1
Поникнув лопастями подъемного винта, вертолет серо-зеленой окраски стоял на вырубке, вклинившейся от каменистого берега озера в дремучий лес. Вокруг винтокрылой машины торчали пни, порхали бабочки, стрекотали кузнечики, а к нагретому солнцем стеклу кабины пилота прилепилось полчище слепней.
Сергей Шищасов боролся с дремотой, сидя в кресле первого пилота и ожидая возвращение двух вербовщиков. Уже минуло больше часа, как они ушли к избушке на берегу озера, ушли – и ни слуху, ни духу.
На вырубке появились двое рослых мужчин в заношенной военной форме без погон. Темноволосый нес, перекладывая с плеча на плечо, связанного веревкой по рукам и ногам полного плешивого старика; русоволосый нес на плече тощую старуху, связанную, как и старик. Рот пленникам затыкал тряпичный кляп.
Шищасов достал из аптечки травматический револьвер, переделанный под боевой патрон.
Вербовщики положили старика и старуху на пол грузового отсека вертолета. Один из них – черноволосый – наклонился над старухой с безумными от страха глазами, пошлепал ладонью по ее впалой щеке, а затем покрутил и снял золотое кольцо с ее безымянного пальца.
Русоволосый вербовщик увидел в незакрытый дверной проем грузового отсека, как из леса явился на вырубку крупный бурый медведь, людей, встал на задние лапы и раскрыл пасть.
Сергей Шищасов вышел из кабины и выстрелил из револьвера в ухо мародера. Дернув головой, тот повалился на грудь старика.
Наслаждаясь властью над чужой жизнью, Шищасов нарочито медленно навел револьвер на русоволосого вербовщика – тот испугался и сиганул из вертолета.
Револьвер выстрелил, и пуля пролетела над косматой головой медведя. Грозно рыкнув, хищник прокосопапил в лес; а вербовщик нырнул под брюхо вертолета, прополз пару метров, подражая крокодилу атакующему жертву, вскочил на ноги и гигантскими прыжками исчез за раскидистыми елями.
Сергей Шищасов поднял с пола и положил золотое кольцо в нагрудный карман кителя. Затем, обыскав убитого и не найдя ничего ценного, сорвал с его шеи именной жетон и почувствовал спиной взгляд безумных глаз старика и старухи. Лица их белели в полумраке.
– Лежите смирно! – прокричал Шищасов, выбросил труп на полянку, закрыл дверь грузового отсека, уселся в кресло перед центральной рукояткой, поставил ноги на педали рулевого винта и потянул, не сжимая, ручку общего шага.
Оторвавшись от земли, вертолет качнулся от внезапного удара бокового ветра, развернулся на девяносто градусов и полетел над простиравшимся до горизонта лесом с заболоченными прогалинами, голубевшими прозрачной дымкой.
Без напряжения управляя винтокрылой машиной, Сергей Шищасов вспомнил ночь в постели с красавицей Алисой. Три дня назад, на его вертолете, она и дюжина мужчин в старой военной форме прилетели в лесной городок; и вечером того же дня красавица Алиса отдалась ему в квартире выселенного дома.
2
Умывшись в ванной комнате и там же перед зеркалом ножницами подровняв козлиную бородку и жесткие седые усы, Золотобоков прошел на кухню, открыл дверцу холодильника и огорчился от вида пустых полок. Вчера утром на них лежала упаковка сосисок, начатая пачка сливочного масла, десяток яиц, пакет кефира и яблоко.
Золотобоков посокрушался пропаже продуктов. Почти сутки он прятался среди поломанной мебели на чердаке своего дома; прятался от людей в старой военной форме без погон – они рыскали по подъездам трех пятиэтажных домов (больше в городке жилых домов не было), вламывались в квартиры, силком уводили из них стариков и старух за забор заброшенного кирпичного завода.
– Помогите! – донесся отчаянный женский крик с улицы.
Золотобоков подкрался к окну и увидел с высоты третьего этажа четверых мужчин в военной форме без погон. За руки и за ноги они тащили старушку в палевом халате, разорванные рукава которого волочились по асфальту.
Золотобоков подбодрился глотком холодной воды из-под крана, схватил из кладовки спиннинг, рюкзачок с рыболовными снастями, и вышел на лестничную площадку. Прикрыв свою квартирную дверь с выломанным замком, он по щербатым ступеням лестницы спустился мимо распахнутых дверей безлюдных квартир во двор и уселся за руль старенького внедорожника.
– Не поминай лихом, – прошептал он кирпичной пятиэтажке, в которой прожил почти шестьдесят шесть лет со дня своего рождения; в которой прожил последний десяток лет вдовцом.
Убогий дом как бы ответил старику – поколыхались развешенные на одном из балконов простыни, поскрипели распахнутые оконные рамы без стекол, упал и раскололся перед подъездом кусок шифера с крыши. А лишь два года назад в этом и в двух соседних домах жило много молодежи, но хозяева кирпичного завода закрыли производство, и жители городка, кроме стариков и старух, разъехались по стране в поисках достойной зарплаты для жития-бытия.
Золотобоков завел двигатель и услышал, что где-то неподалеку пролетел вертолет, монотонно рокоча. Три дня назад похожий рокот тоже разнесся над лесным городком. И вечером того же дня чужаки в поношенной военной форме принялись насильно переселять старых людей из квартир на заброшенный кирпичный завод, в цех обжига кирпича.
Золотобоков выехал со двора, промчался по улице и притормозил метров за десять до двух мужчин в полинявшей военной форме, которые стояли на границе асфальта и грунтовой дороги.
– Врешь, не возьмешь, – злобно прошипел Золотобоков, широко открыл беззубый рот и вдавил до пола педаль газа.
Внедорожник понесся на живую преграду. Мужчины отпрыгнули в кювет.
Клубя пылью, внедорожник домчался до леса, свернул с грунтовки и уже медленно покатил по лесной дороге, местами заросшей полуметровыми елочками и березками-прутиками. На старых картах эта дорога указывалась пунктиром, а на современных картах она отсутствовала.
Вскоре на колее оказалась поваленная сосна. Справа, среди деревьев промелькнул лосенок, и прошествовала лосиха.
Золотобоков крутанул руль вправо. Внедорожник переехал через гнилую березу, раздавил трухлявый пенек и перекатился через овражек с хилым ручейком. Дальше сосны стояли редко! Не задев ни одну из них, внедорожник выехал на ту же лесную дорогу и покатился, удаляясь от городка, подрыгивая на корнях и кочках.
Справа и слева дорогу сжимали то непролазные дебри, то непроходимые болота. Но Золотобоков не беспокоился. Часто навещая младшего брата и невестку, которые жили в избушке у круглого озера, он хорошо знал все каверзы дороги.
3
Гул вертолета пропал. Стал отчетливым птичий щебет, шум листвы деревьев, писк комаров, какое-то потрескивание и поскрипывание. Вербовщик остановился и осмотрелся, словно выбирая место для жилья. У вывороченной с корнем лиственницы он заметил лисенка, что-то вынюхавшего в папоротнике, и вспомнил, как жизнерадостный сержант ВДВ в учебном классе показал новобранцам последовательность разборки АК74. Как самый смелый из новобранцев взял дрожавшими руками автомат, опустил предохранитель, отвел и отпустил затвор, направил ствол автомата на грудь сержанта и выстрелил. Хорошо, что для наглядности и тренировки использовался холостой патрон, – выстрел вызвал лишь крики ужаса и отборную матерную ругань. С того дня уже минуло двадцать лет, но ужас перед наведенным в грудь оружием все еще жил в подсознании вербовщика, – ведь тем сержантом-инструктором был он.
Вербовщик резко развернулся и пошел к вырубке. Он почувствовал голод и вспомнил, что в избушке у озера, в светлой комнате, возвышался на столе самовар, чашки, туесок с медом, блюдо с серым хлебом домашней выпечки.
…Такое угощение предложили ему хозяева избушки – плешивый старик и тощая старуха, а он сказал им деловито:
– Уважаемые, нельзя жить без горячей воды, без теплого туалета, без электричества, без магазина, без медицинской помощи. Быстро собирайте деньги, драгоценности, документы. Полетите со мной в городок.
– Не полетим. У меня здесь рыбалка. Здесь я шкатулки режу, – гордо сказал старик и указал рукой на полку с деревянными шкатулками разной формы.
– Я вышиваю, грибы и рыбу солю, грядки полю, – сообщила старуха и потеребила пальцами оконные занавески, вышитые красными петухами. – Скоро рожь и овес надо жать.
– Хватит дурить! В городке вы будете жить в квартире с ванной, с отоплением. Там есть магазин.
– Нам тут хорошо. Огород, озеро и лес нас кормят. Печка дает тепло. В баньке по субботам паримся осенью, зимой, весной и летом, – поведал старик, а старуха часто закивала.
– Хватит дурить! Вертолет ждет! Собирайте: деньги, документы, драгоценности!
– Мы никуда, мы никуда не полетим, – старик и старуха взялись за руки. – Оставь нас в покое. Улетай, откуда прилетел.
– Это ваше последнее слово?!
Старик промолчал, а старуха тихо всхлипнула…
Вербовщик вышел на опушку и застыл под вековым дубом.
На вырубке крупный бурый медведь, порыкивая и привставая на задние лапы, накрыл валежником труп в старой военной форме и удалился в лес.
Вербовщик, часто оглядываясь, перебежал вырубку и через распахнутую дверь скрылся в избушке под тесовой крышей. Действительно, в светлой комнате на столе стоял самовар, туесок с медом, чашки и деревянное блюдо с хлебом.
Опустившись на лавку, вербовщик принялся поедать хлеб с медом.
4
На бетонную площадку у цеха обжига кирпича опустился за своей тенью серо-зеленый вертолет, поднимая и разгоняя тучи пыли. Когда рев двигателя прекратился, и пыльная буря улеглась, тогда пятеро мужчин в заношенной военной форме вышли из ворот цеха.
– Забирайте! – выскочив из кабины пилота, крикнул Сергей Шищасов и рывком открыл дверь грузового отсека. – Теперь в радиусе ста километров от городка старичье не живет!
– За работу, орлы! – рявкнул Янтасуков – мужчина с маленькими злыми глазами на бандитском лице. Он был командиром отряда из двенадцати мужчин, который прилетел на вертолете в городок три дня назад.
Покашливая и поплевывая, квартет чумазых мужчин вытащил из грузового отсека связанного плешивого старика и тощую старуху, отнес в цех и бросил в одну из пяти камер кольцевой печи, уже два года не обжигавшей кирпичи. Там с утра уже лежал на черном каменном полу связанный старик в джинсах и в футболке, связанная старуха в палевом халате.
Лениво пнув новых пленников, чумазые мужчины ушли в соседнюю камеру обжига, обустроенную для приготовления и поедания пищи, для сна и отдыха. Связанные пленники застонали и замычали на разные лады, тужась разорвать путы, мучаясь от жажды и страшась близкой смерти. Они видели створки печи, от которых тянуло жаром, вагонетку на рельсах, лопату, воткнутую в кучу угля. Из реплик и угроз злодеев в старой военной форме пленники знали, что скоро будут сожены, но все же хотели жить, хотели переживать и радоваться за своих детей и внуков, хотели выпить хоть глоток воды.
– Командир, мой телефон разрядился. По-братски, позвони кассирше – я сейчас к ней зайду. Пусть приготовит деньги за две головы, – попросил Сергей Шищасов, протирая ботинки куском ветоши.
– Где вербовщики, что улетали с тобой? – прищурив маленькие глазки, поинтересовался Янтасуков и достал из кармана брюк мобильный телефон.
– Они водки захотели; я их высадил у продуктового магазина, – ответил Сергей Шищасов и пощупал пальцами золотое кольцо в кармане кителя. – Еще вопросы будут?
– Будь здоров, – бросил Янтасуков, набрал номер и сказал: – Алиса, твой летчик-вертолетчик привез и сдал мне две головы… Да, да, две… Он сейчас зайдет к тебе за деньгами.
Опять потрогав золотое кольцо в кармане кителя, Сергей Шищасов поспешил в одноэтажное здание, в котором еще два года назад трудилась в кабинетах администрация завода. Там касса находилась в конце коридора, в железобетонном бункере, оборудованном сигнализацией и видеокамерами снаружи и внутри.
– Али-са. Али-са, – Шищасов пощелкал пальцем в металлическую дверцу полукруглого окошечка в стене рядом с бронированной дверью.
– Привет, милый, – в окошечке появилось радостное лицо молоденькой брюнетки. В гимнастерке и юбке цвета хаки, схожим с цветом ее огромных глаз, она сидела за столиком, а рядом громоздился сейф с множеством закрытых ячеек с кодовыми запорами. Еще в комнате стояла кушетка и кулер с бутылью воды.
За свой жетон и за жетон вербовщика Шищасов получил на ладонь пачку купюр, убрал ее в карман брюк и сказал:
– Алиса, мой телефон разрядился. Позвони Артему Федоровичу, скажи, что я закончил свою работу и жду его дальнейших указаний.
– Доложи сам, – продолжая приветливо улыбаться, Алиса Вязалина протянула в окошечко свой мобильный телефон.
Сергей Шищасов набрал номер, услышал, что абонент занят. Сделал еще попытку – результат тот же, и вернул телефон хозяйке.
– Сереженька, смотри не загуляй без меня, – с шутливой строгостью сказала Алиса Вязалина. Она позавчера и вчера переспала с пилотом вертолета – самым молодым и привлекательным среди мужчин, избавлявших городок и округу от стариков и старух.
– Приходи ко мне через часок. У меня есть для тебя подарок, – сказал Щищасов.
– Хорошо, милый, – пообещала Алиса Вязалина и кончиком языка облизала полные ярко-красные губы.
Послав брюнетке воздушный поцелуй, Сергей Шищасов покинул территорию завода через проходную в деревянном заборе и двинулся к продуктовому магазину по безлюдной улице, с одной стороны которой возвышались три кирпичные пятиэтажки.
В магазине уже двое суток отсутствовали продавцы, кассиры и подсобные рабочие. Они были пенсионерами, и мужчины в поношенной военной форме увели в цех обжига кирпича. А в торговом зале остались на полках пакеты с солью, с сахаром, с крупой, с макаронами, со сластями, а в не отключенных холодильниках лежало мясо и рыба; а еще множество бутылок с алкоголем этикетками красовалось на стеллажах вдоль стен. Все товары неделю назад для жителей городка привез на вертолете Шищасов. Так он делал один раз в неделю вот уже два года – с тех пор, как ледоход разрушил на единственной к городку дороге мост через реку; с тех пор, как ливни и грозы превратили в грунтовку шоссе от реки до кирпичного завода.
Взяв со стеллажа две бутылки шампанского, а с полки пакет с шоколадными конфетами, Сергей Шищасов вышел из магазина и через метров пятьдесят скрылся в подъезде пятиэтажки. Жильцов ее так быстро вывезли на кирпичный завод, что на всех кухнях остались кастрюли и сковородки с едой.
На втором этаже Шищасов открыл дверь ключом, который силой отобрал три дня назад у семидесятилетнего жильца этой скромно обставленной квартиры. Зашел в комнату, оставил шампанское и конфеты на столе и отправился в ванную, где побрился и принял душ.
В комнату он вернулся в повязанном юбкой полотенце, развалился на кровати и завертел старухино золотое кольцо в пальцах.
– Сережа, я дозвонилась Артему Федоровичу! – появившись в прихожей квартиры, сообщила Алиса Вязалина. – Он за выполненное задание обещал тебе премию! Он приказал тебе завтра утром, в восемь, прилететь к разрушенному мосту!
Затем Алиса Вязалина разделась, ополоснулась в душе, вбежала нагишом в комнату и сорвала полотенце с бедер Шищасова.
5
Старый внедорожник накатом скатился по отлогому берегу лесного озера и остановился в полуметре от воды. Золотобоков распахнул дверцу и от хвойного запаха почувствовал себя моложе лет на тридцать. Захотел громогласно объявить, что счастлив видеть: избушку младшего брата, стаю белых лебедей, плывущей вдоль берега, затененного лесом, жаворонка в бездонном небе.
– Эй, старый пень, откуда ты взялся?! – с крылечка избушки крикнул вербовщик и направился к внедорожнику, вглядываясь в сидевшего за рулем полного старика с острой седой бородкой, сросшейся с усами.
Золотобоков захлопнул дверцу и нервно побарабанил пальцами по рулю. Он сразу возненавидел незнакомца за военную форму без погон, за появление из избушки младшего брата.
– Отвези меня в городок! Срочно! – потребовал вербовщик и пнул переднее колесо грязное, как и все другие колеса.
– Не могу. Бензина нет, – сказал Золотобоков.
Вербовщик распахнул дверцу, выдернул за тонкую руку старика из кабины и уселся за руль.
Золотобоков поднялся с колен, взял с заднего сиденья спиннинг, рюкзачок с рыбацкими снастями и торопливо пошел в избушку, волнуясь за судьбу младшего брата и его жены.
Вербовщик поставил рычаг переключения скоростей в нейтральное положение, выжал сцепление и повернул ключ зажигания. Мотор дрынькнул и заглох; еще десяток попыток завести его не имели успеха.
– Лешка! – позвал младшего брата Золотобоков с крылечка избушки, вошел в сени и позвал невестку: – Маня!
Вербовщик вылез из кабины и ослеп на несколько секунд от отблесков солнца на черной глади озера. За эти мгновения он мысленно взлетел на облако, увидел себя букашкой на берегу круглого озера и остро осознал свое ничтожество на Земле. И осудил он себя прежнего и захотел из букашки стать значимым человеком.
– Где лысенький старичок? Он – мой младший брат, – резко шагая возле печи, спросил Золотобоков вербовщика, появившегося в комнате. – Он тут с женой живет.
– Я отправил их на вертолете в городок, – виноватым голосом сказал вербовщик, присел на лавку и рукой подвинул на столе пустой берестяной туесок к самовару.
– Зачем?! – рассердился Золотобоков и встал рядом с прислоненным к печке ухватом.
– Городок и стокилометровая зона вокруг него скоро будут территорией отдыха и развлечения для богатых людей, поэтому старикам здесь не место. Богатые будут приезжать в эти места со своей прислугой, со своими друзьями, со своими детьми, со своими любовницами, – объяснил вербовщик, чувствуя себя не сорокалетним мужиком, а нашкодившим подростком.
– Такого не может быть! – разволновался Золотобоков.
– Я больше скажу: скоро в Москву работой завлекут людей со всей России, а потом какой-нибудь болезнью всех грохнут. Огромная получится территория для развлекухи миллиардеров со всего земного шарика! – с наигранной веселостью сообщил вербовщик, хотя его недовольство собой прежним не пропало.
– Не верю! – решительно заявил Золотобоков и схватил ухват.
– В туристической фирме, где я работаю, все знают об этом, – пробурчал вербовщик, сжал и разжал кулаки.
– Не верю! – Золотобоков наставил ухват рогами на широкоплечего обладателя тяжелого подбородка.
– Не надо так со мной, дед. Я тебе – не враг, – строго предупредил вербовщик. – Давай лучше пожрем. Картошка в чугунке, в печке. Доставай, – вышел из комнаты и вскоре принес и поставил на стол рядом с чугунком деревянную тарелку полную квашеной капусты.
За едой мужчины не проронили ни слова и лишь косо поглядывали друг на друга.
– Ты женат? Дети есть?– выйдя из-за стола и вытерев губы рушником, вдруг спросил Золотобоков.
– Нет, – признался вербовщик и налил в чашку воды из самовара. – Если бы женитьба давала бессмертие, в ней был бы толк. А холостяком жить выгодно для кошелька и для нервов.
– Глупости, – печально произнес Золотобоков. Десять лет, как умерла жена его, а он часто тосковал по ее голосу, по ее теплому телу; и готов был все отдать, чтобы она ожила и была рядом с ним.
– Возможно, – откликнулся вербовщик.
Золотобоков выпил чашку воды из самовара, прошел в соседнюю комнатку, присел на табурет, снял ботинки и сонным голосом сказал:
– Теперь спать. Завтра, с утра пораньше, на щуку пойду.
– Возьми меня с собой, – попросил вербовщик.
– Лады, – повалившись спиной на застеленную лоскутным одеялом кровать, отозвался Золотобоков, отметил, что ноги гудят от усталости, и заснул.
Вербовщик посмотрел, как за окном озеро затуманилось в сумерках, опустил лоб на скрещенные руки на столе и погрузился в сон.
6
Длиннющей толстой кочергой мужчина с испачканным угольной пылью лицом закрыл чугунную дверцу печи, в которой гудело пламя, уничтожая тело на вагонетке.
– Хорош коптить небо! – высунув голову из проема в стене, крикнул Янтасуков. – Иди жрать!
Мужчина бросил кочергу на каменный пол, зашвырнул рукавицы на кучу угля, умылся водой из железной бочки и проследовал за командиром в столовую, к длинному столу. Там сидели на лавках восемь мужчин в старой военной форме и наворачивали ложками макароны по-флотски из металлических мисок. Ряд из бутылок коньяка, вина и водки занимал середину стола.
– Все?! – усевшись на возвышенное место в торце стола, спросил Янтасуков.
– Двух вербовщиков нет! – отозвался чернобровый усач и глотнул водки из алюминиевой кружки.
– Вертолетчик сказал, что высадил их у магазина. Странно, что их еще нет, – задумчиво произнес Янтасуков, изучая закопченый потолок маленькими злобными глазками.
– Да, они хряпнули халявной водки и отрубились в магазине, – предположил чернобровый усач и отправил ложкой макароны в рот.
– Не будем их ждать, – принял решение Янтасуков.
Мужчины одобрительно загудели, не переставая кормиться.
– Завтра, опять обыщем все квартиры в трех домах. Брать только драгоценности и деньги, – распорядился Янтасуков.
– Мы уже все квартиры кроме той, что занял вертолетчик, обыскали, – ковыряя ложкой в тарелке макароны, сказал круглоголовый здоровяк с маленькими, как пельмени, ушами. Он сидел через три человека по левую руку от командира. – Все найденные деньги и золотишко у тебя в спортивной сумке. Когда делить будем?
– Чую, завтра найдем еще – тогда и поделим. Старики, народ прижимистый, наверняка, припрятывали что-то на черный день, – сказал Янтасуков и ножом открыл консервную банку с сайрой в масле. – Завтра, после обеда, вертолетчик вывезет нас отсуда. Всем всё ясно?
– Кассирша с нами полетит? – спросил владелец узкого лица с морщинистыми веками.
– Она останется здесь. Скоро сюда припрутся строители. Будут тут ломать, строить; а она будет им выдавать зарплату, – ответил Янтасунов, подцепил ножом и съел кусочек сайры из консервной банки.
– И будет трахаться с ними! – добавил круглоголовый здоровяк и издал смешок похожий на писк.
Янтасуков ответил жесто:
– Повторяю для тупых: кассирша – телка хозяина фирмы. Если она пожалуется ему на кого-нибудь из нас – вертолетчик нас не повезет. Сами знаете: кругом леса, болота да раскуроченная дождями дорога. Хозяин пришлет вместе со строителями бойцов, – они нас здесь и похоронят.
– Если вертолетчик не повезет меня, я ему яйца отрежу! – крикнул кто-то в дальнем краю стола.
– Ша! Не усложняй из-за бабы жизнь ни себе, ни другим! Выполняй, как я, приказы – и все будет на мази! – объявил Янтасунов и после короткой паузу спросил: – Я когда-нибудь вас подводил?!
Услышав в ответ стук ложек о дно мисок и чавканье, он глотнул коньяку из плоской фляжки, которую вытащил из чехла на поясе брюк.
– Все же почему вертолетчик трется с кассиршей, а мне нельзя?! – проворчал обладатель золотого клыка.
– Ты не умеешь управлять вертолетом! – ответил Янтасуков, спрятал фляжку в чехол, бросил пустую консервную банку под стол и объявил: – Время реванша! За мной!
Повалив лавки, мужчины вышли из цеха и гурьбой отправились в противоположную сторону от административного здания. Там, за огромными кучами глины, лежал на вытоптанной площадке футбольный мяч, и стояли футбольные ворота без сетки. Там вчера, за сорок пять минут команда Янтасукова проиграла со счетом 9:10.
7
Утреннее солнце в прозрачной сизой мути висело над лесом. Вертолет опустился на шоссе у разрушенного моста через могучую реку с обрывистыми глинистыми берегами. Два года назад ледоход снес бетонные опоры моста, а летние ливни и затяжные осенние дожди уничтожили дорогу от моста до кирпичного заводика в лесном городке. С той поры молодежь из городка разъехалась в поисках лучшей доли для себя и своих детей. Вот с той поры в городке проживали только пенсионеры.
Сергей Шищасов выключил двигатель и, чувствуя вялость в теле, закрыл глаза. Он вспомнил бессонную ночь с Вязалиной. Он вспомнил, что перед полетом обещал Янтасукову перевезти его с подчиненными на баржу, причаленную рядом с разрушенным мостом.
Сергей Шищасов открыл глаза и посмотрел на баржу у противоположного берега, ниже по течению от разрушенного моста. На ее палубе какой-то человек сидел, свесив ноги за борт.
Сергей Шищасов распахнул дверцу кабины, услышал воркование мотора и увидел подъехавшую к вертолету черную иномарку с тонированными стеклами.
Из задней дверцы ее появился молодой мужчина в охотничьем костюме, в шляпе с противомоскитной сеткой, в черных начищенных берцах. Это был Артём Федорович Лущикусин – хозяин туристической фирмы «Альбего» и владелец лесных угодий за рекой.
Сергей Шищасов услужливо помог ему занять кресло второго пилота.
– Давай к круглому озеру, – приказал Лущикусин, заметил недоумение на приятном лице пилота и уточнил: – На карте этих богом забытых мест есть только одно озеро.
Сергей Шищасов запустил двигатель. Вертолет сорвался с места, убрал шасси, перелетел через реку и, превратившись в точку в сизой мути над лесом, исчез с глаз водителя иномарки.
– Артем Федорович, разрешите задать вам вопрос? – спросил Шищасов после нескольких минут молчания.
– Попробуй, – небрежно ответил Лущикусин, любуясь всем, что видел за стеклом кабины. Сотни тысяч гектар лесных угодий принадлежали ему и возвеличивали его в собственных глазах. Он ощущал себя хозяином чуть ли не всей Земли.
– Артем Федорович, скажите, мне надо искать другую работу? Я сегодня увезу из городка Янтасукова с командой. Он сказал мне, что в его услугах вы больше не нуждаетесь.
– Правильно сказал. Ты с завтрашнего дня будешь в городок привозить строителей на реконструкцию кирпичного завода и жилых домов… Коршун! – обрадовался Лущикусин и указал рукой на лобовое стекло. – Коршун!
Действительно, прямо по курс царственно парила буро-коричневая птица с желтоватым клювом.
Сергей Шищасов украдкой снисходительно улыбнулся. Силы, потерянные ночью с Алисой Вязалиной, возвращались к нему, улучшая настроение.
Лущикусин заметил внизу, на лесной прогалине, стадо лосей, и похрюкал от удовольствия. Восторг промелькнул в его серо-голубых глазах. Он мысленно поблагодарил за наследство умершего в прошлом году своего бездетного дядю, совладельца нефтеперерабатывающего комплекса в России, в Южной Америке и в Северной Африке.
Вертолет подлетел и завис над круглым озером, не тревожа воздушным потоком его гладкую поверхность.
– Здесь будут домики для рыбаков и охотников, – помечтал Лущикусин.
Сергей Шищасов левой педалью повернул вертолет налево.
– Стой! – рявкнул Лущикусин, приподнялся с кресла и указал рукой на старика с седой бородкой, который, стоя на камне, торчащем из воды недалеко от берега, закинул спиннингом блесну. – Это кто там?!
Сергей Шищасов не знал ответа. Удерживая центральной рукояткой вертолет от вихляний, он придурковато улыбнулся падению рыбака с камня в воду.
– Немедленно опускайся! – приказал Лущикусин и достал из кармана куртки ПМ. – Немедленно!
– Так точно! – отозвался Шищасов и через минуту посадил вертолет у леса, на вырубке.
8
Мокрый с ног до головы перепуганный Золотобоков вбежал в комнату и отвесил подзатыльник спавшему за столом вербовщику.
– Что? Пора за щукой? – спросонья спросил тот и закашлялся.
– Вставай! Гости прилетели! – провопил Золотобоков и заметался из комнаты в комнату, хлопая руками по бедрам и повторяя: – Где?! Где?!
Вербовщик потряс головой и посмотрел в окно. Никого! Выбежал на крыльцо и увидел, как от серо-зеленого вертолета, по полянке с пеньками, идет пилот и молодой мужчина в охотничьем костюме.
– Ах, ты мать моя, – помочившись в кадку с дождевой водой, занервничал вербовщик, замечая, как гости размеренным шагом приближаются избушке.
– Держи! – Золотобоков выскочил из сеней и сунул в руки вербовщика двуствольное ружье и два патрона. – Еле вспомнил, куда эту пукалку брат мой запрятал. Ты воюй, а я в лес, – и через огород, через делянку с колосившейся рожью, гречихой и овсом убежал в осинник.
Вербовщик зарядил ружье и сразу успокоился. Стрелял он отлично, – правда, двадцать лет назад, когда служил сержантом в десантных войсках.
Увидев мужчину в поношенной военной форме, Артем Лущикусин смело вошел в калитку. Перед ним стоял его подчиненный. Правда, он забыл его фамилию, но помнил его тяжелый квадратный подбородок.
– Не подходи! – предупредил вербовщик и вскинул ружье.
– Не сметь так, говорить со мной! – возмутился Артем Лущикусин, выключил предохранитель на пистолете и дослал патрон в патронник. Стрелять в тире по мишеням ему доводилось, а в человека еще нет, и не хотелось.
Вербовщик направил стволы на Шищасова.
– Опусти ружье! – заявил Артем Лущикусин. – Я тебе приказываю: позови старика сюда!
– Не позову! Пусть он живет себе! Ему недолго осталось!
– Он мешает моим планам! – объявил Артем Лущикусин. – Брось ружье! Позови старика!
Сергей Шищасов грубо отстранил плечом хозяина туристической фирмы и выстрелил из револьвера в грудь вербовщика. Но за миг до выстрела рука его дрогнула, пуля пробила бочку, и струйка воды по дуге полилась на утоптанную траву.
Вербовщик выстрелил из двух стволов, отпрыгнул за угол избушки и оттуда посмотрел на своих недругов злым глазом.
Сергей Шищасов упал на спину. Из изуродованной картечью шеи его потекла толчками кровь. От ее вида Лущикусин побледнел, направил замутненный взгляд куда-то ввысь. Одна рука его порхающим движением сбила с головы шляпу с противомоскитной сеткой; другая выронила пистолет. Потом тело его упало на траву странно медленно, словно кто-то постепенно ослабил нити, на которых оно держалось вертикально.
Вербовщик бросил ружье, пробежал мимо пилота, наклонился и пощупал пульс на тонкой шее Лущикусина.
– Живой, – определил он, отволок за ноги бесчувственное тело в избу и положил у печки.
9
Алиса Вязалина проснулась, ощутила благостную легкость в теле, взяла из-под подушки мобильный телефон, позвонила Шищасову, сказала:
– Сережа, я соскучилась. Прилетай скорей ко мне, – и покинула кровать.
– Я не Сережа. Сережа убит, – прозвучал тихий ответ.
– Сережа, прекрати. Это не смешно, – потребовала Вязалина и услышала, как мужской голос позвал:
– Эх, подтверди, что пилот убит.
В телефоне что-то зашуршало, и другой мужчина сказал:
– Да, пилот убит. Примите мои соболезнования.
– Дурак, – обиделась Вязалина, оборвала связь, вошла в ванную комнату и положила телефон на туалетный столик.
Но прежде чем попасть в душевую кабину, она посмотрелась в зеркало и приветливой белозубой улыбкой прогнала раздражение с лица. Жизнь, как-то незаметно приучила ее дружески улыбаться невзгодам, и со временем невзгоды все реже и реже нападали на нее.
Зазвонил мобильник, и на экране его высветился телефонный номер хозяина туристической фирмы.
– Здравствуйте, Артем Федорович, – приняв вызов, сказала Вязалина.
– Алиса, Сергей Шищасов, действительно убит, а я захвачен в заложники.
– Артем Федорович, я не узнаю ваш голос. Артем Федорович, это вы?! – занервничала Вязалина.
– Да, я. В день, когда я зачислил тебя в мою фирму, мы ужинали в ресторане, а потом ты поехала ко мне…
– Да, да, – подтвердила Вязалина.
– Найди Янтасукова. Я у круглого лесного озера. Пусть он…
– Дай сюда! – вмешался другой мужской голос, потом что-то хрустнуло, и связь исчезла.
Алиса Вязалина положила телефон на туалетный столик. В свои двадцать лет она твердо уяснила, что чужая смерть, не отнимает у нее право на счастье дышать, видеть, слышать, любить и быть любимой. Приветливо улыбнувшись своему зеркальному отражению и золотому колечку на мизинце, она вступила на душевой поддон и включила воду.
– Вот кто тут плескается! – в ванную комнату ввалился Янтасуков и лишился речи. Впервые в жизни он увидел такое изумительное совершенство женского тела. Он шагнул к застывшей под струями теплой воды женщине с заведенными за голову руками.
– Командир! – долетел призыв. – Сюда, командир!
– Никуда не уходи! – приказал Янтасуков и выбежал на лестничную клетку.
– Командир, сюда! – прозвучал зов из соседней квартиры.
Янтасуков влетел в комнату со сломанной мебелью и увидел двух своих подчиненных, которые, точно в почетном карауле, стояли у дверцы замурованного в стену сейфа.
– Посторонись! – потребовал Янтасуков.
Мужчины с равнодушным видом отошли к окну, но было заметно, что они приготовились к прыжку.
Янтасуков отстегнул от ремня брюк колечко с отмычками и стал каждой шевелить в скважине замка дверцы сейфа.
Подчиненные переглянулись жестким призывным взглядом. Вчера, когда они, обыскивая безлюдные дома, нашли похожий сейф, Янтасуков забрал из него себе в карман горсть золотых ювелирных изделий.
В ванной комнате Алиса Вязалина стремительно надела на мокрое тело трусики, юбку, гимнастерку. Затем с туфлями в руках бесшумно выскользнула из квартиры и по лестнице сбежала в подвал, куда дневной свет проникал через запыленное стекло узкого окна. Там она обулась и слабо улыбнулась паучку, который плел в углу окна паутину.
– Что так долго? – не вытерпев возни командира с замком сейфа, подал голос круглоголовый мужчина с маленькими ушами.
Щелкнул замок сейфа. Янтасуков одной рукой вытащил отмычку, а другой потянулся к уголку чуть приоткрывшейся дверцы. Вот тут-то подчиненные набросились на него, повалили на раскиданные по полу женские платья, книги и обувь.
– Пощадите! – взмолился Янтасуков, получая в голову и шею мощные удары крепких кулаков. – Пощадите, – прошептал он, потерял сознание, а потом умер от удара в основание черепа чугунным утюгом, подвернувшимся под руку одному из нападавших.
– Готов, – в один голос объявили победители, бросились к сейфу и схватили с его полки стопку почетных грамот за доблестный труд и медаль ветерана труда. Больше ничего в сейфе не оказалось.
Разочарованные убийцы бросили добычу на ничком лежавшего командира и направились в квартиру, в которой ночевал пилот вертолета. Там они нашли пачку денег на кухне, за батарей отопления.
– Поровну? – спросил мужчина с круглой головой и маленькими ушами.
– Поровну, – ответил другой – с ямочкой на подбородке – и ударил напарника кухонным ножом в горло.
Круглоголовый захрипел, забулькал кровью и осел на пол.
Мужчина с ямочкой на подбородке убрал деньги в рюкзачок и пошел обыскивать другие квартиры в подъезде.
10
Золотобоков внес в комнату и положил на стол мобильник, взятый из кармана брюк Шищасова, и сказал:
– Тело я оттащил в лес. Пусть звери поедят. Птицы поклюют. Это лучше, чем в землю закапывать.
На столе зазвонил мобильник пилота.
– Какая-то Алиса, – прочитав на экране высветившееся имя, пробурчал вербовщик и вышел на связь.
– Сережа, я соскучилась. Прилетай скорей ко мне, – попросила женщина.
– Сережа убит.
– Сережа, прекрати. Это не смешно, – потребовала женщина.
– Эй, подтверди, что пилот вертолета убит, – вербовщик сунул телефон в руку хозяину туристической фирмы, сидевшему на полу у печи.
– Да, пилот убит. Примите мои соболезнования, – сказал Лущикусин.
– Дурак, – женщина прервала связь.
Лущикусин узнал голос Вязалиной, достал из кармана куртки свой телефон и набрал номер кассирши.
– Здравствуйте, Артем Федорович, – поздоровалась женщина.
– Алиса, Шищасов действительно убит, а я …
– Артем Федорович, я не узнаю ваш голос. Артем Федорович, это вы?! – перебила женщина.
– Да, я. В день, когда я зачислил тебя кассиром в мою фирму, мы ужинали в ресторане, а потом ты поехала ко мне…
– Да, да, – подтвердила женщина.
– Я в плену. Я у круглого лесного озера. Пусть Янта…
– Дай сюда! – разозлился вербовщик и вырвал один и другой мобильник из рук Лущикусина.
– Я только сказал, что пилот вертолета мертв, – оправдался тот и попросил: – Отпусти меня. Ты работаешь на меня! Ты обязан мне подчиняться!
– Отпущу и сяду за убийство в тюрьму?! – рявкнул вербовщик и занес кулак над головой пленника. – Так?!
– Никто не узнает про убийство. Клянусь! – произнес Лущикусин с мольбой в широко открытых серо-голубых глазах.
– Это точно, если ты останешься здесь, – заключил вербовщик. – Вставай! Пойдем!
– Куда? – спросил Лущикусин и неуклюже поднялся на ноги. – Куда?!
– Тащить из пруда верблюда! – вербовщик вытолкал пленника в сени и закрыл в чуланчике, где стояла кадка с квашеной капустой, а вязанки чеснока и лука висели на стенах.
– Так что будем делать дальше? – спросил Золотобоков, когда вербовщик вернулся в комнату и заходил туда-сюда вдоль стола.
– Мне надо в городок. Меня командир и товарищи ждут, – вербовщик грохнул кулаком по столу. – Дед, помоги мне выбраться отсюда!
– Лети на вертолете, – ответил Золотобоков, прошел в соседнюю комнату, открыл шкаф и стал переодеваться в одежду брата, бросая свою мокрую на табурет.
– Не умею я вертолетом управлять, – посокрушался вербовщик и ладонью стукнул по лбу. – Хозяин фирмы может! Когда мы отрядом летели зачищать от стариков городок, пилот давал ему порулить, – выбежал в сени и открыл чулан.
– Я что, свободен? – спросил Лущикусин, на корточках сидевший за кадкой с квашеной капустой.
– Да, если отвезешь меня на вертолете в городок и отдашь деньги за одиннадцать пойманных мой стариков, – сказал вербовщик.
– Я не смогу, – поднявшись в полный рост, заявил Лущикусин. – У меня был пилот, а ты его убил. Ты – убийца! Тебя ждет…
– Заткнись! – вербовщик закрыл дощатую дверь на засов и прошел в комнату.
– Ну, когда летишь? – спросил Золотобоков и поскреб пальцами под острой седой бородкой. В шароварах с лампасами, в холщовой рубашке, плотно облегавшей его круглый живот, он походил на старичка из какой-то сказки.
– Дед, давай твою машину заправим топливом из вертолета, а? – неуверенно предложил вербовщик.
– Вертолет летает на керосине или авиационном бензине, – сообщил солидно Золотобоков. – Ни то ни другое не подойдет – клапана моей лапушки вмиг заклинят.
– Так что же делать?! Мне позарез надо в городок!
– Снимать штаны и бегать, – отозвался Золотобоков, пощипывая бородку и глядя на озеро за окном. Он страстно хотел одиночества, но не решался расставаться с машиной.
– Ладно, – выбрав одиночество, сказал Золотобоков.
Вместе с вербовщиком он прошел на огород, указал взглядом на лопату, торчавшую между кустом крыжовника и смородины, и потребовал:
– Копай!
Вербовщик недоверчиво покосился на старика, поплевал на ладони и копнул мягкую землю раз, другой, третий.
– Осторожней! – предупредил Золотобоков.
Вербовщик со всей силы воткнул лопату в землю – раздался глухой звук.
– Это ящик с канистрами бензина, – сообщил Золотобоков. – Я их месяц назад привез для брата. Он собирался мотор для лодки покупать. Грести веслами ему было тяжело.
Вербовщик страстно заработал лопатой и вскоре две полные бензином алюминиевые канистры в пластиковых пакетах стояли у его ног.
– Поезжай по моему следу. Ни в коем случае никуда не сворачивай, не то в болото попадешь. Низину, у белого камня, проезжай на пониженной, – напутствовал Золотобоков, а потом спросил: – Не хочешь забрать с собой своего хозяина?
– Кого?! – не понял вербовщик.
– Того, кто в чулане. Помнится, он назвался твоим хозяином.
– Пусть тут сидит, – сказал вербовщик и весело добавил: – Он тебе в хозяйстве пригодится. Используй его по своему усмотрению, – взял в каждую руку по канистре и быстро пошагал к внедорожнику.
Золотобоков побродил между грядок белокочанной капусты, картофеля, огурцов, полюбовался, как ветерок волнует на делянке рожь, гречиху и овес, и ушел в избу.
11
Из продуктового магазина, поддерживая друг друга, вышли неуверенно трое мужчин в грязной военной форме. Каждый нес початую бутылку водки. Каждый громко говорил, не слушая собутыльников:
– Получу свою долю, закачу с телками пир в ресторане! Хочу почувствовать, что чувствовал мой предок, купец второй гильдии – кутила, обжора и бабник!
– Я куплю квартиру у моря! Открою ресторан! Приезжай ко мне пировать!
– Я получу долю, я полечу в Лас-Вегас! Мне обязательно повезет в рулетку! Полетели вместе в Лас-Вегас!
– Где это?! Ха-ха-ха!
– Хаха-хаха!
– Эй, посмотри, три урода еле на ногах стоят, но, похоже, топают в наш подъезд, – позвал с балкона пятого этажа голубоглазый блондин чернобрового усача, который в комнате распорол ножом подушку и вытрясал перья на пол.
Усач вышел на балкон, посмотрел вниз и предложил:
– Давай, сбросим на них холодильник. Для потехи.
Быстро они притащили из кухни и взгромоздили на перила балкона пустой однокамерный холодильник.
– Пусть пройдут, а то убьем кого-нибудь, – сказал чернобровый усач.
– Тебе их жалко? – спросил блондин.
Через секунду холодильник полетел вниз. Трое мужчин на газоне под балконом лишь успели вскинуть головы. Холодильник накрыл и угробил двоих из них. Оставшийся в живых толстогубый полный мужчина мгновенно протрезвел, стрельнул взглядом сумасшедшего на убийц и бросился в подъезд. В кулаке он держал за горлышко бутылку, орудие кары.
Один из его врагов остался на балконе, а другой шагнул в комнату, отломал ножку у обеденного стола и спрятался за оконной шторой.
Мститель вбежал в квартиру и сразу ринулся на балкон, целясь бутылкой блондину в голову, но от удара ножкой стола по затылку, перегнулся через балконные перила, рухнул грудью на холодильник и умер.
– Ловко ты его! – выразил удовольствие голубоглазый, тут же получил ножкой стола по лбу и был скинут с балкона.
12
Золотобоков метелкой подмел комнату и бросил собранный в совок мусор в огонь печи, которую растопил, чтобы приготовить обед.
– Дедушка! Добрый дедушка! – плаксиво позвал Лущикусин из чулана. – Выпусти меня, пожалуйста! Я в туалет хочу! Ой-ой-ой-ой-ой-ой!
Поставив ухватом к огню вариться в чугунке гречневую кашу, Золотобоков вышел в сени и отодвинул засов на двери чулана.
– Где туалет? – спросил Лущикусин, притоптывая.
– В лесу, – не волнуясь за судьбу пленника, ответил Золотобоков, вернулся к печи и уселся на табурет перед шестком наблюдать, как горят дрова, как дым плоским потоком утекает в хайло. В квартире готовя еду на электроплитке, он всегда тосковал о пляске языков живого пламени.
– Теперь поговорим серьезно! – войдя в комнату, злобно предупредил Лущикусин и направил лезвие штыковой лопаты на голову Золотобокова.
– Поговорим, – взяв острую бородку в кулак и все глядя на пылавшие поленья, спокойно ответил тот.
– Как мне выбраться отсюда?!
– Пешком, по калиям, – посоветовал Золотобоков, умиляясь огню и тихому потрескиванию поленьев в печи.
Увидев под полкой с посудой прислоненное к стене ружье, Лущикусин кинул лопату за печку и схватил двустволку.
– Брось, – сказал Золотобоков. – Все равно патронов нет.
Держась за стволы, Лущикусин положил ружье на плечо и заходил по комнате, словно в поисках двери, за которой был проход в городок с кирпичным заводом.
– Мил человек, тебе не совестно, уничтожать старых людей? – поправляя кочергой дрова, спросил печально Золотобоков.
– Не совестно. Старое мешает появляться новому, – сказал Лущикусин спокойно и уверенно, как назубок выученный урок. – Старики оказались своим детям не нужны, а бизнесу на моей территории они и подавно ни к чему. Я купил городок и леса вокруг него для туристического бизнеса.
– Это преступление купить землю вместе с людьми, – проронил Золотобоков, оставил кочергу на загнетке, присел на табурет.
– Это бизнес, – Лущикусин ударил со всей силой прикладом по спине старика.
– За что? – повалившись на пол, простонал тот.
– Ты старый и никому не нужен! – ответил Лущикусин и врезал старику прикладом по голове. Затем бросил ружье в печь, вышел в сени, взял топор и пошел к озеру, а оттуда по колее, краем вырубки, в лес. Прежде чем скрыться за деревьями, он помахал рукой вертолету и озеру, – мол, не скучайте; мол, ждите меня; мол, еще увидимся!
13
В подвале пятиэтажки было сумрачно и холодно. Алиса Вязалина замерзла нешуточно, быстро надела туфли и выбежала на улицу, через дверь в которую вбегала в подвал. Спрятаться в какой-нибудь квартире она не решилась, боясь, что мужчины в военной форме найдут ее там, изнасилуют и убьют.
На улице она сразу почувствовала тепло прогретого ярким солнцем воздуха и побежала к зданию заводоуправления. Там, в кассе бетонные стены, бронированная дверь с кодовым замком, кушетка, несколько бутылок с минеральной водой, коробка с разным печеньем и пряниками. Там можно дождаться хозяина туристической фирмы, и он защитит ее.
– Стой, курва! – из-за угла пятиэтажки появился чернобровый усач. – Стой!
Алиса Вязалина убыстрила бег, жадно глотая воздух и часто запрокидывая голову.
Сардонически посмеиваясь, чернобровый усач двинулся за кассиршей, мечтая услышать ее мольбу о пощаде, увидеть ее слезы и овладеть ее изумительно фигуристым телом.
Но тут перед усачом возник здоровяк с ямочкой на подбородке. Мелькавшие ноги кассирши вызвали у него эрекцию.
– Стой, где стоишь! Она моя! – потребовал усач и показал кухонный нож.
– Я хочу ее! – заявил здоровяк и тоже показал кухонный нож.
Алиса Вязалина пронеслась через проходную и скрылась в административном здании. Чуть позже из проходной вышли на улицу двое мужчин со спортивной сумкой.
– Эй, вы, куда это с общаком намылились?! – чернобровый усач узнал сумку, в которой Янтасуков хранил золото и деньги, найденные в квартирах кирпичных домов.
– Не твое дело! – огрызнулся мужчина с искривленной переносицей. Он вместе с товарищем нашел сумку в куче угля.
Чернобровый усач и обладатель ямочки на подбородке кинулся отнимать сумку.
Произошла драка с короткой руганью и душераздирающими воплями.
Но Алиса Вязалина не слышала их. Кнопками кодового замка она открыла бронированную дверь, попала в кассу, захлопнула дверь, рухнула на кушетку и замерла, умоляя своего ангела хранителя о защите.
Между тем у проходной чернобровый усач убил троих претендентов на содержимое спортивной сумки и с добычей отправился в административное здание, еще жарче желая овладеть телом кассирши.
– Сучка, открывай! – подойдя к кассе, потребовал он и забарабанил рукояткой ножа по бронированной двери.
Алиса Вязалина зажмурилась, закрыла ладошками уши и отвернула испуганное бледное лицо к стене.
– Сучка, открывай! – чернобровый усач кулаком выбил металлическую дверцу в полукруглом окошке в стене.
– Оставьте меня в покое! – взмолилась Вязалина. Она не хотела ничего слышать, но ладони пропускали злобный мужской крик:
– Открывай! Не тяни время! Открывай, сучка!
– Браток, что происходит?! Где командир?! Где Янтасуков?! – подойдя к двери кассы, спросил вербовщик. Отъезжая на внедорожнике от продуктового магазина, он видел концовку кровавой драки у проходной кирпичного завода и поспешил узнать ее причину.
Алиса Вазалина открыла глаза, села на кушетке, подтянула колени к подбородку и обняла их.
– Сдох наш командир!
– Как сдох?!
– Обыкновенно!
– Это сумка командира?!
– Не тронь! Убью!
Прогремели два выстрела.
– Алиса, открой. Не бойся меня. Вот телефон Артема Федоровича. Лови! – после контрольного выстрела в голову усача, сказал вербовщик и бросил мобильный телефон в окошко кассы.
– Где, где, где Артем Федорович?! – узнав мобильник Лущикусина, Вязалина сбросила ноги с кушетки, кинулась к бронированной двери и набрала цифры на кодовом замке.
Дверь открылась, и вербовщик увидел бледную черноволосую красавицу с глазами цвета хаки блестевшими от слез.
– Где Артем Федорович? – Вязалина шагнула в коридор и от вида крови на полу лишилась чувств.
Вербовщик подхватил кассиршу, вынес на руках из здания и усадил на переднее сиденье внедорожника, стоявшего на улице, за проходной. Затем он принес от кассы спортивную сумку, забрался на водительское место и поехал к круглому лесному озеру. Багажник внедорожника был забит консервными банками и пакетами с крупой, – полчаса назад приехав в городок, вербовщик первым делом умыкнул продукты из магазина.
14
Когда внедорожник затрясся на кочках и корнях лесной дороги, Алиса Вязалина пришла в себя, узнала вербовщика и спросила:
– Почему ты спас меня?
– Чтобы вспоминать об этом, а не плохое, что натворил и возможно еще натворю в жизни своей.
– Скажи, ты знаешь, кто и за что убил Сережу?
– Какого Сережу? – не понял вербовщик, увидел на дороге поваленную сосну и свернул направо.
– Пилота вертолета.
– Забудь ты про него. Его не вернешь, – переехав неглубокий овражек и лавируя между сосен, посоветовал вербовщик и встревожился, что покраснел индикатор наличие бензина в бензобаке.
– Скажи, куда мы едем?
– В тихое красивое место.
– Скажи, почему ты приехал сюда вылавливать старых людей?
– Я деньги люблю. За каждого старика хорошо платили, – признался вербовщик и перехватил инициативу: – Ты-то почему сюда приехала, красавица?
– Я захотела все испытать в жизни, – раздраженно ответила Вязалина. – Я что, не имею право?!
– А родители твои где?
– Живут сами по себе. Я живу сама по себе. Что не имею право?!
– Имеешь, – сказал вербовщик и сосредоточился на дороге, которая ссуженная деревьями то опускалась в лощинку, то поднималась на взгорок.
Приблизительно через полчаса молчаливой поездки вербовщик чертыхнулся и остановил внедорожник у белого камня, формой похожего на стелу. Дальше, в низине, колеи заполняла черная вода.
– Что случилось? – озаботилась Вязалина.
– Держись, – вербовщик включил пониженную передачу и дал газу.
Внедорожник с ревом преодолел препятствие, въехал на склон овражка и вдруг медленно покатился назад.
– Копец бензину, – остановив колеса ручным тормозом, объявил вербовщик, вылез из кабины, подошел к передней пассажирской двери и притоптал кусты малины. – Дальше пешком.
Алиса Вязалина встала на землю.
– Иди по дороге, – сказал вербовщик и скрылся за внедорожником. – Иди, иди, мне надо справить нужду.
Алиса Вязалина задрала аккуратный носик и зашагала по колее. Комары атаковали ее ноги, не прикрытые ниже колен юбкой, ее красивое лицо и узкие кисти рук. Тогда она сломала растопыристую ветку у молодой ольхи и, обмахиваясь ею, продолжила путь, морщась от гнилостного запаха болота и поглядывая на верхушки сосен, которые почти смыкались наверху. Но через метров пятьдесят она оглянулась и не увидела вербовщика.
– Эй! Где ты?! – встревожилась она, и губы ее задрожали. – Эй!
Где-то рядом протрещала сорока.
– Иду! – откликнулся вербовщик. Он стоял у белого камня и смотрел на окровавленного человека в лохмотьях охотничьего костюма. Это был мертвый хозяин туристической фирмы. Ноги и руки его были неестественно вывернуты, а рядом с головой лежал топор с прилипшим к лезвию клоком медвежьей шерсти.
– Эй! – опять позвала Вязалина; в шаге от нее крупный заяц перепрыгнул дорогу и ускакал в темную чащу.
Вербовщик достал из кармана брюк пистолет, узнал, что в обойме пять патронов и, прихватив из внедорожника спортивную сумку, бегом догнал Вязалину.
– Я видела зайку, – сообщила она и от удовольствия тихонько рассмеялась.
– Тихо, – закинув ремень спортивной сумки на плечо, вербовщик сжал руку спутницы.
– Мне больно, – Вязалина рывком освободила руку.
– Тихо, – предупредил вербовщик и поскреб мушкой пистолета свой квадратный подбородок. – Тихо. Медведь где-то рядом.
Опять поблизости протрещала сорока, а из лесной чащи донесся хруст и скрип.
Алиса Вязалина быстро пошла между колеями по ковру из опавшей хвои. Не отставая от кассирши ни на шаг, вербовщик смотрел по сторонам и держал в согнутой руке готовый к стрельбе пистолет.
15
К полудню водитель черной иномарки с тонированными стеклами, стоявшей на шоссе перед разрушенным мостом через реку, устал от безделья. Несколько раз он выбирался из машины и прогуливался вокруг ее, поглядывая на небо и прислушиваясь – летит ли вертолет? Но над лесом на другом берегу реки то кружил коршун, то пролетели густой стаей утки, то ворон и какие-то мелкие птицы свершали недолгие полеты над верхушками деревьев. Водитель не осмеливался уехать куда-нибудь без приказа хозяина туристической фирмы, а на единственный звонок Артему Лущикусину, он получил ответ: «Абонент недоступен. Позвоните позже или пошлите сообщение».
Водитель завел двигатель, но отогнать машину с солнцепека под сень дуба, помешал мобильник, зазвонивший в нагрудном кармане пиджака.
– Я слушаю, – тыкнув пальцем по экрану, сказал водитель.
– Здравствуй любимый. Где мой муженек? Я звоню ему, звоню, а он все не зоны доступа, – сказала женщина.
Водитель узнал приятный голос Герды Лущикусиной и сообщил:
– Он улетел на вертолете, а я здесь торчу. Я ему звонил, он и мне не отвечает.
– Любимый, – в голосе женщины прозвучали командные нотки, – немедленно приезжай ко мне. Я устала скрывать любовь к тебе. Пора нам быть вместе. Приезжай немедленно.
– Любимая, к чему такая спешка? – неуверенно спросил водитель и убедился через лобовое стекло, что вертолета нет в небесной синеве.
Женщина промолчала. Невозможность поговорить с ненавистным мужем по телефону, натолкнула ее на мрачные мысли о скоротечности жизни, а потом пробудили желание получить от жизни все, что можно получить за деньги.
– Любимая, к чему такая спешка? – решив, что любовница не расслышала вопрос, повторил водитель и кнопкой на дверце опустил ее стекло. – Надо все хорошенько обдумать.
– Не надо! Неизвестность с Артемом дала нам шанс быть счастливыми. Нельзя упускать его. Пусть Артем возится со своими глупыми проектами в лесу – мы с тобой будем жить безбедно и счастливо на Кипре, в моем особняке. Мы же любим друг друга – это главное! – с жаром произнесла женщина, а потом провокационно спросила: – Или ты разлюбил меня?!
– Нет! Еду! – водитель отключил связь, убрал в карман пиджака телефон. Не увидев в небе вертолет, он развернул иномарку и покатил к своей любовнице, к жене хозяина туристической фирмы.
16
Толстенькая мышка выскочила из-за печки, шмыгнула под лавку у стола, схватила и утащила хлебную корочку в норку.
Золотобоков открыл один глаз и протяжно застонал от чудовищной боли, накрывшей непроницаемой чернотой его сознание, лишенное какой либо мысли и желания.
Этот душераздирающий стон остановил вербовщика и Алису Вязалину, подходившую усталой походкой к избушке.
– Что это?! – ужаснулась молодая женщина, и ее огромные глаза цвета хаки заметались в поиске убежища.
– Стой здесь! – потребовал вербовщик, бросил спортивную сумку на землю и кинулся в избушку. Рукоятка пистолета в его крепко сжатом кулаке стала влажной от пота.
Алиса Вязалина ладошками зажала уши, попятилась к озеру, споткнулась о сумку, упала на спину и застыла, мысленно прося для себя пощады у смерти, которую вообразила веревочной петлей, свисавшей с небес.
– Дед, что с тобой?! – ворвавшись в комнату, вербовщик рухнул на колени перед Золотобоковым с сине-черной опухшей половиной лица. – Кто тебя так?!
Стон оборвался. Губы старика беззвучно зашевелились, а остренькая седая бородка слабо задрожала.
– Не слышу, – вербовщик склонил голову к изуродованному одноглазому лицу. – Не слышу.
Но он не мог слышать – Золотобоков умер, правда, успел увидеть двух своих сыновей у подножья Эйфелевой башне. Оба сына его жили в Париже уже пять лет, не посылая ему, их отцу, никакой весточки.
Вербовщик водрузил мертвеца на плечо и отнес через огород в молодой осинник, где положил рядом с трупом пилота, у которого были пустые глазницы и объеденные до костей пальцы рук.
Затем вербовщик подошел к Вязалиной, взял спортивную сумку и позвал:
– Топай за мной.
Алиса Вязалина подчинилась и спросила, глядя настороженно на избу:
– Кто там так страшно стонал?
– Не заморачивайся, – посоветовал вербовщик и прошел в избу.
Когда Алиса Вязалина шагнула из сеней в комнату с печкой, то увидела, как вербовщик высыпал из сумки на стол груду золотых украшений и толстые пачки купюр.
– Живем! – заявил он, выбрал широкий золотой перстень с красным камнем и надел его на безымянный палец Вязалиной, а себе на безымянный нанизал золотую печатку.
– Спасибо, – смутившись, поблагодарила она, сняла с мизинца и положила на стол золотое колечко, подаренное пилотов вертолета. – Ты только не бей меня, и я буду любить тебя.
– В соседней комнате есть кровать. Иди – отдохни. Как приготовлю поесть, я позову тебя, – потерев ладонь об ладонь, пообещал вербовщик.
Алиса Вязалина прошла в соседнюю комнату, легла на кровать, подсунула руку с перстнем под щеку и сразу заснула.
Вербовщик кочергой выгреб из печки в таз стволы охотничьего ружья, принес из сарайчика дров и затопил печь. Очистил ножом чугунок от огарков гречневой каши, сварил в нем картошку в мундире.
Потом он тщательно вымыл руки под рукомойником, подошел к женщине, спавшей калачиком, разделся до трусов и упал на кровать.
От грубого прикосновения к груди, Вязалина проснулась и …
Когда за окном начало темнеть, двадцатилетняя женщина и сорокалетний мужчина уселись за стол и съели всю теплую вареную картошку, которая показалась им самой вкусной на свете едой.
Сконвертировано и опубликовано на https://SamoLit.com/