–POWER–

 

Сущность счастливой жизни

в целом усматриваю в силе духа.

 

Марк Туллий Цицерон.

 

 

– ПРОЛОГ –

Как будто солнце устремило весь свой свет только на неё одну, забыв о существовании остального мира.  Она отражала его, изливала, она его множила и дарила этому миру. Она была посланником Солнца на Земле. Она была ангелом, сошедшим с Солнца. Она была столь обворожительна, что окружающий её мир тонул в тумане, слегка скрашенном её очарованием.

Антон глядел на неё из глубины тумана, не замечая самого тумана, не замечая всего этого мира, потонувшего в её волшебной красоте. Она стояла достаточно далеко от него, в окружении сокурсников, и слышать её он не мог. Но порой ему казалось, что до его слуха доносится её очаровательный смех. И тогда его пробирала мелкая дрожь, заставлявшая вжаться в спинку лавки, на которой он сидел. «Неужели, – думал он, – кто–то может так запросто подойти к ней и заговорить? Да так, чтобы она его заметила, обернулась, посмотрела... Улыбнулась... Её можно рассмешить? Она смеется. Кто–то её рассмешил! Как такое возможно? Она же ангел!»

Антон, не опасаясь быть уличенным за своим, вошедшим в сладкую привычку, занятием, наблюдал за ангелом. Он искренне не помышлял о том, что её взор способен снизойти до столкновения с его обычным миром, миром, расположенным за пределами излучаемого ею света.

Но все же, это произошло. Она неожиданно развернулась в ту сторону, где сидел Антон, и он встретился с её взглядом. Как будто пятнадцать миллиампер электрического тока прошли сквозь его тело и, обездвижив, не позволяли оторваться от поразившего его источника. Антон почувствовал, как заколотилось его сердце, как в ушах зашумело, и ладони покрылись потом. Какие–то три секунды! Целых три секунды она, как ему показалось, смотрела на него. Она развернулась обратно к своим собеседникам.

– Нравится девочка? – раздался голос. 

Антон вздрогнул...

Часть I

Тонкая полоска света разделяла горизонт мироздания на два противоположных мира. Нет единого и бесконечного. Нет единого. Есть бесконечное. Бесконечное многообразно. Границы разделяют меня на два мира, границы делят меня на двух меня. После еще на двух, еще... Я многообразен и бесконечен, поскольку я и бесконечность это одно целое. Где я истинен? Где я един? Когда я истинен и един? Только для самого себя, только для настоящего пути я уникален. Меняя путь, привлекая многообразие, я ступаю на новый путь, где я уже не тот. Я меняю слои бесконечности. Я так решил. Я так хочу. Это моя бесконечность. Это мой я. Вы думаете, что видите меня сегодня таким же, как вчера? Я уже сменил путь. Меня уже нет рядом с вами. Это мой след... Я ищу... Я в пути. Способен ля я решиться на то, чтобы стать сильным и самому выбирать коридор для новой бесконечности? Я в пути... Я всегда в пути.

We’ve got the power, we are divine

We have the guts to follow the sing

Extracting tension from sources unknown

We are the ones to cover the throne

 

Helloween, «Power»

 

Антон нажал на «Стоп», снял наушники, погасил свет и положил голову на подушку. Через мгновение он провалился в сон. Во сне он оказался на берегу моря. Стоя на краю обрыва, он смотрел на запад. Солнце клонилось к закату.

 

– 1 –

«Солнце клонилось к закату. Изумительный пейзаж! Что может быть прекрасней картин, писанных самой природой? Ласковое море умиротворяло. Я не мог двинуться с места. Меня завораживало это волшебство. Узкий пляж тянулся вдоль всего побережья и не отпускал отдыхающих, хватавших последние лучи прощавшегося с ними солнца. Крымское солнце! Сколько о тебе сказано, написано и спето. Я в Крыму. Я с детства мечтал попасть именно в Крым. Сам не знаю, почему. Хотел стоять здесь на невысоком обрыве и смотреть на заходящее солнце. И вот я стою здесь и смотрю на заходящее солнце. Нет, я не поэт. Я даже не романтик. А жаль! Как бы я хотел передать то чувство, что сейчас мной владеет. Это спокойствие, это, в данный конкретный момент, уверенность в завтрашнем дне. Крым, солнце, море. Август. Бархат. Нежность... Легкость. Нет, я не поэт. Я поднес ко рту банку холодного пива (я всегда ношу на пляж портативный холодильник) и сделал большой глоток. Боже, как чудесно! Нужно развернуться. Нет сил! Сил нет. Всё же, я развернулся и медленно направился к своему авто. Мое авто я предварительно выгнал из тени. Моё авто? Это «Jeep Wrangler», кабриолет. Я с легкостью запрыгнул в него и тут же бросил взгляд на море. Боже, как чудесно! Я вынул из пачки сигарету, прикурил, пустив тонкую струйку дыма в сторону, противоположную морю. Блаженство... Передо мной простиралась ровная дорога. Пустая трасса, тянущаяся вдоль берега. Трасса, мчась по которой можно было лицезреть это море и это уходящее солнце...

 

Солнце клонилось к закату. Я еще раз затянулся сигаретой и медленно выпустил дым. Запрокинул банку пива, одним глотком осушил её, непроизвольно издав стон блаженства. Повернул ключ зажигания, швырнул пустую банку на обочину, включил магнитолу, мгновенно оглушив мощью динамиков царящее умиротворение, и надавив на газ, рванул с места, погнав по трассе свой «Jeep Wrangler», наполняя окрестности металлической лирикой «Power».

Ох, устал писать. Что вы подумали обо мне? Нет, не так. Что ты, мой дневник, подумал обо мне? Хорошо, это не имеет значения, поскольку со своим дневником я могу разговаривать как угодно. О дневнике. Это тебе, мой дневник. Почему я тебя завёл? Потому, что с детства мечтал это сделать, но считал это занятием для девочек. То есть, если бы я оставлял на твоих страницах великие мысли, это одно, но великие мысли по каким–то достаточно легко объяснимым причинам, не посещают мою голову. Но я решил тебя завести. Почему я говорю это сейчас, а не в тот самый момент, когда вписал в тебя первое предложение: «Привет, я Антон. Будем друзьями?» По очень простой причине. Ты же видел, как я только что на твоих страницах был в Крыму. Так вот. Я там никогда не был. И тачки у меня нет. А всё, что сейчас произошло... Как ты думаешь, что это? Это моя мечта! Это не шутка. Как я могу шутить со своим собственным дневником, то есть, с самим собой? Это моя мечта! Не помню, говорил я об этом кому–то или нет, но теперь я её зафиксировал. Да, мне двадцать два года… почти. Через год у меня будет диплом инженера... К чему это я? Я просто честен. Я честен перед самим собой в лице моего дневника. Это моя цель! Что человек представляет, когда у него спрашивают: «Какая у тебя мечта? Или цель?» Я не знаю, каждый уникален. Возможно, этот «каждый» ответит: «Мир во всем мире» или «Хочу воспитать достойное потомство», «Хочу полететь в космос», «Хочу открыть лекарство от рака», «Хочу победить бедность во всем мире», «Хочу сделать мою страну самой великой», «Хочу сделать тебя, моя любимая, самой счастливой»... Да мало ли этих целей? Сколько людей? А я ответил сам себе честно. Неужели ты, мой дорогой дневник, думаешь, что я не хочу осуществить всё перечисленное, да ещё добавить к этому целую гору великих и достойных стремлений? А уверен ли ты, мой разлюбезный дневник, что те, кто ответят теми высокими словами, будут искренны? Всё может быть. Все люди разные. Я же могу отвечать только за себя, и когда встает вопрос о мечте, в моем воображении встает именно эта картина: берег моря, я в «Jeep Wrangler» курю сигарету, швыряю пустую банку из–под пива, врубаю музыку и разгоняюсь, что есть мочи по трассе вдоль моря...»

Антон закрыл дневник и бросил его в нижний ящик стола. Он потянулся, взглянул на часы, потом в окно, за которым шёл снег, печально вздохнул и плюхнулся на кровать, стоящую рядом с письменным столом.

Этой зимой Антон сдал свою последнюю сессию в институте и отправился на преддипломную практику. Защита предстояла лишь через год, поэтому сама по себе практика была условной, и начиналась только осенью. Благодаря связям заведующего кафедрой, где учился Антон, его вместе с несколькими сокурсниками пристроили в довольно–таки крупную коммерческую фирму, занимающуюся продажей строительных материалов и оборудования, помощником менеджера на полставки. То есть, Антон посвящал работе половину недели, выбирая дни, либо время. Это было поистине удачей. Найти работу было крайне проблематично. Учась в институте, Антон, с четвертого курса съехал из общежития и снимал комнату в подмосковном Пушкино. Добиться этого он смог, добавив к стипендии заработок, получаемый из нескольких непостоянных источников, в частности, путем выполнения нехитрой, но достойно оплачиваемой работы в интернете, чему его научил его школьный друг. Теперь же, устроившись, более того, официально оформившись, в крупной фирме, Антон получал ежемесячно дополнительные двадцать пять тысяч.

В Москву Антон приехал из Челябинска – столицы Южного Урала, оставив за Уральским хребтом родителей, от материальной помощи которых отказался принципиально, чем снискал уважение отца и сожаление матери. Более того, он заявил родителям, что как только выйдет на должный материальный уровень, сможет оказывать им помощь, что совсем ввело в замешательство его мать, видевшую в ближайшем будущем своего сына, обзаведенного семьей, детьми, и заботившемся исключительно о них. «Что нам, старикам, – говорила мать, – ты поднимись на ноги, да заведи семью. А мы уж вам поможем». «Тоже мне, старики?» – возмущался Антон. Он любил своих родителей, но старался держать их как можно дальше от себя и своих проблем. Ездил он домой раз в год, в летние каникулы, они к нему наведывались пару раз, когда он ещё жил в общежитии. _­­­

Все свои доходы Антон тщательно вписывал  в отдельную тетрадку, ведя свою бухгалтерию и планируя бюджет. Но, как он его не планировал, в ближайшем будущем все равно выходил «ноль». Платы за комнату можно было избежать, оставшись в общежитии. Но это было вопросом личной независимости. Сколько мостов не настраивая, сколько знакомств не заводя, выхода на какой–то более–менее достойный уровень с обозначившимися перспективами видно не было. Основной упор Антон ставил на получение диплома. Строчка о высшем образовании всегда выгодно смотрится в резюме. «А мне бы лишь зацепиться, – думал он. – Мне бы лишь начать».

И вот когда он подходил к черте под названием «начать», он оказывался в тупике.

В тупике. Чего–то не хватало... Или что–то мешало.

Вот уже два месяца Антон работал помощником менеджера, с середины января, а прочувствовать то, чем он занимается, он не мог. Не хотел. Ему было неинтересно. Он не видел в этом будущего. Он скучал, был рассеян и допускал промахи, которые не оставались не замечаемыми начальником его отдела, который отчитывал менеджера. Самого Антона он не трогал до истечения испытательного срока. А до его истечения оставалась неделя.

Это тревожило Антона по двум причинам: ему придется всё выслушивать от начальника, также чувствуя свою вину перед своим менеджером, и ничего вокруг не изменится... Будет скучно, неинтересно, бесперспективно.

Тупик.

«Берег моря. Солнце. Кабриолет».

Антон поднялся с кровати и подошел к окну.

Серая улица. Снег уже пытался растаять, причем ему это практически удалось, но приморозило, и грязная жижа превратилась в грязный монолит, тянущийся по всему городу. Мусор, всю зиму скрываемый под снегом, выбрался на свет, но убирать его не торопились. Проезжая часть, усердно засыпанная солью, разбрызгивала грязь. Грязь. Серость и грязь. И на эту грязь опускался мартовский снег. Хмурые прохожие, выписывая па при встрече с очередной непривлекательной городской неожиданностью, разбредались по домам. «Ближайшее Подмосковье».

«Берег моря. Солнце. Кабриолет».

Антон достал свою бухгалтерскую книгу. Повертел её в руках, словно колдуя над ней, словно надеясь на то, что текущие цифры поменяют баланс и обозначат светлую перспективу в самое ближайшее время. Стало совсем тоскливо. Мысль о том, что воскресение заканчивается, и завтра нужно будет идти на работу, пусть и на пол дня, как он заранее договорился, навевала на него агрессивную тоску.

«Плюнуть и найти себе другую работу. Чёрт с ним, с дипломом! Раньше осени я к нему не приступлю. Но я могу оказаться в неудобном положении перед моим руководителем и заведующим кафедрой. Да и где я найду работу? Да и... знал бы я, что искать. Знать бы, что искать. Но, как–то нужно выйти из этого всего...»

Этого всего!

«Этого всего – это чего? Тащиться с утра на электричку, чтобы после пересесть в метро, а там добраться до института. Вечером обратно. Теперь институт сменился временной работой, потом сменится работой постоянной, если таковая подвернется... И ничего не изменится. Комната, из которой могут выселить, если хозяева решат продать квартиру, или сдать её целиком. Хорошо с соседями повезло».

Трехкомнатную квартиру, кроме Антона снимала семейная пара, она занимала две другие комнаты.

«Повезло с соседями – это пока единственное, с чем мне повезло. Так что измениться? А изменится ли? А как оно должно изменится? Оно – это что? Вот черт!»

«Берег моря. Солнце. Кабриолет».

Антон снова улегся на кровать и, надев наушники, принялся слушать музыку молодости его родителей. Это были западные коллективы исполняющие музыку в стиле «пауэр–метал»:  «Running Wild», «Helloween», «Blind Guardian», «Gamma Ray» и прочие. Ему казалось, что погружаясь в эту «металлическую какофонию», он заряжается энергией, он впитывает «power», как он это называл. Вот и сейчас, перед грядущим отвратительным понедельником он решил напитаться металлическими нотками.

– 2 –

– Привет, студент, – поприветствовал Антона его куратор, сорокалетний мужчина с блестящей лысиной, узкими глазками, доброй улыбкой и круглым животом, свисающим над туго стягивающим брюки ремнем.

– Доброе утро, Сергей Петрович, – зевая, ответил Антон.

– Каждую неделю одно и то же, я Сергей. Мы все в одной команде, мы команда. Мы бизнес–команда. Давай сначала.

– Доброе утро, Сергей.

– Пойдет.

– Просто, разница в возрасте...

– Ты хочешь меня обидеть? Дело не в самом возрасте, а в том, как ты его воспринимаешь. Или ты хочешь сказать о том, что на пятом десятке я хожу в простых менеджерах?

– Нет, я не об этом... – смущаясь, начал Антон.

– Пойдем вниз, кофе выпьем. Я тебе кое–что поясню о нашей работе. Да и не в нашей тоже. О любой. И не только о работе.

Большинство сотрудников бизнес–центра, в котором располагалась фирма, где работал Антон, да и большинство сотрудников любого бизнес–центра и любой фирмы, начинали с чашки кофе, сидя в уютном кафе, если позволяло время, или, прихватив его по пути в офис.

–

– Итак, мой юный друг, – начал Сергей Петрович, сделав первый глоток горячего напитка, – уже два месяца, как ты являешься сотрудником компании «Сфера–М», ООО «Сфера–М». Фирме, как тебе известно, уже пятнадцать лет. Образовалась она уже в  спокойное время, оставив позади так называемые «лихие девяностые». Но, я не об этом. Ты заметил, что в штате работают люди совершенно разных возрастов?

– Заметил, конечно. Я так же заметил, что в основном это люди в возрасте не более тридцати лет. Хотя, все зависит от занимаемой... не должности, а как это сказать... Специализации.

– Верно, но ты снова хочешь меня обидеть. Возьми наш отдел. В нем восемнадцать человек. Плюс начальник и заместитель. Итого на двадцать человек один начальник. Приходят в контору, скажем, в твоем возрасте, учатся, растут и... Куда они деваются? Отдел остается отделом из двадцати человек с одним начальником. Или они уходят? Ждут, когда нынешний начальник отдела превратится в начальника управления, чтобы занять его место? Возможно. Но место одно. Где остальные? Уходят в другие организации, где становятся начальниками? То есть в равные промежутки времени в стране создается двадцать фирм, куда наши опытные специалисты уходят на должность начальников. Ты понимаешь, о чем я?

– Вполне. Но, я же вижу возрастной контингент...

– Согласен. Это в какой–то мере загадка. На первый взгляд. И разгадать ее я даю тебе полное право. Позвал я тебя на кофе не для того, чтобы гадать о том, каким образом где, кто и как делает массовую карьеру руководителя. Я о себе. Тебя же этот вопрос занял?

– Он меня не занял, я случайно обратил внимание на нашу разницу в возрасте.

– Тебе сколько?

– Двадцать два года летом будет.

– Я в два раза старше тебя. Мне сорок три. У меня жена, взрослая дочь, школу заканчивает. Квартира, машина, дача. Я раз в год всей семьей езжу на отдых в неблизкие страны. Мы не купаемся в роскоши. Машина у меня старенькая, корейская, квартира досталась от родителей жены, двухкомнатная. К чему я это всё тебе? Мы счастливы, что живем именно так. Жена работает, и совсем не на руководящей или высокооплачиваемой работе. Нам хватает на всё то, что я тебе сейчас перечислил. Мы откладываем дочери на учебу. Мы живём! Пойми. Мы просто живём своей жизнью, жизнью, которая нас устраивает. Почему я в сорок три года простой менеджер? А почему я должен быть директором корпорации? Это не моё. Есть у меня к этому способности или нет, я не знаю. Я не хочу им быть. Почему я не начальник отдела? Я не хочу им быть. Это не моё. Любая власть это уже что-то нечистое, это какая-то  возня, не борьба, а возня. Это совещания, на которых ты должен отвечать за работу своего подразделения, или врать, или изворачиваться. И так далее. Почему я должен к этому стремиться? Я и моя семья определили для себя предел. Это наш предел комфорта. Моя должность – это мой предел комфорта. Да, должность менеджера в любой фирме непостоянна по разным причинам, и тут я работаю всего пять лет, и что случись, мне будет сложно найти новую работу. Очень сложно. Но, такова жизнь. И никуда от этого не деться. У меня семья и я должен о ней заботиться. И нужно иметь такую семью, которая тебя понимает, которая тебя поддерживает. Иначе всё не имеет смысла...

– Нелегкая лекция с утра, – попытался пошутить Антон.

– Ты слышал, что в советские времена, те времена, когда работали заводы, простые рабочие могли быть значительно образованней и умней разных там мастеров, начальников цехов, инженеров? Просто они не хотели идти во власть, в грязь. И кстати, в те времена на производствах было видно, куда идет поколение за поколением. Встал к станку и стоишь до пенсии. Возможно, скучно, но привычно и стабильно. Образно. Ты стоишь в зоне комфорта.

– Не стоит прыгать выше головы? – несмело спросил Антон.

– Не очень-то ты меня понимаешь, – разочарованно проговорил Сергей Петрович.

– Как один из аргументов, – тут же оправдался Антон, –  плюс зона комфорта, как вы её называете. Я к тому, что... если я всё же хочу добиться чего-то, но не хватает...

_­– Решимости выйти из этой зоны?

– Можно и так сказать, хотя я имел в виду... Я не знаю, чего я конкретно хочу, кроме того, что хочу быть... – Антон запнулся.

– Ты хочешь стать директором корпорации, не покидая зоны комфорта?

– Вы это в точку.

Сергей Петрович улыбнулся.

– Есть еще одно «но». Очень мало кому удается по-настоящему найти себя в этой жизни. – Он задумался. – Возможно, это одна из причин, по которой люди и придумывают себе эти зоны.

– Это грустно.

– Это жизнь. Найти себя... Ты к чему стремишься, молодежь? Вот, возьми и, не задумываясь, назови свою мечту. Сможешь?

– А вы не будете смеяться? – смущаясь, спросил Антон.

– Кто ж смеётся над мечтой.

– Хочу, сидя в «Jeep Wrangler», смотреть на море, курить сигарету, швырнуть пустую банку из-под пива, врубить музыку и помчаться по трассе вдоль моря.

Сергей Петрович прыснул.

– Ты забавный малый.

Антон опустил глаза. Сергей Петрович взглянул на часы.

– Беседа затянулась. Помнишь, что сегодня тебе нужно составить план продаж на месяц?

– Помню, – угрюмо ответил Антон.

Они встали из-за столика и направились к лифту.

– А вас никогда не смущало, что ваш начальник на пятнадцать лет младше вас? – вдруг спросил Антон.

Сергей Петрович грустно улыбнулся, но не ответил. Они вошли в лифт.

– Нужно правильно себя вести, – задумчиво произнес Сергей Петрович.

– Вы о начальстве?

– Я обо всём. И о начальстве, в частности. Ты зависимый человек.

– Но, это обидно. – Антон ухмыльнулся.

– Это жизнь. Давай, готовь план. До обеда успеёшь? Ты сегодня до обеда?

– Да, успею.

За окном также падал редкий снег, и также пытался прикрыть замёрзшую грязь. Солью было засыпано всё. И автомобили и пешеходы разбрасывали её в разные стороны.

«Дремучая пора. Москва. Цивилизация. И это жизнь, – думал Антон, выкладывая на стол свои записи, в ожидании того, как загорится монитор его компьютера. – И важно почувствовать себя комфортно. Определить свою зону».

– Девять часов двенадцать минут, – раздался над его ухом скрипучий звонкий голос. Антон вздрогну и развернулся.

Перед ним стоял невысокий молодой человек лет тридцати, коротко стриженый, с близко посаженными бегающими глазами и маленьким ртом, его короткие руки были убраны за спину. Комплекция выдавала в нем любителя сходить в спортзал с одной стороны и хорошенько покушать, с другой. Это был начальник отдела, Николай Рогов, Николай Константинович, как его было принято называть. В отличие от Сергея Петровича, он ценил уважительное отношение к собственной персоне.

– Прошу прощения. – Антон встал.

– Да на кой чёрт мне твое прощение! – повышая тон начал Рогов, – с такой дисциплиной ты и после получения своего жалкого диплома улицы мести будешь.

– Николай Константинович, – вмешался Сергей Петрович. – Это моя вина. Я проводил небольшую лекцию... не на рабочем месте.

– Когда мне понадобятся ваши объяснения, я дам знать, – не оборачиваясь, резко выпалил Рогов.

– Больше этого не повториться, – дрожащим голосом пролепетал Антон.

– А повториться ещё раз, будешь иметь дело с Шидловским. Ты понял меня, студент. Мало того, что я должен терпеть твое никчемное присутствие по свободному графику, так ты ещё тут будешь вести свободный образ жизни... Тьфу ты, работы. Всё. План на месяц к одиннадцати чтоб был готов. И сразу мне. Вы меня поняли, Сергей Петрович, никакой проверки. Работайте!

Рогов покинул кабинет. Весь отдел, включая заместителя начальника, располагался в одном кабинете – зале, так называемом «open space». Только перегородок между сотрудниками не было. Поэтому слышать диалог и видеть Антона в этот момент могли все. Такое случилось впервые. Рогов с самого начала был равнодушен к появлению Антона в своем отделе – «надо так надо», но вскоре тот начал его беспричинно раздражать.

Антон сидел красный, как рак. Особенно ему было неуютно, что его отчитали в присутствии женского коллектива, среди которого он выделил двух симпатичных девушек, и с которыми время от времени пытался флиртовать.

Девушка! Вот чего ещё не хватало Антону. За всё время учебы в институте, у него было всего три романа, если так эпично можно было назвать его встречи. Две девушки были из его института, с одной он познакомился в клубе, где как-то развлекался с друзьями. Последний роман длился три месяца и закончился четко под Новый год. Вот уже три месяца Антон был один. И это его несколько смущало. Такой возраст! Проработав два месяца в  фирме, переполненной симпатичными девушками, он сидел в засаде.

Определённо, если ты можешь с уверенностью сказать: «Моя девушка», это придает уверенности и в собственных силах. «Почти, как деньги, – думал Антон, – хотя, не совсем». А настоящей любви он ещё не встретил. Так ему казалось.

– Это так же, как найти себя в этой жизни! Найти любовь, – говорил он своим друзьям, оправдывая, таким образом, свои непостоянные и краткосрочные связи.

Одна девушка улыбнулась. Её звали Настя. Она была стройна, худощава, носила короткую стрижку, изящные очки и была на три года старше Антона. Улыбнувшись, она тут же вернулась к своему отчету. Вторую звали Вероника. Она была высокая, пленяла окружающих роскошными длинными чёрными волосами и чем-то напоминала хищницу. Она не обращала на Антона никакого внимания, ни при каких обстоятельствах. Ей было двадцать восемь лет, и она уже побывала замужем. И веяло от неё какой-то дикой эротичностью. Она нравилась Антону, и в то же время, он её избегал.

«Обе будут моими», – зло подумал Антон и принялся рисовать план на ближайший месяц. Времени было мало.

Ровно в одиннадцать Антон стоял со своим планом в кабинете Рогова.

– Давай, – не поднимая головы, сказал тот.

Антон робко подал ему бумаги.

Тот взял их, просмотрел по диагонали, перевернул, дважды перелистал страницы (страниц было две).

– Это что? – также, не поднимая головы, спросил начальник.

– План на апрель, – запинаясь, ответил Антон.

– Похоже, либо этот старпер тебя ничему не научил, либо тебя учить бесполезно. Трачу на тебя сорок секунд. Запоминай. Вот, вот, вот и вот, то есть, все четыре контрагента, вписанные в твою бумажку, наши основные потребители, генеральные подрядчики, госконтракты которых растянуты на несколько лет вперед. Сфера их деятельности прозрачна. Твоя номенклатура представлена здесь в идеально плановом свете, с небольшим коэффициентом сезонного увеличения потребления. Зачем тебе, вообще, на работу ходить? Это любая секретутка, зашедшая с улицы сделает. Осталось пятнадцать секунд. К этой очевидной прибыли ты добавляешь эту. – Рогов нарисовал поперек плана Антона цифру один. – Это миллион! Миллион ты должен принести мне к тридцатому апреля. Полтора месяца. Всё, теперь можешь использовать свой свободный график. Если ты не понял, то я имею в виду прибыль. Миллион в кассу. Вперёд.

Антон тихо вошёл в офис и сел на свое место. Сергея Петровича не было, его отправили в местную командировку, как раз, когда он был у Рогова.

«Миллион с нуля, – шептал Антон про себя. – Это сколько мне нужно за месяц продать их барахла,  чтобы вышла такая цифра? Продать! То есть, получить деньги на счет. Вот я попал». 

До обеда Антон методично расписывал график продаж на месяц для устойчивых покупателей, как Рогов их назвал «вот, вот, вот и вот».

– Но, это не в счёт, – прошептал он. – «Пошло оно всё лесом, уволюсь и дело с концом. Чем не решение вопроса. А?»

Часы показывали «Обед». Офис зашуршал, загудел, затопал. Антон поднял голову. Его взгляд встретился с хищным взором Вероники. Она смотрела на него холодными глазами, лицо не выражало не малейшей эмоции, лишь в уголке рта, ему показалось, он обнаружил насмешку. Вероника медленно собирала сумочку. Настя, о которой почему-то тут же подумал Антон, уже убежала.

Антон мог идти домой. Он медленно поднялся. Сгреб все свои бумаги со стола и убрал их в тумбочку. Надев куртку, он направился к выходу. В офисе почти никого не осталось: лишь те, кто обедают на кухне, разогревая обед, да пара опаздывающих, да хищная Вероника, всё ещё пакующую свою сумочку.

Антон направился к выходу. Подойдя к двери, он вдруг остановился, развернулся и произнес совершенно невозмутимым тоном:

– Вероника, пойдём, выпьем кофе.

– Чем тебя этот хряк так озадачил, что ты весь день просидел так, будто у тебя на голове мешок с картошкой стоял? – деловым тоном спрашивала Вероника, затягиваясь сигаретой.

Они сидели в кафе, том самом, где утром Антон выслушивал лекцию от Сергея Петровича.

– К концу месяца апреля, ему нужна дополнительная чистая прибыль.

– Вполне логично. Ты же не хочешь быть секретуткой, которая собирает заказы по звонку с существующих клиентов.

Антон рассмеялся. Вероника не отреагировала.

– Холодные звонки превращаем в горячие продажи за месяц, – пробурчал Антон.

– Не буду спрашивать цифру, но иначе тебе нечего делать в этом бизнесе. Да и в бизнесе, вообще. Уверена, объем не космический.

– Да что ты, какие дела, – отшутился Антон.

– Ну вот, а ты вышел из кабинета, как собака побитая.

– Ты всё замечаешь?

– Здесь все всё замечают. Рынок не резиновый. И любое поражение ближнего – твоя личная победа и хорошее настроение на весь день.

– Как мило.

– Не плачь, детка. Ты детка или нет? Уже нет? А? Ты же не детка? Ты же не собрался после получения такого задания дать деру, а на посошок меня трахнуть? Ты же мужик?

– Мужик, – улыбаясь, ответил Антон.

– Так-то.

Вероника жила почти в центре Москвы. Квартира досталась ей от мужа. Квартира была шикарная. Кровать огромная. Женщиной она оказалось неутомимой. Видимо, сказывалась непостоянная сексуальная жизнь после развода. Из Антона, в котором здоровье кипело, она выжила все соки.

– Ты сегодня выходной? – спросила она его, когда утром они выходила из подъезда.

– Да, сегодня институт у меня.

– Студент! – разразилась Вероника хохотом. – Ладно, мне понравилось. Будет настроение – телефон мой знаешь. Пока.

«BMW» 5-й серии тронулся со стоянки.

– Зачем она там работает? – вдруг задался вопросом Антон.

– 3 –

Миллион за полтора месяца! Да что там, полтора, за месяц. Идти за советом к Сергею Петровичу? Рогов дал понять, что это его личный крест. Да и сам Антон решил сконцентрировать создавшуюся проблему исключительно на себе самом. И почему проблему? Это не проблема. Это работа. Это жизнь! «Это жизнь!» – кричал Антон, но как решить эту жизненную ситуацию, он не знал. И не просто не знал, он не предполагал, что такую задачу придется решать в реальной жизни, в реальном времени, на временной работе. Но... Power! Где ты? Ты где?

Двадцать два года! Гулять да гулять! Плюнуть на этот миллион... чужой и... Девушки! Скоро весна настоящая!

«Влюбиться бы».

Миллион! Нет, не для того Антон отказался от помощи родителей, добился стипендии, работал в нескольких местах, нашёл возможность снять комнату, выделив тем самом себе личное пространство, и готовился добиться чего-то стоящего в этой самой настоящей реальной жизни в реальном времени.

Увеличив время посещения работы, к концу марта Антон вывел на финишную прямую исполнения плана по базовым клиентам. Итог он намеревался подвести к середине апреля. В этом он был уверен. Теперь настал черед привлечения клиентуры.

– Ты не перерабатываешь? – спросила его как-то Вероника.

– Бью план, – гордо ответил Антон.

– Ещё чего или кого побить не желаешь?

Антон улыбнулся.

– Сегодня я готова принять удар...

Антон решил приступить к нанесению удара жесткой маркетинговой атакой. Но... Он, конечно, привык слушать, как его сослуживцы кричат в трубку с утра до вечера, но атмосферы биржи на Уолл-Стрит не создавалось. Он готов был вступить в подобную борьбу, но боялся... Чего?

Вот этот вопрос не давал ему покоя. Чего он боялся? Боялся ли? Стеснялся ли? Глупость. Стесняясь, заниматься бизнесом... Нет, что-то другое. Другое…

Но Антон приступил. Количество звонков, осуществляемых им за день, терялось в счетном поле и его тетради для записей. Прошла неделя и в интернете не осталось сайтов компаний, куда бы он уже не обращался. Он увеличил географию, хотя, политикой фирмы были установлены строгие рамки – Московский регион, но ничего не изменилось. Его голос узнавали, с ним дружески беседовали, но в заказах отказывали, обещая осуществить их в будущем. За две недели он заключил три сделки, но их сумма была ничтожно мала в сравнении со средней сделкой сотрудника его отдела, да и просто, ничтожно мала.

Антон внимательно слушал, как и о чём разговаривают его коллеги, делал всё в точности, но у нёго ничего не выходило. Ему казалось, да что там казалось, он был уверен в том, что делает, всё что нужно и не хуже остальных.

– Опыт, мой друг, опыт, всё приходит с опытом, – назидательно говорил ему Сергей Петрович за чашкой кофе.

Откровенно говоря, Сергей Петрович начал ему порядком надоедать. Антон старался избегать продолжительных разговоров с ним. Что его раздражало? Жизненная философия сорокатрехлетнего отца семейства полностью довольного своей жизнью и своим положением. Философия трясины! И не то, что Сергей Петрович был простым менеджером и вполне доступно объяснял причину своего положения, это действительно было доступно и понятно, а именно то, что это «действительно доступно и понятно»! И это... это катастрофа! Это трясина...

– Пойдем, кофе выпьем, – как-то предложила Настя, стройная, худощавая красотка с короткой стрижкой, вторая девушка в конторе, которую Антон приметил.

– Я слышала про миллион, – запросто сказала Настя, сделав глоток кофе. Сказала она это так, будто позвала Антона только с этой целью. – Ты кто по диплому-то будешь?

– Приборостроитель, – несколько неуверенно ответил Антон.

– Вполне логично, что ты занимаешься строительным бизнесом. В Москве. Где рынок распилен до такой степени, что непонятно, как мы существуем.

– А как мы существуем? – поинтересовался Антон.

– У Вероники спроси. Кроме тебя, её много кто трахает. К примеру, коммерческий директор. Примерный семьянин, отец троих детей. Ты не думай, что я умничаю, не с чего – я сама еще зеленовата для этого поля, так, что советы я давать не буду, это было бы смешно. Я тут всего год. Скорее всего, надолго не задержусь.

– Почему? – спросил Антон, про себя же подумав о том, каким это образом о нём с Вероникой, с которой он встретился всего два раза, уже все знают.

– Я не мечтала всю жизнь продавать цемент, – ответила Настя.

– Ну, тут много чего есть. Как в наших буклетах написано: «Самый широкий спектр материалов и оборудования для гражданского и промышленного строительства под ключ!» Есть, где развернуться.

– Очень смешно. Мы держимся благодаря учредителям, которые дружат с учредителями строительно-монтажных компаний.

– Несложно догадаться.

– Да я, собственно, не об этом. Итак, ты приборостроитель. Знаешь, сколько на Западе учат маркетингу, ну, и прочей этой лабудени, связанной с продажами, да и, вообще, с бизнесом?

– Вероятно, больше двух месяцев.

– Даже у нас для этого существуют специализированные учебные заведения, курсы, тренинги и прочая лабудень.

«Лабудень», видимо, было любимым словом Насти.

– Ну, так и что? – спросил, наконец, Антон.

– Зачем тебе это всё?

– Вопрос в точку. В нашей стране, в отличие от Запада, сфера деятельности, особенно, если это касается бизнеса, далека от рода и уровня знаний, полученных в специализированных заведениях знаний.

– Совок. – Настя закурила тонкую длинную сигарету. – Неискоренимый совок. Я, конечно, сама не знаю, что это на самом деле было, но полагаю, что так оно и есть. Ты куришь?

– Курю.

– Так кури.

– Спасибо. Я-то, вообще, здесь только по одной причине: заведующий кафедрой отправил постигать азы жизни.

– При чем здесь наша фирма?

– Понятия не имею, меня интересовали дополнительные деньги и упрощенная защита диплома.

– Бред какой–то.

– Да знакомые у него тут какие-то и всё.

– Это понятно. Так вот, твой миллион. Если ты его не принесёшь к концу апреля, тебе чем это грозит?

– Даже не интересовался.

– Забавный ты.

– Я хочу его найти. Как, ещё не решил. Но, определённо, я это уже понял, не долбежкой по телефону и рассылкой своих предложений.

– Бесит меня эта лабудень. Так как же?

– Ещё не решил.

– Забавный ты.

– Ты уже говорила.

– Рогов мерзкий и подленький такой типчик. Если ты не выполнишь его условия, он тебя сгнобит.

– Уволюсь. Я тоже не собираюсь цементом торговать. И прочей лабуденью.

– А деньги для бедного студента?

– Придумаю чего-нибудь.

– Ты такой самоуверенный.

– Я красуюсь.

– Не переусердствуй. Тут не перед кем. Одни дибилы, да проститутки, как твоя Вероника. Сборище отбросов. Я не только про наш отдел, а про всю контору. Что там, у топов, я не в курсе, но раз такие бабки рубят, то что-то могут и кого-то знают, а мы низшее общество. Ты ведь отдаешь себе отчет в том, что все мы чернорабочие. Хоть и сидим в офисе и делаем вид, что ведем крупные делишки. По телефону болтаем. Отстой.

– А ты что тут делаешь? – наконец, спросил Антон.

– Да надо где-то болтаться, пока что-то стоящее не выкатит, знакомая предложила, я пришла. Тут зарплаты, как у негров до освобождения, поэтому берут всех, и идут все. Разные Роговы надрываются. Начальник отдела! Строит из себя президента мира, а сам на «Фокусе»  ездит. Босс! Миллион это понты. Очевидно, что ты его не нароёшь. Я вот это тебе и хотела сказать. А сам он дебил, Рогов. Недоросток. А схему можно придумать.

– Какую?

– Какой красивый! Любую.

– И Рогов прекрасно понимает, что я этого никогда не осилю?

– Конечно! Ты лох, что ли? Просто власть у него и всё. Шидловский в курсе его педагогических методов, но не мешает ему.

– Почему?

– Да потому что плевать ему на всё. У него свои задачи. Стандартные – поддерживать отношения с соответствующим эшелоном на той стороне, у наших основных заказчиков. Есть наш отдел, нет, заказчик купит только у нас.

Шидловский Геннадий Алексеевич был начальником управления продаж. Выше него по направлению, был лишь коммерческий директор. Шидловского все боялись и старались избегать прямых контактов с ним, чего бы это не касалось.

– А почему все боятся Шидловского? – спросил Антон.

– Да потому, что он урод, – не задумываясь, ответила Настя.

– Я должен был догадаться. Ну, а мы все?

– Негры, я же тебе говорю. Штатку поддерживаем.

– И, разумеется, все это знают.

– Конечно! Вы что, с Вероникой даже разговаривать не успеваете? Она-то в курсе всей этой кухни. Кажется, она и на учредителей наших выход имеет и что-то мутит с ними через своего муженька бывшего. Он представитель одного из наших постоянных заказчиков. И эта схема.

– Какая?

– Да что ты пристал? Так я тебе сходу всё и выложила.

– Зеленая, говоришь. И много чего ты еще знаешь? – серьезно спросил Антон.

– А тебе зачем?

– Любопытно.

– У тебя есть Вероника. Ладно, что толку болтать. Возможно, многое лишь сплетни, да слухи. Смысла от них никакого.

– Во всём есть смысл.

– Забавный ты. А я тебе как?

– В смысле?

– Ну, в прямом смысле. – Настя слегка наклонила голову и подмигнула.

Антон поперхнулся.

– 4 –

«Как украсть миллион». Замечательный фильм, – думал Антон. – Как миллион заработать? Нет такой инструкции? Желательно, пошаговой. Миллион рублей. Разве это деньги? За месяц!»

В фирме работали ещё пятеро сокурсников Антона. Они попали в разные отделы. Кто в ПТО, кто в сервисную службу. В отеле продаж оказался один Антон. Как они могли ему помочь? Никак. Обратиться за помощью к друзьям? Что они подскажут?

«Нет, никакой помощи, тем более, от друзей. Не тот эпизод».

И Антон решил примерить костюм коммивояжера. Вторую, неоплачиваемую половину недели он посвятил поездкам к потенциальным клиентам. За редким исключением все организации располагались в солидных бизнес центрах, обеспеченных жесткой пропускной системой. Лишь дважды у Антона получилось пробраться за кордон и попасть в разыскиваемую фирму. И оба раза он потерпел неудачу. Дальше отдела снабжения он забраться не мог. Как не рисовал он себе картины, в которых он, обманув всю охрану и секретарей, врывается в кабинет к директору и в считанные секунды излагает ему заманчивое коммерческое предложение, от которого тот, разумеется, не может отказаться, и тут же приглашает к себе своих подчиненных, которые прямо на месте составляют рамочные договора поставок, забрасывая Антона немыслимыми заказами на ближайшие несколько лет, у него ничего не получилось. Приблизиться к приемной директора у него не хватало духу, собраться с которым он так и не мог.

«Да что там, директор! Я не решался выяснить у секретарей, где находится руководитель управления или отдела закупок. Так-то, дневник мой ненаглядный. Не решался! Я даже не стеснялся – я откровенно был напуган! Чем? Возможным провалом? Я достаточно трезво оцениваю ситуацию, как мне кажется, и не строю иллюзий, поэтому психологически был готов к провалу. Или же не готов? Что меня сдерживало? Как это назвать?..»

Оказавшись в коридоре первой фирмы, Антон, немного побродив, изучая вывески на дверях кабинетов, нерешительно вошел в отдел снабжения и тут же оторопел, уткнувшись взглядом в пол. Трое снабженцев, находящихся в кабинете, разговаривали по телефону, двое других осаждали клавиатуру компьютера. Несмело обратившись к одному из сотрудников, Антон предложил свои услуги, на что тот лишь пожал плечами, вопросительно глядя на соседа, который покачал головой и буркнул: «У нас все под контролем». Пару минут постояв посреди кабинета, увидев, что на него никто не обращает внимания, Антон покинул стены фирмы, имея вид побитой собаки.

Во второй фирме эту побитую собаку добили. Антон был осмеян и фактически выгнан с позором. Оказавшись на улице, он выкурил подряд три сигареты и решил навсегда покончить с этим «дерьмовым бизнесом».

«Нет, ну, на самом деле, на фига мне это всё надо? Ты пойми, дневник, я буду инженером-приборостроителем. Согласен, я не думал о том, как можно хорошо заработать, имея такую профессию. А почему я не думал? А потому, что рассчитываю по получении диплома устроиться в крупную контору и заниматься... Чем? Бизнесом! Верно. Но, как это должно выглядеть? Вот он, бизнес! Но, ничего же не выходит».

Море. Солнце. Кабриолет.

Немного успокоившись, Антон все же решил не сдаваться.

«Снова сменить тактику? Какую выбрать? Или вернуться к телефонной агрессии и добить всех своей назойливостью? Ведь, грамотному, профессиональному менеджеру по продажам достаточно звонка. Думай, думай, студент».

Была пятница. Антон только что вернулся с работы. Он стоял в своей комнате перед зеркалом и разглядывал себя. Рост – чуть выше среднего, худощав, но хорошо сложен, немного вытянутое лицо заканчивалось острым подбородком, прямой, несколько вздернутый нос, светло-русые волосы, серые глаза. Унылый взгляд!

– Разве так должен выглядеть успешный коммерсант? – воскликнул Антон и, обращаясь к зеркалу, продолжал: – Что делать? Кто виноват? А время-то идет. Ушло уже. Утекло...

Антон кинул взгляд на календарь.

– Апрель начался. У меня меньше месяца. Миллион! Звучит красиво, но, вот, почему-то чувствую я себя как-то мерзко.

В комнату проник солнечный луч. Через открытую форточку залетел призрак весны. Антон почувствовал его запах. Он посмотрел в окно. Кое-где ещё лежал снег, но... Ручей! Антон увидел ручей, текущей вдоль тротуара.

Через пять минут он был уже на улице. Солнце объявило задержавшейся зиме войну. Птицы поддерживали её своими нескончаемыми трелями. Ручьи вторили птицам сладким журчанием. Антон словно очнулся ото сна.

«И давно тут так? Почти весна, – подумал он, оглядываясь по сторонам. – Не совсем, но почти. Не настолько, чтобы сорвало крышу, но достаточно, чтобы взыгрались гормоны».

Антон вынул из кармана телефон и позвонил Веронике.

– Слушай, что-то я проголодалась, а готовить ничего не хочется. Может, в кафе посидим? – предложила Вероника.

– Отличное предложение, – согласился Антон.

– Через час будешь в «Очаге»?

– Постараюсь.

– Постарайся.

Бар-ресторан «Очаг» находился прямо напротив дома Вероники, и был он не из дешёвых. «Как, в общем-то, и всё в центре, – думал Антон. – Придётся за гормоны расплачиваться дырой в бюджете».

– Можешь не волноваться на счёт денег, – просматривая меню, сказала Вероника. – У нас не свидание.

– Но мы и не в Европе, – парировал Антон.

– Ой, не надо строить из себя...

– Кого?

– Ты выбрал?

– Выбрал. Кого строить?

– Проехали.

– Вы выбрали? – осведомился официант, подошедший как раз в тот момент, когда Антон готов был продолжить дискуссию относительно того, кого он из себя строит.

Изложив свои пожелания и отпустив официанта, Антон с Вероникой обратили друг к другу взоры и с полминуты просидели, не говоря ни слова.

– Ты слишком напряжен, – нарушила молчание Вероника.

– Весна, – неуверенно ответил Антон.

– Это не повод распускать сопли.

– Я тебя не понял.

– Все ты понял, мальчик мой. – Вероника выудила из пачки сигарету. – Ты так зациклился на своем задании молодого бойца, что скрутил себе все нервы. В твоем возрасте этого не стоит делать.

– Тебя не устраивает мой возраст?

– Я же говорю, – Вероника прикурила, – я не призываю тебя относиться проще к возникающим проблемам, особенно если учесть, что та проблема, из которой ты сделал проблему, совсем не проблема.

– А что это? – Антон достал сигарету.

– Всего лишь искусственное препятствие, созданное в рамках твоей, как это назвать, стажировки. Ты во время экзаменов также все нервы изматываешь себе?

– Там я уверен в том... – начал Антон.

– Вот это ты верно приметил, – перебила его Вероника. – Уверенность! Слышал о таком? Расслабься и дыши глубоко. Сосредоточиться на решении поставленной перед тобой задачей с таким хаосом в голове нереально.

– Откуда ты знаешь, что у меня в голове?

– Ты на себя в зеркало смотрел?

– Перед выходом из дома посвятил этому пять минут.

– Плохо смотрел.

Антон усмехнулся, пуская сигаретный дым в потолок.

– Я слышу, как ты разговариваешь по телефону. И сколько времени ты на это тратишь. Я бы могла сказать: «Вода камень точит», но, учитывая ограниченное время, посоветовала бы сменить тактику. Конечно, по-хорошему, тебе стоит продолжать работать в том же духе, энергии у тебя много, для получения навыков, но это ты ещё успеешь. Работа менеджера заключается в бесконечном трёпе и заискивании перед клиентами.

– Звучит не очень.

– Деньги сами в гости не придут. Так вот, о смене тактики...

– Я об этом уже думал и пришел к тому же выводу. Буквально на днях.

– И какую тактику ты выбрал?

– Никакую. Хотя... – Антон хотел рассказать о его набегах, но предположив, что Вероника его засмеёт так же, как во второй организации, передумал.

– Поэтому и напряжён...

Официант принес бутылку красного вина и легкие закуски.

– За что выпьем, студен? – спросила Вероника, поднимая полный бокал.

– За тактику, – не задумываясь, произнес Антон.

– А ты искуситель. Что еще может предложить мужчина, позвавший женщину на романтический вечер?

– Извини, – улыбнувшись, сказал Антон, – увлёкся. Ты сама меня сбила.

– Ну да, как же ещё.

– За твою красоту и притягательность, – наклонившись к Веронике, проговорил Антон.

– Реабилитирован, – также, наклонившись к Антону, произнесла Вероника.

Антон выпил бокал до дна. Ощутив тепло, распространившееся по всему его телу, он расплылся в блаженной улыбке.

– Наверное, не стоит говорить о работе, а тем более о проблемах, с ней связанных, – сказал Антон.

– Ты решил надраться? – поинтересовалась Вероника.

– Нет, – смеясь, ответил Антон, – я решил расслабиться. Надеюсь, ты мне в этом поможешь. Ты же поможешь?

Вероника не ответила. Поставив бокал на стол, она пристально посмотрела ему в глаза. Тот поднял брови, намекая на удивление. Выдержав паузу, в продолжение которой Вероника не отрывала своего взгляда от Антона, она улыбнулась и тихо произнесла:

– Конечно.

– Уф, сразу полегчало. – Антон налил себе ещё вина.

Тем временем официант подал основные блюда.

– Что-то весна никак не начинается, – выдавил из себя Антон, после того, как покончил с «мясом по-французски».

Вероника оторвала взгляд от тарелки и снова пристально посмотрела на Антона.

– Ты три минуты думал над тем, чтобы сказать это? – медленно проговорила она.

Антон тяжело выдохнул.

– Вот черт. Ты права. – Он налил себе полный бокал, подлил Вероники. – За весну!

– Похоже, расслабиться у тебя не получится. Так нельзя. – Вероника сделала глоток. – Если посвящать работе двадцать четыре часа в сутки, ты, наверняка, ещё и спишь плохо, можно слететь с катушек. Даже если бы это была твоя любимая работа, нужно делать перекуры. А тут какой-то урод нагрузил тебя, и ты уже плывёшь.

– Урод? – машинально произнес Антон, вспоминая слова Насти.

– Я ужё не говорю о том, что на нашей конторе свет клином не сошёлся. Каждый человек волен выбирать то, что ему больше подходит.

– Где ему комфортней?

– Узнаю школу Сергея Петровича. Да пусть так. У тебя столько впереди – выбирай, не хочу.

– Ты предлагаешь мне просто свалить?

– Во-первых, я тебе ничего не предлагаю. Я говорю о том, что впереди у тебя будет еще столько фирм с разными Роговыми, что заострять внимание на первом барьере, который никак не можешь преодолеть, просто-напросто, глупо.

– Но, я должен его преодолеть.

– Тогда хватит сопли распускать. Я повторяюсь.

– Я ничего не распускаю, – обиженно проговорил Антон.

– Ой, детка... Давай лучше выпьем.

– Все равно, весна никак не начинается, – угрюмо промолвил Антон.

Вероника улыбнулась.

– Как тебе здешняя кухня? – спросила Вероника.

– Отменно, – ответил Антон, – особенно, если учесть, что сравнивать мне не с чем.

– У тебя ещё все впереди.

– И снова у меня всё впереди.

Разговор не клеился.

– Что-то разговор у нас не клеится, – разочарованно произнесла Вероника.

– Да уж, – согласился Антон.

– Думаю, тебе лучше поехать домой и хорошенько выспаться, – предложила Вероника. – Ты не в настроении.

– Вероника! – возмутился Антон.

– Так будет лучше.

Антон опустил глаза и вздохнул.

– Вот ещё один нюанс. Ты моментально сдаёшься, получая отказ.

– Подожди, то есть, если бы...

– Нет, стоп. Это мы проехали. Поздно, детка. Ты едешь домой. Спать, спать.

– И снова спать, а бой нам только сниться. Слушай, а твой бывший муж чем занимается? Или занимался...

– Я не хочу об этом говорить, – строго сказала Вероника.

– Хорошо. Просто... Я к тому, что...

– Я живу в центре, езжу на хорошей машине, могу себе позволить ресторан, работая за гроши в нашей конторе? Да, это от него. Но, я и сама кручусь.

– В нашей конторе?

– Давай сменим тему. Не думаешь же ты, что дважды оказавшись у меня постели, ты стал тем, кому я могу довериться? Вот ты дитё! – Вероника рассмеялась. – Не обижайся. Молодой ты ещё, действительно.

– Что да, то да, – опять согласился Антон. – Ладно, сменим тему.

– Весна что-то никак не начинается, – понизив голос, сказала Вероника и рассмеялась. – Никак, сволочь такая, не начинается. В этом причина всех неудач.

– Ну, всё, всё, хватит. – Антон смеялся.

– Знаешь, что, – начала Вероника, – есть одна запрещенная тактика. Ты не думал о ней? Ты понимаешь, о чем я?

– Не совсем. Что значит, запрещенная?

– Запрещенная, но самая распространенная. Особенно, в нашей стране. Но придерживаться этой тактики нужно осторожно. Я бы даже сказала, деликатно.

– Что-то я не очень...

– Боже ты мой! Ты продаешь, они покупают. Чтобы они купили у тебя...

– Откат?

– Браво, коммерсант!

– Дельный совет, согласен. Только, чтобы его применить, мне также нужно долбить всех подряд по телефону, после чего договариваться о встрече, поскольку это определенно не телефонный разговор. И даже, если у меня это получится, кто мне даст денег на эти...

– Представительские расходы? Шидловский.

– Отлично! И как я...

– Сначала найди, кому и пойми, за что.

Антон поднял голову и закрыл глаза.

– Нет, можешь, конечно, просто надраться. Я слышала или мне показалось, что кто-то во что бы то ни стало, решил справиться с поставленной задачей и преодолеть немыслимый барьер в миллион рублей чистой прибыли?

– Осталось меньше месяца. Бить в молоко, или ездить...

– Не обязательно бить в слепую, – сказала Вероника, прикуривая сигарету.

Антон вопросительно взглянул на нее.

– Я слышала, что на подходе три строительно-монтажные организации с вот-вот сформированными структурами, и они заряжены на субподрядные работы к нашим постоянным клиентам. И они уже готовы выйти на объекты. А то и вышли уже.

– Но если они выходят под нашими клиентами, разве это не тоже, что сами клиенты? Наши заказчики передают тем право самим осуществлять закупки?

– Именно. Тем самым отказываясь от наших услуг.

– Что за заказчики и что за подрядчики?

– Не знаю. Ты можешь выяснить это в техническом отделе. Они контролируют, точнее, следят за графиком производства работ наших заказчиков, в том числе, заказчиков потенциальных.

– Ты это от них услышала?

– Какая разница, услышала и всё. Может, это и не так вовсе. Я даю тебе наводку, а ты уж сам решай, что с ней делать.

– Ну, спасибо.

– Обращайся. – Вероника затушила сигарету.

Вероника расплатилась за ужин, как и предупреждала, и отправила Антона домой высыпаться.

«Весна никак не начинается».

– 5 –

Строительство, недвижимость, деревопереработка, торговля цветными металлами, IT-технологии, сеть супермаркетов... Всё перечисленное, и не только, было разбито по блокам, каждый из которых, представляя собой управляющую компанию, занимал по несколько этажей в тридцатиэтажном офисном центре, именуемом «Power World». Здание, как и все компании, расположенные в нём, принадлежали холдингу «Драккар».

  Как только роскошный «Bentley continental» медленно подкатил к зданию и остановился у центрального входа, охранник, стоявший у входа, подбежал к нему и открыл заднюю дверь, выпуская мужчину, который нехотя, словно остерегаясь солнечного света, выбрался наружу. Поздоровавшись с охранником за руку, он, застегивая на ходу пуговицы шикарного темно-синего костюма, направился к входу. Мужчина был невысокого роста, хорошо сложен и подтянут. Его возраст сложно было определить: темные волосы с проседью и нередкие морщины, незаметно изрезавшие лицо, контрастировали с озорным блеском его темно-карих глаз. Правильные черты лица украшал орлиный нос, что вместе с казавшимися черными глазами, придавало его внешности зловещую притягательность.

Это был Игорь Анатольевич Громов, и именно ему принадлежало и это здание, и все расположенные в нём компании, и, соответственно, сам холдинг «Драккар».

Громов поднялся на тридцатый этаж, который занимали приемные вице-президентов компаний и его собственный кабинет. В приемной его дожидался .

– Соскучился, Ефимыч? – Войдя в приемную, Громов раскрыл объятья.

– Здравствуйте, Игорь Анатольевич, – поздоровалась его секретарша.

– Привет, Катя, изумительно выглядишь. Как всегда.

– Спасибо, Игорь Анатольевич.

Гартман поднялся навстречу Громову.

– Как тут не соскучиться, – проскрипел он, принимая объятья старого компаньона.

Гартман был внештатным юристом Громова, привлекаемый последним при возникновении спорных ситуаций, посвящать в которые свое юридическое управление, выделенное в отдельную компанию, он по тем или иным причинам, не хотел. Гартману шёл восьмой десяток, у него была своя юридическая фирма, которую он уже полностью передал своему сыну, отойдя от дел. Он стоял у истоков империи Громова. В 1992 году он, будучи доктором юридических наук, начав с консультаций, оказался в штате первой фирмы Громова, состоящей из десяти человек. И благодаря Гартману и его знакомствам с представителями банковской элиты в первые годы своей коммерческой деятельности Громову удалось удержаться на плаву.

– Коньяку? – предложил Громов, когда они закрылись у него в кабинете.

– Нет, Игорь, я окончательно и бесповоротно отказался ото всех вредных привычек, коих в моей жизни было предостаточно.

– Цепляешься за жизнь? – пошутил Громов.

– С годами её начинаешь ценить и благодарить бога за каждый подаренный им день, за каждый миг, позволяющий твоему сердцу биться.

– Уверяю тебя, Ефимыч, ты всех переживешь, не смотря ни на что. Ну, а я с твоего позволения пригублю.

Николай Ефимович взглянул на часы.

– Судя по тому, что коньяк в твоем бокале заискрился в половине двенадцатого, твои дела не так хороши, как хотелось бы? Я уже и не помню, когда ты обращался ко мне за советом в последний раз. Я даже не поверил, услышав твой голос по телефону. Рассказывай, что стряслось?

Громов опустился в кресло, поставив перед собой на журнальный столик бутылку коньяка. Он залпом осушил бокал и поставил его туда же. Он молчал.

– Игорь, – тихо сказал Николай Ефимович.

– Сейчас. – Громов взял трубку, набрал приемную. – Катюш, сообрази лимончик, пожалуйста. Хорошо, можно и сыра. Сейчас. – Он налил ещё.

– Игорь?

– Всё хорошо, Ефимыч. Мне просто скучно.

– Я тебя не понимаю.

– Хандра... Я не знаю, чем заняться. Механизм моей машины так настроен, что я ей уже не нужен. Я просто выгребаю прибыль и... мне скучно.

Николай Ефимович пристально смотрел на старого приятеля.

– Вчера вечером я решил прогуляться по городу и ощутил полное отсутствие ощущений. Полное отсутствие чувств! Толи весна никак не начнется, толи я уже не могу её распознать. Я остановился в саморазвитии. Я так стремился к совершенству, я так старался самосовершенствоваться, что мне всё опостылело. Я потерял что-то очень важное, что-то неуловимое, но важное. Возможно, я ощутил, сам того не подозревая, что этого чего-то важного у меня и не было никогда. Три жены и ни одного ребёнка. Может, в этом дело? Это я так подумал сначала. Внимательно рассмотрел модель, проанализировал ситуацию, все ситуации и со всех сторон, и пришёл к выводу, что дело не в этом. После, я проанализировал всё, но так ничего и не обнаружил. Я  бродил по городу до трёх часов ночи. Без охраны. Я даже чуть не заблудился. Я давно без охраны. Она мне ни к чему. Так вот, я оказался сам себе загадкой. Я пытался убедить себя в том, что всё, что мне нужно, у меня уже есть, а значит...

– Игорь Анатольевич?

– Да, Катюш, заходи.

Секретарша быстро поставила на столик перед Громовым поднос и также быстро удалилась.

– А значит, – продолжал Громов, – а значит, я могу быть спокоен за себя, и приступить к поиску новой цели. Без цели жить невозможно, немыслимо. Но я уперся в стену. Я не смог выбрать направление, я оказался прикованным к самому себе, самому себе, застрявшему на одном месте. У меня кончились силы? Мне стало страшно от одной этой мысли. А мудрое утро только усугубило эту тоску.

Гартман молчал.

– Всегда есть, куда расти. Всегда. Но порой ты упираешься в стену, сам того не подозревая, и эта стена настолько тебя затягивает, что ты привыкаешь к ней.

Громов налил ещё бокал и тут же его осушил, закинув следом дольку лимона. Гартман все также молча наблюдал за ним. Он ждал.

– Я давно её присмотрел, – продолжил Громов. Гартман отвёл взгляд. – И два года я веду переговоры. И всё получилось... Помнишь, Ефимыч, когда мы выбирали направления для бизнеса, мы их все записали, и принялись работать по обозначенному плану. Все направления у меня работают. Все! Но, в том самом плане мы оставили один пункт, один единственный пункт, дающий нам право оставить его невыполненным в силу его масштабности и прочих неудобств, уже не помню, что мы там говорили о нём. Один единственный пункт. ТЭК! Топливно-энергетический комплекс. Вот чего у меня нет, и вот то, чего я всегда хотел видеть на вершине своей системы. Вот та цель, которую я преследовал с тех пор, как мой механизм начал приближаться к беспилотной модели.

– Кто они? – спросил Гартман.

– АО «Самсон-нефтегаз». Проектирование, разработка, добыча.

– Сколько?

Громов достал листок, написал на нём число и передал Николаю Ефимовичу.

– Тут восемь нулей, я не ошибся? – спросил Гартман.

– Ты не ошибся.

– И это не рубли.

– Верно.

– И они готовы?

Громов утвердительно кивнул.

– Поглощение?

Громов снова кивнул, доставая пачку сигарет.

– Не возражаешь?

– Признаться, возражаю, но ладно уж, дыми.

– Все бумаги я подготовил. Всё на этой флэшке. – Громов передал Николаю Ефимовичу накопитель.

– Хорошо, – сказал Гартман, – продолжай.

– У них раскол в совете директоров.

– Причина?

– Увеличение ставки.

– Кто?

– АО «Аргус-ТЭК». Гришка Силантьев, помнишь такого?

– Не очень.

– Встречных предложений не поступало.

– Он один?

– Да, как и я.

– Варианты решения?

– Он просто должен отказаться, передумать, уйти, исчезнуть. О нём Самсон должен забыть и вернуться к моим цифрам.

– Торги?

– Нет. Никаких аукционов и прочей возни. Их интересы совпали с моим предложением. По времени они ограничены. Мы два года вылизывали схемы.

– Срок.

– Десятое сентября.

– Чем ты можешь противостоять? Уточню, с чем ты сможешь противостоять?

– Только продать активы.

– Кредит?

– Нет.

– Аргус?

– Это его единственное направление, его тема. Он... он может.

– Ты не готов...

– Нет! Мы четко выработали план. Для его реализации не хватает только одного пункта. И этот пункт – «Самсон-нефтегаз». Это цель, но она не должна разрушить цели, ранее достигнутые. Это дело принципа.

– Я тебя понял. Ресурсы?

Громов пожал плечами.

– Я готов на всё.

– Я тебя понял. Кто он, Силантьев?

– Там всё, на флэшки. Я его видел последний раз года четыре назад. Мы тогда довольно часто пересекались. Но пересекались случайно, не имея общих интересов. Хотя был один эпизод, десять лет назад. Как-то я перешел ему дорогу, выкупив акции одной горнодобывающей компании, которую он хотел кинуть под себя. Но, насколько я помню, он не сильно за неё и цеплялся, какой-либо борьбы не было. Объем невелик был, но этим я завершил свой конструктор по цветмету. А так, больше ничего. Он изначально на энергетике сидит, у него с РАО «ЕЭС» неплохие завязки были ещё в те времена, ты помнишь, наверняка, он оттуда и пошёл, после  переключился на газ, да нефть. Да в теме он, и плотно сидит, что осложняет задачу. Почему он решил выйти на «Самсон», да ещё в самый последний момент, не знаю, пытаюсь выяснить. Он пропал с моего горизонта... Тогда-то и исчез, четыре года назад, когда мы с ним в последний раз общались. Помню, он рассказывал, что разводится с женой. Потом я слышал, что он развелся, судился...

– Судился?

– С женой судился. Из-за дочери, у них дочь была, взрослая. Суд он проиграл. Дочь осталась с матерью и хорошим приданным. О них я тоже все выяснил. Жена живет с дочерью. А дочь заканчивает этот, как его, не помню, не важно.

– Всё важно. Тут это есть?

– Всё тут есть.

– Он на тебя не выходил?

– Нет. Я тоже. Считаю это объявлением войны с его стороны.

– Из-за того случая?

– Угу. Ответочка.

– Но, объективно, для него «Самсон» важнее, верно? И он не задумается о своих текущих активах. Я так понимаю.

– Да, все верно.

– Хорошо. Мне пока достаточно. Дома всё просмотрю и свяжусь. Ты меня отпускаешь?

– Конечно, Ефимыч. Может, пообедаешь со мной?

– Спасибо, Игорёк, но у меня своя диета, поэтому трапезничаю я исключительно у себя дома. Извини.

– Убедил, пенсионер. – Громов поднялся и пошёл провожать Николая Ефимовича.

– 6 –

Игорь Анатольевич Громов был наследником так называемых «лихих девяностых». Пойти в бизнес он решил во времена перестройки, в конце восьмидесятых годов, ещё, когда учился в институте. Его первые попытки не увенчались успехом. На протяжении пяти лет он, сжав кулаки и стиснув зубы, рвался в бой, претерпевая все прелести «дикого капитализма». Все кооперативы, малые предприятия, которые он создавал, мгновенно оказывались раздавленными более успешными конкурентами, да и сам он не раз оказывался в больнице благодаря соответствующим пособникам его конкурентов. На какие-либо уступки и соглашения, способные причинить его делу ущерб, оставляя, тем не менее, его самого на плаву, он никогда не шел – таков был его принцип. Вырабатывая стратегию своего движения по жизни, он поставил во главу угла силу, и если сила внешнего воздействия превышала его собственные силы, он падал, но собираясь, снова бросался в бой. И, собрав в конце 1991 года, сразу после распада Советского Союза, команду, он уже через год руководил фирмой, устойчиво ставшей на ноги. Он всегда гордился тем, что ни под кем не прогнулся. Его не смогли сломить ни силовые, ни криминальные структуры, ни более могущественные конкуренты. Для достижения поставленных перед собой целей он не останавливался ни перед чем, оправдывая любое выбранное средство. Сопротивляясь притязаниям перечисленных структур, он, не стесняясь, использовал их методы, тем не менее, никогда не доводя ситуацию до «криминала». Во всяком случае, так он утверждал. Порой он говорил, что Никколо Макиавелли гордился бы им.

За тридцать лет он создал свою империю, филиалы которой были разбросаны по всей России. Империи он присвоил имя «Драккар» по названию боевого корабля викингов, корабля-дракона, а головной офис назвал «Power World», миром силы, акцентируя тем самым внимание на своем убеждении в праве силы.

Громов был трижды женат. Первой женой была его сокурсница, Алина, они поженились сразу по окончании института. До сих пор Громов убежден в том, что это была его единственная настоящая любовь. В браке они прожили три года, после чего Алина, уставшая от постоянных неурядиц, связанных с деятельностью мужа, да из-за его постоянного отсутствия, заявила, что «ждать тебя, у меня больше нет сил», и подала на развод. Игорь приложил все усилия, чтобы удержать её, но у него ничего не вышло. Раз женщина сказала «нет», ничего изменить нельзя. Смириться с этим он смог лишь через двадцать с лишним лет, только тогда он признал свое поражение. К этому времени он был женат еще дважды. Все три жены покинули его по одной причине: всё его внимание было сосредоточено совсем не на них, а с ними же он вел себя просто, как владелец, как хозяин, не принимая во внимание ни их желания, ни мнения, ни само их присутствие. Последняя жена покинула его более пяти лет назад. Где-то в тоже время он встретил Алину. Он разглядел ее, идущую по Тверской улице, когда стоял в пробке напротив книжного магазина «Москва». Не смотря на то, что он не видел ее более двадцати лет, он её сразу узнал. Не мешкая ни секунды, он выскочил из автомобиля и бросился к ней. Он пригласил её на чашку кофе в ближайшее кафе, где они пробыли не больше часа. Именно тогда Громов осознал своё поражение, связанное с потерей жены. Он его принял, и ему стало легче. За последние пять лет он встречался с Алиной три раза. В том же самом кафе они проводили около часа, болтая о пустяках, да придаваясь воспоминаниям, связанным с их студенческой жизнью.

Громов ждал Алину в том же кафе. Он позвонил ей через три дня после встречи с Гартманом. За эти три дня от юриста не поступило никаких известий. Раз Николай Ефимович не выходит на связь, значит он ещё не готов. Когда ему будет, что сказать, он сам найдет Громова. Игорь это знал. Также он знал, что рассмотрение вопроса может занять как день, так и месяц. Сам он решил пока ничего не предпринимать и дал себе отпуск.

– Ты совсем не изменилась, – сказал Громов, когда Алина подсела к нему за столик.

– За последние полтора года? – поинтересовалась Алина.

– За последние тридцать лет.

– Лжец. – Алина смеялась.

– Как дети?

– Сын на стажировке в Германии, дочь заканчивает институт.

– Муж?

– Наконец-то вышел на пенсию, с начала года мы оба свободные люди. О тебе, я полагаю, такого сказать нельзя. Ты никогда не уйдёшь.

– Твой муж знает, где ты сейчас? Каждый раз забывал спросить.

– Он знал с нашей первой встречи. Он даже хотел, чтобы я вас познакомила.

– Так за чем дело встало?

– Думаю, это не к чему.

– Я бы взглянул на того, кто взял на себя всю ту ответственность, от которой я сам того не подозревая, сбежал.

– Ты был слишком молод. Мы были молоды.

– Мы молоды.

– Да хватит тебе уже. – Алина снова рассмеялась. – Говорить о молодости на шестом десятке как-то нелепо.

– Зря ты так думаешь, – серьезным тоном произнес Громов.

– У тебя неприятности? – спросила Алина.

Громов улыбнулся, задумчиво глядя на Алину.

– От тебя ничего не скроешь. Но, неприятностями бы я это не называл. Скорее, цикличность истории.

– О какой истории ты говоришь? О своей?

– Совсем недавно я испытал те же чувства, что владели мной на заре моей карьеры. Если это так можно назвать. Совсем не долго, но они взяли меня в плен.

– Это была растерянность?

– Скорее, отчаяние. Оно может придти к тебе, когда ты раз за разом терпишь неудачи, либо, когда ты совсем о них забыл, но вдруг наткнулся на неожиданное препятствие, способное разрушить твои планы.

– Ты избавился от этого чувства?

– Чувство меня покинуло, но препятствие осталось.

– Я уверена, что ты его преодолеешь, как делал это всегда.

– Далеко не все знают, как я это делал.

– Любопытно.

– Действительно? Ты хочешь узнать?

– Ты хочешь рассказать, ведь так? Признаюсь, мне страшно.

Громов молчал, опустив голову. Официант подал кофе. Алина продолжала:

– Тебе больше не кому рассказывать. Я права? Когда мы жили вместе, мне было страшно за тебя, за меня, за наше будущее. Я не знала, ты никогда толком не говорил, чем ты занимаешься, но я могла догадаться, через что тебе приходилось идти. Я была уверена в том, что ты не играешь в бандита и ничего общего с ними не имеешь, ты на это не способен, но какая-то злая аура тебя окружала всё время. Я не могла понять, что это такое. Я не выдержала. После мне было страшно за тебя. Я боялась узнать что-то о тебе, потому, что не перенесла бы плохие известия, если бы такие были. Я слишком слаба. А ты... Ты слишком сильный. Ты, наверное, самый сильный человек из всех, кого я когда-либо знала. Таким нужно родиться.

– Не обязательно, – заметил Громов. – Сильным можно стать. Можно стать, каким угодно, можно воспитать в себе любые качества, любые. Нужно лишь понять, для чего они тебе. Если у тебя есть цель, разве тебя может что-то остановить?

– И этого я боялась. Я боялась, что в какой-то момент, когда я захочу тебя остановить, ты сметёшь меня со своего пути, двигаясь к своей цели. Игорь, скажи, оно того стоило? Ты добился того, к чему шёл?

Громов скупо улыбнулся.

– К концу 1994 года мой бизнес шёл в гору семимильными шагами. Я уже начал открывать филиалы в стране. Я уже был один. Начинал я за три года до этого с компаньонами, но вскоре они выбрали для себя свои направления, а я продолжил выполнять намеченный нами вместе план. Признаться, я сам убедил всех в том, что нужно стать независимым, самостоятельным, и по одной простой причине: независимым, а вернее будет сказать, единственным, в первую очередь, хотел быть я сам. Из соратников со мной остался только наш юрист. Обороты я наращивал. У меня всё получалось. У меня. Но, далеко не у всех, с кем я начинал. Был у меня друг, Коля Шаров, горе-коммерсант. Он решил попробовать свои силы в бизнесе, хотя бизнесмен из него, как из меня монах. Мы приняли его в команду, еще в 91-м, но уже менее чем через год он решил заняться собственным делом и покинул нас. Он был первым. И без моей подачи. Он ушёл и пропал. Я знал его очень хорошо, знал его жену, играл с его маленькой дочерью. Ты, насколько я помню, его уже не застала. Нет, ты его не знала. Так вот, два года о нём ни слуха, ни духа. В те годы понятие сетевой супермаркет отсутствовало в принципе, если помнишь. Они именно тогда только начинали свое развитие. Глядя в сторону запада, и я решил этим заняться. Это было одним из пунктов нашего общего плана, когда мы были вместе, командой. Кстати, о команде, нас было пятеро, вместе с Колей и юристом, оставшимся на некоторое время со мной. Шаров, покинув нас первым, объявил о том, что будет заниматься программированием. Он, собственно, математик по образованию, программист. Умный парень, гораздо умнее нас всех. Но, не коммерсант. И о команде, выходя из нашего общего бизнеса, каждый уже определился со своим направлением, и не одно из них, не совпадало с нашим планом. Исполнить его легло на мои плечи – я так решил, и к настоящему моменту я этого добился. Вернее, добился-то я этого давно, сейчас я лишь методично пожинаю плоды. Так вот, о магазинах. Я решил закинуть тему в регионы и уже проверил почву в нескольких городах. Я не буду грузить тебя подробностями, да механизмами, скажу общими словами, условно. В Нижнем Новгороде я, предварительно договорившись с нужными субъектами, намеривался убить несколько продуктовых точек, занимавших достаточно хорошие площади в хороших местах города. Ты не подумай, под нужными субъектами я подразумеваю местные власти, а не киллеров. Хотя, власти... ну, да ладно. Одним словом, мне нужно было занять места этих торговцев. Они об этом уже знали, знали о том, что их намериваются закрыть. Всё предельно просто, но... я опущу подробности. Разумеется, откуда дует ветер, они предположить не могли. Я через только что организованную фирму собирался арендовать ряд площадей в городе, включая их точки. Не сразу, но в самом ближайшем будущем, после того, как они получат черные метки от администрации. Вижу твои вопросы. – Громов рассмеялся. – Я предупреждал. Но в подробности я вдаваться не буду. Я обо всем договорился, оставалось подождать. Аналогичная, или близкая к этому схема, использовалась еще в нескольких городах, более мелких, от разных фирм с предполагаемыми разными брендами. Это позже я все консолидировал. А вот почему я говорю о Нижнем. Прямо перед Новым 1995 годом, ко мне в московский офис пожаловал Коля Шаров. Вернулся блудный сын через два года. Мы посидели у меня в кабинете, выпили за встречу, поболтали о том, о сем, и в какой-то момент он замолчал. Я забыл тебе сказать, что он был немного странноват, что видимо характерно для людей с таким умом и багажом знаний. Он не просто математиком был, он кандидат наук, одним словом, гений, в каком-то смысле, и, соответственно, не от мира сего. Я не стал дожидаться, когда он выйдет из транса и  решил сам спросить о его делах. До этого мы ничего такого не касались. Я решил, что делает он это намеренно, но, все же, не сдержался. Так вот, как только я его спросил о делах, он весь как-то съежился. Немного помолчав, быстро мне рассказал о том, что вскоре после того, как он нас покинул, он ввязался в какую-то авантюру, но не стал рассказывать, в какую. Что-то связанное с Турцией, но вряд ли с челноками, и уж точно не имеющей ничего общего с программированием. И спустил почти все деньги, с которыми от нас вышел, после чего решил взять паузу. Взял, говорит он, паузу и переехал с семьей в Нижний Новгород. Там жили родители его жены, насколько я понял. Когда он упомянул о Нижнем Новгороде, я не придал этому значения, даже не подумал о том, что у меня там намечается бизнес. Просто совпадение и всё. И тут Колю понесло. Он, также в двух словах, но более эмоционально, рассказал о том, что около года назад ему в голову пришла идея об объединении нескольких, одинаковых по профилю, магазинов в единую структуру, как это делается в Европе или Америке, что он убедил в этом хозяев нескольких магазинов в городе, разработал бизнес-план, и в некоторые из этих магазинов, а то и во все, что он приметил, уже не помню, вложил оставшиеся у него деньги в качестве гарантийных обязательств, что ли. С того самого момента, как он упомянул об объединении, я сразу всё понял, и дальше уже слушал в пол-уха. И тут он говорит о том, что основные точки, которые он собрался объединять, и в которые вложился, собираются закрыть. Сказав это, он снова примолк. Я ждал. Потом он высказал предположение о том, что сделано это намеренно, но, наверняка, это можно разрешить, если заплатить кому нужно в городе. У магазинов таких денег нет, у него, разумеется, тоже. В общем, он пришёл ко мне за кредитом. Он выпалил свою просьбу и тут же завелся, убеждая меня в том, насколько это выгодно, перспективно, продумано им до малейших подробностей, и так далее и тому подобное. Он чуть не плакал. Он всучил мне свой бизнес-план, он принялся рассказывать о том, сколько времени он потратил на переговоры с магазинами, на изучение рынка, на просчеты. Он заявил, что это должно стать делом его жизни. Чёрт возьми, Коля, говорил я ему, ты кандидат наук! Математик! Программист! Какие магазины, к чертям собачьим! Какая торговля, бизнес-планы, объединение, администрации, взятки, уговоры, переговоры, крыши, бандиты... Он не понимал, куда он лезет, он, серьёзно, этого не понимал, он витал в каких-то своих иллюзиях, мечтах, самообманах. Он умный человек, неужели, проведя анализ, он не видел, что какой бы идеальной не была придуманная им схема, он в этой схеме лишнее звено?

– Но ты же сам совсем недавно говорил о том, что любой человек способен приобрести любые качества, лишь бы у него была цель, – перебила его Алина.

– Да, когда этот человек уже обладает нужными качествами, достаточными для того, чтобы добиться намеченного результата и в нужном направлении. И Коля этими качествами обладал! Но эти качества не подходили к его идее. Как раз направление по совершенно необъяснимым причинам он выбрал не то, и это выглядит... Это же абсурд. Это нелогично.

– Но это его выбор, – вставила Алина.

– Но выбор неверный, – настаивал Громов.

– По одной простой причине, – не сдавалась Алина, – я правильно понимаю?

– Что ты имеешь в виду?

– Его выбор противоречил твоим планам, да и любой другой выбор любого другого человека, противоречащий твоим планам, будет неверным. В этом весь ты, Игорь. Называй уж вещи своими именами. Думаю, твой рассказ должен был быть куда короче, просто ты на ходу увлекся самоанализом, и, думаю, от меня ты сейчас слышишь то, с чем сам согласен. Я права?

Громов молчал.

– Я начал уговаривать Шарова отказаться от этой идеи, – не ответив на вопрос Алины, продолжал Игорь, – компенсировав ему затраты, и обещал выдать ему любую сумму на его новые проекты. Я убеждал его в том, что ему необходимо заняться программирование, IT-технологиями, компьютерами, и прочим. Более того, я предложил ему заняться этим в рамках моего создаваемого холдинга (тогда у меня ещё не было единой системы, её ещё долго не было). Я напомнил ему, что это было одним из пунктов нашего общего плана (гораздо позднее я реализовал его у себя). Я был настойчив, как никогда, но он оставался непреклонен. Он не успокаивался, он плакал, он чуть ли ни падал передо мной на колени, умоляя просто дать ему деньги под любые проценты, под любые условия. Кстати, ко мне он пришёл, потому, что не один банк ему кредит не одобрил, а больше идти ему было не к кому. Действительно, я был единственным, кого он мог бы назвать другом. Я его тоже. Я понял это гораздо позже. Снова, оставлю без подробностей, почему это так. Да, он был моим другом, а я был другом его семьи... Я так и не сказал ему, что это именно я рушу его план. Я несколько раз ему повторил то, что я готов для него сделать вне его текущих намерений. Когда он понял, что денег на его проект он от меня не получит, он не говоря ни слова, ушёл. Он имел настолько потерянный вид, что я даже не решился, или побоялся его остановить. Он вышел, оставив дверь моего кабинета открытой. Интеллигент, интеллектуал, решивший добровольно связать свою жизнь с грязью торговых отношений. Я надеялся, он одумается сам и вернется. Эмоции погаснут, он отрезвеет. Он же первоклассный аналитик, чёрт возьми! Он не вернулся. Я сам отыскал его адрес, узнал домашний телефон, но дозвониться никак не мог. Разговаривал с его женой, но та ничего не знала. Я просил её передать Коли мои контакты, убедить его позвонить мне, но он так и не позвонил.

Громов замолчал. Алина настороженно смотрела на него.

– Уже потом, через полгода я узнал, что он таки получил кредит. Узнал от его жены, к которой пришли за ним, за кредитом и процентами. Пришли вскоре после того, как Коли не стало.

Алина вздрогнула.

– Он покончил с собой. Утопился в Волге. Тело нашли через две недели, после того, как он пропал. Причем искали его все. Жена обратилась в милицию, ребятки почувствовали неладное, как узнали о его исчезновении. Ты уже поняла, к кому он обратился после моего отказа? Вот. Я даже не знаю, что он собирался делать с деньгами, и куда он их дел. Могу предположить, что кто-то ему что-то пообещал, забрал деньги, и кинул его, что неудивительно. А когда Коля это понял, и узнал о том, что все его магазины свернулись, он... Я не мог понять, как он так мог... Это до какой степени отчаяния нужно дойти, что, осознав, что ты проиграл, что ты погряз в долгах, что тебе не на что содержать семью, поступить вот так. Он мог снова обратиться ко мне, и он прекрасно знал, что я его поддержу. Эта... что это? Гордость, принцип. Он...

Громов замолчал. Алина опустила глаза.

– Убил его я, – тихо проговорил Игорь. – Долги его я покрыл и помог его жене. Она куда-то уехала с дочерью после всего. Я о них ничего не слышал...

– Почему ты решил это мне рассказать? – спросила Алина.

– Наверное, я не смогу ответить на этот вопрос. Хочу лишь сказать, что ты теперь единственная, кто знает, как всё произошло, и почему Николай Шаров покончил с собой. Если отбросить все обстоятельства, вообще, сами обстоятельства, то... Он, каким бы он не был, оказался слаб...

– И встал на пути у более сильного?

– И этот сильный его не понял...

– Или не хотел понять?

Громов смотрел в сторону.

– Тебе стало легче? – спросила Алина, стараясь заглянуть Громову в глаза.

– Нет, – глухим голосом ответил Игорь. – А ведь он, Шаров, далеко не единственный, я думаю. Мир так забавно устроен...

– Знаешь Игорь, мне кажется, что за собой ты вины не чувствуешь. Это твой мир. Твои законы. Твое сожаление несколько иной природы, чем сожаления обычного человека, искренне переживающего о случившемся. Я никогда не могла этого понять. Я и сейчас не понимаю.

Громов грустно улыбнулся.

– Но, тем не менее, я желаю тебе удачи в решении возникшей у тебя проблемы.

– Спасибо, Алина.

– Кофе остыл уже, а ты так и не притронулся к нему.

- Что ж, закажем ещё...

– 7 –

У одного из своих одногруппников, оказавшихся в производственно-техническом отделе, Антон узнал названия строительно-монтажных организаций, выходящих на субподрядные работы к их потенциальному клиенту, заказчику. Заказчик был один. «Вероятно, – подумал Антон, – и объект один. Это несколько оптимизирует задачу».

Полдня хватило Антону на подготовку к его операции по привлечению клиентов посредством учета личного интереса отдельных индивидуумов. Он выяснил, где располагаются офисы подрядных организаций, и что за объект, на который они выходят. С начальниками отдела снабжения и поставок двух фирм ему даже удалось поговорить. И непросто поговорить, он, изъявив желание приехать в гости, на переговоры, не встретил возражений. Начальник отдела снабжения третьей фирмы с половиной отдела находился на объекте.

Именно с объекта Антон и решил начать. «Заодно, – думал он, – познакомлюсь со стройкой. Буду подкован в строительном бизнесе. Вот взгляну на фундамент того, чего они там строят... Так, а чего они там строят-то? Обалдеть! Физкультурно-оздоровительный комплекс! Обязательно нужно увидеть. Итак, взгляну на фундамент и тут же превращусь в профессионального... Да ну, чушь несу какую-то...»

Строящийся объект располагался на окраине Москвы, практически у МКАД. Стройплощадка была огорожена сплошным коричневым забором. Отыскав вход на стройплощадку, Антон смело постучался в дверь, врезанную в ворота.

– Вы куда? – привычно спросил охранник, лениво открывая дверь.

Антон представился сотрудником компании, являющейся генеральным подрядчиком, и сказал о том, что хочет встретиться с местным начальником отдела снабжения.

– Вон там они,  в том вагончике, третьем справа, – сказал охранник, запуская Антона внутрь.

Антон оказался на площадке и окинул взглядом строительный плацдарм. Работа шла во всю и совсем не напоминала свежий объект. Судя по всему, строительство коробки здания подходило к концу. Вокруг четырехэтажного монолитного сооружения (на плакате, висевшем у входа, говорилось о пяти этажах) возвышались краны, тарахтели трактора, сгребая кучи мусора, работал экскаватор, что-то откапывающий в нескольких метрах от боковой стены здания, за зданием были видны очертания чаши стадиона. Два ряда вагон-городка прижимались к забору.

Антон направился к указанному охранником вагончику. Только он подошел к нему, как его дверь распахнулась, и Антона чуть не сбил огромный небритый мужчина в серой спецовке.

– Ай, чёрт, извини, – пробурчал тот, вынимая из кармана штанов пачку сигарет.

– Я живой, – нашелся Антон и тут же спросил: – Не подскажите, как мне найти главного снабженца «Стройстандарта»?

– Я начальник снабжения. А что стряслось? – Мужчина рылся в карманах в поиске зажигалки. – Да ёж ты бож...

Антон извлек свою зажигалку и дал прикурить.

– О, удачно, мерси.

– Меня зовут Антон, я представляю компанию «Сфера-М», слышали, может быть?

– Не слышал. Ты хочешь нам что-то предложить?

– Вы  угадали, – смеясь, парировал Антон. – Наша компания занимается комплексными поставками материалов и оборудования для нужд строительных организаций. Ваш заказчик, кстати, является одним из наших постоянных клиентов...

– Да понял я...

– Прошу прощения, как я могу к вам обращаться?

– «Как я могу к вам обращаться», – смеясь, передразнил мужчина Антона. – Матвей, так ты можешь ко мне обращаться. Я тебе сразу скажу, что закупаюсь я напрямую в специализированных конторах, и посредники мне не интересны. Это первое. Нас кинули сюда достраивать, а достроим мы все через полгода, это второе, то есть, ты понимаешь, если понимаешь, что все уже застолблено. Потом, и это третье, мы выполняем только общестроительные работы, и то, не все, так что комплексные поставки меня не интересуют, мне нужен бетон, песок, арматура и так далее. Так вот, касаясь второго – зачем мне менять рельсы?

– Честно говоря, – стараясь не допустить паузы, вступил Антон, – я не знал, что тут уже финишная прямая, один этаж, вижу, остался...

– Да, он самый, потом стадион доделать нужно, ну а бассейн нам не отдали. Так то. Уф, целый час не курил. Предыдущий подрядчик свалил, так что тут ещё и переделывать, возможно, что-то придется. Неважно уже. Ну, такие дела, господин коммерсант.

 – Матвей, послушайте, а если я вам всё же предложу поменять рельсы, компенсируя смену определенной бонусной программой?

Матвей искоса взглянул на Антона, смачно затянулся и, медленно выпуская дым, сказал:

– Ты не слишком молод, чтоб взрослым дядькам такое предлагать?

– У того, что я вам предлагаю, нет возраста. Вам не всё ли равно, от кого оно?

– Ты в первый раз что ли? – спросил Матвей.

– Что? – Антон смутился.

– Взятку предлагаешь в первый раз? Дрожишь, мнешься, хоть и стараешься быть бравым солдатом, да каким-то языком непонятным лепечешь. Я вот, что тебе скажу, малой, только идиот согласится на такое предложение, не имея понятия о том, кто ты такой и откуда.

– Я же сказал, откуда я.

– Да не об этом я. Ты смотри, какой расклад получается. Я тут строю, поставляю, работая в этой фирме уже достаточно, и, соответственно... Я даже не говорю о том, что я, вообще, давно строю и поставляю. Как ты думаешь, вот на твой взгляд, есть ли у меня своя база поставщиков, с которыми я годами работаю, отлаживая всевозможные схемы взаимодействия?

– Наверняка, – ответил Антон.

– Ну, ты меня понимаешь?

– В целом, понимаю.

– В целом? А в частности? Хм... Ладно, перекур у меня окончен. Ты получил то, зачем пришел?

– Признаться, нет.

– Ха–ха, молодец. «Признаться, нет». Давай, Антон, не дури так. Попадешься не к тому, подставишь и себя и контору свою. Сейчас приветствуются «Чистые руки». Бывай, менеджер. – Последнее слово Матвей произнес по слогам.

«Конечно, чистые руки. Ты бы видел его рожу, и глазки эти хитренькие. Так, дневник мой, ты думаешь, я огорчился? Да, ты прав, но у меня ещё две попытки. В этом мире сурового бизнеса, нет, в этом суровом мире бизнеса нельзя опускать руки, чистые они или нет. Главное, чтобы эти руки не оказались пустыми. Как ты считаешь? Похоже, это я сам у себя спросил. Лично я думаю, что нужно идти вперед. Только вперёд. Полный вперед! На абордаж! Это у меня тренинг».

– У меня к вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.

– Э–э–э... А?

– Я могу с вами поговорить?

– Тебя кто прислал, пацан?

– Это моя личная инициатива. Вы готовы меня выслушать? У меня есть, что вам предложить. Готовы?

– Предложения можешь выслать нам на «info».

– Я хочу вам предложить гораздо больше того, что обычно направляют на «info». Вам, лично вам. Вы меня понимаете?

– Что?

– Вы понимаете, что я имею в виду?

– Что?

– Я, вот я, лично я, хочу вам, лично вам, предложить совместную работу. Все должны зарабатывать. Мы, а именно я, продавая свои товары, что-то зарабатываю. Зарабатывая, я стараюсь дать возможность заработать другим. Всем заинтересованным лицам.

– А?

– При заключении сделки между нашими компаниями, мы продаем, вы покупаете, должны заработать все заинтересованные лица, скажем так, исполнители. Я получаю свой процент с продаж, а вы получаете свой с закупки.

– Гм.

– Вы понимаете, о чем я?

– У нас нет процентов с закупки.

– Я говорю не о вас, не о вашей организации. Я имею в виду наши с вами взаимоотношения. Деловые, но наши с вами, лично мои и лично ваши.

– А? Чё? Те6я кто прислал?

– Блин... Так, попробую иначе... Смотрите, вот я, а вот вы...

– Чё-то я не понимаю, чё те надо?

– Да я понимаю, что вы не понимаете... Вы... Может, я как-то не так объясняю?

– Ну? Чё?

– Ладно, мне пора.

«Я до сих пор мучаюсь вопросом: он что, прикалывался? Остался третий номер. Последний шанс».

– У меня есть к вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.

– Ты над этим долго думал?

– Я... Нет, я не думал.

– Вообще не думал?

– Ну, в том смысле, что я не думал над этим.

– Над чем?

– Над тем, о чём вы говорите.

– А о чём я говорю?

– Вероятно, о том, с чего я начал.

– Ладно, попробуй ещё.

– Что попробовать?

– Начать попробуй.

– Начать?.. А... Хорошо. У меня к вам... Я хочу вам предложить... Я хотел поговорить о ваших... о вашем... Я Антон. Как я могу...

– Константин.

– Очень приятно, Константин. У вас есть минутка?

– Тебе хватит минутки?

– Вероятно, нет, но я постараюсь быть краток.

– Постарайся. Я тебе помогу. Итак, ты тот парень, что звонил мне на днях?

– Именно.

– И хотел предложить мне взять у него в аренду несколько единиц спецтехники.

– Нет, нет...

– Разве? Ну, что ж, извини. Ты же понимаешь, сколько звонков приходится принимать за день? И все что-то предлагают. Итак, что предлагаешь ты?

– Я представляю компанию «Сфера-М». Мы занимаемся комплексными поставками материалов и оборудования для нужд строительных организаций, и, в целом, для строительства. Наши ключевые клиенты...

– Достаточно. Я тебя понял. Что конкретно ты готов предложить?

– А что вам нужно?

– Ха-ха! Ты первый раз что ли?

– Нет. Я не так выразился. Наша организация, имея партнерские отношения...

– Сможет всех победить и предложить самые выгодные за всю историю цивилизации условия. Я понял.

– Я могу вам гарантировать оперативность, гибкость, любой требуемый объем в кратчайшие сроки, сервисное обслуживание, консультации технических специалистов, оптимальную логистику...

– И будет нам счастье до скончания веков!

– А возможно и вам. Лично вам.

– Ух, ты, какой ты щедрый, Антон! Вы все там такие щедрые?

– Я не выяснял. Я...

– И в каких единицах выражается твоя щедрость?

У Антона защекотало в горле.

– Все зависит от объема. Скажем...

– Мне сейчас нужно забить склад вентиляционным оборудованием и отчитаться перед заказчиком о том, что вопрос закрыт, пока он не переиграл проект и не пересмотрел сметы. И пока не изменился курс валюты, что прогнозируют светлые финансовые головы, к коим прислушиваются дисциплинированные коммерсанты и не взвинчивают цены с несусветным коэффициентом риска. Это нужно сделать оперативно, поэтому время на детальный анализ выделяться не будет. Я знаю это оборудование, я знаю его смету, я знаю его среднерыночную стоимость. Мне нужна хорошая дельта от сметы и терпимая от рынка. Мне нужна скидка от двадцати восьми миллионов. Ты понимаешь, это мой рынок? Да. Я кину тебе заявку, подумай. Я даже помогу тебе. Ты можешь срезать запросто до десяти процентов. Я готов остановиться где-нибудь... Ты подумай, где. Как у тебя с арифметикой?  

Антон почувствовал, что начинает потеть. «Так просто?»

– Мне нужно проверить цены, – еле сдерживая дрожание голоса, проговорил Антон. – Я же не могу так сходу...

– Проверь. Мне нет смысла сейчас тебе лепить.

– Десять процентов? – несмело произнес Антон.

– Десять.

– То есть, где-то двадцать пять. А если... Двадцать... Сейчас... Сейчас–сейчас. – Антон непроизвольно зажмурился. Цифры проносились сквозь его сознание, стирая всё на своем пути. «Миллион, миллион, миллион...» – Милл... Ой. Полтора-два процента от объема сделки, – выпалил Антон.

– Идёт. Пиши адрес электронной почты.

Антон летел в офис. Он, что есть силы, глотал воздух, которого ему определенно не хватало. Он начинал заметно нервничать из-за того, что автобус никак не прибудет на остановку, что эскалаторы в метро медленные, что поезда в метро тащатся, как катафалки, что люди вокруг спят, еле передвигая ноги, что лифт в бизнес-центре совсем не скоростной.

– На весь объем! – кричал он в трубку снабженцу его фирмы, заведующему соответствующей линейкой оборудования. – Сколько времени потребуется? А сразу они не дадут? Да что такое–то? Два дня! Всего шесть контор. Давай я сам с ними свяжусь. Да ладно, какая разница. Ничего я не кричу. Нет, я не пьяный. Хорошо, два дня. Этот объем по каждому отдельному поставщику даст максимальную скидку? Всё, всё, всё. Жду. Два дня. Если что-то будет раньше, сразу кидай. А что у меня с голосом? Да не пьяный я!..

Две ночи подряд Антона мучила бессонница. Он просыпался каждый час и не мог после сразу заснуть. Всю неделю он с утра до вечера находился в офисе.

– Ты же не думаешь, что твоя зарплата как-то увеличится из-за того, что тебе нечего делать, и ты торчишь здесь весь день? – спрашивал Рогов.

– У меня график, – гордо отвечал Антон.

– Ну-ну.

– Маркетинговое планирование – залог успеха компании!

– Чего?

Часы идут. Деньги капают. Люди бегают. Цели сбиваются. Деньги жрут цели. Жадность жрет людей. Люди жрут людей... Люди жрут себя...

– Двадцать четыре миллиона семьсот сорок восемь тысяч рублей восемнадцать копеек, – прошептал Антон. – Пусть, двадцать пять. Это, действительно, десять процентов, даже больше. Итак, если срезать не десять, а пять, как я и считал, то те самые два процента идут плюсом. То есть, двадцать пять пятьсот, и даже меньше, против двадцати шести и даже больше. Вот он, чёртов миллион. Вот он!

Последнюю фразу Антон выкрикнул. Весь офис вопросительно посмотрел на него. Он лишь усмехнулся.

– Долго не мог найти это, как его... В общем... Никто кофе не хочет пойти со мной, нет? Ну, как хотите, я тогда... – Антон не договорил и, смеясь, выбежал из кабинета.

– Я тебе перезвоню, – услышал Антон в трубке.

– Алло?

– Вот с этого номера будет лучше. Говори.

Антон озвучил сумму.

– Устроит. Кидай предложение. Какие там будут условия?

– Давайте пятьдесят на пятьдесят.

– Последние по факту чего?

– По факту поставки. Ну и параллельно...

– Я понял. Давай попробуем.

– До конца дня постараюсь отправить. Мне тут все еще согласовать нужно, ну и...

– Давай, давай.

Цели сбиваются, цели меняются, цели цепляются, цели жрут цели...

«Всего-то нужно было идти до конца, не отчаиваться, не опускать руки, верить в победу. Это же совсем не сложно! Что тут такого? Ну, взятка. И почему мне было так неудобно? Согласен, я никого уговорить не смог, а этот мужичёк практически сам напросился. Ушлый такой. Да я и сам теперь ушлый. Да? Учись! Как там? Не мытьем, так катаньем. Не важно, каким образом, важен результат. А результат на лицо. Ну, пока ещё нет, но скоро будет. Что может меня остановить? Я воплощение «power». Я смог, я могу, и я смогу. Смогу? Да. Наверное...»

Антон чувствовал себя героем! Оставалось согласовать представительские расходы. Заикнуться о них оказалось не менее сложно, чем предложить их.

– А почему ты пришел именно ко мне? – медленно проговаривая слова, спросил Шидловский, начальник управления продаж.

– Я... – Антон осекся, совсем забыв о том, что обратиться к Шидловскому с такого рода просьбой ему посоветовала Вероника. – Я просто решил, что такие вопросы нужно решать на вашем уровне. Ну и... Задачу мне поставил Рогов, задачу, в смысле, обеспечить выполнение плана, графика продаж. И выглядело бы так, что...

– И ты с ним не ладишь?

– Нет, почему? Не то, чтобы, просто, видимо, мы не понимаем друг друга. Геннадий Алексеевич, дело не в этом... А я неверно поступил?

Шидловский, поправил очки и внимательно посмотрел на Антона.

– Хорошо, излагай.

Через час Антон направил на согласование Константину типовую форму  договора поставки. Он сиял, он ликовал, он летал над офисом, он чувствовал себя победителем. Шидловский, кроме всего прочего, упомянул о процентах, которые Антон получит по факту завершения сделки. Кроме квартальной премии, присуждаемой менеджерам, выполнявшим ежемесячный план продаж, в случае его превышения, им, согласно регламенту компании, полагались проценты с дополнительной прибыли. Поскольку в рамки месячного плана попасть было не так-то просто, эти проценты, как Антон уже слышал, редко когда кто видел.

– Я знаю, что Рогов внёс твой миллион в план, – ухмыляясь, заметил Геннадий Алексеевич. – Это, скажем прямо, и мягко говоря, и объективно глядя на вещи, сумма фантастическая. Фантастическая в рамках поставленной задачи. Твой босс будет крайне удивлен её исполнением. А размер твоей премии мы обсудим.

Вечером Константин сообщил Антону, что запустил договор на согласование по службам и пообещал подписать его через пару дней. А это означало, что ещё через неделю, после того, как договор будет подписан с двух сторон, Антон может готовить счет для осуществления авансового платежа.

«Третий месяц в этом бизнесе и я уже на коне! Я обошёл всех этих скучных менеджеров, всех, всех, с их опытом, их зонами комфорта, их спокойной и размеренной жизнью! Это бизнес! Тут или пан или пропал! Тут, как на войне! А я победитель! И ведь, всё так просто вышло, словно само собой. Но, что для этого нужно было? Правильно! Немного помучиться, я бы даже сказал, отстрадать, вынести насмешки и унижения. Но терпеть и идти к цели. Терпенье и труд! И все получится! Это мой путь. Моя цель – победить всех. Всех победить! Отныне я выработаю тактику работы... Да что там работы, всей жизни. Один месяц и нате вам – миллион! А если это поставить на поток? Меня заперли в рамки, я оказался в жестких условиях, предо мной поставили невыполнимую задачу? Они думали меня сломить? Они надеялись, что я не справлюсь, они хотели надо мной посмеяться? Рогов, ты не на того напал. Решил, что я испугаюсь? Может, ты еще рассчитывал на то, что я расплачусь? Буду просить прощения, умолять дать мне еще шанс? Я сам буду ставить себя в такие условия, сам буду ставить себя задачи, повышая планку. Я смогу! Да! Я сам кузнец и проектировщик своего счастья, своего будущего... своего состояния и своей победы! Да! И все будет в шоколаде!»

– 8 –

И наконец, повеяло юностью...

Апрель стал теплым! Апрель объявил весну! Апрель рванул в сторону лета!

Апрель стал откровенно теплым, небо притягательно голубым, солнце близким, а деревья, чью наготу принялись украшать зелёные листья, казались молодыми. В воздухе сладко пахло весной. Весна врывалась в душные квартиры, залетала на пыльные чердаки и спускалась в сырые подвалы, подметала тихие грязные подворотни и вываливалась на шумные ухоженные улицы, весна ревела в огромных аудиториях и визжала в тесных кабинетах, она носилась по широким проспектам и бродила по крошечным улочкам.

 Настал тот самый этап этого чудного времени года, когда, казалось бы, только что все водоёмы ещё были покрыты чёрным льдом, под ногами лежал потемневший снег, со всех сторон звенела капель, шелестели ручьи, птицы заливались безумной трелью, а всё вокруг было залито лучами сумасшедшего солнца, провоцирующего поверить в наступившее тепло, и вдруг, снег пропал, лед исчез, шум затих, птицы остепенились, почки превратились в листья, молодая трава, поднявшись, спрятала прошлогоднюю желтизну и неубранный мусор, асфальт стал сухим, а воздух действительно теплым.

Пропало ожесточенное стремление как можно быстрее покидать улицу, ныряя из одного подземного перехода в другой, перебежками добираться от электрички до метро, от метро до автобуса, от автобуса до двери.

Вернулось это несказанное удовольствие пешком пройтись по зеленеющему бульвару, оглядываясь по сторонам и ловя улыбки прохожих.

Улицы становились разноцветными. Парки и скверы мгновенно заполнялись. Открывались летние кафе. Резко уменьшилась посещаемость лекций в высших учебных заведениях. Студенческая братия вывалила на улицу. Москва должна ей сдаться. Арбат, Нескучный сад, Бульварное кольцо, Воробьевы горы, ВДНХ, Коломенское, Царицыно, Сокольники... всё было оккупировано.

Весна! Любовь! Свобода! Пиво!

– Пиво? Почему бы и нет. Именно! Весна пришла!.. Грачи прилетели. – Антон, откладывая телефон, взглянул на часы. Скоро обед. «Теперь можно воспользоваться своим правом на сокращенную рабочую неделю».

На втором году обучения в институте, в самом его начале, Антон оказался на масштабной вечеринке, организованной одним из его сокурсников по случаю дня рождения. На этой вечеринке он познакомился с приятелем виновника торжества. Приятеля звали Сергей, и был он на год младше Антона. Сергей моментально произвел на него впечатление своей общительностью, открытостью и весёлым нравом. Антон уже и не помнил, как так вышло, что они обменялись телефонами, но обменявшись, они уже через неделю созвонились и встретились просто так, пиво попить. С тех пор Антон мог без каких-либо сомнений назвать Сергея своим другом. Своей энергетикой тот так увлек его, что все знакомства, приобретенные Антоном в его институте, да и все отношения с одноклассниками и друзьями из Челябинска отошли на второй план. Позже Сергей познакомил Антона со своим старым другом детства, Романом, который в скором времени занял то же почетное место друга. И вот, спустя почти четыре года, Антон, говоря о своей компании, мог, не задумываясь, сказать: «Я и мои друзья, Сергей и Рома».

Сергей был студентом четвертого курса Финансового университета. Семья его была достаточно обеспеченной, настолько обеспеченной, что, как сам Сергей говорил, могла занимать первые строки рейтинга представителей среднего класса. Не особенно стараясь себе в чем-то отказывать, он, тем не менее, никогда не кичился своими финансовыми возможностями, вполне резонно указывая на то, что его положение является следствием достатка его родителей, а не его личного. Его неуёмная энергия выражалась во всем его облике и стиле жизни. Он был невысокого роста, ниже Антона, носил длинные, до плеч, чёрные волосы, собранные в хвост; редко сходящая с уст улыбка дополняла приятные, хоть и несколько резкие, черты его лица. Он был худощав и очень подвижен. Его одежда непременно имела яркие цвета, а джинсы в обязательном порядке были рваными. Единственный способ передвижения, который Сергей признавал, был мотоцикл, на котором он частенько любил погонять по ночным улицам Москвы.

Роман был пятью годами старше Сергея. Во дворе дома, где они вместе выросли, Рома, водя дружбу со сверстниками и не принимая участия в играх его маленьких знакомых, тем не менее, имел статус старшего товарища, защитника детворы, чем и снискал уважение и доверие его соседа по лестничной клетке, маленького Серёжи. Когда Роман вернулся из армии, Сергей оканчивал школу и готовился к институту. Подготовка к институту и стала отправной точкой их близкого знакомства. Роман, изъявивший желание получить высшее образования, стал готовиться к поступлению и посещать с Сергеем одни курсы. Через год он поступил на заочное отделение университета. Но образования он не получил. Через два года он ушел «в жизнь», как он любил говорить, женился и полностью отдался семейным заботам.

Роман являлся в определенном смысле противоположностью Сергея. Это также выражалось и в его облике и в стиле. Роман был высоким, крепким и несколько полноватым, носил короткую стрижку, практически, «ёжик»; лицо его, имеющее прямоугольную форму, хоть и выражало некую суровость, в то же время привлекало нескрываемым добродушием. Физическая сила, ощущавшаяся в каждом его движении, вместе с твердым медленным взглядом, позволяла судить о нём, как о человеке, «за которым, как за каменной стеной».

– Антошка, Антошка, по пиву понемножку? – Сергей открыл объятья приближавшемуся Антону.

– Здорова, финансы! – весело воскликнул Антон.

– Ба! Что я вижу и слышу, сударь ты мой? – изумлённо произнес Сергей. – Что произошло с рыцарем печального образа? Неужто долгожданная весна задела самые тонкие струны вашей души, скрывавшейся за долгими снегами и длинными рабочими буднями? Что произошло с озлобленным юнцом, коим вы имели бесчестье быть всего лишь полтора месяца назад? Ого, это мы столько не пили? В смысле, не виделись.

– Эх, Сережа, нам ли быть в печали? Жизнь налаживается.

– Ну-ка, живо выкладывай подробности!

– Может, сначала присядем?

– Резонно.

– Где Ромик–гномик?

– Должен быть. Проэсэмэсил о том, что он в переходе на Белорусской, минут десять еще. Давай, пока выберем, где нам приземлиться. А именно вон там... Давай живо, пока не заняли.

Антон с Сергеем уселись за только что освободившийся столик летнего кафе. «Летнее кафе, как и большинство кафе, называемых «летним», представляет собой несколько столиков, вынесенных на улицу из помещения самого кафе. Само понятие «летнее кафе» ласкает слух жителей северных широт, да и любых широт, любой местности, где в «не летнее» время года потягивать пиво можно лишь в закрытом помещении. Кому на юге Италии придет в голову акцентировать внимание на том, что его кафе летнее только потому, что оно расположилось под открытым небом? Пожалуй, я возьму это на заметку. Буду не просто вести дневник, как хронологию событий моей жизни и мыслей, буду ещё и летописцем. Как идейка? Нет, не то, чтобы летописцем, а эдаким «бытоописателем». Буду выбрасывать самые мелкие идейки, которые попутно витают в голове. Эти идейки есть у всех, их мало, кто замечает, и уж, наверное, никто не придает им маломальского значения. Тем не менее, они, а их великое множество, гораздо больше, чем действительно стоящих идей, занимают нашу голову, память, и, как мне кажется, способны отвлекать от дел, мешая своей навязчивостью. Вы со мной согласны? А если попробовать их систематизировать? Вдруг буфер памяти освободится?»

– Внимательно слушаю, – серьезно произнес Сергей.

– Да ладно тебе, – смеясь, откликнулся Антон. – Давай по мере поступления алкоголя в кровь.

– Ну, как скажешь, – согласился Сергей, – хотя, мне кажется, что тебя распирает от чего-то? Ты выиграл в лотерею?

– Лотерея это случай, – ответил Антон.

– Случай много значит в этой жизни.

– А если он никогда не представится?

– Нужно искать его.

Официант принес две кружки светлого пива.

– Что значит искать? – спросил Антон.

– Я считаю, что всё в этой жизни случайно. Всё без исключения. Счастливый ли это случай, несчастный, но это случай. Что такое случай счастливый? Это успешная реализация случая, то есть, случайно выпавшего шанса. Разница лишь в том, что одним шанс выпадает, я бы даже сказал, падает на голову, когда они валяются дома на диване, другие сталкиваются с ним, пройдя через множество испытаний.

– В этом что-то есть, но, согласись, вероятность столкнуться с шансом, проходя через множество испытаний, больше, чем, валяясь на диване.

– Не обязательно. Даже, если это и так, вероятность влипнуть в неприятность, то есть отхватить случай несчастный, проходя через испытания, гораздо выше, чем валяясь на диване. А это фактически уравновешивает шансы в целом.

– Ты предлагаешь валяться на диване?

– Я ничего не предлагаю. Я объясняю природу случая. Я предпочитаю иметь позицию, при которой ты живешь так, как тебе того хочется.

– В этом, конечно, есть свой изюм, но, одно дело, когда ты родился, имея всё... Я не о тебе, ты понимаешь. А другое, когда у тебя ничего нет. Когда ты пуст, голоден и нищ как-то сложно просто так взять, да и жить так, как тебе хочется. Во-первых, я захочу кушать, а для этого мне надо добыть еду, для того, чтобы добыть еду, мне нужно добыть денег, а деньги можно только заработать. То есть, чтобы удовлетворить то, что я хочу, мне нужно пойти работать. Но я не хочу работать! Как быть в таком случае? Как совместить моё желание есть с моим нежеланием работать?

– С тобой не поспоришь. – Сергей рассмеялся. – Уверен, об этой, как о любой другой жизненной или философской проблеме можно говорить бесконечно.

– Так и не придя ни к чему?

– Почему же? Можно просто сделать отсечку. Остановиться на рассуждениях, выбрав некий вариант промежуточного решения. Но, нам ничего не мешает добраться до истины. Времени у нас вагон! И, что немаловажно, беседе помогает пиво.

– За весну! – Антон поднял бокал.

Улицу, на которой было расположено кафе, и университет разделял небольшой сквер. Деревья, еще только начавшие окутываться в зелень, давали возможность видеть всю его территорию, скромно оборудованную скамейками, что вынуждало его посетителей, преимущественно студентов, ютится на бордюре вокруг цветочной клумбы, занявшей круговую оборону в центре сквера.

– Вот обрати внимание на мою альма-матер, – сказал Сергей, указывая на университет. – Здесь учат крутить бабками. Кого учат? Всех! Абсолютно всех. Тут тебе и я, скромный «мажор», тут и нескромные «мажоры», и самые обычные дети самых обычных людей. Первых, таких как я, родители кинули сюда для того, чтобы учится продолжать грести их деньги, вторых, чтобы те начали грести деньги. У кого лучше получится? Чёрт его знает! Мне совершенно не интересна вся эта спекуляция. Да, согласен, большие деньги можно только украсть. Вон, я вижу, за клумбой появилась грозная фигура нашего праведника. Поэтому, я ускорю мысль. Украсть прямо, ограбив банк, надев на голову чулки, или украсть, применяя все те финансовые инструменты, коими нагружают наши девственные мозги в этом чудном учебном заведении. В обоих случаях это грабеж...

– Здорово, пьянь! – Роман подошел к столику. – Где мой стул?

– Вот мы бакланы! – Сергей рассмеялся. – Сейчас решим. Вон, ограбь тот столик, думаю для них это лишняя мебель.

– О чем трёте? – поинтересовался Роман, когда устроился и получил свой бокал пива.

– Серега утверждает, что всё в этой жизни случайность, и деньги можно только украсть. То есть, совместив оба направления, получим, что богатым и счастливым человеком можно стать лишь случайно украв деньги.

– Занятная теория, – проговорил Роман.

– Ты согласен с Антоном? – спросил Сергей Рому.

– При чём тут я? – возмутился Антон.

– Ты меня переврал, – смеясь, ответил Сергей.

– Что касается случая, то отчасти я согласен, – сказал Роман, – но только отчасти. О деньгах я помолчу. И почему вы ассоциируете счастье с богатством?

– Потому, что жизнь так устроена, – не задумываясь, ответил Антон.

– Тю, началось, – протянул Сергей. – Или мне показалось, что я увидел озорной блеск в твоих глазах? Опять эти злобные инсинуации.

– Это у меня они злобные? Кто сейчас говорил о грабежах?

– Я утрировал. И утрировал, говоря о больших деньгах.

– Так чего это вы о деньгах? – поинтересовался Роман.

– Как это чего? Мы сидим напротив финансового университета. Тут атмосфера такая. Пахнет бабками. – Сергей взглянул на свой бокал. – Как-то я резво стартанул. Вообще, толчок нашему сократовскому времяпровождению дал Антошка, заинтриговав меня своим счастливым видом. Колись, что за счастливый случай ты отхватил?

– Я весь во внимании, – поддержал его Роман. – А вы просто так пиво пьете? Я бы сожрал чего-нибудь. Что тут есть у нас?

– Ладно, я вам расскажу. Но вы должны обещать, что никому не донесете на меня.

– Короче, ты украл деньги, – предположил Серей.

– К тому же случайно, – вставил Роман.

– Ещё нет, но намереваюсь отправиться в данном направлении. Короче, началось всё с того, что я не понравился своему начальнику, а он не понравился мне...

– Стой, – прервал Антона Сергей, – ты говоришь, я так понимаю, о той конторе, в которую тебя запихнул твой профессор?

– Ну да, она самая. Так вот, к завершению моего испытательного срока, напомню, я работаю в отделе продаж, менеджером по продажам.

– Завидная должность, – заметил Роман. – Извини.

– Ничего, я сам не в восторге. Но, как говорилось ранее, случай играет нами. К завершению испытательного срока мой босс поставил мне план продаж на апрель, и согласно этого плану, кроме выполнения стандартных процедур, там, продажи нашим постоянным клиентам и так далее, не важно, я должен принести конторе миллион прибыли.

– Красивое число, – проговорил Рома.

– А то. Если вы ничего не шарите в бизнесе, хоть и учитесь в Финансовых университетах, то миллион прибыли означает продажу на десятки миллионов.

– Куда нам, работягам? – улыбаясь, заметил Роман.

– И судя по тому, что ты так сияешь, ты этот миллион умудрился добыть и принести боссу? – продолжил Сергей.

– Не совсем. Я его ещё не принес, но контракт запущен на согласование в обеих конторах. Не особенно важно, что до конца месяца самого миллиона не будет, будет контракт, вероятно предоплата в половину плановой суммы, и через пару месяцев остаток. Дело в том, что миллион в месяц для меня, да и для любого манагера из нашей шараги, это, это нереально. Мне «босс над боссом» это так и сказал. Меня проверяли на вшивость, такой воспитательный метод у них. А я взял и...

– В дамки, – закончил Сергей. – Герой. Теперь колись, как стать успешным?

Антон сделал большой глоток пива и принялся рассказывать. Его повествование не заняло много времени. Большую часть своих деловых подвигов он опустил, так же, как и не словом не обмолвился о своей связи с Вероникой. «Я рассказал, как бомбил фирмы по телефону, как ездил на встречи, как «мне» пришла в голову идея об обращении к подрядчикам нашего клиента, и как я предлагал взятку. Я лишь вскользь упомянул о двух неудачах. Зато о том, как мне удалось договориться на полтора процента, я, смакуя сочиняемые на ходу все стороны моих дипломатических способностей и таланта переговорщика, рассказал со всеми подробностями (большая часть которых, конечно же, была мной также выдумана). Реакция моих друзей была неоднозначна».

– Ты собой гордишься? – спросил Роман, жуя хот–дог.

– Не то, чтобы горжусь, гордиться пока не чем, но определенный подъем испытываю. А что это ты так недобро?

– Занятная школа молодого бойца. – Сергей достал сигарету и прикурил. – Вообще, в зависимости от размера взятки, за такие вещи заводят дело. Нет, я не к тому, что всё это нечисто, мы не в той стране живем... или не в том мире, чтобы придавать большое значение, да и, вообще, какое либо значение правомерности тех или иных действий. Просто, по факту, при каких либо внутренних проверках, это не будет иметь перспективу, успеха на перспективу. Мне так кажется.

– Вот ты завернул, – сказал Антон. – Я же не намерен придерживаться впредь этой тактике. Я сейчас вам объясню. Мне поставили задачу, а я её выполнил. Я достиг цели, не смотря ни на что. Я справился. И как вот, если бы, передо мной стоял вопрос о жизни или смерти. Выживи любой ценой. Я выжил. Я поставил себе цель, и я добился намеченных результатов. Я не прав?

– Прав, прав, кто же спорит. – Роман приступил к куриным крылышкам.

– Роме-доме этого не понять, – сказал Сергей.

– Да где уж мне!

– Что тебя так напрягло? – искренне удивлялся Антон.

– Вот неужели ты не чувствуешь себя... Как это... Как это все воняет. Я не мастер говорить. Я даже учиться этому всему не смог, именно потому, что это все воняет.

– Ты о том, что я предложил взятку?

– Да я обо всём. И об этих продажах, и вообще. Вот я! Я работаю руками. Я называю это работой. Я считаю, что самое главное, что я именно работаю. Я же, как и ты по образованию технарь, только без «вышки», у меня лишь техникум, да армия. Но я неплохой механик, и вряд ли кто сможет меня заменить в аэропорту. Я... О чем я? Я работаю руками и вижу плоды своей работы. Я вижу пользу, которую эти плоды приносят. Слишком пафосно?

– Угу, – согласился Сергей.

– Ты понимаешь, о чём я? Я что-то произвожу, что-то чиню, ремонтирую, а ты продаешь. Ты ничего не производишь.  Ты, в общем-то, продаешь плоды чьего-то труда. А где плоды твоего труда?

– Где твои плоды, Антошка? Признавайся! – вступил Сергей.

– Тебя это все тоже касается, – заметил Роман.

– А я и не претендую на светлую радость труда. Я мажор и буржуйский сынок.

– И всё это вас веселит?

– Не будь таким занудой!

– Вот именно, – поддержал Антон Сергея. – Ты еще тут социалистические ценности начни пропагандировать.

– Вот вы балбесы!

– Молчим. Давай, продолжай, коммуняка!

– В чем смысл твоей работы? Я не о деньгах сейчас, хотя это, конечно, не самое последнее, если говорить о результате работы.

– Что значит не самое последнее? – возмутился Антон. – Это не то, что не последнее, это единственное, ради чего стоит работать. Ты что, Ром? Сколько твоей дочке лет, три года? Если не деньги, тогда что ты приносишь домой для того, чтобы твоя семья ни в чём не нуждалась? Их интересует что-то, кроме денег?

– Ты вот сейчас что такое сказал? – возмутился Роман.

– Тьфу ты, я не так выразился. Какая польза твоей семье от того, что ты работаешь руками, а не... Да не об этом я... – Антон заметил, как Сергей прыснул. – Если бы ты не работал руками, а продавал, жизнь твоей семьи как-то изменилась бы? Ты приносил домой те же деньги, к примеру. Вот, к примеру, ровно столько, сколько ты сейчас получаешь. Что бы это поменяло?

– Моя жена, я надеюсь, да и уверен в этом, любит и уважает меня таким, каков я есть, а я есть тот, кто уважает сам себя за то, что он делает. И если бы я не делал то, что я делаю, а занимался бы вещами, которыми я считаю ниже своего достоинства по тем или иным причинам, я бы не смог себя уважать, и был бы совершенно другим человеком. Я такой, какой есть. А тебе прибавится уважения к самому себе, как только ты получишь свой миллион? А, Антон? Вот, честно.

– Дело не только в миллионе, я уже говорил. Хотя, что там... Черт возьми. Кого я обманываю? Да! Дело в миллионе. Да, я сейчас оставлю свои философские размышления на предмет того, что я достигнул цели, поставленной передо мной боссом, и, соответственно, самим собой. Давай о деньгах. Я влачу жалкое существование по одной простой причине. Я нищий. У меня нет денег. Мне не хватает денег. Я не свободен. Я не могу себя уважать... Мне не за что себя уважать. Что я могу без денег? Я столько раз представлял себе тот день, когда мне на голову сваливается миллион, и совсем не рублей. Я видел, как вся жизнь моя переворачивается. Я бы не сказал, что у меня есть какой-то жизненный опыт, в отличие, скажем, от тебя, Рома, но тот опыт, которым я обладаю, дает мне ясно понять, что без должной денежной массы в твоем кошельке, ты никто.

– Ты так уверен в том, что деньги тебе помогут? – поинтересовался Роман.

Сергей курил и, улыбаясь, наблюдал за возникшим диспутом.

– Да! – немного помедлив, ответил Антон. – Я уверен в том, что как только в моих руках окажутся деньги, сумма которых позволит мне не думать только о выживании, как только появятся деньги с большой буквы, жизнь моя изменится коренным образом. Сам я изменюсь.

– Коренным образом? – спросил Роман. – Каким это образом? Ты станешь лучше?

– Безусловно!

– А «деньги с большой буквы» это сильно сказано. Твоя личность будет характеризоваться именно так?

– Как?

– Ты хочешь стать не «человеком с большой буквы», а «человеком с деньгами с большой буквы»?

– Так! Достаточно! – Сергей затушил окурок и допил пиво. – Предлагаю отложить сею дискуссию до следующего раза. Запишитесь к Соловьеву на программу. Я бы тоже с удовольствием вас поддержал, но, честно скажу, у меня совсем другое настроение. У меня весна. А вы этого не ощущаете?

– Да это не я начал, – оправдываясь, сказал Антон.

– Ладно. – Рома улыбнулся. – Мир?

– Мир, – согласился Антон.

– Деньги с большой буквы, – ухмыляясь, бормотал Роман. – Вот, смотри, Тоша, я стремлюсь к тому, чтобы моя семья жила в достатке, гордилась мной, и чтобы я мог гордиться ей, чтобы моя дочь никогда ни в чем не нуждалась, и чтобы я в будущем мог бы гордиться ей, чтобы...

– Рома, – строго проговорил Сергей, – мы же договорились...

– Сейчас, Серега, нужно завершить эту серию интригой. Так вот, чтобы! И если будут еще дети, а я надеюсь, что они будут, чтобы и они не нуждались, и чтобы я ими мог гордиться, а они могли гордиться мной и уважать меня. Уважать, в том числе за то, что я живу правильно, добывая свой хлеб своими собственными руками.

– Да я понял тебя, Рома.

– Докажи, что ты его понял, – тоном прокурора проговорил Сергей. – Дай нам понять, к чему ты стремишься.

– Да, кстати, – заметил Роман. – Какова твоя цель?

Антон ухмыльнулся, вспоминая о том, как он совсем недавно описывал свою цель в дневнике.

– Что ты хочешь получить от этой жизни? У тебя есть мечта? – не унимался Рома.

Антон не смог сдержаться и рассмеялся.

– Что тут смешного? – Роман уже сам, поддаваясь общему настроению, готов был рассмеяться.

 – Сейчас скажу, – начал Антон. – Так вот, моя мечта, значит? Клянитесь, что то, что я вам сейчас расскажу, навсегда останется между нами. Клянётесь?

– Я смотрю, Тоша, ты нынче в ударе, – заметил Сергей.

– Говорю коротко, быстро и один раз. Моя мечта, значит? Так! Внимание, моя мечта: я на берегу моря! Я сижу за рулем «Джипа», допиваю пиво, швыряю пустую банку на обочину, прикуриваю сигарету, изящным движением руки опускаю солнцезащитные очки на глаза,  блаженно улыбаюсь, завожу  двигатель, врубаю музло и несусь вдоль берега моря.

Сергей с Ромой переглянулись, потом одновременно перевели взгляд на Антона, и дружно рассмеялись.

– Ладно, кабриолет, проехали, – сквозь смех проговорил Роман. – Но, имей в виду, мы только начали. В следующий раз я возьмусь за твое воспитание. А то, развили тут.

– Договорились. Давайте серьезней к пиву отнесемся.

– Зришь в корень. А теперь о цели нашей встречи, – начал Сергей.

– Мы не просто так встретились? – удивился Рома.

– Мы с вами уже взрослые мужики, чтобы просто так встречаться и лясы точить. Мы встретились не просто побухать в этот чудесный апрельский денек, а обсудить, как нам побухать на чудесных майских праздниках.

Тут уже Антон с Ромой вместе рассмеялись.

– Короче, тема такая. Мы всей группой валим на маёвку за город. Не в поход, не подумайте, на денек. Арендуем местечко на бережку с шашлычками и прочими прелестями. Приглашаются все желающие. Главное, чтобы количество желающих было известно заранее. Ну, вы меня поняли. Итак?

– Я «за», – сказал Антон.

– Я «пас», – угрюмо проговорил Рома. – Тёща приезжает на все праздники.

– Вопрос закрыт. Против тёщи не попрёшь. А может, всё же... Я уже рассказал о своем правильном друге с женой и детьми.

– Первое твое замечание о тёще было верным.

– Интересно, а что ты рассказал обо мне? – поинтересовался Антон.

– Рыцарь печального образа в поисках себя, – торжественно произнес Сергей.

– Девушки клюнули?

– Спят и видят. А вот и моя вторая кружка. Короче, через неделю отожжем на природе. А вы Роман «Семейный» будете нам завидовать. Тёще привет! Ваше пиво. Итак, теперь тему для разговора заряжаю я. Весна вокруг. Давайте наслаждаться, други! Весна не может ни обострить нашего внимания к прекрасному полу. Вы со мной согласны, Антон? А вас, Роман «Семейный» это не касается.

Смех. И смех продолжался следующие три часа, что друзья провели в кафе.

– Ух ты, пять уже! – воскликнул Роман. – Мне еще на работу собираться.

– Ты в командировку, что ли собираешься? На год? Чего там собираться? – удивился Сергей. – Так и говори, надоело мне с вами.

– Хорош уже, пора мне, мужики. – Роман поднялся из-за столика.

– Ладно, пойдемте уж все тогда. К метро? – Антон последовал примеру Ромы.

– Сразу видно, вы люди рабочие, при деле, а я молокосос, студент, – обиженно бормотал Сергей, подзывая официанта.

– Вы, студент, на кружку больше нас приняли, поэтому ваше настроение на кружку веселее, – заметил Роман.

Расплатившись, компания пересекла улочку и направилась через сквер к метро.

Проходя мимо цветочной клумбы, Антон заметил небольшую группу студентов, заходящих в сквер со стороны главного входа в университет. Он невольно остановился и замер. Что-то на мгновение привлекло его внимание. Вот только, что это было, он сразу не понял.

– Тоша, ты что застыл? – окликнул его Сергей.

Антон повернулся к своим друзьям и уже хотел сделать шаг в их сторону, как остановился и снова замер.

– Да что такое, Антониони? – не унимался Сергей.

Антон развернулся и... И тут он увидел её! Всё затихло. Всё исчезло. Все исчезли. Растворились. Все, кроме неё. Антон видел только её. Что бросилось ему в глаза? Золотые волосы, волнами скатывающиеся на её хрупкие плечи? Ясные голубые глаза, томно глядящие на замерший мир из-под пушистых ресниц? Ослепительная белоснежная улыбка, расплескивающая нежный свет вокруг себя? Грациозная фигура, подчеркнутая изящным бирюзовым платьем, не оставившим шансов укрыться её стройным ножкам... Что привлекло Антона? Женская красота? Она привлекает любого мужчину. Красота, которой он никогда не встречал? Она привлекает любого. Антон просто замер, он потерял себя, он перестал себя ощущать, он поднялся над землей. Он взлетел над сквером, над городом. Он мог бы увидеть весь город, но он видел только её, её одну.

– Ну, ты хватил, красавчик! – послышался возглас Сергея, моментально разрушивший сказку, окутавшую Антона.

– Что? – с трудом проговорил Антон, поворачиваясь к друзьям.

– Марина Золотая, – вполголоса проговорил Сергей, подходя ближе.

– Ну, вы что там повисли? – крикнул Роман.

– Один момент, торопыга.

– Золотая? – пробормотал Антон.

– Это не фамилия, это её сущность.

– Чья? – Антон начал приходить в себя.

– Ой, ты! Ты так на неё пялишься, что тебя авансом за изнасилование посадить можно.

– Ты её знаешь?

– Знаю ли я её? Её знает весь универ. Слушай, Тошик, ты видел девчонок с моего потока? Не видел. Некоторые будут на маёвке, половина из них холостые. Выбирай – не хочу. Пошли. Спустись на землю.

– Я никуда и не поднимался.

– Ну да, перед судом оправдываться будешь. Пошли.

Антон с Сергеем нагнали Романа.

– Всё так страшно? – спросил Антон.

– Она учится на третьем курсе, и за три года она не встречалась ни с кем из университета. Это я тебе точно говорю. Более того, тут я, конечно, могу ошибаться, но, говорят, за ней даже никто не пытался приударить, несмотря на то, что хочет её все мужское население универа. С первого дня, как она тут появилась! Её все боятся.

– Почему?

– Ты её сам только что видел. У меня вот с бабами проблем нет, но к ней я даже на спор не стал бы подкатывать... А ты уж и подавно!

– Почему это?

– Ой, да ладно, Тош. Не в обиду, но, ты сам знаешь, что это так... Не парься. Кстати, я тебе говорил о скромных и нескромных «мажорах»? Так вот, она «мажор» крайне нескромный. Её родители какие-то олигархи, или что-то типа того. За ней такие бармалеи прикатывают на таких кораблях... Это я к тому, что хахалей своих она меняет, как губную помаду, и хахали эти из таких кругов «золотой молодежи», что наш контингент она просто не замечает.

– Поэтому за ней никто не бегал?

– Бегать-то бегали, да спотыкались, не добегая. Конечно, всякое могло быть, мало ли. Но я не о чём подобном не слышал.

– А ты в курсе всего, что тут происходит?

– Поверь, это событие не прошло бы незамеченным. Да ты только подумай! Красотка, секс-бомба, да еще при таких бабках, ну, или родителях, что, в общем, одно и то же. У неё такие запросы!

– Какие?

– Без понятия, но можешь сам представить.

– Не могу.

– Ну и не надо. Ты что, завёлся что ли?

– Да нет. Просто так... Весна!

– Вот и ладно... Забей, короче. Вот и метро. Кстати, Ромарио, а ты о каком аэропорте говорил?

Антон рассмеялся.

– Хо–хо–хо, – передразнил Роман. – Ладно, мужики, вы как хотите, а я поехал.

– А мы как хотим? – спросил Сергей Антона.

– Может, ещё по пиву? – предложил тот.

– Не насмотрелся?

Часть II

Ждать бессмысленно. Действовать пора. Готов к действию – вперёд. Нет... Так и останешься ни чем. Есть стержень – держи, как знамя. Сдаешься – грош тебе цена. Сиди и плачь у разбитого начинания, пока кто-то тебя не подберёт и не закинет в русло таких же, как ты, слабосильных нытиков. Ты такой? Никто не хочет быть таким. Никто! Все стремятся добиться чего-то тем или иным способом. Выбрать способ! Вот в чем вопрос. Все люди наделены своими способностями, только мало кто из них умеет ими воспользоваться. Бесконечность дает возможность испытать себя. Кто ты, щепка в ней, или же готов принять бой. И не важно, каким будет бой, и не важно, сможешь ли ты выйти из него победителем, побеждённым... Главное, хватит ли у тебя мужества вступить в схватку. Кто ты? Боец или так себе... плавучая субстанция, каковых большинство, среди населяющих этот мир человеческих тел. Ты в бесконечности?

– 1 –

«Если объективно рассматривать сложившуюся ситуацию, хотя назвать ситуацией произошедшее со мной было бы крайне сухо, то... А, кстати, как это назвать? Событием? Случаем? Мгновением? Да, это мгновение в рамках случая. Это некий психологический шок, вызванный созерцанием представителя прекрасной половины человечества. Это любовь? Эх ты ж... Как я. К чёрту любовь! Если смотреть с такой позиции, то можно сказать, что любое смазливое личико вызывает любовь. Любое смазливое личико это не любовь. Ну а вот это личико – любовь... Увлёкся. Если объективно подойти к этому мгновению, то Серёга, конечно же, прав. Ну, увидел, ну, привлекла она меня... А дальше что? Меган Фокс тоже ничего так, и дальше что? Итак, всё! Вопрос закрыт. Как много девушек хороших... Весна!»

Но Марина не давала Антону спокойно заснуть. Она так прочно обустроилась в его сознании и оккупировала все его мысли, что уже через два дня после встречи с друзьями он решил, что ему просто физически необходимо снова её увидеть. Сбежав после обеда с работы, он выдвинулся к финансовому университету. Ему даже в голову не пришло, что в этот день её просто-напросто может не быть, что она, если и была, могла уже уехать, что она... Обо всем этом Антон не успел подумать. Он устроился на скамейке лицом к главному входу в университет и начал ждать. За три часа, проведенные им в сквере, мимо него прошло такое количество привлекательных девушек, что можно было десять раз забыть о цели его визита, но Антон был непоколебим. Он был околдован. Каждая минута сладкой болью стучала в его висках, приближая скорое появление предмета его грез. И в то же время каждая минута обжигала тоской о возможном провале мероприятия. Но судьба пожалела Антона. Она преподнесла ему мимолетный подарок.

Она! Это была она! Полминуты! Полминуты и Антон чуть не захлебнулся от счастья. Его пробила дрожь. Она! Это была она! Она выбежала из дверей! На ней не было того бирюзового платья, его заменил светлый джинсовый костюмчике. Антон сразу её узнал. Он не мог её не узнать. Она! Это была она! Она помахала кому-то рукой, подбежала к проезжей части и нырнула в только что остановившийся «Мерседес». Восторг нахлынул на Антона и чуть не утопил его. Ему стало так хорошо, что он не заметил, как оказался в метро по дороге домой.

И снова он не мог заснуть. 

«Если я встречу Серегу, он решит, что я тронулся умом... И будет прав».

А прийти к такому выводу Сергей мог по той причине, что со следующего дня Антон занял пост на той же самой приглянувшейся ему лавке, и каждый день на протяжении всей недели, дважды в первой половине дня, дважды во второй, он проводил, не отрывая взгляда от входа в университет. И повезло ему ещё дважды. Итого за неделю он видел её три раза, два из которых она дала наслаждаться Антону своей внешностью по полминуты, до посадки в автомобиль, и один, самый последний, в пятницу, уделила ему пятнадцать минут. Антон засек время и чуть с ума не сошёл, испытывая приступы нехватки воздуха, дрожи в коленях и журчания в животе. Он не просто её видел, он видел её в каких-то пяти метрах от своей лавки. Она, только-только приехав, беседовала со своими сокурсниками. После они вместе направились к университету и скрылись за его дверьми. Прождав до двенадцати часов, Антон, более уже не надеявшийся на то, что сможет её сегодня увидеть, проклиная необходимость появления на работе, направился в офис.

«Необходимость появления! Что значит это выражение? К чему я так сказал? Действительно, я схожу с ума. Именно сейчас мой договор с моим заветным миллионом подписывается у контрагента, а я свалился в кювет любовной озабоченности. Любовная озабоченность! Я просто кладезь фразеологизмов! Меня распирает».

Весна! Любовь! Свобода! Пиво!

А если будет миллион, то...

Море, солнце, кабриолет.

«Стоп. Если будет тот самый миллион, который я принесу конторе, то у меня миллиона не будет. У меня окажется премия и уверенность в собственных силах. А что мне ещё нужно? Миллион? И миллион «не рублей». Стоп, стоп, стоп. Нужно с чего-то начать. Верно? Конечно, верно. Кто бы спорил. Итак, составим план. Премия, уверенность, работа на миллион «не рублей»... Где? В этой конторе? Стоп, стоп, стоп. А как же любовь? Марина, Мариночка, золото моё! Миллион и Марина Золотая! Заехать домой и принять холодный душ. Прошла уже неделя с тех пор, как я её увидел! Холодный душ, холодный душ».

Мысли о Марине то и дело отвлекали Антона от его миллиона. По дороге в офис он принялся разрабатывать план дежурств перед зданием университета.

«Я уже знаю, когда она уходит и приходит в эти дни, осталось выяснить остальные. Хотя, возможно, не все по расписанию, это не важно. Факт тот, что она каждый день там. И каждый день я готов ждать её. Для чего я это делаю? Я пока не знаю... Мне просто необходимо её видеть. Необходимо! Хотя бы просто видеть. На большее я и не могу рассчитывать. Серёга прав. Чёрт возьми, прав. Зачем, зачем?.. Прав или не прав, но я... я... Я с ней познакомлюсь. Я познакомлюсь с ней? Как? Вот я дурак! Всё. Хватит».

– Зайди к Геннадию Алексеевичу, – сказал Сергей Петрович, как только Антон вошел в офис.

– К Геннадию Алексеевичу? – переспросил Антон.

– Именно. Он тебя ещё утром спрашивал.

– Меня? – Антон насторожился.

– Тебя, тебя. Я не знаю зачем.

– А Рогов тут?

– С утра был, потом на переговоры уехал. Что с тобой? Вид у тебя какой-то нездоровый. Ты в порядке?

– В порядке. – Антон кинул взгляд на Веронику, после перевел его на Настю. Те были заняты своими делами и не обратили на его появление никакого внимания.

«Почему я на них посмотрел, я сам не знаю. Почему сообщение о том, что меня вызывает Шидловский, заставило меня обратить свой взор к двум привлекательным девушкам, с каждой из которых я несколько раз пил кофе, а с одной пару раз переспал. Что со мной происходит? Какая разница, с кем я пил кофе, а с кем переспал? Шидловский».

– Он ещё на обеде, – подсказал Николай Петрович, угадав мысли Антона.

– Вы не знаете, зачем он меня вызывает?

– Я же сказал, что не знаю. И опять ты на «вы».

– Простите. А вы... ты не знаешь, подписали мы... Ладно, я сам узнаю.

– Что ты говоришь?

– Я сейчас.

Антон вышел из кабинета и направился в юридический отдел, где он поинтересовался судьбой договора, с которого он ждал свой миллион. Ему сказали, что договор находится на согласовании у Шидловского. Антон облегченно вздохнул. «Может, он хочет что-то подкорректировать? А почему я так напрягся? А почему я весь день сам себе задаю вопросы? Миллион. Я так и не принял холодный душ».

Антон позвонил Константину, тот не взял трубку. Антон позвонил через пять минут. Через три. Через минуту. Гудки. Он отправил СМС-сообщение. Ответа не последовало. Шидловский ещё не вернулся. Ещё двадцать минут. Константин не отвечал. «Как так? Сегодня он должен отправить мне подписанный договор. На почте ничего не было». Антон отправил сообщение. Продолжил звонить. «Может, у него совещание, а я тут со своими звонками».

В течение часа Антон трижды подходил к кабинету Шидловского, но того ещё не было. И Константин не отвечал. «Как это связано? Как это, вообще, может быть связано? Уже не имеет значения. Апрель заканчивается. Да что там, заканчивается, он, считай, уже закончился. Что тут такое с договором начинается? Запятые не так проставлены? Или с той стороны вышли на Шидловского? Напрямую на него? Руководство Константина решило переговорить с ним на предмет суммы договора. А для чего ещё они могут выйти на него? И какой основной вопрос их может интересовать, как покупателя? Конечно же, вопрос цены. Если они заставили Шидловского подвинуться в цене, то Константин не получит своих денег, так же, как я своей премии, плюс к этому, я не выполню задание. А Константин, вообще, может переобуться и убедить свое руководство осуществить закупку у какой-нибудь другой фирмы. Тут ему уже ничего не выгорит. Поэтому он и не берет на меня телефон. Вот я попал. Как я не предусмотрел этого? И Шидловский ничего мне об этом не говорил. И Константин мог предупредить. И как так могла получиться, если он сам мне говорил о том, что у себя он обо всем договорился. А может, я зря паникую?»

Наконец Шидловского вернулся с обеда.

– Геннадий Алексеевич? – робко спросил Антон, заходя в кабинет.

– Чего хотел? – просматривая какие-то бумаги, лежащие на столе, и не глядя на Антона, спросил Шидловский.

– Вы меня спрашивали?

Шидловский поднял голову, немного прищурил глаза, словно что-то вспоминая, и, видимо, вспомнив, сказал:

– Да всё уже, не надо, я сам выяснил. – И снова вернулся к бумагам.

– Хорошо, – проговорил Антон и развернулся, собравшись выйти из кабинета.

– Я просто хотел у тебя узнать, – медленно, между делом, продолжил Шидловский, – как фамилия того менеджера, которому ты обещал дивиденды, из этого «Стройресурса»... Но... Но, выяснил сам.

Антон замер.

– А... – так же несмело начал он, – я еще хотел узнать, что с нашим договором. Мне юристы сказали, что он у вас на согласовании. До «Стройресурса» никак дозвониться не могу. Может, они его уже подписали. Тогда уже...

– Поставку «Стройресурса» ты можешь взять себе, кстати. Ну, это как Рогов распорядится уже. Раз уж ты поучаствовал.

 – Простите... Что значит, взять себе? И поучаствовал?..

– Заказчик забрал поставку у «Стройресурса», что автоматически означает, что он отдал её в наши руки. Словом, как раньше. Мы опять его комплексные поставщики. Он, может ты не знал, раньше был под нашей опекой в части поставок, потом передумал, а теперь снова с нами.

– То есть, договора на поставку... Договора, который я запустил, не будет.

– Ах да, твоя премия, – улыбаясь, сказал Шидловский. – Ты получишь её, я распоряжусь, обговорю размер с Роговым. Гораздо лучше работать с проверенными надежными партнерами, чем надеяться на непроверенные ресурсы субподрядчиков, жаждущие урвать себе чужие, то бишь, их деньги. Ага, у тебя там план был, верно? Хорошо, что напомнил, я смотрю, что ты весь скукожился. Считай, что план выполнил.

– Спасибо, – пробормотал Антон. Он, наконец, понял, о чём говорил Шидловский.

Будто на автомате Антон добрался до своего рабочего места и медленно опустился на стул. Некоторое время он, не двигаясь, тупо смотрел в темноту выключенного монитора, после чего неожиданно для самого себя поднялся и бросился из кабинета. Он направился в туалет. Отыскав свободную кабинку, он заперся, сел на крышку унитаза, опустил голову на руки и заплакал...

– Можно тебя? – обратился Антон к Веронике, когда через полчаса, проведенных в туалете, он несколько успокоился и вернулся в отдел.

– Да, Антон, я вся во внимании, – улыбаясь, сказала Вероника.

– Кофе не хочешь? Я угощаю.

– Ты так щедр? Ну, пойдем.

Пока они ехали в лифте, Антон не проронил ни слова. Вероника изумленно смотрела на него, но не спросила, в чём причина его молчания.

– Ты это подстроила? – зло спросил Антон, когда они сидели в кафе.

– Ты о чём? – Вероника выразила искреннее недоумение.

– О субподрядных организациях, которые выходят к нашим клиентам на работы.

– Ах, вот в чем дело, – Вероника рассмеялась. – И что?

– Ты это сама придумала или тебе подсказали? А если бы у меня не получилось? Или я не захотел, тогда что? А? Как... Ты ж...

– Расслабься, деточка. – Вероника несколько не смутилась, услышав обвинения в свой адрес. Она мешала ложечкой кофе и, улыбаясь, смотрела на Антона.

– Зачем? Как? А если бы у меня не получилось? Если бы...

– Но, у тебя получилось же, – спокойно ответила Вероника и сделала глоток кофе.

– Ты признаешь, что использовала меня?

Вероника снова рассмеялась.

– Как ты так можешь поступать?.. С... Со мной. Ты же...

– Ой ты, страсти-то какие. Что ты плачешь, маленький?

– Я не плачу, но ты же...

– Да ты не волнуйся, дыши ровно, а то задохнешься.

– Нет, ну, а если бы не получилось? И ведь вернули-то только поставку одного субчика... А... Это было показательно? А теперь у всех своих субчиков наш клиент отберет поставку и передаст нам. Как примитивно, но... эффект на лицо.

Вероника пила кофе и улыбалась, глядела на Антона.

– А если все-таки не получилось бы? Как-то иначе меня бы использовала?

– Получилось бы, – также спокойно произнесла Вероника.

– А почему ты так уверенно... – Антон запнулся. – Твою мать, ах ты ж, твою мать, тот хрен, начальник снабжения был подсадным... Твою мать! Вот вы суки!

– Тихо, тихо, деточка, не увлекайся. Контролируй гнев.

– Ты когда это придумала? Когда тебе пришла в голову эта гениальная идея? Перед тем, как ты затащила меня в постель, или уже в процессе, или где-то...

– Я к себе в постель никого не затаскиваю, мне нет необходимости проявлять инициативу. Не льсти себе, детка. – Улыбка не сходила с лица Вероники.

– Ты так пошло меня использовала, – продолжал твердить Антон.

– Пошло. Слово-то какое. – Вероника смеялась.

– Почему? Скажи, как-то по-другому эту проблему нельзя было решить?

– Какую проблему?

– С вашими клиентами. Почему их подрядчиков нельзя было вернуть как-то по-другому, без моей помощи, без этого спектакля?..

– Я не понимаю, о чём ты говоришь. Что-то там бормочешь. Ты сам с собою там?

– Ну, конечно! Ты не понимаешь!

– Я допила кофе.

– Вкусно?

– Терпимо. – Вероника улыбалась, и Антон отчетливо разглядел надменность в её улыбке. Надменность, власть и уверенность в своем контроле над ним.

– Я целый месяц потратил на то, что... Я... Я унижался, терпел оскорбления, насмешки, надо мной откровенно издевались. Со мной обращались, как с дерьмом... Нет... Да... Это же, это реальное унижение...

– Ты ещё не знаешь, что такое унижение. И оскорбления, и насмешки. Это всё цветочки, маленькие такие цветочки.

– Это какое-то... Это же полное дерьмо!

– Это жизнь, деточка.

– 2 –

По дороге домой Антон купил бутылку водки и потерял связь с внешним миром на все выходные.

Туман. Ночь. Тоска. Смех. Плач. Шёпот. Деньги. Яма. Море. Солнце. Кабриолет. Сквер. Девушка. Деньги. Яма. Смех. Плач. Тоска. Надежда. Паника. Жалость. Позор. Смех. Деньги. Яма. Грязь. Море. Солнце. Бензин. Вонь. Девушка. Кабриолет. Трон. Грязь. Гарь. Деньги. Кровь. Ночь. Дождь. Туман. Туман. Туман... Дождь...

Проснувшись в воскресенье вечером, он ощутил дикую жажду и страшную боль в голове. С трудом оторвав голову от подушки, он взглянул на часы, на беспорядок, на мятую одежду, и на свое отражение в зеркале.

«Откуда у меня синяк на щеке? И губа разбита...»

Бутылка водки звякнула, опустившись в пакет... Пачка сигарет улетала. Соседи попросили не греметь, когда выходишь на лестничную клетку. Последняя сигарета. Последняя рюмка. Полдень. Вероятно, суббота. Вторая бутылка была уже открыта. Продолжение. Вдруг сон. Вечер. Как так без сигарет! Ни разу о них не вспомнил. Выходить лень. Водки на три рюмки. Голова гудит. Голова мягкая. Мысли путаются. Мысли кружатся. Настроение не меняется. Настроение гадкое. Как-то оказался на улице, потом в магазине... Охранник не хотел пускать. Взял бутылку. Успел открыть по дороге. В комнате обнаружил, что забыл сигареты. Так ли это всё было? Не имеет значения. А вот и тинейджеры! Основные в районе. Унижение! Как так? Снова вспомнить унижение!

Всё то время, что Антон жил в Пушкино, его преследовала эта компания. Впервые он столкнулся с ними через неделю, после того, как переехал.

– Откуда?

– Я снимаю тут.

– Сам откуда?

– В институте учусь. В Москве.

– Ты тупой? Сам откуда?

– Из Челябинска?

– Это где?

– На Урале. На юге.

– Маша с Уралмаша, блин. Сигареты есть?

– Вот.

– Пачку давай.

– Прессанём?

– Да ладно, успеем. Влом ща.

– На хер вали, Маша.

Вторая встреча: попал под пресс.

Третья встреча: купил им бутылку виски.

В последующие встречи он узнавал о себе разные подробности, описываемые при помощи завуалированных анатомических терминов. Он только улыбался. Ему было страшно, стыдно, больно, но он улыбался, лишь бы не «попасть под пресс». Их всегда было трое: Шпала, Чак и Красавчик. Чак был главным. Они все были из одной школы. Они были младше Антона лет на пять, и он их боялся. А они его презирали. Со временем Антон научился избегать встречи с ними, и порой не пересекался месяцами. Ну, не переезжать же из-за этого? Как мерзко жить тут... Как мерзко жить...

Как мерзко быть слабым!

Power! Где ты всегда пропадаешь?!

Да, это были они. Не сохранились подробности. Судя по всему, это было просто развлечением. Скоро выпускные экзамены. Нужно расслабиться.

Суббота закончилась в воскресенье утром. Кажется, так и было... А что было? Мысли о бессмысленности существования в этом мире... О несправедливости... О зле... О подлости... И так далее... И безграничная жалость к себе... Болото...

Водка еще осталась. Буль... Буль... Голова почувствовала облегчение. И спать... И снова сон... Тишина... Только во сне можно жить... Только там я сам с собой. Я там только сам с собой? Там я? Там ты? Там... Нужно покурить. И ещё стакан...

Ночь...

Сутки и горизонтальное положение. Жажда! Просвет. Жажда. Тяжело.

– Ты чё такой мятый? – спросил Сергей.

– Долгая история, – ответил Антон.

– Ты жрал что и?

– Как-то так.

– Не мог дождаться маевки. Ты сейчас пьяный?

– Нет... Вроде.

– Ёк-макарёк, Антошка! Что с тобой? Ты в седле удержишься?

– Мне по фиг!

– Так. – Сергей взглянул на часы. – Не люблю приходить последним. Ты, я так полагаю, не завтракал.

– Неа.

– А вчера вообще не хавал?

– Неа.

– Вот ты баран!

– Ага.

– Давай доедем до «Мака», там мне всё расскажешь.

– Не очень там полезная еда.

– Ты, по ходу, давеча полезным напитком орошал своё нутро.

– Ладно.

– Шлем пристегни.

Антон натянул на голову мотоциклетный шлем, уселся за Сергеем, и тот тут же рванул с места, разгоняя свой байк.

– Только сильно не налегай, а то места для шашлыков не останется, – заметил Сергей, когда они делали заказ в «Макдоналдсе». 

– Я бы пивка дернул, – промычал Антон.

– Да ты, как я посмотрю, впервые в жизни ушёл в запой, – смеясь, сказал Сергей.

– Вот он какой, значит.

– Ты слабак или гений?

– В смысле?

– Ладно, проехали. Ну, все. Возьми коктейль хотя бы, что ты по газам? Всё?

«А ведь Серега оказался прав! Я впервые в жизни ушёл в запой. Пил подряд два дня. Я всегда сдержанно относился к алкоголю. Насколько это было возможно, учась в институте, а тем более, живя в общежитии. А тут, сам того не подозревая, оказался в положении истинного пьяницы, алкоголика. Сам того не подозревая? Это я как этого не подозревал? Еще как подозревал, поэтому и ушёл от действительности. А что это означает? Особенно если принять во внимание замечание Серёги? Гений? Какой я, к чёрту, гений? Нет, я не гений. А значит, я слабак! Это он в точку». 

– Короче, я облажался, – заявил Антон.

– В чем? Как? Разверни свою обиду. Оправдай запой. И подробней об этом финике на щеке.

– Финик, а, это пустяки.

– Твои пушкинские друзья?

– Ага.

– Давай с ним разберёмся уже. Тебя второй год пялят...

– Проехали.

– Как знаешь, если тебя это устраивает...

– Я сам разберусь.

– Ты это утверждал с самого первого раза.

– Я... Я никак не соберусь...

– И этот человек возымел виды на Марину Золотую.

Антона прожгло насквозь.

– Так как ты там облажался?

– Мой миллион заныкали, суки.

Сергей разразился громким хохотом.

– Ротшильд хренов. Давай, поведай свой крах. Волк с Уолл-стрит!

– Короче, меня замазали в примитивную, и судя по всему, спонтанно созданную, схему. Мой порыв родил стратегию. Я жгу фразеологизмы?

– Не совсем. Продолжай.

Антон коротко рассказал о произошедшем, уделив особое внимание своим душевным мукам и оскорбленному чувству стартующего успешного деятеля.

– И ты из-за всего этого поплыл?

– Этого мало?

– Ну, ты и... Ты такой чувствительный? Как ты собираешься карабкаться вверх по карьерной стремянке, если такие пустяки выбивают тебя из колеи?

– Меня размазали!

– Ладно, не хочу я на глупости тратить время. Давай, нас ждет пикник и девочки. Жуй быстрее.

– Пивка бы. И рванем.

Бутылка пива, купленная в магазине напротив «Макдоналдса», растворила утреннее напряжение, но не вывела Антона из состояния отчуждения от будущего. Чувство позора и собственной ничтожности пропитали всё его сознание.

– Ты тут не один байкер? – спросил Антон Сергея, указывая на стоящий в тени деревьев мотоцикл, когда они прибыли к месту сбора.

– Я не байкер, сколько можно говорить. Да, это наш, причем на нем девчонка рассекает. Понимаешь, какие у нас девчонки?

– Понимаю. «BMW». Откуда у девчонки, студентки четвертого курса, такой навороченный аппарат?

– Я помогал выбрать, – города отвел Сергей.

– Не сомневаюсь, но я не об этом. Она «мажор» простой или нет? Или как ты там говорил?

– Не парься, Ротшильд. Кроме зависти я не вижу ничего в твоем вопросе. Если ты будешь завидовать всем, чье финансовое положение, не важно, их личная это заслуга или их родителей, значительно превосходит среднестатистические показатели, я даже не говорю о твоих, то тебе лучше продолжить бухать, и не возвращаться в этот мир.

– Забей, Серега. Чёт меня циклит.

– Пошли, циклит его.

– 3 –

– Здорова, Серж! Знакомь с другом! – послышался задорный возглас.

Антон мгновенно окунулся в царящий вокруг праздник. Тут было человек тридцать, из которых лишь половина учились с Сергеем. Остальные были друзьями этой половины, такие же, как и Антон. Это позволило ему не чувствовать себя чужим и на общих правах вступить в коллективное веселье.

– Мир! Труд! Май! – воскликнул кто-то. – Пора закинуть первый тост! Подходим к нашему шведскому столу и берем, кто что пожелает. Правило номер раз: чтобы у каждого в руках был стакан с веселящей жидкостью, и, не дай бог, чем-то безалкогольным. Тех, кто за рулем, это тоже касается. Сами виноваты. Объявление для особенно голодных: первая партия шашлыка будет готова минут через десять.

– Вано, твой тост! Сам напросился.

– Сначала в руки по стакану.

Все ринулись к одному из накрытых столов, именуемым пьяным. Арендованная на день территория была снабжена четырьмя длинными деревянными столами, которые были установлены в виде квадрата с пустыми углами, окруженными скамейками, тремя мангалами, двумя беседками, в одной из которых и был организован пьяный стол, заставленный бутылками с алкоголем на любой вкус, а в другой кухня со столом, которой был завален всевозможной провизией, и где девушки орудовали ножами, нарезая закуску.

– В этот чудесный майский день, который с полной уверенностью можно наконец-то назвать весенним днем, мне хотелось бы поднять этот бокал с искрящимся, так, что тут у меня, коньяком за... трудящихся всего мира! Ура, товарищи! Ура, ура, ура!

Вся компания дружными возгласами поддержала оратора. Глухой звук соприкасающихся пластиковых стаканчиков сопровождался шутливыми поздравлениями друг друга с днём весны и труда и беззаботным смехом.

Антон, опрокинув стакан, ощутил горящую волну, охватившую всё его тело. Он осмотрелся, и ему показалось, будто он стоит в центре весёлой демонстрации, что все, окружающие его люди, его друзья, и что всё у всех хорошо. Что все счастливы! Что жизнь прекрасна! Ему стало так легко, что он ринулся на поиски Сергея, чтобы рассказать ему о своих ощущениях.

– Антон, ты куда?

– Антон, ты что-то потерял?

– Антон, давай к нам.

«Как они запомнили мое имя? Я такой запоминающийся? Определенно, дневник, тебе меня не понять. Серега, сразу, как мы пришли, принялся меня знакомить со всеми своими сокурсниками, с мальчишками и девчонками... И, признаюсь, я не запомнил не единого имени. Потом я в спонтанном режиме знакомился со всеми остальными. Результат тот же. Нет, имена-то я помнил, но вот только, кому какое принадлежало? И тут мы выпили. Потом ещё. Меня звали туда, сюда... Потом сюда, туда. Было здорово».

– Тут можно заблудиться, – заявил Антон, обнаружив Сергея, беседующего возле беседки с двумя девушками.

– Катя, Женя, если ты забыл, – представил Сергей девушек.

– Как я мог забыть таких красоток, – выпалил Антон.

Девушки рассмеялись.

– Ого, – полушепотом, наклонившись к Антону, проговорил Сергей.

– Тут... – немного замявшись, и обращаясь к Сергею, начал Антон.

– Что тут? – поинтересовался Сергей.

Антон уже забыл, для чего он его искал. То есть, он помнил о том, что хотел поделиться своим восхищением от своего же состояния, но это ему уже казалось нелепым. К тому же состояние это было очень нестабильным, как он после для себя выяснил, и более чем мимолетным.

«Именно мимолетным. Мне на мгновение показалось, что жизнь прекрасна, но это... Это лишь иллюзия. Я задумался о том, что происходит в голове, в мозге, в... я не знаю, где это, и как называется... Что происходит с человеком, когда он упивается своим горем (это я, конечно, сильно назвал – горе) в разных кругах. Даже не так. И «упивается» не совсем уместное слово, хотя чётко определяющее физическую причину, или, скорее, химическую. Пить в горе одному навевает страшную тоску, пить в горе в окружении веселой компании придает тоске сладостный оттенок, навевает не тоску, а грусть. Эти два слова ведь имеют разное значение? Когда пишешь дневник, глубоко плевать на литературный стиль и литературные точности... или уточнения... Да ну, на фиг».

– Тут так прикольно! – воскликнул Антон.

Девушки рассмеялись.

– Антон у нас шутник. Я вам забыл сказать, он рыцарь печального образа. Печальный рыцарь. Как вы думаете, в чём причина его печали?

– Ему же прикольно, – заметила Катя.

– Не поспоришь, – сказал Сергей, – но, тем не менее?

– У рыцаря нет дамы? – попробовала угадать Женя.

– Верно! – воскликнул Сергей. – Приз в студию!

Девушки рассмеялись.

– Серёга! Романюк! Где ты? – послышалось откуда-то от одного из мангалов.

– Тут я! – откликнулся Сергей. – Я вас покину, дамы. Антон, развлекай дам. Дамы, развлекайте Антона. Я ещё вернусь.

Девушки рассмеялись.

«Совсем вылетело из головы, о чём мы разговаривали. Не было, судя по всему, какой-то конкретной темы или направления, или ещё чего. Какие-то отдельные реплики. Тут-то я и понял, что нахлынувшая накануне тоска просто-напросто переросла в эту самую грусть».

– Май. А когда-то обязательно нужно было ходить на демонстрации.

– Ты ходил?

– Уже не помню. Давненько это было.

Девушки рассмеялись.

– А вы с Сергеем в одном институте учитесь?

– Нет, мы учимся в разных, а дружим в одном.

Девушки рассмеялись.

– А вы со стороны жениха или невесты?

Девушки рассмеялись.

– Нас Маринка позвала.

– Маринка? – У Антона похолодело внутри.

– Маринка Зайцева, знаешь её, в одной группе с Сергеем. Вон она, с Лёхой своим.

– А, нет, не знаю. Тем более, если она со своим Лёхой.

Девушки рассмеялись.

И так далее и в том же направлении.

– За скорое окончание учебного года!

– Ура!

– За грядущие каникулы, моря и океаны!

– Ура!

– За мир во всем мире!

– Ура!

– За любовь во всем мире!

– Ура!

– За нас! За мир! За любовь!

– Ура!

Готовилась уже вторая партия шашлыков. Сколько времени прошло, определить было невозможно. Было так шумно и весело, что время потерялось, и совершенно не хотелось его подгонять. Компания давно разбилась на несколько группок, которые, то периодически менялись представителями, то перетекали одна в другую, то превращались в единый хоровод, неожиданно сплачиваемый общим тостом.

Компания веселилась. Веселились все.

Лишь один Антон чувствовал себя подавленно. Поначалу он, поддавшись общему настроению и переведя тоску в грусть, оказался в расслабленном состоянии и парировал над недавней неудачей, потом став откровенно веселым и беззаботным,  даже принял участие в ряде споров. Но вскоре, словно откуда–то из-за угла, из засады, выползи его недавние мысли, приведя за собой весь букет горячих воспоминаний о последней неделе, и, отметив резкий контраст с общим весельем, погрузили его радостный парус обратно в болото самоуничижения. Он сначала отошёл в сторону от компании, в которой только что участвовал в обсуждении нового голливудского фильма, потом побродил в одиночестве вдоль берега речки, после устроился на лавке в одной из беседок, за пьяным столом.

– Что это ты тут расселся? Снаряды караулишь? – спросил его Сергей, выросший перед ним.

– Что-то мне не очень, накрыло, – пробормотал Антон.

– Ну-ну, пить нужно меньше в одно лицо. А место ты для этого выбрал удачное.

– Ты не пьешь? – не обращая внимания на замечания Сергея, спросил Антон.

– Пару пива и стоп, я ж на коне. Ладно, давай отдышись и возвращайся в хоровод. Ты мне нужен весёлым... не заставляй меня краснеть за тебя.

– Иди уже, – смеясь, сказал Антон.

Прошло полчаса. Антон всё также сидел в беседке, уже повернувшись спиной к празднику, и глядел на воду. Солнце медленно покидало небосвод, передавая вечеру права на управление делами. Антон стремительно погружался в болото. Речной пейзаж не помогал. Не в силах больше справляться со своим гнетущим состоянием, он, не найдя ничего лучшего, резко развернулся к столу, схватил первую попавшуюся под руку бутылку, – это оказался виски, – и налил себе полный стакан. Оглядевшись, не смотрит ли на него кто в этот момент, он поднес стакан ко рту и в несколько глотков влил в себя всё его содержимое. На глазах выступили слезы.

– А ты могёшь!

Антон вздрогнул и быстро развернулся на голос. Рядом с ним, на лавке сидела девушка. Антон тряхнул головой. Как он, оглядываясь по сторонам, мог не заметить человека, сидящего рядом, на одной с ним лавке? Он глубоко вздохнул и зажмурился. Открыл глаза. Девушка продолжала сидеть, глядя на него и улыбаясь.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Я бы не сказал, – ответил Антон.

– А я бы и не спросила, был бы ты в порядке.

– В смысле?

– Ты Серегин друг, Антон.

– Ага.

– Твоя очередь.

– В смысле?

– Я смотрю, ты не очень много слов знаешь.

– То есть?

– Хорошо, что еще не мычишь.

– Кажется, я пьяный. – Антон попытался встать.

– Кроме того, что невоспитанный?

– Простите, мадам.

– Мадмуазель, если уж на то пошло.

Антон, прищурившись, оглядел девушку с головы до ног.

– Не так откровенно, – заметила она.

– Что?

– Боже, что ты сделал с этим человеком?

Антон, пропустив замечание, продолжал изучать собеседницу, которую он, в общем-то, уже видел.

– Мне встать, чтобы ты меня лучше разглядел?

– Пожалуй, – не задумываясь, ответил Антон.

– Легко. – Девушка мгновенно выбралась из беседки и встала перед Антоном. – Ну, сколько тебе нужно времени, чтобы меня оценить?

– Две секунды.

– Время пошло. Идёт. Прошло. Я сажусь.

– Садись.

– Ну, что скажешь?

– Ты спортсменка.

– Когда-то занималась. Это всё?

– А что еще?

– Какой галантный джентльмен.

– Хорошо. Краткое описание. Девушка.

– Угадал.

– Рост... Скажем, не знаю, ниже среднего. Спортивное телосложение...

– Уже было. Это комплимент?

– Это наблюдение.

– Дальше?

– Коренаста...

– О боже, – смеясь, воскликнула девушка. – Скажи ещё, что я похожа на мальчишку! Моя мама любит это повторять.

– Нет, я бы не стал так категорично это утверждать...

– О, какие-то слова ты всё же знаешь.

– Хотя... Нет, почему же, формы вполне так...

– Мама моя! – Девушка смеялась.

– Хотя, да, что-то мальчишеское есть. Но, это скорее, общее впечатление.

– То есть, я оставляю такое впечатление?

– Нет, я не так как-то говорю. Значит так, описываю последовательно. Антон принял серьёзный вид. – Брюнетка. Стрижка короткая.

– Это каре.

– Я и говорю, каре. Глаза, ну-ка, глаза карие, со смешинкой...

– Это как?

– Не знаю, потом расскажу. Лицо в целом приятное, там, носик-курносик, губки... Зубки. Ямка на подбородке. Это, по-моему, я слышал, что-то означает...

– Ну, ты красавец! – Девушка хохотала. – Умеешь девушку соблазнить. Ты точно Серегин друг?

– Извините, мадам...

– Мадмуазель.

– Я отойду...

– Прям, рыцарь!

Антона мутило. С трудом подняв своё тело, он, еле передвигая ногами, направился в сторону ближайшего кустарника. Едва он до него добрался, зайдя с той стороны, где его никто не мог видеть, его вырвало.

– Ох, ты ж, хорошо-то как, – прошипел он, откашливаясь. – Как я так набрался, идиот? Два дня дома, тут... Что со мной твориться? 

Отдышавшись и побродив вдоль берега, Антон несколько пришёл в себя, и вскоре направился обратно. «Так, а что было перед тем, как я сюда прибежал? Какая-то девушка была, – думал он. – Так, девушка была и... Нет! Это было? Это был не я. Сваливать пора. Надеюсь, меня никто не видел. Как отсюда выбраться? Незаметно. Так, а её, надеюсь, я больше не увижу. Сгорю ото всех стыдов на свете! Вот я дурак! Дурак, дурак, дурак!»

Собравшись как можно скорее убраться с праздника, не будучи ни кем не замеченным, Антон, тем не менее, снова оказался около беседки с пьяным столом. «Вот чёрт! Чёрт! Какого чёрта меня сюда подтянуло?..»

– Живой? – послышался голос.

– Пока ещё живой, – выдавил Антон, разворачиваясь на голос.

– Мы все пока ещё живы, – заметила девушка, подходя к Антону.

– Тебе там неинтересно? – зачем-то спросил Антон.

– Там это где? – поинтересовалась девушка.

– Со всеми, – ответил Антон, указывая на компанию, рассредоточенную по поляне.

– Почему ты это спрашиваешь?

– Ну, просто, ты тут сидишь одна, сидела одна.

– Я с тобой сидела.

– Но я уходил.

– Но ты же вернулся?

– Да, но я... Я не в форме.

– Меня Надя зовут, если ты забыл.

– Надя, – машинально повторил Антон. – Я Антон.

– Я помню, и я это тебе говорила. Тебе лучше присесть, а то подкосит.

– Тебя привлекают пьяные мужчины? – попытался сострить Антон.

– Ты имеешь в виду неразумных мальчиков?

– Что ж, можно и так сказать.

– У тебя что-то случилось? Что-то неприятное? – шутя и в то же время участливо, спросила Надя.

Антона окутало теплотой. Он замер, глядя в Надины глаза.

«Такой озорной и добрый взгляд... Такой... Я не знаю, как верно подобрать слова, такой... Такой близкий, такой... чёрт возьми, и, боже ты мой, родной...»

– Ау! – Надя помахала рукой. – Есть кто?

– А? – Антон вышел из мгновенного оцепенения. – Что ты говоришь?

– Ты совсем плох. Я спрашивала, у тебя неприятности?

– Да какие там неприятности? Так, бытовые неурядицы. Фигня.

– Фигня, значит. И из-за фигни ты так нализался?

– Да с кем не бывает?

– Ты думаешь, я не знаю, как выглядит человек, который по неопытности перебрал, или просто нарезался? Я не пропустила не одной вечеринки с первого курса. Я люблю потусить в весёлой компании. И, глядя на тебя, я могу с уверенностью сказать, что ты налег на алкоголь со зла, или с горя, одним словом, намеренно вводя в себя в транс, пытаясь убежать от чего-то.

– Ты психолог? – серьезно спросил Антон.

– Нарколог! – Надя рассмеялась. – Так что с тобой стряслось?

– Да неинтересно это, честное слово, – сказал Антон.

– Ну, как знаешь. – Надя бросила взгляд на небо. – Темнеет. Веселье в самом разгаре. Попробуй отвлечься. Пойдем к народу, вольёмся в хоровод.

– Нет, спасибо. – Антон грустно улыбнулся. – Я лучше пойду.

– Куда? – удивилась Надя.

– Домой.

– В таком виде? К тому же, повторюсь, веселье только начинается.

– Надюха, если он начнет к тебе приставать, только дай знать... я его расцелую! – Сергей подсел за пьяный стол.

– Ты хочешь обидеть друга? – смеясь, спросила Надя.

– Я хочу произвести на тебя впечатление им. Рыцарь печального образа чересчур зажатого в рамках собственной скромности, чересчур скромной скромности.

– Спасибо тебе, Серега, – буркнул Антон.

– Ты не понимаешь, Тоша. Надь, ты меня понимаешь?

– Ты о чём?

– Дети мои, слушайте пастора своего. «Чересчур» это то, что выделяет человека из общей массы. Скромность – не порок, и от «чересчур», как и от самой скромности, можно избавиться, а Тоша сейчас работает в такой сфере, где он скоро от этого и избавится, но в текущем периоде это «чересчур» делает его «не таким, как все». А что может быть еще привлекательней, чем «не такой, как все»? «Чересчур» это... Хотя, возможно, я неверно интерпретировал само состояние Антонио, назвав его скромным. Так, что, всем немедленно остановиться! Только сейчас эта гениальнейшая мысль посетила мою мудрую голову. Дело не в скромности, как таковой. Вся соль в зажатости своих мыслей, в скрытности, в состоянии ожидания чего-то, в результате чего, зажатый индивид не в состоянии открыться окружающим и быть самим собой, или, говоря проще, расслабленным.

– Ты что-то загнул, – смеясь, заметила Надя.

– Все просто! Не зажат он в рамки скромности, он скован своими нереализованными идеями, что и делает его таким.

– Каким? – поинтересовался Антон.

– Таким, каков ты есть.

– Самозапертым индивидом? – решила уточнить Надя.

– Практически так, – подтвердил Сергей.

– Слушайте, вы финансисты или психологи? – смеясь, спросил Антон.

– Мы твои друзья! – объявил Сергей.

– Так быстро? – спросил Антон, косясь на Надю, которая, улыбаясь, перевела взгляд на Сергея.

– А вы ещё не подружились? – удивленно спросил Сергей. – Хотя, что такое дружба между мужчиной и женщиной? Чушь! Между мужчиной и женщиной возможен, возможно только одно...

– Слышь, психолог, ты не увлекся? – Антон смеялся.

– Ладно, мальчики, – проговорила Надя, – вы идёте  веселиться?

– Я только этим и занимаюсь, – сказал Сергей.

– Я что-то устал, – пробормотал Антон.

В этот момент Сергея снова кто-то из компании позвал.

– Так, Надюха, давай проведи-ка быстренько инструктаж и вливай этого зажатого в коллектив. Мне не разорваться. Да и не маленький он уже.

– Да иди уже! – взмолился Антон.

Ближайшие пять минут Надежда и Антон наблюдали за веселящейся компанией, не проронив ни слова. Надя то и дела бросала взгляды на своего молчаливого собеседника, в то время как сам собеседник был словно прикован к празднику и превратился в безжизненную сидящую статую. Не в состоянии больше наблюдать за молчаливым истуканом, чей вид со стороны к тому же показался Наде забавным, она, не сдерживая эмоций, рассмеялась, толкнув Антона в плечо. Тот, невольно улыбнувшись, обратил, наконец, свой взор к новой знакомой.

– Видел бы ты себя со стороны, – продолжая смеяться, сказала Надя.

– Прости, задумался, – оправдался Антон.

– О своих зажатых мыслях?

– Да, просто так, не о чём.

– Ага, не о чём. – Надя перестала смеяться. – Знаешь что?

– Что?

– У тебя получится.

– Что? Не понял.

– У тебя это получится, говорю.

– Что получится?

– Всё. Всё то, из-за чего ты так переживаешь. Всё получится. Вот увидишь.

– Откуда ты знаешь? – серьезно спросил Антон.

– Просто знаю и всё. – Надя опять рассмеялась.

– Правда?

– Правда, правда! – Надя поднялась. – Ну что ж, присоединяешься к празднику?

– Я? Нет, я все-таки, наверное, всё же домой.

– Ты не поверил в то, что у тебя всё получится? – удивленно спросила Надя.

– Нет, почему же, поверил, – улыбаясь, ответил Антон.

– Не заметно, – разочарованно проговорила Надя.

– Ну, я же это, как там, зажатый, вот и не заметно, – отшутился Антон.

– Ну, как знаешь.

Надя направилась к компании, но на полпути остановилась и вернулась обратно. Она подошла к Антону, который уже поднялся со своего места, положила руки ему на плечи, заглянула ему в глаза и серьёзным тоном произнесла:

– Получится.

Сказав, она звонко рассмеялась и убежала, тут же скрывшись в веселой толпе.

Мысли Антона совсем перепутались. Отыскав Сергея, он сообщил о своем намерении незаметно покинуть праздник. Поняв, что Антона не переубедить, Сергей проводил его к шоссе и, предварительно вызвав такси, усадил его на заднее сидение.

– Смотри, не проспи свою остановку. Командир, довезите в целости и сохранности, хорошо? Тоша, позвони, как доберешься, а то мама волноваться будет.

– Да иди ты уже!

– 4 –

Выходные, оставшиеся до перерыва в майских праздниках – этого неуместного рабочего пространства между Первомаем и Днем Победы – Антон провел в четырех стенах своей комнаты: второй праздничный день он провалялся в постели, изредка выбираясь из-под одеяла для утоления жажды, два последующих, сидя на кровати и постоянно выбегая на подъездный балкон на «покурить». Он ничего не ел – толи это было следствием алкогольного отравления, толи признаком нервного перенапряжения.

«Я только и делал, что представлял, каким бы я героем мог быть, принеся за месяц конторе прибыль в миллион рублей. В разных вариантах, с разными действующими лицами. И тут же на смену столь эпическим картинам приходила реальность. Я уже видел, как надо мной смеётся весь офис, вся фирма, от наёмной уборщицы до владельца организации. Хохочет Вероника, ей вторит Настя, гогочет Сергей Петрович, Рогов с Шидловским надрываются в кабинете последнего, мои сокурсники из соседних отделов глумятся надо мной и раскидываю сообщения всему институту, который вторит громким эхом безудержного веселья. Надо мной потешается весь мир! Кто я? Лопух, лох, неудачник!..»

– У тебя бессонница? – задорно спросил Антона Сергей Петрович. – Извини, ты выглядишь очень усталым. Или бурно праздники проводишь? Я, вообще, не ожидал тебя увидеть. Что ты не перенес свои два полдня? В это время делать особенно нечего. Руководства нет. Ни Рогова, ни Шидловского. Верхушка вся где-то на островах. Мертвый сезон, как в первые дни после Нового года. Так что, смотри сам... Да что с тобой?

Антон удивленно смотрел на Сергея Петровича. Всё, о чём тот говорил, он пропускал мимо ушей. Он и не думал, что здесь с ним кто-то может разговаривать о чём-то, не связанным с его пятничным фиаско.

– Нет, ничего, – растерянно проговорил Антон. – Да, что-то не спиться мне. А вы... Вы ничего не слышали... В пятницу... Я...

– Кстати, ты как насчет кофе? Сегодня и завтра можно хоть весь день в кафе провести. Вот увидишь, дай бог, чтобы хоть один дельный звонок прозвучал.

– Кофе?

– Кофе. Да что с тобой?

Антон всю дорогу готовился к тому, как он встретит свой позор, как будет отмахиваться от насмешек, как будет горд и неприступен, или же, в зависимости от ситуации, обратно, весел, остроумен и исполнен решимости продолжить коммерческую баталию, оставив произошедшее в лоне намеренно подготовленной шутки. Очутившись же в офисе, он не обнаружил ни малейшего внимания к своей особе. Поредевший отдел занимался тем же, чем обычно он занимается, разве что, менее активно. Чувствовались майские праздники.

– Привет, Антон, привет Сергей Петрович! – поздоровалась Настя, входя в кабинет. – Вы в кафе? Да ладно...

– Что ты, красавица? – спросил Сергей Петрович.

– Да я хотела пойти с вами, да тут же передумала. Или, ладно... Нет, не хочу.

Сергей Петрович рассмеялся.

– Крайняя мера женского непостоянства, – заметил он.

– Ой, мужики. Приятного завтрака.

«Похоже, она тоже ничего не знает. Или просто молчит? – думал Антон. – Может быть, они все сговорились. Готовят сюрприз?»

– Сергей Петрович, а ты не слышал ничего обо мне? – несмело спросил Антон, когда они сидели за столиком в кафе.

– Ты о чём?

– О моём... Об исполнении моего плана?

– Месячного? Ты о Роговском миллионе?

– Ну да.

– И что с ним?

– Ну, как что? Я же его не выполнил.

– Тебе же вроде его зачли.

– Зачли?

– Ты у меня спрашиваешь? Твой миллион.

– Так у меня ничего не получилось. Как мне его... А кто вам сказал?

– Да не помню. Никто не говорил. Так... А! Я реестр видел. Он весь зеленый. И твоя фамилия там. Вот и всё.

– Зеленый?

– Ты же ещё не бил плана. Зеленым закрашены все. Зеленый цвет означает выполнение плана. Ты зеленый, значит все хорошо. А что? Что-то не так?

– А кто формирует этот реестр?

– Настя на своде. Данные ей Рогов дает. Шидловский согласовывает.

– Просто... – Антон задумался.

– Да что с тобой?

– Да я... – Антон хотел было выложить всю истории Сергею Петровичу, но тут же передумал, ограничившись фразой: – Я только по так называемым стационарным клиентам план выполнил, а миллион упустил.

– Ну и бог с ним, с миллионом. Расслабься, май на дворе.

– И никто не говорил о том, как я упустил миллион? – не выдержал Антон.

– Во-первых, никто и не ожидал, что ты его принесешь, во-вторых, месяц закончился, и что там было, уже не важно. Новый месяц – новые задачи. То есть, задачи те же, только месяц новый. Как найдешь своих клиентов, будешь им планомерно поставлять и забудешь о самом плане. Всё стабилизируется.

– И я окажусь в зоне комфорта?

– Именно.

– И ничего меня уже не будет беспокоить?

– Определенно.

– Просто буду ждать пенсию, и сидеть на своем месте.

– Как пожелаешь.

– Знаете... Ой, увлекся, знаешь, я только сейчас подумал о том, что это не так уж и плохо. Просто сидеть на своем месте и ждать пенсии.

– Каждому свое. Надеюсь, ты не иронизируешь.

– Пожалуй, нет.

– Ну и молодец. Допивай кофе, приступим к ожиданию следующих праздников.

 

– Прикинь, я так и сказал: «Пожалуй, нет», – говорил Антон Сергею в тот же день, когда они встретились у Финансового университета, – и не просто сказал, я искренне так и подумал.

– И тебе стало легче? – поинтересовался Антон.

– Когда я это сказал, да. Но теперь меня это пугает.

– Что именно?

– Сам факт того, что я, во-первых, это сказал, во-вторых, что подумал об этом, в-третьих, что почувствовал это облегчение.

– Какое облегчение?

– Пустое. Именно пустое. Я не знаю, как его иначе назвать. Облегчение от того, что можно ощущать спокойствие от вялой стабильности.

– Слушай, я не завтракал, и не обедал, – перебил его Сергей, – может, перекусим?

– Там же?

– Да нет, это пивняк по большей части. Пойдем к «Аэропорту», там найдем. Хотя, может, по пиву?

– Да ну тебя, я от своего запоя никак не отойду. Давай, сходим.

– Хотя, ладно, в лом тащиться специально, давай я какой-нибудь бутер там подцеплю. Жди здесь и охраняй место. Тебе взять что-нибудь?

– Нет, спасибо, я сегодня кофе перепил, слипается и из ушей лезет.

– Лады.

Антон остался сидеть в сквере на лавке. Поначалу он намеривался отсидеть целый день на работе с тем, чтобы на завтра быть свободным, но вскоре весна, приласкавшая его сквозь окно своими солнечными лучами, выманила его к месту, где он мог увидеть девушку своих грёз, что и было основной причиной его встречи с Сергеем. Это место, сквер возле Финансового университета, притягивало его своей волшебной силой. Метро «Аэропорт», до недавнего момента ничем не отмеченное в его сознании, как, собственное, какие-либо другие станции метро, приобрело для него особенное значение. Это была его весна.

«Это моя весна, – подумал Антон и, забыв о том, что остался охранять лавку до прихода Сергей, направился к входу в знание университета. – Должно же быть хоть что-то светлое этой весной. Хоть что-то, что... Что?»

Перейдя проезжую часть, он очутился перед входом на территорию университета. «Хоть что-то, что помогло бы мне отвлечься от моего неудачно складывающегося старта. Марина! Марина! Ты где-то здесь!»

– Пришел извиниться за то, что так грубо покинул меня?

Словно из-под земли перед Антоном выросла Надежда. От неожиданности Антон лишь раскрыл рот.

– Ты как всегда фонтанируешь комплементами и никак не можешь сдержать поток слов. Какими судьбами? Привет! Как дела? Как добрался? Как праздники? Как тебе весна? Как погода? Отлично выглядишь, особенно для человека, столь рьяно налегавшего на виски. Хоть ты и кажешься не выспавшимся, тем не менее, бодрость духа берет верх. Ты смел и решителен, энергичен и полон оптимизма. Ты просто красавчик! Да ты жжёшь не по–детски!

– Привет! – Антон больше не мог сдерживаться и громко рассмеялся.

– Спасибо, не стоило так увлекаться похвалами.

– Ты изумительна, Надя, – проговорил Антон, оглядывая новую знакомую с головы до ног.

– Боже ты мой, это когда-нибудь закончится? Или ты всегда так пристально рассматриваешь оппонентов?  

– Извини, но ты выглядишь несколько необычно. Вернее, неожиданно.

– Так необычно, неожиданно, или все-таки, изумительно.

– Всё сразу.

Надежда была облачена в шикарную мотоциклетную экипировку и держала под мышкой блестящий мотошлем. Антон огляделся по сторонам и заметил припаркованный неподалеку мотоцикл «BMW».

– Так это был твой?

– Мой. Что мой?

– Байк.

– Видимо, мой.

– Тогда ты была... Ты выглядела по-другому.

– Хуже?

– Нет, что ты. В смысле, на тебе не было этого костюма.

– А ты наблюдателен. Я так и не дождалась.

– Чего?

– Извинения?

– За то, что я сбежал?

– Грубо покинул.

– Извини за то, что я так грубо тебя покинул. Пойдет?

– Принято. Так что ты тут делаешь, Серёгу ждешь?

– Ага, он сейчас подойдет. За хавчиком побежал.

– Проголодался, маленький? Какие у вас планы?

– Да никаких, в общем-то, планов и не было. Я просто так сюда подкатил – делать нечего, работать закончил, я на полставки.

– Где работаешь?

– Да так, в конторе одной... Это... Это совсем не интересно.

– Как скажешь. Значит, делать тебе нечего и ты сюда подкатил? Странно, почему я тебя раньше не встречала с Серёгой. Ты часто сюда подкатывал?

– Мы здесь редко встречались. Больше на нейтральной территории.

– Я теперь решили так, значит?

– Как?

– Тут встречаться.

– Ну, просто так вышло. – Антон почувствовал смущение.

– Ну и ладно, ничего страшного. Верно?

– Верно. – Антон совсем растерялся.

Надежда выдержала паузу и звонко рассмеялась.

– Как легко тебя ввести в замешательство, – заметила Надя.

– И не говори, – немного обиженно согласился Антон.

– Развлекаешь нового приятеля, Надюха? Меня дернули, на кафедру нужно заскочить. Минут десять. Антоха, смотри не пропади. Перед тобой призрачный гонщик. Вот гады, не дали бутер в клюв закинуть.

Сергей убежал, оставив Антона с Надеждой.

– Это правда? – спросил Антон.

– Что?

– Ты призрачный гонщик?

– Хочешь проверить?

– Я в этом ничего не понимаю.

– Боишься?

– Я этого не говорил. Снова начинаешь меня вводить в замешательство?

– Да ладно тебе, шучу. Я всё пытаюсь тебя растрясти. Ты какой-то... Как бы тебе сказать. Ты всё ещё подавлен чем-то. Если ты помнишь, я тебе сказала, что у тебя получится. Вижу, ты мне не поверил. Не поверил? Не поверил. А зря. Но, это не настолько важно, как то, если бы ты не поверил самому себе. Если ты сам себе не веришь, не веришь в себя, то... Ты понимаешь, о чем я?

Антон поймал себя на мысли, что снова ощутил некую добрую теплоту, излучаемую Надей, её словами, интонацией, с которой она эти слова произносила.

– Думаю, что понимаю, – улыбаясь, ответил он.

– Бог ты мой! Искренняя улыбка! – воскликнула Надя.

Антон засиял.

– Ладно, Тоша, мне пора. – Надежда ударила ладонью по шлему. – Еще увидимся. И помни, у тебя это получится и всё будет хорошо. Пока.

– Пока. – Антон проводил взглядом Надежду, в считанные секунды оказавшуюся верхом на мотоцикле и уже через мгновение скрывшуюся за поворотом.

Солнце. Тепло. Весна.

– Все будет хорошо, – прошептал Антон.

– 5 –

– Всё будет хорошо, Игорь Анатольевич, – скромно улыбаясь, произнесла Катя и тут же, засмущавшись, опустила глаза.

– Что? – удивленно спросил Громов.

В спешке выйдя из своего кабинета, он остановился посреди приёмной и замер. Луч солнца, запрыгнув через окно, коснулся его щеки. Он обернулся к окну и встретился лицом к лицу с озорным лучом, заставившим его зажмуриться. Солнце. Тепло. Весна. Солнце сияло. Тепло растекалось по приёмной. Весна руководила оккупацией. Громов ощутил это солнце, это тепло, эту весну. Но принять их не мог. Его тяготила неразрешённая проблема, не пропускавшая это тепло. Он нахмурил лоб и опустил голову. Тяжесть? Беспокойство? Что же?

– Всё будет хорошо, Игорь Анатольевич.

– Что?

Солнце. Тепло. Весна. Но! Тяжесть? Беспокойство? Что же?

– Простите, Игорь Анатольевич, мне показалось, вы чем-то расстроены.

Громов будто очнулся.

– Расстроен? Ничего, Катенька, всё будет хорошо.

– Вот я и говорю, всё будет хорошо, – уже смеясь, повторила Катя.

– И ты хорошая, и как всегда бесподобна.

– Спасибо, Игорь Анатольевич. Я просто никогда вас не видела таким.

– Каким? – поинтересовался Громов.

– Таким печальным. Я думала вы такой... Такой железный, такой всегда невозмутимый и веселый. А сейчас вы немножко грустный.

Громов рассмеялся. Катя последовала его примеру

– Ничего, Катя, ничего. Ты права, все будет хорошо. Я уже не вернусь сегодня.

– Хорошо, Игорь Анатольевич.

 

– Как там? У немцев? – спрашивал Николай Ефимович.

– Замечательно. Особенно в начале мая. Знаешь, Ефимыч, День победы с детства был моим любимым праздником. Думаю, у нынешней молодежи это может вызвать, мягко говоря, недопонимание. День победы! Такая гордость за страну и народ... И странное ощущение овладевает тобой, когда встречаешь этот праздник в Берлине.

Гартман скрипя, рассмеялся.

– Какую ответственность несет двадцатилетний немец за Холокост? Это, действительно, смешно.

– Да я не об этом, Игорь. Ты так забавно это сказал.

– Я бродил возле Рейхстага, когда в Москве начинался салют, и думал, каково быть молодым немцем, знающим о том, что его предки сотворили лет так восемьдесят назад. Срок большой, но в масштабах той войны ощутимый даже для двадцатилетнего парня, особенно, когда он видит русских байкеров, размахивающих красными флагами и лозунгами «На Берлин!»

Гартман снова рассмеялся.

– Ладно, увлекся я, – твердо проговорил Громов. – Я так понимаю, порадовать тебе меня нечем?

– Подожди, Игорь. Закончи с немцами.

– Они не помогут. Времени нет. Я не строил иллюзий относительно встречи с Генрихом. Он, конечно, готов принять участие при определенных условиях на перспективу по импорту его железок сюда, но, выстроить канал, не засветившись, за месяц не получится, сам понимаешь. А Крым я возвращать не намерен.

– Он не единственный твой партнер, – заметил Николай Ефимович.

– Партнеры есть не только у меня. К тому же партнерство хорошо при взаимовыгодных условиях, которые я обеспечить не могу.

– Ты хотел сказать: «Не хочу».

– Разумеется. Итак, Ефимыч?

– Есть пара идей, но срок их реализации тебя не устроит. Создается такое впечатление, что твой оппонент четко спланировал свой налет, учтя временной лимит. Он тебя просчитал.

– Постой. Ты мне даже не намекнёшь на успех?

– Мне нечего тебе предложить. Я продолжаю двигаться в тех направлениях, что отрабатывал, приняв во внимание всю представленную тобой информацию, но, повторяюсь, перспективы не вижу в силу временного ограничения. Силантьев мог тебя просчитать? Вернее, не думаешь ли ты, что он заранее всё продумал.

– Смысл?

– Согласен. Нет его. Но и иных версий у меня нет. Случайно так четко попасть очень сложно. Разве что, он залез в твою голову.

– Вряд ли это в отместку за тот случай, хотя определенную роль он сыграть мог.

– А когда ты планировал?..

– Я никого не посвящал в свои планы целиком. Из порционных данных нельзя было собрать пазл. Эта банальная тактика. Не вчера родился, Ефимыч.

– Да, конечно, Игорь. Но, тем не менее, выглядит так, будто он выбрал тебя в качестве мишени, как дополнительный бонус к его сделке. Та сторона беспристрастна, говоришь?

– Я уверен. Дело лишь в цифрах.

– Я повторюсь, выводя тему в аукцион или...

– Нет, Ефимыч, я тебе уже говорил.

– Извини, Игорь, возраст позволяет мне выдерживать нравоучительную позицию.

– Юридически он неприкасаем, так?

– Абсолютно. Мои ребята еще копают, конечно, но... Пока тщетно.

– Хорошо. – Громов закрыл глаза.

Громов с Гартманом расположились за столиком ресторана теплохода, медленно скользящего по весенней глади реки. За бортом остался Парк Горького. Солнце припекало, не давая речному холодку разбавить воздух. Весна...

– Ты в порядке? – поинтересовался Николай Ефимович.

– Посмотрим на воду? – предложил Громов.

– Бог ты мой, Игорь, что с тобой?

Громов встал и направился к борту теплохода. Николай Ефимович нехотя последовал за ним, сокрушённо покачивая головой.

– В одно реку не войти дважды, – проговорил Громов. – А есть ли в этом нужда? Можно перекрыть течение, лишить реку истока и входи – не хочу.

– Только это будет уже не река, а лужа, – заметил Гартман.

– До тех пор, пока она необходима. Лужа так лужа! Исходил эту лужу вдоль и поперек, высушил, в конце концов, но вошел в бывшую реку и дважды и трижды. И забыл, выбросил вон.

– Я не могу тебя понять, Игорь. Неужели это надуманная неприятность, эта блажь так точит тебя, что ты не можешь просто... Просто...

– Отступить?

– Понимаю, что тебе не знакомо такое понятие. Но ты не можешь просто наслаждаться жизнью, смакуя былые победы, коих у тебя было предостаточно?

– Не вижу смысла в этом разговоре. Ты сам понимаешь.

– Извини, Игорь, боюсь тебя обидеть, но ты выглядишь растерянным.

– Если тряхануть валютный рынок так, что любая сделка на внутреннем рынке окажется лишённой смысла для кого бы то ни было, да еще договориться со всеми экспортерами о наращивании добычи нефти до степени её обесценивания, открыть новое месторождение, новое бездонное месторождение, объявить об открытии альтернативного вида энергии на порядок дешевле всех существующих, то тогда... Тогда... С чего начать, Ефимыч?

– Выпей, Игорёк.

– С чёрту твои умиротворяющие советы заядлого пенсионера! Давай по существу. Что ты можешь предложить?

– Я повторяю, надеяться ты можешь лишь на чудо. Я о своём поле. Если я что-то накопаю, то только случайно. Планировать не имеет смысла. Иные методы не укладываются во временные рамки. Уходя от правового поля, ты рискуешь потерять всё. Ты меня понимаешь. Знаю, что это не в твоих правилах, но, я также знаю, что способен ты на всё. На всё ради достижения поставленной цели.

– Спасибо, что все ещё веришь в меня.

– Я просто тебя знаю.

– Итак, я тебя слушаю.

– Я выяснил всё, что можно обо всех его связях. Бизнес, правительство, силовые структуры, личная жизнь. Задавшись целью, или, скажем, выбрав инструмент воздействия, ты сточишь камень...

– Мне не нужно его точить, мне его необходимо мгновенно разбить.

– Мы ходим по кругу. Ваши контакты с властью кардинально отличаются, тем не менее, имея единый выход. Твое преимущество в том, что ты там никому не должен. В то же время тебе, в отличие от Силантьева, там никто не обязан. Что касается силовиков. Я насчитал четырех генералов ФСБ в свое время курировавших «Аргус–ТЭК» со дня его основания. Ты готов на соответствующие манипуляции?

– Продолжай.

– О личном. С женой в разводе. Полностью обеспечивает её и свою дочь, студентку. Практически не видится с семьей. Ты ведь не намерен пуститься во все тяжкие?

– Ты о чём, Ефимыч?

– У тебя нездоровый взгляд, Игорь, дикий. 

– Да о чём ты?

– Ты сам знаешь. Я ведь далеко не во все твои дела влезал, а ты не всегда и не всё мне рассказывал. Просто ты подумай, стоит ли? Нет, я не буду тебя осуждать, даже если ты задумаешь использовать нетрадиционные методы, но, в таком случае, я бы не хотел принимать в этом участие.

Гартман замолчал и взглянул на Громова. Тот, еле заметно улыбаясь, смотрел на волны, выпрыгивающие из-под днища теплохода.

– Во всяком случае, для отработки какой-либо стратегии, любой, – продолжал Николай Ефимович, – необходима полная картина всех сфер жизни оппонента.

– С тобой не поспоришь.

Теплоход проплывал мимо Воробьевых гор. Весёлая компания молодых людей и девушек высыпала на набережную. Толкая друг друга, что-то громко крича и смеясь, они побежали к причалу, где их ожидала ещё одна весёлая компания.

– Молодость. Студенты, – завистливо проговорил Николай Ефимович.

– Студенты, – повторил Громов и улыбнулся.

– Завидуешь?

– Отчасти. Знаешь, я же говорил о том, как не так давно гулял в одиночестве по Москве. Мне это так понравилось, что теперь регулярно выхожу на пешие прогулки. Выбираю парк или сквер или бульвар, и вперёд. Похожу и присаживаюсь на лавку, и наблюдаю за жизнью. Я даже задался целью посетить все скверы Москвы. Так вот, очень мне нравится наблюдать за молодежью. Какая она, молодость? Детей у меня нет, мне сложно судить. Вот смотрю на них со своей лавки. Студенты!

– 6 –

– Григорий Алексеевич, звонили из министерства, сообщили о переносе совещания на двадцатое мая, – сообщила помощница.

– Очень хорошо, передайте, пожалуйста, Томилину, чтобы готовил сводку с учетом недельного запаса, а сам направлялся в Тюмень, как и планировал. Селектора сегодня не будет, распорядитесь о подготовке к завтрашнему утру, на десять часов. Вчерашнее письмо в банк еще не отправляли?

– Нет, Григорий Алексеевич, как вы и просили.

– Хорошо, я доработаю, после подпишу.

– Вас Стажков дожидается у себя, его вызвать?

– Через полчасика, я передохну немного.

– Чаю?

– Да, пожалуйста.

– Григорий Алексеевич, вы определились с юбилеем?

– Что вы меня всё состарить торопитесь? День рождения в сентябре. Четыре месяца ещё. Куда вы торопитесь?

– Если вы хотите провести праздник на островах Полинезии, а после отправиться в кругосветное плавание, то планировать все эти мероприятия желательно заранее, мы же договаривались. Я вам пример приводила...

– Хорошо, хорошо, – смеясь, остановил Григорий Алексеевич помощницу. – Я еще не выбрал попутчиков, а острова можете бронировать, если уж их нужно бронировать настолько заранее?

– Нет, конечно, не настолько уж заранее, просто я хотела распланировать и то и другое сразу, чтобы всем, в первую очередь, вам, было удобно. Как-никак, пятьдесят пять лет.

– Тише, не говори ни кому, – шёпотом сказал Григорий Алексеевич.

– Хорошо, не буду, – шёпотом ответила помощница.

– Мне бы подарок ко дню рождения, – шепотом продолжил Григорий Алексеевич.

– Какой? – шепотом поинтересовалась помощница.

– «Самсон-нефтегаз».

– Григорий Алексеевич, я вам тут не помогу.

– Самый лучший подарок это тот, который делаешь себе сам. Ладно, через полчаса попросите Стажкова, а сейчас чаю.

Григорий Алексеевич Силантьев, основатель и владелец АО «Аргус-ТЭК» совсем не походил на олигарха, и его образ никак не вязался с образом бизнесмена, ворочающего миллионами долларов. Внешность его была ничем ни примечательна. Он был невысоким коренастым мужчиной, даже, мужиком, мужичком, эдаким деревенским незамысловатым мужичком. Реденькая бородка, маленькие живые глазки, морщинистое лицо, лысина, несколько неуклюжая резкая походка. Он чем-то напоминал отца Настеньки из старого советского фильма «Морозко». И выглядел он старше своих неполных пятидесяти пяти лет. Лишь озорной блеск глаз отражал его энергичность и внутреннюю молодость.

– Разрешите, Григорий Алексеевич? – постучавшись и заглянув в кабинет, спросил Геннадий Стажков, начальник управления безопасности АО «Аргус-ТЭК».

– Конечно, конечно, что ты там топчешься, как в первый раз. – Силантьев вскочил со своего места и бросился здороваться со Стажковым. – Присаживайся. Ну, как дела?

– Пока ничего выяснить не удалось, вероятно, не было...

– Да я о твоих делах, – перебил Силантьев. – О наших мы изо дня в день говорим. У тебя как дела?

– А, простите, Григорий Алексеевич, всё путем. Работаем. Сын, вот, школу заканчивает. К армии готовится.

– Да ты что! Сам?

– Сам. Хочу стать настоящим мужчиной, говорит. После службы собирается в военное училище поступать, или в ФСБ.

– Удивительно! Есть у нас ещё молодежь, которая не бегает от армии.

– Есть, есть, конечно, есть. Не всем штаны протирать в офисах.

– Ну, и то хорошо. Значит, весь в отца.

– Очень на это надеюсь.

– Моя красавица ещё в институте учится. Да. – Силантьев задумался. – Ну, да ладно. Теперь можно и о делах. Может, чаю?

– Спасибо, Григорий Алексеевич. Лучше о делах.

– Ну, давай. Что у тебя?

– Если коротко, то все тихо.

– Замечательно. И всё? Нет ничего?

– Абсолютно ничего нет. Мои люди проверили всё и всех, по всем подразделениям организации. Под контролем вся коммуникация, все внешние контакты. То же можно сказать и о «Самсоне». Действовали деликатно, не вызывая никаких вопросов. Всё в рамках ваших с ними договоренностей о преддоговорной работе. Что касается самого «Драккарта», то никаких движений, ни финансовых, ни организационных, ни каких либо ещё замечено не было. Всё по закону, разумеется.

– Угу, так, значит. – Силантьев задумался. – О твоем доверии источникам я спрашивать не стану. Ничего, значит, ничего. Что это может означать по твоему мнению? Я готов услышать самое фантастическое предположение.

– Самое фантастическое предположение заключается в том, что Громов решил отказаться от сделки.

– Это настолько сказочная версия, что её я принимать не стану. Ещё?

– У Громова нет возможности перебить сделку законным путем, – нерешительно проговорил Стажков, – значит, раз вы говорите, от сделки он не откажется, он будет искать другие пути...

– Незаконные, – закончил Силантьев. – Логично.

– Мы готовы. Но на настоящий момент «Драккартом» ничего не предпринимается.

– Это я уже понял. По нашим другим делам, текущим, исполненным и перспективным проектам есть конфликтные ситуации или нюансы, пусть самые незначительные? Самые скрытные?

– Обижаете, Григорий Алексеевич, всё под контролем. Не к чему придраться.

– Хорошо. Это всё хорошо. Признаться, это меня беспокоит. Я бы не сказал, что хорошо знаю Громова, особенно лично, но, если верить тому, что о нём говорят, он никогда не проигрывает, он просто не умеет проигрывать. Он всегда берёт то, что ему нужно, и делает это любой ценой. И мне хотелось бы знать какой ценой он намеревается отвоевать у меня «Самсон».

– А почему вы так поздно вступили в переговоры с «Самсоном», если знали, что Громов там обо всём договаривается.

– Именно поэтому и вступил так поздно. Я знаю, что у него не хватил времени для манёвра, а активов у него нет, и перебить он меня не сможет, даже если беспрецедентно увеличит ставку. И жертвовать настоящим бизнесом он не станет. А мне очень нужен «Самсон». А вот ему он не нужен.

– Отступится?

– Нет, нет, вряд ли. Что у него в голове? С одной стороны, он не мальчишка, чтобы подумать о том, что я ему мщу за то, что в свое время он увел у меня ГОК. Да и я не ребенок, чтобы мстить ему за это. Бизнес, нечего личного. С другой стороны, он азартен... Но мне действительно очень нужен «Самсон», нам нужен «Самсон». Что ты так на меня смотришь?

– Простите, Григорий Алексеевич, мне на мгновение показалось, что дело не только в «Самсоне».

Силантьев улыбнулся. Поднявшись с кресла, он дважды прошелся по кабинету, кивая головой, словно собираясь начать говорить, после чего сел обратно.

– А ты прав, Гена. Не только. Я несколько слукавил, говоря, что не знаю Громова лично. Да, я не знаю его настолько хорошо, чтобы утверждать это, но достаточно, чтобы судить о нём, как о человеке, как о личности. Я в бизнесе с восьмидесятых годов. Я многое испытал и через многое прошёл. Страх, унижение, обиды, разочарование, полнейшее разочарование в человеческой расе. Извини. Но я жил и живу в этом мире, в этой системе. А в системе без этого нельзя. Никак нельзя. Она создала нас. Она нас родила и воспитала. Благодаря ней мы существуем. Только благодаря ней. Можно её не воспринимать, ненавидеть, боятся, но мы в ней живём. Все мы! Все! И только благодаря компромиссу с ней и со всеми, кто живет благодаря этой системе, можно в ней благополучно существовать. Но всем, всем. Именно всем. Но Громову на это плевать! Ему плевать на всех. Ему плевать на систему. Он возомнил себя королем. Королем мира силы! Он считает себя сильным. Будто он один в своем роде. Он ни за что не пойдет на компромисс. Он думает, он может жить и действовать так, как хочет только он, не считаясь ни со мной, ни с кем-то ещё, ни с системой в целом. Он мешает системе. А значит, он мешает мне, нам. Мешает. Какое мягкое слово. Он опасен системе. И он этим гордится. Его высокомерие возмутительно. Кто-то должен поставить его на место. Почему не я? Какая удивительная возможность, ты не находишь? Я не утверждаю, что я сам по себе хорош. Ну, ты понимаешь, как человек, как, не знаю, муж, отец. Не идеален я, как и все мы, но у меня хватает совести, да что там совести, смелости это признать. А Громов сам себе бог. Он сотворил кумира из самого себя для себя же самого. И он будет за это наказан. И ты мне в этом поможешь. Мы не отдадим ему «Самсон». Я не позволю ему дать повод усомниться в системе.

– 7 –

Вернемся к гангстерской России. Можно бесконечно кропать саги о переломной эпохе бывшей Российской империи, то бишь, СССР, перешедшей в Российскую Федерацию, со второй половины восьмидесятых годов прошлого века до первых годов века нынешнего, но мы этого делать не будем. Мы лишь вскользь пройдемся по некоторым событиям и расскажем о лицах, тем или иным образом связанных с героями настоящего повествования. Причем, постараемся сделать это кратко.

Братья Рузановы, Илья и Сергей, представители преступной элиты западной Сибири тех самых лет, в настоящие время владельцы группы компаний «Вымпел» и проживающие в Италии. Вернее будет сказать, Сергей Рузанов, проживающий в Италии, и Илья, недавно приехавший в Италию. А недавно он переехал туда, поскольку раньше никак не мог по причине того, что проживал в лагере в той же Сибири, где и начинал вместе с братом свой бизнес. Причём, это был его второй срок, и довольно-таки продолжительный. 

Итак, во второй половине девяностых годов, будучи известными и уважаемыми бандитами, владеющими рядом фирм и предусмотрительно переводящими активы за пределы своей родины, решили братья поучаствовать в разделе природных ресурсов той самой Сибири, где их уважали. Что послужило причиной такого решения? Не будем углубляться. Решили и всё. Но поскольку делить то, что было уже разделено, сложно, они задумали его отобрать, что было для них куда проще, да и привычнее. Ребятами они были простыми, все сложные дела поручавшие своим юристам и бухгалтерам, поэтому, ни вдаваясь в излишнее изучение вопроса, выбрали в качестве своей цели, а вернее, жертвы, ООО «Минерал», которому принадлежали два горно-обогатительных комбината, и входило это ООО в группу «Аргус-ТЭК» Григория Алексеевича Силантьева. И если упустить акции горнодобывающей компании, ушедший к Громову, что случилось гораздо позже, было терпимо с точки зрения законов бизнеса, то такой наглости, хоть Силантьев к тому времени уже привык ко всему, он снести не мог. Да, было неприятно, но ситуация его не сильно обеспокоила. Кто такие эти Рузановы и кто он? Он, который делится с властью, в свою очередь обеспечивающей его должной охраной. О чем думали братья – не ясно. Похоже, как рассуждал позже Силантьев, они, просто-напросто, заключили на этот счет пари. И обратился Григорий Алексеевич к полковнику ФСБ Стасову, который, к слову будет сказать, через своего зятя руководил сетью аптек в Новосибирской области и Красноярском крае. И запуск этой сети он смог осуществить, в частности, благодаря отчислениям с ООО «Минерал», то есть, с тех самых горно-обогатительных комбинатов, на которые позарились братья Рузановы.

Илья Рузанов просто взял и пришел в Новосибирский офис ООО «Минерал» к генеральному директору и выложил свои пожелания. Директор пытался пояснить Рузанову, что он всего лишь директор, а не владелец, и что-либо сказать, а уж, тем более, принять какое-либо решение он не может, но пообещал передать беседу наверх. Разумеется, беседа была зафиксирована на аудио и видео. Ну, а во время второй встречи полковник Стасов отработал свой хлеб.

Три года Илья Рузанов скучал в колонии. Сергей не был столь деятельным, поэтому, никуда не вмешиваясь, он поручил своим финансистам и юристам готовить полноценный побег, свой побег, из страны. Конечно, не побег в прямом смысле слова, а перевод бизнеса и оформление гражданства. В качестве убежища была выбрана Италия.

– Италия – родина мафии, – заглатывая спагетти, как-то говорил Илья, – вот куда бы податься, да зажить, как боссы «Коза-ностра».

– Пацаны они резкие, но не особенно умные, – говорил полковник Стасов Силантьеву. – Опасаться вам нечего. Одного я закрыл на время, второй носу не покажет. А на зоне тому все разъяснят, я позабочусь.

– Как скажешь, надеюсь на тебя, полковник, – соглашался Силантьев.

Но братья не успокоились. Тюрьма, как рассчитывал Стасов, не помогла. Илья вышел озлобленным и жаждущим крови. Стасов об этом знал, но упустил Рузановых из поля зрения. Год о них ничего не было слышно.

А они готовились. Илья принял решение вернуться и забрать то, что у него, как он думал, вырвали изо рта. Ему удалось выяснить всё и о Силантьеве и о его связях и, в частности, о полковнике Стасове. С последнего он и начал. Он выкрал дочь Стасова, чей муж числился владельцем аптек. Таким образом, думал Рузанов, он нейтрализует службу безопасности Силантьева.

– Ты прав, они пацаны резкие, но они не то чтобы не особенно умные, они просто кретины, – успокаивал Силантьев Стасова, разрабатывающего мероприятия по спасению дочери.

Стасов оказался в неудобной ситуации. Конечно, выглядело всё так, что причиной похищения его дочери был бизнес её мужа, но если кто начнет капать глубже?..

– Ты-то в Москве отмажешься, – злобно рычал Стасов, обращаясь к Силантьеву.

– Постараемся не пересекать причины.

От компании «Вымпел» поступило предложение о сделки – выкупить у группы Силантьева ООО «Минерал» за символическую стоимость, фактически бесплатно. В «Аргус» наведалась целая армия юристов «Вымпела» для подготовительной работы. Переговоры не удались, чему помешало вмешательство Стасова. Причем на переговоры прибыл сам Илья Рузанов. Это, скорее и послужило срывом переговоров, несмотря на тот факт, что сам Силантьев, чей юридический потенциал, да и, собственно, опыт был, очевидно, выше присланных местными бандитами своры.

Хочется обратить внимание на тот факт, что начинался 2000 год, и у руля встал бывший директор ФСБ. Но, это к слову. Борьба с явным беспределом набирала обороты.

Набрал обороты и Стасов, да так, что вызвав СОБР, повалил всех гостей в пол. А дерзкий Рузанов решил сопротивляться и с маху завалил двоих сотрудников. Ко всему прочему, когда обнаружили дочь Стасова, она была изнасилована и избита. Прямо криминальное кино.

Силантьев остался не удел, косвенно пройдя, как свидетель, Стасов был в бешенстве, а Рузанов по совокупности состава преступлений (напомню, времена на этот счет наступали жесткие) отправился на двадцать лет в колонию. И это при том, что Стасов скрыл изнасилование дочери.

Такая вот история из прошлого. Не досидев до окончания срока Рузанов по УДО с помощью брата, поменяв имя, как и его родственник, поджав хвост, скрылся в Италии и залёг на дно. Как ни старался Стасов разыскать братьев, он вскоре оставил эту затею, да и времени сколько прошло, – вода камень сточила.

И все забыли. Два десятка лет! Стасов смирился. Силантьев забыл, а Рузановы зажили новой жизни на острове их мечты – Сицилии. Чем они там занимались – не ясно, видимо прокручивали когда-то отмытые деньги, а в Россию больше носа не казали.

Вспомнилась эта история начальником службы безопасности Силантьева, Стажковым, но он решил не портить настроение боссу, да и не зачем, как он решил сам для себя. Всё шло гладко – как по маслу.

– 8 –

– Давеча побывал на ВДНХ, – говорил Громов. – Реконструируют наконец-то. Красота. Девчонки и мальчишки! Студенты. Какая же это красота, достояние, которое мы не ценим в молодости. К чему мне всё мое... золото, когда я не могу вернуться в ту пору и завоевать какую-нибудь красотку. А, Ефимыч?

– Ох, ты ж господи, Игорь, что с тобой?

– Ты бы согласился поменять все свои деньги на то, чтобы вернуться в то время?

– В то время я не смог бы эту красотку мороженным угостить, – хмуро проговорил Сергей Ефимыч.

– Какой ты скучный, Ефимыч, а ещё друг.

– Объясни, мы с тобой в последнее время так часто встречаемся, говорим о делах по пять минут, а после ты уходишь в транс. Что с тобой?

– Я пешком прошелся по ВДНХ, после через Ботанический сад. Это такое чудо (пусть и требующее доработки). Этот воздух, этот аромат жизни, эта, будь она не ладна, свобода! Это...

– Мы сейчас где, напомни?

– Это сад Эрмитаж.

– Да? Ты знаешь, сколько я тут парковался, лишь бы услышать от тебя эти старческие бредни?

– Ты меня с собой-то не сравнивай, старый еврей. Я женюсь еще, может.

– Ты, может, сразу утопишься вон в том фонтанчике.

– А если пройтись через это сердечко, то можно загадать желание.

– А почему мы не в каком-нибудь сквере у института? Там больше студентов, ты же так молодость вспоминаешь.

– Ты бы не согласился, – хитро произнес Громов.

– Ох, Игорь, есть у меня одно подозрение на твой счет.

– Внимательно слушаю.

– Может, тебе психоаналитик нужен, а не эта, как её, забыл из-за тебя уже...

– Самсон? Да нужен он мне, нужен, но я начал задумываться....

– Слушай, мы о делах будем говорить?

– Ты смотри, какая на неё юбочка!

– Нас заберут тут с тобой!

– Да не верю я в то, что ты забыл, что такое весна и любовь.

– Я запишу тебе номер психолога консультанта, он тебе чего-то да посоветует. Толи ты совсем рехнулся на своем Самсоне, толи...

– Ну, говори, что там?

– Наконец.

– Силантьев через свою службу безопасности пробивает все твои дела, и делает это давно. Страхуется.

– Логично. Я же тоже через тебя пробиваю.

– Не путай меня, старого юриста с его псами.

– Это ничего не меняет.

– Тогда чего ты от меня хочешь, Игорь?

– Добудь мне такую информацию, чтобы мы смоги его чистенько победить.

– Ты меня в последний месяц слушал?

– Очень внимательно.

– Тогда все-таки запиши телефончик психиатра.

– Скучно с тобой, пойду бродить по скверам.

– Да прибудет с тобой сила.

– Это же кино!

– Да что ты? Держи телефон. Или просто, езжай куда-нибудь, отдохни.

– Мне сейчас тут хорошо.

– Ну, как знаешь. Извини, у меня дела.

– 9 –

Май цвел так, что даже постовые на перекрестках не могли не улыбаться водителям, чего бы они там не вытворяли. Май убивал всех своим призывом любить, май убивал любовью. Май был в самом соку, но, к сожалению, шёл к своему финишу.        И этот факт крайне огорчал Антона, который прекрасно понимал, что с началом сессии в институте он не сможет больше, во всяком случае, более-менее регулярно, наблюдать за предметом своей любви. Его сердце в самом прямом смысле разрывалось. После начнутся каникулы! И как он будет жить без созерцания, пусть по большей части мимолетного, предмета своих грез? Марина! За тот период времени, что он проводил напротив входа в институт и видел её, у него было несколько шансов, видя её совершенно одну, просто подойти к ней, просто улыбнуться, поздороваться, просто пригласить на чашечку кофе... просто сделать что-нибудь. Но он панически боялся отказа. «Но, нет, – думал он, – я соберусь все же, как-нибудь, я же... я же... Как же я без нее. Но как? Вокруг неё столько друзей, очевидных поклонников... Да и парень, наверняка, есть». Последняя мысль его просто уничтожала. Это означало для него полный крах! Крушение его мечты, мечты к которой он боялся даже приблизиться, даже встретится с ней взглядом. «Кто она и кто я?»

– Тоша, мать твою, больная душа, ты совсем уже сбрендил? – Серёга подсел к нему на лавку. – Тебе нужен врач, срочно. Ты уж или пойди повесься, или найди себе пару в конце концов. Ты согласен со мной в том, что ты похож на маньяка, и я тебе уже говорил об этом. Я, честное слово, такого идиотизма ещё не встречал. Заметил, только что байк отъехал? Это была Надюха. Да куда тебе замечать? Если тебе интересно, то она тобой интересовалась. Симпатичная девчонка, не находишь? Куда тебе, шизофренику? И это ещё не все. Она уже догадалась, для чего ты тут торчишь, баран.

– Как?

– Ой, а что это тебя так напугало? Ты сам-то признаешься в своей дури? А Надюха поймет, да и попроще она будет, причем, попроще многих, хотя сама, заметь, не такая простая, это я про её предков. Я о них ничего не знаю, но по прикиду могу определить. Ладно, не парься. Сколько ты ещё будешь сумасшествием заниматься? Идиот! Вот ты кто, князь Мышкин, не помню подробностей... Да ладно.

Антон глубоко вздохнул.

– Уж выбери себе порнозвезду какую да и делай с ней что хочешь.

– Дурак!

– Или, хочешь, я подойду к твоей крале, задам наводящий вопрос, она, вероятнее всего отошьет и меня и, соответственно, тебя, и дело с концом, и оторвешься ты наконец от этой лавки. Итак, места мало, он тут весь сквер забил своими... своими амурами, шурами-не-мурами. Идет?

– Да отстань ты.

– Ну, как знаешь. Надюхе что передать?

– Да не надо ей ничего передавать, при чем тут она?

– Дурак, в кои веки на тебя нормальная девка глаз положила, возможно... да ну тебя. Самоубийц хоронят за кладбищем.

– Да иди ты уже!

– Ага, ты уже и график её проштудировал. Что ж, мешать маразму дело неблагодарное. Передумаешь, я готов сегодня по пиву.

Но Антон его уже не слышал. Именно в этот момент из знания университета выбежала веселая толпа студентов, мгновенно распавшаяся на несколько групп, в оной из которых, максимально близко расположившихся к нему была Она. Она!

И как будто солнце устремило весь свой свет только на неё одну, забыв о существовании остального мира.  Она отражала его, изливала, она его множила и дарила этому миру. Она была посланником Солнца на Земле. Она была ангелом, сошедшим с Солнца. Она была столь обворожительна, что окружающий её мир тонул в тумане, слегка скрашенном её очарованием.

Антон глядел на неё из глубины тумана, не замечая самого тумана, не замечая всего этого мира, потонувшего в её волшебной красоте. Она стояла достаточно далеко от него, в окружении сокурсников, и слышать её он не мог. Но порой ему казалось, что до его слуха доносится её очаровательный смех. И тогда его пробирала мелкая дрожь, заставлявшая вжаться в спинку лавки, на которой он сидел. «Неужели, – думал он, – кто-то может так запросто подойти к ней и заговорить? Да так, чтобы она его заметила, обернулась, посмотрела... Улыбнулась... Её можно рассмешить? Она смеётся. Кто-то ее рассмешил! Как такое возможно? Она же ангел!»

Антон наблюдал за своим ангелом. Он искренне не помышлял о том, что её взор способен снизойти до столкновения с его обычным миром, миром, расположенным за пределами излучаемого ею света.

Но все же, это произошло. Она неожиданно развернулась в ту сторону, где сидел Антон, и он встретился с её взглядом. Антон почувствовал, как заколотилось его сердце, как в ушах зашумело, и ладони покрылись потом. Какие-то три секунды! Целых три секунды она, как ему показалось, смотрела на него. Она развернулась обратно к своим собеседникам.

– Нравится девочка? – раздался голос. 

Антон вздрогнул...

– Девочка, спрашиваю, нравится?

Антон невольно развернулся. Рядом с ним на лавке сидел уже немолодой мужчина, чей взгляд тут же приковал его внимание.

– Давно ты тут сидишь? – спросил мужчина.

– Часа два, наверное. – Антон почувствовал, что не может просто так проигнорировать незнакомца. Что-то в нем было такое, чему нельзя было отказать. Незнакомец рассмеялся.

– Молодой человек, я давно живу. Я спрашиваю не о сегодняшнем дне.

Антон смутился.

– Давно ты наблюдаешь за этой красавицей?

Антон покраснел.

– Ничего страшного, все мы делаем глупые вещи, особенно, в молодости, только исправлять их приходится не всем, и, порой, не в молодости.

– Вы о чём?

– Предлагаю перейти на ты, – предложил незнакомец.

– Я не привык разговаривать с незнакомыми мужчинами.

– Он ещё и юморит. Я Игорь.

– Просто Игорь?

– Если тебе интересно, Игорь Анатольевич Громов, я бизнесмен. Если сомневаешься в отсутствии каких либо намерений в отношении тебя. – Громов  рассмеялся. – Вот моя визитка. Можешь всё обо мне выяснить.

– Да не нужно мне ничего выяснять. – Антон продолжал смотреть на Марину.

– Ладно, у меня нынче лирическое настроение, не обижайся. Так, как тебя зовут?

– Антон, – нехотя ответил тот, сокрушившись, что из-за непонятного разговора, предмет его мечты скрылся за собеседником.

– Ну, хорошо, Антон, ты тут учишься?

– Нет, – резко ответил тот.

– Удивительно, то есть ты, наверняка, и не живешь рядом, но каким-то образом, благодаря, скажем, друзьям из этого института, оказался здесь, взгляд твой пал на этот луч солнца (Антон вздрогнул), и теперь ты регулярно посещаешь этот сквер, чтобы исподтишка подглядывать, так?

– Исподтишка?

– Называй, как хочешь. А учишься далеко?

– Какое вам дело? Я заканчиваю, преддипломная практика у меня, и подрабатываю на полставки. – Антон снова отметил за собой, что не может сопротивляться напору незнакомца.

– Заканчиваешь, подрабатываешь... Судя по всему, заканчиваешь простенький вуз, а подрабатываешь курьером. И хочешь завоевать сию королеву.

– Нет, я же...

– А что ж сидишь? Ты сумасшедший? – Громов сказал это ласково.

– Нет, просто, просто... Я не знаю. Я... – Антон растерялся.

– Я... Не... Так встань прямо сейчас и иди завоевывать её!

– Как? – Антон растерялся окончательно. Он перестал понимать, что с ним сейчас происходит.

– Три парня, один, возможно её, и две девушки.

– Что вы делаете?

– Вычисляю.

– Судя по всему, они куда-то собрались.

– И что?

– Ты ведь знаешь утверждение, что лучше жалеть о том, что сделал, чем наоборот.

– И что?

Громов огляделся.

– Ни одного цветочного ларька. Зато, какая клумба.

– Вы что?

Громов вскочил, подбежал к клумбе, нарвал первых же попавшихся цветов, вернулся и вручил их Антону.

– Держи и вперед.

– Что вперед?

– Мне за тебя бизнес-план написать. Они уже уходят. Главное ринуться в бой.

– В какой бой? – Антон совсем потерялся.

– Запомни: «Нужно всегда побеждать!» Ну, может, не в первой битве. Вперед, воздыхатель. – Он незаметно подтолкнул Антона в спину.

Антон был словно загипнотизирован. Причем так молниеносно, что тут же зажмурился и направился к компании. Немного подойдя, он замедлил шаг, но тут же его словно что-то окрылило.... POWER!

Компания уже собиралась тронуться с места, как один из молодых людей заметил Антона и остановился, остановилась вся компания, остановился Антон. Все в недоумении смотрели на него.

Марина оказалась в двух шагах от Антона. Так близко он её ещё не видел, так близко он ещё не видел её лица, её глаз.

Антон склонил голову, после резко поднял её, и также резко подошел к Марине. Никто не тронулся с места. Будто шум всего сквера куда-то пропал, воцарилась полнейшая тишина.

Антон медленно поднял импровизированный букет, с которого спадали ошметки земли и, чего сам от себя не ожидал, твердым голосом произнес:

– Это вам.

Все молчали.

– Свежие, только с грядки, – добавил Антон, решив пошутить. У него удалось. Марина разразилась звонким смехом, в то время, как остальные продолжали молча стоять, не понимая, что происходит.

Наконец Антон сам слегка улыбнулся.

– И, может, сходим куда-нибудь? Могу прокатить вас на метро. – «Что со мной?»

Марина не унималась, продолжая смеяться. Наконец она успокоилась и произнесла бархатным голосом.

– Кто ты незнакомец и откуда?

– Меня Антоном зовут, я вон с той лавки.

– Да он псих! – наконец произнес один из парней, – может вкатить ему.

– Не стоит, – сказала Марина.– Ладно, пойдемте. Удачи тебе, Антон с той лавки.

– 10 –

Когда Антон обернулся, незнакомца, толкнувшего его на столь нелепый, но в то же время, решительный шаг, на лавке не оказалось. «Что же я сейчас сотворил? – думал он. – Ну и осёл же я! А почему осёл? Я сделал... Что я сделал? Я сделал первый шаг к сближению. Сближению? Вот я сказал. К знакомству! Самому настоящему знакомству. Теперь она знает, как меня зовут... Если помнит. А этот гражданин?.. – Антон принялся рыться в карманах, ища визитку. – А, может, его и не было? Может, меня толкнула сама... любовь? – Но визитка нашлась. – Нет, толкнул тебя Громов Игорь Анатольевич. Но, и что же делать дальше?»

Как Антон  оказался дома, он не помнил. Он был настолько окрылен любовью и своим неожиданным шагом, приблизившим его, как ему казалось, к знакомству с Мариной, что мир с его временем стал ему безразличен. Всю ночь он проворочался, то и дело, прокручивая в голове те самые несколько минут, столкнувшие его с девушкой мечты. Лишь под утро он заснул, смакуя произошедшее.

На следующий день на работе он был настолько рассеян, что не заметил Рогова, стоящего рядом и уже минуту наблюдающего за тем, как тот мечтательно смотрит в погасший экран.

– Ты, вообще, нормальный? – Рогов не знал, что ещё спросить.

– Простите, – забормотал Антон, – ночь... дела были... я задумался... я...

– Тебе ещё один миллион нарисовать?

Антона пробрало до костей. Наконец он пришёл в себя.

Согласно составленному Антоном графику завтра, в четверг, Марина должна покинуть университет в три часа, и покинуть его она должна одна. «Нужно подготовиться. Нужно что-то придумать! Что-то красивое! Должно быть проще, ведь мы, как-никак, уже знакомы». Антон загорелся. Он с трудом досидел до конца рабочего дня. Назавтра он был полностью свободным.

И снова бессонная ночь. Он курил в окно, высунувшись по пояс, чтобы дым не попадал в комнату. Он ходил по комнате кругами. Он был влюблен...

«Нужно что-то придумать! Нужно что-то придумать! Нужно что-то придумать!»

И он придумал.

В час дня он занял свой пост, держа на коленях букет из трех алых роз.

Он замер.

В три часа он увидел Марину, выходившую из университета. Как по расписанию! Она была одна. Антон ощутил, как заколотилось его сердце, и затряслись колени. Он с трудом поднялся и быстрым шагом направился к своей призрачной любви.

Пристроившись сзади на расстоянии пяти метров, Антон готовился к броску.

«Сейчас... Нет, вот сейчас... Нет, ещё чуть-чуть... Вот прямо сейчас... Вот чёрт!»

Расстояние до входа в метро сокращалось.

Марина ни разу не обернулась. «Слава богу, хоть так. Итак, сейчас!»

Антон прибавил шагу и вскоре оказался возле девушки.

– Простите, – пробормотал Антон.

Марина его не заметила.

– Простите, – громче произнес Антон и закашлялся.

Марина повернула голову в его сторону и одарила недовольным взглядом.

– Вы мне?

– Да, я вам... Простите... Я... Мы... – Он снова закашлял.

Марина остановилась, косо глядя на букет цветов.

– Что?

– Мы... Вчера...

– А, это ты? Как там тебя, с лавки. И?

– Это вам, – дрожащим голосом произнес Антон и протянул букет цветов.

Марина выдержала паузу, после чего, слегка усмехнувшись, отстранила букет рукой и строго сказала:

– Спасибо, не нужно.

Сказав, она продолжила движение. Антон остался стоять, с трудом глотая воздух.

– Как так? – прошептал он.

Он бросился вслед за Мариной.

– Простите ещё раз, я...

– Что ты хочешь?

– Я... Это вам... – Антон снова протянул букет.

Закатив глаза, Марина, уже ничего не сказав, направилась к метро.

Антон остался на месте. Он проводил свою призрачную любовь взглядом, пока та не скрылась в толпе, опустил голову и медленно побрел в сторону сквера. Видимо, по привычке.

Букет роз он оставил на своей излюбленной лавке.

«Как так? Ведь так не должно быть. Ведь я так долго мечтал, я же... Это же любовь. Неужели, неужели она не поняла меня. Я же... Цветы... Дарите женщинам цветы. Даже не взяла... Хотя... Ей их столько... Серёга был прав! Я идиот! На что я надеялся? Что я хотел? Чего я ждал? Я же потому и сидел на своей лавке, глядя на неё издалека, что был уверен в том, что всё равно ничего не выйдет. Но, хоть мог её видеть. А теперь? Как мне теперь быть? Я же и увидеть её не смогу, только если совсем из засады. Ведь если она меня заметит, если она, конечно, меня запомнила. Запомнила. Она же вспомнила, что я с лавки... И почти завтра лето, а там сессия, график уже не тот…»

Антон лег на кровать, уткнувшись в подушку. Он тяжело кашлял, кашлял, не переставая – пока он не попал домой, он умудрился выкурить две пачки сигарет. Теперь ему мучил жуткий кашель и головная боль.

– Я больше её не увижу, – прошептал он. – И к чёрту всё! Ничего мне не нужно! Ничего! И этот Крым, эта моя идиотская мечта, тоже не нужен! Мне ничего не нужно!

Он убрал голову под подушку и готов был расплакаться.

– Твою ты мать, – словно очнувшись, пробормотал он, – опять? – Он вылез из–под подушки и сел на кровать. – На работе кинули – я сопли распустил. Девушка, не моя, но, которая могла бы стать моей, кинула – я готов сопли распустить. Я готов распускать сопли по любому поводу. Какой, это, к чёрту, power. Я просто баба! Вот, признался. Но, чёрт возьми, что же делать? – И он снова спрятался под подушкой.

В висках стучало. И снова он вылез и сел на кровать.

– В конце концов, – выдохнув, прошептал он, – лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что не сделал. Так, вроде?

Минут пять он, молча и не двигаясь, просидел на месте, после чего встрепенулся, подскочил, бросился к куче своей одежды, сваленной на стуле, и принялся копаться во всех карманах, пока не выудил из одного из них визитку. Он плюхнулся обратно на кровать и стал разглядывать находку.

– Громов Игорь Анатольевич. Руководитель группы компаний «Драккар». Телефон рабочий. Телефон мобильный... Что я делаю?

Антон взял телефон и неуверенно набрал номер Громова, нажал на вызов и тут же сбросил, откинув телефон на кровать.

– Черт!

Он ещё некоторое время просидел, тяжело дыша, после чего подобрал телефон и открыл исходящие вызовы. Выбрав последний вызов, он зажмурился, нажал значок «зеленая трубка» и поднес телефон к уху.

– Да? – услышал он.

– Игорь Анатольевич? – неуверенно спросил Антон.

– Так точно. С кем имею честь?

– Это... Это Антон, может... Мы с вами встретились, познакомились на днях в сквере у финансового университета, вы ещё...

– Как успехи на любовном фронте, герой? – оборвал Громов.

– Честно говоря, не очень... Просто...

– Сколько тебе добираться до центра?

– Что вы говорите?

– Скажем, на Цветном бульваре, когда можешь быть?

– Я? А... Часа полтора... А зачем?..

– Ресторан «Дельта». Войдёшь, назовешь мое имя, тебя проведут. У тебя два часа.

– Постойте, я просто...

– Ты просто хотел пожаловаться, я понял. У тебя два часа.

Антон услышал короткие гудки.

– Чёрт!

– 11 –

– Ну, здравствуй, герой-любовник! – приветствовал Громов Антона.

Они находились в отдельном кабинете ресторана с большим столом, накрытом на двоих. Стол был заставлен такими блюдами, что Антон непроизвольно проголодался. Просто-напросто, он такого никогда не видел.

– А зачем это вы так? – смущаясь, спросил он.

– Как так? – переспросил Громов.

– Такой стол, вообще, меня позвали, и... я...

– Да ты присаживайся. Коньяк, виски?

– Нет, лучше я воздержусь.

– Как знаешь, уговаривать не буду. Но, покушать необходимо. Зачем, спрашиваешь? Ну, ты же не просто так позвонил практически незнакомому человеку с неясными намерениями, правильно? Шучу, конечно, о намерениях. Хотя, не совсем в точку. Некие намерения у меня возникли. После твоего звонка. Сказать, я так понимаю, ты мне собирался следующее: у меня дальше не вышло, хотя я сделал то-то и так-то. Верно?

– Всё верно, – робко ответил Антон.

– Да ты накладывай себе, не стесняйся. Стеснительный нашелся. Это одна из причин. Итак, что ты натворил? Я готов выслушать. Можешь вкратце.

– Да там, вкратце-то и есть. Я сегодня хотел подарить той девушке букет цветов, а она меня отшила.

– Угу. То есть, ты решил, что раз ты давеча удивил её и её друзей кустом с грядки, то сегодня она бросится тебе в объятья? Она тебя уже видела и цветы от тебя получила, так сказать, цветы. Ты её хотел удивить банальным букетом, чего там, роз, наверняка? Кто она и кто ты? Извини, я её видел. Она королева.

– Марина Золотая, – пробурчал Антон.

– Что?

– Её там так называют.

– Золото. Именно. И это золото по каким-то невероятным причинам тут же в тебя влюбилась? Очнись! Она настолько красива, что большинство парней, наверняка, даже боятся к ней подходить. И так было с самого её рождения, с рождения её звезды. Эти парни, большинство из них, уверены, что парней вокруг неё вьется столько, что им просто не попасть на аудиенцию. Типичное заблуждение, и трагедия для красивых девушек. Как минимум потому, что если кто и прорывается к ней, то самые наглые и уверенные в себе самцы, по большей части, коллекционеры. Ты понимаешь, в каком трудном она положении? Плюс ко всему, судя по её манере держаться и одежде, она далеко не из простой семьи.

– Это вы в точку, говорят она не просто мажор, а, в общем, непростой мажор.

– Ну да, ты четко формулируешь мысли. Ты кушай, кушай. Короче, не буду больше вдаваться в детали. Если ты хочешь её завоевать, ты должен быть настойчив, но, ни в коем случае не навязчив. Ты должен своим упорством доказать ей, что добиваешься ты её именно потому, что влюбился, а не потому, что она золотая. И именно потому, что влюбился, ты будешь добиваться её до тех пор, пока она не сдаст свою крепость. Ей нужно неподдельное внимание. Итак, это первое. Второе: ты должен удивить и удивлять её, женщинам льстит, когда мужчины готовы ради них совершать безумные поступки. Придумай как, включи фантазию. Третье: будь искренен, даже когда врешь. Далее: твоя стеснительность тебя топит, ты должен быть уверен в себе, и... Это, вообще, отдельная  тема. Ты кушай, кушай. – Громов налил себе коньяка и сделал пару глотков. Поставив бокал на стол, он поднялся и обошел кабинет по кругу.

Антон искоса наблюдал за ним, одновременно поглощая незнакомые ему яства. Громов остановился и пристально на него посмотрел.

– Что ж, о моих намерениях. Или, назовем это блажью. Я тебе признаюсь, семьи у меня нет, и детей тоже, поэтому факт проведения времени с молодым человеком, годящимся мне в сыновья, меня несколько забавляет. Но, всё же, не будем превращать это в забаву. Говоря о намерениях, я имел в виду тебя, как материал.

– В смысле? – Антон перестал есть.

– Ты кушай, кушай. Вот ты нацелился на Марину Золотую. Бесподобную, статную, изящную девушку с непростыми родителями. А себя ты видел со стороны?

– Что вы имеете в виду?

– Да у тебя вид законченного неудачника!

Антон поперхнулся.

– И ты сам это прекрасно знаешь. Более того, каким-то способом ты решил выйти из этого положения, и даже пытаешься что-то предпринимать. Интересно, что?

Антон опустил глаза.

– Что ты сделал для того, чтобы сменить стандартный путь человека, обычного человека? Хотя бы один пример.

– Ну, я, – медленно начал Антон, – у меня... Я жил в общаге до четвертого курса, после я смог в разных местах заработать денег, и продолжаю их зарабатывать, чтобы снимать комнату и жить самостоятельно.

– Похвально, – склонив голову, произнес Громов. – Жизнь вдали от дома многих заставляет начинать жить по-настоящему раньше домашних детей. Ты сам откуда?

– Из Челябинска.

– О, промышленная зона, Танкоград. Что ж, понятно, что ещё?

– Всё! – отрезал Антон. – Можно выпить?

Громов улыбнулся и налил Антону коньяка. Тот залпом осушил бокал и продолжил:

– Зимой я сдал последнюю сессию, сейчас у меня преддипломная практика, которая, правда начнется осенью, потом диплом в Новый год. В качестве преддипломной практики я работаю на полставки менеджером по продажам строительного оборудования и материалов, – заведующей кафедрой знаком с руководством фирмы и устроил нас туда, кого куда, мне достался отдел продаж. Денег мне еле хватает на то, чтобы прокормить себя и платить за комнату. И... всё... Это всё! Я строю планы... но они у меня не строятся... Вот.

– Угу, как успехи на работе?

– Никак! – в отчаяние воскликнул Антон.

– Ты кушай, кушай. Я всё понял. Ну, а стратегия у тебя есть? Вопрос нелепый, но вдруг ты меня удивишь.

– Power, – тихо произнес Антон.

Громов поднял брови.

– Ну, это, я пытаюсь себя настроить на такой лад, на энергию сам не знаю чего, я не знаю, как это сформулировать, я даже музыку слушаю в этом стиле?

– В каком?

– Power-metal.

– Помогает?

– Не очень.

– Ну, а сама стратегия реализовывается?

– Тоже как-то не очень. Я думал собраться на работе, но там ничего не получается, с девушкой вот тоже, и всё как-то...

– Ну, я же говорю, за версту несёт неудачником. Power. Это я угадал. Мое офисное здание я назвал «Power World». Но в отличие от твоих инсинуаций в этом заложен некий смысл. Некий, сказал. Конкретный смысл.

Антон вопросительно взглянул на Громова.

– Мир силы, – размеренно произнес тот. – Сила, вот что тебе нужно, то, чего у тебя нет. То, чего у тебя якобы нет. Так же, как и у всех. Ты понимаешь, о чем я?

Антон отрицательно помотал головой.

– Добиться чего-то, не имея силы, невозможно. Будь ты хоть трижды гений, если тебя не заметили случайно, сам ты, не обладая должной волей и силой, ничего не добьешься. Только сильному доступны деньги, власть, слава, любовь, счастье, в конце концов. Сильный дух способен пробить любую стену и вывести себя к заветной цели. Понимаешь меня? Сила! – Громов хлопнул в ладоши. – Выбрать цель и идти к ней, не взирая ни на что! Годами, всю жизнь! Терпя неудачу за неудачей, провалы, насмешки, непонимание, позор, нищету, одиночество... Но идти! Только сильному духом такое по плечу. Тебе двадцать лет, а ты уже сдался, потерпев первые неудачи? Это смешно. Это нелепо! Это глупо! Будь тебе хоть сто лет, но ты ещё не достиг того, чего желал, ты должен продолжать свой путь! Удача сопутствует храбрым. В этом что-то есть, но не всегда же. Сидя на своей лавке, ты прозябал, не предпринимая ничего. Только начав действовать, ты способен ощутить вкус цели. Но, чтобы начать движение к цели ты должен стать каким? Именно! Сильным! Как не смешно, но наиболее знаменитый гимн силе спел физически слабый, стеснительный, неуверенный в себе и под конец жизни, сошедший с ума, старина Фридрих. Ирония судьбы. Но ты только представь себе сколь это благородно – белокурая бестия. Наша мир, наша жизнь так устроена, что, кажется, да и считается так, что сильный мира – человек огромных денег. Я пока только о деньгах. Но это блеф. Деньги, большие деньги можно получить лишь путем спекуляции. Торгашество, барышничество, все эти продажи, биржи, банки... Вся эта пошлость! Я добился своего положения путём совмещения ряда рода действий, но в большинстве своём, это было торгашество. Я горжусь собой? Я, владеющий сотнями миллионов в валюте. Я горжусь собой? Отнюдь. Мне осталось осуществить один лишь шаг, последний шаг к тому, чтобы завершить эту пошлость, а далее, я намерен вступить на путь, вооружившись истинной силой. Прости, я увлекся. Порой я увлекаюсь сам собой. Порой некий нарциссизм мне присущ. – Громов ухмыльнулся. –  Думаю, это следствие излишнего тщеславия. Ты кушай, кушай. Хочешь ещё выпить – не стесняйся. Ты работаешь в отделе продаж, говоришь. И ничего не получается. Первое, что ты должен для себя понять, это то, что у тебя, собственно, должно получаться. Определившись, ты ставишь цель и, невзирая не на что, как я уже говорил, двигаешься к ней... Ладно, начнем с элементарного. Встань.

Антон медленно поднялся. Громов сделал еще один круг, пристально разглядывая юного приятеля с головы до ног.

– А ну выпрямись сейчас же! – скомандовал он.

Антон невольно вытянулся.

– Вот так, вот так и ходи, и стой и сиди. Не вздумай сутулиться и выдавать расслабленность своего тела. Ты должен быть подтянут, как идеальный служака. Твоя внешность также должна источать силу. Поднять глаза!

Антон вздрогнул и вздернул голову вверх.

– Я сказал, глаза. Всегда смотри прямо. Говоря, смотри в глаза оппоненту, не отводи, и тем более, ни в коем случае, не опускай взгляда. Твой взгляд, вместе с твоим телом должен излучать силу и уверенность в себе. Ни бормочи, говори уверенно, четко и кратко, по возможности. С кем бы ты не говорил, с приятелем, с начальником, с президентом, с папой Римским. Уверенно и четко! Глядя прямо в глаза. Этого всего у тебя нет и, как ты понимаешь, люди не воспринимают тебя, как, скажем, конкурента, человека, которого стоит уважать, замечать, считаться с ним. Тебя попросту не замечают. В первую очередь ты должен проникнуться уважением к самому себе. А для этого тебе нужно хоть что-то сделать, хоть сущую безделицу. Готов поспорить, что в той комнате, что ты снимаешь, царит хаос и бардак, пыль, грязь и паутина. Это так? Отвечай, не задумываясь, четко, уверенно и глядя прямо в глаза.

– Вы правы на этот счет, – ответил Антон четко, уверенно и глядя Громову в глаза.

– Молодец! Вот тебе первое задание, которое, – Громов взглянул на часы, – можешь выполнить завтра. Завтра, а после этого всегда. Вылижи свою комнату так, чтобы она блестела! Разбери все вещи и разложи их по порядку, наведи армейский порядок. И! Ежедневно его поддерживай. Как только увидишь хоть пылинку, тут же протирай всю комнату. Если ты приведешь её в порядок и будешь этот порядок поддерживать, ты начнёшь гордиться своим умением наводить порядок, тебе будет приятно просто осматривать его. Всё понятно?

– Так точно!

– А вот ёрничать ни к чему, – улыбаясь, заметил Громов. – Книги читаешь?

– Иногда.

– Не любишь?

– Люблю, но как-то времени не хватает...

– Чушь! Возьми за правило прочитывать определенное количество книг в месяц. Будешь выполнять план, появится гордость за свою волю и терпение. Спортом занимаешься?

– В школе занимался, сейчас... Да нет.

– Это видно. Я не призываю тебя записываться в фитнес–клуб или в какую секцию, это всё не бесплатно. Ежедневно отжимайся, постепенно увеличивая количество. Ежедневно! Не пропускай. Пропуск – воля сдалась, сила покинула. Ладно, садись, что ты залип-то?

Антон послушно сел.

– Ты кушай, кушай. Начни всё с завтрашнего дня. Не с понедельника, а завтра.

– Я понял.

– Считай, это был урок. Первый урок. Возможно, тебе одного его будет достаточно, чтобы дальше самому выверить путь. С Мариной ты тоже всё понял?

– Угу... Простите. Понял!

– Все сказанное в части поведения, касается всего и всех, в том числе и любимых девушек, разумеется, при наличии должного разбавителя.

Антон усмехнулся.

– Аж полегчало, – сказал он.

– Толи ещё будет? Ты даже не представляешь. Power, говоришь…

– Да, power.

– Угу. Ты кушай, кушай.

– 12 –

Не успев обдумать все произошедшее и услышанное, Антон провалился в сон, провалился, как в бездну. Проснувшись без помощи будильника, он, вопреки его привычке валяться под одеялом до последнего, вскочил и, ощущая непривычную бодрость в теле и свежесть в голове, кинулся в ванну. Через несколько минут, держа в одной руке чашку кофе, в другой бутерброд (по большей части он осуществлял прием пищи у себя в комнате, чтоб не тесниться на кухне с соседями по квартире), он вошёл к себе, сел за стол и окинул взглядом свое место обитания.

– Живу, как на свалке, – прошептал он.

Выбрав из одежды самое лучшее на его взгляд, новое и глаженое, он облачился и вскоре выскочил за дверь.

Полдня на работе пролетели незаметно. Антон, боясь что-то упустить, тщательно составлял график дел на следующую неделю, последнюю неделю мая. По его первоначальным подсчетам выходило, что в майский план продаж он уже вписался – оставалось поднимать планку.

«Ничего, – думал он, – вот выполню какой-нибудь свой план, сразу, как нарисую его, и уйду ото всей этой пошлости. А вот куда, ещё посмотрим».

В половине второго он стоял у входа в здание финансового университета.

– Ты сюда, как на работу... Что с тобой стряслось? – оглядывая Антона с головы до ног, спросил Сергей.

– Я сегодня встал сразу же, как проснулся, – не задумываясь, ответил Антон.

– И это объясняет твой приличный прикид и, ну-ка, бешеный взгляд.

– Что у меня с взглядом?

– Не знаю, я редко встречался с твоими глазами, не знал, что когда ты смотришь в упор, ты настолько опасен.

– Ты о чём, Серега?

– Шучу, просто ты какой-то необычный, я бы даже сказал, странный. Ладно, чего звонил? Вернее, чего звонил, не говоря, зачем?

– Буду краток: проведи меня внутрь и расскажи, как выяснить, где можно найти сам знаешь кого.

– Надюху?

– Ха-ха-ха, очень смешно. Марину Золотую.

– Ты встал, как проснулся, потому, что тебя на процедуры повели?

– Какие процедуры?

– Ты сюда прямиком из клиники?

– Какой клиники?

– Какой-какой, психиатрической.

– Так, Серёга, это можно?

– Да для тебя всё, что угодно, вот только я не понимаю, для чего. Чего ты пыжишься, до фига свободного времени? Жрать нечего, а его на мажорок тянет.

– Серега, – настойчиво проговорил Антон.

– Ладно, чёрт с тобой. Нужно придумать для тебя лекарство. Займусь как-нибудь. Ты что, вообще, собрался сделать? Убить её или предложить руку и сердце, или покончить с собой у неё на глазах? Это, в принципе, всё равнозначно.

– Серёга!

– Идем.

Через полчаса Антон наблюдал, как из одной из аудиторий выходят студенты нужного ему курса, в одной из групп которого, как ему сказал Сергей, и учиться Марина. Антон стоял у окна, прямо напротив выхода. Он стоял, вытянувшись по стойке смирно, несколько расставив ноги, опираясь ладонями на подоконник. Его голова была опущена, и смотрел он на выходящих из аудитории студентов исподлобья. Наконец, предмет его желаний медленно выплыл в коридор, оказавшись прямо напротив него.

– Марина! – окликнул Антон, и как только девушка обернулась в его сторону, он тут же поднял голову, немного задрав подбородок, и, глядя Марине в глаза, слегка улыбнулся, наклоняя голову в знак приветствия. Он не сдвинулся с места.

Марина осталась стоять, оглядываясь по сторонам, после кинула строгий взгляд на Антона. Снова строгий взгляд! Антон не сдвинулся с места. Он оторвал руки от подоконника, и, разведя их в стороны, тем самым будто задавая вопрос, также, глядя Марине в глаза, спросил:

– Вы меня ещё не забыли?

Сокурсники не обращали на происходящее никакого внимания и продолжали покидать аудиторию. Марина ещё раз огляделась по сторонам, после чего сбросив маску строгости и невольно ухмыльнувшись, сама подошла к Антону.

«Чёрт возьми, – подумал тот, еле сдерживая волнение, – держись, Антоха, не испорти старт. Уверенность так сразу не приходит и сдается всевозможным отвратительным качествам. Но ты держись, Антоха».

– С лавки? – спросила Марина.

– Антон, – уточнил тот.

– Антон, – повторила за ним Марина. – Я тебя раньше тут не видела. Ты с какого курса, или перевёлся, или скрывался?

– Я здесь не учусь, – помог ей Антон.

– А как ты сюда попал? – не скрывая удивления, спросила Марина.

– С вами хотел увидеться. Успел соскучиться.

– Да что ты говоришь. Ну что, увидел меня?

– Увидеть и увидеться это разные вещи, – заявил Антон.

– Серьезно? И что же такое увидеться?

– Встретиться, поговорить, сходить куда-нибудь, познакомиться поближе.

– Стоп, стоп, стоп. – Марина качала головой. – Что ты от меня хочешь?

– У ваших глаз, кроме их великолепия, есть еще одно свойство, – ну, далеко не единственное, конечно, – так вот, они, кроме всего прочего, умные. Не знаю, сколь уместно это определение для глаз, но благодаря этому их качеству, я думаю, вы всё итак понимаете.

Марина насмешливо посмотрела на Антона.

– Итак, я имею честь пригасить вас на прогулку, всего лишь на прогулку.

– Всего лишь на прогулку?

– Для начала, на прогулку.

– Звучит заманчиво, но мне есть с кем ходить на прогулки, – сказала Марина, снова оглядываясь по сторонам.

– Да? – Антон хитро улыбнулся. – А вы уверены в том, что вам нужны все те, с кем вам есть ходить на прогулку.

Марина рассмеялась.

– А ты забавный, Антон.

Она впервые назвала его по имени без его напоминания. «Вот чёрт, – подумал Антон, – опять забавный».

– Итак, не будем зря терять время, – быстро проговорил Антон, – я готов дождаться вас, после чего, повторюсь, имею честь пригласить вас.

– Слушай, а как долго ты намерен вот так преследовать меня?

– Я вас не преследую, – четко заявил Антон, – как вы такое могли подумать?

– А как это называется?

– Я наслаждаюсь вашей красотой, – нашелся Антон.

Марина улыбнулась.

– Насладился?

– Что вы? Я готов наслаждаться ей вечно.

– Смелое заявление. Мне пора. Мы закончили, я надеюсь?

– Мы ещё не начинали, вы мне не дали согласие на прогулку.

Марина опять рассмеялась.

– Согласия нет. Теперь можешь успокоиться. Всё, пока, Антон с лавки.

Марина развернулась и сделала шаг.

– Мы живем в стремительное время, которого катастрофически не хватает, – кинул Антон вслед.

Марина остановилась, развернувшись к нему, и спросила:

– И что дальше?

– Если вы будите так часто, долго, постоянно отказываться, то...

– То что?

Антон замер, его сердце колотилось, как движок на полном ходу, он не знал, что ответить. Он лишь высоко поднял голову, глядя на Марину, и загадочно улыбнулся.

– Так что? – не отставала девушка.

– Мне придется вас украсть! – выпалил Антон.

И опять Марина рассмеялась.

– Удачи, – бросила она.

 

– Да, я на колесах, – говорил Серёга, прикуривая, – а что, хочешь покататься?

– Хочу покататься, – ответил Антон. – Но не просто так, а с пользой.

– Какой такой пользой? – удивленно спросил Сергей.

– Точнее сказать, не с пользой, а с целью. Моей целью... Я в долгу не останусь.

– О чем ты? В долгу. Ты говоришь это другу. Так, что ты... Стоп. Только не говори, что тебе... А?

Солнце заливало московские улицы, сквер расцветал, птицы щебетали, тепло переваливало отметку «жарко»... Весна стремилась в лето.

– Старичок, ты рехнулся! Теперь я в этом уверен.

– Будет, что вспомнить, Серёга.

– Штраф за шлем сам платить будешь.

– Не вопрос.

Почти в месяц сложились дни томительного ожидания, проведенные на лавке перед Финансовым университетом, что позволило Антону прийти к следующему заключению: Марина крайне редко покидала институт в одиночестве, в основном она выходила с сокурсниками, направляясь с ними к метро, и иногда за ней приезжал «Мерседес». И из этих «иногда» он приезжал все три пятницы, что Антон успел застать.

«Ну, и какой я сделал вывод? Первое: Марина не водит или не любит или не хочет водить машину, или у неё её просто нет, что, конечно, удивительно. Кстати, я заметил, что не так много этих студентов – мажоров, если они, конечно, мажоры, пользуются личным автотранспортом. И уж вряд ли за кем-то приезжают на таких шикарных аппаратах, как у Марины. Уж не знаю я эту градацию по количеству мажоров на институт. О финансовом особенно ничего никогда не слышал. Если бы не Серёга, вообще бы, наверное, не узнал о его существовании. Вот МГИМО это на все сто мажорский притон. Короче, и в эту пятницу, как я и думал, за Мариной заехал её «Мерс».  

– Про шлем помнишь? – спросил Сергей.

– Да помню, помню. Давай, газуй.

Как только Сергей вывел свой мотоцикл на Ленинградский проспект и дал газу, преследуя Марину, теплый ветер зашелестел в ушах у Антона, и его ложечка потонула в сладком засосе.

По истечении тридцати минут преследования «Мерседес» въехал на огороженную забором территорию, застроенную несколькими многоэтажными домами из разряда «элитная недвижимость».

– Ну, что ж, – со знанием дела проговорил Сергей, снимая шлем, после того, как припарковал свой мотоцикл в тени деревьев, в ста метрах от въезда на территорию жилой зоны, – это, конечно, не золотая лига, в смысле, миля, но, достойно. Моим предкам до такого далеко. Кто её родители, интересно?

– Определенно не инженеры с Челябинского тракторного завода, – сказал Антон, извлекая из пачки сигарету.

– Ты намерен продолжать это безумство?

– Я только начал. Так, вон он остановился.

– Тоша, ты что, собрался пробраться к дому? Тут камеры повсюду. Кстати, нас уже наверняка срисовали.

– А что мы такого делаем?

– Сейчас мы ничего не делаем, но твой сумасшедший взгляд меня начинает пугать.

– Марина скрылась в подъезде.

– Мы свободны?

– Подожди, тачка не уезжает.

– И что?

– Ты много машин тут видишь?

– Тут это где?

– Наружи. Вон картинка с подземным паркингом, они все под землей. А этот остался стоять у подъезда.

– Только не продолжай...

– Серёга, это же... Считай это маленьким приключением.

– Слушай, что с тобой произошло?

– Ты о чём?

– Неделю назад ты был другим. Вернее, неделю назад ты был таким, как всегда. А сейчас это словно не ты. Кто тебя укусил?

– Я как-нибудь расскажу. Укусил, говоришь? Похоже на то. Я бы даже сказал, мне произвели переливание крови. Я будто только родился. Причем, в считанные мгновения. Это просто волшебство какое-то, чудеса.

– Чудес не бывает, Тоша. Как бы это волшебство тебе боком не вышло. Я, конечно, не буду тебе пытать, но такие резкие перемены вредны для здоровья.

– Это power!

– Что?

– Проехали.

– Ладно, и долго мы будем ждать? Я бы по пиву сегодня.

– Всё. Она выходит. Я был прав. Накидывай шлемак.

Марина, успевшая переодеться, вышла из подъезда, держа в руках небольшую спортивную сумку, и села на заднее сидение автомобиля, который тут же тронулся с места по направлению к выезду.

– Кстати, ты заметил, что Марина сидит сзади? – спросил Антон.

– И что?

– Это просто водитель, шофер.

– Да ты просто Шерлок Холмс! Этюд в бобровых штанах.

– Я к тому, что это не хахаль.

– Тебя это успокаивает?

– Я говорю о том, что... Ладно, газуй!

И снова ветер в ушах.

– Тридцать пять километров в пробке. Да, это конечно, не Рублевка, но тоже ничего. И что ты будешь делать?

«Мерседес» заехал на территорию коттеджного поселка и скрылся за поворотом среди высоких заборов, огораживающих участки.

– Дальше пути нет. Для чего мы сюда перлись? Ну, выяснил, в какой деревне у неё дача, дом ты не найдешь. Что дальше? – продолжал Сергей.

– На сегодня, думаю, всё, – медленно проговорил Антон.

– Дорогу запомнил?

– А-ха-ха. Запомнил.

– Ты, надеюсь, не собираешься её тут караулить всю ночь? Нет, нет, нет, Тоша, ты совсем сбрендил? Она же всё равно не пёхом будет. Что ты собираешься делать?

– Ладно, ничего. Ну, теперь можно и по пиву!

– Слава тебе, пятница!

 

На этот раз Антон также провалился в сон, не успев обдумать произошедшее за день. И на следующее утро он снова поднялся сразу же, как проснулся. Душ, завтрак и он сидит на кровати перед свалкой.

– Ну что ж, поехали! – прошептал он как можно агрессивнее и приступил к уборке.

Не смотря на, мягко говоря, незначительные размеры его комнаты, уборка заняла полдня. Зато по её завершению, Антон, испытывая перед самим собой чувство гордости, осмотрел свое жилище и, причмокнув, произнес:

– Лепота-то какая!

Всё блестело, было аккуратно сложено, убрано, спрятано, расставлено и вылизано до блеска. Антон не забыл даже про окно. Пахло свежестью. Антон поднялся, встал посреди комнаты, вытянул руки вперед и, словно потеряв равновесие, повалился вперед, приземлившись на ладони. Пятнадцать отжиманий! Был побит рекорд предыдущего дня – четырнадцать.

И снова душ. Потом легкий обед. Потом... Антон задумался.

«Да, я думал о том, как я проводил выходные всё предыдущее время и не мог дать определение тому, чем я занимался. Я даже не мог вспомнить, чем я занимался. Ты представляешь? Я жил в никуда и в нигде! Вот я балбес! Нужно срочно составить план. И почитать. Так, что бы почитать? Ладно, это вечером. Так, а что если я прямо тут, на страницах дневника буду составлять план на неделю, а в конце недели подводить итоги? Нет, это опасно. Вдруг я запланирую что-то противозаконное... Понес чепуху, это значит, занять себя я ничем не могу. Айда в книжный магазин!»

 

И неделя понеслась со скоростью выбранного Антоном уровня: чтение, упражнения, работа, им сами выбранные методики самосовершенствовании, ну, и, разумеется, Марина.

Три дня подряд он осуществлял дерзкие атаки на девушку, порой доводящие её до смеха.

 

– А это снова я, и я как всегда к вашим услугам. Вы выделили долю мгновения, чтобы обсудить моё к вам предложение?

– Обсудить с кем?

– С вашим ангелом, тем, кого вы ежедневно видите в зеркале, когда любуетесь своей небесной красотой.

– Не оригинально.

– Стойте!

– Мне пора...

 

– Хочу напомнить об опасности и наказании, которые вам могут грозить в случае вашего отказа. Вы забыли?

– Отказа от чего?

– От свидания со мной.

– Отказ от свидания с вами, от возможности видеть вас, от свидания, о котором я мечтала всю свою жизнь! Вы даже и не представляете, как это ужасно! Отказаться от вас! Напомните об опасности.

– Мне придется вас похитить?

– А наказание?

– Я вас украду!

– Ну, понятно, а дальше.

– Вы станете моей!

– Ха-ха-ха! Антон с лавки, решись уж на что-нибудь. Мне твои розы уже ставить некуда. Уж спасибо хоть за них. Три дня собираю оранжерею. Не расстраивайся так. Я вижу, ты загрустил. Ты бы свою энергию пустил на других девиц. Вон их сколько.

Антон выдержал паузу.

– Мне нужны вы.

 

– Ах, это опять ты! И снова тебе нужна я? Безусловно, машинально принимаю розы и говорю, спасибо, мой чудесный поклонник, но мне пора, а тебе удачи на том же поприще, о котором я говорила тебе давеча. Салют. Спасибо за розы!

 

Антон сжал скулы, но тут же улыбнулся. Он не произнес на этот раз ни слова.

Часть III

Что такое любовь? И любовью ли мы называем её саму. Нам ли, уверовавшим в неё, в ней сомневаться. Вы смеётесь над влюбленными, будучи лишенными этого чуда;  и вы смеётесь и сожалеете о тех, кто этого чуда лишён. Так ли всё гладко? Никто в этом мире не согласится с вами. Но, зачем портить праздник. И кто сказал, что он может закончиться. У бесконечности нет предела. Чудо может быть вечным. Чудо может быть. Любовь должна быть! Счастье должно быть! Бесконечность с вами, влюбленные. Вот только, не сведите её в свои рамки. Счастья вам! И вперед!

– 1 –

– Так и сказал, украду? – спрашивал Громов Антона. Он сам позвонил ему в среду вечером.

– Да, вырвалось. Я не знал, что мне ещё сказать. И знаете, я, как вы и говорили, сделал всё, и делаю. Я убрался, отжимаюсь, читаю, уже третий день. И я так быстро поднимаюсь с постели, и... вы меня словно зарядили. Я как будто стал, или становлюсь, другим. Я... Мне так здорово! Я даже не знаю, как это всё назвать...

– Это только начало. Это разминка. Пробник. А ты знаешь что?

– Что?

– Укради её.

– Кого?

– Как кого? Марину.

Антон рассмеялся в трубку.

– Что вы имеете в виду, Игорь Анатольевич?

– То, что я сказал. Вернее, то, что ты сказал Марине. Ты же держишь слово? Ты же отвечаешь за свои слова? Сказал – сделал.

– Подождите, это было... как бы так сказать, это метафора, что ли...

– При чём здесь метафора? Это заявление о намерениях. Как ты говорил, если она будет отказываться, ты её украдешь. Подкати к ней ещё раз. Маловероятно, что она сейчас просто так согласиться на твое предложение. Откажет, и ты сделаешь то, что обещал в этом случае сделать.

– Игорь Анатольевич, я не понимаю, вы это серьезно?

– Абсолютно.

– Но... Как... Это же... Как... Игорь Анатольевич.

– Придумай.

– Подождите...

– Всё, мне пора. Пока. Укради её!

 

– Антоха, ты сдурел?!

– Считай, что это так.

– Трезвый?

– Угу.

– Точно?

– Как стекло.

– Я сразу так тебя зауважал! Сейчас Ромарио наберу. Стоп.

– Что?

– Вздохни глубоко.

– Ну?

– Ещё раз. Ты это всё серьезно?

– Абсолютно.

– Угу. Нужно было пять лет прозябать в институте, чтобы разродиться хоть на какое-то приключение. Я за тебя. Кстати, план есть?

– Да нет ни хрена. На ходу слепим.

– Ромарио не понравится.

 

– Алло, Рома, есть время? Под статью попасть не хочешь? Вот все хотят, а он нет! Ты выходной сегодня? Гони к универу на своем золотом «форде». Когда-когда, прямо сейчас. Вопросы потом. А нынешний вопрос касается смерти. Нашей! Умрем за друзей и за любовь. Бу-бу-бу. Всё, через полчаса на Ленинградке у метро.

 

– Итак, кто из нас самый привлекательный и обаятельный? – спросил Сергей. – Очевидно, я. Но меня Марина знает в лицо, тебя, герой, разумеется, тоже знает… в лицо. Остается наш слон.

– Вы что хотите сотворить? – непонимающе спросил Рома.

– Банальное похищение, самое обычное. А ты о чём продумал?

– Вы в себе?

– Ладно, Ромарио, не парься ты так, всё выйдет как надо.

– Как?

– Весело!

– Иди ты!

– Погнали, банда

– Вы хоть понимаете, что здесь кругом камеры?

– Я предусмотрел всё. Вот удостоверение журналиста. А это скрытые камеры. Улыбнемся, мушкетеры!

– Чтоб вас всех...

– Не женись, Антоха. Станешь таким вот занудой.

– Сверим часы.

– Ну, Тоша, если она будет не одна!

– Все четверги она одна. Все три четверга, что я видел…

– Убедительно.

– Решим по месту.

– Грохнем лишних свидетелей?

– Вот из этой игрушки. И закопаем.

– Прямо на шоссе.

– Она! – восхищенно вскрикнул Антон.

– Мылимся. К тачке. Ромарио, ты же не зря как итальянец.

– Карамба.

– Я сказал итальянец, а не испанец, хотя, какая разница.

– Жестче, текст не меняй, лучше молчи.

– Антоха?

– Стрёмно.

– К черту! Погнали. Цветы хоть в багажник кинул?

– Нет, воткнул в дверь.

 

– Марина Кочнева? – как можно злобнее и жестче произнес Рома, когда Марина, проходила мимо его автомобиля, припаркованного недалеко от метро «Аэропорт», на Ленинградском проспекте.

– Я, а вы кто?

– А вас это не должно беспокоить. Садитесь в машину, вот в эту. Дальше диалог будет вестись с вашими родителями. И не делайте резких движений. Вы уже поняли, что у меня в руках? Да, вы ощущаете в своем боку дуло. Не будем терять время. Дерните вот эту ручку двери – она откроется.

Марина оказалась в таком шоке, что что-либо сделать не то, что ей командовали, она не могла. Она даже не могла сообразить, подумать, предположить, что такое когда-то с ней может произойти. Она даже не понимала, что сейчас с ней происходит. Её подтолкнули в салон.

Легкая шапочка опустилась на голову Марины, полностью скрыв её лицо. Она перестала что-либо видеть. С обеих сторон открылись двери, и к ней подсели ещё два человека, тут же зажавшие её между собой. Машина тут же рванула с места.

– У моей мамы много денег. Вы этого хотите?..

– То, что мы хотим, за деньги не купишь, – раздался жесткий голос со стороны водителя.

У Марины все похолодело внутри.

– Давайте… – начала она.

– Давайте помолчим, – раздался тот же голос.

Автомобиль набирал скорость.

Тишина. Лишь стук движка, да шелест шин.

Через какое-то время машина съехала с трассы. «Лес, – подумала Марина, – мамочки…»

Остановка.

– Медленно выходи. Руки мы тебя свяжем, и будем направлять. Договорились?  И без глупостей.

Мрину вывели из автомобиля. Лес... Парк... Что это? Водоём. Слышны голоса. Смех. Что это?

– Присаживайтесь. Теперь руки мы развяжем. Не делайте глупостей и не срывайте повязку. Ясно?

Марину усадили на лавку.

– Погнали! – Послышались удаляющиеся шаги. Завёлся двигатель. Автомобиль сорвался с места.

Марина осталась сидеть, не шевелясь. Тут с неё аккуратно сняли шапочку, и пред её глазами оказался букет алых роз, который она машинально взяла в руки.

– Я же вас предупреждал, – раздался голос Антона.

Марина медленно повернулась к нему, не выпуская букета из рук.

– Вот чёрт! – воскликнула она, тут же отшвырнув цветы. – Ну, ты и придурок!

Она резко вскочила и бросилась прочь.

Антон не торопясь поднялся, глядя ей вслед. Что-то не так?

Марина пробежала метров десять, после чего остановилась. Постояв с мгновение, она медленно развернулась, вытирая слёзы, и бросилась назад.

Подбежав к Анону, она, тяжело дыша, повторила уже не так злобно:

– Ну, ты и придурок...

И бросилась к нему на шею.

– Придурок, придурок... – И принялась целовать его в лицо.

Антон, воспользовавшись ситуацией, впился ей в губы. Она не сопротивлялась.

Антон взял её за руки и усадил на лавку.

– Вот чёрт, – мягко произнесла она. – Мы где?

– В парке. Прогуляемся?

– Ох, – уже улыбаясь, сказала она, – а что остается?

– Я покажу тебя... Да всё, что захочешь, то и покажу.

– Начинай, Антон с новой лавки.

– Давай уберем это приставку «с лавки».

– Хорошо… Согласна...

– Замечательно, Марина.

– Ты не обиделась.

– Мужчина обещал, он это сделал.

– Цветы оставим?

– Ты же мне ещё их дарить будешь?

– Безусловно.

– Антон.

– Марина.

– Со мной такое впервые.

– Возможно, тебя никто так не хотел добиться, как я.

– Смело.

– Факт.

– Боже мой!

– Что такое?

– Ты в меня влюблен.

– Жаль, что ты сама это сказала.

– Скажи это ты.

– Марина, я в вас влюблен.

– Мама моя!

– Что такое?

– Мне серьезно такого ещё никто не говорил.

– Не верю.

– Говорили от болды, дабы... ну, сам понимаешь...

– Не понимаю. Это должно быть искренне, а не от болды.

– Ты забавный.

– Ох, я это уже слышал.

– От девушек.

– Именно.

– Когда ты признавался им в любви?

– Я никогда не признавался.

– Врешь!

– Нисколько.

– Я расскажу тебе... ну, это после...

– Что, что?

– Позже. Давай просто погуляем.

– Я могу взять тебя под руку?

– Конечно, ты даже можешь меня поцеловать.

– Это просто праздник!

– Это какое-то чудо. Я такого никак не могла себе представить. Похищение. Боже мой! Мама моя!

– Идем, я покажу тебе...

– Что?

– Постараюсь, любовь.

– И давай уже окончательно перейдем на «ты», а то мы всё мешаем.

– Давай. И вперед.

– 2 –

А впереди была весна! Молодая зелень, распускающиеся цветы, щебет птиц, такие же молодые влюбленные пары. Весна.

– Ну, теперь, на чистоту, Антон! Ты не из нашего института. Как ты меня заметил?

– Случайно. Встречался с друзьями и увидел.

– Прямо так сходу и увидел.

– Я бы даже сказал, мгновенно!

– И сразу...

– И сразу решил украсть.

– Честно?

– Если я скажу честно, ты моментально опустишь мою планку.

– Пока я ещё её даже не подняла.

– Ну ладно. Я увидел тебя и почти месяц наблюдал за тобой тайком.

– Ха-ха-ха. И решил все же подойти и подарить куст. Ты не столь решителен был. Сомневался в чем-то?

– Видимо, как и те, кто тебе этого куста так и не преподнесли.

– Мне носили нечто иное.

– Боюсь спрашивать, что именно.

– Не бойся.

– Ключи от Феррари.

– Не далек от истины. Мы идем куда-то целенаправленно?

– Мы просто гуляем.

– Что же ты пытался выяснить?

– Твой график, твои привычки, пристрастия.

– Удалось?

– Кроме того, что я узнал, где ты живешь, раз в неделю за тобой приезжает хороший автомобиль, после чего, видимо отводит в загородный дом, у тебя много друзей. Ты изящно одеваешься, ты красива и без этого...

– Без одежды? Это ты как узнал?

– Я не так выразился. Ты излучаешь свет, и для меня ты стала...

– Стой, стой, не разгоняйся. Так ты так долго не решался со мной заговорить из-за... того, что боялся.

– Ну, вот и всё! Не стоит вспоминать. Я вот никак не мог понять, как такую красавицу никто не мог завоевать до меня.

– Допустим, ты меня ещё не завоевал, но первый шаг уже сделал. Вполне запоминающийся... Да много, кто. Но все быстро сдавались. Прельщали своими возможностями... «Феррари». Да твои друзья, если они из моего универа, тебе всё рассказали. Кстати, интересно, кому я обязана.

– Серёга Романюк, с пятого курса.

– Нет, не знаю. Я сама на четвертом. Мне недавно стукнуло двадцать лет, а меня уже дважды замуж звали.

– И ты? – строго спросил Антон.

– Двадцать лет! Боже ты мой! Я ещё нагуляюсь.

Антона передернуло. Но он быстро отошёл.

Весна!

– И что же это были за нахалы?

Марина рассмеялась.

– В среднем в два раза старше меня.

– Ты из той среды, где родители правят миром?

– Отец где-то чем-то правит. Я его почти не знаю, мы практически не видимся. Живу с мамой под её фамилией, владеющей по праву раздела имущества той долей мира, которая принадлежала ему до развода. Давно это было. Да и скучно.

Антон замолчал.

– Взбодрись, рыцарь. Ты украл одну из самых завидных невест Москвы.

– Нас не ищут?

– Я уже скинула маме сообщение. Тебе стоит быть более внимательным, похититель невест. Как вы всё это провернули?

Антон, ухмыльнувшись, кратко рассказал план действий.

– И твой рассказ зафиксирован. Ты совсем рассеян. Я ж на вас заявление написать могу, и вам, обещаю, мало не покажется.

Антона снова передернуло.

Марина остановилась и посмотрела на пруд, вдоль которого они шли. Антон последовал за ней.

– А чтобы ты сделал, если бы я вызвала полицию?

– Ты бы не вызвала.

– Почему?

– Ты уже сказала, что у твоей мамы много денег, и на это с нашей стороны не последовало никакой реакции.

– Не понимаю, к чему ты это.

– И то, что нам нужно, за деньги не купишь. И я со своими домогательствами на протяжении двух недель...

– Ну, допустим. Но в разуме у человека роится такое количество зла, что и это всё вышеперечисленное можно было бы посчитать планом. Ты не находишь?

– Ты любишь триллеры и детективы?

– Я частенько ужинаю с приятелями моей матери, ряд из которых в прошлом были партнерами моего отца, и уверена, что, чтобы ты не задумал, самую ужасную и страшную вещь, они способны тебя переиграть. Поэтому я их всех избегаю...

Марина весело засмеялась, сбросила босоножки и побежала босой по траве вдоль пруда в сторону заброшенной беседки.

– Как и избегаю их предложений о замужестве и прочей ерунде! Бежим туда!

Антон нагнал Марину в беседке. То было старое, обветшалое сооружение прошлого, а то и позапрошлого века. Но лавки сохранились. Массивная старая липа накрывала её сенью своей свежей зелени.

– Давай твои цветы, они уже не твои.

Антон не мог оторвать глаз от Марины.

– Что ты на меня так смотришь, будто мысленно раздеваешь.

– Я заворожен... Ну и действительно, не могу с собой ничего поделать.

– То есть раздеваешь. Видишь тучу, будет дождь.

– Нам есть, где скрыться.

– Да что ты так смотришь?

– Я не могу тебя видеть такой?

– Какой такой?

– Ты совсем другая, не та, что у института.

– Редко, когда получается расслабиться при ком-то. При тебе у меня получилось.

– Это мой плюс.

– Это твой стиль. Ты... За тобой нет какого-то умысла, кроме, конечно, умысла любого мужчины. Ты же был с женщинами?

– Бывало.

– Вот ты и не напряжен.

– Ты тоже крайне расслаблена... Прости.

– Антон, ты покраснел.

– Вот и дождь.

– Майский. Какой замечательный день! Меня выкрали, вручили цветы, мы сидим в беседке, начинается дождь. Молодой человек в меня влюблен. Ведь вы влюблены в меня, молодой человек? Очень стремительный век, скажу вам. Дождь усилился. Вы согреете меня, молодой человек?

Марина надела босоножки и встала перед Антоном. Тот робко обнял её. Марина рассмеялась.

– Мы близко знакомы уже почти день. Этого времени хватает, чтобы всё обо всём узнать, даже сделать предложение о свадьбе, жениться и развестись. Обними меня крепче, я не растаю.

У Антона закружилась голова. Он как можно крепче, и в то же время, нежнее обнял Марину. Марина посмотрела в его глаза своим голубым светом.

– Антон, – прошептала она.

Дождь усилился.

– Я вас люблю, – проговорил Антон и тут же зажмурился.

Марина рассмеялась, оставаясь в объятиях, успокоилась, по-доброму улыбнулась и мягко проговорила:

– Я запомню это, я буду думать об этом всю сегодняшнюю ночь. Я буду думать о вас, только о вас, молодой человек. О тебе. А ты?

– Я думаю о тебе уже месяц.

– Что ж ты меня сразу не украл?

– Я... Мне казалось...

Они так и стояли обнявшись. Дождь не прекращался.

– Даже не хочу знать, где мы. Так романтичнее. Именно, романтичнее. Ты не представляешь, как будут завидовать мои подруги, когда я им это всё расскажу, им-то всё по клубам тусить, а тут настоящая... природа... жизнь. Парень из чужого круга украл и признался в любви. Это просто уму непостижимо.

– Ты расскажешь своей маме?

– Нет, к этому она не будет готова.

– А отец?

Марина изменилась в лице.

– Пусть качает свою нефть, а к нам не лезет. Я уже и не помню, сколько лет прошло с тех пор, как он оставил нас ради бизнеса. Даже не пожалел половину состояния, ушедшего нам, да ещё и дивидендами кормит. Лишь бы его не отвлекали от его этой… чёртовой системы. Я его ненавижу и впредь прошу о нём не упоминать... – Марина остановилась. – А может, ты через меня к нему попасть намереваешься?

– Чего?

– Расслабься.

– Я даже не знал, кто ты.

– Помни о скрытом зле, роящемся в голове каждого человека. Так, а что это мы всё обо мне? Дождь вроде собирается покинуть сию обитель... Как мы назовем сию обитель?

– Я бы назвал её привалом влюбленных странников, но поскольку влюбленный тут один...

– Один, – подхватила Марина.

– Пока один, – парировал Антон, – пусть это будет просто пристанище любви. Антон не верил сам в то, что сам мог подобное сказать.

– Пора.

– Ты намерена покинуть обитель? – спросил Антон.

– Увы, мой рыцарь, для первого свидания достаточно. Ваша карета умчалась.

– Ничего страшного. – Антон достал телефон.

– Что ты собираешься делать?

– Вызвать такси.

– Мама моя! Этот человек меня нынче украл. Будем добираться по солнцу. Стоп.

– Что?

– Пока мы в обители, ты не хочешь ничего мне сказать.

– Хочу.

– Говори.

Антон немного помедлив, произнёс:

– Я тебя люблю.

Марина улыбнулась, наклонилась и чмокнула Антона в щечку. Тот же, к её немалому удовольствию, успел сорвать поцелуй с её губ.

– 3 –

Как только дождь закончился, Антон с Мариной выбрались из беседки и направились к её дому.

– Значит ты сам из Челябинска, а живёшь в Пушкино.

– Снимаю комнату.

– И работаешь неизвестно где неизвестно кем.

– Ты правильно меня поняла.

– И при всём при этом ты решил, тем не менее, завоевать Марину Золотую.

– В точку.

– У меня есть привычки, и с этим ничего не поделаешь, которые у тебя не получится удовлетворить.

– Я над этим поработаю, и что-нибудь да придумаю.

– Я в тебя верю. Не обижайся, что я так. Мои подруги будут в шоке.

– Мы всех поставим на своё место. Мы их всех победим.

– У тебя есть секрет?

– Да, есть, но я не готов тебе его раскрыть. Это сюрприз.

– Ты умеешь интриговать. Постой, я как-никак экономист, и в связи с этим мой склад ума предельно прагматичен, даже не потому, что я экономист и дочь своих родителей, я привыкла трезво оценивать ситуацию.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты, не обижайся, но ты нищий.

– Я это знаю.

– Ты соблазнил меня... Хорошо, завоевал. Ты украл, даже спрятал в своем замке, но как ты намерен этот замок охранять.

– Охранять замок или принцессу?

– Антон, ты всё понял.

– У меня есть план. Иллюзорный, но план.

– Исполнимый?

– Если я посмел позариться на самую чудесную женщину в мире и украсть её! А сейчас я провожаю её домой…

– Это сейчас, а что будет потом? Извини, я слишком сухо выражаюсь. Не хочу портить столь чудесный вечер этими бессмысленными разговорами. Обещаешь меня удивить?

– Клянусь!

– А теперь выбрось всё из головы.

Антон остановился.

– Что такое? – непонимающе, спросил он.

Марина рассмеялась.

– Да плевать мне на твоё всё вот это... то, о чем мы говорили.

– Но, как же...

– Женщине нужен мужчина. Женщине нужна его любовь. Ей не нужны замки. Ей нужен ты!

Марина побежала вперед Антона, размахивая букетом роз, и кричала:

– Ты!

Антон нагнал её. Она стояла, прислонившись к стволу дерева, и вкушала аромат уже увядавших роз.

– Их нужно срочно поставить в воду. Вон мои особняки в центре города.

Она взяла Антона под руку, и медленно повела его дальше. Тут Марина снова остановилась.

– У меня есть мечта, – проговорила она.

Антон улыбнулся.

– Я хочу, чтобы всегда были эти цветы, и дарил мне их любимый человек.

– И это всё?

– Не совсем.

– Что же ещё?

– Хочу, чтобы происходило это ежедневно.

– И это все?

– А происходило это на океанской яхте во время кругосветного путешествия.

Марина рассмеялась. Антона что-то кольнуло.

– Шучу, конечно. Но, пусть оно будет, пусть… нет, хочу, чтобы мой любимый, именно мой любимый, ни один из десятков золотых мальчиков, а именно мой любимый однажды заехал за мной в университет на кабриолете, осыпал меня цветами, я запрыгнула к нему, и мы укатились прочь.

Марина замолчала и опустила голову.

– Это случится? – спросила она.

– Конечно.

– Стоп, стоп, стоп, – уже задорно воскликнула Марина. – А твоя мечта?

Антон прыснул.

– Что такое? – удивилась Марина.

– Моя мечта совсем не вяжется с тем, о чём мы с тобой говорили.

– Только не говори, что это заводы, пароходы и прочая нефть, от которой меня уже тошнит, как только, я вспоминаю своего папочку.

– Хуже.

– Боже мой!

– Нет, не пойми неправильно, хотя, как это ещё можно понять. Вот чёрт! Тебе я не могу соврать. Но это просто смешно… нет, я мечтаю о многом. И о том, чтобы дарить ежедневно любимой цветы... Но, слово мечта, или цель у меня ассоциируется совсем с другим.

– Говори, я жду. – Марина расставила ноги и уперла кулаки в бок.

– В общем. Как только я слышу слово цель или мечта, у меня перед глазами возникает одна и та же картина. Внимание, моя мечта! Я на берегу моря! Я сижу за рулем кабриолета, допиваю пиво, швыряю пустую банку на обочину, прикуриваю сигарету, изящным движением руки опускаю солнцезащитные очки на глаза,  блаженно улыбаюсь, завожу  двигатель, врубаю музыку и несусь вдоль берега моря.

Некоторое время Марина стояла неподвижно. После чего ее затрясло судорожным смехом, она чуть не выронила букет цветов. Антон вовремя подбежал к ней. Марина не успокаивалась. Её смех передался Антону. Они смеялись хором, поддерживая друг друга. Ещё пару минут они приходили в себя.

– Ух, Антон, ну ты и шутник! Но, хоть искренен. Во всяком случае, кабриолет там был. Ну, посмеялись пока, и хватит. Вот мой дом. Извини, приглашать пока не буду. Мама, сам, понимаешь. Будем на открытых просторах. Погода позволяет.

– Да я, ты, что? Как я мог подумать?

– Да так, про берег моря рассказал бы.

Они снова рассмеялись. Тут Марина примолкла.

– А что же за секрет?

– Какой секрет? – не понял Антон.

– С помощью которого, ты всего добьёшься и всех победишь.

Антон улыбнулся и загадочно произнес:

– Power.

– Что?

– Power. Моя сила, внутренняя сила.

– Это не секрет, что с помощью силы можно много чего добиться.

– Только не всем это удается. Нужен стержень, настрой, цель, мечта. И нельзя сдаваться ни перед чем.

Марина промолчала.

– Ладно, спасибо за вечер. Номер у тебя мой есть. Счастливо.

Антон, было, пошёл, как резко развернулся и кинул:

– Марина! – Та уже открывала дверь калитки.

Антон подбежал и медленно поцеловал её в губы. Марина ответила.

– Я тебя люблю, – прошептал Антон.

– 4 –

Уже на следующий день весь университет знал о том, что Марина Золотая нашла себе принца, вернее было бы сказать, принц нашел её. Оставалось лишь загадкой, кто этот счастливчик, отодвинувший назад всех воздыхателей последних трёх лет.

– Да за ней и не бегал никто. Боялись все.

– Кого?

– Её бати?

– А ты батю её знаешь?

– Представляю.

– Ну и...

– Баран, она с матерью живет со школьных лет, и батя там давно уже не отсвечивал.

– Значит матери?

– А мать?..

– Да ну вас. Просто все стремались её. Она ж такая!

– Какая?

– Да такая. Вот тебе она как?

– Ну, так, клёвая.

– А что не подъехал?

– У меня своя.

– Твоя мочалка? И ты бы её не променял.

– Да пошёл ты!

– Все дебилы. Просто пацан взял и сделал, что хотел. А вы все ссыкло.

И все замолчали.

И в каждом углу, в каждой курилке, в каждой аудитории муссировали одну и ту же тему.

– Девочки, а вы знаете, что это за хахаль у нашей примадонны?

– Ни сном, ни духом.

– Вот кому повезло, ей или ему, а?

– Ты хотела сказать, кому: ей или нам.

– Да нашла кого-то из жалости. Побросит, помелит, поколбасит...

– Поматросит и бросит, дура.

– Кто кого?

– Если он сам, то не она уж точно. Хотя, кто их разберет.

– Кого их? Нас что ли?

– У тебя дольше двух недель кто задерживался?

– А у меня нет такого бабла?

– Да причем тут бабло? Они ж ни в ЗАГЗ завтра.

– А я вот думаю, девочки, это...

– Что?

– Любовь.

Все дружно вздохнули.

– Ладно, завидно вам, что так разнеслось по всем углам. А то у нас с вами ничего подобного не бывало. Ты что ревёшь?

– Нет, вот у меня, нет. А я тоже не из простых.

– Причем тут «не из простых». Богатые тоже хнычут. Раскудахтались. У нас вся жизнь впереди. У нас вся жизнь здесь и сейчас.

– Ох, уважаю парня.

– Ты его хоть видела.

– Да не важно. Просто взял и добился того, кого хотел. А мой чудик: «Потанцуем». Я ему: «Не в настроении». Он и пошел бродить. Нет, чтоб напористость показать. Где вы, сильные мужчины?

 

– Ну, где ты, сильный мужик? – смеясь, говорил Сергей. – Добился своего. Уважуха тебе, брат. Ромик в курсе. Передает пламенный семейный привет. Я до твоего вчерашнего звонка не верил.

– Вот он, power,– коротко ответил Антон.

– Да что ты привязался к своему року?

– Это нечто иное. Это стиль, это дух. Это только первый шаг.

– Ну-ка, продолжай.

– Я сам не был уверен в том, что семейная, ну, допустим, не семейная, а просто, удачно настроенная, или настраиваемая личная жизнь окажется таким толчком, даже не сама жизнь эта, а стремление к ней. Оно систематизирует и позволяет избавиться от общих комплексов. Понимаешь?

– Не совсем.

– Вот Марина. Она уже есть. Теперь, чтобы она осталась, нужно удерживать этот молодой плот на плаву.

– Финансовом.

– А как же ещё? Ведь о быт крушатся самые чистые порывы.

– Ты отдаёшь себе отчёт в том, что для того, чтобы поддержать плот с Мариной тебе Центральный банк ограбить придется?

– Но не торговать же стройматериалами. Интересно, в какое русло ушло наше с ней вчерашнее романтическое путешествие. Я сам инициировал...

– Что?

– Всё это?

– Всё это что?

– Твою мать, Серега, ты сейчас начинаешь рассуждать, как Рома...

– Я ещё никак не начинаю рассуждать, но я уже вижу, как из доброго рыцаря печального образа ты за считанные дни превращаешься в монстра. И это последствие любви? Я начинаю жалеть, что подшучивал над тобой.

– Забей.

– Хорошо, каков твой план?

– Сейчас, если ты не заметил я стою с букетом роз...

– Ты на одних розах скоро одни макароны есть будешь в отдельном углу в переходе.

– Пушкино!

– Что Пушкино?

– Это будет вторым шагом.

– Ты выкупишь квартиру, сэкономив на макаронах.

– Я избавлюсь от мух в этих макаронах.

– И наконец, попросишь нас с Ромарио.

– Вы мне не откажете.

– Когда?

– Давай, в воскресение.

– Антон, ты собрался провести ночь в том самом загородном доме?

– Иди ты.

– Ты иди. Вон, Надюха идет.

– Привет, мальчики, вы просто не разлей вода, да ещё с цветами. Судя по тому, о чём шушрит весь универ, принц у нас ты.

– Надежда, ваша изысканная манера подмечать детали так идет к вашей изумительной мотоциклетной форме, а этот размах ресниц… прям полет валькирий намечается.

Надежда остолбенела.

– Серёга, неделю назад у тебя был другой друг. Это тот же, или я уже путаться начала?

– Наденька, это я. Просто... просто весна переходит в лето, и я меняю окрас, – суровым тоном произнес Антон.

– Батюшки светы. Мне пора на корабль. Удачи, принц!

К моменту выхода Марины из университета, половина студентов высыпала на улицу. Сомнений быть не могло. Этот подтянутый молодой человек в строгом костюме, с высоко поднятой головой и прямым взглядом был ни кто иной, как избранник Марины.

Подъехал Мерседес. Марина спускалась по ступенькам. И в этот момент Антон подошёл к ней, изящным жестом поприветствовав, поцеловал ей ручку, вручил букет и, взяв её под руку, направился мимо ожидавшего автомобиля.

– А вот это золотой мяч! – не выдержал Сергей и присвистнул.

Антон с Мариной проследовали до метро.

– Антон, это последний заезд, последний публичный заезд. Мы всех, вернее, ты всех сделал. Дальше нужно включать фантазию. Начинается сессия, и уже никто не поймет, кто кого куда везет. Но, нужен эффект. Это же и есть твой power?

– Не совсем, скорее, это его производная. Неделя – две, и всё будет...

– Как?

– Сильно. – Антон поцеловал Марину в щечку.

– Ключи я оставила на проходной. Дом пуст. Жду к полудню.

– Да милая.

– Ты демон?

– Отнюдь.

– Оперативно такие решения не принимаются простыми людьми.

– Буду иметь в виду.

– Что ж, такси?

– Пройдем дальше.

– Как скажешь. Ты не увлекся?

– Ты о чем?

– Мы только вчера познакомились. Дождь, беседка.

Антон мило улыбнулся.

– Я люблю тебя.

– Сильно? – спросила Марина

– Сильно люблю, – ответил Антон.

– Я не о любви.

– Прости.

– В силе так много зла...

– 5 –

– Молодость ценна своей необузданностью, напором, жаждой действия и, порой слепотой. Тебе нравится мой офис? – спрашивал Громов.

– Потрясающий вид.

– Всегда боялся панорам, а сейчас души в них не чаю. Поздравляю с успехом на любовном фронте. Там всё хорошо? За пару-то дней.

– Я на седьмом небе.

– С седьмого неба больно падать.

– Любовь, – вздохнул Антон.

– В любви, как в бизнесе – без инвестиций она чахнет.

– Вы не романтик.

– А ты молод. Твой восхищённый вид и захлебывающаяся история это только констатирует. Ты мне нравишься. Из тебя выйдет толк. Главное, что ты сам выработал программу, идти по которой, к сожалению, ты не мог. Но, это поправимо. Долго ты такую королеву не удержишь.

– Без инвестиций?

– И без любви.

– Но я же люблю.

Игорь Анатольевич усмехнулся.

– Тебе двадцать лет.

– Двадцать два будет.

– Ей двадцать. Рассчитывай, максимум...

– Я готов идти до конца.

– Он готов идти до конца. Ты уже признался в любви?

– Да, – Антон засмущался.

– Любовь это сладкий напиток, смертельный напиток. Ты добился любви напором, силой. Своей силой, со сторонней подачи. Ты почувствовал вкус победы?

– Победы?

– Да.

– Нет, но... Я почувствовал вкус любви.

– Вкус любви ты познал, как только увидел предмет своих грез. А вкус, который ты почувствовал, был именно вкусом победы. Он горек при поражении.

– В любви не может быть поражения.

– Только поражение и может быть в любви. Если ты веришь в то, что твоя любовь останется той же, что и сейчас, ты глубоко ошибаешься. Ты же читал литературу. Анна любила, и как она кончила? Ромео любил, что с ним стало? Смирись. Хватай плоды любви, пока они сочны. И не давай любви сбить тебя с твоего power. Отнюдь я не тонкий знаток человеческих душ, и мне приятно будет видеть тебя счастливым так, как счастлив ты в данную минуту. Наслаждайся любовью, но помни, ты добился её, кроме своего шарма, над которым, конечно, пришлось поработать, силой! Тем волшебством, которым ты восхищаешься.

– А в силе так много зла, – машинально проговорил Антон.

– Что ты говоришь?

– Сила не способна творить исключительно добро, так как же быть? Как не замараться?

– Человек, мечтающий прокатится по Крыму на кабриолете, боится замараться? Ты, кстати, кушай, кушай. Тебе мои девочки принесли. Бокал вина?

– Нет, я еду...

– Не повредит. Ладно, любовь пока оставим, до поры до времени. Да, только, не говори, что я тебя не предупреждал. Хотя, что за ребячество? Вижу, крепнешь ты, как на дрожжах. Режим, тренировки, уборка, книги. Мало у тебя увлечений. Работа мёртвая. Всё время убьёт любовь. Так и будет. Но, тогда ты способен потерять стержень.

– Любовь пройдет…

– Не перебивай, стержень должен быть всегда. Ничто тебя не должно сломить. Как генерала Карбышева, облитого водой... Были люди. Было время. Сравнить с теми, что сейчас, так плеваться хочется. Увлекся. Извини, проблемы у меня. Пытаюсь в сторону свильнуть.

– Может, я вам мешаю?

– Напросился, так сиди. Извини. А ведь ты можешь мне понадобиться. Но, это будет тест на стойкость.

– Я готов.

– Не торопись с выводами. Скажи, вот на что ты готов ради любви?

Антон замер.

– Например?

– Что ты готов сделать ради любимой женщины?

– Пойти на смерть.

– Дурак.

– Ей нужны новенькие туфельки, а он готов пойти на смерть. Не утрируй. Мы живем в двадцать первом веке.

– В нашем веке ей не может угрожать смерть?

– Давай оставим пафос. Такое даже в кино редко показывают. Сегодня ты проведёшь с ней ночь. Не знаю, какой ты там, в постели, но каким бы гигантом ты не был, это не вечно. Это надоесть. Ей. Зная её образ жизни и запросы, вы в волшебной воде не просидите. Вступай во второй этап, о котором ты и сам уже догадался.

– Я весь во внимании.

– Дерзить начал? Отличное начало. Нужно положение, нужны деньги. Твоя работа. Так сказать работа. Ты кого-то там ценишь? Никого. Обычный менеджер без стажа и опыта. С неудачным опытом, чем ты и воспользуешься. Ты вбирай, вбирай. В будущем пригодится. Я пробил вашу контору. У меня с ней через своих подрядчиков как-то были дела, мелкие, разовые, но связи остались. Итак. У них, то бишь, у вас, колоссальный кредит под три объекта. И все три объекта принадлежат ООО «Рудек». Не слышал?

– Нет.

– ООО «Рудек» держатель контрактов. Ты слышал об ООО «Стрела-М»?

– Заказчик наш. Один из заказчиков.

– Верно. Ваш основной заказчик на данный момент. Три четверти прибыли, а то и больше, вы тянете с него, что говорит о нём, как о вашей единственной дойной корове. Рискованно так ограничиваться, но, вероятно, у вашего руководства на то были свои мысли. Не будем в них копаться. Это производственный холдинг «Рудека», а владельцем «Стрелы» является Яков Смирнов. Имени такого не слышал?

– Нет.

– Ну да, ты всё время у университета просидел. Это всё в общем доступе. Можешь ознакомиться с их учредительной документацией. Твой миллион ушёл туда, сквозь одного из их субподрядчиков.

– Класс!

– Ваша нацеленность на «Стрелу» как-то похожа на то, что у Рудека в ней спрятаны… не буду тебя грузить раньше времени, спрятано всё ближайшее будущее. Пошатнется Стрела – полетит Рудек, слетит «Рудек» – умрет «Стрела». Переварил?

– Пока только съел.

– Слушай дальше. Есть Холдинг «Веста», так же, как и «Рудек», со связями в мэрии. И некто, кто эти связи держит до поры до времени. Холдинг неплохо себя чувствует, ему от этого «Рудека» ни тепло, ни холодно, что с ним, что без него. А совсем без них ему было бы просто тепло, а членам администрации так, вообще, жарко, как в сауне…

– Я запутался.

– Такие вещи ты сейчас должен хватать на лету, не задумываясь. Позже щелкать будешь. «Веста» это мощная организация, не чета «Рудеку», но если она отхватит у «Рудека» тот кусок, что у того сейчас есть, он будет доволен. У «Рудека» же финансовое состояние нестабильно, и потеря контрактов, вернее, их переход в руки «Весты» может означать его крах. Во всяком случае, на ближайшее будущее. Ну, а от вашей «Сферы» в момент ничего не останется.

– А так можно?

– Как?

– За раз расторгнуть государственные контракты и перекинуть их…

– В этой стране, вообще, много чего можно.

– Угу...

– Так на что ты готов пойти ради любви?

– Я не понимаю.

– Три-четыре человека, чиновники, купят по хорошей машине, если положат бумаги тогда-то и туда-то. Они часто не видят того, что у них под носом, или под нос им подкладывают другие машины.

– И?

– Нужно раскатать схему так, чтобы человечки, сидящие на машинах «Рудека» пересели на машины «Веста». И всё!

– Всего-то! Я-то думал?

– Юморист. Ох, молодежь. Вероника твоя краля?

– Что вы такое говорите?

– После ночи любви со своей принцессой, ты перепрыгиваешь в постель к Веронике...

– Нет, нет...

– Верно, нет, не к Вероники. А к Насте.

– Вы считаете, это так просто прыгать из постели в постель? И я, вообще, не понимаю, о чём вы…

– Молодой ещё. Условно, но только так.

– Как?

– Успокойся. Так вот. Мне недолго описывали ваш мадридский двор – откуда я всё знаю, не без твоей эмоциональной помощи. Ты уже забыл, как мне всё рассказал про свой миллион? Итак, некая Настя, та самая. Я тебе составил список, короткую инструкцию, кто с кем и как связан. После ознакомишься. Надеюсь, всё поймёшь. А сейчас давай так. Значит, это ты сам сообразишь по месту. И вот тебе сладкое. Рогов, твой любимый босс, имеет сексуальные виды на Веронику. Настя терпеть не может Веронику, Рогова, да и всех в конторе, и у неё есть контакт, прямой контакт с кем, как ты думаешь? С Яковом Смирновым, бывшим мужем Вероники, владельцем ООО «Стрела-М», имеющим прямое отношение к ООО «Рудек», на котором завязан кредит в банке, где сидит парень этой Насти. Я всё тебе расписал! В цвет! Не смотри на меня так. Первое, чему ты должен научиться, и мы этим займемся позже, это добывать информацию. Продолжим. Да, у Насти есть контакт, уже есть, со Смирновым. В то же время Настя неожиданно стала доверенным лицо Вероники. Не без помощи Смирнова, я полагаю, хотя могу ошибаться на этот счёт. Интересный тип, Смирнов, рисковый. Жестко развестись с женой, а после вместе мутить коммерческие схемы, да ещё время от времени спать друг с другом. Как мне доложили. Ты представляешь, какого рода информацию мне пришлось принимать, чтобы тебе преподать урок? Итак, Вероника терпеть не может неожиданные визиты бывшего мужа, чего бы они не касались – дел или секса.

– У меня голова начинает пухнуть, – признался Антон.

– Ну, хоть не тошнит. Смирнов спит с Настей, являющейся доверенным лицом его бывшей жены, с которой он тоже спит.

– Это болезнь какая-то?

– Это другой уровень жизни, другие ценности, другое восприятие мира, это самобытная этика. Не устал?

– Я не понимаю, к чему мне это?

– Тебе нужна только Настя. Через Смирнова она выяснит, кто из чиновников сидит на машинах «Рудека», а её парень в банке оперативно нашепчет о смене лошадки, на которую стоит поставить.

– Ух, ты, мне бы теперь выпить, – признался Антон. – А вы разве…

– Ждал этого вопроса. – Игорь Анатольевич рассмеялся. – Могу, конечно, но, кто у нас в роли ученика? Или мне премию от Весты получить за тебя?

– Я понял, – выпалил Антон, – но, я бы выпил.

– Ты бы подумал о своём коллеге, – ухмыльнувшись, сказал Громов.

– О каком?

– О Насте. У неё потенциал, что надо!

– Я подумаю, – угрюмо пробормотал Антон.

– Вернёмся к сладкому. Так вот, Настя вызывает мужа Вероники к ней домой. Ты же об этом с ней договоришься? И это ещё не всё. Мы забыли Рогова. И знаешь, а придумай сам, как их наказать… договорились?

– Нет!!!

– Всё просто. Если чётко подойти к решению вопроса, то просто. Ты же хочешь их всех размазать?

– Это какая-то содомия!

– Ты знаешь, что это?

– Но, это же...

– Решать тебе. Как ты с эти разберёшься? Думай сам, всё в твоих руках. Я дал тебе вводные данные, решай.

– Зачем?

– Смести тех, кто тебе мешал. Это даже не месть, это реванш. И реванш за хороший куш. А Насте предложишь вот это. – Громов передал Антону коробочку. – А «Веста» отвалит достаточно, плюс банкротство, конец вашей конторе и твоей дурацкой преддипломной практике. Полная свобода. Пора начинать работать наверх. И заведующий кафедрой ни о чём не догадается, равно, как и все. Только Настя. Ну, с ней ты договоришься. Это будет твоей личной местью. Бумажками наверху поиграем, как нужно, как я тебе уже сказал.

– Снова Настя?

– Это будет твоим первым визитом. И пусть твоя принцесса сессию иногда сдает, а то ты её усыпишь цветами. Заметь, сначала цветами, уже совсем скоро, чем и солиднее. И не ной тут! Не порти о себе мнение. Нужно избавиться от мусора, который тебе мешает. Кулак должен быть чист, для чего бы ты его не предназначал. Боевые корабли викингов, «Драккары», подходя к противнику, показывали голову дракона, к другу – убирали. Чем реже будет виден дракон, тем меньше нужно будет войн. Но ты сам решаешь, нужен тебе дракон или нет. Выбор всегда за тобой.

– Я могу отказаться ото всего этого?

– Разумеется.

– Но...

– Вот, ты уже задумался. Пойми, это лишь этап, пусть и не слишком привлекательный. Тебе нужен начальный капитал. – Громов рассмеялся.

– За силой зло...

– Вот такая любовь!

– Это полное дерьмо!

– Это жизнь.

– 6 –

Словно гром стучал в голове, словно избивали пушкинские друзья, словно жизнь замерла, только начавшись.

Одет Антон был с иголочки,  в руках красовался изысканный букет. «Да, если не прийти к финансовому фундаменту, придётся что-то продать. Выхода, видимо нет. Выход есть всегда! Ну, так вот же он! Бери... Всё, это всё потом. Это всё не должно касаться моей феи».

Калитка, а точнее, дверь высокого забора открылась сама, как только он нажал на звонок. Дальше была ещё одна, он подошёл, позвонил.

– К кому?

– Кочневы.

– Назначено?

– Должно быть назначено.

– Минуту.

Через минуту дверь отворилась. Сердце выпрыгнуло и улетело за вершину самой высокой сосны из тех, что огораживали котеджный поселок. Пройдя по схеме, нарисованной Мариной, он мигом обнаружил её дом, также огороженной невысоким забором. Он снова позвонил.

– Вам кого? – раздался строгий голос.

– Я к Кочневым, – несмело ответил Антон.

– Имя?

– Антон.

– С лавки?

– С цветами. – От сердца отлегло.

– Проходите, но будьте осторожны. Это английский сад. Не утоните в пруду, не раздавите ёжиков, не наступите на один единственный цветок из Японии... И не дышите.

– Буду стараться, – отрапортовал Антон, и смело направился по вымощенной плиткой тропинке.

Такого зрелища Антон никогда не видел, вернее, видел, но только в кино.

Безумно пахло хвоей, а ещё какими-то цветами, не розами, а ещё... Антон заблудился. «Чертов английский сад!» Минут пять он блуждал, пока совершенно случайно не оказался посреди обширной лужайке, на которой красовался наполовину стеклянный дом, сбоку которого расположился обширный бассейн.

Он оказался один с букетом роз в этом царстве природной цивилизации.

Пахло чем-то необычным и вкусным. Послышался шум посуды. Но, откуда? Куда идти? «Стою, как дурак в этом прикиде. Жара на улице. Вспотел. Где же ты, любовь моя? А может, это шутка? Но, как пахнет! А вот я осел. Марина первая пригласила меня на ужин. Что-то нужно предпринять. Потом. Сначала нужно снять пиджак, хотя бы. А лучше всё остальное, а то сварюсь тут вместе с ёжиками».

– Я всё закрою сама! – раздался грозный женский голос.

Антону стало не по себе.

Из-за угла дома выплыла полная женщина восточной наружности, проплыла мимо Антона, даже не взглянув на него, и скрылась в английском заповеднике.

«Ни одной лавки, – подумал Антон. – Погибну, не дыша, с ежами, с розами, рухнув на единственный японский цветок».

Он достал платок и вытер пот со лба.

– Парадный вход у нас для официальных приёмов. Пикники у нас на заднем дворе, у бассейна.

У Антона перехватило дыхание так, что он действительно чуть не погиб.

Из-за угла дома вышла Марина. Нет, выплыла. Роскошные светлые волосы слегка колыхались на ветру, хотя ветра не было («Видимо прическа такая», – подумал Антон), головка была несколько наклонена, так, что из-за пушистых ресниц сияли голубые глаза. Её изумительная фигурка была облечена в легкую, не доходящую до колен, белую тунику, подпоясанную золотым пояском, а изящные белые сандалии, подтянутые легкой лентой, обрамляли ее утонченные ножки. 

– Вам не жарко, сударь?

Сударь хотел было сделать шаг навстречу, но тут же рухнул в своем костюме с иголочки,  подмял под себя букет роз, передавил всех ежей в округе и, судя по всему, уничтожил единственный японский цветок, росший видимо исключительно на горе Фудзияма. Плюс ко всему он поцарапал щеку об этот цветок. Ну, это были уже мелочи...

Марина рассмеялась.

– Поднимайся, рыцарь. – Она подошла вплотную к Антону и того обдало волшебным ароматом.

– Это японский цветок? – пошутил он.

– Да нет тут никакого цветка. Можешь меня поцеловать.

Антон чмокнул Марину в губы и вручил цветы.

– Пойди, переоденься, ты одет совсем не по погоде, и уж тем более, не по случаю. Пойдем, провожу, тут широкий выбор мужских летних шмоток. Все чистые и почти все новые.

Антон выразил вопрос.

– Моя мама не затворница, а вечеринки она любит.

Через десять минут они сидели на шезлонгах возле бассейна с кристально чистой водой, между ними стоял маленький столик с фруктами и бутылкой вина.

– Кстати, в доме есть свой бассейн на зимний период. Можешь делать вид, что ничего такого ты в жизни не видел, даже в кино.

– Боюсь мне не нужно об этом напоминать. Марина...

– Да?

– А почему ты решила пригласить меня к себе и устроить этот праздник?

– Этот праздник только для тебя, не забывай. То есть, именно этот праздник для тебя, но нечто подобное тут происходит с завидным постоянством. Маме скучно.

– И ты всегда в них участвуешь?

– Только, когда мне самой скучно. Делать тут особенно нечего. Искупаться я и так могу, а участвовать в великосветских беседах её знакомых радости не доставляет.

– Это я понял, но я не совсем об этом.

– Хочешь знать, приглашала ли я сюда кого-то лично, как теперь тебя?

Антон молчал.

– Тебе это так важно? Суть не в том, что человеческое существо стремиться расслабиться любым доступным ему способом, а в том, что оно хочет из этого вынести. Ты меня понимаешь?

– У тебя получалось что-то выносить?

– Порой, но крайне редко. Я избирательна. Тебе же пришлось приложить немалых трудов, чтоб оказаться здесь?

– Это моя награда?

– Это моё приглашение, не более. Я хочу быть с тобой. С тобой здесь и сейчас.

– Ты...

– Испытываю ли я к тебе какие либо чувства? Определенно. Иначе бы тебя здесь не было. Я довольно-таки самодостаточная женщина, чтобы размениваться по мелочам, да и, вообще, размениваться. Но ты имел в виду иные чувства, верно? Одно.

– Нелепо сразу после знакомства вести такие разговоры...

– Нужно хорошенько узнать друг друга... Это всё чушь! Ты искренен, ты сразу признался мне в любви... Я так не могу. Не потому, что нужно узнать друг друга, просто я не могу это произнести просто так, внезапно, под дождем, в беседке, как бы романтично это не было. Выпьем.

– За нашу встречу!

– Сегодня, или, вообще? – уточнила Марина.

– Всецело, – ответил Антон.

– Оригинально. Ещё немного и я искупаюсь. Ты облачился заранее?

– Конечно, полчаса выбирал, хотел даже акваланг с маской прихватить, да ружья подводного не обнаружил.

– Оно есть.

– Чёрт с ним.

– Еще по бокалу и в воду. Тебе нравиться?

– Вообще, неуместный вопрос.

– Мне так хорошо.

– Рядом?

– С тобой.

– Марина?

– Это просто фраза. Глоток. Только смотри не напейся – вылавливать не буду.

– Тут...

– Туту четыре метра в самой глубокой точке. Без очков ничего не видно.

– Очки не дадут мне насладиться твоим телом.

– Ты пожираешь меня? Я же говорила, что в беседке ты раздевал меня.

– Ничего подобного!

– Да ну тебя!

Марина в одно мгновение скинула шляпку, очки, тунику, вскочила и бросилась рыбкой в бассейн. Антон замешкал. «Что делать в бассейне, просто нырять или показывать чудеса на дистанции?»

– Будем плавать по кругу, и салить друг друга. Кто десять раз проиграет, тот стоит под водой на руках. Не знаю, как это, но, это уже не важно, – выкрикнула Марина.

Антон не спеша сполз в бассейн, который оказался не таким уж и теплым – тело разогрелось на солнце.

– Ты первый! – крикнула Марина, толкнула Антона в плечо и канула в бездну.

– Русалка, – проворчал Антон.

Пять минут молодые люди резвились, после чего Антон, как истинный джентльмен проиграл и добросовестно отстоял под водой на руках, держась за лестницу. Играть ему было крайне тяжело. Каждое прикосновение к нему Марины прожигало его насквозь, и он с испугом бросал взгляд на единственный предмет его одежды. «Нужно было все же надеть гидрокостюм».

– Вылезай, слабак. – Марина уже вытерлась, накинула тунику, шапочку, очки и вернулась на свой шезлонг.

– И бился, как бык.

– Подводный.

– Да хоть подледный, – ответил Антон.

– Ты хотел меня? – как ни в чем не бывало, спросила Марина.

Антон замер.

– Что ты краснеешь, как мальчишка? Итак, понятно, чем закончится наш вечер. Мне просто интересно, нет, любопытно, нет, для подтверждения собственной фрейдовской теории, ты что-то от меня хочешь, кроме секса?

– Ну, – замявшись, начал Антон, – если верить Фрейду...

– Да к чёрту Фрейда! Хотел меня трахнуть прям там, в бассейне? Говори прямо.

– Да хотел, – сказал Антон и опустил глаза.

– Ты тормоз?

– Я... Я... Да что, чёрт возьми, такое?

– Это природа, Антон с лавки.

Марина моментально скинула с себя всё, оставшись полностью обнажённой.

У Антона закружилась голова. Тут же Марина толкнула его в бассейн, и сама нырнула за ним. Не успел он опомниться, как плавок на нём не оказалось, зато чья-то нежная рука твердо обхватила то, что эти плавки только что прикрывали.

Такого бешенного кружения и переплетения тел не видели даже русалки. Антон захлебывался, пытаясь исцеловать Маргариту от головы до пят. Он не мог сдержать стона, когда она, жестко охватив его торс ногами, методично продолжала движения вверх, к экстазу, к безумию. Заканчивали они уже на берегу. Издав последний стон, Антон перевалился на спину – он лежал на траве. Трава плыла. Звезды, которых не было ещё видно, неистово исполняли свой танец.

– Пойдем в душ и обратно к столу, мой мальчик.

– Слушаюсь, моя девочка.

– Ты не из тех, кто будет обсуждать секс: «Тебе было хорошо, дорогая?»

– Не задумывался об этом.

– Ну и славно. Теперь мы одной крови, ты и я!

– Руки резать не будем?

– Оставим это. И ты не спросишь, люблю ли я тебя?

– Ты задаешь провокационные вопросы, подразумевающие отрицательные ответы. Я даже не скажу, что люблю тебя сильнее, чем прежде.

– Что? А почему нет! – Марина вскочила, схватила штопор и бросилась за Антоном, которому пришлось снова нырнуть в бассейн.

– Возвращайся, мой любовничек, но помни, я наготове.

– Вот слово любовник мне совсем не по душе.

– Любимым я тебя не готова назвать. Хоть с первого взгляда. Боже, ты с горшком цветов! Мама моя!

– Ну, сколько можно?

– Что ты готов ради меня сделать?

– Всё, что угодно, моя королева!

– Как быстро ты возвел меня в ранг королевы, я ещё принцесса, или ты... Ну, точно получишь, любовничек…

– Скоро солнце сядет. Земля еще не нагрелась – похолодает.

– Внутри ещё бассейн.

– У вас аквапарк?

– У нас будут свечи и длинный стол. Мы будем одни в замке. Так что ты для меня сделаешь?

– А чего ты хочешь?

– Банальных Феррари не хочу, хочу что-то особенное.

– Что, любимая?

– Украсть сможешь?

– «Для тебя готов я днем и ночью воровать». Это Высоцкий.

– Тот, кто может обеспечить тебя «Феррари», уже это сделал, – спокойно заметила Марина.

– Убить? Не удивлюсь, что и это входило в твой план, – весело произнес Антон.

– А почему бы и нет? Конкретного человека.

Антон посмотрел на Марину. Она была прекрасна в лучах заходящего солнца.

– Что ты имеешь в виду, дорогая?

– Мне противен один человек. Я бы хотела от него избавиться.

– Я не сторонник таких игр. Накройся. Дует. Хотя, подожди, дай взгляну.

– Подлец! Ещё насладишься.

– Так что за игры? Ты со мной играешь? – Антон неожиданно перешёл на серьезный тон.

– Отнюдь. Я сама серьезность.

– Продолжай.

– Он плохой человек. Я уверена, он сделал массу ужасных вещей, он вор и негодяй, и, я думаю, он убивал. Может, не сам.

– Я тебя не понимаю.

– Я о своем отце.

Антон оторопел.

– Ты решишь все свои финансовые проблемы. Моя мать щедра. Я буду твоей навсегда. Он подонок!

– При чём здесь мать?.. Ты живёшь за его счет…

– Плевать я хотела. Столько людей гибнут в мире ни за что, и, в основном из-за таких, как он.

– Ты их всех хочешь убить.

– Только отца.

– Жизнь человеку дается раз, и только раз её можно забрать. И сделать это может только тот, кто ему её дал.

– Жизнь ему дало смешение жидкостей! – Марина перешла на повышенные тона. – Ты не способен на это? Ты слабак?

Антон молчал, глядя на воду в бассейне.

– Отвечай!

– Не кричи на меня, – тихо проговорил Антон, медленно встал и направился в раздевалку. – Где мой костюм? Мне пора.

– Антон! – Марина вскочила и бросилась за ним вслед. – Стой!

– Я закончил играть в твою игру.

– Но ты же меня любишь?

– Извини.

– Антон! Ха-ха-ха! Я же шучу. Вернись. Давай выпьем на брудершафт.

– Марина…

– Шучу. Ты извини! Ты, то такой плюшевый, то размышляешь, как брутальный самец. Маленькая игра. Да, я капризная иногда. Извини, воспитали так. Я больше так не буду. Неужели ты думаешь, что если бы я действительно решила осуществить то, о чём тебе сейчас сказала, то говорила бы об этом вот так? Серьёзно? Расслабься. Должна же я была поставить тебя на место с твоим power.

– При чём тут это? – удивился Антон.

– В каждой силе зло, помнишь? Без этого не добьёшься высот. Итак, выпьем. И забыли. Представь, что мы играли в мафию. Ты такой милый и… настойчивый. А ещё... принципиальный. Ты отстоял свою позицию. Это достойное качество мужчины. Ты настоящий.

– Я к этому стремлюсь.

– Да, и начал с меня. Ну, всё, пойдем в дом. Совсем темнеет.

Антон шёл и думал, насколько слова Марины были далеки от истины, не в прямом смысле, а в принципе. «Всё хорошо, – всё же решил он, – а остаток испариться, как утренний туман. И вообще, она несколько пьяна».

 

Горел камин, кидая блики на длинный стол, уставленный всевозможными яствами.

– Знаешь, милый, может, сядем у огня? Этот паровоз я заказала, чтобы произвести на тебя впечатление. Ты не против?

– Что ты, любимая, конечно.

– Прямо на полу, на ковре из чего-то дикого и пушистого. У тебя нет аллергии?

– Нет, надеюсь.

Они расположились у камина и, обнявшись, потягивали вино.

– Так бы и просидела всю жизнь, – мечтательно промурлыкала Марина.

– И я рядом с тобой, – вторил ей Антон.

– А как же свершения?

– Только с твоего разрешения.

– Договорились.

– Мне никогда не было так уютно. Я никогда не сидел рядом с самой красивой женщиной и не говорил «не о чем».

– Это счастье?

– Возможно.

– Но жить в вечном счастье скучно.

– Для этого существуют неприятности.

– Но это уже не счастье!

– Счастье в том, чтобы непременно к нему возвращаться.

– Поцелуй меня, – сказала Марина.

Антон исполнил её просьбу.

– Ещё, ещё и ещё! Обними меня крепко-крепко, но нежно-нежно.

– Я люблю тебя, Мариночка.

 

Ночь была не менее бурной, чем купания в бассейне, и пред рассветом молодые люди уснули сладостным сном. Первым проснулся Антон, посмотрел в потолок и широко улыбнулся. Он готов был лежать и лежать, обнимая Марину. Та проснулась несколько позже, сладко потянулась, повернулась к Антону и сказала:

– Я люблю тебя.

– 7 –

– Кто основной? – спрашивал Рома.

– Чак, – ответил Антон, – он самый худощавый, его можно указкой перешибить.

– Дело не в массе, – со знанием дела сказал Сергей, – и ты это знаешь. Какой у нас план? Где и когда они бывают?

– Ну, не в полдень это точно, – щурясь, заявил Рома.

– Ты их видел? – спросил Сергей.

– Нет, а что, серьезные пацаны?

– Школьная шпана, лет на десять тебя младше.

– Вы чего, под статью меня загнать хотите?

– Так, стоп, – сказал Антон. – Без мордобоя. Во всяком случае, с вашей стороны.

– О, герой-одиночка объявился! Ты где сидел полтора года? Ты их в одно лицо ушатаешь? Али план у тебя, старче? А ну, выкладывай, пострелёнок, а не то высеку!

– Ты мотик дашь?

– Только мордобой. Извини, Антон, он стоит как твоя трёшка вместе с тобой и соседями, и хозяином, и консьержкой, и местным котом.

– Так, тихо… – начал Антон.

– Раскомандовался, Кутузов. – Рома закурил.

– Лады, парни, – начал Серега, – мы чего хотим?

– Я гляжу, вы сами этих малолеток замохали, – рассмеялся Антон.

– Ну, говори уже, стратег, – продолжил Рома.

– Все в поряде, Рэмбо. План такой....

– Погоди, они на всю голову отмороженные, полнейшие имбецылы, – прервал Роман. – Что с ними возиться?

– И что? – удивился Антон. – Лучше их ментам сдать?

– Докатились, сознательные граждане, мне за вас стыдно, – заявил Сергей.

– У Шпалы отец участковый, – заметил Антон.

– А вот это интереснее, что же ты, гад, молчал всё это время. Это ж мы их с папашей сдадим, – смеясь, не унимался Роман.

– Стоп, Антоха, тебе зачем мой байк? – вдруг опомнился Сергей.

– Как бы так сказать, чтобы ты сразу согласился…

– Ну, хватит уже! – воскликнул Роман. – Пацаны в два раза младше нас, а мы сиськи мнем, – Рома провел прямой удар по воздуху. – Так уложу всех?

– Уложишь, уложишь, и тебя Шпалин батя заканапатит.

– А если по одному выдернуть, да прочитать Макаренко?

– Они всегда втроем?

– И баб у них нет?

– И что ты будешь с ними делать? Прямым ударом?

– А чей это район, вообще? – поинтересовался Сергей.

– Это область, какая тебе разница? Я из Челябы, вы из Москвы, и довольно-таки далекой отсюда.

– Вот Антоха, замутил. Ты бы хоть придумал чего. Предлагал я тебе их раньше прессануть, нет, сам решу. Решил, Дон Аль Капоне де Вито Карлеоне! Слушай, а переезжай к своей принцессе, и всё закончится.

– Во-первых, я так и так скоро отсюда перееду, во-вторых, это дело принципа.

– Куда это ты намылился, перекати поле? – удивлённо спросил Сергей.

– Новоселье гарантирую.

– Да к своей, в Барвиху, – предположил Роман.

– Она не оттуда… – начал Антон.

– Ну, мы придумаем что-нибудь? – оборвал Роман. – Три столба с почти высшим образованием!

– Тош, давай, может твой «power» поможет? – поинтересовался Сергей.

– Тут ты прав.

– Наконец, есть на кого спихнуть проблему. Мы все во внимании.

– Байк дашь?

 

«Я всё давно решил. Не удивляйся, дневник. Я был готов. И в том, что я придумал, не было ничего ни то, чтобы чего-то оригинального, там, вообще, ничего не было. Я решил в силе определить границу зла. Байк мне нужен был для понта, друзья для подстраховки. Только им я ничего не сказал. Так, я решил, будет честнее. И отморозков тех там было больше. Кроме Чака, Шпалы и Красавчика на точке тусовалось еще человек семь таких же интеллигентов. И главным всей этой шоболы был откинувшийся с зоны Русик по кличке Карась. И разобраться с троими своими поклонниками, а тем более, привлекая туда своих друзей, я боялся по этой самой причине. Но теперь во мне что-то покачнулось, что-то неуемно толкало на высший уровень. Стоять ровно, смотреть прямо, не отводить глаз, говорить четко, коротко и уверенно».

 

– Ну, так что за план? – не унимался Сергей.

– Просто стойте, стойте уверенно, не виляйте, не...

– Да хватит уже, – остановил его Рома.

 

– Вон видите гурт? – указал на скопление шпаны Антон.

– Ты сдурел, их там человек десять! – не на шутку перепугался Рома.

– Тоша, что ты хочешь сделать с байком? Я согласился, но что…

– Идите туда и стойте метрах в десяти, – оборвал его Антон.

– Они нас заметят, – сказал Рома.

– Не сразу. «И снова бой, покой нам только снится». Я отъеду. – Антон покинул друзей, направившись к мотоциклу Сергея, который тот оставил неподалёку.

– Слышь, Ром, а может эта Марина ведьма? – спросил Сергей.

– Не шути, у меня конкретный жим-жим начался.

– А у нашего героя «power»! 

 

Сергей с Ромой встали недалеко от компании, прислонившись к стене дома. Никто из компании их не заметил. Сергей явно нервничал и курил сигарету одну за другой. Рома ушёл в себя и визуально мерился силами с каждым из членов компании. Лишь половина из них были школьниками. Остальным было лет за двадцать. Карася определить можно было по наколкам, просвечивающим сквозь майку, да по манере себя вести, да по тому, как с ним все подобострастно общались. Было ему уже за тридцать лет. Пили пиво, рассевшись за три детских столика, две компании играли в карты. «Ничего не поменялось за последние лет сто, – подумал Сергей, – лишь прикид помоднее, да музон потупее».

И тут на них всё же обратили внимание. Кивками головы указывали в их сторону, и даже кто-то намеривался к ним направиться, да Карась остановил. Он посмотрел по сторонам, обвел взглядом свою банду, ещё раз по сторонам, после подозвал кого-то и, судя по всему, дал ему указание узнать, кто такие. «Менты, так сметёмся с детской площадки», которая уже давно перестала быть детской.

 И только малый направился в сторону Ромы с Сергеем, как воздух разорвало оглушительным визгом мотора (Антон снял глушитель). Все замерли. Абсолютно все. Сергей вцепился в Рому и просил вспомнить его какую-нибудь молитву.

Накрутив три круга возле площадки, Антон остановился и заглушил двигатель. Повесив шлем на рукоятку, и подперев мотоцикл, он сделал три шага в сторону компании.

Антон подошел и жестом всех поприветствовал.

– Это тот терпила, – заметил Красавчик.

– Привет добрым людям, – сказал Антон. Он стоял ровно, держался уверенно и смотрел прямо в глаза всем. – Некоторые из вас меня достаточно хорошо знают, если это так можно назвать.

Послышались смешки.

Карась смотрел Антону прямо в глаза, пытаясь угадать, куда тот клонит. Взгляд его косился на мотоцикл.

– Я не местный, я приехал из Челябинска, поступил в институт, после чего снял тут неподалеку квартиру. Всё то время, что я тут жил, меня гнобили и приходовали ваши товарищи, это Чак, Шпала и Красавчик. Это ваш город, ваш район, вероятно, вы вправе тут делать то, что считаете нужным. Всё это время я терпел, снося унижения, оскорбления...

– Ну и так далее по списку, – продолжил Шпала и захихикал.

– Пасть захлопни, – приказал Карась.

– Я был не вашего круга, а круга, как вы говорите, терпил. Да, я ссал, жутко ссал, опасаясь за свою жизнь и существование. Но, такова жизнь. Пусть не нами созданная. В скором времени я покину ваш город и, вероятно, вы меня больше никогда не увидите. Но перед этим...

– Да присануть опять...

– Закрой хлебало, сказал, – повторил Карась.

– Перед этим я хочу заявить, что не намерен оставаться в ваших глазах тем самым ссыклом. У меня дело с Чаком, так Чак?

– Ты правильно поёшь, терпилка, – отреагировал Чак.

– Перед тем, как я покину вас, предлагаю один на один разобраться с Чаком.

Все зашумели.

– Ша! – воскликнул Карась. – Чего хочешь?

– Моя весовая категория несколько выше Чака, хотя опыта у меня ноль. Поэтому, я предлагаю выйти на бой один на один с кем-то, кроме Чака, если тот, конечно позволит.

– Да ща! – влез Чак.

– Продолжай, – скомандовал Карась.

– За моей спиной очень нехилый байк. Мои условия: я дерусь с...

– Со мной, ё, – снова вставил Чак.

– Да все уже поняли. – Начался шум.

– Значит, с Чаком. Побеждаю я – байк остается за мной.

– Да ща! – не унимался Чак.

– Побеждает Чак – байк остается за ним.

– Уау, – зашумела компания.

– Документы я оформлю.

 

– Твою мать, что он творит? – вскричал Сергей.

 

– Продолжай, – говорил Карась.

– Повторяю ещё раз! Побеждаю я – байк мой, побеждает Чак – байк его. Но и в том и в другом случае я перестаю быть ссыклом на все времена, где бы я ни был… особенно в этом районе.

Шум усилился.

– Зачем тебе это? – спокойно спросил Карась. – Ты же всё равно валишь.

– Повторяю: я ни в чьих глазах не хочу быть ссыклом.

Все затихли.

– Ну, чё? – Чак поднялся с лавки.

– Подожди, – остановил его Карась. – И ты не подумал о том, что мы можем просто так взять и отжать у тебя байк, продать и уехать… на Гавайи?

– Нет, об этом я не подумал, – признался Антон.

– Почему?

Антон минуту помолчал, не сводя взгляда с Карася, после чего уверенно произнёс:

– Потому, что в этом случае, сыкунами стали бы вы все!

Шум перерос в ор. Карась краем глаза взглянул на Рому с Сергеем.

– Это лишнее. А ты прав, терпила. Всем сесть и не влезать. Чак, твой выход.

– Айяйяйяяйя, – потирая руки, вышел Чак.

– Чак, ты пустой? – крикнул Карась.

– А то. – Он развернулся к компании. Байк, пацаны! Ну чё, погнали!

Он медленно подошел к Антону. Тот даже не шелохнулся. Драться Антон не умел. Видел только в кино, да дома в детстве с игрушечными зверьми дрался. В школе он год в третьем классе походил на вольную борьбу, но у него ничего не вышло. Одним, словом, он был просто мясом.

«Вся надежда на...» Он не успел подумать, на что у него надежда, как Чак нанес ему прямой удар в нос. Антон только пошатнулся. Видимо, так было задумано. Чак развернулся на триста шестьдесят градусов и плашмя ударил его по челюсти. Видимо, сознание оставило Антона, и он мешком повалился на землю.

– Ну всё, байк мой! – воскликнул Чак.

– Стой, – остановил его Карась.

Антон приложил все усилия и, поднявшись, ринулся на Чака. Тот не ожидал этого, и Антон, обхватив талию Чака, повалил его на землю. Оба лежали: Чак ничком, Антон наверху. Только Антон хотел нанести хоть какой удар, как Чак из положения лёжа саданул его локтём по уху. Тот снова свалился, но тут же поднялся, шатаясь, чтобы принять удар в поддых. Чак принялся мутузить его лицо коленом, но Антон никак не отцеплялся. Чак устал и отпустил Антона. Тот, ощутив свободу, ринулся на Чака, да так, что они вместе опрокинули мотоцикл.

 

– Боже, храни королеву! – воскликнул Сергей

– Ты чего? – удивился Роман.

– Я ж просил молитву! Ты молчишь, а я больше ничего не знаю. Может, вмешаемся?

– Ты базар слышал?

– Храни королеву...

 

Поднявшись почти одновременно, Антон с Чаком встали друг против друга. Оба уже устали. Чак нанес Антону удар ногой в корпус, тот пошатнулся. И снова Антон ринулся, Чак увернулся, подставив подножку. Антон лежал, встать не было сил. Чак подошел и, хотел было всадить ступней в грудь, но Антон перехватил ногу и повалил Чака на землю, принявшись его мутузить всеми конечностями, попадал он редко. Чак отполз, Антон пополз за ним. Чак отталкивал его ногами. Потом, наконец, встал и коленом всадил Антону в ухо. Антон снова повалился, но тут же снова и поднялся, начал подниматься – не успел. Чак нагнулся и хлопнул обеими ладонями Антону по ушам, тот оглох. Из носа, из губ, из ушей, ото всюду у Антона текла кровь. Он перестал чувствовать боль. Он еле удерживался на коленях перед Чаком. Тот тоже, будучи уже на издыхании, стоя к нему лицом, ждал, что Антон поднимется выше, чтобы прямым ударом в переносицу отправить его в нокаут. Дышать было тяжело. Чак полной грудью набрал воздуха для последнего рывка, как вдруг, еле напрягая перебитые колени, Антон резко выпрямился, а выпрямляясь, нанес Чаку удар в подбородок такой силы, что тот, оторвавшись от земли, рухнул навзничь... и больше не поднялся.

 

– Апперкот, – констатировал Рома.

 

Роман с Сергеем кинулись к Антону, дружки Чака к своему корешу. Лицо Антона представляло месиво из крови. Он прерывисто дышал и не мог произнести ни слова.

Карась подошёл к трём друзьям.

– Байк ваш, – сказал он. – Достойный выход. Ладно, вам лучше поскорее убраться. Возможно, ещё ничего не кончено. Ты хоть жив?

– С....спси… жи…в… – только и мог прошептать Антон.

– Ну, лады. И ещё, – продолжал Карась, – ты больше не ссыкло. Вали отсюда!

– 8 –

– Больничку тебе Серёга нарисовал, что надо – говорил Роман, выкладывая на стол фрукты и бутылку водки.

– Мне можно?

– Ну, тебе же не печень вырезали.

– А сам где? Серега?

– Попробуй угадать.

– Не могу.

– Он хочет тебя в бараний рог скрутить. Ты чуть байк его не слил.

– Но, не слил же.

– Это случайность.

– Никакая это не случайность, это зло от силы.

– Хватит умничать. Сейчас откупорим. Ну и рожа у тебя! Как ты к принцессе?

– Я ей позвонил, сказал, что в автокатастрофу попал.

– Давно?

– Вчера.

– Звонил давно?

– Час назад.

– Твою мать, так она скоро может прибыть, а мы тут бухаем!

– Всё в норме. Она в Турцию уехала на неделю, с мамой.

– У неё же сессия!

– Перерыв. Короткий отдых, сил набраться…

– Вот жизнь у людей.

– И у нас такая будет, ты только верь в это, и «power» поможет.

– Вот ты всех достал с этим своим пауром! – Рома рассмеялся. – Это он должен тебя в Крым в кабриолете отправить?

– Всё может быть, все может статься. Так чего, Серёга?

– Да тут он, за дверью, дробовик заряжает. Чтоб наверняка, чтоб от твоего лица вообще ничего не осталось.

– Серёга! Выходи подлый гном, мы вам водки подогнем... Подгоним. Дай зеркало-то. Может я ещё ничего. Буду, как Овод.

– На, любуйся!

– Вашу жизнь...

– Ты давно из-под наркоза?

– Давно, но мне ничего не говорили о том…

– Чтоб ты таким и остался, Квазимод хренов, – входя в палату, сказал Сергей.

– Ну, прости, Серёг, ты бы не согласился, узнав подробности.

– Ясен пень! Ты другую схему не мог замутить? – Сергей старался как можно натуральнее выражать приступ ярости.

– Кстати, тут есть психиатры...

– Да пошёл ты! Тебе самому к ним нужно было сначала обратиться.

– Хорош, Серый! Пожалей товарища. Антоха, ты поступил, как настоящий мужик, как, я не знаю, реальный кабан! – сказал Роман.

– Слышь, Ром, вот с твоей тачкой поступил бы он также, я бы на тебя глянул, – не унимался Сергей.

– Кто старое помянет, тому глаза зашьют. У тебя не так много швов, я смотрю. Бровь, да и всё. Синяки да шишки, ты с куклой Барби бился, – заметил Рома.

– С человеком-пауком.

– И паук откинулся, – вставил Сергей.

– В каком смысле? – испугался Антон.

– В фигуральном, – ответил Сергей. – Давай, лей, чего сидишь? Давно бы их замочили, – ворчал Сергей.

– Ага, а потом нас вся эта шобола, – защищал Антона Роман.

– Ничего, я бы братву подкатил.

– Какую братву? Нашёлся, браток. «Боже, храни королеву!»

– Ладно. Чёрт с вами. – Сергей прыснул

– Это он о чём? – спросил Антон.

– Да Серёга весь британский флот тебе на помощь звал.

– А я думаю, чего у меня в ушах, как после кораблекрушения.

– Ну, вздрогнули!

– Рассказывай, Тоша, как жить дальше будешь. Дракона побил, принцессу завоевал. Слышал, переезжать куда-то собрался, – спросил Роман. – Или ты так шутил пред возможной смертью?

– Пока ещё не знаю, куда, но точно на собственную квартиру. Во всяком случае, сниму полностью.

– Это как?

– Я двигаюсь.

– Это мы поняли, и, судя по тому, где ты сейчас находишься, двигаешься ты в верном направлении.

– Черти злые. Давай, наливай. Я видел, у тебя их две.

– Да дай закусить-то.

– Не буду врать, сам толком не знаю, но куш идет.

– Куш – опасное слово, – заметил Рома.

– Ром, не буду я с тобой в прения вступать. Каждый останется при своём. Но, у меня не твой путь. Был бы он стремительным – пожалуйста, а так... Это не для меня. Извини. Я тебя уважаю...

– Рано еще для «уважаю».

– А что это за место-то? Только сейчас решил спросить, – сказал Антон.

– Предки мои подсуетились. Номер люкс. Отдельный, с телевизором, с всякими там кнопочками. С водкой, как видишь. Для тебя круглосуточное посещение. Тут сестрички. Могу подогнать.

– Понеслась, давай третью. Наркоз мне сегодня не понадобится. Кстати, пацаны, будет вынужденная пауза. Вы тут не пропадёте? На полчаса. Минут через двадцать. Только про телефон вспомнил. Пришло сообщение. Срочно хотят навестить.

– За двадцать мы первую уговорим, а там и в сторону третьей дело пойдет. Кого ждешь? – Сергей развеселился.

– Коллегу, – коротко ответил Антон.

– Коллегу, – передразнил Сергей. – Полчаса? Через двадцать минут ты забудешь про эти полчаса. Коллега какого пола?

– Идите вы, я серьезно. Да наливай.

– А вот и первая помахала крылом, словно не было счастья. А чего мы сразу три не взяли? – возмутился Сергей. – Ладно, сейчас мы тебя покинем, а вернемся, укомплектованными до зубов. Кстати, если мои родители просекут, чем мы тут занимаемся...

– Вы приводите друга в должный вид, – нашелся Антон.

– Ага, чтоб он себя в зеркале лучше видел, – пробормотал Сергей.

– Ну что, отчаливаем? – спросил Рома.

– Идём! – Сергей поднялся. – Жди нас с нетерпением. Коллеге привет!

Рома с Сергеем покинули палату, а Антон стал ждать следующего посетителя. Через пять минут он прибыл.

– Привет! Живой?

Антон прищурил глаза, после потряс головой.

– Вот это номер! А у меня в сообщении... Сейчас. – Телефон скатился под стол. – Вот это... Ничего не понимаю. Ты как тут, Надюха? Наших не встретила?

– Пьяниц, нарушающих режим? Я их решила избежать. – Надя присела у кровати.

– Но, как ты узнала?

– У Серёги язык длинный. Так как?

Антон снова ощутил необъяснимое тепло в её голосе.

– Жив пока.

– Выглядишь вполне так, живчиком. Не буду спрашивать, что стряслось, всё равно соврёшь. Что врачи говорят?

– Я даже не спрашивал.

– Тебе не интересно? Я сейчас. – Надя выскочила из палаты, оставив Антона до такой степени ошарашенным, что он просто уставился в дверь.

Вскоре Надя вернулась.

– Значит так. Алкоголь запрещен. Это понятно, но невыполнимо. Спокойный режим, лучше сон, это ясно но, нереально. Что-то тебе нужно. Я могу у сестер узнать? Они такие милые...

– Нет, Надя, ничего не нужно пока... Но... я рад тебя видеть. Я, наверное, всегда рад тебя видеть.

– Ну, раз ничего не нужно, я побежала. Сессия, как-никак.

– Спасибо, Надя.

Антон так и остался сам с собой и неясным ответом на необъяснимый вопрос.

«Так быстро, какое-то мгновение и её нет, – подумал он. – Может, её и не было? Прибежала и убежала! Только для того, чтобы справиться обо мне… чудо какое-то… Волшебство! И что мне так тепло-то стала?»

 

Вскоре появился Громов. Это он отправлял сообщение.

– Вижу, ты идёшь к цели, собирая все экстремальные ходы. Я всё узнал. Не спрашивай, как. Ты молодец. Но, порой, лучше дважды подумать, а потом действовать.

– Вы не одобряете моих действий?

– Нет, что ты. Есть только одно обстоятельство, по которому я могу не одобрить этот ход. Порой один ход мешает ходу другому. Пересечение интересов не всегда в интересах интересующегося. Итак, я вижу у тебя друзья, которые скоро вернуться. Ты сохраняешь чистоту рассудка?

– Насколько это возможно.

– Это радует. То, о чём я тебе говорил. Вот две папочки. В них копии. В мэрии содержимое первой папки должно быть заменено на содержимое папки второй. Это не твоя забота. Ты должен мне дать мне имена. Тебе же эти папочки нужны для…

– Банка, – натянуто проговорил Антон. – Я очень хорошо помню.

– Замечательно.

– Действуй на свое усмотрение, только так ты научишься играть в первой лиге.

– Почему, не в высшей?

– Слишком рано, молод ещё.

– Это формальная сторона вопроса, бонусом которой для тебя будет вот эта цифра. – Громов показал Антону листок бумаги. – Это не кабриолет в Крыму, разумеется, но сможешь снять приличную квартиру. Согласись, это не стипендия и не зарплата менеджера. Дней через пять тебя выпустят, и вскоре ты готов будешь вернуться в бой. Бой для тебя дело уже привычное. А для чего еще нужна сила?

– Тут я с вами полностью согласен.

Повисла пауза.

– Ты что-то хочешь спросить?

– Вы читаете мои мысли.

– Спрашивай.

– А почему вы мне так доверяете?

– Я тебя учу. Не ты ли набрал мой номер первым. Пока ты сдаешь экзамен. Ты учишься, и мне это интересно.

– Или вас это забавляет?

– Ты немного нетрезв. Нетрезвые люди непроизвольно дерзят.

– Простите. Но, вы же, по большому счёту делаете всё за меня, я лишь…

– Ты пропускаешь это всё через себя. Всё зависит от того, как ты это воспримешь. Понимаешь меня? Мы с тобой не просто учитель с учеником, мы партнеры.

– Так быстро?

– Тяжело оставаться в тени тренера – хватка не нарастает.

– Но эти документы могут попасть не в те руки.

– Ты не допустишь, а я решу вопрос. Правильно?

– Конечно, Игорь Анатольевич!

– Ты определенно пьян. Но, расслабляться иногда бывает очень полезно. Отдыхай. И ещё одно...

– Я помню. Мой эксперимент, подтвердивший присутствие зла за спиной силы. – Антона понесло.

– Что это за выражение: «зло за спиной силы»? И я перестаю тебя понимать.

– К сожалению, я сам до конца не выяснил. Надеюсь и не выясню, а придумаю этому более деликатное объяснение.

– Что ж, ладно, мой юный друг, вот коробочка, о которой я тебе говорил. Спрячь подальше. Она станет катализатором твоей мести.

– Я бы не стал называть это местью.

– Твое решение за тобой. Ну, да ладно, вон у тебя на столе сколько всего вкусного. Ты кушай, кушай, набирайся сил. Твои друзья возвращаются. Не переусердствуй с алкоголем. Два дня и ты должен быть, как стекло.

– Спасибо, что навестили, Игорь Анатольевич.

– Выздоравливай.

 

Антон спрятал документы глубоко в ящик тумбочки, коробочку же, он засунул на самое дно барсетки, спрятанной там же.

Решения приняты.

 

Прибыли друзья с еще двумя бутылками водки.

– Главврачу мы поставили, – заявил Сергей.

– Что поставили? – поинтересовался Антон.

– Штамп в журнале! О том, что сегодня мы гудим до поросячьего свинства, нет, до свинячьего визга, до петухов, до последнего часового, до смерти, твоей, Антоха, я убью тебя за байк, до одиннадцати вечера, короче. Иначе нас отсюда всех выгонят. Всех, всю больницу, с самим главврачом.

– Вы что, по дороге нарезались?

– Да не парься, шучу я. – Серега поставил на стол бутылку, высыпал еще закуски, под стол поставил полные сумки.

– Вы в поход собрались? – спросил Антон.

– Это всё Рома, ему с запасом нужно. Он же человек семейный, что останется, домой заберет.

– Хорош, Серёг, давай, разливай. А то, действительно, до петухов трындеть будешь. Разлил?

– Обижаешь!

– За победу справедливости!

– И за мой байк.

– Тьфу ты!

– 9 –

– Ты меня ни с кем не перепутал? – Настя вошла в палату к Антону.

– Не думаю, – Антон сидел у окна.

 – Я никак не могу понять, зачем я тебе понадобилась? Колись, красавчик. Три дня ты тут отдыхаешь?

– Третий.

– Что за дела? Твой старпер интересовался у всех, что с тобой стряслось. Попал под машину?

– Скорее под осла. Больничку тебя хотел попросить оформить.

– Ты же с кадрами уже связался. Не дури.

– А ты в курсе всего. Тебя не проведешь…

– Я любопытная. Сергей Петрович волнуется. Рогов хочет просто тебя уволить. Веронике всё по боку. Ты ей звонил?

– Зачем?

– Вы как-никак любовники.

– Ты злая.

– Да мне по фигу вся эта лабудень.

– Лабудень, – повторил Антон.

– Именно, но ты меня отшил, и я не очень желаю принимать в тебе хоть какое участие.

– А что приехала? И я тебя не отшивал.

– Ладно, ты предпочел меня этой щлюхе...

– Это случайно.

– Свисти. Так чего хотел? Да ещё так, чтоб об этом никто не узнал.

– Ты мой звонок сохранила.

– А чего мне его шифровать?

– Удали, а лучше избавься от телефона.

Настя удивлённо взглянула на Антона и призадумалась.

– Ты что тут мутишь, горе-менеджер?

– Я не хочу быть не горе, не менеджером.

– Так, пошли по кругу. Чего звал? Заметь, я сразу сорвалась, как ты меня вызвонил. Мое терпение на исходе, чуть не лопнула, забыв о женской гордости. Ты один в палате?

– Один.

– Дверь изнури закрывается?

– Конечно.

– Так ты меня просто трахнуть хочешь? Местные сестрички не ведутся? Как банально. Так что…

– Ты не исправима.

– А мы с тобой не очень-то и знакомы. Кстати, у меня парень есть, и не чета тебе.

– Ты всё же неисправима.

– Все-таки трахнуть хочешь?

– Да, чёрт возьми, Насть....

– Уж лучшего места и времени не нашёл?

– Угомонись.

– Не позволяет темперамент. И, вообще, не спорь со старшими.

– Всё. Слушай. Ты же хочешь нагадить конторе? Сама говорила.

– Не помню, что говорила именно это.

– Между строк. Твой парень в кредитном комитете сидит?

– Приехали! Я ухожу. – Настя начала подниматься со стула.

– Подожди! Сядь.

– Ладно. К чему это всё? И как ты узнал?

– Не торопись. И закрой дверь, пожалуйста.

– Уже интереснее. – Настя заперла дверь.

– Я ни черта не понимаю, ни в комитетах, ни в том, как бюджет перекидывают на подрядчиков, и как его контролируют, и так далее…

– Чёрт возьми – тендер с одним участником, а то ты не в курсе. Это элементарно. Как просек, кто мой парень? Колись!

– Пару звонков.

– Возбуждает. Кому?

– Как ты хотела свалить ото всей этой лабудени? Не через свою подругу же?

– У меня парень пару недель всего. Подруга познакомила.

– Без задней мысли?

– Выражение «задняя мысль» мне нравится.

– С подругой мне кое-то помог.

– Что-то ты мутишь. Чушь какую-то несёшь…

– Оперативное мероприятие.

– Ты шпион?

– Насть, присаживайся. Что ты всё бродишь? У меня водка от пацанов осталась.

– Вот это то, что можно, даже необходимо, предложить даме.

– Что оставили, больше ничего нет.

– Что ж, вмажем за то, в чём я ничего пока не понимаю.

Антон достал бутылку, разлил немного по стаканчикам, достал из холодильника фруктов, порезал.

– А ты красавчик. Не понимаю ещё ничего, но ты меня уже пугаешь.

– Мир, – произнес он.

– Да мы и не воевали, – возразила Нистя. – Тут так можно?

– В этой палате можно. На сегодня все процедуры окончены. Я свободен.

– И я свободна?

– Решать тебе.

– Ну, рассказывай, – с нетерпением начала Настя.

– Все до безобразия просто, – начал Антон. – Наша контора работает по государственным контрактам, верно?

– Определенно. То есть, почти. Подрядчики работают по госконтрактам, а мы от них получаем бабки, они к нам скатываются по ступенькам. Мы, как и большинство, пилим бюджетные деньги, деньги выбранных подрядчиков.

– И одна из этих контор ООО «Рудек», под чьей эгидой орудует ООО «Стрела-М», который и есть наш заказчик, там, где исчез мой миллион...

– Миллион-то твой исчез у нас, но ушел туда, частично. Не без помощи Вероники… стерва! Верно? И подрезала слегка, уж точно… символично. Не из самого миллиона, разумеется. И не без помощи муженька.

– Обидно, – подтвердил Антон.

– Чего ты хочешь?.. Так, раз ты упомянул кредитный комитет, заседание которого будет проходить на днях... формально. И откуда ты это знаешь? Даже так, откуда ты знаешь про моего парня? Не успокоюсь…

– Я уже говорил. Не важно.

– Ну, давай, что там?

– Мы под «Стрелой»…

– Хорошее начало.

– Это да, итак, мы с кредитами по «Стрелой», «Стрела» под «Рудеком». У «Рудека» контракт, аванс и мощный кредит!

– Ты времени зря не теряешь. Кстати, мой парень мелкая сошка в банке…

– Зато твоя подруга всё о нём знает.

– Я сейчас тебе буду бить! – Настя рассмеялась.

– Не нужно быть такой злой. Кроме того, мы работаем на ещё две карманные фирмы, бюджет которых формируется через тот же «Рудэк», у которого аванс на другие объекты, равно, как и кредит.

– Это одна банда, я так поняла, верно?

– И часть банды сидит в чиновничьих креслах.

– Высоко заглянул?

– Угу.

– Давай еще по глотку. Глова начинает идти кругом.

– Что мешает поменять «Рудэк» на некий холдинг «Веста». В принципе, кроме «Рудека» нам ничего и не нужно. Слетит он, потеряется «Стрела», и этого достаточно.

– И наша «Сфера» окажется на нулях, лишенная вливаний «Рудэка», с кредитом и долгами пред поставщиками, ну и «Стрела» туда же, само собой.

– Как-то так.

– Ты знаешь, что рулит «Стрелой» бывший муж Вероники?

– Это-то я знаю, – хитро сказал Антон.

– И что Вероника через мужа вертит нашими боссами, своими известными тебе способами выдерживает баланс, стрижёт купоны, и получает нехилые дивиденды от бывшего мужа через его боссов, да и от наших. Она и на работу-то ходит, чтобы периодически препехнуться с боссами нашими, ну и не только с боссами...

– Хватит.

– Говорю, как есть, – Настя ухмыльнулась. – И не хочешь ли ты таким образом поменять постель?

– Не понял.

– Всё ты понял. Я вот только не знаю, что ты хочешь в целом. Просто отомстить Веронике? Пошло, слишком пошло.

– Не стану спорить. План в целом омерзителен.

– Обожаю это в мужчинах. Открою тебе секрет. Я доверенное лицо мужа Вероники в её контактах с ним. Или наоборот, её доверенное лицо, что, в общем, не имеет разницы. Они же делают это, не оповещая общественность.

– Зачем? Почему ты доверенное лицо, и как ты им стала?

– Тебе всё рассказать? Не уверена, что это имеет отношение к делу. Так она держит меня на поводке, я думаю… или он, я сама не могу понять…

– Ты с ним спишь?

– Фу, какой ты грубый. Случается.

– Он хочет знать всё о Веронике, а та о нём. Инициировал это кто?

– Вероника.

– Она догадывается о том, что ты кувыркаешься с её бывшим мужем?

– Уверена. И это тоже, я думаю, было в её планах. Они, я полагаю, намериваются использовать друг друга каким-то способом. Не удивлюсь, если им самим ещё неизвестно, каким.

– Да, это…

– Это занятно, верно? – Настя рассмеялась.

– Какой-то бред.

– Да всё бред, иначе скучно было бы.

– Я покурю в окно?

– Ради бога.

– Нужно сменить «Рудек» на «Весту»... Не безвозмездно, разумеется.

– Я это уже поняла. Ты хочешь уничтожить «Сферу».

– А ты?

– Всё имеет свою цену.

– Вот только как, я не знаю, думаю…

– Всё ты знаешь, мальчик мой. Мой парень жаден до денег, вот только как ему донести идею до своих боссов? Он еще зелен, но долю с подобных сделок имеет. Но, вопрос о том, кому начинать отстёгивать решается не у него. А бюджет? Кто его считает? А могут посчитать за раз. Ведь твоя «Веста» будет выгодней городу.

– Я не знаю, всё может быть. Это не имеет значение. Как доказать, это вопрос второй. Знать бы, кому конкретно доказывать. Если это узнать, я смогу спустить идею свыше. Немного свыше.

– Да ты просто монстр!

Антон улыбнулся.

– А что касается кредитной политики банка…

– Мой парень может поспособствовать тому, чтобы бумажки поменяли местами. Где ты их прячешь? – спросила Настя.

Антон был ошарашен.

– Это проницательность или осведомлённость?

– Это логический вывод. Ты же не сам залез наверх. А значит, тебя помогли понять ситуацию. Верно?

– Копии в тумбочке. Думаю, ты уже всё поняла.

– Мы с тобой способны горы свернуть, – улыбнувшись, произнесла Настя. – Я завтра как раз иду на приём к господину Смирнову. Или я все его контакты слижу, или выпытаю, но, будь уверен, через пару дней, я солью тебе все данные. Ну, а с моим парнем будет куда проще, ты мне только отмашку дай.

– За три дня разгромим всех, – задумчиво проговорил Андрей.

– Это так быстро не делается.

– Вот увидишь, так и будет. Есть, кому поразвлечься!

– И как ты меня развёл, красавчик?

– Было у тебя что-то такое во взгляде, как только я тебя увидел впервые, – признался Антон. – Что-то хищное. Ты куда опаснее Вероники.

– Не стоит меня с ней сравнивать… А я тебя предупреждала, что не собираюсь песком всю жизнь торговать. Я с первых дней изучала их схемы. Ты же догадался об этом. Предельно примитивно там всё... Совок. Основной конёк – безнаказанность. Ну, не молодцы мы с тобой?

– Это уж точно. – Антон почувствовал подъем.

– Осталось самое главное. Что мы с этого поимеем?

– Уже темнеет, – сказал Антон.

– Конкретный ответ.

Антон достал из тумбочки барсетку, откуда извлек черную коробочку. Он медленно открыл ее... и глаза Насти загорелись так, что Антон, решил, что она съест его заживо прямо тут, в палате.

Но та тут же успокоилась и проговорила:

– Дело есть дело. Как только всё завершиться, ты торжественно вручишь её мне, в счёт наших будущих свершений.

– Договорились, – сказал Антон. – И как ты меня не зарезала?

– Ну, ты не побоялся мне её показать? У нас большое будущее, если выгорит это дело. Оно же выгорит?

– Конечно! Ещё по стаканчику?

– Опять водка? Я уже готова.

– Но и это ещё не всё, – сказал Антон

– А я не сомневалась.

– Вероника, её муж... Рогов.

– Можешь не продолжать. И можешь не заморачиваться. Ну, ты изверг… – Настя рассмеялась. – Никогда бы не подумала. Ты кому больше хочешь насолить, Рогову или Веронике?

– Да всем! Я договорюсь с Вероникой… – начал Антон.

– Ты уверен, что она согласиться? Нужно всех объединить.

– Кого сложнее вытащить?

– Её, с неё и начинай. После я займусь её муженьком, а Рогова приглашу к ним домой в самый подходящий момент.

– И он поведётся? Это меня ещё больше смущает.

– Он такой тупой, что достаточно будет анонимки. Поверь, никто ничего не заподозрит. Они будут на таких эмоциях, что главное, чтобы глотки другу не перегрызли. Семейная драма. Да он такое чудило, Рогов! Он так хочет Веронику, что ему и в голову не придёт, что эта примитивная подстава. Не парься, отомстим всем, а потом уничтожим контору. Аж потеплело…

– Да ты чудовище!

– А ты? И кто всё начал? Кто-то же тебя учит жить…

– Это имеет значение?

– А если они начнут нам после этого мстить? – спросила Настя.

– Ты боишься?

– Я-то нет, ты же меня защитишь!

– Ну, вот и славно! Им будет не до этого. Да и не захотят они лишний раз… Короче, если что и начнется, мы дадим им отпор. Поверь мне, мы победим…

– Интересно, – проговорила Настя. – Любопытно… и тебе никого не жалко?

– Нет, – не задумываюсь, ответил Антон.

– Ну и мне нет. Ты готов?

– Готов.

– Тогда отдери меня, как только чудовище может отодрать чудовище. Тут слышимость хорошая?

– Не проверял.

– Вот и проверим. Бери меня всю, монстр!

 

Power…

За силой прячется зло...

– 10 –

С семейной драмой всё прошло, как по маслу. Смирнов наведался к Веронике, причём, попал в квартиру, используя свои ключи. Та, ожидавшая Антона, из-за такого неожиданного визита моментально устроила бывшему мужу скандал. Тот не понял в чём дело. Начался ор. И буквально через двадцать минут явился Рогов с букетом тюльпанов. Повисла пауза... Но, тот даже не заметил, как слетел с лестницы, причем, пинали его все. На следующий день он написал заявление об увольнении по собственному желанию.

Сергей Петрович стал временно исполняющим обязанности, но уже через неделю фирму начали банкротить. Были свои сложности и в комитете, и в мэрии, да и везде, но скоро всё спустили на тормозах.

Антон к тому моменту уже вышел из больницы и даже не пошёл за трудовой книжкой. Ещё через неделю он уже снимал квартиру (отдельную квартиру) в Москве и имел кое-что за душой. Настя получила коробочку и чмокнула Антона в счет будущих авантюр, коих Антон пообещал ей ещё гору.

Power на полную!

– Не обольщайся, – говорил Громов. – Как-никак, генерировал всё не ты. Чтобы вертеть масштабом, нужно масштаб иметь. Но пережил достойно.

– Задел не слабый, – хитро заявил Антон, и ему почему-то стало стыдно.

– Что с Мариной?

– Прилетела вчера из Турции.

– Ты говорил, раньше должны были.

– Задержались.

– Не особенно она к тебе рвалась?

– Что вы такое говорите?

– Так, что ты ждешь?

 

Целовались они минут пять прямо на мосту на Воробъевых горах. Потом никак не могли разжать объятья.

– Мариночка.

– Тоша.

– Я так скучал.

– Ведь какая-то неделя с небольшим.

– Что ты любимая! Целая вечность.

– Что у тебя с лицом?

– С Серёгиного мотоцикла свалился.

– Тебя на неделю одного оставит нельзя.

– Как там в Турции? Ты так загорела, что выглядишь ещё привлекательнее, чем привлекательно можно выглядеть. А как сексуально!

– Ой, ты изголодался маленький?

– Я готов тебя съесть прямо сейчас!

– Приступай!

Антон обхватил Марину самым непристойном образом.

– Ты что творишь, дурачок? Я знаю ночной клуб, где...

– Не продолжай, я уже горю. Но время полдень. И жара. Лето! Как сессия?

– Вот перевёл тему. Я же сдала всё досрочно, мне два экзамена и я...

– Каникулы!

– У меня они затянулись. Ладно, про Турцию особенно рассказывать нечего. Давай, что у тебя было? Да хватит уже, на людях неприлично! – Марина смеялась.

– Давай уединимся?

– Это мы всегда успеем. Пойдем, мороженое мне купишь, или попить чего.

Молодые люди спустились вниз Воробьевых гор, непременно целуясь в каждом закутке, пока не выбрали уединённую лавку.

– Уединённая лавка в таком общественном месте имеет особенное значение, – говорил Антон.

– Какое?

– Она на вес золота?

– Золота?

– Любви!

– Вот, ты так увлекся сексуальными домогательствами, что очень редко повторяешь это волшебное слово.

– Какое?

– Я тебя люблю!

– Поймал. Сядь ко мне на колени.

– У меня ужасно короткая юбка.

– Это минус?

– Ну, тебя. Говори.

– Итак, я уволился!

– Неужели?

– Именно, и стартанул вверх.

– Куда именно, ещё не решил?

– Я работаю над этим вопросом. Я готов сводить тебя в лучший ресторан и пригласить к себе в гости.

– У тебя квартира?

– Снял. Двушку, у метро.

– Определенно, тут произошли чудеса. За какие-то несколько дней. Поведаешь секрет?

– Только, когда посажу тебя в золотую карету.

– Боже, Антон.

– Я люблю тебя.

Всё то время, что они разговаривали, они не отводили друг от друга глаз. Прохожие то и дело с завистью смотрели на молодых.

– Счастья вам, молодежь! – прокричала старушка, проходящая мимо.

– Спасибо, мы счастливы!

– Мы счастливы? – вдруг серьезно произнесла Марина.

– У тебя какие-то сомнения? – удивленно переспросил Антон.

– Мы никогда это не обсуждали.

– А сколько времени мы провели вместе?

– Пора обсудить.

– Согласен, – строго сказал Антон. – Я с тобой счастлив.

– И я, и я!

– А ведь вся жизнь ещё впереди.

– Впереди, – вдруг грустно произнесла Марина.

– Что такое?

– Когда говоришь, что что-то будет впереди, это впереди когда-нибудь останется позади.

– Нам и тогда будет, что вспомнить. Ты даже не представляешь, как ты меня вдохновила. Я взлетел выше того, что может быть впереди!

– И что ты там видишь?

– Бесконечность. Впереди там бесконечно.

– Мы там вместе?

– Там, кроме нас никого нет! – кричал Антон.

– Как никого? – огорчилась Марина.

– Мы настолько всех обогнали, что всех оставили позади.

– Совсем-совсем никого? – смеялась Марина.

– Нет, кого-то вижу... Ну-ка. Да это снова мы!

Молодые люди так звонко смеялись, что казалось, их слышал весь парк.

– Поехали на корабле по Москве прокатимся? – предложил Антон.

– Ты читаешь мои мысли, любимый.

Через полчаса они также звонко смеялись на корме парохода. И весь пароход смеялся с ними.

– Шампанского? – предложил Антон.

– Не рано?

– Время два. Это то самое время, когда нужно выпить два шампанского.

– Ну, давай, штурман.

Никогда Антон не был так... так. Давно он не обращался к дневнику.

«Как так? Так счастлив! Да! Так окрылен? Да! Я мгновенно выбросил из головы события последних дней, о которых Марине ни в коем случае нельзя было знать. Несмотря на то, что именно благодаря этим событиям я так легко мог пригласить любимую девушку и на пароход, и в ресторан, и ещё, куда только душе взбредет. Я был птицей. Но почему Марина не спрашивает меня, откуда это у меня всё? Хотя, пока, ещё ничего и не было. Будет ресторан, вечерний ресторан. Она не привыкла такое спрашивать. Она птица...»

– А в ресторане нужно будет вечернее платье? – вдруг спросила Марина.

– Любимая, любое твое платье оно и вечернее и утреннее, любое твое платье лучшее.

– Я просто от жары такая липкая.

– Заедем на Поклонную гору, или в Александровский Сад. Там окунемся.

– Я люблю тебя, счастье мое. Стоп, а в клуб?

– После ресторана?

– Устанем.

– Разве с тобой можно устать.

В фонтане на Поклонной горе они устроили настоящий фейерверк из брызг, произведя настоящий фурор среди окружающих, что сочли их сумасшедшими толи от солнца, толи от счастья.

К вечеру они выдохлись.

– Пожалуй, ресторан придется отставить на потом, – еле дыша, сказала Марина.

– Придется согласиться, – выдыхая, согласился Антон.

– Но ночной клуб никто не отменял! – задорно воскликнула Марина.

– Ну, куда ж без него...

До полуночи молодые люди гуляли по Москве, пока Марина не воскликнула:

– Вот здесь мы и отдохнем.

«Признаться в заведениях такого рада я никогда не бывал. Думал, меня и на порог не пустят. Но Марина оказалась проходным билетом куда угодно. Нам тут же предоставили лучшие места, окружили официанты и закидали меню».

– Я буду только мартини и мороженое, – сообщила она.

– Я ограничусь мартини, – пробормотал Антон, чей слух резал такой напор децибелов, что он еле что-то мог расслышать.

Принесли напитки.

– Молодой человек точно будет мартини? – поинтересовался официант у Марины.

– Молодой человек сам выберет то, что считает нужным, после еще двойной виски, пожалуйста, – сказал Антон.

– Твоя собачонка борзая, – расслышал Антон.

Он покраснел изнутри. Марина только рассмеялась.

– Уважаемый, – обратился к официанту, – вы сейчас о ком?

Тот лишь усмехнулся.

– Не обращай внимание, – сказала Марина. Причём, не было понятно, к кому она обращалась.

Антон поднялся, обращаясь к официанту:

– Вы это кому сказали?

– Место! – дерзко ответил тот.

Антон смотрел на Марину. Та молчала.

Официант нагло смотрел на Антона. Тогда Антон не выдержал, схватил со стола бокал мартини и мгновенно разбил его о лицо официанта. Наступила пауза, мгновенно перешедшая в панику. Антон стоял, как ни в чем не бывало. Марина растерялась.

– Я ухожу, – сказал Антон и направился к выходу.

– Взять его!

Тут же несколько охранников вцепились в Антона.

– Пустите его! – крикнула Марина. – Тот получил по заслугам.

Антона отпустили.

– Пойдем со мной, – резко сказала Марина, взяла Антона под руку и повела куда-то наверх.

– Эти мажорки совсем охренели со своими хахалями, – послышалось со стороны.

Дойдя до какой-то комнаты, Марина спросила у охранника «занято ли», и, услышав ответ «нет», выбила дверь ногой.

Марина втолкнула Антона внутрь, заперла изнутри дверь, впилась в него губами и начала срывать с него одежду.

Звезды не плясали в эту ночь.

– 11 –

– Откуда у тебя эта квартира, жулик? Ты остался без работы и опа!

– Долгая история, Серёга! Кофе будешь?

– Давай! Снимаешь хоть, или ещё и ипотеку оформил.

– Снимаю.

– Ты всех обскачешь. Твой рывок дает плоды? Поделись с другом. Прокатимся по ночным улицам? Что ты бурчишь там?

– Да настроения нет. Что-то не то я сделал вчера. Или не так. Фигово на душе.

Из ночного клуба Антон ушёл один. Оставил спать уставшую Марину в номере, куда они вломились. После часа кувырканий, его красавица заснула, он присел, закурил, оделся да и вышел, не сказав никому ни слова. Теперь он ощущал себя виновным. Дома он завалился спать, и разбудил его только звонок Сергея.

– Знаю я, что тебя тревожит. Слышал я, что вчера произошло.

– Как?

– Был я там после. Рассказали. Догадался, кто это был. Оттранспортировали мы твою принцессу. Не переживай. Не сразу, конечно, а как проснулась, принялась тебя всюду искать. Вся в слезах. Успокоили.

– Вы это кто?

– Я со своими приятелями – завсегдатаями этого клуба.

– Это же не тот клуб.

– Ну, так вот вышло.

– И что мне делать?

– Ты мне расскажи. Ты замутил это всё. Это полет Гагарина вокруг Москвы за пару недель. Ты от того случая с пушкинскими отморозками отойти не можешь?

– Я не об этом, Серёга. Какой-то халдей меня оскорбил, а она хоть бы хны.

– Ну, а ты чего хотел? Въехал в город на белом коне, а все пали ниц?

– Я о Марине.

– Её понять можно...

– Как?

– Не знаю, но можно.

– Она стесняется меня?

– Не пришла бы она с тобой. Может шок у неё был. Сама не поняла, что произошло.

– Даже, когда я влепил этому перцу бокалом?

– Там так не принято.

– А как там принято?

– Вот как тебе объяснить, я не понимаю. Не знаю... Бросил бы ты эту затею. Погулял и хватит. Крути дальше вокруг планеты, пока всю не завоевал.

– Но я люблю ее!

– Что ж бросил?

– Не знаю, обидно стало... Как будто она меня просто использовала, да и вышвырнула.

– Ну, тут ты не переживай. Все мы это испытываем и не по разу. Хочешь, извинись. Хочешь еще больше унизиться – извинись.

– Так я ушел!

– Так она тебя туда привела, туда, куда не приводят принцев?

– Что?

– Что слышал!

– Мы с утра хотели найти... какое-то место... какое-то...

– Нашли бы подворотню – ещё смешнее было бы. Пойми, она вольна делать всё, что ей вздумается. Завоевал он её. Да в гробу она тебя видала, раз так поступила. Забудь. И поехали кататься!

– Не хочу...

– Ну и сиди тут со своими мыслями... Властелин мира хренов!

– Да пошёл ты.

– И уйду, больно нужен. Сиди, сопли жуй.

– Бывай!

Сергей громко хлопнул дверь.

«Фиаско. Вот это номер. Как такое, вообще, могло произойти? Так! Я птица! Я счастлив. И всё? Всё кончено?»

Антон принялся искать решение. И какое тут решение? Звонить Громову? Смешно. Стоп. Никто никого не бросил. Просто так обстоятельства сложились. Как? Вернуть их на место...»

Антон упал на пол и отжался двадцать раз.

Зазвонил телефон.

– Да пошли вы.

Он нехотя взял трубку.

– Антон! – это была Марина.

Через час они гуляли в Сокольниках.

– Прости меня, ради бога. Я словно окаменела! Я не знаю, что на меня нашло. Антон, пожалуйста! Антон! Антон!

Марина плакала.

– Я такой дурой бываю! Ну, прости, прости...

Антон обхватил её целиком и крепко поцеловал в губы...

– Ресторан?

– Да, какой скажешь!

Звезды начали улыбаться.

– Ты умеешь выбирать? – говорила Марина.

– По каталогу.

Марина рассмеялась.

– А это что за фото на стенах?

– Это Мариинской театр, это Смольный. Это всё Питер.

– Представляешь! Ты не поверишь. Я весь мир объехала, а в Питере ни разу не была. Смешно, правда?

Антон внимательно посмотрел на Марину, потом на часы.

– Ты что?

– Ещё успеем. Погнали!

 

И вот «Сапсан», и вот они белые ночи. Мать Марины долго не могла понять, что её дочь делает в Питере, когда через четыре дня экзамен. Антон с Мариной решили остаться в Питере на две ночи.

Нет такого города в России, как Санкт-Петербург. И никто не может этого объяснить. Ночевали на плавучем пароходе-ресторане.

Разводные мосты, каналы, памятники, Александрийский шпиль, Исаакиевский собор, Стрелка, дворы-колодцы, Финский залив... Да разве всё перечислишь…

В какой-то момент Антон уже нёс Марину на руках. Так он и усадил её в обратный поезд.

– Я люблю тебя...

– Я люблю тебя...

– 12 –

– Нагулялся? – спрашивал Громов.

– До смерти.

– Ну, это ты погоди. Пора двигаться дальше. Пора тебе найти работу.

– Президентом?

– Курьером.

– Кем?

– Курьером.

– И не простым, а персональным.

– Вашим?

– Не дорос ещё.

 

– Приступим. Есть такой холдинг АО «Аргус-ТЭК».

– Я слышал.

– Еще бы. Так вот, они мои основные конкуренты и хотят отобрать у меня организацию, которую я окучиваю три года, АО «Самсон-нефтегаз».

– Вам нужен шпион, – угадал Антон.

– Мне нужен партнер. Партнер под прикрытием. Ты понял, что я от тебя хочу?

– Нет. Как курьер может принести пользу в таком мероприятии?

– Тебе ничего не нужно делать. Ты должен войти в доверие к главе холдинга Григорию Алексеевичу Силантьеву.

– На должности курьера?

– Личного помощника. Референта.

– С моим опытом, послужным списком. С нуля! Звучит крайне неправдоподобно. Нелепо. Абсурдно.

– Уж об этом позволь судить мне. Он любит молоденьких мальчиков.

– Вы о чем?

– Нет, я не об этом. У него страсть к воспитанию зелёного поколения.

– Такая же, как у вас?

– Несколько иного рода. Он делает их своими пешками, прививает верность, как собаке. Но и благодарит достойно. И не отпускает.

– Где остальные?

– Ушли на повышение. Не сразу. Он будет лепить из тебя всё, что ему вздумается, а потом, потом, будет, что будет.

– В общем, вам нужен шпион.

– Да нет же. Мне нужно, чтобы ты помог...

– Помог его свалить.

– Зачем так высокопарно? Всё просто. Ты будешь докладывать мне обо всём, что у него происходит, с кем и когда встречается, куда наведывается.

– Я всё ещё не понимаю.

– А тебе рано. Когда поймешь, достигнешь того, к чему стремился.

– Вы о Крыме с кабриолетом?

– Хотя бы.

– А если я откажусь?

– Не откажешься. Ты не сможешь отказаться от своей мечты.

– Но, где гарантии?

– Гарантий сейчас никто не дает. Это твой шанс. Я уже показал некоторые примеры, кое-чему тебя научил, настроил на нужный лад, благо, ты сам ко всему этому шёл и идёшь. Ту же не станешь останавливаться на достигнутом?

– Но я надеялся на что-то более реальное.

– Поверь, открывающаяся сейчас дверь поставит точку в твоем... power.

– Вы уверены?

– Безусловно.

– И как я там окажусь?

– Из трех кандидатов он будет выбирать сам. Через многоступенчатую сеть кадровых агентств я поставил тебя вне конкуренции. У тебя нет шансов.

– И он об этом не узнает?

– Нет. Поверь.

– А если он заставит сделать меня что-то ужасное?

– Ты уже совершил достаточно. Силе нужно новое дыхание. Имей в виду, он о тебе не знает ровном счётом ничего. Ты для него пустой сосуд.

– Что должен знать о нём я?

– На дворе июнь. В августе мы должны поставить с тобой точку.

– Но, что я должен о нём знать?

– Ему за пятьдесят, живёт один, с женой развелся давно, оставил ей дочь с приданным.

– Мне...

– Он с ними не общается. Любит дорогие машины, старое кино, серые костюмы. Дружит с властью, есть тараканы из прошлых лет, но тебе о них знать пока не обязательно. Есть начальник службы безопасности, с ним будь осторожнее. Что ещё? Богат, богаче меня. Именно поэтому я не могу его свалить в честной конкуренции...

– Стоп! А в какой конкуренции мы его должны свалить?

– Для двадцатилетнего юноши ты задаёшь много вопросов. Он повел нечестную игру. То есть, как бы и честную, но мешающую мне в моей борьбе.

– А тот, кто мешает вашей борьбе, должен проиграть.

– Так же, как и тебе!

– В чем же тогда сила?

– За которой зло?

– Пусть так.

– Наша цель – это наша цель. Твоя мне известна.

– Почему я?

– Опять всё снова-здорово. Тебя он никак не сможет вычислить. Ты чист. А то, что ты со своими тараканами, мечтами и амбициями ему знать не стоит. Хотя придумай для него свою амбицию. Ему это понравится. Конкурс ты, считай, уже прошёл. Тебе продержаться-то пару месяцев. А потом АО «Самсон-нефтегаз» станет моим.

– Почему вы так уверены?

– Мы работаем в паре.

– Я студен, а вы магнат.

– Только так можно всех обмануть.

– Вы хотите его обмануть?

– Вот скажи, мой юный друг, чтобы свалить «Сферу» и отомстить своим обидчикам, ты все сделал честно?

– Но...

– На что ты способен ради достижения своей цели?..

– Ну...

– Не задумывайся.

– Я...

– На обман! Ложь! На предательство!

– Нет, ну, в пределах разумного...

– Нет пределов разумного, когда ты стремишься к цели! На подлость, на любое зло! Ты готов предать любовь?

– Нет!

– Ты готов предать мать, отца, друга?

– Нет!

– Не торопись с выводами? Какой, по-твоему, самый страшный человеческий грех?

– Не знаю... Убийство...

– Ты готов убить ради достижения цели.

– Что вы такое говорите?

– Ты не готов к таким разговорам? Ты одной ногой у своей цели и всё ещё сомневаешься?

– Но не убить же?

– Поверь, порой, это не самое страшное. А теперь ответь мне только раз! Один раз! Ты готов пойти на всё, ради достижения соей цели?

– Я...

– Одно слово или мы расстаемся навсегда!

– Я...

– Я жду, Антон!

– Да!

– Мы поладим, мой юный друг. Не волнуйся ты так. Будь стоек, как я учил, не перед чем не пасуй и не сдавайся. И, главное, думай о цели. Мечту потерять нельзя. Сдаться – вот преступление. Это уже не power. Согласен?

Антон кивнул.

– Но, вот, наконец, мы и поняли друг друга.

Часть IV

Тонкая полоска света всё ещё разделяла горизонт мироздания на два противоположных мира. Нет единого и бесконечного. Нет единого. Есть бесконечное. Бесконечное многообразно. Границы разделяют меня на два мира, границы делят меня на двух меня. Я многообразен и бесконечен, поскольку я и бесконечность это одно целое. Где я истинен? Где я един? Когда я истинен и един? Только для самого себя, только для настоящего пути я уникален. Я так решил. Я так хочу. Это моя бесконечность. Это мой я. Вы думаете, что видите меня сегодня таким же, как вчера? Я уже сменил путь. Меня уже нет рядом с вами. Это мой след...

– 1 –

Назвать лето аномальным стремятся те, для кого предыдущее запомнилось прохладным. Июль ничем не уступал июню. Разве что грозы порой разбавляли невыносимую жару, да ливневые дожди на какое-то время прибивали пыль и вносили сладостную свежесть в летний воздух.

Сессии в институтах закончились, началась эра вступительных экзаменов.

Вот уже целую неделю, как Марина с мамой отдыхали на Кипре, вот уже две недели, как Антон работал секретарем у Григория Алексеевича Силантьева в АО «Аргус-ТЭК». Вот уже пошёл второй месяц, как Антон встречался с Мариной. О том, что Марина встречается с Антоном, а вернее, с кем-то встречается, мама Марины только догадывалась. Она об этом всегда догадывалась, и если, на её взгляд, в этом не было ничего из ряда вон выходящего, она не обращала на это внимания. О серьезных отношениях дочери она ещё не думала, как не думала и сама Марина. Во всяком случае, в этом была уверена мать. О том, что Антон работал секретарем в АО «Аргус–ТЭК» не знал никто, кроме Громова, ну и самого Силантьева. Сфера его деятельности для его знакомых заключалась в интернет сделках с его старшим партнером. О партнере также он не распространялся.

Работа, хоть и далеко не пыльная, да еще подразумевающая свободный график, отдалили Антона от друзей, ставшие считать его снобом, а бесконечные свидания с Мариной лишь утвердили их в этом мнении.

Как и предполагал Громов, Антон мгновенно понравился Силантьеву, и тот уже через пару недель условного испытательного срока давал ему поручения по передаче той или иной корреспонденции. По возможности, когда рядом не было охраны, время от времени сопровождающей его, и корреспонденция не была прочно запечатана,  Антон вскрывал её, делал с неё копии и передавал Громову. Последнего совершенно не устраивала эта бесполезная информация.

– Так что вам надо? – возмущался Антон. – Я итак работаю крысой, а вас всё не устраивает и не устраивает.

– Ты не крыса, Антон, ты скрытое оружие. А вероятность настоящей пользы тех бумаг изначально была сомнительна. Но вдруг...

– Зачем было рассчитывать на «вдруг».

– Вдруг никогда не стоит спускать со счетов. Важно куда он ездит и с кем встречается. Это даже важнее бумаг.

– Ну, вот вчера он встречался с каким-то пожилым юристом, евреем, как мне показалось. Может, ошибаюсь.

– Это Ефимыч, мой бывший партнер. О том, что он меня сдал, я понял ещё в марте. Чего ему не хватало? Думал, меня списали, а он на старости лет окажется на самом верху, у трона. Не изучена человеческая природа, и никогда не будет изучена.

– Обо мне вы такого же мнения?

– Что ты. Сейчас нет. – Игорь Анатольевич рассмеялся. – Человек существо растекающееся. На него редко, когда имеет смысл полагаться до самого конца. Лишь в критические моменты на него можно рассчитывать. Он просто может не успеть среагировать.

– Так что с «Аргусом»?

– Наблюдай. Помнишь, в начале сентября должна состояться сделка с «Самсоном», которой состояться не должно.

– Должна, но между «Самсоном» и вами. Но, как, если вы сами говорите...

– Критический момент.

– Вы готовы выжидать?

– Я готов на всё. Не будем повторять матчасть. Ты когда домой?

– Как босс отпустит. Через неделю. Дождусь Марину...

– И тут же покинешь?

– Ну, что вы…

– Помни, что я тебе говорил.

– Игорь Анатольевич!

– Да, всё у тебя хорошо. Тебе пора?

– Нужно закинуть кое-какие документы... в «Самсон».

 

Силантьев был в прекрасном расположении духа.

– Привет, Антон!

– Здравствуйте, Григорий Алексеевич!

– Всё просто замечательно! Закинешь бумаги в «Самсон», – машину я уже выделил, – и можешь быть свободен, как июльский ветер.

– Вы в таком отличном настроении.

– Последний штрих. Нашим партнерам нужен будет месяц на формальные процедуры, и к сентябрю мы станем мощнейшей нефтяной компанией!

– Вы всё равно такой необычно веселый, – осмелел Антон.

– У меня сегодня встреча с дочкой. Её мать меня ненавидит, но иногда даёт поболтать с ребёнком.

– Взрослая, дочь?

– Студентка.

– Я со студенткой встречаюсь, – гордо заметил Антон, но тут же запнулся, сообразив, что сказал что-то нелепое. Он тут же добавил: – Что, в общем-то…

– В твоем возрасте по-другому и быть не может, – перебил его Силантьев. – Любишь?

Антон покраснел.

– А как у вас с дочерью? – спросил Антон, не ответив на вопрос Григория Алексеевича.

– Да не всё так, как хотелось. Сколько уж лет прошло. Но, я её люблю.

– А она?

Силантьев задумался.

– Каждый раз узнаю что-то новое. Ну, давай! Через десять минут будет авто.

Антон вышел из офиса и на него нахлынули странные мысли...

«У Марины отец, которого она ненавидит, нефтяной магнат, которого она даже хотела убить. Много в стране таких совпадений? Много вокруг меня таких странностей?»

Он вышел на улицу и, в ожидании машины, закурил. По телефону с Громовым договорились не общаться. «Что это? Совпадение? Проклятье! Сегодня я встречаюсь с Мариной. Позвоню!»

– Любимая, ты уже на земле?

– Да, дорогой, я уже дома.

– Не терпится тебя увидеть, солнце мое.

– Может, отложим до завтра. Я так устала.

– Разве для нашей встречи это препятствие? – Антон стал чернее тучи.

– Давай я вечером позвоню? У нас с мамой ещё кое-какие дела. Пока…

Шум в ушах заглушил уличный гам. Антон набрал Силантьева.

– Прошу прощения, а когда вы с дочкой встречаетесь?

– Через два часа, а что такое?

– Я могу вернуться и поговорить с вами? Буквально на пару минут…

– Заезжай. Тебе на дорогу сорок минут в оба конца. Что-то случилось?

– Нет, ничего, но лучше при встрече. Хорошо?

– Договорились.

 

«Я предаю Громова? А он меня? Это игра такая?»

 

– Григорий Алексеевич, я у вас уже третью неделю и работаю курьером.

– Да. – Силантьев не понял вопроса Антона.

– И почти всегда меня сопровождает охранник.

– Верно. Документы-то важные.

– А для чего я вам?

– Вопрос в лоб. Тебя не устраивает оклад или график?

– Просто любопытно.

– Я люблю свежие кадры.

– Но у меня не то образование, нет опыта, и я не из той среды.

– Не пойму к чему ты ведешь? Ты сам сюда рвался, разве не так?

– Да, но… Что будет, скажем, через месяц? Я также буду курьером?

– Через месяц еще да.

– А потом?

– Увидим.

– Увидим меня в каком-то возможном подходящем качестве?

– Ты смог пробиться ко мне в курьеры, ты понимаешь, что это значит?

– Нет.

– Ты лучший...

– Вы так в этом уверены?

– Что с тобой? Ты уже готов сесть в кресло вице-президента?

– Нет, но… простите. Что-то...

– Что-то тебя гложет?

– Предчувствие у меня какое-то странное... Глупости говорю какие-то...

– Ты домой хотел, в Челябинск. Отправляйся, когда хочешь. Хоть сейчас. – Силантьев рассмеялся. – Я подумал...

– Да нет. Извините. Я могу идти?

– Конечно. И хватит хандрить.

Антон вышел. Он был в панике… он мог провалить план Громова…

– Ничего не понял из того, что он говорил, – пробормотал Силантьев и начал звонить дочери. – Молодежь, гормоны…

 

По пути Антон достал телефон, купленный им специально для разговоров  Громовым, позвонил ему и договорился о встрече.

– Мальчик решил поиграть в детектива? У нас другие задачи, совсем другие...

– Но, столько совпадений!

– А жизнь по большей части из них состоит. Что наша жизнь? У тебя паранойя. Отправляйся-ка ты домой на недельку. Тебе и Силантьев предлагал. Видишь, добрый какой, не успел устроиться к нему, а он тебя уже в отпуск отправляет. К тому же месяц они дергаться не будут, до августа. И выкинь ты из головы эту чушь!

– Фамилия Марины материна – Кочнева. А какая…

– Вот ты прицепился. Это солнечный удар! Да даже если так и есть на самом деле? Это что-то меняет?

– Как что? – Антон чуть не задохнулся. – Вы заставляете меня шпионить за отцом моей девушки…

– Угу, отца, которого она ненавидит и хочет убить, как ты рассказывал. Какая ирония!

– Так вы подтверждаете, что Силантьев отец Марины. И познакомили вы меня с ней не просто так…

Громов выдержал паузу, после чего громко рассмеялся.

– Ох, и дитё же ты ещё, хоть и с высоким потенциалом и грамотно выбранным образом действия. Давай так, все приземляем, и сегодня мы обо всем забываем. Рассмешил, шпион. И не светись так часто около меня, охрана у меня, что надо, но вдруг Силантьеву доложат, что видели с парнем, вроде тебя. Добро?

Антон шёл по улице, и ему казалось, что тучи сгущаются над его головой. Он сжал кулаки, ощутив неутолимое желание с кем-нибудь подраться.

 Времени было ещё четыре часа. Реализовать последнее желание было крайне проблематично.

Тем не менее, возможность реализации не замедлила себя ждать, и была она не кем иным, как Роговым, бывшим начальником Антона.

– Есть вопросы? – напряженно спросил Антон.

– Ты какого хрена развалил мне карьеру? – зарычал Рогов. – Я догадался, не сразу, но догадался, что это ты. Да и некому было больше. Как у тебя получилось? Кто тебя научил, паршивец? А? Ты мне все планы порушил! Какого хрена?..

– Я? – искренне удивился Антон. – Что ты несёшь? Головой ушибся? Вы все там себе ломали всё, что можно. Ты чего хотел? Поплакаться? Я тебя могу успокоить. Это всем должно пойти на пользу. Это новая жизнь, новые шансы! Это испытание. Новый рывок в жизни дает больше эффекта. У тебя всё?

– Ты из-за миллиона? – не отставал Рогов.

– О чём ты, не пойму? И разве это имеет какое-то значение?

– Подонок! – прорычал Рогов.

– Надоел ты мне…

Мысли Антона были далеко от проблем с Роговым. Он прошёл мимо него, толкнув плечом, и направился к своему дому.

– Стой!

В одно мгновение Рогово оказался возле Антона и врезал ему по щеке. После чего тут же убежал.

– Придурок, – пробормотал Антон и двинулся в сторону своего подъезда.

Поздно вечером, когда Антон уже собирался принять душ, раздался звонок.

– Антон, ты ещё дуешься? Я приняла ванну и снова обрела себя. Как всё же хочется встретиться?

– Марина, – прошептал Антон.

– 2 –

– Знаешь, о чём я там думала? – говорила Марина, когда они прогуливались по Цветному бульвару.

– Несомненно, обо мне, – уверенно проговорил Антон.

Марина рассмеялась.

– Это, конечно, тоже, даже в первую очередь… только настолько уж не обольщайся, хотя процент мыслей о тебе преобладал.

– Как ты сказала? Процент мыслей. А знаешь, о чём думал я? – просил Антон

Марина заулыбалась.

– Эти были все сто процентов.

– А теперь ещё ты уедешь, – грустно проговорила Марина.

– Ну, это не Турция и не Мальта. Знаешь, песня есть «Любовь – это поезд Свердловск – Ленинград и назад».

– Только кто-то сам управляет своей судьбой, а кого-то постоянно на смотрины возят.

– И на Мальте?

– И там тоже. Но я…

– Ты непреступна, как Мальтийский орден, или что там у них…

– Да ну тебя! Вон, у тебя песни на уме.

– Я росту, любимая.

– Поцелуй меня!

– Так тут столько людей?.. Хоть и поздно… и темно.

– Когда это тебя останавливало?

Антон прижался к губам Марины. Та выдохнула блаженство.

– Представляешь, что это может закончиться?

– Мариночка, я тебя отказываюсь понимать.

– Мне так грустно стало, пока я в ванной нежилось. Мне так захотелось тебя увидеть! Просто увидеть, взять за руку. Просто улыбнуться.

– Всё же будет как нельзя лучше?

– Посидим в парке? Или просто на лавке. Будем смотреть на цирк и смеяться.

– Как будто бы видим, что там происходит, да Марина?

– Как будто мы видим своё будущее, Антон. И в нём мы смеёмся.

– Дорогая, что-то произошло?.. И, всё же, о чём ты там думала, кроме меня?

– Да, ерунда какая-то, не обращай внимания. Не стоило моих мыслей о тебе.

– И всё же, что-то произошло?

– Ровным счетом ничего, – задорно произнесла Марина.

– Я такой тебя ещё никогда не видел.

– Ты не слышал про эти дни?

– Что?

– Шучу я. Просто порой на меня может нахлынуть хандра, а для того, чтобы от неё избавиться, нужен друг. Даже больше, чем друг. Мне нужен ты, Антон... – задумчиво проговорила Марина. – Питер… Песню твою вспомнила. А мы были в Питере. В белые ночи. Вдвоём, и ты нёс меня на поезд.

– Так ты пьяная была!

– Да ну тебя! Я так устала, что не соображала, где я.

– А страна у нас большая. Я не про Челябинск. А какой мир!

– Ты хочешь объездить весь мир?

– Непременно.

– И с чего начнёшь?.. Ах да, с Крыма, сидя в кабриолете.

– Да… это очень странная мечта. Я возьму тебя с собой.

– Договорились, турист.

– Я не турист, я путешественник.

Марина замолчала.

– Не уезжай.

– В Крым?

– Да при чём тут Крым? В Челябинск.

– Я же на пять дней, родителей повидать.

– А они сюда приехать не могут?

– Ты батю моего не знаешь.

– Да уж, я и своего не знаю… и не жалею.

Антон испытал напряжение.

– Не будем об этом, – произнёс он.

– Не уезжай, пожалуйста. Не оставляй меня.

– Я дам тебе в охрану надежных рыцарей. Один из них на железном и очень резвом коне.

– Спасибо за заботу. Антон?

– Да, Мариночка?

– Ты меня действительно любишь, или просто решил покрасоваться?

Антон был не на шутку удручен таким вопросом.

– Я тебя не понимаю? – в сердцах сказал он.

– Взаимопонимание одно из главных составляющих любви.

– Марина, ты говоришь фразами из учебников по любви?

– Ты читал такие учебники?

– Ну, разве только «Кама Сутру»… Шучу, конечно.

– Смотри сколько пар вокруг?

– Время такое?

– Какое?

– Климат подходящий! Марина, я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать?

– Все они счастливы?

– Проведем опрос?

– Антон, ты был таким настойчивым и серьезным, когда… когда…

– Когда пытался завоевать тебя?

– Именно, завоевать.

– Я и сейчас такой! Клянусь моей любовью к тебе!

– Ты изменился. И очень скоро. Ты стал не просто настойчивым, в тебе появился напор, который меня порой пугает.

– Чем же, милая?

– Ты стал жестче, ожесточенней. Ты, словно не можешь представить, что тебе можно отказать. Когда ты дарил мне куст…

Молодые люди хором рассмеялись.

– Ты был настоящий.

Антон замер.

– А сейчас я какой?

– Ты как робот. Не в прямом, конечно, смысле. Но ты, не то, чтобы боишься отказа. Слово «боишься» тут не совсем уместно. Ты не можешь принять отказ. Когда я сказала тебе, что не смогу с тобой сегодня встретиться, в твоем голосе не слышалось… грусти, было, возможно, разочарование, возможно, обида, но не грусть. Ты, словно, упускал что-то своё. Своё личное, принадлежащее только тебе.

– Нет, Марина, тебе показалось. Я как раз был… разочарован…

– Вот видишь?

– Я не то имел в виду… я, да, я немного обиделся. Тебя так долго не было. Я тебя так ждал, так надеялся на скорую встречу.

– Но ты не получил своего.

– Так мы вместе.

– То есть, получил?

– Ну, ты же сама мне позвонила…

– Это верно, – задумчиво произнесла Марина. – Я тебя люблю.

– Я люблю тебя. Поздно…

– Куда сходим?

– Может, в китайский ресторан? – неожиданно предложил Антон.

– Ты же никогда там не был.

– Вот и внесем свежую струю после Мальты.

– И перед Челябинском. Звучит зловеще, – страшным голосом произнесла Марина.

– А после ко мне, – предложил Антон.

– Звучит ещё страшнее.

– Но мы попробуем и рискнем.

– И…

– Я тебя люблю!

– А как люблю тебя я. Побежали!

Звезды всю ночь плясали над домом Антона.

– 3 –

 Дорога от Челябинского аэропорта до дома Антона занимала не более получаса, поэтому вскоре он уже был окружен родителями и бабушкой, никак не способной оторвать от себя внука.

– Надолго к нам? – спросила мать.

– Дней на пять, – ответил Антон, оглядывая накрытый по случаю его приезда стол.

– Давай семейным кругом, – предложил отец. – Со своими пацанами ещё успеешь натрепаться.

– Да и не осталось тут уже не кого, а кто остался, с теми связь я потерял.

– Никогда не стоит терять связей, какие бы они ни были, – назидательно произнесла бабушка. – За стол.

– Дай человеку с дороги хоть душ принять.

– Я мигом. – Антон сорвался с места, и через десять минут уже сидел во главе стола.

– Итак, я вас внимательно слушаю.

Все рассмеялись.

– Ну, серьезно, у меня всё по-прежнему, почти, а вас я по полгода не вижу.

– Кстати, я хочу к тебе в гости заскочить, – сказала мать. – Подруга предложила в Москве погостить пару дней, на выходные, вот я воспользуюсь случаем и заскочу.

– Заранее забронируй номер, – смеясь, посоветовал Антон.

– Договорились.

– Итак, кто начнет? – объявил Антон, поднимая бокал вина.

– Глава дома, – подсказала бабушка

– Ну что ж, – отец поднял бокал и начал. – В моей карьере, как это называется, да и в карьере твоей матери, как, собственно, и в карьере твоей бабки – пенсионерки, ничего ровным счетом не изменилось.

– Стиральную машину вон, какую купили, – вступила бабушка.

 Отец рассмеялся.

– Это излишки, которые мы могли себе позволить, дабы улучшить свой быт. Я всё также заместитель инженера, мать там же, бухгалтером. А ты?

– Из сферы бизнеса, – серьёзным тоном произнёс Антон.

– Какой бизнес? Бизнес у вас, в Москве? Как там у тебя с ним, с бизнесом? Стал бизнесменом?

– Да брось ты! – остановила его мать.

– Действительно, – поддержала её бабка. – Лучше скажи, когда жениться надумаешь. Тебе сколько-то уже? Давно пора.

– Вот этой стороны  своей карьеры, в смысле, жизни, я совсем не касался.

– Девушка-то есть?

– А то! – гордо произнес Антон.

– Картинка? – не унималась бабка.

– Всё есть. – Антон достал смартфон и показал несколько фоток Марины.

Отец многозначительно покачал головой. Мать сделала то же самое сочувственно, а бабка и просто открестилась.

– Знавала я таких. Богачка? Богачка, сразу видно.

– Не понял я вашу реакцию, – искренне удивился Антон.

– Есть такая примета: с такими гуляют, а на других же женятся.

– А с чего вы, вообще, взяли, что я намерен жениться?

– Глядите на него! – вспыхнула бабка. – А чем же ты заниматься собираешься?

– Не усмотрел связи между двумя посылами?

– Чего?

Мать только сидела и умилялась.

– Вот спроси у своих родителей: хотят они внуков нянчить или так? Тебя, оболтуса, родили, чтоб ты к ним раз в год приезжал, когда вздумается?

– Эх, бабуля, ты даже не представляешь, сколько чего нужно добиться, чтобы задуматься о женитьбе.

– И чего о ней думать? Нет, если речь идет об этой крале с картинки, то, действительно, можно долго чего-то добиваться и так и не добиться.

– Бабушка предлагает рассмотреть тебе более реальные варианты, – заметила мать.

– Вот вы с папой, когда собрались жениться, вы обдумывали реальные варианты?

– Разумеется, сынок, я прежде, чем сделать предложение изучил все финансовые стороны будущей невесты! – сказал отец.

– Да ну тебя, супруг. Всё, что ты сделал, это выяснил, какие мои любимые цветы, а после постоянно их дарил мне.

– И по носу пару раз получил, – не без гордости добавил отец.

– Ещё бы, дочь-то моя, девка видная была, – вступила бабка.

– Такое ощущение, что мы обсуждаем какой-то деревенский роман. Осталось достать гармошку и всем всплакнуть, утирая друг другу слезы, – заметил Антон.

– Ох, молод ты, – продолжала сокрушаться бабка.

– Кстати, за тобой, дорогая женушка, табуны ходили, а лучшие цветы выбирал я. Так-то. Стратеги любовных игр, – продолжал отец.

– Эх, знал бы ты, что не цветы я выбирала… но, ты это итак всё прекрасно знаешь. Дон Жуан Челябинский.

– Ладно тебе, Ассоль, – отец обнял жену. – Давно не наливаем.

– Там у вас с этим всё в порядке? – спросила бабушка внука.

– Поверь, бабуля, там со всем всё нормально, – ответил Антон, хоть и не понял, о чём его спрашивают.

– Нет, мне это краля не нравится, больно ненастоящая, – продолжала причитать бабка.

– А ты сможешь определить настоящую от какой там…

– Да ну вас! – бабка разозлилась и ушла на кухню

– Не обращай внимания, Тош, – говорила мать. – А бабки свои завороты. Девушка видная…

– Из далека видная, – влез отец.

– А ты не вмешивайся. Давай разлей лучше. Давно собирался.

– А что это я не должен вмешиваться? Мой единственный сын, наследник.

– Ох, боже ты мой. Ну кто ж сейчас в таком возрасте задумывается о серьезных отношениях, если их не видно сразу…

– Что значит «не видно сразу»? – спросил Антон.

– А это так сразу не поймешь. Это чувствовать нужно. Вот как мы с твоим отцом.

– И то верно, Антоха. Ты сперва на ноги поставь себя, после размышлять о жизни начнешь, о семейной, или ещё какой. И ничего страшного не случится, если и семья тебя стороной обойдет. Главное достоинство. Честь и достоинство. Будешь достойным членом общества, никому и в голову не придет задуматься о том, где у него семья. Ну, а уж если совпадут звезды – держи, не упускай. Такое может только раз в жизни быть.

– Серьезно, как в деревне, на завалинке, – рассмеялся Антон. – Еще семечки, гармонь и кого-нибудь в пляс.

– Тут жизнь проще, – сказала мать.

– Ты-то что молчишь? – встрепенулся отец. – Только свою подружку и показал. Ты так и живешь в Подмосковье? И сидишь в этой своей конторе, той, в которую ещё зимой устроился, ту, где начал что-то там продавать?

– Нет, я снимаю двухкомнатную квартиру в Москве, а из той пропащей конторы я сбежал. Я свободен выбирать то, что считаю нужным. Я свободен. И это показатель моей силы, если хотите знать.

– Что-то вы резко так разошлись, – встрепенулась мать.

– Ты сказал, что ты бизнесмен. Так? Ты хочешь сказать, что стал удачливым продавцом? Или как это называется по-модному? – возмущенно спросил отец.

– Я ничего не продаю! – четко ответил Антон.

– Тогда расскажи, как ты за пару месяцев смог так подняться?

– Так – это как?

– Мы с твоей матерью, – продолжал отец, – пашем на заводе, но как жили в двушке, полученной ещё твоим дедом, так и пашем. В чём секрет, сын?

Когда отец Антона переходил на столь официальный тон, называя его сыном, разговор, как правило, принимал агрессивный оттенок.

– Нет никакого секрета! Я просто живу так, как считаю нужным.

– Как ты считаешь нужным?

– Мужчины потише, соседи сбегутся, – смеясь, вступила мать.

– Так, как я решил. Мама?

– Говорите, – мать не любила вмешиваться в такие диспуты.

– Ты решил? Твое решение строится на чем-то? Оно приносит пользу другим?

– Каким другим, папа?

– Тем, что живут с тобой в этом обществе, в одном с тобой обществе?

– Да плевать я хотел на это общество! – неожиданно для самого себя выкрикнул Антон. – Пап, я не пойму, мы так хорошо начали, и тут ты в пару секунд рельсы поменял. Что-то не так?

Повисла неловкая пауза.

– То есть, ты до мозга костей эгоист? – не унимался отец.

– Я хотел бы называть себя сильным человеком!

– Ох, оно как? И в чем твоя сила заключается?

– В определенные моменты я не нахожу должным считаться с мнением других, если их мнения или действия могут привести меня к проигрышу.

– А если дело касается принципа?

– Какого, к чёрту, принципа?

– Тише мужчины, – мать начала заметно нервничать. Бабушка, вернувшись с кухни, тут же покинула место брани, укрывшись у себя в комнате.

– Если я способен отступиться от принципов, своих принципов, если я допущу такую мысль, я перестану быть собой! – серьёзно произнес отец.

– А кто ты есть, папа?

Отец побагровел.

– Ты всю свою жизнь просидел на одном месте, как и мама, и чего ты добился?

– Мы жили и живем честно!

– Да, твою мать…

– Антон! – прикрикнула мать.

– Кому нужна твоя честность? Тебе, который даже не мог откладывать деньги, чтобы купить квартиру, или хотя бы автомобиль. Ты так и ездишь на стареньких «Жигулях»?.. Или тебе, мама, которая за всю жизнь толком мира не видела – всё по озёрам Челябинской области. Или твоим друзьям, для которых одна радость – запереться в гараже, да дуться в карты.

Антон отдышался.

– Какая у вас у обоих была мечта? Только честно.

Мать молчала.

– Вырастить сына, которым можно было бы гордиться.

– И что вы для этого сделали? Направили его в Москву, в бессмысленный институт. Или я о чём-то ещё не знаю? Может, меня ждёт подарок в виде океанской яхты? – Антон не снижал тона.

– Ты не о том говоришь, сын, – спокойно выговорил отец.

– Так разъясни?

– Мы хотели сделать из тебя достойного человека.

– Опять одно и тоже. На кой чёрт мне ваше достоинство, если я не могу вот эту самую девушку банально сводить в ресторан?

– Ты считаешь, это главное.

– Я считаю это побочным эффектом силы!

– Чего?

– Да, силы! Я считаю, что только будучи сильным, можно добиться любых высот.

– Кроме силы нужно ещё что-то, – спокойно сказала мать.

– Что? Ну-ка, что? Совесть? Честность?

– Именно!

– Плевать я хотел на это всё? Трижды плевать. Я смотрю на вас и понимаю, насколько бесполезны все эти возвышенные качества. Вся это… Сила, вот волшебство, пусть за ней и стоит зло. Power…

– Что?

– Вы не поймёте…

– У тебя ещё есть шанс, чтобы мы не сказали тебе то, что ты не захотел бы услышать.

– И что же это такое ужасное?

– Ты нас разочаровал.

– Да мне плевать.

– Убирайся!

– Я и не собирался задерживаться. Живите со своим достоинством и совестью, а я пойду вверх, у меня будет ещё больше силы. Я не вспомню о вас! Слабаки…

– Вон отсюда!

– 4 –

А когда Антон вернулся в Москву, его ожидало то, к чему он не был готов – фиаско на любовном фронте. Марина его бросила. Бросила, как и полагается таким шикарным женщинам. Она его игнорировала. Ни звонки, ни сообщения, которыми Антон засыпал её, ничего не возымело обратного эффекта. Он караулил её у дома, у дачи, но так и не встретил. Он нашё её в том клубе, где они как-то отдыхали.

– Вернулся? – сухо спросила она.

– Да, и никак не могу тебя найти.

– И не ищи. Разве ты не понял смысл нашего последнего разговора? Я считала тебя умнее. Ты мне больше не интересен. Вот мой новый парень. Кстати, у него уже есть шикарный кабриолет.

– Он к тебе пристает? – спросил тот.

– Пытается, но у него кишка тонка, – небрежно кинула Марина.

Антона словно оглушили чем-то тяжёлым. Он не поверил в то, что это происходит с ним на самом деле.

– Что мне сделать, дорогая? – спросил парень.

Марина секунду подумала.

– Сделай так, чтобы я его здесь, да и негде больше не видела.

С разбитым лицом Антон сидел в подворотне недалеко от клуба.

«Как так могло произойти?.. Мы же любили друг друга! Это ты ее любил, или придумал, что любишь. А теперь забудь. Ты ей неинтересен. Да и был ли когда интересен? Нет, возможно, при определенных обстоятельствах и был. В моменты физической близости, да и то, это было скорее блефом. Летним развлечением избалованной девочки. Гуляй! Найди Серёгу, он промоёт тебе мозги».

«Будь ты проклят, дневник! А что сразу сопли распустил? Забыл, как рыдал в туалете? Может это не твоё? И ты слабак? Ничтожество! Она употребляло это слово? Ничтожество? Вроде, нет. Неужели нет ни капли сострадания? Вот ты осел! Какое сострадание? И куда девалось твоё достоинство? Где оно? В Челябинске? У родителей? Нужно слушать взрослых. Что я скажу Игорю Анатольевичу? А при чем тут он. Я сам решаю свою судьбу. Я… их всех сделаю. Не знаю, как, но отомщу. Всем! Кому? Этой девочке? Ты дурак? Давай вытирай слезы и дуй домой. Можешь даже нажраться, если поможет, но про Марину Золотую забудь. А в чём, собственно, проблема? Ты отгулял почти два месяца с самой шикарной дамой и теперь ревёшь. Гордись, что получилось то, чего почти ни у кого не получалось. Ты всё ещё на коне, сопляк. Рисуй план действий и в бой».

 

Август был под стать июлю. Лето жгло, жгло так непривычно, что дождь ждали, как спасение, и встречали его с великой радостью.

 

Антон продолжал исполнять поручения Силантьева и всё также докладывать о них Громову. Изменения в делах последнего не произошло. Силантьев стремительно приближался к своей цели, ООО «Самсон-нефтегаз», цели, которая уплывала из рук Громова. Тот испытывал страшное напряжение.

 

– Со своей красавицей ты порвал, – как-то сказал Игорь Анатольевич, когда они с Антоном прогуливались на речном пароходике.

– От вас ничего не скроешь, – грустно произнес Антон.

– Это заметно. Ты держишься, молодец. Но в любой момент, причём, в самое ближайшее время, у тебя начнется ломка. Это мне совсем некстати. Силантьев ничего не замечает. Ему это также некстати.

– Он об этом ничего и не знал.

– Это хорошо. Возьми завтра отгул и оторвись выходных. Предупредим твой срыв. Может, поможет. Порой выход энергии спасает. У нас осталось буквально две недели…

– Может, вам тоже взять отгул.

Громов хитро посмотрел на Антона.

– Нравится, когда ты дерзишь. Сейчас первая неделя. Первая неделя сентября станет для нас крахом, если мы ничего не сможем придумать.

– А что мы можем придумать?

– У тебя три дня. Звони ему прямо сейчас и вали в загул, но только к понедельнику чтоб был, как штык. Будем решать.

– Вы уже что-то придумали?

– Почему ты так сказал?

– У вас блеск в глазах.

– Не бери в голову. Давай, звони.

 

И Громов оказался прав. Не успел Антон сойти на берег, как на глаза ему навернулись слезы. Сначала он зашёл в какой-то кабак, принял там сто грамм и направился домой, по дороге прихватив всё необходимое для молодежного выхода из любовной депрессии. Нет, это была лишь бутылка коньяка. Залетела ему в голову мысль снять проститутку, но он по какой-то причине, возможно, предчувствуя встречу, отказался от этой идее.

А ждал его Сергей.

– Хвати на двоих? – не здороваясь, спросил тот.

– Как быстро будем уничтожать. Ты, как чувствовал!

– А ждал, когда же ты разродишься. Звоню тебе, звоню. Слышь, старичок, ты как будто ядерную бомбу куда-то не туда сбросил.

– Похоже, Серёга, ты прав. И был прав ещё тогда. Пришли. Закуска порезана. Приступим?

– Погоди, старик, Рому звать не будем?

– Да он сейчас меня своими нотациями замучит.

– Как скажешь. Я ему так и расскажу. Так что, будем резать закуску? Нарезано у него. Где?

– Давай так, без всего пока.

– Ну, здоровье твоё. Завтра, я так понимаю, и послезавтра. Ты уже начал привыкать? Понравилось? А что потом?

– На пару дней, – отчеканил Антон.

– Я не смогу всё-время дежурить.

– Ничего, выживу. Погнали.

Первая рюмка прошла на ура.

– Ты с работы отпросился?

– Типа того.

– Ну, тогда по второй.

– Ну, говори.

– Все бабы суки!

– Наконец-то. Вот пошло движение. Я тебе говорил, что есть столько девушек прекрасных, а ты…

– Я взял, да отхватил самую прекрасную.

– Эх, Антоха, ты даже не представляешь, как всё относительно. Я бы вот советовал тебе, либо завести прекрасную…

– Ну, к черту…

– Либо снять на ночь кого.

– Ничего не хочу, Хочу нарезаться…

– Да пузыри попускать. Тебе звонят.

– Да пошли все!

– Возьми, может что-то важное…

– Твою мать!

– Что?

– Мать.

– Что мать?

– Она к подруге заехала, хочет навестить.

– Облом. Напиши, что сейчас не можешь говорить, а завтра что-нибудь придумаешь.

– Она говорит, на часик завтра заскочит.

– Вот чёрт, как мне тебя контролировать, сиделку вызвать, что ли?

– Зачем?

– Да ты завтра в такие слюни будешь, если за тобой с утра не присмотреть, ты продолжишь жарить. Пишет, во сколько будет?

– В два.

– Самое пробуждение после сегодняшнего вечера. Ладно, погнали дальше…

– Погнали дальше! Не останавливайся!

Смех, слезы, смех, истерический смех. Пауза. Не хватило одной! Разбилось что–то... Ну, и ладно! Ещё, ещё! К чёрту боль! Жги! Жги! Жги!

– Как ты это всё уберёшь к двум?

– Гномов вызову. Ладно, не бери в голову, бери огурчик.

– Какой огурчик?

– Вот этот?

– Ты к коньяку огурчик взял? Тебе семь гномов нужно.

– А чё?

– Коньяк с огурцом.

– Смешно!

– Оборвать животы можно. Ты сала не брал?

– Мама привезет.

– Стоп, ты же там разругался со всеми?

– Мама есть мама. А я придурок!

– Пошла конструктивная критика.

– В мой адрес?

– Ну, а в чей.

– Давай Марину гнобить?

– Фу, как низко. Выпей, отойдет. Давай музло врубим.

– Power! 

– Да пошёл ты со своим этим… устал. Давай паузу.

– Не вопрос: Спят усталые игрушки…

– Заткнись. Я просто полежать хочу. И ты давай…

– Куда?

– Под стол. Там уютно.

– Всё! Пасс…

– 5 –

Что-то шуршало, шкварчало, был слышан стук, или звон, или гром посуды… текла вода.

«На кухне, похоже. Значит, Серёга не утонул. То есть это он шумит… как смешно, и стоит у плиты в фартуке. Загудел миксер. Им даже я пользоваться не умею. Я на диване, под одеялом! Это что, семь гномов? Просто шумит всё одновременно и… как-то тихо. Кого-то боится потревожить? И как я выполз из-под стола и оказался на диване, укрылся одеялом?.. И этот запах. Что же это? Но вкусно. Даже в моем состоянии, это выглядит вкусно… пить! – Антон с трудом поднял голову. – Не может быть! – На столе бутылка пива, стакан коньяка и стакан с огуречным рассолом. – С чего начать? Точно не с рассола. Пиво не оросит. – Он потянулся за коньяком. Осушил… – Полегчало? Нет! Значит, рассол. После коньяка? Нет, пиво, а рассол на потом. Пиво долго пьется. Ещё бы коньяка. Вот бутылочка. Ещё рюмка. – В голове просветлело, но… Кто всё это творит, да ещё так вкусно пахнет».

– Твою ж ты мать! Это же мама! – прохрипел Антон вслух и понял, что ему сейчас предстоит услышать такое, как бы вкусно это всё не пахло и… – Мама поставила мне коньяк, пиво и рассол?

«Пожалуй, я ещё посплю. Мне так полегчало после коньяка. Самое время. А время? Второй час дня! Мама должна приехать к двум… Я пропал! Хотя, после того, что было в Челябинске, уже не имеет значения. Но это не мама, и уж точно не Серега. Ромарио подослал, чтоб он пилил меня… и так пахнет?.. Вдруг и вправду, гномы?»

– Очнулся?

«Боже все святые и не святые тоже, этот вариант не стоял у меня в списке. И это тепло в голосе…»

– Надя?

Антон больше ничего не смог произнести.

– Привет, герой-любовник-алкоголик-друг-наглых-друзей и всё прочее…

– Я, мы… а ты давно тут?

– Достаточно, чтобы накормить и тебя и Серёгу, если он решиться прийти. И твою маму. Об этом я тоже знаю.

Антон посмотрел на часы.

– Полчаса, – помогла ему Надежда. – Есть время принять душ и одеть что-нибудь не из того, в чем вы вчера кувыркались.

– Предлагаю это не обсуждать, хорошо?

– Договорились. Я начинаю накрывать. Позвони маме. Может, её встретить нужно. Не звонил?

«Да что же это за тепло опять?»

– Звоню. Мам, это я! Ну как? Я бы и не позвонил! Ты сейчас где? Это пять минут. Я мигом. Ты не торопись. Я мигом…

Тут он грохнулся, одевая штаны.

– Мария Андреевна, – сказала мама, входя в квартиру.

– Очень приятно. Надежда.

Мама удивлённо смотрела на Надю.

– Мне, – вы, конечно, извините, – сын совсем недавно показывал другое фото, вот я и растерялась. Я…

– Мама, та фотка меня бросила. И закончим на этом, – скороговоркой проговорил Антон. – Забыли!

Мама незаметно улыбнулась, но настолько по-доброму, что Антон сам расцвел.

– Надежда, а вы чем занимаетесь, если не секрет? То, чем занимается мой сын, судя по всему, секрет.

– Учусь ещё в финансовом университете, четвертый курс, вместе с его другом, тем, который оставил Антона на меня.

– И вы согласились?

Надежда потупила глаза.

Мать всё поняла.

– Вы, Надя, замечательная девушка. – Обращение было к Антону.

– Да что вы…

– Я знаю, что говорю, а уж что касается моего сына… то точно не та, с фото.

– Мам, ты чересчур прямолинейна, – заметил Антон.

– Извини, у меня мало времени. Как вы замечательно готовите! Вы…

– Я дочь богатых родителей, извините, Антону с этим совсем не везет.

– Он на них охотится, – смеясь, сказала мама.

– Меня в этом списке не было.

– Теперь есть. Можете быть уверены. Вы только посмотрите, как он на вас смотрит.

– Мама! – вспыхнул Антон.

Надя скромно улыбнулась.

– Я, вообще, смотрю в тарелку, и… очень хочется выпить, – проворчал Антон.

– Вы ему позволите? Он так плох был с утра, – участливо сказала Надя.

– Как хотите, – сказала мама, – я полностью поручаю его вам. А теперь мне пора.

– Вы же на час хотели остаться? – удивилась Надя. – Я столько наготовила…

– Откормите моего сына, и не отдавайте его, кому попало. Я в вас верю. Вы меня понимаете?

– Думаю, да, – также потупив взгляд, но в тоже время, задорно, произнесла Надя.

– Проводите меня, пожалуйста, – обратилась мама к Наде.

– Конечно.

Что мама с Надей обсуждали в коридоре, Антон не слышал. 

Эх, мамы, мамы!

Эх, Нади, Нади!

«И тут я мгновенно понял, о чём говорил мне Серёга, когда впервые знакомил: Надя в меня была влюблена с самого первого взгляда! И это тепло!»

Они остались одни.

– Просить тебя убрать посуду… бесполезно, – смеясь, проговорила Надя.

– Я потом…

– Я другого и не ожидала. Воздухом пойдешь дышать?

– Можно полчасика прикорнуть? А ты… – Антон рассмеялся. – Ты пока всё уберешь…

– Давай, заваливайся. – Надя смеялась.

«И это тепло. Эта доброта! Это умиротворение. Я забыл про Марину. Мгновенно забыл. Будто её и не было вовсе. Так быстро. Одно мгновение. Столько времени было потрачено на… а я взял и моментально забыл. Разве так бывает? И это тепло…»

– Ты готов?

– К чему?

– Ну, ты отошёл немного. Сейчас отойдешь моментально, обещаю!

Шлем на голове. Ветер. Антон прижимался к Наде. Они проехали километров сто и установились у водоема.

– Ты её любил? – спросила Надя.

– Возможно. Теперь… не знаю… Надя, после тебя…

– Я задала другой вопрос.

– Я её призираю…

– Так сразу? Не слишком ли опрометчиво? Ты просто обижен, оскорблён. Это…

– Нет, это правда. Я словно прозрел… прозрел в один миг!

– Коньяк помог?

– Нет! – Антон рассмеялся. – Я… нет… ты помогла…

Надя молчала.

– Ну, что ж! Не буду вилять и изворачиваться, – начала она. – Я хочу сказать, что… Я тебя полюбила с первой нашей встречи, с первого взгляда, как это не смешно, вернее, по-книжному, звучит. Что-то в тебе было такое… Это глупо… вот так, когда девушка берет и делает первый шаг. Долгое время наблюдает за этим всем, за вашими отношениями, вернее, не наблюдает, а знает об отношениях, и вдруг, когда там всё заканчивается, выбрав подходящий момент, признаётся в любви.

– Нет, Надя…

– Да, это так, не спорь. – Надя отвела взгляд.

– А в тебе было тепло, – вдруг произнес Антон. – Я не знаю, как это теперь объяснить. Ты такая… своя… Теплая… Домашняя….

– И что дальше?

– Посмотрим… Я видимо любил не того человека.

– Это как?

– Я был ослеплён… картинкой, что ли, не знаю, как это сказать, чтобы выглядело хоть немного по-умному. – Антон рассмеялся. – Я пытался ей показать, какой я… крутой. Чёрт возьми, какое-то ребячество! Да, и, скорее, я пытался показать это самому себе. Я сейчас смотрю, и мне кажется, что это было всё как-то искусственно, и не нужно это всё. Не нужно. А нужно мне совсем другое…

– Что?

– Мне нужна ты.

– Это тебе мама сказала?

– Мама мне ничего не говорила. Вы с ней общались. Но…

– Что?

– Мне с тобой так уютно, так тепло и хорошо… Что…

– Что?

– Надя, мне сложно это всё говорить после всего, но…

– Что?

– Прости, но, похоже, я просмотрел тебя тогда, на маёвке. Я был не в себе. Но, я тогда почувствовал это тепло, это… что-то у меня со словарным запасом проблемы. – Антон ухмыльнулся. – Но, я не придал тогда этому значения, поскольку был убит этой… не знаю... Такое бывает? Такое может быть? Это всё по-настоящему? Всего несколько дней и я… но, чёрт возьми, это же всё правда! Я не могу врать самому себе! И… я тоже полюбил тебя с той самой встречи, причём сам себе в этом не хотел признаваться! Ведь, иначе это не объяснить… это какое-то сумасшествие! – Антон рассмеялся. – Просто это всё так странно перемешалось. Я запутался… я… Надя…

– Да?

– Я не знаю, чёрт возьми, прости, не хочу повторяться… – Антон тряхнул головой и посмотрел Наде в глаза. – Ты мне нужна…

– После сегодняшнего завтрака?

– Да нет же! Просто, что тогда, на вечеринке, что потом, когда я тебя случайно встречал, когда ты пришла ко мне в больницу, я ощущал такое тепло от тебя, но не понимал, что это. Это… Необходимость в твоем присутствии постоянно… это… Я опять повторяюсь, чёрт возьми. У меня шумит в голове. Надя… Что это?

– Что?

– Это… любовь…

– Это вопрос или предположение? Или это коньяк?

Антон улыбнулся и тяжело вздохнул.

– Надя, – прошептал он.

– Что?

Антон опустил голову, что он не привык делать в последнее время по указанию Громова. Он весь съежился, скрылся, он… боялся.

– Что? – повторила Надя.

– Кажется, я тебя люблю…

– Незаурядное признание. – Надя рассмеялась – Предлагаю тебе не торопиться с выводами. Ты под эмоциональным прессом…

– Нет, Надя…

– Как бы ты не крепился, но сейчас тебе очень жалко самого себя, поэтому не стоит спешить, чтобы упасть в первую попавшуюся бухту.

– Нет, что ты, Надя!..

– Ирония заключается в том, что я полюбила тебя гораздо раньше, чем ты задумался о возможности того, что ты можешь любить меня…

– Но это ничего не меняет.

– Нет, – Надя загадочно улыбнулась. – Давай остановимся пока. И, знаешь что?..

– Что, Надя?

– Хочешь, я познакомлю тебя с мамой? – неожиданно спросила Надя.

– Страшно, – признался Антон и рассмеялся.

– Я с твоей мамой уже знакома. Мне кажется, стоит уравнять положение.

Антон смеялся.

– Я согласен, – настороженно проговорил он.

– Договорились!

– А с папой? – спросил Антон. – Хотя, с моим отцом ты не познакомилась, но в данном случае можно поменять очерёдность.

Надя смеялась.

– С папой будет сложнее… – Надя призадумалась. – Нет, – весело продолжила она, – давай, для начала, ограничимся мамами!

– Ну, хорошо, остановимся на мамах…

Надя ласково посмотрела на Антона.

– Ты такой… хороший. Что ты строил там из себя? – проговорила она.

– Я искал свою силу.

– Сила не обязательно должна быть злой.

Антона пробрало до костей.

– Сила стоит, должна стоять на страже справедливости, а не только завоёвывать мир. Ты ведь меня понимаешь, да?

– Да, Наденька. Я буду тебя оберегать.

– Договорились, герой мой. Поехали.

– 6 –

– Мы достигли критической точки! – говорил Громов, – если в течение трех дней мы не решим проблему, то мы проиграем.

Антон молчал. Он был так околдован Надеждой, что не мог сосредоточиться.

– Я сделал всё, чтобы решить вопрос. Теперь твой выход! Я знаю, что тебе тяжело из-за твоего разрыва с  Мариной, но нужно держать себя в руках, и идти дальше! На что ты готов пойти, чтобы решить проблему? А решив, приблизиться к своей мечте.

Антон, словно очнувшись, пролепетал:

– Что вы имеете в виду?

– У тебя же есть цель, мечта! Или ты уже забыл? – вдохновлёно говорил Громов, не обратив внимания на рассеянность Антона. – Что ты готов совершить ради мечты? Я уже спрашивал. Даю намек. Твоя бывшая подруга… Марина и всё то, что ты о ней недавно рассказывал…

– Да?

– Твоя бывшая любовь ездит с каким-то мажором на кабриолете, верно? На его кабриолете, вернее, на кабриолете, купленном на деньги его родителей! Это же то, чего ты хотел? Кабриолет! Так? Это, конечно, совпадение, но, какая символичная ирония. Уверен, твоя Мрина об этом уже подумала, и, скорее всего, посмеялась над тобой. И у тебя нигде не свербит? Огонь не врывается к тебе в мозг? Чувство, обостренноё чувство несправедливости не бьёт тебя в лоб?

– Да, но…

– Ты хотел бы встретить её в этот момент, и показать, кто ты есть? Только честно? Говори.

– Прямо сейчас мне нечего…

– Думаешь? Ты так думаешь? А почему?

– Я не готов…

– Не готов? – Громов усмехнулся. – Что ж… ведь, не важно, кому и что ты показываешь, а то и доказываешь. Ты демонстрируешь, пусть не откровенно, пусть об этом никто не догадывается, но ты демонстрируешь то, чего ты достиг сам и добился в борьбе с системой! И то, чего ты добился, твоё! Твое личное! Ты сделал это сам! Своими силами, своей силой! Силой! Представители этой самой золотой молодежи, что катают твою бывшую королеву, считают себя вершиной мира, обладателями силы! В этом есть резон, и она это понимает. У них есть что-то, что-то осязаемое. Их это поддерживает. И не важно, что они могут рухнуть, мгновенно рухнуть, стоит лишь отобрать у них эту поддержку. Сейчас-то они стоят и диктуют свои правила! Не дай сожрать себя этим тварям! Встань выше них, опусти их вниз, ниже себя, втопчи их в грязь, плюнь на них! Это будет твоя победа, твой выход на ринг, твой победный выход. Покажи им, за кем истинная сила! Просто покажи, а после плюнь на них всех и свали… плюнь на всех, включая свою королеву. И свали, оставив их далеко позади себя… куда там, в Крым? Куда ты хотел? Но перед этим покажи, что ты достиг всего сам! Что у тебя есть всё, а вы все, включая тебя, Марина, оказались внизу, и вы мне на хрен не сдались! Это сложно? Это опасно, это рискованно? Да, безусловно! Но ты должен доказать, доказать, кто из вас сильнее!.. Сила! Где твой порыв к силе? Я его потерял?.. Ах, вот он!

У Антона зашумело в ушах, в голове… Он ощутил себя в центре воронки, выбраться из которой, он не в состоянии. Он потерял себя! Он начал искать себя, но не мог найти!

«Где я? Это я? Я должен… что я должен?»

– Ты успел растратить силу, пока жалел себя и распускал сопли, уйдя в загул? Ты упустил силу? Ты забыл о силе?

Антон растерялся, не зная, что ответить.

– Вы сами мне посоветовали… и

– Как временный уход от локальной проблемы, но не навсегда… А ты словно растворился! Растаял… что с тобой?

– Я… не знаю, как так вышло… – Андрей не решился заикнуться о Наде.

– Опомнись! Где твой Pоwer? Где твоя мощь и тяга к силе? Или ты так и хочешь остаться никем, ничем… Ничтожеством! Покажи, на что ты способен, и я возьму тебя к себе в команду, а там мы будем трясти горы!

Антон ощутил, как его жжет изнутри.

– Ты разве не хочешь доказать им?..

– Хочу! – неожиданно для самого себя чуть не закричал Антон.

Он вдруг яростно ощутил гнев, чувство обиды и жажду мщения. «Да, Марина, ты должна понять, осознать, почувствовать всем своим существом кого ты бросила, понять, что всё остальные не стоят его. Они ничтожества! А сила со мной!»

– Я хочу, – чуть ли не хрипя, повторил Антон.

Словно пелена накрыла его сознание, словно глаза его налились кровью. «Наконец, наконец, я вернулся к себе! Как я мог так ослабеть. Я сдался? Ты меня бросила? Ха-ха-ха! Это я позволил тебе себя бросить! Ты меня не достойна. Я… я и есть сила! Ты будешь жалеть, девочка!»

– Вижу, ты возвращаешься, – словно прочитав мысли Антона, проговорил Громов. – Ну, слава богу. Мы всё ещё вместе…

– Да, Игорь Анатольевич, – несколько успокоившись, произнес Антон.

– Пойми, – Громов понизил голос, – если не сейчас, то потом будет очень… да, что там, очень… слишком, бесконечно поздно. Покажи, на что ты способен! Ты способен? Способен?!

– Да, Игорь Анатольевич!

– Смотри! Если нет, дверь там. Итак, финальное испытание. Пусть это будет неким экзаменом. Ты готов?

– Готов… только, я не понимаю… к чему… вы…

– Помнишь, я спрашивал тебя, на что ты готов, чтобы достичь своей мечты? Предательство, лжесвидетельство, клевета… я уж не помню…

– Было…

– И тогда же великим грехом ты посчитал убийство.

У Антона всё похолодело внутри.

– Игорь Анатольевич, чего вы от меня хотите? – настороженно спросил Антон.

– Так ты помнишь этот разговор?

– Помню, конечно…

– Сколько стоит твой самый страшный грех?

– Игорь Анатольевич! – вспыхнул Антон.

– Один шаг, и ты заткнешь всех за пояс! Твоя Марина, вместе со всей армией мажоров будет ползать у тебя в ногах, и умолять взять тебя к себе, вернуться и быть всегда с тобой. Но ты будешь непреклонен. Куда, спросишь ты? Куда взять?

– Игорь Анатольевич…

– В высшую лигу! Вот куда!

– Постойте, я никак…

– Двести тысяч долларов?

– Простите?

– Пятьсот?

Антон молчал. Он был оглушен.

– О чём вы говорите? – с трудом вымолвил он.

– Сколько стоит твоя мечта?

– Что вы… как… – Антон ощутил, как потеет, его голова кружилась.

– Ты решишь все свои проблемы! Раз и навсегда! Ты проявишь решительность! Ты навсегда сотрёшь в порошок все свои комплексы, когда-либо овладевавшие тобой, и встававшие стеной на твоём пути…

– Но…

– Ты покажешь свою силу! Ты станешь выше этой жизни! Ты почувствуешь, что способен быть хозяином чужой жизни! Ты прочувствуешь свою силу! Наконец, прочувствуешь её в полном великолепии! И сила позволит приблизиться… да что там приблизится. Осуществить мечту! Цель! А после достижения одной цели, перейти к следующей, и так далее, до тех пор, пока весь мир не будет лежать у твоих ног. Что ты молчишь? О чём думаешь?

– Игорь Анатольевич, но мечта не может исчисляться… убийством…

– Да что ты? Да чем угодно! Поверь мне. Всё зависит от того, что в данный, конкретный момент поставлено на кон. Я только что описал тебе всё, что ты можешь начать осуществлять с такими деньгами, впоследствии преумножая состояние.

– Но… я же…

– Хотя бы это! Вернёмся? Проехать на своем кабриолете мимо Марины! Такая мелочь, но как она способна потешить твоё тщеславие, кроме всего остального… Ты понимаешь, что я подразумеваю под остальным?.. Только благодаря силе ты добился этого. Только посредством своего личного могущества ты смог поставить их всех на колени. И ты встал над ними!

– Игорь Ана…

– Ты разбил систему и поднялся над ней. Ты на вершине!

– Прошу вас, Игорь Анатольевич…

– Миллион долларов!

Антон молчал. Его трясло, его лицо свело…

– Миллион! Решено!

– Я…

– Убить можно и за сто баксов, – спокойно, словно между делом, сказал Громов.

– Игорь Анатольевич…

– Завтра на даче ты прикончишь Силантьева. Всё будет подготовлено. Тебе нужно будет только войти во двор, вытащить из кобуры мёртвого охранника ствол, накрутить глушитель и миллион твой.

– Но…

– Я не собираюсь делать из тебя киллера, я хочу лишь увидеть, выдержишь ли ты это? Если ты способен на это, то ты способен на многое! Выдержишь?

– Убийство?

– В том числе.

– И?..

– Я хочу убедиться в силе твоего духа!..

– 7 –

Антон не мог понять, спит он или нет. Его крутило в пространстве. Его бросало во времени. Где реальность, где сон? Где он сам…

«Я вижу ад? Я чувствую ад? И вижу месть, её запах, её сладкий запах… но, разве это главное? Я вижу трон… Я вижу вершину горы, а на вершине себя. Я смогу? Это грех! Это… это страшный грех! Это того стоит? Я стою этого? Я чего-то стою? Убить злобного нефтяного магната, отца Марины. Какая ирония! Опять ирония! Она меня просила его убить. Она шутила! Вот тебе и шутка! Меня мучает совесть? У меня есть совесть? Моя совесть ограничилась миллионом… Я чудовище. Я монстр! И я познаю силу. Я буду на вершине… я сила… а позади зло…»

 

Антон приехал на дачу к Силантьеву, обнаружил там мертвого охранника, надел перчатки, накрутил глушитель на дуло пистолета и отправился дальше. Что им двигало? Он находился во сне? Нет, он полностью отдавал себе отчёт в своих действиях. Он сам был удивлен, поражён тем, что он делает, но он продолжал это делать. Зло позади силы?..

Он тихо прошёл в кабинет Силантьева. К своему удивлению, он был совершенно спокоен. Удивился и Силантьев:

– Антон, что тут делаешь?

– Простите, у меня задание. – Пистолет он держал за спиной.

– Что у тебя там?

– Простите, Григорий Алексеевич.

– Что такое, Антон? – насторожившись, воскликнул тот.

– Я должен это сделать, – ледяным тоном произнес Антон.

Не успел Силантьев опомниться, как прозвучали глухие выстрелы и две пули застряли у него в сердце. Григорий Алексеевич рухнул, заливая пол кровью.

Антон мгновение постоял над телом, после чего поднял пистолет, направив дуло в голову, и спустил курок. Он был хладнокровен до ужаса. И этот ужас притаился в нём самом. Ужас, который, – и Антон чувствовал это, – рано или поздно завладеет им.

Всё было кончено. Можно было уходить. Антон уже сделал шаг к выходу, как вдруг что-то заставило его остановиться. Он развернулся и окинул взглядом кабинет. По стенам кабинета рядами висели книжные полки, уставленные фотографиями. Антон подошёл и начал их разглядывать. На первой же фотографии он увидел Силантьева, стоящего в обнимку с Надей. Антон пошатнулся. Он смотрел дальше. На большинстве фотографий он видел Надю.

«– Фамилия Марины материна – Кочнева. А какая…

– Вот ты прицепился. Это солнечный удар! Да даже если так и есть на самом деле? Это что-то меняет?

– Как что? Вы заставляете меня шпионить за отцом моей девушки…

– Угу, отца, которого она ненавидит и хочет убить. Какая ирония!

– Так вы подтверждаете, что Силантьев отец Марины. И познакомили вы меня с ней не просто так…

– Рассмешил, шпион».

Всё это проносилось в голове Антона, его кружило по кабинету, голову разрывало на части, его словно било током…

«– Понимаю. «BMW». Откуда у девчонки, студентки четвертого курса, такой навороченный аппарат?

– Я помогал выбрать!

– Не сомневаюсь, но я не об этом. Она «мажор» простой или нет?»

«– Я дочь богатых родителей, извините, Антону с этим совсем не везет.

– Он на них охотится!

– Меня в этом списке не было.

– Теперь есть. Можете быть уверены. Вы только посмотрите, как он на вас смотрит».

«– С папой будет сложнее… Нет, давай, для начала, ограничимся мамами!»

У Антона подкосились ноги, и он рухнул рядом с телом Силантьева.

«Громов наблюдал за университетом. Он сидел рядом со мной и высматривал дочь Силантьева. И это была не Марина. А познакомил он меня с Мариной только для того, чтобы… случайно? Для того… боже… я не понимаю!..»

Надя была дочерью Силантьева. Антон хладнокровно убил её отца, отца девушки, которая только что стала для него чуть не самым близким человеком в мире…

Выйдя с дачи, Антон дошёл до ближайшего пруда и выбросил пистолет, после снял перчатки и швырнул их туда же. Потом он направился к железнодорожной станции. До дачи он добирался на перекладных, как ему и посоветовал Силантьев. Обратно шёл пешком. Его трясло, всё его тело сводило судорогой, челюсть скрутило так, что он дышал сквозь зубы. Он шёл, не разбирая дороги. Он сбился с пути, оказавшись в лесу. Он ощутил стужу, высасывающую из него всё его нутро. Ему показалось, что сердце его остановилось. И тут слёзы хлынули у него из глаз и потекли ручьями. Неожиданный порыв ветра чуть не сбил Антона с ног. Резко похолодало. Настолько резко, что Антону показалось, что это всё ему чудиться. Как раз в это мгновение разразилась гроза, и хлынул дождь. Антон остановился. Ветер, дождь и темнота. Антон снова, так же, как и в кабинете Силантьева, ощутил слабость в коленях и повалился в грязь. Он лежал и не поднимался, он не пытался подняться... Он орал горловым голосом, но его никто не слышал, он карабкался по грязи, но его никто не видел. Он вдруг ощутил острое желание исчезнуть с этой земли. Он хотел покончить с собой – застрелиться, повеситься, утопиться...

 Он корчился в грязи, он кричал, рыдал, его рвало, но всё это было уже зря…

 

Громов не был в Германии, как он рассказывал об этом Николаю Ефимовичу. На самом деле он ездил в Италию, на Сицилию, где посетил братьев Рузановых, тех самых братков, у которых были давнишние счеты с Силантьевым. Позже их нашли в гараже, на даче Силантьева, у обоих было перерезано горло, – постарался бывший полковник Стасов, которого, так же, как и Рузановых, Громов заранее пригласили на вечеринку. Стасов всё сделал быстро и без следов – отомстил за дочь и благополучно скрылся. Убийство Силантьева было приписано братьям Рузановым, давним врагам бизнесмена, ну а смерть последних так и осталась загадкой. Николай Ефимович Гартман не смог пережить такого исхода событий и вскоре скончался от инфаркта.

 

АО «Самсон-нефтегаз» через несколько месяцев оказалась в руках хозяина Холдинга «Драккар» Громова Игоря Анатольевича, чем он и завершил строительство своей пирамиды.

 

– Чудное я место выбрал, не правдам ли, Антон? Тихая беседка. Сюда ты привез  Марину после того, как украл её? Тишина. Ни души…. Перейдем к делу. В кейсе миллион долларов. Они твои. Ты их честно заработал. Можешь взять их!

Антон стоял, опустив голову вниз.

– Ты не смотришь в глаза? Что-то не так? Ну-ка, вот так, повыше. Бог ты мой! В твоем лице я вижу злость и ненависть. В чём дело?

– Вы всё знали, – глухо отозвался Антон.

– Разумеется, я же бизнесмен, я просто обязан просчитывать наперёд все ходы. Ты же тоже должен был догадаться... Но жадность! Власть! Жажда силы! Жажда обладания! Всё это вместе тебе не позволяли увидеть нюансы, которые, на твой взгляд, не заслуживали должного внимания. Ты был ослеплен! Их воздействие ограничило ход твоих мыслей, выбрав для них должное русло. А то и затмило твой разум в каком-то смысле. Ты чем-то не доволен? Ты проявил решительность, я уверовал в твою силу духа. Я готов принять тебя в высшую лигу! Ты подпортил себе личную жизнь? Как печально. Это пройдёт. Не намерен же ты всё накопившееся зло излить на меня. Не справедливо. Да и смешно. Ты ведь мог обо всём догадаться. Верно? Конечно, мог! Но… просто не захотел. Так? Так что движет человеческой сущностью? Любовь и сострадание? Увольте, не смешите меня! Жажда силы, власти и обладания. Вот двигатель! Я владею... Я владею! Я овладел тобой, потому, что тобой двигало то же самое. Да! Жажда власти, обладания и силы. Это то, к чему ты стремился всем своим существом! Поэтому я тебя и выбрал. И не ошибся. Вот миллион. Можешь выкинуть его в пруд, если хочешь. Но ты этого не сделаешь, потому, что в них твоя мечта, цель… а девочки приходят и уходят.

– Вы монстр!

– Боже ты мой! На себя посмотри, ангел божий! На тебя опять хандра нашла? Когда же ты успокоишься? Сколько тебя нужно времени? Оно-то ждать не будет.

– Всё это зло!

Громов глубоко вздохнул, снисходительно улыбнувшись.

– А чем ты занимался, позволь, спросить?

– Я…

– Ты творил зло! Только это зло называлось силой! Ты назвал его силой. Ни о нём ли ты так много говорил? Вот оно! Так пользуйся его плодами!

– Это всё неправильно!

Громов тихо рассмеялся.

– Что за чушь ты несёшь? Кто, ты делал всё неправильно?

– Я…

– У тебя ломка. Ты даже мычишь что-то вместо того, чтобы четко выразить то, что хочешь сказать. Вот тебе деньги. Делай с ними, что хочешь. Мне пора.

– Всё воздастся!..

– Чего? – на этот раз Громов захохотал. – Ты сам понял, что сказал?

– Я… – Антон замер, тяжело дыша.

– Так! Успокойся сейчас же! – строго произнес Игорь Анатольевич, – а то морду набью прямо здесь, в беседке! Вот деньги! Телефон мой знаешь. Захочешь, найдешь.

Громов развернулся и пошёл прочь, оставив кейс на скамейке.

Антон некоторое время оставался в беседке, сквозь слезы глядя на чемодан, набитый деньгами. После неспешно поднялся, взял чемодан и направился к водоёму. Подойдя к берегу, он несколько раз глубоко вздохнул, после чего размахнулся, и закинул кейс в пруд. Тот плюхнулся и, немного погрузившись в воду, оставшись, тем не менее, на поверхности, медленно поплыл вдоль берега...

Антон стоял на берегу и, сжав кулаки, наблюдал за тем, как от него уплывает его мечта, как растворяется его цель…

 

У силы позади все же зло? Power?..

 

Дождь поливал кладбище. Надгробный камень поставили два дня назад. Над могилой стояла одинокая девушка с букетом гвоздик. Это была Надя. Она плакала. Плакала, не останавливаясь. Дождь вторил её плачу, каплями сбивая стекающие по щекам слёзы. Она стояла, очень надеясь на то, что ещё один человек, её любимый человек, придет и поддержит её в горе…

– ЭПИЛОГ –

Солнце клонилось к закату. Изумительный пейзаж! Что может быть прекрасней картин, писанных самой природой? Ласковое море умиротворяло. Крым. Август. Бархат. Нежность... Легкость. Антон поднес ко рту банку холодного пива и сделал большой глоток. Он  развернулся и медленно направился к своему авто.

Авто? Это «Jeep Wrangler», кабриолет. Антон с легкостью запрыгнул в него и тут же бросил взгляд на море. Он вынул из пачки сигарету, прикурил и пустил тонкую струйку дыма в сторону, противоположную морю.

Достав из бардачка телефон, забытый накануне, перед тем, как спуститься на пляж, он посмотрел список пропущенных звонков. «Кто тут у нас? Настя? Неугомонная! Опять хотела попилить меня за то, что я не взял тебя с собой? Успокойся, скоро ещё кого-нибудь обанкротим и махнём на Мальдивские острова… так… Громов! Да дайте мне отдохнуть, Игорь Анатольевич! Что у вас опять за спешка?.. Ладно, из отеля наберу… обоим»

Немного подождав, Антон еще раз затянулся и медленно выпустил сигаретный дым. Запрокинул банку пива, одним глотком осушив ее, непроизвольно издав стон блаженства. Повернул ключ зажигания, швырнул пустую банку на обочину, включил магнитолу, мгновенно оглушив мощью динамиков царящее умиротворение, и надавив на газ, рванул с места, погнав по трассе свой «Jeep Wrangler», наполняя окрестности металлической лирикой «Power».

 

 

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на https://SamoLit.com/