ДНЕВНИК ИНФАНТА

Ю.Люгранд

Литературный эксперимент. Вызов психологии, культуре, науке и пошлым клише. Много ли в нашем восприятии мира может изменить молодой француз, попавший в беду и решившийся на переосмысление своей жизни?

Юдес Люгранд, талантливый житель провинциального французского городка, ведущий дневник, вдребезги разбивает привычные представления об отношениях детей и взрослых, мужчин и женщин, о любви и заботе. Стирается грань, отделяющая норму от безумия, с каждой прочитанной станицей загадочного Дневника Инфанта.

1.

 

04.02.2011.

Я завел тебя. По совету дока. Надеюсь, что ты себя оправдаешь. Потому что если и ты - всего лишь для отвода глаз, слабое болеутоляющее на фоне шока - я пошлю всех и вся к дьяволу. В том числе, тебя.

В общем, вот мое "Bonjour!" с широкой улыбкой и готовностью заключить тебя в объятия. Меня зовут Юдес Люгранд, мне 26 лет и я хожу к доку. У меня не выпадают зубы, нет протезов и я не заражен СПИДом. Это, скорее всего, плюс. Минус в том, что то, чем болен я, лечить гораздо сложнее зубов. Но - обо всем по порядку.

Сегодня, зайдя к доку в кабинет (да, такой типичный, со светлыми стенами, в стиле минимализма - шкаф, стол, три кресла, в углу - небольшое мусорное ведро. Идеальная чистота), я в который раз попытался расслабиться. Тщетно. Когда человек имеет ключ к твоему внутреннему "Я", который, кстати, ты сам добровольно вручил ему, отвалив за это сверху приличную сумму, расслабиться нереально. Ты в этот момент иллюстрация к книге с детской сказкой, голый король.

- Вы не должны ставить на себе крест, - убеждал меня док. Очень харизматичный тип. С сединой, в модных очках. С фотографии, стоящей на столе, ему улыбались молодая жена с малышкой лет семи. Успешный человек, зарабатывающий на жизнь тем, что слушает таких, как я, и дает советы, не вставая с кожаного кресла. Священник на исповеди, только одет интереснее и состоит в браке.

- И с ОКР люди живут. Это сложно, но не смертельно. Я могу со стопроцентной уверенностью сказать вам, что в вашем случае это не симптом шизофрении.

Итак. Я не шизофреник. А всего лишь человек, страдающий интересным недугом - ОКР. ОКР, к слову - это обсессивно-компульсивное расстройство. Очень неприятная сволочь. Как бы объяснить попроще...Человек не может контролировать тараканов в черепушке. Они, скорее, контролируют его. В зависимости от фазы болезни. И как ты ни пытайся, бесполезно. Борьба с навязчивыми мыслями (bonjuor, обсессии!) осуществляется посредством так называемых ритуалов (bonjour, компульсии). У каждого проявляется по разному. Это может быть частое мытье рук или расстановка обуви в кладовой. Или поливка цветов. Что угодно. Жить, конечно, можно. Но немного некомфортно, чего уж там.

- Ваше положение усугубляется еще одним расстройством...

- Они сиамские близнецы, док, - ох, люблю я черный юмор. Особенно в этом светлом кабинете.

- Только в вашем случае, за всю мою практику.

Со вторым все проще. Bonjour, алголагния. Что, еще проще? Утро доброе, месье мазохизм. Навязчивые мысли мои лежат в этой, старой как мир, сфере. О нем - чуть позже, если дойдут руки.

Мы часами, уже четыре сеанса подряд, трем с доком эти темы, за бешеные бабки. Стало ли мне легче? Пока что - нет. Поэтому последний сеанс окончился легким советом терапевта - заведи, паренек, дневник. Дешево и сердито, всегда под рукой.

Посмотрим, ласт ли это желанный эффект. Док обещал угробить одним выстрелом четыре зайца:

1) фиксация внезапных вопросов для дальнейшего разбора их на приеме.

2) всегда есть, кому поплакаться (или чему?)

3)возможность вести статистику, следить за собственным состоянием, опираясь на записи.

4) заниматься самолюбованием - о нем чуть подробнее.

Я не нарцисс. Чем наградила меня судьба, но этого во мне нет. Просто порой тараканы, те самые, ответственные за О из аббревиатуры, борзеют и окончательно взяв верх, выдают совершенно дикие сцены моих собственных публичных экзекуций. Если заставить в такие моменты мой непослушный мозг воспринимать тебя, милый дневник, как экран с онлайн-трансляциями, на которые ОБЯЗАТЕЛЬНО попадут мои коллеги и друзья (чертовы тараканы совсем съехали с катушек) ,запись сего становится компульсией. Хвала Небу, чаще тараканы работают в формате "тет-а-тет", учитывая не фарс и подавляемую жажду хайпа (о. слэнг, док, о, ваш слэнг!), а вполне себе человеческие эмоции и ощущения: стыд, страх, вину, раскаяние, боль. Но все же, на четвертый пункт ты тоже должен поработать.

В общем, дружище, добро пожаловать, будь как дома. Спать будешь вот на этом столе. Я пошел в душ, и ты отдыхай.

P.S. Позволь дать тебе один совет, дружище. Если ты чем-то недоволен, или, не дай Бог, если ты не выполнишь хоть один пункт из перечисленных доком, лучше тебе разорвать самого себя на мелкие клочки, честное слово.

2.

 

07.02.2011.

Давай вернемся чуть назад. Мне с тобой жить, как-никак, а ты толком меня и не знаешь. Несправедливо, пожалуй.

Я иду по улице. Людей очень мало, еще раннее утро. Мне повезло родиться в праздничный день. 8 мая, знаковая дата. Большинство магазинов сегодня так и останутся закрытыми, но только не тот, в который я направляюсь. Мне пять и мы с бабушкой идем выбирать мне настоящий четырехколесный велосипед. На мне (как сейчас помню этот, казалось бы, мелочный факт, на который дети столь малого возраста вообще не обращают внимания) новый чистенький костюм. Болотного цвета шорты на лямках, белая футболка, красивые, мои любимые сандалии. Солнце светит нежно, гладит меня по рукам и лицу.

Я оглядываюсь вокруг. Дома, люди только начинают вставать с кроватей, воспользовавшись возможностью выспаться в праздничный день. Поворачиваюсь к бабушке, тычу ей в лицо пятерней.

- Мне сегодня пять лет! - мне почему-то казалось жизненно необходимым напомнить сей факт, скорее, для себя, чтобы действительно удостовериться в том, что это именно тот день, что сегодня действительно мой день рождения.

Бабушка, веселая, празднично одетая (она всегда была жуткой модницей, является таковой и сейчас, успешно подойдя к торжественной отметке "75". Никогда не забуду забавного случая, когда на работе одна из сотрудница заметила мимоходом, что моя ба одевается куда лучше современной молодежи), высокая женщина, улыбается мне в ответ.

- Да, уже пять! Ты совсем большой! - ей, наверное, тоже необходимо удостовериться, что это именно я стал большим, а не кто-то другой, похожий на меня юнец.

Я вижу магазин. Небольшой, можно даже сказать, невзрачный. Но я не иду - бегу к нему, бабушка едва поспевает за мной. Домой я возвращаюсь, сидя за рулем долгожданного подарка.

- Мама, можно я поеду на Мартине на парад? - была у мен такая дурная черта в детстве, ее называли девчачьей - давать всем новым приобретениям имена. Я, по правде говоря, до сих пор, от нее не избавился.

- Конечно, нет! Ты затеряешься в толпе!

Я бегу к папе. Он, задумчиво улыбаясь, внимательно смотрит на красивую ухоженную женщину с короткими темными волосами и яркими карими глазами (они достались ей от той самой ба. Она очень похожа на нее, это многие замечают). Она хмурится, перехватив взгляд отца, самого высокого представителя нашего семейства. Знает, что он мне ответит. Иначе быть не может. Я никогда не слышал отказа из уст моего родителя. Он потирает темную щетину, почесывает свою непослушную шевелюры кудрявых темно-русых волос, и смеется, хлопнув себя по коленям.

- Езжай! Только под моим чутким надзором!

Мама вздыхает, рассмеявшись, а я, не помня себя от восторга, бегу к Мартину делиться с ним радостной новостью. Чудом не сшибаю в коридоре бабушку.

Мы, четыре человека, ютимся в небольшой двушке, по счастливому стечению обстоятельств, находящуюся практически в центре нашего небольшого городка. Четыре личности, настолько близкие, что эта связь, которую принято называть родственной, впоследствии наглядно продемонстрировала мне и им поведение одинаковых магнитных полюсов. Мы отталкивались, приближаясь друг к другу в моменты, когда так были нужны друг другу. Но об этом - чуть позже, дружище.

Конечно, в тот день я поехал на праздничный парад на велосипеде, и конечно, я затерялся в толпе. Мама слишком хорошо знала меня. Конечно, меня нашли. И, конечно, меня не стали ругать и наказывать. Это был мой праздник. Далее были гости, торт, подарки, песни и веселье. Все то, ЧТО привело к таким разрушающим последствиям для моего внутреннего мира, случилось позже. В то время я был обычным счастливым ребенком.

Кажется, это было еще вчера. Не наяву. Сон, сладкий плен Морфея. Но - судьба, коварно улыбается, включает слепящий свет. Сон тает.

Нагрузил я тебя сегодня, друг. Скоро у меня сеанс с доком, он разделит с тобой нелегкую участь - помогать мне копаться во всем этом жутком старье из прошлого, налипшем на память. Ирония! Найди я первопричину, скинул бы с себя абсолютно весь груз. Гипноз, напряжение памяти, ассоциации, не важно. Лишь бы нашлась. Но она так умело запрятана мадам Защитной Реакцией Ее величества Психики, что работа предстоит гигантская. Танталовы муки.

Ты только никому не говори... Очень боюсь главного. Срывая воспоминания, обнаружить первопричину, вросшую в один из жизненно необходимых органов. Это тебе не лист вырвать, дружище.

 

 

***

 

 

08.02.2011.

Добрый вечер. Я с работы - и сразу к тебе. Ты, кстати, единственное мое недавнее приобретение, которое прозябает без имени. Не дело. Позволь, вернусь еще на пару недель назад, чтобы расставить все на свои места? Ты имеешь право знать, с кем имеешь дело.

Знаешь, когда я впервые познакомился с доком, я сразу понял, что я еще не растерял свой запас удачи. Люблю понимающих людей, с ними намного легче. Именно на такого дока я и наткнулся.

- Добрый день. Вы - Юдес? - док, как только я его увидел, показался мне до боли знакомым. Черты лица, голос - я точно встречал его раньше. Возможно, мы пересекались с ним ранее, на площади, в продуктовом или в автобусе. Я упорно не мог вспомнить, где я видел дока. Пауза затягивалась.

- Добрый день... да, это я, здравствуйте, - я смущенно улыбнулся. Ненавижу такие ситуации. Ты вроде бы в комфортных условиях, тебе рады (за такие-то деньги), ты не сделал ничего плохого. Но...что-то не так.

- Садитесь, пожалуйста! Как добрались? Все в порядке?

Док - сама любезность. Очень харизматичный тип.

- Да, спасибо, все отлично.

- Ну, тогда, думаю, мы можем начать сеанс, если вы не против, - поза открытая, внушает доверие, абсолютное. Меня это вполне устраивает.

- Да, пожалуй, можно начать.

- Итак, что вас привело ко мне? Почему не психолог?

- Не сочтите за наглость и покушение на авторитет ваших коллег, док, но психологи - это грамотные менеджеры, не более того. Сгодятся для подростков с двухнедельными депрессивными состояниями. Мне нужен терапевт.

- А почему вы решили, что именно терапевт?

- Поискал в интернете симптомы, нашел схожие у меня.

Док улыбнулся, покачав головой.

- Самодиагностика - последнее дело, которым должен заниматься человек, который пытается разобраться в себе. Ну, что сделано - то сделано. С какой проблемой вы пришли?

- С двумя проблемами, - я кашлянул. Нелегко выкладывать карты на стол, даже специалисту. Я читал про дока. Только положительные отзывы, результатом все довольны. Но даже чужой успех ни к чему меня не обязывает.

- Две, хорошо. Итак? - вопросительный взгляд, без толики осуждения или попытки поторопить. Грамотный, опытный специалист.

- Меня тревожат навязчивые мысли. Я не совсем могу их контролировать. Они могут прийти в любое время в мою черепушку, - я натянуто улыбнулся, получив в ответ понимающую улыбку без толики издевки со стороны дока, - и я не могу избавиться от них одной лишь силой мысли. Простите за тавтологию.

- Вам требуется выполнить определенное действие или набор действий, чтобы мысли ушли?

- Да, и это не совсем удобно.

Док кивнул.

- ОКР - очень неудобная штука. Думаю, если читали в интернете, поняли, что это оно. Хорошо, чтобы окончательно убедиться в этом, давайте пройдем небольшой тест. Это шкала Йеля-Брауна для выявления обсессивно-компульсивного расстройства.

Док достал из ящика стола листок, протянув его мне.

- Заполняйте, старайтесь максимально точно дать оценку вашим ощущениям по каждому пункту, это важно.

Тест. 10 вопросов. Пять первых касались навязчивых мыслей, пять остальных - навязчивых действий. Ответив на поставленные вопросы, я отдал листок доку, который начал что-то высчитывать.

- 52,5, - хмурый взгляд. Самодиагностика порой - очень верная штука, док.

- Это больше нормы?

- Скажем так, это - проблема. Теперь - конкретнее. Обсессии, какие они у вас?

Я вновь замялся. Очень непросто. Как будто с тебя снимают одежду, шаг за шагом. Док подошел к нижнему белью. И я сам должен буду сорвать его с себя.

- Я представляю, что меня... бьют. Наказывают. Человек, который старше меня, или кажется таким внешне и по характеру. Я провинился и он берется наставить меня на путь истинный посредством хорошей трепки.

Док внимательно посмотрел меня. Не поверил? Забавно. Но мне нет смысла врать. Я действительно пришел сюда за помощью.

- Проще говоря, вы - мазохист?

- Да, верно. И мысли об этом мне очень сильно мешают.

Терапевт кивнул.

- Такое часто бывает. Вы не можете воплотить фантазии? Обычно людям, которые стесняются своих сексуальных желаний, трудно принять себя, и, следовательно, найти себе партнера, который разделял бы его увлечения. Если моя задача - помочь вам принять себя, тем самым, избавив от навязчивых мыслей, давайте приступим.

Я улыбнулся, покачав головой. Статистика, конечно, зачастую помогает людям, но это очень опасная вещь при работе с людьми. Работая с ними, всегда нужно учитывать различные факторы. Тем более, работая с такими людьми.

- Нет, док. Дело не совсем в этом. Главная причина моего беспокойства в том, что..- док внимательно слушал, - эти мысли не носят сексуального характера. Совсем.

И в очередной раз неловкая пауза. Подбирает слова?

- Юдес...сейчас я прошу вас быть предельно откровенным со мной. Информация никогда не выйдет за пределы этого кабинета, помните об этом. Но вы должны будете предельно честно ответить на мои вопросы. Вы согласны?

Спокойный тон, поза открытая. Дока выдавали лишь глаза, эти чертовы зеркала души человеческой. В них совершенно не было сочувствия. Совсем. Лишь азарт, дьявольский интерес.

- Конечно, я согласен, если это поможет, - я дружелюбно кивнул. Проснулось желание посмотреть, как далеко все зайдет на данном сеансе.

- Вы считаете себя асексуалом?

Я невольно улыбнулся. Надеюсь, что не покраснел.

- Нет. Я имел сексуальный опыт и весьма доволен им.

- Хорошо...скажите тогда, опыт был добровольным?

Я нахмурился.

- Простите, док, я не понял вопроса.

Он кивнул.

- Вас не насиловали?

Гора с плеч. Вот оно что..

- Нет, это было по взаимному согласию.

- И со стороны вашего партнера?

-Партнерши. Разумеется. Я не насильник и не жертва насилия, я не импотент и не закомплексованный неудачник. Просто я не связываю удовольствие, испытываемое от наказаний с сексом. Это не сексуальная прелюдия и не его окончание. Это отдельный акт, для которого нужны причины, у которого есть четкая регламентация и последствия. Должно быть не желание, а вина. Со стороны партнера - не сексуальное влечение, а желание помочь исправиться, сделать так, чтобы ошибка не повторялась.

Док крепко зажмурил глаза, постукивая кончиками пальцев по столу и переваривая услышанное.

- Вы ощущаете себя... ребенком, которому необходимо наказание, чтобы исправиться?

- Да, док, пожалуй, так и есть.

- То есть вас мучают обсессиии, где вы, будучи взрослым человеком, находитесь под патронажем более опытного человека, ваше поведение регрессивно? Бывали ли случаи, когда вы специально провоцировали людей на строгость по отношению к вам и приносило ли это вам облегчение без применения с их стороны физической силы?

Я ухмыльнулся.

- Да, док. Это происходит частенько, чаще, чем мне хотелось бы. Удивительно, как я вас еще не спровоцировал. Я это умею.

Мы рассмеялись. Похоже, волнение начинает отступать. Хороший знак. Док кивнул. Самое сложное, пожалуй, позади. Хотя..

- Хорошо...а компульсии? Как вы избавляетесь от этих мыслей?

Да, конечно. Еще одна трудность.

- Когда они приходят в голову, у меня начинается зуд в ногах. Не могу находиться на месте. Могу сесть в автобус, чтобы уехать далеко. Чем меньше остановок, тем лучше. Могу пойти на качели. Такой вот взрослый лоб. И качаться несколько часов подряд, не переставая. Могу просто ходить по комнате, от стены к стене, довольно-таки быстро. Могу бежать по улице. Мне нужно движение. Тогда мысли уходят.

Доктор открыл глаза.

- Очень необычный случай... а ваша партнерша?

-Ее нет.

Он кивнул.

- Потому что для абсолютного большинства это часть сексуальной прелюдии, а не самоцель, как для вас.

Он понял и принял. Отлично. Я развел руками.

- Беретесь за мою поломку?

Мы рассмеялись. Напряжение окончательно ушло. Я доверял этому человеку и это очень меня радовало. Док протянул мне руку. Крепко пожал, глядя в глаза.

- ОКР, алголагния без сексуальной составляющей и этот ваш умильный инфантилизм, из них вытекающий. Отличное комбо! Конечно, я постараюсь вам помочь.

Таким был мой первый прием. К чему я это? Я не дал тебе имени, дружище. Не дело! Давай ты будешь Дневником Инфанта? ДИ? Вот и славно!

Уже поздно. завтра обещаю рассказать тебе о визите к моему терапевту. Тебе понравится, вот увидишь, тебе обязательно понравится.

3.

09.02.2011.

Добрый вечер, дружище! Смотри-ка, как зашуршал довольно! Что, интересно, как прошел сеанс? Терпение, я все подробно расскажу.

Знаешь, ДИ, сегодня был удивительный день. Работа не казалась нудной, коллеги - озлобленными. Это было только на руку. Я зашел в кабинет ровно в 19.30.

- Док, добрый вечер. Простите, что так поздно. В следующий раз возьму отгул и приду днем. Еще раз приношу свои извинения!

- Юдес, все в порядке, все отлично! - док улыбнулся, указав мне на кресло.

Я сел. Последние несколько посещений окончательно расположили меня к доку Я не стыдился и не боялся его, хотел ему открыться, ждал его советов и рекомендаций.

- Сегодня сеанс пройдет немного в другом формате, если вы не возражаете, - психотерапевт вопросительно посмотрел на меня.

- Я только "За", док. Чем порадуете меня сегодня?

Он, откинувшись на спинку кресла, посмотрел на меня. И смущение робкими шагами стало закрадываться в душу. Что-то было в этом взгляде неприятное, отталкивающее. Он не был агрессивным или насмешливым, но все же... Я не мог понять, что именно, дружище ДИ. Это такое странное чувство, когда ты напряжен, но не можешь понять в чем причина. Говоришь себе " Все нормально, ты чего?", а организму плевать. Он напряжен и чувство дискомфорта медленно, но растет. Я догадался о причине позже, уже выйдя из кабинета. Док смотрел на меня, оценивая. Прикидывал, выдержу ли я то, что он хочет мне предложить. Результат, к слову, шокировал на обоих. Но - обо всем по порядку.

- Хорошо... -док кивнул, скорее себе, нежели мне, - я хочу предложить вам метод визуализации. Он широко применяется в психотерапии последние годы. Его суть заключается в том, что человек погружается в вытесненные сознанием воспоминания под контролем другого человека, желательно, конечно, профессионала.

Я смутился еще больше.

- Вы подразумеваете гипноз? - мне, как я ни пытался, не удалось скрыть насмешку в голосе. И док это заметил.

- Нет, нет, Юдес, - он улыбнулся, - это не гипноз. Я не властен над вашим состоянием и мыслями, их контролировать сможете только вы. Я не буду ничего вам внушать, моя задача - задавать вам вопросы, которые помогут вам выудить из подсознания забытые вами моменты из вашего детства.

Ага, вот оно как. Открыть доступ к тому, что разум записал в "спам" и надежно заблокировал?..

- Ну, тогда, я думаю, можно попробовать... но что это даст?

- Это даст первопричину. Наша психика так устроена - она прячет, маскирует основу проблем, защищая организм от стресса. Но она не в состоянии сгладить все побочные эффекты моральных травм, - док посмотрел мне в глаза, - вы не родились таким, Юдес. Вы таким стали в результате события или цепи событий, о которых не помните. Если мы найдем первопричину, сможем побороть и последствия.

Я ему верил. Я уже делился с тобой такими же мыслями. Слушал и понимал, что он, черт побери, прав. Кивнул.

- Да, я вас понял. И готов приступить.

-Хорошо. Давайте пройдемся по моментам, которые вы помните, чтобы максимально восстановить события. Когда вы начали думать о наказаниях как о чем-то допустимом, приятном для вас?

- Я четко помню, что когда засыпал в детском саду... а ходить я туда начал лишь в шесть лет, самый последний год... перечислял шепотом орудия наказания. Огромный список, начинавшийся с самого безобидного - сантиметра, и кончавшийся кнутом, как самым опасным и причиняющим наибольшую боль.

- Кто обычно в ваших мыслях занимал роль экзекутора, исполняющего наказание?

- Я единственный ребенок в семье, но в детских мыслях того времени у меня были либо старший брат, либо сестра. Иногда это мог быть взрослый, к которому я в то время испытывал симпатию и доверие. Могу быть случайный прохожий, которого я встретил по пути в садик и образ которого четко мне запомнился.

Док кивал, закусив губу.

- Вы говорили, что вас никогда не пороли родители. Они никогда не фигурировали в ваших мыслях в роли наказывающих?

- Нет, никогда, - я мотнул головой. Ожидаемый, но на удивление неприятный вопрос.

Док кивнул, достал из ящика стола несколько чистых листов формата А4, положил рядом ручку.

- Хорошо, Юдес, давайте приступим к терапии. Возможно, с первого раза ничего не выйдет, в этом нет ничего страшного. Но, думаю, у нас с вами все получится. Если вы почувствуете сильный дискомфорт - сразу скажите мне. Договорились?

Я кивнул. Уголок рта предательски дернулся. Ладони вспотели. Я не заметил , когда сжал руки в замок. Потеря контроля? Усталость? Страх?..

- Закройте глаза и постарайтесь расслабиться, - я покорно выполнял указания дока, - все хорошо. Вы в безопасности, помните об этом.

Я-то помнил, док. Я в безопасности, но надолго ли?

- Вы пошли в садик осенью, в шесть. До этого, насколько вы помните, мыслей о наказаниях не было?

- Нет, док. Я уверен в этом... по крайней мере, пока уверен.

- Тогда давайте попробуем сделать небольшой шаг назад. В лето, до садика. Я думаю, сбой произошел именно летом или же в конце весны. Представьте ваш дом, комнату... утро ... что вы видите?

- Вижу маму, нечетко...папа...они о чем-то спорят...

Удивительные ощущения. Док не солгал про гипноз, я полностью контролировал себя. Самовнушение, как оказалось, очень интересная штука. Я, все больше углублялся в давние воспоминания, не просто прокручивал их в голове, восстанавливая недостающие кусочки - я проживал заново собственную жизнь в то лето.

- Прислушайтесь...-тихий голос дока, компас, не врывался в воспоминания, не сбивал, а учтиво шел рядом, позволяя ему как бы наблюдать за происходящим со стороны.

- Они спорят...что лучше дать мне с собой в дорогу...- глаза были плотно закрыты, но я видел. Видел нашу квартиру. В кабинете не было посторонних запахов, но я вдыхал их - так пахнут жаренные пирожки моей ба...

 

 

-Пусть возьмет свитер!

- На улице лето! Он летит не на Аляску и не в Сибирь!

- Он будет мерзнуть вечерами, я знаю!

Ба вошла в комнату с подносом в руках.

- Вы только гляньте! Ругаются так, будто это каждый из них - чокнутая французская бабушка, которая согласилась вместо нормального, подобающего таким дамам, как я, отпуска, поехать в Нормандию с внуком! - цокнув, бабушка сунула в руки каждого родителя по своему фирменному пирожку.

Я сердито хмурюсь.

- Как будто ты не хочешь провести две незабываемые недели с любимым внуком!

Ба торопливо целует меня в щеку.

- Конечно, хочу, дурачок! Но скажи, разве не должна я для приличия повозмущаться?!

Справедливо, решаю я, уплетая пирожки. Конечно! Мы едем в отпуск с ба...

Сцены мелькали перед глазами. Шум городов, запахи, эмоции - все всплывает наружу, ведомое тихим голосом моего терапевта Причем, все это очень спокойно. Ни ссор, ни конфликтов, ни происшествий. Мы веселимся и ездим на экскурсии, посещаем музеи и монастыри, даже были в парке развлечений с большими аттракционами, от одного взгляда на которые захватывает дух. Парк. Парк. Парк...

 

 

Меня ощутимо передернуло. Я крепко зажмурил глаза.

-Юдес, все хорошо, я рядом...- голос дока, спасательный круг. Я лихорадочно пытался унять охватившую меня дрожь. Я не помнил этого дня. Начисто забыл о нем. До этого момента. Когда дети совсем маленькие, их часто любят снимать на камеру. Потом, через несколько лет, показывая объектам съемок видео, родители смеются - вот видишь, какой ты был! Помнишь хоть немного себя? И оказывается, что да, что-то вспоминается. Но эффект, испытанный мной в кабинете, был в разы сильнее.

- Расскажите, что вы видите...- мягко, ласково. Я собрался с духом и нырнул в ледяной омут воспоминаний, давно вытесненных на задворки сознания...

 

 

Мы возвращаемся с дневной прогулки. В руках у меня мороженное, рядом идет ба, рассуждая о том, что в городах Нормандии небо чище, вода вкуснее, а местные кавалеры не идут ни в какое сравнение с мужеподобными существами нашего городка. Мы идем в отель, скоро там будут подавать обед. Мы идем мимо этого чудесного парка аттракционов. Я неуверенно глянул на спутницу.

-Ба-а-а..

- Нет, молодой человек! Перебьетесь! Юдес, у нас с тобой договор!

Да, договор. Не более трех развлечений в день. Стрельба в тире, зоопарк и мороженное. Лимит исчерпан. Бабушка неумолима. А парк совсем близко. Чудесный, полный опасных аттракционов, заставляющий меня трепетать от восторга только при взгляде на ворота, открывающие мне новый, захватывающий и ни на что не похожий мир.

Я срываюсь с места. Все мелькает перед глазами, я не бегу - лечу ко входу. Охнув, ба бросается за мной. Но я быстрее. Рывком перескакиваю через турникет, вокруг море людей.

"Затеряться, чтобы не нашли, пока не стемнеет, а там уж я накатаюсь!". Бегу к колесу обозрения. За мной - бабушка и два охранника с дикими воплями продираются сквозь густую толпу.

Прыжок. Я в полузакрытой чаше колеса обозрения, на меня с испугом смотрим девочка примерно моего возраста, сидящая на руках отца. Она очень красивая, у нее золотые кудряшки, большие голубые глаза, как раз под цвет небесного пышного платья. Девочка похожа на маленького ангела. Еще одно чудо этого парка? Отец и дочь не сводят с меня взглядом, полных недоумения. Все это занимает не более десяти секунд.

- Bonjour, madam! - только и успеваю вымолвить я в полупоклоне, когда меня резко хватают за шиворот и стаскивают на асфальт. Корзина с удивленным ангелом и его папой медленно продолжает свой путь, поднимаясь все выше.

-Ишь ты, скороход! - мужчина, стянувший меня с колеса, усмехается и дружелюбно подмигивает мне. Люди вокруг не сводят с нас глаз. Вскоре к нам подбегают охранники, возглавляемые моей ба.

-Ваш? - только и вымолвил один из их, тяжело дыша.

- Мой! - кивнула ба.

Мы опоздали на обед. Мы идем в отель. Ни слова. Я иду чуть сзади, боюсь ускоряться. Бабушка, не оборачиваясь, задает вопрос (как я заметил, дорогой мой ДИ, все поломки начинаются с вопросов. Захотелось узнать, что в часах - разобрал, поломал, захотелось разобраться в отношениях - начал задавать вопросы, сломал их. Так же, как когда-то неосторожным вопрос сломали и меня).

- Тебя розгами или рукой?

Подходит к дереву. Наклоняясь, поднимает длинную ветку. Я останавливаюсь.

-Ну так чем?! - раздраженно спрашивает ба и продолжает идти ко входу в отель. Я все еще стою на месте. Я сильный, вон как бежал быстро! Я смелый, запрыгнул сразу на самый высокий аттракцион в парке! Я мужчина и вел себя по мужски, увидев ту маленькую незнакомку на коленях ее отца. Я сильный. Но ноги отказываются идти дальше. Я смелый, но душу сжал в железных тисках необъяснимый страх на грани с паникой. Я мужчина! Но на глаза подло наворачиваются слезы. Я могу лишиться всего этого через пару минут. В голове крутится страшная мысль. А если бы это увидела она, маленький небожитель с колеса обозрения? Смотрела бы на меня большими удивленными глазами? Каких-то несколько ударов, и я не мужчина, даже не мальчик. Останусь ли я вообще человеком?..

Бабушка у входа в отель оглядывается. Плюнув с досады на асфальт под ноги ошалевшему от такой выходи портье, бросает ветку на землю и заходит в помещение. Я все еще стою, не в силах двинуться с места. Выброшенная ветка, с точки зрения ба означавшая решение не применять ко мне физическую силу вообще, для меня означала в тот момент совсем другое. "Значит, рукой..".

 

 

-Юдес, все хорошо, все в порядке. Вы молодец, вы справились! Я думаю, вы смогли откопать в себе то, что мы искали. - док осторожно похлопал меня по плечу. Я открываю глаза. Взор мутный, тонкая пелена не дает четко разглядеть встревоженное лицо дока. На душе - невыносимая горечь.

 

Сегодня был удивительный день, ДИ. Я многое нашел и многое потерял. Завтра беру отгул. Надо все как следует обдумать, дружище.

4.

10.02.2011.

Если ты спросишь, как я спал сегодня, я пошлю тебя к дьяволу, друг, не обессудь. Ты, смотрю, хорошо устроился тут на столе, лежи себе да лежи! Ладно, прости. Погорячился. Не выходит из головы вчерашний сеанс. Я упал в своих глазах и очень боялся упасть в глазах дока. Почему? Вчера, когда я ввалился домой, сил хватило, чтобы записать лишь основную информацию. Сейчас я чуть усилю эффект, добавив пикантных подробностей. Готов?...

 

Я улыбнулся, прикрыв глаза.

- Док, я одного понять не могу. Ведь я действительно был виноват, ведь я заслуживал наказания, и, что самое интересное, меня не наказали так, как хотели первоначально.

- Юдес, посмотрите на меня. Вы сейчас погрузились в стрессовую для вас ситуацию. Но картина не полна. Я очень сомневаюсь, что сама угроза могла так сильно повлиять на вас.

- Вы думаете, было продолжение?...

- Я уверен в этом, - док кивнул, посмотрев мне в глаза,- я знаю, что вам сейчас очень сложно. Давайте продолжим в следующий раз, выясним...

- Нет, док, давайте продолжим сейчас.

- Юдес, вы истощены морально и физически, это может быть опасно.

Я сомкнул руки в замке.

-Я не уйду отсюда, пока не попробую, док. Простите.

Терапевт развел руками.

- Вы понимаете, какой это риск? Я несу за вас ответственность, в конце концов.

- Я инфантилен, но не беспомощен. И я настаиваю на продолжении терапии прямо сейчас.

Я не собирался отступать. Не сейчас. Мы могли упустить что-то важное, если бы отложили сеанс. Спор с доком затянулся, казалось, на целую вечность. Наконец, я одержал победу.

- Хорошо, - док легонько стукнул кулаками по столу, - хорошо! Закрывайте глаза, расслабьтесь.

Тон был слегка раздраженным. Док не терпит непослушания? Новый интересный факт о моем терапевте. Я усмехнулся про себя, последовав инструкции. Постепенно у меня получилось вернуться далеко назад, в отброшенное памятью событие лета...

 

 

Вечер. Гости отеля после ужина разошлись кто куда - кто-то направился в номер, кто-то на вечерний променад. Мы в нашем номере. Бабушка подходит к телефону.

-Вот погоди, я сейчас домой позвоню! - бабушка утвердительно кивает головой, хмуря брови. Набирает номер. просит оператора соединить ее с моими родителями. Я сижу на кровати, глядя в одну точку. Жду.

- Алло! Алло!.. Как слышишь? Это я, мама!... Да!.. Как у вас там дела?.. Хорошо? ..А у нас не очень!..А сына своего спроси!..Что сделал? А в парк убежал! - грозный взгляд в мою сторону, - в парк аттракционов, хотя запретила ему! Ты представляешь?! В толпу, за вход не заплачено, побежал - ха! На колесо обозрения! Еле стащили!

Я нахмурился, чуть наклонил голову. Не послышалось. "Не "еле". Я не сопротивлялся".

- Да! Представляешь?! Вот знала я, что не надо было мне ехать! Не переубеждай меня, пожалуйста! Столько стресса за один день!

Продолжаю молчать. "Можно измерить, у кого стресса больше".

- А что сделала? Ха! - во взгляде презрение и насмешка, - а сказала, что схлопочет по своей наглой заднице! Он сразу в слезы! Как убегать, так ничего, а как попался - за поступки боится отвечать! Что говоришь?..Его к телефону позвать?..

Я подхожу к бабушке. Беру трубку.

- Алло, мама, привет.

- Юдес, в чем дело? Ты почему так себя ведешь?!

- Я хотел в парк. Мы не успели покататься на всех аттракционах в прошлый раз..

- Что это за выкрутасы такие?! Тебе не стыдно?! Ты уже взрослый ребенок, а ведешь себя, будто трехлетний капризный мальчишка!

-Мам, я не сопротивлялся..

- А какое это имеет значение?! Ты убежал без спросу!

Я мотнул головой.

- Разница есть. Я не сопротивлялся.

- Слышать не желаю этого! Вот зря бабушка тебе не всыпала, как следует! Была бы я там с твоим папой - ты бы простым разговором не отделался бы! Дай бабушке трубку!

Молча отступаю от телефона. Бабушка смотрит на меня ликующе. Нарочито громко заданный вопрос.

- Ну что, получил по шее? - и разговор с родителями плавно переходит в более спокойное русло.

Я иду к кровати. Ложусь на спину, смотрю на белый потолок. К репликам бабушки стараюсь не прислушиваться. Все, что мне надо, я уже услышал. Издалека долетают фразы, подкрепленные энергичными кивками головы.

-Без мороженного, разумеется! И никаких экскурсий больше! Никакого тира! Хватит! Отстрелялся!..

Слышу щелчок. Трубка на своем месте.

-Понял все? Вот так-то! Нет, вы посмотрите, королевич какой! В парк ему захотелось!

Бабушка гасит свет, удаляясь на свою кровать...

 

 

- Юдес, возвращайтесь! Все хорошо! Все! - док что-то торопливо записывал.

Я откинулся на спинку кресла, растирая виски. Развлечение на любителя эта терапия, черт ее побери.

- В общем, что я могу вам сказать.. - док щелкнул ручкой, собирая исписанную бумагу в стопку, - ситуация не из легких, стоит это признать.

- Да уж, - я закусил губу, - дела...

Терапевт покачал головой.

-Юдес, я очень вас прошу сейчас не делать поспешных выводов и не судить себя. Ваши переживания понятны и в них нет ничего преступного.

В ответ я лишь пожал плечами.

- Не думаю. Значит, все было плохо сразу?

-Плохо с чем?

- Да со мной, док! - я усмехнулся, - значит, это было заложено сразу, при рождении? Почему у кучи детей не сносит крышу от невыполненных угроз родителей за реальные косяки?!

Док предостерегающе поднял руки. "Так их поднимают адвокаты, когда слышат неопровержимые доказательства со стороны обвинения".

- Тут свою роль сыграли многие факторы, начиная от бескомпромиссной ситуации и заканчивая насмешками над вашими переживаниями. Вы не получили защиту в трудный для вас момент от самых близких вам людей! Юдес, это сложно даже для взрослых! Вы были маленьким ребенком, находящимся под властью окружавших вас взрослых родителей!

Я лукаво улыбнулся. От дока не ускользнула эта улыбка.

- Скажите, а если бы к вам на сеанс пришли бы мои родители, а не я, и рассказали бы вам эту же историю?

-Юдес, я не встал бы на сторону ваших родителей. Они вам не враги, но в той ситуации они допустили огромную ошибку, результаты которой вы сейчас вынуждены расхлебывать здесь.

Верю ему? Разумеется, верю. Он не врет.

- Простите мне мой скептицизм, док. Я очень доверяю вам, но все же... тут какая-то ошибка...- терапевт разводит руками, глядя на меня, - тогда объясните мне, почему у любого нормального человека даже сами мысли об этом вызывали бы отвращение и страх! А у меня..

- Нет, Юдес. Тут нет ошибки. Именно ЭТА ситуация - когда в роли наказывающих ваши реальные родственники, вам противна. Обсессии подкидывают вам представления о вымышленной родне или о людях, не имеющих с вами кровную связь. И тут ситуация меняется, - док глянул на часы, - но об этом - на следующем сеансе.

-Я заплачу вдвое больше.

- Дело не в деньгах. Уже поздно. Вы проделали огромную работу, вам нужно отдохнуть и набраться сил.

-Не я, а мы проделали ее, док! - я улыбнулся, пожимая ему руку на прощание. Я был очень благодарен терапевту за помощь и заботу - я действительно чувствовал себя полностью выжатым.

Но уснуть так и не смог.

 

***

 

Добрый вечер, друг! Прости, что бросил тебя на целый день. Решил по-настоящему отдохнуть сегодня. Буквально в двух кварталах от нашего с тобой дома есть чудесное кафе, где подают превосходные мармеладные риголетты. Всегда хожу туда, как к себе домой. Может, потому что там вкусно кормят, а может, потому что входная дверь как и дома - красного цвета. Не знаю. Это и не важно, главное, что утро и начало этого дня прошли под хруст кулинарного шедевра. Но даже там я не смог полностью отвлечься от тревожных мыслей.

ДИ, я знал и знаю кучу людей, родители которых были строги с ними, но эти люди выросли абсолютно нормальными, адекватными и сильными. Я в детстве определенно был любимцем. Я никогда ни в чем не нуждался, всегда досыта ел и был богато одет. Я исколесил почти всю Францию, был в Чехии, Испании, Италии, России, Германии. Мне дали прекрасное образование. Я многого добился благодаря собственному труду, но всегда знал, что в случае ошибки не останусь один на один с бедой. Меня любили и любят. Как и я люблю их.

Я часто вижусь с семьей, приезжаю к ним в гости, на родную улицу. Мы можем говорить обо всем на свете, шутить, выпивать и кидаться друг в друга тестом при попытках сотворить очередной кулинарный шедевр. Я не могу позволить себя лишь одного. Я не могу плакать при них. Внутри - железобетонный блок. Еще одна загадка (пока что) для дока, да и для меня. Очень надеюсь на его, дока, помощь. Он стал мне товарищем, другом и наставником.

Позавтракав, пошел к центральной площади города. Всюду толпы туристов, щелчки фотокамер. Франция привлекает туристов даже зимой. Молодая пара с ребенком, группа английских студентов, тычущих в мятую карту для туристов, японцы с вечными восторженными улыбками на лицах. Мальчишки, сев на ступени близ фонтана. что-то с жаром обсуждают. Русскоязычная группа обходит огромный фонтан в центре площади, фотографируя его со всех ракурсов, особое внимание уделив скульптуре, представляющей собой реку Луару. Статуя, застыв в немом величии, покровительственно глядела на них.

За несколько часов я заглянул в пару книжных магазинов. Обожаю запах новых дорогих книг, ДИ. Это моя самая маленькая слабость из всех слабостей, скопившихся во мне. Ты бы понял меня, дружище, если бы имел нос.

Проходя по одной из наиболее свободных от туристов улиц, увидел очень трогательную картину. Темнокожая малышка кружилась в одиночном танце, рядом небольшая группа музыкантов во главе с симпатичной солисткой с гитарой наперевес приятным голосом вещала прохожим о нелегкой судьбе иммигрантов.

- Une dernière danse

Pour oublier ma peine immense

Je veux m'enfuir que tout recommence...

Девочка, кружась, налетела на меня. Подняв глаза, робко отступила на шаг назад. Я тепло улыбнулся ей.

-Я жду родителей, они в магазине! - девочка с любопытством посмотрела на меня. Я протянул ей руку.

- Потанцуем?

Она, улыбнувшись мне в ответ, взяла меня за руку. До возвращения ее родителей мы танцевали вдвоем, взрослый и ребенок, под пение уличных музыкантов и одобрительные кивки редких прохожих...

А потом пришли они. Чертовы тараканы активизировались. А я только начал получать кайф от жизни. Еще пару слов о моих дорогих обсессиях, ДИ. Я не могу тебе сказать, что я от них страдаю. Они ужасно мешают, особенно, когда начинается этот чертов зуд по всему телу. Но они не приносят страданий. Перед глазами начинают мелькать сцены, рисуемые моей вышедшей из-под контроля фантазией. Идя по улице, я ускоряю шаг, почти бегу. ОКР во всей красе.

Стремительная прогулка по городу. Через какое-то время стало отпускать. На этот раз быстрее. Результат терапии или же просто правильно выбран темп? Шаг медленнее, восстановление сбитого дыхания. Мороженное в кафе, газета, продуктовый. Я намеревался зайти к родителям, но в последний момент передумал. Не сегодня.

Сегодня я подарил день себе. Ну, и тебе. Пусть мир отдохнет от нас. Мы еще успеем ему доставить хлопот, ДИ, без этого никак.

 

5.

 

14.02.2011

Добрый день, ДИ! Прости , что так долго не захаживал к тебе. Работа, отдых, самоанализ. скоро к доку на очередной сеанс. И, кстати, с праздником тебя. День влюбленных - очень необычный день. Молодежь цветет, старики, умиляясь, вздыхают, вспоминая былые годы. У меня с этой датой связаны очень личные воспоминания. Обещай хранить их так же бережно, как их храню я. По рукам? Вот и славно! Это случилось десять лет назад. Я был еще подростком. А подросток, как известно, тот еще ребенок, только более капризный и повыше ростом...

 

13 февраля. Старшая школа. Я сижу за партой, идет контрольная, но я никак не могу сосредоточиться на заданиях. Перед глазами ее лицо. В ушах - ее голос.

Она совсем недавно перешла в нашу школу, пару месяцев назад. Переехала с семьей из другого города к нам. Поступила в параллельный класс. Во время обеда села ко мне за столик. Мы разговорились. Вечером - переписка. Садились за столы и писали друг другу длиннющие, яркие, живые письма. Я храню ее послания до сих пор. Потому что я безгранично доверял ей. За короткий срок она умудрилась стать для меня по-настоящему близким человеком.

Я не знал, чем именно смог зацепить ее тогда. Я был невзрачным подростком, она - симпатягой. Старше меня на год. Отличница, умница. Золотистые волосы, невысокого роста, приятны голос, голубые глаза. Не лучше и не хуже других. А я - я был хуже, намного хуже других. И все-таки она выбрала меня. Ее волновало все, что касалось меня. Радости, печали, успехи и неудачи. Все, кроме моей маленькой проблемы. Она просто о ней не знала. Я побоялся ей сказать. Боялся увидеть отвращение в ее глазах.

- Я не понимаю, как тебя вообще взяли в старшие классы! - она частенько отчитывала меня за лень, когда мы возвращались вместе из школы, - Юдес, ты ведь можешь вылететь!

Я лишь смеялся, крепче сжимая ее руку в своей. Она недовольно фыркала, мол, доиграешься! И я доигрался.

 

- У тебя завтра серьезная контрольная, Юдес.

- Да, я помню, - мы сидели, обнявшись, в моей комнате, моя голова лежала на ее плече. В комнате полумрак, лишь от настольной лампы идет приглушенный свет.

- Ты хоть готовился к ней?

- Конечно! - нагло вру. Даже не начинал.

- Ох, Юдес, смотри мне...- тон серьезный. Любимая не шутит. Я улыбнулся.

- Ну, что? Что, милая? - нежно целую ее руку, - ты же не сможешь на меня сердиться!

- Еще как смогу! - но руку не отдернула.

-Но ты ведь сама мне говорила, что я - еще мальчишка! Разве можно сердиться на ребенка? - я тихо смеюсь, закрыв глаза.

- Да уж, ты еще совсем ребенок...

Она крепче прижимает меня к себе, целует в висок, вздыхает. Я перевожу тему, но, разумеется, мысли мои, крутятся вокруг состоявшегося только что разговора...

 

13 февраля. Звенит звонок. Я сдаю кое-как выполненную работу учителю. Я точно знаю, что завалил ее. И я безумно боюсь момента, когда мне надо будет сообщить об этом ей. Знаешь, ДИ, у меня тогда было очень странное, даже страшное состояние. Обсессии возомнили себя моими злейшими врагами, компульсии - самыми преданными друзьями. Но я-то знал, что они на одной стороне. После школы я сразу направился домой, сказав любимой, что ужасно себя чувствую. И это не было ложью. Зашел в свою комнату, лег на кровать.

Меня рвет на части. Зуд в теле безумный. В голове миллионы раз подряд прокручиваются сцены вчерашнего диалога с возлюбленной. Губы в беспамятстве бормочут слова - то мои, то ее, разбивают их на слоги, на звуки, воспроизводя вчерашний диалог, как священную мантру.

Я лежу на кровати. Меня трясет.

" Ты никуда, никуда, мать твою, не пойдешь!".

Я борюсь, из последних сил гоню наступающий вихрь безумный мыслей и сцен. Родителей нет дома, они должны вернуться через пару часов. Темнеет. Встаю, чтобы включить лампу. Ноги, пользуясь возможностью, сами несут меня к рабочему столу. Зажигаю лампу, наглухо задергиваю шторы. Кидаю взгляд на зеркало напротив меня.

"Не узнаю себя. Я не узнаю себя! Хрен вам, а не я! Не получите!" - рывком хватаю железный ключ от двери в мою комнату. Захлопываю дверь, дважды проворачиваю ключ в замке. Я взаперти. Не дав себе опомниться, бросаю ключ на пол, пинаю его. Ключ стрелой пролетает между маленькой щелью между дверью и полом. Придут родители - отопрут. Вопросы? Не важно, все потом. Главное, не выходить из комнаты.

"Хрен вам, а не я!"

Бросаюсь на ковать. Минуты тянутся слишком долго.

Человеку многое можно простить за его первоначальное несовершенство, слабость. Я слаб как никто другой. Я - оборотень, сбрасывающий с себя кожу в полнолуние. Я умираю от зуда, мне необходимо движение. Иначе я погибну. Я в тот день сделал все, что мог, но, ДИ, я так слаб!..

Встаю. Включаю музыкальный центр, подаренный мне на новый год. Что тут у нас? Kamelot, March Of Mephisto? В самый раз! Я - сам сатана и я очень хочу движения. Пусть даже это будет обычный (или необычный?) марш.

Когда компульсии не удается сдерживать, в черепную коробку стучится еще одна гостья - робость. Начать движение не так-то просто. Возникает чувство, что за тобой наблюдают. Не важно, кто - родители, соседи, коллеги, прохожие. И не важно, что ты совсем один в комнате. Начать всегда сложно, ДИ.

Я начинаю переминаться с ноги на ногу, стоя на одном месте. Осторожно, несмело. Но организму этого мало. Я шагаю все увереннее, сгибая руки в локтях, чеканю шаг, как военный. Вскоре и этого мало. Я начинаю подпрыгивать, выбрасывая левую ногу вперед. Голова резко дергается в такт музыки. Я не могу остановиться. Марш на одном месте. Со стороны, скорее всего, это напоминает дикий языческий ритуал, но не уже наплевать. Мысли постепенно начинают мне подчиняться.

Я падаю на кровать в изнеможении. Музыка давно уже не играет. Поднимаю взгляд на настенные часы. Час и тридцать восемь минут. Целая схватка разума с болезнью. Голова падает на подушку. Засыпая, слышу как родители отпирают входную дверь в коридоре.

 

14 февраля. Пара за контрольную. Работа над ошибками.

-Ты же сказал, что готовился? - аппетита не было и до начала этого разговора, а уж во время него и подавно.

- Знаю. Видимо, недостаточно.

Она просто прожигает меня взглядом, а я не знаю, куда деваться.

- Ты же обещал, что будешь стараться!

-Я старался. Правда.

Она сжимает губы, хмурит брови. Я отвожу взгляд.

- В чем была загвоздка?

- Я не смог сосредоточиться.

Она смотрит на меня, раскрыв рот, с нескрываемым раздражением.

-ЧТО?! Серьезно? Что помешало?!

- Думал о тебе, - нет смысла врать. Я действительно думал о ней, в том числе, о ней.

Она закрывает рот. На нее страшно смотреть. Она не моя мама, не моя бабушка, не мой начальник. Она моя подруга, моя любимая. Но я боюсь посмотреть ей в глаза. И, думаю, она прекрасно это чувствует.

- Знаешь, что, Юдес? Сегодня праздник. Я думала, что мы с тобой ходим куда-нибудь, посидим, погуляем, как взрослые адекватные люди. Но, видимо, не судьба.

У меня сердце ухает вниз. Я замер. Если она меня бросит, я просто умру. Тут, на месте. Это хуже любых обсессий.

- Но, так как ты повел себя, как глупый, балованный ребенок, - поднимаю на нее глаза, не верю своим ушам. Этого не может быть!, - так как ты повел себя, как ребенок, я поступлю с тобой, как с ребенком. Сегодня в шесть вечера у меня дома.

Она резко встает из-за стола, покидает столовую. А у меня в ушах гул. Надо ли говорить, что работа над ошибками не принесла нужных результатов, как то планировалось первоначально?..

Я у нее. Я сижу на диване в комнате любимой. Она сидит рядом. Напротив меня. Смотрит в упор. Без насмешки и без жалости. Но - решительно. А я дрожу. И дрожь вызвана далеко не холодом.

- Молодец, что пришел.

-Ждала мня? - пытаюсь улыбнуться. Глупо выходит.

- Ждала, ждала...-этот тон сводит меня с ума. Я никогда не прыгал в горное ущелье, дна которого не видно, но, думаю, ощущения очень похожи на те, что я испытываю, сидя с ней наедине в ожидании чего-то неизвестного.

- Как работа над ошибками?

-Ужасно.

-Не мог сосредоточиться? - в голосе насмешка, но я и не думаю обижаться. Тут уж действительно есть, над чем смеяться.

- Именно так. Думал о тебе.

- Я это уже слышала, - стальные нотки. Многообещающе.

Она не отводит взгляда. Я стараюсь быть столь же уверенным в себе. Трижды "Ха!". Где уж там.

- Где твои родители?

- На даче. Зачем тебе мои родители? - спрашивает раздраженно. Начинает злиться. Плохо дело.

- Нет, просто спросил.

Она вздыхает, закрывает глаза. Я сижу, чувствую себя полным ослом, не зная, куда себя девать. Любимая открывает глаза. В них нет ни ярости, ни презрения, ни укора.

- Юдес, ты поступил ужасно, солгав мне о том, что подготовился...нет, не надо отрицать. Ты не готовился, я знаю. Мало того, что ты солгал мне тогда, ты пытаешься это отрицать сейчас.

- Прости меня. Я полный козел, - я козел. Я козел. Я козел. Ненавижу себя. Убейте.

- Ты не козел. И я не сержусь на тебя.

Я поднимаю на нее глаза. Она действительно не сердится.

-Но это не означает, что ты должен просто забыть об этом.

Я мотаю головой.

-Я не забуду, обещаю. Отныне - никакой лжи.

-Дело не только во лжи. Ты должен взяться за учебу.

-Разумеется! Я возьмусь!

-Возьмешься. Потому что я возьмусь за ремень.

Ущелье, лови меня полностью. Я лечу. У меня в глазах помутнело. Вид, наверное, наиглупейший. Я ослышался. Этого не может быть. Это сон, очередной дурацкий сон. Или нет?

- Прости, что? - тут уж дрожь в голосе скрыть не удалось бы никому. И не говори, что это не так.

- Я сказала, что ты возьмешься за ум и за учебу, а я прямо сейчас возьмусь за ремень, чтобы ты не передумал свернуть с намеченного пути.

- Ты не понимаешь, что ты говоришь. Это неправильно, - я лишь качаю головой, усмехаясь. Девочка захотела поиграть? Не выйдет, увы. Не та у меня порода.

- Это правильно. Ты не безразличен мне.

- Причем тут наши чувства и ремень?

- Не путай это. Это не будет ни частью секса, ни прелюдией к ней.

Я, кажись, таки достиг дна ущелья. Вот оно. Темнота и пронизывающий, но на удивление, приятный холод.

- А чем это будет? - лишь одно слово. Лишь одно.

- Наказанием, - тьма поглотила меня окончательно.

Я сижу, сцепив руки в замке, сильно ссутулившись. Она невозмутима. Не знаю, что сказать. Я в таком шоке не был уже очень давно. Вроде бы - вот оно. Я так долго ждал этого, и вот, наконец, свершилось. Но мне нужно время. Я оглушен. Я не испытываю ни радости, ни страха, ни огорчения. Я просто не могу сориентироваться в происходящем. Наверное, она поняла мое состояние. Она не торопит меня. Смотрит так же, в упор. Но не двигается с места. А, может, она боится? От этой мысли мне самому становится страшно.

Позволь немного пояснить тебе мое состояние, ДИ. Наши чувства были естественны в тот момент. Это была любовь. Но не любовь двух взрослых людей, не любовь мужчины и женщины. Это была любовь взрослого и ребенка. Взрослый должен был показать ее ребенку, причинив боль, а ребенок, соответственно - боль приняв. Если обратиться за помощью к сестре Его Высочества Таланта - castīgo te non quod odio habeam, sed quod amem. Наказываю не потому, что ненавижу, но потому, что люблю. И она любила, я чувствовал это. И, надеюсь, она чувствовала мою взаимную любовь.

- Хорошо, - смотрю ей в глаза, уже не пытаясь скрыть чувств, в которых в конце концов разобрался. Она видит мой страх, мой стыд и мое желание искупить вину. - Хорошо! - она кивает. У нее такая печаль в глазах, что мне становится не по себе. Я стараюсь держать себя в руках. -Тебя били раньше? -Нет, никогда. -Оно и видно, - тихо фыркает она, улыбаясь кончиками губ. Мимолетная улыбка. Вновь серьезное выражение лица. И тут с моих губ срывается вопрос. -А тебя? Она в растерянности, взгляд на несколько секунд теряет твердость и уверенность. Теперь она напоминает маленького ребенка. Забавно!.. -Били ли меня? - она смеется, глядя на меня, - нет, Юдес, меня не за что было бить. Я была примерным ребенком. -А била ли ты кого-нибудь? - я не даю ей перевести дыхание. Второй вопрос вызывает новый приступ смеха. - Нет, Юдес, ты будешь первым. - А хотела ли? Когда-нибудь? Она перестает смеяться. Я вновь вижу в глазах печаль или мне кажется? - Я не хочу этого делать, если ты этого еще не понял. Встает с кровати, идет к шкафу. Я внимательно смотрю за каждым ее движением. Открывает дверцу, что-то звякает. Ах, да, конечно...

- Я понимаю. Прости.

-Я не сержусь. Уже. Но ты должен понять один простой закон физики, Юдес.

Физики? Вопросительно смотрю на нее.

-На всякое действие есть противодействие.

Теперь уже смеюсь я. Она сердито смотрит на меня. А я все никак не могу успокоиться. Перевожу взгляд то на нее, то на тонкий кожаный коричневый ремень в ее руках и все хохочу. Да, господа, тушите свет, это истерика. Она терпеливо ждет. Взгляд стальной, зубы стиснуты. Отсмеявшись, я отвожу взгляд.

- Успокоился?

- Пожалуй, да, -я откашлялся. Теперь будет не до смеха ближайшие...сколько минут, интересно?

- Ну и славно. Снимай штаны и ложись.

Я в замешательстве. Лицо буквально горит.

- Что сделать?

- Штаны снимай и лучше не зли меня, я не хочу поступать с тобой строже, чем ты того заслуживаешь, - она явно сердится. Я решаюсь расставить все точки над "i".

- Тебе не кажется немного диким то, что ты увидишь меня обнаженного...не в самый приятный момент нашей жизни?

Если бы глаза могли стрелять в людей реальными пулями, я бы был застрелен в тот момент.

-Юдес Люгранд, черт бы вас побрал, я же сказала, что это не прелюдия к долбанному сексу! - похоже, я все-таки разозлил ее. Зато теперь спокоен. Все так, как и должно быть.

- Я НЕ буду пялиться на тебя голого! Быстро снял штаны и лег на чертову кровать, - любимая уже не говорила, а шипела. Дурной знак. Или?..

Я встал с кровати. Медленно стал расстегивать джинсы. Очень странные чувства. И вновь я не могу понять, нравится мне это или же нет. Два человека. Два человека, которые так нужны друг другу в этот момент. Я оглядываюсь. Она стоит ко мне спиной. Джинсы падают на пол, я ложусь на диван, защищенный лишь нижним бельем.

-Все? - она все еще не повернулась ко мне. Удивительная девушка!

- Да, - голос глухой, севший.

Она подходит ко мне. Я закрыл глаза. Слышу ее вздох. Сейчас будут вопросы? И действительно.

- Ты понимаешь, зачем это все?

- Чтобы я не маялся дурью.

- Ура, - ей-то, конечно, ура. А мне - немного не ура.

- Ты понимаешь, что это не...

-Не секс и не прелюдия к нему. Я не стал бы терпеть этого, будь это так.

Она несколько секунд молчит.

- Хорошо. Тогда не вижу смысла тянуть. Руки под голову. Прикрываться даже не думай. Хуже будет.

Я выполняю ее указание. Мне по-настоящему страшно. Так вот оно какое, настоящее чувство страха перед неминуемым?..

Я слышу ее шаги. Отступила на шаг назад. Взмах. Щелчок. Меня пронзает боль. Я лишь еще больше прижимаюсь к кровати. Вполне терпимо. Второй. Третий. Четвертый. Пятый...

Она молчит. Мне удавалось это не так уж долго. Я не знал раньше гаммы этих чувств. В от момент я познал их в полной мере. Боль нарастала. Страх сменился стыдом. После нескольких десятков ударов стыд уступил свое место обиде. Я обижался не на нее. На ситуацию. На себя. Почему я не смог сосредоточиться?! Почему не готовился?! Произошло невероятное - я начал жалеть о содеянном. Я действительно начал желать прекращения наказания.

Милый мой ДИ, будь ты человеком, ты бы, наверное, покрутил у виска пальцем. Я чокнутый. Но это не значит, то я сам не знаю, чего хочу. Я хотел именно этого - настоящего наказания, и я его получил. Со всеми настоящими, искренними эмоциями. И это главное.

Слезы пошли далеко не сразу. Я крепился, как мог. Они подоспели следом за обидой. Я не сразу осознал, что плачу. Пальцы судорожно сжимали то волосы на голове, то края кровати. Они катились по щекам, горячие и соленые. Порка продолжалась. Я плакал от беспомощности, от дикой боли. Не пытался ни вскочить, ни прикрыться руками. Не видел смысла. Отступать уже не имело смысла. Я получил то, чего заслуживал, и чего так давно хотел.

- Юдес, - голос твердый. Удары прекратились. Конец?

- Что? - я не поднимаю голову, голос дрожит, по щекам продолжают течь слезы.

- Посмотри на меня, - она легонько касается моего плеча, я поднимаю голову. Ее лицо расплывается от слез, - ты усвоил урок?

- Да.

- Тогда еще десятку для закрепления и можно считать, что ты получил свое.

Я роняю голову на руки. Даю себе клятвенное обещание продержаться стойко до конца. Но обстоятельства порой оказываются куда упрямее нас. Я срываюсь на отчаянный, полный боли и обиды крик на шестом ударе. Она молчит, но бить не прекращает. Я не прекращаю плакать и орать. Комичная ситуация, со стороны. Этакая трагикомедия, завершающаяся десятым ударом.

Я слышу, как она бросает ремень и тихо выходит из комнаты. Я еще крепче стискиваю зубы, чтобы не разрыдаться в голос. Мне холодно, несмотря на нормальную комнатную температуру. Лицо опухло от слез, пальцы левой руки все еще сжимают в кулаке угол кровати. Я не могу успокоиться. Я пережил то, о чем так долго думал. Вот оно? Нет. Чего-то не хватает. Я не могу понять, чего именно.

Слышу ее легкие шаги. Она осторожно садится рядом со мной, положив оду руку на мой кулак, сжимающий несчастную кровать. Вторая осторожно поглаживает меня по вздрагивающим плечам.

-Юдес, милый, вставай, пожалуйста... вставай и иди ко мне...- мягкий, успокаивающий голос. Я осторожно поднимаюсь, из-за пелены слез комната расплывается. Ничего не мгу с собой поделать.

Она осторожно обнимает меня, прижимает голову к своему плечу. Я обнимаю ее в ответ, глотая слезы.

- Тшшш...тише, мой хороший, тише...все уже позади, все закончилось...

- Прости меня...

- Все буде хорошо. Главное, что ты сделал выводы. Ну, не плачь, родной, все уже...

Я не знаю, сколько мы сидим вот так. Ее рука ласково гладит меня по волосам, а я никак не могу успокоиться. Всхлипывая, я прижимаюсь к ней. В голове лишь один вопрос, на который я уже дал для себя ответ. Так вот оно какое, счастье?.. Я жалок, но она не видит во мне ничтожество. Я слаб, но она знает, что эта слабость - времена. Я мужчина. Я плачу. И я остаюсь для нее мужчиной, даже со слезами на газах. Я любим. Боже правый, я любим! Как любим ребенок взрослым человеком, несмотря на все шалости и проказы. так вот оно какое, счастье, вот как оно дается!..

 

- Расскажи мне что-нибудь из своего детства?

Я улыбаюсь. Мы лежим рядом, полуобнявшись, укрывшись теплым пледом. Злосчастный ремень все еще лежит на полу. Боль еще сильна, но скоро начнет сдавать свои позиции.

- Из детства? Из настоящего или из того, в котором я пребываю сейчас?

- Из настоящего, будь так добр - она, смеясь, целует меня в макушку.

- Ну, я очень любил читать. У меня была гора книг с картинками. И еще больше - без.

- Во сколько лет ты научился читать?

- В три года я спокойно читал по слогам.

Она смеется.

- Не может быть!

- Очень даже может! К восьми годам я в совершенстве владел французским и русским, хорошо говорил на немецком. С чтением на нем у меня были проблемы, но их я уже давно решил.

- Ты необычный, Юдес. Ты ведь одаренный. У тебя будет большое будущее.

Я смеюсь.

- Ты мне льстишь!

-Если забудешь про лень, так и будет.

Я убираю прядь волос, съехавшую ей на лицо.

-А ты? Расскажи про свое детство? Какой момент из него запомнился тебе больше всего и почему?

Она задумалась. Мы лежим в молчании. Хмурится, вспоминая. Я с улыбкой смотрю на нее.

- Знаешь, у меня было яркое детство. Меня любили родители, ни в чем не знала отказа. Особенно я любила приключения. У нас в городе был парк аттракционов. Там было множество качелей, машинок, горок. Но я особенно любила колесо обозрения. Мы часто ходили туда с папой. Он сажал меня к себе на колени. И мы поднимались, все выше и выше. Я представляла, как лечу на воздушном шаре! Представляешь? - она рассмеялась, а я замер, слушая ее.

- Один раз, летом, мы пошли в парк. Как всегда, сели в корзинку, папа взял меня на руки. Мы были готовы к очередному "полету". Но тут в нашу корзину ворвался какой-то мальчишка! Маленький, растрепанный такой! Я лица его уже толком не помню, помню лишь, что он суматоху жуткую в парке поднял, за ним гонятся охранники, свист, крики. А он смотрит на меня и вдруг кланяется. Говорит, bonjour, madam! Представляешь? И его схватили, вытащили из корзины, а мы с папой продолжили подниматься. А я все думала о нем. Кто это и зачем к нам подбежал?..Юдес? Юдес, ты чего? Что ты? Все же хорошо! Что ты...

Да уж, дружище...Всякое бывает в нашей жизни. память - она очень коварна. Ведь тогда, скорчившись рядом с ней!..Тогда я и сам не смог понять, почему вновь из глаз непроизвольно потекли слезы.

6.

 

16.02.2011.

Здравствуй, ДИ. Я только от дока. Вообще, надо взять за правило приходить к тебе чаще. Знаешь, я даже начинаю испытывать перед тобой стыд после долгого отсутствия. Надеюсь, ты не ревнуешь меня к доку? Кстати, о нем.

Я сегодня поделился с ним своими воспоминаниями, о которых писал тебе последний раз. Есть такая заповедь - не сотвори себе кумира. И, скорее всего, такими темпами я ее скоро нарушу. Буду поклоняться доку, как спасителю и избавителю.

 

-Юдес, скажите, вы надолго избавились от обсессий после того вечера?

Я задумался. А действительно!.. Я знал точное количество дней, прожитых без навязчивых мыслей. Но я жил с обсессиями настолько долго, что их отсутствие казалось мне секундной передышкой.

-Три дня. Три дня и семь часов, если быть точным.

- А чем были заняты ваши мысли все эти дни?

Я пожал плечами.

-Учебой, в частности, математикой... Много думал о будущем... О ней.

- Но не о наказании?

Вот оно что... Действительно, это ведь нелогично!..

- Я думал о том, что она меня любит. О способе выражения этой любви я не задумывался точно.

Док улыбнулся. Смотри-ка, похоже, перехватил мою мысль. Маэстро!

- Вы ведь поняли, куда я клоню, Юдес. Если прямо сейчас я наору на вас и дам вам эксклюзивную возможность вновь вернуться на десять лет назад, вы не получите ни малейшего удовольствия. И дело даже не в том, что я мужчина.

Я кивнул. Разумеется, вы правы, док. Вы вновь правы.

- Я не виноват. Поэтому и крик, и побои будут восприниматься мною как издевательство, а не как заслуженное наказание. Они будут беспричинны, а, значит, вызваны не желанием помочь мне исправиться...

- И, следовательно, это будет сделано не из любви к вам.

Бинго. Я задумался. Этот месяц стал для моего подсознания революционным. И чем больше я узнавал о себе, тем больше у меня возникало вопросов.

- Хорошо. А теперь давайте вернемся к нашему прошлому сеансу. Физическое наказание в ваших мыслях, да и не только, полученное от людей, не являющихся вашими кровными родственниками, вызывает у вас яркие положительные эмоции, но только при условии, что вы сами считаете себя виновным в чем-либо.

Такая трактовка поставила меня в тупик. Я готов подписаться под каждым словом моего терапевта, под каждым, кроме последних.

- Простите, док... я не совсем понимаю...- я замялся. Слишком много мыслей для одной дурной головы.

- Что именно вас смутило?

- Я не считаю себя виновным. Я действительно виновен.

Док кивнул.

- Вот об этом я и говорю. Смотрите, Юдес, когда вы были ребенком и убежали в парк, вас хотели наказать справедливо? Я прошу, насколько это возможно, абстрагироваться от переживаний. Если бы ваш ребенок выкинул нечто подобное, в незнакомом городе, в разношерстной толпе, нарушив закон, вы бы не наказали его?

- Док, я не отрицаю своей вины. Меня шокировала не реакция на побег, а выбранный способ пресечения подобного. Я ощущал за собой вину, но не был согласен с последствиями.

Док улыбнулся.

-С последствиями, которые так и не реализовались, ведь так?

Я кивнул, все еще не понимая, куда он клонит.

- А теперь давайте начертим таблицу, чтобы все было наглядно. Это действительно сложная ситуация. В ней следует детально разобраться, иначе ее последствия никогда вас не оставят.

Док положил передо мной белый лист и ручку.

- В центре листа пишите слово "проступок", все начинается с него. Так, хорошо. Теперь в левом верхнем углу пишите "осуществленное наказание" в правом верхнем - "обещанного наказания не последовало". Чуть ниже, под "осуществленным" пишите "было предупреждение?", вновь от вопроса две небольшие стрелки вниз... отлично, так...- док прямо залюбовался моей писаниной. А почерк у меня ужасный. Может, он поклонник абстракционизма и увидел в моих каракулях проблески гениальности? Все может быть! Я невольно улыбнулся.

- Теперь под левой стрелкой от вопроса пишите "да", под правой "нет". От каждого из ответов по стрелке вниз. Может, сами напишите три последних слова?

Я кивнул. Все очень логично. Под "да" пишу "нет обиды", под "нет" - "обида". Док кивает.

- Отлично. У нас в левом углу еще осталось немного места снизу. Скоро мы вернемся туда. Теперь перейдем в правый угол. Под "не последовало" напишите вопрос про замену одного наказания другим, затем два варианта ответа, "да" и "нет". Хорошо... сейчас будьте внимательны, Юдес. Под "нет" пишите слово "прощение". А под "да" напишите еще один вопрос, "был ли упрек?". Вновь две стрелки вниз от него, "да", "нет". Под "нет" стрелка, вопрос "было ли прощение?", "да"-"нет". Возвращаемся к "да" под вопросом про упрек. Стрелка вниз, новый вопрос "сожаление о замене наказания или о плохом поступке". Это ключевой пункт в вашем случае. Стрелка "замена" и стрелка "поступок" от вопроса. Под заменой пишем "обида", под поступком "прощение". Далее, как и раньше, от прощения и обиды по две стрелки. Вопрос под каждой из них "было ли примирение?", "да" - "нет". Под "да" с "обидой" вопрос "прошла ли обида?", стрелки "да", "нет". Жуткий у вас почерк! - мы расхохотались. Он не фанат абстракционизма, он лишь пытался разобраться в моих каракулях.

- Теперь идем влево. Под "обидой" и "нет обиды" пишем один вопрос, "было ли прощение?", следом - "да", "нет". Под "да" - вопрос про утешение. Стоп.

Я смотрю на схему. Систематика моего отношения к поступкам? Да нет. Тут что-то другое.

- Юдес, смотрите. У большинства людей, оказавшихся на вашем месте, шаг за шагом сработала бы предпоследняя линия справа. Давайте выпишем ее на отдельном листе.

Минута, передо мной линия, сверху вниз.

 

Проступок

↓

Обещанного наказания не последовало

↓

Не было предупреждения о замене наказания

↓

Замена наказания на другое

↓

Упрек в связи с заменой наказания

↓

Прощение

↓

Нет утешения

- Это схема подходит для большинства. Но не для вас. Основная линия совпала, но в вашем случае вклинились нестандартные обстоятельства. Первое - вы не были предупреждены о последствиях, но был запрет самого проступка. Второе. Обещанного действительно не последовало, но вам об этом прямо не сказали. Даже когда ваша бабушка бросила прут, вы все равно были уверены в том, что вас унизят. Третье. Вы были унижены публично перед человеком, который вам понравился, это усилило стресс. Четвертое, упрек о замене вы получили не от одного, а сразу от нескольких близких людей. Пятое. Прощение не было актом. Ваша бабушка просто более не возвращалась к этому разговору. Вы не услышали слов "Я тебя прощаю", и, что страшнее, вы не произнесли слов " Прости меня!". Шестое. Утешения не последовало, не было никакой поддержки. Вы остались один, будучи ребенком. Включилась защитная реакция. И седьмое. Вы знали, что вы виноваты.

Я молча слушал. Он бесконечно прав. Это тяжело признавать. Я оказался еще слабее, чем ожидал... мой милый ДИ, уже поздно. Завтра утром меня ждут коллеги. если ты не против, я завершу мою сегодняшнюю исповедь новой таблицей, которую мы выстроили с доком, разобравшись в нюансах.

 

Запрет поступка

↓

Поступок

↓

Публичное унижение

↓

Угроза

↓

Замена одного наказания другим

↓

Упрек о замене

↓

"Немое" прощение

↓

Нет утешения

 

Знаешь, ДИ, док сказал, что это страшная схема.

 

 

***

 

 

18.02.2011.

Здравствуй, дружище. Все-таки замечательно, что у тебя такая хорошая память! Ты всегда помнишь, где мы с тобой остановились. Продолжим, пожалуй?

 

-Это страшная схема, Юдес.

-Все мы люди и имеем право на ошибку. Мои родители не исключение,- вновь выстроенная схема, маячившая перед глазами обухом била по мозгам. Мне вдруг стало обидно. За себя, за родителей, за прошлое и настоящее.

-Конечно, вы правы. Но позвольте задать нескромный вопрос, ваши родители тоже исправляют эти самые ошибки в кабинетах психотерапевтов?

Я усмехнулся. Ба у психотерапевта? А за дверью своей очереди ждут мама с папой.

- Они не знают, что я хожу к вам.

- Мне вы можете не отвечать на вопрос "Почему?", но себе - ответьте. Юдес, я не прокурор, это не заседание суда. Вы защищаете родных, значит - любите их. Это замечательно, это похвально. Но это не решит ваших проблем. А мы с вами здесь как раз ищем решение.

Почему? Потому что это моя слабость. Это моя боль и мой крест. Мой, а не их. Это непреложный, самый суровый закон жизни, от которого должен отталкиваться каждый. В распятии участвуют всегда несколько, но на кресте остается лишь один. Я успешен, у меня есть престижная работа и уважение коллег, есть знакомые и друзья. Как я растопчу этот образ счастливого, сильного мужчины? Что я дам им взамен? Униженного, слабого ребенка, который ищет жизненную гармонию в латинской фразе, ставшей его гимном, Castīgo te non quod odio habeam, sed quod amem? Нельзя, никак нельзя!..

Док внимательно смотрел на меня. Я молчал. Он ведь прекрасно понимает, почему никто не знает о посещениях этого светлого кабинета. Он знает, в чем причина. Но он этим недоволен.

- Ладно, Юдес, давайте попробуем теперь разобраться с вашими обсессиями и их содержанием. Ключевая проблема возвращает нас к эпизоду в парке. Вы, являясь взрослым человеком, представляете себя ребенком. Вспомните шкалу потребностей Маслоу. После удовлетворения физиологических потребностей у человека стоит ощущение безопасности А что необходимо ребенку, чтобы он чувствовал себя в безопасности?

Я задумался. А действительно, что необходимо? Еда, одежда? Слишком примитивно. Любовь? Семья? Тоже мимо.

- Ребенку нужны рамки. Четкое знание, что ему дозволено, а что запрещено. Я никогда не видел вас в продуктовом, Юдес. Но я уверен, что смогу сейчас со стопроцентной точностью описать ваш поход в магазин. Вас и вашего друга или коллеги.

Я улыбнулся, кивнув. Давайте, док, дерзайте.

- Вы заходите в магазин и спрашиваете, нужно ли брать тележку. Вас двое, спутник, возможно, не собирается покупать много продуктов. Вы - собираетесь. Но, если на ваш вопрос был дан отрицательный ответ, вы не возьмете тележку. Причем, не важно, как именно ответ звучал. Просто "Нет" или же "Зачем?", "Мне не нужно, буду брать мало продуктов". Даже в этом случае, когда собеседник подчеркивает, что это лично его позиция, вы не разделяете себя и его. Вы зависите от спутника, так как ищете рамки, ваш гарант безопасности.

Док вопросительно взглянул на меня. Я улыбнулся. Поразительно.

- Я в шоке, если честно.

- Это нормальное поведение для ребенка. Возраста пяти-шести лет. Далее, вы идете между прилавков. Если вы планировали с товарищем купить что-то для совместной трапезы, вы не положите в тележку продукт, не спросив спутника, хочет ли он взять этот продукт. Даже зная, что вызовите этим вопросом раздражение, ваш страх остаться без рамок сильнее страха перед недовольным товарищем. Исключение являются редкие ситуации, когда ваш товарищ сам настаивает на вашем самостоятельном выборе. Но выбор делается вами с трудом, вы боитесь оступиться, разочаровать своим выбором. Я, конечно, могу ошибаться, Юдес...

-Нет, все происходит так, как вы и описываете.

Меня выдала дрожь в голосе. Плевать. Это очень жутко - слушать про свои действия от человека, который этих действий никогда не видел. Он просто читал меня, как раскрытую книгу.

- Вы часто перехватываете инициативу на кассе. Платить за товар хотите именно вы. Почему? Я думаю, из чувства благодарности Вы в рамках, вы в безопасности, вам ее подарили... кстати, не удивлюсь, если жажда безопасности, нет, не обычной, а болезненной, преследующей вас на протяжении длительного времени, зародилась именно в момент, когда вы стояли у отеля и не могли сделать ни шагу.

Я закрыл глаза, потер виски. А кто сказал, что обнажать душу легко? Кто вообще сказал, что будет легко?

-Да, походы в магазины с коллегами или друзьями проходят так.

- Рамки включают в себя три составляющие. Это условия, действия и реакция. Условие - это запрет посещения парка в тот день. Действие - это нарушение вами запрета. А реакция?

Наверное, так себя чувствует археолог, наткнувшийся на руины древнего города в ходе раскопок. Ладони мокрые, я лихорадочно тер их о колени.

-Ее не было. Рамка не была полной!

- Позвольте, я вас чуть-чуть поправлю, Юдес. Рамка была, но она была другой. Услышав, как именно с вами хотят поступить, вы, сами того не осознавая, выстроили в голове рамку. Но потом - смена решения, в рамке - трещина. Если наказание заменили сейчас, могут и потом. И еще неизвестно, в какую сторону! Смягчат? Усилят? А рамка-то крошится...

Док вздохнул. Похоже, ему сеансы даются так же непросто, как и мне.

- Знаете, Юдес, я очень не люблю так называемых парадоксальных выводов, но в этой ситуации итог именно таков. Если бы в тот день ваша бабушка не изменила бы своего намерения и порка бы состоялась, сейчас вы бы не сидели здесь.

 

Вот так вот, ДИ. Не дали постоянства родные - маниакальный поиск среди чужих. Поиск того, чего обещали. Поиск логического продолжения - разговора, прощения, утешения. Поиск. затянувшийся на десятки лет. Страшная, страшная схема!..

7.

 

22.02.2011

Здравствуй, милый мой ДИ. Только сегодня понял, что ты до сих пор не знаком с моей работой. А она у меня - та еще штучка. Говорят, что счастливый человек - это тот, кто успешно совместил хобби и заработок. С заработком я попал в точку, а вот что касается любви...

Нет, я не жалуюсь, не подумай. Я ценю свое место и свой труд. Но на вопрос, заданный мне доком на одном из сеансов, я ответил отрицательно. Кажется, он звучал так: "Юдес, ваша профессия - ваше призвание?"

Я знаю четыре языка, неплохо разбираюсь в истории, политике и культуре, и, если уж до конца демонстрировать тебе мою скромность, я хорошо пою. Хотел бы я быть певцом? О, да. Актером? С радостью. Но это - хобби. Любительские музыкальные постановки, где я выкладываюсь на сцене, способны заглушить даже сильное раздражение. А с моими рабочими буднями оно неизбежно, увы.

Я пять раз в неделю встаю под резкий треск будильника. Умываюсь, пью горячий кофе. Надеваю белоснежную рубашку и черные классические брюки. Черный пиджак, лакированные мужские туфли. Кожаный дипломат с документами, схемами и графиками. Сегодня вновь - сотни лиц, контрактов, выплат. Великая Тур Бретань насмешливо глядит на деловой район, где стоит наш кормилец-банк.

Престиж? Да. Уважение? Пожалуй. Плата - усталость и вечное искушение. Клиенты всегда разные. Коллектив - один. Цепкие, обаятельные люди в строгих костюмах. Я, как и док, не любитель парадоксов, но... по - хорошему, меня должны были сожрать сразу, как только я зашел в банк, сразу, как устроился. В первый же день.

Не подумай, меня любят. Но любовь бывает разная. Можно любить самозабвенно, можно ревностно, можно эгоистично. Меня же любят с досадой. Вроде бы - я всегда под защитой и прикрытием коллег, мне есть на кого положиться, да и они могут рассчитывать на меня. Но - я ловлю на себе каждый раздраженный, пусть и редкий, взгляд, слышу каждый обращенный в мою сторону редкий, но все же укор.

Мой босс, мои коллеги и друзья, работающие тут... Что бы они сказали, узнав, где я провожу вечера? Меня бы уволили? Моббинг? Меня бы избегали? Боялись?

Бесконечный поток клиентов. Оформление договоров, консультации, регистрации. И безумно мало движения. Если бы лиц было меньше - было бы значительно легче. Но я вижу десятки лиц, красивых, умных, добрых. Я строю чертову рамку. Я настолько долго "сканировал" людей, смотрел на их манеры, стиль общения, что теперь могу безошибочно распознать человека, которого мои обсессии изберут для того, чтобы меня истязать в следующий раз. К концу дня их около двадцати. Каждого я помню в лицо.

Вроде бы я уже говорил тебе, что лишь недавно осознал, что такое безумие. Это ломка. Ты не можешь избавиться от навязчивых мыслей, сидя на месте, заполняя эти бумаги, глядя на лица. Нужна доза. Сходить за кофе. На обеде бежать в самую дальнюю закусочную, наврав всем, что там вкуснее. Потом, поев - бегом назад. Мужчина в деловом костюме, с портфелем в руке, почти что бегущий по дороге, не вызывает подозрений - собрание, работа, спешка.

Нарываюсь ли я на работе на неприятности? Да, конечно. Нарываюсь ли я на неприятности ПО работе? Нет. Мне нужно чем-то платить доку за наши вечерние посиделки. Я дорожу этим местом из-за стабильности, из-за связей и приносимого дохода. Да и эти лица - ими я тоже дорожу.

Вот оно какое, липкое, тягучее, сладкое безумие.

 

 

24.02.2011.

Репетиции нашего творческого коллектива всегда торжественны. Любители, мы не стремимся к совершенству, но выкладываемся всегда на все "100". Вчерашний день - сплошной бег (что меня вполне устраивает), сплошная песня. Постановка отнимает много времени, целые вечера, ночи. Но результат того стоит. Мы почти готовы.

 

- Добрый вечер, Юдес, - док озадачен моим внезапным появлением. Кабинет пуст, не столе стопки бумаг.

- Док, добрый вечер! Простите, что без предупреждения. Я буквально на минуту... - я вынул из кармана билеты, - если вы и ваша семья свободны в эту субботу, я был бы рад видеть вас в зале... это центральные места в седьмом ряду, дочке будет удобно.

Док, рассматривая билеты, улыбнулся, кивнул.

- Чудесно! Нотр - Дам де Пари! Спасибо, Юдес. Серьезная постановка, для серьезных людей...давно репетируете?

- Конкретно ее - последние два года.

Док присвистнул.

- Серьезная постановка, действительно. Конечно, мы придем. Спасибо за приглашение. Какая роль ваша? - док стремительно прижал указательный палец к губам, и я улыбнулся. Снова игра в Шерлока? Любит же док подобное!

- Вы не горбун, это точно...Хотя, было бы весьма и весьма интересно... вы не Шатопер... неужто Флоро...нет, не ваш тип, - психотерапевт победно улыбнулся, - Гренуар?

Я рассмеялся, покачав головой.

-Нет, док, мимо.

Собеседник озадачен или мне только кажется?

- Нет? - растеряно повторяет док, скорее себе, нежели мне, -кто же...

Резкий хлопок ладонью по столу. Док радостно хохотнул.

-Клопен?!

-Клопен, - я рассмеялся. Впервые мой терапевт при мне проявляет эмоции настолько бурно. Удивительно! Этот человек, мой спасательный круг, рассудительный и спокойный, будто ребенок, с удивлением смотрит на меня.

- Да, я хочу это видеть! - теперь уже рассмеялись мы оба.

- Вы сомневаетесь во мне?

- Конечно, нет, Юдес. Мне просто интересно увидеть вас в роли командира, предводителя, хотя бы на сцене.

Я кивнул, внимательно посмотрев в глаза доку.

- Понимаю... тогда до скорой встречи?

Рукопожатие у него стальное, я все никак не привыкну к нему. А сейчас, дружище ДИ, если ты не против, я тебя покину. Пойду, пройдусь по тексту. Не хочу ударить лицом в грязь перед доком. Я ребенок, но я кое-что умею. Да поможет мне моя детская, чтоб ее, непосредственность.

8.

 

28. 02.2011.

Снова здравствуй, милый мой ДИ. Скажу честно - я скучал. Но времени совсем не было. Утром, днем - работа, вечером и ночью - репетиции. Я боялся сорвать голос, из-за недосыпа страшно переживал, что допущу ошибку в документах на работе. Я сильно похудел и осунулся, мешки под глазами настолько выделялись, что нам удалось немного, но все же, сэкономить на моем гриме. Лохмотья, из которых состоял мой костюм бродяги, болтались на мне. Вряд ли можно было бы выдумать персонажа более жалкого, забитого и озлобленного на жизнь, чем сыгранный мной Клопен. В общем, этого эффекта я и добивался. Король бродяг, цепляющийся за жизнь и сохраняющий лидерство среди более слабых маргиналов. Слава Небесам - голос меня не подвел.

Когда сегодня я зашел в кабинет к доку, он встретил меня улыбкой, пару раз хлопнув в ладоши.

 

-Браво, Юдес! Достойный уровень. Эмоции, голос, да, впечатляет! Постановки помогают вам избавиться от обсессий?

Я сел, кивнув.

- Мне просто становится не до них, во всех смыслах, как бы дико это не звучало.

-В этом нет дикости. Вспомните, какими ресурсами для самозащиты обладает человеческий организм, в частности, сознание человека. У вас явное переутомление, вы сильно похудели. Сколько вы скинули за этот месяц?

- Я не знаю точно, док. Порядка шести - семи килограмм.

Терапевт тихо присвистнул. Последнее время это вошло у него в привычку.

- Слишком большая нагрузка. Плюс к этому наши с вами встречи, новые, точнее, забытые факты из вашей жизни.

Я напрягся. Мне не понравился тон, которым это было сказано. Мы зашли слишком далеко, чтобы все вот так резко прекратить. К тому же, перерыв, даже маленький, вряд ли принесет мне облегчение. Скорее, наоборот.

- Док, я не хочу перерывов. Меня все устраивает. Сейчас не будет репетиций, я восстановлюсь за неделю, вот увидите! Пожалуйста, давайте продолжим!

Док внимательно посмотрел на меня.

-Почему вы просите меня продолжить?

Вопрос поставил меня в тупик. Док не хотел прерывать сеанс? Говорил о моем состоянии из жалости? Врачебная этика? Или он просто издевается?

- Вы мой врач, которому я доверяю, поэтому и прошу...

- Вы меня не так поняли. Во-первых, я не совсем врач, как и вы - не совсем пациент. Во-вторых, я имел ввиду формулировку, а не саму причину вопроса. Почему вы, способный сам контролировать свое физическое состояние...не считая компульсий...просите, а не требуете продолжения?

Мы оба знаем, почему. Зачем ему нужны эти мелочные копания? Я впервые не на шутку разозлился на дока.

- Это вежливость, док. Не более, - ответ прозвучал чуть резче, чем мне того хотелось. Док грустно улыбнулся, пожав плечами.

- Прошу, не злитесь, Юдес, - он мягко улыбнулся мне, - я правда хочу вам помочь. Я признаю, был неполиткорректен. Ваш инфантилизм, вызванный глубокими внутренними проблемами, не маска, как мне показалось на первых двух сеансах. Это не стиль поведения, это необходимость. Как всем людям необходим кислород и вода, вам необходим человек, который будет проявлять о вас заботу, любить вас. Вы будете для него самым лучшим, что бы вы не сделали. Вы ведь не со зла, а по неопытности и наивности... но меня волнует не это. А то, что даже если вы найдете такого человека, от навязчивых мыслей вы не избавитесь. Возможно, со временем, вы бы впали в депрессию. Почувствовали бы себя слишком плохим, или же винили бы партнера в отсутствии должного к вам внимания...

-Что мне делать? Оправдывать и простить - нельзя, не поможет. Забывать глупо - зачем тогда мы вообще все вспоминали. Что мне делать, док?

- Я считаю, что вы должны переосмыслить причину.

-Обмануть сознание?

- Чуть сложнее, Юдес, - док тяжело вздохнул, посмотрел мне в глаза, - вы должны дорисовать начатое.

Когда я понял, что именно хочет от меня док, я искренне рассмеялся. Он хочет, чтобы я достроил рамку с бабушкой? Вернулся в то лето, в тот парк и к тому отелю и сам, добровольно воссоздал события, которые не наступили? Вот уж чего не ожидал...

-Я никогда не пойду на это, док. При всем уважении и доверии к вам, я не могу.

- Никогда не говорите "никогда", Юдес. Я знаю, что это для вас значит. Насколько это тяжело. Но это необходимо. Я не буду давить на вас, торопить. Но мы должны постепенно подготовить вас к этому моменту. Иначе все, что мы сделали, будет напрасным.

Я был шокирован, подавлен и обезоружен. Но в глубине души, наверное, уже тогда понимал, что док, конечно, прав. Назад пути нет.

-А если это лишь усугубит ситуацию?

- Я гарантирую, что сделаю все, чтобы этого не случилось. Мне требуется только ваше согласие и доверие.

Я молчу. Киваю.

-Хорошо, док. давайте сделаем это.

 

 

***

 

01.03.2011.

Здравствуй, мой милый ДИ. С твоего позволения продолжу рассказ. Честно говоря, док всегда был для меня загадкой, а его методы, хоть и доказывали свою эффективность, вызывали вопросы. Работа с воспоминаниями, их анализ, обработка... я не ожидал, что все, раскопанное нами в моем подсознании, будет использовано (да простит меня док за эти слова) против меня же.

Да, любое лечение требует жертв, любое лечение приносит боль. Но в моей ситуации это не столько больно, сколько дико. Я воспринимаю это как акт инцеста, что ли...по крайней мере, даже мысль об этом вызывает такое же отвращение и непринятие, как и мысль о запретной связи между кровными родственниками.

Док сказал, что не будет меня торопить. Он даже настаивать не будет, но тогда ему придется расстаться со мной, так как смысла сеансов без этой ломки не будет. В кабинете, глядя на него, я ему верил, но теперь...

Видимо, в поисках рамки, я стал настолько невнимательным и доверчивым, что забыл два важных пункта в наших с доком отношениях:

1. Я ему плачу за работу со мной.

2. Он - мастер своего дела. Я ему не друг и не подопечный. Я - его научный объект, представляющий для него интерес, так как он ранее не сталкивался с такими проблемами.

И еще, я совру, если не скажу тебе то, что меня тревожит больше всего. Каким бы профессионалом не был док, я для него - лишь клиент. ТУ любовь, которую я ищу в глазах прохожих, клиентов и друзей, но ко мне не испытывает. А ведь эта любовь - единственный гарант моей психической безопасности. Нет ее - значит, есть шанс, пусть даже минимальный, что будет допущена непоправимая ошибка.

Я хочу подвести итог. Что мы имеем на сегодняшний день? За месяц я узнал о себе самом столько, что становится жутко. Я по новому посмотрел на себя, на свои проблемы, на свою родню и мои с ней отношения. Мне был вынесен диагноз. Док сказал, что я не пациент. Но я пациент, я болен. И в качестве лечения мне предложена "шоковая терапия". Вот почему терапевт спросил про усталость? Может, мне действительно нужен перерыв?

На тебя капают слезы. Маэстро в очередной раз прав. Я позвоню ему, пока не очень поздно. Попрошу перерыва. Неделю, не больше. Просто прийти в себя. А там - решим вместе, что делать дальше.

 

 

***

 

02.03.2011.

Сегодня я до позднего вечера буду на работе, поэтому пишу утром.

 

-Алло? Алло? Кто это? - голос дока на другом конце провода. Я молчу, напряженно думаю. Затем кладу трубку на рычаг.

Я идиот. Док вновь прав, бесконечно прав. Картина, которую с его помощью я должен воссоздать, не должна быть принята мной как нечто само собой разумеющееся. Она будет мне отвратительна. Отвратительна настолько, что я никогда больше не выкину эти образы из головы.

И всякий раз, когда обсессии начнут атаковать меня, я буду видеть не красивых чужих людей, а мою ба, держащую в руках прутья и угрожающую мне. С логическим продолжением, каким оно и должно быть. Обсессии станут компульсиями.

Лишь вчера вечером понял я смысл таинственных слов из Евангелия " Смертью смерть поправ". Ведь я готовлюсь сделать почти что тоже самое.

9.

 

4.03.2011

Добрый вечер, дружище. Последнее время у меня безотказно срабатывает схема: "Новый день - новое потрясение". Особенно, если это касается дока. Меня с первой нашей встречи жутко интересно его отношение ко мне. Последнее же посещение пробудило интерес к его прошлому.

 

- Юдес, если вы не против, я хотел бы немного отойти от нашей основной проблемы. В конце концов, даже посторонние, казалось бы, факторы, могут оказаться важными. А в вашем случае - тем более.

Я кивнул. Мне все чаще кажется, что абсолютно любая мелочь могла свинтить гайки в моей черепушке. Держатся-то они на честном слове.

- Я помню, вы говорили, что не можете плакать при ваших родных... как давно?

- Не совсем так, док. В детстве я вполне мог заплакать при них. Скажем, от злости, от досады. Но даже тогда я испытывал необъяснимое чувство дискомфорта внутри. Это казалось мне противоестественным.

- А когда вам было плохо? Страшно, больно, не знаю... когда вы смотрели грустный мультик или слышали грустную песню? Вы обращались к родным за помощью, поддержкой?

Я качнул головой.

- Нет, док. С раннего детства. Внутри как блок вырастал. Причем, не только моральный. Не знаю, как сказать...

Терапевт, выдвинув ящик стола, достал несколько чистых листов бумаги. Я внимательно следил за его движениями.

- Вы считаете, это началось тем самым летом?

Док покачал головой.

- Я в этом не уверен, Юдес. Возможно, это сыграло определенную роль. Но не ключевую.

- Почему?

- Если бы это объяснялось лишь этим эпизодом, скорее всего, вы бы вообще стыдились слез, не важно перед кем они бы проливались. Сам факт того, что вы плачете, доставлял бы вам необъяснимую душевную муку. Но этого не наблюдается. Вы бы не заплакали при вашей подруге. У вас бы прослеживалась прямая ассоциация с той ситуацией. Что было на самом деле? Вы не только заплакали - вы желали этого.

- Но ведь также можно сказать и про саму ситуацию. У меня должно было возникнуть отвращение ко всему, что тогда произошло.

Док усмехнулся.

- Нет, Юдес. Вы смешиваете два понятия, которые смешивать нельзя. Эмоции и причины, вызвавшие их. Последствие - это рамка в вашем случае. Она необходима, так как это гарант вашей безопасности, это демонстрация того, что вами дорожат. Слезы - это лишь возможное следствие завершения запланированного. А так как рамка не была достроена, то?..

- Значит, я не могу знать наверняка, заплакал бы я или нет.. .Но док, я ведь плакал! И над этим глумились!

- Все так. Но есть одно "но". Вы знали, что виновны. В глубине души вы это прекрасно осознавали в тот момент. Вы хотели найти защиту, но, не найдя ее, поняли, почему именно - из-за неодобрения вашего поступка, который вызвал бурю гнева у ваших родных. Их гнев - это хрупкие осколки. Осколки рамки, в которой вы так нуждались и нуждаетесь. И вы согласились с этим, Юдес. На тот момент, как бы дико это не прозвучало, вас травмировала именно угроза расправы, а не отсутствия утешения. Если бы ваша мама вообще не узнала бы о той ситуации, результат был бы аналогичный. Даже если бы вас пожалели, он был бы таким же. Возможно, это как-то бы сгладило ОКР, но плакать при родителях вы бы не могли. Потому что причину следует искать в другом месте.

- Где именно?

- Сильный стресс. Возможно, поступок, который вы восприняли как предательство со стороны родителей. Скорее всего, это происшествие с участием посторонних людей. Те слезы возле отеля, это последние слезы обиды и боли?

- Я не знаю, док. Не помню, - я пожал плечами. Господи, да я недавно вообще откопал эти воспоминания, откуда мне знать?!

- Значит, будем вспоминать вместе. Как развивались события после случая с парком?

- Мы вернулись домой, когда отпуск закончился... Лето подходило к концу... Я много гулял, мы ходили на природу с семьей... У меня часто ночевали друзья, да и я у них...

- Постарайтесь вспомнить, у вас с друзьями не было никаких серьезных конфликтов в то время? Последствия которых вам приходилось разгребать при участии родителей с обеих сторон?

Я пожал плечами.

-Док, это было очень давно! Я не помню... Мелкие ссоры, конечно, случались, но чтобы крупные неприятности...вряд ли.

- Хорошо. Что было далее?

- Осенью я пошел в сад.

- Вам там нравилось?

- Ну, в принципе, там было неплохо. У меня были приятели, ко мне хорошо относились воспитатели.

-Угу... Какие события из садика вам запомнились? Яркие моменты?

- Игра в войну на улице... помню, как-то раз устраивали кулинарный мастер-класс... поход в музей. Это первое, что приходит в голову.

Док что-то чиркнул на бумаге, кивнув мне.

- Это здорово, Юдес... значит, проблема где-то в другом месте...

Мы задумались. Я упорно не могу выудить из памяти негативных моментов. Док сжал губы, постукивая пальцами по столу. Закрыл глаза, вздохнул.

- Мне кажется, я понял... Скажите, у вас был в детстве страх перед людьми в белых халатах? Какие отношения у вас были с медицинскими работниками садика?

Я усмехнулся. У нас была добродушная, чуть полная медсестра средних лет. Она всегда шутила с нами. Часто угощала мармеладом. Славная женщина.

- И вы не боялись процедур, проводимых ею? Прививок, манту?

- Нет, док. Страха не было никогда, это точно.

Терапевт усмехнулся.

- Какой уж тут страх, когда дают мармелад! Интересная политика для медсестры... А зубы от него у вас не болели?

Я улыбнулся.

- Конкретно от него - никогда. А так - всякое бывало, конечно.

Я задумался. А ведь действительно. бывало всякое...

- Док, не знаю, важно это или нет, но у меня в детстве был негативный опыт лечения зубов, - док в упор смотрит на меня, нахмурившись, - я был ребенком. Садик, как раз, зимой, выпускная группа.

- Вы хорошо помните тот день?

- Вполне.

- Расскажите мне, что случилось в тот день, - док вновь взял ручку, пододвинув к себе чистый лист.

- У меня разболелся зуб. Я что-то съел, что-то тягучее... Боль была адская. Мама на следующий день взяла на работе отгул, повела меня в больницу.

- Я так понимаю, что это был не первый ваш поход в сие заведение?

- Нет, я бывал там и до этого случая, тоже лечился. Но все проходило благополучно.

- Ага... - док что-то чиркнул на листке. Я отметил про себя, что почерк у него в разы лучше моего. Слов не разобрать, но линии четкие, ровные, с аккуратным наклоном, - продолжайте пожалуйста.

- Мы пришли в больницу, нас вызвали в кабинет. Меня осмотрели, затем отправили делать анестезию в соседний кабинет.

- Мама все это время была с вами?

- Да. заходила со мной во все кабинеты.

- Хорошо... - новые пометки на листе.

- В тот раз мне должны были лечить дальний зуб.. не помню точно номера... Я так и не понял, в чем тогда была проблема - наркоз меня не взял. У меня и сейчас лечение зубов в тех местах проблемное, но обколоть до онемения вполне реально. А тогда - то ли лекарство было слабым, то ли прошло слишком мало времени, то ли просто укол был сделан неправильно. Не знаю. Но суть в том, что мне в тот день наживую удалили нерв.

Док покачал головой.

- Вы знаете, Юдес... у меня сейчас лишь одно слово на языке вертится - катастрофа... Не углубляйтесь в подробности самого лечения, это ни к чему. Что было после?

Я не сразу поймал сея на том, что тру ладони друг о друга. Руки горели.

- Мы вышли из кабинета. Представляю, какой у меня видок был, - я усмехнулся.

Док что-то подчеркнул.

- Мама во время лечения была рядом?

- Да.

- Она вас поддерживала морально?

Я мотнул головой.

- Нет. А смысл? Боль бы от этого не прошла.

- Ну, можно было бы сделать повторный укол, как минимум. Такого предложения от врача или от мамы не поступало?

- Нет. Там ведь все по времени...

Док усмехнулся.

- А ведь это ваше здоровье, Юдес... в том числе, моральное. Но если время - то, конечно... М-да... Что было после? Что сказала мама?

- Сказала, что врач была мной недовольна. Я ей мешал криком. Она сказала маме: " ваш сын - неженка".

- И мама сказала об этом вам?

Я кивнул.

Док резко встал, небрежно кинул ручку на исписанный лист, подошел к окну. Я замер. Повисла тишина. Тихое тиканье настенных часов. Мучение.

- Док, ну правда... Я же орал как резаный, на меня люди оглядывались, когда я из больницы выходил...

- Выходил? Вы были один, Юдес?

- Нет, я же говорил, что пришел с мамой...

Док повернулся ко мне.

- Какая разница, с кем вы пришли? Вас бросили в сложный момент. Вы плакали от боли и страха, а вас упрекнули в слабости и трусости, что вы не умеете терпеть. Вы были один, Юдес. Ваши слезы никого не интересовали, их никто не принял.

- Как и у отеля, док.

- Нет! Вы не были виноваты! Вам должны были помочь избавиться от боли, а не усиливать ее! - док подошел ко мне, я поднял на него глаза, не зная, что сказать, - Юдес, нежели вы не понимаете?! Вам ведь прямо указали на то, что ваши слезы - это ваша постыдная слабость! И не надо сейчас стокгольмского синдрома, пожалуйста! Вы не можете плакать при родных, потому что вам внушили, что это плохо! Как бы вы ужасно себя не ощущали! А это не так! Все, каждый, любой человек, даже самый законченный подлец и негодяй, когда он испытывает страдания, если они не являются карой за его поступки, заслуживает, слышите, заслуживает сочувствия, Юдес! А вы были ребенком! Беззащитным, слабым, нуждавшимся в защите, ребенком!

Док тяжело вздохнул, подошел к стоящему в углу кабинета кулеру, налил воды, залпом выпил. Вздохнув, сел за стол.

Я молчал, осмысливая произошедшее. Только что мой терапевт практически сорвался на крик. Его трясло! Мне стало не по себе. Я не могу понять, что вызвало в нем такие эмоции. Обида за меня? Или же моя история напомнила ему о его собственном детстве?..

- В общем, Юдес... Когда вы были виновны, нормального прощения и утешения вы не получили. Когда вы не были виноваты, нормального утешения и помощи вы не получили.

Док встал, сжав руки в замок, облокотившись на них подбородком. Затем, смяв исписанный листок, отправил его в мусорное ведро .

-Юдес, я считаю, вам нужно откровенно поговорить с родителями обо всем, что мы с вами обсуждали здесь. За исключением эпизода с девушкой.

Я посмотрел на дока.

- Как мне лучше начать? Это же шок...

- Шок, Юдес, это ваше детство и последствия, вышедшие из него. А начать надо искренне. Мягко и любя, но говорить нужно правду. То, что ходите ко мне. О чем мы говорили и зачем. А потом - задавайте вопросы. И не бойтесь. Вы уже достаточно боялись за эти годы. И еще, Юдес. что бы в не услышали в ответ, не теряйте самообладания. Вам нужна не новая ссора, не усугубление ваших проблем. Вам нужно разобраться, что двигало ими. И бабушкой, и мамой, и отцом. Кстати, его реакция?

- На что? - я смутился.

- На произошедшее в зубной.

- Он купил мне игрушку, как узнал. Вечером.

- Ну, хоть что-то...

 

Завтра, мой милый ДИ, я иду в гости к своей семье. И мне впервые стыдно за цель моего к ним визита.

10.

 

07.03.11

Здравствуй, дружище! Как помнишь, остановились мы на весьма щекотливом моменте. Нанесение данного визита мне стоило больших душевных сил. Я не представлял, как начну разговор. Как расскажу им обо всем, что со мной происходило за эти годы. Я боялся, страшно боялся увидеть перемены на их лицах: сползающую улыбку, нахмуренные брови, непонимание и осуждение в глазах. Я шел домой, в место, где вырос, как на каторгу. Это было больнее всего.

 

-Юдес, мой мальчик! - бабушка честно использовала выпавшую ей возможность задушить меня в объятиях. Следом присоединились мама с папой.

Они совсем не меняются с возрастом! Та же женщина, тот же добродушный мужчина, только с редкой проседью в волосах, ну, и чуть побольше морщин. Совсем чуть-чуть. Та же подвижная ба, которая, кажется, даже дома успевает наряжаться красиво, гармонично и по последнему слову моды. Все, как и раньше. Я - единственный элемент, подвергшийся необратимым (а, может, все же?..) изменениям.

Накрыт стол, на заднем фоне тихо играет старое радио. Разговоры обо всем - работе, отдыхе, дальнейших планах. Обо всем, кроме проблемы, для решения которой я и пришел. Но мне не хотелось портить вечер. Мы продолжали вести мирную беседу, шутили, смеялись. А я все никак не мог найти нужного мне... нет, нужного НАМ момента. Прошло около часа, прежде чем я понял, как лучше начать беседу.

- А давайте посмотрим фотографии? - я точно знал, что в большом фотоальбоме хранятся снимки с лета 1991 года.

- Конечно, давайте! Здорово! - папа, встав с дивана, направился к огромному книжному шкафу, и, достав альбом, вновь сел к нам.

Передо мной с первых страниц раскрылась жизнь моей семьи. Месяцы, годы, дни рождения. Огромный игрушечный пес в цветном берете, подаренный мне в два года. Удочка в четыре. Велосипед в пять. Джинсовый костюм. Мне шесть. Я вглядывался в лицо мальчика, стоящего на стуле и читающего стихи. Что я учил на тот день рождения? Не помню. Знаю лишь, что это был последний праздник, на котором я публично выступал перед собравшимися дома.

- Смотри, какая ты тут лапочка! - бабушка, умиляясь, смотрела то на меня, то на мальчика с фотографии.

А я физически ощущал страх, затаившийся в душе. Я знал, что на следующей странице. Когда я был подростком, я обожал смотреть этот толстый альбом. Но, сам того не осознавая, старался как можно скорее пролистнуть следующие две страницы. Видимо, док прав. Подсознание - лучший наш телохранитель. Но тогда вновь возникает вопрос - почему, несмотря на защиту, я был искалечен?

- Давай дальше! - решительно попросил папа. Я перевернул страницу.

-Ой, это мы с тобой в отпуск собираемся! А это мы с чемоданами возле дома стоим! - радостно воскликнула ба. Мои губы тронула нервная улыбка. Скорее, тик.

- А вот отель, где вы жили. Красивый! - мама указала на здание, куда я не мог решиться зайти в свои шесть лет. В этот момент я не чувствовал ничего, кроме отчаянного желания начать этот проклятый разговор, с тем, чтобы поскорее его завершить. Голос, дрогнув, сорвался. Я закашлялся.

- Осторожнее, дорогой! Что такое? - мама обеспокоенно посмотрела на меня.

-Нет, все в порядке... Я просто хотел спросить кое-что у бабушки, про от год, отпуск. ..- голосовые связки будто в тисках. Этот глухой полушепот - это голос Клопена? Я ненавидел себя за то, что должен произносить все это. А если они не забыли? Если это и их боль тоже, не менее, чем моя?

Бабушка живо кивнула.

- Шикарная была поездка! Какой там чистый воздух! А как кормили вкусно! Ты, наверное, уже не помнишь, маленький был.

- Помню, почему же! Там и фрукты сочнее, и мужчины сильнее, - мы рассмеялись.

- Точно! Так и было! А помнишь то чудесное мороженное?

- Конечно! Я его очень любил.

- Только вот лишился по собственной глупости, - бабушка хитро улыбнулась, испытующе глядя на меня.

Я замер. Ба помнит. Да и мама с папой не выказали удивления.

- Да, помню, было дело, - я нервно хохотнул, сжав руки в замок.

- Дело?! Хах! Ты провернул тогда целую операцию! Ко мне недавно в гости заходила подруга, так мы с ней думали, как такой маленький человечек сумел проскочить мимо охраны, пробежать пол парка!..

Я оглушен. Ослеплен. Милый мой ДИ, у меня в душе начался кавардак. Я сидел и смотрел на смеющихся родителей. К горлу медленно подползла тошнота.

- А что сказала твоя подруга? - мне удалось произнести это спокойным голосом. Я уставившись в одну точку перед собой, ловил каждое слово.

- Ну, она конечно, посмеялась. Прежде всего надо мной, что бегала там, как дурная... Ну, и над тобой, конечно! Но ты не переживай, я за тебя вступилась!

- Как? - я посмотрел ей в глаза и тут же отвел взгляд.

- Сказала, что ты вырос хорошим, достойным человеком! Что не зря тебя, видимо, били.

- Ты так и сказала?!

- Ну да. А что тут такого, Юдес? Неужели ты никогда никому не рассказывал про тот случай, не смеялся над этим с друзьями, может?

Я усмехнулся. Терять уже нечего, верно?

- Рассказывал, разумеется. Моему психотерапевту.

В воздухе повисла тишина. Гнетущая, вязкая. Первым ее нарушил папа.

- Кому? А...нет, не так... Зачем? Да, вот так верно. Зачем ты ему об этом рассказывал, сынок?

Ступор отступил.

- Какого дьявола тебя вообще к нему понесло?!

- Мама, спокойнее, пожалуйста, у тебя давление! Юдес, что происходит?

Я сцепив руки, опустил взгляд. Пути назад нет. Надо просто успокоиться самому и успокоить родителей.

- Послушайте, многие ходят к психологам, в этом нет ничего преступного. В Америке это частая практика...

- Ты не американец! Ты француз, Юдес! - бабушка уперла руки в бока, недовольно нахмурив брови, - у тебя есть семья, куда ты можешь прийти и которой можешь все рассказать!

- Мама, пожалуйста! Юдес, ты не сказал, что ходишь к психологу! Ты сказал про психотерапевта, это раз. Второе - ты сказал, что делился с ним воспоминаниями о том случае из детства. Почему?

Безумно сложно. Как сказать? Все заготовленные фразы, будто сговорившись, вылетели из головы. Я остался один на один со страхом. Вздохнул.

- Да, все так. Я должен был сказать вам раньше, знаю. Но я думал, что все удастся решить, не вмешивая вас в это...

- И как давно ты посещаешь...его? - осторожно спросил папа.

- Полтора месяца. Знаю, знаю, - я примирительно поднял руки, увидев желание всех троих засыпать меня новыми вопросами, - я все расскажу.

Три пары глаз, прожигающих меня насквозь.

- У меня была веская причина его и продолжить сеансы. И я не случайно сказал о том случае. Я очень давно страдаю от одного расстройства...

 

Я рассказывал, выслушивал замечания, отвечал на вопросы. Возможно, зря. Я выложил им все, кроме происходившего в доме некогда моей возлюбленной 14-го февраля. Рассказал, что об этом думает док.

-То есть, сначала ты говоришь, что я виновата в том, что хотела тебя отлупить, а потом - в том, что не сделала этого?!

- Я не это имел в виду. Ни ты, ни я, ни кто-либо еще не виноваты. Я просто хочу разобраться в себе и понять, как жить дальше.

Мама сидела, сжав руки в замок, папа задумчиво смотрел на отложенный в сторону альбом.

-Знаешь, милый мой, - бабушка, еще не оправившись от шока, в который поверг ее мой рассказ, говорила с напускным спокойствием, медленно, будто объясняла что-то не слишком сообразительному ребенку элементарные вещи, - это все глупости. Я никогда не верила и не поверю в то, что на гибкую, гибкую, Юдес, психику ребенка может повлиять не приведенное в исполнение наказание. Я ведь пальцем тебя не тронула! Чего тебе не хватает в жизни, что ты пытаешься найти себя в подобном?!

А я сидел и не знал, как донести три простые истины до моих родных. Как доказать им, что гибкую психику детей ломают чаще, чем карандашные грифели? Что это не сексуальная вольность, не распущенность, это потребность, намертво сросшаяся со мной? Что я правда не виню никого из них?

- А сейчас почему ты не двигаешься?

-Мама, я очень тебя прошу!..

- Нет, ну правда! Юдес, если ты набрался смелости и рассказал нам обо всем, почему бы тебе этого не продемонстрировать? - бабушка с нескрываемым интересом посмотрела на меня. Я чувствовал, как глубоко внутри начинает подниматься волна ярости.

- Если бы я сказал, что у меня, предположим, эпилепсия, ты бы попросила меня для наглядности покататься по ковру с пеной на губах? - мне с трудом удавалось сохранять спокойный вид.

- Инвалид! Моральный, несчастный инвалид! - бабушка резко встала, и, громко хлопнув дверью, вышла из комнаты.

- Что мне делать? - мне казалось, я сказал это достаточно тихо, чтобы меня не расслышали. Но вновь просчитался.

- Я не знаю, Юдес, я не знаю, - мама медленно взяла пустые чашки, и, не глядя на меня, вышла из комнаты.

Папа вздохнув, закрыл альбом. Положил руку мне на плечо.

- Они потом поймут и примут, сынок, ты не переживай. Просто этот очень внезапно все. Главное, не отчаивайся. Ты не сделал ничего плохого. Насколько я могу судить, ты доверяешь этому доку. Значит, просто следуй его указаниям. Ты справишься со всем, что тебя тревожит. А мы, как бы ни сложилось это все дальше, конечно, поддержим тебя.

Я благодарно кивнул ему. На глаза готовы были навернуться слезы, но проклятый блок, как мощная плотина, вновь сдержала их. Я заплакал, лишь выйдя на улицу.

 

11.

 

21.03.2011.

Здравствуй, мой милый ДИ. Прости, что так долго не писал. Не мог найти времени и сил. Ни для тебя, ни для дока ( а он, как ты сам понимаешь, за последние месяцы стал далеко не последним человеком в моей жизни). На следующий день после разговора с родителями я заскочил к нему, кратко передал суть произошедшего.

- Вы молодец, что решились. Ваш отец прав. И мама, и бабушка, конечно же, найдут в себе силы понять и помочь вам. И попросить прощения.

- Док, я ведь правда уже давно простил их...

Док лишь покачал головой.

-Юдес, это не важно. Взгляните сюда, - док, вытащив белый лист бумаги из ящика стола, начертил на нем квадрат и с силой ткнул ручкой в центр. Бумага порвалась. Док, закусив губу, с удовольствием принялся расковыривать ее острием ручки, - когда во время штурма крепости ядро пробивает в стене дыру, отбив атаку, оборонявшиеся не просто кладут в образовавшуюся брешь камни. Они цементируют дыру, иначе, рано или поздно, она вновь образуется на том самом месте. Камни рухнут. Позвольте вашим родственникам восстановить разрушенную ими же крепость.

- Что мне нужно сделать?

-Просто позвольте им попросить прощения и скажите, что прощаете их, - док грустно улыбнулся.

 

***

 

Все сложнее на работе. Я стал рассеянным, у меня все летит из рук. Мной недовольно начальство, мной недовольны наши клиенты. Чем больше их за день - тем сильнее мысли душат меня, я полностью под их контролем. Меня выбивает из колеи буквально все: их парфюм, их одежда, идеально выглаженные рубашки и блузки, их спокойные, серьезные лица, даже их манера говорить, все это сводит меня с ума.

Сегодня днем, как назло, был наплыв клиентов. Красивых, строгих, идеальных клиентов. Я, потеряв всякую надежду на то, чтобы обуздать то и дело возникающие в голове образы, видел в них не объектов, приносящих нашему банку прибыль, а субъектов, справедливых и суровых судей, перед которыми мысленно представал жалким, провинившимся, полным раскаяния и готовности понести заслуженное наказание. За что угодно. За то, что выронил из рук карандаш. За то, что тот был недостаточно острым, за то, что я долго возился с бумагами клиента и за то, что недостаточно вежливо поздоровался с ним. За что угодно.

- Люгранд, ты в своем уме? Да что с тобой такое, в конце концов?! - коллега стоял напротив, разведя руки в стороны и в упор глядя на меня. Я ответил ему вопросительным взглядом. На большее не хватило сил.

- Ты сам не свой последнее время. Дерганный какой-то, несобранный. Бледный. Не заболел часом?

- Наверное, всему виной духота. Последнее время здесь очень душно, не находишь? - я нервно улыбнулся, и, не дав ему опомниться, вскочил с кресла. Поток клиентов иссяк, но я точно знал, что он в любую минуту может нахлынуть с новой силой. Если уходить, то - сейчас, пока никто из них не сидит напротив меня.

- Я на пару минут, - бросил, уже выбегая из кабинета ошалевшему товарищу, и, схватив свой плаще с вешалки, бросился на улицу.

Милый ДИ, я не знаю, каким чудом я не попал под машину, не сломал себе нос о фонарные столбы, в которые влетал на бегу, как я не зашиб никого из туристов, возмущенно оборачивающихся и кричащих мне вслед ругательства на разных языках. происходящее казалось кошмарным сном. Я бежал, со всех ног бежал от этих кошмарно притягательных лиц, от требовательного тона начальства, от раздраженных коллег. Но я никак не мог убежать от самого себя. В этом вся проблема.

Помню, как добежав до площади, упал с беззвучным криком на землю. Кажется, ко мне подходил пожилой мужчина, что-то спрашивал про имя, предлагал вызвать скорую. Я лишь мотал головой. Помню, что с трудом поднявшись, вновь побежал. Почему? Кажется, тот сердобольный старик, так и не узнав моего имени, назвал меня "сынок"?

Милый мой ДИ, а зачем все это знать ТЕБЕ? Я, добежав до дома, без сил, не раздеваясь, рухнул на кровать и проспал до глубокой ночи. Меня не разбудил ни телефон с бесконечными звонками с работы, ни гул туристических толп под завывание машин за окном. Я вроде бы пришел в себя, проснувшись. Снял верхнюю одежду, умылся, заварил чай.

А потом сел к тебе и вновь растревожил не успевшую закрыться рану. Каким образом ты в данной ситуации мне поможешь? Чем ты помог мне ранее? Я, вспоминая все, что со мной происходило, может, и нашел корень проблем, но не нашел способа их решить. Неужели док допустил ошибку?

Завтра я иду к нему. Но, боюсь, о нашем разговоре ты уже не узнаешь. Наше общение и без того слишком затянулось. Спасибо тебе за все, ценю твою попытку помочь. Но дальше - мы сами.

 

12.

 

27.03.2011.

Не скучал? Я думал, что найду тебя рвущим собственный переплет от охватившего тебя отчаяния из-за нашей разлуки. Жизнь - удивительная штука, дружище ДИ!

 

-Юдес, скажите, как вы сейчас себя чувствуете? Все в порядке?

Док слушал меня не перебивая, закрыв глаза и плотно сжав губы. На лбу отчетливо вырисовывались глубокие морщины.

- Все хорошо, док. Сейчас все хорошо. Я ведь с вами, - я рассмеялся, но терапевт даже не улыбнулся. Встав с кресла и не глядя на меня, он медленно подошел к окну и стал напряженно всматриваться в кирпичную стену здания, стоящего напротив. Я терпеливо ждал. Наконец, док вернулся за стол и нарушил воцарившееся было молчание.

- Юдес, вы на протяжении всего времени нашего с вами общения были максимально откровенны со мной. Вы рассказывали мне о том, чего не знали ни ваши друзья, ни ваши родные. И я очень ценю это и благодарен вам за оказанное мне доверие.

Я смущенно кивнул.

- Док, ведь это целиком и полностью ваша заслуга. Я не стал бы доверять вам все, что доверил, не будь я полностью уверен в том, что могу на вас положиться.

Терапевт медленно кивнул.

- Спасибо, спасибо... Скажите, вы до сих пор готовы следовать моим советам?

Он внимательно посмотрел на меня. Потом отвел взгляд.

- Юдес, не поймите меня неправильно...

И вновь заминка. Мой милый ДИ, если бы я знал, чем закончится данное посещение, думаешь, пошел бы я к доку в этот злосчастный день?

- Док, что случилось? Я не понимаю...

- Юдес, я вынужден признаться, что не вижу смысла продолжать наши с вами сеансы. Ваше состояние ухудшается, вы не можете этого не замечать. Если раньше вы могли контролировать обсессии, то теперь над вами вяли верх и компульсии. Выплескивая воспоминания на бумагу, вы не оставляете их там "жить", вы не ограждаете себя от них, как предполагалось изначально, не абстрагируетесь от написанного. Ситуация усугубилась. В этом моя огромная вина перед вами.

Я слушал дока, физически ощущая, как в самых далеких уголках души пробуждается липкий, мерзкий, животный страх.

-Я признаю свое поражение как профессионал, как психотерапевт, как психолог. Даже как ваш друг я признаю поражение и искренне раскаиваюсь в том, что не оправдал вашего доверия.

- Док, но ведь мы столько сделали вместе! Вы вели меня как слепого по моим собственным ощущениям и воспоминаниям, которые вы же помогли восстановить! Может быть, проблема во мне? Скажите, что на моем месте сделали бы вы, я готов даже слепо копировать вашу модель поведения, потому что по - прежнему вам верю...

- Юдес, - тон, которым было произнесено мое имя, заставило меня замолчать на полуслове, - я не могу предоставить вам готовую модель поведения, потому что я, даже если очень постараюсь, не смогу представить, какой зуд раздирает вас изнутри, я никогда не смогу ощутить этого физически. Я изо всех сил могу поддерживать вас морально, но на данной стадии я уже не смогу дать гарантий того, что не сделаю хуже. Потому что сам я никогда не испытывал подобных эмоций, переживаний и желаний. Этот случай практически не изучен в науке. Юдес, самое разумное и гуманное, что я могу сделать для вас - посоветовать адрес высококвалифицированного специалиста...

- Док, но ведь вы сам - отличный специалист!

- Я терапевт, Юдес. И если вы действительно доверяете мне и готовы следовать моим советам, прислушайтесь ко мне и обратитесь к врачу, - док, наконец, посмотрел мне в глаза.

Это стало последней каплей.

- Но ведь вы сами говорили мне, что не хотите пичкать меня таблетками, хотя сами имеете такую возможность! Док, вы сами говорили мне, что человеческую душу нельзя глушить химией, как бы ни было сложно! Вы же сами хотели восстановить мой человеческий облик, потому что тот, кто вчера бежал на площадь, был самой презренной и жалкой тварью, но не человеком, -я не заметил, как перешел на крик, как встал, сжав кулаки от переполнявшей меня ярости, от осознания собственной беспомощности, - док, вы сами хотели сделать меня человеком, человеком, а не овощем, зависящим от препаратов!

Он пытался убедить меня в том, что никаким овощем я не стану. Но тогда почему сам не выписал мне ни одного рецепта? Уж не потому ли, что прекрасно понимал, что если не сразу, то потом - точно дойдет до точки невозврата, а он так привязался ко мне, что никогда не сможет себе этого простить? Что он готов отказаться от имиджа уверенного в себе терапевта, врачевателя людских душ, но не погубить во мне остатки человека?

Он битый час старался убедить меня в том, что я - человек, несмотря на все проблемы, все мои "особенности", как он это назвал. Но резко замолчал, когда я повторил ему его же слова о том, что сам он никогда подобного не испытывал и не знает, как ощущает себя тот, кто постоянно живет этим чувством. Что если бы я мог, я бы поместил его внутрь себя, хотя бы на день, чтобы он смог убедиться в отсутствии человека внутри меня в эти страшные моменты.

Я со слезами на глазах умолял его не прекращать сеансов, предлагал увеличить плату за них, предлагал сделать встречи более редкими, я был готов на все, что угодно, лишь бы полностью не прекращать посещений дока. Он пытался меня успокоить, все убеждал, что я не имею права так рисковать, что я должен быть сильным. Взял с меня слово пойти к его другу. Я, конечно, пообещал, что пойду, из уважения к доку. Ведь, по - сути, мне все равно уже нечего терять.

Мой дорогой ДИ, не так я представлял себе наше с доком прощание. Да, мы уверили друг друга, что будем созваниваться, по-дружески, что я буду заходить к нему, делиться новостями и успехами, он настаивал на том, что обязательно будут успехи, а он, в свою очередь, будет ходить на мои выступления вместе с семьей.

Мы обещали, оба зная, что этого не будет. Что док останется лишь в моей (твоей? Нашей?) памяти. Жизнь -удивительная штука, дружище ДИ! Ведь я вернулся к тебе, навсегда распрощавшись с тем, чьей идеей ты когда-то стал.

13.

 

2.04.2011.

Руки дрожат, я сам - сплошная дрожь, сплошной тик, натянутый нерв. Только теперь я понял смысл фразы: "Никогда не говори "Никогда". Уйдя от дока, я думал, что прошлый месяц стал худшим в новом году. Думал до сегодняшнего дня. Точнее, до момента, когда в окне моего любимого кафе увидел ее.

Мы расстались через семь месяцев после того, как она взялась за ремень. Вновь переезд. Неловкие объяснения. Объятия. Наивные и чистые слезы двух влюбленных подростков, которые думали, что больше никогда не увидятся. Мы дали слово никогда не писать друг другу писем, чтобы поскорее прошла боль. Романтизировали ли мы наше горе (а это было, несомненно, горем для нас)? Да. Но можно ли нас в этом винить?

Через несколько лет была другая. Мы спали, играли в счастье, но того, что дала мне первая любовь, эти отношения не способны были дать. Наверное, это и к лучшему. Мы расстались без криков и скандалов, когда оба убедились, что стали надоедать друг другу. Тем для разговоров не осталось, а секс уже не мог склеивать растущую с каждым днем трещину.

Изредка были мелкие интрижки, флирт, поцелуи, приглашения зайти на чай, перераставшие в предложение остаться на ночь. Но и они не могли сравниться с той, подростковой любовью. Прошло десять лет, и в течении всего этого времени я не переставал вспоминать о ней, даже будучи с другими. Что это, мой милый ДИ, подлость или же преданность?

Это случилось сегодня вечером, уже стемнело. Я шел с работы. Забрал вещи, документы, относительно положительную характеристику и рекомендации. Не хотел ни искать новую, ни сокрушаться о потере этой. Рано или поздно я должен был уйти, просто прими это как факт. Не хотел ничего, только посидеть за любимым столиком, и, глядя в окно, пить терпкий кофе, чтобы хоть ненадолго прийти в себя после всего случившегося, набраться и сил и подумать, как жить дальше.

Но за моим любимым столиком сидела она, с каким-то мужчиной. На вид - мой ровесник, приятная внешность, деловой костюм. Я мельком взглянул на него, сам понимаешь, на кого я тогда по настоящему смотрел.

Те же родные черты лица, глаза, щеки, губы, та же улыбка, ухоженные руки. Обручальное кольцо. Я не мог оторвать от нее взгляда. Рассеяно поблагодарил женщину, протянувшую мне выпавшую из онемевших рук папку с бумагами и продолжил любоваться той, которая навсегда изменила мою жизнь. Пытался прочесть по губам, что она говорила сидящему напротив. Наверное, так дети замирают перед витриной магазина со сладостями.

Любил ли я ее в тот момент? Или же я любил свои воспоминания о ней? О том дне? Любил то, что она со мной сделала?

Собеседник, проведя кончиками пальцев по ее щеке, встал, и, что-то сказав, направился в сторону прилавка. Она улыбнулась. Сначала, опустив взгляд, рассматривала чашку, стоявшую перед ней. Затем посмотрела в окно.

И снова - та самая девочка, сидящая в кабинке колеса обозрения. Вновь этот взгляд, в котором совсем нет страха, есть лишь искренний интерес и удивление, на которые способны только дети.

Я не зашел в кафе. Она из него не вышла. Лишь приложила ладонь к стеклу, как это сделал я со своей стороны. Минута, две, три. Мы разглядывали друг друга, осторожно, будто боялись, что слишком пристальный взгляд развеет лицо человека напротив, исказит его, сотрет даже память о нем.

- Bonjuor, madam! - беззвучно, одними губами. Но она поняла.

- Bonjuor, mon petit! - беззвучно, но я понял.

Когда за столик вернулся мужчина, его собеседница задумчиво смотрела в окно, за которым никого не было.

Маленький, вечный ребенок. Потому что так - легче, даже через страдания - удовольствие. Будь на моем месте мужчина, настоящий мужчина, он подошел бы к ней, ДИ. Сказал бы, что коллега, просто пожал бы руку, услышал голос. Мужчина, но не мальчишка.

Я прекрасно осознаю, что сам себе гублю жизнь, потакая этим желаниям. Но я настолько свыкся с данной ролью, которая позволяет мне, пусть лишь мысленно, но достигать желаемого, что я не могу расстаться с ней, даже ради любви. Легче приспособиться, вечно играть, ожидая того, что у нормального человека вызывает лишь отторжение и злость. Это и есть моя настоящая проблема, ДИ?

Возможно, док прав и меня действительно может спасти лишь медикаментозное вмешательство? Скоро прием. И я не буду лукавить, ели скажу, что это - моя единственная оставшаяся надежда.

14.

 

5.04.2011.

Здравствуй, дружище. Я только от врача. Или правильнее сказать - мы? Это даже отдалено не напоминало сеансов с доком. Но - обо всем по порядку.

 

Ничем не примечательное с виду здание, приветливая девушка за стойкой регистрации. Не больница, по крайней мере, не та, которую рисует воображение при страшном слове "психиатрия".

- Не беспокойтесь, эти сведения - чистая формальность. Мы тщательно охраняем данные нашей клиентуры и гарантируем, что все происходящее не выйдет за пределы кабинета врача! - обворожительная улыбка располагает к себе.

Меня провели по длинному светлому коридору, дверь налево.

-Здравствуйте! Проходите, пожалуйста, располагайтесь. Меня зовут Люсиан, я буду вашим лечащим врачом! - невысокий полный мужчина, широко улыбаясь, крепко пожал мне руку, жестом приглашая зайти.

Небольшая комната, стены выкрашены в нежный зеленый цвет. Посреди нее - несколько кресел, стоящих полукругом, часть из которых занята тремя мужчинами и совсем еще юной девушкой. Сидящие с интересом смотрели на меня. Врач, улыбаясь, хлопнул в ладони.

- Дамы и господа, мы все в сборе, и, думаю, можем начать. Сразу хочу сказать, что это первое и последнее наше с вами групповое собрание. Просто, чтобы вы знали, что не одни, что рядом есть такие же люди, которые, несмотря ни на что, нашли в себе смелость прийти сюда для решения тех или иных проблем.

Второе, о чем я вам сразу скажу, данная больница - не изолятор. Вы должны понимать, что в данный момент находитесь на такой стадии, когда изоляция вам не требуется и вы вольны выбирать, идти вам сюда или нет. Это ваше решение и ваша ответственность.

И, наконец, третье и последнее, вам об этом уже говорили, я лишь подтвержу, что все, что будет рассказано в этом кабинете, никогда не выйдет за эти стены. Поэтому убедительно прошу вас быть предельно спокойными и честными.

Голос уверенный, приятный. Открытая поза и совершенно никакого притворства.

- А теперь я бы хотел, чтобы вы все познакомились между собой и поделились друг с другом своими проблемами. Не бойтесь задавать друг другу вопросы, не бойтесь давать на них честные ответы. Вас за это никто не осудит. Итак, - врач оглядел нас, - кто желает начать?

- Дамы, вперед? - легкая насмешка в женском голосе, в глазах - пляшут чертята, задорная улыбка на лице.

-Прошу! - врач довольно кивнул, сев рядом с нами в круг.

- Хорошо. Если вы не против, не буду вставать, мне так комфортнее. Меня зовут Нази Мутон и у меня так называемая "карманная шизофрения", я - тульповод, так называемый хост с многолетним стажем. И моя проблема в том, что я заигралась. Хочу избавиться от своего детища, а почему-то не получается... Хэй, ну, хоть похлопайте мне! - и, рассмеявшись, девушка присоединилась к аплодисментам.

После них напряжение спало. Друг за другом пациенты, представившись, делились своими переживаниями, попытками найти выход из создавшихся ситуаций. Были слезы, смех, споры, советы. Люсьен, активно участвовавший в происходящем, тем не менее, не забывал что-то фиксировать маленьким тупым карандашом в толстом блокноте.

Я был последним. Сильно волновался, не из-за предполагаемой реакции слушателей, нет. Мне важно было грамотно и четко сформулировать свою проблему для Люсьена.

- Меня зовут Юдес и я страдаю от обсессивно-компульсивного расстройства вкупе с альголагнией. Наверное, моя главная проблема в том, что я очень запустил себя в плане контроля мыслей и они стали одерживать надо мной верх.

Люсьен кивнул.

- Юдес, расскажите подробно о ваших ощущениях. Как эти мысли приходят? Что вы испытываете? Как справляетесь с ними?

- Приходят внезапно, но очень часто. Где угодно. В магазине, на работе, в гостях у друзей, на вечеринках, во время моих выступлений. Даже в церкви было, - я улыбнулся, - даже в ней. В зависимости от ситуации, в которой я нахожусь, вырисовывается сюжетная линия. Сначала - от и до, быстро и эпизодически. Затем, когда сюжет понятен, начинают формироваться детали. Предыстория, слова, жесты. Я по несколько раз прокручиваю их в голове, подбирая наиболее подходящий для данной ситуации вариант. Это может длиться десять минут, может - несколько часов, в зависимости от того, кого я вижу на месте наказующего.

Когда завершается и эта стадия, я начинаю прислушиваться к своим ощущениям. Что вызывает во мне эти чувства? Осознание того, что это делается ради моего же блага, наверное, основная мысль и цель всего процесса. Даже в строгом тоне и взгляде, даже в наносимых ударах я вижу любовь ко мне, как ни банально. Прокручиваю готовый сюжет в голове, я могу прокручивать его часами, могу - днями. Излюбленным - несколько лет. Смесь чувств, страха, стыда, желание избежать этого. Да, - я кивнул увидев, как приподнялись брови Люсьена, - во время процесса во мне идет борьба. Я желаю этого, но понимаю, что не должен хотеть происходящего, и стараюсь до последнего выторговать себе прощение. Когда воображаемая вина слишком велика - я довольствуюсь его получением до самого процесса.

В деталях представляю выражение наших лиц. Даже мысли, мысли человека, который исполняет свой долг по отношению ко мне, я тщательно подбираю, дабы картина была полной. Управляю его эмоциями, переключаясь со своих.

- И чем все заканчивается?

- Прощением. Без него картина не будет полной и меня не отпустит. Слова утешения, объятия, слезы. Успокоение и примирение, прежде всего с самим собой. Я прощен и свободен, и могу спокойно жить дальше.

- И никакого сексуального подтекста?

Я кивнул.

- Абсолютно. Он здесь лишний. Это не прелюдия и не игра, а самодостаточный и локализированный процесс.

- Интересно, интересно... - Люсьен что-то записывал, закусив губу, - а что с компульсиями?

- Движение. Хочется движения, в ногах зуд, я готов бежать, идти, ехать куда глаза глядят, лишь бы не сидеть на месте.

- Хорошо... я вас понял. Может, у кого-то есть вопросы?

Нази кивнула.

- У меня есть. Я заранее прошу прощения, если обижу тебя им, я не со зла. На самом деле, я, конечно, слышала о таком феномене, но не думала, что это происходит именно так. Сам понимаешь, всяческие клише, образы, которые формируются фильмами и книгами. Но... тебя не смущает твой возраст?

Я внимательно посмотрел на нее.

-Прости, что? Мой возраст?

- Да. В твоих мыслях ты предстаешь тем, кем являешься или же ты видишь там себя ребенком?

Я задумался.

- Я ребенком себя ощущаю. То есть испытываю чувства, эмоции и переживания, какие испытывал бы ребенок. Но внешне я такой, каким являюсь на данный момент.

Нази кивнула. Смущенная, замялась.

- А.. тебя это никак не смущает? Не обижайся, но ведь это не совсем логично. Предположим, сам процесс наказания представить еще более-менее можно. Но - утешение? Ты видишь себя с разных ракурсов?

Я снова кивнул, понимая, к чему она ведет.

- Я могу понять, как выглядит все от первого лица. Но я не понимаю, как это выглядит, если ты абстрагируешься и смотришь на это как бы... со стороны. Ты действительно видишь взрослого плачущего от боли, стыда, раскаяния, да не важно, от чего, мужчину в объятиях какого-то человека и эта картина приносит тебе облегчение?

Я молчал. Не знал, что сказать. Ведь это действительно дикость. Это действительно нереально. Это действительно неправильно.

Люсьен примирительно поднял руки.

- У всех у нас в голове порой появляются несуразные мысли и мы прощаем их себе, понимая, что они не выйдут за пределы нашего сознания.

-Но ведь я-то хочу их выпустить, - вот оно. Вот оно, вот эта проблема, вот она и обрисовалась.

- А вас это будет как-то смущать? Какая разница, как вы выглядите наедине с человеком, которому доверяете? Вы никому не приносите вреда. Вы не опасны для общества. Навязчивые мысли легко заглушить парой средств, с этим не будет проблем. Юдес, но вед в остальном вы - вполне нормальный человек? Разве нет? - Люсьен посмотрел мне в глаза, но быстро отвел взгляд. Он сам знал ответ.

 

Вот так, мой милый ДИ. Вот и все, что следовало мне понять. То, во что я вляпался, никуда не денется. Это же норма, кажется так? Я не уйду ни от описаний, ни от разговоров, ни от образов, ни от таблеток. Это на всю жизнь.

 

15.

 

6.04.2011.

Это на всю жизнь. На часах 3.48 ночи. Я стал старше еще на один день. А ведь каждый день - это барьер между мной и тем, кем вынуждают меня быть зуд и навязчивые мысли. Мне 26 лет. Через месяц - 27. ОКР победило. Альголагния победила. Конечно же, выход есть, он есть всегда. В моем случае их два.

Взгляни, мой милый ДИ. Этому Мужчине на видео 47 лет. Он добровольно снимает с себя одежду, ложится, что-то бормочет в свое оправдание перед высокой худой женщиной в офисном костюме. Кем он себя представляет? Судя по снятой им форме, школьником. Точно. Она глядит в мнимый табель с оценками. сколько двоек схлопотал "малыш"?

На это невозможно смотреть. Это игра и страшная пошлость. Ди, это противоестественно. Как бы он себя не ощущал, кем бы не представлял - он остается взрослым больным человеком. А что будет, когда он поймет, что этот образ никогда не даст ему желаемого, по причине того, что бьют не его вовсе, а мальчишку, которого он лишь играет? Не потому ли те, кто снимает подобные видео для архивов, никогда их потом не пересматривают, как рассчитывали изначально? Потому что боятся увидеть не детей, а взрослых, неуклюжих, нелепых людей, которые получают наслаждение от противоестественных вещей?

Мой милый ДИ, да ведь я - такой же больной человек. И с каждым годом, с каждым месяцем и днем я все больше отдаляюсь от образа мальчика, который живет у меня в голове. Да даже будь со мной она, которая поняла, в чем я нуждаюсь, с каждым днем это все больше походило бы на пошлую игру двух извращенцев. А это не должно быть игрой, ДИ. Должно быть реальное наказание за реальный проступок, реальный стыд, страх, осознание, раскаяние и прощение. Но взрослых не наказывают подобным образом.

Внутри меня капризничает ребенок. Ему, такому маленькому, вдруг стало тесно внутри. Он не хочет, чтобы я надевал школьную форму и плакал из-за двоек. Я ведь взрослый, а взрослые так не делают. Погоди, малыш, скоро ты получишь свободу.

Я написал длинное письмо родителям. Каялся во всем, сказал, что прощаю их. Как научил док. Стало легче. Долго думал, писать ли самому доку. Не стал. Человек, который читал меня по моему прошлому и настоящему, конечно, все поймет и без письма. Всегда есть выход, мой милый ДИ. Первый мне не подходит. Что со вторым?

Я поглаживаю холодную рукоять пистолета. Вот он, мой маховик времени. Я не хочу расти. Не хочу и не могу взрослеть, пока внутри живет ребенок, эта проклятая иллюзия. Не хочу пичкать себя таблетками. Не хочу пытаться унимать зуд бегом. Я устал бежать, ДИ. Я как хомяк в колесе. С каждым новым кругом увеличивается гора нереализованных желаний, образов и обыгрываемых в голове ситуаций, которые копятся, мешая дышать.

Мой милый ДИ, уж лучше - так. Ведь это единственный способ достойно выйти из сложившейся ситуации, пусть и проигравшим. Я не мог выиграть ни при каких обстоятельства. Спасибо, что помог мне осознать и принять это.

Тебя будут читать. Полиция, родные, друзья. Расскажи им мою историю. Объясни все, утешь, как сможешь. Обещаешь? Вот и славно.

Ребенок внутри меня кричит. В ногах бешеный зуд. Но я сижу. Из уважения к тебе, ко всем, кто мне дорог. Еще минуту. пусть это станет моим триумфом. Может быть, я все-таки победил?...

Обнимаю. Твой Инфант.

 

Заключение.

Мой дорогой читатель, здравствуй. Спасибо, что осилил мое детище. Нет? Спасибо, что хотя бы попытался. Позволь мне быть с тобой до конца честным. Каюсь! Я не пытался увлечь тебя своей судьбой, не плакался тебе в жилетку и не просил ни сочувствия, ни осуждения. Моей первой и главной целью было показать тебе особый мир людей, страдающих от описанной мною проблемы. Зачастую люди, даже профессиональные психологи, психотерапевты и сексологи склонны относить алголагнию к числу сексуальных расстройств, считая своим долгом указать, что данная проблема не является опасной ни для самого человека, ни для общества, в котором он живет.

Я плохо разбираюсь в психологии, но во время написания "ДИ" смог разобраться в себе, напрочь разрушив два ошибочных стереотипа. Прошу тебя отбросить все недоверие к вышеописанному, так как абсолютно все описанные воспоминания, исключая откровенный разговор с родными, были пережиты мной в реальной жизни и детально проанализированы, что стало первым шагом к возможному решению нарастающей проблемы. Была ли она решена? Нет. Именно потому, что я не врач, не психолог. Но я лелею надежду, что данный труд станет образцом для ученых в данных областях. Потому что искренне верю, что если человек сам не имеет возможности оперировать, обязан лечь под скальпель ради всеобщего блага.

Не менее важным было для меня разрушить устоявшийся миф о том, что больной человек не понимает того, что болен. Нет, вовсе нет. Больной вполне понимает свою болезнь и себя в болезни, и понятие это - не гарант того, что он идет на поправку. Мы ходим среди обычных людей, ведем себя как обычные люди. Но внутри нас творится ад.

Все описанные симптомы - зуд, навязчивые образы и действия, все это переживают люди, которых нынче принято называть "моральные мазохисты". Но даже к ним был по ошибке приписан штамп, связывающий их проблему с проблемой в сексуальной области. Ничего подобного, будь уверен.

И третье, наверное, последнее, о чем хотелось бы сказать, а точнее - попросить тебя. Никогда не ставить клейма на людях. Никогда не суди их, не узнав о них всю подноготную. Внутри каждого человека идет борьба. Не становись одним из распинающих.

А если ты узнал в Юдесе себя - не позволяй себя распять.

С любовью, ваш Инфант.

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/