Певчие люди и громовой инструмент.
В давнее дикое время, на какой-то далекой равнине, промеж высоких недоступных гор жило маленькое племя счастливых людей.
Журчание ручьев, пение птиц и ветра в ветвях деревьев, тихий шелест травы и далекие раскаты грома, даже грохот камнепадов среди тихой ночи- все это для них являлось Музыкой.
Эти люди жили в маленьких каменных домиках, жмущихся друг к дружке в тесной, но очень красивой и уютной долине. Они возделывали прекрасные сады с фруктовыми деревьями и кустами, держали коз и куриц, но не ради мяса, а брали от них только шерсть, перо, яйца и молоко. Странное племя это считало, что всякое существо достойно жить на этой прекрасной земле и не причиняло вреда даже мельчайшей букашке, разве что, случайно раздавив её.
Жители долины не умели говорить, наша обычная человеческая речь казалась им какой-то грубой, неритмичной, ужасной тарабарщиной. Они пели. Их языком была Музыка.
Они пели куплеты, с легкостью жонглеров обмениваясь друг с другом певучими фразами и предложениями, рифмуя всё, что видели и слышали вокруг себя. И выражали таким образом все те прекрасные чувства, что испытывали к природе, к себе и окружающим. Слова этих жителей в их песнях-речах почти все заканчивались на гласные и оттого становились мелодично-протяжными. Но имелись в словарном запасе и коротко-звонкие, как резкие вскрики птицы, и совсем глухие, как удар по барабану или камня о камень, и шелестяще-шипящие, как звук ползущей змеи слова-звуки.
Если жители долины работали или отдыхали наедине с собой, то они напевали припевы-мантры, а когда хотели выразить свои чувства друг другу, то припевы превращались в целые арии. Работы, как в нашем понимании, тяжелого монотонного труда, у них не было, любое занятие приносило радость, а если работа становилась скучной и песня под неё не шла, то она оставлялась до лучших времен. А там, глядишь, соплеменник под свою песенку ее докончит. Куплетами же они отмечали удачное окончание своего труда или просто любой всплеск веселья и радости.
Ну а что же творилось, когда наступал очередной праздник! А их было в году не счесть! Все: и стар, и млад, собирались на просторной поляне в самом большом саду и каждый приносил свой инструмент. А были у них и струнные ( струны из шерсти коз и паутины гигантских пауков натягивались на разных дощечках различных форм и размеров, и на изогнутых, как луки, палках), и духовые: дудки, флейты, свисточки из тростника и дерева, и ударные (барабаны из шкур поеденных хищниками животных и различные глиняные горшочки), а так же бубны, маракасы, ложки и всё, что могло стучать и звенеть.
Собравшиеся рассаживались в один большой круг и замирали на какое-то время, закрыв глаза. Тут в центр круга выходил старейшина племени с самым большим барабаном и задавал общий ритм будущей мелодии редкими ударами рук по натянутой коже. Его подхватывали остальные барабанщики, своей дробью заполняя промежутки между ударами. И вот вступала флейта, делая зачин мелодии. Она играла всего пару минут и затихала, и опять была слышна только дробь барабанов. И вот тут струнные разом врывались в барабанный строй, за ними дудки и флейты, а детвора с бубнами и маракасами заполняла оставшуюся тишину в всё густеющей мелодии.
Музыка ускорялась и в круг, как бабочки, выпархивали танцовщицы в ярких, пышных платьях и начинали свой зажигательный танец. Наконец, и музыкантов срывал с места шальной ритм и все весело танцевали в одной пестрой толпе.
Так они веселились до самого вечера, а когда солнце касалось верхушки горы, тогда уставшие барабанщики прекращали свой бой, танцоры рассаживались на свои места и музыканты давали начало новой, печальной мелодии. Женщины подхватывали её мотив и изливали в пении свое горе и скорбь об умерших соплеменниках, сорвавщихся с обрывов, загрызенных хищниками или умерших от старости.
Солнце пряталось за горы, на долину быстро нападала тьма и под светом звезд и луны люди расходились по своим уютным хижинам.
Так они жили много веков. Редкий чужак заходил к ним. А, если, случайно заплутав в горах, кто и спускался в долину, то оставался здесь безвозвратно, очарованный красотой и образом жизни счастливых людей.
Через долину текла небольшая речка, разливаясь весной и становясь совсем мелким ручьем в разгар лета. Детишки любили в ней бултыхаться, не боясь холодной воды от тающих ледников. На дне реки среди песка они часто находили желтые, тяжелые камешки, натирали их до блеска и играли ими в свои разные детские игры. Камни эти и стали причиной трагедии, случившийся с маленьким народцем
Солнце собиралось уже спрятаться за горы, как на тропинке через перевал показалось четверо путников- трое мужчин и парень лет 16-ти. Они долго блуждали в горах и были очень обрадованы, завидев крыши хижин в открывшейся им за перевалом неизвестной долине. Скитальцы начали спуск, подбадривая друг друга хриплыми, громкими голосами. Они были одеты в грубые, прочные штаны и куртки, на ногах их были тяжелые кожаные ботинки, за плечами каждого большие мешки со скарбом и снаряжением. Лица и руки путников были обветренными и сильно загоревшими. У одного из них, коренастого и самого старшего, за спиной висело ружье.
Жители долины заметили гостей, когда те почти спустились и тут же начали готовиться к встрече. Расстелив на земле между хижинами скатерть, женщины принялись таскать чашки и плошки с едой и напитками. Мужчины пошли на встречу к путникам, затянув особую песню для встречи гостей. Дети возбужденно носились, путаясь под ногами и там и тут.
- Круш, смотри-ка, нас с песнями встречают, как долгожданных гостей! - воскликнул коренастый.
- Я же говорил тебе, Тредор, что надо двигать этой тропинкой - проговорил долговязый с застывшей неприятной усмешкой на лице.
- Надеюсь, у этих аборигенов есть винцо или покрепче что - прогнусавил Снопт- третий путник с красным, покрытым крупными оспинами лицом.
Четвертый- Салли, худенький, невысокий парнишка с непомерно большими ушами и острым носом шел молча. Он только старательно рассматривал во все свои большие глаза пеструю, пританцовывающую толпу встречающих и улыбался, предвкушая долгожданный отдых.
Встретившись с путешественниками, жители начали знакомиться. Каждый называл свое певучее имя, тыкая в себя пальцем и спрашивал имя у чужака, показывая пальцем на него.
- Что они чирикают, ни черта не понять! - с досадой воскликнул Круш и начал пробираться сквозь толпу в селение.
- Я- Салли, я- Салли! - показывал на себя пальцем юноша.
- Сальи!, Саальи! - нараспев, каждый по-своему вторили ему встречающие.
Остальные путники, нехотя, тоже пробурчали свои имена. Наконец, их проводили к разложенным на земле угощениям. Женщины стояли поодаль и завидев гостей называли каждая свое имя с небольшим поклоном.
- Что за бестолочи тут живут - ни скамеек, ни столов у них что ли нету? - с досадой проворчал Круш, неловко усевшись на расстеленные грубые циновки из тростника.
- Да ладно тебе, поедим, выспимся, возьмем припасов и свалим отсюда - промолвил Тредор, положив возле себя ружье.
Подбежавщие детишки тут же
потянулись к этому новому для них инструменту и начали наперебой упрашивать гостя сыграть им на нем. Но Тредор замахал на них руками и зло начал кричать: «А ну кыш отсюда, голопузые чертята! Это вам не игрушка!».
Снопт взял глиняную миску с похлебкой, попробовал и тут же выплюнул, недовольно воскликнув: «Тьфу ты, дьявол, тут какая-то преснятина! Ни соли, ни мяса, ни жиринки одной!».
- Эй, придурки, давай сюда мясо и выпить что покрепче! - заорал Круш, отшвырнув свою чашку. Но жители, видя недовольство гостей, только все больше расходились по сторонам, тревожно посвистывая на своем языке.
- Смотрите, Салли это жрет. Вот придурок! - скривился Круш.
- Нет, так дело не пойдет - произнес Снопт - Надо самим позаботиться о жратве.
- Тредор, давай зарежем вон того козленка и нормально пожрем.
- Давай, действуй - усмехнувшись, сказал Тредор.
- Хорошо, Салли, бери нож и лови козла, а я позабочусь о костре - Снопт протянул юноше большой острый нож.
- Нет, я не буду - тихо, но решительно ответил Салли - Они не едят мясо, надо соблюдать их устои, мы же в гостях.
- Дай сюда нож, сопляк! - рявкнул Круш и, выхватив оружие решительно зашагал к стаду коз.
Жители замерли в ужасе, увидев, как чужак режет горло ручному козленку. Над селением повисла тягучая тишина. Матери начали загонять детей по домам, а мужчины столпились на почтительном расстоянии вокруг гостей и с недоумением и отвращением смотрели, как те разделывают тушку.
- Чего они, ни разу не видели, как козлятину готовят? - вполголоса спросил Круш, косясь на толпу.
- Не знаю, что на уме у этих фруктоедов, будьте наготове, ребята - тоже тихо произнес предводитель, беря в руки ружье.
В здешнем воздухе появился совершенно новый запах- аромат жареного мяса. Жители завороженно втягивали его носами и тихо переговаривались, издавая много тревожных, цокающих звуков, но к трапезничающим не приближались. Салли угрюмо сидел в стороне, отказавшись от козлятины.
Переночевав в гостевой хижине, чужаки спустились к ручью и начали умываться.
- Тредор, а ручей-то здесь может быть подходящий - произнес Снопт, зачерпнув рукой горсть песка.
- Надо взять пробу - ответил Тредор, внимательно рассматривая дно - Салли, тащи сюда лоток.
Юноша нехотя ушел за снаряжением и вернулся с толпой местных, которым было интересно, что опять затеяли пришельцы. Круш, как самый опытный золотоискатель, начал промывать песок и тут же на дне лотка нашел мелкие желтые крупицы. Гости оживились. Тредор схватил второй лоток и тоже принялся за дело. Салли, притащил все необходимое снаряжение и присел на берегу, ожидая дальнейших указаний. Босоногие дети резвились в воде возле гостей, опасливо пытаясь рассмотреть что те делают.
Снопт черпанул рукой песок и громко завопил от восторга, распугав детвору. Он держал в руке тяжелый, большой самородок.
- Черт возьми, парни, вы гляньте, камень на грамм триста потянет!
- Дай сюда! - недоверчивый Круш взял находку и тщательно рассмотрел ее со всех сторон.
- Давайте-ка все за работу! – воскликнул он – Пару дней промывки и мы – миллионеры!
Чужаки усердно принялись копошиться в речке, то и дело восторженно вскрикивая. Вернулись в деревню они только к вечеру, уставшие, голодные, но с сияющими лицами. Поужинали местной стряпней, так как сил готовить мясо ни у кого не было.
Через три дня они набили золотым песком и самородками все свои мешки и стали готовиться в обратный путь. Салли с каждым днем все больше мрачнел и почти не разговаривал со своими компаньонами и все больше проводил свободное время с детворой, пытаясь понять их язык и научиться играть в их игры.
- Может, бросим его здесь, а, Тредор? – спросил как-то Круш – Зачем ему золото? Этого слюнтяя обчистят в первый же день в городе, еще и выведают, где он его взял.
- Не будь дураком, Круш! Кто потащит мешки? У этих первобытных придурков нет ни ослов, ни мулов, ни захудалой лошаденки! - проворчал Тредор, хмуро оглядывая окрестности - А вопрос с Салли я решу, когда выберемся отсюда.
Круш и Снопт притащили большой чан с забродившими фруктами, которые они заготовили заранее, чтобы сделать себе пойло. Чужаки принялись разливать его по чашкам и пить, празднуя свою удачу.
- Снопт, поймаешь завтра с Салли всех коз и свяжешь их! – скомандовал Тредор – нам еще искать тропу с этих мест, так что нужно изрядное количество жратвы.
Салли слышал слова вожака. Он отказался от вина и сидел в сторонке, осторожно наблюдая за своими спутниками.
Подпивший Круш сальным взглядом вперился в женщин, сидевших возле хижин.
- Слушайте, парни, а почему бы нам не оприходовать этих местных бабенок? Думаю, им понравятся настоящие мужики!
- Я уверен в этом, старина! У этих певунов поди и яйца с горошину, и хрен со стручок! – поддержал Круша разомлевший Тредор.
Снопт громко расхохотался от этого сравнения, но отказался от затеи долговязого.
- Я, пожалуй, воздержусь, парни. Не люблю, когда не взаимно с женщинами, дождусь встречи со своей Лоззи – произнес он, посмеиваясь.
- Тогда держи ружье, если начнется суматоха пали в воздух, а если эти певуны начнут показывать свои яйца - стреляй прямо в них! – сказал Тредор, отдавая ружье и патронаж – а мы с Крушем сейчас повеселимся!
Салли не было в этот момент рядом с чужаками. Он сидел среди громкой толпы полюбивших его детишек и, показывая на окружающие предметы пальцем, спрашивал их названия. Дети хором ему кричали странные певучие слова, а их прилежный ученик их тут же повторял с искажениями, что вызывало у всех всплески хохота и веселья. Но вдруг он услышал, как на другом краю селения, где сидела троица, пронзительные крики женщин, похожие на шум растревоженных птиц. Салли рванул со всех ног туда и увидел, как Тредор и Круш тащат в кусты двух молодых девушек. Жители сгрудились рядом в беспокойную толпу, крича и воздевая руки к небу, но не мешали чужаками делать свое грязное дело. Снопт стоял рядом с ружьем наготове.
Салли подбежал к толпе и хотел было броситься в кусты, но Снопт преградил ему путь и толкнул прикладом в грудь юноше, так, что у того перехватило дыхание и померкло в глазах.
- А ну пошел отсюда, молокосос! Иди гуляй с голопузами! – заорал толстяк и оттолкнул Салли в толпу селян.
Бедняга принялся тут же с жаром уговаривать мужчин, чтобы те всем скопом бросились на эту мерзкую троицу и хорошенько побили их, но местные, к его удивлению и досаде, лишь топтались на месте и кричали, задрав головы и руки вверх, словно прося помощи у кого-то то ли на небе, то ли на верхушках деревьев, но им никто так и не помог.
Вино, накопившаяся усталость и горный воздух свалили гостей в крепкий, беспробудный сон. Дождавшись, когда все трое угомонятся и уснут, Салли аккуратно и бесшумно взял ружье, лежащее возле Тредора и спрятал его в кустах. Затем он с трудом уговорил местных увести оставшихся коз в пещеру, которую ему показали ребятишки. Еще он пытался сказать всем жителям, что бы они не выходили утром из хижин.
Первым проснулся Снопт. Он не стал будить своих компаньонов, а сразу же пошел искать коз. Вторым очнулся ото сна Тредор. Привычным движением правой руки он хотел ощупать ружье, но вместо него поднял палку, подсунутую ночью Салли.
- Круш, черт возьми, проснись! Где ружье?! – заорал вожак, пиная спящего товарища. Тут он увидел возвращающегося Снопта.
- Снопт, ты брал ружье?! – прорычал вожак.
- Тредор, я же вчера еще его вернул! Ты забыл спьяну? – проворчал толстый – Я не смог найти ни одной козы, похоже эти горлопаны их запрятали ночью.
Тут на пороге в хижину, где спали чужаки, возник Салли с ружьем наперевес.
- Салли, какого дьявола ты взял мой ствол! – проревел Тредор и тут же заткнулся, так как юноша вскинул на него ружье и щелкнул предохранителем.
- Салли, парень, дорогой, ты чего это? В своем уме ты? Отдай ружье и все обсудим! – скороговоркой зачастил Тредор, выставив вперед руки.
- Давайте прогуляемся к реке, ребята – глухо произнес Салли, поводя дулом по всей троице – у меня к вам есть разговор.
Мужчины с поднятыми руками побрели к ручью. Юноша шел сзади в пяти метрах от них, держа ружье наготове. Местные смотрели на эту процессию, нерешительно топчась на месте. Салли крикнул на их языке, чтобы они оставались в деревне.
- Смотри-ка, уже успел их чириканье освоить, грамотей сопливый – зло прошипел Круш.
- Ничего он нам не сделает: кишка тонка, я его уговорю – зашептал Снопт в спину Тредору.
- Заткнулись все, идем молча! – прикрикнул Салли.
Чужаки пришли к порядком истоптанному берегу ручья, где они недавно мыли золото.
- Салли, сынок, не дури. Дай нам уйти, сам оставайся здесь, если хочешь. Мы не станем забирать коз, уйдем и больше никогда сюда не вернемся – вкрадчиво заговорил Тредор, смотря юноше прямо в глаза и мелкими шагами приближаясь к нему.
- Стой на месте, Тредор, я тебе не верю! – закричал Салли, всхлипывая – Вы вернетесь и за вами придут такие же жадные уроды и уничтожат тут все! – по его щекам покатились крупные слезы, он зарыдал, дергая плечами и ствол в руках
заходил вверх-вниз.
Тут из деревни набежала толпа детишек: они улизнули от взрослых, чтобы посмотреть, как Салли будет играть на странном инструменте чужаков. Они окружили юношу и, увидев заплаканное лицо, стали утешать его, напевая те песенки, что пели матери, когда их дети плакали.
Тут Салли окончательно понял, что не сможет убить своих компаньонов и, упав на колени, стал стучать ружьем об землю, пытаясь его сломать. Тредор в два прыжка оказался рядом с ним, раскидал ребятню по сторонам[l1] и, вырвав ружье из рук юноши, со всей силы ударил его прикладом в голову. Салли упал лицом в песок. Кровь струйкой начала сочиться из проломленной головы. Но чужаку этого показалось мало и он выстрелил в неподвижное тело юноши. Успевшие прийти к этому моменту жители, услышав выстрел, распластались ниц перед чужаками, ибо услышали божественный инструмент, сыгравший гром среди ясного неба.
- Во как испугались твоего ружьишка, Тредор – промолвил удивленный реакцией жителей Снопт.
- Пошли отсюда! – скомандовал Тредор – Круш, набери воды, Снопт, найди уже этих чертовых коз!
Чужаки ушли. А жители окружили тело Салли и затянули свою самую грустную песню. Песнь о преждевременно умерших.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/