МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

СИБИРСКИЙ ЮРИДИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

 

На правах рукописи

 

 

 

 

Черняков Михаил Михайлович

 

ВОПРОСЫ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОНТРОЛЯ В ДОСУДЕБНОМ ПРОИЗВОДСТВЕ

 

 

Специальность 12.00.09 – уголовный процесс, криминалистика и судебная экспертиза; оперативно-розыскная деятельность

 

 

Диссертация на соискание ученой степени

кандидата юридических наук

 

 

Научный руководитель –

доктор юридических наук,

доцент С.Э. Воронин

 

 

 

Красноярск - 2004

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

Введение …………………………………………………………………………..3

Глава 1. Функция процессуального контроля и ее место в понятийном аппарате науки (теории) уголовного процесса.

1. 1. Исторический анализ развития института процессуального контроля.......................................................................................................13

   2. Место процессуального контроля в системе функций уголовного процесса..………………………………………………………………….32

Глава 2. Особенности процессуального контроля в деятельности отдельных участников уголовного судопроизводства.

1. 1. Теория и практика процессуального контроля, осуществляемого начальниками следственных отделов…………………………………...68

   2. Особенности процессуального контроля в деятельности руководителей следственных подразделений правоохранительных органов………….97

   3. Вопросы совершенствования института процессуального контроля в досудебном производстве………………………………………………122

Заключение……………………………………………………………………..155

Список использованной литературы………………………………………….166

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Уголовное судопроизводство имеет своей целью защиту прав и законных интересов лиц, потерпевших от преступления, а также защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения прав и свобод граждан.

Важнейшей составляющей в деятельности органов предварительного следствия по решению этих задач является контроль за применением, регулирующих эту сферу предварительного следствия, конкретных правовых норм. Формами данного контроля в уголовном судопроизводстве, в соответствии с уголовно – процессуальным законодательством, предусмотрены процессуальный ведомственный контроль, осуществляемый начальником следственного отдела, прокурорский надзор и судебный контроль.

С принятием УПК в 2001 году можно наблюдать усиление процессуального контроля со стороны начальника следственного отдела, прокурора и суда, что существенно ограничивает процессуальную самостоятельность следователя.

На тот факт, что от процессуальной самостоятельности следователя практически ничего не осталось, указывает, в частности, процедура получения разрешения суда на проведение отдельных следственных действий, когда следователю, перед тем как получить разрешение суда, необходимо прежде получить согласие прокурора, которое в уголовном процессе имеет формальный характер.

Аналогичная ситуация складывается и при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, когда следователь, ограниченный во времени, должен успеть собрать и закрепить доказательства, как правило, предъявить обвинение, вызвать защитника, затем получив согласие прокурора, уже выходить с постановлением о возбуждении ходатайства перед судом. При этом, в случае отказа прокурора у следователя уже нет времени для обжалования его решения вышестоящему прокурору, который в ряде случаев находится за несколько сотен километров от места производства предварительного следствия.

Некоторые ученые придерживаются позиции, что процессуальная независимость следователя – ничто иное, как законодательный «фантом». В процессуальном отношении это выражается в существующей системе различных форм контроля за деятельностью следователя: ведомственного, судебного, прокурорского, так или иначе имеющих характер процессуального подчинения. Указания начальника следственного отдела и прокурора обязательны для следователя, который не может действовать вразрез с ними, если они не отменены вышестоящим прокурором.

Наблюдается тенденция сращивания функций прокурорского надзора и процессуального контроля, что в некоторых случаях приводит к невозможности их отграничить даже умозрительно, тем более в практической деятельности органов предварительного расследования. Кроме того, некоторые полномочия начальника следственного отдела и прокурора дублируют друг друга, в связи с чем возникает справедливый вопрос о целесообразности наделения различных субъектов процессуального контроля одинаковыми полномочиями. В практической работе правоохранительных органов это нередко приводит к тому, что начальник следственного отдела является лишь посредником между прокурором и следователем.

Другим аспектом вопроса о необходимости совершенствования процессуального ведомственного контроля является неутешительная статистика о преступлениях, совершенных должностными лицами, осуществляющими предварительное расследование, которая свидетельствует об увеличении числа совершенных следователями органов внутренних дел только должностных преступлений с 22 в 1992 г. до 164 в 2002 году.

Говоря о необходимости надлежащего контроля нельзя игнорировать и тот факт, что в настоящее время в следственном аппарате органов внутренних дел продолжается снижение уровня профессионализма. Это наглядно демонстрируют статистические данные, согласно которым, укомплектованность следственных подразделений специалистами с высшим образованием и стажем работы более 5 лет остается, по-прежнему, низкой.

Так, на сегодняшний день в следственных подразделениях Алтайского, Красноярского и Хабаровского краев лишь 59 % сотрудников из общего числа имеют высшее образование, из них 43 % имеют высшее юридическое образование, а 35,6 % - среднее специальное (юридическое). Из общего числа сотрудников следственного аппарата 25,8 % на следственной работе менее 3 лет и 15,4 % менее 1 года.

Теория уголовного процесса нуждается в разработке оригинальной концепции процессуального контроля. Которая, несомненно, должна учитывать особенности современного состязательного досудебного производства.

Все носители функции процессуального контроля, кроме суда, являются стороной обвинения, поэтому с одной стороны можно говорить о том, что в современном уголовно-процессуальном законодательстве стержневым принципом является состязательность, а с другой стороны предложенный законодателем вариант процессуального контроля существенно ограничивает состязательные возможности стороны обвинения. Следователь оказывается в неравном положении с участниками стороны защиты, которые действуют самостоятельно и процессуально независимы.

Вопросы процессуального контроля освещались в ряде работ известных российских авторов. Этому вопросу особое внимание уделяли В.А. Азаров, В.П. Божьев, В.И. Басков, Э.И. Воронин, С.Э. Воронин, Б.А. Викторов, А.К. Гаврилов, Ю.В. Деришев, Н.В. Жогин, В.В. Кальницкий, Н.Н. Ковтун, Н.И. Кулагин, А.М. Ларин, А.Л. Мешков, А.И. Михайлов, В.А. Михайлов, В.В. Николюк, В.А. Озолин, И.Л. Петрухин, А.Р. Рахунов, В.М.Савицкий, А.Б. Соловьев, В.Ф. Статкус, Х.С. Таджиев, М.Е. Токарева, А.Г. Халиулин, А.А. Чувилев, Н.Я. Якубович и др.

Анализ научной литературы позволяет сделать вывод, что концепция процессуального контроля, сформированная еще в 70-е годы прошлого столетия, уже не отвечает современным правовым реалиям и нуждается в серьезной корректировке.

Сказанное выше актуализирует данную тему диссертационного исследования и определяет его цель, т.е. необходимость разработки положений теории процессуального контроля в современных условиях, соответствующих нормам уголовно-процессуального права.

Объектом исследования являются: деятельность начальника следственного отдела прокурора и суда по осуществлению процессуального контроля на досудебных стадиях уголовного судопроизводства.

Предмет исследования составляют закономерности процессуального контроля, а также отдельных механизмов ведомственного контроля, прокурорского надзора и судебного контроля и их отражение в теории и практике уголовного судопроизводства.

Цели и задачи исследования. Настоящее исследование ставит перед собой цель комплексного изучения теории процессуального контроля и разработки новых положений, института процессуального контроля, адекватных современным условиям применения норм УПК России.

Поставленная цель конкретизируется в ряде исследовательских задач:

1) проанализировать историю становления и развития института процессуального контроля, с учетом изменений общественно-политического строя, а также стоящих перед ним практических задач;

2) исследовать понятие и сущность процессуального контроля в досудебном производстве;

3) определить роль и место процессуального контроля в системе основных и дополнительных функций уголовного судопроизводства;

4) исследовать особенности процессуального контроля, осуществляемого различными участниками уголовного судопроизводства;

5) проанализировать характер процессуальных отношений между начальником следственного отдела и следователем;

6) выявить характер изменений в полномочиях прокурора и начальника следственного отдела и их влиянии на процессуальное руководство расследованием;

7) проанализировать современное состояния и разработку научных прогнозов развития института процессуального контроля в системе МВД;

8) выработать на основе анализа научно-практические рекомендации по совершенствованию института процессуального контроля в досудебном производстве.

Методология и методика исследования. Методологической основой диссертационного исследования послужили современные положения теории научного познания общественных процессов и правовых явлений.

Наряду с общенаучными методами применялись также частнонаучные методы: исторический; системно-структурный; структурно-функциональный; сравнительно-правовой; формально-логический; метод прогностики.

Положения и выводы диссертации основываются на Конституции России и анализе уголовно-процессуального, уголовно-правового законодательства, нормативных актов МВД РФ, а также результатах эмпирических исследований.

Эмпирическую базу исследования составили данные уголовной статистики МВД РФ, Прокуратуры РФ, следственной и судебной практики, а также аналитические материалы правоохранительных органов; результаты изучения 200 уголовных дел возвращенных для производства дополнительного расследования, а также взятых на контроль органами прокуратуры и следственными управлениями; результаты анкетирования 240 следователей органов внутренних дел, прокуратуры, федеральной службы безопасности, Госнаркоконтроля; результаты интервьюирования 80 начальников следственных отделов, 60 прокуроров и их заместителей.

Объем сбора информации определен с таким расчетом, чтобы получить усредненные результаты. Проверка устойчивости полученных данных осуществлялась путем сопоставления групп дел и материалов по разным регионам страны, а также сравнения их с общероссийскими показателями. Сбор эмпирического материала осуществлялся в Алтайском, Красноярском, Приморском, Хабаровском краях, Новосибирской и Кемеровской областях.

Научная новизна исследования состоит в том, что автором на монографическом уровне на основе анализа законодательства, практики его применения, существующих научных взглядов и собственного видения проблемы предпринята попытка комплексного исследования вопросов процессуального контроля за деятельностью должностных лиц, осуществляющих предварительное следствие.

Так же новизна исследования обуславливается тем, что впервые после принятия нового уголовно-процессуального законодательства, изменений полномочий субъектов процессуального контроля, расширений полномочий суда в стадии предварительного расследование и как следствие перераспределение полномочий прокурорского надзора, автор осуществляет комплексный анализ полномочий участников процессуального контроля и проблем практической их реализации.

Исследование темы в данных условиях дает возможность сделать ряд новых по содержанию и обоснованию теоретических выводов, практических рекомендаций и предложений законодателю.

Основные положения выносимые на защиту:

1. Эффективность деятельности органов расследования в значительной степени зависит не только от декларируемой процессуальной независимости следователей, но и от оптимального определения их места и реального положения в системе государственных органов. Расширившаяся ведомственная разобщенность следователей противоречит идеи эффективного и профессионального предварительного расследования. В связи с чем необходимо реформирование системы органов предварительного расследования и создание независимого Следственного комитета, в котором объединить все существующие на сегодняшний день следственные подразделения, вывив их из административного подчинения органов осуществляющих оперативно-розыскную деятельность.

2. Представляется не совсем логичной позиция законодателя, возложившего на прокурора обязанность осуществлять одновременно две функции уголовного судопроизводства: уголовного преследования и надзора за процессуальной деятельностью предварительного расследования.

3. В уголовно-процессуальном законодательстве не закреплено никаких полномочий, предоставляющих начальнику следственного аппарата право на организацию надлежащей работы по взаимодействию при расследовании преступлений и осуществления соответствующего контроля. В связи с чем, нам представляется целесообразным предусмотреть в УПК полномочия начальника следственного отдела по созданию следственно-оперативной группы, руководство ей и право давать отдельные поручения органу дознания о проведении оперативно-розыскных мероприятий.

4. Анализ практической деятельности, показывает, что все материалы оперативно-розыскных мероприятий первоначально анализируются и проверяются руководителем следственного подразделения. И в случае если они не содержат полных сведений о преступлении, позволяющих сделать выводы при решении вопроса о возбуждении уголовного дела, то он направляет их для проведения дополнительной проверки. Тем не менее в УПК не нашли отражение данные полномочия. Поэтому мы предлагаем наделить начальника следственного отдела процессуальными правами по проверке материалов оперативно-розыскных мероприятий на стадии возбуждения уголовного дела и в случае нарушений законодательства, либо их недостаточности для принятия решения направлять для проведения дополнительной проверки в орган дознания.

5. Исследование практической деятельности правоохранительных органов и анализ научных работ, посвященных процессуальному контролю, дает основания полагать, что одной из основных спорных проблем данного института, является фактически руководящее положение прокурора при расследовании уголовных дел. В связи с чем в науке уголовного процесса появилось понятие « функция процессуального руководства расследованием» в деятельности прокурора, что не соответствует сущности уголовного судопроизводства и принципу состязательности. В связи с чем мы предлагаем построить прокурорский надзор по принципу общенадзорной деятельности и лишить прокурора следующих полномочий:

- отстранять дознавателя, следователя от дальнейшего производства расследования, если ими допущено нарушение требований закона при производстве предварительного расследования;

- изымать уголовное дело у органа дознания и передавать его следователю, передавать уголовное дело от одного следователя другому.

6. Прокурора необходимо лишить полномочий по приостановлению и прекращению уголовного дела, а также отмене постановлений следователя, так как они носят ярко выраженный властно-распорядительный характер и не соответствуют его общенадзорной деятельности. Именно эти полномочия дают прокурорам предрешать ход расследования и иногда не дают возможности расследования уголовного дела.

7. В случаях, когда нарушения закона выявляет прокурор, а не начальник следственного отдела, мы предлагаем процедуру подобную общенадзорной деятельности прокурора. А именно направлять письменные представления вышестоящему руководителю следственного аппарата и требовать устранения нарушений закона. Руководители же получившие данное представления обязаны будут рассмотреть его и принять уже процессуальные и административные меры к предотвращению нарушений уголовно-процессуального или иного законодательства.

8. Полномочиями отстранять следователя от дальнейшего производства расследования, если им допущено нарушение требований закона при производстве предварительного расследования, а также передавать уголовное дело от одного следователя другому целесообразно наделить начальника следственного отдела, так как именно деятельности данного субъекта процессуального ведомственного контроля и присущ этот вид деятельности.

9. В соответствии с ч. 3 ст. 38 и ст. 124 УПК РФ в случае если следователь не согласен с указаниями или решением прокурора, то он может обжаловать их вышестоящему прокурору. По нашему мнению данное положение не соответствует принципу состязательности уголовного судопроизводства, так как сторона защиты в случаях несогласия с решением прокурора вправе обжаловать их не только вышестоящему прокурору, но и в суд. Поэтому мы предлагаем изменить ст. 165 УПК РФ и разрешить следователю обращение в суд и в тех случаях, когда прокурор не дает согласие на ходатайство о получении судебного разрешения на проведения следственного действия, избрания меры пресечения или применения меры принуждения, требующих разрешение суда

10. В настоящее время в науке уголовного процесса преобладает точка зрения, о том, что функции расследования и процессуального контроля, необходимо рассматривать не как основные, а как «вспомогательные» функции обвинения. Однако, система российского уголовного процесса состоит, не только из судебных стадий, но и досудебных, в связи с чем необходимо выделять также в качестве основных функций системы уголовного судопроизводства функции расследования уголовного дела и процессуального контроля, что будет соответствовать современным правовым реалиям и сущности уголовного процесса.

Практическая значимость исследования состоит в том, что разработанные автором диссертации рекомендации могут быть использованы для совершенствования правовых и организационных основ деятельности органов предварительного расследования и практики применения законодательства регламентирующего процессуальный статус субъектов процессуального контроля.

Апробация результатов исследования. Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры уголовного процесса Сибирского юридического института МВД России, региональных, всероссийских и международных научно-практических конференциях в г. Красноярске (2003 – 2004 г.г.).

Изложенные в диссертации отдельные научные положения и основанные на них рекомендации были внедрены автором в следственную практику.

Материалы исследования использовались при чтении лекций, проведении семинарских и практических занятий по курсам «Уголовный процесс», «Правоохранительные органы», «Прокурорский надзор», «Актуальные проблемы применения уголовно-процессуального законодательства» в Сибирском юридическом институте МВД России.

Структура и объем диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих пять параграфов, заключения и библиографии. Объем работы соответствует установленным требованиям.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 1. ФУНКЦИЯ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОНТРОЛЯ И ЕЕ МЕСТО В ПОНЯТИЙНОМ АППАРАТЕ НАУКИ (ТЕОРИИ) УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА.

 

1. 1. Исторический анализ развития института процессуального контроля.

 

Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, вступивший в действие с 1 июля 2002 года, несомненно, существенно реформировал уголовное судопроизводство России, породив при этом многочисленные проблемы на пути правоприменителей в реализации тех или иных норм нового законодательства. В оценке нового УПК РФ мнения ученых – процессуалистов также существенно расходятся, в том числе и по вопросам процессуального контроля в новой редакции уголовно-процессуального закона.

По мнению одних авторов исследований, посвященных этому вопросу, в предложенном законодателем варианте практически ничего не осталось от процессуальной самостоятельности следователя, что является, безусловно, негативной стороной реформирования системы отечественного уголовного судопроизводства¹. Сторонники же другой точки зрения оправдывают такое ограничение процессуальной самостоятельности следователя и объясняют его попытками российского законодателя «реанимировать» судебный контроль в уголовном процессе Российской Федерации в том виде, в котором он существовал до 1917 г., с целью защиты гарантированных конституционных прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве².

На наш взгляд, при исследовании любого вопроса рассмотрение его необходимо начать с анализа возникновения и тенденций последующего развития. Известный русский публицист В.Г. Белинский совершенно точно отметил: «Источник всего нового – есть старое». Действительно, абсолютно очевидно, что игнорирование исторического опыта повлечет за собой неправильное понимание и ошибочный прогноз развития того или иного явления. В этом суть диалектического подхода к исследованию социальных явлений, каким является и уголовно-процессуальное право.

В связи с этим, представляется интересным анализ зарождения и развития института процессуального контроля в уголовном судопроизводстве России в историческом срезе. На наш взгляд, совершенно справедливо высказывание Азарова В.А. и Мацак П.К. о том, что следует не только не придавать забвению, но, напротив, внимательно изучать, использовать для блага отечественной юстиции (особенно в период реформирования и активизации законодательства) те законные наработки, которые имелись в данной сфере деятельности российского государства в прошлом³.

Исторический анализ института процессуального контроля позволит понять его сущность, необходимость и целесообразность реформирования в современном уголовном судопроизводстве, а также возможные перспективы дальнейшего развития и совершенствования.

К исследованию генезиса процессуального контрольного в российском уголовном судопроизводстве обращались многие ученые процессуалисты⁴.

По мнению отдельных авторов, исходным материалом для исследования развития процессуального контроля должны стать «Судебные уставы» Российской империи, принятые в ходе судебной реформы 1863 года⁵. То есть, представители этой точки зрения полагают, что зарождение данного института относится к более позднему времени, чем это было принято считать ранее.

Однако, на наш взгляд, первые признаки процессуального контроля в российском уголовном судопроизводстве можно наблюдать уже после реформы 1775 года, которая вобрала в себя практически все этапы исторического развития русской государственной судебной системы уголовного судопроизводства. Более того, при исследовании данного института необходимо рассмотреть, чем было обусловлено его появление и что этому предшествовало.

Историю русского уголовного процесса неразрывно связывают с историей российского государства, возникновение которого относят к VIII – IX в.в.. Имеющиеся в распоряжении исследователей задокументированные факты свидетельствуют об активном вмешательстве государственной власти в отправление правосудия на данном этапе становления уголовного судопроизводства. Рассматриваемый период истории специалисты называют не иначе как «развитие Русского феодального государства», что не могло не отразиться на форме уголовного процесса, который исследователи этого периода справедливо характеризуют как «инквизиционный».

В XV в. – завершилось образование русского централизованного государства, что обусловило проведение ряда реформ, в том числе и судебной. Однако в рассматриваемый период идет формирование самой судебной системы и говорить о зарождении процессуального контроля, на наш взгляд, еще преждевременно, так как анализ законодательства приводит многих исследователей к выводу о том, что иначе как «бесконтрольной административно-судебной властью»⁶ охарактеризовать уголовное судопроизводство России в этот период исторического развития невозможно. Это говорит о том, что государственная власть одновременно осуществляет судебные и административные функции, что естественно, исключает какой-либо контроль за действиями и решениями в сфере судопроизводства.

Эпоха правления Петра Великого характеризуется расцветом и укреплением феодального абсолютистского государства. Реализуя на практике свою идею «неограниченной и просвещенной монархии», царь Петр в области уголовно-процессуального законодательства издал множество указов, регламентов, действовавших наряду с Уложением, но еще более усиливших розыскной характер процесса⁷.

В связи с губернской реформой при Петре I были предприняты попытки реорганизовать судебные органы и отделить суд от администрации, но в полной мере этого не произошло. Административные органы продолжали наблюдать за юрисдикцией по некоторым делам и осуществлять надзор за судебными учреждениями. Таким образом «… отделение суда от администрации так и остались лишь попыткой»⁸, к тому же весьма неудачной.

Указом от 12 января 1722 г. Петр I учреждает прокуратуру Российской Империи, на которую была возложена функция по осуществлению надзора за исполнением законов. Однако фактического участия в данном надзоре она не принимала.

Прокуратура России начала XVIII века, названная «государевым оком», надзорные функции подменяла розыскными, направленными на охрану основных институтов абсолютной монархии. Поэтому, полагаем, вряд ли можно определенно говорить здесь о зарождении прокурорского надзора, а тем более ведомственного контроля.

Следующим шагом судебной реформы уголовного судопроизводства России стала административно-судебная реформа 1775 г. Екатерины II. В указанный период были изданы «Учреждения для управления губерний» и именно эту реформу, на наш взгляд, следует считать исходным началом становления института процессуального контроля в уголовном судопроизводстве России.

В 1775 г. в каждой губернии создают штат чинов прокурорского надзора, а именно – губернский прокурор с двумя помощниками – «стряпчими» по уголовным делам. Глава 27 «Учреждений для управления губерний» была посвящена деятельности губернской прокуратуры. Так в соответствии со ст. 406 «стряпчему» предписывалось в установленных законом случаях просить суд провести следствие по делу, а также издать распоряжение об аресте обвиняемого в совершении преступления⁹.

Этот институт практически аналогичен судебному контролю в досудебном производстве, сформировавшемуся в связи с принятием УПК РФ. Однако, к задачам прокуратуры относился формальный надзор за законностью и действиями чиновников, поэтому «роль прокуратуры на практике являлась незначительной и носила номинальный характер»¹⁰. Тем не менее данная реформа, полагаем, все же положила начало становления и развития такой формы процессуального контроля как прокурорский надзор за расследованием преступлений, который наряду с ведомственным контролем в концепции настоящего исследования рассматривается как родовое понятие.

Кроме того, ст. 401 «Учреждений» предоставила суду право контролировать законность и обоснованность содержания под стражей арестованного, подавшего в суд прошение при условиях указанных в законе. Суд, рассмотрев данное прошение, был вправе освободить арестованного, а судебное решение было обязательно для исполнения соответствующими административными органами¹¹.

Ряд авторов отмечают, что проведенный анализ нормативной базы тех лет, показывает, что предварительное следствие и надзор за ним находились в одних руках, представляющих административную ветвь государственной власти. Судебная власть не допускалась в предварительное следствие, что ставило предварительное следствие фактически в самовластное, бесконтрольное положение¹².

Несомненно, нельзя говорить о том, что отмеченные правовые моменты в исследованных нормативных актах указывают на образование в российском уголовном судопроизводстве института процессуального контроля в том варианте, в котором его понимает современная теория уголовного процесса. Но, на наш взгляд, в этой реформе просматривается осознание законодателем необходимости независимого контроля за уголовным судопроизводством и предпринятая им первая попытка к реализации данной идеи.

Продолжим исторический анализ судебной реформы в контексте исследуемой проблематики. Исследование нормативного материала свидетельствует о двух основных целях преобразования досудебного производства в 1860-1864 г.г. Во-первых, приведение предварительного следствия в правовое положение при котором оно способно эффективно осуществлять охрану государственного порядка, и, во-вторых, попытка перевести уголовное судопроизводство в демократическое русло развития. «Между тем реформаторы колебались: желая сделать следственный аппарат независимым, они, с другой стороны, опасались вывести его полностью из-под контроля исполнительной власти. Результатом этого явилось принятие положения о назначении судебных следователей не министром юстиции, как предполагалось ранее, а руководителем губернии по представлению губернского прокурора»¹³.

Вместе с тем, 8 июля 1860 г. издается царский Указ «Учреждение судебных следователей», в соответствии с которым из обязанностей полиции выводится производство следствия и передается в ведение вновь образованных судебных следователей, которые стали числиться в ведомстве Министерства юстиции.

Контроль за деятельностью судебных следователей был возложен на суд. Процессуальный контроль в данном случае проявлялся в том, что суд был наделен правом: давать указания следователям; изымать уголовное дело у одного следователя и передавать его другому; проверять ход расследования преступления; приостанавливать и прекращать производство по делу.

По мнению Малышевой О. А., данная форма судебного контроля была не эффективна, и это также «не могло не сказаться на качестве выполнения следователями своих профессиональных обязанностей, когда они вынуждены были принимать в ходе расследования преступления решения, «угодные» судьям, которые осуществляли контроль за их деятельностью»¹⁴.

Таким образом, нормативно было закреплено положение о том, что судебный следователь в Российской империи являлся представителем судебной власти. Но заслуживает внимания и точка зрения Солодилова А.В. о том, что двусмысленное положение судебного следователя, находящегося под руководством прокуратуры в своей деятельности по производству расследования и ведомственно принадлежащего к судебному корпусу, делали судебный контроль над предварительным производством сродни контролю ведомственному, судебной власти не свойственному, что неизбежно снижало его эффективность¹⁵.

Судебная реформа 1864 г., по мнению уже ранее цитируемой Малышевой О.А., расширила рамки полномочий следственных органов. Теперь они могли независимо от судебных органов выносить решение, основываясь только на законе¹⁶. Однако в обоснование своей точки зрения автор противоречит себе, приводя тот факт, что должность следователя приравнивалась к членам Окружного суда, что соответствовало шестому классу табели о рангах, т.е. следователь относился к судебному ведомству и имел сравнительно небольшой чин, что вряд способствовало его процессуальной самостоятельности.

Солодилов А.В., указывает на это обстоятельство и отмечает, что нормы Устава уголовного судопроизводства 1864 г. о судебном контроле зачастую носили декларативный характер. Акты Сената, имевшие обязательную законную силу, безусловно, ограничивали предмет судебного контроля, снижали его доступность для участников процесса и иных лиц, чьи права и законные интересы нарушались при производстве предварительного расследования. В данный период должностные лица органов прокуратуры имели на всех стадиях досудебного производства довольно обширные права, и действия их были более чем значимыми (например, от них зависело решение об избрании меры пресечения)¹⁷, чем действия судебных следователей.

Анализ положений Устава уголовного судопроизводства свидетельствует о формировании судебного контроля как самостоятельного уголовно-процессуального института укрепления прокурорского надзора за предварительным расследованием.

Так, процессуальные гарантии прав обвиняемого от неправомерных арестов предусматривались в ст. 8-11 Устава. А в диспозициях ст. 275-277 УУС, просматриваются такие формы судебного контроля как рассмотрение жалоб на отвод судебного следователя, а также контроль за законностью и обоснованностью его решений о прекращении производства по делу.

В соответствии со ст. 263 УУС судебный следователь о всяком случае предварительного следствия, начатом им не по сообщению полиции и не по жалобе частного обвинителя, обязан был доводить до сведения прокурора. Статьи 278-286 УУС также свидетельствуют об усилении прокурорского надзора за работой не только судебных следователей, но и полицейских чинов, проводящих дознание.

Так, прокуроры и их помощники имели право присутствовать при всех следственных действиях и наблюдать за ходом следствия, при этом по всем вопросам, касающимся собирания доказательств и расследования преступления, судебный следователь исполнял их требования, делая отметку в протоколе какие именно меры приняты¹⁸.

При избрании меры пресечения, связанной с заключением под стражу, следователь об основаниях своего решения немедленно уведомлял должностное лицо прокурорского надзора, который мог потребовать, чтобы следователь ограничился менее строгой мерой пресечения.

Уточним, что прекратить производство по делу мог только суд. Когда следователь принимал решение о том, что нет оснований для дальнейшего производства по делу, то он, приостановив его, через прокурора направлял в суд. При этом прокурор или его помощники могли требовать производства дополнительного предварительного следствия, о чем давали соответствующие указания¹⁹.

Поэтому, на основании вышеизложенного, вряд ли можно говорить о том, что органы предварительного расследования в рассматриваемый период могли независимо принимать решения, основываясь только на законе.

В качестве позитивных черт судебного контроля исследуемого исторического периода, которые отсутствуют в действующем уголовно-процессуальном законодательстве, можно отметить то, что в соответствии со ст. 285 УУС следователь, в случае несогласии с указаниями прокурора о задержании обвиняемого или об освобождении его из-под стражи вправе был вынести решение этого вопроса на разрешение окружного суда²⁰.

Несмотря на все споры о природе и содержании данного нормативного документа, можно согласиться с тем, что Устав уголовного судопроизводства 1864 г., безусловно, внес в развитие процессуального контроля (как судебного контроля, так и прокурорского надзора) множество прогрессивных и положительных моментов, которые нашли свое отражение как в последующем реформировании российского уголовного судопроизводства, так и в нормах современного законодательства.

Следующий период реформирования в области процессуального контроля можно обозначить с 1917 г., так как изменение политического устройства повлекло за собой полную ликвидацию всей правоохранительной системы, а также уголовно-процессуальных институтов Российской Империи.

Так, в соответствии с п. 3 Декрета СНК РСФСР «О суде» от 24 ноября 1917 г. были упразднены институты судебных следователей и прокурорского надзора, а предварительное следствие по уголовным делам возложено на местных судей и следственные комиссии при Советах Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов²¹.

Однако, понимая необходимость контролирования хода предварительного расследования и заключения под стражу лиц, обвиняемых в совершении преступления, государство Постановлением НКЮ от 15 декабря 1917 г. при тюрьмах учредило временные следственные комиссии (в составе трех человек), на которые возлагалась обязанность проверять в течении 48 часов законность и обоснованность ареста. Это явилось, по нашему мнению, первым шагом к «реанимации» процессуального контроля в уголовном судопроизводстве. Обыски, выемки и иные следственные действия, а также аресты надлежало проводить с разрешения специальных уполномоченных на то следственных комиссий²².

К нормативным документам того времени, регламентирующим одну из форм контроля, можно отнести и Постановление НКВД и НКЮ от 13 октября 1918 г., в соответствии с которым на милицию была возложена обязанность производства дознания по уголовным делам под руководством и с указаниями народных судей и следственных комиссий²³.

В соответствии с Декретом ВЦИК от 30 ноября 1918 г., утвердившим положение «О народном суде РСФСР», в предмет судебного контроля были включены постановления следственных комиссий о прекращении следствия или о предании суду.

Дальнейшее, казалось бы, расширение сферы судебного контроля связано с Декретом ВЦИК от 12 апреля 1919 года, утвердившим положение «о революционных трибуналах», так как по делам, передаваемым в трибуналы чрезвычайными комиссиями, трибуналу принадлежало право проверки отдельных следственных действий чрезвычайных комиссий²⁴.

Декретом СНК РСФСР от 10 июля 1919 года «Об утверждении и введении в действие положения о полковых судах» была детально урегулирована процессуальная форма ареста обвиняемого, подлежащего суду военной юрисдикции. В соответствии с пунктом 37 Положения о взятии обвиняемого под предварительный арест, лицом производящим дознание, немедленно составляется особое постановление. Данное постановление объявляется задержанному под расписку, а затем в подлинном виде приобщается к дознанию, а в копии направляется в суд, который проверяет законность оснований произведенного ареста²⁵.

Исключительно важное значение в плане исследования генезиса идеи судебного контроля, по мнению Ковтуна Н.Н., имеет Приказ Реввоенсовета Республики № 1595 от 30 сентября 1919 года «Об утверждении и введении в действие положения о военных следователях».

Так, в соответствии с пунктом 54 Приказа в случае необходимости в осмотре и выемке почтовых отправлений и телеграфной корреспонденции военный следователь, составив по сему поводу особое мотивированное постановление, сообщает о задержании корреспонденции подлежащему почтово-телеграфному учреждению и о принятой мере доносит подлежащему трибуналу или коллегии на утверждение²⁶.

Радикальные перемены во вновь образованном государстве сказались на сфере нормативного регулирования уголовно-процессуальной деятельности. Декретом ВЦИК от 21 октября 1920 года было утверждено «Положение о народном суде РСФСР», которое регламентировало и процедуры судебного контроля. С принятием данного положения в развитии общего судоустройства «наметились тенденции к упорядочению подсудности, улучшению взаимодействия судов с иными правоохранительными и карательными органами, повышению качества предварительного расследования»²⁷.

Например, в соответствии со ст. 6 Положения народный судья наблюдал за производством дознания органами милиции, утверждал или усиливал меры пресечения, принятые этими органами. Кроме того, в соответствии с данным Положением создавался институт народных следователей, которые состояли при советах народных судей и действовали в пределах участка, обслуживаемого народным судом. При отделах юстиции предусматривалось функционирование следователей по важнейшим делам. Таким образом, можно наблюдать в указанный период постепенный переход от коллегиального к единоличному следствию. Данный переход Наркомат юстиции обосновывал возросшим опытом следователе и возможность усиления контроля за их деятельностью со стороны отделов юстиции и народных судов²⁸.

25 мая 1922 года был введен в действие первый Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, в котором были закреплены институты судебного контроля и прокурорского надзора.

Так, в соответствии со ст. 6 УПК 1922 г. каждый судья и каждый прокурор, обнаружившие в пределах своего участка или района содержание кого-либо под стражей без законного постановления уполномоченных на то органов или свыше срока установленного законом или судебным приговором, были обязаны немедленно освободить неправильно лишенного свободы²⁹.

Органы дознания о каждом случае задержания должны были в течении 24 часов сообщить суду, которому подсудно данное дело, или в районе которого произошло преступление или задержан подозреваемый. По делам по которым производство предварительного следствия обязательно, должны были сообщить в тот же срок следователю или прокурору³⁰.

Практика показала, что одного судебного контроля за деятельностью следственных органов недостаточно, и поэтому 28 мая 1922 г. было утверждено «Положение о прокурорском надзоре». На прокуратуру возлагалось непосредственное наблюдение за деятельностью следственных органов в области раскрытия преступлений³¹.

Предварительно, проект Декрета о государственной прокуратуре был опубликован и широко обсуждался в печати, в том числе и критически. Суть замечаний сводилась к тому, что следует более точно определить место и роль прокуратуры и отказаться от дублирования ее функций другими контролирующими учреждениями, в том числе РКИ и отделами юстиции³².

Следующим нормативным актом, направленным на совершенствование уголовного судопроизводства, было Положение о судоустройстве РСФСР, принятое постановлением ВЦИК от 11 ноября 1922 г.³³ Однако, мы согласны с точкой зрения Николюка В.В. и Деришева Ю.В. в том, что нельзя назвать данное Положение последовательным, так как в соответствии с ним, наряду с закреплением народных следователей при судах был образован следственный аппарат при отделе прокуратуры НаркомЮста, в чем наблюдалось противоречие первоначальной идее о прокуратуре как исключительно органе надзора за законностью³⁴.

По мнению Рагинского М.Ю. в данный период окончательно сложился и был законодательно закреплен следственный аппарат, состоящий в ведении судов и действующий под надзором прокурора³⁵, с чем можно не согласиться, так как дальнейшее развитие института предварительного расследования, свидетельствуют о поиске более совершенных организационных форм следственного аппарата.

Как уже было отмечено с образованием органов прокуратуры в ее составе в качестве самостоятельного структурного подразделения создается следственный аппарат, что, несомненно, повлияло на формирование процессуального контроля за осуществлением предварительного расследования. В дальнейшем, начиная с 1928 г. прокуратура приобрела монопольное право на производство предварительного следствия по всем без исключения уголовным делам, поэтому в данный исследуемый период можно наблюдать сращивание прокурорского надзора с административным ведомственным контролем.

С принятием нормативных актов, регулирующих уголовное судопроизводство того времени, можно наблюдать постепенное развитие институтов прокурорского надзора и судебного контроля в ходе досудебного производства по уголовному делу. В соответствии со ст. 148 УПК 1923 г. прокурор мог предложить следователю отменить принятую меру пресечения или заменить ее другой или же избрать меру пресечения, если таковая не была избрана следователем. В случае несогласия следователя с предложением прокурора вопрос разрешался судом, которому было подсудно данное дело.

О прекращении предварительного следствия следователь составлял мотивированное постановление и направлял вместе с делом в суд, уведомив об этом прокурора. Суд, рассмотрев дело, выносил определение о прекращении дела, если соглашался с постановлением следователя. Если же суд не соглашался с решением о прекращении дела, то он возвращал его следователю для производства дальнейшего предварительного следствия со своими указаниями.

В приведенном примере, просматривается частичная передача полномочий прокурорского надзора суду, однако это ситуация нетипичная, т.к. влияние прокурорского надзора на досудебное производство продолжает в этот период усиливаться. Об усилении роли прокурорского надзора на предварительном следствии указывает и тот факт, что УПК 1923 года закрепил положение о том, что жалобы на медленность производства, несоблюдении сроков предъявления обвинения, принятия мер пресечения и незаконные действия следователя могли быть поданы не только в суд, но и прокурору³⁶.

Представляется справедливым высказывание Маручек А.А. о том, что «деятельность прокуратуры в начальный период создавала реальные возможности для последовательного проведения основ законности в правоохранительной сфере деятельности государства, но, к сожалению, в последующие годы данная тенденция была пресечена в результате формирования административно-командной системы управления»³⁷.

24 июля 1929 г. Постановлением ЦИК и СНК СССР было утверждено Положение о Верховном суде Союза ССР и Прокуратуре Верховного Суда Союза ССР³⁸, в соответствии с которым на органы прокуратуры был возложен надзор за законностью деятельности ОГПУ. Очевидно, что данный нормативный акт носил декларативный характер, т.к. следственные органы ОГПУ оказались вне ведомственного контроля, а прокурорский надзор за органами ОГПУ носил весьма формальный характер.

В ходе дальнейшего развития уголовного судопроизводства каких-либо кардинальных изменений в области судебного контроля и прокурорского надзора за предварительным расследованием не происходило. Следует согласиться с точкой зрения Ковтуна Н.Н. о том, что лишь Конституция СССР от 5 декабря 1936 коренным образом меняет роль и возможные формы участия суда в судебном контроле за законностью и обоснованностью тех или иных действий и решений органов исполнительной власти. Хотя ст. 127 Конституции и закрепила положение о том, что никто не может быть арестован иначе как по постановлению суда или с санкции прокурора, на практике эта гарантия судебной защиты воспринималась формально, и на предварительном расследовании заключение под стражу с санкции прокурора приобрело всеобъемлющий характер. О роли суда в этом вопросе на новом этапе «развития» общества уже предпочитали не вспоминать³⁹.

Нормы УПК РСФСР 1960 г. уже не содержали положений об участии суда в решении вопросов о применении мер процессуального принуждения на предварительном следствии, и, таким образом, роль судебного контроля на данной стадии уголовного судопроизводства постепенно ослабевает.

Важное значение в дальнейшем развитии процессуального контроля имел Указ Президиума Верховного совета СССР от 6 апреля 1963 г., в соответствии с которым правом производства предварительного следствия были наделены органы охраны общественного порядка (в последствии – органы внутренних дел).

Необходимо отметить и тот немаловажный факт, что, несмотря на отсутствие нормативного закрепления на протяжении долгого времени, в стадии предварительного расследовании процессуальный контроль осуществлял еще один участник уголовного судопроизводства – начальник следственного отдела.

До 1965 года взаимоотношения начальника следственного отдела со следователем не были урегулированы уголовно-процессуальным законом и носили административно-правовой характер. Начальники следственных подразделений действовали на основании Положения об организации деятельности следственного аппарата в органах МВД и других нормативных ведомственных актов⁴⁰.

Однако, понимая необходимость нормативного закрепления полномочий начальника следственного отдела, законодатель 14 декабря 1965 г. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР ввел ст. 127-1, предусматривающую процессуальные права и обязанности начальника следственного отдела⁴¹, которая позволяла ему эффективно руководить деятельность подчиненных следственных подразделений.

В 90-е годы XX века мы наблюдаем возрождение идеи судебного контроля за предварительным расследованием, что становиться очевидным с принятием Верховным Советом РСФСР Концепции судебной реформы в 1991 году⁴². В данной концепции предусматривалось рассматривать в качестве важнейших направлений судебной реформы расширение возможностей обжалования в суде неправомерных действий должностных лиц и установление судебного контроля за законностью применения мер пресечения и иных мер процессуального принуждения.

Совершенно справедлива, на наш взгляд, точка зрения Ковтуна Н.Н. о том, что Концепция стала первым нормативно-правовым документом стратегического характера, провозгласившим необходимость перехода контроля за ходом и результатами досудебного этапа производства по делу от прокурора к органам судебной власти⁴³.

Дальнейшее развитие института процессуального контроля за законностью и обоснованностью решений, принимаемых на досудебных стадиях уголовного судопроизводства напрямую связано с принятием в 1993 г. Конституции РФ, в 1995 г. Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации», целым рядом постановлений Конституционного Суда РФ и, конечно же, принятием нового Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в 2001 году, нормы и институты которого, а также регулируемая ими уголовно-процессуальная деятельность и станут предметом настоящего диссертационного исследования.

Резюмируя изложенное, можно сделать вывод, что институт процессуального контроля в своем генезисе прошел достаточно тернистый путь. Государство постепенно приходило к осознанию необходимости выделения процессуального контроля в качестве самостоятельного института. Однако нельзя утверждать, то данный институт в современном уголовном процессе возник на «пустом» месте. Приведенный нами исторический анализ показывает, что процессуальный контроль в существующем виде интегрирует в себе многие черты и традиции (как положительные, так и негативные) уголовного судопроизводства пореформенной России.

 

 

 

1.2. Место процессуального контроля в системе функций уголовного процесса.

Одним из эффективных методов в инструментарии научного исследования при рассмотрении тех или иных актуальных проблем теории и практики, является так называемый структурно – функциональный подход, содержанием которого является познание структуры, внутри взаимосвязи компонентов целостной системы, т.к. «раскрытие структуры целого позволяет понять конкретное место, роль и значение компонентов в целом, понять, исходя из их общей, системной взаимосвязи, их воздействия, почему каждый компонент именно таков, каков он есть в системе, почему выполняет в ней именно данную, а не другую функциональную роль, как и почему система сохраняет свою качественную специфику в условиях постоянных внутренних возмущений и изменений во внешней среде»⁴⁴.

Как известно познание целого представляет собой движение от состава системы к его структуре, а затем к функции. Однако исследование может идти и в обратном направлении – от функции к изучению структуры. В связи с этим закономерен вопрос: что такое «структура», как она соотноситься с понятием «система» и понятием «функция».

Так, например, В.С. Тюхтин предложил определение системы как множество связанных между собой компонентов той или иной природы, упорядоченное по отношениям, обладающим вполне определенными свойствами; это множество характеризуется единством, которое выражается в интегральных связях и функциях множества⁴⁵.

Анализ существующих в литературе точек зрения показывает, что до настоящего времени нет единообразного понимание: категории функции.

Так, в философии под функцией понимают внешнее проявление качественных свойств объекта в данной системе отношений⁴⁶. Иначе говоря, понятие функции неразрывно связывают с понятием «качество», а оно, в свою очередь, характеризуется совокупностью признаков и свойств. И именно проявление этих признаков и свойств в ходе взаимодействия с другими элементами системы, по мнению философов, и есть функция.

Как отмечает И.И. Кондрашин, функционирование свойства любого материального образования может проявляться лишь в системе отношений с другими однородными элементами. Поэтому обладание качеством или функциональной определенностью диктует необходимость каждому элементу быть включенным в какую – либо систему отношений с другими элементами, в процессе которых и происходит реализация присущих ему свойств⁴⁷.

В кибернетике функция понимается как процесс передачи, приема, накопления и переработки информации. При этом акцент уделяется не на целостность информации, а свойства количественного характера, которые связаны с объемом информации в материальном выражении⁴⁸.

Н.С. Полевой, исследуя понятия функции применительно к правовой кибернетике, определяет ее как наличие динамичного равновесия между системой управления и средой. Это достигается благодаря информационным процессам, протекающим по принципу обратной связи, что и обеспечивает замкнутость контура управления и возможность функционирования системы в целом⁴⁹.

Наиболее же точное, на наш взгляд, определение функции на стыке философии и кибернетики можно встретить в работах В.Г. Афанасьева и А.Н. Аверьянова⁵⁰, которые под функцией понимают действие системы и ее элементов для достижения цели.

Так, В.Г. Афанасьев отмечает, что понятие функции близко понятию цели, они тесно связаны друг с другом. Цель – это будущее состояние социальной системы, состояние, к которому она стремится. Но стоит посмотреть на цель системы с позиции системы более высокого порядка, цель данной системы выступает уже как ее функция по отношению к последующей⁵¹.

Таким образом, функция системы является проявлением свойств, качеств системы во взаимодействии с другими объектами системного порядка, выражением определенной относительно устойчивой реакции системы на изменения ее внутреннего состояния и ее внешней среды.

И как, справедливо отмечает В.Г. Афанасьев: «функции компонентов по отношению к системе носят целесообразный характер, в противном случае компонент выпадает из системы, становится для нее инородным телом. Важно подчеркнуть, что функции «привязаны» к компонентам и осуществляются в рамках присущей системе структуры, внутренней организации»⁵².

Традиционно различают субординацию и координацию функций. Координация – это согласование функций компонентов системы по горизонтали, субординация – согласование функций по вертикали, подчиненность одних компонентов другим и всех компонентов системе в целом. В зависимости от этого выделяются основные и дополнительные функции.

Что касается теории права, то здесь функцию обычно определяют как основное направление воздействия системы на определенные стороны внешней среды. Мы разделяем позицию Т.Н. Радько о том, что на сегодняшний день среди теоретиков права нет единого взгляда на проблему функций. «Если синтезировать различные точки зрения по этому вопросу, то мы увидим, что, в конечном счете, под функцией права понимают либо социальное назначение права, либо направление правового воздействия, либо и то, и другое вместе взятое»⁵³.

Таким образом, если в философии и кибернетике функция это и цель, и задача, и действие системы, то в теории права очевидно сужение этого понятия до задачи и правового воздействия. При этом теоретики права относят к основным функциям регулятивную и охранительную, а к дополнительным: ограничительную, компенсационную и восстановительную, отмечая при этом, что определенные задачи требуют и соответствующих функций.

В уголовно – процессуальном праве под функциями уголовного процесса также понимают основное направление деятельности или реализации, а также роль ее участников⁵⁴.

Разработка проблемы процессуальных функций в советском уголовном судопроизводстве берет свое начало в середине прошлого столетия в связи с необходимостью обоснования принципа состязательности. Это, в свою очередь, способствовало разделению функций обвинения и суда, а также развитию концепции трех процессуальных функций: уголовного преследования (обвинение), защиты и разрешения дела в суде.⁵⁵

Данная концепция, несомненно, явилась большим достижением в научном осмыслении уголовно – процессуальной деятельности, однако она не решила все вопросы, связанные с проблемой процессуальных функций в стадии предварительного расследования. Так, оставалось непонятным – к какой функции отнести деятельность следователя по расследованию уголовного дела, а также промежуточные решения суда и прокурора в сфере контроля за расследованием.

В.М. Савицкий предложил для устранения данного противоречия ввести функции расследования и процессуального контроля, однако не как основные, а как «вспомогательные» функции обвинения.⁵⁶ После чего некоторые авторы стали выделять уже четыре функции уголовного судопроизводства: разрешения дела, защиты, обвинения и расследования уголовного дела.

С критикой концепции трех функций выступил Р.Д. Рахунов, который в зависимости от субъектов уголовного судопроизводства выделял шесть функций: расследования, обвинения, защиты, поддержания гражданского иска, защиты от иска, разрешения дела,⁵⁷ делая акцент на то, что функция расследования уголовного дела совершенно не совпадает с функцией обвинения.

Однако наиболее последовательно несостоятельность концепции трех функций обосновывал в своих работах А.М. Ларин.⁵⁸ Рассматривая функцию, как совокупность действий и решений, объединенных единством цели, он выделял несколько целей уголовного судопроизводства: установление объективной истины; изобличение виновных и определение меры их ответственности; ограждение виновных от чрезмерно сурового наказания и реабилитирование невиновных; компенсация за вред, причиненный преступлением; освобождение от взыскания по неосновательному иску в уголовном процессе; соблюдение прав и законных интересов лиц, участвующих в уголовном деле; устранение обстоятельств, способствующих совершению преступления; обеспечение порядка производства по уголовному делу. И сообразно этим целим выделял следующие функции: исследование обстоятельств дела; уголовное преследование; защита; устранение и возмещение вреда; возражение против гражданского иска; обеспечение прав и законных интересов лиц, участвующих в уголовном деле; предупреждение преступлений; процессуальное руководство и разрешение дела.⁵⁹

Полагаем, А.М. Ларин смешивал понятия «функция» и «способы ее реализации», что методологически неверно.

На наш взгляд, функции в уголовно – процессуальном праве необходимо рассматривать в том контексте, в котором нам предлагают философия и кибернетика, а именно – во взаимосвязи с целями.

Исследовав цели интересующих нас функций, мы придем к выводу, что целью уголовного преследования является защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений. Целью же процессуального контроля, по мнению многих авторов, является защита гарантированных конституционных прав и свобод человека и гражданина⁶⁰, а также «выявлении и устранении нарушений закона, допущенных на первоначальном этапе уголовного судопроизводства, проверке жалоб на действия и решения органов и должностных лиц, осуществляющих предварительную проверку материалов о преступлениях»⁶¹. Цель прокурорского надзора – наблюдение и контроль за законностью и обоснованностью принятых решений органами, осуществляющими предварительное расследование.

Очевидно, что цели уголовного преследования (обвинения) и процессуального контроля совершенно разные, следовательно, согласование между ними возможно не в порядке субординации, а только в виде координации, в связи с чем функцию процессуального контроля, как и функцию расследования (установления обстоятельств) уголовного дела необходимо выделять как основные функции уголовного судопроизводства, отличные от остальных функций.

Исследование указанных проблем уголовного судопроизводства осложняется еще и тем, что, как в общей теории права, так и в уголовно – процессуальном праве, многие смежные вопросы остаются теоретически недостаточно разработанными. К их числу, на наш взгляд, следует отнести, кроме проблем функций, также проблему целей и задач уголовного судопроизводства.

В ст. 6 УПК РФ сформированы следующие задачи уголовного судопроизводства:

1) защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений;

2) защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.

Многие авторы справедливо указывают на то, что, по своей сути – это функции защиты⁶². Про остальные же задачи уголовного судопроизводства вообще ничего не сказано. В связи с чем, возникает закономерный вопрос: как можно защитить права и законные интересы граждан и организаций, потерпевших от преступления, не раскрыв его и не установив виновных?

Между тем, как справедливо отмечает Н.И. Кулагин, определение целей, задач и функций – проблема основополагающая: если цель и задачи определены не верно, то неточно будут сформулированы функции, а следовательно и вся деятельность по достижению цели и задач не принесет желаемых результатов.⁶³

В действующем УПК, на наш взгляд, очевидно смешивание понятий «цели» и «задачи», а в следствии этого такое противоречивое определение функционального назначения уголовного судопроизводства.

В связи с чем А.Д. Бойков совершенно справедливо отмечает, что «… в ходе судебной реформы обнаружились существенные противоречия в понимании задач уголовно – процессуального права и процессуальной деятельности. Похвальное стремление развенчать идеологические установки по отношению к суду как органу, имеющему главной задачей «воспитание в гражданах дисциплины и самодисциплины», а следовательно, органу, всецело включенному в карательную систему государства, приводит к новым существенным перекосам в определении роли уголовного судопроизводства и очередным просчетам в формировании уголовно – процессуальной системы. При этом гипертрофируется значение правозащитной функции уголовной юстиции, объявляется в качестве не просто главной, а чуть ли не единственной задача защиты прав личности, под которой понимается исключительно личность обвиняемого»⁶⁴.

Н.И. Кулагин, проводя анализ философского и лингвистического содержания понятий «цель» и «задача», приходит к выводу о том, что цель – это интегрированное отражение объективного развития общественных отношений, регулируемых уголовно – процессуальным правом и предполагаемого результата деятельности. Цель – конечное качество, к которой должны придти. И для достижения этой цели ставятся определенные задачи, которые направляют процессуальную деятельность к конечной цели. Таким образом, если цель – то, к чему стремятся, то задача – то, что требует разрешения⁶⁵.

В связи с чем Н.И. Кулагин обоснованно считает, что «целью предварительного следствия является полное, всестороннее и объективное исследование обстоятельств готовящегося или совершенного преступления, подготовка материалов о нем для принятия правомерного и обоснованного решения»⁶⁶.

Поэтому, на наш взгляд, смешивание функций расследования уголовного дела и обвинения есть ни что иное как юридическая коллизия.

Следующим этапом в раскрытии сущности процессуального контроля является рассмотрение его структуры и взаимосвязи элементов структуры между собой, а также их места в общей системе.

В теории уголовно – процессуального права процессуальный контроль рассматривается как система, состоящая из следующих элементов: судебный контроль, прокурорский надзор и процессуальный ведомственный контроль.

На сегодняшний день вопросы судебного контроля и его взаимосвязи с процессуальным контролем являются наиболее актуальными, что подтверждает большое количество научных трудов, посвященных данной проблеме и активная дискуссия на страницах научной литературы.

Вступивший в действие УПК РФ существенно расширил полномочия суда по контролю за исполнением законов и обеспечением прав участников уголовного судопроизводства на досудебных стадиях.

Расширение такого рода юрисдикции, по мнению некоторых авторов, объясняется тем, что суд – более надежный гарант прав личности на предварительном следствии, чем прокурор, т.к. суд не связан ведомственными интересами, независим и не несет ответственности за раскрытие преступлений⁶⁷.

В.П. Божьев делит полномочия суда по осуществлению процессуального контроля на 2 группы. К первой он относит полномочия в части ограничения свобод подозреваемого, обвиняемого, а именно: об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста; о продлении срока содержания под стражей; о помещении подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей, в медицинский или психиатрический стационар. А ко второй группе полномочия, предоставленные органам предварительного расследования проводить в ходе следствия и дознания следственные и иные процессуальные действия, связанные с ограничением прав и свобод граждан, а именно: о производстве осмотра жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц; о производстве обыска или выемки в жилище; о производстве личного обыска; о производстве выемки предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях; о наложении ареста на корреспонденцию и выемке ее в учреждениях связи; о наложении ареста на имущество; о временном отстранении обвиняемого от должности; о контроле и записи телефонных переговоров⁶⁸.

Правомочия суда по осуществлению процессуального контроля отражены также в ч. 3 ст. 29 и ст. 125 УПК РФ, предоставляющих право суду рассматривать жалобы на действия (бездействия) прокурора, следователя, органа дознания и дознавателя, а также на решения данных субъектов уголовного судопроизводства.

Несомненным представляется то, что если процессуальный контроль рассматривать в иерархической системе, то судебный контроль будет занимать в ней наивысшую ступень. Именно от решения суда зависит возможность проведения процессуального действия, ограничивающего конституционные права и свободы граждан. Роль прокурорского надзора в данном случае является лишь промежуточным этапом в получении разрешения на производство тех или иных процессуальных действий, который фактически ничего не решает, а в некоторых случаях даже усложняет процессуальную деятельность следователя бюрократическими проволочками.

Так, даже в случае получения согласия прокурора, следователю все равно необходимо обращаться в суд с постановлением о возбуждении ходатайства.

Возникает закономерный вопрос: почему такое недоверие к процессуальному решению следователя и такое чрезмерное вмешательство прокурора в ход расследования по уголовному делу? По этому поводу И. Петрухин справедливо отмечает, что: «…Нет смысла иметь на предварительном следствии как бы двойной заслон от ошибок и злоупотреблений. При хорошо поставленном судебном контроле прокурорский надзор в некоторых отношениях становиться излишним. Нет надобности в том, чтобы одни и те же контрольные функции выполняли разные органы.»⁶⁹.

Несовершенство существующего порядка получения разрешения суда на проведение процессуальных действий, на наш взгляд, обусловлена еще и тем, что в случае отказа прокурора на дачу своего согласия, следователь вправе обжаловать его решение в порядке ч. 4 ст. 124 УПК РФ лишь вышестоящему прокурору.

Таким образом, в случае задержания лица по подозрению в совершении преступления, у следователя, ограниченного сроком в 48 часов для допроса подозреваемого, сбора доказательств его вины, установления обстоятельств совершенного преступления, а, как правило, и предъявлении обвинения, фактически не остается времени для обжалования решения прокурора. Особенно актуален данный вопрос в отдаленных местностях, где надзирающий прокурор находится за несколько сотен, а то и тысяч километров от места производства предварительного расследования, что делает невозможным обжалование решений прокурора.

В связи с чем, на наш взгляд, статью 165 УПК РФ необходимо дополнить частью 6, в которой оговорить возможность обращения следователя в суд с ходатайством о производстве следственных действий или вынесении процессуального решения, так же в случаях несогласия прокурора с решением следователя. Тем самым будет реализован и прокурорский надзор в форме несогласия прокурора, а также не будет нарушен принцип процессуальной самостоятельности следователя.

О более значимом положении судебного контроля по отношению к прокурорскому надзору и процессуальному ведомственному контролю свидетельствует и тот факт, что в соответствии с частью 3 ст. 29 УПК суд правомочен в ходе досудебного производства рассматривать жалобы на действия и решения прокурора и начальника органа дознания. После чего в порядке, предусмотренном ст. 125 УПК, признает решение законным или незаконным, о чем выносит соответствующее постановление.

В связи с законодательными новеллами некоторые авторы высказывают точку зрения о том, что судебный контроль либо поглощает процессуальный контроль, либо стоит над ним.

Так, например, Н.Н. Ковтун говорит о сущности судебного контроля, как особой форме осуществления правосудия, направленной на разрешение правового спора⁷⁰. При этом в обоснование своей точки зрения Н.Н. Ковтун проводит анализ свойств правосудия и приходит к выводу, что они идентичны свойствам судебного контроля, а именно в том, что это: 1) вид государственной деятельности, осуществляемой только судом; 2) законом предусмотрен особый процессуальный порядок ее осуществления; 3) способ осуществления правосудия определен законом; 4) этот вид государственной деятельности завершается принятием особого судебного решения⁷¹.

Однако при этом Н.Н. Ковтун не обращает внимания на то, что эти свойства в несколько иной интерпретации присущи и остальным формам процессуального контроля.

Мы не разделяем точку зрения Н.Н. Ковтуна, т.к. он рассматривает судебный контроль как одну из функций отправления правосудия через направление деятельности суда⁷², не беря во внимание цель и задачи. Так, если целью правосудия является разрешение правового конфликта, то целью судебного контроля является рассмотрение жалоб на решения и действия субъектов уголовного судопроизводства, а также принятия решения о законности производства того или иного процессуального действия. При этом, разрешение правового конфликта предусматривает, как правило, решения дела по существу, а решая вопрос о необходимости производства следственного действия, либо применения мер принуждения суд лишь решает вопрос об обоснованности данных процессуальных действий, не делая выводов о виновности лица.

По этому поводу справедливо замечает И.Л. Петрухин, о том, что: «… поскольку судья, выдавая решения на право производства следственных действий, не разрешает дело в целом, можно говорить о наличии лишь элементов правосудия на предварительном следствии.»⁷³.

Более того, предложенная Н.Н. Ковтуном точка зрения, по нашему мнению, приведет к фактическому смешиванию судебных и досудебных стадий, что, в свою очередь, сделает принцип состязательности уголовного судопроизводства недостижимым.

Поэтому, мы поддерживаем точку зрения тех авторов, которые говорят о том, что вовлечение суда в уголовно – процессуальную деятельность на стадии предварительного расследования должно быть максимально ограничено⁷⁴.

Чтобы не происходило смешивание досудебного и судебного производства судебный контроль возникает только в случаях когда органами предварительного расследования или прокурором допущено нарушение конституционных прав личности или возникает необходимость ограничения данных прав в ходе расследования по уголовному делу.

Полагаем, судебный контроль должен не стоять над процессуальным контролем, а дополнять собой другие виды контроля, в частности такие, как прокурорский надзор и ведомственный процессуальный контроль. Кроме того, существование судебного контроля невозможно без других видов контроля. Так, целью судебного контроля, по мнению многих авторов, является защита гарантированных конституционных прав и свобод человека и гражданина⁷⁵, а также «выявление и устранение нарушений закона, допущенных на первоначальном этапе уголовного судопроизводства, проверка жалоб на действия и решения органов и должностных лиц, осуществляющих предварительную проверку материалов о преступлениях»⁷⁶. Цель прокурорского надзора – наблюдение и контроль за законностью и обоснованностью принятых решений органами, осуществляющих предварительное расследование. Поэтому УПК наделяет судебный контроль и прокурорский надзор различными полномочиями при осуществлении своей деятельности. В отличии от прокурора или начальника следственного отдела, суд не может на досудебных стадиях изучать дела, находящиеся в производстве следователей, давать указания, касающиеся хода расследования, отменять постановления следователей, передавать дело для расследования от одного следователя другому и от одного органа предварительного следствия другому органу, отстранять следователя от ведения предварительного следствия⁷⁷.

Следующим элементом системы процессуального контроля является прокурорский надзор, цель которого наблюдение и контроль за законностью и обоснованностью принятых решений органами, осуществляющими предварительное расследование. На наш взгляд, можно согласиться с точкой зрения А.Я. Сухарева в том, что предметом прокурорского надзора является законность всей деятельности органов дознания и следователей при расследовании преступлений⁷⁸. Прокурорский надзор заключается не только в даче согласия на проведения того или иного процессуального действия, но также контроль и других процессуальных решений, о которых следователь немедленно уведомляет прокурора (как например, задержание лица по подозрению в совершении преступления), либо направляет копию процессуального документа, фиксирующего решение (например постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого).

В соответствии со ст. 37 УПК РФ прокурор в стадии предварительного расследования наделен следующими полномочиями по осуществлению прокурорского надзора: проверять исполнение федерального закона при приеме и разрешении сообщений о преступлениях; возбуждать уголовное дело и поручать его производство следователю или дознавателю; участвовать в производстве предварительного расследования и в необходимых случаях давать письменные указания о направлении расследования, производстве следственных и иных процессуальных действий; давать согласие дознавателю и следователю на возбуждение уголовного дела; давать согласие дознавателю, следователю на возбуждение перед судом ходатайства об избрании, отмене или изменении меры пресечения либо о производстве процессуального действия, которое допускается на основании судебного решения; разрешать отводы дознавателю и следователю; отстранять дознавателя и следователя от дальнейшего производства расследования, если ими допущено нарушение требований УПК; изымать любое уголовное дело у органа дознания и передавать его следователю, передавать уголовное дело от одного следователя прокуратуры другому с обязательным указанием такой передачи; передавать уголовное дело от одного органа предварительного расследования другому, изымать любое уголовное дело у органа предварительного расследования и передавать его следователю прокуратуры с обязательным указанием такой передачи; отменять незаконные постановления следователя и дознавателя; поручать органу дознания производство следственных действий; продлевать срок предварительного расследования; утверждать постановление дознавателя, следователя о прекращении производства по уголовному делу; утверждать обвинительное заключение и обвинительный акт; возвращать уголовное дело дознавателю, следователю со своими указаниями; приостанавливать или прекращать производство по уголовному делу; давать согласие следователю, дознавателю на избрание меры пресечения в виде залога; соединять уголовные дела; принимать решение о создании следственной группы по ходатайству начальника следственного отдела; возобновлять приостановленное предварительное следствие, в связи с отменой соответствующего постановления следователя.

О соотношении судебного контроля с прокурорским надзором, ранее уже говорилось, однако, по – прежнему, актуальным и дискуссионным в теории уголовного процесса уже не один десяток лет является вопрос о соотношении функций прокурорского надзора и процессуального ведомственного контроля. Связано это, прежде всего, с тем, что некоторые полномочия прокурора по осуществлению прокурорского надзора, дублируются полномочиями начальника следственного отдела или начальника органа дознания при осуществлении ими процессуального ведомственного контроля. Кроме того, ряд авторов, в том числе и практических работников, отмечают, что распространенным явлением в системе органов внутренних дел стала фактическая подмена начальника следственного отдела прокурором⁷⁹.

Действительно, между прокурорским надзором и процессуальным ведомственным контролем много общего, что, прежде всего, проявляется в единстве принципов процессуального контроля, к числу которых А.А. Чувилев и В.В. Кальницкий относят: принцип законности, осуществление процессуального контроля на основе внутреннего убеждения, принцип своевременности (опережения исполнения), принцип активности (содействия исполнению), принцип соблюдения процессуальной самостоятельности следователя⁸⁰. Общность задач прокурорского надзора и процессуального ведомственного контроля, также предопределяет сходство данных функций.

Кроме того, некоторые авторы, исследовавшие соотношение прокурорского надзора и процессуального ведомственного контроля приходят к выводу, что у данных функций даже один и тот же объект, на который они направлены, то есть точное и неуклонное исполнение законов при производстве предварительного расследования, своевременность следственных действий, полное, всестороннее и объективное производство следствия⁸¹.

Однако, на наш взгляд, более правильной является другая точка зрения, согласно которой одним из критериев разграничения прокурорского надзора и процессуального ведомственного контроля является как раз различие в их объекте⁸². То есть объектом прокурорского надзора является точное исполнение законов в деятельности должностных лиц органов дознания и предварительного следствия, а объект процессуального ведомственного контроля – осуществляемая начальником следственного отдела и начальником органа дознания – процессуальная деятельность следователей или дознавателей своего отдела по раскрытию, предупреждению, расследованию преступлений, своевременному и правильному выполнению следственных действий.

Как уже говорилось, в полномочиях начальника следственного отдела и прокурора много общего, однако в них есть и существенные различия, обусловленные их правовой природой. Так, если осуществляемый прокурором процессуальный надзор за предварительным следствием исходит из основных задач высшего надзора за соблюдением законности, то полномочия начальника следственного отдела по контролю являются его функциональными обязанностями, производными от его ведомственного назначения быть руководителем подчиненных ему следователей⁸³. В связи с чем справедливо отмечает Э.И. Воронин, что если для прокурора контроль за расследованием уголовных дел – это лишь методы осуществления надзора за законностью производства предварительного следствия, то для начальника следственного отдела контроль – это выражение сущности его уголовно- процессуальной деятельности⁸⁴.

Исходя из природы полномочий, можно выделить следующий критерий отличия прокурорского надзора от ведомственного процессуального контроля. Если прокурорский надзор есть высший надзор за законностью, то, следовательно, он распространяется на всех участников предварительного расследования, в том числе на всех следователей и органы дознания, независимо от их подведомственности. А процессуальный ведомственный контроль распространяется на должностных лиц осуществляющих предварительное расследование только того органа, руководителем которого является субъект процессуального контроля (начальник следственного отдела или начальник органа дознания).

Исходя из ч. 4 ст. 39 УПК РФ указания начальника следственного отдела могут быть обжалованы прокурору, следовательно, прокурор вправе отменить указания начальника следственного отдела, если придет к выводу, что они незаконны. На основании этого можно сделать вывод о том, что прокурорский надзор шире, чем процессуальный ведомственный контроль, так как прокурорский надзор распространяется не только на следователей и дознавателей, но и на руководителей органов, осуществляющих предварительное расследование. В связи с чем представляет интерес точка зрения Б. Асриева о том, что прокурор осуществляет надзор и за процессуальными действиями и решениями самого начальника следственного отдела, поскольку прокурор обязан предупреждать и пресекать любые нарушения закона, от кого бы они ни исходили и в чем бы они ни заключались⁸⁵.

Кроме того, по мнению отдельных авторов, по смыслу уголовно-процессуального закона для начальника следственного отдела также обязательны указания прокурора, данные по уголовному делу не только ему, но и адресованные следователю⁸⁶, так как начальник следственного отдела обязан проследить за выполнением указаний прокурора следователем.

Особенность полномочий прокурора как правовых средств осуществления высшего надзора и в том, что начальник следственного отдела и другие должностные лица органов внутренних дел не вправе отменить указания прокурора, которые он дал следователю. В то же время прокурор не связан указаниями компетентных лиц органов внутренних дел, имеющими процессуальный характер, и может отменить их, если они не основаны на законе⁸⁷.

Критерием отличия прокурорского надзора от процессуального ведомственного контроля является и степень процессуальной самостоятельности участников данных видов деятельности. Так, придя к выводу о том, что решение следователя незаконно или не основано на фактических обстоятельствах дела, прокурор отменяет его своим постановлением. Начальник же следственного отдела вправе лишь ходатайствовать перед прокурором об отмене незаконного решения следователя, за исключением отмены постановления о приостановления предварительного следствия. Кроме того, при производстве предварительного следствия начальником следственного отдела он, как и следователь, обязан получать согласие на некоторые процессуальные решения у прокурора. Прокурор же при производстве предварительного следствия по расследуемому делу самостоятелен в принятии своих решений.

Различна и процессуальная форма осуществления процессуального контроля. Так, если прокурор считает процессуальное решение незаконным или необоснованным, то он: выносит постановление об отмене постановления следователя; либо не дает согласие на проведения процессуального действия, которое требует получения данного согласия; не утверждает обвинительное заключение; исключает некоторые пункты из обвинения или составляет новое обвинительное заключение; отменяет или изменяет ранее избранную меру пресечения; прекращает уголовное дело; направляет дело на дополнительное расследование; дает письменные указания. В отличии от прокурора начальник следственного отела осуществляет свои полномочия лишь в форме письменных указаний следователю в связи с расследованием по уголовному делу.

Рассматривая природу процессуального ведомственного контроля начальника следственного отдела и прокурорского надзора необходимо отметить и то, что процессуальный ведомственный контроль со стороны начальника следственного одела на предварительном следствии является необязательным, в отличии от прокурорского надзора.

Так, проведенный анализ материалов уголовных дел, расследуемых в Новосибирской и Кемеровской областях, а также Алтайском, Красноярском и Хабаровском краях показывает, что в большинстве случаев начальники следственных отделов реализуют свои полномочия, по осуществлению процессуального контроля, в форме указаний. Анализ уголовных дел в вышеуказанных регионах показывает и то, что указания начальником следственного отдела даются практически по всем уголовным делам, по которым лицо, совершившее преступление, не установлено. Однако по уголовным делам, по которым лицо, совершившее преступление, установлено, указания даются лишь в 20 % случаев, и то, только по делам, представляющим особую сложность. Кроме того, некоторые следователи не находятся под непосредственным наблюдением начальника следственного отдела, например, в сельских районах, где в отделах внутренних дел или пунктах милиции по штатной численности предусмотрено от одного до четырех следователей, которые находятся в подчинении и начальника следственного отдела, находящегося за несколько десятков, а то и сотни километров. В аналогичной ситуации работают и следователи других ведомств. Так, например, следователь ФСБ России, работающий в г. Норильске, в оперативном обслуживании которого находятся г. Норильск, Таймырский и Эвенкийский автономные округа, подчиняется начальнику следственного аппарата РУ ФСБ по Красноярскому краю, расположенному в г. Красноярске. Таким образом, некоторые уголовные дела начальник следственного аппарата не в состоянии проверить по вполне объективным причинам, а тем более, дать по ним указания. Поэтому предварительное следствие и направление уголовного дела в суд, в некоторых случаях, происходит без процессуального контроля со стороны начальника следственного отдела.

Очевидно, что без прокурорского надзора возбуждение, расследование, прекращение или направление уголовного дела в суд невозможно. Так, постановление о возбуждении уголовного дела должно быть согласовано с прокурором; ему в течении 12 часов сообщается о задержании лица по подозрению в совершении преступления; необходимо согласие прокурора при избрании определенных мер пресечения и ходатайстве перед судом для получения разрешения на проведение некоторых процессуальных действий и т. п. Прекращая уголовные дела по основаниям, предусмотренным ст. ст. 25, 28 УПК РФ, следователь также получает согласие прокурора. Утверждению прокурором подлежит и обвинительное заключение, составленное следователем.

Поэтому, если процессуальный ведомственный контроль со стороны начальника следственного отдела осуществляется выборочно, лишь по некоторым делам, то прокурорский надзор осуществляется по всем без исключения уголовным делам и направлен на выполнение задач более высокого порядка, чем ведомственный контроль.

Проведенный нами анализ функций прокурорского надзора и процессуального ведомственного контроля позволяет сделать вывод, что полномочия прокурора и начальника следственного отдела должны не только не исключать друг друга, но и предполагают сочетание этих функций.

Относительно последнего вида контроля, а именно процессуального ведомственного контроля, в теории уголовного процесса нет также единой точки зрения. Так некоторые авторы называют его процессуальным контролем начальника следственного отдела и отделяют от ведомственного контроля⁸⁸. Другие же, наоборот, определяют его как ведомственный контроль⁸⁹.

Представляет интерес точка зрения Гаврилова Б.Я. о том, что права начальника следственного отдела носят не ведомственный, а процессуальный характер, поскольку: полномочия начальника следственного отдела в уголовном судопроизводстве и осуществляемом им в порядке их реализации контроля за деятельностью следователей, применяемых в процессе расследования уголовного дела правовые нормы, относятся не к ведомственной, а к надведомственной сфере государственной деятельности. Кроме того, полномочия начальника следственного отдела призваны выполнять не ведомственные, а общегосударственные задачи уголовного судопроизводства⁹⁰.

Однако, несмотря на это мы придерживаемся другой точки зрения согласно которой процессуальный контроль начальника следственного отдела является именно ведомственным, так как он наблюдает только за работой следователя своего подразделения, а указания начальника следственного отдела обязательны только для следователей конкретного отдела. Что же касается, например, судебного контроля, то решения суда о производстве процессуальных действий обязательны для всех участников уголовного судопроизводства без исключения.

Совпадая по форме, полномочия начальника следственного отдела принципиально отличаются от других видов процессуального контроля по правовой природе, поскольку предпосылкой ведомственного контроля являются административно-правовые, управленческие отношения начальников следственных отделов, управлений и отделений с подчиненными ими по службе следователями⁹¹.

Кроме того, новый УПК РФ к процессуальному ведомственному контролю отнес также и контроль начальника органа дознания, который вправе давать дознавателю поручения, обязательные для исполнения и согласие на некоторые процессуальные решения, о чем пойдет речь во второй главе диссертационного исследования.

Рассматривая процессуальный контроль как функцию уголовно судопроизводства нельзя не отметить тот факт, что во многих работах, посвященных исследованию института процессуального контроля и функций уголовного судопроизводства, можно встретить выделение такой функции, как «процессуальное руководство» предварительным расследованием⁹². При этом, если некоторые авторы рассматривают процессуальное руководство как метод процессуального контроля⁹³, то сторонники другой точки зрения говорят о контроле, как о части управления⁹⁴. Так, если А.М. Ларин, в своих более ранних работах говорил о том, что функция управления наряду с судом, прокурором, начальником следственного отдела присуща также и следователю⁹⁵, то в последующих работах он указывал на то, что данная функция все таки принадлежит прокурору⁹⁶.

Выделение в уголовном судопроизводстве функции руководства, полагаем, нельзя назвать правомерным, так как это противоречит принципу процессуальной самостоятельности следователя. Однако нельзя отрицать и тот факт, что институт процессуального контроля, в том виде, в котором он представлен в новом законодательстве, есть не что иное, как руководство расследованием уголовного дела. Поэтому решения по уголовному делу фактически принимает не следователь, а начальник следственного отдела или прокурор, которого иначе еще называют «сущим хозяином дела»⁹⁷ на стадии досудебного производства.

Подобные выводы можно сделать из этимологического анализа самих понятий «контроль», «надзор» и «руководство». Так С.И. Ожегов определяет контроль как проверку, а также наблюдение с целью проверки⁹⁸. Аналогичное определение он дает и надзору⁹⁹. Руководство же представляет из себя не что иное, как осуществление направляющей деятельности¹⁰⁰.

Анализ норм, регулирующих полномочия начальника следственного отдела и прокурора, не оставляет сомнений в том, кто является подлинным руководителем расследования. При этом, отношение к функции руководства в уголовном судопроизводстве у различных авторов диаметрально противоположное.

Так, некоторые авторы, мотивируют необходимость «процессуального руководства» тем, что начальник следственного отдела и прокурор наряду со следователем несут ответственность за качество и сроки расследования, раскрытия преступлений и их предупреждения, а также за допущенные при расследовании нарушения закона¹⁰¹. С данным положением, на наш взгляд, нельзя согласиться, так как прокурор и начальник следственного отдела должны отвечать не за нарушения закона, допущенные следователем, а за нарушения являющиеся результатом ненадлежащего контроля и надзора.

Сторонники другой точки зрения, с которой можно согласиться отмечают, что «процессуальное руководство» предварительным следствием «есть продукт советского уголовного судопроизводства, примат административной власти над властью судебно-следственной. Известно, что прокурор в любой момент мог вмешаться в ход предварительного следствия, склонить следователя к своей позиции, что конечно, делало процессуальную самостоятельность следователя весьма призрачной и, рано или поздно, приводило следователя «в стан» стороны обвинения. Та деятельность, которую закон продолжал называть предварительным следствием, все больше превращалась в разновидность уголовного преследования, в дознание под руководством прокурора. Такое предварительное расследование, по УПК РСФСР, напоминало своеобразный «бригадный» способ производства, где, с одной стороны, допускается круговая порука, с другой – размывание и перекладывание ответственности. Успех расследования прокурор всегда мог объяснить «своим чутким руководством», но, допусти следователь ошибку, отвечал он один. Как говорят на Востоке, «у победы много отцов, поражение – сирота»…»¹⁰².

Справедливо замечание В. Клочкова о том, что «теория не может игнорировать различие понятий «надзор» и «руководство», включать, вопреки смыслу этих терминов, руководство в надзор, тем более рассматривать руководство как лучшую и даже единственно возможную форму надзора»¹⁰³.

Обоснованную критику «процессуального руководства» можно встретить и у других авторов, которые справедливо отмечают, что «перерождение предварительного следствия в России в «прокурорское дознание», а процессуально самостоятельного субъекта процесса в полностью зависимого от прокурора «дознавателя», лишь сохранившего прежнее наименование «следователь», явилось продуктом игнорирования действительной природы предварительного следствия, соотношения его с прокурорским надзором. Подобное построение досудебного производства не только практически ликвидировало его состязательность в отечественном уголовном процессе, но и вошло в противоречие с теорией права, подвергло его определенной деформации в угоду ведомственным интересам»¹⁰⁴.

Предоставленные прокурору полномочия позволяют не только руководить предварительным расследованием, но и фактически предрешать исход расследования.

Перед наукой уголовного процесса уже давно ставится вопрос: почему в стадии досудебного производства прокурор наделен такими широкими распорядительными полномочиями, которыми он не обладает в других отраслях своей надзорной деятельности? Существуют различные точки зрения на данную проблему, однако наибольший интерес, на наш взгляд, представляет предложение В.А. Михайлова построить прокурорский надзор по принципу общенадзорной деятельности¹⁰⁵, что соответствовало бы принципам прокурорского надзора и не вступало бы в противоречие с процессуальной самостоятельностью следователя.

Проведенный опрос практических работников следственных аппаратов органов внутренних дел и федеральной службы безопасности показал, что еще одна из типичных проблем на предварительном следствии возникает, когда следователь принимает решение о прекращении уголовного дела по основаниям, предусмотренным ст. ст. 25, 26 и 28 УПК РФ, однако прокурор не дает требуемого законом согласия. При этом, данная проблема является многоаспектной.

Так, в работе каждого следователя, хоть раз были случаи, когда лицо, совершившее преступление заслуживало особого снисхождения, совершив преступление впервые, небольшой тяжести и, как правило, с формой вины в виде неосторожности. Следователь, полностью исследовав материалы уголовного дела и личность обвиняемого (как с помощью материалов уголовного дела, так и в ходе непосредственного общения), приходит к выводу, что данное лицо не представляет общественной опасности и применение к нему меры наказания не является обязательным. Именно подобные случаи и предусмотрены ст. ст. 25 и 28 УПК РФ, однако прокурор, не имея представления о личности обвиняемого, не соглашается на прекращение уголовного дела. В подобных случаях следователю ничего не остается, как выполнить «заказ» прокурора и направить дело в суд с обвинительным заключением. Поэтому можно понять – с каким чувством, в данном случае, следователь направит уголовное дело в суд, когда фактически понимает, что нельзя ставить на чаши весов судьбу человека и статистические показатели отдела.

Возникает справедливый вопрос: почему такое недоверие к решению следователя или дознавателя, которые непосредственно расследовали уголовное дело, и принципиально иное отношение к согласию прокурора, который не имеет представления о личности обвиняемого и, как правило, в связи с большой загруженностью работой не может в полном объеме исследовать и материалы уголовного дела.

Прокурорский надзор, и процессуальный ведомственный контроль не должны противоречить принципу самостоятельности следователя. Фактически же, современный институт процессуального контроля представляет собой стремление подчинить следственный аппарат узким ведомственным интересам, что, конечно же, приводит к нарушениям закона. Не случайно, полагаем, в последние годы особенно часто стала употребляться фраза «заказные дела», что имеет в некоторых случаях вполне конкретное основание. В современных условиях следственный аппарат стал не только средством борьбы с преступностью, но и средством для выяснения отношений между представителями административной власти, чему, на наш взгляд, в немалой степени способствует так называемая функция «руководства предварительным расследованием». И говорить об объективности расследования не приходиться, до тех пор, пока в нашей стране следственные органы будут под чьим то «процессуальным руководством».

Рассмотрев систему процессуального контроля во взаимодействии ее элементов, можно выделить ряд признаков, ей присущих.

Процессуальный контроль осуществляется строго определенным кругом участников, а именно: судом, прокурором, начальником следственного отдела и начальником органа дознания. Некоторые авторы предлагают включить в данный перечень так же следователей – руководителей следственных групп¹⁰⁶, но согласиться с ними нельзя, так как данным руководителям присущ не процессуальный, а чистый организационный контроль за деятельность других следователей.

Все субъекты процессуального контроля являются должностными лицами, представляют интересы государства и наделены в соответствии с законом соответствующими полномочиями. Кроме того, анализируя сущность процессуального контроля можно прийти к выводу о том, что деятельность по осуществлению процессуального контроля регламентирована законом, носит государственный характер и направлена на осуществление функции уголовного судопроизводства. Характер полномочий субъекта, осуществляющего процессуальный контроль, выражается в их властно – распорядительной роли, и они направлены на охрану интересов государства и граждан, участвующих в уголовном судопроизводстве¹⁰⁷.

Наличие властных полномочий у субъекта процессуального контроля придает своеобразный характер его процессуальным правам и обязанностям. Так, действуя в соответствии с уголовно-процессуальным законом, он обязан осуществлять контроль, целью которого является обеспечение законности и обоснованности процессуальных действий и решений лица, производящего предварительное расследование. И в данном случае цель выступает именно как признак процессуального контроля.

Если рассматривать процессуальный контроль через направление воздействия, то мы придем к выводу, что предметом процессуального контроля являются правоотношения, возникающие между участниками уголовного судопроизводства в стадии возбуждения уголовного дела и предварительного расследования.

При этом совокупность полномочий и условий (т.е. порядок их реализации) позволяет определить такой признак процессуального контроля, как процессуальная форма. А.М. Ларин справедливо отмечал, что «гарантией четкости, определенности правоотношений между прокурором и следователем служит процессуальная форма»¹⁰⁸. Мы, в свою очередь, хотели бы отметить, что процессуальная форма присуща и обязательна для всех субъектов процессуального контроля. При этом в уголовно-процессуальном законе данная форма реализации деятельности по осуществлению контроля четко определена.

В связи с этим определенный научно-практический интерес представляет классификация процессуальных форм. В зависимости от выбранного критерия деления в юридической литературе предлагается несколько классификационных групп.

Так, В.М. Савицкий предлагает следующую классификацию процессуальных форм: 1) формы предупреждения и выявления нарушений закона; 2) формы устранения нарушений закона¹⁰⁹, аналогичную классификацию можно встретить и в работах В.А. Михайлова¹¹⁰. Х.С. Таджиев дает трехчленную классификацию процессуальной формы, а именно: 1) формы предупреждения нарушений закона; 2) формы выявления нарушений законов; 3) формы реагирования на нарушения законов и обстоятельств повлекших их совершение¹¹¹.

Не умаляя значения приведенных выше систем мы предлагаем классификацию форм осуществления процессуального контроля, по способу реализации полномочий подразделить на несколько видов:

а) указания;

б) визирование;

в) вынесение процессуального решения;

г) разрешение на проведение процессуальных действий.

Указания – это процессуальный акт, вынесенный прокурором или начальником следственного отдела, и только лишь письменная форма указывает на их обязательность исполнения следователем. Кроме того, процессуальная самостоятельность письменных указаний обусловлена теми серьезными правовыми последствиями, которые они могут порождать: изменение квалификации преступления, изменение обвинения или меры пресечения и другие последствия, вытекающие из смысла ст. ст. 37, 39 УПК РФ.

Мы разделяем точку зрения Воронина Э.И. в том, что письменные указания имеют сходство с таким важнейшим процессуальным документом как постановление, по следующим признакам: во-первых, по тем процессуальным последствиям, которые они могут повлечь; во-вторых, по степени обязательности их исполнения следователем. Однако вместе с тем полностью отождествлять постановление и письменное указание нельзя, так как постановление охватывает более широкую сферу правоприменительной деятельности. Вынесенное в соответствии с законом постановление обязательно для исполнения всеми учреждениями, организациями, должностными лицами и гражданами. Письменные же указания – это процессуальный акт, который касается правоотношений возникающих между определенными участниками уголовно-процессуальной деятельности и адресовано конкретному должностному лицу¹¹².

Следующим самостоятельным элементом процессуальной формы является визирование, т.е. получение согласия на проведение процессуальной деятельности, либо утверждение процессуальных решений. Данная форма процессуального контроля присуща прокурору и начальнику органа дознания. Так, в соответствии с п.п. 4-5 ч. 2 ст. 37 УПК РФ прокурор дает согласие дознавателю, следователю на возбуждение уголовного дела, возбуждение перед судом ходатайства об избрании меры пресечения либо о производстве иного процессуального действия, которое допускается на основании судебного решения. Для данного согласия также предусмотрена письменная форма, которая присутствует в самом процессуальном документе. Визирование заключается и в утверждении постановления дознавателя, следователя о прекращении производства по делу, утверждении обвинительного заключения или обвинительного акта.

В ряде органов внутренних дел Алтайского, Красноярского и Хабаровского краев практикуется визирование, либо утверждение начальником следственного отдела отдельных процессуальных документов, составляемых следователем: (например, постановления о привлечении в качестве обвиняемого или обвинительного заключения), хотя такая форма не предусмотрена законом.

В.Ф. Статкус и А.А. Чувилев¹¹³ полагали, что виза начальника следственного отдела на процессуальном документе – одна из дополнительных гарантий обоснованности принятого решения. А.П. Гуляев¹¹⁴ рассматривает подобное визирование как один из методов организации процессуального контроля. Однако, проведенное нами интервьюирование руководителей следственных аппаратов позволяет сделать вывод, что данная форма визирования не эффективна и применяется в практической деятельности в целях так называемой «перестраховки» и стремления заставить начальника следственного отдела разделить ответственность со следователями за принятые процессуальные решения. Подобное визирование еще больше умоляет процессуальную самостоятельность следователя и, как справедливо отмечает М. Селезнев, «тем самым процессуальное положение следователя фактически низводится до уровня дознавателя, для которого требуется согласие начальника органа дознания для принятия основных процессуальных решений»¹¹⁵.

Следующей условной формой процессуального контроля является вынесения процессуального решения. Данная форма присуща всем субъектам процессуального контроля и заключается в осуществлении распорядительной функции, которая находит свое проявление. На пример в передаче уголовного дела от одного следователя другому, разрешении отводов заявленных следователю или дознавателю, отстранении следователя от дальнейшего производства расследования, отмене незаконных и необоснованных постановлений следователя или дознавателя, продлении срока следствия и содержания под стражей, возвращения уголовного дела следователю для производства дополнительного расследования, приостановления или прекращения производства по уголовному делу.

Таким образом, в случае обнаружения нарушений закона, субъект процессуального контроля принимает решение и оформляет его письменно, специально предусмотренной законом формой, а именно – постановлением.

Четвертый элемент формы процессуального контроля присущ только суду, хотя, по своей природе, и схож с рассмотренной выше формой. В ч. 2 ст. 29 УПК РФ предусмотрен ряд решений, которые правомочен принимать только суд по ходатайству следователя или дознавателя. Так, в ходе досудебного производства по уголовному делу в случае необходимости осуществления: осмотра жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц; личный обыск; выемку в жилище; выемку предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях; наложения ареста на корреспонденцию и выемку ее в учреждениях связи; наложение ареста на имущество; контроль запись телефонных переговоров и т.п. – следователь с согласия прокурора возбуждает перед судом ходатайство о проведении процессуальных действий, и, в случае удовлетворения данного ходатайства, суд принимает решение, оформляя его постановлением.

В качестве одной из форм осуществления процессуального контроля некоторые авторы выделяют право начальника следственного отдела и прокурора проводить предварительное расследование¹¹⁶. Однако мы согласны с точкой зрения Р.Д. Рахунова о том, что при проведении расследования функция надзора за предварительным следствием утрачивается, так как прокурор или начальник следственного отдела не могут осуществлять надзор за самим собой¹¹⁷.

Анализ целей, признаков и свойств процессуального контроля позволяет говорить о том, что в уголовно – процессуальном праве данную систему необходимо рассматривать именно как самостоятельную функцию уголовного судопроизводства. Она наделена своей специфической целью, отличной от целей других функций уголовного судопроизводства, задачами, направлением воздействия и способом реализации, в процессуальной форме, определенной законом.

Резюмируя изложенное, можно определить процессуальный контроль как функцию уголовного судопроизводства, осуществляемую в ходе досудебного производства по уголовному делу специально уполномоченными субъектами уголовно – процессуальных отношений, наделенными в соответствии с законом властно – распорядительными полномочиями по наблюдению, проверки и утверждению процессуальных действий лица, производящего предварительное расследование, в целях обеспечения законности при производстве по уголовному делу, а так же быстрого и полного выполнения задач уголовного процесса.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2. ОСОБЕННОСТИ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОНТРОЛЯ В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОТДЕЛЬНЫХ УЧАСТНИКОВ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА.

 

2.1 Теория и практика процессуального контроля, осуществляемого начальниками следственных отделов

 

Уголовное судопроизводство имеет своей целью защиту прав и законных интересов лиц, потерпевших от преступления и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения прав и свобод, защиту конституционных прав и свобод граждан.

Важнейшей составляющей в деятельности органов предварительного следствия по достижению данной цели является контроль за применением регулирующих эту сферу предварительного следствия конкретных правовых норм. Одной из форм данного контроля в уголовном судопроизводстве, в соответствии с уголовно – процессуальным законом предусмотрен процессуальный ведомственный контроль, осуществляемый начальником следственного отдела.

Организация работы начальника следственного отдела складывается из реализации процессуальных полномочий, предусмотренных уголовно – процессуальным законом, а также осуществления им полномочий, вытекающих из нормативных ведомственных актов. Задачи руководителя при реализации им функций контроля заключается в том, чтобы в полной мере обеспечить комплексное наблюдение за ходом осуществления и проверки своевременности и качества выполнения всех видов работы и обязанностей, возложенных на возглавляемый им орган директивами, законами, подзаконными актами, ведомственными, организационно – распорядительными, плановыми и другими решениями.

Вопросы связанные с процессуальным ведомственным контролем, осуществляемым начальником следственного отдела актуальны и на сегодняшний день, что связано прежде всего с принятием нового УПК РФ, в связи с чем появилось еще больше вопросов, чем ответов на них. Так как некоторые полномочия начальника следственного отдела и прокурора дублируют друг друга, в связи с чем возникает справедливый вопрос о целесообразности наделения различных субъектов процессуального контроля одинаковыми полномочиями. В практической деятельности правоохранительных органов это не редко приводит к тому, что начальник следственного отдела является лишь посредником между прокурором и следователем.

Следственный аппарат представляет собой не что иное, как систему, состоящую из множества подразделений (элементов) разных по субординации уровней, функционирующих в условиях процессуального режима.

Под системой в социальном смысле следует понимать определенную совокупность элементов, образующих целостное единство, имеющее новые свойства, отсутствующие у составляющих ее элементов и допускающее деление на подсистемы и элементы¹¹⁸.

При этом система в социальной сфере должна обладать такими признаками как: общая цель; взаимосвязь элементов; ресурсы обеспечивающие ее функционирование; окружение ограничивающее систему; органом управления.

Все данные признаки присущи следственному аппарату, поэтому рассматривать процессуальный контроль за органами предварительного расследования необходимо на стыке нескольких наук, в том числе и кибернетики.

Однако необходимо отметить и то, что данная система имеет свои специфические особенности, присущие только ей. Одной из таких особенностей является специфика управления следственным аппаратом, которая на сегодняшний день приобрела особую актуальность в деятельности начальника следственного отдела. Так как во – первых специфичность управления в системе предварительного следствия и реализация общих для всех системы принципов обусловлена установленной в законодательстве процессуальной самостоятельности следователей, что является одним из принципиальных вопросов управления в данной системе.

В связи с чем совершенна справедлива позиция Н.И. Кулагина о том, что «управленческие решения должны учитывать процессуальную самостоятельность лиц, стоящих на нижней ступени иерархической лестницы – следователей, которая заключается как в широте полномочий, так и в ответственности за отступления от предъявляемых к ним требований: законности и обоснованности решений, принимаемых в целях обеспечения полноты, объективности и всесторонности следствия. Процессуальная самостоятельность следователя хотя и ограничивает свободу руководителя при выборе управленческих решений, зато нейтрализует влияние внутренних помех в процессе управления следствием, обеспечивает действенную ответственность каждого следователя за полученное дело»¹¹⁹.

Кроме того, процессуальная самостоятельность следователей увеличивает в управлении значение правового фактора, который выражается в предоставлении законом права ведомственного процессуального контроля только начальнику следственного отдела. Что способствует внутренней организации следственного аппарата как системы управления.

Во – вторых в повседневной работе следственного подразделения представляет определенную сложность разграничить деятельность начальника следственного отдела направленную на реализацию процессуальной деятельности следователя от ведомственной организации работы как структурного подразделения.

При определении цели процессуального ведомственного контроля необходимо исходить в первую очередь от цели самого предварительного следствия. Обобщив задачи и направление деятельности органов предварительного следствия, предписанные нормами уголовно-процессуального законодательства, можно сделать вывод о том, что целью предварительного следствия является защита прав и законных интересов лиц и организаций потерпевших от преступлений. Однако мы поддерживаем точку зрения тех авторов, которые высказывают мнение о подмене действительных целей уголовного судопроизводства и отрыве задач уголовного судопроизводства от задач поставленных перед уголовным правом¹²⁰.

Так как, если взять за основу цели, предписанные ст. 6 УПК, то возникает справедливый вопрос – как защитить права и законные интересы лиц, потерпевших от преступлений, не проведя всестороннего и полного расследования уголовного дела, установления лиц, совершивших преступление и привлечения их к уголовной ответственности.

Поэтому на наш взгляд перед предварительным следствием стоит цель – изобличение и привлечение лица, совершившего преступление к уголовной ответственности, всестороннее и объективное исследование обстоятельств совершенного преступления, сбора доказательств и подготовки материалов для принятия правомерного и обоснованного решения надлежащим субъектом уголовно – процессуальных отношений.

В теории уголовного процесса, также нет однозначного понимания цели процессуального контроля. Так, Э.И. Воронин в качестве целей определяет контроль за своевременностью действий следователя по раскрытию и предупреждению преступлений¹²¹.

Другие авторы в качестве цели выделяют контроль за своевременностью действий следователей по раскрытию и предупреждению преступлений и принятие мер к наиболее полному, всестороннему и объективному производству по уголовным делам¹²².

Несколько иную позицию занимает В.П. Ашитко, говоря о том, что целью процессуального ведомственного контроля является предотвращение нарушений закона и следственных ошибок¹²³.

Резюмирую изложенное можно сделать вывод о том, что целью процессуального ведомственного контроля является обеспечение эффективной работы следственного аппарата по осуществлению полного, всестороннего и объективного исследования обстоятельств совершенного преступления, принятию законных и обоснованных процессуальных решений, сбора доказательств и подготовки материалов в суд, предотвращение, возможного незаконного ограничения прав и свобод участников уголовного судопроизводства.

Кроме того, для определения цели административной деятельности начальника следственного отдела необходимо также отразить его задачи, которые в совокупности и образуют цели контроля.

Ведомственные нормативные акты¹²⁴ ставят перед руководителями следственных аппаратов следующие задачи:

а) анализ работы по расследованию преступлений и разработка мер по повышению качества предварительного следствия, обеспечению законности при его производстве, совершенствование организации следственной работы;

б) учет результатов работы следственного аппарата, выявление положительного и отрицательного опыта этой деятельности;

в) осуществление в пределах своих полномочий контроля за соблюдением законности в деятельности органов предварительного следствия;

г) организация расследования преступлений;

д) проведение эффективной кадровой политики и повышение профессионального мастерства следственных работников.

Так как административная деятельность направлена прежде всего на управление, то необходимо отметить и цель управления, в качестве которой некоторые авторы обозначают создание условий для эффективной работы вверенного подразделения, создания условий для материальной и моральной заинтересованности, правильному подбору и расстановке кадров¹²⁵.

Н.Н. Кулагин в качестве цели управления считает обеспечение мерами управленческого и процессуального воздействия надлежащего выполнения следственным аппаратом основной служебной цели, ради которой он создан – полного, всестороннего и объективного исследования обстоятельств готовящихся или совершенных преступлений, подготовки материалов дел о них и принятия судом или следователем окончательных решений¹²⁶.

В связи с чем нам представляется обоснованным считать, что целью административной деятельности начальника следственного отдела является организация и координация повседневной работы следственного аппарата по надлежащему выполнению поставленных перед ним процессуальных задач.

Иными словами целью административной деятельности является обеспечения процессуальных функций начальника следственного отдела.

Рассматривая вопросы, связанные с природой полномочий начальника следственного отдела некоторые авторы приходят к выводу о том, что полномочия по руководству и процессуальному контролю неразрывно взаимосвязаны между собой, вытекают одно из другого, а следовательно и являются одной функцией руководителя следственного подразделений, т.е. «процессуальным руководством»¹²⁷.

Однако мы поддерживаем противоположную точку зрения других авторов, о том, что в качестве самостоятельных направлений в функциональной деятельности начальника следственного подразделения необходимо различать руководство и контроль¹²⁸.

Правовое положение начальника следственного отдела регулируют 2 вида нормативно – правовых актов: законодательные и ведомственные. В связи с чем деятельность начальника следственного аппарата носит процессуальный характер в соответствии с законом и ведомственный в соответствии с ведомственными нормативными актами. Таким образом, полномочия начальника следственного отдела регулируются нормами уголовно – процессуального и административного права. При этом и те, и другие нормы права направлены на организацию работы следственного подразделения и организацию процессуального ведомственного контроля. При этом данные правоотношения настолько переплетаются в работе следственного аппарата, что в науке уголовного процесса и появились споры о процессуальном контроле и процессуальном руководстве.

Мы разделяем точку зрения некоторых авторов, отмечающих то, что в контрольной деятельности начальников следственных отделов можно выделить два самостоятельных вида контроля: процессуальный и административный (организационный)¹²⁹.

Для осуществления процессуального контроля начальник следственного отдела наделен следующими полномочиями: поручать производство предварительного следствия следователю, либо нескольким следователям; изымать уголовное ело у следователя и передавать его другому следователю с обязательным основанием такой передачи; создавать следственную группу и изменять ее состав; отменять необоснованные постановления следователя о приостановлении предварительного следствия; вносить прокурору ходатайства об отмене иных незаконных или необоснованных постановлений следователя; продлять следователю до десяти суток срок рассмотрения сообщения о преступлении; проверять материалы уголовного дела; давать следователю указания о направлении расследовании, производстве отдельных следственных действий, привлечении лица в качестве обвиняемого, избрании в отношении подозреваемого, обвиняемого меры пресечения, о квалификации преступления и объеме обвинения.

Мы согласны с точкой зрения Р.Н. Мамошиной о том, что правовые отношения, возникающие между начальником следственного отдела и следователем, носят либо уголовно – процессуальный, либо административно – правовой характер¹³⁰. Однако административные полномочия имеют своей целью организацию процессуального контроля и надлежащей работы следователя по расследованию уголовного дела. Таким образом, можно сделать вывод о том, что административная (организационная) функция начальника следственного отдела является вспомогательной функцией процессуального контроля.

В свою очередь в науке управления принято выделять ключевые функции. Так, Д.М. Гвишиани к функциям управления относит прогнозирование, планирование, оперативное руководство, учет, контроль¹³¹, О.В. Козлова – организация, координация, регулирование, контроль¹³², Г.Х. Попов – прогнозирование и планирование, распорядительство, руководство и контроль¹³³, Ю.А. Тихомиров – прогнозирование, планирование, сбор, обработка информации и постановка проблемы, подготовка и принятие решения, организация, регулирование и координация, контроль и оценка результатов управленческого действия¹³⁴, В.А. Юсупов – прогнозирование, принятие исходного решения, организация, регулирование и контроль¹³⁵.

Однако, на наш взгляд, наиболее приемлема для организации работы следственного аппарата является точка зрения Н.И. Кулагина, который выделяет такие функции управления как: анализ и планирование, организация, координация, контроль и учет¹³⁶.

Аналитическая работа – это исследовательская, познавательная функция в управленческой деятельности следственного аппарата. Зависимость решения управленческого характера, его эффективности от состояния информационно-аналитической деятельности обусловило тот факт, что информационно-аналитическая работа выступает самостоятельной функцией управления.

Аналитическая работа в следственных подразделениях представляет собой постоянную деятельность по изучению информации о состоянии расследования организации работы следственных подразделений и сопоставлению их с данными о преступности. При анализе руководитель, как правило, получает информацию из статистических данных, но вместе с тем в предмет анализа может входить и более широкий круг вопросов.

Так, ведомственными приказами предусмотрено использование аналитической работы для разработки мер по повышению эффективности деятельности следственных подразделений, имеющих низкие результаты работы; определения степени пригодности ведомственных и принятых совместно с другими правоохранительными органами инструкций, указаний и рекомендаций, затрагивающих организацию следственной работы в органах внутренних дел, для регулирования деятельности следствия в современных условиях¹³⁷.

Кроме того анализу подвергается информация: о соблюдении дисциплины и распорядка дня; планировании следователями своей работы; о морально-психологическом климате в подразделении; об осуществлении взаимодействия с различными органами, учреждениями и общественностью; о ведении учетов и отчетов о следственной работе; о профилактической деятельности следователей; об положительной работе отдельных следователей и других следственных подразделений; о быте сотрудников следственного отдела; об учебе следователей, их работе над повышением своей квалификации и т.д.

Одной из процессуальных форм получения информации для анализа является предусмотренное УПК право начальника следственного отдела проверять материалы уголовных дел. В приказе МВД России № 1 от 4 января 1999 г. предусмотрены и административные формы получения информации с целью анализа, такие, например как: учет представлений прокуроров, частных определений судов, профилактических мероприятий по материалам следствия, мероприятий по воспитательной работе и служебной подготовке с личным составом (п. 17.12.); рассмотрение жалоб на действия подчиненных сотрудников, представления прокуроров, частные определения судов о нарушениях норм уголовно – процессуального законодательства (п. 17.16.).

Руководители следственных управлений, кроме этого, получают информацию о результатах расследования уголовных дел и результатах рассмотрения заявлений и сообщений о преступлениях из статических отчетов следственной работы формы 1 – Е, 1 – ЕМ¹³⁸ и 2 – Е¹³⁹ и докладных записок.

В литературе анализ в зависимости от целей, задач, периода времени подразделяют на следующие виды:

а) текущий, который происходит непрерывно и предназначен для постоянного контроля за состоянием расследования;

б) комплексный, необходимый для изучения состояния расследования за отчетный период и охватывающий все стороны деятельности следственного подразделения, целью которого является разработка мер для повышения деятельности работы следственного подразделения;

в) целевой, направленный на изучение отдельных вопросов деятельности следственного подразделения (обоснованность возбуждения или прекращения уголовных дел, соблюдения сроков расследования, обоснованность привлечения к уголовной ответственности, причины возвращения уголовных дел на дополнительное расследование, раскрытие и расследование отдельных видов преступлений и др.)¹⁴⁰;

г) прогностический, служащий для выявления тенденций в практике расследования преступлений с целью внесения определенных коррективов в расстановку кадров, принятие других управленческих решений¹⁴¹.

Для того, чтобы выводы, полученные в процессе аналитической работы были достаточно достоверными, ее проведения должно отвечать следующим требованиям:

• достоверность и полнота используемой информации;

• всесторонность;

• изучение информации за достаточно продолжительный отрезок времени;

• массовость наблюдения;

• сопоставление;

• систематичность и планомерность проведения;

• использование различных методов¹⁴².

Сущность аналитической работы заключается в переработке собранной статистической и иной информации. Этому процессу присущи следующие стадии:

а) сведение воедино (в специально разработанные таблицы статистических данных) показателей одной и той же деятельности;

б) сравнение полученных данных за интересующее исследователя время с аналогичными данными прошлого периода;

в) суммирование показателей, характеризующих работу органов следствия, и выведение средних показателей;

г) анализ – сравнение данных текущего периода с аналогичными данными прошлых лет, установление изменения отдельных показателей¹⁴³.

Анализ предшествует планированию, которое является основным условием работы и правильного осуществления ведомственного процессуального контроля.

Планирование – это предварительная модель решения или направление работы следственного подразделения.

Планирование в следственном аппарате придает его деятельности целенаправленный характер; способствует своевременному решению наиболее актуальных задач; помогает определить пути и средства достижения поставленной цели; создает условия для наиболее эффективного использования сил и средств; положительно влияет на совершенствование стиля работы; обеспечивает четкое взаимодействие с другими службами и подразделениями; способствует рациональному использованию рабочего времени; повышает уровень управления; способствует эффективной организации работы следователей¹⁴⁴.

Планирование осуществляется в несколько этапов:

1. прогнозирование оперативной обстановки;

2. разработка задач, вытекающих из прогнозов, которые должен поставить перед собой сотрудник, осуществляющий контрольную деятельность;

3. определение методов и средств контроля, времени и оценки реальности его осуществления;

4. разработка мер контроля за реализацией запланированного¹⁴⁵.

Предметом планирования является: взаимодействие следственных аппаратов и органов дознания; сроки и качество расследования; профилактика преступлений; возмещение ущерба; расследование отдельных категорий уголовных дел; количество уголовных дел, которые будут направлены в суд с обвинительным заключением; уголовные дела в перспективе подлежащие прекращению по реабилитирующим или не реабилитирующим основаниям.

При планировании работы как показывает проведенное исследование руководители чаще всего основываются не на эффективности и объективности расследование уголовных дел, а на достижение установленных показателей работы по итогам отчетного периода. При этом, подстраиваясь под критерии оценки результатов работы, которые определены приказом МВД РФ № 457 от 16 декабря 1992 г.

Однако критерии по которым оцениваются результаты следственной работы по мнению многих следователей и руководителей следственных аппаратов требует коренного пересмотра.

Так, в качестве отрицательного показателя рассматривается прекращение уголовного дела, в том числе и по не реабилитирующим основаниям, хотя расследование по ним производится в полном объеме. Кроме того, по делам в сфере экономики, как правило, невозможно на первоначальном этапе расследования определить наличие или отсутствие состава преступления, тем не менее УПК обязывает при наличии соответствующего повода возбудить уголовное дело. И лишь после проведения полного предварительного расследования следователь устанавливает отсутствие состава преступления. Уголовные дела этой категории, обычно, на момент прекращения производства составляют несколько томов и работы по ним производится гораздо больше, чем по другим категориям уголовных дел.

По итогам же полугодия, при установлении процентных надбавок за сложность и напряженность работы начальник следственного управления исходит от показателей, а не от фактически выполненной работы.

Установление показателей в работе следственного подразделения приводит к тому, что начальники следственного отдела занимаются не организацией эффективной работы, а созданием ее видимости, искуственному подведению к цифровым показателям, скрывая при этом фактическую обстановку расследования.

Подобное «планирование» в нередких случаях вынуждает, для достижения показателей по количеству уголовных дел направленных в суд в течении месяца, производить предварительное следствие в течении 10 – 14 дней со дня возбуждения дела. Поэтому говорить о качестве расследования уголовного дела и эффективности процессуального контроля в таких случаях не приходится.

Так, по уголовному делу № 24213, возбужденному по признакам преступления, предусмотренного ст. 158 ч. 2 п. А, были привлечены к уголовной ответственности 6 человек, которым было предъявлено обвинение в хищении провода группового заземления. В ходе предварительного следствия обвиняемые свою вину признали полностью, в связи с чем начальником следственного отдела было дано устное указание о направлении дела в суд до истечения двухмесячного срока, мотивируя свое решение тем, что проведение необходимых в подобных случаях следственных действий нецелесообразно, так как обвиняемые признают свою вину. На судебном разбирательстве все подсудимые отказались от ранее данных показаний, ссылаясь на то, что в ходе предварительного следствия к ним применялось физическое насилие. Других доказательств вины подсудимых не было, в связи с чем уголовное дело было прекращено в отношении них по реабилитирующим основаниям¹⁴⁶.

В литературе ряд авторов выделяет следующие принципы планирования:

а) законность, т.е. строгое соблюдение законов и нормативных актов при разработке, принятии и рассмотрении планов;

б) комплексность, предполагающая не только взаимную согласованность планов, но и использование в решении ряда проблем как собственных ресурсов, так и проведение мероприятий совместно с иными службами органов внутренних дел и другими правоохранительными органами;

в) научность планирования предполагает использование научных рекомендаций как при определении целей и задач планирования, так и при разработке мероприятий, направленных на их достижение;

г) рациональность, т.е. соразмерность предполагаемых затрат значению поставленных целей, а также выбор наиболее оптимальных путей и сроков реализации плана;

д) целеустремленность – положение, требующее соответствия содержания плана определяющему направлению организационной деятельности.

е) преемственность, которая подразумевает непосредственную связь планируемых мероприятий с предыдущими планами¹⁴⁷.

Следующей функцией начальника следственного отдела является организация. Она включает в себя выбор структуры системы управления, подготовку мер по совершенствованию предварительного следствия, подготовку сотрудников к осуществлению принимаемых решений, оказанию им помощи по отдельным направлениям работы, обеспечению деятельности необходимой документацией, реализацию мер по комплектованию кадрами, принятию мер по обобщению и распространению передового опыта, проведения совещаний, семинаров, конференций и т.п.

В связи с тем, что организация является одной из функций управления, то и рассматривать ее необходимо во взаимосвязи с другими функциями, т.е. как деятельность процесса управления по выполнению запланированных заданий.

В широком же смысле к организационной работе можно отнести всю управленческую деятельность, начиная с ее прогнозирования и заканчивая контролем. Так как после того как деятельность спланирована, ее надо создать и построить, что становиться определяющим в управлении¹⁴⁸.

Необходимо отметить и то, что деятельность по организации предполагает определение обязанностей, прав и ответственности руководителей и исполнителей в следственном подразделении. Т.к. сущность организации состоит в создании организационных отношений, структуры управляющей и управляемой системы.

Мы поддерживаем точку зрения Н.И. Кулагина о том, что в отличии от управления иными службами МВД в системе предварительного следствия воздействовать на работу следователей по находящимся в их производстве уголовным делам управленческими мерами нельзя – они вправе их не выполнить, в то время как управленческие волеизъявления руководителей в других службах – всегда обязательны для сотрудников, которым они адресуются. Иными словами, в этих службах управленческие решения могут воздействовать на основную деятельность объекта как опосредованно, так и прямо. В следственном аппарате они могут воздействовать только опосредованно. Прямое воздействие осуществляется лишь процессуальными мерами и только по конкретным делам лицами, имеющими соответствующие полномочия¹⁴⁹.

Таким образом, управленческое воздействие руководителя следственного подразделения осуществляется как административными, так и процессуальными мерами, что и является особенностью предварительного следствия. В соответствии с чем права и обязанности начальника следственного отдела предусмотрены как в УПК так и в ведомственным приказах и должностных инструкциях.

Организационная функция обеспечивается путем приказов, распоряжений, указаний, а также установлении стандартных правил, предписывающих порядок осуществления определенных работ. Так в целях организации эффективной деятельности следователей руководителем во время проведения планерок или занятий по служебной подготовке может быть разработана инструкция по правилам упаковки вещественных доказательств, проведения осмотра места происшествия, вопросов необходимых выяснению при допросах, и т.п. Т.е. установления стандартного алгоритма действий следователей по наиболее типичным и часто встречающимся в работе проблемам.

Организация заключается так же в создании условий для деятельности каждого следователя, что находит свое выражение в методическом, научно – техническом и материальном обеспечении. Методическое обеспечение расследования выражается в оказании следователю помощи по различным вопросам, возникающим в ходе расследования по уголовному делу. Эта помощь оказывается в виде рекомендаций, разъяснений, проведении занятий, совместных совещаний, участие в проведении конференций и семинаров, приглашении для выступлений научных работников или специалистов из других областей знаний. Так в качестве положительного опыта, отдельных следственных подразделений, можно отметить проведение со следователями занятий на которые приглашаются эксперты – криминалисты, для помощи в постановке вопросов на экспертизу, а также освещения возможностей криминалистических экспертиз, с учетом развития современной техники и появления новых методик. Методическая помощь оказывается также при собеседовании следователя с начальником следственного отдела, при докладе дела следователем, при участии начальника в проведении следственных действий.

Научно – техническое обеспечение неразрывно связано с методическим и выражается в организации использования в расследовании специальных познаний экспертов и других специалистов, а также изучении современных технических разработок для более успешной работы следователей.

Материальное обеспечение расследованием, является необходимым условием эффективной и качественной работы следователей. Так как для успешного расследования они должны быть обеспечены современными средствами криминалистической техники, связью, транспортом.

В соответствии с ведомственными приказами начальникам следственных отделов предоставляется право осуществлять подбор, воспитание и обучение кадров органов предварительного следствия, проводить аттестацию сотрудников следственного отдела, представлять их к присвоению специальных званий. Представлять начальнику вышестоящего органа предварительного следствия кандидатуру для назначения на должность и освобождения от должности лиц начальствующего состава следственного отдела. Вносить начальнику вышестоящего органа предварительного следствия при необходимости предложения о совершенствовании структуры, перераспределении штатной численности следственного отдела. Распоряжаться денежными средствами выделенными для нужд подразделения. Ходатайствовать о поощрении и наложении дисциплинарных взысканий на сотрудников предварительного следствия.

При этом важное место в организационной деятельности руководителя занимание стимулирование работы подчиненных сотрудников. Так, по итогам работы за полугодие начальник следственного управления устанавливает размеры должностных окладов и процентных надбавок за сложность и напряженность работы, в зависимости от результата деятельности каждого следователя. Стимулирование также выражается в назначении на должность старшего следователя, следователя по особо важным делам и старшего следователя по особо важным делам.

Следующей составляющей управления является координация, которая проявляется в осуществлении мер по согласованности действий следственных подразделений как между собой, так и с другими подразделениями ОВД и иными правоохранительными органами.

Кроме того, что на начальника следственного отдела в соответствии с приказом № 334 МВД России возложена обязанность по контролю за своевременным выездом следователей на место происшествия, он также следит за организацией работы дежурной части по формированию следственно-оперативной группы, для того, чтоб на место происшествия вместе со следователем выехали специалист в области криминалистики, оперуполномоченный и иные участники в зависимости от характера совершенного преступления.

После возвращения следователя с места происшествия начальник контролирует своевременное направление на экспертное исследование изъятых следов или иных вещественных доказательств, а также организацию их хранения, полное и эффективное использование в раскрытии преступления. Совместно с руководителем экспертно-криминалистического подразделения анализирует практику использования изъятых с места происшествия следов и иных вещественных доказательств, разрабатывает меры, направленные на повышение эффективности этой работы.

Кроме того, начальник следственного отдела заслушивает следователей по вопросам их взаимодействия с сотрудниками других служб при раскрытии и расследовании преступлений, выполнении согласованных планов следственных и оперативно – розыскных мероприятий. Совместно с руководителями оперативных и экспертно-криминалистических подразделений ежемесячно заслушивает следователей, оперативных работников, экспертов-криминалистов о результатах работы по раскрытию и расследованию конкретных преступлений, оказывает практическую помощь в проведении следственных действий и реализации оперативно-розыскных мероприятий. Ежеквартально анализирует результаты расследования и причины прекращения уголовных дел, возбужденных по оперативным материалам. Совместно с руководителями других служб определяет меры по устранению недостатков в организации следственной работы и оперативно-розыскной деятельности.

В соответствии с приказом № 420 МВД России на начальника следственного отдела возложена обязанность поддерживать постоянное взаимодействие с другими службами и подразделениями ОВД с целью наиболее успешного расследовании уголовных дел; координировать работу следственных подразделений с органами прокуратуры, ФСБ, юстиции, другими государственными учреждениями по вопросам расследования преступлений.

Контроль и учет являясь функцией непосредственного и постоянного надзора, выражается в наблюдении и проверке соответствия хода работы принятому плану. Он имеет цель проверки и оценки исполнения процессуальных и иных решений.

Наиболее полным определением нам представляется точка зрения Г.Н. Меглицкого, который рассматривает контроль в деятельности руководителей следственных подразделений как определенную систему наблюдения и проверки соответствия деятельности следственных подразделений и следователей нормам закона и ведомственных нормативных актов, выявление результатов деятельности, их сравнение и оценка, обнаружение отклонений для принятия управляющих воздействий по устранению недостатков, их причин, а также обобщение и распространение передового опыта в целях выполнения задач уголовного судопроизводства¹⁵⁰.

Процессуальный ведомственный контроль, в отличии от других видов процессуального контроля носит предупредительный характер, т.е. имеет целью опережать нарушения законности и недостатки в работе подчиненных.

Контроль основан на принципе организации обратных связей, существующих при любом взаимодействии субъекта и объекта и некоторые авторы выделяют три его стадии:

1. получение информации о состоянии объекта, куда входит принятие решения об осуществлении контроля; составление его плана, в котором отражаются цели, задачи, объекты, формы и виды контроля; инструктаж контролирующих; изучение статистической или иной информации о деятельности контролируемых;

2. сбор и оценка информации о состоянии объекта, т.е. изучение направлений его деятельности; сбор материалов о них; сравнение результатов деятельности с результатами аналогичных периодов прошлых лет или с результатами работы иных подразделений, либо с требованиями законов и приказов;

3. принятие решений, направленных на устранение неблагоприятных отклонений в деятельности контролируемых или на распространение положительного опыта¹⁵¹.

В практической деятельности следственных подразделений контроль чаще всего осуществляют следователи – методисты, процессуальный статус которых вообще не определен. В связи с чем ряд авторов в своих работах предлагает закрепить их полномочия в УПК и ввести такую должность как помощник начальника следственного отдела. Мы согласны с этой точкой зрения, так как в следственном отделе ОВД расследуется достаточно большое количество уголовных дел и руководитель не может самостоятельно осуществлять контроль по каждому уголовному делу. Поэтому начальник следственного аппарата контролирует лишь расследование по наиболее сложным делам, а по остальным обстановку докладывают ему следователи – методисты, которые как правило заводят контрольно–наблюдательные производства: 1) по каждому следственному подразделению, за работу которых ответственен методист; в них он сосредотачивает сведения об условиях и показателях работы, кадрах следователей, уровне их образования и квалификации, материальное и научно-техническое оснащение следственного подразделения и т.п.; 2) по отдельным уголовным делам, расследуемым следователями курируемой зоны, т.е. контроля расследований преступлений, совершенных в условиях неочевидности; тяжких преступлений; с продленными сроками и др.

В отличии от процессуального контроля организационный контроль осуществляется не только начальником следственного отдела, но и другими субъектами контроля за организацией работы, такими например как начальник органа внутренних дел. Кроме того, он отличается и способом воздействия на процессуальную деятельность. Так, процессуальный контроль воздействует на нее непосредственно, а организационный опосредованно.

Рассматривая вопросы связанные с контролем, необходимо также отметить формы, методы и средства его осуществления, которые составляют его инфраструктуру.

Процессуальная форма контроля выражена в полномочиях начальника следственного отдела по организации предварительного расследования по уголовному делу в соответствии с УПК. А также в форме реализации данных полномочий, т.е. проверки материалов уголовного дела и даче следователю указаний по вопросам расследования.

В некоторых следственных подразделениях ОВД встречается еще и такая форма контроля как визирование, которое выражается в утверждении начальником следственного отдела процессуальных документов составляемых следователем, таких например, как обвинительное заключение или постановление о привлечении в качестве обвиняемого.

Ряд авторов считают, что виза начальника следственного отдела на процессуальном документе – одна из дополнительных гарантий обоснованности принятого решения¹⁵². А.П. Гуляев¹⁵³ рассматривает подобное визирование как один из методов организации процессуального контроля. Однако, мы считаем, что дополнительной гарантией обоснованности принятого решения является ни визирование, а проверка этого решения. Безусловно, постановление о привлечении в качестве обвиняемого и обвинительное заключение являются наиболее важными процессуальными решениями при расследовании уголовного дела и требуют их контроля со стороны руководителя следственного подразделения. Но контроль должен быть выражен именно в процессуальных формах. Так если начальник не согласен с решением следователя, то он вправе дать ему указания о квалификации преступления и объеме обвинения. Кроме того, не каждая проверка материалов уголовного дела, должна заканчиваться визированием, ведь начальник следственного отдела проверяет также протоколы допросов и других следственных действий. Поэтому, мы считаем, что подобная форма ведомственного контроля не приемлема в процессуальной деятельности, так как она еще больше умоляет процессуальную самостоятельность следователя и тем самым процессуальное положение следователя фактически низводится до уровня дознавателя, для которого требуется согласие начальника органа дознания для принятия основных процессуальных решений.

В науке ряд авторов высказывают предложения о более подробной регламентации процессуальной деятельности начальника следственного отдела – определения не только перечня его процессуальных полномочий, но и оснований их применения, последовательности осуществления, порядка процессуального оформления, механизма ответственности, выделив эти вопросы в отдельную главу УПК. А так же прямо указать в законе те процессуальные решения и действия следователя, своевременность, законность и обоснованность которых начальник обязан проконтролировать¹⁵⁴. Тем самым предлагая фактически закрепить в уголовно-процессуальном законодательстве методы процессуального контроля.

Эта точка зрения является, на наш взгляд, достаточно спорной, так как закрепление в уголовно-процессуальном законодательстве методики процессуального контроля, равнозначна закреплению в уголовном законодательстве методики расследовании того или иного состава преступления.

Не может быть двух совершенно одинаковых преступления, поэтому и методики их расследования будут хоть немного, но отличаться друг от друга. Так и методы процессуального контроля будут зависеть от конкретных обстоятельств расследуемого преступления и допущенных нарушениях уголовно-процессуального законодательства.

Поэтому, на наш взгляд, достаточно лишь закрепления в законе форм процессуального контроля, а методы должны быть определены в ведомственных нормативных актах и в теории уголовного процесса. Подобно тому, как в криминалистики существует раздел «методика расследования преступлений», который не имеет законодательного закрепления, так и в науке уголовного судопроизводства необходимо выделить в качестве самостоятельного раздела «процессуальный контроль за предварительным следствием», в который включить методы осуществления контроля.

Выделяют следующие методы процессуального ведомственного контроля:

1) Анализ статистических данных. Этот метод заключается в сопоставлении статистических данных по отдельным показателям работы с данными аналогичных показателей предыдущих периодов.

«Этот прием известен практике давно. Его суть в том, что внимание контролирующего привлекают лишь те события, которые являются исключением из обычного правила. Он пристальнее следит за теми сотрудниками или подразделениями, которые допустили резкое отклонение в ту или иную сторону»¹⁵⁵.

2) Проверка состояния работы на месте. В практической деятельности встречаются два вида проверок: комплексная и целевая. Комплексные проверки осуществляются периодически, как правило, по заранее составленному графику. Целевые же проводятся при возникновении более сложной обстановки в подразделении, ухудшении показателей работы и т.п.

Выделяют следующие правила проведения этих проверок.

Перед выездом для проверки субъекту контроля необходимо изучить все имеющиеся материалы по тому или иному следственному подразделению: статистические данные, справки, отчеты, решения коллегии приказы и указания, представления прокуратуры, определения судов и т.д. с учетом этих материалов составляется план-задание, который утверждает руководство отдела.

В ходе проверки изучаются уголовные дела, находящиеся в производстве следователей, «отказные» материалы, приостановленные дела, планы работы следователей, копии представлений.

Если в деятельности следователя выявлены нарушения закона и другие недостатки, проверяющий должен принять меру к их устранению: дать следователю соответствующие рекомендации, сообщить его руководителю об обнаруженных недостатках.

Проверка завершается составлением справки или рапорта о е результатах. В справке дается оценка положения дел в подразделении, отмечаются положительные и отрицательные факты, причины недостатков и принятые для их устранения меры.

Об итогах проверки информируется руководство следственного подразделения и следователи, а затем о них сообщается начальнику следственного управления, который определяет сроки и формы контроля за исполнением рекомендаций, данных управляющим на месте¹⁵⁶.

3. Вызовы с отчетами. Этот метод контроля, как правило, применяется после проведении проверки, однако в случаях особой срочности или ясности вопроса проверка не проводится.

Заслушивание отчета обычно производится в следственном управлении или на коллегии УВД, где присутствуют руководители и сотрудники нескольких следственных отделов или несколько следователей одного отдела. При отчете заслушиваются сотрудники достигшие как положительного опыта в работе, так и отрицательного, что дает возможность присутствующим наглядно показать те или иные причины, которые могут привести к отрицательным результатам, или наоборот перенять положительный опыт других следственных подразделений.

4. Контроль за ходом следствия по отдельным делам. На контроль берутся дела, представляющие особую сложность в расследовании: о нераскрытых преступлениях; дела, по которым продлены сроки содержания под стражей; дела по которым поступили представления прокурора или частные определения судов.

Дела, взятые на контроль, изучаются как при выезде на места, так и в следственном управлении, куда вызывается следователь. При этом проверяется правильность планирования, полнота и качество следствия, соблюдение требований закона, обоснованность содержания под стражей, задержания и привлечения граждан к уголовной ответственности¹⁵⁷.

5) Истребование письменных отчетов. Данные отчеты требуют от руководителей следственных отделов и следователей по тем или иным вопросам следственной работы, докладов об исполнении отдельных поручений и т.п.

Анализ функций начальника следственного отдела позволяет определить процессуальный ведомственный контроль как определенную систему деятельности надлежащего субъекта контроля по наблюдению и проверки соответствия работы следственных подразделений нормам закона и ведомственных нормативных актов, при производстве предварительного следствия, принятия процессуальных решений, а также по устранению недостатков и их причин в целях выполнения задач уголовного судопроизводства.

2.2 Особенности процессуального контроля в деятельности руководителей следственных подразделений правоохранительных органов.

Под термином «начальник следственного отдела» в соответствии со ст. 5 УПК следует понимать должностное лицо, возглавляющее соответствующее следственное подразделение, а также его заместитель. То есть это начальники СК при МВД РФ, ГСУ, СУ, службы, отдела, отделения ОВД, органов ФСБ, Госнаркоконтроля и их заместители.

Организация процессуального ведомственного контроля в каждой из вышеуказанных служб имеет свои специфические особенности. Так, к примеру в органах ФСБ процессуальная деятельность следственного отдела фактически подчинена оперативно – розыскным мероприятиям. Это, прежде всего, обусловлено предметом подследственности отнесенной к расследованию органами ФСБ, по которым расследование преступления и направления уголовного дела в суд невозможно без качественного проведения ОРМ.

Согласно проведенного анкетирования следователи МВД и Госнаркоконтроля практически не принимают участия в сборе и проверки информации до возбуждения уголовного дела, а приступают к расследованию лишь после получения материалов от сотрудников оперативных служб. Следователи ФСБ, наоборот принимают активное участие при сборе материалов до возбуждения уголовного дела, а в некоторых случаях сами присутствуют при проведении ОРМ и принимают в них участие, когда необходимо составить соответствующие процессуальные документы фиксирующие изъятие тех или иных предметов, либо их осмотр.

Следственный аппарат ФСБ значительно меньше по численности сотрудников, чем в иных следственных подразделениях и составляет лишь несколько человек на весь регион. Количество расследуемых уголовных дел также значительно меньше, чем в других органах предварительного следствия, поэтому и процессуальный контроль, осуществляемый руководителями данного следственного аппарата более тщателен, по сравнению с другими службами. Но при этом административный контроль руководителей ФСБ так же более значителен.

Еще одной особенностью процессуального контроля, осуществляемого начальником следственного аппарата ФСБ является то, что немало важное значение в его повседневной деятельности является контроль и организация взаимодействия следователей с другими службами. Кроме того, не секрет, что хоть принцип законности и предусматривает стремление к единообразному трактованию закона, однако в практической деятельности каждый надзирающий прокурор толкует законодательство по своему личному усмотрению, которое нередко идет в разрез с доктринальным толкованием. Начальники же следственных подразделений имея тот процессуальный статус, которым они наделены в соответствии с УПК являются лишь посредниками между прокурором и следователем. При этом осуществляя ведомственный контроль, который не должен противоречить надзору, осуществляемому одним и тем же прокурором, районной прокуратуры. Что же касается следователей ФСБ, то в соответствии со спецификой своей работы они получают согласия на проведение процессуальных действий у различных прокуроров, в соответствии с чем начальнику следственного отдела невозможно подстроиться под каждого прокурора, осуществляющего надзор, как это за частую происходит в ОВД.

Организация процессуального контроля в ГНК России на сегодняшний день представляет особый интерес, т.к. в данном ведомстве нашли свое отражение элементы контроля осуществляемого в следственных подразделениях МВД и ФСБ.

Так, начальник следственной службы назначается и освобождается от должности Председателем ГНК Росси. Начальник следственного аппарата, как и в других службах одновременно является заместителем руководителя управления ГНК, в связи с чем административные правоотношения между руководителями ГНК и следственной службы фактически не имеют своей особенности.

Однако структура следственного аппарата уже представляет собой синтез двух ранее обозначенных ведомств, т.е. ФСБ и МВД. В связи с тем, что в производстве следователей ГНК имеется небольшое количество уголовных дел, по сравнению с органами внутренних дел, то и следственная служба имеет небольшую численность и состоит лишь из региональных управлений следственных служб, которые занимаются расследованием уголовных дел по всему региону и не имеют более мелкого районного деления. В данном случае очевидна аналогичная организация работы с ФСБ.

Тем не менее структура управления следственным отделом уже имеет признаки присущие и следственному аппарату МВД. У начальника следственной службы ГНК, также как и у начальника следственного управления МВД в подчинении находятся 2 заместителя. Первый заместитель организует работу следственной службы по расследованию уголовных дел, а второй заместитель возглавляет контрольно-методический отдел, который выполняет функции, аналогичные функциям контрольно-методического отдела МВД, т.е. методическое обеспечение следователей, проверку уголовных дел, сбор статистической информации, ведение контрольно-методических производств и т.п.

В отличии от следственного аппарата МВД и ГНК у начальника следственного управления ФСБ на региональном уровне имеется только один заместитель, который занимается наряду с начальником отдела организацией работы по расследованию преступлений. Контрольно-методический отдел в следственном управлении ФСБ существует лишь на федеральном уровне.

На наш взгляд в качестве положительного и оптимального варианта является положение о назначении на должность руководителя следственной службы лиц имеющих стаж следственной работы не менее пяти лет¹⁵⁸. Так как начальник следственной службы безусловно должен иметь достаточный опыт расследования уголовных дел. Однако не совсем понятно требование о назначении на должность следователей ГНК лиц, имеющих стаж следственной работы не менее двух лет¹⁵⁹.

В связи с чем возникает ряд закономерных на наш взгляд вопросов. Чем обусловлено данное положение, ведь к кандидатам на должность следователя других служб аналогичные требования не предъявляются. Кроме того данное требование по нашему мнению оскорбительно по отношению к следователям других ведомств.

Так, если исходить из той идеи, что предмет подследственности отнесенной к следственной службе ГНК имеет свою специфику и представляет собой особую сложность в расследовании. То не для кого не секрет, что дела связанные с незаконным оборотом наркотических средств в следственном аппарате МВД расследуют начинающие следователи не имеющие опыта работы, так как дела данной категории не представляют никакой сложности в расследовании, ни процессуальной, ни криминалистической. При интервьюировании следователей, почти каждый раз можно услышать фразу: «По данной категории дел меняются лишь анкетные данные лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности и размер изъятого наркотического средства, все остальное одинаковое». Изучение материалов уголовных дел данной категории показывает, что даже в качестве понятых, не говоря уже о «закупщиках» участвуют одни и те же лица в разных уголовных делах.

В связи с чем можно сделать вывод о том, что требования к стажу следственной работы обусловлены ложными амбициями вновь созданного ведомства. Наиболее корректно, на наш взгляд, либо аннулировать данное требование, либо требовать стаж не следственной работы, а работы по юридической специальности.

Деятельности, осуществляемой начальником следственной службы ГНК России присущи рассмотренные нами выше признаки организации, координации, планирования и контроля, которые проявляются в общем руководстве деятельностью следователей, утверждении плана работы структурного подразделения, определения функциональных обязанностей сотрудников следственной службы, контроля за исполнением служебной дисциплины, организации взаимодействия следователей с подразделениями ГНК и другими правоохранительными органами, осуществляющими оперативно-розыскную и экспертную деятельность, так же он запрашивает информацию, необходимую для расследования, из органов ГНК, ведет статистический учет и отчетность, вносит руководству ГНК предложения о поощрении и привлечении к дисциплинарной ответственности сотрудников следственной службы, несет персональную ответственность за выполнение сотрудниками возложенных служебных задач и функций, а также состояние служебной дисциплины¹⁶⁰.

Однако, наряду с общими признаками руководства процессуальный контроль в ГНК имеет свои особенности. Так, в соответствии с приложением № 3 к приказу № 199 ГНК России в случаях совершения преступления связанного с незаконным оборотом наркотических средств – организованной группой, преступным сообществом, несовершеннолетними, иностранцами, связанные с контрабандой, либо изъятие наркотических средств в особо крупном размере, информация, содержащая номер уголовного дела, орган его возбудивший, статью Уголовного кодекса, анкетные данные лица, совершившего преступление, фабулу дела и иные сведения, подлежит направлять в контролирующее следственное управление в течении 3 суток с момента возбуждения уголовного дела или 24 часов с момента задержания лица в порядке ст. 91 УПК РФ.

В случаях продления срока предварительного следствия, либо содержания обвиняемого под стражей, возвращения уголовного дела для производства дополнительного расследования, прекращения дела по реабилитирующим основаниям, сведения об уголовном деле в течении 3 суток направляются вышестоящему начальнику следственной службы. По делам, которые взяты на контроль по указанию Генерального прокурора или надзирающего прокурора, а также по делам по которым вынесено прокурором представление или судом частное определение, то сведения направляются в контролирующий орган в течении 15 суток со дня окончания служебной проверки.

Вышеперечисленные сведения связаны с ограничением конституционных прав и свобод граждан и позволяют объективно проанализировать ход и результаты расследования в целях осуществления оптимального процессуального контроля за деятельностью следователей.

В следственных управлениях МВД собираются аналогичные сведения, однако в отличии от службы ГНК они не получили нормативного закрепления, в связи с чем не определены и точные сроки представления данной информации.

В следственном аппарате ФСБ прослеживается иная крайность, когда следователи после проведения каждого следственного действия информируют об этом своего куратора. На наш взгляд, данная форма процессуального контроля не совсем целесообразна так как превращает следователя не в самостоятельного процессуального участника уголовного судопроизводства, а лишь в «карманного дознавателя», чрезмерно контролируя каждое его действие.

Таким образом руководство создает обстановку в которой следователь начинает бояться лишний раз провести то или иное следственное действие, думая прежде всего не о том, какой результат даст проведение процессуального действия в плане сбора доказательств, а как может отразиться на нем проведение данного действия.

Кроме перечисленных элементов организации процессуального контроля в следственной службе ГНК начальник следственной службы ежемесячно представляет вышестоящему руководителю следственной службы докладную записку в которой излагаются результаты процессуальной деятельности следователей по уголовным делам и иная информация, необходимая для осуществления процессуального контроля и отчетности работы следователей. Так как служба ГНК является правоохранительной структурой, то ей присущи и негативные явления других служб, одним из которых является создание показателей в работе. Критерии показателей находят свое прямое отражение в должностных обязанностях руководителей следственных подразделений. Так, в изученных нами должностных инструкциях руководителей следственных служб Сибирского и Дальневосточного регионов отмечается обязанность начальников организовывать и вести учеты работы следственного отдела:

• по нагрузке следователей, по рассмотрению материалов, по находящимся в производстве уголовным делам, а также по количеству дежурств;

• по задержанным и содержащимся под стражей лицам;

• по производству обысков (выемок);

• по дежурствам следователей;

• по возмещению материального ущерба по уголовным делам и материалам;

• по мерам принятым по наложению ареста на имущество;

по выявлению причин и условий, способствующих совершению преступлений и проведению профилактической работы¹⁶¹.

Свою специфическую структуру имеет система следственного аппарата прокуратуры РФ, которая состоит из:

- следственного управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации

- следственные управления (отделы) прокуратур субъектов РФ

- следователи районных и межрайонных прокуратур.

Также могут создаваться специализированные подразделения по расследованию преступлений и происшествий чрезвычайного характера (оперативный отдел); преступления в сфере экономики; бандитизма и умышленных убийств и т.п.

Следственное управление генеральной прокуратуры возглавляет начальник этого управления, который по должности является старшим помощником генерального прокурора. У начальника следственного управления в подчинении находятся заместитель, являющийся начальником контрольно-методического отдела, а так же заместители, являющиеся начальниками отделов, однако по должности являются помощниками генерального прокурора.

В системе военной прокуратуры следователи состоят: в Главной военной прокуратуре, прокуратуре военных округов, групп войск, флотов, прокуратуре ракетных войск стратегического назначения, прокуратурах гарнизонов, объединений и соединений.

В последнее время ни один из следственных отделов правоохранительных органов не пользуется таким вниманием средств массовой информации, как следственный аппарат прокуратуры. Каждое проведенное следственное действие или объявление обвиняемого в розыск становится информационным поводом и привлекает к себе интерес газет и телевидения.

Тем самым на первый взгляд следственный отдел прокуратуры показывает себя как активный и эффективный орган борьбы с преступностью, однако когда дело доходит до суда, то термин «эффективность» по отношению к органам прокуратуры превращается в не во что иное как всего на всего «эффектность», а собранные по делу доказательства не выдерживают никакой критики. И с каждым новым расследованным делом прокуратура все чаще доказывает нецелесообразность существующего следственного аппарата.

Так ряд авторов отмечает то, что следователи прокуратуры нередко допускают нарушения уголовно-процессуального закона, в частности неполноту расследования.

В тоже время надзор в ходе расследования по этим делам прокурорами не осуществляется, прокуроры возвращают дела на дополнительное расследование «своим» следователям крайне редко, обвинительные заключения утверждаются без изучения дела, по докладу следователя. Такой «щадящий режим» внутреннего контроля во многих случаях приводит к тому, что по делам находящимся в производстве следователей прокуратуры, нарушения УПК стали допускаться в последнее время намного чаще, что в сочетании со снижением профессионального уровня следственного аппарата приводит к общему понижению качества расследования преступлений¹⁶².

По прежнему в неравном положении работают следователи МВД, ГНК, ФСБ и прокуратуры. Это тот случай когда в деятельности прокурора совмещаются два вида деятельности: процессуальный ведомственный контроль и прокурорский надзор, что осложняет ситуацию и приводит к тенденциозному отношению прокурора к следователям своего аппарата. Кроме того, возникает вопрос как в данном случае разграничить процессуальный ведомственный контроль от прокурорского надзора. Прокурорский надзор ставит задачу надзора за законностью при осуществлении досудебного производства. Ведомственный же контроль ставит задачу контроля за эффективностью и качеством предварительного расследования.

Но тогда не совсем понятно, как можно осуществлять надзор за законностью, если прокурор отвечает за показатели своего подразделения и эффективность расследования уголовных дел.

В данном случае мы поддерживаем точку зрения Н.А. Якубовоч, которая отмечала следующее: «нахождение следственного аппарата в органах прокуратуры порождает сложные проблемы эффективности прокурорского надзора и качества следствия. Прокурор, будучи ответственным за работу следственного аппарата, находящегося в его административном подчинении, не может с должной объективностью относиться к показателям состояния следствия, т.к. они являются показателями состояния и его работы. Это ведет как к снижению эффективности прокурорского надзора, так и к снижению требовательности к качеству следствия и соблюдения законности при расследовании»¹⁶³.

В отношении следователей прокуратуры, находящихся у него в административном подчинении, прокурор решает вопросы не только прокурорского надзора и процессуального ведомственного контроля, но и вопросы организационного руководства, которые заключаются в деятельности руководителя, регламентированной нормами административного права и ведомственных нормативных актов, направленных на мобилизацию сил и средств следственного аппарата на решение стоящих перед ним задач. Она включает в себя подбор и расстановку следственных кадров, организацию и проведение работы по повышению деловой квалификации, материально-техническому обеспечению следователей, распределению между ними уголовных дел, в зависимости от нагрузки и профессиональной подготовки, организацию взаимодействия с другими службами, систематический анализ деятельности следственного аппарата в целом, каждого следователя в отдельности и на этой основе осуществления мер по совершенствованию следственной работы¹⁶⁴.

Таким образом мы видим возложение на одно должностное лицо таких различных по содержанию, а порой и взаимоисключающих друг друга функций.

Вышеобозначенные проблемы обусловили существование нескольких различных точек зрения для их разрешения.

Так, А.А. Белавин предлагает ввести в органах прокуратуры должности начальника следственного отдела¹⁶⁵. Таким образом, по его мнению, начальник следственного аппарата будет отвечать за эффективность расследования и показатели отдела, а прокурор будет якобы беспристрастно надзирать за соблюдением законности при расследовании преступлений.

Другие авторы говорят о необходимости сокращения предмета подследственности. При этом подследственность уголовных дел прокуратуры должна быть подчинена ее главной функции – надзору за исполнением законов¹⁶⁶. В настоящее время к подследственности следователей прокуратуры кроме «общеуголовных» дел отнесены дела о преступлениях совершенных судьями, прокурорами, следователями и должностными лицами органов внутренних дел, госнаркоконтроля и таможенных органов, а также в отношении указанных лиц в связи с их служебной деятельностью.

По мнению данных авторов такая подследственность обоснованна, поскольку на прокуратуру возложен надзор за исполнением законов сотрудниками правоохранительных органов. Что же касается подследственности прокуратуре дел по остальным составам преступлений, то набор этих статей является произвольным. Так, в подследственности прокуратуры традиционно остались уголовные дела об убийствах и причинении смерти по неосторожности, о половых преступлениях, бандитизме, хотя они могли бы быть переданы следователям органов внутренних дел. Это бы соответствовало одной из основных задач МВД – организации и осуществления мер по предупреждению и пресечению преступлений. Представляется, что подследственность как обязанность осуществлять уголовное преследование прокуратурой должна вытекать из ее надзорной функции, в связи с этим, например закономерно отнесение к подследственности прокуратуры экологических преступлений, преступлений против конституционных прав и свобод граждан, преступлений против государственной власти. Что же касается «общеуголовных» преступлений то данные авторы справедливо отмечают о том, что Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» от 17 ноября 1995 г. не возлагает на прокуратуру надзор за исполнением законов гражданами, а ст. 25 этого закона говорит о возбуждении прокурором уголовных дел в отношении должностных лиц.¹⁶⁷

Л. Карнеева считает недопустимым нахождение следственного аппарата не только в системе МВД, так как следователь этой системы так или иначе находится под давлением со стороны начальства ОВД, что приводит ко многим отрицательным последствиям, в том числе к «гонке за высоким, часто нереальным процентом раскрываемости»¹⁶⁸, но и несовместимым нахождение в одном ведомстве прокурорского надзора и следствия, тем самым обосновывая актуальность создания следственного комитета.

И.Л. Петрухин так же указывает на то, что следствие должно быть сосредоточено в одном каком – то одном государственном органе, но не в прокуратуре. Прокурор, по его мнению, должен осуществлять надзор за законностью на следствии. Если же оно производится прокуратурой, то выходит, что прокурор надзирает за самим собой. «Отделив следственный аппарат от прокуратуры и освободив прокурора от ответственности за качество следствия, мы значительно усилим прокурорский надзор за законностью в стадии предварительного расследования, а с другой стороны, дадим следователю больше самостоятельности¹⁶⁹.

Однако, вышеуказанные и убедительные, на наш взгляд точки зрения не мешают некоторым авторам говорить не только о том, что следственный аппарат необходимо оставить в прокуратуре, но и наоборот расширить его. Так, И. Михайловская считает, что прокуратуру нужно освободить от функции общего надзора, однако разделять функции следствия и предъявления обвинения она полагает неправильным. Наоборот, именно в ведение прокуратуры необходимо передать следственный аппарат МВД и ФСБ. По ее мнению, «поскольку прокурор поддерживает обвинение перед судом, он должен осуществлять и процессуальное руководство следователем. Ведь он несет перед судом ответственность за действия следователей и дознавателей. Как же он сможет делать это, если потеряет возможность постоянного контроля»¹⁷⁰.

На наш взгляд, наиболее ярко несостоятельность данной точки зрения показывает процесс по делу «об убийстве Дмитрия Холодова», когда пятеро военных офицеров провели несколько лет за решеткой, а собранные по делу доказательства и установленная «картина преступления» не подтверждается проводимыми следственными действиями и экспертизами, что совершенно не смущает представителей прокуратуры. Массу подобных вопросов вызывают процессы по делу «Тамары Рохлиной» и многие другие дела.

В средствах массовой информации зачастую выдвигались предположения, что следователи и государственные обвинители выполняют «социальный заказ», так упорно пытаясь привлечь к уголовной ответственности лиц, без достаточных на то доказательств.

Однако, на самом деле причина таких действий прокуратуры как раз в рассматриваемой нами проблеме. Ведь представители одного и того же ведомства и расследовали и поддерживали обвинение в суде. «И, скорей всего, именно забота чиновников о «чести мундира» и заставляет их безоглядно поддерживать выводы своих коллег из следственного аппарата. Ведь если суд проигнорирует позицию обвинения, то в прокуратуре это воспримут не как нормальное событие, а как крупный ведомственный скандал. Но отказаться от ошибочных выводов следствия, даже на самом раннем этапе, в прокуратуре тоже не могут, т.к. в этом случае снова придется искать факты и доказательства»¹⁷¹.

Иными словами по данным делам мы сегодня видим ведомственную круговую поруку, которая связывает следственный аппарат прокуратуры и государственного обвинения в суде. При этом прокурор, выступающий в суде, стремиться не к выяснению истины, а исключительно к осуждению обвиняемого.

Наиболее актуальным, по – нашему мнению, следует рассмотреть организацию процессуального ведомственного контроля следственных подразделений МВД. Так как, согласно статистическим данным о результатах следственной работы, количество расследованных следователями органов внутренних дел уголовных дел за последних 10 лет увеличилось в два раза, что составляет 73 % от общего числа уголовных дел.

Другим аспектом вопроса о необходимости совершенствования процессуального ведомственного контроля является статистика о преступлениях, совершенных должностными лицами, осуществляющими досудебное расследование, которая свидетельствует об увеличении числа совершенных следователями органов внутренних дел только должностных преступлений с 22 в 1992 г. до 164 в 2002 году.

Говоря о необходимости надлежащего контроля нельзя закрывать глаза и на тот факт, что в настоящее время в следственном аппарате органов внутренних дел отсутствует должный уровень профессионализма. Что наглядно показывают статистические данные из которых следует, что уровень укомплектованности следственных подразделений специалистами с высшим образованием и стажем работы более 5 лет недостаточно высок. Так, на сегодняшний день в следственных подразделениях Алтайского, Красноярского и Хабаровского краев лишь 59 % сотрудников из общего числа имеют высшее образование, из них 43 % имеют высшее юридическое образование, а 35,6 % - среднее специальное (юридическое). При этом необходимо учитывать тот факт, что в данных регионах существуют высшие учебные заведения МВД, а также юридические факультеты в гражданских ВУЗах. В тех же субъектах РФ, где подобные учебные заведения отсутствуют, уровень специалистов с высшим образованием еще более низкий.

Из общего числа сотрудников следственного аппарата 25,8 % на следственной работе менее 3 лет и 15,4 % менее 1 года.

При этом несмотря на недолжное финансирование следственного аппарата ОВД и невыгодное положение по сравнению со следственными службами других правоохранительных органов он в течении почти 50 лет доказал свою жизнеспособность и высокую эффективность и по сравнению с прокуратурой расследование уголовных дел не носило столь ярко выраженного пиаровского характера, хоть расследование и осуществлялось иногда в отношении тех же лиц и по сложности не уступало делам находящимся в органах прокуратуры.

При этом следственный аппарат МВД имеет также свои особенности. Многие авторы отмечают фактическое и неоправданное подчинения этого следственного аппарата дознанию¹⁷², что проявляется как в организации структуры следственного отдела, так и в критериях оценки работы следователей ОВД.

Так, задачами следственного подразделения органов внутренних дел является не только расследование преступлений, но и их раскрытие. Это объясняется тем, что службы криминальной милиции и следственного отдела принадлежат одному ведомству. Начальник следственного аппарата, является одновременно заместителем начальника органа внутренних дел, приоритетной задачей которого является раскрытие преступлений. Этим обусловлено и то, что прекращение уголовных дел по реабилитирующим основаниям является отрицательным показателем в следственной работе, что совершенно не согласуется с назначением уголовного судопроизводства.

Следственный отдел является неотъемлемой частью отделов внутренних дел, в связи с чем возникают не только новые ведомственные критерии, но и участие в мероприятиях общепрофилактического характера, таких например как «Вихрь – антитеррор» и как следствие дополнительные направления управленческой деятельности руководителя следственного подразделения и дополнительные основания привлечения к дисциплинарной ответственности следователей и их руководителей, не связанные с организацией процессуального контроля и надлежащим расследованием уголовных дел.

Кроме того, участие следователей в подобных мероприятиях и нахождения следственного аппарата в ОВД вынуждает идти на нарушения уголовно-процессуального законодательства в угоду ведомственным интересам.

Так, например, проведенный анализ уголовных дел, возбужденных во время проведения общепрофилактических мероприятий, выявил следующие методы повышения показателей отдела идущие в разрез с уголовно-процессуальным законодательством. По преступлениям совершенным группой лиц, уголовные дела возбуждаются отдельно в отношении каждого участника, аналогично поступают и по многоэпизодным преступлениям, возбуждая уголовные дела по каждому эпизоду, затем доложив вышестоящему руководству о количестве возбужденных уголовных дел, по окончанию проведения мероприятий соединяют дела в одно производство.

Однако не редки случаи привлечения следователей и к несению патрульно-постовой и иной службе во время проведения операций по охране общественного порядка, в связи с чем также возникает вероятность привлечения следователей и их руководителей к дисциплинарной ответственности за иные проступки, не связанные с осуществлением процессуальной деятельности.

Довольно часты случаи и укрывательства преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических средств, от регистрация с целью поддержания процента раскрываемости преступлений.

Несмотря на все это в следственных подразделениях МВД есть и ряд положительных особенностей, связанных, прежде всего, с осуществлением процессуального контроля и организацией расследования.

Так, например, исторически взаимодействие между начальником следственного отдела и руководителями экспертно-криминалистических и оперативно-розыскных служб, гораздо лучше и теснее, чем у следователей прокуратуры. Таким образом на начальника следственного отдела ведомственными нормативными актами возложена, также, обязанность совместно с руководителями оперативных и экспертно-криминалистических подразделений заслушивать следователей, оперативных работников, экспертов-криминалистов и при необходимости сотрудников других служб о результатах работы по раскрытию и расследованию конкретных преступлений, а также оказание практической помощи в проведении следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий¹⁷³.

Исторический аспект прослеживается и в том, что следственный аппарат МВД привязан к оперативно-розыскным мероприятиям. Так, до 1969 года действовало положение об обязательном содержании у следователя для работы агентов, а в некоторых подразделениях ОВД, наиболее отдаленных от краевых и областных центров, до сих пор у работников следственного аппарата имеются агенты для оперативной работы.

Оперативно-розыскная работа в ОВД придает специфику и процессуальному ведомственному контролю, в связи с чем руководители следственных отделов ежеквартально анализируют результаты расследования, причины прекращения уголовных дел, возбужденных по оперативным материалам¹⁷⁴.

Однако, несмотря на это направление деятельности в УПК не закреплено никаких полномочий, предоставляющих начальнику следственного аппарата право на организацию надлежащей работы по взаимодействию при расследовании преступлений и осуществления соответствующего контроля. Уголовно-процессуальное законодательство предусматривает возможность взаимодействия, только имея процессуальный статус следователя, из чего следует, что начальник следственного отдела не может вторгаться в данный вид правоотношений, что по нашему мнению не согласуется с его задачами.

Аналогичная ситуация складывается и при организации работы по взаимодействию с экспертно-криминалистическими подразделениями, когда начальник следственного аппарата, в большей степени должен решать вопросы взаимодействия с вышеуказанными подразделениями на основе личных отношений.

Между тем именно надлежащее взаимодействие следственного аппарата с другими подразделениями способствует быстрому и эффективному расследованию уголовных дел.

Так, основные причины продления процессуальных сроков по уголовным делам в Красноярском крае в 2003 г. приведены в следующей таблице:

 

Причины продления сроков	В прокуратуре Красноярского края	В Генеральной прокуратуре РФ
Всего	101	9
Большой объем работы	34 (33,7 %)	3 (33,3 %)
Проведение судебных экспертиз	36 (35,6 %)	1 (11,1 %)
Не поступление ответов на международные поручения	6 (5,9 %)	-
Выполнение требований ст. 216 – 217 УПК РФ	14 (13,9 %)	5 (55,6 %)
Дополнительное расследование	2 (2,0 %)	-
Длительность этапирования обвиняемых	1 (1,0 %)	-
Невозможность окончить расследование в связи с болезнью обвиняемого	1 (1,0 %)	-
Вследствие нарушений сроков на первоначальном этапе расследования	7 (6,9 %)	-

 

 

Таким образом, мы видим, что проведение экспертиз служит причиной продления третьей части от общего числа продленных уголовных дел. Поэтому при организации надлежащей работы следственного подразделения, руководителем уделяется не мало внимания данному аспекту процессуальной деятельности. Необходимо отметь и то, что взаимодействие с оперативными подразделениями также является одной из причин, по которой процессуальные сроки расследования могут быть продлены. Однако, как показывает опрос начальников следственных отделов, в качестве возможной объективной причины это не рассматривается, так как в подобном случае от следователей требуют самостоятельно провести процессуальные действия или получить хотя бы формальный ответ из оперативно-розыскных подразделений.

В связи с чем, нам представляется актуальным предусмотреть в уголовно-процессуальном законодательстве полномочия начальника следственного отдела по созданию следственно-оперативной группы, руководство ей и право давать отдельные поручения органу дознания о проведении оперативно-розыскных мероприятий.

Необходимо отметить и то, что вопросам сокращения процессуальных сроков, а также обоснованности их продления в повседневной деятельности начальника следственного подразделения уделяется пристальное внимание.

Так, при возбуждении ходатайств о продлении сроков расследования свыше шести месяцев в главных следственных управлениях при ГУВД Красноярского и Хабаровского краев в обязательном порядке проверяется обоснованность продления процессуальных солкам. По результатам проверки уголовных дел, как правило, в порядке ст. 39 УПК даются указания об устранении выявленных нарушений закона и недостатков в работе по расследованию дела. Такие дела ставятся на контроль, определяется ход дальнейшего расследования, до принятия по делу законного решения.

В целях сокращения количества уголовных дел, по которым продлеваются сроки расследования, это направление деятельности ежеквартально анализируется руководителями следственных подразделений и в последующем направляются обзоры и информационные письма в органы предварительного расследования с предложениями по устранению имеющихся недостатков.

Кроме того, для обеспечения законности при проведении предварительного следствия начальником следственного отдела регулярно проводятся проверки: обоснованности задержания по подозрению в совершении преступлений в порядке ст. 91 УПК РФ; избрания меры пресечения; проведение обысков и выемок. При этом в соответствии с приказом № 5 Генерального прокурора РФ в главных следственных управлениях заведены соответствующие учеты, ежеквартально анализируется обоснованность и результаты проведения обысков, в том числе без судебного решения.

Н.И. Кулагин, справедливо отмечает еще один аспект, затрагивающий процессуальную деятельность, а именно то, что в соответствии со сложившейся практической деятельностью появилось несколько неблагоприятных тенденций, которые проявляются в деятельности руководителей ОВД по отношению к начальнику следственного отдела. В качестве одной из них он отражает то, что от следователей часто требуют возбуждения дел по линии преступлений в сфере экономической деятельности при отсутствии достаточных оснований¹⁷⁵.

Как показывает анализ практической деятельности, все материалы оперативно-розыскных мероприятий по делам о преступлениях в сфере экономики первоначально анализируются и проверяются руководителем следственного подразделения. В случае если они не соответствуют свойству допустимости доказательств или не содержат полных сведений о преступлении, позволяющих сделать выводы при решении вопроса о возбуждении уголовного дела, то он направляет их для проведения дополнительной проверки.

Как показывает опрос руководителей следственных подразделений, они проверяют все материалы, направленные в следственный отдел для принятия решения и уже после данной проверки материалы передаются следователю для принятия решения.

Тем не менее в УПК не нашли отражение данные полномочия. В связи с чем, мы предлагаем наделить начальника следственного отдела процессуальными правами по проверке материалов оперативно-розыскных мероприятий на стадии возбуждения уголовного дела и в случае нарушений законодательства, либо их недостаточности для принятия решения направлять для проведения дополнительной проверки.

Еще одной особенностью следственного аппарата МВД является то, что в нем уже на протяжении нескольких десятков лет сложилась наиболее четкая система специализации работы следователей: 1) по делам связанным с незаконным оборотом наркотических средств; 2) по делам против собственности; 3) против личности; 4) по делам в отношении несовершеннолетних; 5) расследованию преступлений в сфере экономической деятельности; 6) преступлений, совершенных организованными преступными группами; 7) по преступлениям, совершенным в условиях неочевидности. Мы присоединяемся к мнению тех, авторов, которые подобное распределение уголовных дел признают в качестве положительного момента и полагают, что наличие данного признака указывает на степень развитости и совершенства организационной структуры следственного аппарата¹⁷⁶.

Как известно, изоляторы временного содержания задержанных и заключенных под стражу находятся в системе МВД, в связи с чем происходит более тесное взаимодействие следователей ОВД и сотрудниками ИВС и как следствие у руководителя следственного подразделения возникает дополнительная обязанность по организации надлежащей работы по доставки лиц из СИЗО для проведениями с ними следственных действий, раздельному содержанию лиц, привлекаемых к уголовной ответственности по одному делу и т.п. И хоть данное направление работы не закреплено нормативно, однако согласно проведенному нами анкетированию, имеет место, практически в каждом отделе внутренних дел.

Нередки случаи создания следственных групп, в которых участвуют кроме следователей ОВД, также следователи прокуратуры. При этом начальник следственного отдела МВД не контролирует деятельность этих следственных групп, так как организацию работы, руководство и контроль осуществляют в подобных случаях руководитель группы, т.е. следователь прокуратуры. В связи с чем, возникает вопрос о привлечении следователей к процессуальной и административной ответственности в случаях нарушения ими норм, процессуального законодательства и конституционных прав и свобод граждан. Кроме того, ограничение полномочий начальника следственного отдела, на наш взгляд, отражается на эффективности работы, вверенного ему следственного подразделения, поэтому мы предлагаем дополнить ст. 39 УПК процессуальными полномочия в случаях участия следователей в совместных следственных группах.

На сегодняшний день мы видим гиперболезированную роль прокурора при реализации им регламентированных ФЗ «О прокуратуре РФ» функции координации деятельности правоохранительных органов. Полагаем, что мы имеем дело с неправильным толкованием этой правовой нормы, которая не касается уголовно-процессуальной деятельности. В тексте УПК мы не находим указаний закона на руководящую роль прокурора при осуществлении процессуальных и следственных действий в рамках работы следственной группы.

Сложившееся положение вещей, на наш взгляд, противоречит принципам уголовного судопроизводства и существенно ограничивает процессуальную самостоятельность и следователя, и начальника следственного отдела.

Кроме того, нередки и случаи необоснованного вторжения работников прокуратуры в процессуальную деятельность. Так, при расследовании уголовного дела № 08956789, прокурор-криминалист прокуратуры Красноярского края, процессуальный статус которого в УПК вообще не обозначен, не принимая дело к своему производству, самовольно вторгся в деятельность Кировского РОВД г. Красноярска, создав при этом на первоначальном этапе расследования конфликтную ситуацию, произвел осмотр места происшествия. В дальнейшем, на стадии судебного разбирательства, данный протокол осмотра места происшествия был признан судом недопустимым доказательством, так как следственное действие проведено не уполномоченным на то законом субъектом. В следствии чего, изъятые при осмотре вещественные доказательства также утратили свое доказательственное значение.

Рассмотренная выше процессуальная деятельность начальника следственного отдела, позволяет нам сделать вывод о том, что процессуальный контроль можно рассматривать как форму взаимодействия руководителя следственного подразделения и следователя. При этом в данной форме можно выделить процессуальные и организационные аспекты. Первая группа, закреплена в нормах уголовно-процессуального законодательства, а ко вторым можно отнести: взаимное информирование; координация; планирование; информационное обеспечение процесса расследования; взаимодействие с оперативно-розыскными службами и т.п.

Подводя выводы, можно отметить и тот факт, что следственный аппарат и процессуальный контроль правоохранительных органов, к сожалению, не отвечает современным требованиям и условиям борьбы с преступностью, в связи с чем, необходимо на основе обобщенных точек зрения рассмотреть возможность совершенствования института процессуального контроля в досудебном производстве.

2.3 Вопросы совершенствования института процессуального контроля.

 

Анализ уголовно-процессуальной деятельности приводит многих авторов к выводу о том, что система процессуального контроля, призванная обеспечить законность и обоснованность действий и решений следователя, является неотъемлемой чертой российского уголовного судопроизводства. Так как именно процессуальный контроль имеет своей целью защиту конституционных прав и свобод граждан от их необоснованного ограничения со стороны лиц, осуществляющих предварительное расследование, а также защиту прав и интересов лиц, потерпевших от преступления.

Однако, концепция процессуального контроля, сформированная еще в 70-е годы прошлого столетия, уже не отвечает современным правовым реалиям и нуждается в серьезной корректировке, т.к., по нашему мнению, значительно отстает от развития системы предварительного расследования.

О несовершенстве модели процессуального контроля и организации работы следственного аппарата свидетельствует и тот факт, что деятельность правоохранительных органов не отвечает требованиям гражданского общества, поскольку не обеспечивает действенной защиты прав и свобод граждан. В связи с чем мы довольно мы довольно часто можем слышать негативные отклики граждан о деятельности органов внутренних дел и прокуратуры по борьбе с преступностью, а также их освещение в средствах массовой информации.

Оптимизация уголовного судопроизводства предполагает вместе с процедурными изменениями, реформирование органов его осуществляющих. В связи с чем на сегодняшний день приобретает особую актуальность в науке уголовного процесса вопросы оптимальной организации предварительного расследования, определения места следственного аппарата в государственно-правовом механизме.

Концепция судебной реформы 1991 года, также не обошла вниманием вопросы организации предварительного следствия. Авторы данной реформы отметили ведомственную разобщенность следственного аппарата и недопустимость следственных и дознавательных подразделений под патронтажем одного ведомства.

Вопросы оптимальной организации работы следственного аппарата, неразрывно связаны с институтом процессуального контроля, так как на сегодняшний день сотрудники следственных аппаратов органов внутренних дел, федеральной службы безопасности и Госнаркоконтроля, находятся в неравном положении со следователями прокуратуры, что связано в первую очередь с тем, что прокурорский надзор за деятельностью своего следственного аппарата, несколько иной, чем за работой других следственных служб. Ведь выявляя нарушения в работе следственного подразделения прокуратуры, прокурор одновременно должен будет выявлять и недостатки своей работы, что конечно же не согласуется с принципами процессуального контроля.

Кроме того, актуальным остается вопрос и о том, что нахождение следственного аппарата в различных ведомствах означает и неравное положение в заработной плате следователей. В связи с чем, в настоящее время мы наблюдаем, массовый отток опытных специалистов из органов внутренних дел в следственные подразделения других ведомств и как следствие этого низкий уровень профессионализма в том ведомстве, которое занимается расследованием 70 % уголовных дел. Что, конечно же, влияет на цели и задачи процессуальной и организационной деятельности руководителей следственных служб.

Вместе с тем реальных подходов к разрешению данных вопросов до сих пор не предпринято, а Указ Президента РФ от 19 июля 2004 г. в очередной раз похоронил надежды на создание независимого Следственного комитета, постановив разрешить иметь в министерстве внутренних дел РФ Следственный комитет.

Мы согласны с мнением авторов, которые отмечают то, что эффективность деятельности органов расследования в значительной степени зависит не только от декларируемой процессуальной независимости следователей, но и от оптимального определения их места и реального положения в системе государственных органов. В этом направлении никаких решительных шагов по совершенствованию следственной системы на государственном уровне предпринято не было. Более того, расширилась ведомственная разобщенность следователей в связи с предоставлением права производства предварительного следствия уже в четырех ведомствах¹⁷⁷.

Дискуссии же о реформировании следственного аппарата идут уже довольно долгое время, так еще М.В. Барсуков, предлагал единый порядок ведения следствия, функции которого должны быть переданы вновь созданному органу или одному из уже существующих. При этом автор мотивируя сосредоточение органов предварительного следствия в милиции, а не в прокуратуре отмечал, что прокурор, руководя, а значит, отвечая за следствие, утрачивает необходимую независимость как орган, осуществляющий надзор за следствием. Кроме того, выступая в суде с поддержанием обвинения, прокурор, руководящий следователями настолько связал себя всеми его достоинствами и недостатками, что вряд ли может претендовать на необходимую объективность¹⁷⁸.

И.Д. Перлов и М.Ю. Рагинский хоть и предусматривали как один из вариантов нахождение предварительного следствия в прокуратуре, но также подвергали его критике в связи с недопустимостью совмещения прокурорского надзора за законностью предварительного следствия с административным подчинением ему следователей, состоящих непосредственно в ведении прокуратуры¹⁷⁹.

Аналогичную точку зрения высказала и Н.А. Якубович, отмечая, что нахождение следственного аппарата в органах прокуратуры порождает сложные проблемы эффективности прокурорского надзора и качества следствия. Прокурор, будучи ответственным за работу следственного аппарата, находящегося в его административном подчинении, не может с должной объективностью относиться к показателям состояния следствия, т.к. они являются показателями состояния и его работы что ведет как к снижению эффективности прокурорского надзора, так и к снижению требовательности к качеству следствия¹⁸⁰.

О несовместимости нахождения в одном ведомстве прокурорского надзора и следствия высказывается и Л. Карнееева, говоря о необходимости создания независимого следственного аппарата¹⁸¹.

По мнению И.Л. Петрухина отделив следственный аппарат от прокуратуры и освободив прокурора от ответственности за качество следствия, мы значительно усилим прокурорский надзор за законностью в стадии предварительного расследования, так как если следствие производится прокуратурой, то прокурор надзирает за самим собой¹⁸².

Мы поддерживаем данные точки зрения и полагаем, что необходимо вывести следственные подразделения из органов прокуратуры так как, по нашему мнению, невозможно осуществлять надзор за законностью и отвечать за показатели и эффективность расследования уголовных дел своего подразделения. Что приводит к тенденциозному отношению прокурора к следователям своего ведомства и как результат снижение эффективности и качества расследования уголовных дел, а также нарушении законов при проведении предварительного расследования.

Так по результатам опроса представителей судебной системы Красноярского края, 67,6 % от общего числа опрошенных отмечают низкое качество расследования уголовных дел следователями прокуратуры по сравнению со следователями других правоохранительных органов. Хотя уровень специалистов с высшим юридическим образованием является самым высоким по сравнению, к примеру, со следственным аппаратом органов внутренних дел и составляет 100 %.

Данные факты, по нашему мнению, говорят о недопустимости совмещения в деятельности прокуратуры нескольких функций, а именно: предварительного следствия, прокурорского надзора, ведомственного контроля и государственного обвинения. Так как эти функции не только несовместимы, но и действуют, только при условии их отделения друг от друга.

Однако, объективности ради необходимо отметить и то, что часть авторов наоборот обосновывает нахождения следственного аппарата в органах прокуратуры, мотивируя это тем, что поскольку прокурор поддерживает обвинение, то он должен и осуществлять процессуальное руководство следствием¹⁸³.

Сторонники нахождения предварительного следствия под крылом прокуратуры, для придания веса своей позиции, нередко ссылаются на непререкаемого авторитета в области уголовно-процессуального права М.С. Строговича, который также настаивал на сохранении следственного аппарата в органах прокуратуры.

Однако М.С. Строгович, настаивая на своей точке зрения, отмечал о недопустимости передачи предварительного следствия в органы милиции указывая при этом, что «ведение предварительного следствия – это функция юстиции, а не милиции, и она не может быть сосредоточена в органе, ведающим оперативно-розыскной деятельностью. Предварительное следствие ведется таким образом, чтобы результаты оперативно-розыскной деятельности органов дознания подвергались тщательной проверке, чтобы все обстоятельства дела были исследованы полно и объективно, чтобы все доказательства были всесторонне проверены»¹⁸⁴.

Отчасти позицию М.С. Строговича объясняет Г.Р. Гольст, который говорит о том, что: «Дело заключается не в том, где будет находиться следственный аппарат – в органах прокуратуры или министерстве юстиции, а в том, что он не должен быть соединен с оперативными органами министерства внутренних дел»¹⁸⁵.

Аналогичную позицию о недопустимости соединения оперативно-розыскной деятельности и создания следственного аппарата в органах прокуратуры высказывают и другие авторы¹⁸⁶.

В противовес данной точки зрения, часть авторов видит выход, наоборот, в создании следственного комитета на базе Министерства внутренних дел¹⁸⁷. При этом в обоснование своей точки зрения авторы говорят о том, что в органах внутренних дел взаимодействие между следственными и оперативно-розыскными подразделениями происходит на более высоком уровне, чем с другими службами.

Мы, не поддерживаем ни одну из этих точек зрения, так как считаем, что следственный аппарат должен находится ни в прокуратуре, ни в органах внутренних дел. В связи с чем представляется совершенно справедливым высказывание о том, что «ни теоретически, ни практически недопустимо соединение в одном органе выполнение различных по своей правовой природе видов деятельности: предварительного следствия и оперативно-розыскной деятельности; предварительного следствия и прокурорского надзора; предварительного следствия и уголовного преследования (поддержание обвинения)»¹⁸⁸.

Что же касается взаимодействия между службами, чем пытаются оперировать сторонники оставления следственных подразделений в органах внутренних дел, то проведенное анкетирование сотрудников следственных отделов показало, что 87,8 % следователей органов внутренних дел высказываются о том, что взаимодействие с сотрудниками оперативно-розыскных подразделений осуществляется далеко не на должном уровне. Поручения следователей либо вообще не выполняются, либо выполняются в виде формального письменного ответа.

Сотрудники оперативно-розыскных подразделений не отрицают того, что взаимодействие происходит на низком уровне и мотивируют это тем, что они заинтересованы работать по раскрытию и выявлению преступлений, так как это соответствует критерию оценки их работы, нежели участвовать в расследовании по уголовному делу.

В связи с чем, полагаем, уместно высказывание В. Балакшина о том, что вопросы организации взаимодействия определяются степенью взаимопонимания руководителей и самих работников следственного аппарата и оперативно-розыскных служб на местах¹⁸⁹.

Справедливо и высказывание отдельных авторов о том, что существующее в настоящее время взаимодействие наоборот позволяет втягивать следователя в несвойственную ему деятельность, подрывает его процессуальную самостоятельность, стирает грань между уголовно процессуальной и оперативно-розыскной деятельностью¹⁹⁰.

Мы поддерживаем точку зрения тех авторов, которые предлагают создать самостоятельный и независимый следственный комитет в целях улучшения эффективности предварительного следствия¹⁹¹.

К сожалению, на сегодняшний день следственный аппарат представляет собой не что иное, как властный инструмент борьбы в угоду ведомственным интересам. В связи с чем, мы наблюдаем, постоянное стремление правоохранительных органов подчинить следственный аппарат, что конечно же ведет к нарушениям закона. В связи с чем, в последние годы особенно часто стала встречаться фраза «заказные дела», что имеет в некоторых случаях определенную подоплеку. В современных условиях следственный аппарат стал не только средством борьбы с преступностью, но и средством для выяснения отношений между представителями административной власти. Чему способствует так называемая функция «руководства предварительным расследованием». И говорить об объективности расследования нельзя, до тех пор, пока в нашей стране следственные органы будут под чьим то ведомственным руководством.

Кроме того, справедливо и высказывание о том, что существующее содержание уголовно-процессуального законодательства стало своеобразным результатом соперничества различных государственных органов, стремящихся не столько к единой, логически завершенной и непротиворечивой структуре, сколько к закреплению в ней своих приоритетных ведомственных интересов. А поскольку следственный аппарат никогда не имел самостоятельной организации и всегда выступал придатком более мощных ведомственных организационных систем, то он, естественно, был лишен возможности на равных защищать свои насущные потребности¹⁹².

Цель нахождения следственного аппарата в органах внутренних дел и ФСБ, наиболее точно, по нашему мнению отразил А.М. Ларин, который говорит о том, что: «Следователь в таком понимании нужен, только для того, чтобы придавать результатам агентурно-оперативной работы приличествующие процессуальные формы. Независимое же следствие может и должно стать механизмом контроля за деятельностью оперативных служб, средством выявления беззаконий. Отсюда стремление ведомств безопасности и внутренних дел удержать следователей в своем подчинении, противиться их независимости»¹⁹³.

Данные высказывания не лишены объективности и следственные подразделения не только служат ведомственным интересам и скрывают нарушения конституционных и иных прав и свобод граждан, но и скрывают преступную деятельность отдельных сотрудников.

Так, в мае 2002 г. сотрудниками уголовного розыска ЛОВД на ст. Базаиха за незаконное приобретение и хранение наркотических средств, без цели сбыта, был задержан несовершеннолетний М. у которого было обнаружено и изъято наркотическое средство – гашиш, на основании чего по данному факту было возбуждено уголовное дело по ст. 228 ч. 1 УК РФ. Привлеченный и допрошенный в качестве обвиняемого М. свою вину в совершенном преступлении признал полностью, однако показал, что наркотическое средство – гашиш он приобретал в большем объеме, чем ему вменяется.

В ходе допроса М. показал, что в день задержания он вместе со своим другом С. пришли в один из микрорайонов г. Красноярска и приобрели, для личного употребления, наркотическое средство, которое М. положил в карман своей куртки. Примерно через 3-4 минуты после приобретения наркотического средства к ним подошли несколько человек и представились сотрудниками милиции, после чего завели их в ближайший подъезд дома и без участия понятых провели личный досмотр.

Обнаружив у М. спрессованное наркотическое средство, сотрудники милиции разломали его на две части, одну из которых вернули М, а вторую положили в карман С. и предложили им дать показания, что наркотические средства они приобретали в разное время и отдельно друг от друга, мотивируя это тем, что в данном случае они не будут подлежать уголовной ответственности.

Затем были произведены личные досмотры М. и С. с участием понятых и изъятые у них наркотические средства отправлены на предварительное исследование. По результатам исследования специалистом было дано заключение о том, что вещество, изъятое у М. и С. является наркотическим средством гашиш. Однако, вес вещества, изъятого у М составляет крупный размер, в соответствии со списком Постоянного комитета по контролю наркотиков при Минздраве РФ, а вес вещества изъятого у С. не составляет крупного размера. В связи с чем М. был привлечен к уголовной ответственности, а в отношении С. составлен протокол об административном правонарушении.

Вызванный и допрошенный в качестве свидетеля С. дал показания, аналогичные показаниям М. и кроме того пояснил, что когда их досматривали в подъезде без участия понятых, то случайным очевидцем этого был один из жильцов данного подъезда. В ходе проведения следственных действий показания С. подтвердились.

После проведения всех следственных действий и выяснения обстоятельств дела следователем СО при ЛОВД на ст. Красноярск уголовное дело вместе с изложением своих доводов о том, что были допущены грубые нарушения законодательства, которые не позволят привлечь М. к уголовной ответственности и что в действиях самих сотрудников милиции, содержаться признаки состава преступления, было предоставлено начальнику следственного отдела.

После совещания с руководителями криминальной милиции и органа внутренних дел, в угоду ведомственным интересам следователю было дано указание о прекращении уголовного дела в отношении М. по ст. 6 УПК РСФСР, в виду изменения обстановки¹⁹⁴.

Хотя в данном случае следователь был вынужден идти на нарушения норм уголовного – процессуального законодательства, прекращая уголовное дело по данному основанию и покрывая сотрудников уголовного розыска.

Причем как показал анализ уголовных дел, находящихся только в архиве ЛОВД на ст. Красноярск это был не единичный случай и к сожалению далеко не последний. Так как нарушения законов со стороны сотрудников уголовного розыска и далее имели место и в некоторых делах даже присутствовали факты фальсификации доказательств.

О давлении на следственный аппарат ведомственными интересами говорит и статистика реабилитированных граждан. Так, за 2003 г. в Красноярском крае по делам, находившимся в органах предварительного следствия МВД, было реабилитировано 78 человек, из них 55 были оправданы судом.

Такое преобладающее число оправданных судом, по нашему мнению, говорит не о том, что суд более профессионален при применении норм законов, а о том, что следователей вынуждают направляют дела в суд, даже при очевидности того, что невозможно будет доказать вину обвиняемого. В ходе проведенного нами опроса 76,7 % следователей ответили, что в их практике были неоднократно случаи, когда руководители ОВД не соглашались с их мнением о прекращении уголовного дела или освобождении обвиняемого от уголовной ответственности и давали указания о направлении дела в суд.

На наш взгляд представляется наиболее оптимальным выделение следственного отдела из прокуратуры, МВД, ФСБ и Госнаркоконтроля и объединения в единый следственный комитет. Однако в данном случае возникает вопрос, при каком ведомстве создать данный следственный комитет.

Часть авторов предлагает создать его при законодательном органе страны¹⁹⁵, другая часть при правительстве РФ¹⁹⁶, при министерстве юстиции РФ¹⁹⁷, при судебном ведомстве¹⁹⁸ и создание автономной структуры (Федеральной службы расследований)¹⁹⁹.

По нашему мнению, два последних варианта наиболее приемлемы для создания независимого и эффективно работающего правоохранительного органа предварительного расследования, но в случае создания независимой Федеральной службы расследования, как самостоятельного ведомства, необходимо обязательно предусмотреть вопросы финансирования данный службы, так как плачевный опыт создания следственного комитета говорит о том, что это является первоочередной проблемой.

Идея создания следственного комитета далеко не нова и отделенные ее положение декларируются примерно с 40 – 50-х г.г. прошлого столетия. И конечно создание независимой службы расследований не решит всех проблем стоящих на сегодняшний день перед органами предварительного следствия.

Процессуальная фигура начальника следственного отдела появилась в уголовном судопроизводстве в 1964 г., однако до настоящего времени отношение к данному участнику уголовного процесса различных авторов далеко не однозначно.

Так, некоторыми учеными целесообразность осуществления руководителем следственного подразделения процессуальных полномочий ставилась под сомнение, в связи с чем предлагалось лишить их этих полномочий и ограничить вмешательство в процессуальную деятельность следователей, а следовательно и ликвидации процессуальной фигуры начальника следственного отдела²⁰⁰.

Другие авторы высказывают предложения о более подробной регламентации процессуальной деятельности начальника следственного отдела и определения не только перечня его процессуальных полномочий, но и основания их применения, последовательности осуществления, порядка процессуального оформления, механизма ответственности, выделив эти вопросы в отдельную главу УПК. Кроме того, прямо указать в законе или подзаконном акте на те процессуальные решения и действия следователя, своевременность, законность и обоснованность которых начальник обязан проконтролировать²⁰¹.

Часть же авторов высказывается за расширение круга процессуальных полномочий начальника следственного отдела²⁰².

По нашему мнению, нецелесообразно лишать начальника следственного отдела процессуальных полномочий, так как одним из достоинств процессуального ведомственного контроля по сравнению с другими видами контроля является его непосредственная близость к объекту контроля (действия и решения принимаемые следователями).

Что же касается доводов тех авторов, которые полагают, что расширение процессуальных полномочий начальника следственного отдела, как результат есть умаление процессуальной самостоятельности следователя, то в данном случае уместно высказывание Г.П. Химичевой о том, что процессуальная самостоятельность и независимость следователя состоят не в отсутствии контроля за его деятельностью. Она означает независимость следователя от внепроцессуальных влияний и зависимость от закона, означает свободу принимать решения (и нести за них полную ответственность), оценивая доказательства по своему внутреннему убеждению на основе полного, всестороннего и объективного рассмотрения всех обстоятельств дела в их совокупности, руководствуясь законом и совестью²⁰³.

Нами уже затрагивались в предыдущих параграфах диссертации вопросы о том, что в уголовно-процессуальном законодательстве не закреплено никаких полномочий, предоставляющих начальнику следственного аппарата право на организацию надлежащей работы по взаимодействию при расследовании преступлений и осуществления соответствующего контроля, точно также как и организация работы по взаимодействию с экспертно-криминалистическими подразделениями.

В связи с чем, нам представляется целесообразным предусмотреть в уголовно-процессуальном законодательстве полномочия начальника следственного отдела по созданию следственно-оперативной группы, руководство ей и право давать отдельные поручения органу дознания о проведении оперативно-розыскных мероприятий.

Кроме того, как показывает анализ практической деятельности, все материалы оперативно-розыскных мероприятий первоначально анализируются и проверяются руководителем следственного подразделения. И в случае если они не содержат полных сведений о преступлении, позволяющих сделать выводы при решении вопроса о возбуждении уголовного дела, то он направляет их для проведения дополнительной проверки.

Тем не менее в УПК не нашли отражение данные полномочия. Поэтому мы также предлагаем наделить начальника следственного отдела процессуальными правами по проверке материалов оперативно-розыскных мероприятий на стадии возбуждения уголовного дела и в случае нарушений законодательства, либо их недостаточности для принятия решения направлять для проведения дополнительной проверки в орган дознания.

Г.П. Химичева справедливо отмечает проблему о том, что в УПК не указано назначения полномочий начальника следственного отдела по процессуальному руководству. Так как, по ее мнению, процессуальный контроль не превращает начальника следственного подразделения в контролирующий орган, а служит именно необходимым средством процессуального руководства²⁰⁴.

Данная точка зрения не безосновательна и заслуживает внимания, однако нередки случаи создания следственных групп, в которых участвуют кроме следователей ОВД, также следователи прокуратуры. При этом начальник следственного отдела МВД не вправе контролировать деятельность этих следственных групп, так как организацию работы, руководство и контроль в подобных случаях осуществляют руководители групп, т.е. следователи прокуратуры. В данном случае, ограничение полномочий начальника следственного отдела может отразиться на эффективности работы, данной следственной группы. Поэтому мы предлагаем дополнить ст. 39 УПК процессуальными полномочиями по руководству совместных следственных групп.

Анализ научных работ, посвященных процессуальному контролю, дает основания полагать, что одной из основных спорных проблем данного института, является фактически руководящее положение прокурора при расследовании уголовных дел.

И хотя В.И. Басков придерживается точки зрения о том. Что закон предоставляет прокурору достаточно правовых средств, для обеспечения законности досудебного производства без постоянного и повседневного, оперативного вмешательства в деятельность следователя, непосредственно не исправляя допущенные нарушения, не подменяя начальника следственного отдела по руководству следователем²⁰⁵. Тем самым отмечая, что руководителем расследования является начальник следственного отдела, а не прокурор, однако анализ полномочий, предоставленных ему законом приводит многих автором, совершенно к иному выводу.

Так, А.М. Ларин, изначально отмечал, что функцией руководства наделены наряду с прокурором, также начальник следственного отдела и следователь²⁰⁶, то в последующих работах он уже с полной уверенностью говорил, что данная функция все таки принадлежит прокурору²⁰⁷.

О процессуальном руководстве предварительного следствия отмечает и ряд других авторов²⁰⁸, однако их отношение к этому элементу процессуальной деятельности диаметрально противоположное.

Так, Х.С. Таджиев рассматривает руководство расследованием, как неотъемлемый метод процессуального контроля²⁰⁹, отмечая при этом, что без руководства расследованием со стороны прокурора невозможно и осуществления самого прокурорского надзора.

О необходимости «прокурорского руководства» предварительным следствием говорят и другие авторы, рассматривая его как часть управления²¹⁰. Указывая на то, что именно управление расследованием уголовных дел и является основной функцией прокурора в уголовном судопроизводстве.

Г.П. Химичева отмечает, что подобное расширение полномочий прокурора на досудебном производстве приводит к проблеме разграничения процессуальных полномочий прокурора и начальника следственного отдела, осуществляющих процессуальный контроль за уголовно-процессуальной деятельностью на стадиях возбуждения уголовного дела и предварительного расследования. В результате на практике распространены случаи фактической подмены прокурором начальника следственного отдела²¹¹.

Наличие властно-распорядительных полномочий у прокурора даже дает отдельным авторам основание предлагать закрепить функцию руководства деятельностью органов дознания и следствия по уголовным делам в законе о прокуратуре²¹².

Другие авторы возражают против процессуального руководства со стороны прокурора деятельностью следователя, полагая, что прокурор должен осуществлять лишь надзор за законностью расследования преступлений, а руководство расследованием ограничивает процессуальную самостоятельность следователя и снижает ответственность начальника следственного отдела за качество расследованных уголовных дел²¹³.

Справедливо замечание В. Клочкова о том, что «теория не может игнорировать различие понятий «надзор» и «руководство», включать, вопреки смыслу этих терминов, руководство в надзор, тем более рассматривать руководство как лучшую и даже единственно возможную форму надзора»²¹⁴.

Обоснованную критику «процессуального руководства» можно встретить и у других авторов, которые отмечают, что «перерождение процессуально самостоятельного субъекта процесса в полностью зависимого от прокурора «дознавателя», является продуктом игнорирования действительной природы предварительного следствия, соотношения его с прокурорским надзором²¹⁵.

Дипломатическую позицию занимает Г.П. Химичева, говоря о том, что прокурор вправе в случае необходимости осуществлять процессуальное руководство расследованием наиболее сложных уголовных дел, в том числе выдвижением и проверкой версий, планированием расследования, организацией взаимодействия, также принимать уголовные дела к своему производству. Однако попытки руководить расследованием значительной части уголовных дел не только приводят к подмене процессуальных полномочий начальника следственного отдела, отвлекают прокурора от выполнения основной работы на досудебном производстве – осуществлении надзора, но и могут повлиять на объективность надзорной деятельности²¹⁶.

По нашему мнению нельзя не согласиться с мнением А.Б. Соловьева о том, что надзорная деятельность прокурора должна быть ориентирована в первую очередь на предупреждение возможных нарушений закона при расследовании преступлений, т.е. носить превентивный характер²¹⁷.

Те же полномочия, которые предоставлены прокурору в УПК, позволяют не только руководить предварительным расследованием, но и фактически предрешать исход расследования.

Почему в стадии досудебного производства прокурор наделен такими широкими распорядительными полномочиями, которыми он не обладает в других отраслях своей надзорной деятельности? Существуют различные точки зрения на данную проблему, однако наибольший интерес, на наш взгляд, представляет предложение В.А. Михайлова построить прокурорский надзор по принципу общенадзорной деятельности²¹⁸, что соответствовало бы принципам прокурорского надзора и не вступало бы в противоречие с процессуальной самостоятельностью следователя.

Представляется интересной и точка зрения Л.Д. Кудинова о том, что противоречивость проявляется уже в том, что одно и тоже лицо фактически выступает в трех разных качествах: а) как прокурор, т.е. общеправовой орган надзора за исполнением законов, включая уголовные и уголовно-процессуальные, - во всех стадиях уголовного судопроизводства; б) как процессуальный руководитель – в досудебных стадиях; в) как процессуальный обвинитель, т.е. представитель государства²¹⁹.

По его мнению, функции процессуального руководства предварительным расследованием и поддержания обвинения в суде действительно взаимосвязаны. Так как для того чтобы обвинять перед судом на основе материалов предварительного расследования, надо иметь возможность активно влиять на формирование самих материалов, т.е. руководить их подготовкой. Однако если рассмотреть данный вопрос более основательно, то можно прийти и к другим выводам. Утверждение прокурором обвинительного заключения свидетельствует о сформировавшееся у него личном убеждении в виновности обвиняемого. Но не секрет, что в судебном заседании, как правило, участвует другой работник прокуратуры. Да и само обвинение перед судом на основе собранных за его пределами фактических данных и ранее сформировавшегося убеждения вряд ли является в полной мере корректным.

В данной стадии уголовного процесса хотелось бы видеть прокурора не связанным своей причастностью к выводам предварительного расследования и заранее запрограммированным обвинителем. В связи с чем прокурор должен выполнять две относительно самостоятельных функции: общеправовую – надзор за исполнением законов, уголовно-процессуальную – поддержание государственного обвинения. Только в таком случае обвинение будет естественным продолжением в уголовном процессе. Поэтому прокурора необходимо освободить от процессуального руководства предварительным расследованием, оставив за ним исключительно надзорные обязанности, выполняемые с использованием общих для всех сфер его надзорной деятельности полномочий²²⁰.

Мы поддерживаем данные точки зрения и предлагаем построить прокурорский надзор по принципу общенадзорной деятельности а для этого, по нашему мнению, необходимо лишить прокурора следующих полномочий:

- отстранять дознавателя, следователя от дальнейшего производства расследования, если ими допущено нарушение требований закона при производстве предварительного расследования;

- изымать уголовное дело у органа дознания и передавать его следователю, передавать уголовное дело от одного следователя другому;

Данными полномочиями, по нашему мнению, целесообразно наделить начальника следственного отдела (органа дознания), так как именно деятельности данных субъектов процессуального ведомственного контроля и присущ данный вид деятельности. Начальник следственного отдела, как нами уже выше говорилось, наделен не только процессуальными полномочиями для надлежащей организации работы следственного подразделения, но и административными, позволяющими ему разрешать вопросы, связанные с нарушением законов со стороны следователей и доводить решение этих вопросов до логического завершения, т.е. привлечения к дисциплинарной и процессуальной ответственности лиц, виновных в нарушении прав участников уголовного судопроизводства.

И хотя в УПК прямо не закреплены эти полномочия, однако анализ практической деятельности позволяет нам говорить о том, что именно руководители следственных подразделений в своей повседневной работе, в целях организации надлежащего расследования уголовных дел, отстраняют следователей от дальнейшего производства расследования, если ими допущено нарушение требований закона при производстве предварительного следствия, также изымают уголовное дело у одного следователя и передают его другому. Поэтому, лишив прокурора данных полномочий и наделив ими начальника следственного отдела, мы не произведем революцию в уголовном судопроизводстве, а лишь приведем законодательство в соответствии с нуждами практической деятельности.

Согласно проведенного нами анкетирования, установлено, что 100 % из числа опрошенных руководителей следственных подразделений Красноярского, Хабаровского, Алтайского краев, Сибирского УВД на транспорте осуществляют данные полномочия, путем дачи следователям устных, а иногда и письменных указаний и именно они, а не прокуроры в случае нарушения законов при производстве по уголовному делу изымают уголовное дело у одного следователя и передают его другому.

В тех же случаях, когда нарушения закона выявляет прокурор, а не начальник следственного отдела, мы предлагаем процедуру подобную общенадзорной деятельности прокурора. А именно направлять письменные представления вышестоящему руководителю следственного аппарата и требовать устранения нарушений закона. Руководители же получившие данное представления обязаны будут рассмотреть его и принять уже процессуальные и административные меры к предотвращению нарушений уголовно-процессуального или иного законодательства.

Кроме того, мы предлагаем лишить прокурора полномочий по приостановлению и прекращению уголовного дела, а также отмене постановлений следователя, так как они носят ярко выраженный властно-распорядительный характер и не соответствуют его общенадзорной деятельности.

Именно эти полномочия дают прокурорам предрешать ход расследования и иногда не дают возможности расследования уголовного дела.

Так, например следователем СУ при Свердловском РУВД было вынесено постановление о наложении ареста на имущество обвиняемого Н., в целях обеспечения гражданского иска и возможности конфискации имущества.

Данное решение следователя было обжаловано защитником Н. в прокуратуру Свердловского района г. Красноярска.

В результате рассмотрения жалобы заместителем прокурора Свердловского района было вынесено постановление об отмене постановления о наложении ареста на имущества.

Решение заместителя прокурора было обжаловано следователем в Прокуратуру Красноярского края. Прокуратура Красноярского края признала действия следователя обоснованными и отменила решение заместителя прокурора Свердловского района.

Однако, когда следователь пришел изымать имущество на которое ранее накладывался арест, то обнаружил, что имущество подлежащее конфискации уже распродано, либо перерегистрировано на других лиц.

Таким образом, в результате необоснованного решения заместителя прокурора привело к тому, что в дальнейшем не представилось возможным обеспечить исполнение приговора о конфискации имущества и обеспечения гражданского иска²²¹.

В соответствии с ч. 3 ст. 38 и ст. 124 УПК РФ в случае если следователь не согласен с указаниями или решением прокурора, то он может обжаловать их вышестоящему прокурору.

По нашему мнению данное положение не соответствует принципу состязательности уголовного судопроизводства, так как сторона защиты в случаях несогласия с решением прокурора вправе обжаловать их не только вышестоящему прокурору, но и в суд. Следователь же в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством лишен такой возможности.

Мы присоединяемся к точки зрения тех авторов, которые отмечают, что в целях укрепления процессуальной самостоятельности следователя целесообразно предусмотреть также право обжаловать действия и решения прокурора в судебном порядке²²².

Право судебного обжалования оправдано с точки зрения объективности и беспристрастности, так как суд в отличии от вышестоящего прокурора не связан какими-либо ведомственными интересами.

На тот факт, что от процессуальной самостоятельности следователя практически ничего не осталось, указывает, в частности, процедура получения разрешения суда на проведение отдельных следственных действий, когда следователю, перед тем как получить разрешение суда, необходимо прежде получить согласие прокурора, которое в уголовном процессе имеет формальный характер.

Аналогичная ситуация складывается и при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, когда следователь, ограниченный во времени, должен успеть собрать и закрепить доказательства, как правило, предъявить обвинение, вызвать защитника, затем получив согласие прокурора, уже выходить с постановлением о возбуждении ходатайства перед судом. При этом, в случае отказа прокурора у следователя уже нет времени для обжалования его решения вышестоящему прокурору, который в ряде случаев находится за несколько сотен километров от места производства предварительного следствия.

Поэтому мы предлагаем изменить ст. 165 УПК РФ и разрешить следователю обращение в суд и в тех случаях, когда прокурор не дает согласие на ходатайство о получении судебного разрешения на проведения следственного действия, избрания меры пресечения или применения меры принуждения, требующих разрешение суда.

Таким образом, прокурор сможет выразить свое отношение к решению следователя, не предрешая исход разрешения вопроса, а суд рассмотрит объективно обоснованность и необходимость проведения следственного действия или избрания меры пресечения.

Так как в случаях, когда прокурор не дает согласие на возбуждение перед судом ходатайства о проведении следственного действия, требующего судебного разрешения, у следователя практически нет шансов провести данное процессуальное действие. А прокурор в данном случае, пользуясь своими полномочиями может препятствовать объективному расследованию уголовного дела.

Так, к примеру, в СО при ЛОВД на ст. Красноярск в апреле 2003 г. было возбуждено уголовное дело, по признакам преступления, предусмотренного ст. 235 УК РФ.

На первоначальном этапе расследования лица, подлежащие привлечению в качестве обвиняемого, не скрывали личных знакомств с представителями надзирающей прокуратуры.

Со стороны прокуратуры, также неоднократно оказывалось противодействие расследованию по уголовному делу. Следователем, расследовавшем данное уголовное дело, было вынесено постановление о возбуждении перед судом ходатайства о получении разрешения суда на проведение обыска, однако прокурор не дал согласие на данное процессуальное решение.

Затем решение прокурора было обжаловано в прокуратуру Красноярского края и получено согласие о проведении обыска в офисе организации, оказывавшей медицинские услуги.

Через некоторое время заместитель Красноярского транспортного прокурора изъял данное дело у следователя СО при ЛОВД на ст. Красноярск и вынес решение о прекращении уголовного дела по ст. 24 ч. 1 п. 2 УПК РФ.

По нашему мнению, можно согласиться с высказыванием К.Ф. Гуценко о том, что хотя прокурору и предоставлены законом широкие полномочия по надзору за процессуальной деятельностью следователя и дознавателя, надо признать, что прокурорский надзор не выполняет в полной мере своего предназначения. Оказание на органы прокуратуры давления, большая загруженность прокурора, выполнение не свойственных функций, когда прокурор вынужден подменять собой начальника следственного отдела в руководстве расследованием, отвлекаясь от своих непосредственных надзорных функций, - эти и другие обстоятельства способствовали значительному снижению эффективности его основной функции по надзору за законностью²²³.

Что дает основание некоторым авторам говорить о том, что распространенное на практике производство незаконных и необоснованных процессуальных действий органами расследования есть результат ненадлежащей деятельности прокуроров²²⁴.

Предлагаемые нами изменения в полномочиях участников процессуального контроля, по нашему мнению, должны сопровождаться и кардинальным изменением научных положений в теории уголовного процесса.

В настоящее время в науке уголовного процесса преобладает точка зрения, предложенная В.М. Савицким о том, что функции расследования и процессуального контроля, необходимо рассматривать не как основные, а как «вспомогательные» функции обвинения.²²⁵

Если же лишить прокурора функции процессуального руководства расследованием уголовных дел, то соответственно у него останутся функции поддержания обвинения в суде и прокурорский надзор за исполнением законов при производстве предварительного расследования. При этом обе эти функции не будут связаны между собой, т.е функция надзора не будет дополнительной по отношению к функции обвинения, как это имеет место в настоящее время.

Таким образом, в уголовном судопроизводстве у прокурора будут две абсолютно равнозначных функции – обвинения и прокурорского надзора за исполнением законов, что будет соответствовать задачам прокуратуры в соответствии с ФЗ «О прокуратуре РФ» и УПК и целям процессуальной деятельности.

В своем исследовании мы уже упоминали о том, что целью уголовного преследования является защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений. Целью же процессуального контроля, по мнению многих авторов, является защита гарантированных конституционных прав и свобод человека и гражданина²²⁶, а также «выявлении и устранении нарушений закона, допущенных на первоначальном этапе уголовного судопроизводства, проверке жалоб на действия и решения органов и должностных лиц, осуществляющих предварительную проверку материалов о преступлениях»²²⁷. Цель прокурорского надзора – наблюдение и контроль за законностью и обоснованностью принятых решений органами, осуществляющими предварительное расследование.

Таким образом, мы приходим к выводу о том, что цели уголовного преследования (обвинения) и процессуального контроля совершенно разные, следовательно, согласование между ними возможно не в порядке субординации, а только в виде координации, в связи с чем функцию процессуального контроля, как и функцию расследования (установления обстоятельств) уголовного дела необходимо выделять как основные функции уголовного судопроизводства, отличные от остальных функций.

Однако анализ научных работ, в которых так или иначе затрагиваются проблемы функций в уголовном процессе свидетельствует о том, что на сегодняшний день можно с полной уверенностью говорить только о трех основных функциях: обвинения, защиты, разрешения дела. Остальные же, в том числе и процессуальный контроль, рассматриваются лишь как дополнительные функции.

По нашему мнению, это связано прежде всего с тем, что этими авторами не учитываются те изменения, которые произошли за то время, как впервые были сформированы научные положения о функциях уголовного процесса.

Так, разработка проблемы процессуальных функций в советском уголовном судопроизводстве берет свое начало в середине прошлого столетия в связи с необходимостью обоснования принципа состязательности. Это, в свою очередь, способствовало разделению функций обвинения и суда, а также развитию концепции трех процессуальных функций: уголовного преследования (обвинение), защиты и разрешения дела в суде.²²⁸

Данная концепция, явилась большим достижением в научном осмыслении уголовно – процессуальной деятельности, однако она не решила все вопросы, связанные с проблемой процессуальных функций в стадии предварительного расследования. Оставалось непонятным – к какой функции отнести деятельность следователя по расследованию уголовного дела, а также промежуточные решения суда и прокурора в сфере контроля за расследованием.

С критикой концепции трех функций выступил Р.Д. Рахунов, который в зависимости от субъектов уголовного судопроизводства выделял шесть функций: расследования, обвинения, защиты, поддержания гражданского иска, защиты от иска, разрешения дела,²²⁹ делая акцент на то, что функция расследования уголовного дела совершенно не совпадает с функцией обвинения.

Положения данной концепции основывались на том, что каждый участник выполняет какую – либо одну из основных функций. Так, суд разрешает дело по существу, обвиняемый и его защитник реализуют функцию защиты, прокурор поддерживает обвинение, следователь, так как находится под руководством прокурора, то соответственно тоже осуществляет функцию обвинения. Остальные участники также относятся либо к стороне обвинения, либо защиты, в связи с чем и выполняют соответствующие функции.

Однако, не соответствии данной теории действительности была очевидна уже тогда, что и давало основания отдельным авторам выделять в качестве основной функции – расследования уголовного дела²³⁰.

Кроме того, в 1964 г. в уголовный процесс был введен еще один участник процессуальной деятельности – начальник следственного отдела, однако это никак не повлияло на взгляду о процессуальных функциях. Вместе с тем возникает вопрос: какую из трех или четырех основных функций реализует руководитель следственного подразделения? Ведь он не занимается ни расследование уголовных дел, ни представляет сторону обвинения и тем более не разрешает дело по существу.

По нашему мнению, ответ в данном случае один: основное назначение процессуальной деятельности начальника следственного отдела – это наблюдение и контроль за законностью и обоснованностью принятых решений органами, осуществляющими предварительное расследование, выявление и устранение нарушений закона, допущенных на первоначальном этапе уголовного судопроизводства, проверке жалоб на действия и решения органов и должностных лиц, осуществляющих предварительную проверку материалов о преступлениях, а также организация работы следственного подразделения. То есть осуществление функции процессуального контроля, которая является именно основной функцией его процессуальной деятельности.

Обобщив некоторые результаты исследования мы приходим к выводу о том, что функцию процессуального контроля осуществляют суд, прокурор и начальник следственного отдела. При этом данная функция не связана ни прямо, не косвенно с другими функциями данных участников уголовного судопроизводства.

Например, суд выполняет функции разрешения дела и судебного контроля за принятием решений органами, осуществляющими предварительное расследование. При этом при осуществлении контроля суд не должен выполнять функцию правосудия, т.е. делать выводы о виновности или невиновности лица, либо о достаточности доказательств в материалах уголовного дела. Он лишь делает вывод о том, имеются ли основания для проведения процессуального действия, ограничивающего конституционные права граждан, либо обоснована ли избранная мера пресечения.

Подобную аналогию можно рассмотреть и в деятельности прокурора, когда прокурор осуществляет надзор за исполнением законов при расследовании уголовных дел, не выполняя в данном случае функцию обвинения, а наоборот, выявляет факты нарушений законов по отношению к другим участникам уголовного судопроизводства, в том числе к стороне защиты.

Вышеизложенное, по нашему мнению, подтверждает положение о том, что в уголовном судопроизводстве наряду с обвинением, защитой и разрешением дела необходимо рассматривать и процессуальный контроль, как основные функции уголовного процесса.

Актуальными и не конца ясными на сегодняшний день остаются и вопросы, связанные с тем, какую функцию выполняют органы предварительного расследования. Законодатель попытался раз и навсегда разрешить эту проблему, обозначив в законе четыре группы участников уголовного процесса отнеся при этом следователя к стороне обвинения.

Однако, по нашему мнению, данное решение представляется весьма спорным так как фактически обязывает следователя собирать только доказательства вины обвиняемого, а не устанавливать объективную истину по уголовному делу.

Тем, самым мы снова возвращаемся к вопросам о целях и задачах уголовного судопроизводства, а именно цели, к которой должны стремиться органы предварительного расследования.

Исходя, из уже рассмотренных нами понятий «цель» и «задача», а именно то, что цель – конечное качество, к которой должны придти и для достижения которой ставятся определенные задачи, направляющие процессуальную деятельность к конечной цели. Нам представляется, что цель и задачи предварительного расследования будут отличны от цели и задач обвинения.

Н.И. Кулагин обоснованно считает, что «целью предварительного следствия является полное, всестороннее и объективное исследование обстоятельств готовящегося или совершенного преступления, подготовка материалов о нем для принятия правомерного и обоснованного решения»²³¹.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что задачами предварительного следствия является установление обстоятельств совершения преступления, лиц виновных в его совершении, характер и размер вреда, причиненного преступлением, а также иным иных данных, необходимых для правильного разрешения уголовного дела.

В связи с чем, на наш взгляд, недопустимо смешивание функций расследования уголовного дела и обвинения.

О нецелесообразности совмещения в одном органе функций обвинения и расследования уже неоднократно говорилось многими авторами, которые отмечают то, что данная позиция не оправдано ни сточки зрения эффективности борьбы с преступностью, ни с точки зрения защиты участников процесса. Так, обстоятельства смягчающие или исключающие вину, иногда не только игнорируются органами расследования, но и утаиваются. Имеют место факты фальсификации доказательств. При подобном положении дел нет смысла удивляться случаям применения незаконных методов в ходе расследования уголовных дел, в том числе для получения признаний вины и ложных показаний²³².

Примеров, к чему приводит обвинительный уклон предварительного расследования, более чем достаточно. Знаменитое «Витебское дело», где в течении 14 лет за преступления, совершенные одним лицом, было привлечено к уголовной ответственности и осуждено 14 невиновных лиц по 11 уголовным делам, при этом один из них приговорен к смертной казни. «Дело Чикатило», который признался в совершении преступлений, за которые были уже осуждены трое невиновных лиц. И список этот далеко не исчерпывающий.

Исследую природу процессуальной деятельности следователя, В.С. Шадрин отмечает, что она может рассматриваться как делегированная судом функция разрешения дела в пределах ее исследовательской части, т.к. это связано с наличием у следователя некоторых юстиционных полномочий, судебных по своей сути²³³.

Однако, признать обоснованной данную точку зрения, по нашему мнению, все равно нельзя, так как остается не ясным какую функцию выполняет следователь, когда лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого еще не установлено.

Сформированная в 50-х годах прошлого столетия концепция трех функций уголовного судопроизводства, безусловно, применима к судебному разбирательству, однако российский уголовный процесс тем и специфичен, что в отличии от уголовного процесса зарубежных государств имеет четко определенную досудебную стадию – предварительное расследование.

Часть авторов пытается объяснить эти противоречия тем, что в науке уголовного процесса понятие «функция» рассматривается в двух аспектах: как функции уголовного процесса в целом, как системы и функциях отдельных участников уголовного судопроизводства²³⁴. Таким образом, те функции, которые присущи всей системе уголовного процесса принято называть основными, а остальные, присущие отдельным участникам процессуальной деятельности, дополнительными или вспомогательными. Тем, самым принято считать, что уголовный процесс как систему характеризуют только три функции: обвинение, защита, разрешение дела.

Однако, как нами уже было отмечено, система российского уголовного процесса состоит, не только из судебных стадий, но и досудебных, в связи с чем необходимо выделять также в качестве основных функций системы уголовного судопроизводства функции расследования уголовного дела и процессуального контроля, что будет соответствовать современным правовым реалиям и сущности уголовного процесса.

Заключение

Кратко резюмируя изложенное в настоящем диссертационном исследовании, можно сделать следующие выводы:

1. Концепция процессуального контроля, сформированная еще в прошлом столетии, уже не отвечает современным правовым реалиям и нуждается в серьезной корректировке, т.к., по нашему мнению, значительно отстает от развития системы предварительного расследования и уголовного судопроизводства России.

В современных правовых условиях необходимо разработать оригинальный институт процессуального контроля, который должен учитывать особенности современного состязательного досудебного производства.

2. В настоящее время можно наблюдать тенденцию сращивания функций прокурорского надзора и процессуального ведомственного контроля. Некоторые полномочия начальника следственного отдела и прокурора дублируют друг друга, в связи с чем возникает справедливый вопрос о целесообразности наделения различных субъектов процессуального контроля одинаковыми полномочиями. В практической работе правоохранительных органов это нередко приводит к тому, что начальник следственного отдела является лишь посредником между прокурором и следователем.

3. Представляется не совсем логичной позиция законодателя, возложившего на прокурора обязанность осуществлять одновременно две функции уголовного судопроизводства: уголовного преследования и надзора за процессуальной деятельностью предварительного расследования. В связи с чем, необходимо вывести из органов прокуратуры следственные подразделения, а также лишить прокурора властно-распорядительных полномочий, позволяющих ему фактически руководить предварительным расследованием.

4. Функция «процессуального руководства расследованием» в деятельности прокурора, не соответствует сущности уголовного судопроизводства и принципу состязательности. Некоторые полномочия прокурора носят ярко выраженный властно-распорядительный характер и не соответствуют его общенадзорной деятельности. Эти полномочия позволяют прокурорам предрешать ход расследования и иногда не дают возможности расследования уголовного дела.

Для построения прокурорского надзора по принципу общенадзорной деятельности необходимо лишить его следующих полномочий:

- отстранять дознавателя, следователя от дальнейшего производства расследования, если ими допущено нарушение требований закона при производстве предварительного расследования;

- изымать уголовное дело у органа дознания и передавать его следователю, передавать уголовное дело от одного следователя другому;

- приостанавливать и прекращать уголовные дела;

- отменять постановления следователя.

5. В случаях, выявления нарушений закона прокурором, необходимо предусмотреть в уголовно-процессуальном законодательстве процедуру подобную общенадзорной деятельности. А именно, прокурору следует направлять письменные представления вышестоящему руководителю следственного аппарата и требовать устранения нарушений закона. Руководители же получившие данное представления обязаны будут рассмотреть его и принять уже процессуальные и административные меры к предотвращению нарушений уголовно-процессуального или иного законодательства.

6. Если лишить прокурора функции процессуального руководства расследованием уголовных дел, то соответственно у него останутся функции поддержания обвинения в суде и прокурорский надзор за исполнением законов при производстве предварительного расследования. При этом обе эти функции не будут связаны между собой, т.е функция надзора не будет дополнительной по отношению к функции обвинения, как это имеет место в настоящее время.

Таким образом, в уголовном судопроизводстве у прокурора будут две абсолютно равнозначных функции – обвинения и прокурорского надзора за исполнением законов, что будет соответствовать задачам прокуратуры в соответствии с ФЗ «О прокуратуре РФ» и УПК и целям процессуальной деятельности.

7. Начальник следственного отдела в силу ведомственного руководства следственным аппаратом, находится ближе остальных субъектов процессуального контроля к следователям, в связи с чем непосредственно руководит расследованием преступлений и более тщательно контролирует ход расследования.

Тем не менее, те процессуальные полномочия, которые ему предоставлены в уголовно-процессуальном законодательстве, не позволяют в полной мере, осуществлять задачи предварительного расследования и организовывать работу следственного подразделения.

Для разрешения этой проблемы во всех, следственных отделах, различных ведомств, существуют ведомственные приказы, предоставляющие начальнику следственного отдела административные полномочия, по руководству и организацией работы следственного аппарата, которые дополняют собой процессуальные полномочия, тем самым пытаясь устранить пробелы в УПК.

8. Однако представляется целесообразным расширить круг процессуальных прав руководителей следственных подразделений и закрепить в уголовно процессуальном законодательстве, те из них, которые связаны с направлением расследования уголовных дел и процессуальной ответственности.

9. Анализ практической деятельности дает основания полагать, что все материалы, предоставляемые в следственный отдел для при принятия решения о возбуждении уголовного дела, изначально анализируются и проверяются начальником следственного отдела. Несмотря на то, что данная деятельность имеет процессуальный характер, она не получила своего отражения в нормах законодательства.

Поэтому мы предлагаем наделить начальника следственного отдела процессуальными правами по проверке материалов оперативно-розыскных мероприятий на стадии возбуждения уголовного дела и в случае нарушений законодательства, либо их недостаточности для принятия решения направлять для проведения дополнительной проверки в орган дознания.

10. В уголовно-процессуальном законодательстве не закреплено никаких полномочий, предоставляющих начальнику следственного аппарата право на организацию надлежащей работы по взаимодействию при расследовании преступлений и осуществления соответствующего контроля.

Тем не менее, без надлежащей организации взаимодействия, практически невозможно всесторонне и объективно произвести расследование по уголовному делу.

Это подтверждается и тем, что вопросы взаимодействия следователя с оперативно–розыскными и иными службами до сих пор остается актуальными в теории и практики уголовного судопроизводства.

Однако, в УПК полномочия, по контролю и организацией взаимодействия никак не закреплены. По сути, для того, чтобы дать поручение органу дознания начальник следственного отдела должен иметь статус следователя.

11. Нам представляется целесообразным предусмотреть в УПК полномочия начальника следственного отдела по созданию следственно-оперативной группы, руководство ей и право давать отдельные поручения органу дознания о проведении оперативно-розыскных мероприятий.

12. За нарушения прав и свобод граждан при производстве предварительного расследования, практически не предусмотрена никакая процессуальная ответственность следователя, к которой мог бы привлечь начальник следственного отдела.

Однако, как показывает анализ практической деятельности, в случаях нарушения законов или в тех случаях, когда следователь не способен осуществлять всестороннее и объективное расследование, руководитель следственного подразделения изымает у него дело и передает другому следователю. А в случае необходимости решает вопрос и о привлечении следователя к дисциплинарной ответственности.

Несмотря на то, что подобные случаи достаточно распространены в повседневной деятельности, это также не нашло отражения в нормах уголовно-процессуального законодательства.

13. Полномочиями отстранять следователя от дальнейшего производства расследования, если им допущено нарушение требований закона при производстве предварительного расследования, а также передавать уголовное дело от одного следователя другому целесообразно наделить начальника следственного отдела, так как именно деятельности данного субъекта процессуального ведомственного контроля и присущ этот вид деятельности, лишь при этом подобных полномочий прокурора.

14. Оптимизация уголовного судопроизводства предполагает вместе с процедурными изменениями, реформирование органов его осуществляющих. В связи с чем на сегодняшний день приобретает особую актуальность в науке уголовного процесса вопросы оптимальной организации предварительного расследования, определения места следственного аппарата в государственно-правовом механизме.

Вместе с тем, более или менее однозначной точки зрения для разрешения этой проблемы до сих пор не существует. Так одна часть авторов предлагает создать следственный комитет при законодательном органе страны, другая часть при правительстве РФ, третьи, при министерстве юстиции РФ, четвертые, при судебном ведомстве и сторонники пятой точки зрения, предлагают создание автономной структуры (Федеральной службы расследований).

15. На сегодняшний день следственный аппарат представляет собой не что иное, как властный инструмент борьбы в угоду ведомственным интересам. В связи с чем, мы наблюдаем, постоянное стремление правоохранительных органов подчинить следственный аппарат, что, конечно же, ведет к нарушениям закона. В современных условиях следственный аппарат стал не только средством борьбы с преступностью, но и средством для выяснения отношений между представителями административной власти. Чему способствует так называемая функция «руководства предварительным расследованием».

Кроме того, «карманный следственный аппарат» выгоден и тем, что это дает возможность покрывать порой преступные нарушения законов представителями оперативно-розыскных служб.

Поэтому говорить об объективности расследования нельзя, до тех пор, пока следственные органы будут под чьим то ведомственным руководством.

16. Вопросы оптимальной организации работы следственного аппарата, неразрывно связаны с институтом процессуального контроля, так как на сегодняшний день сотрудники следственных аппаратов органов внутренних дел, федеральной службы безопасности и Госнаркоконтроля, находятся в неравном положении со следователями прокуратуры, что связано в первую очередь с тем, что прокурорский надзор за деятельностью своего следственного аппарата, несколько иной, чем за работой других следственных служб. Выявляя нарушения в работе следственного подразделения прокуратуры, прокурор одновременно должен будет выявлять и недостатки своей работы, что конечно же не согласуется с принципами процессуального контроля.

17. Следственные подразделения необходимо вывести из органов прокуратуры так как, по нашему мнению, невозможно осуществлять надзор за законностью и отвечать за показатели и эффективность расследования уголовных дел своего подразделения. Что приводит к тенденциозному отношению прокурора к следователям своего ведомства и как результат снижение эффективности и качества расследования уголовных дел, а также нарушении законов при проведении предварительного расследования.

18. Эффективность деятельности органов расследования в значительной степени зависит не только от декларируемой процессуальной независимости следователей, но и от оптимального определения их места и реального положения в системе государственных органов. Расширившаяся ведомственная разобщенность следователей противоречит идеи эффективного и профессионального предварительного расследования. В связи с чем необходимо реформирование системы органов предварительного расследования и создание независимого Следственного комитета, в котором объединить все существующие на сегодняшний день следственные подразделения, выделив их из административного подчинения органов осуществляющих оперативно-розыскную деятельность.

19. Разобщенность следственного аппарата страны и как следствие различные условия работы и оплаты труда следователей, приводят к тому, что на сегодняшний день мы имеем низкий уровень профессионализма и специалистов с высшим юридическим образованием в следственных подразделениях МВД, которые расследуют более 70 % всех уголовных дел. И наоборот высокий уровень специалистов с высшим образованием и стажем следственной работы в следственных аппаратах прокуратуры и федеральной службы безопасности, которые занимаются расследованием небольшого объема уголовных дел, по сравнению со следственными службами МВД.

20. Мы поддерживаем точку зрения тех авторов, которые предлагают создать самостоятельное ведомство и сосредоточить в нем все существующие на сегодняшний день следственные подразделения. При этом сделать этот комитет независимым и не вводить в качестве структурной ячейки других, уже существующих ведомств.

Однако в данном случае необходимо предусмотреть должное финансирование вновь созданного органа государственной власти, для того, чтобы не повторить печальный опыт других государств, попытавшихся выделить следователей в единый и независимый следственный комитет.

21. С принятие УПК законодатель пошел по пути реформирования института процессуального контроля, что выразилось в расширении сферы судебного контроля на стадии предварительного расследования и получения разрешения суда для проведения процессуальных действий, ограничивающих конституционные права и свободы граждан.

Вместе с тем, очевидно, что законодатель побоялся при этом до конца заменить прокурорский надзор судебным контролем. Таким образом мы получили в современном законодательстве еще более усложненную процедуру проведения следственных действий и принятия процессуальных решений.

Так, для того, чтобы провести следственное действие или избрать меру пресечения, требующих судебного разрешения, следователю необходимо сначала получить согласие прокурора, которое по сути ничего не решает.

Эта процедура значительно усложняет порядок проведения расследования и вынуждает следователя и без того ограниченного во времени процессуальными сроками, тратить время на формальные согласования, что не соответствует задачам уголовного судопроизводства.

22. Представляется не совсем целесообразным положение о том, что в случае если прокурор не дает своего согласия на проведение процессуального действия, то следователь не может обращаться с ходатайством в суд, а может лишь обжаловать это решение вышестоящему прокурору, который является представителем того же ведомства. Особенно ярко неуниверсальность данной процедуры очевидна в работе следователей, которые находятся на значительном удалении от вышестоящей прокуратуры и них отсутствует реальная возможность в случае не согласия с решением прокурора обжаловать его вышестоящему прокурору.

23. По нашему мнению необходимо разрешить возбуждать перед судом ходатайство о проведении следственного действия или избрании меры пресечения без согласия прокурора, либо предоставить возможность обращаться в суд и при несогласии прокурора с решением следователя.

Поэтому мы предлагаем изменить ст. 165 УПК РФ и разрешить следователю обращение в суд и в тех случаях, когда прокурор не дает согласие на ходатайство о получении судебного разрешения на проведения следственного действия, избрания меры пресечения или применения меры принуждения, требующих разрешение суда. В данном случае прокурор сможет выразить свое мнение в виде несогласия с решением следователя и следователь сможет реализовать принцип процессуальной самостоятельности.

24. В соответствии с ч. 3 ст. 38 и ст. 124 УПК РФ в случае если следователь не согласен с указаниями или решением прокурора, то он может обжаловать их вышестоящему прокурору. По нашему мнению данное положение не соответствует принципу состязательности уголовного судопроизводства, так как сторона защиты в случаях несогласия с решением прокурора вправе обжаловать их не только вышестоящему прокурору, но и в суд.

25. В настоящее время в науке уголовного процесса преобладает точка зрения, о том, что функции расследования и процессуального контроля, необходимо рассматривать не как основные, а как «вспомогательные» функции обвинения. Однако, система российского уголовного процесса состоит, не только из судебных стадий, но и досудебных, в связи с чем необходимо выделять также в качестве основных функций системы уголовного судопроизводства функции расследования уголовного дела и процессуального контроля, что будет соответствовать современным правовым реалиям и сущности уголовного процесса.

26. Так, основное назначение процессуальной деятельности начальника следственного отдела – это наблюдение и контроль за законностью и обоснованностью принятых решений органами, осуществляющими предварительное расследование, выявление и устранение нарушений закона, допущенных на первоначальном этапе уголовного судопроизводства, проверке жалоб на действия и решения органов и должностных лиц, осуществляющих предварительную проверку материалов о преступлениях, а также организация работы следственного подразделения. То есть осуществление функции процессуального контроля, которая является именно основной функцией его процессуальной деятельности. Обобщив некоторые результаты исследования мы приходим к выводу о том, что функцию процессуального контроля осуществляют суд, прокурор и начальник следственного отдела. При этом данная функция не связана ни прямо, не косвенно с другими функциями данных участников уголовного судопроизводства.

Например, суд выполняет функции разрешения дела и судебного контроля за принятием решений органами, осуществляющими предварительное расследование. При этом при осуществлении контроля суд не должен выполнять функцию правосудия, т.е. делать выводы о виновности или невиновности лица, либо о достаточности доказательств в материалах уголовного дела. Он лишь делает вывод о том, имеются ли основания для проведения процессуального действия, ограничивающего конституционные права граждан, либо обоснована ли избранная мера пресечения.

Подобную аналогию можно рассмотреть и в деятельности прокурора, когда прокурор осуществляет надзор за исполнением законов при расследовании уголовных дел, не выполняя в данном случае функцию обвинения, а наоборот, выявляет факты нарушений законов по отношению к другим участникам уголовного судопроизводства, в том числе к стороне защиты.

Вышеизложенное, по нашему мнению, подтверждает положение о том, что в уголовном судопроизводстве наряду с обвинением, защитой и разрешением дела необходимо рассматривать и процессуальный контроль, как основные функции уголовного процесса.

27. Целью предварительного следствия является полное, всестороннее и объективное исследование обстоятельств готовящегося или совершенного преступления, подготовка материалов о нем для принятия правомерного и обоснованного решения.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что задачами предварительного следствия является установление обстоятельств совершения преступления, лиц виновных в его совершении, характер и размер вреда, причиненного преступлением, а также иным иных данных, необходимых для правильного разрешения уголовного дела.

В связи с чем, на наш взгляд, также недопустимо смешивание функций расследования уголовного дела и обвинения.

 

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ,

ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ПРИ НАПИСАНИИ ДИССЕРТАЦИИ

1. Законодательные и нормативные акты, иные официальные документы:

Конституция Российской Федерации. – С-Петербург.: Альфа, 1995. – 64 с.

Международный пакт о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г. // СССР и международное сотрудничество в области прав человека: Документы и материалы. М., 1989

Всеобщая декларация прав человека. Декларация прав человека и гражданина. М., 1993.

Конвенция о защите прав и свобод человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. и протоколы к ней // Собрание законодательства Российской Федерации²³⁵. 1998. № 20. Ст. 2143.

Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. «О конституционном суде Российской Федерации» // СЗ РФ. 1994. № 13. Ст. 1447; 2001. № 7. Ст. 607. № 51. Ст. 4824.

Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. «О судебной системе Российской Федерации» // СЗ РФ. 1997. № 1. Ст. 1; 2001. № 51. Ст. 4825.

Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» от 17 января 1992 г. № 2202 – 1 (в редакции Федерального закона от 17 ноября 1995 г. № 168 – ФЗ) СЗ РФ, 1995. № 47. Ст. 4472.

Федеральный закон «Об оперативно – розыскной деятельности» от 5 июля 1995 г. № 144 – ФЗ // СЗ РФ, 1995. № 33. Ст. 3349; 1997. № 29. Ст. 3502; 1998. № 30. Ст. 3613.

Устав уголовного судопроизводства от 20 ноября 1864 г. // Российское законодательство X-XX вв. Т.8. М., 1991.

Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР. 1960 г. – С-Петербург. 1997.

Уголовно-процессуальный кодекс РФ от 18 декабря 2001 г. № 174-З.

Комментарии к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. Д.Н. Козак, Е.Б. Мизулина. – М.: Юрист, 2002. – 1039 с.

Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РФ/ Под общ. ред. В.М. Лебедева; Науч. ред. В.П. Божьев. – М.: Спарк, 2002. – 991 с.

Указ Президента Российской Федерации «О мерах по совершенствованию организации предварительного следствия в системе министерства внутренних дел» // Бюллетень текущего законодательства. Вып. 27. М., 1998.

Инструкция по статистической отчетности о рассмотрении заявлений и сообщений о преступлениях по форме 2 – Е. Утверждена Прокуратурой СССР и МВД СССР 25 июня 1976 г.

Инструкция по статистической отчетности о следственной работе по форме 1 – Е. Утверждена постановлением № 20 Госкомстата России от 16 февраля 1993 г. Утверждена Генеральной прокуратурой РФ 17 августа 1993 г. и МВД РФ 31 августа 1993 г.

Инструкция по организации взаимодействия подразделений и служб органов внутренних дел в расследовании и раскрытии преступлений. Утверждена приказом МВД РФ от 20 июня 1996 г. № 334

Приказ МВД России № 197 от 15 июня 1992 г. «О неотложных мерах по улучшению деятельности следственного аппарата ОВД».

Приказ МВД России № 1 от 4 января 1999 г. «О мерах по реализации Указа Президента Российской Федерации от 23 ноября 1998 г. № 1422».

Приказ ГНК России № 199 от 3.11.03 г. «Об организации деятельности следственных подразделений территориальных органов ГНК России».

Приказ РУ ГНК России по Красноярскому краю № 64 от 7.10.03 г. «Об утверждении положения о следственной службе регионального управления г. Красноярска».

2. Монографии, пособия, книги, учебники, сборники:

Азаров В.А., Мацак П.К. Институт судебного контроля в истории российского уголовного процесса: Лекция. – Омск: Юридический институт МВД России, 1999. – С. 3.

Аверьянов А.Н. Системное познание мира: Методол. проблемы. – М.: Политиздат, 1985

Афанасьев В.Г. Системность и общество. – М.: Политиздат, 1980

Афанасьев В.Г. Общество: системность, познание и управление. – М.: Политиздат, 1981. – С. 37

Басков В.И. Прокурорский надзор: Учебник для вузов. Изд. 2-е. – М.: БЕК, 1996. – 558 с.

Бичило И.Л. Функции органов управления. – М., 1976.

Блауберг И.В. проблема целостности и системный подход. – М.: Эдиториал УРСС, 1999

Божьев В.П. Сущность и задачи уголовного процесса. В кн.: Уголовный процесс: Учебник для студентов вузов / Под ред. В.П. Божьева. – М.: Спарк, 2002. – С. 9-10

Божьев В.П. в кн.: Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РФ/ Под общ. ред. В.М. Лебедева. – М.: Спарк, 2002. – С. 65

Викторов Б.А. Уголовный процесс. М., 1970. – С. 62-63

Воробьев О.В. Информационно-аналитическая работа в органах внутренних дел. Киев, 1974. – С. 31.

Воронин Э.И. Процессуальное положение начальника следственного отдела органов внутренних дел: Учебное пособие. – Хабаровск: Хабаровская высшая школа МВД СССР, 1984. – 56 с.

Воронин С.Э., Воронин Э.И. Процессуальное положение органов предварительного расследования России: Монография. – Барнаул: БЮИ МВД России. – 2001. – 119 с.

Воронин Э.И., Воронин С.Э., Белавин А.А. Полномочия органов предварительного расследования по новому Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации: Учебное пособие. Хабаровск: Дальневосточный юридический институт МВД России, 2003. – 92 с.

Гаврилов А.К. Раскрытие преступлений на предварительном следствии (правовые и организационные вопросы). – Волгоград: ВСШ МВД СССР, 1976. – 207 с.

Гвишиани Д.М. Организация и управление. – М.: Наука, 1972. – С. 23.

Голунский С.А. История законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу и организации суда и прокуратуры 1917-1954 г.: Сборник документов. М. – 1955.

Готт В.С., Землянский Ф.М. Диалектика развития понятийной формы мышления. М., 1981

Жогин Н.В. Прокурорский надзор за предварительным расследованием уголовных дел. – М.: Юрид. лит., 1968. – 268 с.

Жуковский В.М. Процессуальная независимость следователя и некоторые ее гарантии // Предварительное следствие в условиях правовой реформы. – Волгоград, 1991. – С. 39.

Жулев В.И., Задорожный В.Д., Зуев В.Л., Котов Н.А. Марков А.Я. Организация работы в следственных подразделениях: информационно-аналитическое обеспечение, планирование, контроль, использование ЭВМ (под общ. ред. проф. В.И. Жулева. – М.: ВНИИ МВД РФ, 1994. – 60 с.

Каретников А.С. Организация контроля в следственном отделении органа внутренних дел. Волгоград, 1994. – 3 с.

Ковтун Н.Н. Судебный контроль в уголовном судопроизводстве России: Монография. – Н. Новгород.: Нижегородская правовая академия, 2002. – 332 с.

Кожевников М.В. История советского суда. 1917-1956 годы. – М., 1957.

Колесников И.И., Модогоев А.А., Сугаков И.Г. Информационно-аналитическая работа, планирование и контроль в следственном аппарате органов внутренних дел. М., 1991. – С. 18 – 19.

Колесников И.И., Модогоев А.А., Решняк М.Г., Сугаков И.Г. Управление органами расследования преступлений. Учебное пособие. – М., 2000. – 196 с.

Кондрашин И.И. Диалектика материи: Системный подход к основам философии. – М., 1996

Концепция судебной реформы в Российской Федерации. – М.: Республика, 1992. – 111 с.

Кулагин Н.И., Лемента П.В., Карлеба В.А., Кравченко В.Г. Ведомственный процессуальный контроль в системе предварительного следствия органов внутренних дел: Учебное пособие. Краснодар, 2001. – 142 с.

Ларин А.М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции. – М.: Юрид. лит., 1986. – 160 с.

Ларин А.М., Мельникова Э.Б., Савицкий В.М. Уголовный процесс России. Лекции – очерки / Под ред. проф. В.М. Савицкого. – М.: Изд-во БЕК, 1997. – 324 с.

Ларин А.М. Заметки о предварительном следствии в России. – С. 76

Лебедь Ю.Н. Предварительное следствие – функция юстиции // Органы внутренних дел в условиях судебно-правовой реформы в России. – Омск, 1993. – С. 36 – 38.

Ломов В.С. Создание органов предварительного следствия Советского государства. – Волгоград, 1978;

Маручек А.А. Становление органов охраны правопорядка РСФСР (1917-1922): лекция. – Омск: Юридический институт МВД России, 1999

Маручек А.А., Малыгин А.Я. Создание и развитие в систеое органов внутренних дел аппаратов предварительного расследования преступлений (1917-1930 г.г.) – М., 1990

Николюк В.В., Деришев Ю.В. Оптимизация досудебного производства в уголовном процессе России: Монография. – Красноярск: Сибирский юридический институт МВД России, 2003. – 198 с.

Озолин В.А. Материалы к лекциям «Основы организации управления следственными подразделениями органов внутренних дел». Учебно-методическое пособие. Волгоград. 1998. – 56 с.

Организация работы следственного отдела. М., 1977. – С. 20 – 21.

Основы научного управления социалистической экономикой. – М.: Мысль, 1977. – С. 33

Попов Г.Х. Проблемы теории управления. – М.: Экономика, 1974. – С. 124

Правовая кибернетика социалистических стран: Учебное пособие/ Под ред. Н.С. Полевого. – М.: Юрид. лит., 1987. – С. 84

Проблемы научной организации управления социалистической промышленностью. – М.: Экономика, 1974. – С. 38 – 40.

Рахунов Р.Д. Участники уголовно – процессуальной деятельности по советскому праву. М.: 1961. – 277 с.

Радько Т.Н. в кн.: Теория государства и права: Учебник / Под ред. В.К. Бабаева. – М.: Юрист, 2001. – С. 252.

Развитие русского права в первой половине XIX века. М: Наука, 1993. – С. 193.

Российское законодательство X-XX веков. Судебная реформа. – М.: Юрид. лит, 1991. – С. 148

Савицкий В.М. Очерки теории прокурорского надзора в уголовном судопроизводстве. М: Наука, 1975. – 384 с.

Скаредов Г.И. Участие прокурора в следственных действиях. – М.: Юридическая литература, 1987. – 160 с.

Соловьев А.Б., Токарева М.Е., Халиулин А.Г. Прокурорский надзор за исполнением законов при расследовании преступлений. М., 2000 – 176 с.

Строгович М.С. Природа советского уголовного процесса и принцип состязательности. М.: Госюриздат, 1939. – 152 с.

Сухарев А.Я. В кн.: Российский прокурорский надзор. Под ред. проф. А.Я. Сухарева. – М.: НОРМА, 2001. – С. 228 – 229

Таджиев Х.С. Прокурорский надзор и ведомственный контроль за расследованием преступлений. Ташкент: Изд-во «Фан», 1985

Теребилов В.И. Законность и правосудие в СССР. – М., 1987. – С. 73-74.

Тихомиров Ю.А. Управленческие решения. – М. 1972

Тихомиров Ю.А. Проблемы эффективности работы управленческих органов. – М.: Наука, 1973. – С. 230.

Трубин Н.С. Прокурорский надзор за исполнением законов органами дознания. М., 1982

Тюхтин В.С. Отражение, система, кибернетика. М., 1972. – С. 11

Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: Учебник/ Под общей ред. проф. П.А. Лупинской. 2-е изд. М.: Юрист, 1997. – 592 с.

Управление социальным производством. – М.: Экономика, 1983. – 194 с.

Халиулин А. Судебный контроль и прокурорский надзор за законностью расследования: границы и возможности. – С. 69 – 73

Химичева Г.П. Досудебное производство по уголовным делам: концепция совершенствования уголовно-процессуальной деятельности. Монография. – М. Издательство «Экзамен», 2003. – 352 с.

Шадрин В.С. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений. –Волгоград. 1997. – 232 с.

Юсупов В.А. Правоприменительная деятельность органов управления. – М.: Юрид. литература, 1979. – С. 23.

Якубович Н.А. Теоретические основы предварительного следствия. – М., 1971. – 142 с.

3. Диссертации и авторефепаты:

Ашитко В.П. Функция контроля начальника следственного управления в уголовном судопроизводстве: Дис. … канд.юрид.наук. – М., 1996. – 266 с.

Белавин А.А. Процессуальные и организационные аспекты правового положения органов предварительного расследования России: Дис. … канд.юрид.наук. – Красноярск, 2003. – 204 с.

Влезько Д.А. Проблемы организационных функций начальника следственного отделения (отдела) в расследовании: Автореф. дис. … канд.юрид.наук. – Краснодар, 2002. – 21 с.

Кальницкий В.В. Ведомственный процессуальный контроль за деятельностью следователей ОВД. Автоореф. дис… канд. юрид. наук. М. 1982 – 25 с.

Кулагин Н.И. Управление следственными аппаратами органов внутренних дел: Дис. … докт.юрид.наук. – Волгоград, 1992. –404 с.

Лемента П.В. Процессуальный ведомственный контроль за предварительным следствием в органах внутренних дел: Дис…канд. юрид. наук. – Волгоград, 1999. – С. 17.

Ляхов Ю.А. Сущность и тенденции развития уголовно-процессуальной политики Российской Федерации: Автореф. дис… докт. юрид. наук. Спб, 1994. – С. 30

Мамонтов А.Г. Реформа предварительного следствия во второй половине XIX века в России: Дис… канд. юрид. наук. М., - 1996

Мамошина Р.Н. Правовые и организационные аспекты положения следователя ОВД: Автореф. дис. … канд.юрид.наук. – Владивосток, 2003. – 25 с.

Мешков М.В. Процессуальное положение начальника следственного отдела в советском уголовном процессе: Автореф. дис. … канд.юрид.наук. – М. 1992. – 27 с.

Михайлов В.А. Прокурорский надзор за прекращением уголовного дела на предварительном следствии в советском уголовном процессе. Автореф. дис… канд. юрид. наук. Воронеж, 1968

Михайлов А.И. Проблемы эффективного предварительного следствия: Автореф. дис… докт. юрид. наук. М., 1980

Рябкова О.В. Судебный контроль на стадиях возбуждения уголовного дела и предварительного расследования: Автореф. дис… канд. юрид. наук. – Екатеринбунрг, 2003.

Солодилов А.В. Судебный контроль за проведением следственных действий, решениями прокурора и органов расследования, ограничивающих конституционные права и свободы граждан в уголовном процессе России: Дис… канд. юрид. наук. – Томск, 1999

Устимов М.А. Судебный контроль на стадии предварительного расследования // Дис… канд. юрид. наук. – Саранск, 1999

Якубович Н.А. Предварительное расследование. Методологические, уголовно-процессуальные и криминалистические проблемы.: Дис… доктора юрид. наук. – М., 1977. – С. 240.

4. Научные статьи:

Абрамов Е. Следственный комитет – ломать не строить // Сов. милиция. – 1990. № 11. – С. 11-13.

Азаров В.А. Уголовно – процессуальный кодекс Российской Федерации: оценка концептуальных основ// Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе. ч. 2.2003. – С. 77-88.

Асриев Б. Прокурорский надзор и ведомственный контроль на предварительном следствии // Соц. законность. 1973, № 3. – С. 54 – 57.

Балакшин В. Нужен следственный комитет // Соц. законность. – 1991. № 2. – С. 28 – 30.

Барсуков М.В. За дальнейшее совершенствование организации и деятельности советской милиции // Советское гос-во и право. – 1957. № 2. – С. 41-43

Басков В. О предварительном следствии. // Сов. юстиция. – 1990. № 15. – С. 16 – 18.

Бойков А.Д. Уголовное судопроизводство и вопросы борьбы с преступностью. (Электронный ресурс): - Режим доступа: www.ovser.com/user/usib/.

Божьев В.П. К вопросу о соотношении норм Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов Российской Федерации// Государство и право. – 2002 .№ 9. – С. 101 – 103.

Васильев О.Л. Предварительное следствие дореволюционной России: Уроки истории // Следователь. 1996. № 3. – С. 21 – 25.

Гаврилов Б.Я. Реализация органами предварительного следствия правовых норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина. Сервер правовой информации. Режим доступа: www.distance.ru/gavrilov/user/.

Гольст Г.Р. Основные задачи предварительного расследования в советском уголовном процессе // Сов. гос-во и право. – 1957. № 8. – С. 71 – 73.

Гончаров О. Процессуальная самостоятельность следователя // Журнал российского права. 2002. № 9. – С. 28-29.

Громов Н.А. Франциферов Ю.В. О соотношении прокурорского надзора и судебного контроля в стадии предварительного расследования. // Следователь. 2001, № 3

Гуценко К.Ф. Правосудие и прокурорский надзор в условиях формирования государства // Вестник МГУ. Серия 11. Право. 1990. № 4. – С. 15 – 17.

Деришев Ю.В. Предварительное следствие: исследование или преследование // Российская юстиция. 2002. № 10. – С. 39-43.

Дорошков В. Судебный контроль за деятельностью органов предварительного расследования.// Российская юстиция. – 1999. – № 7 – С. 26

Жогин Н.В. История развития и совершенствования предварительного следствия в СССР // Соц. законность. – 1967. № 1

Карнеева Л. проблемы перестройки следственного аппарата органов внутренних дел // Социалистическая законность. 1989. № 2. – С. 62-63.

Клочков В. К разработке концепции прокурорского надзора в уголовном процессе // Соц. законность. – 1989, № 11. – С. 31

Коротких М.Г., Малышева О.А. Становление органов следствия в российском государстве.// Юрист, № 12. 2002

Кудинов Л.Д.Процессуальный подход. В сб.: предварительное следствие в условиях правовой реформы. Сб. научных трудов. – Волгоград. 1991. – С. 24.

Ларин А.М. Прокурорский надзор и руководство расследованием // Соц. законность. 1978. № 10. – С. 56 – 57.

Ларин А.М. О принципах уголовного процесса и гарантиях прав личности в проекте УПК // Судебная реформа: итоги, приоритеты, перспективы: Материалы конференции. М., 1997. – С. 80 – 83.

Малышева О.А. Становление органов следствия в российском государстве.// Юрист, № 12. 2002. – С. 56

Меглицкий Г.Н. Понятие и значение контроля как функции управления предварительным следствием // XXVI съезд КПСС и проблемы уголовно – процессуальной и организационной деятельности органов предварительного следствия. Волгоград, 1982. – С. 105.

Мирошниченко И.Я. Прокурор в стадии расследования уголовных дел // Вестник МГУ. Серия 11. Право

Михайловская И. Что реформировать в прокуратуре. Электронный ресурс: www.archive.expert.ru/tema2.htm

Морщакова Т.Г. О процессуальных функциях в стадии расследования // Совершенствование уголовно-процессуального законодательства. М., 1961. – С. 65 -70.

Нажимов В.П. Психологические основы учения об уголовно-процессуальных функциях / Правоведение. 1983. № 5. – С. 52 – 58.

Невских С.А., Яковлева Л.В. Прокурорский надзор за предварительным следствием в российской импери во второй половине XIX начала XX века // Российский следователь. 2002. № 7. – С. 23-26

Овсянникова Н.В., Громов Н.А. Виды, формы, методы и субъекты контроля в следственном аппарате. Следователь. 2000, № 5

Панченко С. Соотношение следствия и дознания // Соц. законность. – 1957. № 5. – С. 30.

Перлов И.Д., Рагинский М.Ю. Назревшие вопросы дознания и предварительного следствия // Советское гос-во и право. – 1957. № 4. – С. 115-121.

Петрухин И.Л. Правосудие: Время реформ. М., 1991. – С. 72.

Петрухин И. Прокурорский надзор и судебный контроль за следствием.// Российская юстиция, № 9, 1998. – С. 12

Рагинский М.Ю. Советское предварительное следствие // Соц. законность. – 1957. - № 10. – С. 31.

Селезнев М.А. Ведомственный процессуальный контроль и прокурорский надзор на предварительном следствии // Законность. 1999, № 1. – С. 13 – 16.

Смирнов А.В. О процессуальной независимости следователя, защитника и обеспечении законных интересов личности в уголовном процессе // Предварительное следствие в условиях правовой реформы: Сб. науч. тр. / Ред. В.С. Шадрин. Волгоград: ВСШ МВД СССР, 1991. – С. 31 - 37.

Смыкалин А. Формирование судебной системы в период абсолютизма.// Российская юстиция № 1. 2001

Смыкалин А. От реформ Екатерины II к судебной реформе 1864 г.// Российская юстиция № 3. 2001. – С. 42.

Соловьев А.Б. Соотношение надзора и ведомственного контроля при расследовании преступлений органами внутренних дел // Проблемы повышения эффективности прокурорского надзора за законностью при расследовании преступлений. – М. 1992. – С. 23 – 26

Сорокина Ю.В. Реформа следственного аппарата России в 1860 – 1864 г.г. // Сов. гос-во и право. 1991. № 10

Сорокина Ю.В. Предварительное следствие: история и современность // Сов. юстиция. – 1992. № 9. – С. 35

Статкус В.Ф., Чувилев А.А. Прокурорский надзор и ведомственный контроль на предварительном следствии. Советское государство и право, 1975, № 3. – С. 73 – 78.

Строгович М.С. О дознании и предварительном следствии и о «едином» следственном аппарате // Соц. Законность. - 1957. № 5. – С. 19 – 26.

Сухордеев В.Н. К проекту Основ уголовного судопроизводства СССР и союзных республик // Сов. гос-во и право. – 1957. № 5. – С. 92.

Фоков А.Ю. Судебный контроль в проекте УПК РФ // Российская юстиция. 2000, № 8. – С. 24.

Чувилев А.А., Кальницкий В.В. Процессуальный контроль начальника следственного отдела // Советское гос. и право. 1983, № 4. – С. 69 – 71.

Якуб М.Л. О понятии процессуальной функции советском уголовном судопроизводстве // Правоведение. 1973. № 5. – С. 83 – 89.

4. Материалы следственной и судебной практики:

Архивные уголовные дела следственного отдела при ЛОВД на на ст. Красноярск.

Архивные уголовные дела следственной части при Сибирском УВД на транспорте.

Архивные уголовные дела следственного управления при РУВД Кировского района г. Красноярска.

Архивные уголовные дела следственного управления при ГУВД г. Красноярска.

Архивные уголовные дела следственного управления при ГУВД Красноярского края.

 

---

Сконвертировано и опубликовано на https://SamoLit.com/