Тебя услышали, доволен ты теперь?!
Пролог
« О, Господи, как же я устал от этого сна! Прошу тебя, Господи, избавь меня от него, потому, как нет сил моих больше видеть его, ощущать себя в нём, и жить в страхе и муках! – Так я просил господа. Но видно молитвы мои не доходили до него, потому, что сон этот повторялся и повторялся, разрывая мою душу и тело своей реальностью.
Сон, в котором я раб…
Глава 1
Колесница Феба- Солнца уходила за акрополь, который, казалось, поднимается над городом в эти минуты. А город, утомлённый дневной жарой, с жадностью вдыхал ноздрями открытых окон вечернюю прохладу. И, словно проснувшись, выходили Горожане на улицу, из своих раскалённых за день домов. Город жил своей разнообразной, как течение реки, жизнью. И имя городу этому - Афины…
Для меня вечер- это спасение. Спасение от нещадно палящего солнца, и знак того, что до окончания работы осталось не много времени. На склонах Гиметских гор виноградники моего господина, да хранят боги его, и имя его. На этих виноградниках я, и ещё десятки рабов моего господина, трудимся во благо его, и во славу великого города Афины. К концу дня мы еле волокём ноги от усталости. Но страшнее палящего солнца и тяжёлой работы – Пентифон, главный надсмотрщик за рабами моего господина. Не было ещё дня, что бы я не изведал вкус его плётки. Иногда мне кажется, что ему просто доставляет удовольствие избивать рабов, унижая униженных. Даже глаза его, обычно чуть прикрытые, словно он щурится от яркого солнца, при первом же стоне несчастного раба, получившего удар плетью, широко раскрываются, и на лице появляется блаженная улыбка…
Но я стараюсь ни о чём не думать. Голова моя всегда опущена, и глаза мои смотрят вниз. Потому, что запрещено рабам ходить с поднятой головой и смотреть в лица горожан. И лишь изредка, украдкой, работая в виноградниках моего господина, я смотрю на Гиметские горы. На узкую ленту дороги, ведущую из славного города Афины, в город Марафон… Сотни, тысячи раз я убегал по этой дороге из Афин туда, в неизвестность, но на свободу. Свободным людям не понять той тоски, которая ,
день за днём, словно мерзкий червь, точит душу раба, превращая его в покорное животное…
- Что, раб, устал?! Отдохнуть захотел? Так я с удовольствием помогу тебе! – Вдруг услышал я голос Пентифона за спиной. И тут же, инстинктивно вжав голову в плечи,
чуть согнулся , закрываясь левой рукой. И надо сказать, что во время, потому что плеть Пентифона, со свистом разрезав воздух, обожгла мою руку.
-Так ты ещё закрываешься от меня?! Да я тебя, мерзкий раб, до смерти забью! Получи, получи, получи!!!
Я, покорно опустившись на колени, и прижавшись лбом к земле, вздрагивал после каждого его удара плетью. По моим щекам текли слёзы. Слёзы боли и обиды, слёзы бессилия… Вдруг раздался странный звук и Пентифон остановился, непонимающе смотря по сторонам. Звук повторился. Он был похож на то, как если бы тысячи воинов одновременно били костяными колотушками по огромным медным щитам . Пентифон, как и все, кто находился вокруг, с непониманием и испугом смотрели на
небо, пытаясь понять волю богов. И тут небо затряслось, продолжая греметь, и все
рабы и горожане, упав на землю, и не поднимая голов своих, стали молить богов о пощаде. Поборов свой страх, я медленно поднял голову и посмотрел на небо…
Ужасу моему не было предела. На небе я увидел солнце, но не такое, как обычно, а огромное, больше самого Олимпа, да простят меня боги за такое сравнение. На его огромном диске, по кругу, располагались какие то странные знаки, а из самого центра исходило два золотых копья. Копья эти были тоже очень большие, хотя одно на много короче другого. И тут, прямо из неба, вылезла чья- то огромная рука, и накрыла солнце. В наступившей кромешной тьме, я хотел отойти от Пентифона, но, сделав шаг, провалился куда то и … проснулся.
Глава 2
«Нет, нужно срочно обратиться к психиатру, иначе эти кошмарные сны доведут меня до сумасшествия!» - Подумал я и, сладко потянувшись, встал с кровати.
- Я умный, я сильный, я смелый, я красивый! – Стоя у зеркала, повторял я, глядя на себя и бреясь.
Завтракал я , как обычно, яичницей и чаем, сидя за своим столом на кухне. Тётя Маша кормила Гришеньку манной кашей.
-Ну, ещё одну ложечку, за маму! Вот, хорошо, а теперь ложечку за Коленьку! – приговаривала она , пытаясь уговорить Гришеньку. Но тот, по-видимому, уже наевшись, сжал плотно губы и мотал головой, разбрызгивая кашу в разные стороны.
Гришеньке было почти тридцать лет . Когда тётя Маша была им беременна, она очень сильно пила. Собственно говоря, пила она и до этого, и очень даже много. Но беременность, которая явилась неожиданностью и для самой тёти Маши, словно какой- то катализатор, вдруг пробудила в ней ненависть ко всему, что её окружало.
Но, самое страшное было то, что и дитя своё она ненавидела, как и всех, а может даже и больше… Но жизнь жестоко мстит тем, кто играет с ней в такие игры. И каким был не желанным для неё ребёнок, так вдруг, с его первым криком, оповещающим мир о своём рождении, вышла из неё, с болью и усталостью, вся та ненависть и обида, что копились в ней годами. И стало ей вдруг так хорошо на душе, так тепло, лишь от одной мысли, что теперь есть на свете человек, которому она по-настоящему нужна, и который ей нужен… Но за всё в этой жизни нужно платить.
Причём цена эта, чаще всего, так высока, что человек готов отдать жизнь свою, лишь бы не платить эту цену… В общем, сыночек родился больным, больным на всю жизнь. Он был Даун!
И, встав у зеркала, посмотрела на себя она, и решила уйти из этой страшной жизни. И занесла она уже бритву, над рукой своей, как тут заплакал в своей кроватке Гришенька. А потом, вдруг, тихо так произнёс :
-Ма- ма! Не оставляй меня одного в этом страшном и жестоком мире! Я без тебя погибну от злобы людской и равнодушия! Не оставляй меня, мама!!! – Его голос был тихий и какой- то тягучий, что- ли. Потому, что каждое слово, которое он произносил, растягивалось по слогам. Но , как бы не звучал его голос, какими бы странными не были слова его, это был голос и слова Гришеньки, сыночка её маленького. И, бросив бритву, подбежала она к кроватке, и взяв на руки младенца, поцеловала его, прижав к своей груди…
Так и жили они, на её маленькую зарплату, да на пенсию Гришеньки. А жили в небольшой коммунальной квартире, состоящей из двух комнат. Одну, из которых занимали они, а другую, я…
-Да ты оставь, оставь- то посуду, я помою. А то опять на работу опоздаешь! – Увидев, что я торопливо понёс в раковину тарелку и стакан со сковородкой, сказала тётя Маша.
-Да-а, мы-ы-ы по-мо-ем, ги-ги-ги! – Произнёс с улыбкой Гришенька, и каша потекла у него изо рта.
-Спасибо, тётя Маша, вам купить что ни будь? – Спросил я
А, хлебушка, если сможешь. А нет, так мы с Гришенькой сами сходим.
-Да что, вы?! Конечно, куплю! До свидания.
-До свидания, Коленька, до свидания!
На работу я, слава Богу, не опоздал. Наше КБ маленькое, но коллектив подобрался, надо сказать, очень хороший. Все специалисты, ниже инженера конструктора третьей категории, ни кого нет. И вообще, мне черчение и конструирование очень нравятся.
-Николаша, дай мне, пожалуйста, справочник по сопромату! – Услышал я голос Инны Михайловны и, выглянув из- за своего кульмана, ответил:
-С удовольствием, Инна Михайловна, но он у Натальи Сергеевны!
-Представляете, дочитала я вчера, всё таки , эту книжку! – Выйдя в проход между кульманами, сказала Верочка. – Ну, знаете, я вам скажу, это ужас какой- то! Что они только там не вытворяли, в свои средние века?! И людей убивали, и города целые жгли, и всё, всё, всё такое прочие!
-А, что за книга то?
-Как, вы не знаете? Да это же « Крестоносцы «, Сенкевича! Да её, знаете, сколько стоило, что бы достать?!
-Значит историческая? – Поддержал разговор Виктор Сергеевич.
-Ещё бы! В жёсткой обложке, ну в переплёте. И как раз подходит под наш сервант!
-Это чем же? – Усмехнулся Толик.
-Так цветом же, и вообще…
-А! Ну, если цветом, да ещё и вообще, тогда конечно, тогда другое дело. Только есть у меня вопрос к вам, о наиобразованнейшая. Ты же еже денно с утра, и до конца дня рабочего, терзаешь нас своими жалобами на нехватку средств к существованию, то бишь, денег. Так, как же вас простите понимать, сударыня?
-Чего? – Непонимающе переспросила Верочка.
-Я говорю, как же вы, с мужем решились потратить столько денег на книгу? – По театральному разведя руки в стороны сказал Толик.
-А ты чего смеёшься то? Ты сам- то эту книгу читал? То- то! А чужие деньги, много вас таких охотников считать!
-Увы, увы, увы мне! Не посчастливилось приобрести сей источник знаний, но я уповаю на твою доброту, матушка, токмо на неё! – И он, плюхнувшись на колени , пополз в сторону Верочки. Та, испуганно прижавшись к своему кульману, замахала руками :
-Ты чё? Чего ты, а?
-Так это он книгу эту хочет у тебя попросить почитать. – Ответила Инна Михайловна.
-Что- о- о??? – Уже без тени растерянности, а скорее грозно, сказала Верочка. – Книгу?! Да ты что?!? Да если мой Мишка узнает, что я эту книжку кому- то давала, да он меня просто тут же убьет!
-Ну нет, этого мы допустить ни как не могём! – Ответил Толик, поднимаясь с пола, и отряхивая брюки. – Живи! Я прилюдно отказываюсь от этого чтива, тем более, что есть у меня томик моего любимого и, не побоюсь этого слова, великого писателя и поэта современности, Бориса Липкина!
-Кого, кого? Липкина? Что- то не слышала о таком. – Ехидно сказала Верочка.
-Странно, ведь мне казалось, что как раз ты и должна его знать?!
-Это почему- же?
-Так ведь про тебя он писал : Лишь о деньгах ты просишь Бога,
А жизнь, увы, как свечка тает.
Богат не тот, у кого много,
А тот, дружок, кому хватает!
-Ты что же, всякую гадость про меня сочинять будешь?
-Ну что ты, что ты! Не сподобил меня всевышний талантом этим, зато по другой части мы профессионалы!
-Не знаю, но мне стихотворение очень понравилось, честное слово! – Сказала Наталья Сергеевна, обращаясь скорее к Толику, чем к Верочке. Которая , не найдя поддержки, принялась что-то чертить.
-А ты мне можешь дать почитать, Толик?
-Об чём вопрос, с удовольствием! Особенно рекомендую эпиграммы. Там есть такие перлы… У Светы множество достоинств
Она умна, красива, но…
Капнёшь поглубже – там говно! – Это же чудо какое то, честное слово!
-Ну, знаете, это просто хамство! – Выглянув из- за своего кульмана, возмущённо крикнула Верочка. – Так мы можем и до таких слов дойти, что даже страшно подумать!
-А ты попробуй, ну хоть разок, напрягись, да подумай! – Ответил ей Толик, но видя, как неодобрительно качает головой Инна Михайловна, тут же добавил : - Шучу, шучу, Верунчик! И в знак примирения хочу поцеловать твою ручку. – С этими словами он подошёл к Вере, и громко чмокнул её в руку. Вера попыталась отдёрнуть её, но Толик продолжал целовать, продвигаясь всё выше и выше. Верочка, уже с улыбкой, как бы продолжая отталкивать его, сама прижимала голову Толика к своей пышной груди.
-Не хочу вам мешать, но замечу всё же, что рабочий день уже начался, а поэтому попрошу всех приступить к своим непосредственным обязанностям! – Вдруг услышали мы голос начальника нашего отдела, Виктора Сергеевича Пешкова, человека доброго, и хорошего специалиста. Толик, подмигнув Верочке, нехотя пошёл на своё место. Но увидев, что Виктор Сергеевич, отвернувшись, направляется в свой кабинет, быстро шмыгнул к моему кульману.
-Привет, Колян! Ну, что, как ночь прошла, кошмары не мучили?
-А! – Махнул я рукой .
-Что, не уж- то опять вкалывал на своего господина? Нет, мы рабство не приемлем, мы за братство и равенство. И за тебя, брат, мы будем бороться до последней капли крови!
-Тебе шуточки, а я , наверное, на приём к психиатру запишусь!
-Что ты, милый, что ты?! Это уж последнее дело по врачам бегать. И запомни, вообще, настоящий мужчина должен знать адрес только одного специалиста медика.
Надеюсь, что ты в курсе?! Что, не знаешь? Ну стыдно, стыдно, брат! Ладно, только для тебя произнесу вслух, хоть и суеверный, ве – не - ро – лог! – И он , быстро сплюнув через левое плечо , так же быстро постучал по моему кульману.
-Тебе всё шуточки! А я, может быть, на грани сумасшествия .
-И не думай даже! Вылечу я болезнь твою, яхонтовый мой, ох , вылечу! Как раз на завтра я договорился с одной очень хорошей девушкой поехать на озеро с ночёвкой.
-Флаг в руки!
-Но я о друге никогда не забываю, и поэтому договорился с ней, что она возьмёт с собой подругу.
-Что?! – Недовольно спросил я, прекрасно зная какие у Толика знакомые. Увидев моё недовольство, он тут же добавил :
-Не извольте беспокоиться, девушка из очень интеллигентной семьи, образованная, сама всё что нужно делает. Так , что надеюсь хоть в этот раз ты, наконец- то, станешь настоящим мужчиной! И не перечь мне, наимудрейшему из мудрейших! Значит решено. Ну, а вечерком я к тебе заскочу, там и обсудим детали.
-Да не хочу я ни чего с тобой обсуждать! И знаю я твоих девочек. Забыл, сколько после Людки лечился?!
-Ну что за гад, а?! Ты зачем сейчас про Людку вспомнил? Меня, аж передёрнуло всего, уф! Что было, то было. Но мы же не сапёры, нам ошибаться можно, хотя и так же, как и им болезненно. Но тебя, милый друг, я уберегу от энтих неприятностей, по средством вот этой маленькой штучки. – И он достал из кармана презерватив.
-Перестань, увидят же! – Чувствуя, как краснеют мои щёки и уши, тихо сказал я.
-Значит до вечера? – С улыбкой ответил Толик, подбрасывая в воздух презерватив.
-Хорошо, хорошо, только убери…
-Ну и чудненько!
Глава 3
Придя с работы, я лёг на кровать, и стал читать газету.
- Можно, Коленька? – Услышал я голос тёти Маши , и , отложив газету, сел на кровати.
- Да, конечно, проходите! – Ответил я, глядя на стоящую в дверях моей комнаты соседку.
- Спасибо тебе за хлебушек!
- Да, что вы, тётя Маша, мне же не трудно.
- Знаю, знаю, милый, ты хороший. – И она шмыгнула носом, как бы всплакнув. – Но я чего зашла- то?! Тут вот какое дело, Коленька . Ты уж прости его…
- Кого? – Непонимающе спросил я.
- Так Гришеньку моего, кого же ещё?!
- Но, простите, за что?
- А, вот! – И она протянула мне несколько каких- то бумажек.
- Что это?
- Это? Это телеграммы, Коленька, телеграммы. Вот, сегодня почтальон принёс. Вишь, « Срочная « написано, во как! Ну, я , конечно же , получила её и расписалась.
- А Гришенька, как её- то у меня увидел, так сразу в кладовку и побежал. Я за ним, а у него там, в валенке, ещё вон сколько спрятано! Это он, видать, без меня получал их от почтальона. Так ты уж прости его, Коленька?
- Хорошо, хорошо, давайте телеграммы…
- Взяв телеграммы, я стал их просматривать, разложив на кровати. Всего их было пять. Первая, судя по дате отправления, была короткой, всего в одну строчку.
- « Нужна твоя помощь зпт отец Кирилл тчк « - Прочёл я вслух. « Кто такой этот отец Кирилл, и что ему от меня нужно? Нет, наверное, это просто ошибка. Кто-то на почте перепутал!» - Подумал я, откладывая листок в сторону, и беря следующий.
- Вторая телеграмма была всё от того- же отца Кирилла, и послана через день.
- « Помоги мне зпт помогу тебе тчк» - прочёл я, и взял следующую, которая повергла меня в шок. « Времени совсем мало зпт луна уходит зпт ты медлишь тчк Полешинское кладбище зпт от старой часовни пять шагов вправо зпт лицом луне тчк меня найдёшь ты вскрыв могилу зпт руках моих ответ на всё тчк Кирилл».
- О, Господи! Какое кладбище, какой Кирилл?!? Скажу честно, мне было как- то не по себе от этой дурацкой шутки. И я, даже, догадывался, кто это так со мной пошутил, послав телеграммы. Кроме моего друга Толика ни кто бы не догадался до такого. Ну ладно, если ты хотел пошутить со мной, считай, что тебе это удалось и я принял игру! Хорошо, что там в четвёртой телеграмме? « Жду тчк Кирилл». Да, здесь Толик не многословен. Ну и, на конец, последняя, пятая телеграмма, прибывшая сегодня.
- Сегодня полночь жду на Полешинском тчк Кирилл.- Прочёл я, и рассмеялся, подумав про себя: « Ну ничего, ничего, Толичек, теперь мой ход!» Мне было приятно, что я так быстро расшифровал его. Хотя Толик славился у нас на работе, как первый выдумщик и хохмач… И вдруг чья- то рука легла мне на плечо, и сильно сдавила его. От неожиданности я вскрикнул и, почувствовав, как мои ноги становятся ватными, а точнее , не чувствуя их, сел на пол.
- Всё веселишься?- Услышал я чей- то голос за спиной , и втянул голову в плечи.
- А я звоню, звоню, а ты не открываешь. Хорошо тётя Маша открыла. А ты чего, Колян, испугался, что ли?
- Конечно, это был Толик. И ему, как всегда, удался его прикол. А я, как всегда, сел в лужу. Хотя, в данном случае, на пол.
- И вовсе не испугался, с чего это ты взял?
- Так ты свалился на пол, да ещё с диким криком!
- На пол я присел, что бы поднять телеграмму, и совершенно без крика.
- Телеграмму, какую телеграмму?
- Ну да, ну конечно! Давай сейчас сострой невинные глазки, и такое же выражение лица, что ты ни чего о телеграммах не знаешь. Давай, давай!
- Да, брат, это конечно бывает, и довольно часто. Хотя чаще у женщин. И называется это простым таким и добрым словом « Климакс»!
- То есть ты хочешь сказать, что про это ты ни чего не знаешь?! – спросил я, тряся перед его лицом пачкой телеграмм. Толик, взяв их, стал, одну за одной просматривать. После чего, посмотрел на меня с улыбкой.
- И ты грешил на меня, на своего лучшего друга?! О несчастный из несчастных! Неужели ты думал, что Толик такой идиот, что станет тратить деньги на телеграммы, да ещё вон, последняя вообще, молния?! Да если бы я захотел приколоться, то , уж поверь мне, нашёл бы более дешёвый и более эффективный способ, о недальновидный ты наш! – Гордо подняв голову, заключил Толик. И, надо сказать, я был полностью с ним согласен. Против его аргументов мне выставить нечего.
- Но, если не ты, тогда кто- же?
- Логичный вопрос. Ну что же, давай, попробуем разобраться. И так, что мы имеем? В наличии пять телеграмм от неизвестного отца Кирилла. Кстати, обязательно нужно выяснить- он отец по сану, или по составу семьи? Следующее. Он ждёт от тебя помощи на Полешинском кладбище. Предлагаю применить дедуктивный метод . Судя по штампикам, все телеграммы были отправлены в разное время, но с одного почтового отделения, номер тринадцать . Стоп, стоп, стоп… Ну , конечно же!
- Что? - Не понимая, чему так обрадовался Толик, спросил я.
- - А то, что это самое тринадцатое отделение находится на улице Бакунина, как раз напротив Полешинского кладбища! Стоп! У меня же там Светка работает. Я к телефону, а ты молись, чтобы она сегодня работала. Будут стучать в окно, не открывай!
- Да, но у нас же четвёртый этаж? – Не поняв шутку, сказал я. Но Толик уже исчез за дверью…
- А ты , что ещё сидишь? Почему стол не накрыт, где бокалы полные вина? – Услышал я голос Толика и, словно очнувшись, вскочил со стула.
- Да, да, я сейчас! – Ответил я , доставая из серванта бутылку вина и рюмки.
- Э нет, брат. Я голубых кровей. Мне шампанское вёдрами, а вино стаканами!
- Ну, за дружбу! – Подняв свой стакан сказал Толик и мы чокнувшись выпили. – Да
- имеющий уши услышит! Так вот, Светка, на наше счастье, работает… И она мне сказала, что…
-Ну?!
- Что ни кто ни каких телеграмм в твой адрес от них не отправлял!
- Не понял?
- Вот и я говорю, кума, что- то здесь не то.
-Значит розыгрыш?
- Да то- то и оно, что не похоже. А как вы смотрите на то, чтобы совершить ночную прогулку на кладбище?!
- Я?!?
- Ты, ты, о почтеннейший! Или здесь есть ещё кто- то, к кому я бы мог так обращаться, о сапфир моей души!
- Ну, я не знаю, стоит- ли?
- Стоит, стоит, ещё как стоит!
- А ты со мной пойдёшь?
- Ну куда же я без вас, а вы без меня?!
- Да, но он же хочет, что бы я, ну то есть мы , вскрыли могилу!
- Вот и славно, ибо всё во власти господа, а мы лишь рычаги в руках его, аминь!
- Так, что давай выпьем на посошок, да в путь дорожку. И верю я, что во славу страны своей идём мы на правое дело. А там, глядишь, может быть и меня наградят… посмертно! – И он, выпив содержимое своего стакана, сделал вид что плачет, смешно дёргая плечами…
Глава 4
В пол двенадцатого ночи мы были на кладбище. Толик поставил свой мотоцикл у забора и мы, выгрузив инструменты, пролезли за забор…
Включив фонарь, Толик пошёл вперёд. Я старался не отставать от него. Обходя оградки и деревья, мы двигались в направлении старой часовни. Сказать, что мне было страшно, это значит ничего не сказать. Мне было просто жутко! И постоянно казалось, что кто –то хочет схватить меня сзади. А Толик шёл такой спокойный, словно не по кладбищу ночью, а по аллее парка, праздничным днём. Мало того, мне даже показалось, что он здоровается с могилками , кивком головы!
Подойдя к старой часовне, Толик закурил.
- Нет, дружище! На кладбище надо ходить только ночью, а что?! И народу меньше, и воздух чище… Нус, приступим, помолясь! – И он, встав спиной к часовне, поднял голову к небу, на котором висел огромный диск луны, слегка задёрнутый облаками.
- Раз, два, три, четыре, пять! – Стал отсчитывать шаги Толик, остановившись у свежей могилы. – Да, а покойничек – то свеженький! – Сказал он, опёршись на лопату, и выплёвывая сигарету. – Ну, что же, будем делать вскрытие. Ассистент? Ассистент! Ты чего, глухой что ли?
- А? Ты меня?!
- Нет, папу римского! Давай, становись рядом, и будем копать!
- А может, я подожду здесь? – Испуганно спросил я, не имея ни малейшего желания выкапывать покойника.
- Как пожелаете, только здесь, как раз то и спокойнее. А там, гляди что бы какой шальной покойничек за ножку не схватил, высунув рученьку из под земельки! – Отве-
тил Толик с улыбкой. Где- то совсем рядом раздался шорох , словно кто- то полз по земле, и я тут- же прыгнул к Толику, который уже начал копать. Мои руки тряслись от страха и я, больше озирался по сторонам, чем копал… Вдруг лопата Толика стукнулась обо что-то .
- Ага! Вроде докапались. Вона, и гробик уже отзывается! А ну ка, подсоби…
Гроб оказался тяжёлый, но с третьей попытки , мы его всё- же вытащили. Толик, сев на гроб закурил. И только сейчас я заметил, как дрожат его руки.
- Ну что, дружище, найдём что ищем? – пошутил он. Я не ответил, не зная, что сказать. Я вообще не знал, зачем мы сюда пришли, и что за чёрт нас дёрнул клюнуть на эту авантюру. Но , в то же время, какая- то сила удерживала меня от того, что бы убежать с кладбища. Мало того, я, взяв лопату, стал пытаться вскрыть крышку гроба.
- Ого, хвалю за рвение, мой друг! А ну ка, вдвоём –то сподручнее, а?! – И Толик, спрыгнув с гроба, стал поддевать крышку с другой стороны. Раздался мерзкий, скрипучий звук, и крышка медленно приподнялась, оголяя большие, словно клыки зверя , гвозди. Я, выронив лопату, отшатнулся и сел на соседнюю могилку, закрыв рот ладонью. Потому, что из приоткрытого гроба пахнуло мертвечиной, да так сильно, что меня едва не вырвало. Толик, набрав полные лёгкие воздуха, схватил крышку двумя руками и резко рванул вверх. Гроб качнулся, а крышка с громким скрипом отлетела в сторону… Завыла, где –то совсем рядом собака, за ней ещё одна, потом ещё и ещё, словно все собаки округи завыли одновременно, почуяв беду.
- В гробу, сложив руки на груди, лежал человек. Тусклый свет луны едва освещал его лицо, с большой, как говорят , лопатой, бородой, которая жутко шевелилась при каждом дуновении ветра. Словно покойник что- то шептал своими жёлтыми губами.
- Я почувствовал, как капли холодного пота пробежали по моим щекам, а ноги и спина стали холодеть и дрожать. Но, что самое жуткое, это то, что мне показалось, нет, я просто почувствовал кожей, что на меня кто-то сзади смотрит!
- Ну, здравствуй, дядя! – Делая вид, что снимает шляпу, сказал Толик , обращаясь к покойнику.
- Здравствуйте! – Вдруг раздался чей-то голос, у меня за спиной. Я, с диким криком, прыгнул в только что вырытую нами могилу. Там уже сидел Толик. Он тщетно пытался прикурить сигарету, так как все спички, зажигаемые им, или ломались, или гасли у самой сигареты. Лицо его было бледное, а руки тряслись.
- Это я посылал вам телеграммы! – Услышали мы снова его голос.
- Что тебе от нас надо?! – Пытаясь придать уверенности своему голосу, тихо спросил Толик.
- От вас ничего, а от Николая мне нужна помощь. И прошу вас не бояться меня. Я не причиню вам зла! Но нужно торопиться, ведь у нас совсем мало времени, выходите- же!
Я с надеждой посмотрел на Толика, но он уже пришёл немного в себя и был снова настроен на подвиги.
- Пошли! – Шепотом сказал мне Толик и , стал медленно вылезать из могилы. Я последовал за ним… Встав у гроба, я осторожно посмотрел в сторону незнакомца и обомлел. Передо мной, в каких-то пяти метрах, стояло настоящее приведение! Это был мужчина , причём внешне очень похожий на нашего покойника, только прозрачный.
Да, да, абсолютно прозрачный! Через него я мог видеть соседние могилки и деревья, правда лишь на столько, на сколько позволяла освещённость местности. При каждом дуновении ветра он весь дрожал и извивался, словно отражение человека в воде, когда туда бросили камень.
- Здравствуйте, Николай! Меня зовут Кирилл Сёмин…Да, да, да, - это я лежу в гробу.
- Странно, но я всегда считал, что мои веснушки меня портят… Хотя, дело вкуса. – Сказал он наклонившись над гробом, и разглядывая покойника. Он так быстро переместился к гробу, что мы с Толиком даже не успели ни чего сообразить. – Но я вам очень благодарен, что вы откликнулись на мою просьбу и пришли сюда.
- Да, но чем я могу вам помочь? – Неожиданно даже для самого себя спросил я.
- Наступил девятый день кончины моей. И если сегодня « ЭТО « не сделать, душа моя на веки распрощается с телом, и всё!
- А что, позвольте вас спросить, « ЭТО « ? – Спросил Толик.
- А я, разве ещё не сказал? Так обратно впустить душу мою в моё- же тело!
- Зомби! – Тихо сказал Толик.
-Если хотите, да! Ведь не в формулировке суть, главное это конечный результат.
- И что будет в результате? – Уже окончательно придя в себя, спросил Толик.
- А в результате, когда вы поможете мне, я помогу вам найти эликсир!
- Эликсир? – Непонимающе переспросил я .
- Эликсир, эликсир! Тот самый эликсир вечной жизни! Эликсир, который искали люди тысячи лет. Ведь, что может быть прекраснее, осознавать что ты бессмертен?! Что всё вокруг рушится, горит, рассыпается в прах, а ты выше этого! Ты стоишь на вершине горы и гордо наблюдаешь за всем происходящем с ними, как они, словно испуганные и обречённые муравьи, копошатся у твоих ног!
- Старик, наверное, когда умирал, сильно головкой о камушек стукнулся! – Тихо сказал мне Толик. Да я и сам , честно говоря, подумал об этом. Нет, я конечно слышал, и даже много читал об эликсире вечной жизни и молодости, но был абсолютно уверен, что это всё сказки. Хотя, чёрт его знает, ведь и приведения, это тоже, вроде как выдумка… По крайней мере была, до сегодняшнего дня.
-Всё это , конечно очень интересно, простите, как вас по батюшке? – Сказал Толик, обращаясь к приведению.
- Отец Кирилл!
- Так вы поп?!?
- Священно служитель, сын мой! Но, давайте оставим все вопросы, как и ответы на них, на более позднее время. Ибо сказано в священном писании : « Время разбрасывать камни, и время собирать камни. « Значит, что всему своё время, сын мой. А сейчас время покончить с моим вопросом, а там и остальное подойдёт, согласны? – Он говорил тихо и как- то проникновенно, что- ли.
- Хорошо, но что мы должны сделать? – спросил я.
- Первое, это закрепить душу мою в теле моём. Для этого необходимо : первое- выньте
моё тело из гроба и положите вот у того камня.
Мы с Толиком подошли к гробу и остановились в нерешительности.
- Ну чё, Колян, резко взяли, да понесли? – Сказал Толик, приспосабливаясь, как лучше и поудобнее взяться за покойника. Ему, ну Толику конечно, было проще, так как он встал у ног. А я у изголовья! Но выхода , увы не было. Дрожащими от страха руками, я прикоснулся к его плечам, но тут же отдернул их, потому что мне показалось, что покойник пошевелился!
-Чего дёргаешься? Не бойся, не укусит! – Тихо сказал Толик, уже приподнявший ноги покойника. – Ну, давай уже берись, время идёт!
Я, зажмурив глаза, схватил труп за плечи и приподнял… Покойник показался мне очень тяжёлым, что я едва удерживал его на весу. От него исходил какой –то неприятный запах. Вдруг материал на пиджаке затрещал и тело, выскочив из моих рук, упало на землю, громко стукнувшись при этом головой .
- Поосторожней- же, честное слово! Так вы мне всё тело повредите, так сказать, товарный вид испортите! – Недовольно сказало приведение. Мы с Толиком быстро подняли труп и положили в указанном месте.
- Не извольте беспокоиться, папаша, всё будет как в лучших домах Лондона и Парижа!
- Вот, прошу принять работу! – С улыбкой ответил Толик, поправляя галстук на покойнике.
- Хорошо. Теперь , очертите круг , но так, что- бы тело оказалось посередине… Далее, поставьте в пяти точках вот эти предметы. – И оно указало на кучу мусора, собранного при уборке кладбища. Мы подошли к ней. Там был обычный мусор : пустые консервные банки, пакет из под молока, тряпки, рваный ботинок, огрызок яблока, и прочий мусор. Мы остановились в нерешительности, потому что не знали что именно брать.
- Лишь протяните руку, а уж они- то вас сами найдут! – Словно читая наши мысли, сказало приведение. И точно, как только я протянул руку к мусору, тут- же от общей кучи отделилась консервная банка и огрызок яблока, и покатились в мою сторону. А к Толику, пакет из под молока, рваный ботинок и ломаная вилка. Мы, взяв эти предметы,
разложили их в пяти местах у тела, которые указало нам приведение.
- -А теперь твоя очередь, Николай! Подойди к этому камню, и подними его. – Обрати-
лось ко мне приведение. Я взял камень двумя руками и резко дёрнул вверх. К моему удивлению, камень довольно легко поддался, и я увидел какой- то свёрток, лежащий в образовавшейся ямке.
- Достань его и разверни! – Приказало приведение…
- В свёртке лежал небольшой кусок кожи, на котором были нарисованы странные знаки, и что- то написано, на неизвестном мне языке.
- Анатолий, зажгите факел, а вы читайте Николай!
- Да, но я не умею, я не знаю этого…- Попытался возразить я, но осёкся на полуслове, потому что почувствовал странную вибрацию, которая пошла по моему телу снизу вверх, наполняя его странным ощущением. Причём, вибрировал даже мой язык! Поэтому, когда я начал говорить, изо рта моего стали вылетать какие- то странные и совершенно не понятные звуки. Но самое удивительное в том, что как только я стал нести эту белиберду, кусок кожи с текстом вдруг тоже завибрировал и стал быстро расти . Через несколько секунд он уже был размером с одеяло, которое и накрыло тело, словно саваном. И сразу- же взлетели в воздух предметы, разложенные у тела. Они, поднявшись до уровня покойника, стали быстро кружиться вокруг своей оси. Причём , каждое в своём направлении… Но, что самое удивительное, я тоже поднялся в воздух, и так- же как те предметы, вращался вокруг своей оси, продолжая вибрировать и что- то непонятное говорить… Вдруг раздался страшный грохот, и тело покойника, вздрогнув, так же приподнялось над землёй и завибрировало.
- Сколько это продолжалось, не знаю, но прекратилось всё так- же неожиданно, как и началось. Я, опустившись на землю, ничего не понимая, смотрел на лежащее на земле тело и валяющиеся рядом с ним предметы из мусорной кучи.
- Ну, ты брат, даёшь! – Тихо сказал, подошедший ко мне Толик. – Ну, и что теперь?
- Не знаю.
- Так пошли к нашему подшефному! – Ответил Толик, и направился к покойнику. – Вот ты где? А мы, уж было тебя обыскались! – С улыбкой сказал он, склонившись над телом. – И бороданька растрепалась, и костюмчик порвался на плечике, ай-я-яй-я-яй!
- Но я поправлю, я поправлю! – И Толик стал пытаться поправить разорванный пиджак.
- И в ту- же секунду покойник, резким движением, схватил его за руку. От неожиданности Толик вскрикнул и , упав на землю, стал пытаться освободиться от держащего его покойника.
- Ну, вот и всё, дети мои, я вернулся! – Вдруг сказал покойник, отпуская испуганного Толика, который , отскочив на несколько метров, сел на заброшенную могилку. Покойник потянулся всем телом и тоже сел на землю. Теперь я мог рассмотреть его получше. Широкая, лопатой борода, длинные с сединой волосы. Но даже они не могли закрыть огромное отверстие, которое зияло в голове со стороны затылка. Заметив мой удивлённый взгляд, покойник улыбнулся .
- Вас это смущает? – Спросил он, и запустил несколько пальцев левой руки в то самое отверстие в черепе.
- Да, собственно … - Промямлил я.
- Так это и есть причина моей, так сказать смерти! Я ведь, как вы уже могли догадаться, священно служитель, был конечно. А звали меня отец Кирилл. И был я чист в помыслах, да в деяниях своих противопоставляя искусу веру глубокую и большую. Но чем дальше, тем более стал мучить меня вопрос – что есть Ад?
- Это место, куда попадают грешники, и где их потом очень долго мучают! – Сказал Толик.
- Именно! Так –же и я заблуждался, покуда не понял в чём есть правда. И я прозрел. А прозрев увидел очевидное, но скрытое от глаз моих, как и многих других, то что Ад – это земля наша , матушка! И что именно сюда присылают души грешников на исправление, да очищение. А кои не очистятся за срок им данный, вновь возвращаются сюда, но уже в другом теле, на искупление. И снова испытания, мучения и очищение. Но не все проходят их, и тогда новое воплощение, и всё заново! Но в чьё тело попадёт душа? Мужчины, или женщины, а может твари поганой? Но и это ещё не всё. А знаете –ли вы, что душа не всегда летит в будущее. Часто, закрученная вихрем времени, она попадает в прошлое. И ты можешь быть своей- же матерью, или убийцей- маньяком, рвущем на куски очередную жертву, самого себя! Так в чём –же выход? А выход в том, к чему человечество стремилось веками, что приписывалось богам – вечная жизнь! Тем более, что человек и есть Бог! Ибо сказано в священном писании : « И сотворил Бог человека по образу и подобию своему.» Слышите вы – по образу и подобию своему! А от сюда следует лишь одно – человек и есть Бог! Ибо образ, это внешнее сходство, а подобие, это внутреннее. И добавьте к этому, что Он вдохнул в человека дух свой!
- Так , если человек есть Бог, это всё в корне меняет. Все религии с их канонами рассыпаются в прах, ибо человек, и только человек, вот кому нужно поклоняться и боготворить! И осознав это, я содрогнулся, как содрогнулась и вера моя. И стал я искать эликсир вечной жизни, ведь только вечно живущий застрахован от перехода души. Да и сами слова « Страховка, Застрахованный « , даже в них отчётливо виден смысл всего – страх! Я много, я долго искал, перечитав сотни книг, и архивных документов. И, на конец –то нашёл разгадку. Оставалось сделать последний шаг…
- Всё произошло более чем банально. Я возвращался поздно вечером домой. Я шёл ни кого, и ни чего не замечая, полон своих мыслей, идей и планов. Поэтому до меня даже не дошёл сразу смысл вопроса того парня. Лишь, пройдя ещё пару метров, я остановился, спросив « Что?» И тут- же получил страшный удар в голову железным прутом, который, разбив мой череп, вошёл прямо в мозг… А потом я лежал в луже крови, смотря мёртвыми глазами в ночное небо. А , от туда, на это изуродованное тело, смотрела моя душа. И так ей стало обидно за нас, что решила она найти помощника , и вместе с ним, сначала вернуться в своё тело, а затем найти этот самый эликсир вечной жизни… Вот пожалуй и всё. А сейчас, други мои, надобно поставить гроб на место и присыпать землёй, что бы не возбуждать у прочих излишних вопросов. Ибо близится рассвет, и пора нам покинуть место сие скорбное и безутешное.
Глава 5
Отец Кирилл попросился поехать ко мне домой. Скажу честно, я не был в восторге от его идеи, но спорить я благоразумно воздержался…
Открыв дверь в квартиру, я пропустил вперёд отца Кирилла, и вошёл следом. На моё счастье в коридоре ни кого не было, а из комнаты тёти Маши доносился её голос.
- Проходите, пожалуйста! – Пригласил я войти в мою комнату странного гостя. Отец Кирилл, войдя , огляделся.
- А у вас очень мило! – Сказал он.
- Присаживайтесь, пожалуйста. – Предложил я, указывая на стул. Гость сел и, взяв с журнального столика ежемесячник « Вокруг света «, стал с интересом его просматривать.
- Может чайку? – Спросил я , пытаясь прервать слишком затянувшуюся паузу.
- Как вам будет угодно, Николя! – Ответил отец Кирилл, не отрываясь от журнала. Я, выйдя из комнаты, прошёл на кухню, где за своим столом сидели тётя Маша и Гришенька.
- А, Коленька, иди к нам, будем вместе чаёк пить?! – Улыбнулась тётя Маша.
- Да, спасибо, но только я не один…
- - Вот и хорошо, вот и зови своего гостя, или гостью к нам!
- Гостя! – Вдруг услышал я за спиной. – Разрешите представиться, отец Кирилл!
- Тётя Маша, Мария Фёдоровна Кузовкова! Да вы проходите, проходите! Сейчас я вам и чашечку поставлю, и блюдечко для вареньица дам. А вареньице у нас ой какое вкусное, просто чудо!
- Не сомневаюсь, потому как, по другому- то и быть не может. Ведь какова хозяйка, таково и хозяйство! – И он подчёркнуто внимательно посмотрел на женщину, которая, скорее автоматически, чем специально, оправила платье.
- -Так вы священно служитель?
- Во истину глаголешь, человече.
- А это мой Гришенька, сыночек. Гришенька, а ну, поздоровайся с дядей?!
- Зэ-зэ-да-ра-в-ст-ву-уй , о-о-тец Ки-ки-ри-илл! – Сказал Гришенька, как обычно растягивая слова. Мы, с тётей Машей, с удивлением посмотрели на Гришеньку, потому что ни когда раньше он не произносил имена людей, потому что не мог их запомнить .
- Не удивляйтесь, друзья мои, это не чудо. Просто мы привыкли воспринимать то, что не обычно, то что не такое как мы, что не понятно нам, как нечто чуждое и не признаём это. А ведь что такое гениальность? Это одна из форм безумия! И сумасшедшие люди, они просто видят то, что простым невидимо. Тот мир, что окружает нас, что вокруг нас, в самих нас! Вы думаете почему все гениальные люди во время творческого процесса доводили себя до состояния невменяемости? Причём часто находясь на грани жизни и смерти. Наркотики, разврат, разгул, боль – вот те составляющие, тот ключ к двери в загадочный мир подсознания! И Гришенька, он так- же гениален! Но чтобы понять его , нам нужно подняться до него! – Сказав это, отец Кирилл вдруг встал и , подойдя к Гришеньке, встал перед ним на колени, положив голову ему на руки. Гришенька, одной рукой придерживая его голову, другой стал поглаживать её по волосам. Но самое удивительное было в том, что Гришенька смотрел новым, каким- то осмысленным взглядом. Скажу честно, речь отца Кирилла меня немного смутила. Ведь я , как и многие люди, относился предвзято к таким, как Гришенька, считая их придурками и людьми второго сорта. Но, увидев удивительное превращение Гришеньки, а особенно его взгляд, я понял, что не они придурки, а мы!
Они ещё долго сидели на кухне, слушая удивительные рассказы отца Кирилла, а я, извинившись, ушёл в свою комнату спать…
От удара кнута я проснулся. Рабы, согнув спины и опустив головы, выходили на улицу. Сегодня удивительный день, день которого ждут все рабы с нетерпением потому, что сегодня мы не пойдём работать в виноградниках, а будем прислуживать нашему господину и жене его на празднике… С утра весь город , наполняемый предвкушением удивительного, гудит, как растревоженный улей, словно настраивая сам себя. У каждого из рабов в этот день свои обязанности. Мне выпала великая честь быть в свите моего господина по дороге на праздник, и во время его. Только в этот день я одеваю новый хитон… Уже слышны голоса оркестра, оглашающего своими трубами весь город, совместно с девичьим хором, который сопровождает шествие знатных афинянок, несущих в украшенных золотом и серебром корзинах дары великому Дионису. У каждой из женщин на голове венок, а праздничные одежды переливаются в лучах солнца золотыми нитями. Конский топот на время заглушил хор. По главной дороге, в облаке пыли приближалась конница. Горожане, занявшие удобные для просмотра парада места, приветствуют знатных воинов, выкрикивая их имена. А воины отвечают им, ударяя своими короткими мечами о щиты… Вот окрестности пронзил многоголосый гул труб, возвещающий о приближении моряков. И они шли молча, с суровыми, как и само море, лицами, невозмутимо принимая восторженные возгласы публики. За ними шли пехотинцы стройными колоннами, и ряды колесниц. Праздник только начинался… На площадях столы ломились от всевозможных яств, а храмы принимали дары богам, дымя кострами жертвенников. Народное гуляние не прекращалось ни на минуту. Соревновались танцоры и хористы, поэты и актёры, но все с нетерпением ждали объявления театральных представлений… На арену вышел не высокий и коренастый человек. Его длинные, с проседью волосы, и широкая, лопатой , борода имели растрёпанный вид, который , впрочем, мало беспокоил этого человека. Подняв правую руку вверх, он поприветствовал народ, одновременно прося тишины для выступления.
- Кто это? – Тихо спросил один из рабов свиты моего господина.
- Как, ты разве не узнаёшь его?! Это- же Кириил, да продлят боги его дни среди нас , и во славу великих Афин и Диониса!
- К позору моему и стыду, не ведомы мне ни он, ни имя его. – Так-же тихо ответил вопрошавший.
- О, боги! Да пошлите прозрение несчастному рабу по имени Ферон, чтоб знал он впредь, что Кириил один из лучших ораторов непревзойденных, да и философ знатный, среди знатных, входящий он к тому же в ареопаг! – С пафосом произнёс стоящий возле меня раб. Я стал внимательно всматриваться оратора. И чем больше я разглядывал его, чем дольше слушал речи, произносимые им, тем отчётливее всплывал передо мной, из памяти подсознания, чей- то очень знакомый образ. Но вот чей, я , увы понять не мог.
- Не разделяю вашей радости, о жители, великих Афин! Вы в праздности своей забыли напрочь, о том, что там творится, угрожая нашим жизням. Фиванцы перешли на сторону мидян, персидский флот готов уж завтра высадить многотысячный десант, а войско царя Леонида зажато в мёртвой зоне, в теснине Фермопил, без шансов на успех! – Говорил он громко произнося слова. Ни один мускул на лице его не дрогнул ни во время речи, ни когда весь народ, слушавший его, вдруг взорвался многоголосым криком:
- Предательство! К ответу! Смерть ему!!!
- - Ещё успеете увидеть, какого цвета кровь течёт по жилам в моём теле, но дайте же сказать!
- Пусть говорит!
- Но есть и в этой ситуации хоть сложной, но всё- же выход…
- Говори!!!
- В Афины прибыл тайно посланник, который от царя привёз предложение, которое гласит : что царь готов помиловать жителей города нашего… Но не всех, а лишь тех, кто будет предан и покорен ему, открыв ворота города, как сделали это жители города Фивы!
- Предательство! Назови нам имена предателей, мы ждём! Мы не дадим разрушить демократию в Афинах!
- Вы ждёте имена? Ну что же, я готов назвать их, во весь голос, и да предаст мне силы сам великий Дионис! – И Кириил Поднял к небу руки. Но в туже секунду, большой камень, пущенный из чьей- то пращи, ударил ему в затылок, пробив череп, и войдя в мозг. Взмахнув руками, оратор упал на землю, подняв облако пыли, которое, словно пудрой, окрасило в белый цвет его лицо. А из огромной раны на голове вытекала на землю, пульсируя, тёмная кровь… И люди, толкая и давя друг друга, разбегались в разные стороны, испуганно озираясь по сторонам. А я бежал следом за своим господином, лишь на секунду обернувшись, что бы увидеть, непонятно откуда знакомого мне философа, который одиноко лежал на опустевшей арене… И тут чья то рука легла мне на плечо, словно пытаясь удержать меня. Я обернулся и обомлел от страха, охватившего меня, потому что, позади стоял тот самый оратор Кириил. Из его раны на голове продолжала литься кровь, стекая на спину, а бледные губы тихо шептали : « Николай, Николай, проснитесь, мой друг, пора собираться в дорогу! « Я вскрикнул и… проснулся.
глава 6
- Который час? – Потянувшись ,спросил я.
- Ранний, мой друг, ранний! Но, как говорится – кто рано встаёт, тому Бог подаёт!
- Мы прошли на кухню, чтобы позавтракать перед дорогой. Там уже во всю суетилась тётя Маша.
- Уже проснулись, мои хорошие?! А я вам блинчиков к чаю и в дорожку испекла! – Сказала она улыбнувшись. – Да вы садитесь, садитесь.
- Я сел напротив Гришеньки, который, отхлёбывая чай из своего стакана, смотрел на меня с улыбкой. Вообще, он словно преобразился за эту ночь. Его взгляд, движения рук и головы, всё изменилось. Мало того, мне казалось, что Гришенька читает мои мысли, и именно по этой причине, смотрит на меня таким полным иронии взглядом.
- Я, Коленька, вот о чём хочу тебя попросить! – Сев рядом со мной , сказала тётя Маша. – Ты возьми- ка с собой Гришеньку, а?
- Что-о?!? Да вы что, тётя Маша? Да я и сам не знаю, стоит ли мне самому идти- то! А вы говорите про Гришеньку!
- Стоит, стоит, милый! Я карты раскладывала, они мне всё и обсказали про вас- то ! Каждый из вас найдёт то, что ищет, и ты, и Толик, и Гришенька. Только вот не всем будет то в радость, ой не всем!
-И чем же ты их тут стращаешь без меня, тётя Маша? – Услышали мы вдруг чей –то голос , и обернулись. В коридоре стоял Толик, с большим рюкзаком за спиной.
- Ну, а скажи и мне тогда, яхонтовая моя, что ждёт меня в ближайшие три дня? Найду –ли я приключения опасные, но увлекательные?!
- Найдёшь, милок, найдёшь! – Ответила тётя Маша, с грустью взглянув на Толика. И добавила: - Всё найдёшь, что ищешь. И в те три дня, что отписал себе, вместишь и радость, и печаль. А боль и ужас, последние, кто спустятся к твоей измученной душе и телу , чтоб показать им убогость планов человека!
- Ну ты, мать даёшь! – Потрясённый тем, что сказала тётя Маша, выдохнул Толик.
- И Гришеньке , как и всем вам, своё предназначенье надобно исполнить! Так что, ребятки, чайку попейте, да и в добрый путь. А я за вас тут помолюсь, сыночки!…
Через два часа мы уже сидели в вагоне электрички, которая направлялась в сторону Вязьмы. Мы с Толиком стали играть в » дурака « , отец Кирилл с интересом наблюдал за пробегающими за окном полустанками и пейзажами, а Гришенька за нашей игрой в карты… Через час нам порядком надоело играть, и Толик вышел в тамбур покурить, а я решил немного покемарить, по примеру Гришеньки, который уже минут пятнадцать как храпел на весь вагон. Я стал пристраиваться поудобнее , на плече у отца Кирилла, но тут вдруг заметил девушку, сидящую на соседнем сиденье. Её глаза были широко раскрыты, впрочем, как и рот, а на лице, словно в стоп кадре, зафиксировались удивление и ужас. Причём смотрела она на нас с отцом Кириллом! Логично решив, что в моей внешности нет ничего такого, что могло бы вызвать такую её реакцию, я приподнял голову с плеча отца Кирилла, и посмотрел на него… То, что я увидел, повергло меня в шок. Из правого глаза его , извиваясь и цепляясь за ресницы, выползал тонкий и белый червяк. Его маленькая чёрная головка постоянно натыкаясь то на нос, то на щёку, искала возможности спрятаться… И нашла, быстро нырнув в ноздрю. Отец Кирилл, заметив мой взгляд, потёр нос рукой, а затем завёл правую руку себе за голову и, запустив её в череп, достал от туда целую пригоршню таких- же червей, которые извиваясь соскакивали сего руки, падая на пол. Девушка охнув упала в обморок, а я, почувствовав приступ тошноты, быстро выбежал в тамбур, где меня и стошнило благополучно.
- Ты чё, Колян? – Непонимающе спросил Толик. – Объелся чего, а?
- Там этот, отец Кирилл, червей из головы достаёт!
- Это хорошо, хорошо! – Задумчиво ответил Толик, закуривая новую сигарету. – Ничего, дружище, мы ещё всем им покажем, ху есть ху! Главное оставаться человеком. Вот за что я просто обожаю Бориса Липкина, так это то, что он, как ни кто умеет в нескольких словах передать сущность некоторых особей, именуемых Человек безумный! Вот, например : Характер твой, увы, всем ясен.
Он виден даже без подвоха.
Ведь мир тогда тебе прекрасен,
Когда кому-то рядом плохо!
Ну, что скажешь? Разве не гениально?! Кстати, есть свеженький анекдотец! Значит, летит самолёт и стюардесса разъясняет пассажирам как пользоваться спасательным жилетом, как то, как сё. И тут, один пассажир увидел свисток, который висел на шнурке жилета. Ну и спрашивает : А для чего , мол он нужен, ну свисток? Стюардесса ему отвечает, что если, к примеру, самолёт упадёт в море, то нужно надеть жилет, а затем свистеть в свисток, чтобы тебя услышали…И конечно, по закону подлости, самолёт загорелся и рухнул в море. В общем , очнулся тот самый пассажир плавающим в воде. А кругом такой туман, хоть глаз коли. И тут вспомнил он про стюардессу, да её советы, ну и стал изо всех сил в свисток свой свистеть. Долго свистел, уже умаялся, как вдруг из тумана подплывает к нему огромная акула! И спрашивает мужика « Чего ты, мужик, так громко свистишь на всё море?» А мужик ей испуганно отвечает « Так для того, чтобы услышали меня!» На что акула, с ухмылкой и говорит « Ну услышали тебя, доволен ты теперь?!» - Толик, довольный своим новым анекдотом, заулыбался.
- Нет, Колян, жизнь, она прекрасна, несмотря на все её выкрутасы! Хотя, конечно и коротка. Ладно, пошли к нашему Гудвину, великому и ужасному…
Вязьма, оказался небольшой городок, находящийся как раз на старом торговом пути с запада на Москву. Именно благодаря своему местоположению был он любим купцами, да прочим торговым, и деловым людом. Что следовало из надписи на небольшой мемориальной плите, установленной на железнодорожном вокзале. А мы , как цыплята за курицей, шли за отцом Кириллом, который, словно не замечая ни кого и ни чего вокруг, вёл нас туда, в неизвестность…
- Вот и пришли, дети мои! – Сказал он, остановившись у заброшенного монастыря. – Вот здесь и заночуем с надеждой в сердце!
- Ну ты отец даёшь! – Осмотревшись с иронией сказал Толик. – Мы чё, не могли что- ли в гостинице остановиться, а? Да и зачем нам этот экстрим?! Нет, я, конечно, природу люблю. Тут вон и речка, и лес … - Показал рукой Толик на пейзаж, как вдруг, со стороны леса, раздался волчий вой .
- Голодный, наверное, волчара! – Уже не так громко, а почти шёпотом сказал Толик.
- Это не волк, а человек! – Ответил ему отец Кирилл. – Оборотень. Он сторожит дверь, которую и нам надобно найти.
- Так, может ну её, ну дверцу эту, а? Прогулялись по свежему воздуху, набрались впечатлений и до дому, до хаты?! – Уже совершенно серьёзно предложил Толик, посмотрев на нас с Гришенькой. Но мы- то, как раз , были бы очень рады вернуться домой. И чем быстрее, тем лучше. Гришенька, испуганно озираясь, схватил мою руку и прижался к ней лицом. Да и мне самому захотелось куда ни будь побыстрее спрятаться , потому что из леса донёсся ещё один вой, но уже гораздо ближе. А следом и ещё один. И всё это страшное трио огласило округу, спугнув с деревьев уже уснувших птиц…
- Надо это, надо костёр развести срочно! – Вдруг крикнул, словно очнувшийся Толик, и стал быстро набрасывать палки и ветви в одном месте. Я бросился ему помогать. И даже Гришенька старательно подносил ветки… Через несколько минут костёр запылал.
- Ну, а теперь о главном! – Сказал отец Кирилл, подойдя к нам. – Сейчас я расскажу вам, как пройти через ту самую дверь во времени.
- Так как- же через неё пройдёшь, когда там такие волчары в охране?!
- Вот для этого я с вами.
- То есть?
- Оборотни действительно сторожат дверь, и я их беру на себя. Но вы должны знать, что дверца эта открывается лишь один раз, то есть в одном направлении. Хотя один из вас все же сможет ею воспользоваться ещё раз, но только один!
- Так, мужик, это уже перебор! – Вскочил Толик. – Ну ладно телеграммы, ну даже кладбище, ну зомби. Но чтобы там оставаться, такого уговора не было! Так что уж увольте, как говорится – миль пардон! – И Толик стал быстро собирать свой рюкзак.
- Вы недослушали, Анатолий! Дело в том, что оборотни отсюда уже ни кого не выпустят, и это есть правда.
- Ах ты, гад! Да я тебе сейчас башку проломлю топором! А затем и тем трём твоим дружкам в волчьих шкурах!
- Не стоит затрудняться и терять ваше драгоценное время, потому как череп мой, как вы уже имели возможность убедиться, давно и сильно проломлен, уж извините, но до вас. А что на счёт волков, так их действительно три, пока! Потому как каждые полчаса будет прибавляться к ним по одному, покуда не осилят они меня. Так что уж будте так любезны, не перебивайте меня, а слушайте внимательно… Когда я убью первого оборотня, возьмите тело его и положите вон к тому камню головой, а ногами, стало быть, к монастырю. И покуда кровь его, оборотня, будет стучаться в дверь, вы измажьте руки свои , да лица кровью, но не той, что с головы стекает, а текущей вверх от тела его, к монастырю. После чего надлежит вам лечь на спины, головами к тому самому камню, и смотреть на луну, покуда она вас не призовёт. Ну, а там уж, как сложится…
Сказав это, отец Кирилл быстро пошёл в сторону леса. Но не успел он пройти и десяти шагов, как, словно из под земли, появились три огромных волка. Они, грозно скалясь, стали обступать отца Кирилла, который, отрешённо смотрел на небо, задрав голову. И тут один из волков , издав страшный вой, прыгнул на священника, но тут же , словно на шампур, наскочил на выставленную вперёд руку отца Кирилла, которая, пройдя насквозь, вышла из спины оборотня. Волк, дёргаясь всем телом, пытался соскочить с руки, но всё что ему удалось, так это лишь разодрать кожу на лице священника, да вскрыть в нескольких местах живот, острыми как бритвы когтями. Увидев, что его тело повреждено, отец Кирилл с яростью схватил свободной рукой волка за шею и резко повернул голову в сторону. Раздался громкий хруст и волк тут же обмяк. Отец Кирилл издал возглас победителя и отбросил мёртвое тело в нашу сторону. Мы, как заворожённые следили за происходящим, не имея сил пошевелиться.
- Ну что- же вы? – Крикнул священник, повернувшись к нам. – Медлить нельзя, время уходит! – И тут два других волка кинулись на него. Один вцепился ему в ногу, а другой пытался подобраться к горлу…
- А- а – а !!! – Закричал вдруг Толик и, подбежав к мёртвому волку, схватил его за лапы, пытаясь оттащить к камню. Я бросился ему на помощь… Уложив волка, как сказал отец Кирилл, мы стали смотреть, как из приоткрытой пасти потекла кровь. Причём текла она как- то странно, словно была это не кровь , а что- то живое, похожее скорее на язык. Такой длинный и красный язык, который , прикасаясь к камню, бережно ласкал его, обвивая по кругу, словно змея. И камень вдруг стал менять свой цвет, начав переливаться и искриться… Тут я заметил, что из лап волка тоже потекла кровь. Но она текла ещё более странно, она текла вверх по склону! Мы, быстро подбежав, стали ловить её, пытаясь намазать руки и лицо кровью. Но она, словно живая, выскальзывала из рук, прячась в траве. Кое как измазавшись, мы легли у камня, который быстро вращаясь, стал приподниматься над землёй. И , поднимаясь всё выше и выше, он вдруг занял место луны, закрыв её собою. А из ямы, оставленной камнем, сначала появилось какое то странное облако, но тут же быстро втянулось обратно, словно огромный пылесос засосал его. Но самое страшное, что этот же пылесос затягивал и нас. Я не сопротивлялся, отдав себя в руки судьбы. Последнее, что я увидел перед тем, как провалиться в бездну, это разорванное на части тело отца Кирилла, и лежащие рядом с ним два других тела. Причём, если один всё ещё был волком, то второй уже превратился в человека, а точнее в девушку. На её обнажённом теле кое где ещё оставались места заросшие шерстью. Да и тело то было совсем не повреждено, только вот лицо, лицо практически отсутствовало, потому что нижняя челюсть девушки была оторвана! …
- глава 7
Леонардо стоял у входа в мастерскую. Сквозь приоткрытую дверь ему была видна лишь часть комнаты, в которой находились разные приспособления и зеркала, его новая задумка. На лице мастера появилась улыбка. Но улыбка эта являла собой скорее озабоченность, чем усмешку. И хоть покровительство папы держало в страхе завистников и многочисленных врагов, все же находились и те, кто решался написать доносы на Леонардо. Хотя, неизвестно, что больше сдерживало их, страх гнева папы, или страх , который внушал им сам Леонардо, великий мастер, урождённый да Винчи… Вся его жизнь и творчество были окутаны ореолом таинственности, что отдаляло его от остальных, и в тоже время, возвышало над всеми. Его длинные, и вечно растрёпанные волосы ниспадали на плечи, а большая борода покрывала грудь. Глаза мастера почти всегда были грустные, а на лице, словно печать, улыбка, скорее похожая на ухмылку, словно он хотел сказать всему миру : « Глупцы! К чему ненужные обеты, стремленья пыл, и поиск счастья? Не ждать с небес, а рвать из пасти судьбы, познания ответы! « Вот и сейчас, стоя у входа в мастерскую, Леонардо , словно смотря куда то в неизвестность, сквозь стены здания, мыслями был с ней, его новой картиной, которую он уже почти закончил. Это был портрет Моны Лизы, жены Франческо Джокондо, флорентийского магната. Вот уже почти четыре года мастер работал над полотном. Портрет был практически закончен. Оставалось лишь довести до конца фон, который он писал техникой сфумато, которая давала возможность оживлять пейзажи , и тонко передавать игру чувств на лицах. Но именно лицо этой молодой и красивой женщины волновало больше всего мастера. Нет, оно было прекрасно, но как раз это и было слишком просто и обыденно, чтобы он, великий Леонардо, написал этот портрет. И хоть портрет был заказан и практически завершён, мастер готов был начать всё с начала , потому что чувствовал приближение чего то необъяснимого, того что должно было перевернуть всю его жизнь и творчество…
-Вам плохо, мастер? Услышал он знакомый голос и обернулся.В метре от него стоял Джакомо,его верный слуга и друг.
- Вам плохо, мастер? – повторил Джакомо . Леонардо посмотрел на слугу. С него вполне можно было писать библейского персонажа. Высокий, с хорошей фигурой и красивым лицом. Голубые глаза и длинные светлые волосы. Всё в Джакомо нравилось Леонардо. И когда мастер садился в своё любимое кресло у камина, блаженно вытянув ноги к огню, его голова откидывалась немного назад, а глаза закрывались, все знали, Леонардо нельзя мешать, он слушает самого себя! И даже папа не решался потревожить его в эти минуты, а иногда и часы… Лишь одному Джакомо разрешалось входить в комнату. И подойдя к креслу, на котором полулежал мастер, Джакомо опускался на колени у его ног, и клал свою голову на колени мастера. Холодные пальцы Леонардо касались мягких волос слуги и медленно , и нежно пробегали по ним слегка подрагивая…
- Это ты, мой Джакомо?! – Ответил мастер. – Подойди ко мне. Взгляни, что видишь ты вон там, где зеркала?
- Там?! Там ничего, мой господин! А что я должен был увидеть?
-Ну как же? А разве свет, нам солнцем данный, тот что лучом проник сквозь ставни окон, и отразившись в зеркалах, застыл в одном из них звезды сияньем?! Да нет, взгляни, взгляни же лучше, иль ты смеёшься надо мною, мой верный и любимый друг Джакомо?!
- Открыв глаза, смотрю, пытаясь видеть, но богом я клянусь, что ни чего не вижу здесь, мой господин! А может, ужинать пойдём, уже и стол накрыт. Я и пришёл, чтоб вас позвать идти откушать. А то ведь на голодный- то желудок привидеться вам может не такое!
- Ты всё о теле, а надобно и о душе подумать тоже, хотя, наверное, ты в чём то прав. Ну что ж, идём, Джакомо. И хочется мне верить, что хоть с ужином ты угодишь…
Леонардо уже повернулся уходить, как в мастерской раздался странный шум, похожий на треск, затем яркая вспышка, осветившая даже коридор, где стояли Леонардо и Джакомо, который испуганно прижавшись к стене, быстро крестился, повторяя какую- то молитву. Леонардо подошёл к двери и медленно приоткрыл её… Из стоящих у стены зеркал в разные стороны вырывались похожие на молнии языки. Они, переливаясь разными цветами, словно щупальцами прикасались то к полу, то к предметам, находящимся рядом с ними. В комнате пахло как то странно, словно что то в ней жгли, хотя огня не было. И тут раздался страшный грохот и из одного зеркала вылетел, упав прямо на пол, человек! Леонардо испуганно отшатнулся и зажмурил глаза. Когда он их открыл, через несколько секунд, в мастерской уже было тихо. Лишь некое подобие дыма стелилось по полу. Когда же он рассеялся, Леонардо увидел того самого человека, что вылетел из зеркала. Он сидел на полу и, ничего непонимающим взглядом, осматривал комнату. И тут они посмотрели друг на друга. У незнакомца было странное лицо. Вернее не столько само лицо, как глаза и улыбка. Именно улыбка! Такая необъяснимая и манящая к себе своей необъяснимостью. « Вот! Вот что мне нужно! Спасибо, господи, что разрешил мои сомнения, мои терзания! Теперь я знаю ответ, и ответ предо мной ! « – подумал Леонардо, и улыбка появилась на его лице.
- Кто ты? – Тихо спросил мастер.
- Я –а-а Г-р-и-ш-е-н-ь-к-а! – Ответил гость, улыбнувшись и немного растягивая слова.
- Тебя сюда послало проведенье, в награду за труды мои, и за терпенье . Почётным гостем быть моим, прошу тебя . Согласен ли, скажи, я жду ответа?
- Да, я согласен, тем более что и мне не менее почётно быть с тобой, великий мастер, Леонардо!
- Ты говоришь, произнося слова нормально, хотя ещё минутой раньше говорил ты по- другому?! Так в чём ты истинный, а что мне было как ошибка, когда не в силах ни глаз, ни ухо различить того нюанса, той тончайшей нити, что отделяет правду ото лжи?!
- Не мучь себя, терзая разум, душу, ведь вечность этой темы, как и самой природы человека безгранична. И где начало, там и есть конец, который согласуется с началом! И в вашем веке, так же, как в моём, толпой гонимы те, что не похожи на остальных хоть чем- то. Ну а если ты говоришь, иль мыслишь по-иному, тогда и вовсе будешь ты гоним толпой, которой запах крови куда милее запахов, что дарит нам природа, иль красок, что ложатся на душу холста.
-Твои слова какбуд- то из уст выходят, но моих! Ведь мысли эти и мою терзают душу. Глупцы, что думают наивно, мол отделим здоровых от больных и пусть они, больные, коль им даруют жизнь, нас неустанно восхваляют за то, что соизволили им жизни сохранить, забыв однако, что сие лишь в Бога власти! Приди ж в мои объятья, Григориан! Теперь я точно знаю что изменить мне следует в моём портрете Моны Лизы! Я на её лицо твои глаза и рот , мой друг, Григориан, движеньем кисти лёгким, едва касаясь наложу. И ту твою улыбку, которой встретил ты меня в момент знакомства нашего сегодня. И пусть терзаются потомки в догадках разрывая мысли, о чём твоя улыбка, милый друг! Но не найти ответа им в веках, такое будет людям наказанье за их надменность и жестокость, и не желание понять другого, другим же будут и осмеяны они! Не будем медлить, поспешим начать, я весь дрожу от предвкушенья работы над картиной. А голову её накрою траурной вуалью, чтобы являлась она им напоминаньем, о том что всё проходит в этом мире. И красоту сменяет маска грусти, которая приходит к нам со старостью, неся с собой и внешность старика. На заднем плане я пущу дорогу, ведущую от женщины, и в бесконечность, чтоб олицетворяла собой жизнь, от времени рожденья и до смерти! И будет сей портрет посланием моим к потомкам…
Глава 8
Бертран Марти, зябко поёжившись, закутался в накинутую на плечи мантию. Епископ протянул ноги к камину. Языки пламени, словно желая прикоснуться к ним, колыхнулись в его сторону. Бертран Марти, один из епископов еретиков, напряжённо думал. Монсегюр, вот уже одиннадцать месяцев был осаждён войсками, по личному настоянию королевы Франции Бланки Кастильской . Экспедиционные войска, окружив замок не торопились атаковать. Они решили взять, что называется на измор, лишь изредка предпринимая вялые попытки штурма. Бертран Марти понимал, что участь Монсегюра и братьев катаров предрешена. Но не это его беспокоило. Сохранить, спасти реликвии, вот главная задача и смысл всего дела, того, ради чего они жили и несли людям слово господнее, то, ради чего умереть счастье и великая честь…» Но кому доверить тайну эту? Кто скорее вырвет свой язык и сердце, чем слово хоть одно произнесёт в ответ врагам на их вопрос?! « - эти мысли пронзали голову епископа, словно разрывая её надвое. Вдруг в дверь постучали, и та со скрипом приоткрылась.
-К вам просятся войти два рыцаря, мой монсеньер, Николя дэ Бурже и Анатоль дэ Сановьи! – услышал он голос слуги, и не поворачиваясь тихо сказал – Да!
В комнату вошли двое. Они остановились в метре от кресла епископа , склонив головы . « О, Господи! Благодарю тебя что сам ты выбрал, меня избавив от сего решенья! « - подумал Бертран Марти и облегчённо вздохнул.
-Монсегюр падёт! Но вам доверено спасти реликвию, что братство ценит выше всех сокровищ мира, дороже жизней наших, но ради тех, кто будет после нас. Пусть так же как и мы, они стремятся, отдавая жизни, отчистить этот мир от зла! И в этом им поможет сам Грааль, давая силу , мужество и знанья. Но главное, что даст Грааль потомкам – бессмертие, но только одному!
- Но если так, к чему же ожиданье? Не лучше ль взять вам, да и испить?! Ведь нет достойней вас, о монсеньёр!
- Нет, я останусь здесь, чтоб с братьями испить из чаши , что ведёт от жизни к смерти, и вместе с ними перейти на берег тот. Чтоб терпеливо ждать мне часа возвращенья, пусть в облике ином, но с тем же сердцем, мыслями , душой! Ну а пока мы здесь, и враг за стенами так жаждет нашей крови, исполним то, что предначертано судьбой, вам уходить, а мне остаться! Возьми ларец, Анатоль дэ Сановьи.
Один из рыцарей подошёл к епископу и принял из его рук небольшой ларец…
Перед самым рождеством 1243 года из осаждённого замка Монсегюр, под покровом ночи, вышли двое. Величественный, словно выполненный из огромного камня корабль, с низкой квадратной башней на одном конце, и тупым носом, напоминающим форштевень корабля на другом. Из стены, по потаённому лазу, а затем по узкой тропинке шли они до того места, где она обрывалась. И только отвесная, почти пятисот метровая скала. А там внизу свобода и жизнь, дарованная судьбой и епископом . Нужно сделать последний шаг, последнее усилие. Но именно он то и самый трудный, этот последний шаг…
- Слушай, мне даже не верится, что нам удалось от туда выбраться?! А главное, что Грааль у нас! Теперь можно и домой сматываться! – подбрасывая ветки в костёр, радостно сказал я.
- О чём ты? – Переспросил Толик, посмотрев на меня серьёзно.
- Ты чё, Толян?! Опять меня решил разыграть? Я что то не понимаю?
- Это я тебя что то не понимаю?! Мы должны спрятать ларец в графтстве Фуа, в секретном гроте, указав точное место на карте!
- Что с тобой, дружище? Какое графство, какой грот? Мы для чего сюда прошли сквозь двери во времени? Да чего тут говорить?! – Крикнул я, и схватил ларец.
- Поставь его на место, или я буду вынужден забрать твою жизнь! – тихо сказал Толик.
- Убить? Меня убить?! Ну, спасибо, вот это друг, нечего сказать! Ради какой то ерунды готов лучшего друга прикончить! Да на, подавись ты своей шкатулкой! – и я отшвырнул от себя ларец, который, стукнувшись о землю, раскрылся, и из него выкатился небольшой металлический стакан. Толик прыгнув на траву, схватил его обеими руками. И тут я, совершенно не желая того, тоже прыгнул, пытаясь вырвать из рук Толика священный Грааль. Мы сцепились, словно два взбешенных кота, катаясь по траве в борьбе за кубок. В какой то момент Толик оттолкнул меня, и моя рука оказалась у кинжала, весящего на поясе. Разум покинул меня и я, выхватив кинжал, ударил им прямо в сердце друга. Толик вскрикнул и, ослабив хватку, изогнулся всем телом на земле. А я , трясясь от страха и напряжения, смотрел на умирающего Толика, который, сжимая в правой руке кубок, левую тянул ко мне… Наполнив Грааль из ручья , я медленно поднёс его к губам. Сделав глоток, я закрыл глаза, слушая свои ощущения. « Вот она, вечная жизнь!» - пронеслось у меня в голове, и тут же она стала наполняться какими то странными звуками, напоминающими шум роя пчёл, и я потерял сознание…
ЭПИЛОГ
Сквозь звуки ночного города прорываются стоны и невнятное бормотание. Это измученные жизнью рабы проклинают Афины, вместе с его жителями и храмами, нолями и мастерскими и всех тех , кто повинен в их тяжкой доле…
Я, застонав, повернулся на другой бок. После вчерашних побоев , полученных от надсмотрщиков , болело всё тело. Звякнула цепь, сковывающая на ночь мои ноги, и я проснулся. Очень хотелось пить. Встав, я медленно ступая подошёл к чану с водой. Но чашки на месте не было. Я огляделся, и только сейчас заметил, что держу её в руке. Зачерпнув воды , я медленно поднёс чашку к губам, как вдруг увидел, что держу в руке не нашу чашку, а совершенно другую, металлическую!
- Что это?!? – испуганно произнёс я. – Так это был не сон?! И я действительно пил из святого Грааля?!? И я теперь вечен?! Да, да, да, я теперь вечный, вечный РАБ!!! – И отбросив Грааль в сторону, я поднял свои измученные руки к небу и закричал, пробуждая весь город, славный город Афины…
апрель 2005 года.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com