Кирилл Кудряшов

"Под крылом"

Скачано с www.кирилл-кудряшов.рф

 

Посвящается

Лермонтовой Татьяне Эдуардовне,
Сельме Лагерлёф.

 

Лес помнил многое.

Он помнил себя как единое целое, не имеющее названия. Помнил, как пришли люди с инструментами, и назвали его Верхне-Обским бором. Помнил, как люди, вгрызаясь в него безжалостными топорами и пилами, разделили его на две части, названные ими Заельцовским и Инюшенским бором.

Но нас с вами не интересует столь далекое прошлое. Пока не интересует.

Не интересует нас с вами и та часть когда-то могучего целого, что ныне зовется Инюшенским бором. Если в нем и есть магия, то эта магия никак не коснется двух молодых людей, сидящих сейчас у костра под сенью сосен бора Заельцовского.

А вот та магия, что осталась в Заельцовском бору, могла бы нас очень сильно заинтересовать…

Лес чувствовал ее. Чувствовал, как свою часть. Как человек ощущает прыщ на носу, так и лес чувствовал внутри себя вкрапление могучей инородной магии. Вот только в отличие от человека, пытающегося выдавить прыщ, лес не торопился делать то же самое. Все, что попадало в лес, становилось его частью. Грибники, уверенно говорившие: "Я знаю дорогу, не беспокойся!" понимали это как никто другой.

Некогда привнесенная в лес магия изменяла его, словно забытый на поляне кусок плутония. Грибники, пока не ставшие частью леса, частенько замечали, что поблизости от этой поляны белый гриб, который вот вроде бы только что был перед твоими глазами, мгновенно исчезал куда-то, стоило лишь на секунду отвести от него взгляд. А одна сова, темной ночью спикировавшая с небес на скромную мышку, шуршащую в хвое, вдруг получила неслабый хук правой мышиной лапой и решила стать вегетарианкой или хотя бы перейти на рыбу.

История этой совы, в общем-то, тоже достойна внимания, потому что поймав на той же поляне небольшую щуку парой ночей спустя, сова много думала об изменчивости материи и истончении реальности и даже испытала странное желание выдолбить клювом на сосне слово "Пря-здря-вля-ю", но на сосне уже было кем-то вырезано "Катя + Коля = удвоение ВВП", что окончательно поставило сову в тупик.

Впрочем, история совы нас тоже не интересует, потому что этой ночью та сова была уже далеко от поляны, целиком и полностью завладевшей нашим вниманием. А вот парень и девушка развели костер как раз на ней.

На той самой поляне.

Если бы мы с вами могли говорить на языке леса, если бы могли спросить у него, чем эта поляна примечательна, лес наверняка ответил бы нам, что несколько лет назад она дважды становилась объектом внимания джинна. И не простого джинна, а первого из своего племени. Джинна по имени Сагир.

Истории тех людей, что встретились на этой поляне с Сагиром, нас сейчас тоже занимают достаточно мало. Первой была девушка, похожая на маленькую черную птичку. С ней после встречи с Сагиром все хорошо. Вторым был мужчина, похожий на тлеющий уголь. С ним после встречи с Сагиром все… В общем-то все тоже хорошо. По крайней мере, умер он счастливым, о чем он, собственно, и мечтал.

Люди ушли. Джинн ушел. Но остатки магии, использованной джинном, остались, необратимо изменив этот маленький кусочек леса.

Нельзя сказать, что искать здесь грибы, охотиться на мышь или есть щуку, стало смертельно опасно. Остатки магии не были подобны излучению плутония. Сырая, неконтролируемая магия, разлитая, будто Аннушкино масло на рельсы близ Патриарших прудов, работала рандомно и непредсказуемо.

Но этой теплой июльской ночью она сработает, будьте уверены.

Может быть, просто настало время? А может быть, впитавшуюся в землю магию активировала другая, принесенная новыми гостями поляны с собой? Магия любви часто выступает катализатором необычных и странных событий.

Интерференция магических полей – штука сложная, непредсказуемая и интересная. Изучить бы ее, да положить на службу науке… Но нам сегодня некогда этим заниматься, не так ли? Сегодня мы хотим просто наблюдать за этим клочком земли где-то посреди Заельцовского бора, в стороне от тропинок, вдали от людской суеты, в темноте ночного леса.

Сегодня мы хотим наблюдать за двумя влюбленными, решившими устроить ночной пикник на этой поляне. И если вы верите в магию имени, то вот вам имена наших героев. Андрей и Татьяна.

 

***

 

Крохотная блютуз-колонка - великолепная вещь. Смартфон - в кармане, колонка - где-то в сторонке, и играете себе тихонечко, наполняя тишину ночи рандомной музыкой, найденной в телефоне. Ты можешь подбрасывать дрова в костер, можешь обнимать свою девушку, можешь ходить за дровами, правда не слишком далеко, потому что иначе блютуз забудет, к чему он, собственно, подключен. Ты можешь делать что угодно, а музыка будет играть. Сама, без твоего участия.

- Папа рассказывал, что раньше модно было ходить по улице с кассетным магнитофоном на плече... - оформил свою мысль Андрей.

- Да-да, - согласилась Таня, - кассетник требовал штук шесть здоровых батареек. Тип D. Сейчас таких уже и не встретишь...

- На нашем кассетнике кончилась пленка...

- Мотай! - пропели оба и улыбнулись друг другу. Танина голова лежала у Андрея на коленях. Он давно отсидел поджатые по-турецки ноги, но шевелиться не торопился.

Впрочем, Таня вдруг вскочила на ноги сама, стоило плееру в телефоне в очередной раз сменить композицию. Колонка заиграла что-то романтичное, отдающее черно-белыми фильмами с Одри Хепберн.

- Слушай, Андрей! А давай танцевать?

- Танцевать? Под это?

Андрей тоже поднялся, правда, совершенно с другим желанием. Просто размять ноги после долгого сидения на земле.

- А что? Отличная мелодия для гавота.

- Для кого-то?

- Для гавота.

- Таня, я не готов к такому повороту событий.

Тут Андрей, конечно, приврал. Был готов. За год, прошедший с момента их знакомства, за время которого они успели влюбиться, понять, что не могут друг без друга жить, и даже начать обустраивать некое подобие семейной жизни, сняв квартиру на отшибе Новосибирска, он усвоил, что с этой девушкой готовым нужно быть ко всему.

И был готов.

Это 20-летнее чудо с волосами цвета малинового мармелада, искало приключений и новых впечатлений всегда и повсюду. И находила. Проснувшись утром субботы, она могла сорваться в Томск, мотивируя это тем, что "Он же рядом". Да, 4 часа езды в Танином понимании - это было рядом. "Где мы там остановимся?" - "Да разберемся на месте! Не понравится - домой уедем! Рядом же! Будет классно!"

И они ехали.

И было классно!

Разумеется, ночной пикник в глуши Заельцовского бора тоже был ее идеей.

"Зачем?" - "Я давно печеной в золе картошки не ела!"

Андрей лишь покачал головой, но пошел мыть картошку для пикника да собирать в дорогу соль, спички и плед. Собирать и улыбаться. Потому что любые приключения с Таней были в радость. С ней было легко, свободно, интересно и очень приятно.

- Серьезно, Андрей! Потанцуй со мной!

Она подлетела к нему, маленькая, едва достающая ему макушкой до подбородка, яркая, даже в темноте ночного леса, красивая и желанная до нервной дрожи. Подлетела, обняла, прижавшись к груди, а потом взяла его руки в свои и развела в стороны.

- Правую ногу - вперед.

- Таня, я слишком стар для этого.

- Тебе 21, старая развалина.

- Таня, я в последний раз танцевал в 9-м классе на выпускном.

- А почему ты не танцевал в 11-м?

- Я не рассчитал своих сил на объем водки, который мы тайком пронесли в кафе, накидался и уснул на сцене за колонкой. То есть я допускаю, что я с кем-то танцевал в том состоянии, но я не помню.

- Какое совпадение! Я тоже не танцевала с 9-го класса.

- И тоже накидалась в 11-м?

- Нет, в 11-м я просто не пошла на выпускной. Но ты мне зубы не заговаривай! Спину - прямо, правую ногу - чуть вперед.

Вместо музыки 20-х годов из колонки полились ноты "Muse" - "Stockholm Syndrome". Впрочем, применимо к "Muse" использовать слово "полились" было как-то неправильно. Ноты хлынули в окружающий мир и мгновенно заполнили его, всколыхнув, казалось, даже пламя костра. Андрей понятия не имел, как танцевать гавот, но что-то подсказывало ему, что под такую музыку гавот можно танцевать только в том состоянии, в котором он был на своем выпускном.

- Давай лучше танцевать под это? - предложил он.

- Нет уж, я на гавот настроилась! Зря я, что ли, в школьные годы танцевать училась? Когда мне было 14, я так мечтала о видном красивом мужчине, с которым я буду кружиться в вальсе... Ну, или танцевать гавот... Включи обратно!

- Ну, раз такое дело...

- Видный красивый мужчина мне так и не достался, так хоть с тобой гавот потанцую!

- Ах ты ж зараза мармеладная...

- Включай, давай!

- А что я с этого буду иметь?

Сторговались на трех поцелуях. За время торгов и, собственно, поцелуев, "Stockholm Syndrome" благополучно доиграл, и... Андрей не успел даже залезть в карман за телефоном, когда стоящая на земле колонка вновь выдала ту самую черно-белую музыку, с ароматом сухого закона.

- Внезапно... - пробормотал Андрей. - У меня же на рандоме плеер стоит.

- Так она рандомно и включилась.

- Второй раз почти подряд? Так же не бывает!

- Значит, просто произошло маленькое чудо. Это нормально!

- Два чуда на одной поляне?

- А какое первое?

- Ты.

Следующий поцелуй был дольше трех предыдущих вместе взятых.

- Так, Андрей, не отвлекайся. Да, даже на меня не отвлекайся! За руки меня возьми! Руки в стороны. Правую ногу - чуть вперед. Чуть, я сказала... Теперь смотри... Качаемся! Назад. Вперед. Один кач - назад, один - вперед. А теперь - почти как в вальсе…

- Откуда я знаю, как в вальсе? Я ж танцевать не умею от слова совсем.

- Тогда просто расслабься. Раз, два, три...

Таня вела уверенно и твердо. Она словно передавала своему партнеру электрические импульсы через руки. Импульсы, указывавшие, как должно вести себя тело. В три шага они с Андреем развернулись на 180 градусов, не меняя положения головы, продолжая смотреть друг другу в глаза.

- У тебя неплохо получается. Ты наступил мне на ногу всего раз.

- Прости. Таня, я лом! Какой из меня танцор?

- На один танец тебя хватит! Повторяем. Вслушивайся в музыку, лови ритм... Ну? Назад, вперед, а теперь... Раз, два, три...

С пятой попытки Андрею удалось запомнить движения. На шестой он даже повторил их полностью зеркально относительно своей партнерши.

- И это весь танец?

- Вообще-то в нем есть еще несколько элементов, но... Что-то мне подсказывает, что мы с тобой их сегодня не разучим. Для первого раза сойдет и так. Ну-ка, давай, верни песню на начало.

Андрей безропотно полез в карман за телефоном, чтобы вернуть заканчивающуюся композицию на начало. А заодно и посмотреть, как она называется... "Glow worm". Светящийся червь... Прекрасное название для романтической композиции. Прекрасная песня для танцев в полночном лесу. Особенно если забыть, что на английском это светлячок. Как красиво звучит: firefly, сразу вспоминается "Серенити", слова: "Я словно лист на ветру! Смотрите, как я парю!" Так нет же, есть еще и синоним: glow worm…

Может быть, ему показалось, а может быть, и в самом деле бегунок проигранного времени вернулся на ноль раньше, чем он успел нажать на кнопку "назад"?

"Glow worm" заиграл снова…

- Телефон прячь! – скомандовала Таня. - Руки в стороны. Правую ногу вперед. Готов? Ждем… Еще чуть-чуть… Начали!

Они закружились в танце. Это было совсем не похоже на медленный танец на выпускном. Тогда все было по-другому… И дрожь в коленках, когда он, махнув 50 грамм для смелости, подошел к Марине, нравившейся ему на протяжении последних двух классов, и протянул ей руку, выдавив из себя: "Пойдем, потанцуем?" И сам танец… Тогда они просто топтались посреди танцпола, испытывая неловкость пополам с удовольствием. Рука Марины в его левой руке, талия под правой. И мысли, мысли, мысли…

"А не слишком ли низко моя рука?"

"А не слишком ли высоко? Может можно чуть ниже?"

"В глаза смотреть, в глаза… Не в вырез платья…"

"Блин, как смотреть в глаза, когда тут такой вырез?"

Больше всего в этом танце было страха отдавить партнерше ногу.

Сейчас он действительно танцевал! Впервые в своей жизни, танцевал, качался в такт музыке, и в нужные моменты – вел свою девушку, разворачиваясь на 180 градусов, чтобы снова качаться, переступая с ноги на ногу. Музыка подхватила его. Музыка подхватила их обоих. Музыка вела, музыка подсказывала движения…

Магия музыки резонировала с сырой магией, разлитой на поляне. Андрей чувствовал, что сейчас он способен танцевать и вальс, и танго, и фокстрот.

- Ты отличный учитель! – сказал он.

- А ты – прекрасный ученик.

Андрей опустил глаза, рассчитывая поймать взгляд любимой и прочесть в нем отражение собственных мыслей, но Танины глаза были закрыты. Тогда он закрыл и свои, полностью отдавшись музыке и танцу.

Перед его мысленным взором почему-то возник мужчина с японским мечом, делающий пробные взмахи своим оружием, и с каждым взмахом его движения становились все более и более уверенными. Потом – девушка с массивным револьвером, уверенно целящаяся в огромную черную фигуру, закутанную в длинный плащ.

Тряхнул головой, отгоняя непонятно откуда пришедшие видения, и, едва не сбившись с ритма, Андрей вернулся в здесь-и-сейчас, где были только они втроем. Он, Таня и музыка. Они танцевали с закрытыми глазами, не видя и не слыша ничего, кроме музыки, и биения собственного сердца.

Потому они и не увидели, как на другой стороне поляны, в центре которой горел костер, реальность раздвинулась, будто шторка в ванной, на секунду впустив в себя дневной свет другого мира. А вслед за лучами света на поляну, спиной вперед, беззвучно вышел рыцарь в черных доспехах с обнаженным мечом в руках. Вышел, ошалело огляделся по сторонам, не понимая, где оказался, не менее ошалело взглянул на танцующую при свете костра пару, и, подумав немного, двинулся к ним.

Разумеется, то, что рыцарь выглядел основательно ошалевшим от перемещения между мирами, за опущенным забралом видно не было. Опытный психолог прочел бы это по его неуверенным движениям в первые секунды нахождения в нашем мире. Ну а любой, обладающий зачатками логики, мог бы легко догадаться, что человек, только что находившийся в одном мире при свете дня и вдруг оказавшийся темной ночью в совершенно другом мире, будет озираться по сторонам не уверенно, не равнодушно, а ошалело, потерянно, озадаченно и много как еще.

Доспехи рыцаря были подогнаны идеально. Они не скрипели, не сковывали движения, разве что легонько бряцали при ходьбе. По мечу пробегали голубые всполохи, навевая мысли о магии, фазе и ноле. Легкое бряцание доспехов, да и шорох разрядов на мече - вот единственные звуки, сопровождающие перемещения рыцаря. Но отделенные от него треском поленьев в костре, и окутанные музыкой, Таня с Андреем не слышали ничего.

Впрочем, у них не было времени. Воин в доспехах успел сделать лишь четыре шага по направлению к ним. Ветвящиеся голубые молнии успели лишь раз пробежать от рукояти меча к его острию, чтобы с шипением уйти в землю.

Шторка реальности раздвинулась вновь, впуская еще одного гостя из иного мира. А новый гость был куда массивнее рыцаря, поэтому в наш мир он входил постепенно. Сначала - громадная шипастая морда, метра полтора в диаметре. Морда огляделась по сторонам гораздо менее ошалело, чем оглядывался до этого рыцарь - видно было, что для первого гостя перемещение в иной мир было внезапным, а для второго - запланированным, хоть и таинственным. За головой, удостоверившейся, что непосредственно опасности здесь нет (кроме рыцаря, тут же забывшего о танцующей паре, и развернувшегося к противнику лицом), появилась внушительная шея, за ней - плечи, и могучее тело с прижатыми к нему крыльями. Последним из разреза в реальности появился длинный хвост, оканчивавшийся тяжелым костным наростом, не оставлявшим сомнений в своем назначении: ломать и крушить.

Окажись возле этого разрыва реальности какой-нибудь викинг, года так 961 рождения, случайно перенесенный в наше время взбесившейся машиной времени, он со всем почтением назвал бы второго непрошеного гостя Заельцовского бора Фафниром.

Окажись на месте викинга матерый палеогерпетолог, он задумчиво оглядел бы Фафнира, презрительно фыркнул бы, и развернулся, чтобы уйти. Потому что существо, стоявшее перед ним, было явной мистификацией. Крылатые ящеры существовали в доисторические времена, но это создание ничуть не напоминало птеродактиля.

Будь на месте палеогерпетолога простой русский мужик из глубинки, он выразился бы чуть более витиевато, чем викинг, и произнес бы это с куда меньшим почтением. Наверное, он сказал бы что-то вроде "Вашу ж матушку! Разрази меня гром, если меня не постигла горькая участь отравления алкогольными суррогатами! Пожалуй, мне стоит завязать с употреблением спиртосодержащих жидкостей, а то уже драконы мерещатся!"

Но дракон не мерещился, и первым в этом убедился рыцарь. Он взмахнул мечом, но в ту же секунду дракон сделал одно изящное движение, словно перетекая с места на место, и откусил рыцарю голову, совершенно не обратив внимания на стальной воротник доспехов.

Постояв несколько секунд, тело рыцаря с металлическим лязгом рухнуло на землю.

Все происшедшее заняло не более 15 секунд. Все, от момента появления рыцаря до его бесславной кончины. Дракон, задумчиво пожевав голову вместе со шлемом, сделал глотательное движение, без труда протолкнув железку по пищеводу. Хотя рыцари в металлической броне не входили в постоянный рацион дракона, его желудок был способен переварить и не такое.

Все, кроме падения бренных останков рыцаря, происходило практически беззвучно, и совершенно не привлекало внимания танцующей пары. Но звон металла таки сбил Андрея с ритма, заставив открыть глаза.

Правда, его глаза тут же встретились с глазами Тани, а когда он смотрел в эту серую бездну, смотреть по сторонам ему не хотелось совершенно.

Сама она считала свои серые глаза чем-то обыденным и простым.

- Эх, вот если б они были голубыми, как море… Чтобы в них можно было тонуть! Или зелеными, как… Как зеленый лев "Вольтрона"! Он всегда нравился мне больше прочих. А серые… Скука! Мрак!

- Мрак! Туман войны! – подхватывал Андрей. - И в этом тумане скрыты все тайны мироздания, все секреты бытия. Нужно только уметь всматриваться в них. И тонуть в целой Вселенной куда интереснее, чем в море. Мне вот море не нравилось никогда. Не то, что туман, клубящийся вокруг горных вершин!

И еще много-много всякой сентиментальной и романтической ерунды, которую влюбленные обычно говорят своим объектам воздыхания.

- Что-то упало, - сказал он, вернувшись к танцу и не сводя взгляда с серой бездны в танинных глазах.

- И что?

- Ну… Надо выяснить, что.

- Зачем?

- Ну… Интересно же…

- Интереснее, чем я?

- Ты права. Потом выясним!

И они продолжили танцевать, полностью очарованные музыкой и друг другом. Для них существовали только руки друг друга, мелодия и ритм танца. А странные звуки, иногда пробивавшиеся к ним сквозь музыкальный кокон, не вызывали ни малейшего интереса.

До конца музыкальной композиции оставалось 45 секунд. До безгранично удивленного "Твою ж мать!", сказанного в два голоса - 55.

Первые 45 секунд погасили в драконе желание убивать и пробудили любопытство.

Пожалуй, я не стану заниматься подробным описанием тех процессов, что порождали странные звуки, иногда вклинивавшиеся в мелодию "Glow worm", чтобы не испортить аппетит тем, кто читает эту историю за обедом. Скажу лишь, что к концу композиции рыцарь исчез полностью, и о его существовании напоминала лишь латная перчатка, застрявшая у дракона между зубов, да затерявшийся в траве меч. Безуспешно пытаясь сковырнуть перчатку языком, дракон с уважением рассматривал танцующую пару. Любопытство его становилось тем больше, чем дольше ребята продолжали танцевать. Уважение это объяснялось тем, что обычно танец был последним, чем люди стремились заняться при его появлении. Первым делом люди обычно хватались за что-нибудь. Кто за оружие, кто за голову, кто за сердце. А вторым - бросались бежать. Даже те, кто успел схватиться за оружие.

Следующие 10 секунд окончательно убедили дракона в том, что этих двоих нужно не есть, с этими двумя стоит познакомиться. Такое пренебрежение к окружающему миру он видел впервые. Пара находилась в темном лесу. В том мире, откуда дракон пришел, в темных лесах люди не танцевали. В темных лесах люди жались друг к другу и к костру, не выпуская из рук оружие. А уж если они слышали какие-то подозрительные звуки, которые даже чисто ТЕОРЕТИЧЕСКИ можно было бы интерпретировать как пожирание кого-то, закованного в броню, кем-то, способным эту броню раскусить - люди могли удариться в панику.

А эти двое полностью игнорировали странные звуки, решив разобраться с их источником позже, когда закончится музыка.

И более того, когда музыка закончилась, они еще какое-то время продолжали игнорировать его существование!

В его родном мире даже самые могущественные маги не могли позволить себе быть настолько беспечными. Значит, эти двое были ЕЩЕ БОЛЕЕ могущественными магами? На эту мысль дракона навела и разлитая по поляне магия. Чуждая ему, незнакомая, непривычная, но определенно могущественная. При этом от людей магией не пахло. Совсем!

45 секунд прошли. Музыка стихла. Таня и Андрей замерли, держась за руки, не решаясь разорвать ту нить, что связывала их с танцем и друг с другом. Они так и стояли, держась за руки, открыв глаза, но не видя ничего, кроме друг друга.

Колонка ожила снова, грянув барабанами. Андрей уже перестал удивляться творящимся с его плеером чудесами. Несколько минут назад за "Glow worm" следовал "Stockholm Syndrome", но теперь вместо "MUSE" заиграли "Кукрыниксы". Создатели плеера втихушку поменяли в нем алгоритмы работы?

- Обнимай меня! - сказала Таня.

Он выполнил просьбу раньше, чем сообразил, что это не просьба, а констатация факта. "Обнимай меня, как не обнимала"... Этот припев покорил миллионы сердец!

Электрогитара "Кукрыниксов" прогнала волшебство "Mills brothers" и принесла свое собственное. И теперь, обнимая свою девушку, мармеладная макушка которой находилась на уровне его губ, Андрей смотрел не в серые Танины глаза, а за ее спину. И первым, что он увидел, были лапы. Две огромные лапы, размером со слоновьи, только черные, чешуйчатые и очень сильно когтистые. За лапами угадывалось тело, массивное, черное, будто ночь, и слишком крылатое, чтобы принадлежать слону, даже очень удачно мутировавшему.

- Таня... - тихонько сказал он, отстраняясь и разворачивая ее лицом к тому, на что смотрел сам.

Подняв голову чуть выше, он увидел и голову дракона. Собственно, сначала он увидел зубы, которые дракон как раз скалил в попытке избавиться от надоевшей латной перчатки. Дракон уже жалел, что проглотил рыцаря. Собственно говоря, у него в организме не ощущалось ни недостатка железа, ни недостатка рыцарей. Этого зловредного человека стоило просто прикопать под ближайшим деревом. Но сделанного не воротишь... Съел, так съел...

- Твою ж мать! - сказали они с Таней хором.

 

***

 

Черные доспехи маг заговорил против драконьего огня. Обещал, что кратковременную огненную струю они выдержат, поэтому в бою с драконом сэру Энтони категорически не рекомендовалось подолгу стоять на одном месте. Сэр Энтони не был идиотом, он и без советов колдуна не собирался стоять под струей драконьего огня, оценивая степень своей прожарки. Беспокоило его другое.

- Зарда, при всем моем почтении к твоему магическому искусству... Не кажется ли тебе, что дракону, при его размерах и силе... В общем, что ему будет... Как бы так сказать... Малость наплевать на огнеупорность моих доспехов...

- Ты сомневаешься в моей защите, Тони? - угрожающе вопросил маг.

- Нет, Зарда, меня беспокоит другое. Ну, что дракону совсем не обязательно даже дышать на меня огнем. Если он на меня даже просто наступит, защита моих доспехов от огня меня тоже волновать перестанет. Нет ли у тебя заклинания, позволяющего выдержать удар лапы дракона?

Колдун покачал головой.

- Укус дракона?

- Нет.

- Удар хвоста дракона?

- НЕТ! Тони, скажи мне, кто ты?

- Я? Странствующий рыцарь!

- Скажи мне, Тони, стал ли бы я платить странствующему рыцарю шесть сотен золотых за смерть дракона, если бы я мог сам сделаться неуязвимым и пронзить его сердце одним ударом своего магического посоха?

- Пожалуй, нет...

- Именно поэтому я и выбрал тебя, Тони! Потому что ты - молод, ловок и силен, в отличие от меня, старого и дряхлого мага, вся сила которого заключена в знаниях и волшебстве. А черного дракона не берут заклинания. Его не сразить молнией, не испепелить огнем, на него не наслать чуму. Его можно сразить лишь сталью! И это - работа для странствующего рыцаря, а не для мага. Поэтому скажи мне, сэр Тони, ты достаточно быстр для того, чтобы увернуться от драконьей лапы? Достаточно ловок для того, чтобы не попасть в драконью пасть? Достаточно хорош для того, чтобы вонзить меч в его сердце раньше, чем он сметет тебя своим хвостом?

- Эм…

- Я скажу иначе, сэр Энтони, ты достаточно хорош для того, чтобы заработать свои 600 золотых, или мне поискать кого-то другого?

На этом переговоры были окончены. И вот, два дня спустя, сэр Энтони на своем гнедом красавце Агате и Зарда на своей белой лошади по имени Пелядь, подошли к горе, в пещере которой жил дракон. Зарда остался в ближайшем лесу, а Энтони, спешившись, двинулся дальше.

В сказках, на которых он вырос, вокруг драконьих логовищ всегда царило запустение. Жизнь там была начисто выжжена огнем, а дорога усеяна костями путников, ставших добычей дракона. Реальность выглядела куда менее удручающей. Гора, промеж отрогов которой зиял провал пещеры, выглядела вполне миролюбивой, вокруг расстилались зеленые луга, хоть сейчас барашков на выпас выгоняй, нигде не было видно следов огненного дыхания, и никаких костей под ногами не валялось.

Впрочем, последнее объяснялось очень просто. Дракон не оставлял костей. Дракон, как уверял Зарда, пожирал людей целиком.

Было ли сэру Энтони страшно? Было. Еще как было. Но бесстрашный рыцарь – это даже не легенда, это вымерший вид рыцарей. Потому что бесстрашные рыцари погибают быстрее, чем кто-то успевает сложить о них легенду. Энтони не был бесстрашным. Энтони не был идиотом.

Энтони много слышал о Зарде и знал нрав магов. Маг не станет скармливать рыцаря дракону, выплатив ему перед этим все обещанное вознаграждение. Маг скуп и рационален. Если он готов заплатить шесть сотен золотых за сердце черного дракона, значит, дракона можно убить. Правда если Зарда не колеблясь согласился на такой сумасшедший гонорар, значит, для того чтобы убить дракона, придется потрудиться. Очень сильно потрудиться.

Оказавшись возле пещеры, рыцарь вынул из ножен меч, и полюбовался играющими на его лезвии молниями. Зарда уверял, что наложил на него заклятье, сродни яду. Достаточно одной раны, достаточно лишь одного пореза, и заклинание сорвется с меча и проникнет в драконью кровь, заставив ее вскипеть.

Всего один удар, и враг повержен!

Однако когда твой противник – черный дракон, для того чтобы нанести этот удар, нужен лучший из лучших. То есть он, сэр Энтони, странствующий рыцарь, известный во всех десяти королевствах! Да, даже включая десятое, островное!

Возле входа в пещеру травы почти не было. Она была вытоптана огромными лапами. Похоже, в своем логове дракон только ночевал… Ну, или дневал. Когда вообще спят драконы? У него явно не было привычки гулять вокруг пещеры. Впрочем, зачем тебе гулять, когда у тебя есть два громадных крыла, способных за секунды вознести тебя к облакам?

У входа в пещеру Энтони остановился. Логово дракона имеется. Рыцарь, готовый к бою с драконом – имеется. Чего не хватает?

- Дракооооон! – крикнул он во тьму пещеры и благоразумно отошел в сторонку, на случай если дракон начнет знакомство со струи пламени.

В пещере что-то ворохнулось, гулко рыкнуло и заскрежетало броней о стены. Зашуршало так громко и жутко, что у сэра Энтони отпало всякое желание знакомиться с источником этих звуков.

Рыцарь ожидал, что дракон высунет голову из пещеры, чтобы посмотреть на человека, осмелившегося нарушить его покой, и тогда он нанесет удар мечом по шее. А одного удара, как обещал маг, будет достаточно. Вот только дракон не стал вытягивать шею и озираться по сторонам. Выходя из пещеры, дракон уже знал, с какой стороны от входа притаился человек, поэтому высунув голову, он не подставил шею для удара. Он повернулся к Энтони и посмотрел на него своими огромными голубыми глазами. Бездонными, словно само небо.

Энтони взмахнул мечом, но дракон, несмотря на свои внушительные размеры, был быстр, как охотящийся мангуст. Меч лишь впустую рассек воздух в том месте, где только что находилась драконья морда, а морда эта, тем временем, смешно сложила губы трубочкой. То есть это было бы смешно, не знай Тони о том, что монстр собирается делать.

Он попятился, не сводя глаза с пасти чудовища, готовый отпрыгнуть или броситься бежать в тот момент, когда дракон изрыгнет огонь, и…

Секунду спустя Тони, спиной вперед, шагнул в чужой мир, в котором царила ночь. В мир, где спустя несколько минут ему предстояло умереть. Глупо, бесславно, бессмысленно… Но в конечном итоге – именно так, как планировал Зарда.

 

***

 

Молодые люди рассматривали дракона широко распахнутыми глазами.

Дракон задумчиво изучал двух стоящих перед ним людей, презрительно сощурив глаза и продолжая двигать челюстями и языком, пытаясь избавиться от латной перчатки.

Поскольку дракон не торопился нападать, ребята не пытались бежать. Да и вообще, не принято это в России, убегать, столкнувшись с чем-то невероятным. Увидев что-то, чего ты точно не увидишь больше никогда в жизни, принято стоять и смотреть на это, вытаращив глаза, боясь пропустить хоть секунду явления чуда. Да, даже если чудо может тебя убить. В современном мире вдобавок к этому еще и принято было снимать происходящее на телефон.

Ни Таня, ни Андрей телефонов не достали. Не потому, что не относили себя к современному миру. Просто они забыли о существовании телефонов, да и современного мира вообще.

- Андрей, а ты в костер ничего такого не подбрасывал? Сухой травы какой-нибудь, а?

- Даже если бы и подбрасывал… Ты думаешь, дракон может померещиться сразу двоим?

- Ты тоже видишь дракона, да?

- Ага. Здоровенного черного дракона.

Подумав еще несколько секунд, Таня выдала главный вопрос вечера:

- Что будем делать?

- Понятия не имею! – честно признался Андрей.

Дракон в это время задавался тем же вопросом. Эти двое не были похожи на магов, они не бросались в атаку и не ударялись в панику, как делали все люди в его мире. Подумав еще немного, дракон пришел к выводу, что люди не заслуживают его внимания, и решил просто развернуться и уйти. Собственно, его дела в этом мире были закончены. Нахальный рыцарь – мертв, а эти двое больше не вызывали интереса…

Тяжело переступая лапами, дракон развернулся к разрыву мироздания.

- Есть у меня одна идея… - пробормотала Таня, медленно отступая в сторону.

Дракон остановился, краем глаза косясь на девушку… Та отошла к брошенным на землю рюкзакам и наклонилась, взяв в руки цветок. Розу. По дороге сюда они с Андреем остановили машину возле магазина, где купили воды и сарделек, которым предстояло быть нанизанными на прутики и зажаренными на костре. И пока Таня выбирала продукты, Андрей отлучился куда-то на несколько минут. Успел сбегать до расположенного рядом цветочного магазина и купить ей цветок. Самую прекрасную алую розу, которую ей когда-либо дарили.

Таня поворчала на него, конечно… Дарить девушке цветы, когда едешь с ней в лес! Зачем? Завянет ведь! Но поворчала только для вида. Она, конечно, больше всего любила герберы, а среди роз отдавала предпочтение кустовым, с множеством маленьких цветов на одной ветке. Но эта была так прекрасна!

Как та роза, что росла на одном пустыре в Нью-Йорке. Как та роза, которую так стремилась погубить корпорация "Сомбра". О чем Андрей не преминул напомнить.

- Этот цветок для тебя, сэй. Пока ты хранишь ее, Темная Башня будет стоять.

В лесу роза была аккуратно поставлена в бутылку с водой, и терпеливо ждала, когда ее отвезут домой. И сейчас Таня осторожно взяла эту розу в руки и сделала шаг к дракону.

- Ты что творишь?

- Я давно мечтала это попробовать…

Андрей двинулся к ней, не сводя взгляда с дракона, который снова повернулся к людям и с интересом ожидал продолжения.

- А если он нас сожрет?

- Если бы он хотел нас сожрать, он бы уже сделал это.

- Но приближаться к нему…

- А ты думаешь, у нас есть шанс от него убежать, если он проголодается?

- Да, но он собирался уходить, а ты привлекла его внимание.

- А я не хочу, чтобы он уходил!

Таня остановилась шагах в десяти от дракона и протянула ему розу.

- Возьми, пожалуйста. Это тебе от нас двоих. От всего сердца. Я не знаю, откуда ты взялся и как принято знакомиться в твоем мире, но я уверена, что ты разумен и не желаешь нам зла. А мы хотим подружиться с тобой. В нашем мире так принято: дарить цветы тому, кто тебе понравился. Возьми!

Дракон опустил голову так, чтобы его глаза были на уровне Таниных. Для этого ему пришлось практически положить подбородок на землю. Он медленно потянулся к розе и осторожно втянул ноздрями ее запах. "Осторожно" в исполнении дракона означало, что ни розу, ни, тем более, Таню, в ноздри не затянуло, но Танины малиновые волосы, за которые она и получила прозвище "Мармеладка", ощутимо всколыхнулись от набегающего потока воздуха.

Морда дракона расплылась в улыбке. В широкой довольной улыбке, подобную которой можно наблюдать на лице собаки. Именно на лице, потому что заядлые собачники, питомцы которых как правило, и умеют улыбаться, категорически не согласны с тем, что у их четвероногих членов семьи – морды, а не лица.

- Ему нравится! – прошептала Таня, улыбаясь даже шире дракона, при том, что вся Таня целиком была размером с драконью голову.

- А ты уверена, что ему нравится запах розы? Может ему нравится НАШ запах? Запах мяса!

- Тогда нам конец! – буднично сообщила девушка и положила ладонь дракону на переносицу. Так просто и легко, как бывалый жокей гладит чужого коня. Так кинолог касается загривка огромной кавказской овчарки. Зная, что опасности нет. Зная, что животное радо его прикосновению.

Дракон вздрогнул всем своим огромным телом, когда маленькая ладошка коснулась его чешуи. Вздрогнул, отпрянул, но тут же вновь подался вперед, позволяя человеческой ладони скользить по его переносице и щекам.

- Ну? А на это ты что скажешь?

Андрей ничего не говорил. Он встал рядом со своей девушкой и тоже прикоснулся к дракону. К его левой щеке, в то время как Таня гладила правую. На ощупь дракон был похож на змею. Те же маленькие чешуйки, границу которых практически невозможно было уловить пальцами, только в отличие от змеи дракон был теплым. И чем дальше от носа и глаз, тем крупнее становились чешуйки, и уже за ушами они превращались в настоящую броню, покрывавшую шею и туловище. Лоб крылатого гиганта защищал мощный костный нарост, украшенный двумя небольшими рогами, но кожа вокруг рта, носа и глаз, была нежной, гладкой и приятной.

К дракону приятно было прикасаться. Дракона приятно было гладить…

Таня встала на цыпочки, пристраивая розу за драконьим ухом:

- Вот, теперь ты еще красивее! Хотя… Куда еще-то! Ты и без того великолепен! Андрей, ты в это веришь, а? Мы гладим дракона, и ему это нравится! Может у нас все-таки коллективные галлюцинации?

- Мармеладка, ты мне вот что скажи… Это твое "Я давно мечтала это попробовать"… В каком смысле мечтала?

- Помнишь "Чужих"? Мне всегда казалось, что корень проблемы морпехов – в том, что они вломились в логово королевы и начали палить во все, что движется. Чужие ведь не нападали на них до тех пор, пока морпехи не спалили огнеметом новорожденного ксеноморфа. А если бы они так и продолжили идти, а встретившись с королевой поклонились ей, и протянули цветок… Все могло сложиться совсем по-другому!

- Ну, Таня…

- А что? С драконом же сработало!

Колонка, про которую все начисто забыли, доиграла "Обнимай" и затянула "Во время дождя" "Наутилуса". Несмотря на отсутствие дождя и длинных волос у дракона, с которых на паркет могла бы стекать вода, песня оказалась неожиданно в тему. Правда, куда лучше бы звучало:

"Слишком поздно пытаться тебя придумать назад,

Твои огромные когти лежат на кнопке звонка!"

- И что мы будем с этой галлюцинацией делать?

- Для начала – предлагаю дать ей имя.

- Сапфир! – немедленно откликнулся Андрей. Дракон повернулся к нему, внимательно глядя в его глаза. Как будто услышал. Как будто понял.

- Почему Сапфир? Он же черный. Может тогда Оникс или Обсидиан?

- Нет, Сапфир!

Дракон ткнулся носом Андрею в грудь, и он почувствовал… Почувствовал прикосновение к своему разуму. Как будто в его голове побывал кто-то еще. Как внезапный, но приятный гость, неожиданно заскочивший попить чаю, и умчавшийся, едва чашка опустела, оставив в уголке сумку с какими-то документами. Как будто этот кто-то вложил в его голову информацию. Не слова, не цифры. Образы, уже переработанные в мысли.

Андрей внезапно понял, что он знает то, чего знать не должен бы.

- Ему нравится имя.

- Откуда ты знаешь?

Сапфир перевел взгляд на Таню, и она вздрогнула, отшатываясь.

- Теперь и я это знаю… Господи, как странно.

- Он говорит со мной, но это вроде как и не разговор... Ты тоже это чувствуешь?

- Чувствую…

- Он как будто вкладывает свои ответы мне голову. Я просто знаю! Фантастика какая-то! Я говорю с драконом! Стоп, если я его понимаю, то… Да, Таня, он тоже понимает меня! Стоп… Он понимает нас обоих. Почему? Господи, я схожу с ума. Я говорю с ним, а ответы появляются у меня. Как будто я их знал, но забыл, а теперь вспомнил в нужный момент. Так почему? Это просто так работает. Так заведено…

Таня продолжила ход его мыслей, озвучивая то, что не могла знать, но теперь знала.

- Дракон говорит с тем, кто дал ему имя.

- Любое? – спросил Андрей, и сам же ответил, потому что ответ возник у него в голове. - Нет, не любое. То, которое ему понравится. Нет, я точно рехнусь. Я говорю сам с собой и не знаю, что я себе отвечу. Нет, я привыкну! Да как к этому можно привыкнуть???

- А почему ему нравится имя Сапфир? Ой, то есть прости, почему ТЕБЕ нравится это имя?

- Он почувствовал, что я вкладываю в это имя. Что для меня это не просто сочетание букв, а именно имя.

- Он что, читает твои мысли? Наши мысли?

- Ты что, читаешь мои мысли? А, ты просто ощутил это по интонации. Таня, он просто…

- Я поняла, не повторяй. А откуда он знает русский язык?

- Откуда ты знаешь… А, да, ты ее тоже понимаешь… Так откуда? Как это "нет разницы"? Do you speak English? Where are you from? Do you like to eat people? Нет, серьезно, как это "нет разницы"? Таня, он говорит, что драконам нет разницы, на каком языке будет разговаривать их собеседник. Он понимает любой язык! Почему? Нет, это не объяснение! А я тебе говорю, что это не объяснение! Нет, серьезно, я не понял. Все, клинический случай, я спорю с драконом…

- Да что он говорит-то? – теряя терпение, воскликнула Таня. Увлекшись спором с Андреем, дракон перестал транслировать свои мысли ей.

- Говорит, что это потому, что он – дракон.

- Да, это не объяснение!

- Вот и я про что ему говорю… А, ладно, бесполезно! Он же дракон! Как можно спорить с кем-то, кому ты можешь поместиться в пасть?

- Так, подожди спорить. Все-таки почему Сапфир, а не Оникс?

- Потому что Сапфира. Ну? Драконица Эрагона, – объяснял Андрей, бесстрашно вцепившись в застрявшую между драконьими зубами латную перчатку. - Я, когда увидел дракона, сразу подумал о ней. Умной, доброй, смелой и обаятельной. Наш Сапфир почувствовал это и откликнулся на это имя. Ну а дальше – все прошло само собой. Да, для него это тоже очевидно. Если человек дает имя дракону, дракон может говорить с ним. На его языке. Вот же ж застряла, зараза! Хоп!

Кусок железа покинул, наконец, промежуток между драконьими зубами и был брезгливо отброшен в сторону.

- А говорил, не ешь людей. А это тогда кто был? Ах, он первый начал? Он что, был идиотом? С мечом против такой бронированной махины. А, ты еще и огнем дышишь… Таня, ты слышала? Он огнедышащий, представляешь? Нет, это не само собой разумеется. Да, есть драконы, которые не умеют дышать огнем. Нет, я таких не видел. Нет, ты вообще первый дракон, которого я вижу!

Дракон фыркнул, стряхивая с себя руки людей, и поднял голову вверх, гибко вытянув шею. Он потягивался, разминаясь после долгого сидения в неудобной позе.

Таня смотрела на него, задрав голову, как маленький ребенок смотрит на звезды ясной ночью. Как на чудо. Впрочем, эта ночь и в самом деле была чудом. И чудом был Сапфир!

- Оставим драконицу, о которой я ничего не слышала. Ты мне потом расскажешь… Главное, что имя Сапфир ему понравилось, и… Слушай, а если имя ему дал ты, то почему он может говорить и со мной? Сапфир? Одно целое? Андрей, ты слышал?

- Наверное, в контексте телепатического разговора с драконом уместнее спрашивать "Ты получил?" Но да, я слышал. Мы – единое целое. Он так нас видит. Мы – одно.

- Ка-тет…

- … Единство из множества! И у нас вроде как свой собственный дракон.

- Если бы мы были персонажами анекдота, сейчас ты должна была бы сказать: "Дорогой, давай его оставим!"

- Да, но где мы его оставим? И вообще… Сапфир, тебе надо домой? Откуда ты вообще?

Дракон не отвечал несколько секунд. Дракон озирался по сторонам, вслушиваясь в доносившийся даже сюда, в лес, шум ночного города, принюхиваясь к ароматам этого мира, и осязая своим шестым, драконьим, чуждым человеку чувством, потоки магии, протекающие в этих землях.

- Ну? Он что-нибудь говорит? – не выдержала нетерпеливая Мармеладка.

- Нет, молчит. Он о чем-то думает… О!

Сапфир прижался брюхом к земле, согнув в коленях свои могучие лапы, и простер к ногам молодых людей свое крыло, недвусмысленно приглашая к себе на спину.

Дракон не торопился домой. Драконы вообще редко куда-то спешат, особенно такие древние, как Сапфир, за свою жизнь отзывавшийся на несколько десятков имен. Связь с его родным миром выглядела крепкой, поэтому он мог позволить себе остаться в этом мире на какое-то время.

Погулять. Осмотреться. Драконы порядком любопытны… Поэтому Сапфир попросил своих новых друзей…

- Провести экскурсию? – взвыл Андрей. - Как ты себе это представляешь? Дракон, летающий ночью над городом. Таня! Ты серьезно собралась на него лезть?

Он мог бы и не уточнять. Девушка уже располагалась на спине крылатого ящера, пытаясь максимально удобно усесться между бронированными чешуйками. Очешуенного размера чешуйками.

- Таня, ты нормальная вообще? Ты собираешься показать город дракону?

- Почему нет? Три часа ночи! Все спят! Кто его увидит? Кто вообще в нашем мире смотрит в небо?

- А если мы сорвемся?

- Сапфир нас поймает. Да, Сапфир?

Девушка похлопала дракона по спине. Вряд ли он ощутил это, но ответил. Ответил в голове Андрея.

- Да, поймает. А, какого черта! – Андрей ступил на крыло. – Когда я еще полетаю на драконе? С моей зарплатой я на полет в Тайланд-то накопить не могу!

"Лучший набор, чтоб учиться летать –

Это паспорт, билет и ручная кладь!" – голосом Николая Гринько поведала колонка.

Подумав секунду, Андрей вернулся за ней, снял поясной ремень джинсов (авось не спадут) и примотал колонку к бедру. С музыкой веселее. Да и в то, что его телефон вещает через блютуз рандомные песни, он больше не верил. На этой поляне творилось какое-то волшебство, и музыка была его частью.

Он взобрался на спину дракона, покрепче обнял Таню правой рукой, левой вцепился в костный выступ на шкуре, и…

- Ну, ты должен произнести это слово! – сказала Таня, и Андрей, как обычно, понял ее без пояснений.

- Поехали! – сказал он и махнул рукой.

И дракон взмахнул крыльями, поднимая свое массивное тело в воздух.

 

***

 

Зарда видел, как дракон выбрался из пещеры. Усиленное магией зрение показывало ему всю схватку в деталях. Дракон был огромен и могуч, черное бронированное чудовище, от шкуры которого отскакивали стрелы, об которую тупились смертоносные мечи. Единственным, кто, пожалуй, смог бы сразить этого монстра, мог стать конный рыцарь с копьем, пронзивший дракона на всем скаку. Но увы, среди драконов не водилось тупоголовых особей. Ни один дракон не стал бы спокойно стоять и смотреть, как рыцарь несется во весь опор, нацелив на него копье. Драконы умеют летать, а в воздухе с ними не сравниться никому.

Никому из живых. Поэтому Зарде нужен был кое-кто не живой.

Черные драконы не чувствительны к любой магии. Яд, огонь, воздушная секира – все эти заклинания, которые могли сжечь, убить или рассечь на три части даже матерого грифона, против дракона не годились. Но магия могла породить кое-кого, кто мог потягаться с драконом в маневренности и мощи.

Тони взмахнул мечом, естественно промахнулся, отступил, дракон приготовился изрыгнуть огонь, и на этом схватка должна была закончиться. Никакой магической защиты от огня на доспехах, естественно, не было, да и не выдержит никакая защита мощи драконьего пламени. Тони предназначался на заклание, и сейчас он должен был умереть! И...

И вдруг сэр Энтони, самый прославленный рыцарь всех десяти королевств, куда-то пропал. Будто шагнул в червоточину.

У Зарды отвисла челюсть. У дракона тоже... Выпустив из ноздрей струйку дыма, могучий ящер немного постоял, озираясь по сторонам, а потом раздвинул головой края червоточины и тоже ушел в другой мир. Ушел вслед за рыцарем.

На глазах Зарды в червоточине сгинули 600 золотых, инвестированные в этот проект, и сам проект, который мог бы принести ему сотни тысяч, и, если все сложится удачно - власть над миром.

Конечно же, маг понял, что произошло. Червоточина. Явление редкое, но иногда встречающееся. Говорят, по-настоящему великие маги и сами умели создавать червоточины, прорехи между мирами. Зарда не умел. Не этому он посвятил свою жизнь, не это магическое умение развивал в себе годами.

Отступить? Вернуться в город, найти другого рыцаря, начать все сначала? Жалко денег… 600 золотых – далеко не предел того, что мог позволить себе маг уровня Зарды. Деньги – мусор, расходный материал, помогающий добыть больше этого расходного материала. Но другой расходный материал – рыцарь… А Тони, получив деньги, по давней рыцарской традиции ушел в загул в таверне, где конечно же похвастался, кто столь щедро оплатил ему заказ, и в чем будет заключаться этот самый заказ. Побороть богомерзкого дракона, наводившего страх на окрестные деревни! Истребить древнее чудовище, громадное и могучее! Навеки вписать свое имя в историю королевства, освободив его от крылатой напасти!

И сэр Тони не вернется… Вернется он, Зарда, чтобы искать нового дурака. То есть, простите, нового героя… А слух о гибели сэра Тони разойдется быстро. Сколько месяцев должно пройти после этого, чтобы нашелся новый странствующий рыцарь, готовый сойтись в поединке с драконом? А может даже лет?

Что, если за эти годы дракон сменит дислокацию? Улетит на острова? Снова искать его, выслеживать… Сколько вообще драконов осталось в мире? Может быть этот – последний?

А что, если кто-то убьет дракона раньше Зарды? Это будет концом всего. Всех планов и мечтаний… Ведь тогда какой-то другой маг обретет невообразимое могущество: полный иммунитет к любой магии! Нет, этого нельзя было допустить!

Зарда вскочил на лошадь, и вонзил пятки в ее бока.

- Шевелись, Пелядь! Шевелись!

Ленивой рысью лошадь поскакала к горе.

Сердце мага билось в такт конских копыт. А что, если дракон выйдет обратно из червоточины прямо сейчас? Что, если червоточина закроется раньше, чем Зарда пройдет через нее? Что, если она закроется, когда он будет в том мире, куда она ведет? Что, если дракон ждет его там, по ту сторону портала?

Слишком много "если". Слишком велик риск. Зарда так не работал, Зарда всегда действовал согласно четко выверенному плану.

Но когда ставки столь высоки – высок и риск.

Зарда спешился возле червоточины. С помощью нескольких заклинаний нащупал ее границы, определил размеры, прикинул стабильность. Большая червоточина. Мощная. Живучая... Такая может просуществовать и годами, так что если он рискнет последовать за своим трофеем в другой мир, опасность застрять там ему не грозит.

А вот опасность умереть в том мире - нельзя сбрасывать со счетов. Что там, за гранью? Может, дракона уже сожрали существа, куда более свирепые и могучие, нежели он сам?

Маг накинул на себя заклинание отвода стрел и копий. Держит без обновления до сорока двух стрел, на одной естественной подпитке. Правда при выстреле с нескольких шагов заклинание отведет стрелу от жизненно важных органов, но в случайном направлении. Стрела, нацеленная в сердце может попасть в голову, плечо, или в колено. А стрела в колене – это больно, Зарда знал это по своему личному опыту, полученному лет так 300 назад, когда он был еще молодым и малоопытным магом. Всего век минул, как он перестал прихрамывать на левую ногу.

Подумав, добавил к нему еще и магическую броню, поглощающую энергию летящего металла. Выдержит пару стрел. Они просто повиснут в воздухе перед Зардой... Заколоть его ножом тоже не получится. Ну, точнее, первые два удара завязнут в магическом поле, а вот третий может достичь цели, если своевременно не принять мер. Заклинание, правда, работало только против металла. Против когтей и зубов оно было бессильно, как и против банального удара кулаком.

В его родном мире не было людей, которые даже по пьянке решили бы вмазать кулаком в морду волшебнику. А вот какие нравы царят там, куда ведет червоточина...

Заклинание подчинения животных. Любое известное животное в этом мире признало бы Зарду другом и вожаком. За неизвестных животных он, правда, поручиться не мог, ну а дракон к животным не относился в принципе.

Левитирующие подошвы, на случай, если за червоточиной окажется вода или болото. Огнеупорность, на случай, если он шагнет в жерло вулкана. Дополним это магическим зеркалом, отклоняющим заклятья, на случай встречи там, в другом мире, с не слишком дружелюбными коллегами по магическому ремеслу. Заклинание ненадежное: рассыпается от первого же удара, каким бы слабым он ни был, поэтому опытный маг в дуэли сначала швырнет что-то простенькое, хилое, чтобы разбить зеркало, а уж потом атакует всерьез. Но и у носителя зеркала будет лишняя секунда на то, чтобы понять, откуда прилетело атакующее заклятье, и контратаковать, или соответствующе выстроить защиту. Зато зеркало практически не требует подпитки…

Что еще? Точно! Воздушный кокон! Вдруг воздух там ядовит? Несколько боевых заклинаний подвесить на кончики пальцев, чтобы активировать их одним движением, не тратя времени на их сотворения. Старый добрый фаербол, паралич, яд и ледяной болт. Больше не удержать, нужна постоянная подпитка. Да и если кто-то выживет после четырех магических ударов, нанесенных одним из сильнейших магов десяти королевств, значит… Значит одному из сильнейших магов десяти королевств хана.

Подумав, что нужно сказать напоследок что-нибудь красивое и трагическое, Зарда так и не подобрал ни одного достойного выражения, кроме "Выживу – напьюсь!", он раздвинул реальность руками и шагнул в червоточину. В другой мир.

На Зарду обрушилась темнота. Оглядевшись, маг обнаружил, что темнота не полная, что на небе есть луна и звезды, а на поляне, где он оказался, догорает костер. Краем глаза он уловил движение в небе, и, поднимая голову, успел увидеть силуэт набирающего высоту дракона. Никто не спешил на него нападать. Воздух, как показал маячок заклинания, был пригоден для дыхания, и как показала практика после снятия воздушного кокона, был свежим и наполненным ароматами соснового леса.

Зарда сбросил под ноги часть энергии фаербола и стряхнул его с руки, превращая в парящий светоч. На земле обнаружились следы дракона, на поляне остались ауры двух незнакомых людей, и одного знакомого. Сэра Тони. А еще - мощное магическое поле. Сырая магия, которой щедро была полита земля. Зарда попробовал зачерпнуть ее, но не смог. Магия не откликалась на его зов, она была чуждой, незнакомой и очень сильной. Здесь творил волшебство кто-то, на два порядка превосходивший Зарду по силам. Если не на три…

Непосредственной опасности не было. Дракон улетел, видимо сожрав подвернувшихся ему людей… Но дракон вернется! Вернется к червоточине! Не может не вернуться… Значит пока все идет по плану, пусть план и подвергся существенным изменениям.

Что-то упало в траву в двух шагах от мага. Цветок. Роза. Роза, упавшая с неба… Что за ерунда? Дракон наткнулся на поляне на кого-то, у кого в руках был цветок, и проглотил целиком, отрыгнув лишь розу?

Смутное воспоминание шевельнулось в голове мага. Рассказ его старого учителя, открывшего ему секрет заклинания, способного сотворить существо, равное по силе черному дракону. Учитель однажды поведал ему легенду, услышанную в свою очередь от еще более древнего и могущественного волшебника, как раз умевшего управлять червоточинами. Легенду о строении миров. О том, что все миры нанизаны на стебель прекрасной алой розы, и что в местах, где шипы пронзили ткань мироздания, и возникают червоточины. А значит, умея направлять рост шипов розы, держащей миры, можно ставить порталы появляться там, где тебе хочется, и вести туда, куда тебе нужно…

Впрочем, розы, червоточины и теория множества миров волновали Зарду в последнюю очередь. Куда больше его занимал другой вопрос.

Где же рыцарь?

Зарда огляделся по сторонам в поисках тела. Ведь не сожрал же его дракон? Тварь должна была раздавить сэра Тони, измочалить его, испепелить, но оставить сокрытое доспехами тело. Драконы в принципе не особо любят есть людей, предпочитая домашний скот, а уж заглатывать металл точно не станут. На то и был расчет… Или станут?

В душе мага зашевелилась паника. Тела не было. Дракон таки съел рыцаря? Или прихватил с собой? Если так, то план пошел прахом, потому что ему нужны были доспехи и хотя бы немного мертвой плоти.

Зарда отбросил всякую защиту, и раскинул по поляне поисковое заклинание, нацеленное на мертвого рыцаря.

Ничего…

Ничего.

Ничего!

СТОП!

Заклинание отозвалось.

Латная перчатка, несколько капель крови на ее внутренней поверхности, и немного следов драконьей слюны снаружи. Зарда возликовал, бережно поднимая это сокровище с земли.

Для создания лаири этого будет достаточно!

Теперь – только бы успеть до возвращения крылатого ящера… И, положив кусок металла у костра, Зарда забормотал слова древнего заклинания, творя существо, способное победить дракона.

 

***

 

Каждый взмах крыльев Сапфира поднимал его на десяток метров в высоту. Андрей крепко обнял Таню одной рукой и еще крепче вцепился другой в выступающий кусок драконьей брони. Вопреки ожиданиям, сердце не ушло в пятки, а наоборот, радостно забилось в грудной клетке.

Взлет дракона чем-то напоминал взлет самолета… Андрею доводилось летать всего раз, но взлет А319 он запомнил на всю жизнь. Самолет, покачиваясь, прокатился по рулежке, вывернул на взлетную полосу, покачал механизацией крыла и вывел двигатели на взлетный режим. Фюзеляж задрожал, будто в предвкушении. Каждая деталь крылатой машины рвалась в небо, стремилась как можно скорее оторваться от земли. Самолет мечтал подставить лобовое стекло набегающему потоку, крылья хотели поскорее лечь на поток, сняв нагрузку с уставших удерживать 75 тонн веса стоек шасси, двигатели рвались поскорее изрыгнуть горячий воздух, толкая массивную тушу вперед… И самолет рванулся! Помчался по полосе навстречу небу! Крылья ощутили под собой плотный воздух, и чуть изогнулись, ложась на него и принимая на себя вес фюзеляжа.

И вместе с самолетом устремилась в небо и душа Андрея. В тот день он понял, что больше всего на свете любит летать, а несколько лет спустя познакомившись с Таней, которой ни разу не доводилось подниматься в воздух, пообещал себе дать девушке, которую он любил, ощутить это удовольствие от полета. К этому лету скопить на отпуск не получилось, но по всему выходило, что к следующему – вполне может удаться. И тут – на тебе, первый Танин полет оказался полетом не на самолете…

У Сапфира, конечно, не было двигателей. Он не бежал по полосе, он просто взмахнул крыльями, и поднялся в небо. Да и скорость, безусловно, была далеко не самолетной. Но что-то общее все равно было. Дрожь огромного тела, набиравшего высоту. Могучие мышцы дракона были созданы для полета так же, как и двигатели лайнера. Андрей ощущал, как напряглось и подтянулось тело, покрытое черной чешуей, как дракон рвался в небо. Чувствовал, что как и для самолета, земля была для него чуждой стихией.

Сапфир был небесным созданием, и наслаждался каждой секундой, проведенной в воздухе. В первые же секунды после взлета из-за уха дракона сорвало розу, но о ней никто не вспомнил. Дракон, скорее всего даже не заметил, Андрей – заметил, но проигнорировал, а Таня… Таня не замечала вообще ничего!

Малиновые волосы девушки развевались под порывами встречного ветра, а сама она визжала от восторга, озираясь по сторонам.

Дракон набрал высоту около сотни метров, широко расправил крылья и, совсем как самолет, лег на упругий воздух, взял курс на городские огни. В голове Андрея появились мысли Сапфира. Дракон хотел познакомиться с их миром, с их городом, с его историей и особенностями. Дракон был любопытным. Совсем как человек. Как турист, прилетевший в другую страну, и старающийся не просто сфотографироваться на фоне всех достопримечательностей, а жаждущий узнать их историю. Кем, как и зачем они были построены? Какую функцию несли, и выполнили ли в итоге свое предназначение?

"Куда лететь?" – спрашивал дракон в его голове, и Андрей указал ему направление.

В телефоне доиграла песня Николая Гринько, и вместо нее рандом, или, что вероятнее, кто-то другой, включил "Полет" Альфреда Шнитке. Едва услышав мелодию, Таня раскинула руки в стороны, и теперь покачивалась на спине крылатого гиганта в такт музыке.

Андрей с радостью обхватил бы свою бесстрашную девушку обеими руками, и, вот уж точно, как у "Кукрыниксов", обнимал бы как никогда раньше. Но чем тогда держаться за выступающие части Сапфира?

Впрочем, объективно, поводов для беспокойства не было. Дракон планировал по воздуху настолько ровно и уверенно, что на его спину, пожалуй, можно было поставить стакан воды, не боясь его расплескать. Любые турбулентные потоки выравнивались и утихали под могучими крыльями, каждый сантиметр которых был живым, подвижным, и чутко реагировал на любые изменения плотности воздуха. Самолетам о такой механизации крыла оставалось только мечтать.

- Нашему городу чуть больше ста лет, - начал Андрей, удостоверившись, что ни он, ни Таня прямо сейчас с дракона не навернутся. - Сто двадцать пять, если быть точнее. Он молодой, по меркам большинства городов нашего мира. Молодой, даже по меркам окрестных городов. Город-выскочка, город-везунчик. И за эти сто лет он стал третьим по величине городом России. Да. Россия это наше королевство. Только у нас говорят "страна". Да, это одно и то же. Только короля мы выбираем. Ну, или мы просто верим, что выбираем. Это сложно, да. В общем, пусть будет королевство, раз тебе так проще.

- Красный проспект? – узнала Таня улицу, над которой они пролетали.

- Да. Сапфир, только высоту набери, пожалуйста. Еще немного, хорошо? Нас, скорее всего, никто не увидит, но ты все-таки лети повыше, ладно?

Дракон послушно сделал пару взмахов крыльями, от чего городские огни стремительно поплыли вниз.

- Представь себе, что 125 лет назад здесь не было ничего! Просто лес без конца и без края. Тот кусочек бора, откуда мы взлетели – это остаток леса, который был здесь когда-то. Вековые сосны, река, и больше ничего. Были, конечно, несколько маленьких деревень. Но край у нас суровый, зимы холодные, а лето – короткое, поэтому людей здесь было ничтожно мало. Заселение этих мест шло с запада. Наше королевство осваивало новые земли, строило города… Были города уже и много дальше, восточнее и севернее. Вон туда, на северо-восток, через бескрайнюю тайгу – Томск. Ему чуть больше 400 лет. А вон там, на юго-востоке – Новокузнецк. Ему 400 лет как раз в этом году стукнуло. А здесь – была просто широкая река и сплошная тайга, да несколько крохотных деревень. Даже на юге уже был Барнаул. Там добывали и плавили серебро. А Новосибирска – не было и не планировалось.

- А потом здесь стали строить железную дорогу, - подхватила Таня.

"Железную?" - дракон послал образ дороги, мощеной железными листами. Он не понимал смысла этого словосочетания.

- Как же тебе объяснить? Что люди в вашем мире используют для перемещения грузов? Телеги? Да, запряженные лошадьми, я так и подумал. А у нас прогресс шагнул несколько дальше. У нас появились самоходные повозки. Без лошадей. Они просто едут сами, и все тут. Нет, это не магия. Хотя, черт возьми, пусть будет магия, я тебе все равно точнее не объясню. В общем, наверняка же и в вашем мире люди тянутся к трактам? Там, где проходят дороги, жизнь всегда богаче. Потому что путникам надо останавливаться где-то на ночлег, где-то обедать, в общем, тратить деньги. И так в определенных местах вдоль дорог вырастают поселки, а потом – становятся городами. У вас так же? Ясное дело так же. Да, и на берегу…

В мире Сапфира люди тоже селились по берегам рек и озер. Законы развития цивилизации были одними для всех.

- В общем, здесь была пресная вода, была судоходная река, по которой возили грузы из Барнаула в Томск, Тюмень и Тобольск. Не хватало только дороги. И так сложилось, что один инженер решил, что именно здесь целесообразнее всего будет построить мост через реку. И именно здесь, через деревню Кривощеково, пролегла железная дорога. Главный тракт нашего королевства, можно сказать. Да вон она! Чуть правее возьми, пожалуйста!

Сапфир сделал круг над станцией "Центр", своим острым взглядом осматривая освещенные пути. Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы. Мешанина стали и дерева, подчиняющаяся строгой закономерности.

- Самоходные повозки, способные передвигаться по рельсам, гораздо быстрее любой лошади. А еще они были сильнее любой лошади! Сильнее целого табуна лошадей. Сильнее всего, что было в нашем мире на тот момент, 125 лет назад. Да, даже сильнее тебя. И поскольку наша страна к тому моменту очень сильно разрослась на восток, нужно было проложить колею для поездов, для этих повозок, чтобы можно было быстро добраться из столицы на самую окраину. Вооон туда рули, пожалуйста. К реке… Так вот, именно здесь, в том самом месте, куда мы направляемся, было решено возвести мост над рекой.

Слушая рассказ Андрея, дракон, паря, будто невесомый бумажный самолетик, долетел до реки. Под его могучими крыльями раскинулась Обь: широкая, полноводная, могучая и наполненная жизнью. Так непохожая на горные Бию и Катунь, дававшие ей начало. Глубокие реки неслышно текут – гласит японская мудрость. И ведь японцы, придумавшие эту поговорку, на тот момент еще не могли видеть по-настоящему глубоких и могучих рек: таких, как Обь, Лена или Енисей…

Сапфир сделал круг над железнодорожным мостом, постепенно снижаясь. Ему нравились и мост и река… В его мире не было ничего столь же монументального и величественного. Разве что замки королей, но замки стояли на суше, и им не было нужды ежесекундно выдерживать напор могучей реки.

Река в мире Сапфира была… Множество маленьких рек, через которые люди успешно перекидывали мосты, чаще – деревянные, но иногда и каменные. И лишь одна – столь же огромная, делившая единственный континент на две неравные части. Она так и не покорилась людям. По ней сновали парусники, через нее возили людей массивные барки, но стабильного сообщения одного берега с другим не было. А в этом мире люди покорили реку. Победили ее течение.

Внимание дракона привлекло что-то странное на берегу. Кусочек моста, стоящий почему-то не поперек течения, а в стороне от него. Один пролет, словно забытый людьми, словно оставленный про запас, на случай, если могучая река все-таки сокрушит их величественное строение.

"Что это?"

- А это – единственный в мире памятник мосту, - пояснил Андрей, - у вас люди ставят памятники? Скульптуры великих правителей?

"Да!"

- А у нас вот, памятник мосту. Это фрагмент первого моста через Обь. Один пролет. Тот мост, который ты видишь сейчас, на самом деле новый мост. Старый отслужил свое, его разобрали и на его месте возвели новый. Более современный, более надежный. А один его кусочек – оставили на память, как дань уважения тому, с чего город начинался. Ведь если бы не этот мост – города бы не было. Ну и, собственно, вот с этого места и начинался Новосибирск, каким мы его знаем. Когда появился мост, город начал расти, и вот в этом самом месте стали появляться первые дома, Первые бараки строителей на правом берегу.

Дракон плавно снижался, рассматривая раскинувшуюся под ним пустынную набережную. Оживленная и наполненная гуляющими людьми по вечерам и праздникам, сейчас, в три с небольшим часа ночи, она пустовала. Лишь по развязке, соединяющей Красный проспект с Большевистской, время от времени проносились машины.

Дракон снижался. Зачарованные раскинувшимся перед ними пейзажами Таня и Андрей не сразу поняли, что задумал Сапфир. Они не думали о безопасности, не думали о случайных прохожих, которые могут увидеть их сейчас, они просто отдались чувству полета и наслаждались обдувающим лица прохладным ветром, пахнущим рекой и теплой летней ночью.

- Мы с тобой ни разу не гуляли по городу ночью, - прошептала Таня, - кататься – катались, а вот гулять – почему-то не гуляли.

- Я – гулял в юности.

- И я – гуляла. А мы, - она сделала ударение на этом слове, - не гуляли. А он такой красивый в темноте…

- Знаешь, звучит это совсем не как комплимент Новосибирску. Темнота – друг молодежи, в темноте не видно рожи. Сапфир, что ты делаешь? СТОЙ!

Но было поздно. Дракон, зачерпнув крыльями воздух, плавно опустился на уникальный и единственный в мире памятник железнодорожному мосту, протестующе заскрипевший под тяжестью его массивного тела.

- Сапфир! Взлетай! Взлетай немедленно!

"Зачем?" – поинтересовался дракон, - "Опора надежная!"

- Да причем тут опора? А если нас увидят?

"Кто?"

- Да вон, с дороги кто-нибудь…

"Ну и что?"

А в самом деле, ну и что? Ну увидят. Ну расскажут другим. Допустим, даже сфотографируют! И что? Дракон вернется обратно в свой мир, а в Новосибирске станет на одну легенду больше. Ну и РЕН ТВ снимет очередной сюжет о городской мистике…Кто им поверит после передаче о трамвае №13, в котором, якобы, ездит все меньше и меньше народа из-за часто происходящих с ним аварий? Андрей как-то пытался сесть в этот трамвай на Центральном рынке, и едва не был затоптан толпой бабушек с тележками, бравших вагон штурмом.

Да и кто вообще сейчас смотрит по сторонам, сидя в стальном чреве своих машин?

"Рассказывайте дальше!" – телепатировал дракон. - "Мне интересно!"

- Я хочу спуститься! – заявила Таня.

- Куда? На землю?

- Нет, на мост. Сапфир, поможешь?

Дракон расправил крыло, приглашая спуститься по нему.

- Таня, ты сумасшедшая! Зачем?

- Ты когда-нибудь сидел на вершине памятника? А на пролете моста? Вот и я нет. Это же разве что самую малость менее круто, чем полетать на драконе!

- Ну уж нафиг, тогда я первый! Приму тебя внизу… Если, конечно, можно считать это низом.

Осторожно соскользнув по плотному крылу, Андрей ступил на металлический каркас моста. Ширина стальной балки была около полуметра, что в принципе позволяло спокойно стоять на ней двумя ногами. Позволяло бы, если бы не десятиметровая высота памятника… Одно неловкое движение, и у тебя в лучшем случае пара сложных переломов. В худшем – один перелом. Перелом всего тебя.

Таня съехала с крыла, словно с горки на ледянке… Легко и непринужденно, как будто и не было черной пропасти под ними.

Андрею вспомнилось, как прошлой зимой они ездили в Томск. Спонтанно сорвались холодным февральским днем, и поехали любоваться деревянной архитектурой и забавными памятниками. Ну и, конечно же, кататься с горки! В Новосибирске все новогодние аттракционы давно разобрали, ну а в Томске новый год продолжался до середины февраля. Сказалась разница менталитетов двух соседних городов. Новосибирск – город рабочий, вечно спешащий, вечно занятой. Томск, как и подобает старшему брату, давно постиг мудрость высказывания "Кто понял жизнь, тот не спешит!" Томск умел отдыхать и расслабляться… И, несмотря на 25-градусный мороз, горка на Новособорной площади была вся облеплена детьми.

- Хочу кататься! – заявила тогда Таня, и в самом деле полезла кататься, стрельнув ледянку у болтавших неподалеку студентов.

- Я тебя внизу подожду, пожалуй… - у Андрея никогда не складывались отношения с горками. Он падал с них, зарабатывал синяки и ссадины, рвал одежду, вылетев с накатанной трассы. Лыжи, коньки, горки – все, что было скользким, он не любил, и завидовал тем, кто может лихо слететь на лыжах с горы или на ледянке с горки. Немного завидовал. Где-то в глубине души.

На горку была внушительная очередь, и Андрей уже порядком замерз, когда его спутница наконец-то взобралась на вершину, помахала ему рукой и понеслась вниз на ледянке, в народе по-простому именуемой поджопником, сверкая своей счастливой улыбкой.

Ради того, чтобы это улыбку увидеть, стоило и померзнуть.

Эта улыбка, это стремительный полет с радостным "Уииии!", хранились у Андрея и в телефоне и в памяти. Когда кто-то произносил имя "Таня", он вспоминал ее такой. Смеющейся, счастливой, восторженно летящей с горки в зимнем Томске.

Тогда, в Томске, она просвистела мимо него на ледянке. Здесь же – съехала с драконьего крыла в его объятия, и такая уже улыбающаяся и счастливая, села на балку, свесив вниз ноги. Андрей медленно и осторожно опустился рядом с ней.

- Бесстрашная ты у меня…

- Я? Бесстрашная? Да брось ты. Я же страшная трусиха. Я застенчивая, я боюсь новых знакомств, не знаю, о чем говорить с новыми людьми. И высоты боюсь. Немного.

- Незаметно.

- Сейчас – не боюсь. У тебя бывало такое чувство, что ты в сказке? В счастливой сказке вроде "Хроник Нарнии"? И что ничего плохого с тобой произойти не может!

- Это "Хроники Нарнии"-то счастливая сказка? Скажи это мистеру Тумнусу, которого заморозила Белая Колдунья! Скажи это Эдмунду, который продал своих братьев и сестер за рахат-лукум, и который по законам Нарнии после этого должен принадлежать Джадис!

- Но ведь Тумнус был отогрет дыханием Аслана, и Аслан-же выменял себя на Эдмунда. И все закончилось хорошо! Все были счастливы, и правили долго и справедливо.

- Это потому, что в сказке есть Аслан.

- А у нас есть Сапфир! – улыбнулась Таня. – Что плохого может случиться, если рядом с тобой дракон?

Сапфир смотрел на Андрея, мысленно задавая тот же вопрос. Андрею было что на него ответить…

Чувство "Ничего плохого в такой счастливый день случиться не может" было ему знакомо. Ему тогда исполнилось 16 лет, он провел чудесный день, полный радости, поздравлений и подарков. Чудесный день плавно перетек в чудесный вечер, проведенный в компании девушки, которая тогда, в 16 лет, казалась ему идеалом красоты и очарования… Он проводил ее до дома, пошел обратно по темному и не самому благополучному району, решил срезать путь мимо детского сада. Из-за ограды садика к нему и обратились два гоповатого вида паренька, на пару лет младше него. "Кто такой? Откуда будешь? С какого района? А че тут забыл? Девушку провожал? Ну норм, молодец, пацан. Закурить есть? День рождения? Ну круто, поздравляем, чё… Ты перелазь к нам, постоим, покурим…"

Инстинкт самосохранения промолчал. Здравая логика промолчала. Тревожный звоночек не зазвенел. В конце концов, эти двое уступали ему по комплекции, и поведи они себя агрессивно – Андрей в лучшем случае уложил бы обоих, ну а в худшем – просто вырвался бы и сбежал. И он перелез через ограду, покурить со своими новыми знакомыми. Завести связи в новом районе, куда ему частенько придется наведываться, если отношения с девушкой выйдут на новый уровень. Ведь в такой хороший день ничего плохого случиться не может…

Вот только на веранде детского сада сидели и курили еще четверо. Постарше, побольше, покрепче.

Андрею сломали нос, отобрали деньги, мобильник и новую куртку. Били все вшестером, пиная ногами даже когда он уже лежал на земле, захлебываясь кровью из разбитого носа.

Урок был понят и хорошо усвоен. Андрей теперь твердо знал, что любой самый хороший день могут испортить плохие люди.

"Что может случиться, если рядом с тобой дракон?" Многое может случиться как раз ИЗ-ЗА того, что рядом с тобой дракон. Как отреагируют, например, военные, увидев над центром третьего города России, неопознанный летающий объект, размером с фронтовой бомбардировщик? Дракон – это, конечно, здорово и внушительно. Против шестерых гопников. Но против самоходной зенитки "Шилка", и против НУРСов, пущенных с боевых вертолетов, броня Сапфира, пожалуй, уже не сдюжит.

Да и если они с Таней сейчас просто сорвутся с балки моста, как бы быстр и ловок ни был дракон, вряд ли он успеет среагировать и подхватить их раньше, чем они пролетят эти 10 метров, отделяющие их от асфальта.

- Да, пожалуй, что ничего! – ответил он, проглотив вертевшееся на языке "Да все, что угодно!"

Пусть у Мармеладки сегодня будет сказка. Пусть и у него будет сказка!

И, в конце концов, Танин вопрос он хотел бы сформулировать по-другому: "Что плохого может случиться, когда рядом с тобой – такая чудесная девушка?" Ничего. Потому что он не позволит ничему случиться. И сейчас будет крепко держать ее за руку. На всякий случай.

"Продолжай"! - попросил Сапфир. Он сложил крылья на спине, сделавшись похожим на нахохлившуюся птицу. На орла. Громадного такого орла с четырьмя когтистыми пятипалыми лапами и длинной шеей.

Таня заговорила раньше, чем Андрей вспомнил, о чем вообще говорил до этого.

- Вон там, справа, памятник Александру III. Это он подписал указ о строительстве транссибирской железной дороги. Это благодаря ему наш город из маленькой деревеньки превратился в то, чем является сейчас.

Пятиметровый бронзовый император, царь-миротворец, величественно смотрел на северо-восток, повернувшись к дракону спиной. Царь словно бы взирал на транспортную развязку площади Будагова, не то одобрительно: "Надо же, какую махину построили", не то с неприязнью: "Весь вид на город мне перекрыли!"

- И так получилось, что Новосибирск, который тогда назывался Новониколаевском, кстати, в честь сына Александра III, Николая II, оказался на пересечении двух важных торговых путей. Железной дороги и речного пути в Барнаул, к его медным и сереброплавильным заводам.

"Что это?" - встрепенулся дракон, вглядываясь в левый берег Оби.

Таня с Андреем даже не сразу поняли, о чем он, настолько этот звук был привычным для слуха любого новосибирца. Грохот поезда, въезжающего на мост.

- А, это... Это и есть поезд. Там самая самоходная повозка, что ходит по железной дороге.

Сапфир вытянул шею, вглядываясь в светлые пятна окон пассажирского поезда, мелькающие меж стальных балок моста. Этот мир, так непохожий на его собственный, нравился ему все больше и больше.

- Сейчас по этому мосту только пассажирские поезда ходят, - пояснил Андрей, - лет 90 назад открыли второй мост, чуть ниже по течению. По нему поезда проносятся каждые полчаса, если не чаще. Огромные, тяжеленные составы с углем, лесом, цистернами... Ну а здесь - пассажирские. Раньше все было не так... И поезда были другими, и город - не таким большим. Эх, увидеть бы это все...

"Увидите!" - ответил Дракон, и мир пришел в движение.

Сначала взошло солнце. Но почему-то не на востоке, как ему полагалось, а на западе. Пробежало по дуге над городом, и исчезло на востоке, оставив после себя светлую полосу, освещавшую непрерывно меняющийся мир.

По дороге, всё ускоряясь, забегали машины. Пришла в движение и сама дорога, на глазах удивленных ребят с нее сначала пропал асфальт, а потом постепенно стала исчезать вся развязка, прозванная в народе Горбом Городецкого, по фамилии мэра, долгие годы изыскивавшего деньги на постройку моста, который должен был избавить город от пробок, но на практике - просто соединил две большие пробки в одну огромную.

Исчезла статуя предпоследнего русского императора. Исчезла в одно мгновение, будто ее и не было никогда. Исчезла ферма моста, на котором сидели Таня с Андреем. Ощущение холодного металла под попой - осталось, а сам металл пропал, став невидимым. Это время "отмоталось" на 2000 год, когда, как помнил Андрей, старый мост и был разобран, а на тех же опорах установлен новый.

Мелькал, появляясь и исчезая чешский "Луна-парк". Возникла и вновь растворилась в небытии пристань Октябрьская, у которой швартовались и прогулочные теплоходы, включая и стремительные "Ракеты" на подводных крыльях, канувшие в Лету вместе со Страной Советов.

Андрей обернулся, вперившись взглядом в коммунальный мост. Первый автомобильный мост через Обь, которого город ждал больше полувека. Время все ускоряло свое движение в обратную сторону, все чаще сменяли друг друга зима и лето, и вот бешено вращающиеся в обратную сторону стрелки часов отщелкнули обратно октябрь 1955 года. Мост исчез!

Рядом восхищенно ахнула Таня.

- Драконы времени… - произнесли они с Андреем хором те слова, что возникли у них в сознании, впитывая значение этих слов.

Единицы людей из мира Сапфира знали настоящее предназначение драконов и настоящее название из вида. Драконы времени. Хранители прошлого, способные создавать иллюзию обратного хода времени. Способные повернуть время вспять. Способные увидеть историю в мельчайших деталях, способные восстановить ее, если она будет утеряна.

Драконы времени…

Время продолжало бежать. Появлялся и исчезал понтонный мост, существовавший здесь до ввода в строй постоянного. Исчезли бетонные плиты набережной, разливалась и уходила обратно в русло могучая Обь. Зажурчала Каменка, вырвавшись из бетонного коллектора, которого еще не существовало. Появилась водяная мельница, стоявшая на Каменке, близ ее устья.

По железнодорожному мосту, изрыгая клубы дыма, сновали туда-сюда паровозы. Знаменитые паровозы "Победа" с барельефом Ленина и Сталина на дверце дымовой коробки и не менее знаменитые махины "Феликса Дзержинского".

На секунду исчезли два пролета моста, взорванные отступающими отрядами белогвардейцев. Исчезли и вновь появились. Полыхнуло над городом зарево пожара 1909 года, уничтожившего 2/3 Новониколаевска, и лишившего город памятников деревянного зодчества, которым так гордится Томск. Если бы не тот пожар, Новосибирск сейчас выглядел бы куда более уютным…

- Мы можем что-то изменить? – спросила Таня.

Нет, не могли. Это не было путешествием во времени. Это было путешествием сквозь время.

Остановиться значило бы вернуться в естественный ход времени, в его постоянное русло. В настоящее время.

Исчезли пролеты моста, по одному исчезали каменные опоры, пока русло Оби не очистилось полностью. Исчезла мельница, исчезли бараки, на правом берегу Оби вновь воцарилась тайга, густая и суровая, не ждавшая и не звавшая людей.

Город исчез.

А потом появился снова, обрушившись на них всей своей массой, всей какофонией своего ночного дыхания. Подумать только, еще несколько минут назад они считали, что ночью город тих и бесшумен… Теперь они знали, что такое настоящий покой, покой тайги, существовавшей здесь задолго до прихода людей. Существовавшей тысячелетиями, пока люди не начали возводить на этом месте мост, положивший начало полуторамиллионному мегаполису.

Дракон тяжело вздохнул, закрыв на несколько секунд глаза.

- И глубоко ты так можешь погрузиться? – спросил Андрей и тут же получил ответ.

"Глубоко. Но чем глубже, тем больше это отнимает сил."

- А как часто?

"В зависимости от глубины погружения. После путешествия на полторы сотни лет назад – через несколько часов. После погружения на тысячелетие – через несколько дней."

Дракон отдыхал, любуясь сиянием ночных огней.

- Зачем тебе мы? - спросил Андрей. – Зачем наша экскурсия, если ты можешь вот так нырнуть в прошлое? Ты же видел все своими глазами.

"Вы показали, откуда начинать смотреть!"

- Тогда полетели дальше? – после полета сквозь время Андрей заразился Таниным энтузиазмом. Лететь, парить в небе, рассказывать дракону о городе и его истории и легендах. Наслаждаться полетом, чувством нереальности происходящего. Лететь сквозь сказку и творить сказку самому!

"Рано лететь. Нужно отдохнуть. Нужно впитать. Пережить увиденное. Насладиться…"

Колонка, почувствовав, что магия дракона времени рассеялась, вновь обрела голос и заиграла главную тему из "Бесконечной истории".

- Это ты делаешь?

"Нет. Это местная магия. Магия вашего мира!"

Со стороны набережной раздались голоса и мелодичный женский смех. Андрей обернулся, чувствуя, как его сердце ухает в пятки. Сейчас их увидят. Увидят громадного черного дракона, сидящего на памятнике мосту. И ведь не улететь, не убежать, не спрыгнуть…

Из-за деревьев вышли двое. Парень и девушка примерно их с Таней возраста. Обычные молодые люди, типичная влюбленная пара, гуляющая по набережной. Вот только гуляющая в без малого четыре часа ночи… На ее плечах лежала его ветровка, заботливая придерживаемая его правой рукой. Девушка прильнула к его плечу и шла, не глядя ни под ноги, ни по сторонам…

- Почему ты выбрал меня тогда? – долетел до Андрея ее мелодичный голос.

- А я не выбирал, - ответил парень, - не из кого было выбирать. Ты же одна сидела за столиком в кафе.

- Ну, а почему ты зашел и подсел ко мне?

- Ты сидела одна. Я гулял один… Вообще, гулять одному – это так здорово… Но вдвоем все равно лучше. И вот я шел по центру, один, счастливый, довольный, свободный. И вижу через стекло, ты сидишь.

- Грустная?

- Да не была ты грустной. Это же не кино, где девушка плачет в кафе, а к ней подсаживается парень, которого только что его возлюбленная бросила. И предлагает: "А давай грустить вместе!" Ты же читала книгу! Разве можно грустить, читая книгу?

Пара прошла прямо под мостом. Никто из них не поднял голову, не смотрел по сторонам. Их вселенная ограничивалась ими двумя. Больше для них не существовало никого и ничего.

И тут, прямо под мостом, девушка остановилась.

- Слышишь?

- Слышу. Музыка.

- Это же из "Бесконечной истории"! Я как раз Михаэля Энде читала в тот момент! "Момо", правда, но все-таки...

Андрей перестал даже дышать. Вот сейчас. Сейчас они поднимут головы в поисках источника музыки и встретятся взглядом с драконом. Интересно, она закричит? Упадет в обморок? А он - убежит или заслонит ее своим телом?

Или же эти влюбленные поведут себя так же, как они с Таней, и обрадуются тому, что в их жизнь вошла сказка? Обрадуются появлению в центре города дракона! Пусть это будет не Фалькор - дракон удачи из Фантазии, а Сапфир - дракон времени из... Черт знает откуда.

И Андрей не знал, какой из вариантов пугает его больше. Ведь если второй... Придется делиться сказкой. Придется признать, что Сапфир - не только их дракон, и что сказка сегодняшней ночи - не только их сказка.

Вот сейчас, сейчас они посмотрят наверх... Сейчас...

Он поцеловал ее в щеку. Легонько и нежно, не робко, а вполне привычно, и еще крепче прижал к себе, обнимая за плечи.

- Волшебная ночь... - сказала она.

- Волшебная... - согласился он.

И они двинулись дальше, в сторону центра города, не оглядываясь и так и не заметив дракона.

Андрей выдохнул. Сунул руку в карман, чтобы выключить плеер на телефоне, но тут же передумал. Глупость, но... Вдруг музыка была частью волшебства этой ночи? Вдруг отключив музыку, он выключит волшебство?

Попутно разговор этих молодых людей погрузил и его самого в воспоминания о том, как они познакомились с Таней.

Как они познакомились с Таней? Он не сразу понял, что эта мысль, появившаяся в его голове ему не принадлежала. Это был вопрос Сапфира.

 

***

 

Анонс этого вечера Андрей увидел в афише бесплатных мероприятий города в соцсети. На самом деле огромное количество интересных событий в Новосибирске – бесплатны. Спектакли, концерты, творческие вечера и встречи. Он не был фанатичным приверженцем халявы, не искал ее специально, но… Частенько попадал на мероприятия с бесплатным входом, проводимые организаторами прежде всего для рекламы.

Особенно Андрею нравились концерты молодых музыкантов. Стремясь завоевать любовь слушателей, ребята выкладывались на все 100%, и зачастую концерт начинающих музыкантов в каком-нибудь баре, оказывался не менее ярким и интересным, чем выступление матерых и известных групп, собиравших целые стадионы. Мероприятия получались камерными, теплыми, душевными. "Ламповыми", как принято было говорить.

Этот вечер был одним из таких. Ламповых. Вот только выступали не музыканты, а две поэтессы и один прозаик-юморист. Это-то и привлекло Андрея. Стихи и проза… Он никогда не был на поэтических встречах и уже тем более не представлял, как поэзия может сочетаться с прозой. Тем более с юмористической.

Зал "Бродячей собаки", созданной в подражанье той самой "Бродячей собаке", Питерской, легендарной, пропитанной духом серебряного века, был полон лишь наполовину. Усевшись в одиночестве за самым дальним столиком, Андрей заказал себе пива и без особого интереса оглядывал собравшихся людей. Еще до начала выступления нашел взглядом сегодняшних выступающих: двух девушек-поэтесс и молодого прозаика. Они сидели возле сцены, и за их столик периодически подсаживались гости. Судя по всему, основную массу гостей составляли их друзья и знакомые.

Камерное мероприятие. Для своих. Таких как он сам, случайных гостей вечера, похоже, больше не было. Все остальные собравшиеся, так или иначе, знали выступающих.

Уже когда вечер начался, Андрей заметил еще одну случайную гостью "Собаки". Она вошла одновременно с первыми аплодисментами. Как в театре, когда спектакль никак не торопится начаться, и зрители начинают хлопать, вызывая актеров на сцену… Она вошла в самый разгар аплодисментов, как будто зал ждал и звал именно ее. Вот только все смотрели на сцену, и появление невысокой девушки с рыжими волосами до плеч прошло никем незамеченным. Она выбрала столик в глубине зала, через один от столика Андрея, села, и, положив на руки подбородок, стала наблюдать за сценой.

Да, до того, как получить прозвище Мармеладка за свои малиновые волосы, Таня была рыжей. А еще до того – светло-русой, и это уже был ее натуральный цвет. Хотя Андрей, привыкший к ее мармеладным волосам, различал понятия "натуральный" и "настоящий". Мармеладный цвет был настоящим. Он идеально подходил ей. Идеально сочетался с серыми глазами и с яркими футболками, которые она так любила. И даже с темно-бордовым вечерним платьем неформально-малиновые волосы смотрелись очень органично и красиво.

Но это все было потом. И вечернее платье, и малиновые волосы, лежащие на нежно-белой коже ее маленьких плеч. Все было потом… А чем она привлекла его внимание тогда – Андрей не знал.

Тем, что была красивой? Ну так мало ли он видел в своей жизни красивых девушек? С несколькими – даже встречался. Да и две поэтессы, сменявшие друг друга на сцене, тоже были красивыми. Особенно выделялась одна из них, с длинными, ниже лопаток, шоколадного цвета волосами. Увидев ее на сцене, и услышав ее стихи, то озорные, то хулиганские, то наполненные безграничной тоской, Андрей понял, почему половина зала все-таки занята. Большая часть присутствующих пришла смотреть на нее. Ну и слушать, конечно.

Тюлькина... Смешная фамилия, но ее стоило запомнить. Наверняка ведь добьется многого на поэтическом поприще.

Но Андрея думал не о той Тане, что на сцене. А о той, что сидела в зале.

Скорее всего, она привлекла его тем, что как и он – пришла одна.

В этом мире не приято быть одиноким. Если ты один – тебя все жалеют. Все хотят найти тебе пару, хотя бы на один вечер. Ведь скучно же одному... Скучно и грустно. И не важно, что ты – любишь и умеешь ценить одиночество. Не важно, что тебе хотелось пойти на поэтический вечер именно одному, не беспокоясь о том, понравятся ли выступающие твоей спутнице. Не думая: а комфортно ли ей в этом зале, за столиком возле окна, в которое с улицы иногда тянет сигаретным дымом от курилки возле бара?

Нет, одиноким быть не принято. Не модно. На пришедшего без компании человека будут смотреть со смесью жалости и подозрения. Андрей в тот вечер уже ловил на себе такие взгляды. Не можешь прийти со своей второй половинкой? Приди хотя бы с другом или подругой. Не выбивайся из общей массы. Не будь странным. Не будь один.

И вполне возможно, что Таней он заинтересовался потому, что она была одна. Не потому, что ее стало жалко. Не потому, что одинокая девушка – как красная тряпка для самца. Просто потому, что она не вписывалась в общую картину зала "Бродячей собаки", где все кучковались как минимум по двое, а иногда и целыми столами, компаниями по 5-6 человек, в которых больше болтали друг с другом, чем слушали выступающих.

Поэтому практически с того момента, как Таня вошла, Андрей только слушал происходящее на сцене, а смотрел – на нее.

Вечер открыл прозаик. Сейчас, спустя два года после "Бродячей собаки", Андрей уже не мог вспомнить его фамилию. Тогда – помнил, у парня были вполне достойные юмористические заметки. Незнакомая рыжая девушка улыбалась, слушая его выступление, и Андрей улыбался вместе с ней.

Спустя месяц он увидел в новостях статью о его гибели и даже вполне искренне расстроился. Было в этом что-то жуткое: читать о смерти человека, которого ты знал, пусть и косвенно.

Даже смерть Честера Беннингтона кольнула не так сильно. Вроде как большую часть жизни слушал его песни, любил его творчество, а значит и его самого, но… Беннингтон – он звезда, далекая и недостижимая. Он где-то там, у себя в США. А тут – свой, местный писатель, широко известный в узких кругах, на концерте которого ты был один раз, и на концерте которого познакомился с девушкой, которую полюбил.

Как будто смерть прошла мимо. Гуляла по улицам, по которым не раз ходил ты сам, а потом – ррраз и взмахнула косой, когда этот писатель переходил проспект Димитрова.

Ррраз, и джип с пьяным сыном крупного бизнесмена за рулем. Ррраз, и такой удар, что тело в одной стороне, а ботинки – в другой.

На одном новостном сайте так и писали: "Удар был такой силы, что у погибшего слетели ботинки!"

Мавр сделал дело. Мавр свел их с Таней. Мавр может уйти.

Эти ботинки долго не давали Андрею покоя. Ведь о подобном они с Таней говорили по дороге домой.

В тот вечер парень читал со сцены веселые и озорные истории из своей жизни, которые сам в шутку называл мемуарами. Зал аплодировал. Рыжая очаровательная незнакомка – нет. Она просто улыбалась, тепло и ласково.

После юмориста вышла девушка по имени Василина. Улыбчивая, яркая, весело поблескивающая брекетами на зубах, которые совсем не портили ее улыбку. Ее стихи были такими же, как она. Светлыми, душевными, и лишь изредка – с оттенками грусти.

В середине ее выступления Таня закрыла глаза… Андрей отчетливо видел это, потому что продолжал смотреть на нее, а не на сцену. Закрыла глаза, словно отдавшись ритму поэзии, и беззвучно шевелила губами, повторяя понравившиеся ей строчки.

"Маленькая Красная Шапочка,

Полюбившая Волка.

Она жила тихо и счастливо...

Но недолго!"

Андрей хотел подсесть к ней. Хотел заговорить. Познакомиться. Но не представлял, как это сделать. Не представлял, с чего начать разговор. Да еще и боялся… Боялся выглядеть обычным самцом, бросившимся в атаку, едва заметив одинокую девушку. Почему она пришла одна? Потому что было не с кем? Или потому, что хотела побыть одна, послушать стихи и смешные мемуары без чьего-то присутствия рядом?

А тут вдруг подсядет он, и нарушит ее гармонию с самой собой.

Тем временем на сцену вышла Тюлькина. Тоже Таня, кстати… Девушка-огонь, девушка-спецэффект. Женственность ощущалась в каждом ее движении, в каждом жесте и в каждом слове. И начала она с полного контраста со стихами Василины, с хулиганского и эпатажного стихотворения:

"Нынче в лужах будет минус,

В лужах стынет лед.

Говоришь, в меня влюбился?

Подрочи! Пройдет!"

Зал хохотал и рукоплескал. Девушки поднимали над головой оттопыренные большие пальцы, и даже многие парни вскидывали вверх кулаки в одобрительных жестах, часто кивая головами.

Другая Таня, та, что за столиком, лишь улыбнулась. То ли стихотворению, то ли всеобщему восторгу.

Андрей решился, когда со сцены зазвучало стихотворение Тюлькиной, анонсированное как новое, и едва ли не вчера написанное.

"Мне теперь ни управы нет, ни закона,

Ненавистного нет бельма:

Я убила дракона. Убила дракона!

Я убила его - сама!

 

Приказала снести своей башне крышу,

Чтобы виден был холст небес,

И теперь пою песни, да так, что слышит

Весь бескрайний суровый лес."

 

Таня рассмеялась. Выпрямилась, откинулась на спинку стула, приготовилась внимать.

 

"А еще бы снести телефонный провод:

Мне звонит королева-мать,

Причитая, мол, детка! Дракон был повод!

Принц бы мог ему ось сломать

И в лучах своей храбрости и заката

Подкатить с пузырем мерло.

А теперь нет дракона - и нет подката,

Принц растерянно мнет седло.

 

Это хуже предательство и адюльтера,

Ты же женщина, ты - ребро! -

Я вздыхаю ей: "Мам, почитай Вольтера,

Или Фромма, или Дидро".

 

На этих строчках Андрей поднялся, и подошел к ней. Открыл, было, рот, чтобы произнести заготовленную банальность вроде "Разрешите присесть?", но Таня опередила его. Она просто махнула двумя пальцами, указывая на стул рядом.

 

"Вы, сударыня, батюшку пожалейте,

Третьи сутки, как хлещет эль!"

- Мам, но я научилась катать на скейте,

У меня появилась цель...

 

- Дожились! - говорит - Наша дочь - дикарка!

Ты мне там хоть корсет носи! -

Я вздыхаю ей: "Мам, почитай Ремарка,

А потом уже голоси".

 

И хотя королева гуру истерик,

Все же в принцах она сечет:

Тот уже воротился, да без трофеев,

И доносит отцу отчет:

 

Мол, не думай, что вырастил лоботряса,

Прискакал: во дворе костер,

А принцесса там жарит драконье мясо,

Распевая какой-то стеб.

 

Седовласый король, обалдев резонно,

Молвит: "То ли стал слухом слаб...

Где ж то видано - бабе мочить драконов?

На костер бы таких вот баб".

 

Не печалься, невесту мы сыщем скоро,

И не вздумай глядеть назад.

А пока можешь тискать служанку Нору,

У нее преотличный зад!

 

Мне теперь ни управы нет, ни закона,

Ненавистного нет бельма.

Я убила дракона. Убила...дракона...

И убила его сама.

 

По утрам я охочусь, потом - купаться,

Жарить дичь, разливать вино.

Принц за мною следит из кустов акаций,

И не знает, как ко мне подобраться,

И не может взять - и к чертям убраться.

Только мне уже все равно."

 

Зал взорвался аплодисментами, и на этот раз Таня хлопала вместе со всеми. Со сцены объявили перерыв и перекур, и когда народ потянулся к выходу, а Андрей мучительно соображал, как же начать разговор, она заговорила первой.

- У тебя сигареты есть?

- Нет, - обалдев, ответил Андрей.

- Не куришь?

- Нет.

- А за компанию?

- За компанию – могу.

- Тогда пойдем, стрельнем у кого-нибудь!

Он вышел на улицу вслед за ней. Таня с помощью пары жестов и одной улыбки уже выпросила у кого-то две раковые палочки "Кента" и протянула одну Андрею. Он неумело затянулся – не курил-то считай со школьной скамьи, сочтя это удовольствие слишком сомнительным и дорогим. А она снова заговорила, как будто они были знакомы без малого всю жизнь.

- Хорошее стихотворение, да?

- Да.

- А почему? – снова огорошила его Таня.

- Ну… Оно ломает шаблоны. Принцесса сама справилась с драконом… Принц ей не нужен…

- Ты глаза ее видел?

- Чьи? – не понял Андрей.

- Девушки. Автора. В ее глаза смотрел, когда она читала?

- Нет, - неожиданно сам для себя признался он, - я в твои смотрел.

Она не нашлась с ответом. Сделала пару затяжек, выпуская дым в темно-синее небо. Ночь в июле приходила в город поздно, но она уже была рядом, уже укрывала солнце теплым шерстяным одеялом тьмы.

- Принц всем нужен, - наконец сказала она, - каждой девушке, каждой женщине. Я смотрела на нее, когда она читала. И я не первый раз на ее вечерах. Она очень хочет, чтобы за ней прискакал принц.

- А ты? – в лоб спросил Андрей, уже зная, что каким бы ни был ответ – он не отступится. Будь у нее хоть принц, хоть дракон – он уже был готов сражаться за эту девушку.

- И я хочу. Только я бы своему принцу дракона убить не дала. Я бы с ним подружилась.

- Ничуть не сомневаюсь.

- Таня.

- Андрей.

- Пойдем обратно, - сказала она, туша сигарету, - а то без нас начнут.

- Ты не против, если…

- Не против. Только я пришла слушать, а не разговаривать. Говорить будем потом.

Они вернулись в зал, сели рядом. На этот раз смотреть на Таню не получалось – это было бы слишком странно, сидеть рядом с девушкой, и смотреть только на нее, игнорируя выступающих. Поэтому Андрей довольствовался тем, что время от времени бросал на нее взгляды, вроде как ища реакцию на происходящее на сцене. Она же смотрела только вперед, полностью игнорируя его присутствие.

Ребята на сцене сменяли друг друга. Немного юмора в прозе, немного лирики в стихах, немного озорных и хулиганских рифм, немного тоски, пропитывающей строчки.

Был еще один перекур, но его Таня проигнорировала. То ли больше не хотела курить, то ли ей было неловко стрелять сигареты… Во время короткого перерыва они молчали. Андрей попытался комментировать стихотворение, которым был закрыт блок, но Таня отвечала коротко и односложно, так что он сдался. Она не хотела говорить. Полчаса назад – хотела, и говорила. А теперь – предпочитала молчать, как и сказала изначально.

"Говорить будем потом".

Правда, это "потом" получилось совсем не таким, как ожидали они оба.

Заканчивался третий блок вечера. Закрывала его Василина…

"Если кто-то пропал – не бросайся сразу искать.

Ведь никто в этой жизни еще просто так не терялся.

Пусть проплачет глаза о пропавшем несчастная мать –

А пропавший ушел, просто не захотев возвращаться.

 

Ведь порой зов далеких дорог просто слишком силён –

Бьется грохот в ушах и стучит беспокойное сердце –

Этот звук – он так тих, что порой в него даже не верится,

Но тебя за собой неминуемо выманит он.

 

Позовет потеряться – и так, чтоб потом не найтись,

Раствориться в осеннем тумане, следы спрятать в травах.

Этот тон откликается дрожью в небесных октавах,

Он зовет тебя ввысь – ты за ним устремляешься ввысь…

 

Он зовет тебя прочь - ты за ним отправляешься прочь,

Ни о чем не жалея, не думая и не мечтая.

И на небе огромном сияет звезда золотая -

Звук зовет тебя в ночь - ты за ним погружаешься в ночь...

 

Если кто-то пропал – не бросайся сразу искать.

Пусть споет о пропащей душе перелетная птица –

И утрёт свои слёзы рукою усталая мать

И поднимет глаза в небеса, продолжая молиться."

 

Зал аплодировал, Андрей – тоже. Аплодировал просто так, не от особого восторга. Стихотворения он не понял, оно не толкнулось в самое сердце, не зацепило душу, как многие другие услышанные сегодня стихи. Просто стихотворение…

Прозаик, ведший вечер, прощался со зрителями. Благодарил всех пришедших, обещал, что всё трио напишет что-то новое к следующему выступлению. Говорил, еще не зная, что никакого следующего выступления для него не будет. "Крузак" на скорости за сотню километров в час не оставляет шансов на продолжение творческого пути.

Андрей повернулся к Тане, и увидел, что она плачет. Плачет беззвучно, не всхлипывая, не вздрагивая плечами. Она просто часто моргала, смахивая влагу с уголков глаз тыльной стороной ладони. А из глаз катились слезы. Два соленых ручейка, сбегавших по ее щекам.

Нужно было что-то сказать. Андрей почувствовал себя терминатором, выбирающим в голове наиболее подходящий ответ на вопрос "У тебя там что, кошка сдохла?" "Да", "Нет", "Пошел к черту!" Только, естественно, варианты в его голове крутились другие.

"Что-то случилось?" – ясен пень что-то случилось, не соринка же ей в глаз попала.

"Тебя так стихотворение проняло?" – еще глупее ничего придумать не мог? Явно стихотворение, причем задело оно что-то личное, что-то важное…

"Я могу что-то сделать?" – да сделай уже что-нибудь!

Он и сделал. Просто обнял ее за плечи и прижал к себе.

Она не попыталась его оттолкнуть, не сказала ничего, не зашлась в рыданиях, ощутив, что рядом есть кто-то, кто сможет утешить. Таня просто продолжила плакать, тихо, беззвучно, без всхлипов и рыданий. Так плачут, когда на рыдания сил уже нет.

Это продолжалось минут десять. Зал постепенно пустел, официанты уносили пустые тарелки и бокалы. Таня отстранилась от него, вытерла слезы, и, коротко сказав: "Спасибо", подхватила сумочку и встала, чтобы уйти.

- Ну нет уж, - Андрей встал следом за ней. - Я тебя провожу.

- Я на машине.

- Значит, до машины провожу.

Машиной оказалась видавшая виды Mazda Familia.

- Можно твой телефон? – спросил Андрей, когда Таня завела двигатель.

Что он будет делать, если она сядет в машину и уедет? Запишет номер и будет постить в соцсетях глупые просьбы в группах вроде "Знакомства. Новосибирск"? "Девушка с рыжими волосами на белой "Мазде" с номером 365, пожалуйста, напиши мне!" Если не даст телефон сейчас – значит, не откликнется и на просьбы написать.

Будет искать ее через те же соцсети, будет вглядываться в номера каждой проезжающей мимо белой иномарки?

- Где ты живешь? – спросила Таня.

- Что?

- Куда тебе ехать?

- На Первомайку.

- Я подвезу, садись.

- Да я на такси… - неловко ответил Андрей.

- Андрей, ты нормальный вообще? – разозлилась она. – Ты подсел ко мне в баре, но не хочешь сесть со мной в машину? Поехали! Я же сказала, говорить будем потом. Вот в машине, по дороге – самое время разговаривать!

Андрей сел.

 

***

 

- Мы говорили всю дорогу.

Свой рассказ Андрей заканчивал уже сидя на спине Сапфира, парящего над лесным массивом Первомайского района. Дракону очень понравилась Обь, и он успел пролететь под всеми шестью ее мостами, из-за чего ребятам приходилось периодически прерывать свой рассказ, отвлекаясь на историческую справку о мостах, под которыми они пролетали. Но когда над ними пролетел третий самолет, они настояли на том, чтобы Сапфир не мозолил глаза пилотам, заходящим над рекой на посадку. Вдруг да разглядят они на фоне черной воды черную крылатую тень? Вдруг да доложат в аэропорт? И вдруг, да там поверят?

- Я рассказала ему о том, почему пришла в бар, - продолжила Таня. - Отвлечься хотела. Хоть ненадолго. За месяц до этого погиб мой друг. Больше, чем друг. Человек, которого я любила… Он был заядлым автостопщиком…

Она осеклась, подумав, что дракон не поймет этого слова, но в конечном итоге важным было не его значение.

- Он любил путешествовать. Любил кататься между городами. Любил свободу… На трассе его и сбили. Водителя не нашли. Пустынный участок трассы, никого не было, никто не видел. Тело скатилось с насыпи, увидели его только утром. Там дорога прямая, иные водители там разгоняются до двухсот. Удар был такой, что слетели кроссовки… Их нашли метрах в десяти от него. Говорят, он умер мгновенно, ничего не почувствовав.

В Танину голову ворвалась волна печали и сожаления. Не её печали. Свою она знала слишком хорошо… Сапфир выражал свое сочувствие.

- Спасибо! – сказала она.

"Как его звали?"

- Он любил, чтобы его называли Вороном. Это прозвище стало его именем. Да, у него тоже были крылья. В общем, поэтому я так расчувствовалась на том стихотворении. Оно как будто о нем…

- Ну и как-то так мы и познакомились, - закончил мысль Андрей. – Таня довезла меня до дома. Мы о многом говорили по дороге, не только о Вороне. Обо всем говорили… И да, она оставила мне свой номер телефона. Я позвал ее на свидание на следующий же день.

- А я отказала! – рассмеялась Таня.

- Да. Сказала, что не готова к новым отношениям.

- И я тогда еще полгода слал ей каждое утро смски.

- Каждое утро у меня начиналось с сообщения "Доброе утро, прекрасная!"

- Ну и, в общем, через три месяца мы все-таки встретились, просто попить кофе. Потом стали встречаться чаще…

- А примерно через полгода после нашего знакомства – поняли, что мы хотим быть вместе.

- Вообще-то я это с первого дня понял! – возразил Андрей. – Вон, кстати, мой дом.

Таня счастливо рассмеялась, прижимаясь к нему. Под крылом проплывал сосновый бор, тоже бывший когда-то частью единого лесного массива, покрывавшего всю территорию современного Новосибирска. Впереди – горели редкие огни частного сектора, и возвышавшейся над ним кирпичной шестиэтажки, на которую и указывал Андрей.

Сапфир просил задать новый курс. Просил показать ему что-то еще.

- Обское море? – спросила Таня, повернувшись к Андрею.

- Почему бы и нет? Сапфир, курс на три часа! Ты не устал?

"Можно ли устать от счастья?" – был ответ. - "Драконы созданы для полета! Дракон – это синоним полета! Мы – дети неба и времени!"

Кожистые крылья наполнились воздухом, ветер засвистел в ушах, и ребята опустили головы, прижимаясь к могучей спине Сапфира. Дракон замахал крыльями, уже не просто паря, но разгоняясь, набирая скорость.

- Сапфир, а в вашем мире есть кто-то, кто может, скажем так, угрожать драконам? Кто может сравниться с тобой? Естественный враг, как говорят у нас.

"Люди охотятся на нас. Особенно маги. Им нужны наши сердца! Маг, отведавший сердца дракона, станет неуязвимым для своих собратьев!"

- И как? Много сердец досталось людям?

"Одно!" – ответил Сапфир, и Андрей почувствовал исходившую от дракона печаль. Ту же, что сквозила в Таниных рассказах о Вороне.

"Но вы бы знали, сколько охотников на драконов больше ни на кого не будут охотиться!"

- Догадываюсь! – улыбнулся Андрей.

По левую руку сверкнули огни Нижней Ельцовки.

- Сапфир, я не думал, что я это скажу, но прими чуть правее, - попросил Андрей, - держись ближе к дороге! И снижайся потихоньку, метров до ста.

Знал ли дракон понятие "метрическая система" раньше, впитал ли основные законы функционирования этого мира, совершив в нем путешествие сквозь время, или же это было простой случайностью, но Сапфир занял эшелон в 100 метров и полетел в сторону Академгородка, поймав попутный ветер.

- Вон, смотри! Сделай круг над тем местом! Осмотрись!

Андрей указывал на музей железнодорожной техники.

- Тут стоят десятки паровозов и вагонов, ходивших по железной дороге как раз во времена строительства первого моста через Обь. Ну и множество более современных, конечно. Интересное место! Нравится?

Дракон сделал пару кругов над музеем, проводил взглядом тяжелый товарняк, прогрохотавший по железной дороги мимо станции "Сеятель" в сторону Алтая, и лег на прежний курс.

"Туда?"

- Туда!

Под крылом дракона снова зашумел лес.

- Это Академгородок, - принялась рассказывать Таня, с молчаливого одобрения Андрея. - В некотором роде элитный район. В советские годы… Блин, ты же не знаешь, что такое советские годы… В общем, при другом короле, очень суровом короле, Академгородок был рассадником свободы. Вообще он – научный городок. Академический. Тут повсюду исследовательские институты, всяческие экспериментальные установки. Упорно ходят слухи, что под Академгородком есть экспериментальный термоядерный реактор, но это я тебе тоже объяснить не смогу. Но поскольку люди здесь в советские годы жили очень умные, интеллигенция, то тут и родилось свободомыслие. Первый конкурс красоты… Первые рок-концерты… Рок, это музыка такая… Протестная. Не против конкретного короля, против жестокой власти вообще, в целом.

Молчавшая до этого колонка ожила, заиграв первые аккорды Янкиной "По трамвайным рельсам", но быстро умолкла, словно не хотела перебивать рассказчицу.

- Туда! – скомандовал Андрей, узнав здание института цитологии и генетики. – Видишь? Вон там, на аллейке?

В свете фонарей на небольшой аллее стояла бронзовая скульптура.

- Присмотрись!

Дракон улыбнулся. Не губами. Мысленно. Ребята ощутили волну тепла в драконьем сознании.

- Наверное, самый милый памятник в Новосибирске. Да, у нас увековечивают не только память великих правителей и музыкантов. Памятник лабораторной мыши. Мышь, вяжущая нить ДНК.

Мышь и в самом деле была милой. Маленькая мышь-бабушка в очках, с легкой полуулыбкой взиравшая на мир и вяжущая двумя спицами нить ДНК…

- Набери высоту и теперь забирай чуть правее. К морю! Чувствуешь его запах?

Сапфир ощущал свежесть, но в его мире море пахло иначе.

- Оно не соленое, - пояснил Андрей, - пресное. Водохранилище! В советские годы на Оби построили плотину, чтобы вырабатывать электричество, ну и заодно – чтобы контролировать разлив реки. Но новосибирцам нравится называть это место морем. Хочется нам, равнинным жителям, иметь свое море…

- Летим к плотине! – велела Таня и закончила свой краткий экскурс в историю Академгородка. - Теперь здесь – просто уютный район с претензией на элитность. Квартиры стоят как самолеты… Близость к морю, чистый воздух. Ну и какая-то часть духа старого Академгородка, конечно, осталась!

Сапфир снизился почти до самой воды и летел в паре метров от спокойной поверхности моря. Вообще драконы, существа огня и воздуха, воду недолюбливали. Купающийся дракон – нонсенс. Но летать над морем драконы любили, это мог бы подтвердить любой житель мира, в котором Сапфир родился. Среди людей существовало поверье: увидеть скользящего над водой дракона – к удаче.

Драконы не знали понятия "экранный эффект". Но знали, что над самой водой их могучие крылья лежат на воздухе без малейших усилий. И любили летать вот так, едва не касаясь волн своим наполненным огнем брюхом.

Сапфир плюнул на усталость, Сапфир снова поплыл во времени. На этот раз он нырнул не глубоко, всего на 80 лет в прошлое.

Долгое время не происходило ничего, только солнце прокатилось с запада на восток, и превратилось, как и в прошлое погружение, в сияющую дугу. По Обскому морю сновали стремительные баржи и теплоходы, количество которых все увеличивалось. Косяками проносились стремительные парусники разных размеров, постепенно исчезали строения, спрятанные за лесом по обеим берегам. А потом море исчезло.

Пропала в никуда ГЭС, постепенно стала исчезать насыпь плотины. Море отползло от берегов, превратившись обратно в широкую, полноводную Обь, а на правом ее берегу возник старый город. Множество деревянных домишек, шпиль церкви, здание знаменитой Гороховской мельницы.

Сапфир вынырнул в обычное течение времени, тряхнул головой, отгоняя серую пелену усталости, и зачерпнул крыльями воздух, набирая высоту. Ему понравился этот мир, и его люди. Ему понравился этот город, жители которого строили дома, вздымавшиеся к облакам выше самых величественных замков его родного мира. Город, который возник на берегу величественной реки, и поставил реку себе на службу. Город, люди которого поклонялись не только своим правителям и героям, но и собственной истории, собственным свершениям, ставя памятники мосту и лабораторной мыши.

Ему нравились и те двое, что сидели на его спине без страха, без опаски, доверившись ему и его полету. Они любили свой город. Не свой дом, не свой замок, не свое поместье, что нередко встречалось в мире Сапфира, а свой город. Весь, целиком, как любят человека. Как они любили друг друга.

Дракон пронесся над плотиной и снова снизился над рекой, широко распахнул крылья, лег на воздух и полетел вперед над самой водой, как только что летел над водной гладью сотворенного людьми пресного моря. Люди на его спине переговаривались о чем-то…

- А давай покажем Сапфиру плакат? Ну, тот, о котором Задорнов говорил.

- А толку-то? Он же не поймет.

- Он же понимает наш язык…

- Но читать-то он не умеет.

- Так мы ему прочтем.

- А объяснить сможем?

- Ха! Может он нам объяснит? Как будто кто-то понимает...

- Ну, давай, попробуем… Сапфир! Поверни налево! Вот так… Прямо… Видишь дорогу? Вот над ней и держись. А мы тебе пока расскажем о том месте, куда мы летим. Андрей, давай ты? Ты постарше меня…

- Ага, на год… Ну, попробую… В общем, Сапфир, ты от нас уже слышал выражение "советские годы"… 70 с небольшим лет у нас в королевстве правил очень суровый король. Собственно, это был не один король, а несколько, но с одинаковым характером. Хм… Собственно, и характер был разный, и вожди были разные, но придерживались определенной линии, определенной политики. Жесткой политики. Кто-то – чуть мягче, кто-то – чуть жестче. Но в целом – тоталитаризм у нас был. Жестокая власть. Шуток эти правители не понимали вообще. Зато очень любили всяческие лозунги. Призывы к чему-нибудь великому. Вся страна была обвешана сотнями тысяч плакатов с текстами в духе "Слава нашим рабочим!", "Выполним пятилетний план за четыре года!", "Построим мост за полгода!" Я сейчас утрирую, но суть была такой. За 70 лет эти плакаты так примелькались, что уже никого не мотивировали. К ним настолько привыкли, что стали воспринимать как обыденную деталь пейзажа. Кто-то даже пытался над ними шутить… А за такие шутки можно было и в тюрьму угодить. И вот правитель сменился! Ррраз, и королевство стало совсем другим. Были введены другие правила! То, что раньше было запрещено, вдруг стало разрешено, и даже более того, стало нормальным.

Не стало пятилетних планов. Оды о славе рабочих никто не пел. Мосты строить перестали практически совсем, денег не было… А плакаты остались. И даже более того, люди по привычке продолжали вешать новые. Ведь как же так, 70 лет плакаты с мотивирующими надписями вешали, а теперь – перестанем, что ли? И вот в одном… хм… Пусть в замке, один мелкий сюзерен решил, что это непорядок, что на его территории давно не появлялось плакатов с красивыми лозунгами. Он вызвал к себе своих вассалов и потребовал, чтобы рядом с одной из важных городских дорог появился новый лозунг! Красивый, мотивирующий, важный!

Вассалы задумались. Вассалы были поумнее этого мелкого правителя, который еще не осознал, что власть сменилась и что советские годы остались позади. Но раз сюзерен приказал – надо плакат повесить. Но какой? Рабочих прославлять уже не модно. Пятилетние планы отменили. Новых мостов в королевстве не строят. Строго говоря, в стране вообще практически ничего не строят, после падения советской власти у нас началась такая разруха, что по прежнему королю резко начали очень сильно скучать. Но плакат-то повесить надо! Сюзерен же приказал… И тогда… Вот он!

Сапфир заложил крутой вираж и резко сбросил высоту, так что у ребят захватило дух.

- Может это глупый вопрос, но… Ты умеешь читать по-нашему?

Конечно же, он умел. Для драконов времени письменность людей – так же доступна, как и их речь. Любой язык, любая культура любого мира.

Сапфир пролетел чуть в стороне от дороги, разглядывая плакат. Развернулся, пролетел в другом направлении, прочитав его еще раз. Снова заложил вираж и пролетел снова, вглядываясь в длинный синий плакат, на котором большими белыми буквами был написан лозунг, ставший такой же достопримечательностью Новосибирска, как ГЭС, Оперный театр или зоопарк.

- Я же говорила, он не поймет, - сказала Таня, но осеклась. В ее сознание ворвалось веселье, не принадлежавшее ей. Яркое, игристое, сверкающее на солнце веселье.

Дракон смеялся.

Дракон понял.

Дракон оценил шутку людей, подчинившихся нелепому приказу и сотворившим плакат "ДА ЗДРАВСТВУЕТ ТО, БЛАГОДАРЯ ЧЕМУ МЫ – НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО!"

- Дракон с чувством юмора! – восхитилась Таня. - Это ли не потрясающе?

На востоке становилось светлее. Солнце еще не показалась из-за горизонта, еще даже не заалела утренняя заря, но небо на правом берегу Оби уже теряло свою черноту, напоминая о том, что солнце катится в сторону молодого сибирского города.

Пора было возвращаться.

- Летим через центр! – предложила Таня. - А то мы над ним лихо пронеслись, а ничего Сапфиру толком не показали кроме набережной. Даже Оперный пропустили.

- Оперный – святое дело! – согласился Андрей. - Сапфир! Курс на Обь! Возвращаемся обратно!

 

***

 

Зарда нервничал. Он чувствовал приближение рассвета, а значит, дракон наверняка скоро вернется к червоточине. Ведь не станет же он летать днем над незнакомым городом? Или станет? Что ему местные жители, он же ДРАКОН, могущественное и непобедимое чудовище! Может он и не вернется вовсе? Может он уже испепелил пару кварталов, захватил самый величественный замок города и теперь ждет, когда напуганные горожане потащат ему свои сокровища?

Правда в родном мире мага драконы никогда так не поступали… Хотя, случаи, когда драконы сжигали целые города все-таки имели место быть, но справедливости ради стоит отметить, что перед этим сами жители города нападали на драконов…

Впрочем, куда больше, чем вариант, в котором дракон не вернется, Зарду беспокоил другой. Вариант, в котором дракон возвращается ПРЯМО СЕЙЧАС, а лаири еще не готов.

Латной перчатки рыцаря было мало.

Боли покойного сэра Тони на черную душу лаири хватило. Заклинания, наложенное магом на его доспехи, и выданное за заклинание стойкости к огню, было достаточно, чтобы аккумулировать эту боль. Но Зарда рассчитывал, что работать ему придется с ЦЕЛЫМ телом рыцаря, а не с жалким его куском. С раздавленным, сожженным (это было бы оптимально, смерть в огне оставляет больше всего простора для темных заклинаний), изломанным и размозженным, но с ТЕЛОМ, а не с несколькими кусочками плоти и каплями крови, оставшимися на фрагменте доспеха.

Лаири получился полным ярости и злобы, но вот сил творению Зарды не хватало. Очень не хватало. Этого лаири дракон размазал бы по земле всего несколькими ударами.

А должно было быть наоборот. Тварь должна была быть сильнее дракона! Гораздо сильнее.

Впрочем, и к такому развитию событий Зарда был готов. В любом мире достаточно боли и ненависти, достаточно ярости и злобы. Нужно только дотянуться до них, собрать и вложить в бездонную черноту души лаири. И каждая капля чужой ярости будет делать темную тварь сильнее.

Зарда раскинул сканирующую сеть.

Невидимые и неосязаемые нити поисковых заклинаний заструились во все стороны, ища боль, ярость и страх: все, что могло наполнить лаири силой. И вскоре заклинания стали откликаться, находя искомое. Откликаться и тянуть темную силу к себе.

И силы было много.

Сначала Зарда нащупал ярость. Холодную ярость людей, готовящихся вершить месть. Нащупал ее практически рядом с тем местом, где находился, в том же лесу. Пропустив эту ярость через себя, маг увидел десятки людей, роющих в лесу окопы. Не для сражения, но в качестве тренировки. Их враг был где-то далеко, на западе, где полыхало зарево войны, самой страшной из войн, прокатившихся по этому миру. И эти люди, будущие солдаты, тренировались здесь. Рыли окопы, готовясь зарываться в землю в настоящей войне. Готовясь мстить за умерших от рук врага родных и друзей.

Это была не огненная, слепящая ярость боя, но ярость холодная, жестокая, праведная. Не самый благодатный материал – Зарда предпочел бы, чтобы та война докатилась до этих мест, чтобы здесь умирали люди, умирали страшно, в мучениях, чтобы их ярость была красно-черной, исступленной и безумной. Но… Сгодится и эта, праведная ярость. Лаири втянул ее в себя и довольно облизнулся, прося еще.

Куда более питательную пищу Зарда нащупал близ центра города. Страх, голод и боль. Старые страдания, давно впитавшиеся в землю, давно забытые всеми, кроме родных тех людей, что были убиты в застенках тюрьмы, стоявшей к северу от бора. Если бы маг понимал язык погибших там людей – в застывших мертвых мыслях, отпечаток которых остался в земле, он прочел бы название этого места. Пересыльная тюрьма НКВД. Но Зарде не из кого было вытянуть знания о языке, поэтому он довольствовался лишь образами. Образ тюрьмы был четким и понятным, а тюрьма – это всегда страдания.

В здании, от которого не осталось даже руин, убивали людей. Убивали без суда и следствия, убивали по прихоти правителей. В этом месте давно не осталось мертвых тел (хотя последние останки были найдены всего несколько лет назад), было разрушено и само здание тюрьмы. Но земля помнила, земля хранила боль умерших, и Зарда потянул эту боль к себе, чтобы скормить черной душе своего голема.

Задрожали нити заклинаний, расползшиеся по ближайшему кладбищу, всего в паре верст от места, где открылась червоточина. На кладбищах много скорби, но скорбь не годится в пищу для лаири. Голем требует боли и ярости, поэтому сканирующей сети потребовалось много времени, чтобы пробежаться по могилам, отыскивая те, которые хранили эти компоненты.

Три десятка лет назад в этом городе часто случались убийства. То были бандитские времена, и разбойники порой убивали как друг друга, так и ни в чем неповинных людей. Больше всего материала для лаири получалось собрать как раз с могил бандитов, погибших в стычках с такими же, как они. Боль, страх, жажда мести – прекрасная питательная среда. Жаль только, что в момент гибели на этих людях не было доспехов сэра Тони, окутанных заклинанием Зарды. Жаль только, что все эти чувства притупились и ушли в землю.

Жаль… Собрать бы всю эту черную силу, да вложить в кадавра! Мощь получилась бы такая, что мир содрогнулся бы! Мир был бы испепелен!

Но земля помнила, земля хранила. Собрать удавалось мало, но… Курочка – по зернышку, лаири – по косточке.

Лаири спал, разметав свои огромные крылья по поляне. Полуметровые когти скребли по земле, пропахивая в ней широкие борозды, а из приоткрытого клюва вырывались облачка черного дыма. Лаири спал, впитывая злобу, боль и страх, с каждой минутой становясь сильнее и опаснее. Еще чуть-чуть, еще немного времени, еще немного сил, и голем будет готов к бою, ради которого был создан.

Еще немного, и против творения Зарды не устоит никто и ничто!

Даже черный дракон!

Зарда вздрогнул, когда одна из нитей его магической паутины коснулась настоящего клада. Скопища невероятной боли и жестокости, в сравнении с которой меркло все, что удалось собрать с места разрушенной пересыльной тюрьмы. Кладбище в самом центре города. Братская могила с останками 104 человек.

Война… Да, здесь гремела война. Та свирепая, праведная война, опалившая западную часть королевства, не докатилась до этих мест, но незадолго до нее в этих краях бушевала другая. Куда менее масштабная, но жестокая и беспощадная. Братоубийственная война, война своих со своими.

В сознании Зарды мелькали образы и понятия, в значения которых он не вдумывался и не пытался понять. Почему-то люди, имевшие один цвет кожи, делились по принадлежностям к двум цветам: белые и красные. Впрочем, и это было неважно. Важна была только боль, а боли в братской могиле было много. Очень много.

Столетие назад красные наступали, тесня белых. Белые отступали, покидали город, который не могли удержать, но перед уходом они жестоко казнили пленных врагов. Жестоко и бесчеловечно. Обреченных закалывали штыками, экономя патроны и наслаждаясь страданиями умирающих.

Боль, страх, ненависть, предсмертные проклятья… Все это было разбавлено временем, все это было нейтрализовано скорбью по безвинно убиенным. Но боли было столько, что зачерпнув ее, Зарда едва сумел ее удержать.

- Ешь! – прошептал он, скармливая боль своему творению, и лаири потянул густую субстанцию в себя, сонно причмокивая языком, задрожав от предвкушения.

- Успел! – крикнул Зарда черным небесам. – Я сделал это! Я готов! Ну, иди сюда! Возвращайся к червоточине! Я жду!

Теперь можно было расслабиться и просто ждать.

 

***

 

Крылья Сапфира мерно вздымались и опускались, поддерживая огромное тело дракона в воздухе. Таня откинула голову назад, на плечо Андрея, и любовалась звездами, лишь иногда вставляя какие-то уточнения в монолог вошедшего во вкус гида.

- Вон там, слева, гостиница "Турист", самый знаменитый долгострой нашего города. Гостиница – это… Ну вроде постоялого двора. Только сам видишь, город у нас большой, так что и постоялые дворы у нас соответствующие. Знаешь, как у нас ее зовут? Единственная в мире гостиница -5 звезд! Полвека уже стоит вот в таком вот виде. Каркас есть, а больше ничего нет. Какие только легенды про нее не ходят. То говорят, что просто денег не хватило достроить, то – что фундамент у нее ненадежный, и выяснилось это уже в разгар строительства. Скорее всего – и то, и другое. Не-не-не, не вздумай на нее садиться, вдруг она только тебя и ждала, чтобы развалиться?

- А вон там – башня! – лениво сообщила Таня, скосив взглядом направо.

- Да, еще одна достопримечательность. Когда-то она была водонапорной башней. Потом, когда в городе появился стабильный водопровод, ее переделали внутри, и в ней поселилась телекомпания. Это… Как газета, только… А, ладно, не важно, я тебе этого не объясню.

"Чем она примечательна?" – возникло в голове у обоих.

Этот вопрос поставил ребят в тупик. Таня даже выпрямилась, забыв про созерцание звездного неба и о том, что она уже почти задремала после насыщенной бессонной ночи.

А в самом деле, чем?

- Она – памятник архитектуры! – нашелся Андрей. – Древнее здание… Ну, как древнее, ей и ста лет еще нет, лет 70 кажется.

"Что такое памятник архитектуры?"

- Это старое красивое здание…

"Башня – красивая?"

Назвать башню красивой? Старая, облезлая, в чем-то даже жутковатая. Какая-то красота в ней, конечно, была, но вряд ли гость из Венеции, каждый день проходивший мимо Собора Святого Марка, назвал бы башню красивой. Как и турок, ежедневно любовавшийся Софийским Собором и Голубой Мечетью.

- Тогда это какое-то старое здание или сооружение, которого нигде больше нет.

"Таких башен больше нет во всем мире?"

- За весь мир не поручусь, но в городе – точно нет. Хотя… Похожие – есть. Меньшего размера. Они тоже считаются памятниками архитектуры. Понятия не имею, почему… Просто люди к ним привыкли. Они были всегда, то есть стоят тут давно. Стали частью пейзажа, частью города. Как-то так.

"Тотем!" – вынес вердикт дракон.

- Тотем – это когда предмету поклоняются… - заговорила Таня и осеклась. - Да, похоже ты прав. И башня, и гостиница – тотемы.

"Тотемная магия!"

- Поясни?

Дракон пояснил. Как обычно не словами, но образами и оформленными мыслями, попытавшись подобрать примеры, понятные своим пассажирам.

Тотемы – это не только намоленные места. Тотемы – это что-то выбивающееся из общего ряда, стоящее на виду у множества людей давно, и ставшее одновременно привычным и обыденным, и в то же время чем-то уникальным. Тотем – это, например, старый заброшенный дом на улице маленького городка. Он словно концентрирует вокруг себя городские легенды, становится неприметным центром поселения, его визитной карточкой. Чем-то, с чем ассоциируется город.

"А, ты из того городишки, где дом старого Мусы?"

- Я живу на Башне! – говорили жители близлежащих домов, имея в виду, конечно же не, что живут на ее крыше. И их понимали.

Тотем – это елочная игрушка, подаренная кем-то в определенный момент жизни, и ставшая, благодаря сочетанию события и своего внешнего вида, символом семейного счастья в доме.

Тотем – это счастливый билет, сначала валявшийся в кошельке непонятно зачем, а затем ставший настолько привычным, что его исчезновение вызовет страх и мысль: "Я потерял свою удачу!"

Сгорит дом старого Мусы – жизнь городка радикально переменится. Снесут башню – изменится весь район, и эхо этого изменения прокатится по всему городу, меняя его.

- Помнишь рекламу NOKIA на площади Ленина? – спросила Таня.

Андрей помнил. Громадные синие буквы на одном из зданий в самом центре города, непостижимым образом стали тотемом. Люди шли мимо, не обращая на них внимания, как на привычную деталь пейзажа. Но стоило Андрею закрыть глаза и представить центральную площадь Новосибирска, как воображение нарисовало не только Оперный театр, но и буквы NOKIA, не являвшиеся ни памятником архитектуры, ни вообще чем-то значимым. Эта реклама стала тотемом. Стала одним из символов центра… И когда рекламу убрали, это вызвало шум и ажиотаж. Люди были недовольны исчезновением рекламного объекта. И это при том, что новосибирцы, как и все нормальные люди, рекламу терпеть не могли.

"Маги могут черпать силу из тотемов", объяснял Самфир, пролетая высоко над сияющим огнями проспектом Маркса. "Это кладезь энергии, если уметь ей пользоваться! Мы, драконы, используем их как маяки, когда ныряем во время. Черпают из них силу и простые люди, сами того не осознавая. Бывает, что одного взгляда на тотемную достопримечательность человеку достаточно для того, чтобы улучшить настроение или зарядиться бодростью!"

- Знаешь, а я начинаю понимать тотемную магию! – улыбнулся Андрей. – У меня одно время традиция была. Как-то сама собой сложилась… Я по работе часто на почтамт ездил, письма отправлять. Ездил на метро. Выходил на площади Ленина, и шел к почтамту. И как-то само собой в привычку вошло, когда на Ленина поворачиваю - обернуться к Оперному театру, посмотреть на Ильича и пять окружающих его скульптур, улыбнуться и одними губами произнести: "Этой мой город!" Таня, помнишь, социальная реклама такая была в 90-е? "Русский проект". Я ее по телевизору не застал, конечно, маленький еще был. На "Ютубе" потом ее видел и читал про эту серию роликов.

- Помню, помню. Первая социальная реклама в России. Причем не на что-то конкретное направленная, общая такая. Реклама жизни в России! Удивительные ролики были!

- Вот! Помнишь, была там одна сценка: девушка на роликовых коньках ранним утром цепляется зонтиком-тростью к троллейбусу и едет по спящей Москве в институт? А потом отцепляется возле МГУ и катит к нему, помахав на прощание водителю рукой. И потом появляются эти слова: "Это мой город!" И я когда их произносил - всегда настроение улучшалось! Тотемная магия, значит?

"Тотемная магия!" - согласился дракон, а затем попросил. - "Покажите мне это место!"

- Мы и так туда летели. К реке, Сапфир! Чуть левее, пожалуйста, держи курс на памятник мосту.

- Тотемная магия - это интересно, конечно... - промурлыкала Таня. - Но мне бы практическую освоить. Фаербол метнуть, например. Или превратить воду в вино.

"Ну так метни! Только вверх, а не вниз. Поджаришь там кого-нибудь еще..."

- То есть как это "метни"? Я ж не волшебник.

"Простейшая магия доступна вам, пока я рядом. Воду в вино вы не превратите, но метнуть огненный шар или призвать бурю вы сможете!"

- То есть мы временно - маги? - удивленно спросил Андрей.

"Вы - не маги. Я - дракон!"

Видимо для Сапфира это было таким же нормальным и естественным явлением, как и то, что дракон понимал любой язык.

- Нет уж, ты объясни подробнее! И научи!

"Просто представь, что творишь огонь в руке! Плечо - локоть - ладонь! И отдели огонь от себя! Брось его в небо!"

Первой фаербол создала, конечно же, Таня, готовая экспериментировать всегда и со всем. Пока Андрей разглядывал свою руку, представляя, как огонь зарождается в плече и бежит к локтю, а затем к ладони, Мармеладка уже запустила в воздух горячий шарик, с легким хлопком рассыпавшийся искрами в паре метров над ними.

- Ух ты! Я серьезно это сделала? Ну-ка еще разок...

Второй шарик она запустила одновременно с Андреем. На этот раз Танин фаербол получился крупнее, размером с куриное яйцо, пролетел дальше и полыхнул ярче. Андрей и с первой попытки не отстал от своей девушки, метнув шарик вперед метров на 20, где он рассыпался золотым дождем.

"Поменьше иллюминации! Не привлекайте внимания! Приземлимся в лесу - еще поиграетесь, прежде чем я уйду!"

- А как это получается? - не отставал Андрей. - И что мы еще можем?

"Без подготовки и обучения вы легко справитесь с интуитивной магией. С простейшими заклинаниями вроде создания или управления огнем, с левитированием предметов, с изменением тока воды. Что-то серьезное, из арсенала настоящих магов: невидимость, проклятья, исцеление болезней - это уже не для вас. Этому надо учиться, а учить вас некому!"

- А ты?

"Я - дракон!"

- Спасибо, это мы и так поняли. Почему ты не можешь научить нас?

"Я - не маг. Я - дракон!"

- То есть ты сам магией не владеешь?

"Да. Я просто ее источник!"

- Поэтому мы стали уметь колдовать, да? Мы черпаем магию от тебя?

"Вы дали имя дракону. Между мной и вами - связь. А я - дракон! Во мне столько волшебства, что те, кто связан со мной, начинают сами источать ее. Обретают способности, которых не имели! Если бы маги моего мира знали это, они бы не пытались охотиться на нас. Они пытались бы стать едины с нами, драконами!"

Коммунальный и метромост остались позади. Сапфир пролетел над парком "Городское начало" и "Горбом Городецкого".

- Вот над этой улицей держись! – задала курс Таня.

"Красный проспект?" - спросил дракон.

- А у тебя хорошая память, - похвалил его Андрей, снова включаясь в режим экскурсовода, - да. Центральная улица нашего города. Когда-то центр города был вон там, видишь, где стоит большой дом с памятником. Потом, чем дальше город уползал от реки, тем дальше смещался и центр, и сейчас он - на площади Ленина. А эта площадь... Подожди, сделай над ней круг, тут есть кое-что любопытное. Видишь вон там памятник? Это памятник Крячкову, пожалуй, самому известному архитектору Новосибирска. У нас, собственно, если в центре города видишь красивое здание - с вероятностью 90% ты не ошибешься, если скажешь, что его проектировал Крячков. Ну а на оставшиеся 10% - придется Оперный театр, его другие люди проектировали. Так вот, это - площадь Свердлова, при том, что Свердлов в Новосибирске никогда и не бывал. Давно уже идут разговоры о том, чтобы переименовать ее в площадь Крячкова, потому что четыре здания из пяти окружающих площадь - проектировал Крячков. Самое знаменитое - вон то. Стоквартирный дом...

- Квартиры там... - мечтательно протянула Таня. - Как думаешь, мы когда-нибудь накопим?

- Если скинемся по почке - почему бы и нет? На однушку может хватить. В общем, это самый известный дом в городе. В нем раньше лучшие люди города жили. Академики, врачи, художники, директора заводов. Ну, по крайней мере, один. А еще был у нас в стране... Ну, скажем так, менестрель. Очень известный. Я бы даже сказал, легендарный. В его честь у нас улица названа, и прекрасный памятник стоит вон там, тоже в центре в общем-то. Высоцкий его фамилия. Так вот, в Новосибирске Высоцкий ни разу официально не выступал. Но как минимум однажды был с неофициальным визитом, заезжал в гости к своему другу, художнику Николаю Грицюку. Ну и есть легенда, что на квартире у Грицюка он давал небольшой квартирник. Пел для своих, так сказать... А жил Грицюк...

"В стоквартирном доме".

- В точку! Тебе это все неинтересно, конечно. Высоцкий какой-то, Грицюк... А для кого-то Высоцкий - легенда и кумир. В соседнем Новокузнецке вот на здании, где Высоцкий выступал, висит памятная табличка. А у нас даже не все знают, что он бывал в стоквартирном доме. Все знают, что в 37-м году проект этого дома получил золотую медаль на Парижской выставке, но что в нем жил Грицюк, картины которого висят в Третьяковке, Русском музее в Петербурге, и Альт-музеуме в Берлине – знают единицы. И что именно Грицюк был инициатором создания Новосибирской Картинной Галереи, которая расположилась вон в том доме напротив, который тоже проектировал Крячков…

Сапфир заскучал, поэтому прервал излияния Андрея самым доступным способом: изогнул крылья вверх, уменьшая площадь соприкосновения с воздухом, и сорвался с потока, ухнув вниз.

Таня завизжала, вцепившись в выступы драконьей брони, но завизжала скорее от восторга, чем от страха. Секунду спустя дракон снова взмахнул крыльями, набирая высоту.

- Намек понял, - проворчал Андрей, - про художников и менестрелей тебе больше не рассказываю. Ты чужд искусству, Сапфир! А между тем в стоквартирном доме жил Галущак, директор приборостроительного… Ааааааа! Все, все, молчу. Это же не художник, это управленец! Руководитель завода, который… Ааааааа! Сапфир, ящерица ты бронированная, имей совесть, меня же сейчас стошнит! И вообще, не опускайся так низко, людей уже довольно много.

Красный проспект действительно оживал. По нему засновали машины, еще не непрерывным потоком, как в разгар дня, но уже и не единичные автомобили, мчащиеся куда-то среди ночи.

"Не заметят!" – ответил дракон.

- Почему? Я знаю, мы не так часто смотрим в небо, но…

"Не заметят. Вы не дадите. Интуитивная магия…"

На этот раз Андрей понял сразу.

- Поэтому ты был так спокоен, когда под нами парочка говорила о Михаэле Энде, да? Потому что мы не хотели, чтобы они нас заметили, и они нас не замечали? Потому что мы, сами того не осознавая, черпали твою энергию, создавая что-то вроде заклинания отвода глаз?

"Да".

- Мог бы и сразу сказать. И на скольких людей это может подействовать?

Дракон не знал. Был уверен в том, что два проходящих мимо человека, увлеченных друг другом, однозначно не станут поднимать головы, чтобы посмотреть, откуда льется музыка. Что проезжающие мимо люди в самоходных повозках тоже не станут интересоваться пронесшейся над землей громадной черной тенью. Но знал и что если он опустится на землю, прямо посреди дороги – интуитивного использования магии будет недостаточно. Что в таком случае отвести людям глаза смог бы только опытный маг, хорошо знакомый с заклинаниями маскировки.

Время драконов – ночь. Ночью черные драконы незаметны на фоне черного неба. Но днем… Днем дракону лучше находиться подальше от людей, и уж точно подальше от людей чужого мира.

Тем временем, внимание дракона привлекло странное здание. Высокое, темно-синее, с двумя громадными зубцами на крыше, похожими на зубцы крепостной стены замка. Может быть, это и есть замок, в котором живет правитель города?

- Нет, что ты, - улыбнулся Андрей, уловив мысли дракона. - Правитель этого города живет в другом месте. Хотя… Это я об официальном правителе. А настоящие – вполне может быть, что здесь и живут. Те, кто указывает официальному, что делать и какие законы издавать. Это "Бэтмэн". Пожалуй, самый знаменитый дом нового времени.

Сапфир кружил над темно-синей высоткой, гордо возвышавшейся над центром Новосибирска, проносясь почти у самых окон пентхаусов в зубьях величественного здания.

- До него в нашем городе выше 14 этажей ничего не строили. При советской власти – как-то не принято было, мол, чего к небесам тянуться, выпендриваться? Вон, стоквартирный дом, и тот – всего 8 этажей. Зачем строить выше? А в какой-то момент в архитектуре вообще были осуждены парадность и красота. Дома стали типовыми, безликими, серыми… Поэтому большая часть города у нас такая. А потом вдруг стало официально можно строить высокие дома не похожие друг на друга. Так появился "Бэтмэн". Он молодой еще, ему и 20 лет нет. Он – первая ласточка новой городской архитектуры. Высотной, с оригинальными фасадами. Первый небоскреб города. 20 этажей!

"Красивый!" – похвалил "Бэтмэна" дракон.

- Спорный вопрос. О нем вообще много споров было. Многие этот дом до сих пор называют главным архитектурным убожеством Новосибирска. Но факт в том, что "Бэтмэн" стал неотъемлемой частью города. Одним из его символов.

"Тотемом".

- Да, тотемом. Его фотографируют для открыток, рисуют на картинах, упоминают в книгах… Хорош уже кружить вокруг него, летим дальше, пока не рассвело. Тут до Оперного – два шага.

"Два взмаха крыльями!"

- Ну, или так.

До центра города в самом деле долетели в два взмаха.

"Мы здесь пролетали!" – прокомментировал дракон. - "Я помню ту крышу, похожую на яйцо."

- А это и есть Оперный театр. Наш главный тотем, легенда и красота. Он построен непосредственно перед Великой Отечественной… Ах да, ты не знаешь, этого мы тебе еще не рассказывали. Великая Отечественная Война. Самая страшная война в истории мира. Не буду утомлять тебя разделением понятий Великая Отечественная и Вторая Мировая… В общем, это была чудовищная война, и наша страна была на грани поражения. Враг был очень силен, но мы оказались сильнее. Со страшными потерями, но мы победили. Не просто отогнали врага от наших границ, но гнали его до самого сердца его страны и добили там, разгромив полностью, не оставив ему шансов. 27 миллионов погибших… Просто представь 18 таких городов как наш, жители которого погибли все до единого…

"Страшная война!" – согласился дракон, паря над площадью Ленина.

- Оперный должны были открыть в августе 41-го года. Самый большой театр страны, самый величественный и самый красивый! В Москве, столице нашего королевства, есть театр, который так и называется: Большой. Вот только он не такой уж и большой в сравнении с Оперным… Но в июне началась война, и всей стране стало как-то не до театров. К нам сюда, в Оперный, свезли множество экспонатов крупнейших музеев из Европейской части страны. Из городов, захваченных, или почти захваченных врагом.

- Есть легенда, что под Оперным находится секретный правительственный бункер! – подхватила Таня. – Что во время войны Новосибирск рассматривался в качестве стратегического центра. На случай, если враг возьмет Москву. Сюда готовились эвакуировать правительство.

"Не пришлось?"

- Не пришлось. С трудом, но немцев отбросили от Москвы, а потом в ходе войны наметился перелом, и столица осталась столицей. Но легенда прижилась. Говорят, что под Оперным театром огромный бункер, сотню метров в глубину, что на дне этого бункера находится подземное озеро, огромный источник пресной воды, и что в бункер ведет под городом секретная ветка железной дороги, начинающаяся от железнодорожного вокзала.

"А на самом деле?"

- Кто знает? Стометрового бункера под театром точно нет, когда строили Оперный, таких технологий еще не было, как не было и оружия, от которого стоило закапываться на такую глубину. Но что-то – может и есть, хотя руководство театра категорически это отрицает. Но на то он и секретный бункер, чтобы отрицать его существование, верно? К тому же, городские легенды – это всегда интересно.

"Тотемы обрастают легендами! Благодаря легендам, тотемы становятся тотемами!"

Сапфир взмахнул крыльями, плавно опускаясь на стену позади купола Оперного театра. Сам купол его наметанный глаз счел слишком хрупким и вряд ли способным выдержать вес дракона.

- Я где-то читала, - прокомментировала Таня отголоски пойманных драконьих мыслей, - что у купола соотношение толщины и диаметра – меньше, чем у куриного яйца.

- Втрое меньше! – подтвердил Андрей. – Так что, Сапфир, постарайся, пожалуйста, не сломать объект культурного наследия Российской Федерации. Новосибирцы тебе за такое спасибо не скажут.

- Ну а мы-то с тобой купол не проломим. Да, Андрей? – предложила Таня, кивков указывая на центральную площадку купола, венчаемую шпилем с российским триколором. – Сапфир, подсадишь?

Длины драконьей шеи вполне хватило, чтобы дотянуться до шпиля, вот только идти по неровной дорожке шириной около полутора метров, Андрею было боязно. Бесстрашная же Мармеладка бодро зашагала к шпилю, да еще и обернулась на середине пути, поманив его рукой:

- Ну? Что стоим, кого ждем?

При виде того, как его девушка балансирует на высоте трех десятков метров над землей, у Андрея замерло сердце. Осторожно, тщательно выверяя каждый шаг, он двинулся за ней.

- Не бойся, мы не сорвемся!

- И почему же ты так уверена?

- Интуитивная магия! Мы не сорвемся, потому, что не хотим сорваться. Потому, что с нами не может случиться сегодня ничего плохого! Я это тебе еще на памятнике мосту говорила! Мы же в сказке! Я могу даже с закрытыми глазами пройти. Веришь?

- Верю! Только не закрывай, пожалуйста, глаза, ладно?

Таня рассмеялась и непринужденно дошла, почти добежала, до края пропасти, спрыгнув с головы дракона на площадку с флагом.

- Всю жизнь мечтала здесь оказаться! – сказала она, ласково оглаживая дракона. – Спасибо, Сапфир! Мы действительно в сказке!

Андрей спрыгнул рядом с ней, и дракон убрал голову от купола, поудобнее усевшись на своем насесте. Пятнадцатиметровая птичка, покрытая черной броней, сидящая на крыше символа Новосибирска… Апокалиптическая картина!

"Кто это?" – мысленно спросил дракон, послав ребятам образ шести величественных скульптур впереди, стоящих спиной к театру.

- В центре – Ленин, - ответила Таня, - Ильич, как его у нас обычно зовут. Вождь мирового пролетариата, инициатор революции в нашем королевстве. С него началось то, что сейчас называют Советскими временами. Он – первый правитель нашей страны в ту пору, когда она называлась Советским Союзом.

"Король?"

- Не совсем. Он как раз сверг короля. Но да, он захватил власть и стал править. У нас по городу, да и вообще по стране, множество его памятников. И это место, кстати, называется площадью Ленина.

"Видимо он был очень хорошим правителем, раз его так чтут!"

- Сложно сказать. Кто-то считает, что хорошим. Кто-то считает, что отвратительным, и лучше б его не было… Не знаю. При нем и его последователях было сделано много хорошего, но было и много плохого. В частности, наш город стал очень активно развиваться как раз при нем. Ну и война очень помогла, как бы странно это не звучало. Когда началась Великая Отечественная, враги наступали очень быстро, захватывая город за городом. И многие заводы, способные выпускать военную продукцию, эвакуировали подальше, вглубь страны, чтобы они не достались врагу и могли продолжать выпускать оружие. Вместе с заводами эвакуировали и людей… А когда война закончилась – не переносить же заводы обратно, верно? Ну и люди остались. Так Новосибирск из маленького городка превратился в крупный город с мощной промышленностью. Но это было уже потом, Ленина тогда уже не было в живых.

- А помнишь историю Дома Ленина? – спросил Андрей.

- Кирпичики?

- Ага, кирпичики, – и продолжил уже для Сапфира. - Когда Ильича не стало, по всей стране был траур. Люди так любили его, так были благодарны ему за все сделанное, что каждый город хотел увековечить память любимого вождя. В большинстве городов ему просто ставили памятники, а в Новосибирске в честь Ленина было решено построить здание. Дом-памятник! Круто же? На протяжении нескольких месяцев все рабочие города отчисляли с каждой зарплаты стоимость одного дня своей работы! Добровольно! Хотя в те годы понятие "добровольно" было очень странным. Всем просто сказали: "Вы очень хотите отчислять деньги в фонд постройки Дома Ленина!" Отказаться было нельзя. Ну а помимо этого был выпущен миллион почтовых карточек с изображением Ильича! Миллион! При том, что число жителей города тогда только приближалось к 200 тысячам. Каждая карточка стоила 10 копеек, что равнялось цене одного кирпича. И все средства, вырученные от продажи этих карточек, шли на строительство Дома Ленина. Карточки эти и прозвали кирпичиками.

- Купи кирпич! – хихикнула Таня. – Шутка такая была раньше среди городских бандитов. Подходят к тебе поздним вечером на темной улице двое или трое крепких парней. И у одного – обязательно кирпич в руке. Этот кирпич тебе и предлагают купить задорого. За все имеющиеся у тебя деньги. Иногда – еще и одежду приходилось отдать, чтобы тебе продали вожделенный кирпич. Ну а если откажешься покупать… Этим кирпичом тебе кости и переломают.

- Да-да. А в те годы купить кирпич предлагали абсолютно официально. В общем, дом построили! Красивый! Увековечили память вождя! Верхняя часть Дома Ленина, кстати, повторяла очертания мавзолея. Гробницы, где Ленин похоронен. Ну, как похоронен… Мумифицирован и уложен в стеклянный саркофаг, чтобы любой желающий мог войти и увидеть воочию великого вождя революции, изменившего ход истории своей страны! Сейчас Дом Ленина выглядит несколько иначе. Вон он, Сапфир. Посмотри вон туда. Его с тех пор несколько раз перестраивали, в него заселялись и съезжали разные организации. Какое-то время там обитал ТЮЗ – театр юного зрителя, пока ему не построили собственное здание. Сейчас там филармония. Ну а верхушку мавзолея перестроили давным-давно, незадолго до войны, как раз в те годы, когда строился Оперный. Ну а этот памятник, что ты видишь перед собой, поставили уже много позже, в 70-м году. Через 35 лет после открытия Оперного театра.

"А остальные пять фигур?" – спросил дракон. – "Кому эти памятники?"

- Никому. Это не конкретные люди, это просто образы. Справа от Ильича – рабочий, солдат и крестьянин. Движущая сила революции и что-то вроде трех основных классов, на которых держалась наша страна. Справа – юноша с факелом и девушка с колосом. Символизируют преемственность поколений, счастливую советскую молодежь, естественно тоже трудящуюся, и все такое. Правда, в советские годы про эту скульптурную композицию анекдот ходил. Его пересказывали друг другу шепотом, потому что за такой анекдот и в тюрьму угодить можно было. Оскорбляешь память великого вождя… В общем, почему Ильич стоит посередине? Следит, чтобы эти трое не сообразили на троих, а парень с девушкой – не устроили сексуальную революцию.

Молчание Сапфира было красноречивее любых слов.

- Ясно. Не понял, так не понял. Чувство юмора у тебя есть, это мы уже выяснили, просто культуру нашего мира ты еще понял не очень хорошо. За пару визитов поймешь, обещаю.

Таня рассмеялась, представив их вдвоем, сидящими у костра, напротив разлегшегося во всю поляну Сапфира, и наперебой рассказывающими дракону анекдоты. Можно будет ему еще кино показать, какой-нибудь эталонный образчик русского юмора. "День выборов", например, или "О чем говорят мужчины".

- Чему смеешься? – спросил ее Андрей, крепко обнимая за плечи.

- Да так. Радуюсь. Отличный сегодня был день. То есть ночь.

- Это уж точно!

Они обернулись к Сапфиру, восседавшему на крыше Оперного театра.

"Светает! Мне пора возвращаться!"

- У нас есть еще пара минут? – спросила Таня.

"Конечно!"

- Тогда… Андрей, давай танцевать?

- Опять этот, как его… Кавот? Комут?

- Нет, не гавот. Поставь колонку на пол.

- Кому пол, а кому потолок…

- Не важно. Ставь.

Андрей отмотал от бедра ремень, которым удерживал на себе колонку. Поставил ее на край площадки, в центре которой возвышался шпиль с флагом. Подождал немного, ожидая, что музыка заиграет сама, как уже не раз было этой ночью, но ничего не произошло. То ли питавшая его телефон магия иссякла, то ли рандом на сей раз предлагал им самим выбрать нужную музыку.

- Обнимай меня! – как несколько часов назад на поляне, сказала Таня.

Он достал телефон, поколдовал немного с плеером и выбрал искомую песню "Кукрыниксов". Колонка радостно застучала барабанами, готовясь подключить и синтезатор с гитарой.

- Пусть это будет наша песня! Пусть она будет памятью о сегодняшней ночи, и пусть мы всегда, даже если будем в разлуке, слыша ее, будем вспоминать друг друга!

Она шагнула к нему, положила руки ему на плечи, невесомо коснулась губами губ, и тут же отстранилась, закачавшись в танце. Руки Андрея легли на ее тонкую талию, потянули девушку к себе, прижимая к груди.

Вступили клавишные. Вступила гитара. Горшенев запел…

Андрей закрыл глаза, как там, на поляне, запретив себе думать о том, что будет, если они сделают хоть один неверный шаг. Они в сказке. Ничего плохого не случится, потому что не может случиться. Потому что сказка, потому что интуитивная магия, потому что волшебство музыки и танца. Потому что отныне это – их песня.

Он чувствовал в сознании присутствие Сапфира. Чувствовал, что дракон наблюдает за ними, и что ему нравится наблюдать. Нравится видеть двух счастливых людей, слившихся в неразрывном объятии, слившихся в танце.

- Песня же не о нас. Она о расставании! – прошептал он Тане на ухо.

- Ну и пусть! Для нас она будет о всех расставаниях, которые были до того, как мы встретились. А мы – навсегда. Ты вслушайся!

Это был танец-противоречие. Быстрый ритм музыки они превратили в ритм медленного танца, как на школьной дискотеке. Песня о расставании превратилась в их головах в песню об объятиях, которые сильнее разлуки, сильнее горькой воды, о которой пел Ягода. Нарастающая тревога постпанка, звучащая в мелодии "Кукрыниксов" нивелировалась теплом тел и восторгом от высоты. Сводилась на нет тотемной магией центра родного города.

"Это мой город!" – подумал Андрей. - "Это моя девушка! Моя жизнь! Моё счастье!"

"Это мой город!" – ворвались в его сознание мысли дракона. – "И в самом деле, отличное заклинание, замешанное на тотемной магии!"

"Это мой город!" – услышал он в своей голове голос Тани. И даже не удивился.

Песня закончилась, колонка умолкла. Молодые люди открыли глаза одновременно, и улыбнулись друг другу.

Таня – подумав, что ее мужчина смотрится очень эффектно на фоне черного дракона. Не как тот принц из стихотворения ее тезки, услышанного в "Бродячей собаке", прячущийся в кустах акаций, а как настоящий принц, способный даже на большее, чем победить дракона. Способный дать дракону имя и подружиться с ним.

Андрей – потому, что блики рассвета в серых глазах самой прекрасной девушки на свете, были самым красивым из того, что он видел в своей жизни.

"Светает! Пора!"

Сапфир распахнул крылья, перекинув левое крыло к куполу театра, и ребята быстро взобрались к нему на спину. Мускулы дракона свились узлами, заходили под бронированной чешуей, приводя в движение огромные крылья, за секунды вознесшие громадное тело в небеса.

Сапфир летел над просыпающимся городом, щурясь от солнечного света, а на его спине сидели двое счастливых молодых людей. Парень и девушка. И парень обнимал ее, как не обнимал до того никого и никогда.

Снова проплывал под крылом Красный проспект. Андрей разглядел треугольную крышу Института синематики и экологии животных, реконструированного в 40-х годах Крячковым. Чуть дальше, где-то там, в зелени аллеи Красного проспекта скрывался маленький памятник большому человеку: летчику-испытателю Василию Старощуку, ценой своей жизни уведшему потерявший управление ЯК-7 от жилых кварталов.

Сапфир, безошибочно чувствуя направление на червоточину, не нуждался в указаниях, и свернул в сторону Нарымского сквера, пролетев над сверкающими золотом куполами Вознесенского собора, знаменитого тем, что он работал даже в годы официального атеизма, царившего по всей стране. Черной тенью пронесся над Холодильной, и над ее "Аллеей призыва" с забавными скульптурами, посвященные парням, уходящим в армию, и девушкам, остающимся их ждать. И, наконец, постепенно снижаясь, уже не боясь посторонних глаз, полетел над Заельцовским бором, выискивая нужную поляну.

- Колонка! – воскликнул Андрей. - Мы забыли колонку!

- Не возвращаться же теперь? Бог с ней. Зато представь, как удивится кто-нибудь из сотрудников Оперного, найдя ее там?

- Это когда еще будет… Эх… Полторы тысячи за нее отдал. Растяпа!

Сапфир уже видел нужную поляну, проплешину в зеленом массиве вековых сосен, когда Зарда, почувствовав приближение дракона, послал команду голему пробудиться. Пробудиться и атаковать!

Сидевшая впереди Таня первой увидела черную тварь, взлетевшую из леса им навстречу. Нет, не просто навстречу. Наперерез! И в ту же секунду сознание ребят окатило ледяным страхом. Страхом дракона. Сапфир знал это создание, и знал, на что оно способно. И ему, могучему дракону времени, было страшно. А вместе со страхом пришло и название твари. Лаири. Порождение черной магии, сотворенное с помощью темных и могущественных заклинаний, огромное, сильное, полное ярости и послушное своему создателю.

Не то птица, не то ящер. Птичья голова с огромным клювом, покрытое прочной чешуей тело, четыре могучие когтистые лапы, напоминающие лапы дракона, и крылья – громадные, тяжелые, но не кожистые, а более толстые, мускулистые и покрытые перьями. Метров 10 в длину, метров 20 – размах огромных крыльев. Черная тварь, размером с дракона, и явно не уступающая ему по силам. Было от чего прийти в ужас.

"Держитесь!"

Сапфир замах крыльями, гася инерцию полета. Теперь он загребал ими вперед, будто бы отталкиваясь от летевшего ему навстречу врага, чтобы выиграть хоть пару секунд времени. Андрей вцепился в Таню, прижимая ее к себе, и одновременно стараясь удержаться за выступающие части драконьей чешуи, чувствуя, что еще чуть-чуть и они сорвутся.

Сапфир изрыгнул огонь.

Струя пламени ударила прямо в черную морду гигантской птицы, без особого, впрочем, эффекта. Страшный жар, способный расплавить металл, и в мгновение ока не оставить от человека даже пепла, заставил тварь лишь сбиться с ровного ритма взмахов крыльев и замотать головой. А в следующую секунду лаири нанес ответный удар.

Тварь широко распахнула свой жуткий клюв и дыхнула огнем, ничуть не уступающим драконьему. Сапфир принял огненную струю грудью, защищая сидящих у него на спине пассажиров, но даже остаточные волны жара, прокатившиеся по телу дракона, могли причинить боль и оставить ожоги.

Дракон издал протяжный рев, больше напоминающий стон, и взмыл в высоту, уходя от преследования. Лаири последовал за ним, с каждым взмахом сокращая разделявшее их расстояние.

- Откуда он взялся? – крикнул Андрей, пытаясь пробиться сквозь шум ветра.

"Из моего мира! Видимо за мной через червоточину прошел маг, который и создал лаири!"

- Что ему нужно?

"Мое сердце!"

Дракон успел извернуться в последний момент. За секунду до того, как клюв твари впился бы в его крыло, Сапфир хлестнул лаири хвостом и спикировал вниз, сложив крылья.

"Насколько он быстр – мы уже видели. Посмотрим, насколько он маневренен!"

Дракон расправил крылья в каких-то нескольких метров от верхушек сосен. Перегрузки вжали ребят в его спину, выдавив воздух из легких. Но не было времени даже на то, чтобы вдохнуть. Лаири повторил маневр в точности и висел на хвосте стремительно летящего над лесом дракона, норовя вцепиться в него клювом или своей огромной лапищей.

"Держитесь!" – снова велел дракон, хотя ребята в такой команде не нуждались. Они и так вцепились в чешую Сапфира всем, чем только могли, мечтая слиться с ней, мечтая стать с драконом единым целым.

Сапфир опустился еще ниже, лавируя между высокими соснами, едва не задевая брюхом те, что пониже. Бесполезно! Лаири висел на хвосте как приклеенный, метр за метром сокращая разделявшее их расстояние.

Андрей чувствовал, как тяжело вздымаются бока дракона. Чувствовал его страх. Слышал в мыслях Сапфира отголоски давно забытых событий. Видел образ дракона. Нет, драконицы. Милый образ, окутанный романтичной дымкой привязанности. Видел ее распластанное на земле тело, с разорванной грудной клеткой. И знал, кто сделал это… Такая же тварь. Лаири, созданный другим магом.

Но все это было в прошлом, в далеком прошлом, несколько столетий назад. А в настоящем, в совсем другом мире, другой лаири готовился убить другого дракона. И преуспевал в этом.

Андрей не увидел, что произошло. Он почувствовал рывок, а затем небо и земля несколько раз поменялись местами. Тварь все-таки нагнала сапфира и вцепилась ему или в хвост, или в бедро, отрывая чешую с мясом, вонзая в тело когти. Сапфир взревел, извернулся и попытался укусить лаири за шею, одновременно нанося по спине голема удары тяжелым хвостом. В пылу схватки, чувствуя, что проигрывает, он не мог ничего сделать для спасения своих друзей. Ревущий комок когтей, зубов и крыльев, рухнул на лес, не пытаясь больше держаться в воздухе.

Два дерущихся крылатых гиганта и две крошечные человеческие фигурки, до последнего пытавшиеся удержаться на драконьей спине. Но когда крылатые рухнули на землю, круша вековые стволы деревьев, удержаться было невозможно.

Полет вырвал Таню из объятий Андрея. Их отшвырнуло в разные стороны, раздирая одежду об острые сучья. Таня не поняла, сколько она пролетела, и что затормозило ее полет. Болела спина, с располосованной острым суком руки стекала тонкая струйка крови, но она была жива и, похоже, даже ничего не сломала.

Она поднялась на ноги, пытаясь сориентироваться и понять, что происходит вокруг. Справа в небо взметнулись две громадные черные тени – это Сапфир сумел вырваться из клюва и когтей лаири, и снова перенес бой в небеса. Теперь, когда ему не нужно было беспокоиться о людях, шансов у него стало чуть больше. В небе снова полыхнуло пламя, пронесшееся над верхушками сосен. Чье оно было, и в кого попало – Таня не увидела.

Потому что увидела другое.

Туфлю. Хорошо знакомую черную мужскую туфлю. Вторая валялась чуть поодаль…

У Тани закружилась голова. Может быть потому, что при падении она больно ударилась спиной о землю, а может потому, что вид этих туфель слишком сильно напоминал другие, лежащие на обочине трассы Р-255. Только там были кроссовки… Ворон не признавал туфель, как истинный путешественник, выбирая более практичную и удобную обувь.

В голове всплыл чей-то комментарий к новости: "У меня дядя на "скоряке" работает. Он говорил, что если ботинки слетели – "скорая" уже не нужна. Примета у них, врачей, такая!"

Мир пошатнулся, грозясь померкнуть.

Только не снова, только не сейчас. Ведь они же в сказке! Нарния пришла к ним, просочившись через приоткрытую дверцу платяного шкафа. С ними не может случиться ничего плохого…

С НИМ не может случиться ничего плохого…

Вот только в их жизнь вслед за сказкой пробрался ночной кошмар. Лаири рывком распахнул дверцу волшебного шкафа. Лаири, уже убивший когда-то драконицу, которую любил Сапфир. Лаири, ворвавшийся в этот мир и…

Таня замотала головой, отказываясь додумать эту мысль. Найти Андрея. Найти! Убедиться!

Она огляделась по сторонам, но лес был еще слишком темен. Рассвет полыхал на верхушках сосен, небо постепенно перекрашивалось из алого цвета в голубой, но внизу, у корней деревьев, все еще царила ночь.

Интуитивная магия… Простейшие заклинания ей доступны. Интересно, поисковое заклинание может считаться простейшим?

Таня закрыла глаза, сконцентрировавшись на образе Андрея. Представив его перед собой таким, каким видела его на крыше Оперного. И тут же почувствовала направление. Магия работала, уже это внушало надежду.

А вот увиденное через несколько секунд – не внушало. Андрей лежал на земле всего в каких-то десяти шагах от места ее падения. Полулежал, облокотившись затылком на толстый ствол сосны, разбросав ноги в разные стороны, и свесив руки вдоль туловища. Глаза закрыты, на щеке – широкая царапина, оставленная острой веткой.

Таня опустилась рядом с ним на колени, осторожно коснулась пальцами щеки.

- Андрей…

Он не отвечал. Не шевелился. Кажется, не дышал…

Пульс? Где же щупать пульс? На запястье? Ничего, ни малейшего биения сердца. На шее, чуть выше ключицы? Таня приложила два пальца к прохладной коже, услышала громкий и частый стук, чуть не взвизгнула от радости, но тут же поняла, что слышит в кончиках пальцев биение своего собственного сердца.

Ничего. Ни пульса, ни дыхания. "Если ботинки слетели…"

В сотне метров южнее что-то с грохотом и ревом рухнуло на землю, круша древний лес. Не что-то. Кто-то. Два сплетшиеся в смертельной схватке тела. Сапфир и проклятая тварь, лаири! Творение мага, пришедшего за сердцем Сапфира.

Не лаири убил Андрея. Маг. Лаири – лишь орудие. Бессмысленно мстить пистолету, мстить нужно тому, кто держит его в руках.

Таня снова закрыла глаза и мысленно воспарила над землей, вознеслась выше макушек сосен. Давай, интуитивная магия, работай! Найти Андрея было просто, достаточно было лишь представить его, но как представить того, кого не видела?

А если так? Представить лаири. Найти мерзкую тварь… Вот она, огромное и подвижное черное пятно в сотне метров позади нее. Маг должен был связан с ним, должен управлять им… Ищем эту связующую нить! Вот она, толстая пуповина, протянувшаяся к черному пятну поменьше. Расстояние? Метров 200. Направление? Есть!

Таня побежала, и пахнущий прошлогодней хвоей воздух сушил на бегу ее слезы. А может они сами высыхали на пылающем лице? Таня бежала, и на ее лице застыло выражение, при виде которого дорогу ей уступил бы даже медведь.

Маг стоял посреди той самой поляны, на которой открылся проход в его мир. Стоял, напряженно глядя в ту сторону, где что-то ревело и грохотало в глубине бора, где когти вспарывали бронированную чешую врага, где огромный клюв щелкал в опасной близости от длинной шеи, и где острые зубы терзали сотворенную магией плоть. Маг стоял к Тане полубоком, но не видел ее, выходящую из леса. Не ожидал, что здесь окажется кто-то еще, кроме дракона, кто может представлять для него угрозу.

Не ожидал, что у дракона в новом мире могли появиться друзья.

Таня швырнула два фаербола одновременно, накачав их энергией настолько, насколько могла. Удерживая их в ладонях до тех пор, пока не почувствовала: еще чуть-чуть, и руки вспыхнут.

Зарду спасла врожденная осторожность. Когда тебе больше четырех сотен лет, и за эти четыреста лет ты неплохо поднаторел в устранении конкурентов – привыкаешь постоянно жить в ожидании удара в спину. Потому знаешь: твои конкуренты тоже очень хотят тебя устранить. Даже убедившись в относительной безопасности своего пребывания в этом мире, Зарда не снял с себя зеркало заклинаний.

Первый фаербол отлетел в сторону, отведенный заклинанием, а от второго Зарда, действуя на одних рефлексах, успел выставить щит. Накачать его энергией он уже не успевал, поэтому вражеское заклятье продавило щит, и опалило правую руку мага, заставив его закричать от боли. На секунду он отпустил нить, связывающую его с лаири, и голем, потеряв опору в виде твердой воли своего хозяина, отпустил дракона, которого уже прижимал к земле, готовясь разорвать ему грудную клетку.

Правая рука нестерпимо болела, поэтому Зарда чуть замешкался и не успел сотворить ответное боевое заклинание. Тем более что чертовка с малиновыми волосами уже швырнула в него новый фаербол. Крепкий, качественный, сформированный, до предела наполненный энергией… Левая рука у Зарды по-прежнему работала, и, сложив пальцы в нужную позицию, Зарда успел прошептать заклинание, создавая новый щит, значительно крепче предыдущего. Щит полностью поглотил вражеский огненный шар, но маленькая бестия уже приблизилась на пару шагов, и метнула следующий. И еще один. И еще!

"Да что она, только одним заклинанием владеет?" – лихорадочно думал Зарда, непрерывно накачивая щит энергией, чтобы сдерживать сыплющиеся на него удары. Другой маг на ее месте давно использовал бы что-то еще, что способно заморозить, расколоть щит или обойти его. Но, надо отдать ей должное, даже если создавать она умела только огненные шары – умела она это отлично. И мощь у молодой магички была невероятная! Страшно было признавать это, но по силе она не уступала самому Зарде.

Однако, сила – это еще не все. Опыт – вот что важно в поединке волшебников. А опыта у Зарды было хоть отбавляй!

Пока девушка наступала, выкрикивая какие-то проклятья на незнакомом языке, Зарда не только гасил ее удары щитом. Старый маг потихоньку врачевал обожженную руку, и когда он начал чувствовать ее пальцы – тут же, в перерывах между подкачкой щита, принялся творить заклинания на правой руке. Тихо и незаметно, стараясь не выдать тот факт, что он снова может действовать обеими руками. Три боевых заклинания, вместе составлявшие коронный удар Зарды.

Блуждающий молот – сгусток силы, который не поглощается щитом, а отражается от него, погасив часть энергии, но возвращается на прежний курс несколько секунд спустя. Особенностью молота было то, что первый удар он наносил по широкой площади, размазываясь по щиту, будто брошенный кусок желе. А вот второй удар, пусть и более слабый, был сконцентрирован в одной точке.

Развеяние – авторское, фирменное заклинание Зарды, снимающее щит. Щит опытного мага можно продавить только чистой силой, только приложив больше сил, чем вкладывает его создатель. Но развеяние работало иначе. Блуждающий молот оставляет в щите дефекты, маленькие трещины, которые сами затянутся через несколько секунд, и в эти-то секунды в бой вступало развеяние. Оно проникало в трещины, и разрывало щит изнутри.

В тот момент, когда щит развеивался, как раз возвращался блуждающий молот. Он не убивал противника, но удар был достаточно силен, чтобы дезориентировать его на несколько секунд. Чтобы враг не успел восстановить щит или контратаковать. И в эти секунды Зарда завершал бой ледяным болтом. Срывающееся с кончиков пальцев заклинание на лету превращалось в ледяной клинок, летящий со скоростью арбалетного болта.

Приняв щитом еще два фаербола сумасшедшей девчонки, маг атаковал, рефлекторно выпустив два из трех своих заклинаний с разрывом в полсекунды. Вот только…

У нее не было щита! Эта сумасшедшая атаковала Зарду, не держа перед собой никакой защиты. Вообще! Она полагалась только на силу своих фаерболов, быстроту и натиск. Или она и в самом деле знала только одно единственное заклинание?

Девушку смело и протащило несколько метров по поляне. Блуждающий молот, не столкнувшись с привычной преградой в виде магического щита, потух и стек в землю, не причинив ей особого вреда. Попало в цель и развеяние, вот только целью его был не человек, а щит… Заклинание пропало втуне. Ну что ж, Зарда пожал плечами, щелчком сбрасывая с кисти правой руки ледяной болт, в конечном итоге он все равно победит!

И снова что-то пошло не так. Точнее – не так пошло все. Она поймала болт. Вскинула руки, и поймала ледяную стрелу у самой груди. Дезориентированная, смятая, разбитая, но все-таки поймала. Это было невозможно! То есть в теории – возможно, но только в теории, потому что на практике маг должен был обладать практически неограниченным запасом сил, и успеть сотворить заклинание не просто за секунду, а за ее доли. Примерно за треть!

Но девчонка поймала ледяной болт! Подержала немного в руках и отбросила в сторону, как бесполезную игрушку. А в следующую секунду с ее руки уже сорвался новый фаербол, ничуть не слабее предыдущих. Она не слабела! Не уставала! Она атаковала снова и снова, не увеличивая паузы между заклинаниями, в то время как самому Зарде требовалось как минимум несколько секунд на то, чтобы обновить боевые заклятья. Пока что ему оставалось лишь отступать, прикрываясь щитом, о который один за одним разбивались большие огненные шары.

Восстановив баланс энергии после неудачной атаки, Зарда отвлекся ненадолго от странного поединка, мысленно поискав лаири. У голема все было в порядке. В первую секунду, потеряв контроль своего создателя, тварь растерялась и выпустила почти добитого уже противника. Но лаири умел только одно: убивать, и секунду спустя он уже снова преследовал дракона, определив его как самую крупную цель в округе, а значит – как единственного достойного противника. Правда, без контроля Зарды туповатый кадавр действовал прямо и топорно, бесхитростно и откровенно глупо, так что более хитрый и маневренный дракон пока успешно вертелся то в небе, то у самой земли, уходя от острых когтей и клюва лаири. Но долго так продолжаться не могло. Дракон был ранен и слаб, а лаири – полон сил, выкачанных из чужой боли и страданий. Рано или поздно голем сам прикончит дракона или Зарда разберется с девчонкой и снова возьмет управление на себя. Главное – успеть перехватить управление, когда голем все-таки повергнет дракона на землю. Успеть до того, как хищная и вечно голодная тварь сама сожрет драгоценное сердце.

Теперь следовало заняться девчонкой. Но нет, не убивать ее, слишком уж интересный образец. Маг-самоучка, владеющий только одним заклинанием, но зато владеющий в совершенстве! А сколько сил! Направить бы эти силы в нужное русло… Нет, убивать ее определенно не стоило, так он мог подумать только в горячке боя, когда сумасшедшая пиголица чуть не сожгла его первым же фаерболом. Нет, с этой удивительной психопаткой стоило поговорить! Подумать только, поймать его ледяной болт! На одних рефлексах, без защитных барьеров, без магических ловушек! Как будто она едина с магией, как будто магия текла в ней!

Вот уже две минуты малиноволосая бомбардировала его огненными шарами, постоянно сокращая расстояние, будто обиралась вцепиться зубами ему в горло. Маг блокировал удары и постоянно отступал, перемещаясь по поляне, плетя хитрое заклинание и с интересом разглядывая своего врага. В глазах – ярость, почище ярости лаири. Вот ее бы заковать в латы сэра Тони, да сжечь драконьим огнем! С нее одной голем бы получился вдвое могущественнее, чем созданный Зардой сегодня! Интересно, чего она так на него накинулась? Тоже охотилась на дракона и поняла, что опоздала? Но не дура же она, должна понимать, что своими фаерболами она летающего ящера только разозлит? Или все-таки дура, раз нападает на опытного мага даже без щита?

Как бы то ни было, этот цирк с фаерболами пора было заканчивать.

Шаг первый: метнуть в девчонку языкознание. Щита на ней не было, так что заклинание попало ей точно в грудь, незамеченным проползло в голову, выхватило данные о языке, на котором она говорила, и вернулось обратно к Зарде. Маг усмехнулся: ни щитов, ни защитных чар, ничего! С тем же успехом он мог наложить мучительно убивающий ее яд, паралич или чуму. Она не заметила бы! Ледяной болт она перехватила потому, что заклинание слишком явное. Девчонка, конечно, алмаз, но чтобы превратить ее в бриллиант – ее еще гранить и гранить!

Шаг второй: научиться понимать ее язык и говорить на нем. Вложить захваченные знания о языке себе в голову. Щелчок пальцами, и… Зарда содрогнулся от звучания варварского языка этой девчонки. Нет, она точно не пришла вслед за ним через червоточину. Ну, или по крайней мере пришла не из его мира. Во всех десяти королевствах не было языка, подобного этому! Чего стоил только один звук "Ы", весьма распространенный в лексиконе юной магички. Зато теперь он понимал, что "Чтоб тЫ сдох!" – это не просто боевой рев, а устное проклятье, не подкрепленное, правда, магической энергией. Хотя с некоторыми оборотами еще предстояло разобраться. Их значение маг понимал, но никак не мог взять в толк их применимость к нему. Почему девчонка называла его порочной женщиной с низкой социальной ответственностью, если он определенно мужчина? А как она собиралась осуществить угрозу: "Глаз на жопу натяну?" Это же невозможно даже теоретически!

Шаг третий: поговорить!

Еще один фаербол стек по дрожащему от напряжения щиту мага, а в ответ на него полетел частичный паралич. Ноги девушки внезапно перестали ей подчиняться, и она неминуемо рухнула бы лицом вниз, если бы Зарда не опрокинул ее на спину легким ударом блуждающего молота, в который вложил не более десятой части стандартного заряда. Готово! Теперь последний штрих – кандалы! Руки девушки раскинулись в разные стороны и намертво приклеились к земле. Заклинание простейшее, годится только против обычных людей, ибо любой маг разорвет его легким движением пальцев, создав контрзаклятье. Но Зарда был уверен: девчонка такого заклинания не знает.

Как-то даже слишком легко. От мага с таким запасом энергии Зарда ожидал чего-то более…

- Поговорим? – предложил он, склоняясь над ней.

Та заскрежетала зубами, попыталась ударить, но фаербол улетел куда-то в сторону, опалив ствол ближайшей сосны.

- Я не хочу тебя убивать, девочка! – по-доброму, насколько это вообще было возможно в такой ситуации, сказал маг. – У нас с тобой нет причин враждовать. Да, дракон – мой, я тебе его не отдам. Но я могу предложить тебе дружбу. И поверь, дружбу с Зардой отвергать не стоит.

Девчонка вдруг чему-то улыбнулась, расслабилась и впервые посмотрела на мага не с ненавистью, а с любопытством.

- Плашмя! – сказала она.

- Чего? – переспросил Зарда, но ощутил, что на него со звоном упало небо, а секунду спустя упал и сам маг. Рухнул на землю, как подкошенный.

Удерживающие заклятья перестали действовать в ту же секунду, и Таня не встала, а практически взлетела с земли, прыгая на шею Андрею, который, чтобы поймать свою девушку, вынужден был бросить меч, некогда принадлежавший сэру Тони.

- Я думала, ты умер! – воскликнула она, обнимая его так, что Андрею и в самом деле в скором времени светила смерть от удушения.

- Знаешь, когда я очнулся, в первую секунду я тоже так решил, - Андрей потрогал здоровенную шишку на затылке, - голова болит жутко. Надо бы в травму съездить, вдруг сотрясение? Еще и туфли потерял… Это я еще помню, я ими за бока Сапфира зацепился, за чешую. А потом – полет, и темнота. Очнулся – услышал твои крики. Побежал сюда… Кстати, Таня, я таких слов даже от грузчиков на работе не слышал. Я пару выражений даже себе на заметку взял. Подкрался, благо босой… Увидел этот меч поодаль, ну и…

О том, что он колебался несколько секунд перед тем, как ударить, Андрей умолчал. Таня поняла все и так, увидев, как он замер за спиной колдуна с занесенным для удара мечом. Убить человека, особенно стоящего к тебе спиной, даже если он – черный маг, на это нужно решиться. Андрей бы решился. Наверное. Еще пара секунд колебаний, и он опустил бы меч на голову Зарды лезвием вниз. Со всей дури опустил бы! Но Таня вовремя увидела его, вовремя посмотрела ему в глаза, все поняла и дала прекрасную подсказку.

Кстати, не факт, что все равно не убил. Долбанул-то со всей дури.

В центр поляны что-то упало с неба. Упало с грохотом, обдав ребят порывом ветра от массивных крыльев. Таня вскинула руку, готовя фаербол, Андрей потянулся за мечом, но тут же забыл о нем, поняв, кто перед ними.

- Сапфир! Ты как?

Дракон выглядел плохо. Голова и шея – залиты кровью, одно крыло изорвано практически в клочья, и, сидя на земле, Сапфир не мог сложить его за спиной. Передняя левая лапа – сломана, бока и спина - изодраны страшными когтями лаири. Когти голема вскрывали чешуйчатую броню дракона, будто консервную банку.

"Держусь!"

- Где лаири?

"Развоплощен. Спасибо вам! Вы убили мага?"

- Нет. Вон он, лежит. Андрей его вырубил…

"Правильное решение. Маги очень любят зашивать себе под сердце посмертное проклятье. Тому, кто нанесет магу смертельный удар, может очень сильно не поздоровиться!"

Дракон заковылял к поверженному магу, шумно и неровно дыша.

"Но отключить его оказалось достаточно. Лаири – не живое существо. Лаири – сгусток магических сил, обретших плоть. Он держался на сознании мага… Если бы не вы… Отвернитесь! Вам ни к чему это видеть!"

- Видеть что? – спросила Таня, но Андрей уже разворачивал ее спиной к дракону.

- А как же проклятье?

"Я – дракон!"

- А, ну да. Это же все объясняет. Прости, забыл.

Судя по звукам за их спинами, раненному дракону было больно даже глотать, но он старался… А еще, судя по звукам, маг пришел в себя уже будучи частично прожеванным. Так что отвернуться, пожалуй, было правильной идеей.

- Все?

"Да. Теперь – все! Не стоило оставлять даже тела. Таки маги и после смерти могут многое…"

Таня бросилась к дракону, и обняла его за шею, не обращая внимания на кровь.

- Сапфир, ты поправишься? Он сильно потрепал тебя?

"Сильно. Но поправлюсь! В моем мире – поправлюсь!"

Дракон послал им образ высокогорного озера с кристально-прозрачной водой. Маленького озерца, расположенного в седловине на высоте нескольких тысяч метров. Непростого озера…

"Поэтому лучше мне уйти сейчас. Пока у меня еще есть силы. Пока я могу лететь!"

- Можно нам с тобой?

Андрей положил ей руку на плечо.

- Допустим, что можно. Это все романтично, конечно, и красиво. Приключения двух попаданцев в другом мире, но… Ты подумай хорошенько. Это мир Сапфира. Не наш. В нем свои законы, свои особенности… И что, если червоточина закроется? Обратной дороги не будет. Родители, друзья.... Все останется здесь.

- Но Сапфир…

- Вернется в свой мир. Поправит здоровье. И продолжит жить жизнью обычного дракона времени, как жил до знакомства с нами. А если червоточина окажется живучей…

"Я обязательно прилечу к вам еще! Как только смогу!"

- Таня, помнишь бродившую по интернету шутку? "Я ничего не могу сказать плохого о своей жизни, но если бы космические пираты прямо сейчас пригласили меня полететь с ними – я бы не раздумывал!" Твоя жизнь в нашем мире так плоха, что ты готова променять ее на неизвестность в другом мире?

Таня сникла.

- Да, ты прав!

Она еще крепче прижалась к шее дракона и разомкнула объятия только минуту спустя.

- Ты это, заходи, если что!

"Зайду!" – буднично пообещал Сапфир и ласково ткнулся носом в Танину грудь, едва не сбив ее с ног.

- А как мы узнаем, что ты пришел?

"Узнаете. Я позову! Я же дракон!"

Андрей обнял широкую драконью морду обеими руками, пристально глядя ему в глаза.

- Даже если вдруг ты не вернешься… Мы тебя никогда не забудем! Спасибо тебе! А если вернешься… Слетаем с тобой в Томск! Тоже потрясающий город, между прочим!

"Это вам спасибо! Если бы не вы – маг сейчас поедал бы мое сердце! Вы спасли меня! И это я никогда вас не забуду! Но я приду еще! Постараюсь прийти! Иные червоточины живут долго!"

Сапфир захромал к противоположному краю поляны, к одному ему видимому разрыву между мирами.

- Постой!

Таня подняла что-то с земли, догнала дракона и жестом попросила его наклонить голову.

- Ты забыл розу! Держи! – она пристроила розу, ту самую розу, забытую среди всей катавасии, за ухо дракону. – Не потеряй! Пока ты хранишь ее, сэй, Темная Башня будет стоять. Это из фольклора нашего мира. При следующей встрече расскажем.

"Это я вам расскажу при следующей встрече! Я знал дракона, который видел Башню! Но я буду хранить! Пусть эта роза станет тотемом!"

Таня так и осталась стоять с открытым ртом, и Андрей подозревал, что виной этому не зрелище исчезающей в пустоте пятой точки дракона.

- Пойдем домой! – сказал он, обнимая свою девушку за плечи.

И они пошли…

 

***

 

Сагир вышел из тени, как только влюбленная парочка скрылась за деревьями, направляясь к оставленной на соседней просеке машине. Вышел из тени – не в смысле вышел из-за дерева, за которым он стоял, оставаясь незамеченным. Он именно вышел из тени. Соткал себя из тени, и легко перешагнул границу между светом и тьмой, между духом и материей.

Сагир давно был здесь. С того самого момента, как обезумевший от жажды власти маг начал творить своего кадавра. Сагир затаился в тени и наблюдал… Он мог бы стереть мага в порошок одним движением руки. Он мог бы завязать дракона узлом, пошевелив лишь пальцем. В сонмище миров существовали равные Сагиру по силе, но их можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Правда существовали и те, кто превосходил его. Но им не было дела до этого мира, и не было дела до Сагира.

Пока не было.

Сагир сразу понял, в чем причина происходящего. В нем. Его магия, в изобилии разлитая на этой поляне, спровоцировала рождение червоточины. Он не считал себя хранителем мира, поэтому не занялся моментальным устранением непрошенных гостей и зашиванием разрыва в реальности. В сущности ему было плевать и на мага и на дракона, и на все разрушения, которые эти двое могли учинить. Но Сагиру стало интересно посмотреть, чья же возьмет. Поэтому он остался.

Ему понравились эти трое. Двое людей из этого мира и дракон из того. Ему понравилось то, как они приняли дракона (Сагир не присутствовал при их знакомстве, но разве представляет сложность для могущественнейшего из джиннов, заглянуть в память простого смертного?), понравилась их прогулка по городу. Понравился развернувшийся на поляне бой. Сагир уважал мужество и отвагу, поэтому Сагир даже собирался вмешаться, если маг все-таки одолеет девушку с мармеладными волосами.

Не пришлось.

Люди все сделали сами. Защитили себя, свой мир и своего нового друга. Люди заслужили награду!

Таня не сама увидела розу. Сагир ненавязчиво подтолкнул ее к ней. И роза была уже не простой розой. Роза несла на себе немного магии Сагира. Эта роза никогда не умрет и отныне будет не просто цветком, но ключом. Ключом к червоточине, которую Сагир несколькими изящными заклинаниями сделал постоянной, но закрыл для всех, кроме носителя ключа.

На этой поляне дел у него больше не было, как, в общем-то, и в этом городе, да и в этом мире. Но покидать город джинн не торопился.

- "Я приглашаю Вас в гости, на чай!" – процитировал он записку, оставленную ему на этом самом месте на рубашке карты Таро одной девушкой. – 4 года прошло… Так и не заглянул ведь. Интересно, а она не будет против экскурсии? И что она мне покажет?

Торопиться первому из джиннов все равно было некуда. Когда впереди тебя ждет вечность – почему бы и не потратить ничтожный ее кусочек на разговор с интересной смертной?

Сагир запахнулся в свои крылья, будто в плащ, и снова нырнул в тень, чтобы вынырнуть в подъезде одного дома на улице Энгельса. Сагир не планировал материализоваться прямо у нее дома. Зачем пугать девушку? Ну, то есть, зачем пугать ее ТАК, когда можно напугать более вежливо и изысканно, постучавшись в дверь и протянув букет гербер?

Интересно, что она скажет, когда увидит у себя на пороге двухметровую черную фигуру с пылающими глазами и иглоподобными зубами? Смертные, порой, умеют удивить.

Скользя сквозь тени города, Сигар творил букет самых прекрасных гербер, какие только могли существовать в этом мире, и уже не вспоминал ни о розе, ни о червоточине.

 

***

 

На площади Ленина они с Настей оказались ровно в полдень. Вышли из метро как раз в тот момент, когда из динамиков раздалась мелодия гимна Новосибирска. "Я люблю тебя, мой милый город, мой Новосибирск родной!" Слов не было, только мелодия, но ложащиеся на нее слова знал каждый уважающий себя новосибирец.

Костя специально подгадывал, чтобы выйти на поверхность как раз в полдень. И не прогадал. Подгадал!

- Здорово! – улыбнулась барнаульская гостья.

Они познакомились всего полгода назад, по переписке. Не в соцсетях, нет. Только бумажные письма, только хардкор! Но когда в переписке речь зашла о приглашении Насти в гости, посмотреть на столицу Сибири, в которой она ни разу не была, подробности поездки обсуждали, конечно, уже электронно.

И вот, все получилось! 4 часа в электричке, и Настя здесь, любуется августовским городом.

- Ну а это – наша главная достопримечательность! – заговорил Костя, когда мелодия отыграла. – Сердце города, его символ, и все такое. Театр Оперы и Балета!

- Наслышана. Читала легенду, что под ним еще секретный бункер Сталина спрятан!

- Да, легендами он оброс, как Чак Норрис бородой. Месяц назад – еще одна появилась. Якобы, к нам залетал здоровенный дракон! Покружил над городом, и сел отдохнуть на Оперный! На крышу! До Барнаула этот ролик не доходил?

- Какой ролик?

- Да монтаж, конечно, но сделан очень качественно. Якобы веб-камера, расположенная где-то в том конце площади, и направленная на Оперный, сняла. Огромный черный дракон! А еще на видео смутно видны две человеческие фигурки у него на спине. Он их потом пересадил на купол театра, они что-то там делали, потом снова залезли ему на спину и улетели.

- Забавно!

- Ага. Здорово кто-то пошутил. Потом окажется, наверное, что дракон – символ какой-нибудь компании. Может даже авиакомпании. "Dragon airlines"! А этот ролик был ее вирусной рекламой. Хотя – может кто-то и просто так его смонтировал. Чтобы у нас появилась еще одна легенда!

- А что они, люди эти, на куполе делали?

- Да там на видео не понять ничего. Стоят вроде просто. Может, разговаривают. В новостях писали, что сотрудники Оперного после всей этой шумихи поднимались на купол. Проверить. Мало ли… Не то, чтобы они всерьез в дракона поверили, но просто, мало ли, зачем это все было сделано? И знаешь, что они там нашли?

- Что?

- Колонку! Обычную блютуз колонку. И охранник, который туда лазил, в интервью говорил, что колонка играла!

- Значит, поблизости был кто-то с телефоном или ноутбуком?

- Это вряд ли. Ты знаешь, насколько блютуз бьет? Метров на 10, не больше. А высота Оперного – метров 30. А до ближайших домов – сама посмотри, метров 100, наверное.

- Можно ведь и в саму колонку зашить…

- Можно, наверное. Кто знает? Но зачем? И зачем ее там оставлять?

- А какая песня играла в новостях не писали?

- Писали. "Обнимай" "Кукрыниксов".

- Забавно. Да, лет через 10 это и правда станет еще одной легендой.

- Да-да. Тут же нашлись свидетели, видевшие, как что-то большое летало в районе Заельцовского бора. Слышали в небе рев и даже видели вспышки пламени. Но тут, сама понимаешь, как с одноклассниками Путина. Если собрать всех, кто говорил, что когда-то сидел с ним за одной партой, парта получится километровая. Через 10 лет таких свидетелей будет столько же.

- А вдруг правда? – мечтательно спросила Настя. – Вдруг и в самом деле дракон?

- Все возможно. Я знал одного парня, который знал одну девушку, которая…

- Которая сидела за одной партой с президентом?

- … Которая рассказывала, что все в том же Заельцовском бору встретилась ночью с джинном.

- Я смотрю, мистическое место этот ваш Заельцовский бор. Как московское ВДНХ. Съездим туда?

- Съездим! Там тоже есть кое-что интересное. А пока – нам в ту сторону. Минут 15, и ты увидишь дом, в котором жила не просто легенда Новосибирска, но и легенда русского рока.

- Янка Дягилева?

- Она самая!

- Я на ее песнях выросла…

- А похоронена она, кстати, на Заельцовском кладбище, которое…

- Дай-ка угадаю, в Заельцовском бору?

Они прошли мимо колонн Оперного, вспоминая Янку, и вскоре скрылись из поля зрения той самой веб-камеры, хозяин которой точно знал, что никакого ролика он не снимал. Вот только даже он склонялся к версии, что к его серверу просто подключились какие-то хакеры, которые залили туда настоящее городское фэнтэзи.

Потому что… Ну не верить же в самом деле в дракона над центром Новосибирска?

 

 

 

Январь 2019.

 

Благодарности:

Марии Пачковской – за уроки гавота.

Василине Владимирцевой и Татьяне Тюлькиной – за их чудесные стихи.

Константину Голодяеву за его прогулки по Новосибирску с закрытыми глазами. На ощупь.

Анне Михайловой – за редактуру.

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/