Робин гуды с Нахаловки

(Ознакомительный отрывок)

 Трое ничем не примечательных молодых людей примерно одного возраста, лет по тридцати, торопливо шли по Ворошиловскому проспекту. Был тёплый вечер начала октября, когда на донскую землю, как последний слабый отголосок лета, приходит лето «бабье». Слева уныло тянулся длинный бетонный забор Центральной городской больницы, справа через дорогу – жилые дома. Достигнув пересечения с не очень шумной улицей Текучёва, они перешли на другую сторону, двинулись к Будённовскому. Один из парней, – симпатичный, среднего роста, шатен в длиннополом плаще – по командирски кивнул налево. Повелительно бросил невысокому лысоватому крепышу с характерными чертами уголовника:

– Самасюк, останови машину.

Тот проворно выскочил на край дороги и махнул рукой проезжавшей мимо «волжанке». Водитель резко принял вправо, нажал на тормоз. Самасюк, обогнув машину, нагловато прилип к раскрытому окну на двери водителя.

– Шеф, до Главного жэдэ вокзала подбросишь? Трёшку платим. Идёт?

Водитель, пожилой черноволосый мужчина с кавказской внешностью, вероятно местный, ростовский армянин, кивнул головой, указал пассажиру на заднюю дверь. Самасюк, обрадованный, многозначительно подмигнул товарищам, распахнул дверь «Волги», с удовольствием уселся на мягкое, обтянутое чёрным дерматином, сиденье. В салон торопливо запрыгнул и один из парней. Человек, велевший Самасюку остановить машину, видимо, верховод троицы, занял его место у водительского окна.

– Ты знаешь что, брат, погуляй пока малость по ЦГБ, – мы без тебя управимся, съездим по делам.

Водитель округлил от удивления зрачки чёрных азиатских глаз. В ту же минуту в затылок ему упёрся холодный ствол пистолета. Оружие было в руке Самасюка. Другой человек крепко схватил сзади водителя за руки чуть выше локтей. Главарь угонщиков, стоя на улице, резко рванул водительскую дверь на себя. Она распахнулась, и армянин, наконец, очнулся от первоначального потрясения и испуга. Поняв, что перед ним грабители, – отчаянно врубил передачу, дал газу и с распахнутой передней дверью бросил «Волгу» вперёд. Главарь, покачнулся, чуть не упал, выпустил из рук дверь. Крикнул притихшему в салоне Самасюку:

– Стреляй, идиот! Что смотришь?

Тот нажал на курок, но водитель заложил крутой вираж, обгоняя плетущийся впереди грузовичок «Газ-51», и пуля прошла мимо.

– Серый, убей гада! Куда он нас везёт, блин? В ментовку? – плаксиво закричал сидевший рядом с Самасюком угонщик. Он выпустил руки водителя и никак не мог уцепиться снова – машину бросало из стороны в сторону.

Сергей выстрелил ещё раз и снова позорно промазал, хоть бил почти в упор. Руки тряслись, он не знал что делать. То и дело растерянно оглядывался, отыскивая взглядом главаря на улице. Тот бежал следом за взбунтовавшейся «волжанкой» и что-то кричал, но за шумом мотора и расстоянием ничего не было слышно.

– Серый! Стреляй! Стреляй! Останови этого козла. Славика потеряли, – орал, дико выпучив глаза, напарник Самасюка.

Тот, крепко сжав двумя руками ребристую рукоятку нагана, в третий раз нажал на курок. Наконец-то выстрел достиг цели. Раненый в спину, под лопатку, водитель вскрикнул от боли, почти потерял управление. Машину резко бросило влево, и она, выехав на трамвайные рельсы и перегородив движение, остановилась под неправильным углом. Армянин выскочил из салона и, виляя как подстреленный охотником заяц, побежал навстречу жёлто-красному чехословацкому трамваю, который тарахтел со стороны Будённовского. На свободное место водителя плюхнулся, задыхаясь от быстрого бега, главарь.

– Славик, поехали быстрей отсюда! Гляди, этот гад трамвай остановил, – крикнул второй угонщик.

– Засохни, Горшок! Без тебя вижу, что дело пахнет керосином, – злобно ощерился главарь шайки. – Сматываемся, орлы! Этот гнилой шухер нам и даром не нужен.

Славик включил передачу, нажал на газ и умело повёл «Волгу» по Текучёва к Будённовскому проспекту. Трамвай и суетливые муравьи пассажиров на рельсах остались далеко позади.

– Куда едем, Художник? – тронул главаря за плечо Самасюк, пряча под пиджак револьвер.

– Так, покатаемся по городу, следы заметём, – недовольно буркнул тот.

– А как же дело? – напомнил Сергей.

– Ты что, Серый, какое дело? – удивлённо глянул на него главарь. – Водила всю ментовку на ноги поставит. Шутка ли – вооружённый угон машины! К тому же, тачку искать будут. Номеров-то у нас других нет.

– Так нужно бросить её к чертям и валить подобру-поздорову, – выкрикнул со страхом второй бандит, которого главарь назвал Горшком. Это был Владимир Горшков, его друг детства, сосед.

На светофоре на пересечении с Будённовским Славик включил левый поворот, протянул машину до середины перекрёстка, дождался красного сигнала с зелёной стрелкой, повернул налево. Сказал, не оборачиваясь, Горшкову:

– Вова, я без тебя знаю, что тачку нужно срочно сбагрить с рук, не тупой. Но не бросать же её на Нахаловке у собственного двора! Нужно подальше отъехать.

– Усёк, Слава, – кивнул головой с узким лбом и низко посаженными, беспокойно бегавшими глазами Горшков. На время угомонился.

Подал голос Сергей Самасюк:

– На дело всё равно надо идти, Художник. Зря, что ли готовились? Эту тачку бросим, другую возьмём, делов-то…

– Самасюк, ты извилинами шевелить можешь, или они у тебя от водки все спрямились? – скептически хмыкнул Вячеслав.

– Ну ясен пень – куда мне со свиным рылом до Толстопятовых? – подковырнул главаря Серый.

– Сегодня о деле вообще забудь. Дня три припухаем, пока ментура не угомонится. Потом видно будет.

– Удача отчаянных любит, Художник! А риск – благородное дело, – с вызовом напомнил босяцкую тюремную мудрость Самасюк.

– Ты думаешь?.. – недоверчиво глянул на сообщника Толстопятов.

       – Пускай лошадь думает, у неё башка большая, – скептически хмыкнул Самасюк. – Я предпочитаю стрелять, а не думать, Художник. И лучше всего стрелять первым!

Главарь, немного поколебавшись, неожиданно сдался. На очередном перекрёстке нырнув в боковой переулок, погнал трофейную «Волгу» в сторону Чкаловского. Там намечалось «дело»…