XXX

 

 

 

- Э, Ваше Змеевство, - опасливый голос у входа в пещеру вывел дракона из состояния задумчивости. – Вы тут?

- Ну, вроде тут, ты кто? – Горыныч вышел на порог пещеры, щурясь на ярком солнце. На пороге стояла щуплая фигурка человека в сером костюме и лёгком свитере.

- Тут, такое дело, Ваше Змеевство, я представитель прессы – щуплый человечек потряс перед носом Горыныча какой-то бумажкой, - мне поручили договорится с вами о проведении телемоста.

Дракон улыбнулся и хитро посмотрел на человечка.

- Дык меня ж не существует, я ж мифическая выдумка.

Человечек потупил глаза и переминаясь с ноги на ногу выдавил из себя:

- Ну, Вы понимаете, времена меняются, накопилось много фактов и сообщений, ну, вот мы и подумали, что зрителям было бы интересно услышать от Вас про всё это… - он обвёл рукой пространство вокруг себя. – Вы не думайте! Мы поставим Ваше интервью в самое рейтинговое время, Вы даже не представляете, что может сделать пресса! – человечек начал воодушевляться, было видно, что он и сам заинтересован в этом.

- Ну, добро, тащи сюда своих, я согласен.

- Ээээ, не всё так просто, я тогда передам начальству, мы утвердим смету, надо пару бумаг подписать…

Гор прекрасно знал, что такое земная бюрократия, и она его безмерно раздражала.

- Ты, хоть понимаешь, кому ты такое предлагаешь?

- Ну, существует же процедура, - почти жалобно произнёс представитель прессы, - у нас же по другому никак.

- Смотри, мне плевать на твою процедуру, хочешь интервью со мной, милости прошу. Хочешь утопить меня в бумагах – сожру вместе с печатями! – дракон показал свои зубы. Человечек опасливо попятился. – Иди, по добру поздорову, передай своим, что никакие бумаги я не собираюсь составлять! Хотите – приходите, поговорим! – с этим, драк махнул крылом и человечек исчез.

Горыныч, посмотрел на местное солнце и потянулся до хруста в суставах. Золотые блики побежали по скалам, окружающим пещеру дракона.

- Твоё сиятельство, ты хоть понимаешь, что это может значить ? – домовой, что ведал хозяйством дракона, вышел из пещеры, щурясь на солнце.

- Видать на Земле становится совсем кисло, - улыбнулся драк, - как знать, может это первый шаг назад? Может мы сможем вернуться? – дракон с тоской осмотрелся. – Хотя… Конечно нет, ещё сильна над земным людом власть серых, думаю, что и не выйдет из этого ничего. – он грустно улыбнулся. – да ладно! Эх! Надо позавтракать!

Драк взмахнул крыльями, золотые искры разлетелись по скалам.

- ЙОХООО! – Горыныч поднялся в воздух и полетел на пастбище завтракать. Домовой, прикрыв глаза ладонью посмотрел ему вслед, грустно махнул рукой и пошёл заниматься своими делами. Никто не видел, что из-за скалы выбрался ещё один человек, осмотрелся фанатично горящими глазами, перекрестился и начал пристраивать какой-то свёрток в расселину скал. Повозившись какое-то время, он достал из кармана небольшой прибор, снова перекрестился и нажал кнопку. Воздух с лёгким хлопком заполнил пространство, где только что был человек.

Дракон летел над полями, высматривая своё стадо, что пасли местные оборотни для него. Над землёй подымалась туманная дымка, ближайший лес, как бы парил в воздухе, переливаясь в струях тумана. В реке плескалась рыба, ожидая рыболовов. Вот, на следующем поле, Горыныч увидел стадо жирных овец, вокруг сидело несколько волков-оборотней. Он спикировал на стадо, выбирая наиболее жирную овцу. Хруст, вскрик животного, и морда драка окрасилась овечьей кровью. Волки поднялись, приветствуя Гора, и собирая стадо овец снова в одно место.

- Приветствуем, Светлейший, тут приходили какие-то люди, не наши, выспрашивали про тебя. Снимали стадо на камеру, что-то меряли. Говорят, ты собираешься пускать сюда людей со Старой Земли?

- И вам привет, да, они нашли способы переходов, я так думаю, что пускай приходят, коли с миром. Вы присматривайте тут, они недалеко отсюда собираются организовать отдых, так смотрите, как придут, наблюдайте, не давайте им озорничать, а как еды попросят, то гоните им из моего стада отборных овец, чай мы от этого не обеднеем – дракон улыбнулся.

- Добро, присмотрим, - волки кивнули, и пошли перегонять стадо на другое поле. Гор посмотрел им вслед. Что будет? Не ошибается ли он, открыв этот мир для Старой Земли? Но, он подумал, если серые способны без его позволения сюда проникать, то, почему бы и остальным не ходить сюда? Но под присмотром, благо, природные духи были оповещены им, и всякое непотребство, что пришельцы могли начать, будет тут же известно ему.

Драк вспомнил, что надо бы наведаться ещё в одно место, посмотреть, не начали ли опять серые там колобродить. Сказано-сделано, не тратя времени на полёт, дракон переместился на бывшее стойбище скотоводов, где у него была встреча с серыми.

Там стояла тишина могилы, болезненные деревья, покривившись росли на месте бывшего побоища. Вокруг были разбросаны обломки крестов и куски холодного металла. В чахлом кустарнике Горыныч заметил пару гномов, что собирали этот металл. Природа тут была больна, но местные лешие и мавки уже заращивали раны, нанесённые серыми. Среди травы валялся скелет одного из миссионеров, среди костей которого поблёскивал маленький крестик. Духи этот скелет обходили десятой дорогой, как зачумлённый. Дракон поймал одного из леших:

- Ты бы похоронил его, вроде как тоже человек.

Леший удивлённо посмотрел на дракона.

- Кто? Этот? – он презрительно мотнул головой в сторону скелета, - какой же он человек? Он раб, а это даже не животное… Не хочу я землю поганить им, Светлейший, и так после них прибирать много. Ты же видел, земля их не хочет принимать даже как удобрение, болеет она под этим… - леший пнул ногу скелета, - как хочешь, но не буду я таким заниматься, мне природу жаль. Ты это, Светлейший, не мешай нам делом заниматься, мы своё дело знаем, и тебя дочка твоя кличет, - леший прислушался к траве, - говорит, что у тебя возле дома собрались какие-то, натащили всякого оборудования, не нравится мне это. Мы со Старой Земли ушли не для того, что бы этих – он кивнул в сторону скелета, - у себя привечать.

Дракон грустно кивнул, видел он, что ещё не уляглась обида у духов на людей, за их предательство, за то, что продались они серым. Тяжко будет, подумал он, много предрассудков придётся преодолевать, и не только от людей.

Драк кивком головы попрощался со старым лешим и взмыл в воздух. Домой он летел окольным путём, ему надо было подумать. Ловя восходящие потоки воздуха от нагретой земли, Гор размышлял о возможности объединить обе Земли, освободить их от власти серых, показать людям, как жить свободными. Он понимал, что это тяжёлое задание, его сородичи давно махнули на человечество и отвернулись от него, как от неполноценного. Но драк хотел всё же вылечить свои творения, он чувствовал за них ответственность, и что тут говорить – любил он людей, несмотря на все их недостатки, он помнил слова Дара про то, что люди способны заменить драконов. Как-никак, драконы были древней расой, всё меньше рождалось их. Всё больше уходило драконов, уставших от памяти, трудно жить помня всё от начала времён, даже Горыныч, уже не раз перерождался, стирая часть своей памяти. Летел дракон, меняясь в цветах, по мере хода своих мыслей и воспоминаний.

У подножия своей пещеры Гор вытряс все мысли из головы и присмотрелся. На уступе, что служил порогом для дома дракона толпилось масса людей. Суетились люди в спецовках, расставляя софиты и устанавливая оборудование, немного в стороне стояли люди в костюмах, и что-то тихо обсуждали между собой. Прямо перед входом стоял большой стол и два кресла, одно огромное, другое поменьше. Драк улыбнулся, большое кресло явно предназначалось для него, но человек, что его делал, точно был не знаком с драконьей анатомией. Поднявшись над уступом дракон видоизменил кресло так, как считал нужным. Среди пришедших началась суета, заметив дракона, люди опасливо разбежались вдоль стенок уступа, кто-то начал креститься. Что ни говори, но вид шеснадцатиметрового ящера может испугать и более подготовленных, особенно когда он неожиданно поднимается снизу. Огромное, змееподобное тело, распластанные золотые крылья, создавали впечатление мощи и первозданной красоты. Несмотря на страх, люди, что прижимались к стенам входа в пещеру залюбовались полётом дракона.

- Эй! Простите, а Вы можете это повторить ещё раз, я камеру не успел включить! – седоватый мужчина в футболке и джинсах крутился с камерой, пытаясь поймать полёт дракона в визир камеры. Драк снисходительно улыбнулся и спикировал снова вниз, набирая скорость, круто развернулся и снова взмыл в небо, озарив всех своим золотым блеском.

- Шикарно, картика просто класс! – оператор радостно и открыто улыбнулся дракону, что уже приземлился на площадке. – Вы просто кинозвезда! Приветствую Вас, мифическое чудовище!

- И тебе чудовище айти, привет, -улыбнулся драк.

Оператор весело рассмеялся. Горыныч почувствовал открытую и чистую душу оператора и слегка расслабился, на фоне мрачных и подавленных душ окружающих, эта душа сияла чистым светом.

- Ваше Змеевство…

- Не Ваше Змеевство, а Ваше Сиятельство, - среди людей появился домовой и недовольно бурча поправил говорящего.

- А, ээээ? – говоривший, с лицом похожем на крысу вопросительно посмотрел на домового.

- Тебе говорю, нет такого титула, как Ваше Змеевство, коли хошь нашего драка величать по титулу, то будь любезен, правильно гри. Понабегут тут, понавыдумывают.- Епифаний был очень недоволен начавшейся суетой.

Оператор тут же навёл на него камеру.

- Эй! Убери свои причандалы! Не люблю я сниматься…- домовой недовольно прикрыл лицо рукой – ты вона евойного сымай, а меня не надо.- домовой стал невидимым и скрылся в пещере, чем вызвал вздох удивления и ужаса у многих присутствующих.

- Господа! Давайте уже начинать, все по местам! Ваше… э, Сиятельство, прошу занять своё место. – человечек с крысиным лицом повернулся к драку. Убедившись, что тот умостился в видоизменённом кресле, скомандовал – звукорежиссёр! Микрофон!

От толпы отделился молодой человек и опасливо подошёл к дракону.

- Что стоишь как столб! Прикрепляй!

Молодой человек переминался с ноги на ногу, явно не понимая, как выполнить команду крысолицего. Гор пощадил бедного звукорежиссёра и, подцепив когтем микрофон у того из рук, прицепил себе под челюсть.

- Так пойдёт?

- Я вижу, что наш Змей знаком с техникой? – со смеющимися глазами отозвался со своего места оператор.

- Ты думаешь, что, раз я мифический, то и древний? Между прочим, мил человек, у меня в пещере и комп стоит, и вай-фай имеется – дракон открыто улыбнулся смелому оператору, тот ему нравился всё больше и больше.

- Простите, Ваше Сиятельство, надо работать – крысолицый недовольно покосился на оператора. – ведущая готова?!

- Ну иду я – из-за уступа скалы послышался томный голос, - твои визажисты безрукие…

На выступе скалы показалась девушка около тридцати лет со стеклянными кукольными глазами и манерами избалованной принцессы.

- Дорогая, мы ведь ограничены бюджетом, ты уж прости – залебезил крысолицый перед девушкой.

- Ну ладно, ой! А вы такой большой, - голос ведущей томно завибрировал, дракон с удивлением глянул на это балованное создание.- Вы прямо средоточие силы и мужественности. – Ведущая томно прогнулась и села в кресло, демонстративно закинув ногу на ногу. Дракону вспомнился один земной фильм при этом, такое поведение развеселило дракона, и он с трудом удержался от пришедшей ему на ум шалости. Крысолицый скривился и злобно посмотрел на драка.

- Ну и где телесуфлёр? Вы же помните, меня снимать только с левой стороны, так я выгляжу лучше всего…

- Дорогая, ты всегда выглядишь лучше всего, со всех сторон. – человечек попытался галантно польстить ведущей.

- Для тебя любая будет хорошо выглядеть. Не закрывай свет!

Крыселицый скривился снова и грозно посмотрел на окружающих.

- Начинаем! Тишина на площадке! Дорогая, ты готова? – снова лебезя обратился он к девушке. Та величественно кивнула ему своей накрашенной кукольной головкой.

Включились софиты, по телесуфлёру побежала рябь, оператор на пальцах показывает, сколько осталось до прямого эфира.

- Три, два, один!

- Дорогие телезрители, сегодня у нас эпохальное событие, мы, впервые за всю историю человечества берём интервью у того, кого мы всегда считали выдумкой и детской сказкой. Внимание! Перед вами знаменитый сказочный Змей Горыныч!- камера откатилась от крупного плана с телеведущей, и нацелилась на дракона. Тот улыбнулся и кивнул головой. – мы рады вам сообщить, что знакомые нам с детства сказочные персонажи, оказывается существуют, и спокойно себе живут… где-то тут. – ведущая запнулась, не в силах рассмотреть бегущий текст. Махнув рукой на заготовленный текст, ведущая томно повернулась к дракону. – нам говорили, что у Вас три головы, но я как посмотрю, она у Вас только одна – девушка буквально промурлыкала эти слова, - Вы такой огромный и сильный, вы же не будете меня есть?

- Я сыт – улыбнулся дракон, иронично осмотрев ведущую, - как раз перед интервью позавтракал овцой, толстой. – уточнил он.

Оператор весело улыбнулся за камерой, явно поняв намёк, что прозвучал в словах дракона. Уловив подвох в словах дракона, но не поняв его, девушка напряглась, пытаясь продолжить нить разговора посмотрела на суфлёр.

- Скажите, каково это быть сказочным персонажем?

- Ну, как видите, я вполне даже реальный, даже можно меня потрогать – Гора всё больше веселил неприкрытый флирт этой силиконовой куклы с ним. Оператор, откровенно веселясь навёл камеру на девушку, как раз в тот момент, когда она непроизвольно потянулась к дракону. Банальные вопросы следовали один за другим, это уже начало раздражать драка. Видно было, что автор этого фарса даже не пытался найти ответы на вечные вопросы, из него делали просто очередное шоу, глупое и безвкусное. Драк начал подумывать, как прекратить этот фарс.

- Изыдьте! Во имя Христа, заклинаю вас прекратить этот сатанинский шабаш!- с хрустом упал софит, и на площадку выскочил очень толстый поп, что размахивал крестом, и брызгал слюной направо и налево. Видимо перепутав свою слюну со святой водой, - сие есть непотребство сатанинское, души рабов господних развращающие! – поп неистовствовал на съёмочной площадке, оператор, который тоже уже откровенно скучал у камеры, обрадованно нацелился на неряшливо обряженного попа, снимая его плохо заправленную рясу и нечесаную бороду крупным планом.

- Уберите его! – крысолицый выскочил на площадку – рекламная пауза!

- Ты, слуга сатаны, ты ответишь мне, я до президента дойду, дабы сие непотребство прекратить, на сие наш Святейший позволения не давал, а тебя, сын Сатаны, я изгоняю с этой земли во имя… - но как он собирался, и в чьё имя, изгонять дракона из его же дома, поп не успел высказать, так как драк встал, и прижал попа к земле лапой.

- Слушай меня, раб поганый! Я сын Дара, а не твоего господина, и это моя земля! Драк приподнял обмочившегося попа над скалой, так и передай ему! – чешуя на драконе начала нагреваться, а из ноздрей повалил дым, - и тут живут свободные люди, а не рабы твоего Сатаны! Изыди сам! – дракон размахнулся и бросил попа в небо, на ходу переправляя его туда, откуда тот прибыл. Люди вокруг увидели взлетающего в равевающейся, расхристанной рясе, попа, что изчез в красной вспышке, оставившей после себя явственный запах серы.

Пользуясь суетой, оператор не переключил камеру на рекламу, а снимал это всё, отправляя видео в эфир.

- Ты.. ты.. ты уволен! – крыселицый это увидел и подскочил к оператору, -выключи немедле…

Договорить он не успел, сильный взрыв потряс стены уступа, всё окуталось огнём и дымом, в котором мелькнула золотая молния, сгребавшая всех в одну кучу и прикрывая их собой. Среди грохота падающих камней и криков людей вдруг раздался голос:

- Во имя отца и сына и святаго духа, да погибнете вы все, отродье сатанинское!

На вершине горы стоял другой поп с мегафоном в руках, хохоча и размахивая большим крестом. Около него мелькнула серая молния с оскаленной пастью, и поп с разорванным горлом повалился в гущу пострадавшей съёмочной группы, обрызгав всех своей кровью.

- У нас наказание скоро.- дракон сердито отряхнулся, скидывая труп попа в пропасть, спросил - все живы?

Вокруг раздались стоны и просьбы о помощи. На место взрыва уже спешили мавки и повитрули, с бинтами и мазями. На горе стояло три волка-оборотня, что зло осматривали окружающее пространство.

- Супер! Вот это кадры! – оператор отряхнулся и шипя от боли в раненой руке, вытащил слегка помятую, но работающую камеру из груды тел.- и хай попы теперь что скажут! Весь мир увидел их подлость!

- Ты уволен! – крыселицый зло посмотрел на оператора, - ты мне загубил такую карьеру! Дорогая, скажи что-то, ты здорова? Что тебе сделать? – голос крысолицего стал заискивающим.

- Уйди! Моя причёска! Я вся в пыли, ты мне за это, ты… - дальше из уст, весьма запылённой куклы, полилась такая грязь, что даже дракон смутился.

Остальные, побитые но целые молча принимали помощь подоспевших мавок, опасливо посматривая вверх, на стоящих на страже оборотней.

Дракон, убедившись, что все выжили, слегка прихрамывая прошёл на край уступа. В ноге у него торчал маленький, заточенный со всех сторон, крест из холодного металла, несколько таких же крестов впились в чешуйки на спине драка и торчали из противоположной взрыву стены. Он задумался о том, что серые серьёзно решили его убрать, спасла его лишь реакция, и изменённое им кресло. В спинке кресла он обнаружил с полсотни таких же крестов, будь это кресло таким, как в начале, то эти кресты торчали бы у него в горле.

- Оборудование! Моё оборудование! Такой ущерб! Кто мне его возместит?! – крысолицый стоял на коленях возле разбитых приборов, перебирая их руками.

- Подай в суд на церковь, хай она тебе возмещает, - дракон сердито выдёргивал из чешуи кресты, обжигая пальцы.

- Ну да, ты хоть и мифический, но знаешь же, что это бесполезно! – человек махнул рукой, -ладно, реклама и рейтинги всё покроют.

Крысолицый поднялся.

- Домой!

Оператор, услышав эту команду мотнул головой.

- Не пойду! Нечего мне там делать! – он упрямо подошёл к драку.- примешь?- в глазах оператора была решимость и, какое-то весёлое отчаяние. Увидев. Что делает оператор, от толпы отделилось ещё несколько человек.

- Сегодня мы увидели свободу, не хотим туда. – один из осветителей поднял голову и, вытирая руки ветошью тоже подошёл к драку, - нас там ничего не ждёт.

- У вас контракт! – голос крысолицего сорвался на фальцет, - вы мне должны неустойку! Вы должны две недели отработать!

- Кому должны? – дракон наклонил голову и посмотрел на их начальника, казалось. Что в глазах дракона плещется пламя.

- Но…- человек попятился, - ведь есть законы, есть нормы и положения.

- Тут твои законы не действуют, тут действует Кон! Он превыше твоих за конов! – Горыныч сознательно разделил это слово, показывая важность произнесённого.

- А, ладно! Незаменимых нету! Будете ещё проситься назад – крысолицый гордо вскинул голову.

- С можно и мне? С тобой? Ты такой сильный, ведь примешь? – мурлыкающий голос ведущей, кажется, состоял из одних гормонов.

- Дорогая, а как же…

- Уйди, я тут с Горушкой буду, он лучше тебя – мурлыкала ведущая.

- Прости, остаться можешь конечно, но ты знаешь, что не со мной, не могу я тебя к себе взять, да и нету тут не косметологоы не визажистов. Где ты блистать будешь? – дракон иронично осмотрел девушку, что, как кошка тёрлась о его лапу.- Я ведь не буду с тобой, мы разного вида. – дракон улыбнулся.

- А как же, я же тебе и машину…- плаксивый голос начальника звучал уж совсем жалко.

- Да и есть у тебя уже суженый, как я посмотрю, а дракону негоже пару разбивать.

- Он мне не пара! Так… просто… - ведущая провела пальцем по чешуйкам дракона, - а ты, такой сильный, большой.- Казалось, ещё немного, и она выскользнет из своего платья, силиконовая грудь девушки давила на лапу дракона.

- Нет, девица, прости, но у меня есть другая, хочешь оставаться, неволить не могу, но ты отдельно, я отдельно. – дракон стряхнул трущуюся о него девушку на пол.

- Противный, - девушка заметно огорчилась, потом посмотрела, как ей показалось многообещающе на дракона и скомандовала резким визгливым тоном начальнику – пошли, ладно уж!

Подхватив крысолицего под руку и демонстративно виляя бёдрами девушка направилась за выступ скалы, за ней потянулись остальные, что хотели вернуться. Хлопок за хлопком, люди исчезали из этого мира.

- Так, тепер вас надо пристроить.

- Так мы как-то сами, чего тебя тревожить? – оставшиеся нерешительно переминались с ноги на ногу, понимая, что их спонтанное решение может создать им массу проблем.

- Да не беспокойтесь. Мавки вас отведут в селение, там старейшины вас разместят и первое время помогут, а обживётесь, глядишь и вы кому поможете.- Гор улыбнулся, ему было тепло, при мысли, что есть ещё на Старой Земле люди, ставящие свободу выше остального.

- Меня Владислав зовут, - оператор осмелел и протянул руку дракону.

- Рад видеть тебя тут, Владислав, - дракон пожал ему руку своей лапой, пытаясь её не раздавить – заходи как-то, у тебя душа сильная, смеющаяся, глядишь, будут у меня для тебя задания.

Люди, подхваченные смеющимися и щебечущими всякие советы мавками, пошли в сторону посёлка. Дракон облегчённо вздохнул.

- Ну вот, день заканчивается…

- Ну да, тебя вона, чуть не убили, шуму тут наделали, намусорили… - ворчливый домовой, кряхтя на показ, занялся приборкой карниза перед пещерой. Дракон улыбнулся, знал он, что домовой только ворчит, что бы убрать весь мусор, ему достаточно было просто махнуть рукой, но сегодня домовой будет таскать весь мусор, демонстративно руками, кряхтя и постанывая, и смертельно обидится, если дракон соберётся ему помогать.

Драк улыбнулся заходящему солнцу, расправил крылья и полетел в таверну. Сегодняшние переживания требовали хорошей пьянки, а вопросы? Они подождут…

- ЙОХООО!!! Как тут хорошо!!! – клич дракона раздался в вечернем небе.

 

 

 

 

XXXI

 

 

 

Ночь уже опустилась на Новую Землю, в полях пели цикады, мавки и русалки водили хороводы. Пролетая над человеческими поселениями, Горыныч видел, как молодёжь собирается на околицах, поёт песни и играет в разные игры. В ночной тиши слышался девичий смех, вздохи и песни. Жизнь текла своим чередом. На горизонте появился массив правечного леса. Дракон поднялся выше, что бы просто рассмотреть такой мирный и радостный пейзаж с более высокой точки. Солнце, что для всех уже было за горизонтом, осветило драка, и он засиял золотом на ночном небе. В центре леса Гор высмотрел знакомую поляну и крышу таверны, сложил крылья и спикировал вниз, распугав соловьёв и другую мелкую живность, что выбиралась в лес по ночам.

- ЙОХО!!!

- Всем привет! Бармен, мне огнеопасного, два ведра!- Драк вошёл в двери таверны и направился к своему месту у камина. – Привет, исчезатель, выглядишь, как из молотилки.

Рядом с камином сидел довольный, но сильно помятый полудемон и потягивал какой-то напиток.

- Всем драсте – орк устало вошёл в таверну и мотнул головой.

-О! Есть ещё компашка, пить будешь? – драк жестом пригласил орка к камину.

В таверну ввалился Палач с ошалелыми глазами, поймал на лету пиво, что Ктулху переправлял полудемону, залпом выпил и, крякнув, с размаху уселся на ближайший стул.

Бальтазар посмотрел на Палача и, иронически хмыкнул.

- Ааа хорошое пиво…

- Уф...блин люди ашалели...на обортней теперь кидаются, вапще не разбирают кто есть кто....вон полудемона побили, а тут и на меня накинулись...пипец... уф.....что нить выпить есть? - оборотень помотал головой.

- Вон там стоит пару бочек, бери пей, кстати привет.- дракон с интересом посмотрел на компанию.

- Конечно, огненого ему… и мне,- Бальтазар махнул рукой.

Вирша, сладко потягиваясь спустилась со второго этажа и плюхнулась на колени к полудемону.

- Всем привки – промурлыкала она.

- Так, всем по пиву, приветствую Вас, мадмеуазель, - дракон слегка привстал и поклонился Вирше. Бальтазар, с видом собственника обнял девушку за талию и сообщил.

- Она новенькая в нашем заведении. Я уже познакомился с ней.

Орк выпив бочёнок, протянул его Ктулху.

-Между первой и второй перерывчик небольшой.

- Эт уже третья, а перерывы делать в искусстве пития - смертный грех, даже для бессмертных... - Горыныч подтвердил эту истину, разом осушив ещё один бочёнок пива.

- Так что произошло? – Горыныч окинул взглядом побитого полудемона и ошалевшего Палача.

- Да, вроде как людишки, токо вроде и как нежить, шёл по кладбищу сёдня, а кто-то, или что-то на меня напало, совсем ошалели, я их рвать, а они собираются и ко мне ползут… - Палач ошалело помотал головой, всё ещё переживая приключение. – и, непонятно, кто это?

-А мы нежить съедим! Ахвхааамахмха! – орк изобразил «страшное лицо» ( Что было не трудно, так как он и не был особым кравцем)

- А, то, оууууоооу! Ееее !- Палач попытался издать боевой клич с полным ртом пива.

- Эм, не советую не вкусная. – Бальтазар сплюнул на пол. – Кажется я догадываюсь, про что Палач грит.

-По пьяне все идет – орк, уже весьма «на веселее», расхрабрился.

- Не эта нежить никак не идёт, противная на вкус – полудемон скривился.

- Эй! Этож они, наврод , тож наши, кажисть, - Гор уже тоже был «весьма хорош» но старался владеть собой, старательно концентрируясь взглядом хоть бы на каком предмете.

- Думаю не, они ж мертвяки, а мы живые – полудемон вальяжно развалился в кресле, поглаживая Виршу по спине. – Ладна, я пошёл одного зарубаю , принесу покажу.

- Та погодь ты, щас выпьем, а потом всё кладбище зажарим! – дракон внимательно посмотрел в свой бочёнок, понюхал его содержимое и выплеснул в пасть.

На том и порешили. Компания поднялась, выпила «на посошок» и пьяной, и весёлой гурьбой, отправилась на кладбище, которое им указал Палач.

Над монастырским кладбищем вилась, уже знакомая дракону, серая дымка, под которой было не видно земли. Дракон вспомнил, что это кладбище при монастыре довольно безобидных христианских монахов, что уговорили его, уже очень давно, переселиться на Новую Землю, так как общая политика церкви, этих верующих в распятого не устраивала. Это были искренне обманутые люди, которых драк пожалел и позволил им тут поселиться, с условием, что к местным они не будут приставать со своей религией. Донедавна, они свято блюли договор, и Горыныч их не трогал. Мало того, сюда переселялись искренние христиане со Старой земли, уставшие от лжи и корыстолюбия своих священников, поэтому, в монастыре всегда было небольшое количество монахов. Они даже подружились с местными природными духами, и друг друга терпели, духи, правда, иногда беззлобно подтрунивали над такими соседями, но помогали им и с урожаем и со строительством. Единственное, что огорчало их, так это обряд погребения умерших монахов. Горыныч никак не мог уговорить живых, не закапывать своих мёртвых в землю, а сжигать, как это делали все остальные. И, вот теперь, он был на их кладбище, которое, вдруг, начало доставлять хлопоты.

Горыныч приземлился на границе серого тумана, и дождался похода остальных.

- Палач, что-то мне тут не нравиться, - Гор прислушался к шорохам в тумане, - что-то тут не так.

- И я тебе про то же, людишки совсем озверели, - ещё непротрезвевший оборотень, нахорохорившись полез в туман. – Ах, чтоб тебе! – Палач выскочил из него, тряся раненой лапой, та дымилась и кровоточила.

- Погодь, - Бальтазар отстранил оборотня, - Мне зайти туда безопаснее.

Но зайти он не успел. Из тумана показались размытые фигуры. В тумане послышался стон и какой-то скрежет и хруст. Дракон попытался сдуть туман, но тот был как резиновый, слегка подавался под усилиями дракона, но тут же возвращался обратно. Фигуры проявились чётче, были они пародией на людей. Явно собранные из человеческих останков, при чём, разной степени разложения. Там, где фигуре не хватало «стройматериала» были подставлены палки, куски оград и ещё неведомо что. Глаза фигур ( у которых они были ) невидящим взглядом уставились на компанию. Было что-то жуткое в этих мёртвых глазах, высматривающих нечто, что было за гранью зрения Гора и его друзей. А количество оживших трупов всё увеличивалось. В конечностях (руками это было назвать трудно, так как у некоторых, вместо рук были подставлены ноги, или ветки) они держали мечи из холодного металла.

- Ах ты! – драку не надо было дважды напоминать происхождение этих «игрушек» - и сюда добрались!

Гор первый кинулся на ожившие трупы, он их рвал на части и раскидывал по земле, но части тел ползли друг к другу, снова собирались в подобия людей и продолжали атаковать наших героев.

- Зомби! – Вирша в испуге палила из своего револьвера, патроны в котором не кончались, но и не особо вредили нападавшим, те дёргались, но упрямо шли на оборотней, размахивая мечами из холодного железа.

- В круг, встаньте в круг! – Палач вспомнил о своих талантах обращения с бродаксом, оборотился в человека, и начал сечь нежить на мельчайшие кусочки. Обрезки и обломки трупов упрямо ползли друг к другу, склеивались и снова норовили атаковать друзей. Волна за волной они накатывали на обороняющуюся компанию. Дракон попытался их сжечь, но пламя расходилось перед этими мертвецами. И больше вредило самим защищающимся. Земля под ногами у компании превратилась в отвратительную смесь гнили, крови и странной жижи, что растекалась из тумана, сковывая движения и как бы высасывая силу из оборотней и орка. Дракон это видел, по осунувшимся лицам и движениям, что становились всё медленнее и медленнее. За мертвецами, уже больше похожими на гнилостный фарш, неудачно слепленный в виде людей, появились фигуры в накидках, они что-то тянули из тумана, что-то длинное и, по виду фигур, тяжёлое. Драк пожалел, что не пригласил на бой ни одного из леших или гномов, он понимал, что бой с такими силами, был не такой лёгкий, как он думал вначале, и помощь леших сейчас бы очень пригодилась. Магия дракона не действовала на зомби. Силы были на исходе, и драк стал подумывать о том, как бы спасти всю эту компанию из лап оживших мертвецов.

Горыныч метался в кругу нежити, лапами и клыками рвал ползущих и безжизненных врагов, что, постепенно, но уверенно сжимали кольцо.

- Сча, я их! - Бальтазар попытался парировать неумелый выпад сразу десятка мечей из холодной стали, на его плечах и руках уже дымилось с десяток мелких порезов, он был залит слизью, что ползла к его горлу, пытаясь задушить полудемона. В шаге от него копошилась груда порванных тел, среди которых мелькали лапы и клыки Палача.

- Ааааа!!! – выстрелы из револьвера Вирши слились в одну беспрерывную канонаду, ствол её оружия уже был ярко-красный от жара. Пули, чавкали в телах зомби, заставляя их дёргатося, но ползти к ней, одежда девушки-кошки была уже вся изрезана, но реакция ещё спасала её от прикосновения смертельных клинков – у меня девять жизней! Вы ещё ни одной не забрали! – кошачье рычание девушки было злостным и измученным одновременно, было видно, что она чувствует свою обреченность, и риск расстаться с одной из своих жизней.

Орк молча и сосредоточенно косил нежить, у него в зубах застрял палец одного из них, который он механически жевал, кончики дредов орка тускло дымились. Его орочий меч, изогнутый на конце в виде серпа, раз за разом подымался и опускался, рассекая очередного нападающего и раскидывая куски тел и брызги слизи вокруг.

- Орк’блю шти ши бо, пыр’но! –бормотал орк свою древнюю молитву, нанося очередной удар своим всё тяжелеющим мечом.

Палач завыл песню смерти, заваленный горой копошащейся плоти, его бродакс был придавлен массой кусков рук и ног, он потерял уже давно какое-то подобие и волка и человека, от усталости его преображения были все какие-то недоделанные, полуволчье получеловеческое лицо было искаженно злостью и обреченностью.

- Гор, я рад был пить с тобой, друг! –до дракона донёсся отчаянный возглас оборотня, который уже даже не мог двигаться.- прощай!

Горыныч с трудом повернул голову, с налипшими на него останками копошащихся зомби в сторону Палача.

- Прощай, друг, светлой дороги! – пламя. Что вырвалось из пасти дракона осветило место, где сражался Палач, в тенях, мелькающих там, Гор, как ему показалось, заметил тень частично демонскую, частично волчью. В этой тени растворился Палач.

- ЙОХО!!! – Дракон собрав последние силы, распрямил крылья, обнимая ими оставшихся друзей. Сил на перемещение всех уже не хватало, поэтому он телепортировал Виршу и орка подальше от места битвы.

Сверкающие золотом чешуйки дракона начали тускнеть, дымясь и плавясь под ударами мечей из холодного металла. Серые, наконец развернули своё тяжёлое нечто. Этот предмет сыпанул в дракона огромным количеством тонких игл, что впивались в его чешую, испаряя её, мечи зомби впились в неприкрытое тело дракона, нанося ему глубокие раны. Сознание Горыныча начало гаснуть. Последнее, что он услышал, перед тем, как сознание покинуло его, был иронический смешок.

- Слаб ты для меня, червяк…

 

 

 

 

XXXII

 

 

 

 

Свет… Один белый свет вокруг… Он посреди света… Кто он? Не ведомо… Ощущение движения, но, ни одного ориентира, только чувство, что куда-то движется.

- Отец! – это ему?

Свет и движение…

Посреди света тёмная точка…

- Ты почему тут? – точка превратилась в человека, в белом, с белыми крыльями.

Человек? Одежда? Крылья? Слова бились в его мозгу, рождая что-то очень знакомое, но что, он не мог понять. А кто он? Опустил глаза вниз: туман, светящийся туман.

«Я понимаю, что я – это я. А кто я? И что за человек передо мной? И что такое «человек»?»

- Ты кто?- голос был вроде его, но откуда он это знает? И что такое «голос» ?

- Перворождёный, ты почему тут? – человек с крыльями удивлённо посмотрел на него, протянув к нему руки.

«Руки»? «Перворожденный»? Понятно, что это слово как-то относится к нему, но как?

- А кто я? – он сконцентрировался на стоящем перед ним человеке, - кто ты? Что со мной?

- Ты? Ты тут, но тебе тут не место. Я? Я Дин. Что с тобой? Ты вроде умер… Но ты не умер, ты тут быть не должен. Ты – Перворождённый, благодаря тебе всё было и есть.

- Содержательно, я понял, что я перворожденный, но кем? Что это значит? Почему благодаря мне?

- Перворождёный, это твой титул, кто ты? Ты можешь быть кем хочешь.- крылья человека сложились за его спиной. Рядом с человеком появился стул.

«Стул»? Новый предмет был Перворождённому снаком, он знал слово, которым называется этот предмет. Он может быть кем захочет?

- Я хочу быть тобой… - он посмотрел вниз, увидел свои ноги, что были прикрыты такими же белыми брюками, как и у человека. « Брюки»? Новое знакомое слово… В поле зрения Перворождённого попали его руки. Всё больше закомых слов, что проникали в его мозг, рождая образы и смутные воспоминания.

- Я умер? Но я ведь жив…

- Такова природа твоей смерти, но тебе тут не место, что ты помнишь?

- Ничего… Кто я? Слово, каким ты меня назвал, для меня ничего не значит. Но, мне кажется, я вспоминаю, что такие как ты появились недавно.

Человек с крыльями улыбнулся.

- Ну, если под словом «недавно» подразумевать почти десяток тысяч лет, то да, недавно. Ты жил за миллиарды лет до нас.

- Это слова, определяющие время? Да… Время… Я вспоминаю… Ты не человек, но тебя создали люди…

- И да и нет. Наш род создала человеческая фантазия, но её им дал ты…

Перворождённый решил, что сидеть на стуле, закинув ногу за ногу, как это делал сидящий перед ним… ангел? Новое знакомое слово… Но так должно быть удобнее, решил он. Тут же ему под колени что-то ударило, и он механически сел на это… Это не было похоже на стул, на котором сидел Дин. Это было громадное кресло, очень ему знакомое, но, неудобное в его нынешнем подобии. Значит он выглядел иначе?

- Папа!

Перворождённый оглянулся, кто-то его звал, но он не понимал, откуда? И почему «папа» ? Он чей-то папа? Но ангел ему сказал, что всё вокруг создано им. А что создано? Этот свет? Этот стул и кресло? Этот голос из ниоткуда, что зовёт его «папа»? «Люди»… Ангел сказал, что он дал людям фантазию… Слова до боли знакомые, и, кажется, даже понятные, хоть и не совсем. Судя по словам ангела, людей было много, а сколько много? Сто? Двести? Тысяча? А кто ещё, кроме людей есть? Всё это возвращало перворождённого к вопросу – кто он? Что он? Раз он может быть кем угодно, раз он всё создал, то что это «всё»?..

-… ты ведь можешь перенестись куда угодно, почему именно сюда? – оказывается, ангел что-то ему говорил, но он его не слушал, погружённый в собственные мысли.

Вот оно! Перенестись! Перворождённый решил перенестись в другое место. Но, на память не приходило ни одно место. Только свет, большое светлое пространство. Это единственное, что он видел и помнил. Хотя, в голове рождались мысли о каких-то иных пространствах, заполненных какими-то предметами. Но это всё было туманно, размыто. Он не мог сконцентрироваться ни на одном предмете, что бы перенестись куда-то.

- Папа! Сын! – это всё к нему? Два разных слова, разными голосами. Эти голоса были ему знакомы. Первый у него ассоциировался с большим количеством зелёного цвета. Пространство вокруг него окрасилось зелёным. А второй голос… Он был такой глубокий, такой… большой… казалось, что второй голос заключает в себе абсолютно всё! И опять вокруг него появился свет, и ангел, что сидел на стуле. Два противоречивых названия… Он папа и он сын? Разве такое возможно? Да… возможно… Но были только голоса из ниоткуда.

Перворождённый решил не обращать внимания на голоса, тем более, что Дин их явно не слышал.

- Дин, всё-таки, скажи мне – кто я?

- Не могу, ты – всё, ты можешь быть кем угодно, это всё, что я знаю. Я ещё очень молод, Созидателей встретил впервые.

«Созидатель» ещё один титул, но, почему во множественном числе? Он такой не один?

- Нас таких много?

- Говорят, что много, я не знаю…

Новая информация, где-то есть такие как он. Но кто он? Всё, что говорил Дин, не открывало ему тайну, кто он.

- Сын, очнись, сын, - глубокий голос, где-то внутри, и, в то же время, снаружи. Перворождённый оглянулся. Кресло было ему неудобно. Какой он был? Что он может создать? И что он создавал?

- Отец? – он попытался обратиться в пространство.

- Я не твой отец, - ангел удивлённо посмотрел на перворождённого, - или тут есть ещё и твой отец?

Ангел подхватился со стула и оглянулся. Его взгляд выражал тревогу и восторг.

- Ты не представляешь, встретиться с твоим отцом, это чудо, это честь, он тут?

- Нет, я даже не знаю, какой он и где он.

- Отец, папа, папа, папа – много разных голосов сливались в голове перворождённого в один встревоженный хор, - очнись. Мы все тут, рядом. Папа!

Внутренним зрением Перворождённый увидел огромный, янтарного цвета глаз с вертикальным зрачком. Этот глаз смотрел на него и сквозь него, с глубокой тревогой и заботой. Казалось, что в нём сосредоточена вся родительская любовь Вселенной. Постепенно, вокруг глаза начали появляться чешуйки, что переливались всеми цветами радуги. Они мерцали, их свет струился в душу Перворождённого, наполняя её пониманием и воспоминаниями.

- Эй! Ты растёшь… и покрываешься чешуёй! Ты… ты – ДРАКОН!!! – Ангел вскочил на ноги и отбежал подальше от драка.- Но… но нам говорили, что драконы вымерли! Что они были нашими врагами! Боже, он нам лгал! – Дин сжал кулаки и, подняв их вверх, потряс ими. В этом жесте было и разочарование и боль от собственной ограниченности, которую ему обеспечил тот, котрому он привык подчиняться и безоговорочно верить.

- Нам лгали! Нам… Боже. Как тебе верить? Кому верить? Созидатели – драконы! Ты нам говорил, что они враги, что они зло! Как могут быть создатели злом?! – Ангел бесновался в бессильной злобе на обманувшего его.- Лжец.. лжец! ЛЖЕЦ!!! Мне надо… я должен… Перворождённый, прости, мне надо… Я должен… Как я был глуп! Прости, но… - Дин, не договорив исчез из пространства.

Горыныч, наконец вспомнил, кто он. Память огромным грузом обвалилась на него. Он вспомнил всё, всё, что хотел забыть, всё, что бережно хранил в глубинах памяти. Он вспомнил, как создавал эту Вселенную. Он вспомнил, как появились люди. Он вспомнил и их первые шаги по девственной планете и их первое предательство. Он вспомнил радости и разочарования, что он испытывал на протяжении этих миллиардов лет. Дракон, под грузом этой памяти упал на пол, его голова раскалывалась от такого груза. Он вспомнил, сколько раз он перерождался, что бы просто забывать.

- Отец! Я не могу! Память… память… я помню… КАК БОЛЬНО!!!

- Тебе с этим жить, сын.- Дар склонился над Горынычем, - держись…

Янтарные глаза прадракона проникали глубоко в душу драка, наливали её силой и светом.

- Папа! – Ростя кинулась на шею дракона,- папа, я уже думала… - девушка и рыдала и смеялась одновременно. Вокруг них стояла большая группа драконов – детей Горыныча в разных воплощениях, все они смущённо переглядывались, тихонечко подталкивая друг друга.

- Привет, бать, рад, что ты жив.- один из старших его детей выступил вперёд. – Ростя тут всех на уши поставила, если б не она…

- Да, пап, ты умер. Мне стало очень больно. Я пришла. А там эти… - мавка брезгливо и с ужасом передёрнула плечами, - я не знала, ты лежишь, весь дымишься, чешуи почти нет, везде твоя кровь и эти… Много… они там, это… Они отрезали от тебя куски, и себе приделывали… Это было так страшно… Так… так… - Ростя опять обняла его и зарыдала.

- Молодец у меня внучка. – Дар улыбнулся, - не растерялась, собрала всех, кого могла. Этих зомби всех заплела, они до сих пор там, дёргаются. Бред, они совсем бессмертные! – Дар не скрывал своего удивления. – Гномы сейчас для них готовят схрон, столько холодного металла… Твои дети себе все когти сожгли, пока из тебя выковыривали. Как ты мог?! – сквозь напускное равнодушие, у Дара прорвалась боль и тревога. – Ты ведь мог погибнуть! Я и так уже многих своих детей потерял! Ты ведь!..

Впервые Горыныч увидал у прадракона такие эмоции. Из глаз Дара текли слёзы, что падая на пол, рождали звёзды.

Наконец, дракон смог узнать, что случилось на том кладбище. Когда Гор потерял сознание, боль от наносимых ран, начала распространяться среди ближайших родственников. Первой эту боль услыхала мавка. Она тут же отправилась к эпицентру боли. Зрелище, что она застала, поразило её до глубины души. Горыныч был придавлен к земле массой шевелящихся изрубленных тел. Они рвали дракона на части, восстанавливаясь за его счёт. В теле дракона торчало больше сотни мечей и дротиков из холодного железа, вокруг которых вилось мертвенное пламя сжигавшее его шкуру и чешуйки. Поодаль, серые готовили большую сеть. Похоже они собирались пленить дракона. Ростя вызвала множество природных духов. На её зов откликнулись ближайшие. Изрубленных зомби оплетали травой и мелкими лианами, растягивали с помощью мелкой живности. Падальщики, понукаемые подоспевшими оборотнями, глотали куски нежити. Гномы, что прибыли позже, принесли специальные приборы, с их помощью, из тела дракона начали вынимать дротики. К моменту, когда большая часть зомби была заплетена и погребена под слоями земли, на помощь прибыли несколько детей Гора из драконов. Увидев отца при смерти, они почти обезумели. Серых жгли, рвали на части, монастырь, что стал поставщиком для зомби мёртвых тел, был стёрт с лица Земли, все, кто там находился были сожжены до состояния мелкого пепла. Сыновья Горыныча, вымещая свою злость и скорбь по отцу, нашли и выжгли на Новой Земле более сотни похожих монастырей и их кладбищ, что были на ней построены с разрешения Гора или без него. Обезумевшие драконы рвались в бой, и, только мудрость Дара, не позволила им, ослеплённым жаждой мести, положить и свои жизни в, пока ещё не равной, битве с серыми и их вождём.

Переместив Горыныча в Зал собраний, в Городе драконов, все его дети, под руководством отца Гора, собрались в зале в круг и напитали его силой, каждый отдавая часть себя отцу.

Пока драк приходил в себя и заращивал раны, остальные драконы собрались на совет. Дар подробно описал врага, рассказал, как бороться с его проявлениями в своих вселенных, если такие там появятся.

Город драконов стал похож на потревоженный муравейник. Помня прошлое нападение серого, драконы стали охранять город. Патрули, из молодых драконов, что ещё не имели своих вселенных, обходили город на всех уровнях. В стратегически важных точках города, выросли высокие башни, на которых беспрерывно дежурили наиболее зоркие из драконов.

Созидатели, как назвал драконов Дин, были готовы ко встрече с сильным врагом. Горыныч, лежал уже у себя в доме, заращивая раны и выздоравливая. Возле него непрестанно дежурили его дети, стараясь угадать любое его желание. Жизнь потихоньку входила в новое русло. Спустя небольшое время, в город попросилось пожить несколько сотен ангелов, что услышали рассказ Дина о природе Созидателей. Они напрочь порвали свои отношения со своим богом и отправились искать себе новое пристанище. Дар отвёл им часть города, где они могли чувствовать себя в безопасности. Теперь в городе можно было увидеть крылатых людей, что бродили по нему с выражением несказанного удивления и благоговения на лицах.

 

 

 

 

XXXIII

 

 

 

 

Вента перенесла раненого Палача подальше от битвы. Оборотень лежал на земле, не подавая признаков жизни, весь покрытый своей и чужой кровью. Слизь и ошмётки от зомби пузырились и ползали по его израненному телу. Демоница скидывала эту пародию на жизнь на землю, топтала её, всхлипывая и подвывая.

Палач пошевелился и застонал.

- Жив! – его подруга кинулась к нему обниматься, рыдая и смеясь одновременно.

Оборотень зашипел от боли.

- Ты, ты, как ты мог сам, без меня! Что бы я тут была одна! – девушка рыдая осматривала своего суженого, гладила его по голове, никак не в состоянии успокоиться.

- Остынь, заживёт… - Палач, шипя от боли выдёргивал из своего тела осколки мечей, обжигая о них руки.- Помыться надо…

- Я, щас. Я принесу! Лежи… - Вента бросилась к ближайшей реке, потом обернулась, - а как ты тут? Без меня, ты смотри, не умирай!

- Ага, не дождёшься, мы с тобой ещё поохотимся… - Оборотень приподнялся, - да я сам дойду, вот только…

Он оглянулся, в поисках точки опоры. Вента подхватила его, и придерживая грузно осевшего оборотня, повела к реке.

Палач, при поддержке подруги вошёл в реку. Девушка чистила его от грязи и слизи, отмывала его раны, а оборотень лишь ворочался и стонал. Давно он не бывал в битвах из которых мог и не выйти. Это дало ему большую пищу для размышления. Так ли они живут? Может стоит внимательнее отнестись к своей новой родине?

- Ты понимаешь, что теперь у нас есть сильный враг? – оборотень пристально посмотрел на подругу, - и мы можем погибнуть?

- Ты… как же? Только вместе! – оборотница всхлипывая протирала его целебными травами, что собрала тут же, на берегу. – Пообещай, что будем драться только вместе! Я ведь, как я без тебя?

Палач выбрался на берег.

- Да, вместе, всегда вместе… - после изнурительной битвы глаза оборотня закрывались, он засыпал.

Вента, увидев сонный взгляд друга, легла рядом и обняла его.

- Спи, любимый, спи…- девушка накрыла оборотня плащём, прижалась к нему и, настороженно оглядываясь, дала Палачу заснуть.

 

*****

 

- Ушастик! Не бегай далеко! Не забывай, что надо быть осторожным!

- Ну мам! Я же только до опушки!

- Нет, сын, уже не те времена, слушай маму. – отец вышел на порог их логова. В самом сердце леса жила семья оборотней. Прошло много лет уже с тех пор, когда оборотни свободно гуляли по земле. Когда-то люди их уважали, доверяли им свои стада. Многие людские дети воспитывались в семьях оборотней. Но пришла новая вера. Она стала распространяться как зараза среди людей. Эта вера говорила, что природные духи это зло, что их надо ловить и уничтожать. Оборотни не стали покорно ждать своей участи, ополчились на людей с крестами на шеях. Началась война, в которой оборотни проигрывали шаг за шагом. Людям помогали какие-то силы, которые понять оборотни были не в состоянии. Эта сила косила ряды оборотней, загоняла их в лесные дебри. И вот, настало время, когда они стали прятаться и бояться даже собственной тени. Уже не было традиции, когда люди оставляли оборотням самых жирных овец и коров. Уже не могли они свободно приходить в людские селения, праздновать вместе с людьми. Делиться с ними своими знаниями и опытом. Всё на себя взяли странные люди в длинных чёрных одеждах, с большими крестами на груди. От этих крестов шёл смрад, невыносимый для чуткого обоняния волков. Оборотням стали приписывать падёж скота, смерти людей. И люди начали охотиться на своих бывших друзей и покровителей.

Война длилась столетиями, всё меньше ставало свободных оборотней, всё меньше им было места на Земле. Теперь, даже вольно побегать по лесу стало опасно. Людские патрули, вооружённые странным оружием, что прожигало волков насквозь, что не давало зарастать ранам, охотились на оборотней, выискивали их среди чаши леса. Много ходило слухов, о вырезанных и сожжённых селениях оборотней, о трупах молодых и старых волков, развешанных вдоль дорог. Жить стало страшно. Поговаривали, что кто-то уже полностью покинул Землю, что есть место, где можно вздохнуть свободо, но мало кто знал, где это место.

Ушастик бегал среди деревьев, чутко прислушиваясь к лесным шумам. Он был готов, в любое время убежать, укрыться среди кустарника. Мать с отцом учили его запутывать следы, нюхать воздух и чуять приближение людей. Они приучили сына, что человек, это враг, опасный и беспощадный, и молодой щенок это усвоил. Но с человеком ему ещё не доводилось встречаться.

- Ты волк? – голос из кустов заставил волчёнка подпрыгнуть от неожиданности. – Ты этот, который враг? – голос не был враждебным, скорее испуганным. Ушастик принюхался, пахло человеком, так как показывали ему родители, но, немножко по другому. Не было тут запаха смерти и страха… Было… Любопытство, дружелюбие? Эти запахи обычно распространяли вокруг себя молодые волчата из соседних лежбищ.

- А ты кто? Ты человек?- Ушастик насторожился, готовый скрыться в любое мнгновение.

- Ну да, я тут, ну погулять пошёл, мама не пускала. Я убежал. Они грит, оборотни сожрут, ты же меня не сожрёшь? – мальчик, лет десяти, вышел из-за кустов. – А батюшка грит, что вы посланники Сатаны.

- Тю, нас никто не посылал! Мы тут всегда жили… Мне тоже мама говорит, что вы убийцы, но я не слышу от тебя запаха убийцы…- волчёнок подошёл к мальчику. На ходу трансформируясь в человека.

- Ух ты! Я такого не видел! Мне грили, што вы так могёте, я не верил! Ах ты! – мальчик удивлённо хлопнул себя руками по коленям.

- А мне говорили, что вы всегда такие… А что это? – Ушастик показал на крестик висящий на груди мальчика.

- А! батюшка грит, што надо ево носить, от нечистого… А што такое «нечистый» это хто не мылся давно? А ты мылся?

- Сегодня ещё нет. – Оборотень улыбнулся.

- Я тоже, айда на речку!

Ушастик заколебался, мама говорила, что к речке можно подходить только ночью, и то, осторожно, что возле реки всегда есть стража из людей. Но жажда приключений, и желание узнать поближе нового друга, пересилила осторожность.

- А тя как зовут? Меня – Данилко, - мальчик гордо назвался, - я родился в день святого Даниила!

- А меня – Ушастик. У меня ещё нет взрослого имени, через две луны мне будет одиннадцать, тогда папа и назовёт меня. А разве можно давать имя сразу? Это ведь не твоё имя!

- Святой отец грит, што каждый должен иметь своего ангела-покровителя! Вон, я родился в день святого Даниила, то он меня так и назвал!

- А как по такому имени можно понять, кто ты? Ведь не токо ты родился в этот день? Моего папу зовут Зубач-Длинный Хвост, у него у одного такое имя, по нему сразу понятно, про кого говорят. Маму – Мила Ласковые Лапы… А у вас, что? Позовёшь: « Данилко!» и сразу десяток прибежит…

- Ну да… Но ведь… Мама меня кличет Данилкой, токо када я рядом, а так, Рыжиком. – мальчик провёл руками по своим огненно-рыжим волосам.

- Ну вот, видишь, Рыжик, это твоё имя, а не какой-то там «Даниил» - Ушастик улыбнулся. – мне папа говорил, что попы ваши, вас специально так обзывают, что бы рабов от вольных отличать.

Мальчишки подбежали к реке, что вилась между кустарников, неся свои воды в большую реку. Тут, в прогалине между кустами, был маленький пляж, куда ночью ходили купаться оборотни.

Дети бросились в чистые воды реки, они плескались и шумели, кувыркались и играли в чехарду. Посинев от холодной воды, выскакивали на берег сушиться и греться. Веселье продолжалось до заката.

- Человек! – из-за кустов раздалось рычание, и на пляж выскочил разьярённый волк огромных размеров. Пасть его была оскалена, глаза метали молнии.

- Па! Стой! Это мой друг! – Ушастик прыгнул между волком и Рыжиком- не трогай! Он не пахнет убийством!

- Отойди, сын, он – человек, там, где он, может быть ещё. Они убивают! Отойди!

- Нет, папа, он не такой, мы друзья! Ты же сам рассказывал, что было время, когда люди и оборотни дружили и помогали друг другу! Ну па! – последние слова молодой оборотень произнёс, старательно отталкивая разьярённого отца от мальчика.

Старый волк взял себя в руки и сел на землю.

- Чую беду…

- Не бойтесь, я вас не выдам – Рыжик опасливо вышел из-за спины Ушастика.- Мене тож деды сказывали, што было давно время, кода мы дружили. Я дедов больше слухаю, чем батюшку. Тот сильно сложно всё сказывает. А деды просто… И интересно.

- Зубач, ты ведь сам помнишь это время, да, милый? – из-за кустов вышла волчица-мать. – сделанного не вернёшь, но, как знать? Может этот рыжий человеческий детёныш и не будет нас убивать. Может мы сможем снова подружиться?

- Я, я… Я точно вас не буду убивать! Почему батюшка вас нечистыми считает? Он нам рассказыват што вы людей едите, што вы виноваты в падеже скота… А я не верю! Вот! – мальчик гордо выпрямился. – Ваш же Ушастик меня не съел?!

- Не убивали бы твои соплеменники нас… То и войны бы не было.- Зубач грустно покачал головой, - да, было когда-то, жили мы дружно, вместе Равноденствие и Купала справляли, стада у нас были общие и жирные. – волк плотоядно облизнулся. – Но ушло то время… давно ушло… Стали среди вас появляться эти, в чёрном… Стали кресты ставить и нас убивать… И вас на нас натравили…- глаза старого волка подёрнулись плёнкой воспоминаний, его сказ потёк плавным ручейком, так как деды их учили сказывать, как их, ещё молодых волчат учили старые волки. Сказывал он про времена былые, про землю свободную, про дружбу духов и людей. Про свята, что вместе проводили. Про хозяйства, что были богатыми и дородными. Рыжик слушал старого оборотня внимательно, не перебивая, замерев на месте и весь превратившись в слух. Многое поведал и ему и своему сыну Зубач в эту ночь. Никто и не заметил, как поднялась зоря, как звёзды померкли на небосводе. И, никто и не заметил, что из кустов за ними наблюдали злобные глаза. Человек, что ещё среди ночи пришёл к реке, услышал разговор, и, тайком подобрался поближе. Эти речи он уже не раз слышал, от волков, которых он пытал и сжигал на кострах. Святые отцы хорошо платили за каждую такую волчью шкуру, а тут, целое семейство! Решил человек выждать время, выследить оборотней до их логова, и накрыть разом всю их семью! Тихо, что бы не треснула ни одна ветка, опытный убийца отошёл в сторону, злые но внимательные глаза, примечали каждую вмятину на земле, каждую примятую травинку. Шёл человек, по этим, едва заметным следам. Выслеживал дорогу от реки к лежбищу. То, что для любого другого, было бы простой свалкой бурелома, сказало следопыту место, где прятались оборотни, лёгкий волчий запах подсказал ему входы и выходы из схрона. Отметил он про себя памятные знаки. И направился в село, за подмогой.

Не знали этого оборотни… Придя домой, Зубач загородил вход и, качая головой ушёл в комнату, где спала его жена. Ушастик долго не мог заснуть, крутился он и так и эдак, но сон не шёл к волчёнку. Решил он, что бы не будить своих братьев и сестёр, пойти в лес, погулять. Поохотиться. Нравилось ему выслеживать зайцев, гнаться за ними, улавливая их страх, что пах паникой и обречённостью. Ему нравилось есть свежее мясо пойманной им добычи. Не любил волчёнок еду, что готовила мама. Она пищу и жарила и варила, приговаривая, что негоже им быть как диким зверям, и питаться сырым мясом. Но Ушастику нравился вкус сырого мяса! И волчёнок выбрался из логова, по одному из тайных лазов, что показал ему отец, на случай опасности.

Бегал молодой оборотень за зайцами до вечерней зорьки. Не столько поймал он дичи, сколько просто гонял их по лесу, забыв про время и осторожность.

- Всех взяли? Нам батюшка большие деньжищи отвалит, шутка ли? Целую семью нечистых вырезали!

Голоса волчонок услышлал пробегая через бурелом, направляясь к дому. Ветер донёс до него тот самый запах, что показывал ему отец: запах смерти и страха! Сжалось молодое сердце волка. Отец! Мама! Рванулся он к дому, не разбирая дороги, тревога затуманила глаза. Он мчался домой, надеясь, что подвело его волчье чутьё, что дома будет ждать мать, с укоризной посмотрит на своего сына и отчитает за неосторожность. Что отец, уже который раз, перескажет ему сказку про людей-убийц, и предупредит про них. Что опять даст нюхать их вещи… Но… На подходе к дому учуял волчёнок не запах очага, на котором мама готовит ужин, а запах дыма и горелой плоти волков, запах смерти и отчаяния. Слёзы стали наворачиваться на глаза молодого оборотня.

- Мама! Папа!

Волчёнок выскочил на поляну перед домом. Полянка была заполнена стелющимся дымом… На земле Ушастик различил несколько человеческих трупов, они были изорваны в клочья. Но, чуть поодаль он увидел маму… Только по родному запаху от понял, кто лежит перед ним. Шкура с волчицы была содрана, видно было, что сдирали её ещё с живой. Она лежала в своей и человеческой крови, зубы сжаты в пресмертной агонии, и в зубах застряли куски человеческой плоти. Немного дальше лежал отец. Множество глубоких ран ещё дымились на его теле, зубы были полностью выбиты, голова разбита в нескольких местах, а открытые глаза, лишённые век, казалось смотрели в самую душу волчёнка с немым укором:

« Где ты был, сын, когда убивали твою семью?»

Завыл волк, что престал быть щенком. Не будет у него взрослого имени, так как некому будет ему его дать. Нет больше у него семьи. Тела братьев и сестёр он тоже нашёл неподалёку, головы самых младших из них были разбиты. На стволах деревьев ещё пузырилась их кровь напополам с мозгом. Но он был оборотнем… Его учили и жизни и смерти… Молча, скрежеща зубами, собрал молодой оборотень дрова, сложил на них тела своей семьи… Молча развёл он огонь под этим погребальным костром. И запел волк песню… Была в этой песне тоска по ушедшим, было пожелание доброго пути в Ирий, и было обещание, страшное обещание молодого волка, рвать рясы поповские, что стали причиной смерти его семьи, рвать тела попов и их семей, что бы насытить их телами пустоту, что возникла в его душе. Бездонную пустоту отчаяния и злости. И тут, на костре своей семьи, молодой волк сам себя назвал, взял он себе имя, которое будет его направлять и руководить всей его жизнью. Перед горящими телами своих братьев и сестёр, перед обезображенными телами отца и матери, назвал себя молодой оборотень Палачём. Тем, кто посвятит всю свою жизнь уничтожению этой крестатой заразы, тем, кто будет казнить попов, кто будет уничтожать все поповские выводки, где бы он их не находил. Не дождался Палач пока костёр погаснет, взял он ветки погребального костра, и разнёс по летним кустам, ветки кустов быстро занялись, пламя жадно перескакивало с куста на куст, охватило ближайшее дерево, за ним другое. Взвыл оборотень, и ушёл… его душа жаждала мести, его мысли были направлены только на одно – убивать! Всё человеческое – убивать!

К утру выгорел весь лес, один из последних леших, что оставался в этом лесу, прослышав про убийство семьи оборотней, помогал разгораться всё новым и новым деревьям. Выследив убийц, завёл он их в чащу и бурелом, откуда не было выхода, не получили они награды от попов за своё преступление, тщательно следил леший за этим, водил их так, что бы не задохнулись они и не умерли быстрой смертью, а так, что бы горела их кожа, что бы трескалась она на живых ещё убийцах. Страшно они умерли, заживо сгорая, постарался леший, что бы до самого конца они сохраняли сознание. Перед самой смертью, показал леший убийцам силуеты волков, что уходят в небо и образы, таких страшных для крыжаков, рогатых творений их фантазии. Поэтому умирали убийцы в ужасе и вере в то, что за ними пришли их черти.

На следующее утро, поползли по окресным селениям слухи, что появился в округе оборотень-шатун. В сёлах стали гибнуть люди, целыми семьями, ходить в лес стало опасно. Люди стали смотреть на лес, как на место смерти и страха. В этот район боялись приезжать и попы и их прислужники, не одного попа и его семейство находили с содранной кожей. Множество народа погибло, люди стали уходить с этих мест. Поля заростали травой. В деревнях природа оплетала брошенные хаты диким виноградом и хмелем. Христианские храмы, что строились, по мнению строителей, на века, рушились в одну ночь, и обломки их уходили под землю. Услышав про это, местный князь прислал войско, с приказом выловить волка и уничтожить. В это же время и встретил Палач своего старого друга, Рыжика, тот не уходил с этой земли, верил, что встретит он ещё своего друга-оборотня. Был это уже рослый парень, давно никто к нему не обращался по его детскому прозвищу. А заслужил он среди местных славы колдуна и служителя Сатаны, так как, узнав о смерти семьи оборотней, поссорился он с местным попом, долго прятался от родителей, перебивался тем, что мог украсть, и всё искал Ушастика. Когда видели его люди, то крестились и отводили взгляд, так как ходил он только в старой воловьей шкуре, взгляд его был глубоким и строгим. Боялись его люди.

Сидел Данила посреди леса, на опушке, разделывал зайца, что поймал в силки, готовился зажарить. Позади него хрустнула ветка.

- Убьёшь меня? – не поворачивая головы сказал Данила.

- Убью… Защищайся – Палач одним прыжком пересёк поляну.

- А я искал тебя, - Данило, не поворачиваясь лицом к Палачу, проговорил, открывая пустые руки. –не любы мне здешние…

Оборотень уловил давно позабытый запах, что живо ему напомнил ночь на берегу реки, и время, когда он ещё был волчёнком.

- Рыжик? – Палач трансформировался.

- Всегда удивлялся способностям обортней – Данила обернулся и открыто улыбнулся оборотню – только меня уже давно никто не зовёт Рыжиком.

- Данила… - Палач настороженно подошёл к своему другу детства, - Данила… я ведь… вспоминал… ждал…

- И вот, я пришёл… Здравствуй, страшный оборотень! – Парень протянул Палачу открытую ладонь,- я не просто, я к тебе с подарком.

Данила наклонился, и поднял длинный свёрток, что лежал у его ног. Оборотень насторожился.

- Помнишь? В детстве я дал обещание, что не буду сражаться с духами? От гномов я про твои подвиги услыхал. Хорошо ты поповское отродье напугал. Но на всякую силу и большая найтись может. Вот, подарили мне гномы это, для тебя и для меня.

Развернул Данила свёрток, а в нём, сверкая филигранью, лежало два топора двухсторонних, что у викингов «бродакс» зовутся.

Два воина ходили по земле, один волк-оборотень, один человек, что вернулся к вере предков, и отстаивал её. Много попов и рабов их пожалели, что родились на свет. Многие прокляли своего иноземного бога перед смертью. Но сила была на стороне крыжаков, загнали побратимов в угол, в последнем бою, погиб Данила, что отказался от крыжацкого имени, а взял себе дедовское – Яробой, с этим именем и погиб он под копьями и стрелами крыжацкими. Палач тоже готов был уже к смерти, но успел его выхватить Горыныч, что услышал про них. Перенёс дракон Палача на Новую Землю, где и люди и духи жили по старому Кону, где дружили и помогали друг другу…

 

*****

 

Спал раненый оборотень, и снились ему прошлые дни, и радости и горести. Снились ему друзья, которых потерял он в боях или от старости, за это почти тысячелетие. Спал он, а рядом, охраняя его сон сидела его подруга…

XXXIV

 

 

 

Бальтазар стоял спиной к спине с Виршей. Каждый взмах меча казался титаническим трудом. Руки не просто болели, они уже казались чем-то чужим, враждебным. Меч, раз за разом тяжелел на тонну, а зомби не уменьшались. Уже он перестал реагировать на многочисленные порезы. Удары зомби полудемон отбивал механически, глаза были залиты своей и чужой кровью. В спину отдавалась беспрерывная стрельба Вирши, на которую его уши уже перестали реагировать. Только монотонное вздрагивание спины девушки, и чавканье пуль в тела нежити. Вокруг парочки уже образовалась шевелящаяся масса полуразложившихся останков, которые опутывали, сковывали движения, висли на ногах и руках, тянулись к горлу.

Услышав предсмертную песню Палача, Бальтазар решил, что сегодня пришёл и его час. Сцепив зубы он молча рубился с нежитью, отгоняя её от себя, кромсая и потроша ожившие трупы. Куски кожи, костей, сыпались из-под его меча, как щепки из-под топора дровосека.

Спина Вирши начала сползать к ногам полудемона, тихий стон девушки, заставил его оглянуться на мнгновение. В это время выстрелило орудие серых. Острые и жгучие дротики из холодного железа впивались Бальтазару в спину, плечи и голову, а у него была лишь одна мысль: « Вирша» защитить её, так, как будто от этого зависело всё будущее Вселенной. Теряя сознание он уловил дуновение свежего ветра. « Вот и всё» это была последняя мысль полудемона.

 

*****

 

- Да очнись же ты! – голос долетал издалека, как буд-то, между голосом и ним был толстый слой ваты.

- Пивааа! – Бальтазар попытался открыть глаза, но они упрямо не хотели открываться, как буд-то веки были склеены чем-то липким и вонючим.- умыться…

На полудемона хлынул поток холодной воды.

- Эй! Я не умею плавать! – Бальтазар подхватился, но тут же, вскрикнув, рухнул обратно. У него появилось ощущение, что ног, ниже колена, просто нет.- Ноги! Мои ноги! – с трудом расклеив глаза, полудемон посмотрел на ноги. – Хух! На месте… Вирша!

Он сел, панически осматриваясь. В шаге от него стояла девушка, старательно вылизывая свои руки. Её кошачьи ушки стояли торчком.

- Ты жива? Я… как же … рад, счастлив… Вирша!

- Муррр – девушка грациозно прильнула к Бальтазару. – я жива… У меня ведь девять жизней…- она осеклась, - уже восемь…

- Да… девять… - Бальтазар задумчиво прижал виршу, - помыться бы…

- Да, вставай, я тебя счас… давай… обопрись на меня… - оборотница подхватилась хлопототать вокруг полудемона.

Опираясь на девушку Бальтазар подхромал к реке и уселся на мелководье. Вирша осторожно промывала его раны, мурлыкая про себя какую-то песенку. Полудемон прикрыл глаза, с удовольствием отдаваясь на волю нежным девичьим рукам. Мурлыканье вирши, лёгкие касания нежных женских рук, расслабили полудемона и он задремал.

Дикие джунгли окружали его со всех сторон. Неплохо было бы, что бы они были повыше, подумал Бальтазар, осознавая своё сонное состояние, расслаблено отдаваясь грёзам. Джунгли стали больше и выше, деревья приобрели массивные ветви, с которых опускались толстые, мясистые листья. Солнечные лучи освещали всё это великолепие, окрашиваясь в зелёный цвет, когда они проходили сквозь древесные кроны. Вот бы на поляну выскочил заяц, разноцветный, вдруг подумал полудемон. По его желанию, на тропинку перед ним выскочил… ну не совсем заяц, маленький грызун, что обладал просто гигантскими ушами и длинным пушистым хвостом, был похож одновременно и на зайца и на белку, если бы последняя обладала длинным носом, больше похожим на нос утконоса, и был он ярко-розового цвета в синие и красные пятна. Бальтазар усмехнулся, это же надо такое придумало его подсознание. Белко-заяц-утконос огляделся и передними лапами нагнул один из свисающих листков, понюхав его, впился в листок зубами, смачно похрустывая им. По довольной мордочке зверька потекла зеленоватая жижа, что пахла хорошим крепким вином. Рядом выскочил такой же зверёк, но меньше, и был он небесно-голубым в зелёные и жёлтые пятна.

Бальтазару уже стало интересно, откуда ему снится такой сон, он решил, во что бы то ни стоило, досмотреть его до конца.

Зверьки, похрустев листочками, вдруг накинулись друг на друга в порыве безудержной страсти. Полудемону стало неудобно наблюдать подобное, и он решил, что надо бы уйти.

- Ой, смотри, что за зверьки! И что они делают! А где это мы? – голос Вирши вывел полудемона из состояния транса,.. но джунгли не исчезли!

Удивлённо оглядываясь, Бальтазар увидел, что Вирша принюхивается к листкам.

- Они пахнут как вино…- девушка удивлённо осмотрелась, это что?

Полудемон сам не понимал, где они оказались, но он решил не говорить девушке, что попали они сюда случайно.

-Мы, тут! – уверенность ничего не значащей фразы, казалось, успокоила девушку.

- А что там? – Вирша любопытно вытянула шею в сторону просвета, что переливался радужными красками с одной стороны тропинки. – Пошли, посмотрим? – Она лукаво взглянула на Бальтазара, - ты уже как?

- Пошли, ничё так, жить буду, я же демон! Хоть и наполовину… - полудемон кряхтя поднялся и осмотрел себя – вродь норм.

Парочка, обнявшись пошла в сторону свечения. Выйдя на край леса, у них перехватило дух. С этого места открывался удивительный вид. Слегка холмистую местность покрывал лес цвета молодой травы с переливами в ярко-изумрудные тона там, где была тень. Небо сияло цветом чистого ультрамарина на котором висело несколько разноцветных лун небольшого размера, отличающихся друг от друга цветами. Та, что уже склонялась за горизонт имела цвет спелого лимона испещренного оспинками кратеров, отражённый от неё свет давал густую зелёную тень что изумрудно вилась от всех деревьев, повторяя неровности местности. Спутник планеты, что стоял почти в зените, был ярко-красный, и гладкий как шар для бильярда. Смотреть на него было больно, так как он сверкал красными лучами, только немного слабее обычного солнца. От него падала густая фиолетовая тень, расчерчивая поверхность планеты на клетки, там, где она пересекалась с зелёной. Чуть ниже виднелась бледно-голубая луна, судя по дымке, что её окутывала, и по бледности контура, она была далеко от этой планеты и имела свою атмосферу, облака которой образовывали причудливые завитушки на поверхности луны. На неё почти надвигалась густо-чёрная луна, видимо она находилась в тени этой планеты, и на ярко-синем небе она производила впечатление ровного отверстия.

Воздух планеты был наполнен пьянящими запахами дорогого вина и тонкими ароматами различных специй. На зелёном поле леса, выделялись разноцветные точки и пятна цветов и кустарников. В местах, где лес образовывал поляны ярко светились, почерченные тенями жёлтые или красно-коричневые проплешины.

Парочка замерла на пригорке, очарованная этим видом.

- Это, наверное и есть Ирий? – шёпотом спросила Вирша, - может быть мы уже умерли и сюда попали?

- Врятли… Я ведь демон… Мне положено попасть в Пекло… - Бальтазар впервые с грустью осознал, что есть в мире что-то, что он, скорее всего изменить не сможет уже никак.

- Ирий ведь для людей… А я не знаю, куда попадаем мы… Но, по-любому, если б мы были в Ирие, то у меня бы не болели мои царапины.- полудемон скривился, когда лёгкий ветерок коснулся его, ещё не совсем зажившей раны.

- Да? А кто знает, куда идём мы? Кто нам это рассказать может?

- Когда я ещё жил среди людей, там, на Старой Земле, попы говорили, что у нас нет души, и мы умираем полностью, что от нас ничего не остаётся… - Бальтазар задумался, - да вот только верить попам… Знаешь, наверное мы тоже куда-то попадаем, специальный Ирий для бессмертных, что, вдруг, умерли. – он криво улыбнулся, - смешно, умерший бессмертный…

- Страшно, а не смешно… - Вирша передёрнула плечами, как буд-то ей, вдруг стало холодно, и, обняв себя руками посмотрела на полудемона. – а давай тут останемся? Тут хорошо…

Бальтазар посмотрел на девушку.

- Ты хочешь тут? Со мной? – Он слегка несмело коснулся плеча Вирши, - Без движняка? Ты ведь любишь тусовки?

- Ну да… Но мы ведь всегда можем… Снова… В таверну, когда захотим? – Девушка взмахнула своими ресницами в сторону полудемона и лукаво блеснула глазами – А ты, что? Боишься меня?

- Та не. Но… Блин… А дом будем строить? – Решившись, Бальтазар расправил плечи и открыто улыбнулся оборотнице.

- А где?

- Та вот прям тут!- Полудемон, загоревшись идеей, закатал рукава, - ща, местных попросим нам инструмента подогнать. Эй! Есть тут кто? Эй!

Но ответом Бальтазару был лишь шум леса, пение птиц и другие шумы природы, такие привычные, но абсолютно безразличные к нему…

- Эгей!!!! – полудемон растерянно огляделся – по ходу, тут нет никого… - он удивлённо развёл руками.

- Значит мы первые? Это мы на всей планете одни? – Вирша кокетливо потёрлась о плечо полудемона.

- По ходу… - Бальтазар огляделся, - пошли поищем…

Он решительно направился в сторону зеленеющего леса. Девушка разочарованно вздохнула и отправилась с ним. Пройдя уже порядочное расстояние, парочка обнаружила весёлый ручей, что плескался между трав и пел свою, только ручьям известную песню.

- Я устала! Я хочу пить! – Вирша капризно уселась на краю ручья и стала болтать в нём ногами. – И вообще, я грязная, хочу купаться.

Девушка, не долго думая, скинула с себя одежду и быстро нырнула в ручей.

- Иди сюда! Вода тёплая!

Полудемон махнул рукой на поиски хоть каких-то духов, тоже разделся и с гиканьем прыгнул в воду.

Лимонная луна уже зашла за горизонт, красная тоже уже склонилась к нему, собираясь спрятаться. С другой стороны появилась ярко-алая заря, разливаясь по небу окрашивая его в розовые тона.

- Смотри, что это?

- Не знаю… - расслабленный и довольный Бальтазар лежал в воде, головой опираясь на край берега.- Может ещё одна луна.

- Да не, большая сильно.

Розовое зарево поднималось всё выше, заменяя собой ультрамарин неба. В лесу, до которого они не дошли, поднялся птичий гомон. В небо взмыли разноцветные тучи, перекликающиеся всевозможными голосами. Лёгкий тёплый ветерок поднял мелкую рябь на глади ручья. Трава зашевелилась и на берег выскочило несколько мелких зверушек. У Вирши потекли слюнки, она вспомнила, что со вчерашнего дня ничего не ела.

- Давай поедим! – Девушка хищно изогнулась, молниеносный прыжок, и в зубах у неё трепещется уже тельце местного зверька с большими удивлёнными глазами.

- Ты будешь его сырым, или зажарим?

- А ну его, давай так, - лениво отозвался Бальтазар, посматривая на Виршу, - ты у меня шикарная охотница!

Трава вокруг парочки зашевелилась, и к ручью, нисколько не опасаясь их стали выходить разные животные. Солнце этого мира уже поднялось высоко, окрасив всё небо в ярко-розовый цвет. По долине ручья разлился пьянящий аромат распускающихся цветов, весь окружающий мир стал ярко-разноцветным до боли в глазах.

- А ведь, оказывается, мы попали сюда ночью! – Бальтазар удивлённо осматривал новый мир, что приобрёл сказочные краски. У него даже закружилась голова.

- Да, смотри, что они делают! – девушка как-то смущённо расхохоталась, указывая полудемону на пару животных, похожих на земных оленей, если только им сделать стеклянные рога, что колеблются на ветру, и покрасить их в зелёные и оранжевые полоски.

Бальтазар обернулся в ту сторону, куда показывала Вирша, и стыдливо отвёл взгляд.

- Ну да… ну, они ж животные…. – он ласково провёл пальцем по изгибу обнажённой спины Вирши, - тут, это, я смотрю, все так… - он смущённо улыбнулся, кивнув головой в другую сторону, где ещё пара странных животных, немного похожих на единорогов, но ярко-синих в жёлтую крапинку с искрящимся золотым рогом между глаз, тоже начала извечную любовную сцену.

- И там, и там! – девушка, поднявшись и оборачивалась в разные стороны, слегка краснея.

- Пошли… неудобно… – полудемон с удивлением обнаружил, что он может чего-то стесняться.

Вирша ещё раз нырнула в ручей и вышла на берег, одетая только в розовые лучи восходящего солнца. Её чёрные волосы искрились на свету, разбрызгивая маленькие радуги, как буд-то, у неё в волосах запуталось миллион мелких бриллиантов.

Бальтазар залюбовался кошачьей грацией своей подруги, что, нисколько не смущаясь столь восторженного взгляда, подняла свои вещи и принялась их полоскать в ручье.

- Давай, постирай и свои, грязнуля… - Вирша лукаво посмотрела на смущённого и восторженного полудемона.

- Да… ну да… - Бальтазар суетливо схватил вещи, и, старательно прикрывая свой явно проступивший восторг от вида оборотницы, бочком подошёл к ручью.

Девушка, увидев это, глубоко вздохнула и томно выгнулась над полоскаемым бельём. Полудемон, потея и старательно отводя взгляд от Вирши, принялся за стирку. Наконец, одежда была выстирана и разложена на траве для просушки. Вирша удовлетворённо взглянула на результат своих хлопот и, с размаху, упала в мягкую траву.

- Как тут хорошо! Если мы не в Ирии, то, значит, где-то, где не хуже! – она сорвала травинку и вставила себе между зубов. – Как вкусно! Попробуй, у неё сок, как вино! – Вирша с удовольствием разжевала травинку и сорвала ещё, её губы налились и покраснели, глаза подёрнулись томной дымкой. – Ну, дурачёк, чего ты стесняешься, - глубоко, с придыханием заговорила девушка, - иди сюда! – Она притянула к себе смущённого полудемона и жарко поцеловала его в губы, руки оборотницы искательно двигались по телу полудемона.

- А? Ну да.…К бесам! – полудемон рванулся к девушке, даря ей весь свой пыл и силу.

Некому было стыдливо отвернуться от парочки, потому что все на этой планете были заняты тем же самым, продолжая и порождая жизнь, создавая самую великую поэзию любви и продолжения рода.

Солнце весело разливало свои розовые лучи на этот пир жизни и любви. И земля, казалось, дышала в такт этому ритму, завораживая и подчиняя себе всё живущее на этой планете. Лёгкий ветер пел песню любви, раскачивая сочные травы и листья, что были наполнены соком этой планеты, таким сладким и пьянящим.

 

 

 

 

XXXV

 

 

Орк выпал из облака телепортации всё ещё размахивая мечом, мечтая лишь подороже продать свою жизнь. В глаза ударил яркий свет, от которого орк зажмурился и рухнул на траву, сильно ударившись о торчащий из неё камень.

 

*****

 

Только бы его не сбили, вот он обходит Кривого, неся шар на острие своей сабли. Навстречу мчится Длиннорукий, угрожающе выставив свою саблю, целясь ему прямо в шар. Трибуны замерли в предвкушении яростного столкновения. Орк делает резкий пируэт, высоко подбросив шар. Да! Он мастер в хитрых ходах шипастого мяча. Шар летит ему прямо на голову, хищно сверкая окровавленными шипами. Орк подхватывает его в самый последний момент краем сабли и опять запускает в небо. Руки уже почти не чувствуют ничего. Сабля, как огромная кувалда, уже почти не слушается его, но он должен получить это очко. Если он пробьёт этот шар, то его команда выйдет на Всемирный финал. Лужи крови на поле предательски блестят, грозя затормозить его бег к решётке. Дреды орка уже давно слиплись от крови и пота, глаза заливает липкая розовая жижа. Но это последние секунды матча, ему нужен этот гол! Из кровавого тумана выскакивает Кривозуб, Орк его мастерски обходит, неся шипастый шар. Сабля скользкая от пота и крови. Подножка Кривозубу, удар локтем в бок Седлонога, да, тот славится своей устойчивостью к ударам, но, не сейчас. Седлоног падает, подставляя ему ногу. Перепрыгнуть, парировать удар защитника. Как больно! Кажется, что все его внутренности подпрыгнули прямо к горлу. Сглотнуть… Не расслабляться! Решётка уже близко… Предательская лужа крови прямо под ногами, подошвы его сапог скользит на ней, и орк летит вниз. Трибуны взревели в ярости и разочаровании. Шар сорвался с сабли и с силой впечатался в поле. На него, как на добычу, всем телом кинулся вратарь, не обращая внимания на торчащие шипы. Свисток! Матч окочен… Они проиграли… Орк не хочет вставать, как приятно просто лежать. Не видеть орущих болельщиков. Не слышать проклятия своей команды. Не видеть разочарованного взгляда той, что была с ним. Её презрение просто невыносимо! Но он подвёл команду, лучше бы этот шар впился не в землю, а ему в голову, разбив кости и навсегда вырвав его из этого мира, где, теперь его ждёт только позор и презрение бывших друзей! Орк лежал в луже чужой крови, мечтая лишь о забвении. Никто из команды не подошёл к нему, что бы узнать, жив ли он? А зачем? Он подвёл всех, он привел команду к поражению. Какой кому интерес, жив он или нет? Толпа болельщиков уже высыпала на поле. Кто-то пнул его ногой. Правильно, так ему и надо. Кто-то плюнул ему на спину. Он это заслужил. Шум медленно отодвигался от него. Орк лежал, не жедая подниматься, сгорая от стыда за свою ошибку.

 

 

*****

 

- Держи! Уронишь – неделю будешь только траву жрать! – Отец у орка был суров, его мечта: быть чемпионом шипастого шара, не сбылась, старая травма, полученная ещё в давние времена, не позволяла ему держать спортивную саблю. Поэтому он старался сделать из сына чемпиона. Первая игрушка, что отец подарил Орку на день рождения, был шипастый шар, на котором запеклась кровь знаменитого Когтя, трижды чемпиона мира в этом виде спорта. Не было Орку поблажки ни в чём. В свои одиннадцать лет он получил тайное имя Когтя и дал клятву последовать его примеру. Всё, что мог Орк сказать о детстве, это бесконечные тренировки, вся его жизнь была посвящена только спорту. Безумные пируэты, нескончаемая боль и наказания за раны, что наносил шар своим игрокам.

Орк не раз убегал из дому. Он ненавидел эту игру, но клятва и имя заставляли его возвращаться назад и тренироваться, тренироваться и ещё раз тренироваться. Тогда, когда дети его возраста изучали другие науки, выходили в свет, встречались с девушками, орк гонял шипастый шар. Его владение спортивной саблей достигло фантастических высот, но отец был им всегда недоволен.

- Ты можешь лучше, не ленись. Терпи.

Зачем терпеть, зачем это было ему нужно, Орк не знал, он просто слушался отца.

Когда ему исполнилось тринадцать лет, отец, используя взятки и шантаж, записал его во взрослую лигу. Сам, всеми правдами и неправдами устроился его персональным тренером. Дома разговоры были только о тактике и стратегии игры. Только обсуждение игры. Орк больше ничего другого и не знал. Ему было запрещено всё, что не имело отношение к игре.

Как-то отец застал Орка за чтением книги. Месяц после этого Орк не мог ни сидеть ни лежать. Из-за ежедневного бега на длинные дистанции, к вечеру он не в состоянии был даже ходить, но отец его заставлял приседать, прыгать, нимало не заботясь о том, что сын не просто вымотан, что он тихо ненавидит всю свою жизнь.

Было время, когда мать пыталась заступаться за сына. Но орочьи законы не считают женщину достойной уважения и хорошего отношения. Считалось нормой избиение женщин. Мужья их калечили и выгоняли из домов. Общество орков это приветствовало и поощряло. Пока они не переселились на новую планету, что им предложил Горыныч. На Земле оркам уже не оставалось места, постоянные войны с людьми и другими существами сильно подорвали общество орков. Они озлоблялись всё больше и больше. Убийства в семьях стало нормой.

Драк это всё запретил. Он ввёл Кон на новой родине орков. Там они жили сами. Не было у них больше соседей, так как никто не хотел селиться рядом с этим воинственным племенем. Но шипастый шар даже дракон запретить не смог. И орки активно воплощали свою воинственность в этой игре. Не было дня, что бы в этой игре кто-то не погиб, но это была их игра и игроков меньше не становилось.

Орк не погиб на тренировках, хотя, иногда, он просто мечтал о такой смерти, настолько ему это всё надоело. Он выигрывал игру за игрой, иногда, для победы, убивая своих соперников. Иногда, отлёживаясь в казарме для игроков, старательно залечивая полученные раны. Именно там, в казарме, он услышал про другие миры, в которые он тоже может перемещаться. Там же он научился путешествовать по мирам. Его товарищи уходили на другие миры, только затем, что бы пить и драться, но Орку было просто интересно. Ведь, за свою жизнь, он не видел ничего, кроме тренировочного зала. Алкоголь его особо не првлекал, отец не разрешал ему пить ничего, кроме слабого пива, что варили в его клане. Девушки тоже, уставшему и измученному орку были не особо интересны. Но. Как-то, в одном из баров он сделал то, на что любой орк посмотрел бы, как на большую глупость. Он вступился за девушку-орка, которую, на глазах у всех избивал её парень. Драка была жестокая, но, привычного к дракам на поле Орка, этим было не смутить, и девушка досталась победителю.

Рыжая (так звали девушку-орка) была воспитана в старых орочьих традициях, и пошла за орком, потому что он был сильнее и быстрее её предидущего парня. Но для Орка это всё было впервые, и он, как это ни странно для орочьего племени, полюбил Рыжую. Девушка быстро разобралась в душе своего кавалера и принялась помыкать им, как хотела. Она презирала Орка за слабость перед ней, за то, что он её не бил, а выполнял все её капризы. Но она знала, что таким он был только с ней, уже не раз она провоцировала драки в разных барах. Из них Орк, как правило, выходил победителем. И девушка этим пользовалась, все, кто их знал боялись её мстительного нрава. Они знали, что её «цепной пёс», как за глаза стали называть Орка, может покалечить любого, по первому слову Рыжей. Над ним пытались смеяться его коллеги по команде, но, после пары убийств, стали остерегаться при Орке поднимать этот вопрос.

Орк рос, как спортсмен. Уже о нём стали говорить в высшей лиге, но ещё не приглашали туда, для высшей лиги Орк был недостаточно жесток. Туда приглашали спортсменов, на счету которых было множество убийств, а убивал Орк редко. Отец осунулся от разочарований, он ежедневно избивал сына, заставляя его быть более жестоким с соперником, но, Орку не нравилось убивать. Тогда он пошёл на хитрости и взятки. В такой деятельности он уже поднаторел. Через некоторое время, Орка пригласили на отборочный матч в высшую лигу. Условия матча были предельно просты: выживший попадал в лигу. Орк выжил, и, ещё больше возненавидел этот спорт и своего отца. Но, отцу было это безразлично, он, невзирая, ни на что стремился к выполнению своей мечты.

Были соревнования, Орк дрался за каждое очко. Его поставили в центр. Множество раз он поражал ворота противника шипастым мечом. От его ударов уже погибло несколько игроков соперников. Отец мог им гордиться. Но он не гордился… Мало… мало… ещё, ещё. Это стало кошмаром его ночей. Шипастый шар и лицо отца сливались во снах орка в одно целое. И вот, назначен бой за финал. Та команда, что пройдёт в финал получает массу различных привилегий, роскошное жильё, женщины, бары, всё к услугам финалистов. Рыжая уже строила планы на будущее, надеясь помной мерой насладиться привилегиями своего парня. Все подруги Рыжей завидовали ей и напропалую флиртовали с Орком. Но он любил только её, он был её цепным преданным псом.

Полуфинал назначили в столице орочьей планеты. Специально для него стадион засеяли особой травой, что от крови ставала более скользкой, а острые края этой травы ранили непокрытые участки кожи орков, хотя их кожа спокойно противостояла стали клинков. Вокруг стадиона надстроили ещё несколько ярусов трибун. Желающие увидеть полуфинал съезжались со всей планеты. Вокруг стадиона вырос целый новый город из палаток, шалашей и пещер, где размещались орки семьями и поодиночке. За лучшие места на трибунах шли настоящие сражения. Рядом со стадионом вырос передвижной храм Саурана, масса прихожан-орков молилась этому существу, которого никто не видел и не знал, но жрецы Саурана уверяли всех, что их бог, вместе с другими сутями-помощниками Саурана, лично будет присутствовать на матче. Немного в стороне от храма разместились харчевни, где посетители могли подкрепиться, но, большинство, предпочитало старую добрую охоту. Леса, вокруг города были полны охотников, но не дичи. Страшный шум и специфический запах орков распугал в округе всю дичь и, за кусок свежего мяса также велись целые битвы. Если бы это были люди, то при такой активности убийств места вокруг города покрылись бы несметными могильными холмами. Но орки не нуждались в похоронах, погибший орк рассыпался в прах, устилая землю лишь тонким слоем серой пыли.

Вообще-то, город у орков был, по большому счёту лишь один. Только столица орочьей планеты соответствовала общепринятому пониманию города. Остальные. Были, скорее всего просто скоплениями нор, шалашей или грубо слепленных мазанок. Орки никогда не доставляли себе труда строить что-то капитальное, на голову не течёт и ладно. А относительно мягкий климат их новой родины не требовал от них защиты от холода. По своей природе, орки были ярко выраженными эгоистами. Их главныое кредо жизни было : «Живи здесь, сейчас и для себя» они не планировали надолго свою жизнь, исключение составлял только спорт, а именно соревнования по шипастому шару.

Полуфинал открывался с величайшими торжествами, масса орков шествовала по улицам их столицы, с флагами команд, участниц полуфинала. Фанаты каждой из команд устраивали битвы на каждой из улиц города. Разговоры были лишь о перспективах побед и поражений, ставки на того или иного игрока подскочили до небес. На Орка ставили больше всего, молодой и перспективный игрок пользовался ошеломляющей популярностью среди болельщиков. Его, сильно приукрашенная, биография расходилась огромными тиражами. Орки, не великие любители чтения, раскупали биографию Орка, как горячие пирожки. Он стал символом, знаменем, даже для противоборствующих команд. Многие из болельщиков, знакомые с его карьерой более полно, чем остальные, прочили ему место рядом с Саураном. В храме был скандал, когда жрецы обнаружили изображение Орка рядом с изображением Саурана.

Рыжая наслаждалась популярностью её парня. Все двери были для неё открыты. Любой лавочник, считал за честь, сделать ей какой-нибудь подарок. За время, что она провела в городе, Рыжая обзавелась массой поклонников и подруг. Девушки отчаянно завидовали ей, а парни смотрели на неё, как спутницу их божества.

Окружённая поклонниками и поклонницами, Рыжая устраивала пышные приёмы, которые оплачивались лавочниками. Опьянённая популярностью, она провозгласила несколько турниров, где выставила себя в качестве приза. Эти турниры првлекли намало амбициозных молодых орков. Кровь залила несколько улиц, свидетельниц сражений за право участвовать в турнире. Немало крови пролилось и на самом турнире.

Наконец, настал день полуфинала. Все улицы были заклеены турнирными афишами. На стенах появилось масса новых графитти, воспевающих шипастый мяч. Тотализаторы перестали принимать ставки.

Утро игры выдалось мрачным. Местное солнце, и так не особо яркое, вообще спряталось за облаками, что густой серой пеленой нависли над городом. Вокруг города и в самом городе горели костры. Если б, кто-то, в это время посмотрел на планету с орбиты, он бы заметил огромное световое пятно, в центре единственного материка этой планеты. Орки обратились в слух и внимание. Каждое движение на поле, передавалось со стадиона по всему городу, обрастая слухами и домыслами. Уже третьего судью, разьярённые игроки убивали прямо на поле. Пыль от погибших игроков, основного и дополнительного состава, тонким слоем покрывала уже не только поле, но и зрителей на трибунах. Лужи крови красновато поблёскивали по всему полю. Накал игры привёл уже к тому, что зрители начали убивать друг друга. Только лишь для того, что бы вылить куда-то свою накопившуюся энергию. Казалось, что воздух был просто переполнен страстями.

И вот, последняя секунда тесятитаймового матча. Гол, который должен был провести Орк, был решающим, если бы он загнал мяч в сетку, то его команда стала бы легендой всей планеты до следующего года, когда был назначен матч финала. А это значит, что все выжившие члены команды пользовались бы неограниченными правами в этом мире. Но… Орк подскользнулся. И победа досталась противникам…

У него больше не было дома. Отец проклял его, лишив имени. Рыжая, которую он боготворил, отвернулась от него, уйдя с одним из победителей турнира. Ему больше не было места ни в одгом из орчьих мест обитания. Мало того, любой орк, может его убить, ведь он теперь «крий’ига шиз» - лишённое имени тело.

Долго бродил Орк по мирам, стараясь найти покой. Его стремление умереть, породило о нём славу берсеркера, наёмника, который берётся и выполняет любые поручения, не считаясь ни с чем. Множество миров, множество убийств, что тянулись за орком, как огромный кровавый след. Пьянки, убийства, женщины и полная пустота в его орочьей душе. Жрецы Саурана тоже отвернулись от него, не с кем было ни поговорить, ни отдохнуть душой. Именно в это время Орк попал на Новую Землю. Тут его приняли, не спрашивая ни о чём, таверна стала его постоянным пристанищем, где он мог просто быть, тут никто не вспоминал о его позоре. Мало того, именно тут он понял, что его ошибка, собственно и не является позором. Орк оттаял душой, и за его отвратительной внешностью стали проступать лучшие черты, не свойственные оркам. Теперь это стало его домом, его родиной, и уже за неё, Орк готов был сражаться с кем угодно.

 

 

*****

 

Орк лежал, вспоминал прошлое и залечивал свои раны. Местный леший принёс ему мазь. Повитруля вырастила для него ложе, а парочка обортей принесли пару только что пойманных зайцев. Мир, которого у него не было никогда, стал входить в его орочью душу. Он выздоравливал и душой и телом, простив и себя и всех остальных.

 

 

 

XXXVI

 

 

-Прочь! Уходите прочь! – крестьяне со злостью выталкивали троих путников, что пришли в посёлок, прося о помощи.

- Люди! Вы же люди, Христа ради, помогите, мы уже восемь дней в пути, нас гонят отовсюду, нечистая сила разорила наш монастырь, сожгла его, мы просто хотим где-то преклонить голову, дайте нам хоть кусок хлеба, во имя Иисуса, не гоните нас! – трое, в потрепанных рясах, с деревянными крестами, что болтались на их шеях, истово крестились и кланялись разъяренной толпе, что выталкивала их за пределы селения.

-Прочь, зараза! – вперёд вышел старец, что был в посёлке за старосту. – Идите. Бейте поклоны своему богу, где хотите! Нет вам тут места! Идите подобру-поздорову, пока мы не замарали руки вашей поганой кровью!

- Но ведь мы несём любовь, вы же люди, помогите братьям своим, мы голодны… - монахи крестились и отступали всё дальше.

- Прочь!

Трое монахов, понурив головы, развернулись и побрели по дороге.

- Брат Иоанн, если мы не найдём приюта, то сложим головы в чистом поле, как звери бездомные.- Младший из монахов обратился к старшему, перекрестившись и дотронувшись до его рукава.

-Не грусти, брат, Бог не дал нам погибнуть от рук нечистых, и даст Бог, найдём мы и приют, и пищу. – Старший перекрестился, и погладил младшего по щеке.- Помни: «… хлеб наш насущный дай нам днесь…» все мы в руках господа нашего, и это испытание нашей веры, средь нечистых. Помни, что говорил Бог: « блага святых, отдаю грешным», видимо Бог хочет испытать нас. Примем же братие, сие испытание с достоин… Стадо! Господь посылает нам еду! За дело, братие! - старший выхватил из-под рясы кинжал, отливающий серым блеском холодного железа, и кинулся к стаду овец, что паслись на пригорке. За отарой наблюдал молодой волчёнок-оборотень. Увидев несущихся на стадо монахов, он встал между ними и овцами.

- Простите, люди, но я отве…

Подбежавший старший монах, с размаху срезал голову оборотню кинжалом из холодного железа, что держал в руке. Заливая землю вокруг себя кровью, волчонок упал.

- Во имя Иисуса! – монах поднял окровавленный кинжал, - режь стадо, что нечистым принадлежит!

Монахи кинулись на овец, рубя их направо и налево своими кинжалами.

- Во имя Христа!

Через пару минут всё было кончено. Вокруг валялись изрубленные туши овец, чуть поодаль лежало обезглавленное тело молодого оборотня. Монахи, не стали готовить мясо овец, а накинулись на сырое, чавкая и марая кровью лица и рясы.

- Ибо ответят нечистые за грехи свои! – старший монах поднял окровавленное лицо к небу, и потряс зажатым в руке куском сырого мяса.

- Вы что делаете! – на пригорок поднялся старик, что держал за руку паренька лет пяти. – Это общинное стадо! Прутик, беги, зови людей!- старик поднял посох и пошёл на монахов.

Мальчик развернулся, собираясь бежать, но кинжал, брошенный одним из монахов, воткнувшись ребёнку между лопаток, бросил его на землю. Второй кинжал воткнулся в горло старику.

- Да пребудет в нами Бог!- старший монах сыто рыгнул, развернулся и, схватив младшего, стал страстно целовать его в губы.

 

 

*****

 

- Запомните, братие, Господь нам дал сию землю, дабы очистили мы её от скверны сатанинской и вернули в лоно Господа нашего Иисуса Христа! – группа монахов, в обожжённых рясах, заросших и грязных, сидела на лужайке, посреди леса, который когда-то, принадлежал их монастырю. Чуть поодаль маячила парочка зомби, в сгнивших и расползающихся рясах, что, спотыкаясь, бродили вокруг лагеря монахов, охраняя их.- Нам был ниспослан знак свыше, что настало время крещения сией земли огнем и мечем, аки в давние времена крещена была Рассея Святая! – монах потрясал, мечём, что отсвечивал холодным железом.- Ибо дана нам сила великая, повергать нечистых сим оружием, что дал нам Господь чрез ангелов своих!

- Простите, я не помню, что бы вам кто-то давал это оружие, - подняв облако пыли, между монахами опустился молодой человек, в белом костюме и парой белых крыльев за спиной. – Меня послали, что бы переправить вас на Землю.

- Изыди! Сатана в облике ангельском! – говоривший перед этим монах, обернулся к ангелу, - ибо обликов нечистого тьма, и искушает он души святые на деяния нечистые!

Монахи, что сидели кругом, согласно кивали на слова старшего, смотря вокруг мутными глазами.

-Но, ведь… Вам, же никто… - ангел оглянулся, вокруг были только тупые взгляды одурманенных монахов, и светящийся фанатизмом взгляд их предводителя.

- Молчи, нечистый! – предводитель монахов, размахивая мечом, наступал на ангела,- дано нам было и оружье ангельское, поражающее нечистых, и зелье райское, дабы укрепить наш дух!

Ангел принюхался, в воздухе явно растекался аромат гнилой палёной тряпки, исходил он от костра, вокруг которого сидели монахи.

- Но ведь… коноп… - ангел не успел договорить, как монах одним ударом рассёк ангела от шеи до подмышки. В глазах ангела появилось удивление, и его голова, правое крыло и правая рука медленно сползли с туловища, с глухим стуком упав на землю. Кровь брызнула из рассечённого тела ангела, порезы дымились и запекались. Тело ангела сделало шаг и упало в костёр, перья на крыле вспыхнули алым.

- Сие наука посланникам Сатаны, дабы не искушали рабов Божьих!

Монахи тупо смотрели на это действо, мало реагируя на окружающее.

 

*****

 

- Во имя Иисуса! – тело толстого монаха мерно поднималось и опускалось над телом маленькой девочки, что без сознания лежала в луже собственной крови на кровати. На полу лежали зарезанные монахом две женщины, одна постарше, другая помоложе. Платья на обеих были задраны на головы.

- Брат Михаил, пора!

- Во имя Господа, ещё немного!

В дверь вошло четверо монахов, в руках они держали большие бутылки, в которых на дне плескалось вино. Монахи равнодушно посмотрели на трупы.

- Брат Михаил, уходим, скоро их кобеля с полей вернутся, надо уходить.

Михаил нехотя поднялся с бездыханной девочки, одёрнул рясу.

- Идём, братия, есть ещё села нечистых, что не поимели чести с нами познакомится. – Монах плюнул на тело девочки и вышел за дверь.

Крадучись, четверо монахов прошли к краю села и исчезли в зарослях леса.

- Ви таки осторожнее,.. принесли? – из кустов появилась фигура человека, в полинялом длинном халате, на подоле которого болтались обтрёпанные кисти. Кучерявая, чёрная борода человека нервно тряслась. Руки, с узловатыми длинными пальцами потянулись к монахам.

- Вот тебе, жид, твоё золото! – один из монахов кинул еврею мешочек, в котором что-то зазвенело.- Показывай, где ещё есть селения нечистых!

- Ви таки умные люди! Что за герои! Ой-вэй! Ви таки сильно испачкались, ну ничего, я таки тут знаю одну вдову, она вас и обстирает и таки накормит! Помяните старого Моисея, он вам таки дело говорит.- Моисей радостно кланялся монахам, прижимая к животу мешочек с золотом. – Ви таки немножко ей дадите от вашего гешефта, и таки будет вам и радость и услада!- Старый еврей, кланяясь и семеня, показывал монахам дорогу.- Ми таки с вами большие люди! А-то как? Разве можно таких рыцарей Божьих держать в чёрном теле, или как?

Пятёрка шла лесом, под неумолчные славословия Моисея. Лес был относительно молодым, но уже больным, был он недавно засаженный лешими, выпускниками магического колледжа. Но пришли серые, поставили кресты, изгнали и леших и мавок. Лес покривился, начал болеть. Все деревья в лесу росли криво. Стволы их были странно покручены и переплетены между собой, как буд-то, деревья, чувствуя, что их никто не защищает, пытались обнять друг друга, и, таким образом поддержать свою жизнь.

Озерца, что были в лесу, заросли ряской и тростником, рыба давно погибла в них от нехватки кислорода. От озёр шёл запах гнили и тлена. Поляны в лесу покрывала крапива и мох. На ветках деревьев переплелись омела и ядовитый плющ, заглушая и высушивая их.

 

 

*****

 

- Готовимся, братие, к походу крестовому, ибо дошли до меня, недостойного, слухи, что нет больше Змия нечистого, что селения нехристей оберегал. Точите ножи свои, укрепляйте дух свой молитвами и постом! – толстый поп с отвисшими красными щеками, на которых ярко выделялись кровеносные сосуды и слегка мутными глазами, потрясал перед собравшимися монахами бутылкой с церковным кагором. Видно было, что он уже давно и обстоятельно «причащался», возбуждая в себе воинственный дух. Собравшиеся монахи одобрительно гудели и истово крестились. Старый настоятель монастыря сидел у себя в келье, понурив голову и молясь своему Богу о его заблудшем стаде. Был это один из немногих монастырей, которые разрешил построить Горыныч на Новой Земле. Изначально тут находили приют те верующие, что ужаснулись деяниями церкви от имени Иисуса и попросили они пристанища у Змея. Но, недавно всё изменилось, многие из его братьев таинственно исчезли, когда стали появляться новые монахи, присланные сюда с Земли. Укорял себя старый настоятель, что пустил он их. Были это волки в овечьей шкуре. Хоть видел он местных волков и оборотней, со многими даже дружил. Не позволял старый настоятель ставить кресты на полях и в лесах, и монастырь не знал ни голода, ни нищеты. Хоть и не особо нуждались монахи, но поползли чёрные слухи по монастырю, что якшается-де настоятель с нечистью. Заперли старика в келье, носили только хлеб и воду, и то, раз на два дня. Увещевал он приходящих, напоминал про договор со Змеем. Но, новые монахи и новый лидер их, заявили, что нельзя заключать договора с нечистым, надо идти и «освобождать землю Христову», только и осталось старому настоятелю, видящему пропасть, куда катился тысячелетний монастырь, что молится о душах заблудших.

 

 

 

 

 

*****

 

- И нарекоше сию обрященную землю Христову – Новою Святою Расеею! – Толстый поп, облечённый в золотые одежды, обвешенный разными золотыми украшениями, с маленькими злыми глазами, обрызгал коленопреклонённых людей в дорогих тёмных костюмах водой из ведёрка, что почтительно нёс за ним служка, в белых длинных одеждах расшитых золотом. – Сия земля обетована верным сынам его Господом Богом, и с сего дня вся да будет в лоне его, отныне и присно, во веки веков!

- Аминь! – многоголосый хор людей в дорогих костюмах радостно подхватил концовку молитвы.

- Вы смотрите… тут полезные ископаемые… и новые курорты…- маленький, очень коротко стриженый человечек со змеиными глазами убийцы, поджарый скупой на жесты, осмотрелся по сторонам. Рядом идущие с ним, старались согнуться так, что бы не выглядеть выше его и делали вид, что почтительно прислушиваются к его словам.

Люди в костюмах, люди в комбинезонах, на заднем плане расположилась тяжёлая строительная техника. Маленького человечка окружало шестеро молчаливых мужчин в одинаковых пиджаках с очень суровыми подбородками. Вокруг старательно бегала разношёрстная публика с видеокамерами, фотоаппаратами и прочими гаджетами, снимая каждый шаг этого человечка. Немного поодаль стояли несколько девушек и мужчин приятной внешности и восторженными глазами, и что-то радостно говорили в свои микрофоны.

За пределами этого действа, молчаливые мужчины в военной одежде без знаков различия, осваивали технику боя на мечах и топорах. Как оказалось, тут не действовало огнестрельное оружие, что сильно раздосадовало их начальство. Ровные ряды одинаково одетых мужчин, молча, отрабатывали выпады и парирования, единым организмом вдыхая и выдыхая при каждом взмахе.

Ещё дальше, в окружении таких же мужчин стояла группа местных. Их взгляды непонимающе осматривали изменившуюся местность, почти не узнавая привычные пейзажи. Какие-то юркие личности бегали среди них, раздавая яркие листочки, с красивыми фотографиями грудастых девушек, что радостно пьют или едят что-то в ярких упаковках. Тут же стояли столы, на которых горами лежали такие же упаковки. Деловитые молодые люди вытаскивали из портала ящики, тут же разбивали их, разрывая упаковочную плёнку и разбрасывая её по чистой земле. Из ящиков появлялись яркие предметы с броскими надписями на иностранных языках, но, почти на каждом из изделий можно было увидеть маленькую надпись: «made in china». Еще дальше не менее деловитые молодые люди в белых рубашках, чёрных брюках и чёрных галстуках, устанавливали палатки, почти на каждой был изображён крест или символическое изображение рыбы. Возле палаток стояли раскладки с яркими журналами, на которых, как правило, изображался моложавый бородатый мужчина с добрыми глазами в разных ракурсах и позах.

Всё это скопление народа, курило, пило, обильно разбрасывало вокруг недокуренные сигареты с дорогими логотипами, упаковки, бутылки и прочие «признаки цивилизации»…

 

………………………………………………………..

 

 

Говорили, что дракона тут больше нет…

 

 

 

 

 

XXXVII

 

 

 

- Водки, и побольше! – Палач хмуро прошёл в таверну и уселся за дальний столик. Свой топор он положил радом с собой на лавку. Ктулху отправил солидную кружку дымящейся жидкости.

- Ты без меня пьёшь, любимый? – Вента открыла дверь таверны – Пусть проветрится, - обратилась она к бармену. – скучно, народ жалуется, как драк исчез, всё пошло не так.- оборотница посмотрела на своего приятеля.

-Та да… - оборотню явно не хотелось разговоров.

- Эй, звал? – в открытую дверь таверны заглянуло сразу несколько молодых оборотней.

Палач оживился, махнул рукой, приглашая присесть рядом. Вента неодобрительно нахмурилась.

- Это что?

- Прости, родная, но… ээээ…. Как бы так сказать? Ну, кароч, слушай, я тут кой чё решил замутить, но… ээээ… ты не хотела бы пойти где-то погулять?

- Да, пошли, тут скучно – оборотница охотно поднялась.

- Не… ты это, без меня. Мне с друзьями поговорить надо… - Палач виновато посмотрел на подругу.

- Ты что? Тайны? От меня? – Вента начала закипать, - опять какая-то шлюшка?

- Не… Ну ты прости, но мне надо… - оборотень мялся, не зная, как выпроводить подругу, - тут такое дело, ну. Я должен сам. Понимаешь? Только я и… ну вот, они…- Палач посмотрел на девушку, - ты не думай, тут всё… Ну, так…

- Не бабье это дело! – вошедший Джангар, взял оборотницу за плечи, и мягко, но настойчиво стал подталкивать её к двери, - тут дело только для оборотней. Будешь рядом – накличешь беду! – Старый оборотень сурово посмотрел на Венту, - иди доча, иди, тут дело будут говорить.

- Ну… ну и ладно! Сама пойду! Раз у вас тут тайны! – оборотница-полудемон сердито посмотрела на собирающуюся компанию, и, из мести, подожгла стол, за которым они сидели – Вот вам! – она хищно оскалилась, и, махнув плащём, скрылась из таверны.

- Ну, Джан, ну не надо было так.- Палач смущённо посмотрел на старого друга, - мы с ней столько прошли…

- Ты хочешь, что бы и она подвергала себя? – Джан сердито посмотрел на оборотня.

- Не… Ну не то, ну… да ладно! Надо поговорить! – Палач решительно провёл по лицу рукой.

Компания оборотней (а их пришло ещё десять или пятнадцать пока был этот разговор) сдвинула столы¸ заказала Ктулху побольше выпивки, и, склонившись друг к другу головами, стали что-то горячо обсуждать.

 

*****

 

- Святой отец! Овцы… - послушник одного из новых монастырей, что скоростными темпами возводились на Новой Земле, подбежал к настоятелю.

- Что «овцы»? – настоятель недовольно отрвался от блюда с мясом, что он любовно поедал, отдуваясь и вытирая платком пот со лба.

- Овцы… их порезали, всех вообще всех до одной! – послушник понурившись стоял перед настоятелем. – там кругом, только выпотрошенные шкуры…

- А что сторожа?

- Их тоже…

Настоятель поспешно встал, и вперевалку, пыхтя и ругаясь, пошёл к себе в кабинет. Подойдя к столу, поднял трубку телефона, нажал пару кнопок.

- Да. Это я… Вы мне обещали защиту, да, может местные… не знаю… только что… да поставил… нет, не идут… нет не берут… да все… нет уходят… я знаю, что мне задали! Но вы обещали! Да… Жду… Быстрее… - настоятель положил трубку.- молись, сын мой, силы нечистого сильны тут. – Настоятель выпрямился и посмотрел на послушника. – Иди с миром, скажи брату Аввакуму, что бы выдал тебе меч, возьми взвод братьев из охраны и сходи в селение, именем господа нашего, пускай они возместят убыток монастырю, а не захотят, братья из Святого ордена знают, что делать…- настоятель перекрестил послушника и спокойно отправился доедать свою трапезу.

Быстро собрались братья-монахи Святого ордена. Посмеиваясь и переругиваясь, натянули на себя кольчуги, что поблёскивали холодным железом, взяли в руки мечи, из такого же материала, и, неспеша пошли в ближайшее селение.

Выйдя на дорогу, что вела от монастыря до селения, которое теперь было приписано к монастырю, и обязано было содержать его (хотя у жителей этого посёлка никто не спрашивал их согласия), воинственные монахи беспечно побрели не особо стройными рядами.

- Бей их! – из зарослей раздался призыв, и за ним сразу, воинственный волчий вой. На дорогу выскочило около двух десятков волков, их пасти были открыты, показывая прекрасные белые клыки. Глаза волков смотрели на монахов.

- Засада, в круг! – монахи, выставив вперёд мечи, быстро собрались в круг, видно было, что это не простые богомольцы, их выучка и самообладание, скорее бы подходило воинам, а не монахам.

Волки медленно стали подходить к монахам, высматривая брешь в их обороне. Из лесу вышел Джангар и Палач в человеческом обличьи. Джан держал в руках большой двуручный меч, у Палача был его верный бродакс.

- Кругами! Не давайте им коснуться себя мечами! – Джан поднял меч, - посмотрим, чему вас учат в ваших семинариях, оборотень недобро ухмыльнулся и поднял меч, согнув колени, он стал бочком приближаться к монахам. Палач поднял топор, и закружил его в воздухе, оружие завыло как живое, в предвкушении битвы.

Секунда и мечи скрестились, монахи не ожидали такой мощи удара, и двое из них, чьи мечи попали под меч Джана, упали на колени. Пасти двух волков тут же окрасились кровью. На земле, пытаясь зажать хлещущую из горла кровь, корчились двое из братьев ордена. Но круг не разомкнулся, монахи только крепче встали, пригнувшись и понемногу двигаясь в сторону монастыря. Волки, что первые попробовали кровь монахов, скуля, побежали к реке. Их губы дымились от соприкосновения с кольчугой.

Палач, раскрутил бродакс до того, что он превратился в сияющий круг, и бросился на монахов, двое или трое из них, упали с отсечёнными руками, воя и молотя обрубками по земле. Кровь из их культей брызгала и на монахов и на волков. Битва началась. Призывая своего распятого бога, монахи кинулись на волков. Вот, дымясь, покатилась голова молодого волка, но в её пасти был зажат кусок ноги монаха, который уже лежал с разрубленным от плеча до пояса, телом, истекая кровью и хрипя от боли. Бродакс Палача и двуручный меч Джангара, косили монахов, но и на их телах появились дымящиеся раны. Некоторые молодые оборотни обернулись в людей, и нападали на монахов с мечами и саблями. Середина дороги окрасилась кровью и оглашалась стонами и воем. Кругом были разбросаны куски тел, обрывки одежды. Звенели мечи, уже никто не помышлял об отступлении, обе стороны сражались на уничтожение, ничья не устраивала никого. Выучка была на стороне монахов, их дисциплина и воинственность поражала даже видавшего виды Джана, но это не мешало ему наносить равномерные мощные удары своим двуручным мечём. Он работал, как кузнец, поднимая и опуская свой огромный меч, и тот, со скрежетом и чавканьем, проникал сквозь кольчугу и тело, окрашиваясь красным с каждым взмахом. Брызги крови и мозгов летели, как щепки во время рубки леса. Глухие и чавкающие удары, звон, вой и крики, всё слилось в одну, страшную мелодию непримиримой смерти. Яркое, полуденное солнце, отражалось на клинках и кольчугах. Чёрные рясы монахов были бурыми от крови. Уже не было ни одного бойца, что не был бы ранен. Дымящиеся раны на волках пахли палёной шерстью и горелым мясом. Кровоточащие раны монахов, пятнали дорогу бурыми кипящими лужами, в них валялись куски рук и раздробленные головы, глаза которых , невидяще уставились на ещё живых. Вот голова монаха, с удивлённым выражением лица, прижалась губами к оскаленной пасти отрубленной головы волка. Это ирония войны, два трупа непримиримых врагов, целовались уже после своей смерти. Кровь волка и кровь монаха смешались, и. уже невозможно было отличить, где, чья кровь. Солнце клонилось уже к закату, но бой всё продолжался, похоже было, что силы, встретившиеся на дороге, были равны. На сторне волков было осознание того, что они сражаются за свою землю, что они мстят за дракона, что где-то сейчас, боролся со смертью, или, может быть уже и умер от рук этих предателей человечества, принявших крыж. На стороне монахов была искренняя вера в то, что именно их бог, вложив мечи им в руки, предоставил эту землю им. Каждый дрался за свою идею. Как известно, именно битвы за идею бываю самые беспощадные и кровавые.

Палач в очередной раз парировав сразу несколько мечей, что целились ему в голову и шею, резко поменял направление полёта топора, и, с характерным чавканьем, врубился в тело одного из монахов, тут же толкнув его на других нападающих. Меч одного из монахов коснулся пальца на рукояти топора, палец задымился и отпал от кисти. Оборотень зашипел от боли и ногой оттолкнул нападавшего, высвобождая топор из тела оседающего трупа. Один из волков вцепился в ноги монаха, и, не обращая внимания на сыпящиеся на него удары меча, что отрывали от оборотня куски дымящейся плоти, увлёк его в сторону, где, уже умирая, перегрыз горло монаха. Так они и лежали, обнимаясь смертельным обьятием. Мёртвая пасть волка наполнялась мёртвой кровью монаха, растекаясь по дороге. Меч же монаха дымился, проткнув тело волка. Джангар, не успев вытащить меч из трупа очередного монаха, получил ощутимый удар мечом по спине. Только добротная кираса, скованная, по слухам, самим Гефестом, спасла его от неминуемой смерти. Но от сильного удара она прогнулась, сочленения на ней, что делали кирасу гибкой, сплющились, и Джан уже не мог свободно двигаться по полю, оставшись в полусогнутом состоянии, но и так он продолжал сражение, задрав голову. Шлем с его головы уже давно был сбит, не выдержали ремни перевязи. Молодые волки падали под мечами монахов, но и монахи корчились в агонии, с разорванными артериями, истекая кровью, что смешивалась с пылью на дороге.

Темнело, уже, из взвода монахов, осталось, едва ли, пять боеспособных человек. Но и у волков уже почти не было заметно никого, кроме яростно рубящихся Джана и Палача. Трупы волков и монахов покрывали дорогу, их кровь, смешиваясь между собой и с пылью. Превратила пыльный кусочек земли в бурую грязь. Дым от волчьих трупов застилал пространство боя. Двое друзей, уже не столько видели, сколько угадывали летящие на них мечи. Усталость уже брала своё. На плече Джана дымилась длинная рана, а пласт кожи с руки болтался в такт ударам, мешая оборотню правильно примериться и точно ударить. Сверкающий круг бродакса стих, теперь удары Палача были более вялы, но, всё так же точны.

- Обрежь… - задыхаясь Джан, полуобернулся к Палачу, он подставил ему руку с болтающимся пластом кожи.

- Подожди, - Палач отбил очередное нападение и обратным движение срезал этот пласт.

Джан приободрился

- Спасибо

- На том свете отблагодаришь – Палач оскалился, - но я счас умирать не собираюсь! – резко отпустив топор, оборотень одним усилием вытянулся, и достал зазевавшегося монаха, что оглянулся на летящий кусок кожи. Осталось трое монахов против двоих оборотней, они, выставив мечи, постарались скрыться в сгущающихся сумерках. Но это не входило в планы оборотней.

Вруг они услышали звон, и один из монахов, вскинув руки, упал в пыль с торчащей из горла стрелой. Не успел первый монах коснуться земли, как уже завертелся второй, пытаясь вынуть из своего бока стрелу, что пронзила его насквозь. Третий монах, что недоумённо обернулся, тут же упал. Стрела вонзилась ему прямо между глаз.

- Мальчики, так не честно!- из лесу вышла Селена, улыбаясь и снимая тетиву с лука. – сами тут себе развлечение придумали, а я?

- Хух! Селена, ты, это. Как тут очутилась? – Палач опёрся на топор отдувась.

- Гуляла. Слышу, шум, решила посмотреть… А где «спасиба»?- дроу демонстративно нахмурилась.

- Спасиба… - Палач иронично улыбнулся, вытирая топор, - опоздала ты немного, эх! Жаль щенков, хорошие были волчата.

Оборотень грустно посмотрел вокруг. Наклонился, разнял два трупа, волка положил отдельно, а монаха просто оттолкнул к обочине. Тело волка осторожно отнёс к другому краю дороги.

- Помогла бы…

- Ну да, - эльфийка посмотрела на трупы, - давай я лучше дрова соберу, - не люблю мёртвых…

- Иди, девушка, собери, мы тут сами… - Джангар нпклонился над головой другого волка, - вот ведь… Это Рвач, один из моих лучших учеников… Эх! Плохой видно я учитель! – Джан посмотрел в мёртвые глаза волка, - прости, сынок, плохо я тебя выучил. - И старый оборотень, сутулясь, отнёс голову Рвача, к трупу его друга.

- Смотри! Этот ещё дышит! – радостно воскликнул Палач, рванул с себя сумку. Покопавшись в ней, вытащил несколько пузырьков и моток бинта. Джан вместе с Палачём прийнялись обрабатывать раны волка, Селена, увидев чем они заняты, подскочила. Довольно таки грубо их оттолкнула.

- Вы убивать умеете! А лечить. Позвольте мне! – дроу наклонилась над волком и стала водить руками по ранам. Над раненым оборотнем поднялся лёгкий дымок.- Чего стоите? Может, ещё кто жив!

Оборотни встрепенулись и пошлт разыскивать выживших. К их радости, ещё два волка дышали, их раны были страшны, но они дышали! Над полем боя взошла одна из лун этого мира, ярко осветив всю картину. Эльфийка перебегала от одного раненого к другому, что-то шепча себе под нос на древнеэльфийском. Палач и Джангар готовили погребальный костёр.

- Христа ради, воды! – один из только что откинутых на обочину монахов прохрипел и попытался сесть, придерживая руками вываливающиеся внутренности. – воды!

- Я тебе! – Палач уж было замахнулся на него топором.

- Погоди, враг, он когда сильный – враг, а этот уже не враг тебе – Джан перехватил секиру. – тем более. Что он уже не жилец, вон, все кишки по земле волочатся. На, выпей напоследок, и передай от нас своему богу, если встретишься, что мы ещё многих к вам пошлём. – Старый оборотень отстегнул флягу и протянул монаху.

- Дурень ты, Джан. Он бы тебе песка насыпал, будь он на твоём месте.

- Он бы насыпал, но я не он. – нахмурившись ответил оборотень, прикладывая горлышко фляги ко рту умирающего, - мы не подонки крыжатые.

- Спаси вас бог… - прошептал раненый монах, жадно глотая воду, но она вытекала из разорванного желудка, смешиваясь с его кровью. – простите… - это были последние слова монаха.

- Надо его к нашим, он очистился… - Джангар серьёзно посмотрел на Палача.

Оборотни подняли труп монаха, втолкнули его внутренности ему в живот, и, осторожно перенесли на костёр.

- Светлого пути вам к Ирию, други… - Джан поднёс к штабелю дров зажигалку, - идите с миром…

Слабые язычки пламени коснулись дров, лизнули их раз, другой, и весело загудев, охватили сразу несколько нижних поленьев. Луна светила на окровавленную дорогу, вдоль которой валялись трупы монахов. А посередине полыхал костёр, отправляя души погибших в Ирий. Две фигуры стояли и смотрели на костёр, мысленно вспоминая каждого из тех, кто сегодня сменил оболочку. Они прощались с боевыми побратимами, что доказали делом свою верность этой планете и её честным обитателям. Они отдали свои жизни за то, что бы люди на ней продолжали жить свободными. Третья фигура склонилась над ранеными волками, что-то делая руками и шепча свои эльфийские заговоры.

Свет от костра отразился на окнах кабинета настоятеля монастыря. В окне появилась тучная фигура настоятеля, в его глазах застыл страх, он понял, что отныне не будет больше безопасности и покоя. Каждый шаг на этой проклятой планете придётся отвоёвывать, а ещё надо отчитываться перед Архипастырем за это… Что он знает, сидя у себя в безопасности на Старой Земле… Настоятелю было страшно, очень страшно. На его лице играл свет от погребального костра. А он видел пламя, что пожирает его и его монастырь.… Но и возвращаться было ещё страшнее, ведь Архипастырь был безжалостен с теми, кто не выполнял его приказов…

Война.… И это пока только волки, а кто ещё будет?

 

 

 

 

 

XXXVIII

 

 

В то же время, когда оборотни договаривались о совместных действиях в таверне. Ростя собрала мавок, леших, повитруль и других природных духов. Она рассказала о состоянии своего отца, и предложила план мести пришельцам. Природные духи были очень сильны, особенно когда действовали сообща. Радостно они восприняли известие про то, что дракон жив, что он выздоравливает. Пускай медленно, но- выздоравливает! Расходились уже далеко за полночь, разобравшись, что каждому из них делать.

 

*****

 

- Похоже, что против нас восстала вся планета. Может, стоило прислушаться к местным? – старый профессор аграрных наук, стоял перед столом совета директоров недавносозданного аграрного холдинга.

- Не мели чепуху! – один из сидящих, молодой человек, лет тридцати, с высокомерным взглядом и оттопыренной нижней губой, посмотрел на профессора свысока, своими белёсыми, рыбьими глазами. Он был просто вне себя. Отец поставил его директором этого холдинга, это был пропуск в «Ротари клуб», его яхта и вилла в Португалии. А какой-то жалкий профессор будет ему рассказывать про падение урожая!

- Ты понимаешь, кто тут главный, - рыбьеглазый даже привстал от возмущения, - тебе платят за урожай, а не за рассказы о бабских сказках! То же мне, придумал сказки про всяких леших и домовых! Вот батя, тот просто всё, безо всяких там – тут он грязно выругался, - прохвессоров, селитрой всё засыпал, и рубил себе бабло, а там потом лохам землю отдавал, те ему по гроб жизни ставали должны, а ты! – изо рта рыбьеглазого полилась отборнейшая площадная брань. Такая, что даже видавшие виды коллеги по совету директоров, смущённо заёрзали в своих креслах.- Иди! И чтоб без урожая, даже не смел ко мне сунуться! Сам же говорил, что даже твоя палка тут прорастёт! – молодой человек со злостью пнул ногой трость, на которую опирался этот старый, заслуженный профессор. Старик пошатнулся и, сохраняя равновесие, ухватился за рыбьеглазого.

- Ты… ты… Ты на меня! – рыбьеглазый схватил профессора за лацканы его старенького пиджака и задёргал из стороны в сторону, так, что у пожилого человека слетели очки. Рыбьеглазый со злостью раздавил их каблуком.

- Ты всё равно слепой, вот тебе! Вон из моего кабинета! – это всё перемежалось отборнейшей бранью, а остальные члены совета директоров только молча наблюдали эту отвратительную сцену, одобрительно кивая головами.

Старый профессор, молча поднял раздавленные очки, ссутулившись и тяжело опираясь на трость, вышел из кабинета.

- Нет, вы только посмотрите, что это быдло учёное себе позволяет! На меня, на того, кто ему бабло башляет, он, хвататься. Распустили мы этих нищебродов! То ему лабораторию подавай, то ещё что-то. Ты смотри, урожай он мне не обещает! И зачем только батя таких козлов нанимает! Я что сам не знаю, что делать! Завести селитры! Земли тут хватит! Что там ещё мы можем насыпать? Ты смотри, сказки он мне рассказывать будет! – возмущению рыбьеглазого не было предела, он сердито ходил по кабинету, пиная ногами кресла и нервно потирая руки.

Члены совета директоров, которые, по сути, были ни кем другим, как давними приятелями рыбьеглазого, и разбирались в сельском хозяйстве, примерно так же, как неандерталец в теории относительности (кстати, оба этих слова врятли были им знакомы). Они только молча кивали на слова своего босса и мечтали лишь о том, что бы вырваться из душного кабинета и потусить в новом заведении, куда, по слухам, завезли свежих местных девок. Охрана холдинга выполняла самые разные функции, как правило, далеко отстоящие от обязанностей охраны. Они поставляли местных девушек в, построенные недавно, увеселительные заведения, пользуясь полной безнаказанностью. Они же надзирали за работой местных крестьян, что сгонялись с соседних деревень на работы в холдинге. Понятно, что набраны охранники были из самых нихов, с разного преступного отребья, которому дома, на Старой Земле, грозили солидные сроки заключения.

На этой планете, холдинг развернулся в полной мере. Захватив земли местных селян, на основании документов, что им были выданы чиновниками Старой Земли, они, по сути, вернули рабовладельческий строй. Ведь местные крестьяне и ремесленники, не были гражданами ни одного из Земных государств, и, поэтому, не могли жаловаться ни в один суд. Глухое сопротивление крестьян подавлялось жестоко и быстро. За саботаж, отказ работать, а тем более, за физическое сопротивление, наступала быстрая и скорая расправа. Людей пытали, используя как средневековые, так и современные орудия для пыток. Всех местных поселенцев, в границах «интересов» холдинга, согнали с насиженных мест. Без их ведома и согласия, всем нацепили на шеи кресты из холодного железа, и, под угрозой смертной казни, запретили снимать. Женщин, для покорности, насиловали целыми группами. Закон был на их стороне, так как они здесь и стали законом.

Но, через какое-то время, надзиратели стали замечать, что люди исчезают, куда и как, никто обьяснить не мог. Погони, что отправлялись за беглецами, сутками ходили кругами, путаясь в собственных следах. Растения, что были посажены, гибли с головокружительной быстротой и, никакая научная организация посевов, никакие средства, что использовались холдингом, не могли заставить растения плодоносить. Земли, захваченные холдингом, начали превращаться в спёкшуюся пустыню. Поползли слухи, что это дело рук природных духов. Дирекция холдинга, не ставя в известность об этом рыбьеглазого генерального директора, наняла священников разных религий. На полях появились кресты, и другие религиозные символы. Всё пространство вокруг, старательно кропилось «святой водой», по углам полей сидели священники, и бубнили молитвы на всех известных, живых и мёртвых языках. Но поля умирали на глазах, плодороднейшая почва, превращалась в песок и золу.

Старый профессор, понурившись, брёл по обезображенным полям. Время от времени, он наклонялся, поднимал горсть земли и растирал её между пальцами, хмурился, и шёл дальше. Так он добрёл до границ холдинга, что было заметно, по резкому изменению внешнего вида полей. Сразу за распаханными полями мёртвой и пыльной земли, колосились тысячи вилов трав, в которых мог спрятаться и конь. Профессор удивлённо огляделся, он ещё никогда не доходил до границ, и не видел, как отличается одна земля от другой. Он наклонился, и зачерпнул горсть земли. В ней копошились земляные черви, и разные жучки, что распушивали землю, старательно насыщали ещё нужными элементами. Забыв об обиде, что была нанесена ему хозяевами холдинга, профессор углубился в рассмотрение комка земли, который он держал в руках. Жирная, благодатная земля, что держалась одним комком, была живая. Он с удивлением рассматривал невиданные виды мелких червей, что ползали в этом комке в огромном количестве, несколько новых видов мелких жучков, прогрызали себе дорогу в комке, оставляя после себя чёрный, жирный след. По опыту профессора, этот след состоял из чистого гумуса, который черви старательно перемешивали с почвой. Такого он не видел никогда. Складывалось впечатление, что каждое из живых существ, населяющих почву, выполняет одну из возложенных на него обязанностей по укреплению и обогащению почвы. В голову профессора закралась крамольная, с точки зрения науки, мысль. Быстро взяв солидную пригоршню богатой земли, из-за кордона холдинга, он перенёс её на земли, что ему принадлежали. Мнгновенно все черви выползли из комка земли, и направились за границу мёртвых земель. Жучки, расправив крылья, тихо звеня, так же покинули этот комок. Чёрный гумус, что был в комке, начал на глазах сереть и распадаться, превращаясь в липкую и бесполезную грязь. Влага из этой грязи, тут же поднялась, мнгновенно переходя в пар.

- Чудеса… - профессор отошёл от кордона, сел прямо в траву, и принялся рассматривать поверхность земли. – так всё организовано! Это же сколько всего надо! Тут и тебе ни плуга ни удобрений, всё делают… Чудеса… Умно, очень умно!

- Спасибо… - рядом с профессором оказался низенький дед, с огромной бородой цвета спелой пшеницы, и ярко-синими глазами.- Мы старались…

- Здравствуйте… - профессор удивлённо посмотрел на подошедшего.

- И тебе не хворать. – Пришелец улыбнулся, той яркой, светлой улыбкой, на которую просто невозможно не ответить. – Видим, маешься ты, да только вот не выйдет у тебя ничего, мы нашим жучкам-червячкам запретили к вам ходить, и растениям не разрешаем расти. Вы вона, землю плугами покалечили, ядами её, матушку, залили. Куда же нам наших помощников, на погибель-то посылать? – дед вздохнул, и уселся рядом с профессором. – Житород – дед протянул руку профессору, - дидух местный…

- Виталий… э, Павлович… - профессор машинально пожал руку, и вдруг дёрнулся, - дидух? Это… Это, дух сказочный?

- Ну, я не настолько древний. Чтоб про меня сказы складывали, только третья сотня годков идёт. Молод я ещё… - Житород улыбнулся, со смеющимися глазами наблюдая замешательство профессора.

- Э? Триста лет? Это… это ведь…

- Ну да, а что тут такого, или не слыхивали про нас?

- Нет, ну… конечно… сказки там, местные ещё… дидух… надо же!

- Ну да, мы только этим, пришлым, не кажемся. А так, мы тут хазяйнуем, землице прокорм и пышность даём, за помощниками нашими следим, дабы усердно над землёй-то работали. Смотрели на тебя, сердешного, смотрели, вот, решили, что надо бы тебя просветить манёхо, тёмный ты, необученный, но, видать, что радеешь за землю. Небось у себя тоже хлеборобом был?

- Э? Нет, ну да… Ну не совсем… - Виталий Павлович смутился, - я профессор биологии, занимаюсь изучением сельского хозяйства…

- А чего его изучать-то? Вона, посмотри – Житород достал из земли одного жучка, - этот-то жучёк, вишь, на крыльях крапинки золотые? Этот кормит землицу, сам её ест, и вон, оттуда выходит для землицы корм. Ежель жучок доволен, то и корм получается жирный, ладный.- дидух опустил жучка, тот встряхнул крылышками и деловито зарылся в землю. А вот этот червячёк, вишь ты, красненький какой, он корм этот с землицей-то мешает, распушивает, дабы корешкам сподручнее было.- Житород любовно погладил червячка и тоже отпустил на землю.- А чего смурной-то ходишь? Ежель из-за земли, что кормить отказывается, тут ужо не серчай, не будет она вам давать ничего, мы так порешили. Но, вижу, что не только из-за того, лежит у тебя камень на сердце, жизни радоваться не даёт…- дидух внимательно посмотрел на Виталия, и тому показалось, что взгляд природного духа ему прямо в душу заглянул.

- Правы Вы, уж не знаю, как к Вам и обращаться… Меня ведь всю жизнь учили, что Вас нет, что Вы – сказочные…

- Эк загнул, сказочные… Ну, попервах ты это «выканье» кончай, у нас туточки не принято, вишь ли такое… ну а сказка… Она ведь вся жизнь наша сказочная, или не видишь кругом? В поле выйдешь, всякое жито растёт колосится, жаворонок вона в небе цвиринькает, вона, жучёк старается, землицу-то кормит, чем не сказка тебе? А мы, что мы, дело наше такое, за землицей ходить, червячков да жучков уму-разуму научать… Небось ты и забыл, что она, землица-то наша, не только набор разных элементов, да процентное там разное содержание гумусов всяких да минеральных разных веществ… Думаешь ты о ней, как о лаборатории своей, где всё по полочкам, нумеровано да маркировано?

- Ну… я же учёный… а про камень… знаете… знаешь, надоело это всё, учился я всю жизнь, студенты мои вот уже и доценты и профессора многие, да наш институт не нужен стал этим «бизнесменам» - профессор произнёс это слово, как ругательство. – давай, давай, плевать на землю, на экологию, прибыль, прибыль… Деньги им глаза застили… Больше, больше, у кого больше денег, тот и начальник… Устал… Не знаю, поймёшь ли ты меня… Устал… А ко мне, как к пацану…

- Так ты и есть пацан, коли позволяешь к себе такое отношение… Что тебя с ними держит? Не до сердца коли, развернулся и пошёл искать то, что по сердцу тебе… Или как? – дидух сурово взглянул на профессора.

- Так ведь. Контракт, неустойка, обязательства…

- Ты посмотри на него! Это у тебя в контракте прописано, что тебя всяк сопляк хулить может? И что тебе это? Брось… А знаешь что? Иди ка ты к нашим, я тебя проведу, покажу, что и как тут. Вот что ты хочешь?

Профессор горько усмехнулся.

- Что я хочу? Посмотри вокруг, новая планета, новые виды жизни, вы вот, тут для учёного раздолье… да вот только…

- Что «только»? – Житород хитро на него глянул, - али думаешь, что не прокормишься без своих этих «бизнесменов»?

- Ну, человеку же есть что-то надо, одеваться… Там где-то жить… Да и лаборатория тоже, денег стоит… не на мою профессорскую пенсию это всё потянуть, не могу я себе этого позволить…

- А ты пробовал? «Не могу позволить» коли ты сам себе не позволяешь, то кто ещё тебе позволить может? Али пытать в кого-то надо?

- Ну да…

- А поесть, да укрыться, эт же всегда где найти можно, тут народ хлебосольный, подельчивый, или тебе надо что-то из ресторанной кухни, или тряпки «от кутюр»?

- Не… Но и навязываться кому-то, быть обузой…

- Ты погляди на него! Обуза ты, когда нашу землю колупаешь, то большая обуза, а изучать… Мне и самому любопытно, что и как у нас устроено… Вот только мне это со своей стороны ведомо, а как оно будет с твоей стороны? Сможешь всё тут поизучать, и нам порасказывать? Вот это сказка будет, всем сказкам сказка! – Житород живо поднялся, - слухай, а давай, я тебя на работу возьму? Раз ты сам не можешь оторваться… И жалование тебе положу, будешь и сыт и одет, и голову где преклонить будет… ну а оборудование для лаборатории… Придумаем что-то!

Профессор с удивлением посмотрел на дидуха.

- Вся планета… Иди куда хочешь… Вся планета…- глаза старого учёного загорелись энтузиазмом, - это же всю жизнь изучать непереизучать!

Житород обнял профессора.

- То-то… Ну, ступай, изучай сколько хошь… А захочешь чего, скажи там стебельку или травинке, я еще лешим про тебя скажу, оборотням, они помогут.

- Оборотни, лешие… духи природы… - профессор не глядя, брёл по степи, наклоняясь только что бы что-то поднять с земли и осмотреть со всех сторон. Его глаза горели тем самым светом, каким горят глаза детей, что впервые знакомятся с миром.

- Кветочка! Ты это. Присмотри за ним, светлый человек… - Житород подозвал одну из своих многочисленных внучек-повитруль и кивнул в сторону удаляющегося профессора. Наклонился, поднял с земли брошенную трость и, размахнувшись, зашвырнул её в кусты.

 

 

 

 

XXXIX

 

 

Орк безо всякой цели брёл по лесу, мысленно переживая и своё поражение, много лет назад, на соревнованиях и недавнюю битву с зомби, где он, чуть было, не погиб. Внутри его клокотали эмоции. Орк задавался вопросом, что он тут делает? Вот другие, они приносят этому миру пользу, после них останутся их поля, стада, какие новые просторы, что осваивают природные духи. Даже от вампиров, и от тех есть польза, они выявляют тех, у кого кровь слаба. А он? Что он приносит этому миру, где его приняли без вопросов и осуждения. В этом мире никто не вспоминает про его позор. Он, даже, как-то пытался рассказать об этом. Слушали, сочувствовали его поражению в игре, но, никто не считает это позором! Неужели он и правда так зациклился на этом, что не видит вокруг ничего другого?

Орк остановился на опушке, выпрямился и вздохнул полной грудью. Хорошо тут! Но какую он может пользу принести? Что он оставит после себя? Эта мысль, как противный жучок, копошилась в его голове. Последнее время, Орк даже спать нормально не мог, постоянно думая об этом.

Ещё его мучали мысли о зомби. Ночами он, иногда, просыпался с криком. Ему снились полчища зомби, что заполонили эту планету. Ведь каждый, кто был закопан в землю, мог стать зомби. Ему чудились оборотни-зомби, обнажды даже ему приснилось, что дракон стал зомби. Проклятые крыжаки! Каждое их кладбище, это рассадник для зомби. И тут Орка осенило! Вот его вклад в этот мир! Он будет находить кладбища, выкапывать тела и сжигать их! Ведь из пепла зомби не получится!

Повеселев, он направился в своё логово, что бы сделать лопату. То, что Орк называл своим домом, другой бы остерёгся так называть. Просто яма в земле, сверху укрытая ветками в несколько слоёв, что бы на голову не капало. В центре ямы было накидано соломы, на ней он спал, время от времени, меняя солому. Одеялом, в дождливые ночи, ему служила шкура местного медведя, с которым он сразился на пороге своего дома. Мишка претендовал на эту яму, как на берлогу. Теперь он служил Орку одеялом. Умываться орк ходил к ближайшему ручью. Запасов он себе никогда не делал, жил, в основном охотой, дичь быстро и слегка обжаривал, на костре и, тут же, съедал. Гардероба у него не было, то, что на нём было его единственной одеждой. Штаны из дублёной шкуры мантикоры, которую он лично убил на одной из планет. Сапогов у него не было, подошва ног загрубела настолько, что он мог спокойно ходить по гвоздям, скорее всего, гвозди бы гнулись, но шкура не была бы потревожена. Рубашка-распашёнка была сделана им из шёлка тройного плетения, прочная и несносимая, когда-то она была красная, но, с течением времени, полиняла, и приняла грязно-розовый оттенок, с почти беловатыми пятнами там, где он её часто касался, и грязно-красноватая на складках. Брюки он перетягивал ремнём из кожи одного животного, что водилось на его родной планете, и было похоже на нечто среднее между слоном и буйволом. Животное это обладало очень скверным нравом, и охотиться на него, было ещё одно из развлечений орков. Немало их гибло от рогов этого животного, но его шкура, когда её обрабатывали, приобретала свойства гибкой стали. На поясе он всегда носил свой спортивный меч, что, будучи отточенным и немного иначе сбалансированным, был грозным оружием. Иногда, когда туда было, что положить, у него на поясе висел кошелёк, сделанный из неизвестного материала, ходили слухи, что этот зверь водится на планете, где выжить принципиально невозможно, но Орк не особо рассказывал про свои приключения, поэтому слухи так и остались слухами.

Придя домой, орк снял саблю, и принялся ей вырубывать себе лопату из толстого комля, что уже много лет валялся около его порога. Работа такого рода была не особо привычна Орку, поэтому он возился с ней до самой ночи. Только когда он стал чаще попадать по пальцам, а не по комлю, Орк отбросил своё изделие, и полез в нору, спать.

Эту ночь ему спалось спокойно, сознание цели в жизни, придало ему уверенности, и Орк заснул сном младенца, наверное, впервые за многие годы. Рассвет он встретил уже за работой, вытёсывая и стругая лопату. Он старался почти целый день, забыв о еде, забыв о том, что в углу норы лежит бутылка знаменитой двухсотградусной из таверны. Наконец, когда солнце этого мира уже клонилось к закату, работа была закончена. Лопата получилась корявой, пожалуй, если бы её взял в руки человек, то поранил бы руки о торчащие во все стороны занозы. Но руки орка были грубее человеческих рук, и это было его первое личное изделие. Поэтому Орк остался доволен результами своего двухдневного труда. Для пробы, он вырыл рядом со своей норой пару ям. Лопата была прочная, и грунт резала превосходно, уж в чём-чём, но в лезвиях Орк был знаток. Похвалив сам себя за успешно законченный труд, он вспомнил о заветной бутылке. Недолго думая, он встал на четвереньки и заполз к себе в нору. Нащупав бутылку, он вынул пробку, и надолго припал к горлышку ртом. Когда жидкость в бутылке кончилась, он удовлетворённо крякнул, выпустив дым из ушей и носа, вытерся рукавом и, довольный собой, устроился спать. В эту ночь ему снилось, как он спасает этот мир от зомби, разрушая и сжигая кладбища крыжаков. Ему снилась Рыжая, что снова захотела его увидеть. Ему снилась его планета, куда он вернулся гордый тем, что чего-то в этой жизни добился. Ночью Орк был счастлив…

Ещё солнце не оторвалось от горизонта, как он встряхнулся, прицепил к поясу саблю, положил лопату на плечо, и, бодрым шагом, зашагал в поисках кладбищ.

Шёл он никуда-то конкретно, он решил, что, куда бы он ни пошёл, он всё равно наткнётся на кладбище крыжаков, очень много их развелось последнее время. Тропинка вела Орка между вековыми деревьями, что прикрывали её от солнца. По земле прыгали солнечные зайчики, что перескакивали с земли на кусты, с кустов на траву и обратно. Лес тихо шумел, он пел одну ему известную песню, и Орку эта песня нравилась. Приняв решение, он выпрямился, больше не было этой сутулой походки, он больше не прятал лицо, всегда смотря вниз. У него был смысл жизни! Ему больше нечего было стыдиться прошлого, будущее его ждало, и он шёл ему навстречу. Пару раз он даже позволил себе улыбнуться, один раз даже остановился, что бы посмотреть, как местный заяц умывается, щурясь на солнце.

Лес вокруг орка стал меняться. Деревья покривились, трава стала жухлой и вялой, пропал щебет птиц и, больше не было животных, что перебегали тропинку орку. Появились проплешины, сияющие безжизненностью, серые и пыльные. Чем дальше он шёл, тем больше было свидетельств запустения и умирания. Свечение воздуха, как в других местах, уступило место серости. Серым стал воздух, серым была земля, серым были растения, что стояли голыми и умирающими вдоль тропинки. От окружающего повеяло мрачностью, волны зла и безнадёжности лились от большого деревянного креста, что стоял на дороге. Чуть поодаль виднелись стены монастыря, значит где-то рядом должно быть и кладбище. Орк прибавил шаг.

Стена монастыря была сделана из бетона, с внешней стороны бетон был неоштукатурен со следами грубо сделанной опалубки. Видно было, что строителей не заботил внешний вид строения, им была нужна прочность и скорость. Из бойниц на окружающий мир смотрели направляющие рельсы метательных орудий. За стеной видны были кончики копий стражи. Ворота монастыря были наглухо закрыты. Монастырь был, больше похож на осаждённую крепость, чем на духовный центр. Из-за стены неслось невнятное гудение, прислушавшись к которому, можно было подумать, что тут работает какой-то завод. Время от времени раздавался звон металла, визг циркулярной пилы и другие производственные звуки.

Свернув за поворот, Орк обнаружил предмет своих поисков. Монастырское кладбище было огорожено колючей проволокой, на которой висели треугольные таблички с нарисованной на них молнией. По углам кладбища стояли вышки, на них видны были стоящие с арбалетами монахи. Вдоль всего периметра кладбища, земля была распахана и расчерчена параллельными канавками. Тыльная сторона кладбища выходила на крутой берег реки. Вода постоянно подмывала берег, поэтому столбы с проволокой, что были там установлены, повалились, проволока была разорвана в нескольких местах. Из речной кручи тут росли какие-то покрученные и хилые кусты, но они, вполне могли спрятать Орка. Он решил дождаться ночи, что бы не вызывать переполоха раньше времени. Устроившись удобно под речной кручей, Орк наблюдал за патрулём, что бродил по берегу. Монали ходили хмурые, и, особо, по сторонам не смотрели. Видно было, что эту повинность они несут нехотя, спустя рукава. Этот факт Орк, про себя, отметил.

Солнце садилось за горизонт, тени начали удлиняться, ложась на воду от береговой кручи, и полностью скрывая Орка от посторонних взглядов. Взяв ветку с крючковатым отростком, Орк потянул на себя часть проволоки с обрушившегося ограждения, ожидая сигнала тревоги. Тихо шурша, проволока потянулась за крюком, свилась в кольца и, с плеском, ушла под воду. Путь был открыт. Дождавшись патруля, Орк тихо прокрался за их спинами. Оглянувшись, он увидел, что патруль вдвое уменьшился, только трое монахов, не озираясь, брели по кладбищу. Их мечи были в ножнах. Подкравшись к отставшему монаху, Орк тихо всадил тонкий кинжал монаху под основание черепа. Крыжак, не издав ни звука, рухнул на землю, если б Орк его не поддержал, то звук падающего тела мог бы насторожить двоих его товарищей. Резко вынув свою саблю из ножен, Орк снёс голову идущему справа монаху и, обратным движением, рассёк левого монаха от правой ключицы до середины грудной клетки. Трупы Орк оттащил на центр кладбища. Взяв лопату, он стал выкапывать трупы, снимать с могил кресты и складывать их в кострище. Трупы, вместе с гробами, он перекладывал повалеными крестами. К рассвету, все могилы были раскопаны. Посреди кладбища выросла пирамида из гробов и крестов. С одной из вышек раздался тревожный окрик, в сторону Орка полетели арбалетные стрелы. Спеша закончить начатое, Орк быстро наклонился за пирамидой из гробов и, под глухие удары арбалетных стрел, прочёл старинное заклинание вызова саламандры. Он не боялся вызвать этого элементаля, памятуя его ненасытность, Орк рассчитывал, что борьба с ним сильно усложнит жизнь живым монахам, что уже спешили к разгорающемуся костру. Прикрываясь чадным пламенем, Орк скользнул к берегу и нырнул под воду, уходя от преследователей, с сознанием выполненного долга.

 

*****

 

- Кто-то сжигает тела наших монахов, разоряет кладбища.- сидящий в кресле, толстый мужчина в дорогом костюме, нервно вытер пот большим носовым платком с лысины, зажал платок в кулак и стукнул им по столу. – А Вы мне рассказываете, что «всё под контролем».- Толстяк сердито посмотрел на стоящего перед ним старшего офицера охраны.- Мне жалуются, если это дойдёт до Святейшего, то, сами понимаете, я найду виноватого! Поля гибнут, люди гибнут, уже на эту проклятую планету почти невозможно нанять специалистов! Многие из нанятых учёных бесследно исчезают, местные разбегаются, наши таинственные партнёры Вам предоставили все свои технологии, что Вы мне можете сказать?!

- Виноват, но оборудование новое, многое тут отказывается действовать, мои люди не привыкли так работать. Слухи… сказки, люди постоянно на взводе, смену набрать невозможно, как хотите, но на контракт сюда даже должники бояться идти. Большие потери…

- Мне плевать на потери! Бабы ещё нарожают! Ваши идиоты в борделях больше совершают подвиги! Пьянство, разврат! Прекратить!

- Виноват, но Вы ведь знаете, какой контингент мне предоставлен. Дайте кадровых. Создайте закрытые тренировочные лагеря на Земле, а не тут. Этот режим секретности… Кругом реклама кричит о новом Рае, А что тут находят люди? Мёртвые поля и леса, в воду лучше не соваться, количество утопленников превышает все разумные нормы. Люди сутками бродят в трёх соснах, оборудование, даже на бетонных фундаментах, уходит под землю за считанные минуты. Пожары, засухи и наводнения, болезни, возникающие из ниоткуда, растения, что вчера были съедобными, сегодня ядовиты. Виноват, но, что мне делать?

- Карать! За каждый проступок – карать! Считайте, что это война на выживание! Никаких судов! Карать, карать и ещё раз карать! Мне президент лично дал полномочия. Это Вам не Крым, тут мы имеем больше прав, и МФВ нас поддерживает, тут санкций не будет! В средствах и способах не стесняйтесь. За Вами следит весь мировой бизнес, вся элита Земли Вам доверяет! Действуйте!

- Есть! – офицер козырнул и вышел из кабинета. Закрыв за собой дверь, он грязно выругался и вынул из кармана мобильный.

- Нам дали полную свободу – действуйте! Как хотите! Позволено всё, мы должны их поставить на колени!

 

*****

 

Орк уже сбился со счёта, которое кладбище он сжигал. Могилы крыжаков были не только вокруг монастырей, иногда он натыкался на уже сожжённые кладбища, значит, кто-то стал тоже работать параллельно с ним, это давало Орку веру в то, что он принял правильное решение.

Положив свою лопату на плечо, Орк шёл по полю, высматривая признаки пришельцев. Всё больше их становилось. Селения местных, местами, стояли покинутые, люди, что десятками поколений, жили без войны, учились сражаться и убивать. В глазах встречных появилось подозрение и недоверие, каждый встречный мог оказаться врагом. Местные с удовольствием рассказывали Орку, где живут пришельцы, многие предлагали свою помощь, многие, молча, брали лопаты и шли за ним.

Сегодня Орк должен встретиться с некоторыми своими помощниками, на очереди, одно из старейших на Новой Земле, кладбищ пришельцев. Самому ему точно до утра не справиться, да и охрана кладбищ стала серьёзнее, больше не было уже у охранников беспечности, охраняли кладбища уже профессионалы.

- Кто идёт? – окрик застал Орка за размышлением о множащейся на его Земле заразе, о росте крыжацких поселений, они ему напоминали рост раковой опухоли, и он был, один из многих хирургов, что вырезал метастазы.

- Огонь, а не земля! – ответил он паролем, про который договорился со своими сторонниками.
- Только огонь! – прозвучал ответ, и кусты раздвинулись, открыв взору Орка, десятка три человек и лепреконов, что кучкой сидели на поляне, задумчиво поглядывая вокруг. Их земля стала опасной для многих, теперь приходилось быть осторожным и сильным. У людей в руках были лопаты, на поясах у каждого висели сабли.

- Пошли, как договорились… - Орк был немногословен, все знали, куда они идут, и что им надо делать.

Ближе к вечеру компания разорителей кладбищ подошла к одному из первых поселений пришельцев. Того, что ещё Горыныч разрешил построить. Теперь оно не было похоже на курорт, рвы, стены, колючая проволока, через каждые сто шагов, стояли вышки с многозарядными арбалетами, на них стояли охранники, поблёскивая биноклями. На выжженном поле, так же ограждённое колючей проволокой и рвами, лежало кладбище пришельцев. По периметру ходили усиленные патрули, стояли самострелы.

Когда село солнце, лепреконы ушли под землю. Самострелы, что стояли на периметре, вдруг начали оседать и проваливаться под землю. Прозвучал звонок тревоги, из казармы выбежали, на ходу вооружаясь, человек тридцать пришельцев. Несколько из них споткнулись, и провалились в созданные лепреконами ямы-ловушки, которые тут же закрывались. В них за работу принимались черви-падальщики, наученные оборотнями, разгрызая и растаскивая ещё живых охранников, их крики заглушал толстый слой земли, что сыпался во рты обречённых. Атака началась. Люди с воинственными криками бросились на оставшихся охранников, зазвенело оружие, полилась кровь. Лепреконы тут же утаскивали трупы глубоко под землю, и своих и чужих, так как на похороны времени просто не было, и местные это понимали. Через пару минут всё кончилось, и воины взялись за лопаты, они должны были успеть до прибытия подкрепления. Лепреконы выталкивали гробы из земли, люди поднимали гробы и складывали их в штабеля. Старые захоронения ещё были в деревянных гробах, но новые были уже в оцинкованных. Орк орудовал наравне со всеми. Ближе к утру, пирамида из гробов уже была готова.

- Здавайтесь, и вам ничего не будет! – усиленный мегафоном голос громом раздался над разорённым кладбищем. – Если не тронете гробы, мы вас отпустим!

- Зажигай, мы будем прорываться, - один из людей вынул саблю и, махнув оставшимся людям, бросился к выходу. Снова зазвенела сталь. Орк сосредоточился и снова вызвал саламандру. Элементаль жадно накинулся на гнилое дерево, пожирая и его и тела, оцинкованное железо, лишь на секунду, задержало рост Отца огня, пламя стало, синим и, гробы стали плавиться и гореть.

Орк обернулся на звуки боя, людям приходилось тяжко, уже большая часть из них лежала бездыханными, когда Орк врубился в гущу боя. Пришельцев было человек сорок, все вооружены мечами из холодного железа и хорошо обучены. Проткнув одного из нападавших, Орк тут же, ногой оттолкнул другого, схватив свободной рукой третьего, он прикрылся им, как щитом от четвёртого нападающего. Стоя спина к спине с оставшимся соратником Орк рубил и рубил. Брызги крови и мозгов покрывали уже его с ног до головы. Увернувшись от одного меча, он срезал пласт одежды, вместе с кожей с очередного нападающего, добавив его кровь к тем лужам крови, что плескались под его ногами. Множественные дымящиеся порезы притупили восприятие Орка, он хрипло дышал, отбивая всё новые и новые атаки. Уже оголилась его спина, его соратник, с тихим проклятием, упал, проткнутый сразу тремя мечами. Правая рука Орка повисла безжизненно, наполовину отрубленная одним из более удачливых нападающих, но, успев перехватить меч, Орк вогнал его в горло его соседу. Вынуть его он уже не успел. Сразу пять мечей вонзились в тело Орка, обжигая и застилая дымом его горящей плоти всё вокруг. Последнее, что он увидел, это поднявшаяся за спинами охранников саламандра, что хищно устремилась к полю битвы, пожирая и живых и мёртвых.

- Я сделал что мог… - успел прошептать Орк, рассыпаясь в пыль…

Высвободившаяся и очень выросшая саламандра радостно плясала на корчившихся, ещё живых, охранниках, жадно поглядывая на посёлок пришельцев…

 

 

 

 

XL

 

 

В Лондон съехались главы аврамистических религий, главные акционеры Федерального резервного банка и главы МВФ. Вопрос стоял очень серьёзный. Что делать с Новой Землёй, путь на которую им открыли учёные, не без помощи неких сил, которые они даже во сне боялись произносить. В одном из кабинетов Вестмирстерского аббатства, эти люди, что решают судьбу мира, стояли навытяжку, перед невзрачным человечком, что один лишь сидел в кресле за столом. Остальные стулья и кресла были сознательно вынесены.

Человек выглядел весьма ординарно, овальное лицо почти полностью лишённое волос, близорукие, близко посаженные глаза водянистого цвета, смотрящие, несмотря на это, остро и властно. Было впечатление, что мочек ушей у него просто не было, настолько они срослись со щеками, нос, с лёгкой горбинкой, отбрасывал тень на тонкие губы и маленький, заострённый подбородок. Одет был человек в дешёвый костюм не первой свежести и мягкие мокасины на босу ногу. Если бы кто его увидел на улице, то, в лучшем случае, принял бы его за местного нищего, или очень мелкого клерка. Если б не глаза. Но их он имел привычку опускать вниз, когда шёл по улице. И вот, сильные мира сего, знакомство с которыми почитали за честь многие президеты стран или монархи, стояли навытяжку, и униженно выслушивали речь сидящего.

- И таки я вам говорю, что это громадный и необработанный алмаз! И что я от вас вижу? Проблемы, проблемы и ещё раз проблемы, или как? Из-за каждой мелочи такие большие люди начинают поднимать ещё больший кипеш, или я не про вас? Вы же понимаете, что мы ждём результатов! Вам даже как этим япошкам, харакири не грозит, или были такие мысли, а? Так я вам таки скажу так: будьте добры, и сделайте мене приятно! Если мне будете делать нервы, то я вам таки такие нервы сделаю, что вам таки будет ой и ай! И что я вижу? Я вижу, что вы строите себе таки дворцы, что вы тут хорошо себя чувствуете, но что там? А там полный развал и бедлам! Сколько местных приняли что-то из того, что вы им предлагали? – человечек в упор посмотрел на духовных лидеров мира. Те смущённо потупились, поглаживая бороды. – Да, да! Я таки знаю, что там есть, и что это нам сильно мешает, или как? Я таки понимаю, что местные не просто верят в это, они с этим даже очень хорошо знакомы! Но у нас таки больше нет тысячи лет, что бы выбить из них подобное неполезное знакомство! И что я вижу? Я вижу. что вы таки не гибкие и сильно упрямые! И что? Мне опять искать вам других, или вы таки напряжётесь, и таки будете немного работать? – человечек привстал со своего кресла, грозно посмотрев на верховных священников. – Есть там что-то, то и пусть они таки будет! Не надо его делать плохим, сделайте его никаким! Бояться они того не будут, так пусть будут не замечать! Ой-вэй! Мне вас учить, или как? Зачем вам нужны головы, если вы ими не пользуетесь? И таки какому это «Соломону» пришла в голову такая «умная» мысль, что их надо пугать? Вы мне что тут? Пугать можно наших гоев, они давно уже напуганы, гои есть гои. Но там, они ещё не гои, так сделайте их гоями! Вы такие умные, вон, ваш ум у каждого из-под ваших лапсердаков выпирает, скрыть невозможно! Вы забыли, как бегали тут раньше и мне таки комплименты делали? И я таки, добрая душа, всё вам дал, и что? Вы таки думаете, что вам тут вечный хиппеж? Так я вам скажу, что таки нет! Дайте им чего-нибудь! Пусть это будет кто местный, или вам рассказывать про плотника? Или того сумашедшего аравийского епископа, на которого что-то там снизошло? Так я вам таки дам, я и из вас бы таких сделал, да уж сильно вы таки хорошо кушаете, не годитесь даже так! Или что? Смотрите, что б всё было или у вас сильно не будет! Идите! Шалом вам! – и, взмахом руки человечек отпустил первосвященников, что, за время их речи стали похожи на сваренных раков на ватных, негнущихся ногах. Человечек дождался, когда люди, одетые в пышные одежды покинут кабинет, смотря неодобрительно им вслед, пока, за последним не закрылась осторожно дверь. Проведя рукой по лицу, он встряхнул жиденькими волосами и обратился к финансовым магнатам мира.

- Теперь-таки к вам, вы, чью экономику поднимаете? Или мне вам рассказывать? Это что, Китай туда пускать? Вам что, денег жалко? Так напечатайте ещё, или как? У вас что, краска кончилась или таки бумага? Почему мне доносят, что вы таки там хотите делать гешефт, как мелкие лавочники? Где подарки дикарям? Где их детишки с нашими конфетками? Я таки вас спрашиваю? И не говорите-таки мне, что они не берут! Не берут это, то дайте им что-нибудь ещё? Мне надо, что бы они начали брать! Кому это в голову таки пришло дать им то, что они не знают? Хотят они репу? Так дайте им репу! Но нашу! Они хотят луки и стрелы? Дайте им наши! Блестящие, красненькие со стразами, или как? Я тут таки за вас буду думать, или у меня работы мало? Покажите им что-нибудь, что им станет хорошо! Где интернет? Почему там нет интернета? Почему там нет котиков и собачек? Или у них свои есть, почему они не наши? Вы что хотите золота? А вы что, его кушать будете или как? Это пускай кто-то делает себе унитаз из золота, гой на то и гой, что бы сидеть на золотом унитазе, вы же таки люди, даже, где-то такие как и я! Или порченая кровь? Так мы вам нового Шикельгрубера быстро справим, или что? Вам это надо? Так я таки могу! У нас таких знаете, сколько спит мечтами! Вы кого туда таки посылаете? Где новые и таки светлые школы, где гоев будут учить, что они таки гои? Где наши больницы? Это почему они так долго живут и без нас? Где детские сады, пенсии старикам, пайки, льготы? Вы там таки себе средневековье не далайте! Вы мне там разных лордов и прочих перов делаете! Армию они там завели, а вы эту армию видели? Что там тот мелкий делает? Ему мало Крыма и Сибири? Так заберите у него и скажите, что б сидел тихо! Кто из вас знает, что этот поц там уже всю землю себе присобрал? Знаете? И что? Сделайте это тихо. Но быстро! Вы таки знаете, что из-за этой Новой Земли и тут уже таки есть людишки, что перестают верить, что они – гои? Вы таки дождётесь, или таки не знаете, что нас жёлтые и так уже таки сильно нехорошо нам делают? Но, пока таки у нас есть большой шеф, мы таки стоим, и что таки будет, если он решит, что мы уже всё? Вы таки хочете, на старости лет мыть стёкла у машин? Так я вам это и сам могу сделать! Или где?- человечек разошёлся не на шутку. Магнаты стояли перед ним, меняясь в цветах, переминаясь с ноги на ногу и, не смея, возразить и что-то сказать. Атмосфера в кабинете была накалена до предела, казалось, брось спичку, и вспыхнет мировой пожар.- Вы смотрите, позвольте делать гешефтам разным там мелким, но таки не забывайте, за что вам столько я дал, таки не сделайте мне нехорошо! И, таки ещё раз скажу: что бы мне и школы и больницы и, что бы было всё там бесплатно! Вы мне таки смотоите, мы на этом самообеспечении таки теряем и теряем! Я таки жду от вас что бы и мне и вам было хорошо, а будет хорошо, как я говорю, то, таки сделаю вам ещё. Или мне начать искать других? – магнаты испуганно замотали головами, как стайка провинившихся школьников. Величавым жестом, человечек отпустил магнатов. Двигаясь виновато и гуськом, финансовые тузы мира вышли из кабинета, и, лишь тогда, позволили себе расслабиться, вынули носовые платки и вытерли, обильно струившийся по их лицам, пот. В коридоре, недалеко от двери стояло несколько человек с военной выправкой и нервно переговаривались друг с другом, тревожно поглядывая на дверь кабинета. Видно было, что они много бы дали, что бы узнать, что это за таинственный посетитель сидит в кабинете, охрану которого им поручили, отобрав из сотен бодигардов.

Человечек расслабился в кресле, нервно теребя край стола, и боязливо посматривая на дальний угол комнаты, где начало формироваться серое, дымчатое облако. Из облака вышло четыре серые, задрапированные в плащи фигуры и встали по углам кабинета. Лицо человечка вмиг трансформировалось, куда только делся повелительный взгляд, высокомерная постановка головы. Он вскочил, фигура человечка согнулась и приняла раболепное положение. От фигур потекла серая мгла, закрывая собой стены и двери. Когда мгла полностью затянула комнату, человечек. Мелкими шажками засеменил к облаку, мелко кланяясь, сложив руки на животе.

- Таки Ваша Мудрость изволили посетить меня недостойного? Вы даже не знаете, как я рад, как я таки рад Вас тут слышать? – голосок человечка приобрёл визгливые нотки.

- И не думай, человечек, что ты достоен меня видеть. Я – Бог, а ты кто? Так. Червь мелкий. Будешь выполнять то, что я тебе скажу, будешь жив.- голос из облака был похож на механический, ровный, без интонаций и полового отличия. Его равнодушие к окружающему, казалось лишала окружающее пространство остатков цвета, превращая всё в унылую серость.

- Таки я слышу, недостойный я слуга Ваш, ваша Премудрость, я таки готов на любые ваши приказы, Вы таки знаете, что я за Вас просто готов и жизнь…

- Не нужна мне твоя жизнь… пока, но ты знаешь, что забрать я её могу в любой момент. – облако вытянулось, и легко коснулось головы человечка, тот всхлипнул и закатил глаза, теряя сознание. Одна из фигур вытянула то, что казалось рукой, и поддержала человечка, сильно уколов его сквозь одежду.- помни, что без моей воли, ни один волос не упадёт с твоей головы! Я жду результатов, я голоден, а ты мне не даёшь того, что я хочу!

- Но, Ваша Ненасытность, я таки Ваш покорный слуга, делаю, что могу, но что я могу? Или где? Человечишки упрямы и своенравны, спасибо Вашему Наисильнейшеству, избавили- таки тот мир от ящерки, но людишки там с духами объединились. Упорствуют, не хотят быть Вашими рабами, не ведают своего счастья, бунтуют- таки. – Голова человечка картинно поникла. – Я уже дал другие распоряжения, как Ваша Мудрость мне и наказывала-таки. Вот только что отпустил человечков, что-таки будут делать так, что бы Вам было хорошо. Но я, Ваша Мудрость, своим куцым умишком так думаю, зачем Вам такая головная боль? Вы ведь можете взять любую планету, что таки тут, что где-то ещё. Земля Ваша, зачем то? Ну собрались там таки всякие гои, ну не получилось, так таки, Ваша Мощность, может же просто их стереть в порошок, и всё. Таки простите меня, недостойного, за советы, но, ведь, Вы так уже не раз таки делали, или как?

- Дурак ты, я ведь недаром выбрал Землю, ваши жизни, очень вкусные, ты же не будешь, каждый день есть мацу, если есть булка? Я выбрал твой народ, что бы покорить эту Землю, но вы не справились, отпустили столько вкусных жизней, теперь, если хотите вернуть моё доверие, то должны мне эту Новую Землю! И ещё, я тебе дам новую книгу, какую-нибудь новую фантазию, только там уже кто-то из местных ремесленников будет съеден драконом, за что я его покарал. Римляне и распятие уже не интересно. Будут тебе и картинки новых медальонов, не надо туда старую религию тянуть, сделаем новую, специально для них. Эта уже себя исжила даже тут, мало кто серьёзно верит в плотника, но и не надо, они уже привыкли быть рабами. А для тех мы что-то новое придумаем! Скажи это своим… - облако начало редеть, фигуры повернулись и вошли в него, туман рассеялся.

- Будет исполнено, Ваша Мудрость, всё будет сделано-таки в лучшем виде! – человечек мелко кланялся и кланялся, пока облако не растворилось в воздухе.

Человечек, как только облако растворилось, выпрямился и, решительно, направился к двери. Взявшись за ручку, он остановился, резко развернулся и прошёл к шкафу. Там нашёл нужную книгу и потянул за неё. Что-то тихо зашуршало, шкаф отодвинулся, открывая старый проход. Им пользовался только он, даже прислуга нынешней королевы не знала о присутствии потайного хода. Что ж, тайная власть требует и тайных ходов.

Вышел человечек, никем не замеченный, из старого подъезда, метрах в шестистах от дворца и, ссутулившись побрёл по улице Лондона, абсолютно слившись с толпой, что спешила по своим делам,даже не подозревая, что они, чья-то пища. Пройдя некоторое расстояние, человечек зашёл в кафе, кивнул головой бармену. Он тут был завсегдатай, его знали, как человека, постоянно с кем-то встречающегося, но щедрые чаевые, лишали обслугу интереса к его встречам.

В кафе было немного народу в это время суток, человечек примостился у окна, выходящего на улицу, возле журчащего комнатного декоративного фонтанчика. Как всегда, он заказал чашку крепкого кофе, из не самых дорогих и, потягивая его, смотрел на улицу. Спустя какое-то время, дорогу перед кафе перешёл человек, в длинном лапсердаке и широкополой шляпе, из-под которого выбивались седые пейсы. Человек оглянулся и, прошмыгнул в кафе.

- Таки я тебя уволю, насмотрелся фильмов про шпионов, или как? – зло сказал человечек пришедшему.

- Ой-вэй! Ваша Милость, как я могу, пожалейте бедного Моисея, ведь я для Вас таки жизнью каждый день рискую!

- И делаешь себе-таки гешефт… - человечек сердито улыбнулся.

- Ваша Милость, а как? Ведь должен же жить старый еврей, моя Софочка, чтоб она была жива и здорова, теперь живёт в самом Лондоне, а ведь, таки Ваша Милость знает, как тут всё дорого! Ой-вэй! Вы бы посмотрели на её счета, но что таки не сделаешь для любимой дочери? Она так сильно пострадала таки от проклятой ящерки, то, таки неужели я не могу позволить ей жить таки хорошо? А будет ей хорошо, то она не будет мне делать нервы и, таки, и мне будет тоже. – Моисей согнулся, почти касаясь лбом стола и, хитро поглядывал на человечка.

- И не проси, ты и так таки хорошо имеешь, что тебе ещё? Твои донесения, таки не стоят тех денег, что плачу тебе и твоей Софочке. Слушай, сверху, - человечек значительно ткнул пальцем в потолок кафе, - сказали, сворачивать там всё в таком таки виде. Будем делать новый таки бизнес.- Человечек наклонился к Моисею и стал нашёптывать ему что-то, горячо кивая головой и подтверждая свои слова взмахами руки. Моисей понимающе кивал, переспрашивал, опять кивал. Их беседа длилась часа три или чуть больше. По окончании, человечек протянул Моисею уже выписанный чек и, не прощаясь, вышел из кафе. Старый еврей посмотрел на чек, его глаза жадно заблестали. Спрятав торопливо чек в карман лапсердака, Моисей величественно подозвал официанта и расплатился за чашку кофе человечка, щедро кинув чаевые.

 

 

*****

 

 

А в городе драконов, в это время, боролись за жизнь Горыныча. Медленно, очень медленно наростали новые чешуйки. Ещё медленнее зарастали шрамы от оружия серых. Дракон почти всё это время был без сознания. Он бредил, и, в бреду, возникали вокруг него картины прошлого, память Перворождённого играла с ним злую шутку, подсовывая ему его прошлое. Оно оживало и, то манило к себе, то отталкивало. Ростя и другие дети Гора, не отходили от него, сменяя друг друга. Большинство его детей ещё от первой жены, что давно уже жила отдельно в своей Вселенной, разочаровавшись в этой и замкнувшись в ней так, что никто даже не мог ей сообщить, что случилось, старательно ликвидировали последствия его бреда. Но и Горыныч уже был не в том теле, в котором он был ей мужем. Драк сражался за свою жизнь с самой смертью. И его близкие были с ним рядом, помогая ему, кто чем может.

 

 

 

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/