Эпоха тараканов

Лёгкую тревогу она почувствовала, едва проснулась. Это ощущение – одно из пяти-шести, наполнявших жизнь Авы – появлялось реже остальных: когда болела по-женски и когда Ган задерживал получку. Старший менеджер «Араканы» ритмично, раз в два-три месяца погружался в запой и забывал почти все свои обязанности.
Но сегодня повода тревожиться не имелось, и, проснувшись как всегда между часом и двумя пополудни, посетив своих лучших друзей – массажную камеру и душ, Ава с недоумением уловила, что последствия сна – ожидание чего-то неприятного – не только не ушли из области чувств, но и стали перебираться повыше, в мозг, что было уже неприятно: Ава не любила и не умела думать.
Да и о чём собственно?.. Предстоял обычный рабочий день с его главным достоинством – предсказуемостью, а на кончике языка уже накапливались помаленьку стандартные фразы, которые в течение вечера предстояло разбросать Гану, барменам Лоцу и Флошу, подругам по сцене да ребятам, отвечавшим за музыку и освещение. Всё, как обычно. В неизменную программу дня могла втиснуться разве что выходка какого-нибудь посетителя, и через это в клубе узнавали об очередном перевороте, но выходки тоже отличались стабильной периодичностью и были похожи одна на другую, будто следовали раз утверждённому сценарию. Иногда клиенты дрались, иногда стреляли, бывало, изгоняли публику на всю ночь, и приходилось «выходить» для группы новых крутых, которые тут же съёживались в пустом зале и, подавленные его размерами и яркостью, куда более объёмными, чем их кураж, теснились за один стол и почти не вставали с мест: развязность, как и любой другой порок, требует своей среды. Раз в месяц менялись официантка или танцовщица, раз в полгода кто-нибудь из персоналазагинался от наркотиков. Вот и все выходки. Ава давно уже не мусолила их с подругами и не держала в памяти более одного дня. Её мир много лет назад сузился до «выходов», позднего ужина рано утром, сна, восстанавливающих процедур, безделья на диване с журналами и телевизором и перехода с шестого этажа на первый к месту работы. Иногда девушка вспоминала об окружающем мире, с некоторым ожиданием выглядывала в окно, но, не отметив ничего нового и любопытного, возвращала взгляд внутрь своей квартирки. Лишь несколько ниточек тонко связывали её с внешним: редкие телефонные разговоры с мамой Жанной и с
1
неродной тёткой, которая всегда спрашивала, не вышла ли «гордячка» замуж, и требовала, чтобы та навестила «несчастную сестру», то есть мать Авы. Девушка обещала и замужество, и поездку на родину, но не решалась выйти даже в этот город, когда подруги звали на какую-нибудь вечеринку или открытие нового магазина супермодной одежды.
Впрочем, имелись у Авы и свои развлечения, которые начинались как раз после четырнадцати часов. Бегло прикинув возможные причины, родившие маленький вирус тревожного предчувствия, девушка прислушалась к звукам за стенами и с удовольствием отметила: мир дышит привычным шумом и узнаваемыми голосами. Суетливые, громкие шаги возле лифта и стук двери – это младшие соседи вернулись из школы. Теперь детвора обозначит себя только вечером, когда Ава будет собираться в клуб, а до этого растворится то ли за уроками, то ли в интернете.
Следующий на очереди звук–примерно через полчаса –звонок в дверь: доставка товаров. Продуктов Ава почти не покупала, поддерживала функционирование тела соками, фруктами и лёгкими перекусами в клубе, однако значительно тратилась на то, что давало заработок – на кожу.
Кожа была главным и единственным достоянием Авы. Пребывая ежедневно с восьми вечера до пяти утра в виде почти голом, девушка должна была содержать свою поверхность в безукоризненно идеальном состоянии. И если большинство представительниц её пола заботилось в первую очередь о бровях, ресницах и губах, то Ава обращала внимание на своё лицо только когда чистила зубы и брила голову.
Её сценический костюм находился в эстетически привлекательном противоречии с внешностью всех посетителей клуба: у них были открытые лица, Ава прикрывалась тонкой вуалью; они прятали среднюю часть тела в брюки, Ава танцевала в едва заметных стренгах. Когда-то, в начале карьеры, Ган посоветовал ей для пикантности и личного почерка сочетать в разных вариациях головные уборы и обувь, и девушка завела шкаф для шляпок и шкаф для того, во что можно было поместить свои детские ступни, а после, не утруждая себя размышлениями над гармонией и контрастом, просто выхватывала оттуда что-нибудь наугад и «выходила» то в мотошлеме с пляжными сланцами, то в соломенной шляпке с русскими валенками. Подруги посмеивались над Авиной неразборчивостью, но мысль, что надо ежедневно продумывать сценический образ пугала её ещё больше задержки получки. И
2
она лишь пролистывала иногда каталоги и заказывала что-нибудь новенькое на ноги и лысину.
… Рассыльный немного запоздал и, сунув заказ в Ящик, потоптался у двери, что-то наговаривая сам себе. Ава глянула в комп: долга не было. Она прошла в прихожую и осмотрела то, что получала в этот день недели: шампунь, два крема, пакетик фруктов, журнал. Всё как обычно.
- Новенький, что ли?.. – наедине с собой Ава говорила вслух.
Этажом ниже что-то стукнуло, задребезжало и прошлёпало.
- Ну вот, Пончик очнулся и захотел пожрать.
Девушка улыбнулась в зеркало, мимо которого проходила. Пончик был её главным нерабочим развлечением. Сосед обозначал себя ровно в 15.00 плюс-минус пять минут независимо от времени года и дня недели. Сначала он шёл к холодильнику и, нашарив в нём что-то съестное, стихал. Вскоре в квартиру внизу врывались враждующие армии, и начинали грохотать компьютерные стрелялки. Однако у Пончика, несмотря на шум, от завтрака, видно, слипались глаза, и он становился под душ. Ава то посмеивалась, то раздражалась перекрывавшими виртуальную войну выкриками вроде «ух» и «э-э-э» и так узнавала, что у неё не всегда одинаково добродушное настроение. Впрочем, за два года, что прожил в этом доме полнолицый сосед, девушка настолько привыкла к его повторяющимся звукам, что обращала на них внимание, только если они совпадали с какой-нибудь короткой паузой в её телевизоре. А так она могла неделями не вспоминать о парне, которого видела не более трёх раз и, сравнив с сотрудниками клуба, совсем не отметила симпатией. Среднего роста, с лишними тридцатью килограммами, рыхлый телом и с бледными складками сала на лице, явно близорукий, но без очков, не рыжий, не лысый, к тому же ещё засоня похлеще её, ночной работницы, - такой не мог привлечь внимания даже самой простой девушки. «И чем он зарабатывает на жильё и пищу?» - удивлялась Ава, не пытаясь ответить на вопрос.
Девушка полулёжа устроилась в любимом, правом, углу дивана, включила музыкальный канал и придержала руку на пульте, приготовившись усилить звук, как только у Пончика начнутся боевые действия. Один зажигательный клип сменялся другим, Ава отвлеклась на то, что у какой-то певицы решила позаимствовать тип обуви для сегодняшнего «выхода», но палец на кнопке, как на спусковом крючке оружия, убивающего, впрочем, не дичь или людей, а её
3
свободное время, устал и дал знать о себе: внизу было тихо. Ава убавила звук: так и есть. «Что это сегодня с ним?..» - скользнула в голове девушки мысль и тут же растаяла среди электрических нот, наполнявших квартиру. Кожаные сапоги победили Пончика, и о соседе на время забыли.
Сапожки скучали на самой верхней полке шкафа и, очевидно, уже перестали мечтать о том, что им дадут работу. Ава примерила их, оценила отражение. Конечно, синие, на высоком коричневом каблуке и с жёлтыми заклёпками, как в клипе, выглядели эффектнее, но и эти, бордовые, со шнуровкой по типу военных берцев, смотрелись неплохо.
Теперь следующее: головной убор. Певицу украшала короткая причёска фиолетовых волос, однако, обладая кое-каким вкусом, Ава выбрала жёлтый парик. Любопытство или добросовестное отношение к работе заставили её примерить весь костюм целиком. Дома она ходила голой, поэтому одела бюстгальтер, верхние из тех трёх плавок, что стягивала с себя по ходу выступления и, осторожно расчесав парик, приладила на своей обнажённой голове. Длинное, от самого пола зеркало с удивлением показало то, что получилось. Удивилась и Ава. Покрутившись в разные стороны и натренированно выделывая стандартные сексуальные движения, она прикинула сверху бельё других цветов и сделала вывод, что хотя бы минимальное внимание посетителей клуба она получит и, несмотря на то, что у неё сегодня четыре «выхода», а у напарницы пять, она опередит Бойлу по чаевым. Кстати, не стоит вечером плотно затягивать шнурки сапог: одна из последних сфер на земле, где ещё использовались наличные, был стриптиз, и Ава для купюр от самых щедрых зрителей обычно протягивала ножку.
Настроение сразу приподнялось до радостного. Каждый новый костюм, то есть шляпу-обувь, девушка принимала за событие в своей однообразной жизни, причём такое, которое не вызывает хлопот, как, например, вынужденная поездка к маме Жанне годичной давности, когда та серьёзно заболела и позвонил сам лечащий врач, опасаясь худшего. Странно было смертельно заболеть человеку, которому чуть больше сорока, поэтому Ава вернулась в клуб, не проведя в родном городе и суток.
Хлопотным событием были и дни рождения. Почему-то в «Аракане» любили пышно отмечать все именины сотрудников. Наверное, чтобы Ган имел законный способ напиться. Для чужих Аве приходилось делиться частью заработка (хорошо ещё Бойла и Зуния брали на себя выбор подарка), а за месяц
4
до этого противного события в своей жизни, когда каждый начинал с хитрым прищуром намекать на то, что ты ещё на год уйдёшь от восемнадцати и третий десяток, не обращая внимание на бурное сопротивление ума и сердца, неумолимо сменит цифру в сторону повышения, за месяц до дня рождения приходилось мучительно ломать голову над меню угощения, чтобы хоть чем-то выделиться среди других. Ещё одна дурацкая традиция «Араканы», будто её работники очень боялись окончательно утонуть в однообразии.
Ава не боялась. Однообразие было её религией. Проснувшись, она занималась телом, походя несколько раз пила разные соки для улучшения качества кожи, слушала видеоклипы так, что переход от «общения» с телевизионными группами и солистами к работе с музыкантами и сценой в клубе происходил почти незаметно. Один раз в их доме, а может, и во всём городе выключили электричество. Очевидно, из-за какого-нибудь переворота. И до семи вечера, когда всё наладилось, Ава измучилась так, будто пришлось крутиться вокруг шеста безостановочно целые сутки. Тишина пугала, неизвестность мучила, от новых мыслей (что случилось , надолго ли, будет ли работать вечером) мозги перегружались и грозили аварийным отключением. Теперь она благоразумно не вспоминает тот день, но когда при сегодняшнем полуденном пробуждении Ава ощутила какое-то непонятное беспокойство, она в первую очередь инстинктивно проверила свет.
Время до восьми прошло быстро. Приняв третий за день душ, девушка высохла, не вытираясь (Бойла сказала, что это полезно для кожи) и в лёгком спортивном костюме, прихватив вещи для «выходов», отправилась на работу. На лестничной площадке было тихо, даже малыши-соседи не издавали звуков, словно нашли в компьютере игру в шахматы и увлеклись её не испытанным ранее очарованием. Ава поцокала каблучками вниз по лестнице (лифт она считала несоответствующим своему возрасту), и вдруг на пятом этаже как-то нарочито осторожно приоткрыли одну из дверей. Это был он, Пончик, домосед и любитель детских стрелялок. Парень не вышел, а остался в свое прихожей, пряча дверью половину тела, отчего глянул на Аву только одним глазом. Дождавшись, когда расстояние между ним и девушкой станет минимальным, сосед испуганно округлил свой глаз и тихо спросил:
- А вы куда… эвакуируетесь?
Ава не успела ни понять, ни обдумать странный вопрос и, только пройдя ступенек пять, решила: «Видать, свихнулся…»
5
Все остальные этажи оказались пустующими, что, впрочем, для этого времени суток было естественным, зато уже с третьего слышалась клубная музыка. Ава вспомнила, что у одного из музыкантов сегодня день Ангела, и, значит, вернётся она не раньше шести утра. «До четырёх мой последний «выход». Что буду делать целый час? Точно, усну в гримёрке. А потом буду с помятым лицом…» - подумала она и вошла внутрь.
Ещё горел большой свет, и редкие пока клиенты в трезвых позах занимали лишь несколько диванов. Через два часа все столики заполнятся стаканами, а места – публикой, которая будет шнырять туда-сюда, пробовать танцевать, вертеться у барной стойки и, разваливаясь в позе «я оттягиваюсь» на этих же диванах, выкрикивать, махать руками, обниматься и хлопать друг друга по плечам и бёдрам. Ещё через два часа танцы перерастут в эротические пляски шаманов, когда часть публики от ритмичных движений перейдёт к импульсивно-психозным, а иные, отбирая у стриптизёрш внимание и доходы, начнут срывать с себя одежду. На диванах уже будет куча мала, а столики скроются под разноцветным ковром стеклянной и пластиковой посуды. Наступит и третья стадия. И все три Ава сможет наблюдать, когда подойдёт к Лоцу или его напарнику Флошу перехватить пару бутербродов, но со своего рабочего места, с круглой площадки с шестом все этапы общего веселья Ава уловит скорее ушами, потому что будет находиться в свету, а зал – в полумраке. А может, ничего этого её слух не уловит, потому что реагирует, как у большинства людей, на непривычное. Летом мы не замечаем летающих вокруг мух, но первый полёт проснувшегося тёплым весенним деньком насекомого отметим целым рассуждением о смене времён года и обычную муху проводим таким взглядом, будто пролетел верблюд.
Ава была в «Аракане» привычной летней мухой. Все её приветствовали, все ей улыбались, некоторые чмокали, хотя уже виделись в этот день, рано утром, но так было всегда, много лет, и перелёт её через зал к двери в служебное помещение за свою регулярность мог быть внесён в расписание самого надёжного аэропорта мира.
Итак, обычный рабочий вечер начинался. «Вовремя нарисовалась! А то Бойла съехала: типа больная. Будешь крутиться за двоих!..» - крикнул Ган, сидевший у стойки, и пустил в её сторону струю табачного дыма. Он как всегда врал или считал, что шутит. Если бы Ава пришла к своему «выходу», то есть через час, этот гад оштрафовал бы её, к тому жеБойла уже поднималась на «круг», и ей даже кто-то похлопал. «Не видела ты моих сапог и парика», - кивнула Ава
6
подруге.
- Ты ж не забудь: сегодня, то есть завтра, отрываемся, после всего!» - крикнул ей музыкант, которого – Ава никак не могла запомнить – звали то ли Леско, то ли Неско.
Она сказала, что помнит, и заставила себя поздравить именинника, собиравшегося украсть у неё два часа ночного сна. Музыканты привычно готовились чередоваться с цифрованными песнями, и Ган был уверен, что их клуб наполняется в первую очередь благодаря сохранению живого звука, в то время как другие в этой части города давно перешли на записи. Ава не знала, насколько наполнялись конкурирующие заведения, потому что никогда их не посещала, однако «выходила» с полной уверенностью, что ей рады и одобрительный гул от соскользнувших с тела лифчиков, шортиков и плавок показывает, что и она патриотично привлекает клиентуру в родное заведение.
Ава вошла в служебный коридор, но не сделала и двух шагов, как услышала громкий плач. В комнатушке, где переодевались и отдыхали «кухонные» - кто готовил коктейли, простенькие закуски и разносил всё это клиентам – скорчилась на стуле официантка Анна и, закрыв руками лицо, рыдала. При этом её волосы, наверняка аккуратно уложенные и приглаженные в начале работы, пользуясь случаем, беспорядочно выбились прядями и торчали, вздрагивая так, что девушка напоминала испуганного ёжика. Ава засомневалась, но торопиться было некуда, а горевавшая официантка сидела в полном одиночестве, потому решила подойти, хотя с этой частью коллектива поддерживала только рабочие отношения.
- Что случилось? – спросила она, остановившись рядом и не прикасаясь: считала тактильные контакты вредными.
Анна не отреагировала.
- Короче, говори, что случилось. А то так и будешь ныть до утра.
Ава присела рядом, чтобы показать, что не отстанет.
- Он всегда пил экспрессик!.. – прорвалось сквозь слёзы через минуту. – Я всегда ему готовила… когда стали вдвоём!..
- Ну, и что? Выпил вместо кофе минералку?.. Тоже мне проблема.
- Да-а?!. Какая на фиг минералка!
7
Официантка не успокаивалась, как будто вдвоём с горем ей было приятнее, чем с Авиным сочувствием.
- Так, твой парень, с которым вы давно вдвоём, отказался взять у тебя кофе… И ничего другого пить не стал… Тебя это расстроило, поэтому ты плачешь. И с заплаканным лицом пойдёшь обслуживать.
Ава не хотела размышлять, а думая вслух, она будто разговаривала.
- Не пи-ить! – возмутилась Анна. – Он был с э-этим!.. Уродом!..
Она усилила своё горе воспоминанием и зарыдала громче.
- Уродом… - повторила Ава и немного растерялась: цепочку событий нужно было перестраивать.
Кого из «кухонных» или, может быть, музыкантов, можно назвать уродом? Для Авы все они были одинаковыми. Даже те, с кем отношения на время из приятельских повышались до близких, не выделялись для девушки какими-то более привлекательными качествами.
- Подожди… В смысле: «был»?.. У нас в клубе запрещён флирт в рабочее время.
- Запрещё-он!.. Я к нему, а он!.. Стоят вдвоём у стойки! А мне: «Отстань ты со своей бурдой!.. А наш экспрессик все клиенты хвалят…кто пьёт!..
Ава не пила кофе, потому что от него стареет кожа, и слова о качестве этого напитка в «Аракане» были для неё новостью.
- Нельзя же про своё говорить «бурда». А если бы Ган услышал…
- Он слышал!.. И лыбился!.. И этот лыбился!.. А я как дура!.. Ещё вчера всё было нормально, а сего-одня!..
Итак, обычная ревность. Подобные истории иногда случались в клубе, поэтому Ава ощутила равнодушие и даже некоторое раздражение к продолжавшимся литься слезам официантки.
- Ты вот что… - поднялась она. – Мне пора идти готовиться, а ты умойся и (Ава достала из сумки тюбик) замажешь припухлости. Потом вернёшь. Я им мажусь перед последним «выходом» - помогает.
Крем Анна взяла, а её утешительница поторопилась выйти в коридор, жалея,
8
что вообще не прошла мимо. «То же мне. Нашла из-за чего реветь. Сейчас Ган оштрафует за такую рожу…» Ава открыла своим ключом комнатку стриптизёрш и, увидев привычную картину из разбросанных Бойлой вещей, как всегда пошвыряла всё в одну кучу и приступила к подготовке. Но едва она разложила свой «костюм» и разделась, как послышался громкий шум. В зале явно происходило что-то серьёзное.
- Наверное, официантка решила отбить любовника…
Ава не успела улыбнуться собственной шутке: в зале начали стрелять. Она глянула на часы и успокоилась: Бойлиного «выхода» ещё сорок минут, а за это время всё утихнет. Опять какие-нибудь новые крутые будут куражиться всю ночь, а Ган с музыкантами увиваться вокруг них с втянутыми в плечи головами (из уважения) и угождать глупым прихотям, лишь бы не разгромили клуб. А назавтра переворот уляжется, люди снова захотят развлечений, и вернётся более спокойная клиентура.
Ава почти успокоила себя такими мыслями и уже приступила к натиранию тела специальным кремом, придающим коже «эротический блеск и особенную привлекательность», как в начале коридора послышались тяжёлые шаги. Вдруг по ушам и по стене ударили два выстрела. Девушка оцепенела. Та же грубая обувь подошла к её гримёрке и подёргала ручку. Снова грохнули выстрелы, но уже дальше, в зале. Кто-то решительный и страшный постоял несколько секунд возле Авиной двери и медленно прогромыхал прочь из служебного помещения. Но Ава в эти секунды успела пройти сразу через несколько чувств, будто секунды стали минутами. У неё онемели от страха ноги, потом скользнул испуг, что свет в гримёрке может быть виден из коридора, после ей очень-очень захотелось куда-нибудь бежать, хотя бы в угол этой маленькой комнатушки, а под удаляющиеся шаги она подумала, что её свет нельзя увидеть, если в коридоре не темно.
«Что делать?» - чуть не сказала она вслух по привычке и закрыла себе ладонью рот. Надо хотя бы одеться, но страшно издавать и самый слабый шорох. Впрочем, головорезам, напавшим на клуб, уж точно всё равно, голой предстанет перед ними Ава или в спортивном костюме… Стоп, а люди?.. Почему так тихо?.. Ни криков, ни стонов, ни чьего-нибудь распорядительного голоса. Не убили же всех? Это десятка три персонала и клиентов. Значит, выгнали на улицу… Может, ищут кого-нибудь определённого среди посетителей?..
9
Ава устала от ужаса и невозможности хоть что-то понять и впала в прострацию, так и не сделав ни одного движения. Она не чувствовала ни боли в затёкшей ноге, ни прохлады, которая начала охватывать тело, может быть, единственное живое во всём клубе.
Прошло время. Или, вернее, оно исчезло, а потом снова началось. Началось опять с шума в коридоре. Слух Авы ушёл куда-то внутрь, и она не уловила момент, когда неизвестный начал своё осторожное перемещение в её сторону. Поняла точно, что там кто-то есть, когда шорох остановился возле её двери. Опять бандит? Сейчас вломится. Кто-то выдал её, Аву. Нет, это не она сказала «Ава», её позвали.
- Ава, я знаю: ты здесь. Открой, - снова шепнули ей из страшного коридора.
С той стороны стихли и прислушались, с этой – приготовились умереть от ужаса. В застывшем теле работало только сердце, но, спасая себя, билось тихо и редко.
- Ава. Они ушли. Ты слышишь? Это я, Ган.
И через полминуты опять:
- Ава, дурёха, тебе нельзя здесь оставаться. Они убивают всех. Надо бежать из города. Я не могу взять тебя с собой: вдвоём слишком заметно. Потихоньку выходи и, пока ночь, сваливай куда подальше…
- Зал пробегай, никуда не глядя: там одни трупы, - прибавил Ган уже каким-то грустно-сочувствующим тоном и пошёл к выходу.
Она снова осталась одна. От информации, которую сообщил менеджер, оцепенели ещё и мозги. Понять гибель всего мира Аве было бы легче, чем конец «Араканы». Она приехала сюда в восемнадцать лет по объявлению в интернете и больше нигде не работала, посвятив свою короткую пока жизнь только школе и клубу. А теперь надо что-то решать, куда-то идти, что-то делать… И что же: «выход» отменяется, Ган не накажет?.. И Бойла уже не танцует?.. Бойла… А где она сейчас? Ган сказал: в зале одни трупы. Значит, Бойла убита. Или убежала. И бармены, музыканты, официанты тоже убиты?
И тут Аву потрясла простая мысль, которая давно висела в воздухе, большая и заметная, но которая ранее не могла проникнуть в её захваченную эмоциями голову: она одна в клубе с мёртвыми людьми… Вот именно, одна. Если кто-то
10
выжил, как Ган, то, наверняка, уже выскочил на улицу… Но там тоже опасно: «Они убивают всех…» Почему она не открыла Гану дверь, почему не упросила его, не вымолила согласия взять с собой? Ган хорошо знает город, он легко выйдет из него. А она? Как ей заставить себя открыть дверь туда…к трупам? Ко всему этому ужасу, который, пока глаза не видели, ещё не стал правдой.
От жутких мыслей и неразрешимости ситуации Ава снова впала в туман обессмысленности. Но организм уже брал своё: заставил приподняться, натянуть, наконец, одежду, конечно, не сценическую, подойти к двери и прислушаться. Ава поняла, что убитые могут быть и на улицах, и на лестнице и в квартирах их дома, но сейчас это было гораздо дальше наполненного трупами клуба, потому ей до истерического отчаяния захотелось вырваться из этого морга. Зал представился тёмным помещением, где на столах и стойке лежали мертвецы с накинутыми на них белыми покрывалами. Девушка почувствовала, что вот-вот закричит, и этот вопль или разорвёт ей сердце, или выдаст её неведомым убийцам, когда она побежит с ним между трупами. А сами трупы, ещё час назад живые тела хорошо знакомых людей, теперь воспринимались враждебной, зловещей силой, не менее страшной, чем убийцы. И это стало самой нижней точкой, после которой, как для шатуна с поршнем, начался выход вверх – от оцепенения к борьбе за жизнь, от растерянности к здравым мыслям. Надо было убедить себя, что нельзя прожить в этой комнате, ведь ей уже сильно хотелось пить. Что лучше выйти и, если Ган сумел уйти, она тоже сумеет. И Ава убедила себя. Поспорила со страхом и мыслью «здесь плохо, но там может быть хуже» и убедила. Потому без сожаления решила оставить свою сумочку с косметикой, а вместо этого вооружилась ручкой от старого кресла, которая давно уже свободно снималась и одевалась.
Ещё одно усилие, и ключ медленно поворачивается в скважине. Коридор молчит, можно выглянуть. Оказывается, здесь полумрак, и слабо горят только красные лампочки аварийного освещения. Но может, это и лучше: её, Аву, ведь тоже не видно, и легко скользнуть вдоль стен незамеченной. Все двери распахнуты, а из кухни даже несёт чем-то подгоревшим, но девушка никуда не заглядывает и, вспомнив последний совет умудрившегося выжить Гана, сосредотачивает всё своё зрение только на небольшом пространстве впереди. Хорошо бы ещё взгляд автоматически находил такой путь, чтобы не столкнуться ни с одним мертвецом. Она сжимает деревяшку в руках и, готовая уже драться даже с привидениями, вытесняет страх размышлениями о том, как уцелел Ган. Если всех убивали, то где был он в это время? Спрятался за что-то,
11
притворился мёртвым? Ава не успевает додумать: подходит к двери в зал.К счастью, та распахнута, и можно притаиться и узнать, нет ли там этих жутких убийц. Проходит минута, другая. По улице проезжает не видимая отсюда машина, и слегка дребезжит на одном из столиков посуда. Перевёрнутая и разбросанная мебель валяется даже здесь, у служебки, и надо выглянуть, чтобы сразу наметить себе путь к свободе. Что ж, мёртвые, так мёртвые. И Ава могла лежать сейчас среди них, если б в этот день первый «выход» был за нею. Она почти такая же, как они. Как говорила мама Ольга, «упокой, Господи…» Но не стоит сейчас это вспоминать.
Ава выглянула из дверного проёма и внимательно осмотрела опасную территорию. Оказывается, ещё не ночь, и закатный солнечный свет неплохо освещает зал четырьмя высокими узкими окнами. Раньше Ава их не замечала, учитывая в своей работе только искусственное освещение. Ожидаемого потрясения ужасом она не ощутила: ужас здесь был, но вне её, чужой. То, как лежали люди, как были сдвинуты столики, показывало всю сцену расправы. Скорее всего, вошедшие сначала убили Флоша и Бойлу. Он почти в полный рост влип в стойку со спиртным, отброшенный целой автоматной очередью, кроваво окрасившей всегда белоснежную рубашку парня; она сползла по шесту и обмякла телом с поднятыми вверх руками. Цепенея смертью, подруга не оставила свой единственный рабочий инструмент. Хорошо, что Ава больше к нему не прикоснётся. Очевидно, первые смерти подняли с мест редких ещё посетителей, они подскочили, но пули уложили их на спинки диванов. Все Авины коллеги лежали вповалку в одном месте, рядом с музыкальной аппаратурой. Верно, Ган собрал всех для обычного короткого инструктажа и контроля внешнего вида. Работали вместе и полегли рядом – и небритые, и ухоженные. И заплаканные. Скорее всего, Анна где-то там, рядом со своим переменчивым другом. Или осталась в комнате «кухонных», всё ещё всхлипывая от горя, пока страшный человек не вошёл в служебный коридор. Не её ли убили те два выстрела, услышанные Авой где-то совсем рядом?.. Но не стоит разглядывать, кто и где встретил смерть. Ава пойдёт вправо по свободному проходу и только в одном месте переступит через человека в чём-то тёмном. Наверное, последними убитыми были те, кто пытался забиться под столики: трое-четверо таких лежали не так, как если бы падали.
Теперь Ава удивлялась своему страху перед мёртвыми. Ей стало жалко их, и слёзы медленно-траурно потекли по щекам девушки. Жалко было эту суетливую добрячку Бойлу, горевавшую, когда выпьет, что из-за абортов
12

никогда не заведёт малыша. Жалко именинника, который навсегда остался
тридцатидвухлетним,. Флоша, будто защищавшего всем телом витрину с бутылками. Её даже не разграбили. Для чего весь этот дикий расстрел?..
Тихо всхлипывая, Ава пошла через клуб к выходу. Она хотела подняться к себе наверх, а потом, когда совсем стемнеет, уходить из города. Если, конечно, Ган сказал правду и убийства происходят повсюду. У неё ещё была слабая надежда на то, что приедет полиция, начнёт разбираться, но со времени выстрелов прошло более часа, и пока что «Аракана» никого не заинтересовала. Впрочем, теперь Ава не ставила перед собой больших и почти не разрешимых вопросов, предпочитая что-то близкое и практичное. Она даже не задумывалась, зачем ей подниматься на шестой этаж, тем более что не собиралась оставаться в квартире.
Девушка без колебаний переступила через единственный на её пути труп, снова глядя только перед собой, и пошла, прижав руки к груди, чтобы, не дай Бог, случайно не дотронуться до кого-нибудь. Перед дверью на улицу не останавливалась. Приоткрыла, выглянула и скользнула по стене к своему подъезду. Впрочем, успела увидеть на стоянке три расстрелянных автомобиля, в одном из которых сидели люди. Приехали посмотреть на её голый танец и нашли здесь смерть. Где-то на окраине города начали сильно стрелять, и Ава, будто получила удар в спину, юркнула в дверь.
В подъезде было темно. Значит, свет отключили не только в клубе. Что ж, теперь предстоящая непроглядность ночного города не пугала её: она могла стать спасительницей. В мягких кроссовках неслышно ступая по лестнице, Ава начала подниматься. Двери во все квартиры были открыты или выбиты, кое-где издырявлены пулями. Значит, убийцы прошлись и здесь, не оставляя никого в живых. Тогда погибли её малолетние соседи, чьих имён Ава даже не знала. Жалко детей…
Наверху как будто что-то скрипнуло, и Ава остановила себя мыслью, что, может быть, убийцы ещё поднимаются по этажам и продолжают своё кровавое дело. Но нет, дом всего-то двенадцатиэтажный, и самый отдалённый выстрел был бы хорошо слышен здесь, на третьем, куда она уже поднялась. К крайнем случае можно будет заскочить влюбую из разгромленных квартир и спрятаться, пока убийцы не уйдут. То, что в квартире могут находиться
13
мёртвые хозяева, девушку уже не пугало. Ручка от кресла, которую она прижимала к себе, готова была защитить и от живых, и от мёртвых.
Пятый этаж. Дверь в квартиру Пончика распахнута. Он, наверное, вообще никуда не отходил от своего компьютера и лежит теперь где-то рядом с любимой игрушкой. Вскользь Ава заметила, что в жилище чудака светлее, чем на лестничной площадке. А она даже не знала, что солнце прячется за горизонт с их стороны дома. Ещё бы, в это время она всегда находилась в клубе, и последний свет дня заглядывал в пустую комнату с помятым диваном и брошенным на пол ярким журналом.
И у неё дверь выбита. На ней даже остался след от чёрного сапога или ботинка. Вещей не валялось, по крайней мере, в прихожей, только Ящик был приоткрыт на узкую полоску, будто его пытались вскрыть силой. Ава инстинктивно толкнула крышку и резко отпрянула: Ящик открылся наружу. Что-то зашевелилось, засопело, и, едва девушка успела замахнуться, как узнала толстое лицо Пончика.
- Я, я, я это… - просипел парень, мучаясь в узком пространстве, не зная, как выбраться.
Он так жалобно стонал, что Ава и из сочувствия, и чтобы сосед стих и не привлекал внимания схватила его под мышки и потянула к себе. Пончик упёрся одной рукой в стену (вторая висела, не шевелясь) и упал на кафель лестничной площадки.
- Ох ты, ё!.. Ай-ай-ай!.. Надо же!.. – продолжал он причитать и вдруг застыл.
- Коричневых нет? Точно нет? Во всём подъезде?
Ава не очень поняла, поэтому ответила по-своему:
- Здесь никого нет. Может, только кто-нибудь прячется…
- От этих не спрячешься… Ой, рука, рука!.. Помоги мне, надо на всякий случай укрыться в квартире и говорить шёпотом…
«Это ты себе скажи: шёпотом», - хотела переадресовать совет Ава, но Пончик, шумевший этажей на пять, пугал и её, поэтому девушка стала молча приподнимать соседа и даже потёрла ему руку, сознавая, что её Ящик для такого массивного человека был настоящей камерой пыток.
14
Они не стали закрывать дверь квартиры: это вызвало бы подозрения у вздумавших повторно обойти подъезд головорезов, но в комнате Авы сели на пол в дальнем углу, за телевизором, и говорили едва слышно. Пончик тёр своё тело в самых разных местах, дёргал челюстью, которая, видно, тоже затекла, однако краткий рассказ Авы выслушал очень внимательно, иногда переспрашивая и уточняя.
- Я пытался тебя предупредить. Думал, ты знаешь. Смотрю: с сумкой. Значит, есть куда ехать. Мне-то некуда. И думал: как всегда обойдётся. Утром известили из фирмы: «Сотрудничество приостанавливаем на неопределённый срок в связи с переворотом». А мой заказчик всем сбросил общее письмо: ребята, дело фигнёвое, прячьтесь в подвалы, в метро, куда поглубже…
- Ты говоришь «утром», а просыпаешься-то часа в три.
- Ну да, это утро. По-моему. Ты ведь тоже долго спишь после своей работы. И я всю ночь работаю.
Ава не знала, где и кем работает Пончик, но теперь это было вторично, и она поинтересовалась более важным:
- Что ты ещё знаешь о перевороте? По телевизору что-нибудь говорили? В интернете?
- У меня нет телевизора. Сеть отключили часов в шесть. Когда услышал внизу стрельбу, понял, что точно всё фигнёво. Глянул: по лестнице идут люди в коричневом, лица под масками. Начали на втором тарабанить в двери и палить из автоматов. Кто-то кричал: «Не убивайте», потом стихал. Они тупо шли по этажам и валили всех подряд. Я рванул наверх. А что там? Упрёшься в последний этаж, и всё равно найдут. В квартире тоже не спрячешься. Спустился, смотрю, из твоего Ящика для покупок торчит жёлтая бумажка, и написано: «Спасайтесь, в городе стреляют».
- Это разносчик. Вот почему он задержался…
- А… Наверное, приклеил бумажку к какому-нибудь пакетику, да отлетела.
- Значит, он хотел меня спасти.
- Спас меня. Я тогда сразу понял, что найдут в любом месте, а в Ящик никто не заглянет, он маленький. Свой я два дня не открывал, там накопилось, а твой точно должен быть пустым: девушки любопытные, сразу всё вынимают.
15
- Ты его выломал что ли? Кода ж не знал.
- Знал. Знал твоё имя. А цифры… Ясно, что это год рождения. Правда, думал, что тебе двадцать три, а тебе двадцать два.
- Почти двадцать три.
- Вот видишь. Ты не оригинальна. И это меня спасло. Только не знал, как выберусь. Но когда расстреливали четвёртый этаж, уже было всё равно. Можно было выдавить стенку Ящика внутрь квартиры, но очень боялся шуметь.
- А что остальные люди? Не пытались спастись?
- Пытались. Некоторые тоже побежали на двенадцатый. Но в основном выглядывали и прятались в квартирах. Думали, двери их защитят.
- Давно здесь всё…закончилось?
- Минут двадцать. На верхних постреляли и протопали мимо меня. Боялся: начнут Ящики выбивать или простреливать. Электричество тоже ведь потом вырубили…
Беглецы замолчали. Ничего существенного друг от друга они не выведали, но пищи для размышлений хватало. Держаться вместе или бросить этого (эту)? Как выбираться из города мертвецов и убийц?.. То, что в доме оставаться нельзя, понимали оба: свет отключили, а без него не будут работать холодильники и водопровод; время летнее, и трупный запах скоро сделается невыносимым. Но как не хотелось менять хоть какую-то безопасность на рискованное путешествие по тёмным, безлюдным улицам. Они зловеще молчали, эти улицы, как будто жестокие коричневые люди отстреляли ещё и все автомобили и автобусы.
- Ты город знаешь? – заговорила первой Ава. – Как выбраться в какой-нибудь лес и уйти подальше?.. Может, в других городах такого нет…
- Город?.. Плохо. Я не здесь родился.
- Я тоже.
- Слушай, у меня в старом ноутбуке была карта страны… Не поняла? На город нажимаешь курсором – он увеличивается, как тебе надо. Все улицы видно.
16
- А, помню такое. А как ты его включишь?
- Должно быть немного зарядки в аккумуляторе… Посмотрю, куда идти.
- Давай. Только на цыпочках.
Ава сказала и засомневалась, что такой упитанный и неуклюжий парень может ходить тихо. Но не хотелось блуждать по городу наугад.
- Ты смотри карту, а я соберусь в дорогу. Нам бы какое-нибудь оружие. Может, в квартирах есть что-нибудь?..
- Я к мертвякам не пойду. Да и что у них может быть? Табуретки?..
- Это точно. А на мертвяков ты ещё насмотришься. Знаешь, сколько их на улице?..
Пончик исчез. Ава же обошла непривычно потемневшую квартиру, размышляя над тем, что необходимо человеку для выживания. В свой ярко-красный рюкзачок, давно лежавший без дела, она положила фрукты, пачку хлопьев и бутылку минеральной воды. Потом вытащила всё, сунула лёгкий, но тёплый плед, а сверху снова продукты. Теперь её ежедневная пища казалась девушке совсем несущественной. В запасе не было мясного, консервов, чего-нибудь мучного, хотя бы печенья. Придётся по пути заглянуть в продуктовый магазин.
Она взяла свой единственный небольшой кухонный нож и пошла в ванную. Это помещение выглядело куда богаче других. Десятки очень недешёвых тюбиков, баночек и упаковок известнейших фирм предстояло бросить на произвол судьбы. Ава взяла лишь расчёску, мыло и – в качестве женского оружия – баллончик с лаком для волос, который ей подарил на прошлый день рождения один из музыкантов с насмешливым пожеланием отрастить волосы и принять женственный вид. Ава обещала хранить вещь, и теперь это могло стать оружием ближнего боя.
Девушка доставала ветровку и бейсболку, когда дверь шепнула «это я», и широкая фигура Пончика вошла в квартиру, подсвечивая себе под ноги телефоном.
- У тебя есть фонарик, зажигалка и что-нибудь от комаров?

17
- Нет. Нашёл карту?
- Вот, перерисовал, - он протянул листок. – Ты вряд ли разберёшь, но я основное запомнил. Идём по проспекту или, лучше, по параллельной ему улице. Два раза будет кольцевое движение, первый раз надо прямо, второй – по правой улице. Километра через три обойдём склады, и начнётся пустырь, за ним какие-то пруды, потом лес. Сквозь лес – дорога в соседний город…
- Хватит, я всё равно столько не запомню.
- Ладно, я хорошо помню. Плюс вот на листке, если придётся изменить маршрут, - он сложил бумагу и сунул в карман осенней куртки, которую надел поверх футболки.
- Да, посмотри в свою мобилу…
- Зачем? У меня итак разряженная…
- Посмотри, посмотри.
Ава, не понимая, подчинилась. Висело одно сообщение. Она нажала «просмотреть» и увидела три слова: «Наступила эпоха тараканов».
- Что это?
- Вот и мне такое же пришло. Время видишь? Получается, сначала отключили связь, потом послали этот бред, и снова отключили.
- Шутка какая-то, - предположила Ава и сама себе не поверила: кому вздумается забавляться в омертвевшем городе?
- Что, идём…Ава? – спросил парень неуверенно. – Интересное у тебя имя…
- Это сценический псевдоним… А ты?.. Как тебя зовут?
- Зови, как в сетях: Бло 4.
- Почему «четыре»?
- Трое Бло уже было, когда я придумал слово «бло», вот и стал Бло четвёртым.
- Идём, Бло. До выхода из подъезда я первая, потому что уже поднималась после…этого, а на улице – ты. Оружие какое-нибудь нашёл?
18
- Да, молоточек и ножик из кухни. Только на меня не рассчитывай: я драться совсем не умею. Если что – просто убегай.
- Ладно, я тоже не спортсменка. Ты только потише… - шепнула Ава соседу в лицо и на цыпочках пошла в тёмный подъезд.
Недаром девушка всегда воспринимала город как враждебную среду. Но если несколько часов назад он был населён женщинами, которые бросали на Аву завистливые к её внешности взгляды, и мужчинами, которые могли шлёпнуть или ущипнуть девушку, а ещё был пропитан смесью пыли и выхлопных газов, то теперь, за полночь, город притворился спящим, на самом деле уже несколько часов являясь обиталищем Страха и Смерти. И эта жуткая парочка бродила теперь по улицам и дворам многоэтажек и могла в любую минуту столкнуться с другой парочкой, слабой и почти безоружной, хотя и готовой бороться за право молодости на жизнь.
Электрического света не было нигде. Из звуков – то одиночная, то активная стрельба, но, к счастью, далеко от района Авиной «Араканы»; резкий автомобильный гул, как будто где-то начинались гонки, который вдруг взрывался в отдалении и так же быстро рвался, как перерезанный; а ещё один раз жалобный крик, такой надрывный, что, может быть, и мужской, и такой отчаянный, что осторожным путникам легче было передвигаться среди трупов, чем пойти на крик, чтобы объединиться с кричавшим в группу.
Мёртвые лежали всюду. Людей расстреливали на улицах, в магазинах, в переходах… Кое-где вповалку оказывались целые толпы. Очевидно, горожане в панике бросались в одном направлении и гибли вместе. Темнота скрадывала страшную картину для глаз, но можно было наступить на человека ногами, поэтому Ава и Бло, рискуя привлечь к себе внимание, подсвечивали путь голубым светом мобильных телефонов. И хотя на небе, путаясь в верхних этажах небоскрёбов, мелькала средних размеров луна, освещать землю она не хотела, видно, боясь ужаснуться тому, что можно на ней увидеть.
Прилипая, где можно, к стенам и ограждениям, переводя дух в особенно тёмных местах, молодая пара быстро двигалась по намеченному маршруту. Один из них хорошо знал дорогу, другая стремилась поскорее оставить страшный город. Так они прошли пять кварталов и оказались на небольшой площади с фонтаном притихшей теперь воды, каким-то музеем и торговыми центрами.
19
- Нам нужны продукты, - шепнул Бло. – И поесть хочется…
- Да, - коротко согласилась Ава, и, определив нужный магазин, они взяли влево.
К их счастью, ни на крыльце, ни на входе трупов не оказалось. Когда, стараясь не скрипнуть, втиснулись внутрь, Бло вдруг озаботился камерами слежения:
- Всё-таки лучше, если нас не будет видно…
- Они ж на электричестве… или нет?
- Наверное…но может, на каком-нибудь автономном…
- Тут убийства целых тысяч людей, а ты боишься украсть чуть-чуть еды… У меня в рюкзаке совсем мало…
- У меня тоже ничего существенного… Нам необходимы белки…углеводы…какие-нибудь сухари…
- Вот именно. Если уйдём в лес, там продуктов не найдёшь… А как ночуют в лесу?.. В палатке или в шалаше?
- Ну, бывают всякие охотничьи домики. Да, ещё средство от комаров найти бы…
Так они переговаривались, оставаясь в небольшом коридорчике между двумя дверьми, одновременно пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь внутри магазина. Наконец, Ава решилась:
- Ну что?..
- Входим…
Торговый зал оказался очень большим и к тому же совершенно не обитаемым – ни живых, ни мёртвых. Парочка пошла вдоль стены и тут же наткнулась на мясной отдел. Ава сняла свой рюкзак, не без труда открыла прилавок и начала хватать колбасы и копчёности, не вникая в сорта и названия. «Никогда не ела такого, разве что в детстве», - мелькнуло у неё в голове.
В кондитерском отделе они задержались и почти посадили аккумуляторы телефонов. Бло сказал, что сладкое – это и есть углеводы, а они-то дают
20
человеку энергию. Для Авы это было новостью: она работала ночами напролёт,
но не ела ни конфет, ни печенья. В конце концов взяли две баночки мёда и с десяток плиток шоколада.
- Фонарики, - шепнул Бло и быстро, словно при свете, пошёл через весь зал в другой угол.
Он не ошибся: там тянулись полки с бытовыми товарами, и минут через пять они нашли то, что нужно.
- Предлагаю ужин прямо здесь, - сказал Бло. – Лучше часть пищи разместить в желудках. Нам ещё понадобятся силы. Я бы вообще здесь поселился…пока не появятся полиция или армия. Он смело включил свой новый фонарик, поднял его над головой и осветил всё вокруг.
- Туда, - парень снова по-хозяйски двинулся между полок, и Ава не успела призвать спутника к осторожности.
Они подошли к мучным продуктам, и Бло, который по пути захватил бутылку пива, выбрал себе длинный батон и начал жевать, усевшись прямо на пол. Ава согласилась было, что пора подкрепиться, но вдруг вспомнила о несостоявшейся вечеринке в честь дня рождения, где должны были много есть, пить и расхваливать еду и питьё, и почувствовала отвращение к еде. Она была слаба, измотана физически и эмоционально, но прикоснуться к чему-то съестному не сумела.
- Надо кушать. Надо бороться, - назидательно посоветовал Бло и в доказательство сделал длинный глоток пива.
В эту секунду на входе заговорили несколькими голосами. Бло поперхнулся и вскочил с места.
- Прячемся за полку, - шепнула Ава и втиснулась в проём между хлебным стеллажом и холодильной камерой.
Бло не пошевелился. Девушка растянулась на полу, чтобы быть менее заметной, застыла и прислушалась. Вошедшие не походили на карателей: они разговаривали вполголоса и тоже как будто пришли запастись продуктами.
- … А я тебе говорю: здесь кто-то светил.
Молодой голос проходил уже кондитерский отдел.
21
- «Светил»… Кто здесь может светить? Жмурики?..
В этот миг Бло вдруг шумно выдохнул и рванулся с места, гулко шлёпая по каменному полу. Может быть, он старался бежать тихо, но Аве в её низком положении показалось, что мчится целый бегемот. Чужаки закричали и повернули назад. Началась погоня. Бло петлял, убегал вглубь и снова старался прорваться к двери, но «охотники» понимали его манёвр и всякий раз отрезали путь к спасению. Ава, ещё полчаса боявшаяся столкнуться на улице с мёртвыми, теперь до холода в груди испугалась живых и только сильнее прижималась к полкам да молила судьбу, чтобы не обнаружили ещё и её. Потом всё стихло. Она хорошо слышала, как стучит кровь в висках и – еле-еле – как кто-то переговаривается у выхода из магазина. Голос Бло различить было нельзя: далеко. А возле дверей, в проходе кассового аппарата началась сцена допроса. Группа подростков, зажав Бло между перилами, где обычно покупатели расплачиваются за то, что накупили, торжествующе расселась, кто где и, наставив на беглеца пистолет, задавала вопросы, словно охрана, поймавшая вора.
- Ты кто, толстяк?
- Куда бежал?!
- Что ты от нас смывался?!
- Да подождите вы!.. Ты кто будешь, дядя? Не молчи, урод. Я тебя спрашиваю.
- Пристрелить его! Что базарить?!
- Успеется пристрелить. Может, он тараканский шпион и сообщит нам что-то нужное. Тогда помилуем. Быстро говори, кто ты! Пока я добрый.
- Да, а то он разозлится, тогда тебе хана!
- Тогда тебе мёртвые позавидуют…
- Кто я? Я человек.
Банда засмеялась.
- Видим, что не насекомое.
- Как зовут? Откуда ты? Кем работаешь?.. Работал. Куда идёшь?
22
- Смотри, у него полный рюкзак! Видать, жрачки набрал!
- Ещё бы! Харя вон какая: три моих!
- Ты будешь отвечать или нет?! Последний раз спрашиваю!
- Я…
- Он обычный человек! – перебил Бло женский голос.
Ближайший к выходу подросток получил стеклянной бутылкой по голове от мелькнувшей в темноте руки, и тот же голос крикнул:
- Пончик, бежим!
Ава и Бло выскочили из магазина ,и оба потеряли равновесие, забыв о ступеньках. Девушка ударилась коленкой, Бло перевернулся через себя. Из-за потери времени преследователи смогли выстрелить в упор, и парень почувствовал ожог в спину: это был газовый пистолет. Парочка помчалась по абсолютно тёмной и узкой улочке, спотыкаясь обо что-то и рискуя налететь на автомобиль или мусорный бак. Вдруг сзади и спереди почти одновременно их осветили фары каких-то высоких машин, а со стороны несчастливого супермаркета протрещала автоматная очередь.
- Сюда! – крикнула Ава и, успев при вражеском свете увидеть напарника, схватила его за рукав и увлекла в подъезд. Внутри Бло обогнал её и запыхтел по лестнице.
- Стой! Куда ты?! Вверху нас быстро поймают!
Бло притормозил уже на втором этаже: ударился ногой о лежащий поперёк ступенек труп.
- А куда?!
- Спускайся быстрее!
Ава зажгла фонарик и, выхватив из дверей первого этажа ту, что была распахнута, юркнула внутрь. Не оглядываясь, услышала: Бло сзади.
- Через окно на улицу!
Они перескочили поваленный диван, сдёрнули, соединив усилия, плотные жалюзи и отворили окно.
23
Ава посветила наружу: это был внутренний двор, в который выходили подъезды двух соседних домов. За спинами громко заурчал тормозивший грузовик, и это подстегнуло.
Когда выпрыгнули, Бло помог Аве подняться на ноги и спросил как подчинённый у командира:
- Теперь куда?.. Может, спрячемся?
- ЭТИ будут искать нас, пока не найдут. Бежим.
Они не успели пересечь двор незамеченными и едва скрылись под аркой, когда в спины полетел сначала свет мощных фонариков, потом пули. На головы осыпались куски кирпича. Ава прихрамывала, и Бло держался на её уровне. Теперь по очереди подсвечивали себе путь: всё равно темнота больше не спасала. Выскочили на улицу. Сзади уже бил фарами под прямым углом выезжавший сюда же грузовик. Ещё несколько секунд, и они, как дикие звери на ночной охоте, попали бы в жёлтую полосу, где их легко убить. Разом свернули в какую-то открытую дверь. Появилась синхронность в действиях. Ноги правильно поворачивались в спасительном направлении, слушая приказы отнюдь не разума – скорость бегства превосходила скорость рождения мыслей, - а коротких импульсов древнего полуживотного чувства самосохранения.
Парикмахерская. Единственная дверь, кроме входной, заперта. Разом ударились в неё плечами и вышибли так, что едва не упали. Короткий коридор, и служебный выход. Удача: замок открывается изнутри поворотом рычажка. Снова внутренний двор, только огороженный сетчатым забором.
- Стой! – задержался Бло и посветил: направо виднелись широко распахнутые ворота.
Стало заметным, что луна взошла на самую высокую точку своего полукруга и сделала мрак менее плотным. Обрадоваться этому или огорчиться не успели: сзади застучала тяжёлая обувь преследователей.
Снова бегство. Ворота, двор, узкий проход между штабелями досок и кучами песка. Песок с визгом взлетает, поднятый в воздух злыми пулями из безжалостного оружия.
За углом дома, спасающим на время от выстрелов, большая автостоянка. Ава рукой останавливает приятеля.
24
- Умеешь водить? – кивает она на длинный ряд спящих легковых машин.
- А ключи? – выдыхает из себя Бло.
Он страшно запыхался, держится за горло и стоит лицом к преследователям, чтобы вовремя их заметить.
- Велик! – вскрикивает Ава, и оба подбегают к шлагбауму стоянки, где луна подсказала им транспорт, не требующий ключа зажигания.
Презрительный, жёстко бьющий в темноту крик «стойте! Всё равнопоймаем!» от тех, кто гонится, и возглас разочарования от убегающих раздаются одновременно: велосипед на цепи с замком. Теперь Ава и Бло боятся улиц и, сколько можно, бегут дворами. Они ясно слышат позади мерный, неторопливый топот, как будто враги хотят заставить их упасть от усталости или чтобы у обоих разорвались сердца от непривычного получасового бега. «Да что же это?.. Что мы им сделали плохого?» - стонет про себя девушка. «Убьют… Сейчас убьют…» - бьётся в изнемогающих мозгах парня.
Один раз страх за свою жизнь отступает на второе место. Возле лавочки тёмными кучками лежат женские тела, а рядом с ними три детские коляски. Расстрелянных младенцев не видно, но ткань колясок разорвана выстрелами так, что заметно и в полутьме. На один миг Аве кажется, что она видит нечто большее, чем смерть. Смерть – это окончание жизни, а значит, в каком-то смысле её часть. Здесь же – отрицание самого начала жизни. Но надо бежать, и они бегут. Задыхаются, приостанавливаются за каким-нибудь деревом или углом подвала и, подгоняемые гулким топотом, отталкивающим при приближении аурой ужаса, снова срываются с места, без конца петляют в надежде оторваться и равнодушно перепрыгивают через трупы тех, кому не хватило сил спастись.
Впереди длинный и низкий – на одну легковую машину – проход между домами. Ава на бегу направляет свет фонарика: нет ли запертых ворот. Прежде чем выскочить на улицу, предусмотрительно останавливаются и выглядывают из-за углов в разные стороны.
- Солдаты… - удивлённо вскрикивает Бло.
Обернувшись, Ава видит целый ряд военных грузовиков, в который забираются люди в армейской форме и с оружием. На машинах только габаритные огни, и видно плохо. Но это точно солдаты, потому измученная
25
парочка одновременно выскакивает на улицу и кричит, зовя на помощь. Преследователи уже появились на том конце арки. Человек у грузовика, стоявший спиной, по-военному разворачивается на сто восемьдесят градусов и негромко командует. Солдаты – и те, кто в кузове, под тентом, и те, кто ещё на асфальте улицы, вытягивают руки и громко передёргивают затворы. Ава и Бло на миг застывают в недоумении, но у них уже не такиерастерянные и беспомощные организмы, как вечером, глаза лихорадочно ищут укрытия, ноги сгибаются (лечь или бежать?), и Бло дергает подругу за рукав:
- Подвал.
Пули врываются сквозь козырёк подвала и пролетают над самой головой, заставляя не сбегать, а скатываться вниз.
- Не стреляйте: свои! – кричат первые враги.
Ава успевает уловить, что там кого-то убили: стукается о землю автомат.
- Отставить! – соглашаются враги новые.
То, что происходит дальше на улице, Аве и Бло уже недоступно. Они включают фонарики и сбегают вниз по ступенькам. Их много, подвал почему-то очень глубокий, а ступеньки старые и полуразрушенные. Внизу – помещение, как большая комната. Какие-то громоздкие ящики, старая мебель вдоль стен, строительные козлы и пластмассовые ёмкости. Пока не появились убийцы, беглецы успевают обследовать всё по кругу и прийти к страшному выводу: другой двери нет. Им и так долго везло, всюду получалось пробежать насквозь – квартиры, помещения фирм, ангары и дворы, но теперь – ловушка. Ава в страхе оглядывается назад: входная дверь немного светится предутренней луной и вот-вот закроется спинами безжалостных мужчин, которым так важно убить её, простую стриптизёршу, маленького человечка, не сделавшего никому ни зла, ни добра. Бло отдувается рядом и молчит. В его молчании чувствуется беззвучный вопрос: что делать? И Ава ощущает себя – неизвестно почему – старшей в их маленькой группе и потому обязанной принять решение: сдаться и быть расстрелянными или предпринять ещё какую-то попытку борьбы.
- Давай! – коротко подталкивает она Бло к действию и хватается за козлы.
Они начинают заваливать ступеньки всем, что в силах поднять, и по стенам мечутся лучи двух фонариков, которые не выпускаются из рук и потому светят
26
то в одну, то в другую сторону. Трое козел, стол, сломанные стулья, банки с краской… Кто-то начинает спускаться в подвал, и парочка бросается в дальний угол. Бло ещё пытается поднять какой-то лист железа, но Ава останавливает его рукой: больше баррикаду не укрепишь. Она вспоминает, что в кармане ветровки кухонный нож, он даже несколько раз мешал ей проскакивать окна, но девушка даже не ощупывает его, чтобы проверить, на месте или потерялся. Что толку с ножа, когда против них целый полк солдат с автоматами? Разве что уподобиться раненому зайцу, который в последнем отчаянии бросается на охотника, надеясь своим криком и бесстрашием победить если не ружьё с патронами, то хотя бы волю убийцы? Ава вжимается в стену и, не обращая внимания на копошащегося приятеля, вспоминает, как в раннем детстве свято верила в силу молитвы. Это ей внушила мама Ирина, и, может быть, сейчас наступила расплата за то предательство, совершённое в десять лет. Но она была ужасно глупой тогда. Совсем юной и глупой. К тому же исподволь расплатилась за свой грех всей последующей жизнью. Куда уж больше? Хотя, с другой стороны, и тот, второй этап жизни давно прошёл и почти невидим под пылью времени. Она оборвала всё, уехала в другой городи начала в нём жить так, как будто родилась в восемнадцать лет. Спала, ела, валялась на диване, долго стояла под душем, наслаждаясь тёплыми, чистыми струями, и танцевала – не столько для посетителей, сколько для собственного удовольствия, попутно упиваясь тем, как жадные взгляды мужчин скользят по её полуголому телу, но не имеют возможности подчинить его себе.
Все эти мысли заняли один миг, за который враг не успел сделать и шага, и Ава впала в спокойствие. Не от обречённости и не потому, что свою гибель воспринимала как адекватное наказание за что-то, просто она уже не могла испытывать какие-либо чувства и состояния, всё, что ещё было внутри организма, окончательно истощилось. И когда Бло победил свою железяку и что-то зашептал ей прямо в ухо, девушка не смогла даже разобрать смысл слов, как будто говорил иностранец.
- Да тут чёрт ногу сломит! – сказали на ступеньках. – Вы уверены, что они без оружия?!
- Отстреливались бы…
- Вот что! Мы сделали своё дело: зачистили сто шестнадцатый квартал, а ЭТИ не наше дело, разбирайтесь сами! К тому же начальство торопит!
27
- Ладно, обойдёмся. Где у вас Последняя минута?
- В своём гарнизоне. Прямо на плацу… Всё, мы поехали.
- Прощай… И вот что: дай мне свою гранату. На что она тебе?..
- Может, пригодилась бы…
- Не жадничай. Итак помогать не хочешь. Идите все сюда. Приготовьтесь.
Взрыв ударил по стенам подвала и оглушил Аву и Бло так, будто они получили доской по голове. Потеря сознания перешла в состояние прострации и бесчувственности, что длилось несколько часов. Возможно, они спали, может быть, ушли в глубокий обморок. Где-то над головами несчастной парочки носились видения, в которых тёмные люди с собачьими мордами вместо лиц мерно, в такт пульсу бежали с оружием наперевес прямо на солнце, собираясь его уничтожить. Мёртвые при дневном свете превращались в скелеты и слепо, спотыкаясь, бродили по городу, разыскивая друг друга. Кричали младенцы, хлопали двери квартир, из них били по ушам выстрелы, откуда-то из-за спины неслась нервно-весёлая, повторяющаяся музыка, и там что-то праздновали…
Холод. Могильный холод пропитал ещё живые тела, сковал мышцы и начал охватывать груди с ещё бьющимися сердцами. Бло первым попытался очнуться к жизни: неудобно поджатые ноги рождали такую боль, что она оказалась сильнее холода и пробудила разум. Парень стал шевелиться, постоянно увеличивая амплитуду движений, разлепил глаза, но, ничего не увидев в темноте, начал пытаться вставать. Рядом кто-то застонал. Бло вспомнил, что он не один и ощупал узкое пространство колодца. Нога девушки была холодной, но не окаменевшей. Значит, жива.
- Ава… Ава, ты слышишь меня?
Бло сделал усилие, встал на четвереньки и упёрся головой девушке в плечо.
- Очнись, Ава! Надо выбираться, а то замёрзнем.
- Что со мной?.. – наконец, откликнулась та и слабо пошевелилась.
- Я не знаю. Ничего не видно. У тебя есть фонарик?
Они возились ещё минут десять, потом вспомнили, что спустились в колодец по металлическим ступенькам и, нащупав их, вернулись в подвал.
28
- Что это было, Бло? Нас взорвали?
- Взорвали, да не совсем. Мы спрятались.
- Ты затолкнул меня в этот колодец?
- Сама залезла. И я тоже. Потом был взрыв.
- А они ушли?
- Не знаю. Давно уже никого не слышно. Надо поискать фонарики.
- А где солдаты?.. Они хотели нас убить…
- Стреляли. Видно, они все заодно. И в коричневой одежде, и солдаты. О, наши рюкзаки…
- Я помню: мы сняли их, когда…
- Когда ты решила забаррикадироваться… Кстати, Ава, это нас и спасло: они не стали спускаться сюда и бросили гранату.
- Да…ты вовремя нашёл…колодец.
- Я как чувствовал, что железо что-то накрывает. Там, внизу, ещё насос для воды. Я об него ударился.
- Голова трещит…
- Я дам тебе попить.
- Лучше скажи: нас убьют?
- Пока что некому. Они думают, что взорвали нас.
- Тогда останемся в этом подвале. Я больше не хочу никуда бежать.
- Давай останемся… Ты так хромала, что бежать уже и не сможешь.
- Нога болит…но голова сильнее.
- Да, нам надо было искать аптеку, а не магазин. Бинты, йод, антибиотики – всё такое… Ты умеешь делать уколы?
- Никогда не пробовала. Достань воду… если рюкзаки не разорвало.
- Вот-вот, а я вообще боюсь уколов. Держи бутылку… Что я нашёл! Фонарик!
29
Бло встряхнул свою находку, и слабый свет открыл им часть подвала. Они осмотрелись и пересели с холодного пола на ящик.
Понадобилось ещё полчаса, чтобы беглецы пришли в себя. Они посидели спина к спине, согреваясь и вяло обсуждая встречу с солдатами, немного пожевали, следуя не столько чувству голода, сколько требованию здравого смысла. И когда разум окончательно вернулся в их полуконтуженные головы, поняли, что находятся в полной безопасности: граната, взорванная на лестнице, завалила вход в подвал.
- Я попробую сделать окошко, - решил Бло. – Разберу кирпичи.
- Лучше не трогай: нас увидят.
- Фонари рано или поздно сядут. Да и воздух кончится… наверное… Хотя бы узнаем, день сейчас или ночь.
- Конечно, день: мы столько лежали в колодце, что, точно, прошли целые сутки… А тогда опять ночь… Что там?
Бло, который уже подошёл к заваленной лестнице, издал возглас, в котором Ава услышала и удивление, и испуг.
- Здесь эти…коричневые!.. Слушай, их много, и все мёртвые!
- Эти гады вместо нас взорвали себя…
- Офигеть! Тут одни трупы! Слушай, автоматы, вроде бы не повреждены!.. Знаешь, как из них стрелять?!
- Опять трупы!.. – с мукой в голосе всхлипнула Ава. – Я так хотела здесь остаться… Но хоть одна радость есть: никто не знает, что мы живы…
Пока Ава переживала новость о погибших преследователях, Бло поднялся по обвалу, отбросил с десяток камней, и в подвал весело влетел солнечный луч.
- День, - вздохнули оба, как будто светлое время уничтожило там, наверху, следы смерти и разорения.
Бло вернулся.
- Ну, ты как?
- Более-менее… В сравнении с тем, что могло быть… А ты?
30
- Мне стрельнули по спине. Болит. Ещё ушибся локтем, бедром и лопаткой. Но это всё несущественно. Идти могу. Нам надо хорошенько всё обсудить, чтоб больше ни на кого не нарваться. Из города всё равно придётся уходить: скоро здесь начнут разлагаться тысячи трупов. И если армия тоже замазана в перевороте, уберут их нескоро.
- Как ты думаешь, в других городах то же самое?
- Не знаю. Меня эти перевороты особо не задевали. Хотя голосовал, конечно, как положено.
- Я тоже. Жила, как в аквариуме.
- Ничего, мы с тобой такую ночь выдержали и живы. Смотри: вон враги все мёртвые, а мы ещё бутерброды жуём на их поминках.
- Не напоминай. Когда я жевала, то ещё не знала, что здесь мертвецы.
- Да, как-то странно, что они взорвали сами себя. Наверное, неопытные. В гранате, кажется, надо сначала выдернуть чеку…
- Специалист… Это тебе не игры со стрелялками.
- Игры тоже кое-чему учат. По крайней мере этот автомат я возьму.
- В себя только не пальни…
Так разговаривая то об одном, то о другом, Ава и Бло провели несколько часов, не решаясь что-то предпринять. День снаружи и манил их, и пугал тем, что не помог бы скрыться в случае опасности. Несмотря на соседство с трупами, несколько раз перекусывали, восстанавливая силы. Когда страхи и переживания прошедшей ночи притупились, подробно обсудили всё, начиная с первых выстрелов в родном доме. Вспомнили глупых мальчишек с пистолетом, очевидно, расстрелянных коричневыми. Бло удивился, почему Ава назвала его Пончиком и даже засмеялся её объяснению. Он несколько раз ходил к завалу, пытался услышать или разглядеть что-нибудь с улицы, но быстро возвращался, подчиняясь уговорам Авы не шуметь, и всякий раз пополнял за счёт убитых своё вооружение. К вечеру они вполне освоились с двумя автоматами, натолкав в карманы запасные обоймы, а Бло прицепил к поясу брюк большой нож, позаимствованный с ремня одного из бывших врагов, так жаждавших убить их. В конце концов решили, что ночь безопаснее для передвижения и, выбравшись из подвала, они в первую очередь пополнят запасы воды и медикаментов.
31
В сумерках вздремнули, теперь относительно спокойно и здорово. Чтобы нервы не беспокоились трупами на лестнице, прижались друг к другу и обнялись. Когда Ава очнулась ото сна, то заметила, что прореху в завале не видно. Ночь. «Надо же, - подумалось ей, - всегда долго-долго просыпаюсь, досматриваю сон, потягиваюсь, а сейчас сразу мозги в работу: никого нет, опасности нет, Бло на месте, оружие под рукой, вещи рядом. Уши и глаза в одну секунду прощупали всё вокруг. Скоро стану настоящим десантником… И этот боевой Пончик тоже…» Она с нежностью прислушалась к сопящему приятелю, вспомнив, как, несмотря на ошибки, он всю прошлую ночь помогал и спасал её. Может быть, и в торговом центре побежал для того, чтобы отвести от неё врагов, хотя сказал, что просто поддался страху.
Бло словно почувствовал, что о нём думают, и проснулся. В первую очередь тоже глянул на своё «окошко», определяя время суток.
- Стемнело… Странно, что у меня нет часов. Всё время хватало циферблата в компьютере… Много чего нет: часов, ночного бинокля, а для леса – компаса, топора, котелка…
- Ладно, поселимся где-нибудь недалеко от города и будем совершать набеги на магазины. Долго же это всё не продлится…
- Да, пора идти…
Они легко убрали кирпичи и прочий мусор и, сделав полуметровый лаз, выбрались наружу. Рюкзаки за спину, автоматы – снятые с предохранителей и взведённые – наперевес. Придумали привязать к стволам фонарики, чтобы свет выхватывал цель выстрела, и бодро двинулись в неизвестном направлении. Вчерашний бег дезориентировал их, поэтому решили просто идти по какому-нибудь проспекту в сторону, больше походившую на окраину, чем на центр. Широкая улица лучше подходила для передвижения, ярче освещалась луной, была богаче магазинами и прочими заведениями для пополнения запасов, и опасность на ней можно было заметить или услышать с большего расстояния. Теперь Ава и Бло не были парочкой запуганных оленей, которые слепо бежали впереди охотников, с ужасом осознавая, что их спины крепко сидят в прицелах и жизни осталось на пару секунд. Это была боевая группа, хорошо вооружённая, сытая и отдохнувшая, с опытом борьбы и выживания, группа, в которой каждый чётко знал свою роль и был уверен в товарище. Он – держал левый сектор: дорогу и противоположную сторону, она – правый со стеной
32

зданий, из дверей которых могли выскочить убийцы или мародёры. На перекрёстках, молчаливо охраняемых тёмными светофорами, приостанавливались и осматривались. В эту, вторую их ночь в мёртвом городе, беспокоили две вещи –запахи и бродячие животные. Во-первых, город гнил. Трупами, мусором, канализацией, просто отсутствием тех, кто делает чистоту. Во-вторых, всюду шныряли кошки и собаки. Даже если их и отстреливали вместе с хозяевами коричневые убийцы, то немало уцелело, к тому же хватало и бродячих. В отсутствие врага – человека – они стали ещё трусливее и осторожнее, будто подозревали, что тот, кто заменил людей, куда страшнее. Ава и Бло всюду натыкались на этих маленьких существ, всякий раз напрягаясь и поворачивая оружие в сторону шороха. Одна собака, чёрная и лохматая, шла за ними в отдалении три квартала. Бло подманивал её колбасой, надеясь использовать как разведчицу, но та боялась.
Бло сильно изменился. И в сравнении с прошлой ночью, и с тем, кем был до переворота. Болтая в подвале в ожидании темноты, они рассказали друг другу о себе. Тот, кто несколько лет был для Авы всего лишь увальнем Пончиком, подтвердил, что просыпался далеко за полдень, ел и принимал душ. Только она не знала, что в то время, когда возвращалась их своего клуба, у Бло была в самом разгаре работа. Он на дому трудился на большую фирму, производящую компьютерные игры – занимался шумовым озвучиванием. Чаще всего боёв или гонок. Засыпал уже утром, а проснувшись за полдень, включал наработанное погромче, чтобы проверить качество, ведь днём никто не предъявил бы претензий за сильный шум: все или почти все на работе. Он не мог объяснить, почему устроил себе именно такой режим: «сложилось как-то само собой», «ночью лучше работается»… Сейчас, идя наперевес с настоящим автоматом, он, очевидно, вспоминал свои игры и часто, больше, чем надо, поворачивался в стороны и назад. Аве это не мешало, но, когда он раззадорился настолько, что предложил испытать оружие хотя бы одной короткой очередью, девушка резко воспротивилась.
- Здесь стреляют только ОНИ. И наши выстрелы примут за свои. Мы ничем не рискуем…
- Не расслабляйся. Патронов не так уж много. Минута-две стрельбы, и они кончатся. Тем более мы не умеем бить метко… ЭТИ могут приехать и проверить, кто стрелял. Хотя бы на помощь своим… И вообще, - не пожалела
33
Ава спутника, видя, что он упорствует, - вспомни, как ты уже один раз потерял бдительность и привлёк внимание…»
Свой свет от фонарика в торговом центре Бло помнил. Убили бы его подростки – неизвестно, но коричневые приехали на шум или, проезжая мимо, что-то заметили – это точно. А потом была ночь бегства, самая страшная ночь в жизни обоих.
- Как думаешь, в этих домах есть живые? Прячется кто-нибудь?
- Если кто уцелел, то давно сбежал из города, - рассудила Ава. – Другим хоть что-то известно о перевороте. Не то, что нам…
- Да, не хотелось бы узнать, что вся страна мёртвая. Или весь Земной шар.
- Перестань пугать… И по-моему, мы уже на краю города.
- Похоже.
Жилые дома всё снижались и снижались и вот дошли до двух- и одноэтажных. Воздух стал чище, но попалась целая стая собак, которая с неохотой уступила дорогу, а с одной из крыш вдруг раздался такой дикий кошачий крик, что и мёртвые бы спрятались от страха. Ава сама едва не расстреляла весь тот дом, но успела осознать, что этот звук живого организма им не угрожает. За всё время пути – а это около двух часов – им ни разу не встретились, даже в отдалении, коричневые или солдаты, тем более простые люди. Ава и Бло с надеждой предположили, что каратели, сделав своё чёрное дело, убрались из города восвояси.
Луна высветила впереди светло-серый забор какого-то предприятия. Железобетонный, трёх метров в высоту, он уходил по левой стороне дороги куда-то далеко в глубину ночи.
- Смотри: там высокие дома…цеха. Давай в них спрячемся, а утром залезем на крышу и сверху осмотримся.
«Охрана?» - хотела спросить Ава, но только упрекнула себя, что мысленно всё ещё находится среди живых людей. Недаром в коротких дневных забытьях в подвале ей снились не только кошмары, но и клуб. Теперь она вспомнила: во сне Бойла пристально смотрела на неё – испытующе и с предостережением.
Слова Бло были очень дельными, к тому же она устала и опять
34

перенервничала от ожидания, что повторится вчерашнее.
- Согласна. Только где вход?
- Поищем. Скорее всего, с этой стороны.
Пройти пришлось ещё более километра. Проходную угадали обонянием раньше, чем глазами. На стоянке, втиснутой в территорию завода, стояло пять-шесть автомобилей, два автобуса и темнели трупы. Здесь смерть тоже взяла себе дань.
- Давай бегом, - попросила Ава.
- Подожди.
Бло показал спутнице на открытую дверцу одного из автобусов. Они подошли ближе.
- Я угадал: есть ключи. Можем утром уехать… Если, конечно, не заметим поблизости машин с солдатами…
- Видишь, лужа. Наверное, прострелили бензобак.
Бло глянул под ноги и разочарованно промычал.
- Ладно, там видно будет. Теперь поскорее внутрь, и забьёмся куда-нибудь в укромное место.
Ава пошла первой, а напарник задержался, и возле выломанных дверей здания, через которое рабочие попадали на производственную территорию, она остановилась.
- Что ты там потерял…среди трупов?
- Уф… Всё нормально. Заглянул в автобус: никого. Подожди-ка. Давай я сначала брошу камень: что-то мне не нравится эта нора…
Бол наклонился, пошарил по земле и, подобрав жестяную банку от сока, катнул её в коридор проходной. Кто-то тихо взвизгнул, и с той стороны начали удаляться шаги.
- Собака.
35
- Ага.
- А тебе не показалось, что вместе с ней убегал ещё кто-то?
- Нет, на человека не похоже…
- Собаки ведь бегают неслышно… Или волки?..
- Или слоны.
- Что?
- Я говорю, - решилась Ава, - что больше не хочу оставаться на этом кладбище людей и машин. Дальше по дороге идти опасно: открытое место. А если кто-то от нас убегает, значит, боится.
- И это точно невооружённый, -Бло хотел киношным жестом передёрнуть затвор, но вспомнил, что сделал это перед тем, как выбраться из подвала.
- Если что, стреляем и отходим, прикрывая.
- Да… А как прикрывают?
Бло хотел ответить, но не знал. Так и вошёл в проходную, оставив вопрос на стоянке.
Внутри маленького здания ни мёртвых, ни живых не оказалось. Бло быстро прошёл коридорчик, вместо пропуска поворачивая ствол автомата вправо-влево. Замыкающая Ава дождалась, когда он выйдет на той стороне и только тогда пробежала следом. «И как я догадалась, что нас могут зажать в этом узком пространстве?» - похвалила себя девушка. Луна показала небольшую площадку, проезды с двух сторон и высокие здания, несколько дверей в которых были распахнуты. Храбрая парочка выбрала дверь пошире и осторожно прошла в её направлении. У входа остановились и с минуту слушали.
- Вроде тихо, - шепнул Бло, приблизив лицо к уху подруги.
Та кивнула и первая вошла внутрь.
Длинный конвейер, уходящий влево и вправо, какие-то механизмы, тросы, свисающие сверху, успокоили девушку металлической обездушенностью, и она на цыпочках пошла по цеху. Здесь было темнее, чем снаружи, но Ава всё же поискала «укромный уголок», в котором могла в относительном спокойствии
36
провести время до утра. Сели прямо на железо. Луна посылала в противоположные от входа окна матовый свет, нежный и мирный, что-то неживое тихо поскрипывало над головами, и парень с девушкой облегчённо вздохнули.
- Спи, - сказал он. – Я охраняю.
- Будут слипаться глаза – сразу же разбуди. А то…
- Конечно.
Ава ушла в забытье моментально, не успев ни о чём подумать. Бло, подставивший ей грудь и плечо, переложил поудобнее упавшую ему на колени руку и удивился, какая она тяжёлая. Медленно и едва заметно ползла ночь. С высоким, длинным окном под потолком поравнялась яркая, свеженькая и какая-то чересчур весёлая луна, и парень по её ходу стал отслеживать движение тёмной части суток. Ему совсем не хотелось спать, и если до этого во время отдыха его мысли крутились вокруг всего произошедшего, то здесь, в окружении неопасного железа, он начал потихоньку планировать будущее. Во-первых, сделал вывод о том, что мёртвых людей в заводе они вряд ли встретят: переворот произошёл в субботу, в выходной. Потом начал перебирать в уме карту города и с удовлетворением отметил, что обладает кое-какой зрительной памятью. Это предприятие занимает северно-западную окраину, а неподалёку должен находиться большой центр продажи автомобилей. А это как минимум вода и продукты в кафешках и кабинетах работников.
Бло то уходит в размышления, то отвлекался на что-нибудь. Шорохи, крики ночных птиц и – один раз – бурная потасовка бродячих котов заставляли напрягать внимание и проверять оружие. Пару раз он не выдерживал и прохаживался, стараясь вести себя тихо, как диверсант, заброшенный в тыл врага, однако присутствия человека не обнаружилось.
Ава очнулась сама. Когда уже начало светать. Она вздрогнула, едва не толкнула стоявший у ног автомат и сразу спросила шёпотом:
- Всё спокойно?.. Теперь ты спи. И чтоб утром был , как огурчик.
Бло почувствовал, не видя, её улыбку и пообещал строго выполнить указание. «Потом расскажу ей всё и начнём готовиться в лес…или куда-нибудь дальше…»
37
Следующие два дня дружный отряд из двух боевых единиц провёл в больших заботах. Они обшарили все цеха, за исключением запертых помещений. Подымались на самые высокие крыши, но даже в найденный в кабинете руководителя бинокль ничего существенного не увидели: город выглядел пустынно, как и окрестные поля и рощицы, а западный горизонт очерчивала полоса деревьев. Впрочем, нечто новое они сверху высмотрели: на мёртвый город напали вороны и сороки, а ещё Бло приметил неподалёку, прямо на улице, лисицу и какого-то странного зверя: «То ли росомаха, то ли небольшой медведь…» Видно, новость о том, что люди освободили пространство с кубическими кучами камня и гладкой землёй, облетела окрестности, и животные двинулись делить новые территории.
Парочка переместила свою базу в маленький слесарный цех, который оканчивался комнаткой со столом, креслами и большущим старинным диваном. Но главное, там из крана текла вода. Бло предположил, что на заводе имелась своя ёмкость, в которую закачивали воду, и теперь она вытекала без электричества под собственным давлением.
Эта бытовая комната начала формировать у парня с девушкой ещё одну, новую для них и мирную специальность – поваров. Газовая плита с большим баллоном открыла возможности готовить горячую пищу. Десяток экспедиций в окрестности завода наполнил временное жилище всем, что только могло пригодиться в кулинарии. Сначала Бло попробовал сварить макароны. Он налил в кастрюлю воды, положил туда всё необходимое, но через полчаса «блюдо» было признано несъедобным и в качестве благотворительности подарено местной живности, из-за чего подрались две банды – ворон и собак. Потом поварихой стала Ава. Однако её суп оказался невкусным и пересоленным. К концу второго дня кухня всё-таки выдала рисовую кашу, подходящую к употреблению, благодаря строгому соблюдению инструкции по приготовлению, нарисованной на пачке.
Бло заразился духом накопительства, один смело выходил за территорию завода прямо днём и нёс, нёс, нёс… Непортящиеся продукты, посуду и тару под воду, мыло и моющие средства, ножи, топоры, лопаты и даже ноутбук с запасным аккумулятором, в который закачал несколько дисков с играми и музыку для Авы. И однажды жадность сыграла с ним злую шутку. Ава предпочитала сидеть в «своей комнате», где одна дверь выходила на открытую территорию с рядом больших складских ворот, а другая – внутрь завода, что было очень удобно в случае нападения. Ещё одна дверь в этом цеху, очевидно,
38
в подвал, была заперта. Девушку не привлекали даже ближайшие заводские окрестности, а вороний крик вызывал опасения: вдруг, привлечённые шумом, сюда придут коричневые убийцы и снова начнётся изнурительное бегство с неизвестным исходом. Бло же не сиделось, а вечером второго дня он забрался в город на четыре квартала и зашёл в стоматологическую клинику за какими-нибудь медикаментами. Тут же в ужасе выскочил обратно, но через минуту вернулся…
Испуганная его долгим отсутствием, Ава уже вышла навстречу, когда её приятель, гружённый четырьмя сумками – две в руках, две на плечах, - как мул каких-нибудь первопроходцев, тяжело входил на производственную территорию через центральные ворота.
- Однажды ты не вернёшься, - упрекнула его девушка. – Тебе не жаль меня?..
- Всё. Больше не пойду. Представляешь, захожу в заведение, где лечат зубы, а там двадцать коричневых, и все расстрелянные.
- И больше никого?
- Двое в белых халатах.
- И кто убил…убийц?
- Непонятно, - Бло поставил сумки на асфальт. – Интересно, что они лежат в два ряда, будто расстреливали друг друга.
- Переругались что ли?.. Давай, помогу.
- Такое ощущение, что коричневые убивают нас, а кто-то взрывает и убивает их. Сама видела: город пустой. Только один раз я видел каких-то мародёров и то заметил, потому что рванули от меня бегом.
- Ты сам-то не мародёр? Что в сумках? Кое-как несу.
- А ты взяла самую тяжёлую. Там два пистолета и автоматные обоймы. Забрал у этих, расстрелянных.
- Я к ним не притронусь. Они воняют трупами.
- Весь город воняет. Наши автоматы тоже от мертвецов. Только те были ещё свеженькими, а сейчас попадаются уже кости: вороньё постаралось...
Разговаривая, они вошли в «свою комнату» и застыли на пороге от испуга.
39
Ава первой дёрнула автомат, но человек, стоявший у стены, опередил её.
- Ради Бога, не убивайте! Они удерживали меня, и я не мог вырваться раньше! Но я вырвался и расскажу про них всё! Всё расскажу и всё сделаю, что скажете! Только не убивайте…пожалуйста!
Его причитания, сморщенный вид и помятое, покрытое редкими рыжими волосами бледное лицо успокоили парня и девушку. Они поставили свои вещи и, не выпуская из рук оружия, предложили чужаку попить воды и присесть. Он жадно влил в себя три кружки и бухнулся в кресло так, как будто уже сидел в нём прежде.
- Ну, - напомнила ему Ава.
- Да-да, конечно!.. Там, в подвале, люди. Их десять. Со мной было одиннадцать. Значит, так. Пять мужчин, две женщины, из них одна старуха, и трое детей…
- Большой подвал? – перебил Бло.
- Маленький. Маленький подвал. Еле вмещаемся… Мы выходили сюда…осторожно… Потом Вен увидел вас на проходной, вы пришли сюда, и мы закрылись в подвале.
- Вы что, больше суток сидите там и…
- Да-да, сидим, - перебил незнакомец, - разговариваем шёпотом и передвигаемся на четвереньках, чтобы тихо-тихо. Но воздух – сами понимаете… В туалет-то ходить надо… - рыжий виновато улыбнулся.
Ава резко рванулась с места, Бло за нею. Они вместе толкнули дверь подвала и отшатнулись: духота и смрад ударили, будто это был вход в канализационный коллектор.
- Эй, вы там, выходите быстро на свежий воздух!
- Не бойтесь нас: мы такие же беглецы, как и вы!
- Такие же… - негромко повторили за спиной, а внизу показался человек в очках.
Когда он сделал три шага по ступенькам, то внимательно – насколько мог из-за пребывания в темноте – рассмотрел парочку и их автоматы, потом
40
повернулся и буркнул хмуро:
- Выползайте. Эти вряд ли нас убьют…
Добрую четверть часа вся толпа стояла возле большого пластмассового бака с водой, найденного Бло в одном из его походов в город. Напился ещё раз и парламентёр. Пока несчастные люди, загнанные страхом в каменный мешок, тремя кружками черпали воду, Ава внимательно рассматривала их, стараясь сделать вывод: не будут ли они опасны ей и Бло. Наученная последними днями новым, волчьим, законам жизни, она не очень-то доверяла даже своему напарнику. Он, конечно, не был убийцей или предателем, но нерасчётливость и отсутствие не то, что военного, а простого жизненного опыта могли погубить их в любую минуту. Впрочем, и на себя она надеялась мало: ведь не догадались же они за два дня, проведённых в бытовке, что в десяти метрах, за одной только дверью, находится целая группа людей. Как те могли просидеть столько времени не шелохнувшись, что ели-пили, были у них фонарики или какие-нибудь свечи?.. Всё это они, наверняка, расскажут, а пока…пока Ава наблюдала и делала выводы. Да ещё радовалась, что в руках автомат. Вон с каким уважением посматривает на её оружие мужчина лет пятидесяти в пляжной разноцветной рубашке. У него даже волосы не всклочены, как у других: голова почти голая. Странно, что старик, набравший первую кружку воды, отдал её не женщине или ребёнку, а этому цветастому. На больного он точно не похож, держится бодрее других. Так, этому господину не стоит доверять… Пожилая парочка (обоим от шестидесяти пяти до семидесяти) с трудом напилась, с трудом отошла в сторону и уселась, поддерживая друг друга, прямо на пол. Явно не опасны. Они ещё живы, но в глазах полная капитуляция перед новыми жизненными тяготами. Это не тихая старость с просмотром любимых сериалов… Дальше. Женщина возраста Авы или чуть постарше. Смотрит с благодарностью и даже пытается улыбнуться. От неё глупо ждать какого-нибудь подвоха: сынишка, которого она тихо окликает именем Сотти – её главная забота. Мальчик жмётся к маме и едва стоит на ногах. Девочка-подросток с мягким простодушным лицом – возможно, их родственница. По крайней мере держится возле мамы с ребёнком… Теперь трое мужчин. К этим стоит присмотреться внимательнее. Парень лет шестнадцати, вышел вторым вслед за очкариком, держится смело, но в глазах у него настоящее восхищение воинственным Бло, который стоит посреди комнаты с автоматом наперевес. Кстати, успел уже сунуть под ремень два пистолета. Выглядит настоящим спецназовцем. Хотя…ещё несколько дней
41
такой жизни, и они оба дадут фору любому солдату… Другой парень, видно, чуть младше Авы много суетится, крутится, несколько навязчиво помогает сотоварищам и сторонится, даже если кто-то делает шаг в его сторону. Явно не боец… Остаются очкарик, рыжий, ну, и «цветастый». Полноценные мужчины, и их трое. Очкарик поглядывает на Аву как на врага, держится очень независимо и отстранённо от всей компании, будто чужой в ней. Смело прошёл к дальнему креслу, сел, отвернулся. Впрочем, тут же закрыл глаза: то ли доверяет вооружённым избавителям, то ли ему уже всё равно – жить или умирать…
- Уважаемая девушка, - прервали Авины наблюдения.
Оба старика вопросительно смотрели на неё, и она не сразу поняла, кто издал жалобный возглас.
- Уважаемая девушка, - повторила старушка, - там внизу наш больной сын Уэф. Он не хочет выходить… Может, вы будете так добры и погрозите ему своей винтовкой, чтобы покинул то ужасное место?
«Какая я дура! – зло упрекнула себя Ава. – Ведь сказал рыжий, что их одиннадцать, а здесь только десять. Вычислила опасность… Чистый прокол…»
- А ведь точно, господа!.. – заговорил цветастый очень своеобразным голосом и растягивая гласные. – Никто не позаботился о нашем Уэфе! Кто-нибудь вытащите его, наконец, из подвала! Не делать же это нашим…
Он не придумал, как назвать Аву и Бло, а парнишка вызвался вернуться за упрямцем. Ава же подошла к приятелю.
- Выйдем, проверим, всё ли в порядке.
Она первой пошла в цех, потом наружу. Когда оказались наедине, предложила:
- Берём, что нужнее и что сможем унести и уходим в какой-нибудь лес, как собирались. Эти ребята жили в нашей комнате, пусть и дальше живут.
- Согласен. Очень мне не нравится мужчина в яркой рубашке. Похоже, он у них за лидера… Да и этот, который хотел всех предать, не внушает доверия. Кстати, возьми свой пистолет. Я специально выбрал для тебя поменьше. Стрелять надо так… если, конечно, в играх не врут…
42
- Подожди! В комнате осталась сумка с нашими боеприпасами.
- Точно!.. Стоп. А что с них толку? Всё оружие при нас, а без оружия патроном не стрельнешь… Да и не станут они копаться в сумках.
- Друг у друга на глазах, наверное, не станут: единства у них нет… И это нам на руку. Теперь решим здесь, что берём с собой. Ты столько натаскал разных вещей, что нужен целый фургон всё это увезти. Придётся что-то бросить… Оставить этим бедолагам…
- Не придётся: у нас есть фургон. И даже больше, чем фургон: целый автобус.
- О чём ты?
- Помнишь бордово-белый автобус на стоянке, в который я заглядывал?.. В нём есть бензин, есть ключ, чтобы завезти, а я немного ездил на автомобиле. Правда, давно. Ещё в том городе, где жил раньше.
- Ты хочешь ехать по дороге? Нас же увидят.
- Пойдём пешком да ещё с большими сумками и рюкзаками – тоже увидят. А на автобусе пересечём пустынное место минут за десять. Если кто-то погонится, ты будешь отстреливаться. Водить умеешь?
- Только велосипед. И то плохо.
- Ладно, хватит одного водителя… Да не сомневайся. Всё получится.
- Далеко переносить вещи, а уже темнеет. К тому же на стоянке мертвецы…
- Совсем забыл. Главные ворота открываются вручную, я пробовал. Объеду территорию по кругу и буду прямо здесь. Спокойно и незаметно загрузимся.
- Незаметно со стороны города и на глазах у этих, из подвала.
- Мы вооружены. Разве они посмеют напасть? Я ношу, ты охраняешь… Ну, что, решилась?..
Аве не хотелось покидать относительно спокойное местечко и менять его на неизвестность, а главное, становиться большой, шумной, движущейся мишенью. Но и оставаться с чужими и опасными людьми она тоже боялась.
- Давай ещё раз сходим на крышу. Посмотрим, не изменилось ли что вокруг, - предложила девушка, чтобы отодвинуть время своего ответа и взвесить все за и
43
против.
- Пошли, - согласился Бло. – Только побыстрее: стемнеет.
Сняв автоматы с плеч в руки, боевая группа двинулась по заводу своим специфическим способом, который придумала здесь же. В общем-то, и не придумывала, а спонтанно прошлась так один раз и стала повторять. Один двигался впереди и метров через двадцать, на удобной позиции, приседал и брал на прицел три стороны, прижимаясь спиной к какой-нибудь стенке. Далее этот участок миновал второй и прибавлял ещё один отрезок, тоже застывая в позе для стрельбы с колена, осматриваясь и прислушиваясь.
Впрочем, на крыше одного из цехов, куда Ава поднялась первой, девушка оставила напряжение и осторожность, забросила оружие за спину и встала лицом к ветру. Выбравшись следом, Бло понял её: на западе сиял грандиозный розово-оранжевый закат, а ветерок наверху был таким тёплым и нежным, что явно поджидал кого-нибудь подарить свою ласковость.
- Красиво… - сказал Бло через минуту мягкого и безмятежного восхищения. – А я как-то и не люблю природу… Никуда не езжу… Наверное, просто ничего не видел…
- Какая глупость делать зло в таком красивом мире… Это так не сочетается… Может, Бог уже наказал коричневых и солдат и убил их всех?..
- Да, куда-то они подевались. Город вымер. Небось, поехали убивать в другие города.
- Думаешь, начали с нашего?
- Не знаю. Я в последнее время совсем не интересовался политикой… Ничем не интересовался, кроме своего дела…
- Стрелялок?.. А я только стриптиза. Когда приходили с компьютером для голосования, нажимала кнопку, какую подскажут.
- Я вообще им не открывал… Не любил, когда кто-то приходит…
- А родственники? Ты к ним ездишь?.. Или они к тебе?..
- Родственники?.. Я б их убил их этого автомата… Хотя и без меня уже убили. Наверное… И не жалко.
44
- Почему? – Ава повернулась к парню лицом.
- Да, долгая история…
- Не хочется спускаться: здесь так хорошо. Расскажи.
Бло ещё раз внимательно оглядел в бинокль безлюдный город, его окрестности, лес, в котором они надеялись укрыться от смерти, и присел на кирпичную кладку. Неподалёку вдруг разорались вороны, но парень уже привык к ним и их постоянным дракам и спокойно подождал тишины.
- Я из «перешедших» детей, или, как нас называют по телевизору, «детей свободного выбора». В десять лет поссорился с отцом из-за какой-то ерунды и написал на сайт выбора семей. Меня увезли через два часа. Это были двое мужчин, один из которых называл себя женой… однако ночью ко мне приходили оба… Конечно, они выполняли любое моё желание: компьютеры, велосипеды…даже научили водить машину в тринадцать лет, но это была не семья, а так… совместное проживание… Я был полным идиотом, купился на подарки и хотел насолить папе… родному папе… Сбегал два раза… Надолго… Они меня находили, уговаривали вернуться, обещали не обижать… С шестнадцати лет я хоть и жил с ними в одном доме, но был уже сам по себе…
Бло помолчал, потом закончил свой рассказ, глубоко вздохнув и выдохнув.
- Знаешь, я стараюсь не вспоминать первых родителей. Не потому, что они были строгими, заставляли работать в доме и в саду, по воскресеньям, когда другие мальчишки гуляли, они тянули меня в церковь. Всё это не так важно, и, наверное, полезно для воспитания. Стараюсь не вспоминать, потому что я чувствовал себя с ними как-то…по-другому… ЭТИ тоже меня любили, но… Да вот. Лет в семь мы с друзьями отправились в поход. Там, рядом с городком, есть такой красивый холм с пещерой. Нагулялись так, что еле пришли домой, уже в темноте. Так родители…первые, настоящие, оказывается, уже несколько часов искали меня всюду, обегали весь город, даже съездили к дяде на ферму, где мы иногда бывали. Они так устали, что, когда я вошёл, просто моментально заснули и только сказали: «Слава Богу». А новые родители, когда я первый раз познакомился с девушкой и сильно запоздал, сидели дома и вызвали полицию. Даже успели нажаловаться на полицейских, что долго меня ищут… Конечно, всё это я понял потом… В детстве воспринималось всё не так. Да и школа здорово мозги выворачивает… Я с той девушкой встречался два месяца. Она была такой тихой, доброй. Мы болтали обо всём на свете. Друзья твердили: «У
45
вас должен быть секс, у вас должен быть секс…», а я посылал их подальше и боялся прикоснуться к ней рукой, чтобы… Знаешь, как с бабочкой? Летает такая яркая, а когда поймаешь, то сразу облетает пыльца, бабочка становится некрасивой и даже теряет способность летать… И вот эта «бабочка»… эта девочка, сказала мне, что мы расстаёмся, потому что в школе объявили: если у них не будет отношений со своим полом, они вырастут неполноценными. Все девчонки в их классе тут же разбились по парам. Ава, ты что, плачешь? У тебя слёзы на щеках… Тебе…меня жалко?..
Бло посмотрел на приятельницу с благодарностью.
- Ещё чего! – резко ответила та. – Жалей себя сам. Тебе-то и во второй семье было неплохо.
- Ты что, тоже из «перешедших»?
- А то не знаешь: таких, как мы, большинство. Все стараются перебежать. У нас вообще была мода жаловаться на родителей и проводить два месяца в приёмнике. Там настоящая тюрьма, зато выходишь, и родители, как шёлковые, боятся на тебя дохнуть. С учителями держишься, как настоящий зек. В школе все уважают.
- Так ты «сидела»?
- Я не про себя. Мне не за что было жаловаться на маму Иру. Просто у нас не было отца, мама зарабатывала мало, и, когда я подросла, начала стыдиться своей бедной одежды. Попробовала подрабатывать, но там был такой толстый и грязный менеджер, который начал меня домогаться, и я свалила. Тогда нашла другой способ одеваться, как все остальные девчонки, побогаче. Дурацкий способ, конечно. Списалась в интернете с мамой Жанной и переехала к ней… Развратница-лесбиянка. Она просто использовала меня. Но я поняла это только в семнадцать лет и с тех пор живу одна. Мама теперь болеет, звонит мне постоянно… Звонила. Но мне противно её видеть…
- А первую маму ты не пыталась найти? – спросил Бло.
- Нашла. В сумасшедшем доме. Когда меня увозили от неё, она так кричала… А я, дура, говорила ей, что скоро вернусь, что ей пока будет легче одной: не надо на меня тратиться. Не понимала в тринадцать лет, что это навсегда.
- Это так…
46
Ава посмотрела в сторону домов, потом зло улыбнулась:
- Наверное, в этом городе тоже есть…были такие чиновники, и теперь они дохлые. Коричневые отомстили им…
- А я хотел найти родных, да так и не решился: стыдно… - признался Бло. - Ну что, идём за автобусом?
- Только я буду ждать тебя у ворот. С завода не выйду.
- Хорошо. А подъедем не к самому цеху с нашей комнатой. Оставим автобус за углом. Там будет метров двести, зато никто не увидит.
- Пошли…Я в темноте стала чувствовать себя спокойнее, чем при дневном свете. Кажется, и вижу лучше, чем раньше.
- Скоро превратимся в филинов. Фонарики будут не нужны.
…Когда Ава и Бло проделали задуманное и парень сумел благополучно завести и перегнать автобус внутрь заводской территории, они осторожно подошли к помещению, где провели два спокойных дня и где теперь расположились люди, от которых неизвестно чего было ждать. У двери кто-то шевельнулся, и, слившись со стеной, напарники приостановились. Это был мальчишка, который ходил в подвал за сумасшедшим Уэфом.
- Отличный часовой, - презрительно шепнула Ава. – Подойдёшь в упор – не заметит.
- Не будем пугать пацана.
Они двинулись в открытую, и часовой, узнав их в темноте, радостно приветствовал.
- А мы уже решили, что вы бросили нас! Вот, стали сторожить по очереди! Ужин готов! У нас ведь были продукты! Мы их прятали с собой в подвале! Вашего мы ничего не трогали! Так велел Блюшка! И Редди тоже!
- Как тебя зовут? – спросила Ава.
- Я Вен. А Смет, который в бейсболке, - мой брат. Старший.
- Понятно, что старший. Ред – это рыжий? Он у вас лидер?
- Теперь командуете вы. У вас оружие. Вы сражаетесь с коричневыми. Ред,
47
Блюшка и Уэф были лидерами до вас.
- Блюшка – в яркой рубашке?
- Да. И очень мёрзнет в ней. У нас ведь нет одежды. Только раздобыли немного еды. Мы хотели уйти на какую-нибудь ферму и поселиться там. Кануфсказал, что убиты все люди, во всей стране и в соседних, скорее всего, тоже…
- Почему? – перебил Бло.
- Вы не знаете?.. Наступила эра тараканов. Была эра динозавров, потом млекопитающих, в том числе нас, людей, а теперь – тараканов. Пусть вам лучше Кануф расскажет: он социолог и изучал всё это, а я в школе даже реферат не смог написать о правах животных. Сложно всё это, запутано.
- Ещё бы, - усмехнулась Ава. – Расстрел целого города и какие-то тараканы. Ладно, разберёмся позже. Скажи, Вен, почему старшим выбрали Блю, а не того же Кануфа, который всё знает? Он в очках, да?
- Мы не выбирали. Я обыкновенный, брат тоже. И Кануф. Блюшка – гей, Редди – рыжий, а Уэф – человек с ограничениями. Вот они и стали главными. Да мы тут всего три дня. Сначала одни пришли, потом другие. Заул, Това и Уэф вообще прятались отдельно. Перед самым вашим появлением прибились к нам. Блюшка хотел их прогнать, да не успел. Они ему не нужны. И я ему не нужен, потому что не боюсь его. Кануфвсё объясняет и ни на что не претендует, мой Смет, хоть и старший брат, но слабак, Редди и Блюшка им помыкают.
- А что женщина с двумя детьми? – Ава глянула на Бло: интересует ли его такой подробный и эмоциональный расклад мальчишки.
Бло отступил на два шага, оглядывал на всякий случай окрестности и, очевидно, прислушивался. Ава решила выжать из откровенностей Вена всю возможную информацию. Может быть, кого-то из этой группы стоит взять с собой.
- Это Юза и Сотти. Сот, - объяснил парень. – Ему шесть лет. А Энга ей не дочка. Просто как подруги. И за Сотом помогает ухаживать. У Энги на глазах убили родителей, и она очень переживает. А у Юзы муж в армии, и Блю говорит, что она жена убийцы. Но Юза не верит, что её муж пойдёт на такое даже по приказу.
48
Внимательно слушая, Ава похвалила себя за догадливость. Поначалу она решила, что Вену должна нравиться Энга, как более подходящая по возрасту, но теперь точно уловила: парнишка влюблён в мамашу с ребёнком и готов оборонять её от коварного Блюшки. Этот тип ей тоже не понравился, и вряд ли Вен намеренно хулит лидера своей группы: в таком возрасте ещё не умеют оговаривать. По крайней мере, мальчишки. Ава не отличалась проницательностью, и подруги часто её удивляли выводами об отношениях между персоналом клуба. Теперь получалось, что даже после гибели людей приходится учиться разбираться в людях.
Они велели Вену зайти внутрь цеха и наблюдать за окрестностями через окно, а в случае опасности незаметно прибежать в бытовку и предупредить остальных. Там же, в цеху, Блю остановил подругу, и они некоторое время корректировали свой план действий. «Нам надо держаться во всём одинаково и не спорить при чужих, не показывать, если в чём-то не согласны друг с другом, - сделал Бло последнее предложение, и Ава согласилась.
«Своя комната» удивила изменениями. Когда напарники вошли внутрь, то минуты две стояли на пороге и разглядывали плоды деятельности беглецов. Дверь завесили плотной тканью, чтобы не пробивался свет, целый десяток свечей горел на столе. Там же стояли кастрюля, тарелки, были разложены какие-то продукты так, что не оставалось свободного места. Ящики составили таким образом, что они походили на мебель. Люди – кто сидел, кто лежал, группами и по одиночке. «Прямо клуб в начале вечера», - подумала Ава. Бло высказал мысли вслух:
- Да тут совсем по-домашнему…
- Я рад, что вам понравилось. Мы старались. Я говорю: эти двое нас защищают, рискуют жизнью, надо создать им условия для отдыха, - Ред пошёл навстречу вошедшим и сделал пригласительный жест рукой.
Ава, не глядя на него, взглядом проверила сохранность сумки, которую Бло набил запасными обоймами.
- Не надоедай им, рыжий, не надоедай, пусть кушают, - подал свой тягучий голос с одного из диванов Блю. – Это они здесь хозяева, а не ты. Я лично признаю это, хотя первый нашёл такое удобное помещение.
- Нашёл Сотти…
49
- Помолчи, помолчи, горе-учёный. Сотти – ребёнок. Очень советую не говорить ненужного. Мы столько вытерпели, а теперь лучше подумать, как и дальше остаться живыми и наладить свой быт…
- Да-да, идея фермы – очень привлекательная. Но разговоры – позже. Присаживайтесь, кушайте, - Ред мягко повлёк Бло и Аву к столу, стараясь не касаться оружия. – Юза!
Молодая женщина осторожно убрала с колен головы спящих Сота и Энги, подошла ближе и принялась молча ухаживать за теми, кого все побаивались и кто смущённо положил автоматы на колени и немного растерялся от своей новой роли командиров и защитников.
- Надеюсь, нас не отравят? – шепнула Ава.
Бло усмехнулся:
- Пока мы им нужны.
За едой Ава посматривала на Юзу. Внешне молодая мама напоминала ей официантку Анну, к тому же была вся пропитана страхом и беспокойством за сына, на которого то и дело поглядывала, а на саму Аву, несмотря на одинаковый возраст, бросала опасливые взгляды, как на опытного, закалённого в боях воина, который легко справится с любыми врагами. «Хорошо, что мне не о ком беспокоиться и не за кого переживать… - подумала девушка и тут же возразила себе. – А как же Бло? Мы тоже просто нужны друг другу, чтобы выжить?.. Тогда, в магазине, он побежал, уводя от меня подростков, а ведь мы ещё и не знали друг друга… И здесь давно бросил бы меня, тем более не боится ходить по городу, а я боюсь… И про автобус рассказал… Ладно, пусть берёт с собой этого пацана, а я возьму Юзу с её детьми. Если наткнёмся по дороге на солдат, не выживем хоть вдвоём, хоть толпой…»
Так размышляла Ава, неторопливо допивая крепкий чай, и, словно угадав её мысли, тихая женщина присела напротив и, наконец, заговорила:
- Вы нас не бросите?.. Эти мужчины не будут нас защищать.
- Иди, иди к своему детёнышу, - подскочил к столу Блюшка, который наблюдал за вооружённой парой и увидел, что ужин окончен.
Тут же подсел и Ред, что вызвало на лице Блюшки гримасу.
50
- Итак, нас теперь тринадцать. Не очень-то счастливое число, но один из вас стоит десятка. Я хотел сказать: любой из вас.
- А то у нас два кухонных ножа и всё, - вставил Ред.
- Не буду утомлять вас излишней болтовнёй и не буду лукавить. Раз вы сумели выжить, достать оружие и сражаться, раз вы сумели собрать столько имущества – он глянул на сумки и коробки в углу комнаты, - с вами надо прямо, без обиняков. Я человек прямой, что есть, то и говорю.
- Да, - с сомнением заметил Ред.
Блюшка покосился на него.
- Когда мы тут все сошлись и стали держать совет, что делать дальше, поступило предложение найти какую-нибудь глухую, малоизвестную ферму и поселиться там. Решение очень правильное в том смысле, что, хотя в городе и можно добыть еду и прочее, всё время сохраняется угроза жизни. К тому же неизвестно, чего ожидать в будущем. Кануф утверждает, что все коричневые уже мертвы, но полной уверенности нет.
- А что такое «эпоха тараканов»? – перебил Бло.
- Как что? Время, когда на Земле не будет людей, только насекомые.
- Бред какой-то…
- Бред?.. Вообще-то, мы сами это выбрали. По крайней мере, наша и соседние страны. Несколько восточных государств вроде бы противились, но их, наверняка, разбомбили. Впрочем, разговор не об этом. Я предлагаю вернуться к нашей идее поселиться в сельской местности. Представьте: поля, коровы, козочки. На фермах есть техника, инструмент. В домах – одежда, бельё, посуда. Если хозяева убиты, мы спокойно заселяемся. Если живы – поступаем в работники.
- Или прогоняем хозяев, - выдал остаток плана Редди.
- Не обязательно, не обязательно. Нам нужны консультанты. Никто из нас не занимался аграрным бизнесом. Можно работать сообща. Хотя нас больше, и с двумя вооружёнными мы весомее, чем какая-нибудь фермерская семья.
Он перевёл дыхание, очевидно, перебирая в уме, не упустил ли чего-то важного.
51
- Конечно, конечно, у вас, наверняка, были свои планы. Такие умелые ребята, вы уж точно, всё просчитывали, - он опять посмотрел на угол с имуществом Авы и Бло. – Но вы можете проводить нас до места… за определённую плату. Мы готовы кое-чем пожертвовать.
Блюшка покосился на Реда.
- У нас есть деньги, - сказал тот. – Есть немного золота. Есть… - тут он заговорил осторожнее, как будто боялся, что ударят, - девочка и два мальчика… Ради спасения остальных они согласятся на… Ну, вы понимаете…
Бло глубоко вздохнул, и Ава, которой кровь ударила в голову, подумала, что этим двум хитрецам здорово повезло, что её приятель сейчас сытый и добрый и не пристрелил обоих тут же, за столом.
- Не говорите за других, - оборвала она рыжего. – Тем более за детей.
- Конечно, конечно! – подхватил Блю. - Это совершенно справедливо! Что ты такое несёшь, Редди?!. Так вот: о ваших планах. Я не лезу в чужие дела, это не в моих правилах, но подумайте сами: ферма, никаких мертвецов, а самое опасное в округе – какой-нибудь барсук. Мы трудимся, вы нас охраняете. За это мы вас кормим, содержим…
- Вы командуете, - не сдержалась Ава и тут же упрекнула себя, что слишком рано выдала свою антипатию к этому человеку.
Блюшка не смутился, по крайней мере, внешне.
- А кому ещё командовать? – ласково улыбнулся он. – Милая, храбрая девушка, вас отличают молодость, красота, мужественность, а я здесь самый старый. Не считая, конечно, Заула и Товы, которые вот-вот развалятся. Опыт, уважаемая девушка, о-пыт. Кстати, нельзя ли узнать ваших имён? Ох, какой позор! Я сам до сих пор не представился! Блю. Просто: Блю. Профессия теперь не имеет значения. Пятидесяти лет, житель этого расстрелянного города, холостяк и гей.
- Ред, служащий.
- Бло, - компьютерщик, специалист по вооружениям.
- Ава, - девушка провела рукой по лицу, чтобы улыбкой не выдать приятеля.
- Очень приятно. Без всякой иронии: очень приятно. Я теперь удаляюсь… Мы
52
удаляемся. А вы посоветуйтесь, подумайте над моими аргументами и потом скажете своё решение. Как с охраной? Мы менялись через два часа. Сейчас Вен, после него Смет, Кануфи Заул.
- Не надо, - сказал Бло. – Мы сами.
- Прекрасно! Вот это прекрасно! Наконец-то я могу… мы можем спать спокойно. Но я – одним глазком. Если что – тут же будите.
Ему не ответили, и оба лидера группы отошли к своим, которые все уже спали. Кроме Юзы, чьи широко открытые глаза Ава видела, даже не присматриваясь. «Переживает, не бросим ли её… - подумала девушка и уточнила себя, - или опасается, что эти двое их всех предадут…»
Ава подошла к дивану, чтобы взять свою ветровку и, встретившись с Юзой глазами, сказала негромко:
- Спите.
Та улыбнулась.
Одевшись потеплее, Ава и Бло вышли в цех, сменили Вена, который курсировал вдоль окон с какой-то железякой в руках, и вдвоём присели на мягкий стул, служивший местом часового в предыдущие две ночи, когда дежурили по очереди и не знали, что охраняют ещё и подвал с людьми.
- Говори, что думаешь, - первым не выдержал Бло.
- Думаю, что ферма заманчивее, чем лес с какой-нибудь землянкой. Мы не выживем в лесу зимой.
- Эта война затянется?
- Разве я знаю? Учёный, наверное, знает…
- Так разбудить и выспросить всё. А то у меня уже в голове тараканы.
- Люди одурели в своём подземелье. Разбудишь – наговорит со злости такого, что ещё больше запутаемся.
- Я теперь припоминаю: был референдум, запрещающий травить насекомых в квартирах. У меня даже появились тараканы в кухне. Видел как-то ночью.
- Вот они тебя и выжили…в лес, - Ава посмотрела в тёмное окно: неподалёку
53
залаяла собака.
-… Слушай, а что мы теряем? Не понравится компания – уйдём.
- Ты, случаем, не влюбился в кого-нибудь: в Юзу или Энгу, - засмеялась Ава.
- Ещё чего. Я даже в тебя не влюбился.
- Зачем тогда мы вдвоём?.. Так легче выжить?
- Во-первых, потому, что ты вытащила меня из своего Ящика. Во-вторых, убежали вместе и не думали, что можно по одиночке. В-третьих…
- Договаривай, договаривай.
- Наверное, люди должны держаться вместе, а не разбегаться, как…
- Тараканы.
- Просто – вместе. Даже без всякой любви.
- Да. Блюшка и Ред тоже держатся вместе.
- Мы ж не такие.
- Почему? Ты ведь не хочешь брать их с собой. И не только их…
Бло не ответил. Ава подумала, что обидела его.
- А тебе не кажется, что эти двое надуют нас? Для них, особенно для Блюшки, мы, точно, молодые и неопытные. И оружие не поможет.
- Конечно, надуют… - сказал Бло спокойно. - А доберутся до оружия – ещё и убьют.
- Что же делать?
- Что и раньше делали: бороться. Получалось ведь до сих пор делать всё по-своему. От коричневых и солдат убежали, нашли более-менее надёжное пристанище…
- До сих пор нас было двое. А тут одиннадцать человек, и у каждого свой интерес.
- Наверное, интересов не так уж много. Для одних – выжить вообще, любой ценой…
54
- Как Ред, который хотел выдать нам остальных…
- Да… Для других – выжить и не сделать никому зла. Ну, вот и всё.
- Нет, не всё. Есть ещё вариант.
- Какой?
-А ты забыл Юзу и Вена. Оба готовы жить, только если уцелеют те, кого они любят. А если нет – пожертвовать собой ради них. Вот и получается, что мы с тобой должны выбрать один из этих трёх способов выживания, а потом…
- А потом уезжать в автобусе самим, или брать тех, кто нам нравится, или брать всех. Это ты хочешь сказать?
- Ладно, Бло. Всё равно ты говорил, что ночью не сможешь ехать, только днём. Спим по очереди. Чур, я первая.
- Дрыхни. А я поброжу: нас так вкусно и сытно накормили, что глаза слипаются… Да, ферма с коровками – это хорошо…
… В шесть часов утра Бло ещё спал, а его напарница уже разбудила остальных беглецов и объявила: тот, кто согласен ехать с ними в сельскую местность, пусть берёт вещи и занимает место в автобусе за углом цеха. Благополучной дороги и безопасности жизни и здоровью она не гарантировала.
Народ резво подхватился, засобирался. Кто-то намекнул было на завтрак, но на него зашикали. Аве было приятно, что ей доверяют и что её слушаются, поэтому она по-хозяйски огляделась, велела забирать с собой газовую плиту и баллон к ней, налить побольше воды и попросила Вена загрузить её с Бло вещи. Мальчишка с энтузиазмом согласился.
Распорядившись, Ава вышла из цеха, чтобы прикрывать погрузку, и пуганула целую свору собак, неизвестно зачем посетившую завод. «Полный город еды, но им она недоступна, - подумала девушка. – В магазины не войдут, колбасу не достанут, крупы не сварят…» Прежде она совсем не обращала внимание на животных, тем более не заботилась их нуждами.
Обход территории прервал Блюшка. Он догнал Аву, наговорил всякой нелепицы и как-то мягко подвёл свою речь под вывод о том, что не стоит брать с собой всех. Лишними, на его взгляд, было семейство стариков с их «сорокалетним дебилом, который не умеет работать», и «очень опасные»
55
Кануф и Вен, которые «о чём-то постоянно секретничают». Блю высыпал на Аву целый мешок хорошо подготовленных доводов, но девушка была готова к атаке.
- Кажется, стреляют… - напугала она мужчину, притворно вслушиваясь в чистый утренний воздух, и Блюшка, побледнев, сделал пару шагов ближе к стене.
- Кто хочет – едет, кто не хочет – остаётся. Каждый решает за себя. Я предложила – выбирайте…
Хитрец ушёл, и Ава вспомнила улыбку Уэфа, настолько добродушную, словно вся душа сумасшедшего вместо того, чтоб прятаться в глубине тела, поселилась прямо на лице. «Бросать такого… Не хочу быть коричневой».
Когда спустя четверть часа она вернулась к автобусу, в нём сидело двенадцать человек, включая свежего и сосредоточенного Бло, которого не пришлось будить.
- Что? – спросил он коротко.
Ава улыбнулась спокойствием и подумала, что её друг вполне походит на человека, способного взять на себя ответственность за чужие жизни. Переднее и заднее стёкла в автобусе убрали, чтобы легче было стрелять, рядом с Бло лежал автомат и десяток обойм к нему, а лицо и волосы парня поблёскивали капельками воды.
- Посторонних нет, со стороны города тишина.
- Тогда с Богом, - сказал Бло и осторожно завёл двигатель.
Ава увидела, что переднее кресло оставили для неё, но сначала скользнула взглядом по лицам людей. Юза и Сот, прислонившийся к маме и закрывший глаза: досматривал сон. Това и Уэф напротив. Ред со Сметом, который улыбается и что-то раскладывает на полке, будто едет на экскурсию. Через проход – Блюшка, а у окна Энга. Кануф, Вен и Заул – на последних местах и явно приготовились контролировать отступление. Вся её большая, новая компания готова к отъезду. Девушка повернулась к Бло, и в ту же секунду он неумело дёрнул машину с места и медленно повёл её по тесной территории завода.
Двадцать пять минут – Ава поглядывала на автобусные часы – ехали
56
совершенно спокойно. Луга, поля, овраги с мостами через них, пустой железнодорожный переезд с поднятым шлагбаумом… Ни леса, ни какого-либо фермерского хозяйства не попадалось. Заул, хорошо знавший этот район страны, сориентировал Бло, и что-то подходящее могло встретиться им не менее как через восемьдесят километров по дороге в сторону гор. Деревья, которые Ава и Бло видели с крыши цехов, оказались неширокой лесополосой между двумя засеянными чем-то зерновым полями. Справа, потом слева попадались указатели населённых пунктов, но дома в стороне виднелись едва-едва, и признаков жизни не наблюдалось, как пассажиры автобуса ни всматривались. О том, что едут по опасной зоне, напомнили два расстрелянных автомобиля – легковушка, вся в дырах от пуль и с мёртвыми людьми внутри, и обгоревший грузовик , из которого на обочину высыпались ящики. Возле них распоряжались вороны и на автобус посмотрели так, словно Бло грубо нарушал правила движения. Но Бло ехал медленно и с оглядкой: сказывались водительская неопытность и напряжение, висевшее в воздухе вместе с лёгким утренним туманом.
Всё оборвалось резко и буднично. Автобус с беглецами проезжал маленький городок, совершенно пустынный, и на одном из перекрёстков на него едва не выскочил внедорожник, в коротком кузове которого стояли вооружённые парни. Они закричали радостно-удивлённо, закричали-запричитали Това, Юза и Смет, Бло дёрнул автобус и погнал его на максимальной скорости, и Ава услышала – причём ей показалось, что в полной тишине, будто на секунду стихли все и даже мотор – услышала Кануфа, который как-то чересчур спокойно прокомментировал опасную встречу: «А вот и расплата. Ещё успеваем покаяться…»
Все головы повернулись назад: джип погнался за ними.
- Давай! – крикнул Бло Аве.
Девушка поспешила в конец автобуса. Через выбитое окно она выставила автомат наружу и нажала курок. Это был первый выстрел в жизни Авы, но отдача в ключицу и задёргавшийся ствол её не удивили: внутренне она уже была готова к войне.
Выстрел не остановил преследователей. Они ответили стрельбой, заставив всех броситься на пол. Теперь Ава не могла отпугнуть их: едва она поднимала голову над последним рядом кресел, как тут же в неё довольно метко стреляли
57
из ружья или винтовки. Потолок их автобуса дырявился щелчками, что-то отлетало и падало на головы, люди вскрикивали, Сот громко разревелся.
Ава, согнувшись на коленях, с автоматом, прижатым к груди, лихорадочно перебирала варианты действий. Её выстрел прошёл мимо врагов, две попытки повторить стрельбу не удались. Что ещё?.. А если бить сквозь обшивку автобуса, не поднимаясь с пола?.. Она стала отползать назад, но в этот миг Бло громко закричал:
- Ава! Нас обходят! Они быстрее!
Девушка вскочила и увидела скользнувший в боковых окнах внедорожник. Препятствовать обгону Бло не умел; и, когда Ава добралась, наступая на спины и руки, до водительского места, её боевой товарищ сидел, навалившись на руль и вцепившись в него так, что потемнело лицо. Он явно боялся разбиться, но скорость не снижал. А машина преследователей уже оторвалась метров на пятьдесят и быстро уходила вперёд, будто соревновалась с ними в гонках.
- Ава! Ава! – окликнули её сзади.
Она оглянулась. Ред путался в какой-то белой тряпке, очевидно, полотенце.
- Возьми, Ава! Надо махать, и нас не убьют!
Он, наконец, сумел перевалиться на бок и бросил полотенце вперёд.
Ещё кто-то кричал срывающимся голосом, Юза дёргала сына, прижимая к себе. «Вот связалась!» - выругала себя Ава и отвернулась.
- Смотри! – воскликнул Бло. – Бьём на таран?!
На повороте, после которого дорога уходила вверх, джип стоял посреди дороги.
- Не получится. Притормаживай и бери автомат.
Бло начал медленно останавливаться, что давалось ему с трудом, и Ава успела рассмотреть преследователей. Двое с оружием, поднятым на уровень плеч, стояли за открытыми дверцами внедорожника. Из-за кабины выглядывали ещё двое. И их стволы тоже смотрели прямо на подъезжавший автобус. Все четверо были одеты по-летнему, один стоял в мотоциклетном шлеме. «Это не коричневые. Значит, мародёры. Хотели б убить – уже убили бы…» - подумала Ава и встала на колено для удобства стрельбы, положив пистолет на пол под
58
правую руку.
- Пригнись и будь готов. Мотор не глуши, - скомандовала девушка, опасаясь, что напарник растеряется.
Бло ответил тихо, почти спокойно, растягивая слова:
- Конечно, конечно. Заболтаем, а потом рванём… Жаль, нет гранаты…
Он остановил автобус на расстоянии прямого пистолетного выстрела и прикрикнул на людей в салоне, чтоб молчали. Человек справа от джипа помахал рукой:
- Эй! Вы только не палите, а то мы вас перебьём!
- Ещё кто кого! – крикнул Бло.
- Ладно, горячие ребята! Мы тоже не лохи! Давай договариваться! Может, кто-нибудь выйдет?!
- Говори, мы услышим! Мне приятнее держать тебя на мушке!
Бандиты заговорили между собой, потом старший вернулся к переговорам.
- Слушайте! Страна пустая, и нам не за чем ссориться! Можете брать себе по целому городу с домами, деньгами, едой! Скелеты не возражают!
Он перевёл дух, скривив гримасу, похожую на улыбку.
- Но у нас одна проблема, и вы её сейчас решите! Видите: толпа здоровых и весёлых парней! И ни одной девушки! Вы дарите нам какую-нибудь девчонку или нестарую женщину, а мы вас пропускаем! Больше нам от вас ничего не надо!.. Всё поняли?!
- Вот урод… - проворчал сквозь зубы Бло и крикнул. – Мы тебя поняли, маньяк! Жди!
- Даю пять минут!
Мародёры предусмотрительно скрылись за своей машиной, а Бло начал проверять оружие. Сдёрнул обойму, посмотрел, поменял на другую.
- Развернуться не успею… - проговорил он себе и Аве. – Разогнаться, чтоб столкнуть их – тоже не хватит расстояния…
59
Сзади зашевелились, самые смелые подняли головы.
- Послушайте, у нас нет другого выхода, как согласиться на их условия! – обратился ко всем Блюшка. – Предлагаю выдать Юзу. Больше никто не подходит. А взамен мы спасём твоего сына, Юза.
- Да, Юзу или Энгу, - поддакнул Ред.
- Энга не подходит: она ещё ребёнок. Не захочет же Юза вместо себя посылать девочку?
Все зашептались, Сот начал спрашивать маму сквозь слёзы, куда она собралась.
- Юза не пойдёт! И Энга не пойдёт! – Вен хотел сказать твёрдо и жёстко, но голос сорвался на фальцет.
- А почему бы не перейти к ним вам? – заговорил Кануф.
- Мне? – удивился Блюшка.
- Об Энге не может быть и речи. Если мы, мужчины, ради собственного спасения и даже не спасения, а только чтобы отсрочить немного смерть, отдадим на растерзание бандитам эту девочку, то мы сами после этого превратимся в тараканов. Только внешне будем похожи на людей. Я лично на такой позор не согласен. Далее. Юза – единственная среди нас, кто заботится о будущем. Её сын не отравлен ошибками и преступлениями нашей самоуничтожившейся нации, поэтому у неё больше всех присутствующих прав остаться здесь и продолжать жить. Кто же остаётся? Об Аве тоже не говорю. Она защищает свою жизнь оружием, а мы с вами за трое суток не раздобыли себе даже каких-нибудь кастетов. Только сидели да причитали. К тому же Ава – прежде всего защитница Энги и Сота, то есть детей, а уж потом всех остальных. Теперь вы, Блю. Почему вы присвоили себе пост нашего лидера и командуете с первой минуты своего появления? Известно, почему. Вы сами постоянно дистанцировали себя как человека особого, принадлежащего к сексуальным меньшинствам. Мы не возражали. Все давно привыкли с уважением относиться к таким людям, давать им больше прав. В общем, я заговорился, а время уходит. Блю – вы не мужчина, а женщина, а бандитам нужна женщина. Только вы один из нас подходите для них.
Кануф не сказал, а взорвал автобус своей речью. Ава, несмотря на
60
напряжение момента, на то, что у неё уже болели пальцы, сжимавшие курок и цевьё, поняла это, не оборачиваясь, - по голосам и по телодвижениям беглецов.
- Вы с ума сошли, профессор! Что за бредовое предложение! – вскричал Блюшка, но Вен, Заул и даже Уэф громко сказали «правильно», и свергаемый лидер пошёл ва-банк:
- Признаюсь, признаюсь! Я ввёл вас в заблуждение! Да, я обманул вас! Что не сделаешь ради выживания?! Я – обычный человек! Я даже был женат! И у меня есть сын, могу показать фотографию!
- Я это знаю, - спокойно и презрительно продолжил Кануф. – Своей якобы нетрадиционностью вы прикрывались, чтобы домогаться Энги. Поэтому вы предложили выдать бандитам не её, а Юзу. К тому же Юза мешала вам.
- Чем это, лживый учёный?!
- Вы любитель не мужчин. Вы любитель детей.
- Что?!
Откровенный разговор был прерван другим откровенным и опасным.
- Эй, в автобусе! Время вышло! Давайте девушку, или открываем огонь! Тогда сдохнете все! Лично добью каждого!
- Послушайте, вы люди или нет?! – закричал ё из глубины автобуса Заул. – В государстве столько людей поубивали, а вы продолжаете зло! Чем вы лучше коричневых?!
- Так это же хорошо, что поубивали! Сколько места свободного!
Бандиты засмеялись.
- Слушай, придурок! Только не думай говорить мне о совести! Я убью тебя и не вздрогну! Давайте бабу, считаю до трёх!
- Я вам подойду?!
Ава приподнялась вместе с автоматом.
- Ты что! –прикрикнул на неё Бло.
- Подожди… Эй, ты! Не боишься, что я ночью всех вас загрызу?! Других
61

девок здесь нет, только старуха и педик! Кого берёшь?!
Четвёрка врагов засмеялась и начала неслышно для беглецов совещаться.
- Врёшь! Есть другие! – крикнули они через минуту.
- Ты не в супермаркете! Тут выбор небольшой! Я согласна идти к вам, но предупреждаю: ночь будет одна!
- Как у Нефертити… - усмехнулся сзади Кануф. – Молодец девушка…
- Давай показывай остальных! – решили бандиты.
Один из них попытался подойти ближе, но решительный жест Бло остановил его.
Пассажиры автобуса по очереди показались перед открытым передним окном. Девушки и Сот спрятались между кресел. Теперь тайм-аут взяла противная сторона, и дискуссия у мародёров затянулась дольше, чем на пять минут. Беглецы молчали. Только Ред постанывал: ушибся спиной, да негромко ворчал обиженный попутчикамиБлю. Энга переместилась от него в заднюю часть автобуса.
- Вот что! – закричал, наконец, бандитский переговорщик. – Выходи на середину между машинами без оружия! С нашей стороны выйдет Косматый Гог! Оценит тебя! Если не подойдёшь, мы уедем! Найдём другую подружку! Но если блефуешь – плохо будет всем!
- Давай! Посмотрю на вашего Гогу!
- Ты что, я тебя не выпущу! – Бло схватил Аву за руку.
- Я сама распоряжаюсь собой!.. – отдёрнулась девушка к двери, но, встретившись с напарником глазами, задержалась.
- Слушай, Бло, - заговорила она мягче. –У нас нет другого варианта. Только заставить их отстать от нас. Я вернусь. А ты держи гадёнышей на прицеле. И ещё… Дай мне свой нож… Тот, что сам открывается…
- Да-да, конечно… Вот тут кнопочка, видишь? – Бло протянул оружие так, будто хотел передать всего себя, но Ава больше не смотрела на него.
62
- Ну, что ты там?! – крикнули от джипа. – Хватит прощаться!
- Я готовлюсь к свиданию! Расчёсываюсь! – прокричала Ава презрительно, спрятала нож и, подозвав Вена и Кануфа, вручила им свои автомат и пистолет. – Если начнётся стрельба, я упаду в канаву. Валите их: это не люди.
Она велела Бло открыть дверь автобуса и на выходе наклонилась, вымазала руку пылью ступенек и провела по лицу. Лысая, грязная, в пообносившемся за последние дни спортивном костюме, девушка предстала перед мародёрами и вызвала противоречивую реакцию. Сначала те заулюлюкали, радуясь появлению человека противоположного пола, потом кто-то разочарованно присвистнул. От машины оторвался невысокий, но широкоплечий парень в серой, обволакивающей крепкое тело футболке и твёрдо пошёл Аве навстречу. Она не торопилась, и потому встретились не на середине, а намного ближе к автобусу. Гог с усмешкой оглядел девушку. Она чуть превосходила его в росте, но, щупленькая и невыразительная, выглядела перед таким громилой довольно жалко. Только глаза девушки были колючими, злыми, и парень не выдержал её прямого и нагло-оценивающего взгляда. Он отвернулся к товарищам и показал пальцем хорошо. Банда завопила по-звериному.
- Ну что… -повернулся он обратно и тут же изменился в лице: Ава гладила подбородок блестящим лезвием ножа.
- Протухни, мясо. Базарить буду я. Вот тебе расклад, и другого не будет. Ты видел: у нас мужики и старуха. Сейчас я убью себя, и мои друзья устроят вам мясорубку. Может, кто-то из ваших и выживет. Ты – точно нет.
И, не давая мародёру опомниться, Ава приставила лезвие к своему горлу и начала давить, презрительно улыбаясь и глядя Гогу в глаза. Потекла кровь. Сильнее. Парень побледнел и – не выдержал.
- Да ну тебя!.. Совсем крыша съехала от террора! – он развернулся и быстро пошёл к своим.
Ава послала им, внимательно наблюдавшим за смотринами, воздушный поцелуй и тоже повернула обратно. Через пару минут бурного спора бандиты попрыгали в джип и умчались по дороге вверх. Тронулся в путь и Бло.
Однако горный серпантин быстро утомил его, неопытного водителя. Он начал ошибаться, рискуя устроить аварию. К тому же не спадало нервное
63
напряжение: все ожидали, что бандиты устроят засаду. Поэтому по общему согласию решили свернуть куда-нибудь в лес, перевести дух и осмотреть местность.
Съезд вскоре нашёлся, и автобус загнали на полянку, незаметную с дороги. В первые минуты все были так подавлены, что сидели на траве, молчали, бросая непонимающие и опасливые взгляды на Аву, у которой по горлу сочилась кровь. Девушка и сама была как выжатый лимон. Возвращённое ей оружие она бросила у водительского кресла, прислонилась к автобусному колесу и так, полусидя, рассматривала невидящим взглядом хвойные деревья, обрамлявшие нижнюю часть поляны. Бло хмуро глядел на неё и на Энгу, у которой заканчивалась истерика. Това и Вен успокаивали девочку.
Когда впечатление от встречи с бандитами стало ослабевать и тихий ветерок, мирное щебетание птиц и игра Сотти с кузнечиками повернули мысли беглецов к вопросу «что делать», Заул сказал, осторожно поглядывая на Аву:
- Что дальше, ребята? Наверное, такие вот банды рыщут по всей стране…
- Конечно! – резко ответил Кануф. – Хотели устроить эпоху тараканов, высший этап развития планеты, а устроили банальный разбой на уровне первобытных племён!
- Объясни… - сказал Бло, - про тараканов… Я жил слишком замкнуто и многое пропустил…
- Если не понимаете этих, последних, событий, то, наверное, не знаете и предыдущих, которые привели страну к полному разгрому.
- Ну, рассказывай сначала. Я не сдвинусь с места, пока всё не узнаю. Достала эта неизвестность…
- Да, парень, мы все попрятались по квартирам, уткнулись в работу, в телевизоры и компьютеры, а ловкие люди вели нас к пропасти. Никто и не заметил…
- Кто б говорил! – возмутился Ред. – Ты про свою статью расскажи… Такие вот и довели до пропасти…
- Не собираюсь снимать с себя ответственности. И от смерти, в отличие от вас, не прятался. Когда понял, что произошло, просто пошёл прямо на солдат, чтоб убили меня за все мои грехи. Я не виноват, что они, пьяные или
64
напичканные наркотиками, приняли меня за ходячего мертвеца и уехали. Я искал смерти. Но эта гадина с косой губила невинных, а мне мстила, чтоб я видел её чёрную работу.
- Кануф, ты уходишь в сторону. Объясни нашим спасителям всё, что они не знают.
- Да-да, старик, вы правы.
- Юза, - устало улыбнулся Бло, - там вы брали с собой остатки вчерашнего ужина. Есть сухарики, сок. Покорми пацана. И другие, ешьте, кто хочет. Когда ещё найдём себе новый приют…
Това, Юза и Вен встали с травы и пошли в автобус за едой, а Кануф , поймав вопросительный взгляд Бло, продолжил.
- Рыжий не прав. Во-первых, то, чем он меня упрекнул, не статья, а монография. Во-вторых, её запретили к публикации, даже в интернете, потому что она не оправдывала последний переворот, а разоблачала его… «Расширение прав тараканов как эффективный способ демократизации человеческого общества». Это название. На самом деле я подводил к мысли, что диктатура или монархия гораздо выгоднее людям, чем демократия. Кстати, русские учёные девятнадцатого века уже пытались доказать это. Они недолюбливали Европу, их народ прогнал когда-то великого демократа Наполеона. Впрочем, это имя вам ничего не говорит: историю как школьный предмет давно запретили. Вряд ли кто из вас что-нибудь слышал о фашистах и второй мировой войне… Никто… А между прочим, их называли коричневой чумой. Известная истина: забудешь прошлое – оно повторится. Мы к этому повторению шли все сто лет после тысяча девятьсот сорок пятого года. И пришли неделю назад… Вот самые существенные этапы этого пути к полному краху. Отказ от иерархии в семье. Женщина равна мужчине или выше его. Далее – права детей. Среди присутствующих, наверное, есть те, кто сменил родителей после десяти лет. Наш Сотти – счастливое исключение. Если б Юза было его второй или третьей мамой, она бы уже бросила его. Впрочем, мальчик ещё не дорос до права выбирать маму. Но вон у нас спокойно жуёт сухари педофил Блю. Лет этак пятьдесят назад его бы растерзали прямо на площади любого европейского города, а потом ему подобные начали сманивать к себе глупеньких детей и становиться их родителями, а на самом деле насильниками. А вы знаете, что даже в тюрьмах насильников раньше не любили, унижали и
65
доводили до самоубийства?.. Не знаете… Итак, дамы и господа, государство целенаправленно разрушило семью. В начале двадцатого века провинившемуся ребёнку отец надрал бы ухо, и тот боялся бы нашкодить повторно. Но в конце двадцатого века наказанного ребёнка по его телефонному звонку навсегда забирали от любящих родителей, готовых умереть за своё чадо, и отдавали тем, кто стоял на очереди в службе опеки. Например, двум геям дарили мальчика или двум маньякам – девочку. Делайте, что хотите, только чтоб ребёнок не сбежал и при проверке всё было чинно и прилично. Хотя бы внешне… Да. А параллельно расширяли права всех меньшинств: лысых, рыжих, одноногих, дебилов, аутистов, сумасшедших, низкорослых, лопоухих…Помните закон, по которому в парламент могли попасть только те, кто ниже ста пятидесяти сантиметров?.. Не помните, конечно. Хотя, наверняка, на референдуме голосовали «за». Впрочем, не за чем помнить: его вскоре отменили. Высокие объявили себя меньшинством, ущемлённым в правах, и рост оставили в покое. Но процесс продолжался. В определённый период большая часть стран приняла закон о том, что любой законопроект, предложенный какой-либо малой группой, автоматически становится всеобщим законом. Потом через референдум прошёл закон «Прав тот, кто требует прав». Любых прав. И начались перевороты, полилась кровушка. Беспрерывно менялась власть и всё устройство жизни. Конечно, ущемление прав в чём-либо ущемлённых людей – это хорошо. Но мы не расширяли их права, мы давали им больше прав, чем оставляли себе. Люди без отклонений, которых большинство, стали чувствовать себя изгоями, меньшинством. К тому же последствия такой демократии иногда были опасны для всех – и для обычных, и с ограничениями. Например, в … году закрыли сумасшедшие дома, и люди с неуравновешенной психикой оказались на улице. Преступность тогда подскочила на двадцать процентов. Вон, посмотрите на нашего Уэфа… Ангелочек. К родителям жмётся, слова из него не выдавишь. Заул, за что его два раза арестовывали?.. Отмахиваешься. Ещё бы. Ударил соседку молотком и едва не убил. В другой раз напал на играющих детей и ломал им руки и ноги палкой… Арестовывали и – тут же отпускали. Потому что – с ограничениями. Нельзя таких обижать. А ручки – ничего, заживут… Вы, Бло, и вы, Ава, держите автоматики наготове. Этот ангелочек будет мило улыбаться, а потом задушит вас во сне. Он хороший человек, я его люблю, но в его голове хаос, который в любую секунду меняет поведение на сто восемьдесят градусов.
- А ты нас не стравливаешь, горе-учёный?! – первый раз после стычки с бандитами заговорил Блюшка. –Очень похоже, что стравливаешь. Критикуешь,
66
критикуешь каждого. Даже несчастный Уэф уже стал плохим.
- А, наш бывший фельдмаршал!.. Нет, я не говорю, что Уэф плохой. Не лицемерьте. Уэф – всякий. Кстати, извините. Я поставил над вами социологический опыт.
- Это ещё что, больная твоя голова?!
- Не бойтесь: это не больно. Увидев ужасы, до которых нас довела демократизация, я решил понаблюдать: может, действительно диктатура лучше. И когда вы с Редом назначили себя нашими руководителями, тогда я не возражал, я будто бы безропотно подчинился…
- Я знал, что ты притворяешься, что ты ударишь в спину…
- В спину ударили вы, Блю, когда начали нами торговать. Если бы не решительность Авы, вы подарили бы Юзу этим душегубам и не поморщились. Нет, диктатура тоже дерьмо.
- Теперь ты повесишься от разочарования?
- Я сделаю хитрее. Если нам ещё раз будет угрожать опасность и кому-то нужно будет пожертвовать ради других, это буду я. Мародёрам на внедорожнике я не подходил, они искали особу женского пола. Но где-то потребуется и мужчина. Ладно, педофил, кушайте, я опять отвлёкся. К сожалению, теперь уже ничего не проанализируешь письменно: читать некому… Ава, Бло, я рассказал вам, как разрушили семью, но ведь идиоты, близкие к власти, на этом не остановились. Далее начали расширять права животных и птиц. И если бы всё ограничивалось созданием заповедников, закрытием зоопарков, поощрением вегетарианства и запретом на куплю-продажу братьев наших меньших… Если бы… Выжившие из ума старушки стали завещать своим собачкам миллионы наследства. Вместо того, чтобы оказать помощь каким-нибудь голодающим детям в Африке или Азии. С животными стали заключать браки, их отпевали в церквях, хоронили на людских кладбищах. Рядом с моим отцом похоронен крокодил. Эпитафия – в стихах. А чуть поодаль – двухметровый монумент «любимой и безвременно почившей» аквариумной рыбке… И вот дошло до тараканов. Сначала тараканское движение было маленькой организацией людей, которые, видно, просто помирали от скуки и, чтобы привлечь к себе внимание, одевались в коричневую одежду – тараканьего цвета. Над ними посмеивались. Потом
67
какая-то мания охватила народы и страны. Все писали о тараканах, все их жалели, все требовали прекратить их убийство. Историю человеческого общества под давлением общественного мнения переписали, и у нас появились две параллельные истории. Бомбардировку Хиросимы и Нагасаки уравняли с изобретением средств, убивающих тараканов, всю «химию» запретили, за придавленного таракана стали давать пожизненное заключение. В США даже казнили человека, который в кинотеатре наступил на таракашку. А что началось в школах и детсадах! Из присутствующих этого, к счастью, никто не застал, разве что Вен и Энга. Энга, что у вас на уроках говорили про тараканов?
Ава и Бло посмотрели на девочку-подростка. До сих пор они не слышали, чтоб она разговаривала в полный голос. Тихая и молчаливая, болезненно переживавшая смерть родителей и события утра, она разразилась нервным плачем, едва скрылся бандитский джип, но сейчас девочка держала на коленях утомившегося Сота и гладила его маленькие кучеряшки. Юза беседовала с Товой и улыбалась, поглядывая на детей.
- Нам говорили, что тараканы – главные существа на Земле, дядя Кануф. Нас учили, как их беречь, как сначала везде включать свет, чтобы не растоптать таракана… Ещё нас учили дружить с тараканами, и у моих подружек завелись друзья среди них.
- Ужас, - прокомментировала Ава и переглянулась с Бло.
Тот пожал плечами.
- Ничего ужасного. Это называется…называлось просветительской работой. Энга ещё не знает или не говорит о благотворительных «обедах» для тараканов, о соцсетях, где молодёжь переписывалась с тараканами (естественно, кто-то писал от их имени, но дети об этом не догадывались). Да, ладно, это всё ещё безобидная глупость. Может, со временем она сошла бы на нет, как любая мода, но тараканскую идею подхватили политики. В некоей африканской стране обнаружились большие запасы молибдена, и, как назло, в национальной кухне страны были блюда из тараканов. ООН дала санкцию, и африканцев разбомбили. Рудники достались одной влиятельной корпорации. Энга, у вас в школе отмечали Всемирный день тараканов?
- Конечно, дядя Кануф. Мы все наряжались в коричневые костюмы, и было очень весело.
68
- Слыхали, молодые люди?.. Этот праздник появился в день победы всего мира над несчастной африканской страной. В тот же день была принята Международная Хартия прав насекомых.
- Вот почему меня выселили с прежней квартиры, - вспомнил Бло. – Сказали, что у меня не водятся тараканы. Я тогда ничего не понял…
- Легко отделались. Вас могли арестовать. Каждая третья квартира должна пустовать – для свободных тараканских передвижений. Наш муниципалитет долго сопротивлялся: могли разориться сотни домовладельцев, но под нажимом центральных властей сдался. Ещё бы: на тараканах свихнулся весь мир. Для них ввели безвизовый въезд в любую страну мира. Миллиардеры скинулись и устроили тараканью колонию в Антарктиде. НАСА завезло этих сверхсуществ на свою лунную базу. Звезда Голливуда на вручении Оскара объявил, что женится на тараканихе. Зал аплодировал стоя и умилялся. В общем, если Бог хочет наказать человека, то лишает разума… И когда я написал свою работу, такую непохожую на сотни других по той же теме, её разоблачили, меня выгнали из университета, дважды вызывали в полицию и проверяли на лояльность к власти. А немного позже я узнал от надёжных друзей то, что должно было случиться. В секретных лесных лагерях радикальная молодёжь тренировалась обращению с оружием, чтобы в какой-то момент совершить тараканский переворот. «Люди – лишние существа на Земле. Кто не ползает, тот враг, - твердили им их идеологи, и молодые люди пропитывались ненавистью даже к самим себе. Они становились всё более влиятельными, запугали политиков, давили на парламент. Президент объявил, что сам себя убьёт, если обидит хоть одного таракана. Радикалы добились того, что их поставили присматривать за армией и полицией. Неугодных офицеров выгоняли. Солдатам внушали, что их роль не защита страны от агрессий, а уничтожение собственного населения. Всё, дальше вы знаете…
Кануфзамолчал и, утомлённый сидением без опоры, упал на траву спиной. Пели птицы, шелестели листики на деревьях и кустах, а Бло и Ава сидели, оглушённые повествованием и мыслями о том, что они пропустили всё это мимо своих жизней, а трагедия последних дней стала возможной в том числе и по их вине.
- Значит, коричневых и солдат больше нет? Они расстреляли всех людей, а потом себя? – догадался Бло.
69
- Наверное, их нет… - отозвался Кануф. – Но остались банды мародёров…из тех, кто, как мы, сумел спрятаться от бойни… А насчёт «расстреляли»… Людей убили не коричневые. Убивают не люди и не оружие. Убивают идеи. Дикие и бесчеловечные идеи… И когда идеей заражается хотя бы часть активного общества, тогда ей подчиняют целые государства. Это как вирус, и против него нужна прививка. Одна такая была – Нюрнбергский процесс, но его, к сожалению, забыли и предали…
- Жуть. Целая армия убила себя… - не могла поверить Ава и посмотрела на Юзу, жену военного: к счастью, та не прислушивалась к разговору.
- Ты вспомни, как мы от них убегали, - напомнил Бло. – Чистые фанатики, просто тупо за нами шли, чтобы уничтожить…
- И взорвали себя в подвале вместе с нами…
- Думали, что вместе с нами… Они везде так: сначала убивали других, потом друг друга…
- Сумасшедшая страна…
- Страны, - возразил Кануф. – В соседних странах, скорее всего, то же самое. Вроде бы на Востоке несколько государств арестовывали этих радикалов и жёстко пресекали их деятельность. Впрочем, вполне возможно, что наши армии теперь двинулись на эти государства…
- На Востоке… - повторил Бло. – Знать бы, где этот восток.
- Восток в той стороне, где встаёт солнце, - подсказал Заул. – Это там.
- Помогите!! – раздалось за кустами. – Помогите!!
На поляну выбежал Вен с перепуганным лицом. Ава и Бло схватились за автоматы.
- Смета укусила змея, и ему плохо! Сделайте что-нибудь! – прокричал парень.
- У тебя есть медикаменты, - сказала Ава напарнику и поспешила за Веном.
Оказалось, два брата отошли от поляны, чудак Смет увидел в траве змею и попытался взять её в руки. Теперь он сидел на пеньке, бледный и испуганный, и одной рукой держал другую. Через минуту вокруг него собралась вся группа, однако никто не разбирался в первой медицинской помощи, и всё, что
70
придумали, это смазали ранку йодом и дали Смету обезболивающую таблетку. Его подняли и под руки отвели в автобус. Решено было остаться на этой поляне до утра, а пока одним собрать дрова, другим – приготовить горячую пищу, третьим – Бло и Аве – забраться выше по холму и разведать окрестности.
Однако размеренной деятельности больше не получилось. Смет стонал и слабел. Ред украл у Бло какие-то лекарства, и оказалось, что он наркоман. В этот день помощи от рыжего ждать не приходилось. Несчастье со Сметом пугало маленького Сотти, он хныкал, и девушки успокаивали его так, что шумели больше всех и разрушали всякую звуковую маскировку, которую пыталось было установить Ава.
Не ладилось и с обедом. Сумели разжечь костёр, но как поставить на него кастрюлю – не знали. Вынесли газ, наставили коробок под плиту, и она свалилась вместе с кастрюлей горячей воды. Бло и Ава только переглядывались. Кануфопять от всего отстранился; Блю пытался руководить, но его нарочито не слушали; самого старшего, Заула, слушали, но его советы оказывались бестолковыми. Вен, который до этого был сообразительным и расторопным помощником Аве и Бло, теперь сидел рядом с братом и совсем перестал интересоваться происходящим.
Осмотр окрестностей мало что прояснил. Несколько городков выглядели безлюдными, а дорога терялась в холмах и неизвестно куда вела. Одно радовало: нигде не появлялись мародёры на машинах, а те, с кем довелось столкнуться, бесследно исчезли. Поздний обед, совмещённый с ужином, был невкусным и сопровождался стонами больного, которые убивали аппетит.
… Ночью добряк Смет умер. Его неумело – не было лопат – похоронили и с рассветом поехали дальше. Целей не ставили. Даже Ава и Бло ничего такого между собой не обсуждали. То, что в лесу они выжить не способны, уже убедились. Ждёт ли их какая-нибудь дикая ферма с домашними животными – неизвестно. Также никто не представлял, где находятся восточные страны, в которых, может быть, не истребляли население.
Через час езды Бло объявил, что кончается топливо и нужно искать какой-нибудь городок с брошенными автомобилями. Мужчины заспорили, как отличить бензин от дизельного топлива, но точного критерия никто не предложил. Наконец, с высоты перевала увидели симпатичную долину с железной дорогой вдоль речки и маленьким, домов в сто пятьдесят, городком,
71
в котором даже издалека заметилиактивное движение. Это и обрадовало и насторожило. Поэтому, подъехав ближе, снова завернули в лес, втиснулись поглубже, и Ава с Бло пошли на разведку, оставив Заулу и Кануфу свои пистолеты.
… Чем ближе напарники подходили к окраине городка, спускаясь, почти невидимые, по заросшему кустарником склону холма, натыкаясь на какие-то тропинки и снова их теряя, тем больше они убеждались: в эту гористую местность переворот не запустил свои липкие коричневые лапы. Видно было, что по улочкам и во дворах ходили люди, проехал ребёнок на велосипеде. Не попадался на глаза только автотранспорт, и молчала блестящим металлом железная дорога. «Вот где можно поселиться», - думали парень и девушка про себя, но молчали: они уже привыкли относиться ко всему с недоверием.
Вскоре склон привёл их в сырой овраг. Однако на его противоположной стороне лежала хорошо вытоптанная тропа, которая вывела разведчиков прямо к крайним домам. Городок встретил вооружённых гостей редкой дубовой рощицей, очевидно, местом воскресного отдыха жителей. Вверху мягко сияло солнце, ему отзывались снизу сверкающими блёстками капельки росы на листьях и траве, между ними играл своей мокрой ватой лёгкий туман. Дома, заборчики уже подсохли и показывали провинциальное спокойствие глубокого захолустья.
- Сколько таких городков уцелело?.. – риторически спросил Бло, и Ава промолчала: после мрачного рассказа Кануфа не верилось даже своим глазам.
- Ищем бензин, - напомнила девушка. – Я заговариваю со встречными, ты осматриваешься по части техники.
Бол кивнул согласно, однако в течение четверти часа у них получалось только осматриваться: местные жители или не откликались, или, увидев чужаков с оружием, тут же уходили в дома.
- Обрати внимание, - заметил парень. – Они побаиваются нас, может, просто не хотят общаться с посторонними, но они не опасаются, что мы начнём их расстреливать.
- Хочешь сказать: ничего не знают о коричневых?
- Или знают, что их уже нет… Так, а это, наверное, центральная площадь. Возле церкви люди. Идём туда?
72
- Идём. Только повесим автоматы за плечи.
Ава и Бло подошли к небольшому, но высокому деревянному зданию, увенчанному синим куполом с крестом. Обе двери были нараспашку, на крыльце и рядом стояли двое мужчин в возрасте и три женщины, которые что-то громко обсуждали. Самая говорливая их них спокойно посмотрела на пришлых и сказала тоном продолжения разговора:
- Ну, помолитесь, раз пришли.
Во взгляде её не было ни опаски, ни любопытства.
Бло снял автомат и передал подруге:
- Ты постой здесь, а я войду. Посмотрю, что там за народ собрался.
Ава кивнула, хотя и не поняла: то ли её друг считает внешний вид девушки неподобающим для храма, то ли оставляет её для прикрытия. Ей вдруг вспомнилось раннее детство и церковь своего родного города. И то, и другое было гораздо больше, а может, это сохранилось детское впечатление: маленьким всё кажется большим и высоким. Каждое воскресенье мама Ира шла туда и вела за руку Аву, которая спотыкалась от торопливости шагов и возмущалась непонятной обязанности. Мама что-то пыталась объяснить, но Ава – до сих пор помнит – назло делала вид, что ничего не понимает, и задавала придурковатые вопросы.
Местные продолжали говорить о своём, поглядывая на лысую девушку с двумя автоматами, и она, не обижаясь, понимала нелепость оружия среди этих мирных людей и тем более возле самого мирного здания. Как было бы здорово сейчас нежиться в своей постели на шестом этаже, зная, что до вечера, до «выходов», ещё целый день и можно хоть сто раз задрёмывать и просыпаться, а потом постоять под нежным душем, медленно покрыть себя кремом и, потягивая через трубочку любимый сок, прислушаться, не прошлёпал ли к холодильнику этажом ниже чудаковатый сосед.
Сосед вышел из церкви с мужчиной лет пятидесяти, седоголовым иcрезкими чертами лица. «Настоящий фермер», - решила Ава, глядя на его клетчатую рубашку.
- …а собралось, как видишь, всего четырнадцать человек, - услышала Ава последние слова мужчины.
73
Он остановился на высоком крыльце, критически оглядел стоявших вокруг земляков и вздохнул.
- Всё нормально, - сказал Бло, подойдя к спутнице и улыбаясь. – Брок даст нам две канистры дизельного топлива.
- Почему не бензина?
- Наш автобус ездит на солярке. Бензин не подойдёт. Видишь, я этого и не знал. Налил бы чего не надо. Пойдём…
Бло повернулся к фермеру, который теперь с сожалением смотрел на Аву, и кивнул, как приятелю:
- Значит, на мосту?
Тот без слов покачал головой.
- Разговориться получилось, - продолжил Бло, - когда местные узнали, что мы с тобой не из «Свободного выбора», а вывозим к границе простых людей. Сейчас всё объясню, только давай свернём с дороги и уйдём в лес: можем нарваться на бандитов.
Они прошли между двумя живыми изгородями и, облаянные беззлобной собакой, оказались в редком осиннике, который предварял лес с укрывшимся в нём автобусом. Здесь Бло перестал озираться и заговорил спокойнее.
- Ава, ты знаешь, что делают в церкви? Я вот зашёл и встал, как пень. Только и догадался, что надо снять кепку.
- Ставят свечи. Это маленькая жертва Богу. Вспоминают умерших и желают здоровья близким. Больше ничего не помню. Ты же знаешь: в больших городах церкви давно позакрывали.
- Да-да, помню. В них никто не ходил, был референдум, и здания начали распродавать. В моём городке ближайшая церковь стала автомастерской. Папа там работал.
- А ты почему спрашиваешь?
- Брок – церковный староста. Он собрал сегодня людей, чтобы помолиться за спасение страны. Помнишь мальчишку на велосипеде? Это сын Брока. Объезжал всех жителей. Но почти никто не пришёл. У них тоже церковь в
74
последние годы пустовала, и священник из-за этого уехал. Но Брок надеялся, что теперь люди повернутся к Богу. Он ошибся. Кстати, я помолился за душу добряка Смета. И ещё…ещё за то, чтобы ты осталась жива…
- Спасибо.
Ава улыбнулась, глядя в спину Бло: он шёл впереди.
- Толковый мужик. Предложил любую помощь. Кстати, принесёт хлеб и молоко. А вообще, у них всё плохо. Ещё до переворота молодёжь городка создала организацию – Брок говорит «банда» - и назвала её «Свободный выбор». Потом они пообещали тараканцам, что сами перестреляют всех жителей, включая своих родственников и соседей. Коричневые, правда, присылали сюда грузовик с солдатами, но «свободовыборцы» к тому времени уже имели оружие и солдат отбили. Теперь они называют себя спасителями города, держат его в страхе и мародёрствуют по соседним городам. Как раз вчера вечером уехали в очередной набег и скоро вернутся. Брок вынесет нам канистры прямо на дорогу, чтобы мы поскорее уехали. Там дальше два перевала, потом старые шахтёрские города, а километров через двести – граница. Брок слышал от сына – тот в банде – что туда идут беженцы и вроде бы там не было тараканского переворота…
- Что же не говоришь главного?! –обрадовалась Ава. – Значит, у нас есть шанс добраться до нормальных людей?
- Вот именно: только шанс… О, наш овраг. Теперь надо забирать вправо… Только шанс, говорю. Всё-таки двести километров, а по пути мертвецы и разбойники. От одних еле отделались…благодаря тебе. Теперь не столкнуться бы с этими, местными.
- Слушай, а почему Брок и другие сами не сбегут отсюда?
- Ты не видишь, какие они «дружные»… У многих дети в «Свободном выборе». Кого-то запугали, кто-то боится бросить имущество… Может, это единственный уцелевший город во всей стране. Только у них нет электричества и газа. Собирают дрова, фермеры лишнее молоко выливают на землю: некуда везти. И не знают, что делать с урожаем… Банда привозит деньги, золото и раздаёт всем. Дураки радуются. Кстати, Брок отдаёт нам последнюю свою солярку. Он ещё автобус осмотрит: я попросил.
- Да, им не позавидуешь… - вздохнула Ава, вспомнив свои мечты остаться в
75
этом городке: живые здесь ничего не выгадали, укрывшись среди холмов от старухи с косой.
- Пришли. Спорим, опять что-то случилось?.. Я наших попутчиков уже начал чувствовать…
- Это называется интуицией…
Ава и Бло подошли к автобусу, возле которого стояли и сидели люди, лежали коробки и располагалась полевая кухня, сооружённая стараниями Заула и Товы. Действительно, никто не поспешил с расспросами о результатах разведки и не похвастался приготовленной едой, хотя видно было, что в большой кастрюле что-то доваривается, а чайник полон кипятка, который выходит лёгким парком в свежий лесной воздух.
Ава быстро пересчитала людей. Това и Юза хмуро перебирают посуду, Сотти рядом с ними, пытается помогать. Вена не видно, но в автобусе хорошо слышны два голоса – его и Энги. Блюшка сидит, прислонившись к колесу, и будто подрёмывает. В тени дерева, наклонившегося кроной на поляну и автобус, Заул и Уэф составляют коробки и ящики так, чтобы можно было позавтракать не на траве. Стол у них уже получился.
- Где Кануф? – спросил Бло.
- Где Кануф и Ред? – уточнила Ава.
Им не ответили, и никто не повернул лицо.
- Я же говорил, - сказал Бло. – Похоже, они их зарезали и сварили.
На шутку не отреагировали.
- Кануф ушёл от нас. Совсем ушёл, - ответила Това. – Сказал, что хочет вернуться в наш город, где у него на кладбище родители. Хочет отыскать сына и бывшую жену и похоронить их… Если не выжили… Он ничего не взял, хотя мы предлагали продукты в дорогу. Оружие оставил моему мужу.
- Понятно. А Ред?
- Бло, Реда больше нет, - догадалась Ава. – Наверное, ты плохо спрятал коробку с лекарствами.
- Нет, парень не виноват, - опять за всех сказала пожилая женщина. – Видно,
76
Ред припрятал таблетки ещё вчера. Мы не уследили, когда он их съел. Кануф очень расстроился, сказал, что это его вина.
- Профессор тут всё утро брал на себя вину… - усмехнулся Блюшка. – И за переворот, и за каждого убитого в стране человека, и за Смета с Редом… И даже за меня. За то, что таких, как я, видите ли, вовремя не изолировали… Во всём он виноват…
- Они вместе работали в мэрии, - пояснила Това. – Ред и Кануф. Они давно знали друг друга.
- Нас не было всего полтора часа, а у вас столько событий, - вздохнул с досадой Бло. – Нам осталось до безопасного места всего двести километров, но такими темпами…само-унич-тожения…до границы никто не доедет. Вы жить-то хотите?
- Не злись. Наркоманы долго не живут, а Кануф не погибнет, он дойдёт.
- Как не злиться, Ава! Ты за них хотела жизнь отдать, а они мрут, как мухи! Не способны поберечь ни себя, ни других! Зачем тогда всё это?! Зачем мы искали бензин и узнавали дорогу?!
- Что есть, то есть. В этом городке, - девушка кивнула в сторону долины, -людей сотни, а они тоже не хотят жить: подчинились каким-то самозванцам… Которые их перебьют, как только кончится еда…
- Вот и Кануф сказал, что коричневые не снаружи, а внутри нас, - спокойно заметила Това.
- Дядя Бло, тётя Ава, вы не зря нас спасаете!- это вышла незаметно из автобуса заплаканная Энга. – Мы обязательно будем жить! И я, и Вен, который больше не плачет, и тётя Юза с Сотти…
Бло и Ава улыбнулись: они ещё не знали, что похожи на дядю и тётю.
Черту подвёл Заул. Он бросил свои коробки, подошёл ближе и протянул Бло пистолеты.
- Вот что. Ред сам выбрал свою судьбу. Мы его похоронили. Уж как смогли. А нам всем надо поесть, чтобы набраться сил в дорогу. Я хоть и не молод, а помирать ещё не собираюсь. Надо будет – и стрельну в мародёров.
- Это верно… Дамы и господа! Нас ждёт человек с канистрами солярки!
77
Быстро кушаем, грузимся, трогаемся! – и Бло первым взял протянутую Сотти миску.
… Через час автобус уже спускался с последнего перевала, и пассажиры всматривались в горизонт, надеясь увидеть спасительную границу. Их стало больше: Брок, его жена и две дочери чуть помладше Энги присоединились к беглецам.
Новенькие сидели расстроенные и в слезах: позади оставались дом, двенадцать коров, а главное – «непутёвый старший сын», променявший семью на преступных друзей. Банда вернулась-таки раньше, чем Брок успел заправить автобус с приезжими. Узнав, что народ пытался собраться в церкви и помолиться за избавление от бед, мародёры догадались, что они тоже беда, и решили сжечь здание храма. Брок и ещё две женщины взяли топоры и встали маленькой стеной на защиту святыни; бандиты , довольные богатой добычей, пока успокоились, но их вожак пригрозил заколотить двери церкви наглухо. «Остальной народ просто смотрел с любопытством, - с горечью рассказывал бывший церковный староста. – Потому и не хочу оставаться в этом мёртвом городе. Считается, что душа бессмертна. Я вижу другое: сначала гаснет душа, потом становится легко погубить тело».
Впрочем, как ни тяжело было уезжать этим четверым жителям горной долины, беглецы первой партии им очень обрадовались: заполнилась пустота от потери трёх человек, а Бло и Ава получили подкрепление в виде крепкого и волевого мужчины, способного владеть оружием. Охотничье ружьё Брока, которое он скрыл от реквизиции, стояло у его ног.
… Чем ближе подъезжали к рубежу государства, тем чаще попадались выжившие соотечественники – поодиночке и маленькими группами. Спросить их о чём-то или предложить место в автобусе не получалось: путники сбегали с дороги и прятались среди деревьев. Проехали четыре городка, одинаковых в своей безлюдной застылости и остовами тел напоминающих недавнюю трагедию. Теперь бродячие собаки и стаи ворон поглядывали жалобно: прежняя пожива иссякала, а без живых людей не обновлялась. И если вороньё ещё пыталось нападать на сады и поля, то собаки, бродившие меж мёртвых домов, готовы были бежать за автобусом, лишь бы о них позаботились. Особенно гнетущее впечатление произвёл на беглецов от смерти последний, приграничный, город. Чистый, уютный, с мягкими лиственницами и пихтами у палисадников и вдоль тротуаров, он словно уговаривал задержаться в себе и не
78
покидать родину. Но на площади, мимо которой пришлось проехать, коричневые или армия расстреляли не менее тысячи человек, и выворачивающий нутро запах принудил всех закрыть носы и глаза. Последние – чтоб не сойти с ума от зрелища. «Фашисты… Настоящие фашисты…» - шептал Заул за спиной Бло, и парень увидел в зеркало, как побледнели и упали в обморок обе дочери Брока, а Юза встала им помочь. Лицо своего сына она отворачивала от окон, едва появлялись вдали первые дома населённого пункта. «Наверное, мы теперь все ненормальные, раз можем смотреть и не плакать, не кричать», - мелькнуло в голове Бло. Ава рядом, на переднем сиденье, с автоматом наизготовку, сидела, как пружина и, казалось, реагировала только на движение. Лицо девушки было не напряжено, но сосредоточено, зубы стиснуты, глаза широко открыты. Беглецов-пешеходов она замечала раньше напарника. Знал бы он, какие не подходящие к ситуации мысли мешают Аве следить за дорогой. « Раньше я сразу замечала, если кто-то хочет сунуть мне деньги и, оторвавшись от шеста, протягивала ногу. Деньги заталкивали в сапог, туфельку или кед, и я никогда не путала: кто идёт ко мне, кто просто переходит от столика к столику или отправился к бару. А теперь палец на курке, и каждую секунду жду, что выскочит джип с мародёрами… Бло- молодец. Прекрасно везёт нас. Наверное, сам не знал, что отлично водит, когда…когда был Пончиком…» Так задумывалась Ава на пару секунд и тут же переносила всё внимание на дорогу, заставляя работать глаза и слух, а не мозг.
… Когда выбрались на очередной пригорок и всего в каком-то километре показался таможенный пункт, весь автобус встал и притиснулся вперёд. Това заплакала слезами радости: «Я знала, знала, что мы доедем…» Теперь пешие беглецы уже не прятались и только завистливо поглядывали, уступая дорогу, на тех, кто сумел выбраться на транспорте. Бло немного не доехал до очереди, и Брок вызвался разузнать обстановку. Това начала было предлагать печенье и минералку, но нетерпенье отбило аппетит даже у детей, все выбрались из автобуса, рассматривали измученных беженцев, заговаривали, рассказывая своё и сочувственно качая головами, когда кто-то говорил о потере всех близких.
Ава не выдержала и пошла вдоль колонны людей, которые, как ей казалось, совсем не продвигались. Усталые лица, пыльная одежда, паспорта в руках некоторых и почти полное отсутствие детей – вот всё, что схватило её истощённое внимание. Так она добрела до железного забора с калиткой, через которую и впускали людей на ту сторону. Далее виднелись навесы и ангары, где прежде проходил досмотр грузовой автотранспорт, и какие-то
79
административные здания. За калиткой стоял стол, прямо под солнцем, на иностранцев заполняли бумаги, и два врача бегло осматривали их и делали какие-то прививки. Двое мужчин в форме покосились на Аву и, столкнувшись с её взглядом, поспешно отвели глаза. Девушка усмехнулась: «Давненько я не пользовалась кремом. Наверное, даже загорела…»
Ленивый разговор офицеров возобновился.
- И что, куда теперь поедешь? – спросил один.
- Народ повалил в центральную столичную тюрьму, но там для прогулок – никаких условий, -ответил его приятель. – Дети, сам понимаешь, будут маяться. Поедем всем семейством в шестьдесят четвёртую тюрьму.
- Это же на Севере…
- Там нормально. Когда были заключённые, они заготавливали лес. Представь: сосновый бор, ягода и грибы на вырубках, речка…
- И ночлег на нарах.
- Ничего, теперь и депутаты парламента будут отдыхать в тюрьмах. Все курорты и санатории – для зеков. Таков закон. Эти люди и так страдают.
Таможенники заметили, что Ава прислушивается к ним, и отошли в сторону. Девушка поспешила назад, к «своим».
К её удивлению, Бло отогнал автобус дальше метров на двести, и возле него стояли почти все, кто приехал с нею. Люди прощались, некоторые возились с вещами. Блюшка сидел на ступеньке и что-то жевал, семейство Брока уже стояло в очереди беженцев, и Ава кивнула им, неуверенная, что когда-нибудь ещё увидит. К ней поспешили Заул и Това.
- Авочка, милая, а у нас забрали сына и увели на ту сторону! – заговорила старушка. – Говорят, у них есть шикарные заведения для людей с ограничениями!
- Не жалуйся, - урезонил её муж. – Аве ещё хуже. Адрес дали, будем навещать Уэфа. Ему уже сорок пять лет. Может, женится…в заведении…
- Сорок пять? – повторила Ава удивлённо. – Ему – сорок пять…
- А что, не похоже?.. Да, он у нас выглядит, как огурчик. Мы ж его никогда не
80
не обижали.
- Нет, я о другом… А почему вы сказали, что мне хуже?
- Ещё бы, Авочка, спасительница наша. Друг-то твой возвращается назад, не хочет переходить границу.
Заул посмотрел на жену с упрёком за прямолинейность, но Ава улыбнулась:
- Тоже мне проблема!..
Они обнялись, погладили друг друга по плечам и расстались. Старики со слезами в глазах ещё и ещё поблагодарили Аву и пошли в очередь. За ними подхватился Блюшка, на ходу неуклюже поклонившись Аве:
- Буду молиться за тебя, красавица… А к детям не подойду. Обещаю! – громко прибавил он, уже обернувшись.
Остались самые близкие. Они стояли вчетвером возле открытой дверцы автобуса, а из разбитого переднего окна торчали кроссовки Бло.
- Уже сказали? – спросила Юза. – Мы все так уговаривали, а он…
Юза и Энга плакали, Вен, который держал Сота на руках, явно боролся со слезами. «Вот уж не думала, что они станут мне такими родными», - удивилась девушка, а вслух, обняв Юзу, успокоила её:
- Не переживайте, он будет не один.
- Как?!. Ты тоже?!
- Я же говорил, что это государство обречено и Ава не дура, чтобы с ним связываться! Здесь не отменили ни одного идиотского закона, которые погубили нас! Они ничему не научились!
- Он прав, Юза. Я сейчас потрачу силы, чтобы тут устроиться, а через два-три года всё рухнет, как у нас. Выгоднее вернуться. Найдём себе тихое место для нормальной жизни. Если потребуется – отвоюем… Я тоже, - прибавила она тише, - хочу такого же красивого сына, как у тебя. Но не хочу бегать с ним из страны в страну.
- Я тебя понимаю, Авочка, чудесная ты наша спасительница, золотой ты наш человек, я тебя понимаю. Ты переборола страх, и ты не боишься возвращаться
81
туда. Но ты не знаешь всего, не знаешь, что ты делаешь своим решением…
- Что ещё?.. У вас опять сюрприз?
Ава посмотрела на молодую парочку и всё поняла.
- Ребята, если не ошибаюсь, тебе шестнадцать лет, а тебе только четырнадцать. Не рановато ли вам жениться?
- А кто нас осудит, тётя Ава? У Энги родители погибли, я – из «перешедших». И вообще, мы не собираемся сейчас жениться. Мы решили подождать до восемнадцати. Если вы нас не возьмёте, мы пойдём сами. В один из этих ближайших городов.
- Зачем бежать из страны, где столько места? – добавила Энга и улыбнулась так, как это делают только влюблённые девочки-подростки.
- И где идиотизм исчез вместе с людьми! – крикнул Бло, слушавший разговор.
Ава заглянула в автобус: оказывается, парень включил ноутбук и скорее всего вышел в интернет.
- Неужели ловит? – удивилась она и удивилась своему вопросу: ещё какие-то пять дней назад интернет был привычным делом, а теперь она ощущала себя человеком, вышедшим из каменного века.
- Ловит! Ещё как ловит! Как выращивать овощи и фрукты – я уже скачал! Как заготавливать продукты на зиму – тоже! Для шпаны – как предохраняться, для нас – как вести себя во время беременности и ухаживать за младенцем! Ещё полчаса, и весь опыт человечества будет у меня на жёстком диске! Кстати, Брок рассказал, как управляться с бензиновой электростанцией! Мы отлично устроимся!
Все засмеялись такой широкой хозяйственности своего водителя и охранника.
Това издалека окликнула Юзу, и та взяла у Вена сына.
- Становись на ноги, хватит его мучить. У него уже устали ручки, а ему ещё много работать сегодня.
- Вен с нами не идёт? – расстроился ребёнок.
- Дружище, я приеду позже. У меня остались там кое-какие дела. Я приеду к тебе на день рождения, хорошо?
82
- Приезжай. И вы, тётя, приезжайте.
- Хорошо, Сот, я постараюсь.
- Всё, милый мои, мы пошли. Храни вас Бог.
- Мы ещё обязательно увидимся, - обняла Энга свою старшую подругу.
Ава обняла обоих и увидела, что Бло хочет выйти их автобуса.
- Бло! – воскликнула Юза. – Я так тебе благодарна за Сота! Ты настоящий мужчина!
- Молодых мам я ещё не целовал… Прощай, Юза. Ты настоящая женщина и мать. Смотри, не балуй Сота. Будь справедливой, и вы никогда не расстанетесь.
Они прощались ещё и ещё, а мимо проходили беженцы, и в их взглядах не было ни любопытства, ни удивления, только серая пустота. Юза пошла, ей махали и не смотрели друг на друга.
- До ближайшего города солярки хватит, - сказал Бло деловито, чтобы скрыть волнение. – Представляешь, Ава, у них в парламенте до сих пор заседает тараканская партия. Считают, что двадцать процентов мест – это не опасно… И эти идиоты пограничники ещё хотели изъять у меня оружие.
- Дядя Бло сказал им, что завалил пятьсот коричневых, и теперь даже медведи в лесу обходят его стороной, - засмеялся Вен. – Офицеры испугались и ушли.
- Зато у них теперь прекрасный отдых…
- О чём ты, Ава?
- Ничего особенного. Ребята, в ближайшем пустом городке я готовлю вам вкуснейший пирог. У меня сегодня день рождения: двадцать три года. Бло, ты скачал кулинарные рецепты?
- С этого начал. Восемь самых известных поваренных книг тебе хватит?
- Поздравляю, тётя Ава! – чмокнула девушку в щёку Энга.
- А теперь наши условия, молодёжь! – строго ответила именинница. – Первое: я не тётя, он не дядя. Мы не старые. И вообще, мы теперь товарищи…по выживанию. Понятно?.. Дальше. Девочки с девочками и мальчики с мальчиками не целуются. Я отменяю в этой стране, - Ава топнула ногой по
83
земле, - все законы, придуманные за последние пятьдесят лет. Мужчины – главные, они защищают нас и добывают пищу. Мы с Энгой заботимся о кухне, воспитании детей и верим хвастливым рассказам мужчин о том, как они героически вели себя на охоте.
«Молодёжь» со смехом поклялась соблюдать условия.
- У меня дополнение! – вмешался Бло. – Я немножко опоздал с этим, но не до того было… Ава, раз уж ты решила стать моей женой, пусть всё будет естественно… Я тебя люблю.
- И я тебя люблю, милый Бло. Ты настоящий мужчина.
- Ура!! – закричали Вен и Энга, удивив усталых людей на погранпереходе.
٭ ٭ ٭
Трое хотели вернуться в родной город, но Бло настоял на том, чтобы поселиться в горах недалеко от границы. Ещё раз он удивил компанию, которая быстро выросла до двух десятков, тем, что начал свозить в «колонию» не только необходимые в быту предметы, но и лодки, в том числе моторные. С первыми весенними деньками всё разъяснилось. Крупная международная корпорация начала строить в расстрелянной стране каскад гидроэлектростанций, и большая часть территории попала в зону подтопления. Вскоре их городок стал островом, и предусмотрительность Бло очень пригодилась. То, на что СМИ год назад, во время трагических событий, только намекали, стало объектом всеобщего обсуждения: якобы та самая энергетическая компания вскормила на свои деньги движение тараканцев, и гибель миллионов людей – всего лишь этап на пути её расширения и увеличения прибылей. Впрочем, телеканалы и интернет-порталы, принадлежащие корпорации, быстро доказали, что жители уничтоженной страны убили себя сами и внешнего вмешательства не было.
٭ ٭ ٭
Постэпиграф
А самый злобный враг людской –
Самонадеянный покой.
В. Шекспир. «Макбет»

 

---

Сконвертировано и опубликовано на https://SamoLit.com/