Рак
- У вас рак.
С первого взгляда было видно, что врач не любил церемониться, не ходил вокруг да около, а говорил правду сразу в лоб, шокируя своих пациентов и не смущаясь. Сколько у него таких больных каждый день? И что, всех жалеть? У каждого, кто приходит к нему – рак. Работа такая.
Он перебирал бумаги на своем столе, будто не знал ее диагноз, будто случайно в них затесался ее бланк с ОРВИ.
Рак. Яна шла в кабинет, не слыша и не видя ничего вокруг. Очередь под кабинетом была строгая, никто не рвался впереди планеты всей в кабинет, никто не торопился домой и никуда не опаздывал. Просто ни один из всех этих людей не хотел узнать свой диагноз на пару минут раньше.
- Ваши анализы я передала в кабинет онколога, - стесняясь своих слов (или ее реакции?) лечащий врач упорно смотрела в бумаги. Ее голос был тише обычного, но будто эхом отдавался от покрашенных в жизнерадостный зеленый цвет стен.
Яна ничего не успела понять, пока шла к этому врачу. Ошибка? Почему ее анализы передали туда?
Она обо всем догадывалась, но это слово врезалось в нее молотом, выбивая дух, обрывая дыхание. Она смотрела на врача, не дыша, а он отчего-то не отводил стыдливо глаз, как ее лечащий врач.
Потом он стал говорить, тихо, уверенно, отлично поставленным голосом. Он рассказывал, какой рак, как он будет протекать, какие анализы ей придется сдавать, какие лекарства нужно будет купить. Не прерывался, не нервничал, будто вел лекцию о пользе гигиены.
Рак. Слово прозвучало в голове набатом. Медленное, рокочущее, ядовитое. Набирая обороты от первой буквы, обманчиво тихой, но угрожающей и опустошающее разбиваясь о сознание на последней. Рак.
Врач говорил обо всем, но обходил стороной одно. Как с этим жить? Как, черт возьми?!
- Сколько? – единственное слово, которое Яна выдавила из себя, тихое, едва слышное слово, но это казалось ей сейчас самым важным.
- Вы уверены, что хотите знать? – он понимающе, смотрел на нее, впервые с уважением. Она не устраивала истерику, не кричала, не падала в обморок. Только не замечала, как из носа капала кровь на светлое летнее платье.
- Да. – Она хотела. Хотела знать, сколько ей осталось жить, сколько уремени у нее до того, как она не сможет позвонить матери. Запоздало вспомнила, что с матерью не разговаоривала уже пару месяцев. Стало снова грустно.
- Если проходить курсовое лечение регулярно, на равных промежутках времени…
- Сколько? – идеально повторяющим первый вопрос тоном перебила она его.
- Пять лет, не больше.
Яна прикрыла глаза, понимая, что это настолько мало. Что за это время она не успеет сделать и десятой доли того, что хотела бы попробовать в жизни. Заметила, что шла кровь, наскоро вытерла тыльной стороной ладони и тут же забыла о ней. Пять лет.
«А это много», - подумала Яна, пройдя первый день химиотерапии. Вокруг нее в разных палатах были люди, которым оставалось от недели до года и у них горели глаза жизнью. А у нее целых пять лет.
Было очень тяжело привыкнуть к больнице, к постоянной горечи на губах и металлическому привкусу во рту, который портил вкус любой еды, впрочем, есть не хотелось почти. Тяжело было привыкнуть к тому, что вокруг были только обреченные люди, но ни один из них не сдавался и на минуту. Этому энтузиазму и желанию жить мог бы позавидовать и здоровый человек.
В конце второй недели Яна стала падать в обмороки. Не считая частой слабости и бессонницы, носовых кровотечениях и выпадающих волос, обмороки показались ей первым предательством организма.
Она усмехнулась – вторым. Первое было ровно тогда, когда внутри нее нормальные клетки переродились в больные, порождая раковые клетки.
Но сложнее всего было привыкнуть к тому, что вокруг постоянно умирали люди. Веселые, борющиеся за жизнь, сильные люди. Они умирали. Неожиданно, неизменно умирали.
Яна, так просто привязавшаяся к Тане, девушке из соседней палаты, чувствовала себя ребенком. Таня выживала с момента установления диагноза уже три года и врачи смело ей обещали еще три. Девушка превосходно рисовала, увлеченно, забывая о времени, забывая поесть и поспать, отдаваясь полностью процессу. Таня была очень худой и очень бледной, часто и сильно уставала, но всегда была жизнерадостной и светлой. Яна и не заметила, как полюбила эту художницу с постоянно перепачканными в чернилах пальцами.
И вдруг ночью ее не стало. Той самой, которой врачи обещали еще три года. У Тани оторвался тромб, обычное дело. Яна и не помнила, сколько она прорыдала, ощущая непередаваемую боль, сильнее даже чем та, которую она испытала, узнав о своем приговоре.
И через пару дней она все для себя решила. Оборвала все связи с друзьями – никто не должен из-за нее страдать. Она всем и каждому показалась сволочью, внезапно поставившей себя выше всех остальных. О диагнозе, постоянно вспыхивающем огненными буквами перед глазами, стоило их только закрыть – не знал никто.
У Яны не было никого и это ее радовало. Никто не будет плакать на ее могиле, никто не будет хвататься за сердце, пытаясь унять дикую, разрывающую боль. Она жила полной жизнью, рискуя ею постоянно, не глядя по сторонам, не заботясь о режиме сна и еды. Спала она ничтожно мало и с ужасом думала о следующем курсе химии, который был уже скоро.
Убивая время в социальной сети, но не сближаясь ни с кем из тех, кто там был, Яна искала все новую музыку и фильмы, такие, которые не видела еще. Немного жаль было оттого, что не скем было поделиться этим. На одном из пабликов ей встретилась невероятно живая девушка, которая уже через месяц внезапно была незаменимым человеком в жизни Яны. И вдруг от нее пришло сообщение:
«У меня есть одна просьба. Не привязывайся ко мне, хорошо?»
Яна с большим трудом узнала, что с этой девушкой происходило. И, увидев такой же неутешительный диагноз порока сердца, она все же спросила:
- И что, не привязываются?
- У меня хватает сил уйти раньше, чем я кому-то стану дорога. А о себе я не думаю.
Но девушка была не права. Она уже была чертовски дорога Яне. И только тогда до нее дошло, что все ее попытки не причинять людям боль обернулись еще большей болью для них. Урок был выучен, когда Мария внезапно исчезла из сети за пару недель до очередного курса химии. Яна научилась общаться с такими же, как она, обреченными, но не теряющими надежду. Лишь в начале каждого общения, как мантру, повторяя:
«Только не привязывайся ко мне, хорошо?»
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/