Михаил Строганов

 

ВЕЧНОЕ ЕВАНГЕЛИЕ

 

И увидел я другого Ангела, летящего по середине неба, который имел вечное Евангелие, чтобы благовествовать живущим на земле

Откровение Иоанна

 

Глава 1. Воистину воскрес

 

Пасха Христова - всегда ожидание наступления чуда и непременное обретение его. Чудо бытия небесного, становящегося земным и вновь устремлённого к небу. Тайного, становящегося явным, благодати, которая происходит, подобно тому как достигает человека Царство Небесное.

Причастный не будет искать его в отвлечённых понятиях или мировоззренческих доктринах, не станет удостоверяться своими глазами, «оно здесь или там», и уж тем более не начнёт гоняться за ним.

Так, однажды увидевший свет Божий многое знает о нём наверняка, потому что врата Его Царства отворяются внутри души человеческой.

Человек, уверовавший и принявший Иисуса своим Спасителем, ощущает эту неразрывную связь, осознаёт, что и сам, вслед за своим Господом, становится другим, благословенным, сопричастным Божьему замыслу и Божьей воле:

«И вот благовестие, которое мы слышали от Него и возвещаем вам: Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы».

Обращаясь к ученикам и через все времена ко всем Своим избранникам, Христос говорит: «Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни», и почти сразу же поясняет для Своих верных: «Вы – соль земли», а еще «Вы – свет мира» и «Доколе свет с вами, веруйте в свет, да будете сынами света». И чудеса Божии будут идти с вами по жизни рука об руку…

Оттого чудеса – неотъемлемая часть веры Христовой – всегда становились одним из самых главных камней преткновения, вынуждающих одних усомниться, других и вовсе отпасть.

Пересуживая о чудесах Христовых, писатели-моралисты XIX века с негодованием отмечали, что они всего лишь художественные отступления, дань для грубых вкусов непросвещённой черни, мешающие более чётким нравственным формулировкам Христа…

Удивительного в этом ничего нет: во все времена предприимчивые торговцы идеями потакали сиюминутным настроениям публики, «надувая простаков» ради славы и мзды.

Так чем же помешали доброхотам чудеса Христовы? Почему до сих пор вызывают они такое явное неприятие: от яростного отрицания до брезгливого отвращения? Не тем ли, что в них сосредоточена сама соль нашей веры?

Размышляя о мироустройстве, Александр Пушкин заметил: «На всех стихиях человек - тиран, предатель или узник». Заложник и раб мира сего, по сути дела - его горючее и питательная среда. Такой представлялась и доныне представляется прижизненная и посмертная участь каждого от мала до велика…

Для чего же Иисус Христос ходил по водам, превращал воду в вино, исцелял безнадежно больных и, самое главное, зачем Он воскрес из мёртвых? Ради самих ли чудес? Нет, не для того, чтобы удивлять и шокировать окружающих, и даже не затем, чтобы явить миру Свою власть.

Чудесами Христос доказывает, что «возможно всё». Шаг за шагом, деяние за деянием ученикам открывается тайна о Сыне Человеческом, как о Творце: «Се, творю всё новое». Придёт время и они своими глазами увидят «новое небо и новую землю», сами уверуют и проповедуют всему миру о светлом и святом Дне, когда истребится последний враг людской - смерть. Так Иисус возвращает людям право быть образом и подобием Божьим, а не безликим звеном биологической цепи.

Постясь накануне светлого праздника, мы символически оставляем предписанное нам место в пищевой пирамиде мира, чтобы совершить святую Пасху - великий переход ради будущей жизни. От безвестности и забвения - в святую семью Христову.

Так говорит Господь: «Я назвал вас друзьями, а не рабами». Друзьями, которые, если будут иметь веру хотя бы с горчичное зерно, станут вольны сказать горе: «перейди отсюда туда», и она перейдет. И ничего невозможного не будет для тех, кто с Ним. В это верит каждый, именующий себя христианином.

Потому светлое Воскресение Христово - обетование надежды нашей, источник веры и наша власть «не от мира сего». И радость восклицания «Христос Воскресе!» не умалится из века в век.

Мы верим и знаем: по Его воскресении человек умирает только на время, на краткий срок. И если в душе было посеяно и взращено доброе семя, то на сороковой день её вознесут святые Ангелы в светлые обители Спасителя нашего.

Два тысячелетия исцеляет Иисус Христос ослеплённые миром глаза, обнаруживая за пеленой ясновидящие духовные очи. Оттого каждую Пасху мы смотрим на свет, словно в первый раз, потому что были исцелены и рождены свыше.

И когда на небе играет солнце, или по нему стелются облака, или даже хмурым весенним утром идет тихий неприметный дождь - за всем этим мы видим, нет, явственно различаем спасение и вечную жизнь на бесконечных светлых берегах Царствия Небесного, которых непременно достигнет тот, кто знает, что Он – Воистину Воскрес!

 

Глава 2. В начале

 

Таинство зачатия, предшествующее рождению человека на свет и обретению судьбы, непостижимым образом отражает величественные мгновения сотворения мира:

«В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы…»

До начала времен из сокровенного замысла Творца и сущности естества проистекает непреложный закон, провозглашающий, что сама жизнь состоит в разделении, качественном отборе. Оттого в природе человеческой укоренилось стремление выбирать лучшее, отделяя его от остального, давать оценку, определять меру и всё называть своими именами. Радоваться, постигая мир, и восхищаться, понимая его…

Первые секунды человеческие длятся эпохами, последующие минуты исчисляются тысячелетиями, часы растягиваются на века, что проносятся сладкими грезами... Разделяясь и развиваясь в материнском чреве, чутко дремлет дитя, каждой своей клеткой обретая жившее прежде него человечество…

В первозданных водах перед его глазами проплывают доисторические причудливые рыбы, парят купола слюдянистых медуз, неспешно перебирают лучами морские звёзды. Один вздох дитя - и перед ним заколосились поля, закружились мотыльки, загудели пчёлы, замелькали юркие силуэты стрекоз.

Одно легкое движение ещё неокрепшей руки – и закричали, забили крыльями по дремлющим водам залива взметнувшиеся стаи птиц, разнося по небесам разорванные кружева облаков.

А вокруг уже поднялись леса и раскинулись степи, потекли реки и зашумели моря, вознеслись горы и разверзлись земные бездны. И всё сущее населило их.

Явственно видит человек и пасущихся буйволов, и нежащихся львов, и стерегущих их сон ланей, и охраняющих покой единорогов…

Чутко спит в материнском чреве дитя, оглядывая духовным взглядом сокровенную земную быль начала времён...

Из никогда и практически из ничего возвратился человек в первозданные кущи, чтобы стать причастным блаженству Эдемского сада. Но лишь для того возвратился, чтобы снова покинуть.

Это неизмеримое и несоизмеримое с остальным временем бытие – щедрый подарок и безмерное обетование для каждого, кому посчастливилось быть зачатым и однажды родиться на свет…

Спустя девять месяцев две слившиеся воедино клетки разделятся настолько, что образуется и вырастает дитя, чья природа изо всех сил станет стремиться отделиться от выносившего материнского лона. Не от того ли младенец, едва начав различать окружающее, без устали задаёт одни и те же вопросы: «Что это? И почему так? И откуда я появился?»

Многие годы, разделяя и отделяясь, человек будет искать ответы на одни и те же вопросы, составляющие тайну нашего бытия: «Что было всему началом и в чем заключается смысл всего возникающего после?»

Порожденный видениями, необыкновенный свет новорожденных тускнеет и меняется в считанные дни, так, что сам цвет их глаз становится иным, здешним. Блаженство сменяется беспокойством, созерцание – плачем. Эдемский сад теряет свою многомерность, выцветает, съёживается до куска ткани, чтобы обернуться вокруг тела тугими пеленами. Так этот мир берет в плен каждую душу…

Благословения начала забываются быстро: видения истончаются и тают с первыми словами на губах, божественная озаренность вытесняется расхожими клише взросления. Многие вовсе перестанут слышать в себе эхо вечности, оставят поиски истины мятежной юности, забудут про её вопросы и ответы, проживут и растворятся в небытие, следуя течению первозданных вод жизни…

Пройдет время, изгладятся события и судьбы, сменятся поколения, и кумиры своего времени станут ни для кого не важны. Века утекут сквозь пальцы, а вопросы не изменятся и не перейдут ни на йоту, всё так же будут манить своих избранных. Тех, кто не забыл, что было в начале, и кто до сих пор ощущает душою живою дыхание своего Творца.

Поэтому «весь род ищущих лица Его» летоисчисление своего бытия соизмеряет с Рождеством Христовым – тем главным началом, через которое человек сможет вспомнить забытое, найти объяснение всему происходящему и обрести свою миссию на земле.

Поэтому год за годом, век за веком, тысячелетие за тысячелетием род человеческий не перестаёт читать Евангелие, которое для христиан больше, чем книга.

Евангелие для нас - живое Слово, в котором незримо присутствует Святой дух, производящий явные изменения и чудеса в жизни каждого обратившегося к Нему с верой, надеждою и любовью.

Евангелие - наше настоящее и будущее, достоинство и право, смысл рождения и тайна жизненного пути. Наша память о Его победе над смертью, Им же провозглашённая: «Я живу, и вы будете жить».

Евангелие - наша вера, которую мы сохраним и пронесём через все испытания своей земной жизни и вознесём с собой на небеса, восходя шаг за шагом в Его Царствие Небесное.

 

Глава 3. Сын Человеческий

 

От Сотворения мира до окончания всех времен, от первого до последнего вздоха всё сущее под солнцем и луной знает о том, что родился на земле Сын Человеческий.

Природой, сотворённой из земного праха, чувствует, душою, рождённой от Его дыхания, ощущает, что наступила на земле новая эра – от Рождества Христова. Потому что время самой жизни потекло иначе.

Человечество изменилось, его дух более никогда не будет ветхим, но, желая того или нет, всегда станет соизмеряться с Царствием Небесным, врата которого раскрываются внутри нас…

Человечество изменилось, но мир остался прежним: извращенным и падшим, скроенным из грязи и лжи. Он, как утопленник, вцепился в живого мёртвой хваткой и тянет за собой ко дну, от спасительного света и чистого воздуха в безысходную илистую топь…

Ветхий мир не перестаёт убеждать: «Зло прекрасно. Оно привлекательно, прагматично, перспективно, прибыльно и даже праведно…»

Его проповедники жадно смотрят холодными паучьими глазами, его кумиры красуются в лучах солнца глянцем навозных мух. Его приманка - правдоподобие, его путь - забвение и погибель. Потому что за пустыми слоганами скрывается огромный пузырь небытия...

Мир не может предложить ничего нового, но как в дни, предшествующие Потопу, всё так же насаждает в мыслях и сердцах зло во всякое время, чтобы «всё сущее на земле было растлено и всякая плоть извратила путь свой на земле».

Ветхий мир - это песок и грязь, поднятые со дна водами Потопа, муть, которая не хочет смириться с тем, что её время вышло, что её смоют чистые воды Крещения и она канет в разверзшиеся жерла небытия. Но до своего исчезновения это «ничтожное ничто» стремится поглотить как можно больше сыновей и дочерей человеческих.

Потому Спаситель рождается в семействе плотника, чтобы создать средство спасения по силам каждого, мастеря его из рокового Древа познания добра и зла. Одним дал весло и плот, вторым предложил мост, третьим поручил отправляться с опытными кормчими в рыбацких лодках.

Никого не оставил на волю случая, ни про кого не забыл, избрав для Себя Крест, потому что Сын Человеческий отвечает за всех. Один сходит глубже глубин, показывая «донной грязи» её законное место.

Крещение Сына Человеческого - выход человечества из Потопа целым и невредимым, как бы родившимся заново, благословленным на новую жизнь.

Из крещенской купели каждый выходит омытым: чистым и неосквернённым, как бы «обеззараженным» от власти греха. Еще не исцелившимся, но уже подготовленным к исцелению. Поэтому крещение, как рождение, - самое важное, что случается в жизни и остаётся с человеком навсегда.

Так кто мы, дерзнувшие постучаться в двери Его Царства? Кто мы, для кого эти врата Он отворил? Прилипает ли к нам вся грязь этого мира, увлекает ли на дно поднявшаяся от Потопа ветхая муть? Не сам ли Иисус сказал: «Омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь». Со Христом чисты, во Христе живы…

Мы – с Ним, если только сможем ответить на Его вопрос: «В силах ли вы пить чашу, которую Я буду пить, или креститься крещением, которым Я крещусь?» И вслед за апостолами каждый ищущий и жаждущий правды должен ответить: «Могу».

Задолго до Крещения Господня многие пророки и праведники желали видеть, что мы видим, и не видели, и слышать, что мы слышим, и не слышали. Но духовным зрением, исполненные надеждой, горящие любовью прорекали о Нём, говоря:

«Это Сын Человеческий, в Котором правда, и с Кем правда пребывает; Он откроет все сокровища утаенные, ибо Господь духов избрал Его, и по причине праведности удел Его препобедил все пред лицом Господа во веки. Он будет посохом для праведных и святых, чтобы они опирались на Него и не падали, и Он будет светом народов, и Он будет упованием тех, чье сердце скорбно…»

Сегодня имеющий уши - слышит, а имеющий очи - видит, что значит для нас Евангелие. В нём - упразднение власти зла, переоценка жизни и преображение самих законов природы. Великий праздник и торжество по причине, что род человеческий «был мертв и ожил, пропадал и нашелся».

Евангелие - самая главная и самая долгожданная весть от Сотворения мира до окончания всех времен. В нём - торжество правды и безграничной любви, беспредельное начало всему и неподлежащая сомнению возможность для каждого проявить себя и показать, кто он есть на самом деле.

 

Глава 4. Научи нас молиться

 

Скудна и ничтожна жизнь человеческая до Рождества Христова: цивилизация древности подобна звериному царству, в котором выживает сильнейший и хитрейший, а цель всегда оправдывает средство.

Мир людей беспросветен: каждый для кого-то безжалостный владыка и бесправный раб, а все вместе - рабы смерти. И этого не отменят никакие законы, не упразднят восстания, не изменят века. Люди не найдут ничего лучшего, как объяснить такое положение вещей прихотью судьбы или сущностью природы.

Все знают: так устроен мир. Ничто никогда не изменится, не будет иначе. Исхода нет. Остаётся принять жизнь такой, какая она есть. И все смирились, и всё приняли.

Мир людей просыпался в жернова истории. Как зерно перетирает время поколения за поколением, превращая полное жизни семя в питательную труху, так род человеческий обращается в компост для своей цивилизации. За повседневным жестокосердием никто и не заметил, насколько людоедским становилось бытие. Когда человеческим разумом овладевает хищничество, Божье «не убей» выглядит сродни суеверию или непролазной глупости…

В таком мире бессмысленно молиться, потому что молитва есть дыхание души, а душа злодея зловонна. Стенает человечество, клевещет на целый свет. Бьётся в агонии, как бесноватый, мучится, как прикованная к смертному ложу ведьма, но не может ни исцелиться, ни умереть…

«Господи! Научи нас молиться…» - вот первое, о чём просят Христа набожные ученики. Ещё не апостолы, но уже избранные, знают, что одинаково скор человек на брань, но и к молитве прибегает не реже: потому что каждый в душе своей мучитель и раб одновременно, которому всё одно, что злословить, что пресмыкаться. Просят не потому, что не знают молитв, но чувствуя в душе своей, что прежние, заученные сызмальства слова Бог не приемлет…

Сегодня невозможно предположить, как отзывались в их душах слова молитвы Сына Человеческого, впервые произносившего «Отче наш». Какой восторг и трепет одновременно овладевали душами тех, кто и само слово Бог не решался произнести вслух. Возможно ли, чтобы назвать Творца своим Отцом? Кто я такой, чтобы в молитве претендовать на такое родство?

Быть может, потрясённый словами новой молитвы, некогда галилейский рыбак, а ныне апостол Пётр постиг, что в Сыне Человеческом открывается тайна всего сущего. Что только через Иисуса мы узнаём, для чего же были созданы небо и земля и всё обитающее в них. Только во Христе возможно понять, для чего над нашими головами восходит и заходит солнце, почему оживает и умирает природа и зачем в беспредельных просторах Вселенной рассыпаны, как песок морской, пылающие глаза звёзд.

Смотрит Петр на Христа и понимает сердцем, что в Нём заключён код мироздания, позволяющий исцелять безнадежно больных и ходить по воде, накормить пятью хлебами тысячи собравшихся и словом усмирить бурю.

Но главное не в том, что явно, а в том, что простирается за чудесами: Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, так что и сама смерть не будет иметь над прощенными власти. Что Иисус в силе взыскать и спасти погибшее, что в спасении людей подлинно есть Божье Царство и сила и слава во веки…

И когда спрашивает Иисус учеников: «А вы за кого почитаете Меня?», Петр не медлит с ответом: «Ты - Христос, Сын Бога Живаго». В душе его нет ни тени сомнения, как и в Нём нет никакой тьмы.

Спустя тридцать лет бывший гонитель христиан, а теперь апостол Павел объяснит, какой созидательной силой обладают эти слова. Говоря о своей любви к избранным во Христе, он лучше всех выразит, что Иисус учил молиться, «дабы утешились сердца их, соединенные в любви для всякого богатства совершенного разумения, для познания тайны Бога и Отца и Христа, в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения».

В молитве Господней отразился дух Вечного Евангелия, обращение Слова Бессмертного к каждой живой душе.

В нем раскрывается судьба принявшего Христа рода человеческого, прежде бывшего слепым и прозревшего, запутавшегося и неприкаянного, но получившего право назвать Бога Отцом.

Некогда рожденного в ничтожестве и рабстве этого мира, а после обретения веры в Сына Человеческого ставшего солью земли: честью и славой Царствия Небесного.

 

Глава 5. И дам ему новое имя

 

Многие охотно говорят, что Евангелие понять невозможно: вроде бы написано в нём всё верно, да правильность эта совершенно не согласуется с жизнью. Тогда зачем человеку нужны истины, которые в реальности неприемлемы? Зачем усложнять простое, к чему отрицать очевидное. Всем же известны правила естественного отбора и прогресса. К чему здесь приложить веру?

Действительно, трудно понять Бога, когда сызмальства приучен человек лукавить, обучен неправде, как грамоте и ремеслу.

Бесчисленны поговорки не то что оправдывающие, а воспевающие ложь: «Не соврёшь - не проживёшь. Ко всякой лжи свое приложи. И враньем люди живут, да еще хвалятся. Красно поле рожью, а речь ложью. Не плачь по правде, обживайся с кривдой. Как небо в тумане, так вся земля в обмане. Свет спокон веку неправдой стоит...»

Оттого апостол Павел говорит прямо: «Бог верен, а всякий человек лжив». Удаляясь от Бога и надмеваясь, человек, сам того не понимая, становится лжецом и сам охотно принимает ложь. Но лжи не бывает во спасение (еще один распространенный обман), она всегда ведёт в погибель...

История цивилизации - царства князя мира сего - это история лжи, помноженной на насилие и корысть. Тысячу, и две тысячи, и пять тысяч лет назад обман был точно так же искусно вплетен и в повседневный быт, и в глобальное мировоззрение, выстраивающее и для господ и для рабов систему координат от колыбели до могилы. И сильный века сего, и ничтожный, и образованный, и невежда одинаково роются во лжи, плодят ложь и пожирают её...

Так уж ли важно, как она выглядит? Начертана ли клинописью на глиняных табличках или разлетелась хештегами в социальных сетях, провозглашается ли глашатаями на площадях или мелькает телевизионными клипами?

Ложь выдаёт её бесчеловечная природа, унижающая, отвергающая, аннулирующая изначальную истину, что человек есть образ и подобие Бога Творца. Что в человеческой судьбе разрешатся судьбы всего сущего. И более - откроется тайна мироздания, будет обретен смысл возникновения самой Вселенной!

Вечное Евангелие неспроста начинается в Эдемском саду, с того момента, когда Господь Бог привел всех животных полевых и всех птиц небесных к первому человеку - Адаму, чтобы видеть, как назовет он каждую душу живую.

Адам называет всё и всех по имени, наделяя их существо особым внутренним содержанием, - и становится так, как он сказал. Человек наполняет мир смыслом, а Бог наделяет его самого свободой воли - высшим даром, достойным сына, а не вора и лжеца.

Свобода воли даёт человеку право обладать всей Вселенной, но вместе с тем быть ответственным за всё, что в ней происходит. Впуская в мир неправду и зло, глупо и несправедливо роду людскому обвинять Бога за наступившие последствия...

Оттого и рождается Иисус Господь, Бог по сути, а по природе - человек, чтобы Своей свободной волей спасти и очистить весь мир. Стать избавителем от власти тьмы, путём из рабства к свободе.

Наречением имен заканчивается священный Пролог книги Бытия, чтобы затем, через тысячелетия, продолжиться бесконечно длинным перечислением родословной Иисуса Христа в первом Евангелии от Матфея. Потому что каждый рождённый на свет - жив для Бога и достоин быть названным по имени.

Тысячи лет мир навязывал человеку мысль, что он ничтожен: пыль и прах, тля и тлен. Расходный материал эволюции, компост истории, топливо прогресса...

Христос развернул человечество лицом к Богу и научил думать о самом себе перед лицом Божьим так, как некогда было доступно только избранным святым.

Отныне каждый может жить в истине, а не во лжи. Думать по существу природы вещей, а не блуждать в лабиринте умственного разлада. Быть наследником Царства Небесного, живою душою и не становиться обожженным кирпичиком, который век за веком укладывается в бесконечную вавилонскую башню безбожной цивилизации...

Иисус дает Своим ученикам новые имена, наделяя их жизнь новым смыслом. Как воду превращая в вино, делает простых рыбаков святыми апостолами, которым надлежит проповедовать всему миру о спасении. Незнатных прославляет превыше владык, вынужденных трудиться в поте лица для своего пропитания утверждает сонаследниками Царства Божьего.

Прежде неизвестные в своих городах, отныне их имена так же по-новому будут звучать во всех языках всех народов Земли.

Все последующие за Христом не заблудятся и не потеряются, обретут свой голос и своё сокровенное, Богом данное имя, какой бы век ни стоял на дворе и какие бы ложные идеи ни кружили головы всему миру.

 

Глава 6. Сквозь игольные уши

 

Гордость и бесчувствие сердца - две болезни, в недрах которых зарождается, зреет, крепнет и таится всё обитающее в душе человеческой зло, вся неправда и несправедливость этого мира. Через них приходит отчаяние, заставляющее усомниться в самом существовании Божьем…

Гордость и бесчувствие сердца, между которыми скапливается разобщающая, развращающая и доводящая до отчаянья грязь, давно стали спутниками человеческой истории. Они - два наследственных недуга, происходящие от рокового плода познания Добра и Зла, что увечит род людской от Каина до наших дней.

«Чужая душа - потёмки», - так говорят и разводят руками люди, открывая в других то, что никак не ожидали обнаружить. Оттого во многой мудрости и знании жизни много печали. И умножающий познания умножает скорбь...

Поэтому Христос обращается не к холодному рассудку, не к оскудевшему сердцу, а к незаглушаемому источнику души человеческой. Он учит народ притчами, открывает непостижимые для ума тайны в простых, типических историях и случаях из жизни, будто бы происходящих на глазах у самих слушателей.

Непроста жизнь человеческая, сложна, запутана, но на каждый неразрешимый вопрос есть у Господа своя неповторимая история, высвечивающая слушателям саму суть бытия. Вот история о промотавшем отцовское наследство блудном сыне и силе прощения, а вот о добром самарянине и объяснение, кто для тебя ближний.

Говорит ли Он о работниках в винограднике или о бесплодной смоковнице, о богаче и Лазаре или свече на подсвечнике, - внемлющие понимают, что за словами сокрыто нечто многозначительнее, чем намёк, большее, чем назидание. Его истории - не только учебник жизни, но и доказательство бытия Божия. Через притчи Христовы мы понимаем, кто такой Творец Неба и Земли и чего Он ожидает от каждого из нас.

Поверить или не поверить человеку - одно, верить или не верить Богу - иное. Услышать голос Господний и узнать Его дано не каждому, а только чистым сердцем. Оттого, желая, чтобы спаслись многие, каждого учит Иисус искренности и чистоте: «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное... Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам; ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение».

Кто сможет услышать - услышит, кто сможет увидеть - увидит, кто сможет вместить - тот вместит. Детям Божьим открыто Царствие Небесное, потому что они тянутся к правде и умеют любить. Через этот источник обнаруживается и раскрывается человек, видна его суть, как линии на ладони.

Оттого говорит Господь народу как власть имеющий: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» и «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие».

У всех народов есть поговорки, подобные поговорке русской: «Жизнь прожить - не поле перейти». Исполнена она горечью опыта, наполнена разбитыми надеждами, пропитана потом и слезами. Недосказанная - понятна, потому что со времён потерянного рая блуждает род человеческий, а куда идет - не знает. Потому что душа его во тьме, и сам во тьме ходит. Кажущаяся такой реальной и достижимой, вожделенная цель оказывается иллюзией, убегающим за горизонт миражом...

Притчи Христовы подобны вехам, расставленным там, где не видно даже направлений. Увидишь и поверишь - не собьешься с пути, не растеряешься, не заплутаешь, а спасён будешь.

Верит и знает Христов человек, что, если станет проходить через горы, - Он смирит камни; отправится ли через моря - Он управит водами; пойдёт ли через огонь - Он укроет от жара и пламя не опалит его ног.

 

Глава 7. Он сжалился над ними...

 

Мир современной цивилизации - вселенная одиночества, в которую провалился человек под неудержимой тяжестью накопленных знаний и сознательных заблуждений,  отвлечённой игры разума и бесчеловечных социальных экспериментов, стремления к земному счастью и заполнившей быт электроники. И вот парадокс: чем быстрее «умнеет» техника, тем стремительнее глупеет человек. Даже не глупеет, а выхолащивается, делается пустым, двумерным.

Он всё больше увязает в невидимых виртуальных сетях, превращаясь, подобно  сказочному персонажу восточных сказок, в покорного «раба лампы». Оттого весь современный мир похож на Дантевский ад: чем дальше идешь, тем меньше света, тем сильнее гнёт, тем безнадёжнее путь. Сегодня разве может кто напутствовать своего ребенка такими словами: «Умоляю тебя, дитя мое, посмотри на небо и землю и, видя всё, что на них, познай, что всё сотворил Бог из ничего и что так произошел и род человеческий»?

XX век прошёл под перепетым на всевозможные голоса ницшеанским лозунгом «Человека не надо жалеть». И его не жалели: преодолевали, перековывали, а потом просто стали не замечать. В конце концов человека расчеловечили...

Современному индивиду нестерпимо трудно быть духовным даже не в религиозном, а в светском, культурном плане. Сейчас ничто не унижено и не высмеяно так, как «высокие чувства», ничто не обесценено и не скомпрометировано так, как поэзия. Теперь в ходу пошлость и стёб.

Эпоха постмодернизма провозгласила принцип стабилизированного хаоса, в котором нет места ни прежним ориентирам, ни ценностям, ни смыслам. И вопрос вопросов: «Что есть истина?», некогда заданный Понтием Пилатом, в современном истеблишменте вызывает презрительную усмешку. Потому что ничего нет. Сверху и снизу лишь зияющая пустота.  В самой жизни нет никакого смысла, кроме борьбы интересов, тайных и явных влечений.  «Потребляй, наслаждайся и бойся» - вот триединый императив нашего времени, предписанный князем мира сего «всему прогрессивному человечеству».

На кого в таком мире может человек рассчитывать наверняка? Довериться, когда и в самом себе надежды немного. В горестях ли, скорбях или пред ликом смерти остаётся человек совсем один, потому что в постмодернистской цивилизации нет места для Бога. Более того, у её идеологов и глашатаев - сильнейшая аллергия на одно упоминание имени Господнего, так мешающего основополагающим принципам удовольствия и неопределённости, тотальной изменчивости и фатальной фрагментарности всего и вся.

Маленький человек бессмысленного мира должен не просто видеть нескончаемый калейдоскоп, а быть встроенным в него. Потреблять и быть потребляемым одновременно. Зачем? А разве существует ответ? Или он имеет значение, раз всё кругом пустое?

Современное зло улыбчиво и обаятельно. Оно охотно прячется за благотворительностью и политкорректностью. Но природа его всё та же человеконенавистническая, которую всё так же легко определить по приносимым ею ядовитым плодам.

«Всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны», - говорит Христос, и за прошедшие две тысячи лет ни на йоту не перешли слова Его.

Трудно неискушённым, одураченным массовой культурой поколениям понять вечную правду жизни, утверждающую, что за кратким временем беспечного веселия следуют долгие времена стенаний и слёз. Что в итоге за своё легкомыслие придётся расплатиться плотью и кровью.

«Чужая боль не болит», - бесстрастно замечает народная мудрость, рассеивая сладкие грёзы самообмана. Но тут же добавляет: «Каждый за себя, один Бог за всех». Но мы и этого не слышим, а услышав, не понимаем, что Бог с нами. Что Он за нас.

Ничто так не удивляло учеников Христа и не приводило в замешательство, как Его человеколюбие, стремление помочь ищущему спасения. Оттого Евангелие изобилует словами о жалости Христовой к простым людям, к их незатейливым, но таким значимым проблемам и нуждам.

Иисус не рассуждает отвлеченно о всеобщем благе, а помогает каждому пришедшему к Нему человеку избавиться от его несчастия. Больным дарует исцеление, слепым - прозрение, немощным - силы, отчаявшимся - надежду. И всему погибающему во зле и неправде роду человеческому - спасение.

«Видя толпы народа, Он сжалился над ними, что они были изнурены и рассеяны, как овцы, не имеющие пастыря... И ходил Иисус по всем городам и селениям, проповедуя Евангелие Царствия и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях».

Жалость Христа к людям лучше многих слов говорит о характере Сына Человеческого, который «пришёл не губить души человеческие, а спасать».

В раздумьях о любви Господней к людям Федор Достоевский видит много больше - сам провидческий замысел Божий:

«Христос затем и приходил, чтобы человечество узнало, что и его земная природа, дух человеческий может явиться действительно в таком небесном блеске, на самом деле и во плоти, а не то что в одной мечте и идеале - что это и естественно, и возможно».

 

Глава 8. Я живу, и вы будете жить

 

Чем дольше живешь на свете, тем больше в твоей памяти знакомых людей, перешедших на другую сторону бытия... Чем старше становишься, тем больше среди твоих близких умерших, а не живых…

Разумеется, каждому из нас со школьных лет хорошо известны судьбы множества людей, живших задолго до нашего рождения, но всё же... Всё же со страниц учебников на тебя смотрят отвлечённые лица, скорее напоминающие героев книг, чем реальных людей. Совсем иное, когда ты лично знал человека. Случалось, что делил с ним пищу, проводил время или разговаривал по душам. А потом вдруг узнаёшь, что его не стало...

Ты всё живёшь, а люди уходят, уходят, уходят... Большинство - тихо и незаметно, словно их и не было вовсе. И все страсти, негодования, мечты истаивают вместе с ними. Пройдет совсем немного времени, и большинство воспоминаний померкнет и сотрётся. Оглянуться не успеешь, как вместо близких лиц окажутся очертания, вместо знакомых фигур - едва уловимые силуэты. Некого винить, ничего не исправить: в долине смертной тени всё переходит в тень и становится тенью...

Время играет с человечеством в поддавки, понижая планку для ума и духа, проталкивая всё более упрощенные ответы на бесконечно сложные вопросы, подсовывая чувственную мишуру взамен душевных порывов...

Несовершенная жизнь приучает к мысли о нашей собственной бренности и ничтожности, о бросовой цене всего рода людского...

Человек сбился с пути и заплутал на дороге Вечности, заблудился в трех соснах неподвластных ему измерений. Трудно быть зрячим там, куда никогда не поднималась душа, отягощенная сиюминутными интересами и нуждами...

Сейчас как никогда тяжело измерять свою жизнь Евангелием. Не потому, что рассеянный и развращенный ум не хочет допустить существования иной реальности: современное сознание стало оторванным от естественной природы, генномодифицированным. Целый век в человеке выкорчевывали душу, с детских лет подчас из-под палки заставляя поверить, что само наше появление на свет - всего-навсего диалектическая игра физики с химией.

Полуправда - всё та же ложь, только худшая, потому что в ней сразу не разобраться, не выработать иммунитета. Некогда, обольщая Адама и Еву, змей говорил, что, едва вкусив от плода познания Добра и Зла, станут богоподобными. Но о том умолчал, что они уже богоподобны и что райские кущи - уже их дом.

Точно так же и дети, получив не по возрасту и не по опыту знания, обязательно попадут из-за них в беду. Младенец, дотянувшийся до спичек, никогда не разожжет очаг. Он устроит пожар, сожжет дом, погубит своих близких и себя самого.

Современному человеку легче принять всеобщую бессмысленность бытия и, по смерти, свой уход в ничто, в неорганическую химию, чем допустить, что всё написанное в Евангелии - правда.

Как же трудно услышать простые слова Иисуса Христа: «Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога, и в Меня веруйте»! А услышав, ответить на Его обращение: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек. Веришь ли сему?»

Невероятно, немыслимо сложно человеку, «произошедшему от обезьяны», прозреть и понять, что на самом деле он произошёл от Бога. Затем чужою, злою волею запутался, заплутал, сбился с пути, но так и не перестал быть Божьим. Потому и Господь, пришедший спасать род людской, Сам назвался Сыном Человеческим: чтобы быть едиными плоть от плоти и кровь от крови.

Каждому имеющему уши и способному слышать голос Божий сегодня говорит Иисус Христос, как некогда говорил избранным апостолам: «Еще немного, и мир уже не увидит Меня; а вы увидите Меня, ибо Я живу, и вы будете жить. В тот день узнаете вы, что Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в вас».

 

Глава 9. Я и Отец – одно

 

Когда идет дождь или поднимается снежная буря, когда небесную твердь раздирает гром или, застигнутый туманом, теряешься в тишине, в предрассветных сумерках или на закате, или когда в ясный полдень над головой твоей раскрывается Вечность всего лишь одной видимой звездой из миллиардов звезд Вселенной, - тогда легко и естественно думать о Творце. Томиться духовной жаждою о твоём Господе Боге. И ощущать себя сопричастным Его великому замыслу, в котором всё связано со всем...

Со времени проповеди Евангелия камнем преткновения стали слова Христа «Я и Отец - одно», провозглашающие Святую Троицу, пребывающую Единосущно не слитно, не раздельно. Разве можно такому быть в мире, или как Трем быть Единому? Не за это ли откровение искали убить Сына Человеческого?

Но не только Христос в Евангелии, но и тайновидец апостол Иоанн Богослов заверяет: «Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино. И три свидетельствуют на земле: дух, вода и кровь; и сии три об одном». А за ним и все святые говорят о Троице как основополагающем начале веры Христовой, отказывая любому не признающему единства Отца, и Сына и Святого Духа в праве называться христианином...

Так отчего же стало учение о Святой Троице для одних - соблазном, для других - безумием, а для верных - непреложной истиной? Как понять, а точнее, принять на веру духовную аксиому, утверждающую, что Единый Бог пребывает в трех Лицах?

«Крестом для человеческой мысли» называл постижение Святой Троицы философ Павел Флоренский, а писатель Лев Толстой и вовсе говорил, что «догмат Троицы неразумен, ни на чём не основан, ни к чему не нужен и никто в него не верит...»

В этих словах - подтверждение слов Иисусовых, что для ума развращенного бывает многократно труднее принять Божье откровение, чем человеку неискушённому, но чистому сердцем. Потому откровение «Верьте Мне, что Я в Отце и Отец во Мне» определило для каждого его отношение к Богу как к Творцу и Спасителю одновременно. Как к Создателю, чьим образом и подобием мы являемся, так и к Сыну Человеческому, который Один исправил ошибки всего рода людского.

В Троице и сама Вселенная, и наше место в ней становятся многомерными и исполненными особого глубинного смысла. В Ней мы находим ответы, зачем Бог сотворил мир, зачем даровал человеку свободу воли и допустил совершиться тому, что мы называем историей человечества. В Триединстве постигаем, что в мире нет ничего случайного и напрасного, в нём понимаем, зачем мы живём на свете, почему умираем и для чего воскреснем из мёртвых.

Но так уж ли беспомощен разум человеческий понять сущность Триединства Божьего, так ли нам невозможно постичь, как Один может быть в Трех лицах, существуя «не слитно, не раздельно»? Не случайно великий русский ученый Михаил Ломоносов писал: «Природа есть в некотором смысле Евангелие, благовествующее громко творческую силу, премудрость и величие Бога. И не только небеса, но и недра земли проповедуют славу Божию».

Достаточно провести небольшую аналогию, вспомнить основу основ жизни на Земле - круговорот воды в природе, чтобы представить сущность Святой Троицы.

Вода, пар и лёд - такие непохожие и такие одинаковые, существующие как бы по отдельности и в то же время связанные единством и постоянным взаимопроникновением, представляющие собой планетарное целое. Снег, который лежал под ногами, испарится жарким летом, чтобы позднее пролиться дождем на другом конце Земли. Невидимые глазу подземные моря и реки формируют собственную географию, а ледяные шапки на полюсах дают устойчивость всей экосистеме нашей планеты.

Сама природа, как Евангелие «в некотором смысле», даёт нам многочисленные подсказки для понимания сути вещей. Совсем не случайно, что и крещение «во имя Отца, и Сына и Святого Духа» связано с погружением в воду. Солнце с его видимым светом, явным теплом и незримой, но всем управляющей гравитацией, расскажет о тайне Троицы жаждущему понимания...

Когда я размышляю о сущности Господа, представляю себе рассвет, полдень и закат. Вижу величественные ледники, беспредельные океаны и непроглядные туманы. В своих мыслях проношусь среди планет и звёздных систем - и вся Вселенная говорит, поёт и шепчет о тайне Святой Троицы!

Её сущность пронизывает Вселенную и человека, сотворённого из бренной плоти, живых эмоций и бессмертного духа, позволяющего верой заглянуть по ту сторону земного ума. Веруя, мы постигаем всё мироздание и понимаем самих себя, некогда бывших прахом земным, но во Христе Иисусе ставших детьми Божьими.

 

Глава 10. Где вера ваша?

 

В предшествующем эпохе Просвещения XVII веке, во времена господства эмпиризма и критического ума среди «учёных и посвящённых» бытовал занимательный способ наглядного доказательства «торжества разума над суеверием». Подающему надежды школяру, талантливому студенту, а то и нужному «в деле» простофиле под большим секретом обещали открыть тайну тайн и наглядно продемонстрировать суть природы вещей.

Сначала просвещаемого приводили в анатомичку, в которой показывали, что по своей природе человек тот же скот, состоящий из таких же внутренностей. В нём нет никакой святой души и отметины Божьей тоже нет. Что при совершении любых богомерзких действий громы не гремят и земля не разверзается.

Затем вели в астрономическую обсерваторию, где предъявляли глобус, модель солнечной системы и карту звёздного неба, которую можно было сличать с увиденными в телескопе небесными телами. Только после этого задавали разумный вопрос: «Своими глазами ты видел Природу. Где же здесь место для Бога?»

Руководствуясь наводящими вопросами и утверждениями, неопытный и неискушённый человек попадал в ловко расставленные логические сети. Он как бы самостоятельно, иногда после мучительных раздумий, иногда стремительно, подобно озарению, приходил к заданному умозаключению: «Раз внутри человека нет отличного от животных органа для души, раз существует глобус и модель Солнечной системы, значит - Бога нет...»

Подобное доказательство сродни карточному фокусу, мошенническому трюку, рассчитанному на доверчивых простаков. Если приглядеться повнимательнее, поймёшь, что методы за прошедшие триста лет ничуть не изменились.

XX век продемонстрировал, как можно извращать и подгонять научные факты в интересах узких групп для тотального оболванивания масс. Вопросы веры вульгаризировали, сводя к двум-трём нелепым утверждениям: «Сидит ли некий старик на облаке (луне, солнце)? Горят ли грешники внутри Земли? И можно ли в одиночку создать Вселенную из ничего за неделю?»

Трюки подобны скоморошьим, только вот публика не зубоскалит, а внимает и всему верит. И пропагандисты князя мира сего ловко водят за нос новыми уловками на старый лад поколение за поколением.

Взятое за основу и превращенное в заклинание Декартовское выражение «Мыслю, следовательно, существую» по сути не несёт в себе никакого смысла, потому что не раскрывает никаких черт мыслящего, ни качества его мышления. Невдомёк водимому за нос, что на самом деле важно, как именно ты мыслишь, насколько твоё мышление самостоятельно, точно и многомерно, что истинное познание от веры неотделимо, потому что они - единое целое... От этого зависит, кто ты такой и чем на самом деле является твой разум: храмом, дворцом, трущобами, притоном, тюрьмой или приютом скорби.

Характерно замечание Мережковского, сказанное почти век назад: «Попробуйте войти в современное приличное общество и перекреститься: в лучшем случае, вас примут за сумасшедшего, а в худшем - за шарлатана... Написав книгу «Тайна Трех», получил от издателя добрый совет изменить заглавие, чтобы не было похоже на «детективный роман». В IV–V веках «Тайна Трех» прозвучала бы: «Тайна Божественной Троицы», а в XX веке звучит: «Тайна трех мошенников, которых ловит Шерлок Холмс». По одному этому анекдоту-атому видно, как опустилось за эти века солнце христианства».

Отлучить и отучить человека от веры - фундамент власти князя мира сего, основа возведения новой цивилизации антихриста. Потому что вопрос веры в Иисуса Христа - это не только вопрос: «Кто ты такой?», но и утверждение: «Как и зачем ты будешь жить».

Веру и неверие можно сравнить с нитью судьбы: потянешь за неё правильно, и вся сотканная против тебя сеть, все приготовленные на погибель тенета распустятся и развеются по ветру. Проигнорируешь, не захочешь разобраться, высокомерно отвергнешь, - и ниточка за ниточкой сложатся и совьются в петлю.

Так предуготовил Бог, чтобы и Судьба, и будущее каждого сошлись в этом вопросе. Чтобы в большом и малом, в вечном и сиюминутном исполнились слова Христовы: «Где будет сокровище веры вашей, там будет и сердце ваше».

 

Глава 11. Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его

 

От рождения до смерти мир определяет не только «что есть, или пить, или во что одеваться», но и кем и какими нам быть. Осознаем или нет, сопротивляемся его требованиям или покорно их принимаем, следуем правилам с удовольствием или подчиняемся из-под палки, мы одинаково уловлены его незримой гравитацией и живём по его правилам. Оттого мир сей равно устраивает и наш бунт, и наша покорность, наше одобрение и неприятие, наше рвение и наше безразличие. Он с лёгкостью приемлет не только жизнь и смерть нашу, но и память с забвением о нашем существовании...

Накануне Первой мировой войны в разных слоях и сословиях было хорошим тоном рассуждать о смысле всемирной истории и судьбах человеческих. Ретрограды говорили о важности сохранения старого уклада, капиталисты - о скором и необходимом переделе сфер влияния, социалисты - о справедливом распределении благ прогресса, но подавляющее большинство, от щелкающих семечки мещан до утонченно-болезненной богемы, предпочитали сравнивать жизнь рода человеческого с бесконечным дьяволовым водевилем, в котором все либо продажные девки, либо жалкие марионетки...

Очень скоро мир содрогнется, зайдется плачем, захлебнется кровью... И так же скоро забудет, чем он жил и грезил прежде, о чём совсем недавно так охотно рассуждал и какими мерами мерил свою вселенную. Время поглотило всех: и правых, и неправых; пожрало и преступников, и жертв, и невольных свидетелей…

Жизнь так и устроена. Всё в ней: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем... Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после...»

Первая религия мира сего, возникшая после Вавилонского столпотворения, не знала ни высоких смыслов, ни правды, ни бессмертной души. Зато было множество злых и губительных духов, предлагающих своим адептам жить «здесь и сейчас». Взамен ни золотых гор, ни личного счастья не сулили, обещая лишь посодействовать интересам клиента исходя из его статуса и готовности «делиться благами».

Многие, сами того не зная, до сих пор идут по жизни, следуя главной заповеди месопотамского культа: «Хочешь жить - умей вертеться». Ничего удивительного в этом нет, потому что «напасть вавилонская» стала главной идеологией мира сего, в котором, однако, «кнута» значительно больше, чем «пряника».

Поразительно, с какой лёгкостью люди принимают несправедливость и лукавство, с каким желанием подчиняются облечённому властью и богатством злу, служат несправедливости, наживаясь на чужом горе. Предают за малую подачку...

За тридцать сребреников, в пересчёте на современные мировые деньги - за двенадцать тысяч долларов, был предан Христос Спаситель одним из ближайших Его учеников. Изменилась ли цена верности у современного человека? Не думаю: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем...»

Так что же привнесло в этот мир проповеданное Христом Евангелие? Почему избирает апостолами по неведомому для остального человечества правилу? Зачем противопоставляет Себя действительности, повторяя: «Царство Мое не от мира сего»?

Впервые в истории Евангелие возвестило, что небогатое и незнатное может быть драгоценной и непреходящей в веках солью земли, что не все мы умрём, но все изменимся, что Бога способны узреть только чистые сердцем и что Царствие Божие не придет приметным образом, потому что оно внутри нас...

Спустя девятнадцать веков, размышляя о Царствии Небесном, основатель русского космизма Николай Фёдоров напишет так: «Христианство, признавая зло в мире, отрицает или не допускает его в основе, в начале, в противоположность и оптимистам, и пессимистам, из которых первые, ограничивая добро, совсем не хотят видеть зла в природе, не видят его даже в болезни и в смерти; вторые же видят зло в самом начале, в самой основе, и для них остается одно - уничтожение; тогда как христианство видит Бога в начале и Царство Божие, то есть всеобщее блаженство, в конце».

Слова Иисуса Христа не потеряются во времени, не померкнут в знании, не упразднятся во вновь открывшихся обстоятельствах, как бы в этом ни старался устроитель всеисторического водевиля. Каждый, в чьём сердце звучат строки Вечного Евангелия, внутри кого открылась бесконечная дорога в Царствие Небесное, слышит голос Господа своего: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам. Да не смущается сердце ваше и да не устрашается».

 

Глава 12. Никто не может служить двум господам

 

Отчего для цивилизации так странно, неудобно и даже противоестественно Евангелие? Какой смысл заключается в словах Христовых, заставляющий ненавидеть, высмеивать, гнать Его последователей? Почему уже как две тысячи лет Ему объявлена непримиримая война: и если Его Слово невозможно замолчать, его дискредитируют, искажают, а то и попросту запрещают.

Не потому ли мир не приемлет Христа, что с первой Его проповеди выстраивается совершенно иной образ Вселенной, в котором избранничество не зависит от происхождения, богатства или власти, а находится в соответствии с изначальным образом и подобием Бога живого:

«Блаженны плачущие, ибо они утешатся.

Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.

Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.

Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.

Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.

Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.

Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное...»

Почему же тогда на проповедь любви многие сердца откликаются презрением? Почему писатель Максим Горький утверждает, что «Христу нет места на земле», и поясняет словами своего литературного персонажа: «Не Христос - не Авель нужен людям, людям нужен Прометей - Антихрист». То есть поджигатель человеческих душ, призывающий переосмыслить, что есть добро и зло, и обрести подлинную веру «в себя и свои силы». Сегодня «религия разнузданного эгоизма» реализуется в полной мере...

И всё же почему такое великое множество сильных мира сего во все времена из кожи вон лезло, чтобы люди не читали Евангелия, не размышляли о словах Христовых и не жили согласно им? Почему слова милосердия откликаются в сердцах звериной яростью? Слова любви заставляют источать души скабрезный гной? Слова о Высшей справедливости - захлёбываться ненавистью? Быть может, потому, что и мир существует по несправедливым, безжалостным, равнодушным правилам, которые так глубоко почувствовал поэт Заболоцкий:

... Над садом

Шел смутный шорох тысячи смертей.

Природа, обернувшаяся адом,

Свои дела вершила без затей.

Жук ел траву, жука клевала птица,

Хорек пил мозг из птичьей головы,

И страхом перекошенные лица

Ночных существ смотрели из травы...

Не об этих ли безбожных, «испорченных» законах мира писал апостол Павел: «Знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне, и не только она, но и мы сами...»

Вот и Сам Господь говорит: мир «Меня ненавидит, потому что Я свидетельствую о нём, что дела его злы...», и «люди более возлюбили тьму, нежели свет...»

Надо ли искать подтверждения Божьей истине или достаточно посмотреть вокруг и прислушаться к своему сердцу? Потому что «добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое, ибо от избытка сердца говорят уста его». И «если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?»

Рассуждая о Евангелии, популярный писатель начала XX века Леонид Андреев цинично заметил: «Я не люблю Христа и христианство, оптимизм - противная, насквозь фальшивая выдумка... Царствие Небесное и прочая чепуха. Я думаю, что Иуда умный и дерзкий человек. Ты когда-нибудь думал о разнообразии мотивов предательства? Они - бесконечно разнообразны. У Азефа была своя философия, - глупо думать, что он предавал только ради заработка. Знаешь, - если б Иуда был убеждён, что в лице Христа перед ним Сам Господь Бог, - он всё-таки предал бы Его. Убить Бога, унизив Его позорной смертью - это, брат, не пустячок!»

Как бы человек ни закрывал глаза на дела своих рук, как бы ни силился уклониться от выбора между добром и злом, как бы ни увещевал себя, что в жизни все цвета серы, - всё равно наступит срок заглянуть в глаза Сына Человеческого. Отразиться в Них и, как в истинном зеркале бытия, увидеть, кто ты такой на самом деле.

Что увидишь, человече, в глазах своего Создателя? Образ и подобие Божие или след от праха земного?

 

Глава 13. Целованием ли предаешь Сына Человеческого?

 

Вера рождает культуру, культура, переосмысляя веру, порождает цивилизацию. Цивилизация пожирает культуру с помощью её самых тёмных, отсеянных, а порой и случайных порождений.

Произведённые больной, извращённой фантазией эллинистические сюжеты становятся научными доктринами, фактами действительности, законами и правилами жизни. Принципами, свойственными всем и только ожидающими толчка для своего пробуждения. Так возник и психоанализ, ставший основой информационного общества, источником искусства и философии, всего новейшего мироощущения и понимания бытия.

Сын жаждет овладеть матерью, дочь стремится добиться отца, мать извести детей, отец - истребить всех... Комплекс Эдипа, синдром Электры, инстинкт Медеи и Геракла… Сегодня это уже не беглый пересказ мифов, не вычурный сюжет античных драм:  современное мировоззрение объявило «античный ужас» подлинной сущностью, дремлющей под наносным «я». Поэтому цивилизация провозглашает не только всеобщую переоценку моральных ценностей, но и пересмотр природы человека.

Как век сменяет век, не имея памяти о прошлом, так же род людской всё тем же неизобретательным способом порождает на новый лад прежних идолов, другими словами повторяет древние заблуждения, заново совершая давно забытые грехи предков. И точно так же, как в дни Ноя, видит Господь, «что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их зло во всякое время». Эпоха за эпохой отзывается в душах плод с Древа познания Добра и Зла...

Снова и снова наступают времена перемен, в которые измеряются и взвешиваются людские души, что определяет судьбы мира на несколько поколений вперёд. Только на линии всеобщего излома можно увидеть, что скрывает в себе сердцевина: первозданную сущность или гниль распада...

Столетие назад, когда закладывался фундамент нового миропорядка, всеобщим поветрием стала «переоценка ценностей»: умение видеть красоту в уродстве, возвышенное в непристойном. Находить вкус жизни в извращении естественных начал.

Наиважнейшей духовной задачей для сытого и пребывающего в покое общества казалась назревшая ревизия представлений о добре и зле.

«Властители дум» на все голоса утверждали, что в прошедшие века христианской культуры добро и зло понималось из рук вон плохо: слишком прямолинейно, однобоко, шаблонно. Всё из-за того, что совесть человеческая была отягощена религиозной ортодоксией. Становится модным оправдывать предательство Искариота, усматривая в нём тайное проявление святой любви. Казалось так оригинально говорить «о прощении ученика, возлюбившего и от любви предавшего Учителя, о самоудавлении его одновременно с распятием Христовым, о искупительной жертве крестной и о смерти жертвенно-самоубийственной».

Все вдруг стали чрезмерно тяготиться накопленной веками христианской традицией и откровенно посмеиваться над наивным укладом народной веры. Наступало время «прозрений и озарений», эпоха «царства духа», которые были чистой воды демагогией шарлатанов, помноженной на немудреные психологические фокусы. Обман чувств, при котором чёрное становилось белым, белое - серым, а все остальные цвета размазывались по воле прихоти или случая…

Какой бы сферы ни коснулся человек: религии, искусства, политики или даже науки, - везде поджидала вычурность, напыщенность, велеречивая смесь из ницшеанства, декадентства и подзабытых гностических учений, сдобренных новомодным распутством. Духовная жизнь замешивалась на человеконенавистническом эликсире мошенничества и цинизма, призванном окончательно вытравить из сознания простые и ясные слова Евангелия...

«Не имею интереса к воскресению, - как бы вторит общественному настроению популярнейший критик Василий Розанов. - Говорят: мы воскреснем со стыдом, с «обнажением»… Ну что же… Зажмем глаза, не будем смотреть. Не осудим друг друга. Не заставит же Бог плевать нас друг на друга, не устроит такой всемирной плевательницы… Скажут: «Иди на страшный суд». Я скажу: «Не пойду». – «Страшно?» - «Ничего не страшно, а просто не хочу идти. Я хочу курить. Дайте адского уголька зажечь папироску…»

Жизнь превращалась в бесконечный фарс, балаган, за которым скрывались гнусные личины вырождающегося мира…

Очень скоро эпоха истерического эстетизма опростится до плакатов и лозунгов, замельтешит кинематографическими кадрами, зальётся дребезжащими голосами из грампластинок, в которых места разговорам о Евангелии попросту не будет…

Христос был предан с глуповатой ухмылкой на губах поколением, окончательно подзабывшим, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Поколением, так и не понявшим, почему «горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается» и отчего «лучше было бы тому не родиться».

Только спустя много лет, захлебнувшись слезами и умывшись кровью, вволю познав власть голода и ужас террора, некоторым откроется: у предавшего Сына Человеческого отнимется сердце человеческое и дастся ему сердце звериное, дабы с ним в отчаянье и безнадёге прошёл он семь кругов своего земного ада…

 

Глава 14. Заповедь Его есть жизнь вечная

 

В жизни каждого наступает время, когда человеку приходится отвечать своей душе на самые главные вопросы. Иной пытается от них отмахнуться, назвать чепухой; другой, напротив, возвращается к ним регулярно, с годами всё чаще оглядываясь на пройденные годы. Сколько бы ни силился разобраться умом - ответа на них не найдёшь. Они разрешаются верой, не разумом.

 «Почему я родился на свет? Зачем живу? Для чего непременно должен умереть?»  - роковые вопросы умножаются на удачу и несчастье, случай и обстоятельства, нужный момент и разломы истории, личную судьбу и волю Провидения, в чьих руках и сильные мира сего не значительнее гальки на песке морском...

Сергей Есенин, пронзительно чувствующий и нетерпящий лукавства, писал: «Жизнь... Я не могу понять ее назначения, и ведь Христос тоже не открыл цель жизни. Он указал только, как жить, но чего этим можно достигнуть, никому не известно... Да, однако если это тайна, то пусть ей и останется. Но мы все-таки должны знать, зачем живем... зачем она, жизнь? Зачем жить? На все ее мелочные сны и стремления положен венок заблуждения, сплетенный из шиповника. Ужели так и невозможно разгадать?»

Жизнь мельтешит часами суток, кружится временами года, пестрит событиями всё неуловимее и быстрее, чем становишься старше. Только когда старость начинает дышать в спину, осознаёшь, что действительно означает:

Летят за днями дни, и каждый час уносит

Частичку бытия...

Даже не понимаешь, а чувствуешь каждой клеткой своего тела, но удержать время всё равно не можешь, как ускользающий меж пальцев песок...

Что наша Жизнь? Дарованная Богом свобода воли!

Свобода воли и проистекающий из неё выбор жизненного пути - один из главных заветов Евангелия, адресованный его слушателям и читателям до скончания времён. Из того, как день за днём станет человек распоряжаться своей жизнью, естественным образом проявится, какого он духа и какой природы. Потому что нутро человеческое проверяется не умозрительно, а на деле. Только прожив жизнь, мы можем сказать с уверенностью, кем мы были на самом деле. Не об этом ли написано в Евангелии от Матфея?

«Другую притчу предложил Он им, говоря: Царство Небесное подобно человеку, посеявшему доброе семя на поле своем; когда же люди спали, пришел враг его и посеял между пшеницею плевелы и ушел; когда взошла зелень и показался плод, тогда явились и плевелы.

Придя же, рабы домовладыки сказали ему: господин! не доброе ли семя сеял ты на поле твоем? откуда же на нем плевелы?

Он же сказал им: враг человека сделал это. А рабы сказали ему: хочешь ли, мы пойдем, выберем их?

Но он сказал: нет, - чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы; и во время жатвы я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в снопы, чтобы сжечь их, а пшеницу уберите в житницу мою».

В этой притче сосредоточена вся история человечества и личная судьба каждого рождённого на свет, тайна прошлого, настоящего и будущего, смысл всех произошедших и грядущих событий, истинное назначение счастья и горя, надежд и разочарований.

Жизнь - великое испытание, навсегда разделяющее людей по их внутренней сущности, определение, что «поле есть мир; доброе семя - это сыны Царствия, а плевелы - сыны лукавого».

Это великое разделение не зависит ни от способностей, ни от пола, ни от национальности, ни от возраста, ни от здоровья, ни от красоты, ни от успешности. Оно - в отношении человека к добру и злу, к правде и лжи, подлинному милосердию и кичливой филантропии хищника, когда одной рукой даётся подачка, а другой сдирается три шкуры...

Потому, говоря о воскресении из мёртвых и вечной жизни, апостол Павел восклицает: «Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники - Царства Божия не наследуют...»

Только жизнь даст тебе ответ: доброе ли ты семя или пустой сорняк; только твоя свободная воля определит, чего ты стоишь на самом деле; только во что ты верил, что любил, как поступал и определит, куда приведёт твоя жизненная дорога.

Тайное и явное, прожитое и являвшееся только в грёзах однажды явится и предстанет как есть перед Иисусом Христом. Придёт время, и за всё что сделал и чего не сделал ты дашь ответ Господу Богу своему.

 

Глава 15. И никто не похитит их из руки Моей

 

В детстве кажется, что дни нашей юности будут длиться вечно. Впрочем, и сама жизнь будет непременно долгой, почти бесконечной. Как быстро идёт время жизни, мы узнаём только тогда, когда состаримся...

Но прежде, прежде... С каким неподдельным интересом мы слушали рассказы стариков про их детство, а сами вглядывались в лица и не верили, что и они когда-то были детьми не больше нашего... Разве возможно, чтобы этот с трудом передвигающийся, плохо видящий, шамкающий губами старик был когда-то беззаботным сорванцом, как я? Что с ним сталось? Какая болезнь иссушила и сделала беспомощным его тело, приковала к кровати, отняла желание носиться по окрестностям, играючи справляясь с любыми преградами? Говорить о себе в прошедшем времени, а в будущем думать только о смерти?

Потом, вспоминая умерших, посещая дорогие могилы или в свободную минуту перебирая старые фотографии, однажды осознаешь, что и до тебя был и после тебя будет нескончаемый поток людских судеб; огромная река, впадающая в необозримые моря, сходящиеся в необъятные океаны. Что дни твоей жизни перед ними? Выдох пара над водой, искорка над бушующей лавой, солнечный блик на лицах стихий, во глубине которых зияют бездны...

Род человеческий существует даже не на краю бездны: он как бы ходит над ней, как по льду. Когда твердь под ногами тонка и прозрачна - смотрится в неё, играет с ней, иногда просекает прорубь и бросается очертя голову...

Притягательна своей первозданной пустотой бездна, оттого людей всегда занимала тайна судьбы: стремление заглянуть туда, где разум человеческий чувствует себя вынесенной на берег рыбой, для которой вздох чистым воздухом равносилен смерти.

Как напроказившие дети, поколение за поколением бросает вызов своему Создателю, то отрицая Божье верховенство, то пытаясь овладеть тайнами мироздания, то убеждая себя жить, как вздумается…

Горько усмехается над бесплодными потугами народная мудрость, потому что знает: «Будет, то будет; а будет то, что позволит Бог...», «Божья рука - владыка» и «Без Бога и червяк весь мир сгложет».

Что же до конкретной жизни маленького, обычного человека? Зернышка, обронённого на произвол судьбы во все существующие времена и пространства? Как ему не затеряться, не пропасть, не сгинуть? Как прожить жизнь, пугающую на каждом шагу неизвестностью?

Не в назидание ли всем «детям рода человеческого» почти тысячелетие назад писал свои «грамотки» великий правитель земли русской Владимир Мономах:

«Не осуждайте меня, дети мои или другой, кто прочтет: не хвалю ни себя, ни смелости своей, но хвалю Бога и прославляю милость Его... Прочитав эту грамотку, постарайтесь на всякие добрые дела, славя Бога со святыми Его. Смерти ведь, дети, не боясь, ни войны, ни зверя, дело исполняйте мужское, как вам Бог пошлет. Ибо если я от войны, и от зверя, и от воды, и от падения с коня уберегся, то никто из вас не может повредить себя или быть убитым, пока не будет от Бога повелено. А если случится от Бога смерть, то ни отец, ни мать, ни братья не могут вас отнять от нее, но если и хорошее дело - остерегаться самому, то Божие обережение лучше человеческого... Не от нужды говорю я это, ни от беды какой-нибудь, посланной Богом, сам поймешь, но душа своя мне дороже всего света сего. На Страшном суде без обвинителей сам себя обличаю...»

С того времени как впервые прочёл Евангелие, много думал о том, что означают два обращения Христа, два фундаментальных послания человечеству. Первое, сказанное восприемникам веры: «Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим». И второе, адресованное людям мира сего: «Почему вы не понимаете речи Моей? Потому что не можете слышать слова Моего...»

Спустя много лет мне открылось: для того чтобы принять слова Христовы, надо прежде всего самому быть чистым сердцем. Понимать и принимать жизнь, как наставлял в своих «грамотках» праведный князь Владимир Мономах:

«Научись, верующий человек, быть благочестию свершителем, научись, по евангельскому слову, «очам управлению, языка воздержанию, ума смирению, тела подчинению, гнева подавлению, иметь помыслы чистые, побуждая себя на добрые дела, Господа ради; лишаемый - не мсти, ненавидимый - люби, гонимый - терпи, хулимый - молчи, умертви грех... Но прежде всего имейте в сердце своём страх Божий и милосердными нерасчётливо будьте - в этом начало всякого добра...»

Когда начало соединяется с концом, замыкается круг и открывается бесконечность. Для злых она обернётся нескончаемыми кругами адовыми, для праведных - вратами, открытыми Христом в Царствие Небесное.

Сын Человеческий – начало и конец, альфа и омега бытия, распахнутая дверь в жизнь вечную, которую перед тобой никто не сможет затворить...

 

Глава 16. Скажи нам, когда это будет?

 

Перед великими потрясениями человечество как бы оказывается в оцепенении, в возмутительном нравственном бесчувствии, заполненном мелкими и мелочными страстями, в которых и жизнь со смертью становятся ничтожными и пустовесными.

Онемение продлится недолго: не успеют люди убедить себя в том, что наступили «мир и безопасность», как внезапно разразится буря. Поколение за поколением упрямо забывает, что затишье ей обязательно предшествует...

Это состояние - начало конца - лучше всех прочувствовал Иван Сергеевич Тургенев. Даже не прочувствовал, а описал пережитое во сне как наяву:

«Чудилось мне, что я нахожусь где-то в России, в глуши, в простом деревенском доме...

Я не один; человек десять со мною в комнате. Люди всё простые, просто одетые; они ходят вдоль и поперек, молча, словно крадучись. Они избегают друг друга - и, однако, беспрестанно меняются тревожными взорами...

Ах, как бы уйти отсюда! Как душно! Как томно! Как тяжело!.. Но уйти невозможно.

Это небо - точно саван. И ветра нет... Умер воздух, что ли?

Вдруг мальчик подскочил к окну и закричал тем же жалобным голосом:

- Гляньте! гляньте! земля провалилась!

- Как? провалилась?!

Мы все столпились у окон... Ужас леденит наши сердца.

- Вот оно... вот оно! - шепчет мой сосед.

И вот вдоль всей далекой земной грани зашевелилось что-то... Одна сплошная чудовищная волна обхватывает весь круг небосклона. Она летит, летит на нас! Морозным вихрем несется она, крутится тьмой кромешной. Всё задрожало вокруг - а там, в этой налетающей громаде, и треск, и гром, и тысячегортанный, железный лай...

Га! Какой рев и вой! Это земля завыла от страха...

Конец ей! Конец всему!

Мальчик пискнул еще раз... Я хотел было ухватиться за товарищей, но мы уже все раздавлены, погребены, потоплены, унесены той, как чернила черной, льдистой, грохочущей волной!

Темнота... темнота вечная!..»

Сон Тургенева - как отчётливо вычерченная схема, неизменно повторяющаяся перед каждой надвигающейся катастрофой: душно, томно, тяжело, невыносимо. Да и как иначе, когда день за днём разменяно по пустякам всё живое, плодотворное, благословенное? Нет ни выхода, ни надежды на избавление, потому что не имеют в сердцах своих люди веры в Бога, не запечатлён в умах образ Христа.

Задолго до Рождества древнегреческий мудрец Протагор заявил: «Человек есть мера всех вещей существующих, что они существуют, и не существующих, что они не существуют». Тогда над его словами потешались... Современники не могли ни понять, ни принять их потому, что адресованы они были грядущим векам, сказаны «на вырост». Как иголка в стогу сена, так среди множества «соломенных утверждений» Протагора эти слова были прозрением человека о Сыне Человеческом...

Человек, отрекаясь от Христа, всему теряет меру, не может различать ни знамений времён, ни знаков собственной судьбы, обрекая себя бессрочно маяться в обезличенном «казённом доме». Без веры, надежды и любви. Без Спасителя - оттого никто и не спасёт...

Потому клевещущий на Сына Человеческого - на себя клевещет и от себя самого отрекается. Свидетельствует против своего бытия от мига зачатия и до последнего вздоха... Кем станет отрёкшийся от образа и подобия Божьего? В народе таковых называли «нелюдь»: от рода человеческого отошедший, к звериному не приставший...

Тургенев, находящийся уже при дверях своей смерти, проснулся; но большинство не проснётся никогда. Не захочет, не сумеет и не посмеет. Потому что, очнувшись, надо посмотреть в глаза Христовы, а как посмотреть в Них, когда у самих душа выхолостилась, а глаза как пуговицы оловянными стали? Последовавший за сном писателя XX век будет тому подтверждением...

В ожидании, когда разверзнется земля и скроется небо, свившись как свиток, апостолы спросили Сына Человеческого: «Скажи нам, когда это будет? и какой признак Твоего пришествия и кончины века?»

Иисус сказал им в ответ: «Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим, и будут говорить: «Я Христос», и многих прельстят. Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть, но это еще не конец: ибо восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам; всё же это - начало болезней.

Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое; и тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих; и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь; претерпевший же до конца спасется. И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец».

 

Глава 17. И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе

 

Жизнь человеческая - что маков цвет: в одно мгновение поднимается от земли, красуется, полыхает, как негаснущая свеча на ветру. Но не успеешь оглянуться - и нет его, как не бывало прежде: взамен алого цвета на месте пылающих лепестков уныло возвышается серый могильный камень...

Правда жизни горька, реальность безжалостна, целесообразность природы вещей невыносимо жестока. Отчаиваешься ли, захлёбываешься ли от слёз, нисходишь ли в тень смертную - мир не то чтобы сжалится - и бровью не поведёт...

Под ногами и над головой - хоровод бессмысленной Вселенной, бесконечно кружащегося часового механизма, из ниоткуда возникшего, невесть зачем разросшегося и ожидающего часа, чтобы схлопнуться вновь...

На воздушном океане,

Без руля и без ветрил,

Тихо плавают в тумане

Хоры стройные светил...

Час разлуки, час свиданья

Им ни радость, ни печаль;

Им в грядущем нет желанья

И прошедшего не жаль...

Весь упорядоченный Космос от начала до конца подобен неведомо зачем раскинувшейся дороге, которая была всегда, а потом взяла и раскисла грязью прошлогоднего снега...

Мучительно размышляя о смысле земного пути, за год до своей смерти Василий Шукшин пишет рассказ «Жил человек». Впрочем, назвать исповедь совести рассказом - всё равно что псалмы определить поэзией, потому что на грани жизни и смерти душа не фантазирует, а разум не сочиняет:

«Я проснулся от торопливых шагов в коридоре, от тихих голосов многих людей… И почему-то сразу кольнуло в сердце: наверно, он. Выглянул из палаты в коридор - точно: стоит в коридоре такой телевизор, возле него люди в белых халатах, смотрят в телевизор, некоторые входят в палату, выходят, опять смотрят в телевизор. А там, в синем, как кусочек неба, квадрате прыгает светлая точка… Прыгает и оставляет за собой тусклый следок, который тут же и гаснет. А точечка-светлячок все прыгает, прыгает… То высоко прыгнет, а то чуть вздрагивает, а то опять подскочит и следок за собой вытянет. Прыгала-прыгала эта точечка и остановилась. Люди вошли в палату, где лежал… теперь уж труп; телевизор выключили. Человека не стало. Всю ночь я лежал потом с пустой душой, хотел сосредоточиться на одной какой-то главной мысли, хотел - не понять, нет, понять я и раньше пытался, не мог - почувствовать хоть на миг, хоть кратко, хоть как тот следок тусклый, - чуть-чуть бы хоть высветлилась в разуме ли, в душе ли: что же это такое было - жил человек… Этот и вовсе трудно жил. Значит, нужно, что ли, чтобы мы жили? Или как? Допустим, нужно, чтобы мы жили, то тогда зачем не отняли у нас этот проклятый дар - вечно мучительно и бесплодно пытаться понять: «А зачем всё?» Вон уж научились видеть, как сердце останавливается… А зачем всё, зачем! И никуда с этим не докричишься, никто не услышит...»

От дней Адамовых жаждет справедливости род человеческий, ищет смысла своего существования, а жизнь поколению за поколением доказывает, что она и несправедливая, и бессмысленная, и беспамятная... Так было, пока не пришел Сын Человеческий победить мир и отменить бесчеловечные законы его.

За кого же пошел Иисус Христос на крест, за кого испивал горькую чашу мира сего? За всех невинно убиенных, оклеветанных напрасно, замученных, преданных, обманутых, оставленных в нужде, покинутых в горе, преданных забвению... За всех униженных и оскорбленных этим миром от сотворения до конца дней, чтобы каждый имел право обращаться к своему Создателю и Отцу вместе с распятым на кресте Сыном Человеческим: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?»

Так святое Евангелие провозглашает окончательно и навсегда, что человек более не прах и не тлен, а восставший во славе Христовой образ и подобие Божие; и что смерть упразднится Его любовью и Его искуплением души многих облекутся в нетление; и что нет над нами иной силы, как власть кроткого Царя Небесного, который «трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит».

Вот тут бы и ухватиться людям за Евангелие, принять Христа как Спасителя, признать Его слова как высшую власть и прямое руководство к жизни... но куда проще жить по «лицемерию лжесловесников, сожженных в совести своей», пытающихся то отменить Христа, то приспособить к своим нуждам...

Как бы ни менялись времена и нравы, какие бы перемены ни сотрясали род человеческий, - Евангелие неизменно и вечно. Как неизменен и провозглашенный закон Христов, определяющий творившим добро - воскресение жизни, а делавшим зло - воскресение осуждения: «Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день».

 

Глава 18. Вы - соль земли

 

Нет в мире более бесчеловечной пытки, чем быть человеку одному. Не в одиночестве уединения, а одному совершенно: без книг, без обычного непритязательного вида из окна, без ненароком оброненных слов, без случайно выхваченного скользящего взгляда... Душа истаивает в одиночестве, разум поедают стены, само существо человеческое растворяется, отчего все составляющие черты личности меняются до неузнаваемости. Неслучайны свидетельства узников, которые после долгого одиночества с неописуемой радостью встречали своих бесчувственных надзирателей...

Одиночество духовное ничем не легче физического, только накрывает медленнее и проникает глубже. Обостряет чувства до отчаяния, доводит разум до исступления, заставляя разувериться не только в родных и близких, но и во всех людях.

Незаметно гложет одиночество, нерв за нервом перерезая душу, пока всё прежде дорогое, живое, светлое не обернётся никчёмными тенями. Не успеет оглянуться человек, а жить как бы и незачем, только и остаётся, что «убивать время» да «небо коптить».

Как бы старательно ни искал, ни спрашивал современный человек о смысле своей жизни, в ответ приходит один и тот же ироничный афоризм: «Бытие человека загадочно, и эта загадочность весьма похожа на бессмыслие».

Но душа, если она живая, не станет довольствоваться подброшенной жвачкой для чувств, не захочет жить в шорах для разума, не станет почитать вавилонскую башню за Дом Божий. Рано или поздно воззовёт к таким глубинам сознания, так перевернёт естество, что не отмахнёшься и не отшутишься.

Больше смерти боится душа одиночества - даже не физического, телесного. Не выносит она бессмыслицы онтологической, потому в каждом явлении будет находить знамения, в каждом событии видеть знаки своего неслучайного появления на свет, в каждом потрясении основ угадывать Промысел Божий.

Быть может, лучше всех это прочувствовал Иван Шмелёв - не как писатель, а как русский человек, потерявший Родину и сына, вдоволь испивший чашу изгнанника и скитальца: «Дни наши - черные. Народы на распутьи. Чувствуется тревога всюду - куда идем? Ждут перемен и потрясений. Падает сила права, бесстыдство уже не прячется под маской. Узнали мы много-много; повидали, можно сказать, историю: цену международной нравственности знаем, «братство народов» знаем… - чего только не знаем! Глушат нас шумы. Слышим ли еще в ушах этот внешумный возглас - Христос Воскресе? Жив ли в нас тонкий духовный слух, различим ли внешумный возглас? Отзовемся ли на него - Воистину!?..

В великом сонме Святых, кого своими нарек народ, вы признаете дух единый, родной и нам; и в Сергие Радонежском, и в Тихоне Задонском, и в Серафиме Саровском, для кого немолчно звучал животворящий возглас - Христос Воскресе! А теперь - разве они чужие? Наши они - всегда, навечно. А если наши, не затеряется в шумах возглас - Христос Воскресе! Святые наши - хранители Идеала нашего, Правды Божией. Это искание Правды,  неутолимое  русское  стремление  строить  жизнь  с Богом и по-Божьи,  взыскание Града-Божия, Китеж-Града, сокрывшегося от Зла, - разве пропало в нас? Не вы ли его искатели, этого Града-Божия, потерявшие «гард родимый», ныне трудящиеся во имя Града? Самое бытие ваше здесь, на пути христианском, не продолжение ли пути заветного? И не вам ли звучит так ярко этот бесшумный возглас - Христос Воскресе?! Не с ним ли идете в мир? Не с ним ли работаете в шахтах, на фабриках, на полях, на виноградниках, на дорогах, свидетельствуя о Вечном Свете? Им освещайте жизнь, Им заглушайте шумы, Им пробуждайте человека, созданного по образу Господню. Это высокий подвиг, выпавший нам на долю, принятый нами Крест и благословение, иго и бремя...

Тяжкий камень лежит на жизни - на мировой жизни, не только на русской жизни. Работникам во Христе дается от Бога сила - отвалить этот камень от гроба - и жизнь воскреснет. Жизнь по Правде, по-Божьи, та жизнь, о какой искони мечтала душа народная, о какой и мы все тоскуем. И если мы все проникнемся нашим извечным долгом, которому вольно или невольно изменили отцы и мы, если мы будем будить друг в друге неутолимую жажду Христовой Правды, вести ее в жизнь неутолимо, - придет неведомый срок, когда победительно воспоют изведенные из земного ада: «Пасха нетленная - мира спасение!»

Эти написанные почти век назад слова звучат пронзительно точно, словно произнесены для нас. Сегодня, как может быть никогда во всей истории человеческой, князь мира сего стремится дискредитировать, ниспровергнуть Христа, а если не выходит - тогда украсть Его имя, приватизировать Евангелие, поставить себе на службу, отобрав Его у тех, кому Он возвестил благую весть даром...

Господь Иисус Христос - один для всех, для каждого на все времена. Своим последователям Он прямо говорит: «Вы - соль земли» и «Вы - свет мира». Так может ли человек быть одиноким перед лицом нищеты, болезней, предательства, обесценивания смыслов и даже смерти? Нет, если он со Христом. И неважно, насколько ты бесхитростен или опытен, умудрён прожитыми годами или только вступаешь на жизненный путь. Для того чтобы быть со Христом, достаточно только услышать Его голос в своей душе: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною».

 

Глава 19. Ныне прославился Сын Человеческий, и Бог прославился в Нем

 

Можно ли сегодня быть со Христом? Что значит поверить в Него? Какие слова сказать, чтобы Он услышал и принял?

Труден путь ко Христу и прост одновременно. Кажется совсем рядом, перед тобой, но только захочешь прикоснуться - вновь ощущаешь себя ребёнком, пытающимся дотянуться до звёзд…

Идти ко Христу - всё равно что читать Евангелие: сколько ни перечитывай, перед тобой будет новая книга. Всё в ней предельно ясно, но чуть заглянешь глубже - перед глазами открывается бесконечная Вселенная, в которой песчинка не ты сам, а вся бескрайняя солнечная система...

Из полёта души в беспредельность и рождается вера. В ней - подтверждение нашего родства с Богом, всеобъемлемость души, стремящейся раздвинуть и упразднить горизонты, изведать все тайны бытия. Потому вера никогда не остановится, не насытится, не перейдет. И если когда-нибудь род человеческий утратит веру - значит он исковеркает и предаст саму природу, перестанет быть собой.

Так можно ли жить без Сына Человеческого? Можно ли обойтись без Него? Не принимая Христа, человек не живёт, лишь носит имя, будто жив, но на самом деле мертв.

Вера в Сына Человеческого - это освобождение от рабской зависимости смерти и скотского состояния жизни, исправление несовершенства природы по Его слову: «Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный».

Вера в Иисуса Христа - это вознесение, устремлённое сквозь миры, с лёгкостью соединяющее неведомые измерения и пространства. Знаменитое зерно горчичное, сию секунду расцветающее в ладони Господа Эдемским садом. Чудо, возведённое в правило бытия.

Царствие Небесное открывается в нас внутренним светом, который переполняет душу как сосуд, а затем разливается через край живительной силой. Это хорошо известно каждому молитвеннику, да и просто человеку, размышляющему о Христе.

Потому многие, не понимая умом, сердцем исповедуют Иисуса Христа, томятся, как ветхозаветные праведники, оттого, что никак не могут встретиться с Ним. Именно об этом говорит в «Дневнике писателя» Фёдор Достоевский:

«Говорят, русский народ плохо знает Евангелие, не знает основных правил веры. Конечно, так, но Христа он знает и носит Его в своем сердце искони. В этом нет никакого сомнения. Как возможно истинное представление Христа без учения о вере? Это другой вопрос. Но сердечное знание Христа и истинное представление о Нем существует вполне. Оно передается из поколения в поколение и слилось с сердцами людей. Может быть, единственная любовь народа русского есть Христос, и он любит образ Его по-своему, то есть до страдания...»

Господь на Своей Тайной вечере каждому Сам омывает ноги: «Омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь». И, преломляя хлеб, отдает Свою плоть не человека, но Бога - колосящуюся золотыми нивами полей. И, наливая вино, причащает Своей кровью - душою Творца, изливающуюся щедростью земных плодов. Господнее достаётся верующим - верным по праву родства - в святое законное наследство.

Тому свидетельствует Христос, говоря: «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную».

Быть с Христом - легко, если твои «руки неповинны и сердце чисто», если ни за пазухой, ни на душе не лежит камень Каина. Не Сам ли Господь сказал об этом: «Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко».

Эти Евангельские, оттого уходящие в бесконечность слова более века назад прекрасно объяснил русский философ Владимир Соловьёв:

«Во всяком сомнительном случае, если только осталась возможность опомниться и подумать, вспомните о Христе, представьте Его себе живым, каков Он и есть, и возложите на Него всё бремя ваших сомнений».

Это самый короткий, прямой и верный путь от вашего сердца к прославленному Сыну Человеческому и Богу, прославленному в Нём.

 

Глава 20. Ибо всякий огнем осолится

 

Чашу судьбы человек пьёт один. Чашу отчаянья и скорби, возникшую из недоеденного Адамом и Евою запретного плода, век за веком наполняемою невинной кровью, жестокосердием, нечистотой, ложью, мерзостью души и ума...

В самый горький час ни поддержать, ни утешить, ни помочь некому; и зачастую случается так, что «враги человеку - домашние его». Самые близкие внесут свою долю, вольют желчи и яда в чашу беды, чтобы переполнилась она и выплеснулась из краёв. И брат восстанет на брата, и сын предаст отца, и в роковой миг испытания скажет жена, как некогда многострадальному Иову: «Ты все еще тверд в непорочности твоей! Похули Бога и умри».

Когда уже выплаканы глаза и для молитвы не осталось ни просьб, ни слов, захлебнётся твоё сердце в безнадёжности. Зайдется, растерзает само себя... Отчаяние иссушит ум и разъест волю, а после примется пожирать душу воспоминание за воспоминанием, да так, что и сам не заметишь, как от всего отступишь, от всего отречёшься, всё предашь:

«После того открыл Иов уста свои и проклял день свой. И начал Иов и сказал: погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек! День тот да будет тьмою; да не взыщет его Бог свыше, и да не воссияет над ним свет!.. Для чего не умер я, выходя из утробы, и не скончался, когда вышел из чрева? На что дан свет человеку, которого путь закрыт, и которого Бог окружил мраком?..»

Ширину чаши судьбы не измерить, не найти её края, глубину не определить - нет у неё дна... Как же испить её до конца, осушить до последней капли? Кто посмеет решиться, да и в силах ли кто?

 «И, взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать. Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною. И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты... И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю...»

Однажды Сын Человеческий сделал то, что прежде было никому невозможно. Чаша была выпита до дна за весь род людской, чтобы никогда никакая душа не сгинула в ней бесследно, не растворилась, не истаяла прахом. Что если и родился человек на страдание, так только затем, чтобы устремиться вверх, как искры...

Умирающий Гоголь смог прозреть то, что прежде силился и не мог высказать: «Одно только здесь ясно, что крест дан Тем, Кто дает одно благо, благо в разных видах, или в виде ясного, понятного нам счастия, или в виде тяжкого, непостижимого для нас страдания. В таком убеждении великая сила; но и эту силу мы получаем от Бога...»

Потому изнемогающий - знай, отрешившийся - услышь, разуверяющийся - пойми: самое темное время - перед рассветом. Как бы ни изломала жизнь, через какие жернова ни пропускал бы мир, каким бы бесчеловечным испытаниям ни подвергала судьба, ты всегда можешь обрети силу в Сыне Человеческом.

Князь мира сего потому и ненавидит Иисуса Христа, что с Ним ты можешь восстать из пепла, встать и иди, как посреди ада гражданской войны это сделал Иван Шмелёв: «Легко сказать… а вот, нести это иго и это бремя в таких условиях! Да, не легко. Это - голгофа наша, маленькая голгофа, но - голгофа. И все мы ее несем, за редчайшими исключениями «непомнящих». Так сложилась судьба России. Не можем мы отказаться от бремени и ига, на нас возложенных. Кем? Всем прошлым - праведными путями и грехами, исканьями и порывами прошлых лет. И - Злом, которое зрело в нас, и которое… отрезвляет души. Мы теперь его видим все. Видим - и познаем. И теперь еще ярче Свет, никогда в нас не погасавший, ныне нас оживляющий неумирающим возгласом - «Христос  Воскресе!»

Сын Человеческий, испивший чашу судеб за нас, - наш Спаситель и поручитель. Когда поколеблются основания жизни, когда надломится дух, вместе с Ним удержимся и устоим над пастью адовой.

Страшно ли нам? Да, и зачастую настолько, что мы еле живы. Сомневаемся ли мы? Да, порой так, что до основ колеблется само естество наше. Предаемся ли мы отчаянию? Да, и скажу больше: порой безысходность охватывает наш дух, что мы готовы повторить слова пророка: «И ныне, Господи, возьми душу мою от меня, ибо лучше мне умереть, нежели жить...»

Но вот, посреди наших страхов, неверия и отчаяния раздается слово надежды. Святой апостол Павел говорит: «Я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем».

 

Глава 21. И свет во тьме светит

 

Трудно вообразить мир, в котором не было Христа. Невыносимо представить тысячелетия тьмы внешней, эпохи внутреннего мрака. Невозможно понять, как люди могли жить, мечтать, творить без Него... А вот же, были времена, в которые и не желали о Нём слышать, преследовали и убивали за одно упоминание о нём.

Сегодня, в рассыпавшееся на куски, некогда единое время, делается всё возможное, чтобы заглушить Его речь. Мир действует по принципу: пусть звучит что угодно, только бы до слуха живых не доходило Его слово; пусть разум погружается в любые дебри, лишь бы он не думал о Христе; пусть чувства бередят невообразимые страсти, главное, чтобы душа не обратилась к Евангелию. Ради этого тратятся баснословные деньги, над этим работают изощрённейшие умы...

Мир устроен подобно Дантевскому аду: входящие, распроститесь с надеждами! Жизнь обманет и предаст. Так устроена адская мясорубка, в которой «каждое новое поколение гонит старое в небытие, а старое утягивает новое в бездонный Тартар. И все вместе они стремятся к своему концу...»

В «Легенде о великом инквизиторе» Достоевский с публицистической достоверностью изобразил наступление «власти тьмы» - грядущей цивилизации зверя и антихриста: «Мы не с Тобой, а с ним, вот наша тайна! Ты не знал, что чуть лишь человек отвергнет чудо, то тотчас отвергнет и Бога, ибо человек ищет не столько Бога, сколько чудес. И так как человек оставаться без чуда не в силах, то насоздаст себе новых чудес, уже собственных, и поклонится уже знахарскому чуду, бабьему колдовству, хотя бы он сто раз был бунтовщиком, еретиком и безбожником... Пройдут века бесчинства свободного ума, их науки и антропофагии, потому что, начав возводить свою Вавилонскую башню без нас, они кончат антропофагией. Но тогда-то и приползет к нам зверь, и будет лизать ноги наши, и обрызжет их кровавыми слезами из глаз своих. И мы сядем на зверя и воздвигнем чашу, и на ней будет написано: «Тайна!»... Они станут робки и станут смотреть на нас и прижиматься к нам в страхе, как птенцы к наседке. Они будут дивиться и ужасаться на нас и гордиться тем, что мы так могучи и так умны, что могли усмирить такое буйное тысячемиллионное стадо. Они будут расслабленно трепетать гнева нашего, умы их оробеют, глаза их станут слезоточивы, как у детей и женщин, но столь же легко будут переходить они по нашему мановению к веселью и смеху, светлой радости и счастливой детской песенке. Да, мы заставим их работать, но в свободные от труда часы мы устроим им жизнь как детскую игру... О, мы разрешим им и грех, они слабы и бессильны, и они будут любить нас как дети за то, что мы им позволим грешить... И не будет у них никаких от нас тайн. Мы будем позволять или запрещать им жить с их женами и любовницами, иметь или не иметь детей - все судя по их послушанию - и они будут нам покоряться с весельем и радостью. Самые мучительные тайны их совести - все, все понесут они нам, и мы все разрешим, и они поверят решению нашему с радостию, потому что оно избавит их от великой заботы и страшных теперешних мук решения личного и свободного...»

Не забудем эти слова. Запомним сами и перескажем из уст в уста.  Потому что без веры в Сына Человеческого наша жизнь напрасна и тщетна, как мнимо существование без будущего. Во Христе Иисусе даже самые незначительные события и детали исполнены глубоким смыслом, наполнены правдой, надеждой, милосердием. Хочется жить так, как написано в Евангелии. Так и надо жить - в этом правда!

«Тогда Иисус сказал им: еще на малое время свет есть с вами; ходите, пока есть свет, чтобы не объяла вас тьма: а ходящий во тьме не знает, куда идет. Доколе свет с вами, веруйте в свет, да будете сынами света».

Во времена апостольские Евангелие было ещё устное, ещё незаписанное, прожитое и прочувствованное, потому что происходящее случилось буквально «вчера»... Каждое произносимое слово дышало свежими впечатлениями и переживаниями, потому что всё произошедшее случилось с ними, на их глазах, на их веку... Так и надо жить, чтобы апостольское «вчера» превратилось в наше «сегодня» и «всегда». Потому что, по меткому замечанию Гоголя, «выше того не выдумать, что уже есть в Евангелии. Сколько раз уже отшатывалось от него человечество и сколько раз обращалось. Несколько раз совершит человечество свое кругообращение... несколько мыслей совершит... оборот мыслей... и возвратится вновь к Евангелию, подтвердив опытом событий истину каждого его слова. Вечное, оно вкоренится глубже и глубже, как дерева, шатаемые ветром, пускают глубже и глубже свои корни...»

Верные, не забудем ни при каких обстоятельствах: Бог поругаем не бывает. Потому что все задуманное и запланированное Им непременно происходит и сбывается. Все заветы Его, все обетования, все обещания исполняются в свое время, в свой день и свой час.

Пройдет отведённое Творцом время, и вся наша история - судьба рода человеческого - определится и решена будет по слову Евангелия.

Слово, которое было вначале, совершит свой Суд в конце, навсегда разделяя истинное от ложного. Тогда всё выстраданное человечеством, вся мудрость и все чувства, рождённые тысячелетиями горького опыта, очистятся и просияют.

Каждое искреннее слово, каждая окрылённая вдохновением строфа, каждый озаренный прозрением рукописный лист превратится в великие, прекрасные, непререкаемые комментарии к Вечному Евангелию, которые сотворили потомки Адама и Евы на пути от земного сада Эдемского до вечных врат Небесного Иерусалима. Аминь.

 

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на https://SamoLit.com/