Здравствуйте, люди добрые. Это я, Егорыч. Домовой. Не слыхали? Жаль. И в домовых не верите? Ну, это уж совсем глупо. Вот он я, во всей красе. Ну, не вышел я ростом, так и что ж? Зато умен, красив и в свои пятьсот шестьдесят шесть лет выгляжу не больше, чем на триста. Ну, приврал, может на четыреста с гаком. Да, собственно, не во мне дело. Решил я вам историю одну поведать. Необычайную, я бы даже сказал, сказочную. Давненько в наших краях такого не было. Ведь у нас как? Кожный день одно и то же, будни, серость. Ничего интересного и выдающегося. А тут на те! Весь лес и наш, и соседские, многие годы прям на ушах стояли. Так и еще бы! Така история! Теперь хоть книжку про это пиши, да детям на ночь рассказывай, чтоб в памяти поколений осталась. Ну, что я вас все вожу вокруг, да около? Слушайте, значит.
Жил я в то время в одной семье. А…! Так вы ж, не в курсе, кто такой Домовой, где живет и как время коротает? Так вот, если вы до сих пор нас не видели, значит хорошо мы работаем. А может, и не прижились с вами. Зачем нужны? Ну, вы даете! Без домового ни один дом нормально жить не может. А живем мы с вами. Только вы нас обычно не видите. Вы вот не замечаете, а мы следим, чтобы в доме вашем порядок был, чистота, не было ссор и шума лишнего. Как бы этого добиваемся? А вот это секрет. Можем шепнуть, а можем и заставить, да так, что вы и не увидите, и не поймете, как – а конфликт уже разрешился. А еще мы не любим людей ленивых, ворчливых, вредных, врунишек и скандалистов. Ух, как мы это не любим! Да нет, мы не злые. Если нас, конечно, не злить. И живем мы – вам не мешаем. То за печкой, то на чердаке, то в углу каком. Главное, чтоб тепленько было. И уютно. И помочь всегда готовы. Но если нас, конечно, разозлить, а уж, не дай Бог, обидеть – тут уж держись! Не пощадим. Мы существа сказочные, можно сказать, экологические и природные, так что, обиды незаслуженные не переносим. Мы же не люди-человеки. Это вы можете поорать, да притихнуть, если мы вам мудрое словечко шепнем, а мы равновесие восстанавливаем и поддерживаем, посему, коли его в нас нет – всем хана. Лучше до греха не доводить.
Так вот, значит. Жил я тогда в одной семье. Хороша семья была, справная. Отец с матерью, люди интеллигентные, работящие. Бабушка. Больно уж она мне нравилась. Справная, работящая, чистюля, готовила так, что пальчики оближешь. Никогда меня не забывала. Бывает, поставит то крынку молока, то пирогов миску – ешь, мол, родной, да блюди порядок в доме нашем. Вот я ей и старался помочь во всем. То приберусь за нее ночью, пока никто не видит, то посуду помою, ложки-кружки натру до блеска. Мне не жалко, все равно, спим мы мало и чутко. А так хоть есть, чем заняться. Так вот были у них еще два сына. Один, тот, что постарше – больно умный. Все за учебниками сидит. Зубрит уроки, на улицу гулять не выгонишь. И младший, лет двенадцати-тринадцати, Сашка значит. Сашок – Шишок. Тоже, в общем, парнишка неплохой, да уж больно шустрый – как будто шило у него в одном месте. И все ему надо что-то да сделать такое… ну, сам он не знает, что хочет. Все норовит свой нос куда-то сунуть. Одни неприятности от него. То, что-то сломает, то разольет, то в краске вымажется, то подерется, то штаны порвет с ребятами в футбол. Придумал, вишь ты, балкон красить. Краску где-то нашел, кисточку, и давай в зеленый цвет перекрашивать балкон! Ну, чистый дьявол! Бабуля-то все на кухне, не уследишь, а этот шалопай и пользуется этим. Ну, получил он, конечно, вечером от отца. А я смотрел в щелку и приговаривал: так тебе, так тебе и надо! А ну-ка, батя, дай-ка ты ему еще ремнем по мягкому месту, чтоб не повадно было! Мы с бабулей все выправляем, а этот постреленок ломает! Ну нету на него управы! И самое обидное для нас с бабулей было то, что не ценит он ее. Впрочем, как и все семейство. Не ценят, как должно быть, по достоинству, за труды ее ежедневные тяжкие по дому. Как-будто так и должно быть! А еще малой моду взял огрызаться на бабушку! Ну, это уж совсем нехорошо! И затаил я, понимаешь ли, на него обиду за это. Дай, думаю, наведу я тебя на путь истинный. А как? Известное дело, как. Убеждением. А если не поможет, и принуждением. Вот, дождался я как-то, когда он заснет, подошел к нему и стал, значится на ухо ему шептать, что, мол, старших нужно уважать, бабушке не дерзить, вести себя хорошо, родителей слушать, да учителей. Они плохому не научат. А Сашка спал в одной с бабулей комнате. И тут вдруг он каааак заорет! Слов не разобрать, просто орет, как бешеный! Я еле под стол успел спрятаться. А бабушка охнула, сознание из нее вон! Ну, тут прибежали родители, вызвали неотложку. Сашка-то очухался, вроде, только все твердит, что его кто-то задушить хотел. А кто его душил?! Я ж только на ухо ему… А он сразу – душить! Брехло несчастное. Да Бог бы с ним, бабульку жалко. Забрали ее в больницу. Пожила она еще недельку там, да и отдала концы. Говорят, сердце. Какое такое сердце? У нее оно почитай восемь десятков исправно стучало, ни намека не было на болячку какую! Это все Сашок-Шишок ее довел! Ну, я ему покажу! Затаил я на него обиду жуткую, лютую. Осерчал сильно. Днями и ночами сидел я возле его изголовья и все прикидывал, как же ему отомстить за бабулю. Вообще-то мы, домовые, народ не больно мстительные и жестокий. Но, лучше нас не злить. Потому, что мы все можем. И простить, и наказать, да так, что ты представить себе не можешь. Смотрел я, смотрел на Сашку. Душить – вроде жалко. Может, и не по вине такая кара… А вот наказать справно, дабы впредь не повадно было — это да, это- по справедливости. И надо ж такому случиться, что именно в это время, в аккурат второго марта у Кикиморы нашей, Грибуши, жены Лешего, день рождения случился. А это, я вам скажу, праздник на недельку, а то и две! И уж, конечно, на празднике этом, кто главный герой? Кикимора? А вот и не угадали. Конечно же, это сам Велес! Повелитель чародеев, колдунов и всякой нечисти. Да все вы его знаете! Кто помогает вам скот пасти? Он. А сочинять вирши мудреные, поэзией которые зовутся? Тоже он. А еще он пасет души мертвецов. Да мало ли у него еще забот-хлопот! Полон рот! И появился он на празднестве внезапно, как из-под земли вырос, огроменный, в обличье медвежьем, да с короной на голове. Ох и весело было! Вся лесная нечисть гуляла так, как ни на одном шабаше не увидишь! Пиво хмельное лилось рекой, повсюду стояли огромные дымящиеся чаны с угощением. А какие блюда в них! Из огромных, заморских лягушек, агавы называются. Вкусные, черти, язык проглотишь. Бородавки с палец толщиной! Гной из них так и сочится в рот. А уж какие змеи невиданные, о двух головах, хвосты крысиные, да пауки огромные, хрустящие! И все это варилось в отборной болотной зелени и самой вонючей тине исключительно со дна самого старого болота. С шишками отборными, да мхом, во рту тающем. Тут уж Водяной расстарался, да Болотники, помощнички его. Я уже молчу про пиявок, кровью брызжущих, да икру из мух да гнуса лесного, густая такая, копошащаяся, свежак в общем. А шашлыки из крыс и мышей? Объеденье! Эх, всего и не упомнишь! Не часто такие торжества случаются. Ну так и что ж вы хотели? Ведь полвека Грибуше стукнуло! Юбилей, все-таки. И вот за всем этим весельем подкатил я к Велесу. А он уже чертом сидел, с рогами, да копытами, кровушку попивал змеиную, захмелел, отец родной. А рядом с ним супруга его верная – Яга Виевна. По-вашему, значит, Баба Яга. Хотя, какая ж она Баба? Всего то полтора века стукнуло недавно! Ну, в самом расцвете сил! И красавица какая! Фартушек из чешуек ящерных, сапожки из кожи бывших грешников, да еще и глазками их украшены на носочках. Так и зыркают по сторонам! Личико молодое, морщинистое только, а уж бородавок пупырчатых – и не счесть! Носик висит сосулькой, болтается, как и положено у красавиц лесных, зубки черные наружу, коготки на ручках сидят справно, наточены давеча напильником так, что порезаться можно, а на голове, как и у виновницы торжества – кокошник из драконьего хвоста с зубками зелеными на макушке. Ну, чистая красавица! Вот, прихватил я, значит, еще кровушки свежей пару бокалов-черепов отшлифованных свеженьких, да и за пень к ним, то есть, к Велесу, да Виевне. Ну, перемолвились словечком, вспомнили былое, посмеялись, погрустили. И тут я ему, как бы невзначай рассказал о бабуле. Ведь он-то ее должон хорошо знать. Чай, не последняя душа в его пастбище? Велес потряс козлиной головой, борода его затряслась, аж искры из нее посыпались. Типа, как же, помню, помню. Божья старушка, душевная. Ни хрена-то ты, старый черт уже не помнишь. А уж тем более после бочки выпитой бродящей кровушки. Ну, да дьявол с тобой. Мне вовсе это и не нужно. И рассказал я ему в красках, как ее внук обидел. Так бы топала еще землю старушка, а тут на тебе! В гроб дубовый. Смерть безвременная, страшная, несправедливая. А все он, внучок-Сашок-Шишок! Ах ты ж змей, Перунов лазутчик! (Разъясняю. Перун, тоже бог, брат Велеса. Они, не то, чтоб враги, но не дружны, в общем. Неприязнь эдакая между ними уже почитай несколько веков). Так вот, говорю, не хочу на себя грех брать – удушить во сне, али в окно выкинуть, а вот наказать его надобно исправно, как полагается. Яга тоже ручками всплеснула, глаз блестит. Знамо дело, видать уже пиявок насосалась до отвала. И вправду, говорит, накажи его, муженек, накажи, а то совсем они там, в своих коробках пораспоясались, страх позабыли, почтения не ведают. Накажи, милок! И стукнул тут Велес своим громадным посохом с бычьей головой вместо рукояти о землю, да так, что вся нечисть лесная содрогнулась от страха. И вспыхнуло пламя, в котором увидел я не то СашкА, не то что-то похожее на него. Все, говорит Велес, дело сделано! С завтрашнего дня ты за него и отвечаешь! Как так, отец родной? Я плюхнулся на колена. За что ж так? А как ты хотел? Заколдовать дело не хитрое, а ты вот попробуй перевоспитать его! А уж если не получится, то быть ему век в этом обличье, ну, а тебя… сошлю куда подальше, в Сибирь, например. Там прохладно, умишко соображает быстро, да и не забалуешь в тайге-то, где одни бродяги да мертвецы-убивцы. Першпектива, прям скажем, не радужная. А что делать? Да вот он, получи и распишись! – Велес рассмеялся так, будто гром прокатился над лесом. И тут, гляжу, что-то копошится под деревом. Ну, понятно дело, я тоже ростом не вышел, метр с кепкой, а энтот вообще крохотный, мне по колено будет. Ничего, вырастет, - Велес похлопал меня своим тяжеленым посохом по плечу и снова они со своей красавицей-женушкой расхохотались в голос. Подошел я, развернул комок волосатый. Господи, помилуй! Домовенок! И впрям домовенок! Маленький исшо. Поставил я его на ноги, Глазищи огромные, испуганные, таращит на всех, того и гляди, в штаны наложит. А лохматый какой! Одежка вся худая, тряпье одно. Только глаза желтые-желтые. Прям, как у меня. Ладно, не дрейфь, внучок, все путем, прорвемся. Я вот Егорыч, этот огромный – Бог наш, Велес, энта красотка – Баба Яга, женушка его, пойдем, все расскажу, покажу.
Вот так и появился в моей жизни этот несносный домовенок. Так я его Шишком и прозвал. Трудно было вначале. Слава Велесу, он напрочь его памяти лишил, так что он ничего и не помнил о своем прошлом. Тут мне, конечно, облегчение было. Опять же, его и пристраивать куда-то надо, в какую-нибудь семью. Ну, не придумал я ничего лучшего, как следующей ночью направиться по квартирам в нашем же доме. Я так рассудил. Ежели рядом будет – и мне спокойней, и Сибирь дальше покажется. Вот мы по вытяжке (а это наш любимый маршрут, коли дымохода нет), начали шастать по квартирам. Начали издалека. С последнего подъезда. И вот ты ж погляди! Везде свой хозяин, домовой. Я уж было отчаялся, как буквально в соседней квартире его не оказалось! Так, может, и не живет тут никто? Ан нет, шалишь! Живет, точнее, живут. Смотрю, и отец есть, и мать. И еще кто-то маленький. Да не такой уж и маленький. Ага! Так и есть! Ребятенок это их, дочка кажись. Вот, значит, и работа у тебя Шишок, подвалилась. И, что характерно – прям через стенку. И перестукиваться можно, и перешептываться даже. Так что, все под контролем. Только ж, сначала надо обучить тебя, что к чему. Ну, за этим не заржавеет. Завтра и начнем. А сейчас – спать. Ученик Сашок-Шишок был, на удивленье, толковый, на лету все схватывал. Даром, что мал, зато из людей сделан. Значит, закладка в нем уже какая-никакая есть. Быстро все схватил, освоил. Слушался меня беспрекословно, как отца родного. И не подводил никогда. Короче, зажил он нашей, домовой жизнью по полной. Да и семейка-то у него была – не соскучишься. Дочка, Ариша, одна у них была, поздний ребенок, сдается мне, приемный. Избаловали они ее – сил нет. Так и понятное дело – дочка единственная, кровинушка, загляденье! И взаправду, Аришка красавица была. Волосы длиннюшшие, до пояса, медово – пшеничные. Глаза хитрюшшие, зеленые щелки, на щеках ямочки, носик вздернут. Чистая красотка! Ясное дело, родители балуют – ребенок балуется. То того хочу, то другого. А родичи-то не богатые, да больные ко всему – откуда денег-то взять на наряды, да на телефоны розовые. А ей уже 13-й годок пошел, как это у них говорят – возраст трудный, переходный. А по-моему, у всех девчат любой возраст переходный. То из тапочек в туфли, то из кукол в наряды, то из мальчиков в мачо-менов, ну и прочая, и прочая… Заставить что делать по дому – великая сложность. Только за подарки. Ох, как мы этого не любим. Шишок-то в ней души не чает, все за нее делает по ночам, да когда никого дома нет. Родители нарадоваться ею не могут – дескать, выросла девушка, поумнела, в руки себя взяла, родителей любит-уважает. Одним словом, золотце ты наше! А она и в толк взять не может – откуда и кто ей помогает. Да и не стала она долго заморачиваться этим вопросом. Какая разница? Есть дела поважнее. Тряпки-шняпки, наряды-гаджеты, тфу! Язык сломаешь! Так и прожили вместе года, два, три… Между тем, Шишок вырос, уже повыше меня стал ростом. И все ж много в нем человеческого осталось, никак не выведешь! Вот хоть возьми любовь. У нас-то она какая-то невзрачная, незаметная, что ли. А у него, поди ж ты – любовь така, что ух! Мучается паренек, ночами не спит. Стихи, опять же, начал сочинять. Я ему говорю: ну какая такая любовь может быть межу домовым и девушкой человеческой? Смех один! Ты на себя посмотри! Она вон, и от своих сверстников нос-то воротит, а ты туда же! Ведь увидит – в обморок упадет! А он все свое – дескать, посмотрим, посмотрим. Чую я, задумал он что-то. А что – не говорит, паразит. Ну, да что он может сделать? Я ведь рядом, проконтролирую, чай.
А потом вышло вот что. Видать моя промашка, что Шишок как-то сдружился в последнее время с Ягой нашей. Прям, друзья – не разлей вода. Дай бог, чтобы Велес не заревновал, думаю. А с другой стороны – Шишок-то подросток исшо, махонький, да молодой больно. Чай, все будет путем. Вот, значится, проходит еще какое-то время, заявляется Шишок ко мне в нору, ну, в смысле, на квартиру, сияющий такой, довольный. Что-то ты сегодня, как блин масляный? Аришка прибралась в доме, али в магазин сходила? Ан нет, говорит, не угадал. Гляди! И ту из-за спины у него выходит хрупкая такая девчушка. Пригляделся я – точно Аришка! Только уж теперь малого росту, как мы, да с косичками и рожками малюсенькими. Глазки-щелки оранжевые. Ах ты ж Змей! Это как? Точно без Яги не обошлось. А Шишок сияет весь, как таз начищенный. Это, говорит, новая Кикимора и одновременно жена моя, Аришка. Мы теперь вместе и жить, и работать будем. Велес нам добро дал. Ну, что ж тут поделаешь! Понимаю я, что не по-домовски это все, не правильно. Но, как вспомню, что сам натворил – аж сердце замирает от жалости – ведь кожный день вижу, как родители-то мучаются. Мол, пропал без вести. И куда они только не обращались – и в полицию, и в больницы-морги – нету ответа. Пропал, и все тут. Четвертый год пошел, а все ждут его, надеются, что отыщется. И искать так и не прекращают. Несчастные, несчастные! А я-то каков, дурень старый! Да что уж об этом говорить? Такова, видать, планида наша. Думаю об этом, а у самого сердце еще пуще сжалось – как же ее-то родители? Те ж точно с ума свихнутся, я ж их знаю, она ж для них, как свет в окошке! Ничего, тихо так, на ухо, говорит Шишок, она про них теперь вообще не знает, ей Яга память-то стерла. А родители как же? Ты ж им сам помогал? А родители, говорит, если захотят, еще себе дочь возьмут из приюта. Ээээх, парень! Мал ты еще, не побила тебя жизнь-то! Ну, да ладно, ничего не поделаешь – прошу в хату! Понимаю, что работать теперь в квартире Аришки ни ему, ни ей ни в коем случае невозможно. Ничего, пристроил я их к паре соседской, которым и домовой-то уже и не нужен. Старенькие они уже, два божьих одуванчика. Вот пусть им в помощь и будут. Там хоть заколдовывать некого. И влюбляться, вроде, тоже. Представляю, что сейчас у Аришки дома творится… Лучше пока туда и не заходить. Ну, чем я им помогу? Вот ведь моду взяли – людей в домовых превращать! Дааа. А кто ж начал? Так я и начал. Вот и мучайся теперь всю жизнь! И Яга еще сказала как-то хитро. Мол, быть ей в этом образе, как и ему, т. е., Шишку. Это как это? Может, быть ему домовым и не всю жизнь? Да кто ж его знает? Ландо, спать пора. Спокойной ночи!
Дни тянутся, сил нет. Скукота то какая! Праздника хочется! Да не с тараканами и крысами, а с человеческим угощением. Пирогами там, чайком с малиной… Да, размечтался… Хотя, почему бы и нет? У моих-то сегодня день рождения. В смысле, хозяина квартиры. И опять без Сашка. Да, грустный праздник получается. Но пряники-то точно будут. И пироги. Надо б помочь хозяйке, чтоб ублажила своего домохозяина. А мы вечерком поздним соберемся своей маленькой компанией. Шишок, я, да Аришка. Кстати, отличная Кикимора получилась. Симпатичная, старательная, шустрая. Меня чтит, уважает, значит, слушает все, молодец, в общем. Так и вышло. Поработал я ночью-то, отскреб ведро мусорное, в углах прибрался, метлой пошуршал. Устал. Зато хозяюшка мне целый стол оставила! И какой! И пироги с капустой, и с вареньем, и с картошкой. А какие ватрушки получились! Постные, хрустящие! Самовар еще тепленький. А это что в графине? Господи помилуй! Это ж наливка ягодная! Я такую, почитай, лет двести не пил! Вот это праздник, вот это радость! Век им служить буду верой и правдой! Состучался я по водосточной трубе с молодежью, зову, значит. Приходят. Счастливые, как молодожены! Так они ж и есть молодожены. Вот, казалось бы, сделали мы с Шишком вещь страшную, непростительную. Значит, кто-то пострадал, а кто-то вот, сидит тут, улыбка до ушей, счастлив. Ну и жизнь! Так бы, наверное, никогда и не встретились, а и встретились – не сошлись бы, а тут нате – семья – не разлей вода! Ну, ребятишки, вам не наливаю, жадный я (шучу немного), да вам и нельзя, молоды еще. За здоровье наших хозяев и нас с ними!
Знатно посидели, почитай, до самого утра! Душу отвели!...Песни пели, смеялись и плакали. Значится, от души посидели, по-нашему. Что греха таить – перебрал я маленько, ну и понесло меня откровенничать. И, черт меня дернул, продал я им свой секрет. Откуда Шишок взялся, да заодно и его секрет тоже рассекретил про Аришку. Вот беда. Как понял, думал, себя прибью! А они сидят, глаза выпучили, рты поразевали. Ну, что им вспомнить? Да ничего, в общем. Хотя, родителей Шишка-то они, конечно, видели. А как нет? Вот они, спят в спальне. А вот, кстати, и твой Шишок, портрет висит на стене. Три года назад. Не узнаешь? Таким вот ты и был… Какой ты была? Да, в общем-то и не изменилась. Ладно, пошли в твою квартиру. Темнотища… Что-то никого нет. Может, уехали куда? А вот и твоя фотография. Красивая? Конечно, красивая. Да ты и так очень даже… А это что за фото? Так родителей твоих! Только не пойму, почему в черной рамке? Господи! Так они ж померли! Не выдержали, видать, разлуки с тобой, вот и ушли в мир иной, не дождавшись твоего возвращения. Вот такая веселая вечеринка выдалась. Хоть в петлю лезь.
На следующий день молодежь ко мне носу не показывала. Обиделись, наверное. А у меня башка трешшит! Разламывается, прямо. Нету тренировки. Ну да ладно, это ж я так, к слову. А на самом деле вот, что было. Задумалась моя молодежь. Крепко задумалась. Три дня и три ночи думали, размышляли, как быть. И, понятное дело, куды ж им деваться – притопали ко мне. Совета просить. Дескать, хочется им обратно, в образ человеческий обернуться. Видано ли это дело! Такого, сколько веков помню, еще не бывало. Но они все стоят на своем. Хотим, хоть режь! Да и родичи Шишка мучаются уж поди четвертый год! Жалко их. Жалко, конечно, не спорю. Ну, бес с вами, давайте думать. И так, и сяк прикидывали. Колдовал Велес. Никто, кроме Яги это его колдовство не слышал. У меня такой силы нету. Если б напакостить, али наоборот, прибраться по дому – это пожалуйста. Но колдовству нас не учили. Так что, придется идти на поклон к Велесу – другого выхода нет. Сказано – сделано. Аккурат в полнолуние, когда Велес пасет души мертвых, настроение у него подымается – любит он это дело. Вот тогда и пойдем на тропу мертвых. Дождались мы, значит, полнолуния, и незадолго до полуночи, двинулись в путь. Путь не то, что долгий, но муторный больно. Через лес дремучий, переплыть озеро Мертвое, а там уж недалече – по темному облаку на лунную дорожку. Вот мы и на месте. Грустное это зрелище, скажу я вам, когда видишь сплошные шевелящиеся во тьме тени, а над ними всеми высится силуэт огромный Велеса с неизменным посохом в руке с перевернутой буквой А. Смотрит он на всех со своей невероятной высоты с улыбкой и благословляет посохом своим, аки крестом. Шепчет что-то – слов не разобрать. Жутковатое зрелище. Куда уж направляет он их души – только ему одному ведомо. Не даром он и есть – Повелитель дорог! Подошли, значит, мы к нему. Настроение, гляжу, хорошее. Значится, надо пользоваться. Объяснил я ему, что да как. Он и не удивился вовсе. Только посохом своим повел над головами у Шишка, да Ариши, прошептал что-то. Мы ждем чуда – ничего. Велес нахмурился. Повторил снова. И опять ничего. Присел на дерево, задумался. А кто, говорит, со мною рядом был, когда я колдовал? Ну, вспомнили мы. Конечно, супружница твоя, Яга Виевна, дай бог ей здоровья. Тогда, говорит, все понятно. Бесполезно это занятие. Это она, как всегда, вставит что-то в колдовство такое, ей одной ведомое, что я потом бессилен становлюсь перед ее чарами. Так может, она? К ней?... И не думайте. Я-то ее хорошо знаю. Не скажет и под пытками. А чего вы хотели? Она персонаж исключительно отрицательный, вредный и злой. Ни в жисть доброе дело никому не сделает. Так что ж нам теперь делать? Не век же в обличье домового, да кикиморы ходить без вины виноватыми? – взмолились ребята. А что ж в этом плохого? По-моему, так очень даже хорошо. Работа не пыльная, в тепле, сытые, одетые. Чем плохо? А не хотите, могу вас водяными, али лешими или ведьмаками сделать. Это враз, только кивните. Ребятишки замотали головами. Короче, не убедил их Велес. Ну, тогда ищите пути подхода к Яге. Найдете – помогу вам, чем могу, а так… аудиенция закончена. Алес капут! Вот такие дела. Невеселые. Делать нечего, пошли думать дальше. А чего тут думать-то? Нужно, наверное, у Лешего спросить. Мало ли, может, он поможет? Все-таки, ближе к Яге. Почти на одной ноге с ней. Костяной. Чтоб вам понятнее было, объясняю, что Леший – персонаж, прямо скажу, не очень. Не любим мы, домовые, его. Да и он нас тоже не больно жалует. Отчего? Да бес его знает, а только вот сложилось так по жизни и ничего уж поменять нельзя. Живет он, конечно, недалече, ясное дело, в лесу, за что и отвечает головой перед Велесом. Людей он тоже недолюбливает. Может, и в болото затянуть, и в трясину, а может и так покуражиться – покукукает, поухает, попугает, да и заблудится человек. А если хорошее настроение, наоборот, может и грибные места показать, и дорогу домой. Вот такой он, Леший. Значит, надо ему под настроение попасться. Только не 16 октября в Ерофеев день. Тут он буйствует так, что вся лесная нечисть носу из нор не высовывает. Много чего натворить может в этот день. Нате вот, ребятишки, вам по медному грошу. Зачем? Медь вас защитит, если Лешак что удумает с вами сделать. Боится он ее, чует. Дорогу я вам покажу. Да! Лягушек захватите побольше. Любит он ими полакомиться.
Так вот, пошли мои робяты к Лешему на поклон. Дошли быстро, наши тоже сразу. Сидит он на пеньке, нос свой деревянный повесил, скучает. Ребятишки подошли, тушуются. А он глаза прикрыл, спит вроде. Потом кааак вскочит, да кааак закричит на них: мол, кто такие и почему шастаете по моему лесу без спросу?! Я вас тудыт – растудыт! Расхорохорился, в общем, клешнями-корягами трясет над головами, посинел аж. А те вежливо так, как к старшому – мол, совет твой нужен, никуда нам без тебя. И лукошко, значит, из-за спины вынимают с лягушками свежими, болотными. Загорелись у него глаза, хвать он лукошко, да и закинул содержимое в свой огромный рот-дупло. Сглотнул, подождал, переварил и… расплылся в улыбке. Ну, вот, так и бы и сказали, а то пришли, напугали лесного жителя. Чего, говорите, надо? Изложили ему ребята свою просьбу. Сел страшилище на пень, задумался. Эх, ребята, ребята. Я, конечно, существо всемогущее, но вот с Ягой тягаться мне не с руки. Сильнее она. Да и узнает, что я что против нее задумал – сделает из меня метлу. А мне этого, ой, как не хочется! Такие вот, братцы, дела. А к кому же нам обратиться теперь и как ее заклинание выведать? Как? А вот, кажись, знаю я! Ведь она ж, по сути, тоже человек. Ну, была им когда-то. И звали ее тогда Ягиша, то есть, баба злая да сварливая. А уж после смерти никуда ее брать не хотели, ни в рай, ни в ад даже. Вот и определили лес сторожить и со всякой нечистью дружить. Так что, думаю, все чары, которые действуют на людишек, и ей сгодятся. А какие? Это уж вы, сладенькие, сами думайте. Тут я вам не советчик. Нету еще лягушек-то? Уж больно вкусные, свежак. Где брали?
И, о чем это он говорил, а, Егорыч? Я вот как думаю, ребятки. Коли она в чем-то да человек, значит, ничто человеческое ей не чуждо. Может, ей бусы подарить, или колечко какое? – это, конечно, Ариша по-своему, по-женски. Да куды ж ты его вешать, али цеплять будешь? Ты погляди на ее клешни! Ужасть! Туда цепь собачья больше подойдет. Хошь на палец, хошь, на шею. Нет, тут по-другому надо. Может, ее околдовать, чтобы она, ну, типа… влюбилась? В кого это? Ну, в тебя, например. В кого, в кого? Да на черта она мне сдалась, карга старая?! Да и Велес не одобрит… Нет, тут надо как-то похитрее. Три дня и три ночи думали мы, как же из нее заклинание это вытащить. И – придумали, кажысь! Отправил я молодежь к Ведьмаку болотному. Зачем? А вот зачем. За зельем сонным. Это еще тот алхимик! Все может! И приворотное, и сонное, и бодрящее сварить. Выслушал Болотник их просьбу, да и засомневался. А вдруг как Велес, али она сама узнает, что он им помог, да и пошел против ее воли? Тут уж ему точно несдобровать! Тут ребята вытаскивают из мешка сома огромного (намедни у Водяного выпросили взамен на услугу почистить спинку ему от ракушек). Ого! Вот это подарочек! Царский! Ну, тогда без вопросов. Держите! И чур меня не выдавать! Договорились? Взяли ребятишки у него пузырек с зельем и начали мы думать, как его Яге влить в пасть ее ненасытную. Предлог нужен, чтоб к ней попасть. А какой? А, к примеру, ты, Шишок просил же ее об Арише? Вот и дуйте к ней с Аришкой, типа, благодарите за милость. А что она любит? Наливочку из пиявок. Ну, это я беру на себя, Водяной мой кореш, возьму. Вот туда зелье и нальем. А еще обязательно захватите с собой змей побольше. Любит она их, особенно, сушеных. Подготовились мы, время выбрали посветлее, чтоб, не дай бог, Яга чего в темноте не выкинула. Пошли мои ребята. А та тем временем порядок в избушке наводит. Избушка исчихалсь вся от пыли, да моху, трясет прямо всю. А Яга так и наяривает, метет своей волшебной метлой без остановки. Ох, кого я вижу, кого лицезрею? Людишки-зверушки-домовушки! Заблудились, чай? Ну, проходите, проходите, гостями будете! Яга бросила метлу, а та сама уборку продолжает, метет, только пыль столбом! Садитесь, садитесь, не стесняйтесь, не тушуйтесь! Баба говорит сладко, а у самой взгляд недобрый, так и мечет им, как Кот Баюн. Сейчас, сейчас, чайку из шишек еловых организуем, ворон сушеных принесу – Кащей недавно одарил. Да мы, бабуля к тебе с благодарностью, да с подарками. Ой, какие деточки хорошие! Не забывают бабку, балуют! Ай, молодцы! Ну ка, ну ка, что там у вас? Ай, да не может быть! Наливочка пиявочная? Забористая вещица. А это? Змейки? Свежие? Я, вообще-то сушеные больше уважаю. Ну, да ладно, и такие пойдут. А ну ка, Шишок, разливай пойло. Как это вы не будете? А уважить старушку? Хмельное нельзя? Ай, яй, яй! Молодые исшо? Ай, яй, яй! Ну, давай ка мне, посмотрю, что там за настоечка? Баба открыла пробку, понюхала, фыркнула носом и внимательно уставилась Шишку прямо в глаза. Отравить бабушку решили, ироды? – прошипела она. Не получилось? А бабушка хитрая, да умная, отраву пить не будет, она вас, паразитов насквозь видит! Готовьтесь, мелюзга к смерти лютой, безвременной! И, Яга со всей дури каааак хватит пузырь об дерево – он и в дребезги. Ребята онемели и не могут даже шелохнуться. Странно, а почему дыма нет? Ведь вы ж это зелье у Болотника взяли? Ха-ха-ха-ха! Она громко засмеялась скрипучим и жутким смехом, от которого волосы встали дыбом. Думали, не узнаю? А вот и узнала! Здесь все в моей власти! Все! И вся! Как не для меня? А для кого ж? А это для моих стариков, - выпалила Аришка первое, что пришло в голову. Каких таких стариков? Ну, понимаете ли, старички в моей квартире живут, бессонница у них. Вот я и попросила Болотного дать мне какое-никакое зелье, чтоб спали они. А то шастают всю ночь, мне ни убраться, ни отдохнуть. А про вас он специально наплел. Вы же знаете, мы, кикиморы и домовые не дружим с нечистью водяной. Вот и наговорил он на нас. Подлый он. Одно слово – Ведьмак! Да так уж ли это? Яга свистнула и тут же явился Кот Баюн. А ну ка, котик, толстенький животик, проверь, что там было, в пузырьке? Кот был толстым и рыжим, с хитрющими зелеными глазами и здоровенными длинными усами. Баюн приблизился к разбитому пузырьку, понюхал, лизнул… Потом еще и еще. Да что ж ты молчишь, проклятый? Яд это или приворотное зелье? Кот обернулся. На морде его сияло блаженство. Зря, ты, бабуся, его разбила. Вкуснее настойки я еще не пробовал. Ядреная. С пиявками и валерьянкой. Эксклюзивная, понимаешь, вещь! Где достали? Сссссами сделали… пролепетал перепуганный Шишок. Куда там – сами! Егорыч, небось, сварганил? Яга тоже попробовала жидкость на вкус. И правда! Хммм… Странно. Значит, соврал Ведьмак? Ну, я ему покажу, как глумиться над старушкой! Ладно уж, прощаю. Ребята выдохнули так, будто из них вышел дух. Есть у меня тоже кое-что к воронам, да змейкам. А ну-кась, Шишок, зайди в хату. Там, за печкой, зеленая такая бутылка. На ящерках настоянная. Но крепка, зараза! Кикимора делала. Да хватит тебе уже мести, развела тут пылюку, не продохнуть! Яга чихнула так, что метла мигом залетела в ступу и затихла. Шишок принес из избушки приличного размера бутыль зеленого цвета, заткнутую живой еще ящеркой. Ну, вам, молодежь, не предлагаю, а вот мы с котиком разговеемся! Яга налила содержимое в кружки, смачно чокнулась с котом, и они залпом осушили зелье. Эххх! – передернуло аж! Ну, крепка, крепка, зараза! А дай-ка мне вон ту ворону! Уж больно аппетитная! Ах, и змейка хороша, кровь еще не остыла. Так просидели они около часа. И вдруг, на глазах онемевшей от страха Ариши, сначала на бок завалился кот, а потом и Баба Яга. Это…как? А так. Шишок хитро улыбнулся. Не стал я лить зелье в пузырек Болотника. Так и знал, что заложит он нас. И припрятал его в кармане. Может, выдастся удачный случай. И, вишь, выдался-таки! Теперь нужно действовать быстро. Зелье работает только несколько часов. А, не дай бог, не успеем – Яга такого нам не простит. И быть нам, в лучшем случае, лепешкой коровьей. Или дерьмом собачьим. А ну-ка, уважаемая Виевна, скажи-ка нам, как расколдовать Шишка, да Аришку Яга во сне что-то пошамкала губами, а потом очень отчетливо произнесла, что Шишок заколдован на три года, три месяца и три дня. Однако, если его не расколдовать именно в это время, он останется таким навсегда. С Аришкой еще проще. Она останется кикиморой, пока Шишок остается домовым. Как только он превратится в человека, Аришка тоже станет человеком. Значит, три года, три месяца… Шишок начал быстро что-то подсчитывать. Так это же сегодня! Быстрее, быстрее к Велесу! Если он не расколдует нас сегодня, мы погибли! И они понеслись к Велесу. Не близок путь, да и пешим домовятам идти по лесу не просто. Велес, тем временем, сидел на берегу болота, опустив туда ноги. Вокруг него прислуживали лесные звери. Белки, лисы, медведи. Кто поддерживал огонь в костре, кто подливал из кадки горячей водицы в болото, кто готовил целебные мази, кто готовил чай из шишек, да полыни. Велес, Велес! Расколдуй нас быстрее! – наперебой закричали дети. Вы что, с ума посходили, что ли? Велес был явно не в настроении. Не видите, что я делаю? Эта процедура целебная и прерывать ее никак нельзя. Ноги опухают. Чай, не молод уже. Подождете, не горит. Как это не горит? Еще как горит! И она начали, перебивая друг друга, рассказывать Велесу все, без утайки. Ох, и натворили вы делов! Вы хоть понимаете, что Яга вам никогда это не простит? Чу! Гул какой-то! Слышите? Все вокруг притихли и прислушались. И действительно, откуда-то издалека слышался мощный гул, который усиливался с каждым мгновением. Так это ж женушка моя! Ох ты, как разошлась! Летит на предельной скорости и на предельной высоте! Редко такое я видел! А не по вашу ли это душу? – он обратился к ребятам. Те стояли, не шелохнувшись, только раскрыв глаза, и даже не пытаясь скрыть мурашки величиной с палец. Волосы от страха топорщились на их головах. Ну, молодежь, конец вам, - расхохотался Велес. Тут я вам, наверное, не помощник. Расколдуй, расколдуй нас! – взмолились дети. Да как же я вас расколдую, когда не получается у меня? А ты еще, еще раз попробуй! Сегодня должно получиться! И с чего бы это? Что, сегодня день особый? Затмение Луны или Солнца? А может, Перун дуба дал? Да нет, не порите чепухи, идите лучше, пока целы. Но ребята вцепились в него мертвой хваткой, да так, что когтями даже поранили шкуру своего господина. Ну вы, черти! Брысь! Умоляем, расколдуй! Гул был уже совсем близко. Ладно, ладно, сдался Велес. Где мой посох? А ну-ка, косолапый, принеси-ка мне его. Там он, в избушке. Медведь нехотя вразвалочку потопал к избушке. Ааааа! Черт неповоротливый! – это Шишок сорвался с места за посохом. Когда он его вытащил, гул уже был совсем рядом с опушкой. Но посох был огромен и так тяжел, что Шишок буквально надрывался, а огромная рукоять в форме бычьей головы тащилась по земле. Не успеет, не успеет! – все лесные звери замерли в оцепенении. Ариша кинулась ему на помощь. Вместе они тащили посох, когда до Велеса оставались уже считанные метры, над опушкой зависло что-то огромное, что затмило собой солнце. Ого! Эко женушку мою разнесло! Не узнать даже! – захохотал Велес, увидев, как Яга увеличилась в размерах. Это она может. Не часто, правда, но, когда ее сильно раздраконят… И когда посох был уже почти в руках Велеса, как Яга спикировала на опушку и в последний момент выхватила его из рук! Шишок, так и успевший отпустить его, повис вместе с ним. Однако, Яга была настолько зла, что даже не увидела своего обидчика. Где???!!!Где они???!!! Я превращу их в жаб! Нет, в жабье дерьмо! Но сначала я их пережую, потом переварю, а потом отрыгну в свинячье дерьмо, из которого их снова слеплю этих тварей снова! Она стояла посреди поляны, как королева ужаса и царица страха. Все заметили, что даже Велес содрогнулся от этой жуткой сцены. В этот момент Ариша исхитрилась и швырнула пылью прямо в глаза призраку ужаса. Яга охнула, закрыла глаза руками и выронила посох, который Шишок быстро сунул в руки Велеса. Ну, давай, давай скорее! Велес был настолько обескуражен произошедшим, что не сразу и вспомнил, что ему нужно было делать. В конце концов, он взял себя в руки, провел посохом над головами у Шишка и Ариши, что-то прошептал и…они исчезли. В тот же момент Яга кинулась к ним и, еще доля секунды, и она схватила бы их своими корявыми когтистыми лапами.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Вечернее солнце нехотя и лениво клонилось к закату. В сквере на скамейке сидели двое молодых людей. Внешне они казались обычной молодой парой, коих множество прогуливается в этот тихий летний вечер в зеленом городе. Но чем-то они не походили на остальных. Давайте-ка приглядимся. Странная поза. Как-будто бы их пригвоздили к лавке. Их фигуры были застывшими, как снеговики во дворе. Внезапно, они будто бы очнулись ото сна, пошевелились, с удивлением посмотрели друг на друга. Создавалось впечатление, что они видят друг друга впервые. Так продолжалось некоторое время. И вдруг, они обнялись, и оставались в этой позе еще очень долго. Слезы полились у них из глаз. Они молчали и плакали. Наконец, когда свет уличных фонарей сменил небесное светило, они встали и направились к дому напротив. Поднялись на 3-й этаж. На 4-м кто-то курил и стали слышны отдельные слова.
- Нет, - говорила женщина, — он уже не вернется. Потеряли мы его, отец, потеряли навсегда. Сил моих больше нет, извелась я вся. Где только не искали! И в больницах, и в моргах, и в приютах, и на вокзалах. Всю полицию на ноги подняли, волонтеров. Где же он может быть? Кто его забрал? Господи, услышь ты нас, несчастных! Нет жизни нам без нашего сыночка родимого! Это мы виноваты во всем! Мы его недостаточно любили, баловали, – женщина горько разрыдалась.
- Успокойся, дорогая. Может, все еще будет хорошо. – безнадежным голосом пытался успокоить ее муж.
- Нет, никогда, никогда уже не будет нам хорошо. Господь отвернулся от нас!
- Ну, будет, будет тебе, успокойся. Пойдем домой.
Голоса затихли.
Саша с Ариной поднялись на 4 этаж. Господи, какая же родная дверь! Саша протянул руку к звонку.
- Не звони, - Ариша опустила его руку. Давай постучим. Только вместе. И потихоньку… Ее оранжевые глаза озорно сверкнули в полумраке подъезда.
Сконвертировано и опубликовано на https://SamoLit.com/