Антология идей китаизации марксизма

 

Ли Цзюньжу

 

ТОМ 1

 

 

Русская академическая исследовательская пресса

2024

 

 

Содержание

Предисловие........................................................................................ 001

Раздел 1. Несколько категорийных понятий.......................................................... 001

Раздел 2. Китаизация марксизма и ее предмет...................................................... 012

Раздел 3. Разъяснить несколько заблуждений в отношение «китаизации марксизма» 018

Раздел 4. Ключ к пониманию исторического пути китаизации марксизма.......... 028

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

Китаизация марксизма и «становление» китайцев

Цитата  «Истоки становления китайцев»........................................... 043

Раздел 1. Этот день войдет в историю: 21 сентября 1949 г.................................. 043

Раздел 2. 10 дней определяют границы: провозглашение КНР............................. 045

Раздел 3.  Руководство к действию китайского становления: Маоизм................. 054

Глава I  Распространение марксизма в Китае.................................... 063

Раздел 1. Возможность распространения марксизма в Китае явилась объективной необходимостью китайского общества........................................................... 063

Раздел 2. Знакомство Китая с марксизмом в конце XIX — начале XX веков...... 074

Раздел 3. «Первые выстрелы октябрьской революции принесли нам марксизм-ленинизм»      110

Глава II  Требование и формирование идеологии «Китаизации марксизма»     169

Раздел 1.  Идеология «китаизации марксизма» в понимании Мао Цзэдуна и партии.  170

Раздел 2. «Стремитесь изучать прикладные науки и готовьтесь к социальным преобразованиям.»........................................................................................................................... 176

Раздел 3. Достойно начните изучать реальную классовую борьбу...................... 187

Раздел 4. «Нет исследования, нет права голоса»................................................... 205

Глава III  «Реальная» история: полуколониальные и полуфеодальные общества и переходный период............................................................................ 249

Раздел 1. История размышлений Мао Цзэдуна о понимании «национальных особенностей»   250

Раздел 2. Анализ классовой ситуации: от «Анализа классов китайского обществеа» до «Национальной революции и крестьянского движения.................................. 255

Раздел 3.  Анализ внутренних и внешних противоречий: «Почему красный режим в Китае выжил?»......................................................................................................................... 268

Раздел 4.  Анализ национальных особенностей в поэтапных изменениях: этнические противоречия стали главным противоречием................................................ 280

Раздел 5. Всесторонний анализ истории и реальности: «Понять характер китайского общества, то есть понять национальные особенности Китая, — значит понять основу основ всех вопросов революции.»...................................................................................... 297

Глава IV  История «поиска правды»: закономерности развития китайской революции........................................................................................... 311

Раздел 1. История мысли Мао о понимании «законов»........................................ 312

Раздел 2. «Идя по неизбежному историческому пути»......................................... 321

Раздел 3.  «Три драгоценности» для победы китайской революции.................... 342

Раздел 4. Новая демократическая теория и генеральная линия перехода от новой демократии к социализму........................................................................................................ 366

Глава V  История «Руководства к действию»: великий триумф мысли Мао Цзэдуна.............................................................................................................. 431

Раздел 1. Великая победа новой демократической революции и развитие мысли Мао Цзэдуна........................................................................................................................... 431

Раздел 2. Обогащение и развитие мысли Мао Цзэдуна в контексте социалистических преобразований и построения социализма..................................................... 483

Раздел 3. Часть третья. Всестороннее обобщение научного содержания идей Мао Цзэдуна.               539

 

 

 

 

 

Предисловие

 

 

 

 

В 2018 году отмечался 40-летие начала в Китае политики реформ и открытости. С момента объявления этой новой революции в конце 1978 года на 3-м пленуме ЦК 11-го созыва, это привело к тому, что после того, как китайская нация «встала на ноги» в 1949 году, он пошел по пути, который привел его от зажиточности к усилению. В свою очередь, в плане идеологической теории все эти результаты были итогами неустанных усилий и достижений КПК в области китаизации марксизма. Чтобы разобраться в том, как стране удалось добиться столь значительных результатов в процессе адаптации учения Маркса в условиях КНР, следует понять, откуда вообще появилась китаизация марксизма и какова ее конечная цель. Для этих целей и следует разобраться и остановиться на истории идей китаизации марксизма.

 

Раздел 1. Несколько категорийных понятий

 

«Китаизация марксизма» уже превратилась в ключевую категорию китайской идейно-политической теории. Китайская идеология, и, в особенности руководящая идея КПК, берет свое начало в работах Мао Цзэдуна, а затем получила развитие в трудах Дэн Сяопина. Сюда же стоит отнести работу «Тройное представительство», научная концепция развития. В своем развитии она дошла до XIX-го съезда КПК, где эта категория и стала руководством к действию идеи Си Цзиньпина о социализме с китайской спецификой. Все эти составные части и стали результатами «китаизации марксизма». Одновременно с этим явлением люди также получили возможность, опираясь на разнообразные научные дисциплины, такие как философия, политэкономия, научный социализм и история КПК, исследовать китаизацию марксизма, а также историю этого понятия. Именно здесь, мы переходим от области истории идей к истории китаизации марксизма.

Перед тем, как приступать к данной работе следует сделать ряд простых пояснений к таким понятиям, как «китаизация марксизма», «история китаизации марксизма», а также «история идей китаизации марксизма». Вообще китаизация марксизма является сферой науки, возникшей в борьбе с субъективизмом, основной формой выражения которой явился догматизм, причем основной акцент делался на обогащение и развитие основных принципов марксизма на фоне исторического скачка вперед, соединяющего основные принципы марксизма с реалиями в Китае.

Прежде всего, следует подчеркнуть, что китаизация марксизма представляет собой теоретический и идеологический принцип, оказавшийся результатом неразрывно связанного с ним понятия «китаизированного марксизма». Во-вторых, следует отметить, что ключевая суть понятия китаизации марксизма, или же его основное требование, стоит на соединении основных принципов марксизма с реалиями в Китае. Подобное «соединение» проявляется вовсе не в каких-то малозначащих вопросах и совершенно не в общем смысле понятия, а представляет собой «соединение», возникшее в результате стремительного исторического скачка, реализованного в период великого развития, осуществленного на практике народными массами под руководством КПК. Причина, почему внимание читателя акцентируется на «историческом скачке» состоит в том, что с развитием практики человеческие познание и теории постоянно пополняются, обогащаются и развиваются. и становилось все более совершенным.

Если новые знания и практики представляются в виде количественного накопления. Таким образом, на основе длинного практического этапа, когда знания и теории были проверены на практике, то возникает качественный скачок, то есть «исторический скачок». Что касается китаизации марксизма, речь идет о том, что в историческом скачке соединения теории и практики обогащается и развивается принципы марксизма. Наконец, нужно отметить, что китаизация марксизма была выдвинута в борьбе между КПК и субъективизмом, особенно с догматизмом.

Причина, по которой подчеркивались исторические предпосылки, состоит в том, что некоторые ученые, исследовавшие в последние годы китаизацию марксизма, постепенно рассматривали вверх по времени данный принцип, предложенный КПК, постоянно возвращались к идеям Чэнь Дусю и Ли Дачжао о практическом применении в Китае марксизма до и после основания КПК. Следует признать, что формирование принципа китаизации марксизма представляет собой исторический процесс и результаты коллективных поисков КПК. Ведь изучение идей Ли Дачжао и Чэнь Дусю в этом вопросе было правильным путем, впрочем, в процессе развития китайской революции, в частности на ее начальном этапе, вопрос применения марксизма в общем смысле для изучения Китая отличается от целенаправленного акцента на китаизации марксизма в борьбе КПК с субъективизмом.

Что касается истории китаизации марксизма, то значение этого явления проистекает из собственно названия. Речь идет о процессе соединения силами КПК основных принципов марксизма с реалиями в Китае, а также о воспоминании и обобщении практического и теоретического исследования разных этапов. Этот процесс связан не только с развитием идеологической теории, но, что еще более важно, он представляет собой процесс практического исследования, а также процесс систематизации практики и идеологической теории.

Необходимо отметить, что китаизация марксизма реализуется в виде трех формациях. Первая — практическая формация, вторая — теоретическая, а третья — системная. Причина наличия трех формации реализации китаизации марксизма как раз и состоит в том, что марксизм представляет собой вовсе не чистую идеологическую теорию, возникшую в какой-то кабинетной тиши, а мировоззрение и методологию рабочего класса, объединяющих доктрину, движение и систему. На протяжение длительного времени при изучении марксизма мы сравнительно большое внимание уделяли исследованию смыла идеологической теории Маркса и Энгельса и его вклада в человечество. Все это, без всякого сомнения, верно, ведь сам по себе марксизм является продуктом передовой научной идеологической теории. Однако было бы совершенно недостаточно проводить исследования исключительно в этом разрезе. Практика доказала нам, что в начале создания марксизм для решения того, «откуда и куда» идет рабочее движение. Объясняя внутреннюю неразбериху в рабочем движении в своем письме к Арнольду Руге, написанном в сентябре 1843 года, Маркс писал: «Едва ли не более важными, чем внешние препятствия, кажутся мне внутренние трудности. Хотя не существует сомнений насчет вопроса – «откуда?», но зато господствует большая путаница относительно вопроса «куда?». Не говоря уже о всеобщей анархии в воззрениях различных реформаторов, каждый из них вынужден признаться себе самому, что он не имеет точного представления о том, каково должно быть будущее». Мысль Маркса довольно очевидная. В силу того, что рабочее движение не отличалось значительным присутствием руководящей роли научной теории, оно могло столкнуться с хаосом в области действий и идеологии во время поиска ответа на вопрос, откуда оно произошло и куда движется. В своем письме, написанном в начале октября 1844 года в Бармене, Энгельс также ставил перед Марксом аналогичный вопрос. В послании он отмечает: «В Кёльне я провел три дня и был поражен невероятными успехами нашей пропаганды. Люди там очень деятельны, но сильно сказывается отсутствие надлежащей опоры. Пока наши принципы не будут развиты в нескольких работах и не будут выведены логически и исторически из предшествующего мировоззрения и предшествующей истории как их необходимое предложение, настоящей ясности в головах не будет, и большинство будет блуждать в потемках». Мысль Энгельса свидетельствует о том, что освободительной борьбе рабочего класса против буржуазии, которая шла в тогдашних европейских капиталистических странах, не хватало научной теоретической основы, а большинство не имело четкого представления о целях этой борьбы. В своем письме он глубоко подчеркивает: «и если развитие здешних пролетариев будет идти по тем же законам, что и в Англии, от они скоро поймут, что протестовать таким способом против старого общества – как отдельные индивидуумы и путем насилий – бесполезно, и тогда они будут протестовать против него в своем всеобщем качестве, как люди, путем коммунизм. Если бы только можно было указать им путь!». По этой причине в конце своего письма он пишет Марксу: «Постарайся только, чтобы собранные тобой материалы скорее увидели свет. Давно уже пора сделать это. Я тоже возьмусь как следует за работу и сегодня же снова начну писать».

Из этих двух посланий можно узнать немало здравых мыслей. Прежде всего, революционное учение Маркса и Энгельса оказалось необходимым фактором осуществления революционной практики пролетариата, в особенности важным для ответа на ключевой вопрос о происхождении и направлении дальнейшего развития рабочего движения, который требовался для определения магистрального направления пролетарской борьбы. Во-вторых, в отличие от неясной научной практики, которая характеризовала подобное рабочее движение, научная практика служила для построения совершенно новой социальной системы и практического движения в правильном направлении. Наконец, можно заметить, что в процессе развития рабочего движения, в определении его руководящей магистрали и решении важнейшего вопроса о его происхождении и дальнейшем движении, наиважнейшая роль принадлежала реальным практическим достижениям и неудачам. Иными словами, практика, проистекающая из научной теории и из критики старого мира, а также верное направление последующей работы возникло и развивалось, исходя из практической деятельности, а также при поддержке научной теории, опиравшейся в равной степени на практику.

По этой причине результаты процесса китаизации марксизма должны иметь теоретическую, практическую и системную формы реализации. Так, например, во время создания Мао Цзэдуном учения о новой демократии, он базировал свои выводы на марксизме, причем, сперва, исследовал путь китайской революции на практике, попутно формируя теорию новой демократической революции на фоне постоянно углубляющихся теоретических обобщений, что позволило сформировать новый демократический строй в соответствии с новой демократической платформой.

По этой причине теоретическая составляющая нового демократического учения Мао Цзэдуна включила такие три практических аспекта, как положение о новодемократическом революционном пути, теория новой демократии, а также новый демократический строй. Надо отметить, что схожими чертами обладает и социализм с китайской спецификой. В нем тоже есть путь, теория и строй, представляющие собой базовые практические понятия.

Одним из аспектов, отраженных в идеологической истории китаизации марксизма следует признать процесс идеологического и теоретического познания Коммунистической партии Китая в ходе объединения основных принципов марксизма с китайской практикой. Сюда же следует отнести вопрос возникновения и разработки концепции «китаизации марксизма», а также путь формирования и практического развития некоторых марксистских идей и теорий, творчески предложенных Коммунистической партией Китая. Вследствие того, что познание проистекает из практики, исследование идеологической истории китаизации марксизма, совершенно невозможно абстрагироваться от практических исследований и отстраненно рассуждать о процессе формирования и развития идеологической теории, ведь красной нитью через все это проходит идеологическая теория, сочетающая принципы марксизма с китайской практикой, зачастую включая и формирование, возникновение и развитие ряда основополагающих понятий и базовых категорий.

Необходимо отметить, что основополагающей задачей исследования исторического пути китаизации марксизма следует признать необходимость раскрыть процесс формирования и позиционирования ряда основных понятий и базовых категорий, возникших в ходе объединения основных принципов марксизма с китайской практикой, а также их внутренние связи и логические взаимосвязи, чтобы в результате был обозначен «исторический процесс», а не нагромождение не связанных друг с другом понятий и категорий.

Дойдя в своей деятельности до этого момента, необходимо провести углубленное изучение практической логики китайской революции, строительства и реформ, а также борьбы между сторонниками практической китаизации марксизма и теми, кто неверно истолковывает и выступает против нее; необходимо провести углубленное исследование вопросов идеологической борьбы между сторонниками научного учения о китаизации марксизма со сторонниками антинаучных теорий, причем особый интерес представляет борьба, которая возникает в процессе китаизации марксизма.

Следует заметить, что эта работа представляет чрезвычайную сложность, причем в ходе исследовательской деятельности познание людей непрерывно углублялось вплоть до изменений. Что же касается взгляда на проблему со стороны каждого исследовательского работника, то здесь едва ли приходится говорить о совпадении мнений, ведь к однозначному консенсусу можно постепенно прийти лишь в ходе длительных обсуждений.

Если взять в качестве примера автора, то ранее он уже определял три этапа, на которые делится исторический процесс формирования учения о китаизации марксизма. Первый этап — это выдвинутая Мао Цзэдуном в молодые годы идея «Преобразования Китая и мира» в качестве собственной миссии по изучению и принятию марксизма. Впоследствие он воспринимал этот период как начальный этап сформулированного и выдвинутого им тезиса о китаизации марксизма. Вторым этапом считается период Аграрной революционной войны, совпавший с временем появления работы Мао «Против книгопоклонства», где был особ подчеркнут принцип, предполагающий необходимость сопрягать марксистское «книгопоклонство» с китайской практикой[1]. Это стало важным звеном китаизации марксизма, предложенным Мао Цзэдуном. Что касается третьего этапа, то речь здесь идет о непосредственно предложенном Мао в 1938 году понятии китаизации марксизма, озвученном на расширенном совещании шестого пленума ЦК шестого созыва, что произошло на фоне философских и идеологических исследований, совершенных в ходе обобщения исторического революционного опыта на начальном этапе освободительной войны против японцев. Это событие в равной степени стало исторической отправной точкой фундаментальной задачи теоретической работы КПК в области китаизации марксизма, что позволило на 7-м съезде КПК в 1945 году утвердить учение Мао Цзэдуна в качестве руководящего учения КПК, ставшего результатом процесса китаизации марксизма. Одновременно с этим автору довелось исследовать вопрос, связанный с китаизацией марксизма, неоднократно обсуждаемый в рамках ЦК КПК накануне победы китайской революции. Следует отметить, что в 60-е года ХХ века вопрос китаизации марксизма стал одним из важных вопросов идеологических разногласий между СССР и КНР и объектом критики КПК со стороны КПСС. Автору удалось исследовать также внутреннюю реакцию Мао Цзэдуна и прочие исторические обстоятельства, что позволило сделать вывод о том. что все вышеперечисленное также является важным этапом исторического пути китаизации марксизма.

Еще более важным следует признать следующее. После очередного упоминания Цзян Цзэминем термина «китаизация марксизма» во время своего выступления на торжественном собрании, посвященном 80-летнему юбилею основания КПК, эта категория немедленно превратилась в ключевое понятие, лежащее в плоскости теоретического новаторства и теоретического вооружения КПК. Если рассматривать вопрос в разрезе исторического пути данного учения, то следует признать, что теоретическая концепция «Тройного представительства», предложенная Дэн Сяопином, а также создание и формирование научного взгляда на развитие необходимо считать тремя самыми новыми итогами китаизации марксизма и тремя новыми этапами развития, последовавших за эпохой реформ и открытости. Одновременно с признанием важности теории Дэн Сяопина, изложенной в работе «Тройное представительство» со стороны ЦК КПК. а также научного взягляда на развитие, получившего наименование «Теоретической системы социализма с китайской спецификой», мы довольно часто рассматриваем учение Мао Цзэдуна и вышеуказанную теоретическую систему социализма в качестве двух больших достижений китаизации марксизма. Мнение автора в отношение данного вопроса оставалось таковым вплоть до 18-го съезда КПК.

Начиная с 18-го съезда КПК, произошло углубление понимания автора изложенных выше вопросов. В ходе изучения духа ряда важных выступлений генерального секретаря КПК Си Цзиньпина, а также новых идей и стратегий ЦК КПК, в особенности поздравительной речи генерального секретаря Си Цзиньпина, с которой он выступил на торжественном собрании, посвященном 95-летней годовщине основания КПК, автор по-новому понял и осознал исследования и размышления по истории китаизации марксизма и связанного с ним этапом развития. Таким образом, на 19-ом съезде КПК, была обобщена новаторская партийная теория, принятая на 18-м съезде под названием «Учение Си Цзиньпина о социализме с китайской спецификой в новую эпоху», определив ее в качестве руководства к действию наравне с такими доктринами, как марксизм-ленинизм, учение Мао Цзэдуна, теория Дэн Сяопина, концепция «Трех представительств» и научный взгляд на развитие. В процессе изучения этой идеологии новой эпохи я еще раз углубил свое понимание китаизации марксизма и связанного с ней идеологического исторического процесса.

Здесь моя научная работа заключается в том, чтобы, опираясь на прежние исследования, и на новое понимание, сформированное по итогам работы 18-го и 19-го съездов партии, вновь разобраться в историческом процессе китаизации марксизма.

 

Раздел 2. Китаизация марксизма и ее предмет

 

Для изучения истории учения о китаизации марксизма, его основных принципов и теоретических требований, необходимо разобраться в сути этих понятий.

Что касается непосредственно предмета китазации марксизма, Мао Цзэдун очень четко и ясно определил это понятие. Согласно его тезисам, это «члены коммунистической партии, ставшие частью великой китайской нации, и плотью и кровью связанные с ней». Во-первых, субъектом доктрины являются «члены КПК», ведь именно они используют марксизм в качестве руководства к действию. Одновременно с этим следует отметить, что речь идет о китайской коммунистической партии. Говоря словами Мао Цзэдуна, это «члены коммунистической партии, ставшие частью великой китайской нации и плотью и кровью связанные с ней». Важно заметить, что перед термином «член КПК» он употребил довольно длинную пояснительную формулировку. Сделано это было для того, чтобы пояснить, почему мы обязаны поддерживать китаизацию марксизма на фоне поддержки самого марксизма. Что касается базовых принципов и теоретических требований китаизации марксизма, то, в целом, трактовка китаизации марксизма со стороны КПК со времен Мао Цзэдуна до наших дней вкратце представляет собой один базовый принцип и три теоретических требования, как раз возникающих в процессе китаизации марксизма.

Базовым принципом, изложенным выше, следует признать «основные положения марксизма в сочетании с китайской практикой». Если обратиться к одному из прежних заявлений Мао Цзэдуна, то он охарактеризовал этот фактор, как «сочетание универсальной истины марксизма с конкретной практикой китайской революции», при этом к самому марксизму нельзя относиться отсраненно и догматически. После того, как Мао четко сформулировал этот вопрос в статье «Место КПК в национальной войне», опубликованной в своем сборнике «Новый теоретический этап» (написанном в октябре 1938 года), он в передовой статье к сборнику «Коммунист» (опубликован в октябре 1939 года) он далее систематизировал процесс понимания этой проблемы со стороны КПК, а также влияние этого вопроса на степень зрелости партии. Важно отметить, что в работе «Место КПК в национальной войне» подчеркивается необходимость для партии старательно учиться, исследовать теорию, историю и практику и практически реализовывать китаизацию марксизма, основываясь на изучении этих трех аспектов. В свою очередь, в знаменитом литературном памятнике, направленном на изменение стиля и озаглавленном «Преобразование нашего обучения», которое Мао Цзэдун написал в мае 1941 года, он изложил принцип «увязки теории с практикой», а также «поиска истины на основе фактов», что позволило указать необходимость сочетания теории и практики для совместного взаимодействия теории, истории и реальности. Иными словами, сочетание теории с «практикой» включает такие два аспекта, как «реальное положение» и «исторический опыт». Здесь, вне всякого сомнения, наиболее важным аспектом следует признать исследование «реального положения». Если не исследовать реальное положение вещей, не решать практические вопросы, не приходится говорить о какой-либо связи теории с практикой, то есть становится невозможно установить истину, опираясь на факты, что делает невозможным какие-либо дискуссии о китаизации марксизма.

Одновременно с этим чрезвычайно важным аспектом следует, в равной степени, признать и категорию «исторического опыта». Призывая задействовать марксизм в качестве инструмента исследования практических проблем, Мао Цзэдун особенно подчеркивал необходимость соединять его с более широким и глубоким историческим опытом для изучения закономерностей реального движения. Упомянутый выше «исторический опыт» рассматривает в качестве главного объекта исследования причинно-следственные связи, иными словами, причины «реальности» и связанный с ней опыт. Таким образом, можно в полной мере разобраться и овладеть «реальностью», которая является предметом нашего изучения. Разумеется, если говорить в более широком смысле, понятие «исторического опыта» вовсе не обязательно включает в себя китайский, зарубежный, нынешний и прошлый исторический опыт. Таким образом, применяя для исследования исторического опыта древнего и современного опыта Китая, а также зарубежных стран основные принципы марксизма, можно изучать современность, а также решать современные проблемы. Процесс китаизации марксизма это трудный процесс теоретического понимания, это сложный процесс, объединяющий теорию и объективную реальность, включающую «исторический опыт» и «практическое положение».

Среди трех теоретических требований можно выделить следующие: Во-первых, при исследовании марксизма и решении китайских проблем следует использовать марксизм, причем это положение включает применение марксизма для исследования и обобщения китайского исторического опыта, а затем для изучения и обобщения закономерностей противоречивых движений в современном китайском обществе. Во-вторых, следует обобщить богатый опыт, сформированный китайской революцией, строительством и практикой реформ, в ходе глубокого сравнения с опытом зарубежных стран поднять его на уровень теории, сумев вывести его до состояния теоретической системы. Об этом Мао Цзэдун в 1941 году отзывался следующим образом: «сделать так, чтобы китайская революция обогатила практический марксизм[2]. В-третьих, следует выражать марксизм посредством этнических форм, включающих национальный язык, который любит и ценит китайский народ. Причем прилагать усилия по реализации китаизации марксизма следует не только по содержанию, но и делать все возможное, чтобы претворить его жизнь по форме.»

Соединяя воедино три теоретических требования и базовый принцип, мы можем особо обратить внимание на два аспекта:

Во-первых, что касается процесса китаизации марксизма, то это процесс, отличающийся двусторонней взаимной направленностью и сочетающий в себе основные принципы марксизма и китайской практики. И, хотя он и отличается тем, что теория является в нем определяющей для практики, однако следует отметить и то, что практический опыт в равной степени превращается в теорию. В практическом плане марксизм противопоставляется китайской реальности, а процесс ответа и решения проблем, поднимаемых китайской практикой является одновременно процессом укрепления и развития марксистской теории, возникающим в практической плоскости. Здесь теория противопоставляется китайской реальности, но играет руководящую роль по отношению к китайской практике. Одновременно с этим она служит для углубления этой самой практики и не может находиться в разрыве от нее, отвечает и решает проблемы, возникающие на практике, в то же время следует смело идти к теоретическим обобщениям и теоретическим новшествам на практике и хорошо в них разбираться.

Во-вторых, процесс китаизации марксизма это взаимонаправленный обоюдный процесс, объединяющий исследования актуальных противоречий и исторического опыта в рамках руководящей марксистской линии. Невозможно объективно оценивать ситуацию, если не обращаться к изучению актуальных противоречий. В равной степени это относится и к изысканиям в области исторического опыта. Только в случае объединения научного исследования таких факторов исторический опыт зарубежных стран и Китая от древности до современности, а также изучение реальных противоречий и связанных с ними причинно-следственных связей можно осознать и раскрыть противоречивые законы внутренности вещей и явлений, реализовать теоретическое новаторство в области марксизма и претворить в жизнь китаизацию марксизма.

Уместно сказать, что китаизация марксизма представляет собой идеологическую линию, лежащую в контексте вопроса применения этого самого марксизма.

Требование марксизма состоит в необходимости познания и изменения мира, двигаясь по реалистичному, прагматичному пути. Аналогичные требования эта идеология предъявляет и в случае взаимодействия с остальным миром. И делается это с целью избежать и не допустить возникновения эмпиризма и догматизма во время трактовки марксизма.

Мы знаем, что у Мао Цзэдуна в отношение «прагматического подхода» было каноническое объяснение. Он говорил, что «факты — это объективно существующие явления, «бытие» — это внутренняя связь объективных явлений, что являет собой закономерность, в то время, как «стремление» — это то, что мы стремимся исследовать. Мы должны исходить из реального положения вещей, принимая во внимание положение в стране и за ее пределами, в провинции и за ее границами, а также внутри и снаружи уезда и территории, причем из всего этого следует вычленить действительно присущую ему, а не воображаемую закономерность, иными словами, необходимо определять внутренние связи окружающих событий, что и станет руководством для наших действий»[3]. Опираясь на подобное учение, можно заметить, что «прагматический подход» включает три базовых элемента: «Действительность» (проистекающую в полном объеме из реальности); «Поиск правды» (требующий изучать внутреннюю закономерность явлений); «Руководство к действию»(требующее направлять и применять на практике). По этой причине процесс китаизации марксизма также включает в себя исторический и логический процессы и сформирован тремя указанными выше факторами. Вследствие того, что исследуемый нами исторический путь китаизации марксизма отличается различной «действительностью», с которой приходилось на каждом историческом этапе сталкиваться коммунистам, необходимо объективно, основываясь на исторических обстоятельствах, сопутствуюших реализации силами КПК китаизации марксизма, провести обобщение и анализ, опираясь на историю «фактов», «поиска истины» и «руководства к действию».

 

Раздел 3. Разъяснить несколько заблуждений в отношение «китаизации марксизма»

 

С того момента, как Мао Цзэдун поставил перед партией задачу по китаизации марксизма, в партии и за ее пределами постоянно возникали по этому поводу сомнения, а также голоса против китаизации марксизма или даже отрицание реальности самого этого явления при использовании соответствующего названия. Чтобы внести ясность в историю формирования и развития китаизации марксизма, необходимо разъяснить все заблуждения, связанные с понятием «китаизации марксизма», а также углубить понимание базовых понятий, связанных с этим вопросом.

1. «Китаизация марксизма и национализм».

Нам уже известно, что, когда Мао Цзэдун поднял проблему китаизации марксизма, то одним из важных положений был факт «неразрывной связи коммунистов с великой китайской нацией, частью которой они и были». Одновременно с этим следует отметить, что китайские коммунисты вовсе не были узколобыми националистами, а представляли собой коммунистов, гармонично объединявших в себе патриотизм и интернационализм. Китаизация марксизма вовсе не была, таким образом, каким-то ограниченным националистическим учением, а являла собой марксизм, неразрывно связанный с китайской практикой.

Прежде всего, необходимо подчеркнуть, что сам термин «национализм» является многозначным. Иногда люди ассоциируют национализм с патриотизмом, однако иногда под национализмом люди понимают главенство национальных интересов и узкую защиту этих самых национальных интересов без учета международной ответственности, причем ситуация доходит даже до ущемления интересов иных этнических групп. Что касается последователей последней идеологии, то мы неоднократно именовали ее «местечковым национализмом». Вследствие сложности данной ситуации, а также во избежание непонимания КПК редко отзывается положительно в отношение такого термина, как «национализм», как, в свое время, объектом критики Коминформа был югославский национализм. Еще одним примером аналогичной ситуации служит несогласие местных коммунистов с линией, выдвинутой КПСС. Совершенно очевидно, что они не могли правильно понять различие между различными видами национализма. Выдвинув принцип китаизации марксизма, КПК опиралась на китайскую практику и самостоятельное решение основных проблем, реализацию на практике независимости китайской нации, ее освобождения и развития. Будучи руководителем китайской революции, Мао Цзэдун неоднократно подчеркивал необходимость объединения патриотизма и пролетарского интернационализма. Во время того, как мы делали упор на интернационализм, КПСС по этому поводу никакого мнения совершенно не имела. Когда мы подчеркивали значение патриотизма, они заявляли о том, что мы как раз являемся узколобыми националистами. Мы не можем отбросить идею подобного патриотизма, поскольку люди сомневаются, не поддерживаем ли мы такого рода национализм. в то же время, мы не можем делать излишний акцент на патриотизме, потворствуя такому узкому национализму. Именно на это нам следует обращать внимание и помнить во время поддержки китаизации марксизма.

В то же время мы должны осознать, что патриотизм в равной степени является и исторической категорией. В своей работе «Положение КПК в национальной войне» Мао Цзэдун замечал: «Конкретная суть патриотизма определяется в зависимости от тех или иных исторических обстоятельств. Есть «патриотизм», который характерен для японских захватчиков и Гитлера, а есть наш патриотизм»[4].

Так же дело обстоит и с патриотизмом, к которому мы призываем. Когда нация в опасности — спасение жизней является главным вопросом патриотизма. Сегодня же основной вопрос патриотизма состоит в реализации великого возрождения китайской нации, осуществимой на фоне развития социализма с китайской спецификой. По этой причине мы считаем, что китаизация марксизма находится в непосредственной и тесной связи с исторической миссией, возложенной на китайскую нацию.

2. Китаизация марксизма и использование китаизации для «преобразования» марксизма.

После выдвинутого Мао Цзэдуном принципа «китаизации марксизма» на авансцене появилась «китаизация марксизма» совершенно иного порядка. Именно под знаменами последней шли антипартийные представители в рамках КПК, всевозможные троцкисты, разнообразные сторонники гоминьдана и антикоммунистические теоретики (идейным вдохновителем которых был Жэнь Чжуосюань, выступавший под именем Е Цина). В своей работе «Тезисы против капитуляции», написанной в июне 1939 года, Мао Цзэдун акцентирует внимание читателя на персоне Е Цина, подчеркивая, что «в вопросах идеологической борьбы, на протяжение двух лет, и, совершенно очевидно, полугода, гоминьдановцы, выступающие со статьями, включая троцкиста Е Цина, делали большое количество «бессвязных и путаных заявлений», не только критикующих коммунизм, но и направленных против трех народных принципов. Таким образом, необходимо решительно отвергнуть идею ложных или переходных трех народных принципов»[5]. Так называемая «китаизация марксизма» в понимании Е Цина это «преобразование» марксизма под именем «китаизации». Он говорил, что для трансформации характерна реорганизация и преобразование. Понимать, постигать, наследовать, пропагандировать, применять и развивать — все это совершенно не означает преобразовывать и, разумеется, не имеет никакого отношения к китаизации. Она должна изменить свою форму, стать определенной новой сущностью, китайским явлением, которое непохоже на нечто прежнее. Только в этом случае оно может относиться к китаизации».

Опубликованная в первом номере журнала «Китайская культура» 15 февраля 1940 года работа Ай Сыци, озаглавленная «Рассуждения о китайской самобытности» была направлена на развенчание «китаизации марксизма» в трактовке Е Цина. В ней остро отмечалось: «Е Цин рассуждает о марксизме и некогда считал себя подлинным учеником Карла Маркса, впрочем сейчас он совершает крутой вираж, утверждая, что марксизм нуждается в китаизации, в то время, как китаизация предполагает изменение формы, а суть смены формы свидетельствует об отходе от первоначального марксизма. Таким образом, о каком первоначальном марксизме может вообще идти речь после такой трансформации!»

В указанной выше работе Ай Сыцина «Рассуждения о китайской самобытности» автор пояснил марксистскую материалистическую и диалектическую мысль о соотношении общего и особенного, глубоко подчеркнув: «Как раз из-за того, что мы нуждаемся в китаизации марксизма, поэтому особенно настаиваем на базовых принципах и методах марксизма. Именно вследствие нашего желания конкретно применить марксизм к особым условиям китайской реальности, нам в особенности надо твердо стоять на марксистских позициях». «Что касается использования в Китае марксизма или китаизации марксизма, необходимо решительно и твердо стоять на позициях этого учения, отстаивать основополагающие принципы и марксистский дух. Обращаясь к тому, что было заложено Марксом и Энгельсом, а также диалектический материализм и научный метод политической экономии, следует использовать это для конкретного и объективного изучения китайских социально-экономических отношений, для определения конкретных задач и стратегических планов рабочего класса в китайской национально-революционной борьбе.» «Китаизация вовсе не предполагает отказ от марксистских позиций. Наоборот, чем больше существует стремление провести китаизацию, тем выше и решительнее возможность реализовать марксистскую позицию, лучше способность творить и тем шире основания для претворения на практике подлинного марксизма». Автор также подчеркивал, что «концепция созидания марксистов» представляет собой создание новых теорий и явлений, основанных на принципе неизменной правильности», а вовсе не является отказом от всех имеющихся правильных принципов и научных методов с исключительной опорой на одно лишь «созидание», причем абстрактного и малореального толка.»[6]

Подобная полемика вокруг понятия «китаизация марксизма» свидетельствует о наличии двух разных понятий одного и того же явления — верного и ошибочного. Использование «китаизации» в качестве рычага преобразования самого марксизма не отражает суть подлинной китаизации марксизма.

Настоящая китаизация марксизма выступает в поддержку марксизма и представляет собой научное учение, объединяющее марксизм и китайскую практику.

3. Китаизация марксизма и многообразие марксизма.

Этот вопрос связан с дискуссией, возникшей после того, как Дэн Сяопин выдвинул научную доктрину о построении социализма с китайской спецификой.

На протяжение длительного времени мы воспринимали в качестве образца социализма советский пример. В процессе постоянных злоупотреблений, характерных для социализма советского образца люди вновь начали задумываться над такими вопросами, как «что такое социализм» и «как построить социализм». На повестке дня встал и вопрос, исключительно ли советский социализм может существовать на практике. Дэн Сяопин провозгласил идею двигаться «собственным путем, строить социализм с китайской спецификой», что стало важным прорывом в этом вопросе на фоне исторического развития социализма. В 1983 году в югославском городе Цавтат прошел всемирный круглый стол, посвященный вопросам социализма. Китайская делегация представила свой доклад, посвященный «строительству социализма с китайской спецификой», который вызвал интерес со стороны большого количества профессиональных исследователей, но, в то же время, стал объектом нападок со стороны СССР, что и показало наличие многообразия в рамках социалистического учения. В то же время, после детального обдумывания количество людей, признававших важность этого вопроса, все время возрастало. На всемирной социалистической конференции, проведенной в 1985 году, ряд специалистов подчеркивали: «каждая страна обладает правом развивать социализм, опираясь на собственные самобытные методы». «марксизм это совершенно не частная собственность какого-то отдельного лица, ее нельзя сдавать в аренду или торговать по сходной цене. Это учение нельзя заморозить и отвергать иные концепции и идеи. Если не позволить реализовать на практике эти предпосылки, то марксизм сам себе принесет вред». Вследствие существования различных наций и культур будет и существовать многообразие в области социализма. В этом смысле мировой исторический процесс по-прежнему безостановочно движется вперед, но это со всей очевидностью свидетельствует о текущем отходе от однородной и единой модели». Эти государственные теоретики, поддерживая «социализм с китайской спецификой» и выступая с критикой в адрес доктрины «социалистического плюрализма», выдвинутой КПСС, обобщили предложенный китайской стороной аспект «китайской специфики», рассмотрев его под углом «многообразного социализма». Следует отметить, что они в равной степени не смогли точно отразить позицию и взгляды КПК. Таким образом разнообразие социалистических моделей свелось к социалистическому плюрализму, что было неверно и могло привести к отрицанию базовых принципов научного социализма. Проводимые в 80-х годах прошлого века в СССР и странах Восточной Европы запутанные реформы в конечном итоге потерпели поражение, что стало очень серьезным уроком. Все мы знаем, что чрезвычайно важным итогом, почерпнутым из процесса китаизации марксизма, осуществленного силами КПК, стала выдвинутая Дэн Сяопином доктрина «социализма с китайской спецификой». Именно поэтому дискуссия о возможности плюрализма в рамках социализма в действительности сводилась к вопросу возможности наличия плюрализма в рамках марксизма. Вследствие сложности вопроса «составляющих». касающегося такой проблемы, как суть марксизма, неправильная его трактовка может оставить широкое пространство для принципиального отказа от основных положений марксистского учения. Следует подчеркнуть и обратить пристальное внимание читателя на то, что китаизация марксизма принципиально не может идти в направлении диверсификации этого учения или вовсе отрицать сам марксизм.

4. Китаизация марксизма и проблема «заблуждений».

В процессе осмысления научной составляющей такого понятия, как «китаизация марксизма» есть один момент. заслуживающий внимания читателя. Речь идет о необходимости правильно оценить «заблуждения», возникающие в ходе процесса китаизации марксизма. Вопрос этот поднимается в связи с тем, что в процессе китаизации марксизма большое количество новых теоретических взглядов некогда рассматривались в качестве «заблуждений». Подобное положение вещей в ходе исторического процесса развития философской мысли представляет собой до определенной степени распространенное явление.

Процесс китаизации марксизма — это основанный на освобождении мысли и поиске реальных фактов процесс практических и теоретических исследований и инноваций. Для нового опыта и мнений, сформированных в практической плоскости, также существует процесс переосмысления, основанный на практике, а также процедура объективного тестирования, которая в качестве стандарта, в равной степени, опирается на практику. В рамках этого исследовательского и инновационного процесса сложно избежать конфликта между старыми и новыми взглядами, противостояния и конфронтаций между ними, сложно бывает обойтись без того, чтобы не рассматривать новый опыт и новые точки зрения в качестве «заблуждений» в области подлинной теории. Так, например, Мао Цзэдун выдвинул идею о том, что захватить всю власть в стране удастся после окружения городов деревней, в то время, как основополагающей движущей силой китайской революции служит именно крестьянское мышление. Дэн Сяопин считал центром социалистического строительства экономическое строительство, в то же время он полагал, что социализм может сосуществовать наравне с рыночной экономикой. Цзян Цзэминь выступал с соображениями о необходимости со стороны партии поддержать концепцию «Тройного представительства» и выдающихся представителей новой общественной прослойки, дав им возможность в равной степени вступить в КПК. Все эти и другие идеи рассматривались последователями так называемой аутентичной марксистской теории в качестве «заблуждений». Дэн Сяопин, комментируя рассмотрение на 3 пленарном заседании 12-го съезда ЦК КПК документ, озаглавленный «Решение по вопросу реформирования экономической системы», отметил: «Этот документ, касающийся перестройки экономической системы, хороший. Он сумел пояснить, что такое социализм, а также содержит то, о чем нашим предкам не доводилось говорить, нечто новое. Мне все ясно. В прошлом у нас не было возможности написать подобный документ, ведь его нельзя подготовить, не обладая опытом предыдущих нескольких лет китайской практики. Однако, даже написав, его нелегко принять, его обязательно сочтут «заблуждением»[7] «Это проявлялось в ходе исторического процесса развития марксизма и случалось в истории развития человеческой цивилизации. Именно поэтому это не вопрос вкусовщины, а проблема, которую крайне сложно полностью избежать в процессе изучения и инновации теории и практики. По этой причине в процессе инновации теории и китаизации марксизма необходимо освободить мышление и исправить подход к так называемым «заблуждениям».

Сделать это значит исправить подход к новой точке зрения. Вопрос состоит совершенно не в том, что все точки зрения являются верными. В период «Великой культурной революции» был выдвинут теоретический тезис о «продолжении революции при диктатуре пролетариата». Следует отметить, что эта самая теория открыла перед марксизмом новый этап развития. Практика подтвердила, однако, что подобная теория оказалась полностью ошибочной. Как раз из-за этого существует верное понимание «заблуждений», а также правильное понимание проблемы новых точек зрения. Нам следует использовать практику как единственный критерий для проверки истины. А при рассмотрении новых точек зрения, выдвинутых различными людьми, следует обращать внимание, какая из них, в конце концов, соответствует критериям объективности, какая окажется успешной и верной при реализации на практике. Разумеется, подобный анализ не может моментально дать результатов. Следует проанализировать длительный период практики, необходимы долгосрочные наблюдения, изыскания. Только тогда можно определить, верна или нет та или иная позиция.

 

Раздел 4. Ключ к пониманию исторического пути китаизации марксизма

 

Исследуя исторический путь китаизации марксизма и описывая его, необходимо реалистично отразить путь развития этого учения, пройденный китайскими коммунистами в процессе практической реализации китаизации марксизма. Это не только потребует от нас работы с большим количеством исторических материалов, но и сравнительно хороших исследовательских компетенций в сочетании с пониманием излагаемого. В прошлом исследование процесса китаизации марксизма и истории его учения в основном сводилось к изучению того, как китайские коммунисты объединяли базовые принципы марксизма с китайской практикой в ходе китайской революции, строительства и реформ, как творчески и в ногу со временем продвигали они идею о ведущей партийной идеологии. Подобное исследование идеологических теоретических форм и истории развития китаизации марксизма, а также исследования формирования теории учения этого явления и путь развития прошли несколько этапов, к тому же были раскрыты его внутренние связи и процесс его логического развития, что следует признать абсолютно правильным явлением. Следует заметить, что накоплено немало результатов подобных исследований. Чтобы углублять исследования в области истории такого учения, как китаизация марксизма, следует идти непроторенной дорогой. Здесь мы используем такое понятие, как «великое возрождение китайской нации» в качестве основного инструмента для исследования эволюции китаизации марксизма, что позволит наладить более соответствующее объективной реальности исследование с этой точки зрения различных форм идеологической теории, характерной для китаизации марксизма и процесса его развития. Следует обратить внимание на то, что, комментируя исторический путь коммунистической партии, Генеральный Председатель партии Си Цзиньпин всегда подчеркивал, что для исследования и обсуждения этого вопроса следует рассматривать его в контексте великой истории великого возрождения китайской нации. Так, например, он отмечал: «Откуда мы пришли? Куда идем? Я постоянно напоминаю себе о том, что Китай прошел длинный путь вплоть до сегодняшнего дня и для этого необходимо чувствовать историю». Так он говорил в ноябре 2015 года на второй международной конференции иностранных представителей «Понимать Китай».[8] В качестве еще одного примера можно привести его участие в беседе, которую он проводил со студентами и преподавателями пекинского университета, в ходе которой, между прочим, отмечал: «Одна нация, одна страна должны знать, кто они такие, откуда они пришли и куда идут. Если вы хотите это понять и правильно сделать — то должны неуклонно двигаться к своей цели».[9] До этого он в равной степени подчеркивал: «Великая практика революции, строительства и реформ под руководством партии — это исторический процесс непрерывной борьбы, это целостное дело спасения, возрождения и усиления государства, позволяющее реализовать великое процветание китайской нации».[10] Можно сказать, что история китайских коммунистов это история непрерывной борьбы за великое дело возрождения китайской нации, это история спасения, возрождения и укрепления страны. Именно так можно научным образом определить исторический путь партии, положив его в основу исследований великой истории возрождения китайской нации, что позволит лучше разобраться в партийной истории, включая существующие в ней успехи и неудачи партии. Следует особо подчеркнуть, что, в своем важном выступлении, сделанном на торжественном собрании, посвященном 95-летней годовщине образования КПК, Председатель Си пояснил, что основание партии стало «важным событием вселенского масштаба», подчеркнув, что событие это «глубоко изменило процесс и направление развития китайской нации в новейший и последующий период, значительно изменило будущее и судьбу китайского народа и китайской нации, коренным образом изменив тенденцию и структуру мирового развития»[11]. Можно заметить, что история КПК это борьба партии с самыми разными трудностями на пути к процветанию китайской нации, используя базовые принципы марксизма. Это история претворения в жизнь великого дела возрождения китайской нации.

В действительности, каждый раз, поднимая тему «китаизации марксизма», необходимо исторически связывать ее с вопросом великого возрождения китайской нации. Нам известно, что сама по себе идея «китаизации марксизма» была выдвинута на начальном этапе антияпонской освободительной войны. Причина того, что данный серьезный вопрос. связанный с теоретическими принципами, возник в этот крайне важный исторический момент, состоит в том, что война с японцами вообще определяла дальнейшее существование китайской нации как таковой. КПК оставалось лишь еще теснее сочетать высокие идеалы коммунистов, включая интернациональную ответственность и патриотическое назначение. В этом случае оставалось лишь поддержать марксизм и более тесно объединиться, унаследовав прекрасные культурные традиции китайской нации. Лишь в этом случае можно было определить направление и стратегию войны против японских захватчиков, наиболее точно соответствующей реальному положению дел в Китае, только так можно было мотивировать и объединять людскую волю. Поднимая вопрос «китаизации марксизма», Мао Цзэдун особо подчеркивал, что «коммунисты, ставшие частью великой китайской нации, связаны с нею самым тесным образом, ведь говорить о марксизме, отойдя от китайской самобытности — это обсуждать учение без какого-либо внутреннего наполнения. Мао Цзэдун «Место КПК в национальной войне» «Избранные сочинения Мао Цзэдуна», т. 2, стр. 534. Причина, по которой Мао Цзэдун поставил перед термином «коммунисты» еще и утверждение «ставшие частью великой китайской нации и связанные с нею самым тесным образом», состоит в том, что он стремился выделить национальную самобытность китайских коммунистов, ведь в те годы особое внимание привлекала идея Ван Мина об «интернационализме», впрочем, значение идеи Мао вовсе не ограничивается различиями с концепцией Ван Мина, а глубоко говорит нам, что же мы должны сделать, в том числе и в отношение марксизма, которого следует придерживаться и который необходимо применять в Китае. Но перед этим всем необходимо четко ответить на основополагающий вопрос: «Кто я такой?» Именно по этой причине использование «Великого возрождения китайской нации» в качестве способа понимания истории учения о китаизации марксизма больше соответствовало реальности того периода.

Возвращаясь назад, КПК родилась в рамках исторического контекста, когда китайская нация столкнулась с необходимостью бороться за выживание в период, последовавший за опиумными войнами. Важной задачей первых коммунистов, искавших в марксизме-ленинизме определенный вид идеологического оружия, было спасение страны и народа. Разумеется, помимо того, что коммунисты хотели выполнить эту задачу, на них была возложена еще более высокая историческая миссия, ведь в Китае предстояло построить социализм и на практике реализовать высокие коммунистические идеалы. Впрочем, марксизм проник в Китай и был принят китайским народом. И здесь, во-первых, следует отметить серьезную историческую составляющую, ведь после 1840 года и опиумных войн китайская нация столкнулась с исторической катастрофой вымирания страны. Китайские коммунисты, преодолевая трудности, изучали и применяли марксизм. Еще одним важным историческим фоном следует признать стремление коммунистов спасти китайскую нацию от порабощения и создать для китайского народа прекрасное будущее. Сегодня, в ходе длительной партийной и народной борьбы, мы все ближе к великому возрождению китайской нации. Особенно важно отметить, что во время определения исторического места социализма с китайской спецификой новой эпохи, о чем говорил Си Цзиньпин во время 19-го съезда КПК, эта новая идеология новой эпохи была охарактеризована, как «руководство к действию во время реализации борьбы и великого возрождения китайской нации в рамках всей партии и всего народа»[12] Размышление и изучение истории китаизации марксизма, которое разворачивалось на фоне такого важного явления, как возрождение китайской нации, позволило полностью по-новому взглянуть на вопрос и получить новые идеологические ориентиры. Исследуя историю китаизация марксизма, исходя из подобного понимания, мы можем взглянуть на ситуацию по-новому и иначе ее оценить, причем эта новая точка зрения вполне может именоваться «взглядом на национальное возрождение» или «пониманием национального возрождения».

Каким же образом следует исследовать китаизацию марксизма с точки зрения «концепции национального возрождения» и с аналогичной точки зрения?

Генеральный секретарь партии Си Цзиньпин четко сформулировал свое мнение по этому поводу. Резюмируя итоги работы КПК в рамках истории великого возрождения китайской нации он отметил три позитивных явления («три подъема»): «становление», «обогащение» и «усиление».

Впервые генеральный секретарь партии Си Цзиньпин заговорил о «трех подъемах» на торжественном заседании, посвященном 95-летней годовщине создания КПК, где он выступил с важным заявлением. Он заявил, что коммунистическая партия объединилась, чтобы возглавить китайский народ, который осуществил новую великую революцию реформ и открытости. «Она реализовала великий скачок китайского народа от становления к обогащению и укреплению». Именно с такими важными обощениями и суждениями выступил Си Цзиньпин, комментируя великий исторический вклад реформ и открытости.

Памятны для многих 90-е годы прошлого столетия. когда на улицах и переулках Китая звучала песенка, в которой были и следующие две строчки: «Мы поем, что алеет восток и встаем, как хозяева дома, мы рассказываем новогоднюю историю, а богатство реформ и открытости прирастает». Следует отметить, что термин «становление» был обобщен Мао Цзэдуном.

Накануне основания Китайской Народной Республики в 1949 году Мао Цзэдун гордо обратился к миру со следующими словами: «Китайцы, которые составляют четверть человечества отныне встали на ноги»[13]. Именно с таким глубоким обобщением Мао выступил по отношению к народной революции, реализованной тяжелейшим трудом под началом коммунистической партии, а также к историческому вкладу, который совершила КНР. «Обогащение», как термин вызвало горячую и искреннюю поддержку народных масс по отношению к политике реформ и открытости, осуществленной под началом Дэн Сяопина. В свою очередь «усиление» представляет собой самое горячее ожидание в отношение будущего и судьбы всего нынешнего многонационального народа.

Второй раз генеральный секретарь КПК Си Цзиньпин упомянул три подъема 26 июля 2017 года во время важного совещания, посвященного «изучению духа важных речей генерального секретаря Си Цзиньпина и приветствию 19-го съезда партии» (коротко выступление получило наименование «Речь 7-26»). В этом выступлении, которое являлось идеологической подготовкой к приветствию 19-го съезда партии, Си заявил, что с момента 18-го съезда партии, а также с момента основания КНР, и, в особенности с провозглашения политики реформ и открытости, Китай на основе больших успехов развития страны «сумел дать народу возможность осуществить исторический скачок от этапа становления и обогащения к этапу усиления»[14]. Следует заметить, что здесь в равной степени говорится о «трех подъемах», однако форма выражения этого тезиса претерпела чрезвычайно тонкие и важные метаморфозы. Среди альтернативных тезисов можно выделить первый: «От становления — к обогащению и усилению», однако есть и другой: «От становления и обогащения к усилению». Оба они являются важными тезисами с едва заметным различием, однако внутреннее их содержание отличается единообразием. Разница касается лишь исторических этапов, однако она незначительна. Если совместить эти рассуждения, то мы можем сделать три важных вывода.

Во-первых, генеральный секретарь КПК Си Цзиньпин обобщил всесторонний исторический вклад борьбы и великого национального возрождения под управлением коммунистической партии в виде «трех подъемов»: «становления», «обогащения» и «усиления». В продолжение этих рассуждений на ум приходят и слова государственного гимна «Вставай! Народ, не желающий быть рабом», «Вставай! Вставай! Вставай! Мы все в едином порыве», «Вперед!, Вперед! Вперед!». Вдохновленные словами гимна «Вставай» и «Вперед» мы прошли от «становления» к «обогащению», а затем к «усилению», пребывая в неустанной борьбе за великое возрождение китайской нации.

Что касается нового великого исторического вклада, которым является эпоха реформ и открытости, то генеральный секретарь КПК Си Цзиньпин охарактеризовал это явление, как великий скачок, представляющий переход от «становления» к «обогащению», а затем к «усилению». Можно утверждать, что под началом коммунистической партии китайский народ настойчиво продвигает реформы и открытость, добиваясь, в конечном итоге, «обогащения» и «усиления» китайского народа, что сводится к краткой форме «богатство и могущество». В действительности с самого начала эпохи реформ и открытости, цель ее борьбы состояла в обретении вышеуказанного «богатства и могущества». Мы прилагали все усилия к реализации модернизации социализма, а цель долгосрочной борьбы состояла в «богатстве и могуществе», «демократии», «цивилизации», «гармонии», что и являлось четырьмя основными элементами модернизации социализма. На 19-м съезде КПК к этим целям была добавлена еще и пятая — «красота», призванная, как и четыре предыдущие превратить Китай в современную социалистическую мощную державу. Говоря об этих пяти составляющих элементах, следует отметить, что «богатство и могущество» появилось ранее остальных, став, в то же время основой для четырех других.

В третьих, генеральный секретарь партии Си Цзиньпин сформулировал итоги изменений, предшествовавших и последовавших за 18-м съездом партии, в качестве исторического прыжка от этапа «становления» и «обогащения» к этапу «усиления». Можно заметить, что великим историческим результатом реформ и развития Китая, достигнутым со времен 18-го съезда партии, следует признать «усиление». Нам известно, что термин «богатство и могущество» включает две цели, которые определяются одноименными понятиями. Следует отметить, что понятие «богатства» лежит в основе «могущества», однако первое не тождественно последнему. В сложных межличностных и международных отношениях «бедные» (небогатые) и «слабые» (несильные) должны быть обмануты. Подобная же участь ждет и тех, кто отличается обоими этими качествами, в то время, как аналогичный обман уготован «состоятельным, но не сильным». Китайцы, сумевшие «подняться с колен», заняли достойное положение среди других наций лишь после того, как превратились в сильную нацию, которая отличалась не только «богатством», но и «могуществом». Что же означает это историческое обобщение? Оно означает, что наша фундаментальная историческая задача, как на нынешнем, так и на последующих исторических этапах, состоит в необходимости «усиливаться». Третий раз генеральный секретарь коммунистической партии Си Цзиньпин упомянул «три подъема» во время доклада ЦК КПК 18-го созыва, сделанного в адрес делегатов 19-го съезда, озаглавленного «Достижение победы в решительном и всестороннем деле построении общества сяокан в новую эпоху социализма с китайской спецификой». В своем докладе он подчеркнул: «Вступление социализма с китайской спецификой в новую эпоху означает, что китайская нация, пережившая с начала периода новой истории наисчислимые бедствия, встречает великий скачок: встала на ноги, стала жить лучшей жизнью и превращается в сильную и могучую нацию, идущую навстречу светлым перспективам великого возрождения китайской нации»[15]. Что касается двух докладов, в которых идет речь о «трех подъемах», то есть о докладе на 19-м съезде и выступлении «7-26», в обоих подчеркивается, что Китай прошел путь от «становления» к «обогащению» и «усилению», однако в докладе во время проведения 19-го съезда используется глагол «приветствовать», а не «осуществлять», что очевидно подчеркивает такой важный момент, как необходимость приветствовать «усиливающийся» Китай, ради которого необходимо прилагать усилия, бороться и сражаться, использовать решительные убеждения и практические навыки. Цель состоит в том, чтобы превратить страну в прекрасную современную социалистическую мощную державу, отличающуюся силой и богатством, демократией, цивилизованностью и гармонией.

Что же такое «мощный»? Этим термином оценивают силу. Говоря же об этой категории в разрезе страны, слово «мощный» употребляется в словосочетании «мощная держава». Иными словами, сравнивая эту страну с другими, она обладает выдающейся мощью, мощной экономикой, сильной обороноспособностью, наукой и техникой и способностью широко применять мягкую силу. Обычно мощные державы отличаются мощной внутренней сплоченностью и устойчивостью к разнообразным кризисам и вызовам. В мире такие страны играют решающую роль, занимая важное и ответственное положение.

Один из важных моментов, которые следует прояснить состоит в том, чтобы превратить понятие «усиления» в нынешнюю и последующую историческую задачу, причем это совершенно не означает, что «обогащение» превратилось в достояние исключительно прошлого или, что мы уже удовлетворены сегодняшним уровнем развития. Необходимо бороться за «усиление» одновременно с «обогащением», чтобы китайская модернизация стала наполнена такими понятиями, как «богатство и могущество», «демократия», «цивилизация», гармония» и «красота», превратившись в подлинную социалистическую модернизацию. Если исследовать историю КПК с точки зрения и канвы «трех подъемов», характерных для дела великого возрождения китайской нации, если анализировать исследования коммунистами вопросов китаизации марксизма и историческую ретроспетиву этого вопроса и добавить к этому изучение указанного нами выше вопроса «трех подъемов» и характерных для них исторических этапов, то есть историю «действительности», «поиска правды» и «вектора действия», мы не только сможем яснее и четче понять, как КПК выдвинула и развила процесс китаизации марксизма, но и точнее определить новое положение дел в этой области.

В самой китаизации марксизма и «становлении» китайцев нет места абстрактному марксизму, ведь там присутствует марксизм совершенно конкретный, получивший определенный национальный облик, прошедший обкатку в конкретных китайских реалиях и борьбе. Если китайские коммунисты, ставшие частью китайской нации и обладающие с ней исключительно тесной связью, оторвутся от китайских реалий в рассуждениях о марксизме, то это будут пустые абстрактные рассуждения. По этой причине китаизация марксизма должна в каждом своем проявлении обладать особенными характерными китайскими деталями. Иными словами практическая реализация этого явления должна быть с опорой на эти национаольные особенности, став неотложной задачей, которую вся партия должна в скором времени понять и решить.

 

 

 

 

 

 

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

Китаизация марксизма и «становление» китайцев

 

 

 

 

 

Цитата 

«Истоки становления китайцев»

 

 

 

 

Раздел 1. Этот день войдет в историю: 21 сентября 1949 г

 

В 7 часов вечера 21 сентября 1949 г., после трехмесячной напряженной подготовки в зале Хуайжэнь, что расположен на территории квартала Чжуннаньхай в Бэйпине (старое название Пекина), открылось первое пленарное заседание Народного политического консультативного совета Китая (НПКСК).

Это был волнительный момент. Когда 89 членов президиума, выдвинутых подготовительным комитетом НПКСК, были единогласно утверждены депутатами, а исполняющий обязанности Председателя Мао Цзэдун объявил об открытии сессии НПКСК, военный оркестр в зале громко и четко исполнил «Марш НОАК», а за пределами здания прозвучал торжественный артиллерийский салют из 54 залпов, все депутаты взволнованно встали и горячо аплодировали в течение 5 минут.

Председатель постоянной комиссии подготовительного комитета НПКСК и Председатель ЦК КПК Мао Цзэдун выступил к делегатам съезда с приветственным обращением, почти каждая фраза которого вызывала у собравшихся бурные аплодисменты. Громким голосом Мао Цзэдун торжественно провозгласил: «Господа делегаты! Все мы преисполнены сознания того, что наша работа войдет в историю человечества и покажет, что китайский народ, составляющий одну четвертую часть человечества, отныне встал во весь рост». В этот момент зал еще раз взорвался бурными аплодисментами, многие не могли сдержать слез и были чрезвычайно взволнованы.

После вступительной речи Мао Цзэдуна один за другим выступило 12 человек, среди которых были делегат от КПК Лю Шаоци, специально приглашенный делегат Сун Цинлин, делегат от революционного комитета Гоминьдана Хэ Сяннин, представитель Демократической лиги Китая Чжан Лань, представитель народно-освободительных районов Гао Ган, представитель народно-освободительной армии Китая Чэнь И, посланник ассоциации демократического строительства Китая Хуан Яньпэй, представитель всекитайской федерации профессиональных союзов Ли Лисань, представитель Синьцзяна Сай Фудин, специально приглашенные делегаты Чжан Чжичжун и Чэн Цянь, представитель китайских эмигрантов Сыту Мэйтан и др.

После завершения церемонии открытия немедленно прошло первое заседание президиума, на котором утвердили ряд резолюций, включая создание Постоянного комитета Президиума, введение должности заместителя генерального секретаря, утверждены правила и процедуры проведения пленарного заседания и комитета по сопоставлению различных проектов документов, а также работы редакционного комитета декларации, утверждены правила работы комитета по разработке проекта национального флага и герба, комитета по рассмотрению представительных предложений и другие резолюции.

Как следует из газеты «Жэньминь жибао» от 22 сентября 1949 года со ссылкой на новость из Бэйпина в 21 час вечера: «Сегодняшняя церемония открытия продолжалась 4 часа, а в зале присутствовало 635 делегатов. В качестве приглашенных наблюдателей в зале присутствовало 300 человек, помимо которых за церемонией наблюдал еще 31 иностранный журналист». «Исполнительный президиум сегодняшнего мероприятия включал Мао Цзэдуна, Чжу Дэ, ли Цзишэнь, Шэнь Цзюньжу, Го Можо. Облик президиума отличался простотой и изяществом. Спереди от президиума были повешены портреты вождей китайской революции — Мао Цзэдуна и Сунь Ятсена. В середине и по бокам были размещены эмблемы НПКСК и флаги НОАК. Комната отдыха была увешана флагами и шелковыми поздравлениями всех народных объединений страны, воинских частей и регионов».

 

Раздел 2. 10 дней определяют границы: провозглашение КНР

 

Первая сессия НПКСК, продолжавшаяся 10 дней, позволила 600 делегатам завершить дело, положившее начало новой эре китайской истории: объявить о создании КНР. Чтобы последующие поколения могли лучше разобраться в той работе, которая была проведена во время первой сессии НПКСК ради нового китайского государства, нам следует осветить сам ход работы этой сесии.

21 сентября открылась первая сессия НПКСК, во время которой Мао Цзэдун обращается к собравшимся с приветственной речью.

22 сентября все делегаты первой сессии НПКСК заслушали 4 доклада. Первый сделал Линь Боцюй, исполняющий обязанности руководителя секретариата Подготовительного комитета, который рассказал о проделанной работе этой организацией. Сам документ был обозначен, как «Доклад о проведенной подготовительной работе к сесссии НПКСК».

Руководитель второй группы подготовительного комитета НПКСК Тань Пиншань представил «Доклад по предварительной редакции закона об организации НПКСК». Начальник четвертой группы подготовительного комитета НПКСК Дун Биу зачитал «Доклад о предварительной схеме и основном содержании закона об организации правительства Китайской Народной Республики». В свою очередь Чжоу Эньлай, который был начальником третьей группы в рамках подготовительного комитета представил на суд делегатов доклад «О ключевых особенностях и подготовке проекта общей программы НПКСК». Участники заседания единогласно проголосовали за утверждение доклада о работе подготовительного комитета НПКСК, а затем приняли решение вынести общую программу и три других программных документа на общее обсуждение в рамках НПКСК. В рамках предложений, выдвинутых делегатами, было принято решение организовать три отдельных комитета. В тот же день на свое пятое совещание в здании гостиницы «Пекин» собралась пятая группа подготовительного комитета НПКСК. Речь на мероприятии шла о утверждении проекта государственного знамени, герба и гимна.

Утром 23 сентября все участники совещания разбились на тематиеские группы, в которых проходило обсуждение образцов государственного флага и герба. Во второй половине дня весь состав делегатов первого съезда НПКСК вновь продолжил пленарное заседание. В этот день было заслушано 18 докладчиков, которые, все без исключения, положительно отозвались о проектах «Закона об организации НПКСК», «Закона об организации центрального народного правительства КНР», а также «Общей программы НПКСК».

24 и 25 сентября выступления на пленарных заседаниях продолжались. 42 делегата, вышедших к трибуне, выразили мнение, что «Закон об организации НПКСК» «Закон об организации центрального народного правительства КНР», а также «Общая программа НПКСК» в полной мере отвечают интересам китайского народа и включают все мнения. Выступающие также выразили желание в будущем настойчиво реализовывать на практике эти три документа.

24 числа 6 железнодорожных машинистов вручили делегатам НПКСК в подарок знамена. То же самое сделала и делегация из Синьцзяна. Председателю Мао Цзэдуну была вручена национальная синьцзянская верхняя одежда и головной убор. Свои знамена в подарок Мао Цзэдуну и главнокомандующему Чжу Дэ вручили 5 представителей нации Дунган, что проживают на северо-западе страны, что чрезвычайно расстрогало собравшихся.

В ходе заседаний 25 сентября представители Бэйпинского демократического женского союза и народные депутаты от Внутренней Монголии вручили горячо любимому народом руководителю Мао Цзэдуну, Чжу Дэ и всем другим участникам заседания цветы. В этой церемонии приняло участие 4 женских делегата и 6 представителей детей. Именно они и вручили 3 цветочных корзины, выражая мнение почти миллиона бэйпинских женщин и детей города. Что касается участников из Внутренней Монголии, то две представительницы этого автономного района, одетые в национальные костюмы, также вручили делегатам цветы. Под гром аплодисментов в зале Председатель Мао Цзэдун и главнокомандующий Чжу Дэ с радостью приняли эти подарки.

Вечером 25 числа Мао Цзэдун собрал совещание, на котором были подняты вопросы государственного флага, герба, летоисчисления, столицы страны и законопроектов. За исключением герба, решение по которому было поручено продолжать вырабатывать в составе рабочей группы, все остальные вопросы были единогласно согласованы.

В тот же день командующий войсками Гоминьдана в Синьцзяне Тао Шиюэ и его сподвижники по телефону уведомили о своем немедленном желании разорвать всякие отношения с гоминьдановским правительством в Гуанчжоу. Он также заявил, что готов подчиняться приказам НПКСК, откликнуться на мирное предложение Мао Цзэдуна, выразил готовность встать под начало Центрального народного правительства и Народно-революционного военного совета. Военачальник также заявил о своих планах переименовать правительство Синьцзяна во временное народное правительство Синьцзяна, приступив к мирному освобождению Синьцзяна.

26 сентября был объявлен перерыв в заседании, которым воспользовались профильные комиссии для проведения рабочих совещаний, на которых делегаты интенсивно выдвигали новые предложения по повестке.

27 сентября делегаты первой сессии НПКСК продолжили участвовать в пленарном заседании. После выступления 25 делегатов были единогласно одобрены «Закон об организации НПКСК» и «Закон об организации центрального народного правительства». Одновременно с этим также единогласно было принято «Решение по вопросу государственной столицы КНР, хронологии, гимна и флага». По вышеуказанным вопросам были приняты следующие решения. 1. Столицей КНР объявляется город Бэйпин, однако с этого дня он будет переименован в Пекин. 2. Китайская Народная Республика переходит на летоисчисление нашей эры. Этот год определяется, как 1949. 3. До официального утверждения государственного гимна использовать в качестве последнего «Марш добровольцев». 4. Использовать в качестве государственного флага красное полотнище с пятью звездами, которое должно символизировать великое единство китайского революционного народа.

28 сентября был объявлен днем отдыха, который был использован профильными группами и комитетом по выработке проекта общей программы для работы по своим направлениям.

29 сентября делегаты первой сессии НПКСК продолжили свое участие в пленарном заседании. Единогласно была принята «Общая программа НПКСК». По этому поводу представитель коммунистической партии Лю Шаоци, выступая на церемонии открытия, обращаясь к участникам заседания, сказал: «Она является ... великой хартией китайского народа в настоящий период»[16]. В тот же день все делегаты единогласно утвердили численность заместителей Председателя центрального народного правительства, а также его членов и их количество, положение о выборах в НПКСК и комитета центрального народного правительства, а постоянный комитет президиума рассмотрел отчет, касающийся предложений делегатов. На заседании президиума, собравшегося вечером того же дня было принято решение, что 1,2 и 3 октября будут объявлены выходными в ознаменовании создания центрального народного правительства КНР для всех органов, учебных заведений, заводов, подразделений за исключением тех из них, кто выполняет задачи непрерывного цикла.

30 сентября делегаты продолжили принимать участие в пленарном заседании 1 сессии НПКСК. Мао Цзэдун и другие лица были избраны в качестве членов Всекитайского комитета НПКСК, к тому же Мао Цзэдун был избран на пост Председателя центрального народного правительства, а его членами стали 56 человек, включая Чэнь И, среди которых заместителями Председателя стали Чжу Дэ, Лю Шаоци, Сун Цинлин, Ли Цзишэнь, Чжан Лань и Гао Ган. Затем, уже 9 октября, во время заседания 1-й сессии НПКСК, Мао Цзэдун был избран на пост председателя Всекитайского комитета НПКСК, а его заместителями стали Чжоу Эньлай, Ли Цзишэнь, Шэнь Цзюньжу, Го Можо, Чэнь Шутун. Руководителем секретариата органа стал Ли Вэйхань. Членами комитета, помимо Мао Цзэдуна, стали еще 28 человек.

В тот же день участники совещания утвердили подготовленный Мао Цзэдуном проект «Декларации пленума первой сессии НПКСК», а также заслушали телеграмму с соболезнованиями в адрес всех командиров НОАК от лица НПКСК.

Декларация гласила: «Пленарное заседание первой сессии НПКСК успешно завершило свою задачу». «В заседании этом приняли участие все китайские демократические партии, народные объединения, представители народно-освободительной армии, делегаты от всех районов, национальностей, представителей китайских эмигрантов за рубежом, а также прочие патриотически настроенные демократические элементы. Вместе они выразили волю всего китайского народа, что свидетельствует о беспрецедентном единстве всего китайской нации». «Уже основана Китайская Народная Республика, а у китайского народа имеется собственное центральное правительство». «В истории Китая началась новая эпоха».[17]

На съезде было утверждено решение построить снаружи ворот Тяньаньмэнь памятник народным героям и разместить на нем эпитафию, выполненную Мао Цзэдуном.

Наконец, на съезде было заслушано заключительное слово Чжу Дэ. Он торжественно заявил: «Работа 1-й сессии НПКСК успешно завершена», было провозглашено создание Китайской народной Республики. Церемония закрытия завершилась государственным гимном, который исполнил военный оркестр. Во время исполнения этого произведения над президиумом был поднят государственный флаг и весь зал в торжественном благоговением встал, чтобы огласить воздух бурными и несмолкаемыми аплодисментами.

После церемонии закрытия, в 6 часов вечера Мао Цзэдун в сопровождении делегатов НПКСК отправился на площадь Тяньаньмэнь, где принял участие в церемонии заложения фундамента памятника народным героям. После речи Чжоу Эньлая от лица президиума все делегаты сняли головные уборы и почтили героев минутой молчания, после чего Мао Цзэдун воодушевленно прочитал текст, увековеченный в камне.[18]

Вечная память народным героям, которые принесли себя в жертву в боях с 1840 года по наши дни, что вели бой с внешними и внутренними врагами, сражались за национальную независимость, а также свободу и счастье китайского народа! Слова, высеченные на этом памятнике «Вечная слава народным героям» не только заставляют нас вспомнить и обратить свое внимание на народных героев трех лет освободительной войны, которые вела китайская коммунистическая партия и тридцати годах демократической революции, которые позволили китайскому народу «встать на ноги». Памятник служит и молчаливым напоминанием о всех тех народных героях, которые героически пожертвовали жизнью на протяжении 100 лет после опиумных войн 1840 гг. во имя становления китайского народа. Он стоит во имя памяти мертвых и напоминает о решимости и воле живых продолжать борьбу. Наконец, Мао Цзэдун с руководителями подразделений НПКСК бросили по лопате земли в основание памятника народным героям.

После провозглашения делегатами 1-й сессии НПКСК Китайской Народной Республики, на второй день, а именно 1 октября в 2 часа дня во дворце Циньчжэньдянь, что расположен в пекинском правительственном квартале Чжуннаньхай, прошло первое заседание центрального народного правительства, которое включало Председателя правительства, его заместителя и еще 56 человек. После завершения совещания все члены нового правительства отправились на машинах к трибуне на Вратах Небесного Спокойствия, где они приняли участие в торжественных мероприятиях по случаю образования государства. В это самое время на площади, что располагалась в столице страны, уже собралось 300 тысяч человек, прибывших сюда, чтобы поучаствовать в торжественной церемонии, посвященной основанию КНР.

Ровно в три часа дня секретарь народного правительства Линь Боцюй объявил о начале церемонии, посвященной основанию страны. Председатель центрального народного правительства Мао Цзэдун торжественно объявил всему миру: «Сегодня образовано центральное народное правительство!». Эти слова потонули в бурных аплодисментах и радостных возгласах, охвативших всю площадь. Вслед за этим Мао Цзэдун нажал на кнопку электропереключателя и над площадью взвилось пятизвездное красное знамя, а воздух огласили 28 залпов из 54 орудий, которые возвестили миру о том, что великая народная революция под началом коммунистической партии Китая, пройдя 28 лет кровавой борьбы, основала новый Китай.

После того, как Мао Цзэдун зачитал «Сообщение центрального народного правительства КНР», главнокомандующий НОАК Чжу Дэ принял парад трех родов войск, а также зачитал «Приказ главного штаба НОАК», в котором войскам предписывалось в скором времени освободить пока еще не освобожденные территории. После завершения торжественного марша вооруженных сил на проспекте Чанъаньцзе зажглись фонари, площадь Тяньаньмэнь украсили разноцветные огни и начался парад фонарей во главе с рабочими. Весь Пекин утопал в море радости и веселья. Стоя на трибуне Ворот Небесного Спокойствия, Мао Цзэдун произнес: «Да здравствует народ, да здравствуют товарищи». В ответ многоголосая народная масса громко ответила ему: «Да здравствует председатель Мао!» Один из тибетских религиозных лидеров, проживавший в Цинхае панчен-эрдени Чуцзи Цзяньцань после освобождения провинции Цинхай в тот же день связался по телефону с Мао Цзэдуном и главнокомандующим Чжу Дэ, и выразил поддержку центральному правительству.

Собравшаяся 9 октября на свое первое заседание 1-я сессия НПКСК утвердила законопроект о создании центрального народного правительства и постановила считать 1 октября днем основания КНР.

Начиная с 7 часов вечера 21 сентября вплоть до вечера 1 октября стали 10 днями, когда мир увидел появление нового Китая, руководство над которым осуществляли сами люди. С этого момента китайцы встали во весь рост!

 

Раздел 3.  Руководство к действию китайского становления: Маоизм

 

Период современной истории Китая свидетельствует о том, что китайцы приняли решение «встать на ноги». Произнести эти слова довольно просто! В течение длительного времени, однако, над головами китайского народа грозно нависали три горы в лице империализма, феодализма и бюрократического капитализма. Во время 1-й сессии НПКСК некоторые руководители демократических партий образно говорили: «Если представить Новый Китай в виде здания, то ряд групп до его создания разживались благодаря зарубежным разбойникам. Это и есть империализм. А внутри страны часто орудовали мелкие воришки. Это и есть бюрократический капитализм и феодальные порядки»[19]. «История китайских феодальных сил насчитывает несколько тысяч лет, в то время, как более сотни лет Китай терзали империалистические державы и более 20 лет страна была объектом эксплуатации бюрократического капитализма. Следует отметить, что три этих силы действовали заодно и вместе творили преступление. Для того. чтобы уничтожить и зачистить остатки этих злых сил потребуется значительное время.»[20]

Действительно, над головой китайского народа навило три горы, три злые силы, единые в своей сути и сбросить их было очень непросто. Начиная с периода опиумных войн, китайский народ стал свидетелем движения Тайпинов, реформ года у-сюй, синьхайской революции, после чего участвовал в Северном походе, а также в Аграрной револючионной войне, национально-освободительной войне против японцев. Чтобы избавиться от гнета этих трех напастей китайский народ более 100 лет вел напряженную борьбу.

Окончательная великая победа китайского народа под руководством коммунистической партии могла свершиться лишь в результате кровавой борьбы. Опираясь на Мао Цзэдуна в качестве своего лидера, коммунистическая партия Китая творчески объединила основные принципы марксизма с практической ситуацией в стране и сформировала учение Мао Цзэдуна, ставшее замечательным достижением процесса китаизации марксизма.

Эпохальный 7-й съезд КПК, основываясь на глубоком обобщении опыта китайской революции, постановил «сделать учение Мао Цзэдуна, обобщившее теорию марксизма-ленинизма и китайскую революционную практику, руководством в своей работе.»[21]

В своем докладе, посвященном изменениям в уставе партии, озвученном на 7-м съезде КПК, Лю Шаоци, комментируя причины, которые именно маоизм должны были превратить в руководящее учение партии, сказал: «В течение последних ста с лишним лет многострадальная китайская нация и народ вели кровопролитную борьбу за свое освобождение и накопили необычайно богатый опыт. В этой практической борьбе и на основе этого опыта не могла не сложиться наша собственная великая теория, а это показало, что китайская нация является не только нацией, способной воевать, но и нацией, обладающей современной научной революционной теорией. В силу политической и экономической слабости китайской буржуазии, ее отрыва от народа и узости кругозора представители ее оказались не в состоянии создать стройную революционную теорию, а тем более целостную и стройную научную теорию, охватывающую китайскую историю и китайскую революцию в целом, пусть даже некоторые из них и выдвинули кое-какую революционную программу и демократические в известном смысле идеи (все это мы уже приняли как неплохое наследие). Такую теорию могли создать лишь представители китайского пролетариата, из которых наиболее выдающимся и великим является товарищ Мао Цзэдун». Выступающий продолжал: «Не кто иной, как наш товарищ Мао Цзэдун, успешно, блестяще справился с таким исключительно трудным делом, каким является китаизация марксизма». Развивая мысль, выступающий добавил: «Идеи Мао Цзэдуна, если рассматривать их, начиная с его мировоззрения и кончая его стилем работы, являются разяютсярения и совершенствующимся китаизированным маркизирова, целостной теорией революции китайского народа и строительства государства. Эта теория отражена в трудах товарища Мао Цзэдуна и во многих партийных документах. К ней относятся сделанный товарищем Мао Цзэдуном анализ современного положения в мире и обстановки в Китае, теория и политика новой демократии, освобождения крестьянства, революционного единого фронта, революционной войны, ревоыюционнойо опорных баз, теория и политика строительства новодемократической республики, теория и политика строиикакиатич партии, теория и политика в области культуры и т. д. Все эти теории и вся эта политика являются вполне маркси-стскими и в то же время китайскими. Они представляют соедст высшее выражение китайского национального разума и высшее теоретическое обобщение.»[22]

Что касается этих аспектов, то глубоким их пониманием отличаются не только коммунисты, но и вообще все лидеры демократических партий. Чрезвычайной убедительностью выступления во время пленарного заседания 1-й сессии НПКСК отличались специально приглашенные делегаты и представители демократических партий. И, хотя в этих выступлениях и отсутствовало такое понятие, как китаизация марксизма, однако во всех них особо подчеркивался вклад, который внесла коммунистическая партия Китая в возрождение китайской нации и «становление» китайцев, вклад, успех, который было не под силу достичь другим политическим силам. Можно сказать. что КПК под началом своего лидера Мао Цзэдуна сумела не только добиться решительных отличий от западных капиталистических стран, но и от СССР и остальных восточноевропейских социалистических стран. Партии удалось унаследовать три революционных принципа Сунь Ятсена и выйти за их рамки. Партия смогла твердо повести Китай к реализации демократии, социализма и коммунизма, чтобы затем добиться высокой цели достижения китаизации марксизма.

Среди выступлений важно отметить следующие:

—— Представитель ассоциации демократического строительства Китая Хуан Яньпэй заявил: «Все мы здесь ощущаем волнение. Сегодня под началом коммунистической партии Китая и Мао Цзэдуна мы вписываем самую славную и великую страницу продолжительной истории человечества — открываем заседание НПКСК». «Здесь, в НПКСК, на восточной половине мира, мы возведем новый дворец, имя которому — Китайская Народная Республика. Этот новый дворец подпирается большим количеством колонн из железобетона. Что же это за колонны? Первая — это китайская коммунистическая партия, впрочем, есть и различные демократические партии, массовые организации, различные территории, народно-освободительная армия, малые народы, китайцы за рубежом и прочие патриотические элементы. Все эти составные части и формируют эту колонну.

Что же такое железобетон? Это единый народный демократический фронт, представленный китайским рабочим классом, крестьянами, мелкой буржуазией, национальной буржуазией и другими патриотическими элементами. Что же лежит в основании этого нового дворца? Говоря о теоретической базе, можно сказать, что это марксизм-ленинизм и учение Мао Цзэдуна. А над крышей этого большого нового дворца развевается большое знамя. Что же написано на знамени? Это новая демократия. «В этом новом дворце пять входов, причем над каждым написано два иероглифа. Давайте же прочитаем: независимость, демократия, мир, единство, богатсво и могущество».[23]

—— Председатель Демократической лиги Китая Чжан Лань сказал: «Использование методов политической консультации позволило обрести народу собственную власть и сформировать собственное народное правительство. Это не только славная страница китайской истории, но по настоящему незабываемый день в истории всего человечества». «Наша система, разумеется, отбросила такие пережитки прошлого и рудименты, как президентская система и режим кабинета министров. В то же время, в вопросах управления страной мы не пошли по пути СССР и других восточноевропейских стран. Опираясь на наш демократический централизм, китайский народ взял политическую власть в свои руки и объединил высшие органы законодательной и исполнительной власти, что позволило добиться реализации строя, объединившего в себе теорию и практику. Данная форма государственного управления в полной мере способна раскрыть новый демократический дух и в состоянии повысить уровень административной эффективности. С таким строем китайский народ обязательно сможет построить новое государство и общество». «Сегодня открылся НПКСК нашего народа. Сегодня официально перевернута страница новой китайской демократии. Новая демократия это этап на пути к социализму, к бесклассовому обществу, это дорога к великому единению мира. Нам нужно прилагать усилия! Сегодня мы сами хозяева своего положения! У нас впереди светлое будущее! Мы приложим усилия, чтобы построить нашу новую страну и новое человеческое общество!»[24]

—— Представитель китайских эмигрантов Сыту Мэйтан заявил: «Китайские эмигранты живут в дальних краях и не в полной мере понимают положение внутри страны. Сейчас я вернулся в освобожденный Бэйпин, и, стоило мне лишь взглянуть, как сразу почувствовал я дух упорного труда, стойкости и героизма, что присущ членам КПК, вновь и вновь видел я дискуссии о грандиозных планах построения государства, увидел я уважительное поведение в политике, проникнутое уважением к мнению всех участвующих сторон. Все это действительно достойно нашего восхищения. Все это является наиважнейшим фактором и гарантией того, что коммунистическая партия Китая обладает достаточным авторитетом, чтобы возглавить народ целой страны и одержать победу.»[25]

—— Представительница Революционного Комитета Гоминьдана Хэ Сяннин сказала: «Чан Кайши потерпел поражение, и открылся НПКСК. В Китае царит свобода и равенство, засилье капитала подвергнуто ограничениям, страна дала крестьянам сельскохозяйственные угодья, Китай объединяет народы мира и требует относиться к нам, как к равным — все эти революционные цели были реализованы под руководством Председателя Мао. Господин Сунь мог бы при виде этого радоваться на том свете! Именно поэтому великое значение сегодняшнего НПКСК состоит в том, что оно под руководством Председателя Мао олицетворяет собой китайскую революцию, история которой насчитывает почти сто лет — начиная от Тайпинского восстания, а затем включает Синьхайскую революцию, борьбу с японскими захватчиками и вплоть до народно-освободительной войны. Это длинный путь от революционных «трех народных принципов» до новой демократии». «НПКСК не только представил «три народных принципа», но и продемонстрировал великую революционную победу народа. Все двадцать лет упорной и мучительной борьбы, которую вел Мао Цзэдун, ясно показали, что новый демократический курс Председателя Мао является более подходящим и уместным, чем доктрина «трех народных принципов», в которую мы верили».[26]

—— Специально приглашенный делегат Сун Цинлин заявила: «Сегодня Китай является страной, обладающей огромной силой. Китайский народ шагает вперед, объятый революционным порывом. Это исторический скачок, это огромная созидательная сила, это зарождение нового Китая! Мы дошли до сегодняшнего исторического момента именно благодаря тому, что двигались под руководством коммунистической партии. Это единственная политическая партия, использующая силы крупных народных масс».[27]

Вчитываясь в приведенные здесь без прикрас слова этих великих людей, сказанные в 1949 году, какие впечатления могут посетить читателя? Все они отцы-основатели демократической революции, принадлежащие к одному поколению, которое вело великую борьбу за возрождение китайского народа. Разве выводы, которые они сделали из собственного опыта и понимания коммунистической партии стоит признать недостаточно авторитетными?

В чем же причина того, что китайцы, пройдя через горнило вековой борьбы, смогли под руководством коммунистической партии обрести национальную свободу и добиться освобождения народа, встать, наконец, на ноги. Все эти последствия объясняются тем, что коммунисты, главным представителем которых был Мао Цзэдун, сумели объединить базовые принципы марксизма с китайской реальностью, претворив в жизнь китаизацию марксизма и сформировав мощное идеологическое оружие в виде учения Мао Цзэдуна.

 

 

 

Глава I 

Распространение марксизма в Китае

 

 

 

 

Под китаизацией марксизма подразумевается китаизация имени «марксизма», а не какого-либо иного «изма». Обращаясь к позиции китайских коммунистов, следует отметить, что понятия «китаизации марксизма» не существует без «марксизма». Для того, чтобы исследовать историческую ретроспективу развития китаизации марксизма, следует, прежде всего, разобраться в вопросе распространения марксизма в Китае, а также в ряде ключевых понятий, связанных с этим процессом.

 

Раздел 1. Возможность распространения марксизма в Китае явилась объективной необходимостью китайского общества

 

Тот факт, что марксизм, зародившийся в Европе, пришел в Китай в 20-е годы прошлого столетия из-за объективных потребностей китайского общества, выглядит совершенно неслучайным. Гораздо важнее научности и прогрессивности марксизма следует признать как раз потребность в нем со стороны китайского общества.

Прежде всего, сама возможность распространения марксизма в Китае объясняется тем фактом, что практическая его основа лежит в неустанной борьбе китайского народа в поисках патриотической истины.

Более 2000 лет в Китае царило феодальное общество, однако к 1840 году, когда начались опиумные войны, произошли и совершенно немыслимые ранее перемены. В последующий период Китай стал превращаться в полуколониальное-полуфеодальное общество. Все мировые державы поспешили унизить и захватить Китай. Начало ХХ века совпало с мрачной страницей истории Поднебесной, когда Пекин был захвачен 8 союзными державами.

Ради спасния нации и процветания страны в период, последовавший за опиумными войнами, китайцы всюду пытались отыскать истину. Они попробовали все достижения запада: однако в итоге всюду потерпели поражение. Лишь после того, как удалось найти марксизм, впереди, словно луч во тьме, забрезжила надежда. В своей работе «О народной демократической диктатуре», опубликованной в сентябре 1949 года, Мао Цзэдун живо проанализировал этот исторический процесс. Он писал: «После того как Китай потерпел поражение в опиумной войне 1840 года, передовые китайцы, испытывая бесчисленные страдания и трудности, стали искать истину на Западе. Хун Сю-цюань, Кан Ю-вэй, Янь Фу и Сунь Ят-сен представляли людей, которые до появления на свет Коммунистической партии Китая пытались найти истину  в странах Запада. В то время китайцы, стремившиеся к прогрессу, читали любую книгу, содержавшую что-либо новое, шедшее с Запада. Число студентов, направлявшихся учиться в Японию, Англию, США, Францию и Германию, достигло внушительной цифры. В стране была упразднена старая система государственных экзаменов, а учебные заведения нового типа появлялись, как побеги бамбука после весеннего дождя. Люди усердно учились у Запада. Да и я этому учился в юности. То была буржуазно-демократическая культура Запада, или так называемая новая школа, которая включала социальные учения и естественные науки того времени и противостояла феодальной культуре Китая, то есть так называемой старой школе. Люди, прошедшие эту новую школу, долгое время верили, что она вполне может спасти Китай. И, в отличие от приверженцев старой школы, мало кто из них сомневался в этом. Единственное средство спасения родины — реформы, а единственный путь к их осуществлению — учеба у зарубежных стран. Прогрессивными среди зарубежных стран были в то время только капиталистические страны Запада. В этих странах были успешно созданы современные буржуазные государства. Японцы достигли успехов, учась у Запада. Китайцы стремились также учиться и у японцев. В представлении китайцев того времени Россия была отсталой страной, и мало кто хотел учиться у нее. Так обстояло дело у китайцев с учебой у зарубежных стран в период с 40-х годов XIX века и до начала XX века». Однако «Империалистическая агрессия разбила иллюзии китайцев относительно учебы у Запада. Поистине странно, почему учителя всегда совершают агрессию против учеников? Китайцы многому научились у Запада, но все это оказалось неприменимым, их идеалы никак не могли осуществиться. Борьба, на которую они много раз поднимались, в том числе и такое общенациональное движение, как революция 1911 года, неизменно терпела поражение. Положение в стране с каждым днем ухудшалось, жизнь становилась невыносимой. Сомнения возникали, усиливались и нарастали. Первая мировая война потрясла весь мир. Русские совершили Октябрьскую революцию, создали первое в мире социалистическое государство. Направляемая Лениным и Сталиным революционная энергия великого русского пролетариата и трудового народа, дотоле скрытая в недрах и невидимая для иностранцев, внезапно прорвалась, подобно лаве вулкана. Китайцы, как и все человечество, стали иными глазами смотреть на русских. Тогда и только тогда в сознании и жизни китайцев наступила совершенно новая эра. Китайцы обрели марксизм- ленинизм, эту верную для всего мира всеобщую истину, и облик Китая начал преображаться». далее Мао Цзэдун добавляет: «Октябрьская революция помогла передовым людям всего мира, в том числе и Китая, пересмотреть свои проблемы, применяя пролетарское мировоззрение в качестве орудия для изучения судеб своей страны. Идти по пути русских — таков был вывод».[28]

Важно заметить, что марксизм смог распространиться в Китае, ведь объективными обстоятельством для этого служил фактор наличия в китайском обществе капиталистического строя. Марксизм зародился в капталистическом обществе, причем объектом исследования и преодоления для этого строя были как раз основополагающие противоречия капитализма. С учетом того, что Китай был наполовину колониальной, наполовину феодальной страной, в ней уже был развит капитализм и противоречия характерные как раз для этого строя. Именно это заложило объективную основу, позволившую не только позволить марксизму проникнуть в Китай, но и получить там широкое развитие. После опиумных войн Китай уже больше не был свободным феодальным государством, но, в то же время, не мог в полной мере называться сложившимся капиталистическим обществом. Вследствие торгово-экономического развития китайское феодальное общество в период династий Мин и Цин уже продемонстрировало зачатки капитализма. Если представить, что зарубежный капитал не проник бы в Китай, то капитализм бы развивался в этой стране медленными темпами, однако именно его появление стало катализатором ускорения капиталистического развития в Китае. В то же время иностранное вторжение совершенно не ставило своей целью превращение феодального Китая в капиталистический. Цель состояла в том, чтобы превратить Китай в колониальную или полуколониальную страну. Цинское правительство неоднократно терпело поражение в агрессиных войнах, развязанных иностранными державами, после чего подписывало ряд неравноправных и унизительных договоров, ослаблявших страну. По этим договорам, иностранные державы заняли или «арендовали» большое количество китайских территорий, потребовали огромные компенсации, получили право размещать на территории Китая свои войска, добились консульской юрисдикции, взяли под контроль важные порты и таможенные пункты, разграбили большое количество богатств и ресурсов, а также жестоко угнетали и эксплуатировали широкие народные массы. Одновременно с этим захват иностранными державами Китая подорвал автономную естественную экономическую базу, способствовал распаду феодального китайского общества и придал импульс к развитию капитализма. В декабре 1939 года Мао Цзэдун писал: «И действительно, под воздействием иностранного капитализма и вследствие некоторого распада феодального экономического уклада еще во второй половине XIX века, лет 60 назад, часть купцов, помещиков и бюрократии стала вкладывать капиталы в промышленность нового типа. К концу же XIX века и началу XX века, то есть лет 40 назад, китайский национальный капитализм уже сделал первый шаг в своем развитии. Лет 20 назад, в период первой мировой империалистической войны, благодаря тому что империалистические государства Европы и Америки, занятые войной, временно ослабили свое давление на Китай, китайская национальная промышленность, главным образом текстильная и мукомольная, сделала новый шаг вперед».[29] Именно такая чрезвычайно непростая ситуация объективно определила тот факт, что появление и распространение марксизма в Китае явилось результатом национальных особенностей и текущего развития.

В-третьих, основополагающей причиной распространения в Китае марксизма следует признать присутствие в стране рабочего класса. Марксизм — это мировоззрение пролетариата и, одновременно, его идеологическое оружие по преобразованию мира. Китай, который был наполовину колониальной наполовину феодальной страной, уже располагал рабочим классом, связанным с обобществленным производством. Именно это стало самой фундаментальной причиной не только появления и распространения марксизма в Китае, сколько укоренения и результатов, которые приписываются этому учению на китайской земле.

В ходе стремительной трансформации китайского общества, в особенности в процессе развития капиталистических факторов и распада китайского феодального общества, основанного на натуральной экономике, в Китае появилось обобществленное производство и связанный с ним рабочий класс. В ходе движения 4 мая, произошедшего в 1919 году, возникли разногласия, насчет существования в Китае рабочего класса. Чжан Дунсунь, Лян Цичао и пр. считали, что в Китае «нет землевладельцев-капиталистов», «нет рабочего класса». Ли Да и прочие китайские марксисты первого поколения опровергали эти заблуждения, которые никоим образом не соответствовали фактам. Затем Мао Цзэдун проанализировал этот вопрос в напечатанной в декабре 1939 года работе «Китайская революция и коммунистическая партия Китая» и отметил: «Процесс возникновения и развития национального капитализма в Китае был в то же время и процессом возникновения и развития буржуазии и пролетариата. Если из среды купцов, помещиков и бюрократии вышла китайская буржуазия, то из среды крестьянства и ремесленных рабочих вышел китайский пролетариат. Китайская буржуазия и китайский пролетариат как особые общественные классы являются классами вновь народившимися, не существовавшими ранее в китайской истории. Они вышли из недр феодального общества и сложились в новые общественные классы. Это — два взаимно связанных и вместе с тем антагонистических класса. Это — близнецы, рожденные старым (феодальным) обществом Китая. Однако процесс возникновения и развития китайского пролетариата сопутствовал не только возникновению и развитию китайской национальной буржуазии, но и созданию и эксплуатации иностранными империалистами своих собственных предприятий в Китае. Поэтому значительная часть китайского пролетариата старше и опытнее китайской буржуазии; поэтому его социальная мощь больше и социальная база шире.».[30] Так, например, южный берег реки Сучжоу, что протекает в шанхайском районе Путо именуется «Сяошаду» («маленькой песчасной переправой») (нынешнее название переправы Сикан). В середине XIX века это место было пустынным и малонаселенным. Когда в 1895 году Китай и Япония подписали Симоносекский договор, представители иностранного капитала получили право создавать предприятия напрямую в Китае. Сяошаду расположен как раз между международной концессией и китайской государственной границей. К этому следует добавить удобную транспортную доступность. Одна за другой приезжали сюда иностранные и китайские хлопковые компании, финансируемые Японией. Открывались здесь и фабрики, финансируемые за счет Китая. Сюда же стекались, чтобы найти себе работу большие массы иностранцев и китайцев, оставшихся не у дел. Здесь довольно быстро возник знаменитый шанхайский промышленный район в сочетании с одним из районов компактного проживания рабочих. После того, как в Пекине вспыхнуло движение 4-го мая, утром 5 июня 1919 года рабочие 3-й, 4-й и 5-й прядильных фабрик первыми приступили к стачке, выразив тем самым солидарность с патриотически настроенными пекинскими студентами. В качестве призыва была выбрана фраза «Бороться за суверенитет вовне, покарать преступников внутри страны», что привело к невероятному всплеску стачечного движения среди рабочих и торговцев. Значение этого явления было весьма необычным. Оно ознаменовало восхождение китайского рабочего класса на политическую сцену страны в качестве независимой политической силы, что, в свою очередь, стало увертюрой к новой демократической революции. Обладая такой классовой основой, марксизм довольно быстро начал распространяться здесь. Именно здесь получили опыт партийной работы первые руководители КПК. Именно по этой причине марксизм получил в китае широкое распространение. И произошло это как раз потому, что в Китае на тот момент уже существовал рабочий класс, связанный с обобществленным производством.

В четвертых, возможности распространиться в Китае марксизм обязан обострением коренных противоречий капитализма в этот период, а также октябрьской революции. Начиная с периода опиумных войн, на фоне яростной борьбы китайской нации за собственное выживание, капиталистические державы, предпринявшие вторжение в Китай, также претерпели колоссальные изменения.

Если коренные противоречия уже были очевидны в 1840-е годы, строй этот находился на подъеме, однако с распространением в Китае марксизма свободный конкурентный капитализм уступил место капитализму монополистическому, то есть империализму, а первая мировая война между империалистическими державами смогла в полной мере отразить основные капиталистические пороки. В эпоху свободного конкурентного капитализма коренное социальное противоречие лежало в контексте антагонизма между обобществленным производством и частной собственностью на средства производства, причем частным проявлением такого противоречия служило противостояние пролетариата и буржуазии. К моменту наступления эпохи империализма к вышеописанному базовому противоречию добавились и многочисленные противоречия между империалистическими государствами, а также противостояние между населением метрополий и колоний. Противоречия, которые имели место между империалистическими государствами, в частности те, что были связаны с разделением мировых рынков, также привели к мировой войне. Это новое положение заставило тех китайцев, которые старательно учились у запада в период, последовавший за опиумными войнами, испытать недоумение. Именно в это время марксизм, резко и глубоко разоблачавший капиталистический строй, вошел в сознание китайцев. Особенно следует отметить, что в ходе первой мировой войны в России случилась Октябрьская революция, не только изменившая ход человеческой истории, но и открывшая человечеству новую эру. По этому поводу Мао Цзэжун писал: «Орудийные залпы Октябрьской революции донесли до нас марксизм-ленинизм».[31]

В-пятых, своему распространению в Китае марксизм обязан тем, что его культурный ген отвечал стремлению к «Великой гармонии», выражаемой принципом «Мир принадлежит народу». В историческом стремлении спасти родину от гибели и порабощения, марксизм был представлен в Китае вовсе не коммунистами, которые появились там позже, а рядом людей, хорошо представлявших положение дел в мире, старейшин, включая Сунь Ятсена, создавшего Объединенный союз. Здесь же стоит упомянуть и Чжу Чжисиня, Сун Цзяоженя и пр.

Осуществляя знакомство Китая с марксизмом, они полагали, что это учение сыграет положительную роль для спасения китайской нации, оказавшейся в опасном положении.

Разумеется, их понимание марксизма было в те времена поверхностным. Позже Ли Дачжао системно изложил учение марксизма, включая такие аспекты, как материалистическую философию, политэкономию и научный социализм.

В чем же, впрочем, причина того, что основатели Объединенного союза проявили к марксизму интерес? Почему молодежь под началом Ли Дачжао заинтересовалась этим учением? Их общей отличительной чертой была та, что определяла их, как представителей интеллигенции, воспитанных в цивилизационных традициях китайской нации. На протяжении нескольких тысяч лет китайская нация обладала собственными общественными идеалами и интересами. Так, например, в главе «Ли Юнь» конфуцианского канона «Ли Цзи» («Книга обрядов») отмечается: «Величайший идеал — созидание мира, его разделяют поистине все. Следует выбирать талантливых и способных, доверять и поддерживать дружеские отношения между людьми». Подобные взгляды и получили наименование «Великого единения». Многие исследователи полагают, что произведение «Ли Цзи» относится к периоду воюющих царств или эпохе династий Цинь и Хань, причем от имени Конфуция, отвечая на вопросы, выступали конфуцианские ученые. В работе излагаются политические идеалы и исторический взгляд, присущий конфуцианству. Впрочем, следует отметить, что выдвинутое в книге учение о «Великом единении» оказало глубокое влияние на политиков прошлых эпох. Это понятие указывает на тезис о принадлежности страны всему обществу, относящийся к эпохе легендарных мифических императоров Яо и Шуня. Позже многие мыслители превратили эту ностальгию по прошлому в устремление к будущему. Так, например, мыслитель реформистского толка Кан Ювэй в своей «Книге о Великом единении» полагал, что общество постоянно эволюционирует, в то время, как конечным этапом этой эволюции служит то самое «Великое единение». С другой стороны вышеуказанное «Великое единение» относится не только исключительно к Китаю, но распространяется на весь мир. Известные деятели демократической революции, как, например, Сунь Ятсен, воспринимали принцип «Китай принадлежит народу» в качестве идеала и мечты. Расшифровывая это выражение, следует заметить, что означает оно «Китай — это земля под небесами, принадлежащая жителям Китая». Переводя подобное выражение на современный язык, речь идет о Китае, где присутствует общественная собственность, а народ является хозяином. Стоит заметить, что китайцы рассматривали подобный принцип в качестве идеала с незапамятных времен. Разумеется, что подобный социализм в древние времена представлял собой довольно примитивный вид социалистической мысли, который совершенно нельзя уравнивать с научным социализмом, порожденным марксизмом, однако именно он заложил для китайцев культурную основу научного марксистского социализма. В этом конкретном смысле мы можем говорить, что социалистическая идея глубоко укоренена в культурной почве китайской нации, является воплощением ее исторических устремлений, а также берет начало в ее культурных генах. Подводя итог, следует отметить, что возможностью распространиться в Китае в период до и после 20-х годов ХХ века марксизм обязан наличием практической базы, объективных обстоятельств, коренных причин, факторов времени, культурной основы. Это было совершенно неслучайным явлением. В конечном счете, это представляло собой процесс, необходимый для спасения и развития китайской нации.

 

Раздел 2. Знакомство Китая с марксизмом в конце XIX — начале XX веков

 

Китайцы знали, что в мире существует марксизм, Энгельс, его учение, а также международное коммунистическое движение, что прослеживается вплоть до конца XIX столетия. Примечательно, что заметную роль сыграли в этом вопросе отнюдь не только китайские студенты иностранцы, в особенности те, что обучались в Японии, поскольку заметное влияние оказали и возникшие в новейший период китайской истории буржуазные реформисты, буржуазные революционеры, анархисты и представители других направлений, что позволяет утверждать, что учение Маркса попало в Китай в соответствие с их общественными интересами.

1. В конце XIX века газета «Современные дела», а также бюллетень «Всемирный вестник» рассказали на своих страницах о «социалистической партии», а также об учении «Великого единения» и «Новом учении о благоденствии народа» за авторством Маркса и Энгельса.

Согласно нынешним письменным источникам, газета «Современные дела», которая выходила под редакцией Лян Цичао, впервые в истории Китая, в 1896 году, рассказала на своих страницах о существующем в мире коммунистическом движении. Разумеется, в те времена еще не существовало такого понятия, как «Международное коммунистическое движение». В сентябре 1896 года в 6-м выпуске издания «Современные дела» вышла статья, озаглавленная «Социалистическяа партия проводит всемирный конгресс», правда заметка имела примечание «Переведено с японского по материалам «Национальной новой газеты», 2 сентября». В статье отмечалось: «31 июля в английской столице Лондоне представители всех социалистических партий открыли всемирный конгресс». Первое решение, принятое на конгрессе состоит в настоятельном требовании в отношение государственных учебных заведений, разрешить доступ детей к учреждениям от детского сада до университета за государственный счет, чтобы бедные и неимущие могли получить высшее образование. Также было принято предложение по запрету работать в ночное время детям, не достигшим 18 лет, вне зависимости от отрасли, в которой они трудятся, а еженедельная продолжительность работы для них не должна превышать 24 часа. В конце собравшиеся вновь обсудили проведение конференции по разоружению, а также выразили надежду на то, что все страны откажутся от постоянно действующих военных контингентов».[32] Описываемый здесь «всемирный конгресс социалистических партий» это вторая международная конференция в Лондоне 1896 года, ставшая первым исторически важным съездом в рамках международного коммунистического движения. Второй интернационал был основан по инициативе Энгельса. Вплоть до своей смерти в 1895 году последний вел непримиримую борьбу с анархистскими группировками, обладавшими значительным влиянием на международной арене. К 1896 году на конференции в Лондоне удалось одержать победу в противостоянии с анархистами и отстранить их от участия в конференции. Следует, впрочем, отметить, что после 1896 года в рамках Второго интернационала началось развитие ревизионизма, что в конце концов привело к тому, что Ленин именовал в качестве «краха Второго интернационала». Китайцы именно из сообщения, опубликованного в издании «Современные дела», впервые узнали, что в мире также существует выдвинутые «социалистическими партиями» и прочими международными организациями инициативы, которые направлены на содействие рабочим и народным массам, происходившим из низших слоев общества.

Впервые китайцы узнали о Марксе, Энгельсе и марксизме в 1899 году, когда с февраля по май в 4 номерах бюллетеня «Всемирный вестник», который находился под патронажем Шанхайского общества популяризации знаний, со 121-го по 124-й выпуск были напечатаны 1-4 главы переведенной на китайский книги известного английского социолога Бенджамина Кидда «Социальная эволюция» (перевод Тимоти Ли в соавторстве с Цай Эрканом). В свою очередь, вышеупомянутое общество было христианским издательским домом, который находился под началом британского проповедника Тимоти Ли. Интересно, что произведение с оригинальным названием «Социальная эволюция» было переведено на китайский под именем «Учения о великом единении», что отразило китайский запрос на стремление к этому самому великому единению. После того, как на страницах «Всемирного вестника» свет увидели четыре главы «Учения о великом единении», полностью вся книга была издана Шанхайским обществом популяризации знаний в качестве учебного пособия. Первая глава книги, напечатанная на страницах «Всемирного вестника» была названа «Очертаниями современности», причем в ней, помимо всего прочего, говорилось о «лидере рабочего движения англичанине Марксе» (авторы допустили серьезную ошибку в определении подданства Маркса). В тексте также повествуется о марксизме, при этом отмечается, что: «Те, кто контролирует предприятия и производство, обладает возможностями овладеть всем миром. Власть таких стран простирается значительно дальше, чем та, что в руках у правителя. Если своевременно не пресечь такие действия, то подобная практика будет постоянно распространяться и возникают опасения, что мировые богатства попадут в руки подобных лиц. Однако, если такое положение дел случится, власть правителя закончится. Почему же так происходит? С приходом бедности у нас нет никакого плана по исправлению ситуации и приходится надеяться лишь на себя, чтобы обеспечить благоденствие народа». Переводчик назвал учение Маркса «Новым учением о благоденствии народа».[33] Надо отметить, что тогдашнее понимание марксизма у китайцев было чрезвычайно поверхностным. Так, например, третья глава «Учения о великом единении», напечатанная на страницах «Всемирного вестника», была озаглавлена «Причины конкуренции и противодействия». Речь в ней шла о том, что «Новое учение о благоденствии народа» вовсе не ограничивается одним лишь Марксом, ведь в таких странах, как Америка, Англия и др. также есть люди, выступающие за «спасение бедных», «уравнение богатства» и «равенство». Так, например, восьмая глава «Учения о великом единении» была озаглавлена, как «Современный план по обеспечению благосостояния населения». В ней отмечалось: «Германия уделяет особое внимание ученым, занимающимся благосостоянием народа и известным личностям. Одного из них зовут Маркс, другого — Энгельс».[34] И здесь же вновь было упомянуто о наличии и других лиц. Можно заметить, что в то время разница между марксистской и антимарксистской позициями была еще неясной. Вместе с тем, если исходить из понимания тогдашними китайскими специалистами марксизма в качестве «Учения о великом единении» или же в качестве «Нового учения о благосостоянии народа», то можно сделать выводы, что новое учение, напоминавшее социализм, китайцы воспринимали через призму китайской культуры. Можно заметить и то, что интерес китайцев к социализму был вызван глубокими культурными причинами.

2. С 1900 г. по 1905 г. произошло знакомство с марксизмом китайских студентов-иностранцев и буржуазной реформистской партией под руководством Лян Цичао.

Знакомство в этот период с марксизмом шло благодаря переводам японских произведений. Так, например, в 1903 году большим тиражом из печати вышла книга «Современный социализм». Переводчиком выступил уроженец провинции Хунань Чжао Бичжэнь, который отправился на учебу в Японию. Автором произведения был уроженец префектуры Фукуи Чжун Цзао. В первой главе второго тома книги рассказывается о «Карле Марксе и его учении». Искаженное имя Маркса, приведенное в качестве оригинала статьи свидетельствует о том, что перевод имен и фамилий таких людей, как Маркс, Энгельс и других не был еще приведен к единообразию, а вот такие термины, как «социализм» и «коммунизм» понимались в переводе с японского однозначно (некоторые авторы в своих произведениях и статьях пользовались транскрипцией звучания терминов). Эти термины больше не переводили в виде «Учения о великом единении» или «Нового учения о благосостоянии народа».

В 20-е годы ХХ века китайцы сделали еще один шаг для понимания Маркса, Энгельса и марксизма. 6 декабря 1900 года был отредактирован и издан силами китайских студентов, обучающихся в Японии, «Сборник переведенных книг». В январе 1901 года во втором номере журнала свет увидела работа переводчика редакции и японского ученого Хэ Чжансюна «Подавление социалистической партии и социальная политика». У перевода этого произведения было две особенности: первая касалась Первого интернационала (который в тексте перевели в качестве «Всемирного главного союза»), а также расхождений между марксистами и лассальянцами, имевших место в недрах немецкой соцал-демократической рабочей партии (в переводе были отмечены «фракции Маркса и Лассаля»). Вторая заключалась в том, что учение Маркса было переведено в качестве «социализма». В книге отмечалось, что немецкая соцал-демократическая партия «выступает за социализм, чтобы привести в движение всю страну», «широко распространяет социализм, чтобы иницировать противостояние между теми, у кого нет недвижимого имущества и капиталистами, дабы простой народ выступал против правительства». Переводчик придавал большое значение этому аспекту и в резюме книги подчеркнул: «Западные ученые выражают обеспокоенность неравномерным распределением благ между бедными и богатыми. Наемные работники являются объектом угнетения со стороны капиталистов. Есть те, кто выступает за справедливое распределение богатств, подобная система именуется социализмом. Социалисты оценивают ситуацию, исходя из общих нужд, а не интересов одного человека или семьи. В древнем Китае существовал закон, касающийся земледелия, который как раз имеют в виду, говоря о социализме».[35]

15 февраля 1903 года Ма Цзюньу в 11 номере «Сборника переводных книг» опубликовал «Сравнение социализма и теории эволюции». В нем отмечалось: «Социалисты истоками своими восходят к французским деятелям Сен-Симону, Фурье, деятелю французского Возрождения Луи Блану, Прудону, Фердинанду Лассалю, Карлу Марксу». В книге приводится искаженная транскрипция фамилий Лассаля и Маркса. После того, как Цзюньу делает в своей статье вывод о том, что социализм и дарвинизм являются антагонистами», он особо подчеркивает «созависимость социализма и дарвинизма», уточняя, что «марксисты рассматривают историю с материалистической точки зрения. По мнению Маркса, классовая борьба является ключом к пониманию истории, причем последователи Маркса утверждали, что это вполне в духе теории Дарвина о борьбе видов».[36] Хотя подобные толкования не могли в полной мере отразить научную теорию марксизма, однако они были шагом вперед по сравнению с представлением о марксизме конца XIX века. В конце текста был также приведен список произведений авторов от Сен-Симона до Маркса, включая сочинения самого Маркса, Энгельса, среди которых значились пять работ: «Положение рабочего класса в Англии», «Нищета философии», «Манифест коммунистической партии», «К критике политической экономии», а также «Капитал». Перечисленные книги стали первым сформированным списком произведений, повествующих о марксизме.

С 1900 г. по 1905 г. комментарии, касающиеся Маркса и его учения на страницах китайской прессы, в основном, делались силами представителей буржуазных реформистов, находившихся под началом Лян Цичао. В этот период Лян Цичао силами издательства, которым он руководил, и где издавал журнал «Синьминь», опубликовал серию статей, посвященных этому вопросу. Сам Лян Цичао (некоторые полагают, что он писал под псевдонимом «Чжунго Синьминь (Новый народ Китая)» лично опубликовал «Учение революционера эволюционной теории Цзе Дэ» (сентябрь 1902 г.), «Великий дух двадцатого века: Трест» (ноябрь 1903 г.), «Китайский социализм» (февраль 1904 г.), «Путешествие в Новый свет» (март 1904 г.) и другие произведения. В опубликованной 15 сентября 1902 года в восемнадцатом номере журнала «Синьминь» работе «Учение революционера эволюционной теории Цзе Дэ», автор, говоря о Марксе (чье имя транскрибировано неверно), специально поясняет, что он «германец и корифей социализма».[37] Дополнительно сообщается, что «В сегодняшней Германии, наиболее выделяются два великих учения: социализм Маркса и индивидуализм Ницше. Маркс утверждает, что недостатком современного общества является факт подавления слабого большинства сильным меньшинством, в то время, как Ницше, говоря о социальных проблемах, отмечает, что преимущества немногих подавляются недостатками большинства».[38]

Вследствие влияния Ста дней реформ на его творчество Лян Цичао и выработанного у автора четкого и аргументированного стиля изложения, он оказывал значительное влияние на молодежь. Молодой Мао Цзэдун, описывая свой опыт изучения и поиска истины в молодости, писал: «Я не интересовался каноническими книгами. Я в те времена читал два издания, которые подарил мне двоюродный брат, в которых рассказывалось о реформаторском движении Кан Ювэя. Одно издание было журналом «Синьминь», который выходил под редакцией Лян Цичао. Я настолько много читал и вновь перечитывал их, что мог бы рассказать содержание по памяти».[39]

Этот период в области анализа марксизма характеризуется тремя особенностями:

Во-первых, делается упор на исторической ретроспективе изучения социализма и особенно анализируется место Маркса и Лассаля в социалистическом движении, причем за Марксом в идеологической теории остается «первая скрипка». Так, например, в произведении «Сравнение социализма и теории эволюции» его автор Ма Цзюньу отмечал, что учение о социализме берет свое начало в работах Сен-Симона, однако подлинный расцвет обрело именно на страницах трудов Лассаля и Маркса.

Чжао Бичжэнь в переводе произведения «Современный социализм» разделяет позицию Лассаля и Маркса, поясняя, что «Основателями немецкого социализма являются Фердинанд Лассаль (в оригинальном тексте имя транскрибировано неверно) и Карл Маркс. Первый был инициатором социалистического движения и стоит особняком. Последний заложил основу для дискуссий в рамках учения».[40]

Есть и подобные Ду Шичжэню, который с февраля по апрель 1903 года опубликовал на страницах издания «Научное сообщество Нового света» произведение «О современном социализме», где отмечается следующее: «Современный социализм ведет свой отсчет с трудов Сен-Симона (фамилия транскрибирована неверно), но наиболее ярко проявляется в трудах Карла Маркса (фамилия транскрибирована неверно)».[41] В свою очередь, сам Лян Цичао пояснял, что Маркс был «корифеем социализма».

Во-вторых, студенты, обучавшиеся в Японии особо выделяли «Капитал» Маркса и описываемые в нем трудовую теорию стоимости и учение о прибавочной стоимости. Так, например, в произведении, переведенном Чжао Бичжэнем «Современный социализм», в кратком описании биографии Маркса, отмечается четыре важных произведения автора: «О нищей философии» (речь идет о работе Маркса «Философия нищеты»), «Рассуждения о свободной торговле» (здесь упомянута работа Маркса «Речь о свободе торговли»), «Положение дел в рабочем сообществе Англии» (здесь имеется в виду работа «Положение рабочего класса в Англии»), а также «Капитал». Комментируя учение Маркса, составитель использовал более 7000 иероглифов, с помощью которых и дал резюме в отношение первого тома книги «Капитал», подчеркнув, что: «Маркс (фамилия транскрибирована ошибочно) дал импульс к реализации социализма, объединившись с трудящимися различных стран с целью привести общество к процветанию. Теория маркса воплощена в работе «Капитал», которая совершила настоящую революцию в научном мире, ведь именно благодаря ей удалось заложить твердую научную основу для социализма. мы не можем игнорировать учение и доктрину Маркса в качестве великого представителя своего поколения».[42]

В-третьих, в представлении буржуазных реформаторов большое значение уделялось тезису социалистов о «системе государственной собственности» на фоне противодействия реализации социализма. В работе «Путешествие в новый свет», которую Лян Цичао опубликовал в марте 1904 года, он высказал предположение, что социализм «сегодня невозможно реализовать не только в Китае, но и в Европе и США, при этом процесс этот будет сопровождаться сложностями, которые попросту невозможно себе представить». Одновременно с этим он довольно недвусмысленно поясняет: «Говоря о так называемых коммунистах последнего времени, следует заметить, что мыслят они все более и более здраво, количество последователей социализма в Китае довольно значительно, к тому же есть те, с кем строить социализм легче, чем в Европе и США. Построение национал-социализма с чрезвычайно автократической организацией и духом крайнего равенства представляет собой странное явление на фоне духа истории Китая».[43] В опубликованной в феврале 1904 года работе «Китайский социализм», Лян Цичао ясно дает понять: «Социалисты — это особенная категория людей, возникшая за последние сто лет. Самая суть этого учения состоит в том, что земля и капитал должны стать предметом обобществления, а труд — превратиться в источник стоимости всех благ». Он полагал, что это учение «определенно существовало в древнем Китае». Затем автор приводит в качестве примера земельную политику императора Ван Мана, а также точку зрения землевладельцев эпохи императора Су Сюня, отмечая при этом, что «Колодезная система древнекитайского землепользования отличается той же платформой, что и современный социализм».[44]

Можно заметить, что в представлении Лян Цичао «Система обшественной собственности» это государственная собственность на землю, представленная так называемой «колодезной» системой землепользования, которая применялась до периода Весен и Осеней и была отменена в период, когда у власти был Цинь Сяо-гун. После того, как реформы года у-сюй потерпели крах, Кан Ювэй и Лян Цичао уехали за границу, все еще надеясь на то, что император Гуансюй возьмет власть в свои руки и будет придерживаться курса на сохранение власти монарха. Очевидно, что социализм и «национал-социализм», о котором соотечественникам рассказывал Лян Цичао, в его понимании, должны были способствовать курсу буржуазных реформистов на поддержку курса на сохранение власти императора.

3. 1905-1907 гг.: знакомство сторонников буржуазной революции с фигурой Маркса и социализмом и их полемика со сторонниками буржуазных реформ.

Если рассматривать в качестве знаковой вехи знакомство китайцев с учением Маркса силами буржуазных реформаторов под началом Лян Цичао, вторым аналогичным знаковым этапом стоит признать появление представителей буржуазной революции, лидером которой стал Сунь Ятсен. Сунь Ятсен заметно отличался от китайских студентов, обучавшихся в Японии, и Лян Цичао, ведь он не только познакомился с марксизмом из японских периодических изданий, но после организации революционной группы Союза возрождения Китая и провала Кантонской коммуны, которая готовилась с соблюдением строгой секретности, испыытвал нужду, пребывая в Лондоне и узнал о социалистической доктрине, исследуя на местах социалистическое движение и развитие капитализма в европейских странах. В мае 1905 года он также присутствовал на заседании исполнительного бюро Второго интернационала, где провел переговоры с председательствующим Эмилем Вандервельде и секретарем Камилем Гюисмансом. 18 мая бельгийская социалистическая газета «Vooruit» («Вперед») опубликовала текст интервью Сунь Ятсена. Спустя два дня после выхода в свет материала сокращенный перевод интервью вышел и в центральном органе бельгийской социалистической партии Бельгии — газете «Le Peuple» («Народ»), причем статья была озаглавлена «Китайский социализм». В статье Сунь Ятсен был назван «Лидером революционно-социалистической партии Китая», который прибыл в Европу, чтобы обратиться ко Второму интернационалу с просьбой принять в свои ряды его партию. В газете отмечалось: «Прежде всего товарищ Сунь Ятсен в общих чертах описал цели китайских социалистов». «Их программа содержит: во-первых, избавиться от чужаков, которые узурпируют васть в стране, чтобы сделать Китай подлинно китайским. Во-вторых, отдать всю или большую часть земель в государственную собственность, то есть полностью или значительно ликвидировать крупных помещиков. В свою очередь, земля сдается в аренду крестьянам от лица коммуны, согласно определенным правилам. В издании также отмечалось: «Китайские социалисты прибегают к европейским производственным методам, используют машины, однако стремятся избегать различных недостатков, связанных с этим. В будущем они хотят построить новое общество без каких-либо переходов, они стараются впитывать все то лучшее, что отличают нашу цивилизацию, но не хотят становиться жертвами ее пережитков».[45]

После возвращения из Европы и дальнейшего путешествия в Японию в августе 1905 года Сунь Ятсен основал в Японии Всекитайский буржуазно-революционный Объединенный союз. Во вступительной статье, напечатанной в октябре в первом номере газеты «Миньбао» («Народная газета»), которая была центральным печатным органом Объединенного союза, он впервые выдвинул «Три народных принципа», вошедшие в его революционную программу. Обращаясь со страниц газеты к читателям, он, прежде всего проанализировал пути спасения страны, предложенные интеллигентами того времени, и пришел к выводу о их несостоятельности, поскольку они не позволяли принять необходимые меры в текущей обстановке. Затем автор пришел к выводу о том, что мощь стран Европы и США заключается в реализации трех народных принципов (национализма, народовластия и народного благосостояния), что и было определяющим фактором для повсеместного растространения данной идеологии в ХХ веке. Затем Сунь Ятсен предметно проанализировал пути достижения трех народных принципов в Китае на современном этапе, далее провел исследование преимуществ и недостатков великих стран Европы и Америки. Автор пришел к выводу об осуществимости реализации на практике трех народных принципов в современном Китае, полагая, что «Китаю по силам соперничать с Европой и штатами». Он считал, что Китай «действительно вправе надеяться на осуществление одновременно политической и социалистической революций. Он не уставал поражаться Европе и США». Сунь Ятсен подчеркивал, что «Принцип народного благосостояния» и «Социалистическая революция» возникают по причине обнаруженных им во время пребывания в Европе недостатков капитализма, полагая, что избежать этих самых недостатков капитализма можно, применяя социалистические меры во время проведения буржуазно-демократической революции. Ленин оценивал Сунь Ят-сена «революционным демократом, полным благородства и героизма», который выдвиунл «субъективно-соицалистические думы и программы».[46] С момента своего появления издание «Миньбао» приступило к идеологической борьбе с журналом «Синьминь», являвшимся печатным органом монархистов под руководством Лян Цичао. Последний в январе 1906 года в 73-м выпуске своего журнала опубликовал две статьи «О просвещенном абсолютизме» и «Сочинение о плюсах и минусах расовой и политической революции», решительно выступив против революционных идей Сунь Ятсена и ратуя, прежде всего, за реализацию «просвещенного авторитаризма» и установление конституционной монархии. В апреле 1906 года в третьем номере «Миньбао» была опубликована внеочередная «Программа опровержения «Миньбао» и журнала «Синьмин». Вот, какие пункты включала эта программа:

Опубликованные в последнее время на страницах журнала «Синьминь» статьи «О просвещенном абсолютизме» и «Сочинение о плюсах и минусах расовой и социалистической революции» были объединены под единым заголовком «Главная проблема выживания Китая». Редакция газеты ошибочно полагала, что само по себе выживание является проблемой», впрочем, как утверждалось на страницах журнала «Синьминь», это может немедленно уничтожить Китай. По этой причине, начиная с 4 выпуска была проведена классификация критических опровержений, чтобы решить эту большую проблему вместе с китайским народом. Ниже приводятся расхождения в изданиях для информирования читателя.

1) «Миньбао» выступала за республику, а «Синьмин» — за самодержавие.

2) «Миньбао» выражала надежду, что народ страны за основу конституции примет права народа, а «Синьмин» стремился к тому, чтобы правительство было источником просвещенного абсолютизма.

3) Газета «Миньбао» негативно относилась к правительству, возлагая надежды на революцию, которую предполагалось осуществить силами народа. Журнал «Синьмин» наоборот — оставался о народе невысокого мнения, сохраняя надежду на то, что у руля будет государство.

4) «Миньбао» выражала на своих страницах надежду на то, что народ получит конституцию, основанную на правах народа, призывая делать упор на образовании и революции, чтобы добиться поставленной цели. Журнал «Синьмин», в свою очередь придерживался идеи о том, что просвещенный абсолютизм должен исходить со стороны правительства, не очень представляя, откуда черпать надежду на позитивное осуществление этого замысла.

5) Газета «Миньбао» выступала за политическую революцию, которую следовало одновременно с этим сочетать с национальной, в то время, как журнал «Синьминь» выступал за просвещенный абсолютизм со стороны правительства и проведение одновременно с этим политической революции.

6) «Миньбао» рассматривала национальную революцию с точки зрения ее подрывной роли в отношение авторитаризма, считая это явлением политической революцией, причем если смотреть на это же явление с точки зрения изгнания инородцев, то она же может считаться и национальной революцией. В свою очередь, жрунал «Синьминь» считал невозможным сочетание национальной и политической революции.

7) «Миньбао» полагал необходимым реализацию политической революции, в то время, как «Синьминь» выражал мнение о том, что к политической революции следует лишь стремиться.

8) «Миньбао» считала, что дело революции является силой, не требующей никаких доказательств, то есть стремлений. Журнал «Синьминь» выражал мнение о том, что в случае, если революционный запрос не получит своей реализации, то последует наказание в назидание на будущее.

9) Журнал «Синьминь» порицал революцию и поддерживал партию нигилистов, в то время, как газета «Миньбао» считала, что все нигилистски настроенные партии стремятся к революции и разговоры об этом направлении не ограничиваются лишь убийствами.

10) «Миньбао» утверждала, что революция в стремлении своем направлена на создание республики, в то время, как журнал «Синьминь» считал, что революция препятствует установлению авторитаритарного строя.

11) «Миньбао» принимала во внимание будущее мира, отдавая отчет в необходимости решения социальных вопросов и, исходя из этого принципа, призывал к социализму, в то время, как журнал «Синьминь» считал социализм инструментом для подстрекательств нищих и беженцев.

Вышеуказанные 12 пунктов представляли собой идеологически несоответствующие между собой позиции двух периодических изданий. В вышедшем в тот же день четвертом номере газеты «Миньбао» они были устранены. Начиная с 5 номера, читателям предлагалось мирными способами определиться с собственным мнением и всесторонне определить различия между позициями революционеров и сторонников монархии. Из указанных выше 12 идеологических несоответствий, в 12-м пункте ставится вопрос об общей цели, причем вопросы, которые поднимают обе стороны, главным образом, связаны с проблемой «продвижения социализма».

Фракция революционеров и реформистов в качестве рупора своих идеологических позиций использовали, соответственно «Миньбао» и «Синьминь», концентрируя дискуссию с оппонентами и читателями вокруг вопроса, нуждается ли Китай в революции и, в особенности, революции социалистчиеской, развернув резкую идеологическую борьбу. В опубликованных Лян Цичао в журнале «Синьминь» таких статьях, как «Разное в ответ на газету» и «Опровержение речи Сунь Вэня (Сунь Ятсена) о социал-революционерах» и пр. автор утверждал: «Может ли Китай стать социал-революционным? Если вы хотите добиться социалистической революции, но не соответствуете ее параметрам, то вас ждет неудача. Говоря же о полноценной социалистической революции, хотя Европа и Америка находятся сейчас на достигнутом уровне, то, возможно, и через сто лет, они не смогут добиться окончательного результата. Говорить в этом контексте сейчас о Китае и вовсе бессмысленно». «Ранее я не видел необходимости в расовой революции, не считал необходимым и социалистическую революцию. Это уникальный путь, по-своему неповторимый, у него лишь одно верное направление, а остальные обречены на неудачу. Это, одним словом, политическая революция. По словам легче судить о намерениях: если вы сегодня хотите спасти Китай, следует ставить во главу угла государственный национализм и все другие формы националистических проявления и социализм должны быть подчинены этому государственному национализму. Если же вы слышите мои доводы, но не способны в них поверить, то должен отметить, что вы не любите свою страну».[47]

Представители «Объединенного Союза» Чжу Чжисинь и Ван Цзинвэй выступили на страницах газеты «Миньбао» с целым рядом статей, включавших «О параллели между социалистической и политической революциях», «О критике приверженцев принципа народного благосостояния» и пр., в которых перед читателями обосновывалась необходимость проведения в Китае социалистической революции, а также предоставлялось опровержение критическим замечаниям Лян Цичао в отношение социалистической революции. В начале работы Чжу Чжисинь обобщил основные моменты, связанные с критикой социалистической революции, а затем добавил к этому опровержения. Он писал «Со времен Маркса доктрина постепенно эволюционировала и внедрялась на практике, став известной миру, как социализм. Ученые открыто критиковали это учение, а теоретики лишь порождали все больше вопросов». Иначе говоря, социализм, и, в особенности, точка зрения, отстаиваемая сторонниками марксистской социалистической революции, была уже предметом общественного достояния. Вместе с тем, Лян Цичао и его сторонники рассматривали эту идеологию, как ложь и обман, считая, что у нее нет теоретической основы. Далее Чжу Чжисинь выступил, как автор ряда статей, включая «Причины социалистической революции», «Социалистическая и политическая революции и связанные с ними обстоятельства», «Причины наличия в Китае параллельного развития», а также «Эффект параллелизма»[48]. Ван Цзинвэй системно выступил против критических замечаний Лян Цичао, написав работу, насчитывающую почти 40 тысяч иероглифов. Сперва он указал на «противоречия между более ранними и поздними аргументами» Лян Цичао в отношение социализма, ведь до 3-го номера журнала «Синьминь» он активно «призывал знакомить Китай с идеологией социализма», однако уже в третьем номере одноименного журнала было высказано предположение о том, что «этой идеологии недостаточно, чтобы разжечь среди низших слоев европейского общества пожар революции». Так, например, в 4-м номере автор в статье рассуждал об идеях, связанных с национализацией земли, которые «станут для будущего мира самым благородным и чудесным учением», однако в статье, опубликованной в 14-м номере автор замечает, что система национализации земли «нагло грабит и забирает часть социализма в тщетной надежде обмануть невежество мира», «по этой причине я считаю, что ни в расовой, ни в социальной революции нет никакой необходимости». Ван Цзинвэй отмечал «Общая причина заблуждений Ляна состоит в непонимании того, зачем нужны экономика и социализм». Далее Ван Цзинвэй, используя оригинальный текст Лян Цичао в качестве мишени, опроверг в отношение социальной революции в Китае такие определения, как «ненужная», «невозможная» и «неосуществимая».[49] Под псевдонимом «Минь И» («Воля народа» — прим. пер) как раз и скрывался Ван Цзинвэй. В ходе этой крупномасштабной идеологической войны позиция революционеров получила широкую известность, а реформисты потерпели поражение. В августе 1907 года журнал «Синьминь» перестал издаваться. Все исследователи, занимающиеся изучением истории китайской революции и прессы сходятся во мнении, что в начальный период существования издания, то есть с февраля 1902 года по февраль 1903 журнал Синьминь, яростно критиковавший династию Цин, разоблачавший действия западных держав против Китая и внедрение новых буржуазных западных доктрин, сыграл объективно важную роль, оказав значительное влияние на обширное интеллектуальное сообщество, что, в особенности, касается молодых интеллектуалов. В средний период издания журнала, с 1903 по конец 1905 года, «Синьминь» активно продвигал на своих страницах идею конституционного роялизма, постепенно отходя от казавшейся ранее незыблемой позиции поддержки феодального имперского режима. На позднем этапе, с 1906 по конец 1907 года журнал вступил в яростную идеологическую борьбу с революционным изданием «Миньбао». полностью встав на антиреволюционные позиции, что, в конце концов, привело к завершению его существования. Что же касается газеты «Миньбао», то, помимо идеологической борьбы против буржуазных реформистов, после начала регулярной печати газета провела большую работу в деле разъяснения идеологии социализма, в особенности марксизма. Среди всех прочих следует отметить работу Чжу Чжисинь в области распространения информации о Марксе и марксизме, деятельность Сун Цзяожэня, направленная на распространение информации о Первом интернационале, основанном Марксом, а также работу Ляо Чжункая, цель которой состояла в распространении знаний об истории мирового социалистического движения. Деятельность этих трех ученых оказала значительное влияние на эволюцию китайской идеологии. В октябре 1905 года во 2-м номере газеты «Миньбао» была напечатана статья представителя «Объединенного Союза» Чжу Чжисиня, озаглавленная «Краткая биография германского революционера», в которой, помимо всего прочего, шла речь и о первом немецком революционере, то есть Марксе (фамилия которого была в оригинальной статье транскрибирована с искажениями). Общий объем материала превысил 6000 иероглифов. В материале была, прежде всего представлена история жизни Маркса, причем отмечалось следующее: «Люди во всем мире испытывают стыд, если не знают имени Маркса». Во-вторых, материал раскрывает историю создания проекта «Манифеста коммунистической партии» силами Маркса и Энгельса, указывая, что «именно Марксу принадлежит главная заслуга в создании этого документа». В-третьих, статья осветила ключевые моменты «Манифеста коммунистической партии», подробно остановившись на теории классовой борьбы и десяти принципах установления государственной собственности. В-четвертых, в статье подробно разбирались важные постулаты «Капитала», причем отмечалось, что «содержательная часть теории Маркса превосходит все иные существующие в мире учения, что доказывает история капитала и сам «Капитал». Вместе с тем, автор делает собственные выводы в отношение актуальности ключевых понятий «Капитала» для сегодняшнего дня.[50]

В июне 1906 года в 5 номере журнала «Миньбао» свет увидела статья Сун Цзяожэня, посвященная японскому журналу «Исследования социализма», которая была озаглавлена «Краткая история всемирного съезда социалистических партий», причем общий объем текста составил внушительные 11 тысяч иероглифов. В преамбуле, в соответствие с ключевыми понятиями классовой теории и теории классовой борьбы, изложенными в «Манифесте коммунистической партии» Маркса и Энгельса, отмечается, что «Занавес классовой борьбы уже открыт, все готово, оружие наготове и воинствующие стороны заняли свои места». Затем, использвовав заключительную фразу «Манифеста»: «Пролетарии всех стран соединяйтесь», отмечается: «Воистину! Так можно ознакомиться с доктриной социалистических партий со всего мира». Затем, использовав заключительную фразу «Пролетарии всех стран соединяйтесь» из «Манифеста коммунистической партии» автор делал следующий вывод: «Воистину! Так можно увидеть доктрину социалистических партий со всего мира». Затем материал знакомил читателя с истоками 1-го Интернационала, основное положение дел в период с 1 по 6 съезды этой организации, рассказывал о борьбе с анархистами и представителями прочих фракций, а также об основных принимаемых решениях.[51]

В сентябре 1906 года свет увидел 7 выпуск газеты «Миньбао», где была напечатан «Общий очерк истории социализма» за авторством Ляо Чжункая, объем которого составил 4500 иероглифов. Выводы статьи были следующими: «Говоря в общем, социалистическое движение имеет отношение, как к нациям, так и в целом к миру , и не знать это просто недопустимо. всемирный союз трудящихся являет собой первый этап к формированию всемирного объединенного движения. Прошедшие в недавние годы всемирные съезды все более привлекают к себе всеобщее внимание»[52]. Подытоживая все вышесказанное, начиная с 1905 по 1907 год, работа в области популяризации марксизма, которая проводилась силами представителей буржуазных революционеров, выразителем чаяний которых выступал Сунь Ятсен, носила крайне важные особенности. Во-первых, в сравнении с буржуазными реформистами, революционеры проводили более всестороннюю популяризацию дела Маркса и его учения, однако причина, почему последние столь высоко отзывались о социализме марксистского толка, состояла в выявлении пороков европейского капитализма, причем предполагалось, что возникающие при этом злоупотребления можно побороть с помощью социальной политики, основанной на «принципе народного благосостояния», включавшую и «равные права на землю». Во-вторых, революционеры еще большее значение придавали популяризации «Манифеста коммунистической партии» в сочетании с идеологией марксистской социальной революции, что позволило четко разграничить позиции революционеров и буржуазных реформаторов. Революционерам удалось расширить свое влияние в обществе, особенно среди молодежи, что, в свою очередь, сделало возможным заложить идеологическую базу для Синьхайской революции. В-третьих, следует отметить, что граница между марксизмом и немарксизмом, в частности, к примеру, национал-социализмом, была прочерчена нечетко. По этому поводу Чжу Чжисинь в своей статье «О параллели между социальной революцией и политической революцией» заявил следующее: «Наше поколение отстаивает идеалы национал-социализма». Говоря в целом, этот период занимает историческое местов популяризации самой фигуры Маркса и его теории. Говоря о вкладе Чжу Чжисиня в этом вопросе на 7-м съезде партии, Мао Цзэдун отметил: «Чжу Чжисинь — представитель партии Гоминьдан, так что, если смотреть на проблему с этой стороны, то говоря о марксизме, он все равно отдает приоритет Гоминьдану.»[53]

4. С 1907 по 1914 гг.: Знакомство анархистов с Марксом и его теорией. Мы знаем, что в начальный период международного коммунистического движения анархисты под руководством Бакунина были значительной группировкой внутри рабочего класса. Что касается Китая, то анархисты и здесь были некогда весьма значимым политическим течением. Характерной чертой этой идеологии являлся тот факт, что свой расцвет она связывала напрямую со становлением движения буржуазных революционеров. В тот момент, когда буржуазные революционеры одержали победу в противостоянии с реформаторами, а революционные идеи получили широкое распространение, в Китае, в среде некогда учившихся в Японии и Германии студентов начали создаваться объединения, выступающие за анархизм. Так, получившие образование в Японии Чжан Цзи, Лю Шипэй и другие выступили с идеей основать «Краткосрочные курсы изучения социализма», а У Чжихуэй (У Цзинхэн — прим пер.), Чжан Цзинцзян, Ли Шицзэн, Чжу Миньи и другие деятели основали «Общество нового века». Именно эти две организации оказались наиболее представительными анархистскими организациями, вследствие чего можно сделать вывод о том, что анархизм. как политическое течение, сумел подняться на китайскую историческую сцену. Каждая из этих организаций обладала собственными органами информации. Краткосрочные курсы изучения социализма сделали собственным рупором газету «Тяньи», а представители Общества нового века общались с читателями на страницах собственного обфициального издания «Новый век». Именно эти СМИ, на фоне проведения анархистской пропаганды, в равной степени рассказывали китайцам о марксизме и связанных с этим произведениях. Все эти анархистские объединения отличались одной особенностью, а именно при распространении анархизма именно последний выдавался за социализм или коммунизм. В напечатанном во 2 номере газеты «Тяньи» в июне 1907 года «Объявлении о краткосрочных социалистических курсах» отмечалось: «В последние годы социализм процветал в западной Европе, проник в Японию, однако китайские ученые были слабо о нем наслышаны. Хотя люди с высокими устремлениями выступают за национализм, однако речь идет лишь о различиях рас, в то время, как совершенно не принимаются во внимания все аспекты благосостояния народа, то есть, если даже допустить, что люди станут свидетелями результатов плана восстановления их благоденствия, существуют опасения, что на место былого зла придет новое и о правильности таких последствий судить сложно. Принимая во внимание этот факт, единомышленники выступили с предложением исследовать вопросы социализма, собрать воедино крупных исследователей, участвовать во взаимных прениях, продвигать научную мысль все выше и выше во благо нашего народа. Принимая во внимание тот факт, что данное учение невозможно сделать всеобщим, для обсуждения этого вопроса и были созданы краткосрочные социалистические курсы.»[54]

В августе организация краткосрочных социалистических курсов провела свое первое заседание, на котором присутствовало более 90 человек. Лю Шипэй в своем выступлении об основной цели собрания заявил следующее: «Сегодня проходит первое заседание краткосрочных социалистических курсов, однако цель моего поколения состоит не только в реализации социализма, но и в достижении задач анархизма. Анархизм является наиболее законченным учением с точки зрения научной методологии.» После того. как он привел доказательства возможности существования человечества при анархизме, он отметил следующее: «Грехи правительства станут достоянием небес, в них причина неисчислимых бед.» Чжан Цзи также отметил: «На этом совещании обсуждался анархизм.»[55] В сентябре 1907 года в 6-м номере издания «Тяньи» были опубликованы заметки о первом заседании краткосрочных социалистических курсов. Среди прочего на страницах газеты были опубликованы размышления главного редактора издания г-жи Хэ Чжэнь о причинах основания самого этого печатного органа. Она отметила: «Я испытываю скептическое отношение к науке и слепо верю лишь в анархизм, так что причина основания газеты «Тяньи» состоит в том, чтобы, с одной стороны говорить о равенстве между мужчинами и женщинами, а, с другой, — рассуждать об анархизме. Цель анархизма состоит в равенстве между людьми и отсутствии каких-либо привилегий.»[56] Таким образом, организация, обозначенная, как «Краткосрочные социалистические курсы» в действительности занималась пропагандой анархизма, реализуя последний под прикрытием имени социализма, ведь в отношении к вопросу народных страданий и лишений эти два течения занимали одну и ту же позицию. В 72-м выпуске газеты «Новый век», вышедшей из печати в ноябре 1908 года, в своей статье «Опровержение материала «Таймс» «О невозможности сегодняшнего Китая выступать за коммунизм» Ли Шичжэн отмечал: «Сторонники коммунаров все принадлежат к партии анархистов, ведь первоначально анархисты ратовали за превращение социализма в коммунизм. Не обязательно говорить о анархистско-коммунистической социалистической партии, достаточно именовать ее анархистско-коммунистической партией.»[57] Как раз вследствие того, что анархисты полагали, что у социализма и анархизма есть общая платформа, в своих печатных изданиях они регулярно освещали произведения Маркса и Энгельса. В сборнике, объединившем 8,9 и 10 номера газеты «Тяньи», а также в 15-м номере в рекламе, посвященной изданию социалистической литературы, везде упоминаются произведения марксистского толка, такие, как «Манифест коммунистической партии» и др. В декабре 1907 года в 13-14 выпусках газеты «Тяньи» была опубликован перевод части «Манифеста коммунистической партии», озаглавленной «О женском вопросе», а в примечании редакции к этому материалу отмечалось следующее: «Коммунистическое учение, лидером которого является Маркс со своими соратниками, хоть и отличается от коммунизма анархистского толка, но созвучно последнему. Это означает, что, в случае ликвидации системы частной собственности на капитал, отпадут и все прочие системы частной собственности, а устранение этой системы случится после экономической революции. Подобные наблюдения можно описать, как поиск истока проблемы.»[58] В январе 1908 года в 15-м номере газеты «Тяньи» вышло «Предисовие к Манифесту коммунистической партии» за авторством Энгельса (Речь здесь идет о предисловии к английскому изданию «Манифеста коммунистической партии», написанном Энгельсом в 1888 году). В марте того же года в 16-19 номерах одноименного издания был напечатан переведенный отрывок первой части «Манифеста коммунистической партии», а также «Порядок», подготовленный Лю Шипэем. Последний также был причастен к реферированному переводу второй части работы Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и системы частной собственности» (в действительности эта работа именовалась «Происхождение семьи, частной собственности и государства»). Важно отметить, что цель анархистов по распространению учения о Марксе и его произведений вовсе не состояла в том, чтобы популяризировать научный социалистический марксизм, ведь она преследовала задачи по распространению социализма анархистского толка. По этой причине они, с одной стороны освещали содержание произведений Маркса и Энгельса, однако, с другой, — ясно подчеркивали, что учение Маркса о коммунизме «не одинаково с коммунизмом анархистского толка», акцентируя внимание на том, что противостоят учению о государстве за авторством Маркса.

После Синьхайской революции на китайской политической арене произошли кардинальные изменения. С одной стороны, сторонники буржуазной революции рассматривали свержение цинской династии в качестве этапа реализации идеи национализма, а после ее успешного завершения предполагалось, что неотъемлемой сутью дальнейшей социалистической революции станет принцип народного благосостояния. В 1912 году Сунь Ятсен вел активную агитационную работу, выступал с речами, в которых отмечал, что нынешняя революция — явление, которое несет пользу государству и способствует благосостоянию народа, то есть речь идет о социалистической революции. Сунь Ятсен высоко отзывался об идее Маркса и Энгельса, касающейся «государственной собственности на капитал, ведь их учение выражает основную суть социализма.»[59]. С другой стороны, с ростом революционных настроений на свет появились социалистические школы самого разного характера, подлинный простор для дальнейшего развития получило именно анархистское направление. В июле 1911 года в Шанхае было основано «Общество изучения социализма». Основатель организации Цзян Канху в «Приветственной речи по случаю основания общества изучения социализма» заявлял: «Сегодня свои двери в шанхае открывает общество изучения социализма, а в Китае положено начало социализму». «Цель создания общества — широкомасштабное изучение социализма». Одновременно с этим силами Общества начал издаваться журнал «Звезда общества», который именовался «письменным органом общественного мнения».[60] 5 ноября, после Синьхайской революции, то есть на второй дпень свержения власти маньчжуров, Общество изучения социализма было преобразовано в китайскую социалистическую партию, причем на должность руководителя был рекомендован Цзян Канху. Именно эта организация стала первой в Китае политической силой, именуемой «партией». Число членов партии возросло до 5 миллионов 230 тысяч человек, однако сложность состояла в том, что партийных ячеек нигде не было. Следует отметить, что Цзян Канху представляет собой довольно сложную фигуру новейшей истории Китая. Некогда получивший лестные характеристики от Сунь Ятсена и упомянутый Мао Цзэдуном в его беседах с американским журналистом Эдвардом Сноу в качестве популяризатора социалистических идей, он, впрочем, снискал себе крайне дурную славу, на склоне лет, найдя убежище у псевдополитического режима Ван Цзинвэя. Цзян Канху системным образом отмечал, что характерными тремя чертами китайских анархистов стали «атеизм, космополитизм и отсутствие семьи». После создания социалистической партии Китая Цзян Канху посредством многочисленных публикаций и выступлений принялся энергично отстаивать «социализм в широком смысле слова», о котором он ранее упоминал. Автор замечал, что анархизм «в плане своих идеалов схож с социализмом», а коммунизм «служит стержнем для социализма». Социал-демократия является «самой распространенной формой социализма», что позволяет сделать вывод о наличии большой «социалистической» мешанины в голове автора. Одновременно с этим, после основания социалистической партии Китая в партийных печатных органах были опубликованы статьи и переводы марксистской тематики. Так, например печатный орган шаосинского филиала партии «Новый мир» во 2-м номере, опубликованном в июне 1912 года, опубликовал статью, озаглавленную «Учение великого социалиста Маркса». Одновременно с этим, в октябре 1905 года во 2-м номере «Миньбао» была напечатана статья Чжу Чжисиня «Маркс» из «Краткой биографии немецких революционеров», причем авторство и перевод, судя по всему, были выполнены одним и тем же человеком. Эта работа, в которой автор осветил содержание и основополагающие моменты таких трудов Маркса, как «Манифест коммунистической партии» и «Капитал», обладали значительным для своего времени влиянием. После того, как журнал «Новый век» в своем 5-м номере. опубликованном 14 июля, напечатал «Социалистическую рубрику вопрос-ответ», в своем 6-м выпуске от 28 июля и 7-м выпуске от 14 августа были последовательно даны ответы по таким вопросам, как «справедливое распределение благ», «обобществление наследия» и пр. В этом же журнале был также напечатан перевод произведения Энгельса «Развитие социализма от утопии к науке» (который в самом журнале был озаглавлен как «Утопический социализм и реализация социализма»).

В первые годы существования республики еще одной анархистской организацией, обладавшей значительным влиянием, стало «Общество кричащих во тьме», которое было создано в 1912 году под началом Лю Шифу. Печатным органом общества стала газета «Записки кричащих во тьме» (позже переименованная в «Голос народа». Лю Шифу, который также называл себя Лю Сыфу в молодые годы присоединился к Объединенному союзу. Он был пламенным революционером и верил в анархизм. скончался молодым, в возрасте 31 года. Основанное им «Общество кричащих во тьме» (оригинальное название «Общество петуха, кричащего во тьме» — прим. пер) получило свое название по строчке, взятой из «Шицзина»: «Ветер и дождь подобны мраку, петухи кричат без устали», суть которой сводится к тому, что в минуту невзгод следует подать голос в поисках единомышленников. Его статьи отличались острой критикой, главным образом в адрес Сунь Ятсена Цзян Канху, который. по мнению автора не различал рамки анархизма, социализма и коммунизма. Сам он особо подчеркивал. что в действительности тот «социализм» и «коммунизм», о котором говорили Сунь Ятсен и Цзян Канху были не более, чем «политикой в социальной сфере». В 6-м номере газеты «Голос народа», вышедшим из печати в апреле 1914 года, Лю Шифу опубликовал статью «Социализм Сунь Ятсена и Цзян Канху», в которой подчеркнул: «В сознании обычных людей существует два социалиста, то есть и Сунь Ятсен и Цзян Канху выступают за социализм, причем автор еще никогда не видел такой решительной целеустремленности, как у них. Принимая во внимание все вышесказанное, мы не можем проигнорировать вопрос, является ли этот социализм истинным. Ученые современности и обыватели дрожат от страха при упоминании имени президентской партии, но у них нет времени разбираться, верно или ложно ее учение, в то время, как истинной сутью социализма служит слепая вера, результатом которой служит появление тех, кто является серьезным препятствием для социализма». После определения социализма в своей работе автор отмечает: «Может ли в действительности считаться социализмом то, к чему ныне призывают Сун и Цзян, а не социальной политикой? На мой взгляд они говорят скорее о последнем, а не о первом.» Он сказал, что так называемый социализм Сунь Ятсена «это не что иное, как две социальные политики для государственного бизнеса по взиманию земельного налога», а «общественная собственность на социалистический капитал возвращается производственным органам, в руки рабочих, и используется самими рабочими.» В свою очередь, по поводу «сумятицы» в рассуждениях Цзян Канху автор утверждал: «Я видел, что Цзян Канху никогда не имел представления об истинном значении коммунизма.» «По-видимому, Цзян является подлинным сторонником социальной политики.»[61] Развивая критику в отношение Сунь Ятсена и Цзян Канху, Лю Шифу, впрочем, не только коснулся вопроса определения анархизма, но и ответил на вопрос о природе социализма марксистского толка и коммунизма. Поскольку главными оппонентами автора были именно Сунь Ятсен и Цзян Канху, то по этой причине он стал анархистом, а давать характеристику марксизму с этих позиций — явление чрезвычайно необычное.

Подводя итоги вышесказанному, в новой истории Китая, вследствие наличия социальных противоречий и запроса на общественный прогресс, марксизм, первоначально зародившийся в Европе, уже длительное время был объектом пристального внимания со стороны китайского народа, причем представлено это учение в Китае было представителями самых разных политических убеждений. Важно отметить, что термин «знакомство» на деле означает «проникновение» марксизма в Китай, а вовсе не имеет отношение к термину «распространение», который употребляется далее в этой книге именно в разрезе дискуссии о марксизме. следует заметить, что понятие «распространение» в качестве предпосылки также включает и такие явления, как «знакомство» и «проникновение», однако те явления, которые именуются нами здесь в качестве «знакомства» и «проникновения», связаны с определенным политическим течением и направлены на подтверждение важности собственной позиции и на реализацию знакомства с фигурами Маркса и Энгельса, а также на использование их ключевых воззрений. Вне зависимости от того, идет ли речь о представителях буржуазных реформистов, буржуазных революционеров или же анархистах, все они, прежде всего, обладают собственной политической позицией, так что применение марксизма в той или иной области направлено на подкрепление собственной политической точки зрения. «Распространение» марксизма, о чем идет речь в данной книге, относится к группе интеллектуалов, искавших правду о спасении страны и народа. Благодаря проводимому ими сранению учений или «измов» они пришли к выводу, что только марксистское учение может стать идеологическим оружием, необходимым для преобразования Китая. Многие из этих людей в ходе размышлений приняли решение отказаться от идеологических позиций, которые они занимали ранее и встав на марксистские позиции. Одновременно с этим они использовали марксизм в качестве идеологического оружия, развернув ожесточенную борьбу с представителями антимарксистских взглядов для разъяснения правильности и неправильности основных положений с целью ознакомить как можно больше китайцев с природной и научной основой марксизма и, таким образом, принять марксизм, как научную мысль.

 

Раздел 3. «Первые выстрелы октябрьской революции принесли нам марксизм-ленинизм»

 

История идеологии берет свое начало параллельно с самой историей. Распространение марксизма в Китае началось после октябрьской революции в России. Оборачиваясь назад к прошлому, можно заметить, что «первые выстрелы» октябрьской революции принесли марксизм-ленинизм китайскому народу, который боролся за спасение нации и процветание народа. Среди ключевых фигур можно отметить Ли Дачжао, который довольно рано воспринял марксистские ценности, став «пионером» в этой области, а также Чэнь Дусю, ставшим лидером движения марксистского просвещения и перешедший на эти позиции в период демократического просвещения. Были и такие передовые деятели интеллигенции, как Ли Да и Чэнь Вандао, которые сравнительно рано восприняли марксистские ценности.

1. Ли Дачжао: «пионер» марксизма. Один из героев древнегреческих мифов, проявив самопожертвование, принес человечеству свет. Таким героем и был Прометей, выкравший огонь из солнечной колесницы и подаривший его людям. С тех пор такие благородные герои, которые, приносят людям свет, не считаясь с собственными жертвами, носят почетное звание «дарители огня». Своим распространением в Китае марксизм обязан таким героям. После октябрьской революции в России одним из таких энтузиастов-распространителей марксизма в Китае как раз стал Ли Дачжао. Ли Дачжао (1889-1927), также носивший имя Шоучан. Он был пионером коммунистического движения в Китае, великим марксистом, выдающимся пролетарским революционером. Он же был главным основателем КПК. В 1907 году Ли поступил в Бэйянское политико-юридическое училище в городе Тяньцзинь. Чтобы найти путь будущего развития для отечества, он в 1913 году отправляется в Японию, где поступает на факультет политической экономии университета Васэда, расположенном в Токио. Еще до своей поездки в Японию Ли Дачжао проявлял живой интерес к политическому движению. Став членом социалистической партии, основанной в 1911 году Цзян Канху, он был вскоре назначен главой тяньцзиньского парткомитета. В Японии он начал приобщаться к марксистскому учению. В 1915 году японский империализм выступил с программным документом, озаглавленным «Двадцать одно требование», нацеленным на уничтожение Китая. Ли Дачжао ощутил прилив праведного негодования и немедленно принял участие в антияпонской борьбе китайских студентов, обучающихся в Японии. Свою известность в качестве известного патриота он получил благодаря посланному по телеграфу наброску «Наставления старейшинам всего Китая». После возвращения Ли Дачжао на родину в 2016 году он последовательно занимал должности главного редактора газеты «Колокольный звон» (позже переименованную в «Утренние новости», редактора газеты «Цзяинь», всей душой посвятив себя набирающему в те годы движению за новую культуру. В 1918 году он занял должность начальника библиотеки Пекинского университета, совмещая впоследствие эту деятельность с работой в качестве профессора экономики. В том же году он также приступил к работе в редакции журнала «Новая молодежь», а также организовал вместе с Ван Гуанци и другими соратниками «Китайское общество молодых ученых». В конце года вместе с Чэнь Дусю он основал издание «Еженедельная рекомендация» в дополнение к посту главного редактора приложения к газете «Утренние новости». При этом он оазывал поддержку ежемесячным изданиям Пекинского университета «Гражданин» и «Новое». Все эти новые движения в полной мере выявили самобытный стиль его работы, который можно было охарактеризовать, как «нести мораль на стальных плечах, мастерски писать статьи».

Когда в октябре 1917 года в России разразилась октябрьская революция, Ли Дачжао с огромным вниманием следил за историческими переменами, происходящими у северных соседей. В июле 1918 года на страницах 3-го номера ежеквартального журнала «Яньчжи» он публикует статью «Сравнительный взгляд на революцию во Франции и России». С одной стороны автор проницательно подчеркивает: «Нынешняя революция в России, как и ставшая достоянием истории французская революция одинаково оказывают влияние на те огромные перемены, которые окажут влияние на цивилизацию в будущие столетия». С другой стороны, автор глубоко замечает: «Французская революция это революция конца XVIII века и основой ее служит национализм». «Российская революция — это событие начала ХХ века и оно за основу берет социализм». «Что касаеся событий в сегодняшней России, то мы можем лишь с нетерпением ждать появления новой мировой цивилизации, слушать известия о новой России, построенной на свободе и человечности и стремиться адаптироваться к новым тенденциям в мире.»[62] В ноябре 1918 года Ли Дачжао выступил в центральном парке пекинского университета с речью, озаглавленной «Победа народа», в которой использовал следующие хвалебные слова: «Русская революция 1917 года — это предвестник мировой революции ХХ века.»[63] Одновременно с публикацией текста данного воззвания в 5-м номере 5-го выпуска журнала «Новая молодежь» свет увидела еще одна статья Ли Дачжао «Победа Большевизма». В этой статье, отличавшейся богатой палитрой эмоций, автор восклицает: «Русская революция это событие, которое заставило содрогаться весь мир. И, хотя сам термин «большевизм» придуман в России, однако дух этого явления отражает общие настроения и чаяния в сердцах людей ХХ столетия по всему миру, так что победа большевизма — это достижение нового духа общих надежд человечества нынешнего столетия по всему миру!» Ли Дачжао «Победа большевизма», «Собрание сочинений Ли Дачжао, т.2, стр.246. Эти слова свидетельствуют о том, что Ли Дачжао не только с энтузиазмом знакомил соотечественников с октябрьской революцией в России, но и рассматривал ее в качестве предвестника будущей мировой революции. В бытность Ли Дачжао на посту главного редактора и редактора издания он также опубликовал ряд статей оказавших значительное влияние на распространение марксизма. Так, например, с 1 по 4 апреля 1919 года в газете «Утренние новости» вышла статья «Описание борьбы родоначальника современного социализма Маркса». Это было полное ярких эмоций жизнеописание Маркса, в котором особенно подробно описывалась непростая судьба человека, шедшего по пути преодоления невзгод, бедности и болезней, чтобы написать «Капитал». В статье была приведена цитата из письма супруги Маркса Женни: «Что касается моего ребенка, то вы, естественно, не можете нанять няню, чтобы ухаживать за ним. Это приносит мне постоянные страдания и боль. И эта боль ужасна. Впрочем мне все равно приходится кормить своего ребенка грудью. Как же мне жаль этого ангелочка. ведь он поел плохого молока и заболел. он проплакал целый день и не переставал и ночью. Не проходит и ночи, чтобы ему удалось нормально поспать два-три часа. Увы! В такой обстановке однажды еще и заявился владелец дома с требованием заплатить ему за жилье. Мы задолжали ему не более пяти фунтов, но пока у нас нет никакой возможности вернуть ему долг. Он явился с двумя приставами, вбежал в нашу комнату и забрал одежду и кровать, да еще прихватил люльку и игрушки дочерей (две моих дочки стояли рядом со мной и плакали).» Далее автор пишет: «Господа! Если за долги по арендной плате у вас отбирают детские игрушки — вам уготовано нищенское существование.[64] Подобное описание жизни Маркса действительно могло тронуть любого. В качестве еще одного примера можно привести напечатанный 6 апреля 1919 года в газете «Еженедельная рекомендация» сокращенный перевод «Манифеста коммунистической партии». Особый акцент делался на самой последней части второй главы «Манифеста», которая утверждала, что первым шагом революции рабочих является превращение пролетариата в правящий класс и завоевание демократии. Речь в равной степени шла о мерах, которые необходимо поэтапно принимать в будущем, пока на смену капиталистическому обществу не придет союз свободных людей. Подобное описание направлено на то, чтобы у читателя появилось однозначное понимание мысли автора и четкое представление того, чем занимается коммунистическая партия. С 5 по 8 мая 1919 года в газете «Утренние новости» вышла статья японского ученого Хэ Шанчжао «Материалистический взгляд Маркса на историю», что позволило помочь читателям разобраться в марксизме и сыграло позитивную роль в его распространении. Что касается значительной роли и влияния в распространении марксизма, то ими. вне всякого сомнения, обладала статья за авторством Ли Дачжао «Мой взгляд на марксизм», которая вышла в сентябре и ноябре 1919 года в первом и втором разделе 5 и 6 номеров 6 сборника журнала «Новая молодежь». Комментируя причины написания именно этого материала, автор отмечал: «С начала революции в Китае, марксизм получил широкое распространение в виде революций в Германии, Австрии и Венгрии, где это учение носило аутентичный характер.» В силу больших изменений марксизм привлек всеобщее внимание и здесь не обошлось без недоразумений. «По этой причине необходимо воспользоваться возможностью опубликовать в данном журнале исследования Маркса и «разобраться с доступной информацией» и познакомить с ней читателя, сделав так, чтобы преобразование мира сопровождалось оригинальной теорией. В наших предположениях есть правильное объяснение. Я считаю, что это не бесполезная вещь.»[65]

В статье «Мой взгляд на марксизм» Ли Дачжао, прежде всего, определил место марксизма в истории экономических учений. Он отметил: «В прошлом экономическое учение было основано на капитале и капиталистах. Более позднее экономическое учение должно основываться на труде и трудящихся». «Маркс — родоначальник социалистического экономического учения. Сейчас наступила новая эра социалистической экономики, преобразующей мир, что позволяет нам узнать и оценить важность места марксизма в истории экономической мысли.»[66]

Важно заметить, что автор говорит о марксизме в целом, а вовсе не о месте экономического учения Маркса в истории экономической мысли. Впрочем, если говорить о «Моем взгляде на марксизм». начиная с этого момента, то автор затем переходит к понятию исторического материализма, к учению о классовой борьбе и социализме. Заканчивает Ли Дачжао свою работу рассуждениями об экономической теории Маркса. В заключении он особо подчеркивает изменившуюся роль экономики в человеческом обществе. Уникальность подобной трактовки марксизма в том, что позволяет проследить всю его историю через призму материалистического взгляда. В «Моем взгляде на марксизм» Ли Дачжао выразил мнение о том, что марксизм «является самодостаточной, органичной и системной организацией, сформированной из отношений, которые недопустимо отделять или игнорировать». Он писал: «Марксистскую социалистическую теорию можно разделить на три части. Первая касается теории прошлого, то есть историческая диалектика, которая также носит название эволюционной теории общественных организаций. Вторая относится к теории сегодняшнего дня, то есть речь идет об экономическом учении Маркса, называемом также учением о капиталистической экономике. Третья часть касается теории будущего, то есть политической теории Маркса, которая также получила наименование учения о социалистическом движении или о социал-демократии.» «В трех теоретических аспектах, о которых речь идет выше, автор выявил неотъемлемые для них связи, красной нитью через которые проходит идея классовой борьбы, которая фундаментально связывает воедино все три части этой теории.»[67]

Принимая во внимание обобщения и исследования, которые Ли Дачжао выдвинул в отношение марксистской социалистической теории, можно заметить их односторонность, однако он полагал, что марксизм это идеологическое построение, отличающееся «целостностью и органичностью», что следует признать абсолютно верным предположением. В своей работе «Мой взгляд на марксизм» Ли Дачжао уделяет большое внимание описанию исторического материализма, который ялвяется детищем марксизма. Он подчеркивает: «Суть исторического материализма в превалирующей важности признания влияния на другие общественные науки такого являения, как экономическая структура. Еще более важным можно считать тот факт, что совершенно бесмысленно было бы пытаться остановить дальнейшее развитие экономических явлений. Одновременно с этим он подчеркивает, что структура экономики находится в постоянном процессе преобразований, однако на предмет того, что же является наиболее значимым мотивом подобных изменений, различные люди придерживаются совершенно несхожих друг с другом мнений. «Самым мощным мотивом сам Маркс считал «материальные производительные силы». «Множество фактов могут подтвердить, что подобный предметный подход к делу выглядит разумным». «Хотя производительность и сковывает его в этом, в своей социальной организации он беспрестанно движется вперед. Производственные силы — огромны, так что конфликт с социальной организацией, не способной адаптироваться к новым условиям, становился все более острым, что привело, в конце концов, к краху старой организации. В этом и состоит суть социальной революции.»[68] Хотя в тексте Ли Дачжао некоторые аналитические выводы и само повествование не слишком точны в разрезе исторических условий того времени, однако его понимание и трактовка основных положений марксистского исторического материализма верны.

В «Моем взгляде на марксизм» Ли Дачжао раскрыл предложенное Марксом понятие классовой борьбы. Автор полагал, что оно тесно связано с понятием марксистского исторического материализма и называется иначе «классовой конкуренцией». Когда исторический материализм служит для раскрытия причин различных социальных явлений, можно обнаружить, что такие вехи, как «Крестовые походы», «Церковная реформация» или же «Великая французская революция» были ничем иным, как «историческими этапами классовой конкуренции». Автор отмечал: «Классы в понимании Маркса — это социальные слои, обладающие противоположными экономическими интересами, то есть речь здесь идет о классовых различиях между обладающими средствами производства в виде земли или капиталов с одной стороны и пролетариате, который не может похвастаться ничем из вышеперечисленных средств производства. Одна сторона представляет тех, кто подавляет других и присваивает себе чужую собственность, в то время. как другая становится угнетаемым классом, объектом ограбления.» Вместе с тем, Ли Дачжао также подчеркивает, что, по мнению Маркса, классовая борьба объяснялась не одним лишь противостоянием классов, а наличием у них «классовой сознательности», возникающей впоследствие. К тому же «Маркс не утверждал, что классовая борьба закончится лишь с завершением истории человечества. Он рассматривал свою теорию лишь в отношение событий прошлого, а не распространял ее на совокупность прошлого, настоящего и будущего». Все эти рассуждения Ли Дачжао следует признать удивительно верными. В 7-й главе «Моего взгляда на марксизм» автор заострил внимание читателей на ряде сомнений и ошибок, которые могут возникнуть у ряда людей в отношение «учения о классовой борьбе» и дал на них соответствующие ответы. В качестве резюме он отмечает следующее: «Говоря об учении Маркса непредвзято, можно заметить, что в действительности оно является продуктом своего времени, то есть в эпоху самого Маркса оно является величайшим открытием.»[69]

В «Своем взгляде на марксизм» Ли Дачжао на протяжение 4 разделов изложил «экономическую теорию» марксизма. Он писал: «Экономическая теория Маркса обладает двумя важными моментами: понятиями «прибавочного труда и прибавочной стоимости», а также «концентрацией капитала». Упоминаемые здесь «прибавочный труд и прибавочная стоимость» как раз сводятся к часто упоминаемой ныне «теории прибавочной стоимости». Ли Дачжао отмечал: «Прибавочная стоимость, о которой говорит Маркс, является понятием, эволюционировавшим из выдвинутой им теории стоимости труда». Упомянутая выше теория стоимости труда соответствует часто упоминаемой в наши дни трудовой теории стоимости. Ли Дачжао провел детальный теоретический анализ не только в отношение той части прибавочной стоимости, касающейся платы за труд (называемой «заработной платой»), но и той, что оседает в карманах капиталистов, в то время, как труд, как раз создающий эту прибавочную стоимость, называется прибавочной работой (или «прибавочным трудом»). Далее он отмечал: «Цель марксистской теории состоит не в том, чтобы рассказать о жадности капиталистов, а в том, чтобы разоблачить капиталистическую несправедливость»[70]. Из вышесказанного можно сделать вывод о том, что трактовка марксистского понятия прибавочной стоимости, изложенная Ли Дачжао, является очень верной. Одновременно с этим Ли Дачжао обратился к взглядам Маркса в отношение постоянного и переменного капитала, высказавшись о том, что «вышеизложенные понятия являются той основой, на которой зиждется теория прибавочной стоимости Маркса, являющаяся, в своб очередь, фундаментальной концепцией, характерной для всего его экономической теории. Это понятие капитала было воспринято общественностью отрицательно, что нанесло удар по экономической концепции Маркса». «Нападки» и «Клевета» некоторых людей в рамках данного вопроса по отношению к марксизму выглядит несправедливой. Наконец, Ли Дачжао проанализировал выдвинутое Марксом понятие «централизации капитала», подчеркнув, что. вследствие централизации капитала и развития капитализма, все больше рабочих, работавших из последних сил, окажутся в положении обманутых. «Этот пролетариат первоначально был продуктом капитализма, а позже именно он стал его разрушителем». «Уничтожение капитализма состоит в разрушении системы частной собственности»[71] Подобные рассуждения Ли Дачжао показали, что автор великолепно понял экономическую составляющую политики марксизма.

Разумеется, вследствие того, что в то время Ли дачжао еще только начинал изучать «Капитал» Маркса, он считал, что понятия «средней нормы прибыли» и «прибавочной стоимости» вступают в противоречие. Во вступительной части произведения «Мой взгляд на марксизм» автор отмечает о наличии у «Капитала» трех томов, причем 2 и 3 тома были составлены уже после его смерти соратником Энгельсом (имя которого ранее транскрибировалось неверно). Что же касается всех трех томов, «наличие каких-либо противоречий попросту неизбежно». «Противоречия», о которых автор упоминает, это как раз несоответствие между указанными выше «средней нормой прибыли» и «прибавочной стоимости». Автор считал, что наличие этого факта является ахиллесовой пятой экономической теории Маркса».[72]

«Мой взгляд на марксизм» за авторством Ли Дачжао совершенно четко под знаменем марксизма. всесторонне и системно раскрыл суть исторического материализма, политэкономии, а также научного социализма. Автор также поделился с многочисленными читателями собственными мыслями и идеями. Если прибавить к этому тот факт, что журнал «Новая молодежь» стал тем изданием, на страницах которого было опубликовано произведение «Изучение Маркса», то не стоит удивляться, что все вышеперечисленные факторы сыграли важную роль в популяризации марксизма. Можно заметить, что Ли Дачжао стал первым популяризатором марксизма в Китае, а его книга «Мой взгляд на Марксизм» в этом деле имела решающее значение. В марте 1920 года Ли Дачжао сумел организовать под крышей Пекинского университета «Общество изучения учения Маркса», которое сыграло чрезвычайно большую роль в объединении молодежи с целью изучения марксизма. В том же году в Китай прибыли делегаты от Коминтерна и встретились в Пекине с Ли дачжао, который и стал тем посредником, благодаря которому представители Коминтерна увиделись в Шанхае с Чэнь Дусю. Таким образом, после мая в Китае появляются первые партийные ячейки, которые одна за другой были образованы в таких городах, как Шанхай, Пекин, Ухань, Чанша, Цзинань, Гуанчжоу и пр. 23 июля 1921 года в Шанхай прибыли 13 представителей партийных ячеек, составив, тем самым, 1-й всекитайский съезд, который и провозгласил основание КПК. Если рассматривать распространение марксизма в исторической ретроспективе, не остается никаких сомнений в том, что именно Ли Дацжао стал первым человеком в Китае, который не только понял марксизм, но и приступил к его популяризации.

2. Чэнь Дусю и «Новая молодежь»: превратиться в марксиста в идеологическом просвещении и распространять марксизм боевым путем.

В процессе исследования исторического пути распространения марксизма Ли Дачжао получил общественное признание в качестве пионера в области популяризации марксизма. Что же касается положения дел Чэнь Дусю, то ситуация у него складывалась довольно непростым образом. Он был одним из лидеров Движения четвертого мая, однако он одним из первых приступил к реализации просветительских идей, в частности демократии, но никак не марксизма. В процессе руководства Движением четвертого мая, в особенности до и после своего ареста силами бэйянского правительства, его мышление претерпело резкий сдвиг от радикальной демократии к коммунизму. Столь резкая смена идеологического курса нашла свое выражение на страницах изданий «Новая молодежь» и «Еженедельное обозрение» и пр., где и печатались его статьи. Важность этих изданий и публикуемых на их страницах статей в истории современной китайской мысли и определила опубликованные Чэнь Дусю статьи с основными положениями и взглядами марксизма, что позволило наладить широкую популяризацию марксизма среди народных масс. Можно заметить, что идеологический поворот Чэнь Дусю и распространение марксизма в Китае в некотором смысле очень похожи. Принимая это во внимание, мы также можем считать этого важного политика в качестве одного из популяризаторов марксизма.

Чэнь Дусю (1879-1942), Цзы Чжунфу, Хао Шиань. Главный основатель КПК и руководитель на раннем этапе работы. В юности обучался в Японии. В 1904 году он основал газету «Аньхойские вести». С 1915 года занимал пост главного редактора журнала «Новая молодежь» (первый номер этого издания именовался «Журнал молодежь»). В 1917 году был руководителем секции гуманитарных наук при пекинском университете. В 1918 году совместно Ли Дачжао выпускал издание «Еженедельное обозрение». будучи главным руководителем Движения за новую культуру четвертого мая, Чэнь Дусю активно продвигал вопросы демократии и науки, выступал за литературную революцию, противостоял отсталой идеологии феодализма, старой культуре, а также устарелой морали. После Движения четвертого мая принял марксизм и стал его популяризатором. После консультаций с Ли Дачжао в августе 1920 года Чэнь Дусю основал в Шанхае первую партийную коммунистическую организацию, основав затем саму КПК. был избран секретарем ЦК на первом съезде КПК, состоявшемся в июле 1921 года, после чего избирался на пост главы исполнительного комитета КПК 2-го и 3-го созывов, а также генеральным секретарем ЦК 4-го и 5-го созывов. В период, последовавший за китайской революцией 1925-1927 гг. он все более тяготел к правой идеологией, которая в рамках КПК превратилась в правый оппортунизм, что привело к тяжелому поражению революционных сил под внезапным натиском правых представителей партии Гоминьдан. В 1927 году Чэнь Дусю покинул свой пост в центральном руководстве партии. После безысходности, которую он испытывал в отношение будущего партии он вступил на путь пораженчества, заняв троцкистские позиции, создал в партии небольшую антипартийную группу, в составе которой противостоял генеральной линии. В ноябре 1929 года он был исключен из КПК. В декабре того же года он опубликовал «Программу наших политических взглядов», материал, подписанный 81 представителем группы Чэня. В мае 1931 года Чэнь был назначен на должность генерального секретаря китайской троцкистской организации. однако уже в 1932 году подвергся аресту со стороны гоминьдановского правительства, а в 1937 году вышел на свободу. Чэнь Дусю скончаося в 1942 году в местечке Цзянцзинь в провинции Сычуань (ныне относится к городу Чунцину). Что касается замысловатой политической жизни Чэнь Дусю, и, в особенности, его ответственности за поражение революции 1925-1927 гг., а также характера его ошибок, в академических кругах нет однозначной оценки его позиции в отношение национально-освободительной антияпонской борьбы за спасение родины и пр. Вместе с тем, это никоим образом не влияет на наше исследование его вклада в распространение марксизма на раннем этапе. Анализируя вклад Чэнь Дусю в популяризацию марксизма, вопрос этот следует увязать с изучением созданных им журналов «Новая молодежь» и «Еженедельное обозрение» и пр. Так, журнал «Новая молодежь», получивший первоначальное название «Молодежь», начал выходить в Шанхае в сентябре 1915 года, а Чэнь занял в нем пост главного редактора. Написанная им вступительная речь «Воззвание к молодежи» является манифестом, давшим импульс для нового движения в области культуры. Все произведение представляет собой захватывающее повествование: «Молодежь подобна ранней весне, восходящему солнцу и прорастающим побегам, она похожа на едва заточенный нож, ведь именно этот период самый драгоценный в жизни человека. Роль молодежи в жизни общества сравнима с той, что играют клетки в теле человека. на смену старому приходит новое. Разложившееся и загнивающее уходит с дороги естественного отбора, а свежее и живое найдет себе место на жизненном пути. Если организм будет вовремя избавляться от старого, то он сохранить здоровье, но если продолжит копить старые разложившиеся клетки, то обречен на гибель. Если общество следует по пути обновления, ему уготовано процветающее будущее, однако если его заполнят пошлые и коррумпированные элементы, ему суждено погибнуть. Чэнь Дусю высказал в отношение молодежи шесть пожеланий: 1) быть самостоятельной, а не зависимой; 2) оставаться прогрессивной, а не консервативной; 3) сохранять предприимчивость, а не склоняться к ретроградству; 4) придерживаться открытости миру, а не поддерживать закрытость; 5) выбирать прагматизм, а не пустые обещания; 6) опираться на науку, а не на фантазии. В конце он предельно четко подчеркнул: «Люди стремятся вырваться за пределы эпохи варварства. они ощущают стыд, будучи слишком поверхностными. Поспешим же за такими поднимем науку и права человека на одну высоту».[73]

Упоминаемые здесь «права человека и наука» представляют собой самую первоначальную формулировку такого понятия, как «демократия и наука», получившую затем широкое распространение. В «Возражении на обвинения «Новой молодежи», которое было опубликовано в 1 номере 6 сборника журнала «Новая Молодежь» автор отмечал: «Первоначальные намерения не имели никакого злого помысла, а отвратительные преступления случились исключительно из-за отсутствия поддержки двух господ «Демократии» и «Науки».[74] Речь здесь идет об упоминаемых потомками двух «господах» (Демократии и науке), импульс для развития которых был дан Движением за новую культуру четвертого мая. Чэнь Дусю привлек эти два понятия в качестве фона своих рассуждений, вследствие того, что в то время он сильно преклонялся перед Великой французской революцией и французской цивилизацией вообще и разумно полагал, что одолеть старые китайские пережитки и мышление можно благодаря демократии и науке.

После начала издания журнала «Молодежь» Юношеская христианская организация, базировавшаяся тогда в Шанхае, направила в адрес издававшего журнал издательства «Цюньи» письмо, отметив. что название совпадает с издаваемым ими еженедельным «Шанхайским молодежным журналом» и попросив поскорее изменить название издания. После получения согласия Чэнь Дусю, начиная с сентября 1916 года, то есть с 1 номера 2 сборника, журнал был переименован в «Новую молодежь». К августу 1917 года, то есть к 6 номеру 3 сборника Чэнь Дусю все так же продолжал сохранять за собой должность главного редактора. Поскольку в 1917 году он получил назначение на работу в Пкинском университете, редакция «Новой молодежи» переехала из Шанхая в Пекин. Начиная с января 1918 года, то есть с 1 выпуска 4 сборника журнала, издание сменило 6 главных редакторов, среди которых были Чэнь Дусю, Ху Ши, Ли Дачжао и пр. После того, как в Китае вспыхнуло Движение четвертого мая, 1 декабря 1919 года, то есть начиная с 1 номера 7 сборника журнала у руля главного редактора издания вновь единолично встал Чэнь Дусю. Короткое время спустя, когда Чэнь Дусю отправился на юг в Шанхай для создания там коммунистической организации, редакция журнала «Новая молодежь» также последовала туда. Начиная с 8 журнального сборника, «Новая молодежь» превратилась в печатный орган китайской коммунистической организации. Журнал выходил вплоть до июля 1922 года, когда свет увидел 6 номер 9 сборника.

С момента своего основания журнал «Новая молодежь» стал символом нового культурного Движения четвертого мая. На его страницах свет увидели такие мощные литературные произведения, как «Предварительные предложения по литературной реформе» за авторством Ху Ши, «Записки сумасшедшего» Лу Синя и пр. Особенно здесь следует упомянуть «Мой взгляд на марксизм» Ли Дачжао, опубликованный в 5-6 номерах 6 сборника журнала «Новая молодежь» в сентябре и ноябре 1919 года. Публикация определила положение издания как популяризирующее марксизм. Он сделал своим собственным знаменем стремление к новой идеологии и новой культуре именно по этой причине оказал огромное влияние на историю современной идеологии Китая. Вследствие этого журнал «Новая молодежь», тираж которого в начале выпуска составлял лишь 1000 экземпляров, уже к 1917 году вырос до отметки в 15000.

В период издания журнала, который насчитывал 7 лет, Чэнь Дусю не только отдавал всего себя «Новой молодежи». Важно отметить, что в ходе работы над журналом коренные изменения произошли и в его идеологических концепциях и политических устремлениях. Следует заметить, что на момент основания «Новой молодежи» Чэнь Дусю в основном тяготел к буржуазной демократии. В то же время, он уже разбирался и симпатизировал социализму, в частности марксизму. Это видно из опубликованной в те годы работы «Французы и современная цивилизация». В этой статье автор считает, что «современная цивилизация», которая уже «отошла от образа и подобия древней» представляет собой западную цивилизацию, ведущая роль в создании которой принадлежит французам. Существует три фактора, которые оказали максимально значимое влияние на изменение образа жизни, характерного для древних времен. Во-первых, это понятие прав человека, во-вторых, биологическая теория эволюции и, в-третьих, социализм (автор отмечал, что важным для него является великий «социалистический революционный зов», который помогли раскрыть Лассаль и Маркс)[75]. Когда в в начале 1917 года в России вспыхнула Февральская революция (март по новому стилю), Чэнь Дусю во 2 номере 3 сборника журнала «Новая молодежь» (апрель 1917 года) опубликовал статью «Русская революция и национальное сознание Китая», в которой он точно подчеркнул: «Что касается русской революции. то она явилась не уделом одной лишь российской императорской семьи, а коснулась всего мирового агрессивного монархического режима».[76] В то время он увидел, что русская революция в сжатые сроки перестала быть демократической, превратившись в социалистическую пролетарскую революцию, а идейно автор еще более склонялся к марксизму-ленинизму. В апреле 1919 года на страницах 19-го номера «Еженедельного обозрения» он публикует статью «Русская революция ХХ века», в которой подчеркивает: «Что касается французской политической революции XVIII столетия и социалистической революции в России века ХХ, современники в равной степени открыто и резко негативно относились к этим событиям, однако историки более поздних эпох считали эти поворотные моменты ключом к преобразованиям и эволюции человеческого общества».[77] Вечером 11 июня 1919 года Чэнь Дусю был заключен под стражу силами Бэйянского милитаристского правительства за публикацию «Декларации пекинского городского населения». Благодаря деятельности по спасению, охватившей все общество и санкционированной Ли Дачжао, Чэнь Дусю был освобожден спустя 98 дней, вечером 16 сентября. В то время Чэнь Дусю приписываются слова: «В мире существует два истока мировой цивилизации: первое это научно-исследовательская лаборатория, а второе — тюрьма».[78] В статье, которую он опубликовал после освобождения наблюдается значительное изменение, которое коснулось его идеологической среды. В статье «Использовать демократическую основу», которая увидела свет в 1 номере 7 выпуска журнала «Новая молодежь», автор выступил с предварительной критикой в адрес буржуазно-демократической системы. Это время характеризовалось полемикой между восточной и западной культурами, в которую были вовлечены представители идеологических и культурных кругов. В небольшой статье «Примирение со старой моралью», опубликованной в этом номере «Новой молодежи», автор не только выступил с критикой в адрес старой морали, но и впервые в истории критически отозвался об этике и морали западных стран. Подобный подход заметно контрастирует с его энергичным продвижением западной культуры, которое он проводил в ходе культурной полемики между странами запада и востока. В своей статье он также заострил внимание на вопросе, «какая из западных стран не порождена старой моралью, основанной на системе частной собственности?» Чэнь Дусю: «примирение со старой моралью», «Избранные произведения Чэнь Дусю», т.2, стр. 48. Все эти заявления отличаются от высказываемых Чэнь Дусю ранее, ведь использованные автором тезисы свидетельствуют о переходе на марксистскую идеологию и методологию. В особенности надо отметить, что во время его пребывания под стражей, Ли Да Чжао и Ху Ши устроили оживленную полемику вокруг его материала «Проблемы и идеи». Подобная крупная идеологическая борьба стала важным историческим событием в жизни Китая до образования КПК, сосредоточившим главное внимание на вопросе, следует ли в качестве основного идеологического оружия для преобразования страны выбрать марксизм или прагматизм. Подобные идеологические прения высветили разногласия в области идеологии и политики сторонников «Новой молодежи». В то время Чэнь Дусю находился в заключении и, разумеется, не принимал участия в идеологической борьбе, однако он не мог проигнорировать этот острый вопрос. После освобождения он приостановил череду главных редакторов «Новой молодежи», сам втав у руля издания, разумно полагая, что его товарищи осложнили достижения идейного консенсуса. В 1 номере 7 сборника журнала «Новая молодежь» внимание читателей привлекла статья «Декларация истинных желаний». В этой декларации он ясно подчеркнул: «Милитаризм и страсть к обогащению являются причиной огромного зда в мире, сейчас пришло время положить этому конец».[79] Можно отметить, что после Движения четвертого мая среди поворотных моментов в судьбе журнала следует отметить 1 номер 7 сборника журнала, который редактировал лично Чэнь Дусю. Идеологически он начал дрейфовать в сторону марксизма. Важно отметить, что в плане политических убеждений Чэнь Дусю прделал путь от радикальной демократии до коммунизма, а работа по распространению марксизма была сопряжена с размышениями о своих прошлых политических убеждениях и идеологических взглядах. Прежде всего, следует отметить, что сам Чэнь Дусю внес новые пояснения в отстаиваемый им самим принцип «демократии» на основе марксистских взглядов, отметив, что демократия ХХ века должна быть пролетарской демократией.

В декабре 1919 года Чэнь Дусю публикует в «Утренней газете» материал, озаглавленный «Обращение к рабочим кругам Пекина». Для автора исторической вехой явился переход от написания статей, объектом которых были представители интеллектуального труда к материалам, главная аудитория которых была представлена рабочими. Важно отметить, что в своих статьях автор подчеркивал, что демократия была «знаменем» «нового набирающего силу буржуазного промышленного класса» иначе называемого буржуазией в борьбе против «империалистической аристократии», иначе именуемой феодальным строем. Таким образом, после обретения «демократических» прав, «представители буржуазии фактически заняли место империалистической аристократии». По этой причине он отмечал, что «в ХХ веке «немец Маркс стал знаменем угнетаемого нарождающегося пролетарского класса, который, ощущая общность собственных интересов, предъявляет права на собственность побежденной буржуазии».[80]

К 1920 году его позиция в отношении этого вопроса стала еще более очевидной. В одном из писем, которое было им написано в ноябре этого года, автор подчеркивал: «Сейчас многие, жонглируя модными терминами «немец Маркс» и «свобода» выступают против диктатуры пролетарского рабочего класса. Я хочу спросить их вот что: (1) объясняется ли то, что до революции экономической системы большинство представителей пролетариата не имели свобод и испытывали жизненные лишения, какой либо связью этой ситуации с «немцем Марксом». (2) Есть ли какое-то противоречие с идеями Маркса в том, что после экономической революции рядовые труженики обрели свободы? Почему не отправляются работать те, кто не в состоянии получить бесплатную собственность? Если общество доходит до ситуации, когда нет неработающих собственников, все в обществе представляют собой работников из числа пролетариев. Разве в этом случае приходится говорить о какой-либо диктатуре?»[81]

Далее Чэнь Дусю напоминает о том, что понятие «науки», о котором он упоминал, вовсе не сводится только к естественным наукам, но также включает общественные дисциплины и научный дух. автор подчеркивает, что марксизм в равной степени является наукой.

В своей статье, озаглавленной «Что такое новое культурное движение?», опубликованной в 5 номере 7 сборника журнала «Новая молодежь» в апреле 1920 года, Чэнь Дусю отмечал: «Наука обладает широкой двусмысленностью. В узком смысле речь идет об естественной науке, однако в широком подразумевает дисциплины общественные.»[82] Ранее, в опубликованной январе 1920 года в газете «Дагунбао» статье «К сторонникам нового культурного движения» Чэнь Дусю отмечал: «Научный ум вовсе не ограничен одной лишь наукой естественной, ему не следует приписывать игнорирование научного духа и культурно-нравственной составляющей. Все это и является наивысшим показателем человеческого духа.» В этой статье он также выразил отличное от Ху Ши мнение в отношение борьбы «проблеми смыслов». Автор отмечал: «Господин Ху Ши не придерживается того мнения, что проблема должна обсуждаться в научном и мыслительном плане. Я думаю, ч то было бы замечательно рассматривать проблемы именно под таким углом. Даже пустые разговоры научного характера выглядят и то значительно лучше, чем заявления двадцатилетней давности или материалы газеты «Синьминьбао», полные шаблонов.» Таким образом он говорил о научных ценностях, взяв в качестве основы «Капитал» Маркса и «Взаимную помощь, как фактор революции» Кропоткина.[83] В то время он уподоблялся большинству, ведь он еще не в полной мере осознавал значимую разницу между марксизмом и анархизмом, однако в статье «О политике», опубликованной в 1 номере 8 сборника журнала «Новая молодежь» в сентяре 1920 года Чэнь Дусю уже демонстрирует своб способность отличать одно от другого. Он четко пояснил: «В том случае, если Россия заменит трудовую диктатуру Ленина свободной организацией Кропоткина, буржуазия не только немедленно вернет себе власть, но даже сделает неизбежным восстановление имперского правительства.»[84] Некоторые исследователи считают, что сочинение «О политике» за авторством Чэнь Дусю «демонстрирует разрыв автора с идеологией буржуазной демократии и превращение его в марксиста»[85], «демонстрирует переход Чэнь Дусю от позиций радикального демократа к идеологии марксизма»[86]. Следует признать, что эти умозаключения не лишены смысла, однако следует уточнить, что идеологическая эволюция Чэнь Дусю происходила постепенно после событий Движения четвертого мая, так что его работа в качестве главного редактора 7 сборника журнала «Новая молодежь» была поворотным этапом. Выдающимся достижением Чэнь Дусю на ниве марксизма стала инициатива, направленная на объединение с рабочими с целью пропаганды марксизма среди рабочих масс. Так, 6 номер 7 сборника журнала «Новая молодежь» был назван главным редактором «Специальным номером в честь праздника труда». Главной особенностью именно этого номера «Новой молодежи» стали отзывы 16 человек, среди которых были такие, как Сунь Ятсен, цай Юаньпэй и другие. Краткие приветственные адреса оставили и 9 простых рабочих. Одновременно с этим в журнале было напечатано 33 фотографии, изображающие жизненный уклад рабочих. Что касается статей, то первая была написана Ли Дачжао и озаглавлена «История первого мая». В журнале был также напечатан полный текст «Закона о труде РСФСР». Важной особенностью выпуска был тот факт, что около двух третей всех статей были посвящены анализу положения дел рабочих внутри страны, включая такие районы, как Нанкин, Таншань, Шаньси, Цзянсу, Цзянду, Чанша, Уси, Пекин, Шанхай, Тяньцзинь. В статьях также анализировалось положение железнодорожных рабочих в провинциях Аньхой, Хэнань, Хубэй и Чжэцзян. Отдельно рассматривалась рабочая стачка в Сянгане, а также исследовалась жизнь китайских рабочих в Париже.

Сам Чэнь Дусю подготовил для этого номера «Новой молодежи» 2 статьи. Первая называлась «Сознание трудящихся», а вторая была озаглавлена «Проблема заботы о женщинах Хунани на шанхайской прядильной фабрике». Журнал «Новая молодежь», сделавший центром своего внимания положение дел в среде рабочих, стал новым прецедентом. Сам Чэнь Дусю не только выступил редактором «Специального номера в честь праздника труда», но и глубоко проник в народные массы трудящихся, организовав самые различные профсоюзы для проведения конференции в ознаменовании праздника 1 мая. Во время своего участия в профсоюзных мероприятиях Чэнь Дусю выяснил, что большинство профсоюзов были созданными вовсе не рабочими. Эти профсоюзы находились под контролем капиталистов или начальников и не были профсоюзами в истинном смысле этого слова. Именно по этой причине в августе 1920 года он приступил к изданию специального еженедельного издания для рабочих «Трудящиеся», а уже в октябре приступил к изданию нового еженедельного журнала «Сослуживец».

В этих изданиях Чэнь Дусю опубликовал статьи, посвященные рабочему движению, пропагандируя на страницах журналов социалистическую позицию, раскрывая секреты использования капиталистами прибавочной стоимости рабочих и пропагандируя историческую миссию рабочего класса. Он также обращался к рабочим со следующими словами: «Сознательные рабочие! Поторопитесь и объединитесь, чтобы организовать настоящий трудовой профсоюз!»[87] Будучи автором этих статей для рабочих, Чэнь Дусю распространял марксизм в простой для понимания форме, чем смог заработать популярность в их среде.

В-третьих, Чэнь Дусю подверг резкой критике капиталистическую систему, ранее вызывавшую у него восхищение, подчеркнув, что социализм является лучшим выходом для Китая. На момент начала издания журнала «Новая молодежь» Чэнь Дусю был поборником капиталистической системы, представителем которой была французская цивилизация. После того, как в Китае произошло Движение четвертого мая его отношение к капитализму стало претерпевать изменения. Как было сказано выше, в своей короткой статье «Примирение со старой моралью» Чэнь Дусю подверг резкой критике «систему частной собственности». Одновременно с этим он все более лестно отзывался о социалистическом строе, возникшем в России после октябрьской революции. В 6 номере 7 сборника журнала «Новая молодежь», то есть в «специальном номере в честь праздника труда», Чэнь Дусю опубликовал полный текст советской декларации, провозглашавшей упразднение всех царских привилегий в Китае после победы октябрьской революции. В журнале нашлось место и лестным отзывам об этой декларации со стороны 15 объединений и 8 печатных изданий, что позволило популяризировать политику советского государства после наступления революции. Ясная позиция Чэнь Дусю в отношение социализма получила свое воплощение, главным образом в его руководстве в ходе двух идеологических войн. Одна касалась социализма. В частности речь идет о его споре с Чжан Дунсунем по вопросу, следует ли Китаю идти по пути капитализма или социализма. Второе идеологическое противостояние было связано с идейными спорами об анархизме, в частности о том, подходит ли эта форма государственного устройства для Китая. Два эти идеологических противостояния возникли после идейных споров вокруг статьи «Проблемы и доктрины» и способствовали не только распространению в Китае марксизма, но и его сближению с китайским рабочим движением, что внесло значительный вклад в создание КПК.

В декабре 1920 года Чэнь Дусю прибыл в Гуанчжоу, где он неоднократно выступал с речами, всеми силами стараясь распространить социализм. В школе общественного права и политики Гуанчжоу Чэнь Дусю выступил с системными рассуждениями, озаглавленными «Почему следует говорить о социализме», «Почему можно говорить о социализме», а также «О каком социализме следует говорить». Из вышеперечисленных выступлений наиболее блестяще Чэнь Дусю удалась третья часть, в которой было подчеркнуто, что проблема «ликвидации капиталистической частной собственности» порождает возникновение таких течений, как анархизм, коммунизм, национал-социализм, синдикализм, цеховой социализм (так называемый социализм гильдий), однако лишь коммунизм позволяет «пойти по пути от ликвидации имущего класса к устранению вообще всех классов». Он отмечал: «Только российская коммунистическая партия является подлинно марксистской по своему названию и сути».[88] Выступая с лекцией в промышленной школе, Чэнь Дусю сделал доклад о связи «Студентов инженерных специальностей и рабочего движения», в котором подчеркнул, что «в будущем социальный строй обязательно изменится. Однако какова же будет степень этих изменений? Вероятно, в конечном итоге, земля, недвижимость, машины и пр. станут собственностью трудящихся. Все получат право собственного производства, освободятся от найма и смогут наладить собственное дело». «Поэтому студенты технических специальностей должны крепить единство с работниками физического труда, действовать сообща, вместе гнать прочь капиталистов, побеждать нанимателей и угнетателей. Если не возникнет иных препятствий, все это можно превратить в источник различных социальных трансформаций».[89] Во время проведения заседания Союза женщин Гуандуна Чэнь Дусю выступил с речью, озаглавленной «Женский вопрос и социализм», в которой подчеркнул: «Женщины и трудящиеся находятся в уязвимой позиции, поэтому мы должны помочь слабым одолеть сильных. Это можно сделать лишь, обратившись к социализму. Полагаю. что вне зависимости от того, идет ли речь о мужчинах или женщинах, всем им следует изучать социализм, однако женщинам следует принимать участие в борьбе более яростно, чем мужчинам». Работа Чэнь Дусю в это время заложила идеологическую и теоретическую основу для создания КПК.

В-четвертых, Чэнь Дусю решительно выразил свое мнение и разорвал отношения с теми из коллег по журналу «Новая молодежь», кто придерживался позиции «не говорить о политике», договорившись с ли Дачжао о совместной работе, направленной на создание КПК. Начиная с первых дней журнала «Новая молодежь», издание пропагандировало движение «за новую культуру», что означало «не говорить о политике». По этой причине среди единомышленников оказались люди с различными политическими взглядами и различными пристрастиями. Статьи Чэнь Дусю, впрочем, имели ярко выраженную политическую окраску, так, что в своей статье «Сегодняшние политические вопросы в Китае», опубликованной в 1 номере 5 сборника журнала «Новая молодежь» от 15 июля 1918 года, автор с самого начала отмечал: «Соратники и читатели этого («Новая молодежь») журнала совершенно неодобрительно относятся к тому, что на его страницах я рассуждаю о политике. Некоторые считают: молодежь моего поколения сосредоточена на совершенствовании, эрудиции и коренных преобразованиях в обществе. Зачем же утруждать себя разговорами о политике?»[90] Чтобы выразить свое полноценное мнение о политике, Чэнь Дусю и Ли Дачжао 22 декабря 1918 года вновь приступили к изданию журнала «Еженедельное обозрение». После событий Движения четвертого мая Чэнь Дусю отправился на юг, в Шанхай, стремясь выйти из под репрессивного контроля со стороны Бэйянского правительства, а также стремясь прекратить практику смены людей на посту главного редактора «Новой молодежи», поскольку эту должность он решил занимать самостоятельно. Во многом это было обусловлено тем, что направление идеологической политики у его единомышленников разнилось. Начиная с этого периода, он все больше расходился со своими товарищами в вопросах «политических разговоров». В декабре 1920 года в своем письме к своим коллегам по работе в «Новой молодежи» Ли Дачжао, Цянь Сюаньтуну, Ху Ши и др. Чэнь Дусю уведомил, что они должны самостоятельно отправиться работать в Гуанчжоу. В письме также содержалась просьба к Чэнь Вандао заняться редакционной работой в «Новой молодежи». Новыми членами редколегии журнала стали Шэнь Яньбин, Ли Да и Ли Ханцзюнь. Далее в письме автор отмечал, что «Новая молодежь» смотрится слишком ярко. Чэнь Вандао высказался за некоторое изменение внутреннего содержания и поинтересовался мнением остальных на этот счет. В своем ответном письме к Чэнь Дусю Ху Ши отмечал: «Новая молодежь» отличается излишне ярким колоритом и, хотя вы с этим и не согласны, но это уже очевидный факт, пусть это и стараются умолчать, но признать это нелегко.

Для этого после того, как Ху Ши обсудил с рядом пекинских коллег положение вещей, было выдвинуто несколько предложений для решения данного вопроса. Во-первых, было решено приступить к изданию философского журнала. Во-вторых было принято решение восстановить ограничение на «разговоры о политике». «Было принято решение не говорить о политике». В третьих, было принято решение временно приостановить выпускать журнал «Новая молодежь». Подробности следует искать в сообщениях между Чэнь Дусю, ху Ши и Гао Иханем.[91] Узнав о предложениях, Чэнь Дусю выразил чрезвычайное раздражение. В ответном письме, выражая свою позицию по этому поводу, он писал: «Во-первых, не останавливайте выпуск журнала. Во-вторых, «пока я жив, вы не дождетесь от меня одобрения второго способа. Мы же не анархисты, соответственно у нас нет никакой причины заявлять о своем нежелании говорить о политике». В-третьих, говоря об издание философского журнала, следует заметить, что «этот вопрос никак не связан с «Новой молодежью», его и не стоит обсуждать с единомышленниками».[92] Из всего вышесказанного читатель может заметить, что дискуссия о необходимости обсуждения политических вопросов на страницах «Новой молодежи» стала основным камнем преткновения между коллегами по журналу. И, хотя Чэнь Дусю и Ху Ши были близкими друзьями, это не мешало им иметь серьезные политические разногласия. С другой стороны, заявление Чэнь Дусю, которое он сделал в адрес Ху Ши и других соратников, свидетельствует о его полной решимости открыто откреститься от идеи «не говорить о политике». В действительности позиция Чэнь Дусю, относящаяся к этому периоду уже не мела отношения к вопросу целесообразности или нецелесообразности политических дискуссий. Он уже в августе 1920 года основал в Шанхае коммунистическую партийную организацию, в то время, как журнал «Новая молодежь» стал печатным органом КПК. В феврале того же года, когда Ли Дачжао сопровождал Чэнь Дусю во время поездки из Пекина, товарищи решили основать китайскую коммунистическую партию. После прибытия в Шанхай, Чэнь Дусю в мае основал общество исследования марксизма. После того, как Чэнь Дусю встретился с Ли дачжао и представителем коминтерна Викенский, который отправился за ним на юг, он уже начал подготовку к организации китайской коммунистической партии, запросив у Ли Дачжао его мнение, насчет названия будущей партийной организации. Инициаторами создания партийной коммунистической организации в Шанхае выступили Чэнь Дусю, Ли Ханьцзюнь, Шэнь Сюаньлу, Чэнь Вандао, Юй Сюсун, Ши Цуньтун, Ян Минчжай и Ли Да. Чэнь Дуньсю был избран секретарем. Впоследствие Чэнь Дусю разослал письма, в которых призывал марксистов на местах также создавать организации, а также инициировать всекитайский съезд. Чэнь Дусю распорядился, чтобы Чэнь Ванда занял пост редактора «Новой молодежи». В действительности этот журнал, который имел в Китае широкую известность, выступил в качестве печатного органа самой КПК. Одновременно с этим, шанхайский комитет коммунистической партии приступил в ноябе 1920 года к изданию ежемесячного журнала «Коммунистическая партия». Во «Вступительном слове», опубликованном в 1 номере журнала, автор недвусмысленно заявляет: «Если мы хотим полностью избавить наших соотечественников от рабского положения, то всенепременно должны объединить всех производительных работников, использовать революционные средства для победы над всеми классами зарубежных капиталистов в нашей стране и экспериментировать с новыми методами производства вместе с Российской коммунистической партией.» «Все орудия производства наравне с правами должны находиться в руках рабочих. Таков должен быть наш девиз. Поддержать его должны и те, кто не готов потворствовать злому намерению капиталистов, не готовых заниматься производительным трудом.»[93]

В своем письме Цай Хэсэню, написанному в январе 1921 года, Мао Цзэдун отмечал: «На партийном уровне господин Чэнь Чжунфу уже занимается организацией. Что касается печати, то в Шанхае вышел журнал «Коммунистическая партия». Вы можете заметить, что достаточно коротко сказать «Мы занимаем четкую позицию» (то, ради чего Чэнь Чжунфу и написал манифест).[94] Из указанного выше можно понять, что работа, проведенная с момента организации шанхайского отделения коммунистической партии, оказалась чрезвычайно успешной. Здесь следует сделать важный вывод. Говоря о вкладе, который внес в создание КПК Чэнь Дусю, все демонстрируют полное единство мнений, а вот, что касается роли Чэнь Дусю в распространении марксизма, то здесь необходимо сделать ряд уточнений. В истории распространения марксизма, Чэнь Дусю встал на марксистские рельсы позже Ли Дачжао. Это объективный факт. Чэнь не был автором статей, где была бы четко видна его позиция в отношение марксизма, как это сделал Ли, написав труд «Мой взгляд на марксизм». Это также является неоспоримым фактом. Следует, впрочем, заметить, что после событий четвертого мая Чэнь Дусю встал на марксистские позиции совершенно своевременно. Особенно это верно, учитывая, что он стал лидером Движения четвертого мая, где и занимался распространением марксизма, занимаясь тем, что благодаря своему острому слогу критиковал немарксистские и антимарксистские взгляды. По степени своего влияния он превосходил любых других. В этом контексте важно подчеркнуть, что Чэнь Дусю отдавал все силы для распространения марксизма не только лишь в среде интеллигенции, но и в рабочих массах, ведь только такое распространение могло выявить боевую роль марксизма. Можно утверждать, что Чэнь Дусю вступил в ряды распространителей марксизма, обладая стилем, отличным от того, в котором действовал Ли Дачжао, однако оба оказали неизгладимое выдающееся влияние на широкое распространение марксизма в Китае и создание КПК.

3. Ли Да: «Лу Синь теоретических кругов».

Помимо Ли Дачжао, одним из пионеров распространения в Китае следует считать Ли Да. В разговоре с Ли Да Мао Цзэдун сказал ему следующие слова: «Со времен событий четвертого мая и вплоть до освобождения страны вы были «Черным вихрем» теоретических кругов. Такие крупные деятели, как Ху Ши, Лян Цичао, Чжан Дунсунь, Цзян Канху — все они испытали на себе ваш «карающий топор». Вы среди теоретиков подобны Лу Синю.»[95]

Ли Да (1890-1966), получивший также имена Цзы Юнси и Хао Хэмин, является одним из главных основателей КПК, известным философом-марксистом, экономистом, юристом и пролетарским педагогом. В 1913 и 1917 годах из патриотических целей он дважды ездил учиться в Японию. В мае 1918 года, выражая свое несогласие с «Китайско-японским оборонительным договором, подписанным правительством Дуань Цижуя с японцами, он принял участие в деятельности отрядов по спасению родины и, возглавив передовую группу, покинул Японию и прибыл в Пекин, где 21 мая организовал демонстрацию с требованиями к правительству Дуань Цижуя, в которой приняло более 2000 студентов различных пекинских учебных заведений. И, хотя в этот раз движение антиимпериалистически настроенных патриотов не достигло запланированных целей, но, как сказал участвовавший в том году в движении Сюй Дэхэн, «шествие стало репетицией и ориентиром для Движения четвертого мая»[96]. В июне 1918 года Ли Да вновь отправился в Японию. решив отказаться от изучения естественных наук, выбор в пользу которых он сделал ранее, обучаясь у известного японского марксиста Хэ Шанчжао, который специально преподавал марксистскую теорию. Именно здесь он старательно изучал «Манифест коммунистической партии», «Капитал» (первый том), а также других писателей-марксистов. В августе 1920 года Ли Да вернулся из Японии на родину, в Шанхай, где, после личной встречи с Чэнь Дусю, он стал инициатором создания коммунистической партийной организации в этом городе и внес свой вклад в работу по созданию КПК. В июле 1921 года он принял участие в первом всекитайском съезде коммунистической партии, в ходе которого был избран руководителем отдела пропаганды Центрального бюро. В 1923 году, после 3-го всекитайского съезда КПК, вследствие наличия горячего несогласия с Чэнь Дусю по вопросу сотрудничества КПК с Гоминьданом, Ли Да прекратил связь с Центральным бюро, после чего немедленно покинул партийную организацию. Впрочем. это не помешало ему продолжить заниматься изучением и популяризацией марксизма у себя на родине, в Хунани, активно принять участие в набирающей обороты революции, а затем, после ее поражения, оказаться под арестом с клеймом «известного коммунистического преступника». В ходе антияпонской освободительной борьбы он активно принимал участие в левом культурном движении, переводил и составил немало произведений, посвященных марксистской теории, совмещая эту деятельность с преподаванием в стенах пекинского университета таких предметов, как марксистская философия, политическая экономия, монетаризм, история общественной эволюции и др. В мае 1949 года он, по призыву Мао Цзэдуна и КПК прибыл из Чанша в Пекин, где принял участие в работе подготовительного комитета НПКСК, а также во время первой сессии НПКСК 1-го созыва. В декабре того же года, по рекомендации Лю Шаоци и при содействии Мао Цзэдуна, Ли Вэйханя, Чжан Цинфу и пр., он стал историческим свидетелем и вновь был принят в ряды КПК. Ли Да — один из первых популяризаторов марксизма. После того, как в 1919 году вспыхнуло Движение четвертого мая, в особенности, когда в июне рабочий класс стал выходить на политическую авансцену, Ли Да сумел вникнуть в чаяния Китая. приступил к активной литературной деятельности, подготовив ряд статей, включая «Что называется социализмом» и «Социалистические цели», которые были отправлены из Японии в Шанхай, где увидели свет на страницах «Миньго жибао». Эти две статьи очень скоро появились в газете «Миньго жибао» 18 и 19 июня под псевдонимом «Журавль» и опубликованы под рубрикой «Озарение». В статье «Что называется социализмом» Ли Да, помимо обычного знакомства читателя с социализмом, вновь провел сравнительный анализ и выявил различия между социализмом и коммунизмом, а также между социализмом и анархизмом. В своей работе «Социалистические цели» Ли Да подчеркивал: «У социализма два самых очевидных знамени. одно из них призвано облегчить экономическое неравенство, а, с другой — восстановить состояние истинного равенства человечества.» Журавль (Ли Да): «Социалистические цели», под редакцией Линь Дачжао и Пань Гохуа «Марксизм в Китае — от появления до распространения» (ч. 2), стр. 66. Следует заметить, что эти две статьи авторы были лишь первым этапом на пути к пониманию марксизма, однако это вовсе не повлияло на то, какое место в истории распространения этого учения занимает автор.

После того, как Ли Да вернулся на родину, до и после 1-го всекитайского съезда была проделана большая работа для того, чтобы дать импульс для создания КПК. Во-первых, это работа Ли Да в должности главного редактора ежемесячного журнала «Коммунистическая партия». Журнал этот представлял собой издание, которое тайно рассылалось шанхайской инициативной группой коммунистической партии под руководством Чэнь Дусю в первые ячейки партии, расположенные по всей стране. Издание ежемесячника началось 7 ноября 1920 года в трехлетнюю годовщину октябрьской революции в России. Сделано это было, чтобы показать, что коммунистическая партия Китая будет придерживаться марксистско-ленинского курса, который отличался от платформы европейской социал-демократической партии. Во-вторых, Ли Да создал, а позже возглавил Народное издательство. После основания КПК в целях укрепления партийного идеологического строительства и расширения общественного влияния партии руководитель отдела пропаганды ЦК Ли Да и секретарь ЦК Чэнь Дусю приняли совместное решение основать в Шанхае издательский орган коммунистической партии. В сентябре 1921 года Народное издательство появилось прямо в доме Ли Да. Чтобы сбить с толку недоброжелателей, адрес издательства был указан, как «Гуанчжоу». Сам Ли Да занял почти все ведущие посты и выполнял функции редактора, корректора и распространителя, совмещая эту работу с деятельностью составителя и переводчика. В-третьих, активно поддерживалось образование женщин из простонародья. В октябре 1921 года Чэнь Дусю и Ли Да организовали шанхайскую женскую народную школу, где пост директора по совместительству занял Ли Да. Надо сказать, что он не только лично читал учащимся лекции о марксизме и о женском вопросе, но и писал и переводил произведения, посвященные раскрепощению женщин.

Подводя итоги, можно заметить, что до и после основания КПК Ли Да сделал три вещи для распространения марксизма в Китае. Первое — переводил и издавал произведения, посвященные марксизму, а также работы, которые анализировали и исследовали это учение.

Сразу после основания Народного издательства Ли Да запланировал перевод 49 марксистских произведений, причем 15 из них входили в «Полное собрание сочинений Маркса», 14 значились среди работ Ленина, 11 значились в числе «Коммунистической библиотеки», а оставшиеся 9 относились к другим категориям. Благодаря неустанной работе Ли Да, Народное издательство уже в первый год работы выпустило 15 книг, включая «Манифест коммунистической партии», «Критику готской программы», «Наемный труд и капитал», «Государство и революция» и другие произведения Маркса и ленина, а также популризаторское издание «Вводный курс к «Капиталу». Одновременно с этим Ли Да издал в Китайском книгоиздательстве переведенную еще до своего возвращения на родину написанную Каутским книгу «Экономическое учение Карла Маркса», подготовленную японским специалистом Гао Тяньсу работу «Краткий обзор общественных проблем», а также книгу голландца Германа Гота «Комментарий исторического материализма». Причина, по которой Ли Да сделал выбор именно этих трех произведений — относительная легкодоступность объяснения марксизма для соотечественников. Что касается работы Каутского «Экономическое учение Карла Маркса», то она к тому времени издавалась в нескольких переводных изданиях, однако работа за авторством Ли Да была включена Обществом по исследованию марксистской теориии под председательством Ли Дачжао в список литературы. В «Кратком обзоре общественных проблем» читателю сообщалось, что «в произведениях Маркса и Энгельса глубокая критика современного социально-экономического состояния показывает, что тенденция общества к развитию должна иметь тенденцию к реализации социализма. Его теория исторического материализма и прибавочной стоимости стала ключевой отличительной чертой современного социалистического движения.» Что касается изданной книги «Комментарий исторического материализма» за авторством Германа Гота, переведенной Ли Да, (который в то время печатался под псевдонимом Го Тай), то автором книги был лидер левого крыла голландских социал-демократов. В «Примечаниях переводчика» Ли Да отмечал, что это произведение «подготовлено для голландских трудящихся. В нем объясняется суть материалистического взгляда на историю, объясняются коренные причины неизбежного наступления социализма. Книга отличается простым языком и обстоятельными пояснениями».[97]

После публикации этого перевода в рубрике «Пробуждение сознания» шанхайского издания «Гоминь Жибао» была напечатана получившая наименование «Добродетель для народа» статья «По итогам прочтения произведения Го Тай «Комментарий исторического материализма». В этой своего рода рецензии отмечалось, что переводное издание «Комментария исторического материализма» вовсе не ограничивается каким-то незначительным событием идеологических кругов, ведь немало читателей ХХ века могут выразить Ли Да благодарность за проделанную работу. Он подчеркивал: «Вопросы, стоящие перед нами — это насущные вопросы. Что касается крестьян и рабочих, которые сейчас находятся в подчиненном положении у фабрикантов и землевладельцев, разве их бедственное положение нельзя исправить с помощью пустых слов, вроде «доброта», «красота» и «любовь», изложенных на бумаге.» «В том случае, если отсутствуют фундаментальные основания для философии социальной эволюции, но налицо тщетные и полные энтузиазма попытки быстро добиться социальных улучшений, то, думаю, легко оказаться на пути примиренчества». В конце статьи автор также многозначительно отмечает: «Экономические тенденции породили материальный капитализм, природа реакционной психологии это возвращение к духовности, но схожий экономический импульс породил реформированный социализм. Маркс поясняет нам его избранный путь в жизни. Каковы же наши впечатления, когда мы узнаем об этом?» Благодетель для народа: «По итогам прочтения произведения Го Тай «Комментарий исторического материализма», «Миньго Жибао, 14 июля 1921 г. Следует обратить свое пристальное внимание на следующий момент. Произведение, опубликованное в шанхайской газете 14 июля 1921 года, всего лишь на 9 дней опередило 1 всекитайский съезд КПК, который открылся в Шанхае 23 июля, а три переводных произведения, которые были опубликованы Ли Да, позволили заложить идеологический, теоретический и идейный фундамент для строительства КПК.

В этот период Ли Да также перевел и опубликовал довольно знаковые произведения, включая «Историю классовой борьбы русского крестьянства» (автор исследователь Сано), «От научного социализма к социализму в действии» (автор Шань Чуаньцзюнь) и пр. Особенное внимание автор уделил вопросу раскрепощения женщин, издав перевод книг «Институт брака рабочих и крестьян в России» (автор Шань Чуань Цзюньжун), «Взгляд на женщину социализма» (автор Шань Чуань Цзюньжун), «Учение Ленина о раскрепощении женщины» (один из разделов работы Ленина «Исследование труда рабочих и крестьян в России» и прочих статей, посвященных раскрепощению женщин, что позволило придать дополнительный импульс для развития движения за освобождение женщин.

Во-вторых, публикация исследовательских произведений и статей, направленных на популяризацию марксизма.

Как было сказано ранее, до своего возвращения домой написал и издал в китайской прессе статью «Что называется социализмом», «Социалистические цели» и другие статьи. В период с последней декады июня 1919 года до первой декады июля он опубликовал под рубрикой «Размышления» в шанхайской газете «Миньго Жибао» работу «Довоенное положение европейского социалистического партийного движения», которая вышла частями в виде 9 статей, оказав чрезвычайно большое влияние на читателей. Этот сборник статей не только рассказал читателю о положении дел в социалистических партиях каждой из европейских стран, но и выдвинул идею о необходимости построения социалистической партии и в Китае. Одновременно с этим, в опубликованной в июне работе «Чэнь Дусю и новое мышление» автор выступил с предложением использовать новое социалистическое учение , чтобы исправить старую систему и построить новое государственное мышление. Следует обратить внимание. что сразу после своего возвращения на родину в августе 1920 года, Ли Да встретился с Чэнь Дусю, с которым они напрямую участвовали в организации шанхайской коммунистической партии. Таким образом совершенно неслучайно, что этот факт имеет непосредственное отношение к данным статьям. После создания шанхайской коммунистической партийной организации и основания КПК Ли Да выступил с наполненными глубоким смыслом статьями в таких изданиях, как «Коммунистическая партия», «Трудящийся», «Новая молодежь» и пр. Так, например, в ноябре 1920 года в ежемесячном издании «Коммунистическая партия» вышел материал «Краткий ход съезда Третьего интернационала (международной коммунистической партии). В ноябре на страницах 16 номера журнала «Трудящийся» вышла статья «Трудящиеся и социализм», в декабре. теперь уже в 4 номере 8 сборника журнала «Новая молодежь» была напечатана статья «Священный гимн рабочим», в том же месяце, но уже в ежемесячном издании «Коммунистическая партия» появился материал «Рассуждения о социальной революции». В 5 номере 8 сборника журнала «Новая молодежь», который вышел в январе 1921 года, была напечатана статья «Возвращение Маркса», а в мае того же года в шанхайской газете «Миньго Жибао» появился материал «Движение первого мая», в то время, как во 2 номере 9 сборника журнала «Новая молодежь», вышедшего в июне, была напечатана статья «Социализм марксистского толка» и пр. Читатель может увидеть, что для популяризации марксизма, повсеместного создания партийных организаций, повышения политической и идеологической грамотности китайских марксистов, Ли Да одновременно составлял и переводил работы, призывая к тому, чтобы важные статьи выходили ежемесячно.

В-третьих, начать адекватную борьбу со всеми антимарксистскими взглядами.

Накануне создания Китайской коммунистической партии история современной китайской идеологии ознаменовалась двумя яркими эпизодами борьбы между социализмом и анархизмом. Лидером идеологической борьбы выступил Чэнь дусю, который уже покинул лагерь радикальных демократов и перешел в лагерь коммунистов, в то время, как Ли Да принял активное участие в обоих эпизодах этого противостояния.

Что касается того, следует ли Китаю двигаться по пути социалистической борьбы, то вопрос этот занял более года. В тот год Ли Да обрушился с критикой на работы Чжан Дунсуня и Лян Цичао, выступавших против социализма, опубликовав одну за другой статьи «Истинное обличье Чжан Дунсуня», «Дискуссии о социалистической революции», «Рассуждения о социализме и сущности Лян Жэньгуна», а также другие статьи. Ли Да полагал, что обсуждение основных вопросов с Чжан Дунсунем и Лян Цичао свелось к обсуждению проблемы, следует ли идти по пути коренных преобразований китайского общества посредством социалистической революции или же все еще стоит решать проблему бедности и отсталости в Китае путем капиталистического совершенствования. Ли Да призывал «Объединить большую часть пролетариата, нарастить боевую мощь, захватить власть в государстве для внезапного и яростного всеобщего движения масс, дать возможность пролетариату подняться до уровня господствующего класса и иметь возможность использовать политическое превосходство, овладеть всеми средствами капиталистов, сконцентрировать все орудия производства в руках пролетарского государства и стремительно и всесторонне повышать производительность.»[98] В истории популяризации марксизма эти статьи Ли Да занимают очень важное место с точки зрения идеологической теории. В то время они оказали на читателя значительное влияние.

Что касается идеологической борьбы с анархистами, то Ли Да и в ней принял активное участие. Поскольку он довольно хорошо разбирался в историческом процессе развития марксизма, то в опубликованной в июне 1919 года статье «Что называется социализмом» уже довольно четко и ясно пояснил различия между марксизмом и анархизмом, порожденным международным коммунистическим движением. После первых выстрелов идеологической войны со стороны марксистов и анархистов, выразителем мнений которых был Чэнь Дусю, Ли Да, выступил под псевдонимом «Цзян Чунь», опубликовав во 2 и 4 номерах «Дискуссии о социалистической революции» (декабрь 1920 г.), а также «Подноготную анархизма» (май 1921 года). Эти две статьи показывают, что анархизм отрицает не только единство всех стран, но и диктатуру пролетариата. «Единственно, во что может превратиться монопольное господство буржуазии — в господство рабочего класса, а капиталистическое общество может эволюционировать лишь коммунистическое общество, а не в анархистское. Это магистральная тенденция текущего момента.» «Тюремные органы и правоохранительные органы — все они стремятся к этому, ведь им приходится иметь дело с людьми, выступающими против коммунизма. Аналогичных позиций придерживается и армия, ведь ей надо противостоять врагу в лице капитализма.» Следует отметить в особенности, что критика анархизма со стороны Ли Да вовсе не ограничивалась только политическим аспектом, автор критиковал это учение, основываясь на базовых мировоззренческих философских постулатах, отмечая, что «Единственное, что может стать анархизмом — индивидуализм.»[99]

Сложно переоценить ценность этих слов в то время.

В процессе идеологической борьбы между социализмом и анархизмом Ли Да не только вел непримиримую бескомпромиссную борьбу с различными антимарксистскими взглядами, но и разумно, рационально и всесторонне изложил основные принципы марксизма, что отразило высокую степень марксистской теоретической грамотности автора. Работа, которая была проведена Ли Да в области идеологической теории заложила важный базис для создания КПК.

4. Чэнь Вандао: Переводчик текста «Манифеста коммунистической партии».

Говоря о популяризации марксизма в Китае, невозможно не упомянуть Ли Дачжао и Ли Да, как, впрочем, и Чэнь Дусю. Вместе с тем нельзя и умолчать о Чэнь Вандао. В число популяризаторов марксизма в Китае он попал благодаря выдающемуся достижению — переводу труда Маркса и Энгельса «Манифест коммунистической партии».

Чэнь Вандао (1891-1977), Имя при рождении Цань И, а также именуемый Жуном и Цзы Жэньчжуном. Он был зачинателем и организатором КПК, а также одним из ее первых членов. Чэнь Вандао также принадлежит к числу известных педагогов, ораторов и лингвистов. В январе 1915 года он отправился учиться в Японию, где последовательно изучал литературу, философию, право и другие предметы в Тихоокеанском университете, университете Васэда, Центральном университете и других ученых заведениях. Он также посвящал свое время изучению марксистской литературы. В мае 1919 года Чэнь Вандао вернулся на родину. Ровно через год, в мае 1920 года он организовал в Шанхае общество изучения марксизма вместе с Чэнь Дусю и др., занимался редакционной работой в журнале «Новая молодежь», совмещая эту свою деятельность с участием в создании молодежных социалистических объединений. Он также занимал пост 1-го секретаря шанхайского партийного комитета КПК. В 1923 году он покинул ряды партии. В сентябре 1949 года Чэнь Вандао был в качестве специального гостя приглашен принять участие в 1 съезде НПКСК, после чего руководил редколлегией журнала «Цыхай». В 1957 году он вновь вступил в ряды КПК, однако ЦК, принимая во внимание его биографию, текущую политическую обстановку в сочетании с трудовой необходимостью, предпочел не афишировать его членство в партии. Широкой огласке этот факт был предан лишь на 10 съезде партии, когда Чэнь Вандао прибыл туда и был избран в качестве делегата. Важный вклад Чэня в области популяризации марксизма следует рассматривать в трех различных аспектах.

Во-первых, перевод и публикация всего текста «Манифеста коммунистической партии».

После того, как в 1919 году вспыхнуло Движение 4 мая, Чэнь Вандао вернулся из Японии на родину, где стал преподавателем китайского языка в первом педагогическом училище г. Ханчжоу, расположенного в провинции Чжэцзян. Вместе с другими прогрессивными педагогами он со всем рвением принял участие в Движении 4 мая. Реакционные власти отдали распоряжение ректору училища уволить его с работы и начать расследование, однако это решение столкнулось с решительным противодействием со стороны ректора и всех преподавателей. В ответ на подобное сопротивление реакционные власти отдали приказ полиции окружить школу. Именно это послужило отправной точкой знаменитого чжэцзянского эпизода «Один учитель порождает бурю». Буря эта прогремела по всей стране, что, в конечном итоге, привело к отзыву приказа со стороны реакционных властей. В ходе бурного водоворота событий. События эти произвели на Чэнь Вандао глубокое впечатление, убедив его в том, что дальнейшие изменения не в состоянии принести успеха, ведь старую систему можно было переделать лишь путем глубоких преобразований. С целью распространения правды в конце 1919 года Чэнь принял твердое решение вернуться к себе на родину, в деревню Фэншуйтан, что находилась в округе Иу, где он приступил к переводу «Манифеста коммунистической партии», составленного Марксом и Энгельсом. Пребывая в комнате с самой скромной обстановкой, преодолевая холод и множество других трудностей, Чэнь не отрывался от перевода ни день ни ночь. В марте-апреле 1920 года перевод «Манифеста коммунистической партии» был полностью завершен. перевод книги Чэнь Вандао привез с собой в Шанхай, где заранее договорился о печати своего перевода в журнале «Еженедельная критика», который, к несчастью, перестал выходить из печати. В это же самое время Чэнь Дусю приступил к формированию коммунистической партийной организации, уделяя повышенное внимание изданию, где публиковались классики марксизма. Перевод на китайский язык «Манифеста коммунистической партии» был последовательно изучен и просмотрен Ли Ханьцзюнем и Чэнь Дусю, а затем, в августе, при содействии представителя Коминтерна Вышинского, Шанхайское общество изучения социализма внесло эту работу в первое издание «Малого сборника социалистических исследовательских трудов», причем в качестве доказательства этого факта ряд ученых ссылается на упоминание из дневников Лу Синя и Чжоу Цзожэня, полагая, что текст перевода «Манифеста» за авторством Чэнь Вандао вероятнее всего увидел свет в июне 1920 года. Опубликованный в августе «Манифест коммунистической партии» был ошибочно назван «Коммунистическим партийным манифестом», однако уже в сентябре справедливость была восстановлена. Более тысячи экземпляров перевода были в одночасье сметены с книжных полок, а читатели откликнулись на выход книги просьбами дополнительного издания произведения в сентябре. Когда КПК основала в Шанхае Народное издательство, было принято решение вновь напечатать «Манифест», так что к 1926 году перевод прошел 17 изданий, что показывает не только охват самого произведения, но и степень востребованности его у читателей. Большой популярностью среди читателей китайский перевод «Манифеста коммунистической партии» обязан в основном потому, что Китай действительно нуждался в этом произведении. В то же время популярность объяснялась тем, что китайцы уже были осведомлены об этом произведении и содержании его частей, выражая желание прочитать все произведение в целом. Ранее мы уже упоминали, что механизмы проникновения в Китай «Манифеста коммунистической партии» схожи с методами распространения в китайского марксизма. В феврале 1903 года (Ма) Цзюньу включил «Манифест коммунистической партии» в число пяти работ Маркса и Энгельса, представленных в приложении к опубликованному «Сравнению социализма и эволюции». В работе видного деятеля Объединенного союза Чжу Чжисиня «Биография немецких социал-демократов» Маркс упоминается наравне с «Манифестом коммунистической партии», причем далее речь идет о связанных с этим документом десяти принципах классовой борьбы и построения системы общественной собственности. Некоторые ученые, основываясь на дискуссиях с различными людьми, полагали, что к 1896 году, то есть на момент приезда в Лондон, Сунь Ятсен уже успел прочитать «Манифест коммунистической партии», а также другие работы маркситского толка, а также обратился к студентам, обучавшимся за рубежом, с просьбой рассказать в Китае о содержании этих работ. Впрочем, подобная аргументация исптывает серьезную нехватку фактической основы. Дело в том, что к этому моменту Сунь Ятсен еще не успел сформировать идеологию «Трех народных принципов», а, вернувшись на родину, обдумывал сотрудничество с Кан Ювэем, Лян Цичао и другими представителями партии конституционной монархии. К 1905 году, когда был основан Объединенный союз, а Сунь Ятсен повторно посетил Европу, сформировалась идея трех народных принципов, включавшая и «Принцип народного благосостояния», названный автором идеологией социализма. Позже к популяризации «Манифеста коммунистической партии» обратились и анархисты, которые, в равной степени, ознакомили своих сторонников с содержанием лишь части документа. Так, например, в декабре 1907 года на страницах объединенного 13 и 14 номеров газеты «Тяньи» появился перевод «Манифеста» в той его части, что касалась «Обсуждения женского вопроса». В январе 1908 года, теперь уже в 15 номере той же газеты, было напечатано «Предисловие к Манифесту коммунистической партии» за авторством Энгельса, которое фигурировало в качестве предисловия к английскому изданию, написанному Энгельсом для «Манифеста» в 1888 году. В марте того же года в объединенных 16-19 номерах газеты «Тяньи» был опубликован перевод части первой главы «Манифеста» с «Предисловием», автором которого выступил Лю Шипэй. После основания китайской социалистической партии, во 2 номере созданного ей журнала «Новый мир» вышла статья «Социалистическая теория великого Маркса», в которой нашли отражение позиция и содержание «Манифеста коммунистической партии».

После октябрьской революции все еще более настойчиво захотели разобраться в содержании «Манифеста коммунистической партии», для чего в апреле 1919 года в газете «Еженедельная критика» был опубликован реферативный перевод «Манифеста», где особенно подробно внимание было сконцентрировано на самой последней части второй главы, касающейся первого шага к рабочей революции, предполагавшей превращение пролетариата в правящий класс, борьбу за демократию, а также постепенное проведение последующих мер, что позволило бы объединенным силам свободных людей заменить капиталистическое общество. Все эти взгляды затрагивают, впрочем, лишь часть содержания «Манифеста коммунистической партии», а для общественности насущную необходимость представляло чтение именно всего этого классического марксистского произведения. Можно сказать, что перевод всего «Манифеста» за авторством Чэнь Вандао был продиктован этой необходимостью. В августе 1920 года представитель Коминтерна Войтинский направил письмо в Отдел восточных национальностей Сибирского бюро ЦК РКП(б), созданный в Иркутске в том же месяце. В январе 1921 года на его основе был создан дальневосточный секретариат исполнительного комитета Коминтерна. В письме автор радостно отмечает: «Манифест коммунистической партии» уже напечатан. В наличии 15 брошюр, а некоторые еще в процессе печати.»[100] Перевод всего текста «Манифеста коммунистической партии» оказал огромное влияние на популяризацию марксизма в то время. В своей беседе с Эдгаром Сноу в 1936 году Мао Цзэдун отмечал: «Особенно глубокий след в моем сердце оставили три книги, крепко заронив в душе веру в марксизм. Я воспринял марксизм и поверил, что он несет в себе правильное понимание истории, после чего моя позиция уже не испытывала колебаний. Вот эти три книги: Перевод «Манифеста коммунистической партии» Чэнь Вандао. Это была первая книга про марксизм, изданная на китайском языке. Далее следует отметить работу Каутского «Классовая борьба», а также книгу Томаса Киркапа «История социализма». К лету 1920 года я в области теории и в масштабах воздействия уже стал марксистом и потому стал считать себя таковым.»[101]

Положительно отзываясь о Чэнь Вандао, Лу Синь отмечал: «Сейчас повсюду говорят о том, что это за «большевизм» идет, однако вокруг нет, кто мог бы должным образом рассказать об этом учении внутри страны. В действительности эта работа в настоящий момент — самая неотложная. После того, как Вандао наделал в Ханчжоу немало шума и здорово поработал, сумев перевести эту книгу — он сделал для Китая одно очень хорошее дело.» основано на воспоминаниях Чжоу Цзожэня.

Помимо перевода «Манифеста коммунистической партии» в период с 1919 по 1921 годы Чэнь Вандао перевел и прокомментировал книгу Энгельса «Социализм: утопический и научный», а также другие работы, что также внесло важный вклад в популяризацию марксизма.

Во-вторых, редакционная работа печатного издания КПК «Новая молодежь».

После того, как Чэнь Вандао в апреле 1920 года отправился в Шанхай, он, помимо работы над переводом «Манифеста коммунистической партии», также принимал участие в редакционной работе в журнале «Новая молодежь». Ранее мы уже упоминали. что, начиная с 1 номера 7 сборника журнала «Новая молодежь» единоличные функции главного редактора в нем выполнял Чэнь Дусю, в то время, как в направлении политической идеологии издания наметились резкие перемены. Речь здесь в особенности идет о вышедшем 1 мая 6 номере 7 сборника журнала, ставшего с легкой руки редактора «Специальным номером трудящихся», давая понять, что марксизм занял важное место в общественном настроении и идеологии издания «Новая молодежь». В это самое время Чэнь Вандао присоединился к Чэнь Дусю и стал его правой рукой. В августе 1920 года, когда Чэнь Дусю основал в Шанхае коммунистическую организацию, Чэнь Вандао вошел в число основателей соорганизаторов партии. После создания партийной ячейки в Шанхае, молодая партия приступила к организации всекитайского съезда КПК, а журнал «Новая молодежь», начиная с 1 выпуска 8 сборника (сентябрь 1920 года), превратился в печатный партийный орган. В апреле 1921 года представитель коминтерна Соколов-Страхов в своем докладе из Гуанчжоу, направленном в адрес дальневосточного секретариата исполнительного комитета Коминтерна писал: «До моего отъезда из Шанхая КПК провела активную подготовку к проведению всекитайского съезда, на котором необходимо было избрать ЦК. Фактическое руководство партии по сегодняшний день находилось в руках редакции журнала «Новая молодежь», являющееся печатным органом ЦК. Этот журнал представляет собой издание на китайском, издаваемое в Шанхае, содействие в появлении которого оказали мы. Главным редактором является профессор Чэнь Дусю, которого соратники называют «китайским Луначарским». Чэнь – талантливый политический полемист и пропагандист, способный мобилизовать массы.»[102]

Луначарский (1875-1933) – советский искусствовед, выходец из семьи дореволюционного чиновника. С юности увлекся работами Плеханова, принимал участие в деятельности РСДРП, после чего примкнул к большевикам. После октябрьской революции более десяти лет занимал пост министра просвещения. В начальный период существования советской власти сыграл чрезвычайно важную роль в области культуры и идеологии. В 1930 году выступал в качестве представителя Коминтерна. После смерти его прах был захоронен на Красной площади. В декабре 1920 года чэнь Дусю принял приглашение на работу начальника комитета по просвещению провинции Гуандун (должность эквивалентная нынешнему руководителю провинциального департамента образования). Приводя в порядок свои дела в Шанхае накануне отправления, он принял решение назначить Ли Ханьцзюня в качестве исполняющего обязанности секретаря учредительной группы Коммунистической партии Китая, а Чэнь Вандао – поручить редакционную работу в журнале «Новая молодежь». Поскольку сотрудники «Новой молодежи», в основной своей массе, находились в Пекине, Чэнь Дусю специально написал письма Ли Дачжао, Ху Ши и другим товарищам, где дважды подчеркивал, что Чэнь Вандао работает в «Новой молодежи» в качестве редактора. Когда Чэнь Вандао встал у руля редколлегии журнала «Новая молодежь», он не только перевел большое количество революционных трудов, но и стал инициатором открытия специального раздела «Изучение России», где читатели могли узнать об изменениях и успехах Советской России. Колонка эта оказывала значительное влияние на аудиторию. После того, как Чэнь Дусю прибыл в Гуанчжоу с целью популяризации марксизма, он опубликовал большое количество докладов и статей. Лишь в январе 1921 года он сумел подготовить 7 крупных доклада, а с января по июль опубликовал более 40 статей. Журнал «Новая молодежь» напечатал ряд важных статей и докладов Чэнь Дусю. Так, например, в 3 номере 9 сборника вышел доклад «Критика социализма», с которым Чэнь Дусю выступил в Гуарчжоуской школе пуличного права. В 6 номере вышло простое объяснение Чэнь Дусю теории прибавочной стоимости Маркса, материалистического взгляда на историю и классовой борьбы. В 4 номере 8 и 9 сборников журнала «Новая молодежь» вышли две статьи, определившие характер идеологической борьбы между социализмом и анархизмом. Речь идет в частности о статьях, озаглавленных, как «Дискуссии о социализме» и «Дискуссии об анархизме». Журнал «Новая молодежь» став печатным органом, принявшим участие в создании КПК, быстро выдвинулся на ведущие позиции в области популяризации и распространения марксизма под началом главного редактора Чэнь Вандао. Одновременно с этим он самостоятельно выпустил несколько статей, посвященных популяризации марксизма, включая и ту, что была посвящена раскрепощению женщин. Так, например, в сборнике «Беседы о социализме» под редакцией Чэнь Дусю именно статья Чэнь Вандао стала материалом, выступившим с критикой в адрес первой статьи Чжан Дунсуна.

В-третьих, участие в работе по строительству КПК.

Чэнь Вандао был в числе инициаторов создания КПК и входит в пятерку старейших отцов-основателей партии, который приложил немалые усилия в ходе подготовки для партийного строительства. Одновременно с этим, помимо ответственной работы на посту редактора «Новой молодежи», он также принимал широкое участие в разнообразной революционной работе, как, например, работу по созданию комсомольской организации, участие в деятельности по созданию шанхайского профсоюза машиностроителей, профсоюза книгопечатников, профсоюза почтовиков и работников текстильной промышленности и пр. По этой причине он был выбран депутатом от Шанхая для участия в 1-м съезде КПК. Впрочем, вследствие того, что Чэнь Дусю, который тогда находился в Гуандуне и Ли Ханьцзюнь, занимавшийся в Шанхае партийным строительством вступили в ряд рабочих разногласий. ряд вопросов затронул и Чэнь Вандао по причине серьезных претензий к нему со стороны Чэнь Дусю. У Чэнь Вандао было собственное мнение насчет патриархального стиля руководства Чэнь Дусю, чья безосновательная критика с его стороны еще больше стала расцениваться коллегами, как проявление неуважения, что привело к гневным требованиям покинуть партийную организацию и не принимать участия в 1-м всекитайском съезде КПК. Впрочем, несмотря на свое отсутствие во время съезда, Чэнь Вандао партийную организацию покидать не стал. После проведения 1-го съезда партии ЦК КПК распорядился о создании в Шанхае, Гуандуне и других регионах региональных исполнительных комитетов. Через короткое время в Шанхае был сформирован местный комитет партии, а Чэнь Вандао занял пост первого секретаря, на котором проработал недолго, подав через короткое время (примерно в августе 1922 года) официальное прошение об отставке. Он официально вышел из партии после проведения 3-го съезда КПК. Однако, когда он покидал ряды коммунистов, то четко дал понять, что выражает недовольство только самим Чэнь Дусю, а вера в марксизм не испытала никаких колебаний. Всей своей жизнью Чэнь Вандао подтвердил взятое на себя обязательство.

В этой ситуации прекрасно разобрался Мао Цзэдун, ведь когда в 1957 году Чэнь Вандао выразил желание вновь вернуться в ряды КПК, Мао ясно дал свое согласие без необходимости последнему заново писать свою автобиографию. Таким образом, на Чэнь Вандао распространился механизм зачисления в состав КПК на основании особых членских условий. Выдающаяся деятельность Чэнь Вандао в области популяризации марксизма уже вписана в историю. Все представители старого поколения деятелей пролетарской революции утверждают, что, прочитав его перевод «Манифеста коммунистической партии, стали убежденными марксистами и считали Чэня своим учителем. Именно по этой причине во время изучения китаизации марксизма следует изучать, каким образом марксизм распространялся в Китае, не забывая при этом, что процесс это был неотъемлемо связан с выдающимся вкладом Чэнь Вандао в идеологическое партийное строительство, осуществленное благодаря его переводу «Манифеста коммунистической партии» и деятельности на посту главного редактора журнала «Новая молодежь».

 

 

 

Глава II 

Требование и формирование идеологии «Китаизации марксизма»

 

 

 

 

Китаизация марксизма — это процесс. Прежде всего, это процесс познания и лишь знакомство с марксизмом вместе с изучением китайской действительности может встать у руля революционной китайской практики. Далее, следует отметить, что это процесс внедрения. Иными словами, в ходе практики китайской революции, а затем в ходе последовавшей практики строительства и реформ понятие «китаизации марксизма» имело постоянную реализацию в практической деятельности, что и определило постоянное претворение в жизнь процесса китаизации марксизма. Исследуя историческую составляющую идеологии китаизации марксизма, следует, прежде всего, систематизировать и изучить собственно понятие «процесса познания». Здесь следует остановиться на том, как идеология «китаизации марксизма» (включая и саму концепцию) формировалась и постепенно реализовалась на практике китайской революции, особенно в рамках борьбы со всеми видами субъективизма, а также, как она получила всеобщее признание со стороны всей КПК.

 

 

Раздел 1.  Идеология «китаизации марксизма» в понимании Мао Цзэдуна и партии.

 

Исследуя понятие «китаизации марксизма» от лица Мао Цзэдуна и аналогичного понятия в представлении КПК, мы должны обратить внимание на два ключевых момента в ходе исторического развития идеологии. Первый связан с зарождением и формированием этого понятия, предложенного непосредственно его автором – мао Цзэдуном. Другой аспект – представляет собой исторический ключ к пониманию того, как КПК в целом сформировала и приняла идею Мао Цзэдуна о «китаизации марксизма» на практике.

В своих произведениях «Карл Маркс», «Фридрих Энгельс», «Исторические судьбы учения Карла Маркса», «Марксизм и ревизионизм» и пр. Ленин, описывая исторический путь марксизма, отмечал, что зарождение и развитие марксизма вовсе не является одним лишь историческим процессом, связанным с тем, что Маркс и Энгельс перешли от идеализма к материализму, от революционной демократии к коммунизму, поскольку существует и процесс идеологической борьбы, в ходе которого марксизм в рабочем движении обрел доминирующее значение. Первоначально учение Маркса было лишь одной из фракций или идеологических направлений в рабочем движении. В период с 1848, когда в Европе вспыхнула революция и вплоть до 1871 года, ознаменовавшегося Парижской коммуной, марксизм одержал победу в борьбе за рабочее движение, вступив в соперничество с другими идеологическими системами, включая учения прудона, Бакунина, Лассаля и пр., став ведущим учением рабочего движения. Начиная с 90-х годов XIX века, марксизм вступил в в борьбу с взявшим свое начало в недрах самого марксизма ревизионизма и другими направлениями. Ленин был чрезвычайно вдохновлен исследованиями об историческом пути формирования и развития марксизма, а также процессом исследуемой нами китаизации марксизма. Само понятие и категория «китаизация марксизма» были выдвинуты Мао Цзэдуном в октябре 1938 года, во время 6-го пленума ЦК КПК 6-го созыва. К моменту предания огласке этого понятия и категории термин «китаизация марксизма» не только полностью сформировался у самого Мао Цзэдуна, но и, одновременно с этим, был воспринят ЦК КПК, причем надо подчеркнуть, что позже КПК не ограничилась простым ознакомлением с этим понятием, но, в ходе Движения за упорядочение стиля в Янъани в 1942 году, в партии пришло осознание, что учение Мао Цзэдуна есть результат китаизации марксизма. Эпохальное значение приобрел 7-й всекитайский съезд КПК, проходивший с 23 апреля по 11 июня 1945 года, в ходе которого «Учение Мао Цзэдуна» было признано всей партией выдающимся итогом китаизации марксизма и стало руководящим учением для всей партии. Согласно заявлению Мао Цзэдуна, сделанном накануне расширенного 6 пленума ЦК КПК 6-го созыва, формирование идеологии «китаизации марксизма» представляло собой определенный процесс, что еще более применимо к периоду, когда вся партия приняла идеи Мао Цзэдуна. Эти два процесса были объединены многочисленными переплетениями и сложностями. Среди ярких событий того времени следует отметить борьбу Мао Цзэдуна с господствовавшими определенное время в партии субъективизмом и, в особенности, догматизмом, которая и позволила правильному учению Мао занять в партии доминирующие позиции и охарактеризовало процесс обретения этим учением роли руководящего в партийной работе. Оценивая развитие учения Мао Цзэдуна, следует заметить, что его понятие «китаизации марксизма» берет свое начало в его «исследовательской» позиции, чья научная составляющая проявилась, прежде всего, в отношение марксизма (а вовсе не ограничилась популяризацией и распространением). Впрочем, предметом исследований стали и такие вопросы, как китайская специфика и основные проблемы китайской революции. В действительности, эти два фактора «исследований» постепенно привели его к мысли о том, что Китай стоит на марксистских позициях и вовсе не обязательно занимать какую-то догматическую позицию, но наоборот следует объединить марксизм и Китай и добиться китаизации марксизма. По этой причине мы, основываясь в этом вопросе на объективных фактах, хотели бы подчеркнуть, что еще до того, как Мао Цзэдун предложил термин и категорию «китаизации марксизма», он прошел три этапа познания. Первый относится к периоду, предшествовавшему создание партии. Когда Мао предложил новое понятие китаизации марксизма, он выступил с необходимостью «усердно изучать полезные навыки и осуществлять подготовку к реформированию общества», причем предварительные исследования должны были опираться на марксисткую теорию, а также на положение дел в Китае. На втором этапе, в период революции, среди наиболее важных предложений Мао Цзэдуна, который изучил базовое учение марксизма, оказалось «честно и добросовестно изучать реальную классовую борьбу», а затем, опираясь на марксистские позицию, точку зрения и методы, изучить реальное положение дел в Китае и основополагающие вопросы революции. На третьем этапе, в период Революционной аграрной войны, Мао Цзэдун выдвинул лозунг о необходимости «противостоять начетничеству», особенно призывая поддерживать принцип «Не предъявляя доказательств — нет права говорить». Именно Мао сумел открыть самобытный путь китайской революции, исходя из реального положения дел в Китае, что позволило сделать многие выводы марксистского толка, в соответствии с закономерностями китайской революции. Что касается этих трех периодов познания, то уже первый имел черты направленности в сторону усилий в отношение китаизации марксизма. На втором была уже заложена база для возникновения китаизации марксизма, в то время, как третий уже сформировал идеологию китаизации марксизма, однако понятие и категория «китаизации марксизма» еще не были четко сформулированы. Что же касается идеологического познания КПК, то в этот период, говоря в целом, партия еще находилась на этапе перехода от детства к зрелости. По этой причине в начальный период, после создания партии и в период великой революции, генеральная линия партии находилась под влиянием Коминтерна, что демонстрировало недостаточно глубокий анализ в области сопряжения марксизма и китайской практики. Одновременно с этим, по мере разрастания и углубления китайской революции возрастало и количество, а также глубина проблем, с которыми сталкивалась партия. Помимо самого Мао Цзэдуна, многие его товарищи по партии также начали обдумывать и углублять свое понимание того, как следует решать возникшие перед ними трудности. После 3-го всекитайского съезда КПК, в период. последовавший за революцией, людей, размышлявших подобным образом становилось все больше и больше. Работа Мао Цзэдуна «Доклад об исследовании крестьянского движения в провинции Хунань» (март 1927 г.) столкнулась с противодействием со стороны Чэнь Дусю, однако и стала объектом пристального внимания со стороны большого количества партийцев во главе с Цюй Цюбо, что и было прямым следствием этого внимания. В период Революционной аграрной войны Мао Цзэдун выступал за поиск независимого пути китайской революции, что встретило противодействие со стороны ряда партийных руководителей, что привело даже к дисциплинарному взысканию в отношение Мао, причем высказывалось мнение о том, что его точка зрения «об отсутствии права голоса без доказательной базы» является проявлением «узкого эмпиризма», однако позиция Мао в отношение китайского революционного пути, а также его важные предложения в отношение строительства революционной опорной базы, самой красной армии и КПК, в особенности образ мысли, касающийся исследования и решения проблем завоевал поддержку все большего количества партийных руководителей, а также командиров и руководителей Красной армии. Мао Цзэдун был плоть от плоти частью КПК, а его процесс идеологического познания был взаимосвязан с аналогичным процессом в партии, ведь процесс идеологического познания Мао был ярким явлением в рамках аналогичного процесса в КПК.

Однако Мао было бы очень трудно предложить «китаизацию марксизма», если бы развитие идеологии и понимания Мао происходило без трансформации идеологии и понимания партии.

Связывая эти два процесса вместе и рассматривая процесс, в ходе которого идеи и мысли Мао были приняты всей партией, можно выделить четыре исторических ключевых момента: первый — Гутяньская конференция в декабре 1929 года. После дебатов на Седьмом и Восьмом съездах Красной Армии Коммунистической партии Китая, к моменту проведения Девятого съезда Красной Армии Коммунистической партии Китая, или Гутяньской конференции, открытый Мао Цзэдуном путь окружения городов сельской местностью и окончательного захвата власти во всей стране, а также идеология строительства партии и политической армии, включая идею противостояния субъективизму, были приняты большинством командиров Красной Армии. Вторым ключевым соьытием стала конференция в Цзуньи в январе 1935 года. На практике, особенно после победы в войне Северного похода и поражения революции, победы в Аграрной революционной войне и поражения Пятого антиреволюционного наступления, т.е. «двух побед и двух поражений», большинство товарищей в руководстве ЦК партии и большинство командиров Красной Армии, все больше и больше понимали, что марксизм должен сочетаться с китайской реальностью, и что идеи Мао были правильными. В результате КПК смогла установить фактическое лидерство Мао на конференции в Цзуньи, посвященной «Великому походу Красной Армии». Третьим ключевым моментом стал расширенный Шестой пленум Центрального комитета партии в октябре 1938 года. После «перипетий» двух заседаний Политбюро ЦК КПК в декабре 1937 года и марте 1938 года подавляющее большинство КПК, от ЦК до всей партии, пришло к пониманию правоты идей Мао. Именно тогда, когда Мао и партия становились все более едиными в своем идеологическом понимании взаимосвязи между марксизмом и китайской революцией, выделилась славная идея «китаизации марксизма» и его масштабов, которая была принята партией на шестом пленуме ЦК расширенного шестого созыва. Четвертым событием стал Седьмой национальный конгресс Коммунистической партии Китая, который проходил с 23 апреля по 11 июня 1945 года. На этой конференции и на предшествовавшему ей Движению за упорядочение стиля в Яньани, партия в целом после систематического обобщения своего исторического опыта, после серьезной критики и самокритики осознала, что Мао Цзэдун внес выдающийся вклад в китаизацию марксизма, и решила утвердить «Идею Мао Цзэдуна», плод китаизации марксизма, в качестве руководящей идеологии партии.

Чтобы облегчить чтение последующей дискуссии, мы сначала дадим краткий обзор процесса формирования и формулирования идеи «китаизации марксизма», включая концепцию и сферу применения.

 

Раздел 2. «Стремитесь изучать прикладные науки и готовьтесь к социальным преобразованиям.»

 

Формирование любого человека начинается с раннего детства, и КПК, как политическая партия, также прошла процесс постепенного взросления и созревания. Хотя марксизм уже распространился в Китае до основания КПК, и хотя КПК была инициирована и основана первыми пропагандистами марксизма в Китае, это не означает, что КПК смогла умело использовать марксизм в качестве идеологического оружия сразу после своего основания, и тем более не означает, что КПК смогла иметь полное и единое понимание сочетания марксизма и китайской действительности на ранних этапах становления. В то же время мы видим, что в связи с потребностями революционной борьбы китайские коммунисты уже стали изучать марксизм так как была потребность в социальных преобразований.

После своего основания, КПК, в целях распространения и изучения марксизма, помимо руководства Народным Издательством, перевода и публикации ряда марксистских произведений, также распространяла марксизм, основывая школы и журналы, например, открывая в разных местах вечерние рабочие школы, а также школы для простых девочек. Осенью 1921 года, когда Мао Цзэдун готовился к созданию Хунаньского комитета Коммунистической партии Китая, он вместе с Хэ Шухэном и И Лижуном использовал место, где располагалась редакция научного общества района Чуаньшань, для основания Хунаньского университета самообразования. Это было важное исследование после основания Коммунистической партии Китая для изучения и исследования марксизма и применения его к практике китайской революции.

Хунаньский университет самообразования был школой нового типа для распространения марксизма и подготовки революционеров. Хэ Шухэн был директором, Мао Цзэдун — начальником управления, И Лижун — начальником по административным делам, Ся Минхань — директор по академическим вопросам, и большинство учителей — студенты-самоучки, в том числе Мао Цзэминь и Ло Сюэцзань. В декабре 1922 года Ли Да был назначен ректором университета. Чтобы нарушить монополию школьных плутократов на академические науки, Хунаньский университет самообучения практиковал популизм, делая возможным поступление туда бедных людей без денег. При поступлении плата за обучение не взималась, а взималась только плата за проживание. Прием был скрытым, абитуриентов просили ответить по переписке на вопросы из «Инструкции по приему», а затем проводили собеседование для принятия решения о зачислении. Хунаньский университет самообучения также имел уникальную систему образования и метод обучения, который фокусировался на самообучении и противостоял использованию преподавателем в процессе обучения провольствия. Учредительная декларация Хунаньского университета самообучения четко заявляет, что «Университет самообучения — это своего рода популистский университет». «Студенты Университета самообразования должны не только учиться, но и иметь намерение двигаться вверх, развивать здравую личность, очищаться от вредных привычек и готовиться к обновлению общества.»[103] Хунаньский университет самообразования и руководимые им учебные заведения выпустили много выдающихся кадров для партии, таких как Хэ Шухэн, Мао Цзэминь, Го Лян, Ся Си, Ся Минхань, Чэнь Юкуй, Цзян Мэнчжоу, Чэнь Чан и Ло Сюэцзань. Хунаньский университет самообучения и Школа репетиторов были практическим экспериментом в революционном преобразовании партией старого образования. В ноябре 1923 года главнокомандующий протестантского движения Чжао Хэнти направил войска в университетский городок и насильно закрыл Хунаньский университет самообразования за «пропаганду неправильных доктрин и нарушение общественного порядка».

Помимо отличительного подхода к образованию, Хунаньский университет самообучения также делал упор на изучение фундаментальных вопросов китайской революции. С этой целью в апреле 1923 года Хунаньский университет самообучения начал выпускать школьный журнал «Новое время» (ежемесячный журнал). Хотя журнал был закрыт после выхода всего четырех номеров, в нем были опубликованы ряд важных статей по марксистско-ленинской теории и практическим проблемам китайской революции. О запуске «Нового времени» говорилось: «В отличие от обычных школьных журналов, которые представляют собой бакалею слов, этот журнал имеет определенные идеи и определенные цели. Именно из-за плохой социальной системы и неадекватности образовательных учреждений мы собрались вместе, чтобы организовать этот образованный и отчаявшийся народ, и призвать к изучению полезных наук и готовиться к преобразованию общества.» «Поэтому миссия этого журнала очень важна. В будущем он будет способствовать фундаментальным исследованиям и конкретным идеям о том, как преобразовать страну, как прояснить политику, как победить империализм, как свергнуть военную политику, как реформировать систему образования, как революционизировать и построить литературу, искусство и другие академические дисциплины и т.д., этот журнал, безусловно, будет рождать фундаментальные исследования и конкретные идеи, и мы надеемся, что таким образом мы сможем пробудить множество единомышленников к участию в этом деле социальных преобразований и исследований».[104] Это небольшое, но праведное и дальновидное заявление обращено к проблемам времени и сегодняшнего дня. В частности, оно ставит своей задачей организацию «ученой и отчаянной нации», предлагает «стремиться изучать практическую науку и готовиться к социальным преобразованиям», а также посылает сигнал о необходимости сочетания марксизма с китайской действительностью. Это было началом идеи объединения марксизма и китайской практики.

«Новое время» был выпущен сразу после Второго всекитайского съезда Коммунистической партии Китая. Этот съезд состоялся в Шанхае в июле 1922 года. На нем была принято 9 резолюций, включая резолюцию о «Демократическом объединенном фронте», резолюцию об уставе Коммунистической партии, резолюцию о профсоюзном движении и Коммунистической партии, резолюцию о парламентских действиях и резолюцию о членстве Коммунистической партии Китая в Третьем Интернационале. Выдающимся вкладом конференции было то, что на основе анализа международной и внутренней ситуации и характера китайского общества она указала, что в нынешних условиях целью борьбы партии является устранение внутренних распрей, свержение военачальников и построение внутреннего мира; свержение международного империалистического гнета и достижение полной независимости китайской нации; объединение Китая как подлинной демократической республики. В отличие от Первого съезда партии, который ясно дал понять, что КПК хочет установить диктатуру пролетариата и осуществить социалистическую революцию в Китае, Второй съезд впервые ясно дал понять, что китайская революция на данном этапе все еще является демократической революцией и что целью революции является империализм и феодальные военачальники. На Втором съезде получилось реализовать это через год после Первого благодаря правильному руководству Коммунистического Интернационала и руководству ленинской теорией национального и колониального вопроса. Уже на Втором съезде Коммунистического Интернационала в июле-августе 1920 года Ленин систематически изложил свою теорию национального и колониального вопроса в «Набросках по национальному и колониальному вопросу», подчеркнув, что после Первой мировой войны и русской Октябрьской революции национальный и колониальный вопрос стал частью мировой пролетарской революции. В Дополнительной программе по национальному и колониальному вопросу, принятой этим конгрессом, говорилось, что «колониальная революция не является коммунистической революцией, однако, если она с самого начала руководствуется коммунистическим авангардом, революционные массы постепенно приобретут революционный опыт и встанут на правильный путь для достижения своей конечной цели».[105] Но поскольку китайская компартия не знала об этом важном смысле в момент своего основания, он не был отражен в документах Первого конгресса Коммунистического Интернационала, который проходил в Москве с 21 января по 2 февраля 1922 года и на котором присутствовали 44 человека из Китая, включая 14 членов китайской компартии. Во время конференции Ленин принял делегата от Китайской коммунистической партии Чжан Готао, делегата от Китайской националистической партии Чжан Цюбая и делегата от железнодорожников Дэн Пэя. Основываясь на ленинской теории национального и колониального вопроса, собрание разъяснило историческую задачу антиимпериализма и антифеодализма, стоящую перед угнетенными народами, обсудило позицию коммунистов по национальному и колониальному вопросу и вопрос о сотрудничестве между компартией и национальными партиями, подчеркнуло огромное значение вовлечения крестьянских масс в национально-демократическое революционное движение. В результате международной конференции, проведенной в Вашингтоне с 12 ноября 1921 года по 6 февраля 1922 года державами-победительницами в Первой мировой войне для дальнейшего решения вопросов, оставшихся нерешенными на Парижской мирной конференции в конце Первой мировой войны, в Тихоокеанском регионе был сформирован «новый порядок», известный как «Вашингтонская система». Эта система была объединена с Версальской системой, которая была сформирована после Парижской мирной конференции для согласования интересов победивших имперских держав в Европе, и образовала Версальско-Вашингтонскую систему. Это ознаменовало завершение переустройства мирового порядка в глобальном масштабе победителями имперскими державами. В этой международной системе Япония была вынуждена вернуть Китаю некоторые права и интересы в Шангунге, которые она получила на Парижской мирной конференции. На этом первом съезде Коммунистической партии и национальных революционных групп Дальнего Востока, созванном Коммунистическим Интернационалом, было глубоко проанализировано, что «вашингтонская система» является системой перераспределения сфер влияния империалистических стран во всем Тихоокеанском регионе, ядром которой является утверждение американского предложения о «равных возможностях для всех стран в Китае». Ядром системы было утверждение американского принципа «равных возможностей для всех стран в Китае» и «открытых дверей для Китая», что, по сути, означало подтверждение совместного господства и контроля империалистических держав над Китаем и расчленение Китая. Поэтому этом съезде было сформировано прекрасное руководство, которое помогло китайским коммунистам понять национальную ситуацию и сформулировать программу демократической революции в Китае. После съезда ЦК КПК в июне 1922 года опубликовал «Предложения китайской коммунистической партии по текущей ситуации», в которых анализировались история и текущая ситуация, когда международные империалисты и китайские феодальные военачальники в сговоре друг с другом угнетают китайский народ после Синьхайской революции, а также анализировалась первопричина страданий китайского народа; предлагалось, что для выполнения самой неотложной задачи пролетариата, в настоящее время, КПК выступает за создание демократического единого фронта с революционными партиями, такими как Гоминьдан, и другими революционными группами для противостояния общему врагу и освобождения китайского народа от двойного гнета империализма и феодальных военачальников. Это был первый случай, когда КПК открыто озвучила свои политические взгляды всем слоям общества по основным вопросам демократической революции в Китае и осуществила важную идеологическую подготовку ко Второму съезду партии, где будет формироваться программа демократической революции.

Такова была историческая подоплека выхода в свет «Нового времени» в апреле 1923 года.

Хотя «Новое время» был закрыт после выхода всего четырех номеров из-за вынужденного закрытия Хунаньского университета самообразования, он положил хорошее начало в истории интеграции марксизма-ленинизма и китайской действительности. Например, в первом номере были опубликованы шесть статей: «Иностранная власть, военачальники и революция» Мао Цзэдуна, «Что такое империализм?» Ли Да, «Два основных знания в психологии» Ли Вэйханя, «Обзор современной западной философии» Цзоу Юньчжэня, перевод работы Маркса «Критика вне колонны программы немецкой рабочей партии» (т.е. «Критика Готской программы») Ли Да и «К народу за движение за восстановление бригады» Ли Да. Эти статьи воплощают в себе как научный академический дух исследования проблем, так и изучение теории и реальной политики для социальных преобразований. Например, «К народу Китая за кампанию по возвращению бригады» Ли Да, написанное в то время, когда Япония была вынуждена вернуть Китаю некоторые права и интересы, насильственно захваченные ею в китайской провинции Шаньдун после Вашингтонской конференции, в резкой форме напомнило народу Китая, что это не изменило реальности империалистического разграбления Китая. В статье говорится: «Вечерний банкет вашингтонских разбойников» заставил Японию признать принцип равных возможностей в открытии своих дверей (имеется в виду, что Япония должна открыть свои двери для Китая, как Соединенные Штаты должны были разграбить Китай), в действительности Япония все еще имела стремление к оккупации Китая. Наша китайская нация находится под угрозой и ужасом национального вымирания, и хотя номинально они являются гражданами Китайской Республики, на самом деле они стали колониальными народами империалистов».[106]

Одна из этих статей, «Иностранная власть, военачальники и революция», стала первой статьей Мао, в которой он проанализировал состояние Китая с марксистской точки зрения. Мао начал с утверждения, что «конец китайской политики — это победа демократов над военачальниками, но в настоящее время и в ближайшем будущем Китай, безусловно, останется владением военачальников».

Как же Мао пришел к такому выводу? По его собственным словам, «откуда я могу знать, что это обязательно так?».

Анализируя особенности реакционного правления в Китае и основные национальные условия, такие как социальная экономика Китая, Мао Цзэдун указывал: «Посмотрите, насколько реакционна политическая ситуация международного капиталистического империализма! Сейчас они координируют свои действия по вторжению в Китай. Сначала их шаги были нескоординированными, но после некоторых обсуждений на Вашингтонской конференции они были скоординированы. Хотя их координация в конечном итоге будет разрушена, на данный момент и в ближайшем будущем они намерены быть скоординированными, чтобы восполнить потери предыдущей войны и накопить энергию для следующей. Это видно из того, что американская доктрина «открытых дверей» смогла оставить след в Великобритании, Франции и Японии, которые имели сферы влияния в Китае. Раздел Китая был бы вреден для агрессии международного капиталистического империализма; но объединение Китая демократами было бы еще более вредным для международного капиталистического империализма, чем хаос в китайских демократических кругах и среди военачальников; только полное господство в Китае реакционной политики было бы в их интересах. Это первая причина, по которой в настоящее время и в ближайшем будущем Китай останется владением реакционных военачальников. Учитывая социально-экономические явления в Китае, в настоящее время Китай наиболее благоприятен для правления военачальников. Народ не образован, и за исключением небольшой слабой торговли и промышленности вдоль рек и прибрежных железных дорог, все они живут аграрной экономикой; организация народа, за исключением небольшой слабой организации вдоль рек и прибрежных железных дорог, происходит в зависимости от их экономического положения: промышленные и торговые, преподавательские кадры, студенты и другие группы, и почти полностью состоит из семейных сельских ремесел. В Монголии, Синьцзяне, Цинхае, Тибете, Шэньси, Ганьсу, Сычуане, Гуйчжоу и Гуанси нет ни одной железной дороги; нет ни одной политической партии с 300 000 членов; нет ни одной газеты с тиражом 200 000 — 300 000 экземпляров; нет ни одного журнала с тиражом 20 000 — 30 000 экземпляров; а население всего Китая составляет 40 000 000 человек, площадь территории — более 30 миллионов квадратных миль. Кто еще может править в таких социально-экономических условиях? Это вторая причина, почему Китай останется владением военачальников в настоящее время и в ближайшем будущем». Важнейшей особенностью анализа Мао было то, что он использовал методологию марксистского исторического материализма для анализа как контраста политических сил, так и социально-экономической базы; он анализировал как политическую ситуацию международного капиталистического империализма, так и связь между внутренней и международной политикой; он анализировал как основные характеристики внутренней экономической отсталости, так и основную отсталость китайской социальной организации, образования и культуры. Этот анализ показывает, что Китай является полуколониальным и полуфеодальным обществом, хотя Мао Цзэдун еще не мог сформулировать такую концепцию.

Именно на основе этого анализа основных национальных условий Китая, используя методологию марксистского исторического материализма, Мао Цзэдун отметил: «Мы знаем только, что это век хаоса, а не век мирного объединения, и что политика только более реакционна и хаотична; но это источник мирного объединения, родная мать революции, святое лекарство демократии и независимости, и каждый должен это знать».[107]

Из основополагающих целей «Нового времени» мы узнаем, что Мао Цзэдун уже сделал двойное «изучение марксизма» и «изучение китайской ситуации». Из эссе Мао «Иностранная власть, военачальники и революция» можно также отметить, что вскоре после своего создания китайские коммунисты пытались использовать марксизм в качестве идеологического оружия для анализа национальных условий Китая и изучения особенностей китайской революции. Таким образом, идея «стремления изучать прикладную науку и готовиться к социальным преобразованиям», предложенное в «Новом времени», хотя еще нельзя сказать, что она сформировала идею «китаизации марксизма», за которую позднее выступал Мао, но она двигалась к ней.

 

Раздел 3. Достойно начните изучать реальную классовую борьбу

 

По мере углубления революционной практики требования, предъявляемые к китайским коммунистам, становились все выше и выше. Руководя рабочим и крестьянским движением и осуществляя работу единого фронта, партия должна была не только переводить и публиковать, изучать и исследовать марксистские работы, но и изучать основные вопросы китайской революции в свете марксистских позиций, взглядов и методов, а также отвечать на новые вопросы, возникающие в революционной практике.

Во-первых, после Второго съезда партии китайская революция столкнулась с новыми обстоятельствами, которых не было в революционной истории ни одной капиталистической страны. Мао Цзэдун однажды сказал: «В условиях таких сложных взаимоотношений с китайской буржуазией и происходило развитие китайской революции и Коммунистической партии Китая. Это — историческая особенность, свойственная развитию революции в колониях и полуколониях и отсутствующая в истории революции в какой бы то ни было капиталистической стране».[108]

Эта историческая особенность стала серьезным испытанием для Коммунистической партии Китая, которой было всего два года. На Втором съезде партия четко заявила, что задачей китайской революции на современном этапе является противостояние империализму и феодальным военачальникам, что современный этап китайской революции — это проведение демократической революции, и что Коммунистическая партия создаст демократический единый фронт с Гоминьданом и другими революционными группами в демократической революции. После принятия этих важных политических решений на повестку дня встал вопрос о том, как вести себя с Коммунистической партией и другими революционными силами, особенно об отношениях с Гоминьданом. Коммунистический Интернационал прямо потребовал, чтобы Коммунистическая партия и Гоминьдан сотрудничали, в то время как при сотрудничестве двух партий Гоминьдан прямо потребовал, чтобы Коммунистическая партия присоединилась к Гоминьдану вместо того, чтобы создать единый фронт. Это была большая дилемма для Коммунистической партии. На этом фоне в партии возникли различные мнения по вопросу о том, сотрудничать ли с Гоминьданом и в какой форме. Центральный комитет партии решил созвать Третий национальный конгресс для решения этого вопроса. Для проведения этой важной конференции в конце августа 1922 года на Сиху в Ханчжоу было проведено специальное заседание Центрального комитета, на котором серьезно обсуждался вопрос о сотрудничестве между компартией и Гоминьданом. Конференция пришла к выводу, что Гоминьдан сам по себе является партией, объединяющей все классы, и что пролетариат должен присоединиться к Гоминьдану и преобразовать его для продвижения демократической революции. Однако, что касается формы сотрудничества между двумя партиями, то большинство людей, включая Чэнь Дусю, считали, что следует принять «внепартийный союз» в соответствии с решением Второго съезда партии, в то время как Маринг, представитель Коммунистического Интернационала, настаивал на «внутрипартийном сотрудничестве», т.е. членстве компартии в Гоминьдане. В конце концов, было решено, что коммунисты могут вступить в КМТ. В конце концов, было решено, что члены Коммунистической партии могут вступать в Гоминьдан в личном качестве. В январе 1923 года Исполнительный комитет Коминтерна, основываясь на предложении Маринга, издал Резолюцию об отношениях между Коммунистической партией Китая и Гоминьданом. В этой резолюции был сделан вывод, что «независимое рабочее движение Китая все еще слабо» и что рабочий класс «еще не полностью сформировался как независимая социальная сила», а китайский Гоминьдан является «единственной крупной национальной революционной группой в Китае». «Коммунистической партии Китая было необходимо сотрудничать с Гоминьданом в демократической революции, а ее члены должны «оставаться в составе Гоминьдана», в то время как Коммунистическая партия должна сохранять свою политическую независимость.[109]

В соответствии с этой резолюцией Коминтерна в июне 1923 года в Гуанчжоу состоялся Третий национальный конгресс Коммунистической партии Китая, на котором обсуждались отношения между компартией и Гоминьданом. Согласно резолюции Коммунистического Интернационала, Чэнь Дусю и Маринг считали, что нынешней задачей китайской революции является осуществление национальной, а не социалистической революции; что Гоминьдан является партией, представляющей национальное революционное движение, и должен быть главной базой для концентрации революционных сил; и что и коммунистическая партия, и пролетариат сейчас очень молоды и слабы и еще не сформировали независимую социальную силу. Поэтому все коммунисты и промышленные рабочие должны присоединиться к КМТ и всеми силами проводить национальную революцию; «вся работа идет на КМТ», т.е. вся работа национальной революции должна быть организована КМТ. Но в ходе конгресса все равно возникали жаркие споры. Те, кто не соглашался с ними, были в основном Чжан Готао, Цай Хэсэнь и другие. Хотя они признавали, что антиимпериалистическая и антифеодальная национальная революция является важной задачей китайской революции, они утверждали, что у коммунистической партии есть своя особая задача по руководству рабочим движением и борьбе с буржуазией, обе из которых одинаково важны и должны выполняться одновременно. Они также выступали против вступления всех коммунистов, особенно промышленных рабочих, в Гоминьдан, утверждая, что это лишит Коммунистическую партию независимости и отдаст рабочее движение в руки Гоминьдана. После двух дней бурных дискуссий, на съезде были приняты указания Коммунистического Интернационала о сотрудничестве между компартией и Гоминьданом и принял такие документы, как «Резолюция о национальном движении и гоминьдановском вопросе» и «Декларация Третьего национального съезда Коммунистической партии Китая», в которых подчеркивалось, что «китайский Гоминьдан должен быть центральной силой национальной революции и должен быть лидером национальной революции».[110]

История доказала, что создание единого фронта между компартией и Гоминьданом и другими революционными силами в ходе демократической революции соответствовало идеям Маркса о стратегии пролетарской революции и теории Ленина о национальном и колониальном вопросе, а тем более национальным условиям Китая. Однако в то время Маринг, Чэнь Дусю и другие переоценивали роль Гоминьдана и китайской буржуазии в ущерб независимости компартии в двухпартийном сотрудничестве, а Чжан Готао, Цай Хэсэнь и другие, хотя и подчеркивали независимость компартии и руководство ею рабочим движением, отстранились от задачи создания единого фронта, что неизбежно привело бы к изоляции компартии. Фактически, вместо того, чтобы поднять вопрос о руководстве пролетариата демократической революцией, На Третьем съезде партии был сделан акцент на «руководстве» Гоминьдана, негативное влияние которого на китайскую революцию позже полностью раскрылось на практике. Третья инструкция Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала китайской коммунистической партии дошла до Китая почти через месяц после завершения Третьего партийного съезда. В этой инструкции подчеркивалось, что «руководство должно принадлежать партии рабочего класса»; «укрепление коммунистической партии, превращение ее в массовую пролетарскую партию и собирание сил рабочего класса в профсоюзах являются первоочередными задачами коммунистов». В директиве также говорится, что «центральным вопросом всей политики является крестьянский вопрос», что «в то время как в Китае осуществляется национальная революция и антиимпериалистический фронт, одновременно должна осуществляться крестьянская аграрная революция против остатков феодализма», и что «следует добиваться союза рабочих и крестьян». Эти указания, воплотившие в себе научные идеи Ленина по национальному и колониальному вопросу, имели огромное значение для китайской революции, но не успели воплотиться в виде партийных резолюций.

Практика говорит нам о том, что начиная со Второго партийного съезда, конференции на озере Сиху и заканчивая Тремя партийными съездами, произошел серьезный сдвиг в политической стратегии партии. В таких условиях партии было тем более необходимо адаптироваться к новой ситуации и разработать правильную идеологическую теорию в свете китайской действительности. Партия осознала это на конференции в Западном озере и решила основать журнал «Путеводитель», чтобы распространять политические идеи партии и влиять на Гоминьдан и другие революционные силы. Во время проведения трех Великих партийных съездов такие лидеры, как Чэнь Дусю, Цай Хэсэнь и Дэн Чжунся, опубликовали ряд статей, посвященных изучению положения различных классов в Китае, политики, которую компартия должна проводить в отношении различных классов, статуса и роли компартии в едином фронте и так далее. Среди статей, опубликованных в этот период, были «Буржуазная революция и революционная буржуазия» Чэнь Дусю, «Китайский крестьянский вопрос», «Китайская национальная революция и социальные классы», «О рабочем движении» Дэн Чжунся и т.д. Эти статьи сильно отличались от статей, опубликованных до и после основания КПК, которые тогда в основном представляли и распространяли марксизм, а теперь в основном объясняли политические взгляды партии в терминах марксизма-ленинизма. В настоящее время основное внимание уделяется разъяснению политических идей партии с марксистско-ленинской точки зрения, анализу и изучению основных проблем китайской революции.

В то же время из этих статей мы узнаем, что китайская коммунистическая партия в то время действительно была еще очень наивной в плане идеологии и теории. Это особенно заметно в трудах Чэнь Дусю. Работа Чэнь Дусю «Буржуазная революция и революционная буржуазия» была опубликована в апреле 1923 года, а «Китайская национальная революция и социальные классы» — в декабре 1923 года. Эти две статьи, опубликованные после конференции на озере Сиху и три Великих конференции партии соответственно, в основном должны были ответить на главный вопрос, почему революционные силы всех фракций должны быть сосредоточены в Гоминьдане и почему китайскую национальную революцию должен возглавить Гоминьдан. В работе «Буржуазная революция и революционная буржуазия» Чэнь Дусю с точки зрения истории общественного развития человечества отметил, что «поскольку социальная ситуация в полуколониальном Китае требует буржуазно-демократической революции, революционная партия должна заручиться полной помощью буржуазии в этом революционном движении». Затем он проанализировал буржуазию в Китае как «революционную буржуазию», «контрреволюционную буржуазию» и «нереволюционную буржуазию», и что «Гоминьдан не должен идти на компромисс с контрреволюционной бюрократической буржуазией, если он хочет выполнить свою миссию капиталистической демократической революции», а «объединиться с революционным пролетариатом». В то же время он сказал: «Пролетариат также хорошо понимает, что успех такой демократической революции — это, конечно, победа буржуазии, но только в этой победоносной борьбе наивный пролетариат имеет сейчас шанс получить некоторую свободу и расширить свои возможности». Он заключил, что «нынешняя миссия Китайской националистической партии и правильный курс, которого следует придерживаться, должны быть следующими: объединение революционной буржуазии, объединение революционного пролетариата и осуществление демократической революции буржуазии».[111]

Это то, что часто называют «теорией двух революций» Чэнь Дусю, согласно которой пролетариат сначала участвует в буржуазно-демократической революции, а затем собирает силы для социальной революции против капитала после победы буржуазной революции, а также его правое и ошибочное мнение о том, что пролетариат должен отказаться от руководства национальной революцией. В книге «Китайская национальная революция и социальные классы» Чэнь Дусю продолжал отстаивать эту точку зрения. Прежде всего, он указал, что для великого экономического и политического преобразования человечества существуют два вида революций — буржуазно-демократическая и пролетарская социальная, а также национальные революции в колониальных и полуколониальных странах. Национальная революция имеет два значения: демократическая революция для внутреннего мира и национальная революция для внешнего мира. Он сказал: «Хотя природа национальной революции — буржуазная революция, и хотя его победа — буржуазная победа, но форма и требования в революционном движении — только национальная революция». Поскольку буржуазия колониальных и полуколониальных стран была «наивной» и «неспособной самостоятельно совершить революцию», она «должна была привлечь другие классы, чтобы призвать к национальной революции». Почему же тогда эту революцию должна возглавить буржуазия, а не пролетариат? Он сказал: «Социальные классы в колониях и полуколониях, конечно, инфантильны, но буржуазия более концентрирована, чем крестьяне, и сильнее, чем рабочие». В то же время он утверждал, что рабочий класс должен присоединиться к этой революции и укрепиться.[112]

Субъективная цель Чэнь Дусю в его двух статьях заключалась в том, чтобы идеологически и теоретически объяснить сторонникам коммунистов в партии и в обществе в целом, почему компартия должна сформировать единый фронт с Гоминьданом и почему коммунисты должны присоединиться к Гоминьдану в личном качестве, но объективно он недооценил революционную силу пролетариата, переоценил роль буржуазии и отказался от лидерства пролетариата в национальной революции. Если рассматривать исторический фон, то эта его идея также была связана с провалом всеобщей забастовки рабочих Пекин-Ханьской железной дороги в 1923 году, когда рабочее движение переживало низкий подъем. Эти две его статьи стали шедеврами «теории двух революций» в интеллектуальной истории Коммунистической партии Китая.

Это было неизбежно в первые годы существования партии. Характерной чертой «ранних лет» было «слушать взрослых». Этим «взрослым» был Коммунистический Интернационал. На Третьем партийном съезде Чэнь Дусю ясно дал понять, почему он изменил свое мнение, перейдя от неодобрения вступления коммунистов в Гоминьдан к одобрению этого решения. В своем рабочем отчете он сообщил, что Центральный комитет и делегаты Интернационала вместе обсуждали этот вопрос и что «сначала большинство людей были против вступления в Гоминьдан, но делегаты Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала убедили участников, и мы решили убедить всех членов партии вступить в Гоминьдан». С этого момента произошли серьезные изменения в политической позиции нашей партии». Он также критиковал себя на встрече, заявив, что «Чэнь Дусю совершил много ошибок из-за своего нечеткого представления о текущей ситуации и того, что он легко возбудим».[113] Чэнь Дусю был одновременно партийным лидером и знающим профессором, поэтому, приняв решение Коминтерна политически, он попытался объяснить его с точки зрения идеологии и теории, и именно с этой точки зрения мы должны рассматривать эти две статьи Чэнь Дусю. Поэтому, рассматривая подобные исторические фигуры и события в свете истории идей, мы должны указать как на ошибочность «теории двух революций» Чэнь Дусю и его отказ от пролетарского руководства на основе этой теории, так и на то, что эта ошибка была неотделима от «младенчества» партии и от «младенчества» Коминтерна. Необходимо было также проанализировать и указать на то, что эта ошибка была неотделима от «младенчества» партии и от заблуждений Коммунистического Интернационала.

В то время не все товарищи в партии были согласны с ошибочными взглядами Чэнь Дусю. В частности, после того, как инструкция Коминтерна о том, что «руководство должно принадлежать партии рабочего класса» достигла Китая, некоторые товарищи в партии прямо выступили против взглядов и практики Чэнь Дусю по отказу от руководства. Например, с декабря 1923 года по январь 1924 года Дэн Чжунся опубликовал в номерах 8, 9, 10, 11, 13 и 14 журнала «Китайская молодежь» статьи «Три массы главной силы революции — рабочие, крестьяне и солдаты», «О рабочем движении», «Положение китайских рабочих и руководящие принципы нашего движения», «О крестьянском движении» и «О положении китайских крестьян и направлениях нашего движения», «О солдатском движении» и шесть других статей. На примере двух крупных революций во Франции и России он утверждал, что «массы рабочих являются главной силой как в демократических, так и в социальных революциях». Он сказал: «Я бывший участник рабочего движения, и мой опыт научил меня, я глубоко убежден, что если Китай хочет добиться успеха в своей революции, он должен объединить все классы в национальной революции в настоящее время, но самой важной главной силой, будь то сейчас или в будущем, должны быть в первую очередь рабочие массы.» Он критиковал «колебания» Чэнь Дусю в отношении рабочего класса после провала всеобщей забастовки рабочих Пекин-Ханьцзинской железной дороги, призывая Чэнь Дусю и других лидеров, не называя их имен: «О социальные активисты, которыми я восхищаюсь за их единственную миссию китайской революции! Я надеюсь, что вы по-прежнему будете поддерживать дух и энтузиазм, которые всегда придавали значение рабочему движению, и не останавливаться на достигнутом!».[114]

В то же время отметим, что Чэнь Дусю и многие его товарищи по партии уже начали придавать большое значение крестьянскому вопросу в своих исследованиях основных проблем китайской революции, основываясь на ленинской теории национального и колониального вопроса. В опубликованной в июле 1923 года работе Чэнь Дусю «Китайский крестьянский вопрос», основанной на статистике Министерства сельского хозяйства и торговли, указывалось, что «население Китая составляет около 60 миллионов хозяйств, при этом крестьянских хозяйств насчитывается более 40 миллионов, что означает, что крестьяне составляют более 70 процентов всего населения». Он также проанализировал земельные владения и условия жизни крупных землевладельцев, средних землевладельцев, мелких землевладельцев, фермеров-собственников и землевладельцев, фермеров-собственников и работодателей, фермеров-собственников, фермеров-собственников и фермеров-арендаторов, фермеров-арендаторов и работодателей, фермеров-арендаторов и наемных фермеров. Он указал, что «в экономически отсталых колониях и полуколониях крестьяне не только составляют большую часть населения, но и реальной основой их национальной экономики по-прежнему является сельское хозяйство; во всех видах революций в этих местах нельзя пренебрегать силой крестьянства».[115] Дэн Чжунся полностью подтвердил статью Чэнь Дусю в своей статье «Положение китайских крестьян и политика нашего движения», опубликованной в январе 1924 года, заявив, что в отношении положения китайских крестьян «только одна статья «Вопрос китайских крестьян» господина Чэнь Дусю в первом номере «Передний фронт» действительно является прекрасным и значительным анализом положения китайских крестьян, очень подробным и правильным».[116]

Из новых обстоятельств, с которыми столкнулась партия в этот период, из характеристик основных решений, принятых ЦК партии, из идеологических и теоретических взглядов партийных лидеров видно, что для того, чтобы возглавить демократическую революцию в такой полуколониальной и полуфеодальной стране, как Китай, КПК должна не только придерживаться марксизма, но и уметь сочетать марксизм с китайской действительностью. Руководители партии, включая Чэнь Дусю, начали работать в этом направлении. Однако, поскольку партия не была достаточно подготовлена в плане идеологии и теории, влияние Коммунистического Интернационала на китайскую компартию было очень сильным, и партия только начала изучать основные условия Китая, еще не было возможности получить научные результаты китаизации марксизма. Но в то же время нельзя не видеть, что в ходе усилий партии и ее руководителей по использованию марксизма для изучения основных проблем китайской революции зарождалась идея или желание соединить марксизм с китайской действительностью и глубоко изучить основные условия Китая. Наиболее полно это проявилось в деле Мао Цзэдуна.

До Третьего съезда партии Мао работал в основном на местном уровне, то есть в Хунани, где он проводил крестьянские и рабочие движения, а также основал Хунаньский университет самообразования, о котором мы рассказывали ранее. На съезде «большой тройки» партии его речь была посвящена крестьянскому и рабочему движению в Хунани, подчеркивалась важность крестьянского вопроса. В книге «Мои воспоминания» Чжан сказал: «Речь Мао была призвана подчеркнуть важность крестьянской революции и тем самым указать, что КПК не должна видеть только Гоминьдан, который был ограничен Кантоном, но должна обратить внимание на обширное крестьянство страны». «Он указал съезду на то, что число рабочих в Хунани очень мало, а число членов Гоминьдана и Коммунистической партии еще меньше, однако в горах полно крестьян, и поэтому он пришел к выводу, что крестьянский вопрос имеет самое большое значение в любой революции». Он добавил, что этот новый вопрос, поднятый Мао Цзэдуном, был большим вкладом Мао в коммунистическую партию, но не был серьезно воспринят представителем Коммунистического Интернационала Марингом.[117] Большая тройка партии избрала новое руководство Центрального комитета, в котором Чэнь Дусю стал председателем Центрального бюро, а Мао Цзэдун — секретарем Центрального бюро, помогающим председателю в повседневной работе Центрального комитета. Таким образом, Мао Цзэдун остался работать в ЦК после «большой тройки». Он пережил вышеупомянутые внутрипартийные противоречия и, как и другие лидеры, идеологическую и теоретическую путаницу, вызванную сотрудничеством между коммунистической партией и государством. В своей статье «Пекинский переворот и купечество», опубликованной в еженедельной газете «Путеводитель» в июле 1923 года, Мао указал на несовместимость внешних военачальников и купечества и утверждал, что «чем шире и крепче единство купечества, тем больше сила вождей нации и тем быстрее успех революции». Такая точка зрения отражала основные взгляды партии в те дни. Вскоре он вернулся в Хунань, чтобы сформировать Гоминьдан в соответствии с духом Коммунистической партии, а позже принял участие в первом Национальном съезде Гоминьдана, сыграв важную практическую роль как в Коммунистической партии, так и в Гоминьдане. Покинув Хунань в конце августа, он отправился в Гуанчжоу в середине сентября и принял участие в подготовке Второго национального конгресса Гоминьдана Китая, став впоследствии исполняющим обязанности министра отдела пропаганды Гоминьдана. Именно в этот период он опубликовал статьи по основным вопросам китайской революции, такие как «Анализ различных классов в китайском обществе» (декабрь 1925 года), «Причины отделения правого крыла Гоминьдана и его последствия для будущего революции» (зима 1925 года) и «Анализ различных классов среди китайского крестьянства и их отношение к революции» (январь 1926 года). В ноябре 1925 года, заполняя анкету Комитета по реорганизации юношеского китайского общества, он подчеркнул, что «я верю в коммунизм и выступаю за пролетарскую социальную революцию» и что в настоящее время он «выступает за национальную революцию при сотрудничестве пролетариата, мелкой буржуазии и левого крыла среднего класса». Помимо того, что я подчеркнул, что мои исследования были «в области социальных наук, и сейчас я сосредоточен на проблемах китайского крестьянства», я также подчеркнул, что мои исследования были «в области социальных наук».[118] В частности, 4 января 1927 года он отправился из Чанши для инспекции крестьянского движения в сельской местности Хунань, которая продолжалась 35 дней, а 16 февраля написал отчет об инспекции в Центральный комитет Коммунистической партии Китая. С 5 марта по 3 апреля полный текст отчета о проверке крестьянского движения в Хунани постоянно публиковался в еженедельной газете «Воин», а в начале апреля отчет был также опубликован в «Республиканской ежедневной газете» (Ханькоу) и «Хунаньской народном журнале». После того, как первые семь частей отчета были опубликованы в номере «Путеводитель» от 12 марта, восьмая часть (две трети от общего объема) была остановлена из-за противодействия Чэнь Дусю. Цюй Цюбо, в то время член Центрального бюро Коммунистической партии Китая (КПК), который также возглавлял отдел пропаганды, решил опубликовать доклад под названием «Хунаньская крестьянская революция» в книжном магазине «Чанцзян» в Ханькоу и сам написал предисловие, призвав «всех китайских революционеров прочитать книгу Мао». К нашему удивлению, 27 мая и 12 июня в русском и английском изданиях Коммунистического Интернационала, органа Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала, был перепечатан отчет, опубликованный в еженедельной газете «Путеводитель» под заголовком «Крестьянское движение в Хунани (отчет)». В примечании редактора английского издания говорилось: «Этот отчет — самый четкий из всех англоязычных публикаций о ситуации в сельских районах Китая на сегодняшний день». Бухарин, в то время председатель Исполнительного комитета Коминтерна, сказал о докладе на восьмом расширенном заседании Исполнительного комитета: «Я думаю, что некоторые из наших товарищей, вероятно, читали доклад одного из наших агитаторов о поездке в провинцию Хунань», который был «хорошо написан и интересен».[119] Можно сказать, что это был результат стремления китайских коммунистов соединить марксизм с китайской действительностью, написанный в форме, которая сильно отличалась по идеологическому подходу от других в партии в те дни, и которая привлекла большое внимание Коммунистического Интернационала. Позже Мао Цзэдун рассказал на чрезвычайном заседании Центрального комитета Коммунистической партии Китая в 1927 году (Конференция 7 августа) о том, как эта экспедиция изменила его мышление. Он сказал: «Крестьяне хотят революции, и партия, близкая к крестьянам, тоже, но партийное министерство на самом верху — это совсем другое дело. До приезда в Чанша у меня не было причин возражать против решения партии полностью встать на сторону помещиков. Я сделал доклад о своих взглядах в Хунани, а также в Центральном комитете, но этот доклад оказал влияние в Хунани, но не на Центральный комитет. Массы внутри и вне партии хотели революции, но руководство партии не было революционным, что было немного контрреволюционным. Это мнение было основано крестьянами по моему указанию». В 1936 году, когда Мао говорил с американским журналистом Сноу о своем идеологическом понимании в период после принятия «Трех великих принципов» партии, он также прямо сказал: «Примерно в это время я начал не соглашаться с правым оппортунистическим курсом Чэнь Дусю. Мы постепенно разошлись в разные стороны»[120]

Этот период занимает важное место в интеллектуальной истории китаизации марксизма, как с точки зрения общепартийной идеологической и теоретической дискуссии, так и с точки зрения процесса поиска и идеологического понимания Мао Цзэдуна. В своей книге «О сельских исследованиях» (сентябрь 1941 года), написанной в период Яньань, Мао сказал о своем собственном интеллектуальном понимании марксизма, что чтение марксистских книг может «дать ему предварительную методологию для понимания проблемы». В то же время он добавил: «Но в этих книгах нет ни китайской Хунани, ни Хубэя, ни китайского Чан Кайши, ни Чэнь Дусю. Я взял из него только четыре слова: «классовая борьба», и честно пришел к тому, чтобы начать изучать реальную классовую борьбу. В течение четырех месяцев я занимался крестьянским движением и кое-что узнал о различных классах, но эти знания были исключительно поверхностными и совсем не глубокими. Позже Центральный комитет попросил меня руководить крестьянским движением. Я решил уехать на месяц и два дня и исследовать пять уездов — Чанша, Сянган, Сянсян, Хэншань и Лилин».[121] В этом отрывке рассказывается яркая история о том, как Мао Цзэдун изучал марксизм в свете реальной ситуации в Китае после Трех Великих партийных съездов и посвятил себя китаизации марксизма.

Заявление Мао Цзэдуна о том, что он «честно начал изучать реальную классовую борьбу», было большим шагом вперед по сравнению с его предложением «стремиться к изучению практической науки и подготовке к социальным преобразованиям», когда он основал Хунаньский университет самообучения и ежемесячный журнал «Новое время». Можно сказать, что китаизация марксизма, предложенная Мао Цзэдуном, была взращена на основе идеи «честного начала изучения реальной классовой борьбы».

 

Раздел 4. «Нет исследования, нет права голоса»

 

Мы все знаем, что величайшим достижением китайской коммунистической партии в период демократической революции было то, что она нашла уникальный китайский революционный путь окружения городов сельской местностью и, наконец, захвата национальной власти в ходе Аграрной революционной войны. При изучении истории марксистской китайской мысли один из вопросов, над которым мы должны задуматься и глубоко изучить, — это вопрос о том, как КПК нашла этот уникальный революционный путь, или, точнее, на что опиралась КПК, чтобы найти этот путь; второй вопрос, связанный с этим, заключается в том, что в процессе поиска КПК этого уникального революционного пути наибольший вклад внес Мао Цзэдун. Какая связь между идеей Мао найти этот уникальный путь китайской революции и его более поздним предложением «китаизации марксизма»?

Отметим, что когда Мао Цзэдун исследовал уникальный путь китайской революции, было несколько идей, которые играли ключевую роль в речах лидеров партии и в трудах Мао.

Один из них — это то, что Цюй Цюбо сказал Постоянному комитету Политбюро ЦК КПК 28 сентября 1927 года: «Те в нашей партии, кто имеет независимое мнение, должны считаться с Мао Цзэдуном».[122]

Мы знаем, что период с 9 сентября по 27 октября 1927 года — это 48 дней, которые определили будущее и судьбу китайской революции. 9 сентября силы восстания «Осеннего урожая» под руководством Мао Цзэдуна первыми подняли знамя Рабоче-крестьянской революционной армии; после серьезной неудачи восстания, целью которого было нападение на большой город Чанша, Мао Цзэдун отказался от своего плана нападения на Чанша 14 сентября под угрозой дисциплинарного взыскания со стороны партии и возглавил 19-го числа Мао убедил руководителей восставших сил принять решение отказаться от наступления на Чанша и повел революционных рабочих и крестьян двигаться в сельские районы вдоль границы Сянган, где вражеский контроль был слабым; 29-го числа революционные рабочие и крестьяне прибыли в деревню Саньван в уезде Юнсинь, Цзянси, где Мао решил провести реорганизацию и реорганизацию войск, и той же ночью написал «Царю горы» в гору Цзинган «3 октября Мао Цзэдун вывел Рабоче-крестьянскую революционную армию из деревни Санван в древний город Нинган на горе Цзинганшань, и, убедив «царя горы», Юань Вэньцая и Ван Цзо, повел Рабоче-крестьянскую революционную армию, которая 27-го числа прибыла в Цзыпин и обосновалась на горе Цзинганшань. Это были 48 дней, которые изменили будущее и судьбу китайской революции, 48 дней, которые открыли уникальный путь для китайской революции. В этот период Гоминьдан узнал, что Мао Цзэдун был в рядах участников восстания «Осеннего урожая», и приказал его арестовать. Согласно «Республиканской еженедельной газете» (Ханькоу) от 28 сентября 1927 года, «похоже, что коммунистическая партия Люяна ушла и вернулась, и особенно выделяется известный на всю страну коммунистический лидер Мао Цзэдун, который председательствует в ней. Поэтому, когда Чжоу блеснул докладом, он немедленно отправил 24-го числа командира батальона Дун Бинцяня, полка Восьмой армии, к Лю, чтобы помочь в подавлении, а с другой стороны, он приказал всем армиям вознаградить 5 000 иностранных долларов, если они подавят мятеж Мао».[123] И в тот же день, 28 сентября, на заседании Политбюро ЦК КПК в Ухане разгорелась полемика вокруг решения Мао и предпринятых действий. В то время ЦК КПК готовился к переезду в Шанхай, и для укрепления руководства ЦК партии над провинциями в бассейне реки Янцзы после отъезда из Уханя было решено создать Бюро по реке Янцзы. Во время обсуждения руководства бюро «Янцзы» советский консул в Чанша и представитель Коминтерна Майер решительно выступил против назначения Мао Цзэдуна и других членов бюро на том основании, что отказ Мао атаковать Чанша и провести так называемую операцию «Кровавое море» выражает «трусливый менталитет партии», а руководство в качестве акта «бегства» войска восстания Осеннего урожая были отведены в сельские горы. Роминальдс, делегат Коминтерна, недавно прибывший в Китай, также согласился с мнением Майера. Но Цюй Цюбо, председатель ЦК КПК, настаивал: «Мао Цзэдун может прийти и должен присоединиться, и тот, кто имеет независимые взгляды в нашей партии, должен считаться с Цзэдуном». После неоднократных обсуждений на заседании, собрание отвергло предложения Майера и других и приняло предложение Цюй Цюбо: Бюро по Янцзы состояло из пяти человек: Ло Инун, Чэнь Цяонян, Жэнь Сюй, Ван Ифэй и Мао Цзэдун.[124]

В этот важный исторический момент Цюй Цюбо отметил, что «те, кто имеет независимые взгляды в нашей партии, должны рассчитывать на Цзэдуна», что стало решающим моментом, что Мао Цзэдун смог принять решение «пойти в горы» и открыть сельские революционные базы благодаря своей резолюции «О некоторых исторических вопросах партии с момента образования Народной Республики», принятой на шестом пленуме ЦК партии одиннадцатого созыва в июне 1981 года, «независимость» была обобщена как живая душа мысли Мао Цзэдуна, и это отразилось в решении Мао возглавить восстание «Осенний урожай» на горе Цзинганшань. Это в полной мере выразилось в решении Мао Цзэдуна повести войска к горе Цзинганшань.

Во-вторых, Мао Цзэдун подчеркнул на Гутяньской конференции в декабре 1929 года, что «марксистско-ленинский метод должен использоваться для анализа политической ситуации и оценки классовых сил вместо субъективистского анализа и оценки».[125]

Мао Цзэдун возглавил восстание «Осеннего урожая» на горе Цзинганшань, чтобы создать сельскую революционную базу и исследовать революционный путь окружения городов сельской местностью и, наконец, захвата национальной власти, что совершенно отличается от революционного пути захвата национальной власти через вооруженные восстания в центральных городах под руководством Ленина. Как объяснить этот уникальный революционный путь и почему Китай должен идти по такому революционному пути — вот основные теоретические вопросы, на которые Мао Цзэдун должен был ответить после посещения горы Цзинганшань. В «Избранных произведениях Мао Цзэдуна» его книга «Почему красный режим в Китае может существовать? в октябре 1928 года он, используя марксистско-ленинские методы, проанализировал «политическую ситуацию в стране», «причины возникновения и существования красного режима в Китае», «раздробленность границы Хунань-Цзянсийского пограничного района и провал в августе», «статус разделения пограничного района Хунань-Цзянси в трех провинциях: Хунань, Хубэй и Цзянси», «экономические проблемы» и «военные базы». важный вывод исторической важности: «Не только нет сомнений в долгосрочном существовании небольших красных зон, но эти красные зоны будут продолжать развиваться, все ближе и ближе подходя к обретению национальной власти.»[126] Его книга «Борьба в горах Цзинганшань», вышедшая в ноябре 1928 года, также анализировала в марксистско-ленинских терминах «уступку границы пограничного района Хунань-Цзянси и августовское поражение» и «нынешнее положение в уступленных районах» (включая «военный вопрос»). «вопрос о земле», «вопрос о власти», «вопрос о партийной организации», «вопрос о характере революции»), изложил основные проблемы создания сельских революционных баз и подчеркнул, что «тот факт, что красный флаг на границе остается нетронутым, свидетельствует не только о силе коммунистической партии, но и о банкротстве правящего класса, и имеет огромное значение в национальной политике». Поэтому мы всегда считали, что создание и расширение режима в средней части гор Лосяо очень необходимо и очень правильно.[127] Когда Мао Цзэдун на Гутяньской конференции поднял важный вопрос об исправлении ошибочных идей в партии, он, основываясь на опыте борьбы в Цзинганшане, глубокомысленно заметил, что «субъективизм, который густо существует среди некоторых членов партии, очень вреден для анализа политической ситуации и руководства работой». Ибо неизбежным результатом субъективистского анализа политической ситуации и субъективистского руководства работой является либо оппортунизм, либо слепой активизм». Поэтому одним из способов исправления этой ошибки было «обучение членов партии использованию марксистско-ленинских методов для анализа политической ситуации и оценки классовых сил».[128]

В-третьих, как подчеркнул Мао Цзэдун в январе 1930 года в работе «Из искры может разгореться пожар», «Мы должны смотреть на вещи в их сущности, а их явления рассматривать только как руководство для начала работы; попав внутрь, мы должны постичь их сущность, что является надежным научным методом анализа».[129]

Упомянутая выше Гутяньская конференция была Девятым съездом Четвертой Красной армии Коммунистической партии Китая, который состоялся в Гутяне, Шаньган, провинция Фуцзянь, с 28 по 29 декабря 1929 года. Это собрание было созвано для реализации духа сентябрьского письма Центрального комитета Коммунистической партии Китая и исправления непролетарской идеологии, разоблаченной на Седьмом и Восьмом съездах Четвертой Красной армии Коммунистической партии Китая. Мао Цзэдун выступил на собрании с политическим докладом, Чжу Дэ — с военным, а Чэнь И передал указания Центрального комитета партии. На собрании были приняты Резолюции Девятого съезда Четвертой армии Коммунистической партии Китая, подготовленные Мао Цзэдуном, известные как Резолюции Гутяньской конференции. Эта резолюция состояла из восьми постановлений, самым важным из которых было то, что она выдвинула важные принципы политического строительства армии и идеологического строительства партии, которые занимали чрезвычайно важное место в истории строительства Народной армии и партии. Однако Мао Цзэдун не был удовлетворен успехом Гутяньской конференции, а думал о том, как разъяснить всем, что путь окружения городов в сельской местности и окончательного захвата национальной власти, который отличался от пути Октябрьской революции, имеет далеко идущие перспективы. Он давно заметил, что после его визита в Цзиньганшань, особенно когда гоминьдановские реакционеры «атаковали» Цзиньганшань, в умах некоторых товарищей возник вопрос: «Как долго еще можно бороться с Красным флагом?». Он считал, что «некоторым нашим товарищам по партии все еще не хватает правильного понимания оценки нынешней ситуации и сопутствующего вопроса о наших действиях».[130] Именно в это время он получил поздравительное письмо с Новым годом от Линь Бяо, командующего Первой колонной, и почувствовал, что оценка Линь Бяо текущей ситуации была довольно пессимистичной и показательной. Он решил принять форму написания письма Линь Бяо, чтобы дать понять, что революционный путь, который мы выбрали, был правильным. Это письмо позже было включено в «Избранные произведения Мао Цзэдуна» под названием «Огонь звезды может начать прерию». В этой важной статье Мао указал, что «марксисты — не гадалки; будущие события и изменения должны и могут называть только общее направление; они не должны и не могут механически указывать время и дату». Он подчеркнул, что независимо от того, признают ли субъективную силу китайской революции или оценивают силу контрреволюции, нельзя смотреть на явления, не глядя на суть. Согласно такому идеологическому подходу, он указывал, что те товарищи, которые не имели правильного понимания оценки текущей ситуации и направления действий, «не имели глубокого представления об использовании этого укрепления и расширения красного режима для содействия кульминации национальной революции», в то время как «те, кто типа Чжу Дэ Мао и типа Фан Чжимина имели базовые районы, кто планировал политику Чжу Дэ, Мао Цзэдуна и Фан Чжиминя по построению власти, углублению аграрной революции, расширению народных вооруженных сил с помощью комплекса методов, таких как коммунальные отряды красной гвардии, районные бригады красной гвардии, уездные бригады красной гвардии, местные красные армии и регулярные красные армии и так далее, и развитие власти волнами, несомненно, правильна».[131]

В-четвертых, то, что Мао Цзэдун решительно заявил в мае 1930 года: «Нет исследования, нет права голоса».

Мы знаем, что Мао Цзэдун в революционный период придавал большое значение расследованиям и исследованиям, считая, что для того, чтобы использовать марксизм для решения проблем Китая, нужно честно идти в поле и изучать реальность революционного движения. Мао часто упоминал, что вскоре после посещения горы Цзинганшань он провел исследование в уездах Юнсинь и Нинган. К сожалению, информация из этого исследования была утеряна после оккупации горы Цзинганшань националистами в 1929 году. В сентябре 1929 года, когда Чэнь И сделал доклад Центральному комитету об истории Красной армии и ее положении, он специально привел в качестве основы своей политики «следственную работу» Мао, пропагандируемую в Красной армии. Выслушав доклад Чэнь И, Чжоу Эньлай, председательствуя при составлении сентябрьского письма ЦК Красной четвертой армии, особо отметил, что «работа по расследованию должна вестись практически». «Эта работа, если она будет выполнена хорошо, будет иметь большое значение для понимания реальной жизни сельского Китая и для помощи в принятии решения о стратегии аграрной революции».[132] Поэтому на Гутяньской конференции Мао Цзэдун особо подчеркнул, что для решения проблемы субъективистского анализа политической ситуации и субъективистского руководства работой, помимо использования марксистско-ленинских методов анализа политической ситуации и оценки классовых сил, необходимо «заставить членов партии обратить внимание на социально-экономические обследования и исследования, чтобы они могли принять решение о стратегии борьбы и методах работы, чтобы товарищи знают, что если они уйдут от исследования реальной ситуации, то попадут в яму пустого мышления и слепого активизма».[133] Это очень важный идеологический и рабочий метод для осуществления китаизации марксизма. Однако эта важная идея Мао была высмеяна некоторыми людьми того времени за «узкий эмпиризм». В предисловии к своей книге «Сельские исследования» 1941 года Мао рассказал об этих разногласиях в период Цзинганшань. Он сказал: «Нет исследования, нет права голоса» — это высказывание, в котором я никогда не раскаивался, хотя когда-то оно было высмеяно за «узкий эмпиризм»; я не только не раскаиваюсь, но и по-прежнему настаиваю на том, что без расследования не может быть права говорить. Есть много людей, которые «с самого начала своего пути» начинают разглагольствовать и бредить, критиковать и обвинять, но на самом деле десять из десяти таких людей терпят неудачу. На самом деле, десять из десяти таких людей потерпят неудачу. Это потому, что такие комментарии или критика не были тщательно изучены и являются просто невежеством и заблуждением. Бесчисленное количество раз наша партия страдала от так называемых «поклонников». И такие «поклонники» летают повсюду, практически везде. Сталин был прав: «Если теория не связана с революционной практикой, она становится теорией без объекта». Конечно, его слова снова верны: «Практика становится слепой практикой, если она не руководствуется революционной теорией». Его высказывание нельзя назвать «узким эмпиризмом», разве что слепые, бесперспективные, лишенные видения прагматики» могут это сделать.[134]

Когда же Мао сказал, что «без исследования нет права говорить»? Это было загадкой довольно долгое время. Только в конце 1950-х — начале 1960-х годов тайна была раскрыта, когда была найдена статья «Следственная работа», в которой предлагалось и обсуждалось «Нет исследования — нет права голоса».

В феврале 1957 года Лай Маоцзи, крестьянин из уезда Шаньган провинции Фуцзянь, предложил литографированную копию «Следственной работы Мао Цзэдуна», перепечатанную Специальным комитетом», с надписью «1930823», напечатанной в конце брошюры. В конце 1961 года Бюро политических исследований Центрального комитета Коммунистической партии Китая позаимствовало этот экземпляр и передало его Мао Цзэдуну в январе 1961 года Тянь Цзяином, заместителем директора Бюро исследований и секретарем Мао, который был очень рад прочитать его. Это была статья, которая давно потерялась, но которую он не мог забыть. 20 января 1961 года, когда Мао попросил Тянь Цзяина передать статью некоторым товарищам по партии, он сказал, что статья была написанная «весной 1930 года».[135] В марте 1961 года, когда Мао Цзэдун дал указание выпустить статью во время рабочей встречи в Гуанчжоу, на которой присутствовали руководители Центрально-южного бюро ЦК КПК, Юго-западного бюро, Восточно-китайского бюро и руководители партийных комитетов провинций, городов и автономных районов, к которым относились эти три региона, он изменил название на «О следственной работе». На встрече Мао Цзэдун сказал: «В январе этого года я нашел статью, которую написал тридцать лет назад, и мне показалось, что она имеет определенный смысл, когда я сам посмотрел на нее, но я не знаю, как она будет выглядеть для других. Мне не нравятся некоторые из моих собственных статей, но эта мне нравится. Эта статья была написана после великой борьбы, после Девятого съезда Красной Четвертой Армии, в 1930 году. Я искал его везде, но не могу найти. Эта статья предлагает вам изучить ее и высказать свое мнение о том, с чем вы согласны, а с чем нет, и если вы в основном согласны с ней, то сделайте это без объяснений. Тема статьи заключается в том, что те, кто занимается руководящей работой, должны полагаться на собственное личное расследование и исследования для решения проблем.»[136]

На Центральной рабочей конференции, проходившей в Гуанчжоу в марте 1961 года, Мао снова заговорил о статье, сказав: «Статья «О следственной работе», я не согласен, что ее нужно публиковать сейчас, а просто напечатать внутри страны, чтобы все видели». «Почему? Потому что статья посвящена проблемам демократической революции того времени». «Сейчас речь идет о социалистической революции и социалистическом строительстве. Важно разъяснить это тем, кто читает статью». Затем он сказал: «В критике, которую я опубликовал для этой статьи, я сказал, что она, кажется, имеет некоторую пользу, а не то, что она вся полезна. Когда я говорю, что есть некоторая польза, я имею в виду центральный пункт статьи — необходимость хорошего исследования. Установить марксистско-ленинскую линию нелегко. В Лунъяне состоялся Седьмой съезд Красной Четвертой армии, который отменил правильную линию и предложил неправильную. Восьмой съезд проходил в Шаньхане и по-прежнему придерживался неправильной линии. Только на Девятом конгрессе была восстановлена правильная линия». Он сказал: «Девятый съезд Красной Четвертой Армии состоялся в декабре 1929 года, а эта статья была написана в 1930 году, обобщая опыт того периода. До написания этой статьи была также небольшая статья под названием «Против благожелательности», которую я сейчас не могу найти. Эта статья была найдена недавно. Я не огорчаюсь, что другие статьи были утеряны и я их не помню, но эти две статьи я помню всегда. Я счастлив, что неожиданно нашел его».[137] Когда в 1964 году было решено переименовать статью «Против беньяминизма» для включения в «Избранные труды Мао Цзэдуна», после долгих исследований было решено, что она была написана в мае 1930 года. В своей заметке Мао еще раз отметил: «Сначала была написана короткая статья под названием «Против капитализма» в уезде Сюньу, Цзянси. Позже, почувствовав, что она была слишком короткой, чтобы убедить товарищей, он написал вместо нее эту длинную статью, содержание которой было в основном таким же, но с некоторыми уточнениями. Обе статьи в то время были доступны в виде копий.[138]

Другими словами, существовала короткая статья под названием «Против книгопоклонства», но она больше не доступна. В «Избранных произведениях Мао Цзэдуна» и «Собрании сочинений Мао Цзэдуна о сельских исследованиях» речь идет о том, что было написано в конце 1950-х — начале 1960-х годов, «Расследовательская работа». Первая часть — «Нет исследования — нет права голоса»; вторая — «Исследование — это решение проблем»; третья — «Противодействие фундаментализму»; четвертая — «Оставление реального мира позади». Четвертая часть гласит: «Оставить фактическое исследование — значит выработать идеологическую оценку класса и идеологическое руководство к работе, что приведет либо к оппортунизму, либо к слепому активизму»; пятая часть гласит: «Социально-экономическое исследование — это получение правильной оценки класса, а затем разработка правильной стратегии борьбы». «Шестая часть — «Победа китайской революционной борьбы зависит от понимания китайскими товарищами ситуации в Китае»; седьмая — «Техника исследования». В третьей части Мао Цзэдун дал понять, что «учебники» марксизма необходимо изучать, но они должны сочетаться с реальной ситуацией в Китае. Нам нужны «учебники», но мы должны исправить эссенциализм, оторванный от реальной ситуации». В шестой части Мао также указал, что «правильная и непоколебимая стратегия борьбы Коммунистической партии никогда не может быть выработана несколькими людьми, сидящими дома; она может быть выработана только в ходе борьбы масс, что означает в ходе практического опыта. Поэтому мы должны постоянно понимать социальную ситуацию и постоянно проводить практические расследования».[139]

В таком дискурсе мы можем оценить, что концепция «марксистской синизации» Мао уже сформировалась, хотя она еще не была сформулирована.

После обнаружения «Работы по исследованию» власти также нашли «Извещение Главного политического управления об опросе населения и исследования земельной ситуации», изданный Мао Цзэдуном в апреле 1931 года. Мао Цзэдун в то время был директором Главного политического управления Центральной революционной военной комиссии, а также директором Главного политического управления армии Красного фронта. Это извещение теперь включено в Собрание сочинений Мао Цзэдуна о сельских исследованиях и Собрание трудов Мао Цзэдуна. Там далее говорится, что «нет права говорить без исследования» и «в равной степени нет права говорить без надлежащего исследования».[140]

Из этого мы видим, что «нет исследования — нет права голоса» было важной идеей, выдвинутой Мао Цзэдуном в период Аграрной революции, когда он открыл уникальный революционный путь окружения городов сельской местностью и, наконец, захвата власти во всей стране, который имел большое влияние в то время и был высмеян некоторыми людьми за «узкий эмпиризм».

После вышеизложенного рассмотрения мы видим, что уникальный революционный путь Мао Цзэдуна, заключавшийся в окружении городов сельской местностью и, наконец, захвате национальной власти, не был случайным, а направлялся его научным идеологическим методом в процессе объединения марксизма и китайской революционной практики. Этот метод включал в себя чувство «независимости», «использование марксистско-ленинского метода для анализа политической ситуации и оценки классовых сил», «мы должны смотреть на суть вещей и рассматривать явления только как руководство для начала работы». Общей чертой этих идей является то, что они выступают против субъективизма и, прежде всего, эссенциализма. Среди этих важных идей та, которая лучше всего отражает научный подход Мао Цзэдуна в этот период, звучит так: «Нет исследования — нет права голоса». Следует сказать, что идея «нет исследования — нет права голоса», выдвинутая и отстаиваемая в противостоянии субъективизму, особенно фундаментализму, стала чрезвычайно важным этапом в формировании более поздней идеи Мао Цзэдуна о «китаизации марксизма».

С таким пониманием мы можем дальше изучать, как Мао Цзэдун в своих изысканиях и исследованиях нашел уникальный путь китайской революции и сделал марксизм китайским.

Во-первых, «власть исходит из дула пистолета»[141]. Идея о том, что «власть исходит из дула пистолета», возникла в результате обширных сельских расследований.

Экстренное заседание Центрального комитета Коммунистической партии Китая, состоявшееся в Ханькоу 7 августа 1927 года, известно в истории как Конференция 7 августа. Эта встреча имеет огромное значение в истории Коммунистической партии Китая. В нем обобщались уроки, извлеченные из провала революции, критиковался правый оппортунизм, представленный Чэнь Дусю, и определялась общая политика осуществления земельной революции и вооруженного сопротивления против гоминьдановских реакционеров. Именно на этой конференции Мао Цзэдун придумал знаменитую фразу «власть исходит из дула пистолета». Идея Мао Цзэдуна возникла в результате его исследований. В «Отчете об изучении крестьянского движения в Хунани» (март 1927 года) Мао Цзэдун сказал, что пятым из четырнадцати главных дел крестьян было «свержение вооруженных сил помещиков и создание вооруженных крестьян». Тот факт, что помещики в сельских районах Китая были вооружены, диктовал, что когда партия возглавила народную революцию, она не могла сделать это голыми руками и должна была создать народные вооруженные силы. Когда Мао Цзэдун председательствовал на семинаре по крестьянскому движению в Учане, он уже предложил, основываясь на знаниях, полученных в результате своих исследований, «серьезно изучить проблемы крестьянской земли, крестьянской власти и крестьянских армий». Церемония открытия Центрального семинара крестьянского движения», «Республиканская ежедневная газета» (Ханькоу), 5 апреля 1927 года. И эти три вопроса стали тремя основными условиями для создания впоследствии сельских революционных базовых районов. В Положении о шестом семинаре по крестьянскому движению он четко написал, что «для будущего развития вооруженного крестьянства необходимо пройти строгую военную подготовку» и что «не пройти такую строгую военную подготовку — значит быть неискренним в отношении революции». Позже он неоднократно подчеркивал необходимость для партии «сохранять силу», в том числе на расширенном заседании Центрального политбюро. Именно благодаря этому идеологическому пониманию он смог резко заявить на конференции 1987 года: «Что касается армии, то если раньше мы ругали Чжуншань за специализацию на военных кампаниях, то сейчас мы делаем обратное, не военные кампании, а народные кампании». «Например, беспорядки «Осеннего урожая» должны быть военными, и эта конференция должна обратить внимание на этот вопрос. В будущем мы должны уделять большое внимание военным». «Знайте, что власть исходит из дула пистолета».[142]

Во-вторых, «высоко поднимать флаг Коммунистической партии» — значит осматривать массы с разных сторон.

12 августа он тайно вернулся в Чанша, где был назначен специальным агентом Центрального комитета, чтобы передать дух конференции, реорганизовать провинциальный комитет и возглавить восстание «Осенний урожай». Прежде чем посвятить себя практической работе, он воспользовался возможностью отправить свою семью домой в деревню Баньцан, где пригласил в дом Ян Кайхуэй пятерых крестьян, мастера бамбуковых изделий и учителя начальной школы на двухдневную исследовательскую встречу, чтобы узнать об идеях местных крестьян по комплексному решению земельного вопроса. Вернувшись в Чанша, он посоветовался с пятью крестьянами, которые приехали в столицу провинции из Шаошаня, Сянтань. После консультаций с ними он разработал несколько земельных программ, включая «конфискацию всей земли». Еще одним результатом опроса стало то, что взгляды масс полностью изменились в результате жестокого подавления крестьян и рабочих гоминьдановской армией. В письме в Центральный комитет он сказал: «Флаг Гоминьдана стал флагом военачальников, только коммунистический флаг является флагом народа. Я не совсем чувствовал это, когда был в Ао, но когда я приехал в Хунань в последние дни и увидел, что провинциальный штаб партии Тан Шэнчжи был таким, а люди относились к нему так, я мог сделать вывод, что с флагом Гоминьдана действительно нельзя бороться». Все эти новые знания были получены Мао в результате его полевых исследований.[143]

Таким образом, с материалами из первых рук, полученными в ходе расследования, и новым пониманием, которое он сформировал, Мао 18 августа отправился в дом семьи Шэнь на окраине Чанша, чтобы принять участие в заседании провинциального комитета провинции Хунань. На встрече он высказал свои важные мнения по вопросам «какой флаг поднять», «бунта», «земли» и «районов бунта». Что касается вопроса «какое знамя поднять», то Наньчанское восстание проходило под знаменем «левого крыла Гоминьдана». Конференция 8/7 приняла такое же положение. Мао Цзэдун, напротив, был непреклонен в том, что «мы должны поднять коммунистический флаг» во время восстания Осеннего урожая. Что касается вопроса о восстании, то в то время в партии преобладало мнение, что восстание должно опираться в основном на вооруженных крестьян и рабочих, в то время как Мао считал, что военная помощь необходима. Он сказал: «Развитие беспорядков направлено на захват власти. Захват власти без военной поддержки или ее захват — это самообман. Ошибкой нашей партии в прошлом было пренебрежение военными, но сейчас мы должны уделять 60 процентов нашего внимания военной кампании. Практикуйте захват власти под дулом пистолета и наращивание силы». Что касается земельного вопроса, то на конференции 1987 года было принято решение о конфискации земель крупных и средних землевладельцев. Мао Цзэдун предлагал: «В Китае мало крупных землевладельцев и много мелких; если конфисковать только землю крупных землевладельцев, то не будет много конфискованных людей. Поскольку конфискованной земли мало, а бедные крестьяне требуют больше земли, конфискация только земли крупных помещиков не может удовлетворить требования и нужды крестьян; чтобы иметь возможность захватить их все, необходимо конфисковать землю помещиков и передать ее крестьянам».

Было предложено, что «должен быть надлежащий способ установить землевладельцев, чьи земли будут конфискованы». Что касается вопроса о районе проведения беспорядков, то ситуация изменилась в южной Хунани, которая должна была стать центральным районом, и ЦК КПК призвал к проведению «беспорядков в масштабах провинции» в Хунани, но провинциальный комитет посчитал, что сил недостаточно. 19 августа провинциальный комитет провинции Хунань доложил ЦК КПК о плане восстания «Осеннего урожая в Хунане». На следующий день Мао также направил письмо в Центральный комитет, в котором сообщил о своем несогласии с некоторыми основными вопросами. 23-го числа ЦК КПК направил письмо провинциальному комитету провинции Хунань, в котором в принципе соглашался с мнением провинциального комитета, но не соглашался с идеей «борьбы под коммунистическим флагом» и не изменял «конфискации власти». «Центральный комитет ответил провинциальному комитету провинции Хунань 23 числа, согласившись в принципе с мнением провинциального комитета, но не с лозунгом «конфискации земли крупных землевладельцев». Однако всего через три недели ЦК КПК изменил свое понимание и издал два документа, в том числе Резолюцию о «Левой националистической партии» и советских лозунгах, заявив, что «статья августовской резолюции о движении Левой националистической партии и проведении беспорядков под ее знаменем должна быть отменена». «Сейчас задача состоит не только в распространении идеи Советов, но и в создании Советов в новой кульминации революционной борьбы»; «Земля мелких землевладельцев должна быть конфискована целиком, чтобы реализовать принцип «пахарь имеет свою землю».[144]

9 сентября восстание «Осенний урожай» было проведено в соответствии с планом. Перед восстанием вооруженные силы из бывшей Национально-революционной армии, Рабоче-крестьянского добровольческого корпуса, Крестьянской армии самообороны, Рабочих пикетов и Горной полиции были объединены в Первую дивизию первой армии Рабоче-крестьянской революционной армии. Флаг Коммунистической партии, Рабоче-крестьянской революционной армии, был впервые поднят во время восстания Осеннего урожая. Написанные Мао Цзэдуном слова восстание «Осеннего урожая», «Армия — Рабоче-крестьянская революционная армия, а флаг — серп и молот» относятся к вопросу о «смене флага», предложенному Мао Цзэдуном и принятому ЦК партии после споров.

В-третьих, он повел войска Восстания Осеннего Урожая к горе Цзинган, придя с разведки, чтобы собрать информацию со всех сторон.

С целью нападения на Чанша войска восстания Осеннего урожая с 10 сентября в трех разных направлениях двинулись на Пинцзян, Люян и Пинсян. Но поскольку реакционные военные силы значительно превосходили революционные силы; революция была уже на низком уровне, массы не были полностью мобилизованы; войска были разбросаны и использовались по отдельности; и различные факторы, такие как мятеж, силы восстания понесли серьезные потери после победы в первом сражении и захвата уездных городов Лилин и Люян, когда гоминьдановская армия сосредоточила свои превосходящие силы в контратаке. Основной деятельностью компании являлось предоставление широкого спектра продуктов и услуг населению.

Вечером 19 сентября Мао Цзэдун провел в одной из школ города Вэньцзя заседание Комитета фронтового противника, на котором присутствовали начальники дивизий и полков, чтобы обсудить дальнейший курс действий Рабоче-крестьянской революционной армии. После жарких дебатов была принята идея, выдвинутая Мао Цзэдуном, отказаться от наступления на Чанша и двинуть повстанческую армию на юг, в сельские и горные районы, где правящая сила противника была слаба, чтобы найти место для высадки, где можно было бы сохранить революционную силу и затем развиваться. В тот же день, когда Фронтовой вражеский комитет КПК принял это решение, Центральный комитет Коммунистической партии Китая, основываясь на докладе представителя Коммунистического интернационала в Чанша, также принял резолюцию, в которой попросил провинциальный комитет провинции Хунань снова атаковать Чанша, и обвинил прекращение атаки в «дезертирстве». К тому времени, когда решение ЦК было доставлено в Хунань, повстанческая армия уже выступила на юг. Позднее Дэн Сяопин, обсуждая четыре слова «искать истину в фактах» как суть мысли Мао Цзэдуна, сказал, что «большевистская партия при Ленине совершила революцию в слабой части империалистического мира, а мы совершаем революцию в районе, где контроль врага слаб, что в принципе одно и то же, но мы не Но мы не начали с городов, мы начали с сельской местности и окружили города сельской местностью. Без основной идеи поиска истины из фактов, возможно ли было бы поставить и решить такие проблемы? Можно ли довести китайскую революцию до успешного завершения?».[145]

Однако ЦК КПК в то время не одобрил это решение Мао Цзэдуна.

На расширенном заседании Временного центрального бюро ЦК в ноябре 1927 года и Мао Цзэдун, и руководители провинциального комитета провинции Хунань были подвергнуты дисциплинарному взысканию за это дело, а Мао был исключен из Временного политического бюро ЦК. К тому времени, когда это дисциплинарное решение дошло до Мао, из-за отсутствия транспорта и по другим причинам, был уже март 1928 года.

Проблема, с которой столкнулся Мао Цзэдун, заключалась в том, где разместить Рабоче-крестьянскую революционную армию.

На встрече в Вэньцзяси не было ясно, где высадится революционная армия рабочих и крестьян. В докладе командира дивизии Ю Шаду Центральному комитету 19 октября 1927 года говорилось, что на совещании было принято решение «отступить в Пинсян». Су Сяньцзюнь, командир 3-го полка, 17 сентября 1927 года доложил Центральному комитету, что «принято решение отступить на юг Хунани». Когда войска покидали Вэньцзяси, Мао Цзэдун сказал командирам дивизии, что победа и поражение — обычное дело в солдатском доме. 26 сентября Рабоче-крестьянская революционная армия одним махом захватила уезд Ляньхуа, что дало надежду командирам после череды неудач. По пути в уезд Ляньхуа Сун Жэньпу, служащий Третьего полка, посланный для связи с провинциальным комитетом Цзянси перед восстанием Осеннего урожая, догнал войска и передал Мао Цзэдуну письмо от Ван Цзээцая, секретаря провинциального комитета Цзянси, в котором говорилось, что в Нингане, в центре гор Лосяо, находится наша партия, вооруженная десятками орудий. Еще во время создания Комитета противников фронта восстания осеннего урожая Коммунистической партии Китая провинции Хунань с Мао Цзэдуном в качестве секретаря, Ван Синъя, главный командир Крестьянской армии самообороны в западном Гань, рассказывал о ситуации на горе Цзинган, когда он представлял на собрании положение крестьянской армии в уездах Аньфу, Ляньхуа, Юнсинь и Нинган, говоря, что там находятся его друзья Юань Вэньцай и Ван Цзо, и что у них есть оружие и люди в Нингане и Суйчуане. Мао Цзэдун, который традиционно имел привычку изучать и понимать ситуацию, придавал этой ситуации большое значение. Эта важная информация, присланная провинциальным комитетом Цзянси, еще больше подтвердила ситуацию, представленную Ван Синя. 25 сентября войска вошли в деревню Гаотан уезда Ляньхуа, и в тот же вечер Мао Цзэдун провел совещание по расследованию, чтобы выслушать доклад руководителя партийной организации КПК в уезде Ляньхуа о положении противника и местности в районе и вокруг Юнсина. 26 сентября, после победы над уездом Ляньхуа, Мао Цзэдун немедленно провел еще одно совещание с руководителями местных партийных организаций, чтобы понять местные партийные организации и Понимая ситуацию борьбы масс, он еще раз спросил о ситуации в Юнсине, Нингане и других местах. Это показывает, что Мао Цзэдун уже имел намерение поселиться на горе Цзинганшань. На самом деле, Мао Цзэдун уже подготовил свой ум к «уходу в горы» после поражения Великой революции.[146] 27 сентября Мао Цзэдун вывел революционную рабоче-крестьянскую армию из Ляньхуа в направлении Юнсиня, а 29 сентября революционная рабоче-крестьянская армия прибыла в деревню Саньвань уезда Юнсин, где войска отдыхали в течение пяти дней. Мао Цзэдун отправлял письма руководителю уездного комитета КПК Нинган и Юань Вэньцаю во время реорганизации и переформирования войск. Реорганизация и реструктуризация войск была знаменитой реорганизацией Саньваня. Мао Цзэдун решил создать партийные отделения на предприятиях и внедрить демократическую систему в войсках. Это было важное начало в истории строительства Народной армии. В это же время Мао Цзэдун принял здесь Лун Цинчао, главу Нинганского уездного комитета Коммунистической партии Китая, который приехал на встречу с ним, и Чэнь Мупина, представителя Юань Вэньцая (который присутствовал на семинаре по крестьянскому движению под председательством Мао Цзэдуна). Получив письмо Мао, Юань Вэньцай серьезно обеспокоился и написал ответное письмо Мао, надеясь, что Рабоче-крестьянская революционная армия «выберет другой прямой путь». Мао Цзэдун терпеливо работал с Лун Цинчао и Чэнь Мупином, объясняя им политические идеи и намерения Рабоче-крестьянской революционной армии, надеясь на сотрудничество с войсками Юань Вэньцая и совместное ведение революционной борьбы. 3 октября Мао Цзэдун во главе Рабоче-крестьянской революционной армии вышел из Саньваня и в тот же день прибыл в старый город уезда Нинган. Здесь Мао Цзэдун созвал расширенное заседание фронтового комитета, на котором также присутствовали Лун Цинчао, руководитель уездного комитета КПК Нинган, другие люди и клерки Юань Вэньцая. На совещании были обобщены уроки, полученные после восстания Осеннего урожая на границе Хунань-Цзянсийского пограничного района, и сделан вывод о том, что гора Цзинганшань является идеальным пунктом высадки для Рабоче-крестьянской революционной армии. 27-го числа Мао Цзэдун привел Рабоче-крестьянскую революционную армию в Цзыпин и создал первую сельскую революционную базу китайской революции.

Оглядываясь на этот период истории, можно сказать, что Мао Цзэдун смог возглавить отряд восстания «Осенний урожай» на горе Цзинганшань, в том числе благодаря тому, что он придавал большое значение исследованиям и сбору ценной информации из многих источников.

В-четвертых, выяснение положения сельских классов и выработка правильной линии земельной реформы происходили на основе глубоких сельских обследований.

Мао Цзэдун возглавил восстание «Осенний урожай» на горе Цзинганшань, первоначально с целью найти место для посадки Рабоче-крестьянской революционной армии. Это историческое решение оказалось не временной мерой, а революционным путем, который соответствовал национальным условиям Китая. Этот путь, известный как «вооруженное разделение крестьян и рабочих», состоял из трех элементов: во-первых, народная армия под руководством партии; во-вторых, земельная революция под руководством партии; в-третьих, народная власть под руководством партии. Из них продвижение аграрной революции было особенно важным для поддержания курса на окружение городов сельской местностью. В своей работе «Национальная революция и крестьянское движение», опубликованной в сентябре 1926 года, Мао Цзэдун уже признавал, что «крестьянский вопрос является центральным вопросом национальной революции, и что национальная революция не будет успешной, если крестьяне не поднимутся, чтобы присоединиться и поддержать ее», и что «если крестьянский вопрос не будет решен в настоящем революционном движении.»[147] А суть крестьянского вопроса — это земельный вопрос. На встрече в апреле 1927 года Мао Цзэдун обсуждал важность земельного вопроса в трех аспектах: освобождение крестьян, повышение производительности труда в экономически отсталых странах и защита революции. Он сказал: «Смогут ли солдаты навсегда присоединиться к революции, также зависит от решения земельного вопроса, так как крестьяне должны храбро сражаться, если они хотят защитить свою землю».[148]

После посещения горы Цзинганшань он понял, что укрепление и развитие как народных вооруженных сил, так и народной власти под руководством партии зависит от земельной революции под руководством партии, и что успешное продвижение земельной революции зависит от правильности линии и политики земельной реформы. Поскольку земельный вопрос был непосредственно связан с жизненными интересами крестьянства и затрагивал такие сложные вопросы, как разделение сельских классов и связанные с ним линия партии на земельную реформу и земельную политику, Мао Цзэдун серьезно занимался постоянным и глубоким изучением и исследованием этого вопроса.

Вскоре после того, как Мао отправился на гору Цзинганшань, он провел глубокое социальное исследование политических и экономических условий уездов Нинган и Юнсин. В ходе своих исследований он написал два отчета, «Исследование Нинган» и «Исследование Юнсин», оба из которых, к сожалению, были потеряны во время войны. Мао Цзэдун сказал: «Меня не беспокоит потеря чего-либо другого, но потеря этого исследования (особенно двух в Хэншане и Юнсине) заставляет меня время от времени думать об этом, и я никогда не забуду об этом».[149]

В апреле 1928 года, после того как оставшиеся войска Наньчанского восстания под руководством Чжу Дэ и Чэнь И и Сяньнаньская крестьянская армия поднялись на гору Цзинганшань и встретились с Рабоче-крестьянской революционной армией под руководством Мао Цзэдуна, было принято решение объединить эти два подразделения в Четвертую армию Рабоче-крестьянской революционной армии, командующим которой стал Чжу Дэ, а представителем партии — Мао Цзэдун. На Первом партийном съезде Четвертой армии был избран Военный комитет Четвертой армии, секретарем которого был избран Мао Цзэдун. К июню, по требованию Центрального комитета Коммунистической партии Китая, Четвертая армия Рабоче-крестьянской революционной армии была переименована в Четвертую армию Красной армии, или сокращенно Красная четвертая армия. Встреча с Чжу Мао значительно укрепила революционную базу в Цзинганшане, и революционная база была значительно расширена. Чтобы объединить и возглавить революционную борьбу в приграничных уездах, провинциальный комитет КПК провинции Цзянси решил провести первый съезд партии на границе, в мае, в Цзыпине, Нинган, под председательством Мао Цзэдуна, после разгрома третьего «вторжения» врага в Цзинганшань. На съезде был избран Особый комитет Коммунистической партии Китая Сянганской пограничной области, секретарем которого стал Мао Цзэдун (Чэнь И занял пост секретаря Четвертого военного комитета Красной Армии). После съезда Мао Цзэдун возглавил активную аграрную революцию в приграничных уездах в соответствии с политикой «углубления аграрной революции в отрезанных районах», установленной съездом. Это привело к беспрецедентным социальным изменениям в горах Цзинганшань. Чтобы возглавить эту великую революцию, Мао Цзэдун провел глубокие исследования в горах Цзинган, а затем в Центральном Совете.

Более полное понимание идей и методов Мао Цзэдуна по исследованию сельской местности в те годы можно найти в 13 работах, собранных в «Собрании сочинений Мао Цзэдуна по исследованию сельской местности», опубликованном Народным издательством в декабре 1982 года (из них «Примеры из жизни китайских крестьян-арендаторов» были написаны в 1926 году, до его поездки на гору Цзинганшань). В примечании к публикации Бюро по изучению литературы Центрального комитета Коммунистической партии Китая говорит: «Эта антология основана на книге «Сельские исследования», опубликованной в Яньане в 1941 году. На этот раз были добавлены пять работ, а именно: «Противодействие капитализму», «Уведомление Главного политического управления об исследовании ситуации с населением и землей», «О сельских исследованиях», «Примеры жизни крестьян-арендаторов в Китае» и «Расследование Сюньву». Извещение Главного политического управления о расследовании ситуации с населением и землей и расследование Сюньву были впервые опубликованы публично». Заметки о публикации «Собрания сочинений Мао Цзэдуна о сельских исследованиях». 13 работ в этой антологии разделены на две части, одна из которых посвящена изысканиям, а другая — отчетам об изысканиях и земельному законодательству. Мы знаем, что Мао Цзэдун много занимался сельскими расследованиями в течение шести лет с октября 1927 года, когда он отправился на гору Цзинганшань, по ноябрь 1933 года. В октябре 1937 года он рассматривал возможность собрать воедино 11 материалов, которые он лично собрал в деревне и сохранил в то время, включая «Исследования Сюньву». Расследование Синьго», «Расследование Дунтана и других мест», «Исследование деревни Мукоу», «Распределение земли на юго-западе Ганьчжоу» и «Проблема распределения и аренды молодежи». «Проблемы раздела зеленых насаждений и аренды», «Ошибки в земельной борьбе в Цзянси», «Проблема богатых крестьян после распределения земли», «Закон о земле в два ранних периода». «Исследования в поселке Чанган» «Исследования поселке Кайши», изданные под названием «Сельские исследования», для которых также было написано предисловие. Однако в то время этот материал не попал в печать, так как страна была занята войной. Только в марте или апреле 1941 года Мао Цзэдун решил опубликовать эти материалы в развитие принятого в июле 1940 года ЦК КПК «О текущем положении и политике партии» и декабрьских внутренних инструкций ЦК КПК по вопросам политики (но в это время «Обзор Сюньву» снова был утерян), так что «Обзор сельской местности», опубликованный в Яньани в том же году, содержал два предисловия: одно от октября 1937 года, а другое от марта 1941 года, и дополнение в апреле 1941 года. Во втором предисловии Мао говорит: «Этот материал печатается, чтобы помочь товарищам найти путь к изучению проблемы.» «Единственный способ понять ситуацию — это провести опрос общества, изучить яркое положение всех классов в обществе. Для тех, кому поручена руководящая работа, систематически захватить несколько городов и деревень и провести несколько тщательных обследований, используя основную марксистскую точку зрения, то есть метод классового анализа, является самым основным методом понимания ситуации.» Он добавил: «Не может быть действительно хорошего руководства без конкретного понимания реального положения различных социальных классов в Китае».[150]

Первая серьезная проблема, возникшая в практике аграрной революции, заключалась в том, следует ли «конфисковать всю землю» или «конфисковать землю помещиков», и должна ли конфискованная земля «перейти к советскому правительству» или «перейти к крестьянам». В свой работе «Обзор сельской местности» Мао включил два земельных закона, принятых на горе Цзинганшань и в Синьго, потому что они были лучшей иллюстрацией того, почему сельские обследования были важны и проводились, и как наше понимание вопроса собственности на землю углублялось во время сельского обследования. В «Заметках» Мао Цзэдуна о земельном законе, принятом в Цзинганшане в декабре 1928 года, есть три момента: первый — этот земельный закон является обобщением опыта земельной борьбы за весь год с зимы 1927 года по зиму 1928 года, до этого опыта не было вообще. Второй момент заключался в том, что этот закон о земле содержал несколько ошибок: (а) вся земля была конфискована, а не только помещичья; (б) право собственности на землю принадлежало правительству, а не крестьянам, которые имели право только пользоваться ею; и (в) продажа земли была запрещена. Все это были принципиальные ошибки, которые впоследствии были исправлены. Третий момент заключается в объяснении изменений в реализации пунктов «критерии распределения земли» и «распашка полей для красноармейцев». В «Записке» Мао Цзэдуна о законе о земле, принятом в Синьго в апреле 1929 года, говорится, что он был издан Красной армией в Синьго, к югу от Гань, с горы Цзинганшань, на четвертый месяц после принятия предыдущего закона о земле. Одним из важных изменений в содержании было то, что фраза «конфисковать все земли» была заменена на «конфисковать все государственные земли и земли класса помещиков», что было принципиальной поправкой. Он добавил: «Эти два закона о земле являются отражением развития нашего понимания борьбы за землю».[151]

Вторая основная проблема, с которой столкнулась земельная революция, заключалась в том, как провести различие между помещиками и богатыми крестьянами и как с ними обращаться. Чтобы прояснить эту проблему, Мао провел опрос в Сюньу в мае 1930 года. Это был один из самых крупных социальных опросов, проведенных им за время его работы на горе Цзинганшань и в Центральном советском районе. Мао считал, что уезд Сюньву находится между границами провинций Фуцзянь, Гуандун и Гань, и, зная ситуацию в этом уезде, можно предположить, что ситуация в уездах на границах этих трех провинций не так уж далека друг от друга. Ему помогал Губай, секретарь парткома уезда Сюньву, который более десяти дней подряд проводил симпозиумы, чтобы провести обширное и глубокое расследование и исследование. Среди 11 человек, принявших участие в симпозиуме, были крестьяне, рабочие, бизнесмены, учителя, те, кто работал в старых государственных ведомствах, и советские государственные служащие. Книга «Расследование Сюньву», написанная Мао Цзэдуном после расследования, состоит из 5 глав и 39 разделов и содержит более 80 000 слов. Доклад охватывает широкий спектр вопросов, начиная от политического районирования Сюньу до транспорта, торговли, старых земельных отношений и борьбы за землю. Повествование объективно и реалистично, анализ качественный и больше количественный, политический и экономический, содержание очень информативно, а текст очень яркий и жизненный. В своем предисловии к этому отчету, написанному в феврале 1931 года, он сказал, что в то время «у меня не было полного общего понимания проблемы богатых крестьян в Китае, и в то же время я был полным профаном в вопросах коммерческой ситуации, поэтому я приложил большие усилия, чтобы провести это расследование.» В то же время он отметил, что «одним из главных недостатков этого исследования было то, что в нем не анализировались средние крестьяне, наемные крестьяне и хулиганы. Кроме того, не удалось разделить землю богатых крестьян, средних крестьян и бедных крестьян поверх «старого распределения земли».[152] Расследование Сюньу, проведенное Мао Цзэдуном, сыграло большую роль в улучшении политики в отношении сельских земель. В середине июня 1930 года на совместном заседании Четвертого фронтового комитета Красной армии Коммунистической партии и Особого комитета Западной Фуцзяни, проходившем в Наньяне, уезд Чантин, Фуцзянь, расследование Мао Цзэдуна в Сюньву сыграло важную роль в улучшении земельной политики в сельской местности, обсудив две резолюции по «вопросу богатых крестьян» и «вопросу изгоев», которые были пересмотрены и исправлены Мао Цзэдуном. В сентябре 1941 года Мао Цзэдун также сказал в своем выступлении в Яньани перед группой по изучению жизни женщин, созданной совместно Центральным комитетом женщин и Северо-Западным бюро ЦК КПК: «Прибыв на гору Цзинган, я осмотрел Сюаньву, прежде чем выяснить проблему богатых крестьян и помещиков, и предложил, что решение проблемы богатых крестьян должно заключаться не только в том, чтобы тянуть больше, чтобы компенсировать меньшее, но и в том, чтобы тянуть жирное, чтобы компенсировать худое, чтобы богатые крестьяне, средние крестьяне, бедные крестьяне и наемные крестьяне могли жить. Если бы помещикам не дали никакой земли и велели наслаждаться северо-западным ветер, а богатым крестьянам дали только плохую землю, сделав их полуголодными и полусытыми, вынудив богатых крестьян восстать, бедные крестьяне и наемные крестьяне определенно оказались бы в изоляции. В то время некоторые люди ругали меня за мою богатую крестьянскую линию, но я вижу, что в то время я был единственным, кто имел правильный подход».[153]

Третья основная проблема, с которой столкнулась земельная революция, заключалась в том, как правильно понять политические взгляды различных классов в деревне и как правильно разделить сельские классы. Мао Цзэдун сказал, что в своем расследовании Сюаньву он сделал, но не до конца изучил, как вели себя различные классы в земельной борьбе. В октябре 1930 года Мао нашел восемь человек в районе Юнфэн города Синьго, чтобы провести недельное следственное совещание. Мао сказал, что округ Юнфэн находился на стыке уездов Синго, Ганьсянь и Ваньань, и как только этот округ будет понят, уезды Гань и Ваньсянь станут более или менее одинаковыми, и ситуация борьбы за землю во всем южном Гань не будет далека друг от друга. Это исследование имело две особенности: во-первых, было проведено обследование восьми семей. Мао Цзэдун сказал: «Такого я еще никогда не делал. На самом деле, без такого исследования не было бы базовой концепции сельской местности». Во-вторых, он изучил «результаты деятельности различных классов в земельной борьбе». Он также хотел изучить положение детей и женщин, состояние торговли и сравнение цен, состояние сельскохозяйственного производства после распределения земли и состояние культуры, но из-за войны исследование пришлось прекратить. В ходе этого исследования Мао узнал, что выигрыши и потери в земельной борьбе были основой для различных политических настроений различных классов. В частности, он заметил, что «среднее крестьянство выиграло в аграрной революции». В результате «средние крестьяне были достаточно смелы, чтобы принять участие в революции, «отправиться в путь» наравне с бедными крестьянами, отправиться на часовых и проводить собрания наравне с бедными крестьянами».[154] Помимо исследования Синьго, он уделял много внимания взаимосвязи между экономическим статусом и политическими взглядами различных классов в сельских исследованиях, которые он проводил после этого.

После такого тщательного исследования Мао Цзэдун с глубокой признательностью сказал: «Фактические политические решения должны основываться на конкретных ситуациях. Очень опасно принимать политические решения на основе «фантазийных» или нереалистичных отчетов. В прошлом в «красной зоне» было допущено много ошибок, потому что указания партии не соответствовали реальной ситуации. Вот почему так необходимо подробное научно-практическое исследование».[155] На основе многолетних исследований Мао Цзэдун получил глубокое понимание того, как правильно разделить сельские классы, и в октябре 1933 года, чтобы исправить перекосы, имевшие место в работе по земельной реформе, и правильно решить земельный вопрос, он написал «Как анализировать сельские классы». Этот документ, принятый Центральным рабоче-крестьянским демократическим правительством, послужил критерием для разделения сельских классов. В этой важной работе Мао проанализировал основные характеристики пяти классов: помещиков, богатых крестьян, средних крестьян, бедных крестьян и рабочих (включая наемных крестьян). Он отметил, что «те, кто занимает землю, не работает сам или имеет лишь случайный труд, но живет за счет эксплуатации крестьян, называются помещиками». «Богатые крестьяне обычно занимают землю. Но есть и те, кто сам владеет частью земли, а другую часть сдает в аренду. Есть и те, кто не имеет собственной земли и арендует все свои участки. Богатые крестьяне обычно обладают относительно хорошими средствами производства и капиталом для своей деятельности, участвуют в собственном труде, но часто полагаются на эксплуатацию для части или большей части своих средств к существованию.» «Многие средние крестьяне владеют землей. Некоторые из них владеют только частью земли, а другую часть сдают в аренду. Некоторые не имеют земли и арендуют всю ее. Сами крестьяне имеют значительные орудия труда. Средние крестьяне зависят от своего труда или в основном от своего труда». «Некоторые из бедных фермеров имеют немного земли и неполноценные инструменты; у некоторых вообще нет земли и только некоторые неполноценные инструменты. Как правило, они вынуждены арендовать землю, чтобы обрабатывать ее, и эксплуатируются за счет земельной ренты, процентов по долгам и небольшой доли наемного труда». «Средний крестьянин обычно не продает свой труд, бедный крестьянин обычно вынужден продавать небольшую часть своего труда, и это главный критерий для отличия среднего крестьянина от бедного крестьянина». «Рабочие (в том числе наемные рабочие), как правило, вообще не имеют земли и инструментов, а некоторые рабочие имеют очень небольшую часть земли и инструментов. Рабочие живут полностью или в основном за счет продажи своего труда».[156]

Эта работа Мао Цзэдуна, с точки зрения практического руководства, сыграла важную роль в проведении земельной реформы не только в сельских революционных базовых районах в то время, но и позже во время Освободительной войны и после создания Китайской Народной Республики.

В частности, следует отметить, что работа Мао «Как анализировать сельские классы», которая теоретически завершает марксистскую теорию классового анализа, является славным произведением марксистской литературы. Хотя теория классов и классовой борьбы является важной частью марксизма, о том, как именно следует разделять классы, до Мао Цзэдуна так не говорили и не писали. Отметим, что критерии Мао для классификации сельских классов имели три измерения: во-первых, состояние владения землей и другими средствами производства. Помещики владели землей; богатые крестьяне обычно обладали землей, относительно щедрыми средствами производства и активным капиталом; многие из средних крестьян обладали землей и значительными орудиями труда; некоторые из бедных крестьян обладали частью земли и неполными орудиями труда; а рабочие (наемные крестьяне) обычно вообще не имели ни земли, ни орудий труда. Во-вторых, ситуация с трудовыми ресурсами. Помещики сами не работают; богатые крестьяне сами участвуют в труде; средние крестьяне полностью или в основном зависят от труда, но не нуждаются в продаже своего труда; бедные крестьяне зависят от собственного труда и обычно продают небольшую часть своего труда; рабочие (наемные крестьяне) полностью или в основном продают свой труд. Третье — источник средств к существованию. Помещики живут за счет эксплуатации крестьян; богатые крестьяне часто полагаются на эксплуатацию как на часть или большую часть своего источника средств к существованию; средние крестьяне живут полностью или в основном за счет труда; бедные крестьяне вынуждены продавать небольшую часть своего труда, чтобы свести концы с концами; рабочие (наемные крестьяне) живут полностью или в основном за счет продажи своего труда. Критерии разделения классов, предложенные Мао, гораздо более научны, чем многие учебники, которые делят классы только по признаку обладания средствами производства. Мао смог разработать такую научную идеологию исключительно благодаря настойчивому изучению классовой ситуации в сельской местности.

Четвертая основная проблема, с которой столкнулась Аграрная революция, заключалась в том, как укрепить Советскую власть. В ноябре 1931 года в Жуйцзинь состоялся Первый всекитайский съезд Советов Китая. На этом съезде, имевшем огромное историческое значение, было создано Временное центральное правительство Китайской Советской Республики. Шестьдесят три человека, включая Мао Цзэдуна, Чжоу Эньлая, Чжу Дэ, Дэн Цзычуаня и Лю Шаоци, были избраны членами Центрального исполнительного комитета, а Мао Цзэдун был избран председателем. После этого Мао Цзэдун потратил много сил на изучение и исследование, чтобы решить многочисленные проблемы, возникшие при строительстве красного режима.

Следует сказать, что вступление Мао Цзэдуна на пост председателя Временного центрального правительства Китайской Советской Республики имело сложную подоплеку. С одной стороны, партия находилась в разгаре исторического периода «левацкого» догматизма Ван Мина, который развился после Четвертого пленума Шестого Центрального комитета партии. В делегации ЦК, направленной в Советский Союз Временным центральным бюро Коммунистической партии Китая (КПК), преобладала ошибочная линия, она отрицала правильные идеи и мысли Мао, не называя его по имени. В области идеологии и теории они обвиняли Красную армию в «узком эмпиризме.»[157] В вопросе земельной революции они обвиняли Центральный Совет в совершении «ошибки линии богатого крестьянства»[158] В вопросе базовых районов они обвиняли Совет в «правоконсервативном и консервативном» подходе к постепенному продвижению[159] По вопросу о строительстве Красной Армии они обвинили резолюцию Гутянской конференции в том, что «партия делает все»[160] и так далее. Они также организационно отстранили Мао Цзэдуна от руководства Красной Армией в Центральном советском районе. С другой стороны, Временное центральное бюро КПК решило, что Мао Цзэдун должен быть председателем Временного центрального правительства Китайской Советской Республики из-за его уже высокого авторитета в партии и международном коммунистическом движении. Тот факт, что Временное Центральное правительство Китайской Советской Республики было первым режимом в истории Китая, при котором рабочие и крестьяне были хозяевами страны, вместе с тем, что Мао Цзэдун был председателем Центрального правительства, сделали это событие необычайно важным в истории китайского народного хозяина и в истории правящей Коммунистической партии Китая.[161] Во-вторых, он считал, что для хорошей работы в правительстве необходимо заботиться о жизни масс и обращать внимание на методы работы, и на Втором национальном съезде рабочих, крестьян и солдат, проходившем в Жуйцзинь, Цзянси, с 22 января по 1 февраля 1934 года, он глубокомысленно заметил: «Что такое настоящая кирпичная стена? Это массы, миллионы людей, которые искренне поддерживают революцию. Это настоящая бронзовая стена, которую не может сломать никакая сила, которую вообще невозможно сломать. Контрреволюция не может сломить нас, но мы должны сломить контрреволюцию. Объединив миллионные массы вокруг революционного правительства и развивая революционную войну, мы сможем уничтожить всю контрреволюцию и захватить весь Китай». Основываясь на этой глубокой концепции, он поднял два важных вопроса: «забота о жизни масс» и «внимание к методам работы». В своей речи на Национальном конгрессе рабочих, крестьян и солдат он также процитировал размышления жителей поселка Чанган. Он сказал: «Жители поселка Чанган говорят: «Коммунистическая партия действительно хорошая, она обо всем подумала для нас». Образцовый персонал поселка Чанган, уважаемый персонал поселка Чанган! Они искренне любимы массами, и их призыв к военной мобилизации воспринят массами».[162] Эти слова масс, процитированные Мао Цзэдуном, были получены в ходе его социальных опросов.

Для того чтобы хорошо работать в правительстве, Мао провел два важных опроса в ноябре 1933 года в поселке Чанган уезда Синьго провинции Цзянси и поселке Цайси уезда Шаньхан провинции Фуцзянь. В ходе расследования в поселке Чанган он дал объяснение, почему такое расследование было необходимо. Он сказал: «Все понимают, что фактическое осуществление всей советской работы лежит на коммунах и муниципальных советах, но многие не понимают, как коммуны и муниципальные советы должны осуществлять свою работу. Не понимая работы Коммуны и Городских Советов, они просто не могут по-настоящему руководить работой Советов, не могут по-настоящему решить проблему «подчинения всей советской работы требованиям революционной войны». В настоящее время мы имеем ситуацию, когда советский аппарат на высшем уровне может издавать множество приказов и постановлений, не зная реального содержания работы ни одного из коммунальных или муниципальных Советов. Товарищи! Это недопустимо, это бюрократия, это препятствие для работы Советов!». «Во многих местных советских органах сейчас имеют место серьезные ошибки, связанные с перфектными или вынужденными распоряжениями, и эти Советы имеют очень плохие отношения с массами, сильно мешая осуществлению советских задач и планов.» В то же время, Мао Цзэдун также отметил: «С другой стороны, бесчисленные товарищи, работающие в низовых советах, создали во многих местах много очень хороших методов мобилизации масс, они смешались с ними, и их работа дала большие результаты.»[163]

После проведенного расследования Мао Цзэдун высоко оценил работу Советов в поселке Чанган и поселке Цайси как «образцы советской работы» и опубликовал два исследования «Модели советской работы в деревне Чанган» и «Модели советской работы в деревне Цайси». Эти два опросника были изданы для делегатов Второго Всекитайского съезда Советов Китая. Эти исследования сыграли важную роль в укреплении строительства советской власти и поддержании китайского революционного пути, заключавшегося в окружении городов сельской местностью и, наконец, в захвате власти во всей стране.

Подводя итог, можно сказать, что в период аграрной революционной войны, благодаря настойчивым усилиям Мао Цзэдуна по проведению обширных и глубоких исследований и объединению марксизма с китайской действительностью, он нашел уникальный китайский революционный путь окружения городов сельской местностью и, наконец, захвата национальной власти. Освоение этого пути и его успех в создании народной армии, в аграрной революции и в строительстве красного режима, несомненно, являются плодами китаизации марксизма. Хотя в то время Мао Цзэдун еще не говорил о «китаизации марксизма», он уже развивал идею о том, что «без исследования нет права голоса» и что «победа китайской революционной борьбы зависит от понимания китайскими товарищами китайских особенностей» и «противостояние фундаментализму». Не является ли подтекст этих утверждений и идей «китаизацией марксизма»? Поэтому, будь то в плане практики освоения дорог или в плане идеологического понимания, особенно в плане идеологических методов, мы должны отметить, что идея Мао Цзэдуна о «китаизации марксизма» сформировалась во время аграрно-революционной войны.

 

 

Глава III 

«Реальная» история: полуколониальные и полуфеодальные общества и переходный период

 

 

 

 

История идеологии марксизма в Китае в переходный период — это история идеологического понимания китайскими коммунистами того, «что такое марксизм и как с ним обращаться», история понимания идеологии и отношения к марксизму с научной позиции поиска правды из фактов, и эта история идеологии неотделима от реалистического понимания. «Реальная история» — это знание национальной ситуации, ибо, по мнению китайских коммунистов, самое большое «настоящее дело» — это национальная ситуация в Китае. Мао Цзэдун сказал: «Понять национальные особенности Китая — это базовая основа для понимания всех революционных вопросов».[164] Поэтому изучение истории марксистской мысли о Китае неизбежно требует изучения того, как китайские коммунисты изучали и познавали «практические вопросы», а также изучения интеллектуальной истории китайских коммунистов в изучении и познании «практических вопросов».

 

Раздел 1. История размышлений Мао Цзэдуна о понимании «национальных особенностей»

 

При рассмотрении и изучении истории идеи «китаизации марксизма» необходимо не только изучить, как эта идея и ее понятия и категории шаг за шагом формировались на практике, но и глубоко рассмотреть и изучить процесс понимания Мао Цзэдуном национальных условий Китая. Только исследуя и изучая, как шаг за шагом углублялось понимание Мао Цзэдуном национальных условий Китая, величайшей «реальности», мы можем по-настоящему понять, почему Мао Цзэдун подчеркивал необходимость «китаизации» марксизма, когда он придерживался его.

Подводя итог, можно сказать, что понимание Мао национальных условий Китая, то есть история «практических дел», прошла семь этапов.

Первое — это общее понимание экономической и политической ситуации в китайском обществе. Отправной точкой стала работа Мао Цзэдуна «Иностранная власть, военачальники и революция», опубликованная в апреле 1923 года. Но его понимание этого основного национального состояния на этом не закончилось, а постепенно углублялось во время Великой революции и аграрной революции, а затем войны сопротивления против Японии и освободительной войны.

Второй — углубленное изучение социально-классовой ситуации в Китае, включая классовую структуру китайского общества. Шедеврами являются работы Мао Цзэдуна «Анализ классов в китайском обществе», опубликованная в декабре 1925 года, и «Национальная революция и крестьянское движение», написанная в сентябре 1926 года, а также «Отчет об инспекции крестьянского движения в Хунани», опубликованный в марте 1927 года. Изучение Мао классовой ситуации и классовой структуры китайского общества, и в особенности выявленное в ходе этого изучения значение крестьянства и крестьянского движения для китайской революции, вышло за рамки изучения экономической и политической ситуации в общем смысле, и стало важным событием и важным моментом в истории изучения Мао национальных особенностей.

Третье — изучение и анализ внутренних и внешних противоречий, с которыми сталкивается китайское общество. Его шедевры — «Почему в Китае может существовать красный режим?» Мао Цзэдуна, написанное в октябре 1928 года. написанная в ноябре 1928 года, «Борьба в Цзинганшане», написанная в ноябре 1928 года, и «Из искры может разгореться пожар», опубликованная в январе 1930 года. Эти работы были явно более всесторонними и глубокими в изучении национальных условий Китая, чем классовый анализ предыдущего этапа. В частности, Мао Цзэдун в тесной связи с эпохой империализма и особенностями империалистического правления в Китае анализировал противоречия не только между Китаем и империализмом, но и между империалистическими странами, и не только между китайским народом и феодальными военачальниками, но и между феодальными военачальниками, что значительно углубило его понимание национальных особенностей Китая.

В-четвертых, это изучение и анализ состояния изменения китайского общества по этапам и его основных социальных противоречий. Его шедевры — доклад Мао Цзэдуна «О стратегии противостояния японскому империализму», с которым он выступил на собрании партийных активистов в Ваяобу, Шэньбэй, в декабре 1935 года, и доклад «Задачи китайской коммунистической партии в антияпонский период», с которым он выступил на Всекитайском съезде компартии Китая в Яньане в мае 1937 года. После того как Длинный марш Красной армии достиг Шэньбэя, Мао Цзэдун осознал новую ситуацию изменения социальных противоречий в Китае, особенно новые характеристики трансформации основных социальных противоречий, и не теряя времени принял новое решение о создании антияпонского национального единого фронта, которое соответствовало новой ситуации на новом этапе. В то же время она открыла новую сферу глубокого понимания национальной ситуации и ее этапных изменений на основе изменения основных противоречий в обществе.

Пятый — это всестороннее исследование национальных условий Китая, в котором тесно сочетаются история и реальность. Шедеврами стали книги Мао Цзэдуна «Китайская революция и китайская коммунистическая партия», опубликованная в декабре 1939 года, и «Новая демократия», опубликованная в январе 1940 года. Период в Яньань был славным периодом для изучения Мао Цзэдуном состояния нации. Изучая национальные условия Китая, он просил нас уважать диалектику истории и понимать, что настоящий Китай произошел от исторического Китая. Благодаря всестороннему обзору истории Китая с новейших времен, он глубоко понял реальность, в которой оказался Китай, включая эпоху, в которой оказался Китай, и всесторонне осветил основные национальные условия Китая, особенно природу китайского общества. Именно такое всестороннее и глубокое изучение национальных условий послужило научной основой для формирования КПК теории новой демократии.

В-шестых, это всесторонний анализ объективного состояния национальных условий Китая и направления «народных сердец и умов». Это было представлено рядом важных документов и выступлений, включая «О едином правительстве» Мао Цзэдуна, опубликованное в апреле 1945 года, «Манифест Народно-освободительной армии Китая», опубликованный в октябре 1947 года, и его доклад «Нынешняя ситуация и наши задачи», прочитанный в декабре 1947 года. Планируя судьбу Китая накануне победы в войне сопротивления против Японии и когда Народно-освободительная армия добивалась значительных успехов на поле боя в Освободительной войне, Мао Цзэдун и Центральный комитет партии придавали особое значение анализу национального положения и ситуации внутри страны и за рубежом, не только политической, военной и экономической ситуации, но и анализу сердец и умов народа. Благодаря такому всестороннему анализу ситуации в стране Мао Цзэдун и Центральный комитет партии приняли историческое решение о захвате национальной власти и создании нового Китая.

Седьмая — это динамичный и всесторонний анализ национальной ситуации в период больших исторических перемен в китайском обществе. Это было представлено в его докладе на втором пленуме ЦК КПК седьмого созыва в марте 1949 года, письменном докладе на третьем пленуме ЦК КПК седьмого созыва в июне 1950 года «Борьба за коренное улучшение финансово-экономического положения страны» и речи «Не нападать со всех сторон», а также в его «Наброске для изучения и пропаганды генеральной линии партии в переходный период» в декабре 1953 года. Мао Цзэдун уже указывал на то, что китайская революция должна быть осуществлена в два этапа, первый — Новая демократическая революция, второй — Социалистическая революция, и что эти два этапа не разделены Великой китайской стеной, а непосредственно связаны между собой. Эта концепция отличается как от «закончить одним махом», так и от «теории двух революций». Основание Китайской Народной Республики ознаменовало конец Новой демократической революции и начало Социалистической революции. В то время как Новая демократическая революция создала новое демократическое общество, Социалистическая революция создала социалистическое общество. Поэтому самой большой и сложной проблемой в процессе трансформации этих двух революционных этапов является принятие практических шагов, которые могут способствовать превращению нового демократического общества в социалистическое со временем. Это требовало динамичного наблюдения и изучения экономических и социальных условий на каждом этапе переходного периода в соответствии с материалистическим диалектическим взглядом на развитие. В переходный период от новой демократии к социализму он смог наблюдать за динамикой ситуации в стране и вовремя сформулировать соответствующую политику социалистических преобразований.

Видно, что изучение «экономической и политической ситуации» китайского общества, изучение «классовой ситуации и классовой структуры», и изучение «внутренних и внешних противоречий государства» — является наиболее важной частью исследования. Исследование «внутренних и внешних противоречий государства», исследование «основных противоречий в разгар фазовых изменений, изучение «истории и реальности», изучение «субъективного и объективного», изучение «состояния нации в разгар исторических перемен» — это именно подтекст «состояния нации» и разворачивание его внутренней логики, именно «фактическая» история изучения «состояния нации». Чтобы облегчить чтение последующего обсуждения, мы сначала дадим краткое изложение «фактической» истории анализа Мао положения дел. Важно отметить, что эта сортировка является лишь анализом основных особенностей различных этапов изучения Мао государства нации, и что понимание этих этапов на самом деле взаимосвязано и постепенно углубляется, а не то, что этот этап и та стадия нашего понимания государства нации четко разделены. Однако из такой сортировки становится ясно, что понимание Мао Цзэдуном национальных условий Китая постоянно углублялось, начиная с методологии изучения национальных условий и заканчивая пониманием национальных условий Китая, и это углубление также свидетельствует о развитии идеи Мао о «китаизации марксизма».

 

Раздел 2. Анализ классовой ситуации: от «Анализа классов китайского обществеа» до «Национальной революции и крестьянского движения

 

Мао Цзэдун сказал: «Отказаться от фактического исследования — значит произвести идеалистическую оценку класса и идеалистическое руководство работой, что приведет либо к оппортунизму, либо к слепому активизму».[165]

Важной отправной точкой в формировании мысли Мао Цзэдуна о «китаизации марксизма» было то, что, проводя исследования «практических вопросов», то есть национальной ситуации, он придавал большое значение самым сложным «практическим вопросам» китайского общества, а именно классовой ситуации. «

В первые годы существования партии, под влиянием ленинской теории национальностей и колоний, Мао Цзэдун, как и некоторые из первых руководителей китайской компартии, начал придавать большое значение изучению китайских национальных условий, которые отличались от европейских. Как мы уже говорили ранее, статья Мао «Иностранная власть, военачальники и революция», опубликованная в апреле 1923 года, была его первой статьей этого периода, в которой он проанализировал состояние Китая с марксистской точки зрения. Хотя понимание Мао Цзэдуном национальных условий в это время только начиналось, примечательны два момента: во-первых, он сосредоточился на понимании национальных условий и рассказал народу о крайней отсталости экономики, политики и культуры Китая через анализ национальных условий; во-вторых, он использовал национальные условия как основу для разъяснения того, что задачей национальной революции является победа над империалистическими силами и силами феодальных военачальников.

В период революции изучение Мао Цзэдуном основных национальных условий Китая характеризовалось «изучением и исследованием», которое превосходило работу других лидеров партии. Наиболее известными из них были публикация «Анализ классов в китайском обществе» в декабре 1925 года, серия статей по крестьянскому вопросу, которую он редактировал во время шестого семинара по крестьянскому движению в Гуанчжоу с мая по сентябрь 1926 года, и предисловие, которое он написал для этой серии, «Национальная революция и крестьянское движение». Если в книге «Иностранная власть, военачальники и революция» рассматривались и анализировались в основном социально-экономические явления Китая в исторических условиях империалистического вторжения и раздела Китая, то в книге «Анализ классов в китайском обществе» далее рассматривалось и анализировалось экономическое положение различных классов в Китае и их политические взгляды, а в книге «Национальная революция и крестьянское движение» основное внимание уделялось положению крестьянства и крестьянскому движению в китайской революции. В этом докладе мы видим, что Мао уже достаточно глубоко проанализировал национальную ситуацию, сосредоточившись на положении классов, особенно крестьянского класса, в своем докладе о расследовании крестьянского движения в Хунани, опубликованном в марте 1927 года. Анализ классовой ситуации в китайском обществе, особенно крестьянского класса, стал исторической и логической отправной точкой для его последующего предложения о «китаизации марксизма».

Анализ классов в китайском обществе имел огромное значение в историческом процессе формирования Мао Цзэдуном идеи «китаизации марксизма». Эта важная работа оказала большое влияние, когда была впервые опубликована во время революции. Согласно имеющимся историческим данным, статья была впервые опубликована в декабре 1925 года в четвертом номере полумесячного журнала «Революция». Полумесячный журнал «Революция» спонсировался Вторым армейским командованием, одной из главных сил Китайской национальной революционной армии. После публикации статья Мао оказалась настолько влиятельной, что была перепечатана с отдельными текстовыми изменениями в феврале 1926 года во втором номере журнала «Китайский крестьянин», который спонсировался Крестьянским отделом Центрального комитета Китайской националистической партии. В марте 1926 года эта статья в редакции Мао Цзэдуна была опубликована серийно в номерах 116 и 117 «Китайской молодежи», органа Центрального комитета Китайской коммунистической молодежной лиги. В «Избранные произведения Мао Цзэдуна», опубликованные после основания Китайской Народной Республики, была включена эта статья, которая затем была отредактирована в соответствии с версией статьи, опубликованной в «Китайской молодежи». Когда Мао Цзэдун отредактировал статью в «Избранных произведениях Мао Цзэдуна», он снова внес в нее тщательные текстовые изменения. После того, как позже обнаружились следующие друг за другом выпуски полумесячного издания «Китайский крестьянин и революция», дата публикации статьи была изменена на 1 декабря 1925 года.

Анализ классов в китайском обществе имеет три отличительные черты.

Во-первых, анализ Мао национальных условий Китая, в котором рассматриваются и даются ответы на основные проблемы, стоящие перед китайской революцией, имеет четкую идеологическую и политическую актуальность.

Когда были опубликованы «Избранные произведения Мао Цзэдуна», к статье «Анализ классов в китайском обществе» был сделан важный комментарий: «Эта статья Мао Цзэдуна была написана, чтобы противостоять двум тенденциям, существовавшим в партии в то время. Первая тенденция в партии в то время, представленная Чэнь Дусю, уделяла внимание только сотрудничеству с Гоминьданом и забывала о крестьянах, что было правым оппортунизмом. Вторая тенденция, представленная Чжан Готао, сосредоточилась только на рабочем движении, забыв о крестьянстве, что было «левым» оппортунизмом. Оба вида оппортунизма чувствуют, что они недостаточно сильны, и не знают, где найти силы и где получить огромное количество союзников. Мао Цзэдун указал, что самым широким и верным союзником китайского пролетариата является крестьянство, тем самым решив проблему главного союзника в китайской революции. Мао также предвидел, что национальная буржуазия в то время была шатким классом, что в разгар революции она будет расколота и что ее правое крыло перейдет на сторону империалистов. События 1927 года доказали это».[166]

Эта надпись говорит нам о том, что причина, по которой Мао Цзэдун при изучении основных национальных условий Китая сосредоточился на классовой ситуации, заключалась как в отстаивании марксистской позиции, точки зрения и метода, так и в ответе на реалистичные проблемы, стоящие перед китайской революцией. То, что здесь воплощено, является сутью духа приверженности «китаизации марксизма».

Во-вторых, важнейшей особенностью анализа Мао Цзэдуном национальных условий Китая был его всесторонний экономический и политический анализ различных классов в китайском обществе.

В книге «Анализ классов в китайском обществе» дух «китаизации марксизма» отражен не только в вопросах, над которыми размышлял и на которые отвечал Мао Цзэдун, но и в том, как Мао анализировал китайские классы. Как известно, метод классового анализа является важным методом марксистского исследования социальных проблем. Метод классового анализа, который по сути является методом исторического материалистического анализа, подчеркивает, что изучение общества должно основываться на экономическом исследовании различных групп интересов внутри общества, владения средствами производства каждой группой интересов и их взаимоотношений в труде, а также особенностей распределения. Ленин говорил: «Классы — это те большие группы, которые занимают различное положение в определенной системе общественного производства в истории, имеют различное отношение к средствам производства (большей частью прямо определенное законом), различную роль в организации общественного труда, а потому и различные способы получения своей доли общественного богатства и количества его в своем распоряжении». Класс, как его называют, это несколько таких групп, одна из которых способна присваивать труд другой в силу разного положения, которое они занимают в определенной социально-экономической структуре».[167]

В своем анализе различных классов в китайском обществе Мао Цзэдун придерживался этого историко-материалистического метода классового анализа и анализировал положение различных классов в китайском обществе с точки зрения их владения средствами производства, их отношений друг с другом и их распределения. Он отметил, что класс землевладельцев и класс скупщиков «представляют самые отсталые и реакционные производственные отношения в Китае и препятствуют развитию производительных сил в Китае»; средний класс, в основном национальная буржуазия, «представляют капиталистические производственные отношения в городах и деревнях Китая»; мелкие слои населения «представляют капиталистические производственные отношения в Китае». Средний класс, в основном национальная буржуазия, «представляет капиталистические отношения производства в городах и деревнях Китая»; мелкая буржуазия «управляет экономикой мелкого производства»; полупролетариат «управляет экономикой еще более мелкого мелкого производства»; пролетариат, «значительная часть которого находится в рабстве у промышленности с иностранными инвестициями», «является новой китайской экономикой». и «является представителем новых производительных сил в Китае». Проведя такой экономический анализ, он указал, что в китайском обществе существует класс землевладельцев и покупателей, средний класс, мелкая буржуазия, полупролетариат, пролетариат, а также немалое количество бродяг-пролетариев.

В то же время Мао провел исторический и объективный анализ политических установок различных классов на основе своего экономического анализа. Вот что он сказал: «Необходимо провести общий анализ экономического положения различных классов китайского общества и их отношения к революции». Правилен ли такой «экономический» и «политический» анализ? Некоторые считают это правильным, говоря, что класс по сути является политической категорией и что политическое разделение классов — это развитие Мао марксистского метода классового анализа. Другие считают, что это неправильно, потому что исторический материализм всегда считал класс экономической категорией, и разделение классов политически неизбежно приведет к поиску классов повсюду и классовой борьбе повсюду, даже если классов больше не существует, что приведет к расширению классовой борьбы. Но является ли метод классового анализа Мао тем, что эти две партии называют «политическим разделением классов»? Нет! Причина такого большого непонимания среди некоторых людей заключается в том, что «Анализ классов в китайском обществе» Мао не был тщательно изучен. В этой работе Мао Цзэдун начинает с четкого утверждения: «Кто наши враги? Кто наши друзья? Этот вопрос — главный вопрос революции. Основная причина, по которой вся революционная борьба в Китае в прошлом имела так мало успеха, заключается в неспособности объединить истинных друзей, чтобы атаковать истинного врага». «Мы не можем отличить настоящих друзей от врагов, не проведя общего анализа экономического положения различных классов китайского общества и их отношения к революции.»[168]

Другими словами, задачей Мао при написании этой работы был не анализ того, сколько классов существует в китайском обществе, а анализ того, «Кто наши враги? Кто наши друзья?» Этот анализ можно назвать анализом «враг против нас». Он отличается от классового анализа, который представляет собой простое разделение классов, но в более широком смысле это тоже классовый анализ. Отличие от классового анализа заключается в том, что на основе классового анализа, то есть экономического анализа различных групп интересов с целью выявления их классовых признаков, анализ «враг-средство» далее анализирует их политические установки в антиимпериалистической и антифеодальной борьбе. Поэтому анализ противника — это комплексный анализ, объединяющий экономические и политические аспекты каждого класса. Это самая значительная особенность анализа классов в китайском обществе, проведенного Мао.

В-третьих, анализ Мао национальных условий Китая является научной основой для того, чтобы компартия Китая сформулировала правильную стратегическую линию, проводя различие между врагом и нами через анализ положения классов в китайском обществе и их структуры.

Отметим, что 1 декабря 1925 года в статье «Анализ различных классов в китайском обществе», опубликованной в полумесячном журнале «Революция», Мао Цзэдун отмечал: «То, что китайская революция в течение тридцати лет идет без особого успеха, это не вина ее целей, а целиком вина ее тактики. Так называемая неправильная стратегия — это неспособность объединить настоящих друзей для нападения на настоящих врагов. Вот почему мы не можем этого сделать, потому что мы не разграничили, кто враги, а кто друзья». Мао Цзэдун, «Анализ классов в китайском обществе», в «Революции», 1 декабря 1925 года. По мнению Мао, основой для формирования теории является признание социальной природы государства, а основой для выработки стратегической линии — различие между другом и врагом. А чтобы отличить друга от врага, требовался научный анализ классовой ситуации в китайском обществе, особенно классовой структуры.

Мао Цзэдун считал, что различные классы в китайском обществе существуют не изолированно, а взаимосвязаны. Эта связь проявляется двумя способами: «взаимодополняющим» и «противоположным». Так называемая «взаимодополняющая» означает, что классы с общими политическими установками могут сформировать свой собственный фронт; так называемая «противоположная» означает, что классы с различными политическими установками находятся в оппозиции или даже конфронтации друг с другом. В своем «Анализе классов китайского общества» Мао Цзэдун на основе научного анализа экономической ситуации и политических взглядов различных классов глубокомысленно отметил, что «все военачальники, бюрократы, класс скупщиков, крупные помещики, реакционная интеллигенция, которые находятся в сговоре с империализмом, находятся в оппозиции друг к другу» на основе «политических взглядов на империализм и феодализм». Крупные помещики и реакционные интеллектуальные круги, так называемая китайская крупная буржуазия, наши враги, наши настоящие враги. Мелкая буржуазия, полупролетариат и пролетариат — наши друзья, наши настоящие друзья. Этот колеблющийся средний класс, правое крыло которого должно считать его нашим врагом — то есть врагом не в данный момент, но в недалеком будущем; левое крыло которого может считать его нашим другом — но не настоящим другом, против которого мы всегда должны быть начеку и не дать ему сорвать дело. наш фронт». Мао Цзэдун, «Анализ классов в китайском обществе», в «Революции», 1 декабря 1925 года. Это научное утверждение Мао Цзэдуна впоследствии станет научной основой для формирования нашего революционного единого фронта и ключом к нашему пониманию единого фронта и единого фронта.

Стоит отметить, что после публикации «Анализа классов в китайском обществе» Мао Цзэдун направил свои силы на изучение крестьянства и крестьянского движения, а с мая по сентябрь 1926 года, проводя Шестой семинар по крестьянскому движению в Гуанчжоу, он редактировал серию «Крестьянский вопрос». Он также написал весомое предисловие к сентябрьской серии «Национальная революция и крестьянское движение».

Мао Цзэдун редактировал серию «Крестьянские вопросы» с целью обобщения и пропаганды опыта крестьянского движения в стране и за рубежом, особенно в Гуандуне, чтобы направлять и способствовать развитию крестьянского движения в масштабах всей страны. Изначально планировалось, что эта серия будет издана в 52 сериях, но на самом деле было издано 26 серий. Мао Цзэдун хотел отредактировать эту серию не только потому, что в то время он был назначен руководителем семинара по крестьянскому движению в Гуанчжоу, но и чтобы изучить китайскую деревню, крестьян и крестьянское движение через редактирование этой серии. В своем предисловии он объяснил, почему хотел отредактировать эту серию: «Когда дело доходит до изучения крестьянских проблем, я чувствую, что материала слишком мало. Естественно, сбор таких материалов может пополняться только с развитием крестьянского движения, а в настоящее время крестьянское движение только начинается в разных местах, кроме Гуандуна, поэтому материалы исключительно бедны.»[169]

Из этого мы можем понять, насколько большое значение Мао Цзэдун придавал исследованию и пониманию крестьянства и крестьянского движения как «практического дела», и мы также можем понять, насколько отсталой является основная работа китайской социальной науки. Когда Маркс изучал и писал «Капитал», он мог найти много основных материалов в Британском музее, но у Мао и китайских коммунистов не было таких условий. Причина, по которой Мао Цзэдун впоследствии тратил так много времени на поездки в сельскую местность Хунань, заключалась в том, что единственный способ для китайских коммунистов понять состояние страны и положение крестьян — это раздвинуть ноги и отправиться в сельскую местность для расследования.

Почему же тогда Мао Цзэдун направил свою энергию на руководство крестьянами и крестьянским движением? В своем предисловии к серии «Крестьянский вопрос» «Национальная революция и крестьянское движение» он с самого начала отметил: «Крестьянский вопрос — это центральный вопрос национальной революции. крестьяне не примут эту революцию». Он добавил: «Эти истины до сих пор оставались неизвестными для многих людей даже в революционной партии. Они не понимают, что самой большой мишенью революции в экономически отсталых полуколониях является сельский патриархально-феодальный класс (помещики). В экономически отсталых полуколониях, империалисты извне и правящий класс изнутри, главными объектами своего угнетения и эксплуатации являются крестьяне, и они могут добиться своего угнетения и эксплуатации только в том случае, если феодальные помещики окажут им сильную поддержку, иначе они не смогут осуществить свое угнетение. Поэтому экономически отсталый полуколониальный сельский феодальный класс является единственным прочным фундаментом для иностранного империализма своего внутреннего правящего класса, и, не поколебав этот фундамент, никогда нельзя поколебать и надстройку этого фундамента». Далее он указал, что «военачальники в Китае являются лишь вождями этих сельских феодальных классов, и разве не невежественно говорить о важности первичного и вторичного, что военачальники должны быть побеждены без победы над сельскими феодальными классами?». Поэтому он заключил: «Положение китайской революции таково: либо база империализма и военачальников – помещики и коррумпированные чиновники – подавляют крестьян, либо база революционных сил – крестьяне – восстают для подавления Революция в Китае имеет только одну ситуацию. Революция в Китае имеет только эту одну ситуацию, второй ситуации нет».[170]

Когда мы читаем вместе «Анализ классов в китайском обществе» и «Национальная революция и крестьянское движение» Мао Цзэдуна, мы видим, что когда Мао изучал «практические вопросы», то есть положение в стране, он сначала изучал классовую ситуацию в китайском обществе, но он не изучал классовую ситуацию в целом, как это делали другие, а сосредоточился на том. Вместо этого он сосредоточился на классовой ситуации в сельском Китае, особенно на классовых характеристиках крестьянства. Другими словами, изучение Мао условий жизни страны и деревни имело две характерные особенности.

Первая заключается в том, что нельзя изучать национальные условия Китая, не изучая сельскую местность Китая, и нельзя изучать сельские условия Китая, не изучая сельскую местность. Экономически и культурно отсталая сельская местность не только обширна и в ней проживает самое большое количество крестьян в Китае, но и класс сельских феодалов-помещиков является основой феодально-войскового и империалистического правления в полуколониальном Китае. Не случайно в своем «Анализе классов в китайском обществе» Мао Цзэдун перечислил «класс землевладельцев» перед «классом покупателей» и уделил много места изучению характеристик крестьянского класса, из чего мы можем увидеть глубокое понимание Мао национальных особенностей Китая.

Во-вторых, нельзя изучать китайскую революцию, не изучая крестьян и крестьянское движение. Мао считал, что центральным вопросом национальной революции является крестьянский вопрос. Хотя крестьяне были классом, связанным с мелкотоварной экономикой, а не с социализированным массовым производством, они смогли присоединиться к крестьянскому движению под руководством пролетариата и бороться за изменение своей судьбы, потому что их угнетали класс феодальных помещиков и империализм. Вместе с многочисленным крестьянским классом они представляли собой великолепную революционную силу. Поэтому Мао Цзэдун считал, что тенденция придавать значение только рабочему движению или только сотрудничеству с Гоминьданом, но не крестьянскому движению, была совершенно неправильной.

 

Раздел 3.  Анализ внутренних и внешних противоречий: «Почему красный режим в Китае выжил?».

 

Упор на анализ ситуации в стране, особенно на анализ классовой ситуации, был для Мао важным методом изучения основных проблем китайской революции, но это был не единственный метод. Более того, Мао не один придавал большое значение анализу классовой ситуации в то время; многие люди в партии занимались такой работой. Мы отмечаем, что Мао Цзэдун придавал большое значение анализу отношений между различными классами и их противоречиям, когда проводил свой классовый анализ, особенно анализу классовой структуры. Этот аспект характеристик и сильных сторон Мао становился все более заметным по мере того, как он вел ряды восстания «Осенний урожай» к горе Цзинган и творчески открывал уникальный революционный путь окружения городов в сельской местности и, наконец, захвата национальной власти.

Когда Мао Цзэдун повел ряды восстания «Осенний урожай» к горе Цзинган, чтобы создать сельскую революционную базу, возник вопрос: почему такое произошло в Китае? Было ли это случайностью или неизбежностью? Даже среди командиров Красной Армии, которые уже тогда последовали за Мао в горы, были те, кто размышлял над этим вопросом и задавал Мао вопрос еще более острый, чем эти два: «Как долго продержался Красный флаг?»

В «Избранных произведениях Мао Цзэдуна» есть три статьи, посвященные этому вопросу. Одна из них была написана в октябре 1928 года: «Почему красный режим в Китае может существовать? . Эта статья первоначально была частью резолюции, написанной Мао Цзэдуном для Второго съезда Коммунистической партии Китая о границе между Сянганом и Гань, и первоначально называлась «Политический вопрос и задачи пограничной партии». Когда «Избранные произведения Мао Цзэдуна» были отредактированы и опубликованы, Мао Цзэдун изменил их на это название сегодня, очевидно, с целью лучше разъяснить, почему красный режим, установленный КПК в сельской местности, мог существовать, то есть почему путь окружения городов в сельской местности мог работать. Вторая статья — «Борьба на горе Цзинган», написанная в ноябре 1928 года. Эта статья была докладом, написанным Мао Цзэдуном для Центрального комитета. Третья статья — «Огонь звезды может начать прерию» — была опубликована в январе 1930 года. Это было письмо, написанное Мао Цзэдуном Линь Бяо в том году в ответ на распространенное Линь Бяо письмо с просьбой дать совет о том, как именно следует оценивать будущее Красной армии. В этом письме Мао критиковал Линь Бяо и некоторых его товарищей по партии за пессимистическое отношение к текущей ситуации, а в 1948 году Линь Бяо попросил ЦК не упоминать его имя при публичной публикации письма. Поэтому, когда «Избранные произведения Мао Цзэдуна» были отредактированы и опубликованы, Мао изменил название письма на «Огонь звезды может начать прерию» и сделал исключения, где Линь Бяо был назван критиком. Невозможно не прочитать эти три статьи, чтобы понять, как Мао Цзэдун вывел компартию Китая на уникальный революционный путь окружения городов сельской местностью; также невозможно не прочитать эти три статьи, чтобы понять, как Мао Цзэдун размышлял и анализировал этот вопрос и каковы были особенности его идеологического подхода.

Анализ Мао Цзэдуна, как появился красный режим в Китае и каковы были особенности его идеологического подхода, также имеет большое значение. в котором он анализирует причины возникновения и существования красного режима в Китае, анализирует противоречия не только между Китаем и империализмом, но и между империалистическими странами, и не только между китайским народом и феодальными военачальниками, но и между феодальными военачальниками. Из этих запутанных внутренних и внешних противоречий он выяснил, почему красный режим мог существовать в приграничных районах и почему путь окружения городов в сельской местности мог сработать.

Мао Цзэдун сказал: «Существование небольшой области или областей красной власти внутри страны, окруженной со всех сторон белыми режимами, в течение длительного периода времени — это то, чего никогда не было ни в одной стране мира. У этого странного явления есть уникальная причина. И для его существования и развития должны быть значительные условия. Во-первых, он не мог состояться ни в одной империалистической стране, ни в одной колонии под прямым империалистическим правлением, но обязательно в экономически отсталом полуколониальном Китае, который находился под косвенным империалистическим правлением. Ибо это странное явление должно сопровождаться другим странным явлением – войной между белыми режимами. Одной из особенностей полуколониального Китая является то, что империалисты и старые и новые военачальники, поддерживаемые внутренним покупательским классом, ведут непрерывную войну друг с другом с первого года существования республики. Это одна из особенностей полуколониального Китая. Это явление не только не встречается ни в одной из империалистических стран мира, но и ни в одной из колоний, которыми непосредственно управляли империалисты, а только в таких странах, как Китай, которые косвенно управлялись империалистами. У этого явления есть две причины: местная аграрная экономика (которая не является единой капиталистической экономикой) и империалистическая политика разделения сфер влияния и эксплуатации. Из-за долгого разделения и войны между белыми режимами было создано условие, при котором небольшая или несколько небольших красных областей, возглавляемых коммунистами, могли возникнуть и сохраниться посреди четырех окружающих их белых режимов. Отсечение на границе между Сянганом и Гань было одним из этих многочисленных маленьких карманов. В трудные и кризисные времена некоторые товарищи часто сомневаются в существовании такого красного режима и становятся пессимистами. Это связано с тем, что не было найдено правильного объяснения возникновения и существования такого красного режима. Если мы только знаем, что разделения и войны белого режима в Китае продолжались, то нет никаких сомнений в том, что красный режим возник, существовал и рос. Во-вторых, красный режим в Китае впервые возник и смог просуществовать долгое время не там, где не было демократической революции, как в Сычуани, Гуйчжоу, Юньнани и северных провинциях, а там, где массы рабочих, крестьян и солдат значительно выросли в ходе буржуазно-демократической революции 1926 и 1927 годов, как в провинциях Хунань, Гуандун, Хубэй и Цзянси. Во многих из этих провинций существовали очень крупные организации профсоюзов и крестьянских ассоциаций, а также многочисленные экономические и политические борьбы рабочих и крестьян против класса помещиков-дворян и буржуазии».[171] Помимо этих двух причин, Мао говорил еще о трех, а именно: развитие ситуации в стране, наличие Красной Армии, сила партийной организации и отсутствие ошибок в политике. Отсюда можно отметить, что существуют две современные причины, по которым такое «чудо», как красный режим в Китае, могло произойти и существовать: во-первых, в полуколониальном Китае в эпоху империализма, поскольку империализм осуществлял «косвенное правление». Вторая заключается в том, что в полуколониальном Китае в эпоху империализма, поскольку экономика была местной аграрной, а не единой капиталистической, и поскольку империализм был разделен на различные сферы влияния для проведения разделительной политики эксплуатации, существовало много противоречий между собой, и поэтому были длительные периоды разделения и войны между белыми режимами. Это создавало условия для существования небольших карманов или очагов красных районов, возглавляемых коммунистами.

В книге «Из искры может разгореться пожар» Мао Цзэдун дал более полный и глубокий анализ времени, в котором происходила китайская революция, и вытекающих из нее особенностей, которые отличали ее от русской революции. Он сказал: «Если признать, что Китай — это полуколония, которую оспаривают многие империалистические страны, то станет понятно, почему Китай – единственная страна в мире, где сложилась такая странная ситуация, когда правящие классы находятся в вечной путанице друг с другом, и почему эта путаница с каждым днем становится все сильнее, и почему там никогда не может быть единого режима. Во-вторых, мы поймем серьезность крестьянской проблемы и, следовательно, почему сельские восстания приобрели такой национальный масштаб. В-третьих, они поймут правильность лозунга демократического режима рабочих и крестьян. В-четвертых, станет ясно, что из того факта, что только в Китае существует длительный период внутренней борьбы внутри правящего класса, возникла еще одна странная вещь, а именно существование и развитие Красной Армии и партизан, а также существование и развитие небольших красных районов, выросших внутри окружающего их белого режима (за пределами Китая такой странной вещи нет). В-пятых, следует также понимать, что создание и развитие Красной армии, партизан и красных районов было высшей формой крестьянской борьбы в полуколониальном Китае под руководством пролетариата и неизбежным результатом развития крестьянской борьбы в полуколониальном Китае; и что они, несомненно, были самым важным фактором, способствовавшим кульминации национальной революции. Таким образом, становится ясно, что просто мобильная партизанская политика не могла выполнить задачу содействия национальному революционному подъему, в то время как чжудско-маоистская политика и политика в стиле Фан Чжиминя по созданию базового района, построению планового режима, глубокой аграрной революции, расширению народных вооруженных сил за счет волостных Красных гвардий, уездных Красных гвардейских бригад, уездных Красных гвардейских бригад, местной Красной армии и регулярной Красной армии, развитию режима волнами и т.д., несомненно, были самыми важными факторами содействия национальному революционному подъему. Политика «Чжу Дэ Мао», несомненно, правильная.[172]

То, что здесь называется «линией базовых районов в стиле Чжу Дэ Мао Цзэдуна и Фан Чжимина, планового строительства режима, глубокой аграрной революции и расширения народных вооруженных сил» и «волнообразным расширением развития режима», является первоначальной формулировкой того, что Коммунистическая партия Китая позже назвала «сельским окружением городов и окончательным захватом национальной власти».

Говоря о внутренних и внешних противоречиях, стоящих перед нами, и их связи с путем китайской революции, Мао также пришел к выводу, что если задаться вопросом, не за горами ли кульминация китайской революции, то решение можно принять, только детально изучив, действительно ли продвинулись вперед различные противоречия, породившие революционную кульминацию. Поскольку международные противоречия между империалистами, между империалистами и колониями, между империалистами и пролетариатом в их собственных странах развивались, потребность империалистов в борьбе за Китай стала более насущной. Как только империалистическая борьба за Китай стала более острой, в Китае одновременно развивались противоречия между империалистами и Китаем в целом, а также противоречия между империалистами и друг другом, что создало растущее и ожесточенное противостояние между различными реакционными правителями Китая, и противоречия между различными реакционными правителями Китая развивались все больше и больше. Противоречия между реакционными правителями — военачальниками сопровождались ростом налогообложения, что привело к развитию противоречий между массами налогоплательщиков и реакционными правителями. Наряду с противоречием между империализмом и китайской национальной промышленностью, китайской национальной промышленности было отказано в уступках со стороны империализма, что развивало противоречие между китайской буржуазией и китайским рабочим классом, причем китайские капиталисты находили выход из положения, отчаянно угнетая рабочих, а китайские рабочие оказывали сопротивление. Вместе с империалистическим захватом товаров, эксплуатацией китайского торгового капитала и увеличением государственных налогов углублялись противоречия между классом землевладельцев и крестьянством, т.е. эксплуатация земельной ренты и ростовщичества становилась все тяжелее, и крестьянство еще больше ненавидело землевладельцев. Гнет иностранных товаров, истощение покупательной способности широких масс рабочих и крестьян, рост государственных налогов привели к все большему разорению национальных купцов и независимых производителей. Поскольку реакционное правительство неограниченно увеличивало армию в условиях нехватки продовольствия и заработной платы и тем самым делало войну все более и более однодневной, солдаты и народные массы находились в постоянном бедственном положении. Увеличение государственных налогов, рост арендной платы помещиков и ежедневные войны привели к широкому распространению голода и бандитизма по всей стране, в результате чего крестьянские массы и городская беднота оказались в отчаянном положении. Отсутствие денег на оплату обучения означало, что многие ученики не могли посещать школу, а многие выпускники не имели надежды на трудоустройство из-за отсталости производства. Если мы поймем эти противоречия, мы узнаем, в какой ситуации находится Китай и в каком хаосе он пребывает. Мы знаем, как неизбежно и скоро наступит кульминация революции против империи, военачальников и помещиков. Вся страна была усыпана сухими дровами, и вскоре она должна была полыхать. Слова «искра огня способна выжечь степь» являются подходящим описанием развития ситуации. Достаточно посмотреть на развитие рабочих забастовок, крестьянских бунтов, солдатских мятежей и студенческих забастовок во многих местах, чтобы увидеть, что эта «искра», без сомнения, недалека от того времени, когда она «раздует пожар в степи». Каким всеобъемлющим, ярким и глубоким оно было!

Но руководители Коминтерна в то время были совершенно невежественны и непонятны. Чжоу Эньлай во время Движение за упорядочение стиля в Яньани рассказал нам, что на Шестом съезде партии «оценка Бухариным китайского советского и красноармейского движения была пессимистичной. Он считал, что она может существовать только в децентрализованном виде, а если она будет централизованной, то нанесет ущерб интересам простых людей, съест их последнюю старую курицу, и простые люди не будут удовлетворены. Он хотел, чтобы старшие кадры ушли из Красной армии, допустим, чтобы перевести товарищей Чжу Дэ и Мао Цзэдуна на учебу. Поэтому, когда мы вернулись домой, мы распорядились, чтобы товарищи Чжу Дэ и Мао Цзэдун ушли из Красной Армии. Товарищи Чжу Дэ и Мао Цзэдун не согласились. Позже, когда началась война между Чан Кайши и Гуансийской кликой, мы думали, что возможно развитие Красной Армии, поэтому мы сдались, но не понимали, что это было неправильным решением».[173]

Эти воспоминания Чжоу Эньлая можно подтвердить в архивах Коммунистического Интернационала. Завершая свой политический доклад на Шестом съезде Коммунистической партии, Бухарин сказал: «Мы чувствовали, что если в крестьянском районе собрано столько непроизводительных масс, красноармейцев, то, хотя они и в несколько раз краснее, они всегда (в конце концов) остаются какими-то живыми людьми, которых надо кормить. Один товарищ сказал, что лучше работать в деревне, потому что в деревне есть куры, которых можно есть. Поэтому они являются большим бременем для крестьян. Естественно, вначале крестьяне относились к ним хорошо, видя, что они так борются и убили столько дворян, но однажды они съели последних моих старых кур. На следующий день людей, кричащих подобным образом, было еще больше, а на третий день — еще больше. Наконец, кто-то сказал: «Какого черта! Какая Красная Армия! Они хотят, чтобы он ел мой рис и моих цыплят». Или: «Красная армия хороша, но ее трудно содержать, и у нее нет никаких отношений с городом, и у нее нет банков и товаров. Если вы подумаете об этом, то уже сейчас вы должны знать, что это большая проблема. Мы думали, что к этому времени крестьяне должны были восстать против Красной армии, хотя Красная армия начала свою деятельность против бедного дворянства из-за крестьян. На самом деле, такая ситуация уже начала проявляться. Поэтому мы решили, что лучше не собирать Красную Армию в одном месте, а разделить ее на несколько частей, три части, четыре части, в зависимости от местных особенностей. Через значительный промежуток времени они переходят в другое место, где остаются на некоторое время, убивают дворян, едят и пьют куриный суп, а затем переходят в другое место. Пока он жил в этой местности, он мог стать крестьянским самооборонщиком, защищая крестьян и играя роль народной самообороны, а затем перейти к нападению на помещиков, лендлордов и плохих дворян в другой местности, где он мог затем съесть курицу и уйти в другое место. Это также может превратиться в организованное звено, идущее и приходящее с определенной миссией. Иначе это было бы похоже на тучную женщину с большим животом, которая садится в определенном месте, а потом ест и жует».[174]

Отсюда видно, что фраза, которую мы обычно называем уникальным путем китайской революции — «правильный путь, найденный путем применения основных принципов марксизма в свете китайской действительности», подлежит интерпретации. Мао Цзэдун говорит нам, что «китайская действительность» относится к действительности полуколониального Китая в условиях империалистической эпохи; она относится к действительности полуколониального Китая, где империалисты осуществляют косвенное правление над Китаем, где многие империалисты борются друг с другом и вызывают давнюю путаницу в китайском правящем классе. Другими словами, противоречия, с которыми столкнулась китайская революция, — это не только различные внутренние противоречия китайского общества, но и противоречия между Китаем и империалистическими странами, а также противоречия между империалистическими странами в их борьбе за захват Китая. Китайское общество, с момента его вхождения в полуколониальное и полуфеодальное общество, никогда не было единым обществом, но обществом, в котором причудливо переплетаются такие внутренние и внешние противоречия. Поэтому мы должны не просто понимать и интерпретировать «китайскую реальность» с точки зрения «земли», а с точки зрения «сочетания земного и иноземного». Так называемая «земля» — это реальность Китая, противоречия, присущие китайскому обществу; так называемый «океан» — это время, в котором живет Китай, и международная ситуация, с которой он сталкивается, противоречия, с которыми он сталкивается с империалистическими странами, и противоречия между империалистическими странами. Так называемое «сочетание земли и океана» — это китайская реальность с характерными особенностями времени, то есть противоречия китайского общества среди различных противоречий эпохи империализма. Причина, по которой Мао Цзэдун смог создать революционные базы в сельской местности и найти уникальный революционный путь окружения городов в сельской местности и, наконец, захвата национальной власти, заключалась в том, что он глубже других понимал национальные условия Китая, а также в том, что он хорошо разбирался в национальных условиях Китая в свете сложных внутренних и внешних противоречий, с которыми столкнулся Китай. Можно сказать, что взгляд Мао на «практические вопросы» был его «теорией противоречий». Его понимание «практических вопросов» было его пониманием «противоречий». И как только мы поймем противоречия, с которыми сталкиваемся, у нас появится всестороннее и глубокое понимание «практических вопросов».

 

Раздел 4.  Анализ национальных особенностей в поэтапных изменениях: этнические противоречия стали главным противоречием.

 

В своем анализе внутренних и внешних противоречий в китайском обществе Мао Цзэдун уделял внимание не только объективному и всестороннему анализу противоречий, но и изменению характера их движения. Реальность», с которой сталкивается китайская компартия, — это «реальность», полная противоречий, поэтому она должна признать тот основной факт, что противоречия всегда находятся в постоянном движении. Мао Цзэдун был гениален тем, что сумел уловить новую ситуацию изменения противоречий в китайском обществе, новые особенности трансформации основных социальных противоречий, различие между «процессами» и «стадиями» социальных движений, и не теряя времени принял решение о создании антияпонского национального объединенного фронта. Мы знаем, что Китайская рабоче-крестьянская красная армия (КРККА) является самой важной силой в Китае.

Как известно, когда китайская рабоче-крестьянская Красная армия достигла северной Шэньси после долгого похода через тысячи гор и рек под осадой гоминьдановской армии, она приняла важное решение, которое заставило мир во второй раз пожать руку гоминьдану, в руке которого все еще был нож мясника и на нем кровь коммунистов, и создать антияпонский национальный единый фронт. Именно этим единым фронтом было создано национальное сопротивление; именно этим единым фронтом был разгромлен неистовый японский милитаризм; именно этим единым фронтом была одержана первая в современной истории Китая полная победа над империализмом, и китайский народ поднял голову. Именно в это время Коммунистическая партия Китая стала известна как «спасительница нации».

Почему Коммунистическая партия Китая приняла это решение, определившее историческую судьбу китайской нации, в то время? Несомненно, это произошло потому, что КПК была не только авангардом китайского рабочего класса, но и авангардом китайского народа и китайской нации, и была способна поставить благо нации превыше всего. В то же время для нас еще более важно осознать, что КПК приняла такое решение на основе научного понимания национальных условий, особенно изменений в основных социальных противоречиях. В то время китайские коммунисты, в основном представленные Мао Цзэдуном, осознавали тот факт, что после Северокитайского инцидента, классовый конфликт с Гоминьданом Чан Кайши сошел на второй план, а национальный конфликт между китайской нацией и японским империализмом поднялся на первый план. Поэтому Центральный комитет партии взял это за основу и сделал создание антияпонского национального единого фронта своей стратегической линией.

Позже Мао Цзэдун обсуждал категории «процесс» и «этап» и их связь с изменениями в основных противоречиях общества в своей «Теории противоречий». Он сказал: «Фундаментальное противоречие процесса развития вещей и сущность процесса, определяемая этим фундаментальным противоречием, не будут устранены до тех пор, пока процесс не завершится; но стадии развития в длительном процессе развития вещей часто отличаются друг от друга. Это объясняется тем, что, хотя природа основного противоречия и сущность процесса развития остаются неизменными, основное противоречие принимает форму постепенного обострения на каждом этапе длительного процесса. И из множества противоречий, больших и малых, которые определяются или на которые влияет фундаментальное противоречие, некоторые усиливаются, некоторые временно или частично разрешаются, или умеряются, а некоторые возникают, так что в процессе видны стадии. Если не обращать внимания на этапы в развитии вещей, то невозможно правильно справиться с противоречиями вещей». Как же распознать в длительном процессе развития вещей, что наступил новый этап развития? Мао Цзэдун отмечал: «Если в каком-либо процессе имеется большинство противоречий, то одно из них должно быть первичным и играть ведущую и решающую роль, а остальные занимают второстепенное и подчиненное положение. Поэтому при изучении любого процесса, если это сложный процесс, в котором имеется более двух противоречий, мы должны приложить все усилия, чтобы выявить его основное противоречие. Как только это основное противоречие будет устранено, все проблемы будут решены. Об этом говорит изучение Марксом капиталистического общества.[175] Если понимать эту мысль Мао Цзэдуна в контексте ситуации того времени, то это означает, что в полуколониальном и полуфеодальном Китае фундаментальным противоречием, пронизывающим это общество, было противоречие между китайской нацией и империализмом и противоречие между китайским народом и феодализмом, и до тех пор, пока это фундаментальное противоречие не будет разрешено, китайский народ всегда будет находиться под гнетом империализма и феодализма. Однако, как отмечал Мао Цзэдун, «хотя природа основного противоречия процесса развития вещей и сущность процесса остаются неизменными, основное противоречие принимает форму постепенного усиления на различных стадиях развития в длительном процессе»; «если речь идет о сложном процессе, в котором имеется более двух противоречий. Так поставил вопрос и проанализировал его Мао Цзэдун на Всекитайском съезде Коммунистической партии Китая, состоявшемся в Яньане в мае 1937 года. Он отметил, что «Китай долгое время находился в гуще двух жестоких и фундаментальных противоречий — противоречия между империализмом и Китаем и противоречия между феодальной системой и народными массами», но «изменения в международных и внутренних классовых отношениях, вызванные тем, что китайско-японское противоречие стало главным, а внутреннее противоречие отошло на второй план и заняло подчиненное положение, создали новый этап развития в нынешней ситуации».[176]

Другими словами, начиная с инцидента 18 сентября, в ходе которого Япония оккупировала северо-восточный Китай, и заканчивая вдохновленным Японией Северокитайским инцидентом в 1935 году, противоречия между китайской нацией и империализмом усиливались, как и противоречия между китайской нацией и японским империализмом, среди множества империалистов. В те времена китайские коммунисты, в основном представленные Мао Цзэдуном, определяли «процесс» и «этапы» в соответствии с изменениями основных противоречий, указывая, что во всем процессе развития полуколониального и полуфеодального китайского общества изменения основных противоречий неизбежно привели к разделению этапа «антияпонской войны». В ходе развития полуколониального и полуфеодального китайского общества неизбежно наступил этап, связанный с изменением основных противоречий. Именно с помощью этой марксистской методологии КПК решила отбросить свои прежние подозрения и создать антияпонский единый фронт с Гоминьданом.

Мы можем прочитать доклад Мао Цзэдуна «О стратегии противостояния японскому империализму», который он сделал на собрании партийных активистов в форте Важао на севере Шэньси в декабре 1935 года.

Следует отметить, что этому предшествовало чрезвычайно важное заседание Политбюро ЦК КПК, состоявшееся в форте Важао. Именно на этом заседании Политбюро Центральный комитет партии принял историческое решение о создании антияпонского национального объединенного фронта. В соответствии с постановлением Политбюро ЦК КПК Мао Цзэдун выступил с докладом «О стратегии противостояния японскому империализму» на собрании партийных активистов в форте Важао.

Мао Цзэдун начал этот доклад с четких формулировок, заявив: «Товарищи! Нынешняя политическая ситуация значительно изменилась. В свете этой изменившейся ситуации наша партия поставила перед собой такую задачу».

Затем Мао полностью объяснил изменившуюся ситуацию. Он сказал: «Известно, что на протяжении почти столетия Китай представляет собой полуколониальную страну, которой совместно распоряжался ряд империалистических государств. Благодаря борьбе китайского народа против империализма и междоусобной борьбе империалистических государств Китай все же сохранил полунезависимое положение. Первая мировая война дала было японскому империализму возможность на некоторое время установить свое безраздельное господство над Китаем. Однако в результате борьбы китайского народа против японского империализма, а также вмешательства других империалистических стран принятые тогдашним главарем изменников Родины Юань Ши-каем 21 требование, принуждавшие Китай к позорной капитуляции перед Японией, не могли не потерять своей силы. В 1922 году на созванной Соединенными Штатами Вашингтонской конференции девяти держав был подписан договор, восстанавливавший в Китае прежнее положение: страной вновь стали совместно распоряжаться несколько империалистических государств. Но прошло немного времени, и положение опять изменилось. События 18 сентября 1931 года положили начало этапу превращения Китая в японскую колонию. Однако сфера японской агрессии была временно ограничена четырьмя Северо-Восточными провинциями, и это создавало впечатление, что японские империалисты могут дальше и не пойти. Сейчас дело другое: японские империалисты уже показали, что они намерены продвигаться в глубь Китая и хотят захватить всю страну. Сейчас японский империализм стремится превратить весь Китай из полуколонии, в которой несколько империалистических государств имеют каждое свою долю, в колонию, над которой Япония господствовала бы безраздельно. Недавние события в восточном Хэбэе и дипломатические переговоры  продемонстрировали это стремление и поставили под угрозу самое существование всего китайского народа. Эти обстоятельства выдвинули перед всеми классами и всеми политическими группами Китая вопрос: «Как быть?» Сопротивляться? Капитулировать? Или же метаться между тем и другим?[177]

Здесь Мао говорит о противоречии между тремя сторонами — японским империализмом, империалистическими странами, такими как США, Великобритания и Франция, и Китаем (плюс противоречие между США и Великобританией по поводу их интересов на Дальнем Востоке, четырехстороннее противоречие). В выступлении Мао о международном положении есть три предложения, которые необходимо аннотировать.

Первое предложение звучит так: «Первая мировая война дала японскому империализму возможность на некоторое время монополизировать Китай». Это утверждение относится к тому факту, что на Парижской мирной конференции после Первой мировой войны британский и французский империализм поддержал японский империализм в пользовании немецкими интересами в Китае, а Соединенные Штаты сначала поддержали не Японию, а Китай, но в итоге пошли на компромисс и передали немецкие интересы в Китае Японии. Доля Японии во внешней торговле Китая после войны составляла почти половину, Великобритании — 171%, США — 167%. По словам Мао Цзэдуна, «Первая мировая война дала японскому империализму возможность на некоторое время монополизировать Китай.»

Второе предложение гласит: «В 1922 году конференция девяти наций в Вашингтоне, созванная Соединенными Штатами, подписала конвенцию, которая вернула Китай в ситуацию совместного господства нескольких империалистических стран». Это предложение означает, что вопрос о том, кому принадлежат немецкие интересы в Китае, между Китаем и Японией не был закрыт «версальской системой», возникшей после Парижской мирной конференции. Китайский народ не хотел, чтобы Япония пользовалась немецкими интересами в Китае, а Соединенные Штаты не желали допустить, чтобы интересы Китая и Дальнего Востока достались только Японии, особенно после открытия Панамского канала в 1920 году, что значительно сократило расстояние между США и Дальним Востоком, и американо-японское соперничество за Дальний Восток приобрело форму. 12 ноября 1921 года США пригласили пять стран — Великобританию, Францию, Японию, Италию и Китай — на встречу в Вашингтоне. Португалия, Нидерланды, Бельгия и другие страны также попросили принять участие. Эта встреча, продолжавшаяся до 6 февраля 1922 года и посвященная обсуждению того, как страны могут сбалансировать свои интересы на Дальнем Востоке и в Тихом океане, стала еще одной важной встречей после Парижской мирной конференции. До этого Япония настороженно относилась к попыткам США и выдвигала возражения против включения китайского вопроса в повестку дня конференции. В то же время Япония, опасаясь дипломатической изоляции в случае отказа от участия в конференции, приняла приглашение. На заключительном этапе конференции девять держав — США, Великобритания, Франция, Япония, Нидерланды, Бельгия, Португалия и Китай — после жарких дебатов подписали (проект) Договора девяти держав о принципах и политике, которые будут применяться в китайском вопросе, или Пакт девяти держав. Соединенные Штаты поддержали требования китайской делегации, чтобы конкурировать с Японией за интересы Дальнего Востока, и предложили такие принципы, как уважение суверенитета и независимости Китая, предоставление Китаю возможности развивать и поддерживать сильное и консолидированное правительство, равные возможности для бизнеса и промышленности в Китае, а также не использовать статус-кво Китая для особых интересов, которые бы ущемляли права других стран. В соответствии с этими принципами, в феврале 1922 года Китай и Япония подписали Договор об урегулировании нерешенных вопросов в Шаньдуне и приложения к нему, которые предусматривали, что Япония должна вернуть Китаю старые немецкие арендные участки в Шаньдуне и что Китай должен открыть все эти участки как торговые порты; что японские войска, ранее размещенные в Циндао, на железной дороге Цзяоцзи и ее окрестностях должны быть немедленно выведены; что таможня Циндао должна быть возвращена Китаю; что железная дорога Цзяоцзи и ее продолжения должны быть возвращены Китаю, но Китай должен выплатить Японии компенсацию в соответствии с текущей стоимостью железнодорожной промышленности. Договор должен был быть подписан японцами и должен был продлиться 15 лет и т.д. Другими словами, этот договор внес изменения в Версальский договор в отношении Шаньдуна, и Китай вернул часть своего суверенитета и права на железную дорогу Цзяоцзи. Подписав этот договор, Япония неохотно отказалась от некоторых своих прав, а Соединенные Штаты получили то, чего они не получили на Парижской мирной конференции. Именно это имел в виду Мао Цзэдун, когда говорил: «В 1922 году Вашингтонская конференция девяти держав, созванная Соединенными Штатами, подписала конвенцию, которая вернула Китай в ситуацию общего господства нескольких империалистических стран.

Третье предложение гласит: «Теперь японские империалисты хотят превратить весь Китай из полуколониального государства, в котором несколько империалистических стран имеют свою долю, в колониальное государство, в котором Япония является единственным оккупантом». Ведь, хотя формирование Вашингтонской системы ознаменовало собой становление нового мирового порядка после Первой мировой войны, конфликт между Японией и США и Великобританией также углубился. Япония, учитывая, что она была маленькой страной с небольшими ресурсами, должна была сначала завоевать Китай, чтобы бороться с западными державами и завоевать мир, а чтобы завоевать Китай, она должна была сначала завоевать северо-восток Китая и Монголию. После начала экономического кризиса в капиталистических странах в 1929 году Япония увидела свой шанс и, после тщательного планирования, начала Инцидент 18 сентября в 1931 году. Инцидент 18 сентября, который привел к оккупации северо-восточного Китая. Чтобы скрыть свои агрессивные амбиции и создать иллюзию, что они не нарушили Пакт девяти держав, Япония тайно переправила последнего императора династии Цин, Пу И, из Тяньцзиня на Северо-Восток и создала «Маньчжоу-Го» до прибытия миссии Лиги Наций (Лига Наций) на Северо-Восток, представив свои Оккупация северо-востока была описана как «независимость» маньчжурского режима от Китая. США и Великобритания сначала приняли политику умиротворения, которая потворствовала вторжению, но только ужесточилась, когда стало ясно, что оно представляет угрозу их собственным интересам. В 1935 году они воспользовались противоречиями между местными властями в Северном Китае и националистическим правительством в Нанкине и спровоцировали автономию пяти провинций Северного Китая и их отделение от центрального правительства, что привело к Северокитайскому инциденту. Их амбиции и цели были ясно выражены в Северокитайском инциденте, который заключался во вторжении и оккупации всего Китая, чтобы служить их грандиозной стратегии, направленной на север для борьбы с Советским Союзом и на юг для соперничества с США и Великобританией за интересы Тихого океана и Дальнего Востока в целом. Мао предвидел: «Теперь японские империалисты хотят превратить весь Китай из полуколониального государства, в котором несколько империалистических стран имеют долю, в колониальное государство, в котором Япония имеет исключительное владение».

Именно на основе такого всестороннего анализа внутренних и внешних противоречий, стоящих перед Китаем, Мао Цзэдун указал, что противоречие между Китаем и Японией уже не является обычным противоречием, а противоречием, которое касается выживания китайской нации. Перед лицом такого противоречия не только противоречия между Китаем и американским и британским империализмом были сведены к второстепенному конфликту, но и противоречия между Коммунистической партией Китая и Гоминьданом, который вел гражданскую войну в течение 10 лет, также были сведены к второстепенному конфликту. Столкнувшись с этой новой ситуацией быстро меняющихся противоречий и движений, Мао Цзэдун и Центральный комитет партии глубокомысленно отметили, что «И Китай и весь мир подошли к новому периоду войн и революций». «Текущий момент характеризуется тем, что наступает новый подъем национальной революции, что Китай снова стоит накануне великой революции во всей стране, и в этом особенность нынешней революционной ситуации.»[178]

Такая ситуация, такое положение ставит перед китайской нацией большой вопрос-испытание. Вот что подчеркнул Мао Цзэдун: «Эта ситуация ставит вопрос «что делать» перед всеми классами и всеми политическими фракциями Китая. Должны ли мы сопротивляться? Или сдаться? Или ни то, ни другое?» Поэтому акцент, сделанный ЦК КПК на конференции в Ваяобу на том, что национальное противоречие стало главным и что вся нация должна создать антияпонский национальный единый фронт, был историческим решением, принятым после всестороннего анализа международной ситуации и меняющегося характера времени, то есть всестороннего анализа внутренних и внешних противоречий.

Это решение включало три фундаментальных вопроса: во-первых, отвечать ли на агрессивные амбиции японского милитаризма, ожидая, пока США, Великобритания и другие страны и Лига Наций, созданная после Первой мировой войны, скоординируют решение, надеяться ли на решение путем улучшения отношений с Японией, или полагаться на собственное сопротивление; во-вторых, перед лицом агрессии экономически и военно-мощной Японии, должны ли мы «набрать большое количество людей, чтобы окружить и уничтожить врага», или «полагаться на одну армию, чтобы вести тяжелую битву против сильного врага».[179]

То есть, следует ли организовать широкий антияпонский национальный единый фронт; и, в-третьих, смогут ли Гоминьдан и Коммунистическая партия снова объединить свои усилия, если они будут полагаться на силу всей нации в борьбе против японской империалистической агрессии.

По первому вопросу, после инцидента 18 сентября, гоминьдановское правительство надеялось, что Лига Наций вмешается и выступит посредником. 19 сентября гоминьдановское правительство попросило китайского представителя в Лиге Наций проинформировать его о ситуации, попросив Лигу Наций отправлять правосудие и побудить Японию вывести свои войска. 22-го числа, когда китайские и японские представители спорили друг с другом, Лига Наций приняла резолюцию о вынесении «срочного предупреждения» обоим правительствам с одинаковым содержанием, что обе стороны должны вывести свои войска одновременно. Когда ситуация стала более серьезной, Соединенные Штаты первыми решительно отреагировали, попросив Лигу Наций оказать давление на Японию, насколько позволяли ее полномочия. Но все это уже не могло изменить амбиции Японии, и в конце концов Япония решила выйти из Лиги Наций и больше не была связана никакими ее резолюциями. Поэтому надежды гоминьдановского правительства на вмешательство Лиги Наций были лишь иллюзией. Гоминьдановское правительство также надеялось, что улучшение отношений с Японией, включая закупку японского оружия и так далее, поможет решить проблему, но и это на практике оказалось иллюзией. Единственным реальным выходом было сопротивление японскому вторжению. В этот поворотный момент истории, когда на карту поставлено выживание китайской нации, как правильно оценить ситуацию и уловить тенденцию времени — это испытание как для Гоминьдана, так и для Коммунистической партии и их политиков. Ведь здесь было две пары противоречий: одна — между Соединенными Штатами и Великобританией, другая — между китайской нацией и Японией. Первый — это конфликт между империалистами, борющимися за интересы на Дальнем Востоке и в Тихом океане, а второй — это конфликт, который касается выживания китайской нации. Примут ли США и Великобритания меры против Японии, зависело от того, подверглись ли фундаментальные интересы США и Великобритании полной угрозе со стороны Японии, поэтому надежда на то, что конфликт между США, Великобританией и Японией решит проблему выживания китайской нации, не была фундаментальным выходом. Гоминьдан изначально проводил политику «стремления обеспечить безопасность внутренних дел страны до изгнания коммунистов» и хотел устранить коммунистов, прежде чем иметь дело с японскими империалистами; он хотел рассчитывать на вмешательство Лиги Наций и улучшение отношений с Японией для урегулирования китайско-японских отношений. Только когда во время аграрно-революционной войны компартия осознала, что японские империалисты хотят уничтожить Китай, и официально заявила о необходимости содействовать созданию антияпонского национального единого фронта после Северокитайского инцидента и мобилизовать всю нацию на совместную борьбу с агрессией японских империалистов, она правильно оценила ситуацию и верно уловила веяние времени.

По второму вопросу Мао Цзэдун в своей работе «О стратегии противостояния японскому империализму» в очень ярких выражениях заявил, что существуют две различные стратегии сопротивления Японии, одна из которых заключается в том, чтобы «набрать большое количество людей, чтобы окружить и уничтожить врага», а другая — в том, чтобы «опираться на одну армию для борьбы с сильным врагом». Мао Цзэдун критиковал ошибку затворничества и подчеркивал необходимость организации широкого национального единого фронта против японцев. Он сказал: «Организовать многомиллионные народные массы, двинуть огромную революционную армию — вот что требуется сегодня для наступления революции на контрреволюцию. Только такая сила способна разгромить японский империализм и китайских национальных предателей; это — очевидная истина».[180]

По этому вопросу Коммунистическая партия и Гоминьдан приняли совершенно разные решения. Более поздняя практика показала, что переход Гоминьдана от непротивления к сопротивлению после Северокитайского инцидента был шагом вперед. Но о том, как противостоять японской империалистической агрессии, Гоминьдан по-прежнему проводил одностороннюю линию сопротивления, а не всеобъемлющую линию сопротивления, мобилизующую как можно более широкие народные массы, думали в последнюю очередь. Выбор китайской коммунистической партии, с другой стороны, с самого начала состоял в том, чтобы мобилизовать всю нацию, сформировать самый широкий единый фронт и мобилизовать всю нацию на борьбу против японцев.

Что касается третьего вопроса, если будет сформирован самый широкий антияпонский национальный единый фронт, смогут ли Коммунистическая партия и Гоминьдан снова пожать друг другу руки после 10 лет гражданской войны, то и Гоминьдан, и Коммунистическая партия прошли через процесс изменения своего понимания и стратегической линии. На конференции в Ваяобу ЦК КПК и Мао Цзэдун считали, что Гоминьдан будет разделен и что это основа, на которой две партии смогут снова работать вместе. Стратегия ЦК КПК заключалась в том, чтобы «противостоять Чану и противостоять Японии», которая позже была изменена на «заставить Чана противостоять Японии» в свете ситуации, и, наконец, на «объединиться с Чаном, чтобы противостоять Японии». На конференции в Ваяобу анализ Мао Цзэдуна звучал так: «Поэтому мы подчеркиваем, что в острые моменты национального кризиса в гоминьдановском лагере должны происходить расколы. Эти расколы находили свое выражение в колебаниях национальной буржуазии, в появлении таких нашумевших в свое время антияпонских деятелей, как Фэн Юй-сян, Цай Тин-кай, Ма Чжань-шань».[181] Другими словами, второе сотрудничество между КПК и Гоминьданом было возможно. Позднейшая практика доказала правильность суждений Мао Цзэдуна. После инцидентов в Сиане и на мосту Лугоу пробританско-американская фракция в Гоминьдане, включая Чан Кайши, и прояпонская фракция Ван Цзинвэя распались, и две партии вновь сформировали единый фронт.

Подводя итог, можно сказать, что Мао Цзэдун, понимая основные национальные условия Китая, не только умел видеть суть сквозь явления и раскрывать сложные противоречия, с которыми сталкивается китайское общество как внутри, так и снаружи, но и умел выявлять новые характеристики изменений основных противоречий в обществе в соответствии с изменениями внутренних и внешних противоречий, и использовать их для разделения этапов общественного развития и определения правильной стратегической линии. Причина победы Китая в войне против Японии заключалась в том, что компартия Китая смогла правильно уловить веяние времени и новые изменения в социальных противоречиях Китая, особенно новые изменения в основных социальных противоречиях, когда дело дошло до понимания «реалий», то есть национальных особенностей, добиться второго сотрудничества между компартией Китая и компартией, преодолеть различные сложные ситуации, включая вмешательство антикоммунистического контртечения, запущенного Гоминьданом. Перед лицом различных сложных обстоятельств, включая вмешательство антикоммунистических контртечений, инициированных Гоминьданом, китайское правительство придерживалось политики единства и борьбы для укрепления и развития антияпонского национального единого фронта.

 

Раздел 5. Всесторонний анализ истории и реальности: «Понять характер китайского общества, то есть понять национальные особенности Китая, — значит понять основу основ всех вопросов революции.».

 

Поскольку «характерные национальные особенными», которые подчеркивает Мао, существуют в «процессах» и «стадиях», они обязательно не статичны, а динамичны. Изучая характерные национальные особенности Китая, Мао просит нас уважать диалектику истории. Другими словами, важно признать, что настоящий Китай произошел от исторического Китая. Поэтому, когда Мао Цзэдун изучал «реалии», то есть характерные национальные особенности, он всегда проводил всесторонний обзор истории Китая, начиная с современной эпохи, чтобы глубоко понять реальность, в которой жил Китай, и полностью понять основные национальные особенности Китая, особенно природу китайского общества.

Мы все знаем, что после Второго партийного съезда Коммунистическая партия Китая, руководствуясь ленинской теорией национализма и колониализма, признала, что Китай является «полунезависимым феодальным государством» и «экономически отсталым полуколониальным государством». Однако после поражения революции в 1927 году такие крупные исторические события, как замена правительства пекинских военачальников в Пекине на националистический режим в Нанкине, привели многих людей в замешательство относительно природы китайского общества того времени. Некоторые считали, что нанкинский режим Гоминьдана Чан Кайши представлял интересы национальной буржуазии и был режимом капиталистического характера. Некоторые утверждали, что задачей национального освобождения в Китае была тарифная автономия, которой требовала национальная буржуазия, а не противостояние феодализму. «Шестой съезд партии, состоявшийся в Москве в июле 1928 года, вынес основное суждение о том, что Китай является «полуколониальным» и «полуфеодальным», что было правильным суждением. Однако практика после Шестого съезда показала, что эта проблема не была полностью решена, настолько, что после расширенного Четвертого пленума Центрального комитета партии Шестого созыва произошла «левацкая» ошибка в лице Ван Мина, которая долгое время доминировала и серьезно вредила революции.

После того, как Великий поход Красной армии достиг Шэньбэя, и особенно после того, как Мао Цзэдун выдвинул идею «китаизации марксизма» на Шестом пленуме Шестого Центрального комитета Расширенной партийной конференции, Мао и Центральный комитет партии провели глубокое и систематическое изучение национальных условий Китая, чтобы дать исчерпывающий идеологический и теоретический ответ на этот главный теоретический вопрос. Это исследование заложило основной теоретический фундамент для китаизации марксизма и внесло выдающийся вклад в формирование Новой демократической теории, китайской версии марксизма. Наиболее важными идейно-теоретическими результатами этого исследования и его главными шедеврами являются, во-первых, «Китайская революция и китайская коммунистическая партия», написанная Мао Цзэдуном в декабре 1939 года вместе с несколькими другими товарищами в Яньане, и, во-вторых, «Новая демократическая теория», написанная Мао Цзэдуном в январе 1940 года. Давайте возьмем эти два произведения в качестве примера, чтобы исследовать логическую отправную точку образа мышления Мао и увидеть, как Мао Цзэдун, всесторонне анализируя историю и реальность, всесторонне постиг национальные особенности Китая, сформировал и усовершенствовал свою теорию новой демократии в правильном понимании «практических вопросов».

В книге «Китайская революция и Коммунистическая партия Китая» Мао Цзэдун, анализируя основные национальные условия современного Китая, в самом начале указал: «Китайское общество в течение последних трех тысяч лет было феодальным обществом, так является ли нынешнее китайское общество все еще полностью феодальным? Нет, Китай изменился. После Опиумной войны 1840 года Китай шаг за шагом превращался в полуколониальное, полуфеодальное общество. После вооруженного вторжения японского империализма в Китай в 1931 году Китай снова стал колониальным, полуколониальным и полуфеодальным обществом. Это связано с тем, что в середине XIX века в этом обществе произошли серьезные изменения в результате вторжения иностранного капитализма.

Мао Цзэдун на основе исторически объективного научного анализа указал, что развитие товарного хозяйства в китайском феодальном обществе породило зародыши капитализма, и что без влияния иностранного капитализма Китай также медленно превратился бы в капиталистическое общество. Вторжение иностранного капитализма способствовало этому развитию. С одной стороны, она подорвала основу самодостаточной натуральной экономики Китая и уничтожила городские ремесла и крестьянские кустарные производства; с другой стороны, она способствовала развитию городской и сельской товарной экономики Китая. В то же время он подчеркнул, что целью империалистических держав при вторжении в Китай никогда не было превращение феодального Китая в капиталистический. Цель империалистических держав была противоположной: они хотели превратить Китай в свою полуколонию и колонию.

Мао Цзэдун во всестороннем, глубоком и детальном анализе заявил, что империалистические державы использовали и продолжают использовать все военные, политические, экономические и культурные средства угнетения против Китая с этой целью, превращая Китай шаг за шагом в полуколонию и колонию, о чем говорится ниже.

(1) Многочисленные агрессивные войны против Китая, такие как британская опиумная война 1840 года, англо-французская война 1857 года, китайско-французская война 1884 года, китайско-японская война 1894 года и война восьми союзных держав 1900 года. Победив Китай в войнах, имперские державы не только оккупировали многие страны вокруг Китая, которые Китай защищал, но и захватили или «арендовали» часть китайской территории. Например, Япония оккупировала Тайвань и Пескадорские острова и «арендовала» Лушунь, Великобритания оккупировала Гонконг, а Франция «арендовала» Кантонскую бухту. Помимо уступки земли, были потребованы огромные репарации. Таким образом, огромной феодальной империи Китая был нанесен серьезный удар.

(2) Имперские державы вынудили Китай заключить множество неравноправных договоров, по которым они получили право размещать в Китае военно-морские и сухопутные силы, получили консульскую юрисдикцию и разделили Китай на сферы влияния нескольких империалистических стран.

(3) В силу неравноправных договоров империалистические державы установили контроль над всеми важными торговыми портами Китая и выделили часть земель во многих из этих торговых портов в качестве концессий под свое прямое управление. Они контролировали таможню и внешнюю торговлю Китая, а также контролировали китайский транспорт (морской, сухопутный, внутренние водные пути и воздушный). Таким образом, они могли сбывать свои товары в больших количествах, превращая Китай в рынок сбыта своих промышленных товаров, и в то же время подчиняя китайское сельскохозяйственное производство потребностям империализма.

(4) Империалистические державы также управляли многими предприятиями легкой и тяжелой промышленности в Китае, чтобы напрямую воспользоваться китайским сырьем и дешевой рабочей силой, и таким образом прямо угнетали китайскую национальную промышленность и непосредственно препятствовали развитию производительных сил Китая.

(5) Занимая деньги у китайского правительства и открывая банки в Китае, империалистические державы монополизировали финансы и финансовую сферу Китая. Таким образом, они не только подавляли китайский национальный капитализм в конкуренции за сырьевые товары, но и оказывали финансовое и фискальное удушение Китая.

(6) Империалистические державы создали сеть покупательской и коммерческой ростовщической эксплуатации от торговых городов Китая до бедной сельской местности, создав класс покупателей и коммерческих ростовщиков на службе империализма, чтобы облегчить эксплуатацию огромных масс китайских крестьян и других людей.

(7) Помимо класса покупателей, империалистические державы превратили класс феодальных землевладельцев Китая в опору своего господства в Китае. Они «сначала объединились с правящими классами прежнего общественного строя — феодальными помещиками, торговой и ростовщической буржуазией — в оппозиции к большинству народа. Империализм везде стремится сохранить и увековечить все докапиталистические формы эксплуатации (особенно в деревне), которые являются основой для выживания его реакционных союзников». «Империализм и вся его финансовая и военная мощь в Китае — это сила, которая поддерживает, вдохновляет, культивирует и сохраняет остатки феодализма и всю его бюрократическую надстройку военачальников.»

(8) Для того чтобы вызвать хаос среди китайских военачальников и подавить китайский народ, империалистические державы снабдили китайское реакционное правительство большим количеством оружия и большим количеством военных советников.

(9) В дополнение ко всем этим методам, империалистические державы не ослабили один аспект своей политики обезболивания духа китайского народа, и это была их политика культурной агрессии. Миссионерство, больницы, школы, газеты и привлечение иностранных студентов — все это было частью этой агрессивной политики. Цель состояла в том, чтобы создать интеллектуальные кадры, которые будут им подчиняться, и одурачить массы китайского народа.

(10) После инцидента 18 сентября в 1931 году японские империалисты совершили крупное нападение, превратив большую часть Китая, который уже был полуколонизирован, в японскую колонию.

Эти обстоятельства, описанные выше, являются еще одним аспектом новых изменений, последовавших за империалистическим вторжением в Китай, кровавой картиной превращения феодального Китая в полуфеодальный, полуколониальный и колониальный Китай.

Из этого можно понять, что империалистические державы вторглись в Китай и, с одной стороны, способствовали распаду китайского феодального общества, появлению капиталистических элементов в Китае и превращению феодального общества в полуфеодальное; но с другой стороны, они жестоко управляли Китаем и превратили независимый Китай в полуколониальный и колониальный.

Если сложить эти два аспекта ситуации вместе, то наше колониальное, полуколониальное и полуфеодальное китайское общество характеризуется следующими особенностями.

(1) Естественная экономическая основа самодостаточности феодальной эпохи была разрушена, однако эксплуатация крестьян помещичьим классом, корень феодальной системы эксплуатации, не только остался, но и в сочетании с эксплуатацией откупным и ростовщическим капиталом явно преобладал в социально-экономической жизни Китая.

(2) Национальный капитализм получил некоторое развитие и играл значительную роль в политической и культурной жизни Китая; однако он не стал доминирующей формой китайской социальной экономики, и его сила была слабой, в большей или меньшей степени он был связан как с иностранным империализмом, так и с внутренним феодализмом.

(3) Самодержавный режим императора и дворянства был свергнут и заменен правлением военачальников-бюрократов класса землевладельцев, а затем диктатурой коалиции класса землевладельцев и крупной буржуазии. В павших районах господствовал японский империализм и его марионетки.

(4) Империализм манипулировал не только финансово-экономическими ресурсами Китая, но и его политической и военной мощью. В павших районах все было монополизировано японским империализмом.

(5) Поскольку Китай находился под властью или полувластью многих империалистических стран, поскольку он фактически находился в состоянии постоянной разобщенности, а также из-за его огромной территории, в экономическом, политическом и культурном развитии Китая наблюдались крайние диспропорции.

(6) В результате двойного гнета империализма и феодализма, и особенно в результате японского империалистического наступления, китайский народ в целом, и крестьянство в частности, все больше обеднели до степени массового банкротства, и жили в условиях голода, холода и отсутствия политических прав. Масштабы бедности и несвободы китайского народа не имеют аналогов в мире.

Таковы характеристики колониального, полуколониального и полуфеодального китайского общества.

С помощью такого глубокого и научного анализа Мао раскрыл основные социальные противоречия современного Китая. Он сказал: «Противоречие между империализмом и китайской нацией и противоречие между феодализмом и народными массами являются в новое время главными противоречиями китайского общества. Имеются, конечно, и другие противоречия, например противоречие между буржуазией и пролетариатом, внутренние противоречия в среде реакционных господствующих классов. Но из всех противоречий противоречие между империализмом и китайской нацией является самым главным. Борьба этих противоречий и их обострение неизбежно порождают революционное движение, которое развивается с каждым днем. Великая китайская революция нового и новейшего времени возникла и развивается на базе этих основных противоречий.»[182]

Мы можем заметить, что основные национальные особенности Китая, проанализированные здесь Мао Цзэдуном, связаны с вторжением и грабежом Китая мировым капитализмом и сложными противоречиями колониальных и полуколониальных стран в эпоху империализма. Органическая связь между «национальными особенностями» и «временем» является логической отправной точкой для анализа проблем и их решения Мао.

С такой логической отправной точкой прагматизма можно было формировать научные решения, которые соответствовали веянию времени. Видите ли, именно потому, что китайская революция произошла в таких основных национальных особенностях, китайская революция включала в себя две задачи: буржуазно-демократическую революцию и пролетарско-социалистическую революцию; демократическая революция была необходимой подготовкой к социалистической революции, а социалистическая революция была неизбежным направлением демократической революции; поэтому буржуазно-демократическая революция в Китае была возглавлена пролетариатом, а не буржуазией. Это новый тип буржуазно-демократической революции, то есть новая демократическая революция, и ее будущее — социализм, а не капитализм. Когда Коммунистическая партия Китая прояснит все это, не сможет ли она реагировать на веяние времени и отвечать на различные вызовы в условиях сложных и запутанных перемен времени?

Если китайская революция и китайская коммунистическая партия систематически обсуждали китайскую революцию как новую демократическую революцию, то в работе Мао Цзэдуна «О новой демократии» далее обсуждалось, какого рода новый Китай установит новую демократическую революцию. В «Новой демократии» все размышления и анализ Мао начинаются с вопроса: «Куда движется Китай? Его ответ был: «Мы хотим построить новый Китай». Что это за новый Китай? Он сказал: «А это значит, что мы не только стремимся превратить политически угнетаемый и экономически эксплуатируемый Китай в политически свободный и экономически процветающий, но и хотим превратить его из страны господства старой культуры, а потому темной и отсталой, в страну господства новой культуры, а следовательно, в страну просвещенную и передовую. Одним словом, мы хотим построить новый Китай».[183]

Что означает слово «новый»? Что значит быть «старым»? Мао Цзэдун выступил с научным анализом под названием «Историческая характеристика Китая». Он сказал: Со времен династий Чжоу и Цинь Китай был феодальным обществом, с феодальной политикой и феодальной экономикой. Его политика — это феодальная политика, его экономика — феодальная экономика, а доминирующая культура, которая отражает эту политику и экономику, — феодальная культура. После вторжения в Китай иностранных капиталистов и постепенного роста капиталистических элементов в китайском обществе, Китай постепенно превратился в колониальное, полуколониальное и полуфеодальное общество. В настоящее время Китай является колониальным обществом в районах японской оккупации и полуколониальным обществом в районах гоминьдановского правления; и в районах японской оккупации и гоминьдановского правления преобладает феодальная и полуфеодальная система. Такова природа китайского общества в настоящее время, и таково национальное состояние Китая в настоящее время. Как объекты господства, политика этого общества является колониальной, полуколониальной и полуфеодальной; его экономика является колониальной, полуколониальной и полуфеодальной; и доминирующая культура, которая отражает эту политику и экономику, является колониальной, полуколониальной и полуфеодальной.

Эти доминирующие политические, экономические и культурные формы, сказал Мао, являются объектами нашей революции. Именно эту старую колониальную, полуколониальную и полуфеодальную политику и экономику и старую культуру, которая обслуживает эту старую политику и экономику, мы хотим искоренить. Мы хотим построить противоположное этому — новую политику, новую экономику и новую культуру для китайской нации.

Так какова же новая политика и экономика китайской нации, и какова новая культура китайской нации?

Мао Цзэдун говорил, что исторический процесс китайской революции должен быть разделен на два этапа, первый — демократическая революция, второй — социалистическая революция, которые являются двумя революционными процессами разной природы. И то, что называется демократией, это уже не демократия в старой категории, а демократия в новой категории.

Таким образом, Мао Цзэдун утверждал, что так называемая новая политика китайской нации — это политика новой демократии; так называемая новая экономика китайской нации — это экономика новой демократии; и так называемая новая культура китайской нации — это культура новой демократии. Другими словами, Мао Цзэдун четко указал, что новый Китай, который мы создали в ходе новой демократической революции, был новым Китаем, который практиковал новую демократическую политику, экономику и культуру. Он сказал: «Такова историческая особенность нынешней китайской революции. Те партии и деятели, которые, осуществляя революцию в Китае, не понимают этой исторической особенности, не могут руководить революцией, не могут привести ее к победе. Они будут отвергнуты народом и превратятся в жалкие существа, которым останется лишь оплакивать свою судьбу».[184]

Здесь возникает новый вопрос: почему демократическая революция в Китае «теперь уже не демократия старой категории, не демократия старой категории, а демократия новой категории, но новая демократия»? Почему новый Китай, который мы хотим построить, — это новый политический, экономический и культурный Китай с новой демократией?

Отвечая на этот вопрос, Мао Цзэдун связал свое историческое изучение ситуации в стране с анализом времени и сказал: Это потому, что китайская революция уже является частью мировой пролетарской социалистической революции. Он сказал, что китайская демократия — это уже не общая демократия, а китайская, особая, нового типа демократия, то есть новая демократия, историческая особенность, которая не существовала со времен Опиумных войн, а развилась позже, после Первой империалистической мировой войны и русской Октябрьской революции.

Мао Цзэдун отметил, что первая империалистическая мировая война и первая победоносная социалистическая Октябрьская революция изменили направление и разделили целую эпоху мировой истории. До этого китайская буржуазно-демократическая революция находилась в рамках буржуазно-демократической революции старого мира и была ее частью. После этого китайская буржуазно-демократическая революция стала принадлежать к новой буржуазно-демократической революции, а на революционном фронте — частью мировой пролетарско-социалистической революции. Эта революция, добавил он, была полным ударом по империализму, и поэтому она не терпела империализм, а противостояла ему. Но его терпит социализм, ему помогает социалистическое государство и социалистический международный пролетариат.

На основании вышеприведенного анализа Мао пришел к выводу, что «Это — величайшая перемена, это — перемена, не имеющая себе равных в истории Китая и всего мира».[185]

Таким образом, становится ясно, что теория новой демократии Мао, включая теорию новой демократической революции и теорию нового демократического общества, является научной теорией, основанной на всестороннем анализе истории Китая, изменений времени и основных черт национальных условий, которые ее сформировали. Это фундаментальная причина, по которой Коммунистическая партия Китая, в такой особенной и сложной стране, смогла следовать веянию времени, а не плыть по течению или двигаться против него.

Анализ логического начала двух классических работ Мао Цзэдуна «Китайская революция и китайская коммунистическая партия» и «О новой демократии» не только конкретизирует и визуализирует наше понимание идеологической линии поиска истины из фактов, но и даст нам более глубокое понимание того, почему китайская коммунистическая партия смогла не заснуть и идти в ногу со временем и даже меняющимися темами времени раз за разом на протяжении всей истории своей долгой борьбы. Именно потому, что КПК смогла связать анализ «национальных особенностей» с пониманием «времени» с глубоким видением «истории», привести в действие историческую инициативу коммунистов и следить за ходом мирового прогресса. Коммунистическая партия смогла взять на себя инициативу в истории и реагировать на изменения в мире.

 

 

Глава IV 

История «поиска правды»: закономерности развития китайской революции

 

 

 

 

Понимание «практических вопросов» является основой китаизации марксизма, но самое фундаментальное требование китаизации марксизма — действовать в соответствии с объективными законами китайской революции. Для этого необходимо «искать правду» в «практических делах», распознавать и раскрывать объективные законы, присущие вещам. По словам Мао Цзэдуна, «Мы должны исходить из действительной обстановки в стране и вне ее, в провинции и вне ее, в уезде и вне его, в районе и вне его, выводить из действительной обстановки присущие ей, а не надуманные закономерности, то есть находить в происходящих вокруг нас событиях внутреннюю связь и руководствоваться этим в наших действиях».

Поэтому для изучения истории марксистской идеологии китаизации необходимо изучить не только историю «практических дел» китайских коммунистов, но и историю «поиска правды» китайских коммунистов.

 

 

Раздел 1. История мысли Мао о понимании «законов»

 

История «поиска правды» — это история понимания и раскрытия законов развития китайской революции, в том числе история идей, углублявших понимание законов развития китайской революции. Историческая победа Мао Цзэдуна в руководстве новой демократической революцией в Китае и великая победа Мао Цзэдуна в руководстве социалистическими преобразованиями в Китае — это историческое достижение. Фундаментальная причина такого подвига заключается в способности Мао «искать правду» в «практических делах», распознавать и раскрывать объективные законы китайской революции на практике, постоянно углублять свое понимание законов китайской революции, что позволило компартии Китая завоевать историческую инициативу в условиях сложных социальных изменений.

Законы присущи вещам, но они не сразу бросаются в глаза людям. В процессе китаизации марксизма нелегко было отталкиваться от китайской действительности, а не от субъективных мотивов или идей и принципов, прописанных в книгах; еще труднее было распознать внутренние связи вещей и выявить их закономерности среди сложных и постоянно меняющихся явлений. Мао считал, что законы можно познать, если придерживаться эпистемологии диалектического материализма. В своем труде «О практике» он говорил: «Подлинная задача познания заключается в том, чтобы от ощущения подняться до мышления, подняться до постепенного уяснения внутренних противоречий объективно существующих вещей, явлений, до уяснения их закономерностей, уяснения внутренней связи между различными процессами, то есть достигнуть логического познания».

В то же время он также отметил, что поскольку люди часто подвержены различным ограничениям, включая научно-технические условия, а также когда объективный процесс еще не полностью развит и сущность вещей еще не полностью раскрыта, неизбежно, что люди будут частично или полностью ошибаться в процессе понимания законов. Поэтому он подчеркивал, что в познании законов следует всегда придерживаться точки зрения практики, причем практика является единственным критерием проверки истины; всегда придерживаться точки зрения процесса, через анализ исторического процесса развития вещей открывать и доказывать законы; всегда придерживаться точки зрения развития, признавая, что законы развиваются, абсолютная истина всегда заложена в относительной истине, а абсолютная истина является суммой бесчисленных относительных истин. Он отметил, что благодаря практике люди познают объективные законы, чтобы умело применять эти законы и использовать их для преобразования объективного мира. Он также сказал, что когда люди не знают законов и не могут преобразовать объективный мир в соответствии с ними, они все еще находятся в «Царстве необходимости», в то время как когда они знают законы и могут преобразовать объективный мир в соответствии с ними, они достигли «Царства свободы». Мао Цзэдун с отвращением относился к тем догматикам, которые не исходили из китайской действительности и не пытались понять законы китайской революции, а слепо направляли китайскую революцию и привели ее к серьезным потерям. Критикуя «левацкий» догматизм Ван Мина, он сказал: «Поскольку старые мастера слепы к неизбежности китайской революции, но при этом претендуют на роль проводников народа, они действительно являются «слепцами, скачущими на слепой лошади в полночь в глубокой луже».

Следует отметить, что у Мао Цзэдуна был уникальный взгляд на проблему «законов» и «закономерностей». На протяжении всего обсуждения «законов» он выделяет четыре основных аспекта «законов».

Один из них — это законы, существующие в природе, обществе и мышлении. Он сказал, что закон единства противоположностей является фундаментальным законом Вселенной. Этот закон универсален в природе, в человеческом обществе и в сознании людей. Его «Теория противоречия» посвящена закону единства и противоположности, который он назвал «самым фундаментальным законом материалистической диалектики».

Второй — это закон, существующий в объективном мире. Любой человек с небольшим марксистским здравым смыслом знает, что существуют законы природы и законы общественного развития. Когда Мао Цзэдун изучал «состояние нации», он отметил, что Китай долгое время был феодальным обществом, а в современную эпоху стал полуколониальным и полуфеодальным обществом; после Новой демократической революции китайское общество вступит в новое демократическое общество. Такие и подобные анализы и правильные утверждения, которые они делают, раскрывают закон развития китайского общества. Это также говорит нам о том, что в процессе «поиска правды из фактов» трудно полностью отделить понимание «фактов» от «поиска правды» на практике. Ибо закон объективен, это внутренняя связь объективных вещей. Чтобы познать объективные вещи, мы должны раскрыть эту «внутреннюю связь», которая существует в объективных вещах, и это «познание» и «раскрытие» есть Процесс «познания закона» и «раскрытия закона». Фактически, история «практических дел», описанная нами ранее, может быть также названа историей понимания Мао законов общественного развития Китая.

Третий — объективные законы, существующие в субъективном мире. В марксистской философии законы движения объективного мира называются «объективной диалектикой», а законы движения субъективного мира — «субъективной диалектикой». Мао Цзэдун говорил: «Законы субъективного движения людей и законы объективного движения внешнего мира одинаковы. Законам диалектики присуща объективность, законы объективного движения, и этот объективный закон движения, отражаясь в сознании людей, становится субъективной диалектикой. Эта объективная диалектика и субъективная диалектика — одно и то же».

Мао Цзэдун, «Беседа о чтении советского учебника политической экономии (отрывок)», Собрание сочинений Мао Цзэдуна, т. 8, с. 103. В «О практике» Мао Цзэдун систематически излагает общий закон движения человеческого познания: «Через практику открывать истины и через практику же подтверждать истины и развивать истины. От чувственного познания активно переходить к рациональному познанию и, далее, от рационального познания к активному руководству революционной практикой для преобразования субъективного и объективного мира. Практика — познание, вновь практика — и вновь познание, — эта форма в своем циклическом повторении бесконечна, причем содержание циклов практики и познания с каждым разом поднимается на более высокую ступень. Такова в целом теория познания диалектического материализма, таков взгляд диалектического материализма на единство знания и действия».[186] Вся теория познания диалектического материализма», которую излагает здесь Мао Цзэдун, — это общий закон движения человеческого познания, объективный закон субъективного мира.

Четвертый — закон действия, с помощью которого субъект динамически преобразует объект. «Закон действия», концепция, предложенная Мао Цзэдуном. В своей работе «Стратегические проблемы революционной войны Китая», опубликованной в декабре 1936 года, Рассказывая о вопросе «Для чего нужно изучать законы войны? Как их изучать?», Мао Цзэдун указал, «нужно освоить один метод. Этот метод необходим и в учебе, и в практической деятельности». «Что же это за метод? Он состоит в том, чтобы глубоко и всесторонне изучать обстановку как у противника, так и у себя, выявлять закономерности действий обеих сторон и с учетом этих закономерностей определять собственные действия». Мао Цзэдун, возглавляя китайскую революцию, особенно в руководстве быстро меняющейся революционной войной, изучал законы и придавал огромное значение «законам действия». Он изучал «законы войны», «законы революционной войны», «законы антияпонской войны», «законы китайской революции», «законы строительства» и так далее — это все «законы действия». Действие — это процесс, посредством которого субъект динамически преобразует объект. Закон действия зависит и от правильного понимания субъектом ситуации объекта, и от правильного понимания субъектом своей собственной ситуации, и от правильного понимания процесса взаимодействия субъекта и объекта и его изменяющихся характеристик. Мао Цзэдун говорил: «Правильная группировка войск вытекает из правильного решения командира; правильное решение вытекает из правильной оценки обстановки, а правильная оценка обстановки основывается на всесторонней и необходимой разведке и на тщательном изучении всех ее данных в их взаимосвязи. Командир использует все возможные и необходимые средства разведки для получения данных о противнике, изучает добытые разведкой данные, отсеивая шелуху и отбирая зерна, удаляя ложное и сохраняя истинное, переходя от одной стороны явления к другой, от внешнего к внутреннему; затем командир, сопоставляя эти данные с обстановкой у себя, изучает положение обеих сторон и их взаимосвязь, и тогда производит оценку, принимает решение и составляет план. Это целый познавательный процесс, направленный на изучение обстановки военачальником до того, как он приступит к составлению стратегического, оперативного или тактического плана». Полководец использует все возможные и необходимые средства разведки, берет различные материалы о положении противника, полученные разведкой, отделяет их от грубых, устраняет ложь и сохраняет истину, мыслит от них к другим, от поверхности к внутренней стороне, затем добавляет к ним положение на своей стороне, изучает контраст и взаимные отношения между двумя сторонами, таким образом, формирует суждение, принимает решение, составляет план. Это весь процесс познания ситуации, прежде чем военный человек составит план каждой стратегии, кампании или битвы.»

Он полностью признал Идея «Знай противника и знай себя, и ты будешь непобедим», сказав: «Есть люди, которые способны хорошо познавать себя и неспособны познавать противника; другие способны познавать противника, но неспособны познавать себя. Ни те, ни другие не в состоянии справиться с изучением и практическим применением законов войны».

Мао Цзэдун выразил это очень ясно: «Законы войны, как и законы всех других явлений, представляют собой отражение объективной действительности в нашем сознании. За исключением нашего сознания, все остальное относится к области объективной действительности. Поэтому объектом нашей учебы, нашего познания являются две стороны — мы и противник, и обе эти стороны должны являться объектом изучения. Изучающим субъектом является только наш мозг (разум)»[187]

Отметим, что Мао Цзэдун, рассуждая о «поиске правды из фактов», подчеркивал необходимость «иметь цель» и использовать «цель» марксизма для стрельбы по «цели» китайской революции[188]. Он неустанно «искал правду», чтобы разъяснить законы китайской революции. Он изучал законы, существующие в природе, обществе и мышлении, законы, существующие в объективном мире, и объективные законы, существующие в субъективном мире, все эти исследования были направлены на то, чтобы лучше понять и постичь законы действия, с помощью которых субъект может динамично преобразовывать объект, то есть законы китайской революции, включая законы китайской революционной войны. И все это делалось для того, чтобы сформулировать правильную революционную стратегию и курс действий для китайской коммунистической партии. Так, он изучал законы китайской революционной войны, чтобы сформулировать правильную стратегию китайской революционной войны; он изучал законы китайской революции, чтобы сформулировать правильную линию действий китайской революции. Анализируя исторический опыт партии, он сказал: «Только во время антияпонской войны нам удалось выработать генеральную линию и комплекс конкретных политических мероприятий партии, отвечающих обстановке. Только в то время нами была осознана киатйская демократическая революция, это царство необходимости, только в то время мы обрели свободу. Мы уже в течение 20 лет занимались революцией. До этого революционная работа велась почти вслепую. И если сказать, что такой-то товарищ, например кто-то из Центрального Комитета, к пример я сам, с самого начала полностью понимал закономерности киатйской революции, то это будет пустым бахвальством, вы в это не верьте, такого быть не может. В прошлом, особенно вначале, мы были преисполнены лишь большого желания делать революцию, но довольно долгое время не представляли себе ясно или, точнее, не представляли себе абсолютно ясно, что осуществлять в первую очередь, а что на следующем этапе».

Поэтому мы изучаем идеологическую историю китаизации марксизма и историю «поиска правды» Мао Цзэдуна, сосредоточившись здесь на идеологической истории Мао по изучению «законов действия».[189]

Как мы уже говорили, «законы действия», которые изучал Мао Цзэдун, включали «законы войны», «законы революционной войны», «законы антияпонской войны» и «законы китайской революции». «Его «Стратегические проблемы китайской революционной войны» — важная работа о законах китайской революционной войны. Две важные работы Мао Цзэдуна «Стратегические проблемы антияпонской партизанской войны» и «О затяжной войне», опубликованные последовательно в мае 1938 года, также изучали законы революционной войны, особенно законы антияпонской войны. Военные и политические труды Мао можно считать репрезентативными для изучения «законов действия».

Здесь мы сосредоточимся на том, к каким закономерностям обращался Мао в своем обсуждении законов китайской революции. Можно сказать, что во время Новой демократической революции и переходного периода от Новой демократии к социализму Мао Цзэдун, исследуя законы китайской революции, ответил на четыре постоянных вопроса, которые имели отношение к общей ситуации китайской революции.

Во-первых, он ответил на вопрос об исторической неизбежности трансформации китайской революции от старой демократической революции к новой демократической революции и о том, что социалистическая революция может быть осуществлена только через новую демократическую революцию.

Во-вторых, он отвечает на вопрос об исторической неизбежности того, что китайская революция пошла по пути окружения городов сельской местностью.

В-третьих, он отвечает на вопрос об исторической необходимости нахождения китайской революцией «трех великих сокровищ» — единого фронта, вооруженной борьбы и партийного строительства.

В-четвертых, он отвечает на вопрос о генеральной линии переходного периода от новой демократии к социализму, которую компартия Китая разработала в нужное время, и которая является исторической необходимостью.

Важно отметить, что в изучении истории идей наибольшее внимание уделяется исследованию логических связей между теми идеями, категориями и теориями, которые характеризуют формирование и развитие идеи, а также исторических условий, в которых они формировались и развивались (или причин их разрушения). Однако в реальности эволюция идей иногда происходит постепенно, иногда скачкообразно, а иногда несколько нитей пересекаются, взаимодействуют, постепенно уточняются и развиваются. Четыре основных вопроса, поставленные и отвеченные в исследовании законов китайской революции, по своей широкой логике являются прогрессивными, отражающими несколько основных этапов в истории «поисков правды» Мао Цзэдуна и КПК, но с точки зрения разрешения этих четырех основных вопросов и процесса формирования и развития каждой из их идей, эволюция их идей фактически пересекается. Например, первый вопрос был поставлен на раннем этапе основания КПК и стал отправной точкой всей логики китайской революции, но ответ и решение этого вопроса фактически длились на протяжении всего периода основания КПК, периода революции, периода Аграрной революционной войны и периода всенародной антияпонской войны. Только в период Яньань этот вопрос был полностью решен идеологически и теоретически.

 

Раздел 2. «Идя по неизбежному историческому пути»

 

Коммунисты, во время основания Китайской коммунистической партии, думали, что единственный путь возрождения Китая — это революция, и что китайская революция может быть успешной, только если она пойдет по пути русской Октябрьской революции. Что будет революционизировать китайская революция в первую очередь, а что – впоследствии, было не совсем ясно в момент основания КПК. Как сказал Мао Цзэдун: «В начале мы были полны решимости совершить революцию, но у нас не было четкого представления о том, как совершить революцию, что революционизировать, что революционизировать сначала, а что – потом, а что – только на следующем этапе, в течение значительного периода времени, вернее, у нас вообще не было четкого представления». История «поиска правды» Мао Цзэдуна и история «поиска правды» китайских коммунистов началась с выяснения того, на сколько этапов следует разделить китайскую революцию, то есть на сколько шагов.

Когда была основана Коммунистическая партия Китая, она приняла революционную программу социалистического характера. Она включала: «свержение буржуазии революционной пролетарской армией», «принятие диктатуры пролетариата для достижения цели классовой борьбы — уничтожения классов», и «отмена частного капитализма», и союз с Третьим Интернационалом и т.д. Это показывает, что КПК с первого дня своего основания была марксистско-ленинской партией рабочего класса, отличной от социал-демократической партии Второго Интернационала. Однако из этой программы видно, что в то время КПК еще не осознала, что первым шагом китайской революции должна быть демократическая, а не социалистическая революция. Поэтому, когда Мао Цзэдун перечитал эту программу, принятую им лично на Первом съезде партии, из документов Коммунистического Интернационала, возвращенных КПК Коммунистической партией Советского Союза в 1950-х годах, он написал очень язвительный комментарий: «Упоминать только социалистическую революцию без упоминания антиимпериалистической и антифеодальной демократической революции — это глупо. С другой стороны, как программа социалистической революции она в основном верна».

На самом деле, этот вопрос был вскоре решен на Втором съезде партии в июле 1922 года. Руководствуясь ленинской теорией национальностей и колоний, на Втором съезде было признано, что Китай является полуколониальной страной и что целью борьбы партии на современном этапе является ликвидация гражданской розни, свержение военачальников и установление внутреннего мира; свержение международного империалистического гнета и достижение полной независимости китайской нации; объединение Китая как подлинной демократической республики. Другими словами, на Первом съезде партии было ясно, что Коммунистическая партия Китая хочет установить диктатуру пролетариата и осуществить социалистическую революцию в Китае; на Второй съезде партии, с другой стороны, впервые было заявлено, что китайская революция на современном этапе все еще является демократической революцией и что целями революции являются империализм и феодальные военачальники. Суждение Второго съезда партии о природе китайского общества отражало правильное понимание партией национальных условий (реальных фактов); суждение о том, что китайская революция на современном этапе является демократической революцией, отражало первоначальное понимание партией законов китайской революции (поиск правды). Все эти правильные понимания были получены под руководством ленинизма.

Однако Второму съезду партии все еще не хватало глубокой практики и глубокого понимания взаимосвязи между двумя задачами «демократической революции» и «социалистической революции». На этом фоне в партии возникли две ошибочные идеологические тенденции – праволиберальная «теория двух революций» и леволиберальная «одна задача за один раз».

Первой была «теория двух революций» Чэнь Дусю. Поскольку демократическая революция была буржуазной революцией, не было правильных ответов на такие вопросы, как кто должен возглавить такую революцию, какую ответственность должен нести пролетариат в революции, каково будущее революции после ее победы и когда может быть осуществлена пролетарская социалистическая революция. Чэнь Дусю, как руководитель Центрального комитета партии в то время, опубликовал такие статьи, как «Революция буржуазии и революционная буржуазия» (1923), «Китайская национальная революция и социальные классы» (1923) и «Почему мы боремся сейчас? (1926) и другие статьи. Опираясь на документы Второго съезда, он подчеркнул, что «победа Национальной революции естественно является победой буржуазии», что «буржуазия естественно удерживает власть» и что «пролетариат также удерживает власть».[190]

Пролетариат также хорошо понимает, что успех демократической революции действительно является победой буржуазии, но только в этой победоносной борьбе наивный пролетариат имеет возможность обрести некоторую свободу и расширить свои возможности.

«Коммунистическая партия пришла к власти в эпоху пролетарской революции; в эпоху национальной революции таких проблем не возникло бы».[191]

Однако Второму съезду партии все еще не хватало глубокой практики и глубокого понимания взаимосвязи между двумя задачами «демократической революции» и «социалистической революции». На этом фоне в партии возникли две ошибочные идеологические тенденции — праволиберальная «теория двух революций» и леволиберальная «одна задача за один раз».

Первой была «теория двух революций» Чэнь Дусю. Поскольку демократическая революция была буржуазной революцией, не было правильных ответов на такие вопросы, как кто должен возглавить такую революцию, какую ответственность должен нести пролетариат в революции, каково будущее революции после ее победы и когда может быть осуществлена пролетарская социалистическая революция. Чэнь Дусю, как руководитель Центрального комитета партии в то время, опубликовал такие статьи, как «Революция буржуазии и революционная буржуазия» (1923), «Китайская национальная революция и социальные классы» (1923) и «Почему мы боремся сейчас? (1926) и другие статьи. Опираясь на документы Второго съезда, он подчеркнул, что «победа Национальной революции естественно является победой буржуазии», что «буржуазия естественно удерживает власть» и что «пролетариат также удерживает власть».

Пролетариат также хорошо понимает, что успех демократической революции действительно является победой буржуазии, но только в этой победоносной борьбе наивный пролетариат имеет возможность обрести некоторую свободу и расширить свои возможности.

«Коммунистическая партия пришла к власти в эпоху пролетарской революции; в эпоху национальной революции таких проблем не возникло бы».

Другими словами, между демократической революцией и социалистической революцией в Китае был период буржуазной диктатуры. Таким образом, две основные задачи «демократической революции» и «социалистической революции», предложенные Вторым съездом партии, были интерпретированы как «теория двух революций». Эта идеология привела к тому, что КПК отказалась от лидерства в первом сотрудничестве коммунистических партий и потеряла бдительность, когда гоминьдановские реакционеры предали революцию, приняв правую оппортунистическую реакцию.

В январе 1925 года на Четвертом национальном съезде Коммунистической партии Китая были рассмотрены основные проблемы, возникшие в ходе демократической революции. На Четвертом съезде было определено, что демократическая революция в Китае была одновременно буржуазной революцией и содержала семена социальной революции, и прямо предложил пролетариату принять участие в революции в своей независимой позиции и бороться за руководство революцией. Хотя на Четвертом съезде партии не было четких и конкретных ответов на вопрос о том, как реализовать руководство пролетариата и как решать сложные проблемы, возникающие в борьбе за лидерство с буржуазией, это уже было большим продвижением в понимании. После Четвертого съезда партии, ситуация, в которой оказалась КПК, становилась все более сложной. После того, как Чан Кайши отодвинул коммунистов на задний план в руководстве КМТ с помощью инцидента с Чжуншаньским кораблем и дела об организации партийных дел в первой половине 1926 года, во второй половине года он двинулся на Север. Находясь в противоречивом состоянии духа, Центральный комитет Коммунистической партии развернул рабочее и крестьянское движение в поддержку Северного похода. 22 ноября – 16 декабря 1926 года состоялась Седьмая расширенная конференция Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала для изучения положения китайской революции, на которой Сталин выступил со своим знаменитым докладом «О будущем китайской революции», а конференция приняла Резолюцию по вопросу о Китае. Эта резолюция, несмотря на отсутствие осознания возможности предательства Чан Кайши по отношению к революции и на то, что она возлагала надежды национальной революции в основном на Чан Кайши и других, стала значительным шагом вперед в понимании взаимосвязи между китайской революцией, особенно демократической, и социалистической революцией. В резолюции четко сказано, что «хотя исторически китайская революция на данном этапе носит буржуазно-демократический характер, она должна иметь вариант более широкого социального движения, и результатом китайской революции не обязательно является создание социально-политических условий, которые приведут к развитию страны в сторону капитализма.» «Эта страна не будет чисто буржуазным демократическим государством. Эта страна будет демократической диктатурой пролетариата, крестьянства и других эксплуатируемых классов. Это будет антиимпериалистическое революционное правительство в переходный период к некапиталистическому (социалистическому) развитию». «Китайская коммунистическая партия должна приложить все усилия для достижения этого революционного будущего — окончательного перехода на некапиталистический путь развития».

Когда в конце января 1927 года эта резолюция достигла Китая, Политбюро ЦК КПК придало ей большое значение и после обсуждения сформулировало «Разъяснение Центрального Политбюро по резолюции седьмого расширенного пленума Исполкома Коммунистического Интернационала по вопросу о Китае» (начало 1927 года), в котором рассматривались ошибки «теории двух революций». Центральное политбюро посчитало, что в понимании ЦК партии китайской революции в прошлом была «фундаментальная ошибка», а именно то, что он «проводил широкую «естественную и непроходимую» пропасть между национальной революцией и пролетарской революцией». «Если Национальную революцию и пролетарскую революцию разделить на два периода, которые не связаны между собой, и если мы будем придерживаться старых рамок для Национальной революции, мы «убьем Национальную революцию». В соответствии с указаниями Коммунистического Интернационала и внутренними и внешними условиями в Китае, «будущее развитие китайской национальной революции должно превысить развитие демократической революции буржуазии». Успех национальной революции под фактическим руководством пролетариата, естественно, создаст политические условия не для развития капитализма, а для перехода от капитализма к некапитализму (социализму)». Было также отмечено, что следует «смотреть на национальную революцию и пролетарскую революцию как на всю китайскую революцию» и «овладеть связью этих двух революций и заставить их работать в одном направлении», «а не субъективно предопределять, что у нас должна быть вторая революция».[192]

Правильность этого объяснения КПБ заключается в том, что оно критикует и отвергает «теорию двух революций». Однако, критикуя и отвергая «теорию двух революций», КПБ в своем объяснении ошибалась, предполагая, что демократическая и социалистическая революции могут быть осуществлены «одним махом». Эта ошибка постепенно переросла в «левацкую» идеологическую тенденцию «проведения политической и социальной революций одним махом».

«В 1927 году, после того как Чан Кайши устроил контрреволюционный переворот 12 апреля, революция находилась в критической точке. С 27 апреля по 9 мая Коммунистическая партия Китая провела свой Пятый национальный съезд. В принятой съездом резолюции о политическом положении и задачах партии говорилось, что китайская буржуазия была предана, а китайская революция развилась до стадии установления «демократической диктатуры крестьянской и рабочей мелкой буржуазии», поэтому КПК «должна призвать крестьянство и мелкую буржуазию на платформу аграрной революции и демократического режима». Поэтому КПК «должна призвать крестьянство и мелкую буржуазию с платформой аграрной революции и демократического режима», чтобы революция могла развиваться в направлении некапиталистического будущего.[193]

Эта резолюция приравнивала Чан Кайши к китайской буржуазии и рассматривала уханьское правительство во главе с Ван Цзинвэем, которое еще не предало революцию, как союз рабочих, крестьян и мелкой буржуазии, тем самым рассматривая национальную буржуазию как цель революции и путая границу между демократической и социалистической революциями. После предательства революции Ван Цзинвэем, Нинханьского слияния и поражения великой революции, народная революционная борьба под руководством КПК вступила в самый трудный период истории. Однако, проявив бесстрашный героизм, китайские коммунисты стерли кровь со своих тел и снова встали на борьбу. С начала Наньчанского восстания, которое стало первым выстрелом вооруженного сопротивления против гоминьдановских реакционеров, до созыва в 1987 году конференции Центрального комитета Коммунистической партии Китая, на которой было принято решение о проведении политики аграрной революции и вооруженного восстания, и до того, как Мао Цзэдун повел войска Осеннего восстания урожая на гору Цзинган, китайская революция вступила в период аграрной революционной войны. Однако в такой период истории, в разгар отчаянной борьбы с гоминдановскими реакционерами, партия была особенно подвержена «левацким» настроениям, некоторые люди хотели «закончить дело» демократической и социалистической революции одним махом. Возникновение подобных идеологических тенденций в китайской компартии было связано с неправильной оценкой революционной ситуации, с революционной страстью коммунистов к победе и с неправильным руководством Коммунистического Интернационала, особенно Сталина. До и после поражения китайской революции Сталин неоднократно говорил в своих статьях и выступлениях, что первый этап китайской революции, то есть гуанчжоуский период, был революцией Всенародного объединенного фронта; после отхода Чан Кайши от революции национальная буржуазия перешла в лагерь контрреволюции и китайская революция вступила во второй этап, то есть в уханьский период; после отхода Ван Цзинвэя от революции мелкая буржуазия покинула революционный лагерь и китайская революция вступила в третий этап, то есть в советский. В это время союзниками пролетариата были крестьяне и городские простолюдины. Сталинская теория «трех этапов» китайской революции была прямой теоретической основой «левацкой» тенденции китайской компартии «закончить все дела одним махом».

Эта идеология «все за одного» проявилась в трех последовательных «левацких» ошибках в партии. За десятилетний период аграрно-революционной войны с 1927 по 1937 год в партии возникли три «левацкие» ошибки, но дольше всех продержалась, оказала наихудшее влияние и нанесла наибольший вред «левацкая» ошибка Ван Мина, сформированная на шестом пленуме расширенного шестого Центрального комитета партии в январе 1931 года. «Левосторонние» догматические ошибки. Эти три «левацкие» ошибки произошли в исторический переломный период между поражением революции в конце 1927 года и началом земельной революционной войны, второй половиной 1929 – первой половиной 1930 года, когда революционная ситуация начала улучшаться более чем через два года после поражения революции и нового хаоса военачальников, и в течение четырех лет после четвертого пленума шестого съезда партии в 1931 году. Эти три «левацкие» ошибки сделали неверные суждения о ситуации китайской революции, объекте революции, характере революции и других основных вопросах. Первая «левацкая» ошибка не признавала, что революционная ситуация находится на низком уровне, и считала, что китайская революция — это «непрерывная революция» и что «революционная борьба теперь обязательно резко выйдет за рамки гражданского правозащитного движения». Вторая «левацкая» ошибка заключалась в том, что после двух лет борьбы, последовавших за поражением революции, наступил новый революционный апогей, и что следует реализовать стратегию концентрации на активных атаках, при этом политические забастовки рабочих, местные бунты и мятежи организовывались в различных местах, а Красная Армия концентрировалась на атаках крупных городов; хотя китайская революция на данном этапе была буржуазно-демократической революцией, так как «буржуазия уже входит в реакционный союз», революция должна не только конфисковать империалистические банки, предприятия и фабрики в Китае, но и фабрики, предприятия и банки китайской буржуазии, и перейти политически от диктатуры рабочих и крестьян к диктатуре пролетариата, видя в этом «начало победы революции». Начало революционной победы» рассматривалось как «начало революционных преобразований». Третья «левацкая» ошибка считала, что вторая «левацкая» ошибка была недостаточно «левой», и подчеркивала, что наступил кульминационный момент национальной революции и что наступательная линия должна быть реализована в национальном масштабе для достижения В частности, они считали, что единственной движущей силой китайской революции являются рабочие и крестьяне и низшая мелкая буржуазия, а все остальные классы и слои превратились в реакционные лагеря, и что буржуазно-демократическая революция в Китае на современном этапе может быть полностью побеждена только в решительной борьбе против буржуазии. Общей чертой линий, установок и политики, предложенных и реализованных этими тремя «левацкими» ошибками, было то, что они полностью путали границу между демократической революцией и социалистической революцией. В книге «Новая демократия» Мао Цзэдун сказал, что подобные утверждения «сбиты с толку так называемой «теорией одноразовой революции» и чисто субъективной идеей, что «Но есть еще и другая группа людей, которая, видимо, не питает никакого злого умысла, а просто введена в заблуждение «теорией однократной революции», введена в заблуждение чисто субъективным представлением,) будто «политическая революция и социальная революция должны быть завершены в одном сражении». Они не понимают, что революция делится на этапы, что можно лишь перейти от одной революции к другой, а «завершить их в одном сражении» невозможно».[194]

Следует отметить, что идея «объединить политическую и социальную революции в одном действии» была выдвинута доктором Сунь Ятсеном в его «Послании народной газеты» в октябре 1905 года. Он сказал: «Те, кто управляет жизнедеятельностью в нашей стране, первыми развиваются и видят беду до того, как она прорастет, поэтому мы действительно можем поднять политические и социальные революции, чтобы завершить их работу одним махом.»[195]

Он имел в виду, что для решения проблемы жизнеобеспечения народа в Китае мы не можем учиться у западного капитализма, где уже накопились тяжелые проблемы, но идеи западных социалистов имеют для нас значение, и мы можем объединить два их подхода — политическую революцию и социальную революцию — для решения проблемы жизнеобеспечения народа в Китае. Позже эта идея была расширена и стала означать, что демократическая и социалистическая революции могут быть «все в одном» и успешными вместе. Мао сказал, что это «чисто субъективная идея».

Исходя из этого, мы можем понять, что вопрос о соотношении демократической и социалистической революций в Китае — это именно вопрос о законах китайской революции. Через сколько поворотов и изгибов пришлось пройти китайским коммунистам и сколько им пришлось заплатить на пути «поиска правды» в понимании законов китайской революции. Однако именно благодаря таким поворотам наша партия получила чрезвычайно глубокий урок, поняв, что «теория двух революций» была ошибочной и что «завершать дело одним махом» тоже неправильно, мы смогли обрести научное понимание законов китайской революции, не зависящее ни от чьей воли.

На основе тщательного обобщения уроков, извлеченных как правыми, так и левыми, Мао Цзэдун дал систематическое изложение того, как правильно понимать и учитывать взаимосвязь между демократической и социалистической революциями и постигать законы китайской революции.

Прежде всего, Мао Цзэдун подчеркнул, что «Мы — сторонники теории перерастания революции, мы за перерастание демократической революции в социалистическую». Что такое теория перерастания революции? Он специально объяснил: «Мы — сторонники теории перерастания революции, мы не сторонники троцкистской теории «перманентной революции»10. Мы за то, чтобы, пройдя все необходимые этапы развития демократической республики, прийти к социализму. Мы против хвостизма, но и против авантюризма и скоропалительности».[196]

Это и есть «он идет путем, предначертанным историей».

Во-вторых, Мао сравнивал демократическую и социалистическую революции с «Если сочинение состоит из двух частей, то, только закончив первую часть, можно написать вторую».

«Если верхняя часть статьи написана плохо, нет возможности приступить к нижней части».

Почему так сказал? Он наметил, что демократическая революция «расчищает путь для развития социализма, и притом путь еще более широкий».

Решительное руководство демократической революцией есть условие завоевания победы социализма.

Только через такую демократическую революцию можно создать подлинную основу для перехода к социализму.[197]

В-третьих, Мао Цзэдун указал, что необходимо трезво, но твердо осознать, что ««китайская революция на современном этапе является по своему характеру не пролетарско-социалистической, а буржуазно-демократической революцией».

Ключ к понятию этого заключается в осознании того, что объектом китайской революции является империолиз и феодализм, а не капитализм, и задачи китайской револющии представляются антиимпериалистическими и антифеодалическими, а не являются борьбой против буржуазии.

Так что «даже если крупная буржуазия изменяет революции и становится ее врагом, все же направлено не против капитализма и капиталистической частной собственности вообще».[198]

В-четвертых, Мао Цзэдун указал, киатйская революция должна была пройти два этапа – этап демократической революии и этап социалистической революции, подчеркнув, «что эти фазы должны смыкаться и нельзя допустить, чтобы между ними вклинился этап буржуазной диктатуры», это отнюдь не представлется «теорией двукратной революции». Он отметил, что перспектива китайской революции является социализм, зато задачи демократической революции невозможно было завершить в день-два, рассчитаться на «завершение в одном сражении», считав «задачи социалистической революции, возможно решать, объединив их с задачами демократической революции».

В-пятых, Мао также подчеркнул, что «Китай в своем развитии обязательно придет к социализму. Это — непреложный закон, который никто не может ниспровергнуть».

«Теперь усилия должны быть направлены к достижению будущей великой цели; упускать из виду эту великую цель — значит перестать быть коммунистом. Однако ослабить усилия, направленные на выполнение текущих задач, — тоже значит перестать быть коммунистом».

«Коммунисты отнюдь не отказываются от своих социалистических и коммунистических идеалов; пройдя через этап буржуазно-демократической революции, они придут к социалистическому и коммунистическому этапу».[199]

В-шестых, Мао заключил: «Коммунистической партией Китая революционное движение в целом охватывает два этапа: этап демократической революции и этап социалистической революции. Это — различные по своему характеру революционные процессы, и только завершив первый из них, можно взяться за завершение второго. Демократическая революция является необходимой подготовкой к социалистической революции, а социалистическая революция — неизбежным направлением развития демократической революции. Конечная же цель всех коммунистов заключается в том, чтобы всемерно бороться за окончательное построение социалистического и коммунистического общества. Только поняв различие между демократической и социалистической революциями и в то же время уяснив существующую между ними связь, можно правильно руководить революцией в Китае».[200]

Эти идеи Мао Цзэдуна, хотя уже обсуждались в таких работах, как «Борьба на горе Цзинганшане» и «Против книгопоклонства», написанных во время Аграрной революционной войны, в основном систематически обсуждались в таких работах, как «Китайская революция и Коммунистическая партия Китая» и «О новой демократии», написанных во время антияпонской войны, отражая тот факт, что после «двух побед и двух поражений» партия в целом пережила большое идеологическое пробуждение.

В период Всенародной войны сопротивления против Японии Мао Цзэдун, обсуждая обычное понимание китайской революции как «двухэтапного процесса» и анализируя «теорию двух революций» и ошибку «закончить дело одним махом», не только ответил на вопрос, над которым многие в партии думали годами. В своем анализе «теории двух революций» и ошибки «одного шага для всех» он не только ответил на идеологическую путаницу, существовавшую в течение многих лет внутри партии, но и на нападки на коммунистов со стороны партии во время антияпонской войны. В работе «О новой демократии» Мао Цзэдун сказал: ««Некоторые злостные демагоги сознательно смешивают эти два различных этапа революции и проповедуют так называемую «теорию однократной революции», пытаясь с ее помощью доказать, что три народных принципа распространяются на все этапы революции и что коммунизм, таким образом, утратил право на существование. С помощью этой «теории» они тщатся бороться против коммунистического учения и Коммунистической партии, против 8-й армии и Нового 4-го корпуса, против Пограничного района Шэньси — Ганьсу — Нинся». Мао Цзэдун четко указал, что «теория однократной революции» — это теория отказа от революции».[201]

Это привело к еще одному важному теоретическому вопросу, касающемуся понимания закономерности китайской революции, а именно: демократическая революция в Китае сменила старую демократию на новую. Это также является исторической необходимостью.

Мао Цзэдун отмечал, что «и сама революция делится на новую и старую, и то, что было новым в один исторический период, становится старым в другой. Столетний период буржуазно-демократической революции в Китае делится на два больших отрезка, из которых первый составляет восемьдесят лет, а второй — двадцать. Каждому из этих двух больших отрезков свойственна своя основная историческая особенность, а именно: на протяжении первых восьмидесяти лет буржуазнодемократическая революция в Китае относилась к революциям старой категории, а в последующие двадцать лет в силу изменений в международной и внутренней политической обстановке она стала революцией новой категории. Особенность первых восьмидесяти лет составляет старая демократия, особенность последующих двадцати лет — новая демократия».[202]

Он также дал понять, что «Китай перешел от старой демократической революции к новой демократической революции после Движения четвертого мая».

Мао Цзэдун, «Рабочие руководящие принципы Седьмого Всекитайского съезда Коммунистической партии Китая», Собрание сочинений Мао Цзэдуна, т. 3, с. 289.

 

Причины этого следующие:

Во-первых, изменилась категория принадлежности к революции. Первая империалистическая мировая война и первая победоносная социалистическая Октябрьская революция изменили направление и разделили целую эпоху мировой истории. «До этого буржуазно-демократическая революция в Китае относилась к старой категории мировой буржуазно-демократической революции, являлась частью мировой буржуазнодемократической революции старого типа.

После этого буржуазно-демократическая революция в Китае стала относиться уже к новой категории буржуазнодемократической революции и в общем революционном фронте составляет часть мировой пролетарско-социалистической революции».[203]

Это ошеломляющее изменение, великое изменение, не имеющее аналогов с начала мировой истории и истории Китая.

Во-вторых, будущее революции изменилось. Целью старой демократической революции было установление в Китае буржуазной республики и капиталистического общества. Однако из-за слабости китайской национальной буржуазии им было трудно добиться перемен в старой демократической революции. Синьхайская революция, которая была типичной старой демократической революцией, была несомненно прогрессивной в том, что она заменила монархию республикой, но она не изменила природу китайского общества или не облегчила страдания народа. Напротив, завоевания этой революции вскоре были переданы бэйянской группировке войск, которых возглавлял Юань Шикай. Новая демократическая революция, в отличие от старой демократической революции, ставила своей целью создание новой демократической республики с единым революционным классом и единым фронтом, а ее будущее было направлено к социализму. Это привело к вопросу о «двухэтапном процессе» китайской революции.

В-третьих, изменился ведущий класс революции. В Движении четвертого мая китайский пролетариат вышел на сцену истории как независимая политическая сила. Сразу после этого, в процессе объединения марксизма-ленинизма и рабочего движения, возникла Коммунистическая партия Китая. Таким образом, демократическая революция в Китае постепенно перешла от руководства буржуазией к руководству пролетариатом. Новая демократическая революция была народной революцией, возглавляемой китайским пролетариатом через Коммунистическую партию, против империализма и феодализма. Это фундаментальная причина, по которой Коммунистическая партия Китая не должна отказываться от своего лидерства в демократической революции. И вопрос о смене руководства буржуазно-демократической революцией в Китае не был субъективной конструкцией, а определялся в основном особенностями китайской буржуазии. Китайская буржуазия разделена на две части: одна — это бюрократическая и купленная буржуазия, которая находится в тесном сговоре с империализмом и феодализмом, и она не может быть ведущей силой в антиимпериалистической и антифеодальной борьбе; другая — это национальная буржуазия, которая является классом с двумя лицами, и которая одновременно может принять участие в революции и в то же время часто проявляет слабость в революции и не может взять на себя руководство демократической революцией.

Эти причины точно показывают, что трансформация буржуазно-демократической революции в Китае от старой демократической революции к новой демократической революции является исторической необходимостью; в то же время, это также показывает, что трансформация китайской революции через новую демократическую революцию к социалистической революции является исторической необходимостью. Таково было понимание китайскими коммунистами в лице Мао Цзэдуна законов китайской революции в длительном процессе «поиска правды». Это понимание было «тяжело получено»!

 

Раздел 3.  «Три драгоценности» для победы китайской революции

 

Работая над законами китайской революции, Мао Цзэдун не только выдвинул тезис об взятии власти в стране, следуя по пути «окружения города деревней», но и творчески сформулировал необходимость твёрдо держаться «трёх драгоценностей»: единого фронта, вооружённой борьбы и партийного строительства. Он подчёркивал: эти «три драгоценности» потому являются драгоценностями, что они отражают основные реалии страны и объективные потребности китайской революции. В истории исканий Мао Цзэдуна это было чрезвычайно важное теоретическое достижение.

Эти так называемые «три драгоценности» (они же известны под названием «трёх боевых орудий») стали обобщением великого опыта Мао Цзэдуна в руководстве китайской революцией. Во вступительной статье к журналу «Коммунист» («Гун-чань-дан-жэнь») от октября 1939 г. он впервые провозгласил: «единый фронт, вооруженная борьба и строительство партии являются в руках Коммунистической партии Китая тремя чудодейственными средствами, тремя важнейшими средствами победы над врагами китайской революции. Это — великое достижение Коммунистической партии Китая и великое достижение китайской революции».

Позже, в своей работе «О демократической диктатуре народа», опубликованной в июне 1949 годе, он еще раз подчеренул: «Итоги наших 28 лет совсем другие. Мы приобрели большой и ценный опыт. Партия, обладающая дисциплиной, вооруженная теорией марксизма-ленинизма, применяющая метод самокритики и тесно связанная с народными массами; армия, руководимая такой партией; единый фронт, руководимый такой партией и объединяющий все революционные классы и революционные группы, — эти три фактора представляют собой главное оружие, с помощью которого мы побеждаем врагов. Все это отличает нас от наших предшественников. Благодаря этим трем факторам мы одержали в основном победу.»

Нетрудно заметить, что названные Мао Цзэдуном в его итоговой статье 1949 г. «три главных орудия победы над врагами» являются не чем иным, как намеченные им же в 1939 г. «три главных драгоценности для победы над врагами».

Мы знаем, что практичный Мао Цзэдун большое значение придавал обобщению опыта. Свою вступительную статью к журналу «Коммунист» он написал через 18 лет после образования Китайской компартии, а «Рассуждении о демократической диктатуре народа» – через 28 лет. За десять лет, разделяющие эти два текста, Китайская компартия, шагая бодро и с песнями, прошла через целых две революционных эпохи: Всенародную антияпонскую войну и Освободительную войну, однако обобщённый Мао Цзэдуном опыт и извлечённые им выводы оказались поразительно сходными, что свидетельствует об их непреходящей ценности. Необходимо особо отметить, что это закономерностное понимание стало результатом длительной практической работы Китайской компартии, плодом мучительных поисков истины китайскими коммунистами, представленными Мао Цзэдуном.

Что же заставляет нас считать эти «три драгоценности» закономерностным пониманием, обретённым Китайской компартией в результате длительной практической работы?

Прежде всего, «три драгоценности» представляют собой закономерностное понимание на основе глубокого анализа диалектических отношений между «врагами», «нами» и «друзьями». Мао Цзэдун говорил: «Таким образом, единый фронт, вооруженная борьба и партийное строительство — это три основные проблемы, с которыми имеет дело наша партия в ходе революции в Китае. Правильно понимать эти три проблемы и взаимосвязь между ними — значит правильно руководить всей китайской революцией».

Это чрезвычайно глубокое ви́дение. Как мы знаем, партия функционирует в обществе и обращена ко всем его членам. Будучи политической организацией, она в своей общественной деятельности должна разбираться в политических позициях всех членов общества, объединять и организовывать тех из них, кто придерживается сходных или близких политических позиций, для решения своих политических задач. Что же касается Китайской компартии, если она намеревается вести китайскую революцию к победе, как это сформулировал вскоре после её образования Мао Цзэдун, ей нужно ясно различать, кто друг, а кто враг. Мао Цзэдун говорил: «Вот вопрос, который имеет в революции первостепенное значение».

Цель этого различения состоит в том, чтобы на общей политической основе сформировать самый широкий единый фронт, организовать самые широкие революционные отряды и повести с врагом самую энергичную борьбу. Таким образом, из «первейшего вопроса» рождаются два «коренных вопроса»: один относительно друзей, а второй относительно врагов. Субъектом такого различения выступает Китайская компартия: сможет ли компартия и особенно её руководство произвести это различение и сможет ли при этом ещё принять правильные политические меры — это составляет ещё один «коренной вопрос», от которого зависит судьба китайской революции. Среди «трёх драгоценностей» вопрос о едином фронте — это вопрос о «наших» отношениях с «друзьями» и о том, каким образом с ними обращаться; вопрос о вооружённой борьбе — это вопрос о «наших» отношениях с «врагами» и о том, каким образом с ними обращаться; вопрос же о партийном строительстве – это вопрос о том, каким образом, выстраивая отношения с друзьями и с врагами, усиливать собственное строительство, в частности как партии (т.е. «нам») различать друзей и врагов и на этой основе принимать правильные политические меры. Поэтому эти три «коренных вопроса китайской революции» о едином фронте, вооружённой борьбе и партийном строительстве являются производными от «первейшего вопроса китайской революции» или, иначе говоря, имманентно ему присущими. Уяснение «первейшего вопроса китайской революции» есть не что иное, как уяснение китайской действительности, и сводится к исследованию особенностей страны; уяснение же трёх «коренных вопросов китайской революции» есть не что иное, как нахождение правильного в китайской действительности, т.е. исследование закономерностей. Вместе с тем необходимо понимать, что именно в силу производного характера трёх «коренных вопросов китайской революции» от «первейшего вопроса» у единого фронта, вооружённой борьбы и партийного строительства не только есть собственные объекты, но и между собой они не разделены, а тесно связаны. По этому поводу Мао Цзэдун высказывался совершенно определённо: «единый фронт и вооруженная борьба — это два основных оружия победы над врагом. Единый фронт — это единый фронт для ведения вооруженной борьбы, а партия — это отважный боец, который держит в своих руках и то и другое оружие — единый фронт и вооруженную борьбу — для успешного штурма вражеских позиций. Такова взаимная связь между этими тремя факторами».

Именно в этом смысле мы и говорим о «трёх драгоценностях» как о закономерностном понимании, обретённом Китайской компартией на основе продолжительного опыта и глубокого анализа диалектических отношений между «врагами», «нами» и «друзьями».

 

Во-вторых, это закономерностное понимание того, как правильно регулировать диалектические отношения между «врагами», «нами» и «друзьями», сформировавшееся исходя из специфики китайской революции. Мы уже знаем, что, если Китайская компартия хочет повести китайскую революцию к победе, она должна сначала чётко разграничить, кто является нашими врагами, а кто – друзьями. Но остаётся вопрос: почему после этого разграничения необходимо прибегать к двум таким совершенно различным решениям, как единый фронт и вооружённая борьба? Мао Цзэдун нам объяснил, что хотя в Китае пролетариат и является связанным с обобществлённым производством передовым классом, но ввиду отсталости китайской промышленности и малочисленности пролетариата, ему трудно в одиночку решить задачи революции; крестьяне и мелкая городская буржуазия хоть и являются классами, связанными с мелким производством и натуральным хозяйством, но, испытывая гнёт со стороны империализма и феодализма, они также могут внести свой вклад в дело революции, а поскольку численно их много, то они могут стать основной силой революции; буржуазия естественным образом должна была бы возглавить буржуазно-демократическую революцию, но, будучи связанной тысячами нитей с империализмом и феодализмом, обладает двойственным характером и демонстрирует шараханье, в связи с чем ей трудно довести революцию до окончательной победы. Поэтому если представляющая китайский пролетариат Китайская компартия хочет довести революцию до победы, ей нужно не только сформировать единый фронт с широкими массами крестьянства и городской мелкой буржуазии, но и бороться за то, чтобы в этот единый фронт вошла буржуазия и, таким образом, сложилась грандиозная революционная армия.

Кроме того, Мао Цзэдун также разъяснил нам, что Китай – это полуколониальная-полуфеодальная страна, не только не имеющая западных парламентских традиций, но и постоянно сталкивающаяся с жестоким истреблением народа вооружёнными врагами, представляющими собой вооружённую контрреволюцию, поэтому особенностью китайской революции является является вооружённое противодействие вооружённым контрреволюционерам. Вместе с тем Мао Цзэдун говорил: хотя руководящая китайской революцией Китайская компартия и является авангардом вооружившегося марксизмом пролетариата, но большинство её членов происходят из крестьянства или мелкой городской буржуазии, и в ней велико влияние непролетарских идей, поэтому, если партия намеревается идти во главе революции, ей необходимо усилить собственное строительство. Как видим, умение разграничивать – это лишь когнитивный вопрос, суть же заключается в практике и в действиях. Ключ к победе китайской революции заключается в том, сможет ли партия овладеть операционными закономерностями, соответствующими китайским реалиям. В условиях Китая широкий единый фронт являет операционную закономерность, позволяющую правильно урегулировать отношения между «нами» и «друзьями»; вооружённая борьба являет операционную закономерность, позволяющую правильно урегулировать отношения между «нами» и «врагами»; а партийное строительство являет операционную закономерность, позволяющую усиливать собственное строительство параллельно с урегулированием отношений с «друзьями» и «врагами».

Именно в этом смысле мы и говорим о «трёх драгоценностях» как о закономерностном понимании, проистекающем из особенностей китайской революции и позволяющем правильно регулировать диалектические отношения между «нами», «врагами» и «друзьями».

 

В-третьих, «три драгоценности» – это закономерностное понимание, постепенно достигнутое Китайской компартией в ходе длительной революционной практики и проверенное этой практикой. Китайская компартия с момента своего основания в ходе революционной практической работы, от Великой национальной революции[204] до Аграрной революционной войны[205] и Всенародной антияпонской войны[206], прошла извилистый путь исследования и поисков в вопросах сотрудничества с Гоминьданом, крестьянства и крестьянского движения, самостоятельного руководства вооружённой борьбой, создания революционных баз вооружёнными силами рабочих и крестьян, отношения к буржуазии и сельским богачам, единого общенародного фронта антияпонской борьбы, партизанской войны в неприятельском тылу. Возникшие внутри партии ошибки правого и левого уклонов также тесно связаны с этими извилистыми исканиями. Но именно эти искания привели партию к пониманию особой важности единого фронта, вооружённой борьбы и партийного строительства, их тесной связи и взаимообусловленности. Как указывал Мао Цзэдун, с момента своего основания Китайская компартия прошла через много великих битв: «Сначала создали с буржуазией единый народный фронт, а потом из-за раскола этого единого фронта повели решительную вооружённую борьбу с крупной буржуазией и её союзниками. В последние три года мы снова находимся на этапе строительства единого народного фронта с буржуазией. Путь развития китайской революции и Китайской компартии проходит через такие сложные отношения с китайской буржуазией. В этом состоит историческая специфика: специфика революционного процесса в колониях и полуколониях, этого не было в революционной истории капиталистических стран». Он также отмечал: «Ход китайской буржуазно-демократической революции имеет две фундаментальные особенности: 1) пролетариат то создаёт, то вынужден разрывать единый народный революционный фронт с буржуазией; 2) главной формой революционной борьбы является вооружённая борьба… Из-за этих и именно из-за этих фундаментальных особенностей процесс строительства нашей партии и процесс её большевизации протекает в особых условиях. Победа или поражение нашей партии, её движение вперёд или отступление назад, сокращение или расширение, развитие и укрепление не могут быть не связанными с нашим отношением к буржуазии и к вооружённой борьбе. До тех пор, пока политическая линия нашей партии будет состоять в правильном решении вопроса о строительстве или вынужденном разрыве единого фронта с буржуазией, мы будем идти вперёд по пути развития, укрепления и большевизации; если же мы будем неправильно решать вопрос об отношениях с буржуазией, то будем отступать на пути к развитию, укреплению и большевизации. Точно так же, если мы будем правильно решать вопрос революционной вооружённой борьбе, то наша партия будет идти вперёд по пути развития, укрепления и большевизации; если же мы будем неправильно решать этот вопрос, то будем отступать на пути к развитию, укреплению и большевизации. В последние восемнадцать лет процесс партийного строительства и большевизации был тесно связан политической линией, с правильным или неправильным решением вопросов о едином фронте и вооружённой борьбе. О правильности этого суждения ясно свидетельствует вся восемнадцатилетняя история партии. Иначе говоря, дальнейшая большевизация партии только и позволит ей правильнее определять политический курс и решать вопросы о едином фронте и вооружённой борьбе. И это суждение тоже засвидетельствовано восемнадцатилетней историей партии».

Именно в таком значении мы рассматриваем «три чудодейственных средства» как закономерное познание КПК, постепенно обобщенное и проверенное в ходе длительной практики революции.

Уяснив смысл «трёх драгоценностей» как закономерностного понимания, приобретённого Китайской компартией в ходе длительной практической работы, можем теперь перейти к тому, как партия в дальнейшем раскрывала этого понимание, т.е. к истории «поисков истины».

Начнём с того, как партия раскрывала понимание вопроса о едином фронте.

Во вступительной статье к журналу «Коммунист» в октябре 1939 г. Мао Цзэдун писал: «На протяжении восемнадцати лет единый фронт китайского пролетариата с китайской буржуазией и другими классами прошел в своем развитии три различных этапа, на каждом из которых складывалась особая обстановка, а именно: этап Первой великой революции 1924—1927 годов, этап Аграрной революционной войны 1927—1937 годов и этап нынешней войны Сопротивления японским захватчикам».

Центральной идеей единого фронта времён Великой национальной революции было сотрудничество Гоминьдана и Компартии. Конкретно такое сотрудничество происходило в форме индивидуального вступления членов Компартии в Гоминьдан. Тот единый фронт дал мощный толчок национальной революции и осуществил широкомасштабный Северный поход. В то же время из-за возникших в партии ошибок правого уклона, из-за недостаточной идейной подготовки к предательству чанкайшистского Гоминьдана и недостаточного понимания крестьянского вопроса и крестьянского движения единый фронт раскололся, а Великая национальная революция потерпела поражение. Центральной идеей единого фронта времён Аграрной революционной войны был союз рабочих и крестьян в условиях раскола между Компартией и Гоминьданом. После поражения Великой национальной революции прекратилось сотрудничество Компартии с Гоминьданом в рамках единого фронта. Вместе с тем аграрная революция под руководством Компартии заложила прочную основу для укрепления и развития союза рабочих и крестьян, а также создала условия для уникального пути китайской революции через окружение городов деревней с опорой на рабоче-крестьянские военно-революционные базы. Центральной идеей для единого фронта времён Антияпонской войны стал единый антияпонский народный фронт. В то же время на практике сложился целый ряд политических и тактических установок, направленных как против левацкого сектантства, так и против правого капитулянтства, нацеленных на сопряжение сплочённости с борьбой, на развитие прогрессивных сил, борьбу за срединные силы и изоляцию косных сил.

Кроме названных тогда Мао Цзэдуном трёх этапов в развитии единого фронта, есть ещё и четвёртый этап, пришедшийся на время до учреждения социалистического строя в Китае, т.е. на Освободительную войну[207] и переходный период после образования КНР. Центральной идеей для единого фронта на этом этапе стал народно-демократический единый фронт. Во времена общенациональной Освободительной войны Мао Цзэдун, отталкиваясь от новых условий, возникших в результате развязанной чанкайшистским Гоминьданом гражданской войны, отмечал: «На первый взгляд может показаться, что наш единый революционный национальный фронт в настоящее время сузился по сравнению с периодом войны Сопротивления японским захватчикам. Но в действительности только в настоящий период, только после того, как Чан Кай-ши продал интересы нации американскому империализму и развязал антинародную гражданскую войну в масштабе всей страны, только после того, как перед китайским народом были полностью разоблачены злодеяния американского империализма и реакционной господствующей клики Чан Кай-ши, наш единый национальный фронт по-настоящему расширился».

На подготовительном заседании по созыву Нового политического консультативного совета для создания Нового Китая Мао Цзэдун так сказал: «Этот единый фронт настолько широк, что он охватывает рабочий класс, крестьянство, городскую мелкую буржуазию и национальную буржуазию».

Именно поэтому в истории Китайской компартии идейное содержание единого фронта в данный период было резюмировано как «широчайший народно-демократический единый фронт».

Таким образом, в истории идейных поисков Компартии в вопросе единого фронта ясно прослеживается следующая основная последовательность: сотрудничество Компартии с Гоминьданом – союз рабочих и крестьян в условиях раскола между Компартией и Гоминьданом – общенародный антияпонский единый фронт – народно-демократический единый фронт.

Необходимо обратить особое внимание на то, что Мао Цзэдун в своей вступительной статье к «Коммунисту», резюмируя опыт единого фронта времён Великой национальной революции, Аграрной революционной войны и Общенародной антияпонской войны, прозорливо обозначил: Китайская компартия из сложного опыта единого фронта вывела его закономерности. Он писал: «История этих трех этапов свидетельствует о следующих закономерностях:

1. Вследствие того, что в Китае самым тяжелым гнетом является чужеземный гнет, китайская национальная буржуазия способна в известные периоды и в известной степени участвовать в борьбе против империалистов и феодалов-милитаристов. Поэтому в такие периоды пролетариат должен создавать единый фронт с национальной буржуазией и всемерно сохранять его.

2. В иной же исторической обстановке китайская национальная буржуазия вследствие своей экономической и политической слабости может заколебаться и изменить. Поэтому состав единого революционного фронта в Китае не может быть от начала до конца одинаковым, не может не претерпевать изменений. В одни периоды национальная буржуазия в нем участвует, в другие — не участвует.

3. Китайская компрадорская крупная буржуазия — это класс, непосредственно служащий империалистам и ими вскормленный. Поэтому компрадорская крупная буржуазия Китая неизменно является объектом революции. Но поскольку за спиной различных групп китайской компрадорской крупной буржуазии стоят разные империалистические государства, то когда противоречия между отдельными империалистическими государствами обостряются, когда острие революции направлено главным образом против какого-либо одного империалистического государства, группа крупной буржуазии, входящая в систему другой империалистической державы, также способна в известной степени и в известные периоды участвовать в борьбе против данного империалистического государства. В подобные периоды в целях ослабления врага и усиления собственных резервов китайский пролетариат может создавать с такой группой крупной буржуазии единый фронт и на определенных, благоприятных для революции условиях всемерно сохранять его.

4. Но и тогда, когда компрадорская крупная буржуазия участвует в едином фронте и вместе с пролетариатом ведет борьбу против общего врага, она по-прежнему остается крайне реакционной и решительно выступает против идейного, политического и организационного роста пролетариата и его партии, стремится ограничить этот рост, проводит в этих целях подрывную политику обмана, посулов, «растворения», нанесения ударов и т. п. и этой политикой подготовляет свою капитуляцию перед врагом и разрыв единого фронта.

5. Стойким союзником пролетариата является крестьянство.

6. Городская мелкая буржуазия тоже является надежным союзником. Эти закономерности не только были доказаны в ходе первой великой революции и аграрной революции, но подтверждаются также и в ходе нынешней войны Сопротивления японским захватчикам.

В декабре 1939 г. Мао Цзэдун в работе «Китайская революция и Китайская компартия» развил свою мысль: единый фронт является «одной из коренных закономерностей» китайской революции. Он писал: «Китайский пролетариат должен понять: хотя он и является самой сознательной и организованной силой, но если он будет опираться лишь на свои собственные силы, то не сможет победить. Если он хочет победить, то ему придётся при разных обстоятельствах объединять все потенциально революционные классы и слои, организуя революционный единый фронт. Среди разных классов китайского общества крестьянство является твёрдым союзником рабочего класса, мелкая городская буржуазия также представляет собой надёжного союзника, национальная же буржуазия является ситуативным союзником в определённые периоды и в определённой степени. Это одна из коренных закономерностей, засвидетельствованная историей современной китайской революции».

Во-вторых, перейдём к тому, как партия раскрывала понимание вопроса о вооружённой борьбе.

Мао Цзэдун во вступительной статье к «Коммунисту» писал: «Вооруженная борьба Коммунистической партии Китая — это крестьянская война, ведущаяся под руководством пролетариата. Ее историю тоже можно разделить на три этапа. Первый этап — участие в Северном походе. Хотя в то время партия уже начала понимать важность вооруженной борьбы, однако она еще не осознала этой важности до конца, еще не поняла, что в китайской революции вооруженная борьба есть главная форма борьбы. Второй этап — Аграрная революционная война. В это время наша партия уже создала свои вооруженные силы, уже научилась искусству самостоятельного ведения войны, уже создала народную власть и опорные базы. Наша партия уже оказалась в состоянии прямо или косвенно сочетать вооруженную борьбу — эту главную форму борьбы — со многими другими необходимыми формами борьбы, иными словами, прямо или косвенно сочетать в общенациональном масштабе вооруженную борьбу с борьбой рабочих, с борьбой крестьян (это — главное), с борьбой молодежи, женщин и всех слоев населения, с борьбой за власть, с борьбой на хозяйственном фронте, с борьбой за искоренение предателей, с борьбой на идеологическом фронте и с другими формами борьбы. Сама же эта вооруженная борьба была аграрно-революционной борьбой крестьянства под руководством пролетариата. Третий этап — это этап нынешней войны Сопротивления японским захватчикам. На этом этапе мы можем использовать опыт вооруженной борьбы первого и особенно второго этапа, использовать опыт сочетания вооруженной борьбы со всеми другими необходимыми формами борьбы. Вплоть до настоящего времени политическая линия нашей партии и ее строительство тесно связаны с этой формой борьбы. В отрыве от вооруженной борьбы, в отрыве от партизанской войны нельзя понять ни нашу политическую линию, ни наше партийное строительство. Важным элементом нашей политической линии является вооруженная борьба. За восемнадцать лет наша партия постепенно научилась вооруженной борьбе, упорно отстаивая ее. Мы понимаем, что в Китае без вооруженной борьбы не смогут занять подобающего им места ни пролетариат, ни народ, ни Коммунистическая партия и революция не сможет победить. В течение восемнадцати лет рост, укрепление и большевизация нашей партии происходили в процессе революционных войн, и без вооруженной борьбы не было бы и теперешней Коммунистической партии. Эти уроки, оплаченные нашей кровью, должна помнить вся партия»

Помимо обозначенных тогда Мао Цзэдуном трёх этапов вооружённой борьбы, позже, во время общенациональной Освободительной войны Китайской компартии за свержение гоминьдановского реакционного владычества, вооружённая борьба под руководством партии вступила в свой самый блестящий этап.

На первом из четырёх этапов вооружённой борьбы, в ходе Северного похода, Китайская компартия хотя и не имела самостоятельной руководящей роли, но зато получила болезненный урок, когда чанкайшистский Гоминьдан предал революцию, и осознала, что «винтовка рождает власть». На втором этапе, в ходе Аграрной революционной войны, Китайская компартия обрела закономерностное понимание того, что противостояние вооружённых революционеров вооружённым контрреволюционерам является особенностью китайской революции. На третьем этапе, в ходе Антияпонской войны, компартия осознала, что в условиях собственной слабости и превосходящих сил врага необходимо партизанскую войну в тылу врага выводить на стратегический уровень, что и вылилось в стратегию затяжной войны. На четвёртом этапе компартия ещё дальше продвинулась в понимании того, что Антияпонская партизанская война в тылу врага и Освободительная война – это народные войны. Более того, Мао Цзэдун ещё в конце Аграрной революционной войны, а также во время Всенародной антияпонской войны и Общенациональной освободительной войны на основе богатого практического опыта глубоко обобщил закономерности китайской революционной войны. Такие военные работы Мао Цзэдуна, как «Стратегические вопросы китайской революционной войны» (декабрь 1936 г.), «Стратегические вопросы антияпонской партизанской войны» (май 1938 г.), «О затяжной войне» (май 1938 г.), «Вопросы войны и стратегии» (ноябрь 1938 г.), «Создание превосходства в силах и уничтожение врагов поодиночке» (сентябрь 1946 г.), «Об оперативном курсе на северо-западном театре» (апрель 1947 г.), «Об оперативном курсе в Ляоси-Шэньянской операции» (сентябрь-октябрь 1948 г.), «Об оперативном курсе в Хуайхайской операции» (октябрь 1948 г.), «Об оперативном курсе в Пекин-Тяньцзиньской операции» (декабрь 1948 г.) и другие его военные распоряжения, отразили понимание Китайской компартией закономерностей войны. В своём докладе «Современная обстановка и наши задачи» (декабрь 1947 г.) Мао Цзэдун обобщил опыт Компартии в Аграрной революционной войне, Всенародной антияпонской войне и Общенациональной освободительной войне в виде «десяти военных принципов». Он говорил: «Эти методы выковывались в ходе длительной вооруженной борьбы против внутренних и внешних врагов и вполне соответствуют нашей нынешней обстановке. И подчеркивает, что «наша стратегия и тактика строятся на базе народной войны и никакая антинародная армия не способна использовать их».

Из вышесказанного видна основная идейная последовательность в истории исканий Китайской компартии в сфере вооружённой борьбы: «винтовка рождает власть» – «вооружённая революция выступает против вооружённой контрреволюции» – «партизанскую войну в тылу врага вывести на стратегический уровень» – «народная война». Вместе с тем эти искания сформировали чрезвычайно богатую военную мысль Мао Цзэдуна.

В-третьих, рассмотрим, как партия раскрывала понимание вопроса о партийном строительстве.

Мао Цзэдун во вступительной статье к «Коммунисту» писал: «Процесс строительства партии, процесс роста, укрепления и большевизации партии по своим особенностям тоже делится на три этапа».

Первый этап — юность партии. На начальной и средней стадиях этого этапа линия партии была правильной, революционная активность партийных масс и руководящих кадров партии стояла на весьма высоком уровне, и благодаря этому были достигнуты успехи в первой великой революции. Однако в то время партия была еще юной, не имела опыта в таких трех основных вопросах, как единый фронт, вооруженная борьба и партийное строительство, не имела достаточно ясного представления о ходе исторического развития Китая и о состоянии китайского общества, об особенностях и закономерностях китайской революции, еще не обладала полным пониманием единства марксистско-ленинской теории и практики китайской революции. Поэтому люди, занимавшие командное положение в руководящих органах партии, на последней стадии этого этапа, в самый ответственный его момент, оказались неспособными повести партию к закреплению побед революции и были обмануты буржуазией, что привело революцию к поражению. На этом этапе партийные организации выросли, но не укрепились и не сумели добиться того, чтобы члены партии и руководящие партийные кадры окрепли в идейно-политическом отношении. Новых членов партии было чрезвычайно много, но они не получили необходимого марксистско-ленинского воспитания. Накопился и немалый опыт работы, но его не сумели надлежащим образом обобщить. В партию пролезло много примазавшихся, но они не были из нее вычищены. Партия находилась в кольце заговоров и интриг врагов и союзников, но бдительность отсутствовала. В партии выявился большой актив, но не успел сложиться крепкий партийный костяк. В руках партии находилось некоторое количество вооруженных сил революции, но она не сумела их сохранить. Все это произошло потому, что у партии не было опыта, ей недоставало глубоких революционных познаний, она еще не умела соединять марксистско-ленинскую теорию с практикой китайской революции. Таким был первый этап строительства партии.

Самым большим успехом этого этапа партийного строительства стало основание Китайской компартии.

Второй этап — это этап Аграрной революционной войны. Благодаря опыту, накопленному на первом этапе, благодаря лучшему пониманию хода исторического развития Китая и состояния китайского общества, лучшему пониманию особенностей и закономерностей китайской революции, благодаря тому что наши кадры лучше усвоили марксизм- ленинизм и лучше научились соединять марксистско- ленинскую теорию с практикой китайской революции, наша партия оказалась в состоянии вести победоносную десятилетнюю борьбу за аграрную революцию. Буржуазия изменила, но партия сумела прочно опереться на крестьянство. Партийные организации не только вновь стали расти, но и окрепли. Враги изо дня в день тайно вели в нашей партии подрывную работу, но партия изгнала подрывные элементы. В партии выдвинулись новые многочисленные руководящие кадры, которые превратились в ее основной костяк. Партия открыла путь к народной власти и в связи с этим научилась искусству управлять государством и заботиться о благе народа. Партия создала крепкие вооруженные силы и в связи с этим научилась искусству ведения войны. Все это явилось крупным прогрессом и крупным успехом партии. Однако во время этой великой борьбы часть товарищей скатилась или временно скатывалась в болото оппортунизма. Это происходило опять-таки потому, что они не старались освоить опыт прошлого, не уяснили себе ход исторического развития Китая и состояние китайского общества, особенности и закономерности китайской революции, не обладали пониманием единства марксистско-ленинской теории и практики китайской революции. Поэтому часть работников руководящих партийных органов не смогла твердо придерживаться правильной политической и организационной линии на всем протяжении этого этапа. Партии и революции был нанесен серьезный ущерб сначала «левым» оппортунизмом тов. Ли Ли-саня, а потом — «левым» оппортунизмом в вопросе о революционной войне и «левым» оппортунизмом в вопросе о работе в белых районах. Только после совещания в Цзуньи (совещание Политбюро Центрального Комитета, состоявшееся в январе 1935 года в городе Цзуньи в провинции Гуйчжоу) партия окончательно стала на путь большевизации и заложила основу будущей победы над правым оппортунизмом Чжан Го-тао и создания единого антияпонского национального фронта. Таким был второй этап развития партии.

В этот период вехой явилось заседание в Гутяне в декабре 1929 г., в ходе которого Китайская компартия сформировала в Четвёртой красной армии специфически китайскую коммунистическую идеологию партийного строительства, в котором акцентировалось идейное строительство. Вместе с тем в партии всё ещё велась острая борьба с догматизмом.

Третий этап развития партии — это этап единого антияпонского национального фронта. С начала этого этапа прошло уже три года, и борьба, которая велась на протяжении этих трех лет, имеет величайшее значение. Опираясь на опыт двух предшествующих этапов развития революции, опираясь на силу своей организации и на свои вооруженные силы, опираясь на высокое политическое доверие всего народа к партии, опираясь на более глубокое понимание единства марксистско-ленинской теории и практики китайской революции, партия не только создала единый антияпонский национальный фронт, но и повела великую войну Сопротивления японским захватчикам. Организационно партия уже вышла из своих прежних узких рамок и превратилась в крупную всекитайскую партию. Вооруженные силы партии вновь выросли и еще больше окрепли в борьбе с японскими захватчиками. Возросло влияние партии на народные массы во всем Китае. Это — великие успехи. Однако многочисленные новые члены партии еще не прошли необходимой школы, многие новые партийные организации еще не окрепли, им еще далеко до старых членов партии и старых организаций. Многие новые члены партии, новые руководящие кадры еще не имеют достаточного революционного опыта. Они еще не уяснили или недостаточно уяснили себе ход исторического развития Китая и состояние китайского общества, особенности и закономер¬ности китайской революции. Они еще очень далеки от полного понимания единства теории марксизма-ленинизма и практики китайской революции.

После публикации в октябре 1939 г. вступительной статьи к «Коммунисту» Мао Цзэдун стал продвигать партийное строительство в качестве «великого проекта», высокопоставленные ответственные работники с 1941 г. начали систематическое изучение и обобщение партийной истории, и особенно двух линий в партии, в 1942 г. по всей партии прошло «упорядочение стиля», и партийное строительство в идейно-политической сфере значительно усилилось. В докладе «О коалиционном правительстве» на седьмом съезде партии в апреле 1945 г. Мао Цзэдун подвёл итог: «Вооруженная марксистско-ленинской теорией и идеями Коммунистическая партия Китая принесла китайскому народу новый стиль работы, основными чертами которого являются соединение теории с практикой, тесная связь с массами и самокритика».

Седьмой съезд символизировал зрелость партии в политике, идеологии, организации и стиле работы, он внёс неизгладимый вклад в историю укрепления партийного строительства и имел эпохальное значение для утверждения идей Мао Цзэдуна в качестве руководящей идеологии партии.

Кроме изложенных Мао Цзэдуном во вступительной статье к «Коммунисту» трёх этапов, партийное строительство со времени Общенациональной освободительной войны до переходного периода после образования КНР вступило в четвёртый этап. Этот этап стал поворотным историческим периодом, когда «небо перевернулось и земля опрокинулась»: центр тяжести китайской революции сместился из деревни в город; Китайская компартия перешла от локального правления в опорных базах к правлению в масштабах всей страны; государственная власть из рук империалистов, феодалов, чиновников и капиталистов Старого Китая перешла в руки народа Нового Китая, который наконец стал хозяином в своём доме; китайская революция перешла из стадии новой демократии в стадию социалистической революции; китайское общество из полуколониального и полуфеодального через стадию новой демократии трансформировалось в социалистическое. В этом беспрецедентном историческом повороте в полной мере воплотились выдающиеся лидерские способности Китайской компартии. Созревшая под водительством марксизма Китайская компартия ещё в период Освободительной войны поставила партийное строительство на видное место. На совещании ответственных партийных работников Шаньси-Суйюаньского округа в апреле 1948 г. Мао Цзэдун, говоря о возникших в ходе аграрной реформы в деревне идеях сплошной уравниловки и аграрного социализма, подчеркнул необходимость углубления просвещения относительно генеральной линии новой демократии и партийной линии масс. В особенности на втором пленуме седьмого созыва Мао Цзэдун, обобщённо излагая линию, курс и политику великого исторического поворота, сделал настоятельное предупреждение партии: «Китайская революция — великая революция, но после революции предстоит еще более долгий путь, еще более грандиозная, еще более трудная работа. Это нужно разъяснять теперь всем членам партии, чтобы товарищи в своем стиле работы продолжали быть скромными и осмотрительными, не зазнавались и не действовали опрометчиво, чтобы они продолжали быть самоотверженными в борьбе. У нас есть такое марксистско-ленинское оружие, как критика и самокритика. Мы изживем нездоровый стиль и сохраним здоровый стиль. Мы научимся тому, чего не знаем. Мы способны не только разрушить старый мир, но и построить новый. Китайский народ не только может обойтись без подачек империалистов, но и будет жить лучше, чем живут в империалистических странах».

После победы китайской революции Мао Цзэдун поставил перед партией задачу «вновь учиться» и развернул борьбу с коррупцией. Именно эти принципы неослабевающего партийного строительства и сознательного следования и использования теории в сочетании с практикой открыли новые перспективы партийного строительства и обеспечили способность Китайской компартии добиться беспрецедентного исторического поворота до и после образования Нового Китая.

Из вышесказанного видна основная идейная последовательность в истории исканий Китайской компартии в сфере партийного строительства: «основание Китайской компартии», но партия ещё пребывает в детском состоянии – акцентирование идеологии в партийном строительстве и в то же время продолжение острой борьбы с догматизмом – партийное строительство становится «великим проектом», формирование «трёх стилей» – на основе «двух необходимостей» открываются новые перспективы партийного строительства. Эту последовательность пронизывает одна главная нить: идея о «сочетании теории с практикой», которая от «отсутствия полного и единого понимания» эволюционирует в «большее овладение», «более глубокое и единое понимание» и, наконец, в «сознательное следование и использование».

 

Резюмируем вышесказанное. Мао Цзэдун в своих исследованиях закономерностей китайской революции творчески выдвинул необходимость придерживаться «трёх драгоценностей»: единого фронта, вооружённой борьбы и партийного строительства. Эти «три драгоценности» не только отразили объективные потребности, вытекающие из основных реалий страны, но и воплотили понимание Компартией закономерностей китайской революции. В истории идейных исканий Мао Цзэдуна это стало чрезвычайно важным идейно-теоретическим достижением.

 

Раздел 4. Новая демократическая теория и генеральная линия перехода от новой демократии к социализму

 

Изучение истории идеологии китайских коммунистов, в основном представленных Мао Цзэдуном, в революционный период «поиска правды», и того факта, что китайская революция должна была пройти через новую демократическую революцию, прежде чем могла быть осуществлена социалистическая революция, делает необходимым изучение законов китайской революции не только с точки зрения окружения городов селами и окончательного захвата национальной власти, но и с точки зрения всей теории новой демократии. В частности, необходимо изучить объективные законы, определяющие переход от новой демократии к социализму после победы китайской революции.

Мы уже знаем, что китайские коммунисты заплатили большую цену, прежде чем поняли, что китайская революция должна пройти через два этапа — Новую демократическую революцию и Социалистическую революцию, и что эти два этапа не являются «двумя революциями» и не могут быть осуществлены одним махом. Однако вопрос о том, как уловить взаимосвязь между этими двумя этапами в революционной практике и как справиться с взаимосвязью между ними, все еще остается важной проблемой, требующей изучения. Суть этого исследования по-прежнему заключается в том, чтобы понять и показать переход от Новой демократической революции к Социалистической революции и связанный с этим объективный закон перехода от Нового демократического общества к Социалистическому обществу. Вопрос Мао Цзэдуна о переходе от новой демократической революции к социалистической революции и о переходе от нового демократического общества к социалистическому обществу был поставлен в контексте новой демократической теории. Поэтому для того, чтобы прояснить этот чрезвычайно сложный практический и теоретический вопрос, необходимо сначала изучить, как формировалась теория «новой демократии» компартии Китая, а затем исследовать, какие корректировки и уточнения вносились в эту теорию с момента ее формулировки до и после победы китайской революции, и были ли эти корректировки и уточнения углублением понимания объективных законов или их нарушением.

 

1 Процесс, в ходе которого сформировалась Новая демократическая теория.

Китайские коммунисты, в основном представленные Мао Цзэдуном, «искали правду» в «практических вопросах», самым важным «практическим вопросом» было то, что Китай в современное время был полуколониальным и полуфеодальным обществом. Самое фундаментальное «да» в этом «фактическом вопросе» — это осознание на длительной практике, что революция в такой стране, как Китай, это не пролетарская социалистическая революция, не буржуазно-демократическая революция старого образца, а новая демократическая революция, которая устанавливает это новое демократическое общество. Теория новой демократии, включая теорию новой демократической революции и теорию нового демократического общества, и сформулированная на основе этой теории генеральная линия новой демократии являются первыми плодами китаизации марксизма.

Новая демократическая революция, в своем полном названии, является новым типом буржуазно-демократической революции. Природа этой революции – буржуазно-демократическая революция против империализма и феодализма. Однако, поскольку китайская буржуазия была разделена на две части – бюрократическую буржуазию, которая вступила в сговор с империализмом и феодализмом и была целью революции, и национальную буржуазию, которая была двуличной и могла принять участие в революции, но часто отмахивалась от нее и не могла возглавить эту революцию. Интересно отметить, что китайский пролетариат, связанный с социализированным производством, взял на себя задачу возглавить буржуазно-демократическую революцию в Китае. В то же время, поскольку китайский пролетариат, хотя и передовой и революционный, был слишком мал в Китае, Китай отставал в индустриализации, а самое многочисленное население составляли крестьянский класс и городская мелкая буржуазия, связанные с мелким производством, пролетариат должен был объединить и повести за собой народные массы, включая крестьянский класс, городскую мелкую буржуазию и национальную буржуазию, чтобы победить в революции. Такая возглавляемая пролетариями революция масс против империализма и феодализма называется новым типом буржуазно-демократической революции, т.е. Новой демократической революцией. В знаменитой книге Мао Цзэдуна «Китайская революция и китайская коммунистическая партия» (декабрь 1939 года) систематически обсуждается эта новая демократическая революция, которая очень редко встречается в мировой истории. В другом шедевре Мао «О новой демократии» (январь 1940 года) общество, созданное в ходе новой демократической революции, рассматривается как новое демократическое общество, состоящее из новой демократической политики, экономики и культуры.

Чтобы изучить интеллектуальную историю формирования новой демократической теории, мы должны рассмотреть историю теории новой демократии Коммунистической партии Китая, включая категории «новая демократия», «новая демократическая революция» и «новое демократическое общество». Все эти новые категории и понятия прошли сложный процесс формулирования.

Второй съезд партии, состоявшийся в июле 1922 года, предложил считать нынешний этап китайской революции «демократической революцией». На I съезде партии, КПК разработала программу социалистического революционного характера. В то время нельзя было выдвигать такие идеологические категории, как «новая демократия», «новая демократическая революция» или даже «демократия». В «Предложениях Коммунистической партии Китая по текущей ситуации», опубликованных в июне 1922 года, говорилось, что Синьхайская революция была «демократической революцией», подчеркивалось, что «поскольку народ был угнетен иностранными политическими и экономическими силами, его чувства и организационная сила в политике постепенно развивались, и движение реформ при феодальном правлении переросло в демократическое революционное движение». Движение за улучшение положения при феодальном правлении переросло в демократическое революционное движение, которое в конце концов свергло имперское правление, существовавшее тысячелетиями. Эта революция стала началом новой эры в политической истории Китая.[208]

На II съезде партии, руководствуясь ленинской теорией национализма и колониализма, КПК осознала, что Китай является колониальной и полуколониальной страной, и в то же время указала, что китайская революция должна «порвать с мировой империалистической агрессией, свергнуть военачальников феодальной системы и построить подлинное демократическое государство». «Рабочие, крестьяне и мелкая буржуазия Китая должны создать единый демократический фронт».[209]

«Реальная демократия», о которой здесь говорится, явно отличается от Синьхайской революции, демократической революции, в которой участвовали массы.

В июне 1923 года, когда партия приняла важное решение о сотрудничестве с Коммунистической партией, она предложила, чтобы китайская революция на современном этапе была «национальной революцией». Почему термин «национальная революция» был использован вместо понятия «демократическая революция»? Чэнь Дусю сказал: «Есть два вида революций для экономического и политического преобразования человечества: демократическая революция буржуазии, когда рушится патриархально-феодальное общество, и социальная революция пролетариата, когда рушится буржуазия. Существует также особая форма революции — колониальная или полуколониальная национальная революция. Национальная революция имеет два значения: внутренняя демократическая революция и внешняя национальная революция».[210]

Обсуждая положение пролетариата и крестьянства в национальной революции, на Третьем съезде партии далее было заявило, что «эта революция носит буржуазный характер». «Но в разгар этой революции пролетариат представляет собой реалистичную и наиболее радикальную и мощную секцию, ибо остальной класс, в основном связанный экономической властью держав, нелегко освобождается от тенденции к компромиссу на время, а некоторые все еще находятся в плену ловушки патриархального общества. Что касается крестьян, которые составляют более 70 процентов населения Китая и занимают очень важное положение, то национальная революция вряд ли может быть успешной без участия крестьян».[211]

К Четвертому съезду партии в январе 1925 года из двух видов революции, включенных в «национальную революцию»: «демократической революции» и «национальной революции», больший акцент был сделан на Национальной революции». С одной стороны, на Четвертом съезде была использована концепция «национального движения», чтобы показать, что народное движение, движимое рабочим движением, «получило шанс на энергичное развитие».[212]

 

С другой стороны, было подчеркнуто, что китайская революция на современном этапе является «национальной революцией», и была принята «Резолюция о национальном революционном движении». В этом документе указывалось, что «поскольку капитализм развился до своей высшей формы – империализма, он прямо или косвенно доминирует в мировой экономике, которая стала всем миром, и поэтому революционное движение мира также стало всем миром. Различная степень экономического развития разных народов мира обусловила различный характер революций. В странах Европы и США, где хорошо развита капиталистическая система, формируется пролетарское социальное революционное движение, а в колониальных и полуколониальных странах Востока – многоклассовое национальное революционное движение. Хотя природа этих двух видов революций различна, они обе имеют одну общую черту, а именно свержение капиталистического империализма; в то время как успех первой, безусловно, влияет на вторую, победа второй также способствует первой; оба революционных движения имеют универсальный характер, и именно слияние этих двух революционных движений делает всю мировую революцию». На Четвертом съезде также обсуждался космополитический и классовый характер этой национальной революции и четко выдвинул «ведущую позицию пролетариата» в китайском национальном революционном движении.[213]

Движимое духом четырех Великих конференций партии, национальное революционное движение, возглавляемое партией начало быстрое и широкое развитие. В частности, в 1925 году вспыхнуло Движение 30 мая, потрясшее Китай и зарубежье. Трагедия 30 мая, которая началась с расстрела китайского рабочего Гу Чжэнхуна японским капиталистом и закончилась расстрелом студентов британским констеблем, вызвала сильный антиимпериалистический гнев от Шанхая до Гуандуна и по всей стране.

Движение 30 мая – яростное антиимпериалистическое национальное движение и народное движение, основу которого составлял рабочий класс, которое стало кульминацией национальной революции. В октябре 1925 года Расширенный исполнительный комитет ЦК Коммунистической партии Китая использовал понятие «национальная революция» в «Резолюции о нынешней политической ситуации в Китае и позиции Коммунистической партии» для обобщения революционной ситуации того времени и проанализировал особенности национальной революции после Движения 30 мая. Поскольку в движении 30 мая китайский рабочий класс вновь продемонстрировал свою революционную и боевую мощь, а буржуазия в полной мере проявила свою двуличную сущность, это заставило руководителей партии, включая Чэнь Дусю, Ли Дачжао, Цю Цюбо, Мао Цзэдуна, Чжоу Эньлая и многих других, задуматься над фундаментальными вопросами китайской революции. В работе «Буржуазия в китайском национальном движении» Чэнь Дусю отмечает: «Когда началось движение 30 мая, мы ни в коем случае не были предвзяты, и у нас была иллюзия, что на подъеме этого национального движения китайская буржуазия может не отказываться от значительного сотрудничества со всеми революционерами. Но на самом деле отношение китайской буржуазии к этому национальному движению окончательно превратило нашу иллюзию в фантазию». «Шанхай, где была сосредоточена власть империалистов в Китае, был также наиболее развитым местом для китайской буржуазии, и именно в Шанхае произошел инцидент 30 мая; поэтому можно сказать, что отношение шанхайской буржуазии к этому инциденту отражает отношение всей китайской буржуазии». «В этот период в полной мере проявилась компромиссная сущность шанхайской буржуазии и ее презрение к народу».[214]

Он добавил: «Движение 30 мая, безусловно, было национальной борьбой, объединенной всеми классами, но в действительности именно бастующие рабочие Шанхая, Гонконга, Ханькоу, Цзюцзяна, Нанкина, Циндао, Тяньцзиня и Цзяоцзо вели прямую борьбу против империализма, а другие люди из всех слоев общества были просто солидарны с рабочим классом».[215]

В работе «Причины отделения правого крыла Гоминьдана и его влияние на будущее революции», опубликованной зимой 1925 года, Мао Цзэдун глубоко подметил, что «современная революция в колониях и полуколониях — это революция, в которой сотрудничают три класса: мелкая буржуазия, полупролетариат и пролетариат; крупная буржуазия подчиняется империализму и стала контрреволюционной силой; средний класс находится между революцией и контрреволюцией. Фактическая революция была революционным союзом между мелкой буржуазией, полупролетариатом и пролетариатом. Его объект — международный империализм; его цель — построить революционное народно-кооперативное государство. Мы отмечаем, что, хотя мы также говорим о «национальной революции», первоначальный акцент был больше на национальной революции против империализма, теперь акцент больше на национальной демократической революции в демократическом смысле с участием народных масс при ведущей роли рабочего класса. Эти заявления явно отличаются от традиционной демократии или национализма и уже содержат элементы «новой демократии», которая была предложена позже.

Разница в понимании и направленности понятия «национальная революция» позднее в полной мере проявилась в Северном походе, ставшем кульминацией революции. В июле 1926 года Национально-революционная армия отправилась в Северный поход под лозунгом «Долой власть, избавимся от военачальников и сделаем Национальную революцию успешной». Северный поход был поддержан рабочими и крестьянскими массами, он также способствовала подъему рабочего и крестьянского движения. Однако перед лицом этой великой революционной ситуации быстрого развития демократии националисты, от руководством Чан Кайши в Национальной революционной армии, были очень панически напуганы и встали на сторону не народных масс, а феодальных сил, которые были поражены революционной бурей рабочего и крестьянского движения. Именно на этом фоне Северный поход под командованием Чан Кайши направил свои орудия против коммунистов, крестьян и рабочих, и произошла «контрреволюционная» резня 12 апреля 1927 года. Революционные силы были резко разделены, и революция в конечном итоге потерпела поражение.

После предательства революции кликой Чан Кайши, вопрос о том, куда движется китайская революция, стал серьезной проблемой, и на Пятом национальном съезде Коммунистической партии Китая, проходившем с 27 апреля по 9 мая 1927 года, был сделан вывод, что «задачей национальной революции является не только сопротивление империализму, но и очищение феодальной и патриархальной социально-экономической системы, мешающей антиимпериалистическому движению». Китайская национальная революция вырвалась за пределы буржуазного стиля гражданского правозащитного движения».[216]

«Развитие национальной революции обострило классовую борьбу». «Революция достигла третьего этапа, когда феодалисты и крупная буржуазия ополчились против нее. На этом этапе социальной основой революционных сил является революционный союз пролетариата, крестьянства и городской мелкой буржуазии. В этом революционном союзе пролетариат будет осуществлять свое руководство». «Крестьянство и мелкая буржуазия должны быть призваны платформой аграрной революции и демократического режима».[217]

Хотя на Пятом съезде партии были выдвинуты ряд правильных принципов, таких как борьба за руководящую роль пролетариата в революции, установление революционного демократического режима и осуществление аграрной революции, руководство партии питало иллюзии в отношении Ван Цзинвэя и других и уханьского правительства Гоминьдана под его руководством и не проявляло бдительности к их предательской деятельности; в частности, оно рассматривало восстание группы Чан Кайши как восстание всей буржуазии и относилось к национальной буржуазии как к цели революции, тем самым путая границу между демократической и социалистической революцией. Это заблуждение оказало серьезное негативное влияние на направление политики КПК в ответ на мятеж гоминдановских реакционеров. С этим были связаны «левацкие» ошибки, возникшие в КПК после «Ниньханьского слияния», провала революции, когда предлагалось, что китайская революция — это «непрерывная революция» и что «эта революция должна стать резким переходом от решения проблемы гражданских прав к социалистической революции».[218]

Только после того, как на VI съезде партии стало ясно, что на данном этапе Китай все еще остается полуколониальным и полуфеодальным обществом и что характер революции определяется не динамикой революции, а задачами революции, стало ясно, что китайская революция все еще является демократической революцией буржуазного характера. Несмотря на это, две «левые» ошибки, возникшие после Шестого съезда, рассматривали национальную буржуазию как самого опасного врага и стремились осуществить демократическую и социалистическую революции «одним махом».

Примечательно, что в такой сложной ситуации Мао Цзэдун и другие коммунисты, отстаивавшие «вооруженное разделение рабочих и крестьян» в Цзинганшане и в Центральном советском районе, по-прежнему настаивали на суждении, что китайская революция — это демократическая революция. В октябре 1928 года Мао Цзэдун в «Почему красный режим в Китае выжил?» говорил, что «Нынешнее господство новых, гоминьдановских милитаристов представляет собой, как и прежде, господство компрадоров в городе и тухао и лешэнь в деревне; во внешней политике это означает капитуляцию перед империализмом, во внутренней — замену старых милитаристов новыми и дальнейшее усиление экономической эксплуатации и политического угнетения рабочих и крестьян. Китаю насущно необходима буржуазно-демократическая революция, а осуществить ее возможно только под руководством пролетариата. Китаю насущно необходима буржуазно-демократическая революция, а осуществить ее возможно только под руководством пролетариата».[219]

Идея «буржуазно-демократической революции под руководством пролетариата», выдвинутая здесь Мао Цзэдуном, можно сказать, является прелюдией к «новой демократии», которая была предложена позже.

После того, как Великий поход Китайской Красной армии достиг Шэньбэй, Центральный комитет Коммунистической партии Китая (КПК) осознал, что китайская нация достигла исторического момента национального исчезновения и выживания, выдвинул политическую идею антияпонского национального спасения и сформулировал стратегическую линию по созданию антияпонского национального единого фронта в свете Северокитайского инцидента, инсценированного японскими империалистами. Он указал, что национальная буржуазия имеет возможность участвовать в антияпонской борьбе в такой исторический момент, и что даже лагеря крупной буржуазии имеют возможность быть разделенными. Он сказал: «Мы говорим: текущий момент характеризуется тем, что наступает новый подъем национальной революции, что Китай снова стоит накануне великой революции во всей стране, и в этом особенность нынешней революционной ситуации».[220]

В то же время он сказал: «На современном этапе китайская революция по своему характеру все еще является бур- жуазно-демократической, а не пролетарско-социалистической революцией. Это совершенно ясно». «Перерастание революции — дело будущего. В будущем демократическая революция неизбежно перерастет в революцию социалистическую. Когда произойдет такое перерастание — будет зависеть от того, насколько созрели для него условия, а для этого может понадобиться довольно длительный период. До тех пор пока для такого перехода нет всех необходимых политических и экономических условий, до тех пор пока такой переход не сможет пойти на пользу, а не во вред подавляющему большинству нашего народа, не следует легкомысленно разглагольствовать о переходе».[221]

Мы отмечаем, что в отношении характера китайской революции Мао Цзэдун как подчеркивал характер «национальной революции» в контексте антияпонского сопротивления, так и помещал «национальную революцию» в более широкий контекст «демократической революции». Другими словами, Мао Цзэдун считал, что «национальная революция» в контексте антияпонского сопротивления была «демократической революцией». Другими словами, Мао считал, что главной особенностью «демократической революции» на современном этапе является возникновение «новой национальной революционной кульминации».

Мысль Мао Цзэдуна говорит нам, что война сопротивления против Японии по своей природе, несомненно, относится к категории «национальной революции», однако это не означает, что во время войны сопротивления против Японии мы должны отказаться от знамени «демократической революции» и усилий демократической политики. Во время Северного похода, Чан Кайши во имя «национальной революции» отделил «национализм» от «демократии» и использовал «национализм» для противостояния «демократии». В мае 1937 года Мао Цзэдун в работе «Задачи Коммунистической партии Китая в антияпонский период» отметил, что «Китай уже давно раздирают два основных острых противоречия — противоречие между империализмом и Китаем и противоречие между феодализмом и широкими народными массами. В 1927 году буржуазия в лице гоминьдана изменила революции и продала национальные интересы империализму, в результате чего возник острый антагонизм между рабоче-крестьянской властью и гоминьдановской властью, и задача осуществления национальной и демократической революции не могла не лечь на плечи одной Коммунистической партии Китая» «Ввиду того что противоречия между Китаем и Японией стали главными, а внутренние противоречия заняли второстепенное, подчиненное место, в международных отношениях и во взаимоотношениях между классами внутри страны произошли изменения; эти изменения положили начало новому этапу развития современной обстановки» «Развитие внешних противоречий — противоречий между Китаем и Японией — привело к снижению политического удельного веса противоречий между классами и политическими группировками внутри страны, к тому, что эти противоречия заняли второстепенное, подчиненное место. Однако сами классовые противоречия и противоречия между политическими группировками в стране существуют по-преж- нему: они не уменьшились и не исчезли» «В области политической завоевание демократии и свободы является тем главным условием, которое обеспечит победу в войне Сопротивления».[222]

В декабре 1939 года, Мао Цзэдун в работе «Китайская революция и Коммунистическая партия Китая» системно и глубоко изложил, исходя из опытов истории, отношения между «национальной революцией» и «демократической революцией». Задав вопрос «Если главными врагами китайской революции на современном этапе являются империализм и класс феодалов- помещиков, то каковы же задачи революции на этом этапе?», он так ответил: «Не подлежит никакому сомнению, что главная ее задача — бить по обоим этим врагам. С одной стороны, задача состоит в осуществлении национальной революции, направленной на свержение гнета иностранного империализма, а с другой — в осуществлении демократической революции, направленной на свержение гнета феодалов-помещиков внутри страны, причем главнейшей из этих двух задач является национальная революция, направленная на свержение империализма». Одновременно он отметил, что «Обе великие задачи китайской революции взаимно связаны. Если не свергнуть господство империализма, то нельзя уничтожить и господство класса феодалов-помещиков, ибо империализм является той главной силой, которая его поддерживает. С другой же стороны, если не помочь крестьянству свергнуть класс феодалов-помещиков, то не удастся создать могучую армию китайской революции и свергнуть господство империализма, ибо класс феодалов-помещиков — это главная социальная база империалистического господства в Китае, а крестьянство — основная армия китайской революции. Следовательно, эти две основные задачи — национальная революция и демократическая революция, — отличаясь друг от друга, в то же время составляют единство». Дальше он сказал: «Задачей национальной революции в Китае сегодня является главным образом борьба против японского империализма, вторгшегося на китайскую землю, задача же демократической революции должна быть разрешена ради завоевания победы в войне. Задачи обеих революций слились воедино. Считать, что национальная революция и демократическая революция составляют два резко разграниченных этапа революции — неправильно».[223]

Следует отметить, что именно в книге «Китайская революция и китайская коммунистическая партия» Мао Цзэдун систематически обсуждал теорию «новой демократической революции». В этой работе Мао Цзэдун впервые выдвинул и аргументировал совершенно новую концепцию и категорию «новой демократической революции».

Рассматривая идеологическую историю формирования теории новой демократии, плода китаизации марксизма, и в частности идеологическую историю формирования категории «новая демократия», можно отметить, что с момента признания Вторым съездом партии того, что китайская революция была «демократической революцией», КПК в ходе длительной революционной практики решила шесть проблем, прежде чем категория «новой демократии» и ее теория были полностью сформулированы. Эти шесть вопросов следующие:

(1) Демократическая революция в Китае претерпела трансформацию от старой демократии к новой демократии. В смысле противостояния империализму и феодализму, демократическая революция в Китае началась, когда китайское общество превратилось из феодального в полуколониальное и полуфеодальное после Опиумной войны в 1840 году. Она длится уже сто лет, начиная с тайпинского движения, Франко-китайской войны, китайско-японской войны, Реформы ста дней, Боксерского восстания, Синьхайской революции, Движения четвертого мая, Движения 30 мая, Северного похода, Аграрной революционной войны и заканчивая сегодняшней Общенациональной войной сопротивления против Японии. В смысле «революции» Синьхайская революция начала революцию в более полном смысле. Но с движением Четвертого мая демократическая революция в Китае превратилась из старой демократической революции в новую демократическую революцию. Это потому, что в ходе исторического развития китайской революции возникли два чрезвычайно важных новых изменения и условия. Во-первых, времена изменились. Времена изменились после начала Первой империалистической мировой войны в 1914 году и победы Октябрьской революции в России в 1917 году, в результате которой было создано первое социалистическое государство. Китайская демократическая революция до этого времени была частью старой мировой буржуазно-демократической революции, а китайская демократическая революция после этого времени была частью мировой пролетарской социалистической революции. Китайская демократическая революция после этого руководствовалась национальной и колониальной теорией Ленина и основывалась не только на базовых условиях Китая как колониальной и полуколониальной страны, но и на особенностях связи между революцией в колониальных и полуколониальных странах и мировым социалистическим движением в эпоху империализма, в отличие от буржуазной демократической революции типа Синьхайской революции. Во-вторых, изменилась классовая структура. В Движении четвертого мая китайский пролетариат вышел на сцену истории как независимая политическая сила. В процессе объединения марксизма-ленинизма и китайского рабочего движения возникла Коммунистическая партия Китая. Таким образом, китайский пролетариат вышел на революционную сцену и стал самым сознательным классом китайского общества под руководством своей собственной революционной партии — Коммунистической партии Китая. Руководство демократической революцией в Китае постепенно перешло в руки пролетариата. Именно в этих исторических условиях демократическая революция в Китае превратилась из старой демократической революции в новую демократическую революцию.

(2) Именно потому, что демократическая революция в Китае превратилась из старой демократической революции в новую демократическую революцию и стала частью мировой пролетарской революции, такая революция должна стать переходным этапом между концом колониального, полуколониального и полуфеодального общества и установлением социалистического общества. Другими словами, китайская революция на данном этапе является революцией буржуазно-демократической, еще не социалистической, но конечное будущее китайской революции не капиталистическое, а социалистическое и коммунистическое. Весь итог китайской революции заключался в развитии капиталистических элементов, с одной стороны, и социалистических — с другой. Демократическая революция является необходимой подготовкой к социалистической революции, а социалистическая революция является неизбежной тенденцией демократической революции.

(3) Мы ясно дали понять, что демократическая революция в Китае — это революция буржуазно-демократического характера, но не буржуазно-демократическая революция старого образца, а буржуазно-демократическая революция нового образца, тогда движущей силой революции является не только китайская буржуазия, но и китайский пролетариат, крестьянство и городская мелкая буржуазия. Это была буржуазно-демократическая революция, в отличие от Синьхайской революции, с широким участием народных масс во главе с китайским пролетариатом.

(4) В такой демократической революции, из-за двуличного характера китайской национальной буржуазии, она не только не сможет возглавить эту буржуазно-демократическую революцию, но и будет колебаться в революции и приведет ее к гибели. Однако пролетариат не может ни продвигать революцию в соответствии с формулой «теории двух революций», ни вести ее в соответствии с иллюзией «все одним махом».

(5) В такой революции, возглавляемой пролетариями, не движущая сила, а задача революции определяет ее характер. Поскольку основные социальные противоречия, которые должна была разрешить китайская революция, были между империализмом и Китаем и между феодальной системой и массами, а задачей революции было противостояние империализму и феодализму, китайская революция была не социалистической, а буржуазно-демократической революцией.

В марте 1948 года Мао Цзэдун выдвинул новый взгляд на этот вопрос в своей партийной инструкции, подготовленной для ЦК партии, «К вопросу о национальной буржуазии и просвещенных господах», заявив: «Силы, определяющие характер революции, являются одновременно и главными врагами, и главными революционерами. Наши главные враги сегодня — империализм, феодализм и бюрократический капитализм, а главные силы, которыми мы располагаем сегодня для борьбы с нашими врагами, — это все люди, занятые ручным и умственным трудом, составляющие девяносто процентов населения страны. Это определяет, что характер нашей революции на данном этапе — это новая демократическая народно-демократическая революция, а не социалистическая революция, как Октябрьская революция».[224]

В будущем демократическая революция неизбежно трансформируется в социалистическую. Но не следует легкомысленно говорить о том, когда произойдет преобразование, пока не будут выполнены все необходимые условия в политическом и экономическом плане, и пока преобразование не принесет пользу, а не вред наибольшему числу людей в стране.

(6) Поскольку китайская революция состояла из двух основных задач, «национальной революции» против империализма и «демократической революции» против феодализма, необходимо обратить внимание на взаимосвязь между этими двумя революционными задачами, которые были одновременно отдельными и едиными. Они одновременно и разные, и единые. Начиная с трех крупных партийных конференций, которые предлагали, чтобы революция была «национальной революцией», включающей как «национальную революцию», так и «демократическую революцию», до более позднего акцента на «национальной революции» и возникновения «национальной революции». и «демократической революции», и путаница между «демократической революцией» и «социалистической еволюцией» из-за акцента на «национальной революции». «Мы поняли, что неправильно разделять национальную революцию и демократическую революцию на два разных революционных этапа. Поэтому Мао Цзэдун объединил две основные задачи «национальной революции» и «демократической революции» под руководством пролетариата в категорию «новой демократической революции».

 

2 Теория «новой демократии», основанная Мао Цзэдуном, включает в себя не только теорию «новой демократической революции», но и теорию «нового демократического общества».

Как мы уже объяснили, в известной книге Мао «Китайская революция и Коммунистическая партия Китая» систематически обсуждается Новая демократическая революция, а в другой известной книге Мао «О новой демократии» говорится о том, что общество, созданное в ходе Новой демократической революции, является новым демократическим обществом, состоящим из новой демократической политики, экономики и культуры. Другими словами, теория «новой демократии» Мао — это законченная теория китайской революции, разработанная в процессе китаизации марксизма.

Книга Мао Цзэдуна «Китайская революция и Коммунистическая партия Китая» была написана зимой 1939 года, а «Теория новой демократии» — это речь, произнесенная на первом съезде Культурной ассоциации приграничных районов Шэньси-Ганьсу-Нинся в январе 1940 года. Эти две работы были опубликованы одна за другой, но примерно в одно и то же время. Обычно говорят, что «Новая демократия» развивает идеи «Китайской революции» и Коммунистической партии Китая, и это правильно. Однако следует отметить, что Китайская революция и Коммунистическая партия Китая также развивали идеи Новой демократии. Ведь во второй половине 1940 года Мао Цзэдун внес важные изменения в «Китайскую революцию» и Коммунистическую партию Китая. В письме к Сяо Сянжуну Мао сказал, что «Следует различать крупную и национальную буржуазию, прояпонскую крупную и непрояпонскую крупную буржуазию (еврапейской и американской ориентации), купных, средних и мелких помещков, а также прогрессивно настроенные шэньши. Соответствующие поправки я уже внесел во вторую главу статьи «Китайская революция и Коммунистическая партия Китая», включенной в одну книгу, подготовленную Отделом пропаганды к печати». По его словам, «декабрь прошлого года, когда работал над второй главой этой статьи, как раз совпал с первой антикоммунистической компанией. В то же время, пока не мог определить, различается ли позиция национальной буржуазии и прогрессвно настроееных шэньши с позицией крупной буржуазии и крупных помещков. А вот в марте текущего года все уже ясно».  Он добавил: «Когда я писал вторую главу «Китайской революции и китайской коммунистической партии» в декабре прошлого года, в первые месяцы первой антикоммунистической кульминации, еще не было очевидно, отличается ли отношение национальной буржуазии и просвещенных господ от отношения крупной буржуазии и землевладельцев.[225]

Сяо Сянжун (1910-1976) был уроженцем уезда Мэй, Гуандун. В то время он был начальником отдела пропаганды Главного политического управления Центральной военной комиссии. Эти пересмотренные взгляды являются развитием идей «Новой демократии». Поэтому мы должны читать и изучать эти две работы как единое целое.

После тщательного изучения некоторые эксперты пришли к выводу, что Мао Цзэдун внес важные изменения в «Китайскую революцию» и Китайскую коммунистическую партию во второй половине 1940 года, в основном в четырех областях: во-первых, как мы уже описывали, он подчеркнул, что «задача национальной революции в Китае сегодня состоит прежде всего в том, чтобы противостоять японскому империализму, который вторгся в страну, а задача демократической революции необходима для победы в войне». Эти две революционные задачи уже связаны между собой. Неправильно разделять национальную революцию и демократическую революцию на два разных революционных этапа».

Во-вторых, он проанализировал разницу между сдавшимися и непокорными среди крупных землевладельцев и крупной буржуазии, отметив, что «в войне против Японии часть крупных землевладельцев, а затем и часть крупной буржуазии (сдавшиеся) уже сдались японским захватчикам и превратились в предателей; другая часть крупных землевладельцев, а затем и другая часть крупной буржуазии (непокорные), хотя и остались в военном лагере, также были сильно поколеблены.» «В войне против Японии прояпонская крупная буржуазия (капитулянты) уже капитулировала или готовилась к капитуляции. Европейская и американская крупная буржуазия (консервативная), хотя все еще остается в антияпонском лагере, также очень потрясена, это двуликие фигуры, которые с одной стороны антияпонские, а с другой — антикоммунистические. Наша политика в отношении капитулянтов крупной буржуазии заключается в том, чтобы относиться к ним как к врагам и решительно победить их. С другой стороны, для крупной буржуазной упрямой фракции политика заключается в том, чтобы относиться к ним как к двум сторонам революции, то есть: с одной стороны, объединяться с ними, потому что они все еще борются против японцев и должны использовать свои противоречия с японским империализмом; а с другой стороны, решительно бороться с ними, потому что они проводят антикоммунистическую и антинародную политику, которая подрывает сопротивление и единство, и без борьбы они поставят под угрозу сопротивление и единство.»

В-третьих, указывалось, что «многие просвещенные господа мелкие и средние землевладельцы, т.е. землевладельцы с некоторым капиталистическим уклоном, все еще мотивированы на сопротивление японцам и нужно объединиться с ними для сопротивления японцам.»

В-четвертых, впервые было сказано, что «так называемые помещики все еще активны в сопротивлении». В-четвертых, впервые было предложено, что «То, что мы называем новодемократической революцией, есть руководимая пролетариатом антиимпериалистическая, антифеодальная революция широких народных масс».[226]

К этому выражению, позже в своей «Речи на Шаньси-Суйюаньском собрании аппарата» в апреле 1948 года Мао Цзэдун добавил «против бюрократического капитализма» после «антиимпериализма и антифеодализма», в свете новой ситуации, когда гоминьдановские реакционеры Чан Кайши стали врагом народа, что отличалось от периода антияпонской войны», и он отметил, что это была полная формулировка генеральной линии КПК и политики Новой демократической революции.

В апреле 1948 года Мао Цзэдун на Шаньси-Суйюаньском собрании аппарата отметил: «руководимая пролетариатом революция широких народных масс, направленная против империализма, феодализма и бюрократического капитализма, — это и есть новодемократическая революция в Китае, это и есть генеральная линия и генеральная политика Коммунистической партии Китая на современном историческом этапе».[227]

Чтобы действительно понять китайскую версию новой демократической теории марксизма во всей ее полноте, необходимо не только тщательно осмыслить идеи «Китайской революции» и Коммунистической партии Китая, но и глубоко осмыслить идеи новой демократической теории. В работе Мао Цзэдуна «Китайская революция и Коммунистическая партия Китая» систематически рассматриваются объект, задачи, динамика, характер и будущее китайской революции, в основном на основе анализа истории Китая и национальных условий Китая с новейших времен; в то же время в заключении обсуждается, что китайская революция включает две задачи, а именно буржуазно-демократическую революцию (Новая демократическая революция) и пролетарско-социалистическую революцию. Только признавая разницу и связь между демократической революцией и социалистической революцией, китайские коммунисты могут правильно руководить китайской революцией. С другой стороны, «Новая демократия» Мао Цзэдуна фокусируется на том, какой новый Китай должна построить новая демократическая революция. Можно сказать, что «Китайская революция и Коммунистическая партия Китая» и «Новая демократия» являются родственными текстами теории о новой демократии.

В своей «Новой демократии» Мао Цзэдун затронул в общей сложности пятнадцать вопросов:

1) Куда движется Китай?

2) Мы хотим построить новый Китай

3) Исторические особенности Китая

4) Китайская революция является частью мировой революции

5) Политика новой демократии

6) Экономика новой демократии

7) Опровержение диктатуры буржуазии

8) Опровержение «левацкого» пустословия

9) Опровержение непримиримости

Старые и новые три народных принципа

10) Культура новой демократии

11) Исторические особенности китайской культурной революции

12) Четыре периода

13) Предвзятое отношение к природе культуры

14) Национальная, научная и народная культура

 

Эта работа Мао Цзэдуна, речь, произнесенная на первом съезде Культурной ассоциации пограничного района Шэньси-Ганьсу-Нинся, называлась «Новая демократическая политика и новая демократическая культура» и была опубликована в первом номере журнала «Китайская культура», изданном в Яньане 15 февраля 1940 года. Когда 20 февраля того же года она была опубликована в совместном выпуске «Освобождения» № 98 и 99, изданном в Яньани, название было изменено на «О новой демократии». Поскольку эта работа изначально была посвящена культуре, пятнадцать вопросов основывались на принципе марксистского исторического материализма о том, что надстройка базируется на экономическом базисе, и на принципе, что общественное сознание является отражением общественного бытия, начиная с исторических характеристик Новой демократической революции, уточняя, какой политикой и экономикой является политика и экономика Новой демократии, и, наконец, говоря о том, какой должна быть культура как отражение такой политики и экономики. Именно по этой причине была написана эта работа. Поэтому значение этой работы выходит за рамки вопроса культуры и становится классическим произведением китайских коммунистов, систематически излагающим новое демократическое общество.

Эта работа начинается с вопроса «Куда стремится Китай?» и заявляет «Мы хотим построить новый Китай». Мао сказал: «Мы, коммунисты, на протяжении многих лет боремся не только за политическую и экономическую революцию в Китае, но и за революцию культурную. Цель всей этой борьбы состоит в том, чтобы построить новое общество и новое государство китайской нации. В этом новом обществе и новом государстве будут существовать не только новый политический строй и новая экономика, но и новая культура. А это значит, что мы не только стремимся превратить политически угнетаемый и экономически эксплуатируемый Китай в политически свободный и экономически процветающий, но и хотим превратить его из страны господства старой культуры, а потому темной и отсталой, в страну господства новой культуры, а следовательно, в страну просвещенную и передовую. Одним словом, мы хотим построить новый Китай».[228]

Так что же такое новая политика, новая экономика и новая культура, которую мы хотим построить? Развивая два вопроса «исторические особенности Китая» и «китайская революция — часть мировой революции», Мао Цзэдун указал, что поскольку китайская революция должна была осуществляться в два этапа, первый из которых был демократической революцией, а второй — социалистической, то это два революционных процесса разного характера.

«И то, что сейчас называется демократией, это уже не старая демократия, а новая демократия». «Исходя из этого, можно утверждать, что так называемая новая политика китайской нации — это политика новой демократии; так называемая новая экономика китайской нации — это экономика новой демократии; и так называемая новая культура китайской нации — это культура новой демократии».

Здесь Мао Цзэдун впервые систематически разъяснил, что новая демократическая революция — это «революция, направленная на создание нового демократического общества и государства под единой диктатурой различных революционных классов».

«Новая демократическая политика, новая демократическая экономика и новая демократическая культура вместе взятые — это новая демократическая республика» и «это новый Китай, который мы хотим создать».

Из этого можно сделать два вывода: во-первых, в «Новой демократии» Мао Цзэдун впервые ввел важное понятие и категорию «новое демократическое общество». Он заявил, что новая демократическая революция «не должна и не может построить капиталистическое общество под диктатурой китайской буржуазии, а новое демократическое общество под единой диктатурой различных революционных классов Китая с китайским пролетариатом во главе»[229] Во-вторых, теория «новой демократии», основанная Мао Цзэдуном, включает в себя не только теорию «новой демократической революции», но и теорию «нового демократического общества».

Однако недостаточно отметить научное утверждение Мао о том, что общество, которое будет построено новой демократической революцией, является новым демократическим обществом, мы также должны признать, что революционная база, которую мы строим, является новым демократическим обществом. Подобным образом, многие люди, изучающие историю Новой демократической революции и Нового демократического общества, склонны думать, что Новая демократическая революция победила по всей стране в 1949 году, и поэтому Новое демократическое общество Китая началось в 1949 году. На самом деле, поскольку китайская компартия шла по пути окружения городов сельской местностью и уже создала революционные базы в сельской местности, такие революционные базы уже были новым демократическим обществом. История правления КПК — это история перехода от частичного правления к полному. По этому поводу Мао Цзэдун четко сказал: «Есть еще и такие товарищи, которые не понимают, что социальный строй в Пограничном районе Шэньси — Ганьсу — Нинся, а также в опорных базах сопротивления японским захватчикам в Северном и Центральном Китае по своему характеру уже является новодемократическим.»

Как он указал, «для определения того, является ли социальный строй в данном районе по своему характеру новодемократическим, критерием служит главным образом участие представителей народных масс в органах власти и наличие руководства Коммунистической партии. Поэтому власть единого фронта под руководством Коммунистической партии есть основной признак новодемократического общества».

Он также сказал, «некоторые полагают, что лишь проведение такой аграрной революции, какая имела место в период десятилетней гражданской войны, можно считать осуществлением новой демократии. Это неверно. Нынешний политический строй на территории опорных баз есть политический строй единого фронта всех тех, кто стоит за борьбу против японских захватчиков и за демократию. Экономика этих баз есть экономика, в которой в основном ликвидированы полуколониальные и полуфеодальные элементы. Существующая там культура есть антиимпериалистическая, антифеодальная культура широких народных масс. Поэтому, с какой бы стороны мы ни рассматривали — будь то со стороны политики, экономики или культуры, — как в опорных базах сопротивления захватчикам, на территории которых проведено лишь снижение арендной платы и ссудного процента, так и в Пограничном районе Шэньси — Ганьсу — Нинся, где уже осуществлена последовательная аграрная революция, — одинаково существует новодемократическое общество».

Таким образом уже объяснилось то, что на революционных опорных базах во время аграной революции и общенационального сопротивления японским захватчикам существовало новодемократичесое общество. И по его словам, «когда то, что мы имеем сейчас на территории опорных баз, будет осуществлено во всей стране, Китай станет новодемократической республикой».[230]

В этом смысле можно сказать, что история нового демократического общества Китая не является историей семи лет между основанием Китайской Народной Республики и установлением социалистической системы, а существует в период аграрной революционной войны, в период Всенародной войны сопротивления против Японии, в базовых районах во время национально-освободительной войны и в течение 20 с лишним лет истории между основанием Китайской Народной Республики и установлением социалистической системы.

3 «Новое демократическое общество» — это переходное общество, и «новая демократическая теория», основанная Мао Цзэдуном, включает в себя не только теорию «нового демократического общества». «Она также включает в себя теорию «перехода от новой демократии к социалистическому обществу».

Что касается «нового демократического общества», мы должны отметить две вещи: во-первых, «новое демократическое общество» имеет свою собственную бесповоротную определенность. В своей статье, посвященной 20-летию движения «Четвертого мая», Мао Цзэдун сказал: «Эта демократическая революция направлена на создание еще невиданного в истории Китая общественного строя — демократического строя; предшественником этого строя является феодальное общество (за последние 100 лет превратившееся в общество полуколониальное и полуфеодальное), на смену же демократическому строю придет социалистический».[231]

В работе «О новой демократии» (январь 1940 года) Мао Цзэдун, рассуждая о «новом демократическом обществе», созданном Новой демократической революцией, специально проанализировал, что эта социальная система в корне отличается от капиталистического общества, и указал, что она также отличается от социалистического общества и имеет свои особенности. Во-вторых, «Новодемократическое общество несет переходный характер. Как Мао Цзэдун в работах «Китайская революция и Коммунистическая партия Китая» и «О новой демократии» отметил, новая демокартия характеризуется переходностью как в стороне революции, так и в стороне общества. Он сказал, что новодемократическая революция – «это этап переходный, задачей которого является покончить с колониальным, полуколониальным и полуфеодальным обществом и подготовить условия для построения социалистического общества».[232]

В то же время он сказал, что новое демократическое общество, новая демократическая республика, «является формой определенного исторического периода, а потому переходной, но необходимой формой, которую нельзя устранить».[233]

Очевидно, что эти два «перехода» взаимосвязаны. Поэтому можно сказать, что новое демократическое общество — это переходное общество. Вернее, это период перехода от нового демократического общества к социалистическому.

Следует отметить, что термин «переходный период», о котором мы здесь говорим, используется в языке Маркса, но это не то же самое, что «переходный период», о котором говорил Маркс. Под «переходным периодом» Маркс подразумевал: «Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата».[234]

Согласно марксизму, «переходный период» относится к «революционной трансформации» между двумя «обществами» «капиталистическим обществом» и «коммунистическим обществом», т.е. «переходный период» предшествует «капиталистическому обществу», а за ним следует «коммунистическое общество» (включая его первую стадию — «социалистическое общество»). Китайское «новое демократическое общество» является продуктом «новой демократической революции», в прошлом это было «полуколониальное, полуфеодальное общество», а затем «социалистическое общество». Если использовать выражение Маркса, то этот «переходный период» должен быть выражен как «период перехода от полуколониального и полуфеодального общества к социалистическому обществу». Однако мы говорим о «переходном периоде от нового демократического общества к социалистическому обществу», а не Переходный период с новодемократического до социалистического общества, а не период перехода с полуколониального и полуфеодального общества до социалистического. Почему? Во-первых, на основе полуколониального и полуфеодального общества невозможно прямо переступать в социализм. Мао Цзэдун сказал, что идея «прямого развития социалитического хозяйства с экономики феодализма» — это народничество. Он также сказал: «одним словом, без доведения до конца буржуазной по своему характеру демократической революции, демократической революции нового типа, руководимой Коммунистической партией, — было бы совершенной утопией».[235]

Во-вторых, в новых демократических обществах есть элементы как капитализма, так и социализма. Новые демократические общества могут постепенно переходить в социалистические общества по мере роста их социалистических элементов. Поэтому, когда мы говорим о «переходном периоде», мы имеем в виду «переход от нового демократического общества к социалистическому обществу», а не «переход от капиталистического общества к социалистическому», или «переход от полуколониального и полусоциалистического общества». «Второе — это то, что новое демократическое общество само является переходным обществом, а не переходным между «новым демократическим обществом» и «социалистическим обществом». Под «переходом» понимается рост социалистических элементов в новом демократическом обществе, процесс, в котором социалистические элементы переходят от количественных к частичным, а затем к фундаментальным качественным изменениям.

Именно потому, что новое демократическое общество — это переходное общество, нам сложно понять условия, сроки и форму перехода после победы новой демократической революции и создания нового демократического общества. Мы должны исходить из меняющейся реальности, оценивать ситуацию, предлагать соответствующую политику на каждом этапе развития и руководить переходом от нового демократического общества к социалистическому обществу. КПК, особенно теория Мао Цзэдуна о «новом демократическом обществе» и его видение «перехода от нового демократического общества к социалистическому обществу», было ведущим в партии с момента публикации «Новой демократии», особенно после публикации «Новой демократии», особенно после рождения «Нового Китая» и создания «Нового Китая», партия претерпела ряд корректировок и усовершенствований в своем идеологическом понимании и политике. С точки зрения истории идей, она прошла четыре основных этапа развития.

(1) Концепция нового демократического общества и его взаимоотношения с социалистическим обществом после победы в антияпонской войне и накануне победы в антияпонской войне.

Седьмой съезд партии стал эпохальным партийным съездом, состоявшимся накануне победы в войне против Японии, на котором Мао Цзэдун выступил с политическим докладом «О едином правительстве» (апрель 1945 года). В своем докладе Мао Цзэдун говорил о том, что «только через демократию мы можем достичь социализма, который является естественным порядком марксизма», и подчеркнул, что помимо развития национальной экономики новой демократии, индивидуальной экономики трудящихся и кооперативной экономики, необходимо также «позволить частнокапиталистической экономике, новой марксистской экономике, индивидуальной экономике трудового народа и кооперативной экономике развиться до такой степени, чтобы они не могли манипулировать средствами к существованию государства.

Он сказал: «Некоторые не понимают, почему коммунисты не только не боятся капитализма, но, наоборот, при определенных условиях ратуют за его развитие. Наш ответ очень прост. Когда на смену гнету иностранного империализма и собственного феодализма приходит некоторое развитие капитализма, это явление не только прогрессивное, но и неизбежное. Это выгодно не только буржуазии, от этого выигрывает также и пролетариат и, пожалуй, даже в большей мере, чем буржуазия».[236]

Давая характеристику «Объединенному правительству», Мао сказал: «В различие от работы «О новой демократии» заклю, этот доклад установил, что нужно широкое развитие буржуазии, что такое широкое развитие не будет вредать, а наоборот оказывается полезным, Он также отметил, что таким образом мы различаемся с народниками, а народничество имеет широкое влияние в Китае и внутри нашей партии».

Он добавил: «Это отличает нас от популизма, который имеет огромное влияние в Китае и в нашей партии».[237]

Иными словами, на Седьмом съезде партии Мао Цзэдун, рассматривая вопрос о переходе от нового демократического общества к социалистическому, одновременно четко заявил, что мы должны продвигать Китай к социалистическому и коммунистическому обществу, и подчеркнул, что мы не должны попусту говорить о социализме и коммунизме, а должны посвятить себя задаче завершения буржуазно-демократической революции. В отличие от «Новой демократии», «Объединенное правительство» делает больший акцент на необходимости широкого развития капитализма в Китае, утверждая, что только таким образом будут достигнуты условия для перехода от Новой демократии к социализму.

(2) Видение нового демократического общества и его перехода к социалистическому обществу после основания Нового Китая и до основания Нового Китая.

После публикации 10 октября 1947 года «Декларации Народно-освободительной армии Китая» с лозунгом «Долой Чан Кайши, освободить весь Китай» китайская революция перешла на новый этап захвата власти по всей стране. Накануне основания Нового Китая Центральный комитет Коммунистической партии Китая (КПК) провел ряд важных заседаний, на которых были составлены важные планы работы после победы Новой демократической революции и выдвинуты новые идеи по созданию нового демократического общества и содействию переходу от нового демократического общества к социалистическому обществу. Среди них три особенно важные встречи — заседание Центрального комитета Коммунистической партии Китая, состоявшееся в Янцзягоу, уезд Мичжи, Шэньбэй, в декабре 1947 года, заседание Политбюро Центрального комитета Коммунистической партии Китая в сентябре 1948 года и Второй пленум Седьмого съезда партии в марте 1949 года. «О народно-демократической диктатуре», опубликованная в июне 1949 года по случаю 28-й годовщины основания Коммунистической партии Китая, стала еще одной основополагающей программой по государственному строительству в новом демократическом обществе.

На заседании Центрального комитета Коммунистической партии Китая, состоявшемся в Янцзягоу, Мао Цзэдун доложил о «Это — исторический перелом, перелом от развития к гибели двадцатилетнего контрреволюционного господства Чан Кай-ши, перелом от развития к гибели длившегося свыше 100 лет империалистического господства в Китае».[238]

С этой целью он выдвинул «три основные экономические программы новой демократической революции», а именно: «Конфискация земли феодально-эксплуататорского класса и передача ее в собственность крестьян; конфискация монополистического капитала, заправилами которого являются Чан Кай-ши, Сун Цзы-вэнь, Кун Сян-си и Чэнь Ли-фу, и передача его в собственность государства новой демократии; охрана национальной промышленности и торговли — таковы три основных положения экономической программы новодемократической революции». В то же время он изложил, что такое бюрократический капитал и бюрократическая буржуазия, и какая разница между ними и национальным капиталом и национальной буржуазией.[239]

Три основные экономические программы, выдвинутые на этой конференции, имели огромное значение для окончательной победы новой демократической революции и создания нового Китая в новом демократическом обществе. С точки зрения последующей революционной практики они также имели большое практическое значение для превращения Новой демократической революции в социалистическую революцию и перехода от общества Новой демократии к социалистическому обществу.

Заседание Политбюро ЦК КПК, состоявшееся в Сибайпо в сентябре 1948 года, было первым заседанием Политбюро, проведенным после эвакуации ЦК КПК из Яньаня. На встрече Мао Цзэдун, обсуждая характер нашего режима как народно-демократической диктатуры под руководством пролетариата и на основе союза рабочих и крестьян, глубокомысленно отметил, что в новой демократической экономике существуют как капиталистические, так и социалистические элементы. Он сказал: «Когда мы писали «Новую демократию», различие между национальным капиталом и бюрократическим капиталом еще не было ясно в нашем сознании. Крупная промышленность, крупные банки и крупная торговля, будь то бюрократический капитал или нет, должны были быть конфискованы на определенный период после национальной победы — таков был принцип новой демократической экономики. И как только они будут конфискованы, они будут принадлежать социалистической секции. Капитал наших национальных банков является социалистическим по своей природе. Когда крестьяне создавали кооперативы после аграрной революции, это зависело от того, под чьим руководством: под руководством буржуазии — капиталистическим, под руководством пролетариата — социалистическим. Конечно, кооперативы, которые мы имеем сегодня в сельской местности, — это кооперативы, организованные отдельными крестьянами на основе частной собственности, и они не являются полностью социалистическими, но они носят социалистический характер и движутся к социализму. Кооперативы отличаются от государственных предприятий, которые полностью социалистические по своей природе, они не несут капиталистического характера. Кооперативы организованного производства немного более социалистичны по своей природе, чем частные кооперативы».

Он также напомнил собравшимся, что «такие слова, как социалистическая по своей сути, должны произноситься, но вся национальная экономика по-прежнему является новой демократической экономикой, то есть экономической системой под руководством социалистической экономики». Он сказал: «Характер нашего режима, как уже говорилось, — это демократическая диктатура народа под руководством пролетариата и на основе союза рабочих и крестьян. А как насчет нашей социальной экономики? Некоторые говорят, что это «неокапитализм». Я считаю этот термин неуместным, потому что в нем не говорится о том, что решающую роль в нашей социальной экономике играет государственная экономика, общественная экономика, и что эта страна находится под руководством пролетариата, поэтому эти экономики являются социалистическими по своей природе. Индивидуальная сельская экономика плюс частная городская экономика велики по количеству, но они не играют решающей роли. Наша государственная экономика, экономика общества, численно меньше, но она играет решающую роль. Лучше назвать нашу социальную экономику именем «Новая демократическая экономика».[240]

Мы можем отметить, что Мао в своем обсуждении политики и экономики Новой демократии сохраняет тон «Новой демократии», но фокусируется на «социалистических элементах» общества Новой демократии. В частности, он указал, что «конфискация бюрократического капитала» является задачей Новой демократической революции, но «как только он будет конфискован, он станет частью социализма». Таким образом, в смысле «революционного преобразования», «конфискация бюрократического капитала» напрямую связывает «новую демократическую революцию» с «социалистической революцией». В смысле «социального перехода» «конфискация бюрократического капитала» означала увеличение «социалистического фактора» в новом демократическом обществе и переход к социализму. Однако, хотя Мао и анализировал «социалистический фактор», он все же подчеркивал, что это в целом «новая демократия». В своей заключительной речи на конференции Мао Цзэдун, отметив выступления всех участников, особенно речь Лю Шаоци о «переходе между двумя этапами» новой демократии и социализма, сказал: «В новом демократическом обществе есть социалистические элементы во всех политических, экономических и культурных аспектах. Это так во всех аспектах, и это ведущий фактор, а в целом это Новая демократия».[241]

Чтобы понять, как Мао Цзэдун в этот период размышлял над сложной проблемой «социалистического фактора» в новом демократическом обществе, можно ознакомиться с заявлением, которое он сделал, председательствуя на заседании Политбюро ЦК КПК в январе 1949 года: «Что касается основных направлений экономического строительства, то на сентябрьском совещании прошлого года уже было приняло решение. С одной стороны, не следует думать, что новая демократическая экономика не является плановой и развивающейся в направлении социализма, а является полностью капиталистической в мире. С другой стороны, нужно быть осторожным и не спешить с социализмом. Кооперацию необходимо развивать, но не очень быстро; вероятно, нужно подготовиться к десятилетней или около того работе и действовать последовательно в течение длительного периода времени. Если желать развития социализма слишком быстро, то все может неожиданно повернуться на 360 градусов. Двадцать восемь лет существования Коммунистической партии плюс два года для выполнения задачи национальной революции — это разгребать фундамент, но возвести дом — задача, требующая десятилетий работы. Старшие кадры должны понять, что вся страна открывается и все начинается с чистого листа, и тогда это будет труднее, чем вести войну.»[242]

Второй пленум ЦК партии седьмого созыва объединил эти чрезвычайно важные новые идеи и подтвердил их в форме резолюции Центрального пленума. Этот пленум не только разъяснил руководящие принципы и политику партии в отношении задач борьбы, людей, на которых следует опираться, и центральной работы после переноса центра тяжести партии из сельской местности в города, но и подробно рассмотрел вопрос о том, какое новое демократическое общество должно быть построено и как решать вопрос о взаимоотношениях между новым демократическим обществом и будущим социалистическим обществом. На пленуме Мао Цзэдун подчеркнул, что структуру экономики при новой демократии составят государственный сектор экономики, носящий социалистический характер, кооперативный сектор, носящий полусоциалистический характер, плюс частнокапиталистический сектор, сектор единоличных хозяйств и государственно-капиталистический сектор. В том числе, государственный сектор станет ведущим сектором всего народного хозяйства. Следует допускать существование и развитие всех тех элементов капиталистического сектора, одновременно, ставя на повестку дня борьбу «ограничения и сопротивления ограничению».[243]

По вопросу об основных социальных противоречиях он отметил: «После того, как китайская революция победила в масштабах всей страны и земельный вопрос был решен, в Китае по-прежнему существуют два основных противоречия. Первый — внутренний, то есть противоречие между рабочим классом и буржуазией. Вторая — внешняя, то есть противоречие между Китаем и империалистическими странами».[244]

О цели национального развития он заявил: «после победы революции быстро восстановить и развить производство, противодействовать иностранным империалистам, уверенно, постепенно превратить Китай из аграрной страны в индустриальную и построить великое социалистическое государство».[245]

Сравнивая мышление Мао в этот период с мышлением во времена «О едином правительстве», становится ясно, что в «О едином правительстве» Мао подчеркивал необходимость широкого развития капиталистической экономики в новом демократическом обществе, тогда как до и после Второго пленума Седьмого съезда партии не только продолжал делать акцент на защите национальной промышленности и торговли, допускать ее существование и развитие, но и подчеркивал Социалистический фактор» и необходимость играть активную ведущую роль, не выходя из общей схемы новой демократии. Другими словами, под общим названием «Новая демократия», придерживаясь предпосылки «Новой демократии», «социалистический фактор» в «Новом демократическом обществе» анализируется более конкретно, и переходный характер «Нового демократического общества» раскрывается с марксистской трезвостью, показывая «переход от Нового демократического общества к социалистическому обществу». «Были раскрыты объективные факторы, способствующие «переходу», и идея разумного «перехода».

После второго пленума ЦК партии седьмого созыва Мао Цзэдун опубликовал «О народно-демократической диктатуре», важный документ, носящий характер программы создания государства. Поскольку эта статья была опубликована в ознаменование 28-й годовщины основания КПК, в ней не только излагалось, что новый Китай, созданный КПК, является народно-демократической диктатурой, но и фундаментальная позиция КПК в отношении исторического выбора марксизма, социализма и коммунизма. В своем эссе Мао начинает с того, что с любовью вспоминает трудный путь китайцев к марксизму, указывая, что только после того, как их мечты учиться у Запада были разбиты, китайцы осознали истинность марксизма и решили «идти по пути русских». Опираясь на свой исторический опыт, Мао также однозначно выступил против общественной тенденции того времени: «Мы выступаем против реакционной фракции Чан Кайши, перешедшей на сторону империализма, и мы также выступаем против иллюзии третьего пути».

Далее Мао заявил, что «весь опыт, накопленный китайским народом за десятилетия, призывает нас к народно-демократической диктатуре, или диктатуре народной демократии».

Значение работы Мао «О народно-демократической диктатуре», опубликованной накануне основания Нового Китая, было велико в том, что в ней он открыто заявил всему миру, что мы «сделаем возможным» для Китая «неуклонное продвижение от сельскохозяйственной к индустриальной стране под руководством рабочего класса и коммунистической партии, и от нового демократического общества к социалистическому». От нового демократического общества к социалистическому и коммунистическому, ликвидируя классы и добиваясь всеобщего благоденствия».

Другими словами, новый Китай нового демократического общества, созданного после победы китайской революции, без всякой неохоты «перейдет на сторону социализма».[246]

(3) Реалистичное рассмотрение институциональных механизмов нового демократического общества Китая и его отношений с социалистическим обществом в момент основания нового Китая и в первые годы его существования.

В сентябре 1949 года состоялось первое пленарное заседание Народного политического консультативного совета Китая, ознаменовавшее начало исторического процесса создания Нового Китая. Процесс создания нового Китая был, с практической точки зрения, трансформацией нового демократического общества в сельских революционных базовых районах в освобожденные районы в новое демократическое общество в национальном масштабе; с теоретической точки зрения, это была трансформация новой демократической теории Мао Цзэдуна от новой демократии в идеологической форме к новой демократии в институциональной форме. Если теория новой демократии Мао, включая его рассуждения о новом демократическом обществе и его взаимосвязи с социалистическим обществом, на двух этапах до победы в войне сопротивления против японской агрессии и до основания Нового Китая все еще была теоретической концепцией в идеологической форме, то после победы китайской революции и в процессе прекращения реакционного господства империализма, феодализма и бюрократического капитализма Коммунистическая партия Китая должна была трансформировать марксистскую концепцию. Китайская версия новой демократической теории, от теоретической концепции до институциональной реальности, для создания государства с новым демократическим обществом.

Мы отмечаем, что Мао Цзэдун и ЦК КПК во время основания Нового Китая делали большой акцент на том, что новый Китай, который мы хотим построить, — это новый демократический новый Китай, а не новый социалистический новый Китай. Это было ясно сказано на первом пленарном заседании Народного политического консультативного совета Китая и в сформулированной ею Общей программе Народного политического консультативного совета Китая. Лю Шаоци, как представитель стороны Коммунистической партии Китая, в своем выступлении на съезде заявил, что «Коммунистическая партия Китая считает своим долгом поддерживать НПКС и бороться за осуществление его Общей программы потому, что эта Общая программа включает всю программу-минимум Коммунистической партии.

Однако, как всем известно, кроме программы-минимум у Коммунистической партии Китая есть еще программа-максимум, которая не вошла в Общую программу НПКСК. В ходе консультаций некоторые делегаты предлагали включить в Общую программу социалистические перспективы Китая, но мы сочли это нецелесообразным. Ибо пойти на довольно серьезные мероприятия социалистического характера в Китае можно будет только в будущем, спустя довольно долгое время, и если зафиксировать эту цель в Общей программе, то ее легко спутать с теми практическими шагами, которые мы предпринимаем сегодня. Вне всякого сомнения, Китай в будущем придет к социализму и коммунизму. Ибо ни китайский народ, ни народы мира не допустят, чтобы в результате индустриализации, которая может привести его к социализму или превратить в империалистическую страну, произошло последнее. Но это дело далекого будущего, и НПКС вполне может в будущем обсудить этот вопрос. Предпринимать в Китае меры социалистического характера необходимо в соответствии с реальными потребностями общественно-экономического развития Китая и требованиями подавляющего большинства населения страны. Когда настанет такое время, Коммунистическая партия Китая обязательно проконсультируется с демократическими партиями, народными организациями, национальными меньшинствами и всеми другими демократами- патриотами и вместе с ними примет решение. И в будущем, при вступлении в социализм, Коммунистическая партия Китая не откажется от желания вступить в него вместе с теми людьми, которые этого хотят. Мы знаем, что великое революционное единство всего китайского народа необходимо не только теперь, в период осуществления новой демократии, оно будет необходимо и в будущем, во время строительства социализма».[247]

В своем докладе о разработке проекта общей программы КПКСК и ее характеристиках Чжоу Эньлай также уделил внимание вопросу об общей программе «Новой демократии». Он сказал: «Во время обсуждения общих принципов было высказано мнение о том, что поскольку мы признаем новую демократию переходной ступенью и будем развиваться в направлении более высоких ступеней — к социализму и коммунизму, то эта перспектива должна быть ясно отражена в общих принципах. Во время обсуждений в Подготовительном комитете все высказали мнение о том, что такая перспектива определенна и несомненна, однако ее нужно показать всему народу путем разъяснительной работы, пропаганды и в особенности на практических делах. Когда весь народ на практике поймет, что это будущее является единственным и наилучшим, он сможет по-настояще- му признать его и захочет беззаветно бороться за его осуществление. Поэтому если сейчас в Общей программе об этом будущем пока ничего не говорится, то это вовсе не означает, что мы отказываемся от него, а лишь показывает наше еще более серьезное к нему отношение. Кроме того, в экономическом разделе Общей программы уже предусмотрена необходимость на деле обеспечить развитие в этом направлении».[248]

И заявление Лю Шаоци, и записка Чжоу Эньлая подчеркивали важность решения КПК написать в общей программе только будущее новой демократии, а не социализма. Лю Шаоци сосредоточился на том, что социализм — это дело будущего, и что даже в будущем он будет решаться только после общего обсуждения, в то время как Чжоу Эньлай сосредоточился на том, что это будет решаться на практике, и указал, что экономическая программа Новой демократии уже на практике гарантировала движение к социалистическому будущему.

Историческая практика после образования Китайской Народной Республики доказала, что общая программа КПКСК была правильной, утверждая в качестве цели строительства нового китайского государственного строя не социализм, а новую демократию. Это объясняется тем, что замена старого Китая новым открыла новую эру в истории Китая и стала большим социально-историческим изменением. Возникшая социально-экономическая перестройка, восстановление общественного порядка и социальные волнения, помимо прочего, стали огромным испытанием для правящей Коммунистической партии Китая. В это время больше всего необходимо было придерживаться и укреплять Народно-демократический единый фронт в соответствии с социальным видением новой демократии и мобилизовать все позитивные факторы для достижения цели развития производства и экономического процветания. Политика «четырех сторон и восьми направлений», а именно «баланс между государственным и частным секторами, трудом и капиталом, взаимопомощь между городскими и сельскими районами, внутренний и внешний обмен», изложенная в Общей программе Народного политического консультативного совета, воплощает основной дух нового демократического общества.

Третий пленум Центрального комитета партии седьмого созыва в июне 1950 года стал первым крупным собранием Коммунистической партии Китая после образования Китайской Народной Республики. В соответствии с требованиями нового демократического общества и в ответ на проблемы, стоявшие в то время, Мао Цзэдун представил конференции письменный доклад «Борьба за коренное улучшение финансово-экономического положения страны» и одновременно выступил на конференции с важной речью, подняв важный вопрос «не нападать со всех сторон». В этом докладе и выступлении был дан анализ внутренней и международной ситуации, сложившейся после образования Китайской Народной Республики, и проблем, с которыми она столкнулась, предложено выделить три года на достижение коренного улучшения финансово-экономического положения, определены условия достижения этой цели и различные задачи, которые предстоит решить, и, в частности, сформулированы четкие ориентиры и политика разрешения возникших сложных противоречий. Основной дух — завершить задачи, оставшиеся после демократической революции, и установить новый демократический экономический и социальный порядок в соответствии с Общей программой Народной политической консультативной конференции Китая. Одна из самых сложных проблем заключалась в том, что многие считали, что в стране, находящейся под народно-демократической диктатурой, можно под руководством Коммунистической партии «Мнение тех, кто считает возможным преждевременно ликвидировать капитализм и ввести социализм, является ошибочным и не соответствует обстановке в нашей стране».[249]

Он откровенно сказал: «Многие люди недовольны нами из-за социально-экономической перестройки и некоторого разрушения промышленности и торговли, вызванного войной. Сейчас у нас натянутые отношения с национальной буржуазией, они властны и недовольны. Безработная интеллигенция и безработные рабочие недовольны нами, и группа мелких ремесленников тоже недовольна нами. В большинстве сельских районов крестьяне также недовольны тем, что земельная реформа еще не проведена, а государственное продовольствие собирается.» В ответ на эти обстоятельства он предложил стратегическую и тактическую политику «не атаковать со всех сторон». Он сказал: «Если мы нападем со всех сторон, вся страна будет напряжена, а это очень плохо. Мы не должны наживать слишком много врагов. Мы должны пойти на уступки и облегчить положение одной стороны и сконцентрировать усилия на другой. Мы должны сделать хорошую работу, чтобы рабочие, крестьяне и мелкие ремесленники приняли нас, а подавляющее большинство национальной буржуазии и интеллигенции не выступили против нас. Таким образом, остатки Гоминьдана, агенты и бандиты будут изолированы, класс землевладельцев будет изолирован, реакционеры на Тайване и Тибете будут изолированы, а империализм будет изолирован среди нашего народа. Такова наша политика, таков наш стратегический и тактический подход, такова линия Третьего пленума».[250]

Следует сказать, что Мао Цзэдун и ЦК партии на этом этапе были очень трезвыми и прагматичными в реализации новой демократической теории и в решении вопроса об отношениях между новым демократическим и социалистическим обществами.

(4) Стратегическое решение о переходе от нового демократического общества к социалистическому после восстановления народного хозяйства и выполнения задач, оставшихся после демократической революции.

1 октября 1949 года была провозглашена Китайская Народная Республика, и мы создали новый Китай. К 1952 году, всего за три года, мы укрепили новую народную власть, выиграли войну против США и поддержали Корею, завершили земельную реформу, восстановили национальную экономику и заложили прочный фундамент для преобразования всей страны и общества из нового демократического общества в социалистическое. Тогда перед китайскими коммунистами был поставлен главный вопрос: когда произойдет переход к социалистическому обществу?

Мао Цзэдун и Центральный комитет партии изначально предполагали, что после образования Китайской Народной Республики национализация промышленности и коллективизация сельского хозяйства будут проведены после 10-15 лет экономического строительства в условиях новой демократии, когда промышленность будет развиваться, а государственная экономика расти. Однако в течение трехлетнего периода восстановления национальной экономики возникло много новых ситуаций, которые привлекли внимание Мао Цзэдуна и Центрального комитета партии. Одним из них была конфискация бюрократического капитала и создание государственной экономики, что дало значительные результаты. К 1952 году первоначальная стоимость основных фондов государственных предприятий по всей стране составляла 240,6 млрд. юаней, большую часть которых составляли активы конфискованных предприятий бюрократического капитала (без учета стоимости их земли), с чистой стоимостью 167,1 млрд. юаней после базового износа отработанных лет. Передача этих богатств в народно-государственную собственность укрепила экономическую мощь государства и дала ему прочную материальную основу для регулирования различных компонентов экономики частного сектора и организации экономического развития. Во-вторых, в ходе производственных и демократических реформ на предприятиях были отменены различные неразумные системы управления, созданы комитеты по управлению заводами и собрания представителей рабочих, созданы и усовершенствованы низовые профсоюзные организации, что дало толчок энтузиазму трудящихся масс быть хозяевами своих собственных дел. Рабочий класс поставил себе в заслугу возобновление промышленного производства в первые годы основания Нового Китая в течение короткого периода времени. В-третьих, среди буржуазии были недобросовестные капиталисты и спекулянты, которые в самом начале образования Китайской Народной Республики приняли новую народную власть, открыто сопротивляясь декретам правительства, подрывая финансовый порядок и нарушая жизнь людей. Однако они быстро потерпели поражение в «экономической войне», организованной партией и народным правительством. Во время войны против США возникла группа недобросовестных капиталистов, вступивших в сговор с правительственными инсайдерами, которые извлекали огромные прибыли с помощью таких незаконных средств, как взяточничество, уклонение от уплаты налогов, хищение государственной собственности, строительство канистр и кража государственной экономической информации. Начиная с кампании «Три анти» в партии в конце 1951 года (т.е. против коррупции, расточительства и бюрократии), в начале 1952 года в промышленном и коммерческом секторе была запущена кампания «Пять анти» (т.е. против взяточничества, уклонения от налогов, кражи государственной собственности, кражи материалов и кражи экономической информации). Центральный комитет партии, с одной стороны, решительно возглавил борьбу против «пяти анти» (т.е. против взяточничества, уклонения от уплаты налогов, хищения государственной собственности, хищения труда и материалов и хищения государственной экономической информации) в промышленном и торговом секторе в начале 1952 года и мобилизовал народ на отражение безудержных атак беспринципных капиталистов. С одной стороны, ЦК партии решительно руководил этой борьбой, но с другой стороны, он уделял большое внимание выработке политики в отношении национальной буржуазии в борьбе, подчеркивая необходимость различать законопослушных капиталистов, в основном законопослушных капиталистов, полузаконных и полулегальных капиталистов, капиталистов, серьезно нарушивших закон, но не полностью, и капиталистов, полностью нарушивших закон, а также завоевать и объединить подавляющее большинство капиталистов. Кампания «Пять против» завершилась в октябре 1952 года всеобщим обучением законопослушному ведению бизнеса для промышленников и бизнесменов по всей стране. В-четвертых, под руководством политики Третьего пленума ЦК КПК седьмого созыва по «налаживанию промышленности и торговли», развитие частной промышленности и торговли поощрялось посредством таких мер, как расширение переработки и заказа, покупка и продажа товаров на коллективной основе, ввод в эксплуатацию дистрибьюторов и агентов, партнерство государственного и частного секторов, а также смягчение отношений между государственным и частным секторами и трудовыми коллективами, интеграция производства значительного числа этих предприятий в систему государственного управления. орбиту государственного планирования. В частности, возникло несколько государственно-капиталистических экономик. Мао Цзэдун придавал этому большое значение, говоря: «В настоящее время капиталистическая экономика в Китае в большинстве своем находится под управлением народного правительства, различным образом связана с государственной социалистической экономикой и контролируется трудящимися. Эта капиталистическая экономика уже не обычная капиталистическая экономика, а особый вид капиталистической экономики, т.е. новый вид государственной капиталистической экономики. Она существует не ради прибыли капиталистов, а для удовлетворения потребностей народа и государства. Да, рабочие также производят часть прибыли для капиталистов, но это лишь небольшая часть общей прибыли, всего около четверти, а остальные три четверти производятся для рабочих (социальные выплаты), для государства (подоходный налог) и для расширения производственных мощностей (которые содержат небольшую часть прибыли, производимой для капиталистов). Поэтому этот новый тип государственно-капиталистической экономики имеет очень социалистический характер и выгоден как рабочим, так и государству».[251]

В-пятых, с завершением аграрной революции, наследия демократической революции, основное социальное противоречие было трансформировано. В июне 1952 года Мао Цзэдун написал критику в Постановлении (проекте) ЦК КПК о работе демократических партий: «После свержения класса землевладельцев и бюрократической буржуазии основным внутренним противоречием в Китае является противоречие между рабочим классом и национальной буржуазией, поэтому не следует больше не называть национальную буржуазию средним классом».[252]

 

В-шестых, тем более важно, что крестьяне, которые после земельной реформы полностью полагались на свой индивидуальный труд, не могли избежать участи бедности и отсталости, тем более что они неизбежно возвращались к поляризации всякий раз, когда возникали такие проблемы, как старость, болезни и смерть. Поэтому крестьяне добровольно встали на путь взаимопомощи и сотрудничества под руководством Коммунистической партии Китая. К 1952 году число крестьянских хозяйств, участвующих в группах взаимопомощи, достигло 40% от общего числа крестьянских хозяйств.

Именно в этих новых обстоятельствах Мао Цзэдун и ЦК КПК начали рассматривать возможность изменения своего первоначального видения и продвижения перехода к социализму. На заседании Центрального секретариата в сентябре 1952 года, заслушав доклад Чжоу Эньлая о его дискуссиях с Советским Союзом о контурах первого пятилетнего плана, Мао Цзэдун выступил с речью. Он сказал: «Сейчас мы должны начать завершение перехода к социализму через десять-пятнадцать лет, а не через десять лет или позже. Второй пленум ЦК седьмого созыва поднял вопрос о борьбе между ограничениями и контр-ограничениями, и теперь его содержание стало намного богаче. В промышленности на частный сектор приходится 32,7 процента, а на государство — 67,3 процента, что соответствует соотношению 70 к 30; в розничной торговле — обратное соотношение 60 на 40. Еще через пять лет развития доля частного сектора будет еще меньше, но абсолютные цифры все равно несколько вырастут, а это еще не социализм. Что будет через пять лет, что будет через десять лет, что будет через пятнадцать лет — надо думать. К тому времени изменится и природа частной промышленности и торговли, это будет капитализм нового типа, с государственно-частным партнерством, переработкой заказов, рабочим контролем, открытым капиталом, открытой технологией и открытыми финансами, они уже будут висеть на передке вагона Коммунистической партии и не смогут его покинуть. Их дети теперь также будут близки к Коммунистической партии. Сельское хозяйство также должно было развиваться в направлении взаимопомощи и сотрудничества, причем помещики и богатые крестьяне не допускались к участию в первой пятилетке, но им можно было участвовать во второй пятилетке. Мао Цзэдун также говорил, что можно пятнадцать лет не воевать.[253]

По воспоминаниям Бо Ибо, который присутствовал на этой встрече, он впервые слышал, как Мао говорил о переходе, и чувствовал, что это было новое суждение, которое он вынес на основе развития ситуации. Также было сказано, что другие ведущие товарищи ЦК не возражали против взглядов Мао. Бо Ибо вспоминал, что на последующих заседаниях Секретариата Мао Цзэдун еще много раз говорил о своих взглядах на этот вопрос. Например, на встрече 27 февраля 1953 года Мао рассказал о разговоре, который он имел с товарищами, возглавлявшими местный комитет Сяогана, во время инспекции в Хубэй, сказав: «Что означает переходный период? Шаг в переходный период — шаг к социализму. Я объяснил им, покачивая пальцем, что подобно переходу через мост, если сделать один шаг, то переход считается на один год, два шага — на два года, три шага — на три года, от 10 до 15 лет до завершения. Я попросил их передать это окружным комиссарам и губернаторам. В течение 10 — 15 лет или чуть больше индустриализация страны и социалистическое преобразование сельского хозяйства, ремесел и капиталистической промышленности и торговли должны быть в основном завершены. Важно смягчить процесс и предотвратить нетерпение.[254]

Согласно хронике Мао Цзэдуна, эти слова были произнесены утром 17 февраля. Вечером того же дня, беседуя с руководителями Центрального и Южного бюро, провинции Хубэй и Уханя, он также сказал: «Некоторые люди говорят, что мы должны укрепить новый демократический порядок», другие выступают за «четыре свободы», но я думаю, что они ошибаются. Новая демократия — это этап перехода к социализму. На этом переходном этапе необходимо социалистическое преобразование частной промышленности и торговли, ремесел и сельского хозяйства. Переход должен быть осуществлен в некотором роде, как поездка на лодке из Ханькоу в Вучан. Осуществление государством социалистического преобразования сельского хозяйства, ремесел и частной промышленности и торговли займет отныне около трех пятилетних планов, и это должно идти параллельно с постепенной индустриализацией страны. Наша база сейчас очень слаба, у нас очень мало стали, мы не можем производить автомобили, не можем построить ни одного самолета; производство муки и марли все еще остается преимущественно частным. Как можно преобразовать частную промышленность и торговлю? Что преобразуют капиталисты? Как они живут? Некоторые из них пойдут с нами к социализму. Пока они не станут контрреволюционерами, им нужно давать работу и еду. Мы должны объединиться с демократами, чтобы сделать их жизнь лучше и завоевать их, чтобы они присоединились к нам в строительстве.[255]

24 февраля, во время визита в Нанкин, он также выступил перед главой провинциального комитета Цзянсу, заявив, что Новая демократия — это этап перехода к социализму. Лучший способ доходчиво объяснить это кадровикам выше уровня начальников уездов — использовать метод «тыканья пальцем»: раз, два, три, четыре, пять, пятилетний план, три пятилетних плана. Социалистический фактор нарастает год от года, и наступает социализм. Нет ничего плохого в том, чтобы сказать еще несколько лет для перехода, например, от пятнадцати до двадцати лет можно сказать, что это двадцать лет. Это то, что нельзя делать в спешке.[256]

24 февраля, во время визита в Нанкин, он также выступил перед главой провинциального комитета Цзянсу, заявив, что Новая демократия — это этап перехода к социализму. Лучший способ доходчиво объяснить это кадровикам выше уровня начальников уездов — использовать метод «тыканья пальцем»: раз, два, три, четыре, пять, пятилетний план, три пятилетних плана. Социалистический фактор нарастает год от года, и наступает социализм. Нет ничего плохого в том, чтобы сказать еще несколько лет для перехода, например, от пятнадцати до двадцати лет можно сказать, что это двадцать лет. Это то, что нельзя делать в спешке.[257]

11 августа в своем заключении на Национальной конференции по финансам и экономике Чжоу Эньлай передал эту формулировку генеральной линии Мао на переходный период. В конце 1953 года отдел пропаганды Центрального комитета Коммунистической партии Китая подготовил проект «Борьба за мобилизацию всех сил для построения нашей страны в великое социалистическое государство — исследование и пропагандистский конспект генеральной линии партии в переходный период». Пропагандистский конспект». Когда Мао Цзэдун пересмотрел и переработал набросок, он вновь определил полную формулировку генеральной линии переходного периода так: «От основания Китайской Народной Республики до основного завершения социалистических преобразований — это переходный период. Генеральная линия и общая задача партии в этот переходный период состоит в том, чтобы постепенно осуществить социалистическую индустриализацию страны и постепенное социалистическое преобразование сельского хозяйства страны, ее ремесел и капиталистической промышленности и торговли в течение значительного периода времени. Эта генеральная линия — маяк, освещающий всю нашу работу, и все работы, отклоняющиеся от нее, будут виновны в «правых» или «левых» ошибках».[258]

Тогда в стране возникло всенародное стремление изучать, пропагандировать и претворять в жизнь Генеральную линию переходного периода. Пропагандистские плакаты того времени изображали Генеральную линию в виде большой птицы, летящей в воздухе, «основное тело» птицы — «социалистическая индустриализация», а «два крыла» птицы, одно из которых — «социалистическое преобразование сельского хозяйства и ремесел», а другое — «социалистическое преобразование капиталистической промышленности и торговли». Поэтому генеральная линия партии на переходный период была названа генеральной линией «одно тело, два крыла». Поскольку эта генеральная линия характеризовалась одновременным осуществлением «социалистической индустриализации» и «социалистических преобразований», она также была известна как «одна трансформация, три реформы» или сокращенно «одна трансформация, три реформы». Отсюда видно, что после более чем годичной выдержки Центральный Комитет партии сформировал целостное представление о переходе от нового демократического общества к социалистическому обществу и предложил генеральную линию партии на переходный период. Это важное понимание законов общественного развития в Китае и крупное развитие теории «новой демократии», плод китаизации марксизма.

Разобравшись с теоретической концепцией «нового демократического общества», предложенной Мао Цзэдуном в «Новой демократии», и связанной с ней идеологической линией «перехода от нового демократического общества к социалистическому», мы можем отметить, что В работе «О новой демократии» Мао Цзэдун сделал акцент на том, что государство в новом демократическом обществе не является ни капиталистическим обществом при диктатуре буржуазии, ни социалистическим обществом при диктатуре пролетариата; в работе «О едином правительстве» Мао Цзэдун подчеркнул, что государство в новом демократическом обществе нуждается в широком развитии капитализма; в докладе Второго пленума Седьмого съезда партии и в работе «О диктатуре народной демократии» Мао Цзэдун сделал акцент на том, что государство в новом демократическом обществе не является ни капиталистическим обществом, ни социалистическим обществом при диктатуре пролетариата. акцентировал внимание на том, что в государстве в новом демократическом обществе существуют как капиталистические элементы, так и социалистические, и что социалистические элементы играют ведущую роль. До этого этапа можно сказать, что благодаря трем работам «О новой демократии», «О едином правительстве» и «О народно-демократической диктатуре» в теории нового демократического общества Мао Цзэдуна была сформирована основная теория перехода от нового демократического общества к социалистическому обществу. Между основанием Китайской Народной Республики в 1949 году и основным завершением социалистической трансформации в 1956 году революционная трансформация от нового демократического общества к социалистическому обществу была осуществлена в два этапа в соответствии с теорией новой демократии Мао, особенно с теорией перехода от нового демократического общества к социалистическому обществу в ней: на первом этапе три года были потрачены, согласно теории нового демократического общества, на В условиях государственного строя народно-демократической диктатуры, восстанавливая разрушенное войной народное хозяйство и выполняя задачи, оставшиеся после демократической революции, был осуществлен ряд мер, способствующих росту социалистических факторов, заложена основа для перехода от нового демократического общества к социалистическому обществу; на втором этапе, через четыре года, была сформулирована генеральная линия партии на переходный период, в котором одновременно осуществлялись социалистическая индустриализация и социалистические преобразования, завершившие переход от На втором этапе потребовалось четыре года, чтобы сформулировать генеральную линию партии на переходный период, в котором социалистическая индустриализация и социалистическая трансформация осуществлялись одновременно, завершая историческую задачу перехода от нового демократического общества к социалистическому обществу и установления в Китае базовой социалистической системы. В то же время в процессе формирования генеральной линии переходного периода теория Мао Цзэдуна о новом демократическом обществе и его основная теория перехода от нового демократического общества к социалистическому обществу были уточнены и развиты в трех его работах «О новой демократии», «О едином правительстве» и «О народно-демократической диктатуре».

Подводя итог, можно сказать, что теория новой демократии Мао Цзэдуна, включая теорию новой демократической революции и нового демократического общества, а также теорию перехода от нового демократического общества к социалистическому обществу, глубоко раскрывает объективные законы китайской революции и развития китайского общества. Это чрезвычайно важное достижение китайских коммунистов в процессе «поиска истины», который является результатом китаизации марксизма.

 

 

Глава V 

История «Руководства к действию»: великий триумф мысли Мао Цзэдуна

 

 

 

 

И китаизация марксизма, и раскрытие в реальных фактах их подлинную сущность, в конечном счете, для того, чтобы ответить и разрешить вопросы, возникшие на практике китайской революции, и руководствоваться закономерным познанием в наших действиях.[259] Поэтому для изучения идейной истории китаизации марксизма необходимо изучить не только историю «практических вопросов» и историю «поиска истины», но и историю «руководства к действию». Что касается китайцев, то для изучения истории «руководства к действию» необходимо изучить, как мысль Мао Цзэдуна, отражающая законы китайской революции, стала «руководством к действию».

 

Раздел 1. Великая победа новой демократической революции и развитие мысли Мао Цзэдуна

 

После того, как на Седьмом съезде компартии «Мысль Мао Цзэдуна» стала руководящей идеологией, китайская революция вступила на прямой путь к победе. Мы не только выиграли войну против Японии, но и одержали ряд побед в политической и военной борьбе против Гоминьдана после победы в войне против Японии, а затем одержали полную победу в освободительной войне после контрреволюционной гражданской войны, которую вел Гоминьдан под предводительством Чан Кайши, основав новый Китай, в котором главным является народ. В то же время «Мысль Мао Цзэдуна», насыщенная новыми идеологическими достижениями в новой борьбе, по-новому обогатилась и развилась в умах китайских марксист-коммунистов.

Под знаменем мысли Мао Цзэдуна китайская революция мощно прогремела в такой великой восточной стране, как Китай, и, одержав великую победу в войне сопротивления против Японии, она одержала великую победу в освободительной войне и великую победу всей Новой демократической революции. Война сопротивления против Японии стала первой великой национальной победой, одержанной китайской нацией в истории войн против империализма, а Освободительная война положила конец реакционному режиму империализма и феодализма, который господствовал в Китае более ста лет в сговоре. Победа Новой демократической революции не только сформировала новый Китай и открыла новую эру в истории Китае, но и получила всемирно-историческое значение. На втором пленуме ЦК партии седьмого созыва Мао Цзэдун заявил: «Скоро мы одержим победу во всей стране. Эта победа прорвет империалистический Восточный фронт и будет иметь огромное международное значение».[260] Он также отметил: «Октябрьская революция является первой великой победой для человечества в период пролетарской революции, второй великой победой представляет собой разгром во второй мировой войне германского, итальянского и японского империализма, а третьей – китайская революция».[261] В международной обстановке после Второй мировой войны, когда сформировалась модель холодной войны между Востоком и Западом, Мао заявил: «Победа китайской революции изменила ситуацию в восточном мире».[262] Эта победа, с точки зрения идеологии и теории, является огромной победой китаизации марксизма.

Если рассматривать период с Седьмого съезда партии в 1945 году до образования Китайской Народной Республики в 1949 году как исторический период, то можно увидеть, что в процессе китаизации марксизма Коммунистическая партия Китая использовала идеи Мао Цзэдуна в качестве «руководства к действию» и добилась четырех исторических успехов от «двух осознанностей» до создания широкого народно-демократического объединенного фронта и правильного регулирования отношений между руководством и массами, от войны «оборонительной» до войны «Народно-освободительной», от «трех великих практик» к «двум обязательствам», от «коалиционного правительства» к «демократической диктатуре народа». Это стало победным гимном Новой демократической революции и открыло новую главу в истории китаизации марксизма.

1. Исторический прогресс от «двух осознанностей» к созданию широкого демократического единого фронта народа и правильному урегулированию отношений между руководством и массами.

«Народ и только народ является движущей силой, творящей мировую историю».[263] Эта мысль, изложенная Мао Цзэдуном на VII съезде партии, не только подтверждает основные принципы исторического материализма, но и обобщает опыт мировой антифашистской войны и войны сопротивления Китая против Японии, а также указывает верное направление для достижения окончательной победы в войне сопротивления против Японии и для освобождения народа после победы.

В июне 1945 года Седьмой съезд партии завершился речью Мао Цзэдуна под названием «Свернуть горы». Мао говорил: «Мы провели очень успешный съезд. Мы сделали три вещи: во-первых, определили линию партии, которая заключается в том, чтобы поднять народные массы, укрепить народную власть, победить японских захватчиков под руководством нашей партии, освободить всю страну и построить новый демократический Китай. Во-вторых, был принят новый устав партии. В-третьих, был избран Центральный комитет, руководящий орган партии. Задача на будущее — вести всю партию к реализации партийной линии». Он добавил: «После завершения съезда многие товарищи вернутся к своей работе и отправятся в различные районы боевых действий. Члены партии отправятся во все концы страны, чтобы пропагандировать линию съезда и широко разъяснять её народу.» «Пропагандируя линию съезда, мы пытаемся укрепить уверенность всей партии и всей страны в том, что революция должна победить».

С этой целью Мао Цзэдун поднял вопрос о «двух осознанностях». Он заявил: «Прежде всего, мы должны привить авангарду сознательность, решительность, стремление не бояться жертвовать собой и преодолевать все трудности, чтобы бороться за победу. Но этого недостаточно, мы также должны сделать так, чтобы народные массы по всей стране осознали и захотели присоединиться к нам в борьбе за победу». Чтобы объяснить, почему необходимы эти «два осознанностях», и не только «осознанности» «авангарда», то есть коммунистов, но и «осознанности народных масс». Он рассказал древнюю китайскую легенду «Юй Гун свернул горы». Он рассказал, что в древние времена на севере Китая жил старик по имени Юй Гун. Перед его домом возвышались две большие горы, которые преграждали ему путь, поэтому он велел своим сыновьям срыть их. Мудрый Старец смеялся над этим и приговаривал: «Как можно срыть эти две горы?» Юй Гун ответил: «Когда я умру, останутся мои сыновья, а когда умрут сыновья, останутся внуки, и если мои сыновья и внуки будут рыть, то однажды сроют гору подчистую». Небесного Владыку воодушевили эти слова, и он послал двух бессмертных на землю, чтобы они унесли две горы.

Легенда «Юй Гун свернул горы»; см. «Ле-цзы, Вопросы Тана».

Мао Цзэдун отметил: «Сейчас тоже две большие горы давят своей тяжестью на китайский народ — одна из них называется империализмом, другая — феодализмом. Коммунистическая партия Китая уже давно решила срыть эти горы. Мы должны настойчиво проводить в жизнь свое решение, должны неустанно трудиться, и мы тоже растрогаем бога; а бог этот — не кто иной, как широкие народные массы всего Китая».[264] Мао Цзэдун был первым, кто рассказал легенду на съезде партии. Он сделал это, чтобы показать нам, что для великой победы китайской революции необходима не только «осознанности» коммунистов, но и «осознанности» народных масс. «Осознанность» коммунистов означает, что они должны быть «решительными, не бояться жертв, преодолевать все трудности, чтобы бороться за победу». Но без «осознанности» народа, без его «готовности бороться с нами за победу», не было бы окончательной победы китайской революции. Поэтому дух «Юй Гуна, который свернул горы», за который выступал Мао Цзэдун, означает стремление «быть решительным, не бояться жертв, преодолевать все трудности и стремиться к победе». Дух «Юй Гуна, который свернул горы» — это стремление коммунистов своими образцовыми действиями воодушевлять «Небесного Владыку», то есть народные массы, и опираться на них в достижении окончательной победы китайской революции. По мнению Мао, вопрос о «двух осознанностях» был напрямую связан с тем, сможет ли в конечном итоге победить китайская революция.

В августе 1945 года Мао Цзэдун вновь поднял этот вопрос в своей лекции «Текущая ситуация и наш курс после победы в антияпонской войне», прочитанной на собрании кадров в городском округе Яньань. Он сказал: «Помимо вопроса о нашей сознательности, сознательности авангарда пролетариата, существует еще вопрос о сознательности народных масс. Когда народ не стал еще сознательным, вполне возможна передача завоеваний революции в чужие руки. Такие случаи бывали в истории. Сегодня уровень сознательности китайского народа также стал намного выше. Небывало возрос авторитет нашей партии среди народа. Однако в народе, главным образом среди населения районов, оккупированных японскими захватчиками, и районов гоминьдановского господства, многие все еще верят Чан Кай-ши и питают иллюзии в отношении гоминьдана и США. Такие иллюзии усиленно сеет и сам Чан Кай-ши. Наличие среди китайского народа такой части несознательных еще людей говорит о том, что пропагандистская и организаторская работа ведется нами недостаточно. Политическое пробуждение народа — дело не легкое. Для ликвидации ошибочных взглядов в сознании народа нам нужно много и основательно поработать. Все отсталое в сознании китайского народа мы должны выметать, подобно тому как веником выметают сор из комнаты. Не существует сора, который исчезал бы сам собой без всякой уборки. Мы должны проводить среди народных масс широкую пропагандистско-воспитательную работу, чтобы народ понял истинное положение вещей и ход развития событий в Китае и обрел уверенность в своих силах.»[265] По сравнению с «двумя осознанностями», выдвинутыми на Седьмом съезде партии, Здесь он подчеркнул важность пропогандистско-просветительную работу, сравняя ее с убиранием комнаты. По сго словам, «все отсталое в сознании китайского народа мы должны выметать, подобно тому как веником выметают сор из комнаты», «Ничто реакционное не рухнет, если не нанесешь удара по нему. Это тоже нечто вроде подметания пола: где не пройдешься веником, там сор, как правило, не исчезает сам собой». так что на основе «два осознательности» он выдвинул вопрос «два выметания». Во-первых, регулярно очищать свои ряды от всего буржуазного подобно тому, как выметают сор».[266] Во-вторых, устранить «отсталые идеи в сознании китайского народа», включая «иллюзии в отношении Гоминьдана и США» среди жителей оккупированных Японией и управляемых Гоминьданом районов.

В сентябре 1946 года Мао Цзэдун написал Лу Динъи, заведующему отделом пропаганды ЦК КПК, что «основной проблемой среди военных и людей в освобожденных районах является не вопрос иллюзий в отношении США и Чан Кайши, а период, когда такие иллюзии существовали, прошел», и что «основной проблемой в умах военных и людей в освобожденных районах в настоящее время является то, могут ли они победить и можно ли и как добиться победы, особенно после потери определенных территорий. Поэтому основное внимание в наших статьях и новостных материалах уделяется не тому, чтобы говорить о том, насколько деспотичен и жесток враг, а тому, чтобы объяснить, что, хотя у противника 200 дивизий войск, хотя он получает помощь от американцев, хотя он занял некоторые территории и может еще захватить позиции, существуют различные условия, при которых наша армия одержит победу, а армия Чан Кайши проиграет».[267]

 

Китайская революция стала великой революцией китайского народа, а победа китайской революции — великой победой народа. После победы в войне сопротивления японской агрессии КПК приняла ряд исторических решений и приняла ряд мер, покоривших сердца людей, объединивших вокруг партии наибольшее число людей, при этом «две осознанности», предложенные Мао Цзэдуном, стали «руководством к действию». (1) В этот поворотный момент истории после победы в войне сопротивления против Японии ЦК КПК выдвинул лозунг «мир, демократия и единство» и прилагал усилия к переговорам с Гоминьданом для становления государства мирным путем. (2) Мао Цзэдун отправился в Чунцин на личные переговоры с Чан Кайши, невзирая на угрозу личной безопасности, и сделал многое, чтобы привлечь на свою сторону и объединить силы мира и демократии со всех сторон. (3) Подписал соглашение о перемирии с Гоминьданом. (4) Направил делегатов для участия в Политической консультативной конференции, проходившей в Чунцине, и приняли такие соглашения, как Программа мирного национального строительства, Законопроект о Национальной конвенции и Законопроект об организации правительства. (5) После того, как Гоминьдан нарушил соглашение о перемирии и соглашение с КПКСК, он объединился с другими демократическими партиями и вступил в непримиримую борьбу с Гоминьданом. (6) Мобилизовал и организовал патриотически-демократические силы, возглавляемые студентами, и начать массовое движение против зверств, совершаемых американскими войсками в Китае, и «требовать продовольствия, мира и свободы», открывая «второй фронт» народной демократии. (7) Провел земельной реформы в освобожденных районах и оперативное устранение таких проблем, как притеснение интересов среднего крестьянства, что значительно активизирует население освобожденных районов на развитие производства и поддержку военных действий. (8) Возглавил народ в районах, находящихся под властью националистов, в его борьбе против голода и преследований, сформировать мощное патриотическое движение. (9) Объединил и завоевал демократических партий и беспартийных демократов, а также помощь некоторым из них в отказе от иллюзий относительно «Третьего пути» с помощью фактов. (10) Провел кампании по реорганизации армии по новому образцу для стимулирования классового сознания и революционного энтузиазма большинства командиров Народно-освободительной армии. Благодаря этой серии усилий подавляющее большинство народа осознало реакционное лицо Гоминьдана, и подавляющее большинство народа приняло идеи Коммунистической партии Китая. Другими словами, под руководством идеи Мао Цзэдуна о «двух осознанностях» КПК объединила большинство народа и сформировала самый широкий единый демократический фронт народа. Такие фундаментальные изменения в сердцах и умах людей были самой важной подготовкой КПК к тому, чтобы повести народ за собой для захвата национальной власти.

Мы с радостью видим, что в то время как идея «двух осознанностей» воплощалась на практике, КПК обогащала и развивала идеи единого фронта и линии масс в процессе китаизации марксизма. По вопросу о едином фронте Мао Цзэдун пояснил, что Народно-демократический единый фронт — это самый обширный единый фронт в ответ на ошибочные лозунги наподобие «крестьяне-бедняки и крестьяне завоюют власть и возьмут в руки бразды правления», возникшие в процессе земельной реформы в освобожденных районах. 18 января 1948 года он подготовил для ЦК КПК проект решения «Несколько важных вопросов, касающихся текущей политики партии», 11 февраля — партийную директиву для ЦК партии «Исправление ошибок «левого» уклона в пропаганде земельной реформы», 15 февраля — партийную директиву для ЦК партии «Ключевые моменты земельной реформы в новых освобожденных районах», 27 февраля — партийную директиву для ЦК партии «Новые освобожденные районы земельной реформы». В следующих документах было четко указано: «Изолированно пропагандируется, что так называемые крестьяне-бедняки и батраки завоюют власть и возьмут в руки бразды правления, или что демократическое правительство — это только правительство крестьян, или что демократическое правительство должно слушать только рабочих, бедняков и крестьян, ничего не говоря о среднем крестьянстве, независимых рабочих, национальной буржуазии, интеллигенции и т.д. Это серьезная принципиальная ошибка».[268]

«Эта революция может и должна быть только революцией широких народных масс, руководимой пролетариатом и направленной против империализма, феодализма и бюрократического капитализма; она не может быть какой-либо другой революцией. Это значит, что руководителем в этой революции может и должен быть лишь пролетариат и Коммунистическая партия Китая; им не может быть никакой другой класс и никакая другая партия. Это значит, что единый фронт участников этой революции чрезвычайно широк. Он охватывает рабочих, крестьян, самостоятельных тружеников, лиц свободных профессий, интеллигенцию, национальную буржуазию и немногочисленных прогрессивно настроенных шэньши, отколовшихся от помещичьего класса, то есть всех тех, кто составляет широкие народные массы в нашем понимании. Государство и правительство, которые будут созданы этими широкими народными массами, есть Китайская Народная Республика и демократическое коалиционное правительство, руководимое пролетариатом и основанное на союзе демократических классов».[269] Мао Цзэдун также глубоко обосновал, что для исправления таких ошибочных лозунгов, как «крестьяне-бедняки и крестьяне завоюют власть и возьмут в руки бразды правления», необходимо правильно решить вопрос о взаимоотношениях между руководством и массами. Он выдвинул ряд основательных новых идей по реализации линии партии в отношении масс в своих работах «Исправление «левых» ошибок в пропаганде земельной реформы», «Выступление на собрании кадров Цзиньсуй» и «Беседы с редакцией газеты «Цзиньсуй жибао», опубликованных 2 апреля. Он указал, придерживаться линии масс отнюдь не имеет в виду «поступать так, как хотят массы», нужно «уделяться должное внимание пропаганде борьбы и против голого администрирования, и против хвостизма». Нельзя «приспосабливаться к ошибочным взглядам, имеющим хождение среди масс», тем более, осуществлять практически «отрицание руководящей роли партии и поощрение хвостизма».[270] «По последнему вопросу, то есть по вопросу об отношении партии к массам, необходимо сказать следующее: партия должна вести за собой народные массы на осуществление, сообразуясь с обстановкой, всех тех предложений и требований масс, которые являются правильными; она должна проводить воспитательную работу, чтобы изжить неправильные взгляды среди народных масс.»[271]

В частности, говоря о том, как решить проблему «двух осознанностей», не впадая в крайности, Мао подчеркнул, что «Основной принцип марксизма-ленинизма требует, чтобы массы осознали свои интересы и сплотились на борьбу за них.

Когда массы познают истину и у них появится общая цель, они будут действовать единодушно.

Умение превращать политику партии в действия масс, умение добиваться того, чтобы не только руководящие работники, но и широкие массы могли понять и вникнуть в суть каждого нашего движения и борьбы, — в этом заключается искусство марксистско-ленинского руководства».[272]

2. Исторический прогресс от «Оборонительной войны» к «народно-освободительной войне».

Постоянно оставаться в ясном уме — это марксистское требование. На Седьмом съезде партии Мао Цзэдун и Центральный комитет партии уже предвидели возможность гражданской войны с Гоминьданом под предводительством Чан Кайши после победы в войне сопротивления против Японии. В речи Мао «Текущая ситуация и наш подход после победы в войне сопротивления против Японии», произнесенной накануне победы в войне сопротивления против Японии, он вновь подчеркнул «две осознанности», упомянутые на Седьмом съезде, указав, что необходимо обратить внимание народа на опасность гражданской войны и морально подготовить народ всей страны, членов нашей партии и нашу армию. Это очень важный момент, ибо быть или не быть морально подготовленными — разница огромная.[273] С такой конструктивной моральной подготовкой, с таким «руководством к действию» можно справиться с возможными опасностями гражданской войны.

В свете опасности гражданской войны Мао предложил использовать для борьбы с ней «самооборону». Он сказал, что политика Чан Кайши по отношению к народу заключалась в том, чтобы «пытаться захватить каждую крупицу власти и каждую крупицу выгоды». После победы в войне Чан Кайши «вернётся к общественной жизни и присвоит победы» жителей антияпонских опорных баз. Более того, Чан Кайши всегда убеждал народ в необходимости принятия войны и с оружием наперевес отправлялся на поля сражений, чтобы присваивать чужие победы. Поэтому Мао Цзэдун сказал: «Мы проводим курс — действовать острием против острия, бороться за каждую пядь земли.

Нельзя покорно отдавать завоеванные народом права, их необходимо отстаивать в боях. Мы не хотим гражданской войны. Но если Чан Кай-ши все-таки навяжет китайскому народу гражданскую войну, то нам не останется ничего другого, как взяться за оружие и воевать с Чан Кай-ши, чтобы защитить себя, защитить жизнь, имущество, права и счастье народа освобожденных районов».[274]

С 28 августа по 11 октября 1945 года, когда Мао Цзэдун отправился в Чунцин для переговоров, гоминьдановские войска совершили нападения на Народно-освободительную армию в провинциях Гуандун, Цзянсу, Чжэцзян, Аньхой, Шаньдун, Суйюань, Чахар и т.д. Чан Кайши использовал военные действия для оказания давления на КПК, а Центральная военная комиссия КПК повсеместно телеграфировала Народно-освободительной армии о необходимости оборонительной войны. В ходе битвы за Шаньдань с 10 сентября по 12 октября, в которой было уничтожено более 30 000 вторгшихся гоминьдановских войск, гоминьдановская правящая клика пережила потрясение, позиции коммунистической делегации Китая на переговорах в Чунцине укрепились, что способствовало подписанию двустороннего соглашения о перемирии и принятии соглашения о Народном политическом консультативном совете Китая (НПКСК) на переговорах в Чунцине.

В июне 1946 года разразилась полномасштабная гражданская война. Центральный комитет Коммунистической партии Китая (КПК) трезво оценил ситуацию внутри страны и за рубежом и решил использовать «оборонительную войну» для подавления атак гоминьдановской армии с целью восстановления мира в стране. Эта политика и термин «оборонительная война» ясно показали, что война была навязана народу Гоминьданом и что КПК была вынуждена сражаться, но ее целью все равно было прекращение войны и восстановление мира. Это решение позволило Коммунистической партии Китая завоевать политическую инициативу и сердца людей.

1 октября 1946 года Мао Цзэдун в партийной директиве, подготовленной для ЦК КПК, подвел обстоятельный итог опыта трехмесячной гражданской войны в национальном масштабе и глубокомысленно заметил: «К основным политическим и экономическим противоречиям, которые непреодолимы для Чан Кай-ши и являются коренной причиной нашей несомненной победы и неизбежного поражения Чан Кай-ши, прибавилось острое противоречие в военной области — противоречие между чрезмерной растянутостью фронта и недостатком сил чанкайшистской армии. Это противоречие неизбежно станет прямой причиной нашей победы и поражения Чан Кай-ши.»[275]

После начала гражданской войны компартия Китая не прибегла к этому, чтобы прекратить переговоры с Гоминьданом и попытаться восстановить мир внутри страны, в то время как Гоминьдан использовал переговоры как прикрытие для своего военного наступления и выдвинул всевозможные жесткие условия на переговорах в попытке заставить КПК выйти из переговоров и возложить вину за раскол и гражданскую войну на КПК. Это была изощренная борьба умов и мужества. После того, как Мао Цзэдун покинул Чунцин и вернулся в Яньань, переговоры продолжились с участием представителей Чжоу Эньлая и Дун Биву. Благодаря политике правительства США, поддерживающего Чан Кайши и выступающего против коммунистической партии, гоминьдановское правительство окрепло и решило действовать по-своему. Оно не только игнорировало сильную оппозицию китайской коммунистической партии, но и не обращало внимания на протесты демократических партий и различных слоев общества, и в ноябре 1946 года полностью нарушило соглашение КПКСК и созвало «Национальное собрание», которое проходило под эгидой гоминьдана. 16 ноября Чжоу Эньлай провел пресс-конференцию в Нанкине и объявил, что возможность мирных переговоров для гоминьдановского правительства закрыта. 19 ноября Чжоу Эньлай вылетел из Нанкина обратно в Яньань, и с этого дня делегация КПК стала представительством КПК в Нанкине. 7 и 8 марта 1947 года под давлением Гоминьдана все сотрудники КПК в Нанкине, Шанхае и Чунцине были отозваны в Яньань, и отношения между двумя сторонами оказались полностью разорваны.

Оказавшись перед лицом новой ситуации, Мао Цзэдун в ноябре 1946 года составил директиву для Центрального бюро ЦК КПК, в которой указывалось, что «Чан Кай-ши находится в безвыходном положении. Путем созыва «Национального собрания» и наступления на Яньань он пытается нанести удар нашей партии и усилить себя. На деле же, это приведет к обратным результатам. Китайский народ решительно выступает против раскольнического «Национального собрания», полностью контролируемого Чан Кай- ши. Открытие этого собрания знаменует собой начало самоуничтожения чанкайшистской клики. Теперь, когда нами уничтожено 35 бригад1 чанкайшистской армии и ее наступательные силы находятся на грани истощения, если даже она и сможет внезапным налетом захватить Яньань, то это не повлияет на победоносный исход Народно-освободительной войны и не спасет Чан Кай-ши от гибели. Словом, Чан Кай-ши сам зашел в тупик: стоит лишь ему сделать эти два шага — созвать «Национальное собрание» и начать наступление на Яньань, как весь его обман будет полностью разоблачен; это благоприятно отразится на дальнейшем ходе Народно-освобо- дительной войны.»[276] В этой директиве Центральный комитет Коммунистической партии Китая впервые использовал понятие «народно-освободительная война».

Становление концепции «народно-освободительной войны» прошло три этапа: (1) в августе 1945 года, столкнувшись с опасностью гражданской войны, Мао Цзэдун предложил концепцию «самообороны» в своей речи «Текущая ситуация и наш курс после победы в войне сопротивления против Японии»; (2) в августе 1945 года, перед тем как отправиться в Чунцин на переговоры о мире с Чан Кайши, Мао Цзэдун составил циркуляр ЦК КПК для партии «Уведомление о мирных переговорах с Гоминьданом». «; (2) перед поездкой в Чунцин на мирные переговоры с Чан Кайши в августе 1945 года Мао Цзэдун указал в циркуляре партии, подготовленном для ЦК КПК, «Циркуляр о мирных переговорах с Гоминьданом»: «Гоминьдан, если он все же развяжет гражданскую войну, предстанет перед всей страной и всем миром во всей своей неправоте, и наша партия будет вправе подняться на войну самозащиты, чтобы разгромить его наступление, чтобы прервать наступление». Здесь вводится понятие «оборонительная война». После гражданской войны Чан Кайши Центральный комитет партии решил использовать «оборонительную войну» для подавления наступления гоминьдановской армии. (3) В ноябре 1946 года Мао Цзэдун на смену концепции «оборонительной войны» ввел новую концепцию «народно-освободительной войны» в документе, подготовленном им для ЦК КПК, о временном оставлении округа Яньань и обороне Шэньси-Ганьсу-Нинсяского пограничного района.

Для того чтобы ускорить развитие революционной ситуации и быстро достигнуть новой революционной кульминации по всей стране, ЦК КПК созвал заседание Политбюро в Яньане в феврале 1947 года и принял партийную директиву «Приветствуя новую кульминацию китайской революции», подготовленную Мао Цзэдуном для ЦК КПК, в которой говорилось: «Гоминьдан, если он все же развяжет гражданскую войну, предстанет перед всей страной и всем миром во всей своей неправоте, и наша партия будет вправе подняться на войну самозащиты, чтобы разгромить его наступление».[277] Согласно стратегическому плану Центрального комитета партии, «оборонительная война» для подавления наступления гоминьдановской армии переросла в «Народно-освободительную войну».

Народно-освободительная война развивалась чрезвычайно быстро под правильным руководством Мао Цзэдуна и Центрального комитета партии. С ноября 1946 года по февраль 1947 года Народно-освободительная армия сорвала тотальное наступление гоминьдановской армии. В марте 1947 года Чан Кайши решил отказаться от плана тотального наступления и перейти к плану ключевого наступления, сосредоточившись на освобожденных районах на севере Шэньси и Шаньдуна. Мао Цзэдун и Центральный комитет партии решили временно оставить Яньань и переехать в северную Шэньси, чтобы с позиции силы командовать на различных полях сражений страны. С марта по июнь Народно-освободительная армия успешно предотвратила ключевые атаки гоминьдановской армии. Мао Цзэдун и ЦК партии решили вести борьбу в районах, находящихся под властью КМТ, и провели новое стратегическое наступательное развертывание на основе развития событий на каждом поле боя. «Лю-Дэновская» армия под командованием Лю Бо Чэна и Дэн Сяопина, «Чэнь-Сейская армия» под командованием Чэнь Гуна и Се Фучжи и «Чэнь-Суйская армия» под командованием Чэнь И и Су Юя — эти три армии продвинулись на Центральные равнины и расположились в форме трех квадратов, чем повергли гоминьдановскую правящую клику в огромное потрясение. С июля по сентябрь Народно-освободительная армия перешла от внутренних операций к внешним, от стратегической обороны к стратегическому наступлению, и боевая ситуация оборонительной войны кардинально изменилась. Всего за один год после перехода Народно-освободительной армии в стратегическое наступление она освободила большое количество городов и 21 апреля 1948 года вновь захватила Яньань. К осени 1948 года сложились условия для стратегической решающей битвы

В сентябре 1948 года Центральный комитет Коммунистической партии Китая (КПК) провел расширенное заседание Политбюро в посёлке Сибайпо. Это было первое расширенное заседание Политбюро после того, как ЦК КПК покинул Яньань в марте 1947 года. На этом заседании, известном как Сентябрьское совещание, была проведена важная идеологическая, политическая и организационная подготовка Народно-освободительной армии к стратегическому противостоянию с гоминьдановской армией, окончательному разгрому Чан Кайши, планомерной общенациональной победе новой демократической революции и созданию нового народно-демократического Китая. После Сентябрьского собрания Народно-освободительная армия начала беспрецедентные осенние наступления на Северо-Востоке, Восточном Китае, Центральных равнинах, Северном Китае и Северо-Западном Китае. В частности, взятие Цзинаня Восточно-Китайской полевой армией 24 сентября означало, что Народно-освободительной армии удалось взять ключевые укрепленные крупные города противника. Эта битва открыла прелюдию к стратегическому решающему сражению Национально-освободительной войны. Центральная военная комиссия, воспользовавшись ситуацией, превратила осеннее наступление в стратегическую решающую битву и организовала три крупных сражения, а именно Ляошень, Хуайхай и Пинцзинь. Эти три сражения, продолжавшиеся 142 дня с 12 сентября 1948 года по 31 января 1949 года, уничтожили 144 дивизии регулярной гоминдановской армии и 29 дивизий нерегулярной армии, общей численностью более 1,54 миллиона человек, в основном уничтожив основные военные силы, на которые опирался Гоминдан для поддержания своего реакционного правления, и заложив основу для национальной победы.

После трех крупных сражений при Ляоси-Шэньяне, Хуайхае и Пекине-Тянцзине гоминьдановская правящая клика попыталась навязать сражения у реки, чтобы использовать реку Янцзы как естественный рубеж. В то же время они начали «мирное наступление» при поддержке и планировании американского посла в Китае, в тщетной попытке спасти себя от поражения во имя «мирных переговоров». Некоторые буржуазные правые также возродили давно устаревшую идею «среднего курса» и потребовали от Коммунистической партии «немедленно остановиться». 30 декабря 1948 года Мао Цзэдун написал новогоднее послание для информационного агентства Синьхуа под названием «Доведём революцию до конца», в котором выразил основную позицию КПК. 2 июня битва за переправу закончилась победой, и гоминьдановское правительство молниеносно потерпело крах.

Одновременно с началом битвы за переправу Народно-освободительная армия под руководством Центральной военной комиссии совершила поход по всей стране. К концу сентября 1949 года Народно-освободительная армия освободила большую часть материковой части страны, за исключением юго-запада и провинций Гуандун и Гуанси. К июню 1950 года широкомасштабные операции общенациональной освободительной войны были завершены.

Мы радостно увидели, в историческом процессе развития «войны самозащиты» китайского народа против гражданской войны и за мир в стране к «народной освободительной войне», в летописи китайской революции вписаны славные грандиозные страницы военных действий. КПК в практике руководства над освободительной войной намного богатила и развила китаизационные марксистские военные теории».[278] В августе, во время беседы с американсокй журналисткой Анной Луизой Стронг, Мао Цзэдун выдвинул стратегические идеи «все реакционеры — бумажные тигры», «подлинно могучей силой обладают не реакционеры, а народ».[279] В сентябре Мао Цзэдун подготовил для Центральной военной комиссии партийную директиву «Сосредоточить превосходящие силы и уничтожать врага поодиночке», а в октябре Мао Цзэдун подготовил для ЦК КПК партийную инструкцию «Сводка за три месяца», а также оперативные указания для каждого поля боя и каждой кампании, особенно «Десять военных принципов», выдвинутые в докладе «Текущая ситуация и наши задачи» на совещании ЦК КПК в Янцзягоу, уезд Мичжи, северная часть провинции Шэньси, в декабре 1947 года.[280] В ней систематически обобщается богатый опыт, созданный Народно-освободительной армией после Освободительной войны, и развивается идея «народной войны», как ее сформулировал Мао Цзэдун на Седьмом съезде. Эти идеи являются всесторонним развитием китайской марксистской военной мысли, разработанной Мао во время аграрной революционной и антияпонской войны.

3. Исторический прогресс от «Трёх основных составляющих стиля партийной работы» к «Двум обязательствам».

Создание партии, наряду с единым фронтом и вооруженной борьбой, составляет «три великих сокровища» китайской революции. Начиная с Седьмого съезда партии и до основания Китайской Народной Республики в 1949 году, под знаменем мысли Мао Цзэдуна Коммунистическая партия Китая добилась исторического прогресса не только в едином фронте и вооруженной борьбе, но и в построении партии.

В своем политическом докладе на Седьмом съезде партии Мао Цзэдун отметил, что «Вооруженная марксистско-ленинской теорией и идеями Коммунистическая партия Китая принесла китайскому народу новый стиль работы, основными чертами которого являются соединение теории с практикой, тесная связь с массами и самокритика».[281] Этим «трем основным стилям», полученным из долгой практики китайской революции, был дан краткий обзор и подчеркнуто, что они являются «отличительным знаком наших коммунистов от любой другой политической партии» и представляют собой важное достижение теории партийного строительства. Поскольку стиль партии является внешним выражением ее характера, народ часто узнает партию по ее стилю, поэтому КПК придает большое значение формированию стиля. После Седьмого съезда партии вся партия приняла эти «три основных стиля» в качестве «руководства к действию» и добилась исторического прогресса в построении партии.

Во-первых, Мао Цзэдун подчеркнул, что при обращении к «сознанию авангарда» и «сознанию народа» необходимо устранить из партии влияние буржуазного мировоззрения и методологии. В своей речи «Текущая ситуация и наш подход после победы в войне сопротивления против Японии», произнесенной 13 августа 1945 года, в ответ на попытку пропагандистских органов США и Чан Кайши использовать две атомные бомбы, сброшенные США на Японию, для устранения политического влияния Советской Красной Армии в деле отправки войск на помощь китайскому народу в изгнании японских захватчиков, Мао Цзэдун отметил: «Без борьбы народа атомная бомба не решает ничего.

Некоторые наши товарищи верят во всемогущество атомной бомбы. Это большая ошибка.

Под какое влияние подпали эти товарищи, рассматривающие атомную бомбу как нечто сверхъестественное? Под буржуазное. Откуда это влияние? Его источником являются воспитание, полученное в буржуазной школе, буржуазная пресса и буржуазные телеграфные агентства. Существуют два мировоззрения, две методологии: пролетарское мировоззрение и пролетарская методология, буржуазное мировоззрение и буржуазная методология. Эти товарищи упорно цепляются за буржуазное мировоззрение и буржуазную методологию. Они, как правило, предают забвению пролетарское мировоззрение и пролетарскую методологию. Теория «оружие решает все», узковоенный подход, бюрократизм и отрыв от масс, индивидуализм и т. п., встречающиеся в наших рядах, — все эти вещи есть результат буржуазного влияния. Мы должны регулярно очищать свои ряды от всего буржуазного подобно тому, как выметают сор».[282] Здесь был поднят важный вопрос: до и после победы революции идеологическое построение партии должно выдвинуть на важную повестку дня устранение «буржуазных влияний» и «буржуазных вещей». Это новая задача по сравнению с тем, чему Мао Цзэдун, начиная с Гутяньской конференции, долгое время уделял особое внимание борьбе с «влиянием непролетарских идей» в партии, которые в основном были влиянием мелкобуржуазных идей.

Во-вторых, Мао Цзэдун уделял большое внимание влиянию аграрно-социалистических или народнических идей в партии и революционных рядах, подчеркивая, что политика и стратегия являются жизнью партии. На Седьмом съезде партии Мао уже отмечал, что «Влияние народичества в Китае и внутри нашей партии широко».[283] И предупреждал всю партию избавиться от такой идеи. Но в ходе проведения аграрной реформе в освобожденных районах все таки произшло ошибочное нарушение интересов крестьян-середняков, промышленников и торговцев. 18 января 1948 года, Мао Цзэдун подготовил работу «О некоторых важных вопросах в нынешеней политике партии», в чем выдвинул требования и политические меры разрешения подобного вопроса. Позже, 11, 15 и 27 февраля и 1, 20 марта, Мао Цзэдун последовательно написал внутрипартийные директивы «Выправить «лево»-уклонистские ошибки в пропоганде аграной реформе», «Основные моменты при проведении аграрной реформы в новых освобожденных районах», «О политике в области промышленности и торговли», «К вопросу о национальной буржуазии и прогрессивно настроенных шэньши» и «Сообщение об обстановке»[284] и другие документы, определив различные аспекты политики. 1 апреля на встрече с Шаньси-Суйюаньскими кадрами он проанализировал эти ошибки политики земельной реформы с идеологической и теоретической точки зрения, отметив: «Идеология, которая сейчас преобладает в сельской местности, подрывающая промышленность и торговлю и выступающая за абсолютный эгалитаризм в распределении земли, является своего рода аграрной социалистической идеологией. Природа этой идеологии реакционная, отсталая и регрессивная. Эту идеологию необходимо критиковать».

Это текст оригинальной речи Мао Цзэдуна на собрании кадров в Цзиньсуе. Когда этот текст был включен в Избранные произведения Мао Цзэдуна, фраза «является аграрной социалистической идеологией» была удалена. См. Мао Цзэдун: «Речь на собрании кадров провинций Шаньси и Суйюань», Избранные произведения Мао Цзэдуна, т. 4, с. 1314. Чтобы прояснить этот вопрос, 27 июля 1948 года информационное агентство Синьхуа опубликовало «Вопросы и ответы об аграрном социализме» в форме «писем». Рубрика была систематизированным ответом на вопрос «Какова идеология аграрного социализма? Почему он реакционный?». Как сказано в «Вопросах и ответах»: «Идеология аграрного социализма, о которой здесь говорит председатель Мао, — это эгалитарная идеология, возникшая на основе мелкокрестьянской экономики. Люди с такой идеологией пытаются использовать критерии мелкого крестьянского хозяйства для понимания и преобразования всего мира, думая, что, преобразуя все общественное хозяйство в единообразное (среднее) мелкое крестьянское хозяйство, они практикуют социализм и могут избежать развития капитализма. Большинство исторических идеалистов или практиков примитивного социализма от имени мелких производителей, таких как народники эпохи императорской России и тайпины Китая, имели такой тип мышления.»[285] Как упоминалось ранее, исправляя эти ошибочные идеи, возникшие в ходе земельной реформы освобожденных районов, Мао Цзэдун под руководством партии сформулировал ряд верных политических решений. В мае 1948 года ЦК КПК также издал два документа 1933 года — «Как разделять на классы» и «Решение некоторых проблем в земельной борьбе». В своем решении о выпуске этих двух документов ЦК КПК сказал: «Лишь небольшая часть этих двух документов больше не применима, и эти фрагменты теперь удалены; всё остальное в основном применимо в нынешней работе по земельной реформе».[286] Это показывает, сколько усилий приложили Мао Цзэдун и ЦК партии, чтобы разрешить «левые» тенденции в политике и аграрно-социалистическую или народническую идеологию, существовавшую в земельной реформе. В процессе решения этой проблемы Мао Цзэдун подчеркнул: «Только тогда, когда вся политика и вся тактика партии находятся на верном пути, китайская революция может победить. Политика и тактика — это жизнь партии. Руководящие работники всех ступеней должны уделять им максимум внимания и никогда не допускать небрежности.»[287] Возведение «политики и стратегии» на уровень «жизни партии» имело огромное значение для укрепления идеологического и политического строительства партии, тем самым приближая ее к народу, укрепляя Народно-демократический единый фронт, завершая задачи Новой демократической революции и освобождая весь Китай.

В-третьих, Мао Цзэдун усовершенствовал демократический централизм партии, предложив в нужное время создать систему отчетности, регулярно созывать партийные съезды и собрания делегатов, а также усовершенствовать систему партийных комитетов. Демократический централизм является организационным принципом и основополагающей системой партии. Поскольку китайская коммунистическая партия долгое время была разделена противником, в условиях партизанской войны и в сельской местности она позволила местным органам партийного и военного руководства сохранить большую степень автономии. Чтобы решить эту проблему и искоренить привычку «не спрашивать указаний заранее и не отчитываться потом» перед начальством, в январе 1948 года Мао Цзэдун составил внутрипартийную инструкцию для ЦК КПК под названием «Об установлении системы отчетности», в которой требовалось, чтобы Всем бюро и подбюро ЦК вменяется в обязанность раз в два месяца представлять на имя ЦК и Председателя ЦК отчетный доклад; за это несут ответственность секретари бюро и подбюро (писать они должны сами, а не перепоручать помощникам). Доклад должен освещать состояние дел в военной и политической областях, в области аграрной реформы, упорядочения рядов партии, в экономической, пропагандистской, культурной работе и других областях деятельности данного района, а также возникшие в этих областях вопросы и тенденции и меры, намеченные или принятые в этой связи.[288] Постредством такого мера добиться «сосредоточения всех прав, которые можно и нужно сосредоточить, в руках ЦК и представляющих его органов»[289]. В марте, в Дополнительных инструкциях ЦК по созданию системы отчетности, также было установлено, что все указания и ответы политического и стратегического характера, данные подчиненным, должны одновременно направляться в ЦК, если их содержание является значимым, все политические и тактические отчеты, сделанные подчиненными своим начальникам, также должны одновременно передаваться в ЦК, и что каждый член ЦК и заместитель члена ЦК обязан и имеет право анализировать ситуацию и излагать свои взгляды ЦК и Председателю ЦК в индивидуальном порядке. В июне отдел пропаганды ЦК КПК, перепечатывая вторую главу ленинской «Инфантильной болезни «левых» в коммунистическом движении», подчеркнул, что «идеологическим и организационным принципом товарища Мао Цзэдуна всегда было поддержание железной дисциплины партии и укрепление связей между партией и массами.»

Предисловие к главе II отдела пропаганды Центрального комитета Коммунистической партии Китая о переиздании «Инфантильных болезней левых», Избранные документы Центрального комитета Коммунистической партии Китая, т. 17, с. 191. В то же время на заседании Политбюро ЦК в сентябре 1948 года было принято Постановление ЦК КПК о созыве партийных съездов и делегатских собраний всех уровней. Это постановление указывало на другой аспект реализации демократического централизма, а именно на «недостаточность демократического образа жизни», и требовало, чтобы «во всех объединенных освобожденных районах партийные комитеты всех уровней должны, в соответствии с положениями Устава партии, отныне регулярно созывать съезды и собрания делегатов всех уровней партии для обсуждения вопросов Центрального Комитета инструкции и все виды работ, а также избирать и переизбирать комитеты партии на всех уровнях». Было подчеркнуто, что «такие съезды и собрания делегатов не должны в будущем заменяться обычными собраниями кадров, а должны проводиться на регулярной основе».[290] В сентябре 1948 года Мао Цзэдун также подготовил для ЦК КПК проект постановления «Об укреплении института партийных комитетов». В этом постановлении, подчеркивая необходимость поддержания «коллективного руководства» партийных комитетов на всех уровнях, говорится, что «Институт партийных комитетов представляет собой важный институт партии, обеспечивающий коллективное руководство и предотвращающий монополизацию руководства отдельными лицами».[291] Дэн Сяопин на Восьмом съезде партии отметил: «У нас в партии давно принято решать важнейшие вопросы не единолично, а силами партийного коллектива. И ЦК сразу же, как только обнаруживает, осуждает и исправляет довольно частые нарушения принципа коллективного руководства в ее рядах. Особенно большую роль в укреплении коллективного партийного руководства сыграло решение ЦК об укреплении института партийных комитетов, принятое в сентябре 1948 года.»[292] Таким образом, очевидно, что после Седьмого съезда партии был достигнут новый прогресс в партийном строительстве, особенно в совершенствовании демократической централистской системы, включая создание системы отчетности, регулярный созыв партийных съездов и делегатских собраний, а также совершенствование системы партийных комитетов.

В-четвертых, Мао Цзэдун придавал большое значение методам работы парткома и подчеркивал необходимость повышения способности партии к руководству и уровня руководства. На втором пленуме ЦК партии седьмого созыва Мао Цзэдун, говоря о том, что китайская революция скоро победит и центр нашей работы переместится из сельской местности в города, во второй части своей заключительной речи на пленуме сосредоточился на «методах работы партийного комитета». При редактировании «Избранных произведений Мао Цзэдуна» «Методы работы парткома» были включены в качестве отдельной статьи. Это показывает, какое значение Мао Цзэдун придавал этому вопросу. После 18-го съезда партии генеральный секретарь Си Цзиньпин в феврале 2016 года также дал специальное указание, попросив членов руководящих партийных комитетов (партийных групп) всех уровней, особенно главных ответственных товарищей, вновь обратиться к этой работе. В книге «Методы работы партийного комитета» Мао Цзэдун говорит о 12 аспектах:

1. Секретарь партийного комитета должен уметь быть «командиром отделения». Для того чтобы партийный комитет мог осуществлять руководство, необходимы усилия всего коллектива такого «отделения», как партийный комитет, необходимо полное выявление роли всех членов коллектива.

2. Вопросы следует, как говорится, выкладывать на стол. Так поступать должен не только «командир отделения», но и члены комитета. Не следует заниматься пересудами за спиной у людей. Когда возник вопрос, нужно созвать заседание, выложить вопрос на стол, обсудить его и принять по нему решение, и тогда вопрос будет разрешен.

3. «Обмен информацией». Другими словами, члены парткома должны сообщать друг другу сведения, которыми каждый из них располагает, и обмениваться ими.

4. Когда чего-либо не понимаешь или не знаешь, нужно спрашивать у нижестоящих работников, а не опрометчиво соглашаться или возражать. Некоторые уже подготовленные документы задерживаются и временно не рассылаются именно потому, что в них еще имеются невыясненные вопросы, по которым необходимо сначала запросить мнение у нижестоящих инстанций.

5. Научиться «играть на фортепьяно». Для того чтобы получилась хорошая музыка, все десять пальцев должны действовать ритмично и согласованно. Партийный комитет должен крепко ухватиться за центральное звено работы и одновременно развернуть вокруг центрального звена работу в других областях.

6. Нужно «ухватиться крепко». Это значит, что партийный комитет должен не только «ухватиться» за главное в работе, но и «ухватиться крепко». Любую вещь можно удержать лишь тогда, когда держишь ее крепко, не расслабляя рук. Ухватиться, но некрепко — все равно что не ухватиться.

7. Держать в голове «цифры». Это значит, что при изучении обстановки или проблемы необходимо обращать внимание на количественную сторону и делать анализ основных количественных данных.

8. «Обращение к населению». Подобно тому как публикуют «обращение к населению», следует заранее оповещать о заседании или совещании, чтобы каждый участник знал, какие вопросы будут обсуждаться и решаться, и мог заблаговременно подготовиться.

9. «Меньше количеством, лучше качеством». Выступления, речи, статьи и резолюции должны быть лаконичными и четкими. Не следует также затягивать совещания.

10. Необходимо обращать внимание на сплочение в работе с теми товарищами, которые придерживаются иной точки зрения.

11. Остерегаться зазнайства. Это принципиальный вопрос для каждого руководителя, а также одно из важнейших условий для сохранения сплоченности. Запретить празднование дня рождения руководителей партии. Запретить присвоение их имен городам, улицам и предприятиям. Сохранять стиль, характеризующийся простотой в жизни и самоотверженностью в борьбе, пресекать всякое славословие.

12. Четко проводить две грани. Во-первых, революция или контрреволюция? Яньань или Сиань? Далее, в революционных рядах нужно проводить четкую грань между правильным и ошибочным, между успехами и недостатками, следует также выяснять, что из них занимает главное место и что — второстепенное.

В конце концов Мао Цзэдун подвел итоги: «Мы непременно должны уделить методам работы большое внимание, чтобы поднять руководство, осуществляемое партийными комитетами, на новую ступень».[293]

В-пятых, Мао Цзэдун подчеркнул необходимость сохранения духа «двух обязанностей» после победы китайской революции и закрепления завоеваний революционной победы. На этой встрече Мао Цзэдун отметил: «После завоевания победы революции в Китае нужно продолжать сохранять такое духовное состояние, придерживаясь «двух необходимости», чтобы закреплять победные плюды. Второй пленум ЦК КПК седьмого созыва, проходившийся с 5 по 13 марта 1949 года, является важнейшим пленумом ЦК перед образования Нового Китая, на котором Мао Цзэдун выказал следующее: Скоро мы одержим победу во всей стране. Эта победа приведет к прорыву фронта империализма на Востоке и будет иметь великое международное значение. Завоевание этой победы уже не требует длительного времени и больших усилий, закрепление же этой победы потребует и того и другого. Буржуазия сомневается в наших способностях вести строительство. Империалисты полагают, что рано или поздно мы обратимся к ним за подачкой, без нее, мол, мы не сможем существовать. В связи с победой возможны появление и рост внутри партии склонности к зазнайству, кичливости заслугами, прекращению движения вперед, погоне за удовольствиями и нежеланию более переносить трудности и лишения в жизни. В связи с победой народ будет благодарить нас, буржуазия же будет льстить нам. Враг не может покорить нас силой оружия, и это уже доказано. Однако своей лестью буржуазия может покорить слабовольных из наших рядов. Возможно, среди коммунистов найдутся и такие, которые, хотя и не покорились врагу с оружием в руках и были достойны звания героя перед лицом такого врага, тем не менее не смогут устоять перед натиском тех, кто применяет «снаряды в сахарной оболочке», и будут сражены этими снарядами. Такое положение вещей мы должны предотвратить». В ответ на эту ситуацию Мао Цзэдун подчеркнул: Относительно такого положения Мао Цзэдун отметил: «Китайская революция — великая революция, но после революции предстоит еще более долгий путь, еще более грандиозная, еще более трудная работа. Это нужно разъяснять теперь всем членам партии, чтобы товарищи в своем стиле работы продолжали быть скромными и осмотрительными, не зазнавались и не действовали опрометчиво, чтобы они продолжали быть самоотверженными в борьбе.» Он также сказал: «Он также сказал: «У нас есть такое марксистско-ленинское оружие, как критика и самокритика. Мы изживем нездоровый стиль и сохраним здоровый стиль. Мы научимся тому, чего не знаем. Мы способны не только разрушить старый мир, но и построить новый. Китайский народ не только может обойтись без подачек империалистов, но и будет жить лучше, чем живут в империалистических странах».[294] Связывая здесь наставления Мао о «двух обязательствах» с «тремя основными стилями», выдвинутыми им на Седьмом съезде партии, можно отметить, что «три основных стиля» были выдвинуты накануне победы в войне сопротивления против японской агрессии, а «два обязательства» — накануне победы в китайской революции, и оба они были требованиями к партии усилить строительство до победы, отражая своего рода марксистскую рациональность и сознательность КПК. «Три основные стиля» были выдвинуты на основе многолетнего исторического опыта партии, а «Два обязательства» были требованиями к партии продолжать поддерживать верный стиль после победы китайской революции, отражая дух китайских коммунистов сохранить революционную молодость навсегда. Суть «трех основных стилей» заключается в самореволюционном духе КПК, а суть «двух обязательств» заключается в том, чтобы подчеркнуть, что КПК должна продолжать поддерживать этот самореволюционный дух после того, как станет правящей партией, воплощая в жизнь высокий стиль КПК — смелую революцию и строгую самодисциплину.

Стоит отметить, что в Коммюнике второго пленума Центрального комитета Коммунистической партии Китая седьмого созыва, опубликованном информационным агентством Синьхуа 23 марта 1949 года, говорится, что эта важная встреча «состоялась под Шицзячжуаном». Теперь мы все знаем, что эта исторически значимая встреча состоялась в небольшой горной деревушке под названием «Сибайпо» в провинции Хэбэй. Именно в этой небольшой деревне Мао Цзэдун командовал тремя стратегическими сражениями, которые перевернули ход китайской революции — Ляошень, Хуайхай и Пинцзинь. В этой маленькой горной деревушке был также составлен грандиозный план строительства нового Китая. Когда Мао Цзэдун покидал эту деревню, известную как «последний сельский командный пункт китайской революции», он дал историческое напутствие «ехать в столицу на судьбоносный экзамен». Согласно биографии Мао Цзэдуна (1893-1949), Мао и другие руководители ЦК КПК уехали из Сибайпо 23 марта в Бэйпин сразу после окончания Второго пленума ЦК седьмого созыва. Когда они готовились к отъезду, Мао сказал окружающим: «Товарищи, мы скоро войдем в Бэйпин. Когда мы входим в Бэйпин, мы не Ли Цзычэн, входящий в Бэйпин; они изменились, когда вошли в Бэйпин. Мы, коммунисты, идем в Бэйпин, чтобы продолжать революцию и строить социализм, пока не достигнем коммунизма. Перед тем как отправиться в путь, Мао Цзэдун спал всего четыре или пять часов. Он взволнованно сказал Чжоу Эньлаю: «Сегодня день поездки в Пекин на экзамен, поэтому я счастлив, даже если не буду спать. Сегодня день, когда можно поехать в столицу, чтобы «догнать экзамен». Как я могу ехать в Пекин на экзамен, если я не в духе?». Чжоу Эньлай улыбнулся и сказал: «Мы все должны сдать экзамен и не отступать». Мао Цзэдун сказал: «Возвращение назад было бы неудачей. Мы никогда не будем Ли Цзычэном, мы все хотим хорошо сдать экзамены». Таким образом, «ехать в столицу, чтобы успеть на судьбоносный экзамен» стало для китайских коммунистов сильным духом самореволюции.

Подводя итог, можно сказать, что начиная с Седьмого съезда партии, когда Мао Цзэдун предложил, чтобы партия продвигала «три основных стиля», до Седьмого съезда, когда Мао Цзэдун указал, что влияние буржуазного мировоззрения и методологии и влияние аграрной социалистической идеологии должны быть удалены из партии, и предложил, чтобы партия улучшила демократический централизм и методы работы партийного комитета, до предложения, что после победы китайской революции партия должна Историческая траектория укрепления КПК показывает, что КПК смогла последовательно укрепить себя под знаменем мысли Мао Цзэдуна. В то же время очевидно, что идеи Мао о партийном строительстве также претерпели значительное развитие в то время, когда китайская революция переживала историческую трансформацию. Эти изменения отразились как в идеологическом строительстве партии, так и в институциональном строительстве партии, особенно в идеологии строительства правящей партии. Это магическая формула, которая позволила китайской революции одержать великие победы и в дальнейшем неустанно двигаться вперед.

4. Исторический прогресс от «коалиционного правительства» к «демократической диктатуре народа».

Со времени Седьмого съезда партии в 1945 году до создания Китайской Народной Республики в 1949 году шел великий процесс исторических преобразований. Самая главная причина этого заключалась в том, что Коммунистическая партия Китая после 28 лет упорной борьбы и в последние четыре года успешной практики добилась исторического прогресса от коалиционного правительства к демократической диктатуре народа и прозвучал победный гимн новой демократической революции. Такая историческая трансформация и исторический прогресс произошли как под руководством мысли Мао Цзэдуна, так и путем проверки справедливости мысли Мао на совершенно новой практике. Именно это имел в виду Мао Цзэдун, когда говорил о «реалистическом подходе к действительности» и подчеркивал, что «он является руководством к действию».

В работе «Текущая ситуация и наш курс после победы в антияпонской войне» Мао Цзэдун отметил: «Если рассматривать ситуацию в целом, то война Сопротивления японским захватчикам, как определенный этап, уже миновала; новая обстановка и новая задача — это борьба внутри страны. Чан Кай-ши говорит, что надо «строить государство». Значит, предстоит борьба за то, какое строить государство. Строить ли руководимое пролетариатом новодемократическое государство широких народных масс или же строить полуколониальное и полуфеодальное государство диктатуры крупных помещиков и крупной буржуазии? Эта борьба будет очень сложной».[295] В свете меняющейся ситуации в стране и за рубежом Мао Цзэдун в соответствии с теорией новой демократии последовательно выдвинул идеи «коалиционного правительства» и «демократической диктатуры народа». В сентябре 1944 года на заседании президиума седьмого пленума шестого ЦК партии Мао Цзэдун уже предлагал: «Созвать совещание представителей всех партий и фракций для коллективного сопротивления японцам и строительства государства в будущем.» Линь Боцзюй от имени КПК официально выдвинул политическую идею отмены однопартийной диктатуры Гоминьдана и создания коалиционного правительства всех партий на Национальном правительственном совете; впоследствии КПК направила предложение о создании коалиционного правительства в письменном виде властям Гоминьдана. На Седьмом съезде партии в 1945 году идея «коалиционного правительства» была систематизирована.

На Седьмом съезде партии была выдвинута идея «коалиционного правительства», которая стала основополагающей программой Коммунистической партии Китая накануне победы в войне против Японии. Почему была предложена такая программа? Это было «основное требование китайского народа». Мао Цзэдун заявил: «В священной, справедливой войне, которая ведется против фашистских агрессоров во всем мире, одержаны решающие победы, и теперь уже близок момент, когда китайский народ совместно со своими союзниками разгромит японских захватчиков. Но Китай все еще не сплочен, Китай все еще переживает серьезный кризис. Как же нам следует действовать в такой обстановке? Не подлежит сомнению, что Китай настоятельно нуждается в сплочении воедино представителей всех партий и групп, беспартийных деятелей и создании временного демократического коалиционного правительства, для того чтобы провести демократические преобразования, преодолеть существующий кризис, мобилизовать и объединить во всей стране силы, стоящие за сопротивление японским захватчикам, и сообща с союзниками мощными ударами разгромить японских захватчиков и дать китайскому народу возможность вырваться из их когтей. После этого должно быть созвано на широкой демократической основе Национальное представительное собрание для образования официального демократического правительства, также носящего коалиционный характер, в котором были бы еще шире представлены различные партии, группы и беспартийные деятели, — правительства, которое руководило бы освобожденным народом всей страны в деле построения независимого, свободного, демократического, единого, богатого и могучего нового Китая. Короче говоря, проводить линию на сплочение и демократию, чтобы разгромить японских захватчиков и построить новый Китай».[296]

В то же время это был и дух Ялтинской конференции. Мао Цзэдун в своем «Комментарии к выступлению пресс-секретаря Чан Кайши» от 16 августа 1945 года привел цитату из коммюнике Крымской (Ялтинской) конференции Советского Союза, США и Великобритании от 11 февраля 1945 года: «нужно «создавать условия внутреннего мира», «создавать временные правительственные власти, широко представляющие все демократические элементы населения и обязанные возможно скорее установить путем свободных выборов правительства, отвечающие воле народа». Это и есть неизменное требование Коммунистической партии Китая, требование создать «коалиционное правительство».[297]

Выдвигая эту основополагающую программу, КПК принимала во внимание текущее состояние внутренней политики и текущее состояние гоминьдановского правительства Чан Кайши. Когда на Седьмом съезде партии давалось разъяснение «О коалиционном правительстве», Мао Цзэдун уже предсказал ряд возможностей относительно того, сможет ли эта программа государственного строительства быть реализована. Он сказал: «Есть три возможности для коалиционного правительства: одна — плохая, которую мы не хотим, а именно, что мы должны передать нашу армию чиновникам. Мы, конечно, не передадим армию, но правительство по-прежнему останется диктаторским, так что изменится, если мы создадим такое правительство или нет? Мы должны не агитировать делать это или отказываться от этого, а готовиться к такой возможности. Минусом является работа чиновником в диктаторском правительстве, но это то, что можно объяснить массам (чтобы поддержать правительство, которое мы не одобряем), но есть и преимущество — возможность вести пропагандистскую работу. Вторая возможность, также возглавляемая Чан Кайши, имеет форму демократии и признания освобожденных районов, но по сути все еще диктаторское правительство Чан Кайши. Третья возможность, с нами в центре, — это осуществить это, когда у нас будет полтора миллиона солдат и 150 миллионов человек, и когда власть Чан Кай-ши еще больше уменьшится и ослабнет, и не будет никакой возможности для коалиции, что является основной тенденцией и закономерностью политического развития Китая, и страна, которую мы хотим построить, является такой страной.»[298] На самом деле все три возможности возникли одна за другой, но китайские коммунисты закрепили за собой третью. В начале переговоров в Чунцине представители гоминьдановского правительства попросили коммунистов «отказаться от своей территории и передать свою армию» под предлогом «единых политических и военных порядков», утверждая, что «однопартийный режим силы несовместима с современным демократическим и единым государством». Чжоу Эньлай, представитель Коммунистической партии Китая, сказал: «Сейчас, когда правительство все еще находится под партийным правлением Гоминьдана, как мы можем передать нашу армию и власть однопартийному правительству». После долгих усилий, включая подробные разъяснения Мао Цзэдуна и других членов делегации КПК мирным демократам со всех сторон в Чунцине, в результате которых позиция КПК получила общее сочувствие и поддержку со стороны демократических партий и демократов из всех слоев общества, 10 октября представители Коммунистической партии Китая подписали и публично опубликовали Протокол переговоров между правительством и представителями Коммунистической партии Китая (известный как Соглашение двух десятков). Это соглашение, в основном, предусматривало признание Гоминьданом статуса КПК и политической консультативной конференции всех партий, при этом идеи КПК о строительстве нового Китая мирным путем стали известны всей стране. По таким вопросам, как режим в освобожденных районах, по которым не удалось достичь соглашения, стороны договорились продолжить переговоры или передать их на решение Политической консультативной конференции. Такой исход был близок ко второй возможности, предусмотренной Мао Цзэдуном. Однако гоминьдановское правительство Чан Кайши, целью которого было уничтожение коммунистов, не было удовлетворено таким исходом. Вопреки течению истории, они вскоре разорвали соглашение о перемирии и договор с КПК, а в июне 1946 года дерзко начали контрреволюционную и антинародную гражданскую войну. В результате всего за три года гоминьдановское правительство Чан Кайши потерпело полное поражение, и вся ситуация превратилась в «третью возможность», которую предвидел Мао Цзэдун.

Рассматривая эту историческую трансформацию в контексте идейной истории китаизации марксизма, мы отмечаем, что «коалиционное правительство», за которое выступала КПК, прошло два этапа: «коалиционное правительство», включавшее Гоминьдан, и «демократическое коалиционное правительство», не включавшее Гоминьдан. В апреле 1945 года Мао Цзэдун предложил «коалиционное правительство», включающее Гоминьдан во главе с Чан Кайши, в своей работе «О коалиционном правительстве». Он ясно дал понять, что «искренний подход» к образованию коаниционного правительство, то есть, «немедленно провозгласить упразднение однопартийной диктатуры гоминьдана и образовать временное центральное правительство, состоящее из представителей гоминьдана, Коммунистической партии, Демократической лиги и беспартийных деятелей, которое обнародовало бы демократическую программу политических мероприятий».[299] В то же время он отметил, что существует три варианта такого коалиционного правительства: «диктаторское», «демократическое по форме», но «диктаторское по сути» и «демократическое». В то время, когда ситуация на поле боя Освободительной войны радикально изменилась, а Коммунистическая партия Китая решила захватить национальную власть, в Декларации Народно-освободительной армии Китая, опубликованной 10 октября 1947 года, говорилось: «Как неоднократно заявлялось всей стране и всему миру, цель войны, которую ведет наша армия, состоит в освобождении китайского народа, в национальном освобождении Китая. Сегодня же задача заключается в том, чтобы осуществить актуальные требования народа всей страны — свергнуть Чан Кай-ши, зачинщика гражданской войны, и создать демократическое коалиционное правительство. Тогда можно будет достичь основной цели — освобождения народа и нации».[300] 30 апреля 1948 года Центральный комитет Коммунистической партии Китая выпустил лозунг в честь Первомая, призывающий «все демократические партии, народные группы и общественных деятелей незамедлительно созвать политическую консультативную конференцию, чтобы обсудить и реализовать созыв народного собрания и создание демократического коалиционного правительства».[301] В этих важных публичных заявлениях по-прежнему говорилось о «коалиционном правительстве» как об основополагающей платформе, но было ясно, что такое «коалиционное правительство» уже является «демократическим коалиционным правительством», а не «Коалиционным правительством» с тремя вариантами. Что такое «демократическое коалиционное правительство»? В письме от 1 мая 1948 года председателю Центрального исполнительного комитета Революционного комитета Гоминьдана Китая Ли Цзишеню и члену Исполнительного комитета Центрального комитета Демократической лиги Китая Шэнь Цзюньру Мао Цзэдун сказал: «В нынешних условиях возникла необходимость созвать народное собрание для создания демократического коалиционного правительства, укрепить взаимное сотрудничество между различными демократическими партиями и народными группами и разработать программу управления демократическим коалиционным правительством. Это стало необходимым, и время для этого пришло. У большинства демократов в Китае уже есть такое требование, и я уверен, что вы его разделите. Но для того, чтобы сделать этот шаг, мы должны сначала пригласить на встречу представителей всех демократических партий и народных групп. На этой встрече будут обсуждаться и решаться вышеуказанные вопросы. Такая встреча может называться Политической консультативной конференцией. Все демократические партии и народные группы, которые являются антиамериканскими и антигоминдановскими партиями, могут направить своих представителей для участия в мероприятии. Некоторые общественные деятели антиамериканских и антигоминьдановских партий, не принадлежащие к демократическим партиям и народным организациям, также могут быть приглашены для участия в этой встрече. Решения этой конференции должны добиваться единогласия всех присутствующих основных демократических партий и народных групп и, насколько это возможно, единодушия всех.» «Предлагается, чтобы Революционный комитет Гоминьдана Китая, Центральный исполнительный комитет Демократической лиги Китая и Центральный комитет Коммунистической партии Китая выпустили совместное заявление трех партий в течение этого месяца в качестве призыва к оружию».[302] Здесь Мао Цзэдун объяснил концепцию формирования нового Китая, которая заключалась, во-первых, в созыве политической консультативной конференции по инициативе трех демократических партий — Китайского националистического революционного комитета, Китайской демократической лиги и Китайской коммунистической партии, которые выступали против американской империи и Чан Кайши, во-вторых, в созыве народного собрания и, в-третьих, в создании демократического коалиционного правительства. Здесь Мао Цзэдун подчеркнул, что политическая операция по созданию нового Китая будет осуществляться путем политических консультаций «с целью достижения общего согласия всех присутствующих основных демократических партий и народных групп и, насколько это возможно, с целью достижения единодушия», т.е. консультативной демократии. Здесь Мао Цзэдун дал понять, что характер представителей партий и общественных деятелей, участвовавших в Политической консультативной конференции, Конгрессе народных представителей и Демократическом коалиционном правительстве, — это представители всех демократических партий и народных групп, выступавших против США и Чан Кайши, и некоторые общественные деятели, не принадлежавшие к демократическим партиям и народным группам, выступавшим против США и Чан Кайши, то есть демократические силы Китая. Другими словами, в число партий, участвовавших в создании нового Китая, не входили гоминьдановская клика Чан Кайши, партии, которые не были антиамериканскими или античиновничьими, или другие люди. Эти заявления раскрывают смысл и суть «демократического коалиционного правительства».

На заседании Политбюро ЦК КПК, состоявшемся в Сибайпо в сентябре 1948 года, Мао Цзэдун впервые предложил, что новый Китай, «который мы хотим построить», будет «диктатурой народа под руководством пролетариата и на основе союза рабочих и крестьян». Он также развил эту мысль, заявив: «Классовая природа нашего режима такова: демократическая диктатура народа под руководством пролетариата и на основе союза рабочих и крестьян, но не только рабочих и крестьян, но и буржуазно-демократических элементов. Постановка этого вопроса имела историческое развитие в нашей партии. В период революции мы говорили об «Объединенном фронте», и теория правых в то время заключалась в том, что режим перейдет к Гоминьдану, а к революции мы вернемся позже. Позже у нас произошла аграрная революция, и на Шестом съезде был установлен демократический режим для рабочих и крестьян, не предполагая, что буржуазно-демократические элементы все еще могут сотрудничать с пролетариатом под империалистическим гнетом. Сотрудничество произошло позже, потому что после японского вторжения и теперь американского вторжения мы вернулись к нужному периоду революции. Теперь это не сотрудничество с коммунистической партией, но в принципе это все еще «сотрудничество с коммунистической партией». Сейчас это не сотрудничество с Чан Кайши, а сотрудничество с Фэн Юйсяном и Ли Цзишэном, с Демократической лигой и студентами Пинцзина, с буржуазными элементами, отколовшимися от Чан Кайши. Заявления о «средней линии» и «третьей стороне» не работают, но мы должны сотрудничать с теми элементами, которые имеют такие заявления. Мы являемся народно-демократической диктатурой, и слово «народ» должно быть добавлено ко всем уровням управления и ко всем видам органов власти, например, суды должны называться народными судами, а армия — Народно-освободительной армией, чтобы показать, что они отличаются от режима Чан Кайши. У нас широкий единый фронт, и задача нашего режима — победить империализм, феодализм и бюрократический капитализм, а чтобы победить их, мы должны разгромить их государство и установить народно-демократическую диктатуру.» Он добавил: «Государство народно-демократической диктатуры представлено правительством, возникшим на собрании народных депутатов». «Что касается вопроса о создании демократической централистской системы народных собраний всех уровней, должна ли система нашего режима быть парламентской или демократической централистской? В прошлом мы называли систему советских съездов, совет — это собрание депутатов, мы также называли «советы», также называли «съезды депутатов», а «советские съезды» стали ‹Конгресс делегатов Конгресс делегатов›. Это мертвая копия иностранного термина. Сейчас мы используем термин «Съезд народных депутатов». Мы используем демократическую централистскую систему, а не буржуазную парламентскую систему. Парламентская система, которой занимались Юань Шикай и Цао Кунь, захирела. В Китае целесообразно принять демократическую централистскую систему».[303] Это говорит не только о том, что такое «демократическая диктатура народа», но и о том, какой тип демократии может быть в Китае, вопрос, который не был поставлен субъективно, а постепенно развивался в ходе исторической борьбы китайского народа.

30 декабря 1948 года Мао Цзэдун в своем новогоднем поздравлении для информационного агентства Синьхуа «Довести революцию до конца» впервые обнародовал это политическое предложение КПК, заявив: «Сейчас перед китайским народом, всеми демократическими партиями и народными организациями стоит вопрос: довести революцию до конца или же остановить ее на полпу- ти? Довести революцию до конца — это значит революционным путем решительно, окончательно, начисто и полностью ликвидировать все реакционные силы, непоколебимо и упорно добиваться свержения империализма, феодализма и бюрократического капитализма, свержения в масштабе всей страны гоминьдановского реакционного господства и создания республики демократической диктатуры народа, руководимой пролетариатом и основанной на союзе рабочих и крестьян.»[304] На втором пленуме Центрального комитета партии седьмого созыва в резолюцию и коммюнике было включено понятие «демократическая диктатура народа». В коммюнике отмечалось: «Народно-демократическая диктатура под руководством пролетариата и на основе союза рабочих и крестьян требует от КПК серьезного объединения всего рабочего класса, всего крестьянства и огромного числа революционной интеллигенции как ведущих и основных сил этой диктатуры; в то же время КПК должна объединить как можно больше представителей мелкой буржуазии и либеральной буржуазии, их интеллигенции и политических фракций, способных к сотрудничеству, чтобы они могли совместно победить контрреволюционные силы в стране. представителей, их интеллигенции и политических фракций, чтобы вместе они могли победить контрреволюционные и империалистические силы внутри страны и быстро восстановить и развить производство, создав тем самым условия, которые позволят Китаю неуклонно превращаться из аграрной в индустриальную страну и из новой демократии в социалистическое государство.»[305] В дальнейшем, обсуждая «Белую книгу» правительства США, Мао Цзэдун глубокомысленно заметил: «Ныне эта власть зафиксирована в нашей программе, а в будущем будет зафиксирована и в нашей конституции. Победивший народ ни на одну секунду не может обойтись без нее, подобно тому как он не может обойтись без одежды и пищи. Это замечательная вещь, это чудодейственное средство самозащиты, талисман, который должен передаваться из поколения в поколение, и с ним ни в коем случае нельзя расставаться до тех пор, пока не будут окончательно и начисто уничтожены иностранный империализм и классы внутри страны.»[306] Идея Мао Цзэдуна о демократической диктатуре народа была результатом сочетания марксистской доктрины диктатуры пролетариата и китайской действительности. 30 июня 1949 года, по случаю 28-й годовщины основания Коммунистической партии Китая, Мао Цзэдун опубликовал книгу «О демократической диктатуре народа». В этой работе Мао Цзэдун называл демократическую диктатуру народа «главной программой» КПК для создания Нового Китая.[307] Он наметил, что эта идея развивалась на основе образования единого фронта рабочего класса, крестьянства, городской мелкой буржуазии и национальной буржуазии, это галвный и основной опыт, приобретенный китайским народом в революции.[308] Мы знаем, что в идейно-теоретической системе марксизма учение о диктатуре пролетариата, сформировавшееся в борьбе против бакунизма и лассальянства, является марксистским учением о государстве; оно также является центральным вопросом в ленинской борьбе против ревизионизма Бернштейна и каутскизма и имеет чрезвычайно важный статус и вес. Применяя марксистское учение о диктатуре пролетариата к практике китайской революции, Мао Цзэдун не только поддержал учение о диктатуре пролетариата в отношении руководства рабочего класса государственной властью и необходимости опираться на союз рабочих и крестьян, но и указал, что буржуазия, которая была объектом диктатуры в учении о диктатуре пролетариата, должна быть разделена в Китае на две части, причем бюрократическая буржуазия, которая была в сговоре с империализмом и феодализмом, была Национальная буржуазия, рабочий класс, крестьянство и городская мелкая буржуазия были частью «народа» и не являлись объектом диктатуры. В то же время Мао подчеркнул, что «Сочетание этих двух сторон — демократии внутри народа и диктатуры над реакционерами — и представляет собой демократическую диктатуру народа.

Это и есть, осуществлять диктатуру над реакционерами, а «внутри же народа осуществляется демократия, народ пользуется свободой слова, собраний, союзов и т. д.»

По его словам, «мы проводим доброжелательную политику только внутри народа, но не в отношении совершающих реакционные действия реакционеров и реакционных классов, находящихся вне народа.»

Он также указал, диктаторство на реакцией осуществляется в классовом значении. «Если представители реакционных классов и реакционных клик не будут бунтовать, заниматься вредительством и строить козни после свержения их власти, то и им будет предоставляться земля и работа, чтобы они имели возможность существовать, могли в труде перевоспитать себя и стать новыми людьми. В случае отказа трудиться, народное государство привлечет их к труду в принудительном порядке. Среди них будет также проводиться пропагандистско-воспитательная работа, причем настолько же тщательно и основательно, как мы проводили ее среди пленных офицеров. Это, пожалуй, тоже можно назвать «доброжелательной политикой».[309] Хотя это не сравнимо с нашим «гуманным управлением» народом, это отражает новое мышление китайских коммунистов по вопросу «диктатуры». Очевидно, что идея Мао Цзэдуна о демократической диктатуре народа является выдающимся достижением китаизации марксизма.

Подводя итог, можно сказать, что переход от «коалиционного правительства» к «демократическому коалиционному правительству» и акцент на том, что новый Китай, который мы стремимся построить, — новый Китай при «народно-демократической диктатуре», является историческим шагом вперед. Эти новые идеи и достижения, появившиеся в результате новой практики после Седьмого съезда партии, основаны на мысли Мао Цзэдуна как «руководства к действию» и значительно обогатили и развили мысль Мао о новом демократическом обществе, особенно о государственной власти.

 

Раздел 2. Обогащение и развитие мысли Мао Цзэдуна в контексте социалистических преобразований и построения социализма

 

После того, как на Седьмом съезде партии мысль Мао Цзэдуна стала руководством к действию, она не только привела китайский народ к победе китайской революции и созданию нового Китая, где народ — хозяин в своей стране, но и направила китайских коммунистов на продвижение китайской демократической революции к социалистической революции, триумфально завершила социалистическое преобразование частной собственности на средства производства, установила в Китае основную социалистическую систему и начала широкомасштабное построение социализма и добились великого прорыва социализма на Востоке. В то же время мысль Мао Цзэдуна получила дальнейшее обогащение и развитие в новой практике социалистической революции и построения социализма, открыв новую сферу китаизации марксизма.

Под знаменем мысли Мао Цзэдуна Коммунистическая партия Китая не только выполнила задачи, оставшиеся после демократической революции, такие как проведение земельной реформы, и восстановила разрушенное войной народное хозяйство всего за три года после образования КНР, но и, основываясь на глубокой идее, что новое демократическое общество — это общество переходного характера, выдвинула генеральную линию партии на переходный период, исходя из новой реальности после образования КНР, и начала переход от новой демократии к социализму под руководством этой генеральной линии.

Сочетая опыт партии и народа в этот период, были достигнуты прорывы в пяти основных областях: развитие промышленных производительных сил, преобразование мелкотоварного сельского хозяйства и ремесел, преобразование капиталистических отношений производства, совершенствование надстройки и освоение социалистического пути в соответствии с китайской действительностью.

1. Что касается повышения производительности труда в промышленности, то был составлен первый пятилетний план и началось построение социализма, в котором приоритет отдавался развитию тяжелой промышленности.

Трансформация отсталой аграрной страны в передовое индустриальное государство — это долгосрочная цель, которую всегда преследовала Коммунистическая партия Китая. Партия возглавила Новую демократическую революцию, чтобы устранить препятствия на пути индустриализации, и преобразовала Новую демократическую революцию в социалистическую революцию, чтобы создать условия для индустриализации. Поэтому, когда партия сформулировала свою генеральную линию на переходный период, она предложила, что Китай постепенно достигнет социалистической индустриализации в течение значительного периода времени. На самом деле уже весной 1951 года Центральный финансово-экономический комитет работал над планом строительства народного хозяйства, а в июле 1952 года Политбюро ЦК КПК обсудило проект плана на 1953-1957 годы и решило использовать этот проект в качестве базовой основы для обращения за помощью к советскому правительству. Когда Сталин встретился с китайской правительственной делегацией, главным представителем которой был Чжоу Эньлай, он не только сделал ряд принципиальных предложений по составлению пятилетнего плана, но и выразил готовность Советского Союза оказать помощь в таких областях, как разведка ресурсов, проектирование предприятий, поставка оборудования, техническая информация, предоставление кредитов и направление экспертов. После возвращения Чжоу Эньлая и Чэнь Юня в Китай китайская делегация во главе с Ли Фучунем осталась в Советском Союзе для обсуждения подготовки плана, и в апреле 1953 года СССР официально сообщил китайской стороне свои замечания и предложения по проекту первого пятилетнего плана Китая. После согласования с Центральным комитетом Коммунистической партии Китая 15 мая Ли Фучунь подписал в Москве от имени китайского правительства Соглашение о содействии правительства Союза Советских Социалистических Республик Центральному народному правительству Китайской Народной Республики в развитии народного хозяйства Китая и другие документы. Это соглашение и новые промышленные проекты, согласованные с советской стороной до и после него, включая черную и цветную металлургию, угольные шахты, нефтеперерабатывающие предприятия и предприятия тяжелого машиностроения, автомобильные и тракторные заводы, заводы по производству энергетического и электрического оборудования, химические заводы, тепловые электростанции и т.д., а также ряд оборонных промышленных предприятий, были известны в то время как «156 проектов».

После ряда корректировок окончательное решение было принято по 154 пунктам, а реально было построено 150 объектов. Следует сказать, что помощь Советского Союза сыграла важную роль в индустриализации Китая. В свете этих важных событий на расширенном заседании Политбюро ЦК КПК в феврале 1954 года было принято решение о создании рабочей группы, председателем которой стал Чэнь Юнь, для завершения разработки набросков первого пятилетнего плана. 31 марта 1955 года Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая принял в принципе Резолюцию о проекте первого пятилетнего плана развития народного хозяйства Китайской Народной Республики; 30 июля вторая сессия первого Всекитайского собрания народных представителей официально Был рассмотрен и принят Первый пятилетний план развития народного хозяйства Китайской Народной Республики (1953-1957 гг.). «Формулировка Первого пятилетнего плана была не только беспрецедентной в истории индустриализации Китая, но и мобилизовала китайский народ с огромным энтузиазмом в борьбе за достижение социалистической индустриализации. В течение первой пятилетки был завершен и запущен в производство ряд новых проектов, включая новый завод бесшовных стальных труб Аньшаньской металлургической компании, крупный сталепрокатный завод и чугуноплавильную печь №7. С 1952 по 1955 год доля современной промышленности в общем объеме промышленной и сельскохозяйственной продукции страны выросла с 267% до 336%, а доля национальной промышленности (включая кустарные промыслы) в производстве средств производства — с 356% до 425%. В частности, значительно выросла машиностроительная отрасль, где изначально было сформировано 40 производственных систем, способных производить более 1900 важных продуктов. Одним словом, с разработкой и реализацией Первого пятилетнего плана Китай начал масштабное строительство социализма, заложив прочный фундамент для перехода от новой демократии к социализму.

2. В плане преобразования экономики мелкого производства социалистическая трансформация сельского хозяйства и ремесел была завершена по пути взаимного сотрудничества.

Социалистическая революция в самом строгом смысле этого слова — это революция против капитализма и буржуазии. Социалистическое преобразование частной собственности на средства производства также является в первую очередь преобразованием капиталистических производственных отношений. Однако Китай — отсталая аграрная страна, и как сельское хозяйство, так и ремесла, обширные и большие по объему, относятся к категории мелкотоварного производства, и как крестьяне, так и ремесленники являются рабочими, владеющими определенными средствами производства. Это главный вопрос, стоящий перед Коммунистической партией Китая в период перехода от новой демократии к социализму. Энгельс в ноябре 1894 года подробно обсудил этот вопрос в своей работе «Франко-германский крестьянский вопрос». Он сказал: «Точно так же очевидно, что, обладая государственной властью, мы и не подумаем о том, чтобы насильно экспроприировать мелких крестьян (с вознаграждением или нет, это безразлично), как это мы вынуждены сделать с крупными землевладельцами. Наша задача по отношению к мелким крестьянам состоит прежде всего в том, чтобы их частное производство, их собственность перевести в товарищескую, но не насильно, а посредством примера, предлагая общественную помощь для этой цели».[310]

Ключевыми словами здесь являются, во-первых, «кооперативный», во-вторых, «без насильственных лишений» и, в-третьих, «демонстрация и предоставление социальной помощи». Так, уже на втором пленуме ЦК партии седьмого созыва Мао Цзэдун указал, что «Что касается сельского хозяйства и кустарной промышленности, которые дают 90 процентов валовой продукции народного хозяйства, но состоят из раздробленных, единоличных хозяйств, то их можно и нужно осторожно, постепенно, но вместе с тем активно развивать в сторону модернизации и коллективизации. Такой взгляд, что можно пустить их на самотек, является ошибочным. Необходимо организовывать производственные, потребительские и кредитные кооперативы, а также их центральные, провинциальные, городские, уездные и районные руководящие органы». «С одним государственным сектором, без кооперативного сектора, мы не сможем повести сектор единоличных хозяйств трудящихся по пути постепенного перехода к коллективизации, не сможем перейти от новодемократического общества к грядущему социалистическому обществу, не сможем укрепить гегемонию пролетариата в государственной власти».[311] После вступления в переходный период от нового демократического общества к социалистическому, Мао Цзэдун на заседании Политбюро ЦК КПК в июне 1953 года еще раз дал понять, что «развитие движения взаимопомощи и сотрудничества и постоянное повышение производительности сельского хозяйства являются центральным направлением работы партии в сельской местности».[312]

Под руководством этих идей Мао Цзэдуна движение взаимопомощи и кооперации в сельских районах Китая прошло три этапа развития в период перехода от нового демократического общества к социалистическому.

На первом этапе, с 1949 по 1952 год, во время проведения земельной реформы, развивались в основном сельскохозяйственные производственные группы взаимопомощи с некоторыми зачатками социализма, в соответствии с принципами добровольности и взаимовыручки. В ходе земельной реформы крестьян наделили землей, но из-за ограниченности индивидуального хозяйства, отсталости сельской местности Китая и отсутствия необходимых средств производства крестьянам было трудно не только выбраться из нищеты только собственным трудом, но и противостоять трудностям, вызванным болезнями и стихийными бедствиями. В этом контексте партия и правительство, основываясь на успешном опыте революционных районов и освобожденных областей, активно пропагандировали и поощряли развитие организаций взаимопомощи среди земледельцев, включая временные сезонные группы взаимопомощи и круглогодичные группы взаимопомощи, сочетающие фермерство и подсобные работы, предоставляли различные стимулы и льготы, а также техническое руководство сельскохозяйственным группам взаимопомощи и т.д. В сентябре 1951 года Центральный комитет партии созвал первую национальную конференцию по взаимному сельскохозяйственному сотрудничеству, а также обсудил и принял «Постановление Центрального комитета Коммунистической партии Китая о взаимном сельскохозяйственном производственном сотрудничестве (проект)». В ноябре 1952 года ЦК КПК принял решение о создании отделов сельской работы в ЦК, ЦКБ, отраслевых бюро и провинциальных комитетах для руководства работой в этой области. К концу 1952 года самоорганизовавшиеся земледельцы составляли около 40% от общего числа земледельцев в стране и способствовали развитию сельскохозяйственного производства.

На втором этапе, с 1953 по начало 1955 года, шло активное развитие первичных сельскохозяйственных производственных кооперативов полусоциалистического характера, основанных на развитии групп взаимопомощи в соответствии с принципами добровольности и взаимовыручки. В ходе реализации духа Первой национальной конференции по взаимной сельскохозяйственной кооперации, под руководством местных партийных организаций, движение взаимной сельскохозяйственной кооперации осуществлялось руководящим и целенаправленным образом. В то время, помимо развития групп взаимопомощи, был также создан ряд первичных сельскохозяйственных производственных кооперативов. Первичные сельскохозяйственные производственные кооперативы характеризовались долевой собственностью на землю и совместным трудом. Крестьяне получали доходы в соответствии с землей, на которую они имели паи, им также выплачивалось разумное вознаграждение за купленные ими орудия труда и скот; крестьяне, участвовавшие в совместном труде, также получали дивиденды в соответствии с выполненной ими работой. Этот первичный сельскохозяйственный рыночный кооператив уже имеет некоторые социалистические элементы. В то же время, продвигая процесс взаимного сотрудничества в сельскохозяйственном производстве, Центральный комитет партии оперативно исправлял проблемы нетерпеливости и порывистости, а также вынужденных распоряжений, которые возникали в ходе работы. К 1953 году в сельской местности было создано 7,45 млн. групп взаимопомощи, что составляло 29% от общего числа крестьянских хозяйств, из которых 18,16 млн. были постоянными группами взаимопомощи, в которых участвовало 13 328 крестьянских хозяйств; было создано более 150 000 первичных сельскохозяйственных производственных кооперативов, в которых участвовало 275 000 крестьянских хозяйств. 50 000, в среднем 183 домохозяйства на общество. В частности, более 90 процентов групп взаимопомощи и кооперативов увеличили урожайность; урожайность кооперативов выше, чем у отдельных фермерских хозяйств и общих групп взаимопомощи, что свидетельствует о превосходстве взаимопомощи и сотрудничества. На Третьей национальной конференции по взаимопомощи и сотрудничеству, проходившей в октябре-ноябре 1953 года, была обсуждена и принята резолюция Центрального комитета Коммунистической партии Китая о развитии сельскохозяйственных производственных кооперативов, которая была опубликована и введена в действие в декабре. В начале 1954 года по всей стране было создано более 950 000 сельскохозяйственных производственных кооперативов, но к концу года их число выросло до 480 000, а к апрелю 1955 года — до 670 000. К апрелю 1955 года их число выросло до 670 000. В марте 1955 года, согласно указаниям Мао Цзэдуна, Центральное министерство сельского труда приняло решение о проведении политики трех слов «остановить, сократить и развивать», то есть остановить развитие, сократить и развивать сельскохозяйственные производственные кооперативы в различных регионах. После консолидации, к летнему урожаю 1955 года, 20 000 сельскохозяйственных производственных кооперативов были сжаты и 650 000 сохранены, из которых более 80 процентов увеличили производство.

 

Третий этап — со второй половины 1955 года до конца 1956 года, когда под лозунгом борьбы за две сельские дороги крестьянство призвали к дальнейшему объединению и организации кооперативов, особенно передовых сельскохозяйственных производственных кооперативов полностью социалистического характера. Поскольку некоторые из более успешных кооперативов были принудительно распущены в 1955 году, когда была проведена политика из трех слов «остановить, сократить и развивать», некоторые местные руководители имели свое мнение по этому поводу. Они отразили эти проблемы во время визита Мао Цзэдуна на юг и подняли их на уровень принципа: социализм ли это. Мао Цзэдун придавал большое значение этому вопросу и с начала мая по июль 1955 года либо председательствовал на совещаниях местных руководителей в Пекине, либо звонил местным руководителям по пути на юг, чтобы разобраться в ситуации, считая, что социалистическая мотивация крестьянских масс находится на подъеме и что первоначальный план кооперативного развития Центрального министерства сельского труда должен быть пересмотрен, и имел разногласия в восприятии с главными руководителями Министерства сельского труда по этому вопросу. с июля С 31 июля по 1 августа Центральный комитет Коммунистической партии Китая провел в Пекине совещание секретарей партийных комитетов провинций, городов и автономных районов. Мао Цзэдун выступил с докладом «О вопросе сельскохозяйственной кооперации», в котором систематически изложил историю сельскохозяйственной кооперации в Китае и основные руководящие принципы кооперативного движения, а также обсудил неотложную необходимость ускорения сельскохозяйственной кооперации. Этот доклад ответил на важный вопрос о том, что должно стоять на первом месте в движении Китая к социализму — механизация или кооперация сельского хозяйства, указав, что «В настоящее время мы осуществляем не только революцию в общественном строе, то есть переход от частной формы собственности к общественной, но и революцию в технике, то есть переход от кустарного производства к современному машинному производству в крупных масштабах, причем обе революции смыкаются друг с другом. В сельском хозяйстве, исходя из условий нашей страны, необходимо сначала осуществить кооперирование, чтобы затем можно было перейти к применению крупной техники (в капиталистических же странах сельское хозяйство развивается по своему, капиталистическому пути). Отсюда следует, что мы никак не должны рассматривать промышленность и сельское хозяйство, социалистическую индустриализацию и социалистическое преобразование сельского хозяйства в отрыве друг от друга, изолированно, делать упор на одном и упускать из виду другое».[313] То, что Мао Цзэдун связал сельскохозяйственную кооперацию с социалистической индустриализацией и представил ее как важное условие для достижения индустриализации, соответствовало китайской действительности. В то же время он привел доводы, почему следует ускорить процесс кооперирования сельского хозяйства. Поэтому в докладе основное внимание уделяется критике того, что Центральный отдел сельской работы — это «женщина с маленькими ножками», «напуганная победой» и «виновная в правых ошибках». Было подчеркнуто, что новое социалистическое массовое движение вот-вот достигнет своего апогея и что мы должны вести его с энтузиазмом и планированием, а не тянуть всеми силами назад. Однако, поднимая проблемы, возникающие в работе, до вопроса о том, хотим ли мы социализма в принципе, и критикуя различные взгляды на направление работы как «правые» идеи, мы во многом способствовали импульсивному и авантюрному настроению в партии. Только с июня по октябрь 1955 года по всей стране было создано 640 000 новых кооперативов, что почти удвоило их число, доведя общее количество кооперативов почти до 1,3 миллиона. Перед лицом столь быстро меняющейся новой ситуации в октябре 1955 года на расширенном Шестом пленуме ЦК партии седьмого созыва была обсуждена и принята Резолюция по вопросу о сельскохозяйственной кооперации. В этой резолюции подчеркивалось, что расхождения во взглядах по вопросу кооперирования сельского хозяйства являются отражением сельской классовой борьбы в партии на этапе социалистической революции и являются правым оппортунизмом. Мао Цзэдун завершил конференцию в последний день под названием «Дискуссия о сельскохозяйственной кооперации и текущей классовой борьбе». После конференции сельскохозяйственное кооперативное движение получило мощный импульс и волну развития. К концу 1955 года число фермерских хозяйств, участвующих в сельскохозяйственных производственных кооперативах, выросло до 75 миллионов, что составляло 63.3% от общего числа фермерских хозяйств в стране. В январе 1956 года Политбюро Центрального комитета Коммунистической партии Китая выдвинуло требование, чтобы «все кооперативы низшей ступени, в которых созрели условия, превращались в кооперативы высшей ступени». За этим последовала быстрая волна социальной интеграции и модернизации по всей стране. В отличие от кооперативов низшей ступени, кооперативов высшей ступени были полностью социалистическими кооперативами, основные средства производства находились в коллективной собственности. Земля, которую члены кооперативов низшей ступени делили между собой, была передана в коллективную собственность кооперативов высшей ступени, а оплата крестьян за землю была отменена. В некоторых местах только что созданные кооперативы низшей ступени еще не стабилизировались и были спешно преобразованы в кооперативы высшей ступени; в некоторых местах они даже не проходили через стадию кооперативов низшей ступени, а вступали в более высокую стадию непосредственно из групп взаимопомощи и земледельцев-единоличников. Таким образом, к концу 1956 года общее число хозяйств, вступивших в сельскохозяйственные производственные кооперативы, достигло 96.3% от общего числа фермерских хозяйств в стране, из них число семей кооперативов низшей ступени составляло 8.5%, а число семей кооперативов высшей ступени — 87.8%. Другими словами, в сельской местности Китая всего за один год завершилась трансформация от полусоциалистического первичного общества к полностью социалистическому высшему обществу. Поэтому в Постановлении ЦК КПК «О некоторых исторических проблемах партии с момента образования КНР», принятом на шестом пленуме ЦК КПК одиннадцатого созыва в июне 1981 года, указывая на «недостатки и отклонения» этой работы, было отмечено, что: «После лета 1955 года требования по преобразованию сельскохозяйственных кооперативов и преобразованию ремесел и индивидуальных предприятий были слишком поспешными, работа была слишком грубой, изменения были слишком быстрыми, а формы были слишком простыми и очерченными. После лета 1955 года требования к сельскохозяйственным кооперативам и преобразованию ремесел и индивидуальных предприятий были слишком поспешными, работа была слишком грубой, изменения слишком быстрыми, а формы слишком простыми и единообразными, так что некоторые проблемы оставались в течение длительного периода времени.»[314]

Социалистическое преобразование единоличного ремесленного производства такж относится к преобразованиям в экономике мелкого производства. Этот метод также основывался на принципе добровольности и взаимной выгоды и шел по пути кооперативных преобразований. По сравнению с сельскохозяйственным кооперативным движением, социалистическое преобразование ремесленного производства имело свои особенности. Начальной формой является «производственное звено ремесленников», в которой ремесленники объединены по принципу снабжения и сбыта; промежуточной формой является «производственный кооператив ремесленников по снабжению и сбыту», в котором ремесленники объединены не только по принципу снабжения и сбыта, но также для выполнения заказов на обработку и централизации части производства. Передовой формой является «производственный кооператив ремесленников», в котором основные средства производства полностью принадлежат членам и распределяются по труду. В некоторых местах до появления передовой формы существовали производственные кооперативы полусоциалистического характера, в которых орудия труда ремесленников делились по паям и использовались совместно, а часть выручки распределялась на трудовой основе. После тщательных испытаний к концу 1953 года по всей стране было организовано 4 806 кооперативов по производству ремесленных изделий, в которых состояло 300 000 членов. Социалистическое преобразование отдельных ремесленных производств вскоре вылилось в распространение генеральной линии переходного периода, и к первой половине 1955 года почти 1,5 миллиона ремесленников вступили в кооперативы (группы) по всей стране. во второй половине 1955 — 1956 годов, как и в сельском хозяйстве, прокатилась волна ускоренного развития и модернизации слияний. К концу 1956 года число ремесленных кооперативов (групп) выросло до более чем 104 тысяч по всей стране, в них состояло более 603.9 миллиона членов, что составляло 91.7% всех работников. Среди них развитые формы кооперативов ремесленного рынка выросли до более чем 740 000, в которых состоят более 484.9 млн. членов, что составляет 73.6% всех работников. Это означает, что ремесленное производство в Китае в основном завершило трансформацию от индивидуальной экономики к коллективной.

Таким образом, к 1956 году Китай в основном завершил социалистическое преобразование сельского хозяйства и ремесленного производства. Это сыграло чрезвычайно важную роль в революционной трансформации Китая из нового демократического общества в социалистическое. Это не только способствовало преобразованию обширной индивидуальной экономики Китая в коллективную, но и внесло вклад в завершение социалистического преобразования капиталистической промышленности и торговли.

3. Что касается трансформации капиталистических производственных отношений, то социалистическое преобразование капиталистической промышленности и торговли было завершено политикой мирного выкупа в форме государственного капитализма.

Мы знаем, что социалистическое преобразование капиталистической промышленности и торговли является ключом к завершению социалистического преобразования частной собственности на средства производства. Поскольку китайская национальная буржуазия является союзником КПК и частью народа в условиях демократической диктатуры народа после образования Китайской Народной Республики, это большое испытание как для КПК, так и для китайской национальной буржуазии, как завершить задачу социалистической трансформации социализма вместо капитализма, сохраняя единый фронт между КПК и национальной буржуазией. Мао Цзэдун сказал в своей заключительной речи на Второй сессии Всекитайского комитета Народной политической консультативной конференции Китая в июне 1950 года: «Война и аграрная реформа — это два «препятствия», которые будут испытывать все люди и все партии во всем Китае в исторический период новой демократии. Тот, кто стоит на стороне революционного народа, — революционер, а тот, кто стоит на стороне империализма, феодализма или бюрократического капитализма, — контрреволюционер. Тот, кто выступает на стороне революционного народа только на словах, но не на деле, является словесным революционером, но если он выступает на стороне революционного народа не только на словах, но и на деле, то он является полным революционером. Военное препятствие в основном пройдено, и мы все прошли его хорошо, к удовлетворению всей нации. Теперь пришло время пройти барьер земельной реформы, и я надеюсь, что мы все пройдем его так же хорошо, как мы прошли барьер войны». Он добавил: «Как только будут преодолены препятствия войны и земельной реформы, оставшееся препятствие будет легко преодолеть, и это будет препятствие социализма, препятствие социалистической трансформации в национальном масштабе».[315] Вопрос о том, как заставить национальную буржуазию пройти вместе с партией через социалистические преобразования, был одним из основных вопросов, рассматривавшихся Мао Цзэдуном и ЦК КПК. Предлагая генеральную линию партии на переходный период, Мао Цзэдун предусмотрел решение этой проблемы через промежуточное звено государственного капитализма. В своем выступлении на расширенном заседании Политбюро ЦК КПК в июле 1953 года он четко заявил: «В переходный период наша трансформация частнокапиталистической промышленности и торговли должна постепенно перейти к социализму через государственный капитализм». Для этого он выдвинул идею преобразования капиталистической промышленности и торговли в два этапа. Он сказал: «Первый шаг здесь — это переход от капитализма к государственному капитализму, от независимого, неограниченного капитализма со свободным рынком к капитализму, который не является независимым, ограниченным и без свободного рынка, то есть к государственному капитализму. Второй шаг — переход от государственного капитализма к социализму и ликвидация классов».[316]

Концепция Мао Цзэдуна сформировалась на практике. Как известно, еще до основания Нового Китая Центральный комитет партии ясно дал понять, что в экономической работе должна проводиться «всесторонняя» политика, то есть политика «достижения баланса между государственным и частным секторами, взаимной выгоды для труда и капитала, взаимопомощи между городскими и сельскими районами, внутреннего и внешнего обмена». Однако, когда гоминьдановское правительство Чан Кайши покинуло материк и вывезло все золото, многие капиталисты закрыли свои заводы и уехали за границу, потому что не понимали политики Коммунистической партии, что привело к массовой безработице среди рабочих и таким проблемам, как недостаток капитала и производственные трудности, с которыми столкнулись те, кто остался в частном секторе. Много серьезных трудностей возникло в работе некоторых легально действующих частных предприятий. В целях реализации «всесторонней» политики Третий пленум ЦК партии седьмого созыва выдвинул рациональную корректировку городской промышленности и торговли в качестве одного из важных условий базового улучшения финансово-экономической ситуации, а также оказал эффективную помощь частным предприятиям посредством таких мер, как обработка заказов, закупки и андеррайтинг со стороны народного правительства и государственной экономики для частной промышленности. К 1950 году хлопчатобумажная текстильная промышленность, на которую приходилась почти одна треть общего объема производства частной промышленности по всей стране, получила от народного правительства заказы на переработку более 70 процентов своих производственных мощностей. К 1951 году доля общей стоимости продукции частной промышленности страны, которая включала заказы на переработку полуфабрикатов сырья, возросла до 27.3%. Иными словами, такие решения и меры не только помогли частным предприятиям пережить трудные времена и дали прямой толчок возобновлению частного промышленного производства, но и укрепили связи частных предприятий с народным правительством и государственной экономикой, шаг за шагом вводя частные предприятия в орбиту государственного планирования. В октябре 1953 года для решения проблем, вызванных строительством индустриализации и вызванным этим ростом городского населения, а также другими факторами В октябре 1953 года для решения проблем, вызванных индустриализацией и вызванным ею ростом городского населения, таких как трудности с обеспечением продовольствием, расширенное заседание Политбюро ЦК Компартии Китая решило проводить политику единой закупки и продажи зерна, то есть зерно в сельской местности реквизировалось и закупалось правительством в соответствии с планом, а зерно в городах распределялось и продавалось правительством в соответствии с планом, а частный бизнес строго контролировался. Позже была также внедрена политика единой купли-продажи масличных культур, хлопка и хлопчатобумажных тканей. Таким образом, частная текстильная промышленность, использующая в качестве основного сырья сельскохозяйственную продукцию, была ограничена государственной политикой как в поставках сырья, так и на рынке сбыта, а частные предприятия могли принимать только порученную государством переработку и плановые заказы. Этот вид частного предпринимательства, в основном переработка и заказ, покупка и продажа, уже был первичной формой государственного капитализма.

Формы государственного капитализма, изученные в начале основания Нового Китая, включали, помимо обработки заказов, закупок и маркетинга, государственно-частное партнерство. В то время некоторые частные предприятия, от которых зависело жизнеобеспечение нации, испытывали финансовые трудности. В таких обстоятельствах правительство финансировало эти предприятия в виде государственных акций, формируя такую форму государственного капитализма, как государственно-частное партнерство. Эта форма постепенно совершенствовалась и развивалась от отдельных предприятий до общеотраслевых ГЧП. ГЧП отдельных предприятий относится к предприятиям, в которых государство инвестирует в частные предприятия и направляет кадры для работы с капиталистами. На предприятии ГЧП необходимо оценить фактическое имущество предприятия и выяснить долги и требования предприятия при участии представителей работников, чтобы определить доли как государственной, так и частной сторон. В совместных государственно-частных предприятиях социалистическая составляющая играет ведущую роль, а законные права и интересы частных акционеров защищены. Государственно-частное партнерство возглавляется государственной стороной, при этом представители государственной и частной сторон отвечают за управление предприятием, а представители работников участвуют в управлении. То есть, посредством политики выкупа, капиталистические предприятия были преобразованы в государственно-частные партнерства, передовую форму государственно-капиталистической экономики. Обобщая этот успешный практический опыт, Мао Цзэдун в 1953 году отметил: «Подавляющее большинство нынешней капиталистической экономики Китая — это капиталистическая экономика под управлением народного правительства, связанная в различных формах с государственной социалистической экономикой и находящаяся под контролем трудящихся. Эта капиталистическая экономика уже не обычная капиталистическая экономика, а особый вид капиталистической экономики, т.е. новый вид государственной капиталистической экономики. Она существует не ради прибыли капиталистов, а для удовлетворения потребностей народа и государства. Да, рабочие также производят часть прибыли для капиталистов, но это лишь небольшая часть общей прибыли, всего около четверти, а остальные три четверти производятся для рабочих (социальные выплаты), для государства (подоходный налог) и для расширения производственных мощностей (которые содержат небольшую часть прибыли, производимой для капиталистов). Поэтому этот новый тип государственно-капиталистической экономики имеет очень социалистический характер и выгоден как рабочим, так и государству».[317]

В январе 1954 года на заседании Центрального финансово-экономического комитета был специально обсужден вопрос о государственно-частном партнерстве. Совещание посчитало, что выполнение заказов на обработку и куплю-продажу товаров для частной промышленности в основном является сотрудничеством между государством и капиталистами вне предприятий, которые все еще в основном управляются капиталистами, и что трудно добиться эффективного управления конфликтами между трудом и руководством, конфликтами между государством и частным сектором и другими конфликтами, вытекающими из них. Государственно-частное партнерство, с другой стороны, было партнерством между социалистическими и капиталистическими элементами на предприятии, и произошло важное изменение в производственных отношениях: предприятие из частного превратилось в государственно-частное, общественная сторона и рабочие вместе взяли на себя руководство предприятием, а капиталисты перестали занимать доминирующее положение. Таким образом, противоречия между трудом и капиталом, между государственным и частным секторами могут быть разрешены в пользу государственного и рабочего секторов, а также в пользу совершенствования производства и его интеграции в государственное планирование. Поэтому на конференции было решено, что частные предприятия будут систематически преобразовываться в передовые государственно-капиталистические формы государственно-частного партнерства. в марте Центральный комитет Коммунистической партии Китая утвердил отчет Центрального финансово-экономического комитета об этой конференции. Маркс предполагал, что преобразование капиталистической частной собственности в социалистическую общественную собственность может принять форму либо «отчуждения», либо «выкупа». В то время Коммунистическая партия Китая изучала метод «мирного выкупа».

Социалистическая трансформация капиталистического промышленного и торгового сектора также быстро возросла после социалистической кульминации в 1956 году для сельскохозяйственного и ремесленного секторов. Появились так называемые «капиталисты, трубящие в фанфары, требующие перехода к социализму», а государственно-частное партнерство отдельных предприятий быстро превратилось в общеотраслевое государственно-частное партнерство. До 1956 года государство установило, что годовой профицит частных предприятий и ГЧП должен распределяться в соответствии с четырьмя компонентами, а именно: государственные налоги в размере около 30%, остаток резервного фонда предприятия в размере от 10% до 30%, премии работникам в размере от 5% до 15%, дивиденды акционеров и вознаграждение директорам, менеджерам и руководителям предприятий в размере около 25%. В 1956 году, после реализации отраслевого государственно-частного партнерства для частных предприятий, государство оговорило, что бывшие частные предприниматели больше не будут участвовать в распределении излишков первоначальных предприятий, но будут получать от государства ежегодные проценты в соответствии с количеством принадлежащих им акций, которые выплачивались по ставке 5% годовых. Выплата фиксированных процентов первоначально была установлена на семь лет, но затем была продлена еще на три года до сентября 1966 года, когда она прекратилась. В то же время частные предприниматели больше не участвовали в управлении бизнесом. Конечно, поскольку правительство не могло сразу влить капитал в такое количество предприятий, многие из ГЧП были лишь формально зарегистрированы и имели некоторые недостатки. Но, как отмечается в Постановлении Центрального комитета Коммунистической партии Китая «О некоторых исторических вопросах партии с момента образования Китайской Народной Республики», «В переходный период наша партия творчески оперделила отвечающий китайской действительности путь социалистических преобразований. По отношению к капиталистической промышленности и торговле мы создали такие переходные, от низших к высшим, формы госкапитализма, как предоставление частным предприятиям по плану, централизованные закупки и сбыт вырабатываемой продукции на договорных началах, а также смешанные государственно-частные предприятия и поотраслевые государственно-частные предприятия. Таким образом, был осуществлен мирный выкуп в отношении буржуазии, возможность которого допускали в свое время Маркс и Ленин.

После завершения в основном в 1956 году преобразования капиталистической промышленности и торговли не совсем целесообразно использовалась часть бывших промышленников и торговцев, в отношении к ним поступали не совсем правильно. Но, в общем говоря, успешное проведение столь сложных, трудных и глубоких социальных преобразований в стране с многомиллионным населением при одновременном росте промышленного и сельскохозяйственного производства и всего народного хозяйства в целом – это поистине великая историческая победа.[318]

4. В плане совершенствования политической надстройки было созвано Первое Всекитайское собрание народных представителей (ВСНП) и сформулирована первая конституция социалистического типа, в то же время было решено, что Народная политическая консультативная конференция Китая будет продолжать играть роль после того, как она завершит свою роль в качестве замены Собрания народных представителей, формируя основную структуру социалистической демократической политики в Китае.

Народная демократия — это политическая цель, к которой упорно стремится Коммунистическая партия Китая. Согласно принципам исторического материализма, развитие индустриальных производительных сил и социалистическое преобразование собственности на средства производства неизбежно потребует создания совместимой с этим политической надстройки, неизбежно потребует продвижения демократической политики. Нельзя изучать историю социалистических преобразований под руководством мысли Мао Цзэдуна и историю идеологии китаизации марксизма без изучения истории развития демократической политики в Китае.

Демократия, к которой стремились китайские коммунисты, была демократией наибольшего числа людей. Как упоминалось ранее, днем 4 июля 1945 года Мао Цзэдун пригласил Хуан Яньпэя и других быть его гостями в яодуне, где он жил. На вопрос Хуан Яньпэя о циклическом законе истории, Мао ответил: «Мы нашли новый путь, мы можем выскочить из этого цикла. Этот новый путь — демократия. Только когда народу будет позволено контролировать правительство, правительство не посмеет проявлять несобранность и халатность. Только когда каждый поднимется и возьмет на себя ответственность, политика не будет меняться со смертью руководителя».

Хуан Яньпэй: Возвращение из Яньаня, часть II, «Пять дневников Яньаня». Новый путь к демократии», о котором говорит Мао Цзэдун, — это демократия, при которой «каждый поднимается и берет на себя ответственность», то есть демократия для наибольшего числа людей, как мы часто говорим, а не демократия для некоторых, тем более для немногих.

Особенно в период, когда они были готовы завоевать национальную власть, китайские коммунисты в лице Мао Цзэдуна уделяли больше внимания этому вопросу. Как мы уже знаем, когда Мао и Коммунистическая партия Китая рассматривали возможность захвата национальной власти, они изначально рассматривали создание нового Китая в «три этапа»: первый этап — созыв политической консультативной конференции, второй — всекитайского собрания народных представителей, и третий — новый Китай, в котором народ является хозяином страны. Поскольку ситуация в ходе освободительной войны развивалась скорее, чем ожидалось, гоминьдановский режим быстро рухнул после того, как Народно-освободительная армия перешла реку Янцзы, и большая часть страны осталась в вакууме власти, но некоторые части страны еще не были освобождены и еще не могли созвать общенациональное народное собрание и местные народные собрания на основе всеобщего избирательного права. В ответ на эту ситуацию Центральный комитет КПК после консультаций с демократическими партиями решил, что Китайская народная политическая консультативная конференция будет действовать как Всекитайское собрание народных представителей, изберет Центральное народное правительство Китайской Народной Республики и создаст Новый Китай. В то же время Мао Цзэдун направил телеграмму в ЦК и местные провинциальные комитеты с просьбой быстро созвать народные съезды или собрания народных представителей всех слоев населения после того, как НОАК займет города, чтобы сформировать местную власть с участием народа.

После образования Китайской Народной Республики, под руководством Коммунистической партии Китая и после трех лет тяжелой борьбы, была успешно завершена земельная реформа, восстановлена экономика страны, разрушенная войной, и созданы условия для созыва Всекитайского собрания народных представителей. В декабре того же года Чжоу Эньлай от имени ЦК КПК на заседании Постоянного комитета Всекитайского комитета Китайской народной политической консультативной конференции (КНПКК) предложил КНПКК представить Комитету КПКК предложение о созыве очередного Всекитайского собрания народных представителей и местных собраний народных представителей всех уровней. в январе 1953 года на 20-м заседании Комитета КПКК была единогласно принята Резолюция о созыве Всекитайского собрания народных представителей и местных собраний народных представителей всех уровней, и решили создать Комитет по разработке Конституции под председательством Мао Цзэдуна и Комитет по разработке закона о выборах под председательством Чжоу Эньлая. Эти два комитета включали в себя лидеров Коммунистической партии Китая, а также людей из различных демократических и других партий, и отличались широким представительством.

В ответ на предложение ЦК КПК о созыве Всекитайского собрания народных депутатов и эту резолюцию, принятую Центральным комитетом народного правительства, некоторые демократы засомневались, опасаясь, что созыв собрания народных депутатов на основе всеобщего избирательного права будет неблагоприятен для партий, классов и групп, численность которых относительно мала, и что при избрании народных депутатов на основе всеобщего избирательного права демократы будут избраны. На 20-м заседании Центрального комитета народного правительства Мао Цзэдун выступил с разъяснительной речью в ответ на всеобщее беспокойство. Во-первых, он подробно остановился на условиях и значении созыва народного собрания. Он сказал: «В национальном масштабе военные действия на материке закончились, земельная реформа в основном завершена, люди из всех слоев общества организованы, поэтому созрели условия для созыва Всекитайского собрания народных представителей и местных собраний народных представителей на всех уровнях в соответствии с положениями Общей программы Всекитайской народной политической консультативной конференции, что является большим достижением китайского народа, который проливал свою кровь и жертвовал собой ради демократии на протяжении десятилетий. Это великая победа, за которую китайский народ проливал свою кровь и жертвовал десятилетиями в борьбе за демократию.» Затем он сосредоточился на ответе на вопрос, будет ли созыв Всекитайского собрания народных представителей выгоден партиям, классам и группам, численность которых относительно невелика, что вызывает всеобщую озабоченность. Он сказал: «Собрание народных представителей останется правительством единого фронта всех национальностей, демократических классов, демократических партий и народных групп, и оно будет приносить пользу всему народу страны».[319] Он добавил: «Наше внимание сосредоточено на том, чтобы принимать во внимание интересы большинства и одновременно считаться с мнением меньшинства. Все представители всех национальностей, партий и классов, преданные делу народного государства, сделавшие свое дело, добившиеся значительных успехов и хорошо относящиеся к народу, имеют свою долю.»[320] На самом деле, этот фактор был полностью учтен, когда Чжоу Эньлай руководил разработкой закона о выборах. В процессе избрания народных депутатов Мао Цзэдун и ЦК КПК уделяли большое внимание доле демократических партий и демократов без партийной принадлежности среди депутатов народных собраний всех уровней и порядку их проведения. В июне и июле 1953 года Отдел единого фронта ЦК КПК также созвал Четвертую национальную конференцию по работе единого фронта для обсуждения организации единого фронта и порядка работы с демократами после системы народных собраний.

Созыв Всекитайского собрания народных представителей — это не только важное событие в политической жизни китайского народа, но и крупный шаг вперед в становлении социалистической политической системы Китая. Для того чтобы провести этот съезд, Центральный комитет народного правительства предпринял три основных действия:

Во-первых, разработка закона о выборах. В соответствии с положениями Общей программы Китайской народной политической консультативной конференции по вопросам выборов, Редакционный комитет по закону о выборах проанализировал и изучил фактическую ситуацию демократической политики после основания Китайской Народной Республики, сослался на опыт Советского Союза и вскоре представил проект закона о выборах. Его главная особенность заключается в том, что он придерживается принципа всеобщности и равенства избирательного права. Принимая во внимание особенности структуры и распределения населения Китая, особенно распределение населения среди этнических меньшинств, было предложено, чтобы выборы народных депутатов основывались на определенной пропорции населения с учетом регионов и единиц, и чтобы был внедрен метод выборов с различными пропорциями для городских и сельских районов, и различными пропорциями для этнических меньшинств и ханьцев. В частности, закон о выборах предусматривает, что число депутатов Всекитайского собрания народных представителей, избираемых каждой провинцией, должно составлять один на каждые 800 000 человек населения; что для муниципалитетов, непосредственно подчиненных центральному правительству, и провинциальных промышленных городов с населением 500 000 человек и более, один избирается на каждые 100 000 человек населения; и что 150 депутатов от этнических меньшинств должны быть избраны во Всекитайское собрание народных представителей, что составляет около 1/8 от общего числа 1 200 депутатов Всекитайского собрания народных представителей. Цель такого положения заключается в том, чтобы лучше реализовать принцип народной демократии и обеспечить институциональную гарантию избрания народных депутатов от меньшего числа национальностей, классов, партий и групп. 11 февраля 1953 года Центральный комитет народного правительства рассмотрел и принял Закон Китайской Народной Республики о выборах Всекитайского собрания народных представителей и местных собраний народных представителей всех уровней. 11 февраля 1953 года Центральный комитет народного правительства рассмотрел и принял Закон Китайской Народной Республики о выборах Всекитайского собрания народных представителей и местных собраний народных представителей всех уровней, который был обнародован 1 марта.

Вторая заключалась в подсчете населения и регистрации избирателей. Поскольку в Китае долгое время не было точных данных о численности населения, первый национальный опрос населения был проведен для всеобщего голосования народных представителей. В апреле 1953 года Государственный совет обнародовал «Инструкции по проведению национального опроса населения и регистрации в рамках подготовки к всеобщему голосованию» и «Меры по регистрации в рамках национального опроса населения». После тщательного обследования и регистрации, пересмотра и проверки, общая численность населения страны составила 60 193 835 человек по состоянию на 24:00 30 июня 1953 года, стандартное время проведения обследования. Эта работа не только обеспечила демографическую основу для общенациональных всеобщих выборов, точные демографические данные для национальной экономики и социального строительства, но и внесла новаторский вклад в развитие демографических обследований и статистики в будущем. На основе переписи населения была проведена тщательная регистрация избирателей в соответствии с положениями избирательного закона, и 3.23 миллиарда зарегистрированных избирателей получили свои избирательные карточки, которые многие сохраняют и сегодня как документ, отражающий неотъемлемое право народа на голосование.

В-третьих, избрание народных представителей на местном уровне, проведение местных собраний народных представителей и избрание делегатов на Всекитайское собрание народных представителей. В соответствии с положениями закона о выборах, избирательные комитеты были созданы по всей стране, от провинций и муниципалитетов до уездов и волостей. В ходе работы, которая началась на экспериментальной основе, а затем была полностью реализована, более 5,66 миллиона депутатов низовых народных собраний были избраны в более чем 210 000 местных избирательных единиц по всей стране. На этой основе были созваны народные собрания и избраны комитеты народного правительства в каждой области в соответствии с демократическими процедурами. В то же время 1 226 депутатов Всекитайского собрания народных представителей были избраны провинциальными и муниципальными народными собраниями, административными единицами этнических меньшинств при центральной администрации, а также воинскими частями и зарубежными китайскими частями соответственно (депутаты провинции Тайвань временно отсутствовали). В число 1226 делегатов входят представители различных партий, передовые рабочие и герои боевых действий, представители интеллектуального, промышленного, торгового и религиозного сообществ, а также представители этнических меньшинств и китайские ёмигранты. Среди них 668 человек были членами Коммунистической партии Китая, что составило 54,48%; 558 человек были людьми, не состоящими в партии, что составило 45,52%.

Важнейшей задачей первой сессии Всекитайского собрания народных представителей было принятие Конституции Китайской Народной Республики после всестороннего обсуждения, а также избрание и принятие решения о кадровом составе государственного руководства в соответствии с положениями Конституции и соответствующих законов.

После выборов на съезде Мао Цзэдун был избран председателем Китайской Народной Республики, а Чжу Дэ — заместителем председателя; Лю Шаоци был избран председателем Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей, а Сун Цинлин и еще 13 — заместителями председателей комиссии; Дун Биву был избран председателем Верховного народного суда, а Чжан Динчэн — генеральным прокурором Верховной народной прокуратуры. По предложению председателя государства Мао Цзэдуна на съезде было принято решение о том, что Чжоу Эньлай будет премьером Государственного совета. По представлению Чжоу Эньлая было принято решение назначить Чэнь Юня, Линь Бяо, Пэн Дэхуая, Дэн Сяопина, Дэн Цзычуаня, Хэ Луна, Чэнь И, Уланфу, Ли Фучуня и Ли Сяньняня вице-премьерами Государственного совета. Эта первая конституция Китайской Народной Республики, известна как «Конституция Четвертого мая», поскольку она была принята в 1954 году. По словам Мао Цзэдуна, это была «конституция социалистического типа».[321]

Работа над проектом характеризовалась, во-первых, обобщением исторического опыта, особенно свежего опыта после основания Китайской Народной Республики. Для разработки проекта конституции редакционная группа и руководители ЦК КПК тщательно изучили проект китайской конституции Храма Неба 1913 года, конституцию Цао Куня 1923 года и конституцию Китайской Республики 1946 года, а также конституцию Советского Союза 1936 года, конституцию Советской России 1918 года, конституцию Румынии, конституцию Польши, конституцию Германии, конституцию Чехии и конституцию Франции 1946 года. В частности, в ней содержится глубокое обобщение практики демократической политики с момента основания Китайской Народной Республики. Во-вторых, она сочетает в себе принципиальность и гибкость. Мао Цзэдун сказал: «Основных принципов два: принцип демократии и принцип социализма».

Мао Цзэдун: «О проекте Конституции Китайской Народной Республики», Собрание сочинений Мао Цзэдуна, т. 6, с. 326. Эта конституция, отражающая экономические и политические особенности переходного периода, когда Китай находился в процессе перехода от нового демократического общества к социалистическому, была конституцией для переходного периода и поэтому была одновременно принципиальной и гибкой. В-третьих, в процессе подготовки проекта было принято сочетание мнений ведущих органов и широкой общественности. После того, как редакционная группа завершила четвертое чтение, Политбюро ЦК КПК провело три расширенных заседания для обсуждения и пересмотра проекта и представило его на обсуждение Постоянного комитета Всекитайского комитета Народной политической консультативной конференции Китая. От имени ЦК КПК Мао Цзэдун представил пересмотренный проект четвертого чтения в Комитет по разработке Конституции в качестве первого проекта Конституции. Комитет по разработке Конституции провел семь официальных заседаний для изучения и обсуждения первого проекта Конституции. В то же время в Пекине и крупных городах страны было организовано более 8000 человек, представляющих различные секторы экономики, которые в течение двух месяцев обсуждали проект, и было предложено более 5900 поправок. После того, как проект конституции был обсужден и принят на 30-м заседании Центрального комитета народного правительства, он был направлен на обсуждение всей страны в виде резолюции. Более 150 миллионов человек приняли участие в обсуждениях по всей стране, выдвинув более 1 180 000 поправок, дополнительных мнений и вопросов. Тем самым он вызвал у населения страны рвение к изучению Конституции, что не только сделало содержание Конституции все более совершенным, но и привнесло дух Конституции в сознание китайского народа. Говорят, что это была революция в истории создания китайской конституции. Это замечание меткое и правильное, Конституция была принята и обнародована на первой сессии Первого Всекитайского собрания народных представителей 20 сентября 1954 года.

Необходимо еще раз подчеркнуть, что система Всекитайского собрания народных представителей как основополагающая система института собрания народных представителей Китая, зародилась в 1954 году.

Торжественный созыв Всекитайского собрания народных представителей также означал конец истории Китайской народной политической консультативной конференции (КНПК) как заменителя Всекитайского собрания народных представителей. Затем встал вопрос о судьбе НПКСК. Также в 1954 году Мао Цзэдун и ЦК КПК приняли чрезвычайно важное решение, которое заключалось в том, что после созыва Всекитайского собрания народных представителей НПКСК больше не будет выступать в качестве замены Всекитайского собрания народных представителей, а продолжит существовать в роли Народной политической консультативной конференции.

19 декабря 1954 года, когда Мао Цзэдун пригласил демократические партии и демократических деятелей без партийной принадлежности для обсуждения работы НПКСК, он сказал, обсуждая вопрос о том, почему необходимо существование НПКСК после созыва Всекитайского собрания народных представителей: «После созыва Всекитайского собрания народных представителей некоторые люди полагали, что НПКСК больше не нужна, и возник вопрос о необходимости её существования. Теперь доказано, что она необходима. Из пятисот пятидесяти девяти членов Национального комитета НПКСК сто сорок являются делегатами Всекитайского собрания народных представителей, что составляет лишь четверть от общего числа, а три четверти не являются депутатами Всекитайского собрания народных представителей. Хотя национальные и местные народные собрания, Государственный совет и провинциальные и муниципальные народные комитеты во всех отношениях устраивают многих людей, все еще существует необходимость в Национальном комитете и местных комитетах НПКСК».[322]

 

Что касается содержания речи Мао Цзэдуна на этом собрании, то в архивах имеется стенограмма передачи Чэнь И. В этой стенограмме Мао также сказал следующее: «Собрание народных представителей является органом власти, но это не мешает нам создать НПКСК для политических консультаций. Очень важно, чтобы ведущие деятели всех партий, национальностей и групп собрались вместе для консультаций по основным вопросам нового Китая. В состав Всекитайского собрания народных представителей уже входят все партии, а Постоянный комитет НПК является постоянным органом Всекитайского собрания народных представителей и, безусловно, очень представительным. Но она не может включать все партии, поэтому НПКСК по-прежнему должна существовать.»

Чэнь И передает указания Мао Цзэдуна о работе НПКСК, декабрь 1954 года.[323] Политологический смысл этого очень простого заявления о том, что Народное собрание «без сомнения, очень представительно, но оно не может быть всеохватывающим», заключается в том, что оно решает проблему того, что избирательная демократия неизбежно приводит к противоречию между «большинством» и «меньшинством» избирателей, к которому неизбежно приведет избирательная демократия, и неспособность выборов реализовать демократические права «меньшинства». Согласно мысли Мао Цзэдуна, выборы являются важным элементом демократии, их следует поддерживать и совершенствовать; в то же время необходимо решить проблему реализации прав меньшинства в процессе выборов. Его идея заключалась в том, что те, кто был избран народными представителями, могли идти в народные собрания для осуществления своих демократических прав, а те, кто не был народным представителем, могли осуществлять свои демократические права в Народной политической консультативной конференции. А НПКСК, как организационная форма единого фронта, практикует консультативную демократию. Таким образом, в Китае сформировались две формы демократии — электоральная и консультативная. Следует сказать, что это был выдающийся политический шедевр первого поколения Центрального руководства Коммунистической партии Китая в лице Мао Цзэдуна. Две формы демократии, электоральная и консультативная, были введены для того, чтобы реализовать новый тип демократии, в которой «каждый берет на себя ответственность».

Подводя итог, можно сказать, что для того, чтобы народ мог управлять своей страной, китайские коммунисты в лице Мао Цзэдуна разработали фундаментальную политическую систему «Собрания народных представителей», которая в первую очередь является избирательной демократией, и «Китайской народной политической консультативной конференции», которая является важным каналом и специальным органом для реализации консультативной демократии. Позже постепенно была разработана система «двух сессий», когда Всекитайское собрание народных представителей и Народная политическая консультативная конференция Китая заседали одновременно. Сочетание электоральной демократии и консультативной демократии, воплощенное в системе «двух сессий», является, пожалуй, самой выдающейся чертой социалистической демократической системы Китая.

5. Извлекая уроки из при построения социализма в Советском Союзе, исследовать социалистический путь, соответствующего китайской действительности.

В 1956 году завершился переход от нового демократического общества к социалистическому в ходе социалистической трансформации частной собственности на средства производства и Китай стал социалистическим обществом. Учитывая все потрясения, пережитые во время демократической революции, Мао Цзэдун надеялся, что строительство социализма будет идти наименее сложными путями. Однако практика научила нас, что строительство социализма — это совершенно новое дело, а строительство социализма в такой экономически и культурно отсталой стране, как Китай, — это еще более беспрецедентное новое дело, которое все еще требует творческих и напряженных изысканий.

В апреле 1956 года, обсуждая исторический опыт строительства социализма в Советском Союзе, Мао Цзэдун заявил: «Сейчас период социалистической революции и строительства, и мы должны провести вторую корреляцию, чтобы наметить верный путь для осуществления социалистической революции и строительства в Китае».[324] «Вторая корреляция», о которой здесь идет речь, отличается от «корреляции» во время демократической революции. Во время демократической революции КПК определила правильный путь для китайской революции, впервые соединив основные принципы марксизма с реальной практикой китайской революции, и добилась великой победы новой демократической революции. Однако эта «корреляция» не была постоянной, и перед лицом новых практик и новых исторических задач необходимо было произвести новую «комбинацию». Тот факт, что Мао Цзэдун предложил «вторую корреляцию», показывает, что Коммунистическая партия Китая уже в то время осознавала историческую масштабность социалистического строительства в Китае.

В центре внимания «второй корреляции» был поиск такого пути социалистического строительства, который соответствовал бы реалиям Китая. Будь то революция или строительство, Мао Цзэдун всегда выступал за самостоятельный поиск и возражал против подражания и копирования зарубежного опыта. Однако в начале существования Китайской Народной Республики, когда не было опыта в экономическом строительстве, Китаю пришлось перенимать опыт Советского Союза, первой социалистической страны. В результате китайские системы, институты и политика во многом носили отпечаток советской модели. К середине 1950-х годов КНР на практике ощутила, что некоторые моменты советского опыта не совсем подходят к её условиям. В этих условиях Мао Цзэдун после тщательного рассмотрения предложил «учиться у Советского Союза» и самостоятельно исследовать путь китайского социалистического строительства, который отличался от советской модели и соответствовал национальным условиям Китая.

В апреле 1956 года Мао Цзэдун опубликовал работу «О десяти важнейших взаимоотношениях». В этой работе Мао отмечал: «Особенно примечательно то, что в последнее время советская сторона обнажила некоторые свои недостатки и ошибки в процессе строительства социализма. Разве мы хотим повторения тех же ошибок? Именно с учетом их опыта мы реже выбирали окольные пути в прошлом, и, конечно же, нам еще важнее учиться у них сейчас».[325]

Это стало отправной точкой для первого поколения центрального руководства партии в изучении пути социалистического строительства, подходящего для ситуации в Китае. С тех пор «Культурная революция», начавшаяся в мае 1966 года, делится на два основных этапа. «10 лет до культурной революции, с 1956 по 1966 год, были 10 годами всестороннего социалистического строительства; 10 лет культурной революции, с 1966 по 1976 год, были 10 годами, когда партия и страна потерпели серьезные неудачи в практике социалистического строительства. Как показала практика, идея «второй корреляции» не означает возможности достижения этой «корреляции». Это длительный процесс поиска.

Первый этап начался в 1956 году, когда Китай в основном завершил социалистическое преобразование частной собственности на средства производства и Коммунистическая партия Китая направила все национальности на всестороннее широкомасштабное социалистическое строительство, и закончился в 1966 году Культурной революцией, период длился 10 лет.

В этот период партия допустила серьезные ошибки в своих руководящих принципах и прошла через сложный процесс развития. В целом, было четыре взлета и четыре падения:

Первый раз, с 1956 по 1957 год, после Восьмого съезда партии в сентябре 1956 года, когда вся страна под руководством партии энергично устремилась строить социализм. Чтобы эффективнее мобилизовать социалистический энтузиазм народа и исправить проблемы субъективизма, бюрократизма и сектантства, возникшие в работе партии, партия решила пойти н исправление ошибок в массах. В то самое время возникла проблема очень небольшого числа «правых», открыто оспаривающих руководящую власть Коммунистической партии Китая, и кампания по исправлению ситуации превратилась в антиправую борьбу.

Второй раз — с 1957 по 1958 год. После окончания антиправой борьбы партия, в соответствии с принципом сочетания теории перманентной революции с теорией этапов революционного развития, выдвинула новую задачу — перенести акцент работы на технологическую революцию после победы социалистической революции на политическом и идеологическом фронтах. На второй сессии Восьмого съезда партии была сформулирована генеральная линия «прилагать все усилия, стремиться к верхам общества, строить социализм быстрее и с меньшими усилиями», и под руководством партии вся страна вновь запустила колеса социалистического строительства. Однако из-за чрезмерного увлечения субъективным энтузиазмом и пренебрежения объективными законами экономического строительства произошли ошибки «Большого скачка» и движения за повсеместное создание народных коммун в деревне, и социалистическое строительство потерпело еще один серьезный провал.

Третий раз, с 1958 по 1959 год. В конце 1958 года, когда Мао Цзэдун обнаружил трудности «Большого скачка» и движения за повсеместное создание народных коммун в деревне и попытался исправить уже замеченные ошибки. Однако нельзя было предположить, что на последней сессии Лушаньской конференции в 1959 году вновь встанет вопрос о противостоянии так называемой «правого уклона», что прервет процесс внутрипартийной демократии и исправления «левых» ошибок в экономике.

 

Центральный комитет Коммунистической партии Китая и Мао Цзэдун начали исправлять «левые» ошибки в сельской работе. Они также решили проводить политику из восьми слов «корректировать, укреплять, обогащать и улучшать» национальную экономику, сформулировали важные документы для содействия активному и здоровому развитию социалистического сельского хозяйства, промышленности и образования, а также сняли ярлыки с большинства «правых» и реабилитировали большинство товарищей, которые были несправедливо раскритикованы во время «антиправого» движения. Таким образом, с 1962 по 1966 год национальная экономика восстановила свою мощь. Однако в ходе восстановления и развития национальной экономики возникли такие проблемы, как работа кадров и плохое управление экономикой, и Мао Цзэдун отнёсся к ним с бдительностью. В 1963 году была вновь введена идея «ухватиться за классовую борьбу как стержень», а с 1963 по 1965 год в некоторых сельских районах и на местном уровне в нескольких городах была проведена кампания по социалистическому воспитанию с акцентом на «тех, кто находится у власти в партии и встал на капиталистический путь». В результате многие местные кадры понесли неоправданные потери. В этот период также имела место ошибочная и чрезмерная политическая критика ряда литературных и художественных произведений, научных взглядов и некоторых значимых фигур в литературных и научных кругах. Однако эти ошибки не достигли уровня доминирования над всей ситуацией в то время.

В то же время Коммунистическая партия Китая за это десятилетие приобрела важный опыт руководства социалистическим строительством. В 1966 году по сравнению с 1956 годом промышленные фиксированные активы страны в первоначальных ценах выросли в три раза. Производство основных видов промышленной продукции, таких как хлопковая пряжа, каменный уголь, электроэнергия, сырая нефть, сталь, машины и оборудование, значительно увеличилось. Полная самообеспеченность нефтью была достигнута с 1965 года. Был создан ряд новых промышленных секторов, таких как электронная промышленность и нефтехимия. Произошли изменения в размещении промышленности. Капитальное строительство и техническое преобразование сельского хозяйства началось в больших масштабах и постепенно окупалось. Число тракторов и количество удобрений, применяемых в сельском хозяйстве, выросло более чем в шесть раз по всей стране, а потребление электроэнергии в сельской местности увеличилось в 70 раз. Количество выпускников высших учебных заведений было в 49 раз больше, чем за предыдущие семь лет. Качество образования значительно улучшилось в результате консолидации. В научно-технической работе также были достигнуты выдающиеся результаты. В этот период была создана значительная часть материально-технической базы, на которую мы сегодня опираемся при модернизации, в этот период в основном формировался и накапливался костяк экономического и культурного строительства страны и другие аспекты, их опыт работы. В частности, на Третьем Всекитайском собрании народных представителей, состоявшемся в конце 1964 – начале 1965 года, Чжоу Эньлай, основываясь на предложениях Мао Цзэдуна, заявил о стремлении постепенно превратить Китай в социалистическую державу с современным сельским хозяйством, современной промышленностью, современной обороной и современной наукой и техникой. Вдохновленные этой грандиозной целью, представители всех этнических групп по всей стране добились больших успехов благодаря опоре на собственные силы и упорному труду. Это был основной аспект работы партии в этот период.

Второй этап начался в 1966 году с кампании «Культурной революции» и продолжался десять лет до 1976 года, когда была разгромлена «Банда четырех». Здесь необходимо провести различие между движением «Культурной революции» и периодом «Культурной революции». «Культурная революция» была периодом гражданских волнений, причиной которого стали ошибки руководителей и которым воспользовались контрреволюционные группы, что привело к серьезным бедствиям для партии, страны и народа. «Культурная революция» — это период истории, который Китай пережил в десятилетие с 1966 по 1976 год. В этот период партия и народ вели непрерывную борьбу против «левацких» ошибок и контрреволюционных групп Линь Бяо и Цзян Цина. Благодаря совместной борьбе партии и огромного количества рабочих, крестьян, командиров НОАК, интеллигенции, молодежи и кадров, ущерб, нанесенный Культурной революцией, был частично уменьшен. В частности, партия и народ в конечном итоге справились с диверсией двух контрреволюционных групп — Линь Бяо и Цзян Цин. Природа китайской коммунистической партии, народной власти, народной армии и общества в целом осталась неизменной. История еще раз показала, что китайский народ — великий народ, Коммунистическая партия Китая — великая партия, а китайская социалистическая система обладает большой жизнестойкостью.

В целом, за 20 лет упорных поисков с 1956 по 1976 год, в силу сложных субъективных и объективных причин, включая сложную внутреннюю и международную ситуацию, Китай добился как больших исторических достижений, так и серьезных просчетов. Под великими историческими достижениями в основном подразумеваются многие ценные идеи и предложения, выдвинутые в теории, и начальное развитие пути социалистического строительства в Китае на практике, особенно создание независимой и относительно полной промышленной системы и национальной экономической системы, а также значительный прогресс социалистической индустриализации. Основными просчетами стали ошибки, допущенные в ходе освоения, такие как Великий скачок и движение за повсеместное создание народных коммун, и в особенности десятилетние гражданских волнений, произошедших во время Культурной революции. Самое прискорбное, что когда эти крупные ошибки были допущены на практике, неправильный опыт был также теоретизирован, и была выдвинута теория «продолжающейся революции при диктатуре пролетариата», а также сформулирована основная линия «классовой борьбы как основной программы». Эти идеологические и теоретические ошибки не только изменили направление и требования «Второй корреляции», предложенного партией на раннем этапе социалистического строительства, но и вызвали серьезный откат в развитии китайского социализма. Однако все это, будь то великие исторические достижения или крупные ошибки, является ценным опытом, накопленным КПК в процессе строительства социализма, подходящего для ситуации в Китае, и важной основой для КПК, чтобы вести народ по пути социализма с китайской спецификой после периода политики реформ и открытости.

 

Анализируя и обобщая исторический опыт Коммунистической партии Китая в руководстве народом по строительству социализма за 20 лет с 1956 по 1976 год, можно сказать, что, хотя партия допустили серьезные ошибки как в практике, так и в теории, но в то же время выдвинула и разработала много ценных идеологических идей для строительства социализма, исходя из китайской действительности. В частности, Мао Цзэдун опубликовал «О десяти важнейших взаимоотношениях» (апрель 1956 года), «О правильном решении внутренних противоречий народа» (февраль 1957 года), «Беседы о чтении советского учебника политической экономии» (декабрь 1959 — февраль 1960 года), «Речь на расширенной Центральной рабочей конференции» (январь 1962 года), «Откуда у человека правильные идеи? (май 1963) — все это ценные идеологические идеи, появившиеся в результате «второй корреляции» марксизма и китайской практики. Они обеспечили подготовку к политике реформ и открытости Китая и к формированию теории социализма с китайской спецификой в ходе этой политики. Чтобы проиллюстрировать этот тезис, важно знать, сколько ценного идеологического опыта оставило нам первое поколение центрального руководства, ядром которого был Мао Цзэдун:

——О продолжительность социализма и поэтапности развития. в первые годы после вступелния Китая в социализм Мао Цзэдун и сказал: «социалистический строй в нашей стране родился совсем недавно, его становление еще не завершилось, он еще не вполне окреп.»[326]

Здесь Мао Цзэдун уже поднимал вопрос о долгосрочном и трудоемком характере социализма. После неудач «Большого скачка» и движение за повсеместное создание народных коммун Мао Цзэдун еще активнее поднял вопрос об этапах социалистического развития. В истории развития научного социализма Маркс использовал материалистическую диалектическую концепцию развития для анализа того, что будущее коммунистическое общество пройдет через «первый этап» и «высший этап», но не обсуждал, будет ли каждая стадия развития делиться на более мелкие этапы. Ленин на опыте социализма предложил, что каждая стадия развития имеет многоступенчатый процесс развития, т.е. внутри более крупных стадий есть более мелкие. Из-за влияния советской модели почти все социалистические страны в прошлом рассматривали социалистическое общество как переходный этап, воздерживались от разделения на стадии и торопили переход к коммунизму. Обобщая уроки, полученные в этом отношении, Мао Цзэдун сделал важное утверждение, что социализм — это довольно длительный исторический этап, и отметил, читая советский учебник по социалистической политической экономии в конце 1959 года, что социализм можно разделить на два этапа; первый этап — это неразвитый социализм, и Китай находится на этом этапе, а второй этап — это более развитое социалистическое общество, и последний, вероятно, займет больше времени, чем первый. Это более трезвое понимание национальных условий Китая и этапов социалистического развития.

—— О противоречиях социалистического общества. Мао Цзэдун был великим марксистским теоретиком, который всегда придавал большое значение созданию новых теорий на основе практики, написанию новых работ и использованию инновационных теорий для руководства новой практикой и решения новых проблем. Величайшим теоретическим творением Мао Цзэдуна в социалистический период была теория о противоречиях социалистического общества. Это важная теоретическая основа для пути социалистического строительства Китая. Маркс и Энгельс создали теорию исторического материализма, согласно которой любое общество движется вперед благодаря действию основных социальных противоречий между производительными силами и производственными отношениями, экономическим базисом и надстройкой. Они не затрагивали вопрос о том, что станет движущей силой развития будущего общества, которое придет на смену капитализму. В своем комментарии и рецензии на книгу Бухарина «Экономика переходного периода» в мае 1920 года Ленин отметил, что «Антагонизм и противоречия совсем не одно и то же. Первое исчезнет, второе останется при социализме».[327] Размышления Сталина содержали много метафизических идей. В начале 1930-х годов он проанализировал противоречия в советском обществе, используя термины «внутренние противоречия» (относящиеся к противоречиям между рабочими и крестьянами) и «внешние противоречия» (относящиеся к противоречиям между Советским Союзом и капиталистическими странами). Однако после провозглашения Советского Союза социалистическим обществом в 1936 году он утверждал, что производительные силы и производственные отношения в советском социалистическом обществе «полностью адаптированы», и подчеркивал, что морально-политическое единство является движущей силой развития советского общества. Под влиянием Сталина в советских научных кругах доминировал метафизический взгляд на «бесконфликтное» социалистическое общество. Позже Сталин обнаружил, что в реальном обществе существуют противоречия, но считал, что они вызваны проблемами в понимании политики, и не признавал объективного существования противоречий в социалистическом обществе. В ответ на эту ситуацию Мао Цзэдун в работе «О правильном решении внутренних противоречий народа» всесторонне применил идеи своего знаменитого труда «О противоречиях» к социалистическому обществу, подчеркнув, что противоречия существуют во всех аспектах социалистического общества и что противоречия являются основной движущей силой социалистического общественного развития. В истории социалистической мысли Мао был первым, кто провел тщательный анализ противоречий в социалистическом обществе. Он сосредоточил свой анализ на двух видах противоречий. Одним из них было основное противоречие социалистического общества. Он считал, что противоречие между отношениями производства и производительными силами, между надстройкой и экономическим базисом, которые отличаются от старого общества тем, что они одновременно совместимы и противоречивы. Это был большой шаг вперед по сравнению со сталинской «полной адаптацией», которая значительно раскрепостила умы людей и открыла шлюзы для последующих реформ, обеспечив важнейшую теоретическую базу. Во-вторых, в социалистическом обществе существуют два различных типа социальных противоречий. В ответ на расширение чисток в Советском Союзе Мао Цзэдун выдвинул идею о том, что в социалистическом обществе существуют два типа социальных противоречий различной природы, а именно: внутренние противоречия между людьми и противоречия между врагом и нами. Он подчеркнул необходимость строго различать и правильно обрабатывать эти два типа противоречий, а также использовать различные методы для работы с противоречиями разной природы. После того, как массовая и ожесточенная классовая борьба революционного периода в основном завершилась, большое количество противоречий относится к внутренним противоречиям народа, и правильное решение внутренних противоречий народа должно стать темой политической жизни страны. Это важный теоретический аргумент в пользу мобилизации всех позитивных факторов для построения социализма.

——О пути индустриализации Китая. Для того чтобы развиваться, Китай должен достичь социалистической индустриализации и превратить отсталую сельскохозяйственную страну в передовую индустриальную страну. Учитывая проблемы советской индустриализации, Мао Цзэдун предложил разработать китайский путь индустриализации, отличный от советской модели. В соответствии с национальными условиями Китая, он предложил, чтобы индустриализация Китая, во-первых, придерживалась организации национальной экономики в порядке сельского хозяйства, легкой и тяжелой промышленности, корректировала промышленную структуру и соотношение инвестиций, и сделала это общей политикой экономического строительства. Во-вторых, партия должна настаивать на совместном развитии прибрежной и материковой промышленности, больше использовать и развивать прибрежную промышленность, одновременно активно развивая материковую промышленность и балансируя схему промышленного развития. В-третьих, партия должна стремиться к созданию национальной обороны на основе экономического строительства. Мао отметил, что невозможно обойтись без национальной обороны, необходимо усилить оборонное строительство, и в стране должны быть не только самолеты и артиллерия, но и атомные бомбы. Однако строительство национальной обороны должно основываться на экономическом строительстве, и только когда экономическое строительство развивается более быстрыми темпами, строительство национальной обороны может достичь более значительного прогресса.

——О целях и этапах социалистической модернизации Китая. Индустриализация, превратившая Китай из отсталой сельскохозяйственной страны в передовую промышленную страну, была лишь первым шагом к более высокой цели достижения социалистической модернизации. Еще в 1954 году Центральный комитет партии выдвинул цель социалистической модернизации, а в 1964 году в докладе о работе правительства на первой сессии Третьего Всекитайского собрания народных представителей премьер Чжоу Эньлай предложил комплексную реализацию «политики четырёх модернизаций» сельского хозяйства, промышленности, национальной обороны и науки и техники. Для реализации «политики четырёх модернизаций» была принята двухэтапная стратегия развития: первый этап — создание независимой и относительно полной промышленной системы и национальной экономической системы за 15 лет, т.е. к 1980 году. Второй шаг — полностью реализовать «политику четырех модернизаций» в течение этого века (имеется в виду 20-й век), чтобы экономика Китая заняла передовые позиции в мире.

——О реформировании системы партийного руководства и социалистической экономической системы, мобилизации всех позитивных факторов для построения социализма. Имея в качестве теоретической основы идею правильного разрешения внутренних противоречий народа, Мао Цзэдун считал, что для построения социализма необходимо мобилизовать все позитивные факторы, превратить негативные факторы в позитивные и объединить все силы. Он ясно дал понять, что это основная политика построения социализма в Китае. В соответствии с этим основным руководством, Мао Цзэдун считал, что в строительстве социализма необходимо правильно регулировать ряд основных отношений, реформировать систему руководства партии и социалистическую экономическую систему: во-первых, отношения между центральным и местным уровнями, при условии укрепления единого руководства центрального правительства, власть центрального правительства должна быть децентрализована, чтобы дать больше полномочий местному уровню, чтобы задействовать как центральные, так и местные инициативы. Во-вторых, касательно отношений между партией и беспартийными, то есть отношений между коммунистической партией и демократическими партиями, он считал, что несколько партий лучше, чем одна, и что коммунистическая партия и демократические партии должны настаивать на «долгосрочном сосуществовании и взаимном контроле». В-третьих, по вопросу отношений между государством, коллективом и личностью он выдвигал мнение о том, что нельзя обращать внимание лишь на государство и коллектив, но необходимо принимать во внимание все три аспекта — государство, коллектив и личность, то есть соблюдать «баланс между военными и народом» и «баланс между общественным и частным», как мы привыкли говорить. В-пятых, об отношениях между Китаем и зарубежными странами он заявлял, что нужно учиться всему хорошему, что есть в зарубежных странах, но «мы должны учиться этому аналитически и критически, а не слепо, не копируя все подряд и не перенося механически». Необходимо избегать ошибок, допущенных другими странами».

Значение правильного отношения к вышеуказанным взаимосвязям заключается в том, что, как отмечал Мао Цзэдун, Мы должны приложить усилия для полной мобилизации всех прямых и косвенных положительных факторов внутри и вне нашей партии и страны и превратить нашу Родину в могучее социалистическое государство.[328]

——О развитии социалистического товарного производства и товарообмена. В ответ на ошибочную тенденцию некоторых экономистов в Советском Союзе и Китае бояться товарного производства и выступать против него, Мао Цзэдун подверг этих «жалких марксистов» суровой критике. Он отошел от идей основоположников марксизма и соглашался с книгой Сталина «Экономические проблемы советского социализма» о том, что в социалистическом обществе все еще существует товарное производство, и выступал за активное развитие товарного производства и товарного обмена. Он также отметил, что закон стоимости — это великая школа, и что только используя его, можно обучить десятки миллионов кадров и десятки тысяч людей, построить социализм и коммунизм.[329]

——О строительстве социалистической демократии. Необходимо расширять социалистическую демократию и противостоять бюрократии; энергично укреплять построение социалистической правовой системы, чтобы “были законы, на которые можно положиться, и чтобы на них можно было положиться”; предотвращать бюрократизацию и специализацию руководящих органов и не допускать превращения руководящих кадров на всех уровнях в особые классы; придерживаться демократического централизма. По словам Мао Цзядуна, «наша цель — создать такую политическую обстановку, при которой были бы и централизм и демократия, и дисциплина и свобода, и единая воля и личная непринужденность, живость и бодрость».

——О реализации курса «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ» в сфере культуры. Социалистическое строительство включает в себя не только экономическое, но и культурное развитие. Советский Союз проявлял слишком жесткую позицию в области культуры, часто используя административные методы для управления академическими кругами, навешивая на различные школы мысли политические ярлыки, например, говоря, что школа Мичурина — материалистическая, а школа Моргана — идеалистическая, используя школу Мичурина в качестве академического авторитета и не позволяя школе Моргана существовать и развиваться. При этом она неизбежно должна была повлиять на развитие науки и затормозить ее прогресс. Учитывая эту ситуацию, «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ» есть курс на содействие развитию искусства и прогрессу науки, на содействие процветанию социалистической культуры в нашей стране. В искусстве могут свободно развиваться разные формы и стили, в науке могут свободно соперничать разные школы. Мы считаем, что принудительное распространение одного стиля, одной школы и запрещение другого стиля, другой школы силой административной власти наносит вред развитию искусства и науки.[330] При реализации подхода «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ» необходимо также придерживаться принципов марксизма и руководства партии и разобраться в отношениях между школами и направлениями, иначе можно потерять правильное политическое направление.

——О проведении независимой и мирной внешней политики. После создания Китайской Народной Республики Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай сформулировали курс независимой и мирной внешней политики для Китая, который не был подвержен влиянию ни капитализма, ни конкретной социалистической державы. В начале 1970-х годов Мао Цзэдун также выдвинул теорию «трех миров» в свете мировой ситуации того времени, чтобы сформировать широкий международный единый фронт и открыть внешние связи Китая.

——Об укреплении партии. Коммунистическая партия Китая является сильным руководящим ядром социалистического дела Китая. Для поддержания руководства партии необходимо ее укреплять. Мао Цзэдун отметил, что Мао Цзэдун указал, что перед лицом партии стоят серьезные испытания для правления власти, необходимо усиливать партийной самостроительство в разных сторонах – в идейно-теоретической области, в рабочем стиле, противостоянии бюрократизму, тесной связи с массами, решительной борьбы против коррупции и т.п. особенно в январе 1962 года, в своем выступлении на расширенном рабочем совещании ЦК Мао Цзэдун систематично изложил принцип демократического централизма, выдвинул много важных идей для того, чтобы лучше развивать внутрипартийную демократию в ходе строительства социализма.[331]

Вышеперечисленные десять аспектов являются результатом научной деятельности и ценным идеологическим наследием изучения Мао Цзэдуном пути к социалистическому строительству в Китае. Следует сказать, что путь построения социализма в Китае, разработанный Мао Цзэдуном, изначально имел много точек соприкосновения с советской моделью, в которой был большой прорыв на пути социалистической индустриализации, но всё же отличался от нее по одному основному пункту, а именно по вопросу экономической системы, он всегда настаивал на строительстве в рамках высокоцентрализованной плановой экономической системы, но прорыва в этом отношении не произошло. Это было связано с ограниченностью понимания людей в те времена. В то же время следует также отметить, что основные идеи и рамки пути социалистического строительства Китая, первоначально сформированные в ходе исследований, были удачными, но из-за последующего изменения идеологического понимания Мао, в основном из-за его переоценки ситуации классовой борьбы внутри страны и за рубежом, его упорства в «классовой борьбе как основной программе», его отхода от экономического строительства как центра, и даже его предложения о «продолжении революции при диктатуре пролетариата», и многие правильные идеи не были реализованы. Культурная революция, в частности, почти прервала освоение этого пути. Несмотря на лишения и трудности освоения пути социалистического строительства, положительные результаты обеспечили важную идеологическую и теоретическую базу и предпосылки для последующих поколений для формирования нового пути — пути социализма с китайской спецификой — и новой теории — теоретической системы социализма с китайской спецификой.

 

Раздел 3. Часть третья. Всестороннее обобщение научного содержания идей Мао Цзэдуна.

 

Мао Цзэдун является создателем концепции «китаизации марксизма-ленинизма». Маоизм, являющийся одним из достижений данной концепции, был утвержден в качестве ведущей идеологии партии во время седьмого съезда КПК. После седьмого съезда, под великим знаменем идей Мао Цзэдуна, Коммунистическая партия Китая добилась многих побед в области новодемократической и социалистической революций, и начала великий поход к построению современной социалистической страны. В то же время концепция маоизма стала еще более процветающей и получила развитие в новой великой практике.

Как всесторонне понять и обобщить историческую роль, научный подтекст и основное содержание идей маоизма – этот вопрос уже давно является наиболее значимым предметом идеологических и теоретических исследований Коммунистической партии Китая. Эта задача не была завершена во время жизни Мао Цзэдуна. Она была завершена уже под руководством Дэн Сяопина в новый период политики реформ и открытости и модернизации социализма, когда вся партия окончательно отвергла «культурную революцию» и в то же время решительно противостояла ошибочной тенденции отрицания Мао Цзэдуна и маоизма. Состоявшийся в июне 1981 года, 6-ой пленум ЦК КПК 11-го созыва принял «Решение по некоторым вопросам истории КПК со времени образования КНР», где один из разделов был посвящен «исторической роли товарища Мао Цзэдуна и его идей».

В «Решениях по некоторым вопросам истории КПК со времени образования КНР», пункт 27 гласит: «Товарищ Мао Цзэдун — великий марксист, великий пролетарский революционер, стратег и теоретик. Хотя им и были допущены серьезные ошибки во время «культурной революции», однако рассматривая всю его жизнь, его заслуги перед китайской революцией намного перевешивают его ошибки. Его заслуги выходят на первый план, а ошибки – на второй. Никогда не померкнут его заслуги в создании и развитии нашей партии и Народно-освободительной армии Китая, победа в освобождении всех народов Китая, заслуги в образовании Китайской Народной Республики и в развитии социалистического дела нашей страны. Он внес огромный вклад в освобождение угнетенных народов и в прогресс всего человечества».

Вместе с этим, 28-ый пункт гласит: «Руководствуясь основными положениями марксизма-ленинизма, китайские коммунисты, главным представителем которых был товарищ Мао Цзэдун, теоретически обобщили оригинальный опыт, накопленный в практике длительной китайской революции, и вывели научно обоснованные руководящие идеи Мао Цзэдуна – продукт соединения всеобщих положений марксизма-ленинизма с конкретной практикой китайской революции. Само собой разумеется, революция в такой большой полуколониальной и полуфеодальной восточной стране, как наша, неизбежно сталкивается со множеством специфических и сложных проблем, которые нельзя разрешить на основе простого заучивания общих положений марксизма-ленинизма или механического заимствования иностранного опыта. Возобладавшие главным образом в конце 20-х и начале 30-х годов нашего века в международном коммунистическом движении и в рядах нашей партии ошибочные тенденции рассматривали марксизм как догму, а постановления Коминтерна и опыт Советского Союза как нечто священное, что едва не завело китайскую революцию в тупик. Именно в борьбе с этими ошибочными тенденциями и в ходе глубокого обобщения исторических уроков формировались и развивались идеи Мао Цзэдуна. В последний период Аграрной революционной войны и период войны Сопротивления японским захватчикам идеи Мао Цзэдуна получили систематическое обобщение, многогранное развитие и достигли зрелости. Дальнейшее развитие они получили в период Освобожденной войны и после образования КНР. Идеи Мао Цзэдуна есть применение и развитие марксизма-ленинизма в Китае, есть теоретические принципы относительно китайской революции, правильность которых была подтверждена практикой, а также обобщение опыта этой революции, есть квинтэссенция коллективной мудрости Коммунистической партии Китая. Многие выдающиеся руководители нашей партии внесли важный вклад в их становление и развитие, а научные труды товарища Мао Цзэдуна явились их кнцентрированным обобщением.»[332]

Здесь обобщение научного содержания «маоизма» соответствует духу идей, изложенных на Седьмом съезде партии. Указывается, что идеи Мао Цзэдуна «базируются на основных принципах марксизма-ленинизма, и что они представляют собой теоретически обобщение целой серии уникальных опытов в рамках длительной революционной практики Китая», «они являются продуктом сочетания всеобщих принципов марксизма-ленинизма и конкретной практики китайской революции». 26 декабря 1993 года Цзян Цзэминь в своей речи на юбилейном собрании, посвященном 100-летию со дня рождения Мао Цзэдуна, сделал важное дополнение к вышеуказанному обобщению, заменив термин «революционная практика» на «практика революции и строительства». Тем самым, было отмечено, что «Руководствуясь основными положениями марксизма-ленинизма, китайские коммунисты, главным представителем которых был товарищ Мао Цзэдун, сделали теоретические выводы из опыта, накопленного практикой многолетней китайской революции и строительства, сформировали научно обоснованные, отвечающие действительности Китая руководящие идеи, а именно идеи Мао Цзэдуна.[333]

При обсуждении идей Мао Цзэдуна в докладе на15-м съезде партии Тоже употреблял выражение «революция и строительство». Теоретическим достижением первого скачка стала подтвержденная на практике теория, включающая в себя правильные теоретические принципы осуществления китайской революции и китайского строительства и правильное обобщение накопленного здесь опыта. Главным основоположником этой теории является Мао Цзэдун, и потому наша партия называет ее идеями Мао Цзэдуна.[334]

Мы придаем большое значение добавлению слова «строительство» к изначальной формулировке содержания идей Мао Цзэдуна, потому что именно такая формулировка всесторонне обобщает вклад китайских коммунистов, представленных в основном Мао Цзэдуном, в новодемократическую революцию, социалистическую революцию и социалистическое строительство, а также всесторонне обобщает научную содержание идей Мао Цзэдуна.

Действительно, 29-ый пункт «Решения» демонстрирует именно это, рассматривая основные содержание «идей Мао Цзэдуна» с шести аспектов. Эти аспекты включают следующие положения:

(1) Что касается новодемократической революции. Исходя из исторических и социальных положений Китая, товарищ Мао Цзэдун глубоко изучил особенности и закономерности китайской революции, развил положение марксизма-ленинизма о гегемонии пролетариата в демократической революции и разработал теорию новодемократической революции под руководством пролетариата, опирающейся на рабоче-крестьянский союз и народные массы и противостоящей империализму, феодализму и бюрократическому капитализму. Основные работы в этой области: «Анализ классов китайского общества», «Доклад об обследовании крестьянского движения в провинции Хунань», «Из искры может разгореться пожар», «Вводная статья к журналу «Коммунист», «О новой демократии», «О коалиционном правительстве», «Современная обстановка и наши задачи». Основные положения теории заключались в следующем: во-первых, китайская буржуазия состоит из двух частей, одна — это крупная буржуазия, которая опирается на империализм (т.е. компрадорская буржуазия и бюрократическая буржуазия), а другая — национальная буржуазия, у которой есть как и заинтересованность в революции, так и колебания. Единый фронт, возглавляемый пролетариатом, должен включать национальную буржуазию, а также, при особых условиях — часть крупной буржуазии, чтобы максимально изолировать самого главного врага. При формировании единого фронта с буржуазией пролетариат должен сохранять независимость и проводить политику сплочения и борьбы, при этом добиваясь сплочения именно через борьбу. При вынужденном расколе с буржуазией, главным образом с крупной, нужно быть смелым и способным к решительной вооруженной борьбе против нее, продолжая при этом завоевывать симпатии или же нейтралитет национальной буржуазии. Во-вторых, считается, что в силу отсутствия в Китае буржуазной демократии, в обстоятельствах, где реакционный господствующий класс опирается на вооруженную силу, чтобы навязать народу диктаторское-террористическое правление, основной формой революции может быть только длительная вооруженной борьба. Вооруженная борьба в Китае — это революционная война под руководством пролетариата с крестьянством, в качестве основной силы. Крестьянство — самый надежный союзник пролетариата. Пролетариату можно и нужно через собственный авангард поднимать уровень сознательности крестьянских масс, распространяя передовые идеи, повышая уровень организации и дисциплины, создавать опорные пункты в деревнях, вести длительную революционную войну, развивать и укреплять революционные силы. Товарищ Мао Цзэдун указывал, что «единый фронт и вооруженная борьба — это два основных оружия для победы над врагом». Они вместе с партийным строительством стали «тремя волшебными средствами» в деле революции. Это фундаментальная основа, на которой Коммунистическая партия Китая смогла стать руководящим ядром всей нации и проложила путь к национальной победе, окружив города деревнями.

(2) Что касается социалистической революции и социалистического строительства. Товарищ Мао Цзэдун и Коммунистическая партия Китая, исходя из экономических и политических условий для перехода к социализму, созданных в результате победы в новодемократической революции, приняли курс на одновременное проведение социалистической индустриализации и социалистического преобразования, а также провели конкретные меры к постепенному преобразованию частной собственности на средства производства. Тем самым, и в теории, и на практике была решена трудная задача создания социалистического строя в такой большой стране, как Китай, в которой проживает почти четверть населения мира, стране с определенными отставаниями в экономике и культуре. Положение товарища Мао Цзэдуна о том, что демократия внутри народа и диктатура реакционеров сочетаются друг с другом, образуя, тем самым, демократическую диктатуру народа обогатило марксистско-ленинское учение о диктатуре пролетариата. После установления социалистического строя товарищ Мао Цзэдун указывал, что при социализме коренные интересы народа едины, однако внутри его могут существовать различные противоречия, и необходимо чётко различать два типа, а также правильно разрешать их. Первый — противоречия между врагом и нами, второй — внутренние противоречия в народе. Он предложил целый ряд правильных ориентиров. Среди них те, которые в политическом отношении были направлены на внутренние дела народа — «Сплочение-Критика-Сплочение»; на отношения между коммунистической партией с демократическими партиями — «Длительное сосуществование и взаимный контроль»; в области науки и культуры — «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ.»; в экономической работе — принцип единого планирования с учетом всех слоев городского и сельского населения страны, с учетом интересов государства, коллектива и личности. Он неоднократно подчеркивал, что важно не механически копировать зарубежный опыт, а исходить из того, что Китай — крупная аграрная страна, использовать сельское хозяйство в качестве основы, а также правильно выстроить взаимоотношения между тяжелой промышленностью и сельским хозяйством с легкой промышленностью. Необходимо уделять должное внимание развитию сельского хозяйства и легкой промышленности, чтобы разработать путь индустриализации Китая, подходящий для национальных условий страны. Он подчеркивал необходимость к рассмотрению различных отношений в социалистическом строительстве, к примеру, между экономическом строительством и оборонным строительством, между крупными предприятия , малыми и средними предприятиями, между ханьцами и этническими меньшинствами, между промышленностью прибрежных и материковых районов, между центром и местами, правильно разрешить вопрос об опоре на собственные силы и заимствования опыта зарубежных стран, регулировать отношения между накоплением и потреблением, а также необходимо уделять внимание всестороннему балансу. Он также подчеркивал, что рабочие являются хозяевами предприятий, и что необходимы осуществление таких условий, где руководящие кадры должны участвовать в труде, а рабочие — в управлении. Необходим пересмотр нерациональных правил и норм, а также введения принципа «тройственного сплочения» инженерно-технических работников, рабочих и руководящих кадров. Он выдвинул стратегическую идею о задействовании всех активных факторов и превращении пассивных факторов в активные, чтобы объединить весь многонациональный народ в строительстве сильной социалистической страны. Важные идеи товарища Мао Цзэдуна о социалистической революции и социалистическом строительстве сосредоточены в таких крупных работах, как «Доклад на втором пленуме ЦК КПК седьмого созыва», «О демократической диктатуре народа», «О десяти важнейших взаимоотношениях», «О правильном разрешении противоречий внутри народа» и «Доклад на расширенном рабочем заседании ЦК КПК».

(3) Что касается строительства революционной армии и военной стратегии. Товарищ Мао Цзэдун систематически разрешал вопрос о переформировании революционной армии, основным компонентом которой было крестьянство, в народную армию нового типа — пролетарскую, со строгой дисциплиной и поддерживающую тесную связь с народом. Он определил концепцию, согласно которой «служение народу всем сердцем, всеми помыслами» — является единственной целью народной армии. Он также сформулировал принцип – «партия командует винтовкой, а не винтовка командует партией», разработал три принципа дисциплины и восемь правил поведения, подчеркивал необходимость реализации трех основных демократий — политической, экономической и военной, необходимость проведения принцип единства офицеров и солдат, единства армии и народа, а также принцип деморализации противника. Он разработал и обобщил целый ряд руководящих принципов и методов политической работы армии. В своих работах военного толка, таких как «Об искоренении ошибочных взглядов в партии», «Вопросы стратегии китайской революционной войны», «Вопросы стратегии партизанской войны против японских захватчиков», «О затяжной войне» и «Вопросы войны и стратегии», он обобщил опыт длительной революционной войны Китая и систематически выдвигал идею создания народной армии, опоры на обширные народные массы, создания опорных пунктов в деревне и ведения народной войны. Он придавал партизанской войне стратегическое значение и утверждал, что основной формой борьбы в китайской революционной войне в течение длительного периода времени является партизанская война и маневренная война с партизанскими налетами. Он говорил о необходимости правильно осуществлять изменения военной стратегии в ответ на перемены в соотношении сил противника, а также в ходе развития военных действий. Он сформулировал ряд стратегий и тактик для революционной армии в народной войне в условиях перевеса сил противника. К ним относятся осуществление затяжной войны в стратегическом масштабе, коротких боёв в оперативных масштабах и при осуществлении конкретных боевых задач, превращение стратегических недостатков в преимущества в боях и сражениях, концентрация превосходящих сил для уничтожения противника. В ходе Освободительной войны он также вывел десять знаменитых военных принципов. Все это является выдающимся вкладом товарища Мао Цзэдуна в военную теорию марксизма-ленинизма. После образования Китайской Народной Республики он выдвинул важные руководящие идеи о необходимости укрепления национальной обороны, создания модернизированных революционных вооруженных сил (включая военно-морской флот, военно-воздушные силы и другие технические войска) и развития модернизированной оборонной техники (включая создание ядерное оружие в целях самообороны).

(4) Что касается политики и стратегии. Товарищ Мао Цзэдун тщательно обосновал исключительную важность политики и стратегии в революционной борьбе, указывая, что политика и стратегия — это жизнь партии, отправная точка и цель всех практических действий революционной партии. Он также отмечал, что политика партии должна быть сформулирована в соответствии с политической ситуацией, классовыми отношениями, реальным положением вещей и их изменениями, сочетая в себе принципиальность и гибкость. Он выдвинул множество важных политических и стратегических идей в области борьбы с врагом и создании единого фронта. Он отмечал, что слабые революционные силы могут в конечном итоге победить сильные реакционные силы по мере изменения субъективных и объективных условий; стратегически -следует презирать врага, а тактически – оценивать его серьезно; необходимо овладеть главным направлением борьбы, а не атаковать врага со всех сторон; следует дифференцировано подходить к врагу, разделять и дезинтегрировать его, осуществлять стратегию используя противоречия в рядах врага, завоевывать большинство, противостоя меньшинству, разбивать врага по одиночке; в районах, где отмечается реакционное господство, следует сочетать легальную и нелегальную борьбу, а в организационном подходе должна превалировать скрытность и оперативность; побежденным членам реакционного класса и другим реакционным элементам следует предоставлять дальнейшие возможности к существованию, чтобы в процессе трудовой деятельности они могли превратиться в самостоятельных работников живущих за счет собственного труда, однако, это возможно лишь при условии отсутствия намерений к организации бунтов и беспорядков среди них . Для того, чтобы пролетариат и партия могли осуществлять руководство над союзниками, необходимо выполнить два условия: во-первых, повести руководимых на решительную борьбу против общего врага и добиваться определенных побед; во-вторых, предоставлять руководимым материальные блага, или же, по крайней мере, не ущемлять их интересы в этом отношении, и в то же время предоставить им политическое просвещение, и так далее. Эти политические и стратегические идеи товарища Мао Цзэдуна отражены во многих его работах, в частности они сконцентрированы в таких произведениях, как «Нынешняя тактика в едином антияпонском фронте», «О нашей политике», «Итоги разгрома второй антикоммунистической кампании», «О некоторых важных вопросах в нынешней политике партии», «Не атаковать со всех сторон» и «К вопросу о том, являются ли империализм и все реакционеры настоящими тиграми».

(5) Что касается идейно-политической и культурной работы. Товарищ Мао Цзэдун в сочинении «О новой демократии» указывал, что «определенная культура (культура как форма идеологии) является отражением политики и экономики определенного общества, и оказывает большое влияние на данные сферы. Если экономика является основой, то политика же является концентрированным выражением экономики. Исходя из этой базовой концепции, он выдвинул множество важных идей, имеющих долгосрочную перспективу. Например, положение об идейно-политической работе, которая является жизненно важным фактором экономической работы и всех других сфер деятельности; о необходимости проведения курсов на объединение политики и экономики, объединение политики и техники, а также реализации курса подготовки одновременно и революционных, и квалифицированных работников ; курс на развитие массовой научной и народной культуры, реализации лозунгов «Пусть расцветают сто цветов», «На основе критического подхода к старому развивать новое», «Ставить древнее на службу современному», «Использовать зарубежные достижения в интересах Китая»; о важной роли интеллигенции в революции и социалистическом строительстве, о взаимосвязи интеллигенции с рабочими и крестьянами, об утверждении ею пролетарского мировоззрение путем изучения марксизма-ленинизма, изучения общества и рабочей практики, и другие. Он отмечал, что «проблема человека — это фундаментальная проблема, принципиальная проблема», и подчеркивал необходимость служить народу всем сердцем, всеми помыслами, предельно ответственно относиться к революционной работе, упорно бороться и не бояться идти на жертвы. Многие известные труды товарища Мао Цзэдуна по идеологии, политике и культуре сохраняют свое значение и сегодня. Среди них: «Направление молодежного движения», «Широко привлекать интеллигенцию», «Выступления на совещании по вопросам литературы и искусства в Яньани», «Памяти Н.Бетьюна», «Служить народу» и «Свернуть горы, преодолеть все препятствия».

(6) Что касается партийного строительства. В стране, где пролетариат немногочислен, но обладает высокой боеспособностью, где крестьяне и другая мелкая буржуазия составляют большую часть населения, создание пролетарской партии марксистского толка и массового характера — является чрезвычайно трудной задачей. Теория партийного строительства товарища Мао Цзэдуна успешно разрешила этот вопрос. Среди основных работ в этой области: «Против либерализма», «Позиция Коммунистической партии Китая в национальной войне», «Перестроим нашу учебу», «За упорядочение стиля в партии», «Против шаблонных схем в партии», «Наша учеба и текущий момент», «Об укреплении института партийных комитетов» и «Методы работы партийных комитетов». Мао Цзэдун уделял особое внимание идеологическому строительству партии, им было выдвинуто предложение, согласно которому члены партии должны вступать в нее не только организационно, но и идеологически, а также уделять постоянное внимание преодолению непролетарских идей и их реформированию идеями пролетариата. Он отмечал, что стиль работы, где сочетаются теория и практика, стиль, где сформирована тесная связь с народом, стиль, где есть место самокритике — это отличительные признаки, которые отличают КПК от любой другой политической партии. В ответ на проведение ошибочного курса «жестокой борьбы и беспощадного подавления», который существовал в внутрипартийной борьбе на протяжении всей ее истории, и исходил от представителей левого уклона, товарищ Мао Цзэдун предложил правильный курс на «извлечение уроков из ошибок прошлого в назидание на будущее» и «излечение болезни и спасение больного», также он подчеркнул, что в борьбе внутри партии необходимо добиться полного прояснения идеологической составляющей и сплочения с товарищами. Он создал упорядоченную форму марксистско-ленинского идеологического воспитания всей партии путем критики и самокритики. Накануне и после образования Китайской Народной Республики, в связи с тем, что Коммунистическая партия Китая стала руководящей партией страны, товарищ Мао Цзэдун неоднократно говорил о необходимости продолжать придерживаться стиля работы, где присутствует скромность и осмотрительность, стиля, где остерегаются кичливости и вспыльчивости, стиля, где сочетаются упорство и самоотверженность в борьбе, к тому же, необходимо остерегаться разлагающего буржуазного влияния и противостоять бюрократизму, отрывающему руководителей от масс.

В то же время в 30-м пункте «Решения» в еще большей степени отмечается, что «живой душой» идей Мао Цзэдуна являются позиция, подход и метод, проходящие через вышеупомянутые составные части. Их можно свести к трем основным аспектам, а именно: реалистический подход к действительности, линия масс и независимость. Товарищ Мао Цзэдун, применяя диалектический материализм и исторический материализм ко всем областям работы пролетарской партии в ходе долгой и тяжелой борьбы китайской революции, выработал эти позиции, подходы и методы, характерные для китайских коммунистов, которые, в свою очередь, обогатили и развили марксизм-ленинизм. Они выражены не только в таких важных работах, как «Против книгопоклонства», «Относительно практики», «Относительно противоречия», «Предисловие и послесловие к «обследованию деревень», «К вопросу о методах руководства», «Откуда у человека правильные идеи?», но и во всех научных трудах товарища Мао Цзэдуна, а также в революционной деятельности китайских коммунистов.

(1) Реалистический подход к действительности — значит исходить из реальности, сочетать теорию с практикой, что, в свою очередь, означает сочетать общие принципы марксизма-ленинизма с конкретной практикой китайской революции. Товарищ Мао Цзэдун всегда выступал против изучения марксизма в отрыве от реальности китайского общества и революции в Китае. Еще в 1930 году он предложил выступить против книгопоклонства и подчеркнул, что обследование и изучение — это первый шаг в любой работе, и если кто-то не прошел эту ступень, то он и не имеет права говорить о продолжении каких-либо действий. Накануне проведения движения за упорядочение стиля в Яньани он указал, что субъективизм является заклятым врагом коммунистической партии и проявлением засоренности партийного подхода. Эти тонко подмеченные суждения сломали оковы догматизма и привели к идейному освобождению умов людей. Его философские труды и многие другие работы, в которых содержатся разнообразные философские идеи, глубоко изложили и обогатили марксистскую теория познания и диалектику, обобщив уроки китайской революции. Товарищ Мао Цзэдун детально разъяснил, что диалектико-материалистическая теория познания является теорией активного и революционного отражения, особо акцентируя необходимость предоставления полного развертывания субъективной активности и соответствия данных положений объективной реальности. Основываясь на общественной практике, он всесторонне и систематически описал диалектико-материалистическую теорию источника познания, процесса развития познания, цели познания и критерия истины. Он указывал, что формирование и развитие правильного познания зачастую требует многократного повторения перехода от материи к духу и от духа к материи, то есть от практики к познанию и от познания к практике, также он отмечал, что истина существует в сравнении с ложным и развивается в борьбе с ним же, а также, что истина неисчерпаема, а истинность или ложность познания как соответствие познания объективной реальности, может быть решена только через общественную практику. Товарищ Мао Цзэдун изложил и развил концепцию ядра марксистской диалектики — закон единства противоположностей. Он отмечал, что необходимо не только изучать всеобщность противоречий объективной реальности, но и особенно важно изучать ее своеобразие, а также, что для разрешения противоречий вещей, которые носят неодинаковый характер следует использовать различные методы. Поэтому диалектика не должна рассматриваться как формула, которую можно заучить, она должна тесно интегрироваться с практикой, обследованиям и изучениями и гибко применяться в этих аспектах. Он сделал философию реальным оружием пролетариата и народных масс в познании мира и его преобразовании. В частности, в его важных работах, посвященных проблемам революционной войны в Китае, демонстрируется наиболее яркий пример применения и развития марксистской теории познания и диалектики на практике. Вышеупомянутая идеологическая линия товарища Мао Цзэдуна должна всегда поддерживаться нашей партией.

(2) Линия масс означает: делать все для масс, опираться на массы, исходить от масс и привносить в массы. Эта концепция сформировалась в ходе систематического применение марксистско-ленинского принципа ко всем областям партийной деятельности. Суть концепции заключается в том, что народ является творцом истории, заключается в обобщение бесценного исторического опыта партии по ведению революционной деятельности в сложном положении огромного неравенства между силами врага и нашими , которое существовало на протяжении длительного периода времени. Товарищ Мао Цзэдун часто подчеркивал, что только опираясь на народ, твердо и решительно веря в его неисчерпаемые творческие силы, тем самым доверяя ему и сливаясь с ним воедино, можно будет преодолеть любые трудности, и ни один враг не сможет в конечном итоге одолеть нас, а только останется поверженным. Он также отмечал, что при руководстве массами в какой бы то ни было практической работе, если руководство хочется добиться правильных взглядов, необходимо исходить от масс и привносить в массы, сочетать руководство с массами и сочетать общие призывы с индивидуальным руководством. Это означает, что мнения масс необходимо централизовать и претворить в систематические мнения, а затем твердо придерживаться проведение данных концепций в жизнь, проверяя их правильность в действиях масс. Таким образом, цикл повторяется, делая понимание руководства более правильным, более жизненным и более разноплановым. Так товарищ Мао Цзэдун объединил марксистскую теорию познания с партийной линией масс. Партия — авангард рабочего класса, она существует и борется во имя интересов народа. Однако, партия — это лишь малая часть всего народа. В отрыве от народа вся борьба и идеалы партии не только разрушаются, но и просто теряют смысл. Если наша партия упорно отстаивает революционную деятельность и намерена продвигать социалистическое дело вперед, мы должны придерживаться линии масс.

(3) Независимость и опора на собственные силы — это неизбежный вывод, который следует сделать, отталкиваясь от китайской действительности и курса на ведение революции и строительства с опорой на массы. Пролетарская революция — это международное дело, которое требует поддержки представителей пролетариата всех стран. Однако для его осуществления, пролетариат каждой страны должен прежде всего исходить из положения дел в своей стране, опираться на революционные силы и усилия народных масс, сочетать общие принципы марксизма-ленинизма с конкретной революционной практикой и осуществлять дело революции в своей стране. Товарищ Мао Цзэдун всегда подчеркивал, что наш курс должен строиться на базе наших собственных сил и что мы должны сами найти путь, который соответствует реальному положению дел в нашей стране. В такой большой стране, как наша, мы в особенности должны полагаться на собственные силы в развитии дела революции и строительства Мы должны иметь решимость бороться в одиночку и до конца, доверять и полагаться на мудрость и силу сотен миллионов людей в нашей стране, иначе ни в деле революции, ни в строительство мы не сможем добиться победы, и что не менее важно — не сможем ее сохранить . Конечно, революция и строительство в нашей стране сейчас не изолированы и не могут быть полностью изолированы от мира, нам всегда необходима помощь извне, и особенно нам важно перенимать полезное и передовое из зарубежных стран. Абсолютно неправильно отгораживаться от внешнего мира, слепо исключать все иностранное, тем самым приводя в жизнь некие великодержавные идеи. Однако, несмотря на экономическую и культурную отсталость нашей страны, мы должны сохранять национальную гордость и уверенность в себе в отношениях с любой большой, сильной или же богатой страной, и не должны допускать никакого проявления раболепия или низкопоклонства. Как до, так и после образования Китайской Народной Республики, под руководством партии и товарища Мао Цзэдуна, мы никогда не колебались в своей решимости быть независимыми, самостоятельными и опираться на собственные силы, какие бы трудности не вставали на нашем пути. Мы не поддались никакому внешнему давлению, демонстрируя бесстрашие и дух героизма Коммунистической партии Китая и всех народов страны. Мы выступаем за мирное сосуществование, равенство и взаимопомощь между народами. Мы твердо придерживаемся независимости, и также уважаем право на независимость народов других стран. Путь революции и строительства, соответствующий специфике той или ной страны, может быть найден, создан и определен только самим народом, и никто не имеет права навязывать свои взгляды другому государству. Только так можно добиться подлинного интернационализма, в противном же случае, будет не что иное, как гегемонизм. В будущих международных отношениях мы всегда будем придерживаться такой принципиальной позиции.

Наконец, 31-й пункт «Решения» посвящен исторической роли идей Мао Цзэдуна. В нем сказано: «Идеи Мао Цзэдуна как богатейшая духовная сокровищница нашей партии будут направлять нашу деятельность и впредь на протяжении длительного периода времени. Руководители нашей партии и многочисленные кадровые работники, воспитанные в духе марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна, в прошлом были тем становым хребтом, без которого были бы невозможны огромные победы нашего дела, они остаются и останутся в будущем ценным ядром в деле социалистической модернизации страны. Хотя многие из важнейших трудов товарища Мао Цзэдуна были написаны в период новодемократической революции и в период социалистических преобразований, тем не менее мы должны постоянно возвращаться к ним. Это объясняется не только тем, что история не дискретна, что непонимание прошлого затруднило бы нам понимание настоящего, но и тем, что освещенные в них многочисленные основные положения, принципы и научные методы имеют всеобщее значение, играют и будут играть для нас важную направляющую роль. Следовательно, мы должны и впредь руководствоваться идеями Мао Цзэдуна, по-настоящему освоить и применять их позицию, подход и метод к изучению новых обстоятельств, возникающих в ходе практики, и к решению новых проблем. Идеи Мао Цзэдуна обогатили новым содержанием теоретическую сокровищницу марксизма-ленинизма, и нам следует изучать научные труды товарища Мао Цзэдуна наряду с изучением научных трудов Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина. Абсолютно неправы те, кто, ссылаясь на допущенные товарищем тается отрицать научную ценность идей Мао Цзэдуна и их направляющую роль в деле революции и строительства нашей страны. Абсолютно неправы и те, кто, придерживаясь догматического подхода к высказываниям товарища Мао Цзэдуна, полагает, что все сказанное им – непреложная истина, которую нам остается лишь копировать и слепо исполнять, отказывается признать тот факт, что товарищ Мао Цзэдун в последние годы своей жизни допустил ошибки, и, более того, пытается повторять эти ошибки на практике в новых условиях. Для людей обеих категорий характерно неумение разграничить идеи Мао Цзэдуна как научную теорию, выдержавшую длительное испытание историей, от ошибок товарища Мао Цзэдуна, допущенных им в последние годы жизни. Между тем такое разграничение весьма необходимо. Мы должны дорожить всем положительным, полученным в результате соединения всеобщих положений марксизма-ленинизма с действительностью Китая в ходе более чем полувековой революции и строительства в стране, применять и развивать его на практике в новых условиях, обогащать теорию нашей партии новыми положениями и выводами, отвечающими реальной обстановке, чтобы наше дело продолжало идти по научному руслу, проложенному марксизмом-ленинизмом и идеями Мао Цзэдуна. »[335]

 

Здесь мы использовали обсуждение «исторической роли товарища Мао Цзэдуна и его идей» в «Решениях по некоторым вопросам истории КПК со времени образования КНР», принятой на шестом пленуме ЦК КПК одиннадцатого созыва, в качестве заключения к предыдущим разделам — «китаизация марксизма» и «подъем китайского народа», чтобы в наиболее авторитетной форме разъяснить, что маоизм, как выдающееся достижение китаизации марксизма-ленинизма, был сформирован, обогащен и получил развитие на основе долгой борьбы, перенесшего многие невзгоды китайского народа и в практике Коммунистической партии Китая, ведущей этот народ в его тяжелой борьбе, и является неким руководством к «подъему» для китайского народа.

 

---

Сконвертировано и опубликовано на https://SamoLit.com/