Он плевать хотел на власть, совершенно не желавший править, первородный наследный принц Ясон. Он не хотел отлынивать от своих обязанностей, совсем нет, но ему просто претила жизнь в заключении позолоченного тронного зала. Он не желал провести всю жизнь, отдавая приказы, которые он ненавидел с детства: «отобрать пшеницу», «высечь плетьми», «найти спрятанные припасы и повесить в случае, если искомое найдется». Он мечтал, глядя в высокое стрельчатое окно своей комнаты о юной принцессе, что может стать его женой, о девушке, с которой он разделит любовь и радость, которая с улыбкой будет встречать его из каждого похода, разделит с ним брачное ложе и смерть в старости. Он мечтал о ней, видел ее однажды на балу и теперь стремился к ней всем сердцем, боясь сказать отцу о своем желании, боясь спугнуть свою первую, но такую сильную любовь.
В голове беспрерывно являлось ее лицо, ее нежная улыбка, светлые волосы и небесно-голубые глаза, ее скромность, ее нежность… Он сходил с ума по ней, бредил ею, не видя ничего вокруг, мысля и помня только о ней одной.
Когда же он решился признаться отцу, тихо проговорив срывающимся от волнения голосом о том, что он без ума от принцессы соседнего королевства, отец лишь хлопнул в ладоши и улыбнулся.
- Она будет твоей. Я сделаю для этого все, – Ясон не заметил зловещей улыбки отца, не заметил ничего, летя мыслями к ней, к его Злате.
Прошли лишь пара дней и Ясон, во главе небольшого сопроводительного войска и несметных богатых подарков, выступил в путь, выступил покорять любимую девушку. Он подгонял вымотанных людей день за днем, наплевав на отдых, лихорадочным взглядом пытаясь поглотить оставшееся пространство, отделяющее его от его будущей жены. Ясон заставлял людей обходиться без горячей еды, не давая времени на разведение костра, поднимал их с рассветом и останавливался далеко после заката. Он грезил ею. Видел ее в смутных, прерывистых снах, слышал ее мелодичный призывный смех и гарцевал вокруг отряда.
Когда замок показался на горизонте, Ясон бросил свой отряд и пустился галопом к воротам. Он даже не помнил, какие титулы выкрикивал и как барабанил в дверь, требуя, чтобы его пустили скорее. Он действительно не понимал, как сильно, как безоглядно околдовала его красота принцессы. Дрожащими руками он толкнул дверь тронного зала замка и остановился, не решаясь верить в свое счастье – Злата была там, по левую руку от отца, с испугом глядя на запыленного, покрытого недельной щетиной принца с горящими недобрым огнем глазами.
- Злата, любовь моя… - едва справляясь с пляшущим голосом, Ясон двинулся к невесте, протягивая к ней руки и мысленно уже целуя ее, представляя, как ее отец уже отдал ее в жены принцу Ясону.
- Кто вы? – испуганная девушка спряталась за троном отца, переводя взгляд с самого Ясона на его отряд, который, видимый из окна, спешивался во дворе замка.
- Злата… - Ясон сделал еще пару шагов, но, поняв, что она его не помнит, остановился и представился, - Ясон, сын Иррига, короля Ластора. Я здесь, чтобы просить руки Златы, Вашей дочери, - Ясон перевел взгляд на ее отца, тщедушного короля.
От него не укрылось, что отец поменялся в лице, переставая быть заинтересованным, становясь скорее испуганным. Он жестом отослал дочь из зала и неуверенно улыбнулся, прежде чем начать:
- Ясон, присядьте. У нас будет долгий и обстоятельный разговор.
**
Несясь во весь опор к своему королевству, оставив далеко позади свой отряд, Ясон не видел ничего от ненависти, в голове крутилось только слова отца этой шлюхи, что они называли принцессой. Как они смели?! Как они могли понадеяться, что он, первородный, наследный принц Ластора, женится на какой-то шлюхе-принцессе с ребенком на руках? Как в их голову пришло, что он на такое пойдет когда-либо? Да они опозорили его, лишь помыслив о таком!
Гнев отца лишь подлил масла в огонь, заставляя Ясона крушить всю мебель, что попадалась ему на глаза. От ненависти застилало глаза. Он думал, он надеялся… Что такая чистая, такая прекрасная и трепетная, Злата станет его… Надеялся. Он едко ухмыльнулся. Как он ненавидел ее сейчас! Ненавидел за то, что любил. Все еще любил.
Выбросить ее из головы не получалось. Он беспробудно пил вторые сутки, но ее чистые красивые, как полудрагоценные камни, стояли перед его мысленным взором и тревожили его и без того разъеденное этой любовью, будто кислотой, сердце. Он ревел загнанным зверем в своих покоях, мечтая об одном – забыть свой позор и забыть эту женщину. Но не выходило.
Через два дня вернулся его отряд. Люди были вымотаны до предела, стараясь нагнать принца в дороге, воины почти падали от усталости, а темные круги, залегшие под глазами каждого, говорили о пределе, до которого они дошли, следуя своему долгу быть рядом с Ясоном.
Глядя в окно на женщин, встречающих его отряд, Ясон ощущал, как больно по сердцу режут объятия жен воинов. Перед глазами снова вставало наваждение – ее лицо, ее волосы и аромат, что сводил его с ума, даже когда он, взбешенный, покидал тронный зал, где она находилась. Ясон ударил раму, разбивая стекло, и отстраненно посмотрел на кровь, стекающую из порезов на тыльной стороне ладони, даже не морщась и не ощущая боли. Он не видел ничего, кроме скромной и нежной улыбки Златы. Он хотел обладать ею, хотел любить ее… Нет, не любить… Он злобно улыбнулся, сжимая поврежденную руку в кулак – лишь обладать.
Высказывая отцу свои мысли, Ясон уже не был тем сбивчивым нежным юношей. Он бы разозленным и ненавидящим молодым мужчиной. Ирриг, выслушав желание Ясона заполучить соседнее королевство, лишь едва кивнул, нисколько не противясь воле сына и помня о его бесчисленных подвигах в бою.
- Сын… Принеси мне голову ее отца. Я хочу видеть, как ты стал королем.
Собирая отряд, Ясон был пуст. Он не держал в голове ни одной мысли, снаряжая свою лошадь, проверяя содержимое мешков, следя за количеством воинов, собиравшихся с ним в смертный бой. Ему было плевать, скольких из них не дождутся жены и дети, он не думал вообще ни о чем, мечтая только обладать Златой, слыша ее тихий, мелодичный смех и ненавидя его.
В этот раз он не гнал лошадей, постепенно приближаясь к замку ненавистного теперь соседа, давая людям отдыхать, помня о том, что, если он придет под двери замка слишком быстро, то не сможет получить себе в жены Злату… В жены? Он зло рассмеялся этой глупости вслух, отпугивая от себя бывалых воинов своим сумасшедшим хриплым смехом. Просто хотел ею обладать. Она не заслуживает быть его женой.
Обитатели замка сами открыли дверь, помня его лицо, помня добрых соседей Ластора. Многие не успели даже взяться за оружие, убитые, будто спящие дети. Ясону было плевать на честь и достоинство. Он пришел сюда убивать и завоевывать.
Небольшой отряд дал отпор его натиску, сбивая людей с лошадей, подрезая ноги лошадям в близком бою и стреляя из бойниц в башнях. Ясон слышал запах крови, разливающийся по двору замка и все больше сходил с ума, путая запах крови с запахом принцессы, слышал крики умирающих вокруг него людей и тут же забывал о них, по трупам прокладывая себе дорогу к «невесте». Замахиваясь обоюдоострым мечом и перерубая очередного мирного жителя, он лишь щурился, привычно считая количество смертей от его оружия. Крики раненных не раздражали, а пленных он не желал брать. Выживут лишь те, кто сейчас прятался, не желая высовываться и защищать тех, кто был у трона.
В тронный зал пришлось вламываться с верными воинами. Потирая ушибленное плечо, Ясон диким взглядом окинул комнату и увидел лишь короля, гордо восседающего на троне.
- Где твоя дочь, Скир?
- Зачем тебе моя дочь, убийца? – вскинул голову король, поджимая губы. В его облике не было ни капли страха, запах которого так отчетливо слышался Ясону внизу. Даже светло–карие глаза не выдавали ни капли страха, холодно встречая его взгляд.
- Я спрашиваю у тебя, мертвец, где твоя шлюха-дочь? – спросил еще раз Ясон, прижимая к горлу короля лезвие меча и щурясь. Ее аромат был еще уловим здесь, она только недавно ушла.
Вместо ответа король плюнул ему в лицо и сделал последний вдох, не пряча глаз от своей смерти.
- Она где-то в замке. Найдите ее и приведите ко мне, - прошипел Ясон, вытирая кровь короля с лезвия меча. Он слышал ее запах, отголоски ее смеха и почти видел ее, улыбающуюся ему при первой их встрече. Она еще тогда вскружила ему голову. Его хорошая, его родная, невинная…
- Мы нашли мальчишку, ее сына, принца, - радостно просипел один из командующих войском. Высокий молодой мужчина с изуродованным напрочь лицом не знал ни жалости, ни любви, ни пощады. Он ощущал лишь преданность короне.
- И что? Выбросите его в окно. Что мне он? Найдите принцессу.
Варяг подчинился, подтянув сопротивляющегося изо всех сил наследника к окну и выбрасывая его, будто птицу.
Принцесса нашлась через час с небольшим на чердаке одной из башен. Покрытые сажей светлые волосы и белая одежда ничуть не делали ее хуже, чем она грезилась Ясону в его видениях во сне и наяву. Она не плакала, видя смерть близких, не кричала. Она вела себя скорее безвольно, равнодушно. Она подняла на Ясона взгляд и поджала губы после того, как сказала всего одно слово «убей».
Ясон жестом приказал всем выйти из комнаты, поднимаясь с трона, на котором сидел, подходя вплотную и поднимая горделивый подбородок так, чтобы смог заглянуть в небесно-голубые, как и у ее отца, глаза, прежде чем процедить:
- Нет. Ты будешь моей, - она дернулась от его тона, но не попыталась вырваться, только огонек в глазах потух.
Он впился в ее губы безответным поцелуем и ощутил, как перед глазами все плывет от ее близости и аромата ореха, что исходил от нее. Он сходил от нее с ума настолько быстро, что не мог себя контролировать, не мог собой управлять.
Он взял ее прямо в этом зале, тяжело дыша от ее близости и адреналина в крови. Но легче ему не стало. Одевшись, он позвал стражу и приказал запереть ее в одной из комнат без окон.
Он несколько дней забивал голову до отказа, сминая всех, кто был приближен к принцессе и старому королю, раздавая земли и монеты своим вассалам щедрою рукой, а ночью… Ночью он не мог удержать дрожи во влажных ладонях, когда бесшумно стремительно шел к двери, ключ от которой был только у него одного. Он ждал того момента, когда сможет снова вернуться к ней. Пусть и не надолго. Пусть она не отвечала ему, ему было все равно. Он просто хотел обладать, не в силах совладать с сухостью во рту и ознобом вдали от нее. Не мог совладать с той дикой страстью, что сталкивала его с огромной высоты, когда он смотрел на нее. Он был наркоманом. Он катастрофически ненавидел ее, страстно желал и любил, не переставая ненавидеть. Она значила для него все, продолжая быть молчаливой, как бы он не просил, как бы не приказывал, как бы не желал, чтобы она повернулась к нему. Она была сама виновата в том, какие чувства разбудила в нем. Да, он был в этом уверен.
Вина тяжелым грузом лежала на груди, выматывая. Он все еще считал, что он должен был поступить именно так, получая ее только в качестве наложницы и пролив рубиновое море крови. Лишь возвращаясь к ней и видя потухшие, безжизненные глаза Златы, он чувствовал, что все мог сделать иначе.
Он сделал то, о чем просил его отец – привез голову короля, просидел всю ночь на пиру рядом с отцом, слушая его хвалебные речи и истории менестреля, стараясь хоть ненадолго забыть о покинутой принцессе, переводя взгляд с позолоченных стен на многочисленные блюда с едой и кубки с вином, но почти не притрагиваясь к еде. Его трусило вдали от Златы. Ему было жизненно необходимо оказаться снова рядом с ней.
- Ты убил ту, что пыталась унизить тебя, пожелав стать твоей женой? – улыбаясь, спросил отец.
- Нет, - Ясона передернуло, когда он представил, что кто-то… Никогда! Она принадлежала ему. Целиком и полностью, - она принадлежит мне, - процедил он, сузив глаза и шумно выдыхая.
- Ты что, вздумал взять ее в жены? – посерьезнел отец.
- Нет, она просто теперь моя, - постарался сгладить вспышку гнева Ясон, понимая, что отец вполне справедлив. Но никто не должен знать, как сильно она нужна ему. Его уязвимое место.
Злата ненавидела его за смерти своих близких и сейчас он понимал, что виновата не только она в деяниях Ясона, но и его отец, согласившийся ворваться и подмять под себя замок, который можно было взять без капли крови, просто женившись на девушке, что сводила его с ума каждую минуту. Хорошо, он не соображал, думая лишь о ней, но почему отец поддержал его злое, неконтролируемое желание крови, желание получить против воли то, что было бы его, стоило только ему пожелать? Да, определенно, виноват был отец.
Он вернулся в свое королевство, стремясь к ней, мечтая увидеть скромную улыбку Златы, обнять ее. И, натыкаясь на такой же безжизненный взгляд ее голубых глаз, он был почти готов извиниться за смерть ее близких. Она была виновата сама, она кружила ему голову, постоянно вызывая лихорадку в нем, когда она была далеко от него. Он смирился с тем, что она делала с ним, так почему же он должен извиниться за то, что хотел быть рядом?
Через несколько месяцев принцесса забеременела.
Он сначала сам это понял по заплаканным глазам и горькой усмешке, когда вошел в ее комнату. А позже, когда поцеловал соленые губы, она и сама сухо сообщила:
- Я беременна.
Он был счастлив. Кружил ее по комнате, целовал все ее лицо и представлял себе маленького светловолосого мальчика, похожего на маму.
- Его ты тоже убьешь? – тихо и зло спросила она, глядя прямо на него.
- Это мой ребенок, – он сказал это грубее, чем нужно было, и вышел из комнаты.
Заперев дверь на ключ, он тихо прислонился к ней и постарался сделать хотя бы один вдох без дикой боли в груди. Внутренности выкручивало от мыслей о том, что он натворил, чтобы быть рядом с ней. Вместо того, чтобы жениться на ней, он пожелал пролить реки крови, убить столько невиновных людей, убить ее сына и отца, а все ради чего? Она даже на него не смотрела и не посмотрит.
До самого рождения ребенка их отношения не изменились. Она тихо ненавидела его, деревенея каждый раз, когда он входил в комнату, несмотря на то, что он больше не пытался взять ее. Он же чувствовал свою вину, но не мог извиниться перед ней. Он мечтал увидеть своего ребенка, увидеть любовь к себе в ее глазах, и понимал, что разрушил это все сам. Он мечтал о сыне, а родилась девочка.
Родилась, ознаменовав своим рождением смерть принцессы и делая его полноправным королем Атуора. Он не знал края своему горю, разгребая землю с могилы в отчаянной попытке вернуть ту, что перестала улыбаться в тот день, когда он явился к ней домой во второй раз, неся смерть и разрушение. Она не смогла его полюбить, и в этом была лишь его вина. Он рыдал, словно младенец, не отходя от могилы несколько часов, не обращая ни малейшего внимания на проливной дождь и не видя края его горю. Он не смог даже извиниться за все, что он натворил, превратив ее жизнь в сущий ад.
Прошло долгих пять лет, прежде чем он понял, что дочка, так похожая на свою мать, любит его, любит в ответ на его чувства. Он души в ней не чаял, возвращаясь из любого похода, спеша во весь опор, загоняя лошадей, чтобы увидеть небесно-голубые глаза дочери. В тот раз он спешил из похода, погоняя своего скакуна далеко впереди войска. Ему очень хотелось поскорее подарить малышке деревянную дудочку, что звуком подражала пению синицы. Маленькая игрушка была привязана к седлу и постоянно возвращала к себе его взгляд, заставляя тепло улыбаться. Вот-вот он вернется домой из далекого похода и будет сидеть, счастливо улыбаясь, и наблюдать, как малышка изучает новую игрушку.
Он с большим трудом сумел вовремя остановить взмыленного коня до того, как он чуть не растоптал прохожего, так некстати вышедшего на дорогу.
- Юродивый, дорогу! – конь гарцевал, нервно хрипя на натянутые поводья.
- Остановитесь, король. В замке враги, - человек говорил негромко, но Ясон все услышал, соскочил с коня и подошел к бродяге ближе, - рассказывай, странник.
- Я знал, что вы прибудете раньше всего войска. В замке переворот. Вам нужно спешить. Отправляйтесь к отцу за подмогой. Спасайте свое королевство.
Первая мысль обожгла адским холодом, а затем арктическим огнем. Дочка.
- Мне нужно в замок, там дочь, - он порывался было вскочить снова на лошадь, ему было совершенно плевать, как он вытащит незамеченной малышку из замка. За нее было не жаль и умереть.
- Вам туда не нужно. Они убили наследницу.
- Да?- тихо переспросил потрескавшимися губами он, прислушиваясь к ширящемуся внутри комку всепожирающей черноты, бешенной боли, что заставляла почти сгибаться пополам, желая только кричать. Ему казалось, что из него только что голыми руками вынули сердце, так сильно и неправдоподобно больно было даже подумать о том, что его дочери больше не было на свете. Она больше не ворвется в его покои утром, шлепая по холодному полу босыми ножками и обнимая его горячими ладошками. Ее больше нет.
Ясон покачнулся, в полной мере осознавая, какую боль он причинил Злате когда-то. В этот момент он ненавидел себя больше, чем тех несчастных, которые посчитали, что смогут удержать власть в замке, который Ясон перестроил для себя. Глупцы познали все возможные смерти, за одну только мысль о том, что посчитали себя подобным ему.
Он убил каждого, кто затевал переворот, пытаясь найти виновных, пытаясь успокоить загнанно, дико бьющееся сердце, раздавая удары мечом каждому, кто хоть отдаленно помог бунтовщикам. Перерезал горло, вешал, топил, вытаскивал мерзавцев из теплых постелей, глухих подворотен и темных подвалов. Когда последний из причастных к смерти дочери перестал дышать, Ясон не почувствовал облегчения.
Лишь глядя на холмик могилы дочери рядом с могилой Златы, он, наконец, понял, что главный враг себе – он сам.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/