Кирилл Кудряшов
"Аномалия"
Скачано с www.кирилл-кудряшов.рф
Гене и Юле,
моим лучшим попутчикам в исследовании столицы,
посвящается.
Мама рассказывала мне, что 70 лет назад алкоголь был валютой. Не элитные сорта коньяка, как сейчас, а абсолютно любой. За бутылку водки можно было получить какую-нибудь услугу, обменять ее на палку колбасы или ведро известки.
Я слушал и не верил. Во-первых, кому нужна известка, когда есть дешевые и простые в использовании водоэмульсионные краски. А во-вторых, почему тот алкаш не мог просто пойти и купить бутылку водки? Она же стоит каких-то копеек...
А не мог. Без талонов – не продадут. А талоны – штука дефицитная, их выдают несколько штук на человека.
Когда началось, во многих общинах тоже ввели талоны, но большинство анклавов от них быстро отказались. Как средство раздачи еды и предметов обихода в первые месяцы после катастрофы – они еще годились, а потом анклавы просто стали печатать деньги. У некоторых – общая валюта друг с другом, у некоторых – различная.
Но самой твердой валютой, как в годы давно прошедшей и непонятной мне Перестройки, снова стал алкоголь. Только теперь – не любой. Любой мы и сами гнать умеем. Дорогие сорта виноградных вин и коньяков. Пшеницу или рожь легко можно вырастить даже в нынешней обстановке. Мертвые не едят траву, мертвые могут ее только вытоптать, так что главное – следить за посевами, и вовремя уводить в сторону стада мертвецов. А вот виноград в Подмосковье не вырастишь. Никак…
Бутылку хорошего коньяка можно выменять на цинк патронов, а если удачно поторговаться, то и на два цинка. На несколько канистр бензина. На место в сытой общине, крышуемой военными. На чью-то жизнь, например, на свою... Много на что, в общем.
Поэтому мы здесь. В центре разрушенной, разбомбленной и выжженной Москвы, кишащей мертвяками. Трое сталкеров.
Я, Гена, Юля. Мы все примерно погодки, нам с Геной – по 25, Юля – на год младше.
Гена – лидер и главная боевая единица. Здоровый лось, отслуживший срочную в десантуре и не растерявший навыков владения оружием за три года на гражданке.
Я – штурман команды. Коренной москвич, прекрасно знающий каждую улочку столицы. До пандемии я был гидом, водил по столице туристов, восхищенно рассматривающих Кремлевские звезды и сметавших сувениры на полках арбатских магазинчиков. Я лучше всех знал, где повернуть, чтобы объехать пробку или попасть в самый живописный уголок моего родного города.
Теперь я лучше всех знаю, где повернуть, чтобы не упереться в заваленный участок дороги, и где могли уцелеть неразграбленные магазины или аптечные склады. Лекарства - тоже в цене. Правда их остается все меньше... У таблеток, в отличие от алкоголя, есть срок годности.
Юля… Мы без понятия, как охарактеризовать Юлю. Стреляет она средне, хотя с трех метров в голову противника попадает исправно. В рукопашную с мертвяками ее тоже лучше не пускать – слабоваты девчачьи мускулы для того, чтобы с одного удара проломить зомбаку череп ломом. Но есть у Юли одна особенность, которую мы с Генкой разглядели первыми, и взяли ее под свое крыло, в свой отряд. Юля пятой точкой чует опасность. Сколько раз уж убеждались: скажет Юля, что не надо нам поворачивать на Кутузовский проспект – и точно, там стадо плетется, здоровое, голов на триста. Скажет, что лучше в этот магазин не соваться – и верно, другая команда сталкеров потом расскажет, что товарища там потеряли, потолок обрушился, внезапно, без каких-либо видимых причин.
Юля приезжая. Аж из Чебоксар. Там, говорит, совсем плохо и голодно было. Казалось бы, населения меньше, значит и зомбаков меньше, живи да радуйся. Ан нет, люди организоваться не сумели, грызться начали. И поняв, что ее община обречена (тоже почувствовала своей фантастической интуицией), Юля прыгнула в машину и помчалась в Москву. Одна, без припасов, всего лишь с пистолетом, которым она толком и пользоваться-то не умела.
Кто-то наплел ей, что в Москве – чуть ли не цивилизация сохранилась. Что люди обосновались в Москва-Сити, разбили в зданиях гидропонные сады, полностью изолировали небоскребы от внешнего мира, и натянули между башнями канатные мосты.
Где весь этот вертикальный город берет воду и электричество в мертвом мире – этот брехун не сказал, но уверил, что и то, и другое там есть. Мы Юлю потом возили к Деловому центру… Показали… Удручающее зрелище.
Благо, по приезду встретила она нас, а не вояк из Лосиного острова. У тех женщина считается трофеем, если не способна врукопашную завалить того, кто на этот трофей претендует.
Мы с Генкой возвращались с очередного рейда. Незадолго до поворота к себе в общину, в Люберцы, наткнулись на стадо зомбаков. Те, естественно, навелись на звук и потопали за нами. Для джипа зомби не помеха, особенно для нашего - мы бы хоть по ним проехали, но велика вероятность, что тем самым мы зададим им курс, и мертвые выйдут прямо на общину. Пришлось уводить стадо прочь, обратно к Москве, а потом окольными тропами возвращаться домой. И вот на этих окольных тропах мы Юлю и встретили.
Познакомились. Пригласили к себе. Еще тогда подивившись невероятной доверчивости нашей новой подруги. Двое вооруженных до зубов парней приглашают ее поехать к ним в общину. "Да, конечно, ребята! Почему бы и нет?" - и прыгает на заднее сиденье нашего "Крузака".
Уже потом, когда мы впервые взяли ее в рейд, Юля рассказала нам, что и тогда доверилась интуиции. Мол, ощутила, что мы - хорошие, что с нами - безопасно.
Сначала мы ее, конечно, к себе взяли исключительно потому, что красивая. И оба тут же принялись к Юле подкатывать, заключив негласное соглашение: если она выберет одного из нас - второй уйдет с его пути. Но поскольку Юля наших ухаживаний будто бы не замечала, мы, в конце концов, поутихли, и как-то постепенно наш сталкерский дуэт превратился в трио.
Друзья нам даже прозвище придумали: "Отряд ММЖ". Для непосвященных - просто мужчина+мужчина+женщина. Для тех, кто знал нас близко - "Мускулы + Мозг + Жопа". Жопа - это, понятное дело, Юля. Потому что жопой чует.
Въехали в Москву без приключений. Сначала – в гостиницу "Сталкер" завернули. Ребята здорово организовались: крепко окопались на переходах между "Тверской", "Пушкинской" и "Чеховской". Грамотно укрепили входы, завалили тоннели, к ним теперь ни одному мертвому не пробраться, да и живым придется многих положить, чтобы взять этот подземный отель. Хозяева "Сталкера" говорят, что по периметру вокруг входов еще и куча радиоуправляемых мин заложена, на случай штурма. Мало ли, вдруг те же "Лоси" позарятся на подземные богатства?
Врут, по-моему, насчет мин, но пулеметы у них точно есть и патронов в достатке. Сами им несколько цинков 7,62 привозили на обмен. Так что вояки, если решатся напасть – кровью умоются. Пострелять придется. А стрелять в Москве нельзя. Мертвые любой техногенный шум за несколько кварталов слышат. И идут… Бойцам "Сталкера"-то хорошо, они пару очередей дали, двери забаррикадировали, и сиди, наблюдай, как мертвые их врагов на куски рвут.
Так что "Сталкер" никто не трогает. Они – местная Швейцария. Маленький нейтральный анклав посреди мертвой Москвы. Задержался допоздна в городе, не смог выбраться – приходи к ним, всегда ночлег дадут. Добычу у них можно оставить - как в банковской ячейке. Ничего не тронут, отдадут, когда пожелаешь. За определенную плату, конечно.
Я все никак не пойму, почему Генка ребят из "Сталкера" фашистами зовет. Причем те не обижаются, и ржут в ответ. На все мои вопросы отвечают, что я вроде умный, вроде историк, а читал мало. Не понимаю… Когда-нибудь добьюсь-таки ответа.
Раньше ребята из гостиницы сами город обследовали. Лекарства, оружие, алкоголь – все к себе тащили. Сейчас – обленились, сами в рейды редко уходят. Просто живут на процент от проходящих через них сделок.
Завезли мы к ним мешок муки, немного мяса, молока. У них-то с этим туго. В Москве корову на выпас не отправишь… Расплатились за аренду места под хабар. Мы давно в "Сталкере" небольшой схрон держим, на всякий случай. Наш схрон, нашей команды. В общине про него не знают…
В Люберцах хорошо. Безопасно. Люди адекватные подобрались. Но мало ли… Всяко в этой жизни случиться может.
Перекусили, поболтали, пошли дальше.
Машину оставили на Петровских воротах. У "Сталкера" правило такое: на транспорте – близко не подъезжать, мертвых не приманивать.
Вышли, двинулись пешком к Никитским Воротам.
По Москве лучше пешком ходить. На звук людских шагов мертвые не сразу наводятся. Ну идет кто-то и идет, может свой, такой же, холодный, с перекошенной рожей. Иногда, кстати, получалось даже их обмануть. Идешь, видишь вдалеке мертвого – переходишь на шаркающую походку, голову на бок склонишь, горловой стон издашь, и все нормально. Не заметит. Вблизи это уже не работает, конечно. Вблизи они как-то понимают, что перед ними пища.
Так и ходим. Приедешь в город, машину бросишь, и вперед, в пеший рейд. Вернешься, с добычей или без – прыгаешь в машину и по газам. Если не шуметь, если город знать и в тупики себя загнать не дать, то рейд – вполне безопасное дело.
Ну и если удача с тобой…
Мы как раз к памятнику Тимирязеву подходили. Сколько раз я возле него бывал до пандемии… Любил туристам показывать оставшиеся на памятнике шрамы от близкого разрыва фашистской бомбы. Следы Великой Отечественной в Москве… Была у меня такая экскурсия. Разорванный дом на Моховой, Тимирязев, рассказ о двух параллельных линиях метро – синей и голубой…
Подошли мы к Тимирязеву, а со стороны Нового Арбата, по Никитскому бульвару на нас двигалось стадо. Огромное. Голов 500… Мы замерли. Генка руку вскинул в условном сигнале "Стоять, без паники". Обернулся к нам, одними губами прошептал:
- Куда?
Направо – Малая Никитская, налево – Большая. Я плечами пожал: "Все равно, куда!" Нам сейчас затаиться надо, стадо мимо пропустить, и дальше на Новый Арбат выйти окружным путем.
Смотрим оба на Юлю. Что наш интуит скажет?
Юля, не раздумывая, мотнула головой в сторону Большой Никитской. Направо.
Пошли. Тихо пошли, плавно, не шумя… Несколько шагов сделать не успели – увидели стайку мертвецов впереди. Не стадо, так, стая… Максимум штук десять. Мы бы их вдвоем упокоили без проблем, пока Юля в сторонке стоит. Но шум… Стадо на нас наведется. А оно нам надо?
Значит обратно. На Малую Никитскую.
Юля помрачнела, но не спорит, идет за нами. А у меня и самого на сердце неспокойно: Юля сказала, что туда не надо, а мы туда идем… Не к добру!
Идем. Автоматы к груди прижали, ломы поудобнее перехватили, походка сразу стала ломаной и шаркающей. Только бы мертвецы не увидели… Даже если издалека не опознают в нас живых – могут за нами двинуться. У мертвых логика голубей. Если голубь видит несколько собратьев, летящих в одном направлении – он стартует вслед за ними. Потому что если несколько голубей куда-то летят – они или увидели, где пожрать, или удирают от опасности. И в том, и в другом случае надо лететь с ними.
У зомби естественных врагов в природе нет. Они – вершина пищевой цепочки. Теперь это их мир. Но если зомбак видит нескольких собратьев, целенаправленно куда-то идущих – он присоединится. Так они в стада и собираются.
Улица наполнилась шорохом, шарканьем и горловым стоном, многократно отраженным от полуразрушенных домов. Мы мельком оглядывались… Нет, вроде мимо идут. Текут пестрой рекой по бульвару.
Мы как раз проходили мимо Большого Вознесения, старательно кося под мертвых, когда…
В этот раз приближение катастрофы ощутил я, а не Юля. Правда, интуицией я не пользовался. Только глазами. Я первым заметил движение на колокольне церкви.
Как мертвец попал туда? Залез, уже будучи мертвым, или кто-то просто умер на колокольне и так там и остался жить, уже в статусе нежити?
Мертвец увидел нас, опознал в нас живую цель, рванулся к нам. Видимо, эта мертвая сволочь, запуталась в веревках колоколов. Густой звон прокатился, кажется, по всей Москве, сигнализируя мертвым о том, что здесь, на Малой Никитской, происходит что-то интересное.
Стадо повернуло к вам. Уже не шаркающей походкой праздно шатающихся мертвецов, а ломаным, рваным бегом голодных зомби. Толпа втекла на улицу и понеслась к нам. Зомби бежали, спотыкались, падали, исчезали под ногами сотен других, затем снова вставали, и если у них оставались целыми ноги – продолжали бежать к нам. А если нет – ползли…
- БЕГОМ! – рявкнул Генка.
Человек легко уделает бегущего мертвеца на короткой дистанции. Зомби умеют бегать, если чуют добычу, но движения их – нескоординированные, корявые и неуклюжие. Но у мертвых есть одно важное преимущество перед живыми: они не знают усталости! Зомби будет бежать, пока либо не догонит, либо пока какая-то объективная причина не остановит его бег.
- Вася! – на бегу скомандовал Генка. – Уйдем по дворам! Веди!
Но из дворов, дверей подъездов и даже окон, уже вываливались новые зомби, привлеченные шумом. Мертвецы, если поблизости нет каких-то внешних раздражителей, впадают в подобие анабиоза. Могут месяцами стоять серой статуей в подъездах домов или квартирах, пока не почуют рядом с собой добычу. Поэтому тихо ходить по улицам – относительно безопасно, а вот зачистка зданий – аттракцион для настоящих профи. Никогда не знаешь, за каким углом стоит зомби, который моментально проснется при твоем приближении.
Гул, рев и топот стада разбудили всю округу. А еще этот чертов мертвец на колокольне так и продолжал бить в набат.
- Направо!
Мы нырнули во дворы за особняком Ферстера-Михельсона. Один из первых домов в Москве, в стиле модерн, - на автопилоте вспомнил я фрагменты истории. Генка походя отоварил выскочившего нам навстречу мертвеца. Второго упокоил я, потеряв секунду на вытаскивание из черепушки застрявшего конца лома.
- Куда?
Мы выбежали на Гранатный переулок.
- Прямо!
Я вел нас к Спиридоновке, уже точно зная, где мы найдем спасение. Стадо ревело и завывало за спиной. Со всех сторон к нам стекались мертвецы.
Тяжело дыша, мы вынырнули из глубины квартала на Спиридоновку. Отшвырнув в сторону лом, Гена взялся за автомат, я последовал примеру напарника. Шуму мы наделали столько, что пара очередей уже ничего не меняла, зато выстрелами мы легко расчистили себе дорогу.
- Налево!
- Направо!
Большой Патриарший переулок только называется большим. На самом деле он достаточно узкий, и дома стоят практически вплотную к дороге. Но здесь хотя бы нам никто не выскакивал наперерез. Нет здесь мертвецов… Зато позади нас их все еще были сотни, а мы, после километровой пробежки, уже начали сдавать. Генке-то хоть бы хны, этот лось и еще километров пять бы пробежал, а я вот вряд ли долго продержусь. Про Юлю – вообще молчу, она совсем не готова была к таким забегам.
Но и бежать нам оставалось всего ничего.
Едва пробежав мимо дома №3 по Малому Патриаршему переулку, я перешел на шаг, а перейдя дорогу и оказавшись на тротуаре возле пруда – и вовсе остановился и обернулся. Мои спутники пробежали чуть дальше, до самой водной глади, и остановились уже там.
Мы опередили стадо максимум на минуту. Мертвецы могучим потоком втекали на Малый Патриарший, клацая челюстями и бешено водя по сторонам пустыми глазами, в поисках добычи, и тут же останавливались. Это не было похоже на удар о невидимую стену, как мне описывали это другие сталкеры, искавшие здесь спасения. Мертвяки останавливались не сразу, они пробегали еще несколько шагов, перешагнув невидимую границы, проходившую по углу дома №3, и тут же сбавляли ход, словно забывали, зачем сюда прибежали.
А затем – разворачивались и спешно шли обратно. Будто бы неприятно им было находиться в этом уголке Москвы.
Мертвые не чувствуют холода и не боятся огня. Я видел однажды, как зомби шли через лужу горящего бензина, не обращая внимания на то, что их тела охватывает пламя. Мертвецы воспринимали стену как преграду, и старались ее обойти или сломать, но даже воду они видели как ровную поверхность, по которой можно идти. И шли, будто танки, форсирующие Днепр, пока или не переходили реку или озеро на другой конец, или не запутывались в каких-нибудь препятствиях на дне, чтобы остаться под водой на корм рыбам.
Но никогда я не видел, чтобы они проявляли неприязнь к какому-то месту. Чтобы зомби спешили покинуть его как можно скорее.
- Оху… - начал было подошедший ко мне сзади Гена, но обернулся на Юлю, которая морщилась, когда кто-то матерно выражался в ее присутствии, и закончил мысль иначе: - Я очень удивлен происходящим!
Мы опустились на лавочку, синхронно доставая из рюкзаков воду. Я после пары глотков воды достал пачку "Marlboro". Тоже валюта, правда номиналом поменьше, чем коньяк. Одну сигарету протянул Генке:
- Надо посидеть, покурить! – сказал я.
- Это - то самое место, да? – спросила Юля. Обычно она ворчит на нас, если мы курим в ее присутствии. Сейчас – будто и не заметила.
Я молча кивнул. То самое. Аномалия в центре Москвы. Место, где нет мертвых. Впрочем, живых здесь тоже нет.
Патриаршие пруды остались в точности такими, какими были до пандемии. За два года, прошедшие с 2048-го, когда вирус вырвался на свободу, вся Москва превратилась в царство мертвых. Фасады домов, оставшихся без отопления, потрескались и облупились, некоторые дома были разрушены взрывами бомб и гранат – в столице долгое время шли бои, причем не только с мертвыми, живые, порой, активно делили ресурсы и территорию. Я не встречал еще домов, в которых уцелели бы окна, и парков, лавочки в которых не пустили бы на дрова.
До сего момента.
Нет, пожалуй, Патриаршие пруды выглядели не так, как до пандемии. Они выглядели ЛУЧШЕ. Время здесь словно остановилось. Все окна в домах – целы, лавочки – словно вчера покрашены. Впереди виднелось здание ресторана, возле которого стояли застеленные белыми скатертями столики, укрытые от солнца широкими зонтами.
Целы были даже фонари, стоявшие вдоль тротуара.
Наши с Юлей мысли, похоже, бежали параллельно:
- Как думаете, фонари зажигаются вечером? – спросила она.
- С чего бы? – буркнул Генка. – Электричества-то нет.
- А я почему-то думаю, что да…
Я был с ней согласен.
- Кто-нибудь был здесь ночью? – не отставала Юля.
- Были… - ответил Гена.
- И?
- И все. Больше их никто не видел.
Полтора года назад, когда живые покинули Москву окончательно, когда сформировались первые анклавы в Подмосковье, и люди поняли, что мир теперь принадлежит не им, аномалию Патриарших обнаружили впервые. Тогда же тройка ребят из Измайловской общины, решила остаться здесь на ночь. Ночевать в доме они не рискнули, собирались поставить палатку возле пруда, и провести ночь на Патриарших, проверив, можно ли здесь жить.
Заманчивая перспектива, основать общину в центре Москвы, в месте, в котором нет мертвецов…
Вестей от них не было. Пропали – будто корова языком слизнула. Поговаривали, что они и не дошли до Патриарших, потому что никто из многих сталкеров, бывавших здесь потом, не находил на берегу пруда ни кострища, ни обрывков палатки. Ничего… Но я был уверен, парни дошли. Разбили лагерь на ночь. И все…
Патриарший пруд забрал их.
Здесь не было следов пребывания людей. Ни живых, ни мертвых. Я прошелся туда-сюда по аллее, заглянул в пару девственно чистых мусорок. Ничего. Ни клочка газеты, ни фантика от конфеты, ни единой бутылки.
Заповедная зона. Девственно чистая. И от этой чистоты мороз бежал по коже.
- Многие здесь были?
Я кивнул.
Заходили сюда и ребята из "Сталкера". Иногда – как мы, спасаясь от мертвых. Иногда – просто так, чтобы ощутить себя в безопасности. Но чувства безопасности здесь не было. С Патриарших прудов хотелось поскорее уйти.
- Что ты чувствуешь? – спросил Гена у нашего интуита.
- Беспокойство, - подумав, ответила Юля. - Знаете, нам здесь не рады. Мы как будто забежали в чужой сад, спасаясь от хулиганов, и хозяин сада смотрит на нас из окна. Он не злой, он понимает, почему мы здесь. Но если мы наступим хоть на один выращенный им цветочек – он спустит собаку. Или сам выйдет. С ружьем. Пойдемте отсюда.
- Пойдем, - согласился Гена, - Вася, веди.
Я мотнул головой в сторону Малой Бронной. Выйдем на нее, а потом, осторожно, на Садовую-Кудринскую. Поймем, куда двинулось потерявшее нас стадо, и решим, что делать дальше.
Выходя на Бронную, Юля остановилась. Гена по инерции пошел дальше, я – тоже, но сделав пару шагов, понял, что Юля отстала, и подошел к ней. Она смотрела на ресторан. Смотрела пристально, не замечая моего присутствия.
- Что там?
От звука моего голоса девушка вздрогнула.
- Видишь?
Я посмотрел в направлении ее взгляда, но крове зонтиков, колышимых легким ветерком, не увидел ничего.
- Где?
- Там. Столик возле пруда…
- Да они все возле пруда, - сказал я и осекся. На мгновение мне показалось, я вижу…
- Пойдем отсюда! – сказала Юля, и голос ее дрожал. – Скорее.
Уходя, я обернулся еще раз, и снова на мгновение увидел человека, сидевшего за столиком у воды. Человека в сером костюме и надетом набекрень берете.
Хозяин сада, в котором мы спаслись от ватаги хулиганов, провожал нас взглядом. Мне на секунду подумалось, что если он вдруг взъестся на этих самых хулиганов – от них мокрого места не останется по всей Москве. По всему миру! И если его попросить заступиться за нас…
Но просить почему-то не хотелось совсем. Хотелось убраться с Патриарших как можно скорее, пока их хозяин, отдыхавший в тени, не счел, что мы слишком загостились в его владениях.
Август 2020 г.
Сконвертировано и опубликовано на https://SamoLit.com/