На правах рукописи

 

 

 

 

 

 

Щукин Александр Михайлович

 

 

ОСОБЕННОСТИ РАСКРЫТИЯ И РАССЛЕДОВАНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СВЯЗАННЫХ С ОРГАНИЗАЦИЕЙ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ НАРКОПРИТОНОВ

 

Специальность 12.00.09 – «Уголовный процесс, криминалистика и судебная экспертиза; оперативно-розыскная деятельность»

 

 

 

Диссертация на соискание ученой степени

кандидата юридических наук

 

 

Научный руководитель:

доктор юридических наук,

доцент С.Э. Воронин

 

 

 

 

 

Барнаул - 2004

Содержание

 

Введение………………………………………………………………...3-13

Глава 1. Криминалистическая характеристика преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов……………………………………….…14-97

1. 1. Понятие и содержание криминалистической характеристики преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов……………………………………………………14-28

   2. Предмет преступного посягательства как элемент криминалистической характеристики преступления………….28-46

   3. Криминалистическая характеристика личности организатора и участника деятельности наркопритона…………………………46-74

   4. Типичные криминальные ситуации, возникающие в ходе организации и деятельности наркопритонов…………………..75-97

Глава 2. Криминалистическая характеристика расследования преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов……………………..98-162

2.1. Оперативно-розыскные ситуации, связанные с выявлением наркопритонов…………………………………………………101-118

2.2. Криминалистические ситуации расследования деятельности наркопритонов…………………………………………………118-149

2.3. Уголовно-процессуальные ситуации по делам, возбужденным по признакам организации либо содержания наркопритонов…150-162

Глава 3. Особенности проведения тактических операций по делам об организации и деятельности наркопритонов…..163-196

Заключение………………………………………………………...197-198

Список основных использованных источников и литературы…………………………………………………………199-217

Приложение………………………………………………………..218-227

 

Введение

Преступления в сфере незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ представляют непосредственную и реальную угрозу национальной и общественной безопасности России. На протяжении последнего десятилетия страна особенно быстрыми темпами стала приближаться к опасному рубежу, за которым следует вырождение нации.

Как показывает анализ оперативной информации и статистических данных, несмотря на комплекс мер, направленных на противодействие незаконному обороту наркотиков и пресечение каналов их поставки, Сибирский федеральный округ находится среди субъектов России, наиболее подверженных этой тенденции, чему способствуют следующие причины.

Во-первых, Сибирский федеральный округ активно осваивается наркопреступностью, это благополучная по доходам населения территория (выше этот показатель только в Южном, Дальневосточном и Центральном федеральных округах). Во-вторых, в ряде субъектов (республики Тыва, Алтай, Бурятия, Алтайский край, Читинская область, Усть-Ордынский, Бурятский автономные округа, южные районы Иркутской, Омской и Новосибирской областей) имеются благоприятные природно-климатические условия для выращивания растений, содержащих наркотики. Регионы, граничащие с республиками Средней Азии и Монголией, являются транзитными путями наркокурьеров¹.

Проведенные диссертантом исследования показали, что с 1998 года в Сибирском федеральном округе наблюдается активная реструктуризация наркорынка. Это происходит, с одной стороны, путем слияния международных наркогруппировок с российским наркобизнесом (доля изъятых наркотиков зарубежного происхождения в округе составляет около 85 %). С другой стороны - путем вытеснения традиционных для России наркотиков (мак, маковая соломка) более жесткими (опий и его настойки), а также полусинтетическими и синтетическими (героин, кокаин, амфетамины и т.п.). К примеру, в Алтайском крае в 2003 году из 11,5 тыс. наркоманов, 95 % которых имели опийную зависимость, 90 % употребляли только героин².

Наркопреступность – это сложное явление, представляющее собой многоэпизодную, многоаспектную преступную деятельность, в которую вовлечено очень большое количество людей-функционеров: наркодилеров, наркокурьеров, содержателей наркопритонов и потребителей. Раскрывать и расследовать такие преступления можно только в системе связей и отношений между всеми участниками данной криминальной деятельности. Очевидно, что организация и содержание наркопритонов – всего лишь один из элементов этой разветвленной системы, характеризующий заключительный этап движения наркотика от поставщика к потребителю. Исследование, проведенное в ряде регионов страны, показало, что проблемы и трудности возникают как в процессе раскрытия таких преступлений, так и их расследования. Это объясняется рядом причин.

Во-первых, высокой латентностью преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов. Так, в 2000 году по России было выявлено и расследовано 989 подобных преступлений, в 2001 году - 813, в 2002 году - 424³, а в 2003 – только 356⁴. Экстраполируя эти данные на региональную статистику, можно сделать вывод, что показатели выявления и расследования преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов в регионах, близки к нулю.

Во-вторых, анализ приведенных данных показывает не только стойкую тенденцию снижения количества выявленных преступлений исследуемого вида, но и резкое уменьшение их количества (более чем в два раза) после вступления в законную силу УПК РФ. Так, в Алтайском крае, считающимся одним из благополучных регионов по выявлению преступлений исследуемой направленности, в 2003 году было выявлено всего 5 преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов, в Красноярском крае - 9 преступлений исследуемого вида. Для сравнения: в 2001 году, т.е. до вступления УПК РФ в законную силу, на территории Красноярского края было выявлено и зарегистрировано 24 подобных преступления⁵, в Алтайском крае – 48. Следователи и оперативные работники, сталкиваясь с трудностями доказывания по новому УПК и не видя судебной перспективы уголовных дел по фактам организации и содержания наркопритонов, отказывают в возбуждении таких уголовных дел либо прекращают их уже на ранних стадиях досудебного производства.

В-третьих, после создания Государственного комитета РФ по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ еще более усилилась ведомственная разобщенность органов, призванных бороться с преступлениями в сфере незаконного оборота наркотиков. Упразднение подразделений НОН МВД России привело к частичному переложению функций этих органов на подразделения уголовного розыска, дублированию полномочий этих органов и региональных управлений Государственного комитета РФ по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, отсутствию координации между ними и подразделениями милиции общественной безопасности.

В-четвертых, отсутствуют эффективные методики раскрытия и расследования преступлений, связанных с деятельностью наркопритонов, адаптированные к новому уголовно-процессуальному законодательству.

Сказанное актуализирует проблему дальнейшей разработки оптимальных методов раскрытия и расследования таких преступлений на основе научного исследования типовых криминальных ситуаций и адекватно складывающихся им следственных ситуаций.

Вопросы расследования преступлений в сфере незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ в своих трудах в разное время предметно и достаточно глубоко изучались В.И. Брылевым, В.С. Бурдановой, В.П. Игнатовым, А.Г. Калугиным, К.С. Кузьминых, В.А. Кохановым, И.И. Курылевым, Г.М. Меретуковым, С.А. Рогановым, Н.Г. Шурухновым и др. Однако в большинстве работ лишь фрагментарно затрагиваются некоторые проблемы тактики и методики расследований преступлений по организации и содержанию наркопритонов. Кроме того, большинство теоретических положений, содержащихся в этих работах, требуют творческого переосмысления и адаптации к новому уголовно-процессуальному законодательству, а также изменившимся условиям борьбы с наркопреступностью.

Цель диссертационного исследования состоит в формировании и уточнении криминалистической характеристики преступлений, связанных с организацией и деятельностью притонов для потребления наркотических средств и психотропных веществ, и совершенствование на этой основе рекомендаций, направленных на повышение эффективности расследования таких уголовных дел. Для реализации этой цели был поставлен ряд взаимосвязанных задач, важнейшими из которых являются:

• анализ практики расследования уголовных дел об организации и деятельности наркопритонов по материалам судебно-следственной деятельности, прокурорских и оперативных проверок, административной практики;

• уточнение и расширение криминалистической характеристики преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов, как информационной базы для разработки соответствующей методики расследования преступлений;

• выявление и описание корреляционных связей между элементами криминалистической характеристики для оптимизации процесса построения следственных версий;

• выявление особенностей личности субъектов, совершающих исследуемые преступления, и факторов, влияющих на их преступное поведение;

• исследование предмета преступного посягательства и обусловленных им особенностей следовой картины в механизме совершения преступления;

• описание типичных следственных ситуаций, складывающихся на первоначальном этапе расследования, и определение путей их разрешения;

• исследование и классифицирование оперативно-розыскных ситуаций, возникающих на первоначальном, дальнейшем и заключительном этапах расследования;

• исследование и классифицирование уголовно-процессуальных ситуаций, возникающих в досудебном производстве по изученной категории уголовных дел;

• исследование особенностей тактических операций расследования преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов;

• разработка эффективных практических рекомендаций, способствующих расследованию и раскрытию таких преступлений.

 

Объектом исследования явились преступления, связанные с организацией и функционированием наркопритонов, а также деятельность по их расследованию. Предметом исследования - закономерности совершения преступлений выделенной категории и связанные с ними закономерности деятельности по расследованию данных общественно опасных деяний.

Методологическую основу работы составляют труды в области философии, психологии, логики. Автор на всех этапах исследования последовательно применял системно-структурный, сравнительный, ситуационный, предметно-деятельностный и статистический методы, а также методы интервьюирования и включенного наблюдения.

В процессе исследования использовалось конституционное, уголовно-правовое, уголовно-процессуальное и административное законодательство РФ, а также стран СНГ, нормативные акты МВД России, прокуратуры РФ, а также других министерств и ведомств.

Теоретической базой работы послужили научные исследования в криминалистике, уголовном процессе, теории ОРД и юридической психологии, изложенные в трудах В.А. Азарова, Р.С. Белкина, А.Н. Васильева, А.И. Винберга, И.А. Возгрина, Т.С. Волчецкой, С.Э. Воронина, В.К. Гавло, И.Ф. Герасимова, Л.Я. Драпкина, А.В. Дулова, И.А. Климова, В.Я. Колдина, А.Н. Колесниченко, И.М. Комарова, В.Е. Корноухова, А.М. Ларина, И.М. Лузгина, В.А. Образцова, А.А. Протасевича, А.Р. Ратинова, Н.А. Селиванова, В.Г. Танасевича, В.И. Шиканова, Н.П. Яблокова и многих других ученых.

В сравнительном аспекте использовались и работы зарубежных криминалистов.

Эмпирическую основу диссертации составили результаты изучения более 300 уголовных дел и материалов о преступлениях, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов, совершенных в 1998-2004 годах в Алтайском, Красноярском и Хабаровском краях, Кемеровской, Новосибирской областях, Республике Алтай. По специально разработанной программе проведено анкетирование и интервьюирование 115 следователей и дознавателей, 127 сотрудников оперативных подразделений в различных правоохранительных органах. В диссертации использован и личный опыт работы автора в должности оперуполномоченного, а затем начальника отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков УВД г. Барнаула.

Теоретические выводы диссертанта, кроме того, основаны на изучении ведомственных приказов и инструкций, статистических данных, обзоров судебной и следственной практики, определений и постановлений Пленумов Верховного Суда РФ по проблемам методики расследования преступлений.

Научная новизна исследования определяется недостаточной степенью разработанности проблемы. Диссертация представляет собой попытку комплексного монографического исследования теоретических и практических проблем по расследованию преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов. На основе большого практического материала разработана криминалистическая характеристика преступлений выделенной классификационной группы. В работе дается классификация способов совершения данных преступлений, а также выявлены и изучены такие важнейшие элементы криминалистической характеристики преступлений указанной категории как предмет преступного посягательства, особенности личности субъекта преступления, механизм следообразования.

Выделены наиболее типичные следственные ситуации, характерные для первоначального, дальнейшего и заключительного этапов расследования преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов. Впервые на монографическом уровне проведена классификация оперативно-розыскных и уголовно-процессуальных ситуаций, возникающих в досудебном производстве при расследовании изученной категории уголовных дел, а также разработаны типовые тактические операции расследования и предупреждения преступлений данного вида.

Практическая значимость работы заключается в уточнении основных положений частной криминалистической методики расследования преступлений исследуемой категории, предложении гибких ситуационных программ, которые, по мнению автора, должны способствовать совершенствованию расследования таких преступлений.

Криминалистическая характеристика данного вида преступления, представляющая собой значительный по объему информационный банк данных, может быть широко использована при выдвижении и проверке следственных версий, а теоретические положения и выводы диссертации - в научных исследованиях и в учебном процессе.

В соответствии с изложенным на защиту выносятся следующие положения:

1. В диссертации развивается концепция построения частной криминалистической методики расследования отдельных видов и групп преступлений. С учетом подхода к криминалистической методике расследования, как основанной на изучении закономерностей, с одной стороны, преступной деятельности лиц по подготовке, совершению и сокрытию преступлений, а, с другой, предусмотренной уголовно-процессуальным законом деятельности по раскрытию, расследованию, а также судебному разбирательству уголовных дел, в структуре частной криминалистической методики расследования преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов, как целостной методической системы, могут быть выделены следующие компоненты:

• криминалистическая характеристика преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов;

• криминалистическая характеристика предварительного расследования преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов;

• криминалистическая характеристика судебного разбирательства (судебного следствия) по делам о преступлениях, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов.

2. Криминалистическая характеристика преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов представляет собой информационный банк данных о криминалистически значимых признаках данного вида преступлений. По мнению автора, наибольшее информационно-поисковое значение имеют такие структурные элементы криминалистической характеристики преступлений исследуемого вида, как предмет преступного посягательства, особенности личности субъекта преступления, обстановка и способ совершения преступления, механизм следообразования, типичные криминальные ситуации.

3. Центральное место в структуре криминалистической характеристики преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов, занимает предмет преступного посягательства – наркотические средства и психотропные вещества. Это обусловлено тем, что предмет преступного посягательства выступает в качестве: 1) родообразующего элемента; 2) главного следообразующего объекта; 3) наиболее ярко характеризует способ преступления, мотив и личность преступника.

4. В сложном механизме наркопреступности личность организатора либо содержателя наркопритона играет важную роль, однако она не нашла своего отражения ни в одной из имеющихся в криминологии и криминалистике типологий преступника. На основе большого массива уголовных дел автором разработан социально-психологический портрет преступника, участвующего в криминальной деятельности наркопритона, субъектам расследования предлагаются конкретные рекомендации по работе с такой категорией лиц.

5. Автор разделяет точку зрения ученых о том, что знание типичных криминальных ситуаций позволяет прогнозировать содержание криминалистических ситуаций. Криминальную ситуацию, возникающую в ходе организации и деятельности наркопритона, соискатель определяет как функциональный элемент криминалистической характеристики преступлений данной категории, детерминированный действиями преступника по выбору способа преступления, адекватно изменяющейся обстановке, предшествующей и сопутствующей криминальному деянию, и обусловливающий соответствующий механизм следообразования.

6. Криминалистическую характеристику расследования преступлений исследуемого вида составляют следственные ситуации, возникающие в ходе оперативно-розыскной и следственной деятельности, а также принятие уголовно-процессуальных и тактических решений для производства следственных, оперативно-розыскных и иных действий и мероприятий.

7. Высокий уровень латентности исследуемого вида преступлений предопределяет их раскрытие, в основном, в результате проведения негласной оперативно-розыскной деятельности, в структуре которой преобладает агентурный метод (72,3 % от общего количества изученных дел). Автором обосновывается необходимость совершенствования правового регулирования и организационно-штатного обеспечения института штатных негласных сотрудников, а также организации специальной системы их обучения.

8. Выявлены и исследованы основные оперативно-розыскные ситуации проблемного типа, возникающие при разработке наркопритона, в частности, связанные с определением степени риска вербовки агента как из числа наркоманов, так и «аутрич-работников», а также связанные с легализацией информации, добытой оперативным путем.

9. Необходимость выделения криминалистических ситуаций, как самостоятельного класса явлений, связана с криминалистическим делением этапов расследования. Разделение на три этапа: первоначальный, последующий (дальнейший) и заключительный, - не охватывает этап судебного следствия. Следственные ситуации, возникающие на первоначальном, дальнейшем и заключительном этапах расследования, следует дополнить ситуациями судебного следствия.

10. В ходе проведенного автором социологического исследования установлено, что по делам, связанным с деятельностью наркопритонов, наиболее распространенными являются организационно-неупорядоченные ситуации (57 %), затем ситуации тактического риска (28 %) и конфликтные ситуации (15 %).

11. В работе предлагается система защиты свидетеля, основанная на маскировке анкетных данных или допросе свидетеля под псевдонимом. С этой целью предлагается внести изменения в ст. 74 УПК РФ, предусмотрев «замаскированный» допрос свидетеля в качестве источника доказательств, а также необходимые поправки в ст. ст. 215-222 УПК РФ, регламентирующие порядок окончания следствия. При этом по каждому уголовному делу следователь и оперативный работник должны составлять секретные «литерные» дела на всех свидетелей, пожелавших остаться неизвестными. Право знакомиться с «литерным» делом должно предоставляться только судье и прокурору.

12. В диссертации систематизируются основные следственные ошибки, возникающие при расследовании деятельности наркопритона, при этом выделяются три группы: ошибки гносеологического, организационного и процессуального характера.

13. Выделены отдельные положения действующего уголовно-процессуального законодательства, регламентирующие порядок производства следственных действий, которые в практике расследования преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов, нередко становятся причиной возникновения многочисленных следственных ситуаций проблемного типа.

14. По мнению автора, блочное программирование в методике расследования деятельности наркопритона есть процесс разработки типовых тактических операций, исходящий из ситуаций преступления и ситуаций расследования, складывающихся по уголовному делу. Предлагаются типовые блок-схемы тактических операций, направленные на раскрытие и расследование преступлений исследуемой категории.

Апробация результатов исследования и их внедрение в практику. Работа выполнена на кафедре уголовного процесса и обсуждена на совместном заседании кафедр уголовного процесса, предварительного расследования в ОВД и криминалистики Сибирского юридического института МВД России. Основные теоретические положения и практические рекомендации автора по исследуемой проблеме содержатся в 6 опубликованных работах. Отдельные актуальные вопросы исследования освещены и обсуждены на международной научно-практической конференции в г. Красноярске в 2004 году.

Ряд положений, развиваемых в диссертации, используется в правоохранительной деятельности. Так, опыт работы автора по выявлению и пресечению преступлений, связанных с организацией либо содержанием наркопритонов, в 1997 году был обобщен Главным штабом МВД РФ⁶ и предложен к использованию в других регионах России.

Выводы и результаты настоящего исследования используются также в учебном процессе в Сибирском и Барнаульском юридических институтах МВД РФ, Алтайском государственном университете.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, 3 глав, заключения, списка основных использованных источников и литературы, а также приложения.

 

Глава 1. Криминалистическая характеристика преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов

 

1. 1. Понятие и содержание криминалистической характеристики преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов

 

Одним из основополагающих элементов частной методики расследования в криминалистике является криминалистическая характеристика преступления.

Сформулированная в 60-х годах известным криминалистом А.Н. Колесниченко⁷ и поддержанная другими авторами⁸ криминалистическая характеристика преступления прочно заняла свое место в понятийном аппарате криминалистики. Однако, полагаем, вряд ли можно считать, что все акценты по данному дискуссионному вопросу расставлены до конца. Подтверждением тому служат, например, высказанные в литературе сомнения вообще в целесообразности такой научной категории, как криминалистическая характеристика преступления⁹. Дискуссии по данной проблеме не утихают и по сей день.

Не вдаваясь в детали научной полемики, отметим, что современные взгляды ученых на сущность данного явления вряд ли могут снизить значение криминалистической характеристики преступления (далее по тексту именуемой КХП). Отражая и систематизируя элементы криминальной деятельности преступника, КХП, по-прежнему, является стержнем любой методики расследования. Именно КХП представляет собой криминалистически значимую информационную базу для познания события преступления и обусловливает элементы второго гносеологического блока – криминалистической характеристики расследования (далее именуемой КХР), о котором пойдет речь во второй главе нашего исследования. При этом элементы КХП четко корреспондируют элементам КХР.

Любая характеристика представляет собой «описание характерных, отличительных качеств, черт кого-нибудь или чего-нибудь»¹⁰, какого-либо существующего в действительности объекта в целом или каких-либо его частей.

Разные авторы обозначают криминалистическую характеристику, как:

• вероятностную модель события¹¹;

• модель криминальных ситуаций и сопутствующих им обстоятельств¹²;

• информационную модель типичных признаков определенного вида (группы) преступлений¹³;

• идеальную модель типичных связей и источников доказательственной информации¹⁴;

• систему данных (сведений) о преступлении, способствующих раскрытию и расследованию¹⁵;

• систему обобщенных фактических данных, знание которых необходимо для организации раскрытия и расследования преступлений¹⁶;

• систему особенностей вида преступлений, имеющих значение для расследования¹⁷;

• систему описания криминалистически значимых признаков преступлений с целью обеспечения раскрытия, расследования и предупреждения преступлений¹⁸ и т. п.

Анализируя приведенные определения, можно сделать вывод, что криминалистическая характеристика преступлений – это система данных о преступлении, куда включаются лишь криминалистически значимые признаки (не любые, не одинаковые для всех видов преступлений, а только те, которые в рамках определенного вида могут способствовать раскрытию и расследованию преступлений этого вида), причем, эти данные «работают» в системе, через выявленные закономерные взаимосвязи – что с чем связано, каким именно образом, что за чем следует, что и с помощью чего может быть выявлено и установлено и т.д.

На практике, при расследовании конкретного преступления, это заключается в сопоставлении уже имеющихся данных об этом преступлении (что, где, когда, каким образом, при каких обстоятельствах и т. д.) с системой обобщенных сведений о ранее расследованных преступлениях этого вида и выделении аналогичных криминалистически значимых признаков преступления. А затем, уже на этой основе, - в определении и оценке неизвестных в данном расследовании обстоятельств.

В этой связи, с нашей точки зрения, наиболее точно и предметно отражающим сущность криминалистической характеристики преступлений представляется определение А.Н. Колесниченко и В.Е. Коноваловой – как системы сведений о криминалистически значимых признаках преступлений одного вида, отражающих закономерные связи между ними и являющихся основой для расследования конкретных преступлений¹⁹, а с точки зрения модельного подхода – определение Л.Я. Драпкина как «… информационной модели, в которой на статистическом уровне отражены корреляционные связи ее элементов»²⁰.

Одним из наиболее дискуссионных в теории криминалистической характеристики преступлений является вопрос о количественном и качественном составе ее элементов, т.е. криминалистически значимых признаках, которые должны составлять ядро КХП.

Л.А. Сергеев, один из первых авторов, исследовавших криминалистическую характеристику преступлений, выделил следующие ее элементы: особенности способов и следов преступления; обстановку совершения преступления; данные, характеризующие участников преступления; объект покушения²¹.

В.Г. Танасевич в рассматриваемое понятие включает такие элементы, как: способ совершения преступления и обстановку совершения преступления; непосредственный предмет преступного посягательства; личность субъекта преступления; маскировку, направленную на сокрытие преступного деяния и виновных лиц, осуществляемую как в процессе совершения преступления, так и после него²².

По мнению Р.С. Белкина, обобщившего труды многих исследователей этой проблемы, некоторые ученые среди элементов криминалистической характеристики преступлений выделяют:

• характер исходной информации;

• способ совершения преступления;

• способ сокрытия преступления, маскировку;

• типичные материальные следы и вероятные места их нахождения;

• характеристику личности преступника;

• обстановку преступления (место, время и другие обстоятельства)²³.

Таким образом, практически у всех авторов, исследующих эту проблему, встречаются четыре основных элемента криминалистической характеристики преступлений:

• предмет преступного посягательства;

• характеристика преступника;

• способ совершения преступления;

• следовая картина происшествия.

Кроме того, указываются и другие, самые различные элементы. Например, А.Н. Колесниченко включает в криминалистическую характеристику классификацию преступлений; А.Н. Васильев и С.И. Винокуров – следственные ситуации; И.А. Возгрин – мотивы совершения преступлений; Н.П. Яблоков – круг обстоятельств, подлежащих выяснению; И.Ф. Герасимов и В.А. Ледащев – распространенность и общественную опасность преступления и т. п.

Безусловно, эти и многие другие элементы характеризуют преступление и его совершение, но к содержанию криминалистической характеристики преступлений, отражающей различные аспекты криминальной деятельности, на наш взгляд, они вряд ли могут быть отнесены. Очевидно, что следственные ситуации, такие, как круг обстоятельств, подлежащих выяснению, относятся к другой деятельности – связанной с раскрытием и расследованием преступлений, и, соответственно, являются элементами другого понятийного блока криминалистики – криминалистической характеристики расследования.

Следует отметить, что отмеченные выше четыре элемента КХП не могут рассматриваться в качестве единой и неизменной системы для всех видов преступлений. Это наиболее типичный набор криминалистически значимых признаков, призванных обеспечивать служебную функцию криминалистической характеристики. Но применительно к отдельным видам преступлений он может видоизменяться – сокращаться или расширяться. Научное и практическое значение криминалистической характеристики преступлений будет тем выше, чем точнее будут выделены в качестве ее элементов отличительные для этого вида преступлений обстоятельства.

Структуру всех элементов криминалистической характеристики отдельного вида преступлений позволяют раскрыть, по мнению А.Н. Васильева, следующие данные:

• как, каким способом совершается преступление данного вида (поведение преступника, кем и в отношении чего или кого, используемые орудия и средства совершения преступления, условия, преступные последствия, предпринимаемая преступником маскировка и т.д.);

• по каким первоначально обнаруженным признакам можно сделать вывод, что преступление совершено тем или иным способом;

• где, у кого, какие могут находиться следы (в широком смысле этого слова) при данном способе преступления и его фактическом содержании и последствиях²⁴.

Уточнение и дополнение основных элементов криминалистической характеристики преступлений находятся в прямой зависимости от криминалистических знаний о преступной деятельности наркопритонов. К сожалению, преступления исследуемого вида, несмотря на актуальность проблемы, в криминалистике изучены недостаточно. На монографическом уровне по данной проблематике имеется всего лишь одно исследование И.И. Курылева²⁵, который определяет пять элементов КХП по организации или содержанию притонов для потребления наркотических средств, а также предоставлению помещений для тех же целей:

• характеристика наиболее часто потребляемых наркотических средств;

• характеристика личности преступника;

• механизм совершения преступления;

• типичные материальные следы преступлений и вероятные места их нахождения;

• типичные связи с другими преступлениями.

Однако, по нашему мнению, криминалистическая характеристика может стать рабочим инструментарием расследования только тогда, когда предстанет в виде системного обобщения данных расследования значительного массива уголовных дел по исследуемой категории преступлений, с установлением взаимосвязи всех криминалистически значимых признаков этих видов преступлений. Необходимо согласиться с теми авторами, которые указывают на необходимость выявления закономерных связей между элементами преступления, причем, «криминалистическая характеристика как целое, как единый комплекс, имеет практическое значение лишь в тех случаях, когда установлены корреляционные связи и необходимая зависимость между ее элементами, носящие закономерный характер и выраженные в количественных показателях»²⁶.

Исходя из того, что объектом криминалистики является функциональная сторона противоправной деятельности, т.е. система действий и отношений, которая составляет содержание механизма преступления, логично предположить, что объектом методики расследования отдельного вида преступлений будет механизм преступлений отдельного вида. Именно для характеристики технологической стороны преступления в научной литературе и введена категория «механизм преступления». Механизм преступления – сложная динамическая система²⁷, включающая в себя субъект преступления, его отношение к своим действиям и их последствиям, к соучастникам; предмет преступного посягательства; способ совершения и сокрытия преступления; преступный результат, место, время и другие обстоятельства, относящиеся к обстановке преступления; обстоятельства, способствующие или препятствующие совершению преступления; поведение и действия лиц, оказавшихся случайными участниками события; связи и отношения между действиями и обстановкой, субъектом преступления и предметом посягательства и т.п.

Мы разделяем точку зрения С.Э. Воронина, полагающего, что механизм преступления отражает исключительно функциональную, а не структурную сторону криминалистической характеристики преступления, т.е. рассматривает все ее элементы в движении и взаимодействии, а не в статическом варианте. В этом, на наш взгляд, проявляется суть структурно-функционального подхода, наиболее отвечающего концепции данного исследования²⁸.

Как всякая объективная реальность, механизм преступления формируется и функционирует под воздействием определенных закономерностей, из числа которых для криминалистики считаются наиболее значимыми:

• закономерности формирования, выбора и реализации способов подготовки, совершения и сокрытия преступления;

• закономерности возникновения и развития связей между элементами механизма преступления;

• закономерности возникновения и развития явлений, связанных с преступлением (до, во время и после его совершения), значимых для решения задач судопроизводства²⁹.

Термин «криминалистический механизм преступления» служит для обозначения того, в какой обстановке протекало преступление, как оно возникло, к каким последствиям привело, какими явлениями сопровождалось, каков его порядок и расположение в нем его составляющих.

Таким образом, в криминалистический механизм преступления в качестве его элементов входят все составляющие криминалистической характеристики преступлений, но только взятые не в статике, а в динамике. Поэтому, на наш взгляд, механизм преступления вряд ли может рассматриваться в качестве самостоятельного структурного элемента КХП, в связи с чем трудно согласиться с мнением тех авторов, которые рассматривают механизм совершения преступления как элемент криминалистической характеристики исследуемого вида преступлений, понимая, чаще всего, под этой категорией «способ», либо «ситуацию преступления».

Правильность вывода о том, что в механизм преступления должны входить все элементы КХП в их взаимосвязи подтверждается и исследованиями отдельных авторов, указывающих на необходимость выделения в отдельный гносеологический блок функционального аспекта данного криминалистического понятия³⁰.

Как известно, основу системного подхода в исследовании явлений объективной действительности составляет метод структурно-функционального анализа, который, как мы уже отмечали, является базовым в методологии настоящей работы. С этой точки зрения, элементы КХП выступают в качестве структурного аспекта преступления отдельного вида, а механизм преступления – его функционального аспекта.

Методологической основой для изучения преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов, полагаем, являются уже разработанные учеными криминалистические характеристики других преступлений, связанных с наркотиками³¹. Поэтому, применяя метод структурно-функционального анализа, можно правильно ответить на вопрос: какие элементы входят в структуру криминалистической характеристики преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов.

Система, как известно, представляет собой множество связанных между собой компонентов той или иной природы, упорядоченное по отношениям, обладающим вполне определенными свойствами: это множество характеризуется единством, которое выражается в интегральных свойствах и функциях множества³².

При этом необходимо учесть следующие слагающие:

а) объекты – это части, компоненты системы. Большинство систем состоит из физических или абстрактных частей. К последним относятся математические переменные, уравнения, законы, процессы и т.д.;

б) отношения – их суть в объединении системы в одно целое. Каждый объект имеет внутренние отношения (хотя бы расстояние между частями объекта);

в) атрибуты – свойства объектов³³.

Различаются адаптивная, стабильная системы и система с обратной связью.

Адаптивная система – это система, которая способна реагировать на окружающую ее среду с тем, чтобы для ее деятельности при этом образовывались благоприятные условия.

Стабильная система – это система, у которой некоторые ее переменные стремятся сохраниться в определенных пределах.

Системами с обратной связью являются те, которые воспринимают последствия от их функционирования и учитывают эти последствия в процессе регуляции и дальнейшего функционирования.

Функцию, в свою очередь, в кибернетике определяют как взаимодействие структур³⁴, в общественных науках как способность к деятельности, роль, свойства, значение, компетенцию, задачу, зависимость одной величины от другой и т.д.³⁵

Организация и деятельность наркопритонов могут быть и адаптивными системами, и системами с обратной связью, т.к. организаторы и содержатели наркопритонов не только приспосабливают свою преступную деятельность к конкретным условиям, но и корректируют свое поведение с учетом их изменений. В качестве элемента, обусловливающего гибкость и динамичность данных процессов, выступает механизм организации и содержания наркопритона.

Поскольку механизм организации и деятельности наркопритона функционально увязывает все элементы изучаемой системы: личность организатора либо содержателя наркопритона, обстановку преступления, способ преступления, предмет преступного посягательства, следы преступления и т.д., его необходимо рассмотреть как элемент, наиболее полно отражающий свойства системности.

Механизм организации и деятельности наркопритона представляет собой сложную систему функций, детерминированных, с одной стороны, объективными условиями, складывающимися в том месте, где организуется либо функционирует наркопритон, а с другой – субъективными факторами, обусловленными особенностями личности его организатора либо содержателя.

Следует иметь в виду, что связи между всеми структурными элементами механизма исследуемого вида преступлений носят характер необходимости.

Например, выбор способа преступления обусловлен достаточно благоприятной обстановкой, которая, главным образом, характеризуется относительной доступностью наркотика, которым, в свою очередь, можно завладеть только преступным путем (похитить, приобрести, изготовить). То есть, обстановка преступления определяет способ преступления, и, через предмет преступного посягательства, формируется его взаимосвязь с другими видами преступлений. Использование наркотика притоносодержателем в преступных целях определяет появление функции «личность преступника – предмет преступного посягательства». Функционирование всей цепочки «обстановка преступления – организация либо содержание притона – предмет преступного посягательства – связь с другими преступлениями – следы преступления» составляет суть механизма организации и деятельности наркопритона и обусловливает специфический для данного вида преступления механизм следообразования.

Элемент случайности в механизме организации и деятельности наркопритона заложен в моменте формирования мотива и цели, которые определяют преступное поведение личности, а также в существовании объективных обстоятельств, препятствующих совершению преступления данного вида.

Такими обстоятельствами могут быть, например, неожиданное появление в притоне посторонних людей, отключение электро- или водоснабжения в доме, отсутствие нужного наркотического вещества или прекурсора и т.п.

При анализе структурно-функциональных связей в механизме организации и деятельности наркопритона особое место необходимо уделить функции «личность преступника – следы преступления», поскольку именно в этой функции можно проследить соотношение объективного и субъективного факторов. Ведь именно в следах объективируется мотив и преступное поведение организатора либо содержателя наркопритона.

Эта функция является двусторонней: «следы преступления – личность преступника», и это не случайно. Именно следы, свидетельствующие об организации либо деятельности наркопритона, помогают установить его организатора или содержателя. В то же время характер процесса выявления этих следов накладывает отпечаток на преступное поведение организатора либо содержателя наркопритона по их сокрытию и уничтожению. В этом проявляется обратная связь системы, какой является преступление данного вида.

Двусторонней является и функция «способ преступления – связь с другими преступлениями», поскольку, как уже отмечалось выше, все незаконные действия с наркотиками уже сами по себе являются преступными; а, с другой стороны, как известно, притоны являются очагами многих других преступлений.

Достаточно хорошо при системном подходе проявляется и функция «обстановка совершения преступления – способ преступления». Так, наркоситуация, сложившаяся в стране, и отсутствие необходимых механизмов по пресечению преступлений рассматриваемого вида создают идеальные условия для организации и деятельности наркопритонов.

Анализ механизма организации и деятельности наркопритонов выявляет еще одну сложную функцию: «обстановка преступления – способ преступления – предмет преступного посягательства».

Например, в каком-то городе работниками правоохранительных органов были перекрыты все каналы поставки опия-сырца. В связи со сложившейся обстановкой, одни организаторы притонов были вынуждены заменить опий-сырец маковой соломкой, что повлекло за собой изменение способа изготовления наркотика; другие - вообще перейти на другой, более доступный, вид наркотика.

При изучении функций отдельных элементов криминалистической характеристики преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов, необходимо иметь в виду, что функции компонентов производны от функций системы. Поэтому следует различать функциональную характеристику каждого отдельного компонента³⁶.

Так, при исследовании функции «обстановка организации и деятельности наркопритона – способ организации и деятельности наркопритона» возникает необходимость исследования производных функций:

а) «обстановка, предшествующая организации наркопритона – способ организации наркопритона»;

б) «обстановка во время деятельности наркопритона – способ деятельности наркопритона»;

в) «обстановка после функционирования наркопритона – способ сокрытия организации и деятельности наркопритона».

Таким образом, можно сделать вывод, что элементами криминалистической характеристики преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов, являются: предмет преступного посягательства; личность преступника; способы преступления; обстановка преступления; следы преступления; связь с другими видами преступлений.

Не случайно, полагаем, в данном перечне на первом месте стоит такой элемент КХП, как предмет преступного посягательства. Это связано с тем, что в криминалистической научной литературе среди множества критериев классификации отдельных видов преступлений по специфическим криминалистическим основаниям группировки преступлений³⁷, предмет преступного посягательства является основанием для классификации преступлений, связанных с наркотиками, т.е. в преступлениях данной категории является родообразующим элементом.

Поэтому в кругах работников правоохранительных органов существует высказывание о значении предмета преступного посягательства для данного вида преступлений: «Нет наркотика – нет и преступления».

Обобщенные сведения о предмете преступного посягательства занимают ведущее место в системе КХП, поскольку они «проявляются в различного рода следах-последствиях содеянного и объясняют суть преступного посягательства, его признаки, мотив, способ, механизм следообразования, обстановку, а, следовательно, характеризуют личность виновного»³⁸.

Учитывая это, рассмотрим этот элемент криминалистической характеристики преступлений более подробно.

 

1. 1. Предмет преступного посягательства как элемент криминалистической характеристики преступлений

 

Как уже отмечалось, предмет преступного посягательства является одним из основных элементов криминалистической характеристики преступлений. Криминалистическая значимость этого элемента заключается в том, что воздействие преступника на предмет преступного посягательства связано с возникновением различного рода изменений этого предмета³⁹.

«Эти изменения локализуются и отражаются: 1) на месте преступного события; 2) на самом объекте, его частях; 3) в местах последующего его нахождения, укрытия, реализации; 4) на преступнике (его теле, одежде и др.); 5) на орудиях преступления, технических средствах, использованных преступником»⁴⁰.

Предметом посягательства всех преступлений рассматриваемой категории дел являются наркотические средства и психотропные вещества.

С наркотическими средствами и психотропными веществами связаны личность преступника, механизм совершения этих преступлений, так как именно наркотики являются основой типичных материальных следов и определяют характер взаимосвязи указанных преступлений и других преступных деяний.

Обычно к наркотическим средствам относят вещества синтетического или растительного происхождения, лекарственные препараты, содержащие наркотические вещества, которые оказывают специфическое воздействие на центральную нервную систему человека, вызывая состояние эйфории, удовлетворенности, блаженства.

Однако юридическая практика требует более четкого и наполненного правовым смыслом определения. В этой связи наиболее предпочтительной является трактовка этого понятия Федеральным законом РФ «О наркотических средствах и психотропных веществах». Наркотические средства – вещества синтетического или естественного происхождения, препараты, растения, включенные в Перечень наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации, в соответствии с законодательством Российской Федерации, международными договорами Российской Федерации, в том числе Единой конвенцией о наркотических средствах 1961 года.

Психотропными веществами называют вещества синтетического или естественного происхождения, препараты, природные материалы, включенные в указанный Перечень, в том числе в соответствии с Конвенцией о психотропных веществах 1971 года.

Прекурсоры наркотических средств и психотропных веществ – это вещества, часто используемые при производстве, изготовлении, переработке наркотических средств и психотропных веществ, включенных в указанный выше Перечень⁴¹.

Существует несколько классификаций наркотических средств и психотропных веществ (для краткости эти вещества можно также именовать контролируемыми веществами).

Одной из таких классификаций является сам Перечень наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, о котором упоминалось выше. Согласно Перечню все контролируемые вещества по степени их вредности и запрета к немедицинскому распространению делятся на четыре списка. В Список I включены наркотические средства и психотропные вещества, оборот которых в Российской Федерации запрещен (например, препараты, получаемые из опийного мака, конопли, листьев коки). Список II включает наркотические средства и психотропные вещества, оборот которых в РФ ограничен (например, препараты, отпускаемые по рецепту). Список III включает наркотические средства и психотропные вещества, оборот которых в РФ ограничен и в отношении которых допускается исключение некоторых мер контроля (например, препараты, содержащих в качестве ингредиентов контролируемые вещества Списка II в более низких концентрациях). Список IV – это список прекурсоров, оборот которых в Российской Федерации ограничен.

Два критерия: а) степень опасности растений и веществ для здоровья населения, которую может повлечь злоупотребление ими, и б) представляют ли растения и вещества интерес для использования в медицинских целях, - являются основанием для группировки контролируемых веществ в Типовом законе, касающемся классификации и регламентации законного культивирования, производства и изготовления наркотических средств, психотропных веществ и прекурсоров и торговли ими⁴².

Следующей из возможных классификаций наркотиков может быть классификация по их химическому строению. В этом случае контролируемые вещества делятся на группы согласно структуре их молекулы. Однако такая классификация подразумевает разделение этих веществ на слишком большое количество групп и требует достаточных познаний в области химии.

Классификация наркотических средств по их внешним признакам также достаточно громоздка, т. к. внутри этой классификации можно выделить целый ряд самостоятельных оснований (например, форма, цвет, запах и т.д.).

Существует классификация наркотических средств по их происхождению, которая делит все наркотические вещества на три основных вида: растительного, полусинтетического и синтетического происхождения.

Применительно к нашему исследованию, интересна классификация контролируемых веществ по их фармакологическому действию на организм, поскольку функция «предмет преступного посягательства – личность преступника» в значительной степени зависит от указанного свойства наркотика. Согласно такой классификации, все контролируемые вещества делятся на шесть групп:

• опиатные наркотики;

• производные конопли;

• психостимуляторы;

• галлюциногены;

• успокаивающие средства и транквилизаторы;

• другие контролируемые вещества⁴³.

При этом необходимо заметить, что такое деление также достаточно условно, так как некоторые вещества обладают комплексным действием на организм.

В контексте нашего исследования определенный интерес представляют также классификации контролируемых веществ по способу и по цели их изготовления. По способу изготовления они делятся на наркотики, изготовленные промышленным способом, лабораторным способом и кустарным способом. Целью изготовления может быть правомерный оборот контролируемых веществ (медицинские и научно-технологические цели) и неправомерный оборот (в целях личного потребления и сбыта).

Классифицировать все контролируемые вещества можно также еще по способу их употребления потребителями. По этому основанию все наркотические средства и психотропные вещества делятся на употребляемые перорально, посредством инъекций, курения, вдыхания через нос.

Теоретически, в наркопритоне могут употребляться любые наркотические средства, о чем свидетельствуют различные факты из литературы, кинематографа, а также специальных источников. Например, в некоторых мусульманских странах, где традиционно запрещено спиртное, до 60% мужчин в возрасте от 20 до 40 лет поражено гашишизмом. В притонах гашиш обычно курят как в виде чистой смолы (в кальянах, наргиле, джоза, килимах), так и в смеси с табаком, жуют, иногда глотают в пилюлях, заваривают, как кофе, добавляют в пищу, принимают в виде жидкого экстракта с пряностями, смешивают с беленой или дурманом. Известны случаи курения в притонах марихуаны, употребления препаратов группы галлюциногенов, а также некоторых снотворно-седативных средств⁴⁴.

Однако все же притоны более всего необходимы потребителям инъекционных наркотиков. Ведь выкурить папиросу марихуаны или проглотить таблетку «экстази» можно практически в любом месте, не имея для этого ни отдельного помещения, ни специального оборудования, ни какой-либо технологии изготовления наркотика. Для приготовления и употребления инъекционных наркотиков требуется определенный набор предметов и приспособленное помещение.

Криминалистической особенностью кустарно изготавливаемых наркотических средств является относительная доступность как растительного, так и синтетического сырья, многочисленность способов их изготовления. Чаще других предметом преступного посягательства исследуемого вида преступлений являются наркотики растительного происхождения. При этом следует отметить, что в последнее время наблюдается реструктуризация наркорынка – все больше места «под солнцем» завоевывают жесткие виды наркотиков: героин, кокаин, амфетамин и т.д. Тем не менее, наибольшей популярностью у наркоманов пользуются мак и его производные.

Мак – это однолетнее или многолетнее растение семейства маковых. В мире насчитывается около 100 его видов. Мак выступает сырьем для изготовления нескольких разновидностей наркотиков – опиатов⁴⁵.

Опий (жаргонные названия – «ханка», «султыга», «опиюха», «терьяк») – свернувшийся на воздухе млечный сок опийного или масличного мака. Содержит в своем составе наркотически активные алкалоиды – морфин, кодеин и тебаин (всего в состав опия входит до 25 различных алкалоидов). Содержание морфина – главного наркотически активного алкалоида опия – в зависимости от сорта мака, природно-климатических и других условий, доходит до 20 %. Опий представляет собой мазеобразное или твердое вещество коричневого цвета со специфическим запахом зеленого мака (иногда его определяют как «запах сырой земли»). Может встречаться в виде таблеток и порошков коричневого цвета. Употребляют опий, как правило, в виде растворов – внутривенно и через рот. Разовая доза опия равна примерно 100 мг. Опий – наркотическое вещество анальгезирующего действия. Вызывает сильное физическое привыкание. Это - один из самых опасных наркотиков. Опий-сырец собирают, в основном, на специальных плантациях либо в садах и на дачных участках, где мак выращивается незаконно.

Маковая солома (жаргонные названия «кокнар», «кукнар») – это все части (как целые, так и измельченные, как высушенные, так и невысушенные), за исключением зрелых семян, любого сорта мака, собранного любым способом, содержащие наркотически активные алкалоиды опия. Цвет маковой соломы от светло- до темно-зеленого и от желтого до коричневого. Содержит наркотически активные алкалоиды опия – морфин (до 1,5 %), кодеин и тебаин. Маковая солома, как правило, не употребляется напрямую, а используется в качестве сырья для изготовления экстракта маковой соломы и ацетилированного опия.

Экстракт маковой соломы (экстракционный опий) – наркотическое средство, изготавливаемое из маковой соломы любым способом, путем извлечения (экстракции) наркотически активных алкалоидов водой или органическими растворителями. Может встречаться в виде жидкого, смолообразного или твердого состояния. Цвет экстракта маковой соломы от желтого до темно-коричневого. Содержит до 7 % морфина, который и является его основным наркотически активным компонентом. По действию аналогичен опию. Экстракт маковой соломы, полученный экстракцией водой, имеет запах сухофруктов. При изготовлении этого наркотического средства используются растворители 646 или 647, аммиак; может также применяться и уксусный ангидрид.

К синтетическим опиатам относят ацетилированный опий – наркотическое средство, получаемое путем ацетилирования опия или экстракционного опия. Ацетилированный опий, кроме алкалоидов опия, содержит в своем составе моноацетилморфин, диацетилморфин (героин), ацетилкодеин либо их смесь. Представляет собой жидкость темно-коричневого, коричневого или желтого цвета, с запахом сухофруктов или уксуса. Может содержать в своем составе непрореагировавшие морфин и кодеин. Является наркотиком анальгезирующего действия, схожим с морфином. Достаточно быстро вызывает сильное физическое привыкание. Время действия – 6 часов. Употребляется внутривенно⁴⁶.

Кустарным способом опий собирают путем соскабливания млечного сока, выделяемого из надрезов, сделанных на коробочках мака, если он высох, либо путем пропитки марлевых или ватных тампонов с последующей их просушкой. Пропитанные опием тампоны имеют темно-коричневый цвет. В таком виде опий может храниться довольно продолжительное время, а перед употреблением его извлекают путем кипячения в воде или органических растворителях.

Нами установлено, что наибольшее распространение при совершении рассматриваемых преступлений получили наркотические средства, из кустарно изготовленного опия, называемого на сленге наркоманов «ханка». При этом, как правило, использовались три основные методики изготовления этого суррогата, жаргонно называемые как:

• «ханка» на «химии» (ацетилированный опий) (12% потребителей);

• «ханка» с димедролом (42 % потребителей);

• «ханка» на «бане» (46 % потребителей).

Следует отметить, что приверженность наркоманов тому или иному способу изготовления наркотика менялась с годами. Так, в 1995-97 годах предпочтение отдавалось первой методике, в 1997-99 годах – второй, а, начиная с конца 1999 года и по настоящее время, наибольшей популярностью пользуется третья методика.

Из синтетических наркотиков наибольшей популярностью у наркоманов в притонах, выявленных, например, в Алтайском регионе, пользуется, как уже отмечалось, ацетилированный опий. В 12 % случаев из рассмотренных уголовных дел по содержанию наркопритонов, отмечается употребление этого наркотического средства.

Пик изготовления и употребления этого наркотика в притонах приходится на 1995-97 годы. Это наркотическое средство получают путем извлечения алкалоидов опия из опия-сырца либо маковой соломы с помощью ацетона. Полученный наркотик по силе воздействия на организм человека превосходит другие кустарные опиаты в несколько раз. Эти свойства ацетилированного опия и подтолкнули наркоманов к его изготовлению. Однако ими не было учтено, что процесс синтеза ацетилированного опия сопровождается значительными выделениями паров ацетона, что не могло не беспокоить соседей а, следовательно, сотрудников милиции. Это обстоятельство, главным образом, и способствовало переходу наркоманов на новые способы изготовления своего зелья.

Нередко в домашних условиях получают экстракционный опий посредством кипячения измельченной маковой соломы. Полученный наркотический напиток пьют. Для измельчения стеблей и коробочек мака используют бытовые предметы: мясорубку, кофемолку, ступку и т.д. Для получения более концентрированного наркотического раствора для инъекций экстракционный опий подвергают воздействию уксусного ангидрида или других растворителей с последующим нагреванием.

Так, родные брат и сестра Комкины, имея личное пристрастие к потреблению наркотических средств, в период с января 1995 по октябрь 1996 года систематически предоставляли свою квартиру в г. Барнауле различным лицам, которые собирались на этой жилой площади, изготавливали и потребляли наркотические средства, используя посуду, бытовую плиту и другие принадлежности, предоставляемые Комкиными. Комкин, имея намерение приобрести наркотическое средство, в начале октября 1996 года приехал в район частного сектора п. Белоярск, где на приусадебных участках, на меже нарвал 280 г маковой соломы, отнесенной к наркотическим средствам. После чего, используя общественный транспорт, перевез маковую солому к себе в квартиру, где на балконе сушил и хранил ее. Имея намерение изготовить экстракционный опий, Комкин измельчил эту маковую солому с помощью мясорубки. Однако 18.10.98 года маковая солома была обнаружена и изъята сотрудниками милиции⁴⁷.

Необходимо отметить, что наркотические средства, получаемые кустарным способом из других растений, например, конопли, и получившие распространение в других регионах, в наркопритонах на территории нашего края не зарегистрированы.

Как предмет преступного посягательства наркотические средства и психотропные вещества представляют собой материальное вещество определенного вида (жидкость, порошок и т.д.), имеющее объем, вес, т.е. конкретные качественно-количественные характеристики. Однако, для определения вида средств и веществ (наркотическое, психотропное, сильнодействующее или ядовитое), их названий, свойств, происхождения, способа изготовления или переработки, а также для установления принадлежности растений к культурам, содержащим наркотические вещества, требуются соответствующие экспертные заключения⁴⁸ и необходимы специальные познания. Обладая такими познаниями в области незаконного оборота наркотиков, а, также владея программой экспертного исследования, следователь может правильно поставить перед экспертом вопросы, оценить результаты проведенных исследований, составить план допроса, правильно квалифицировать действия преступника.

Иногда возникает необходимость в проведении предварительного исследования веществ, похожих на наркотические, с целью установления природы этих веществ, возможного отнесения их к разряду наркотических еще на стадии доследственной проверки. В настоящее время для предварительного выявления наркотических средств используются наборы экспресс-тестов, отличающиеся по составу и способам применения реагентов (капельные, ампульные, аэрозольные и т.д.)⁴⁹. В то же время следует иметь в виду, что полученная таким образом информация носит ориентирующий характер и не является доказательством в соответствии с действующим УПК РФ.

Поскольку в 58,3 % рассмотренных уголовных дел по фактам содержания притонов для потребления наркотиков это деяние расследуется, чаще всего, в совокупности с другими преступлениями, связанными с незаконным оборотом, например, с хранением и сбытом наркотических средств, то для квалификации таких действий преступников необходимо определять еще и количественные параметры контролируемых веществ.

В Перечне наркотических средств, психотропных веществ и прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации, на основании новейших исследований, содержится только название наркотических средств, но не определяются количественные параметры, позволяющие относить наркотики к небольшим, крупным или особо крупным размерам. Так как это имеет принципиальное значение для правильной уголовно-правовой квалификации действий преступников, Пленум Верховного Суда РФ указал, что данный вопрос должен решаться судом в каждом конкретном случае, исходя из количества, свойств, степени воздействия наркотиков на организм человека, других обстоятельств дела и с учетом рекомендаций, разработанных Постоянным комитетом по контролю наркотиков. Выводы о размере наркотических средств, в каждом конкретном случае, должны быть мотивированы в приговоре суда⁵⁰.

В настоящее время действует Сводная таблица заключений об отнесении к небольшим, крупным и особо крупным размерам количеств наркотических средств, психотропных и сильнодействующих веществ, обнаруженных в незаконном владении или обороте, утвержденная на заседании Постоянного комитета по контролю наркотиков 17.04.02 года. Однако сводная таблица ни в коем случае не является нормативным актом, это - всего лишь практические рекомендации. Например, к крупным размерам опия, независимо от наличия в нем нейтральных наполнителей (мука, сахар, крахмал и др.), согласно сводной таблице, относят от 0,1 до 10 граммов; к крупным размерам ацетилированного опия – от 0,05 до 5,0 граммов; к крупным размерам маковой соломы (высушенной) - от 0,2 до 250 граммов⁵¹.

При определении размеров наркотических средств, находящихся в незаконном владении у физических лиц в виде пропитанных этими средствами тампонов, марли, бинтов, необходимо проводить экстракцию данного конкретного средства с последующим перерасчетом сухого остатка на соответствие размерам для данного средства, приведенным в сводной таблице⁵².

Следует иметь в виду, что биологическая активность растительных наркотиков определяется не столько их физической массой, сколько содержанием в них действующих начал (морфина, тетрагидроканнабинолов и др.). В свою очередь, содержание этих соединений в растительном материале изменяется в десятки и сотни раз в зависимости от генетических признаков, географического происхождения растений и способов их обработки. В результате принципиальных изменений сырьевой базы и совершенствования незаконных способов получения наркотических средств, в России в последние годы произошло резкое повышение наркотической активности растительных средств⁵³.

Действие наркотика на организм человека зависит также от типа высшей нервной деятельности, вида наркотика, дозы, метода введения его в организм, психической установки субъекта⁵⁴. Знания об особенностях и признаках действия наркотиков, употребляемых в притонах, необходимы для эффективного раскрытия и расследования преступлений данной категории.

Потребление наркотиков, получаемых из разных сортов мака, очень быстро формирует патологическое привыкание, а в последующем – толерантность⁵⁵. При внутривенном способе потребления опиатов проявляются следующие характерные признаки:

1) На первой фазе действия опиатов, через 12-30 секунд, в области поясницы или живота возникает чувство тепла и раздражения, которое волной поднимается вверх, сопровождаясь ощущением легкого удара в голову. Лицо краснеет, зрачки сужаются, появляются сухость во рту, зуд кончика носа, подбородка, лба, ощущение «воздушного поглаживания кожи». Грудь «распирает от радости», голова становится как бы «легкой», появляется чувство какого-то прозрения: все вокруг «яркое и блестящее». В этот момент нет никаких мыслей, есть только ощущение «блаженства». Сознание в этот момент как бы «отключено», «заторможено». Внешне человек как бы «замирает», он сосредотачивается на своих телесных ощущениях. Это состояние длится недолго по времени, в среднем, от одной до двух минут. На сленге наркоманов это состояние называется «приход», «подъем».

2) Вторая фаза действия опиатов называется эйфорией (жаргонные названия – кайф, волокуша, нирвана). Сами наркоманы объясняют это состояние словами «двинулся», «тронулся», т.е. наступает перемена исходной позиции, движений и иных психических изменений. Психическое возбуждение сменяется «тихим покоем», благодушием, истомой, ленивым блаженством. Опьяневший вял, малоподвижен, в руках и ногах ощущается чувство тяжести и тепла. Исчезают все стремления, преобладает единственное желание – остаться одному. Голова проясняется, мысли текут стремительно. Появляются грёзоподобные фантазии, быстрая смена представлений, доходящих до визуального наблюдения: «что хочу, могу увидеть и услышать». Резко искажается восприятие времени. Наркоман не может определить, сколько прошло часов или минут. Чем больше он принял дозу и протяжнее это состояние, тем больше, ярче и разнообразнее представления. Фаза длится 3-4 часа. Иногда наркоманы стремятся продлить ее искусственно: пьют горячий чай, едят сладкое и т.п. При этом возрастает аппетит на жирное и сладкое. Зрачок в это время необычно узкий и совершенно не расширяется в темноте. Поэтому при сумеречном освещении острота зрения заметно снижается. Кожа бледная, сухая и теплая. Сноподобное состояние углубляется и, если окружающая обстановка не препятствует, переходит в сон.

3) Третья фаза – это сон, который по длительности протекает от двух до трех часов. Сон поверхностный, часто прерывающийся даже от легкого раздражителя. При передозировке сон может окончиться летальным исходом. Смерть наступает от паралича дыхательных путей. Кожа в таких случаях очень бледная, холодная на ощупь; кончики пальцев, губы и уши синюшной окраски.

4) Четвертая фаза действия опиатов – это состояние абстиненции. На языке наркоманов она называется «ломка», «гапка», «хурам» («хурам» в переводе с арабского – черная туча). Настроение в этот момент мрачное, тоскливо-раздражительное, нередко злобное. Возможны вспышки гнева, ярости, истерии и агрессии к окружающим. Появляются общее недомогание, физическая слабость, учащенное дыхание, озноб, зябкость ног. Отмечаются частая зевота, слюновыделение, чихание, заложенность носовой полости. Появляются боли в межчелюстных суставах, нередки случаи сведения жевательных мышц, выламывающие боли в мышцах рук и ног, боли в области сердца, живота и поясницы. Иногда возникают судороги и понос. В особо тяжелых случаях появляются кровяные поносы, сопровождающиеся повышением температуры тела, сердечные аритмии, коллапс⁵⁶.

Начинающие наркоманы, еще не имеющие тяжелой физической зависимости, способны переносить «ломки» на ногах. В этом случае они могут сказать родным, что больны, т.к. картина опиатной абстиненции в легкой форме напоминает картину ОРЗ или расстройства желудка: резкое расширение зрачков, вялость, недомогание, озноб, сильная потливость, пониженное настроение. В это время наркоманы почти не спят по ночам. Лежать неподвижно не могут, хотя и стараются. Переносить такое состояние (а пройдет не менее четыре суток, пока не станет хоть немного легче) могут лишь начинающие наркоманы, имеющие заботу и поддержку родных. Другие долго не выдерживают и вновь принимают наркотик.

Принятый наркотик на время снимает симптомы абстиненции, но уже не вызывает эйфории. Возникает желание вновь испытать блаженство, пережитое ранее. Прием наркотиков продолжается. Круг замыкается.

Начинается деградация личности наркомана. Все помыслы, желания и стремления сосредоточены на добывании наркотика. В поведении наркоманов появляются элементы лжи, грубости, готовности совершить преступление, чтобы найти или достать наркотик. Постепенно наступают тяжелые изменения характера, общее огрубение. Наркоманов не волнует несчастье близких, и даже свои личные неприятности. Они замыкаются, уходят от круга знакомых, становятся молчаливыми.

У многих лиц, злоупотребляющих наркотиками, на кожном покрове, как правило, в местах введения иглы, появляются нагноения. Раны заживают медленно, долго гноятся, оставляя рубцы после заживления. В результате хронической интоксикации у наркоманов пропадает аппетит, резко падает вес тела, иногда доходя до критических отметок. У больных появляется страх наступающей смерти, тревога, беспокойство. Сон прерывистый, со страшными сновидениями. На фоне измененного сознания могут развиваться психотические эпизоды.

Прогноз в хронических, запущенных случаях, в особенности при наличии психопатических особенностей личности, неблагоприятен⁵⁷.

Такова краткая характеристика симптомов, возникающих у лиц, потребляющих наиболее распространенные наркотические средства в притонах. Следует отметить, что аналогичные состояния возникают у наркоманов и при приеме наркотиков синтетического происхождения. Отличаются интенсивность и периоды фаз между опьянением и интермиссией, интермиссией и абстиненцией.

При выявлении и расследовании уголовных дел оперативные работники и следователи пользуются знаниями признаков проявления приема наркотиков лицами при определении возможных наркоманов, при подготовке к допросам таких лиц, при решении вопроса о необходимости назначения судебно-наркологической экспертизы и при избрании тактики допроса, специальными сведениями о наркотических средствах – при задержаниях, обысках и допросах.

Получив, таким образом, представление о предмете преступного посягательства исследуемого вида преступлений, попытаемся выделить его наиболее значимые криминалистические признаки.

Предмет преступного посягательства в преступлениях, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов, является определяющим элементом криминалистической характеристики этого вида преступлений, поскольку без предмета преступного посягательства, а именно, без наркотических средств или психотропных веществ, такие преступления не существуют в принципе.

Событие преступления – это процесс действительности, обусловленный деятельностью виновных и причастных к ней лиц. Содержание этой деятельности возможно установить только с помощью фактических данных о преступлении, процесс образования которых неизбежно сопутствует процессу развития преступления. Всякое событие связано с изменениями в окружающей среде. Для того, чтобы узнать о событии, мы должны выделить связанные с ним изменения. Связь изменений с событием существует объективно. Поэтому информация, как средство связи между событием преступления и изменениями в среде, возникшими в результате такого события, не может существовать без материальной основы. Такой материальной основой выступают материальные следы преступлений.

Следовательно, необходимо выяснить связь предмета преступления с материальными следами, т.е. определить, какие материальные следы и на каких объектах обычно остаются в процессе совершения деяний исследуемого вида.

Эмпирический материал свидетельствует о том, что материальные следы от подобных преступлений фиксировались в 100 % уголовных дел. Как правило, такие следы оставались в организме, на теле, одежде, и предметах, принадлежащих посетителям притонов и самим подозреваемым (обвиняемым), а также в помещениях, где изготавливались и потреблялись наркотики.

К типичным материальным следам, обнаруживаемым у клиентов - потребителей наркотиков, можно отнести:

• свежие следы инъекций на теле;

• следы наркотических средств на руках, под ногтями потребителей;

• наркотически активные алкалоиды, выявленные в моче и крови;

• наркотические средства, находящиеся на (в) одежде, личных предметах;

• предметы, при помощи которых употребляются наркотики;

• упаковки, емкости для наркотических средств;

• неприятный запах от одежды изготовителя наркотиков.

У подозреваемого (обвиняемого) вероятны те же следы, что и у клиентов притона, кроме того, при нем могут быть обнаружены предметы, полученные им в качестве платы за оказанные услуги (деньги, ценные вещи и т.п.).

В помещениях, используемых в качестве притона для изготовления и потребления наркотических средств, могут быть обнаружены следующие материальные следы:

• наркотические средства;

• сырье для изготовления наркотических средств растительного происхождения (например, уксусный ангидрид, уксусная кислота, водный раствор аммиака);

• вещества, являющиеся материалом для синтезирования наркотиков кустарным способом (например, ацетон);

• емкости и другие предметы, в которых изготавливались или хранились наркотические средства (например, поварешки, чашки);

• бытовые приборы и инструменты, с помощью которых изготавливались наркотические средства (например, мясорубка, нож, ножницы);

• предметы, при помощи которых употребляются наркотики (шприцы, иглы к ним);

• следы рук виновных и потребителей наркотиков на предметах, связанных с хранением, изготовлением и потреблением наркотиков в этих помещениях (например, на шприцах, упаковках, бутылках);

• медицинские рецепты, в том числе и поддельные;

• своеобразный запах в помещении, едкие испарения, которыми сопровождается изготовление наркотиков;

• предметы, получаемые виновным в качестве платы за использование помещения в указанных целях;

• различные записи, дневники, записные книжки, почтовая корреспонденция.

Таким образом, предмет преступного посягательства выступает в качестве главного следообразующего объекта. Следы от наркотических средств и психотропных веществ остаются на месте преступного события (в виде материальных и идеальных следов); на теле и в организме наркоманов, употребивших наркотик (в местах уколов, в крови, моче и т.п.); на орудиях преступления, использованных преступником (на посуде, в которой изготавливался наркотик, в шприцах, ватных тампонах и т.п.); в местах его последующего нахождения, укрытия или реализации; на преступнике (в его организме, на его теле, одежде и т.п.).

Поскольку способ изготовления наркотика в притоне является составной частью механизма совершения преступления, то, исследуя различные способы изготовления наркотика в притонах, фактически, мы устанавливаем взаимосвязь предмета преступного посягательства и способа совершения преступления. Это еще раз доказывает связь предмета преступного посягательства со способом преступления исследуемого вида.

Каковы корреляционные связи предмета преступного посягательства с личностью преступника и другими элементами криминалистической характеристики преступлений данного вида, мы рассмотрим в следующем параграфе нашего исследования.

 

1. 1. Криминалистическая характеристика личности организатора и участника деятельности наркопритона

 

Одним из важнейших элементов криминалистической характеристики исследуемого вида преступлений является личность преступника, участвующего в криминальной деятельности наркопритона.

Проблема личности преступника занимает одно из центральных мест в судебной психологии, криминологии, уголовном праве и других юридических науках, исследующих вопросы борьбы с преступностью.

Ученые - криминалисты высоко ценят исследования этих наук в области изучения свойств личности и подчеркивают их важность для использования в своей науке⁵⁸.

Однако, как отмечает В.К. Гавло, «криминалистику и ее методику в первую очередь интересуют такие данные о личности субъекта преступления, которые указывают на закономерные связи между нею и совершенным преступлением, проявляющиеся вовне в различных следах-последствиях содеянного. В этом плане личность следует изучать как следообразующий объект, источник информации о совершенном преступлении и как средство его раскрытия»⁵⁹.

Мы согласны также с тем, что эти «данные о личности преступника целесообразно объединить в две группы: сведения о личности, имеющие доказательственное значение, и сведения о личности, имеющие тактическое значение»⁶⁰.

Следует заметить, что процесс раскрытия и расследования преступления неразрывно связан и с решением задачи по выявлению причин и условий его совершения, с выполнением в рамках криминалистической деятельности профилактических функций. В круг объектов профилактического криминалистического воздействия входят и некоторые участники процесса расследования, в частности, обвиняемый, в адрес которого чаще всего направлено индивидуальное профилактическое воздействие, о чем мы будем говорить в третьей главе нашего исследования. Следовательно, в плане изучения личности необходимо выделить и третью группу: сведения о личности, имеющие профилактическое значение.

Какие же данные о личности преступника могут иметь доказательственное значение?

В большинстве случаев ученые–криминалисты, отвечая на этот вопрос, называют социально-демографические, физические, психологические, биологические и другие особенности и свойства личности, которые отразились в материальной обстановке (материальные) и сознании людей (идеальные) и оказали существенное влияние на характер преступления⁶¹.

Различным свойствам личности принадлежит неодинаковая роль в преступном поведении. Так, навыки и умения могут существенно влиять на выбор того или иного объекта (предмета) преступного посягательства, того или иного способа совершения и сокрытия преступлений⁶². Большинство криминалистов полагают, что чем теснее связь преступника с предметом преступного посягательства, тем сложнее и изощреннее, как правило, действия по совершению и сокрытию преступлений⁶³.

Именно поэтому в криминологии и криминалистике давно предпринимаются попытки создания типологии преступника по отдельным видам преступлений.

И здесь уместно сказать о проблеме построения психологического портрета. Как известно, основной целью использования психологического портрета является стремление «сузить круг подозреваемых и дать более четкое направление расследования»⁶⁴.

В США, где уже сложилась определенная практика, считается нецелесообразным применять метод психологического портрета к случаям: во-первых, когда по месту преступления и состоянию жертвы нельзя предположить наличие у преступника какой-либо психопатологии или, во-вторых, когда преступление было связано с приемом наркотиков, так как крайне трудно провести черту между устойчивыми личностными качествами и состоянием нарушенного сознания в момент совершения преступления, обусловленного наркотическим опьянением⁶⁵.

По мнению А.А. Протасевича, с которым следует согласиться, случай нецелесообразности не так уж бесспорен и объясняется скорее тем, что приоритет отдается преступлениям, представляющим повышенную общественную опасность и имеющим широкий общественный резонанс в средствах массовой информации. Однако в принципе для составления психологических портретов подходят любые серийные преступления, в том числе и организация и содержание наркопритона⁶⁶.

Обычно лиц, совершающих преступления с наркотиками, условно разделяют на три группы:

• лица, совершающие преступления по хранению, перевозке, пересылке, сбыту наркотических средств и психотропных веществ;

• лица, совершающие преступления, связанные с изготовлением наркотических средств и психотропных веществ;

• лица, совершающие преступления, связанные со сбытом сильнодействующих веществ⁶⁷.

Согласно классификации Г.В. Зазулина, лиц, являющихся субъектами наркотизации, предлагается разделять на пять типов:

• начинающий потребитель;

• наркоман;

• розничный сбытчик;

• оптовый сбытчик;

• организатор наркобизнеса⁶⁸.

Такой же точки зрения придерживаются А.А. Майоров и В.Б. Малинин⁶⁹.

Похожую классификацию преступников, совершающих незаконные действия с наркотиками, предлагает и другая группа ученых из Санкт-Петербурга, согласно которой, преступников можно классифицировать следующим образом:

1. наркодельцы – лица, занимающиеся оптовой скупкой и сбытом наркотических средств и психотропных веществ; они уклоняются от общественно-полезного труда, живут не по средствам, имеют знакомых или живут в районах произрастания наркотикосодержащих растений; контакты с поставщиками поддерживают через нарочных;

2. лица, занимающиеся мелкой скупкой, перепродажей, сбытом наркотических средств и психотропных веществ; среди них есть как наркоманы, так и лица, не употребляющие наркотики;

3. наркоманы, как правило, ранее судимые, многие неработающие, свободное время проводят в поисках наркотиков или денег на их приобретение;

4. лица, эпизодически потребляющие наркотики и психотропные вещества, обычно несовершеннолетние, склонные к совершению правонарушений;

5. лица, занимающиеся изготовлением наркотических средств, в группы данных лиц обязательно входит химик⁷⁰.

К сожалению, категория преступников, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов, не входит ни в одну из предложенных классификаций. И это, на наш взгляд, не случайно, поскольку организаторы и содержатели наркопритонов – это особая категория преступников.

В изученном нами массиве уголовных дел основную массу преступников, участвующих в криминальной деятельности наркопритонов, в том числе организаторской, составляют лица, злоупотребляющие наркотиками. Только 8,7 % от общего количества организаторов и содержателей наркопритонов не являются наркоманами. Поэтому, все же, доминирующим свойством личности в исследуемом виде преступной деятельности будет являться его пристрастие к наркотикам.

Среди демографических и социальных данных одно из основных мест занимает возраст. Возраст, как никакой другой показатель, определяет интересы человека, его помыслы, манеры поведения и поступки, здоровье и перспективы дальнейшей его жизни. Эмпирический материал показывает, что возраст виновных по фактам организации либо содержания притонов для потребления наркотиков составляет: от16 до 18 лет – 8,3 %, от 18 до 20 лет – 10,1 %, от 20 до 25 лет - 41,6 %, от 25 до 30 лет – 16,6 %, от 30 до 40 лет – 13, 3 %, от 40 до 50 лет - 5 %, от 50 до 60 лет – 3,3 %, свыше 60 лет – 1,6 %. Иными словами, основную часть притоносодержателей (76,6 %) составляют лица, возраст которых от 18 до 30 лет. В этом и состоит опасность выявленной тенденции – ведь это наиболее активный возраст, в том числе и для деторождения.

В преступлениях исследуемого вида возрастные особенности преступников оказывают влияние при подборе посетителей наркопритона. Так, поскольку наркомания – это преимущественно молодежная проблема, то у молодых преступников есть больше возможностей для знакомства со своими потенциальными клиентами, чем у притоносодержателей, более старшего возраста. С другой стороны, у лиц, злоупотребляющих наркотиками, значительно ограничена продолжительность жизни и, как правило, в возрасте 50-60 лет этим видом преступной деятельности занимаются уже не наркоманы.

Одним из показателей жизни человека, его ролевой функции, является труд, который дает выражение степени активной жизненной позиции каждого индивида в обществе. В деятельности человека он является не только средством удовлетворения материальных и духовных потребностей, но и оказывает существенное влияние на формирование самой личности. Для наркоманов, особенно совершивших преступления на почве потребления наркотических либо психотропных веществ, на первоначальном этапе злоупотребления дурманом труд служит средством прикрытия их негативной деятельности в обществе и отчасти для маскировки расходов, связанных с приобретением наркотиков. Но на более позднем этапе приобщения к наркотикам, когда усиливается психическая и физическая зависимость организма от потребления наркотиков, у них пропадает интерес и сама потребность к трудовой деятельности, так как все их помыслы направлены, прежде всего, на самих себя: как бы преодолеть «ломку» и где бы достать наркотик. Кроме того, в силу потери всякой трудоспособности, они не в состоянии заниматься осмысленной трудовой деятельностью⁷¹.

По материалам исследуемых уголовных дел, из числа осужденных за организацию и содержание наркопритонов только 26,6 % лиц имело постоянное место работы. В основном, их деятельность была связана с профессиями грузчика, сторожа, дворника, сортировщика, подсобного рабочего.

Основная масса притоносодержателей (70 %) на момент совершения преступления нигде не работала и не училась, хотя они были в расцвете трудовой деятельности. Но наркотик неотвратимо превратил их в людей, неспособных трудиться или учиться.

По уровню образования, осужденные за организацию либо содержание наркопритонов характеризуются так: 38,3 % из них имеет среднее, 28,1 % - среднее специальное образование; 28,6 % - неполное среднее, 5 % – начальное. При этом отмечается более низкий образовательный уровень у лиц старшего возраста, а у молодых лиц уровень образования приостанавливается с момента наступления физической и психической зависимости организма от наркотика. На момент совершения преступления только 3,3 % притоносодержателей обучались в каком-либо учебном заведении.

По статистике, в Алтайском крае каждый пятый наркоман – это женщина. Среди содержателей притонов для потребления наркотиков большую часть, то есть 61,7 %, составляют мужчины, соответственно на долю женщин приходится 38,3 %.

Имеются своеобразные особенности и в семейном положении лиц рассматриваемой категории. Семья – это особый коллектив, в котором формируются сама личность и ее интересы, идеалы и мировоззрение. Однако, в силу особых процессов, протекающих в организме наркоманов, они не способны создать семью. Мужчины, как правило, утрачивают способность к оплодотворению, а женщины не готовы к деторождению психологически, а впоследствии и физически⁷².

В массиве изученных уголовных дел только 17 % мужчин-содержателей наркопритонов состояли в браке, 10 % имели детей. На момент совершения преступления только двое из женщин состояли в браке, 58 % были разведены, 27 % имели на иждивении несовершеннолетних детей. Все семьи, как правило, образовались у притоносодержателей до момента приобщения к наркотикам. В процессе же потребления дурмана наркоманы предпочитают семье свою свободу и независимость, т.е. не желают обременять себя брачными узами. На первоначальном этапе приобщения к наркотическим веществам они еще вступают в беспорядочные половые связи, но затем утрачивают всякий интерес и влечение к противоположному полу.

Начинающие наркоманы, если они состоят в браке, неизбежно втягивают в процесс приобщения к дурману своих супругов и близких, нередко и детей. Вследствие пристрастия к наркотикам женщины-наркоманки боятся заводить детей. Кроме того, пристрастие матери к наркотическим средствам передается генетическим путем и ребенку. Дети у наркоманов, как правило, рождаются с различными физическими недостатками и психическими отклонениями. У беременных женщин-наркоманок развитие плода протекает ненормально, в большинстве случаев беременность преждевременно прерывается⁷³.

Фактически семьи наркоманов непрочны и быстро распадаются. В семейных отношениях отсутствуют такие чувства, как уважение супругов, забота друг о друге и т.п. Семья держится и сохраняется до тех пор, пока хотя бы один из супругов-наркоманов может обеспечить другого наркотиком либо пока им вдвоем легче пребывать в этом иллюзорном мире. Как только эта возможность пропадает, семья перестает существовать.

Так, 27-летняя гражданка Южалкина, одинокая мать, воспитывающая 6-летнего ребенка, познакомилась с гражданином Горбенко. Скрыв от него свое пристрастие к наркотикам, вступила с ним в гражданский брак и переехала на постоянное место жительства в его квартиру. Южалкина, фактически распоряжаясь указанной площадью, организовала притон, и с начала декабря 1996 года по конец мая 1997 года, в дневное время, когда Горбенко находился на работе, систематически предоставляла данную квартиру различным лицам, которые собирались в ней, приготавливали и употребляли наркотические средства, используя посуду, плиту и другие принадлежности, предоставляемые Южалкиной. За оказанные услуги по предоставлению помещения и предметов, необходимых для изготовления наркотических средств, Южалкина получала от посещавших ее квартиру лиц часть наркотических средств для личного употребления. Узнав от сотрудников милиции о преступном поведении своей сожительницы, Горбенко незамедлительно расстался с ней⁷⁴.

Нередко исследуемый нами вид преступной деятельности становится семейным бизнесом, о чем свидетельствует немало фактов.

Например, гражданка Воронкова, «проводив» в 1998 году своего несовершеннолетнего сына на 8 лет 6 месяцев в воспитательную колонию за содержание наркопритона, в 2000 году сама была осуждена за аналогичное преступление⁷⁵.

19-летний гражданин Комкин и его несовершеннолетняя сестра, фактически оставшись без попечения взрослых, имея пагубное пристрастие к наркотикам, содержали в своей квартире притон по изготовлению и потреблению наркотических средств для различных, порой даже незнакомых лиц⁷⁶.

Профессию своей матери – притоносодержательницы освоили сначала 23-летний сын Чистоходов, прежде дважды судимый, а затем, после его очередного осуждения, и 18-летняя дочь Чистоходова, которые также содержали наркопритон в своей квартире⁷⁷.

Исследование показало, что 38,3 % осужденных по делам об организации либо содержании притонов для потребления наркотических средств или психотропных веществ осуждались ранее за различные преступления, причем абсолютное большинство из них – 60,9 % - за преступления, связанные с наркотиками. Неоднократно судимых среди притоносодержателей – 12,2 %, причем судимых три и более раз – 2,4 % от общего количества. Прежние судимости, отбывание наказания в исправительных учреждениях – это для новых потенциальных преступников, своего рода, школа, которая учит, как уйти от уголовной ответственности, какими более изощренными способами скрыть следы преступления; это новый круг знакомств, который впоследствии нередко становится основным контингентом притона.

Так, гражданин Минаев, будучи квартирным вором, ранее неоднократно судимым, с 1990 года начал употреблять опий внутривенно. В 1996 году на почве злоупотребления наркотиками на одной ноге началась гангрена. В связи с этим, ему стало тяжело ходить, и он постоянно находился дома. Возможность добыть деньги привычным способом исчезла. Гражданин Минаев вынужден был найти другой преступный способ для приобретения наркотиков. Ранее судимые друзья–наркоманы предложили ему у него дома организовать для них притон по изготовлению и употреблению наркотиков. Минаев приобрел необходимую для изготовления наркотиков посуду и стал впускать к себе своих знакомых для изготовления и потребления ацетилированного опия. За это они выделяли ему дозу из приготовленного раствора. В начале 1997 года в отношении Минаева было возбуждено уголовное дело по ст. 232 ч.1 УК РФ⁷⁸.

По делам об организации или содержании притонов для потребления наркотиков личность подозреваемого, как правило, устанавливается на начальных этапах расследования преступления, а, следовательно, объективные данные о ней становятся необходимыми в целях доказывания виновности или невиновности в расследуемом событии. Сразу же заметим, что по 96 % уголовных дел виновные уже на первоначальных этапах расследования признают свою вину.

Поэтому наиболее важное место в методике расследования преступлений такого вида занимают данные о свойствах личности, которые имеют тактическое значение. Таковы, например, по мнению В.К. Гавло, «данные о манере поведения, внешнем облике и т.п., которые следователь получает в результате непосредственного общения с субъектом во время допроса, производства других следственных действий и иных источников (допросов свидетелей, данных оперативно-розыскной работы). Особенно велика их роль на первоначальном этапе расследования, когда в условиях дефицита информации по делу необходимо установить контакт с подозреваемым (обвиняемым), уяснить его ориентационно-поведенческую схему, представить способ и ситуацию совершения преступления, наметить пути к установлению скрываемых обстоятельств в условиях контактного взаимодействия и вне его»⁷⁹.

В процессе обнаружения, сбора и исследования информации о преступлении следователю приходится изучать свойства различных лиц, поведение которых связано с формированием источников такой информации, например, подозреваемых, свидетелей, понятых. Названные участники процесса расследования, и в рамках следственных действий, и за их пределами, могут своим поведением (умышленным или неосторожным), а также в силу своего состояния, и облегчить, и затруднить получение указанной информации. Например, обвиняемый может скрыться от следствия; свидетели – забыть известные им факты, сговориться и дать ложные показания; понятые – уничтожить важные доказательства и т.п. В целях предупреждения или устранения такого рода «помех», часто представляющих собой результат продуманного и специально организованного противодействия расследованию, следователю приходится применять к подобным лицам меры тактического воздействия. Выбор же способа данного воздействия будет зависеть от особенностей личности конкретного объекта тактического воздействия.

Как уже отмечалось, основную массу содержателей притонов составляют лица, злоупотребляющие наркотическими средствами. Практическое большинство участников процесса расследования также являются наркоманами: клиенты наркопритона, некоторые свидетели, обвиняемые, подозреваемые, могут быть и потерпевшие.

С незапамятных времен у многих народов наркотики и иные одурманивающие препараты существовали как неизменный атрибут культуры, зачастую принимали сакральный характер и были одним из элементов быта. Известный американский этнограф Марлин Добкин Де Риос, основываясь на 15-летнем изучении этой проблемы, пришел к выводу, что наркотики сыграли определенную роль в социальной организации жизни, становлении веры, утверждении ценностей большого числа людей⁸⁰.

Однако в современном мире культ наркотиков не является предметом поклонения всего общества. Наркотики – это субстанция зависимости отдельных членов социума и его групп, где сформировалась субкультура⁸¹ наркомании, которая принципиально отличается от культа наркотиков древних цивилизаций.

Краткий словарь по социологии предлагает следующую дефиницию понятия «субкультура»: это – «…в чем-то ограниченная культура социальной общности, обусловленная бедностью ее социальных связей, неполнотой или затруднительностью доступа для нее к культурному наследию»⁸².

В энциклопедическом словаре по культурологии находим, что субкультура – «это культура групп, объединений в пределах более крупного культурного образования; трансформированная профессиональным мышлением система ценностей традиционной культуры, получившая своеобразную мировоззренческую окраску; возникшая как позитивная или негативная реакция на господствующую в обществе культуру и социальную структуру среди различных социальных слоев и возрастных групп, является мировоззренческой дифференциацией внутри молодежного движения»⁸³.

Там же находим, что участие в субкультуре, прежде всего, присуще молодежи, «у которой досуг и отдых как ведущие формы жизнедеятельности вытеснили труд в качестве важнейшей потребности; в этом случае от удовлетворенности досугом зависит удовлетворение жизнью в целом»⁸⁴.

Концепция субкультур была разработана в 1955 году американским социологом А. Коэном, который рассмотрел особенности культурных ценностей криминальных объединений (банд, сообществ, группировок) и показал, как в этих микрогруппах формируются свои мини-культуры (взгляды, привычки, умения, стереотипы поведения, нормы общения и т.д.) Этот феномен получил название субкультуры.

В теории субкультуры одним из основных типов молодежного девиантного поведения выделяется субкультура непризнания реальности, где молодежь, как бы протестуя против установленного порядка, вступает в антисоциальные группировки, ударяется в пьянство, наркоманию⁸⁵.

Основоположником теории субкультуры относительно употребления наркотиков является Говард Бекер, который направил свои исследования на выяснение причин приобщения к курению марихуаны⁸⁶, развитие его теории продолжил доктор П. Кохен, из Центра исследования наркотиков Амстердамского университета, работой «Является ли зависимость от героина патологией?»⁸⁷.

По мнению А. Алояна, субкультура наркомании – это своеобразная культура потребителей наркотиков, трансформированная антисоциальным мышлением система ценностей, с установкой на получение эйфории от употребления наркотиков, получившая специфическую мировоззренческую окраску, что влечет за собой нарушение социальных и правовых норм, установленных обществом⁸⁸.

Субкультура наркомании наиболее массово начала развиваться в 60-х годах ХХ века, и активно пропагандировалась культовыми писателями Т. Лири, О. Хаксли, У. Берроузом. Определенная часть молодежи зачитывалась романом У. Берроуза «Голый завтрак»⁸⁹, превращая употребление наркотиков в культ, в определенный ритуал. В этом романе впервые нашли художественное воплощение мир наркоманских притонов, воспоминания и фантасмагории, навеянные галлюцинациями закоренелого наркомана, употреблявшего препараты опия.

Дальнейшее развитие субкультура наркомании получила с появлением новых музыкальных течений: хиппи, а затем – техно- или рейв-движения.

Субкультура хиппи – это жизнь коммунами, свои ритуалы, «сленговая» лексика, психоделический рок. Наркотики (марихуана и ЛСД) рассматриваются здесь как средства посвящения в особую религию, последователи которой обретают особую свободу и объединяются в новую общность⁹⁰. Рейв-движение – это яркие («кислотные») наряды, световые шоу, электронная музыка, галлюциногены и иные наркотики, изменяющие сознание («экстази»).

Резюмируя изложенное, можно утверждать, что субъектами субкультуры наркомании являются лица, употребляющие наркотики, позитивно относящиеся к их приему, а также пропагандирующие наркотики в каких-либо формах. Важнейшими элементами субкультуры наркомании являются музыка и литература, хотя и выступают при этом в специфических формах.

Если в древних цивилизациях употребление наркотиков было связано с религией или мистическими целями, то в современном мире это происходит лишь для получения максимальной эйфории. Ни смысловой, ни эстетической нагрузки это не несет. В современном мире молодежь преследует исключительно гедонистические цели, т.е. наркотики рассматриваются лишь как способ или средство для достижения каких-либо удовольствий. Наркотический «кайф» является целью и доказательством подобного нравственного поведения⁹¹.

Личность человека вообще, а наркомана в частности, многогранна. Наиболее полное представление о субъекте изучаемого вида преступлений, а также о некоторых физиологических, психических и химических процессах, протекающих в его организме, а также о последствиях, которые наступают как в самой личности субъекта, так и во внешнем его облике, позволяют получить:

• характеристики осужденного;

• показания свидетелей и самого субъекта преступления;

• заключения судебных экспертиз (психиатрических, психологических, медицинских);

• сведения о прежних судимостях субъекта;

• другие материалы, содержащиеся в архивных делах⁹².

Исследуя названные документы, удалось установить, что личность наркомана имеет свои социально-психологические особенности. Наркоман ведет особый, присущий лишь этой категории лиц, образ жизни. Начинающий наркоман не считает свое поведение социальной аномалией. Оправдывая свое поведение и поступки, он утверждает, что ничего страшного не произошло в его жизни, и он сам не представляет для общества никакой опасности. Аргументов, оправдывающих свой выбор ухода от активного образа жизни, наркоман приводит предостаточно.

Например, проходящий свидетелем по уголовному делу наркоман Ласточкин в своем выступлении на заседании суда утверждал, что, собираясь с друзьями в притоне у своего приятеля Щинова, они не считали себя морально разложившимися, т.к. не буянят и не шатаются по городу, не совершают преступлений, а таким образом проводят свое свободное время⁹³.

Впоследствии, когда устанавливается стойкая зависимость организма от наркотика, мнения наркоманов в корне меняются. В периоды воздержания от приема наркотических средств, особенно «ломки», они испытывают мучительные боли и становятся более откровенны, нежели ранее.

Так, наркоманка Шведова, описывая в протоколе допроса, что она пережила в последнее время, не советует никому этого испытать. При этом она осуждает образ жизни наркоманов, сожалеет, что когда-то по глупости попробовала наркотик, чем сломала себе жизнь: « В 1998 году прошла курс лечения от наркомании, однако после освобождения из мест лишения свободы опять стала употреблять наркотики. Понимаю, что снова встала на преступный путь. Но очень обидно, что нигде не работаю, что нет семьи, что снова сейчас осудят, и никому уже не буду потом нужна, т.к. потеряла много здоровья»⁹⁴.

В беседах с наркоманами «со стажем» приходилось нередко слышать подобное сожаление, что погубили себя наркотиками и не смогли вовремя разглядеть и познать сущность навязчивого, «чуткого» внимания к ним со стороны наркоторговцев, проявляемого на первоначальном этапе потребления наркотиков, не смогли дать решительный отпор их притязаниям.

При получении стойкой зависимости организма от наркотических средств у наркоманов вырабатывается и определенная их антисоциальная направленность, формируются характерные, только им присущие, черты характера. В связи с усилением уголовной ответственности за незаконные действия с наркотическими средствами наркоманы объективно были поставлены вне общества и стали проявлять соответствующую конспирацию в своем образе жизни. Они вынуждены действовать тайно от посторонних, так как не надеются на свое выздоровление, считают себя обреченными, и поэтому их безысходность способствует безрассудному поглощению наркотиков и совершению иных запретных действий с ними. В результате скрытой их деятельности они еще более усугубляют свое положение, все больше отдаляясь от общества, в том числе и, утрачивая социально полезные связи и интересы. Первоначально этот разрыв заметен незначительно, и близкие им люди не ощущают серьезных изменений в их поведении, но со временем эти изменения начинают проявляться все в большей степени, в зависимости от «стажа» потребления наркотиков⁹⁵.

Среди осужденных по рассматриваемой категории преступлений наркотические средства в течение первого года употребляло 11,6 %, в течение 2-3 лет – 68,2 %, свыше 3 лет – 20,2 %.

В свою очередь, наркоманы не спешат расстаться с услугами общества и порвать все социальные нити, связывающие их с близкими людьми. Они заинтересованы в поддержании определенных видимых отношений с обществом и принимают меры к сокрытию своего пристрастия к наркотическим средствам. Однако и здесь проявляются некоторые их особенности: заметно преобладают элементы скрытности и лжи. В большинстве случаев наркоманы понимают свою неполноценность, что порождает у них необоснованную злобу на ближайшее окружение⁹⁶.

Чтобы не чувствовать своего надвигающегося одиночества и как-то смягчить накатывающееся на них чувство страха и отчаяния, наркоманы пытаются компенсировать постепенно утрачиваемые ими социально полезные связи путем объединения в группы с подобными себе. Их сближение осуществляется, в основном, по территориальному и возрастному признаку, а также по способу и виду потребляемых ими наркотических средств. Численность таких групп, по нашим данным, составляет от двух до десяти человек.

Так, в 93 % случаев, по исследуемым фактам содержания притонов, их контингент оставался постоянным.

Практика борьбы с незаконным оборотом наркотиков показывает, что в настоящее время наркоман-одиночка встречается редко, сама жизнь и специфика обращения с наркотическими средствами заставляют их сплачиваться. Объединяясь по определенному кругу интересов на первоначальном этапе приобщения к наркотику, впоследствии наркоманы связываются в группе круговой порукой с единственной целью – «снять ломку».

Резко меняются их мораль и нравственные ценности, внешний вид и социальная установка. Эти изменения в их психике происходят в тесной взаимосвязи с видом потребляемого наркотического средства⁹⁷. Например, потребляющие наркотики из каннабисной группы более гарантированы на длительный период жизни и замедленный темп деградации их личности, нежели приверженцы опиатов.

Наибольшую опасность для общества представляют лица, принимающие наркотики опийной группы⁹⁸. У них происходит быстрый процесс деградации и отрыва от активного образа жизни как полноценного гражданина общества. Потребляемые ими наркотики опийной группы на «черном» рынке во много крат дороже каннабиса, а в этой связи они более склонны к совершению корыстных и иных умышленных тяжких преступлений. Пять лет назад для поддержания ровного состояния наркоману, в среднем, требовалась сумма в размере 500-700 рублей в месяц, а в настоящее время, в период инфляции, она увеличилась в 6-8 раз.

Удорожание наркотиков на «черном» рынке влияет на формирование преступной установки наркоманов, которые, истратив все свои сбережения и материальные ценности, вынуждены из-за своего болезненного пристрастия к наркотикам изыскивать пути приобретения наркотических средств, в том числе и путем совершения преступлений корыстно-насильственного характера.

Так, к гражданину Воронкову, находящемуся под следствием за совершение преступления по факту содержания притона для изготовления и потребления наркотических средств, была применена в качестве меры пресечения подписка о невыезде. Имея пристрастие к наркотикам, но, не имея на их приобретение средств, Воронков, во дворе дома, напал на ранее незнакомого Богдана и потребовал от него немедленной передачи денег. Получив отказ, Воронков не менее двух раз ударил Богдана ножом в область туловища и живота, причинив тяжкий вред здоровью⁹⁹.

Вследствие хронического заболевания наркоманией у наркоманов проявляются серьезные изменения и расстройства психики: наблюдаются снижение интеллекта, потеря памяти; появляются чувство общего беспокойства, страха, повышенная раздражительность, озлобленность и агрессивность¹⁰⁰. Неуравновешенность и мрачное настроение становятся обычным состоянием наркомана. В общении между собой эти изменения психики проявляются обостренно: возникают беспричинные и скоротечные конфликты, перерастающие в расправу и самосуд.

К примеру, наркоманы Ляхов, Черепанов и Екшибаров, собравшись в притоне у своего приятеля Шурыгина, в очередной раз готовили наркотик. «Поваром» был Черепанов. Из-за неловкого движения он уронил чашку с уже готовым раствором опия, который пролился. «Друзья», не сговариваясь, набросились на виновного и избили его, тем самым, причинив вред его здоровью¹⁰¹.

Немедицинское потребление наркотических средств наркоманами, как правило, осуществляется в притонах - специальных местах, приспособленных для этих целей. Ведя скрытый образ жизни от окружающих людей, наркоманы весьма подозрительны к лицам, которые пытаются проникнуть в их среду, в том числе и к наркоманам, которых они не знают. Например, из показаний свидетелей по обвинению гражданки Путинцевой в организации и содержании притона для изготовления и потребления наркотических средств, выяснено, что клиенты приходили к ней по условному сигналу: четыре длинных и два коротких звонка в дверь¹⁰².

Без предварительной проверки или надлежащей рекомендации человека из их круга они к себе не подпускают. По их мнению, незнакомые наркоманы «могут их сдать сотрудникам милиции», «обмануть или украсть часть наркотика», «совершить в отношении них какое-нибудь преступление или правонарушение».

Так, осужденный Разамазов, рассказал в суде, что «чужих» к себе в притон он не впускал, после того, как малознакомый ему наркоман Гарбуз однажды, воспользовавшись отсутствием хозяина в комнате (тот готовил раствор опия на кухне), взял из шкафа спортивный костюм Разамазова и надел его под свою одежду. Разамазов увидел свои вещи, только когда хотел сделать Гарбузу инъекцию и для этого поднял рукав на его куртке¹⁰³.

Когда говорят о психологии человеческих действий, то обычно имеют в виду волевые действия, т.е. действия, отличающиеся сознательным актом поведения человека. Воля, как существенный элемент психики, у наркоманов подавлена и претерпевает значительные изменения. Такие волевые качества, как решительность, настойчивость, выдержка и внушаемость видоизменяются и приобретают другое содержание¹⁰⁴.

Так, решительность проявляется в определенной направленности – лишь бы принять дозу дурмана. А чтобы решиться на отказ от наркотиков, у многих из наркоманов нет сил, смелости и решительности. Существенное влияние на это оказывает чувство боязни расплаты за содеянное. Наркоманы ощущают безысходность перед болезнью, которую преодолеть могут лишь немногие. Отсюда и возникает этого рода нерешительность и подавленность психики.

Настойчивость, как мы воспринимаем ее в социальном смысле, полностью утрачивается и видоизменяется. Вместо выдержки приобретаются элементы экспансивности. При эйфории наркоманы ведут себя в большинстве случаев ровно, они безразличны к происходящему вокруг. Но когда прекращается действие наркотических средств, а добыть их нет возможности, тогда они перевоплощаются: становятся беспокойными, нервными и агрессивными.

Внушаемость, как волевой элемент, у наркоманов проявляется односторонне. Им трудно внушить решимость совершить социально полезный поступок и легче заставить потреблять неизвестный по силе действия и токсичности дурман, хотя нередко это им грозит наступлением сильнейшего отравления или смерти. Наркоманы настороженно относятся к доводам иных людей об опасности приобщения к наркотикам, считая их инакомыслящими и подспудно отвергая их услуги в помощи.

Социальная направленность личности наркомана характеризуется ярко выраженным отношением к самому себе. Такие черты личности, как скромность, самокритичность, требовательность к себе, растворяются в их сознании и наиболее ярко проявляются другие, такие как самосострадание, себялюбие и эгоизм. Что касается милосердия к другим людям, особенно к близким, то оно отсутствует и заменяется чувством ненависти или равнодушия. Повышенное настроение, эйфоричность нередко сочетаются с развязностью, грубостью, цинизмом, склонностью к конфликтам, вплоть до агрессивных действий по отношению к окружающим¹⁰⁵.

Так, уже упомянутый выше гражданин Разамазов, дважды судимый, более пяти лет употребляющий наркотики, проживая в квартире со своими родителями и младшим братом, организовал в ней притон для изготовления и потребления наркотических средств. При этом неоднократно избивал и выгонял из дома своих родителей, которые не могли смириться с пристрастием сына и пытались этому противостоять. Сын не проявлял никакого милосердия к своей матери-инвалиду, отбирал у нее деньги, продал из дома все ценные вещи, грозился убить¹⁰⁶.

После продолжительного приема наркотиков наступает резкое истощение организма наркоманов, восприимчивость к различного рода заболеваниям. Их организм преждевременно дряхлеет, появляются облысение головы, дрожание пальцев рук, многочисленные морщины на теле, обильное потоотделение, землистый либо желтый цвет лица, в зависимости от вида наркотика, впалые щеки и многое другое. Этот процесс сопровождается появлением множества больных зубов и их выпадением, а также заболеваниями полости рта. Внешние признаки интеллекта тускнеют и исчезают, приобретаются черты и признаки тупости и идиотии, отрешенности и безразличия к благам и потребностям высокого уровня¹⁰⁷.

Среди психологических особенностей наркоманов следует отметить, что многие из них являются акцентуированными личностями, у которых с течением времени, на почве злоупотребления наркотиками развивается соответствующий вид психопатии¹⁰⁸.

Учитывая это, вполне естественно встает вопрос о вменяемости лиц, совершивших исследуемое деяние. В ряде исследований, посвященных потребителям наркотиков, отмечается, что при совершении преступных деяний такие лица, как правило, отдают себе отчет в своих действиях, осознают их общественную опасность и правовые последствия. Психиатр В.Е. Рожков в связи с этим отмечал, что «очень редкое исключение составляют случаи, когда криминальные действия были обусловлены психопатическим состоянием наркотической этиологии, как, например, морфийным делирием, кокаиновым психозом»¹⁰⁹.

Следовательно, факт потребления наркотических средств, даже длительного, не ведет к автоматическому признанию лица невменяемым. Наши исследования подтверждают это положение. Так, из числа всех притоносодержателей, потребляющих наркотики, лишь 1,3 % были признаны невменяемыми в отношении содеянного. И причиной невменяемости этих лиц явилось не потребление наркотиков (имеется в виду их побочное воздействие на организм), а психическое заболевание. Ни один из потребителей наркотиков, в том числе из состоявших на медицинском учете в наркологическом диспансере, не являвшихся психически больным, не был признан невменяемым.

Судебно-психиатрические и наркологические экспертизы были проведены в отношении 96,7 % обвиняемых, из которых 81 % нуждались в лечении от наркомании, а 10,3 % - от алкоголизма, 1,7 % - в принудительном лечении в психиатрическом стационаре.

Основой для установления психологического контакта и соответствующего воздействия на личность преступника является определение цели и мотива его действий, которые, в свою очередь, ведут к раскрытию их смыслового содержания. Каждое действие, в том числе и преступное, - это всегда мотивированный, целенаправленный, сознательный и управляемый акт поведения, которым достигается определенная цель¹¹⁰.

Мотивы, побуждающие определенное лицо к действию, удовлетворяются при осуществлении поставленной цели. Благодаря цели лицо регулирует свои действия и направляет их на достижение того результата, который содержится в ней.

Осознанная цель, несомненно, играет очень существенную роль в волевом действии, она должна определять весь его ход. Но цель, которая детерминирует волевой процесс, сама причинно детерминируется побуждениями, мотивами, которые являются отражением в психике потребностей, интересов и т.п.¹¹¹

Интересы и потребности всех личностей, которые стали в период исследования объектом нашего изучения, связаны с необходимостью регулярного потребления либо наркотических средств, либо алкоголя. Согласно полученным данным, только 3,4 % притоносодержателей не употребляли наркотические средства или не были хроническими алкоголиками. Поэтому мотив абсолютного большинства совершенных преступлений был корыстным. А целью этих преступлений была добыча либо наркотиков, либо алкоголя, либо денежных средств на их приобретение.

Так, в 1995 году гражданин Казанцев стал употреблять опий путем инъекций. С того же времени перестал работать, ощутив сильную зависимость от наркотических средств. На этой почве у него возник умысел на создание в своей квартире притона для приготовления и потребления наркотических средств. При этом Казанцев преследовал цель – получать часть наркотического раствора с лиц, которым он предоставлял квартиру¹¹².

Эмпирический материал показывает, что совершению всех преступлений способствовали довольно типичные обстоятельства, благоприятные для виновного, т.е. такие обстоятельства, которые «облегчили возникновение преступного намерения, совершение преступного действия и достижение преступного результата»¹¹³, а именно:

• бездействие очевидцев деятельности притона по изготовлению и потреблению наркотических средств;

• непринятие или несвоевременное принятие мер правоохранительными органами по фактам ранее обращавшихся граждан (чаще всего соседей) о противоправном поведении лиц;

• упущения в профилактической работе со стороны всех организаций и ведомств по месту жительства наркоманов (служба участковых уполномоченных милиции, органы здравоохранения и народного образования, жилищно-эксплуатационные управления, общественные организации);

• возможность преступников длительное время на свое усмотрение распоряжаться определенной жилплощадью;

• подстрекательство со стороны потенциальных клиентов притона;

• наличие наркотических средств и предметов для их изготовления у кого-либо из клиентов;

• знание преступником методики изготовления наркотических средств;

• отрицательное влияние бытовой среды, семейных установок и принципов;

• безразличное отношение к преступникам со стороны людей, ответственных за их судьбу.

Так, летом 1997 года несовершеннолетний Мехряков в течение нескольких суток отсутствовал дома. Это отсутствие не волновало его родителей, которые, не зная, где их сын, думали, как пояснил его отец на судебном заседании, что он находится у друга в районном центре Ребриха. На самом же деле их сын все это время употреблял наркотики в притоне¹¹⁴.

Обобщая данные о личностях преступников, полученные в ходе исследования архивных материалов по уголовным делам о преступлениях, связанных с организацией и деятельностью притонов для изготовления и потребления наркотических средств и психотропных веществ, можно составить собирательный психологический портрет виновного.

Криминалистическое изучение психологии личности преступника дает необходимые данные для раскрытия преступления, для выбора и применения наиболее эффективных тактических приемов. Сведения, характеризующие личность преступника, зачастую содержат информацию о возможных причинах совершенного им деяния, о его способе, мотивах и других криминалистически значимых обстоятельствах.

Какова же среднестатистическая личность преступника, участвующего в криминальной деятельности наркопритона?

Это мужчина в возрасте 20-25 лет, имеющий среднее образование, нигде не работающий, холостой, проживающий вдвоем с матерью в городской квартире, ранее судимый по ст.228, ч.1. УК РФ.

Характерные внешние признаки:

• выглядит старше своих лет;

• лицо имеет желтоватый оттенок, возможно, морщинистое;

• темные, разрушенные зубы, «обломанные» в виде «пеньков»;

• сухие, ломкие волосы;

• отрешенный, тусклый взгляд;

• худощавое телосложение;

• кисти рук отекшие;

• неопрятный вид, одежда всегда с длинными рукавами, независимо от погоды;

• манеры поведения производят неприятное впечатление;

• осанка чаще сутулая;

• походка расслабленная, движения неуклюжие и замедленные;

• голос неприятный, приглушенный.

 

Типичные этапы жизненного пути:

• рождение в неполной семье или непродолжительное воспитание в условиях полной, но несчастливой семьи, с неизбежным разводом родителей; возможно злоупотребление алкоголем одного или обоих родителей;

• в детстве посещал детский сад; затем общеобразовательную школу, особыми успехами в учебной деятельности не отличался, часто нарушал школьную дисциплину, без уважительных причин пропускал занятия; после окончания 9 класса поступил в ПТУ, где впервые стал употреблять наркотики;

• в армии не служил, т.к. был осужден и отбывал наказание в ИУ; там же получил среднее образование и рабочую специальность;

• по освобождении из мест лишения свободы непродолжительное время работал в разных местах: грузчиком, дворником, подсобным рабочим; к службе в армии не пригоден по состоянию здоровья;

• в настоящее время нигде не работает и не учится.

 

Характерные материальные условия жизни:

• имеет постоянное место жительства, проживает в квартире совместно с матерью;

• обстановка в квартире очень скромная, скорее, нищенская;

• бюджет семьи формируется за счет невысокой зарплаты матери;

• все самые ценные вещи проданы.

 

Состояние здоровья: употребляет наркотики в течение 3 лет, страдает опийной наркоманией 1-2 стадии; состоит на медицинском учете у нарколога и психиатра; психическое состояние крайне нестабильно; иммунитет ослаблен, в анамнезе - гепатит, ОРЗ и другие заболевания.

 

Характерные признаки поведения зависят от времени последнего приема наркотических средств (т.е. от того состояния, в котором он находится в настоящий момент: опьянение, абстиненция или интермиссия), а также от индивидуальных особенностей темперамента и характера. Однако чаще всего эмоционально неустойчив, вспыльчив, подозрителен, недоверчив, лжив, склонен отрицать свою зависимость от наркотиков.

 

Мотивация поведения: доминирующая потребность – наркотические средства. Все личностные, социальные, нравственные, материальные и другие ценности и установки подчинены этой потребности.

 

Социальная адаптация:

• социальное окружение ограниченно: мать чаще всего воспринимает только как источник материальных средств; взаимоотношения с друзьями и знакомыми основаны на совместном изготовлении и употреблении наркотиков;

• к восприятию социальной ситуации чаще всего относится безразлично, если это его не касается, однако в отношении себя всегда ищет выгоду; тонко чувствует собеседника;

• уровень самооценки завышен, преобладает себялюбие, чувство его исключительности.

 

Характерные способности:

• речь замедленная и невнятная;

• воображение небогатое, интеллект невысокий;

• имеются некоторые организаторские способности;

• может устанавливать знакомства и развивать контакты, особенно с нерешительными, безвольными лицами, склонными к приему наркотических средств;

• в определенной степени может влиять на людей, располагать их к себе.

 

Принимая во внимание все отмеченное выше, целесообразно сделать обобщенный вывод о том, что необходимо учитывать следователю в работе с такой категорией лиц.

Итак, личность наркомана деформирована, с одной стороны, болезнью, с другой – социальным положением, в котором он находится. Поведение наркомана специфично, однако легко узнаваемо и прогнозируемо. От умения четко распознать, в каком состоянии находится больной, какова последующая динамика изменений этих состояний зависит продуктивность следственных действий¹¹⁵. В состоянии опьянения наркоман преимущественно благодушен, недооценивает обстановку, и это является наиболее удобным моментом для получения информации. В состоянии абстиненции продуктивный контакт с ним невозможен, т.к. все его мысли подчинены одному: как можно скорее, получить дозу наркотика и облегчить свое состояние.

Для установления психологического контакта с наркоманом следует использовать его желание во всем получать выгоду, причем реально значащими стимулами являются только сегодняшние, поэтому бессмысленно строить отношения с наркоманом с опорой на далекие перспективы.

Таким образом, в поведении наркомана присутствует некий стереотип, который позволяет предвидеть его поведенческие реакции в зависимости от складывающихся обстоятельств.

1. 1. Типичные криминальные ситуации, возникающие в ходе организации и деятельности наркопритонов

 

Принимая во внимание, что «ситуация» - это «совокупность обстоятельств, положение, обстановка»¹¹⁶, а «криминальный» - т.е. «уголовный, относящийся к преступлениям, преступный»¹¹⁷, можно сделать вывод, что криминальная ситуация – это обстановка, складывающаяся при совершении, подготовке и сокрытии конкретного преступления.

Известно, что одним из проявлений закономерности материального процесса является его повторяемость. Из этого следует, что процесс деятельности человека, в том числе и преступной, в сходных ситуациях, раз за разом повторяется сходным образом. Именно поэтому мы можем говорить о типичных для того или иного вида преступлений криминальных ситуациях.

О значении исследования типичных криминальных ситуаций в криминалистике, на наш взгляд, весьма точно заметил А.Ф. Облаков: «…знание типичных криминальных ситуаций позволяет прогнозировать особенности возникновения материальных и идеальных следов, которые, в свою очередь, предопределяют содержание … криминалистических ситуаций»¹¹⁸.

Полагаем, содержание криминальных ситуаций, возникающих в ходе организации и деятельности наркопритона, составляют функциональные связи:

1. способ преступления – следы преступления;

2. способ преступления – обстановка преступления;

3. способ преступления – личность преступника.

Анализ названных функций и позволяет раскрыть сущность и содержание понятия «криминальная ситуация организации и деятельности наркопритона».

Очень редко удается раскрыть преступление, если неизвестен способ преступления, а его установление является ключом к выявлению доказательств, характерных именно для данного способа. Подчеркивая значение способа преступления, В.Г. Танасевич и В.А. Образцов писали, что «именно через способ совершения в первую очередь отражается преступный акт в окружающей среде»¹¹⁹.

В словаре слово «способ» толкуется как «образ действий, прием осуществления чего-либо»¹²⁰.

При совершении преступниками однородных преступлений образ их действий также часто является типичным, повторяющимся в основных признаках. Именно это часто способствует раскрытию преступлений, разработке научных методов обнаружения доказательств, изобличающих виновных.

Учеными-криминалистами неоднократно подчеркивалось, что данные о способе преступления в его криминалистическом смысле «составляют один из самых важных элементов анализируемой характеристики преступления»¹²¹. Однако до настоящего времени в криминалистической литературе отсутствует единое понятие способа преступления. Не останавливаясь на точках зрения других авторов по этому вопросу, отметим, что, на наш взгляд, более предпочтительным является точка зрения, согласно которой способ преступления есть взаимосвязанная система действий по подготовке, совершению и сокрытию преступления. Причем эта система определяется объективными и субъективными факторами, которые могут быть связанными только с использованием соответствующих орудий, средств и условий места и времени, соответствующих достижению преступной цели¹²². Данное определение наиболее полно раскрывает криминалистический аспект этого понятия и отвечает концептуальному подходу в нашем исследовании.

Весьма большое значение имеют и криминалистические признаки преступления, которые наиболее наглядно раскрывают процесс совершения преступления. В.С. Бурданова справедливо подчеркивает их значение в процессе расследования преступлений и понимает под ними «следы, факты, события, говорящие о возможном совершении преступления определенного вида. Они могут быть основаниями к возбуждению уголовного дела, выдвижению версий о лицах, совершивших преступление. Такие следы помогают в подготовке и проведении оперативно-розыскных мероприятий, допросов, осмотра места происшествия, следственных экспериментов»¹²³.

При этом, как уже отмечалось, «всю совокупность действий субъекта по совершению подавляющего большинства умышленных преступлений в зависимости от этапности и механизма преступления можно объединить в три группы: подготовка, совершение и сокрытие преступления. В каждой из этих групп выделяются свои действия, приемы и признаки, имеющие криминалистическое значение»¹²⁴.

Предварительная подготовка всегда направлена на создание благоприятной обстановки для совершения преступления. Одной из характерных особенностей исследуемого вида преступлений является то, что подготовка к этому преступлению выступает как самостоятельное преступление - организация притона для потребления наркотических средств.

В массиве изученных уголовных дел мы не встретили отдельного обвинения лица лишь в действиях по организации наркопритона, во всех случаях это деяние сопутствовало содержанию таких притонов, при этом организаторами всегда являлись содержатели притонов.

Наиболее типичными действиями по организации наркопритонов являются:

• приискание помещения;

• приспособление помещения для потребления наркотических средств;

• приобретение наркотических средств и предметов, обеспечивающих их потребление;

• подбор посетителей – потребителей наркотиков;

• подбор соучастников.

Теоретически этот перечень не является исчерпывающим, мы указали здесь лишь наиболее распространенные и наиболее вероятные действия по организации наркопритонов. При этом часть из них, например, приобретение (а затем и хранение) наркотических средств, может выступать в качестве самостоятельного преступления.

Так, согласно нашим исследованиям, 58,3 % преступлений рассматриваемой категории были сопряжены с такими преступными деяниями, как незаконное приобретение и хранение наркотических средств.

В таких ситуациях правомерно возникают вопросы: как, у кого преступник приобрел наркотическое средство и где его хранил?

Приобрести наркотическое средство преступник мог в качестве средства взаиморасчета за какую-либо проделанную работу, оказанную услугу или в счет уплаты долга, в обмен на другие товары и вещи, взаймы или в дар, купить, найти, собрать неохраняемые или незаконно посеянные наркотикосодержащие растения и т.п., а также похитить или вырастить наркотикосодержащие культуры. Последние два способа получения наркотиков во владение образуют составы самостоятельных преступлений, но, поскольку в исследуемых нами уголовных делах и практической деятельности таких фактов не встречалось, опустим их рассмотрение.

Эмпирический материал показывает, что чаще всего (96,6 % случаев) приобретение наркотиков носит возмездный характер, в результате покупки у различных незнакомых лиц. Вот, к примеру, как описывает приобретение наркотика обвиняемый Шурыгин:

«В середине декабря 1998 года я приобрел наркотическое средство, «ханку», в поселке Мирный, у мужчины нерусской национальности за 30 рублей. Все это проходило в дневное время. Человека, у которого купил наркотик, опознать не смогу. «Ханку» приобрел для личного употребления. Потом пошел домой, но раствор сразу не приготовил, а наркотик спрятал дома на хранение»¹²⁵.

Несмотря на то, что, в целях всестороннего и полного расследования, следствием, как правило, предпринимаются меры к установлению сбытчиков, однако, практически по 100 % уголовных дел, лица, сбывшие наркотическое средство, остаются неизвестными.

Способы хранения наркотических средств зависят от их состояния, в котором они находятся: твердом, мазеобразном или жидком. Из используемых в притонах наркотиков в твердом состоянии находится маковая солома, которая может храниться в любом сухом и проветриваемом месте. Мазеобразный опий-сырец, как правило, бывает расфасован в небольшие фрагменты полиэтиленовой пленки. Раствор приготовленного экстракционного или ацетилированного опия обычно хранят в шприцах. Нередко в притонах изымается наркотическое средство в виде осадка на дне посуды, в которой изготавливался наркотик. Для квалификации такого вида преступлений, как хранение наркотических средств или психотропных веществ, необходим крупный размер наркотического средства, в отличие от следовых количеств, достаточных при квалификации наркопритона.

Вот как об этом говорит одно из постановлений о прекращении уголовного преследования по ст. 228, ч.1 УК РФ: «Согласно заключению химической экспертизы, в шприце, изъятом в ходе осмотра квартиры, опий обнаружен в следовых количествах. В связи с тем, что микроскопические следовые остатки наркотического средства – опия, не имеющего определенного веса и объема, не могут являться предметом данного преступления, … уголовное преследование прекратить за отсутствием состава преступления»¹²⁶.

Пряча наркотики, преступники прибегают к различным ухищрениям. Искать наркотики у посетителей притона следует сверху вниз, тщательно, исключив всякую брезгливость, ибо и на это наркоманами тоже делается расчет. Одежду, в том числе и нижнее белье, обувь следует полностью снять и тщательно осмотреть. На одежде могут быть визуально трудно различимые микрочастицы наркотика. Важно знать, где и как надо искать наркотики.

На теле и его полостях:

• под коленом, между лопаток, между пальцами ног, под лейкопластырем или скотчем;

• во рту в целлофановом шарике; предварительно привязываемых к зубу и заглатываемых контейнерах, в жвачке;

• в носу и ушах;

• во влагалище, прямой кишке, препуциуме пениса (в полиэтилене);

• в волосах, уложенных в прическу, шиньонах, париках.

 

В одежде и обуви:

• в носках и выемке ступни;

• за лацканом одежды, в швах и заплатах;

• за манжетами, воротником, лентой на тульях шляп;

• в кармане с двойным дном;

• в подшитом под подкладкой потайном кармане;

• в гульфике брюк, в плавках, в корсете;

• в полых пуговицах;

• в бюстгальтере или за специальным поясом под грудью;

• в узле галстука или косынки;

• в перчатках;

• под стельками, в каблуках (тайники).

 

В вещах и предметах:

• в подкладке чемодана (двойное дно), сумки, портфеля, кейса, кошелька;

• в зажигалке, пачке из-под сигарет, мундштуке (трубке), спичечном коробке;

• в корпусе часов и браслете (ремешке);

• в жевательной резинке;

• в упаковках из-под лекарств, фотопленки и др.;

• в бутылках, банках, пакетах, термосах и других предметах.

 

В помещении наркотики могут быть спрятаны в любых вещах и предметах, порой в самых неожиданных местах.

Вполне возможно, что наркотики могут быть спрятаны и на территории, прилегающей к дому:

• в емкостях, закопанных в земле;

• под плитами дорожек в саду;

• в частях ограды;

• в погребах, выгребных ямах;

• в постройках: бане, сарае, гараже, собачьей будке и т.п.;

• в дуплах деревьев и т.д.

 

В большинстве случаев преступники выполняют несколько действий по организации притона в совокупности. Например, приискав помещение, лицо приобретает наркотики и подбирает посетителей.

Имея в виду, что в таком помещении будет функционировать притон для потребления наркотических средств, его организаторы стараются подобрать изолированное помещение, приобрести посуду и все необходимые для изготовления и употребления наркотика предметы и приспособления.

Нередко организаторы притона ведут предварительный подбор клиентуры из числа местных наркоманов, заблаговременно обговаривая с ними условия посещения и использования притона.

Согласно нашим исследованиям, только в шестой части преступлений по делам об организации и содержании притонов такой квалифицирующий признак, как «организация притона», находит свое подтверждение, в большинстве же случаев суд квалифицирует эти деяния как «содержание притона». По 3,3 % уголовных дел, по кассационной жалобе обвиняемых, квалифицирующий признак «организация притона» был исключен из приговора суда определением судебной коллегии по уголовным делам краевого суда. Вот как, например, раскрывается сущность такого исключения в одном из определений:

« Исследовав в совокупности все доказательства, суд пришел к выводу о том, что действия гражданина Озерова должны быть квалифицированы как организация и содержание притона для потребления наркотических средств.

Однако судебная коллегия не может согласиться с тем, что действия Озерова содержат такой квалифицирующий признак, как организация притона для потребления наркотических средств.

По смыслу закона под организацией притона следует понимать действия, направленные на его создание: подыскание, наем, приспособление помещения, а при наличии помещения – привлечение лиц, желающих им воспользоваться для потребления наркотиков, добывание наркотиков и т.п.

Ни предварительным следствием, ни судом не установлено, что Озеров выполнял какие-либо объективные действия такого квалифицирующего признака, как организация притона, что нашло отражение в приговоре. В нарушение ст.314 УПК РСФСР, в приговоре не раскрыто содержание действий Озерова по организации притона для потребления наркотических средств.

Судебная коллегия считает необходимым исключить из обвинения Озерова данный квалифицирующий признак»¹²⁷.

Поскольку в криминалистическом аспекте такие деяния, как организация и содержание притона, и содержание притона по значительному ряду позиций, в частности, по способу совершения преступления и по способу сокрытия преступления, имеют сходство, представляется целесообразным далее рассматривать их одновременно.

На наш взгляд, место, в котором организуется и функционирует наркопритон, является типичной чертой способа преступления рассматриваемого вида, поскольку этот признак является одним из наиболее значимых, с криминалистической точки зрения, т.к., чаще всего, именно по этому признаку определяется организатор или содержатель притона.

Использование помещений в качестве места, где потребляются наркотики, диктуется рядом условий, вытекающих из самого процесса потребления наркотических средств, вида используемого наркотика и различных действий лиц, участвующих в их изготовлении и потреблении. Поскольку изготовление наркотика требует необходимых приспособлений (посуда, плита) и определенных условий (отсутствие посторонних лиц, наличие водопровода, электрической или газовой сети), а также возможности стерильного введения наркотиков в организм, то наиболее часто в качестве места для организации притонов выбираются жилые помещения (отдельные квартиры, частные дома, комнаты в общежитии). Значительно реже используются подсобные помещения нежилого типа (гаражи, сараи, подвалы и т.п.).

Чаще всего, преступник является фактическим владельцем указанного помещения или проживает в нем как член семьи (91,9 %). Имеются случаи организации притонов в квартирах своих родственников (5,3 %), сожителей (2,1 %), знакомых (0,7 %), куда преступники имеют свободный доступ.

Принимая во внимание высокую латентность данного вида преступлений, есть основания полагать, что в качестве помещений для изготовления и потребления наркотических средств могут использоваться также и другие места (например, служебные помещения, дачи, номера в гостиницах и т.п.). Например, по уголовному делу в г. Хабаровске, работники мэрии внутривенно употребляли наркотики прямо в рабочих кабинетах¹²⁸.

В основном рассматриваемые преступления совершаются одним лицом – 97 %, по 3 % уголовных дел – в соучастии, двумя лицами; из которых 2 % составили родственники, а 1 % - супруги. (Однако следует заметить при этом, что все имеющие место факты соучастия не нашли подтверждения на стадии расследования этих преступлений, что, на наш взгляд, является существенной недоработкой органов дознания и следствия).

Учитывая контингент потребителей наркотиков, притоны условно можно разделить на две группы:

• притоны с постоянным контингентом посетителей;

• притоны с переменным контингентом посетителей.

Как уже отмечалось ранее, притоны с постоянным контингентом посетителей составляют абсолютное большинство (93 %). Данный вид притонов посещает определенный круг лиц, хотя, возможно, в разное время и в различных сочетаниях между собой. Как правило, в этом случае основную массу посетителей составляют приятели и знакомые содержателя притона, с которыми он совместно готовит и употребляет наркотические средства. В большинстве случаев такой притон организуется в его отдельной квартире или частном доме, где он проживает один или может оставаться один на какое-то определенное время (например, когда родители на работе).

Характерной особенностью другого вида притонов является то, что это, как правило, места сбора правонарушителей и ранее судимых, среди которых значительное число наркоманов, либо – несовершеннолетних, которые приглашают в притон своих знакомых.

При расследовании преступных действий по содержанию притонов, как правило, уже на первоначальном этапе расследования следователь располагает сведениями о возможном преступнике, потребителях наркотиков и помещении, где эти наркотики употреблялись, а также о возможном их изготовлении.

Под изготовлением наркотика следует понимать такие действия, которые, в конечном счете, приводят к созданию наркотического средства или преобразованию одного наркотического средства в другое. Пленум Верховного Суда РФ от 27 мая 1998 года подчеркивает, что под незаконным изготовлением следует понимать «совершенные в нарушение законодательства Российской Федерации умышленные действия, направленные на получение из наркотикосодержащих растений, лекарственных, химических и иных веществ (одного или нескольких) готовых к использованию и потреблению наркотических средств или психотропных веществ из числа включенных в Перечень наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров»¹²⁹.

Согласно нашим исследованиям, в 100 % случаев в наркопритонах изготавливались наркотические средства. В 43 % случаев организатор либо содержатель притона не умел (или не хотел) изготавливать наркотическое средство, и так называемым «поваром» был кто-либо из посетителей притона. Однако следствием такие факты не были приняты во внимание, и «повара» участвовали в уголовном деле только в качестве свидетелей. Фактически ни по одному из изученных нами уголовных дел следствие не предъявило таким лицам обвинения в незаконном изготовлении наркотических средств, хотя фактически в каждом притоне данные противоправные действия имели место. Чаще всего, уголовное преследование прекращалось по той причине, что «…следствие не располагает заключением эксперта о виде полученного наркотического средства, способе его переработки и его изготовления. Состав преступления отсутствует, когда нет предмета преступления – реального наркотического средства, обладающего видом, объемом, весом…»¹³⁰.

При изготовлении наркотиков в притоне преступники, чаще всего, используют обычную бытовую посуду (например, миски, поварешки, кружки, ковши), бытовые приборы (например, кофемолки, мясорубки, вентиляторы, электрические и газовые плитки), а также инструменты (например, ножи, ножницы, плоскогубцы) и перевязочный материал (например, вату, бинты).

Химические вещества, необходимые для изготовления наркотиков (различные растворители) обычно предварительно покупаются в специализированных магазинах, а ядовитое вещество – уксусный ангидрид, как правило, приобретается незаконным путем у лиц, имеющих доступ к нему, или у перекупщиков.

Потребление наркотических средств и психотропных веществ означает их прием внутрь различными способами. Нормами ст. 40 Федерального закона «О наркотических средствах и психотропных веществах»¹³¹ в Российской Федерации запрещается потребление наркотических средств и психотропных веществ без назначения врача. Однако, Уголовным кодексом РФ не установлена ответственность за потребление наркотиков, равно как и за появление в состоянии наркотического опьянения в общественных местах. Эти деяния законодательство относит к административным правонарушениям, что не входит в предмет нашего исследования.

По смыслу закона, содержание притона есть фактическое владение помещением, используемым для систематического, т.е. два и более раза, потребления наркотических средств и психотропных веществ. Возможно, что, с криминалистической точки зрения, критерий систематичности в исследуемом виде преступлений особой роли и не играет. Однако в уголовно-правовом плане его отсутствие означает отсутствие преступления как такового. Так, например, гражданин Заколюкин был оправдан приговором суда за вменяемое ему в вину совершение преступления по содержанию притона для потребления наркотических средств. Причиной этому стало доказательство только одного факта предоставления квартиры для указанных целей, другие аналогичные случаи не были конкретизированы органами следствия и не подтверждены какими-либо доказательствами¹³².

Хотя в массиве изученных нами уголовных дел мы встретили только один такой случай, все же в практической работе эта проблема является одной из острейших в плане раскрытия преступлений, связанных с организацией и содержанием наркопритонов. Особую актуальность эта проблема приобрела в связи со вступлением в силу нового Уголовно-процессуального кодекса РФ, ст. 12 которого запрещает осмотр жилища без согласия проживающих в нем лиц или без судебного решения¹³³.

Типичным признаком рассматриваемого вида преступления является обязательное включение в способ преступления действий виновных лиц по сокрытию своего деяния. Различие может быть только в качестве выполнения указанных действий, которое зависит от преступного опыта.

Р.С. Белкин отмечает, что «сокрытие преступления – деятельность (элемент преступной деятельности), направленная на воспрепятствование расследованию путем утаивания, уничтожения, маскировки или фальсификации следов преступления и преступника и их носителей»¹³⁴. Сокрытие непосредственно направлено на следы преступления.

Наиболее типичными способами сокрытия в преступлениях рассматриваемого вида являются следующие:

- недопущение в притон никого из посторонних лиц;

• изготовление и употребление наркотиков в то время, когда члены семьи и большинство соседей отсутствуют дома;

• использование различных способов конспирации своей деятельности;

• использование в разговорах о наркотиках жаргонных наименований;

• хранение наркотиков и других веществ, с помощью которых он изготавливается, в емкостях, которые снабжаются этикетками иных веществ и растворов;

• введение инъекций наркотика в необычные места (под язык, в голову и т.п.)

• ношение одежды с длинными рукавами независимо от времени года;

• употребление небольшой дозы алкоголя для специфического запаха;

• сговор между посетителями притона;

• маскировка притона под другое благопристойное занятие (проведение чьего-нибудь дня рождения, игра в настольные игры и т.п.);

• представление клиентов наркопритона вымышленными именами и фамилиями;

• размещение всех необходимых для изготовления наркотиков предметов и приспособлений в потайных местах;

• уничтожение отходов, образовавшихся в результате изготовления наркотиков, запаховых следов, а также записей с методиками изготовления наркотических средств.

К примеру, вот как описывает процедуру сокрытия следов в притоне для изготовления и потребления экстракционного опия свидетель Черепанов: «… Каждый раз полиэтиленовую пленку из-под «ханки», ватные тампоны и шприцы мы выбрасывали в окно, а посуду, используемую для приготовления наркотиков, мыли с порошком…»¹³⁵.

Изученные нами уголовные дела подтверждают тот факт, что сокрытие преступлений является важным фактором, который, в конечном счете, может отрицательно повлиять на процесс установления истины. Оно препятствует правоохранительным органам в быстром и полном раскрытии преступлений, изобличении виновных лиц.

Все притоносодержатели стараются предпринимать различные меры предосторожности для того, чтобы происходящие там действия не стали достоянием посторонних лиц, особенно правоохранительных органов. Для этого помещение, как правило, запирается изнутри, и потребление наркотиков не сопровождается каким-либо шумом, как, например, при групповом распитии спиртных напитков. Для устранения запахов, сопровождающих процесс изготовления наркотических средств, предпринимаются активные меры проветривания (открываются окна, включаются вентиляторы и т.п.), чтобы эти специфические запахи не вызвали никаких подозрений у окружающих. Как показывает практика, большинство притонов функционирует в условиях различной конспирации: условные стуки и звонки в дверь, предупредительные звонки по телефону, предварительная договоренность о времени сбора и т.п.

Следует заметить, что способ преступления, на всех своих этапах, претерпевает изменения и не остается стабильным с момента принятия решения и осуществления преступного плана. Динамичность способа преступления и его элементов зависит от множества факторов как объективного, так и субъективного порядка и, в первую очередь, от личных качеств преступника и обстановки преступления.

Личные качества преступника в системе «личность – способ преступления» наиболее ярко проявляются в выборе способа преступления. Для такого вида деяний, как организация и содержание притона для потребления наркотических средств, наиболее типичным является примерно такой мотив выбора: «Воровать и грабить я не умею, да за это и осудить могут, а содержать притон проще, тут есть надежда, что никто не увидит и не узнает». То есть для исследуемой категории преступников, в соответствии с их личностными качествами, этот способ является наиболее простым, с точки зрения их способностей, и надежным, с точки зрения их личной безопасности.

Индивидуальные качества сказываются и на выборе преступником приемов сокрытия своих преступных следов. Так, например, один из них выбрасывает упаковку из-под наркотиков и использованные шприцы в свое мусорное ведро, не задумываясь, что его содержимое могут проверить. Другой - выбрасывает эти предметы на улицу, в открытую форточку, не подозревая, что уже по ним можно установить, где находится предполагаемый преступник. А третий – тщательно скрывает свои следы, сжигая все остатки и проветривая комнату.

В оценке криминальной ситуации преступлений исследуемого вида особое значение имеет пространственно-временной анализ события преступления. Он направлен на установление криминалистически значимых пространственно-временных связей и отношений между всеми, нередко внешне разрозненными элементами события преступления, приведение их в единую систему. Именно факторы пространства и времени в криминалистической характеристике преступлений учитываются в обобщенном виде и имеют гносеологическое значение для расследования преступлений.

Пространство и время имеют в криминалистическом плане равное значение в связи с существованием их изоморфизма (одинаковости). Поскольку пространственные изменения вещей всегда одновременно являются и временными их изменениями, пространство и время, охватываемые движением, в познавательном процессе могут «замещать» друг друга, что успешно используется в практике уголовного судопроизводства¹³⁶.

Пространственно-временные связи дают представление о таких величинах, имеющих криминалистическое значение, как «география» преступления, период события, хронология события, локализация объектов и т.д.¹³⁷

Если в криминалистическом отношении понятия «период события преступления», «хронология», «момент события» характеризуют время совершения преступления, то категории «география преступления», «локализация объектов» являются характеристиками ситуации совершения преступления, т.е. обстановки преступления.

Специфичность обстановки преступления заключается в особенностях связи субъекта преступления и той среды, в которой оно подготавливается, совершается и где скрываются его криминальные последствия.

В теории криминалистики в термин «обстановка преступления» включается обстановка, предшествующая преступлению, обстановка в момент совершения преступления и обстановка после совершения преступления, что, в свою очередь, иллюстрирует протяженность преступлений исследуемого вида в пространстве и времени¹³⁸.

Обстановка преступления в период подготовки, совершения преступления и после достижения преступной цели представляет собой совокупность пространственно-временных, социально-психологических факторов, отношений между преступником и предметом посягательства и другими обстоятельствами объективной реальности, которые могут способствовать быстрому, всестороннему, полному и объективному расследованию преступлений. Эти обстоятельства в разной степени проявляются, влияют на преступление и создаются независимо или по воле преступников и, в большинстве своем, определяют внешнюю среду, факты объективной реальности.

Применительно к рассматриваемому виду преступлений можно сказать, что существующая на момент исследования неблагоприятная по масштабам распространения наркомании криминогенная обстановка в стране, а также неудовлетворительное состояние правоохранительной системы создают идеальные условия для организации и деятельности наркопритонов.

Полагаем, обстановка во многом влияет на способ совершения преступления и в полной мере отражается на особенностях и структуре его механизма. В свою очередь, способ совершения преступления может быть осуществлен при наличии какой-либо определенной обстановки, которая связана с другими элементами криминалистической характеристики преступления. В этом проявляется сложная диалектическая взаимосвязь элементов криминалистической характеристики преступления.

Например, в каком-то городе работниками правоохранительных органов были перекрыты все каналы поставки опия-сырца, так называемые наркотрафики, что не замедлило сказаться на повышении цены наркотика на «черном рынке». В связи со сложившейся обстановкой, одни организаторы притонов были вынуждены повысить плату за посещение притона, другие - заменить наркотик, используемый в качестве сырья, на другой, более доступный.

Таким образом, готовясь, к примеру, организовать притон для изготовления и потребления наркотических средств, преступник вынужден приспосабливаться к изменяющейся обстановке. При этом, создавая условия совершения преступления, преступники активно воздействуют на обстановку, внося в нее кардинальные изменения. Решающее значение в этом процессе играют индивидуальные качества преступника: его опыт, умение реально воспринимать события и предвидеть их последствия, уровень интеллекта, характер.

Например, договариваясь с посетителями своего притона об очередном посещении его квартиры, преступник, наделенный интеллектом более высокого уровня, заранее предупредит их о необходимых способах конспирации. Наркопотребителям рекомендуется приходить в притон без лишнего шума, в одиночку, через определенный интервал времени и по условному знаку, в квартире вести себя тихо, не привлекая внимания соседей и других посторонних людей.

Другой же преступник, в силу своих индивидуальных качеств и незнания закона, может реально и не осознавать возможности привлечения его к уголовной ответственности за содержание притона. Он опасается лишь последствий разоблачения, например, со стороны родственников. Поэтому он воздействует на обстановку менее активно и нередко оставляет ее в неизменном виде.

Но, в любом случае, преступник, корректируя обстановку, старается добиться благоприятного исхода преступного замысла.

Если же обстановка подготовки преступления, в которой предстоит действовать притоносодержателю, адекватна его преступному сценарию, то обычно неизменной в своей основе остается и обстановка после совершения преступления. К сожалению, такие преступления уже не раскрываются, поскольку они совершаются скрыто, в условиях неочевидности, и преступники, как правило, успевают уничтожить многие изобличающие их следы преступления, т.е. в благоприятной обстановке виновный имеет реальную возможность осуществить свой преступный умысел в полном объеме.

Наиболее ярко это проявляется в преступных деяниях по склонению к потреблению наркотических средств, которые, на наш взгляд, являются не редким явлением в притонах, но из-за недоказанности остаются не раскрытыми.

Так, в 1997 году органами предварительного следствия г. Барнаула гражданин Казанцев обвинялся в организации и содержании притона для употребления наркотических средств, в незаконном приобретении, хранении без цели сбыта наркотических средств в крупном размере, кроме того, в незаконном приобретении, хранении, изготовлении, переработке и перевозке в целях сбыта наркотических средств, а также в вовлечении несовершеннолетнего в систематическое употребление наркотических средств, совершенное неоднократно. Однако, при рассмотрении уголовного дела, подсудимый Казанцев показал, что неоднократно вводил несовершеннолетнему Кравченко димедрол, имитируя непосредственно перед этим процесс изготовления опия. Его пояснения в судебном заседании подтвердили свидетели Лежнева и Мехряков. На этом основании суд сделал вывод, что вина Казанцева по эпизоду вовлечения несовершеннолетнего в систематическое употребление наркотического средства в ходе судебного следствия своего подтверждения не нашла. Заметим, что судебное разбирательство по этому делу длилось полтора года, и за это время несовершеннолетний Кравченко неоднократно употреблял наркотики и в других местах, т.е. опровергнуть утверждение Казанцева в суде было уже невозможно¹³⁹.

В криминалистическом смысле определенный интерес представляет так называемый самоконтроль преступника, под которым понимается «система оценок преступником успешности проводимых операций и, в зависимости от этого, изменения приемов и методов совершения преступления и сокрытия его следов»¹⁴⁰.

Наличие уголовных дел по фактам неоднократного привлечения к уголовной ответственности одних и тех же лиц за организацию и содержание притонов для изготовления и потребления наркотических средств (этот показатель составляет 6,6 % от общего числа) позволяет сделать вывод, что опытный преступник далеко не всегда контролирует и учитывает всю обстановку преступления, часто надеясь на «удачу».

Более того, оказывается, что именно в благоприятной обстановке проявляется одно из субъективных качеств личности преступника – снижение самоконтроля за своим поведением. «Благоприятная обстановка преступления успокаивает, расхолаживает преступника, способствует изменению, упрощению ранее намеченных им к действию или бездействию уловок и приемов по совершению и сокрытию преступления и, как следствие, ведет к появлению достаточно обширных в пространстве и времени следов-последствий расследуемого события и лица, его совершившего, обладающих большой информативностью»¹⁴¹.

Любой преступник – рецидивист самонадеянно стремится избежать разоблачения. Позволим себе процитировать слова осужденного Левкина: «Я понимал, что мои поступки противоречат закону и преступны, но я надеялся, что все обойдется…»¹⁴².

Поскольку большинство притоносодержателей являются наркоманами или алкоголиками, их самоконтроль и способность руководить своими действиями могут быть значительно ослаблены и из-за их физического состояния.

Утрата преступником и его окружением самоконтроля в притоне чаще всего проявляется в таких ситуациях:

• посетители притона просят у соседей по дому димедрол, мясорубку, бинт, вату и т.п.;

• из квартиры, в которой находится притон, идет запах ацетона, уксуса, аммиака и т.п.;

• в квартиру очень часто приходят различные молодые люди, при выходе у них нарушена координация движений, речь невнятная, но запах алкоголя не ощущается, иногда они выбрасывают использованные шприцы;

• в квартире бывает очень шумно, иногда устраиваются драки;

• у посетителей очень неряшливый внешний вид;

• под окнами квартиры валяются использованные шприцы, ватные тампоны;

• в притоне и у посетителей оставлены следы наркотиков.

Обстановка совершения преступления может оказать значительное влияние и на сокрытие следов преступления, т.е. некоторые пространственно-временные и социально-психологические факторы могут помешать преступнику скрыть следы своего преступления. В притоне это может проявиться, например, в неожиданном возвращении домой кого-либо из родственников; в непредвиденном поведении кого-либо из посетителей притона; в дефиците времени, имеющегося в распоряжении преступника; в отсутствии воды в водопроводе; в повышенной дозе наркотического средства, принятого преступником и т.п.

По способу взаимодействия личности преступника с обстановкой преступления обычно учитывают закрытую и открытую системы¹⁴³.

Для закрытой системы характерны следующие признаки:

• место совершения преступления должно быть ограничено определенным участком, территорией (жилое, подсобное помещение, транспортное средство, учреждение и т.п.);

• число лиц, находящихся в этом месте и имеющих доступ к объекту посягательства, в силу осуществляемых им функций (труда, быта, отдыха), также должно быть ограниченным.

Указанные признаки дают основание отнести притоны для изготовления и потребления наркотических средств и психотропных веществ к системам закрытого типа, в которых способ взаимодействия личности и обстановки преступления свидетельствует об относительно ограниченном круге лиц, которые могут совершить преступление.

В таких системах действия лица по совершению и сокрытию преступления обусловлены спецификой этой обстановки и осознанием того, что оно действует в условиях узкого круга лиц, на которых может пасть подозрение.

Поэтому в исследуемой категории уголовных дел, как правило, уже на первоначальном этапе расследования, применяя метод ограничения и исключения, органы предварительного следствия выявляют лицо, подозреваемое в организации либо содержании наркопритона.

Резюмируя изложенное, криминальную ситуацию, возникающую в ходе организации и деятельности наркопритона, можно определить как функциональный элемент криминалистической характеристики преступления данной категории, детерминированный действиями преступника по выбору способа преступления, адекватного изменяющейся обстановке, предшествующей и сопутствующей криминальному деянию, и обусловливающий соответствующий механизм следообразования.

Перейдем к исследованию второго гносеологического блока – криминалистической характеристики расследования преступлений по организации и содержанию наркопритона.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2. Криминалистическая характеристика расследования преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов

 

Данная глава диссертационного исследования посвящена анализу второго ряда криминалистических явлений – криминалистической характеристике расследования преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов.

Криминалистическая характеристика преступлений и криминалистическая характеристика их расследования, по мнению В.К. Гавло, являются взаимосвязанными компонентами в информационно-познавательной структуре методики расследования преступлений. Если криминалистическая характеристика преступления отражает ретроспективную направленность с ее специфическим содержанием, свидетельствующим о том, что происходит в различных ситуациях совершения преступления, и каковы их закономерности, то криминалистическая характеристика расследования преступлений – перспективную направленность, содержанием которой являются закономерности расследования события преступления¹⁴⁴.

Специфика организации деятельности по расследованию преступлений порождает новую систему корреляционных связей: субъект расследования – информация о событии преступления – следственные ситуации – следственные версии – тактические операции. В данной главе предпринята попытка исследовать элементы криминалистической характеристики расследования преступлений, связанных с деятельностью наркопритонов, взятые в отдельности и системе.

Говоря о взаимодействии криминалистической характеристики преступлений и криминалистической характеристики расследования, необходимо учитывать, что элементам обеих систем присуща амбивалентность (полярность).

Так, личности преступника противопоставлена личность следователя (оперативного работника); действиям преступников по подготовке, совершению и сокрытию преступления противопоставлены тактические операции по выявлению и раскрытию преступления.

Еще более тесная функциональная зависимость прослеживается во взаимодействии ситуации преступления и следственной ситуации. Очевидно, что сложная криминальная ситуация в деятельности наркопритона неизбежно отразится на генезисе и динамике следственной ситуации по уголовному делу.

Категория «следственная ситуация» прочно заняла свое место в понятийном аппарате криминалистики. Само учение о следственной ситуации, впервые появившись почти одновременно в работах А.Н. Колесниченко¹⁴⁵ и В.К. Гавло¹⁴⁶ в 60-х годах прошлого столетия, продолжает развиваться, обогащая методику расследования преступлений новыми знаниями. Теоретические и практические разработки, накопленные по данной проблеме, уже давно позволили сделать вывод о возникновении новой и перспективной частной криминалистической теории – теории следственных ситуаций.

По вопросу определения следственной ситуации у ученых нет единства точек зрения. На момент настоящего исследования существует более тридцати ее определений. Состояние понятийного аппарата криминалистики на сегодня позволяет все это многообразие точек зрения условно свести к трем позициям.

Согласно первой точке зрения, следственная ситуация представляет собой системное образование, формируемое сочетанием различного рода компонентов и функциональными связями между ними¹⁴⁷.

Другими авторами следственная ситуация определяется как мысленная динамическая модель, отражающая информационно-логическое, тактико-психологическое, тактико-управленческое и организационное состояние, сложившееся по уголовному делу и характеризующее благоприятный или неблагоприятный характер процесса расследования¹⁴⁸.

Существует еще и третья точка зрения, согласно которой следственная ситуация представляет собой «… степень информационной осведомленности следователя о преступлении, а также состояние процесса расследования, сложившееся на любой определенный момент времени, анализ и оценка которого позволяют следователю принять наиболее целесообразные по делу решения»¹⁴⁹.

Полагаем, каждая из приведенных позиций авторов имеет право на существование, так как в них описываются различные аспекты одного и того же явления. Все же концепции настоящего исследования в наибольшей степени отвечает первое определение следственной ситуации, данное В.К. Гавло.

Проблема борьбы с организацией и функционированием наркопритонов является комплексной, охватывающей деятельность различных правоохранительных органов и специальных служб. В эффективности такой борьбы не последнюю роль играет вооруженность криминалистов методикой выявления и расследования преступлений. Первым этапом в создании подобных методик является программа исследования типичных следственных ситуаций, которая является ключом к пониманию и механизма преступления, и характера поисково-познавательной деятельности различных участников расследования. В следующем параграфе будут исследованы закономерности возникновения и развития оперативно-розыскных ситуаций, связанных с выявлением наркопритонов.

1. 1. Оперативно-розыскные ситуации, связанные с выявлением наркопритонов

 

Высокий уровень латентности преступлений, связанных с деятельностью наркопритонов, значительно поднимает роль оперативно-розыскной работы в деле выявления подобных преступлений. Негласный характер такой работы, полагаем, определяет и особенности оперативно-розыскных ситуаций, возникающих в процессе выявления и расследования деятельности наркопритонов.

Оперативно-розыскная ситуация как научная категория является результатом интеграции двух юридических наук: криминалистики и теории оперативно-розыскной деятельности, в научных аппаратах которых она уже прочно заняла свое место.

По мнению С.Э. Воронина, оперативно-розыскная ситуация – это тип проблемной следственной ситуации, возникающей в процессе мыслительной деятельности оперативного работника, познающего механизм преступления и разрешающего эту ситуацию с помощью гласных и негласных методов получения информации, составляющих специфическое содержание оперативно-розыскной деятельности¹⁵⁰. На наш взгляд, данное определение достаточно полно описывает признаки оперативно-розыскной ситуации под углом зрения поисково-познавательной деятельности оперативного работника. Кроме того, мы разделяем позицию С.Э. Воронина, предлагающего в структуре криминалистической характеристики расследования выделять оперативно-розыскную характеристику расследования, содержание которой, как раз, и составляют оперативно-розыскные ситуации и пути их разрешения¹⁵¹.

Очевидно, что оперативно-розыскные ситуации возникают в ходе оперативно-розыскной деятельности. Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» (1995) определяет ее как вид деятельности, «осуществляемой гласно и негласно, уполномоченными на то настоящим Федеральным законом оперативными подразделениями государственных органов в пределах их компетенции путем проведения оперативно-розыскных мероприятий в целях защиты жизни, здоровья, прав и свобод личности, собственности, обеспечения безопасности общества и государства от преступных посягательств»¹⁵².

Анализ данного определения показывает, что этот вид деятельности, объективно необходимой и полезной, характеризуется следующими признаками:

- имеет государственно-правовой характер;

- организационно и структурно обособлен от других видов деятельности за счет специального круга субъектов, уполномоченных государством его осуществлять;

- реализуется при помощи присущих только для него средств и методов, имеющих специфическую форму оперативно-розыскных мероприятий.

Общеизвестно, что в основе оперативно-розыскной деятельности лежат общеправовые принципы законности, уважения и соблюдения прав и свобод человека и гражданина, а также отраслевые (оперативно-тактические) принципы конспирации, сочетания гласных и негласных начал, использование конфиденциального сотрудничества граждан: сведения о силах, средствах, источниках получения информации, организации и методике проведения оперативно-розыскных мероприятий, полученных при этом результатах, а также о штатных негласных сотрудниках и лицах, оказывающих им содействие на конфиденциальной основе. Это мнение высказывают М.Е. Токарева¹⁵³, А.Ю. Шумилов¹⁵⁴, К.В. Сурков¹⁵⁵, К.К. Горяинов и Ю.В. Кваша¹⁵⁶.

В целом, соглашаясь с изложенным и отдавая предпочтение принципу конспирации, без которого невозможно эффективно противостоять преступным проявлениям, мы поддерживаем утверждение Д.И. Беднякова¹⁵⁷ и Е.А. Доля¹⁵⁸, которые считают, что основу всей оперативно-розыскной деятельности составляет процесс познания, а точнее, его сердцевина – оперативное доказывание, представляющее собой частный случай применения теории познания в интересах достижения целей и решения задач, стоящих перед данным видом деятельности. Оно пронизывает ее существо, системообразует развитие ее содержания и формы во всех ее проявлениях, начиная с момента ее возникновения в простейших формах и заканчивая зрелыми, переходящими в иные качества формами.

Определим категорию «познание в оперативно-розыскной деятельности» и ее отличия от «познания в криминалистике». Сразу уточним, что речь здесь пойдет только об одном субъекте познания в ОРД – оперативном работнике. Хотя представляется очевидным, что субъектами познания в оперативно-розыскной деятельности являются и судья, санкционирующий, в соответствии со ст. 9 Закона об ОРД, проведение отдельных оперативно-розыскных мероприятий (например, контроль и запись телефонных переговоров), и прокурор, осуществляющий, в соответствии со ст. 21 этого же Закона, надзор за оперативно-розыскной деятельностью. Любая оперативно-розыскная ситуация, в том числе возникающая в практике расследования деятельности наркопритонов, имеет информационную природу. Оперативно-розыскная информация обладает рядом общих и специфических признаков.

Во-первых, по своей природе она носит объективный характер. Возникнув в процессе совершения преступления, она существует независимо от органов, с помощью которых осуществляется ее обнаружение и исследование¹⁵⁹.

Во-вторых, оперативно-розыскная информация характеризуется устойчивостью своего внутреннего содержания. Ее объективность не зависит от приемов, методов и средств, которые применяются для ее исследования¹⁶⁰.

Статья 2 Федерального Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» называет одной из задач оперативно-розыскной деятельности выявление преступлений. Проведенные нами исследования показали, что наиболее типичными способами получения информации о деятельности наркопритонов являются:

• агентурный – 72,3 % от общего количества изученных дел;

• по сообщениям граждан – 18,7 %;

• из других источников, в том числе из органов ФСБ – 6,3 %;

• в ходе проведения следственных действий по другим уголовным делам – 2,7 %.

На основе приведенных данных можно сделать вывод, что, несмотря на научно-технический прогресс и совершенствование электронных методов разведки, агентурный метод не утратил своей актуальности в практике раскрытия и расследования преступлений, особенно таких латентных, как организация и содержание наркопритонов. Недаром популярная поговорка американских стражей порядка звучит следующим образом: «Полицейский хорош настолько, насколько хорош его осведомитель»¹⁶¹. Усложнение в современном мире социальных связей неизбежно повышает роль человеческого фактора. «Осведомитель – решающее средство расследования», - утверждает американский криминолог Дж. Уилсон, долгое время изучавший деятельность двух спецслужб США – ФБР и ДЕА (Агентство по борьбе с распространением наркотиков).

В США уже давно проводятся «тайные операции» с использованием секретных агентов, в роли которых выступают штатные сотрудники ФБР, когда речь идет о получении не просто оперативной информации, а обвинительных доказательств для судебного процесса. Такая практика стала применяться в отношении штатных сотрудников с 1987 г., после указания министра юстиции для ФБР. При этом тайная операция обычно заканчивается судебным процессом, на котором агент выступает в качестве главного свидетеля обвинения.

В отличие от зарубежных коллег отдельные российские авторы в своих работах отрицают возможность использования потенциала конфиденциальных источников в уголовном судопроизводстве.

Так, Б.А. Филимонов полагает, что использование агентурных сведений в качестве доказательств по уголовным делам противоречит сущности уголовного судопроизводства, его процессуальной форме, правилу о применении только предусмотренных законом процессуальных средств доказывания. Указанный автор исследует данную проблему в законодательстве и практике германского уголовного процесса с позиции использования именно агентурных сведений в уголовном судопроизводстве. Исходя из такой посылки, он пришел к выводу о недопустимости использования агентурных сведений в качестве доказательств по уголовным делам, их трансформации в судебные доказательства путем допроса официальных сотрудников (оперативных работников), агентуры – секретных осведомителей¹⁶².

Мы не можем согласиться с таким категоричным мнением Б.А. Филимонова. Внимательно изучив практику раскрытия преступлений, связанных с деятельностью наркопритонов, мы пришли к выводу, что в современных правовых реалиях агентурный метод был и остается наиболее эффективным способом расследования указанной категории преступлений, а судебную перспективу как раз имеют те уголовные дела, где возможна трансформация агентурных сведений в судебные доказательства.

Однако, на пути использования в ОРД данного поисково-познавательного метода возникает целый ряд оперативно-розыскных ситуаций проблемного типа.

Первая группа проблемных ситуаций возникает в связи с определением степени риска вербовки агента. По делам о преступлениях, связанных с деятельностью наркопритонов, эта задача усложняется вдвойне.

Как известно, сообщество наркоманов – сверхзакрытое. Внедриться в него, будучи здоровым человеком, практически невозможно. Поэтому в большинстве случаев оперативные работники спецслужб по борьбе с незаконным оборотом наркотиков имеют агентов на связи из числа наркоманов. Подобная ситуация отличается следующими признаками:

1. Как правило, при внедрении агента в наркопритоны легенда не требуется. В теории ОРД под «легендой» обычно понимается внутренний образ, определяющий цель деятельности, ее направление и содержание. Мотивировка при этом является внутренним компонентом «легенды», маскирующим в глазах других людей действительный мотив проводимого оперативно-розыскного мероприятия. «Легенда» как рефлексивный замысел оперативного работника, является весьма эффективным приемом разрешения оперативно-розыскных ситуаций. Д.В. Гребельский¹⁶³ и В.Г. Самойлов¹⁶⁴ относят понятие легенды к числу системообразующих, так как она пронизывает все оперативно-розыскные мероприятия, которые сопровождаются зашифровкой, маскировкой, инсценированием.

Хотя выше уже отмечалось, что по делам о преступлениях, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов, оперативные работники редко прибегают к легендированным мероприятиям, предпочитая иметь агентов из того же наркоманского сообщества, все же необходимость «легенды» иногда возникает. При этом, как правило, она включает в себя описание «социального положения», происхождения конфидента, истории его болезни. Требования, предъявляемые к легенде, весьма жесткие. Она должна быть логичной и внутренне детерминированной. В противном случае при оперативном внедрении в наркопритон может произойти демаскировка источника.

Подобная ситуация имела место в г. Барнауле. Сотрудники ОБНОН УВД г. Барнаула разрабатывали сеть наркопритонов, специализирующихся на героине и производных опиатов. По легенде, наркокурьер Халилов являлся уроженцем Кулябского района Республики Таджикистан. На самом деле, Халилов являлся уроженцем Тюменской области и последние десять лет проживал в Сибири. В наркопритоне оказался наркоман со стажем, гражданин Кривцов, уроженец г. Душанбе, который и обнаружил незнание Халиловым ни местности, ни обычаев Таджикистана, ни употребляемых там жаргонных названий героина. Халилов был разоблачен и жестоко избит посетителями наркопритона, а оперативная разработка потерпела неудачу.

Описанная оперативная ситуация возникла из-за неспособности оперативного работника спрогнозировать ход оперативно-розыскного мероприятия, а также в достаточной мере проработать легенду, адекватную криминальной ситуации наркопритона.

2. Вторым существенным признаком ситуаций по исследуемой категории дел являются сложности оценки информации, предоставленной агентом. Это, в первую очередь, связано с особенностями деформации личности конфидента из числа наркоманов и возможными искажениями восприятия им окружающей действительности. Определенное влияние на степень искажения информации могут оказать также корпоративный интерес наркосообщества и патологическая лживость наркомана. По образному определению В.К. Зникина, данное явление в ОРД носит название «смыслового шума»¹⁶⁵. Профессионализм оперативного работника и состоит в том, чтобы отделить криминалистически значимую информацию от дезинформации или «смыслового шума».

В теории ОРД под намеренной дезинформацией понимают как «… заведомую ложь, так и утонченную полуправду, исподволь подталкивающую воспринимающих к ложным суждениям. Наиболее распространенными приемами здесь являются:

• прямое сокрытие фактов;

• тенденциозный подбор данных;

• нарушение логических и временных связей между событиями;

• подача правды в таком контексте (добавлением ложного факта или намека), чтобы она воспринималась как ложь;

• изложение важнейших данных на ярком фоне отвлекающих внимание сведений;

• смешивание разнородных мнений и фактов;

• сообщение информации такими словами, которые можно истолковывать по-разному;

• неупоминание ключевых деталей факта»¹⁶⁶.

Проблема искаженной информации и дезинформации в теории ОРД актуализирует проблему ее восприятия и оценки оперативным работником.

Оценка оперативно-розыскной информации, прежде всего, связана с мыслительной деятельностью оперработника, направленной на формирование определенного вывода. Его вывод представляет собой «обоснованное полученными данными логическое умозаключение о наличии в определенном действии признаков преступления и причастности к нему определенных лиц»¹⁶⁷.

В теории ОРД, в этой связи, разработаны достаточно четкие рекомендации по распознанию ложной оперативно-розыскной информации.

В частности, предлагается:

• «… различать факты и мнения;

• понять, способен ли информатор по своему положению иметь доступ к соответствующим фактам;

• учитывать субъективные (самомнение, фантазию) характеристики источника и его предполагаемое отношение к выдаваемому сообщению;

• применять дублирующие планы информации;

• исключать все лишние промежуточные звенья;

• помнить, что особенно легко воспринимается та информация, которую вы предполагаете, или желаете услышать»¹⁶⁸.

При разработке наркопритона оперативный работник сталкивается со всей представленной палитрой проблемных ситуаций.

Во-первых, имея наркомана на связи в качестве конфидента, оперработник всегда рискует столкнуться с «двойной игрой» агента. Представляя корпоративный интерес наркосообщества, такой источник с легкостью меняет убеждения, щедро снабжая дезинформацией обе заинтересованные стороны. Как известно, оперативно-розыскная деятельность представляет собой «… двустороннюю тайную борьбу, отличительным признаком которой является стремление каждой из сторон к взаимоисключающим целям»¹⁶⁹. В современной преступной среде знание методов агентурной работы является почти обязательным условием образа жизни, так называемой, «преступной субкультуры». Субкультура наркоманской среды представляет собой весьма сложный сплав корпоративных интересов отвергнутых обществом больных, наркозависимых людей с ожесточенной против общества распадающейся психикой, со своим «арго», криминальными традициями и достаточно искаженными, но часто проявляющимися представлениями о товариществе и взаимовыручке больных людей. При разработке наркопритона любого уровня оперативный работник обязан учитывать все эти обстоятельства, которые и составляют содержание оперативно-розыскных ситуаций по исследуемой категории дел.

По нашему мнению, наркотическая зависимость не является обязательным атрибутом легендированного мероприятия в процессе оперативного внедрения агента в наркопритон. Практика показывает высокую эффективность привлечения для такого оперативно-розыскного мероприятия так называемых «аутрич-работников» - лиц, в прошлом активно употреблявших наркотики, но сумевших преодолеть наркотическую зависимость и изъявивших желание спасать своих бывших товарищей по несчастью. Они разговаривают с потребителями наркотиков на их «сленге», хорошо знают все их проблемы, поэтому пользуются в этой среде безграничным доверием. «Аутрич-работников» даже пускают в «варочные», то есть помещения, где готовят наркотики и продают уже готовые к употреблению дозы. При работе с такими конфидентами, как правило, не возникают проблемы оценки искаженной болезненным восприятием оперативной информации.

Большое значение в деле раскрытия преступлений, связанных с деятельностью наркопритонов, имеет умение оперативного работника прогнозировать ход оперативно-розыскной ситуации.

С.Э. Воронин выделяет два вида прогнозирования в ОРД: стратегическое и тактическое. По его мнению, «стратегическое прогнозирование в структуре оперативно-розыскной ситуации заключается в оценке вероятности раскрытия преступления в целом. Тактическое прогнозирование более предметно и представляет собой оценку эффективности конкретных тактических операций»¹⁷⁰.

Тактическое прогнозирование в ситуации раскрытия преступления, связанного с деятельностью наркопритона, особенно ярко проявляется в оценке оперативным работником степени риска вербовки агента из числа наркоманов. Здесь могут возникнуть следующие типичные ситуации:

1. Ситуация, когда предложение о сотрудничестве вызывает у конфидента активно-негативную реакцию.

2. Ситуация, когда происходит нежелательное «засвечивание» личностей вербующих (помехи в их дальнейшей деятельности, «бросание теней» на контактеров).

3. Ситуация, когда тактически неверное проявление интереса вербующего к конкретной теме насторожит противника и осложнит намеченную разработку, даст нить в активной контригре.

4. Ситуация неопределенности того, сообщит ли объект «своим» (опасность «двойной игры»), или нет.

5. Ситуация, в которой информационная лазейка может позволить противнику добраться до вербующей структуры.

Несмотря на множество проблемных ситуаций, связанных с использованием агентурного аппарата, данный метод был и остается основным в деле раскрытия и расследования деятельности наркопритонов. В этой связи весьма интересен опыт деятельности спецслужб США. Чем они руководствуются, определяя необходимое количество осведомителей?

Из открытых исследований некоторых американских криминологов известно, что, например, в ДЕА (Агентство по борьбе с распространением наркотиков) не предусмотрены количественные квоты по агентуре. Расследование дел в сфере борьбы с наркобизнесом невозможно без активного участия агентов, поэтому в штаб-квартире этого ведомства вполне резонно судят о качестве агентурной работы любого территориального отделения по количеству успешно расследованных дел.

В ФБР, в отличие от ДЕА, контроль над использованием агентуры более централизован. В течение многих лет это ведомство стремилось поддерживать высокий количественный уровень осведомителей путем введения определенных квот их наличия в оперативных подразделениях. Руководители отделений ФБР, допустившие общее снижение количества агентуры, могли подвергнуться суровой критике со стороны инспекторов центрального аппарата. Зачастую такой подход порождал нарушения в статотчетности, а говоря более понятным языком, - приписки¹⁷¹.

Подобная ситуация наблюдается и в деятельности отечественных спецслужб по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Формальные критерии эффективности работы этих подразделений зачастую сводятся к количественным показателям агентов на связи у оперативного работника, что с неизбежностью приводит к припискам и искажениям статотчетности вместо «живой», творческой работы по раскрытию этих опасных преступлений. Ситуация еще более осложнилась после создания специализированного ведомства Государственного комитета по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ с соответствующими региональными управлениями. Созданное на базе департамента налоговой полиции данное ведомство вряд ли будет эффективно работать в ближайшие годы, так как специфика деятельности требует кардинального перепрофилирования всех оперативных сотрудников, в том числе и агентов, состоящих на связи.

Кроме того, созданный комитет в своей деятельности оказался не обеспеченным правовой базой, так как были достаточно запоздало внесены изменения в ст. 151 УПК РФ («Подследственность»), в ст. 40 УПК РФ («Орган дознания») и в ст. 13 («Органы, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность») Закона об ОРД. В результате было потеряно время, а большинство дел о преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотиков, по-прежнему, расследуются органами предварительного расследования МВД, и все оперативные разработки по указанной категории преступлений тяжелым бременем легли на сотрудников уголовного розыска и участковых, т.е. сотрудников МОБ и КМ. Уточним, что такая ситуация фиксировалась на момент нашего исследования, хотя приказы Госкомнаркоконтроля, регламентирующие оперативно-розыскную работу, стали появляться.

Как уже отмечалось выше, оперативное внедрение широко применяется в практике раскрытия преступлений, связанных с деятельностью наркопритонов. Однако на этом пути возникают весьма сложные проблемные ситуации, связанные с легализацией информации, добытой таким путем.

Так, расследуя уголовное дело в Октябрьском районе г. Барнаула, оперативный сотрудник ОБНОН, по согласию со следователем ОВД, использовал операцию прикрытия по выводу своего конфидента, разрабатывающего наркопритон, из орбиты уголовного судопроизводства. Ни в материалах уголовного дела, ни в обвинительном заключении не говорилось о гражданине Иванищеве, в то время как обвиняемые указывали на активную роль Иванищева в деятельности наркопритона, в том числе, и в качестве наркокурьера. В данном случае речь шла о провокации преступления сотрудниками спецслужб, которую суд признал незаконной. Суд совершенно обоснованно возвратил уголовное дело на дополнительное расследование¹⁷².

Проведенные нами исследования показали, что степень эффективности легализации информации, добытой оперативным путем, оценивается оперативными сотрудниками и следователями по-разному.

Так, на вопрос: «Как Вы оцениваете процент реализации оперативной информации в уголовных делах по наркопритонам, оконченных производством?», из 100 опрошенных сотрудников оперативно-розыскных подразделений 83 оценили в границах от 2 до 19 %, 8 человек – в границах от 40 до 47 % и только двое оценили эффективность в 50 %.

Опрошенные следователи дали иную оценку данной ситуации. Так, из 100 следователей 65 в целом удовлетворены процессом легализации оперативной информации, оценив ее в границах 70-80 %, 14 следователей оценили ее как средне эффективную (50 %), и только 8 человек признали ее низкой по своей эффективности (в границах от 5 до 17 %).

Очевидно, столь существенные расхождения во мнениях связаны с различиями в критериях оценки эффективности деятельности оперативных служб и следственных аппаратов, являющейся, как известно, мотивационным ядром в деле раскрытия и расследования преступлений. Оперативного работника интересует, прежде всего, раскрытие преступления, следователя – перспективы «прохождения» уголовного дела в суде. Поэтому, полагаем, следователь, который в силу своего процессуального положения часто скептически относится к использованию в доказывании данных ОРД, вполне удовлетворен современным уровнем легализации оперативной информации.

Следует согласиться с В.А. Азаровым, что раскрытым может быть признано лишь преступление, факт совершения которого подтвержден судом, т.е. обвинительным приговором¹⁷³.

Еще больше проблем легализации оперативной информации возникает при проведении других ОРМ, например, контролируемой поставки. Здесь значительно больше оснований говорить о законности и незаконности подготовленной спецслужбами провокации преступления.

Так, практике известен случай контролируемой поставки с непрогнозируемыми последствиями из-за отсутствия взаимодействия с органами ФСБ. Из фабулы дела: Барнаульской спецпрокуратурой по надзору за исполнением уголовных наказаний совместно с сотрудниками Алтайского ГУИН Министерства юстиции РФ была подготовлена и реализована оперативно-тактическая операция по разработке наркокурьера из числа аттестованных сотрудников УБ-14/8 строгого режима начальника отряда Смирнова. Была тщательно спланирована и организована контролируемая поставка наркотиков – героина высокой очистки афганского производства. За Смирновым было установлено скрытое наблюдение с использованием видеокамеры. В результате правоохранительным органам стал известен адрес предполагаемого наркопритона в г. Барнауле. Смирнов был задержан в установленной квартире, при этом оперативными сотрудниками был обнаружен арсенал огнестрельного оружия, в том числе автоматического, упаковки с наркотическим веществом и денежные средства в размере 1,5 млн. $. Как оказалось, все это принадлежало «общаку» - воровской кассе. Поэтому проведенная оперативно-тактическая операция стала развиваться в дальнейшем совершенно по другому сценарию, с привлечением более квалифицированных специалистов, а также сил и средств служб УФСБ по Алтайскому региону, хотя, следует отметить, что последний эпизод с «общаком» так и остался на уровне оперативной разработки, не получив уголовно-процессуальной реализации.

В описанном примере также и в суде возникла проблемная ситуация, связанная с использованием в процессе доказывания данных, полученных с помощью технических средств. Дело в том, что во время контролируемой поставки применялась цифровая видеокамера. Это был один из первых случаев применения цифровой видеотехники в практике спецслужб г. Барнаула, в основном применялись аналоговые видеокамеры. Однако защитник в суде заявил ходатайство о признании видеозаписи, полученной цифровой видеокамерой, недопустимой, так как она легко поддается компьютерной обработке и монтажу. Суд удовлетворил ходатайство стороны защиты, тем более что по данному вещественному доказательству не была проведена криминалистическая экспертиза¹⁷⁴.

Данный пример обозначает проблему ввода в процесс доказывания оперативно-розыскной информации, полученной с помощью технических средств.

Эту проблему ученые стали разрабатывать сравнительно недавно¹⁷⁵. При этом большинство работ связано с приемами формирования вещественного доказательства из полученной оперативной аудио- и видеозаписи. Основное требование, при этом, сводится к тому, что видеозапись должна быть официально представлена органом, уполномоченным на ведение оперативно-розыскной деятельности, с соответствующим препроводительным документом. В нем должны содержаться сведения о происхождении видеозаписи: времени, месте, условиях и обстоятельствах ее получения, технических характеристиках применяемой аппаратуры, лице, осуществляемом видеозапись. В случае негласного видеодокументирования предусмотрен порядок составления документов и их рассекречивания. При этом, как правило, выносится постановление о рассекречивании данных ОРМ, а само видеодокументирование оформляется протоколом оперативного эксперимента. И вновь возникают проблемные ситуации, в том числе и при разработке наркопритонов.

Дело в том, что оперативные разработки наркопритонов, как правило, имеют длящийся характер. По такого рода делам видеозаписи долго не хранятся, так как порядок хранения не предусмотрен приказами и инструкциями, а протоколы использования технических средств приобщаются к оперативно-поисковым делам (ОПД). Как известно, материалы ОПД не рассекречиваются, а в материалах уголовных дел не может быть документов и сводок о проведении оперативно-технических мероприятий. Таким образом, исключается сама возможность ввода подобного рода оперативной информации в процесс доказывания.

Какова же дальнейшая судьба оперативно-служебных документов, зафиксировавших в соответствующей форме результаты оперативно-розыскных мероприятий, именуемых актами осмотра, протоколами применения технических средств, объяснениями, письменными заявлениями граждан, протоколами приема устных заявлений, официальными справками различных учетов, итоговыми справками о ходе и результатах опроса, опечатанных и упакованных образцов, материалов видео-, кино-, фотосъемки, аудиозаписи, предметов и веществ? Согласно ч. 3 ст. 11 Закона Об ОРД руководитель органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, выносит постановление о представлении следователю материалов, отразивших результаты оперативно-розыскных мероприятий. Представляется, что следователь и сам может истребовать материалы по результатам ОРД у субъекта этой деятельности, воспользовавшись своими процессуальными правами реализации представленных и истребованных материалов, отражающих результаты оперативно-розыскной деятельности. На наш взгляд, имеются два основных пути решения данной проблемы: 1) принятие решений правового и тактического характера в интересах доказывания; 2) использование в качестве доказательств по уголовному делу.

И, в заключении, необходимо сказать еще об одной группе оперативно-розыскных ситуаций проблемного характера. Это ситуации, возникающие при проведении проверочной закупки. При расследовании преступлений, связанных с деятельностью наркопритонов, проверочная закупка выполняет двойную роль.

Во-первых, это оперативно-разведывательное мероприятие, направленное на установление лиц, причастных к организации наркотрафика и наркопритона.

Во-вторых, проверочная закупка, в условиях недостаточных финансовых средств, выделяемых на содержание негласного аппарата, весьма часто превращается в замаскированный источник средств финансирования услуг конфидента. Это, как показывает практика, иногда становится причиной злоупотреблений служебным положением оперативными работниками, задействованными в сфере борьбы с незаконным оборотом наркотиков. Негласный характер деятельности, содержание на связи агентов, страдающих наркоманией, часто порождает у оперативных сотрудников чувство вседозволенности и безнаказанности, способствуя коррупции правоохранительных органов, призванных бороться с одной из самых опасных категорий преступлений. Однако исследование данной проблемы выходит за рамки настоящей работы. Перейдем к анализу следующей группы следственных ситуаций.

 

1. 1. Криминалистические ситуации расследования деятельности наркопритонов

 

 

Перед тем, как перейти к изучению данного вида следственных ситуаций, необходимо отметить определенную условность термина «криминалистические». Полагаем, и оперативно-розыскные, и уголовно-процессуальные, и судебные ситуации, по своей природе, являются криминалистическими, так как связаны с процессом раскрытия и расследования преступлений. Необходимость выделения криминалистических ситуаций, как самостоятельного класса явлений, на наш взгляд, связана с криминалистическим делением этапов расследования.

Вопрос об этапах расследования в криминалистической литературе до настоящего времени остается дискуссионным. Все многообразие точек зрения на эту проблему можно условно свести к трем позициям.

Так, одни авторы выделяют два этапа расследования – первоначальный и дальнейший¹⁷⁶; другие – три этапа, добавляя к первым двум завершающий этап¹⁷⁷; третьи – четыре этапа, дополняя первый двумя другими этапами: а) реагирование на повод к возбуждению уголовного дела и б) завершение расследования и составление обвинительного заключения¹⁷⁸.

Анализируя проблему этапности в методике расследования, В.К. Гавло отмечает, что «разнообразие позиций исследователей по этому вопросу можно объяснить неоднозначным толкованием понятия «этап расследования»¹⁷⁹.

По мнению В.К. Гавло, «этапу расследования должны быть присущи следующие основные черты: во-первых, он отражает пространственно-временной отрезок хода расследования, общий для всех видов преступлений; во-вторых, пределы его распространения должны быть объективно фиксируемыми и иметь четкие границы; в-третьих, он характеризует качественно определенные измерения, переход из одного состояния расследования в другое под влиянием установления (неустановления) обстоятельств дела, связанных с предметом доказывания; в-четвертых, ему соответствуют следственные ситуации и система следственных, оперативно-розыскных и иных организационно-технических действий, тактических операций; в-пятых, этапные задачи расследования едины»¹⁸⁰.

С учетом данных критериев большинство авторов придерживается деления на три этапа расследования: первоначальный, последующий (дальнейший) и заключительный¹⁸¹.

Полагаем, что применительно к исследуемой проблематике следственных ситуаций такое деление представляется не полным, так как оно не учитывает особенности поисково-познавательной деятельности в суде. Между тем, природа проблемно-поисковых ситуаций судебного следствия, безусловно, имеет свои особенности. Поэтому, следуя логике научного изложения, на наш взгляд, целесообразно выделять четвертый этап расследования – этап судебного следствия.

«Первоначальный этап расследования характеризует пространственно-временные границы и процесс по расследованию события преступления и обнаружению лица, его совершившего, с момента возбуждения уголовного дела и до вынесения мотивированного постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого»¹⁸².

«Основная направленность первоначального этапа расследования, - как справедливо отмечал Р.С. Белкин, - состоит в поиске, обнаружении и закреплении добытых доказательств. Действия следователя и оперативных работников на этом этапе характеризуются максимальной оперативностью, в большинстве случаев массированностью, неотложностью, так как главный определяющий фактор – время»¹⁸³.

Фактор времени в значительной степени определяет характер и динамику исходных следственных ситуаций, возникающих на первоначальном этапе расследования.

«Под исходной следственной ситуацией обычно понимается обстановка, в которой начинается расследование. Исходная, как и любая другая следственная ситуация представляет собой определенное число элементов, между которыми существуют различные виды объективной связи (причинной, временной, пространственной и др.). Поэтому условия, в которых совершено преступление (криминальная ситуация), также имеют значение в исследовании исходной следственной ситуации»¹⁸⁴.

В данном определении, полагаем, справедливо подчеркивается корреспондирующая связь между ситуацией преступления и исходной следственной ситуацией, которая особенно четко прослеживается в информационной обеспеченности следственной ситуации данного типа. «Фактической базой их является вначале достаточные данные, которые содержатся в первичных материалах, поступивших к следователю, и служат основанием для возбуждения дела, а затем, фактические и иные данные, полученные следователем в ходе и условиях первоначального этапа расследования»¹⁸⁵.

Специфическая природа исходной следственной ситуации позволяет выделить следующие ее признаки: 1) объективность; 2) системность; 3) многофакторность; 4) динамизм¹⁸⁶.

Динамизм исходной следственной ситуации – это ее основной отличительный признак, позволяющий выделить данный тип следственной ситуации в системном ряду однородных криминалистических явлений. Динамизм исходной следственной ситуации во многом обусловлен действием фактора внезапности в расследовании криминального события.

Чаще всего под термином «внезапность» в литературе понимают способ и форму деятельности, а также отдельных действий субъекта. При этом авторы дифференцируют понятия «внезапность» и «неожиданность». По их мнению, внезапность есть способ действий с целью достижения результатов в расчете на неожиданность, неожиданность же – это следствие внезапности действий¹⁸⁷.

Представляется более точной позиция Р.С. Белкина, раскрывающего диалектическую связь «внезапности» и «неожиданности». По его мнению, «неожиданность как следствие внезапности имеет еще одну форму проявления, не связанную с противоборством сторон в процессе расследования. Это – внезапность самого события, подлежащего расследованию, или неожиданность события как необходимое условие оценки достоверности результатов следственного действия. Психологические механизмы воздействия фактора внезапности в подобных ситуациях отличаются от механизмов ситуации противостояния. Они зависят от характера события, от роли в нем участников и проявляются в процессах восприятия, запечатления и воспроизведения в памяти информации о событии, в их особенностях, связанных именно с ролью и состоянием субъекта»¹⁸⁸.

Полагаем, что применительно к проблематике исходных следственных ситуаций уместнее говорить именно о факторе неожиданности, определяющем границы информационного поля, в котором протекает познавательная деятельность следователя.

По делам о преступлениях исследуемой нами категории дел исходные ситуации отличаются повышенным динамизмом. Связано это, в первую очередь, с необходимостью экспресс-диагностики наркотических веществ, а также детальной фиксации материальных следов деятельности наркопритона в ходе осмотра места происшествия.

Первоначальный этап расследования в криминалистике очень часто связывают с применением следователем версионного метода. По делам о преступлениях, связанных с деятельностью наркопритонов, на наш взгляд, следователь находится в зависимости от версии оперативного работника, непосредственно разрабатывающего наркопритон. Однако специфическая роль следователя, как организатора процесса расследования, все-таки определяет и процесс принятия им решений в исходных следственных ситуациях, и специфику процесса использования версионного метода.

Как известно, «процесс принятия тактического решения в исходных следственных ситуациях состоит из трех этапов. На первом этапе анализируется следственная ситуация и определяется цель тактического решения. Эти действия связаны, осуществляются практически одновременно. Первый этап – это уяснение тактической проблемы. На втором этапе следователь анализирует возможные варианты решения проблемы. Отобранные варианты способов деятельности оцениваются в зависимости от законченности, оптимальности и возможных результатов реализации тактического решения, у следователя формируется убеждение в необходимости реализации избранного варианта действий»¹⁸⁹.

Процесс принятия следователем тактического решения в исходных следственных ситуациях тесно связан с процессом выдвижения и проверки версий на первоначальном этапе расследования. Именно версионный метод позволяет произвести первоначальную реконструкцию события преступления. На данном этапе расследования пространственно-временная связь события в достаточной степени коррелирует с исходной следственной ситуацией, фактор времени еще не в той степени деформировал информационное поле, чтобы сделать его недоступным для познания. Поэтому успешное разрешение исходных криминалистических ситуаций во многом зависит от субъективных факторов, в частности, от способности следователя выдвигать версии, соответствующие реальной обстановке расследования.

В связи с изложенным, представляется не случайным, что проблему следственной версии исследовали многие авторы¹⁹⁰.

Все точки зрения по данному вопросу можно свести к трем позициям. Сторонники первой определяют следственную версию как «индуктивное умозаключение следователя в форме предположения, основанное на фактических данных о событии преступления и его отдельных обстоятельствах, подлежащее проверке по логическим правилам дедукции»¹⁹¹.

Сторонники второй позиции характеризуют следственную версию как «строящуюся в целях установления объективной истины по делу интегральную идею, образ, несущий функции модели исследуемых обстоятельств, созданных воображением (фантазией), содержащей предположительную оценку наличных данных и выраженный в форме гипотезы»¹⁹².

И, наконец, авторы третьей позиции определяют следственную версию как «обоснованное предположение субъекта познавательной деятельности (следователя), дающее одно из возможных и допустимых объяснений уже выявленных исходных данных (фактическая база), позволяющее на их основе, во взаимодействии с теоретической базой вероятностно (неоднозначно) установить еще не известные обстоятельства, имеющие значение для дела»¹⁹³.

Существующие научные подходы к данной проблеме отражают различные стороны следственной версии. Первый подчеркивает логическую природу следственной версии; второй – рассматривает ее как модель; третий отражает вероятностный характер версии, подчеркивает ее информативную сущность. Представляется, что именно третий подход можно рассматривать в качестве концептуальной основы для настоящего исследования.

На основе анализа приведенных выше определений можно выделить следующие основные признаки следственной версии:

1. Следственная версия есть предположение, гипотеза о факте, явлении, относящемся к расследуемому событию.

2. Следственная версия – разновидность криминалистической версии, выдвигаемой и проверяемой следователем.

3. Следственная версия имеет информационно-логическую природу, «… обеспечивая установление и исследование связей между сложными юридическими конструкциями, существующими в виде абстракций, отображающих конкретные «живые» факты объективной действительности»¹⁹⁴.

4. Существует тесная взаимосвязь между следственными ситуациями и следственными версиями. Связующим звеном этих явлений является информативность, которая, являясь компонентом следственной ситуации, накладывает отпечаток на характер выдвигаемых версий.

Признавая значение метода моделирования в исследовании криминалистических явлений, на наш взгляд, тем не менее, трудно согласиться с позицией А.М. Ларина, рассматривавшего следственную версию как модель, а ее проверку – как «процесс мысленного эксперимента, результатом которого является знание не только о возможных обстоятельствах дела, но и об источниках фактических данных, которые могут подтвердить проверяемую версию»¹⁹⁵. При таком подходе не совсем понятно, что выступает в качестве объекта, «заместителем» которого является предложенная А.М. Лариным модель – следственная версия: или событие преступления, или информация о нем, или обстановка расследования? Нечеткость параметров такой «модели» делают ее непригодной для роли «претендента» на полноценного «заместителя» оригинала. Поэтому, на наш взгляд, называть процесс построения версий «мысленным моделированием» было бы методологически неверно.

Очевидно, что «процесс построения версий» как научная категория не совпадает по объему и содержанию с понятием «реконструкция события преступления». Под реконструкцией обычно понимают «…разновидность моделирования, заключающуюся в материализованном воссоздании первоначального облика, положения объектов. Хотя этот метод и связан с материальным воссозданием – он требует специфической мыслительной деятельности, включается в общую познавательную деятельность»¹⁹⁶.

По мнению С.Э. Воронина, позицию которого мы разделяем, реконструкция события преступления - одна из задач познавательной деятельности в процессе установления истины по делу, а версионный метод – один из инструментов познания в арсенале следователя. Таким образом, эти два понятия соотносятся друг с другом как «цель» и «средство»¹⁹⁷.

Для понимания природы и места версий в структуре исходных следственных ситуациях большое значение имеет классификация версий.

В криминалистической литературе существует множество критериев деления версий: по субъекту выдвижения; в зависимости от конкретности выдвигаемых предположений; по содержанию и эвристической направленности; по степени сложности внутренней структуры и т.д. В рамках настоящего исследования особый интерес представляет деление версий по функциональному признаку – на ретросказательные и предсказательные.

Большинство версий относится к первой группе, поскольку «… их эвристическая направленность имеет ретроспективный характер, а основная функция заключается в установлении обстоятельств прошлого. Опровержение или подтверждение этих версий осуществляется опосредованным путем с помощью выведения логических следствий и их последующего сопоставления с фактическими данными по уголовному делу. Но существуют и предсказательные версии, эвристические функции которых направлены на устранение фактов, существующих в настоящем или же ожидаемых в будущем. В отличие от ретросказательных, основной метод проверки предсказательных версий носит непосредственный, а не опосредованный характер и основан на прямом установлении предполагаемого искомого»¹⁹⁸.

При расследовании преступлений, связанных с деятельностью наркопритонов, в зависимости от характера исходных следственных ситуаций, могут быть выдвинуты следующие версии:

1. Наркопритон организовали случайные люди или «новички» в наркобизнесе. Это могут быть маргиналы и социопаты: алкоголики, психически больные, престарелые люди. А могут быть студенты и неработающая молодежь, у которых употребление наркотических средств на начальном этапе носит характер молодежной «тусовки», участники движений рейв- и техно-, роккеры и панки. Проведенные нами исследования в Алтайском крае показали, что лицами в возрасте 16-30 лет содержалось 76,6 % наркопритонов от общего числа всех изученных уголовных дел. По данным региональной общественной организации «Сибирская инициатива», представившей материалы по исследованию ситуации среди потребителей наркотиков в городах: Барнаул, Кемерово, Красноярск, Новосибирск в рамках проекта «RADAR-Сибирь»¹⁹⁹, аналогичная картина была выявлена и в указанных городах.

2. Наркопритон является составной частью дилерской сети цыганской наркомафии. Как правило, цыгане арендуют либо покупают недорогие квартиры для организации наркопритона недалеко от основных точек реализации наркотических веществ. Такие наркопритоны, обычно, не отличаются хорошей конспирацией, но требуют от следователя нестандартных тактических решений в ходе расследования, о чем пойдет речь в следующей главе настоящего диссертационного исследования. Согласно проведенным нами исследованиям, на Алтае такие наркопритоны выявлены в 17,2 % от общего числа изученных уголовных дел.

3. Наркопритон представляет собой «филиал» хорошо организованной сети с постоянно действующим наркотрафиком, системой обеспечения безопасности (так называемой «крышей»), с регулярным отчислением денежных средств в воровскую кассу – «общак». Такой тип наркопритонов представляет наибольшую общественную опасность и порождает весьма сложные ситуации расследования. По нашим данным, их число составило 0,3 % от расследованных уголовных дел.

Отмечая связь выдвигаемых версий с характером сложившейся следственной ситуации по уголовному делу, остановимся на классификации, которую предлагает Л.Я. Драпкин. Он различает ситуации тактического риска, конфликтные, проблемные, организационно-неупорядоченные и комбинированные²⁰⁰.

В ходе проведенного нами социологического исследования установлено, что наиболее распространенными для изученной категории уголовных дел, возбужденных по деятельности наркопритонов, являются организационно-неупорядоченные ситуации (57 %), затем ситуации тактического риска (28 %) и конфликтные ситуации (15 %). Ситуации тактического риска чаще всего возникали на первоначальном этапе расследования данных преступлений и, по сути, являлись исходными следственными ситуациями. Организационно-неупорядоченные и конфликтные ситуации, чаще всего, возникали на дальнейшем и заключительном этапах расследования деятельности наркопритонов, и о них будет сказано ниже.

Важнейшей характеристикой ситуаций тактического риска является отсутствие решений, гарантирующих обязательный успех лицу, осуществляющему предварительное расследование. Высокая степень тактического риска связана с тем, что: 1) противодействующая деятельность ее субъектами направляется на объекты, которые являются носителями важной доказательственной информации; 2) суммарно ситуации тактического риска связаны преимущественно с воздействием на носителей идеальных следов: свидетелей²⁰¹.

Ситуации тактического риска, возникающие при расследовании деятельности наркопритонов, как правило, связаны с уничтожением преступниками следов преступлений и их носителей.

Так, в ходе расследования уголовного дела хозяин квартиры – наркопритона в Ленинском районе г. Барнаула гражданин Шубин, ожидая следственного обыска, инсценировал пожар, уничтоживший все имущество и следы деятельности наркопритона²⁰².

По данной категории дел, как показывает проведенное нами исследование, высокая вероятность утраты доказательств существует и в силу воздействия преступников на свидетелей деятельности наркопритона. Это воздействие может быть как физическим, так и психологическим, причем оно усиливается к моменту окончания предварительного расследования и не прекращается на судебных стадиях. Вот почему ученые уже давно говорят о необходимости оперативного сопровождения в суде, одной из функций которого как раз и является обеспечение безопасности свидетелей²⁰³.

Конфликтные и организационно-неупорядоченные ситуации, чаще всего, возникают на дальнейшем и заключительном этапах расследования.

Деление этапов предварительного расследования на дальнейший и заключительный, на наш взгляд, имеет важное теоретическое значение, несмотря на некоторую условность такого деления. Дело в том, что границы между дальнейшим и заключительным этапами расследования нечетки, подвижны, поэтому могут быть установлены весьма приблизительно.

По мнению ученых, основная направленность дальнейшего (или как его еще называют - последующего) этапа состоит в последовательном доказывании, которое осуществляется в ходе проверки оснований обвинения, выявлении всех соучастников преступления, всех эпизодов преступной деятельности, установлении причин и условий, способствующих совершению преступления²⁰⁴.

Очевидно, что условной границей между первоначальным и дальнейшим этапами расследования, при этом, выступает сформулированное и предъявленное лицу обвинение. Решение следственных ситуаций, возникающих на дальнейшем этапе расследования, конкретизируется в проблеме полного, объективного и всестороннего исследования всех обстоятельств дела.

Нами уже отмечалось ранее, что наиболее распространенными по исследуемой категории дел на дальнейшем этапе расследования являются организационно-неупорядоченные ситуации. Они, по нашему мнению, связаны с взаимодействием следователя и оперативного работника в процессе расследования деятельности наркопритона. По-прежнему, здесь сохраняется негативное соотношение полномочий следователя и органа дознания в лице субъектов ОРД, а также критериев оценки эффективности двух служб.

Практика выработала различные формы взаимодействия следователей и сотрудников оперативно-розыскных подразделений по расследованию деятельности наркопритонов. Основная проблема здесь состоит в том, что после «выставления» регистрационной карточки на раскрытие преступления у оперативного работника исчезает интерес, как мотивационное начало, к расследуемому уголовному делу. Дальнейшее взаимодействие следователя и оперативного работника проходит в рамках так называемого «оперативного сопровождения» предварительного расследования и отдельных поручений органу дознания. Наши исследования показывают, что оперативное сопровождение часто превращается в «фантом», существующий лишь в статистической отчетности ОВД. В реальности, самой эффективной и проверенной формой взаимодействия является деятельность следственно-оперативных групп по расследованию деятельности наркопритонов. Но даже у этой испытанной формы взаимодействия есть существенные недостатки.

Так, зачастую руководство объединенными следственно-оперативными группами поручается оперативным работникам, что противоречит требованиям уголовно-процессуального закона и совместным указаниям Генеральной Прокуратуры, ФСБ, МВД и ФСНП. Поэтому на практике такие группы называют оперативно-следственными, заранее отдавая пальму первенства в руководстве группой оперативному начальнику. Из этого и вытекает второе серьезное нарушение – несвоевременное и неполное информирование следователей о результатах оперативно-розыскных мероприятий, производство оперативными работниками задержаний, допросов подозреваемых и наиболее важных свидетелей без поручения следователя, в производстве которого находится уголовное дело. И третье нарушение – преждевременное прекращение либо резкое снижение интенсивности работы представителей оперативно-розыскных подразделений по истечении времени установления преступников «по горячим следам», хотя таковые оставались не установленными или установленными не полностью при наличии данных об участии в преступлении группы лиц.

Но самое серьезное нарушение – это то, что следственные подразделения находятся в реальном подчинении у органов дознания. Многолетняя нерешенность вопроса о судьбе следственного аппарата, упорная борьба правоохранительных ведомств за сохранение своего права распоряжаться этим острейшим инструментом уголовно-правовой политики со всей очевидностью лишь ослабляют вклад следствия в борьбу с преступностью²⁰⁵.

Достаточно большое количество криминалистических ситуаций организационно-неупорядоченного типа возникает при расследовании деятельности наркопритонов в ходе так называемого информационного взаимодействия следователя и оперативного работника. Главная проблема информационного взаимодействия заключается в возможности производства информации, пригодной для нужд уголовного судопроизводства. При этом цели ОРД не могут быть зациклены исключительно на уголовный процесс, они простираются дальше. Цель – борьба с преступностью. Именно к ней, через уголовный процесс, и устремлена оперативно-розыскная информация.

По мнению отдельных авторов, «…информационное взаимодействие – это генерируемое потребностью достижения объективной истины по уголовным делам совместная, согласованная, целенаправленная деятельность субъектов ОРД и уголовно-процессуальной деятельности по производству информации о криминальном событии»²⁰⁶.

Одним из самых проблемных аспектов информационного взаимодействия следователя и оперативного работника, приводящих к появлению ситуаций организационно-неупорядоченного типа, по нашему мнению, является проблема легализации оперативной информации. Это особенно актуально для исследуемой категории дел, где раскрытие преступлений осуществляется исключительно оперативным путем.

Существует мнение, что оперативный работник только представляет следователю оперативную информацию, обличенную в материальную форму (рапорты, справки, меморандумы, видео- аудиокассеты и т.д.), а уже следователь, используя оперативную информацию как результат оперативно-розыскной деятельности, легализует ее, придавая ей процессуальную форму. Мы разделяем позицию В.К. Зникина, критикующего данную точку зрения авторов²⁰⁷.

Во-первых, кто рискнет передать секретные сведения следователю, нарушив тем самым закон о государственной тайне? Во-вторых, это невозможно, потому что в данном случае происходит подмена понятия «доказывание» понятием «использование результатов оперативно-розыскной деятельности в предварительном расследовании». Следователь, являясь лицом, самостоятельно направляющим ход расследования, в процессе расследования деятельности наркопритона использует оперативную информацию либо для формирования доказательств в общем процессе доказывания, либо в качестве ориентирующей информации. Легализацией оперативной информации занимается оперативный работник как лицо, непосредственно занимающееся сбором, получением и изучением оперативной информации, значимой для выявления, предупреждения и раскрытия деятельности наркопритона.

Таким образом, «…легализованной оперативной информацией в ходе предварительного расследования будет являться только та оперативная информация, которая закреплена в материальных носителях (справках, актах, технических средствах фиксации и т.д.) и передана в распоряжение следователя в установленном законом порядке»²⁰⁸.

Следующую группу следственных ситуаций, возникающих в ходе расследования деятельности наркопритонов, составляют конфликтные ситуации. Их важнейшей особенностью по исследуемой категории дел является тактическое противодействие со стороны не только обвиняемых, подозреваемых, но и свидетелей. Основная причина – жесткая корпоративность лиц, страдающих наркозависимостью.

Так, практике известен случай, когда при расследовании подобных преступлений в г. Бийске время пребывания каждого свидетеля в кабинете следователя СО при Приобском РОВД члены наркогруппировки ограничили 15 минутами. Нахождение свидетелей в кабинете более 15 минут расценивалось как нарушение требований наркосообщества и являлось поводом для последующей расправы. Понятно, что в таких условиях говорить об эффективности допросов вообще не приходится.

Еще с большим противодействием правоохранительные органы сталкиваются тогда, когда имеют дело с хорошо организованным преступным сообществом, отлаженной системой безопасности.

Так, Алтайским краевым судом в 2001 году рассматривалось уголовное дело, возбужденное в отношении бывших сотрудников ОБНОН УВД г. Барнаула по ряду статей УК РФ, в том числе по ст. 232 ч. 2 УК РФ за организацию либо содержание притонов для потребления наркотических веществ, совершенные организованной группой.

Из фабулы дела: сотрудники ОБНОН, офицеры МВД, начав свою преступную деятельность со злоупотребления должностными полномочиями, создали хорошо отлаженную сеть наркопритонов под «крышей» ночных клубов г. Барнаула. Диапазон наркотических и психотропных веществ, находившихся в распоряжении преступной группы, был очень широк: от «экстази» до кокаина. Организация имела свои службы разведки и контрразведки, которые планировали и проводили акции возмездия, устрашения и физического устранения конкурентов по наркорынку. Преступная организация действовала в течение трех лет, пока ее члены не пристрастились к наркотикам и не стали совершать ошибки, позволившие выявить и раскрыть данное преступление. Уровень противодействия достиг своего апогея в ходе судебного разбирательства. В отношении свидетелей применялись шантаж и угрозы, а также прямое физическое воздействие. Судья Алтайского краевого суда Косилов Н.В., председательствующий в суде присяжных по данному уголовному делу, в телевизионной программе «Человек и закон» отметил, что правоохранительные органы впервые столкнулись с таким хорошо организованным преступлением, где бывшие и действующие сотрудники, обладающие опытом и специальными знаниями борьбы с незаконным оборотом наркотиков, использовали их с прямо противоположным вектором действия для создания мощной наркодилерской сети в г. Барнауле, и на определенном этапе преступной деятельности практически все ночные клубы г. Барнаула находились под контролем данной преступной группировки²⁰⁹.

Конфликтные следственные ситуации, возникающие в ходе расследования деятельности наркопритонов, актуализируют проблему обеспечения безопасности свидетелей как на заключительном этапе расследования, так и на судебных стадиях.

В условиях продолжающегося ухудшения криминогенной ситуации в стране свидетель по большинству уголовных дел, в том числе исследуемой категории, подвергается реальной опасности психологического и физического воздействия со стороны членов преступных групп. Причем эксперты международного сообщества все чаще отмечают случаи так называемого «назидательного (устрашающего)» насилия, когда какой-либо свидетель или его родственник могут быть убиты только для того, чтобы показать будущим возможным свидетелям, с какими последствиями им придется столкнуться в случае предоставления доказательств²¹⁰.

Следствием этого, как правило, является изменение в суде свидетельских показаний, ранее данных на предварительном следствии, либо отказ свидетеля от явки в судебное заседание.

Так, по данным Государственного комитета РФ по статистике, 34,8 % из 40 тысяч человек на вопрос об их предполагаемых действиях в случае, если они станут свидетелями преступления, ответили, что в правоохранительные органы об этом не сообщат²¹¹.

Исследование, проведенное Г.П. Минеевой, показывает, что воздействие на потерпевших и свидетелей имеет место чаще всего при рассмотрении уголовных дел в суде – в 62 % из числа изученных ею дел, на следствии – в 28 %, на следствии и в суде по одному и тому же уголовному делу – в 9 %, после суда – в 1 %²¹². Именно поэтому в настоящее время особенно актуальна проблема разработки тактической операции «обеспечение безопасности свидетеля в уголовном судопроизводстве», призванной решать эти весьма сложные судебно-следственные ситуации.

Проблемы процессуального и организационного обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства уже неоднократно поднимались в научной литературе. При этом авторы предлагают различные подходы к решению этой проблемы.

Так, В.И. Андреев, анализируя практику правоохранительных органов в Республике Казахстан²¹³, отмечает, что практические работники там уже давно в отсутствие эффективной правовой базы применяют маскировку анкетных данных свидетелей в расследовании преступлений различной категории.

Например, в одном из уголовных дел были заштрихованы анкетные данные для всех свидетелей в протоколах следственных действий. Попытки подследственного и защитника узнать их данные на следствии не увенчались успехом, так как в обвинительном заключении данные этих лиц упомянуты не были.

Отмечая половинчатый характер указанных попыток обеспечить безопасность свидетелей, В.И. Андреев, в то же время, справедливо говорит о необходимости проведения комплекса мер, направленных на создание системы безопасности свидетелей, которая предполагает законодательное урегулирование данного вопроса, материально-техническое обеспечение, порядок и условия хранения секретной документации, механизм компенсации за причиненный вред свидетелю и т.д.²¹⁴

Допрос свидетеля под псевдонимом в качестве одной из мер его безопасности в уголовном процессе предлагался и в отечественной литературе²¹⁵. Данные предложения нашли свое отражение и в ч.9 ст.166 УПК РФ, где также есть правила, допускающие, чтобы по мотивам безопасности потерпевшие и свидетели фигурировали в деле под псевдонимами.

Эти предложения, в свое время, встретили резкую критику многих авторов.

Так, А.М. Ларин отмечал, что подобные нововведения откроют «широкий простор для использования подставных свидетелей и других фальсификаций»²¹⁶. В.Н. Кудрявцев даже сравнивает дачу показаний под псевдонимом с судом инквизиции, где свидетели появлялись в масках²¹⁷.

Бесспорно, маскировка анкетных данных или допрос свидетеля под псевдонимом порождают проблемы уголовно-процессуального плана. Прежде всего, такой допрос представляет собой, по сути, сокрытие источника доказательств, что даже позволило отдельным авторам говорить о существовании «тайны источника доказательств»²¹⁸. Это сразу же ставит перед следователем и судьей вопрос о пригодности такого доказательства с позиции его допустимости (ст. 75 УПК РФ). Отсюда – логический вывод о необходимости внесения изменений в ст. 74 УПК РФ, предусмотрев замаскированный, в целях безопасности, допрос свидетеля в качестве источника доказательств. Необходимые корректировки придется внести и в статьи 215–222 УПК РФ, регламентирующие порядок окончания предварительного следствия. Появление на этом этапе следствия законспирированного источника доказательств неизбежно создаст проблему ознакомления обвиняемого со сведениями, полученными из него.

Для того, чтобы предложенная система защиты свидетеля эффективно заработала, необходимо обеспечить и судебное разбирательство механизмом расшифровки такого источника доказательств.

В связи с этим, считаем, что по каждому уголовному делу, особенно связанному с деятельностью организованных преступных групп, следователь и оперативный работник должны составлять секретные «литерные» дела на всех свидетелей, пожелавших остаться неизвестными. В таких делах, составленных по типу оперативно-поисковых (ОПД) в ОРД, должны указываться подлинные анкетные данные свидетеля, его псевдоним, заявление свидетеля, с просьбой законспирировать его участие в уголовном деле, отказ от участия, как в открытом, так и в закрытом судебном заседании, а также мотивы такого отказа. «Литерное» дело должно являться секретным приложением к обвинительному заключению и находиться в территориальном отделе уголовного розыска. Право знакомиться с «литерным» делом должно предоставляться только судье и прокурору, при даче последними начальнику СКМ территориального РОВД подписки о неразглашении секретных данных о законспирированном свидетеле²¹⁹. Ни о каком защитнике здесь не может быть и речи. Это вполне согласуется с требованиями ч. 4 ст. 5 Федерального закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности», ограничивающими доступ даже судье к информации о лицах, оказывающих содействие оперативным органам на конфиденциальной основе, хотя и несколько противоречит принципу состязательности в уголовном судопроизводстве (ст. 15 УПК РФ).

Допрос законспирированного свидетеля на предварительном следствии и в судебном заседании, по нашему мнению, может производиться только с его согласия. Поэтому трудно согласиться с мнением И.В. Смольковой, сравнивающей практику оглашения показаний в судебном заседании в присутствии таких свидетелей с указанием А.Я. Вышинского 1937 года о том, чтобы не вызывать агентов-доносчиков в суд, а ограничиться прочтением показаний, данных следователю, не называя фамилии осведомителей²²⁰. Полагаем, подобная аналогия здесь неуместна, так как практика оглашения показаний того или иного участника уголовного процесса в его отсутствие или демонстрация видеозаписи такого допроса законом допускается и сейчас. И, хотя речь в данном случае идет о допросе под псевдонимом, полагаем, что право подсудимого на защиту при этом ни в коей мере не ущемляется, так как речь идет всего лишь о сокрытии источника доказательств, а не фактических данных, составляющих содержание доказательства и представляющих наибольший интерес для подсудимого, с точки зрения тактики его защиты. Гарантиями соблюдения права подсудимого на защиту при осуществлении указанной тактической операции в суде, на наш взгляд, являются прокурорский надзор и судебный контроль за законностью и качеством составляемых «литерных дел свидетелей», осуществляемые на всех стадиях уголовного процесса.

И, в заключении, необходимо сказать еще об одном классе криминалистических явлений – проблемных следственных ситуациях, возникающих в ходе расследования деятельности наркопритонов. По поводу выделения проблемных ситуаций в литературе было высказано мнение о некорректности именования их «проблемными». Авторы аргументируют свою позицию тем, что «в расследовании нет, и не может быть непроблемных следственных ситуаций: любая ситуация, с которой сталкивается следователь, вплоть до окончания расследования, может быть рассмотрена как проблемная»²²¹. В связи с этим, предлагается называть подобные ситуации «ситуациями познавательного типа»²²².

Данную позицию, на наш взгляд, справедливо критикует С.Э. Воронин. Если следовать логике этих авторов, то нет смысла в классификационной системе выделять и конфликтные ситуации, так как бесконфликтного следствия практически не существует, а имеется лишь конфликт различной степени выраженности. Точно так же не было бы смысла выделять и ситуации тактического риска, так как риск утраты доказательств существует при расследовании любого уголовного дела. Поэтому любая следственная ситуация могла бы называться ситуацией тактического риска²²³.

«Проблемная ситуация характеризует определенное психическое состояние субъекта, возникающее в процессе выполнения такого задания, которое требует открытия новых знаний о предмете, способе или условиях выполнения действия. В связи с этим, главным элементом проблемной ситуации является неизвестное, новое, то, что должно быть открыто для правильного выполнения поставленного задания, для выполнения нужного действия. Важнейшей характеристикой неизвестного как центрального элемента проблемной ситуации, в отличие от искомого как центрального элемента задачи, является то, что неизвестное в проблемной ситуации всегда характеризуется какой-либо степенью обобщения. Кроме того, важным элементом проблемных ситуаций, без которого невозможно их успешно разрешать, являются интеллектуальные способности познающего субъекта»²²⁴.

Подчеркивая необходимость учета диалектики объективного и субъективного внутри проблемной ситуации, В.К. Гавло отмечает, что под ней необходимо понимать «сложившуюся в ходе расследования обстановку, характеризующуюся состоянием интеллектуального и иного порядка затруднений следователя, когда он не может в данный момент установить обстоятельства расследуемого события на основе имеющихся фактических и иных данных и встает перед необходимостью увеличить их объем посредством известного в целях решения задач уголовного судопроизводства»²²⁵.

Из этих определений очевидно, что в основе любой проблемной ситуации, в том числе расследования деятельности наркопритона, лежит информационная неопределенность. Именно информационная неопределенность, на наш взгляд, является наиболее распространенной причиной следственных ошибок.

Природа таких ошибок по исследуемой категории дел заслуживает особого внимания.

Под следственной ошибкой в юридической литературе обычно понимается неправильное действие следователя, направленное по субъективному мнению на успешное достижение задач уголовного судопроизводства и объективно выразившееся в принятии решения, незаконность и необоснованность которого была отражена в процессуальном акте или судом²²⁶.

Систематизируя следственные ошибки, одни авторы различают:

• ошибки в доказывании, связанные с неполнотой предварительного расследования;

• ошибки в оценке доказательств;

• неправильное применение уголовного закона;

• нарушение процессуального закона и ошибки в тактике расследования²²⁷.

По мнению других авторов, целесообразнее было бы следственные ошибки разделить на организационные и тактические²²⁸. Данная классификация представляется неполной, так как за ее пределами остаются гносеологические ошибки, возникающие в процессе познавательной деятельности следователя. Например, неправильная оценка им причинно-следственных связей между наблюдаемыми фактами в процессе осмотра места происшествия.

По нашему мнению, целесообразно выделять три группы следственных ошибок:

• процессуальные;

• организационно-тактические;

• гносеологические.

Кроме того, для следственных ошибок всех видов присуще такое качество, как системность, которое проявляется в их взаимосвязи и взаимообусловленности. Ошибочное решение одних вопросов выступает в качестве непосредственной причины ошибки при решении других. При этом проблемные ситуации, порожденные процессуальной ошибкой, могут перерасти в следственные ситуации организационно-неупорядоченного типа, а в дальнейшем трансформироваться в гносеологическую ошибку.

Так, ошибка в промежуточном решении в исходной ситуации в форме воздержания следователя от нужного действия – избрания меры пресечения в отношении подозреваемого может привести к уничтожению им следов преступления (ситуация тактического риска), так как информационная неопределенность остается.

Факторы (условия) оказывают влияние на следственные ошибки опосредованно – через непосредственные их причины, являются, своего рода, «причинами причин». По отношению к непосредственным причинам тех или иных следственных ошибок факторы являются причинами более высокой общности. В связанной причинно-следственными отношениями цепи: следственная ошибка – ее непосредственная причина и фактор деятельности, - большое значение принадлежит установлению конкретных типичных ошибок и их непосредственных причин, что, в конечном итоге, позволит выйти на проблему факторов. Такова логика исследования проблемы следственных ошибок.

Как показали исследования, проведенные авторскими коллективами Института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности еще в 1986 году, «одной их самых распространенных причин следственных ошибок в отечественной судебной практике является односторонность и неполнота расследования. Она выражается, чаще всего, в недоказанности существенных обстоятельств вины обвиняемого, события преступления и других элементов, образующих предмет доказывания. 67 следователей из 100 опрошенных (67 %) считали возможным направить дело с незначительными пробелами в исследовании обстоятельств дела, с тем, чтобы они были восполнены судом. Во многом сходный смысл имеет и установка многих опрошенных следователей (31 %) на возможность прекращения дела по нереабилитирующим основаниям при недоказанности виновности обвиняемого»²²⁹.

По данным нашего исследования, односторонность и неполнота расследования, по-прежнему, остается основной причиной процессуальных и организационно-тактических следственных ошибок. Особенно обращает на себя внимание низкое качество планирования по уголовным делам. Именно планирование, то есть ясное предвидение того, что надо установить, доказать, и какие средства для этого использовать, предохраняет следователя от односторонности и неполноты. Бесплановость расследования порождает его односторонность тем, что мешает выдвинуть и проверить «менее вероятные» версии, хотя они, подчас, оказываются правильными, порождает увлечение одной версией. О широте распространения недостатков, связанных с выдвижением и проверкой версий, говорит тот факт, что указанные недостатки были выявлены по 2/3 всех дел с ошибками, причем, по 47,5 % дел не были выдвинуты и проверены все обоснованные версии, а по 41,7 % дел отмечено увлечение одной версией, при недостаточном внимании к другим. При опросе 100 следователей, 22 из них (22 %) не считали необходимым выдвигать все возможные по обстоятельствам дела версии, полагая, что можно ограничиться одной, наиболее реальной. Последнее явление крайне опасно, так как порождает предвзятое, тенденциозное отношение следователя к фактам, противоречащим «наиболее реальной» версии. В целом, случаи, когда следователь безмотивно отверг доказательства, противоречащие избранной им версии, составили 28,2 % к числу дел, по которым были допущены ошибки в оценке доказательств.

Причиной следственных ошибок является также неумение следователя формировать по уголовному делу комплекс доказательств, обеспечивающих установление истины. В сложной ситуации, когда подозреваемый из числа наркоманов колеблется в определении своей позиции, а доказательственный материал противоречив, некоторые следователи удовлетворяются любым признанием вины подозреваемым, в том числе таким, за которым явно просматривается попытка лица уйти от ответственности за более тяжкое преступление, либо самооговор. Так, возникает переоценка признания подозреваемого, которая, по результатам нашего исследования, составила 19,4 % от числа дел, по которым имели место ошибки, связанные с оценкой доказательств.

Данная проблемная ситуация особенно непредсказуема своими последствиями после вступления в силу УПК РФ и провозглашения им принципа состязательности, в том числе и в досудебном производстве.

Так, следственной практике Восточного РОВД г. Бийска известен случай, когда признание вины подозреваемым в совершении преступления, сопутствующего деятельности наркопритона, благодаря «гибкой» оборонительной тактике защитника, превратилось в оправдательное доказательство. Гражданин Власов, привлекаемый к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 232 УК РФ за содержание наркопритона, кроме того, обвинялся в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 230 УК РФ «Склонение несовершеннолетнего к потреблению наркотических средств». Однако, в ходе судебного следствия, воспользовавшись тем, что у несовершеннолетнего Семенова в процессе освидетельствования диагностировались лишь признаки алкогольного опьянения, подсудимый Власов заявил, что оговаривал себя на предварительном следствии под давлением сотрудников ОБНОН. На самом деле из жалости он, якобы, давал Семенову не «анашу», а безобидный «насвай»^*. В итоге, эпизод со склонением несовершеннолетнего Семенова к потреблению наркотических средств был судом из обвинения исключен²³¹.

Описанное явление, т.е. завышенная оценка доказательственного значения признания вины, нередко порождает вредный стереотип доказывания, пользуясь которым, следователь упрощает свою задачу за счет неправомерного «закрепления» признания. После задержания и получения от подозреваемого «признательных показаний», эти показания повторяются и фиксируются в присутствии понятых (под видом «проверки показаний на месте», хотя необходимость и возможность такого следственного действия отсутствуют), записываются на магнитофон (под видом повторного допроса, хотя необходимость в нем также отсутствует, так как речь идет лишь о воспроизведении признания). В ряде случаев инсценируется «явка с повинной», то есть написание им (обычно из ИВС) обращения, содержащего признание вины, хотя такое признание уже получено на допросе. Все «приемы» подобного рода также создают иллюзию доказанности факта совершения преступления, хотя в действительности данный факт подтверждается только показаниями лица. В результате следователь утрачивает объективную возможность получения новых доказательств, если признание подозреваемого соответствует истине. О широте распространения незаконной практики «закрепления» доказательств с целью удержания допрашиваемого на занятой им позиции свидетельствует тот факт, что из 100 опрошенных нами следователей и дознавателей за допустимость указанной практики высказались 68, то есть 68 %.

Противоположный недостаток – переоценка показаний потерпевшего – также объясняется стремлением следователя уйти и от проблем доказывания ценой минимальных усилий. Это явление закономерно приводит к замалчиванию доводов обвиняемого, выдвинутых им в пользу своей невиновности. Данное явление имеет еще большее распространение: недооценка следователем отрицания обвиняемым своей вины составила 34,7 % ошибок в оценке доказательств. Как первое, так и второе явления одинаково опасны, так как порождают необъективность, тенденциозность, особенно в условиях состязательного досудебного производства.

Аналогичное происхождение имеют и многочисленные случаи переоценки заключений экспертов, которые, вопреки требованиям ст. 87 УПК РФ, следователем не проверяются и которым нередко придается привилегированное значение, по сравнению с другими доказательствами. Вследствие этих причин, совокупность доказательств, на которые опирается следователь, принимая то или иное процессуальное решение, оказывается внутренне не согласованной, противоречивой.

В ходе проведенного нами исследования все эти вопросы подробно изучались, и в делах со следственными ошибками было выявлено достаточно много процессуальных нарушений.

Например, не проводилась экспертиза, когда это являлось обязательным, в 14 % случаев, а вместо химической экспертизы по наркотикам в 11 % случаев дознаватели ограничивались справкой предварительного исследования; в таком же числе случаев обвиняемый не был ознакомлен с заключением экспертизы, или это ознакомление не было оформлено надлежащим образом, в связи с чем обвиняемый не мог использовать предоставленные ему права, что в условиях состязательного процесса является грубейшей процессуальной ошибкой. В постановлении о привлечении в качестве обвиняемого не излагались фактические обстоятельства деяния, вменяемые ему в вину (12 %), хотя п. 4 ч. 2 ст. 171 УПК РФ содержит исчерпывающий перечень обстоятельств, подлежащих установлению. Не оформлялась надлежащим образом выемка наркотических средств и психотропных веществ, а также иных вещественных доказательств, что в дальнейшем подрывало доверие к результатам данного следственного действия и заключениям экспертиз (64 %).

Если процессуальные и организационно-тактические ошибки являются результатом неправильно разрешенных организационно-неупорядоченных следственных ситуаций и ситуаций тактического риска, то гносеологические ошибки являются следствием неправильно разрешенной проблемной ситуации. Однако специфика познавательной деятельности следователя и, прежде всего, ее жесткая процессуальная регламентация, обусловливает диалектическую связь всех трех видов ошибок.

Так, низкое качество планирования по уголовному делу порождает ошибки организационно-тактического плана; это приводит к увлечению одной версией, при недостаточном внимании к другим, что порождает гносеологические ошибки; и, в конечном итоге, совершаются процессуальные ошибки, связанные с необоснованностью и немотивированностью принимаемых процессуальных решений.

Гносеологические ошибки следователя могут иметь место при формулировании экспертного задания и неправильной оценке заключения эксперта. Гносеологические следственные ошибки иногда являются и результатом нарушения следователем основных законов формальной логики. Логические ошибки, как разновидность гносеологических, могут иметь место, например, при назначении объективно неоправданных экспертиз.

В ходе проведенного нами исследования выявлена тенденция у следователей к приданию заключению эксперта преимущественного значения, по сравнению с другими доказательствами. В результате такого подхода некоторые следователи не замечают дефектов в заключениях экспертов. Между тем, в ходе исследования выявлены случаи противоречий между исследовательской частью заключения и выводами эксперта, на которые следователь не реагировал (17,5 % от общего числа ошибок при оценке и использовании результатов экспертизы). Во многих случаях (52, 5 %) следователи не пытались устранить противоречия между заключением эксперта и другими доказательствами. Не всегда учитывается различие между вероятным и категорическим заключением – в 25 % случаев следователи придали вероятным выводам эксперта значение категорических, что, в дальнейшем, приводило к принятию необоснованных решений.

В частности, было необоснованно отказано в возбуждении уголовного дела в отношении Брунова и Чертова следователем Краснофлотской прокуратуры г. Хабаровска на основе актов судебно-медицинских исследований трупов, содержащих экспертную ошибку. Во-первых, не был установлен факт наступления смерти гражданина Кривенцова в результате передозировки; во-вторых, судмедэксперт не обнаружил при исследовании трупа следы укола наркотиков в подъязычную вену и пришел к выводу, что смерть второго потерпевшего Селезнева наступила в результате приступа ишемической болезни сердца.

Впоследствии прокурор Краснофлотского района г. Хабаровска отменил постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и возбудил уголовное дело в отношении Брунова и Чертова, так как появились данные, что в результате распространения ими в г. Хабаровске, так называемого, «грязного» героина наступила смерть еще шести человек в различных районах города, в том числе трех человек – в постоянно действующем наркопритоне Краснофлотского района.

Очевидно, следователь прокуратуры не увидел системы в наступивших смертях Кривенцова и Селезнева, хотя внешний вид потерпевших не вызывал сомнений в их химическом отравлении. Отсутствие мотивации в установлении истины по делу привело к тому, что следователь вполне удовлетворился «халтурным» актом исследования трупов, положив его в основание отказа в возбуждении уголовного дела. Четыре уголовных дела впоследствии были объединены в одно производство²³².

Проведенные нами исследования также показали, что достаточно распространены случаи, когда не назначаются экспертизы, хотя они являются обязательными по закону (ст. 196 УПК РФ). Наряду с этим, выявлены многочисленные случаи (14 % от общего числа дел с ошибками) возвращения дел прокурором на дополнительное расследование, в связи с непроведением экспертиз, которые являлись фактически необходимыми. Среди них непроведение судебно-биологической экспертизы составило 13 %, психолого-психиатрической – 12 %, судебно-медицинской экспертизы живых лиц – 9 %. Эти данные показывают, что следователи и дознаватели далеко еще не в полной мере используют арсенал науки для установления истины по делу и, по всей видимости, недостаточно представляют себе ее возможности.

Успех экспертного исследования во многом зависит от взаимодействия следователя с экспертом. Последний должен располагать всей необходимой исходной информацией, всеми объектами, содержащими нужную информацию, а следователь должен четко представлять себе программу экспертного исследования, ибо без этого он не сможет правильно сформулировать экспертное задание, а также выдвинуть и проверить все экспертные версии. Решение этой задачи существенно усложняется, когда происходит своеобразное «сужение» информационного поля эксперта, навязывание ему следователем своей, порой неправильной версии.

Подводя итог сказанному, необходимо отметить, что приведенный нами перечень криминалистических ситуаций, возникающих в ходе расследования деятельности наркопритонов, далеко не исчерпывающий. Здесь были приведены лишь типичные ситуации, определяющие направление познавательной деятельности следователя и оперативного работника.

Перейдем к исследованию другого класса криминалистических явлений – уголовно-процессуальных ситуаций, возникающих в ходе расследования деятельности наркопритонов.

1. 1. Уголовно-процессуальные ситуации по делам, возбужденным по признакам организации либо содержания наркопритонов

 

Уголовно-процессуальная ситуация как научная категория стала результатом экстраполяции криминалистических категорий на понятийный аппарат теории уголовного процесса. Впервые необходимость выделения уголовно-процессуальных ситуаций как самостоятельного класса явлений отмечается в работах С.Э. Воронина, который определяет уголовно-процессуальную ситуацию как «… тип следственной ситуации, складывающейся в процессе поисково-познавательной деятельности участника уголовного судопроизводства в зависимости от общей, в том числе уголовно-правовой характеристики преступления при принятии и фиксации процессуальных решений, а также производстве следственных и процессуальных действий»²³³.

В этой связи, определенный научно-практический интерес, на наш взгляд, представляет вопрос о классификации уголовно-процессуальных ситуаций, возникающих при расследовании изучаемой категории дел. До настоящего времени на монографическом уровне подобной исследовательской работы не проводилось. По сути, речь здесь идет о ситуационном моделировании в уголовном процессе. И, хотя законодательно закрепить все уголовно-процессуальные ситуации невозможно, научно обоснованная классификация таких ситуаций позволит не только лучше понять природу данных явлений, но и решить частные научные задачи, например, конкретизировать отдельные фактические основания производства следственных и процессуальных действий.

Рассмотрим виды типичных уголовно-процессуальных ситуаций применительно к проблематике расследования деятельности наркопритона.

Как известно, организация либо содержание притонов для потребления наркотических средств или психотропных веществ, т.е. преступление, предусмотренное ст. 232 УК РФ, относится к делам публичного обвинения. Это обязывает правоохранительные органы принимать меры к проверке любых заявлений и сообщений о деятельности наркопритона. Как показали наши исследования, наиболее распространенным поводом для возбуждения данной категории дел является сообщение о совершенном или готовящемся преступлении, полученное из иных источников (п. 3 ч. 1 ст. 140 УПК РФ) - 83 % изученных материалов. Более редким поводом является заявление о преступлении (п. 1 ч. 1 ст. 140 УПК РФ) – 17 % от общего количества изученных материалов. В основном, речь здесь идет о соседях хозяина наркопритона, испытывающих бытовые «неудобства», связанные с его деятельностью. И практически не встречается такой повод для возбуждения уголовного дела, как явка с повинной (п. 2 ч. 1 ст. 140 УПК РФ). Теоретически такая уголовно-процессуальная ситуация возможна, если оперативный работник решает легализовать своего конфидента, с введением его в орбиту уголовного судопроизводства.

Уголовно-процессуальные ситуации, возникающие на стадии возбуждения уголовного дела, на наш взгляд, по исследуемой категории дел связаны с возможностями процессуальной проверки заявления и сообщения о деятельности наркопритона. Возбуждение уголовного дела является первой стадией уголовного процесса, задача которой – установить, имеются ли правовые основания для того, чтобы начать уголовное судопроизводство и осуществление процессуальных действий в полном объеме, включая применение мер принуждения. Содержание стадии возбуждения уголовного дела составляют: получение и фиксация первичной информации о готовящемся, совершаемом или совершенном преступлении; осуществление проверочных действий на предмет, имел ли в действительности место факт общественно опасного деяния, на который указано в информации; вынесение решения о возбуждении или отказе в возбуждении уголовного дела.

Если вопрос о возбуждении уголовного дела решается положительно, то возникающие здесь уголовно-процессуальные ситуации достаточно ясные и прогнозируемые. Если же прокурор отказывает в даче согласия на возбуждение уголовного дела по факту организации и содержания наркопритона, закономерен вопрос: что делать с материалами предварительной проверки и могут ли они быть использованы в уголовном судопроизводстве в перспективе?

Представляется, что данный вопрос должен разрешаться следующим образом. Расследование преступлений, связанных с организацией и содержанием наркопритонов, предполагает систему в документировании фактов подобных правонарушений. Это означает, что в течение определенного периода времени необходимо два и более раза зафиксировать факт существования наркопритона. На наш взгляд, в этом смысле материалы по отказам в возбуждении уголовного дела являются достаточными доказательствами факта существования наркопритона, а взятые в совокупности отвечают требуемой системе документирования. По смыслу закона, такие материалы относятся к иным документам (ст. 84 УПК РФ) и вполне могут быть использованы в уголовном судопроизводстве в качестве доказательств.

Далее, как известно, УПК РФ отказался от регламентации проверочных мероприятий, находящихся в распоряжении органа дознания и следователей. Однако практика уже давно выработала приемы получения и проверки информации на стадии возбуждения уголовного дела: поручение специалисту производства так называемого предварительного исследования веществ, предметов и документов; судебно-медицинское исследование; изъятие (истребование) материалов и веществ. Кроме того, ч. 4 ст. 146 УПК РФ, помимо осмотра места происшествия, до возбуждения уголовного дела разрешает производство освидетельствования и назначения судебной экспертизы. Данное положение, по нашему мнению, не корреспондирует с другими положениями уголовно-процессуального закона, что в практике, в том числе расследования деятельности наркопритонов, порождает проблемные ситуации.

Так, например, освидетельствование и назначение экспертизы – наиболее частые следственные действия, производимые по исследуемой категории дел. Они, безусловно, содержат элементы уголовно-процессуального принуждения, что, полагаем, может служить основанием для допуска защитника на стадии возбуждения уголовного дела, что УПК РФ не предусматривает.

Далее, положения статей 179 и 195 УПК РФ, регламентирующих порядок производства следственных действий – освидетельствования и экспертизы, предусматривают проведение их лишь в отношении определенных участников судопроизводства, таких, как подозреваемый, обвиняемый, потерпевший, свидетель. Однако на стадии возбуждения уголовного дела данных участников процесса пока не существует, они появляются позже, с возбуждением уголовного дела.

Наибольшие трудности и уголовно-процессуальные ситуации проблемного типа порождает в расследовании деятельности наркопритонов реализация механизма процессуального согласования решения о возбуждении уголовного дела и незамедлительного направления постановления о возбуждении уголовного дела прокурору, как того требуют части 1 и 4 ст. 146 УПК РФ.

Во-первых, понятие «незамедлительно» весьма относительно и на практике позволяет прокурорам затягивать решение вопроса о возбуждении уголовного дела. Это особенно актуально для исследуемой категории дел, по которым большинство проверочных материалов получены в результате оперативно-розыскных мероприятий.

Во-вторых, уголовно-процессуальная ситуация проблемного типа возникает и в том случае, если прокурор откажет в даче согласия на возбуждение уголовного дела. В данной ситуации не понятна судьба и юридическая оценка постановления о назначении судебной экспертизы и протокола освидетельствования. Являются ли они доказательствами и если да, то какого факта, когда уже состоялся отказ в возбуждении уголовного дела?

Достаточно много уголовно-процессуальных ситуаций проблемного типа возникает в связи с предварительным исследованием материалов и веществ. По исследуемой категории уголовных дел это весьма распространенное проверочное мероприятие, так как необходим экспресс-анализ наркотического вещества еще до возбуждения уголовного дела. Такого рода действия, не регламентированные ни УПК РФ, ни иными федеральными законами, являются незаконными, во всяком случае, непроцессуальными и вряд ли могут рассматриваться в последующем как основания для назначения и производства соответствующих судебных экспертиз.

Во-первых, при предварительном исследовании, проведенном до возбуждения уголовного дела, вскрывается упаковка, в которой содержится объект, что само по себе впоследствии вызывает сомнения с позиции его относимости к событию преступления.

Во-вторых, нарушается первичное состояние исследуемого объекта – уменьшается в объеме, повреждается или приводится в состояние, впоследствии лишающее эксперта возможности дать объективное заключение по результатам исследования.

Например, при химическом исследовании наркотического вещества растительного происхождения, в целях получения спектрального анализа, вещество сжигается, объект будущего экспертного исследования утрачивается. После возбуждения уголовного дела эксперту вновь приходится выполнять тот же объем работы, а, в случае утраты объекта исследования, он ограничивается переоформлением справки предварительного исследования заключением судебной экспертизы. Впоследствии это приведет к тому, что сторона защиты в судебном разбирательстве совершенно обоснованно поставит вопрос о недопустимости такого доказательства в соответствии со ст. 75 УПК РФ.

Согласно п. 1 ч. 2 ст. 70 УПК РФ, предыдущее участие лица в уголовном деле в качестве специалиста не является препятствием для производства им экспертизы. Полагаем, вряд ли данное правило способствует объективности такого эксперта, особенно при необходимости признать ошибку в предварительном следствии.

Сложности в оценке доказательственного значения справки предварительного исследования порождает и законодательная новелла, согласно которой специалист вправе давать заключения (ч. 3 ст. 80 УПК РФ). Таким образом, нивелируются различия в процессуальных статусах эксперта и специалиста, и возникают уголовно-процессуальные ситуации, связанные с оценкой доказательственного значения справки предварительного исследования до возбуждения уголовного дела и ее дифференциации от экспертного заключения, данного на стадии предварительного расследования.

По исследуемой категории дел весьма распространенным проверочным действием, безусловно, являются истребование материалов и документов, свидетельствующих о болезни наркомана.

Проблемная ситуация здесь возникает в связи с тем, что от врачей, работающих в наркологических учреждениях, а также в центрах по профилактике и борьбе со СПИДом и другими инфекционными заболеваниями, отбирается подписка о неразглашении информации, содержащей сведения о проведении медицинского освидетельствования лиц на заражение вирусом иммунодефицита человека (заболевание ВИЧ-инфекции), а также на наркозависимость. При этом подписка предупреждает, что за разглашение указанных сведений, в зависимости от последствий, может наступить дисциплинарная ответственность (замечания, выговор, строгий выговор, увольнение), гражданско-правовая имущественная ответственность (ч. 1 ст. 1064 Гражданского кодекса РФ), а также уголовная ответственность по ст. 137 УК РФ («Нарушение неприкосновенности частной жизни»). Последний вид ответственности, естественно, особенно тревожит врачей, которые отказывают следователю и дознавателю в предоставлении необходимых сведений по уголовному делу. Однако следует обратить внимание, что эта подписка носит ведомственный характер и правовых последствий для врачей не порождает. В противовес этому следователь (дознаватель) несет ответственность по ст. 310 УК РФ за разглашение данных предварительного расследования. Эта ответственность реальна и напрямую связана с тайной, охраняемой федеральным законом. Кроме того, в соответствии со ст. 6 Закона о прокуратуре, п. 4 ст. 11 Закона о милиции, врачи, в том числе работающие в СПИД и наркологических центрах, обязаны представлять следователям и дознавателям сведения, необходимые для разрешения вопроса о возбуждении уголовного дела. Таким образом, любые ссылки на врачебную тайну в мотивировке отказа предоставлять документы, в том числе содержащие конфиденциальную информацию о болезни лица, с точки зрения закона, несостоятельны.

Уточним, что, в соответствии со ст. 56 УПК РФ, на врача и иного медицинского работника свидетельский иммунитет не распространяется, поэтому с любого сотрудника медицинского учреждения можно взять необходимое объяснение, а впоследствии в ходе расследования и допросить его в качестве свидетеля.

В качестве проверочного действия по исследуемой категории дел активно практикуется и направление лица на судебно-медицинское освидетельствование по установлению наркомании. Такой тест проводится в специальных медицинских учреждениях. Срок предварительной проверки в порядке ст. 144 УПК РФ ограничен тремя сутками, но в необходимых случаях может быть продлен прокурором, начальником следственного отдела, начальником органа дознания по ходатайству следователя либо дознавателя до 10 суток.

Истребовав все необходимые материалы и отобрав объяснения у пострадавшего, заподозренного лица следователь (дознаватель) обязан поставить перед прокурором вопрос о возбуждении уголовного дела, так как исследовать вопрос о виновности лица в организации (содержании) наркопритона можно только в рамках предварительного расследования.

В практике расследования организации и содержания притонов для потребления наркотических средств и психотропных веществ могут возникать уголовно-процессуальные ситуации проблемного типа, связанные с оценкой доказательственного значения показаний наркомана.

Например, с оценкой показаний обвиняемого, данных им в состоянии наркотического опьянения или абстиненции, когда за дозу наркотика он может сознаться следователю (дознавателю) в совершении любого преступления. Из требований ст. 75 УПК РФ логически вытекает вывод о недопустимости доказательств, полученных таких путем. Полагаем, такую информацию можно использовать в качестве ориентирующей в ОРД, а допрашивать наркомана следует только в состоянии интермиссии, т.е. определенной психологической стабильности.

Кроме того, допрос наркомана укладывается в перечень ситуаций, когда участие защитника, в любом случае, обязательно. Законодатель прямо предусмотрел случай в п. 3 ч. 1 ст. 51 УПК РФ, когда защитник обязателен: «подозреваемый, обвиняемый, в силу физических или психических недостатков, не может самостоятельно осуществлять свое право на защиту». Наркомания – это тяжелая болезнь, в конечном итоге, приводящая к полной деградации личности. Новый УПК РФ, провозгласивший принцип состязательности в уголовном судопроизводстве основополагающим, обязывает следователя или дознавателя уже на стадии возбуждения уголовного дела обеспечить участие защитника обвиняемому (подозреваемому), страдающему наркозависимостью. В противном случае, велик риск утраты доказательств в судебном разбирательстве из-за нарушений требований ст. 75 УПК РФ и полного «развала» уголовного дела в суде.

Следует заметить, что участие защитника в допросе обвиняемого-наркомана делает принципиально невозможным использование следователем (дознавателем) следующих тактических приемов допроса: 1) форсированного или замедленного темпа допроса; 2) инерции; 3) использования слабых мест в психике допрашиваемого; 4) приемов «следственной хитрости» - таких, как «убеждение, что в деле имеется больше доказательств, чем в действительности», «создания у виновного представления о том, что другие соучастники сознались», «случайное получение информации»; 5) использования «фактора внезапности»; 6) обращения к мнению отдельных лиц, групп, общественного мнения в целом, которое может измениться в негативную сторону в связи с сокрытием искомой информации; 7) преднамеренного разжигания конфликта между соучастниками; 8) снятия психологического напряжения путем допущения вспышки гнева у допрашиваемого и т.д.

Анализ судебно-следственной практики показывает, что, в зависимости от отношения защитника к признанию его подзащитного в совершении преступления, выделяются четыре группы ситуаций, возникающих при допросе обвиняемых-наркоманов, проводимом с участием защитника:

1. Защитник согласен с тем, что обвиняемый признает себя виновным, поддерживает его решение о признании, так как вина подзащитного доказана.

2. Защитник изначально не согласен с позицией признания его подзащитным своей вины и стремится склонить последнего к отказу от «признательных» показаний, тем самым, противодействуя следствию.

3. Защитник изначально не согласен с позицией своего подзащитного, но, в силу процессуального положения, этических и профессиональных обязанностей, не отказывается от защиты, продолжая вести ее законными методами и способами, исследуя доказательства невиновности подзащитного.

4. Защитник формально относится к своему участию в следственном действии, безразличен к позиции обвиняемого и подозреваемого наркомана.

Очевидно, что каждая из названных выше ситуаций требует от следователя (дознавателя) гибкой и адекватно меняющейся тактики допроса.

На основании изложенного, рекомендуется обеспечить участие защитника уже после вынесения постановления о возбуждении уголовного дела в отношении лица (в соответствии с ч. 1 ст. 46 УПК РФ уже появляется подозреваемый), а также, практически в любом следственном действии, связанном с правами и свободами гражданина, страдающего наркозависимостью.

Особенно следует уделить внимание такому принудительному следственному действию, как обыск (ст. 182 УПК РФ). Закон в ч. 11 ст. 182 УПК РФ прямо предусматривает участие защитника в данном следственном действии, а следователь (дознаватель) обязан дать согласие на его участие. Анализ практики показывает, что результаты обыска часто теряли свое доказательственное значение, так как следователь недостаточно четко разъяснял право обыскиваемого на добровольную выдачу искомых предметов, о чем даже не делал пометки в протоколе обыска. Это весьма актуально и по делам об организации и содержании наркопритона, когда в качестве искомого в процессе обыска выступают наркотические средства и психотропные вещества. Следователь (дознаватель) в присутствии защитника должен предупредить обыскиваемого о добровольной выдаче наркотиков, тщательно зафиксировав это в протоколе обыска. По возможности следует избегать проведения обыска в помещении без участия подозреваемого (обвиняемого). Судебно-следственная практика показывает, что это обстоятельство весьма часто использует защитник в суде. Защита аргументирует это тем, что на стадии предварительного расследования не было реализовано право обвиняемого на добровольную выдачу искомого.

В процессе расследования организации и содержания наркопритонов между следователем и стороной защиты также возникают уголовно-процессуальные ситуации как проблемного, так и конфликтного типа.

Так, согласно п. 3 ч. 4 ст. 46 и п. 9 ч. 4 ст. 47 УПК РФ, подозреваемый и обвиняемый имеют право на конфиденциальные свидания с защитником, не ограниченные ни по времени, ни по продолжительности. Ни о какой организаторской роли следователя в уголовном процессе не может идти и речи в этом случае, если сторона защиты может настоять на праве такого свидания, в котором следователь не должен присутствовать, даже в ходе проведения следственного действия. Кроме того, в соответствии с нормой п. 9 ст. 47 УПК РФ, обвиняемому предоставлено право многократного прерывания следственного действия для согласования с защитником своих ответов на заданные следователем вопросы, что, бесспорно, сводит на нет стратегию и тактику проводимого следственного действия, и, как результат, ставит стороны обвинения и защиты в неравные условия²³⁴.

Далее, ст. 86 УПК РФ предоставляет защитнику право собирать доказательства путем получения предметов, документов и иных сведений. Здесь законодатель вновь допускает дисбаланс состязающихся сторон, так как процессуальный порядок получения документов и сведений в УПК РФ не предусмотрен, так же, как не предусмотрены унифицированные процессуальные формы для подобных адвокатских действий. Это дает право адвокату оспорить доказательства обвинения любыми, в том числе нелегитимными способами.

По исследуемой категории дел, так называемая «адвокатская тактика», чаще всего, проявляет себя в формировании ложной свидетельской базы, особенно, по факту «подброса» обвиняемому наркотических веществ, фальсификации вещественных доказательств.

Еще одна группа уголовно-процессуальных ситуаций возникает по окончании предварительного расследования. Как известно, УПК РФ включил время ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела в срок предварительного следствия, который при этом не прерывается. Вполне закономерный результат такой законодательной новеллы – обвиняемые из числа наркоманов и их защитники умышленно затягивают ознакомление с материалами уголовного дела, так как отбывание наказания в специализированных колониях для лиц, страдающих наркоманией, для таких обвиняемых – менее привлекательная перспектива, чем пребывание в СИЗО. В колониях им приходится принудительно лечиться и испытывать на себе более жесткий режим отбывания наказания. Следователи, не укладываясь в отведенные законом сроки предварительного следствия, вынуждены продлевать их. А повторные допросы и очные ставки, как правило, не способствуют в таких ситуациях укреплению свидетельской базы, сохранению и умножению доказательств.

И, в заключении, необходимо сказать о некоторых уголовно-процессуальных ситуациях по исследуемой категории дел, возникающих в судебном разбирательстве.

При рассмотрении в суде дел, связанных не только с организацией наркопритона, но и незаконным оборотом наркотических средств вообще, чаще всего, возникают ситуации с необходимостью проверки процессуальным путем оперативной информации, полученной в ходе судебного разбирательства. Весьма ограниченный в процессуально-тактических средствах судья, в подобных ситуациях, иногда вынужден принимать нестандартные решения.

Так, в судебном заседании Ленинского районного суда г. Барнаула слушалось дело по организации и содержанию наркопритона, совершенное организованной группой (ч. 2 ст. 232 УК РФ). На стадии предварительного расследования следственно-оперативным работникам так и не удалось обнаружить партию героина в объеме 1,5 кг, утраченную в результате неудачно спланированной и проведенной контролируемой поставки из Таджикистана. Однако в ходе судебного заседания от присутствующего в зале гражданина в адрес судьи поступила записка, в которой указывалось место нахождения данной партии наркотических средств. Как известно, направление уголовного дела судом на дополнительное расследование законом не предусмотрено, да и вряд ли бы оно привело к обнаружению вещественного доказательства, так как после оглашения определения суда оно, скорее всего, было бы перепрятано. По нормам УПК РФ в рамках судебного следствия суд в этой ситуации лишен правовой возможности направить в адрес органов дознания и предварительного следствия отдельное поручение. Выход, вместе с тем, был найден. Судья объявил перерыв и обратился с судебным решением к начальнику Ленинского РОВД г. Барнаула. Последний, на основании ст. 11 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» и п. 2 Инструкции «О порядке предоставления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю, прокурору или в суд» от 12.05.1998 г., вынес постановление о проведении ОРМ – обследования помещения, где мог находиться героин. Данное постановление было санкционировано судьей в закрытом судебном заседании, а орган милиции, на основании полученного судебного решения, провел ОРМ, обнаружил вещественное доказательство и вместе со служебными документами предоставил его в судебное заседание. Эти документы, так же, как и свидетельские показания участников ОРМ, наряду с другими доказательствами были использованы для обоснования вины подсудимых в текстах приговоров²³⁵.

Приведенные нами типичные уголовно-процессуальные ситуации отражают лишь часть проблем, связанных с расследованием преступлений по организации и содержанию наркопритонов. Очевидно одно - данное исследовательское направление имеет научную перспективу и нуждается в дальнейшей разработке.

 

 

 

 

Глава 3. Особенности проведения тактических операций по делам об организации и деятельности наркопритонов

 

 

Учение о тактических операциях в криминалистике берет начало с 70-х годов прошлого столетия. Возникнув первоначально как представление о криминалистическом способе борьбы с преступностью, основанном на сочетании тактических приемов, следственных действий, организационно-технических и иных мероприятий, сегодня учение накопило достаточно знаний, чтобы называться частной криминалистической теорией²³⁶.

Понятие «тактические операции», как известно, введено в криминалистический оборот А.В. Дуловым в 1972 году. «Под понятием тактических операций, - пишет он, - понимается проведение группы следственных, оперативно-розыскных, ревизионных действий для решения одной общей задачи»²³⁷.

Спустя два года к исследованию криминалистических операций обратился Р.С. Белкин. Его взгляды основывались на том, что «тактические операции» являются средством решения задач расследования, а не его задачами. Он назвал это средство тактическими комбинациями, полагая термин более удачным.

В представлении Р.С. Белкина «тактическая комбинация – это определенное сочетание тактических приемов или следственных действий, преследующее цель решения конкретной задачи расследования и обусловленное этой целью и следственной ситуацией»²³⁸.

В 1976 году с определениями понятия тактических операций выступили Л.Я. Драпкин и В.И. Шиканов.

По определению Л.Я. Драпкина, «тактической операцией является комплекс следственных, оперативно-розыскных, организационно- подготовительных и иных действий, проводимых по единому плану и направленных на решение отдельных промежуточных задач, подчиненных общим целям расследования уголовного дела»²³⁹.

В.И. Шиканов определяет тактическую операцию как «систему согласованных между собой следственных действий, оперативно-розыскных мероприятий и иных действий, предпринятых в соответствии с требованиями норм уголовно-процессуального закона правомочными должностными лицами для выяснения вопросов, входящих в предмет доказывания по расследуемому уголовному делу»²⁴⁰.

Данное определение, представляется, в большей степени отвечает концепции настоящего диссертационного исследования и берется нами в качестве исходной методологической основы.

По мнению В.И. Шиканова, с которым следует согласиться, тактическую операцию характеризуют шесть признаков:

1. системная согласованность действий;

2. единый план;

3. регламентированность уголовно-процессуального закона;

4. решение промежуточных тактических задач;

5. определение содержания задач предметом доказывания;

6. алгоритмичная заданность при решении тактических задач²⁴¹.

По сути, речь идет о блочном программировании в методике расследования преступлений отдельного вида. Блочное программирование в методике расследования деятельности наркопритона, по нашему мнению, и есть процесс разработки типовых тактических операций, исходя из складывающихся по делу ситуаций преступления и ситуаций расследования.

Типовая блок-схема тактических операций в расследовании данного вида преступлений включает в себя следующие направления работы следователя и оперативного работника по месту нахождения наркопритона:

1. Оперативно-розыскные мероприятия.

2. Осмотр места происшествия.

3. Обыск и досмотр.

4. Задержание.

5. Освидетельствование.

6. Изъятие образцов для сравнительного исследования.

7. Назначение и производство судебных экспертиз.

8. Производство допросов.

Уточним, что задержание, в соответствии с главой 12 УПК РФ, является не следственным действием, а мерой уголовно-процессуального принуждения, поэтому в приведенной выше блок-схеме оно занимает особое место и по порядку производства, и по характеру принятия процессуально-тактических решений в ходе его проведения.

Как показали данные нашего исследования, большинство уголовных дел изученной категории возбуждается по оперативным материалам. Поэтому блок-схема начинается именно с оперативно-розыскных мероприятий. Кроме того, оперативное сопровождение предварительного расследования пронизывает всю тактическую операцию по выявлению и пресечению деятельности наркопритона. Прежде всего, при получении оперативной информации создается специализированная следственно-оперативная группа. По нашим данным, в большинстве регионов Сибирского федерального округа количество негласных сотрудников, состоящих на связи у таких групп, варьирует от 6 до 10 человек. Как показывает практика, такого количества конфидентов вполне достаточно для эффективной работы по раскрытию подобных преступлений. Полученная информация о деятельности наркопритона проверяется оперативным путем: оперативная установка, проводимая силами 7-го отдела ГУВД, направление в указанную квартиру сотрудника из числа связей притоносодержателя. При подтверждении информации за данной квартирой вводится скрытое наблюдение, прослушивание телефонных разговоров, которые позволяют установить время сбора наркоманов, лиц, посещающих притон, условный сигнал, предполагаемых поставщиков и другие сведения, необходимые для проведения оперативных мероприятий. Как правило, потребители наркотических средств из притона расходятся по одному через короткие промежутки времени. Первый посетитель, покидающий притон, скрытно сопровождается до места, не просматриваемого из квартиры притоносодержателя, и задерживается. Наличие или отсутствие признаков наркотического опьянения позволяют утвердиться в предположении или принять решение об отмене мероприятий. Проникновение в квартиру целесообразно осуществлять при выходе второго посетителя (или другими способами, описанными ниже, при рассмотрении такого процессуального действия, как задержание). После этого в квартиру входят члены следственно-оперативной группы и понятые, в присутствии которых и начинается осмотр.

Осмотр места происшествия (далее ОМП), по сути, является неотложным следственным действием, хотя УПК РФ отказался от подробной регламентации таких действий и изменил подходы к понятию «неотложность». Наряду с освидетельствованием, осмотр места происшествия разрешается производить до возбуждения уголовного дела. Изученная нами практика расследования деятельности наркопритонов в Алтайском и Красноярском краях показала, что именно при производстве ОМП возникает больше всего ситуаций тактического риска с утратой будущих вещественных доказательств и образцов для сравнительного исследования.

Результативность осмотра места происшествия по делам рассматриваемой категории (а это, большей частью, квартиры и дома), как правило, зависит от трех факторов:

• обладания достоверной и точной информацией о нахождении там наркопритона;

• своевременности и внезапности проведения ОМП;

• подготовленности следственно-оперативной группы.

Поэтому в период подготовки к осмотру следователю необходимо решить ряд вопросов, связанных с его проведением.

1) Представляется, что для оперативности в решении вопросов, которые могут возникнуть в процессе данного следственного действия (личный досмотр посетителей притона и притоносодержателя, их освидетельствование), в ряде случаев целесообразно предусмотреть, чтобы при осмотре участвовало не два понятых, как принято в большинстве случаев, а больше, исходя из конкретной ситуации. Причем, к их выбору следует подходить со всей ответственностью, учитывая непредсказуемость поведения лиц, находящихся в состоянии наркотического опьянения в притоне, а при наличии информации, что среди посетителей притона имеются женщины, рассмотреть вопрос о необходимости привлечения в качестве понятых женщин²⁴².

Вполне понятно, что в этом случае следует включить в группу для участия в следственном действии и сотрудника милиции – женщину.

2) С учетом имеющейся информации о притоне следователю необходимо решить вопрос о включении в группу того или иного специалиста.

На практике традиционно в качестве специалиста при осмотре притонов участвуют эксперты-криминалисты, выполняющие свои обязанности по применению криминалистической техники (фотографирование, обнаружение и изъятие отпечатков пальцев рук и другие необходимые для следствия действия).

Поскольку в притоне могут быть лица, находящиеся в состоянии наркотического опьянения, в том числе сильного, когда возникает необходимость в оказании медицинской помощи, целесообразно в группу включить медицинского работника, обладающего соответствующими знаниями и опытом. Очевидно, речь может идти о врачах-наркологах, которые, кроме того, могут оказать помощь следователю в выявлении лиц, потребивших наркотические средства, в определении степени их опьянения, а также в установлении контакта с ними.

Действенным может быть участие в группе специалиста-фармацевта и химика для выявления различных компонентов, из которых изготавливают наркотические средства в кустарных условиях.

3) Исходя из целей и задач проведения осмотра притона для потребления наркотиков, следователю совместно со специалистами важно решить вопрос о технических средствах, необходимых при проведении этого следственного действия.

Неоценимую услугу при осмотре притона может оказать собака, специально натренированная на отыскание наркотиков.

Однако при подготовке оптимального состава группы следует помнить, что неоправданное увеличение количества участников следственного действия нежелательно, так как это может лишь мешать целенаправленной работе.

4) Следователю нужно тщательно подготовиться к проведению осмотра и решить, что взять с собой (необходимые бланки процессуальных документов, полиэтиленовые пакеты и конверты для изъятия наркотических средств и других предметов, печать для опечатывания и т.д.).

5) Если в притоне на момент осмотра находятся посторонние лица (посетители), представляется целесообразным записать их данные в протокол осмотра.

Нередко посетители притона прячут наркотические средства, в том числе и расфасованные на «дозы» для потребления, в различные принадлежащие им предметы (сумочки, портфели, футляры для очков и т.п.). Поэтому имеет смысл осмотреть и эти предметы.

При проведении личного досмотра посетителей притона важно не допустить, чтобы кто-либо из них выбросил или уничтожил компрометирующие их предметы или документы.

6) В ряде случаев во время осмотра притона представляется целесообразным незамедлительно провести освидетельствование притоносодержателя и посетителей притона, так как на их теле могут быть свежие следы введения в организм наркотических средств (следы инъекций, втирания наркотика в ранку и т.п.), которые впоследствии могут исчезнуть.

При осмотре притона особое внимание следует обращать на наличие в помещении шприцев и игл к ним, ватных и марлевых тампонов со следами жидкости и вещества, похожего на кровь, ампул, таблеток и упаковок к ним, семян опийного мака и конопли, маковых головок, в том числе в измельченном виде, отвара из маковых головок, сигарет и окурков с возможной начинкой из наркотических средств, медицинских весов и разновесов, фасовочного материала для наркотиков (пакетики, пробирки и т.п.) и других доказательств потребления наркотических средств.

Некоторые сведения о соучастниках притоносодержателя и посетителях притона следствие может почерпнуть из записных книжек с телефонами и адресами, писем и открыток, квитанций на посылки и бандероли, а также извещений на их получение, обнаруженных при осмотре.

Необходимо обращать внимание на различные записи в тетрадях, блокнотах, на газетах и журналах, в которых могут быть обнаружены сведения о посетителях притона и другие интересующие следствие записи (например, денежные расчеты притоносодержателя с посетителями, рецепты для изготовления наркотических средств, данные о времени посещения «клиентов»).

В связи с тем, что нередко притоносодержатели сами изготавливают наркотические средства, при осмотре необходимо уделить внимание и тем предметам, которые могут служить как исходным материалом, так и компонентами для их изготовления.

При изъятии указанных предметов следует проявлять осторожность в обращении с ними, поскольку на некоторых могут сохраниться следы рук (ампулы, шприцы, тетради, фасовочный материал и др.), чтобы впоследствии по этим следам можно было сделать конкретные выводы о том, кто из «клиентов» держал в руках данные предметы.

Изымая вещество, похожее на наркотики, следователь не должен делать заключение о разновидности изымаемого наркотического средства на основании его внешнего вида, запаха, имеющихся надписей на таре и упаковке. Лишь только химическая или фармацевтическая экспертиза может решить вопрос о том, какое именно вещество было изъято и является ли оно наркотическим средством. При этом вещество, похожее на наркотики, тщательно взвешивается и опечатывается в упаковке, заранее подготовленной следователем.

Другие изымаемые объекты также упаковываются и опечатываются.

При осмотре притона нужно произвести фотографирование, а в иных случаях для большей наглядности об обстановке в притоне на момент осмотра – видеосъемку. При фотографировании следует сделать обзорные снимки всех помещений притона. Методом узловой съемки надо зафиксировать места, откуда изъяты вещественные доказательства, которые затем сфотографировать методом детального снимка с масштабной линейкой, а также сфотографировать или снять на видеопленку и лиц, находящихся в притоне. Особенно ценными будут кадры, наглядно показывающие «рабочую» обстановку в притоне.

Результаты осмотра заносятся в протокол, где фиксируется обстановка в помещении с указанием расстановки мебели и других имеющихся в наличии предметов; подробно описываются те места, откуда изъяты вещественные доказательства, с указанием, что и откуда изъято, поскольку, образно говоря, место обнаружения вещественных доказательств играет такую же роль для определения их доказательственного значения, как личность свидетеля или потерпевшего – для определения доказательственного значения их показаний²⁴³. При возможности следует произвести осмотр изымаемых объектов, а в иных случаях дать краткое их описание.

Представляется необходимым внести в протокол данные о лицах, находящихся в притоне с начала следственного действия, а также прибывших туда в процессе его проведения, их состоянии (могут ли они двигаться, устойчивы ли на ногах).

В протоколе фиксируются все участники следственного действия, и делается отметка о применении научно-технических средств, а в случае использования служебной собаки – о результатах ее применения.

В дальнейшем следователь может использовать протокол осмотра места происшествия при проведении других следственных действий. Так, если притоносодержатель отрицает посещение его притона определенными лицами, то совпадение конкретных деталей обстановки, зафиксированных в протоколе осмотра притона, с описанием этих деталей в протоколе допроса данных лиц позволяет сделать предположение о намерениях притоносодержателя давать ложные показания.

Кроме того, следователю необходимо помнить, что по данной категории дел непроведение или откладывание осмотра наркопритона на более позднее время недопустимо. Это может привести к тому, что обстановка внутри помещения будет изменена и зафиксирована следователем уже не в том виде, в каком была при посетителях наркопритона и других свидетелях. И в показаниях этих лиц будет фигурировать иная обстановка, нежели запечатленная протоколом осмотра места происшествия, что, в свою очередь, может дать повод для сомнений в правдивости их показаний.

Несвоевременный осмотр наркопритона может иметь и другие негативные последствия, например, уничтожение притоносодержателем или заинтересованными лицами вещественных доказательств преступных действий по содержанию притона и иных следов, которые при немедленном осмотре помещения можно было бы изъять.

Следующим элементом типовой тактической операции по исследуемой категории дел является обыск и досмотр. Альтернатива обыску в виде досмотра существует для тех случаев, когда у следователя недостаточно данных для возбуждения уголовного дела. Новый УПК РФ провозгласил принцип состязательности, в том числе и в досудебном производстве. Без возбужденного уголовного дела и судебного решения нельзя провести ни обыск, ни осмотр жилища, что весьма усложняет следственные ситуации, возникающие по изученной категории дел.

Однако возникающую проблемную ситуацию можно разрешить методами административной деятельности.

Вступивший в силу с 1 июля 2002 года Кодекс РФ об административных правонарушениях содержит ряд норм, регламентирующих порядок производства по делам об административных правонарушениях, которые с успехом могут быть использованы при реализации материалов оперативной разработки и документировании результатов ОРМ на стадии возбуждения уголовного дела. В первую очередь, речь идет о мерах обеспечения производства по делам об административных правонарушениях: доставлении, задержании, досмотре, изъятии предметов и документов.

В качестве формального повода для составления документов административного производства может послужить рапорт оперативного сотрудника о том, что в действиях доставленного в дежурную часть ОВД лица усматриваются признаки административного правонарушения, предусмотренного, например, ст. ст. 6.8. «Незаконное приобретение либо хранение наркотических средств (в небольшом размере без цели сбыта)», 6.9. «Потребление наркотических средств без назначения врача», 20.20. «Появление в состоянии опьянения несовершеннолетних или потребление ими наркотических средств в общественных местах» Кодекса РФ об административных правонарушениях. Данный тактический прием применим в отношении мелких розничных торговцев наркотиками, осуществляющих свою преступную деятельность на улице, в других общественных местах, которые могут быть захвачены (задержаны в ходе ОРМ) без необходимости входить в их жилище.

Кроме того, порядок производства по делам об административных правонарушениях может быть с успехом использован при задержании потребителей – лиц, совершающих приобретение наркотических средств для личного потребления, при этом предлогом к доставлению в милицию вполне может быть неадекватное поведение или внешний вид, дающие основание предполагать, что лицо находится в состоянии наркотического опьянения.

Законным основанием к доставлению (принудительному препровождению) гражданина в ОВД, в соответствии со ст. 27.2. КоАП РФ, является невозможность составления протокола об административном правонарушении непосредственно на месте его совершения. В случаях, связанных с незаконным приобретением, хранением или употреблением наркотиков, это невозможно сделать на месте, так как требуется подвергнуть правонарушителя медицинскому освидетельствованию, досмотру, а изъятое у него вещество – химическому исследованию. Важно, что для доставления, в отличие от задержания, не требуется заранее установленного факта совершения лицом правонарушения. Наоборот, доставление производится в целях разбирательства и установления обстоятельств дела.

В отличие от доставления, административное задержание (ст. 27.3 КоАП РФ) позволяет не только препроводить лицо в ОВД, но и содержать его там (временно ограничить свободу передвижения) на срок до трех часов. В случае нахождения лица в состоянии наркотического опьянения, оскорбляющего человеческое достоинство (а это наказывается не только штрафом, но и арестом до15 суток), задержание допускается на срок до 48 часов с момента вытрезвления (ст. 27.5 КоАП РФ). Это время с успехом может быть использовано для проведения судебно-химической экспертизы в рамках административного производства.

Вместе с тем, об административном задержании лица орган, применивший данную меру обеспечения, обязан по просьбе задержанного уведомить его родственников, администрацию по месту учебы или работы, а также защитника, что не всегда желательно при проведении оперативно-розыскных мероприятий, направленных на изобличение остальных соучастников преступной деятельности. Поэтому, в зависимости от конкретных обстоятельств, может быть рекомендовано составление либо протокола доставления, либо протокола задержания. И то, и другое предусматривает возможность личного досмотра доставленного (задержанного) лица, досмотра его вещей, транспортного средства, изъятия у него предметов и документов.

Отметка о досмотре и изъятии делается непосредственно в протоколе доставления или задержания и не требует составления дополнительного протокола досмотра или протокола изъятия (ч. 6 ст. 27.7 КоАП РФ и ч. 5 ст. 27.10 КоАП РФ). Отдельным протоколом во всех случаях оформляется только досмотр транспортного средства. К основным формальным требованиям, соблюдение которых обеспечивает допустимость названных документов в качестве судебных доказательств, можно отнести следующие:

1. обязательное присутствие понятых при производстве личного досмотра, досмотра вещей, находящихся при задержанном, досмотра транспортного средства и изъятии при этом вещей и документов (при личном досмотре понятые должны быть одного пола с досматриваемым);

2. составление протокола доставления, задержания или досмотра транспортного средства в строгом соответствии с требованиями, изложенными в нормах главы 27 КоАП РФ;

3. сохранение конструктивной целостности досматриваемых вещей и транспортных средств;

4. подробное описание в протоколе идентификационных признаков предметов и документов, обнаруженных при досмотре задержанного (не только изъятых, а всех обнаруженных), к которым относятся: реквизиты документов, номера и серии денежных знаков, тип, марка, модель и заводской номер оружия, приборов и устройств, индивидуальные приметы вещей и т.д.;

5. отражение в протоколе факта применения при досмотре и изъятии технических средств фиксации: видеозаписи, фотосъемки, специальных криминалистических средств и т.д. (части седьмые статей 27.7, 27.9, 27.10 КоАП РФ);

6. составление протокола доставления или задержания уполномоченным на то должностным лицом. В соответствии с ч. 2 ст. 27.3, ч. 4 ст. 28.3 КоАП РФ и приказом МВД РФ № 803 от 21.08.02 года, таковыми по рассматриваемой категории дел являются сотрудники дежурных частей ОВД.

В практике широко распространено производство досмотра лиц, принимающих участие в ОРМ («покупателей»), например, перед началом оперативного эксперимента. Таким образом, документируется факт отсутствия у данного лица в момент начала операции наркотических средств и других предметов, запрещенных к обращению.

Полагаем, подобные действия представляются излишними. Нормы ст. 27.7 КоАП РФ предусматривают производство личного досмотра как принудительной меры лишь в целях обнаружения орудий совершения или предметов правонарушения, но никак не с целью продемонстрировать их отсутствие у участника оперативно-розыскного мероприятия. Те судьи и работники прокуратуры, которые настаивают на применении подобных «средств доказывания» и признают такую практику нормальной, лишь культивируют в обществе и в правоприменительной деятельности «презумпцию виновности» сотрудников правоохранительных органов. При этом как бы заранее предполагается, что вся оперативно-розыскная деятельность изначально направлена не на выявление реальных преступлений и изобличение преступников, а на умышленную фальсификацию доказательств в отношении заведомо невиновных лиц.

Представляется, что доказывать вредность и ненужность подобной практики возможно, в первую очередь, с помощью активного применения при проведении ОРМ технических средств фиксации.

Документы административного производства (протокол доставления, протокол задержания, протокол досмотра, заключение экспертизы), при условии их составления при наличии оснований и в порядке, предусмотренном главой 27 КоАП РФ, могут быть использованы в качестве доказательств – иных документов, подтверждающих факт и обстоятельства обнаружения и изъятия у определенного лица конкретных материальных объектов, впоследствии идентифицированных как наркотические средства или предметы, использованные в качестве средства платежа за их потребление²⁴⁴.

На возможность использования документов административной деятельности в качестве доказательств по уголовным делам, связанным с организацией и деятельностью наркопритонов по предложенной выше схеме, мы указывали еще в 2001 году, до принятия УПК РФ, вступившего в силу с 1 июля 2002 года²⁴⁵.

Однако вернемся к особенностям производства следственного обыска.

При производстве обыска необходимо выполнение определенных требований, которые также отработаны практикой:

1. Обязательное участие понятых при всех действиях сотрудников следственно-оперативной группы, особенно в момент изъятия наркотиков, денег и ценностей. При этом не рекомендуется в качестве понятых привлекать лиц, употребляющих наркотики.

2. Использование возможностей фото-кино и аудио-видеоаппаратуры.

3. Обязательная упаковка изъятых наркотиков, денег и ценностей в приготовленные для этой цели материалы, опечатывание их печатью подразделения и удостоверение правильности изъятия подписями понятых. Это позволит предотвратить возможные жалобы обвиняемых и защитников на то, что наркотические средства «подкинуты» сотрудниками правоохранительных органов.

4. Категорически запрещается нюхать, пробовать на вкус обнаруженные вещества (растворы, порошки и т.д.), поскольку иногда наркотические средства в концентрированном виде действуют как яды.

5. Постоянный контроль за входом в помещение, где производится обыск, в целях задержания возможных соучастников преступной деятельности.

При производстве обыска в составляемом протоколе в обязательном порядке указывается, что именно и откуда изымается (например: «из нижнего выдвижного ящика средней секции мебельной стенки», «из правого нижнего наружного кармана куртки красного цвета» и т.п.).

Главное внимание следует уделять обнаружению предметов, приспособлений для потребления, изготовления, хранения, перемещения, транспортировки наркотических средств. Это могут быть шприцы, курительные трубки, папиросы и самокрутки; упаковочные материалы; миски, весы, прессы, мясорубки; химические препараты, используемые при синтезировании наркотиков растительного происхождения; документы, квитанции, проездные билеты, письма, счета об уплате за телефонные переговоры, записные книжки и т.п. Во время производства обысков у лиц, подозреваемых в изготовлении сложных наркотических средств, принимаются меры по обнаружению методик изготовления наркотиков, схем синтеза наркотических средств, химических реактивов для их изготовления и т.п.²⁴⁶

Необходимо уточнить, что досмотр и обыск не сопоставимы по степени правовой регламентации, а в связи с этим и тактической ценности данных мероприятий. При неправильном оформлении результатов досмотра мы вообще рискуем потерять будущие доказательства, чем можем предельно осложнить следственную ситуацию по уголовному делу. Как показали наши исследования, именно неправильное оформление сотрудниками милиции общественной безопасности изъятия наркотических веществ на первоначальном этапе расследования деятельности наркопритона, чаще всего, становится причиной необоснованного прекращения уголовных дел.

Задержание как мера уголовно-процессуального принуждения является следующим элементом тактической операции по исследуемой категории дел. При обсуждении плана его реализации принимается решение о тактике, способах и времени реализации, учитываются данные о лицах, задержание которых планируется осуществить. В том случае, когда планируется задержание не только притоносодержателя, но и сбытчика наркотиков, принимаются меры по обеспечению технического контроля за его действиями по сбыту. С этой целью осуществляется постоянное прослушивание его телефонных переговоров. При получении информации о готовящемся сбыте наркотических средств эти данные немедленно передаются руководителю следственно-оперативной группы. В случаях, когда точно неизвестно, какой именно наркотик сбывается или какое его количество, производится задержание не одного, а нескольких приобретателей. Делается это для того, чтобы не утратить доказательства по возможной квалификации действий сбытчика по ч. 3 или ч. 4 ст. 228 УК РФ. Когда же известно, что сбываются наркотические средства в крупных размерах, возможно проведение задержания только одного приобретателя наркотиков. В этих случаях определение количества наркотиков производится в соответствии с разъяснениями Постоянного комитета по контролю наркотиков РФ. При проведении задержания подозреваемых желательно документирование процесса задержания и изъятия наркотических средств на видеопленку. Это позволит в дальнейшем более активно использовать материалы задержания при допросах обвиняемых и исключить необоснованные жалобы о фальсификации материалов уголовных дел.

При проникновении в помещение очень важно:

1. исключить всякое промедление, задержку при входе в помещение, где находятся подозреваемые и хранятся наркотические средства;

2. не позволить подозреваемым уничтожить следы преступления (особенно это касается синтетических наркотиков, кокаина, героина, ЛСД, которые хранятся в небольших по объемам количествах)²⁴⁷.

Перед проведением задержания лиц в наркопритонах необходимо предусмотреть возможность и способы проникновения, поскольку, как уже нами отмечалось, обычно существует только определенный круг лиц из числа преступных связей, которые могут входить в такие помещения. Кроме того, как показывает практика, входные двери в помещениях наркопритонов хорошо укреплены, чаще всего, бывают металлическими, с сейфовыми системами запоров.

Практикой выработано несколько вариантов проникновения в такие помещения:

1. так называемый «заход на плечах», когда участники следственно-оперативной группы проходят в помещение вместе с очередным посетителем наркопритона или при выходе одного из «клиентов». Этот вариант действует только в тех случаях, если дома, где организуются наркопритоны, не имеют закрытых холлов, и двери квартир выходят на лестничную площадку. В этом случае появление группы захвата не вызывает подозрений ни у хозяев, ни у посетителей наркопритона. Пример этому можно найти в уголовном деле № 1-53-99 в отношении гражданина Сердюкова, содержавшего наркопритон в своей квартире. Имелась оперативная информация, что в настоящей квартире в вечернее время собирались наркоманы для изготовления и потребления наркотических средств. 14 января 1999 года сотрудники ОБНОН Ленинского РОВД г. Барнаула, установив точное время сбора участников данного наркопритона, в квартире соседей устроили засаду и одновременно с очередным посетителем наркопритона вошли в квартиру Сердюкова. Были изъяты готовые к употреблению наркотические средства, опий-сырец, а также другие предметы для изготовления и потребления наркотиков²⁴⁸.

2. так называемый «заход с возвратом», при выходе наркомана из квартиры, в которой находится наркопритон. Например, после получения оперативной информации об организации и содержании наркопритона в квартире гражданки Федяевой сотрудниками ОБНОН при УВД г. Барнаула на выходе из указанной квартиры был задержан гражданин Горохов, находящийся в наркотическом опьянении, и насильно возвращен в данный наркопритон. В данном притоне были обнаружены и изъяты наркотические средства и предметы для их изготовления и потребления, а также задержаны другие лица, употребившие здесь наркотики²⁴⁹.

3. так называемый «заход под нежданного гостя», когда в наркопритон может прийти сотрудник милиции под видом врача скорой помощи, родственника соседа, почтальона, электрика и т.п. Например, по уголовному делу, возбужденному по факту содержания наркопритона в квартире гражданки Чвирук, оперативный работник Индустриального РОВД вошел в притон под видом родственника соседа снизу, которого, якобы, «затопила» гражданка Чвирук²⁵⁰.

4. так называемый «заход на «хамелеона»», когда из притона выходит первый посетитель, его задерживают и предлагают сотрудничество. Будучи уверенным в нем, ему предлагается легенда о его внезапном возвращении в притон. Проникновение в квартиру осуществляется при открывании двери. Если посетитель наркопритона не соглашается на сотрудничество, задерживается следующий, а этот временно изолируется до окончания проводимой операции. Так, по уголовному делу Октябрьского районного суда г. Барнаула, возбужденному по факту содержания притона для изготовления и потребления наркотических средств в квартире гражданина Грачева, оперативные работники проникли в наркопритон данным способом, склонив к сотрудничеству наркомана Данилина²⁵¹.

5. проникновение в помещение с помощью специальных средств через окна, балконные двери и т.д. Этот вариант применяется в случаях, когда входные двери укреплены, и подходы к помещению контролируются подозреваемыми. Пример находим в уголовном деле, возбужденном в отношении притоносодержательницы Новиковой²⁵². Она приобретала опий-сырец и хранила его с целью сбыта в своей квартире. Учитывая, что опийные растворы пользуются более высоким спросом и стоят дороже, Новикова освоила технологию их изготовления. К моменту проведения реализации оперативных материалов, выяснилось, что Новикова приобрела у жителя Казахстана Нурмедова 300 г опия, изготовила опийный раствор и предложила его своим постоянным клиентам Комарову и Алексееву. Было также установлено, что Новикова сбывает «товар» только знакомым, которые приходят к ней на квартиру, предварительно позвонив ей по телефону. Поскольку квартира Новиковой имела металлическую дверь, широкообзорный смотровой глазок, исключалась возможность спрятаться на лестничной площадке или осуществить заход в квартиру «на плечах» покупателей. Не дали желаемого результата попытки проникновения под видом электромонтера, специалиста-ремонтника газовой службы. В связи с этим, после задержания Комарова с наркотическим средством и находящегося в состоянии наркотического опьянения, было принято решение зайти в квартиру и осуществить задержание Новиковой и Алексеева, спустив сотрудников подразделения СОБР на роллингах с седьмого этажа на второй (граждане, проживающие на 3-6 этажах, отказались предоставить свои квартиры), что и было успешно выполнено. В ходе обыска был изъят оставшийся опий-сырец и раствор опия.

Следует отметить, что при любом варианте проникновения необходимо осуществлять постоянный контроль за окнами помещений, чтобы предотвратить выбрасывание наркотиков или денег, и документировать наблюдение с применением видеозаписи.

Проведенные нами исследования показали, что задержание по изученной категории дел осуществлялось, в основном, в момент незаконного хранения наркотических средств (43 %), потребления наркотических средств (41 %), а также их перевозке (16 %). Задержанию при перевозке обычно предшествует длительная оперативная разработка: контролируемая поставка, наружное наблюдение, сбор агентурных сведений при взаимодействии различных служб.

Так, в августе 2003 года в Славгородском районе Алтайского края на границе с Казахстаном в результате совместной операции с пограничниками органами внутренних дел был задержан мужчина-наркокурьер с двумя сумками, упакованными мешками с сухой марихуаной весом более 37 кг. В этом же месяце, в том же районе была задержана женщина-наркокурьер, оказавшаяся гражданкой Таджикистана, следовавшая на рейсовом автобусе из Ташкента в Новосибирск. В каблуках ее туфель был устроен мини-тайник, в котором нашли почти полкилограмма героина²⁵³.

Следующим элементом типовой блок-схемы тактических операций является освидетельствование. По исследуемой категории дел следует различать освидетельствование как следственное действие и медицинское исследование как проверочное мероприятие, проводимое до возбуждения уголовного дела. Следует отметить, что новый УПК РФ существенно нивелировал различия этих мероприятий, разрешив производство освидетельствования до возбуждения уголовного дела (ч. 4 ст. 146 УПК РФ), а также узаконив выявление состояния опьянения или иных свойств и признаков, имеющих значение для уголовного дела, если для этого не требуется производство судебной экспертизы (ч. 1 ст. 179 УПК РФ). Иначе говоря, цели этих двух мероприятий, различных по правовой природе, заметно сблизились в результате законодательной реформы.

При производстве освидетельствования, как правило, обнаруживаются следы инъекций на теле задержанных, устанавливается состояние опьянения путем анализа мочи и крови, делаются смывы с рук и губ для обнаружения тетро-гидроканнабиона (наркотического вещества гашишных сортов конопли). Для того, чтобы полученные образцы могли стать объектом экспертного исследования, процедуру необходимо оформить изъятием образцов для сравнительного исследования, так как производство смывов находится за рамками следственного действия – освидетельствования.

Ранее мы уже писали о группе бывших сотрудников ОБНОН УВД г. Барнаула, организовавших серию наркопритонов в городских ночных клубах. Отметим, что все они приобрели героиновую зависимость, причем их сослуживцы подозревали об этом и неоднократно докладывали руководству. Однако следов уколов, типичных для потребителей героина, ни одно освидетельствование подозреваемых в последующем не дало. Преступники использовали атипичный способ потребления героина – курили его через кальян, смешивая с табаком. При производстве освидетельствования следователь или дознаватель должны знать об этих способах, корректируя тактику производства следственного действия в соответствии с ситуацией преступления.

Назначение и производство экспертиз играет важную роль в расследовании деятельности наркопритона и является обязательным элементом исследуемой тактической операции. Уточним, что после процессуального оформления все образцы направляются на экспертизу в темной упаковке, так как такие наркотики, как эфедрон, в силу своих физико-химических свойств, в течение короткого времени (3 суток) под воздействием света и воздуха разлагаются. Это делает невозможным получение положительных результатов экспертизы.

Специфика рассматриваемой категории дел такова, что зачастую основным средством изобличения преступников является обнаружение у них (непосредственно в одежде, на одежде, на теле, в жилище, по месту работы и учебы) наркотических средств и при том в определенных количествах. Для решения вопроса о возбуждении уголовного дела в ряде случаев их вес играет решающую роль. Поэтому усилия оперативных работников, следователей и экспертов, направленные на обнаружение и исследование доказательств этой категории, вполне оправданы.

В то же время недостаточно используются другие материальные доказательства косвенного характера:

• следы пребывания на месте изготовления и хранения наркотических средств посторонних лиц (следы пальцев рук, ног, части одежды; различные микрообъекты, в том числе кровь, слюна, волосы, волокна одежды, микроколичество растений, например, мака, конопли и т.п.);

• следы, указывающие на способ производства наркотиков, особенно синтетических препаратов;

• следы, указывающие на место произрастания сырья наркотических средств растительного происхождения, например, частица почвы.

Вместе с тем, имеющиеся в распоряжении экспертных подразделений методики и средства позволяют определить наличие таких наркотических средств, как кокаин и героин, в смывах рук, шеи, в ногтевых срезах и волосах человека, в предметах одежды. К сожалению, зачастую следователями производство таковых исследований не назначается, хотя это дает возможность получения достаточно веских доказательств.

Большое значение имеют такие исследования, как:

• судебно-медицинская экспертиза вещественных доказательств;

• физико-химическая экспертиза волокон;

• трасологическая экспертиза следов от оборудования, механизмов, применяемых для изготовления наркотиков;

• техническая экспертиза (технологическая);

• судебно-почвоведческая.

Экспертизы могут назначаться для решения следующих вопросов:

• является ли изъятое у задержанного вещество наркотическим средством и каким именно;

• каков вес и объем этого вещества;

• содержатся ли в представленных на исследование смывах с рук, шеи, ногтевых срезах, в волосах обвиняемого (подозреваемого) следы наркотических средств и каких именно;

• каков период употребления обвиняемым(подозреваемым) наркотических средств и какова интенсивность их употребления;

• являются ли наркотические вещества, изъятые у разных лиц, однородными;

• составляли ли изъятые у разных лиц наркотические средства ранее одно целое и т.д.

Для сравнения любых порванных кромок упаковки можно поставить и такой вопрос: являются ли порванные кромки упаковок (или клочки бумаги) первоначально частью одного и того же листа. Анализ и сравнение бумажной упаковки может быть необходимым особенно в тех случаях, когда представляется возможность идентифицировать упаковки наркотиков, найденные в разных местах, с упаковками, найденными в квартире подозреваемого.

При расследовании уголовных дел об изготовлении наркотических средств необходимо стремиться получить данные о методиках их изготовления. По делам об изготовлении синтетических средств – о схемах их синтеза. Все это может быть предметом экспертного исследования.

В то же время по данной категории дел могут проводиться различные виды других исследований. Разновидностью судебно-химической экспертизы может стать, например, экспертиза красящего вещества, используемого для маркировки наркотиков (в виде оттисков, штампов, печатей, подписей и т.п.), клеящего вещества, используемого при упаковке.

В основном, по делам о незаконном обороте наркотиков проводятся следующие экспертизы²⁵⁴:

• судебно-медицинская (наркологическая);

• судебно-биологическая (ботаническая);

• судебно-химическая (фармацевтическая);

• криминалистическая (дактилоскопическая, трасологическая, почерковедческая и т.п.).

Все зависит от обстоятельств дела и материальных следов, которые можно обнаружить, как правило, всегда, а также от умелых и добросовестных действий оперативного работника и следователя и уровня их профессиональной подготовки.

Эффективность данного следственного действия во многом зависит от того, знаком ли следователь с методикой экспертного исследования. Это особенно актуально, когда речь идет о расследовании преступлений, сопутствующих деятельности наркопритона. Чаще всего, это – заражение венерическими заболеваниями и ВИЧ-инфекцией (преимущественно через иглу).

Приведем примерный перечень вопросов, которые необходимо ставить перед судмедэкспертом и врачом-венерологом, участвующим в данном следственном действии, так как речь в таких случаях всегда идет о комплексных судебных экспертизах (ст.201 УПК РФ):

1. Не страдает ли данное лицо венерическим заболеванием, если да, то каким именно, и к какому сроку относится начало заболевания?

2. Относится ли данное заболевание к ВИЧ-инфекции?

3. Могло ли данное лицо знать о наличии у него ВИЧ-инфекции?

4. Какое из двух лиц, представленных на исследование, стало носителем ВИЧ-инфекции раньше другого?

5. Каков «период окна» развития ВИЧ-инфекции у обследуемого лица?

6. Возможно ли заражение данного лица ВИЧ-инфекцией при оказании ему медицинской помощи (скорой помощи, стоматологической, хирургической, гинекологической и т.д.)?

7. Какая стадия ВИЧ-заболевания диагностируется у обследуемого лица?

В следственной практике возможна ситуация, когда у подозреваемого во время обыска на квартире обнаруживают шприц для внутривенных инъекций. Тогда судебному эксперту в качестве экспертного материала направляется изъятый шприц.

На разрешение эксперта-биолога, в распоряжении которого представлен обнаруженный шприц, следует поставить следующие вопросы:

1. Имеется ли в представленном на исследование шприце кровь человека?

2. Какова групповая принадлежность данной крови?

3. Может ли данная кровь принадлежать гражданину М.?

4. Имеются ли в обнаруженной крови признаки ВИЧ-инфекции?

Следующим элементом тактической операции является допрос. Отмечая особо важную роль в процессе расследования такого следственного действия, как допрос, Г. Гросс писал: «Допрашиваемые лица – это скелет, а их показания – кровь и плоть предварительного следствия. Если существенные свидетели совсем не допрошены, то скелет не полон, и части его не связаны, если же вызванные лица допрошены поверхностно, то кровь и плоть есть, но бессильна и не жизнедеятельна»²⁵⁵.

Порядок производства допроса подозреваемых (обвиняемых) и свидетелей регламентирован УПК РФ, где установлены обязательные правила, распространяемые на все без исключения случаи.

Однако законодатель в состоянии лишь урегулировать приемы допроса с формальной стороны, подыскать же внутреннее содержание – это есть дело и искусство самого следователя, опирающегося в своей деятельности на разработанные криминалистикой тактические приемы выполнения этого следственного действия. Прежде всего, речь идет о необходимости установления психологического контакта с допрашиваемым.

Для установления психологического контакта надо использовать то, что наркоманы корыстны и с самого начала контакта стараются получить выгоду. Главенствующими мотивами являются перспектива скорейшего освобождения, затем – получение наркотика и лишь в незначительной степени его интересуют вопросы сохранения здоровья, материальных благ. Семья, родственники, долг, моральные обязательства не имеют для него никакого значения. Нет смысла строить отношения с наркоманом с опорой на далекие перспективы. Для них значимыми стимулами являются только сегодняшние, реальные ситуации.

Наркоманы крайне подозрительны и недоверчивы. В силу негативного отношения общества к наркотизации они постоянно ждут неприятностей. В результате этого они не любят себе подобных и стараются не идентифицировать себя с ними, склонны считать себя и свою судьбу особенными. Наркоманы пытаются найти и, как правило, находят качество, по их мнению, компенсирующее отрицательный статус в обществе. На основе этого качества они выделяют себя среди других членов общества и среды наркоманов, ставя себя вне их среды. Поэтому отношение к наркоману во время допроса как к личности следует строить с учетом его индивидуальности, обращать внимание на то качество характера, которое позволит установить и поддерживать с ним психологический контакт. Убеждая наркомана в его исключительности, его легко можно склонить к целесообразности пожертвовать чужими интересами ради сохранения собственных. При допросе наркоманов следует помнить, что они лживы, склонны вызывать к себе сочувствие, отрицать свою зависимость от наркотиков в силу отработанных социальных защитных механизмов. В процессе общения наркоманы, даже с выраженными изменениями личности, тонко чувствуют собеседника. Сообразив, что имеется возможность исказить свою биографию с выгодой для себя, они обязательно к этому прибегнут вне зависимости от обстановки допроса. Это происходит, как правило, после того, как, в свою очередь, задав допрашивающему «пробные вопросы» или еще как-либо проверив его компетентность, они решают для себя, есть ли возможность лгать собеседнику и какую роль более выгодно разыграть в данный момент, чтобы получить выгоду, льготы, сочувствие, поддержку и т.д. Такой тактики наркоманы придерживаются по любому пункту допроса. Попытка уличить наркомана во лжи вызывает с его стороны только озлобленность, нежелание разговаривать, и беседа быстро перейдет в бессмысленное препирательство. Подследственный будет упрямо отстаивать свою самую абсурдную позицию.

В силу эмоциональной неустойчивости и вспыльчивости наркоманы легко заражаются эмоциями собеседника. Поэтому беседу целесообразно проводить в спокойном доверительном тоне. Вопросы должны быть простыми, однозначными. Не обладая высоким интеллектом, наркоманы желают видеть перед собой человека одного уровня с ним, «заумность» собеседника их раздражает.

Очевидно, что особенности психики наркоманов требуют от следователя определенной глубины рефлексии в ходе допроса, тем не менее, задача криминалистического прогнозирования существенно облегчается тем, что в поведении наркомана присутствует так называемый «штамп динамического стереотипа», позволяющий предвидеть его поведенческие реакции в зависимости от складывающихся ситуаций допроса.

При допросе лиц, участвующих в криминальной деятельности наркопритонов, на наш взгляд, целесообразно выяснять обстоятельства дела, в зависимости от места и роли каждого участника этой деятельности. В этой связи, всех допрашиваемых условно можно разделить на две группы: подозреваемые и свидетели. Среди свидетелей по этой категории преступлений, в свою очередь, можно выделить следующие группы:

1. Свидетели – посетители наркопритона.

2. Соседи, родственники, знакомые и сослуживцы подозреваемых.

3. Очевидцы преступления (понятые, оперативные работники, граждане, содействующие органам, осуществляющим оперативно-розыскную работу).

Все лица, находившиеся в притоне, подробно допрашиваются. Целесообразно провести допрос в следующей очередности: соседи, понятые, посетители притона, содержатель и организатор притона.

Обычно, когда речь идет о тактике допроса, имеются в виду две стороны коммуникативного воздействия – допрашивающего и допрашиваемого. Между тем, в допросе во всех случаях существует еще одна, как ее называет В.А. Образцов, третья сторона. Под этим термином А.А. Протасевич понимает материальную микросреду, которую образуют предметы, вещества, материалы, все то, что входит в понятие обстановки места допроса. По мнению А.А. Протасевича, с которым следует согласиться, этого «третьего участника» точнее называть психологическим реагентом. Психологический реагент может быть различно выражен. Вещественное средство может фигурировать в подлиннике, копии или в виде имитации (аналога)²⁵⁶.

По нашему мнению, в качестве такого психологического реагента при допросе наркомана может служить находящееся в поле зрения допрашиваемого наркотическое средство (или его имитация), изъятое следователем в наркопритоне.

Очень часто обвиняемые в суде заявляют о том, что изъятие наркотических веществ в наркопритоне происходило с нарушением процессуальной формы: например, без понятых, с одним понятым, понятые были приглашены гораздо позже; дело, якобы, сфальсифицировано, а наркотики – подброшены. Предвидя такой ход, еще в процессе расследования необходимо допросить всех лиц, кто задерживал, изымал наркотики и присутствовал при этом. При наличии видеосъемки задержания и обыска ее необходимо предъявить этим лицам вместе с наркотиком в качестве напоминания о происшедшем событии, так как в суде будет немало контрольных вопросов со стороны защитников. Скоротечность процесса задержания иногда не позволяет видеть все событие целиком. Задача следователя (дознавателя) – сложить показания каждого в единую картину преступления. Чтобы не упустить важные нюансы и детали, целесообразно заранее подготовить план допроса для каждой группы допрашиваемых лиц.

По нашему мнению, при допросе понятых необходимо выяснить следующие вопросы:

• При каких обстоятельствах, кем, когда они были приглашены присутствовать в качестве понятых?

• Не являются ли они заинтересованными в деле лицами?

• Находились ли в помещении сотрудники милиции или они вошли в него одновременно с понятыми?

• Где было предложено находиться им во время обыска?

• Кто находился в квартире (другом помещении) во время обыска?

• Каково было поведение, физическое и моральное состояние задержанных на момент проведения обыска и во время его проведения?

• Кто, где обнаружил вещество? Наблюдали ли понятые лично сам процесс извлечения наркотика?

• Какое и сколько вещества было изъято (вид, цвет, запах, объем)? Какова была упаковка, в которой находилось вещество?

• Как было упаковано уже изъятое вещество, опечатывалось ли оно, подписывали ли понятые протокол и пакет с изъятым веществом?

• Какова была реакция задержанных на обнаруженные наркотические вещества и предметы, необходимые для изготовления и употребления наркотиков?

• Какова была освещенность, видимость в момент задержания и обыска?

• Какова острота зрения понятых?

Особую группу свидетелей-очевидцев составляют оперативные работники и другие сотрудники милиции, осуществившие задержание. При производстве допроса этой категории лиц следует стремиться к максимальной детализации показаний, их сопоставлению с информацией, содержащейся в ранее составленных ими рапортах и объяснениях.

Показания свидетелей – ближайших родственников можно получить лишь по их желанию, так как в соответствии со ст. 51 Конституции РФ никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга, родителя, ребенка, усыновителя, усыновленного, родного брата, родной сестры, деда, бабки и внука. Как правило, если такие показания и бывают получены, то они обычно не носят изобличающего характера, а лишь оправдывают самого свидетеля в непричастности к найденным наркотикам, к пособничеству в их хранении, изготовлении либо употреблении. Однако, видя искреннюю заинтересованность следователя (дознавателя) в судьбе близкого родственника, желая принудительно излечить его от пагубного пристрастия или уберечь от дальнейших противоправных действий, такие свидетели нередко выражают согласие дать и более значимые для расследования показания.

Полагаем, что при допросе соседей (родственников, сослуживцев и других свидетелей) необходимо выяснить:

• что им известно о данной квартире (помещении);

• что им известно о хозяине квартиры (помещения);

• какие у них с ним взаимоотношения;

• что им известно о его друзьях, знакомых;

• с какого времени и кто приходит в эту квартиру, как часто, в каком состоянии;

• были ли жалобы на шум, доносящийся из квартиры (помещения), либо неприятные запахи и т.д.;

• совершал ли хозяин этого помещения поездки в другие города, районы, как часто, на каком транспорте, что рассказывал о целях поездок;

• знали, догадывались ли вы о характере деятельности своего соседа (родственника, сослуживца).

При допросе лиц, задержанных в притоне, на наш взгляд, необходимо выяснить:

- их личность, место жительства, работы, учебы;

• какие взаимоотношения связывают с хозяином квартиры (помещения);

• с какого времени посещают данный адрес;

• в связи с чем;

• употребляют ли наркотики, какие именно, в какой дозе, каким способом, с какого времени;

• не нуждаются ли они в медицинской помощи, если да, то в чем выражается эта необходимость;

• где берут деньги на наркотики;

• кто предложил употребить наркотики в первый раз;

• кто приобретает наркотики, где, по какой цене;

• кто готовит наркотическое средство, каким способом, с помощью каких средств, инструментов, приспособлений, в какой посуде; где они сейчас находятся;

• чья это посуда, инструменты, приспособления;

• как и чем рассчитываются за предоставленное помещение;

• осуществлялось ли в притоне склонение каких-либо лиц к потреблению наркотических средств;

• посещали ли притон несовершеннолетние лица;

• есть ли среди посетителей лица, зараженные гепатитом, ВИЧ-инфекцией, другими венерическими заболеваниями;

• сопровождалось ли потребление наркотических средств в притоне совершением других преступлений (изнасилованием, истязанием, вымогательством, заражением венерическими болезнями и т.п.);

• каковы были состав клиентуры (имена, адреса, телефоны, средства связи и др.), способ вербовки, имелись ли посредники в вербовке;

• не совершались ли задержанными кражи из квартир, грабежи, другие преступления.

Допрос посетителей наркопритона является первоначальным следственным действием, так как, с одной стороны, сведения доказательственного характера, полученные в его ходе, чаще всего, ложатся в основу обвинения лиц, подозреваемых в организации и содержании наркопритона. С другой стороны, неоправданное промедление с проведением такого допроса может привести к тому, что посетители, будучи сами заинтересованными в результатах следствия или под воздействием других лиц, могут дать ложные показания. Поэтому всех задержанных в наркопритоне необходимо как можно быстрее изолировать друг от друга, и проводить допрос, не оставляя времени задержанным на обдумывание деталей и выработки линии поведения.

Уточним, что круг лиц, являющихся посетителями наркопритона, в процессе расследования может расширяться, поскольку вполне возможно, что в момент задержания в наркопритоне находились только некоторые из посетителей. Поэтому, по мере выявления, необходимо допросить и посетителей наркопритона по другим эпизодам.

Результативному допросу подозреваемого в организации либо содержании наркопритона должна предшествовать комплексная подготовка. Для этого необходимо изучить имеющиеся материалы дела, оперативных данных, собрать «досье» о личности подозреваемого, выбрать время допроса, продумать тактику поведения на допросе.

Задача допроса подозреваемого состоит в получении от него не признания вины, а правдивых, полных и достоверных показаний, с помощью которых устанавливается истина по делу.

На наш взгляд, при допросе подозреваемого в организации либо содержании наркопритона выяснению подлежит следующий круг вопросов:

• чья именно это квартира (помещение) и с какого времени предоставляется для потребления наркотиков;

• что явилось причиной принятия такого решения, когда и при каких обстоятельствах это произошло;

• каковы соучастники и каково распределение обязанностей (подбор помещения, обсуждение условий найма, разработка плана функционирования, вербовка клиентуры, обеспечение приспособлениями для потребления наркотических средств);

• каков источник приобретения наркотических средств (самостоятельное изготовление, покупка у третьих лиц и т.п.);

• употребляет ли сам допрашиваемый наркотики, какие, как давно, в какой дозе;

• какая плата взималась за посещение притона и употребление наркотических средств;

• каковы состав клиентуры (имена, адреса, телефоны, средства связи и др.), способ вербовки; имелись ли посредники;

• время функционирования притона регулярность посещения клиентами;

• какие и кем предпринимались меры по конспирированию наркопритона;

• какие вещества употреблялись в притоне, каким способом и в какой дозе, а также другие вопросы.

Согласно п. 5 ст. 53 УПК РФ в допросе подозреваемого вправе участвовать защитник, который по ходу допроса также может задавать свои вопросы, что естественным образом может отразиться на плане и тактике проведения этого следственного действия. Чувствуя уверенность, подозреваемый может вести себя более независимо, что также может повлечь за собой упрощение или исключение ряда приемов эмоционального и логического воздействия на допрашиваемого. То есть, в зависимости от сложившейся ситуации, конкретных фактов и наличия информации, которой обладает следователь (дознаватель), он должен быть готов к любому повороту событий на допросе.

Уточним, что любая тактическая операция расследования деятельности наркопритона представляет собой систему согласованных действий, центральным звеном в которой являются оперативно-розыскные мероприятия. Главная проблема здесь заключается в трансформации и использовании следователем представленной ему легализованной фактической информации в уголовном процессе.

Резюмируя изложенное, можно сделать вывод, что тактическая операция расследования преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов, представляет собой блок-схему, состоящую из оперативно-розыскных, процессуальных и следственных действий, направленных на легализацию оперативно-розыскной информации, раскрытие и расследование преступлений данного вида. Особенности тактической операции обусловлены особенностями криминалистической характеристики преступления и характером следственной ситуации (типовой и реальной) по уголовному делу.

 

Заключение

 

Кратко резюмируя изложенное в настоящем диссертационном исследовании, можно сделать следующие выводы:

1. Одной из острейших проблем, представляющих непосредственную и реальную угрозу здоровью не только отдельной личности, но и нации в целом, правопорядку и безопасности государства, является проблема наркомании. Наиболее опасной формой ее распространения являются притоны для потребления наркотических средств и психотропных веществ, поскольку там происходит массовое вовлечение в преступную деятельность и склонение к злоупотреблению наркотиками. Криминалистическая характеристика преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов, определяет основные направления деятельности работников правоохранительных органов при их раскрытии и расследовании.

2. Основными структурными элементами криминалистической характеристики преступления, которые необходимо учитывать, являются: предмет преступного посягательства, обстановка, механизм и способ их совершения, свойства личности субъекта преступления, механизм следообразования, типичные криминальные ситуации, также связи между элементами КХП.

3. Элементы криминалистической характеристики преступлений и система связей между ними являются информационной базой для разработки методики расследования выделенной классификационной группы преступлений, в частности, могут быть использованы для выдвижения следственных версий и разработки программ выявления преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов.

4. Высокий уровень латентности преступлений данного вида предопределяет их раскрытие, в основном, в результате проведения негласной оперативно-розыскной деятельности, в структуре которой преобладает агентурный метод.

5. Оперативно-розыскные ситуации расследования указанной категории преступлений являются разновидностью следственных ситуаций и возникают в процессе преодоления информационной неопределенности при реализации оперативно-розыскных мероприятий. Генезис и динамика таких ситуаций обусловлены видом и характером проводимого оперативно-розыскного мероприятия по уголовному делу.

6. Неправильное разрешение следственных ситуаций, возникающих на первоначальном, дальнейшем и заключительном этапах расследования деятельности наркопритона, является причиной типичных следственных ошибок гносеологического, организационного и процессуального характера.

7. Процессуальные следственные ошибки являются результатом неправильно разрешенных уголовно-процессуальных ситуаций, возникающих в ходе принятия решений по уголовному делу в досудебном производстве. Процессуальные ошибки в ситуациях расследования деятельности наркопритона могут трансформироваться в гносеологические и организационные следственные ошибки.

8. Отдельные положения действующего уголовно-процессуального законодательства, регламентирующие порядок производства следственных действий, в практике расследования преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов, становятся причиной возникновения многочисленных следственных ситуаций проблемного типа, в том числе возникающих в судебном разбирательстве при проверке и оценке доказательств.

9. Блочное программирование в методике расследования деятельности наркопритона есть процесс разработки типовых тактических операций, исходя из ситуаций преступления и ситуаций расследования, складывающихся по уголовному делу. Типовые блок-схемы тактических операций направлены на легализацию оперативной информации, раскрытие и расследование преступлений, связанных с организацией и деятельностью наркопритонов.

Список основных использованных источников и литературы

 

1. Международно-правовые акты

 

1.1. Единая конвенция ООН о наркотических средствах 1961 г. // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. ХХIII. - М., 1970. - С. 105-136.

1.2. Конвенция о психотропных веществах 1971 г. // Сборник действующих договоров и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. ХХХV. - М., 1981. - С. 416-434.

1.3. Конвенция ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ 1988 г. // Сборник международных договоров СССР и Российской Федерации. Вып. ХLVII. - М., 1994. - С. 133-157.

1.4. Документы специальной сессии Генеральной Ассамблеи, посвященной совместным усилиям по борьбе с мировой проблемой наркотиков // Официальные отчеты ГА ООН. ХХ специальная сессия. - Нью-Йорк, 1998. - А/S-20/4.

 

2. Официально-документальные материалы

 

2.1. Конституция Российской Федерации. – М.: Известия, 1993. – 59 с.

2.2. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях. Официальный текст. – М.: МВД России, 2002. – 320 с.

2.3. Уголовный кодекс Российской Федерации. Официальный текст. – М.: Изд-во НОРМА, 1996. – 198 с.

2.4. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. Официальный текст. – М.: «Экзамен», 2002 г. – 416 с.

2.5. Об оперативно-розыскной деятельности : Федеральный закон от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. – 1995. - № 33. – Ст. 3349; 1997. - № 29 – Ст. 3502; 1998. - № 30. – Ст. – 3613; 1999. - № 2. – Ст. 233; 2000. - № 1. – Ст. 8; 2001. - № 13. – Ст. 1140; 2003. - № 2. – Ст. 167; № 27. – Ст. 2700.

2.6. О наркотических средствах и психотропных веществах: Федеральный закон Российской Федерации от 08.01.1998 г. № 3-ФЗ (Д) // Собрание законодательства РФ. - 1998. - № 2. - Ст. 219.

2.7. О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 мая 1998 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1998. - № 7. - С. 4.

 

3. Монографии, учебники, учебные пособия, комментарии

 

3.1. Аверьянова, Т.В., Белкин, Р.С., Корухов, Ю.Г., Россинская, Е.Р. Криминалистика: Учебник для вузов / Т.В. Аверьянова, Р.С. Белкин, Ю.Г. Корухов, Е.Р. Россинская; под ред. проф. Р.С. Белкина.- М.: Изд-во НОРМА, 2001. – 990 с.

3.2. Азаров, В.А., Супрун, С.В. Охрана имущественных интересов личности в сферах оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности / В.А. Азаров, С.В. Супрун. – Омск, 2001. – 267 с.

3.3. Александров, А.И., Айнбиндер, М.Я., Афанасьев, В.В. и др. Наркотики в России: преступления и расследование. Научное издание / А.И. Александров, М.Я. Айбиндер и др.; под ред. В.П. Сальникова. - СПб., 1999. – 470 с.

3.4. Ароцкер, Л.Е. Использование данных криминалистики в судебном разбирательстве уголовных дел /Л.Е. Ароцкер.- М.: Юрид. лит., 1964. – 221 с.

3.5. Арсеньев, В.Д. Основы теории доказательств в советском уголовном процессе / В.Д. Арсеньев. - Иркутск, 1970. – 122 с.

3.6. Афанасьев, В.Г. Системность и общество / В.Г. Афанасьев. - М., 1980. – 242 с.

3.7. Бабаян, Э.А., Гонопольский, М.Х. Наркология / Э.А. Бабаян, М.Х. Гонопольский. - М., 1990. – 336 с.

3.8. Бахин, В.П., Кузьмичев, В.С., Лукьянчиков, Е.Д. Тактика использования внезапности в раскрытии преступлений органами внутренних дел / В.П. Бахин, В.С. Кузьмичев, Е.Д. Лукьянчиков. - Киев, 1990.- 78 с.

3.9. Баяхчев, В.Г., Курылев, И.И., Калинин, А.П. Расследование преступлений, связанных с изготовлением и распространением синтетических наркотических средств: Учебное пособие / В.Г. Баяхчев, И.И. Курылев, А.П. Калинин. - М.: ВНИИ МВД РФ, 1995. – 46 с.

3.10. Бедняков, Д.И. Непроцессуальная информация и расследование преступлений / Д.И. Бедняков. - М.: Юрид. лит., 1991. – 205 с.

3.11. Белкин, Р.С. История отечественной криминалистики / Р.С. Белкин. - М., 1999. – 459 с.

3.12. Белкин, Р.С. Криминалистика: проблемы, тенденции, перспективы. От теории – к практике / Р.С. Белкин. - М.: Юрид. лит., 1988. –304 с.

3.13. Белкин, Р.С. Курс криминалистики. В 3 т. / Р.С. Белкин. - М.: Юристъ, 1997. - Т. 1. – 480 с.

3.14. Белкин, Р.С. Курс советской криминалистики / Р.С. Белкин. - М., 1978. - Т. 2. – 407 с.

3.15. Белкин, Р.С. Курс советской криминалистики / Р.С. Белкин. - М.: Юрид. лит., 1979. - Т. 3. – 407 с.

3.16. Белкин, Р.С. Курс советской криминалистики: Криминалистические средства, приемы, рекомендации / Р.С. Белкин. - М., 1979. - Т. 3. – 480 с.

3.17. Белкин, Р.С. Общая теория советской криминалистики / Р.С. Белкин. – Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1986. - 397 с.

3.18. Белкин, Р.С., Винберг, А.И. Криминалистика: Общетеоретические вопросы / Р.С. Белкин, А.И. Винберг. - М.: Юрид. лит., 1973. – 264 с.

3.19. Берроуз, У. Голый завтрак: Пер. с англ.; предисловие А. Шаталова / У. Берроуз. - М., 1998. – 306 с.

3.20. Билибин, Д.П., Дворников, В.Е. Патофизиология алкогольной болезни и наркомании / Д.П. Билибин, В.Е. Дворников. - М., 1991. – 108 с.

3.21. Боголюбова, Т.А., Толпекин, К.А. Расследование и предупреждение преступлений, связанных с незаконным изготовлением, приобретением, хранением, перевозкой или сбытом наркотических средств / Т.А. Боголюбова, К.А. Толпекин. - М., 1989. – 148 с.

3.22. Болотовский, И.С. Наркомании. Токсикомании / И.С. Болотовский. - Казань, 1989. – 98 с.

3.23. Бурданова, В.С. Расследование преступлений о незаконных действиях с наркотическими средствами. Часть 3. Криминалистическая характеристика преступлений: Методические рекомендации / В.С. Бурданова. - СПб.: Институт повышения квалификации прокурорско-следственных работников Генпрокуратуры РФ, 1993. – 84 с.

3.24. Бьюли, Т. Неотложная помощь в психиатрии и наркологии. Экстренная помощь в медицинской практике / Т. Бьюли; под ред. К. Ожильви. - М.: Медицина, 1987. – 108 с.

3.25. Васильев, А.Н. Проблемы методики расследования отдельных видов преступлений / А.Н. Васильев. - М.: Изд-во МГУ, 1978. – 72 с.

3.26. Васильев, А.Н. Следственная тактика / А.Н. Васильев. - М., 1976. – 220 с.

3.27. Васильев, А.Н., Яблоков, Н.П. Предмет, система и теоретические основы криминалистики/А.Н. Васильев, Н.Т. Яблоков. - М.: МГУ, 1984. – 144 с.

3.28. Возгрин, И.А. Криминалистическая методика расследования преступлений / И.А. Возгрин. – Минск: Выш. школа, 1983. – 215 с.

3.29. Волчецкая, Т.С. Криминалистическая ситуалогия: Монография / Т.С. Волчецкая; под ред. Н.П. Яблокова. - Калининград, 1997. – 248 с.

3.30. Воронин, С. Э. Методика расследования экономических преступлений в уголовно-исполнительной системе: Монография / С.Э. Воронин. - Барнаул, 1998. – 138 с.

3.31. Воронин, С.Э. Особенности расследования хищений, совершаемых должностными и материально-ответственными лицами на предприятиях исправительно-трудовых учреждений: Монография / С.Э. Воронин. - Барнаул, 1994. – 302 с.

3.32. Воронин, С.Э. Проблемно-поисковые следственные ситуации и установление истины в уголовном судопроизводстве / С.Э. Воронин. - Барнаул, 2000. – 211 с.

3.33. Воронин, С.Э., Бойко, Ю.Л. Особенности выявления и расследования преступлений, предусмотренных ст. 122 УК РФ «Заражение ВИЧ-инфекцией»: Учебно-методическое пособие / С.Э. Воронин, Ю.Л. Бойко. – Барнаул, 2002. – 37 с.

3.34. Габиани, А.А. Наркотизм / А.А. Габиани. - Тбилиси, 1977. – 96 с.

3.35. Габиани, А.А. Уголовная ответственность за преступления, совершенные в состоянии опьянения / А.А. Габиани. - Тбилиси, 1968. – 88 с.

3.36. Гавло, В.К. Теоретические проблемы и практика применения методики расследования отдельных видов преступлений / В.К. Гавло. – Томск: Изд-во ТГУ, 1985. – 333 с.

3.37. Гавло, В.К., Воронин, С.Э. Актуальные проблемы поисково-познавательной деятельности в суде / В.К. Гавло, С.Э. Воронин. - Барнаул, 2000. – 57 с.

3.38. Глазырин, Ф.В. Изучение личности обвиняемого и тактика следственных действий / Ф.В. Глазырин. - Свердловск, 1973. - 94 с.

3.39. Гранат, Н.Л., Ратинов, А.Р. Решение следственных задач / Н.Л. Гранат, А.Р. Ратинов. - Волгоград, 1978. – 118 с.

3.40. Григорьев, Н.В., Плотников, А.А. Следственные ошибки и причины их возникновения / Н.В. Григорьев, А.А. Плотников. - Хабаровск, 1990. - 114 с.

3.41. Гросс, Г. Руководство для судебных следователей, как система криминалистики / Г. Гросс. - СПб., - 1908. – 286 с.

3.42. Де Риос, М.Д. Растительные галлюциногены / М.Д. Де Риос. - М., 1997. – 284 с.

3.43. Джандиери, А.С. Расследование дел о незаконных операциях с наркотическими веществами: Учебное пособие / А.С. Джандиери. - Л.: Институт усовершенствования следственных работников, 1984. – 44 с.

3.44. Доля, Е.А. Использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности / Е.А. Доля. - М.: Спарк, 1996. - 78 с.

3.45. Драпкин, Л.Я. Основы теории следственных ситуаций / Л.Я. Драпкин. – Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1987. – 168 с.

3.46. Дулов, А.В. Судебная психология: Учебник / А.В. Дулов. - Минск, 1970. - 565 с.

3.47. Жбанков, В.А. Человек как носитель криминалистически значимой информации / В.А. Жбанков. - М., 1993. - 101 с.

3.48. Зазулин, Г.В. Криминология / В.Г. Зазулин; под ред. В.Н. Бурлакова, С.Ф. Милюкова, С.А. Сидорова, Л.И. Спиридонова. - СПб., 1995. - 482 с.

3.49. Закон об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации: Комментарий / Под ред. А.Ю. Шумилова. - М.: Юрид. лит., 1994. – 128 с.

3.50. Законность в досудебных стадиях уголовного процесса России / А.Б. Соловьев, М.Е. Токарева, А.Г. Халиулин, Н.А. Якубович. - М. – Кемерово, 1997. - 118 с.

3.51. Зникин, В.К. Оперативно-розыскное обеспечение раскрытия и расследования преступлений / В.К. Зникин. - Кемерово, 2003. - 164 с.

3.52. Игнатов, В.П., Михайлов, Б.П. Предупреждение и раскрытие преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков / В.П. Игнатов, Б.П. Михайлов. - М., 2000. - 96 с.

3.53. Калугин, А.Г. Особенности доказывания по уголовным делам о незаконном сбыте наркотических средств: Практическое пособие / А.Г. Калугин. - Красноярск, 2003. - 66 с.

3.54. Клиническая токсикология детей и подростков / Под ред. Марковой В.И., Афанасьева В.В., Цыбулькина Э.К., Неженцева М.В. - СПб., 1998. – 286 с.

3.55. Колдин, В.Я. Идентификация при расследовании преступлений / В.Я. Колдин. - М.: Юрид. лит., 1978. – 144 с.

3.56. Колесниченко, А.Н. Общие положения методики расследования отдельных видов преступлений / А.Н. Колесниченко. - Харьков, 1965. – 87 с.

3.57. Колесниченко, А.Н., Коновалова, В.Е. Криминалистическая характеристика преступлений: Учебное пособие / А.Н. Колесниченко, В.Е. Коновалова. - Харьков, 1985. – 93 с.

3.58. Комаров, И.М. Криминалистические операции в досудебном производстве / И.М. Комаров.– Барнаул: Изд-во АГУ, 2002. – 345 с.

3.59. Комиссаров, Б.Г. Подросток и наркотики. Выбери жизнь!/ Б.Г. Комиссаров. - Ростов-на-Дону, 2001. – 128 с.

3.60. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации/ Отв. ред. В.М. Лебедев. - М.: Юрайт-М, 2001. – 736 с.

3.61. Корноухов, В.Е., Богданов, В.М., Закатов, А.А. Основы общей теории криминалистики / В.Е. Корноухов, В.М. Богданов, А.А. Закатов. – Красноярск: Изд-во КГУ, 1993. – 160 с.

3.62. Краткий словарь по социологии. - М., 1989. – 684 с.

3.63. Криминалистика: Учебник для вузов / Под ред. И.Ф. Герасимова, Л.Я. Драпкина. - М.: Высш. шк., 2000. – 672 с.

3.64. Криминалистика: Учебник для вузов / Под ред. проф. А.Ф. Волынского. – М.: Закон и право, ЮНИТИ-ДАНА, 1999. – 615 с.

3.65. Криминалистика: Учебник / Под ред. В.А. Образцова. - М.: Юристъ, 1997. – 757 с.

 

3.66. Криминалистика: Учебник / Под ред. И.Ф. Пантелеева, Н.А. Селиванова. - М.: Юрид. лит., 1988. – 543 с.

3.67. Криминалистика: Учебник / Под ред. Н.П. Яблокова, В.Я. Колдина. - М.: Изд-во МГУ, 1990. – 463 с.

3.68. Криминалистика: Учебник / Под ред. Т.А. Седовой, А.А. Эксархопуло. - СПб.: Изд-во С-Петербургского ун-та, 1995. – 528 с.

3.69. Криминалистическое обеспечение деятельности криминальной милиции и органов предварительного расследования / Под ред. проф. Т.В. Аверьяновой и проф. Р.С. Белкина. - М.: Новый юрист, 1997. – 400 с.

3.70. Кудрявцев, В.Н. Механизм преступного поведения / В.Н. Кудрявцев. - М., 1981. – 256 с.

3.71. Ларин, А.М. От следственной версии к истине / А.М. Ларин. - М., 1976. – 98 с.

3.72. Лузгин, И.М. Методологические проблемы расследования / И.М. Лузгин. - М.: Юрид. лит., 1973. – 103 с.

3.73. Майоров, А.А., Малинин, В.Б. Наркотики: преступность и преступления / А.А. Майоров, В.Б. Малинин. - СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2002. – 290 с.

3.74. Меретуков, Г.М. Криминалистические проблемы борьбы с наркобизнесом организованных преступных групп / Г.М. Меретуков. - М.: Академия МВД РФ, 1995. – 383 с.

3.75. Николаева, Л.П., Пятницкая, И.П. Выявление лиц, потребляющих наркотики, и особенности профилактического воздействия на них / Л.П. Николаева, И.П. Пятницкая. - М.: ВНИИ МВД СССР, 1978. – 45 с.

3.76. Новик, И.Б. Моделирование сложных систем: Философский очерк / И.Б. Новик. - М.,1965. – 152 с.

3.77. Новоселов, С.А. Тактика проведения реализации дел оперативных учетов при раскрытии и расследовании преступлений в сфере наркобизнеса / С.А. Новоселов. - М., 1997. – 116 с.

3.78. Облаков, А.Ф. Криминалистическая характеристика преступлений и криминалистические ситуации: Учебное пособие / А.Ф. Облаков. – Хабаровск: Изд-во Хабаровской высшей школы МВД СССР, 1985. – 88 с.

3.79. Образцов, В.А. Криминалистическая классификация преступлений / В.А. Образцов. - Красноярск, 1988. – 211 с.

3.80. Ожегов, С.И. Словарь русского языка / С.И. Ожегов; под ред. Н.Ю. Шведовой. - М.: Рус. яз., 1990. – 921 с.

3.81. Омигов, В.И. Криминологические и правовые проблемы борьбы с наркоманией и наркотизмом / В.И. Омигов. - М., 1992. - 196 с.

3.82. Организованная преступность – 2 / Под ред. А.И. Долговой, С.В. Дьякова. - М.: Юрид. лит., 1993. – 352 с.

3.83. Пантелеев, И.Ф. Криминалистика / И.Ф. Пантелеев, - М., 1988. – 654 с.

3.84. Порубов, Н.И., Ярош, Г.А. Расследование преступлений, связанных с употреблением наркотиков: Лекция / Н.И. Порубов, Г.А. Ярош. – Минск: Минская ВШ МВД СССР, 1988. – 52 с.

3.85. Протасевич, А.А. Допрос как процесс информационного взаимодействия /А.А. Протасевич. – Иркутск, 1999. – 63 с.

3.86. Противодействие незаконному обороту наркотических средств и психотропных веществ. Учебное пособие. Часть 2 / Под ред. А.Н. Сергеева. - М.: изд-во «ЩИТ-М», 2001. – 638 с.

3.87. Птицын, А.Г. Использование оперативно-розыскной информации на предварительном следствии / А.Г. Птицын. - Киев, 1997. - 72 с.

3.88. Рожков, В.Е. Судебно-психиатрическая экспертиза алкоголизма и других состояний / В.Е. Рожков. - М., 1964. - 162 с.

3.89. Ронин, Р. Своя разведка: Практическое пособие / Р. Ронин. - Минск, 1998. - 98 с.

3.90. Рубинштейн, С.Л. Основы общей психологии / С.Л. Рубинштейн. - СПБ. И др.: Питер, 2002. – 712 с.

3.91. Савенко, В.Г., Сергеев, А.Н., Полуэктов, С.С., Сорокин, В.Н., Филиппов, Н.А., Семкин, Е.П. Распространенные наркотические средства: Учебное пособие / В.Г. Савенко, А.Н. Сергеев и др. - М.: ЭКЦ МВД РФ, 1992. – 80 с.

3.92. Смилгайтис, В.К. Тактика предъявления доказательств при допросе обвиняемого / В.К. Смилгайтис. - Л., 1979. – 58 с.

3.93. Сорокин, В.И., Семкин Е.П., Беляев А.В. Использование экспресс-тестов при исследовании наркотических средств и сильнодействующих веществ / В.И Сорокин и др. - М.: ЭКЦ МВД РФ, 1997. – 38 с.

3.94. Старченко, А.А. Логика в судебном исследовании / А.А. Старченко. - М., 1958. – 12 с.

3.95. Сурков, К.В. Принципы оперативно-розыскной деятельности и их правовое обеспечение в законодательстве, регламентирующем сыск: Монография / К.В. Сурков. - СПб., 1996. - 216 с.

3.96. Танасевич, В.Г. Значение криминалистической характеристики преступлений и следственных ситуаций для методики расследования преступлений / В.Г. Танасевич. - Душанбе, 1975. - 112 с.

3.97. Тюхтин, В.С. Отражение, система, кибернетика / В.С. Тюхтин. - М., 1987. – 193 с.

3.98. Филимонов, Б.А. Основы теории доказательств в германском уголовном процессе / Б.А. Филимонов. - М., 1994. - 168 с.

3.99. Холл, А.Д., Фейджин, Р.Е. Определение понятия системы: исследования по общей теории систем / А.Д. Холл, Р.Е. Фейджин. - М., 1969. – 278 с.

3.100. Хорунженко, К.М. Культурология. Энциклопедический словарь / К.М. Хорунженко. - Ростов-на-Дону, 1997. – 764 с.

3.101. Шабанов, П.Д. Руководство по наркологии / П.Д. Шабанов. - СПб., 1999. - 486 с.

3.102. Шабанов, П.Д., Штакельберг, О.Ю. Наркомании: патопсихология, клиника, реабилитация / П.Д. Шабанов, О.Ю. Штакельберг; под ред. А.Я. Гриненко. - СПб, 2000. – 532 с.

3.103. Шар, В.К. Путь рока. Оригинальный опыт музыкально-исторического исследования / В.К. Шар. - М., 1998. - 184 с.

3.104. Шиканов, В.И. Актуальные вопросы уголовного судопроизводства и криминалистики в условиях современного научно-технического прогресса / В.И. Шиканов. - Иркутск, 1978. - 94 с.

3.105. Шнайдер, Р. Криминология / Р. Шнайдер. - М., 1994.- 356 с.

3.106. Щукин, А.М. Особенности выявления и документирования наркопритонов: Практические рекомендации / А.М. Щукин. - Барнаул, 2001. – 21 с..

3.107. Янсон, И.Я. Наркомания, токсикомания (клиника, лечение, профилактика) / И.Я. Янсон. - Челябинск, 1987. – 411 с.

 

4. Статьи, тезисы докладов

 

4.1. Андреев, В.И. Проблемы процессуального и организационного обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства /В.И. Андреев // Органы внутренних дел республики Казахстан в механизме государства и проблемы совершенствования их деятельности. - Караганда, 1995. - С. 168-173.

4.2. Бахин, В.П. Криминалистическая характеристика преступлений как элемент расследования / В.П. Бахин // Вестник криминалистики. - М., 2000. - Выпуск 1. - С. 16-22.

4.3. Бахин, В.П., Быков, В.М., Макаров, Н.Л. О тактике повторного следствия / В.П. Бахин, В.М. Быков, Н.Л. Макаров // Сибирские юридические записки. - Иркутск – Омск, 1974. - Вып. № 4. - С. 182-190.

4.4. Белкин, Р.С. Версии в доказывании / Р.С. Белкин / Теория доказательств в советском уголовном процессе. Общая часть. - М., 1966. - С. 318.

4.5. Белкин, Р.С., Быховский, И.Е., Дулов, А.В. Модное увлечение или новое слово в науке? Еще раз о криминалистической характеристике преступления / Р.С. Белкин, И.Е. Быховский, А.В. Дулов // Социалистическая законность. - 1987. - № 9. - С. 57.

4.6. Богомолова, С., Образцов В. «Психологический профиль» на службе полиции США / С. Богомолова, В. Образцов // Записки криминалистов. – М., 1994.- Вып. 4. – С. 300-301.

4.7. Брусницын, Л.В. Правовое обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию: временной и субъективный аспекты / Л.В. Брусницын // Государство и право. - 1996. - № 9. - С. 81.

4.8. Васильев, А.Н. О криминалистической классификации преступлений / А.Н. Васильев // Методика расследования преступлений. - М., 1976. - С. 23-27.

4.9. Ведерников, Н.Т. Личность преступника как элемент криминалистической характеристики / Н.Т. Ведерников // Криминалистическая характеристика преступлений. - М., 1984. - С. 74-77.

4.10. Винберг, А., Кочаров, Г., Миньковский, М. Актуальные вопросы теории судебных доказательств / А. Винберг, Г. Кочаров, М. Миньковский // Соц. законность. - 1963. - № 3. - С. 23.

4.11. Возгрин, И.А. О структуре методик расследования отдельных видов преступлений / И.А. Возгрин // Вопросы теории и практики борьбы с преступностью. - Л., 1974. - С. 78-83.

4.12. Воронин, С.Э. «Острые» углы применения норм УПК РФ на территории Сибирского федерального округа / С.Э. Воронин // Проблемы применения нового уголовно-процессуального законодательства в досудебном производстве: Материалы научно-практической конференции. Часть 2. - Барнаул, 2002. - С. 6.

4.13. Воронин, С.Э. К вопросу о понятии уголовно-процессуальной ситуации / С.Э. Воронин // Актуальные проблемы теории борьбы с преступностью и правоприменительной практики. - Красноярск, 2003. - С. 108.

4.14. Гавло, В.К. О первоначальных следственных действиях при расследовании преступлений / В.К. Гавло // Доклады итоговой научной конференции юридических факультетов. – Томск: ТГУ, 1968. - С. 90

4.15. Гавло, В.К. О понятии, значении, задачах методики расследования отдельных видов преступлений / В.К. Гавло // Борьба с преступностью на современном этапе. – Барнаул: Изд-во АГУ, 1982. - С. 109-118.

4.16. Гавло, В.К. Обстановка преступления как структурный компонент криминалистической характеристики преступления /В.К. Гавло // Проблемы совершенствования тактики и методики расследования преступлений; отв. ред. Д.А. Турчин. – Иркутск: Изд-во Иркутского ун-та, 1980. - С. 49-56.

4.17. Гребельский, Д.В. О соотношении криминалистических и оперативно-розыскных характеристик преступлений / Д.В. Гребельский // Криминалистическая характеристика преступлений. - М., 1984. - С. 70.

4.18. Давлетов, А., Семенцов, В. Оперативная видео- и звукозапись / А. Давлетов, В. Семенцов // Соц. законность. - 1991. - № 11. - С. 37-40.

4.19. Драпкин, Л.Я. Особенности информационного поиска в процессе расследования и тактика следствия / Л.Я. Драпкин // Проблемы повышения эффективности предварительного следствия. - Л., 1976. - С. 54.

4.20. Драпкин, Л.Я. Ситуационный подход в криминалистике и проблема периодизации процесса расследования преступлений / Л.Я. Драпкин // Проблемы оптимизации первоначального этапа расследования преступлений. - Свердловск, 1988. - С. 8 – 11.

4.21. Дуглас, Д., Олшейкер, М. Преследуя зло / Д. Дуглас, М. Олшейкер // Ридерз Дайджест. – М., 1996. - № 6. – С. – 146.

4.22. Дулов, А.В. О разработке тактических операций при расследовании преступлений / А.В. Дулов // 50 лет советской прокуратуры и проблемы совершенствования предварительного следствия. - Л., 1972. - С. 23-24.

4.23. Жданов, М.А. Смерть ехала под каблуком / М.А. Жданов // Щит и меч . - 11 сентября 2003 г. - № 16. - С. 2.

4.24. Зуйков, Г.Г. Значение данных о способах совершения преступлений и способах уклонения от ответственности для развития методики расследования / Г.Г. Зуйков // Вопросы совершенствования криминалистической методики. - Волгоград, 1981. - С. 3-12.

4.25. Зуйков, Г.Г. О способе совершения и способе сокрытия преступлений / Г.Г. Зуйков // Оптимизация расследования преступлений. - Иркутск, 1982. - С. 56-57.

4.26. Из опыта работы группы НОН Индустриального РОВД г. Барнаула по выявлению и пресечению преступлений, связанных с организацией либо содержанием притонов для потребления наркотических средств // Экспресс-информация ГИЦ МВД РФ. № 43. - М., 1997. – С. 3-5.

4.27. Карагодин, В.Н. Перспективы расширения предмета криминалистической тактики /В.Н. Карагордин // Современное российское право: федеральное и региональное измерение. – Барнаул: Изд-во АГУ, 1998. - С. 213-216.

4.28. Колдин, В.Я., Корухов, В.Г. Механизм преступления и вещественные источники криминалистической информации / В.Я. Колдин, В.Г. Корухов // Криминалистика социалистических стран. - М., 1986. - С. 334.

4.29. Колесник, О.В. Объект преступлений, связанных с наркотическими веществами / О.В. Колесник // Проблемы борьбы с преступлениями против личности и общественного порядка. - М., 1977. - С. 136.

4.30. Комлев, В.О. О порядке прослушивания телефонных переговоров / В.О. Комлев // Законность. - 1993. - № 2. - С. 9-11.

4.31. Кореневский, Ю.В. Актуальные проблемы доказывания в уголовном процессе / Ю.В. Кореневский // Государство и право. - 1999. - № 2. - С. 60.

4.32. Кудрявцев, В.Н. Причины и условия совершения конкретного преступления / В.Н. Кудрявцев // Криминология. - М., 1976. - С. 184.

4.33. Курек, Н.С. Гедонистическое мировоззрение в молодежной субкультуре как фактор, способствующий вовлечению в потребление психоактивных веществ / Н.С. Курек // Вопросы наркологии. - 1996. - № 2. - С. 54-59.

4.34. Курылев, И.И. Некоторые вопросы подготовки и проведения осмотра притонов для потребления наркотических средств / И.И. Курылев // Проблемы предварительного следствия и дознания. Сборник научных трудов. - М., 1990. - С. 84-87.

4.35. Лавров, В.П. Исходные следственные ситуации как объект кафедрального научного исследования /В.П. Лавров // Исходные следственные ситуации и криминалистические методы их разрешения. - М., 1991. - С. 5-8.

4.36. Лузгин, И.М. Методика изучения, оценки и разрешения исходных следственных ситуаций / И.М. Лузгин // Методологические проблемы расследования. - М., 1973. - С. 19-20.

4.37. Лузгин, И.М. Построение и проверка версии при производстве расследования по уголовному делу / И.М. Лузгин // Вопросы криминалистики. - М., 1963. - Вып. 8. - С. 5.

4.38. Лукашов, В.А., Смирнов, С.А. Социальная обусловленность агентурно-оперативной деятельности и закономерности функционирования агентурного аппарата органов внутренних дел / В.А. Лукашов, С.А. Смирнов // Актуальные проблемы агентурно-оперативной деятельности органов внутренних дел. - М., 1990. - С. 6.

4.39. Матюшкин, А.М. Теоретические вопросы проблемного обучения / А.М. Матюшкин // Сов. педагогика. -1971. - № 7. - С. 38-47.

4.40. Наркомания в России – угроза нации: Доклад Совета по внешней и оборонной политике // Российская газета. - 1998. - № 41. - С. 24.

4.41. Образцов, В.А. О некоторых перспективах интеграции и дифференциации знаний в криминалистике / В.А. Образцов //Актуальные проблемы советской криминалистики. - М., 1979. - С. 20

4.42. Образцов, В.А. Учение о криминалистической характеристике преступлений / В.А. Образцов // Криминалистика. - М., 1995. - С. 38.

4.43. Протокин, А.А. Криминалистические проблемы борьбы с незаконным оборотом наркотиков / А.А. Протокин // Актуальные проблемы контроля за незаконным оборотом наркотиков: Межвузовский сборник научных статей. - М.: МЮИ МВД России, 1996. – С. 11-14.

4.44. Салтевский, М.В. Криминалистическая характеристика: структура, элементы / М.В. Салтевский // Специализированный курс криминалистики. - Киев, 1987. - С. 308-312.

4.45. Самойлов, В.Г. Тактика оперативного осмотра / В.Г. Самойлов // Бюллетень «Оперативно-розыскная работа». - 1973. - № 6. - С. 38.

4.46. Селиванов, Н.А. Сущность методики расследования и ее принципы/ Н.А. Селиванов // Соц. законность. - 1976. - № 5. - С. 60-63.

4.47. Сергеев, Л.А. Сущность и значение криминалистической характеристики преступлений / Л.А. Сергеев// Руководство для следователей. - М., 1971. - С. 41-45.

4.48. Соловьев, А., Шейфер, С., Токарева, М. Следственные ошибки и их причины / А. Соловьев, С. Шейфер, М. Токарева // Соц. законность. - 1987. - № 12. - С. 171-173.

4.49. Танасевич, В.Г. Проблемы методики раскрытия и расследования преступлений / В.Г. Танасевич // Советская криминалистика. - М., 1978. - С. 183-186.

4.50. Танасевич, В.Г. Теоретические основы методики расследования преступлений / В.Г. Танасевич // Советское государство и право. - 1976. - № 6. - С. 90-94.

4.51. Танасевич, В.Г., Образцов, В.А. Методика расследования и криминалистическая классификация преступлений / В.Г. Танасевич, В.А. Образцов // Криминалистические характеристики в методике расследования преступлений. - Свердловск, 1978. - С. 21-25.

4.52. Шиканов, В.И. Разработка теории тактических операций – важнейшее условие совершенствования методики расследования преступлений / В.И. Шиканов // Методика расследования преступлений (общие положения). - М., 1976. - С. 52-58.

4.53. Шляхов, А.Р. Следственные версии, их виды, приемы построения и проверки / А.Р. Шляхов // Теория и практика криминалистической экспертизы. - М., 1961. - С. 48- 49.

4.54. Яблоков, Н.П. Криминалистическая характеристика преступления и типичные следственные ситуации как важные факторы разработки методики расследования преступлений/ Н.П. Яблоков // Вопросы борьбы с преступностью. - Вып. 30. - М., 1979. - С. 109-113.

4.55. Якубович, Н.А. Общие проблемы криминалистической тактики / Н.А. Якубович // Советская криминалистика. Теоретические проблемы. - М., 1978. – С. 96-101.

 

5. Авторефераты и диссертации

 

5.1. Аббасова, И.С. Время совершения преступления как элемент его криминалистической характеристики: Автореф. дис. … канд. юрид. наук / И.С. Аббасова. - Томск, 1992. – 22 с.

5.2. Арцишевский, Г.В. Следственные версии: Автореф. дис. … канд. юрид. наук / Г.В. Арцишевский. - М., 1973. – 26 с.

5.3. Бозров, В.М. Современные проблемы правосудия по уголовным делам в практике военных судов России: Дис. … док. юрид. наук / В.М. Бозров. - Екатеринбург, 1999. - 304 с.

5.4. Брылев, В.И. Проблемы раскрытия и расследования организованной преступной деятельности в сфере наркобизнеса. Автореф. дис. … док. юрид. наук / В.И. Брылев. - Екатеринбург, 1999. – 43 с.

5.5. Васильев, А.Н. Основы следственной тактики: Автореф. дис. … док. юрид. наук / А.Н. Васильев. - М., 1960. – 38 с.

5.6. Воронин, С.Э. Особенности расследования хищений, совершаемых должностными и материально-ответственными лицами на предприятиях исправительно-трудовых учреждений: Дис. … канд. юрид. наук / С.Э. Воронин. - Барнаул, 1994. – 261 с.

5.7. Гавло, В.К. Расследование и предупреждение хищений на предприятиях молочной промышленности, совершенных должностными лицами: Дис. … канд. юрид. наук / В.К. Гавло. - М., 1969. - 213 с.

5.8. Голубев, Н.А. Основы эффективного информационного взаимодействия уголовного процесса и оперативно-розыскной деятельности: Автореф. … дис. канд. юрид. наук / Н.А. Голубев. - Нижний Новгорд, 2003. – 24 с.

5.9. Драпкин, Л.Я. Построение и проверка следственных версий: Автореф. дис. … док. юрид. наук / Л.Я. Драпкин. - М., 1972. - 36 с.

5.10. Колесниченко, А.Н. Научные и правовые основы методики расследования отдельных видов преступлений: Дис. … док. юрид. наук / А.Н. Колесниченко. - Харьков, 1965. - 312 с.

5.11. Колесниченко, А.Н. Научные и правовые основы расследования отдельных видов преступлений: Автореф. дис. … док. юрид. наук / А.Н. Колесниченко. - Харьков, 1967.- 28 с.

5.12. Курылев, И.И. Расследование уголовных дел об организации и содержании притонов для потребления наркотических средств: Автореф. дис. … канд. юрид. наук / И.И. Курылев. - М., 1990. – 24 с.

5.13. Роганов, С.А. Криминалистическая характеристика и особенности расследования незаконного изготовления, хранения и сбыта синтетических наркотических средств. Автореф. дис. … канд. юрид. наук / С.А. Роганов. - СПб., 1997. – 26 с.

5.14. Яблоков, Н.П. Проблемы расследования и предупреждения преступлений в области охраны труда и техники безопасности: Автореф. … дис. док. юрид. наук / Н.П. Яблоков. - М., 1972. – 34 с.

 

6. Иностранная литература

 

6.1. Becker, H. Outsiders «Studies in Sociology of Deviance» / Н Вecker. - N.Y., 1963. – 98 р.

6.2. Cohen, P.D.A. Contro il trattamento della dipendenza da heroina, Quadernu Piacintini / Р.D.A. Cohen. - Milano, 1984 (12). – 258 с.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение 1

Аналитическая справка

по результатам опроса оперативных работников

 

1. С Вашей точки зрения, какой способ получения информации о деятельности наркопритонов является наиболее типичным?

а) агентурный…………………………………………………………..73 %

б) по сообщениям граждан…………………………………………….19 %

в) из других источников………………………………………………...8 %

 

1. На Ваш взгляд, какие препятствия мешают проверке имеющейся информации?

а) несовершенство УПК РФ…………………………………………8,1 %

б) отсутствие взаимодействия с органами

предварительного расследования……………………………….18,8 %

в) отсутствие взаимодействия с прокуратурой……………………..4,7 %

г) большая нагрузка на оперативного работника…………………68,4 %

 

1. Как Вы оцениваете процент реализации оперативной информации в уголовных делах по наркопритонам, оконченных производством?

а) от 2 до 19 %………………………………………………………….83 %

б) от 20 до 35 % …………………………………………………………7 %

в) от 40 до 47 %………………………………………………………….8 %

г) 50 %……………………………………………………………………2 %

 

1. Как Вы оцениваете уровень оперативного сопровождения предварительного следствия?

а) высокий…………………………………………………………….12,6 %

б) средний…………………………………………………………….83,2 %

в) низкий……………………………………………………………….4,2 %

г) очень низкий…………………………………………………………..0 %

 

1. В каких формах наиболее часто осуществляется Ваше взаимодействие с органами предварительного расследования?

а) отдельные поручения……………………………………………..44,6 %

б) участие в следственных оперативных группах…………………46,2 %

в) обмен информацией………………………………………………..9,2 %

 

1. Принимали ли Вы участие в проведении неотложных следственных действий?

а) да……………………………………………………………………100 %

б) нет……………………………………………………………………..0 %

 

1. Если принимали, то укажите, в каких из перечисленных:

а) осмотр места происшествия………………………………………100 %

б) задержание………………………………………………………...94,2 %

в) освидетельствование……………………………………………...59,8 %

г) обыск……………………………………………………………….29,9 %

 

1. Ваше отношение к отдельным поручениям следователя:

а) положительное…………………………………………………….74,8 %

б) считаю, что следователь перекладывает часть

своей работы на оперативного работника……………………….25,2 %

 

1. Приходилось ли Вам в ходе оперативной разработки наркопритонов раскрывать сопутствующие преступления?

а) нет…………………………………………………………………..2,4 %

б) да, а именно:

- незаконное хранение наркотиков………………………….97,6 %

- незаконное изготовление наркотиков……………………..63,8 %

- сбыт наркотиков…………………………………………….14,2 %

- задержание лиц, находящихся в розыске…………………..7,1 %

- кража…………………………………………………………..6,3 %

- грабеж………………………………………………………....2,4 %

- незаконное хранение оружия и боеприпасов………………0,8 %

 

1. Какова была судебная перспектива материалов по наркопритонам?

а) рассмотрены судом с обвинительным приговором……………..89,8 %

б) прекращены судом или органом

предварительного расследования………………………………….8,6 %

в) возвращены судом на дополнительное расследование…………..1,6 %

 

1. С какими сложностями Вы сталкиваетесь в работе с лицами, употребляющими наркотики?

а) установление психологического контакта………………………21,3 %

б) нежелание давать искренние показания…………………………93,7 %

в) нежелание сотрудничать с милицией……………………………75,6 %

г) их отказ от своих показаний в прокуратуре и суде……………..36,2 %

 

1. Приходилось ли Вам использовать тактические хитрости в работе с лицом, употребляющим наркотики?

а) нет…………………………………………………………………….. 0 %

б) да, а именно:

- за правдивые показания обещал снять абстиненцию……..9,4 %

- обещал отпустить под подписку о невыезде…………….. 90,1 %

- создавал искусственный конфликт

между членами наркопритона……………………………...87,4 %

- обещал освободить от уголовной ответственности

с дальнейшим лечением……………………………………32,3 %

Приложение 2

 

Аналитическая справка

по результатам опроса следователей и дознавателей

 

1. Приходилось ли Вам возбуждать уголовные дела по ст. 232 УК РФ «Организация либо содержание притонов для потребления наркотических средств или психотропных веществ»?

а) да……………………………………………………………………..27 %

б) нет……………………………………………………………………73 %

 

1. С какими трудностями Вы столкнулись при возбуждении уголовных дел такой категории?

а) некачественные материалы предварительной проверки…………77 %

б) нехватка времени, отведенного на предварительную проверку…39 %

в) отсутствие системы документирования фактов преступления…. 69 %

 

1. Приходилось ли Вам возбуждать уголовные дела, связанные с незаконным оборотом наркотиков, с их последующей переквалификацией?

а) нет…………………………………………………………………….23 %

б) да……………………………………………………………………..77 %

в том числе:

• по ст. 228 УК РФ с последующей переквалификацией на

ст. 232 УК РФ……………………………………………………62 %

• возбуждать уголовное дело за организацию

наркопритона с последующей переквалификацией

за содержание наркопритона…………………………………….0 %

• возбуждать уголовное дело за содержание

наркопритона с последующей переквалификацией

за организацию наркопритона…………………………………..1 %

- иное………………………………………………………………37 %

 

1. Принимали ли Вы дело по наркопритону к своему производству?

а) нет……………………………………………………………………76 %

б) да……………………………………………………………………..24 %

при этом

• Вы его и заканчивали…………………………………………...73 %

• передавали его по подследственности следователю…………..1 %

• прекращали производство……………………………………….3 %

• направляли на соединение с другими

уголовными делами……………………………………………..18 %

• приостанавливали производство по уголовному делу…….…..5 %

 

1. Составляли ли Вы план расследования уголовного дела, связанного с деятельностью наркопритона?

а) да……………………………………………………………………100 %

б) нет……………………………………………………………………..0 %

 

1. Считаете ли Вы необходимым выдвижение всех возможных по обстоятельствам дела версий?

а) да……………………………………………………………………..78 %

б) можно ограничиться одной, наиболее реальной………………….22 %

 

1. Какие основные процессуальные решения Вы принимали по уголовным делам указанной категории?

а) предъявление обвинения……………………………………………94 %

б) избрание меры пресечения………………………………………..100 %

в) решение об окончании уголовного дела…………………………..89 %

 

1. Приходилось ли Вам в ходе расследования преступления, связанного с содержанием наркопритона, выявлять другие сопутствующие преступления?

а) нет…………………………………………………………………….11 %

б) да……………………………………………………………………..89 %

в том числе:

• связанные с незаконным оборотом наркотиков……………..100 %

• связанные с заражением ВИЧ-инфекцией и венерическими заболеваниями…………………………………………………….0 %

• иные статьи УК РФ……………………………………………...16 %

 

1. Возвращались ли Вам дела на дополнительное расследование прокурором?

а) нет…………………………………………………………………….58 %

б) да……………………………………………………………………..42 %

в том числе по причине:

• неполноты расследования………………………………………37 %

• процессуальных ошибок………………………………………. ..8 %

• недоказанности эпизодов деятельности наркопритонов……..43 %

• некачественно проведенных следственных действий………..12 %

 

1. Использовали ли Вы в качестве доказательств по делам о содержании наркопритонов иные документы (согласно ст. 84 УПК РФ)?

а) нет……………………………………………………………………...0 %

б) да……………………………………………………………………100 %

в том числе:

• результаты ОРД…………………………………………………12 %

• документы административной деятельности…………………37 %

• материалы по отказам в возбуждении уголовного дела……...51 %

 

1. Как Вы оцениваете процент реализации оперативной информации в уголовных делах по наркопритонам, оконченных производством?

а) от 70 до 80 %………………………………………………………...65 %

б) 50 %…………………………………………………………………..14 %

в) от 20 до 45 %………………………………………………………...13 %

г) от 5 до 17 % …………………………………………………………..8 %

 

1. Каковы, на Ваш взгляд, наиболее распространенные типы следственных ситуаций для уголовных дел, возбужденных по деятельности наркопритонов?

а) организационно-неупорядоченные………………………………...57 %

б) тактического риска………………………………………………….28 %

в) конфликтные………………………………………………………...15 %

 

1. Допустима ли, на Ваш взгляд, практика признания вины подозреваемого его показаниями?

а) да……………………………………………………………………..68 %

б) нет……………………………………………………………………32 %

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение 3

 

Аналитическая справка

по результатам изучения расследованных уголовных дел о преступлениях, связанных с организацией либо содержанием притонов для потребления наркотических средств и психотропных веществ

 

1. Квалификация содеянного по статье УК РФ:

а) ч.1 ст. 232…………………………………………………………… 99 %

б) ч.2 ст. 232……………………………………………………………...1 %

 

1. Что послужило поводом к возбуждению уголовного дела:

а) заявление о преступлении…………………………………………..13 %

б) явка с повинной ……………………………………………………...0 %

в) рапорт об обнаружении признаков преступлении………………..87 %

 

1. В течение какого времени после совершения преступления был задержан подозреваемый в организации либо содержании наркопритона:

а) непосредственно после совершения преступления ………………81 %

б) в течение суток……………………………………………………16,3 %

в) в течение трех суток………………………………………………..2,7 %

 

1. Круг участников осмотра места происшествия:

а) сотрудники уголовного розыска…………………………………..100 %

б) следователь………………………………………………………..13,3 %

в) эксперт……………………………………………………………….64 %

г) участковый уполномоченный милиции……………………………21 %

д) кинолог с собакой…………………………………………………….8 %

 

1. Присутствовали ли при осмотре понятые:

а) да………………..…………………………………………………...100 %

б) нет……………………………………………………………………..0 %

 

1. Продолжительность осмотра места происшествия:

а) до 1 часа……………………………………………………………….6 %

б) от 1 до 2 часов……………………………………………………….67 %

в) от 2 до 3 часов……………………………………………………….27 %

 

1. Какие научно-технические средства применялись:

а) фото………………………………………………………………….64 %

б) видео………………………………………………………………….9 %

в) физические и химические средства обнаружения следов рук……11%

 

1. В результате осмотра места происшествия изъяты:

а) наркотические средства …………..……………………………….100 %

б) прекурсоры…………………………………………………………..12 %

в) предметы для изготовления и употребления наркотиков………100 %

г) оружие и боеприпасы ………………………………………………..2 %

д) вещи, находящиеся в розыске……………………………………….3 %

е) иное……………………………………………………………………7 %

 

1. Приложены ли к протоколу осмотра места происшествия схемы, планы:

а) да………………………..……………………………………………...8 %

б) нет……………….…………………………………………………...92 %

 

1. Приложены ли к протоколу осмотра фототаблицы:

а) да……………………………………………………………………...64 %

б) нет…………………………………………………………………....36 %

 

1. По делу назначались экспертизы:

а) наркологическая………………………………………………. ….96,7 %

б) психиатрическая…………………………………………………..96,7 %

в) фармацевтическая…………………………………………………..1,3 %

г) криминалистическая………………………………………………..8,6 %

 

1. Проводился ли обыск у подозреваемого:

а) да……………………………………………………………………….1 %

б) нет…………………………………………………………………….99 %

 

1. Использовалась ли при обыске служебная собака:

а) да…………………………………………………………………….100 %

б) нет………………..……………………………………………………0 %

 

1. Участвовал ли в обыске следователь:

а) да……………………………………………………………………33,3 %

б) нет………………………………………………………………….66,7 %

 

1. Присутствовали ли при проведении обыска понятые:

а) да…………………………………………………………………….100 %

б) нет……………………………………………………………………..0 %

 

1. Результаты обыска:

а) искомое изъято……………………………………………………66,7 %

б) искомое не обнаружено…………………………………………..33,3 %

 

1. Цель производства обыска:

а) обнаружение наркотических средств и прекурсоров…………...66,7 %

б) иное………………………………………………………………...33,3 %

 

1. Имеются ли в деле представления об устранении причин и условий, способствующих совершению данного вида преступлений:

а) да……………………………………………………………………….3 %

б) нет……………………………………………………………………97 %

 

1. Квалификация содеянного при возбуждении уголовного дела:

а) изменилась в ходе следствия………………………………………...0 %

б) изменилась судом…………………………………………………... 13%

 

1. Причины изменения квалификации:

а) получение новых доказательств………………………………….18,3 %

б) утрата доказательств……………………………………………….0,7 %

в) иное…………………………………………………………………..81 %

 

1. В ходе расследования обвиняемому избрана мера пресечения:

а) подписка о невыезде………………………………………………...78 %

б) содержание под стражей……………………………………………22 %

в) иное……………………………………………………………………0 %

 

1. Имело ли место изменение меры пресечения в процессе расследования:

а) да……………………………………………………………………...12 %

б) нет……………………………………………………………………88 %

 

1. Уголовное дело было расследовано:

а) в двухмесячный срок………………………………………………..85 %

б) в трехмесячный срок………………………………………………..13 %

в) в четырехмесячный срок…………………………………………….2 %

 

1. Позиция обвиняемого на следствии:

а) вину не признавал полностью на протяжении всего следствия…0,3 %

б) вину признавал частично на протяжении всего следствия…….34,7 %

в) вину признавал полностью на протяжении всего следствия…..61,3 %

г) от дачи показаний отказывался на протяжении всего следствия…0 %

д) вину не признавал полностью, но затем изменил показания и

признал вину частично……………………………………………..0,7 %

е) вину не признавал полностью, но затем изменил показания и

признал вину полностью…………………………………………...0,6 %

ж) вину не признавал полностью, затем отказался от дачи

показаний…………………………………………………………….0 %

з) вину признавал частично, но затем изменил показания и

полностью не признал вину………………………………………….0 %

и) вину признавал частично, но затем изменил показания и

полностью признал вину……………………………………………..2 %

к) вину признавал частично, затем отказался от дачи показаний……0 %

л) вину признавал полностью, но затем изменил показания и

признал вину частично……………………………………………….0 %

м) вину признавал полностью, но затем изменил показания и

признал вину частично…………………………………………….0,4 %

н) вину признавал полностью, затем отказался от дачи показаний….0 %

 

1. Позиция свидетелей на следствии:

а) на протяжении всего следствия давали последовательные

правдивые показания………………………………………………..77 %

б) на протяжении всего следствия давали неправдивые показания,

оправдывали обвиняемого…………………………………………...5 %

в) давали правдивые, последовательные показания, но затем

изменили их и стали давать неправдивые показания,

оправдывать обвиняемого…………………………………………..15 %

г) давали неправдивые показания, оправдывали обвиняемого, но затем

изменили их и стали давать последовательные правдивые

показания……………………………………………………………...3 %

 

1. Позиция подсудимого:

а) вину признал полностью……………………………………………59 %

б) вину признал частично……………………………………………...38 %

в) вину полностью не признал………………………………………….3 %

г) от дачи показаний отказался…………………………………………0 %

 

1. Позиция подсудимого по отношению к занимаемой им позиции

на предварительном расследовании:

а) изменилась…………………………………………………………...27 %

б) не изменилась……………………………………………………….73 %

 

1. Позиция свидетелей в суде по отношению к занимаемой ими позиции

на предварительном расследовании:

а) изменилась…………………………………………………………...11 %

б) не изменилась……………………………………………………….89 %

 

1. В результате изменения позиции свидетелей в суде, показания

последних направлены:

а) на оправдание подсудимого………………………………………..89 %

б) на изобличение подсудимого………………………………………11 %

 

1. Взаимосвязь доказательств, полученных в ходе предварительного

следствия и судебного разбирательства:

а) в процессе судебного разбирательства нашли

подтверждение обстоятельства, установленные

в ходе предварительного расследования……….………………. 90,3 %

 

б) в процессе судебного разбирательства не нашли

подтверждение обстоятельства, установленные в ходе

предварительного расследования ……………………………...… 9,7 %

 

1. Уголовное дело рассматривалось в суде:

а) коллегиально………………………………………………………...93 %

б) единолично……………………………………………………………7 %

 

1. Имели ли место кассационные жалобы на приговор суда:

а) да……………………………………………………………………….4 %

б) нет……………………………………………………………………96 %

 

1. Каковы были последствия подачи кассационной жалобы:

а) суд вынес определение об изменении обжалуемого

приговора…………………………………………………………….50 %

б) суд оставил жалобу без удовлетворения ………………………….50 %

 

 

 

 

 

 

 

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на https://SamoLit.com/