Олег Носков

 

 

По следу дракона
Мифические чудовища и ископаемые животные

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Вместо предисловия

 

Дракон - самый загадочный и самый впечатляющий персонаж мифологии и фольклора. Столь же загадочно и происхождение этого образа. Размышляя о нем, невольно задаешься вопросом: соответствовало ли дракону какое-либо реальное, физическое существо? Либо это всего лишь некая умозрительная конструкция, плод воображения, обычная аллегория или метафора?

Если брать научную литературу, то мнения ученых, как указывал в свое время В.Я. Пропп, так же разделились надвое. Одни решают вопрос, так сказать, натуралистически, другие - символически. «Натуралисты» вполне допускают существование у дракона физического прототипа в виде окаменевших костей динозавров и других допотопных существ. На их взгляд, в древности люди часто наталкивались на скопления всевозможных останков, что в итоге вызвало к жизни образы фантастических монстров, в которых так или иначе просматриваются черты реально существовавших животных. Есть и более романтические версии, распространенные в основном в научно-популярной литературе. Здесь мифических чудовищ пытаются отождествить с живыми динозаврами, чудом сохранившимися до наших времен. «Символисты» же напрочь отрицают подобные аналогии. Дракон для них - либо персонификация природных явлений, либо фантастическое отображение неких вполне реальных социальных процессов. Отдельно можно упомянуть точку зрения психоаналитиков, тесно увязывающих образ дракона (как и иных чудовищ) с определенными психическими комплексами (по Юнгу, например, это есть персонификация «ужасной матери»). Если брать оккультную литературу, то здесь образ дракона трактуется как символ высшей тайны, доступной только посвященным. О его физическом соответствии речь, как правило, не ведется.

Как мы понимаем, в наше время натуралистический подход в меньшей степени может претендовать на научность. Особенно если кто-то начинает всерьез рассуждать о случайно выживших динозаврах. Приверженцы строгого академизма вряд ли могут принять такую версию, поскольку по их убеждению подобные существа вымерли 60 миллионов лет назад. И потом, уважающий себя мифолог или фольклорист предпочитает апеллировать к человеческому сознанию со всеми его особенностями, нежели к объектам живой природы. Наконец, мифические драконы обладают иногда столь фантастическими чертами, что их совершенно невозможно связать с реальными существами, пусть даже очень удивительными.

Кроме приверженцев академизма, откровенная натурализация мифологических образов вряд ли вызовет одобрение у сторонников сакральной метафизики и разного рода заумных оккультных доктрин. Для них такая натурализация уже сама по себе есть отражение «профанного» восприятия мира. Настоящие динозавры, даже имей они место, для них тут совершенно ни при чем. Образ дракона и без этого насыщен глубокими смыслами, постичь которые обыденному сознанию якобы не под силу.

Для нас в данном случае совершенно не важно, какое сакральное значение придавалось в мифах образу дракона. Наша задача - оценить состоятельность натуралистического подхода. Иначе говоря, выяснить, был ли у дракона какой-либо физический аналог, в лице тех же самых динозавров? Нас здесь не волнует, откуда взялся этот мифологический образ. Вопрос в другом: могло ли ему что-нибудь реально соответствовать, какое-либо известное науке животное?

Есть ли вообще сколько-нибудь серьезное противоречие между двумя подходами к трактовке образа дракона? Нельзя ли допустить, что символический аспект ничуть не исключает натуралистического? Любой человек, мало-мальски знакомый с мифологией, прекрасно знает, что даже хорошо известные животные, вроде волка, коня, орла, собаки или медведя, могут предстать там в самом что ни на есть фантастическом обличье, имея мало общего со своими реальными прототипами. Почему бы нечто подобное не признать и за драконом, если чисто фантастический облик мифологического существа совсем не исключает его натурального, физического «аналога»? А может, мифический дракон вполне соответствовал реальному животному, подобно тому, как мифический волк или конь соответствуют реальным волкам и коням.

Данная работа, конечно же, не является данью упомянутому натуралистическому подходу. И все же весьма увлекательной представляется сама попытка выявить такое соответствие между мифическим персонажем и реальным физическим существом. И я допускаю, что это будет небезынтересно и для самих читателей.

 

 

Реальное и мифическое

 

Для начала проясним один весьма важный вопрос. А именно сам принцип соотношения реального с фантастическим. Первое, что нужно усвоить - «фантастическое» есть не только то, что существует лишь в воображении и никоим образом не соотносится с реальным, с физическим. В мифологии чаще всего присутствуют существа, живущие и в физическом мире. Разница лишь в том, что они наделяются там сверхъестественными свойствами, в чем и выражается вся их фантастичность.

Возьмем, к примеру, главного героя. Будучи человеком по своему обличью, он может обладать совершенно необычными свойствами или совершать необычные поступки. Именно так ведут себя главные герои. Они рождаются чудесным образом, совершают всевозможные чудеса, могут перевоплощаться в животных или общаться с ними. Однако на этом основании никто не станет утверждать, что человек есть «фантастическое существо». Ничего по существу не меняет и лишняя пара конечностей или голов, третий глаз или, наоборот, отсутствие одного глаза. У всех антропоморфных чудовищ есть свой физический прототип, давший основные анатомические характеристики (прямохождение, строение конечностей, форма и посадка головы), - реально существующий человек. То же самое касается и животных. Упомянем лишь самых известных.

Рыба - один из довольно распространенных мифологических символов. Часто выступает как воплощение великих богов. В индуизме, например, бог Вишну в облике гигантской рыбы спасает от потопа первочеловека Ману. В мифологии примитивных народов рыба может выступать в качестве огромного морского чудовища, поглощающего главного героя. Другая не менее интересная черта - способность вступать в общение с человеком (то есть говорить). Несмотря на столь откровенно фантастические черты, никто не считает рыбу как таковую «фантастическим животным».

Змея - столь же распространенный символ. Она может приобретать гигантские размеры, общаться с человеком, хранить тайную мудрость и клады. Первобытный хаос часто олицетворяется гигантской змеей. В змею иногда перевоплощаются великие богини (например, греческая Исида). Огромные змеи во множестве фигурируют в мифологии так называемых примитивных народов, особенно у народов Центральной Африки и Юго-восточной Азии. Нередко змеи выполняют функцию поглотителей главных героев. Но даст ли всё это основание человеку, ни разу не видевшему живых змей, считать их чистейшим вымыслом?

Птица - опять-таки очень важный персонаж любой мифологии. Птицы могут иметь столь же невероятное обличье. Птица в облике огромного орла может возносить на небеса главного героя, сражаться со змеями и выполнять другие, не менее невероятные действия. Но и это, как видим, ничуть не лишает ее реального физического прототипа.

Осталось нам перечислить таких известных тварей, как волк, лев, конь, бык, корова, вепрь, собака, крокодил, черепаха и т.п., которые в мифах также принимают самые невероятные атрибуты. Волк или крокодил проглатывает людей, покушается на солнце или луну, львы охраняют царские дворцы, свирепый огнедышащий бык (как в вавилонском эпосе) наводит страх на целый город, вепрь убивает демона и поднимает из-под воды землю. Всего не перечислишь. Но опять же - у всех этих мифологических персонажей есть реальные соответствия в живой природе, конкретные физические прототипы.

Иначе говоря, проводить параллель между мифическим персонажем и живым физическим объектом не является чем-то необоснованным. То есть соответствия в данном случае вполне возможны, о чем наглядно свидетельствуют только что перечисленные существа. Потому не всякое существо, встречающееся в том или ином мифе, можно безоговорочно считать плодом воображения. Конечно, если бы ученые никогда не видели крокодилов или вепрей, то их мифологические изображения вне всяких сомнений отнесли бы к категории «фантастических существ». Но эти животные, как мы знаем, довольно хорошо известны, и не только ученым, а потому в данную категорию они не попали. Ну а если некое животное никто из современных людей никогда живьем не наблюдал, но, тем не менее, сохранились его мифологические описания. Можно ли тогда, на основании его невероятного обличья (что, как было показано, вполне естественно для мифологии) сразу же считать такое существо плодом воображения? Как мы понимаем, это было бы слишком категорично и необоснованно.

И вот теперь обратимся к дракону - персонажу, весьма распространенному в мифологии самых разных народов. Мифологические атрибуты дракона довольно хорошо известны: обычно он имеет огромные устрашающие размеры, необычную силу, извергает из ноздрей огонь или ядовитые испарения, управляет тучами, нападает на людей, опустошает целые государства, требует в жертву детей и женщин, похищает невест, скрывается в пучинах морей, в глубоких пещерах, часто летает по воздуху, стережет сокровища, а при случае превращается в царственного юношу. Но во всех этих проявлениях он не более «фантастичен», чем всё тот же мифический волк, крокодил, орел, лев или бык.

Уместно тогда задать резонный вопрос: не соответствует ли образу мифического дракона некое реальное живое существо, как в случае с упомянутыми уже мифическими животными, вроде волка, льва, быка и т.д.? Разумеется, вслед за учеными-романтиками мы могли бы тут же дать утвердительный ответ, сославшись на ископаемых «ужасных ящеров» (то есть динозавров). Однако у менее романтически настроенных исследователей есть на сей счет довольно серьезные возражения. Они касаются особенностей морфологии дракона, которая в большей степени (на их взгляд) указывает на фантастичность данного существа, чем его сугубо мифические атрибуты.

 

 

 

Обличье дракона

 

Дракон известен, прежде всего, как существо, обладающее особым комбинированным строением, где совмещаются части тел различных животных. Чаще всего дракон - это крылатый змей, то есть чудовище, сочетающее в себе признаки рептилии и птицы. Именно в таком виде он обычно и изображается: покрытое чешуей туловище, длинный хвост, крокодилья или змеиная голова, лапы с птичьими когтями и птичьи крылья. Сочетание змеиных и птичьих черт считается каноническим. Правда, довольно часто встречаются и бескрылые драконы (прежде всего морские). Тем не менее, определенные птичьи атрибуты (в виде крыльев, клюва или когтей) - довольно распространенный признак. Иногда в состав драконьего образа могут входить и элементы других животных: рыбы, льва, пантеры, оленя, лошади, волка, козла, летучей мыши и т.д.

В зависимости от места и эпохи драконов изображали по-разному. В древнем Китае, где это существо называлось «лун» (или «лонг»), его описывали так: «Голова, как у верблюда, рога, как у оленя, глаза, как у зайца, уши, как у коровы, шея, как у змеи, живот, как у морского зверя, чешуя, как у карпа, когти, как у ястреба, лапы, как у тигра...»¹. При этом дракон имеет крылья, летает по небу, либо плавает по воде. В своем развитии он, согласно описаниям китайских ученых, проходит довольно сложную эволюцию - от рыбообразного водного существа до крылатой змееподобной твари. На китайских орнаментах дракон имеет длинное извивающееся змеиное тело, четыре небольших лапы с птичьими когтями, крохотные крылья и голову с ужасающей зубастой пастью и развевающейся гривой. Для китайцев этот образ считается каноническим, хотя они выделяли несколько типов драконов, имеющих незначительные отличия.

В Средневековой Европе дракон обычно изображался в виде огнедышащего рогатого создания с крыльями летучей мыши, орлиными когтями, чешуйчатым телом и змеиным колющим хвостом. Подобно китайцам, европейцы создали свою классификацию драконов, делая акцент на их анатомическом строении и месте обитания. В частности, выделялись крылатые безногие драконы, крылатые двуногие, крылатые четвероногие (самые страшные), двуногие бескрылые и безногие. Помимо этого драконы делились на пещерных, горных, водных и болотных. Характерное гибридное строение имело большинство из них. Змеиные черты в виде длинной чешуйчатой шеи и хвоста, как правило, доминировали. Лапы же всегда имели ярко выраженный птичий характер. Голова - змеиная, звериная или крокодилья, всегда с какими-то странными наростами вроде гривы, рогов, усов или ушей. Крылья чаще всего перепончатые, как у летучей мыши. Некоторые средневековые художники представляли дракона с львиными лапами, пышной гривой на голове, заостренными звериными ушами и раздвоенным змеиным языком. На порталах собора Парижской Богоматери драконы имеют птичьи крылья и лапы, змеиный хвост и странную голову с ушами хищного зверя и змеиной пастью.

У народов Ближнего Востока (например, у древних египтян или средневековых иранцев) драконы имели много звериных черт. Часто это комбинация змеи и пантеры (или льва). Но при этом могут присутствовать и крылья. Знаменитые «сирруши» с вавилонских ворот богини Иштар представляют собой существ со звериными ногами, хвостом и телом (правда, покрытым чешуей), шеей и головой змеи и птичьими когтями на задних лапах. К тому же они украшены рогом и неким подобием гривы.

Кроме этого в мифологии встречается большое количество драконоподобных существ, также обладающих комбинированными чертами. Самый знаменитый из них - это василиск, описанный Плинием Старшим. Василиск, подобно дракону, также сочетает признаки змеи и птицы. Его отличительный признак - гребень с тремя шипами, являющийся своеобразной короной - что намекает на царское достоинство этого существа, считавшегося царем змей. В средние века василиска изображали в виде отвратительного чудовища с головой и лапами петуха, телом жабы, хвостом змеи и перепончатыми крыльями как у летучей мыши.

В качестве особой категории драконов можно выделить гигантских морских змеев. Часто они изображаются с извивающимся чешуйчатым телом, огромной зубастой пастью, напоминающей лошадиную, с длинной гривой или гребнем. Фантазия европейских живописцев присоединила сюда и перепончатые лапы. Народная же фантазия наделяла морских змеев рыбьими плавниками. Самый известный из морских чудовищ - библейский Левиафан, чья шкура состоит из толстых щитов, а из пасти выходит пламя (как и у всех «типичных» драконов).

Еще одно известное драконоподобное существо - так называемый Тараск из французского фольклора. Это пожирающее людей чудовище сочетает рыбьи и звериные признаки, чем сближается с водяным драконом.

Кроме того, в той же Библии упоминается «крылатый змей», являющийся в определенном смысле аналогом дракона. В связи с этим можно упомянуть и «пернатого змея» Кецалькоатля из мифологии индейцев Центральной Америки. Кецалькоатль - главное божество у ацтеков. Его изображали либо в виде бородатого старика, либо в виде крылатого змея, покрытого зелеными перьями. То есть опять встречается знакомая комбинация из змеиных и птичьих признаков, хотя Кецалькоатся относили к категории «положительных» существ (как, впрочем, и китайских драконов-лун).

Подобные комбинированные черты дают веское основание для того, чтобы отнести дракона и схожих с ним существ к категории сугубо фантастических, то есть вымышленных, персонажей. Как подчеркивает В. Я. Пропп, архаический мифологический материал не содержит никаких упоминаний о комбинированных драконоподобных существах. Такое смешение признаков, на его взгляд, явление относительно позднее. Дракон, считает Пропп, - порождение классового (читай - цивилизованного) общества: «Эпоха расцвета таких существ падает на древние государства, на Египет, на Вавилон, на древнюю Индию, Грецию, на Китай, где змей даже попал в герб, символизируя государственность. Наоборот, у действительно первобытных народов его нет»². Пропп сближает дракона (или змея) с такими гибридными существами, как египетские сфинксы, античные кентавры и тому подобное, куда можно отнести похожего на сфинкса грифона (существа с львиным телом, орлиной головой и крыльями), крылатых месопотамских быков, а также знаменитую химеру из греческой мифологии.

Если принять данную точку зрения, то говорить о физическом прототипе дракона совершенно бессмысленно. Единственно, кто может претендовать на эту роль, так это обычная змея, наделенная в сознании фантастическими размерами, а впоследствии получившая дополнительные анатомические признаки. Для мифологии подобное комбинирование представляется вполне естественным. Скажем, такое известное животное, как конь, иногда также приобретает характерные для дракона атрибуты - птичьи крылья и огнедышащую пасть. Пример тому - античный пегас.

Итак, означает ли сказанное, что прототип дракона - всего лишь известная всем змея? Надо сказать, древние греки называли драконами (draconates) вообще всех огромных змей, реально существующих в природе. Некоторые античные авторы, вроде Плиния Старшего, даже отождествляли их с питонами, живущими в Африке и Южной Азии. Казалось бы, на этом вопрос и исчерпан, и любители романтических гипотез должны от них отказаться в пользу не столь увлекательных, но более продуманных подходов. Однако есть некоторые обстоятельства, способные оправдать ожидания романтиков.

 

 

Змеиный сородич

 

Предположим, что образ дракона действительно генетически связан с образом обычной змеи или хотя бы ее особо крупной (как питон или удав) разновидности, ассоциирующейся с мужским полом. В общем, дракон - не более чем мифологизированная змея, получившая со временем дополнительные признаки других животных. Примем для начала версию Проппа о постепенной эволюции данного образа. Пусть в самый древний период - у так называемых примитивных народов, - змея приобрела в воображении невероятно гигантские очертания (что для мифологии вполне нормально), превратившись в огромного змея, хранителя вод и сокровищ. Затем, как в случае со сказочным пегасом, этот змей приобрел крылья, стал летать по воздуху, извергать из ноздрей пламя. В общем, ничего исключительного - перед нами обычный механизм мифической трансформации и синтеза тех или иных образов. В волшебных сказках, кстати, те же кони нередко связаны с водой, с океаном. И в то же время часто обнаруживают огненные атрибуты и способность летать. В случае со змеем всё могло произойти по тому же сценарию, в силу тех же законов.

Тем не менее, дела со змеем обстоят не так просто. Прежде всего, необходимо сказать, что в архаических мифах, а равно как и в устной фольклорной традиции, практически никогда не даются конкретные описания тех или иных персонажей. Подробно описываются лишь их сугубо мифические, то есть сверхъестественные атрибуты. Для любого народного повествования совершенно ненормально детально разбирать морфологию какого-либо существа. В сказках змей может летать по воздуху, но это совсем не будет ставиться в зависимость от того, обладает он крыльями или нет. Создателей мифических сказаний интересует сущность, так сказать, трансцендентная природа персонажа, которая отнюдь не вытекает из его анатомического строения. Да и анатомии-то, в принципе, здесь никакой быть не может, поскольку в древних мифах и сказаниях речь идет исключительно о чем-то трансцендентном, не относящемся к «профанному» физическому миру.

Интерес к деталям морфологии, к форме, к строению возникает в связи с определенной рационализацией мышления и, соответственно, социального бытия. Подобное мы как раз и наблюдаем в так называемом «классовом» обществе, где и формируется - на что указывает Пропп - известный комбинированный образ дракона. Однако здесь есть два очень примечательных момента.

Во-первых, дракон, при всей странности своего облика, не считался существом исключительно вымышленным, фантастическим. Какие-то физические соответствия все-таки пытались усматривать в живой природе, чего не скажешь о том же крылатом коне Пегасе. Как уже было сказано, античные авторы называли драконами крупных змей, обитающих в южных странах. В принципе же, не имеет особого значения, с каким конкретным существом связывали образ мифического змея. По большому счету, на эту роль могла претендовать любая особо крупная хищная рептилия, даже крокодил. Главное, что древние авторы связывали с образом дракона какое-либо вполне реальное существо, а значит, не рассматривали его всего лишь как воображаемую фантастическую комбинацию из различных частей животных.

Во-вторых, несмотря на близкое родство со змеей, дракона все-таки отличали от последней, иначе просто не стали бы особо выделять этот образ. Самое интересное, что дракон часто фигурирует в одном ряду с известными животными, куда включается и змея. В знаменитом восточном гороскопе дракон присутствует вместе с тигром, быком, овцой, собакой, кабаном, обезьяной, крысой, лошадью, зайцем, петухом и все той же змеей. Если дракона и змею действительно полностью отождествляли, то как объяснить подобное разделение? А если бы дракон был всего лишь вымышленным комбинированным существом вроде Пегаса или сфинкса, то чем объяснить его присутствие среди известных животных? И восточный гороскоп - далеко не единственный пример.

В оккультной философии, популярной в эпоху Возрождения благодаря трудам Генриха Агриппы, дракона помещали в один ряд вместе с кротами, обезьянами, змеями, жабами, василисками и прочими «гадами» (включая скорпионов и муравьев). В средневековой алхимии символ дракона присутствует вместе с символами льва, орла, змеи, рыбы, ворона, медведя, волка, лебедя, петуха, павлина, обозначая там конкретные элементы и состояния. Причем дракон, подобно остальным животным, изображался весьма натуралистично (правда, в этом перечне присутствовало и другое «фантастическое» существо - птица феникс, во внешнем облике которой, кстати, не было ничего особенно фантастического).

Есть еще один интересный пример. Упоминавшийся выше таинственный дракон «сирруш», чьи изображения запечатлены на знаменитых вавилонских воротах, фигурирует в компании двух других известных животных - льва и рогатого копытного «реема», в котором зоологи распознали дикого тура. Изображения выполнены в реалистической манере, с четкой передачей анатомических пропорций. Львы и туры выглядят весьма натуралистично. Что же тогда сказать о «сирруше»? Можно ли его отнести к вымышленным существам только на том основании, что никто из современных людей подобного животного не встречал? Ведь и дикие туры некогда совершенно исчезли, оставив нам лишь своих одомашненных потомков. Нельзя ли так же предположить, что и животное, названное вавилонянами «сиррушем», в свое время совершенно бесследно исчезло, только, в отличие от дикого тура, не оставив никаких потомков (вряд ли кто пробовал одомашнить дракона)?

Учтем еще одно важное обстоятельство, касающееся связи между змеей и драконом. Когда древние упоминали о змеях, они, естественно, имели в виду не только представителей отряда чешуйчатых (как в современной зоологии). «Змей» или «змея» для них - это обозначение целого класса существ, как в случае с «птицей», «рыбой» или «зверем». Совпадения с современной зоологической систематикой здесь, конечно же, нет. «Змеиными» качествами наделялись все существа, связанные с глубинами вод, подземными сферами, имеющими отношение к чему-то скрытому, недоступному, загадочному и в то же время опасному. Поэтому со «змеей» могли ассоциироваться совершенно далекие от рептилий головоногие моллюски и даже рыбы. Древние мифотворцы и мыслители, для которых не существовало принципов научной классификации, вполне могли допустить подобные сходства. Физиологические особенности их совершенно не интересовали. К птицам, например, вообще могли отнести всех крылатых животных - и летучих мышей, и даже бабочек и саранчу. Для средневековых ученых и богословов это было вполне нормальным. К рыбам, например, спокойно относили и морских млекопитающих - китов и тюленей. Да что там говорить - такой великие корифей естествознания, как Жорж Кювье, амфибий и рептилий объединял в один класс!

Учитывая все это, нетрудно понять, что в древности к «змеям» могли отнести совершенно разных, с научной точки зрения, существ. Поэтому, называя дракона «змеем», его тем самым еще не определяли в группу ползучих безногих гадов с раздвоенным языком и немигающими глазами. Таким же «змеем» запросто могла стать и ящерица, и крокодил, и игуана, и гигантская саламандра и даже... гигантский спрут. Ну а если речь шла о существе, у которого и впрямь было немало внешних сходств с ползучими гадами, как то: длинный извивающийся хвост, столь же длинная шея или похожая на змеиную голова или пасть, чешуйчатое тело - то ему в самую пору было быть именно «змеем» и никем иным. Иначе говоря, любой впечатляющий представитель класса рептилий вполне подходил под это обозначение. Так что если у дракона действительно существовал некий физический прототип, то его могли отнести только к категории этих самых «змей».

Но, а как же тогда истолковать совсем уж не змеиные черты драконьего облика, столь часто встречаемые в различных изображениях, - крылья, птичьи лапы, клюв или звериные уши? Не уместно ли предположить, что все они навеяны не столько фантазией, сколько характерным обликом самого оригинала? Иными словами, нельзя ли связать гибридную внешность дракона с наличием таких черт у самого физического прототипа?

Пусть такое предположение не покажется странным. Дело в том, что животные с гибридными чертами - не такое уж редкое и совсем не фантастическое явление природы. Еще совсем недавно подобные существа сильно озадачивали европейских ученых. Увидь их изображение на какой-нибудь средневековой миниатюре, они наверняка отнесли бы их к категории «фантастических существ». Но случилось так, что этих «гибридных» животных удалось увидеть воочию. Хотя без известного научного скепсиса и здесь не обошлось.

 

 

Галерея диковинных тварей

 

Когда в самом конце XVIII столетия европейским натуралистам попала шкурка утконоса, они решили, что перед ними обычная подделка. Просто, на их взгляд, к шкурке тропического зверька искусные умельцы пришили утиный клюв. Скепсис западных ученых понять нетрудно: сочетание в одном лице звериных и птичьих черт казалось чем-то совершенно фантастическим. Впоследствии выяснилось, что утконосы действительно существуют и, к еще большему изумлению ученых, было установлено, что самки этих удивительных созданий откладывают яйца - подобно птицам или рептилиям. Причем интересно, что данное обстоятельство долго отказывались признавать даже великие натуралисты того времени. Наличие у зверя птичьего клюва куда бы еще ни шло, но выводить детенышей из отложенных яиц - такое у рационально мыслящих ученых совершенно не укладывалось в воображении. Если бы они, конечно же, не увидели этого собственными глазами.

Ну а если бы и вправду не увидели? Если бы пользовались только рассказами необразованных очевидцев, не связанных с наукой? Ответ очевиден: подобные рассказы без малейших колебаний отнесли бы к вздорным вымыслам, басням и суевериям (подкрепив, разумеется, сей вердикт авторитетом науки). Благо, что утконосов не успели перебить к тому моменту, когда европейские исследователи принялись за серьезное изучение австралийской фауны. Иначе бы, случись им услышать от аборигенов о существовании водных утконосых зверушек, откладывающих яйца, они сочли бы их за персонажей местного фольклора.

Утконос - не единственный яйцекладущий зверь. Там же, в Австралии и близлежащих островах, живет еще одно химерическое существо - ехидна. Тело этого животного, словно у ежа, покрыто иглами, а вместо звериной пасти у него - длинный и тонкий клюв, прорезанный щелью на самом конце. Живут ехидны в лесах и кустарниках, прячась в расщелинах скал, под пнями и поваленными деревьями или среди камней.

Яйцекладущие звери имеют еще одну характерную особенность - у самцов на задних лапках имеется ядовитый шип, что для представителей звериного племени совсем не типично. При желании, этих тварей вполне можно было бы определить как теплокровных ящеров или звероящеров с птичьими клювами. Звероящеры, кстати, когда-то существовали на земле. Ими были представители так называемой пермской фауны. Правда, в отличие от утконосов и ехидн, они имели зубастую пасть, похожую на звериную.

Таким образом, утконосы и ехидны - самые настоящие гибридные существа, совмещающие признаки млекопитающего, птицы и даже рептилии. А теперь представим на минуту, как бы этих диковинных химерических тварей изобразил древний художник, никогда их живьем не видевший. Как должно в воображении простого человека предстать существо, имеющее что-то от зверя, птицы и рептилии? Зверь обычно ассоциируется с когтистыми лапами и ушами, птица - с полетом, а значит - с крыльями, рептилия - со змеей, то есть с чем-то ползающим, пресмыкающимся, покрытым чешуей и обязательно ядовитым. В какого монстра мог бы превратиться безобидный утконос, попытайся его изобразить древний анималист, не отягощенный проблемами зоологической систематики. Мало того, стремящийся - как и всякий носитель мифологического сознания - как можно выразительнее подчеркнуть именно диковинность данного существа, его отличие от всех известных тварей. А тут были все средства хороши. Современные исследователи почему-то упускают из виду, что все древние и средневековые сказители и художники, пытаясь поведать о чем-то необычном, намеренно использовали гиперболу, искажая до неузнаваемости даже вещи вполне реальные и вообразимые. Тем более что в условиях отсутствия научно-эмпирического подхода к действительности подлинная морфология объекта вообще никого не интересовала. Так что простор для фантазии был необычайный.

Правда, удивительных животных европейцы стали открывать уже в «просвещенный век», когда требовалось точное научное описание. А, кроме того, многие их этих тварей живут до сих пор, и о них знает любой из нас, включая даже самых маленьких детей. Ну а если бы о них судили только по рассказам далеких от науки людей, да еще в соответствующем окружении? И все бы это передавалось от одного поколения рассказчиков к другим, при полном отсутствии живого оригинала? Ведь академически не искушенный человек описывает что-то необычное и незнакомое, используя образы того, что знакомо всем. Тогда в его описаниях любое экзотическое животное обязательно станет «гибридным».

Вот как описывали английские моряки, посетившие Австралию, известного теперь каждому ребенку кенгуру. Это странное существо, по их рассказам, прыгало как кузнечик на длиннющих задних лапах, имело оленью голову и очень длинный хвост, как у длиннохвостой обезьяны. Так вполне могло бы родиться представление о живущей на далеком континенте прыгающей «оленеобезьяне», если бы естествознание в ту пору не вступило в свои права.

А ведь на этом континенте и примыкающих к нему островах, кроме кенгуру, утконоса и ехидны, было немало других диковинных существ. Диковинных, разумеется, только для европейцев. Те же английские путешественники наткнулись в Тасмании на одного удивительного хищного зверя, напоминавшего им одновременно и тигра, и гиену. К тому же он имел внушительную пасть, напоминавшую очевидцам крокодилью. Этой таинственной «тигрогиеной» оказался знаменитый тилацин, или сумчатый волк, ныне уже истребленный. В действительности внешний вид этого животного ничего особо фантастического не представляет, однако согласитесь, что «тигрогиена», да еще с «крокодильей пастью» - это что-то поистине невероятное. Прибудь же европейцы в Тасманию на пять-шесть столетий раньше, средневековые бестиарии, возможно, пополнились бы и таким вот совершенно фантастическим существом: живет де далеко на юге страшный зверь, тело как у тигра, ноги и хвост как у гиены, пасть же - крокодилья. При таком описании воображение рисует нам действительно какое-то химерическое чудовище, а не сумчатого волка. И при отсутствии живого оригинала или его натурального изображения такое животное вполне могло перейти в категорию фантастических существ.

Нечто подобное в истории уже случалось. Так, в свое время античные путешественники писали о необычном африканском звере, которого они называли «камелопардом», то есть «верблюдопантерой». Его описание приводит Страбон в своей «Географии»: «В этих местах водятся и камелопарды, которые вовсе не похожи на леопардов, потому что пестрым цветом своей шкуры они скорее напоминают полосато-пятнистых молодых оленей. Задние ноги этих животных гораздо короче передних, так что животное кажется сидящим на хвостовой части, высота которой как у быка, хотя передние ноги у них не короче верблюжьих. Шея вытянута прямо вверх, а голова поднята гораздо выше, чем у верблюда...» (XVI, 4, 16). В принципе, ничего фантастического. Судя по описанию, речь идет о жирафе, животном, надо сказать, вполне «нормальном». Но у средневековых художников, не видевших этого существа в глаза, «камелопард» превратился в настоящего монстра с верблюжьей головой, двумя загнутыми назад рогами и туловищем леопарда. И это не удивительно, поскольку само слово «верблюдопантера» совершенно не ассоциируется с известным нам жирафом³.

Понятно, что чем непривычнее выглядело существо, тем фантастичнее становились рассказы о нем. Представим, как могли бы древние описать, например, пингвина. С одной стороны, это птица, с клювом как у гагары. Но при этом плавает она и ныряет прямо как тюлень, загребая крыльями, словно ластами. Получается, перед нами - что-то среднее между птицей и тюленем. Вот вам еще одна диковинная тварь - «птицетюлень». А если учесть, что в старые времена тюленя относили к рыбам, то пингвин вполне мог бы превратиться в какую-нибудь «рыбоптицу». К тому же на суше пингвин передвигается вертикально, прямо как маленький человечек. Стало быть, это существо с «человечьим» туловищем, «рыбьими» плавниками и птичьим клювом. Попробуйте за всем этими фрагментами распознать пингвина. А ведь в древности не знали иной манеры изложения.

Вот, например, как древние китайские ученые писали об одном животном, которое они называли ме. Похоже это животное на медведя с небольшой головой и небольшими лапами, с блестящей шерстью, покрытой белыми и черными пятнами, с хоботом, как у слона, с глазами, как у носорога, с хвостом, как у коровы и лапами, как у тигра. В общем, монстр, да и только. Однако этот загадочный ме оказался чепрачным тапиром, похожим, скорее всего, на небольшого безрогого носорога с черно-белым окрасом. Никаких химерических сочетаний медведя, слона и тигра в его облике нет совершенно. То есть опять речь идет о вполне «нормальном» животном.

Что же тогда говорить о существах, которые, подобно утконосу, действительно имеют откровенно «гибридную» внешность. Например, гепарда иначе, как пятнистой собакой с кошачьей головой и хвостом, описать трудно. Павианы - это обезьяны с собачьей (и никак по-другому) пастью. Мадагаскарские лемуры - обезьяны с головой куниц и кошачьими глазами. Семейство виверр определяют как нечто среднее между куницами и кошками. А такие интересные животные, как панголины - это своего рода «чешуйчатые муравьеды» с цепкими змеиными хвостами. В современной систематике их даже называют ящерами. Опять какая-то странная «смесь» зверя и рептилии, хотя бы только внешняя. Или возьмем знаменитого оленя Давида, ныне уже истребленного. Это было поистине гибридное существо с оленьими рогами, коровьим хвостом, конской гривой и козьими копытами. И таких примеров достаточно много, поскольку в живой природе нет резких переходов от одних групп к другим. А потому такое вот гибридное или просто необычное существо при определенном к нему отношении может стать прообразом фантастических животных. Особенно, если по строению своему способно озадачить современных физиологов и систематиков.

Ну а теперь попробуем представить, как бы древний человек описал однажды увиденного им... живого динозавра.

 

 

Анатомия «ужасных ящеров»

 

Динозавров ученые относят к классу рептилий. Следовательно, древние авторы, вне всякого сомнения, причислили бы этих существ к разряду «змей». Какой-нибудь тираннозавр или брахиозавр в их описаниях фигурировал бы не иначе, как «гигантский змей». А если упомянутые динозавры были как-то связаны с водой, то, вне сомнений, они оказались бы еще и «гигантскими водяными змеями». Во всяком случае, морским динозаврам, вроде плезиозавра или мозазавра, уж наверняка была бы определена роль «чудовищных морских змеев».

Но это еще не все. Динозавры во многих отношениях были довольно необычными существами. Некоторые из них были куда диковиннее утконоса и ехидны. А, кроме того, добрая их часть имела гибридные черты, совмещая некоторые признаки... птиц! Для нашей темы сам этот факт уже весьма и весьма красноречив. Наличие птичьих черт у отдельных представителей данного племени столь отчетливо выражено, что некоторые ученые-эволюционисты зачислили их в разряд прародителей пернатых.

Начнем с многочисленных двуногих ящеров, имеющих очень характерное анатомическое строение, присущее только динозаврам. Среди них были чудовища внушительных размеров, вроде игуанодона или тираннозавра. Были свирепые цератозавры, обликом своим чем-то напоминавшие жутких драконов с полотен и гравюр европейских художников. Но было также огромное количество относительно небольших и проворных двуногих хищников, похожих (судя по реконструкциям палеонтологов) на ощипанных зубастых индеек с длинными змеиными хвостами. Современные палеонтологи выделяют их в особую группу целурозавров. К их числу принадлежал кровожадный (как полагают ученые) дейноних, нижние конечности которого были вооружены огромным когтем, острым и загнутым как турецкая сабля. Считается, что дейнонихи и их ближайшие родичи охотились стаями и обладали своего рода коллективистскими инстинктами, присущими стайным птицам. Среди двуногих ящеров были и такие, которые имели птичий клюв, как, например, овираптор (что означает - «похититель яиц»).

Существовали еще более похожие на птиц двуногие хищники, относящиеся к той же группе целурозавров. Некоторые ученые считают, что они, подобно птицам, даже ухаживали за потомством и вообще отличались довольно развитым мозгом. К тому же у них были полые кости и беззубые челюсти, что максимально сближало их с пернатыми. Но самое интересное, существует предположение, будто целурозавры обладали перьевым покровом! Своего рода «пернатые змеи» (если определить их на манер древних). Один из них - авимим - внешне походил на настоящую бегающую птицу. Перья имел и найденный в Китае синозавроптерикс (то есть, «китайский птицеящер»). Некоторые предполагают, что и свирепый дейноних тоже был таким же вот «птицеящером», зубастым «пернатым змеем» с ужасными когтями.

Не меньшее удивления вызывает и загадочная ископаемая «первоптица». Речь идет о знаменитом археоптериксе. Не понятно, в какой степени она является птицей, а в какой - ящером. Комбинированные черты археоптерикса налицо: сплошное, как у нормальной летающей птицы, оперение, птичьи задние лапы, но при этом - усаженная мелкими зубами пасть, когтистые пальцы на передних лапах и длинный, как у типичного ящера, хвост. Кроме того, археоптерикс, в отличие от настоящих птиц, имел тяжелые (то есть не пустотелые) кости. Так что его свободно можно назвать пернатым динозавром. Подобных созданий современные палеонтологи относят к особой группе ящерохвостых птиц, считая их «боковой ветвью» эволюции.

Птичьи черты обнаруживаются и в строении скелета многих ископаемых ящеров. Как известно, палеонтологи выделяют целый отряд так называемых птицетазовых динозавров. Название говорит уже само за себя. Строение тазовых костей этих существ похоже на строение таза птиц. Некоторые из них походили на пернатых также и строением лап. Самым знаменитым представителем этого отряда является игуанодон - гигантский ящер почти десятиметровой длины, ходивший на задних лапах и оставлявший похожие на птичьи следы. Немало было и утконосых динозавров, среди которых попадались настоящие исполины, превосходившие по размерам даже игуанодона.

К этому отряду принадлежал и причудливый стегозавр, населявший когда-то Североамериканский континент и Восточную Африку (о нем еще будет сказано). Другое известное создание - трехрогий ящер трицератопс. На конце морды у него имелись загнутые ороговевшие челюсти, напоминавшие птичий клюв. Кроме того, яйца трицератопсов обладали твердой, как и у птиц, скорлупой. Вот вам еще одно примечательное сходство с пернатыми.

Интересно, что даже такие гигантские монстры, как диплодоки и бронтозавры, внешне совершенно на птиц не похожие, обладали с ними одним очень важных внутренним сходством - легкими полыми костями. По мнению ученых, облегченный таким образом скелет этих длинношеих гигантов позволял им свободно передвигаться по дну водоемов, не боясь увязнуть в мягком грунте.

Нельзя обойти молчанием и удивительных крылатых ящеров - птерозавров. Ученые делят их на два отряда: рамфоринхов, обладавших крупными зубами и длинным хвостом с расширенной ромбовидной лопастью на конце, и птеродактилей, которые практически не имели хвоста, обладали маленькими зубами или беззубым клювом. Среди последних был такой гигант, как птеранодон, с размахом крыльев до девяти метров. По характеру окаменевших отпечатков современные палеонтологи пришли к выводу, что птерозавры имели волосяной покров и потому вполне могли быть теплокровными существами, напоминая чем-то летучих мышей. Но, тем не менее, «змеиная» природа этих существ не подлежит сомнениям, а наличие крыльев можно рассматривать как один из характерных птичьих атрибутов. Так что и здесь налицо гибридные черты.

Итак, что же следует из сказанного? Значит ли, что гибридные черты мифических драконов в стилизованной форме отражают реальный облик допотопных ящеров? Допустив подобную гипотезу, мы будем вынуждены признать, что в далекие времена человек имел возможность непосредственно лицезреть подобных существ. Причем не только в виде окаменевших останков, но и, что называется, живьем. И происходило нечто подобное даже в историческую эпоху. Есть ли на этот счет какие-либо свидетельства? Постараемся сейчас это выяснить.

 

 

 

 

 

 

Очевидцы живых драконов

 

Как уже было сказано, в древности и в средние века драконов считали вполне реальными существами. О них могли говорить так же, как и о других, известных всем, животных - львах, слонах, носорогах, медведях, волках, змеях и прочих. Если и было в драконах что-либо необычное, то это, подчеркнем, могло объясняться необычностью самого животного. А ведь динозавры, о которых мы говорили выше, были весьма необычными животными.

Приведем лишь некоторые примеры. Так, в мифологии североамериканских индейцев, как на то указывал В.Я. Пропп, существовало представление о двуглавом драконе, вторая голова которого помещалась на конце хвоста. При этом, что также примечательно, хвост здесь ассоциируется с жалом⁴. Казалось бы (как и полагает Пропп), такое существо - плод чистейшей фантазии. Однако не все так просто. Этот мифический дракон североамериканских индейцев сильно напоминает стегозавра, чьих останков именно в Северной Америке найдено великое множество. Стегозавр даже внешне выглядел как существо из мифов и легенд. Но больше всего ученых поражает странное устройство его нервной системы. Дело в том, что «умственный аппарат» этого ящера располагался не только в голове, но еще и в диаметрально противоположном месте - в крестцовом отделе позвоночника. Причем «задний» мозг превосходил головной (величиной с грецкий орех) аж в двадцать раз! По сути дела, стегозавр был как бы двухголовым! При этом на конце хвоста у этого чудища имелось четыре внушительных шипа. Не отсюда ли ассоциация хвоста с жалом? Как видим, североамериканские индейцы не так уж много нафантазировали. Реальность оказалась не менее фантастичной.

Другой пример - легендарный «пернатый змей» Кецалькоатль из преданий индейцев Центральной Америки. То, что «пернатым змеем» называли могущественного бога-творца и культурного героя, еще ничего не меняет. В древности боги часто ассоциировались с тем или иным животным. Например, египетская богиня Исида - с кошкой, Гор - с соколом или ястребом, Анубис - с шакалом, Себек - с крокодилом, Сет - с ослом; такие боги, как вавилонский Мардук, греческий Зевс, палестинский Ваал, индийский Индра ассоциировались с быком. Даже Христа изображали в виде агнца. Для любой религии вполне нормально, когда то или иное божество сливается с образом посвященного ему животного. Последнее часто выступало в качестве его самого яркого эпитета. Точно так же и «пернатый змей» мог вполне стать эпитетом главного божества тольтеков и ацтеков. И был этот «пернатый змей» не вымышленным, а вполне реальным животным.

Выше мы уже говорили об оперенных динозаврах, коими, по мнению современных палеонтологов, вполне могли быть дейнонихи, велоцирапторы и другие представители группы целурозавров. Останки этих птицеподобных хищников очень часто встречаются как раз на территории Центральной Америки и на юге США. И надо полагать, что подобные животные когда-то были вполне обычными для тех мест, как сегодня там обычны пумы, ягуары и гремучие змеи. Так что вполне реальный «пернатый змей» мог запросто стать эмблемой великого божества Нового Света.

Средневековые европейцы также были осведомлены относительно «пернатых змеев», которых они называли, как мы помним, василисками. Правда, этих тварей они нисколько не обожествляли, а наоборот, испытывали перед ними страх и отвращение. Хотя, судя по описаниям Плиния Старшего, василиск когда-то обладал высоким царским достоинством. Однако в Средние века он утратил былое величие, превратившись в мерзкое чудовище в виде длинноногой птицы со змеиным хвостом и перепончатыми крыльями. Что за существо могло дать суеверным средневековым европейцам столь жуткий образ?

Ясно, что живых василисков никто из них не видел. Однако слышать о подобных тварях они что-либо могли. И даже Плиний Старший тут не при чем. Дело в том, что среди европейцев широко распространены поверья о гнусных тварях, вылупляющихся из петушиного яйца и имеющих что-то общее с петухом и змеей. Таковым им и представлялся василиск. Его образ, надо полагать, слился с народными представлениями о реальном существовании «пернатых змеев» или змееподобных птиц.

А теперь вспомним знаменитого археоптерикса, который как раз и был своего рода змееподобной птицей. По научному же, как было сказано, он относится к группе ящерохвостых птиц (что, в принципе, то же самое). Сходство археоптерикса со средневековым василиском намечается довольно отчетливое: и ноги у него были относительно длинные, и зубы, как у ящерицы и даже кости были тяжелые, совсем не птичьи. И в то же время он был пернатым, с крыльями, совсем как птица. И примечательно, что останки археоптерикса обнаружены на территории Европы, в Германии. Часто археоптерикса сравнивают с гоацином - неуклюжей птицей размером с фазана, живущей в амазонской сельве. Птенцы гоацинов и молодые птицы, как и археоптериксы, имеют когти на передних пальцах крыльев. Самое интересное, что гоацины совершенно не способны кричать по птичьи. Вместо этого они издают звуки, похожие на кваканье. Помимо прочего от них исходит сильный мускусный запах - как от крокодилов и некоторых черепах. Иначе говоря, у гоацина есть что-то от гадов (по научному это называется архаическими признаками). У археоптерикса, надо полагать, таких признаков было намного больше. Возможно, что он тоже квакал и издавал сильный и резкий запах. Недаром в родню василиска включали еще и жабу, а его отвратительный запах выделялся особо. Были, наверное, и другие отталкивающие черты. Современные ученые, конечно, не могут точно представить себе внешний вид археоптерикса. Не исключено, однако же, что эта тварь имела довольно отвратительную внешность. За что и снискала к себе соответствующее отношение со стороны суеверных народов.

Звучит это все невероятно. Ведь, по мнению ученых, подобные существа давным-давно вымерли, и никто из людей с ними не сталкивался. Да и окаменевшие останки вряд ли могли вызвать столь живые впечатления и столь неподдельный страх. И откуда все эти анатомические подробности, которые не так уж просто восстановить даже специалисту-палеонтологу? Действительно - откуда?

Откуда, например, на Ближнем Востоке представления о «летучем змее», откладывающем яйца? «Там угнездится летучий змей, будет класть яйца и выводить детей и собирать их под тень свою; там и коршуны будут собираться один к другому» - так заявляет библейский пророк Исаия [34, 15]. Можно сказать, что «летучий змей» - всего лишь метафора. Но ведь и «коршуны» здесь - тоже метафора. Почему бы тогда и их существование не поставить под сомнение, да и вообще существование всех животных, упоминаемых пророками - львов, шакалов, страусов, ослов, пеликанов, филинов, орлов, ежей, козлов и прочих? Загадочный «летучий змей» упоминается в этом же ряду. Но самое интересное, что ученым хорошо известно о существовании самых настоящих «летучих змей» - птерозавров. Можно ли тогда утверждать, что библейский пророк на сей счет чего-то нафантазировал?

Для большей убедительности приведем еще одно упоминание о «летучих змеях». На сей раз оно принадлежит человеку, не склонному к метафорическим выражениям - «отцу истории» Геродоту. «Есть в Аравии местность, - пишет он, - расположенная примерно около города Буто. Туда я ездил, чтобы разузнать о крылатых змеях. Прибыв на место, я увидел кости и хребты в несметном количестве. Целые кучи хребтов лежали там - большие, поменьше и совсем маленькие; их было очень много». И далее: «Существует сказание, что с наступлением весны крылатые змеи летят из Аравии в Египет. Ибисы же летят им навстречу до этой теснины и, не пропуская змей, умерщвляют их. Потому-то, по словам арабов, египтяне воздают такие почести ибису» [Кн. вторая, 75]. Облик крылатых змей Геродот описывает так: «А крылатые змеи видом похожи на водяных змей. Крылья же у них перепончатые, а не из перьев, скорее всего похожие на крылья летучей мыши» [Кн. вторая, 76]. Как видим, описание сделано вполне научно. Геродот, безусловно, наблюдал какое-то животное из числа птерозавров. Назвать его лжецом или выдумщиком было бы слишком опрометчиво и некорректно, особенно учитывая то обстоятельство, что в самой науке птерозавры иногда фигурируют под названием «крылатых ящеров», что идентично по смыслу «крылатым змеям». Так что не прославленный французский натуралист Кювье, а греческий историк Геродот дал первое научное описание этих удивительных рептилий.

Библия, кроме «летучего змея», упоминает и другого гада, подчеркивая реальность его существования. В «Книге пророка Даниила» читаем: «Был на том месте большой дракон, и вавилоняне чтили его. И сказал царь Даниилу: не скажешь ли и об этом, что он медь? Вот, он живой, и ест и пьет; ты не можешь сказать, что это бог неживой; итак поклонись ему» [Даниил, 14, 23-24]. Далее пророк Даниил убивает дракона с помощью комка из смолы, жира и волос, который он бросил в пасть чудовищу. Как видим, никаких чудес, все слишком натурально. Скептик, конечно, может под драконом разуметь крокодила. Крокодилов, как известно, почитали египтяне, даже содержа их в специальных священных прудах. Однако вавилоняне крокодилам не поклонялись, а вот священные изображения драконов у них действительно были. Это те самые загадочные сирруши, чьи изображения украшали - наряду с быками и львами - портик ворот богини Иштар. Ученые до сих пор еще не идентифицировали сирруша, хотя вавилоняне знали о нем задолго до возведения знаменитой городской стены. Предположительно, сирруш был родом с юга, из Центральной Африки, подобно тому, как быки туры были родом с севера, из Европы. Так это на самом деле или нет, пока сказать трудно. Диких туров европейцы истребили уже в XVII веке. А вот в Центральной Африке по сей день ходят слухи о таинственном чудовище по имени чипекве, заслужившего репутацию пожирателя бегемотов. По другому его называют «водяным носорогом» - за то, что большую часть времени он проводит в воде, а его голову украшает рог белого цвета, похожий на рог носорога. Тело у чипекве темное и гладкое, лишенное волос. Змеиную голову вавилонского сирруша также украшает рог, а тело покрыто чешуей. «Змеиные» черты имеются и в облике чипекве: у него лапы, как у гигантской ящерицы, и голова своей формой тоже напоминает голову хищной рептилии.

Чипекве - не единственный из таинственных африканских монстров. В Африке ходят сказания и о другом драконоподобном чудовище, именуемом луквата. Он также живет в воде. У него тело как у леопарда, покрытое чешуей, хвост толстый и длинный, лапы когтистые, голова как у выдры. Иногда упоминаются и рожки как у рогатой гадюки или же длинные клыки. Своими очертаниями африканский луквата больше всего намекает на вавилонского сирруша, поскольку последний формой тела действительно напоминает леопарда, покрытого чешуей.

Коль уж речь зашла об африканских монстрах, вспомним еще одного - дракона лау. По рассказам африканцев, живущих в верховьях Нила, лау представляет собой огромную болотную рептилию темно-желтого цвета, длиной от 12 до 30 метров. На голове у этого дракона имеются два осязательных отростка, с помощью которых он якобы ощупывает свои жертвы. По поверьям туземцев, если человек первым заметит лау, ему ничего не будет, в обратном же случае человека ждет неминуемая смерть.

На что здесь можно обратить внимание? Во-первых, отметим странные осязательные отростки. Интересно, что древние китайцы, хорошо разбиравшиеся в драконах, всегда изображали их с длинными усами - как у рыбы усача. Что это - случайность или хорошее знание анатомии исчезнувших гигантов? Деталь, как мы понимаем, немаловажная.

Во-вторых, отметим характерное поведение монстра - человек, увидевший его первым, не подвергается никакой опасности. Следовательно, с таким животным можно общаться. Приведем в этой связи интересное сообщение средневекового арабского писателя Ал-Бекри. В своей «Книге путей и государств», рассказывая об Африке, он упоминает «страну Зафку»: «ее жители - группа черных, поклоняющихся змее, подобной большому змею с гребнем и хвостом; голова ее похожа на голову двугорбого верблюда. Змея живет в пещере в пустыне; у устья пещеры расположены решетчатая ограда, ступени и жилища людей, прислуживающих той змее и поклоняющихся ей. Они прикрепляют свои дорогие одеяния и лучшее имущество к этой ограде и ставят для змеи блюда с едой и кубки с молоком и питьем. И когда люди желают, чтобы змея вышла к ограде, они обращаются к ней определенными словами и свистят определенным свистом - и змея к ним выходит». Далее он описывает следующий ритуал. После смерти правителя группа претендентов на трон отправляется к этой пещере и вызывает змею. Та выходит, обнюхивает каждого из них, а затем тычет мордой в предполагаемого кандидата и уползает обратно. Тот идет следом за ней и выдергивает из ее хвоста или гребня пучок волосков, по количеству которых определяется время его воцарения на троне⁵.

Конечно, рептилии лишены волосяного покрова. Однако если здесь описывается млекопитающее, то почему автор столь уверенно называет его «змеей»? Выходит, это действительно был змей, но... не совсем обычный. Вот вам еще один повод для современной научной дискуссии о возможной теплокровности динозавров. Подобные версии, как мы знаем, имеют место.

И напоследок. Вполне может быть, что некоторая «неправдоподобность» в описании таинственных монстров в значительной мере объясняется неосведомленностью ученых относительно реального положения вещей. Вспомним того же утконоса: кто из ученых двести лет назад мог допустить, что некоторые звери откладывают яйца? Если бы они своими глазами этого не увидели - ни за что бы не поверили. Даже свидетельства очевидцев долго не принимали всерьез, считая подобные факты вздором. А кто, скажите, из ученых видел живого динозавра? Никто. Значит, и все свидетельства об этих существах наука долго еще будет относить к категории выдумок и суеверных фантазий.

 

 

 

Вместо заключения

 

Версия о возможной встрече человека с допотопными чудовищами кажется уж слишком фантастической, а потому совершенно ненаучной. Терпимая на страницах популярных изданий, она вряд ли может быть принята в серьезных академических кругах. Если бы речь шла только об окаменевших останках, с этим можно было бы как-то смириться. Но говорить о живых динозаврах - такую позицию ученые заклеймили еще во времена создания палеонтологии.

А что тут, собственно, фантастического? Еще не ясно, чего больше в отрицании подобной версии - здорового научного скептицизма или застарелых научных заблуждений. Именно заблуждений. Современный человек слишком привык к тому, что любая идея получает статус истинной только после оглашенного вердикта официальной науки. Но это не означает, что сама наука владеет истиной. Сколько раз ученые испытывали конфуз, когда действительность вскрывала их заблуждения. Достаточно вспомнить, как была разоблачена самонадеянность членов Парижской академии, упорно отрицавших существование метеоритов.

Что мешает современным ученым допустить возможность былых встреч человека с живыми динозаврами и подобными доисторическими монстрами? Насколько весом в данном случае аргумент насчет того, что динозавры вымерли десятки миллионов лет назад, якобы задолго до появления человека? Ведь сама реальность иногда преподносит ученым удивительные сюрпризы. Латимерия считалась «вымершей» задолго до динозавров, пока в ХХ веке ее не обнаружили живой и здоровой. Серьезно ли после этого категорично заявлять о «полном вымирании» тех или иных существ? Иначе говоря, даже с позиции современного естествознания нельзя исключить возможность выживания, вплоть до последних времен, отдельных представителей ископаемой фауны.

В чем же тогда дело, откуда упомянутый академический скепсис? Скорее всего, причина кроется в характерных идеологических установках, присущих современности - это особое девальвирующее отношение к прошлому. Идеологи от науки давно уже выставили наших предков как существ умственно ограниченных и суеверных, склонных к безудержным фантазиям, в которые они будто бы верили из-за полного отсутствия навыков критического мышления. Они-то, дескать, и нафантазировали себе всяких чудовищ, не имевших ничего общего с действительностью. Этих вымышленных монстров они перемешали в своем сознании с реальными животными, чем якобы продемонстрировали свою архаическую неспособность отличить реальное от фантастического. С помощью подобных нехитрых суждений можно было легко обосновать беспочвенность любой религии, представив ее как порождение несовершенного ума древнего человека. А следом, как мы понимаем, заявить о достоинствах научного мышления, адекватно, будто бы, отражающего реальность - без всяких фантастических вымыслов. В общем, для пущего престижа самой науки необходимо было выдавать предков за наивных фантазеров. Та же ситуация сохраняется и по сей день.

Версия же о живых динозаврах, частично запечатленных в образе мифических чудовищ, способна несколько повысить репутацию древнего человека, избавив его от позорного ярлыка умственно неполноценного выдумщика, подобно шизофренику принимающего свои фантазии за объективную реальность. Но насколько это устраивает апологетов научного мышления? Казалось бы, какой пустяк - спор о живых динозаврах. Но за этим кажущимся пустяком стоит столкновение целых мировоззрений, где проблема мифических чудовищ может стать решающим эпизодом давно длящейся идейной борьбы.

 

 

 

Новосибирск. Июль 2001.

 

 

 

 

 

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/