Валентин Петрович Дубов любил спать долго. Ему не мешало ярко светящее в лицо солнце, не мешали переливистые трели соловья в примыкающем к дому парке, не мешала тетя Дуся, поутру ругающаяся с пьяным дворником. Лишь одна вещь нарушила безмятежный утренний сон, который стремился плавно перетечь в сон послеобеденный. В окно ворвался аромат жаренной картошки. Самой лучшей свежей картошечки, любовно выращенной на шести сотках в черте города, выкопанной, вычищенной и зажаренной с луком и шкварками. Аромат плавно миновал пожелтевшую от времени и никотина тюль и защекотал ноздри, дразня их обладателя целым рядом специфических ощущений, свойственных голодному организму.