Лучшая половина

Глава 1

Сорок лет. Сорок лет – это уже много, это больше половины жизни, причем лучшей половины, дальше только хуже - старость. К этому возрасту у ее друзей и знакомых, в общепринятом смысле, уже все сложилось: семьи, взрослые дети, карьера, у кого что. У нее не сложилось ничего из этого. Замуж по-настоящему не вышла – один гражданский брак и парочка романов с женатиками, детей не родила - не получилось, большой карьеры не сделала. Работала менеджером среднего звена, жила с матерью и семьей сестры в большом теплом доме. Но, она любила жизнь, чертовски любила жизнь, и умела быть счастливой от того что имела. А имела, по ее мнению, не так уж и мало: хорошее здоровье, приятную внешность, замечательную фигуру, не пыльную работу и, близких и любимых людей рядом: маму, сестру, мужа сестры, которого давно уже считала братом и единственного племянника. И хотя в глубине души она верила в чудеса, даже не представляла, что жизнь может измениться так круто.

Началось это весной, в марте. Весной много чего начинается, вот и в ее жизни совершенно новый этап начался именно весной. Был обычный будничный рабочий день, когда на ее мобильном раздался звонок с незнакомого номера. Абонент говорил с явным акцентом.

- Добрый день, это Наталия Романцева? – раскатистое «р» и, то, что ударение в ее имени он поставил на «и» выдавало в нем француза.

- Да, слушаю вас.

- Мое имя Франсуа Понтье, я – нотариус. У меня к вам есть очень важный разговор. Не могли бы мы с вами встретиться?

- Важный разговор? О чем?

- Это касается ваших родственников во Франции.

- Но у меня нет родственников во Франции, кажется нет, я, во всяком случае, не слышала о таких.

- Мадам Романцева, это очень важно, нам необходимо встретиться и предпочтительно в ближайшее время.

- Ну что ж, если очень надо, давайте встретимся. Можем встретиться сегодня после работы, или послезавтра в субботу в течение дня, завтра, к сожалению, я не могу.

- Я хотел бы встретиться сегодня, я остановился в «Парк Отеле», если вам не трудно не могли бы вы подъехать сюда, я буду вас ждать, это очень важно.

Оставшиеся до конца рабочего дня три часа она думала, что же это за родственники во Франции и, откуда они могли взяться и, что могло им от нее понадобиться.

«Ладно, вечером всё и узнаю».

В холле отеля ее ждал пожилой француз, типично «нотариальной», но приятной наружности, в возрасте хорошо за шестьдесят. Увидев, как она входит в лобби отеля он застыл на секунду, но тут же направился к ней. На лице его было удивление.

- Благодарю вас, что вы пришли, может, пройдем в кафе здесь в отеле, и там поговорим.

Они расположились за столиком в пустом кафе и заказали по чашке кофе. Попробовав принесенный кофе месье Понтье поморщился, отставил чашку и начал разговор.

- Мадам Романцева, как я уже говорил вам, я нотариус и представляю интересы господина графа Пьера дю Труа де Шатоблан.

«Ничего себе, интересы графа… где графья и где я… хотя, по материнской линии какие-то аристократы в роду были, но вряд ли во Франции…»

- К величайшему сожалению, - продолжал нотариус, - господин граф недавно скончался, и перед этим настоятельно просил закончить дело, которое поручил мне два года назад. Дело в том, что два года назад скончалась единственная дочь графа Мари де Шатоблан де Талль…

«Господи, что ж они все поскончались-то и, что от меня-то нужно?»

-…Но, наверное, я сначала должен сказать, что де Шатоблан одна из старинных и богатых аристократических семей Франции… так вот… представители рода Шатоблан всегда вступали в брак только с равными себе, чтобы сохранить чистоту рода. Продолжение рода Шатоблан было всегда приоритетным. Но случилось так, что единственная дочь господина Пьера оказалась бездетной. Господин граф очень переживал из-за того, что род Шатоблан прерывается. Но, незадолго до смерти Мари призналась отцу, что у нее был ребенок… Дело в том, что Мари в юности увлекалась археологией и культурой Центрального Востока, и в 70-х, будучи студенткой, она часто ездила на раскопки каких-то древних курганов в Советскую Азию. Там у нее случился роман с русским студентом, она забеременела… сказать графу, что она ждет ребенка от какого-то советского русского студента ей казалось невозможным, отца она очень боялась, тем более она была помолвлена с очень достойным мужчиной - маркизом де Талль.

«Зачем, зачем мне эта история каких-то амбициозных аристократов, озабоченных своей родословной? Время уже девятый час, мне еще тащиться домой по пробкам…»

Видимо нотариус заметил ее нетерпение, которое она, как человек воспитанный, постаралась скрыть.

- Постараюсь быть кратким. Мари родила ребенка в Советском Союзе, в Узбекистане, и оставила его в роддоме. Это было в 1975 году. Когда она перед своей кончиной призналась в этом отцу, господин граф решил узнать судьбу этого ребенка, девочки. Могло случиться так, что эта девочка, теперь уже женщина, жива и ее можно найти. Ведь за исключением господина графа, которому на тот момент исполнилось 89 лет, она была единственным человеком, в котором текла кровь Шатоблан, хоть и разбавленная кровью неизвестного русского. Он поручил это нашей конторе, так как я, как и ранее мой отец, являемся поверенными семьи Шатоблан, и к тому же у нас есть контакты с Россией и бывшими республиками Советского Союза. Это было очень долгое и трудное дело, ведь прошло почти сорок лет, но нам удалось выяснить, что ребенка не стали оформлять в детский дом, а отдали женщине, которая в тот же день родила мертвого ребенка, оформили так, как будто бы Мари родила мертвого, а та женщина живого. Мари вернулась домой, а девочка осталась у той женщины, которая даже не знала, что это не ее ребенок. Мы узнали фамилию той женщины и стали выяснять, что случилось с ее семьей. Эту женщину звали Татьяна Романцева.

«Что за черт?! Так не бывает!»

- То есть, вы хотите сказать, что этой женщиной была моя мама, а я, тот ребенок? – спросила она.

- Вы ведь родились в Ташкенте 13 февраля 1975?

- Да, но…

- Все указывает на то, что это вы, но надо провести ДНК-тест, чтобы окончательно удостовериться в том, Шатоблан вы или нет.

- Кому надо? Мне не надо. Я Ромацева. Сорок лет Романцева, а вы мне тут, простите, городите какие-то истории из бразильских сериалов. Я не понимаю зачем вы все это придумали и, что вам от меня нужно?

- Я понимаю, в это трудно поверить… подождите… я покажу вам одну фотографию.

Он достал из своего портфеля фотографию и протянул ей. На фото, которому было лет 20, явно не цифровом, напечатанном на кодаковской пленке, крупным планом была изображена женщина лет за сорок. Она внимательно стала разглядывать ее, понимая, что видит знакомое лицо, не сообразив, однако, кого же оно ей напоминает.

- Не правда ли, очень похожа на вас? – спросил француз.

И тут она увидела, что женщина на фотографии действительно была очень похожа на нее, те же широковатые скулы, тот же аккуратный некрупный нос, а главное глаза, глаза которых в ее родне не было ни у кого, глаза «чайного цвета» и необычной для славян формы. Это в семье всегда было поводом для шуток: «видимо, прабабушка где-то нагрешила…».

- Кто это? – спросила она у француза.

- Мари де Шатоблан, не находите, вы очень похожи? Я специально выбрал фото, на котором Мари приблизительно столько же, сколько и вам. Я когда увидел вас в лобби, понял, что экспертиза не нужна, вы ее дочь. Ах! Как жаль, что господин граф не успел вас увидеть, это было бы большим облегчением для него. – Казалось, что нотариус действительно расстроен. - Но эта экспертиза нужна юристам, все должно быть официально проведено и оформлено.

- Что проведено, что оформлено?

- Ну как же вы не понимаете, - в голосе француза появились нотки нетерпения, - вас официально должны признать де Шатоблан. Вам придется поехать во Францию, где будет проведен ДНК-тест и….

- Господи! – перебила она его, - вы только что сказали мне, что я это не я, что родители, которых я считала своими сорок лет - не мои родители, что какая-то французская вертихвостка бросила меня в роддоме и, только благодаря добрым акушерам я не попала в детдом… Дайте же это как-то переварить.

- Да, да, я понимаю, эту информацию трудно сразу, как вы сказали, «переварить». Но речь идет о единственном оставшимся представителе рода Шатоблан, и…

- Да подите вы со своими Шатобланами, которые бросают детей в чужой стране только потому, что в них кровь не совсем голубая, и вспоминают о них только когда готовы отдать Богу душу и то, при том что не удалось родить «нормального» с голубой кровью. Как такое возможно в наше время?! – Она была возмущена и стала говорить очень громко, так что бармен стал обращать на них внимание, француз попытался ее успокоить

- Тише, Наталия, успокойтесь. Да, я знаю, что русские очень эмоциональные люди, а в вас половина русской крови…

- И, слава Богу. Жаль, если только половина, – проговорила она.

«А действительно, что это я разоралась, он-то тут при чем, хотя этот пиетет к Шатобланам, просто бесит!».

- Вы видимо не поняли, что речь идет не только о признании вас как прямого потомка Шатобан, но и о наследстве, большом наследстве, я ведь говорил вам, что семья Шатоблан очень богата. Если вас официально признают, то вы получите всё.

- Знаете, мне надо еще подумать нужно ли мне это «всё» от ваших Шатобланов.

- Да, конечно, подумайте, только учтите, что это «всё» составляет больше 300 миллионов евро, включая фамильный замок в регионе Бургундия, еще один замок в регионе Нормандия, виллы на Лазурном берегу и в Италии, яхту, виноградники, фабрики и много еще чего.

«Боже мой, я сплю или разговариваю с сумасшедшим...»

- Хорошо – произнес нотариус, увидев ее замешательство, - вам, наверное, действительно нужно время, чтобы осмыслить все это. Давайте встретимся в субботу. Два дня я подожду, я искал вас два года, так что два дня могу подождать. Только не больше, потому что по условиям завещания графа мы должны найти вас и предоставить доказательства происхождения до 1 мая этого года, иначе…, а ведь еще все эти бюрократические процедуры... Итак, я буду ждать вас здесь в субботу, скажем в полдень. До свидания, мадам, и постарайтесь принять правильное решение, максимум на следующей неделе вы должны быть в Париже.

Она тащилась в маршрутке по пробкам домой, и в голове её булькала каша из только что полученной информации выбулькивая многочисленные вопросы.

«Ну, и что же теперь делать? Поверить этому французу или нет? Если врет, то ЗАЧЕМ? Что можно получить от меня выдумывая ТАКОЕ ВРАНЬЕ? Заманить зачем-то во Францию? Бог ты мой, да что можно с меня поиметь я, наверное, даже на органы не гожусь в силу возраста. К тому же заманивает-то не в страну третьего мира, а в цивилизованную Францию. Предположим, если поверить, что весь этот бред - правда, ведь женщина на старой фотографии действительно очень похожа на меня, тогда что? Ехать во Францию проводить тест? А вдруг, и вправду замки и виллы на горизонте? Какой же дурак откажется от миллионов? Но как я поеду и, что скажу своим? Привет, мои хорошие, а я кажется не ваша, а вовсе непонятно кто? Нет, маме этого говорить пока точно нельзя, она старенькая, впечатлительная, да и никому пока нельзя…. пока все не прояснится…»

Но уже к концу поездки в голове кое-что сложилось. Она решила, что никому из своих пока ничего не скажет, встретится в субботу с этим нотариусом и согласится съездить на несколько дней в Париж. Конечно же за его деньги, своих - то нет, как раз сейчас она была в «очередной финансовой впадине». На работе возьмет административный, а своим скажет, что послали в командировку в Волгоград, благо там у компании филиал.

«А там посмотрим, будем решать проблемы по мере их появления, мудрое надо сказать изречение. Есть еще одно, тоже хорошее – кто не рискует, тот не пьет шампанское. Надо рискнуть, или я не русская? Хотя, если все это правда, то только на половину… на лучшую половину».

Глава 2

Париж в начале марта не сильно отличался от ее города, тоже серый, дождливый и довольно унылый. В общем, столица любви ее не впечатлила. Они договорились с господином Понтье, что она приедет пока на несколько дней, только чтобы сдать ДНК-тест и дождаться его результата. Экспертиза была проведена очень официально. В присутствии двух свидетелей, нотариуса, и еще каких-то четырех людей, один из которых был, как объяснил ей господин Понтье, адвокат. У нее торжественно взяли материал для исследования, а попросту слюну, «жалко, что ватной палочкой, а то б я как плюнула», зачем-то подумала она. Ваточку эту, опять же, торжественно поместили в колбочку, колбочку торжественно опечатали и, куда-то унесли.

Три дня она просидела в отеле, иногда гуляя по улицам неподалеку, далеко забираться она не осмелилась, да и денег не было, потому что пока не доказано что она Шатоблан, экскурсий ей оплачивать никто не собирался. Да и просто гулять по улицам особенно-то и не хотелось - все три дня было пасмурно и сыро.

«Жмоты. Правду говорят, что французы жадные, три дня сидеть в отеле, когда где-то недалеко Лувр, Тюильри, музей Орсе, да Эйфелева башня, наконец, хотя, нет, туда я не хочу, затаскано как-то. Но, денег нет, ни фига нет денег. Ладно, хоть кормят бесплатно. А вообще-то, даже если я не Шатоблан тоже ничего, на халяву в Париж мотнулась, правда не увидела ничего кроме отеля, но ведь мотнулась же, и на халяву же».

Как обычно она нашла в ситуации что-то позитивное.

На четвертый день, к ней в отель пришли господин Понтье и адвокат, которого она видела, когда брали образец для теста. Нотариус представил его.

- Это адвокат… один из адвокатов семьи Шатоблан, господин Жан Бриссар. У нас есть для вас официальное заявление.

Лица у обоих были официальными и даже какими-то торжественными.

- Сегодня нами был получен результат ДНК-теста, - продолжил он, - согласно которому, вы являетесь дочерью госпожи маркизы Мари де Шатоблан де Талль и внучкой господина графа Пьера дю Труа де Шатоблан.

«Ну вот, моя жизнь изменилась, и неизвестно еще как я справлюсь с новой жизнью».

Заговорил адвокат, он говорил на французском, она, конечно же, практически ничего не поняла, выхватила из речи только несколько знакомых слов.

«Да, давненько я учила этот язык и, не серьезно как-то учила, забыла совсем, теперь, наверное, придется выучить. Эх, лучше бы я оказалась английским аристократическим бастардом, английский я знаю намного лучше. А кстати, откуда нотариус так хорошо знает русский, ах да, он же говорил, что его контора работает с Россией и СНГ».

Господин Понтье перевел ей слова адвоката:

- Господин Бриссар поздравляет вас и надеется, что после официального признания и вступления в наследство, мадам де Шатоблан останется клиентом их юридической конторы, сотрудники которой уже много лет представляют интересы семьи де Шатоблан. Далее господин Бриссар займется проведением всех необходимых бюрократических действий, и подготовкой проведения процедуры официально признания и вступления в наследство. На это уйдет неделя или дней десять, вы, если хотите, можете вернуться в Россию на это время. Когда все будет подготовлено, я позвоню вам, и вы незамедлительно вернетесь сюда, мы оплатим вам билет до Москвы и обратный до Парижа.

«Сейчас они дают мне деньги на билет, потому что пока я нищебродка, а через пару недель, если все произойдет, я смогу купить самолет, Ха. Ха».

- Спасибо, господин Понтье, спасибо господин Бриссар.

- До свиданья, мадам де Шатоблан.

Они вышли из номера, сначала адвокат за ним нотариус. Прощаясь, господин Понтье улыбнулся и сказал: «Я очень рад, что вы нашлись». И улыбка эта была вовсе не официальная, а самая что ни на есть человеческая.

Она летела в Москву и, в самолете думала, как ей рассказать своим про изменения в жизни их семьи.

«Главное - мама, как она воспримет, что её Натальюшка, ее младшенькая доченька на самом деле не её. Остальные, наверное, сначала растеряются, а потом обрадуются, не каждой же семье такое богатство приваливает. За последнюю неделю я столько слышала: «семья Шатоблан, семья Шатоблан» ничего, я скоро привезу в ваши замки и виллы семью Романцевых-Мокровых. Моей русской половине, лучшей половине, понадобится поддержка. Только бы они согласились… да согласятся, куда они от меня денутся».

В скоростном поезде от Москвы до ее города, она уже знала как, и что сказать своим.

Дома ее встречали вкусным праздничным ужином, ведь она вернулась из «командировки». Она выставила на стол бутылку французского коньяка, которую купила в аэропорту в дьюти-фри.

- Ребята, у меня для вас есть просто потрясающие новости, но давайте сначала выпьем по рюмочке за мою «командировку», - выделила она это слово.

Все выпили, и смотрели на нее с вопросом: «ну, и какие такие потрясающие новости ты привезла из Волгограда?»

- А давайте, еще по одной накатим, легче будет переварить эти новости.

Четыре пары родных глаз смотрели на нее с беспокойством.

- Ну, начну помоляся, только не перебивайте, – выдохнула она. – Это очень похоже на бразильский сериал, но это правда, и случилось это со мной… с нами. На прошлой неделе в четверг мне позвонил один нотариус из Парижа…. - И она рассказала всю эту историю с ее рождением и все, что произошло за эти девять дней.

- И что теперь? – спросила Марина, сестра.

- Теперь я – не только Романцева, но и Шатоблан, через десять дней я улечу в Париж, меня «официально признают», как они это называют, я правда пока не знаю, как это у них делается, и вступлю в наследство. Осмотрюсь там, разберусь и, заберу вас.

Все молчали.

- Ну что вы застыли? Ну, и что, из того, что выяснилось, что я по крови не родная, вы мои самые родные и самые любимые по жизни. И ничего в этом плане измениться не может. Просто мы станем богатыми и будем жить во Франции, а на новый год приезжать в Россию, какой же новый год без снега. Мамочка, моя единственная мамулечка, ты же мечтала посмотреть, как растут артишоки, вот теперь будешь выращивать их сама на вилле в Ницце или в Италии. Да кстати, я ведь не сказала, что наследство Шатобланов включает в себя два замка, две виллы… или три, виноградники, фабрики и, кажется еще яхту. В общем, до фига всего на 300 миллионов, не рублей.

Глава 3

Через десять дней она снова была в Париже. В аэропорту Шарль-де-Голль ее встречали все те же нотариус и адвокат.

- Здравствуйте, мадам де Шатоблан, рады видеть вас здесь снова, - приветствовал ее г-н Понтье, - как долетели?

- Спасибо, хорошо.

- Сейчас мы поедем в отель, вы отдохнете, а завтра в 10-00 у нас церемония.

«Инаугурации. Уж лучше бы назвал это как-то по-другому, процедура, например, хотя нет, процедура ассоциируется еще хуже, с опознанием. А что, точно, процедура «опознания в этой женщине великосветского бастарда». Блин, Наталья, ты к нему не справедлива, он же не русский, как назвал, так назвал».

Они получили ее багаж, всего-то небольшую спортивную сумку с самым необходимым, вышли из здания аэропорта и сели в лимузин.

«О, как! Лимузин, а в прошлый раз был маленький ситроенчик. Смотри-ка, и Париж улыбается мне солнцем, видимо, тоже признал».

В отеле проводив ее в номер, г-н Понтье сказал, что заедет за ней завтра ровно в 9-30, достал карточку и протянул ей.

- Вот карточка, чтобы вы могли поужинать и, может быть, купить себе что-нибудь для предстоящей процедуры, напротив отеля есть магазины, где можно купить что-нибудь подходящее из одежды, ну и всякие аксессуары.

- А что, в этих джинсах меня не признают последней из Шатоблан?

Видимо, в ее голосе было слишком много сарказма, поскольку г-н Понтье как-то смутился и поспешил откланяться, за ним попрощался адвокат.

Они вышли из ее номера и направились к лифту.

- Ну, и что вы об этом думаете, месье Понтье? - спросил адвокат

- А что я думаю? Вы же знаете мое отношение к семье Шатоблан. Я рад, что этот славный род хоть так, но продолжился, и к тому же я выполнил свой долг, профессиональный долг и долг перед господином графом. Жаль что немного поздно, и господин Пьер не успел увидеть ее.

- А ведь она, и вправду, чертовски похожа на свою мать… Но, как она распорядится свалившимся на нее таким богатством?

- Уж лучше пусть она им распоряжается, чем все это досталось бы фондам, хочу увидеть, как вытянутся завтра лица у их представителей. - Нотариус издал звук похожий на смех.

- Да фонды точно разорвали бы все на куски… Но, и от нее неизвестно чего ожидать, ведь она наполовину русская, а от русских, как я слышал, можно ожидать чего угодно.

- Это правда, я работал с русскими, они все немного, как бы это сказать, немного сумасшедшие, непредсказуемые что ли, и иногда нелогичные. Но, в ней только половина русской крови, вторая-то французская. Будем надеяться.

«Чертовы ханжи, «купите себе что-нибудь приличное, а то, как вы со своим свиным-то рылом, да в наш калашный ряд?» Пойти что ли назло в этих-вот джинсах… хотя джинсы так себе из Универсама… или одеться поприличнее? А вообще, как одеваются на такие «церемонии»? Что там завтра будет происходить, кто там будет? Нет, наверное, надо все-таки выглядеть поприличнее пойду, посмотрю, что там есть «подходящее» из одежды. А кстати, сколько на этой карточке? И что на них можно купить?».

На карточке оказалась приличная сумма денег, а в магазине напротив оказался очень приличный и очень элегантный, по ее мнению, брючный костюм цвета айвори. Впрочем, не только по ее мнению, но и, по мнению девушки, которая обслуживала ее, хотя как лицо заинтересованное, девушка могла лукавить. Она рассыпалась в комплиментах по поводу ее выбора и по поводу ее фигуры. Общались они на английском, который она когда-то глубоко изучала, но по причине отсутствия надобности уже очень давно не употребляла.

«Ха, а подкорка-то помнит, надо же пятнадцать лет на нем не говорила, а ведь понимаю все, что она мне щебечет. Да и она, кажется, меня понимает, почти не переспрашивает. Значит, и без знания французского на первых порах не пропаду, буду пока объясняться на английском, все европейцы знают английский как второй язык, или я ошибаюсь?».

Поужинать она решила в ресторане отеля, отель на этот раз был пятизвездочный и, соответственно, ресторан, на ее взгляд, был шикарный. Она открыла меню, поудивлялась немного на цены, потом решила, что надо привыкать к богатой жизни и выбрала из меню самое дорогое блюдо с самым заманчивым названием «Lievre a la royale».

«Royale – значит, королевский, что такое lievre понятия не имею, но королевское не может быть не вкусным, да еще за такую цену… Интересно, а насколько Шатобланы были приближены к королям? Судя по тому, как носится с ними Понтье, состояли в родстве никак не меньше».

Принесли что-то совершенно на вид несъедобное, кусок чего-то напоминающего мясо плавал в каком-то совершенно отвратительном на вид соусе, как потом она выяснила, это был заяц тушеный с трюфелями в соусе состоящим из вина, жира и крови этого же зайца.

«Дрянь первостатейная. Брррр.»

В общем, осталась голодной, впредь решив сначала выяснять у официанта, из чего и как приготовлено.

На следующее утро к 9-30 за ней заехал господин Понтье, увидев ее не в джинсах (чего он опасался - от русских можно ждать чего угодно), а в элегантном костюме он остался доволен, но виду, конечно, не подал.

Подъехали к какому-то зданию, настоящему дворцу (как потом она выяснила, это было здание Ратуши), у входа которого их ждал Жак Бриссар, вошли в него, прошли по каким-то коридорам и зашли в комнату богато обставленную, но какую-то казенную. Навстречу им поднялся высокий мужчина.

- Мадам де Шатоблан, разрешите представить вам господина Андрэ де Крэсси. Господин де Крэсси является… как бы это лучше сказать по-русски…. управляющим, он вел все дела вашего покойного деда, господин граф в последнее время совершенно не мог обходиться без господина Андрэ. Ну… господин де Крэсси, позже вам сам все объяснит.

- Бонжур - она улыбнулась и протянула руку, он замешкался, коснулся ее руки, не зная, что с ней делать.

«Вот шайтан, я не знаю, как надо вести себя в таких случаях, зачем я ему руку сунула, еще подумает, что для поцелуя, надо было просто поздороваться…»

Она легонько сжала его руку, получилось и не рукопожатие вовсе, но зато стало понятно, что рука была протянута не для поцелуя.

Бонжур – буркнул он. И больше ни слова, только хмуро посмотрел на нее исподлобья.

- Мадам, - сказал г-н Понтье, - прошу вас подождать здесь пару минут, я выясню, когда нам можно будет войти.

Они с адвокатом прошли в дверь, напротив той, через которую они попали в эту комнату. Она осталась одна с г-ном де Крэсси. Он по-прежнему молчал, и даже не смотрел в ее сторону. Она потихоньку стала рассматривать его. На вид ему было лет около сорока, он был довольно красив классической красотой: правильный овал лица, римский нос, четко очерченный подбородок и серо-голубые глаза.

«Кого-то он мне напоминает… точно! Кевина Костнера в его лучших ролях. Красивый мужик, но Боже-ж ты мой, какое бесстрастное хмурое выражение лица, хотя нет, скорее сердитое. Это выражение портит всю красоту. Интересно, он всегда такой, или это для меня? Понтье представил его как управляющего всеми делами Шатобланов, то есть мне, очевидно, придется с ним общаться, правой почкой чую, это будет очень непросто, даже если он говорит на английском».

Вернулся г-н Понтье и пригласил ее пройти за ним, управляющий с ними не пошел. Официальная «церемония признания» была довольно короткой. Какой-то человек, как она поняла официальный чин, зачитал и вручил ей с торжественной улыбкой гербовый листок красивого светло зеленого цвета на французском языке.

«Видимо, это что-то вроде свидетельства о том, что я принадлежу к славному роду Шатобланов. Симпатичное».

Затем они прошли в другую комнату, для оглашения завещания как сказал нотариус. Там народу было побольше, и все с интересом рассматривали ее. Г-н Понтье, как поверенный графа, зачитал его последнюю волю сначала на французском, потом перевел для нее на русский. Cначала шел целый список каких-то людей, которым граф что-то завещал, затем шел огромный список имущества и активов, которые граф завещал ей. На некоторых лицах читалась радость, на некоторых разочарование.

«Интересно, есть ли тут люди, которые думали, что наследство достанется им, и которым я перешла дорогу?»

Нотариус еще переводил на русский завещание, а люди в комнате уже начали перешептываться. Она уловила несколько знакомых слов на французском, ну и, конечно же, слово “russe”.

«Ну да, конечно же, их задевает, что все отхватила какая-то русская. Так… «La russe cingléе…», «Tous les russes un peu cinglé »… «Русская «cingléе»… а что значит «cingléе»? «Tous les russes», ну это понятно - все русские «un peu», «peu» наверное, от «petie», значит «немного»… Так, получается... все русские немного «cinglé». Вот нисколько не удивлюсь если «cinglé» означает что-то типа сумасшедший. Ладно, разберемся…»

После того как все разошлись, г-н Понтье сказал ей:

- Еще раз поздравляю вас, мадам, и хочу как и г-н Бриссар, выразить надежду, что вы, как и ваш достопочтимый дед, останетесь клиентом нашей нотариальной конторы.

- Конечно, конечно, господин Понтье, вы столько сделали для меня и я, без сомненья, останусь вашим клиентом. Скажите, как я могу вас отблагодарить?

- Мадам, я делал это для господина графа, который являлся не только моим клиентом, но и осмелюсь сказать, другом, и как я говорил вам, все услуги и расходы по этому делу были в свое время щедро оплачены господином графом. Теперь моя задача выполнена, и я рад, что смог выполнить ее. Да, еще должен сказать вам, что через два дня, в пятницу, здесь в Париже соберутся все ваши управляющие, господин де Крэсси, собирает их, чтобы вы смогли с ними познакомиться, ну и решить, как вам быть дальше. А пока, можете насладиться Парижем, я взял на себя смелость и подыскал вам девушку-переводчика, чтобы она помогала вам в этом. А теперь я отвезу вас в отель, эта девушка уже ждет вас там, я вас познакомлю.

- Я вам очень благодарна, месье Понтье! Вы так много для меня делаете.

- Ну, что вы, не стоит.

В машине она спросила его:

- Месье Понтье, скажите, пожалуйста, что означает слово «cingléе»? Если я правильно его произношу.

- Это означает сумасшедший, я бы даже привел другое русское слово «чокнутый»

- Я так и знала! «La russe cingléе…, Tous les russes un peu cinglé », - проговорила она на французском, - «Чокнутая русская. Все русские немного чокнутые». Месье Понтье, а вы тоже так думаете?

- Ну что вы! Конечно же, нет. А вы, оказывается, понимаете французский и даже говорите на нем.

- Ну, это понять было не сложно, да и произнести тоже. Я когда-то… очень давно учила ваш язык, но практически все забыла, а сейчас вспоминается кое-что.

- Значит, вам будет легче выучить его заново. И, Наталия, я совсем не считаю вас «cingléе»

- Спасибо, как говорится, на добром слове, даже если это слово ложь.

В отеле их уже ждала девушка-переводчик, Анн-Мари, так представил ее г-н Понтье.

- Ну, вот, - сказал г-н Понтье, после того как представил ей переводчицу, - теперь с чувством выполненного долга, я оставлю вас. Отдыхайте, познакомьтесь с Парижем, а в пятницу в 11 часов вы встретитесь со всеми своими управляющими в вашем парижском офисе на улице Реомюр, Анн-Мари проводит вас туда. И… мадам Наталия, хочу дать вам совет, постарайтесь наладить хорошие отношения с вашим… главным управляющим месье де Крэсси. Он контролирует всех ваших управляющих, он знает всё что происходит во всех направлениях вашего бизнеса… он был очень полезен вашему деду… вашей семье. За последние 10 лет состояние Шатоблан увеличилось на треть, и я считаю, это заслуга месье де Крэсси. И хотя, Андрэ де Крэсси, на мой взгляд… как бы это сказать… сложный человек, он очень честен и благороден, попытайтесь найти с ним, как это у вас говорится, общий язык. Надеюсь, мы с вами еще встретимся и не раз, а договор с нашей конторой я пришлю вам позже. Всего хорошего, мадам.

Он раскланялся и ушел, а она осталась с чувством, что теперь, когда он больше не будет водить ее за руку, ей придется довольно трудно.

«Так…, дальше справляйся, как хочешь. Правильно, он мне в няньки не нанимался, он свою задачу выполнил, и даже более того. Хороший дядька… Как пройдет эта встреча с «моими управляющими»? Сколько их? А главное, надо как-то наладить контакт с этим Крэсси, судя по нашей первой встрече, это будет нелегко. Господи, этот его взгляд из-под бровей… Кажется, я ему чем-то очень не понравилась… Да и черт с ними со всеми! Чего я боюсь? Это пусть они меня теперь боятся».

Глава 4

Она прекрасно провела эти два дня, с помощью Анн-Мари знакомилась с Парижем, с французской кухней (очень осторожно, помня того королевского зайца), накупила себе всяческой одежки и обувки. Много раз звонила своим и делилась впечатлениями, пообещав, что через какое-то время они сами смогут все увидеть. Она по ним соскучилась. Уже.

В пятницу они с Анн-Мари подъехали к парижскому офису Шатобланов, а вернее, её парижскому офису. Офис занимал второй этаж небольшого четырехэтажного здания. В помещении типа приемной навстречу им вскинулась молоденькая секретарша.

- Бонжур, мадам де Шатоблан. Меня зовут Луиза Пулон, я секретарь вашего парижского офиса. Все собрались и ждут вас. – Прощебетала она. Анн-Мари перевела.

Секретарша провела их в большую переговорную, где за длинным столом сидело человек пятнадцать мужчин. Место в центре стола пустовало, видимо предназначенное для нее.

«Там, наверное, сидел мой дед. Интересно, а в последнее время, когда дед болел, а потом умер, там сидел Крэсси? И где он сейчас? А вот он, первый справа». – Пронеслось у нее в голове.

Все напряженно повернулись и смотрели на нее.

- А, испугались, замерли, не понимают, чего ждать от сумасшедшей русской, ведь все русские немного чокнутые… это лучше не переводите, - обратилась она к Анн-Мари.

Де Крэсси поднялся и подошел к ней.

- Здравствуйте, мадам, - сказал он по-русски, - не думаю, что они очень напуганы, просто действительно не знают, чего ожидать.

Он говорил по-русски, с большим акцентом, чем Понтье, но все же довольно хорошо.

- Упс, вы, оказывается, говорите на моем языке. Неожиданно.

«Вот ведь сволочь! Даже намеком не показал, что говорит по-русски, там в Ратуше. Удостоил меня только холодным взглядом. Сейчас, впрочем, смотрит точно также. Рыба чертова».

- Ну что ж, может быть, вы меня представите всем этим господам, собравшимся здесь? И в двух словах разъясните мне, who is who?

Она прошла к центру стола и села в кресло деда.

Де Крэсси начал представлять ей поочередно людей сидящих за столом, при этом человек о котором говорили в данный момент вставал.

- Это г-н Эрик Салан, он управляет вашими виноградниками в Бургундии. Поднялся мужчина средних лет, устрашающе огромного роста, но улыбнулся он ей очень тепло.

- Это г-н Франсуа Нуарэ, он управляет вашим химическим производством в Дижоне. Поднялся человек до удивления худой и в очках. «Типичный химик» - подумала она.

- Это г-н Жак Трувэ, он управляет вашими замками и другой жилой недвижимостью. Поднялся очень толстый лысый мужчина.

- Это г-н Пьер Муррадон, он управляет вашими складами и хранилищами….

Это… это… это… это... она подумала, что всех их она сегодня точно не запомнит, да и что за спешка, разберется потом. Она улыбалась всем, а надо сказать, что улыбаться очаровательно она умела, улыбка у нее была искренней и открытой.

После того как де Крэсси всех представил, она встала с дедовского, очень удобного надо сказать кресла, и обратилась к Анн-Мари.

- Анн-Мари, а сейчас переведите, пожалуйста, то, что я скажу… Господа, я чрезвычайно рада познакомиться со всеми вами, признаюсь, я пока запомнила не все ваши имена, но я обещаю сделать это в будущем. - Она мягко улыбнулась. - Господа, я понимаю вашу растерянность, я человек, появившийся внезапно, да еще иностранка, да еще русская… Но, знаете, я хочу, чтобы все оставалось так, как было при покойном графе, моем деде, я не хочу ничего менять, по крайней мере пока. А будет ли все так, как было при деде, зависит от вас господа, в особенности от вас месье де Крэсси, - она повернулась к нему, - а пока, я думаю, вам надо пересесть в это кресло, вам здесь будет удобнее, и как я понимаю, привычнее.

Она улыбнулась ему, он смотрел на нее холодно, но взгляд его был прямой, не из-под насупленных бровей.

- А теперь, господа, я удаляюсь, в будущем увижу каждого из вас не один раз, я надеюсь. Месье де Крэсси, жду вас сегодня в отеле «Риц», где я остановилась, нам, думаю, есть что обсудить. Скажем, в пять часов вечера, вас устроит?

- Конечно.

Ровно в 17-00 позвонили с ресепшена и сказали, что пришел г-н де Крэсси. Она попросила его подняться к ней в номер. Он вошел, произнес: «Бонсуар» (добрый вечер – пер.) и молчал пока она не предложила ему сесть. Он расположился в удобном кресле в шикарной гостиной ее двухкомнатных апартаментов, она села в кресло напротив.

- Я отпустила Анн-Мари, поскольку считаю, что мы с вами сможем общаться без переводчика, кстати, если не секрет, откуда вы знаете русский?

- Я изучал этот язык в Сорбонне…

«Ну, конечно же, Сорбонна, даже не сомневалась».

- … потом мне пришлось несколько лет провести в странах Балтии, а там легче найти людей, говорящих на русском, чем на французском или английском… хотя так было в то время, сейчас конечно все изменилась. Так что практика у меня была не плохая. Впоследствии я редко общался на этом языке. Но, когда месье Пьер, ваш дед, стал разыскивать вас и появились первые результаты, я решил, что надо… как это… сделать апгрейд моих знаний.

«Ёлки мохнатые, как приятно звучит его русский. Он совершенно не нивелирует своё раскатистое «р», а остальные согласные произносит очень мягко, и баритон у него очень приятный, вот только добавить бы в речь хоть немного эмоциональности, заслушаться можно бы. Да, Понтье говорит с меньшим акцентом, но у этого получается как-то красивее».

- Месье де Крэсси, вы были, как говорится, правой рукой моего деда. Вы контролируете все направления бизнеса Шатобланов, вы, как выразился месье Понтье, «главный управляющий» всех активов, я правильно понимаю?

- Да мадам, это так. Ваш дед, в свое время очень помог мне… к тому же семья де Крэсси и семья де Шатоблан… как это сказать… близко общались…

«А, ну конечно, он тоже из аристократов, как я сразу-то не догадалась, ведь приставка «де» указывает на высокое происхождение, тогда какого черта он работает на Шатобланов?»

- … начиная с малого, я помогал вашему деду в управлении бизнесом более двенадцати лет, в последнее время месье Пьер мало уделял внимание делам, и я стал… как вы сказали?... правой рукой?... да.

- Месье де Крэсси, извините, вы являетесь наемным работником, мой дед платил вам зарплату?

Он слегка поморщился.

- Не совсем так, по согласованию с вашим дедом я имею небольшой процент прибыли от бизнеса. Это хорошие деньги. Но… я должен объяснить… я помогал месье Пьеру не только ради денег, де Крэсси не такие богатые, как де Шатоблан, но у меня достаточно средств для жизни… я делал это для вашего деда, потому что очень уважал его.

- Понятно. – Произнесла она тихо. – А для меня вы этого делать не будете…

- Мадам де Шатоблан, - перед «Шатоблан» он как будто запнулся, видимо ему не просто было произносить это имя по отношении к ней, - когда у месье Пьера появилась надежда, что наследника можно найти, он попросил меня помогать его внучке, то есть вам, минимум один год, чтобы вы смогли разобраться. Я обещал, и я сдержу свое обещание, если конечно вы пожелаете. Если нет, я теперь же передам все дела вам или тому, кого вы укажите.

- Месье де Кресси, мы с вами взрослые люди и понимаем то, к чему вы шли 12 лет, за год я не освою, да мне и не надо. Я могла бы продать все к чертям собачьим прямо сейчас и жить на проценты припеваючи до конца жизни, но думаю, дед перевернулся бы в гробу. Поэтому, пусть он полежит хотя бы год спокойно, а там посмотрим.

Она ждала, что он что-то ответит, но он молчал.

- Месье, де Крэсси, - заговорила она снова, - скажите, какой процент от прибыли вы получали и каков был ваш годовой доход?

- Пять процентов. Около 600 000 евро в год.

- Это получается, что мой годовой доход составляет 12 миллионов?

- Да, но это не свободные деньги. Месье Пьер, брал из прибыли на расходы… как сказать… на такие расходы… э… не постоянные….

- Не текущие расходы, - подсказала она.

- Да, наверное,… в общем, на свободные расходы около ста тысяч в месяц. Если вы хотите оставить все так, как было вы тоже будете иметь от 80 до 100 тысяч в месяц. Если нужно будет больше, их придется вынимать из бизнеса.

- Я поняла. Итак, значит, ваш доход был 5 процентов? Я хочу увеличить его вдвое.

Он уставился на нее с удивлением.

«О! Хоть какая-то эмоция. Камень удивился».

- Но, зачем?

- Понимаете ли, месье де Крэсси, я не люблю, когда мне делают одолжение, и я люблю независимость. Вы обещали моему деду, и я уверена, что вы благородный человек и сдержите обещание. Но я вижу, что вам это, так скажем, не доставляет удовольствия. Поэтому повысив ваш процент, мы с вами, как говорят русские, убьем двух зайцев: моя совесть будет спокойна, и вам будет не так неприятно выполнять обещание, данное деду.

- Но с вашей стороны это совершенно не разумно. Если вы так будете распоряжаться своими деньгами, вы разоритесь. Просто так … э… кидать деньги чужому для вас человеку, когда нет в этом необходимости это….

- Во-первых, – перебила она его, - моими деньгами будете распоряжаться вы, по крайней мере, в течение года. А во-вторых, я как вы выразились, «кидаю» эти деньги не дядьке с улицы, я предлагаю их человеку, который больше десяти лет работал на то, чтобы Шатобланы богатели, разве это не справедливо?

- Я не знаю, что вам ответить.

- Просто скажите, что вы согласны и мы с вами будем как-то взаимодействовать дальше. Да и успокою вас, у меня не такой большой список людей, на которых я согласна тратить деньги, – улыбнулась она.

- Хорошо, если для вас это важно и вы не хотите чтобы я делал вам одолжение, я согласен работать на вас за десять процентов. – На его лице появилось что-то похожее на легкую усмешку.

- Ну, вот и договорились. Что будем делать дальше? Вы же понимаете, что я пока как слепой котенок, вам придется знакомить меня с этим новым для меня миром.

- Простите, не понял… вы слепой…кто?

- Слепой котенок, детеныш… ребенок кошки.

- А, «un chaton aveugle»… слепой котенок, хм.

- Это такое русское выражение, означает полную беспомощность. Итак, что же мы будем делать дальше?

- Я думаю что, прежде всего вам надо покинуть этот отель, у вас достаточно домов, где можно жить, со временем я покажу вам их все. Думаю, начнем мы с осмотра вашей парижской квартиры. Сейчас почти шесть вечера, если вы не ужинали мы можем отправиться туда после вашего ужина, а завтра мне необходимо вернуться в Бургундию, думаю, вам стоит поехать со мной и увидеть ваш замок Шатоблан.

- Да я еще не ужинала, не присоединитесь?

Он встал с кресла.

- К сожалению, не могу, мадам, мне надо решить еще кое-какие вопросы пока я в Париже. Я заеду за вами в 8-30, вы будете готовы к этому времени выехать из отеля?

- Certainement (конечно – пер.). Буду ждать.

Он кивнул и вышел из номера.

«Фууух, ну что, первый шаг сделан. Шаг в налаживании отношений с этим чертовым Крэсси, сдается мне, это будет трудная дорога. Правильно я сделала, что предложила ему деньги, теперь он работает на меня, а не делает одолжение. Одалживаться, у такого человека… увольте. Понятно, что без него сейчас обойтись я просто не могу. Ха, даже такой камень удивился, когда я предложила ему бабла в два раза больше. Теперь он тоже будет считать меня сумасшедшей, даже если раньше так не думал. La russe cingléе – чокнутая русская».

«Чокнутая русская, - думал он, сидя за рулем своего Мерседеса, - правду говорят русские странные люди, реально нелогичные, живут какими-то другими понятиями, вот и эта чтобы не чувствовать себя обязанной мне, то есть для своего душевного спокойствия, выкидывает шестьсот тысяч в год. Я бы все равно этот год работал на нее, даже если бы она сократила мой процент, ведь я дал слово Пьеру, а граф де Крэсси Лэньер свое слово держит в любом случае… Она сказала, что отдает эти деньги человеку, который больше десяти лет повышал благосостояние Шатоблан… наверное, ей сказал Понтье. А ведь я действительно сделал их еще богаче, но то, что она в первый же день отблагодарила меня за это… Пьеру и в голову никогда не приходило, увеличить мне процент, да и мне это тоже в голову не приходило… Видимо, её голова устроена как-то по-другому».

Глава 5

Точно в 8-30 вечера он заехал за ней в отель, она расплатилась, носильщик вынес ее вещи, которые в одну спортивную сумку уже не помещались, загрузились в его «Мерседес» и поехали в ее парижскую квартиру. Ехать пришлось недалеко. Квартира располагалась в самом центре Парижа на набережной Жевр, в красивейшем, на ее взгляд, доме. В квартире было три спальни и огромная светлая гостиная с камином, одна стена которой представляла собой, так называемые «французские окна» от пола до потолка, через них можно было выйти на длинный узкий балкон, с которого открывался чудесный вид на Сену, на этот же балкон выходила дверь одной из спален. Также имелась небольшая очень уютная кухня. Каждая из спален имела свой санузел и душ, а из большой спальни, с видом на реку, можно было попасть в зеркальную ванную комнату. Как объяснил ей де Крэсси, эту квартиру купила ее мать, она не очень любила жить в родовом замке Шатоблан, а предпочитала жить в Париже.

«Еще бы! Раз она так боялась своего папашу, что отказалась от ребенка, естественно она предпочитала жить подальше от него».

- Скажите, месье де Крэсси, - спросила она его, - а что, мой дед был такой страшный человек?

- Не понимаю, мадам, что значит страшный?

- Ну, я имею виду, если собственная дочь так боялась его, что бросила своего ребенка чёрт знает где в Азии, и предпочитала жить подальше от него, наверное, это был очень тяжелый человек.

- Мадам де Шатоблан, я не могу судить об отношениях между мадам Мари и месье графом но, ваш дед был очень достойным и уважаемым человеком.

- Да бросьте, вы десяток лет жили бок о бок с этой семьей и не можете не знать, что за отношения были между ними.

- Тем не менее, я не могу обсуждать их отношения с кем бы то ни было.

- Даже с их бастардом? – спросила она с ироничной улыбкой.

Он промолчал.

«Классный у него метод! Не знает, что ответить или не хочет говорить - просто затыкается и молчит как пень! Ладно, оставим эту тему… до поры до времени».

- Красивая квартира, - сказала она, - мне здесь нравится, правда, я не видела других моих «домов». Значит, завтра мы поедем в Бургундию смотреть мое родовое гнездо, вернее гнездо моих предков?

- Да мадам, если для вас это не очень рано я заеду за вами в семь утра, до Шатоблан от Парижа четыреста километров, а нам надо попасть туда до полудня.

- Нам надо?

- Если для вас это рано, вас отвезет кто-нибудь из парижского офиса…

- Нет, зачем же гонять людей, в семь, так в семь. До завтра месье де Крэсси.

- До свидания, мадам.

Он ушел, она стала осваиваться в этой квартире. Прошлась по всем комнатам.

«Гостиная просто потрясающая, а эта большая спальня, что-то невероятное и зеркальная ванна тоже. Здесь, наверное, спала, моя так называемая мать. Нет в ней я ночевать не буду… Так, эта спальня в сине голубых тонах, мальчуковая какая-то… А, эта в бежево кремовых… славно… и кровать не такая огромная, вот тут пока и обоснуюсь».

Она решила не везти весь свой новый гардероб в Бургундию, а оставить часть здесь в квартире, разложила вещи в шкафу, включила телевизор.

«Вот черт, все каналы на французском, посмотреть нечего. Надо будет как-то настроить российские каналы, но, наверное, для этого нужна специальная тарелка или еще какое-нибудь устройство. Да, сегодня больше заняться нечем. Ладно, буду спать, завтра вставать в полшестого. Этот чертов Крэсси припрется, я уверена, ровнехонько в семь утра».

Она не ошиблась, он позвонил в дверь ее квартиры ровно в 7-00. Она предложила войти и выпить чашечку кофе, он отказался.

- Если вы готовы, мы можем ехать.

- Ну что ж, поехали. Вы поможете донести багаж?

- Конечно.

Пока ехали по Парижу, он молчал, молчала и она. Когда выехали за город, молчать ей надоело.

«Он что, собирается молчать всю дорогу? Четыре часа?! Надо попробовать его как-то разговорить».

- Месье де Крэсси, мы можем с вами разговаривать, или это будет отвлекать вас от управления автомобилем? Может, поговорим?

- О чем?

- Ну, о себе вы говорить точно не будете, обо мне вам знать, как я понимаю, совершенно не интересно, расскажите, что-нибудь о моей семье, я ведь ничего о них не знаю.

- Что вы хотите знать?

- Да всё. Кто были мои предки, моя… биологическая мать, мой дед?

- Ваш дед был очень достойным и уважаемым человеком.

- Это вы уже говорили, а еще что-нибудь.

- Он был… как сказать… строгим человеком, но очень справедливым.

Он замолчал.

- А моя биологическая мать, она какая была?

- Я не очень много с ней общался… она была доброй и веселой женщиной.

Он опять замолчал.

- Она, кажется, была замужем за каким-то маркизом, во всяком, случае, месье Понтье говорил, что она была помолвлена, когда забеременела от русского студента?

- Она была замужем за Маркизом де Талль.

- А что с ним случилось, где он сейчас?

-Он умер в 2003 году, за десять лет до смерти вашей матери.

- И пополнил копилку Шатобланов… А, он был богатым человеком, ему я обязана куском моего наследства?

- Он был достаточно состоятельным человеком, - пауза, - он был очень благородного происхождения. Ваш замок в Нормандии, это его родовой замок.

- Хм. Если представить что Бог есть, забавно он над ними поглумился. Не смогли родить чистокровных благородных отпрысков и все их родовые гнезда со всем содержимым достались русскому выродку. Наверное, хорошо, что господин маркиз не дожил до этого дня, как вы думаете?

Он промолчал.

- Вы потрясающий собеседник! Такой объем информации! Надеюсь, в своем новом окружении я смогу найти человека более разговорчивого, чем вы. Правда, вряд ли посчастливится найти русскоговорящего. Надо срочно учить французский. То, что вы знаете русский, пока мало чем мне помогает.

Он опять промолчал.

- Можете остановить машину?

Он повернулся и посмотрел на нее.

- Я хочу пересесть на заднее сиденье, чтобы не мешать вам своей болтовней.

- Вы мне не мешаете.

Машину он все же остановил, и она перебралась на заднее сиденье.

«Конечно, не мешаю, разве может болтовня человека мешать камню, так сотрясся немного воздух вокруг, только и всего».

Оставшееся время их поездки он молчал. За это время она полюбовалась пролетающими за окном пейзажами, хотя любоваться было особенно не чем, в это время года эта часть Франции не очень живописна, еще не зазеленела вовсю, не проснулась. Поболтала по телефону со своими. Послушала своего любимого Высоцкого, правда, через наушники, что она не очень любила. Даже вздремнула немного. С ним она больше не заговаривала, то ли из принципа, то ли понимая, сколь ничтожна будет информативность этого разговора. Ближе к концу поездки он нарушил молчание, сказав, что сейчас они проезжают мимо ее виноградников, знаменитых виноградников Шатоблан.

- Все земли, по которым мы сейчас едем и, до самого замка принадлежат вам. Вино, которое получают с ваших виноградников одно из лучших вин Франции, вино Шатоблан ценят во всем мире. – Сказал он.

- Здорово! Я горда и рада, жаль оценить не могу. Вы, наверное, знаете, что русские не большие знатоки вина, у них другой национальный напиток.

- Мадам де Шатоблан, извините, но я выскажу свое мнение, может быть здесь во Франции вам стоит вспомнить, что вы русская только наполовину? Может быть, стоит вспомнить, что вторая половина у вас французская.

- Недоразвитая. Вторая половина у меня недоразвитая. Вы же понимаете, что развивалась только одна половина. Я воспитывалась русской семьей в русской среде с русскими традициями и менталитетом. Правда, было небольшое влияние Азии, но ничего французского в моей жизни не было. Нечем было питаться французской половине, вот она и зачахла. Так что русская, это моя лучшая половина.

Он промолчал.

- Я сочувствую вам, месье де Крэсси, но вам придется иметь дело с «La russe cingléе», и не ищите во мне ничего французского.

Она замолчала и стала смотреть в окно на свои французские виноградники.

«Да тут гектары земли, сотни гектаров моей земли. Хотя какой моей? По сути, мне всё это досталось случайно, ничего для этой земли, для этих виноградников я не сделала, да и вряд ли смогу сделать что-то полезное, разве что, не вырублю. Постараюсь сохранить…»

Наконец виноградники закончились, пошли какие-то сады, еще голые, потом они подъехали к кованому забору с красивыми коваными воротами. Де Крэсси вышел из машины приложил что-то к пульту на этих воротах, и они въехали в аллею, чудесную аллею из каких-то аккуратно подстриженных вечнозеленых деревьев. Сквозь деревья с левой стороны виднелись ухоженные лужайки с фигурными кустарниками затем, как она поняла, в центре всего этого появился фонтан. Разглядеть его она не успела, так как они выехали из аллеи и подъехали к замку.

Выйдя из машины, она глянула на то, что предстало у нее перед глазами, и ахнула.

- Ёлки мохнатые! Вот это да! Это Шатоблан?

Перед ней высился настоящий замок, такой, какие она видела только на картинке. Правая часть замка представляла собой массивную круглую башню из белого камня с узкими окнами-бойницами и острой крышей, башня выглядела древней, просто средневековой. К башне примыкал сам замок, построенный, по-видимому, гораздо позже башни, он был построен не из белого камня, как древняя башня, а из кирпича светло-серого и молочного цветов.

- Бог ты мой! Да он огромен! А как красив!

- 146 комнат, не считая помещений в башне и крыла для прислуги, которое вы отсюда не видите, оно располагается с той стороны замка.

- Господи! Как жить в 146 комнатах?! А кто здесь вообще живет?

- В заднем крыле замка живет прислуга, ее не так много, обычно человек 15-20. Здесь есть те, кто готовит, кто отвечает за чистоту внутри замка, за стирку, уборку, et cetera (и прочее – пер.) - это женская часть прислуги. Есть мужчины, которые отвечают за исправность как это… ну… водопровод, канализация, электричество, отопление, состояние крыши, стен, et cetera. Да, еще в отдельном доме, там за парком и садом живет садовник и его помощники, по-моему, человек семь. Позже вы с ними со всеми познакомитесь.

- Крыло для прислуги… отдельный дом для садовника,… а в самом замке, в 146-ти комнатах кто-нибудь живет? А кстати, вы сами, месье де Крэсси, где живете?

- У меня есть квартира в Париже, дом в Дижоне, и теперь есть поместье здесь в Бургундии. Но когда я стал работать с месье Пьером, я жил в основном в этом замке, на этом настоял ваш дед, так было удобнее и ему и мне. Я занимаю спальню и кабинет на втором этаже правого крыла замка. Раньше в основной части замка жили ваш дед, ваша мать, ее муж маркиз, правда, после смерти маркиза, ваша мать жила в основном в Париже, но я уже об этом говорил. Так что в последние годы в замке жили только ваш дед и я. Но, если вам это не удобно я могу переехать в свой дом в Дижоне.

- Ни в коем случае! –вскричала она. – Одна в 146-ти комнатах, да я чокнусь! И к тому же, как вы из Дижона будете слепого котенка, точнее слепую кошку, знакомить с империей Штоблан? Нет уж, к черту Дижон, вы остаетесь здесь!

Он улыбнулся, вернее, это была не улыбка, только чуть-чуть приподнялся правый уголок рта.

«Что я вижу! Каменное лицо дернулось, наверное, так он улыбается. Интересно, а улыбаться, как все люди он может? И что должно случиться, чтобы он улыбнулся?»

- Ну что ж давайте войдем в дом, нас ждет ваш, как это по-русски…дворцовый…

- Дворецкий.

«Очуметь! Меня ждет мой дворецкий в моем замке, практически дворце, а где–то там еще ждет херова туча слуг».

На верхней ступеньке широкой мраморной лестницы действительно стоял пожилой солидный мужчина и терпеливо ждал их.

Пока они поднимались по этой величественной лестнице, она заметила, что на ней стоят очень красивые мраморные кадки, в которые, судя по всему, высаживают цветы. Она чуть-чуть приостановилась.

- А это для чего?

- Сюда сажают розы, бургундские розы. Кстати, на гербе Шатоблан, тоже есть роза… но об этом позже.

Глава 6

Они поднялись по лестнице. Дворецкий сделал шаг к ним на встречу.

- «Heureux de vous accueillir dans votre château, madame, bienvenue» - произнес он очень торжественно.

- Рад приветствовать вас в вашем замке, мадам. Добро пожаловать. - Перевел де Крэсси. - Это Бернар, ваш…э…дворецкий.

- Bonjour monsieur Вernard, je parler français… mal… que… mais je apprendre… dans l'avenir… certainement (Здравствуйте месье Бернар, я говорить на французском… плохо… пока… но я выучить… в будущем…обязательно – пер.) - сказала она, запинаясь и улыбнулась.

Дворецкий улыбнулся в ответ. Выглядел он солидно, высокий, седой, в возрасте за шестьдесят, с крупным носом и кустистыми седыми бровями.

- Et ce que… monsieur de Cressy est mon… mon… mon… aide (А, пока… месье де Крэсси есть… мой… мой… мой… помощник – пер.) – Она посмотрела на де Крэсси.

Он взглянул на нее. «Как забавно она пытается говорить на французском. Хотела, наверное, сказать переводчик, да не получилось,… mon aide, но по сути все верно – она «слепой котенок», а я её «aide» – помощник» - подумал он.

Они вошли в высоченные резные двери и попали в огромный шикарный холл.

«Грандиозно! И при этом никакой лепоты, интересно, у кого такой отменный вкус?»

Дворецкий что-то сказал на французском.

- Бернар спрашивает, обед подавать в 12-00? – перевел де Крэсси. – При месье Пьере был строгий распорядок, завтрак подают в 7-00, обед – в 12-00, ужин в 18-00. Все члены семьи, кто был в это время дома, собирались в малом обеденном зале к этому времени.

- И вы?

- И я.

- Ну, пусть все остается, как было. Только к завтраку я выходить не буду. Я сова. Вы знаете, что такое сова?

- Если не ошибаюсь, это птица.

- Да, ночная птица, а еще так называют человека, который поздно ложится и поздно встает. У меня такой хронотип. Для меня комфортно ложиться после 2-х ночи, и вставать часов в 10 утра.

- Понимаю.

- Поэтому, вы уж увольте меня от завтраков в такую рань, то, что у вас обед у меня будет завтраком. Единственное, что мне нужно, когда я просыпаюсь – это кофе, ну, я думаю, его организовать будет несложно.

Он что-то сказал дворецкому, тот кивнул и вышел.

- До обеда у нас есть чуть меньше часа, пойдемте, я покажу вам комнаты на втором этаже, вы выберете себе спальню.

Они поднялись по очень красивой лестнице на второй этаж. В длинном широком коридоре была целая анфилада дверей. Справа было меньше дверей, чем слева.

Он указал на двери направо.

- Вторая дверь справа, мой кабинет, за ним моя спальня, за ними есть еще две спальни и одна комната, которая сейчас пуста. Слева…

- Башня там? – указала она направо.

- Да.

- Тогда пойдемте выбирать налево.

- Почему?

- Потому что гладиолус…

- Что, простите?..

- Не обращайте внимания, это я так… Не знаю почему, просто идем налево.

Он посмотрел на неё с интересом, ничего не сказал, и повел в левую сторону коридора.

- Вот эта дверь прямо перед нами, это кабинет вашего деда, - сказал он, когда они прошли несколько метров налево.

Он открыл массивную дверь, она вошла. Кабинет был большим и каким-то очень строгим, мебели было не много, но вся она была основательная, старинная. В кабинете стоял приятный запах дорогого табака. Вдоль правой стены шли стеллажи с книгами, в центре, прямо среди стеллажей, была небольшая дверь.

- Через эту дверь можно попасть в мой кабинет. В этом кабинете только те книги, которыми Месье Пьер часто пользовался. На первом этаже есть большая библиотека, там значительно больше книг, есть еще одна комната типа библиотеки, мы называли ее маленькая библиотека, ее обустроила мадам Мари, я покажу их вам позже.

Слева в стене тоже была дверь.

- Это дверь в спальню вашего деда.

Они прошли в спальню. Спальня деда была большой, но какой-то мрачной, может быть из-за темных портьер, наполовину закрывающих окна. Стоял еле уловимый запах лекарств. В спальне было три двери, та через которую они вошли вела в кабинет, напротив нее в левой стене была дверь, которая вела в ванную, и в центре, напротив огромной высокой кровати застеленной темным покрывалом, была дверь, через которую они вышли в коридор.

«Комнаты, как сообщающиеся сосуды. Здесь все, что ли такие?»

Далее шла спальня ее матери. В ней так же было три двери, в центральную они вошли из коридора, левая вела в ванную комнату, а правая в гардеробную. Эту спальню она осмотрела только мельком, не стала заглядывать ни в гардеробную, ни в ванную и быстро вышла.

- Это лучшая спальня в замке, – сказал де Крэсси, - и единственная, которая имеет такую большую гардеробную комнату.

- Пойдем дальше, - сказала она.

Дальше шла небольшая пустая комната, оформленная в сливочно-молочных тонах, но совершенно без мебели.

- А это что за комната?

- Возможно, в старые времена эта комната была комнатой гувернантки, такие комнаты располагались рядом с детскими комнатами. Но в последнее время она не использовалась.

- Однако она отремонтирована и содержится в порядке.

- Все помещения в замке, включая и те, которые не используются, содержатся в порядке.

Далее шла еще одна спальня. Когда она вошла в нее, то сразу поняла, что это будет ее спальня. Это была просторная светлая комната, оформленная в светло зеленых тонах. Она очень любила зеленый цвет, а в этой комнате присутствовали все оттенки, от салатового до фисташкового, разбавленные небольшими вкраплениями малахитового цвета. Кровать была не очень огромной, но зато шкаф там стоял просто королевский. В этой комнате было только две двери, та в которую они вошли и дверь слева в ванную комнату. Она обошла всю комнату, подошла к окну и выглянула в него. Из окна открывался чудесный вид, прямо перед ней раскинулся огромный парк, оценить всю красоту которого ей еще предстояло. Справа виднелась крыша пристроенного к замку здания, крыла для прислуги, как она поняла. Крыша была темно синей, и удивительно гармонировала с голубым цветом неба. Слева за парком видны были целые купы деревьев.

Она прошла в ванную, это была небольшая комнатка, в которой поместились раковина унитаз, душевая кабина и небольшая овальная ванна, ванна была сделана из камня напоминающего малахит, а может это и был малахит.

- Вот это будет моя комната, - сказала она.

- В этой комнате маленькая ванна и она не имеет гардероба.

- В ванной я помещусь, во мне всего 165 сантиметров роста, а для вещей мне хватит этого огромного шкафа, во всяком случае, пока, а если не будет хватать, можно приспособить под гардероб ту соседнюю гувернантскую комнату, проколупаем туда дверь и оп-па, вот тебе гардеробная.

- Там дальше есть еще спальни, давайте посмотрим их, может что-то понравится вам больше чем эта комната.

- Давайте, конечно, но я уже решила.

Они осмотрели еще несколько комнат, но она даже не особенно разглядывала их, она уже выбрала. В левом конце коридора была дверь, которая вела в другой коридор, но де Крэсси сказал, что там пустые помещения, которые сейчас не используются, и она решила их пока не смотреть. Осмотр второго этажа, беглый осмотр, был закончен. В выбранную ей комнату принесли ее вещи, за время, оставшееся до обеда, она успела только переодеться, и привести себя в порядок.

«Интересно, а в чем тут было принято спускаться к обеду? Да какая разница, теперь я здесь хозяйка, и буду вкушать пищу в джинсах и в блузке. Джинсы моя повседневная одежда. Я к ней привыкла, а таскаться по замку в платье и на каблуках я не намерена. Интересно, а в чем пожалует господин мой управляющий? В костюме, не иначе, я его пока только в костюме и видела».

Она бросила последний взгляд на себя в зеркало.

«Так, ну готова, можно идти. А куда идти? Где эта малая столовая? Бог ты мой, по этому замку можно бродить часами и потеряться не найдя малой столовой. И умереть от голода. Ха-ха. Двинемся на первый этаж».

Но, выйдя из двери, она наткнулась на девушку, которая, по-видимому, поджидала ее. Девушка затараторила по-французски и жестами позвала ее за собой. Она произнесла «бонжур» и пошла за девушкой. Они спустились на первый этаж, миновали холл, повернули направо прошли еще какую-то комнату, и очутились в малой столовой, в которой стоял довольно длинный широкий стол, за этим столом могли бы поместиться человек двадцать. Стол был накрыт белоснежной ажурной скатертью и сервирован. Возле стола стоял де Крэсси. Он был в костюме.

«Если это малая столовая, то какова же большая?»

- Merci Annette (Спасибо Аннет – пер.). – Обратился он к девушке.

Девушка кивнула и вышла

- Мадам де Шатоблан, я послал за вами Аннет, так как подумал, что вы можете не сразу найти столовую.

- Спасибо, очень предусмотрительно с вашей стороны.

- Прошу садитесь, мадам, - он указал на место во главе стола, - здесь обычно сидел месье Пьер, я в последние годы сидел справа от него, если вы не возражаете, я останусь…

- Да конечно не возражаю, - перебила она его. Она подошла к месту, занимаемому раньше ее дедом, взяла приборы и переставила их на место слева. Напротив де Крэсси. Он стоял и наблюдал за ней.

- Le Roi est mort, vive le Roi! (Король умер, да здравствует король! – пер.) – произнесла она, - Но императорское место пока не для меня, пожалуй, здесь мне будет удобнее.

Она перенесла бокалы и села. Он тоже сел и взглянул на нее с интересом, но ничего не сказал. В комнату вошла девушка, не та, которая проводила ее сюда, в руках у нее был поднос, с какими-то закусками, которые она поставила на стол. За ней вошла девушка по имени Аннет, она разлила им в тарелки суп. Они приступили к еде.

- Месье де Крэсси, если мы будем разговаривать за едой, это не оскорбит ваши эстетические чувства? Или вы следуете русской поговорке: «Когда я ем, я глух и нем»?

- Конечно, мадам, если хотите, мы можем разговаривать.

- Хочу. Я, знаете ли, довольно общительна.

- Я заметил, мадам де Шатоблан.

- Замечательно… Знаете, что, месье де Крэсси, я предлагаю перейти на другой уровень обращения друг к другу. Понимаете, у русских по фамилии обращаются только к мало знакомым людям, если люди много общаются они называют друг друга по имени, ну, в крайнем случае, по отчеству. Мы с вами собираемся жить в одном доме, и нам придется много общаться, я не предлагаю пока перейти на ты, что-то мне подсказывает, что вам это не понравиться, но давайте хотя бы будем называть друг друга по имени. Не называйте меня мадам де Шатоблан, меня зовут Наталья, не Натали, а именно Наталья, ну, в крайнем случае, можно мадам Наталья. А я вас буду называть месье Андрэ, хорошо?

- Хорошо.

-Вот и славно. А скажите, Андрэ… месье Андрэ, эта башня, она ведь древнее самого замка?

- Да, она построена в средние века, в 1400-х годах, с ней был еще небольшой замок, но его разрушили и построили вот этот новый замок. Это было при Людовике XV.

- Я так понимаю, что фамилия Шатоблан произошла от этой древней башни с замком, ведь «блан» на французском означает белый, а «шато» - замок, так ведь?

- Совершенно верно.

- Забавно звучит на русском, Наталья Белый Замок. – Она рассмеялась. Смех у нее был переливчатым и очень заразительным.

Он внимательно посмотрел на нее.

- А скажите, в замке водятся привидения? – спросила она отсмеявшись.

Он посмотрел на нее вопросительно.

- Привидения… ну… призраки… духи давно умерших людей. – Пояснила она.

- Вы верите в призраки?

- Прежде я их никогда не видела, но прежде я никогда и не жила в таких замках. Но, чисто гипотетически, возможность их существования я допускаю. Так все же, есть здесь приведения или нет?

- Я их не встречал.

- Еще бы. Даже если они ходят тут толпами, вам на глаза они точно показываться не будут.

- Почему?

- Я уверена, они вас боятся.

- Боятся? Я такой страшный, что меня боятся даже привидения?

- Вы слишком рассудительны. Вы живете разумом, а привидения приходят к тем, кто живет чувствами, эмоциями… Я думаю, даже если они не шляются по замку, то в башне они точно есть. Там наверняка есть пыточная и подземные камеры, где держали узников.

- Питочная, что это?

- Это там, где пытали узников… ну пытали… - она схватила себя за горло, как будто ее душат, - «говори, что ты замышлял против своего сюзерена? Кто был с тобой в заговоре? Говори, а то мы вырвем тебе ногти!», - она изобразила, как будто ей вырывают ногти, - «а!.. нет, нет, я верен своему господину!» - хрипела она, - «Бросить его в подземелье! Не давать ни воды не хлеба. Пусть его съедят там крысы!»… Вот как-то так.

Он смотрел на то, как она разыгрывает этот мини спектакль, и правый уголок его рта приподнялся, он даже чуть-чуть прищурил глаза.

- Нет, питочной там нет, там есть… э… комната, где хранят оружие…

- Оружейная…

- Да… оружейная, там очень замечательная коллекция оружия разных веков. В башне есть… как вы сказали?... под-зе-мелье?... это то что под землей?... Там есть помещения под землей, но были ли там… э… узники, я не знаю. Я вам позже все это покажу.

- Вот прям как можно позже, тут есть, что посмотреть кроме этой башни, туда мы пойдем в последнюю очередь.

- Да башня подождет. Сразу после обеда мне надо заняться делами, а вечером, если вы не возражаете, мадам де Шатоблан…

- Наталья.

- … да, мадам Наталья, - её имя в его французском произношении звучало очень мягко и певуче, - ...так вот, вечером перед ужином я представлю вам всех ваших слуг. В дальнейшем, со всеми общаться не обязательно, вы будете давать распоряжения только Бернару или мадам Шантильи, она… старшая,… но они все должны быть представлены новой хозяйке.

Во время обеда еще несколько раз заходила Аннет и другая девушка и меняли приборы и блюда с едой. Несколько раз заходил Бернар, видимо удостовериться, что все идет как надо.

Глава 7

После обеда де Крэсси ушел к себе в кабинет, а она отправилась к себе в комнату.

«Ну, и чем мне заняться? А вообще, чем мне теперь по жизни заниматься? У меня же будет куча свободного времени, как я понимаю… И не выйдешь никуда, не зная французского. Встретишь кого-нибудь и будешь стоять как дундук, или блеять что-то невразумительное. Надо срочно учить французский. А пока я совершенно не могу обойтись без Крэсси. Ненавижу эту зависимость, ненавижу любую зависимость!.. Так, ну а пока можно будет заняться распаковкой вещей».

Она вошла в свою комнату и спустя несколько минут в дверь осторожно постучали. Она сказала «войдите» и в комнату вошла Аннет. Аннет что-то защебетала на французском, показывая на сумки и чемоданы повторив при этом пару раз «месье де Крэсси».

«А, он прислал ее, чтобы она помогла мне разобрать вещи. Опять, предусмотрительность с его стороны. Но зато, мне нечем заняться. Разберусь пока с косметикой, разложу все на этом симпатичном туалетном столике, потом надо будет занять полочки в ванной у меня столько всякой чудодейственной приблуды… Это уж я не доверю никакой Аннет».

Занимаясь своим туалетным столиком, она время от времени поглядывала на Аннет

«Довольно красивая девица. На мой взгляд высоковата, но сейчас такие в моде. И фигура, что надо. Интересно, Крэсси сам занимается отбором слуг? Всех слуг, или только женского пола?»

Закончив с туалетным столиком, она перешла в ванную и начала раскладывать все свои шампуни, гели, соли, кремы и т.д. и т.п., все то, что она накупила в Париже с помощью Анн-Мари, как любая женщина она придавала большое значение всему этому. Расставляя свое косметически-парфюмерное богатство по полочкам, она тихонько напевала. Она очень часто напевала, занимаясь чем-нибудь. Петь она умела не очень хорошо, сказывалось отсутствие музыкального слуха, но очень любила. Будучи человеком позитивным и любящим жизнь как таковую, она либо мурлыкала себе под нос, если понимала, что ее могут услышать, а ее пение мимо нот мало кому могло понравиться. Либо просто пела, когда была уверена, что никому не помешает своими руладами. Иногда она позволяла себе петь очень громко, просто орать, если появлялась возможность делать это в сопровождении громкой музыки, то есть попросту подпевать какому-нибудь исполнителю.

Она все еще занималась своими кремиками, когда Аннет закончила разбирать ее гардероб. Заглянув в ванную, дверь в которую была открыта, Аннет что-то сказала, указывая на вещи, которые она не развесила в шкафу, а явно собираясь взять с собой. Наталья разобрала только слово «demain» (завтра – пер.), она поняла, что Аннет хочет забрать это, чтобы привести их в порядок.

- Bien sûr, s'il vous plaît (конечно, пожалуйста – пер.)- эти слова она помнила.

Когда Аннет ушла она решила посмотреть телевизор. Плазма стояла на очень красивой подставке из дерева, инкрустированного какими-то зелеными камнями похожими на сердолик.

«Конечно, я ни черта не пойму, но хоть посмотрю, послушаю, попробую вычленить знакомые слова».

Она стала переключать каналы, чтобы понять насколько их тут много. На двадцатом канале она поймала «Первый» российский канал, щелкнула дальше, и поймала канал «Россия», она нашла еще штук восемь российский каналов.

«Вот это да! В центре Бургундии в дореволюционном замке российское телевидение! Ура! Господи, спасибо тебе! Хотя, спасибо надо, видимо, сказать Крэсси. Он начинает мне нравиться! Надо же подумал об этом. Его предусмотрительность просто поражает».

Она стала с удовольствием смотреть российские передачи, поняв, как она соскучилась по ним.

«Прошла-то всего-навсего неделя, а кажется, что прошло чёрт знает сколько времени. Скорее бы своих сюда перевезти, а то разговариваю только с этим монументом, практически в виде монолога. Но, за российское ТВ надо все-таки его поблагодарить».

Потом она стала думать, во что одеться и как себя держать, когда ее будут представлять прислуге.

«Меня ждет вторая часть марлезонского балета, а сколько еще будет этих частей. Надо заготовить какую-то небольшую речь на французском. Сейчас нагуглю. И да, в чем выйти? Остаться в джинсах? Или хозяйке не подобает знакомиться со слугами в джинсах? Да какая из меня к чертям собачим «хозяйка». Наверное, хреновая, но у меня есть оправдание: у меня никогда не было слуг, как же я могу знать, как себя вести с ними».

Джинсы она все-таки заменила на черные узкие брючки и очень элегантную на ее взгляд тунику. В этом наряде она выглядела элегантно и в то же время просто.

В половине шестого зазвонил телефон, который стоял на небольшом очаровательном столике. На этом столике стоял также букет из пурпурных роз. Она сняла трубку и услышала голос де Крэсси. «Интерком (внутренняя связь)» - подумала она.

- Мадам Наталья, не спуститесь ли в холл, я представлю вам вашу прислугу.

- Да конечно, только дайте мне пару минут.

Она спустилась в холл, где ее ждала, как ей показалась, целая толпа народа. Как и на встрече с управляющими все уставились на нее с тревогой в глазах. Как только она подошла, де Крэсси стал говорить что-то, обращаясь к прислуге. Она переводила взгляд с одного на другого, и слегка улыбалась. Он закончил и посмотрел на нее. И тут она выдала заготовленную, спасибо интернету, речь на французском. Она выучила ее наизусть, благо память у нее всегда была отличная.

- Я рада познакомиться с вами со всеми. Так получилось, что я тоже Шатоблан. Вы работали для моего деда и, судя по тому, что я успела здесь увидеть, делали это очень хорошо. Надеюсь, вы останетесь в этом доме при новой Шатоблан. Мой французский пока плох, очень плох, и мы будем общаться с помощью месье де Крэсси. Пока. Но я буду учить. И еще… я постараюсь быть не очень капризной хозяйкой. – И она улыбнулась своей замечательной открытой улыбкой. Сколько раз она слышала, что улыбка у нее настоящая, потому что когда она улыбалась, улыбался не только рот, но и глаза, а это получается не у всех.

Ее речь звучала на французском, конечно же, очень коряво, но видимо именно это и понравилось всем, то, что она обратилась к ним пусть на корявом, но их родном языке.

Большинство улыбнулись в ответ. Потом все разошлись, остались только дворецкий Бернар, сухонькая пожилая женщина, невысокий мужчина средних лет и крепкий накачанный молодой мужчина.

- Как я говорил мадам, вам не надо будет общаться со всеми слугами. Разрешите, представить вам тех, с кем вы будете непосредственно общаться… Пока с моей помощью. – Сказал де Крэсси. – Все вопросы по дому можно решить с помощью Бернара или мадам Шантильи, она главная над женской частью прислуги.

Он повернулся к сухонькой маленькой женщине, она кивнула и даже чуть-чуть присела в книксене.

«Что это еще за старорежимность такая. Чёрте-что…»

- Это месье Тобон, он отвечает за охрану замка.

Качок мотнул головой

- А это месье Прюдо, он главный садовник, сад и парк вы еще не видели, но уверяю вас, он очень большой. У месье Прюдо много обязанностей, я еще не говорил вам, что летом парк открыт для туристов. И еще есть оранжерея, розарий и зимний сад. У месье Прюдо есть помощники, но они все живут в отдельном доме. Впрочем, вы все это еще увидите.

Садовник улыбнулся ей, и сказал что-то.

- Месье Прюдо говорит, вы еще не видели парка, но он очень надеется, что парк вам понравится, правда вся красота парка откроется в конце апреля.

- А когда мы сможем посмотреть его? – спросила она.

- Я планировал сегодня после ужина показать вам основные помещения замка, чтобы у вас сложилось хотя бы представление о том, что где находится. А завтра до обеда мы осмотрим парк. Вы ведь встаете не раньше десяти часов, до этого времени я успею съездить в Дижон.

Она повернулась к садовнику.

- Завтра после десяти утра я хочу познакомиться с вашим царством. Удобно?

Де Крэсси перевел:

- О, конечно мадам де Шатоблан, я буду ждать.

Ужин был подан ровно в шесть вечера. Она вошла в малую столовую без одной минуты шесть.

«Так и меня можно приучить к пунктуальности, хотя эта черта всегда была выражена во мне довольно слабо».

Де Крэсси стоял у стола и ждал ее. Она обратила внимание на то, что он был уже в другом костюме.

«Он что переодевается к каждому приему пищи? Чертов аристократ. Да мне то, какое дело? Пусть меняет свой прикид хоть каждые полчаса, не буду обращать на него внимания... О! Приборы для меня стоят слева, заметили, исправились, интересно это Бернар или Крэсси велел сделать это?»

Он подождал, когда она займет свое место, потом сел сам.

«Какие церемонии! Хотя приятно. Чувствуешь себя женщиной, нет, не просто женщиной, а леди, вернее мадам. Мне это нравиться. Ха-ха».

- Месье Андрэ, я хочу поблагодарить вас за русское телевидение. Это ведь вы позаботились об этом? – сказала она.

- Я подумал, что вам оно будет нужно.

- Конечно, нужно. Просто необходимо! Но как вы догадались, что его надо настроить именно в этой комнате, вы же не знали, какую именно я выберу. Или его настроили во всех спальнях.

- Нет не во всех. Оборудование установили заранее, но настроили это ТВ в спальне мадам Мари, я подумал, что вы выберете ее, но когда вы выбрали зеленую спальню, я распорядился настроить его и в ней.

- Но когда, Бог ты мой? При мне в спальню никто не входил, кроме Аннет.

- Когда мы с вами обедали.

- Вы чертовски хорошо все можете организовать. Сдается мне, вы классный управляющий.

- Спасибо мадам. Я не понимаю, что значит «классный», но видимо что то положительное.

- Классный – это значит суперский… очень хороший.

- Спасибо мадам.

Вечером после ужина он показывал ей замок. Сначала они пошли на третий этаж. Там кроме каких-то относительно небольших помещений, находились две длинные галереи. Портретная и картинная. Именно так, в одной находились только портреты представителей дю Труа де Шатоблан, а во второй картины мастеров разных эпох. Когда они вошли в портретную галерею она воскликнула.

- Ёлки мохнатые! Это что, всё мои предки? Да их же тут тьма!

- Да. Здесь собраны портреты представителей семейства дю Труа де Шатоблан и семейств родственных им.

- Что значит родственных им?

- Это те семейства, с которыми де Шатоблан заключали браки, но они не наследовали фамилию рода.

- То есть, это те, кто женился на дочках Шатобланов?

- Не совсем так. Это те, кто женился на дочерях де Шатоблан, но не родили наследников.

- А… понятно. А здесь есть мой дед и моя биологическая мать?

- Мадам Наталья, можно спросить вас, почему, когда вы говорите о месье Пьере, вы называете его просто «дед», а когда говорите о мадам Мари, вы называете ее «биологическая мать»?

- Дед меня не бросал. Не знаю, может он поступил бы также как она, а может и вообще придушил бы меня как ненужного ублюдка, а может наоборот воспитывал бы как свою внучку. У него не было возможности поступить так или иначе, у него не было выбора. А моя биологическая мать имела выбор, и поступила так, как поступила. Она только зачала, и родила меня, это процессы чисто биологические. Поэтому она биологическая мать, а моя настоящая мать, единственная и любимая - это Татьяна Романцева… Так есть здесь их портреты?

- Конечно. – Он повел ее к концу галереи, к последним портретам. – Вот это ваш дед граф Пьер дю Труа де Шатоблан. Это ваша мать маркиза де Шатоблан де Талль, а это ее муж маркиз де Талль.

С портрета деда на нее смотрел мужчина лет шестидесяти. Высокий стройный с красиво седеющими волосами и жестким лицом. Жестким его лицо делали орлиный нос и взгляд глубоко посаженных темных глаз. С портрета матери на нее смотрела она сама, единственное, что отличало женщину на портрете от нее - это прическа. У Мари де Шатоблан волосы были собраны в высокую прическу, тогда как у нее была короткая стрижка.

- А ведь и правда, я на нее чрезвычайно похожа. Как сказал месье Понтье, и без ДНК-теста все понятно. При этом она совершенно не похожа на своего отца, моего деда. Она что, пошла в мать? А где портрет моей бабки?

- Вот здесь, рядом с портретом месье Пьера.

- На мать она, и соответственно я, похожи только глазами. Но все равно, видно, что родственники. А как звали мою бабку?

- Мадам Антуанетта де Перфеньяк, дю Труа де Шатоблан.

- Значит Антуанетта. А мою настоящую бабушку звали Александра. Кстати, моего деда звали Петр, по-вашему, Пьер, вот так то. Но я его не помню, он погиб на войне, той которую мы называем Великая Отечественная, а вы - Вторая Мировая, задолго до моего рождения. А бабуля жила с нами до своей смерти, умерла она в 89 лет. Она была очень строгая и чем-то похожа на Пьера де Шатоблан, орлиным носом что ли. Но я была ее слабостью, она меня очень любила, наверное, я была единственной ее слабостью, так что все шишки всегда доставались моей старшей сестре. Мама тоже всегда строже спрашивала с Марины, я ведь младшенькая. Вы знаете, это здорово быть младшим ребенком в семье. А отец с нами не жил, они с мамой развелись, когда я была еще маленькой, но он был хорошим воскресным папой, подарки, походы в зоопарк кино и тому подобное, он нас с Маринкой тоже очень любил. Он уже умер, пять лет назад… Но вам это, наверное, не интересно… А, вот этот последний в ряду портрет маркиза?

«Интересно. Мне это интересно» - подумал он но, не сказал. Ему было интересно все связанное с ней. - «Наверное, потому, что мне предстоит с ней очень много общаться в течение этого года. Как ни с кем другим. А может, потому что она все-таки Шатоблан. А может потому, что она так непохожа на Шатоблан, при сильном внешнем сходстве. А может потому, что она не похожа ни на кого, потому что она La russe cingléе – сумасшедшая русская…»

- Да это портрет маркиза.

Маркиз был толстым одутловатым и лысоватым, с круглыми щеками и маленьким курносым носом.

- Он был старше моей биологической матери? Намного?

- На четырнадцать лет.

- Тогда понятно, почему она спуталась с русским студентом, он был молод, и наверняка красив.

Он промолчал.

- Месье Андрэ, я заметила, что на портрете моей биологической матери чуть за сорок, а умерла она, когда ей было, если не ошибаюсь, шестьдесят с лишним. И портрет деда сделан явно задолго до смерти. В каком возрасте вообще пишут эти портреты?

- Первый портрет делают, когда ребенку исполняется 10 лет потом каждые 12-15 лет, а здесь в галерее оставляют тот, который понравился больше всего, но возраста больше 20 лет.

- Но я заметила, здесь есть несколько детских портретов.

- Это те, кто не дожил до следующего портрета. Все остальные портреты хранятся в той комнате, - он указал на дверь слева в конце галереи, - вы можете посмотреть их, если интересно. Кстати, ваш портрет тоже нужно будет написать, и повесить здесь в галерее.

- И он будет последним в этой череде. Замкнёт ее. Логическое, надо сказать, завершение. – Произнесла она тихо.

Он услышал её, но ничего не сказал.

Она пошла обратно вдоль галереи, рассматривая портреты, около одного она остановилась.

- Красивый мужчина. Какое правильное лицо, правда, взгляд слишком гордый, но зато какое чувство собственного достоинства. Художник молодец, выразил все это.

- Это Фредерик де Крэсси.

- Де Крэсси?! Ваш родственник?!

- Да.

- Так мы с вами родственники?

- Нет, мы с вами не имеем общих предков.

- А что тогда здесь делает его портрет?

- Он был женат на одной из Шатоблан. Но у них не было детей, так что две эти крови не слились.

- Так вы месье Андрэ, тоже принадлежите к древнему аристократическому роду? А вы кто граф, маркиз, барон?

- Граф де Крэсси Лэньер, - сказал он, чуть вскинув подбородок, видно было, что он гордится своей принадлежностью к старинной аристократической фамилии, - Род Крэсси Лэньер очень древний род, древнее рода Шатоблан.

- А почему же вы работаете на Шатоблан?

- Это длинная история.

- Вы не хотите говорить об этом?

- Не сейчас…

- …Скажите, а вы тоже придаете большое значение чистоте вашего рода, как мой дед?

- В какой-то мере.

- А в роду Крэсси были бастарды?

- Конечно, но они не носили фамилию рода Крэсси Лэньер.

- О! Значит, мне жутко повезло, что я не Крэсси, а Шатоблан. А у вас есть чистокровные дети? Вообще дети?

- Нет. Если вы закончили осмотр портретов, то давайте спустимся вниз, я покажу вам что находится на первом этаже. – Он сказал это поспешно, и она поняла, что обсуждать эту тему он не хочет.

- Ну что ж спасибо вам за экскурсию в прошлое Шатобланов, и пойдемте осматривать мои богатства дальше. – Она улыбнулась ему.

- Следующая галерея – картинная, но на её осмотр надо много времени, не один день, там хранится много картин и других предметов искусства, есть очень интересные работы.

Они спустились на первый этаж. Кроме холла, на первом этаже была огромная библиотека, такого количества книг в частном собрании она и представить не могла. В центре библиотеки стоял большой антикварный стол, и видно было, что за ним работали, на столе стоял компьютер с огромным монитором. Рядом с «большой библиотекой» находилась «малая», это была не совсем библиотека, хотя там присутствовало достаточно большое количество книг, там тоже стоял стол с компьютером, еще там была современнейшая стереоустановка и очень удобное массажное кресло.

«Это та библиотека, которую организовала маман. Видимо она любила не только почитать, но и послушать музыку. Музыкальный центр впечатляет…»

Из «малой столовой», в которой они с де Крэсси обедали и ужинали сегодня, через коридор можно было попасть в просторную совершенно современную кухню. За «малой столовой» шла «большая столовая».

- Ёлки мохнатые! Да это целый банкетный зал! Сколько же человек здесь можно поместить? – воскликнула она, войдя туда

- Около четырехсот.

- Господи спаси! И что, здесь устраиваются такие сборища?

- В последнее время нет.

- А раньше?

- В старые времена в замке, конечно, устраивались балы. При мадам Мари и маркизе тоже собиралось много людей, но в последние годы приемы практически не устраивали.

За «большой столовой» был так называемый музыкальный салон, в котором стоял рояль и много удобных кресел и кушеток, а также маленьких столиков. В старые времена, из «большой столовой», после званого обеда, сюда уходили мужчины выкурить сигару и выпить коньяку, леди музицировали. Сейчас этот салон практически не использовался.

Еще, на первом этаже был небольшой тренажерный зал, пройдя мимо которого можно было попасть в изумительный зимний сад.

Справа от холла была комната, в которой располагалась охрана и стояли мониторы камер видео наблюдения. Мимо нее по коридору можно было попасть в крыло прислуги. Туда они тоже сходили и в этой экскурсии их сопровождали Бернар и мадам Шантильи. Крыло для прислуги было одноэтажным, но вместительным. Первую комнату занимал Бернар, напротив была комната мадам де Шантильи, далее шли комнаты другой прислуги и хозяйственные помещения.

Перед тем как она отправилась в свою спальню, де Крэсси сказал ей.

- Мадам Наталья, завтра, как только захотите кофе, наберите по интеркому 151, это номер мадам Шантильи, я предупрежу ее, что завтракать вы не будете, и вам понадобится только кофе. Его принесут вам в комнату. Какой кофе вы любите, и нужно ли еще что-нибудь к нему?

- Супер… Кофе я пью черный крепкий сладкий, без всяких сливок, молока и прочего. И спасибо вам месье Андрэ за сегодняшний день. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи.

Глава 8

Она так утомилась, осматривая замок и набралась стольких впечатлений, что спала ночью, что называется без задних ног. Никакие привидения ее не тревожили, даже снов она не видела. Проснулась она в половине десятого.

«Надо же, как хорошо я выспалась. Теперь можно будет не ломать себя, заставляя заснуть хотя бы в час ночи и вставая в семь утра на работу. Да, богатство и здесь дает преимущества…»

Сходила в ванну, умылась, привела себя в порядок и решила, что можно попить кофейку. Набрала по интеркому 151, послушала как тараторит мадам Шантильи, сказала «мerci» (спасибо – пер.), положила трубку и стала ждать кофе. Спустя несколько минут в комнату вошла Аннет с подносом, на котором стояли кофейник, сахарница и чашка с ложкой. Аннет поздоровалась, и поставила поднос на столик с вазой пурпурных роз. Кофе оказался превосходным, впрочем, другого она и не ожидала. Она включила телевизор, выпила кофе и стала ждать, когда приедет де Крэсси и они пойдут смотреть парк.

«Как рано он встает. Он сказал, что поедет в Дижон и вернется к десяти часам обратно. А сколько отсюда до Дижона? Надо загуглить… Так… Как называется это место? Он говорил, что замок находится рядом с городком Турню… Так… от Турню до Дижона 85 километров. Ага… вот и замок… Ого! Он отмечен как туристический объект, национальное достояние, ни фига себе!... так, от нас до Дижона немного меньше. Значит можно добраться где-то за час. Час туда, час обратно, ну и там хотя бы час на что-то ему нужен. Итак, как минимум 3-4 часа, значит, он должен выехать в шесть, шесть тридцать. Да, он явно не сова… Ха, нарушил ритуал, завтрак-то в семь».

Он приехал в начале одиннадцатого. Зашел к себе в комнату, переодеться и позвонил ей.

- Добрый день. Вы готовы?

- Доброе утро. Сейчас спущусь, только куртку накину.

Она накинула легкую курточку, начало апреля все-таки хоть и не Россия. За окном было солнечно и достаточно тепло. Спустилась в холл. Он ждал ее там.

- Добрый день, мадам Наталья. Как спалось?

- Во-первых, доброе утро, потому что еще только половина одиннадцатого утра, и вообще у русских, когда встал, тогда и утро. Во-вторых, спала я крепко и сладко.

- Привидения не приходили?

- А к вам?

- Ко мне нет.

- Ко мне тоже нет, но может быть, они пока стесняются. – Настроение у нее было замечательное.

Они вышли из дверей замка, там их уже ждал месье Прюдо.

«Он что, тут с десяти дожидается? А… наверное, ему Крэсси позвонил, и сказал подойти…»

Они пошли осматривать лужайки и клумбы перед замком и парк за замком. Сказать, что она была впечатлена, не сказать ничего. Это был восторг! И, хотя Прюдо сказал, что красота парка начнет проявляться в полную силу недели через две, он уже был прекрасен. Там было всё: лужайки, которые спускались уступами, клумбы, небольшие водоемы, каскады с какими-то свисающими растениями, подстриженные фигурно кустарники и карликовые деревья, ажурные лавочки возле клумб, несколько легких белых беседок. А по краю всего этого великолепия шли рощицы разных деревьев. Она бурно выражала свой восторг, де Крэсси переводил, а Прюдо сиял от удовольствия.

Потом они вошли в розарий, и у нее аж дух захватило от запахов цветущих роз. Розы были разных сортов и цветов, но больше всего было пурпурных роз, таких как в букете у нее в спальне.

- Ёлки мохнатые! Какая красота! – в очередной раз воскликнула она. – Как много разных роз! О! А эти стоят у меня на столике… их здесь больше всего.

- Это бургундская роза. Один из символов этого места. – Объяснил садовник.

За розарием была оранжерея. Такого разнообразия растений в одном месте она не видела никогда. Она стала спрашивать названия разных растений, Прюдо называл их, но Крэсси многие не мог перевести, он ведь не был ботаником. Она перестала спрашивать, просто молча ходила и любовалась. Осмотрев оранжерею, она спросила:

- Скажите, месье Прюдо, а есть у вас фрезии, это мой любимый цветок. Я обожаю их запах. Сейчас я покажу, как они выглядят. Она достала свой смартфон нашла в интернете и показала, как выглядят эти цветы.

- Я знаю этот цветок, - сказал Прюдо, - это африканское растение, на мой взгляд, довольно простенькое.

- Да они выглядят не шикарно, но я очень люблю их. Но, у вас такое количество разных растений, что дух захватывает. А парк просто великолепен. Вы, наверное, лучший в своем деле! Я очень рада, что вы работаете здесь… Нет, не работаете, а творите, потому что то, что я увидела это искусство!

Прюдо опять засиял. Он действительно гордился тем, что делает, и похвала и восторги новой хозяйки пришлись ему по душе.

Де Крэсси напомнил, что уже почти полдень, и скоро подадут обед.

- Какой к лешему обед, - сказала она, - я не хочу отсюда уходить.

Крэсси молча смотрел на не неё.

- Ах, ну да, ваши ритуалы, обед по расписанию, спать по команде. – Пробурчала она. – Ладно, сюда я могу вернуться в любое время и торчать здесь, сколько мне заблагорассудится… до очередного ритуала.

Хотя она и ворчала, придя в столовую и сев за стол, она поняла что проголодалась. Даже луковый суп, который им подали, она съела с удовольствием, не смотря на то, что не понимала вкуса этого традиционного французского блюда. За столом она как и вчера начала расспрашивать де Крэсси. На этот раз ее интересовал парк.

- Вы вчера упомянули, месье Андрэ, что парк открыт для туристов, что это значит?

- Это значит, что туда приходят туристы посмотреть на него

- Но ведь территория, обнесена забором, как я заметила, и ворота были закрыты, когда мы вчера приехали.

- Да, но когда начинается туристический сезон с 15 мая, они открыты.

- То есть, может зайти любой, и бродить, где ему вздумается. А в дом они тоже могут заходить?

- Нет, в дом они не заходят. Видите ли, этот замок и парк считаются достопримечательностями Франции, но месье Пьеру, удалось убедить правительство, что это частная собственность и в замок он никого не пустит. Об этом подписано особое соглашение, правда, пришлось пойти на уступки с парком, но правительство частично субсидирует его содержание. Но, не беспокойтесь, мадам Наталья, в этой части Франции туристов бывает не много, в основном в июле и в августе.

- Но если они могут шататься по парку они могут заходить и в замок, ведь вы же не держите двери все время на запоре.

- У дверей дежурит охранник, он не пропускает никого внутрь без специального разрешения вашего или моего. А в крыло для прислуги, без разрешения Бернара или мадам Шантильи. Количество охраны в этот период увеличивается, ведь надо смотреть за порядком в парке.

- Ясно…

Она посмотрела, не появился ли дворецкий, и спросила.

- Месье Андрэ, а почему вы говорите мадам Шантильи и месье Прюдо и, как его, главный охранник месье Тобон или Гобон, а Бернара вы называете просто Бернаром, без месье?

- Вы заметили… Видите ли, это очень старая традиция, дворецкого в этом доме всегда называют просто по имени и на ты. Вы тоже называйте его просто Бернар, а то он обидится, понимаете ли, это его привилегия.

- Ах вот оно что. Странная привилегия… О, это как в Баскервиль-холле Берримор, - и она засмеялась, - там Берримор, здесь Бернар. Замечательно.

Он смотрел как она смеется, и думал: «Как естественно у нее получается радоваться, искренне веселится из-за какого-то пустяка…»

- Вы имеете в виду произведение Конан Дойля про Шерлока Холмса? Я не помню, чтобы оно было смешным.

- Вы не смотрели наш фильм по этой книге, поэтому не понимаете. Кстати, русский Шерлок Холмс был признан одним из лучших самой королевой Елизаветой….

- Мадам Наталья, я хотел обсудить с вами план наших дальнейших действий.

- Я в полном вашем распоряжении.

- Сегодня я хочу показать вам ваши виноградники и сады здесь в Бургундии. Завтра в понедельник, я думаю нам нужно поехать смотреть вашу виллу в Ницце. До Ниццы отсюда около 600 километров. Я предпочитаю ездить на машине. Не люблю поезда и самолеты. Только в крайних случаях, если надо добраться очень быстро. Если вы не хотите на машине, вас отвезут в Дижон, там вы сядете на поезд до Ниццы, в Ницце я вас встречу.

- То есть, я сначала проеду 80 километров на север, а потом поеду обратно на юг еще 680 километров.

- К сожалению, поезда до Ниццы не проходят мимо Турню. А вы, я смотрю, ориентируетесь, что где находится.

- Карта Франции не является государственной тайной, ее можно найти в интернете. И даже на русском языке, вы представляете, - рассмеялась она. – Нет уж, таскаться туда-сюда я не вижу смысла, если вы не возражаете, я поеду с вами на машине, я даже обещаю не сильно отвлекать вас своей болтовней.

- Хорошо. Но нам придется выехать в шесть тридцать утра.

- А если в Дижон на поезд?

- В семь.

- Хрен, как говорится, редьки не слаще. В пол седьмого, так в пол седьмого.

- В шесть завтрак, в шесть тридцать выезжаем, перекусим в Авиньоне, и ориентировочно около часу дня мы будем в Ницце. Я покажу вам виллу и уеду в Монако, у меня там дела. Вернусь в Ниццу в среду. В четверг утром мы поедем обратно в Шатоблан. Не возражаете?

- Зачем возражать? Нет, не возражаю.

- В воскресенье надо будет поехать в Париж, в понедельник назначена встреча с несколькими вашими управляющими, надо решить финансовые и административные вопросы. Во вторник тоже есть дела в Париже… в Ратуше. В среду я планирую отвезти вас в Нормандию смотреть замок Клери. От Парижа до Ивто, это городок недалеко от которого находится Клери, около двухсот километров. Мы остановимся там в отеле и посетим замок. В четверг я отвезу вас в Руан, оттуда на самолете вы долетите до Дижона, Бернар вас встретит. Вы не боитесь летать на самолетах?

- Ни в коем разе. Мой отец был пилотом, я летаю на самолетах с самого раннего детства. Я облетела на самолетах большую часть бывшего Советского Союза. Я люблю самолеты. К тому же Советский Союз, в котором я выросла, и Россия, в которой жила до сих пор - это не Франция. Там такие расстояния, на машине не объедешь. Вы знаете, что от Калининграда, на западе России, до Камчатки, на востоке, семь с половиной тысяч километров по прямой. На самолете лететь девять часов, а на поезде ехать восемь суток. А от Салехарда, это не самая северная точка России, но дальше аэропортов уже нет, так вот от Салехарда до Сочи, юга России – больше трех тысяч километров, лететь четыре часа. А сколько километров от Лилля до Марселя? Это ведь самое большое расстояние между городами во Франции? Тысяча, полторы?

- Хм… Франция не такая большая страна как Россия, ее к счастью можно объехать на машине.

- Ладно, извините, отвлеклась… Итак, в четверг я из Руана лечу в Дижон…

- Да. Я вернусь в Шатоблан в выходные. Еще хочу сказать, что замок Клери арендован одним англичанином. Вилла в Италии и ваша яхта тоже арендованы, вы пока не можете поехать в Италию посмотреть виллу, так как у вас виза действительна только на территории Франции. Но к этому вопросу мы еще вернемся.

- Ну вот, план на две недели составлен. Будем ему следовать. Месье Андрэ, а вы всё всегда планируете?

- Так проще организовать свою жизнь и жизнь окружающих.

- А у вас есть план В?... А С?

- Конечно.

- Обалдеть! С вами не пропадешь! – Засмеялась она. – Ну, что у нас там дальше на сегодня по плану?

- Сейчас почти половина второго, мне надо сделать несколько звонков и отправить несколько сообщений. Мне нужен час-полтора, я планирую отвезти вас смотреть виноградники в три.

- В три так в три… Пойду пока побуду удавом.

- Простите, не понял…

- Пойду переваривать пищу и полученную информацию о наших с вами передвижениях.

Она поднялась в свою зеленую спальню, и в который раз подумала, что дизайнер, который оформлял эту комнату супер профессионал. Она включила телевизор, решив посмотреть какую-нибудь французскую передачу.

«Надо же привыкать к французскому языку. Конечно, лучше нанять учителя, так будет быстрее, чем я сама буду копаться в словарях и учебниках. Надо бы поговорить об этом с Крэсси, хотя я не удивлюсь, если он этот вопрос уже обдумал, с его-то предусмотрительностью, только пока молчит по этому поводу»

Зазвонил её мобильный. На экране высветился номер её любовника. Их отношения длились почти пять лет, начинались как страстный бурный роман, но последние года два она называла эти отношения «вяло текущей шизофренией». Встречались раза два в месяц, созванивались чуть чаще. Она даже не сказала ему, что поехала во Францию, и зачем поехала не сказала.

- Привет Солнце, - начал он как всегда, - как жизнь?

- Привет. Замечательно, ты даже не представляешь, как!

- Вот как, что у тебя нового?

- Всё, - рассмеялась она, - у меня всё новое. А ты, значит, вспомнил обо мне. Последний раз ты звонил, если не ошибаюсь, дней десять назад.

- Ну, извини, лапуль, занят был…

- Да я понимаю, – усмехнулась она, - слушай Лёнь, я сейчас во Франции, и мне не совсем удобно говорить. Давай я позвоню тебе, когда вернусь в Россию, правда я еще не знаю, когда это будет, но я обязательно позвоню, и расскажу про свои новости, ладно?

- Ты во Франции? Что ты там делаешь? Ты не говорила мне, что собираешься во Францию.

- Так получилось. Правда, Лёнь это долгий и не телефонный разговор, я обязательно свяжусь с тобой, когда приеду, и всё расскажу.

- Ну как знаешь, - сказал он, и она почувствовала обиду в его голосе, - пока.

- Пока.

В три часа она спустилась в холл, сама без его звонка, вернее она спустилась без четверти три. Холл-то толком она еще не рассмотрела. Она рассматривала красивую керамическую вазу, которая стояла на столике возле камина, когда он окликнул ее. Она вздрогнула от неожиданности, шагов его она не слышала.

- Бог ты мой, вы меня напугали, я не слышала, как вы спускаетесь. Ей-Богу как привидение… Ну что, едем?

Они осматривали виноградники и винодельческое хозяйство до самого ужина. Их сопровождал управляющий винодельческим производством Эрик Салан. Она была под впечатлением от того, какое это сложное дело – производство вина. Не просто вина, а вина высокой марки. Салан показывал ей виноградники, склады, давильни, погреба и рассказывал такие интересные вещи про вино, о которых она даже не догадывалась. Она ходила за ним с округлившимися глазами, бурно выражая свое удивление и восхищение, время от времени задавая вопросы, иногда очень наивные. Салан был очарован ею, её искренним восхищением и наивностью в том, чему он посвятил всю свою жизнь. Её не заносчивостью и простотой, её интересом к тому, что составляло его жизнь – производству вина. Этот здоровяк похожий на медведя, имел устрашающую внешность, но добрый и открытый характер, строг он был только с теми, кто не выполнял его поручений, а значит, не уважал «святое» дело виноделия. Он давал ей пробовать вино с разных виноградников и разных годов производства, и просил описать вкус и различия между ними. Она описывала как могла, как чувствовала: «это более терпкое»… «в этом присутствует какая-то небольшая горчинка»… «это легкое, и как будто чуть-чуть пахнет мятой»… «а в это, как будто добавили каких-то ягод, смородины что ли…». Салан был в восторге. Он говорил и говорил что-то, и ей показалось, что де Крэсси перевел не всё. Может быть, они слишком утомили его с переводами.

Наконец они отправились в замок, где их ждал ужин. От экскурсии и от вина у нее слегка кружилась голова, настроение было прекрасным. За ужином она весело болтала о разных алкогольных напитках, которые ей доводилось пробовать. Де Крэсси в основном молчал, изредка сухо отвечая на ее вопросы. В отличие от неё, настроение его было мрачным.

«Ну, совсем уж немногословен. Только «да» и «нет». И взгляд-то какой опять хмурый из-под бровей. Может он устал от того что слишком много переводил? Надеюсь к завтрашнему утру настроение у него улучшиться. Правда, хорошее настроение у него – это когда он не зыркает так из-под бровей. Надо завтра попробовать не приставать к нему с разговорами…»

Он и сам не понимал, что испортило ему настроение. Когда они осматривали парк, тоже было много восторга и удивления и много расспросов, но её общение с Прюдо не вызвало в нем такого раздражения как её общение с Саланом. «Что за чёрт? - подумал он – Наверное, я просто устал. Так много говорить мне не приходилось уже много лет».

После ужина они распрощались до завтрашнего утра. Рано утром им предстояла поездка в Ниццу.

Глава 9

Она встала без четверти пять. Она всегда долго собиралась по утрам, наверное, потому что никак не могла окончательно проснуться. Когда она спустилась в малую столовую, было семь минут седьмого. Де Крэсси уже сидел за столом. При ее появлении он встал. Она плюхнулась на свое место и попросила налить только чашку кофе, завтракать в такую рань она не могла. Пока он завтракал, она сидела с совершенно сонным лицом и полуприкрытыми глазами. Она не произнесла ни слова, не задала ни одного вопроса. Он смотрел на нее и думал: «Надо же не болтает, не пристает с расспросами, похожа на сонную кошку. Ну да, она же сова, а совы по утрам молчаливы… Как замечательно помолчать за едой».

- Мадам Наталья, если вы больше ничего не будете кроме кофе, то может быть, мы тронемся в путь? Хотя я посоветовал бы вам съесть что-нибудь. Пока мы не доедем до Авиньона у вас такой возможности не будет.

- Нет, не хочу. – Буркнула она.

- Тогда, я буду ждать вас в машине через десять минут у центрального входа.

Она поднялась в свою комнату, взяла сумку, которую собрала накануне вечером, небольшую подушку, и спустилась вниз. Его белый Мерседес уже стоял у парадной лестницы. Отдала ему сумку, чтобы он поставил ее в багажник, забралась на заднее сиденье со своей подушкой, уютно свернулась там и благополучно заснула. Проспала она два с лишним часа.

- Бонжур, - сказала она, окончательно проснувшись.

- Бонжур, - откликнулся он, - как спалось?

- В общем, не плохо. Но я буду вам чрезвычайно признательна, если вы на пару минут остановите машину, чтобы я могла расправиться, я вся скрючилась, скукожилась, и затекла.

Он посмотрел на нее в зеркало заднего вида, и правый уголок его рта дернулся. Он прижался к обочине и остановился. С забавными ахами и охами она выбралась из машины, вскинула руки вверх, потянулась до хруста, застыла так на несколько мгновений, потом резко сломавшись пополам коснулась руками земли. Несколько раз присела и даже попрыгала. Он, выйдя из машины, с интересом наблюдал за всеми этими действиями. Закончив разминаться, она обратилась к нему:

- Ох, полегчало. Теперь бы еще найти что-нибудь наподобие дамской комнаты, но впрочем, это терпит.

- Если я правильно помню, минут через пятнадцать - двадцать, будет заправка, там есть дамская комната.

- О’кей. Тогда вперед к заправке. – Вкинула она руку жестом Ленина на броневике.

Когда они сели в машину, он повернулся к ней и протянул небольшой термос.

- Здесь кофе, черный крепкий сладкий. Я подумал, что вам в дороге захочется кофе.

- Андрей! Да вы волшебник! Если б вы не были таким мрачным типом, я бы вас расцеловала! О кофе! Кофе – это жизнь!

«Андрей… приятно звучит моё имя по-русски, или это она так произносит… Мрачный тип. Что это значит? Надо посмотреть в словаре, наверное, какое-то разговорное выражение, надеюсь не очень обидное», - подумал он.

Действительно, через двадцать минут они подъехали к заправке. Пока он заправлял машину, она посетила дамскую комнату, умылась, привела себя в порядок, припудрясь и подкрасив губы, и купила бутылочку воды.

«Как хорошо, что я недавно обновила татуаж бровей и глаз. Стоило мне это конечно ого-го! Но оно того стоило. Да, Ленка все-таки первейший мастер. Практически незаметно, что брови подрисованы, а глаза просто немного оттенены, никаких стрелок, но зато какой эффект! Нос припудрил, губы подкрасил – всё, как новая! А если под пудру наложить тональную базу, правильно нанести тени на веки, пройтись кисточкой с румянами, да более глубокий цвет помады, вообще молода да красива! Но, это не дорожный вариант, сейчас сойдет и так».

Когда она вернулась к машине, он уже ждал ее. По дороге она раздумывала сесть ей на переднее или заднее сиденье.

«Если я сяду впереди, я не смогу сидеть молча, а ведь я обещала не приставать к нему с разговорами, а сзади ехать тоскливо. Ладно, давши слово держись, а не давши крепись… Сяду сзади».

Он стоял между передней дверцей и задней, не зная, какую открыть для неё. Она решительно направилась к задней.

- Вы опять намереваетесь спасть? – спросил он ее, когда они тронулись.

- Нет, я же сова, а не медведь, я уже выспалась. А почему вы спрашиваете?

- Вы сели сзади. Или вы любите ездить на заднем сиденье?

- Нет, я люблю ездить впереди, там интересней, и обзор совсем другой, и по-другому ощущается скорость. Но я обещала не доставать вас разговорами, отсюда мне легче будет сдержать свое обещание.

Он слегка усмехнулся.

До Авиньона она держала свое обещание. Сидела сзади, смотрела в окно и слушала музыку, тихонечко, вполголоса подмурлыкивая. Время от времени он бросал на нее взгляд в зеркало заднего вида, видимо, когда она подмурлыкивала чуть громче.

В Авиньоне они зашли в небольшое очень уютное кафе. За столиком он протянул ей меню.

- Я все равно не знаю, что выбирать, сделайте это за меня, только ради Бога, не «Lievre a la royale», не королевского зайца. – Сказала она.

- Почему?

- Потому что гадость первостатейная, фу, еще и с кровью.

- А вы пробовали?

- Ага, решила отметить первый день моего Шатобланства.

- Простите, не понял…

- Ну, в первый день признания меня де Шатоблан я решила, что это дело надо отметить небольшим личным праздником. Поселили меня, как вы знаете, в шикарном отеле с шикарным рестораном. Я заказала там самое дорогое блюдо, но подкупила меня не только цена, подкупило меня то, что в названии было слово «royale», я подумала, что королевское не может быть невкусным, но видимо у меня с французскими королями все-таки разные вкусы… брррр… до сих пор как вспомню, так вздрогну… Кстати, я заметила, что в замке ничего такого чтобы вызвало у меня сильное удивление, не подавали, супы, мясо или курицу. Все понятно и вкусно. Особенно курица вечером в первый день…

- Это была не курица, это был традиционный бургундский петух, его готовят специальным способом и только в шамбертене, это такое красное вино. Это блюдо гордость вашей… повара…

- Поварихи…

- Она приготовила его специально для новой хозяйки… и с нетерпением ждала как оно вам понравится.

- Ёлки мохнатые! Вот если бы вы не были таким букой, а объяснили мне тогда что к чему, то я бы обязательно сказала ей… а, как, кстати, ее зовут?

- Её имя Софи Терье.

- Так вот, я обязательно сказала бы ей, что лучшего петуха я не пробовала, тем более что он действительно был очень вкусным.

- Я передал это ей через Бернара. Я заметил, что петух вам понравился.

- Вот спасибо! Он заметил, он передал! Через Бернара! А по-человечески нельзя было поступить?!

- По-человечески?

- Да, не по-графски, а по-человечески, просто сказать мне, что человек старался для меня, и поблагодарить за старания. Лично.

Он промолчал.

«Вот ведь говнюк! Опять заткнулся. Не нравится разговор, он его прекращает своим молчанием и всё. Вот как с таким дело иметь?!»

- Ладно, проехали. Так что вы мне посоветуете заказать?

- Мы в Авиньоне, советую попробовать «Доб» - прованское блюдо из говядины, в этом кафе его очень прилично готовят.

- Для мяса слишком рано, я еще не проголодалась.

- Вы же кроме кофе еще ничего не ели. Тогда может быть «Тиан» – печеные овощи? И попробуйте «Fougasse» - фаршированные лепешки…

- Нет лепешек не надо, я стараюсь, есть мучное как можно реже, хотя те мелкие фигнюшки с сыром, вчера в замке, мне очень даже понравились, я слопала их аж три штуки. Так что, сегодня обойдемся без теста.

- Эти мелкие… фигнушки… называются «гужер», это традиционные бургундские бриоши. А такие лепешки «Fougasse» можно попробовать только здесь.

- Нет, лепешки в следующий раз. Попробуем запеченные овощи, и потом кофе, ну и к кофе сыр, куда же без него, мы же во Франции. За десять дней проведенные в этой стране я уже перепробовала черт знает сколько видов сыра.

По дороге из Авиньона в Ниццу, она сидела уже на переднем сиденье.

- А скажите Андрей, - обратилась она к нему, назвав его русским именем и без «месье».

Он зыркнул на нее, но ничего не сказал.

- Ведь мы сейчас едем по Провансу? Авиньон ведь в Провансе?

- Да.

- Забавный город. Город церквей. Надо будет как-нибудь приехать сюда не только чтобы поесть, а чтобы посмотреть его. Он ведь небольшой?

- Около ста тысяч человек.

- Странно, что когда-то этот город был папской резиденцией, если я правильно помню, в средние века. Это ведь Филипп IV притащил сюда папский престол. Точно Филипп IV Красивый. Я уважаю таких правителей. Сильных, жестких, в чем-то хитрых. Сторонников централизованной власти.

Он повернул к ней голову и с удивлением посмотрел на нее.

- Да, я уважаю вашего Филиппа IV и вашего де Голля, нашего Ивана Грозного, и Петра Первого. Я уважаю Путина и не уважаю Олланда. И я не верю в демократию… Что вы так на меня смотрите? Вас это удивляет?

- Меня удивляет то, что вы знаете историю Франции. Не ожидал услышать от вас о папском Авиньоне и Филиппе Красивом.

- Андрей, я русская, а не американка. Это американцы не хотят знать, что кроме США есть другой мир, со своей культурой и историей. Это они думают, что история человечества началась в семнадцатом веке, заметьте, даже не в пятнадцатом, когда Колумб пристал к берегам Кубы. Мне вот интересна мировая история, а не только российская. Французскую историю я знаю не очень глубоко, но какие-то основные вехи мне известны. Поэтому я знаю о Филиппе Красивом и сожжении Тамплиеров, о Варфоломеевской ночи и Генрихе IV Навварском, первом из Бурбонов на вашем престоле сменивших Капетингов и Валуа. Я знаю о Великой Французской Революции, чёрт бы ее побрал, как и все остальные революции великие и не очень, со всеми этими Робеспьерами и Маратами. Знаю о Наполеоне, тем более что тут ваша история переплетается с нашей историей, войной 1812 года, когда Великий Бонапарт сломал зубы об Россию, как впрочем, и другие «великие» которые пытались завоевать русских. Знаю о Шарле де Голле и основании Пятой Республики. Впрочем, после де Голля никого интересного, на мой взгляд, во Франции уже не было. Ну а после того как вы перестали быть державой, и стали частью Евросоюза…

- Вы считаете, что став частью Европейского Союза, мы перестали быть державой?

- Однозначно. А вы так не считаете?

Он промолчал.

- … Ну что, Андрей, как вы думаете, стоит мне когда-нибудь остановиться в Авиньоне больше чем на полчаса?

- Однозначно. – Усмехнулся он.

«Удивила. - Думал он, ведя машину и глядя на дорогу. – «знания не очень хорошие», да не каждый француз знает о Филиппе IV… А, её взгляды о сильных правителях, демократии и Европейском Союзе… хм…»

Запиликал её мобильный. Она посмотрела на экран, опять звонил Лёня.

- Привет, Солнце, как дела?

- Привет Лёня. Что-то ты зачастил со своими звонками. Ты же только вчера вечером интересовался как у меня дела.

- Я соскучился. Я хочу тебя увидеть. Когда ты возвращаешься в Россию?

- Ты соскучился, ты хочешь меня увидеть… значит, ты нашел наконец-то время. Ну, надо же, ты нашел время в своем плотном графике, а я свинтила во Францию. Вот ведь незадача.

- Лапуль, ну что за ирония? Я действительно по тебе соскучился, я не видел тебя черт знает сколько времени. И я не знаю, что ты делаешь во Франции, если ты вообще во Франции.

- Придется поверить мне на слово, я во Франции. Лёнь, ну, правда, я обещаю, как только я приеду в Россию, я сразу же дам тебе знать…

- Натуль, но когда ты возвращаешься? Ты там надолго?

- Лёнечка, я еще не знаю, когда, но точно не на следующей неделе, эта неделя и следующая у меня расписаны. Составлен план. Подневный, даже почасовой. – Она рассмеялась. – Всё дорогой, я сейчас болтаюсь где-то между Лионом и Ниццей, и мне неудобно разговаривать. Пока.

- Ну, пока. И помни, я соскучился, и я тебя люблю.

- Ух ты, ты вспомнил, что любишь меня. Что тебя заставило вспомнить об этом? Ну ладно, мне правда не удобно разговаривать сейчас, я тебе перезвоню.

Она нажала отбой. Де Крэсси взглянул на неё, как будто хотел что-то спросить, но промолчал. Во время её разговора, у него возникло какое-то неприятное чувство, объяснение которому он не находил.

Глава 10

Ницца встретила их дождливой и довольно прохладной погодой. Она была удивлена, так как ожидала, что здесь должно быть практически лето. Де Крэсси объяснил ей, что самая комфортная погода стоит здесь с мая по октябрь. Но город был очень красив своей средиземноморской красотой, и несмотря на небольшой дождь очаровал её. Когда они подъехали к её вилле дождь прекратился. Вилла поразила её не меньше замка. Двухэтажная белая лёгкая, как будто летящая, с просторной ажурной террасой, откуда открывался вид на море, и бассейном в виде капли.

- Бог ты мой! – воскликнула она – какое чудо!

Она пробежалась по ней и влюбилась сразу же. Как и в зеленой спальне она сразу же почувствовала, что это пространство принимает её.

- Я хочу жить здесь, а не в замке. Можно мне сюда переехать?

- Видите ли, мадам Наталья, замок и земли вокруг замка – основа рода Шатоблан. Виноградники приносят половину дохода. Но дело даже не в этом… я не знаю, как вам это объяснить,… но если вы хотите быть де Шатоблан, то нужно жить в замке, хотя бы большую часть времени… вы со временем поймете почему.

- Жаль. Тогда я поселю здесь своих родных, и буду приезжать навестить их. Вилла ведь не в аренде, она свободна?

- Её никогда не сдавали в аренду. Здесь жили только члены семьи.

- Вот и отлично! Маме здесь очень понравится, она всегда мечтала жить в Сочи, а здесь лучше, чем в Сочи.

- Мадам Наталья, мне нужно уехать в Монако, я могу вас оставить?

- Конечно.

- Пойдемте, я покажу вам, где стоят обогреватели, если вам будет холодно, вы сможете ими воспользоваться.

Обогреватели стояли в небольшой комнате, типа кладовки, он показал, как ими пользоваться.

- Теперь только съездим купить вам продуктов на три дня и…

- … Не нужно, езжайте в Монако, я сама разберусь, где здесь магазин или супермаркет и сама куплю всё, что мне необходимо.

- Вы уверены, что справитесь без меня?

- Ну конечно! Я же не ребенок! Езжайте, езжайте и не беспокойтесь за меня.

- Хорошо, тогда до свидания, я вернусь послезавтра вечером. Заведите в свой смартфон мой номер телефона и звоните, если будет нужно.

Он продиктовал ей номер телефона, она забила его в свой смартфон.

- А вам не нужен мой номер? – Спросила она

- Он у меня есть, мне дал его месье Понтье. Вы не меняли симкарту.

- Ага. Ну, тогда пока-пока.

Она подождала, когда он выедет за ворота, и закрыла их за ним.

Как же ей понравилась вилла! Она внимательно изучила её всю, включая участок земли вокруг неё, на котором росли какие-то средиземноморские растения, деревья и пальмы. Видимо эта растительность не требовала особого ухода, но при этом казалась такой органичной здесь. Земли вокруг виллы было много. Сама вилла стояла на холме, но участок спускался почти к самому морю, выйдя из калитки в белом каменном заборе, окружавшем участок, можно было попасть на пляж.

«Это конечно не парк в Шатоблане, но как же тут хорошо. Нужно немного довести до ума всю эту растительность, подправить клумбы, заполнить вазоны и будет просто чудесно. Ну, ничего Марина сделает из этого места, райский сад. Она умудряется выращивать всякую растительную красоту даже в нашем городе, где зима длится полгода, и летом всё время дождь… Сдается мне, что мои для жилья выберут не замок, а виллу. Ну да поживем – увидим… Так… надо определиться какую комнату я оставлю для себя, а с остальными пусть разбираются как хотят, маму надо будет поселить на первом этаже…»

Закончив знакомится с виллой, она поняла, что сильно проголодалась, было почти три часа дня.

«Надо пойти, найти, себе что-нибудь поесть. Интересно, а как тут люди передвигаются, наверняка здесь есть общественный транспорт и такси. А кстати, ведь у меня же, наверное, есть машина или машины. Точно, в гараж я еще не заходила…»

Она направилась к гаражу. Гараж был просторный на три машины, но пустой.

«…Так, здесь у меня нет ни одной машины, а где они? И сколько? И какие? Надо будет спросить об этом у Крэсси… Странно, что он не подумал о том, как я буду передвигаться по городу, он же такой предусмотрительный. Или он думает, что я буду сидеть на вилле три дня безвылазно? Чёрта-с-два!».

Конечно же, она нашла и такси, и супермаркет, и вообще прекрасно сориентировалась на местности, знание английского ей в этом помогло. Накупила себе всяких вкусняшек, вина, туалетных принадлежностей и всего того, что могло бы понадобится ей в эти неполных три дня. На второй день она гуляла по городу, благо погода была прекрасной, посетила музей изящных искусств, где посмотрела картины Моне, Сислея, Дега. Решила, что в среду пойдет в музей Матисса. Но не случилось. А случилось то, что она познакомилась с русской семьей. Она вечером возвращалась на такси домой, и навстречу им нагло вылетел ягуар кабриолет, столкновения удалось избежать просто чудом, водитель такси вывернул налево, а ягуар влетел на бордюр справа. Из него выскочил здоровенный мужик и стал орать на водителя такси громовым голосом, от неожиданности она даже не сразу поняла, что орет мужик на русском. На матерном русском. Она вышла из машины.

- ... Б…ть куда ты прешь! Че моргалы выпучил! Ё…ный олень!

- А, ты не олень? – громко спросила она мужика, - Ты-то своими моргалами куда смотрел? Вон на ту попастую мулатку? Это ты ведь нас подрезал.

- Ох ё…тыть, так ты русская? Ну, и чё будем решать? Кто мне бабло заплатит? Видишь бампер снес к е…ням собачьим! - Он схватил водителя, видимо решив, что тот хочет потихоньку смыться, такси-то не пострадало. – Куда ты хер собачий? Я из тебя всю душу вытрясу, - и встряхнул его так, что у того слетела кепка.

- Мужик охолони! – сказала она - Что ты ревешь как белый медведь в жаркую погоду? Ты же сам понимаешь, что он не виноват и их французские гайцы это тоже поймут. Так что отпусти его и езжай с Богом, а бампер починишь, или новый кабриолет купишь, тебе я смотрю, это не внапряг будет.

- А ты толковая баба и смелая. Ты мне нравишься!

Он отпустил водителя, чем тот и воспользовался, быстро сел в свое такси и уехал, видимо испугавшись, что от этого мужика можно ожидать чего угодно. Сумасшедшие русские. Хорошо, что сумочку она в такси не оставила а вышла вместе с ней, правда пакет с новыми туфлями, которые она прикупила по случаю, уехал вместе с такси.

- Во-первых, я не баба, во-вторых, мне абсолютно фиолетово нравлюсь я тебе или нет, а в- третьих, мои туфли уехали вместе с запуганным тобою таксистом.

- Не хнычь, компенсирую!

- Я себе сама могу всё компенсировать, но факт не приятный. Ладно, мужик, проорались, поехали по домам.

- Давай я тебя подвезу. Ты я гляжу классная ба… женщина.

- Можно, только у тебя бампер висит…

- А, к херам его! – мужик подошел к бамперу оторвал его, и бросил на обочину дороги.

Пока ехали до её виллы познакомились, оказалось, что в России у него неплохой лесоперерабатывающий бизнес, а здесь во Франции он купил виллу в Антибе, весной они с женой и двумя дочками приезжают сюда, семья остается на всё лето, а он в мае возвращается в Россию. Летом самое горячее время для его бизнеса. Он пригласил ее завтра к себе на виллу познакомится с семьей.

- Завтра как раз приезжает мой брат с друзьями, отметим. Русские должны держаться вместе…. Это твоя что ли? – кивнул он в сторону её виллы, когда они подъехали.

- Моя. Нравится?

- Красивая, но у меня больше. – Сказал он самодовольно

- Вот и настало время, когда русские стали меряться виллами на Лазурном берегу, - засмеялась она, - а помнишь то время, когда кроме (пауза) меряться было не чем?

Он громко захохотал.

- Короче, завтра за тобой заеду часика в три, поедем к нам.

- Максим, я послезавтра утром уезжаю, так что загулять по-русски широко не получится, вечером мне надо обязательно вернуться, меня будут ждать.

- Договорились. Вернем тебя вечером на место. И не переживай, все будет чинно-блинно, у меня девочки. – Последнее слово он произнес так, что ей стало понятно, как сильно он любит своих «девочек».

Следующий вечер она провела интересно и весело. Её новые знакомые оказались неплохими людьми. Максим хоть и шумел непомерно «девочек» своих действительно любил, при них старался даже материться поменьше, и вел себя вполне адекватно. Жена его, спокойная привлекательная женщина, сдерживала буйный темперамент мужа. Брат его с друзьями, двумя семейными парами, тоже были вполне кампанейские люди. В общем она не пожалела, что согласилась приехать, к тому же ей было приятно снова пообщаться с русскими. Когда веселье было в самом разгаре, около восьми вечера, зазвонил её мобильник. Это был де Крэсси.

- Добрый вечер, мадам Наталья, - сказал он.

- Бонжур, Андрей, - ответила она.

- Вы где, мадам? Я приехал и не нашел вас на вилле.

- Я в Антибе.

- В Антибе? Что вы там делаете?

- Подождите, Андрей, я выйду, тут слишком шумно… вот здесь потише… Я у друзей на вилле в Антибе. У нас тут праздник.

- У вас есть друзья в Антибе?

- Теперь есть, я познакомилась с ними вчера. Они русские, из Сибири, интересные люди, кстати сказать.

- Когда вы вернетесь? Вы не забыли, что завтра утром мы уезжаем в Шатоблан?

- Конечно, я помню, кто-нибудь отвезет меня домой, правда, они выпили, но когда это останавливало русских? Ну, или вызову такси. Не переживайте Андрей, я как-нибудь доберусь, и завтра рано утром мы с вами двинемся в сторону Дижона. Кстати, а во сколько мы выезжаем? Опять в шесть тридцать?

- Да.

- Хорошо, до шести тридцати я буду дома.

- Мадам Наталья, я за вами приеду.

- Да нет, мне не удобно вас гонять, вы, наверное, устали…

- Я за вами сейчас приеду, расскажите, где это.

Через сорок минут он подъехал. Максим встретил его, как это водится у русских, как родного. Затащил его в дом, несмотря ни на какие отказы. Она представила его своим новым друзьям:

- Это мой друг, граф Андрэ де Крэсси.

То, что она представила его как друга, тронуло его. Видимо, она почувствовала, что при его гордом характере ему будет неприятно, если она представит его, как своего управляющего.

- Это Максим Степин, бизнесмен из России, я как раз рассказывала Максиму, что мои дальние родственники умерли и оставили мне в наследство виллу.

Он понял, она не рассказала, что она графиня, и насколько богата.

- А вы, правда, граф? – спросил его Максим.

- Да, Макс, - ответила она за Андрея, - он действительно настоящий граф, жутко богатый, жутко умный, но жутко неразговорчивый. И нам надо ехать… Мы обязательно встретимся. В скором времени я планирую привезти сюда своих, вот тогда и задружимся.

- Наташка, - Максим был пьян, но не сильно, - как я рад, что познакомился с тобой. Ты классная ба… женщина. И мы обязательно будем дружить домами.

- Лучше семьями – ответила она известной фразой из фильма.

Макс захохотал.

- Слушай, Андрэ, - повернулся он к де Крэсси. - она у тебя замечательная, она веселая умная и смелая. Она супер, лучше неё только моя жена. Наташка, а как тебе мой брат? Никак не женю этого дурака…

- Макс, он младше меня лет на десять, - засмеялась она, - и вообще тебе не идет роль свахи. Правда, нам пора ехать.

Но ухать удалось только минут через сорок, Максим затащил их за стол, неимоверно шумя и все время повторяя, что это его новая знакомая, классная, между прочим, женщина, и его новый друг, граф, между прочим. Его «новый друг граф» произнес за это время едва ли слов десять.

Когда они ехали из Антиба в Ниццу она решила, что надо извиниться перед ним.

- Андрей, простите меня, что вам пришлось тащиться за мной в Антиб и общаться с этой шумной компанией.

- Вы познакомились с этими людьми только вчера?

- Вчера я познакомилась с Максом, а со всеми остальными сегодня.

- То есть вы поехали в дом к совершенно незнакомым людям? Вы всегда такая безрассудная?

- Почему безрассудная? Что могло там со мной случиться? Людям надо доверять, Андрей. К тому же хороших людей на свете значительно больше, чем плохих. Мне, во всяком случае, по жизни попадаются в основном хорошие люди.

- Почему этот ваш новый знакомый назвал вас смелой?

- Да так… просто я спасла одного человека от увечий средней тяжести – засмеялась она.

- Простите, не понял, спасли человека от чего?

- Да так, фигня ничего интересного… А, как вы съездили в Монако? Всё хорошо?

- Да, спасибо.

Она не стала спрашивать зачем он ездил в Монако, почувствовав, что это его личное. Он действительно поехал в Монако, чтобы встретиться там со своей подругой, с которой он спал время-от времени, но старался держать на расстоянии. Он не виделся с Элен больше месяца, и думал, что соскучился по ней. Элен как раз в это время была в Монако, он решил, что проведет два чудесных дня с ней. Но, чудесными они не получились. Он всё время думал о том, что оставил Наталью одну в незнакомом городе, в пустой вилле, и даже не оставил ей машины. И французского она не знает. Как она будет передвигаться по городу? Сможет ли сориентироваться? Или она будет безвылазно сидеть на вилле? Или не будет? Он был с Элен, но мысли все время возвращались к Наталье.

«Что за черт! – размышлял он, - Почему я всё время думаю о ней? Потому что, я за неё отвечаю, потому что, она доверяет мне, она как слепой котёнок в этой стране, вернее, как слепая кошка, так она говорит о себе, а я бросил эту слепую кошку в незнакомом мире… Да ничего с ней не случится, она же не ребенок… А если случится? Тогда я буду виноват… Я бы уже сегодня вернулся в Ниццу, но я обещал Элен, что буду с ней до вечера среды… Надо прекратить думать о Наталье…»

Он ловил себя на мысли что, ждет звонка от неё. Но, она не звонила. Он сам несколько раз порывался ей позвонить, но останавливал себя. Когда он вернулся на виллу и не нашел её там, он испугался. Сейчас летя в машине из Антиба в Ниццу, он думал, что правильно переживал за неё, она совершенно безрассудная, с ней могло случиться всё что угодно.

- И всё-таки это не разумно, так доверять чужим людям. – Сказал он.

- Может быть и не разумно, но я иногда руководствуюсь не только разумом, я опираюсь на свое чутье, интуицию.

… - Мадам Наталья, хочу спросить, почему вы не сказали, что я ваш управляющий, а представили меня как вашего друга и подчеркнули, что я граф?

- Потому что вы, Андрей, больше похожи на графа, а не на управляющего, – засмеялась она, - к тому же мы выгнали всех своих графьев в начале прошлого века, и у нас в стране образовался огромный дефицит на аристократов. Так что, не лишне козырнуть своим знакомством с настоящим французским дворянином.

- Но, вы сама графиня.

- Я не настоящая.

Когда они вернулись на виллу было десять часов вечера.

- Андрей, вы не хотите есть? – Спросила она. - Там у меня остались какие-то продукты.

- Нет. Ваши русские друзья накормили меня… практически насильно. Я очень сыт.

- Еще раз извините, за этот вечер…

- Перестаньте, всё хорошо.

- Вот и ладненько. Тогда пойду, выкину то, что может протухнуть, оставлю только что-нибудь вам на завтрак. А вам, наверное, надо ложиться спать, рано утром ехать… Да, я заняла комнату на втором этаже крайнюю слева, если не возражаете. Все остальные в вашем распоряжении.

- Спокойной ночи, мадам.

- Спокойной ночи, Андрей.

Следующее утро повторило утро понедельника. Она сидела сонная за столом с чашкой кофе и молчала. Он позавтракал, заварил ей в термос кофе, выкинул мусор, отключил все электроприборы, запер все окна и двери. Когда он увидел, как она тащится со своей подушкой к машине, он улыбнулся.

Глава 11

Когда они приехали в Шатоблан, Бернар ожидал их в дверях.

- Salut, Bernard! Nous sommes arrives (Привет, Бернар! Мы вернулись. – пер.) – Радостно приветствовала она Бернара.

- Bienvenue, madame. (Добро пожаловать, мадам. – пер.) - Улыбнулся тот в ответ.

– Я жутко голодна, этот мрачный тип на обратном пути не остановился чтобы что-нибудь перекусить. Когда будет обед? – она повернулась к де Крэсси, ожидая, когда он переведет её слова. – Андрей, скажите, что я могу съесть не только петуха, но и целого слона.

- Обед будет через полчаса, - перевел он ответ Бернара, - и сегодня не будет петуха, и слона тоже не будет. Сегодня будет баранина.

- Чудесно! Пусть будет баранина, говядина, всё равно, я съем всё, даже лягушек… Хотя нет, лягушек я все же есть не буду, ффу.

Она быстро приняла душ, переоделась, и спустилась в малую столовую даже раньше де Крэсси, он появился минуты через три.

- Я действительно, проголодалась, - сказала она, справившись с супом. - А как называется это блюдо? Это баранина?

- Оно называется «Gigot a la bourguignon» - окорок по-бургундски.

- И, конечно же, по специальному бургундскому рецепту?

- Конечно.

Она попробовала мясо.

- Ммм… очень вкусно. И я сама скажу Бернару, что мне очень понравилось, чтобы он передал это Софи Терье.

- Вы запомнили, как зовут вашу повариху?

- У меня хорошая память.

- Мадам Наталья, я хочу извиниться перед вами.

- За что?

- За Ниццу. Я оставил вас там… без машины…

- Видимо, вы очень торопились в Монако – улыбнулась она.

Он отвел взгляд.

- … Кстати, мадам Наталья, у вас есть водительская лицензия? Вы можете водить машину?

- Да права у меня есть. Международные. Правда, я не водила машину года два, но я думаю это не проблема, я помню, как это делается, только надо подучить ваши правила. А у меня есть машина? Или не одна?

- Да у вас есть машины. Сегодня после обеда я покажу вам ваш гараж, посмотрите что есть, может быть, захотите купить что-то новое.

В гараже стояло пять машин. Первым был его Мерседес. Вторым - большой белый лимузин.

- На этой машине ездил ваш дед. Он сам никогда не водил машину, всегда ездил только с водителем. А это машины мадам Мари. – Он указал на следующие две машины.

Это были «Бентли Континенталь Кабриолет» сливочного цвета, и жемчужно-серая «Ламборгини Родстер».

- Ёлки мохнатые! Какие красавицы! – воскликнула она. – А моя биологическая мать любила скорость. Она что рассекала на этих красотках? Я ездила на Шевроле-Ниве. А, можно я прямо сейчас покатаюсь в Ламбе, а? Только я не знаю, как ей управлять, Андрей покажите, ну, пожалуйста.

- Конечно, если хотите. Там есть еще одна машина. Порш Кайен.

- Не, Порш Кайен мне не интересен. Ну, давайте проедемся в Ламбе.

Они покатались на Ламборгини по аллее замка, и она быстро освоилась в этой машине.

- Так вам не нужен шофер? – спросил де Крэсси, когда они вернулись в гараж. – Вы сами будете водить машину?

- На кой он мне? Это же кайф, сидеть за рулем таких машин! А вы ездите на них?

- Нет. Мой, вот этот Мерседес.

- Мерседес не интересно, если есть Бентли и Ламба. Вы можете ездить на них, например, если я на Ламбе, вы можете брать Бентли и наоборот.

- Спасибо, мадам Наталья, вы очень щедры, но мне достаточно моего Мерседеса.

- Ну, как знаете.

- Шофер мне не нужен, Андрей, но мне нужен учитель французского, так я быстрее выучу язык, можем мы это организовать?

- Конечно. Я уже об этом подумал. И хочу предложить вам человека, с которым занимался, чтобы… обновить мой русский. Он очень хороший учитель. Это сын моих знакомых, он довольно долго практиковался в России, жил в… как это… Санкт…

- Санкт-Петербург, мы называем его Питер.

- Да в Питере. Если вы не возражаете, я свяжусь с ним, и вы сможете начать заниматься, когда мы вернемся из Нормандии.

- Договорились. Андрей, что бы я без вас делала? Пропала бы.

Следующие два дня, она учила французские ПДД, каталась по аллее и даже выезжала за ворота, прокатиться по дороге в Дижон. Гуляла по парку, или слонялась по галереям третьего этажа, рассматривая портреты предков и картины. То и дело, дергала де Крэсси, когда ей нужно было что-нибудь узнать, спросить или дать распоряжение слугам. Она звонила ему по интеркому или влетала к нему в кабинет, отрывая его от работы.

В воскресенье после ужина, они отправились в Париж. Он привез её в её квартиру на набережной, а сам отправился в свою.

- Завтра утром назначено совещание с несколькими вашими управляющими, вы хотите присутствовать на нём? – спросил он, прежде чем попрощаться.

- Для чего? Я буду только мешать. Вам придется не просто вести совещание, но и переводить для меня и еще объяснять мне… Нет, вы уж сами, хорошо?

- Хорошо. Но, завтра в два пополудни вам надо будет подъехать в офис, приедет наш британский партнер, вы должны обязательно с ним познакомиться. Так требуют правила ведения бизнеса. У нас очень крупные контракты с его компанией на поставку химических веществ.

- Ну, надо, значит надо.

- Я пришлю за вами машину в час тридцать. До свиданья, мадам Наталья.

- До завтра, Андрей.

На следующий день, без пяти два, она была в офисе, секретарша встретила её и провела в кабинет, в котором ей представляли управляющих, де Крэсси был там один.

- Привет! Ну, и где ваш британец? – сказала она.

- Добрый день, он подойдет с минуты на минуту.

Действительно, спустя несколько минут секретарша доложила, что прибыл мистер Брентон. В кабинет вошел светловолосый мужчина лет тридцати пяти.

- Добрый день – поздоровался он на английском.

- Добрый день, мистер Брентон, - ответил на английском де Крэсси, - Разрешите представить вам госпожу графиню Наталью де Шатоблан, новую владелицу наших химических компаний, как в прочем, и всех компаний, которыми владел господин Пьер де Шатоблан.

- Добрый день, миледи, рад познакомится с вами – улыбнулся ей англичанин, она кивнула.

- Скажите, мистер Крэсси, что нам от неё ожидать, я слышал она русская? – обратился он к де Крэсси.

- Да, она жила в России. Я не знаю, чего нам ожидать, она непредсказуема, как все они, скорее всего она продаст компании.

- Мистер Крэсси, немного преувеличивает, говоря о моей непредсказуемости, – сказала она на английском, – и я пока не собираюсь ничего продавать.

Они с удивлением уставились на неё. Сработало устоявшееся на Западе мнение, что русские не знают никаких языков кроме родного. Если бы де Крэсси мог краснеть, он покраснел бы, он не знал, что она знает английский, и чувствовал себя неловко.

- О! Вы говорите по-английски! Это замечательно! – воскликнул Брентон.

- Да, я знаю ваш язык, может быть недостаточно хорошо, чтобы читать Шекспира в оригинале, но достаточно, чтобы мы могли общаться без переводчика.

Дальше беседа шла на английском языке. Когда британец ушел, де Крэсси посмотрел на нее внимательно, и спросил.

- Почему вы не сказали мне, что говорите на английском?

- Потому что вы об этом не спрашивали, вы вообще ничего обо мне не спрашиваете, вам не интересно. И к тому же, я отомстила вам за то, что вы не сказали мне, что говорите на русском, помните в первый день нашего знакомства в Ратуше, и за ту неловкость здесь, когда я пришла знакомиться с управляющими. Так что, один-один.

- А вы оказывается злопамятны. – Усмехнулся он.

- Нет, но я говорила вам, что у меня хорошая память. – Рассмеялась она.

- С вами надо быть осторожным. – Уголок его рта дернулся.

- Ага, бойтесь меня, я та еще штучка. Но, так и быть, выдам вам один секрет, еще я могу говорить на узбекском языке. Так что, если вам вздумается говорить о моей непредсказуемости с каким-нибудь узбеком, имейте в виду, я пойму.

- Буду иметь в виду.

«Что это?! Он почти улыбается! У него, оказывается, есть чувство юмора. Надо же, лицо стало почти человеческим. Как красив! Вот бы увидеть, как он улыбается по-настоящему. Интересно, а смеяться он умеет? И что может его рассмешить?»

- Мадам Наталья, нам надо решить вопрос с вашей визой, с вашим гражданством. Сейчас вы находитесь здесь по краткосрочной визе на месяц, с русским паспортом. Надо оформить французское гражданство.

- Нет, я не хочу отказываться от российского гражданства, я всё равно буду ездить в Россию…

- В вашем случае можно взять французское гражданство, не отказываясь от русского. Месье Понтье уже работает над этим вопросом, я попросил его об этом… вы не против?

- Господи, да я даже ещё не думала об этом? А вы подумали… Андрей, если бы вы не были таким монументальным букой, вы были бы лучшим мужчиной в этой стране… Конечно, я не против! Что требуется от меня?

«Монументальным букой»? Что это? Наверное, что-то похожее на «мрачный тип»? Надо найти…», - подумал он

- Надо встретиться с месье Понтье, он вам все объяснит. – Сказал он вслух.

- С месье Понтье? С удовольствием, он такой славный человек! И так отнесся ко мне… по- отечески… Когда?

- Я предупредил его, что мы с вами будем в Париже в эти два дня, он ждет нас в любое время. Но сегодня до вечера мне бы хотелось решить еще кое-какие вопросы, связанные с поставщиками, надо постараться выбрать время завтра днем…

- А давайте, я сама поеду к нему, а вы займетесь своими делами…, вернее моими делами, – улыбнулась она, - Вы просто напишите мне на бумажке адрес его конторы, и я сама на такси доберусь туда, только надо позвонить и предупредить его, что я приеду.

- Хорошо. Я посажу вас в такси. И позвоните мне, когда закончите с месье Понтье, я заеду за вами.

Через полчаса она уже была в конторе Понтье. Встреча с ним была очень теплой, он обрадовался ей, также как она обрадовалась встрече с ним. Они обговорили все дела связанные с её французским гражданством, к тому же она сказала ему, что хочет привезти во Францию свою семью, и надо решить вопросы, связанные с их пребыванием здесь. Понтье объяснил ей, что ему надо будет поехать в Россию, чтобы решить вопросы с документами и там. Они составили доверенность на него для ведения этих дел от её лица. Потом она делилась впечатлениями своего пребывания в статусе мадам де Шатоблан. Рассказ получился занимательный, Понтье смеялся от души.

- Месье Понтье, нам ведь надо составить какой-то договор на оплату ваших услуг?

- Он практически готов, его сейчас распечатают и принесут вам на подпись, а аванс уже перечислен, месье де Крэсси, уже позаботился об этом. Кстати, как вы ладите с месье де Крэсси? Очень тяжело? Он не собирается оставить пост вашего главного управляющего?

- Мы договорились, что в течение года он останется моим управляющим, а дальше посмотрим. Я совершенно не могу обойтись без него, вы же понимаете?

- Понимаю. Но с ним нелегко общаться. Они прекрасно находили общий язык с вашим дедом, видимо потому что были похожи, но с остальными он как, и ваш дед очень жёсток. Он вас не обижает?

- Нет, что вы! Наоборот, он решает все проблемы, в том числе и бытовые. Он очень предусмотрителен. Правда, он совсем не эмоционален и очень немногословен, я иногда называю его мрачным типом.

- И он не обижается?

- Не знаю, может, обижается, по нему же ничего не видно. Представляете, за эти две недели, я всего один раз видела, что он улыбается, и то это была какая-то улыбка наполовину.

- Я знаю его почти пятнадцать лет, и ни разу не видел, чтобы он улыбался.

- Значит, я была свидетелем чуда – рассмеялась она.

Понтье тоже рассмеялся.

- Наталья, вы замечательный человек, и я очень рад, что нашел вас. Я сожалею и корю себя только за то, что ваш дед не успел познакомиться с вами. А давайте, мы с вами поужинаем, а потом я отвезу вас домой. Не отказывайте старику.

- С удовольствием, только позвоню Андрею и скажу, чтобы он за мной не заезжал.

- Вы называете его не месье де Крэсси, а русским именем Андрей? – Понтье был крайне удивлен. - И он позволяет так себя называть?

- Да…, а что это не правильно?

- Вы удивительная женщина. Даже ваш дед звал его месье Андрэ…

Он пошел за договором, а она набрала номер де Крэсси. Он ответил на звонок после второго гудка.

- Андрей, это я.

- Вы закончили? Я сейчас за вами приеду.

- Нет, Андрей, не нужно за мной приезжать, месье Понтье пригласил меня поужинать с ним, а потом он отвезет меня домой. Так что сегодня отдыхайте от меня. Какие планы на завтра? Вы говорили, что вам надо решить какие-то дела в… Префектуре… или в Ратуше, я там не нужна?

- В Ратуше. Нет, вам можно туда не приезжать.

- Здорово, если я вам завтра не нужна… больше ведь ни с кем встречаться не надо?.. Тогда я завтра пробегусь по магазинам, надо прикупить кое-чего, лето ведь на носу. И надо заглянуть в музей Орсе…, хоть одним глазком, если успею… Для Лувра я выберу побольше времени… в следующий раз… В общем, если я завтра вам не нужна, у меня есть чем заняться.

- Хорошо.

- В среду в Нормандию мы выезжаем как обычно, в шесть тридцать утра?

- Нет. Я заеду за вами в девять часов.

- Ура! Вы добрый человек, Андрей, что бы про вас ни говорили. Ну, тогда до свидания, до послезавтра, постарайтесь отдохнуть от моей трескотни.

- До свидания, мадам Наталья.

Он нажал отбой и поймал себя на мысли, что немного расстроился от того, что она идет ужинать с Понтье, он хотел предложить ей поужинать с ним. Он хотел отвести её в свой любимый ресторанчик.

На следующий день, ни в какой музей Орсе она не успела, весь день она посвятила магазинам, ведь ей нужен был летний гардероб. Она накупила кучу чудесных вещей, не забыла даже спортивную форму, ведь в замке есть тренажерный зал, и купальники, ведь летом она обязательно поедет на виллу. Она так вымоталась, что уснула в одиннадцать вечера.

Глава 12

В среду, когда он заехал за ней в 9 утра, она была бодра и весела, и совсем не напоминала сонную кошку.

- Доброе утро, мадам Наталья, вы готовы ехать?

- Доброе утро. Как пионер… Да, готова.

- Вы не берете с собой подушку? – спросил он.

- Надобности нет. Я выспалась.

- Похоже, я зря запасся кофе…

- Кофе никогда не помешает. Вы ничего не делаете зря. А всё всегда делаете правильно – улыбнулась она.

До Ивто они доехали буквально за каких-то полтора часа. Было пасмурно и довольно прохладно. Подъехали к местной гостинице.

- Это не «Риц», но это лучший отель в городе, надеюсь, вам будет удобно. Я забронировал вам номер на втором этаже.

- Как-нибудь перекантуюсь, - сказала она, и видя, что он смотрит на нее вопросительно, добавила, - извините, Андрей, я хочу сказать, что прекрасно устроюсь.

Девушка с ресепшена дала им ключи, она поднялась на второй этаж. Номер был небольшой, теплый и очень уютный. Через несколько минут зазвонил гостиничный телефон, она сняла трубку, и услышала голос де Крэсси.

- Мадам, Наталья, вы позавтракали или собираетесь завтракать здесь в Ивто?

- Нет, завтракать я не собираюсь, я уже выпила дома кофе и, даже съела круассан.

- Тогда, минут через пятнадцать, мы можем ехать в замок.

- Хорошо, через пятнадцать минут я спущусь.

Они выехали из Ивто и поехали на север к морю, стало еще пасмурнее.

- До замка около пятидесяти километров по трассе, но есть короткая дорога между бокажами, она короче километров на двадцать. Я думаю лучше поехать по ней.

- Что такое бокажи?

- Это участки лугов, разделенные деревьями, видите, вся местность разбита на такие бокажи.

- Точно. Как лоскутное одеяло.

И они свернули на грунтовую дорогу. Они проехали уже километров пятнадцать, когда хлынул дождь. Через пять минут дорога раскисла. Ему пришлось сильно сбросить скорость.

- Да, сдается мне, по такой слякоти мы будем ехать дольше, чем ехали бы по шоссе – сказала она.

- Я ездил по этой дороге всего два раза летом, - ответил он, - и не попадал в дождь. Я не подумал, что в это время года и при такой погоде, нельзя было рисковать, нужно было ехать по шоссе.

Еще через пять минут они забуксовали, он давил на газ, пытаясь выбраться из этой лужи, и застревал еще больше.

«Чёрт, что он делает? Он что никогда, не застревал что ли? Аристократ несчастный. Привык ездить по асфальту, гладкому как стекло».

- Андрей, что вы делаете? Вы же сейчас её на пузо посадите.

Он выключил двигатель.

- Вы правы, сами мы не выедем, надо возвращаться до ближайшей фермы и просить, чтобы дали трактор.

- Ближайшая ферма, это там где мы свернули? До неё же километров пятнадцать. А что сами даже не будем пытаться вытащить?

Она открыла дверь, вышла из машины и оценила ситуацию.

- У вас есть лопата? – Спросила она, заглянув в окно. – Хотя откуда у вас лопата? Откройте-ка багажник.

Он открыл. Лопаты в багажнике, конечно же, не оказалось.

«Идеальный порядок! Откуда ж тут взяться лопате. Ничего подходящего…. Ладно… так, осмотримся на местности…»

Она прошлась немного по грязи вдоль дороги, подошла к плетеной изгороди, вытащила из неё увесистую палку с довольно широким концом. Вернулась с ней к машине.

- Возьмите эту штуковину, - она указала на палку де Крэсси, и попробуйте как лопатой разравнять немного глину перед колесами. - Она показала, как это делать. – А я пока пойду, принесу веток, вон с тех деревьев.

Она направилась к деревьям, которые росли метрах в семидесяти от дороги, наломала большую охапку веток, и принесла их к машине. Расстелила ветки перед передними колесами.

- Теперь попробуйте выехать.

Он сел за руль и попытался вытащить машину. Мерседес чуть выбрался из ямы, но снова засел.

- Надо под задние колеса тоже накидать. Ну что граф, пошли еще веток наломаем, надеюсь, эти деревья не частная собственность и нас не посадят в тюрьму. Я лично в тюрьму не хочу.

Они наломали еще веток и постелили их под задние колеса. Машина почти выбралась.

- Так… давайте я сяду за руль, а вы толкнёте её сзади, как только я газану.

Она села за руль и начала потихоньку выводить Мерседес.

- Ну, давай… давай милая… постарайся, моя хорошая… Еще чуть-чуть… Андрей, толкайте!

Мерседес выбрался из ямы, обдав де Крэсси, грязными брызгами.

- Ты ж моя лапушка, умничка, - сказала она Мерседесу и вышла из машины.

Де Крэсси стоял на дороге, весь грязный с растерянным лицом.

- О, Ваша Светлость, вот сейчас вы не похожи на графа, даже на управляющего не похожи, - рассмеялась она. - Вас можно принять за грязного пейзана. Да и я выгляжу не намного лучше. Если мы такими приедем в замок англичанин не пустит нас на порог, подумав, что мы бродяги.

- Нам надо выбраться на шоссе и вернуться в отель – сказал он.

- Только, давайте я сяду за руль, а то вы с грязью совсем не дружите.

- А вы дружите?

- Так скажем, знакома. Подождите, у меня в сумке кажется валяется бутылочка с водой, хоть руки помоем.

Она нашла бутылку с водой и полила ему, чтобы он вымыл руки, лицо и шею. Потом сполоснула свои руки.

- Андрей, а вы случайно кофе не прихватили с собой?

- В кармане сиденья. Я не вынул термос.

- Вот это славно, давайте попьем кофейку и поедем помоляся.

Через двадцать минут она довольно умело вывела машину на шоссе, и остановилась у обочины.

- Ну, давайте меняться, ваша очередь, граф.

Они поменялись местами, развернули машину и поехали обратно в Ивто. Он молчал еще минут десять, потом спросил.

- Скажите, Наталья, откуда вы знаете, что надо делать в такой ситуации?

- Наконец.

- Что, наконец?

- Наконец, вы назвали меня Наталья, а не мадам Наталья. Так мне нравится больше. Вы наконец-то поняли, что я не мадам? Или вы поняли, что два человека извалявшиеся в грязи становятся чуть ближе друг другу, и могут быть не такими официальными в обращении?

Он внимательно посмотрел на неё, и промолчал.

- Откуда я знаю, что делать в такой ситуации? Я же из России! Там очень мало хороших дорог, а плохих много, и ситуации бывают разными. Россия непредсказуема, там надо быть готовым ко всему. Но я люблю эту страну.

- И у вас в багажнике была лопата?

- Конечно, и ещё много чего полезного.

Когда они въехали в город она сказала.

- Давайте найдем магазин, чтобы купить какую-нибудь одежду. Ваш замечательный костюм пришел в негодность, да и мне надо переодеться.

Остановились около небольшого магазина одежды. Когда они вошли внутрь девушка-продавец посмотрела на них с сомнением, пускать ли, потом оценив его костюм даже через слой грязи защебетала, предлагая помощь. Наталья прошла в ту часть магазина, где располагалась женская одежда, выбрала несколько классических джинсов, разных блузок, пару курточек и пошла в примерочную. На то чтобы выбрать из этого то, что можно купить, у нее ушло минут двадцать. Когда она определилась с выбором, надела на себя новый комплект одежды и вышла, де Крэсси уже стоял у кассы в новой одежде. Он был в джинсах и довольно узкой толстовке. Как же ему это шло! У него была замечательная фигура, широкие плечи, узкие бедра и длинные ноги. В этой одежде было заметно, что тренажерный зал он посещает регулярно.

- Ух ты! Да вы красавец! – Воскликнула она. – Какого чёрта вы прячете такое тело под своими строгими костюмами? Вам очень идут джинсы.

Он промолчал, но ей показалось, что ему понравились её комплименты, хотя и смутили его.

Они вернулись в гостиницу, приняли душ, подождали, пока помоют машину, и покатили обратно в замок. По шоссе. Никуда не сворачивая.

- Андрей, а давно этот англичанин живет в замке? Что, это выгодно сдавать замок в аренду?

- На содержание замка, уходит много средств, конечно не столько как на Шатоблан, но всё же. Арендная плата компенсирует большую часть. Этот англичанин вообразил себе, что он потомок древнего нормандского рода и ему необходимо жить в нормандском замке.

- А это не так?

- Думаю, нет. Его фамилия Смит, он унаследовал от отца ткацкие фабрики, продал их, и теперь живет здесь. И, он немного… не в себе.

- Да, фамилия Смит не кажется мне древней нормандской фамилией.

- Он хотел купить этот замок, но месье Пьер не стал продавать его.

- Почему? Чем ему дорог этот замок?

- Месье Пьер считал, что французские замки, должны принадлежать французам.

- Вот тут я совершенно согласна с дедом.

- Англичанин живет в Клери уже больше семи лет, каждый год мы продлеваем с ним договор аренды, в августе как раз истекает очередной срок. И нам… вам надо будет решить продлять ли его. Дело в том, что есть еще человек, который хочет арендовать этот замок. Он предлагает более выгодные условия. Он американец.

- Нет.

- Он готов платить на двадцать процентов больше чем англичанин. Правда, он не собирается жить там, а хочет сделать из него отель.

- Нет.

- Почему?

- Пиндосы, немцы и китайцы не будут жить в моём замке. Это касается также виллы и яхты.

- Пиндосы? Что это?

- Так мы называем американцев. Так вот, моей недвижимостью не будут пользоваться немцы, американцы и китайцы. – Она сказала это довольно жестко.

Он посмотрел на неё вопросительно.

- Можете объяснить, почему?

- Немцев я не люблю, на генетическом уровне, это впиталось с молоком матери. Понимаете, генетическая память?

- Это из-за войны? Но, с французами вы тоже воевали, вы ненавидите и французов тоже?

- Это была совсем другая война. В той войне воевали армии… солдаты. Французы не уничтожали мирное население, не закапывали живьем стариков, не угоняли во Францию женщин и детей. Французы никогда не стали бы строить концентрационные лагеря и вести книги учета, сколько заготовлено человеческой кожи, волос или зубов, французы не делали сумочки из человеческой кожи…. В той войне мы потеряли двести тысяч человек, в этой двадцать семь миллионов. Двадцать семь миллионов! – Она говорила эмоционально. – Это не забывается. И я знаю об этой войне не из книг по истории, я знаю это из рассказов людей видевших всё это…

… - А американцы? Холодная война?

- В какой-то мере. И еще я не люблю американцев, потому, что они считают себя избранными. И пытаются диктовать всему миру, как жить. Они лезут везде.

- Разве русские не делают того же?

- Разве русские уничтожили Ливию, и развалили Ирак? Разве русские свергли Каддафи и Хусейна и Мурси, и сделали Ближний Восток центром мирового терроризма? Разве русские бомбили Югославию? Разве русские понатыкали свои базы у границ Соединенных Штатов? В конце концов, разве русские диктуют вашему Олланду, как должна жить, и с кем дружить Франция?..

… - А китайцы? Почему вы не любите китайцев?

- Не люблю и всё. Их слишком много, и они слишком хитрые. В общем, никаких немцев, пиндосов и китайцев – улыбнулась она.

- Это напоминает национализм.

- Да, я немного националистка, и немного расистка. Я не очень хорошо отношусь к неграм и арабам,… персов это не касается. Я ни фига не толерантна, и не люблю геев. Это не значит, что я могу сделать что-то плохое этим людям, или сказать что-то плохое им в лицо. Но я не люблю их. Это моё право – не любить.

- Но вы об этом говорите. Так не принято в Европе, общественное мнение…

- Мне плевать на общественное мнение, у меня есть своё… И знаете, Андрей, мне кажется, что дед был таким же. Я чувствую это. Или я ошибаюсь?

- В чём то вы похожи на своего деда.

Они подъехали к замку, он не был окружен забором, вокруг него не было парка, зато он был окружен рвом, и чтобы попасть в него, надо было проехать по подъемному мосту. Замок был древний и мрачный.

- Ёлки! – Воскликнула она

- Мохнатые?

Она от души рассмеялась.

- Значит, вы заметили, что я употребляю это выражение иногда.

- Всегда, когда вас что-нибудь удивляет.

- Да уж… Так эта средневековая жуть и есть Клери?

- Да, это Клери. Сейчас я позвоню и скажу, чтобы нас впустили.

Он набрал номер на своём мобильном, поздоровался и на английском сказал, что они подъехали.

- Вы звонили Смиту?

- Нет, я звонил его слуге, Смит не пользуется мобильным телефоном, электричеством и другими благами цивилизации, он даже не пользуется газовым отоплением, которое здесь установили, использует камины. Но, за нормальным состоянием замка он следит, у него достаточно слуг.

- Да он точно не в себе. Слушайте, а он не пронзит нас копьем или мечом, если мы ему не понравимся?

- Думаю, до этого не дойдет, он вполне адекватен, когда речь идет о делах. К тому же вы дама, и если он кого-то и убьет мечом, то только меня.

- Ну, нет. Вы мне нужны, и я не позволю какому-то психу лишить меня ценного управляющего. На всякий случай, держитесь за мной, – засмеялась она.

- Спасибо, Наталья, но я сам могу позаботиться о себе, и не только о себе. Я смогу защитить себя и вас. – Сказал он, и глаза его чуть сощурились.

- Я знаю, что на вас можно положиться… А мне что, надо изображать средневековую даму? В джинсах?

- Это не обязательно. Но, он будет много и красиво говорить в средневековой манере, и вам надо будет что-то отвечать. Я не всегда понимаю его английский.

- Слушайте, а давайте, я притворюсь, как будто я не знаю английского, или вообще как будто я глухонемая.

- Вряд ли у вас получится изображать глухонемую, вы слишком эмоциональны. Вы выдадите себя.

- Ладно, тогда только то, что я не знаю английского, не выдавайте меня Андрей.

Тем временем мост начал медленно опускаться, надо сказать совершенно бесшумно. Когда он полностью опустился, они проехали по нему и очутились во внутреннем мощенном камнем дворе. Там их встретил невысокий лысый человек за ним поодаль стояли слуги. Он приветствовал их поклоном и поцеловал ей руку.

- Я рад приветствовать вас, госпожа, в этом старом замке, вы оказали честь, удостоив нас своим досточтимым вниманием, – сказал он на английском, - приветствую и вас, благородный господин Крэсси.

Он провел их в замок. Замок был таким же мрачным внутри, как и снаружи. Было сыро, холодно и как-то сумрачно. Света от горевших свечей явно не хватало, чтобы как следует осветить большой зал с высокими серыми потолками. Они пробыли там два часа. Смит провел её по замку, показал внутренний двор и даже конюшни, которые сейчас были пусты. Потом он пригласил их отобедать с ним. Пришлось согласиться, тем более, что оба они были голодны. Всё это время она делала вид, что не понимает английского, и де Крэсси переводил ей. Хотя переводом это было трудно назвать. Смит говорил фразу из двадцати слов, де Крэсси передавал пять. После обеда, Смит и де Крэсси поговорили о продлении договора аренды и состоянии замка, при этом речь у Смита стала короткой и разумной. Де Крэсси сказал, что до августа есть еще время, что новая хозяйка, подумает над этим, и, скорее всего, примет решение продлить контракт. На том и распрощались, выехали по подъемному мосту, и поехали в Ивто.

- Вам не понравился замок? – Спросил он. – Вы были очень молчаливы?

- Мне не понравился замок, мне не понравился Смит, мне не понравилась Нормандия. Замок производит мрачное впечатление. Смит производит впечатление психически больного человека. Нормандия производит впечатление серой, мокрой, холодной провинции. Я хочу в Шатоблан.

- Замок очень старый, но если включить электрическое освещение и хорошо протопить его, он не будет таким мрачным. На речи Смита не стоит обращать внимание, это всё игра. А в Нормандии тоже бывает солнечная погода.

- Возможно.

- Вы просто устали, Наталья, сегодня выдался не простой день.

- Спасибо вам, Андрей, что взяли на себя трудности общения с этим человеком.

- Не за что.

Андрей, - спросила она через какое-то время, - а у вас есть замок? Или не все графы имеют родовые замки?

- Нет, у меня нет замка. Замок Крэсси был разрушен во время революции. И восстановить его не удалось.

- А где был замок рода де Крэсси?

- В Бургундии. Наши предки были соседями. Но Шатоблан повезло больше.

- Вот за это я ненавижу революции, они несут разрушения… Андрей, а хотите я подарю вам этот замок?

От удивления он даже остановил машину и уставился на неё.

- Какой замок?

- Вот этот. Клери. На кой он мне нужен, а у вас тоже будет замок.

- Наталья, вы «La russe cingléе», вы сумасшедшая?

- Почему сумасшедшая?

- Потому что нормальный человек не дарит замки просто так.

- Почему человек не может подарить что-то не очень нужное ему, человеку которому это нужнее?

- Это что-то – средневековый замок стоимостью в десять миллионов евро.

- Ну, и что? Зачем мне столько миллионов евро? Нельзя откусить кусок больше своего рта. Зачем мне два замка? Ради престижа Шатобланов? Мне плевать на этот престиж. Если ради престижа рода Крэсси потомку Крэсси нужен замок, почему вы отказываетесь от него?

Взгляд его из удивленного превратился в холодный.

- Наталья, я знаю, что вы не хотели меня обидеть, предложив мне этот замок, но знайте, де Крэсси Лэньер не принимают таких подарков.

- Ни от кого? Или только от русских бастардов?

- Ни от кого. – Он произнес каждое слово отдельно, голос его стал стальным.

- Простите меня Андрей, я не хотела вас унизить, я предложила это от чистого сердца, не подумав, не обижайтесь.

- Я не обижаюсь.

«Чёрт, я действительно обидела его. Я задела его гордость. Ну, зачем надо было предлагать ему этот грёбанный замок? Этим я подчеркнула, что он потомок древнего славного рода находится в более низком положении, чем какая-то случайная выскочка из России. Не надо было этого делать. Вот всегда я так, сначала ляпну, а потом думаю».

Какое-то время они ехали молча, потом он спросил:

- Наталья, вы совсем не цените деньги?

- Я считаю, что надо ценить жизнь и тех, кто рядом, а деньги… деньги - это, конечно, нужная вещь, даже очень нужная, но есть вещи важнее денег, и вы тоже так считаете…

- Я?

- Да, для вас, например, гордость и честь важнее денег.

- Это так…

Он сделал паузу, как будто хотел что-то сказать, но не сразу решился.

- Наталья, я сказал вам неправду, когда говорил, что не принимаю подарков, один подарок я принял от вашего деда,… пришлось принять, чтобы не обидеть человека которому я многим обязан, и который уже умирал. – Казалось, что слова даются ему с трудом. – Ваш дед незадолго до смерти выкупил большое поместье в Бургундии, которое располагается там, где была земля де Крэсси, поместье одного их бывших вассалов Крэсси, он купил его на мое имя. Я не смог отказать ему. Я тогда решил, что верну его наследнице месье Пьера.

- То есть мне. Теперь вы хотите обидеть меня,… нет не меня, моего деда, возвращая его подарок. Вы вообще задумывались, почему он сделал это? Может потому, что любил вас? Может потому, что вы стали для него родным человеком?

- …Вы правы,… извините меня.

- В расчете. Опять один-один.

Они въехали в город в шестом часу вечера. Подъезжая к отелю де Крэсси обратился к ней.

- Разрешите пригласить вас на ужин, я хочу отвести вас в один ресторан, где готовят замечательную «Canard à la normande» - утку с яблоками по-нормандски и фуа-гра, чтобы у вас сложилось более благоприятное впечатление о Нормандии. Скажем, в семь вечера.

- С удовольствием. – Ответила она. – Только… этот ресторан наверняка дорогой и шикарный?

- Да, это хороший ресторан.

- Тогда, как мы пойдем в него? В джинсах? У нас здесь ведь нет другой одежды. Как граф де Крэсси заявится в дорогой ресторан в джинсах, да еще и с графиней, которая и в вечернем наряде-то ни фига не графиня, а уж тем более в джинсах.

- Об этом я не подумал…

- А давайте, сходим в какое-нибудь обыкновенное кафе, где не будем бросаться в глаза своими джинсами.

… - Хорошо. В семь я жду вас в лобби.

Кафе они нашли неподалеку от отеля. Небольшое уютное кафе. Заказали ростбиф из говядины, салат, и на десерт он яблочный пирог, она фрукты и, конечно, кофе. Ростбиф ей понравился, ему видимо не очень, потому что он недоел, и отодвинул тарелку.

- Вам не понравился ростбиф?

- Слишком прожаренный.

- Вы французы придаете такое большое значение еде. Мы русские относимся к пище значительно проще. Еда у нас сытная и несложная. Это, скорее, топливо для организма. А вы стараетесь получать изысканное удовольствие от неё.

- Это плохо?

- Вовсе нет. Просто всё на мой взгляд обусловлено территорией, в том числе и кухня. В стране, где семь месяцев зима, снега и морозы, заморачиваться на счет изысканности блюд, не разумно.

- Возможно. Я не был в России, не знаю вашу кухню… А, что, Россия действительно такая страшная страна, как это принято думать здесь в Европе?

- Россия огромная, дикая и непредсказуемая. Она разная, и люди в ней разные. Но если брать в целом, то она как её символ, как медведь. Вот спит медведь у себя в берлоге, никого не трогает, но если вы его распинали – всё! Капец! Заломает всех без разбору. Бисмарк говорил… Вы, знаете кто такой Бисмарк?

- Конечно.

- Так вот Железный Канцлер говорил: «Я знаю сто способов вытащить русского медведя из берлоги, но не знаю ни одного, чтобы загнать его обратно». И ещё он говорил, что русские страшны своей неприхотливостью,… это касается и еды. Так что оценить все ваши бургундские, прованские или нормандские изыски я не в состоянии. Пока. Может быть, со временем во мне проснуться французские гены, и я смогу отличить бургундского петуха от овернского, и может даже смогу сказать, чем отличается Шабли от Бордо, но пока… - она развела руки.

- То, что вы знаете эти названия уже хорошо. У вас всё впереди, - он улыбнулся уголком рта.

Когда им принесли десерт, он сказал.

- Наталья, у меня изменились планы, мне завтра надо попасть в Дижон, а в Париж я вернусь на выходные. У вас есть выбор, я могу посадить вас завтра утром на самолет в Руане, или могу отвезти вас в Шатоблан на машине. Но, это опять почти шестьсот километров.

Он сам себе не мог объяснить, почему решил изменить свои планы.

- Выезжать в шесть тридцать? – спросила она.

- Да.

- У меня нет подушки, не воровать же в отеле.

- Значит, самолет?

- Но, ведь если вы повезете меня в Руан… ко скольки мне надо в Руан?..

- К десяти, ваш рейс в десять тридцать.

- … Если вы повезете меня в Руан, вы потеряете больше двух часов. Скажите, я очень раздражаю вас своей болтовней во время поездок на машине?

- Нет.

- Тогда поедем вместе.

Ночью он лежал в своём номере и думал о ней.

«Она совершенно ни на кого не похожа, это исключительная женщина, совершенно неоднозначная… Как она сегодня вытащила машину, я был поражен, и мне было стыдно, что я не смог этого сделать, а она смогла… выглядит такой беззащитной, но как справилась с ситуацией… и разговаривала с машиной… так ласково… Хотела подарить мне замок… сумасшедшая… наверное, я обидел её своим жестким тоном… Она не любит американцев, немцев и китайцев, не любит негров и геев, и так прямо заявляет об этом. Я тоже в чем-то националист, но я не говорю об этом так открыто… ей плевать на общественное мнение… А, как она любит Россию, когда она говорит о ней, голос её теплеет, так же как, когда она говорит о женщине которую считает своей матерью… И она безрассудна, потащилась из Ниццы в Антиб к совершенно незнакомым людям, как можно быть такой доверчивой? При этом она умна, иронична, и очень начитана… И очень привлекательна… безупречная фигура… как она сохраняет её такой? Интересно, почему она не замужем? Или была?.. И Боже мой, она совершенно непредсказуема… я не знаю, чего от неё ждать в следующий момент…»

Глава 13

В половине седьмого она спустилась в лобби, он уже был там, рассчитывался за их номера. Они вместе пошли к машине. Он открыл ей заднюю дверцу, она села и увидела подушку.

- Откуда вы взяли подушку? Украли?

- Почему украл? Купил.

- В отеле можно купить подушку?

- Вообще-то это не их бизнес, но я уговорил продать мне одну.

- Спасибо, Андрей, если бы вы были чуть более открыты, чуть более разговорчивы, вы были бы просто мечтой любой женщины, принцем на белом коне.

- Я не принц, я мрачный тип и…э… бука.

- Ааа, чувство юмора у вас, оказывается есть. Не обижайтесь, что я вас так называю, я не со зла.

- Я не обижаюсь. …Вы считаете меня неразговорчивым?

- Конечно. Из вас же информацию нужно щипцами вытаскивать.

- Столько, сколько я разговариваю с вами, я не разговаривал ещё ни с кем. За эти две недели я сказал больше слов, чем за последний год.

- Вот как! Значит, я могу разговорить и камень. – Улыбнулась она, потом зевнула.

Он посмотрел на неё в зеркало заднего вида и предложил поспать, что она по традиции и сделала. Удобно свернулась калачиком, но прежде чем уснуть, подумала:

«А он всё-таки славный, купил подушку… И чувство юмора у него есть «я не принц, а мрачный тип…» и не такой уж он мрачный… И красив, в джинсах выглядит очень сексуально… Он нравится мне всё больше и больше. Чёрт, не вздумай влюбиться! Этот гордый граф не для тебя… Интересно, почему он не женат? Или женат? Наверное, всё-таки нет, он ведь постоянно живет в Шатоблане… но какая-то женщина у него есть, он точно к ней мотался в Монако…»

Когда они приехали в Шатоблан, было около двух часов дня. Как всегда Бернар встретил их у входа.

- Salut, Bernard! Nous sommes arrives, (Привет, Бернар! Мы вернулись. – пер.)- традиционно приветствовала она его.

- Bienvenue, madame. (Добро пожаловать, мадам. – пер.) – улыбнулся Бернар

- Мы опять мчались без обеда, я жутко голодна. Софи приготовила нам что-нибудь вкусненькое?

Она подождала пока де Крэсси переведет её вопрос и ответ Бернара о том, что обед будет подан через полчаса, и Софи приготовила специально для неё «le bœuf bourguignon» и гужеры, маленькие бриоши с сыром, которые ей так понравились в прошлый раз.

- Замечательно! Да здравствуют говядина и гужерчики. – засмеялась она и поднялась к себе в комнату.

Войдя в комнату, она увидела на столике, где обычно стояли бургундские розы, огромный букет из её любимых фрезий. Как же стало приятно на душе. Она решила сейчас же до обеда сбегать поблагодарить Прюдо за такую внимательность, ведь он запомнил их разговор про её любимые цветы.

Когда она почти бегом пересекала холл, её окликнул де Крэсси.

- Наталья, куда вы так спешите?

- Хочу поблагодарить месье Прюдо. Представляете, у меня в комнате букет из фрезий! Это так приятно! Я должна обязательно его поблагодарить! - Радостно прокричала она на ходу.

Он ничего не сказал, но когда она пробежала мимо него, улыбнулся, не уголком рта, а настоящей улыбкой. Это он дал распоряжение Прюдо, чтобы тот к её приезду организовал покупку этих цветов. Ему почему-то хотелось сделать ей приятное. И теперь, видя, как она искренне обрадовалась этому букету, он улыбался.

Она нашла Прюдо в парке, и принялась благодарить его как могла на французском, повторяя слова «мerci» и «freesia», он что-то отвечал ей на французском, но что, она толком не поняла. И побежала обратно в замок, так как уже опаздывала к обеду.

Когда она влетела в малую столовую, обед был уже подан, и де Крэсси ждал её. Он был как всегда в костюме.

- Ну, что ответил вам месье Прюдо? – спросил он, когда она села за стол и принялась за закуски.

- А чёрт его знает, я не поняла, главное, он, кажется, понял, что я хотела сказать. Не понять «мерси» «букет» и «фрезия» даже в моем французском исполнении было бы трудно. Если я правильно помню наше слово «букет» произошло как раз от французского, так что звучат одинаково. Но, мне кажется, он немного растерялся, не пойму, чем я его смутила… А вы опять в костюме? Жаль. В джинсах вы привлекательнее…

Он промолчал. Дальше обед шел как всегда в атмосфере её вопросов и его ответов. На этот раз она пытала его, чем отличается «бёф-бургиньон», который они сейчас ели, от обычной говядины. Он объяснял, что это бургундское блюдо невозможно воспроизвести доподлинно ни в каком другом уголке земли, поскольку вкус его обеспечивают говядина местной породы шароле и, конечно, красное бургундское, и запивать это блюдо надо местным пино нуар, что они сейчас и делали. Потом она расспрашивала его о традиционном бургундском блюде «эскарго», которое готовят из крупных виноградных улиток. Она смешно морщила нос и утверждала, что ни за что есть это она не будет, это всё равно, что есть змей или жуков. И надо будет попросить Софи, чтобы она не вздумала побаловать её этим блюдом. Де Крэсси отвечал, что время для этого блюда ещё не настало, что сбор улиток начинается летом и, что Софи обязательно будет готовить их. Она делала страшные глаза, и строила планы, как избежать дегустации.

Когда обед подошел к концу, де Крэсси предупредил её, что уезжает до вечера воскресенья.

- Если возникнут какие-то трудности, обязательно звоните. Да, кстати, я связался с Сержем, вашим учителем французского, он приедет в Шатоблан в понедельник.

- Он будет жить здесь?

- Нет. Он будет жить в Дижоне, в Шатоблан он будет приезжать только для занятий.

- Он дижонец?.. Ну из Дижона?

- Нет. Из Парижа.

- Но, будет жить в Дижоне. У нас 146 комнат, зачем ему мотаться?

- В Шатоблан не могут жить, все кто захочет. Так не принято.

- Ууу, да это у вас, скорее всего, дедовские замашки, так ведь? Дедуля наверняка не пускал сюда никого, и вас приучил.

Он промолчал.

- А где он будет жить в Дижоне?

- В моём доме.

- То есть жить в вашем доме это удобно, мотаться сюда семьдесят километров это удобно, а жить в этом замке неудобно?

- Да.

- Где логика?

- Мадам, если вы непременно хотите, чтобы он жил здесь, я распоряжусь, чтобы ему приготовили комнату – голос его стал жестким, было видно, что он старается скрыть раздражение.

- Да, Господи, ничего я непременно не хочу, - она пошла на попятный, - если вы говорите, что ему не надо жить здесь, пусть мотается хоть из Парижа, это ведь ваш знакомый. Раз вы считаете, что так будет лучше, я соглашусь. Видите, как я доверяю вам?

- Вижу, и рад, что вы мне доверяете, - голос его смягчился.

- Вот и славно. И не злитесь Андрей, вам это не идет, вы дурнеете от этого.

«Ничего он не дурнеет, наоборот, становится еще красивее. Но, чего он так закусился? Может правда не надо, чтобы кто-то посторонний жил здесь?... Не будем лезть в этот монастырь со своим уставом, сначала изучим устав, а потом будем менять его под себя… Ишь ты обрадовался, что я сдалась, только не думай, что это будет всегда… подожди… будет вам и белка, будет и свисток, только дайте срок».

Он уехал, она осталась продолжать обживать замок. В тот же вечер часов в восемь она решила, что пора заняться фигурой, вот уже две недели она совершенно непростительно расслабилась. В Париже она купила форму для фитнеса, да не один комплект, и теперь настало время осваивать тренажерный зал. В России она уделяла занятиям по два часа три раза в неделю, здесь она намеревалась вернуться к прежнему режиму. В тренажерном зале она увидела беговую дорожку, эллипс и несколько силовых тренажеров, этого было достаточно, чтобы держать свое тело в тонусе, надо было купить еще только один тренажер для работы с внутренней мышцей бедра, этот тренажер считался женским, видимо, поэтому его и не было в зале.

Де Крэсси, решил дела на её химическом заводе в Дижоне, и в пятницу утром уехал в Париж. Ему надо было заняться своей квартирой, в которой сейчас шел ремонт. В последние две недели он пустил этот процесс на самотек, Наталья занимала всё его время. Позвонила Элен, и узнав, что он в Париже предложила приехать к нему, он отказался, сославшись на занятость. Иногда мысли его возвращались к Наталье, он уже привык заботиться о ней и переживать за неё, но он решил, что переживать по поводу её безрассудства не стоит, ведь в окрестностях замка, на сотню километров вокруг не было вилл, купленных русскими богатеями. В субботу вечером, он всё же решил позвонить ей, и узнать как у неё дела, сама она, конечно же, не беспокоила его своими звонками.

- Привет! – весело откликнулась она на его звонок.

- Добрый вечер Наталья, как у вас дела?

- Терпимо, хотя мне без вас очень трудно. Я разговариваю только с Бернаром, вернее пытаюсь разговаривать, но получается как-то не очень. Бернар, конечно, старается меня понять, но … В общем, вы, когда возвращаетесь? Завтра? Надеюсь, вы не решили оставить меня одну тут надолго?

- Я вернусь завтра вечером.

- К ужину?

- Нет позже, часов в девять - десять.

- Плохо. Ужинать одной чертовки скучно. Ну что ж, как говорится мне бы ночь продержаться да день простоять. Ладно, до завтра, Андрей.

- До завтра. Спокойной ночи… Привидения так и не приходили?

- Была парочка вчера, – засмеялась она, - вы уехали, и они теперь не боятся шататься по замку. Сегодня опять жду… Спокойной ночи. И пожалуйста, не задерживайтесь надолго.

- Хорошо.

Он нажал отбой. Ему было приятно, что она ждет его, и просит не задерживаться. Оказывается, быть кому-то необходимым – это приятно.

На следующий день, когда де Крэсси закончив с последними распоряжениями дизайнеру и бригадиру по ремонту квартиры, собирался перекусить и через час-полтора выехать в Шатоблан, позвонила Наталья. Увидев её номер, он удивился и встревожился. Ответил сразу же.

- Добрый день, Андрей, - сказала она, - вам удобно сейчас говорить?

- Добрый день, Наталья. Да, слушаю вас.

- Андрей, у меня, кажется, проблемы, - как-то неуверенно начала она.

- Что случилось?

- Я, кажется, потерялась.

- Что значит потерялась? Где потерялась? В замке? – Он был очень удивлен.

- Да если бы в замке. Я решила прокатиться в Дижон, и видимо свернула куда-то не туда. В общем, я плутала тут по каким-то проселочным дорогам между виноградниками и теперь не представляю где нахожусь, а навигатора в машине у меня нет. И на карте, которую скачала из интернета, не нахожу похожих названий. Я понимаю, что помочь вы мне ничем не можете, просто я хотела попросить вас предупредить Бернара, что могу не успеть к ужину.

Он даже растерялся, и никак не мог сообразить, чем ей помочь.

- Какое последнее название на шоссе вы помните?

- По-моему, это было что-то вроде Сольё, но после этого я еще сколько-то проехала.

- Господи, вы уехали больше чем на сто километров в строну от Дижона. И как мне вас теперь искать?

- Да не надо меня искать. Я сама выберусь. Вы только предупредите Бернара, а то он будет беспокоиться, я обещала вернуться к ужину, но теперь не уверена, что смогу это сделать.

- Значит так, попытайтесь выбраться на шоссе, если увидите жилье, людей спросите: «Комон алле сюр ля рут а Дижон», как выехать на дорогу в Дижон, запомнили?

- Это я и сама знаю, нашла в переводчике, только тут никаких людей нет, одни виноградники. Да ладно, не переживайте, это Франция, а не Россия, тут нельзя потеряться совсем. И я не ребенок. Я найдусь, только не знаю когда. Позвоните Бернару. Выберусь на шоссе, позвоню.

Она отключилась. Он не стал перекусывать, как планировал, схватил свой ноутбук, прыгнул в машину и рванул в сторону Дижона. Пытаясь выбраться из Парижа по пробкам, он нервничал и думал: «Это не женщина, это какая-то коробка с сюрпризами. Да, хорошенький подарочек оставил мне старик Пьер. Прошло всего две недели, а кажется, что я вожусь с ней чертову уйму времени. А я обещал Пьеру целый год… и я отвечаю за неё перед его памятью… Теперь она потерялась… вот как её искать? Так… что может с ней случиться?.. Вообще-то у нас провинция тихая, эмигрантов почти нет, но все равно среди виноградников на дорогущей машине, мало ли…»

Минут через сорок, когда он катил уже по трассе, он набрал её номер, телефон был отключен. Он встревожился не на шутку. Он набирал её номер каждые двадцать минут, но абонент был выключен. Когда до Дижона оставалось километров тридцать, она вдруг позвонила сама.

- Андрей, это я. – сказала она.

- Почему у вас был отключен телефон? Вы где? Вы выбрались на шоссе?

- Телефон у меня разрядился. На шоссе я еще не выбралась, но уже всё в порядке. Я познакомилась с чудесными людьми. Этот замечательный пожилой мужчина, пригласил меня к себе в гости… у него пятеро детей и куча внуков, вы представляете? – Тараторила она. - У них я смогла поставить телефон на зарядку, чтобы позвонить вам. И старший сын месье Франсуа, его зовут Анри, говорит на английском. Они приняли меня за русскую туристку, и очень удивились. Они угостили меня домашним сыром и гужерчиками. Анри покажет мне дорогу…

- Наталья, - вставил он, как только она сделала паузу, - оставайтесь там, пока я за вами не приеду, я уже подъезжаю к Дижону.

- Да не надо, поезжайте в Шатоблан, Анри покажет дорогу, и я приеду сама…

- Нет. Оставайтесь там. Дайте трубку кому-нибудь из них.

От его командного голоса она даже растерялась, и протянула трубку месье Франсуа. Месье Франсуа объяснил ему как их найти, и обещал не отпускать её пока он не приедет. Ни в коем случае не отпускать. Часа через два он приехал, за это время она чудесно пообщалась с этими простыми открытыми людьми. Они говорили о России, о Франции, о культуре и традициях этих двух стран, месье Франсуа рассказал, что его отец был летчиком в «Нормандии Неман», и очень хорошо отзывался о русских летчиках, с которыми общался в конце Великой Отечественной Войны. В общем, они и не заметили как пролетело время, может быть только Анри, которому приходилось переводить. Очень тепло распрощались, они вручили ей целую головку домашнего сыра и бутылку вина. До замка они добирались почти два часа, она ехала за машиной де Крэсси и думала, что он, наверное, очень зол на неё. Он был зол, но в то же время был рад, что она нашлась и, что с ней ничего не случилось. И еще он думал о том, почему её так любят незнакомые люди, там, в Антибе её новый русский знакомый говорил, что она лучшая женщина после его жены, и здесь это французское семейство было в восторге от неё.

Когда они приехали в замок, было уже почти десять часов вечера. Бернал ждал их у входа. Он выглядел встревоженным.

- Salut, Bernard, – сказала она, – je perdre, excusez-moi. (Привет, Бернар, я потеряться, извини. – пер.)

- Il est important que vous avez trouvé, madame. (Главное, что вы нашлись, мадам – пер.) – ответил он, потом сказал что-то де Крэсси.

- Бернар спрашивает, будем ли мы ужинать.

- Вообще-то есть мне не хочется, мои новые французские друзья накормили меня, а вот вы, наверное, чертовски голодны?

- Да мадам, пока, как вы говорите, я мотался по Бургундии в поисках вас, я действительно проголодался. И мне бы хотелось, чтобы вы составили мне компанию.

«Он что собирается устроить мне разнос? Вот ещё. Он что думает, что может отчитывать меня как девчонку? Ладно, послушаем, что скажет».

- Хорошо. Я пойду переоденусь, и через десять минут спущусь.

Когда они сели за стол, она молча стала ковыряться в салате, есть-то, ведь действительно не хотелось, да и чего наедаться на ночь глядя. В этот раз разговор начал он. Она думала, что он будет злиться, ведь ему пришлось «мотаться по Бургундии» из-за неё, но тон его был вполне дружелюбен.

- Скажите мне, Наталья, на кой чёрт, ваше, между прочим, выражение, вы поехали в Дижон?

- Да мне надоело все время сидеть в замке, вот я и решила прокатиться до Дижона, посмотреть город. И еще, мне хотелось опробовать Бентли, чудесная надо сказать машинка, только она не для проселочных дорог, вот на трассе «Бетти» проявляет себя в полной мере, на такой не трудно пролететь мимо указателей.

- И, на какой скорости вы летели? Эта машина даёт до трехсот.

- Ну, я же не сумасшедшая, на незнакомой мне машине по незнакомой мне дороге жать триста, я не превышала двухсот… а потом я проскочила поворот, потом свернула в виноградники… ну, дальше вы знаете. Зато я пообщалась с замечательными людьми. Месье Франсуа рассказал мне, что его отец воевал в «Нормандии Неман» и дружил с русскими летчиками. Забавно да? Было время, когда русские воевали против французов, и было время, когда русские вместе с французами воевали против фашистов. И вот опять, вы по другую сторону баррикад…

- Вы думаете, что возможен конфликт между французами и русскими?

- Вы будете делать так, как скажет Брюссель, а Брюссель будет делать так, как прикажет Пиндостан… ну, Америка, а пиндосы против нас, значит и вы против нас. Андрей, вы можете осуждать меня за моё мнение, но я считаю, что Франция гибнет как понятие. Для меня понятие Франция всегда включало в себя великую французскую историю, французскую культуру, французские традиции. Для меня французы были великой ни на кого не похожей нацией. А теперь, по Парижу разгуливают толпы негров и арабов, в Каннах алжирские свадьбы палят из ружей, распугивая туристов, а ваши дети, тем временем, называют родителей не мама и папа, а родитель 1 и родитель 2. Скоро французы могут превратиться в некую евромассу, управляемую пиндосами. Вам нужен новый де Голль, и можете осуждать меня за это мнение.

- Я не осуждаю... Но вы ничего не едите, вы действительно совсем не голодны?

- Да я наелась от пуза.

Он не стал просить разъяснить ей значение этого выражения. В её речи присутствовало много разных интересных выражений и слов, которые он не совсем понимал, догадываясь о смысле из контекста. Он не прерывал её, чтобы она разъясняла, но обладая исключительной памятью, он запоминал их, и потом ковырялся в интернете в поисках толкования. Общение с ней очень расширило его русский словарный запас.

- Андрей, вы не злитесь на меня за то, что вам пришлось намотать столько лишних километров? – Спросила она после небольшой паузы. – Ну, я бы точно вернулась сама, правда не знаю когда.

- Я не злюсь, но я отвечаю за вас и, поэтому прошу вас быть более осторожной, пока вы не знаете страны, языка, местности.

«Отвечает он за меня. Перед кем он за меня отвечает? Ах да, перед своей совестью, он же обещал деду…»

- Хорошо, я постараюсь.

«Только вряд ли получится» - подумал он.

В конце ужина она попросила его:

- Андрей, поблагодарите, пожалуйста, Бернара, за то, что подали сыр, которым нас сегодня угостили, и попросите его передать Софи, что я не ела не потому, что было не вкусно, а потому, что меня накормили в гостях. И, кстати, там меня, тоже угощали гужерами, но у Софи они вкуснее, обязательно скажите это ей.

Глава 14

Не следующий день, с утра он работал в своём кабинете, потом подумал, что до обеда надо бы переговорить с Саланом, управляющим виноградниками, но решил не приглашать его для разговора в замок, как он это делал обычно, а самому съездить к нему.

Пересекая холл, он услышал какие-то звуки, происхождение которых не мог понять. Он спросил Бернара, который находился там же, что это.

- Это в малой библиотеке. Мадам графиня. Она так слушает музыку, очень громко, иногда сама поет, а иногда танцует. - Разъяснил Бернар с улыбкой.

Он решил посмотреть, что там происходит. Дверь в малую библиотеку была приоткрыта, он заглянул в неё. И увидел такую картину: орала музыка, кто-то пел очень хриплым голосом, Наталья, стояла к нему спиной, разглядывала что-то на полках с книгами и громко пела вместе с исполнителем. Это был Высоцкий, «Охота на волков», на фразе «Но, остались не с чем ег-геее-ррря!» она повернулась, заметила его, убрала звук, улыбнулась, и сказала:

- О, добрый день, Андрей. Я вам помешала? Видимо, я неплотно закрыла дверь. Вы что, услышали даже в своём кабинете?

- Нет, я услышал вас из холла. Но почему так громко? Я не заметил, чтобы у вас были проблемы со слухом.

- Со слухом у меня проблем нет. Стопроцентный. Я просто лучше воспринимаю громкую музыку… если это песни. Если это инструментальная музыка, тогда можно тише. И я не люблю слушать музыку в наушниках.

- Почему?

- Понимаете, музыка должна быть вокруг, окружать меня, я должна быть с ней… в ней, я должна не только слышать её, но чувствовать, ощущать волны, ритм. А в наушниках, это как у сумасшедших, которые слышат голоса. И к тому же, я иногда подпеваю.

- Я заметил, правда, мне показалось, что вы не подпевали, а кричали. Вернее, он хрипел вы кричали… Это что, у певца такой стиль исполнения?

- Это Высоцкий. Он так поёт. Он гениальный музыкант, поэт, исполнитель и актёр. Вы не слышали о нём? Он был женат на вашей актрисе Марине Влади? …В его песнях музыка не главное. Главное текст и то, как он поёт, понимаете, он не пропевает песню, а проживает её, он чувствует каждое слово в ней. Он её родил, и проживает её каждый раз. Он и играл так же, у нас это называют «на разрыв аорты», он и жил так. И умер в сорок два года. Я очень люблю его песни.

- Вы так воодушевленно говорите о нём, советуете послушать его песни?

- Нет, вам будет трудно понять, даже при том, что вы знаете русский, кстати, всё лучше и лучше. Но понять текст… смысл песен Высоцкого… почувствовать, может только русский человек. Я думаю, вам будет неинтересно. …Я тут закинула, в эту музыкальную установку несколько моих самых любимых его песен, и не только его, вот теперь могу наслаждаться.

- Вы разобрались, как скачивать сюда с других носителей? Там же всё управление на французском языке, и очень много функций. Вы нашли инструкцию?

- То же мне бином Ньютона. Зачем мне инструкция. Так разобралась, не сразу, конечно, сначала она мне не давалась, но потом мы с ней подружились.

- Подружились? Вы разговаривали с ней как тогда с Мерседесом?

- И что? Многие так делают.

- Я не встречал людей, которые так делают.

- Ну, значит, у вас не принято так делать, значит это идёт от загадочной русской души, – она рассмеялась, - у нас многие разговаривают с вещами.

- Я много слышал о загадочной русской душе. Что это? Общаясь с вами, я пойму, что это значит?

- Это миф. Нет никакой загадочной русской души, просто разные народы имеют разный менталитет, особенности восприятия мира и отношения к нему, так о любом народе можно сказать, потому что он отличается от вашего.

- Но, я никогда не слышал о загадочной английской или нигерийской душе, только о русской.

- Ну, значит мы особые, - опять засмеялась она, - если общаясь со мной, вы поймете что-то про загадочную русскую души, расскажите и мне, ладно?

- Хм… Хорошо… Я вообще-то зашел напомнить вам, что сегодня после обеда я познакомлю вас с вашим учителем.

- Я помню, что сегодня должен приехать учитель и, что его зовут Серж, я только не знала когда. И я не собиралась сегодня никуда уезжать, если вы об этом. Так во сколько он приедет?

- В час тридцать.

Выйдя из малой библиотеки, в холле он столкнулся с Бернаром, тот спросил его:

- Ну что, месье граф, вы выяснили, почему так громко?

- Она не любит слушать через наушники и любит слушать громко потому, что так она не только слышит, но и чувствует музыку.

- Она странная, - сказал Бернар тоном, каким говорят о ребенке.

«Не то слово» - подумал де Крэсси.

Он решил, что надо будет послушать этого исполнителя, о котором она говорила с таким восторгом, к тому же его задели её слова о том, что он не поймет его песен.

Учитель приехал в замок ровно к часу тридцати, его провели в кабинет деда, де Крэсси по интеркому пригласил её туда же. Серж Монтени оказался привлекательным молодым человеком лет тридцати, очень живым и общительным, она быстро нашла с ним общий язык. На русском он говорил практически без акцента.

- … Ну, что ж, месье Монтени…

- Мадам де Шатоблан, зовите меня просто Серж.

- Отлично Серж, тогда и вы не называйте меня по фамилии, уж вы-то должны знать, что русские редко обращаются друг к другу по фамилии.

- Хорошо, мадам Наталья.

- Итак, я хочу как можно скорее выучить французский, сколько дней в неделю вы можете со мной заниматься?

- Я в полном вашем распоряжении. Прошу только освободить выходные, у меня пожилые родители в Париже, я должен навещать их…

- Конечно, тогда мы можем заниматься часа по два четыре раза в неделю. Давайте, вы будете приезжать сюда с понедельника по четверг к часу дня, а в пятницу субботу и воскресенье вы свободны.

- Отлично, спасибо мадам.

- Только хочу предупредить вас, что иногда занятия будут прерываться, когда я буду уезжать в Россию или в Ниццу, куда я вскоре перевезу своих родных, но об этом я буду предупреждать вас заранее.

Де Крэсси взглянул на неё вопросительно, но ничего не сказал.

- Осталось решить где нам будет удобнее заниматься и, что нам для этого нужно, ну учебники, словари, что-то ещё.

- У меня всё есть мадам, когда месье де Крэсси, сообщил мне о вашем намерении, я подготовил программу занятий и всё необходимое.

- Здорово. Тогда мы можем начать прямо сегодня. Так… где нам лучше устроиться…

- Вы можете заниматься здесь, в этом кабинете. – Сказал де Крэсси.

- Нет, этот кабинет предназначен для дел более серьезных, чем занятия языком, к тому же мы можем помешать вам, Андрей. Лучше мы будем заниматься в малой библиотеке, пойдемте Серж, я покажу вам, где это. Так началось её познание французского языка.

Во время ужина она делилась впечатлениями о своём учителе. Занятие продлилось не два часа как планировалось, а больше трёх.

- …Очень приятный молодой человек. Живой и разговорчивый. Теперь я могу не только вас терзать своими вопросами, к тому же он отвечает значительно охотнее. Например, я узнала, что его и ваши родители были когда-то дружны. Что ваши родители умерли и, что вы очень помогаете этой семье, а отца Сержа вы просто спасли, правда, он пока не рассказал от чего. Что его родители очень любят вас, уважают, но побаиваются, потому что вы очень серьезный, как он сказал, человек. Что вас многие побаиваются, а уж управляющие так просто дрожат перед вами.

- Вы занимались французским языком или разговаривали обо мне?

- Мы занимались, и разговаривали о вас, ну должна же я хоть что-нибудь знать о своем главном, я бы сказала главнейшем управляющем. Должна же я хоть что-то знать о человеке, с которым провожу больше времени, чем с кем бы то ни было, без которого я пока как без рук. Вы ведь мне ничего не рассказываете о себе, подозреваю, что и не будете. Ведь не будете?

- Я не люблю рассказывать о себе.

- Потому что вы…

- Мрачный тип и бука.

- Вот именно. Интересно, вам вообще знакомы какие-нибудь эмоции? Вы когда-нибудь смеетесь? Я не видела даже, чтобы вы полноценно улыбались. Что должно произойти, чтобы вы рассмеялись? А любовь, ревность, боль от предательства вы испытывали когда-нибудь?

Он молча смотрел на неё, и ничего не отвечал.

- Но справедливости ради надо сказать что, не смотря на то, что вы такой монументальный, в вас есть очень привлекательные качества.

- Да?

- Да. Вы честный, гордый, благородный, и очень предусмотрительный, и вот это последнее качество очень меня радует. Оно для меня очень полезно.

- Чем?

- Ну как же! А российское ТВ? А кофе в термосе? А подушка? И еще куча всяких мелочей, о которых другой бы и не подумал.

Он ничего не сказал, но ему было приятно слышать то, что она говорила. Ему было приятно то, что она заметила и оценила его так называемую предусмотрительность.

Спустя какое-то время он сказал:

- Наталья, в пятницу вы должны быть на одном приёме. В Париже.

- Приёме? Каком ещё приёме?

- Понимаете, как графине де Шатоблан и как женщине владеющей таким состоянием, вам придется время от времени бывать на всяких приёмах, вечерах и других светских мероприятиях. Это необходимо.

- Но я ведь не отношусь к числу богатейших людей Франции, меня нет в списке Форбс, у меня всего треть миллиарда.

- Да, но вы принадлежите к очень древнему аристократическому роду, а в высшем обществе это ценится не меньше миллиардных состояний. Имя Шатоблан ценится не меньше чем 20 миллиардов Жерара Мюльеза

- Понятно, состояние может сделать кто угодно, а родится Шатобланом это вам не кот начхал. Мюльез, этот тот, у которого «Ашан»?

- Да. Вы и это знаете?

- Не помню, говорила я вам или нет, но я довольно любознательна и много читаю. Так что это будет за приём?

- Это будет приём в посольстве Южноафриканской Республики, они совместно с нашим правительством организовывают какой-то очередной фонд по борьбе с эпидемиями в Африке.

- А вы там будете?

- Да.

- Слава Богу! А то я уж испугалась!

- Я там буду, хотя у меня нет большого состояния.

- Но у вас есть имя. Древнее славное имя. Вы знаете, я сейчас подумала, что возможно для Франции ещё не все потеряно если этому придается значение.

- Да, у нас пока ценят аристократов, может потому, что их осталось немного. …Я подумал, что вам, наверное, надо купить что-то… какой-то наряд.

- А что в джинсах нельзя? – рассмеялась она. – Шучу, шучу, я же не совсем дикая и понимаю, что на всякие такие приемы дамы не ходят в джинсах. Так в чём я должна быть там? Я слышала, что существуют платья для коктейлей, вечерние платья, платья для дневных светских мероприятий и тому подобное.

- Я в этом не разбираюсь, но, если вы не возражаете, мы с вами поедем в Париж в четверг, там я познакомлю вас с женщиной, которая занималась гардеробом вашей матери, она в этом разбирается и что-нибудь вам подберет.

- Конечно я не возражаю, а благодарю вас за вашу предусмотрительность, я же не зря говорила, что очень ценю эту вашу особенность.

- И ещё, вы не спрашивали, а я до сих пор не нашел время, чтобы передать вам ваши драгоценности.

- Мои драгоценности?

- Да вы унаследовали коллекцию семейных драгоценностей Шатоблан. Они хранятся в банковской ячейке.

- Точно. О драгоценностях я и не подумала, а они ведь должны быть…

- Я не удивлен, что вы о них не подумали. Завтра после обеда мы заедем в банк, и вы сможете взять что-то из ячейки или всё, если пожелаете, а переоформить ячейку на вас, я думаю, будет удобнее, когда вы получите французское гражданство и паспорт. Ваша мать имела при себе часть драгоценностей, но большая часть хранилась там, после ее смерти, все драгоценности были отправлены в ячейку.

- Хорошо, только после обеда у меня занятие.

- Тогда съездим после вашего занятия, оно должно закончиться в три часа, если конечно вы опять не будете еще час говорить с Сержем о посторонних вещах.

- Вы себя имеете в виду? То есть вы не только мрачный тип, вы еще и посторонняя вещь, – развеселилась она, - хорошо, я обещаю вам, что завтра мы о посторонних вещах говорить не будем. Но это обещание действительно только один день – завтра.

- Не забудьте предупредить Сержа, что в четверг занятия не будет.

- Будет сделано шеф.

Часов в восемь она надела спортивную форму и отправилась в тренажерный зал. Там тоже стояла хорошая стереоустановка, она врубила громко музыку и встала на беговую дорожку. Пробежав два километра, она убавила скорость, перешла на шаг, и сбиваясь с дыхания продолжала громко подпевать бельгийскому реперу Стромае, на французском языке. Она не сразу заметила, как вошел де Крэсси, и продолжала петь. Заметила его только когда сошла с дорожки.

- Ой, Андрей, я опять забыла закрыть дверь и вызвала вас громкой музыкой, или вы пришли позаниматься?

- Я занимаюсь по утрам. Зашел посмотреть кто тут шумит. Хотя можно было догадаться, что это вы.

- Хорошо, что вы занимаетесь по утрам, значит, мы не будем мешать друг другу. А дверь я обещаю закрывать. Если вы не возражаете, я еще позанимаюсь на силовых.

- Конечно, только можно я дам вам совет?

- Валяйте.

- При занятии спортом, а особенно при беге, лучше не петь, при пении дыхание не размеренное и труднее заниматься.

- Плевать. Зато значительно веселее.

- Как знаете.

Он вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Глава 15

На следующий день она, как и обещала, занималась французским ровно два часа, и после занятия они поехали в Дижонский банк знакомиться с её драгоценностями. Де Кресси представил ей директора банка месье Лонди, в этом банке хранились не только её драгоценности, но и были открыты несколько счетов. Директор Лонди был чрезвычайно любезен с ней. Её провели в специальную комнату, куда де Крэсси, принёс довольно большой металлический ящик. Он открыл ящик, и она увидела в нём много бархатных коробочек разного размера. Де Крэсси удалился, сказав, что зайдет за ней через полчаса, а пока не будет мешать ей рассматривать драгоценности. Это были действительно драгоценности, а не изделия из золота и камней. Насколько она поняла, многие их них были старинными, и остальные были сделаны явно на заказ, это были вещи индивидуальной тонкой дизайнерской работы. Как носить всю эту роскошь она не представляла. Поэтому она решила, что возьмет только несколько не очень вычурных комплектов. Комплект с некрупными бриллиантами без ожерелья, очень милый комплект с сапфирами из серег, кольца и небольшой подвески, жемчужный комплект тоже с подвеской. И, не удержалась и взяла комплект из изумрудов с ожерельем, понимая, что он стоит дороже всех вместе взятых выбранных ею комплектов, но оставить его здесь в ящике было выше её сил, ей хотелось взять его и любоваться им у себя в комнате, даже если она не сможет его надеть. Через полчаса вернулся де Крэсси, увидев, что она отобрала только четыре коробочки, он спросил:

- Это всё? Судя по величине коробок, вы берете не самые дорогие украшения.

- Пока хватит. Будем привыкать постепенно. Мне надо ещё научиться, всё это носить.

 

В четверг утром они поехали в Париж, она уговорила его выехать не в половине седьмого, а хотя бы в восемь. Он уступил её просьбе, поэтому в этот раз она не тащила с собой свою подушку. Села на переднее сиденье и довольно бодро для утра начала разговор о картинной галерее замка, о том, что видела там несколько действительно ценных работ, правда в основном импрессионистов. Они говорили об её любимой эпохе возрождения, о его любимых импрессионистах, сошлись на том, что оба недолюбливают поздних голландцев, и оба не принимают абстракционистов. От живописи разговор перешел к музыке, он удивился обширности её знаний в разных стилях и направлениях, она знала даже репертуар группы «X Plastaz» исполняющей танзанийский рэп. Он о такой даже не слышал, на его вопрос, чем заинтересовала её эта группа, она ответила: «вообще-то я не большой поклонник рэпа и хип-хопа, но рэп на суахили – это прикольно». А её знание репертуара Шарля Азнавура, Ива Монтана и Джо Дассена, польстили ему как французу. Она даже напела несколько песен. Он признался, что ничего русского напеть не может.

- Но, - сказал он, - я послушал те песни… Висоцкого… которые вы закачали в стереоустановку… с которой подружились… и я думаю, вы были не совсем правы, утверждая, что я не смогу понять их…

- Ну, и как? Какое у вас впечатление?

- Я согласен с вами, у него совершенно особая манера исполнения, он действительно как вы тогда сказали… живет эти песни…

- Проживает…

- Особенно мне понравилась песня про охоту на волков. Он чувствовал себя волком, когда пел и, когда слушаешь, то становишься на сторону волков…

- Становишься волком!

- И ещё очень сильная песня про того кто не стрелял, особенно финальная фраза.

- Ага! – воскликнула она. – Вас тоже зацепило! А петь вместе с ним не хотелось? Не пробовали петь вместе с ним?

- Нет, не пробовал, видимо я к этому еще не готов, - усмехнулся он, - Я не понял только одной песни про… как это… банку.

- Баньку. Ну, эту песню не каждый русский осилит… чтобы понять её вам, во-первых, надо узнать, прочувствовать что такое русская баня. Может быть когда-нибудь, вы приедете в Россию, и я организую вам настоящую русскую баню… а потом расскажу про 30-е, 40-е годы…

- Без этого не получится?

- Однозначно нет.

В полдень они были уже в Париже, де Крэсси отвез её в небольшое дизайнерское ателье, и представил ей хозяйку мадам Полетт Трэви, это ателье обслуживало только несколько богатых клиентов. Она удивилась увидев, что хозяйка довольно молодая женщина лет тридцати с небольшим, она-то ожидала, что её биологическая мать одевалась у более взрослой особы. У хозяйки кроме возраста был еще один плюс, она говорила по-английски, что снимало трудности перевода.

- Я вас оставляю, не знаю сколько вам потребуется времени, поэтому позвоните мне, как только освободитесь, я за вами приеду - сказал де Крэсси намереваясь уезжать.

- Андрей, вы можете заняться своими делами или своей личной жизнью, - мягко улыбнулась она, - до набережной Жевр я смогу добраться самостоятельно на такси. Сегодня мы займемся нарядом, а завтра мне надо посетить какой-нибудь салон красоты, я думаю, Полетт подскажет мне. Вы просто завтра заберите меня вечером на этот приём, а кстати, во сколько нам надо там быть?

- Приём начнется в восемь вечера, но мы с вами подъедем часам к девяти.

- Вот и славно, значит, жду вас завтра вечером, и не беспокойтесь в Антиб я за это время не уеду. Ну, если хотите, я буду звонить вам через каждые два часа, чтобы вы знали, что я не потерялась.

- Это не обязательно. Вы обещали мне быть более рассудительной, и я вам верю. Завтра в восемь тридцать я за вами заеду.

Он сел в Мерседес и поехал в свою квартиру, которая была совершенно разгромлена, ввиду проходящего в ней ремонта. Он, конечно, мог бы поехать к Эллен, но ему почему-то этого не хотелось. «Можете заняться своими делами или своей личной жизнью», - мысленно повторил он её слова, - «умница, она понимает, что у меня должна быть какая-то жизнь, кроме как нянченье с ней. Она догадывается, что у меня есть женщина, с которой я могу проводить время. Вот только я, почему то не хочу сейчас видеть Эллен. Старею что ли? Или она мне надоела? Более подходящей женщины трудно найти, и тем не менее… К тому же завтра на этом приёме она наверняка будет, ведь она тоже входит в высшее общество. И будет выглядеть, и держать себя прекрасно. А вот что завтра ожидать от моей сумасшедшей русской даже не представляю. Ожидать можно чего угодно».

А тем временем Наталья с Полетт решали в каком наряде ей нужно появиться на этом приёме. Наталья призналась, что представляет собой «просто бездну невежества» в этих светских тонкостях и полагается на опыт и вкус Полетт. Полетт объяснила, что на приём такого уровня, который ожидается завтра, надо непременно идти в вечернем платье, а исходя из того, что завтра она будет центром внимания, как человек только вступающий в это общество, надо очень тщательно выбрать платье. Жаль что у них на это очень мало времени, но надо исходить из того, что есть. Они решили посмотреть те платья, которые есть в ателье, и если ничего не подойдет, то отправятся по бутикам. Девушки помощницы принесли с десяток платьев. Она перемерила их все, два платья ей очень понравились. Одно было нежнейшего персикового цвета из тончайшего шелка с корсетным лифом и довольно широкой юбкой из многослойного летящего шифона. Второе было приглушенного зеленого цвета из плотной шелковой ткани с серебристым отливом. Этот отлив делал зеленый цвет не вызывающим, а сдержано благородным. Довольное глубокое декольте и плавные облегающие линии этого платья делали фигуру ещё более женственной. Персиковое село на неё идеально, но она его забраковала:

- Платье замечательное, но слишком открыты плечи да и цвет не для моего возраста, такое платье подойдет девушке до 30 лет. Я в нем выгляжу молодящейся старухой. Давайте я попробую зелёное. Хотя с зеленым цветом надо тоже быть очень осторожной.

Когда она надела зеленое, сразу стало понятно, что этот цвет очень подходит к её матовой коже, а её чайные глаза приобрели зеленоватый кошачий оттенок.

- Вот это да! Я в нём выглядела бы просто сногсшибательно, жаль, что оно не на меня, вот здесь в талии широковато, а в груди немного тесновато. Но, Боже мой, какая ткань, какой фасон, просто королевское платье.

- Вы правы мадам, этот цвет вам исключительно идет. И должна вам сказать у вас отличная фигура. Фигура славянского типа, она еще называется «hourglass», позвольте заметить, такие фигуры очень нравятся мужчинам… Но мне кажется, что можно попробовать персиковое, у вас очень красивые плечи, мадам. В нем вы выглядите на десяток лет моложе… Хотя, в зеленом вы выглядите больше графиней. Если вы выберете зелёное, к завтрашнему дню мы переделаем его под вас…. Да вы правы, вы должны быть там именно в этом платье. К нему у нас есть клатч и туфли тридцать восьмого размера, у вас какой размер мадам?

- У меня тридцать седьмой, ваш тридцать восьмой. Я сначала была неприятно удивлена, когда мне в ваших бутиках подходили туфли 38-го размера, думала: «что у меня нога выросла на старости лет?», потом поняла - это разница в размерах разных стран, наверное, европейский 38-й соответствует русскому 37-му…

Туфли сели на неё практически идеально.

…- ну, вот я же говорила. Туфли чудесные, но каблук конечно высокий, как в таких продержаться несколько часов?

- Придется мадам, к этому платью подойдут только туфли на очень высоком тонком каблуке.

- Ну что ж, как говорится красота требует жертв, когда-то я очень неплохо ходила на шпильках, но в последнее время стала предпочитать более удобную обувь… Теперь вот ещё что, подскажите мне Полетт, какие украшения лучше всего подойдут к этому платью?

- Можно надеть украшения из берилла, они очень подходят по цвету, можно использовать бриллианты, они подходят под вечернее платье любого цвета но, конечно же, лучше всего к этому платью подойдут изумруды, особенно удлиненной формы.

- У меня как раз есть такие изумруды.

«Как чувствовала, что комплект не надо оставлять в ячейке. Моя интуиция меня опять не подвела».

Они договорились, что платье переделают и доставят ей на квартиру к шести часам завтрашнего вечера. Полетт дала ей адрес салона красоты, где ей завтра подновят стрижку и маникюр, а также сделают вечерний макияж. Она даже позвонила хозяйке салона и упросила её найти время завтра днём для такой важной клиентки, хотя услуги салона были расписаны на недели вперед для графини де Шатоблан время нашли. Полетт отрекомендовала их как очень высоких профессионалов. Правда услуги их не дешевые, сказала она, но они знают, как сделать женщину королевой. То, что красота обходится очень недешево, Наталья убедилась уже сегодня расплачиваясь за платье. Когда она узнала его стоимость, ей стало почти дурно.

«Господи, такая сумма, пусть за шикарное, но все же платье! Если я буду тратить столько денег каждый раз, когда будет какой-нибудь светский раут, моя жаба меня задушит. Хотя, может быть, она привыкнет, что у меня куча денег, не будет считать копейки и протягивать свои холодные лапы к моему горлу. И всё же светская жизнь стоит очень дорого, платье это только начало, завтра в салоне состоится вторая часть отъёма денег у аристократического населения».

Вечером часов в девять ей вдруг захотелось позвонить де Крэсси, сказать, что всё в порядке, она не потерялась и завтра будет при полном параде, но подумала, что может отвлечь его от чего-то важного или интересного, решила послать смску: «Со мной всё в порядке. Я не потерялась. Я у себя в квартире. Квартира на набережной Жевр. Мою шею для завтрашнего приёма. Приятных снов. Смайлик». Он ответил сразу же: «Я рад. Вы тоже можете держать слово. Завтра в 8-30. Спокойной ночи».

«Ответил сразу же, значит, ничем интересным или серьезным, вернее несерьезным он не занят. Можно было звонить».

И она обрадовалась, что ничем несерьезным он не занят.

Назавтра в салоне она потратила уйму времени и кучу денег, но зато когда она из него вышла, она почувствовала себя значительно красивее. Вернее, нет, не красивее, своя внешность её вполне устраивала, и она считала себя вполне привлекательной, но более отлакированнее что ли. Её природной привлекательности придали больше лоска, шика. Её короткую стрижку подновили и сделали более стильной, в её медовый цвет волос прибавили самую чуточку рыжины, оттенив чайные глаза. Ей новый цвет понравился, она стала ещё немножко ярче. Обновили маникюр, ей даже было немного стыдно показывать свои руки, ведь последний раз в салоне она делала маникюр еще в России, месяц назад. Лицо, сначала мучили какими масками и кремами, но зато после этого оно стало выглядеть моложе, а когда наложили макияж, предварительно уточнив какого цвета, будет платье и украшения, оно стало лицом ухоженной шикарной женщины, знающей себе цену.

Глава 16

Де Крэсси заехал за ней в половине восьмого вечера. По домофону она попросила его подняться, пройти в гостиную и пару минут подождать, она только наденет украшения и будет готова ехать. Он вошел в открытую дверь её квартиры и прошел в светлую гостиную. Она крикнула ему через дверь спальни:

- Добрый вечер, Андрей! Подождите две,… нет, три минуты!

Он подождал. Через четыре минуты она вошла в гостиную. Увидев её, он обомлел. Она выглядела сногсшибательно. Платье подчеркивало её тонкую талию и пышную грудь, ноги на высоких каблуках казались длиннее. Блеск изумрудов играл искорками в её глазах, ставших кошачьими. И во всем этом она выглядела совершенно естественно, как будто всегда носила вечерние платья стоимостью в десятки тысяч евро, и украшения стоимостью в сотни тысяч. В ней не чувствовалось никакой скованности или зажатости.

- Ну как? – спросила она. – Подойдет кольчужка-то? Они хотели всучить мне персиковое, но я выбрала это.

- Оно очень вам идет.

- И всё?! А я-то ожидала услышать эпитеты посильнее: замечательно, шикарно, сногсшибательно… хотя что от вас ожидать? Эх… уж точно не комплиментов.

- Вы очень красивы, Наталья.

- Ну, надо же вымучил. Ладно, не насилуйте себя. Поехали что ли?

Они спустились вниз. У подъезда не было Мерседеса, их ожидал лимузин с водителем.

В машине она почувствовала, что он напряжен, подумала, он переживает не выкинет ли она какой-нибудь фортель, и сказала ему:

- Расслабьтесь, Андрей, я не буду эпатировать вашу сливочную публику, я не буду вести себя как «la russe cingléе», я не буду пить водку и хлопать фужеры об пол. Я не буду говорить, что не люблю пиндосов, арабов и негров, я не буду утверждать, что считаю ваше правительство слабым, а евросоюз превратившимся в помойку. И, хотя мне наплевать на то, что они там обо мне подумают, я не буду делать этого ради вас. И я даже буду называть вас месье Андрэ.

И она в течение всего этого шикарного приёма, на котором оказалась в центре внимания, потому что всем хотелось узнать, что же из себя представляет так внезапно найденный отпрыск Шатобланов, да еще найденный в дикой непонятной России, вела себя совершенно естественно. Мягко подкупающе улыбалась и мило беседовала с теми, кто говорил на английском, а в этом обществе на нем говорили практически все. Очаровала немало мужчин, и вызвала зависть у немалого количества женщин. В первой половине вечера де Крэсси не отходил от неё, знакомя её с членами этого закрытого клуба богатых и аристократов, потом когда она немного освоилась, а сделала она это быстро и естественно, смог оставить её, чтобы пообщаться со своими знакомыми. Среди них была и Эллен. Как только у неё появилась возможность подойти к нему, она сделала это незамедлительно.

- Здравствуй Андрэ, ну, наконец-то ты оторвался от своей де Шатоблан, я уж думала мы с тобой и словом не перекинемся.

- Привет Эллен. Это её первый выход в свет, я должен был представить ей кучу людей.

- Я смотрю она быстро адаптировалась, посмотри, как она что-то рассказывает этому нелюдимому затворнику Тессану и он лыбится ей в ответ.

Де Крэсси посмотрел на Наталью, она, улыбаясь, говорила что-то неразговорчивому заносчивому богачу Тессану, а тот улыбался ей.

- Так что, она не пропадет. А вообще, Андрэ, как тебе твоя новая де Шатоблан?

- С ней трудно. Очень трудно.

- Так брось ты это, ну ладно, я понимаю, ты возился с её дедом, но ей-то ты ничем не обязан. Пошли её к чёрту.

- Ты же знаешь, я не могу.

- Всегда де Шатоблан отнимают у тебя всё время. Ты живешь не своей жизнью, а жизнью де Шатоблан. Когда тебе это надоест, Андрэ? Мы видимся всё реже и реже.

- Ты знаешь, я обещал год.

- Значит, мне терпеть ещё год. Ты хотя бы познакомь меня с ней.

Наталья увидела, что к ней направляется де Крэсси с красивой высокой молодой женщиной. По тому, как женщина держала его под руку, и смотрела на него, Наталья поняла, что это к ней он ездил в Монако. Они подошли, женщина внимательно смотрела на Наталью, де Крэсси представил её:

- Мадам Наталья, хочу представить вам Эллен Готье, дочь министра Жерара Готье – сказал он по-русски.

- Очень приятно, – ответила Наталья по-французски, и добавила по-английски, - рада с вами познакомится.

- Я тоже рада с вами познакомиться, – ответила Эллен на английском – так вот вы какая новая де Шатоблан, о которой сегодня все только и говорят. Вы произвели впечатление на наше небольшое общество. Интересно, чем? Позвольте мне рассмотреть вас.

Наталья улыбнулась, но ничего не сказала.

- Почему вы молчите?

- Даю вам возможность, рассмотреть меня – она сделала паузу, - и если осмотр окончен – она улыбнулась широкой открытой улыбкой, - то я обещала уделить немного времени господину послу, видите, он подает мне сигналы. Надеюсь, у нас с вами еще будет возможность пообщаться.

- Я тоже на это надеюсь. Можно кое о чем вас попросить?

- Конечно.

- Не могли бы вы отпустить от себя Андрэ на эти выходные? У нас с ним кое-какие планы.

Де Крэсси зло сверкнул на неё глазами, но ничего не сказал.

- Я не могу отпустить или не отпустить месье Андрэ, так как месье Андрэ всегда сам решает где, когда и с кем ему строить планы. Месье Андрэ совершенно независим от меня, в отличие от меня, - улыбка её стала вкрадчивей, - так что по поводу ближайших выходных спрашивайте месье Андрэ. А теперь, с вашего позволения, я всё-таки подойду к господину послу.

Она кивнула им, и направилась к послу, который ждал её в центре зала.

- Ну, и что ты устроила? Ты была невежлива, даже груба. – Сказал он Эллен, когда Наталья отошла от них.

- Да, наверное, но ты же знаешь, как я не люблю де Шатоблан.

- А что это за разговоры про выходные? Я что-то не помню, чтобы у нас были совместные планы на них.

- Так давай построим.

- Эллен, она знает меня несколько недель, и поняла меня лучше, чем ты, хотя ты знаешь меня несколько лет. Я всегда сам решаю, где и с кем проводить своё время…

- Ну не злись, Андрэ, я просто соскучилась, и хочу побыть с тобой.

Вечер продолжался. К концу приёма, когда часть гостей уже разъехалась, в зале появился еще один человек, и его появление сразу заметили. Это был русский олигарх. Он втесался в это общество благодаря тому, что очень неплохо спонсировал, правящую партию. Он был шумен, нагл, и привлекал к себе внимание. Наталья услышала его из другого конца зала, так как свою речь, а говорил он по-французски с диким акцентом, он перемежал русскими выражениями. Она подошла к де Крэсси, который был неподалеку, и спросила его, кто этот русский.

- Это Алексей Вашин, русский олигарх.

- А что он тут делает, я думала это довольно закрытое общество, тем более наши олигархи, к аристократии никакого отношения не имеют?

- С недавнего времени в это общество стали попадать чужие люди. Вот, например, этот русский здесь только благодаря тому, что тратит неимоверное количество денег на социалистическую партию, партию Олланда. Но я думаю, это ненадолго, сменится правящая партия, он исчезнет отсюда.

- Мне с ним тоже надо знакомиться?

- Я думаю это не обязательно но, он всё равно до вас доберется, он пытается сблизиться с нашими аристократами, мне кажется, у него есть большой пиетет к людям благородного происхождения, но его не очень принимают. А к тем, кого он спонсирует он относится довольно пренебрежительно.

Тем временем, русский олигарх заметил её, окинул оценивающим взглядом, спросил что-то у стоявшего рядом пожилого человека, и решительно направился к ней. Подойдя, он громко воскликнул по-русски:

- Боже мой! Какая красивая женщина! И как я слышал наполовину русская! Разрешите представиться: Алексей Вашин, к вашим услугам!

- Ну, услуги ваши, господин Вашин, мне я думаю без надобности, я не поддерживаю социалистическую партию. Но, тем не менее, давайте познакомимся: Наталья де Шатоблан.

- Да знаю я кто вы. Наслышан. Наконец-то хоть одно приятное лицо в этом лягушатнике.

- Думаю, вы господин Вашин, просто не внимательно смотрели, здесь достаточно приятных лиц. Но, вы появились с большим опозданием, и я уже собираюсь уходить, так что отложим наше общение до следующего раза. Господин де Крэсси, - повернулась она к де Крэсси, - вы, обещали проводить меня, а нам еще надо попрощаться с господином послом, и я хотела бы попрощаться с бароном дю Валлон.

Она улыбнулась и кивнула Вашину: «До встречи, господин Вашин». Взяла де Крэсси под руку, тот вздрогнул, видимо от неожиданности, и они направились к выходу задержавшись на пару минут попрощаться с послом и бароном.

Как только она забралась в лимузин, она со вздохом облегчения скинула туфли.

- Ох! Долой пытки! Андрей, вы слышали о пытке под названием «Испанский сапог»? Так вот это просто детский лепет по сравнению с четырьмя часами на таких шпильках.

Она наклонилась и стала массировать ступни, постанывая от удовольствия. Де Крэсси молча наблюдал за ней. Покончив с этим занятием, она распрямилась, посмотрела на него, и спросила:

- Ну, что не сильно я опозорила славную фамилию Шатоблан? Как я справилась с этим приёмом?

- Великолепно! – ответил он.

- Раз вы говорите «великолепно», да еще таким тоном, значит, я действительно не подкачала. Да! Я молодец! Только теперь у меня болит голова, ноет спина и отваливаются ноги. Так что, если я не смогу выбраться из этого лимузина и подняться в квартиру, я останусь здесь ночевать.

- Я помогу вам, – улыбнулся он, своей полуулыбкой. – Наталья, вы действительно были великолепны сегодня. Вы держались как настоящая французская графиня, вы очаровали почти всех.

- Кроме вашей подруги и русского олигарха, по-моему, он обиделся. Так вы говорите, что я выглядела настоящей французской графиней?

- Да. В вас проснулась ваша французская половина?

- Сегодня проявились обе половины, но превалировала все-таки моя лучшая половина, русская. Но то, что французская начинает оживать вам должно понравится. Правда русская её все равно задавит.

- А может они, как вы говорите, подружатся?

- Вполне возможно, - рассмеялась она.

Когда они подъехали к её квартире, де Крэсси вышел из машины и предложил помочь ей подняться, но она сказала, что справится сама, пообещала позвонить ему завтра, как только выспится, пожелала спокойной ночи и зашла в подъезд, туфли она несла в руках. Он забрался в лимузин и поехал к себе. Позвонила Эллен, и обиженным голосом попеняла ему на то, что он ушел, даже не попрощавшись с ней, а она надеялась, что они уйдут вместе, и поедут к ней. Он извинился, сказал, что устал и, что завтра они тоже не встретятся. Он позвонит ей, когда сможет. Мысли его вернулись к Наталье: «Эта женщина опять удивила меня. Как она справилась с ролью графини! Не ожидал. Я думал она или будет смущаться, или выкинет какой-нибудь фортель в стиле «а ля русс». Но, как естественно она вписалась в это общество. Как ей удается находить общий язык с такими разными незнакомыми ей людьми? Она очаровала даже старика дю Валлона. А ведь он был настроен против неё. Отговаривал своего друга, её деда, когда узнал, что тот собирается найти незаконнорожденную внучку. Проболтал с ней полчаса, а когда она подошла попрощаться с ним, просто растаял. Уверял её, что именно он уговорил её деда разыскать её. Старый врун. Пригласил её к себе в замок. А как она отбрила русского олигарха. Да она не перестает меня удивлять. И какая разная. Как будто в ней живет несколько женщин. Сегодня она была прекрасная графиня, но она может быть доверчивой и восторженной иностранкой, как в первый день своего приезда в замок, или сонной взлохмаченной кошкой со своей подушкой на заднем сиденье. Вот Эллен всегда одинаковая, красивая, собранная, идеальная».

В своей квартире Наталья тоже думала о прошедшем вечере. Она сняла и заботливо разместила в шкафу свое новое шикарное платье, приняла душ и решила попить кофейку, время еще не так много, всего-то половина второго, и к тому же все равно не уснуть.

«Бог ты мой! Как я устала! Устала физически, и безумно устала морально. Но, по-моему, все прошло замечательно. Крэсси, сказал «Великолепно!» значит, я все делала правильно. Не знаю, на кой черт мне сдалось это высшее французское общество, но пусть будет. Послать их всех я всегда успею. Надо будет потом расспросить Крэсси о некоторых, с кем я сегодня познакомилась… А Крэсси то как напряжен был, я почувствовала это еще в машине, наверное, боялся, что я выкину что-нибудь позорящее род Шатоблан, и что он так о нём печется? Так и оставался напряженным до конца вечера… Он сегодня был чертовски красив, и чертовски благороден, с этой его немного вскинутой головой. А как ему идет смокинг… И подруга у него красивая, и молодая, она, наверное, лет на двенадцать его моложе… На мой взгляд, худовата, но все равно красива. Мне она не понравилась, хотя ему она очень подходит… Такому монументу такая статуя… А, приятно опираться на его железную руку. Так стоп, об этом не думать!.. Эта кукла просила отпустить его на выходные, по-моему, ему было приятно, когда я сказала, что он сам решает, когда, где и с кем проводить время. Он и за меня-то решает, где и когда я должна быть, но это временно… А, кстати, он мне не сказал какие планы у него или у меня на завтра… Вот что, надо бы освободить его от меня в эти выходные. Пусть развлекаются… Но, он ведь решит, что меня нужно везти в Шатоблан. Значит надо уехать туда самой… Интернет, здравствуй, помоги найти билет до Дижона…»

Она покопалась в интернете, нашла русскоязычный сайт, на котором можно было бронировать билеты. Выкупила билет до Дижона на скоростной поезд Париж-Лион на 8 часов утра, на сайте она прочитала, что в Дижоне будет уже без десяти десять, значительно быстрее, чем на машине, подумала она. И со спокойной совестью легла спать.

На следующее утро де Крэсси проснулся как всегда рано, несмотря на то, что вчера поздно лег спать. Разобрал электронную переписку, написал несколько сообщений с указаниями и вопросами подчиненным, сделал несколько звонков, поговорил по скайпу с английским поставщиком и стал ждать звонка от Натальи. Вчера видя, что она очень устала, он не стал грузить её планами на выходные. Он решил, что даст ей выспаться, а потом предложит сходить в Лувр, должна же она начинать знакомиться с Парижем. На эти выходные он запланировал Лувр. С Натальей, не с Эллен. Звонок от неё прозвенел в 9-30 утра. Что-то рано, подумал он.

- Доброе утро, Андрей. Не отвлекаю? Удобно разговаривать?

- Конечно, удобно. Доброе утро, Наталья. Отдохнули? Что-то вы рано поднялись.

- Ну, поднялась я значительно раньше. Я звоню сказать вам, что я в поезде Париж – Лион и уже подъезжаю к Дижону.

- Какого чёрта?! – практически выкрикнул он.

- Ну, я подумала, что вас надо освободить от меня хоть ненадолго. Вам ведь, как чрезвычайно ответственному человеку, пришлось бы везти меня в Шатоблан или занимать чем-то в Париже. Я решила, что сама прекрасно доберусь, а вы можете располагать выходными по собственному усмотрению.

- Только вчера, вы говорили, что я сам решаю, как и где мне проводить свои выходные, а сегодня решили за меня, - зло сказал он.

- Я решила за себя. А вы можете поступить, так как вам захочется. Хотите, оставайтесь в Париже, хотите, возвращайтесь в Шатоблан, хотите, отправляйтесь хоть в Караганду. Почему вы злитесь Андрей? Я думала, вы оцените мой поступок.

- Ваши поступки каждый раз вводят меня в ступор. Вы человек-сюрприз, Наталья. Я скоро начну бояться ваших звонков… А, скажите, как вы планируете добираться до замка, рейсовые автобусы туда не ходят?

- Я уже позвонила Бернару и попросила забрать меня из Дижона, я сказала ему… подождите… загляну в бумажку… вот: «Salut, Bernard! J'arrive par le train à Dijon ce matin, à neuf heures cinquante minutes. Rencontrez-moi s'il vous plaît. Le Train Paris-Lyon, le wagon numéro trois, à neuf heures cinquante minutes». (Привет Бернар! Я приезжаю на поезде в Дижон сегодня утром, в девять пятьдесят. Встреть меня, пожалуйста. Поезд Париж – Лион, вагон номер пять, в девять пятьдесят – пер.). Он меня понял. На всякий случай, я спросила: «tu comprends» (понимаешь – пер.), он ответил «oui» (да – пер.). Так что проблем нет. Я вообще хотела позвонить вам из замка, но не удержалась. А вы, какого-то чёрта злитесь.

- Я не злюсь, спасибо, что освободили меня от себя, мадам. Хороших выходных вам, и до понедельника. – Он говорил это спокойно, но она чувствовала, что он очень-очень зол.

- И вам того же. Пока.

Утром он видел звонок от Бернара, но не ответил на него, так как в это время разговаривал по скайпу с Брентоном, решил, что перезвонит позже. Видимо Бернар хотел рассказать о её звонке. «Надо было ответить, - подумал он, - хотя чтобы это изменило, эта чокнутая русская в это время уже села в поезд». Но Бернару он все-таки перезвонил, подтвердил, что она едет на поезде в Дижон и велел встретить её. Бернар сказал, что он уже в Дижоне на вокзале.

В Шатоблан он вернулся в понедельник к обеду.

Глава 17

Прошло пять месяцев со времени её приезда во Францию. За это время она получила французское гражданство и паспорт, в котором стояло имя Наталья дю Труа де Шатоблан – Романцева. От Романцевой отказываться она не стала. Съездила два раза в Россию. Один раз, чтобы перевезти в Ниццу своих родных, для которых Понтье оформил вид на жительство. Это заняло у неё три недели, надо было уволиться с работы, продать дом, уладить вопросы с двойным гражданством, попрощаться с друзьями и родственниками, пообещав, что будет приезжать, что и намеревалась делать. От виллы её семья пришла в восторг, а переезжать в замок категорически отказалась. Второй раз она съездила в Россию, чтобы купить большой удобный дом в Подмосковье, в котором намеревалась появляться время от времени когда соскучится по России. Двухэтажный дом стоял в элитном коттеджном поселке, был окружен лесом и имел большую гостиную с прозрачным потолком и прозрачной фронтальной стеной, через которую можно было любоваться на окружающий лес. Также, на участке была отличная русская баня.

За это время она несколько раз ездила к своим в Ниццу, оставаясь там, когда на два дня, когда на пять. Съездила в Милан к подруге, которая еще в юности вышла замуж за итальянца и переехала в Италию. Посетила с де Крэсси еще два светских раута, от двух отказалась, поприсутствовала на встрече с основными контрагентами и побывала в узком кругу на дне рождения барона дю Валлона. Несколько выходных они с де Крэсси потратили на её знакомство с Парижем.

За это время она научилась сносно говорить по-французски благодаря занятиям с Сержем, а также благодаря тому, что постоянно общалась со слугами сначала с помощью Сержа, потом справлялась сама. Все в доме обожали её. Гуляя по парку она обязательно наведывалась к Прюдо расспрашивая его и наблюдая, как он создает «такую красоту», Прюдо был очень польщен таким искренним вниманием к его труду. Она облазила с Бернаром весь замок, засыпая его вопросами о Шатоблане, об истории замка и его легендах. Бернар знал замок досконально, очень любил его, и знал множество преданий связанных с ним. Только с Бернаром она ходила в древнюю башню, которую не любила и боялась, и там Бернар пугал её рассказами собственного сочинения о привидениях, обитающих в башне. Она знала по именам всех слуг, знала у кого в семье прибавление, а у кого заболели престарелые родители. С мадам Шантильи она выбирала новые гардины и шторы чтобы повесить в крыле для прислуги. Заглядывала к ней иногда поболтать и узнать что нового случилось в этом крыле. Она называла её «Madame La Petite» - «Мадам Малышка» из-за маленького роста, и Шантильи приняла это прозвище от неё как некий подарок. С поварихой Софи они вместе готовили русский борщ и узбекский плов, она даже стала по утрам вместе с кофе съедать один круассанчик, так как «от такой вкусноты никак нельзя отказаться» Софи это польстило. У начальника охраны Тобона она выспрашивала как лучше прокачать ту или иную мышцу, считая его знатоком в этом вопросе учитывая его профессионально накачанное тело. Она общалась со всеми искренне и с добротой, в то же время не допуская панибратства. Она стала для них и госпожой и другом одновременно. Как ей это удавалось, оставалось для де Крэсси загадкой. Когда она уезжала замок как будто замирал, засыпал, все скучнели, и начинали ждать её возвращения. А когда де Крэсси сообщал Бернару, что госпожа графиня завтра приезжает, все как будто просыпались, начинали улыбаться, в замке наступало оживление, все готовились к её приезду. Самой любимой фразой Бернара стала её «Salut, Bernard! Je suis revenue». (Привет, Бернар! Я вернулась. – пер.).

Как один человек мог производить столько шума, вносить столько жизни и излучать столько энергии, было для де Крэсси непостижимым. Он ловил себя на мысли, что тоже начинает ждать её, ему не хватало её болтовни за обедами и ужинами, её постоянных вопросов, её смеха и иронии. Она как-то сказала, что ужинать одному чертовски скучно, и теперь он начал чувствовать это. Но, она все время куда-то уезжала, долго на одном месте усидеть она не могла. Он однажды сказал, что её все время куда-то несёт, на что она ответила: «Но я же возвращаюсь». Это было правдой, своим домом она считала Шатоблан.

Со всеми она старалась общаться на французском и только с де Крэсси она говорила исключительно на русском. «Я не могу жить без русского языка, так что придется вам совершенствоваться в русском и дальше. Ничего не попишешь. Такая у вас судьба» - постановила она. Он смирился со своей судьбой.

В начале августа, когда Наталья укатила «на пару деньков» в Ниццу, в замок приехал Серж и попросил де Крэсси уделить ему немного времени, де Крэсси пригласил его к себе в кабинет.

- Серж, хорошо что ты заехал, всё не найду время поблагодарить тебя. Благодаря тебе мадам Наталья очень быстро усваивает французский язык. Прошло всего четыре месяца как вы начали заниматься, а она уже свободно общается. Мне кажется, ещё месяца два-три и можно будет прекратить занятия.

- Она так быстро усвоила французский не только благодаря мне. Она очень способна, у неё отличная память и цепкий ум, замечательная адаптированность произношения, к тому же пусть не большая, но база у неё была. И у неё отсутствует языковой барьер она очень коммуникабельна и всё время практикуется. Если она что-то говорит не правильно и её поправляют она абсолютно не смущается, не зажимается, а просто запоминает, и в следующий раз выдает правильный вариант. В общем, моей заслуги тут практически нет.

- Я смотрю, ты высоко ценишь её как ученицу.

- Не только как ученицу… Вот об этом я и хотел поговорить с вами месье Андрэ… мне неловко, но… я бы хотел с вами посоветоваться,… вы же знаете её лучше, чем кто-нибудь другой… - Он сделал паузу, потом продолжил. – Месье Андрэ, понимаете, она… она замечательная, она умная, веселая, иногда ироничная, но не до обидного, она катастрофически начитана, и очень интересный собеседник. Она открытая и естественная… она очень привлекательна, даже красива, и она очень сексуальна, причём это природное, она даже этого не замечает.

- К чему ты всё это говоришь? – напрягся де Крэсси.

- Понимаете, я кажется, влюбился…

- Ты с ума сошел!

- Почему?! Я что урод?! Я что не могу любить и хотеть женщину.

- Она старше тебя на десять лет! Но дело даже не в этом, она графиня, а ты клерк… - проговорил де Крэсси, с плохо сдерживаемой яростью.

- Я же не жениться на ней собираюсь, почему я не могу иметь близких отношений с женщиной, которая мне нравится, в которую я влюблен?!

- Никогда даже не мечтай о том, чтобы иметь близкие отношения с этой женщиной. - Каждое слово отдельно проговорил де Крэсси. Он взял себя в руки и продолжил ровным холодным тоном. – С сегодняшнего дня вы прекращаете занятия. Расчет ты получишь сегодня же. И больше никогда не появляйся в замке.

- Вот как! Вы увольняете меня? Но вы не хозяин, хозяйка она…

- Если ты еще раз появишься рядом с ней я тебя уничтожу. – Все также ровно проговорил де Крэсси, но тон его никого не мог обмануть, Монтени прекрасно понимал, что если де Крэсси говорит что-то, он это делает. Никто никогда не шутил с де Крэсси.

- Я понял, - проговорил он, - вы сами влюблены в неё… Только эта женщина не для вас, так же как и не для меня. Эта женщина слишком живая, чтобы быть с таким камнем как вы.

Он развернулся и вышел из кабинета.

Через два дня вернулась Наталья. Перекинулась парой фраз с Бернаром, заглянула в кабинет к де Крэсси, чтобы поздороваться и спросить «что нового интересного произошло» за время её отсутствия, как она делала это всегда, потом зашла к себе в комнату и позвонила Сержу, чтобы договориться с ним насчет завтрашнего занятия.

- К сожалению, мадам Наталья, занятий больше не будет.

- Как не будет? Почему? У вас что-то случилось, Сережа?

- Нет у меня всё в порядке. Но месье де Крэсси меня уволил, я уже получил расчет.

- Как уволил? Почему?

- Вам лучше спросить у него, мадам Наталья. Мне чрезвычайно жаль, что занятия пришлось прекратить…

- Подождите, ничего не понимаю, это какая-то ошибка, наверное,… сейчас я иду к нему в кабинет… не кладите трубку… - она вышла из своей комнаты и быстро пошла в кабинет де Крэсси, ворвалась к нему… - Сережа, сейчас я выясню, что происходит…

Не опуская телефона, она обратилась к де Крэсси:

- Андрей, я сейчас позвонила Сержу насчет занятия, и он сказал, что вы его уволили. Это правда?

- Да. – Совершенно спокойно ответил де Крэсси.

- Какого черта?! Что происходит?!

- Этот человек больше не будет с вами заниматься, и больше не появится в этом замке. – Четко и холодно проговорил де Крэсси.

- Сережа, я выясню что происходит и перезвоню вам. – Сказала она в трубку и нажала отбой.

- Андрей, объясните мне что произошло? – обратилась она к де Крэсси.

- Ничего. Этот человек уволен. Если вы считаете, что занятия необходимо продолжить я найду вам другого учителя.

- Зачем мне другой учитель? Меня вполне устраивает Серж. Что он сделал, что вы вышвырнули его? И почему, черт возьми, вы не посоветовались со мной?! Я что дерьмо собачье, что моё мнение совершенно вас не интересует?! Или вы объясните мне, что произошло, или он остается – прокричала она.

- Я не могу и не буду объяснять вам, что произошло. Я прошу вас поверить мне, что я поступил так исключительно в ваших интересах. Но если вы настаиваете на том, чтобы этот человек занимался с вами, конечно, он останется, но в таком случае вам придется уволить меня.

- То есть вы предлагаете мне выбор: или он или вы?

- Совершенно верно.

- Это не честно, Андрей. Это шантаж. – Проговорила она с такой обидой, что у де Крэсси сжалось сердце.

- Наталья, я просто прошу вас довериться мне, и принять моё решение.

- Андрей, вы же знаете, что я вам полностью доверяю, я не оспариваю ни одного вашего решения, я подписываю все документы, которые вы даете мне, не вчитываясь в них. Андрей, так как я доверяю вам мало кто кому доверяет, а вы ставите мне ультиматум, ничего не объясняя… это подло, Андрей. – Сказала она упавшим голосом, и слёзы навернулись у неё на глаза. – Если вы считаете, что его надо уволить, пусть будет так. Если вы считаете, что мне не надо ничего объяснять, ну и чёрт с вами…

Она повернулась и вышла из кабинета. Де Крэсси остался стоять посреди кабинета со смешанными чувствами. С одой стороны, он испытывал облегчение, что её больше расстроило не то, что Серж впредь не появится здесь, а то, что с ней не посоветовались и не объяснили причину его увольнения. Значит, Серж интересовал её только как учитель, это успокоило де Крэсси. С другой стороны, он испытывал горечь и злость на себя, что так расстроил и обидел её. Она этого не заслужила. Ему бы надо было разговаривать с ней как-то помягче, но он совершенно не умел этого делать «Она абсолютно права, я чёртов монумент» - подумал он.

Тем временем она ушла к себе в комнату и до ужина не показывалась.

«Какого чёрта тут произошло? И какого чёрта он ничего не объяснил мне? Он считает меня дерьмом собачьим?.. Да, конечно нет, и я это прекрасно знаю. И я преувеличила, когда говорила, что он принимает все решения самостоятельно. Принимать-то он их принимает, но он всегда, ВСЕГДА объясняет мне, почему он делает то или иное, просто я не всегда слушаю. Он стал составлять все документы на двух языках, чтобы я могла понять, что подписываю, он составляет для меня каждый месяц финансовые отчеты, и подробно разъясняет их, просто мне это не интересно. И я нутром чувствую, что ему можно доверять, что он меня не обманет… Если он не объяснил почему он выкинул Сержа, значит он не мог, может это что-то личное, а может Серж совершил что-то нехорошее. В любом случае Крэсси просто так его бы не выкинул… А я разыграла обиженную до смерти… Но мне правда в тот момент было очень обидно, я же сначала чувствую, а потом думаю, и он мог хотя бы говорить со мной не таким стальным тоном… и вообще, это иногда полезно пообижаться, пусть этот монумент попереживает,… если он способен переживать… я знаю, способен, я чувствую это… Ладно подуюсь еще чутка… только бы не переборщить».

К ужину она спустилась ровно в шесть, де Крэсси уже был в столовой, когда она вошла он тревожно взглянул на неё. Она не смотрела в его сторону, молча села и молча принялась за еду. Он знал, она обижена на него, на её месте он был бы просто взбешен. Прошло пять минут, её молчание за ужином было противоестественным, он привык, что она болтала, шутила, или расспрашивала его о чем-нибудь. Её молчание угнетало его, лучше бы она возмущалась и кричала на него, он бы постарался извиниться и мягко оправдаться. Да, он бы переступил через себя и оправдывался, но она молчала. Прошло еще минут пять, он решился заговорить:

- Как съездили в Ниццу? – не нашел он ничего лучшего для начала разговора.

- Нормально.

- Как ваша семья? Все здоровы?

- Нормально.

- Никуда больше не собираетесь уезжать в ближайшее время?

- Нет.

- Наталья, ваше молчание невыносимо. Поймите, я правда не могу сказать вам почему я уволил Сержа, - в тоне его появились просительные нотки, такого она никогда еще не слышала, - но поверьте мне, у меня была на это причина. И как бы не был дорог вам Серж…

- Да не в этом дело, - перебила она его, - Сережа славный молодой человек, мне с ним было легко и интересно общаться, и он очень помог мне. Но я могу допустить, что он мог совершить что-то, из-за чего он не может здесь больше появляться. Я знаю, что просто так вы бы не выставили его. Просто мне неприятно и обидно, что вы сделали это за моей спиной и, даже если вы не можете рассказать мне, что же такого он сделал, вы могли бы позвонить мне в Ниццу, или хотя бы сегодня, когда я приехала, сказать хоть что-то по этому поводу. А не ставить меня жестко перед свершившимся фактом. Это же меня касается, и я не предмет мебели…

- Наталья, простите меня, я был не прав, мне следовало самому сказать вам о том, что Серж уволен… Я думаю, вы должны понимать, что я не отношусь к вам как к предмету мебели и тем более как к… к тому что вы сказали у меня в кабинете…, - произнести вслух «дерьмо собачье» по отношении к ней он не мог, - не справедливо обвинять меня в этом.

Он переломил себя, он просил прощения. С его характером это было очень нелегко, он относился к числу людей, которые не совершают необдуманных поступков, и соответственно, считают свои действия правильными. Еще его задели её слова о том, что он ни во что её не ставит, это было неправдой. Она почувствовала всё это, и решила, что конфликт пора нейтрализовать.

- Ну, возможно, я тоже погорячилась. Ладно, забудем об этом… Мир?

- Мир.

- И вот еще что, новый учитель мне не нужен. Разговорный я могу теперь натаскать на практике, а письменным буду заниматься сама по учебникам, базу он мне успел дать. Но если мне будет что-то не понятно, я буду дергать именно вас, в наказание, так что не обессудьте. Вы, я надеюсь, грамотно пишите? – улыбнулась она.

- Достаточно. - Он понял, что она больше не злится, и вздохнул с облегчением.

- Ах, ну да Сорбонна!.. Но, Сорбонна Сорбонной, а все зависит от студента. Я вон тоже университет закончила, а с синтаксисом испытываю затруднения, у меня в предложении запятых всегда больше чем нужно, ляпаю их, куда не попадя.

«Какая же она все-таки славная. Вспыльчивая, но отходчивая. С ней легко… И чертовски трудно» – подумал он.

«Ну, слава Богу! Конфликт исчерпан… Правда, можно было бы еще позаниматься, с учителем всегда легче, чем самой. И Сережу жалко, с ним было весело… что же такого он мог натворить?... Но Андрей мне дороже и нужнее, чем сто сорок восемь Сереж…»

Спустя некоторое время он заговорил опять:

- Наталья, можно у вас спросить? Почему вы Сержа называете Сережей, ведь этому имени соответствует русское Сергей, я прав?

- Да французскому Серж соответствует русское Сергей, как Андрэ – Андрей, Пьер – Петр, Жан – Иван, и так далее. Но у русских кроме полного имени существует еще много разных производных, ну как в английском, Роберт – Боб или Роб. Только в русском их значительно больше. Сергея можно называть Серега, Серый, Сергун, Серёня, ну и чаще всего Сережа. Причем Сергей не очень богатое имя на производные. К моему имени, например, существует более десятка ласковых производных.

- Более десяти? – не поверил он.

- Ну да.

- Какие же?

- Вам и вправду интересно?

- Да. Так какие?

- Ну, сейчас… на вскидку… Наташа, Натуля, Натальюшка, Натик, Натулёк, Натуся, Ната, Тата, Таточка, Татуся, Туся, Натка, Наталка… ну и ещё с пяток.

- Бог ты мой. А зачем?

- Ну как же? Это же показатель отношения. Вот друзья меня называют Наташа, это имя мне больше нравится, чем официальное Наталья, близкие люди называют меня Натуля или Татуля, мамочка называет меня Натальюшка, так зовет меня только она. А в детстве, когда кто-нибудь хотел меня обидеть называл Наташка. А у вас всё одинаково. Вот как вас называет ваша подруга? Эллен, как вас называет?

- Андрэ.

- А родители как вас называли?

- Андрэ.

- А одноклассники?

- Андрэ.

- И в Сорбонне Андрэ. Вот видите, а у нас одноклассники вас называли бы Дюша или Дрон, однокурсники – Андрюха или Андрон, а родители и Эллен называли бы вас Андрюша, или даже Андрюшенька. А вас все называют месье Андрэ, а Эллен, ну может еще парочка людей - Андрэ. Всё.

- Нет не всё. Вы называете меня Андрей.

- Вам не нравится?

- Нравится. А почему вы предпочитаете, чтобы вас называли Наташа, ведь Наталья звучит музыкальнее.

- Думаете? Не знаю, возможно, потому, что мне нравятся шипящие… если шипеть ласково, получается шепот.

К концу ужина, когда она пила уже свой любимый кофе он сказал:

- Наталья, у меня в пятницу день рождения.

- Я знаю.

- Откуда? – удивился он.

- Тоже мне тайна бургундского двора. Спросила у Бернара. У вас 14 августа, у Бернара – 26 октября, у «Мадам Малышки» – 10 декабря, у Прюдо был 13 июля, я подарила ему книгу о флоре России, по-моему, ему понравилось, он-то думал, что в России кроме снега ничего нет… у Тобона…, а что ваш день рождения Бернару надо было держать в тайне?

- Нет, конечно… Так вот в пятницу я хочу отметить свой день рождения в узком кругу, будет всего десять человек, и я хочу пригласить вас.

- А где вы будете отмечать, здесь?

- Нет, что вы, это неудобно. Я заказал стол в ресторане «Noble» в Париже. Вы придете?

- Конечно. Только я готова вас убить…

- За что? – не понял он.

- Ну, кто на день рождения в ресторан «Noble» приглашает за два дня? А платье? А подарок? А кавалер? Ведь у вас же принято приходить парами, должно быть пять дам и пять кавалеров. Или я буду одиннадцатой?

- Сейчас на это никто уже не обращает внимание, сколько дам, сколько мужчин. Но у меня действительно будет пять женщин и пять мужчин.

- Кто?

- Я и Эллен, супруги Готье, супруги де Бовэ, это друзья моих родителей и по традиции я всегда приглашаю их на мой день рождения, Эрик Салан с очередной подругой, мы с ним в хороших приятельских отношениях, барон дю Валлон и вы.

- То есть моим кавалером, будет старина дю Валлон? А помоложе не нашлось? Надеюсь, он не рассыплется… хотя он еще крепкий мухомор – засмеялась она.

- Ну, вот видите, убивать меня не надо, - улыбнулся он краешком рта, - с кавалером вопрос решен, по поводу подарка совершенно не надо беспокоиться я не очень люблю подарки, по поводу платья тоже переживать не стоит, у вас есть несколько замечательных платьев…

- Ну как же не стоит, - притворно возмутилась она, - не могу же я пойти на день рождения моего главнейшего управляющего, моей правой руки, моего левого глаза в том, в чем ходила на приём к какому-то вшивому послу или старому мухомору барону…

- Ко мне на день рождения вы можете прийти хоть в джинсах.

- О! Как говорят русские, вы настоящий друг! Но берегитесь, я ведь и вправду могу притащиться в джинсах – засмеялась она.

- Я переживу это. – Второй уголок его рта тоже приподнялся, это можно было уже считать улыбкой.

- Ловлю вас на слове.

- Наталья, я собираюсь ехать в Париж в пятницу утром, если хотите, можете поехать со мной… хотя, сейчас вы прекрасно перемещаетесь по стране без моей помощи. – Сказал он, и ей показалось, что она услышала сожаление в его словах.

- Вы выезжаете в шесть тридцать?

- Я могу выехать позже.

- Раньше девяти я выезжать не собираюсь, а то потом я буду как вареная курица.

- Я могу выехать в девять.

- Славно, тогда я поеду с вами, выходные я собираюсь посвятить Монмартру, так что машина в Париже мне не понадобится, а обратно я вернусь на поезде.

- Я могу привезти вас обратно, если конечно вы не сбежите как в тот раз.

- Посмотрим. – Хитро улыбнулась она.

Глава 18

Она хитрила, когда якобы возмущалась тем, что он сообщил ей о праздновании за два дня до события. На самом деле она заранее подготовилась к его дню рождения, не зря же она узнала у Бернара, когда он будет. В том, что Андрей пригласит её, она почти не сомневалась, в любом случае о платье и подарке она позаботилась заранее. Даже если он будет праздновать вдвоём с Эллен, решила она, и никого не пригласит, платье можно будет использовать потом, на каком-нибудь приеме. А подарок подарить нужно в любом случае. Полетт приготовила для неё изумительное платье из струящегося золотисто-янтарного шелка, фасон они придумали вместе. К нему она взяла из ячейки комплект с редкими желтыми сапфирами, вернее сначала она взяла комплект, и уже к этим сапфирам они придумали воздушное струящееся платье в греческом стиле. Подарок она заказала еще в июне, когда ездила в Россию покупать дом, она специально мотнулась в Городец с заготовленными фотографиями, и ей изготовили индивидуальный набор.

Сразу после ужина она позвонила Полетт, и предупредила, что платье ей понадобится в пятницу днем. Потом позвонила в салон красоты, и договорилась о том, чтобы сделать маникюр, педикюр и прическу, под это платье надо было убрать лишнюю рыжину, и добавить больше золотистого в цвет волос. Таким образом, ко дню рождения своего «главнейшего» управляющего она была полностью подготовлена.

В пятницу утром она проснулась в половине восьмого утра. В девять была полностью готова ехать, и ждала Андрея в холле, он спустился в начале десятого.

- А вот вы где. Я звонил вам по интеркому, вы не ответили, я подумал, что вы еще спите, и даже стучался к вам в дверь, а вы тут…

- А я тут. Я тут жду вас, чтобы первой поздравить вас с днём рождения и подарить подарок. Я не знаю когда у вас принято дарить подарки, но я решила подарить вам его прямо с утра. – Она протянула ему небольшую красивую коробку. – С Днём Рождения, Андрей!

- Спасибо, - он взял коробку, - что это?

- Откройте посмотрите… Это традиционная русская «Матрёшка», один из символов России, она символизирует семью, преемственность поколений, обычно они состоят из пяти или семи, но в этой три…

Он открыл коробку, и вынул матрешку, она была традиционной формы, но изображала мужчину в костюме и галстуке, у неё было лицо Пьера де Шатоблан, лицо с портрета в галерее третьего этажа.

- Это ваш дед…

- Да это мой дед, ваш учитель и друг Пьер де Шатоблан, откройте его… поверните по середине… ага вот так…

Он открыл игрушку, внутри была матрешка поменьше, она изображала Мари де Шатоблан, лицо у неё было не с того портрета, который висел в галерее, а с более раннего, стоявшего в «запасниках».

-… Это Мари де Шатоблан, которая не была вашим учителем и другом, но рядом с которой вам пришлось прожить не один год… открывайте дальше…

Он открыл Мари, и вынул матрешку еще поменьше, она изображала Наталью в образе её первого выхода в свет.

-… Это Наталья де Шатоблан, подарочек оставленный вам Пьером и Мари, подкидыш о котором вам приходиться заботиться, но она как и Пьер считает себя вашим другом… Андрей, я не знаю, как сложится дальше, но даже если через полгода вы решите уйти я хочу, чтобы Шатобланы всегда были с вами.

Он посмотрел на неё и во взгляде его было столько теплоты, что она даже немного растерялась, она не ожидала, что подарок так тронет его. Они молча смотрели друг другу в глаза в течение нескольких секунд, потом она сказала:

- Ну что, надо ехать, Андрей, Париж ждет нас.

Они приехали в Париж в начале первого, он завез её на набережную Жевр и поехал к себе, она стала готовиться к вечеру. Они договорились, что заезжать за ней он не будет, в ресторан к семи она приедет сама, на этом настаивала она.

В середине августа в Париже было очень тепло, так что её летящее легкое платье и изящные босоножки в греческом же стиле были очень к месту. Она заказала такси к половине седьмого, но попала в пробку и к семи уже не успевала. Как раз, когда они уже почти выбрались из пробки, позвонил Андрей и встревоженным голосом спросил, где она и не случилось ли чего.

- Ничего не случилось, я просто застряла в пробке. Андрей, извините меня, я подъеду буквально минут через пятнадцать. Простите, что вам приходится ждать я…

- Ничего страшного, - перебил он её почти веселым тоном, - мы подождем. Главное что вы не уехали в Антиб или Дижон, или не улетели в Россию, или не потерялись в Париже…

- Андрей, не язвите - это вредно для здоровья. Наслаждайтесь днем рождения, гостями и подарками - это полезнее, а я уже подъезжаю.

Через пятнадцать минут она вошла в зал ресторана. Проходя по залу за администратором мимо небольшой сцены, на которой несколько музыкантов негромко играли какую-то очень известную композицию, мимо столиков, наполовину заполненных людьми, она ловила на себе взгляды присутствующих в ресторане людей. Она не удивилась, она нравилась самой себе. Платье струилось вокруг её фигуры, редчайшие желтые сапфиры излучали лучики золотого света, эти лучики отражались в её глазах, которые, благодаря платью и мягкому медово-золотистому цвету волос приобрели цвет янтаря. Андрей увидел её и пошел ей на встречу, она улыбнулась ему веселой извиняющейся улыбкой. Он подвёл её к столу. Когда они подошли барон поднялся из-за стола и поцеловал ей руку.

- Добрый вечер мадам, месье, - сказала она по-французски, - извините меня за опоздание… обстоятельства.

Она улыбнулась им широкой открытой улыбкой. Повернулась к барону, и улыбка её стала еще шире, глаза её при этом сощурились:

- Господин барон, я чрезвычайно рада вас снова видеть и чрезвычайно польщена, что вы сегодня будете моим кавалером, надеюсь, вы не очень огорчились такой перспективе?

- Деточка моя, - проскрипел старый барон, - вы же знаете, как я вас люблю. Я очень рад быть кавалером такой красивой и умной девочки. Вскоре вы найдете себе более молодого кавалера, а пока я буду наслаждаться своим положением.

Она заняла своё место. В центре стола сидел Андрей, по правую руку сидела Эллен, которая сегодня была в платье холодного голубого оттенка. Рядом с ней её родители, министр Готье с супругой, худой женщиной с очень тонкими губами на бледном лице. Дальше сидел Эрик Салан с симпатичной полненькой девушкой, которая видимо, смущалась, и от этого краснела. По левую руку от Андрея села Наталья, рядом с ней барон, а дальше очень приятная пожилая аристократическая пара супругов де Бовэ. Разговор, прерванный появлением Натальи, продолжился, говорили о политике.

«Видимо о погоде они уже поговорили. Скукота. Как я понимаю, здесь собрались только близкие Андрею люди, правда, из разных слоёв социума. Барон, друг деда, соответственно близко знающий Андрея, и Бовэ, друзья его родителей – аристократы. Салан, классный винодел и душа парень, что связывает их с Андреем, они такие разные? Но, Андрей сказал, что они очень хорошие приятели, видимо мой монументальный аристократ-управляющий уважает высокий профессионализм. Девица с Саланом, как сказал Андрей «очередная», значит Салан тот еще кобель. Эта парочка не аристократы и не богатеи… интересно, а сколько я ему плачу, надо что ли будет поинтересоваться у Андрея… Готье, эти тоже не аристократы, а богатеи-выскочки, добравшиеся до власть предержащих. Андрей, по-моему, таких не уважает, но они родители его подруги…»

Её размышления были прерваны вопросом барона:

- А вы деточка, что думаете о нынешней власти?

- Наш сегодняшний именинник не любит, когда я высказываю свои взгляды на современную политику Франции. Скажу лишь только, что я уважаю таких лидеров как де Голль.

Глаза барона сверкнули.

- Я знал Шарля (де Голля – прим.) лично. Это была сильная личность… То есть деточка, вы не за Олланда? Тогда за Саркози или за Ле Пен? – задал он провокационный вопрос.

- Я не за Олланда, не за Саркози, не за Ле Пен, я за Путина, – рассмеялась она, - И я не люблю говорить о политике, барон расскажите лучше что-нибудь про охоту, это гораздо интереснее.

Она знала, что барон был заядлым охотником, и до сих пор, не смотря на свой преклонный возраст, нет-нет да и выезжал пострелять. Речь зашла об охоте, потом об охоте в разных странах, потом об охоте в России, а потом плавно перешла на вопросы о России, и рассказы Натальи об её любимой стране России, об Азии, где она провела детство, и о первых днях её пребывания во Франции. Она опять оказалась в центре внимания все с удовольствием слушали её истории. Рассказчиком она была замечательным - интересным, тонким, ироничным, время от времени стол взрывался смехом. Когда она рассказывала об её первом знакомстве с блюдом «эскарго», Салан хохотал так, что за соседними столиками стали обращать на них внимание. Эллен старалась сдерживать смех, но это плохо у неё получалось. Даже Андрей улыбался. А барон опять завел свою шарманку о том, что именно он уговорил своего старого друга Пьера найти это чудо, свою внучку в России. Старый врун. Когда она закончила очередной рассказ о страшном русском обычае нырять на Крещение в ледяную прорубь, министр Готье обратился к ней.

- Мадам де Шатоблан, я слышал в России принято говорить такие специальные маленькие речи…

- Тосты. Эта маленькая речь называется тост. В России обязательно пьют за именинника, и говорят ему тост.

- Так почему же вы не поздравляете месье Андрэ по-русски, почему вы не сказали ему…э…тост?

- Потому что мы сейчас во Франции, а не в России, и месье Андрэ - француз, а не русский.

- Но вы так интересно рассказывали о России, мы просим вас сказать тост…

Дю Валлон и Салан присоединились к этой просьбе и даже девушка Салана что-то пискнула. Наталья вопросительно посмотрела на Андрея, он ничего не сказал, а лишь слегка улыбнулся ей краешком рта.

- Ну, по-русски, так по-русски, - сказала она. Взяла свой бокал с шампанским и встала. Андрей тоже поднялся.

- Я хочу выпить за вас Андрей! - начала она по-французски, - За человека, который открыл для меня Францию и французов. За человека, который стал моим проводником, когда я была словно слепая кошка в новом для меня мире. Я хочу выпить за вас Андрей! За человека честного, благородного, гордого и невероятно умного! И которого я считаю своим другом! И я хочу пожелать вам Андрей сибирского здоровья, японского долголетия и еврейского везения! И еще хочу пожелать вам Андрей, - продолжила она по-русски, - чтобы при всей вашей монументальности и невозмутимости вам довелось испытать настоящие обжигающие чувства – любовь и ревность, восторг и боль, невероятное счастье и отчаяние. Поверьте мне - это прекрасно, и я желаю вам этого! – она подняла свой бокал и опять перешла на французский, - За вас, Андрей! До дна.

Она выпила шампанское до дна и хлопнула с размаху бокал об пол. Сделала шаг к Андрею, положила руки ему на плечи и слегка прикоснулась губами сначала к одной его щеке, затем к другой.

- По-русски вот как-то так. – Сказала она и села на свое место.

Все зааплодировали, Салан не отрываясь смотрел на неё с восторгом, барон произнес: «красиво», Эллен смотрела на неё с неприязнью, Андрей так и остался стоять. Музыка заиграла чуть громче, композицию на тему песни Криса де Бурга «Леди в красном». Эллен быстро поднялась и пригласила Андрея на танец. Они вышли на площадку перед небольшой сценой, на которой уже танцевали несколько пар. Барон повернулся к ней и пригласил её на танец, она приподняла бровь, но тут же ответила:

- С удовольствием, господин барон.

Они присоединились к танцующим, вслед за ними вышли Салан с девушкой. Барон несмотря на свои годы держался очень прямо и вел её в танце вполне уверено. Во время танца, он говорил о том, как сожалеет, что внук его «дурак-дураком» женат на американке, живет в Нью-Йорке и приезжает навестить деда крайне редко, и как было бы хорошо, если бы он оставил свою американку и вернулся во Францию, вот тогда он познакомил бы его с ней. Музыка закончилась, и он торжественно отвел её к столу. Минут десять все разговаривали за столом, речь шла о музыке, а затем зазвучала композиция на тему песни Уитни Хьюстон «I will always love you». Эллен повернулась к Андрею, но он взглядом остановил её, давая понять, что танцевать больше не будет. Салан подошел к Наталье и пригласил её, она повернулась к барону: «Вы не возражаете?», «Конечно нет, деточка», и она вышла на танцпол с Саланом. Он довольно крепко обхватил её, и она буквально потерялась в объятьях этого добродушного медведя.

- Мадам Наталья, вы просто поразили меня. Еще в первый раз, когда я знакомил вас с вашими виноградниками, я понял, что вы исключительная женщина, потом я, то и дело слышал от Бернара, что все в замке просто обожают вас. Теперь я понимаю почему… Но вы совсем не интересуетесь вашим винопроизводством, - сказал он с какой-то детской обидой, вы не появляетесь у нас на виноградниках.

- Вы правы месье Эрик, но знаете на меня столько всего свалилось нового и неожиданного… Но, я обещаю исправиться, теперь я буду частым гостем в вашем царстве, тем более сейчас у вас начинается самое интересное, так ведь?

- Да скоро начнется сбор урожая, и я хочу показать вам ваши богатства мадам, а потом начнется самое важное и интересное процесс изготовления вина…

- Я обещаю вам Эрик, что на следующей неделе я обязательно начну знакомится с главным моим богатством, - улыбнулась она, - я знаю, вы очень добрый человек, и простите мне мою непростительную невнимательность.

Салан радостно заулыбался. Андрей сидел за столом и смотрел на то, как они танцуют. Когда она произнесла речь для него, прикоснулась к нему губами и села на своё место за столом, он вдруг понял, что Серж был прав, абсолютно прав, он любит эту женщину. Он понял это и испугался. Он никогда никого не любил, одни женщины ему нравились больше, другие меньше, но он никогда никого не любил. Поэтому он не сразу понял, что он испытывает к Наталье. Поэтому он не понимал, почему он больше не хочет Эллен. Сейчас он смотрел на холодную Эллен, и смотрел на теплую солнечную Наталью и понимал, что хочет эту женщину. Женщину на четырнадцать лет старше Эллен, и на два года старше его самого. Он сравнивал этих двух женщин, и понимал, что Эллен при всей своей молодости, красоте и идеальном воспитании, не может сравниться с Натальей. Он вспомнил подарок Натальи, матрёшек, и у него стало тепло на сердце, Эллен подарила ему заколку для галстука с холодным голубым сапфиром. Он смотрел, как этот медведь Салан обнимает Наталью в танце, радостно улыбаясь ей, и ревность острой иглой кольнула где-то внутри его существа. Её пожелание начало сбываться прямо сейчас. Этого он допустить не мог.

Они с Саланом вернулись за стол, Наталья посмотрела на барона, и поняла, что тот устал, но как благородный кавалер, не мог отправиться домой, спать.

- Андрей, - обратилась она к имениннику, - спасибо вам за чудесный праздник, еще раз поздравляю вас с днем рождения, но я немного устала и хочу отправиться домой, спать. Господин барон, - повернулась она к барону, - не отвезете ли меня домой?

Андрей понимал, что она не устала, и что спать она ляжет не раньше чем часа через четыре и, что она оставалась бы здесь и дальше, но видя, что старик утомился она пожалела его. Они попрощались с остальными и вышли из ресторана. Андрей проводил их до машины барона. На прощанье Наталья спросила его:

- Андрей, надеюсь, вы довольны праздником и подарками? По-моему все прошло чудесно?

- Этот вечер был таким благодаря вам, Наталья. И ваш подарок очень мне понравился. Спасибо вам за него.

- Я хотела бы подарить моему другу железному дровосеку сердце, но это невозможно. А Шатобланы… пусть они навсегда останутся частичкой вашей жизни. Спокойной ночи, Андрей.

Водитель барона отвез её на набережную Жевр.

Она сидела на балконе своей квартиры, смотрела на Сену и думала. Думала о том, как прошел этот вечер. Она была довольна собой, всё было бы замечательно, если бы настроение не портилось от того, что рядом с Андреем была эта статуя Эллен.

«Они очень подходят друг другу, Андрей и Эллен, но что-то всё равно тут не так, если бы всё было идеально, они бы уже поженились. А может он не женится на ней потому что ему приходится жить в Шатоблане? Через полгода он освободится от Шатобланов, то есть от меня и женится… Надо предложить увеличить ещё его процент, чтобы он не достался этой кукле… Господи, да мне то какое дело женится он на ней или нет… Есть дело! Мне нужен управляющий, как я буду управляться со всей этой финансовой махиной без него?.. Только из-за этого? Только!… Ах, как он пах, когда я прикоснулась к его щеке, я же как собака ощущаю запахи… Запах его кожи сочетался с запахом отлично подобранного парфюма…»

Андрей отвез Эллен к ней домой, а сам поехал к себе, сославшись на то, что устал, и хочет побыть один и отдохнуть, пообещав, что завтра они обязательно встретятся. Ему действительно надо было побыть одному и разобраться с тем открытием, которое свалилось на него сегодня вечером. Он понимал, что никаких близких отношений между ним и Натальей быть не может. Он работает на неё, и никогда не позволит себе быть любовником хозяйки и женщины настолько богаче его. Это слишком унизительно для графа де Крэсси Лэньер. Была еще одна причина, по которой эти отношения невозможны, думал он, Наталье он не нужен, вернее нужен только как управляющий, опять-таки чёртов Серж был прав, такая живая, эмоциональная, естественная женщина как Наталья никогда не захочет быть с таким камнем как он. Раз близкие отношения невозможны, решил он, значит надо вытравить из себя эту любовь, иначе ревность и беспокойство об этой непредсказуемой женщине измучают его. Он справится с этим, он очень сильная личность. Еще полгода, и он будет свободен от данного слова, от Шатоблан, от Натальи.

Глава 19

Следующие три месяца он боролся со своим чувством к Наталье, и как он думал, успешно. Он внушил себе, что нисколько не ревнует её к этому влюбленному в неё медведю Салану, с которым она в конце августа и начале сентября виделась очень часто, так как вдруг заинтересовалась производством вина Шатоблан. Он не сопровождал её в этих её экспедициях на виноградники и в погреба, хотя она просила его об этом. Он внушил себе, что не беспокоится о ней, когда она опять понеслась в Россию в конце сентября, потому что «там сейчас грибной сезон, вы не представляете, что такое сентябрьский лес!». Он старался не думать о том, с кем она собирает грибы «в сентябрьском лесу», и встречается ли со своим бывшим любовником, этим Лёней. Он был уверен, что контролирует ситуацию, он был почти доволен собой.

В конце ноября они отправились на приём, который давал мэр Дижона в честь совершеннолетия своей дочери. Так как Шатобланы всегда были значимыми гражданами Бургундии, Наталья считалась главным гостем на этом приеме, они с Полетт подготовили для неё серебристо-стальное платье с глубоким мысообразным вырезом спереди, и таким же вырезом сзади. Она смеялась и говорила, что если кому-нибудь взбредет в голову потянуть за рукав, она останется в одном нижнем белье. На что Полетт отвечала, что мадам надо постараться сделать так, чтобы потянул нужный человек. Эллен на этот приём не пригласили. Приём отличался тем, что устраивался не в виде фуршета, как это делалось обычно, а в виде банкета. Столы были накрыты в большом банкетном зале мэрии, в соседнем малом играл целый оркестр музыкантов. Её усадили на самое почетное место, рядом посадили де Крэсси. Поначалу разговоры как обычно шли скучные и неспешные, спустя какое-то время все немного оживились, видимо сказывался выпитый алкоголь, за столами стало более шумно. В соседний зал потянулись парочки для танцев. Наталье надоело скучать за столом и мило отвечать тому или другому приглашенному, который посчитал своим долгом засвидетельствовать свое почтение госпоже графине, она решила потанцевать, кого пригласить она не раздумывала, рядом скучал Андрей.

- Андрей, это невыносимо. Так скучно мне давно не было. Я пыталась заглушить скуку шампанским, набралась, но это не помогает. Пригласите меня на танец что ли. Оправдание, что вы не умеете танцевать, не прокатит, я видела на вашем дне рождения как вы танцевали.

Он колебался, она встала и взяла его за руку. Он повиновался, они пошли в соседний зал. Когда он обнял её в танце, и она оказалась так близко к нему у него перехватило дыхание, его работа над собой явно давала сбои. Он чувствовал её дыхание на своей шее, и это совершенно выводило его из обычного холодного равновесия.

«Боже мой, что же он такой напряженный? Это потому что ему неприятно? Или наоборот? И всё равно, не смотря на то, что он так напряжен, как же приятно чувствовать его руку на своей талии, вдыхать его запах… Чёрт, я хочу этого мужчину… Это потому, что у меня так давно никого не было… Но Салана я не хочу, хотя он готов прыгнуть ко мне в постель только помани… А Андрей… Так, ты просто перебрала с шампанским, возьми себя в руки».

К концу этого мучительного танца она прошептала:

- Андрей, как вы думаете, уже прилично покинуть это общество? У меня немного кружится голова и я хочу домой.

Она взяла его под руку и они пошли попрощаться с мэром и именинницей. Вышли на улицу, прохладный воздух немного охладил их, он смог немного расслабить мышцы, у неё перестала кружиться голова. Они сели в его Мерседес и поехали в Шатоблан. По дороге она легко болтала о пустяках, и он успокоился. Когда они подъехали к замку, она сказала:

- Вот чёрт, от езды у меня опять начала кружится голова, наверное, я все-таки перебрала с шампанским, хотя соображаю совершенно четко…

Он помог ей выйти из машины, взял под руку и повел в замок. В замке все спали, Бернар не встретил их у дверей, и Андрей открыл их своим ключом. Он решили не включать освещение в холле и проводить Наталью до дверей спальни. Проходя мимо столика с цветами, она споткнулась о ковер, он схватил её за руки чуть выше локтей чтобы она не упала, и прижал к себе. Она опять оказалась слишком близко, здесь в темноте холла он почувствовал, что вся его работа над собой летит к чёрту. Он автоматически наклонил голову, и его лицо приблизилось к её лицу, она подняла голову и их губы встретились. Её теплые мягкие губы сводили его с ума, его горячие жесткие губы доводили её до безумия. Она слегка застонала и отстранилась от него.

- Пойдем. – Сказала она хрипло, взяла его за руку и повела к лестнице.

- Ты действительно этого хочешь? – Так же хрипло спросил он.

- Да. – Прошептала она.

Посередине лестницы они опять начали жадно целоваться, так как будто это их последний поцелуй. Она отстранилась только когда начала задыхаться.

- К тебе ближе. – Прошептала она сбивающимся голосом, и потащила его направо в его спальню. За дверью спальни, когда он слегка потянул её платье и оно упало к её ногам, у неё пронеслась мысль, что потянул именно тот человек…

Они лежали совершенно ошарашенные и пытались восстановить дыхание после того восторга, который только что оба испытали. Оба молчали. Спустя несколько минут, придя немного в себя, Наталья встала с совершенно измятой постели и сказала шепотом:

- Я в душ. К себе. Потом спать.

Натянула свое платье, и выскользнула из комнаты. Он был оглушен. После того безумного восторга, который с ним случился когда она принадлежала ему, ее уход вызывал почти физическую боль. Почему она ускользнула? Он разочаровал её? Но все её чувства, движения, звуки говорили о том, что она испытывала тоже, что и он. Тогда почему?.. Он совершил катастрофическую ошибку, не совладав с собой и пойдя за ней. Он совершенно не понимал, как быть дальше.

В своей спальне Наталья застыла в кровати и тоже думала, что же будет дальше.

«Что я наделала? Зачем я затащила его в постель? Это было ошибкой. Еще большей ошибкой было молча смыться. Но почему он меня не остановил? Значит, не хотел остановить. Бог ты мой, что дальше? Как я ему завтра посмотрю в глаза, как буду разговаривать с ним? Идиотка чертова!.. Но мне так этого хотелось, и в холле мне же не показалось, это он прижал меня к себе, и приблизился для поцелуя. Или показалось?.. Да это было ошибкой… Но Боже ж ты мой как это было восхитительно! Кто бы мог подумать, что такой каменный человек может быть ТАКИМ в постели. Так хорошо мне уже давно не было. Да никогда мне не было так хорошо! Его руки, его губы, его запах… Безумие просто… Но что завтра делать? Ладно, посмотрю на его реакцию, послушаю, что скажет…»

Она мысленно приготовила десятки вариантов, что скажет ему завтра утром, предусмотрела всевозможные варианты его реакции. Она мучила себя мыслями полночи, и заснула только под утро.

Он не смог заснуть до утра. Утром он понял, что не в силах встретится с ней. Он боялся встречи с ней, потому что не представлял как себя вести, и что говорить. Такое было с ним впервые, он граф де Крэсси Лэньер, всегда рассудительный, холодный, собранный, сейчас боялся посмотреть в глаза женщине, потому что боялся увидеть в них разочарование или безразличие. Он презирал себя за это. В восемь часов он уехал в Дижон, попросив Бернара передать госпоже графине, что уехал по делам в Дижон и вернется только к вечеру. Он надеялся, что к вечеру сможет взять себя в руки.

В начале одиннадцатого утра она, не нарушая традиций, распорядилась принести кофе, и когда Аннет принесла ей кофе с традиционным круассаном, она спросила не знает ли Аннет, где сейчас господин граф. Аннет ответила, что точно не знает, но вроде бы господин граф уехал по делам в Дижон. Она вызвала Бернара и тот подтвердил, что Андрей уехал по делам в Дижон и вернется только к вечеру.

«Ах вот как! А я-то дура измучилась, что ему сказать! Да ему на это плевать, он поехал по делам в Дижон! Как будто ничего не произошло! Да и что собственно произошло, переспали и переспали… все мужики такие, а тем более этот монумент, он даже и не представляет, что это для меня значило. Ну, и пусть катится хоть в Дижон, хоть к чёрту на рога! Поеду в Ниццу, приду в себя, я-то ведь не каменная».

Она сходила на кухню к Софи, взяла у неё сыру, который очень нравился маме, села в Ламбу, и понеслась в Ниццу, предупредив Бернара, что вернется через несколько дней.

Вернувшись из Дижона и узнав, что она укатила в Ниццу, Андрей испытал одновременно и облегчение и разочарование. Раньше он не представлял, что одновременно можно испытывать совершенно противоположные чувства. Эта женщина перевернула все его представления.

Через три дня она вернулась. Совершенно готовая к встрече с Андреем. Все эти три дня она ждала его звонка. Не дождалась. Сделала выводы. Все эти три дня он ждал, когда она вернется или хотя бы позвонит. Не позвонила.

Как обычно поприветствовав Бернара традиционным «Salut, Bernard! Je suis revenue». (Привет Бернар! Я вернулась. – пер.) Она спросила:

- Я не опоздала на ужин? Я чертовски голодна. Что Софи приготовила сегодня? Я хочу мяса. Месье де Крэсси дома?

- Вы опоздали всего на десять минут. Софи приготовила баранину. Господин граф уже в столовой.

- Замечательно, Бернар! Я быстренько заскочу к себе, брошу сумку, помою руки, и примчусь в столовую.

Через пять минут, она влетела в столовую, Андрей сидел за столом, при её появлении он встал.

- Привет! – весело сказала она - Как тут наши дела в замке? Все в порядке?

- Добрый вечер, с приездом. Всё в порядке – ровно сказал он.

Она плюхнулась на своё место, и приступила к еде. Какое-то время они ели в молчании, она ждала, что он что-нибудь скажет, потом решилась:

- Андрей, я думаю нам надо поговорить. Мы с тобой взрослые люди и то, что произошло три дня назад не должно испортить наши дружеские отношения. Да и что собственно произошло, ну переспали, в тот момент мы оба этого хотели, никто не в обиде. Ты же согласен, что не надо простое делать сложным. И даже если это повторится, ничего особенного в этом нет. Просто мужчина и женщина, просто могут захотеть друг друга. Ты согласен?

- Да.

Он ожидал услышать от неё совсем другое. Она ожидала услышать от него совсем другой ответ. Но они сказали то, что сказали.

Оставшиеся время ужина она болтала о том, что Ницца в ноябре довольно грустная, что она раньше думала, что в Ницце всегда лето, как в Калифорнии, а оказалось, что Ницца в ноябре как Сочи и т.д и т.п. Он молчал.

После ужина каждый пошел в свою комнату.

«Ну, вот я была права, для него это действительно ничего не значило. Ну, и ладно. Ну, и чёрт с тобой!»

Ну вот, - думал он тем временем в своей комнате, - для неё это действительно ничего не значило. Так даже лучше, «…даже если это повториться…» Это никогда больше не повторится. – Сказал он сам себе.

Это повторилось через две недели. Они довольно спокойно жили всё это время, жили как прежде, правда, перешли на ты. Недели через две вечером он работал в своём кабинете, она зашла спросить его о завтрашней поездке в Дижон, надо было встретиться с новым покупателем продукции её химзавода и подписать контракт. Андрей сидел за письменным столом и просматривал финансовые отчеты за месяц. Когда она зашла, он сказал:

- Наталья, я как раз изучаю состояние твоих финансов, это ежемесячные отчеты, не хочешь поинтересоваться?

- А я что-нибудь пойму в этой тягомотине?

Она обошла стол и встала за его спиной, чтобы лучше видеть то, что он изучал.

- Господи, да я никогда не научусь разбираться в этом, в этих сплошных многозначных цифрах.

Она наклонилась, чтобы рассмотреть листок с цифрами и её лицо оказалось практически на его плече. Она уловила его запах и глубоко вдохнула. Андрей опять действовал на неё магическим образом. Он замер, потом повернул к ней лицо, она потянулась к нему, он развернулся и она, даже не поняв как, оказалась у него на коленях, в его объятьях. Они впились друг в друга губами. Сначала они любили друг друга в кабинете, потом переместились в спальню…

А потом она ушла. Как в прошлый раз. И опять он лежал без сна и мучился от счастья и отчаяния. От счастья, которое подарила ему эта женщина, и отчаяния от того, что подарок этот для неё ничего не значил. Он понимал, что ничего не изменится, он останется для неё управляющим, в лучшем случае другом.

Прошло еще десять дней, в течение которых Наталья не приближалась к нему на опасное расстояние. Жизнь в замке текла своим чередом. За неделю до Рождества она поехала в Париж, чтобы купить всем рождественские и новогодние подарки. Два дня она моталась по магазинам, выбирая подарки. В замок вернулась на третий день поздно вечером, в дороге из Парижа в Шатоблан у Кайена на котором она ездила зимой, пробило колесо. Андрей взял за привычку, если её не было в замке звонить ей хотя бы раз в день, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Он позвонил ей в седьмом часу как раз перед её отъездом из Парижа. Посоветовал ей не ехать на ночь глядя, а выехать завтра утром, но понимал, что если что-то пришло ей в голову, отговаривать её бесполезно. Когда через четыре часа она не приехала он забеспокоился, её телефон не отвечал, еще через час он уже не находил себе места. Около полуночи она позвонила с незнакомого номера, и сказала, что у неё пробито колесо, но молодой человек по имени Франсуа, уже помогает ей его поменять, а она звонит с его телефона, потому что её телефон разрядился, а зарядник она как всегда не может найти. Андрей хотел поехать за ней, но она сказала, что это совершенно не обязательно, она уже недалеко от дома и через «полчасика» приедет. Андрей отпустил Бернара, который искренне беспокоясь за хозяйку торчал рядом, сказав, что с ней все в порядке, она приедет через полчаса, и он сам встретит её. На улице было довольно холодно - градусов пять мороза, но снега не было. Он ходил взад-вперед по холлу, когда спустя минут сорок, она ворвалась в незапертую дверь.

- Андрей, прости, что заставила тебя ждать и волноваться, но я опять попала в историю. Не знаю на что я наехала, но колесо резко стало спускать, я аккуратно притормозила на обочине, с телефоном как всегда беда,… почему-то у меня он всегда разряжается не вовремя,… в общем, пока нашелся добрый человек, готовый мне помочь, я проторчала там чуть ли не час…

- С тобой всё в порядке?

- Да только замерзла как собака, пока я голосовала на обочине и, потом, когда Франсуа менял мне колесо, я торчала на улице… руки отмерзли к едрене Фене…, - она протянула руки, - видишь совсем синие, отвалятся к чёртовой матери…

Он подошел ближе и взял её руки в свои, они действительно были ледяными. Он сжал её ладони в своих руках, потом приложил их к своей груди. Она замолчала, застыла на мгновение, потом вынула ладони из его рук, и тут же засунула к нему под свитер.

- Если я их сейчас не отогрею, они точно отвалятся…, - прошептала она, - …ты такой горячий…

Он замер, боясь пошевелиться, а она обвила его своими холодными руками под свитером и прижалась к нему, её нос уткнулся ему в грудь. Она стала вдыхать его запах, дыхание участилось, руки стали поглаживать его спину. Оттолкнуть её он не смог. Он взял руками её лицо, глаза её были закрыты, он не удержался, и стал целовать её в холодные щеки, лоб, губы. Задыхаясь, она оторвалась от него, схватила за руку, и потащила наверх, прохрипев при этом «горячий душ». Они занимались любовью под теплыми струями воды в его душевой, потеряв счет времени, потом толком не вытершись перебрались к нему в кровать…

А потом она ушла. Он лежал и думал о том, как ему необходимо, чтобы она не убегала сразу, а осталась с ним, в его постели. Чтобы её горячее тело прижималось к нему, а её голова лежала на его груди. Но она опять ускользнула. Ему пришло в голову, что он для неё как игрушка, захотела секса - прибежала к нему, получила своё - убежала до следующего раза. Он поймал себя на мысли что, по сути, он так же поступал с Эллен, появлялся в её жизни, только тогда, когда ему этого хотелось, да и не только с Эллен, со всеми своими женщинами он поступал так же. Но даже ему не приходило в голову, сказать Эллен «…ну, переспали и, что тут такого, не будем простое делать сложным. И даже если это повторится, ничего особенного в этом нет…» он помнил дословно, что она ему сказала. Он решил, что граф де Крэсси не может быть игрушкой даже для такой женщины. И он, как ему казалось, нашел выход из этой ситуации. На следующий день он позвонил Эллен, а во время ужина сказал Наталье, что Рождество и Новый год он встретит с Эллен в Альпах. Она всё поняла. Она так и сказала: «Я всё поняла. Прости меня».

Глава 20

23 декабря он с Эллен улетел в Швейцарию. Наталья решила, что католическое Рождество она отметит с подругой, которая жила в Милане. А Новый год со своей семьей они встретят в замке. Она уговорила их приехать встречать Новый год в Бургундию. Православное Рождество она будет встречать только в России.

Эллен была счастлива. Уже давно Андрэ не проводил с ней столько времени, они планировали провести в Альпах две недели, это предложил он, и Эллен конечно же согласилась. Но всё вышло иначе. В день приезда 23 декабря они разместились в отеле, потом поужинали в небольшом уютном ресторанчике, а потом отправились к себе в номер люкс. Эллен ждала этого, она очень соскучилась по нему, но занимаясь с ней сексом, Андрей невольно думал о Наталье. То, что творила в постели естественно-сексуальная, чувственная, страстная Наталья, не шло ни в какое сравнение с Эллен. Наталья доводила его до полуобморочного состояния. И сам он становился другим с ней, таким, каким не был ни с одной женщиной. С Эллен всегда было одинаково, ровно, почти механически. Он закрывал глаза, и представлял Наталью, открывал, и видел Эллен. Это совершенно выбило его из колеи. Он понял, что не хочет и не может быть с Эллен. Это было ошибкой, спасаться от Натальи с помощью Эллен. Как теперь отменить эти каникулы, чтобы не обидеть Эллен. Ночью, когда Эллен спала, он позвонил дяде, который жил в Нью-Йорке и сказал, что хочет приехать на Рождество к нему. Его дядя, маркиз де Брасье, обрадовался, и заверил, что будет очень ждать его приезда. Утром Андрей сказал Эллен, что позвонил дядя из Нью-Йорка, что дядя серьезно заболел, и он должен срочно лететь к нему. Он врал первый раз в своей взрослой жизни, это было невыносимо, но остаться с Эллен он не мог. Днем он посадил Эллен в самолет до Парижа, а сам вылетел в Нью-Йорк.

Он позвонил Наталье только 25 декабря в Рождество. Она ответила на звонок, было слышно, что она в компании, которая шумно отмечает Рождество. По её веселому голосу он понял, что ей там хорошо.

- Добрый вечер, Наталья, - сказал он, - хочу поздравить тебя с Рождеством.

- О! Привет, Андрей, спасибо, и я тебя поздравляю. Как ты?

- Хорошо. А ты?

- Замечательно! Мы тут отмечаем…, собралась веселая компания… В общем веселого Рождества тебе и пока.

Она отключилась. Дольше притворяться веселой, разговаривая с ним, она не могла, она готова была разрыдаться. Лучше бы он не звонил, она почти смирилась с мыслью, что он там с Эллен, а услышав его голос, в ней опять проснулась ревность. Она вышла на кухню, в раковине ополоснула лицо холодной водой, глубоко вздохнула, и пошла в комнату, где веселилась итальянская компания, чтобы присоединиться к ним.

Она вернулась в Шатоблан 29 декабря, а на следующий день приехали её близкие. Она очень обрадовалась им. Вот уже много лет, она встречала Новый год со своей семьей, и даже хорошо, подумала она, что ничего в этом году не изменилось, кроме места встречи праздника. И с ними ей было некогда думать о том, что Андрей в Альпах встречает Новый год с этой куклой.

31 декабря в замке из слуг остались только четверо. Бернар, Мадам Малышка и Софи, которым собственно и идти-то было практически некуда, так как они постоянно жили в замке, и один из охранников. Остальных она отпустила встречать Новый год. Софи наготовила такое количество еды, что даже стол в малой столовой не мог вместить всё. Наталья приготовила салат оливье и селедку под шубой, она купила банку селедки и российский майонез в Париже в русском магазинчике. Она велела перетащить в малую столовую плазму из спальни Мари де Шатоблан, и ребята, под руководством Бернара, подключили там Российское ТВ.

«Ну, какой же Новый год без «Иронии судьбы» и без поздравления Президента, без праздничного концерта, оливье и селедки под шубой? Без графа де Крэсси, можно встречать Новый год, а без селедки точно нет… Как же хорошо, что у меня есть семья и традиции…»

Настроение у неё было праздничным, в десять вечера она зашла поздравить маленькую компанию, которая собралась отмечать в комнате мадам Шантильи, подарки всем слугам она подарила заранее перед Рождеством. Заверила, что справится за столом без помощи Бернара, Софи подробно объяснила, где на кухне взять то, что нельзя заранее отнести в столовую, например гусь, который томился в духовке, и должен был оставаться там до 12 часов, или мороженное которое замораживалось в морозилке. Она заверила, что со всем справится, выпила с ними, чуточку белого вина, и отправилась к своим, провожать старый новый год традиционно шампанским, только на этот раз это было не «Российское шампанское», а «Кристалл». Они замечательно провели новогоднюю ночь. Пили, ели, веселились, вспоминая интересные моменты в ушедшем году, даже чуточку попели русские песни. И всё это под аккомпанемент российских развлекательных передач. Разошлись по комнатам часа в четыре утра.

Она проснулась около десяти утра, выпила кофе, и решила, что сейчас самое время позвонить Андрею, чтобы поздравить его с наступившим новым годом. Он не сразу ответил на её звонок, она уж подумала, что он занят и пора сбрасывать вызов, когда услышала его сонный голос.

- Привет! – сказала она, - я что, тебя разбудила?

- Привет! Есть такое. – Сонным голосом ответил он.

- Ты ещё спишь в десять утра?! Ты заболел?

- Я не заболел. Я ещё сплю, и сейчас здесь четыре часа ночи.

- Где четыре часа ночи? В Швейцарских Альпах? У нас одинаковое время! Андрей ты меня пугаешь, что с тобой? – в её голосе слышалось беспокойство.

- Я не в Швейцарских Альпах, я сейчас в Нью- Йорке.

- Чёртов немтырь, ты можешь изъясняться понятнее, - в голосе её слышались нотки испуга, смешанного с беспокойством, - ты где? С тобой всё в порядке?

Ему было приятно, что она беспокоится о нём. Пусть даже как о друге, подумал он.

- Я не в Альпах с Эллен, я в Нью-Йорке у своего дяди.

- Господи, как ты там оказался? Значит, ты не поехал с Эллен в Альпы? Ты поехал в Америку к дяде? – ему показалась, что в голосе её прозвучала радость, но он решил, что принимает желаемое за действительное.

- Да дядя заболел, и я приехал его навестить, Эллен пришлось остаться в Париже.

- Ааа… так значит, ты отменил поездку с Эллен, потому что заболел дядя, - радость из голоса улетучилась. - Ну, ладно, где бы ты сейчас не находился, я хочу поздравить тебя с наступившим новым годом. Я желаю, тебе чтобы в этом году исполнились все твои желания… Нет! Не все. Пусть в этом году исполнится только одно желание, но самое важное, самое главное, самое заветное!

- Спасибо, Наталья. Я тоже желаю тебе исполнения твоих желаний.

- Ну что ты, у меня уже исполнилось столько всего, чего я в жизни не ожидала, что я больше не осмелюсь просить у судьбы чего-то еще. Но за пожелание спасибо.

- Ты сейчас в Шатоблане?

- Конечно, а где же мне ещё быть. Ко мне приехала моя семья из Ниццы, и мы классно вчера встретили Новый год. А ты надолго в Нью-Йорке? Когда собираешься возвращаться?

- Думаю пробыть здесь не меньше недели.

- Ну, тогда до встречи, Андрей.

- До встречи, Наталья.

Когда к обеду все собрались в столовой устраивать «доедалки» настроение у неё было превосходным, неважно, что Андрей уехал в Америку только потому, что заболел дядя, главное что он не с Эллен.

Она заранее предупредила Софи, что первого января ничего нового готовить не нужно, они будут всё доедать. Правда, сегодня им уже прислуживала Аннет, и Бернар время от времени заходил посмотреть всё ли в порядке. Это сильно смущало её близких, они не привыкли, чтобы им прислуживали за столом.

- Да расслабьтесь вы, - улыбалась Наталья, - представьте, что вы в ресторане.

- Это трудно сделать, - улыбнулась в ответ её сестра Марина, - таких больших ресторанов, как твой замок я еще никогда не посещала. И вообще этот замок выбивает из колеи. Как ты можешь жить в 146-ти комнатах?

- Трудно, конечно. Но я уже привыкла.

- И все эти слуги, и твой церемониальный дворецкий, и главное твой управляющий, граф. Летом, когда мы приезжали знакомиться с твоим замком и парком, он произвел на меня впечатление человека слишком холодного, строгого и серьезного. Я его, честно говоря, побаиваюсь. Хорошо, что он не остался в замке встречать Новый год.

- Да нет, Андрей очень хороший. Просто он неразговорчивый. Хотя конечно, ты права на вилле уютнее и проще. А какую красоту ты навела там в плане цветов! Надо будет как-нибудь привезти туда Прюдо, чтобы он увидел, что не он один может творить живую красоту…

- Не вздумай! Прюдо профессионал, мне будет стыдно за мой дилетантизм, - рассмеялась Марина.

- Да брось, сад в Ницце не хуже парка в Шатоблане, только меньше конечно… Так теперь о серьезном. Слава, обратилась она к племяннику, - ты не находишь, что засиделся, в расслабленном состоянии? У тебя было больше полугода, чтобы выучить французский и освежить твои «экономические знания». Ты не считаешь, что тебе хватит сидеть в этом цветнике, а пора уже заняться чем-то более серьезным?

- Наташ, я как пионер всегда готов, - ответил её племянник, - французский у меня уже сносный, а «экономические знания» я обновлю по ходу дела.

- Вот и замечательно, Андрей приготовил для тебя какую-то должность в моём парижском офисе, надо вливаться в бизнес. После праздников, я думаю, тебе можно будет перебираться в Париж… Жильё пока будешь снимать, потом посмотрим. Когда вернется Андрей, переговоришь с ним по поводу работы и зарплаты и подыщешь себе квартиру.

Семья уехала из замка 3 января. Дольше оставаться они не могли, Иван, муж сестры работал в автомастерской и ему надо было возвращаться на работу. Она говорила, что ему не обязательно пахать на какого-то дядю и, что теперь она может позволить себе содержать свою семью, но Иван «как нормальный мужик» нашел себе работу. Он был классным автослесарем. Два дня она уговаривала их поехать в Россию посмотреть её новый дом и встретить там Православное Рождество. Но они наотрез отказались, сказав, что ещё нисколько не соскучились по трескучим морозам. На следующий день она улетела в Россию одна.

Он сказал ей, что пробудет в Нью-Йорке не меньше недели, но не смог. Что-то гнало его во Францию, в Шатоблан. Он прилетел во Францию 5 января. Вечером, подъезжая к Шатоблану, он думал о том, как соскучился по Шатоблану, как соскучился по Наталье, ему как воздух необходимо было её увидеть. Он хотел сделать сюрприз своим неожиданным приездом. Он ехал и представлял, как приедет в замок, как обнимет её, и как на этот раз ОН потащит её в постель. Даже если она будет сопротивляться. Нет, сопротивляться она не будет! Он гнал машину на предельной скорости и долетел до замка за три часа. Сердце разбухло до огромных размеров, но когда он приехал в замок и узнал, что она уехала в ненавистную Россию, сердце сжалось в маленький жесткий комок. Она опять перевернула его ожидания. Он промучился сутки, вечером следующего дня в канун Православного Рождества он позвонил ей.

- Привет! – он старался говорить спокойным ровным голосом, - поздравляю с наступающим русским Рождеством. Как ты? – в телефон была слышна очень громкая музыка.

- О, привет!.. подожди я сейчас выйду… ни черта не слышно… вот теперь можно говорить… Привет! Да все нормально. Как ты?

- Нормально. Я слышу у вас там весело…

- Да я мотнулась в свой родной город, и мы с кузиной притащились в клуб праздновать сочельник. Но, по-моему, даже для меня здесь слишком шумно… Ты где? Все еще в Нью-Йорке?

- Нет, я в Шатоблане… Я хочу приехать в Россию.

- В Россию? – в голосе её послышалось неподдельное удивление, - Ты хочешь приехать в Россию?

- Да я хочу приехать в Россию. Я хочу увидеть… Россию.

- Андрей, тебе здесь не понравится. Здесь слишком холодно для тебя, и вообще, Россия не для французских аристократов, здесь…

- Ты не хочешь, чтобы я приехал? – перебил он её.

- Хочу, - тихо сказала она, потом громче спросила, - Когда ты собираешься приехать?

- Планирую взять билеты на завтра.

- Прямо завтра… хорошо… когда закажешь билет, сообщи мне, когда и каким рейсом ты прилетаешь, я встречу тебя в аэропорту.

Она вернулась к двоюродной сестре в танцзал, сказала, что у неё важнейшие дела и, что оставаться она больше не может ни минуты, пообещала, что до отъезда из России она еще к ней приедет и помчалась домой в Подмосковье. Благо решила не пить и приехала в ресторан на машине.

Глава 21

Он прилетел в Шереметьево в семь тридцать вечера, на более ранние рейсы билета он достать не смог. Выходя из зоны прилета, он увидел её среди встречающих, она стояла в короткой серебристо-серой шубке и всматривалась в толпу пребывших. Сердце ухнуло куда-то вниз, а потом взлетело к самому горлу. Она заметила его, радостно улыбнулась и помахала рукой. Когда он подошел к ней она легонько поцеловала его в щеку.

- Добро пожаловать в Россию, Андрей, - радостно сказала она, - не удивляйся, не пугайся, я с тобой.

- Я рад, что ты со мной. Наконец-то я увижу страну, которую ты так любишь, в которую постоянно уезжаешь от… своей новой жизни.

- И увидишь её во всей красе. Зимой. Оценить Россию можно только зимой. Летом она похожа на другие страны.

Она посмотрела на него оценивающим взглядом. На нём было черное кашемировое пальто и черные джинсы.

- Пальто конечно у тебя стильное, замечательное красивое кашемировое пальто… для бургундской зимы… ну, до машины ты в нём добежишь, правда, запарковалась я довольно далеко, ближе места просто не было… а шапки у тебя, конечно же, нет… в принципе нет…

- Я не ношу шапок…

- Ты в России дружок. Там на улице мороз конечно не смертельный, градуса двадцать два - двадцать три, но очень ветрено, и тебе с непривычки может показаться довольно холодно. Так что без шапки тебе никак нельзя, - она достала из пакета, который держала в руке, мохнатую шапку-треух, и надела на него, - и, пожалуйста, здесь слушайся моих советов, я плохого не посоветую.

Они вышли из теплого здания аэропорта, и она повела его к машине, которая была припаркована минутах в пяти хода от здания. Он сразу почувствовал, как ледяной ветер пронизывает его, как будто на нём не было надето ни свитера, ни пальто. За эти пять минут он успел промерзнуть насквозь, он никогда даже не представлял, что бывает так холодно. Когда они подошли к белому Ленд Крузеру, который она купила в прошлый свой приезд, он чувствовал себя куском льда. В машине было тепло.

- Я специально не заглушила двигатель и не выключила печку, я почему-то догадалась, что ты приедешь совершенно не подготовленный, - засмеялась она, - ты похож на цуцика.

- На кого? - еле разжал он челюсти - Кто это цуцик?

- Цуцик – это маленький дрожащий щенок, с ним ассоциируют сильно замерзшего человека. Как ты умудрился так замерзнуть за пять минут? – веселилась она.

Они ехали по сверкающей вечерней Москве, украшенной к Новому году и Рождеству. Он удивился, он не ожидал, что Москва такой красивый современный город. Он так и сказал ей об этом.

- Ты заложник стереотипов, Андрей. Ты что, как и многие европейцы думал, что тут по улицам разгуливают медведи и ездят танки?

- Нет, но…

- Правда, справедливости ради, надо сказать, что медведи по улицам в России кое-где всё-таки разгуливают, но не в Москве. И танки, бывает, ездят, и истребители пролетают, и подлодки возле пляжа всплывают,… но не часто, - опять засмеялась она, - ну что оттаял?

- Да, согрелся, хорошо, что в машине тепло. Как вы передвигаетесь по улицам в такой холод?

- Да какой там холод? Двадцать градусов, это не холод, а нормальная комфортная температура. Вот когда жахнет тридцать и за тридцать, вот тогда да – некомфортно, но обычно тридцать если и бывает, то недолго – несколько дней, не больше недели. Это я говорю о центральной России, на Севере и в Сибири, конечно холоднее…

- Ты хочешь сказать, что бывает еще холоднее?

- Естественно. Намноооого холоднее. Но мы не в Сибири и завтра пойдем с тобой гулять, и смотреть Москву.

- Ты хочешь, чтобы я умер?

- Конечно, нет, - засмеялась она, - ты мне ещё нужен... по крайней мере, до конца марта. Не боись, всё продумано.

- Можно поинтересоваться, а зачем ты купила такую… как сказать… не женскую машину, большую, мощную?

- Потому что зимой это самое то. Да и не только зимой, на такой машине классно ездить, например, за грибами в лес. По полям по лесам проходит замечательно.

- Ты ездишь по полям и лесам?

- Естественно, - она ласково погладила руль, - мы уже пробовали.

- Ты с ней тоже разговариваешь? – улыбаясь, спросил он.

- Это он. Не она. Это мальчик. Это Коник. Ну, что, мой хороший, ты меня никогда не подводишь – ласково сказала она машине.

- А когда ты разговаривала с моим Мерседесом, это был кто? Тоже мальчик?

- Нет, у тебя девочка.

- Да? А как ты понимаешь, мальчик или девочка?

- Не знаю… это же сразу чувствуется.

- И у них есть не только гендерный признак, но и имена?

- У моих, да. Это Коник. Бентли – Бетти, Порш – Перчик, а Ламборгини – просто Ламба.

Они выехали из города, и покатили по трассе, примерно через час они приехали к ней домой. Она въехала в ворота и загнала машину в гараж, из гаража они вошли в дом, прошли в её прозрачную гостиную. Прозрачный стеклянный потолок был засыпан снегом, а через стеклянную стену были видны заснеженные деревья, подсвеченные на переднем плане ажурными фонарями. В камине тлели дрова.

- Как красиво, - сказал Андрей, - заснеженный парк за стеклянной стеной. А потолок тоже стеклянный?

- Не парк, а кусок настоящего леса, завтра при свете будет еще красивее. Потолок тоже стеклянный и на нём слой снега, завтра заценишь. Ты, наверное, голоден? – спросила она после небольшой паузы.

- Да немного. Я не могу есть в самолетах, я вообще их переношу плохо.

- Помнишь, я говорила тебе, что мы особенно не заморачиваемся на счет еды, что блюда у нас простые и сытные, так что не жди изысков. Да и ещё, я здесь не графиня де Шатоблан, я здесь Наташа Романцева, у меня нет здесь слуг, я всё делаю сама. Я приготовила грибной суп и пожарила отбивные, сейчас подогрею, и будем ужинать. Конечно, ужинать так поздно не полезно, но мы с тобой голодные как волки, я, кстати, тоже не успела толком поесть сегодня. Пойдем, покажу, где можно помыть руки. И сними, пожалуйста, пальто, здесь тепло.

Она взяла у него пальто и шапку и проводила в ванную комнату на первом этаже. В этом доме было две ванных комнаты, одна на первом этаже, другая на втором, к спальням они не примыкали. Сама прошла в большую просторную кухню и поставила разогревать еду. Стол она накрыла в гостиной.

После ужина она убрала со стола, помыла посуду, подкинула в камин парочку поленьев, принесла откуда-то несколько пакетов и обратилась к Андрею, который сидел на удобном мягком диване и смотрел на огонь в камине.

- Потепления завтра не ожидается, а сидеть безвылазно в доме мы с тобой конечно же не будем, поэтому я приготовила для тебя теплый подарок… Встань-ка… - он встал, она достала из самого большого пакета светло-коричневую дубленку подбитую мехом норки внутри, и протянула ему. - Ну-ка, примерь… ух-ты как я угадала с размером, как будто именно на тебя сшита, в этом ты не замерзнешь, я специально купила с мехом внутри, когда мех прикасается к телу, очень приятно и тепло…

-… Так, еще тут есть шарф и теплые перчатки, - она показала содержимое второго пакета, - а ботинки мы завтра заедем и купим, без тебя я покупать не решилась, всё-таки обувь без примерки брать нельзя. – Она протянула ему еще один пакет, – а тут извини за интимную подробность теплые подштанники, и не смейся, и не удивляйся, без этого никак.

Он стоял посреди комнаты в дубленке держа в руках пакеты и смотрел на неё теплым взглядом, потом положил пакеты, подошел к ней и обнял. Она прижалась к нему, а он тихо сказал ей куда-то в затылок.

- Ты уже не первый раз даришь мне самые лучшие в мире подарки, а я тебе еще ничего не подарил…

- …То, что ты приехал сюда, это и есть подарок. Ты - мой рождественский подарок. – Также тихо сказала она куда-то ему в грудь.

- Спасибо… и тем не менее, я всё-таки приготовил для тебя небольшой рождественский сувенир, надо только принести мою сумку из машины.

Он оторвался от неё, снял дубленку и направился к гаражу, прихватив с собой ключи от машины, которые она бросила на каминную полку. Вернулся минут через пять со своей сумкой. Поставив сумку на диван, он вынул из неё небольшую коробку и протянул Наталье.

- Это не может сравниться с твоим подарком, я имею в виду, матрёшки Шатоблан, - он тепло улыбнулся, вспомнив матрешек, - но это символ Бургундии, которая, я надеюсь, всё-таки станет для тебя такой же любимой как Россия, и это символ твоего родового гнезда Шатоблан.

Она открыла коробку и ахнула, в ней на подставке из горного хрусталя была установлена небольшая виноградная лоза из платины, на которой висела кисть винограда, ягоды были сделаны из рубинов, а листья из изумрудов. Все это переливалось мягким глубоким светом отражая свет, попадавший на камни. То, что это рубины и изумруды, она догадалась сразу же.

- Боже мой! Какое чудо! Какая красота! – Воскликнула она. – Это… это… Андрей, спасибо тебе! Но это же стоит целого состояния! Это же очень дорого!

- Это говорит человек, у которого треть миллиарда…

- Но у тебя нет трети миллиарда…

- Я могу себе позволить сделать такой подарок человеку, которого… который… изменил мои представления об этом мире… и о себе самом…

- Я изменила твои представления о мире?

- Конечно, дожив почти до сорока лет я не встречал таких людей как ты. Людей, которые дружат с вещами, которые теряются в виноградниках и вытаскивают машины из грязи уговаривая их. Людей, которых одинаково любят самые титулованные аристократы и простые слуги, которые могут запросто подарить средневековый замок. Узнав тебя я, узнал то, чего раньше не знал. - Он замолчал.

- Ты постиг загадочную русскую душу?

- Это непостижимо. И ты непостижима.

- Ты преувеличиваешь, Андрей. Я обыкновенная… Но, уже поздно, - сказала она после паузы, - ты, наверное, устал. Да забыла сказать… Как видишь, у меня два этажа, на каждом этаже автономная система регулирования отопления. Вторым этажом я не пользуюсь, мне хватает первого и, поэтому я протапливаю его не так как первый. Там температура градусов десять. И сегодня я замоталась, и не подумала об этом.

- О чем? Я не совсем понимаю, что ты хочешь сказать.

- Подожди, я еще не закончила. На втором этаже сегодня спасть нельзя, а на первом у меня только одна спальня, моя. Так что, сегодня ты будешь ночевать со мной в моей спальне, а завтра посмотрим, если что протопим второй.

Значит, сегодня она не сбежит от меня, - подумал он, - хотя эта женщина может сбежать куда угодно, хоть на холодный второй этаж. Не отпущу… Брось, ты прекрасно знаешь, если она захочет уйти, она уйдет.

Но она не ушла. Она осталась. Когда она уснула рядом с ним после бурного секса, её горячее тело прижималось к нему. Правда, голова её лежала не на груди, головой она уткнулась ему в подмышку, и тихонько сопела ему в бок, положив на него левую ногу. Он боялся пошевелиться, чтобы не потревожить её и лежал совершенно неподвижно больше часа. Потом во сне она повернулась на другой бок и отодвинулась от него, он тихонько обхватил её рукой и осторожно притянул к себе, она что-то пробурчала и уснула уже крепко, до утра не меняя позы. Он заснул абсолютно счастливым.

Проснулся он непривычно поздно, было около десяти часов утра. Натальи рядом не было. Он натянул джинсы и вышел в гостиную, она в одной футболке сидела на полу на пушистом ковре, перед ней на маленьком столике стоял его подарок. Она любовалась им, время от времени легонечко притрагиваясь к виноградинам. Он бесшумно подошел к ней.

- Ох, ты опять подкрался незаметно, ты ходишь бесшумно как кот. – Она поднялась с пола, и поцеловала его почему-то в ложбинку между шеей и грудью, - Доброе утро!

- Доброе утро, что ты делаешь?

- Рассматриваю твой подарок. Андрюша, это что-то бесподобное! Она каждый раз играет лучами по-разному, - глаза её сияли, она была в восторге.

Еще никто так не радовался его подаркам, правда, и подарок был особенный. Кисть состояла из тридцати мьянмских рубинов по пять карат каждый, два листика были собраны из двадцати колумбийских изумрудов и одного чистейшего бриллианта, изображавшего капельку росы. Она была права, эта вещь стоила целого состояния, он отдал за неё почти треть своих накоплений около двух миллионов евро. Раньше он посчитал бы чистым сумасшествием покупать такую вещь и тем более тащить её в сумке в Россию, но это было раньше до того как он сошел с ума от этой женщины. Она назвала его Андрюша, и произнесла это как-то очень ласково и мягко на шипящем звуке. Он вспомнил, как она говорила, что любит шипящие. Никто никогда не называл его так ласково, ни родители, ни женщины с которыми он спал, никто никогда. Он готов был отдать все остальное свое состояние только за то, чтобы она его так называла.

- Андрюша, о чем ты задумался? Ты хоть пошел бы, что ли умылся, - тронула она его за обнаженное плечо, - не стой тут с голым торсом, ты будишь во мне первобытные инстинкты, а время уже много, и посмотри какая чудесная погода. Время терять нельзя.

Он огляделся вокруг, и только сейчас заметил ту красоту, о которой она вчера говорила. Сквозь прозрачную стену был виден искрящийся снегом на солнце окружающий дом кусок леса. На лапах елей снег лежал целыми шапками, кустарники и лиственные деревья были покрыты сверкающими кристаллами. Снег с белых дорожек между деревьями был аккуратно убран.

- Вот это да, - сказал он, - действительно очень красиво, мне даже хочется туда выйти.

- Выйдешь, выйдешь, куда ты денешься… Сейчас иди в ванную, а я пока быстренько соображу что-нибудь на завтрак.

Быстро позавтракав и одевшись, они поехали в город. Они еще не выехали на трассу, и ехали по проселочной дороге, когда она резко затормозила и вышла из машины. Он не сразу заметил, что с прилегающей дороги пытается выбраться автомобиль, Форд буксовал в снегу. Она подошла к нему.

- Что, мужик, застрял? Помочь?

- Да вот сел капитально, - ответил мужик из Форда, - и откапывался, а ни хера…

- Давай, прицепим, и я тебя выдерну.

- Спасибо, сестра.

Он достал из багажника трос, она подогнала своего Коника, прицепили трос, и она потихоньку вытащила Форд на дорогу.

- Ну, спасибо тебе, - еще раз поблагодарил мужик.

- Да не за что, бывай.

- Бывай.

Андрей тоже вышел из машины и предложил свою помощь, которая, правда им не понадобилась, смотрел на это, и восхищался ей. Немного не доезжая до трассы, они чуть не попали колесом в глубокую яму, провалившегося почему-то асфальта.

- Вот ёлки мохнатые! Чуть колесо не загубили, - воскликнула она, - вчера этой ямы еще не было, откуда она взялась не весна же еще?

Она съехала на обочину, остановилась, вышла из машины, подошла к близ растущему дереву, сломала довольно большую ветку, воткнула в яму и укрепила её там. Когда она вернулась в машину, Андрей спросил:

- Что ты сейчас сделала?

- Отметила яму. Мы с тобой проскочили, а кто-нибудь может и колеса лишиться, а так никто не въедет. Местные, конечно позвонят в управу, про яму расскажут, но при таком морозе её вряд ли скоро заасфальтируют, в лучшем случае гравием засыпят, и то неизвестно когда.

- Ты вытащила этого мужчину, отметила яму, ты всегда всем помогаешь?

- Тут все друг другу помогают, это Россия, здесь по-другому нельзя.

- Вы удивительные люди.

В такой солнечный день она решила отвезти его в Москву показать хотя бы Красную площадь. Сначала они купили ему теплые ботинки в ГУМе, потом прошлись по площади, заглянули в павильоны напротив катка, чтобы погреться, угостились там блинами с красной икрой, посетили Александровский парк, побывали в храме Василия Блаженного. Он даже не очень сильно мерз на улице, благодаря теплой одежде, в которую она укутала его, двадцатиградусный мороз он ощущал в основном лицом. Пока они гуляли, он время от времени наклонялся, чтобы быстро поцеловать её. Он понимал, что ведет себя как мальчишка, но ничего не мог с собой поделать. Что ж, - думал он, - если в юности мне не довелось испытать ничего подобного, значит, буду вести себя как мальчишка на старости лет. Её, впрочем, это нисколько не смущало. Когда они гуляли по парку, он пару раз встретил людей, которые ели мороженое. Первый раз он подумал, что ему показалось, во второй раз он уточнил у Натальи, мороженое ли это, она подтвердила, и спросила, не хочет ли он попробовать московского мороженого. Он пришел в ужас от такого предложения. Когда они вышли из храма Василия Блаженного, уже стемнело, она объяснила ему, что ночи в Москве зимой очень длинные, а дни короткие, летом наоборот. Они пошли в какой-то развлекательный центр, и решили посмотреть кино, в кинотеатре этого центра шла ретроспектива советских фильмов о любви. Они посмотрели «Обыкновенное чудо». Потом она повела его на театральную площадь в ресторан русской кухни «Годуновъ». Интерьер ресторана был оформлен в стиле царских палат на Руси. Они заказали солянку, мясную кулебяку, она стерлядь, а он решился попробовать котлеты из медвежатины, еще какие-то салаты и закуски, ну и, конечно же, черной икры. Съесть всё это они не смогли, только попробовали от каждого блюда. Целиком съели только солянку, которая ему очень понравилась. За ужином они обсуждали фильм, который только что посмотрели.

- Я правильно понял, - спросил он, - его из медведя превратили в человека?

- Да.

- Странно, во всех сказках и фильмах обычно происходит наоборот, прекрасного принца превращают в зверя или чудовище, и таким непривлекательным его должна полюбить прекрасная принцесса, в этом трудность… полюбить зверя…

- Здесь, наоборот, полюбив прекрасного принца, сможешь ли ты допустить, чтобы он превратился в зверя, или сможешь ли ты продолжать любить его, если он превратиться в зверя. Принцесса готова была отказаться от поцелуя, то есть от любви, только чтобы он оставался человеком, помнишь, король сказал: «…ну пусть превратиться, ну подумаешь медведь, все-таки не хорек…», а она ответила: «нет, я слишком люблю его для этого». И он тоже на вопрос волшебника, что он сделал ради любви к прекрасной девушке, сказал: «я отказался от неё». Понимаешь?

- Стараюсь понять… Но, они всё-таки поцеловались.

- Это было сильнее их. Но смысл фильма даже не в том, что они готовы были отказаться друг от друга, ради любви друг к другу и не смогли друг без друга. Смысл в том, что произошло чудо, понимаешь, обыкновенное чудо. Там где настоящая любовь, там должно было случиться чудо. Знаешь, русские вообще-то всегда верят в чудо, и оно часто случается.

- А ты, ты ведь тоже веришь в чудеса?

- Конечно, а разве со мной не случились чудеса? Разве то, что произошло в моей жизни в прошлом году не чудо? Но помнишь, я говорила тебе, что привидения приходят только к тем, кто в них верит? Вот и чудеса случаются только с теми, кто верит в них.

- Нет. Иногда они случаются с теми, кто не верит и не ждет чудес.

- Думаешь?

- Знаю... Вот они же не верили в чудо, а оно произошло.

- Они верили. Может, не отдавали себе отчета, но в глубине души все же верили. Все влюбленные верят в чудо. Любовь сама по себе чудо. Когда с человеком случается любовь, с ним случается чудо. Любовь прекрасное чувство, жаль только, что она проходит.

- А она проходит?

- К сожалению, да.

- А у тебя была любовь? И прошла?

- У меня была любовь. Два раза. И прошло. – Вздохнула она.

- Не может быть, такое не может пройти…

- Бог ты мой, ведь ты железный дровосек никогда не влюблялся… Поверь мне проходит, полет заканчивается, и ты спускаешься на землю. Но бывают случаи, правда редко, когда она из страсти превращается в глубокую спокойную любовь. Вот моя сестра и её муж влюбились друг в друга практически детьми, всю жизнь вместе и до сих пор любят друг друга. Или вот ещё… у меня есть двоюродная тетка, так она влюблялась не один раз, и замуж выходила и романы крутила и все по любви. А в 45 лет встретила мужчину и… эта любовь не прошла, им сейчас по 73 года, они надышаться друг на друга не могут, он её называет «моя девочка», а она его «мой котик», его Костик зовут, и боится умереть раньше него… Вот так, но такие случаи единичны.

- Это такой случай, - проговорил он задумчиво, потом как будто очнулся, и сказал, - слушай, мне кажется, что больше в меня не влезет ни кусочка.

- Я тоже сейчас лопну. Ну как тебе русская кухня?

- Ты права, очень много и очень сытно. Мне понравился суп…

- Это не суп, это солянка.

- Да… солянка, а у медве… медвежанины…

- Медвежатины…

- Медвежатины, вкус… необычный, а вот рыба просто великолепна.

- Да медвежатина, это не улитки… бррр… русские женщины, между прочим, самые красивые женщины в мире, считают, что настоящий мужчина должен любить медвежатину, а не улиток, - рассмеялась она.

- Ты тоже так считаешь?

- Меня, конечно, привлекают мужчины, способные голыми руками завалить медведя, но предпочтение я отдам всё же тому, у которого есть вот тут, - она постучала себе по голове, - и вот тут, - она постучала по груди в области сердца. - А вообще-то хорошо, чтобы всё это сочеталось… Ну пойдем, что ли, вернее, поползем. Ничего сейчас пешочком пройдемся до машины и немножко переварим, машину мы с тобой бросили в получасе ходьбы отсюда.

Они вышли из ресторана и пошли в сторону улицы Моховой, где оставили машину. Заметно похолодало, ветер усилился, и Андрей весь промерз даже в такой теплой одежде. Когда они добрались до машины у него зуб на зуб не попадал. В машине тоже было холодно. Она включила печку на полную мощность, достала из бардачка маленькую фляжку и протянула ему.

- На, глотни, немного согреешься.

- Ч-ч-ч-то это?

- Коньяк. Русские чаще всего греются водкой, но ты француз, поэтому я взяла коньяк. Тоже сойдет. Пей, пей.

Он сделал несколько глотков и действительно почувствовал, как по телу разливается приятное тепло. Минут через пять в теплой машине он чувствовал себя уже комфортно и даже снял шапку.

Домой они добрались, когда был уже десятый час, она пошла на кухню приготовить себе кофе, он сидел в гостиной смотрел на заснеженный лес за окном и вспоминал прошедший день, и открытия, которые он для себя сделал. Она вернулась с чашкой кофе, плюхнулась рядом с ним на диван, и сказала:

- Завтра никуда не поедем, завтра я буду парить тебя в бане. Не узнаешь, что такое русская баня, не узнаешь Россию. Кстати, ты согрелся?

- Да мне уже даже жарко, - он стянул с себя свитер и футболку, - и я собираюсь своим голым торсом будить твои первобытные инстинкты, - улыбнулся он…

Когда они, удовлетворив свои «первобытные инстинкты», лежали на измятой постели он спросил её:

- Наталья, я хочу спросить… ты… ты иногда нюхаешь меня… почему?

- Потому, что в такие моменты для меня запахи важны также как картинки, звуки или прикосновения… ты пахнешь так как надо, твой запах возбуждает меня. Особенно вкусно ты пахнешь, когда хочешь… женщину, я улавливаю эти феромоны. Люди могут совпадать или не совпадать по своим запахам, ты например, можешь совпадать со мной и еще с какими-то женщинами, а с какими-то не совпадать.

- Я не замечал, чтобы мне нравилось или не нравилось как пахнет женщина, я не принюхивался.

- Ты просто не отдавал себе в этом отчета.

Спустя какое-то время, когда молча усваивая информацию про запахи, он уже почти засыпал, она села на кровати собираясь встать. Он схватил её за руку.

- Ты уходишь? На втором этаже холодно, куда ты идешь?

- Андрюш, это ты жаворонок, а я сова. Сейчас только одиннадцать, я не могу спать в такую рань. Я пойду покопаюсь в интернете или посмотрю что-нибудь по телевизору, часа в три я вернусь, а ты пока спи, - она наклонилась, и поцеловала его, - я обязательно вернусь.

Действительно, около трех часов ночи она закрыла ноутбук, выключила свет в гостиной, тихонько вошла в спальню. Андрей спал совершенно беззвучно. Она тихонечко легла с краю кровати, чтобы не разбудить его. Но, он почувствовал, что она легла, обхватил её рукой, притянул к себе, и прошептал ей в затылок: «сова моя». Она развернулась к нему, уткнулась ему в грудь и прошептала: «Salut, Andréi! Je suis revenue» (Привет, Андрей! Я вернулась. – пер.) Он хмыкнул, вспомнив, что это любимая фраза Бернара и окончательно проснулся. Она поцеловала его в шею и прошептала: «Ну, если ты всё равно проснулся, может, мы не будем спать, а наоборот…», и поцеловала его в губы.

Глава 22

Назавтра, она как обещала, устроила «банный день». В восьмом часу он проснулся, всё-таки он был жаворонком, и тихонько, чтобы не разбудить её выскользнул из комнаты. Принял душ, сварил себе кофе и уселся в гостиной с ноутбуком, чтобы поработать. В последние две недели он очень мало уделял времени своим обязанностям управляющего, но отлаженный им механизм продолжал отлично работать даже тогда, когда он ослабил контроль. Он просмотрел почту, написал несколько сообщений с распоряжениями, поработал с финансовыми документами, просмотрел договоры, которые ему прислал Нуарэ, переговорил с ним, несмотря на раннее время, по скайпу. Часов в девять он заглянул в спальню, Наталья крепко спала, он решил приготовить завтрак. Через полчаса, уловив запах яичницы по-бургундски, она взлохмаченная выползла из спальни и пошла на запах.

- Доброе утро, - сказал она, подавив зевок, - что ты тут делаешь, и чем так вкусно пахнет?

- Я решил приготовить завтрак.

- Ты знаешь, я так рано не завтракаю но, яичницу приготовленную графом де Крэсси Лэньер, я готова съесть в любое время, пойду только умоюсь, - она направилась в ванную, но притормозила в дверях, - граф, вам очень идет фартук, - весело сощурилась она.

- В России я не граф де Крэсси, здесь я друг Наташи Романцевой и зовут меня Андрей.

- Ах, у вас есть чувство юмора, ваше сиятельство, о, пардон, друг Андрей.

После завтрака она собралась поехать на рынок в соседнюю деревню, по выходным до обеда там можно было затариться чистыми деревенскими продуктами, жители коттеджного поселка в котором стоял её дом часто там отоваривались.

- Андрюша, - спросила она, - ты поедешь со мной или побудешь здесь? Меня не будет часа полтора.

- А сколько там градусов?

- Да так же как вчера – чуть больше двадцати.

- Ты знаешь, - сощурил он глаза, - мне Муррадон должен прислать отчеты. Пьер Муррадон это управляющий твоими складами, - пояснил он, - я пока лучше поработаю.

- Ну как знаешь, а то увидел бы колорит русской деревни… Поработать ему нужно, - улыбнулась она, - так и сказал бы, что мороза боишься…

- Ну, да, признаюсь, двадцать пять градусов мороза слишком много для меня.

- Да ладно, понимаю, кстати, с понедельника обещают потепление, аж до пятнадцати… Ну всё я поехала.

Когда часа через два она вернулась он действительно сидел за ноутбуком и работал. Она сказала, что не будет его отвлекать, а пойдет топить баню. Баня у неё была шикарная. Она состояла из вместительной парной, душевой, переодевалки, теплой веранды, в которой поддерживалась температура 15-20 градусов, и холодной веранды, в которой зимой было не больше четырех – пяти градусов. Веранды выходили большими окнами одна на лес, другая на небольшой пруд, который сейчас замерз. Когда баня была протоплена она выдала Андрею махровый халат, банную шапку и шлепки. Поинтересовалась, нет ли у него проблем с сердцем или сосудами, он заверил её, что у него проблем со здоровьем вообще нет, что он здоров как бык. И повела в баню, которая располагалась в конце участка.

- Если я правильно понимаю, баня это то место где моются? – спросил он.

- Нет, моются в ванной, а баня это то место, где очищаются.

- В чем разница?

- Сейчас поймешь.

В парной, которую она протопила всего до шестидесяти градусов, она сказала, что лучше ему разместиться на нижней полке и подальше от печки, «с непривычки тебе покажется немного жарко», сама забралась на вторую. Минут пять он как-то выдержал, у него было такое ощущение, что горячий пар пропитывает его насквозь, трудно было даже дышать, когда она, сказав, что надо бы «поддать парку» открыла заслонку в печи и плеснула травяным настоем на камни, он понял, что испытания только начались. Он отодвинулся еще дальше от печки и закрыл руками лицо, выносить этот горячий пар было практически невозможно она, тем временем, со стоном удовольствия растянулась на второй полке. Полежав там пару минут, она глянула на него и сказала:

- На первый раз тебе достаточно, пошли остужаться.

Она вывела его мимо теплой веранды в холодную, от разницы температур у него перехватило дух, от их тел валил пар.

- Оставайся здесь, остужайся, если замерзнешь, зайди туда, - быстро проговорила она, и указала на дверь теплой веранды. Сама выскочила за дверь и с криком «Эх, ёлки мохнатые!» нырнула в сугроб, через несколько секунд вынырнула из сугроба, обтерлась снегом и заскочила на веранду. Он наблюдал за этим округлившимися глазами. Она взяла полотенца одно дала ему: «на завернись», во второе завернулась сама.

- Что это было? Ты прыгнула в снег…

- Да, такой перепад температур, это просто кайф. А летом и осенью можно прыгать вон в тот пруд, - указала она на замерзший пруд, - некоторые прыгают в прорубь, это когда пробивают лед на пруду, но я не люблю ледяную воду. Снег приятнее.

- Ты хочешь сказать, что кто-то еще кроме тебя прыгает в снег или даже под лёд?

- Не под лёд, а в прорубь. Конечно, многие так делают - это нормально. Это - русская баня.

- Вы удивительные люди.

- Ага, загадочные. Ну что, еще не замерз?

- Я так разогрелся в… как это называется?

- В парной…

- … В парной, что сейчас испытываю даже удовольствие от того, что тело начало остывать…

- Главное не переостудиться, пойдем-ка в ту веранду.

Они отдыхали в теплой веранде на удобных диванчиках до тех пор, пока тела не пришли в обычное состояние, потом она сказала:

- Ну, пошли, я тебя веничком пропарю.

- Что, опять в парную? – в его голосе послышался испуг.

- Конечно, это было только начало, сейчас ты поймешь, что такое получить удовольствие от бани…

Она повела его опять в парную, уложила на первой полке, дала прогреться, и взяв замоченный в кипятке березовый веник начала сначала потихоньку, потом всё сильнее хлестать его им. Он стонал то ли от ужаса, то ли от удовольствия, он и испытывал одновременно то ли ужас, то ли восторг. Она перевернула его на спину, поддала пару, и опять хорошенько пропарила его веником. Закончив, она помогла ему встать, завернула в полотенце и вывела в теплую веранду. Усадила на диван за стол и открыла окно, чтобы сделать воздух попрохладнее. Пока он в изнеможении отходил от этой процедуры, она подкинула в печку еще дров, чтобы парилка не остыла, заварила чай с мятой и чабрецом и поставила на столик перед ним, также поставила мед, лимон и сушки.

- Ну, теперь можно и чайку с травками, ну как ты себя чувствуешь?

- Я не пойму, то ли я умираю, то ли заново рождаюсь, - ответил он слабым голосом.

- Ты очищаешься, - хмыкнула она.

Потом они пили чай с сушками, и он рассказывал ей о своем детстве и юности о том, как умерли его родители, как оказалось, что он остался без средств к существованию. О том, что её дед, хорошо зная его семью, оплатил его учебу, а потом, после того как он проработал несколько лет в Прибалтике, взял его к себе сначала одним из управляющих, потом сделал его своим помощником. О том, как постепенно стал правой рукой её деда. Он рассказывал ей о своих детских страхах и ущемленной гордости в юности, о том, чем стал для него Шатоблан, и кем стал для него её дед. Он никогда и никому не рассказывал о себе так как сейчас ей. То ли, как в песне Высоцкого, пар развязал ему язык, то ли именно ей он хотел всё это рассказать. Она слушала его внимательно, лишь изредка уточняя что-нибудь. Она вообще была превосходным собеседником, потому что могла слушать, не перебивая и не комментируя. Она уже заварила третий чайник, закрыла, а потом опять открыла окно, а он всё говорил. Потом он спохватился:

- Наверное, я утомил тебя своими откровениями…

- Ну что ты, нисколько. Помнишь, я пыталась выпытать хоть какую-то информацию о тебе у Бернара и Сержа, ты ведь очень закрытый человек, и то, что сейчас ты мне приоткрылся, чрезвычайно радует меня. – Она улыбнулась ему очень тепло, - Я тоже как-нибудь расскажу тебе о себе, о своем безоблачном детстве и веселой юности, о своей семье, но как-нибудь в другой раз, я могу очень долго говорить об этом, я ведь разговорчивая…

- Я знаю, - улыбнулся он, - и я с удовольствием послушаю.

- Но это потом, а сейчас я хочу завершить процесс под названием «русская баня»…

- Что опять в парилку? Я больше не выдержу… к тому же мне сейчас так хорошо, что я не хочу менять это состояние.

- Нет, тебя в парилку я больше не потащу. Ты можешь отправляться в душ, но перед этим сделай для меня одно одолжение, - она взяла с полочки какую-то баночку, и протянула ему, - намажь меня этим. Всю.

- Что это?

- Это смесь натурального таежного меда с солью, очень полезно для тела.

Он стал натирать её этой смесью, и почувствовал возбуждение, она тоже заметила это.

- Нет, Андрюш, не сейчас. Это будет перебор, для твоего организма уже достаточно стрессовой нагрузки, - она легко чмокнула его в щеку, - всё, я в парилку, ты в душ.

Из парилки она вышла минут через пятнадцать. Он принял душ и вернулся в теплую веранду, а она все не выходила, он начал беспокоиться, не стало ли ей там плохо, и уже направился к парилке, когда открылась дверь и в клубах пара показалась она.

- Господи, это же блаженство какое! – простонала она, - Ты чего, решил еще попариться?

- Нет, нет. Я пришел посмотреть, не стало ли тебе там плохо, ты так долго не выходила.

- Так ты пришел меня спасать? – рассмеялась она, - ну, ладно, я в душ, остыну там под прохладной водой и минут через десять-пятнадцать мы покинем с тобой это чудесное заведение, подождешь?

- Конечно.

Когда из бани они вернулись в дом, он чувствовал одновременно усталость и вместе с тем легкость, опять какое-то сплошное противоречие, подумал он, и еще почему-то очень хотелось спать.

- Андрюша, ты пока пойди вздремни часок, а я пельмешек налеплю, - сказала она ему.

- Что ты сделаешь?

- Приготовлю ужин. Традиционное русское блюдо – пельмени.

- Тебе помочь?

- Нет, с этим я справлюсь сама. Пойдем, я натру тебя специальным маслом, ты часок поспишь, а когда все будет готово я разбужу тебя.

Они прошли в спальню, она растерла его маслом, попутно делая легкий массаж, он слегка постанывал от удовольствия, она веселилась на тему: «то, что русскому хорошо, немцу смерть, а французу, оказывается тоже ничего».

Потом она налепила пельменей, фарш она сделала по особому рецепту, из трех видов мяса с добавлением бульона. Пока варились пельмени она поставила на стол купленные у бабулек на рынке хрусткие соленые огурчики, квашенную капусту, упругие соленные груздочки, положила свежей зелени и овощей из супермаркета, поставила домашнюю сметанку, и запотевшую бутылку водки «Русский Стандарт». И пошла будить Андрея. Он проснулся совершенно отдохнувшим и голодным.

- Такое ощущение, что я не ел несколько дней, - сказал он, усаживаясь за стол, - это и есть… пелме…

- … пельмени, давай я положу тебе пельменей и закуски… подожди, пока не ешь… после бани положено выпить водки. Не вино, не коньяк, не виски, только водка, - она налила, и протянула ему рюмку с водкой, вторую наполнила до половины для себя. - Водку пьют только холодную и закусывают вот этим, - она протянула ему маленький соленый огурчик, - ну, как говорится, будем, - чокнулась с ним, и выпила рюмку до дна, - давай, до дна и захрусти.

Он выпил рюмку до дна и откусил от огурца.

- Необычный вкус, что это?

- Это соленый огурец, следующую закусишь квашеной капусткой, а теперь попробуй пельмешек.

Следующую они закусили капусткой, третью груздочками, четвертую кто, чем захотел. В перерывах между рюмками он налегал на пельмени, которые ему чрезвычайно понравились. Сначала они говорили обо всем на свете, потом она, как когда-то обещала ему, постаралась объяснить смысл песни Высоцкого «Банька». Она рассказывала ему о сталинских лагерях, о том, что люди попадали туда ни за что, о том, как они свято верили Сталину, и в то, что случившиеся с ними – ошибка, о том, как прозревали… Они выпили за страдания тех, кто прошел это, потом выпили за здоровье присутствующих. Потом она предложила ему попеть вместе с Высоцким, и они покричали «Охоту на волков», потом вместе с Меркьюри покричали «Show must go on».

То-то же, - сказала она, - это тебе не караоке какое-нибудь. Ты чувствуешь разницу?

Разницу почувствовать он не мог, так как никогда не пел караоке, и тем более не орал вместе с исполнителем. Но он чувствовал, что так легко и хорошо, как сегодня ему никогда не было. Потом они вместе смеясь убирали со стола. Потом долго со смаком занимались любовью. Потом он уснул в состоянии какого-то нереального блаженства, а она ушла смотреть телевизор до середины ночи, а вернувшись, опять разбудила его.

Глава 23

Он проснулся опять очень поздно, как в первый день приезда, в десять часов, но у него было оправдание, предыдущие день, вечер и ночь были такими насыщенными. Натальи рядом не было, он уткнулся лицом в её подушку и осознал то, что она говорила о запахах. Её запах, который хранила подушка, показался ему самым чудесным на свете, у него возникло желание прямо сейчас найти и принюхаться к ней. Он опять нашел её в гостиной, как и позавчера, дежа вю какое-то, она сидела на полу и рассматривала кисть винограда. И опять, как и в прошлый раз, завороженная игрой света на камнях, она не сразу заметила, как он подошел.

- Твой подарок завораживает меня, - сказала она, поднимаясь с пола, - это просто зависимость какая-то, мне необходимо хоть пять минут в день полюбоваться им… А ты оказывается ни фига не жаворонок, ты бурундук, дрыхнешь дольше меня. Ну, с добрым утром, засоня!

Она опять поцеловала его в ложбинку между грудью и шеей. Он наклонился, уткнулся ей в шею, и втянул её запах.

- Доброе утро, я действительно здесь меняюсь.

- Голова не болит? – спросила она, - мы вчера с тобой большую часть бутылки приговорили.

- Нет, у меня ничего не болит, я замечательно себя чувствую и готов к новым подвигам, даже на улице.

- Если хочешь, можем на улицу, но вообще-то к нам сегодня напросились гости, мои соседи, я познакомилась с ними летом, когда покупала дом. В сентябре они затащили меня в гости, и мы нормально так пообщались. Я обещала, что приглашу их в следующий приезд, вчера они позвонили и предложили отметить Рождество вместе. Но если ты не хочешь, я позвоню и скажу, чтобы они не приходили.

- Нет, мне же надо побольше общаться с русскими, чтобы понять вас. Давай отметим Рождество с твоими новыми соседями, правда, сегодня 10-е число, Рождество было три дня назад. – Сощурил он глаза.

- Ты в России, дружок, а в России любят и умеют отмечать праздники, у нас гуляют по нескольку дней.

После завтрака ей опять пришлось ехать на рынок, гостей-то встречать надо. С соседями договорились, что они придут к шести часам. Она поставила в духовку на минимальный огонь жаркое в горшочках для обеда и помчалась на рынок. Андрей, как и вчера остался дома, только сегодня он не стал работать, на него навалилась какая-то благостная лень. Он полулежал на диване в гостиной, любовался зимой за окном и перебирал в уме все яркие моменты пребывания в этой стране, в этом доме. Моментов было великое множество. Позвонила Эллен, он не стал сбрасывать её звонок, как делал это все дни пребывания в России.

- Бонжур, Андрэ, - сказала Эллен обиженным голосом, - наконец-то я до тебя дозвонилась. Куда ты пропал? Почему не отвечаешь на мои звонки? Бернар сказал, что ты уехал в Россию, я не поверила, старик видимо совсем выжил из ума.

- Здравствуй, Эллен. С рассудком Бернара все в порядке, я действительно сейчас в России.

- Господи, что ты там делаешь? Зачем ты туда поехал? Да еще зимой?

- Я захотел познакомиться со страной, о которой столько говорят, изучить возможности совместного бизнеса…

- Это твоя новая Шатоблан тебя туда затащила? Если эта старуха хочет перевести деньги в Россию, пусть это делает сама, тебе следует…

- Эллен, - жестко перебил он её, - никогда не говори об этой женщине в таком тоне. И никогда не советуй мне, что мне следует делать.

- Прости, Андрэ, - сменила она тон, почувствовав, что он очень зол, - ты, конечно, сам знаешь, как тебе поступать. Просто мы не виделись с тобой с прошлого года, а ты уехал и даже ничего не сказал мне.

- Извини меня, Эллен, я был не прав по отношении к тебе, я приеду и мы поговорим.

- А когда ты приедешь?

- Еще не знаю, я тебе позвоню. Пока. – Он отключился.

Приехала Наталья, они пообедали жарким, повалялись часок на диване перед телевизором, потом она пошла на кухню готовить, он пошел за ней. Она решила запечь в духовке окорок начиненный грибами, и на горячее приготовить плов, искусство приготовления которого постигла, живя в Азии. На закуски: канапе, солености и пару майонезных салатов, куда ж без них в России. Оля, соседка, обещала принести пироги с разными начинками. Пока она готовила Андрей тоже был на кухне, помогал чистить лук и морковь для плова, помыл зелень, в общем, был за подсобного рабочего. Если бы еще месяц назад ему кто-нибудь сказал о том, что такое возможно, он бы возмутился. А сейчас это доставляло ему удовольствие. Она рассказывала о своем детстве, которое было наполнено солнцем и любовью окружающих, о веселых студенческих годах, о своей семье, о том, как она рада, что биологическая мать отказалась от неё, ведь тогда у неё была бы совершенно другая жизнь, а она своей довольна. Она даже немного рассказала о своих романах с мужчинами, в ироничной манере.

Гости пришли, опоздав на пять минут. Стол был накрыт, плов настаивался на плите до готовности. Гостей было трое – соседский глава семьи тридцативосьмилетний бизнесмен Илья, его жена тридцатилетняя Оля, и друг Ильи тридцатисемилетний бизнесмен Глеб. Детей семилетнего Сашу и четырехлетнюю Любочку они оставили с няней. Мужики здоровенные шумные и веселые принесли коробку с водкой, Оля принесла три огромных пирога - с капустой, грибами, и рыбой, выпекать которые она была мастерица.

До прихода гостей Наталья предупредила Андрея:

- Андрюша, я должна предостеречь тебя. Миф о том, что русские много пьют, имеет под собой основание, поэтому не удивляйся, что мужики выпьют много водки. Они всё время будут предлагать тебе выпить с ними, не пей каждый раз или пей не до дна. Не покупайся на фразы типа «ты меня уважаешь?», «тебе слабо», «иностранцы слабаки» или что-то в этом роде.

- Ты считаешь меня ребенком? Я умею пить крепкие напитки. Я француз, и пить сорокаградусный коньяк мне не впервой. Водка, не крепче.

- Андрюша, ты не ребенок, и ты пил коньяк и водку, но ты никогда не пил с русскими. Я просто прошу тебя, ни в коем случае не соревнуйся с русскими кто, сколько выпьет, это может плохо кончится.

На это он только улыбнулся.

Вечер проходил весело и шумно, как и предполагала Наталья, мужики каждый раз поднимая очередной тост призывали Андрея выпить с ними до дна, они называли его Андрюха, и довольно легко нашли общий язык, что было удивительно для такого закрытого человека как Андрей. После шестой или седьмой рюмки Наталья тихонько обратилась к Илье:

- Илья, не забывай, что Андрей француз, и не привык пить водку, он обычно пьет коньяк и конечно не в таких количествах.

- Не кипишуй, - громко ответил Илья, - Андрюха настоящий мужик, а не слабак какой-нибудь. К тому же напиваться сегодня мы не будем, завтра мы с Глебом собираемся на охоту, под Семеновым зайца развелось немерено. Андрюха, - повернулся он к Андрею, - поехали завтра с нами на пару деньков, зайца бить.

- Спасибо, Илья, - ответил Андрей, - но я не охотник.

- Вот завтра и станешь им, обмундирование тебе найдем, давай, соглашайся, покажем тебе русские леса.

А Глеб тем временем всё поглядывал на Наталью, она явно ему нравилась. После того как она подала плов, который все оценили, Глеб пересел поближе к ней. И пока Илья рассказывал Андрею о том, как они с Глебом завалили двух медведей в прошлом сезоне, Глеб говорил ей о том, что не женат, что бабла у него немерено, а вот женщину душевную найти никак не может. Ей не нравились эти разговоры, она встала, взяла со стола пустую салатницу и вышла на кухню. Спустя какое-то время, когда она показывала Оле статуэтку из слоновой кости стоявшую на камине к ним подошел Глеб и громко сказал:

-Натаха, бросай ты этого француза, выходи за меня замуж, я тебя озолочу.

- Глеб, меня не надо озолачивать, я сама по себе золото, - она попыталась перевести разговор в шутку.

- Ну, зачем тебе этот хиляк, - не унимался здоровенный под два метра ростом Глеб, - тебе нужен настоящий русский мужик.

Он взял её за локоть и потянул к себе. Андрей, который сидел за столом к ним боком, в одно мгновение подскочил к ним, резко оторвал руку Глеба от Натальи и глядя ему в глаза отчетливо произнес:

- Никогда не трогай мою женщину.

- А то что?

- Убью.

Глеб посмотрел ему в глаза, и понял, он действительно может убить за свою женщину. И пошел на попятный.

- Да ладно, успокойся, я пошутил. Давай лучше выпьем за женщин. Ты мужик.

Все выпили за женщин, потом за мужчин. Атмосфера разрядилась. Потом пили за Россию, за Францию, за дружбу и т.д. и т.п. Наталья с беспокойством наблюдала за тем как пьет Андрей. И хотя он не казался сильно пьяным, и вел себя совершенно адекватно, она понимала, что выпил он слишком много и завтра ему будет очень плохо. Наконец, в половине первого ночи гости собрались уходить, напоследок выпили, как водится, на посошок, сказали, что завтра с утра заедут за Андреем и заберут его с собой бить зайца. Она проводила их до ворот, вернулась в гостиную и увидела, что Андрей сидит за столом обхватив голову руками, он был бледен.

«Перепил. Вот дурачок. Все мужики одинаковые, обязательно должны доказать, что не хуже, что не слабаки. И этот туда же... Да еще этот чертов, Глеб «слабак», «хиляк», сам то дурак-дураком, бабла у него немерено, «выходи за меня», да на черта ты мне нужен… мне нужен только вот этот перепивший француз. Завтра ведь будет помирать. Господи, вот глупый-то… солнце мое бургундское… Надо заставить его вырвать хоть часть того что он выпил…»

Она подошла к нему присела на корточки и взяла его голову в свои руки.

- Ну что настоящий мужик, плохо?

- Что-то мне нехорошо, - сказал он, - наверное, я действительно выпил слишком много. Тошнит.

- Это хорошо, что тошнит, пойдем, чудо моё, выдадим природе хоть часть той гадости, которой ты накачал себя.

Она помогла ему встать и повела в туалетную комнату, там поставила его на колени перед унитазом, и заставила с помощью известного способа «два пальца в рот» выдать природе хотя бы часть алкоголя. Помогла умыться, отвела в спальню, уложила в кровать, раздела и выключила свет. Он уснул тяжелым сном. Пока убирала со стола, загружала посудомоечную машину и прибирала за гостями, время от времени, заходила в спальню проверить как он там.

Он проснулся рано утром и ему показалось, что он умирает. Так плохо ему еще никогда не было. В горле першило, во рту пересохло, ужасно хотелось пить. Во всем теле была слабость и дрожь как при ознобе. Тошнило. Голова была тяжелой, как будто вместо мозга был чугун. Он попытался оторвать голову от подушки, и её пронзила сильная боль, всё поплыло перед глазами, он со стоном упал на подушку. Она проснулась от его стона, села в кровати, и шепотом сказала:

- Доброе утро, пьяница. Живой?

- Я умираю, - сказал он слабым тихим голосом.

- Ничего оклемаешься. Поздравляю с боевым крещением, - шепотом произнесла она.

- Почему шепотом?

- Потому что сейчас любые громкие звуки будут сверлить твой мозг.

И как бы в подтверждение этому зазвонил её телефон. Он сморщился от боли, она взяла телефон и нажала сброс.

- Извини, - прошептала она, - забыла убрать звук. Ладно, ты лежи, я пойду, принесу тебе попить, небось умираешь от жажды.

- Угу, - промычал он.

Она принесла полный высокий стакан воды, в который бросила таблетку. Помогла ему сесть на кровати и выпить воду. Когда он утолил жажду, стало чуть легче, но сильно закружилась голова. Он опять откинулся на подушку.

- Господи, почему так плохо? – простонал он.

- У тебя абстинентный синдром, попросту отравление алкоголем. После таблетки станет чуть лучше, но не сильно, отравление быстро не проходит. Я пойду, приготовлю противоядие, минут через десять выползай на кухню.

Она зашла в ванную, умылась, потом пошла на кухню, разогрела крепкий бульон и налила в рюмку коньяк. Позвала Андрея, он что-то простонал в ответ. Минут через пять он пошатываясь зашел на кухню.

- О! Да я смотрю ты даже умылся, молоток-мужик, - тихонько рассмеялась она, - садись за стол, будем лечиться.

Она протянула ему рюмку коньяка. Он сморщился и замотал головой.

- Я знаю, кажется, что теперь ты не сможешь влить в себя даже капли алкоголя. Но поверь мне, заставишь себя выпить, станет легче… давай, давай… только одну рюмку, больше нельзя.

Он выпил коньяк, чуть не поперхнувшись, она придвинула к нему чашку с горячим бульоном.

- Теперь потихоньку выпей это, и ты почувствуешь, что дырка в твоем желудке затягивается.

Он небольшими глотками выпил бульон, и через несколько минут почувствовал, что тошнота начала ослабевать, дрожь прошла, правда голова опять закружилась и болеть не перестала. И слабость осталась.

- Ну что алкоголик, полегчало? – спросила она, сев за стол с чашкой только что сваренного кофе.

- Немного… Я не представлял, что может быть так плохо…

- Не буду читать нотаций, но напомню, вчера я предупреждала тебя, что нельзя равняться с русскими в выпивке, нельзя доказывать, что ты тоже так можешь. Есть такой анекдот: «Иностранец рассказывает: вчера всю ночь пил с русскими – чуть не умер, сегодня опохмелялся с русскими – лучше бы я умер вчера». Ты отделался легким испугом, конечно если не поедешь с Ильей и Глебом сегодня на охоту и не продолжите пить.

- Бог, мой! Какая охота!

- На зайцев, если я правильно помню… Ёлки мохнатые! Какой же ты красивый, - засмеялась она, - бледно зеленого цвета. Этот цвет очень идет к твоим голубым глазам.

- Тебе смешно?

- Нет, мне грустно, что ты меня не послушался… Иди поспи еще, время только восьмой час, а похмелье легче переживать во сне.

Она отвела его в спальню и уложила в постель. Он заснул, и даже во сне у него болела голова. Часов в девять утра его разбудили голоса, доносящиеся из гостиной. Он прислушался.

- Да тише вы, черти громкоголосые, - услышал он тихий, но веселый голос Натальи, - чуть не убили мне мужика, дайте хоть поспать ему. Знаете, как это называется: «связался чёрт с младенцем». Какого шайтана вы его вчера спаивали?

- Да ладно, младенец! Для француза он у тебя молоток! Проверку прошел. Мы не первый раз пьем с иностранцами, обычно они сдуваются на седьмой-восьмой рюмке, а твой до конца держался. Кремень! – пробасил Илья.

- Да, мужик! – присоединился Глеб, - и Наташ, извини, за мои вчерашние приставания, просто ты мне действительно нравишься. Но Андрей у тебя железный, это чувствуется. Дело-то не в том, сколько он может выпить, а в характере. У этого мужика характер стальной.

- Спасибо, Глеб.

- Но если у вас что-то не сложится, знай, я в твоем распоряжении.

Андрей решил, что надо выйти пока этот Глеб не признался ей в любви. Он поднялся и стараясь держаться прямо, вышел в гостиную.

- О! Андрюха, привет! – воскликнул Илья, увидев его, - А мы за тобой! На охоту!

Андрей старался не морщится от головной боли, которую вызвал у него рык Ильи.

- Привет, Илья, привет, Глеб! Так вы всё-таки едете на охоту?

- Конечно! Отпуск-то скоро кончится, а зайца немерено. Ну что едешь с нами?

- Ну куда вы его тащите? – вмешалась Наталья, - он мне нужен здесь, у меня на него планы, а вы собираетесь утащить его на два дня. Я расстроюсь и обижусь, если он уедет. Андрей, давай, ты поедешь с ними в следующий раз, ладно?

Она поставила вопрос так, чтобы Андрей не казался слабаком, который физически не в состоянии ехать с мужиками на охоту, и не казался подкаблучником, которому женщина диктует, что делать. Она просила, и ждала его решения.

- Друзья, - сказал Андрей, - в следующий раз.

- Договорились, - отозвался Илья, - приезжай в августе, пойдем на медведя. Ладно, пора нам с Глебкой.

Они пожали друг другу руки и Илья с Глебом ушли. Он плюхнулся на диван, тошнота и слабость вернулись, а головная боль и не проходила. Когда же это пройдет? - подумал он.

- Завтракать будешь? – спросила она его.

- Нет, не могу. Если только еще бульон, от него вроде становится легче.

Они пошли на кухню, она разогрела бульон для него, а себе сделала бутерброд из оставшегося со вчерашнего вечера окорока, и сварила обоим кофе, от которого он впрочем, отказался.

- Вот черти, притащились, разбудили тебя…

- Я поражаюсь, почему они выглядят так, как будто совсем не пили вчера, откуда у них есть силы ехать охотиться… Мы выпили больше пяти бутылок!.. я не знаю… помню пятую… Я чувствую себя совсем больным, а они… Сколько им надо выпить, чтобы чувствовать себя также как я?

- Дня три.

- Что, дня три?

- Пить дня три, чтобы был такой бодун как у тебя.

Он поперхнулся бульоном, - Ты хочешь сказать, что они могут пить как вчера три дня подряд?

- Могут. Наверное, могут и дольше, они здоровые мужики… Им эти… сколько мы там выпили бутылок… как слону дробина.

- Измерять количество выпитого не литрами, а днями это… - он не находил слов, он был в шоке.

- Эк, как ты впечатлился. Я где-то читала, что в организме человека есть два гена контролирующие метаболизм алкоголя, один ген отвечает за выработку фермента, который превращает алкоголь в токсичное вещество, по сути яд, а второй за выработку фермента, превращающего яд в безвредное вещество. Так вот у разных народов эти гены развиты по-разному. У каких-то народов первый лучше развит, и им пить много нельзя, а у каких-то второй, поэтому они легко переваривают алкоголь.

- Видимо у русских первый ген отсутствует.

- Вовсе нет, просто второй развит замечательно, - рассмеялась она, - у русских, вообще много чего развито нужного для выживания.

- Вы удивительные люди.

- Слушай, в этот приезд в Россию я хотела съездить к моей подруге. Она с семьей живет в Сибири. Это самая лучшая моя подруга. Мы дружим с ней больше тридцати лет, со школы, практически с первого класса. Дружба, проверенная временем и расстоянием. Она замечательный человек, таких мало, я всегда понимала, что она лучше меня, но никогда не говорю ей об этом. Было бы здорово, если бы ты с ней познакомился. Рискнём?

- В Сибирь? Ты говорила там холоднее, чем здесь?

- Да, немного холоднее, градусов на десять. Я однажды отмечала Новый год у неё, там было за сорок, вот это было ДА! Но сейчас там не больше тридцати.

- Ну что ж, если ты хочешь поехать… - он глубоко вздохнул.

- Ладно, подумаем об этом завтра. Сегодня тебе и так тяжело.

В этот день они никуда не пошли, они ленились дома, большую часть дня они провели на диване в гостиной, она смотрела телевизор, а он головой лежал на её коленях, почему-то так ему было легче переносить головную боль. К вечеру он почти оклемался. А вечером, позвонила Марина, и сказала, что маму всё-таки положили в больницу. Каждый день, созваниваясь с ними по телефону или скайпу, Наталья знала, что у мамы опять начал понижаться гемоглобин, и вот сегодня Марина сказала, что анализы показали низкий уровень, и Слава отвез её в частную клинику, где они обслуживались, чтобы пройти необходимые процедуры, которые обычно занимали дней пять-семь. Мама просила Наталью приехать в Ниццу. Каждый раз, когда она ложилась в больницу она хотела чтобы, все дети были рядом. Они забронировали билеты до Парижа на завтра на 10-30 утра, и ей до Ниццы на пятичасовой рейс.

В самолете она спросила его:

- Ну как тебе Россия? Хотя, понять что-либо за такой короткий срок, непросто.

- Я понял, что Россия удивительная и очень суровая страна. Я понял, что в России живут удивительные люди, очень сильные и в то же время сентиментальные. Когда в НАТО говорят, что заставят Россию делать то, что им нужно, становится смешно. Я представляю, что какой-то дядька в Брюсселе думает, что может заставить Илью или Глеба или того твоего знакомого из Антиба делать что-то чего они не хотят, да они просто… как это … завалят его как медведя. Пентагон говорит европейцам, что может победить русских. Как можно победить людей, которые спокойно гуляют на двадцатиградусном морозе, и едят при этом мороженое? Людей, которые греются водкой. Людей, которые из адова пекла, называемого «парной», ныряют в снег. Людей, которые выпив немеряное количество алкоголя, как ни в чем не бывало отправляются на охоту в жуткий мороз. И при всем этом людей, имеющих самое современное оружие… И, вам не плевать друг на друга, вы помогаете друг другу если попадаете в трудную ситуацию…

- Да, русские своих не бросают.

- Это замечательно. И еще я понял, что если с русскими дружить, они становятся добрыми, щедрыми и открытыми, но если вас разозлить, я думаю это очень опасно… Поэтому, я подружился с твоими соседями, - улыбнулся он.

- Ты не только умный, ты - мудрый, Андрей.

Глава 24

Они расстались в аэропорту Шарль де Голль, она улетела в Ниццу, он поехал в Шатоблан. Они договорились, что в выходные она обязательно вернется из Ниццы, чтобы попасть на ежегодный приём у префекта, который состоится в воскресенье в зале отеля «Гранд Палас» в Париже, и на котором, как сказал Андрей, ей надо бы присутствовать.

В Ницце она целыми днями торчала в больнице у мамы, они могли разговаривать часами, всегда находились темы. Андрей звонил по несколько раз в день, находя какие-то предлоги для звонков, только чтобы услышать её голос. К концу недели маме стало значительно лучше, и они забрали её из больницы в пятницу, Наталья решила, что в субботу еще побудет в Ницце, а в Париж полетит в воскресенье утром. Подготовиться к приему она успела. Он заехал за ней вечером, и перед ним предстала не Наташа Романцева, это снова была графиня де Шатоблан, в шикарном наряде и дорогих украшениях, с гордой осанкой и легкой улыбкой. Он не знал какая она ему нравиться больше, он любил её всякой.

Вечер проходил в обычной для таких приемов манере – легкая музыка, фуршет, разговоры. Ближе к концу вечера в зале появилась Эллен, она опоздала, только что прилетела из Монако. Покончив с традиционными приветствиями, она отыскала в зале Андрея и направилась к нему. Наталья, пообщавшись с префектом, тоже пошла искать Андрея и увидела как он разговаривает с Эллен. Она замерла на полпути. Эллен, выглядевшая сногсшибательно красиво, как-то очень интимно держала Андрея под локоток и стояла так близко к нему, что почти прижималась. Андрей говорил что-то Эллен, и при этом улыбался, да не просто улыбался, а улыбался счастливой улыбкой, лицо его просто сияло. Наталью пронзила ревность и боль.

«Что это?! Почему?! Он обнимается с ней! Он ей улыбается! Лыбится ей как счастливый влюбленный кретин! И это человек, из которого улыбку не вытянешь. Да блин, он, что любит её? А я? А кто я для него? А как же то, что было в России? Мне казалось, что я для него стала чем-то большим, чем… чем? А чем я стала для него?.. Да ничем! Поразвлеклись и всё… Он ведь никогда не говорил, что любит меня, что я ему нужна, что я для него что-то значу, не говорил никогда… А, подарок? А то, что он приехал в Россию?... А что подарок, просто рождественский подарок… А, его приезд, просто захотелось увидеть страну, о которой я ему все уши прожужжала…»

И тут она увидела, как Андрей наклонился и поцеловал Эллен в щеку. Она взбеленилась и поступила так, как поступают большинство импульсивных женщин в такой ситуации. Совершенно неразумно. Под руку ей попался Алексей Вашин, который давно уже оказывал ей знаки внимания.

- Вы собираетесь уходить, господин Вашин? – спросила она его с кокетливой улыбкой.

- Да, думаю пора откланяться.

- Не возражаете, если мы уйдем вместе? – улыбка стала многообещающей.

- Ну что вы мадам, я безумно счастлив, что вы наконец-то обратили на меня внимание, - громко сказал Вашин.

- Ну как не обратить внимания на такую выдающуюся личность, - громко засмеялась она, привлекая внимание Андрея, нежно взяла русского олигарха под локоток и повела к выходу.

Андрей увидел, как они уходят и оторопел. Вашин приобнял Наталью за талию и что-то шептал ей на ушко. Андрей рванул было за ними, но Эллен крепко схватила его за руку, прошептав: «держи себя в руках, Андрэ, не забывай, ты граф де Кресси Лэньер!». Он остановился, но в глазах его было столько непонимания и боли, что Эллен стало не по себе.

Получив в гардеробе её легкую шубку, Наталья с Вашиным вышли из отеля, он крикнул портье, чтобы подогнали его машину. Он намеревался обнять Наталью, но она резко отстранилась.

- Простите меня Алексей, но я с вами не поеду. Месье, - обратилась она к швейцару, - найдите мне, пожалуйста, такси. Швейцар сказал что-то мальчику-рассыльному.

- Я что-то не понял, - Вашин опять постарался обнять Наталью, - это что, такое динамо что ли?

Она вывернулась и отошла от него на пару шагов.

- Еще раз, простите меня Алексей, но я с вами не могу ехать.

- Ну, нет, со мной не шутят таких шуток! – он схватил её за руку.

Швейцар, увидев это, подошел к ним и спросил:

- Мадам, всё в порядке? Гарсон нашел вам такси.

- Всё в порядке, спасибо месье, - она высвободила руку, - не держите на меня зла Алексей, и прощайте.

Она пошла за швейцаром к такси. Такси отвезло её на набережную Жевр.

Всю ночь Андрей метался по своей квартире как раненный зверь, он несколько раз хотел позвонить ей, но каждый раз представлял, что сейчас она с эти русским и невыносимая боль разрывала его на части. Он рычал как подстреленный лев. К утру он взял себя в руки. Всё. Это предел. С этим он покончит. Сейчас же. В десять утра он набрал её номер и был совершенно спокоен. В голосе, как когда-то прежде, не было никаких эмоций

- Доброе утро, Наталья, - поздоровался он, когда она ответила на звонок.

- Доброе утро, Андрей.

- Я должен, сообщить тебе, что разрываю наше соглашение, я больше не буду твоим управляющим, необходимые бумаги о передачи процента акций и своих полномочий я подпишу на этой неделе.

- Еще не март, - сказала она каким-то мертвым голосом.

- Тем не менее, я ставлю точку на всем, что связано с Шатобланами. У меня теперь своя жизнь, никак не связанная с вашим семейством.

- Ты решил жениться на Эллен?

- Это никоим образом не касается Шатолблан…

- Хорошо, это твоё решение, я принимаю его. Прощай.

Она отключилась. Так горько и так долго она еще никогда не плакала в своей жизни.

Решение он принял, и выполнил его. Он сказал ей, что с Шатобланами, с ней покончено, что теперь его жизнь никак не будет связана с ней. Но как жить дальше он не знал. Ревность и боль захлестывали его. Сначала он замер в своей квартире, лег и старался не шевелиться и не думать, впасть в анабиоз. Не получилось. Мысли терзали его. Перед глазами постоянно всплывали картинки. Вот она первый раз увидела Шатоблан, удивлялась и восторгалась как ребенок. Вот она несется благодарить Прюдо, за её любимые цветы. Вот она сонная тащится с подушкой к машине. Вот она первый раз назвала его русским именем Андрей, когда он захватил в дорогу кофе для неё. Вот она предлагает подарить ему Клери. Вот она забрызганная грязью вытащила их машину из этой чертовой лужи. Вот она первый раз вышла в свет, как она блистала. Вот она орет вместе с Высоцким. Вот дарит матрёшек Шатобланов. Вот говорит тост на его дне рождения…Тысячи картинок с её образом. Воспоминания о моментах их близости вызывали жар в теле и сердце, и тут же воображение рисовало как её обнимет этот русский, как целует её… Боль была невыносимой. Он старался не думать, но это не получалось, тогда он вспомнил её слова о том, что русские пьют не только чтобы согреться, русские пьют и когда им хорошо, и когда им плохо, чтобы заглушить боль. Он испробовал этот способ, выпил полбутылки коньяка, на время стало легче, он даже смог уснуть на несколько часов. Но действие алкоголя закончилось и опять вернулись непонимание и боль.

На следующий день в дверь его квартиры позвонили, это была Эллен. Весь прошлый день, она пыталась ему дозвониться, но он не отвечал на её звонки, он не отвечал ни на чьи звонки. Сегодня говорить с кем бы то ни было тоже не хотелось, тем более с Эллен, но не выгонять же.

- Здравствуй, Андрэ, - начала она с порога, - ты не отвечаешь на мои звонки, я начала беспокоиться. С тобой всё в порядке?

- Да.

- Ты плохо выглядишь Андрэ. Неужели ты так переживаешь из-за этой… Шатоблан?

- Со мной всё в порядке. С Шатоблан я расторг соглашение, и больше тут не о чем говорить.

- Вот и хорошо, наконец-то ты свободен. А то после поездки в эту чертову Россию ты сам не свой. Теперь все изменится, ты займешься только своими делами, и мы сможем жить вместе. Как ты думаешь, лучше мне переехать в твою квартиру или тебе ко мне?

- Эллен, ради Бога, давай сейчас не будем говорить о переезде…

- Но почему? Ведь ты покончил с Шатоблан, а я так долго ждала, - она приблизилась к нему, обняла, и поцеловала его.

Эллен целовала его, а он отчетливо сознавал, что ему не просто безразличен этот поцелуй, он ему неприятен. Духи Эллен, запах Эллен, руки Эллен, губы Эллен, были не нужны ему. Ему была нужна только Наталья. Только её голос, её смех, её запах, её руки, её губы. Он резко отстранился от Эллен.

- Андрэ, что с тобой? Я не узнаю тебя, неужели ты и вправду влюбился в эту старуху?! – обычно сдержанная Эллен почти кричала.

- Эллен, извини меня, но тебе сейчас лучше уйти.

- Андрэ, ты что, сошел с ума? Мы с тобой встречаемся почти четыре года, и ты отталкиваешь меня из-за этой сумасшедшей русской? Из-за женщины, которой на тебя плевать? Женщины, которая ушла с другим у тебя на глазах, которая тебя ни во что не ставит? Ты отталкиваешь меня из-за этой суки?

- Эллен, никогда не говори о ней так! Она лучшая в мире женщина, таких как она не бывает и то, что она не любит меня, это не её вина, это моя проблема. Конечно, она не может полюбить меня, я её не достоин.

- Андрэ, опомнись, что ты говоришь! Ты не достоин этой русской? Да, у нее денег не меряно, но…

- Эллен, прошу тебя, замолчи.

- Андрэ, - Эллен взяла себя в руки, - ты сейчас просто не в себе. Я не знаю, что она сделала с тобой, но это пройдет. Пройдет время, ты успокоишься, забудешь её, и у нас с тобой всё будет по-прежнему.

- Эллен, ты не понимаешь, по-прежнему уже не будет, потому что я изменился, она изменила меня. Прости, но тебе сейчас лучше уйти, я прошу тебя, уходи.

Эллен посмотрела на него долгим взглядом, потом молча развернулась и вышла из его квартиры. Он опустился на диван, взял со стола недопитую бутылку коньяка и налил себе полный бокал.

Глава 25

Три дня после того злосчастного приема Наталья не находила себе места. Три дня она то принималась плакать, то уговаривать себя, что так и должно было случиться, что он бы все равно ушел, что в России она видимо напридумывала себе то, чего на самом деле не было. Она нафантазировала себе, что могло произойти у него с Эллен, после того как они вернулись во Францию и пока она была в Ницце у мамы.

«Но он же звонил каждый день, и я не чувствовала, что у них с Эллен что-то происходит, наоборот мне казалось, что голос у него не ровный и безразличный как раньше, а ласковый и заботливый, когда он говорил со мной… Значит, мне показалось, он же не говорил мне, что что-то изменилось, что он скучает, или что любит... Или не показалось? Тогда почему он обнимал и целовал Эллен?.. Бог ты мой, я сойду с ума, если не разберусь. Надо попробовать с ним поговорить. Но после того как он сказал мне, что с Шатобланами в его жизни покончено… И тон, которым он это сказал…»

Три дня она мучилась сомнениями, на четвертый день все же пришла к решению, что надо поговорить с ним, чтобы расставить точки над и. Она не стала звонить по телефону, а решила поехать к нему. Она надеялась, что застанет его в парижской квартире, и не застанет там Эллен.

Он открыл дверь не сразу, она долго жала на звонок. Открыв дверь, и увидев её, он сделал резкое движение навстречу к ней, но остановился. Она поразилась тому, как плохо он выглядел. Он был не брит, хотя за всё время их знакомства она ни разу не видела его с щетиной, даже в России, когда он мучился жутким похмельем, как только перестали дрожать руки он побрился. Щеки ввалились, как будто он не ел эти три дня, под глазами залегли круги.

- Привет – тихо сказала.

- Зачем ты пришла?

- Можно войти?

Он посторонился, она зашла в квартиру. Прошла в гостиную, на столике стояли две бутылки из-под коньяка, одна была пуста, во второй немного оставалось. До неё начало доходить.

- Андрей, я смотрю, поездка в Россию не пошла тебе на пользу, ты научился там не самому хорошему.

- Зачем ты пришла?

- Может мне не стоило приходить, но я хочу понять, Андрей, почему всё пришло к этому, я хочу разобраться в ситуации…

Он подошел очень близко к ней, она стояла, прислонившись к стене, он оперся о стену рукой.

- Разобраться?.. А ситуация такова что, я взрослый разумный мужчина, я граф де Крэсси Лэньер превратился в твою комнатную собачку. Захотела поиграться - позвала, надоело – пошел вон. Ты приходишь, тогда когда тебе скучно и хочется развлечься сексом, и уходишь. И уезжаешь, постоянно куда-то уезжаешь, а я сдыхаю от тоски и ревности, где ты с кем ты… И жду, жду когда ты приедешь, жду когда захочешь прийти… вот такая ситуация…

И тут до нее окончательно дошло, насколько она была слепа. Она просто полная идиотка, и не видела очевидных вещей. Он любит её, давно любит, а она мучила его всё это время. Он не говорил ей о любви, такой он человек, он не говорит о своих чувствах, но только такая слепая эгоистка как она могла не увидеть, то что он показывал ей своим отношением к ней. И то, каким он был в России очевидно показывало как сильно он изменился и как любит её.

… - вот такая ситуация… Я думал, в России всё изменилось. Я думал, что я перестал быть только игрушкой для тебя. Я думал, что нужен тебе. А ты ушла к этому русскому. Как ты могла?! Почему?! Почему ты ушла с ним?! – и он с силой стукнул кулаком в стену рядом с ней. Она увидела, что кулак его разбит в кровь, видимо это был не первый такой удар.

– Почему ты ушла к этому русскому? Тебе понравился его запах? - с издёвкой спросил он.

- Нет, не понравился, - она опустила голову и тихо, но отчетливо проговорила, - мне не понравился его запах, я не ушла к этому русскому, я вышла из отеля, и швейцар поймал мне такси. Я уехала домой. У меня ничего не было с этим русским, и быть не могло. У меня ни с кем ничего не было с тех пор как… ни с кем ничего, кроме тебя.

Она подняла голову, и посмотрела ему в глаза.

- Андрей, прости меня. Я была слепая эгоистка. Не бросай меня, пожалуйста, мне плохо без тебя. Я люблю тебя, Андрюша.

Он сжал её в объятьях так, что у неё захрустели кости, и держал, не отпуская несколько минут.

- Господи, мне хочется одновременно и задушить тебя и зацеловать, - сказал он хриплым голосом.

- Ты меня действительно сейчас задушишь, - пропищала она.

Он ослабил объятья. Она глубоко вздохнула.

- Пошли в ванную, - она взяла его за разбитую руку, - где у тебя ванная? Надо обработать рану.

Он кивнул куда-то вправо. Она повела его туда. В ванной она открыла воду в раковину, сунула его разбитую руку под струю, и стала рыться в аптечке в поисках антисептика. Пока искала, и пока обрабатывала тихонько ворчала:

- Это надо же взрослый умный дядька, а довел себя до такого состояния. Страшный, не бритый, худой, ты не ел что ли ничего все эти дни? Бухал он, пить он, видите ли, научился. Руку разбил к едрене Фене…

Он поморщился, когда она брызнула лекарством на его руку, она подула, потом перевернула её ладонью вверх, и поцеловала в запястье.

- К чёрту руку! – Он схватил её на руки, мощным пинком открыл дверь, чуть не сорвав с петель, и потащил её в спальню…

Когда восстановив дыхание, они блаженно валялись на измятом покрывале кровати, она сказала:

- А знаешь, почему я схватила тогда этого Вашина?

- Очень хотелось бы понять.

- Потому что я увидела, как ты обнимался с Эллен…

- Я не обнимался с Эллен.

- Ну почти обнимался, она так старалась прижаться к тебе… А ты говорил ей что-то, и так улыбался… такой счастливой идиотской улыбкой! Ты, которого чтобы заставить улыбнуться я должна практически встать на голову! Ты лыбился ей!..

- Ты ревнуешь, - сказал он со счастливой улыбкой.

- Нет я не ревную, просто ты… Да я ревную!

- Знаешь, о чем мы говорили с Эллен тогда? Она спрашивала о моей поездке в Россию… о тебе…

- Ааааа, я полная дура! - она закрыла лицо руками. Потом резко отбросила их от лица, - а зачем ты её целовал?

- Не целовал, а только прикоснулся к щеке. Я хотел её успокоить, она всё поняла и очень расстроилась.

- Надеюсь, что поняла. Если эта ледышка еще раз полезет к тебе обниматься, я выдерну ей все волосы, - прошипела она, - ты меня знаешь, я это сделаю.

- Я знаю, – рассмеялся он, - ты сделаешь. Ты сумасшедшая. Моя сумасшедшая русская.

Она в первый раз слышала, как он смеется, и этот смех доставлял ей невыразимое удовольствие.

- Помнишь, я назвала тебя железным дровосеком, и хотела подарить тебе сердце? Так вот тебе не нужен такой подарок, у тебя есть сердце. Огромное, горячее, живое сердце. – И она поцеловала его в грудь туда, где было его сердце.

Спустя несколько минут она села в кровати.

- Андрюш, а у тебя есть что-нибудь из еды? Я есть хочу. Ты, наверное, тоже. Ты вообще ел что-нибудь в эти три дня?

- Что-то ел,.. по-моему…

- Вот вопрос – кто из нас сумасшедший?

- Я. Я тоже сумасшедший, видимо это заразно. Я быстренько схожу в ванную, а потом, спущусь в супермаркет за едой. Если немного подождешь я накормлю тебя… Чего ты хочешь?

- Всё равно, лишь бы не улитки. А вообще-то я хочу мяса, большой кусок мяса… И еще,.. побрейся, пожалуйста, ты меня всю исколол своей щетиной. Я не выношу мужчин с растительностью на лице, даже трехдневной.

Приведя себя в порядок, он ушел за продуктами, она налила себе полную ванну воды, насыпала соли, добавила пены, и погрузилась в приятное состояние полу-прострации. Когда она вышла из ванной, он на кухне уже жарил мясо, и резал салат.

- Ах как вкусно пахнет! – воскликнула она, – обожаю запах жаренного мяса, особенно люблю мясо жаренное на углях. Шашлык. В России очень популярен шашлык, хотя это и не исконно русское блюдо, оно пришло к нам с Кавказа… А у пиндосов это называется барбекю, правда примитивнее, без маринада. Барбекю нельзя сравнивать с шашлыком. Ты пробовал барбекю?

- Пробовал.

- Ну, и как тебе?

- Слишком просто.

- Ах, ну да, - рассмеялась она, - ты же благородный граф, великий эстет и гурман! Только последнее время, я вижу вас, ваше сиятельство, в совсем неподобающих вашему аристократическому статусу образах. Я видела вас с жуткого похмелья, словно вы крестьянский русский мужик. Я видела вас запущенным и небритым, словно вы марсельский бомж. И самый мой любимый ваш образ, ваше сиятельство, это когда вы в фартуке и со сковородкой.

Она подошла и обняла его со спины, так как в это время он повернулся к плите.

- Я вообще не представляла, что ты можешь готовить, - сказала она, встав на цыпочки и целуя его в шею, - Елки мохнатые! Это пахнет не только жаренным мясом, а какими-то специями… очень вкусно. Скоро будет готово? Я умру сейчас.

- Потерпи еще пару минут, ты ведь любишь хорошо прожаренное…

- Ты и об этом помнишь?.. Да уж крови мне не надо… А для Эллен ты готовил?

- Прекрати. Нет больше никакой Эллен… Я никогда, ни для кого не готовил, только для себя и для тебя. С Эллен мы заказывали еду из ресторана, но для тебя я хочу готовить сам. Я тебя еще удивлю своим умением готовить эксклюзивные блюда. Я очень неплохо готовлю устриц.

- Софи тебе этого не позволит.

- Хорошо, я буду тебя удивлять, когда мы будем приезжать в Париж, только никому не выдавай мой секрет, - улыбнулся он.

- Могила. Даже если меня будут пытать, я не выдам твоей тайны, - засмеялась она, - а кстати, когда мы возвращаемся в Шатоблан?

- Если ты не против, через пару дней. Завтра я хочу поработать в твоем парижском офисе. На послезавтра надо назначить несколько важных встреч. В последнее время, я непростительно забросил свои обязанности.

- Смотри, сокращу твое жалование, - шутливо пригрозила она, - или уволю к чертям собачьим. На кой мне такой управляющий, который занят только своей личной жизнью?

- Даже если его личная жизнь это ты? Его жизнь – ты.

Когда они насытились превосходным мясом, которое он пожарил, обсыпав какими-то специями, а потом подал с соусом, который смастерил буквально за пять минут, и с салатом, он сварил для неё кофе, сел напротив и начал серьезный разговор.

- Наталья, я понимаю, что не здесь и не так надо было бы начинать этот разговор, но я не могу его откладывать… Наталья, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Она чуть не поперхнулась кофе. Предложение о замужестве действительно было для неё неожиданным. Несколько секунд она молчала, он ждал.

- Андрей, раз уж ты начал этот разговор, давай будем серьезными, - сказала она очень серьезным ровным тоном.

Он насторожился, во взгляде появилось ожидание приговора.

- Андрей, я понимаю, что ты хочешь сделать меня своей женой, потому что положение моего любовника унизительно для графа де Крэсси, это задевает твою гордость…

- Да какая к черту гордость! – перебил он её, - я уже давно наплевал на свою гордость… Я хочу сделать тебя своей женой, потому что я боюсь, что какой-нибудь русский уведет тебя у меня. Потому что боюсь, что однажды ты останешься в России и не вернешься ко мне. Потому что боюсь, что кто-нибудь из тех, кто постоянно вьется около тебя на приемах понравится тебе и… так я хотя бы смогу набить ему морду, как это делают у вас в России, на законных основаниях… Когда ты будешь моей женой, у меня хотя бы будет уверенность, что ты будешь возвращаться ко мне.

- Прости, я опять обидела тебя… Но, Андрюша… пойми… мы с тобой любим друг друга, и сейчас нам кажется, что жить друг без друга мы не сможем. Но любовь приходит и уходит, а брак -это очень серьезно. Для меня, во всяком случае, это очень серьезно.

- Ты хочешь сказать, что сейчас я тебе нужен, но потом ты разлюбишь меня, и не хочешь быть связана со мной?

- Может быть, ТЫ разлюбишь меня…

- Нет, это невозможно!

- Андрюша, тебя угораздило влюбиться первый раз в тридцать восемь лет, и тебе кажется, что это на всю жизнь. Может быть. Такое бывает. Но чаще бывает, что любовь проходит, по крайней мере, она становится другой. И через несколько лет ты можешь пожалеть, что связал свою жизнь со мной. Я старше тебя…

- На два года…

- Пусть на два года, но старше. И главное, Андрей, я не рожу тебе ребенка, у меня диагноз. Он имеет сложное латинское название, но по-русски звучит просто и убийственно – бесплодие. А тебе нужен наследник, и Эллен или кто-нибудь другой подарит его тебе, не понимаю, почему она до сих пор этого не сделала.

- Мне не нужен наследник…

- Это ты сейчас так думаешь… да господи, даже если ты будешь думать так и дальше, я буду мучиться мыслью, что лишаю тебя этого…

- Послушай меня, я никому никогда не говорил этого... мне казалось стыдно признаваться в этом… у меня тоже диагноз, в детстве я переболел… на латинском это звучит как «parotitis epidemica», но в русском, есть смешное слово для этой болезни…

- Свинка? – догадалась она.

- Да, - тихо продолжал он, - так что, ты можешь спокойно выходить за меня замуж, и не мучится мыслью, что по твоей вине у меня не будет наследника. Но, клянусь Богом, - горячо продолжал он, - если бы я мог иметь десять наследников, мне не нужны они от других женщин… Так что, если это единственная причина, - он опять заговорил тише, - еще раз прошу тебя стать моей женой.

- Это была главная причина, но есть другие нюансы, которые могут и, будут портить нам жизнь… тебе жизнь со мной. Андрюша, я ведь не изменюсь... может быть поэтому я и не выходила замуж… я привыкла жить свободной, я не буду сидеть в Шатоблане, я так и буду уезжать тогда, когда я захочу, туда куда я захочу, и настолько насколько я захочу. И если ты попытаешься изменить это, я возненавижу тебя и, в конце концов, всё равно сбегу от тебя.

- Я понимаю это. Я прекрасно понимаю, что изменить тебя невозможно, ты так и останешься независимой чокнутой русской, которую всегда куда-то несет. Я готов к этому.

- То есть, ты понимаешь, Андрей, что тебе будет чертовски трудно жить со мной?

- Я понимаю, что совместная жизнь с тобой будет нелегкой, но жизни без тебя я уже не представляю. У меня есть только одно требование…

- Ну, началось! И какое?

- Мы будем ночевать в одной спальне. Ты не будешь убегать от меня по ночам.

- Хорошо, но только если этой спальней будет моя зеленая, твоя слишком темная и мрачная, эти кофейно-шоколадные тона, вгоняют в депрессию. Просыпаясь видеть перед собой шоколадный интерьер… брррр…

- Но твоя слишком яркая эти зеленые оттенки…

- Зеленый - жизнеутверждающий цвет. Зеленый – цвет весны и лета… Ну ладно, если не хочешь в моей, давай выберем что-то третье, у нас 146 комнат. Видишь, я готова к компромиссам…

- Я очень ценю это, - улыбнулся он, - Хорошо. Пока пусть будет твоя, а там посмотрим.

- Ура! Да здравствует зеленый!.. Только надо будет проковырять дверь в соседнюю комнату, и устроить там гардероб, а то мой королевский шкаф уже забит шмотьем до отказа. Твое туда не влезет.

- Разберемся… Есть еще вопрос, который мы должны обсудить сейчас.

- Какой?

- Нам надо составить брачный договор, это важно для меня.

- Ах, ну да, про финансовую сторону вопроса я и не подумала. Или в этом договоре, кроме финансовых ты хочешь оговорить какие-то другие аспекты? Например, что я не должна приближаться к русским мужикам менее чем на десять метров? Или не уезжать в Ниццу без твоего разрешения? – голос её стал язвительным.

- Конечно же, нет. Я уже сказал, глупо думать, что тебе можно навязать что-то неприемлемое тобой. В этом договоре будет оговорено только, что все твоё состояние останется твоим при любых условиях, что я не буду иметь права пользоваться в личных целях твоими финансовыми активами.

- Господи, а зачем тебе это? Если мы поженимся, я думаю, будет лучше, если финансы у нас будут общими, тем более что всеми финансами управляешь ты.

- Зная тебя, я даже не удивлен, что финансовый аспект для тебя не имеет значения. Но для меня он имеет большое значение, и мы должны составить этот договор, я прошу тебя.

- А, я поняла, ты не хочешь, чтобы говорили, будто ты женился на мне из-за денег. Но даже если ты обнародуешь условия этого договора, люди все равно будут болтать. Лучше делай как я, наплюй на них…

- Я хочу сделать это не только из-за общественного мнения, я хочу, чтобы моя совесть была спокойна…

- Твоя совесть, и твоя гордость, и твоя честь, и твое благородство. Ну что ж, если для тебя это важно, давай составим этот договор. Но, в нем будут оговорены только финансовые аспекты.

- Спасибо.

Глава 26

Через два дня они вернулись в Шатоблан. За день до возвращения Андрей, как всегда позвонил Бернару, и предупредил, что они с госпожой графиней возвращаются. Бернар встретил их в дверях, с приветственной улыбкой на лице. Когда она, увидев его, сказала свое обычное: «Salut, Bernard! Nous sommes arrives» (Привет, Бернар! Мы вернулись. – пер.), улыбка его стала еще шире.

- Добро пожаловать домой, мадам, - ответил он, - мы все вас очень ждали, вы долго отсутствовали.

- Да в этот раз меня не было здесь чуть ли не месяц. Я соскучилась по дому, Бернар. Я соскучилась даже по башне, нам надо будет сходить туда на днях. Помнишь, ту маленькую дверь, за оружейной комнатой, ты так и не рассказал мне, куда она ведет.

- Я обязательно расскажу вам, мадам, это очень интересная история, - сказал Бернар с самодовольной счастливой улыбкой.

После того как Аннет распаковала её вещи, она навестила Мадам Малышку, поболтала с ней о том, что происходило в замке пока её не было. Потом зашла на кухню к Софи, отнесла ей российских сушенных белых грибов со словами: «в прошлый раз Софи, вы сделали из них такой изумительный соус к мясу, что я чуть не съела всё вместе с вилкой». Софи обещала, что завтра она обязательно приготовит этот соус. Потом сходила к Прюдо, отнесла ему семена.

- Это семена очень редкого цветка, - сказала она ему, - называется фиалка надрезанная, растет в Южной Сибири. Ее почти не осталось, она семена дает не каждый год, представляете? Давайте попробуем вырастить её у нас в парке. Вот как она выглядит, - она показала ему фото на смартфоне, - красиво, правда? Если мы посеем её перед вторым каскадом, как вы думаете, это не нарушит концепции той части парка?

- Мадам, вы прирожденный флорист, я как раз собирался разместить перед вторым каскадом что-нибудь невысокое синее или сиреневое, ваша фиалка впишется туда идеально… Мадам, спасибо вам за внимание к парку.

- А вам спасибо за букет фрезий, который стоит сейчас на моем столике.

Вечером, после ужина Андрей зашел в её зеленую спальню. Она перевешивала что-то в шкафу. Он встал на одно колено перед ней, протянул ей коробочку, и торжественно сказал:

- Наталья, я хочу еще раз, теперь как полагается, просить твоей руки и сердца и подарить тебе это кольцо. Ты выйдешь за меня замуж?

- Да, - ответила она, - я выйду за тебя.

Она открыла коробочку. Там было кольцо удивительной красоты с не очень крупным, но изысканно красивым камнем чайного цвета, обрамленным мелкими бриллиантами. Он поднялся с колена.

- Какая красота! – воскликнула она, - это помолвочное кольцо?

- Это свадебное кольцо нашего рода, оно довольно старинное. По легенде Людовик XIV подарил это кольцо предку моей матери Адриану де Монтэгю, вернее его будущей жене, в честь их помолвки, и с тех пор оно передавалось из поколения в поколение как обручальное кольцо.

- А что это за камень? Такой удивительный цвет. И играет как бриллиант.

- Это и есть бриллиант, редкий цветной бриллиант, как известно Людовик XIV был любителем таких бриллиантов.

- Да, точно, я читала об этом, он вообще очень любил украшения и роскошь, как какой-нибудь индийский магараджа. Современники писали, что на устраиваемых им балах, можно было ослепнуть от количества свечей, зеркал, золота и украшений на присутствующих… Только Андрюш,.. ведь обручальное кольцо надо носить постоянно, не снимая. А как я буду постоянно носить кольцо Людовика XIV стоимостью как бюджет небольшого российского городка?

- Так и будешь носить. Не снимая. Кольцо выглядит не очень вычурно, видимо, поэтому Людовик и подарил его, сам он любил крупные камни, и о реальной его стоимости могут догадаться только профессионалы… Цвет этого камня, как цвет твоих глаз, если бы Людовик знал какой женщине, в конце концов, достанется это кольцо, он бы оценил.

Он взял кольцо из её рук и надел на палец правой руки, которую она ему протянула. Она подошла к зеркалу и полюбовалась кольцом сначала так, потом покрутилась перед зеркалом так, чтобы рука с кольцом попадала в отражение. Она любовалась кольцом, он любовался ей стоя возле кушетки. Затем она подошла к нему села на кушетку и усадила его рядом.

- Андрюша, ты за последние две недели подарил мне редких драгоценностей на неимоверную сумму…

- О чем ты? Я сделал тебе пока только два подарка.

- Андрюша, я позавчера, пока ты гонял управляющих в нашем парижском офисе…

- В твоем офисе…

- Хорошо в моем, так вот, позавчера я нашла в интернете инфу о твоем подарке. Да, да, ювелирный дом, в котором ты приобрел это чудо, поделился информацией о том, что некий молодой… они считают тебя молодым… так вот, некий молодой французский аристократ приобрел у них эксклюзивную вещь стоимостью почти два миллиона евро. Два миллиона евро, Андрей! «…Тридцать уникальных рубинов из Мьянмы, исключительного красного цвета с легким синим оттенком, двадцать редких колумбийских изумрудов, бриллиант, платина и горный хрусталь…». Андрей! И что мне с этим делать?!

- Любоваться. Тебе же нравится по утрам смотреть, как она играет.

- Да она завораживает. Но поставить на туалетном столике вещь стоимостью в два миллиона евро, чтобы по утрам чутка поднять настроение…

- …На столике в замке стоимостью двадцать миллионов… И это говорит человек, который хотел подарить мне средневековый замок. Наталья, я удивлен, ты стала задумываться о финансовой стоимости вещей, на тебя это не похоже, тебе же всегда было плевать на деньги.

- Да, я не заморачиваюсь по поводу своих денег, но это твои деньги, ты потратил большой кусок своего состояния на этот подарок. Андрей, я тоже удивлена, ты же всегда такой рассудительный и разумный, а совершил безумный поступок.

- Я уже говорил, что твое сумасбродство заразно, я заразился. Всё, это диагноз.

- Господи, не пугай меня. В семье достаточно одного чокнутого, и это буду я. Давай договоримся, больше никаких сумасшедших подарков. Кстати, у меня день рождения через две недели, и я умоляю тебя, не надо тратить на него остатки твоего состояния. У русских есть поговорка: «Лучший подарок, это подарок, сделанный своими руками», я хочу, чтобы ты в качестве подарка приготовил для меня своих знаменитых устриц, договорились?

- Договорились.

- Ну а теперь, раз уж я приняла твое предложение руки и сердца, я хочу услышать от тебя самое главное.

- Что самое главное?

- Как что? Ты еще не сказал мне, что любишь меня.

- Разве это не очевидно?

- Ну, ты прям как маленький! Ты разве не знаешь, что женщины любят ушами, им необходимо слышать признание в любви…

- Я люблю тебя Наталья, я очень сильно люблю тебя.

- Я тоже люблю тебя Андрей. И так и быть я разрешаю говорить мне эти слова только раз в год именно этого числа… но, постоянно доказывать свою любовь. Согласен?

- Согласен. И, кстати, мне больше нравиться, когда ты называешь меня Андрюша. А я очень люблю твое имя Наталья, оно звучит как музыка, не Наташа, не Натали, не Ната, не как там еще… а именно Наталья.

- Хорошо, Наталья так Наталья, главное, чтобы не «зая»… Ну, что жених, будешь перебираться ко мне в комнату?

- Вот об этом я хотел бы с тобой поговорить.

- О чем опять говорить? – воскликнула она, - ты же согласился, что пока перебираешься в мою комнату.

- Не о комнате речь. Речь о доме как таковом. По традиции обычно жена переезжает к мужу.

- Ты хочешь, чтобы мы переехали в твой дом в Дижоне или в твое поместье?

- Дом в Дижоне покажется тебе слишком маленьким, после 146-ти комнат замка 8 комнат моего дома, будут недостаточными для тебя. Надо привести в порядок поместье, оно совершенно запущено, но если его перестроить и…

- Андрюша, - перебила она его, - а если мы откинем ненужные архаизмы? Мы же современные люди. Ты в Шатоблане живешь почти пятнадцать лет, это больше твой дом, чем мой. Даже мой старорежимный дедуля отнесся спокойно к тому, что зять его маркиз не утащил его дочку в этот жуткий Клери, а сам переехал в Шатоблан. Я думаю, он был бы только рад, если бы ты остался в Шатоблане с его внучкой… О! Слушай мне пришло в голову, что дед действительно был бы рад, что его единственная внучка выходит замуж за его любимого ученика, практически внука, да еще с такой чистой родословной… Андрюш, давай останемся в Шатоблане, а? – закончила она просительно.

- Хорошо, если ты так хочешь, будем жить в Шатоблане… Знаешь, что я подумал? Если бы я тогда согласился принять от тебя Клери, то сейчас точно утащил бы тебя туда, в мой жуткий Клери.

- Слава Богу, что ты отказался! А хочешь, я подарю тебе Шатоб…

- Так! Стоп! – и он закрыл ей рот поцелуем.

Жизнь в замке пошла своим чередом. Андрей перебрался к ней в спальню, и смирился с зеленым цветом. В соседнюю комнату была сделана дверь, только устроили там не гардеробную, а что-то вроде её будуара, ведь она была сова и засыпать вместе с Андреем в одиннадцать вечера, она не могла. Она перетащила туда плазму и ноутбук, поставила очень удобный диван и кресла, всяческие горки и столики, так же там разместился большой шкаф для вещей Андрея. Теперь вставая рано утром, он тихонько чтобы не разбудить её, одевался в её «будуаре» и уходил к себе в кабинет. Она сообщила своим, что выходит замуж за Андрея, чем повергла их в большое удивление, так как они даже не догадывались, что у них отношения. Они объявили слугам, что помолвлены и, что летом состоится свадьба. Все были рады этому, между собой слуги обсуждали то, что возможно мадам сможет смягчить суровый нрав господина графа, а он, в свою очередь, сможет сделать так, чтобы мадам реже уезжала из замка. В аристократических кругах также стало известно о помолвке графа Андрэ де Крэсси Лэньер и графини Натальи дю Труа де Шатоблан, и там это также долго обсуждалось. Несмотря на то, что условия брачного договора были обнародованы, многие высказывали предположение, что закоренелый холостяк граф женится на ней из-за её состояния. Другие утверждали, что делает он это по любви, ибо как объяснить то, что граф, улыбки которого до этого никто не видел, начал не только улыбаться, но даже пару раз слышали его смех. А они вдвоем были просто счастливы.

Свой день рождения, который пришелся на субботу, она решила отметить вдвоем с Андреем, а в воскресенье поехать в Ниццу, отпраздновать со своими. Никаких торжеств она устраивать не собиралась. Не юбилей же. В этот день она проснулась как обычно около десяти утра, приняла ванну, позвонила, чтобы Аннет принесла ей кофе, но вместо Аннет в комнату с подносом вошел Андрей, на подносе кроме кофе и круассана, были вазочка с кедровыми орешками и вазочка с медом.

- Доброе утро, с днем рождения! – он поставил поднос на столик, подошел и поцеловал её.

- Доброе утро. Спасибо любимый.

- Я принес тебе кофе. Я знаю, что ты любишь орехи, тут к кофе кедровые орехи и мед из Сибири.

- Бог ты мой, Андрюша, где ты их взял?

- Не имеет значения, я хотел тебя порадовать.

- И тебе это удалось. Выпьешь со мной кофе?

- Да, но только через минуту… я присоединюсь к тебе, - сказал он и быстро вышел из комнаты.

Через минуту он вернулся, и в руках у него был предмет, завернутый в подарочную упаковку, по форме напоминающий небольшую картину.

- В честь твоего дня рождения хочу вручить тебе этот подарок, - он протянул предмет ей.

- Что это? Я чувствую это картина. Если ты решил подарить мне какой-нибудь шедевр Гогена или Ван Гога, я убью тебя, мы же договорились.

- Разверни. – Она начала снимать подарочную упаковку. – Ты говорила мне, что хочешь подарок, сделанный моими руками. Это я сделал сам.

Она освободила подарок от бумаги, и увидела небольшой графический карандашный портрет в элегантной раме. На портрете была она. Портрет был нарисован весьма профессионально. На этом рисунке она была очень красива, красивее, чем в жизни, видимо он так видел её. Она уставилась на портрет в изумлении.

- Когда-то в юности у меня было хобби – графика, но потом я это забросил, но вот решил вспомнить…

- Так это ты нарисовал?

- Да.

- Ааааа, я обожаю тебя! – она закружилась с портретом по комнате. – Это самый лучший подарок в мире!

Она остановилась, поставила портрет на столик, отошла на несколько шагов, полюбовалась им, потом подошла к Андрею, обняла его за талию, посмотрела в глаза, и сказала:

- Ты самый удивительный мужчина в мире, я очень люблю тебя, Андрюша. – И поцеловала его.

Они пили кофе с кедровыми орешками, и она рассуждала, где ей лучше повесить этот портрет.

- Я повешу его здесь в моём будуаре, вот тут, напротив моего любимого диванчика. Да, вот на этом столике будет стоять моя волшебная гроздь, надо будет принести её сюда,.. ведь кофе я пью теперь здесь… и свет утром как раз падает сюда, так как надо. А напротив будет висеть мой портрет и напоминать мне, как я красива, - засмеялась она, - Андрюшенька, ты оказывается замечательный художник, только ты, по-моему, приукрасил действительность, на твоем портрете я красивее и моложе.

- Нисколько не приукрасил.

- А, ну да, так видит художник… Кстати, всё забываю тебе сказать, - после небольшой паузы произнесла она, - в Париже, когда ты был на всяких важных встречах, я на Монмартре встретила Сержа.

- И что? – насторожился он.

- Ничего, мы зашли в кафе выпили кофе, и минут десять поболтали ни о чем.

- Что он говорил тебе? – голос его был напряженным.

- Да ничего. Мы болтали о пустяках, он так и не сказал, почему ты выставил его. Он спросил как ты у тебя дела, я сказала, что ты сделал мне предложение, и я приняла его. Он произнес какую-то непонятную фразу: «значит, он изменился, иначе полная невозможность». Как ты думаешь, что это значит?

- Он умный парень. Значит, он не признавался тебе в любви?

- Господи, конечно же, нет! С чего бы это?!

- С того, что этот мальчишка влюблен в тебя.

- Да откуда ты это взял? Что за фантазии?

- Он сам сказал мне об этом… тогда летом… и, я его уволил.

- Ах, так вот значит, что тогда произошло. А я-то напридумывала… Но летом ведь ты еще… или…

- Тогда я еще не понимал, что это ревность. Серж сказал мне, что я выгоняю его, потому что сам влюблен в тебя. И еще он сказал, что такая живая женщина как ты никогда не будет с таким камнем как я.

- Так вот что значит его фраза.

- Он умный и порядочный парень, надо будет наладить с ним отношения… Но к тебе его я близко не подпущу.

Она встала со своего диванчика, подошла к креслу, в котором он расположился, и села к нему на колени.

- Ты боишься конкуренции с более молодым самцом? – рассмеялась она, - Глупый, мне не нужен Серж, мне не нужен этот молодой, красивый, легкий и общительный мужчина. Мне нужен мой неразговорчивый, хмурый, старый «мрачный тип» и «бука».

Он прижал её к себе, вдохнул её запах, и блаженно прикрыл глаза.

А днем она получила еще один сюрприз. Во время обеда, когда они уже заканчивали его и она пила свой кофе, в столовую вошли Бернар, мадам Шантильи, Прюдо, Тобон и Софи, в руках у Софи был небольшой торт со свечкой, в руках у Прюдо букет белых лилий, а в руках у Бернара подарочная коробочка. Все они были смущены, и с опаской поглядывали на Андрея.

- Мадам Наталия, - начал Бернар так торжественно, что она встала из-за стола, - Разрешите, от лица всех, всех без исключения, кто работает на вас в этом замке и парке, поздравить вас с днем вашего рождения, и подарить вам этот скромный подарок. Мы все очень уважаем и любим вас, и рады, что именно вы являетесь хозяйкой Шатоблан.

И он вручил ей коробочку. Андрей смотрел на это изумленно, такого в замке никогда еще не было. У неё на глазах появились слезы, она развернула упаковку и открыла коробочку, в ней была камея, с изображением флёр-де-лис, французской геральдической лилии. Камея была сделана из полудрагоценного камня, но в золотой оправе.

- Мы все очень хотим, чтобы вы полюбили Францию, так же как вы любите Россию. Лилия символ Франции. – Сказал немногословный Тобон, а Прюдо вручил ей букет.

Потом Софи вручила ей торт со свечкой. Наталья была потрясена, она не ожидала. Она была тронута до глубины души.

- Спасибо, - только и могла произнести она.

Все стали тихонько выходить из столовой, она пришла в себя и остановила Софи и Бернара.

- Бернар, Софи, нам надо устроить праздник. Обед в вашем крыле в два часа? Значит через час с небольшим… Так.. перенесем на три, и организуем… Софи на сколько человек ваши девочки приготовили обед?

- Как вы знаете, по субботам обычно в замке слуг не много, и в будни некоторые работают сменами, но сегодня мадам, пришли все.

- Отлично! Значит 19 человек и еще Прюдо со своими ребятами, значит 27 . Так… еды хватит на всех?

- Конечно, мадам, мы приготовили обед на всех.

- Отлично. Но в вашей столовой столько не поместится, она рассчитана максимум на двадцать человек… Так… Бернар, мы можем занять ту большую пустую комнату между башней и крылом, принесем туда столы, музыкальную установку. Софи, достаньте окорока, сыры, ну и что там еще… в общем всё чтобы получился достойный праздник. Бернар, позаботься о вине и шампанском, поручи Тобону и его ребятам столы и музыку, а Прюдо пусть украсит комнату цветами из оранжереи. Общий сбор в три часа, - улыбнулась она.

Бернар и Софи вышли из столовой, переглядываясь и довольно улыбаясь. В замке поднялась суматоха, люди сновали туда-сюда по двору и крылу для прислуги в каком-то приподнятом настроении.

Наталья пошла в свой «будуар» полюбоваться подарками, и подумать в чем ей прийти на праздник, устраиваемый для слуг. Минут через пятнадцать туда пришел Андрей.

- Ты ломаешь традиции замка Шатоблан, - сказал он, улыбаясь, - вернее ты закладываешь новые.

- Я сама не ожидала, это получилось спонтанно. Это плохо?

- Это естественно, ведь с твоим приездом Шатоблан изменился. Я знал, - сказал он после небольшой паузы, - что слуги любят тебя, но не предполагал, что они осмелятся дарить тебе подарок. Я поинтересовался у Бернара, они ведь все собрали деньги, чтобы купить тебе его, это всё твои рассказы о русских обычаях. Ты сама ведь помнишь, когда у кого день рождения и даришь небольшие, но очень трогательные подарки.

- Я всех не помню, но по моей просьбе Мадам Малышка напоминает мне. И еще мы с ней говорим о том, кому что нравится, кому что нужно…

- Такого раньше никогда не было, но таких как ты раньше здесь никогда не было. И то, что они собрались все в замке в этот день, говорит о многом.

В начале четвертого, они с Андреем пошли в комнату, выбранную для праздника. Все было готово, комната была украшена цветами, столы накрыты. Все собрались и ждали её. Когда она вошла все захлопали.

- Друзья мои, - сказала она, - мне очень приятно, что вы все собрались, чтобы отметить мой праздник, и мне очень дорог ваш подарок, спасибо вам. А теперь предлагаю начать веселиться.

Все расселись за столы, она с Андреем села в центре стола. Поначалу все были скованны, и зажаты, их смущало присутствие графа, они побаивались его. Минут через пятнадцать она что-то прошептала Андрею на ухо, он улыбнулся, и кивнул. Через несколько минут он сказал Бернару, что ему нужно поработать в кабинете, и распорядился принести туда кофе. Когда он ушел, веселье пошло полным ходом. Наталья показала, как надо поднимать бокалы, чокаться, и произносить при этом «за здоровье Натальи де Шатоблан», что они и делали потом с удовольствием, «за счастье Натальи де Шатоблан», «за удачу Натальи де Шатоблан» и т.п. Часа через два она собралась уходить и напоследок сказала:

- Сегодня праздник… почти как Новый год, сегодня никто не работает, все могут веселиться хоть до утра. Кроме месье Тобона и его ребят, вы не должны расслабляться, - обратилась она к Тобону, - и, конечно же, Бернара, - она повернулась к Бернару, - Бернар, ты отвечаешь за порядок в замке, и ты всегда на посту, я на тебя рассчитываю.

Лицо у Бернара стало важным и счастливым, он любил, когда подчеркивали его особенное положение. Она подошла к Софи и тихонько сказала:

- Софи, вы тоже сегодня можете отдыхать. Единственная просьба, месье Андрэ пообещал приготовить устриц на мой день рождения, и он обязательно сдержит обещание, - она улыбнулась, - но может быть, ему понадобится ваша помощь, вы уж будьте где-то рядом.

- Конечно, мадам.

В семь часов вечера Андрей пригласил её спуститься в малую столовую, он был одет в смокинг. В столовой на столе, который был уже сервирован, горели свечи и стояли её любимые фрезии белого цвета. В центре стола стояло блюдо с устрицами. Они сели за стол и Андрей налил шампанское в бокалы.

- Я тоже хочу сказать тебе тост, - сказал он, - … я не умею говорить тосты, просто скажу, как чувствую… Я хочу поднять этот бокал за тебя, за самую удивительную женщину в мире, за тебя, которая научила меня чувствовать… которая научила меня жить. Которая Железного Дровосека превратила в человека. Помнишь, на мой день рождения ты пожелала мне испытать сильные человеческие чувства? Это пожелание исполнилось. Помнишь, на новый год ты пожелала, чтобы исполнилось единственное, но самое главное моё желание? Оно тоже исполнилось. Самое главное мое желание – чтобы ты была со мной. И помнишь, ты сказала, что все твои желания уже сбылись, и ты боишься просить у судьбы чего-то еще, но я хочу, чтобы судьба всегда давала тебе то, что тебе нужно, и даже больше. За тебя!

- Спасибо, любимый. Мне нужно, чтобы родные и близкие были живы и здоровы. И мне нужна твоя любовь. Это всё.

Они чокнулись, и выпили.

- А теперь, попробуй моих устриц, я очень старался, - улыбнулся он.

Она не любила устриц, но эти показались ей самыми вкусным лакомством в мире, потому что приготовлены были им для неё.

Потом еще был огромный и очень вкусный торт с её любимыми взбитыми сливками и клубникой, торт был украшен свечками. Его внес Бернар. Бернар шепнул ей, что в замке всё в порядке и он всё контролирует.

На следующее утро, они вдвоем уехали в Ниццу праздновать день рождения с её близкими, погрузив оба торта в передвижной холодильник. Через два дня они вернулись в Шатоблан. Домой.

Эпилог

Свадьбу сыграли в июне. В замке. Для этого использовали «большую столовую», т.е. банкетно-бальный зал, гостей было приглашено триста человек. Свадьба была пышной и растянулась на несколько дней. Наконец-то все 146 комнат замка были задействованы. Парк закрыли для туристов. Посажённым отцом был барон дю Валлон. Её семья и её гости из России сидели на самом почетном месте, «…мне плевать, где будет сидеть Саркози, но моя семья будет сидеть здесь…». Замок был украшен пурпурными бургундскими розами и белыми фрезиями. Платье они с Полетт придумывали больше месяца, «…мне уже сорок один, никаких белых или розовых кринолинов, в крайнем случае, айвори и что-то не очень пышное…» Результат превзошел даже её ожидания. Три остальных свадебных платья «…для вечера первого дня, для второго и третьего дня…» также поражали своей красотой, роскошью и элегантностью. Эта свадьба запомнилась многим и надолго, ибо граф де Крэсси Лэньер решил устроить для своей будущей жены поистине королевские торжества. В свадебное путешествие молодожены решили поехать на остров Барбадос «…название замечательное, к тому же, я давно хотела посмотреть мангровые леса…"

В своей речи на свадебном торжестве граф де Крэсси сказал: «…Я никогда не верил в чудеса, и не ждал их. Но чудо случилось, я встретил женщину, которая изменила для меня мир. Я обещаю любить и беречь мое чудо, мою Наталью всю свою жизнь».

В своей речи на свадебном торжестве графиня де Крэсси сказала: «…Здесь во Франции я встретила особенного мужчину. Умного, честного, гордого и сильного. Исключительно сильного во всех смыслах, у него есть только одна слабость – я. Я очень люблю моего исключительного мужчину, моего Андрея, и обещаю, что постараюсь быть ему хорошей женой».

Он смотрел на неё, и думал: «…мне будет трудно, чертовски трудно с этим безрассудным, непредсказуемым, свободолюбивым и вечно куда-то несущимся чудом. Моим Чудом. И моим Счастьем»

Она смотрела на него, и думала: «…я наконец-то встретила свою половину. Теперь у меня есть моя русская половина и моя французская половина. И какая из них лучшая, я не знаю. Теперь это одно целое».

Продолжение следует…

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/