Наконец-то я в родном городе. Соскучился. Слов нет. Здесь все родное и, если даже и не узнаваемое, то все равно, как минимум, двоюродное. В любом, а тем более, родном городе, где ты провел лучшие свои детско-юношеские годы, есть места, которые притягивают больше всего. Просто, они связаны с каким-то событием, приятным воспоминанием, от которого так сладко сосет под ложечкой и щемит сердце. Вот и сейчас все абсолютно так же, как всегда. Как будто и не уезжал. Иду себе и иду по невыносимо знакомой улице, прохожу тополя, ближе которых нет, и не будет. Они приветливо шумят, как будто здороваются, чуть наклоняя царские кроны. Все, все родное. И люди, и машины, и южный говор, и бабульки с нехитрыми садово-огородными цветами. Даже встречный перегар. Тоже родной. Почти. Кстати, одна из любимых моих улиц! Я бы даже сказал, улочек. Хотя, раньше мне казалось, что это чуть ли не проспект. Дааа, или мы выросли, или улочки высохли и съежились под тяжестью прожитых лет. Да и моя поступь не так уж легка, но тверда. Поживем еще! Не смотря на всю узнаваемость местных достопримечательностей, изменения все-таки заметны. И еще какие! Понастроилииии! И все еще продолжают строить. Такое впечатление, что все города, улицы и поляны резиновые. Как же в них умудряется уместиться столько кирпича и бетона? Кажется, что скоро кора земная не выдержит этой серой пыльной тяжести и провалится где-нибудь на очередной стройке. Да хотя бы на этой! Нет, никогда мы не научимся и строить и скрывать убогий сей процесс, так обильно окатывающий тебя с головы до ног какой-то противной кирпично – железобетонной пылью. Аж настроение испортилось. Кажется, оно портится вместе с погодой… Небо внезапно стало очень быстро приобретать темно-дымный оттенок и тучи буквально понеслись из небес на землю, будто пытаясь придавить и принизить все живое. Не дай бог, дождь! Внезапно поток ветра, уже похожего на ураган, взвился, взвыл и с неистовой силой ударил мне в лицо, ослепляя поднятым с земли строительным мусором. Я инстинктивно зажмурился и даже присел. Но ураган и не думал шутить. Он ударил меня в спину, заставив покачнуться и сделать несколько шагов вперед, по направлению к выкопанному котловану. Мне показалось, что на секунду я лишился сознания. Путем невероятных усилий над собой, я открыл глаза и буквально обомлел: я стоял на самом краю неогороженного огромного котлована. Еще шаг и… Всем телом я попытался наклониться в противоположную сторону, но ветер, как будто поджидал меня и, моментально вычислив мои мысли, с утроенной силой ударил в бок, пытаясь скинуть меня в огромный черный котел. Ну, это уж слишком, - подумал я, и вдруг понял, что это страх. Он завладевает всем моим телом и мозгом, каждой клеточкой, и частичка сопротивления ему становится все меньше и меньше. Чтобы попытаться хоть как-то удержаться наверху, мне пришлось встать на колени, не обращая внимание на грязь и чистые джинсы. Ветер же, как я понял, все это время собирал свою чудовищную силу и, как только я отвернулся от котлована и немного поднял голову, он врезал мне так, что я, как страус, воткнулся головой в землю позади себя, дабы не встретиться лицом к лицу со своим врагом и попытался взять тайм-аут. Внезапно ветер прекратился. Но я чувствовал его. Он стоял сзади, сверху вниз презрительно оглядывая свою жертву. Он набирался сил и, прежде, чем нанести свой решающий и сокрушающий удар, наслаждался моей беспомощностью и жалким видом. И, все же, я приоткрыл глаза. ОН был за спиной. Я инстинктивно поглядел вниз, в жерло котлована, который казался мне зловещей бездонной черной пастью, пытаясь понять, что меня ожидает там, внизу. Но тьма стала настолько густой и мрачной, что я ничего не смог увидеть. Моя правая рука нащупала приличный булыжник и я, подвергаясь инстинкту самозащиты, прихватил его и сжал в руке. А если я смогу отбиться от него камнями? Уж не знаю, почему эта идея показалась мне разумной, но я стал шарить руками по земле в поисках камней. Мне удалось судорожно набирать несколько, и я стал готовиться к своей контратаке. И тут мой взгляд упал в черную дыру котлована. Мне вдруг показалось, что в глубине я увидел некое сказочное чудовище. Ну, что-то похожее на дракона. Чушь какая-то. Перегрелся? Или уже с ума сошел? Опять крепко зажмурил глаза и снова открыл их в надежде на то, что видение рассеется. Ох, мама дорогая! Да это не сон! Из глубины огромной земляной дыры ко мне медленно поднимался жуткий и огромный зверь. Нет, скорее, какое-то полуземное чудище, с одной стороны похожее на Лох-несского монстра, с другой, на нереальных размеров дракона с характерными зубцами на туловище и голове. Его мерзкая огромная башка медленно, но верно приближалась ко мне с явно не дружелюбными намерениями, и я уже мог разглядеть его ненавидящий взглядом темно-бардовых глаз. Только инстинктивно понимая, что спасаться как-то надо, я попытался встать во весь рост с намерением закидать этот подземный кошмар камнями, неосознанно понимая, что для него это – слону дробина и участь моя может решиться в самое ближайшее время. Видимо, все-таки, сейчас! И тут я ощутил легкое дыхание в районе затылка. Как будто, кто-то, шутя и игриво, подул мне в затылок. На секунду я удивился – кто это? Но тут же все понял. Это ОН, ветер! Он просто решил надо мной напоследок поиздеваться. Они заодно! Этот чучело и ОН! И, кажется, я знаю, что сейчас произойдет… Я даже не успел додумать свою мысль, как оглушительной силы удар обрушился на меня сзади, мои ноги оторвались от края пропасти, и я головой вниз полетел в свой страх! Последнее, что я успел увидеть, это широко разверзнутая пасть чудовища, в которую я стремглав влетал! (Кстати, успел заметить, что зубы-то у него не белоснежно белые огромные клыки, а редкие, гнилые пни совершенно разных размеров. Наверное, для разжевывания меня и их бы хватило с лихвой, но мысль о том, что, может, меня спасет его широкомаштабный кариес, все-таки, на секунду меня успокоила…).

Очнулся я через… не знаю точно, когда. Тело ломило, особенно, левый локоть. Да и левое колено тоже. Я огляделся вокруг. Практически темно. Куда же это меня занесло? И тут я моментально все вспомнил. И ЕГО, и дракона. Господи, так он же меня проглотил! Ну да, если я живой, а летел в его мерзкую пасть, значит, так оно и есть. Нужно понять, что происходит вокруг меня. Какая-то грязь, слякоть. А ведь сейчас лето… Ох, не дай бог! Так я же у него в животе! Меня так передернуло от мерзости и липкого страха, что я еле удержался на ногах. Кстати, наверное, не только от этого. Земля подо мной шевелилась! Впрочем, какая уж тут земля? Брюхо этой мерзкой гадины! Это земляной червяк проглотил меня целиком! Не разжевывая! Ай да молодец! Кстати, так видно, он рассчитывает, что его мерзкие кислотные ферменты быстренько меня переварят? Фу! Неприятно. А что делать? Мои глаза начали уже привыкать к темноте, и я мог уже немного различить стенки его брюха, все в слизи и постоянно колышущиеся. «Потолок» был надо моей головой еще метра на три. Здоров же он пожрать. Пока набьешь такой желудок… Да все бы можно было стерпеть. Но запах! Не хочу и не могу его передать, потому, что такого я никогда в жизни не нюхивал. Этак я быстро провоняюсь этой падалью. Еще бы, ведь, как я понимаю, тут в свое время побывал не только я, но и … да мало ли, кто? Стало как-то жутко от того ощущения, что я тут не один… Я снова напряг зрение и попытался немного оглядеться. Вроде бы, ничего живого. По крайней мере, в двух шагах от меня. Я сделал шаг. Второй. Держаться, конечно, можно. Вот черт! У меня же должна быть зажигалка! Если, конечно, она у меня не потерялась в полете. Ах ты, батюшки! Вот же она, в кармане куртки. Ну, и слава богу. Я чиркнул пару раз, зажигалка выплеснула свет пламени, который меня ослепил. Я отвел глаза, проморгался. Подняв свой импровизированный факел кверху, посмотрел вокруг. Даааа, брюхо, конечно, знатное, большое. И вонючее. Местами виднелись какие-то ошметки, вот пакет из-под сока, а вот пустая пластиковая бутылка. Одна, вторая, третья… Да тут их полно! Видать, не переваривается такая еда у этого квазимоды. А вот и кости. Немного, но есть. Большие. Как у человека берцовая… И тут меня осенило. Так вот откуда все эти бутылки, да пакеты! Тут зажигалка сильно накалилась, и я потушил пламя. Да уж, попал! Так вот, значит, какая моя участь… Грустно. Ладно, посмотрю еще раз. Я чиркнул зажигалкой в дальнем углу живота. И чуть ее тут же не выронил! На меня, уставившись еще свежими и почти живыми глазами, смотрело какое-то человеческое лицо! Ну, человеческим его можно было, конечно, назвать с трудом. Только по характерным чертам, волосам, и начинавшемуся тлеть лицу. В глазах его застыл ужас, и все лицо выражало крайнюю степень кошмара, пережитого в последние секунды жизни. Голова была одна, без туловища. И сохранилась она только лишь потому, что каким-то чудесным образом впилась в межреберное пространство чудища и торчала оттуда, как зловещее предупреждение о моей незавидном будущем. Неужели же ничего нельзя сделать? Я начал лихорадочно напрягать шокированный мозг, и тут вдруг вспомнил очень важную вещь! Ну, как же это лучше выразиться? Ну, в туалет ему же тоже должно хотеться? Только вот желудок-то у него не полный. Кем тут, понимаешь ли, ходить? А ждать, когда его кислота начнет переваривать меня в этом неуютном местечке, равносильно медленному самоубийству. Это даже и не тюрьма. И клочка неба не видно. Дааа. Я спрятал зажигалку в карман и вдруг ощутил там что-то твердое. Ба! Да это же камни, которые я подобрал наверху. А что? А давай попробуем! Камней оказалось штук шесть. Маловато, конечно, но это – единственный выход вывести его из себя и спровоцировать извержение… пардон, дерьма в виде меня. Я решил, что мой «потолок» – самое его больное место. Да, а еще нужно попрыгать в его чреве, авось, поможет. Я размахнулся и, что есть силы, швырнул камень в то место, которое мне показалось наиболее уязвимым. Камень смачно впился в слизкую массу и даже не шмякнулся обратно. Его, как бы, засосало. Но моя задумка не осталась незамеченной. Животина сильно дернулась, так, что я еле устоял на ногах. Ага! Вот он, твоя Ахиллесова пята! Тогда я тебе устрою сильнейшее несварения с дрыстней! На тебе еще! Второй толчок был сильнее и я, уже не устояв на ногах, шмякнулся на колени. Надо бы в тебе попрыгать хорошенько! И я принялся скакать, как сумасшедший. Это была какая-то жуткая оргия на шабаше. Я вошел в раж, сознание у меня помутилось, как у пьяного. Я скакал и визжал, исполняя этот страшный предсмертный танец. Да лучше уж разбиться вдребезги о землю, чем сгнить в этом поганом чреве! Одновременно, я запускал в пузо свою каменную артиллерию, исполняя при этом ритуальный туземский танец и привывая во весь голос. Я уже не стоял, а летал по всему пространству, сильно ударяясь о его стенки, прилипая к мерзким липким и вонючим бокам. Но я не останавливался! Я просто понял, что, или же я умру сейчас, все равно, от чего, либо добьюсь освобождения. Пусть, даже, через жопу! И, о, хвала господу! Меня очень сильно тряхануло, я упал и понял, что начал скользить по брюху в сторону, откуда ни возьмись, проявившегося лучика света. Я сразу все понял, и радость охватила меня! Я победил, победил! - хотелось кричать мне, но вместо этого, я просто съезжал, вниз выпучив глаза так, что они чуть ли не выпрыгнули из орбит.

Свет приближался все быстрее и быстрее, а «окно на волю» становилось все больше. Мне казалось, прошла вечность, и вот, - свет охватил мне всего и ослепил. Я инстинктивно зажмурил глаза, оторвался от склизкой почвы и перешел в состояние свободного падения. Я затаил дыхание и сжался в комок. Типа, сгруппировался в ожидании страшного удара. Бедный мой зад, как же ему сейчас не повезет! Хотя, может, и не только ему… Да что ж так долго! Уже не хватает воздуха… Резко вдохнул носом. Еще продержусь. Может, открыть глаза? Нет, жутко страшно, пусть будет, что будет. Когда-то ведь это должно закончиться?! И вдруг я почувствовал, что мою многострадальную попу вдруг кто-то мягко подхватил и понес. Со мной, конечно. Я все так же сидел, сжавшись в комок и боясь открыть глаза. Ну, смелее! Ох! Лечу! Вокруг небо, облака… А сижу я на чем-то мягком и летающем. Ба! Да это перья. Темные, почти черные. Как бы не свистануться вниз! Я схватился за то, на чем сидел, да, видимо, не рассчитал сил. ТО, что меня несло, вдруг вздрогнуло и пискнуло, как от боли.

-Эй, любезный, нельзя ли поаккуратнее? Не на слоне сидишь.

Господи, это кто ж? Еще и говорит?

- Простите, я не нарочно. Упасть боюсь.

- Не нужно бояться. У меня еще никто не падал.

- Я, конечно, извиняюсь, у кого не падал?

- У меня. Я же сказал.

- Простите еще раз, но я вас не вижу… Вы, простите, кто?

И тут огромная птица вдруг повернула ко мне голову. Это был орел. Но какой орел! Красавец! Огромный белый клюв обрамляло жабо из черно-бардовых и, местами, желтых восхитительных перьев. Слов нет!

- Ну, теперь понял?

- Дааа понял. А (Я не знал, что еще спросить и понял, что сейчас начну нести полную чушь, и меня сочтут сумасшедшим). – А… куда мы летим?

- А тебе не все равно? Или успел подружиться с нашим всеядным червяком?

Я сразу же вспомнил, что было со мной несколько минут назад, и содрогнулся.

- Нет, нет. Спасибо. Спасибо вам большое.

- Не за что. Просто пролетал мимо. Жалко, разбился бы. А в принципе, что мне с тебя толку? Хлопоты одни.

- Что вы, что вы! Я никаких хлопот вам не доставлю! А вы высадите меня где-нибудь? Где вам удобнее.

- Вот дает! Куда ж я тебя высажу? Разве что, на облако? А что? И правда, передохнуть надо.

Я не успел испугаться, как орел плавно опустился на белоснежное облако, как на твердую землю.

- Ну, что сидишь, слезай! Думаешь, ты такой легкий? Я тебя возить не нанимался. Да не бойся ты, все нормально. Слезай уже!

Я медленно и осторожно начал сползать со спины орла, попытаясь нащупать почву. Коснулся ногой – вроде как твердо. Ну, не совсем, конечно, но стоять можно. Я опустил обе ноги и помялся на месте. Потом шагнул раз, два. Вроде, нормально.

- Я и не думал, что по облакам можно ходить.

- Правильно говоришь, нельзя.

- ??? А как же мы?

- Знать надо, по каким можно, а по каким нельзя, - пробурчал орел, - Ну, да тебе это не надо. Господи, до чего ж ты грязный и вонючий!

- Так чай не в бане был, а в этой… жопе, короче. И меня даже не отрыгнули, - я немного обиделся

- Ладно, не обижайся, сейчас все исправим. Да и мне не мешало бы искупаться. Раздевайся!

- Как это?

- А вот так, полностью. Да ты что, меня стесняешься, что ли? Я ведь не человек, да к тому же, орел, а не орлица. Так что, скидавай шмотки.

Я медленно снял все вещи и с недоумением уставился на своего спасителя. Тот поглядел наверх, что-то внимательно высматривая. Вдруг, резко взлетел, подлетел к небольшой темной тучке и начал подвигать ее крылом в мою сторону. Подогнав ее повыше моей головы, опустился рядом со мной на облако и, показывая на тучку, сказал:

- Ткни в нее пальцем!

Я осторожно ткнул в тучку. Из нее тоненькой струйкой полилась теплая вода. Здорово!

- А ты ткни пятерней и будет душ, - сказал орел

Я ткнул пальцами и действительно, вода полилась, как из душа.

Я плескался, как только что родившийся ребенок. Фыркал от радости и подпрыгивал от счастья. Мог ли я когда-то представить себе, что буду купаться под облаком, еще и стоя на облаке? Это точно сон.

После этого я простирнул свою одежду. Орел тоже почистил свои громадные крылья и, довольно уставившись на меня, спросил:

- Сушиться-то будешь?

- А как?

Довольно усмехнувшись, он ловко смахнул ставшую совсем крошечной тучку и над нами засияло яркое и сверкающее солнце.

Просушившись и немного придя в себя, я решил, наконец-то задать моему спутнику вопросы, которые не давали мне покоя. Но, только я раскрыл рот, как орел элегантным движением прикрыл его своим могучим крылом.

- Понимаю. Понимаю, что ты ничего не понимаешь. Но объяснить тебе ничего не могу. Пока. Я всего лишь посланник и посредник. Не спрашивай ничего. Я все равно тебе ничего не отвечу. Но, скоро ты и сам все поймешь и узнаешь. Погоди немного. А сейчас рекомендую немного отдохнуть и поспать. Располагайся здесь, только не свались вниз. Больше спасать не буду.

- А вы куда?

- А у меня дела. Не переживай, скоро тебя разбудят и тогда ты продолжишь свой путь.

Орел взмахнул крыльями и легко оторвался от места нашей кочевки. Какая же тут красота! Я прошелся по краю облака, всматриваясь вниз, в зеленые очертания земли, ее необъятные поля, малюсенькие поселки, дороги и реки. Странно, но мне не было страшно! Хотя высота моего пребывания явно предполагала наличие этого чувства. Я сделал еще кружок по облаку и вдруг действительно почувствовал жуткую усталость. Будь, что будет!, - подумал я и стал укладываться. Странный, все-таки, выдался денек! Ну, впрочем. Почему он не должен быть именно таким? Что я вообще от него ожидал? Значит, так и должно быть!... Let… it… be…

Проснулся я от того, что кто-то тихо и нежно щекотал мою праву щеку. Я открыл глаза и сначала даже испугался. Передо мной стояли два человека. Мужчина и женщина. Хотя, это было не совсем так. Т.е., это были, скорее, мальчик и девочка лет так по 13-14. Совсем юные и удивительно красивые.

- Добрый день, - почти в один голос произнесли они ангельскими голосами.

- Здравствуйте!, - спросонья промолвил я, поднимаясь на ноги. – А вы кто?

Молодые люди странно ухмыльнулись и молодой человек, наконец, произнес:

- Мы ваши, как бы это сказать, проводники. Ведь вы же сможете заблудиться? А с нами гораздо проще продолжать ваш путь.

- Позвольте, а куда я его должен продолжить? Мы и так на небесах! Разве что, на соседнее облако? Или тут есть какое-то живое пространство? Ничего не понимаю.

- Да вы не переживайте, - вступила девочка. – Марк все правильно вам сказал. А что касается живого пространства, как вы изволили выразиться, то нечто подобное здесь действительно, есть. И мы хотим проводить вас именно туда. Простите, не представилась. Я – Юна.

- Очень приятно, - пробормотал я, совершенно ничего не понимая, - Геннадий.

- Мы знаем,- чуть усмехнувшись, сказала Юна.

Что-то в этих ответах и их загадочности мне не понравилось.

- А вы-то, откуда взялись? - вдруг вспомнил я. С неба или с земли?

Ребятишки немного смутились и, в полуоборот, начали друг с другом тихонечко переговариваться.

Роста они были обычного для их возраста, сложены тоже. Волосы Юны были светлыми, как лен, абсолютно белая кожа и довольно странная одежда. Светлые босоножки, светло-лиловые брюки и газовая красивая кофта, закрывающая локти. Ни одного украшения я на ней не заметил. Ан нет! Вот на мизинце что-то сверкнуло. Такое впечатление, что колечко было нарисованным. По крайней мере, казалось оно именно таким. Я не разглядел его рисунок, но заметил,¸ что у Марка на том же пальце было такое же точно колечко. Короче говоря, вид у них был ангельский. Ангельский?! Господи, так это и есть ангелы! Небеса, облако, голоса, одежда, колечки странные… Точно! Вот влип! И как же это я?

Тут я совсем растерялся и меня замкнуло. Столбняк. Мысли носились в голове, как смерч, но не останавливались в логическом порядке, отсюда и состояние мое было такое же.

Ребята, т.е., ангелы, видимо догадались о моем открытии, поскольку участливо подошли ко мне и попытались успокоить, взяв под былые ручки и подтаскивая к краю облака. Их спокойствие и уверенность действительно моментально передались мне, но у края облака я, все же, уперся.

- Не бойся, сказала Юна, - сейчас мы немножко полетаем. Она не по-детски, но очень мило улыбнулась. Да, этой улыбке можно было доверять.

- Как Малыш и Карлсон?, - с усилием пошутил я, начиная сомневаться в их компетентности в земных делах.

- Да не переживай ты, мы знаем все. И про Карлсона тоже. И про всех вас. А лететь не бойся, тебе и руками махать не придется. Просто шагай себе по воздуху. А можешь и не шагать – мы тебе подхватим и понесем. Ну, смелее!

И я сделал шаг. В голубую бездну. Как ни странно, я не почувствовал ни твердой почвы, ни ощущения полета. Просто я висел в воздухе, неведомо как передвигаясь по нему. А мои спутники направляли меня, держа под руки. Обалденное ощущение! Легкость и свобода! А еще какая-то неведомая уверенность в себе, могущественность, что ли. В общем, полный кайф. Я смотрел вниз и вверх, на маленькую землю и на могучие облака, проплывающие мимо меня. Облака были совсем не те, которые мы видим из самолета. Все они были живыми, разноцветными, разной плотности и конфигурации, как будто бы у них был свой характер, своя жизнь и переживания. Страшно, но ужасно любопытно. Я гордился тем, что все это вижу и ощущаю! Вот бы сфотографировать эту красоту!

- А у тебя это и не получится, - услышал я со стороны Марка. Хотя, рот его был закрыт. Твой телефон не работает. Он хитро улыбнулся и, запустив руку с мой боковой карман брюк, достал о, что когда-то было телефоном. Я увидел оплавленный бесформенный кусок пластика. Да, видимо, мой любимый I-phone приказал долго жить… Хотя, остаться без телефона для меня и на 5 минут – катастрофа, тут я почувствовал себя абсолютно спокойным и даже счастливым. Вообще, со мной творилось что-то совершенно непонятное, но абсолютно приятное. Легкость, уверенность… Короче, кажется, я чувствовал себя абсолютно счастливым и старался ни о чем не думать, а лишь наслаждался полетом и этим доселе неиспытанным чувством. Так продолжалось… так продолжалось… да бог его знает, сколько времени это продолжалось. Время исчезло как измерение. Но, все когда-то заканчивается, и мое блаженство закончилось вместе с дуновением ветра в ушах. То есть, мы наконец-то приземлились. Я ощутил под ногами твердую почву и внезапно испугался, т.к. уже не чувствовал поддержку моих спутников. Я решил открыть глаза и тут же снова вынужден был их зажмурить. Что-то меня ослепило. Я вновь аккуратно начал делать попытку вглядеться сквозь ресницы. Постепенно я привык к отрывшейся картине и был немало изумлен. Я стоял посредине какой-то не то пустыни, не то степи, но все вокруг – и холмы, и трава, и деревья были ослепительно белого цвета. Небо было нежно голубое. В нем со свистом и прищелкиванием летали такие же белые ласточки. Я огляделся вокруг – никого. Хотя нет, чуть поодаль, позади меня я увидел машину. Ну, точно, машину. Я двинулся по направлению к ней и, сокращая расстояние, начинал понимать, что это – 21-я Волга! Да точно! Только, тоже белая, как будто ее кто-то неумело покрасил белилами. Я приблизился к ней вплотную и увидел, что в салоне находились люди. Я подошел еще ближе и заглянул внутрь. О боже! Впереди, за рулем сидел мой отец, а позади мама и бабушка! Я потерял дар речи. А они, как будто только меня и ждали.

- Ну, давай, садись уже, - как-то очень обыденно сказал отец. Как будто бы ждал меня уже давно и я, само собой тут и живу.

Я молча сел рядом, оглянулся на маму и бабушку. Выглядели они обычно, мама в каком-то домашнем платье, бабушка в своем темно-синем платьице в горошек и переднике. На голове у нее, как обычно, была завязана косынка. Она носила ее всегда, завязывая, как бондану. Модная была, однако. На полке у заднего окна я увидел перемотанный бечевкой лоток яиц. Странно, к чему бы это и откуда они все? Отец был в светлой рубашке с коротким рукавом, темных брюках и босоножках. Мы посмотрели друг на друга. Он – с некоторой укоризной (наверное, обиделся, что я опоздал?), я – с полным недоумением. Надо бы взять себя в руки, как будто ничего не случилось. Да, и спросить что-нибудь обычное. О погоде? Нет, нет, фальшиво выйдет.

- Кого ждем?, - вдруг ляпнул я, сам того не ожидая.

- Да Жеку, кого ж еще, - невозмутимо ответил отец. Мне стало плохо. А Жека-то тут при чем? А впрочем, и я-то тоже, наверное, пока тут не совсем вписываюсь.

- А где он? – продолжили мы беседу.

- Да бог его знает, обещал подойти, уже второй час уехать не можем.

Интересно, куда это они собрались ехать, да еще и всей семьей? Молчание затягивалось, и нужно было что-то делать или говорить. А говорить было нечего. И тут, внезапно, бабушка вышла из машины и поманила меня к себе. За все это время она не вымолвила ни слова. Я послушно вышел из Волги и подошел к бабуле. Она уверенно взяла меня за руку и повела куда-то в сторону. Шли мы долго. Бабушка молчала, я же боялся что-то спросить, да, откровенно говоря, и не знал, о чем спрашивать. Наконец, мы дошли до какой-то старинной и полуразвалившейся церквухи. Бабушка остановилась и истово трижды перекрестилась, кланяясь в пояс. Я смотрел на нее и вспоминал, какой она была при жизни. Да, собственно, такой же, как и сейчас. Худенькая, с поджатыми губами (правда, на это сильно повлияло полное отсутствие у нее зубов, а вставной челюстью она не пользовалась, хотя и держала ее в баночке на подоконнике). Так, значит, здесь не стареют. Ну, хоть это хорошо. Бабушка выпрямилась и показала мне знаком, чтобы я следовал за ней. Я спохватился, что задумался и забыл перекреститься, но было уже поздно, и я решил, что ничего страшного в этом нет. Да и сама церковь не очень-то походила на храм господен, скорее, на какую-то избушку, пиратское прибежище, господи, прости меня! Мы немного с опаской переступили порог церкви. Странное зрелище. Внутри было темно, только несколько свечей горело по углам. Помещение было маленьким. Без амвона и прочих церковных приблуд. Однако, по окружности стояли какие-то не то иконки, не то картинки. Бабушка привычным движением (видимо, частая гостья) отошла в угол, взяла стопку свечей и принялась освещать залу, ловко зажигая свечи и вставляя их в подсвечники. Я хотел было исправить свою ошибку осенением себя крестом, и уже было поднял руку, но тут я поймал себя на мысли о том, что ни одного креста в церкви не было. Тогда я подошел к первой попавшейся иконе и попытался всмотреться в ее лик. Боже ты мой! При тусклом мерцающем свете свечи я увидел жуткое бородатое лицо, чем-то сильно смахивающем на Стеньку Разина. Причем, ничего «святого» я в этом, так называемом, лике не обнаружил. Я подошел к следующему портрету. Да тут, кажется, целая команда пиратской бригантины. Ну и рожи! А бабушка, обойдя все лики слева направо и, нигде не останавливаясь, остановилась внезапно и последней иконы и стала истово креститься и что-то активно нашептывать. Мне стал это интересно и я, стоя у нее за спиной, взглянул, что же ее так заинтересовало. Боже правый! Эта физиономия была в разы страшнее и омерзительнее остальных. Я собрался было спросить у нее, кто же этот святой, но, не успел раскрыть рот, как она потянула меня на выход. Ффффух! Слава богу, свежий воздух! Я остановился, чтобы вздохнуть еще раз, но тут внезапно что-то упало мне на голову. Это была еловая шишка. Я резко повернул голову, но сначала не понял, чьи это шутки. Однако, присмотревшись, увидел поверх церкви небольшую пристройку, типа маленькой избушки на вершине крыши. Из небольшого окошка наверху вылезла чья-то мерзкая морда с рыжей бородой и швырнула в меня шишкой. Я увернулся и пригрозил ему кулаком. Борода гадко усмехнулась и швырнула в меня еще одной шишкой. Ну, тут я утерпеть уже не смог. Поднял с земли шишку и метнул ее обратно в обидчика. Шишка чуть было не попала бородачу в глаз. Он затряс своей грязной рыжей головой и тут я его узнал. Этот был тот самый, с последнего портрета в церкви, на которого бабушка и крестилась. Ах ты, кочерыжка! Ну погоди, я сейчас! Я поднял с земли несколько увесистых камней и пулеметом запустил в него свою тяжелую артиллерию. Рыжий не смог увернуться от большинства, и был отмечен сразу несколькими синяками и ссадинами. Он взвыл как волк, что-то невнятно прокрякал в своих проклятиях и рухнул куда-то вниз. Ура! Так тебе и надо, мерзкая бородатая харя! Не знаю уж, за что тебя так чтит моя бабуля, но от меня ты благословения не дождешься. Как говорится, кто к нам с мечем, у того мы этот меч отберем и им же – по башке!

Я торжественно обернулся, не ожидая, однако, от бабули одобрения за свой поступок. Но бабушка ушла уже довольно далеко и, кажется, не заметила нашего инцидента с бородатым. Ну, и слава богу, ругаться не будет! Я поспешил ее догнать, поравнялся и пошел рядом. Пошел. Нет, моя бабуля ходить не умела, она мчалась. Мчалась на всех парусах. Никогда не мог ее догнать. Скорость, как у королевского скорохода. Так мы с ней и поскакали куда-то в сторону гор, побирались через какую-то чащу, неслись через луга, пригорки, пока не взобрались на какую-то отвесную скалу на весьма приличной высоте. Да, лететь отсюда вниз где-то полдня… Внезапно погода резко испортилась, налетели темные тучи, предвестники бури. И действительно, через пару минут закапал дождь, ветер стал еще сильнее и резче, дождь хлестал по щекам, противно стекая за шиворот. А бабушка все упорнее и упорнее лезла вверх, карабкаясь по крутым откосам скалы, скользя на выступах и явно рискуя сорваться вниз. Я глянул вниз и обомлел. Внизу, где-то очень, очень далеко сквозь мглу и дождь, облака и тучи виднелась земля. Серая и мокрая, почти нереальная. Куда же мы идем? Откровенно говоря, страшно стало давно, но я старался не показать вида. Наконец, окончательно промокнув и, устав от неизвестности, я решился:

- Бабуль, а куда мы идем?

Бабушка, как заправский скалолаз, ухватилась за выступ скалы, легко перепрыгнула через трещину, выпрямилась и обернулась ко мне. Говорить ничего было не нужно. Я понял все по взгляду. А взгляд говорил: иди, не хнычь! Я знаю, куда и зачем, иначе, на кой дьявол я бы ползала с тобой по отвесным скалам под проливным дождем, да еще и на старости лет?

Ну, ладно, лезу дальше. Туча, зацепившаяся не вовремя за нашу скалу, все еще лила холодным дождем, но уже в ногах. Мы ее обогнали по высоте. Так карабкались мы еще очень долго. Но я, почему-то не сомневался, что мы ползем именно туда, куда нужно, и иначе просто нельзя. Я целиком и полностью доверялся бабушке и шел за ней, как за вождем революции. Трудно сказать, сколько продолжался наш поход, но, в итоге, все, к счастью, должно было по смыслу жанра, подходить к концу. Должно. Но, видимо, не в этот раз. Бабушка, как будто, испытывала меня на крепость и стойкость. Это, конечно, зря, думал я. Я человек терпеливый и к боли не очень чувствительный. Как бультерьер. Но, видимо, бабуле нужно было подтверждение того на практике. И я терпел. Вот, наконец, мы вышли на открытую равнину, дождь кончился, хотя небо оставалось серым и неприветливым. Впереди я заметил какие-то полужилые здания. Точнее, совсем не жилые. Это походило на заброшенную железнодорожную станцию с полуразрушенными техническими зданиями, обгоревшими строениями и … поездом. Странно, но каким-то чудом он сохранился. Точнее, это был и не поезд, а паровоз. Эдакий очевидец первой мировой. Соратник Ильича. Мы подошли к нему вплотную и бабушка начала карабкаться по ступеням в отсек для машинистов. Я последовал ее примеру. Евгения Кирилловна Мальчукова (это полное имя моей бабушки) в очередной раз меня повергла в шок. Заправскими отточенными движениями она начала крутить какие-то ручки, дергать за рычаги. К моему изумлению, этот раритет пару раз чихнул, крякнул, брякнул и … тронулся. Он реально поехал! Я смотрел завороженно на новоявленного машиниста и восторгался бабушкиными способностями. А она мне и не говорила никогда, что работала на паровозе! Вот дела! А между тем, наш старичок так раскочегарился, что ветер свистел у нас в ушах! Да, скорость стала очень даже приличной. Интересно, когда нужно будет остановиться, мы сможем остановить эту чугунную махину, или нам нужно будет прыгать в пролетающие болота? Не успел я задать себе эту мысль, как бабушка взяла меня за рукав и показала, что я должен пройти по лесенке, которая обрамляла голову паровоза. Я послушно прошел налево, ветер с жуткой силой ударил мне в нос, забивая его дымом от угля и каким-то мазутом. Я остановился в недоумении, но бабуля подталкивала меня все дальше и дальше, пока я не очутился впереди паровоза, перед самым его носом. Впереди не было ничего, кроме рельсов, глотаемых составом с акульей скоростью. Состояние души и тела стало каким-то не подвластным моей воле. Я тут же вспомнил Титаник. Ну, фильм, конечно. Наверное, у его героев было подобное же чувство полета. Бабушка стояла рядом и, как бы, контролировала меня. Ее волосы распушились, но пучок не разошелся и твердо держался на полукруглом коричневом гребне. Зато глаза! Глаза ее светились, как будто бы внутри них включили голубые люминесцентное лампочки. Их свет был такой сильный, что, казалось, он затмил прожектор паровоза, освещая нам путь. Ее губы были поджаты, но она улыбалась! Я давно позабыл ее улыбку. Вся она просто светилась изнутри, лик ее был устремлен куда-то вперед, в ту точку, которую видела только она одна. Возможно, она летела к своему сыну, Сашеньке, погибшему уже после войны, и представляла себе эту долгожданную встречу после многих десятков лет разлуки. И в этот момент она была действительно счастлива!

Паровоз несся вперед, мы молча стояли и смотрели в неизведанную даль, забыв о времени, забыв о действительности, забыв обо всех.

Наконец, поезд замедлил ход и стал останавливаться. Мы с бабулей, как будто, очнулись. Странно, но бабушка уже не колдовала за рулем паровоза, он жил, как бы, своей жизнью. Вокруг была такая же белая пустыня, только вдали виднелся какой-то любопытный холм, на котором с трудом угадывалась какая-то жизнь. У меня защемило сердце. Я, как бы вышел из ступора, вспомнил, что со мной произошло в последнее время… день? Два? А сколько же прошло времени? Я попытался как-то определиться по времени, но никак не смог понять, сколько же времени прошло с того времени, как я попал на стройку. В конце концов, у меня от этого напряжения начала болеть голова, и я плюнул на это бесполезное занятие. Будь, что будет! Уж коли попал в такую … ситуацию?...страну…? Да черт его знает, куда я попал? Главное, вроде, жив и здоров. По крайней мере, физически. Насчет головы у меня были большие сомнения.

Поезд остановился. Я спрыгнул с лестницы на землю и помог спуститься бабушке. В этот момент я поймал себя на мысли, что за все это время в первый раз коснулся ее кожи. Рука у нее была худенькая и холодная. Но, до боли родная. Я вспомнил все. Всю нашу с ней жизнь, как я помню себя, вплоть до злополучного 1977 года, когда ее не стало. Как жаль, что тогда меня не было рядом. А еще меня все последние годы гложет злоба на себя за то, что никто из родных не ездил к ней на могилу и, она была потеряна. Теперь уже – безвозвратно. Поэтому, после смерти отца, с 1997 года я приезжаю к нему практически каждый год, боясь потерять и ее. Ни на кого не хочу перекладывать вину – каждый отвечает за себя, за свои поступки и сам несет груз своей вины и молит о прощении. Это, кажется самый тяжкий мой стыд за всю мою жизнь, который я более не хочу испытывать ни по каким причинам. Так или иначе, наша бабушка всегда в наших сердцах, памяти в глубочайшей любви и уважении.

Не было ни перрона, ни вокзала. Просто неестественно белое поле. Вдруг, как из под земли, выросли мои старые приятели – Марк и Юна. Откуда они взялись у поезда, я объяснить себе не смог. Хотя… Я уже давно привык к подобным фокусам и перестал удивляться. Жестом они показали, что ждут меня и нужно прощаться с бабушкой. Я взглянул на бабулю. Ее бледное лицо с немного воспаленными голубыми и светлыми глазами выражали любовь и жалость по отношению ко мне. Я чувствовал, что она не хочет расставаться со мной и тут я заметил маленькую слезинку, появившуюся на ее глазу. Она умоляющее смотрела на меня. Как в последний раз. Будто прощалась навеки. А разве раньше мы уже не простились? Нет, в 77-м мы этого сделать не успели. Я крепко ее обнял и не мне стало так жалко и обидно, что я опять ее теряю, что на мои глаза тоже навернулись слезы. И тут вдруг я услышал, как бабушка сказала: «Не плачь, внучек, все хорошо, ты у меня молодец, я тебя очень люблю. И Женьку тоже. Я знаю, как ты искал мою могилу. Знаю, что продолжаешь искать. Не надо, не ищи. Уже не найдешь. Да и не в этом дело. Главное – ты обо мне помнишь, и я это чувствую. Когда ты меня вспоминаешь, мне сразу становится легко на душе и в сердце праздник. Это так приятно! Не забывай про меня! Храни тебя бог!»

Я слышал ее слова, хотя вслух она не произнесла ни единого звука. Я ощущал ее мысли, слышал, чувствовал. Да и какая разница, говорит человек, или думает. Главное, чтобы его слышали и чувствовали. Тогда все в прядке. И на душе, и в сердце.

Бабушка отстранилась и медленно пошла вдаль, постоянно оглядываясь, махая мне рукой и крестя по дороге. Я помахал ей в ответ, смахнул слезу и обернулся к моим провожатым. Они молча стояли и ждали моего возвращения. Я вновь обернулся к бабушке, но, как это ни странно, она уже исчезла из виду. Тут на удивление все быстро появляется и исчезает… Но, кажется, меня это уже не пугает.

Марк и Юна увлекали меня все дальше и дальше. Вдали показалось что-то, напоминающее город. Сначала я шел молча, зная, что что-то спрашивать у своих спутников бесполезно, но не выдержал тягостного молчания и решился заговорить.

- Друзья мои, может, вы мне все же что-то объясните?

- И что же ты хочешь, - откликнулся Марк?

- Да, хотя бы, понять, где я, зачем и куда мы идем?

Они переглянулись, что-то быстро прошептали друг другу, после чего Юна сказала:

- Ну, хорошо, кое что мы тебе объяснить сможем. Во-первых, ты находишься, как бы это сказать, в другом мире. Назовем его пока параллельным. Как и зачем ты сюда попал, пока мы сказать не можем, но очень скоро ты все узнаешь. Мы – его жители и помощники… ЕГО. Об этом тоже позже. То, что ты встречался со своими близкими, ну, это, так сказать, уже обычай, что ли, заведено так у нас. Это для того, чтобы ты не чувствовал себя покинутым в этом мире, одиноким. Мы показали тебе, что, если уж твои близкие прекрасно себя здесь чувствуют, то и тебе абсолютно нечего бояться. А сейчас мы идем в город. Называется он Мидлтон. Только не старайся понять, где он находится на карте. Если у него и есть близнец по имени, они абсолютно ничем не похожи. Мы хотим показать тебе город, людей, жизнь. Вполне возможно, тебе придется тут остаться жить.

- ???? Как жить? Я, вообще-то планировал вернуться домой. У меня там жена, если вы не в курсе. Хотя, вряд ли. И работа, друзья, свой город и свои планы, в конце концов!

Ребята понимающе посмотрели друг на друга. Мне казалось, что еще немного, и кто-то из них покрутит пальцем у своего виска. Они явно принимали меня за идиота.

- Может, я, конечно, и похож на идиота, но, все-таки я хочу домой и требую объяснить мне, почему я должен шататься с вами по этой пустыне жить в каком-то неизвестном городе в каком-то параллельно - перпендикуляром мире, терпеть кошмары и ужасы? Ради чего?

- Ну, вот ты и не выдержал, - сказал Марк. Не волнуйся так. Тут это не принято. В городе жизнь очень размеренная и мирная. Никто не волнуется, не переживает и только наслаждается существованием.

- Прямо, рай какой-то, - не выдержал я.

Ребята прыснули со смеху.

- Ты почти угадал. Только Мидлтон – это нечто среднее между, как ты выразился, раем, ну и, наверное, адом. На то он и Мидлтон! Понял теперь?

- Ну….вроде бы, немного, - промямлил я, только, чтобы не казаться полным придурком.

- Сейчас мы уже почти дошли до города. Мы приведем тебя в дом, в котором ты будешь жить. Тут Марк осекся, увидев мое негодование, и добавил:

- Извини, остановишься. Так вот, ты познакомишься кое с кем, кое-кого встретишь из знакомых. Уверяю тебя, скучать будет некогда.

- И надолго я здесь?, - взмолился я.

- ОН решит, - ответил Марк.

- Господи, да объясните мне, наконец, кто такой ОН? Царь? Бог? Правитель страны, губернатор, мэр?

Марк и Юна буквально захлебнулись от смеха. Опять смешливые попались!

- Ну, и что тут смешного?

- Да нет, ничего, все в порядке. Просто ты удивительно точно ЕГО охарактеризовал. Точнее некуда!, - и они вновь закатились заразительным смехом. Они ржали так искренне и смешно, что я, волей неволей сам улыбнулся, и настроение мое постепенно стало приходить в норму.

- Ааааа! Черт с ним! Будь, что будет! Ведите, куда хотите!

Юна резко обернулась и очень серьезным и отчетливым голосом промолвила: - Очень тебя прошу: раз и навсегда забыть это имя! Навсегда!

- Да что ж тут такого? Все так говорят!

- Это у вас так говорят. И зря. Не понимают последствий. Если ТАМ ты был еще далеко, то ЗДЕСЬ ты можешь быть им услышан. Тогда последствия будут необратимыми, и мы тебе ничем не сможем помочь.

- Это в смысле ч…, ну,, понятно. А что же со мной может случиться? Я действительно немного струхнул.

- То, что происходит со всеми грешниками. Будем говорить так, ты попадешь немного в другой город. Если, конечно, его можно так назвать.

- И как же он называется?

- Айдтаун. Но лучше тебе это слово вслух не произносить. Ты, вообще-то Библию хоть раз читал?

Мне стало жутко неудобно. Сколько раз я говорил себе, что надо бы прочесть, но каждый раз, когда я пытался это сделать, меня охватывала жуткая скука, и сразу тянуло в сон. Стоит только вспомнить, кто кого родил, и мне, откровенно говоря, становилось уже страшно скучно, как будто меня заставляют считать звезды на небе.

– Только в детстве. Забавную, - потупил я взгляд и, наверное, покраснел.

- Ну, хоть забавную! Считай, что частично ты реабилитировался.

Я не стал уточнять, в чем именно я реабилитировался и перед кем. Просто, где-то в глубине живота стало очень холодно и противно, и это мерзкое ощущение моментально передалось голове. Голова испугалась и вернула это чувство бумерангом обратно в живот. Тот съежился, прихватив спазм, и дал команду голове на резкое вмешательство. Та, не выдержав позорного поведения брюха, включила язык и умоляюще произнесла: - Ребята, мне нужно в туалет!

- Вот те на!, - как бы, удивился Марк, - ну ты и придумал!

- Я что же тут такого? С кем не бывает? Будто бы у тебя этого никогда не было?

Марк задумался. – А, ну да, лет 700 назад было, помню.

- Хорошая у вас, конечно, жизнь. Длинная. И с продуктами, видимо, все в порядке? Я безмерно рад. Но сейчас я смогу проявить свою радость несколько иначе, и мне, почему-то кажется, что это вам не понравится. Тем более, ей!, - я кивнул на Юну.

- Хорошо, хорошо, сейчас, - сказал Марк и быстро поднял свой мизинец с нарисованным (или выколотым?) колечком. Кольцо внезапно стало светиться изнутри, а потом, и снаружи. Мизинец Марка обвел круг вокруг моего многострадального живота, потом коснулся моего лба. Как будто маленькая молния ударила мне в виски… и тут же боль прошла, стало как-то, на удивление, легко. Настроение стало таким, что захотелось всех расцеловать, закружить в танце, прыгать от непонятно откуда свалившегося счастья. Эдакое состояние полупьяного юродивого, нашедшего копеечку.

- Ну вот, вот и слава богу!, - немного опешив, промолвил Марк. – Хорошо еще, что вспомнил. Как это… делается. Юна все это время смотрела на нас совершенно непонимающими круглыми светло – голубыми глазами. Наконец, выдавила: - Это… что это с вами? И чего это как делается?

- Юна, успокойся, все нормально. Ты этого, слава богу, уже (или еще) не помнишь. Я тебе потом как-нибудь расскажу. Идем уже! Точнее, мы уже практически пришли.

Я оглянулся вокруг. Хм, веселенькое местечко. Мы стояли посредине мощеной улицы, дома вокруг выглядели точно, как из сказки. Практически все с красной черепичной крышей, разрисованные фасады, причем каждый по своему. Присмотревшись, я понял, что каждый дом – это, либо какая-то сказка, либо просто сказочный персонаж, удивительные нереальные животные, птицы и рыбы, картинки из какой-то… ах да!, конечно же! - библейской жизни, святые, святые, ангелы. Демонов, однако, я не заметил. Видимо, действительно, нечего его поминать и всуе, и по делу. Надо будет запомнить. Все эти небольшие, но очень уютные домики утопали в зелени и цветах. Заборов не было, машин, кстати, тоже… Странно. Кое-где виднелись простенькие велосипеды и самокаты. Никакого запаха бензина или гари. Пахло чем-то очень приятным и пряным. Точно – сиренью и, возможно, чередой или зверобоем, мятой и мелиссой. Я не очень в этом силен. Но весь этот колорит с пьянящим и расслабляющим запахом создавал некую идеальную ауру. Хотелось здесь жить, творить что-нибудь прекрасное, радоваться окружающему миру и любить ближнего. Видя, какое впечатление на меня произвела новая обстановка, Юна сказала: - Вот видишь, как все хорошо? Я же тебе говорила, что бояться не надо. Мы уже почти пришли, вон там, за углом твой дом.

- А разве там никто не живет? - спросил я.

- Нет, там будешь жить ты один. Тебе может показаться странным, что дом давно обжит, но мы делаем это специально, чтобы вам было уютно, как дома. Чтобы быстрее привыкли и освоились.

- Для нас – это для кого?

- Ну, для гостей, что ли. Хотя, какие этот гости? Это наши соседи, друзья, приятели. Жители нашего города.

Хоть я ничего и не понял, все же, решил поинтересоваться, как нормальный горожанин:

- А сколько же в городе населения? И кто мэр? И какие достопримечательности? А море, река есть? А… Тут Марк меня перебил. – Ты все очень скоро узнаешь. Надеюсь, тебе будет приятно.

Он хитро улыбнулся и завернул за угол. Мой дом был второй после поворота. Не хуже и не лучше других, уютный, одноэтажный, с аккуратно стриженым газоном перед входом, лужайкой вокруг дома. В глубине лужайки виднелась аллея, было много зелени и цветов. Резные деревянные скамеечки то тут, то там мелькали в глубине сада, широкие качели с мягкими сидушками. Все было очень уютно и аккуратно, по-домашнему. Здесь действительно легко дышалось и хотелось жить. Я направился было к порожкам, чтобы войти в дом. Мне не терпелось войти внутрь. Я, почему-то, как ребенок, чувствовал, что там меня ждет какой-то сюрприз, как будто бы сейчас Рождество или Новый год и очень хочется заглянуть под елку. Но тут меня остановил Марк.

- Извини, мы должны с тобой попрощаться. Внутри есть все необходимое. Не беспокойся и не тушуйся. Скоро тебя навестят. А пока – отдыхай. Нам пора.

Мы простились, и я ступил на порог моего нового дома. Не скажу, что я часто менял квартиры, а уж тем более, дома. Но это всегда интересно, тем более, что, если вспомнить, что мой дом - моя крепость, то всегда хочется скорее в него спрятаться, глубоко усесться в огромное мягкое кресло и укутаться теплым пледом. А потом просто думать. Можно о чем-нибудь. Например, о жене, работе, отпуске. А лучше всего, конечно, мечтать. Мечтать о том, что никогда не сбудется, но балдеть от того, что ты это представляешь, видишь воочию, пишешь сценарий до самых мелочей, которые и греют душу. Ну, с богом. Я, на всякий случай, тихонько постучал тяжелым, специально приспособленным замком в форме собачьей головы. Тут. Тут…Тук. Никого, воде. Я потихоньку открыл дверь. Передо мной открылась просторная прихожая, вся отделанная темным благородным деревом, такие же деревянные полы, до блеска очищенные чьей-то заботливой рукой. От прихожей налево - просторная ванная, вся в зеркалах, в современном стиле. Направо – огромная кухня (или столовая). Немного странная. Чего-то тут явно не хватало. Но это потом. Разберемся. А пока хотелось посмотреть, что же будет дальше. Я отрыл следующую дверь.

Видимо, это была зала. Ну, или же, большая комната. Она была действительно большой и светлой. Дубовая тяжелая мебель не забивала ее, а делала ее убранство более домашним и земным. Огромный диван, большие мягкие кресла… Не понял. Что-то или кто-то лежал на диване. От яркого света из большого, во всю стену окна и я никак не мог сориентироваться, что же это такое. Я сделал шаг к дивану, второй. Это «что-то» на диване шевельнулось. Подняло голову. О боже! Это была собака! И не просто собака, это был Юкон, моя любимая борзая, прожившая с нами 13 лет. Я называл его кентавром за не собачью сообразительность, острый ум, сообразительность и человеческий характер. Юкон спросонья поднял голову и начал пристально всматриваться в меня. Одно ухо его было поднято, другое висело лопухом – отлежал, бедняга. Юкон пытался сбить глаза в кучу, но у него ничего не получалось – сон был слишком тяжел и не отпускал его. Наконец, его взгляд прояснился, он уставился на меня округлившимися и совершенно обалдевшими глазами, но не двигался, замер как статуя.

- Юкон, - тихо, но отчетливо позвал я.

Что тут началось! Он неуклюже высвобождая лапы, вскочил с дивана и кинулся ко мне. Господи! Как же я любил наши с ним встречи! Мы обнялись и слезы брызнули у меня из глаз.

- Юкон, Юкон, родной ты мой, любимый! Как же ты, где… как я рад тебя видеть! Юкон вился вокруг меня, как сумасшедший, подскакивая, пытаясь ткнуть своим кожаным носом мой нос, подскуливая и подвывая от счастья. Не знаю, сколько по времени продолжалась наша бурная встреча, но, внезапно, из соседней комнаты выбежал Каштан, ничего не понимая, что произошло, на кого нужно лаять? Или радоваться? Наконец, он заметил меня и, началась вторая серия нашей неожиданной встречи. Когда все мы немного успокоились, я сел на диван, а мои собаки, лежа слева и справа, положили мне свои длинные крокодильи головы на мои колени. Счастливее я не был уже много – много лет. Я, наконец-то их разглядел. Юкон лежал умиротворенный, прикрыв глаза с седыми ресницами, седыми усами на такой же, как всегда, хитрой морде. Всегда начеку, не сплю. Тем более, откуда ни возьмись, появился папа. В остальном он абсолютно не изменился. Блестящая шерсть, чистые глаза и уши, роскошный, поломанный на конце, хвост. Красавец! Каштан тоже не изменился. Все, как и было когда-то давно, 10 – 13 лет назад. Я боялся пошевелиться, чтобы их не потревожить. Я боялся, что они могут подумать, что я ухожу и их бросаю. Ай да ангелы! Приятнее ничего не бывает! И родные, и собаки! Слава богу, что он не обидел братьев наших меньших и не отделил их от нас даже в параллели. Я сидел, гладил своих ребят и наслаждался воспоминаниями. Наверное, они тоже вспоминали наши лучшие дни, поля, зайцев, Инну и своих хвостатых приятелей. Наконец, я решил пошевелиться, т.к. у меня уже затекли и колени, и ноги.

- Ребята, давайте-ка мы с вами посмотрим, что это у нас (а точнее, у вас) за дом?

Я встал, и мы начали планомерный обход дома. В нем было 2 комнаты, несколько кладовок, как я уже и говорил, прихожая и довольно большое крыльцо со столом и витыми деревянными стульями. Все было сделано с любовью, крайне аккуратно и все в целом составляло весьма гармоничное впечатление. Однако меня не покидало чувство, что чего-то в этом доме явно не хватает. Я решился провести ревизию еще раз. Ба! Так в нем же нет туалета! Точно, точно! А как же так? И почему? Может, во дворе, в саду? Нет. Так, так, надо подумать. Кстати, а что же у нас из продуктов? Я тщетно искал какие-либо продукты, но нигде и ничего подобного не было. Вот же… ангелы! А сказали, что есть все необходимое! Кстати, а может, в холодильнике? Не помирать же с голоду! Ладно, я, но мне еще и собак кормить! Корм! И корма нет? Кстати, а где же холодильник? А нету… Вот дела. Ни микроволновки, ни холодильника, ни сортира…. Так, так, так. Вот и выстроилась логическая цепочка. Если нечего есть, то нечем и с…ть. Логично? Еще как! А вообще-то я хочу есть? Странно, но нет. Может, перенервничал. А может? Может, они не едят совсем? Вот дела! Если я буду лишен и этого удовольствия… Вах! А как насчет выпить? Ну, это уж совсем ни в какие ворота! Ни выпить, ни закусить? Не верю. Нет, этого не может быть. Мысли смешались, и я решил выйти на крылечко. Сел в кресло, автоматически порылся в карманах в поисках сигарет. Какие там сигареты! После своих-то похождений! Да, совсем плохо. Интересно, а я хочу курить? Прислушался к себе. Вроде бы и нет. Не поймешь. Надо просто успокоиться и посмотреть, что будет дальше. Я развалился в кресле, подтянул под себя ноги, сладко мяукнул и окончательно расслабился. Мои веки закрылись мгновенно, словно вспомнив о том, что за день мы устали ОЧЕНЬ!

Трудно сказать, сколько времени я спал, только проснулся я от чьего-то прикосновения за мое плечо. Я открыл глаза. Вроде бы, еще день. Начинает смеркаться. Кто-то стоял слева от меня и тихо тормошил за плечо. Я без страха оглянулся. Вообще-то странно, что именно здесь я совершенно перестал чего-то бояться, удивляться, пугаться и вообще, волноваться по любому поводу. Надо мной стоял довольно высокий мужчина и широко и дружелюбно мне улыбался. Странно, но его лицо, почему-то показалось мне знакомым. Я внимательно вглядывался в его черты, приподнялся. Серые глаза, прямые черные брови, прямой правильный нос, длинные вьющиеся волосы.

- Ну что, узнал? - спросил незнакомец.

Я понимал, что где-то его видел. И не только видел, наверняка мы были дружны и часто общались. Но это было очень давно… И голос…

- Привет, тезка! – Парень улыбнулся всем частоколом белых и ровных зубов, и тут я понял, что это же Гена Католицкий, мой старый друг, художник, музыкант, бас-гитарист. Позже он ушел из перечисленных профессий и пошел, в милицию. Как мы все были удивлены, это что-то! Впрочем, с тех пор я его практически и не видел. А три года назад мой друг, Сорокин, сказал, что он умер. От чего и как, он не знал. Все это моментально пронеслось в моей голове, и я радостно воскликнул: - Гена! Католицкий! Привет!

- Привет, привет, тезка. А нам сказали, что ты тут и мы решили тебя навестить. Чтобы скучно не было. Он показал взглядом на кресло, стоящее за моей спиной. Вот почему я сначала и не заметил присутствия второго персонажа! Персонаж тихо и медленно поднялся с кресла. Это была дама. Ну, наверное, даже, девушка. Довольно высокая, со светлыми длинными волосами. Она обернулась… И опять то же чувство, что я очень хорошо ее знаю. Погоди, погоди. Так это же… - Алина!

- Ты смотри, угадал! Неужели узнаваема?

- Конечно, ты совсем не изменилась. В каком году я тебя видел в последний раз? Не то в 80-м, а может, уже после окончания училища? Не помню точно.

- Да нет, где-то в начале 80-х. Ты приезжал в отпуск, и вы с Сорокиным ко мне заходили. А я, как раз, вышла замуж за курсанта твоего училища. Потом уже уехала служить, когда у нас появилась крыша над головой.

- Господи, как же я рад вас видеть! Уже даже и мыслей не было о встрече! Дорогие вы мои, на вас одна надежа. Растолкуйте мне, бестолковому, что же тут происходит, а то я точно рехнусь со всеми вашими чудесами!

Гена ответил: - Не переживай, старик, мы с Алиной попытаемся тебе все растолковать. Только дай слово: ничему не удивляться, воспринимать все спокойно, без истерик и лишних телодвижений?

- Да за ради бога! Я уже, по-моему, ко всему привык, ничему не удивляюсь. И уж точно, не возмущаюсь. Как я понимаю, все эти лишние все равно ничего не смогут изменить?

Гена немного замялся. – Ну как тебе сказать? Эмоции точно не смогут, а вот кое-что другое – вполне.

- Хорошо. Давайте тогда располагаться на террасе. Как я понял, разговор будет долгим? Вот уже и смеркается… Вы, кстати, никуда не торопитесь, молодые люди? Они покачали головами.

- Да, вот и самый первый вопрос: у меня дома нет ни крошки съедобного, ни чая, ни выпивки. Даже сигарет нет. Как мы сидеть-то будем?

Ребята переглянулись и понимающе с улыбкой посмотрели на меня.

- А ты хочешь курить? - спросил Гена. – А, может быть, как всегда, выпить и закусить? - с издевкой спросила Алина. – Ну, хотя бы чаю? Без него же беседа не идет? С бубликами и вареньем? - продолжала она.

- А почему бы нет? - уже как-то виновато и неуверенно промямлил я. – Не вижу в этом ничего предосудительного. Да и вы, кстати, раньше тоже были не против? - не без ехидства спросил я.

- Ладно, начнем, пожалуй, с выпивки и курения, - уже уверенно и серьезно сказал Гена. – Будешь?

- Ну, конечно буду. Только выпивка – хорошие виски, а сигареты – Vogue.

- Отлично. Сейчас принесу. Подождите пару минут. Гена скрылся в темноте, а мы с Алиной остались сидеть на террасе, бесцеремонно разглядывая друг друга. Ну, конечно, столько лет не виделись… Очень странно.

– Очень странно, - сказала Алина.

- Странно, я только об этом подумал. Для меня сейчас все странно. И этот город и, страна, что ли, и вся моя давно усопшая родня, и ты с Геной. Кстати, отлично выглядишь.

- Спасибо. Но, на самом деле, ничего странного тут нет. Когда-то, очень давно, мы с тобой наверняка говорили такие слова: все там будем. Вот, мы теперь здесь и есть. Только, кому-то повезло меньше, а кому-то больше.

- В смысле?

- Ну, тебе наверняка говорили и про другие города? Так вот, этот город – один из самых лучших. В смысле, в плане жизни. Люди хорошие, добрые, злого слова не скажут. Обстановка спокойная, мирная, всегда солнце, всегда лето. Есть, конечно, некоторые незначительные ограничения. Но ты об этом позже узнаешь.

- А что же творится в городах, ну, похуже, что ли?

- Я сама не видела, но переведенные оттуда рассказывали много интересного. В самых страшных действительно, царит Ад и ими там руководит не столько ОН, сколько… ну, сам понимаешь, нам его имя произносить запрещается. Так вот, все грехи, которые ты использовал в своей жизни, возвращаются к тебе неким бумерангом. Нет, не представляй себе жаркое на сковороде или кипящую смолу. Такого ты, конечно, не увидишь. Но мучения физические, творческие, душевные присутствуют по полной программе. К тому же, целые букеты болячек, начиная от проказы, кончая чахоткой. Предательство и подлость в отношениях, азартные игры, в которые невозможно выиграть. Никогда. Но твои долги будут копиться, и ты за это будешь мучиться всеми возможными способами. Короче, Ад! Есть города попроще, где это не возведено в такой высокий ранг, т.е., есть, но всего понемножку. А есть такие, где все просто идеально. К нам попадали и оттуда.

- А как же они попали сюда?

- Очень просто. Провинились. Ведь везде и всюду нужно оставаться человеком, помнить и выполнять все заповеди, короче говоря, не грешить. Вот и все.

- И что тогда?

Алина усмехнулась. – А вот тогда и будет тебе царствие вечное. Однозначно сказать о том, что это вечный кайф тоже нельзя. Уж больно все идеально. А человек такая, пардон, свинья, что в грех его, так или иначе, затягивает. И он ведь получает от этого удовлетворение, прекрасно понимая, что придется за все отвечать. И все равно, делает. Человек очень противоречивое существо. И, если ты только не сумасшедший, у тебя всегда будет возникать желание выйти за рамки правил. Может, из любопытства, а может, и просто так, ради лени или праздности, адреналина и встряски. Поэтому и идет миграция людей из одного города в другой. Люди и здесь меняются.

- А откуда ж здесь столько места, как и где все умещаются? Я понимаю, что вселенная бесконечна, но все равно, как-то не укладывается в голове?

- И это объяснимо. ОН все предусмотрел. Вот смотри. – Алина задрала рукав кофты и показала на свое запястье. На нем красовались довольно симпатичные часы квадратной формы.

- Это часы?

- Можно и так сказать. Ведь ОН, как и весь наш мир, тоже не стоит на месте, мы тоже прогрессируем и ничего нанотехнологичное нам не чуждо. Даже наоборот. Мы вас обгоняем во многих вещах. Сам потом увидишь. А этот штука очень интересная. Из области равновесия на земле и небесах. Не каждый имеет такое устройство. Во-первых, его нужно заслужить, во-вторых, тебя никто не спрашивает, ОН решает сам, кому оно достанется.

- Да что ж это за чудо такое? - не выдержал я.

- Это, - отчетливо и тихо сказала Алина, - это реинкарнатор. Понял, о чем речь?

- Не совсем.

- Так вот, смотри внимательно на циферблат. Видишь эти цифры, слева и справа?

Я кивнул.

- Ты связан этим устройством с определенным человеком на земле. Не могу сказать, по каким признакам или качествам ОН определяет твою связь, но только она существует очень тесно, и человек на земле о ней даже не догадывается. Так вот, слева цифры мои, справа, - его. Я даже не знаю, кто это? Мужчина, женщина – без понятия. Да мне этого и не нужно, мы с ним никогда, скорее всего, и не встретимся. Так вот, слева – его дни до смерти, справа – мои. Только ему предстоит плотская смерть, выход из старого тела, а у меня – реинкарнация, превращение в живое существо на земле. Не важно, в какое – лягушку, лошадь, паука, акулу, или, все же, в человека. Так вот, если наши цифры совпадут на нуле, я с ним поменяюсь местами. Хотя, это и не совсем так. Просто я смогу родиться на земле обычным ребенком. Естественно, я ничего не смогу вспомнить, но проживу на земле еще одну жизнь. А если нет, то, вполне вероятно, что мои цифры на нуле совпадут с каким-нибудь гадом или слоном. Тоже неплохо, наверное, но, сам понимаешь, не очень-то и хотелось. Смысл здесь в том, что, чем праведнее ты будешь жить здесь, тем лучше родится человек на земле. Это уже гены. И мы должны добиться их улучшения на земле. Однако, не все так просто. Ты же понимаешь, что на земле существуют и плохие люди. И тут, гены могут сработать, а могут, и нет. Все зависит от обстановки, в которую попадешь, общество, эпоху и т.д. Однако, у того, кто руководит теми городами и людьми, о которых я тебе говорила, есть такие же полномочия. К сожалению. Поэтому на земле появляются злые и подлые люди, тараканы, мухи и прочая мерзость.

- А почему же ОН не может запретить… ТОМУ вершить это зло?

- Все до безобразия тривиально. В свое время, еще при становлении Земли, ТОТ, как ты говоришь, после воскресения Иисуса, воспользовавшись всеобщей суетой и радостью, отпил из чаши грааля. И это дало ему силу, практическую сравнимую с НИМ, но, после его проклятия и изгнания, послужившую злу и тьме. Конечно, ЕГО сила куда больше, чем у его, скажем так, оппонента, однако, не достаточна для того, чтобы его уничтожить или обезвредить окончательно. Отсюда и вечное противостояние добра и зла. И будет это, видимо, вечно. Ну, по крайней мере, в ближайшие века особых изменений не ожидается. Просто идет постоянная борьба за создание праведных людей на земле, рано, как и их антиподов. Понял теперь?

Я сидел и слушал, ка очумелый. Так вот оно в чем дело! А люди так много напридумывали сказок обо всем этом! Оказывается, все довольно просто. А, с другой стороны, обидно и грустно, что добро не всегда может противостоять злу.

- Дааа, - протянул я задумчиво, - делааа…

- Да уж, дела! Это тебе не мелочь по карманам тырить!))) Алина рассмеялась. – А ты что думал, мы здесь отстали от жизни, кино не смотрим. Оно, конечно, избранное, но и, слава богу, всякое дерьмо не показывают. Жизнь, однако, продолжается. Только вот не знаю, долго ли, - Алина посмотрела на свои «часы».

- Извини, я не обратил внимания, сколько тебе осталось? Долго еще?

Алина озарилась предвкушением будущего, мечтательно улыбнулась и сказала загадочно: - Не очень.

В этот момент появился Гена с пакетом в руках.

_ Ну, вот, милости просим к столу! - и он начал вытаскивать содержимое пакета. Виски, пепси, батон хлеба, колечко колбасы и пачку сигарет с зажигалкой.

- Вот это я понимаю, джентльменский набор! - оживился я. Ну, прошу к столу! Ребята как-то странно переглянулись и Алина сказала: - Нет, ты уж давай сам. Мы не можем. Точнее, не хотим.

- Как это так, один? Я что, похож на алкоголика? Нет, я так не могу.

- Да ты не расстраивайся, - сказал Гена, - и не обижайся, мы же не со зла, Просто действительно не хотим. А ты угощайся, не стесняйся! Давай налью.

Гена налил мне немного виски, я разбавил их пепси и оторвал знатный кусок колбасы с хлебом. Поднял стакан.

- Ну, ваше здоровье! - Ребята прыснули со смеху.

- Аааа, пардон. Ну, тогда, со свиданьицем! Неужели нормальный русский человек не найдет, за что выпить?

Я отпил из стакана. Странно. Никакого вкуса я не почувствовал. Сразу вспомнился гайморит. Гена все сразу понял и протянул мне сигарету.

- А ты закури. Он чиркнул зажигалкой, я затянулся. Дым плавно проник мне в легкие. Сигарета была какая-то ароматизированная, но не вкусная. Ага! Значит, нюх-то у меня не пропал! Чувствую запахи-то! Это уже хорошо. А что же творится с виски? Хорошие, односолодовые. А понюхал содержимое из горлышка бутылки. Запах отличный, никакого обмана. Я сделал еще один глоток. Никакого вкуса и кайфа. Так-с, а что у нас за колбаса? Я понюхал кольцо. Отлично! Запах охотничьих колбасок. Практически, самых любимых! Да, но у меня же подагра и копченое мне противопоказано. Это я и озвучил Гене.

- Запомни, здесь у тебя отменяются все бывшие и настоящие болячки и болезни. А ты разве не заметил? Нога ноет? Нет? Ну, вот видишь. Поэтому, жуй, не бойся и не стесняйся!

Удивительное дело, у меня, действительно не болели колени. Странно как-то. Но и очень приятно! Здорово, все-таки, когда у тебя ничего не болит! Ну, с богом! И я откусил приличный кусок колбасы, заев его хлебом. Я жевал и жевал, но совсем не ощущал ни вкуса, ни запаха. Это меня сильно расстроило. Я кое-как проглотил кусок и уставился на своих приятелей с немым вопросом. Наконец-то Гена заговорил

- Вот видишь? Ни вкуса, ни запаха. А ты заметил, что сортира-то в доме нет? Вот. То-то и оно. Мы здесь так устроены. Нам не хочется ни есть, ни пить, ни курить. А иначе, где бы мы все это хранили? Да и ни к чему это чревоугодие. И курение тоже. А уж про выпивку я вообще не говорю. Очень вредно. Нет, конечно, не для здоровья. Здесь его хватает, и никто о нем не думает. Для головы. А вдруг, крыша съедет, начнешь ругаться, что категорически запрещено, или, не дай бог, драться. А это моментальная ссылка. Я тебе уже говорил, куда. Так что, мы совершенно свободны от этих греховных соблазнов. Ну, что, доедать, допивать будешь? А докуривать? Спросишь, откуда я это все взял? Нет, тут контрабанды не бывает. Это специально хранится для таких, как ты, новичков, чтобы не так резко отвыкали от земных привычек. Ну, а с тобой пришлось пройти практическое занятие. Так что, выпьешь еще?

Я замотал головой. Гена смел все содержимое стола обратно в пакет и убрал в угол. Да, как же я не заметил? Мои собаки, лежащие все это время смирно на соседнем диване и внимательнейшим образом наблюдая за нами, при виде колбасы даже и ухом не повели! А такого просто не могло быть! Увидев мой взгляд, Гена, как будто, прочел мои мысли.

- Вот видишь, даже собаки на еду не реагируют. Забыли. Да и не интересно им. Вот тебе еще одна новость. Избавишься еще от трех соблазнов. Да и не нужно думать, где же взять пищу и сигареты. Опять же, выгода и трезвый ум! Чем плохо?

Да, в общем-то, конечно, хорошо, но и еда и питье всегда было одним из удовольствий, получаемых человеком. Так, значит, этих простых человеческих привилегий меня лишили. Досадно. Но, видимо, спорить тут без толку. И не с кем.

- Хорошо, а что же из удовольствий у вас осталось, простите за интимность? – задал я вполне логичный вопрос.

- Да, в принципе, все, что и было. Театры, кино, спорт, всякие там развлечения, типа концерты, дискотеки там, шоу, праздники.

- Интересно, интересно. А кто же все это проводит? О чем кино и репертуар театров, кто снимает фильмы и играет в концертах?

- Все те же, которых ты знал и помнишь. Те же актеры, музыканты, режиссеры и сценаристы. Только на земле это уже никто не увидит, а здесь они спокойно творят, сочиняют и музицируют. Как видишь, это еще один плюсик. Такого не увидишь и не услышишь внизу.

Я задумался. Слова Гены показались мне вполне логичными. Да и сравнивать ему проще, чем мне. Все-таки, довольно давно здесь обосновался.

- Стесняюсь спросить: а Леннон, Харрисон и прочие почившие тут тоже музицируют?

- Хорошо бы, - усмехнулся Гена. - Но все они живут в другом городе, он гораздо круче и чище. Короче, кто как жил внизу, тот так и располагается наверху. Конечно, есть возможность попасть в этот город, а, возможно, и на их концерты, но для этого такую преференцию еще надо заработать. Короче, набрать очки.

- Это как?

- Сложно и долго говорить. Но, если коротко, жить правильно и праведно. И тогда на своем мониторе ты увидишь изменения в своем статусе. Как в большую, так и в меньшую сторону. Ладно, хватит тебе на сегодня информации. Да и поздно уже. Ложись-ка ты спать, а завтра мы за тобой зайдем и прогуляемся по городу. Тебе же интересно? Ну вот, бывай, спокойной ночи!

Гена с Алиной распрощались со мной и исчезли в темноте, как будто, растворились.

Я еще долго сидел на веранде. Мысли путались в голове, наскакивали друг на друга, отталкивались и снова сближались для удара. Каша в голове была безобразной. Слава богу, разум, в итоге, победил, и я решил оставить все, как есть, и постараться уснуть. Хотя… какой сон на голодный желудок? А есть, все-таки, не хотелось. Очень странно. Почему я не спросил у Гены – я не похудею? И чем они живут? Святым духом? И как у них насчет секса? Очень интересно. А любовь тоже существует?... Разум мой помутился, мысли остановились, как будто застряли и замерзли. Глаза закрылись, и я провалился в темноту. И приснился мне сон про то, как я живу в этом замечательном городе. Как его? А! Ну да, Мидлтон. Так вот, живу я, живу, и мне все очень нравится. Вот я иду по дороге и вижу идущего навстречу Леннона. Понимаю, что нужно заговорить, но стесняюсь, слова застряли в горле напрочь, и я не могу вымолвить ни слова. Только стою, как истукан и с восторгом смотрю на него. У него огромная борода, шляпа, круглые черные очки и сутана. Он останавливается, смотрит на меня и говорит: «Ну, что, парень, попал? Молодой еще. А может, тебе и повезло». Он задумался и пошел дальше, глядя себе под ноги. Передо мной мощенная булыжником площадь с ратушей, а вместо часов – реинкарнатор. Я, почему-то понимаю, что он мой. На нем слева цифры 1845, а на правом – 1846. Я понимаю, что еще мгновение – и я превращусь в кого-то на земле. Класс! Наконец-то! Хоть бы, в человека. А может, в очень хорошего, в артиста или музыканта? Здорово! Меня аж передернуло от нетерпения. Ну! И! На циферблате показалась последняя цифра не 5, а 7! Почему? Ах, да! Гена же говорил мне, что твои очки сбрасываются, если ты поведешь себя, ну, не по христиански, что ли. Выругаешься, наверное. А вместе с тем, чем выше величина цифр, тем больше вероятности перевоплотиться в практически идеального и успешного человека на земле. Конечно, заманчиво. Может, подождать? Хотя, я что, был идеальным при жизни? Нет, наверное. Ну и бог с ним! «Черт возьми» - чуть слышно промолвил я. Циферблат замер. Я ждал. Тишина. Видимо, слабовато. Да и тихо, наверное. «Твою мать!», - громко сказал я, и цифра 7 сменилась на 6. Сработало! Ага! Значит, надо еще что-то нехорошее сказать. Главное, не переборщить с ругательством. «Блин!» Тишина. Вообще-то, блин есть блин. Ничего предосудительного. Эх, была, не была. «Б..дь!», крикнул я во все горло. И цифры наконец совпали! Да, не всегда подобные слова приносят вред! Часы на башне начали отстукивать могучим колоколом: Бам!!!!! Бам!!! Я замер, глядя на часы и внимательно слушая колокол. И вот, на 12-м ударе я почувствовал, что тело мое пронзило как электрическим током. В голове моей помутнилось, я стал чувствовать, что со мной происходит что-то, чего я не мог объяснить. Я становился каким-то маленьким, мостовая приближалась к моим глазам, запахло сразу всеми возможными запахами города – помойкой, пылью, духами, потом, старыми башмаками. И это были лишь самые острые из них. Я посмотрел вниз и меня чуть не хватил удар: вместо своих ног я увидел две мохнатые черные лапы с когтями. Я попытался сделать шаг, два и начал заваливаться на бок. Последнее, что я помнил, это свое отражение в луже. Жалкие собачьи глаза, мохнатая морда… Я потерял сознание и рухнул мохнатым боком на мостовую.

Боже, как больно! Я сделал попытку подняться и обнаружил себя, лежащим на полу террасы. Покрутив башкой, сообразил, что я заснул в кресле, с которого и навернулся. Собаки подскочили и спросонья тоже ничего не могли понять, лишь сонными глазами уставились на меня, ничего не понимая. Господи! Слава богу, что это был сон!

- Извините, ребята, что напугал. Пошли-ка спать в дом.

Я побрел домой, Юкон и Каштан – за мной. Быстро раздевшись, я свалился на кровать и тут же уснул. Проснулся я, видимо, поздно. Юкон лежал в кресле напротив, гипнотизируя меня своими карими глазищами, а Каштан, не выдержав, стоял около меня и осторожно тыкал своим носом мой нос. Мне стало смешно, такая глупая морда была у Каштана. Я улыбнулся и стал вставать. Солнце было уже высоко, но я не торопился. Который час? А какая разница? Мне же не на работу. Как это ни странно, в доме было все предусмотрено до мелочей. Теплые махровые тапки, какая-никакая одежка, все туалетные принадлежности, полотенца, фен, зубная щетка и паста. Я не спеша искупался, оделся, по привычке хотел заглянуть на кухню, в холодильник, но, увы! Ни кухни, ни холодильника. Ну, что ж, будем привыкать. Выйдя на крыльцо, я нашел там своих собак, который нежились на утреннем солнце. Есть, все-таки, плюсы в этой жизни. Кормить их не надо. Поить тоже, от жары они не умирают, выгуливать тоже не надо. Да, с собаками плюсов, кажется, больше. На пороге дома появился Гена и Алина. Оба цветущие, счастливые, улыбающиеся.

- Привет! Как спал на новом месте? Невеста не приснилась?

- Приснилась. Только, не невеста. – И я рассказал им, как ночью навернулся с кресла и чуть не разбил лоб. Ребята долго ржали, а когда, наконец, успокоились, Алина спросила: а лоб-то точно не расшиб? Где шишка? – и как-то хитро улыбнулась.

Я потер лоб. Ничего не болело, и шишки не было. Странно, мне вчера казалось, что я больно ударился и что уж шишак-то точно заработал.

- Да не парься ты, не бывает здесь ни шишек, ни ран. Хоть руку отрежь – больно не будет, и она сразу же прирастет. Без следов и крови.

- Прямо, как Дункан Маклауд. Ну, что ж, еще один плюсик, - сказал я, косясь на собак.

- Ну, давай. Собирайся, пойдем, прогуляемся. Ты же хотел? - спросил Гена. Я кивнул, быстро собрался и остановился на пороге, ощупывая карманы и дверь в поисках ключа.

- Ааааа, ключ ищешь? Так нет его. И красть здесь не принято. А если кто и придёт в гости, то вежливо постучится.

Я махнул рукой, и мы выдвинулись. Собаки решили пойти с нами. Правильно, что дома-то сидеть по такой погоде? Пойдем, погуляем. Посмотрим, что это за Мидлтон такой? Мы шли по широкой улице. Дома на ней были точно, как игрушечные. Я вспомнил городки на Рейне, в Германии. Очень похоже. Людей на улице было мало, но все они были нарядные и, какие-то, ну, очень правильные и вылизанные. Детей было не много, но они, все-таки, были и я поинтересовался у ребят:

- А вот… дети. Их же должно быть много? Ведь чистые же души?

- Это те дети, у которых есть родители. Остальные находятся в разных городах на попечении у соответствующих организаций, которые ими занимаются.

- Да, наверное, этим организациям не позавидуешь – дети то никогда не вырастут?

- Верно, но сотрудниками этих организаций знаешь, кто работает? Да именно те, кто бросил своих детей, или, еще хуже, лишил жизни. Вот теперь они всю свою неземную жизнь, а она, ой, какая длинная, будут ухаживать за маленькими детьми. Вот такое наказание. Точно, не позавидуешь.

-А вот, кстати, мое заведение, где мы играем с ребятами в ансамбле, - Гена показал на некий летний театр. Театр, а точнее, сцена с куполом были в стиле 50-х, но довольно милые, с резными длинными скамьями с изогнутыми чугунными основаниями и перилами. Перед сценой располагалась довольно большая танцплощадка. Собственно, танцевать можно было и вокруг театра, между вековых дубов, красивых кленов и вязов, обрамляющих театр.

- Красиво, - задумчиво протянул я.

- Что-то мне вое настроение не нравится, - сказал Гена. – Как бы нам тебя развеселить? Надо бы тебе с кем-нибудь еще познакомиться, - хитро улыбнулся он.

Я не знал, что на это ответить, поэтому, просто пожал плечами. Мне стало тоскливо. По земле. А точнее, не столько по земле (здесь все было, в принципе, то же), а по жене, знакомым, работе, в конце концов. Начали бередить разные воспоминания. Господи, как же так получилось? Где и почему? Ведь я же не умирал! Меня никто не убил, я даже не болел? Видимо, Гена каким-то образом прочел мои мысли. И вообще, мне все время кажется, что все они действительно умеют читать чужие мысли. Тогда, почему же я не могу? Наверное, это дается со временем.

- Этого тебе никто не скажет. Так что, можешь об этом не переживать. Да, и есть ли о чем? Ничего уже не изменишь, а то, что было в земной жизни нужно отфильтровать и понять, что изо всей информации может понадобиться тебе в этой. Так, ребята, я вас вынужден покинуть, вы уж меня извините. Дела. Алинка, я вечером дома. Гена, а с тобой я пока распрощаюсь, поскольку не знаю, когда мы увидимся в следующий раз. Просто мы с Алиной выполняли роль проводников и твоих помощников на первых порах, а потом – ты уж сам. Я не сомневаюсь, что мы еще встретимся. Кстати, будем чаще общаться по скайпу. У тебя дома есть планшет. Никакого пароля. Просто включи его и скажи: Гена Католицкий. Он сразу со мной соединит, где бы я ни был. А роль планшета у всех играют наши реинкарнаторы. Скоро, наверное, и тебе его дадут, так что, будешь супермобильным! Всем пока! – Гена махнул рукой и зашагал в обратном направлении.

Мы с Алиной зашагали дальше. Город был действительно очень зеленым и светлым. Практически ничто не отличало его от обычного западного городка. Ни люди, ни кошки и собаки. Только, повсюду была идеальная чистота, и напрочь отсутствовали рестораны, кафе и отели. Вместо них на открытом воздухе располагались столики со стульями и креслами под сенью огромных вязов, на которых красовались вазы с цветами необычайной красоты. Люди сидели и, не столько разговаривали друг с другом, сколько любовались цветами, и на лицах их было какое-то

безмятежное отрешение.

- Пойдем к озеру, там хорошо, - предложила Алина и мы направились по тенистой платановой аллее в сторону, с которой доносилась некая свежесть и пробивался запах воды. Наконец мы дошли до весьма симпатичного озера. По гаревым дорожкам неспешно бродили люди, наслаждаясь солнцем и приятной свежестью, идущей от воды. Мы присели на лавочку рядом с водой и Алина начала разговор.

- Ты знаешь, я здесь уже привыкла. Сначала тоже, как и ты, тосковала, потом встретила Гену и мы стали жить вместе. Здесь это не запрещается. Даже наоборот. Нет, это не грех, если люди живут вместе. Конечно же, здесь есть церкви, но обвенчаться здесь, как и расписаться, невозможно. Люди, близкие по духу, здесь обязательно встречаются. Рано или поздно. Вижу, ты хочешь спросить по поводу секса? Тут все нормально. Как у людей, - усмехнулась она. Родить, конечно, не родишь, но, если уж очень хочется и посчитают возможным наставники, можно взять и ребенка. Одно плохо – оно не растет, не умнеет, не учится. А игрушку я не хочу. Некоторые просто не могут без детей и усыновляют по нескольку. С другой стороны, к нему тоже привыкаешь, все практически одно и то же. Главное – не попасть в Даун или Айд-Таун или что-то в этом роде. Я, конечно, там не была, но рассказывают много всего. Понимаешь, если человек был подлецом, хамом и уродом, там ему самое место. Эти города населены и насильниками, и убийцами, и ворами. Короче, всякими отбросами общества. Вот, ты спрашиваешь, откуда здесь дома, улицы, деревья, и вообще, все, что нужно для жизни? Вот в этих-то городах эти «бывшие» все и производят. Работают по изготовлению и производству всего-всего. Домов, кирпича, одежды, зубной пасты и табуреток. И так без конца, но с маленькой надеждой на искупление своих грехов, может, лет через сто. А может, и через двести. А может, и никогда. Это жуткое мучение. А если постоянно ковать железо? Или работать в каменоломне, укладывать асфальт? Хорошо ее, что сортиры тут чистить не надо. Вот из этого контингента и состоит вся обслуга. Это те, кому удалось многолетним и ударным трудом попасть хотя бы, в обслугу. Они этим очень дорожат и страшно боятся попасть обратно. Так что, лучше или же совсем не грешить, а уж, если и грешил при жизни, то вымолить у Господа прощения еще на земле. Те, кто это понял, сейчас живут не так уж и плохо. Да, вот еще. Вся живность, если она была домашняя, ждет своих хозяев. И именно там, куда хозяин попадет. Вот твоим повезло. У них все хорошо, они спокойны и довольны жизнью. А иным приходится жить там.- Алина показала пальцем вниз. – Именно там и находятся подобные города. Однако попасть туда можно и отсюда. Стоит только согрешить пару раз по крупному, и ты уже сталевар! Или заборостроитель. Поэтому, прежде чем что-либо делать, сначала подумай. В принципе, ничего нового. На земле нам прививали те же принципы, только вот мы к ним не прислушивались и делали то, что считали нужным. А самые тупые и безголовые вообще в Бога не верили. Зато сейчас все встало на свои места. Вот оно, царствие небесное, о котором мы так часто упоминали на земле! – Алина развела руки, как бы охватывая все это безмятежное великолепие.

Внезапно, что-то щелкнуло на ее мониторе, Алина посмотрела на него, глаза ее загорелись счастьем и сумасшедшим огоньком.

- Ну вот! Вот! – Она тыкала пальцем в монитор.- Совпало! Наконец-то! Эх, жаль, с Геной не попрощалась. Но ты ему все расскажи! Господи, спасибо тебе! Хоть бы в человека, хоть бы в человека! – запричитала она, глядя в светлое лазурное небо.

Я посмотрел вверх. В небе появилась звезда. Она быстро увеличивалась в размерах и становилась все ярче и ярче! Наконец, достигнув размеров шара, она начала медленно спускаться и остановилась прямо над головой Алины.

- Прощай,- сказала она. Свет звезды полностью поглотил ее и в одно мгновение она исчезла. Шар стал быстро подниматься в воздух и через несколько секунд исчез из вида. Интересно, кем она будет на земле, на которую она так стремилась? Хорошо бы, человеком. Хорошим. Да, оказывается, быть хорошим человеком и не просто, и почетно, и выгодно. Знать бы раньше, что тут все так строго… А я-то думал, что сам многогрешный. Знать, и без меня реальных грешников пруд пруди. Вот как все оборачивается! Вот, где расплата за грехи земные! И расплата-то вполне реальная, но очень жесткая. Не на сковородах, конечно, жарят, и не в котлах, но, если пояснить иносказательно, то где-то это так и есть! Если не хуже. Я задумчиво брел вокруг озера, собаки лениво ползли за мной следом. Так прошло довольно долго времени. А я все шел и думал, шел и думал. Обо всем. О жизни прежней, настоящей, о том, кто остался на земле и что бы я им мог сказать, если бы мог докричаться. Да и вряд ли кто-то воспринял бы мои слова адекватно. Посмеялись бы, не поверили. А зря!

С этими невеселыми думами я добрел до очередной скамейки и присел на нее, ничего не замечая вокруг. Мир, как бы, сжался вокруг меня, я остался один, в безвоздушном пространстве, мне не хватало воздуха, человека, с которым я бы мог поделиться своими мыслями и задать бесконечные вопросы. Внезапно, я увидел, что я не один. На другом конце скамейки сидела миловидная дама с книгой в руке. Странно, когда я сел, ее здесь не было. Откуда же она взялась? И людей-то совсем нет. Не в силах объяснить это, я оставил борьбу с собственными мыслями и предположениями и сконцентрировал внимание на незнакомке, насколько это было прилично. Чувствую мой взгляд, она также повернула ко мне голову:

- Какие у вас красивые собаки. Какие благородные и интеллигентные!

При этих словах, Юкон поднял свою голову, понимая, что речь идет о них, гордо ее задрал и показал свой безупречный профиль, кося одним глазом на реакцию дамы. Куда уж там, красавец! Нимба только не хватает.

- Ой, а вот этот, белый, - воскликнула дама, - просто само очарование! А какая шелковая шерсть!

Тут уж Юкон не выдержал, подгреб свои костыли, с трудом встал и подполз к даме. Так погладила его по голове и продолжала нахваливать. Тут, разумеется, не выдержал и Каштан, встав в очередь за похвалами. Правда, через несколько минут незнакомка собакам уже была не интересна и они, не выказывая ей более никакого внимания, отошли в сторону и, со вздохом, как и полагается старичкам, увалились на траву. Дама весело рассеялась. Я пристальнее рассмотрел ее. На вид, лет 35 – 37, миловидное лицо, каштановый волос в короткой стрижке, довольно стройная, среднего роста. В легком цветастом платье, босоножках на среднем каблучке. Похоже, в прошлой жизни была либо учительницей, либо офисным клерком. Не без привлекательности, но и без чрезмерной яркости. Лоб и серые глаза подсказывают, что не глупа, но и, кажысь, без булыжника за пазухой. Одним слово, как сказал бы мой отец, рядовая.

- Что читаете? – поинтересовался я.

- Мастер и Маргарита.

- Ого! Моя любимая книга, можно сказать, настольная.

- Да? Я рада, что нашла в вашем лице единомышленника. Вы много читали, ну… там?

- В молодости много, потом было некогда. Работа, заботы. Да и отошли мы, как-то от книг в последнее время. Интернат мне природу и книги заменил).

Она рассмеялась. Помню, помню. Кот Матроскин. Простите, а вы давно здесь?

- Я и сам не знаю. Несколько дней, наверное, еще не привык.

- А кто у вас здесь?

- В смысле? Знакомые? Родные?

- Ну да, скорее, знакомые, друзья.

- Да были тут двое, так одна час назад реинкарнировалась, а второй где-то по делам.

- Да вы что? Как же ей не повезло!

- Это почему?

- Ну, здесь же практически рай, а что у нас было на земле? Грязь, слякоть, зима, холод, плохие люди, обиды и слезы. Нет, я уже свой мир на прежний никогда не променяю. Я живу здесь уже давно и все прекрасно знаю. Хотите, все покажу?

Я замотал головой.

- Нет, не знаю, я еще не разобрался. Может, вы и правы, но на землю, в прежнюю жизнь меня очень и очень тянет. Может, конечно, я и привыкну жить здесь, но пока – нет. К тому же, я уверен, что я нужен своим близким, друзьям. Да и я без них никуда. Тем более, после того, что я здесь узнал, чему научился…

- Что вы, что вы! Забудьте об этом! Неужели вы можете сравнить этот восторг с той серостью, в которой нас угораздило родиться и жить?

- А я бы поменял. С удовольствием. – пробурчал я.

- Скажите, чего тут нет такого, что есть там?

- Жена… - еле слышно промолвил я. - Родина, дом, все то, к чему я привык и чем жил долгие годы. Просто это надо было ценить при жизни. Хотя, иногда мои глаза открывались, и я видел свой мир совсем в другом, ярком и сказочном ракурсе. Вот тогда я становился по-настоящему счастливым. А когда возвращаешься домой? Разве это не счастье? Когда тебя встречает жена, собаки? Все тебе рады, все тебя любят и ты их не то, что любишь, жизнь за них готов отдать! Вот это и есть счастье! Насколько я понимаю, здесь я этого не обрету.

- Да что вы все о жене! Насколько я понимаю, она жива и живет… там?

- Да, к счастью, там. И я уверен, ей очень горестно. Так, что я себе даже и представить не могу! А как так получилось со мной – совсем понять не могу! Я не понимаю, что меня убило?!

- Успокойтесь, успокойтесь! Все нормально. Здесь не принято кричать и так громко выражать свои эмоции. – Тут она резко встала, солнце было за ее спиной и на его фоне проявилась ее практически идеальная фигура, стройные ноги. Мой взгляд прилип к ней, и сердце перестало стучать. (Впрочем, там он, кажется, вообще не стучит). Короче говоря, меня замкнуло. Ко всему прочему, одним взмахом нежной ручки она распустила заколотые волосы. Не смотря на то, что они были не столь длинны, но теперь вся ее фигура выражала женственность, очарование и сексуальность.

- Пойдем со мной, - сказала она. – Я живу одна и мы с тобой родственные души. Поверь, приборы не врут, да я и сама это хорошо чувствую. Пойдем, будем вместе жить, встречать рассветы, ходить на озеро, на концеры и в театры. А вечерами сидеть на веранде и делиться впечатлениями о прошедшем дне. Собаки будет лежать рядом, мы будем их любить, гулять с ними, расчесывать и ухаживать. Это ли не счастье? Пойдем, ты мне очень нравишься. Разве я не хороша, не нравлюсь тебе? – она закружилась на месте и платье, закружившись вместе с ней, поднялось так высоко, что у меня захватило дух.

- Нравишься. Наверное. …Ты действительно, очень хороша, - промямлил я, глядя в пол.

- Так в чем же дело? Нас никто не осудит, отчитываться ни перед кем не надо, мы будем жить счастливо! Я постараюсь быть для тебя идеальной спутницей!

Состояние моей души можно было назвать полным смятением. Рой мыслей промчался в голове, но только одна, одна мысль застопорилась и не собиралась покидать мозг. И тут я понял, что это и есть единственная и самая настоящая правда, другой не было, не могло быть и не будет!

- Нет, прости.

- Но почему, почему? - со слезами на глазах взмолилась она.

- У меня есть жена. И я ее люблю. – негромко, но очень отчетливо отчеканил я.

- Но она здесь будет еще очень не скоро, поверь, я то знаю, пройдет очень много лет, а ты будешь один!

- Ну и слава богу! Пусть живет на здоровье. И, как можно дольше. А я подожду, я не спешу.

Наступило неловкое молчание. Я сидел, отвернувшись от незнакомки, не зная, что еще сказать и, не решаясь взглянуть в ее сторону. Мне было тошно. Тошно от всего. От того, что я здесь, что я должен ко всему этому привыкать, жить, от жгущей душу тоски по жене и дому. Пусть здесь все идеально, пусть почти рай, пусть никто не болеет и не стареет. Нет, все-таки, земная жизнь – одна настоящая, и какой же я был дурак, что не цеплялся за нее, не ценил и, в результате, потерял. Если бы можно было все вернуть назад… Я даже не знаю, что бы было, но наверняка, что-то кардинально поменялось бы в моей душе, а значит, и в жизни.

Копаясь в своей душе, я совсем забыл о незнакомке и, как бы очнувшись, посмотрел в ее сторону. Каково же было мое удивление, когда я не увидел ее рядом. Меня взяла досада. Нет, не потому, что она ушла, мне от этого стало наверное, только легче, а от того, что как-то некрасиво получилось, что мы расстались так нехорошо, не попрощавшись. В конце концов, я даже не успел извиниться. А надо было бы! Зато, на ее месте сидел благообразный старичок в идеальной белой тройке, белой модной шляпе, белых лаковых башмаках и белой же сорочке. В руках у него была красивая деревянная трость. Видимо, она была старинная, вся в изразцах и с любопытным набалдашником в форме белого мутного шара из стекла (а может, из какого-то другого камня?). Старичок был с длинными белыми волосами, небольшой бородкой, его глаза были какими-то очень особенными. Свето-голубыми, невероятно глубокими, взгляд их просто пронизывающий, но не враждебный, а дружелюбный и, как будто, успокаивающий и немного ироничный. Старик сидел и очень внимательно разглядывал меня в упор, глядя в глаза.

- Так. – промолвил он. И еще раз: - Так значит. Значит, все-таки, любишь?

- Кого? – тупо переспросил я

- Ну, ты же воде, про жену говорил сейчас? Или я что-то спутал?

- Про жену, - я ничего не понимал и вид у меня, видимо, был совсем обалдевший.

- Вот я и говорю, - продолжил старичок, опираясь на трость, - молодец. Да ты, я вижу, совсем потерялся? - он добродушно ухмыльнулся. – Сигарету хочешь? Мысли собрать. А то они у тебя разлетелись по сторонам, не соберешь. Даже я не все уже вижу. А дымок- то их поймает, соединит.

Я кивнул.

- Да ты не переживай, - сказал он и протянул пачку сигарет с зажигалкой.

Я взял сигарету, прикурил. Странно. Очень странно, но я ощутил вкус сигареты, дыма. Какой кайф! Даже голова немного закружилась с непривычки. Это сколько ж я не курил? Сказать трудно. И не тянуло же… Да! Старик! Откуда он взялся? Тут только что была дама. И где же она? Превратилась в старика? Тут все, что хошь может быть. Пора бы уже привыкнуть.

- Правильно рассуждаешь. Все так и есть. Кажется, ты уже пришел в себя?

Я кивнул, выпуская толстую струю дыма.

- А вы кто?

- Ну, наконец-то. Я – Лука.

- Извините, пророк? - как-то на автомате выпалил я.

- Каждый зовет по-разному. Кому-то и пророком могу быть, а кому-то помощником. Кому – другом, а кому – врагом. Это все от человека зависит. Да ты не бойся, тебе я зла не причиню. Я, как говорится, по поручению.

-???

- Ну, известно, от кого! От НЕГО!

- А разве ОН меня знает?

- Экой ты смешной! Конечно, знает! Он все и про всех знает. Ты только еще понять этого никак не можешь. А ты прими, как есть. Верь мне. Мне верить можно. Я вот чего пришел. Последняя проверка у тебя была. Я по поводу той дамы, которая тебя соблазняла. Я это был. – Лука лукаво улыбнулся и захихикал в бородку.

- Не сдался, молодец. Обычно, сдаются. Так вот, - уже серьезно и торжественно промолвил он, медленно вставая. – Мне поручено тебе сказать, что ты… - Лука замялся, а у меня замерла душа, - ну, в общем, рановато тебе еще сюда. Не готов ты. Это не говорит о том, что ты не дорос. Нет, просто ты еще нужен там. – Он показал пальцем вдаль. – Я имею в виду, на земле, среди людей. Ты же этого хотел?

Я усиленно закивал, в горле у меня пересохло, и ком перекрыл гортань.

- Ну и хорошо. Ты уже, наверное, понял, что не стал таким, как все. Да и до суда у тебя дело не дошло. Поэтому я тебе и нюх на сигареты оставил. Как, впрочем, и на все остальное. Кури, конечно, можешь даже выпивать, но не забывай, что это сокращает твою жизнь там и ускоряет здесь. Хотя, и не факт, что ты потом попадешь именно сюда. Запомни одно: только праведная жизнь может обеспечить тебе небеса обетованные. А что это такое, ты уже почти понял. Говорю тебе это потому, что слова эти ты запомнишь на всю жизнь, а вот то, что с тобой было здесь – извини, нет. Не нужно людям знать, что их ждет. Они знают все ЕГО заповеди. И уж каждый сам для себя решает, исполнять их, или нет, быть человеком, или свиньей. А посему, прощай, отрок! Храни тебя господь!

Он взмахнул тростью, шар на ее окончании начал светиться все ярче и ярче, пока, наконец, не затмил все вокруг так, что ничего, кроме него не стало видно. Он поднялся выше, коснулся моего лба, затем места, где раньше билось сердце. Вдруг я ощутил, что мое сердце, от биения которого я уже начал отвыкать, снова забилось. Да так быстро, что я испугался и схватился за него рукой. В этот момент я почувствовал, что ноги мои оторвались от земли, и меня понесло куда-то с огромной силой, но, как-то бережно. И я это хорошо чувствовал. Я летел в какую-то воронку светло-голубого цвета. Все быстрее и быстрее, пока, наконец, смотреть вперед стало невозможно, я зажмурил глаза и… кажется, потерял сознание.

… Открываю глаза. Ох, какой яркий свет! Я что, заснул или со мной что-то произошло? Я лежал на земле в незнакомом мне месте. Сделав небольшое усилие, я осторожно приподнялся сначала на колени, потом уже, еще аккуратнее и осторожнее, во весь рост. Прислушался к себе. Вроде живой. Вот только голова… Ощупал ее рукой и обнаружил здоровенную шишку на темени. Вот это да! И откуда же она у меня? Огляделся вокруг. Я стоял на самом краю огромного котлована, выкопанного, видимо, под строительство какого-то солидного и модного дома. Господи, как я же туда не навернулся? Заглянул вниз и вдруг мне стало страшно. Эта чернота внизу почему-то ясно и мгновенно ассоциировалась у меня с чем-то очень страшным, жутким. Мое тело охватила противная дрожь и страх начал заползать под дых. Бегом отсюда! Я развернулся, и хотел было быстро покинуть это, почему-то, жуткое местечко, как тут же споткнулся об огромный сук. Взглянув наверх, я понял, что именно этот сук, обломившийся от огромного дума и моя шишка на темени имеют общие корни. Вот, значит, что меня шмякнуло! Теперь все, вроде бы, стало становиться на свои места. Значит, начался смерч, от дуба оторвался сук, долбанул меня по черепу, я отключился и… сейчас включился. Значит, все хорошо. Хотя, что-то, все-таки не давало мне покоя. Какое-то беспокойство в душе не проходило. Так бывает. Выходишь, предположим, из дома и, вроде бы, все хорошо, без проблем, а вот в душе не спокойно, что-то гложет и не дает расслабиться, портя настроение. И начинаешь копаться в воспоминаниях – что же могло его тебе так испортить? Обычно, перебирая все коллизии, случившиеся с тобой за прошедший день, ты все-таки натыкаешься на свою проблему и говоришь себе: вот она! Ага! Теперь мне надо с тобой срочно разделаться, дабы ты не портила мне жизнь. А потом все просто. Ты находишь доводы или причину не вспоминать больше об этой проблеме, либо же, решаешь, как устранить ее в ближайшее время. И тогда в душе вновь наступает благодать, равновесие и спокойствие. Живем дальше! И – живем хорошо и счастливо!

Но в данном случае что-то дало сбой. Хоть убей, я не мог вспомнить, что-то, что не давало мне покоя. И, вроде лежит это самое где-то рядом, на поверхности, только руку протянуть… Ан нет, как будто, из головы выбросили какой-то винтик, извилину, которая отвечала именно за этот важный момент жизни. Так шел я и мучился своими своим неразрешенным вопросом и смутными далекими страхами. Уже вечерело и солнце готовилось на покой. Интересно, а сколько же времени я был без сознания? Минуту? Две? Может, пару секунд или пару часов? Кстати, а сколько сейчас времени? Часы показывали половину пятого. Господи, стекло треснуло! И часы стоят. А во сколько же я вошел в этот двор? Где-то после обеда. Может, в два, а может, в три. Не помню. Ну, в этих случаях я поступаю просто. Аааааа и бог с ним, сколько прошло времени! Главное – все хорошо, жив, здоров, почти чист (отряхнул джинсы). Так что, жизнь продолжается и она хороша!

В этот момент воздух наполнился густым, властным и солидным и значимым гулом церковного колокола. Этот глубокий и вязкий звук тяжелого тумана наполнил не только все воздушные кристаллы, но и проник в сердце и душу каждого, услышавшего его. В этот момент он завладел всем и всеми. Он ликовал и, прекрасно чувствую власть над всем живым, продолжал свою торжественную песню, а точнее, неспешный рассказ, будучи абсолютно уверенным в том, что ни одна живая душа в округе не сможет в этот момент отвлечь себя ничем более важным и значимым.

Ноги автоматически привели меня в храм. На ступенях я перекрестился и осторожно открыл дверь. В этой церкви я бывал, и не раз, но в этот раз все его внутреннее убранство показалось мне каким-то невероятно торжественным, охваченным тайным свечением. Странно, но в церкви не было ни души. Я огляделся вокруг – никого. Подошел к месту, где обычно продают свечи и прочую церковную утварь – очень странно. Тоже никого! Я подошел ближе к амвону, к лику Иисуса. Трижды перекрестился и, про себя попросил у Господа здоровья себе и своим близким. Жалко, свечей нет. Вспомнил, где молятся за упокой, подошел, попросил Господа о том, чтобы души наших близких мирно и счастливо жили в лучшем мире. Интересно, но именно в этот момент мою память, как молнией пробили образы ушедших близких мне людей! Еще более странно было то, что представились они мне не как всегда, когда я помнил их при земной жизни, а как-то по-другому, в другой обстановке. Это пронеслось как внезапное озарение, мысль, и тут же потухла, но поселила в моей душе опять странное беспокойство. Я прошел дальше и вдруг увидел, что непосредственно под куполом сиял луч. Он пробивался от заходящего солнца через купол церкви. Осторожно ступая, чтобы, как бы не спугнуть это удивительное явление, я подкрался к нему. Несколько секунд размышляя над тем, что мне делать дальше, внезапно, решился и сделал шаг в луч. Поднял голову. Меня сразу же ослепил пронзительно яркий свет, исходящий из купола храма. Он не был похож на солнечный, а был какой-то более светлый, теплый и мягкий. Свет не жег глаза, а, как будто, вел меня в свою глубину, пытаясь показать мне нечто важное. Я прищурил глаза, стараясь рассмотреть, что же могло скрываться в глубине этого неземного света. И тут мне причудились (или это было на самом деле?) лицо, даже, лик. Он был с небольшой бородкой, светлыми глазами, излучающими такое умиротворение и доброту, что хотелось долго-долго смотреться в них, утонуть, доверять им полностью, и идти за ними, куда бы они ни повели. Лицо еще несколько мгновений смотрело на меня на фоне некоего ореола из солнечно-мистических лучей, затем я увидел, как он поднял руку и осенил меня крестом. Сразу после этого видение исчезло, свет потух, церковь погрузилась в еле просматриваемую тень. Еще несколько мгновений я простоял, как завороженный, затем, очнувшись, быстрыми шагами вышел из церкви и спустился по ступеням. Оглянувшись, я трижды перекрестился и низко поклонился, впервые твердо осознавая, к кому я обращаюсь и за что посылаю немые благодарности.

Солнце село и стало почти совсем темно. Я шел по улице, не замечая ничего и никого вокруг. В душе моей что-то перевернулось, голова стала чище, сердце билось спокойно и ровно. Никогда еще я не испытывал такого чувства успокоенности, какой-то непонятной радости. Вот, понял! Это было чувство счастья! Невероятно приятное, охватывающее всю мою сущность, душу, жизнь. В этот момент я понял, что что-то во мне изменилось. Что? Пока не знаю, но по-прежнему жить было уже нельзя. Я, почему-то ясно понимал, что мой дальнейший путь будет определен очень скоро и знал, кто мне его подскажет.

Мои мысли прервал звонок телефона. Инна. – Да, Инна!

- Привет! Ты почему не звонишь? Ничего не случилось?

- -Нет, нет, все в порядке. Просто…. Я ходил в церковь.

- ??? Молодец! Когда вылетаешь?

- Завтра в 11 утра. Так что, часам к двум буду дома. Что приготовишь?

- А что ты хочешь?

- Не знаю. В принципе, мне все равно. Все, что ты делаешь, очень вкусно.

- Хорошо. Тогда будут тебе чанахи! Не возражаешь?

- Еще бы! Конечно, хочу!

- Ну, все. Тогда, до завтра. Потом все мне расскажешь. Я тебя люблю и целую! Возвращайся быстрее!

- Обязательно. Обязательно вернусь. Я тебя тоже очень, очень люблю!

 

 

 

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/