Капли души
Когда мы говорим о поэте, мы обращаемся к его же строкам – говорим его словами. Потому что наиболее полно личность поэта раскрывается в тех строчках, которые он подарил нам щедрой рукой.
Перед вами книга внимательного и действительно щедрого автора, наделённого тонким чувством сопричастности всему миру, ищущего взаимосвязи прошлого с настоящим, глубоко и всерьёз задумывающегося о грядущем.
Виталий Никитин во всех представленных в сборнике стихах до конца правдив, искренен и предельно, по-мужски, откровенен. Это строки интеллигентного человека, не лишённого чувства юмора и тонкой самоиронии. К этим стихам вам, как и мне, возможно, захочется возвращаться вновь и вновь, цитируя, полемизируя с автором, не соглашаясь в чём-то с ним, а в чём-то и разделяя его воззрения и отнюдь не поверхностные чувства и мысли.
Светлана Вадимовна Гончаренко,
Российский союз писателей
От автора
Мой прадед по материнской линии переселился на Кубань из Полтавской губернии.Кровь какой нации течёт во мне, я не знаю, хотя слухи о том, что мои предки были итальянцами, иногда прорываются сквозь границы времени. Почти вся родня по линии отца похоронена в небольшой белорусской деревеньке Королёва Слобода недалеко от Бобруйска, а сам он нашёл приют в земле кубанской.
Я родился в маленькой кубанской станице, хотя казаком себя назвать не могу.
Так кто я? Где моя Родина?
Моя Родина — Русь, огромная, великая, многострадальная.
Я люблю её, я пишу о ней...
Виталий Никитин
***
Быть Поэтом с большой этой буквы не рвусь.
На Руси тяжело стать при жизни поэтом.
Только как мне не петь о тебе, моя Русь?
Только как же мне петь и не плакать при этом?
Часть1: «Моя душа к тебе прикипела, Русь…»
Ночной сонет
День отгорел, затих, угас.
И дивный свет сменился мглою.
Опять беседует со мною
Пастух далекий, Волопас.
Накрыла ночь своим крылом
Мой отчий дом, мою станицу.
Давно за полночь, но не спится,
Любуюсь звездным я шатром.
На чёрном бархате времён
Блестят сапфиры и алмазы.
Избытком чувств я опьянён.
Вплетает ночь в косички стразы.
И грань, где явь сменяет сон,
Мой ухватить не в силах разум…
Когда я родился
Когда я родился, не так ведь и важно,
В какую на свет появился годину.
В станице лишь пара домов двухэтажных
И два продуктовых всего магазина.
Я помню, полы в хате мазали глиной,
А хата у деда была в три окошка.
И бегал в сельпо я купить керосина,
Чтоб на керогазе пожарить картошку.
Я помню, как печка чадила нещадно,
И мы над ней часто сушили одежду.
И в доме, как в печке той, теплилось счастье,
Ведь жили тогда мы не только надеждой.
Ностальгия
Пустынные улицы, зло ощетинясь
Капканами тёмных своих тупиков,
Холодной росою щекочут мне спину
И дробь выбивают чечёткой зубов.
Мой город, уснувший, безлюден и страшен,
Закрылся кольчугой колючих оград.
А я вспоминаю его тот, вчерашний,
Где каждый прохожий мне был, словно брат.
Приметы нашей осени
Приметы нашей осени – дожди.
Увы, но так устроена природа,
Меняются системы и вожди
А небосвод рыдает год от года.
Приметы нашей осени – леса
Под золотистым сказочным убором,
Смотрящие на нас с немым укором,
Так, что невольно катится слеза.
Приметы осени – туманы по утрам,
Молочные, кисельные, хмельные.
За эту землю душу всю отдам,
Её не жалко за мою Россию.
Приметы нашей осени – бомжи,
Как стаи птиц, стремящиеся к югу.
А нам твердят, что это тоже жизнь,
И мы, мол, не в ответе друг за друга.
………………………………………..
О, позолоченная Русь,
Твоя особая примета –
Во все века в душе поэта
Осенняя и боль, и грусть.
***
Эх, Россия, Россия, сторонка родная,
Широта и простор для блаженной души.
Ни руками, ни взором от края до края
Не обнять, не объять, только пить да грешить,
Да ещё воровать, на Христа уповая…
Тройка
А Русь-тройка своих растеряла коней…
Н. Зиновьев
И зияют пустотою
Три огромных хомута.
Только очиприоткрою,
Тройка-Русь уже не та.
Коренной летит галопом.
Мчится рысью запряжная.
Да всё больше по Европам,
В поисках земного рая.
Горечь закусив тоскою,
Спит возница у куста.
И зияют пустотою
Три огромных хомута.
***
День тихонько укатил
Прочь на старой бричке.
Солнца луч ещё светил,
Больше по привычке.
Тихо опускалась мгла,
Пледом серым старым.
В чёрном небе ночь зажгла
Россыпью Стожары*.
Те же звёзды и луна,
Светят, как когда-то.
Толька канула страна
В пропасть без возврата.
Я смотрю на небосвод
И шепчу: «О, Боже,
Сохрани хоть мой народ,
Ты ведь это можешь».
*Стожары – (древнерусс.) созвездие Плеяды.
***
Родина с протянутой ладошкой,
С нищенской сумою за спиной,
С непокрытой шалью головой
Ковыляла за моим окошком.
Родина, чьи полны закрома,
Родина, чьи недра так бездонны,
Ты ль идёшь с протянутой ладонью,
Или всё же я схожу с ума?
***
Ветер северный рвёт с триколором флагшток
И гудит в проводах так уныло и скучно.
Скоро, скоро зима свой уронит платок,
А пока ветер гонит тяжёлые тучи.
И не скрыться нигде от промозглых дождей,
И висят на флагштоках поникшие флаги.
Не зависят дожди от указов вождей,
Не читают приказов на белой бумаге.
***
Жёлто-капельная грусть,
Листья – слёзы на асфальте.
Осень посетила Русь
В красно-жёлто-буром платье.
Клин прощальный журавлей
Растянулся в небе синем.
Широтой твоих полей,
Восторгаюсь я, Россия.
Горы, реки и леса –
Малой родины пейзажи.
Здесь, в станице, дом отца.
Где найду я землю краше?
Жёлто-капельная грусть
Виснет в воздухе вопросом.
Некрещёный я молюсь
О России в эту осень.
***
Мне кажется, наш мир сошёл с ума,
Коль брат родной с мечом идёт на брата.
И щурится с ухмылкой сатана,
Пособник злобы, лести и разврата.
И хочется бежать мне в глушь, в тайгу,
Где на пять вёрст – всего одна берлога.
И там, на чистом девственном снегу
Грехи людские отмолить у Бога.
Молитва
Всё как-то странно у меня выходит,
Но слово «Русь» созвучно слову грусть,
И ручка по наитию выводит:
«Я за тебя, любимая, молюсь…»
Не веселюсь, не прыгаю от счастья,
Молюсь. Прости, что не на образа.
Молюсь, когда в поддержку этой власти
Бросаю в урну сказанное «За».
Молюсь. Не зная ни одной молитвы,
Не зажигая пламени свечи.
Молюсь о том, чтоб не на поле битвы
Горела сталь, а в доменной печи.
Но что же это, Господи мой правый,
И грех какой над нашею страной?
Всё чаще рифмовать могу Державу
Лишь с горестью, стихией и войной.
…Вновь молюсь. Ниспошли озарение
И порочный сей круг разорви.
Я молюсь, чтоб моё поколение
Хоть немного познало Любви…
***
Во мне звучит есенинский мотив.
Вы в нём найдёте корни плагиата.
Но я, за хвост Пегаса ухватив,
Взнуздал его — лети, мой конь крылатый!
В полёте землю взглядом охватив,
Я вижу то, что раньше видел он:
Всё тот же лес, и луг, и те же хаты,
И Русь сермяжную объёмом в три обхвата,
Согбенную под тяжестью времён…
Во мне живёт есенинская грусть.
Она на части душу рвёт мою.
Ведь Родину я, как и он, люблю
И место я готов отдать в раю,
Лишь только бы моя сияла Русь.
Осень, как осень
Прозаику В. Кузнецову
Золото осени душу твою разбередило вновь.
В клетке она томится.
В злости бьёшь зеркала, режешь руки в кровь,
А в осколках всё те же лица.
Ты врагов своих всех простил давно.
Бог, если надо осудит.
Ты сидишь и с грустью глядишь в окно.
Осень, как осень. Гуляют люди.
Листья, как листья, летят шурша.
Медленно умирая.
Так отчего же болит душа?
Осень, как осень… Страна чужая…
***
Сменилась власть, и всё у нас в порядке:
Витрины, полные колбас, и пиво в ряд,
И в гаражах не сивые лошадки,
У некоторых «мерины» стоят.
Не спорю я, жизнь в чём-то стала краше.
Но мы за ней в погоне проглядели,
Как сильно, как безбожно оскудели,
Нет, не карманы, души – души наши…
Моей России
У Лермонтова ты немытая,
А у Зиновьева – с клюкой.
Растоптанная и забытая
Махнувшими тебе рукой.
Девчонка в старом сарафане,
Худым обмотана платком,
А, может, истина, в стакане
Утопленная мужиком…
…Пусть кто-то назовёт уродиной
В угарном пьяном кураже.
Любовь и боль моя – ты Родиной
Всегда останешься в душе.
***
Затянулось небо пеленою,
Видно, там Всевышний загрустил.
- Господи! Что будет со страною?
У него я мысленно спросил.
Бог заплакал – дождь заморосил…
***
Мёрз солдатом на сопках Армении,
А лечился под солнцем Грузии.
Растащили Державу жменями,
Тюбетейками да картузами…
***
Серп и молот на свалку.
Герб – с двуглавым орлом,
Жить с начала начнём,
Все устои на слом.
Но хорошего жалко…
***
А на войне, как на войне.
Считают время здесь вдвойне.
Здесь час, как год, а год, как срок,
И будто жизнь – воды глоток.
Здесь временные стёрты грани,
Здесь школа жизни – поле брани.
А на войне, как на войне.
Мужская дружба здесь в цене.
Но лучший друг твой – автомат,
В твоих руках его приклад.
Чиста душа у автомата,
Ведь он не слышал звона злата.
А на войне, как на войне.
Здесь явь, как будто в страшном сне.
Здесь кровь и грязь, здесь пот и дым.
Здесь за день можно стать седым.
Война – тяжёлая работа,
Работа до седьмого пота.
А на войне, как на войне,
Когда и солнца свет во тьме.
И в эту тьму идут солдаты,
Простые русские ребята.
Их позвала Россия-Мать
За честь свою в защиту стать.
А на войне, как на войне.
Здесь всё, друзья, в своей цене.
Россия-Мать вас позвала,
А что она взамен дала?
Надгробных плит холодный мрамор,
А выжившим – на душу раны.
А на войне, как на войне.
Плохое видится вдвойне.
Работа тяжкая, мужская,
Будь проклята она такая!
Себе подобных убивать.
Нас для того ль рожала мать?
Гриф «Секретно»
Пришёл со школы нынче сын
И тихо у меня спросил:
- Мой прадед воевал когда-то,
На той войне он был солдатом?
…А я совсем не помню деда
И мне сегодня очень грустно.
Гремит Великая Победа,
А я один из многих русских,
Своих не помнящий корней,
Что знаю я о той войне
Из первых уст? На всём печать.
Семье приказано молчать.
Молчу и я, а в горле ком.
Когда включают метроном,
Мужская катится слеза,
А сыну нечего сказать…
***
Озеро всё в оспинах,
Дождь холодный, злой.
- Что ты плачешь, Господи,
Над моей страной?
Боль сдавила ободом,
В сердце двадцать жал,
С неба тихим шёпотом
Бог мне отвечал:
- Как же мне не плакати,
Коль в такой Державе,
Пол страны на паперти
Ждёт копейки ржавой…
Ветеранам
Примите мой поклон, седые ветераны.
За пядь родной земли, что жизнью сберегли.
За то, что в ту войну вы поседели рано,
За то, что честь свою вы гордо пронесли.
Примите мой поклон, седые ветераны.
За свой нелегкий труд, за пять тяжёлых лет.
За тысячи ночей без сна, ещё за раны,
Которые в душе кровавый ставят след.
Примите мой поклон, страны моей солдаты.
За то, что слово «долг» для вас звучало – жизнь.
За то, что полегли на скорбном поле ратном,
Спасая от «чумы» родные рубежи.
Примите мой поклон от всех на этом свете,
Кто совесть всю и честь, пока не потерял.
Ведь мы у вас в долгу и мы за то в ответе,
Чтоб подвиг ратный ваш народ не забывал.
Примите мой поклон, страны моей герои.
Я голову склоню пред вами до земли.
За то, что вы неоценимой кровью
Святую Русь для нас уберегли.
***
Я что-то забыл там, на сопках Армении,
Мне кажется, что-то я там потерял.
И я не открою, быть может, Америки,
Сказав, что я Родину там защищал.
Не эту Россию, не край Краснодарский,
Огромный, великий Советский Союз,
Который, увы, в одночасье распался.
И в память о службе той давней остался
На сердце мне давящий каменный груз.
Ну, что же забыл я на сопках Армении?
И что потерял я в той горной глуши?
Вы, может быть, мне никогда не поверите –
Остался в горах тех кусочек души…
***
Я страну и народ мой всё больше ругаю,
Потому что я их беззаветно люблю.
Не нужна мне, поверьте, любая другая.
Эта гавань мила моему кораблю.
Он сидит на мели и борта проржавели.
Только я не об этом сегодня пишу.
Кто-то, может, привык отдыхать в Куршавеле.
Ну, а я и в Горячем* свободно дышу.
И пускай город мой не Париж и не Ницца.
Но я верю, что будет и он на слуху.
И Россия – поверьте – из пепла, как птица
Словно Феникс воскреснет, крылами взмахнув.
*Горячий Ключ – родной город автора.
Вид из окна
Эти серые горы с кусками вчерашнего снега
И река, что адыги когда-то назвали Псекупс.
Этот парк из сосёнок, верхушками рвущихся в небо.
Это всё – моя добрая милая старая Русь.
И дороги, дороги ли? Вечно в грязи и колдобинах.
И поля, что травой-лебедой заросли.
Это тоже она – моя добрая старая родина,
Небольшой пятачок той огромной, бескрайней земли.
Вот дворцы-этажи, режут глаз крыши их черепичные.
Рядом хаты, описывать их я, друзья, не берусь.
Люди русские к этим контрастам веками привычные.
Это тоже она – моя добрая Матушка-Русь.
Вот изгои-бомжи, добывают себе пропитание,
Ковыряясь в отходах на мусорной свалке.
Это тоже Россия, но выше, увы, понимания.
Мне такую её, как собаку бездомную, жалко.
Вот пробилось сквозь тучи и светит мне солнышко ясное,
Землю греет лучом и озябшую душу мою.
Русь святая, богатая, бедная, разная.
Ты, такая, как есть, я тебя и такую люблю.
Вопрос
Я печь топлю, горят в огне поленья,
Их пламя жадно лижет языком.
Бросаю в топку не дрова, сомненья:
Легко ли быть в России мужиком?
Горит огонь и жёлто-красно-синим
Сияньем освещает старый дом.
А что бы я сказал, когда б спросили,
Легко ли быть в России мужиком?
Последние сучки былой дубравы
Сожрала печь, икнув в трубу дымком.
Ищу ответ, кто скажет, Боже правый,
Легко ли быть в России мужиком?
Сгорят дрова, отдав частичку света,
Золу сомнений выброшу совком.
Пока не стал золой, ищу ответа,
Легко ли быть в России мужиком?
***
Море, ночь, тишина, я сижу у причала.
Мысли странные гложут меня, подлеца.
Кто мне скажет, граница России – начало,
Или, может быть, это полоска конца?
Помощник
Я душу не рву за страну,
Хватает рвачей без меня.
Но с Думой проблему одну
Решаю я день ото дня:
Радеем мы с ней за народ,
Весной я вскопал огород.
У думцев закончились прения,
А я поливаю растения.
Госдума ушла на каникулы,
Кручу я компоты с клубникою.
Расея, моя ты, Расея,
Не зря депутаты радеют.
Я им помогаю немножко,
Вчера докопал всю картошку.
***
Недочитанная книжка
И на тумбочке письмо.
С фотографии мальчишка
Смотрит пристально в окно.
Ждёт мальчишка каждый вечер,
Что домой вернётся мать
И зажжёт в лампадке свечку,
Чтоб молитву почитать.
За весной приходит лето,
Осень сменится зимой.
Улыбается с портрета
Сын любимый и живой.
И она молитву эту
Не прочтёт за упокой.
Всё надеется, с рассветом
Постучится сын домой.
Осеннее
Рвано-драный асфальт, перемешанный с глиной.
На осенней дороге, как танк, жигули.
Все века на Руси уповали на зиму,
Мы от предков своих далеко не ушли.
***
Священный долг неся перед страной,
Мы в армии служили все в одной.
Мне снится до сих пор Ленинакан
И Арагац, огромный великан.
В горах Армении хлебнули мы сполна.
О той войне не ведала страна.
О той войне, солдат, не говори.
Страны той нет… Спокойно спитГюмри.
Поэту
( к 120-летию С. Есенина)
Я такой же, как ты, прохожий.
У судьбы ничего не просил.
Только я ведь влюбленный тоже
В купола золотых осин.
Золотая пора всё итожит.
Дождик часто с утра моросит.
Ощущаю я даже кожей
Грусть-кручину твоей Руси.
Вот и в этот денёк осенний
Лёг мне на душу каменный груз.
Я тебя поминаю, Есенин,
И молюсь за Святую Русь.
О плюсах и минусах
Нет дубрав, дубы спилили,
Увезли за Чёрно море.
Лесорубы всё пропили.
Ну, да разве это горе?
И шумят вокруг осины.
Глаз от радости слезится.
Будут колья у России,
Чтобы с нечистью сразиться.
Ироничное
Ну, вот и свершилось. Страна поделилась на важных и этих.
На тех, кто в дворцах, и тех, кому ипотека до гроба.
Отцы в девяностых зубами тащили счастливый билетик,
Как волки… Детишки его получают в утробе.
Но я не об этом. Ведь кто мы? По сути, не важно.
Е два - Е четыре, по чёрным и белым, без спешки
Нас двигают те, кто коробку захлопнут однажды,
Смешав воедино ферзей, офицеров и пешки.
Сон
А я воюю до сих пор
Во снах. И снятся мне раскаты
В горах, замёрзшие солдаты,
С отборным матом разговор.
Давно распался тот Союз,
И четверть века ветром сдуло,
Но также бьёт по каске дуло
АК, и давит плечи груз
Боекомплекта. Это сон.
Он приходить теперь стал реже,
Но мир, увы, не стал безгрешен,
И лучше вряд ли будет он.
А я воюю до сих пор,
Ищу ли правых, виноватых.
Но нам живым стоят в укор
В гранит шагнувшие солдаты.
Ещё безусые юнцы,
А их безжалостной рукой
Страна запаивала в цинк
И отправляла так домой.
«И дольше века длится миг»,
А мне всё снится тот же сон:
Последний бой, истошный крик
И дым завесы пеленой.
А подо мной алеет снег
И мне до смерти так немножко.
Но не прервётся жизни бег,
А на щеке горит ладошка
И женский голос в полусне.
Он так знаком и нужен мне.
Он разрывает смерти плен
- Живи сынок, цавэттанем*.
*Цавэттанем – армянское выражение, которое можно перевести, как «я тебя люблю» или «я возьму твою боль».
Привиделось
Худая и ноги босые,
Пальто не в размер с пояском.
Стучалась в окошки Россия
Ненастным осенним деньком.
Просила хоть корочку хлеба
Сухого на ужин подать.
А взгляд обращала на небо,
Пытаясь, то небо понять.
Никто не открыл, не приветил,
Ушла, как была, босиком.
А спину колол лютый ветер.
И взгляды в отверстья замков.
О наболевшем
На кухнях мы все патриоты
Под чай, шардоне и коньяк.
Мы вечно ругаем кого-то
И знаем, что делать и как.
На деле – все трусы и лживы,
И каждый себе лишь гребёт.
Гонимые жаждой наживы
По трупам идём мы вперед.
Так было, так есть и так будет
На грешной планете Земля.
Кричу я: «Опомнитесь, люди!».
Но кто здесь услышит меня?
Бессмертный полк
А что мы знаем о войне?
Мы, внуки тех, кого не стало.
По всей огромнейшей стране
Герои смотрят с пьедесталов.
И сколько их давно лежит
В полях, лесах или болотах,
Горевших в танках, самолетах,
Тех, кто хотел любить и жить.
Тех, кто нашёл приют в земле.
Да что мы знаем о войне?
Пропавших без вести, увы,
Гораздо больше, чем героев.
Тех, не склонивших головы
Перед фашистскою ордою.
Они сегодня встали в строй:
Бессмертный полк течёт рекой.
Азъ есмь?
Мы предали своих богов
И землю русскую продали.
Нам оправдание едва ли
Найдётся в глубине веков.
Виной всему – златой телец
И жажда власти, не иначе.
И потому от скорби плачет
На небесах наш Бог-Отец.
Ярило, Азъ, Коловорот.
А где же русский мой народ?
Есть государство, нет Отчизны
И ворог празднует в нём тризну.
Мы – рыбы
Мы – рыбы или рабы страстей,
Нам только кажется, что мы люди.
Нас ловят неводом соцсетей
И в соусе подают на блюде.
И не боясь подавиться костью,
Порой цитируя слово в слово,
Нас иногда даже дарят гостю,
Ничем не руша систем основы.
Мы – рыбы, воздух глотая жадно
И округлив от натуги глаз,
Мы докричаться хотели правдой.
Да только кто здесь услышит нас?
Господам
Что ж, каждый откусил себе кусочек.
Россию продали – кричат на всех углах.
За океаном дядя Сэм хохочет,
Рисуя нас с сохою и в лаптях.
К чему слова? – Пустые разговоры.
Он вечен, неоконченный наш спор.
Когда вокруг кирпичные заборы,
И там за ними – не подлец, так вор.
Когда вокруг решётки из металла,
Укрывшие бездушие и спесь.
Но, господа, коль совесть спать устала,
То, может быть, сейчас проснётся честь?
О Родине в четыре строчки
Над этой страною не гаснет солнечный свет.
Я, тысячу раз умирая, сюда вернусь.
На этой планете прекраснее места нет,
Моя душа к тебе прикипела, Русь.
***
Осень тихонько стучится в моё окно,
Золото сыплет к порогу, смеётся звонко.
Лето уходит, цветное его кино
Завтра останется только на киноплёнке.
Солнечный луч, преломляясь в стекле оконном,
В царство теней заглянул, поиграл слегка.
Лето уходит. У Бога свои законы,
Им все минуты расписаны на века.
Вечернее
Мгла осела на станицу,
Свет от ламп блестит в окошках,
И подкравшись, словно львица,
Ночь пришла к нам чёрной кошкой.
В небе звёзды заиграли,
Ясно виден Млечный путь.
Я лежу на сеновале,
Не забыться, не уснуть.
Свежескошенное сено
Вкусно пахнет мятным чаем.
Вот пичуга рядом села
И меня не замечает.
Молоком парным пахнуло,
То корову мама доит.
Птичка с ветки упорхнула,
Чтоб меня не беспокоить.
Хорошо в деревне летом,
Тишь да Божья благодать.
Лучше места во всём свете
Мне, наверно, не сыскать.
Я любимую станицу
Ни на что не променяю.
Увези меня в столицу –
Не смогу прожить и дня я.
Я лежу на сене свежем,
Я гляжу в ночное небо.
Звёздный океан безбрежен,
То ли быль, а то ли небыль.
Не хочу я в небоскрёбы,
И в отели класса люкс.
У моей души-зазнобы
Устаревший, видно, вкус.
Мгла осела на станицу,
Стало тихо во дворе.
Бог ещё одну страницу
Оторвал в календаре.
***
Последние дни уходящего лета
Куда-то летят мимо нас без оглядки.
А жёлтая осень на подступах где-то,
Идёт, наступая всё больше на пятки.
Ещё каждый день наше солнце в зените,
И ясного неба прозрачные сини.
Но утром, как будто бы жемчуга нити,
Висят паутинки все в каплях-росинках.
Мы думаем, что ничего не случится,
И завтра всё будет, как было вчера.
Но что-то кричат перелётные птицы,
И ночью шумят молодые ветра.
Последние дни уходящего лета,
Как птицы, летят мимо нас в никуда.
А мы, как всегда, не находим ответа,
Куда же умчалось ты лето, куда?
Подожди
Златой осени вслед я кричу: «Подожди!
Задержись хоть на пару минут».
Но размыли все краски косые её дожди,
Те, что пятые сутки идут.
Дождь вчера и сегодня, сейчас и потом
Гонит бурые воды Псекупс*.
И уже не укрыться под старым зонтом,
Макияжем не скрыть свою грусть.
И промёрзлые чувства в тепле не согреть,
Не оттаять озябшей душой.
А она на себя надевает шагрень
И латает дыру за дырой.
Златой осени вслед я кричу: «Подожди!».
И кручу назад стрелки часов.
Только время летит и торопится жизнь,
Нам её не закрыть на засов.
* Псекупс – левый приток реки Кубань.
***
Опять горизонт затянуло печалью,
А серая туча пустила слезу.
И солнце, махнув мне лучом на прощанье,
Исчезло, щеку напоследок лизнув.
Лес голый стоит, его краски тускнеют.
И золото всё перековано в медь.
Мы этому вряд ли перечить сумеем,
Так было до нас, будет также и впредь.
Рожденье, расцвет, а потом увяданье.
Движенье по кругу, виток за витком.
Вот осень уходит, сказав «До свиданья!»,
А воздух уже первым пахнет снежком.
***
Зарастает могила отца.
На диване смотрю телевизор,
И не гложет меня, подлеца,
Мысль об этом ни сверху, ни снизу.
Я бездушным вдруг стал в одночасье,
Жизнь свинцом придавила к земле.
И не рвётся душонка на части,
Знать, она заплутала во мгле…
Зимнее
Вновь ткачиха-зима
Заправляет станок белой нитью
И прекрасного ситца
Бросает небрежно отрез на поля.
Им укрылась земля.
Я стою пригвождённый магнитом,
Перестало вдруг биться
Уставшее сердце в груди у меня.
Я не плачу, о нет.
Но веселье мне тоже некстати.
Я извечный вопрос
Сам себе задаю, задаю…
Кто же даст мне ответ?
Вы ведь только представьте, представьте,
Как бы жил я и рос
Без бескрайней Руси и её завывающих вьюг?
Но не это одно
Этой зимней порой так печалит.
И догадки мои
Ты, ткачиха, быстрее развей.
Ты ткала полотно,
Чтоб наряд получился венчальный,
Или, может быть, ты
Саван белый готовишь России моей?
Зимнее утро
Белые крылья коснулись земли,
Снегом укрыли поля, перелески.
Белые хлопья на землю легли,
Спрятав её под фатою невесты.
Замерло всё. Тускло звёзды блестят.
Ветер уснул где-то за перевалом.
Сосны на взгорке зелёный наряд
Прячут под снежным своим покрывалом.
Горы покрыты седой пеленой,
Отблеском розовым манят и манят.
Солнце, чуть-чуть разминувшись с луной,
Тихо встаёт в белой дымке тумана.
Взор, что ни кинь, всё укрыто кругом
Кружевом белым с серебряной ниткой.
Лужи подёрнуты тоненьким ледком
Всё мне здесь кажется лёгким и зыбким.
Только опять мы куда-то спешим,
Сказку вокруг ощутить не желаем.
Еле пробившийся шёпот души,
Снова и снова в себя загоняем.
Весеннее
Весна шагает по планете.
Сегодня правит месяц март.
Но в белом яблоневом цвете
Чужой я чую аромат.
Весна шагает по планете.
Ей это делать не в первой.
А я боюсь мечтать о лете
В преддверье третьей мировой.
Бывают дни, когда совсем не надо
Ни очень вкусной пищи, ни вина.
Стакан воды и плитка шоколада,
А за окошком полная луна.
И грусть твоя неровною строкою
На девственно чистейший лист бумажный
Вдруг выльется. Так Бог своей рукою
Твою ведёт. И всё уже не важно.
О чести и совести
А честь сегодня, увы, не в моде,
И совесть тоже давно не в моде.
Гораздо проще быть подлецом.
За правду бьют кулаком по морде,
С размаху бьют кулаком по морде,
Но попадают всегда в лицо.
Часть 2: «Я отдаю свою вселенную…»
Капли
В капле воды утонуть нельзя,
Каплей воды невозможно напиться.
Капли души отдаю друзьям,
Чтобы увидеть счастливые лица.
Я отдаю им не горсть монет,
Медью звенящей. Более ценное –
Я отдаю им божественный свет,
Я отдаю свою вселенную.
Я отдаю им свои стихи,
В них вся душа, её очень много.
Слышу в ответ: «Ты пойди грехи
Все замоли и подай убогим».
……………………………………
В капле воды утонуть мне впору,
Крест свой тяжёлый несу на гору.
Ночная гостья
Бутерброд с не родившейся рыбой,
Капли крови на масле-подстилке.
Мы с тобою всё выпить смогли бы,
Но осталось ещё полбутылки.
Под икру, коньячок и маслины
Мы вели разговор по душам.
Разговор не окончено-длинный,
Жалко, стрелки к рассвету спешат.
Чуть живой я дополз до кровати,
Мы в обнимку упали в неё.
И тебе я кричал: «К черту, хватит!»,
Уходя с головой в забытьё.
Днём проснулся. Постель, как могила,
В ней лежу почему-то в носках.
Вспомнил, вновь ты ко мне приходила,
Злая русская баба – тоска.
Дорога
К чему лежит душа моя?
И в чём есть радость бытия?
Работа – дом, я столько лет
Скачу, как жаба по болоту,
И всё в конце тоннеля свет
Узреть пытаюсь, и работу
Свою порой не выношу,
А по ночам стихи пишу.
Бреду в бреду за шагом шаг.
Петляет длинная дорога.
В чём жизни суть? - спросил бы Бога,
Да не дойду к Нему никак.
Ответ
На протяжении многих лет
Я на вопрос ищу ответ.
Вопрос, казалось бы, простой:
Что я такое, кто такой?
Друзья и недруги при этом
Мне пальцем крутят у виска
И говорят, что я с приветом.
А душу гложет грусть-тоска.
Неужто не найдя ответа,
Мы вместе с ними канем в Лету?
Размышления
За плотным бархатом кулис
Уже давно я душу прячу.
Да я паяц, я шут, артист,
Но как, скажите, жить иначе?
Чай
Сегодня на работе я скучаю.
Снег мелкою крупою бьёт в стекло.
Пью чай, им греюсь, только примечаю,
Что на душе ни капли не тепло.
Я чай смакую, словно тот титестер*
И в этом до нелепости смешон.
Пить с кем-то мне гораздо интересней
Не чай…А люди греют нас душой…
* Титестер - дегустатор чая, чайный сомелье.
Раздумья
Жёлтый лик луны – блин,
Россыпь ярких звёзд – конфетти.
Отче, заблудился твой сын
Где-то в середине пути.
Жадные глазницы витрин
В душу смотрят взглядом реклам.
Вот уже последний алтын
Сатане несу я к ногам.
Солнце – просто яркий софит,
Облака-пушинки парят.
Я иду, и путь мой открыт,
Но куда он – в рай или в ад?
Пути Господни
Да, мы всегда выбираем лучших
Из тех, кто рядом, и это важно.
Но ведь Судьба нам дарует случай
Один из тысячи и однажды.
И в этой жизненной круговерти
Порой мы просто проходим мимо
Тех, кто способен до самой смерти
Быть рядом, любящим и любимым.
***
Я подачек от жизни давно не жду.
В висках пробивается проседь.
Вмиг смешала все краски в моём саду
На мольберте царица Осень.
Разве в детстве об этом, что есть, мечтал?
Разве сравнивал жизнь свою с кроссом?
Но корабль судьбы отыскал причал,
Там, где якорь я бросил.
Якорь намертво, видно, увяз на дне.
Парус выгорел. Полный штиль.
И та сказка, что жизнь рисовала мне,
Оказалась грустней, чем быль.
Я подачек от жизни давно не жду,
Поклоняюсь одним небесам.
Ну, а то, что осень в моём саду,
Так во всём виноват я сам.
Про ангелов и бесов
Давно не обижаюсь на людей,
Наш мир жесток, я убедился сам.
Вчера читал статью про лебедей,
Сегодня не завидую гусям.
Ведь даже мой облезлый чёрный кот
В душе белее всех на этом свете.
Не по людским законам он живёт,
Но нам обоим солнце ярко светит.
……………………………………..
Опять дождём рыдают небеса.
А я в душе взрастил цепного пса.
Исповедь
Я далеко не ангел воплоти,
Мне многое не чуждо и приятно.
Но мнениям расхожим вопреки
Живу, что очень многим непонятно.
Не вписываясь в общий строгий ряд,
Живу отшельником, от мира оградясь.
Я вырваться из круга был бы рад,
Да вот беда, вокруг сплошная грязь.
Куда ни ткнусь – кругом одна трясина
Из ханжества, обмана и измен.
Я в выборе дороги обессилил,
А сердце часто просит перемен.
Начала два во мне всегда воюют,
Кто победит, порой не знаю сам.
Одно голубкой белою воркует,
Другое воет, хуже злого пса.
Мне пёс кричит – бери, лови, хватай!
Голубка шепчет – брось, нельзя, не трогай.
Смеется пёс – неужто хочешь в рай?
Голубка шепчет – в ад легка дорога.
Борьба, борьба, сраженье за сраженьем.
Внутри одно сплошное поле битвы.
Разброд, развал и полное смятенье
И к Господу чуть слышные молитвы.
Борьба, борьба, всю жизнь одно и то же.
Когда душа к гармонии придёт?
Конечно, рано в тридцать три итожить,
Но верю я, настанет мой черёд.
Я продолжаю жить, любить и верить,
Что в этом мире нужен я такой.
Я вновь своей души бескрайней двери
Открыл для всех, мне чужд в душе покой.
Разговор ни о чём
Я под шорох листвы по аллее иду,
Разговор ни о чём сам с собою веду.
Тихо падает лист, под ногами шурша,
И о чём-то былом размышляет душа.
Я хотел разгадать бы секрет бытия,
Что я был, что я есть, в чём загадка моя.
Кто же я, в самом деле, Человек или зверь?
Для чего в этот мир распахнули мне дверь?
Я – игрушка Природы или дух воплоти?
И какою дорогой суждено мне идти?
Что потом, после смерти, назначено мне?..
Ведь когда-то придётся кануть в небытие…
Что же ждёт меня там, сад в раю или ад?
И возможно ль оттуда вернуться назад?
Мне на эти вопросы ответ не найти,
Ведь за каждым ответом вопрос на пути.
Разговор сам с собой, разговор ни о чём.
Хорошо, когда есть в жизни друга плечо.
Хорошо бы друзей в жизни больше найти,
За которых готов на Голгофу идти.
Хорошо, если есть в жизни дом и семья,
Значит, ты эту жизнь прожил всё же не зря.
Я по жёлтой аллее иду не спеша…
Разговор ни о чём, сам с собой по душам…
Нескромно о себе
Я – шелкопёр вселенского масштаба.
Мой космос – переулок в три двора,
Где женщин называют грубо «баба»,
Но подают на опохмел с утра…
Зазеркалье
Паденья, взлёты, взлёты и паденья,
Летят секунды, сутки и года,
Проходит жизнь. И только День рожденья
Нас возвращает в детство иногда.
Вот две четвёрки злобным самураем
Прищурились, помножив смерти знак.
По лезвию ножа иду меж раем
И адом, ускоряя с болью шаг.
Спрячь, самурай, клинок холодной стали,
Меня зеркальной датой не пугай.
Ждут впереди неведомые дали.
Я не спешу… трудна дорога в рай.
Я
Я – дождь, я – зной, я – белый туман,
Мурашки по гладкой коже.
Родник, ручей, река, океан
И материк, быть может.
Я – лето, я – осень, весна и зима,
Я, может быть, ось земная.
Я – звёзды, я – солнце, в ночи луна,
Я – ангел в воротах рая.
Я – зверь, я – червь, я – малая вошь,
Я в капле воды амёба.
Я – боль, я –страх, я – мелкая дрожь
И чёрная крышка гроба.
Я – правда и ложь, смиренность и спесь,
Я – сам двадцать первый век.
Я – плюс и минус, я «там и здесь»,
Я – царь, я – раб, просто я человек...
Я – червь, я – плод
Я вгрызаюсь в себя,
Словно червь в мякоть сочного плода.
Погружаясь в глубины,
Пытаюсь добраться до сути.
Так и ползаю там,
Удлиняя ходы год от года.
А внутри так темно.
Там всегда лишь одно время суток.
О проклятье богов,
Как внезапно приходит прозрение.
Ковыряясь в себе,
Я себя пожираю невинно.
Что нашёл я в себе?
А нашёл я к себе лишь презрение.
Чем усердней ищу,
Тем червивей моя сердцевина.
***
Не уходя за грани бытия,
Я здесь пытаюсь суть понять вещей:
Что больше в этой жизни всё же я –
Пучок нейронов иль мешок мощей?
***
Ковыряясь в себе, я ищу там частичку хорошего.
Ведь не всё в моей сущности серо, убого и плохо.
Я, возможно, пройду испытанье на жёсткой горошине,
Только в жизни милей мне цветастый колпак скомороха.
В голове тараканы, и прыгают мысли, как блохи,
Импульс к импульсу, в космос уходит невидимый свет.
Я – продукт, а, быть может, ребёнок ушедшей эпохи
И страны, той страны, что на картах давно уже нет.
Может быть, потому не привык покланяться иконам,
Нет на шее цепочки и места кресту на груди.
Только жить я стараюсь по божьим, вселенским законам:
Не убий, возлюби и чужого добра не кради.
Возвращение
Тысячи лет она ждала,
Тысячи лет не видала неба,
Падала вниз со скалы. Скала
Та уходила корнями в небыль.
Тысячи лет глаза без слёз,
Слёзные железы, как пустыня.
Тысячи лет без дождя и гроз.
Перегорела дотла. Остыла.
Тысячи лет пересохшим ртом
Губы шептали Ему – Спаси.
Он указал ей путь перстом,
Путь, который осилил Сын.
Время спрессовано. Вспышка. Свет.
Люди в халатах, чужие лица.
Всё, прощена, через тысячи лет
В теле ином ты смогла родиться.
Одинокий Ангел
Темнело. Город застрял в светофорных пробках.
Луна серебряным слитком скатилась в лужи.
И в эту гущу машин (потерял сноровку?)
Спустился ангел. А город спешил на ужин.
Он шёл по Красной, плащом прикрывая крылья,
Мелькая в окнах у «мерсов» и «ягуаров».
В них были люди, одеты по моде стильно,
А те, кто проще, бежали по тротуарам.
Своей рукою захлопнул он двери рая.
И этот ветер с дождем в январе, к чему бы?
Пустели улицы, мчались в депо трамваи,
А он всё шёл и кусал от бессилья губы.
Спустилась ночь. Светофоры моргали жёлтым,
Луна всё также качалась на волнах в лужах.
В бетонных склепах, как звёзды, мерцали окна,
Но ангел знал, в этом мире он всё же нужен.
А я прошепчу…
Мне скажут, не важно, о чём там поют соловьи,
Ведь ночь пролетит, мелькнув тёмно-серой тенью.
И солнечный лучик с рождением новой зари
Фигуру твою к стене пригвоздит мишенью.
И будет светить нам тысячи лет звезда,
В горнилах чрева рождая бозоны Хиггса.
С дырявого неба прольётся дождём вода,
И старый Харон нас встретит у русла Стикса.
И снова по кругу пойдут миллионы ног,
Сверяя свой путь по компасу или звёздам.
Что будет потом, об этом не скажет Бог,
А я прошепчу - любить никогда не поздно.
Пианистка
Огромный зал, рояль и ты за ним
Сидишь в шикарном платье ярко-синем.
И вот опять погасли все огни,
И зазвучала музыка Россини.
И каждый жест твоих прекрасных рук,
Бег тонких пальцев по ступеням клавиш
Передаёт надрыв душевных мук,
Россини или твой, – одна ты знаешь.
И белый локон на твоих плечах,
Ажур чулок в разрезе платья,
Всё для него. Лишь он один в мечтах,
Ты мысленно давно в его объятьях.
Затих аккорд, и вмиг взорвался зал.
И был сродни реке поток оваций,
Несущий вниз воды огромный вал,
В восторге трепетал шёлк декораций.
А по щеке – слеза, что рядом нет
Того, к кому летит душа немая.
А завтра вновь погаснет в зале свет,
Там зритель чуда ждёт, тебе внимая.
И будут ждать и ложа, и балкон
Той музыки, что их затронет души.
И ты заплачешь,потому что он,
Твои слезинки не осушит.
Дождь
Осень. Вечер. Четвёртые сутки дождь.
На улицах пусто. Ливень стоит стеною.
В постели двое.По телу проходит дрожь…
Её вот-вот накроет второй волною…
Но, как обычно, он от неё уйдёт.
Она помашет во след и под струйки душа.
Он у подъезда раскроет чёрный свой зонт
И не увидит, как медленно слёзы душат
Её, стоящую голою под дождём,
Но только тёплым и падающим не с неба.
Не суждено в этом мире им быть вдвоём,
Она одна укроется мягким пледом.
И вновь потянутся нитью часы и дни,
Когда он сможет прийти к воротам рая.
И миг настанет. И снова они одни
В сплетении душ и тел их никто не узнает.
Да им и не важно, что шепчет по крышам дождь.
Неважно всё, если любишь и очень ждёшь.
Я снова влюбился
Небо слезами размыто
и белой портьерой завешено.
Снова грущу я,
что жизнь проживаю напрасно.
Миг, и такая желанная,
страстная женщина,
Тихо приходишь ко мне,
в платье жёлтом и красном.
Смотришь в глаза. Прячу взгляд свой.
А надо ли?
Чувства мои
тобою опять растревожены.
В душу мою
ты врываешься листопадами.
Кровью горячей вздуваешь вены
под кожею.
Как не любить тебя?
Как мне молчать об этом?
Вновь закрываю глаза
и куда-то к звёздам.
Помнишь,
вчера мы с тобой провожали лето?
Ну, а сегодня…
Мечтать никогда не поздно.
Режет глаза на закате
солнце хмельное,
То ль головы кружение,
то ли листьев.
Я обнимаю тебя,
ты опять со мною.
Чувствую, бьётся сердечко твоё
так близко.
Сердце моё?
Конечно,
берите, нате.
Что там сердце,
весь мир я к ногам бы бросил.
Боже, спаси мою душу.
Вот так некстати
Снова влюбился я
в золотую Осень!
***
А ты придёшь ко мне опять,
Я тихо встану на колени.
И побежит вдруг время вспять
На сто и больше поколений.
И где-то там, среди веков,
Где тишина ласкает уши,
Мы разорвём ту цепь оков,
Что так сковала наши души.
И будут ангелы трубить
И в небесах петь «Аллилуйя».
Но… ты пришла меня убить
Одним невинным поцелуем…
Подруга Осень
Не звали, не ждали, да только она, как и прежде,
Косыми дождями в моё постучалась окошко,
Опять нарядила леса в золотые одежды
И белым грибком притаилась в плетёном лукошке.
А сколько их было за эти почти пятьдесят,
Таких, златовласых, но ветреных очень подруг?
О том мне опять журавли в небесах прокричат,
Всё дальше и дальше свой клин устремляя на юг.
Взрослею, седею, я с этой подругой моей,
Грущу иногда, а, бывает, и радуюсь очень.
Но время летит мимо нас вереницею дней.
И скоро я ей прошепчу: «До свидания, Осень».
Об отношениях полов
Мы часто влюбляемся без причин,
В глазах растворяясь одной или многих.
Но в полигамии всех мужчин,
Скорее всего, виноваты боги.
Бывает, идёшь, а навстречу глаза –
И всё, ты поплыл…Тут такое дело…
Ну, а порой голосуют «за»
Вперёд выдающиеся части тела.
Конечно, многих прельщают ноги,
Мелькая в платья разрезе смелом.
Но ведь и тут виноваты боги,
Они лепили из глины тело.
Девчонкам проще. За чашкой чая,
С утра иль ночью, когда не видать ни зги,
В мужчине женщин всегда прельщает
Одна часть тела – его мозги.
***
Что женщине нужно, чтоб жизнь стала сказкой?
На этот вопрос не найти нам ответа.
Да будь ты хоть трижды Олег Дерипаска,
Да будь ты бедней, чем в России поэты,
Хоть к солнцу лети, хоть ныряй ты в пучину,
Нигде не найдёшь в этом мире отгадку.
Пока существуют на свете мужчины,
Для них будут женщины вечной загадкой
Парочка
Эта парочка своей безумной страстью,
Будто душу вывернула мне.
Чувство, словно, бритвоюопасной
Кожу режет где-то на спине.
По нейронам ток бежал так быстро,
И копился внутренний заряд.
Мне казалось, что вот скоро искры
Прочь из глаз... Но не отвёл я взгляд.
Каждое движенье было плавным,
Нежное скольжение, азарт.
Я в тот миг забыл о самом главном,
А в глазах застыла грусть-слеза.
Он, прижавшись к ней щекой небритой,
Стан обвил уверенной рукой
И, качаясь в монотонном ритме,
Плоть её терзал... О, Боже мой…
А она чарующие звуки –
Плачь и стон – вот истинная страсть! –
Издавала… Сладостные муки…
Он один имел над нею власть.
Всё закончилось.А, может, мне приснилось?
Оборвав её безумный плач,
Он ушёл. В тумане растворились
Скрипка и немой горбун-скрипач.
Воспоминание
Ты помнишь дивный вечер в старом парке?
Каштан шумел, луна светила ярко.
И целый мир лежал у ног твоих,
Как пёс дворовый,
Хвост скрутив крючком.
И было всё так девственно, так нежно,
И мы с тобой, одни лишь мы с тобою.
И тишина…
Ах, это было, было.
Давно.
Но время всё омыло,
Слизало языком, как волны лижут скалы.
Песком,
Песком у ног твоих ложатся
Воспоминанья тех минувших дней,
Где были ты и я,
Где были мы вдвоём.
Но прошлого, увы, нам не вернуть.
А жизнь течёт рекою торопливой.
И снова волны лижут где-то скалы,
И вновь шумит каштан густойлиствою,
И жёлтая луна глядит устало
На старый парк…
А там гуляет пара,
Держась за руки.
Он ей шепчет страстно…
Всё повторяется, ведь в мире всё циклично.
Всё повторяется, но не для нас с тобою.
Но только верю, было не напрасно
То время, что осталось в сердце болью.
Ведь помнишь,
Были там вдвоём с тобою.
Наш старый добрый парк,
Ах, да, ещё луна –
Союзник всех влюблённых –
И тишина…
Все это было, было…
В чём измеряется любовь
В чём измеряется любовь?
В обрывках фраз и километрах
Дорог, не пройденных тобой,
А, может, в дуновенье ветра?
В слезинках горьких на щеке,
В улыбках, посланных кому-то,
В кольце, что на твоей руке?
А, может, в нескольких минутах,
Когда душа могла летать,
И сердце трепетно стучало?
В поступках, что порой под стать
Геройству? Мало, очень мало
Всех слов, чтоб описать я мог
Те чувства, что дарует Бог.
Кочегар
Всё чаще дни бросаю в бездну,
Как будто в печь листы бумаги.
Хотел Отчизне быть полезным
Я в юности «пером и шпагой».
В моём служенье мало толку
И не пора ли ставить точку?
Сижу, кормлю стихами топку
Печи. И греюсь в одиночку…
На самом древнем рубеже
«На самом древнем рубеже
Между добром и злом»,
Где свет и тень, на той меже,
Где душ людских излом,
На перепутье двух дорог
Душа стоит моя.
Кто дверь откроет – Дьявол? Бог?
Кто заберёт меня?
Куда идти, кем в жизни быть –
Шакалом иль овцой?
И для чего мне стоит жить,
В чём смысл жизни той?
То тень, то свет, то снова тень –
Мечусь туда-сюда.
Что мне милее – ночь иль день?
Куда идти, куда?
Душа моя летит на свет,
Пороки тянут в ночь.
Кто на вопросы даст ответ,
Кто сможет мне помочь?
Стою в сторонке, слёзы лью
И всё решаю я:
Что лучше – жить потом в раю,
Иль радость бытия?
У дьявола и Бога спор,
Кто больше соберёт,
И меж собою уговор,
Ждать, кто куда пойдет.
А, может быть, из-за меня
У них идёт война?
Быть может, так – не знаю я,
А впереди – стена.
***
А время энергией жизни стучится в сердцах,
И с каждым ударом всё ближе портал перехода.
Когда мы уйдём, будем помнить о прожитых днях
И, может, жалеть, что так мало любили природу.
Придёт наш черед часовыми стать в воротах погоста
Мы будем желать, чтобы кто-то пришёл нам на смену.
Тогда лишь поймём, жизнь – всё это и сложно, и просто.
Поймём, всё поймём, только… Только уже не изменим.
Жизнь
В серой пелене летящих дней,
Мы себя порой не видим сами.
Некогда нам думать о себе,
Всё бежим вдогонку за часами.
Детство пролетело, словно сон,
Молодость промчалась, не догнать.
Мнениям расхожим в унисон,
Бабушкою стали Маму звать.
Жизнь идёт по замкнутому кругу,
Дом – работа – дом – работа – дом.
И порой, не видя долго друга,
Ты уже не думаешь о нём.
А столкнувшись как-то на бегу,
Парой фраз решаешь все дела.
В гости. Нет, прости, я не могу.
Ты скажи, как дети, как жена.
Сколько ж мы не виделись, скажи.
Может, год, а, может быть, и больше.
Что поделаешь, братишка, жизнь…
Ты такой, как был. И ты такой же.
Только вечером, открыв фотоальбом,
Понимаешь, жизнь всему мерило.
В зеркало взглянул и видишь в нём,
Седина виски посеребрила.
А в душе всё те же двадцать пять,
Кажется, что это будет вечно.
Только, не воротишь время вспять,
Мчит оно потоком в бесконечность.
Из секунд слагаются года,
Как в немом кино, мелькают лица.
Книгу жизни пишет нам судьба,
День прошёл, закончена страница.
Многотомник сей не нам читать,
Будущее наше – миражи.
Жалко, что назад не отлистать
Эту книгу под названьем «Жизнь».
Ещё раз нескромно о себе
Быть может, я паяц и шут,
Смотрю на мир сквозь стёкла.
Но всей душой я там и тут,
Тяну, как губка, мокрое.
Конечно, я плохой артист.
Но верьте, что для ближнего,
Что есть в душе, на чистый лист
Готов из губки выжать я.
***
Пока живём, нас просто нет.
Придёт признанье после смерти.
Умрёшь, заметят – был поэт,
Корпел, как мог, нёс людям свет
И сгинул в этой круговерти.
***
Пройдут года, а, может, и столетия,
Разрушатся дома, снесут кварталы,
И кости наши превратятся в прах,
Изобретут таблетки долголетия,
Построят внуки звёздные порталы,
А я в своих останусь жить стихах…
***
Я умру на заре, как и многие «наши»,
Не хочу уходить в непроглядную ночь.
Темнота не по мне, свет божественный краше,
Попрошу небеса мне и в этом помочь.
Я умру на заре, когда всё рассветает,
И ночные грехи все сжигает рассвет.
Не глухая сова, голубиная стая
Возвестит этот мир, что меня уже нет…
***
Стихи писать хвалебные
Пытался по утру,
Чтоб есть не корки хлебные,
А красную икру
Накладывать мог ложкой я
На масло в бутерброд.
Стихи писал подложные,
Смешил честной народ.
Я вернусь
Я вернусь в этот мир ещё не однажды,
Может, летним дождем на поля упаду.
Может, ветром осенним (не так уж и важно),
Лист кленовый сорву я на полном ходу.
А, быть может, кружась вихрем в облаке снежном,
Упаду я на землю легчайшей снежинкой.
Чтоб весною растаять и с новой надеждой
Где-то в поле родиться зелёной былинкой.
Другу стихотворцу
(обращённое в себя)
Вся жизнь твоя – череда из каких-то НО,
И небожители также к тебе глухи.
Ну и, конечно, горчит у Судьбы вино.
Кому ты пишешь ночами свои стихи?
Зачем ты душу рвёшь в клочья, скажи, зачем?
И эти ночи впустую, и эти дни?
Ведь жизнь прожить ты хотел, как товарищ Че,
Не тлеть, гореть, чтоб другие свои огни
Могли зажечь от тебя. Так? Скажи,
Ведь так? Иначе к чёрту такая земная жизнь,
Где ты – ничто, и тебя не зовут, не ждут,
Где каждый день ты в осаде, и твой редут
Давно порос бурым мхом, да и пахнет так,
Как будто духа живого в нём триста лет
И не было?.. Будто медный подняв пятак,
Суёшь в карман его, грязь не успев стряхнуть?
Но ведь мечтал ты оставить свой в жизни след.
А что оставил? Лишь тот пятак на последний путь?
………………………………………………………..
Всё так и есть. И дорога всегда в пыли,
И за окном то метель, то холодный дождь.
Не от тебя зажигает свои огни,
Давно летящая в космосе молодёжь.
Но стиснув зубы, ты пишешь ещё роман.
И печь стихами ты кормишь, но нет тепла.
Душа саднит от червями изрытых ран.
Ты понимаешь: а жизнь-то давно прошла.
Ты просто душу спалил до конца, дотла.
Но никого, никого не сумел зажечь.
Ты поздно понял: богам не нужна зола
И твой огонь для горшков. (Не об этом речь.)
Ты просто жил для себя и себя любил,
Стучал туда в небеса, но они глухи.
Зачем ты столько впустую потратил сил?
Кому, скажи мне, ты пишешь свои стихи?
Сконвертировано и опубликовано на https://SamoLit.com/