– Подъём! Подъём, сонная курочка! Петушки давно прокукарекали! – будила Соня подружку, раскручивая на ходу бигуди.
– Отвянь, – отмахнулась заспанная девушка.
– Э... нет, голуба! – Соня стащила с подруги одеяло.
– В воскресенье хотя бы дала в постельки понежиться, – прогудела та, укрывшись вновь уже с головой.
– Привет! Сама предложила проснуться пораньше, обещала, прямо с утра пойдём искать квартиру. Разве не надоело нытье хозяйки?
Усилие девушки разбивалось о бездушный узор на одеяле.
– Хорошо, дрыхни, если так необходимо, – сдалась Софья.
Но тут подруга, энергичным движением откинув одеяло и поджав под себя ноги, уселась на кровати, замерев в задумчивости. Соня, делая вид, что ничего не замечает, расчесывала волосы. Юля продолжала сверлить пространственным взглядом воздушную точку. Дело в том, что Соня ждать могла, время – нет.
– Юля... – позвала Соня, помахав перед лицом подруги рукой.
Ту словно включили в розетку: девушка оживилась, в глазах сверкнул таинственный огонёк. «У... кажется подруга удивить меня собралась», – догадалась Соня, собираясь возразить, но не успела открыть рта, как Юля ухватила за руку.
– Каа-коо-й сон видела…
Соня, услышав избитую фразу, высвободила руку и отошла к шкафу.
– Нашла чем прихвастнуть! Они тебя и средь дня преследуют. Что за привычка смаковать глупости полдня! Мне тоже что-то снится, я же не очумеваю. Поспеши, уйду одна, – Соня надела тёплую кофточку.
– Хочешь испортить настроение? Не выйдет! Не имею представления, что тебе видится, но мне такое впервые приснилось. К тому же, как известно, мою милость природа балует вещими снами...
– Да ну! Как это я до сих пор не в курсе! – рассмеялась Соня.
– Напрасно иронизируешь, не прокатит. Помнишь, сон предсказал оценку на экзамене? Мне никто не верил. А я сдала и отлично! И не трудись убеждать в простом совпадении, – отрезала Юля.
– Ладно, если и мысли угадываешь, то выкладывай чудо сон! Учти, времени в обрез, и чай не пили, – смирилась Соня с неизбежностью.
– Не поверишь! – приступила Юля к повествованию. – Значит воскресенье. Тепло. Таял снег. Я в куртке белой. Прохожу мимо Зелёного Рынка. Вижу на рекламном щите потрёпанные обрывки, одно объявление новехонькое на лощеной бумаге, шикарной... Думаю, кто на дороговизну разорился? Ради интереса прочла. Представляешь, в миг доперла, как подфартило! Чухнула туда. Бумажку предварительно в карман. Чего думаю, всем подряд пялиться! Только нервы сожрала дорога: села не на тот автобус, затем нужный поломался, другого ждала минут двадцать, плелась по слякоти, притопала вообще никакая. Там дедок-домовичок сухонький с редкой бородёнкой встретил. Комната супер, бери и вселяйся! Но малюсенькая заковырка получилась, пол у горе-хозяина не доделан, перестилал видите ли. Справляюсь, зачем мол, объявление давали? Люди зря ходят. Сама трясусь, ноги мокрые, закоченела... Он мне: до базара хаживал и прицепил по случаю. Значит, он куда-то там чапал, я глупая до нитки промокшая. И всё зря! Он просёк, что задний ход включаю и говорит:
– Ты, дочка, не серчай, погодь денёк – другой, там зараз с вещичками и перебирайся. Я уж расстараюсь!
Так вежливо беззубым ртом улыбается, добавляя, что печку будет топить сам, когда я скажу, чтоб значит не мешать. Подкупил старый услужливостью. Прикинула: плату просит мизерную, комната с отдельным входом, главное… ни за что не поверишь. Угадай, кто сосед? Вот именно... Димасик мой!
Юлю охватил восторг, точно от реальных событий она набросилась с поцелуями. Софья настороженно отстранилась, желая прояснить, переезжать она одна собиралась?
Юля вновь затараторила:
– Как представлю, что он живёт забор в забор, от одной мысли и завожусь! Прикинь, как мимо окон продефилирую – слезу пускать станет, я гордая и красивая! Каждое утро с ним в одном автобусе до института и обратно. Ух! аж дух захватывает. Я готова жить и без пола!
Впрочем, о сне. Стою, значит. Жду. Смотрю, дедок куда-то запропастился, словно сквозь землю просочился. Решила к будущему жилью присмотреться, размечталась, как Димуля в окошко вечером постучит, – и Юля прикрыла глаза.
Соня подумала: «Наверно, стук слышит!» и толкнула подругу в бок.
– Заглядываю в комнату, – продолжала Юля: – Вижу, пол готов. В углу кровать прилепилась. И восседает на ней дама, алмаз чистой воды! Красотищи неописуемой! В красном. Волосы и те багровые, мелкими язычками огня сверкают, развеваясь над головой, точно на ветру. Стены ожили оранжевыми красками, и блики невидимого костра заплясали. Понимаю, чудо из чудес от бабы этой исходит...
Вдруг злом повеяло. Соображаю, дёргать оттуда надо. Ноги в пол вросли. Глаз оторвать от невиданной красы не в силах. Женщина изящным пальчиком манит, зовёт взглядом недобрым. У меня по коже мороз и пополз.
– Сю-да иии-дии-шь, – зашипела она.
Куда там! Остолбенела я, подойти жуть хочется. Страх-то пересилила… и к ней! Откуда ни возьмись, дедок вылез. Огненная ведьма почему-то при его появлении затряслась в хохоте, таять начала. Поверь, я ощутила, как волосы зашевелились на голове. До того испугалась! Старик меня от миража успел оттянуть. Всё же гадина изловчилась и лизнула огненным языком куртку. Нутро моё закипело невыносимым жаром, ужас сдавил сердце. Я от пекла и боли пробудилась.
– Она проснулась... ну даешь! Я тебя больше часа трясла. Жарко ей! Так солнечный луч играл на щеке, вот и припекло. За окном с утра парит. Так что шустро! Я уже одета.
– Тебе хорошо, ты не горела.
Соня, услышав плаксивый голосок, улыбнулась:
– Чудачка, и сон твой на ладони. Одним словом, спать надо меньше.
– Если такая всезнайка, разгадай!
– Запросто! Ведьма эта – олицетворение нездоровой страсти к суслику Димону. Ты, заспанная мордашка, сохнешь почем зря. То и гляди, глупость отчубучишь! – слетела с языка подруги необдуманная фраза, но сумевшая укрепиться в энергии Юлиного будущего.
– По-моему, разгадка неудачная, – отшутилась Юля, чмокнув Соню в щёку поспешила из комнаты.
– Что ж, поищи лучше!
– Сонечка, будь другом чай направь! – отозвалась подружка.
С завтраком девушки управились бойко, как и с последующими сборами, но домой вернулись поздно. Удача с поиском квартиры в этот день от них отвернулась.
* * *
Приближался праздник. Проблема с жилплощадью отодвинулась на второй план. Подруги порхали в заботах, предвкушая романтические приключения, которые вполне могли возникнуть на институтском вечере. Активность не пропадала даром: жизнь радовала, если бы не напоминания квартирной хозяйки, от которых девушкам приходилось на бегу всматриваться в скучающие на ветру листки объявлений.
…Субботний день возбуждал особым настроем: в институте отменили пару часов занятий, подруги решили, что одна метнется на базар, другая примется за приготовление обеда, а вечером где-нибудь отдохнут.
Уже сумерки задвигали на окнах магические сине-сиреневые шторы. Софья каялась, что не отправилась с Юлей, к тому же не терпелось поделиться новостью. Город засверкал электрическими огнями. Юля по-прежнему загадочно отсутствовала. Соня заволновалась.
Наконец, на веранде послышался треск подмёрзших льдинок, и открылась дверь.
– Нарисовалось, солнышко! Где носило, аль в гости забрела? – выпустила пар Софья, как только перед ней возникла улыбающаяся Юля.
– Почти в десятку угодила! – отпустила та на ходу, убегая на кухню, чтобы поставить сетку с продуктами.
– Садись кушать, и сюрприз ждёт!
– Не знаю, чем ты собралась изумить, что я ошеломлю… факт. Так что лучше ляг, то свалишься! Тепло сегодня... – завела Юля разговор и тут же сменила тему.
– Зубы не заговаривай, мой руки, еда давно остыла, хозяйка разогревать не позволит, сама знаешь.
– Поношенная кошелка в прошлом, – заявила Юля, вернувшись в комнату.
– Ты о чём? – изумилась Соня, чувствуя жжение в области желудка.
Такое с ней обычно происходило перед неприятными известиями. Потирая место боли, поёжилась. «Морозит, что ли?» – подумала она.
– Скажи, ты же не обидишься? – начала Юля издалека, присаживаясь за стол.
Соня непроизвольно сжалась, заметив во взгляде подруги поволоку вины.
– Продолжай... – с трудом выдавила она из себя.
– Помнишь сон с красной дамой?
Соня отлично помнила, но промолчала, подозрительно прищурившись. Юля опустила взгляд в тарелку.
– Так вот, я пережила его, за исключением огненного призрака. Жильё вполне устроило, въеду через пару дней. Представляешь, там действительно не готов пол.
– И что, суслик в соседях?
– С чего ради ты его так называешь?
– Оттого, что всё загрызает, хотя речь не об этом. Будешь нарезать под окнами круги?
– Что он тебе сделал? – обиделась Юля, чувствуя рвущуюся из подруги ревность, полагая, что у той любовь не ранила волю и ей сложно судить о чувствах других.
– Нам же неудобно добираться до института! – попыталась Соня сменить тактику.
Она вспомнила о находке и бросилась к сумке, отыскав белый обрывок бумаги.
– Кстати, я тоже на квартиру наткнулась, рядом с первым корпусом, удобно, ты поспишь подольше, – но её воодушевление проходило мимо ушей подруги.
– Что в тарелку упёрлась, или от счастья отупела?
Соня принялась расхаживать по комнате. Юля тихо сопела…
– Ну, дорогая, я с тобой на край света не покачу!!! – взорвалась Соня.
– Может к лучшему, что и ты что-то нашла, – неуверенно проговорила Юля, – то мне не по себе, я же переезжать одна намериваюсь. Пожалуйста, не думай, будто я тебя предала.
– Спасибо, что уважила размышлением...
– Знала, ты рассердишься.
– По-твоему, я радоваться должна?! Ну и ну... Переметнулась к недоумку, наглому кобелю! Але… глаза шире раскрой!
Юля слушала возмущение и думала: «Зачем зря напрягаться. Неужели не ясно, я не в силах ничего с собой поделать, и до безумия хочется прирасти к любимому». И девушка приняла сон за магическую подсказку судьбы на сближение с Дмитрием.
– Мы прожили бок о бок восемнадцать лет, в результате тебя банально замещают типичным болванчиком, – продолжала Соня, – глупая ты, Юлька! Всем известно, он Зинку с третьего курса охмуряет! До этого с Клавкой с филфака кашу варил. С тобой раз в киношку смотался, на этом влечение иссякло. И то, билет в кино сама сунула. Правильно, что с переспелой деревенской простушки взять, то ли дело городские малолетки: на всё готовые. Неужто у тебя крышу бесповоротно свинтило? – резали Юлин слух обиженные нотки.
– Откуда тебе знать, на что я согласна?
Соня удивленно вскинула брови:
– Никак, с лёгкостью в его постель нырнешь? А… в свою позовёшь…
– Соня, не перебарщивай и не кипятись впустую, у нас через два месяца защита, там распределение и отчалим в разные части света, замуж повыходим. Да, нам повезло, мы родились в один день в одном роддоме и прожили по великой случайности соседями. Неужели собираешься вовек не разлучаться? Смешно ведь! Потом видимся на занятиях, неужели поссоримся из-за глупости?
– Именно! Из-за смехотворного ухажера по углам разбежимся! – выплеснувшись, Соня устало присела на кровать.
Её чувства негодовали. Она пыталась сдерживаться и ждала, что подруга подойдёт, нежно обнимет и скажет:
– Не плачь, мы навсегда вместе!
Но Юля будто окаменела. Сонино сердце захолодело, словно уже лишилось близости родного человека. Она смотрела на подружку, находящуюся на расстоянии двух шагов, и казалось, что видит призрак: пожелай дотронуться до него, рука скользнёт насквозь. Тоскливое ощущение натолкнуло на мысль о давнем сне. Соня допускала, чтобы она ни сказала, предупреждения растолкуются попыткой отстранения переезда, и всё же насмелилась:
– Ты сон свой вспомни, прежде чем бычиться.
Юля нахмурилась.
– Не надо смотреть на меня, ровно я с Марса свалилась. Сама утверждала, он вещий. Пойми, я пытаюсь остеречь! Вдруг впишется в реале вторая половина – про огненную опасность? Прошу. Подумай, прежде чем ножкой топать...
– Я полагала, ты прибегнешь к шантажу. Пустое всё, я задаток внесла. Давай спать, – оборвала Юля, торопливо раздевшись юркнула в постель.
– Что ж, каждый вправе портить себе жизнь, зная, что любовь острее бритвы. Трать здоровье и деньги на автобусы. Их там два? Молчишь! Хорошо, унижайся, ради Бога! Вон… аппетит уже пропал, толи ждёт пустоголовую чурочку, – вздохнула Соня, глядя на нетронутую еду, – но почему бабы-самки! Нет... я не скачусь к полоумию, ни за что не влюблюсь в мужика!
– Как знаешь, свет гаси, – резанула Юля.
Соня обречённо развела руками и щёлкнула выключателем.
Как только тёмная благодать распространила покой, Юля предалась размышлению. Разум и эмоции спорили между собой: жалость к Софье и сверлящая совесть рвались наружу, любовный запал подавлял благоразумие. Хотелось думать о Дмитрии, разговаривать о нём, дышать им. Она отказалась бы от всего на свете ради его благосклонности. Воображение рисовало в воздухе облик любимого. Чётко видимая картинка милых черт как бы ожила и влекла, заставляя часто биться сердечко. Пылкие губы улыбались, тянулись прикоснуться к её губам. И если бы Юля не боялась скрипа кровати, непременно бы припала к ним. А так лежала, наслаждаясь навеянным запахом миндаля от его сигарет, и млела, как тогда в кинотеатре, где он держал её руку. В его зеленоватых глазах мерцали отблески от экрана. Она украдкой заглядывала ему в лицо и полностью отходила от реальности, не чувствуя себя. Когда нахлынувшее наваждение исчезло, Юля загрустила и решила: «Перееду!»
Не спала и Соня… вспоминала прошлое, намериваясь позвонить Юлиной маме и пожаловаться, но передумала, успокоив себя: «Что в самом деле, пусть катится, ей же хуже!»
* * *
Вскоре Юля украшала новое жилище, замирая от малейшего шороха за окном, представляя, что вот-вот задрожит стекло от прикосновения Дмитрия. Но судьба словно рассердилась на девичью настырность и навязала собственные порядки, отправив беду вместо любимого. Может он, её милый, и приходил, но об этом ведали безгласные стены комнаты.
По институту поползли слухи, будто Юля отважилась расстаться с жизнью. Одни сочувственно шептали, что бедняжка не сумела выдержать горечи неразделённой любви. Другие – осуждали несдержанную натуру. Отыскались и обвинители, утверждая, что заслонку в трубе намеренно задвинули, мол злодею, мечтавшему освободиться от назойливой воздыхательницы и ходить-то далеко не надо было. Во всех случаях несостоявшаяся смерть девушки, благодаря старику-хозяину, почуявшему запах угарного газа от печи, будоражило людям воображение и всего лишь...
Страдания терзали лишь Софью. Проявляясь по ночам, они наваливались удушливой волной: ощущение душевного тепла из детства и холодное одиночество яви сплетались с мыслями о подлом предательстве, а в сознание вклинивались мучительные и одновременно сладкие видения, посещавшие Софью и раньше. В них она страстно ласкала Юлю, та же постанывала от удовольствия. Соня ругала себя за робость, что будь она решительней, возможно грёзы давно обратились в реальность, и девичья дружба переросла в нерушимую любовь. Софья обещала себе, что утром непременно забежит в больницу и признается Юле в чувствах, но рассвет навязывал ощущение стыдливости. Тогда захлестывала обида с ревностью, а разум внушал, никому ни о чём не рассказывать, и все желания сводись к одному… к острой бритве.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/