"50 тонн жести"

Кирилл Кудряшов

Скачано с www.кирилл-кудряшов.рф

 

Кате Песчанской, пока она еще Песчанская,

Вике Шаманиной, пока она еще Шаманина,

викиной маленькой фурианке по имени Алиса,
вместе с нами прошедшей лабиринт,

Посвящается.

 

 

- Если вы не боитесь темноты, значит у вас плохая фантазия!

- Да, это место мне фантазию очень здорово развило.

- Согласен. Вот вроде идешь по этим пустым коридорам, и умом-то понимаешь, что это всего лишь игра. Что ты в безопасности каждую секунду игрового процесса... А когда слышишь шаги за своей спиной, не оглянуться не можешь.

- Точно.

Когда перед ними впервые материализовался из темноты хранитель лабиринта, Вика не завизжала, она просто резко сдала назад, и вцепилась в Илью всеми конечностями. Всеми четырьмя. И поскольку хранитель время от времени прогуливался по своим владениям, то появляясь из темноты впереди, то гулко топая позади, расслабиться возможности не было. Создатели квеста мастерски нагнетали жуткую атмосферу. 

Вика остановилась, посветив тусклым красным фонариком на правую стену. Правую по ходу движения. Какой эта стена была относительно общего расположения лабиринта, они не знали, потеряв направление практически сразу, как только вошли в это огромное помещение.

- Скотч, - констатировала она, кивнув на черный крест на черной стене, высвеченный красным фонариком. Может случайно оставшийся после монтажа металлических конструкций, а может специальная пометка для сотрудников квеста. 

- Скотч, - согласился Илья, - в который раз мы уж мимо него проходим? Куда мы в прошлый раз на развилке за ним повернули?

- Направо.

- Давай налево, что ли?

- Налево мы поворачивали в позапрошлый раз, и вышли ко входу в лабиринт.

- Так ведь и когда повернули направо – тоже вышли ко входу.

- Да без разницы. Не стоять же здесь?

- Да, пожалуй...

Они повернули налево.

Где-то далеко раздался грохот металла. То ли закрывшаяся дверь, то ли удар стальной цепью по металлической стене, то ли просто удар рукой хранителя лабиринта, аниматора. Раньше следом за этим звуком обязательно раздавался визг наиболее впечатлительных девушек из команды. Сейчас никто не завизжал. То ли девчонки привыкли, то ли аниматор пытался напугать кого-то с более крепкой психикой, но не преуспел. А может и вообще кто-то из ребят с досады сам врезал по стене кулаком.

Досадно. Сколько они уже бродят здесь? Подходит ли к концу отпущенный создателями игры час или прошло всего минут двадцать? Телефоны остались в сумках. Сумки остались в камере хранения в фойе. На то он и квест, на него запрещено брать посторонние предметы. Войти в лабиринт игроки должны были только с выданными администратором крохотными фонариками.

Фонарик... Одно название, а не фонарик. Когда идешь по лабиринту, его тусклый свет позволяет выхватить из темноты разве что спину идущего впереди человека. Черную спину.

"Рекомендуем вам надеть темную, не маркую одежду" – гласили правила посещения квеста. Все и пришли в черном и сером. Чтобы полностью слиться с темнотой! В описании квеста говорилось, конечно, что игра будет вестись в полной темноте, но Илья, как выяснилось, не представлял, что такое по-настоящему полная темнота. Это когда света нет вообще! Вообще! От слова "совсем".

Не темнота ночных улиц – в ней есть свет окон и фонарей. Не темнота леса – в ней даже в самую пасмурную погоду из-за туч выглядывают звезды.

Темнота лабиринта. Полная темнота!

Услышишь шаги за спиной - непроизвольно оглянешься, чтобы узнать, кто это. Кто-то из своих, из команды, или к тебе подкрадывается аниматор, чтобы напугать тебя? На секунду собьешься с ритма шагов, повернешься обратно, и... И уже не видишь того, кто шел впереди тебя. Один шаг, и темнота поглощает его.

Темнота поглощает все. Время, шаги, звуки, людей...

Темнота казалась густой как кисель, и когда Илья шел первым, он всегда вытягивал вперед руку. То ли чтобы не врезаться в стену, которая могла неожиданно возникнуть прямо перед тобой, то ли чтобы раздвигать этот черный мрак, давящий на плечи.

Однажды из-за поворота высунулась рука в черной перчатке и вцепилась в его запястье, от чего сердце Ильи на секунду остановилось. Рука тут же исчезла, и за поворотом никого не было. Аниматоры дружили с темнотой, аниматоры умели растворяться в ней!

Хороший квест. Очень хороший. Атмосферный. И музыка эта...

Откуда-то с потолка постоянно лилась музыка. То барабанный бой – не зовущий на битву, а намекающий, что тебя вот-вот принесут в жертву. То заунывные католические песнопения, то детская колыбельная, которая прекрасно подошла бы российскому римейку "Кошмара на улице Вязов". Впрочем, музыку он давно перестал слышать и воспринимать. Музыка стала фоном.

Темнота пожрала даже музыку.

- Решетка, - констатировала очевидное Вика.

Они снова вышли ко входу. Здесь хотелось постоять хоть немного. Втянуть в себя крошечный лучик света, просачивавшийся под дверью за стальной решеткой, преграждавшей путь к свободе. После абсолютной темноты лабиринта здесь даже дышалось чуточку легче.

Отсюда они начали игру.

10 человек. Не команда, просто 10 человек, многие из которых даже не были знакомы друг с другом. Так Аня решила отметить свой день рождения: собрав в одном месте близких друзей и коллег. Он даже имена-то не все запомнил. Встретились, постояли пять минут около входа, худо-бедно познакомились, и их затолкали в темноту.

Многие даже не знали, в чем именно будет заключаться квест. Особенно две Тани – девушки с аниной работы. Громкие, шумные, сразу наполнившие переходы криком и визгом. То ли они и в самом деле пугались каждой тени и каждого шороха, то ли просто не вышли из образа веселых блондинок, боящихся темноты...

Они все неправильно повели себя с самого начала.

- В лабиринте вы найдете указатели. Стрелки, ведущие к тайной комнате. В ней вы найдете указания на то, какие предметы вам предстоит найти в лабиринте, и как выбраться из него! – загробным голосом вещал в кромешной тьме администратор.

Все 10 человек и двинулись по стрелочкам к тайной комнате. С визгом, с криками, радостно пугаясь, и пугая друг друга. Собственно, за этим все они сюда и пришли, за впечатлениями и эмоциями. А надо было с самого начала разойтись веером по лабиринту, переговариваясь, обмениваясь информацией, не отходя друг от друга дальше, чем на пару метров.

Набросить на лабиринт живую сканирующую сеть. Считать его повороты, рисовать в голове его карту, сориентировать его по сторонам света и найти все скрытые ниши, в которых находились те самые предметы, собрав которые можно было бы открыть выход из этого жуткого помещения.

Но последние минут 20 они с Викой просто бесцельно бродили по лабиринту, время от времени наталкиваясь на других членов команды, да сталкиваясь с черными тенями хранителей. С аниматорами. Ориентировку в лабиринте Илья потерял полностью и безоговорочно. Найти он смог бы только ту пресловутую тайную комнату, да и то, ориентируясь по указателям. Даже те ниши, которые они уже отыскали и откуда забрали вожделенные артефакты, они нашли абсолютно случайно, просто гуляя, а не сканируя лабиринт, как должны были бы.

Ну и ладно. Все равно они пришли сюда не за победой, а за впечатлениями. Впечатлений нахватались, это да, но явно проиграли. Из 11 артефактов на данный момент найдено было только шесть, и где искать остальные пять, никто из команды не представлял. Так что, наверное, уже вот-вот включится свет, и администраторы дадут им направление на выход.

Наверное, отпущенный им час уже почти прошел.

Наверное.

Проклятая темнота.

"Я боюсь темноты и стоматологов. - А темноты-то почему? – А ты представляешь, сколько в этой темноте может прятаться стоматологов?"

До слуха Ильи донесся истошный женский визг, многократно отразившийся от металлических стен лабиринта, и долетевший до него уже на последнем дыхании, на излете. У женщин врожденный талант визжать, мужчина так не сможет никогда! И будь женщине хоть 5 лет, хоть около 30, как всем игрокам сегодняшнего квеста – тональность визга все равно одна, на грани ультразвука.

Илья улыбнулся собственным мыслям, подумав: а умеет ли визжать Вика? Она была не похожа на остальных, поэтому они и подружились. Веселая, озорная, ироничная и при всем этом простая. Про некоторых людей Илья говорил: "Они себя не ведут, они себя позиционируют!" Так вот: Вика себя вела. Тем и цепляла. Тем и была интересна. 

Поэтому они сразу и откололись от толпы, уйдя искать приключения в лабиринте вдвоем, чтоб без лишнего шума и суеты. Ну, еще и потому, что оба знали сегодняшнюю именинницу уже больше десяти лет, и оба периодически слышали от Ани рассказы друг о друге. Знакомые заочно они почему-то никогда не думали о том, чтобы познакомиться лично. 10 лет назад, быть может, даже ревновали друг к другу свою лучшую подругу. А последние несколько лет им обоим, погрязшим в работе и домашнем быту, вообще было как-то не до новых знакомств.

- Налево? – спросила Вика.

- Вперед, - кивнул Илья, имея в виду то же самое.

В лабиринте нет направлений. Здесь все относительно. Абсолютна и всевластна лишь темнота...

- Давай ты теперь первым? – предложила девушка.

- Первым, так первым.

Протиснувшись мимо спутницы по узкому проходу, Илья бодро зашагал вперед.

Что там говорится про правила выхода из лабиринтов? Следовать правилу левой руки? Прекрасный план, только здесь он не работает. Еще вдесятером, только войдя во тьму, они попытались поворачивать все время налево. В результате Коля, шедший первым, уткнулся в спину замыкающему Илье.

Иногда, проходя по местам, из которых они ушли совсем недавно, хотя на каждом перекрестке выбирали направление рандомно, Илья думал о том, а не движется ли вся эта жесть, постоянно меняя свою конструкцию. Не живой ли лабиринт?

- Есть тут кто живой? – раздался неподалеку мужской голос, словно подхвативший последнюю мысль в голове Ильи. Коля. Анин коллега с работы. Может журналист, может оператор – Илья не запомнил. Все они были для него просто телевизионщиками.

- Есть! – крикнул он в ответ.

- С какой ты стороны?

- Без понятия.

Здесь сложно даже идти на голос, звуки распространяются странно и непредсказуемо. Но они попытались, двинулись примерно туда, откуда звучал колин голос, и, спустя минуту, за очередным поворотом мелькнул тусклый свет красного фонарика.

Коля был жилист, долговяз, сверкал озорной улыбкой и держал в руке золотой кирпич. Псевдозолотой, естественно. Тот самый артефакт, коллекцию которых нужно было собрать, чтобы открыть дверь в тайной комнате. Дверь, ведущую наружу.

- Вот, в тайную комнату иду, - подкинув увесистую железку на ладони, сообщил он, - еще один нашли. А вы?

- А мы просто гуляем. 

- Просто гуляете? А кирпичи собирать?

- Если найдем в процессе прогулки – соберем.

Илья не стал упоминать, что два артефакта, лежавшие в тайной комнате, найдены как раз ими.

- А-а-а... – протянул Коля, и добавил, подпустив в голос двусмысленности, - ну, гуляйте!

И растворился во тьме.

Илья поймал смеющийся викин взгляд и улыбнулся ей. Она тоже поняла намек, и тоже посмеялась над ним. Ее, как и Илью, дома ждали. Она, как и Илья, не искала романтических приключений. А вот просто приключения и новые знакомства – совсем другое дело...

Несколькими минутами раньше Илья не успел додумать до конца мысль о том, чем именно Вика не похожа на остальных. Открытостью и искренностью! Именно это они и ощутили друг в друге в первые же минуты знакомства. Именно поэтому и потянулись друг к другу. Может быть они выйдут из лабиринта, и больше никогда не увидятся, ограничившись лишь смсками на день рождения. А может быть этот вечер станет началом прекрасной дружбы? Но в любом случае, этот вечер будет хорош сам по себе, и никто из них не думал том, чтобы закончить его в одной постели.

Вика закричала.

Крик хлестнул по ушам, заставив сердце забиться вдвое чаще, заставив Илью инстинктивно сделать шаг назад, прочь от источника звука и от того, что выдвинулось на них из темноты. Впрочем, оба они совладали со страхом одновременно: она перестала кричать, а он – снова сделал шаг вперед, схватив ее за плечи и потащив на себя, чтобы защитить, и прочь от того, что исторгла темнота.

У Коли хватило сил только на то, чтобы выйти к ним из очередного витка лабиринта, прижимая залитые кровью руки к разрезанному горлу, и упасть: сначала, лишившись сил – на колени, а потом, лишившись сознания – лицом вниз. Бесшумно. Беззвучно. Бессмысленно.

Шок от увиденного еще не прошел, когда из темноты вышла вторая фигура. Абсолютно черная, и потому казавшаяся продолжением темноты лабиринта, в жуткой белой маске с оскаленными клыками и сатанинскими рогами.

С ножом в руках.

С окровавленным ножом в руках.

На этот раз Вика не закричала, лишь шумно втянула воздух ртом, как будто все это время она не дышала, выплеснув из себя весь воздух в крике ужаса, но державший ее за плечи Илья почувствовал, как она напряглась всем телом. Напружинилась, собралась, перенесла вес тела на правую ногу. В прошлый раз, когда она испугалась, впервые увидев перед собой хранителя лабиринта, она вела себя совсем иначе.

Илья шагнул вперед, заслоняя девушку и выставив перед собой фонарик. Не ради того, чтобы показать себя героем перед ней. Куда больше в этом движении было желания не показать врагу свой страх.

Мозг Ильи лихорадочно работал, анализируя ситуацию.

Игры кончились. Коля мертв, это не вызывало сомнений. Не бывает таких реалистичных квестов, в которых аниматоры заранее договариваются с одним из игроков о том, что его так эффектно "убьют". Не станут с таким шутить, особенно разыгрывать такой спектакль перед девушкой – мало ли, вдруг она настолько впечатлительная, что прямо тут и упадет с инфарктом? И к тому же, Коля не играл. Он был телевизионщиком, а не артистом. Хью Джекман мог бы так сыграть смерть, Вуди Харрельсон мог бы, а Коля – не мог бы. Коля умер по-настоящему.

Коля умер. Его убил человек в жуткой маске, стоявший сейчас перед ними, поводя из стороны в сторону ножом. Он стоял как раз на том расстоянии, до которого добивали тусклые красные лучи фонариков. Сделает шаг назад – растворится в темноте. Сделает шаг вперед – его можно будет рассмотреть более подробно. Но аниматор не торопился нападать или убегать, он наслаждался произведенным эффектом.

А может, примерялся, чтобы напасть. Оценивал, справится ли он с двоими?

Илья смотрел на аниматора, стараясь унять бешено колотящееся сердце и дышать ровно и размеренно, не выдавая своего страха. Бояться здесь нельзя. Бежать некуда! Побежишь в этом скоплении металлических стен – убьешься сам, без посторонней помощи. Бросаться на нож – еще глупее. Выжидать – вот единственное, что оставалось. Ждать первого хода противника.

Рядом с собой он ощутил движение: Вика обошла его, встав рядом. Не хрупкая девушка, прячущаяся за спиной мужчины, а напарник, союзник, помощник.

Той секунды, которую Илья потратил на то, чтобы посмотреть на Вику, аниматору хватило, чтобы сделать шаг назад. Илья успел уловить лишь алый блик на его ноже, и все, темнота поглотила его. Вот только куда он ушел? К выходу, сделав свое черное дело? Затаился за ближайшим поворотом, дожидаясь, когда они шагнут навстречу его ножу? Или...

Вика подумала о том же, потому что Илья ощутил прикосновение ее спины к своей. Она встала позади него, светя фонариком в противоположном направлении. Лабиринт полон поворотов и петель, правило левой руки здесь позволяет лишь ходить по кругу, так может быть, убийца сейчас подкрадывается к ним сзади, чтобы полоснуть ножом по горлу?

Спина к спине. Теперь по лабиринту они будут передвигаться только так, чувствуя лопатки друг друга.

- Надо проверить пульс, - сказал Илья.

Шаг вперед, ощутить викину спину, снова шаг вперед, снова спина к спине. Опуститься на корточки. Побороть страх. Побороть отвращение. Констатировать очевидное...

- Мертв.

Никаких слёз над трупом, никаких истерик, никаких "На его месте мог бы быть я". Мог бы, но не оказался. Так сложились обстоятельства, что на убийцу первым наткнулся Коля, а не он или Вика. Или все дело в том, что они шли вдвоем, и аниматор побоялся наброситься сразу на двоих, пусть одна из них и девушка?

Непростая девушка, как выяснилось.

- Ты каким видом спорта занималась? – спросил Илья.

- Дзюдо, - донеслось из-за спины.

- Профессионально?

- Медалей не завоевывала, но гопота меня с детства стороной обходила. А ты?

- Что я?

- Ты какой борьбой занимался?

- Никакой.

- Странно, - после непродолжительной паузы ответила Вика, - ты так уверенно держался, как будто не боялся ножа.

- Нужно быть дебилом, чтобы не бояться ножа. Просто... От того, что я держался бы неуверенно, кому бы лучше стало?

- Логично, черт возьми. Что делаем?

А в самом деле, что? Перед ними – тело Коли. Сколько еще человек из их команды живы, а сколько мертвы? Довольствовался ли убийца кровью одной жертвы или ему нужны все, и он будет вести свою охоту до самого конца, пока не перережет всех? На самом деле из всей команды Илью волновали только два человека: Аня, из-за которой он здесь и оказался, и Вика, стоявшая сейчас за его спиной. Аня – это 13 лет крепкой и искренней дружбы. Вика – это симпатия с первой секунды. А остальные... Он не знал их, как бы цинично это не звучало, и не собирался оплакивать никого из них. И конкретно сейчас он чувствовал страх за свою жизнь, ответственность за викину, беспокойство за анину, но ни капли скорби по убитому Коле.

Не до скорби сейчас.

- Ко входу! – скомандовал Илья. – Позовем на помощь!

Из-под двери, ведшей в лабиринт, пробивалась тоненькая полоска света. За дверью – администратор. С такого расстояния они, наверное, смогут до него докричаться.

- Заодно, может быть, найдем кого-то еще.

Они говорили вполголоса. Никто не закричал "Э-ге-гей, ребята, идите сюда!" Они оба понимали, кто придет на этот крик с большей вероятностью, чем их друзья.

Шаг, толчок спины в спину, снова шаг, снова толчок. Сделав шагов пятнадцать, Илья остановился у первого же ответвления лабиринта. Стрелка, ведущая в центральную комнату лабиринта, единственную комнату с освещением, указывала направо. Значит ко входу – налево, против направления стрелки. Но как же страшно было повернуть в темноту, не зная, шагнешь ты в пустоту, или напорешься на нож.

- Держи ладонь на уровне глаз, - негромко посоветовала Вика.

Эта фраза показалась Илье смутно знакомой.

- Почему?

- Ты видел, какой у него нож?

- Большой! – зло ответил Илья.

- Ты вообще готовить умеешь?

- Пельмени. Яичницу. Причем тут это?

- Понятно. У него шеф-нож. Кухонный. Понимаешь?

Илья кивнул, забыв, что в темноте Вика его не видит. Поднял согнутую в локте левую руку вертикально, как прилежный ученик за партой, просящийся к доске, и шагнул налево, в темноту, оставляя правый отнорок лабиринта на Вику. Успеет ли она среагировать? Сможет ли перехватить руку убийцы и, используя какой-нибудь прием из дзюдо, уложить нападающего на пол? Что-то подсказывало ему, что сумеет. То, как бесстрашно Вика держалась в экстремальной ситуации, располагало к тому, чтобы доверить ей спину.

Похоже, и сама она думала о том же. В лабиринте не было направлений, и хоть с его точки зрения Илья шел впереди, в некотором роде он прикрывал спину Вике.

За поворотом никого не было. За спиной, кажется, тоже. Илья с трудом подавил в себе желание обернуться, чтобы посветить фонариком туда, куда был направлен и викин фонарь. Нельзя. Нельзя отвлекаться ни на секунду. Может быть, убийца стоит впереди, в нескольких шагах от него, не выдавая себя ничем, не издавая ни звука, не включая свой фонарик, который у него наверняка есть. Стоит и ждет, когда Илья повернется в противоположную сторону. Всего на секунду, но эту секунду он использует по максимуму. В темноте секунда значит многое! Секунда требуется тебе на то, чтобы сфокусировать зрение, еще секунда – на то, чтобы осознать, что движется на тебя. А сколько времени нужно, чтобы полоснуть ножом по горлу? Та же секунда.

Секунда на то, чтобы нанести удар, минута – на то, чтобы человек с рассеченной сонной артерией потерял достаточно крови, чтобы не быть способным к сопротивлению.

Кухонный нож... Илья не слишком хорошо разбирался в домашней утвари, и вряд ли отличил бы шеф-нож от слайсера, но он, как и всякий мужчина, имел кое-какое представление о стали и холодном оружии. И имевшихся знаний было достаточно, чтобы понять: кухонный нож – плохое оружие. Плохое не для них. Для того, кто им пользуется.

Боевой нож – это твердая и толстая сталь и, как правило, остриё, которого кухонные ножи могут быть лишены. Убивать им удобнее колющими ударами, нежели режущими. Нож всаживают в тело, а затем, если получится, проворачивают в ране. Резаные раны – не для ножа. Ждать, пока жертва истечет кровью, если полоснуть ей, скажем, по запястью – слишком долго. Подготовленный противник за это время успеет сам всадить тебе в сердце нож или свернуть шею, а уже потом озаботиться проблемой остановки кровотечения. И даже если он умрет от потери крови – тебя это волновать уже не будет.

Боевой нож должен быть способен преодолеть сопротивление одежды и кожи, должен без вреда для себя скользнуть по ребрам, и обладать достаточной твердостью, чтобы не сломаться в ране, оставив своему хозяину лишь рукоять.

Кухонный нож – тонок и остр. Значительно острее боевого, благодаря меньшему углу заточки, но создан для работы по мягким материалам. Соприкосновение с костью оставит на лезвии зазубрину, а если ткнуть ножом в твердый предмет, то его вообще достаточно легко можно сломать.

Ткни им ребра – он скользнет по ним, если вообще не обломится. Кончик ножа недостаточно остр, чтобы легко входить в тело, и скорее всего он очень сильно отклонится при колющем ударе, причинив противнику боль, но не убив его, не выведя из боя. Наверное, матерый, хорошо подготовленный убийца, способен всадить между ребер даже кухонный нож. Наверное. Потому что для точных ударов в сердце существуют кортики, а вовсе не такие огромные ножи, как тот, с которым в лабиринт пришел убивший Колю.

Единственное преимущество кухонного ножа перед боевым – острота лезвия. Угол заточки кухонного ножа – 15 градусов, боевого – 25. Чем острее угол, тем острее нож, но тем легче он тупится от контакта с твердыми предметами. Отлично заточенный кухонный нож рассечет кожу, сосуды и сухожилия шеи одним движением, даже силу прикладывать не придется.

Ладонь на уровне глаз. Как у Гастона Леру, вот только обитатель подполья Парижской Оперы был мастером в накидывании на шею петли. Против ножа рука – не лучшее средство защиты, одно движение – и он получит глубокую резаную рану запястья или предплечья, может быть, будет рассечена вена, или нож просто снесет кусок плоти, также вызвав сильное кровотечение. Может быть, кровотечение убьет его. Может быть. А если нож полоснет по шее, это убьет его гарантированно, безо всяких "может быть".

Ладонь на уровне глаз, как в "Призраке оперы", и спина к спине, как в голливудском боевике. Кажется, был даже фильм с точно таким же названием.

Спина к спине, потому что если убийца зайдет сзади, спасения точно не будет.

Под потолком снова заиграла жуткая колыбельная, от которой мороз побежал по коже, когда они только вошли в лабиринт, еще не зная, что здесь их ждет не игра, а смертельная опасность.

 

Тили-тили-бом

Закрой глаза скорее,

Кто-то ходит за окном,

И стучится в двери.

 

Спина к спине, шаг за шагом ко входу, к тонкому лучику света.

 

Тили-тили-бом.

Кричит ночная птица.

Он уже пробрался в дом.

К тем, кому не спится.

 

- Кому это может быть нужно? – негромко спросила Вика.

 

Он идет... Он уже близко...

 

Мысли Ильи бежали в том же направлении. Понять логику убийцы, понять его мотив... Может быть это станет дополнительным козырем в их игре?

 

Тили-тили-бом.

Ты слышишь, кто-то рядом?

Притаился за углом,

И пронзает взглядом.

 

- У Ани были враги? Кто-то, кто мог желать ей смерти?

- Нет.

 

Тили-тили-бом.

Все скроет ночь немая.

За тобой крадется он,

И вот-вот поймает.

 

Никто не знал точного состава команды, которая войдет сегодня в лабиринт. Аня пригласила десятка два друзей отметить таким образом ее день рождения, а согласились только 10 человек. Сам Илья до последнего момента не знал, будет ли он играть или приедет только на ужин в кафе, который планировался после прохождения лабиринта. 

 

Он идет... Он уже близко...

 

Никто не знал состава команды, даже сама команда. Даже сама виновница торжества. Если убийца пришел за кем-то конкретным, то он пришел за Аней, потому что только она гарантированно должна была оказаться сегодня в лабиринте. Только ее фамилия фигурировала в листе брони у администратора.

Но у Ани не было врагов. Илья знал ее 13 лет, и знал ее хорошо. Она – не подарок, временами – вредная, временами – капризная, но в остальном – чудесный человек. Кому она могла перейти дорогу? Кто мог заказать убийство доброй и светлой девушки?

Никто.

 

Тили-тили-бом.

Ты слышишь, кто-то рядом?

Притаился за углом,

И пронзает взглядом.

 

Да, она – журналист, замдиректора местного филиала одного федерального канала. Журналистов часто убивают... Но не таких, как Аня. Не тех, кто делает передачи о национальных кухнях, и берет интервью у представителей национальных диаспор своего города. У Ани в работе не было ни одного сюжета о политике или крупном бизнесе. Она не занималась журналистскими расследованиями, не копалась ни в чьем грязном белье.

Узбекская диаспора обиделась, что про киргизскую кухню передачу сделали, а про их – нет, и наняла киллера? Бред.

- Убийца пришел не за кем-то конкретным, - уверенно сказал Илья, - ему нужна была либо случайная жертва, либо...

- Либо все мы, - закончила за него Вика.

Колыбельная сменилась жутким хохотом какого-то маньяка. Металлические стены сменились стальной решеткой. Кажется, в этом лабиринте, действовало только одно правило: куда бы ты ни пошел, ты выйдешь ко входу.

Вот она, свобода, свет, жизнь и воздух. В нескольких шагах. Но за стальной решеткой и стальной же, по всей видимости, дверью.

- Ори ты, - сказал Илья. Ответа не услышал, но почувствовал, как спутница кивнула.

Они развернулись, все также спина к спине, но теперь Вика смотрела на решетку, а он – на раздваивающийся коридор лабиринта, держать который в поле зрения будет совсем не просто.

- Откройте! – закричала Вика, прижавшись к решетке. – Помогите нам!

Луч света под дверью манил и притягивал. Открыть бы хотя бы эту проклятую решетку, и в предбаннике лабиринта можно было бы дождаться помощи, отгородившись решеткой от темноты, а значит и крадущегося где-то в ней убийцы-аниматора. Но решетка стоит как влитая.

- Помогите! Здесь человек ранен! Откройте!

Илья мысленно согласился с Викой. Сидящий в фойе администратор, услышав "Помогите, за нами охотится человек с ножом", может решить, что его разыгрывают, или что один из членов команды просто слишком впечатлителен. Простое "Помогите" – вообще глас вопиющего в пустыне. "Здесь человек ранен" – это уже больше конкретики, а значит больше шансов получить помощь.

- Админ, твою мать! Открой, он истекает кровью!

Илья вспомнил совет, который давала его группе преподаватель в автошколе, касаемо действий в чрезвычайной ситуации.

"Если вы попали в аварию и серьезно ранены, или у вас на руках человек, истекающий кровью – никаких "Помогите кто-нибудь!" и "Вызовите уже скорую!" Только конкретика! Четкие указания, которые нужно давать конкретным людям, глядя им в глаза. Такова человеческая психология. Услышав "Вызовите кто-нибудь "скорую"!" каждый думает: "Это сделает кто-то другой". Никто не хочет брать на себя ответственность, никто не хочет марать руки кровью, накладывая жгут. Поймите правильно: дело не в том, что все люди подлецы и им наплевать на вашу жизнь. Просто они думают: вам поможет кто-то другой, а не они, ведь всегда есть кто-то еще! Поэтому ваши просьбы о помощи должны быть четкими и конкретными, иначе вы будете умирать под прицелом десятков камер мобильных телефонов. Рано или поздно найдется кто-то, кто вам поможет, но если у вас разорвана артерия, счет идет на секунды, и вам нельзя их терять!

"Вы, вызовите "скорую"! Вы, идите сюда, держите вот здесь, пережмите вот тут, вот сюда накладывайте шину!" И сохраняйте спокойствие, даже если у вас кость торчит из колена или локтя. Паника передается по воздуху. Паникуете вы – паникуют те, кто оказывает вам помощь."

- Бесполезно, - констатировала Вика.

- Вариант, что админ не слышит, исключен, - проговорил Илья больше чем для себя, чем для Вики.

- Да, стойка администратора прямо напротив входа. Музыка в фойе не играет. Он должен был меня слышать.

- Он мог банально выйти в туалет.

- Именно сейчас?

- Закон Мерфи никто не отменял. Он мог выйти в туалет, выйти покурить, надеть наушники и заиграться в любимую игрушку, или заслушаться музыкой на телефоне.

- Или он может быть мертв, - возразила Вика.

- А мы с тобой дураки, - вдруг понял Илья, - что нам говорили про досрочный выход из лабиринта?

- Черт, точно! – прокрутив в голове предигровой инструктаж от администратора, согласилась Вика. – Нам же четко сказали, если по какой-то причине вы решите выйти из игры – идите в тайную комнату, помашите в камеру и ждите... Вас выведут.

- Идем обратно.

Снова спина к спине, снова осторожные шаги и рука на уровне глаз.

Снова лихорадочно работающий мозг, анализирующий то, как простой квест мог превратиться в фильм ужасов?

Почему админ не выпустил их через входную дверь? Самый приятный для них вариант – не слышал, потому что отлучился или сидит в наушниках. Менее приятный – администратор тоже мертв. Самый неприятный – он сообщник убийцы.

Откуда-то из глубин лабиринта снова донесся истошный женский визг, который тут же оборвался. Еще кто-то нарвался на убийцу... Сколько людей из их команды еще осталось? В лабиринт вошло 10 человек: трое парней и семеро девушек. Достоверно они знают только о смерти Коли, все остальные еще спокойно могут гулять по этим 50 тоннам жести. Лабиринт огромен и запутан, может быть, они с Викой уже остались вдвоем, а, может быть, убийце достаточно было одной жертвы, и он уже убрался восвояси, обнаружив, что не все пугаются и спокойно дают перерезать себе горло?

Все упирается в мотивы убийцы.

Один ли он из аниматоров, работавших здесь, или же он – совершенно сторонний человек, облачившийся в черную мантию и жуткую маску?

Зачем ему нужны их жизни?

Версию, что они столкнулись с маньяком, Илья отмел сразу. Слишком просто, слишком по-голливудски. В жизни такого не бывает. Или бывает, но исчезающе редко. Да и если покопаться в истории зверских или серийных убийств – наверняка окажется, что большая их часть совершена не из садистских побуждений, а ради какой-то определенной выгоды. Месть, акция устрашения и так далее. Или умереть должна была одна конкретная жертва, а остальных убрали, чтобы замести следы. Чтобы замаскировать заказное убийство под работу маньяка.

Глупы те, кто считают, что всей войны мира начинались из-за религий. Религия всегда была лишь поводом. Причиной были, есть, и будут – деньги.

Вопрос в том, какую выгоду получит убийца, орудующий сейчас в лабиринте?

- Мы что-то слишком долго идем, - сказала Вика.

- Да, кажется, действительно долго. Наверное, где-то не туда свернули.

Стрелочки на стенах, указывающие на тайную комнату, были прекрасным подспорьем для желающих туда добраться, но располагались они на высоте вытянутой руки среднего человека, а не прямо перед глазами. Для того чтобы увидеть их в кромешной темноте, необходимо было направить фонарик вверх, а делать это Илья старался как можно реже, прекрасно понимая, чего ему может стоить потерянная секунда при встрече с убийцей. Да и стрелки были не на каждой развилке. Иногда стрелка указывала вперед в начале секции, которая заканчивалась проходами направо и налево. В обычной ситуации, сунувшись направо, пройдя пару секций и не обнаружив дальнейших намеков на направление, игроки просто возвращались обратно и шли налево, где спустя метров пять находили новую подсказку. Но двигаясь спина к спине и напряженно вглядываясь в темноту впереди себя, находить эти проклятые стрелочки было не так просто.

Илья видел указатели и шел по ним, но иногда на развилках случайным образом принимал решение повернуть, и снова шел, пока не находил стрелки. Вполне возможно, что они сделали уже несколько небольших кругов.

- Вон стрелка...

И в этот момент Илья споткнулся обо что-то, полетев вперед и, не удержав равновесия, рухнул на грязный пол, выронив фонарик.

Он заметался, пытаясь сориентироваться в темноте, и каждую секунду ожидая удара ногой, или ножом. Пнул что-то, оказавшееся мягким и податливым, ощутил теплые брызги у себя на лице, сумел нашарить фонарик, который, слава Богу, оказался достаточно прочным и не разбился, и рывком вскочил на ноги, готовясь бить любого, кто окажется к нему ближе полуметра. Бить, пинать, рвать ногтями и впиваться зубами в горло. Все, что угодно, чтобы выжить самому.

- Спокойно! – раздался рядом прерывистый голос Вики. – Илья, все хорошо!

Он сделал глубокий вдох, стараясь унять сердцебиение, и посветил фонариком по сторонам. Слева – никого. Справа – Вика, красное пятно фонарика которой поворачивалось то к нему, то в противоположную сторону, вглубь лабиринта.

Только удостоверившись, что рядом никого нет, он направил фонарик вниз, себе под ноги, чтобы посмотреть на то, обо что он запнулся.

- Кто это? – все также прерывисто спросила Вика. – Посмотри. Я не могу...

Лежащее на полу тело казалось серым пятном. В свете фонарика бледная, обескровленная кожа лица, казалась красной, а красная кровь на темном полу – черной. Крови было много, она хлюпала под ногами, и от этого звука Илью затошнило куда сильнее, чем от вида разрезанного горла.

Наклонившись над трупом, он почувствовал и запах. Тот самый пресловутый запах крови, так часто упоминаемый беллетристами. Сладковатый, отдающий железом и медью запах. Илья не чувствовал его, пока шел по коридору. Пол был залит кровью, а он почувствовал запах лишь наклонившись над телом. Странно. Почему-то в этот момент это показалось важным. Куда более важным, чем то, кто лежал перед ним.

Тело лежало лицом вниз. Борясь с подступающей тошнотой и не дыша, Илья перевернул его на спину и посветил фонариком в лицо.

- Я его не знаю.

- Уверен?

- Да, уверен.

Илья выпрямился, снова направив фонарик вглубь лабиринта. Рука дрожала, ноги требовали отдыха. Упереться спиной в металлическую стену, сползти по ней и сидеть, обняв собственные колени, несколько часов, пока не придет помощь. Хоть прямо здесь, рядом с трупом неизвестного парня, непонятно как оказавшегося в лабиринте вместе с ним.

Вот только помощь не успеет.

- Пойдем дальше? – шепотом предложила Вика.

- Подожди.

Снова набрав полную грудь воздуха и задержав дыхание, чтобы не чувствовать этого медного запаха, Илья склонился над погибшим, рассматривая его раны. Три раны на животе, изрезаны руки, кровоподтек на скуле и, наконец, фирменный стиль убийцы из лабиринта: перерезанное горло.

Тело было еще теплым.

Илья стремительно обернулся, ощутив движение у себя за спиной. Показалось. Никого.

Но в голове уже выстраивалась картинка: он падает с рассеченным горлом. Падает на еще теплое тело, заливая его своей горячей кровью.

Удержать в себе обед он не сумел.

- Прости, - сказал он, отплевываясь. Кислый запах рвоты полностью заглушил запах крови, но отвращения он вызывал гораздо больше.

- Ничего. Я сама едва сдерживаюсь.

- Пойдем.

Снова спина к спине. Илья чувствовал, как дрожит Вика, и знал, что она чувствует его дрожь. Слишком много смертей. Две – это слишком много. Чересчур много! А будут еще. Нужно смотреть не только вперед, нужно смотреть еще и под ноги, чтобы не споткнуться. Не наступить на кого-нибудь.

Наступить... Господи, это страшнее, чем просто увидеть мертвое тело. Страшнее, чем увидеть, как человек умирает. Наступить в темноте на холодеющую руку своей лучшей подруги... Страшнее этого – только наступить на ее бледное лицо, вдавив в широко распахнутые мертвые глаза пыль лабиринта.

- Это был аниматор, - сказал Илья, - убийца заставил его снять маску и мантию. Возможно, пырнул его ножом, чтобы заставить сделать это поскорее. А потом – перерезал горло. У него ссадина на лице. Возможно, они дрались...

- Понять бы, что это дает нам.

- Убийца – не аниматор, не сотрудник лабиринта.

- Он не знает лабиринт! – подхватила Вика.

- Именно!

- Но и мы его не знаем.

Илья остановился.

- Почему мы не подумали об этом раньше! – воскликнул он.

- О чем?

- Как убийца попал в лабиринт?

Вика молчала. Эта очевидная мысль, этот важный вопрос, почему-то не пришел им обоим в голову раньше. Они вошли, и за ними закрыли дверь, а затем задвинули решетку. Дверь в тайной комнате откроется, только если собрать все артефакты. Попасть в лабиринт можно с ведома администратора, как аниматоры, которых в какой-то момент тоже запустили в игру. Может быть раньше участников, может быть чуть позже... А можно просто войти. Как игрок...

- Думаешь, он один из нас?

- Это логично. Мы видели, как Колю убил человек в маске хранителя лабиринта, но это не хранитель, не аниматор. Он убил его и забрал себе маску и накидку.

- Но кто?

Илья сделал шаг вперед. Темнота давила на грудь, хотелось добраться, наконец до тайной комнаты, не только ради того, чтобы помахать руками в камеру, прося поскорее вывести их из этого кровавого ада, но еще и для того, чтобы вдохнуть воздух полной грудью. Втянуть в себя свет.

Вика двинулась за ним, все также спиной вперед, прижавшись лопатками к его спине.

- Не складывается, - сказала она спустя несколько шагов.

- Да, у меня тоже...

Договорить они не успели. Впереди мелькнул свет красного фонарика. Мелькнул и потух. Илья замер как вкопанный, Вика прижалась к нему спиной, но снова повела себя абсолютно правильно, не обернувшись, не задавая вопросов вроде "Что там?", а продолжая всматриваться в темноту в обратном направлении. Что бы ни происходило впереди, она продолжала контролировать свой сектор лабиринта, не паникуя и не совершая глупостей.

- Впереди кто-то есть... – прошептал Илья. - Погаси фонарик.

Он повернул головку своего фонарика, и тьма тут же подступила вплотную. Викин фонарь и без того был настолько тусклым, что не отбрасывал даже бликов от серых металлических стен, но по движению за спиной он понял, что Вика сделала то же самое.

Теперь они были частью темноты, полностью погрузившись в нее. Нырнув с головой.

Красный огонек мелькнул снова. Ближе. Еще ближе.

Красный фонарик. У аниматоров были чуть более мощные, чем у игроков, и не красные, а обычные, белые фонарики. Красный цвет, значит игрок, значит кто-то из команды.

Или убийца хочет, чтобы они так думали. Что мешало ему взять фонарик с тела Коли? Или с чьего-то еще? Сколько человек из десяти, вошедших в лабиринт, уже мертвы?

Илья втянул темноту в легкие и затаил дыхание. Пусть приблизится.

Темнота скрадывала расстояние. Сколько метров до крохотного красного пятна, то мечущегося по стенам, то пропадающего? Пять? Два? Проклятая темнота...

Вика зашевелилась за спиной. Не выдержала, обернулась... Илья чувствовал, как он привстала на цыпочки, выглядывая над его плечом, пытаясь понять, что же происходит.

Всхлип. Не за спиной, впереди. Оттуда, где двигалось красное пятно. Глубокий выдох дрожащими губами. Нет, не убийца, кто-то из девушек. И она напугана почти до истерики.

Илья включил фонарик, и в его тусклом свете фигура охнула и отступила на шаг.

- Стой! Это я, Илья.

- И Вика!

Силуэт сделал еще шаг назад.

- Да стой же ты! Кто это?

- Не подходи!

Женский голос. Звонкий и молодой. Наверное, из всех участниц сегодняшней игры Илья узнал бы только анин голос, и это была не она.

- Да подожди ты!

Девушка пятилась, светя фонариком перед собой.

- Не подходи!

- Я безоружен! Это я, Илья, анин друг!

- Она мертва! Я видела!

Позади громко выдохнула Вика. Не уберегли. Не нашли ее раньше убийцы. Хотя как можно было найти кого-то в этой темноте, в этих бесконечных коридорах?

Но убийца же как-то нашел...

Илья не сразу понял, что произошло. Фонарик впереди него заметался и упал на землю, и почти сразу же раздался крик. Не был он ни "нечеловеческим", ни "предсмертным". Просто крик, крик девушки, столкнувшейся с чем-то страшным. В нем даже не было боли, потому что когда острый нож разрезает тебе горло, боли нет, боль приходит потом...

Девушка, так и оставшаяся для него безымянной тенью, сползала по стене, прижав обе руки к горлу, но Илья бросился не к ней, а к тому черному силуэту, что стоял позади нее Убийца выключил фонарик. Убийца шел на их голоса! И он снова нанес свой коронный удар, единственный удар, который гарантированно получится, когда у тебя в руках кухонный нож.

Лезвие скользнуло ребрам. Илье показалось даже, что он услышал скрежет металла по кости. Бок обожгло болью, но это его уже не волновало.

Они с убийцей были примерно одного роста и комплекции, и Илья врезался в него всем корпусом, сметя противника с дороги и ударив его спиной о стену лабиринта. Бессмысленный удар. Вмажь он убийцу спиной в бетонную стену – вышиб бы из него дух, выиграв несколько драгоценных секунд, а стальная стена лабиринта лишь подалась назад, амортизируя удар, сводя его на нет.

А вот второй удар получился, хоть и чудом.

Илья не видел, куда бьет. Он выронил фонарик, и боролись они в полной темноте. Илья рефлекторно вцепился противнику в горло, но сразу понял, что не сумел схватить его так, чтобы задушить. Причинить боль – да, но не задушить. Да и не было у него времени на то, чтобы выдавить из врага жизнь. В его руке все еще был нож, и секунду спустя он неминуемо вонзил бы его Илье в бок или шею. И может и не с первого удара, но зацепил бы какой-нибудь жизненно важный орган.

Зато он почувствовал, что на убийце не было маски. Поэтому Илья ударил головой. Лбом.

Лобная кость – самая твердая кость в организме. Она куда прочнее костей руки, или даже локтя. Удар лбом в лицо – это страшно. Это гарантированный перелом носа и практически гарантированное сотрясение. Только выполнить этот удар способен далеко не каждый. Психологически очень сложно использовать в качестве оружия ту часть тела, которую привык более всего беречь в драке. Да и удар лбом об лоб может отправить в нокаут как твоего противника, так и тебя самого.

Исполнить этот удар способен профессиональный боец, давно вытравивший из себя все страхи неудачной попытки. Либо человек, которому нечего терять. Который вкладывает в удар всю силу, понимая, что второго удара нанести не успеет.

В глазах засверкали искры, Илья отшатнулся назад и бессмысленно замахал руками, ища за что зацепиться, чтобы сохранить равновесие, но все-таки сумел удержаться на ногах. А вот убийца – нет. Он сполз по стене, словно тряпичная кукла, и безвольно осел на полу, выронив нож, который секунду спустя подобрала Вика.

Илья облокотился на стену, чтобы перевести дух. В левом боку жгло, а рубашка все сильнее пропитывалась кровью.

- Поднимется – врежь ему в голову, - велела Вика, вкладывая в его руку фонарик. - Ты на ногах стоишь?

- Стою!

- Молодец. Следи за ним.

Вика растворилась в темноте, а Илья направил фонарик на лежащего на земле убийцу. Парень как парень. Лет 25, классическая славянская внешность, ничего необычного. Никаких шрамов во все лицо, безумного маньяческого хохота или чего еще. Просто человек. Такой же, как он. Только убийца. Человек, убивший как минимум трех человек, а может уже и восьмерых.

Парень зашевелился. Повел головой, забулькал кровавыми пузырями под носом. После удара лбом в переносицу сразу не встают, а если и встают, то еще долго, может быть недели две, не способны драться, но рисковать Илья не хотел. Он примерился, и врезал мыском ботинка парню в висок. Голова мотнулась вправо, и парень повалился на пол.

"А не убил ли я его?" – мелькнуло в голове. И тут же пришел и ответ: "Да хоть бы и убил? Что такого?"

Илья вспомнил то чувство беспомощности, которое овладело им, когда он барахтался на полу лабиринта, споткнувшись о тело мертвого аниматора. Чувство беспомощности и ожидания удара. Вот сейчас... Сейчас... Еще секунда, он получит удар в голову, а потом острый нож скользнет по его шее. И тогда темнота сомкнется над ним окончательно, и никакой фонарик не сумеет ее разогнать.

А теперь – все наоборот. Убийца – на земле, а он – над ним. Взять нож и перерезать горло ему? Чтобы раз и навсегда обезопасить себя в этом лабиринте? Ведь им еще предстоит как-то выбраться отсюда, и оставлять у себя в тылу этого человека, пусть и безоружного, пусть и в глубоком нокауте – не хотелось.

Но убить... Просто взять и перерезать ему горло, как это делал он сам со своими жертвами? Илья понимал, что не сможет этого сделать. Какой-то предохранитель внутри не позволит. А вот у этого парня предохранитель перегорел давным-давно.

Впрочем, даже если не этическая сторона вопроса, оставалась еще практическая. Самозащита в России – это прекрасный способ получить больший срок, чем нападавший. Достаточно вспомнить хотя бы громкое дело Виктора Ганчара, в квартиру в которому вломился наркоман, то ли перепутавший этажи, то ли в самом деле задумавший что-то плохое. Ганчар был крепким мужчиной. Он выкинул незваного похитителя в коридор, и уже там нанес удар, ставший роковым. Удар ногой в живот, по мнению следствия, разорвавший печень. Удар, который, опять же по мнению прокурора, наносить уже не было нужды, ибо мужчина находился не в квартире, а за дверью, а значит не представлял опасности для Ганчара и его близких.

Интересно, сам прокурор, увидев, что какой-то мужик ломится к нему в дом и уже ухватил за руку его 14-летнюю дочь, сумел бы сохранить хладнокровие, и лишь вытолкнуть нападавшего за дверь, а не бить его так, чтобы тот уже не смог встать? Кто знает, что у него в карманах? Нож, травмат, шприц, зараженный СПИДом?

Выйдя из лабиринта, Илья собирался отправиться домой, а не на скамью подсудимых. Объяснить в суде, что он перерезал убийце горло, чтобы не оставлять его у себя за спиной, он бы не смог. Да и себе бы не смог...

Но Илья мог сделать кое-что другое. Пальцы убийцы хрустнули под каблуком его туфли. Парень даже не дернулся, крепко уйдя в отключку. Илья проверил пульс: есть. Живой. Зато теперь точно не противник. С переломанными пальцами на правой руке не повоюешь. Ему теперь сложновато будет даже снять перчатки, надетые, чтобы не оставить отпечатков.

Боль в левом боку напомнила о себе, и Илья осторожно потрогал пропитавшийся кровью свитер. А сам-то он – противник? Сам-то еще повоюет? Просто рассечена кожа или все куда хуже?

Из темноты вынырнул красный викин фонарик, а с секундной задержкой после его появления – и она сама.

- Умерла, - сказала она.

- Кто это был?

- Не знаю. Я не запомнила имени, но помню ее лицо. Он резанул очень глубоко, даже если бы я была медиком, наверное, ничего не смогла бы сделать. Шея же. Артерии. Я пыталась зажать...

Вика была вся в крови. С ног до головы. Но, кажется, не замечала этого. Как не замечала и влажного хлюпанья, раздававшегося, когда она перекладывала фонарик в руке. А еще ее била дрожь. Ее нужно было обнять, прямо сейчас, прижав к себе и погладить по голове, негромко шепча: "Все будет хорошо" и "Ты сделала что могла", но Илья не мог. Не мог заставить себя прикоснуться к ней, залитой кровью так и оставшейся безымянной девушки. Не мог погладить ее по голове, потому что викины волосы – единственное, что еще оставалось чистым, а его руки тоже были в крови. В собственной крови.

Да и его самого трясло ничуть не меньше. Вот только в объятиях он нуждался куда меньше, чем в перевязке.

- Он ранил меня.

- Куда? – Вика моментально взяла себя в руки, собравшись для новой борьбы, теперь уже за его жизнь.

- В левый бок. В ребра.

- Сейчас посмотрим... Подожди... Приподними пока одежду...

Вика отошла к лежащему на полу убийце, и через несколько секунд вернулась обратно, с фонариком и еще каким-то предметом в руках, похожим на мобильный телефон.

- Вот, теперь у нас есть свет! И рация.

Фонарик определенно не был фонариком аниматора. Хранители лабиринта обходили свои владения с белыми фонариками, едва ли чуть крупнее тех, что выдавали игрокам, и света от них было немногим больше. Этот же был настоящим фонарем, дававшим широкий и мощный пучок света. Рация же Илью в данный момент не интересовала совсем.

Илья осторожно задрал свитер и футболку, чувствуя, как последняя отлипает от краев раны. Вика посветила на рану фонариком, несколько раз коснулась кожи пальцами, сдвигая ее, проверяя, насколько серьезно ранение, и наконец подняла глаза.

- Он тебя резанул, да? Не пырнул?

- Вроде бы да. То есть нет. То есть вроде бы резанул.

- Тогда хорошо. Шить явно надо будет, рана огромная, и крови много. Но, по-моему, ничего страшного. Раздевайся!

- По-твоему? Ты кто по образованию?

- НГУ, факультет журналистики, если что. Но у меня двое старших братьев. Я в детстве всякого навидалась.

Илья стащил через голову свитер и футболку, все острее чувствуя боль в разрезанном боку. Протянул одежду Вике, сказал: "Подсвети" и, набравшись смелости, сам взглянул на рану. На "ничего страшного" рана похожа не была. Куда больше она напоминала "ты умрешь в ближайшие минуты". Нож действительно был острым, как бритва, и прошел, кажется, до самых ребер. Рана была неровной и глубокой, и тянулась во весь бок, сантиметров на десять. Края ее отходили друг от друга при каждом движении, и из разреза обильно текла кровь, теперь безо всяких помех стекавшая на джинсы и уже начавшая пропитывать штанину.

В голове промелькнула мысль, показавшаяся до странного важной: хорошо, что телефон он оставил в шкафчике у администратора, а то залил бы сейчас дорогую электронную игрушку кровью.

- Мне нужно в больницу! – дрожащими губами прошептал Илья. Видеть собственную кровь в таких количествах, оказалось куда страшнее, чем даже видеть залитый чужой кровью коридор. Сколько крови он уже потерял? Как определить? Как посчитать? Кажется, что очень много, но когда кровь – твоя, сложно быть объективным.

- Нет, что ты, зачем? – возразила Вика, складывая его футболку в несколько раз. – Домой придешь, зеленкой помажешь, и все к утру заживет!

Илья воззрился на нее, как на ненормальную.

- Ясное дело, тебе нужно в больницу! Только сначала нам нужно отсюда выбраться, сдать полиции этого недоделанного маньяка, а потом – сдать в "скорую" тебя. А пока, чтобы ты не истек кровью... Ну-ка... Приподними руки...

Она приложила футболку к ране, прижала к ней сложенный пополам свитер и связала его рукава под правой рукой.

- Вот. Узел придерживай, ну и левую руку к телу прижми, придерживай повязку. Больше помочь ничем не могу. Ты точно не секретный агент? Не боец спецназа? Я просто почему спрашиваю: я бы сейчас была очень рада, если бы ты оказался агентом национальной безопасности.

- Да обычный я... Повезло просто. Я когда понял, что он ее убивает, что убил уже считай – понял, что я следующий. Вот и кинулся на него. Терять-то нечего. Ну а дальше – само как-то... Успел руку перехватить, прижал его к стене, ну а головой – чисто интуитивно ударил. Больше же нечем было. Теперь-то уж... Все, вон он лежит, опасаться больше некого.

- Я тебе огорчу сейчас немного...

Викин голос все еще дрожал, как и голос самого Ильи. Наверное, этим и объяснялась их взаимная бравада: попытки за иронией скрыть собственный страх.

Вика нырнула в темноту на несколько секунд, а затем вернулась к нему, держа в руках нож. Внушительный стальной клинок, заляпанный кровью.

- Смотри.

- На что? Ну нож. Зря ты его в руки взяла. Отпечатки оставишь... Мало ли...

- Я его не просто взяла, я его теперь не выпущу. Внимательно смотри.

- Да на что смотреть-то?

- Это не тот нож. Не тот, которым убили Колю.

Илья мысленно перенесся обратно в тот момент, когда убийца впервые показался из темноты лабиринта. Черная мантия, сливающаяся с темнотой позади него, блестящая сталь в руках. Рост, комплекция – вроде примерно те же. Единственное отличие – маска, но ее убийца мог снять в любой момент. Наверняка она уменьшает угол обзора, мешает при охоте на людей. А нож... Большой, внушительный кухонный нож. Вроде этот... Но Вика считает иначе...

- У того был шеф-нож. А у этого – сантоку.

- Мне это ни о чем не говорит.

- Сантоку – это японская версия шеф-ножа.

- Если они одинаковые, то...

- Да не одинаковые они. Я на кухне с пяти лет, я сантоку видела в десятке исполнений, как и европейские шеф-ножи. Они разные. Я не перепутаю! У шеф-ножа, кстати, кончик более острый, так что может ты благодаря этому жив остался. Вполне может быть, что шеф тебе бы меж ребер вошел, а не просто скользнул по боку. Короче, у нас два убийцы, а не один.

- Минимум два, - поправил Илья, - максимальное количество не ограничено.

- Согласна.

В свете мощного фонаря они смогли, наконец, осмотреться в лабиринте. Стальные стены имели чуть более двух метров в высоту и соединены многочисленными металлическими стяжками, удерживавшими всю конструкцию вместе. Потолка у лабиринта не было. То есть был, но очень высоко, метрах в пяти над их головами. И, посветив вверх, Вика тут же выключила и спрятала фонарь. Слишком ярким был его свет. Слишком приметным. Он был сигналом: "Мы здесь. Приди и убей нас!"

Снова спина к спине. Темнота, расступившаяся, когда казалось, что опасность миновала, снова навалилась на плечи, снова сдавила горло. Левый бок горел огнем, ноги гудели, глаза устали от резких перемен освещенности, сердце стучало о ребра...

- Вика, по-моему, нам в тайную комнату лучше не ходить.

- Согласна. Я тоже об этом подумала. Только нам нужно идти к ней. Не в нее, а к ней. И затаиться...

Викин голос опустился до шепота.

- Мы должны увидеть этого второго первыми. И напасть.

- Да. Потому что сейчас он не знает, где мы...

- Но мы должны проверить...

- Да... Ты не помнишь, как направлена камера в тайной комнате?

Илья задумался, вспоминая. Войдя в тайную комнату, они исследовали ее всю, в деталях, еще не зная, что им предстоит делать в лабиринте. Десять растерянных, но смеющихся в лицо темноте человек обошли всю комнату и заглянули в каждый ее угол. Потрогали все, что можно было потрогать, а потом, убедившись, что в ней нет ничего, кроме прилавка с 12-ю углублениями под золотые кирпичи, и одного кирпича, указывающего на то, что именно следует искать – двинулись назад, в темноту. Конечно, они помахали руками камере. Она висела под потолком, в дальнем правом углу, но как она была направлена...

- Кажется, она смотрит на дверь. На обе двери.

Стальная дверь выхода была расположена слева от завешенного металлическими цепями дверного проема, ведущего в тайную комнату. Цепи, как выяснилось, не только жутковатый элемент декора. Цепи здорово гремят, ударяясь о стальные стены лабиринта, чем и воспользовался аниматор, как только шум в комнате немного утих. Визгу было много.

- То есть, как только мы войдем, даже если просто заглянем посмотреть, нас увидят?

- Да.

Их мысли бежали параллельно. Мозговой штурм в темноте. Мозговой штурм перед лицом смерти! Более эффективной стимуляции работы мозга невозможно представить.

- Знать бы, есть ли у камеры микрофон...

- Думаю, что нет, - ответил Илья. – Зачем? Пока мы ждали, когда нас запустят в лабиринт, администратор иногда посматривал на монитор у себя на столе. Звука не было. Может он, конечно, может его включить или надеть наушники, но зачем он нужен? Вспомни инструктаж: зайти в комнату, помахать камере руками. А с аниматорами админ наверняка держал связь по рациям. Которые убийцы у них отобрали...

Кто-то координировал убийц, запущенных в лабиринт. Убивал не свихнувшийся одиночка, убивали как минимум двое, знавшие, на что идут, и чего хотят. И кто-то стоял за их спиной, давая указания... И придя в тайную комнату, они лишь дадут понять убийце, где они...

Хотя с другой стороны...

- Вика, у меня есть план. Хреновый, но план.

Вечно бродить по лабиринту они не могут. Убийцы располагают временем, а они – нет. Никто не кинется их искать еще несколько часов. Когда забеспокоятся родные всей аниной команды, приглашенной на день рождения? Когда его собственная жена подумает: "А чего это он не звонит?" Часа через три, не меньше. Он же на квесте, а потом, по плану, все они должны были поехать в кафе. Пить и отдыхать, поздравлять и восхвалять любимую именинницу. Не берет трубку? Естественно, наверняка поддат и увлечен беседой. Нет повода для беспокойства. Наверняка подобным образом будут рассуждать родные и близкие остальных игроков.

Два – три часа. Достаточный ли это срок для того, чтобы выследить двух человек в темноте лабиринта и перерезать им горло? Илья думал, что достаточный.

Никто не придет их спасать.

Наверняка после них записана еще одна группа. А после нее – еще одна. Наверняка входная дверь сейчас закрыта и на ней висит табличка. Что-нибудь о технических причинах и извинениях за неудобства. Может быть, сейчас кто-то уже строчит негативный отзыв на "Фламп": "Мы – бронировали, мы – пришли, а они – козлы!" Может быть, кто-то звонит по телефону, указанному в справочнике... И тот, кто сейчас сидит за стойкой администратора, отвлекшись от созерцания монитора с картинкой из тайной комнаты, отвечает разгневанному посетителю: "Простите, что так получилось. У нас внештатная ситуация. Трубу с горячей водой прорвало, весь лабиринт залит! Но мы вам предоставим скидку 99% на следующее посещение! Да, позвоните завтра!"

Закрытая дверь квеста – не повод звонить в полицию. Поэтому времени у убийц – много, а у них – в обрез. Поэтому они должны перехватить инициативу!

- Мы можем сколько угодно махать руками в камеру – дверь нам не откроют. Мы заперты. Значит, нам нужно заставить того, кто снаружи, открыть нам дверь. Для этого нам нужно взять в заложники одного из убийц. Я, кстати, думаю, что преступников всего трое. Один – координатор, двое – исполнители, запущенные в лабиринт. И один уже в нокауте.

- Почему трое?

Илья пожал плечами.

- Интуиция. Они задумали массовое убийство. Я не знаток уголовного кодекса, но, по-моему, это от 10 лет до пожизненного. Чем больше участников, тем больше вероятность провала. Тем больше вероятность, что кто-то сдаст остальных. Если бы ты хотела убить команду игроков квеста, сколько бы ты наняла людей?

- Двоих, - не раздумывая, ответила Вика, - сама осталась бы снаружи, контролируя вход, а двух своих наймитов отправила бы внутрь с оружием. Убить 10 человек – это не котенка притопить, не ко всем получится подкрасться сзади и полоснуть ножом по горлу. Кто-то может оказать сопротивление. Кто-то – убежать, и его придется искать по лабиринту. Двоих. Но у нас с тобой один уже есть. Давай просто притащим его в тайную комнату, покажем в камеру и приставим к его горлу нож. Красноречиво?

- Нет. Во-первых, мы не знаем, насколько он ценен для оставшихся двоих. Может, они готовы легко им пожертвовать? Может, они будут даже рады его смерти? Мертв, значит, не выдаст. Мертв, значит, ему не нужно платить. И в любом случае, с нами здесь, в лабиринте, остается еще один... Ему спешить некуда, он может подождать, пока мы не отвлечемся, не совершим ошибку... Сколько часов ты сможешь стоять, держа нож у горла заложника?

Илья опустил вопрос "И сможешь ли ты действительно перерезать горло?"

- Логично. Значит, нам нужен второй. Нам нужно его выманить. А приманка, на которую он клюнет...

- Это мы!

- Да. Пойдем.

Спина к спине, рука на уровне глаз, внешне все как прежде. Но внутри – все иначе. Еще несколько минут назад они были испуганной дичью, а сейчас они стали охотниками. Испуганными, но охотниками. 

- Мы просто покажемся камере...

- Не мы. Я. Я – девушка. К тому же, по тебе видно, что ты ранен, а этого им знать не обязательно. А я  - беззащитная девушка, видевшая слишком много крови в этот вечер. Одна. В тайной комнате....

- Полной мертвых тел...

Илья почувствовал спиной, как Вика вздрогнула. Да, она понимала, что они увидят там, в единственном освещенном помещении лабиринта. Она боялась этого зрелища, как боялся и он сам. Но она была готова.

- Поэтому ты сразу выбежишь оттуда. И мы послушаем, что их главный скажет по рации... А потом – затаимся, и будем ждать.

После этого "ждать" – было слишком много переменных. О них не хотелось говорить. Кто кого заметит первым? Смогут ли они победить, когда завяжется драка? И действительно ли убийц в лабиринте двое? Впрочем, ответ на последний вопрос они рассчитывали получить, когда оживет рация.

Спина к спине, они медленно продвигались по лабиринту. Теперь первой шла Вика, держа в одной руке фонарик, а в другой – нож. Рация молчала, они – тоже молчали. Илья не спрашивал, но был уверен, что их мысли все также бежали параллельно, и оба они понимали, что их ждет в тайной комнате, и почему они до сих пор живы. Как ни парадоксально, но живы они – благодаря тому, что забыли инструктаж. Благодаря тому, что столкнувшись с опасностью и увидев в лабиринте смерть, побежали не в тайную комнату, как следовало бы по логике, а прочь от нее, ко входу, который, вопреки всякой логике, раз за разом находили, куда бы ни свернули.

В тайной комнате ждала смерть, а они пошли прочь от нее.

Илья попытался поставить себя на место преступников. Как бы действовал он, будь перед ним задача убить 10 человек в огромном темном лабиринте? 10 человек, которых он не знает...

Что делают люди, столкнувшись с опасностью? Люди бегут от нее. Люди спасаются.

Куда побегут люди из горящего самолета? К спасательным выходам.

Где поджидать людей, бегущих из здания в случае землетрясения? На лестнице.

Куда поедут люди, если мертвые восстанут из могил? Прочь из города.

Потому что так заведено. Потому что об этом им говорили десятки раз. "А сейчас обратите внимание на расположение аварийных выходов!" "Не пользуйтесь лифтами во время пожара и землетрясения!" И конечно же все сериалы учат: в случае зомбиапокалипсиса нужно как можно скорее выбраться из густонаселенного района.

"Если вы захотите покинуть игру досрочно – найдите тайную комнату, встаньте перед камерой и помашите в нее руками!" Вот он, аварийный выход лабиринта, его лестничная клетка. И трасса, ведущая прочь из умирающего города.

Их было трое. Илья допускал существование четвертого, но все же был уверен, что в лабиринте действовали трое. Один – координатор, и двое убийц. Они вошли, нейтрализовали администратора, а скорее всего – убили его. А затем – двое, вооруженные ножами, вошли в сам лабиринт. Возможно, они изначально планировали сначала найти аниматоров, устранить их и забрать их одежду и маски. Возможно, аниматоры просто попались им первыми... Но в одном он был уверен – в схеме работы убийц. Один – уходит в лабиринт на охоту. Убивает, если получается сделать это быстро и без риска получить ответный удар. Подкрадывается сзади, перерезает горло своим великолепно заточенным кухонным ножом. Идеально – сделать это на глазах у нескольких человек, чтобы напугать их, чтобы включить в их головах механизм подсознательного поиска аварийного выхода.

Не получается убить – просто напугать. Безоружные игроки не станут драться. На дворе не средние века, и даже не 90-е, когда каждый сам за себя, и когда каждый может рассчитывать лишь на себя одного. Люди привыкли к чувству защищенности: к тому, что в случае агрессии нужно звать на помощь тех, кто эту помощь обязан оказать по долгу службы. Хотя бы потому, что если нападающего обезоружил и нокаутировал ты сам – срок могут дать и тебе. А еще – просто чтобы переложить ответственность.

Как с аварией на трассе и криком "Помогите мне, кто-нибудь!" Никто не поможет. Все будут ждать специально обученных людей, потому что они справятся лучше. Потому что им платят деньги за то, чтобы брать на себя ответственность.

Впрочем, это были уже пространные размышления, в которых Илья не был уверен. Уверен он был в одном: их команда, даже просто столкнувшись в темноте лабиринта с мужчиной с окровавленным ножом, который не боялся пустить этот нож в дело, бросилась бы бежать.

Нет, без "бы". Все бежали. Бежали в тайную комнату. Туда, где можно позвать на помощь. Туда, где можно снять с себя всякую ответственность за происходящее.

А в тайной комнате их ждал второй.

Игроки вбегали в комнату, спасаясь от преследователя, еще не понимая, что он – всего лишь загонщик.

Они разбрелись по лабиринту по двое и по трое. Потому что лабиринт располагал к этому. Потому что бродя всем табуном команды, никогда в жизни не соберешь нужное количество артефактов... А два – три человека, в панике вбегающие в тайную комнату, это легкая добыча. Взмах ножом, и на пол падает первый, хватаясь за перерезанное горло. Удар с левой в челюсть, и на секунду выведен из строя второй, а этой секунды – более, чем достаточно для еще одного точного движения лезвия. А третий - стоит столбом, парализованный страхом, и ждет удара кулаком в живот, который согнет его пополам, и обжигающего холода стали на шее.

Поэтому тот, второй, убивший Колю, не бросился на них. Он убил человека на глазах у двух других и счел, что достаточно напугал их, чтобы они бросились бежать к тайной комнате. Поэтому он ушел искать других. Потому что счел, что с этими двумя уже покончено.

Но на них с Викой программа сбилась. Они от страха просто забыли инструктаж, а потому вместо аварийного выхода попытались выбраться с горящего самолета через иллюминатор. Застряли. А не сумев выбраться – нашли огнетушитель и всерьез собрались бороться с огнем. Собственно, уже боролись. Половина пожара потушена.

Ну, или треть. Того, кто сидит сейчас за стойкой администратора, тоже нельзя сбрасывать со счетов. Но эту проблему они будут решать по мере поступления. Сначала – нейтрализовать того, что в лабиринте. Который наверняка прибежит в тайную комнату тут же, как только узнает, что одна из выживших – там.

Знать бы еще, сколько человек из их команды осталось в живых. У кого еще сбилась программа? Ведь блуждала же по лабиринту та девушка, имени которой они так и не узнали. Та, что умерла у Вики на руках... Ускользнула ли она от охотника, ждавшего в засаде в тайной комнате? Или просто не поддалась загонщику? Или сработал какой-то третий фактор, также не учтенный убийцами? Например, в панике она растерялась, и не сумела найти дорогу даже к тому единственному месту в лабиринте, к которому вели белые стрелки на стенах?

Этого они уже не узнают. Но за остальное – спросят, когда доберутся до того второго, что еще бродит где-то в лабиринте, разыскивая выживших. Разыскивая их. 

Вскоре они вышли к тайной комнате. Илье показалось, что прошло минут пять, но он сомневался в своей оценке. Чувство времени он потерял где-то в темноте. Еще когда аниматоры были аниматорами. А сейчас ему казалось, что они блуждают по лабиринту уже несколько часов.

Илья почувствовал, что они приближаются, раньше, чем толкнулся спиной в викину спину. Что-то изменилось в воздухе, что-то изменилось в самом лабиринте. Свет. Глаза, привыкшие к кромешной темноте и тусклому свету фонарика, чутко реагировали на изменение освещенности, а потому ощутили и едва заметный свет, выходящий из двери, и многократно отраженный и рассеянный стальными стенами.

Илья обернулся. Поймал ее взгляд, протянул руку к ножу и одними губами прошептал:

- Дай мне.

Вика кивнула, вкладывая нож в его руку. Вряд ли последние полчаса убийца стоял у стеночки и ждал появления новых жертв. Скорее всего, он тоже бродит в бесконечности лабиринта. А если он все же в тайной комнате – его внимание давно уже рассредоточено, он не среагирует на появившуюся в дверном проеме голову за секунду. А больше секунды Вика ему не даст! Если убийца внутри, она тут же рванет назад. Он бросится за ней, и попадет в ту же ловушку, что игроки квеста. Илья встретит его. Будьте уверены, встретит, со всем радушием, на которое он способен с ножом в руках.

Рация также отправилась к Илье, только не в руки, а в карман, чтобы оставить руки свободными. Ее крохотный красный огонек был почти не виден в свете, яркой рекой вытекающем из двери тайной комнаты. 

Пол у входа был грязен. Истоптан кровавыми следами и залит кровью. Темные следы отходили от него в обоих направлениях и с обеих же сторон возвращались обратно.

На цепях была кровь. В воздухе висел тошнотворный запах крови, переплетавшийся с запахом собственной крови Ильи, которой была пропитана его футболка.  

Они подошли к двери. Он – прижавшись к стене, Вика – по центру коридора. Остановились. Переглянулись еще раз. Чертовы цепи, закрывающие дверной проем, их не отодвинешь осторожно и беззвучно. Малейшее движение, и они зазвенят, предупреждая того, кто внутри. Да и того, кто снаружи. Если убийца рядом – он может услышать этот звон раньше, чем ему сообщит об этом координатор по рации. Раньше, чем они будут готовы его встретить....

Рация ожила в тот момент, когда Вика готова была просунуть голову в дверной проем. 

Рация захрипела, а затем мужской голос, искаженный динамиком, громко и четко сказал:

- Добей.

Вика прижалась к стене и выхватила большой фонарик. Илья вжался в стену рядом с ней, лихорадочно водя головой то в одну, в то в другую сторону. Тусклый свет, проникающий в коридор из тайной комнате, давал возможность видеть на пару метров в обе стороны, но никого не было. Никто не приближался к ним, чтобы исполнить отданный приказ. Чтобы добить.

Рация захрипела снова. Тот, кто находился в лабиринте, говорил что-то тому, кто остался в фойе.

- Добей, я сказал, - повторил динамик, - мы не можем сдать его в больницу.

Снова хрипы. Илья вспомнил рации в такси, распространенные в то время, когда UBER и ему подобные приложения еще не пришли в Россию, и когда смартфон был еще технологией будущего, а не лежал у каждого в кармане. Диспетчера, сидящего на базовой станции, слышат все, но нажавшего кнопку "Talk" таксиста – только диспетчер. Рация лабиринта работала также, и сердце Ильи вновь забилось в нормальном ритме, когда он понял, о чем говорит голос в рации.

Точнее – о ком.

- Да, его доля – твоя. Он облажался.

Потрескивание в рации. Долгое потрескивание. Пауза. Снова потрескивание, убийца говорил что-то своему боссу.

- Молодец. Смотри, не облажайся сам.

- Заходи! – шепнул Илья Вике.

Она должна показаться камере сейчас. Должна отвлечь убийцу от закономерного вопроса: что они взяли с тела его напарника. Чем дольше противнику не известно, что рация у них, тем лучше.

Вика зазвенела цепями, с опаской раздвигая их и осторожно заглядывая в единственное освещенное помещение лабиринта. Она была почти уверена в том, что комната пуста, потому что за дверью не слышалось ни голосов, ни шороха помех в рации. Почти. Потому что они не знали, сколько в лабиринте было аниматоров, и сколько у них было с собой раций. А вот убийц вполне могло быть трое, не считая координатора в фойе. И один из них вполне мог оставаться в тайной комнате и без рации. Зачем она ему в помещении, куда жертвы неминуемо придут сами?

Но в тайной комнате никого не было.

Точнее в ней не было живых. Тела были свалены в правом углу беспорядочной кучей. Залитые кровью тела в темно-коричневой луже. У тех двоих, что лежали так, что Вика могла их рассмотреть, было не только перерезано горло, но и пробита голова. Череп был вмят внутрь у правого виска, деформирован, словно сжатый чьей-то сильной рукой металлический кубок. Рана выглядела страшной. Рана выглядела смертельной. Фирменный удар убийц из лабиринта, перерезанное горло, уже не требовался, но они действовали наверняка.

Орудия, которыми были проломлены черепа, валялись рядом. Кирпичи. Те самые артефакты, что они должны были собирать в лабиринте. Позолоченные металлические параллелепипеды, увесистые, как гантели. Убийца воспользовался двумя. Остальные четыре лежали у входа аккуратной стопкой. Приветственный удар от хранителя лабиринта: войди в тайную комнату и получи удар в висок... Да, кирпич был оружием получше, чем кухонные ножи.

За дверью вновь ожила рация.

 - Девка! В главной комнате. Одна. Исполни ее!

"Исполни". Не "Убейте ее", не "исполните", не "бегите туда". «Исполни"! В единственном числе. Убийц трое. Двое – в лабиринте, и один из них уже мертв, убит своим же напарником, по приказу своего же босса.

Вика наклонилась, поднимая с пола кирпич. Чистый, из "приветственной" стопки. Теперь ее очередь здороваться. В последний раз бросив взгляд на мертвые тела, одно из которых принадлежало ее лучшей подруге, Вика подняла глаза на камеру. Первоначальным планом было помахать в камеру руками, изобразив ужас и призыв о помощи, а потом – убежать, вроде как услышав за стенкой подозрительный шум. Но при виде такого количества крови, при виде людей, брошенных в угол, словно грязное тряпье, в ее душе что-то надломилось.

Она не смогла бы изобразить испуганную девушку. Она не хотела этого делать. К тому же таинственный координатор уже видел, как она подобрала кирпич. Испуганные девушки не поднимают с пола оружие, и, тем более, не делают этого с таким лицом.

Вика пристально посмотрела в камеру, а потом подняла руку с кирпичом, погрозим им невидимому наблюдателю. "Эта железка – для тебя. Я иду за тобой!"

Она вышла из тайной комнаты спокойно и без дрожи. Все, что могло дрожать, уже отмерло после увиденного.

Илья схватил ее за руку и потащил налево, в темноту. Пришли они справа, значит и убийца, скорее всего, будет идти тем же путем. Впрочем, не факт. Лабиринт огромен, его ходы переплетены таинственно и непредсказуемо. В нем можно уйти от входа направо, и справа же вернуться.

В конечном итоге им не важно, откуда придет убийца. Важно затаиться и ждать.

Вика шла, безропотно позволяя увлечь себя в темноту. Не светила фонариком, не просила вернуть нож. Просто шла, крепко сжимая правой рукой позолоченный кирпич, ставший ее личным магическим артефактом. Волшебной палочкой, способной на одно лишь заклятье. На убивающее заклятье.

Илья остановился на перекрестке. Пустые черные тоннели лабиринта уходили от него во все четыре стороны. Илья шагнул в один из них, увлекая Вику за собой, достал из кармана рацию и поставил ее на пол, по центру коридора. Развернулся, увел свою спутницу в противоположный отнорок, выключил фонарик и встал у стены, сжимая наготове нож. Вика повторила его действия, встав рядом.

Объяснять что-то не было нужды. Рация могла их выдать внезапным хрипом или голосом, поэтому пусть будет рядом, чтобы они могли услышать переговоры противника, и в то же время достаточно далеко, чтобы отвлечь убийцу на себя, заставив повернуться к ним спиной. К тому же ее маленький красный огонек сработает как датчик движения. Скорее всего, убийца будет перемещаться с фонариком, потому что без фонарика, пусть даже красного игрового, идти по лабиринту невозможно. И тогда, если он будет приближаться из одного из боковых проходов, они увидят его раньше, чем он их. Да даже если он появится из того отнорка, в котором они затаились, они увидят его раньше. Вряд ли он будет светить своим мощным фонарем, предупреждая жертв о своем появлении. На его месте Илья шел бы с красным фонариком, шел тихо, периодически выключая его... 

Главное – молчать. Главное – не выдать себя раньше, чем нужно. Стоять не шевелясь, не смотря на слабость в ногах, горящий огнем бок и гулкий грохот сердца в голове. Все-таки сильно он приложился лбом, как бы не сотрясение... Голова кружится. Может от удара, а может от кровопотери?

Музыка стихла. Темнота пожрала музыку. Высосала жизнь из расставленных по лабиринту колонок... Это все темнота, а не координатор за админским пультом. Все темнота...

Тишина давила на виски, а темнота – на глаза. Илья потерял ориентировку. Забыл, в какой стороне Вика, в какой – перекресток. Когда они только вошли в лабиринт, когда квест еще был квестом, а не игрой на выживание, он думал, что музыка нагнетает обстановку. Теперь он понимал, что создатели лабиринта включали музыку специально, чтобы игроки не сошли с ума. Без музыки было еще страшнее. В разы. На порядок страшнее!

- Он проламывал им головы, - прошептала Вика.

- Тише!

- Встречал ударом кирпича, а потом, для верности, резал глотки.

- Молчи! Услышит! – шикнул он еще раз, но в душе был благодарен Вике за то, что она заговорила, своим голосом отогнав тишину, облепившую его голову.

- Я его убью!

Она говорила серьезно, Илья не сомневался.

- Он нам нужен. Чтобы заставить того, третьего, открыть дверь. Или чтобы дать показания.

Вика не слышала. У Вики стучали зубы.

- И того, третьего, убью. Найду и убью... Сука! Удавлю...

- Вика...

- Там Аня, понимаешь?

Илья вздрогнул от упоминания имени подруги.

- Там, в куче. В тайной комнате они убили четверых. Как скотину на бойне... И она там...

Наплевав на безопасность, Илья шагнул вперед и обнял ее. Обнял неловко, опасаясь задеть ножом, который не выпускал из рук, но крепко, прижав дрожащую девушку к себе. Вику трясло, колотило крупной дрожью, и трясло не от страха, а от ярости.

- 13 лет... Мы с ней как сестры были... С первого курса вместе... Она там, в этой куче, в крови... Как скотину... Твари! Я его убью, слышишь?

- Слышу...

Полная темнота. Густая, как кисель, в которой растворялись все звуки. Всхлипы таяли, едва сорвавшись с викиных губ. Таяли во тьме, как снежинки на ладони.

- День рождения... Отметила... Суки! Жалко, первый мертв... Я пошла бы... Твари...

Рация захрипела. Тот, что в лабиринте, говорил что-то тому, что снаружи. Затем уже знакомый голос координатора ответил, коротко, как отрезал.

- Нет!

Снова хрипы.

- Нет, я сказал.

Несколько секунд потрескивания и помех.

- Я сказал, исполни ее! Она последняя! Одна осталась!

Последняя. Где-то они сбились со счета. В команде было трое мужчин, значит, кого-то они посчитали дважды. Хреновые из них математики, да и убийцы, в общем-то, тоже хреновые.

Тому, что остался в лабиринте, предстояла нелегкая задача. Найти и выследить в огромном лабиринте одну единственную девушку. Испуганную, затаившуюся девушку, которая поняла, что на нее идет охота. Сначала было проще: один находит команды из двух-трех человек, пугает их, и, тем самым, гонит в тайную комнату, где жертв встречает его напарник. Ему достаточно было просто гулять по лабиринту: игроки громко перекликались, разговаривали, гремели... Теперь все сложнее. И ему не просто нужно найти последнюю выжившую, ему нужно сделать это быстро. Теперь время работает против преступников! Времени прошло уже много. Наверняка все телефоны, запертые в сумках в фойе, уже трезвонят вовсю, выбивая из колеи, лишая спокойствия. Может быть, кто-то уже звонит в полицию?

Знать бы, сколько прошло времени? Знать бы, как быстро полиция отреагирует на этот звонок?

Убийца в лабиринте не может не понимать этого. Скорее всего, именно об этом он говорил своему боссу. Предлагал сворачиваться. Просил открыть дверь и выпустить его. Но босс отказал. Босс хочет, чтобы умерли все.

Почему? Зачем ему нужны их жизни?

Все было неправильно. Убийцы с кухонными ножами: не профессионалы, не бывшие спецназовцы с боевыми клинками, не матерые преступники с гарротами, убивающие жертв бесшумно и безжалостно. Простые парни, дилетанты, совершающие ошибку за ошибкой. Дилетанты, одного из которых он отправил в нокаут просто потому, что тот не ждал атаки, да и драться-то по-настоящему не умел.

Дилетанты. Но смертельно опасные дилетанты, способные на убийства. На жестокие убийства.

Они убивают не ради крови, не ради того, чтобы видеть агонию жертвы. Не грабят, не насилуют, не истязают. Убивают за деньги! Босс по рации упомянул, что если второй убьет первого, доля покойного достанется ему... Доля... Деньги... Наемники! Кто-то нанял двух парней для того, чтобы убить 10 человек в лабиринте.

Вика перестала дрожать.

- Я в порядке... – шепнула она. Поколебалась, возможно, хотела добавить "Спасибо", но промолчала. 

 Илья отстранился, снова шагнул к стене, и замер там, крепко сжимая нож. Ждать. Остается только ждать. Они уже переломили ход событий. Они больше не жертвы, они – охотники. Убийца один, а их – двое, о чем убийца не догадывается. У них есть оружие, они слышат его переговоры с боссом, и время теперь работает на них. Они выживут! Они справятся.

И они отомстят.

Они услышали его куда раньше, чем увидели. Парень еще не понимал, что правила изменились, что он больше не охотится на беззащитных кроликов, а выслеживает волка, который, в свою очередь, выслеживает его. Еще не понимал, что охота закончилась, началось противостояние.

- Где же ты, милая? – раздалось откуда-то справа. – Иди сюда! И тебе больше никогда не будет страшно!

Несколько минут тишины, а потом снова голос. Ближе.

- Я иду за тобой, девчонка! Я найду тебя!

Он прислушивался. Ждал шагов, ждал учащенного дыхания испуганной дичи. Ждал, что дичь побежит, тем самым выдав себя, и тогда он настигнет ее. Но это больше не работало. Хватит, отбоялись.

- У меня очень острый ножик, девочка... Хочешь поиграть с ним?

Слова истинного маньяка, но в голосе его не было безумия, отчего и слова казались наигранными, не настоящими, не страшными. Илья хихикнул, представив, как выходит убийце навстречу, и тоном Станиславского изрекает: "Не верю"! А потом бьет противнику правой в лицо. Один раз, и сразу наповал. Как в кино. Он подавил в себе смех, понимая, что у него просто начинается истерика.

В темноте мелькнули отблески красного фонарика, а затем пропали. Убийца наметил себе путь и выключил свет, рассчитывая не только услышать, но и увидеть жертву. Рассчитывая, что она где-то рядом, и услышав его, побежит, высвечивая себе дорогу.

- Иди сюда, и все закончится быстро! Где ты?

Красный огонек рации погас. Его заслонила человеческая фигура.

Илья не понял, что произошло. Какое-то шорох стремительных шагов, движение воздуха,  глухой удар, звук падающего тела, хруст. Никто не проронил ни слова, никто не закричал, и когда он включил фонарик, выставив перед собой нож, Вика уже вставала с безвольно лежащего на полу тела. Нож валялся поодаль, стальной кирпич – у викиных ног.

- Я сломала ему руку, - просто сказала она, подбирая нож.

Илья подошел поближе, наклонился, снимая с лица убийцы маску. Не ту уродливую маску с рогами, в которой он впервые показался им в лабиринте, а шерстяную шапку с прорезями для глаз, рта и носа. Тот, первый, был без маски, когда напал на них. Наверное, снял ее, чтобы она не закрывала ему уши, не мешала слышать шаги. Наверное, он не боялся, что кто-то увидит его лицо в темноте, все равно убить планировалось всех. Если кто и увидит – никому не расскажет. А этот был умнее. А может трусливее... Может маска его и подвела? Может, будь у него открыты уши, он слышал бы их дыхание или шорох подошв?

Удар кирпича пришелся ему чуть выше левого виска. Волосы в этом месте слиплись от крови, и даже при тусклом освещении была заметна вмятина в голове. Вика била со всех сил, а сил у нее, привыкшей скручивать противника в бараний рог, было достаточно.

Илья присел на корточки, приложил два пальца к шее лежащего человека, чуть выше ключицы. Ничего. Немного переместил пальцы, прижал к шее всю пятерню. Ничего. Пульса не было.

- Мертв, - констатировал он.

- Я бросила кирпич, - объяснила Вика. Она не оправдывалась, она именно объясняла, что произошло. Оправдываются виноватые, а она своей вины не чувствовала. – Кидала наугад. Примерно туда, где должна была быть голова, но уверенности-то не было. Поэтому я ушла ему в ноги, подальше от ножа. Рефлексы сработали. Бросила через бедро, перехватила руку, взяла кисть на болевой, ну и со всей силы ее... А попала, оказывается...

- Хорошо попала, - кивнул Илья.

Вика пожала плечами.

- Ладно. Ты не хотела, оно все само получилось.

- Само, - согласилась она, - только я хотела. Я бы его все равно убила.

Илья взглянул подруге в глаза. Да, теперь он с уверенностью мог назвать ее подругой. Люди, прошедшие вместе то, что довелось пройти им в первый же день знакомства, не расстаются уже никогда. Тот самый пресловутый пуд соли, съеденный за пару часов, одним махом. Пуд соли или пуд крови? Теперь они повязаны этой кровью, своей и чужой. Они будут встречаться иногда, и вместе ехать к общей лучшей подруге, на праздновании дня рождения которой они познакомились. Будут ехать на кладбище, и подолгу стоять там, на ее могиле, обняв друг друга за плечи. Просить прощения за то, что не уберегли, что не оказались рядом в нужный момент. А потом – поедут в какой-нибудь бар, и закажут там три стопки водки. Обязательно три. Две выпьют, не чокаясь, подняв молчаливый тост левой рукой, а третью так и оставят на стойке, кивнув помрачневшему и все понявшему бармену.

Может быть, не увлекись они друг другом, не решив, что вдвоем им будет интереснее, чем с остальными, включая и Аню, все было бы по-другому? Может быть, не сочти они всю эту толпу телевизионщиков, которых они даже не могли запомнить по именам, скучной, и останься с ней – Аня была бы жива?

Что толку гадать теперь. Умом Илья это понимал, а сердцем... В сердце теперь навсегда останется маленькое пятнышко пустоты, которое будет болеть каждый раз, когда заноет шрам на ребрах. И наоборот: шрам будет ныть, когда вечерами будет болеть этот кусочек пустоты.

Илья посмотрел Вике в глаза, ища в них отголоски своих чувств, но увидел другое. То, что ожидал увидеть в глазах убийц. Ненависть и пелену безумия. Да, она хотела убить этого парня. И хотела убить того третьего, что по-прежнему оставался вне их досягаемости. Но в этом была и хорошая новость: они тоже были вне его досягаемости, пусть пока что еще и не могли с уверенностью сказать, что выжили и выбрались. Дверь в тайной комнате, ведущая на свободу, все еще была закрыта. 

Илья поднял с пола рацию. Посмотрел на нее, потом на Вику. Та кивнула, соглашаясь с тем, что вести переговоры будет он, и тогда Илья нажал на кнопку "Talk".

- Ты слышишь меня, урод? – спросил он, поднеся рацию к губам, и стараясь, чтобы голос не дрожал.

Илья отпустил кнопку, и в рации что-то щелкнуло и зашуршало. Координатор нажал на кнопку, но, видимо, не знал, что ответить. Спустя несколько секунд он сказал лаконичное:

- Слышу.

- Мы живы, ублюдок. А твои ребята – не совсем. Один – мертв, его прирезал собственный дружок. А второй – в ауте, со сломанной рукой, валяется тут, на полу. Знаешь, кого нам здесь не хватает для полного комплекта?

Снова пауза. Собеседник Ильи подбирал слова, волновался. Еще одно очко в их пользу, еще одна гирька на чаше весов, и теперь их чаша перевешивала. Они вели в игре!

- Меня?

- Нет, не тебя. Нам тут очень не хватает опера, который будет рад поговорить с твоим дружком. Как думаешь, на какой минуте он его расколет? Как думаешь, на какой минуте он начнет петь о том, кто и зачем его нанял, чтобы ему самому скостили срок?

Илья замолчал. Рация тоже. Ход был за убийцей, и выбора у него не было.

- Как думаешь, - продолжил Илья через минуту, так и не дождавшись ответа, - полиция уже едет сюда? Впрочем, вряд ли. Менты – они такие, неповоротливые, их так просто с места не сдвинешь. Так что, я думаю, у тебя есть еще час, может полтора, прежде, чем в дверь лабиринта начнут очень громко стучать. Мы никуда не торопимся, мы посидим тут, подождем. А сколько можешь ждать ты?

В общем-то, так можно было и сделать. Можно было не говорить с ним, а просто подождать. Сейчас, когда прямой опасности не было, они действительно могли не торопиться, и просто дождаться полиции. В том, что ее кто-нибудь вызовет в самое ближайшее время, Илья не сомневался. 10 человек, одновременно не берущие телефон, не могут не вызвать беспокойства родных. Но его очень беспокоила пропитавшаяся кровью футболка, прижатая к ране, и шум в ушах. Он продолжал терять кровь, и не был уверен, что за следующие полтора часа не потеряет ее слишком много.

А еще он хотел отомстить. Хотел взять организатора, потому что если он сейчас сбежит, оставив их здесь ждать помощи – зацепок у полиции может и не найтись. Два соучастника мертвы, допросить некого.

- Чего вы хотите? – сказала, наконец, рация.

- Компенсации морального вреда!

- Сколько?

- Полмиллиона.

- И я должен поверить, что за полмиллиона рублей вы меня простите и никому ничего не станете рассказывать?

- Ты тупой? За полмиллиона мы отдадим тебе твоего слегка помятого дружка, и ты можешь катиться с ним на все четыре стороны. Конечно, мы все расскажем полиции. Все, что здесь произошло! Или ты думал, что за пол-ляма мы возьмем на себя девять смертей? Черта с два. Тебя будут искать, и это будет уже твоей проблемой, а не нашей.

Пауза. Долгая пауза. Илья не торопил его, Илья просто ждал. Главный говорил с ним, главный не бросил все и не сбежал сразу, когда понял, что проиграл. Значит, эти двое действительно знали его. Значит, действительно могли сдать.

Наконец главарь заговорил снова.

- У меня столько нет.

- А сколько есть, урод? Сколько ты собирался заплатить своим подонкам за наши смерти? Сколько ты готов заплатить сейчас, чтобы вытащить чувака, который может дать против тебя показания?

- Двести.

Вика покачала головой: "Врет". Илья был с ней солидарен. Нельзя соглашаться. Нельзя дать ему поверить, что они готовы на все, просто чтобы он открыл им дверь. Пусть поверит, что для них действительно важны деньги.

- Хватит заливать. Твои дружки – лохи, но не настолько, чтобы подписаться на мокруху за сотню тысяч каждый. Так уж и быть, мы согласны на 4 сотни. 

Вика восхищенно цокнула языком.

- Ты как будто срок мотал. Складно бакланишь. Правдоподобно.

- Я вырос в 90-е. Я смотрел "Улицы разбитых фонарей". Я читал Сухова, "Я – вор в законе".

- Триста! – сказала рация. – Триста, или я приду за вами!

- Ты меня еще пугать будешь, тварь? – взорвался Илья. – Мы сделали твоих молокососов, как щенков. Если бы ты что-то мог сделать сам, ты бы уже был здесь, вместо одного из них, так что не пугай меня, я пуганый, пуганый ребятами посерьезней тебя. Приходи! Я тебя подожду! Могу даже сказать место, где буду тебя ждать! Хочешь? Я этот лабиринт запомнил в первые десять минут игры, еще когда твои парни топтались у входа, боясь зайти. Хочешь, опишу тебе, сколько поворотов нужно сделать, чтобы ко мне добраться? Вот только подумай своей тупой головой, что будет, как только ты войдешь? А? Как думаешь?

Илья сделал паузу. Не для пущего эффекта, а чтобы отдышаться. Он не играл и не блефовал, он действительно разозлился, и действительно хотел, чтобы убийца пришел за ним в лабиринт. Пусть приходит. Пусть побродит по этим чертовым тоннелям в полной темноте, пусть попробует его найти, а в это время Вика просто выскользнет в открытую дверь. Ведь закрыть-то ее снаружи будет некому!

- Думаешь, ты сможешь прятаться от меня в темноте, пока не придет помощь? – спросила рация. – Так?

Высоко под потолком вспыхнули лампы, заливая лабиринт кажущимся ослепительным светом. Логично. Лабиринт нужно было как-то строить, менять в нем декорации, убирать оставшийся после игроком мусор, и прятать артефакты. Конечно же в этом огромном ангаре было освещение. И конечно же убийца нашел нужный рубильник.

- А если так? – злорадно спросила рация. – Думаешь, я тебя не найду?

- Двое твоих ребят меня уже нашли, и что с ними стало? Я темноты не испугался, не испугаюсь и света. Давай, приходи. Только помни, обе двери запираются снаружи. Ты войдешь – двери останутся открытыми. Ты войдешь – моя подруга выйдет. Выйдет и закроет дверь. Об этом ты подумал? Вижу, что нет. И знаешь, я не удивлен. Человек, нанявший для убийства двух дебилов, явно не блещет интеллектом. Четыреста!

- Триста, - ответила рация, и Илье показалось, что он услышал в голосе собеседника обреченность, - у меня правда больше нет.

Вика кивнула, она тоже верила ему.

- Эти двое согласились работать за 150 тысяч? Они в самом деле идиоты. Ладно, триста. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

- Хорошо! – вот теперь облегчение в голосе главаря слышалось уже явно. Он волновался! Он боялся их! Боялся тех, кого сам планировал запугать и заставить бежать от страха навстречу собственной гибели. Сейчас навстречу гибели бежал он...

- Мы идем в тайную комнату. Когда придем – постучим в дверь, и ты нам откроешь. И без фокусов.

- Сначала я должен убедиться, что мой человек жив. Идите в тайную комнату, я увижу вас в камеру.

А вот это уже проблема...

- Он в отключке. До машины его тащишь сам.

- Идите к камере, а там – посмотрим.

- Договорились.

Илья устало опустил руку с рацией.

- Ну что? Потащили?

- И как мы выдадим его за живого?

- Понятия не имею. Нам главное заставить его открыть дверь, а других вариантов у нас все равно нет. Потащили? Ты – за ноги, я - за руки.

Ножи они положили на живот мертвого убийцы, придавив их кирпичом, чтобы не скатились. Тащить ножи в руках было неудобно, положить в карман – тем более. Ненароком порежешься сам, особенно учитывая идеальную остроту лезвий. Рацию Илья кое-как примостил в карман, она мешала наклоняться, но наклониться за телом пришлось всего раз.

Потащили.

При свете лабиринт казался совсем другим. Вместе с темнотой исчезло ощущение опасности, которая может поджидать тебя за каждым углом, и даже дышаться стало как-то легче. Свет изгнал мрачность и жуть, изгнал чувство надвигающейся беды. А может, это сделали они сами? Может быть, то же самое чувствовали солдаты, час просидевшие под артиллерийским огнем в окопах, но дождавшиеся подкрепления в виде десятка танков и двинувшиеся в атаку под прикрытием этих бронированных монстров?

Они больше не бежали, не прятались. Они вели в игре. Они определяли ее правила.

Им хотелось в это верить.

Тайную комнату они нашли менее чем за пять минут. Илья вошел туда первым, крепко сжимая в руках кирпич, зарекомендовавший себя более серьезным оружием, чем нож. Булыжник – оружие пролетариата. Золотой кирпич из лабиринта – оружие загнанных в угол игроков. Вошел, и в первую же секунду ощутил всю ту гамму чувств, что испытывала Вика. В первую же секунду в его глазах загорелся тот же огонек безумия и ярости. Теперь убивать хотел и он...

Ему казалось, что за последний час он привык к запаху крови и к виду мертвых тел. Он ошибался... Видеть мертвые тела тех, кого он практически не знал, оказалось куда проще, чем видеть мертвой близкого, практически родного человека. Он знал Аню четырнадцать лет, чуть меньше, чем половину жизни. Помнил ее старшеклассницей, озабоченной экзаменами и поступлением. Помнил слегка потерянной от кардинальных изменений в жизни первокурсницей. Он был рядом, когда она превратилась в гордую своим дипломом выпускницу, и был рядом, когда гордость сменилась ощущением "И куда теперь?", после окончания ВУЗа. Пил с ней "Мартини", когда под новый год ее бросил парень, пил с ней шампанское, когда она нашла любовь своей жизни, и пил коньяк, когда ее повысили до замдиректора телекомпании.

А теперь она лежала сверху бесформенной кучи из трех тел. Мертвых тел. Лежала лицом вниз, но рана на горле была такой огромной, что ее края Илья видел даже с такого ракурса.

Сейчас он жалел, что не убил того, первого встреченного им убийцу сам. Жалел, что лишь вырубил его, а не перерезал ему горло сам. Жалел, что перед смертью не бил его кирпичом по суставам, превращая тело в комок боли.

И это же он хотел сделать с тем, кто организовал эту травлю. С тем, кто сейчас наблюдал за ним в камеру.

- Никого, - сказал он Вике, выходя.

Он протянул ей рацию, кивнул на ножи. Вика поняла без слов, нельзя было втаскивать труп в тайную комнату за руки и за ноги. Хотя хотелось, конечно... Хотелось втащить его за ноги, чтобы его голова ударилась о небольшой порожек на входе. Чтобы его наниматель увидел, что они сделали. Чтобы увидел, что они хотят сделать и с ним! Но нет, нужно было сделать вид, что этот труп еще жив, поэтому Илья подхватил его подмышки и, скривившись от боли в ране, втащил в комнату, где они с Викой уже вместе усадили его на пол, прислонив спиной к основанию стола, на который игроки должны были складывать кирпичи. Правой стороной к двери. В камеру координатор увидит рану на виске, но вряд ли сможет понять, насколько она серьезна. А когда войдет в комнату – труп будет сидеть к нему так, что для того, чтобы разглядеть рану, ему придется подойти поближе.

И именно этого Илья и хотел. Пусть подойдет. Пусть потеряет бдительность хоть на секунду... Вряд ли он будет вооружен чем-то, кроме ножа, и вряд ли он ожидает стальной хватки от девушки. 

Илья потянулся к рации, но убийца заговорил раньше, чем он взял ее в руки.

- Сейчас я открою дверь. Не дергайтесь. Не выходите. Я приду к вам через минуту.

- Нет! Никаких "через минуту".

- Кретин. Фойе не сразу за дверью, здесь коридор. Я разблокирую дверь и пойду к вам, понятно?

- Понятно.

- Без глупостей, ясно? Я вооружен. Рискнешь на меня кинуться, как только я войду – пожалеешь. Стойте в центре комнаты, лицом к двери, как сейчас, ясно?

- Ясно.

- Я открываю дверь.

Щелкнул магнитный замок стальной двери. Двери к свободе, к свету, к свежему воздуху, не пахнущему кровью. Впрочем, запах крови будет мерещиться им обоим повсюду еще долго. Возможно – всю жизнь.

"Рискнешь кинуться на меня..." – сказал убийца. "Рискнешь". Он обращался к нему, а не к ним обоим. Значит, именно Илью он считает ударной силой их маленького отряда. Вика – девушка, ее убийца не воспринимает всерьез. Зря... И это хорошо. Вика будет темной лошадкой, сюрпризом. Очень опасным сюрпризом!

- Я вхожу! – сказала рация.

- Держи, - Илья протянул Вике кирпич, - нож дай мне.

Хотел добавить "Действуем по обстоятельствам", но не стал. Слишком эта фраза отдавала чем-то киношным и голливудским. Как набившее оскомину "Прикрой меня". Как будто боевой товарищ, прошедший подготовку в элитных воинских частях, сам не понимает, что когда друг перемещается к следующему укрытию, врагу нужно не то, что не дать прицелиться, но даже и высунуться.

Чтобы действовать вопреки обстоятельствам, нужно быть идиотом. Оставалось только надеяться, что Вика совладает со своими чувствами, со своим желанием мстить. И что с этим чувством совладает он сам.

Секунды текли медленно. Секунды уплывали в дверной проем, ведущий в лабиринт. Лабиринт теперь был освещен, темнота в нем пряталась лишь по самым потаенным уголкам, куда не добирался свет. Темнота сегодня сожрала многое. Время – это жизнь, разбитая на миллионы секунд, и темнота сегодня приняла в себя больше десятка жизней. Теперь темнота наелась, лениво втягивая в себя секунды, которые Илья отсчитывал про себя, ожидая, когда откроется дверь.

Восемь игроков. Двое убийц. Как минимум – один, а скорее всего – двое аниматоров, тела которых лежат сейчас на грязном полу лабиринта. Скорее всего, за стойкой в фойе сейчас лежит тело администратора, в последнюю секунду своей жизни, возможно, успевшего подумать: "А ведь сегодня могла быть не моя смена..."

 И Илья очень хотел скормить сегодня темноте еще одну жизнь. Жизнь того, кто превратил их сегодняшний праздник в кошмар.

На счете "83" дверь медленно открылась. Илья стоял не шевелясь, лишь крепче сжав в руке нож... Вот сейчас... Сейчас он войдет. Подойдет к своему наемнику, чтобы посмотреть, в каком он состоянии, отвлечется на секунду, и тогда... Он отвлечет его обманным маневром, сделает выпад в сторону убийцы, сделает вид, что хочет пырнуть его ножом. Убийца повернется к нему, на мгновение, и Вике хватит этого мгновения. Он не видел, как она двигалась, но он видел результат. Даже если бы кирпич не проломил тому парню голову, Вика скрутила бы его, ломая руку. А дальше... Дальше – достаточно, чтобы она просто зафиксировала его на полу на несколько секунд, чтобы успеть полоснуть этим ножом по горлу.

Кровь за кровь. Никаких моральных страданий, никаких угрызений совести. Самооборона! Когда судья увидит фотографии с места преступления, когда заслушает их показания... Даже самый свирепый судья не рискнет дать им больше условного срока. А условный срок за то, чтобы перерезать горло тому, кто превратил квест в кровавую бойню, это почти ничего. Такую цену Илья готов был заплатить, не раздумывая.

В двери появился силуэт. Невысокий, почти на голову ниже Ильи, но кряжистый и широкоплечий. Силуэт с черным провалом лица, скрытого такой же шапкой, что была на втором убийце. В руке силуэт держал пистолет, черный зрачок которого смотрел прямо на Илью, и в этом черном зрачке он увидел голодную тьму.

- Не шевелиться, - сказал человек. Его голос звучал немного иначе, чем в рации, и сейчас в этом голосе не было растерянности. Убийца имел план, и четко следовал ему, а их план рассыпался в прах за секунду.

Чаша весов снова качнулась не в их с Викой пользу.

- Нож и кирпич на землю. На землю, я сказал.

Блефует или нет? Будет ли стрелять? Может ли вообще эта штуковина в его руке, стрелять? Мозг Ильи лихорадочно работал, ища выход из безвыходной ситуации. Огнестрел? Травмат? Может быть, вообще пневматика или муляж? Просто детская игрушка с пластмассовыми пульками? Если последнее, то можно броситься на него прямо сейчас... Если пневматика – тоже. Если травмат... Шанс на победу остается, хоть и серьезно уменьшается. Первую пулю он поймает грудью, дав Вике несколько секунд, которыми она наверняка воспользуется. Но сможет ли она скрутить противника? Несмотря на свой относительно маленький рост, выглядел он достаточно крепким, и ширина его плеч внушала опасение. Резиновая пуля из травмата может убить, если попадет в глаз или шею. Может смертельно ранить, попав в живот, а может просто оставить синяк, выведя его из строя лишь на несколько секунд.

Но если пистолет боевой...

- На пол! – повторил человек, все еще стоя в дверях, не торопясь входить в комнату.

Илья медленно опустил нож и выпрямился, борясь с желанием поднять руки. Инстинктивным желанием под взглядом голодной тьмы в стволе пистолета. Вика последовала его примеру.

Если пистолет боевой, ничто не мешает ему пристрелить их обоих прямо сейчас. Значит, все-таки травмат, или, если им сильно повезет, муляж. Значит надо тянуть время, ждать подходящего момента...

- Ты сейчас думаешь, что у меня в руках игрушка, да? – спросил силуэт. – Думаешь, почему я еще не застрелили вас, да?

Илья промолчал.

- Голову включи. Выстрел – лишние следы. Пуля, которую можно отследить, если у следователя будет голова на плечах. Видишь, я честен с вами. Я не хочу вас убивать, ваши жизни мне не нужны. У нас был уговор, помнишь? Я собираюсь его выполнить. А знаешь, почему? Потому что я честен с вами. Вы же тоже со мной честны, да? Вы же не будете делать глупостей? Да?

- Да, - выдавил из себя Илья.

- Я обещал деньги этим двум неудачникам. Они облажались, а вы  - нет. Все честно, все справедливо, верно? Я не хочу вас убивать, и не собираюсь этого делать.

- Тогда зачем? – спросила Вика. – Зачем все это?

Человек усмехнулся.

- Надо было. Большего тебе знать не стоит. Поэтому не сомневайтесь, дернетесь – пристрелю. Будете вести себя тихо – останетесь живы и с деньгами. Деньги – моя дополнительная гарантия, что вы не будете болтать. Если меня поймают, в чем я очень сильно сомневаюсь, на суде я скажу, что вы были со мной в сговоре. И следы этих денег найдутся, уж поверьте. Поэтому когда пойдете в полицию – не старайтесь особенно тщательно описывать лицо моего друга, хорошо? Кивните, если поняли. Отлично. Одно неверное движение, и я стреляю. Это тоже понятно? Вижу, что понятно. А сейчас – взяли моего друга, и потащили его к машине у входа. А я, чтобы у вас не было соблазна на меня кинуться, пойду вперед, открою пока дверь. Поможете мне его усадить – получите деньги, и мы больше никогда не увидимся. Кивните, если поняли.

Илья кивнул. Вика тоже едва заметно качнула головой.

- Взяли!

Стараясь не морщиться от боли в ране на ребрах, Илья подхватил мертвое тело под мышки, стараясь, чтобы голова покойника покоилась на груди, а не безвольно болталась из стороны в сторону. Вика уже взялась за ноги, отрывая их от пола.

Илья поднял глаза на дверь, но человек с пистолетом уже исчез в открывавшемся за ней сумрачном коридоре. Сумрачном, но не темном, как коридоры лабиринта. Темно-синие лампы по бокам широкого коридора создавали мрачную и жуткую атмосферу, но позволяли сносно видеть, куда ты ставишь ноги, и куда идешь. Впрочем, идти можно было только вперед, и выйдя из тайной комнаты, Илья успел услышать, как с глухим стуком закрывается еще одна дверь, видимо ведущая в фойе. Убийца ушел, как и обещал. Ушел к машине, прекрасно понимая, что деваться им больше некуда. Выход из лабиринта один.

Все пошло прахом. Вся их игра, построенная на том, что координатор убийц тоже вооружен лишь ножом, рассыпалась как карточный домик. Теперь, увидев, как уверенно держится их противник, Илья не сомневался: все сказанное им, когда они были в лабиринте и переговаривались с ним по рации, было притворством. Вся его растерянность в голосе, долгие паузы в разговоре, все было игрой.

И пистолет скорее всего не был игрушкой или муляжом. Наверняка травматический. Мысль о том, что оружие может быть боевым, Илья отмел сразу: на дворе не 90-е, боевое оружие на рынке не купишь. Если только...

Уверенно держится, не хочет стрелять, понимая, что результаты баллистической экспертизы могут навести на него и на его оружие, знает, где найти наемных убийц... Пусть дилетантов, но людей, готовых убивать, готовых измазаться чужой кровью! Таких, как и огнестрельное оружие, на базаре не найдешь. Места знать надо... И он знал эти места!

Полицейский.

Картина стала ясной, пазл сошелся. Илья разжал руки, и мертвое тело с глухим стуком упало на пол, заставив Вику выругаться.

- Ты чего?

Они донесли труп почти до самых дверей, ведших, по всей видимости, в фойе. Илья распахнул дверь, увидев то, что и ожидал увидеть: распростертое на полу тело администратора с перерезанным горлом и больше никого. В шкафу с решетчатыми дверями надрывались в карманах несколько мобильников, то ли два, то ли три. В звуке одного из них Илья опознал свой собственный смартфон.

- Ключи... Должны быть у администратора! Найди! Вызывай полицию!

Последние слова он выкрикнул уже на бегу. Некогда объяснять, нужно действовать. Нужно успеть. Впрочем, о том, что он стал бы делать, когда успеет, Илья задумался уже потом, сидя в "скорой", когда все закончилось. Что он может, раненный и безоружный против опытного полицейского, ежегодно сдающего спортивные нормативы, в том числе и по рукопашному бою, да еще и вооруженного пистолетом? Теперь уже несомненно боевым пистолетом... По логике. Бежать должна была Вика. Но Вика еще не поняла, еще не сложила в голове все факты, а объяснять было некогда.

Нужно было бежать.

Илья плечом распахнул дверь в коридор. Все, лабиринт кончился, еще три метра темного коридора, с красными, как эти дурацкие фонарики, лампами, и последняя дверь. Входная. Ведущая на улицу.

Снаружи царил сумрак позднего вечера, город почти потонул в нем, и только на западе еще алели последние солнечные лучи. В их свете Илья и увидел удаляющуюся машину, неприметную серую иномарку, уже отъехавшую от лабиринта метров на сто.

Илья побежал, забыв о боли, забыв об усталости и страхе. Побежал, уверенный в том, что догонит, и вытащит убийцу через разбитое стекло, швырнув на асфальт и наступив ногой на горло. В глазах темнело, но он знал, что это не от кровопотери, а от ярости, от жажды мести! Убийца уходил, спасался бегством по серому кварталу, а Илья преследовал его.

Здесь улица, здесь люди, всего метрах в пятистах кипит жизнь. Купеческий тракт, одна из центральных магистралей города, и пусть заводские кварталы кажутся пустыми – на шум обязательно кто-то выйдет. Выйдет, чтобы помочь!

Машина удалялась.

- Помогите! – прохрипел Илья, останавливаясь и прижимая руку к правому подреберью. Кофта была влажной от крови.

- Помогите!

"Помогите задержать его!"

Навстречу машине прошли два человека. Еще один приближался к Илье слева. Никто не услышал его, никто не бросился наперерез задрипанному автомобилю, никто не кинулся к Илье. Никто не слышал, никто не обращал внимания.

Машина свернула на Купеческий тракт, слившись с потоком. Кто обратит внимание на сидящего за рулем человека в шерстяной маске? А если и обратит – пожмет плечами: мало ли, какие чудачества могут быть у человека.

"Все. Ушел!"

У входа в лабиринт Илью ждала Вика. Он смотрела, как он бредет обратно, и глубоко дышала, словно не в силах надышаться свежим, не пропитанным темнотой воздухом.

- Едут, - коротко сказала она, - и скорая, и полиция.

- Хорошо.

Илья прислонился спиной к стене и сполз по ней на землю. Вика опустилась рядом.

- Как ты понял, что он сбежит?

- Не знаю. Просто понял. Мне кажется, он мент. Может быть, бывший, а может и действующий. Он увидел своего подельника и сразу понял, что тот мертв. Он и выманил нас из лабиринта просто, чтобы убедиться в этом. Наверное, если бы он был действительно жив, этот гад нас бы пристрелил. Может быть вместе с ним... Не знаю. А может быть, правда заставил бы дотащить его до машины, и... Может и деньги бы отдал, черт его знает. Или пристрелил бы у машины. Но парень был мертв, и больше ему не был нужен.

- А мы?

- И мы не нужны. Нас убивать нужды не было, а стрелять он не хотел. Не хотел оставлять лишние следы. Так-то в лабиринте наследили только его наемники.

- Знаешь, я даже думаю, что он хотел, чтобы мы убили второго. Я только сейчас поняла: он видел, как я взяла из стопки кирпич, когда вошла в тайную комнату, и увидела там... все это... Он не мог этого не видеть. Мы слушали переговоры по рации. Он ничего не сказал про кирпич! Не предупредил того, кто в лабиринте.

- Логично, - согласился Илья, - так он и дело сделал, и деньги при себе оставил. Наверное, его устраивали оба варианта. И наша смерть, и этого парня. А может даже наоборот, для него лучше, что мы остались в живых. Больше подробностей кровавой бойни, больше шумихи в прессе. Мы с тобой теперь звезды, представляешь? По-любому про нас в газетах напишут. "Игра на выживание" или что-нибудь в этом духе.

- Ага. "Бойня в лабиринте". Но... Подожди, ты понял, зачем ему это все?

- Не знаю. Не уверен. Но гипотеза у меня есть. Доказательств никаких, но слишком все странно. Смотри: двое убийц-дилетантов, это раз.

- С кухонными ножами, - подхватила Вика, - это два. С кухонными, потому что их достать можно где угодно, в любом магазине. Никаких следов. На случай, если придется бросить оружие, если один из них попадется, а второй – нет, ножи зацепкой не станут. Их тысячи. Охотничьих или боевых – меньше, есть шанс отследить партию, есть шанс, что продавец в магазине запомнил, кто их покупал...

- Да и стоят они дороже. А кухонные – на каждом шагу. В прошлом году в "Ленте" акция была, ножи за наклейки...

- В этом – в "Магните"! – кивнула Вика.

- Да. Думаю, они просто взяли два ножа из дома кого-то из них. Они не на смертельную битву на ножах шли, они шли резать беззащитных и испуганных.

Со стороны Купеческого тракта послышался вой сирен. Безнадежно опоздавшая кавалерия мчалась на выручку.

- Три – это то, чего они хотели добиться. Мы с тобой голову ломали, за кем они пришли. За всеми нами или, как минимум, за большинством. Им неважно было, кто сейчас в лабиринте, им просто нужна была кровавая бойня. Я не знаю, как они выбирали время. Может быть, каким-то образом взломали компьютер администратора, может, подглядели в тетрадь записей, может просто администратор оказался болтливым и они выяснили, что сегодня здесь будет праздновать день рождения девушка. А раз девушка, значит, компания будет в основном девчачья. Беззащитная компания. Может быть, если бы вломившись они узнали, что в лабиринт запустили команду по тайскому боксу или десяток шахтеров, они бы развернулись и ушли? Или убили бы администратора и ушли... Может они откуда-то знали Аню и знали примерный состав команды – знали, что там в основном девчонки. Это слабое место моей гипотезы, может полиция правды дознается.

Две полицейских "Нексии" влетели во двор, не выключая сирен, и остановились, по-голливудски взвизгнув тормозами. Из машин почти одновременно выскочили восемь человек, по двое – с пистолетами и по двое с АКСУ в каждой.

- Я звонила, - сказала Вика, не вставая, - двое убийц внутри. Мертвы. Мы их. Один – ушел.

- На чем? – спросил один из полицейских. Илья не разбирался в погонах, поэтому не мог определить его звания.

- Серо-зеленая иномарка, - ответил он, - может "Тойота", может "Хонда". Номера грязные, я не разглядел. Он свернул на Купеческий, направо. У него пистолет.

- Пулевое? – полицейский кивком указал на повязку на боку Ильи.

- Нож. Неглубоко вроде бы.

- "Скорая" едет, - сказал тот, и метнулся к машине, видимо докладывать по рации о серо-зеленой машине неопределенной марки.

Шестеро полицейских ушли в лабиринт, один остался с ними, настороженно оглядываясь по сторонам.

- А четыре, - вернулся к своей мысли Илья, - это то, что он нас не убил. Смысла не видел. Как минимум 10 трупов уже есть. Новостной повод готов. Теперь об этом протрубят по всем каналам, в том числе и федеральным. Это и была их цель. Не убить кого-то конкретного, а убийство в конкретном месте.

- Кому-то мешал лабиринт... – закончила за него Вика.

- Деньги. Все как всегда упирается в деньги.

В проулке показалась "скорая". Молодцы, оперативно приехали... Илья с усилием поднялся на ноги, и двое полицейских тут же метнулись к нему.

- Ты куда?

- Внутрь. У меня там мобильник. Надо жене позвонить, пока меня в больницу не увезли. Волнуется же...

- Я провожу.

В фойе, глядя на распростертое на полу тело администратора, Илья оглянулся на шедшего за ним полицейского.

- Вы же найдете его, да?

- Найдем, - ответил тот, не поднимая глаз.

"И я буду искать!" – подумал Илья про себя, но озвучивать свои мысли не стал. Не стоит говорить органам власти, что ты собираешься кого-то убить. А он собирался...

Из лабиринта в фойе выбежал один из бойцов с автоматом, и на выдохе произнес:

- Там жесть, товарищ капитан...

- Да. Пятьдесят тонн... – согласился Илья, шаря в сумке в поисках телефона.

 

 

Август 2016 – апрель 2017

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/