Альбом

 

Если привык смотреть только назад, станешь     видеть     прошлое    всюду. Даже в будущем, которое строишь сам. 

М. Пухов «Окно в футурозой»

 

 

 

 

          С такой коробкой он долго не проходит. Надо не полениться и починить, как только доберется до дома. Или взять новую, как предлагал Сондерс. Хотя, эти новые китайские упаковки… Проще уж эту заклеить, не пожалеть ленты и картона. А вообще, давно пора заиметь коляску. Все люди с возрастом отнюдь не здоровеют. И он не исключение. Он – самое, что и на есть, правило. Не видимая за коробкой нога споткнулась, и Готлиб чуть не рухнул на свою ношу. Фоссеты вырыли эту канавку ещё лет двадцать назад, когда было лёгкое наводнение. Она и тогда была маленьким ручейком, а вот, поди ж ты, до сих пор не заросла. Опасно нести большую коробку, держа двумя руками перед собой, особенно если её содержимое – источник твоего дохода. Но когда оторвались и ручка, и крышка… А ты, вдобавок, спотыкаешься на каждом полудюймовом препятствии… Хорошо ещё, что заготовки в рюкзаке, но детали игрушек туда не положишь.

 

         У забора Даймлер всё-таки сдался и опустил коробку на землю. А ведь были времена, когда он просто не замечал такой ноши. Или это лишь его фантазии?.. Ну, сколько может стоить коляска? Правда, коляски ведь тоже теперь китайские. Хорошо хоть, не гаитянские… Если сравнивать калитку с забором с правой от неё стороны, она перекосилась наружу, а если с левой, то вовнутрь. Но ведь не падает. А то, что не запирается, не имеет значения при высоте в четыре фута. К тому же, если её полностью распахнуть, она так и остается, и можно спокойно принести к дому любой предмет, который тебе под силу поднять. У крыльца он положил коробку на скамейку, снял, наконец, и рюкзак, и, почувствовав себя совсем лёгким, полез в карман за ключом.

 

         И что это за штаны!? Вроде карманы маленькие, ничего в них не умещается, а когда нужно что-то вытащить, шиш найдешь. Ну вот, пожалуйста, ключ он так и не нащупал, зато фонарик, рулетка и носовой платок вывалились на землю. А это что? Дырка… А где же ключ? Так, спокойно, вот он, зацепился за нитку, но надо будет сразу же зашить. По горячим следам.

 

         Готлиб отпёр дверь и шагнул внутрь. Ну и беспорядок у него на кухне! Посуда на подоконнике, банка краски на столе, батон засыхает на холодильнике, веник на стуле…Стоп, краску он не вытаскивал, она оставалась под раковиной, да и вообще, это не его беспорядок. Он машинально кладет вещи куда попало, тут же забывая об этом, но последствия этого выглядят иначе. Ноги стали подкашиваться, а руки судорожно вцепились в дверной косяк. Воры залезли в дом?.. К нему?!!!...Для этого надо быть вором-идиотом, но тем страшней. Он выглянул во двор, там никого не видно. Осторожно прокрался к ближайшему, вроде бы закрытому, окну комнаты, быстро посмотрел и метнулся обратно. Тоже никого. И остальные окна закрыты. Может, вор в туалете сидит? Стараясь не издавать громких звуков, Готлиб вернулся в дом, вытащил швабру из-под плиты и бросил её в дверь туалета. Та со скрипом распахнулась, явив взору покрытый трещинами салатово-серый предмет с бачком без крышки в помещении площадью один квадратный шаг, остатки рулона на полу и сорокаваттную лампочку на пыльном шнуре. Никто из них воровать не умел. Успокоившись, Даймлер вернул швабру на место, занес коробку и рюкзак на кухню и прошёл в комнату.

 

         Вор побывал и здесь. Книги с полки валялись на полу, на кровати, на телевизоре, на подоконниках, везде. Только не на полке. А он думал, что у него мало книг. Одежда из шкафа частично покрывала это безобразие, но её оказалось ещё меньше. Даже обувь повытаскивали из коробок, а коробки из-под кровати. Газеты где-то нашли... Не ожидая увидеть ничего хорошего, он открыл тумбочку, где, по идее, вор должен был копаться в первую очередь. Лекарства здесь, документы, очки, лупа, батарейки для фонарей тоже. Хотя видно, что и сюда лазали. Что же воры искали? И нашли ли?.. Он машинально сел на развороченную кровать, на то место, где утром оставил свалившуюся сейчас на пол подушку, и огляделся. Непонятно…

 

         И вдруг стало понятно. Он почувствовал это задницей. В буквальном смысле. Под подушкой он вечером, засыпая, оставил альбом. И сейчас должен был сидеть на нём. Но сидел на матрасе… Готлиб вскочил. Одеяло к чёрту, книги, всё – кувырком, под кровать! Макушкой об открытую дверь тумбочки – плевать! И на дверь, и на голову. Ну, где же он, где?!! Полка, шкаф, ещё раз под кровать, матрас на пол!.. Уже ни на что не надеясь, он обшарил кухню. Естественно, безрезультатно. Его жилище было слишком мало, чтобы хозяин, за четверть века досконально изучивший его, за пять минут не смог убедиться в отсутствии любимой вещи. Он снова сел на кровать, как на большую и низкую деревянную скамейку. В глазах темнело. За что??? И как теперь дальше?..

 

 

 

 

         – Подожди, смотри, какой закат! – Ник привлек Линду к себе и попытался обратить её внимание на морской горизонт. Солнце действительно садилось красиво, в провал чистого, сине-розового неба между двух гороподобных кучевых облаков.

 

         – Нет, – она капризно отстранилась и потянула дверь на себя. – Я не хочу закат, я хочу посмотреть, как ты живёшь.

 

         – Ничего особенного… – он хотел добавить, что дом никуда не денется, а следующего захода ждать целые сутки, но осекся. В конце концов, кровать-то в доме, и если женщина сама стремится внутрь, ему ли её останавливать?

 

         – Пойдём, пойдём, – она вела себя так, словно это к ней домой они пришли. Войдя в дом, Линда озадаченно воззрилась на стены. – Что и внутри тот же крашеный кирпич?

 

         – Непритязательно, но функционально, – не слишком уверенно заявил Ник, обнимая её за талию и пытаясь поцеловать в шею. Линда вырвалась и отправилась обследовать кухню более тщательно. Заглянула в духовку, в холодильник, под раковину даже, повертела в руках пульт от телевизора. Заметила проём в стене, кровать за ней, метнула на Ника быстрый хитрый взгляд.

 

         – А почему ты вообще здесь поселился?

 

         – Потому что дёшево, – честно сознался он. – Ну, и расположение удобное – всё рядом: пляж, бар, офис… – Линда так решительно, уверенно и быстро перемещалась, что он еле поспевал за ней. Она вошла в комнату, присела на кровать, взяла со столика журнал. Ник вспомнил о гостеприимстве.

 

         – Тебе принести что-нибудь выпить?

 

         – Тащи.

 

         Ого! Такой реакции он не ожидал. Девушка вела себя странно. Но Нику было не привыкать. Здесь, на острове, считай, половина таких. А его судьба сводит с каждой второй.

 

         – Шампанское, коктейль?

 

         – Давай подождём с алкоголем. Принеси что-то тропическое. Сок или газировку.

 

         Странная-то она странная, но осторожная. Что ж, тем интересней. В холодильнике были и кокосовый, и апельсиновый, и грейпфрутовый соки. А от шампанского она никуда не денется, уж это Ник гарантирует. Он снял со стены круглый поднос в цветочек, поставил на него бутылки, бокалы из буфета и даже, как нельзя кстати, оказавшуюся в холодильнике, коробку с эклерами. Хотелось надеяться, что свежими, пусть он и не помнил, как они там очутились.

 

         – Так у тебя есть офис? – с нескрываемым любопытством вопросила Линда, когда Ник пристроил поднос на журнальный столик, а свою руку ей на плечо.

 

         – Как же без него при моей работе-то. Несолидно будет.

 

         – И что же у тебя за работа? – она посмотрела на него лукаво-торжествующе и откусила кусочек пирожного.

 

         – Очень скучная и однообразная, – вздохнул Ник, – я частный сыщик, ловлю всяких про…

 

         Линда мгновенно изменилась в лице.

 

         –Ча…к-хе… – она даже закашлялась, подавившись эклером. Ник похлопал её по спине и сунул в руки запотевший стакан. – А,.. с Рико Алонсо ты общался по работе?

 

         Вот тут уже Ник изменился в лице. Он даже убрал вторую руку с её коленки.

 

         – Ты же сказала, что здесь на отдыхе.

 

         – Так ведь и мистер Алонсо работает в туристической компании.

 

         – Это он организует твой отдых?

 

         Она кивнула:

 

         – Помогает совмещать приятное с полезным. А у тебя с ним какие дела?

 

         – Да никаких. Он бывший коллега моей напарницы. Здороваемся, обсуждаем общих знакомых. A ты, чем таким полезным здесь занимаешься? – она задумалась, но всё же прижалась поплотнее к нему плечом.

 

         – А ты точно сыщик?

 

         – Конечно. У меня и жетон есть, и удостоверение. Хочешь, покажу?

 

         – Верю, верю,.. может, ты и мне чем-то поможешь… Подожди,.. а почему у тебя столько… м-м-м… девушек?

 

         – Что значит столько?!

 

         – Только не надо притворно удивляться, ты всё равно не умеешь. По крайней мере, на этой неделе, я – третья, кто будет здесь ночевать.

 

         Она так уверенна? Впрочем, ночевать – это просто проводить время между вечером и утром. А как именно, это уже отдельный вопрос. А ещё один вопрос – почему она так хорошо осведомлена о его любовных похождениях?

 

         – Да откуда ты всё это знаешь?!!.. – она остановила его тираду, положив пальцы на губы. Ладонь он с удовольствием поцеловал.

 

         – Я расскажу, но сначала ты ответь на мой вопрос, – Линда лукаво улыбнулась

         – Ну,.. есть работа, а есть увлечения.

 

         – То есть ты – плейбой для души, а не профессионал?

 

         – Что значит профессионал? – Ник решительно не понимал, куда она клонит, и что ей от него нужно. А что-то ведь нужно. Ну, кроме того, что ему нужно от неё.

 

         – Многие женщины приезжают на курорт, чтобы закрутить тут короткую, но бурную интрижку. А некоторые турфирмы готовы нанимать красавцев, которые помогут им это сделать…

 

         – И ты решила, что я…

 

         – Я журналистка, которой поручили сделать репортаж об этом. Я наблюдала за пляжами и барами на вашем берегу десять дней. Ты вполне вписывался в картину.

 

         – Ты следила за мной десять дней?!

 

         – Ну, конкретно за тобой, чуть меньше, но всё равно я – молодец, правда? Ведь ты нечего не заметил. А ты – детектив, сам сказал.

 

         – Но я и в самом деле детектив… Подожди, а как же твой репортаж?

 

         – У меня ещё есть время. Успею отыскать и платного Казанову. Особенно, с твоей помощью. Возьмешь меня в напарницы? – она обняла его и прижалась щекой к щеке.

 

         – Э-э… вообще-то у меня уже есть одна…

 

         – Она умеет следить?

 

         – Ещё как умеет. Она мастер своего дела.

 

         – А так она может? – Линда обвила шею Ника обеими руками и подарила ему долгий, жаркий поцелуй. Он ответил и прижал девушку к себе, ощущая её ВСЮ.

 

         – М-м-м,.. не знаю, – заявил детектив, отдышавшись.

 

         – Что значит «Не знаю»? У тебя пол-острова любовниц, а с собственной напарницей ты не спал?!

 

         – Н-нет…

 

         – Почему?

 

         А действительно, почему? То есть понятно, что так сложилось «исторически» и отсутствие любовной связи с Сильвией было для него столь же естественным, само собой разумеющимся фактом, как круглость Солнца, но ведь и у формы дневного светила есть причина… Линда не дала ему додумать эту мысль.

         – Она что, старуха?

 

         – Отнюдь, она моложе меня на год с лишним.

 

         – Может она некрасивая? Толстая, там, уродливая, вся в бородавках…

 

         – Да нет же, ты что!.. Хорошо, хоть, никто не слышит. У меня в телефоне её фотографии, давай посмотрим, – Ник попытался вытащить телефон, но Линда его не пустила, устроив очередной сеанс объятий.

 

         – Может, она замужем?

 

         – Тоже нет, – ответил Ник, а про себя подумал: «Когда меня это останавливало?»

 

         – Тогда, она – радикальная лесбиянка?

 

         – Ну, это уж ты совсем... – Ник постучал себя по виску, вспоминая Дрейка, Ласло, и другие подвиги Сильвии на гетеросексуальном фронте.

 

         – Остается только одно: вы просто недостаточно близки друг другу. Ты не расстраивайся, мы с нашим корректором в обычной жизни на дух друг друга не переносим. Но работаем вместе вполне успешно. Просто, кроме работы у нас никакого общения нет.

 

         – В моей профессии так нельзя. И дня не проживешь. Ты знаешь, я думаю, что всё наоборот. Мы с Сильвией слишком близки друг другу, чтобы у нас ещё и секс был… – Линда вдруг отстранилась и очень внимательно посмотрела на него.

 

         – А вот это уже старость, Ник.

 

         – В каком смысле?

 

         – Такие сентенции я слышала только от пожилых людей.

 

         – Ах, вот как! Ну, сейчас ты узнаешь, какой я пожилой. Иди-ка сюда!..

 

 

 

 

         В полицейском участке царила суета. Телефоны надрывались, словно пытаясь перекричать друг друга, настольные против карманных. Люди в форме поминутно врывались в кабинет лейтенанта, стремясь обратить его внимание на очередные, непонятные Даймлеру события и совершенно не обращая собственного внимания на Готлиба. Один высокий чудной молодой человек забегал уже трижды с каждым разом повышая степень раздражения лейтенанта,.. – Даймлер ещё раз взглянул на табличку на столе – …Фрэнка Грегори.

 

         – Вы вправе надеяться, конечно… Но я на вашем месте не стал бы. В южном порту – перестрелка. Два неопознанных трупа и двое раненых в коме. В клубе «Псы» пьяная драка. Человек с ножевыми ранениями в той же коме. Причём человек, по-видимому, случайный и ни в чём не виноватый. Из банка острова украли наличности, по меньшей мере, на полмиллиона. И ни одного преступника мы пока не поймали. Плюс обычный фон из угонов, хулиганств и домогательств, – лейтенант вздохнул и посмотрел на прозрачную дверь, отделявшую кабинет и находившихся в нём от остального участка. – Потерпевшие и родственники погибших вряд ли сочтут вашу потерю более серьёзной, чем свои. Да и моё начальство не поймет, если вместо убийц, грабителей и украденных денег я стану искать ваш фотоальбом, – он ещё раз вздохнул, печально глядя на Даймлера. – Но вы вправе жаловаться. Подать на нас заявление в суд, например… Только, ваша пропажа от этого не найдётся. В лучшем случае вы получите денежную компенсацию. За понесённый моральный ущерб…

 

         – Сэр! – странный парень снова ворвался в кабинет, не замечая Даймлера, и вытянулся в струнку у стола лейтенанта. – У нас ещё один труп, сэр! – Грегори утомленно закрыл глаза.

 

         – И где же он у нас, Дик? Ты не хочешь уточнить?

 

         – Так точно, сэр. Труп на крыше, – Грегори горестно вздохнул.

 

         – На крыше полицейского участка?

 

         – Никак нет, сэр. На крыше гостиницы.

 

         – Дик, постарайся самостоятельно донести до меня как можно больше подробностей. – высокорослый Дик с готовностью кивнул.

 

         – На крыше гостиницы «Пальма» служащие обнаружили труп. Около часа назад.

 

         – А почему я об этом узнаю только сейчас?

 

         – Они не знали, что делать, сэр.

 

         – Похоже, там работают твои родственники, Дик. А спросить у хозяина они не догадались?

 

         – Не думаю, что это моя родня, сэр. У них и фамилии другие… А у хозяина они спросить уже не могли. Это был его труп.

 

         – Ты хочешь сказать, что он умер на крыше собственной гостиницы?

 

         – Вряд ли, сэр. Труп был уже окоченевший. А за пять минут до его появления крыша ещё была пуста… от трупов.

 

         – Они что, проверяют крышу каждые пять минут?

 

         – Вроде того, сэр. У них там склад.

 

         – Этот остров никогда не будет жить хорошо. Как же окоченевший труп попал на крышу?

 

         – По всей видимости, его сбросили, сэр!

 

         Пару секунд Грегори молчал, ожидая продолжения, но такового не последовало.

 

         – Откуда же его сбросили, Дик? Насколько я знаю, поблизости нет более высоких домов.

 

         – С вертолета, сэр. Непосредственно перед обнаружением постояльцы слышали звук пролетающего вертолета.

 

         – То есть мертвого хозяина гостиницы сбросили на её крышу из вертолета, пролетающего мимо?

 

         – Из Пенсаколы.

 

         – Чего?

 

         – Потерпевший позавчера улетел в командировку. В Пенсаколу.

 

         – Нмн–да–а–а.. – лейтенант посмотрел на Даймлера. – Вот видите, кому и что приходится расследовать… Кстати, Дик, а почему ты не в банке?

 

         – Я забыл удостоверение, сэр. А когда вернулся, как раз позвонили из гостиницы.

 

         – Кто у нас ещё на месте?

 

         – Только Надин и Эйдриан. Остальные на вызовах. Слышите, как тихо? – только сейчас Даймлер понял, что голоса за стеклянной дверью умолкли. Остались только телефонные звонки.

 

         – Одна на третьем месяце, другая совершенно без опыта оперативной работы… А Ролли?

 

         – Уехал с третьей бригадой в порт. Большинство пострадавших-то было там. А медики у нас кончились…

 

         – Ну, так чего ты тут встал? Возвращайся в банк. А в гостиницу поеду я.

 

         – А мне что делать? – от безысходности посмел открыть рот Готлиб. Сам визит в полицию был для него актом невиданной храбрости. Ну а теперь, когда он потерял надежду получить помощь даже здесь, стало совсем непонятно, как поступать дальше.

 

         – Обратиться к альтернативным структурам, – пробурчал Грегори, роясь в столе. – Чёрт, потерялась куда-то… Ладно, сейчас распечатаю, – он быстро что-то отстучал на клавиатуре компьютера. Из принтера пополз лист бумаги.

 

         – Дик, ты чего ждешь?!

 

         – Так, машина-то одна осталась…

 

         – Я на своей поеду.

 

         – Ваша же в ремонте, вы на такси сегодня приехали.

 

         – А, ну да… Ладно, доедем вместе до банка, это почти по дороге, – Грегори протянул лист Даймлеру. – Вам могут помочь эти частные сыщики. Оба клоуны редкостные, и дерут безбожно, но дело своё знают, – он дождался, пока отключится компьютер и жестом попросил всех выйти.

 

         Пока лейтенант запирал дверь, Готлиб одел очки и рассмотрел листок. Там была цветная карта с маршрутом проезда непонятно откуда до дома 45 по Мэрайя-Роад и объявление крупными буквами «Слотер и Жирар. Частное бюро расследований». И телефонные номера. Когда он поднял взгляд, Грегори и Дика уже не было. Только две девушки сидели за столом, прижав к ушам телефонные трубки и смотрели на него усталыми глазами. Эйдриан и Надин, надо полагать. Он тяжело вздохнул и двинулся прочь.

 

 

 

 

         Этот тип ему определенно не нравился. Конечно, Ник не мог похвастаться особой проницательностью, и клиенты иногда обманывали его, оказываясь впоследствии преступниками, но изначально редко кто вызывал неприятные чувства. Встречались чудные, странные, даже жалкие… Но этот был какой-то… противный, что ли? Маленький, тщедушный, узкоплечий и сутулый. Со впалой грудью и выпуклым животиком. Редкие седые волосы вокруг лысины на макушке, щербатый рот. Неопределенный возраст. Может сорок, а может все шестьдесят. Очки, которые он то снимал, то опять одевал, словно не мог решить, как ему лучше. Дурацкая манера односложно отвечать на все вопросы и постоянно отводить взгляд. Такое впечатление, что он их боится, как ребенок, которого вечно ругают и наказывают все взрослые.

 

         – Попробую повторить сам, – сказал Ник со вздохом. – Кто-то залез к вам в дом, перевернул там всё и исчез. Вы не обнаружили никаких пропаж, кроме фотоальбома. Теперь вы хотите, чтобы мы нашли воров и вернули вам похищенное. Все верно?

 

         – Почти, – опять не слишком длинно ответил клиент. Ну что ты будешь с ним делать?!

 

         – А что не так?

 

         – Если вы найдёте альбом, этого хватит. Похитители мне не важны.

 

         – Как же так, а если они снова захотят вас обокрасть? Не лучше ли избавиться от угрозы сразу же, как только она будет обнаружена?

 

         – Но это будет дороже?..

 

         – Как сказать. Иногда проще найти украденное, сначала найдя вора.

 

         – Наверное… Вам виднее.

 

         – У вас финансовые затруднения?

 

         – Нет.

 

         – В чём же дело?

 

         – Они могут возникнуть. Когда вы назовете цену.

 

         – Пожалуй, нам стоит посовещаться. Вы подождёте?

 

         Клиент кивнул и уставился на свои туфли. Ник мотнул головой в сторону двери, приглашая Сильвию выйти в коридор. Та глянула на клиента, сморщила носик и поднялась с дивана. Когда этот тип заявился к ним в офис, она сидела у Ника на столе. Несмотря на всё стремление к строгой деловитости и аристократичности, имелась у неё такая привычка. Но уже через пару минут отсела подальше. Нет, от него не исходило противных запахов, он не был грязен или неопрятен, но, видимо, и у напарницы Ника вызывал неприятие.

 

         В коридоре она сразу же тяжело вздохнула и покачала рыжей головой.

 

         – Чего-то не хочется мне этим заниматься…

 

         – Почему?

 

         – Какой-то он… отталкивающий, что ли. Мне и смотреть на него неприятно и слушать. А уж тем более с ним работать. К тому же, денег у него, похоже, нет.

 

         – А это откуда следует?

 

         – Из его одежды. Все, конечно, стираное и глаженное, но такое штопаное и выцветшее, что сразу видно: этим шмоткам, как минимум, лет десять.

 

         – Да? А я что-то не заметил.

 

         – Это потому, что ты сам так одеваешься.

 

         – Ну, я привык, что обо мне судят по моему внутреннему миру…

 

         – По твоему внутреннему миру тебя и судят, и приговаривают, и приводят в исполнение. Но, давай по существу дела.

 

         – Сама же начала.

 

         – Ну, прости. Ты-то готов этим заняться?

 

         – Мне не понятно, чего он так с этим альбомом носится? Ну, семейные фотографии, ну, память, ностальгия, всё такое, но нанимать частных детективов на последние деньги…

 

         – Хочешь сказать, что он что-то не договаривает?

 

         – Может, ему не альбом нужен, а воры? Может, они ещё что-то украли, о чём он не говорит, и он рассчитывает сам это забрать, когда мы их найдем.

 

         – По-моему, он у младенца соску не заберёт.

 

         – Ты слишком доверчива. А если он притворяется?

 

         – Кем? И для чего?

 

         – Вдруг это только уловка, чтобы отвлечь нас на бессмысленные поиски, пока где-то творится что-то ужасное?! – Ник скорчил страшную рожу и поднял над Сильвией руки с растопыренными пальцами.

 

         – Ах, так! Тогда, предлагаю убить… Время на этом расследовании, пока не появятся нормальные заказчики.

 

         – Да откуда они появятся? Этот чудик – первый за неделю.

 

         – Если полиция не справится со своим авралом, дня через три потерпевшие потянутся к нам.

 

         – С чего ты взяла, что у них аврал?

 

         – Мне Ролли сказал, сегодня утром, по телефону.

 

         – Ролли? По телефону? У него что, есть твой номер?!

 

         – У него есть НАШ номер. Городской служебный номер детективного агентства «Слотер и Жирар». И дал его ему ты, помнишь?

 

         – Надеюсь, сотовый твой он не знает.

 

         – Знает, но я запретила ему звонить.

 

         – И он слушается?

 

         – Ещё бы! Иначе я вообще перестану с ним говорить. А так, он каждое утро может слышать мой голос. И все счастливы.

 

         – Тоже мне счастье. Я слышу твой голос с утра до вечера. Будь так, я бы лопнул от счастья.

 

         – Ну и язва же ты, Слотер.

 

         – Кто бы говорил… Постой, если он звонит по утрам, почему я этого не слышу.

 

         – Потому что много спишь. Во всех смыслах. На работу надо приходить вовремя.

 

         – Ладно, замнем. Так мы будем искать этот альбом?

 

         – Попробуем, если он сможет заплатить. Может, и заработаем что-то? Хотя этот персонаж мне откровенно неприятен… Пойдём, пока ты не лопнул.

 

 

 

 

         Когда они вернулись в кабинет, гость по-прежнему увлеченно созерцал носки собственных туфель. Может, он просто спал с открытыми глазами?

 

         – Мистер Даймлер, – слово «мистер» Сильвия произнесла таким тоном, словно делала величайшее в своей жизни одолжение, – мы решили взяться за ваше дело. Наша стандартная расценка: пятьсот долларов в сутки.

 

         – У вас повременная оплата?

 

         – Да, это обычная практика в нашей отрасли. Вас что-то смущает?

 

         – Н-н-нет… У меня есть тысяча сто. Ещё около сотни я, наверное, наберу из карманных денег. Если постараюсь, к следующей неделе заработаю ещё триста… Вы справитесь за три дня?

 

         – Мы попробуем, – заверил его Ник, незаметным жестом предупреждая возражения Сильвии. Сам он понятия не имел, сколько им понадобится времени, но клиенту об этом знать незачем. – Но, чтобы найти ваш альбом, нам нужно знать как можно больше и о нём, и об обстоятельствах пропажи. Раньше вас обворовывали?

 

         – Нет.

 

         И всё. «Нет» и молчание. Словно человек буквально следует тезису «Всё сказанное вами может быть использовано против вас».

 

         – Когда я говорил «узнать как можно больше», я имел в виду: узнать от вас. Если вы не будете откровенны, нам мало что удастся сделать. Вы не могли бы подумать и вспомнить, не было ли в прошлом чего-либо предвещавшего это вторжение.

 

         – Не было. Я и не предполагал, что может быть.

 

         – Возможно, что-то необычное произошло в этот день? Что-то, чего в другие дни не было.

 

         – Каждый день происходит что-то новое.

 

         – Послушайте, м-м-м,.. – Сильвия заглянула в свои записи, – Готлиб, если вы будете так отвечать, на все ваши деньги мы будем вас же и допрашивать. Попробуйте набраться сил, вспомнить в подробностях, как всё было, и рассказать нам, иначе вам придётся искать других детективов. А на нашем острове это довольно непросто.

 

         – Я,.. – Даймлер опять надолго замолчал, и Ник подумал, что лучше уж вытягивать из него сведения мелкими порциями, чем вот так наблюдать безмолвную борьбу разума и речи. Но гостя, наконец, прорвало. – Я собираю игрушки. Не коллекционирую, конечно, а собираю готовые изделия из деталей. Мой работодатель – мистер Сондерс делает их на заводе в Гаити и привозит сюда. А здесь я и другие сборщики, в основном это тоже гаитяне, соединяем детали и получаются машинки, паровозики, самолетики, кораблики, куклы, зверушки всякие и так далее. Я этим занимаюсь уже четверть века, ещё с тех пор, когда делом владел Сондерс-старший, и детали штамповались здесь, на островах. Конечно, он был более строгим и требовательным, чем сын, но всё же работать с ним было проще. И детали качественнее были, и сами игрушки… более продуманные. И гаитянских сборщиков ещё не было. Они, наверное, нелегалы, и мне не стоило про них говорить, но раз уж сказал… У них, конечно, нет такого опыта, как у меня. И брак больше, и производительность меньше, но ведь и платят им меньше, чем таким, как я. А младший Сондерс, человек добрый и не требовательный, но… предпочитает делать и продавать много дешёвой некачественной продукции, чем получше, но меньше и дороже. Поэтому мне приходится соревноваться с несколькими гаитянами, чтобы сохранить рабочее место. Я стараюсь, конечно, но… В общем, у меня ещё одна работа есть, по кооперации, так сказать. На острове работает резчик по дереву… Он разные сувениры делает, статуэтки там, барельефы, и продает их. Вручную вырезает и на станке. А я их раскрашиваю. Или лаком покрываю. Ну, и он частью доходов делится со мной. Я всю работу дома делаю. Так дешевле. И мне, и работодателям. Поэтому мне периодически приходится относить то, что я собрал и раскрасил своим заказчикам. Ну, и забирать у них очередную порцию полуфабрикатов. Я стараюсь совмещать такие визиты и к Сондерсу и к Чельстрему. Таскать приходится вдвое больше, конечно, но время тратится вдвое меньше. А если ничего не болит и сил достаточно, я могу и в магазины зайти, за продуктами, и в аптеку. Мне приходится согласовывать свой режим работы с их поставками, но всё это уже довольно давно упорядочилось, и практически, не меняется много лет…

 

         Ник почувствовал, что засыпает. Даймлер говорил ровным тихим голосом, почти без интонации, словно и, не надеясь, что его кто-то будет слушать. Рассказал он много, но пользы для расследования в этих сведениях пока не просматривалось. А время шло, да и на способности логически рассуждать выслушивание подобных речей сказывалось негативно. Ник решил прекратить этот словесный понос, но его опередила Сильвия.

 

         – Стоп, стоп, стоп! Не надо кидаться из крайности в крайность. Возможно, эта информация и важна для расследования, но сейчас нам нужен рассказ о событиях дня происшествия. Если что-то не поймём, мы скажем сами, хорошо?

 

         Даймлер замолк на полуслове, судорожно сглотнул и втянул голову в плечи. У него был вид школьника, получившего подзатыльник от не в меру строгой учительницы. «Сейчас вообще дар речи потеряет» – испугался Ник и посмотрел на Сильвию. Та закатила глаза, демонстрируя полное отчаяние. Довольно долго стояла гнетущая тишина. Наконец, Даймлер решил, что знает, как удовлетворить вкусы капризных сыщиков.

 

         – Накануне я просматривал альбом допоздна. И, ложась спать, оставил его под подушкой. И утром встал… попозже… время было только чтобы поесть, помыть посуду, почисть зубы, умыться и одеться. Я ушёл, а альбом так под подушкой и остался. Я не проверял, но не сомневаюсь. Обычно я захожу к Чельстрему в восемь, а к Сондерсу в полдевятого. И, самое позднее, в десятом часу возвращаюсь домой. Но в этот раз Сондерс привез детали почти в одиннадцать, и я пришёл к себе ближе к полудню. В этом отличие событий дня происшествия, от других похожих дней.

 

         – А тот беспорядок, что вы обнаружили в доме… – Сильвия запнулась, пытаясь вразумительно сформулировать. – Чтобы его создать, сколько времени нужно?

 

         – Одному человеку часа два, но если воров было несколько, то меньше.

 

         – Больше ничего не пропало? – поинтересовался Ник.

 

         – Пока я не обнаружил. Может, со временем что-нибудь понадобится и не найдётся, но тогда уже и не поймешь, когда оно исчезло…

 

         – А соседи ничего не видели?

 

         – Я… пока никому ничего не говорил. Кроме полицейских и вас.

 

         – Вы обращались в полицию? – удивилась Сильвия.

 

         – Да, к лейтенанту Грегори.

 

         – И что же наш героический страж порядка? – поинтересовался Ник. – Оказался бессилен перед бандой похитителей фотографий?

 

         – У них аврал, – ответствовал Даймлер, – чересчур много тяжких преступлений для одного полицейского участка. Моя пропажа слишком незначительна по сравнению с ними. Поэтому лейтенант посоветовал обратиться к вам.

 

         – Это он вам посоветовал?!

 

         – Да. Он очень лестно отозвался о ваших способностях.

 

         – Эти копы. Чего только не скажут, лишь бы не работать.

 

         – Ник!?

 

         – Молчу, дорогая, молчу.

 

         Сильвия фыркнула и повернулась к Даймлеру.

 

         – Не обращайте внимания на моего напарника. Он думает, что умеет иронизировать, но больше так никто не думает. Если воры перерыли весь дом, значит, они целенаправленно искали ваш альбом. Что же в нём такого ценного?

 

         – Фотографии.

 

         Опять началось. Человек, похоже, не может долго говорить многословными фразами.

 

         – Ну, а на фотографиях-то, что было изображено?

 

         – Это семейный альбом. Там изображения моих родителей, меня, мест, где мы вместе побывали.

 

         – И всё? – подозрительно спросила Сильвия.

 

         – Да…

 

         – И почему он так ценен? Для вас.

 

         – Ну,.. по правде говоря,.. это моя единственная отрада в жизни… Каждый день я рассматривал эти снимки, находил всё новые детали, вспоминал подробности событий прошлого. Так проще забыть о невзгодах сегодняшних дней…

 

         Всё это звучало довольно грустно, но, для Ника, слегка непонятно. Какой смысл ежедневно реанимировать прошлое, если в настоящем столько хорошего? Девушки, море, солнце, пиво, музыка. Он уже собрался высказаться по этому поводу, но увидел, как Сильвия приложила указательный палец левой руки к большому и указательному правой. Этот жест означал «Помолчи». Пришлось помолчать, ибо неподчинение грозило весьма неприятными последствиями.

 

         – А кому ещё они могли быть важны?

 

         – Наверное, никому. Мои родители были круглыми сиротами. Других детей у них не было. Сам я никогда не был женат и детей у меня нет. Живу одиноко, близких друзей не имею.

 

         – Кто-то ещё знал о… вашей привязанности к этим фотографиям? – спросил Ник, погладывая на напарницу.

 

         – Нет. О самом существовании альбома знали только некоторые соседи и страховой агент, но никто из них не интересовался, что в нём.

 

         – Послушайте, но ведь сама по себе потеря альбома не должна быть фатальной. Есть же где-то негативы, – недоумение Сильвии было совершенно искренним.

 

         – Негативы утрачены много лет назад, – Даймлер вздохнул. – Да и напечатать столько снимков мне не по карману.

 

         – Сколько?

 

         – Больше тысячи.

 

         – Ничего себе! Какой же толщины должен быть этот альбом, чтобы всё это вместить?! Где вы такой достали, Даймлер?

 

         – Подожди, Ник. Готлиб, а вы не пробовали отсканировать хотя бы часть снимков. Конечно, разрешение сканера хуже, чем у фотоэмульсии, но зато на мониторе компьютера можно увеличивать, контрастировать и много чего другого делать.

 

         – У меня нет их. Ни компьютера, ни… э-э-э… сканера… У меня и телефон-то появился только по настоянию Сондерса. Чтобы он мог вызвать меня при внеплановых заданиях, – Даймлер продемонстрировал древний обшарпанный аппарат, похоже, с символьным черно-белым дисплеем.

 

         Ник начинал подозревать, что дальнейшие расспросы не сильно приблизят их к пониманию образа мыслей этого человека.

 

         – Я думаю, можно уже подводить итоги и строить гипотезы, – сказал он. – На ум приходят две…

 

         – Три, – перебила его Сильвия.

 

         – Третья за тобой. Попробую сначала сформулировать свои. Если фотографии не были важны никому, кроме их хозяина, возможно, похититель просто хотел сделать пакость. Альбом похитил тот, кто желал причинить вам боль, Даймлер. Другой вариант: фотографии никому не нужны, но сам альбом для кого-то имеет ценность. Теперь вы, мадам.

 

         – А что, если кража альбома и весь сопутствующий переполох – только отвлекающий маневр. Из дома могло пропасть ещё что-то. Незаметное, совершенно бесполезное для хозяина. Какая-нибудь безделушка, на которую вы, Готлиб, никогда не обращали внимания и не обратили внимания на её отсутствие теперь. А в неё, допустим, замурован бриллиант.

 

         – Не принимайте всерьёз, – успокоил Даймлера Ник, – фантазия у неё работает за троих, а вот логика…

 

         – А что ты имеешь против?! – с ходу завелась Сильвия.

 

         – Да нет, ничего, – попытался смягчить Ник, – просто не понимаю, что в этом случае делать нам. Искать не альбом, а неизвестно что?

 

         – Ладно, ладно, – примирительно сказала Сильвия, – давай начнем с твоих версий.

 

         – Вы сказали, что у вас нет друзей. А врагов?

 

         – Сомневаюсь… Кому я нужен в качестве врага?..

 

         – Неужели никто не проявляет к вам неприязни? Хотя бы легкой, – спросил Ник и подумал: «Даже я могу с ходу назвать парочку».

 

         – Не замечал, – ответствовал Даймлер после долгих размышлений. – Я не так много общаюсь с людьми. Возможно, они просто не успевают разозлиться?

 

         – Ваши работодатели, Сондерс и этот, второй?..

 

         – Расмус? Расмус Чельстрем. Нет, это очень деликатный человек. Когда он недоволен моей работой, ему всегда трудно в этом признаться, словно это он в чём-то виноват, а не я… Мы ни разу не конфликтовали. Да и с Сондерсами у меня не было неприятного общения. Старший – отец, пока не отошёл от дел, был весьма строг и придирчив, но никогда волю нервам не давал, а младший, так и вовсе, любой разговор в шутку превращает.

 

         – А гаитяне, которых он нелегально привёз, не могли иметь на вас зуб, как на конкурента?

 

         – Они, наверное, толком не знают, кто я… Мы ведь не пересекаемся. Я привожу игрушки и забираю детали на складе, а они живут где-то в другом месте. Да и не конкуренты мы. Сондерс сам признает, что я работаю намного качественней. И если меня заменить двумя или тремя гаитянами, с учетом процента их брака это все равно будет невыгодно, хотя платят им меньше, чем мне… Простите, я, по-моему, стал хвататься…

 

         – Какие у вас отношения с соседями? – подала голос Сильвия.

 

         – Хорошие.

 

         – А поподробнее?

 

         – Мои соседи, в основном старые бедные супружеские пары…Они рады, что рядом живёт человек, который не шумит и может, если что, вызвать скорую помощь. Поэтому относятся ко мне по-доброму.

 

         – Неужели никто над вами не насмехается, не подшучивает.

 

         – Ну, разве что Рипли, который через дорогу живёт. Он надо всеми посмеивается. Но не со зла же. Просто человек очень веселый. И искренне не понимает, когда другим его шутки кажутся не смешными. Он, конечно, шумный, но безобидный.

 

         – То есть… – Ник на ходу пытался придумать формулировку понейтральнее, – вы не представляете, кто мог невзлюбить вас настолько, чтобы лишить альбома?

 

         – Не представляю, – честно сознался Даймлер.

 

         – Тогда рассмотрим второе предположение. Как выглядел альбом?

 

         – Дюймов пятнадцать–шестнадцать в высоту, десять в ширину и почти четыре в толщину…

 

          «Сорок сантиметров на двадцать пять на десять» – машинально пересчитал в уме Ник. Чёрт!.. Чёрт бы побрал Сильвию, заставившую его выучить эти дурацкие метрические единицы. Дюймы, футы, ярды, мили он переводит в метры, унции и фунты – в граммы, Фаренгейта – в Цельсия. Хотя, градусы Цельсия, вроде, тоже не метрическая единица… Она, видите ли, считает, что надо жить по мировым стандартам! А как же американская… самобытность? Если весь мир начнет вилкой ковырять в носу, что, Ник Слотер тоже должен будет так делать? Впрочем, если Сильвия Жирар заставит… Он вдруг понял, что слушает свои, с позволения сказать, мысли, а не клиента.

 

         … – сколько себя помню, так и называли его: «Фотомир», – окончил клиент очередную сентенцию.

 

         – Подождите, подождите, давайте ещё раз уточним, – сделал вид, будто учуял что-то важное, Ник. – Какого он цвета?

 

         Сильвия изумленно глянула на него.

 

         – Ты считаешь это существенным?

 

         – Да, – придав лицу глубокомысленное выражение, изрёк он. Напарница недоверчиво покачала головой.

 

         – Обложка коричневая, по краям латунная окантовка, углы усилены, переплёт серый, все из кожи, – забубнил Даймлер, – на передней стороне обложки крупная надпись светло-лиловыми буквами «Мой фото мир». Слово «фото» с буквы F.

 

         – А страницы как выглядят?

 

         – Словно из очень жёсткой, но тонкой бумаги… Может, даже, и не совсем... Похоже на сильно промасленную бумагу. Они полупрозрачные и очень твёрдые, почти хрупкие. Меня с самого раннего детства приучали листать аккуратно, чтобы их не сломать. И ещё, в структуру материала вставлены, вместе с обычными бумажными волокнами, очень тонкие цветные нити. Малиновые, салатовые, лимонные, зеленые, бирюзовые… А потом всё это, видимо, заливалось чем-то вроде клея. Довольно красиво. Раньше… когда зрение было получше, я эти прожилки любил рассматривать, – для Даймлера это была невероятно длинная и содержательная реплика. Или это Сильвия сумела его разговорить, пока Ник мысленно беседовал с собой?

 

         – Фирма-изготовитель известна?

 

         – Какая-то полустертая надпись внизу задней обложки была… Но я, кажется, никогда не интересовался… Не могу сказать. Мне ведь важны снимки, а не то, в чём они хранятся.

 

         – А когда он был выпущен?

 

         – Не меньше шестидесяти лет назад. Родители завели его ещё до моего рождения.

 

         – А вот это уже интересно! – Ник оживился совершенно искренне. – Непонятная технология производства более чем полувековой давности. Неизвестная фирма. Это может быть раритет. Вы где-нибудь ещё встречали такие?

 

         – Нет. Но я вообще никаких не видел.

 

         – Сильви, а ты что скажешь?

 

         – Скажу, что тоже таких не встречала. Но мы здесь отнюдь не знатоки в этой области.

 

         – Вот и попробуй расширить свои познания с помощью информационных сетей. Потом поделишься находками.

 

         – А ты?!

 

         – А я с мистером Даймлером съезжу на место преступления и совершу пару открытий там.

 

         – А как же моя версия? Про маскирующую кражу.

 

         – Вот и её я там проверю.

 

         – Ну что ж… – Сильвия посмотрела на термометр, на кондиционер, на часы, – пожалуй, мне это подойдет.

 

         – Но смотри, радость моя, когда вернусь, я буду ждать от тебя настоящих находок.

 

         – Взаимно, радость моя, взаимно.

 

         – Ну, тогда пойдёмте, Даймлер. Какой у вас адрес?

 

         – Прогресс-лайн, дом семнадцать.

 

 

 

 

         Распахивая перед Даймлером наружную дверь, Ник взглянул на часы: начало двенадцатого. Обычно в это время он только приходит на работу… Солнце грело уже совершенно по-полуденному, и Ник с тоской взглянул в сторону моря и пляжа. Хорошо, хоть он на работу приехал на машине, и сейчас не надо за ней идти домой. Джип преданно ждал на стоянке у дверей.

 

         Заводя двигатель, он проверил наличие запасного пистолета в тайнике под сиденьем. Оружие наличествовало. Даймлер нерешительно мялся возле пассажирского места, будто не знал, как попасть в автомобиль, не имеющий дверей. Похоже, большого опыта езды на персональном транспорте у него не было. Ник жестом пригласил его сесть. Забравшись на сиденье, Даймлер принялся нервно вертеться и оглядываться, словно не обнаружил чего-то важного.

 

         – Что-то не так?

 

         – Я… не езжу в машинах… Как тут надо… пристегиваться?

 

         – Да никак. Конструкцией не предусмотрено.

 

         Даймлер совсем смутился.

 

         – Но ведь даже наружной… стенки нет…

 

         – Держитесь за эту ручку. Вот, на приборной доске. А если вам так неудобно, садитесь на заднее сиденье, там можно держаться за поручень над головой.

 

         Даймлер неуклюже перебрался назад и, вцепившись в перекладину обеими руками, похоже, успокоился.

 

         – А как вы до нас добрались? – спросил Ник, вводя адрес в навигатор.

 

         – Пешком.

 

         На экране появилась карта.

 

         – Это ж больше двух часов! Не проще ли было на автобусе?

 

         – Я рано проснулся. Времени хватало. Прогулка по свежему воздуху всегда приятна. К тому же, помогает подготовиться к будущей беседе.

 

         Ник хмыкнул и покачал головой. Что-то не очень она помогла. Или, не будь её, Даймлер изъяснялся бы ещё хуже?

 

         – Ну ладно, доедем минут за десять. Вы уж простите, Даймлер, но я вынужден задать ещё несколько неделикатных вопросов.

 

         Тот кивнул, озадаченно глядя на навигатор. Наверное, ничего подобного раньше не видел. Ник решил оставить разъяснения на потом.

 

         – Вы говорили о родителях в прошедшем времени. Они умерли?

 

         – Да.

 

         – Когда?

 

         – Двадцать семь лет назад.

 

         Получается, что мать и отец умерли в одно время. Это могло означать, что они погибли. В таком случае, Даймлеру, должно быть, вдвойне трудно вспоминать о тех событиях. Но выяснить правду желательно.

 

         – А как… это произошло.

 

         – Они погибли, – подтвердил предположение Ника собеседник. Похоже, он действительно не был рад такому разговору, но понимал, что сыщик не отстанет, и стремился побыстрее всё рассказать сам. – Во время урагана их сдуло с моста между островами на шоссе «Оверсис».

 

         Ник не понял.

 

         – Сдуло? Что вместе с машиной?!

 

         – С велосипедами.

 

         – Как же они там очутились? Ведь ураган не возникает мгновенно.

 

         – Тогда не было таких штук, – Даймлер кивнул на навигатор. – Ураган надвинулся не мгновенно, но очень быстро. Мы стояли на мосту и просто смотрели на море. В другую сторону, противоположную направлению прихода урагана. Радио у нас не было. Когда увидели, что происходит, бросились к ближайшему острову, но не успели.

 

         – Так вы тоже там были?! – поразился Ник.

 

         – Да… Меня вынесло на основание опоры моста, а маму с папой – нет. У меня сердце с правой стороны… Аномалия. Один человек на десять тысяч. Врачи считали, что мне очень повезло…

 

         Ник недоумённо воззрился на Даймлера, на долю секунды потеряв управление. На такой скорости это не грозило ничем опасным, но пассажир побледнел и вцепился в поручень мертвой хваткой. Ник отвернулся и пообещал себе больше так не делать. Обычно в машине рядом с ним сидела Сильвия, которая умудрялась оставаться неподвижной и невозмутимой, даже когда Ник переводил транспортное средство в «двухколёсный» режим, но, видимо, для этого надо пару лет потренироваться…

 

         – От удара сломались кости с левой стороны тела. Рука, нога, таз, все рёбра… В результате я остался с одним правым лёгким. Будь сердце слева, сразу же умер бы…

 

         – А сколько вам было лет?

 

         – Двадцать семь.

 

         – То есть, сейчас вам пятьдесят четыре, – проворно сосчитал Ник.

 

         Теперь уже Даймлер недоумённо уставился на него. Ну, по крайней мере, недоумённо молчал за спиной.

 

         – Простите. Я хотел сказать, что вы посвящаете просмотру альбома всё своё свободное время уже половину жизни… Или вы и после гибели родителей делали фотографии?

 

         – Нет. У меня уже не было аппарата и проявочных приспособлений… А что касается половины жизни… я полюбил рассматривать фотографии ещё с детских лет, задолго до того, как… остался один.

 

         – Где ваши родители работали?

 

         – У них была мастерская по ремонту велосипедов. Здесь, на острове.

 

         – А вы выбрали другую профессию?

 

         – Нет, тогда я тоже работал с ними.

 

         – Похоже, велоспорт – страсть вашей семьи.

 

         – У матери и отца были достижения. И в туризме, и в гонках. А я – просто любитель.

 

         – Теперь не катаетесь?

 

         – Разве что вокруг квартала… Силы-то есть, но духу не хватает на большее. Сейчас я предпочитаю пешком ходить.

 

         Ник вздохнул. Теперь он начинал понимать мотивы поведения и чувства Даймлера. Двое людей, бывших круглыми сиротами, создали семью и решили дать сполна своему ребенку то, чего сами были совершенно лишены в детстве – родительскую любовь. Но переусердствовали. Семья заменила ребенку весь мир. Работа в мастерской родителей, велопрогулки, фотографирование мест посещения, рассматривание снимков потом, долгими вечерами, с обсуждениями и воспоминаниями. Сын вырос, стал взрослым, но не готовым к самостоятельной жизни в окружающем мире. И всё бы ничего, если бы не внезапная гибель родителей, обрекшая его на тяжкое существование в непонятной и, может быть, враждебной среде. В такой жизни люди либо долго не выдерживают, либо находят утешение в чём-то иллюзорном. И рассматривание семейных снимков отнюдь не самый плохой выход. И вот, его лишают этой единственной соломинки, держащей на плаву в море отчаяния. Человек, за полвека не научившийся нормальному общению с посторонними людьми, вынужден обращаться к непонятным «частным детективам»…

 

         – Почему же вы не продолжили заниматься велоремонтом?

 

         – Я очень долго лечился. Почти два года. Было несколько операций, восстановление… Всё это очень дорого. Органы социальной опеки, которые занимались мной, чтобы покрыть расходы предложили продать и дом, и мастерскую.

 

         – Негативы пропали тогда?

 

         – Да. Через несколько дней после того, как очнулся и стал понимать, что случилось, я попросил принести альбом. Обо всём остальном не думал… А он был важен мне, как память.

 

         – И дом был продан вместе со всем содержимым?

 

         – Наверное. Это происходило постепенно. Я… не очень-то стремился выжить… Но болеть и не умирать тоже тяжело… Поэтому, когда мне говорили, что что-то продадут, чтобы оплатить лечение, я соглашался, не ставя никаких условий и оговорок.

 

         – А вы знаете, кто сейчас этим всем владеет?

 

         – Нет. Дом менял хозяев несколько раз. Лет семь назад там всё перестроили и даже участок перепланировали. Да соседние участки тоже. Со времен моей жизни ничего не осталось, и я перестал туда ходить.

 

         Ник подумал, что все эти события должны были документироваться. Чисто теоретически, их последовательность можно было бы отследить, опросить участников… Непонятно, что получится в итоге, но вдруг кто-то нашёл негативы… И что? Посмотрел на них, они ему так понравились, что он решил украсть альбом с отпечатками? Конечно, психические отклонения бывают самые необычные, но, если исходить из таких версий, не одного дела не раскроешь. Можно попытаться найти негативы самому, но распечатать тысячу снимков в эпоху цифровых технологий, когда все уже забыли, как выглядит фотоувеличитель… Ник решил не звонить Сильвии. Она уже получила одно задание, поэтому пошлёт его куда подальше. И будет права.

 

         – У ваших родителей были друзья?

 

         – Пожалуй, Хобсонов можно было считать друзьями нашей семьи. Они пытались помогать мне, но были сами в тяжелом положении.

 

         – А где они сейчас?

 

         – Семнадцать лет назад они уехали с острова. В Тампу. Поначалу мы переписывались, но уже лет десять, как они перестали отвечать. Я нехорошо поступил. Надо было съездить туда, выяснить, в чём дело, а я всё откладывал…

 

         Ник понимал, что для Даймлера даже такая поездка была бы непростым испытанием.

 

         – У них были дети?

 

         – Трое. Но все намного старше меня. Когда я оказался в сознательном возрасте, они уже жили отдельно.

 

         Что ж, видимо, этих Хобсонов уже нет в живых, а их наследники вряд ли что знают о Даймлере и его бедах. Но, в принципе, и этот вопрос стоило обсудить с Сильвией, когда они встретятся. Вдруг, она что накопает в своем Интернете.

 

         – Через пятьдесят метров поверните направо, – подал голос навигатор. Ну конечно, метров. О ярдах и милях мы, типа, не знаем. Устанавливал навигатор он сам, но настраивала его, естественно, Сильвия, и вот – результат.

 

         – Вообще-то, на эту улицу не стоит сворачивать, там трубы перекладывают. Лучше – на следующую, – предупредил Даймлер. – По расстоянию – это то же самое.

 

         Следующая улица даже не была заасфальтирована. Потом они свернули в ещё более глухой переулок. Заросший кустами и деревьями, и настолько узкий, что разъехаться со встречной машиной было бы непросто. Здесь царили тень и прохлада. И не было ощущения, что где-то неподалёку море.

 

         – Через три участка – мой, – поведал Даймлер. Ник потихоньку остановил джип между двух старых деревьев, стараясь как можно плотнее прижаться к слегка покосившемуся и когда-то бывшему белым, чисто декоративному заборчику. Выбираясь, он осмотрелся, пытаясь понять, оставил ли другим машинам шанс проехать мимо. Впрочем, судя по отсутствию сколько-нибудь наезженной колеи, желающие воспользоваться этим шансом найдутся вряд ли. Заборы соседних участков мало отличались от даймлеровского, и выглядело маловероятным, что их хозяева были автовладельцами.

 

         Хозяин же этого распахнул перед ним калитку, которая, впрочем, и без того была наполовину раскрыта, являя собой олицетворение условности местных ограждений. По обе стороны дорожки, ведущей к крыльцу, на маленьких грядках среди травы, росли овощи и зелень. Похоже, подножный корм играл в рационе Даймлера не последнюю роль. Само жилище выглядело убого даже по меркам Ника, который, как считала Сильвия, жил в «халупе». Крыльцо из двух деревянных ступенек скорее намекало на наличие у строения фундамента, нежели играло какую-то утилитарную роль. Стены неопределенного цвета из непонятного материала, чуть ли не глинобитные, крытая ржавым железом крыша. И всё ужасающе маленькое, словно это не дом, а садовая беседка со сплошными стенами. Впрочем, дорожка и ступеньки крыльца выметены столь же тщательно, как вымыты окна, занавешенные даже чем-то бледно-цветастым.

 

         Даймлер отпёр замок и открыл дверь, сразу же за которой обнаружилась крохотная кухонька с газовой плитой, холодильником, раковиной, столом, буфетом и прочими атрибутами, возрастом не уступавшими своему владельцу. Дополняли пейзаж две зеленых табуретки. Места для перемещения людей среди всего этого великолепия почти не оставалось. Слева от входа имелись окошки в перпендикулярных стенках, узенькая дверца справа прикрывала путь в чулан или туалет. Привычный потолок отсутствовал. Его роль играла дощатая внутренняя сторона покатой крыши. Свисавший оттуда светильник, наверное, считался здесь люстрой, хотя из пяти патронов лампочки были вкручены только в три. В противоположной от входа стене открытый проём вел в комнату, занимавшую остаток дома. Взору протиснувшегося туда Ника явились кровать, торшер, тумбочка, гардероб, книжная полка и целых три окна, выходящие на заросший фруктовым деревьями садик. Пол повсюду был сделан из обычной, давно не крашеной фанеры.

 

         Да-а-а… чтобы захотеть что-нибудь своровать отсюда надо быть бездомным бродягой. Или что-то знать о спрятанных в этом убожестве ценностях. Хотя, ценность – понятие субъективное.

 

         – Когда вы в тот раз пришли домой, дверь была заперта?

 

         – Да, и окна, и форточки. Изнутри, как я обычно и оставляю их, уходя.

 

         – А запасной ключ есть?

 

         – Есть, в сарае, в ящике с инструментами. Но я им никогда не пользовался.

 

         – А сейчас-то он там? – Ник осмотрел окна комнаты и не обнаружил следов взлома. Если это – дом, какой же тогда сарай?

 

         – Вчера был там. Я тоже подумал, что воры его нашли, но он лежал на самом дне, в пыли. Его очень давно не трогали…

 

         Окна на кухне тоже целы. Что за замок в двери? Да, для такого любая отмычка подойдет. Теперь уже было неважно, что там с запасным ключом, но он всё же спросил:

 

         – Можно в сарай заглянуть?

 

         Они снова оказались во дворе, среди зелени, цветов, птичек и насекомых. Сарай стоял в кустах, у забора, отделявшего участок Даймлера от смежного.

 

         – Вы говорили, что ваши соседи старики…

 

         – В пятнадцатом доме живут Фоссеты, в девятнадцатом – Дрекслеры. И те, и другие – пенсионеры.

 

         – Их можно будет побеспокоить расспросами?

 

         – Да, только не слишком драматизируйте. Они добрые люди и могут принять близко к сердцу. Да и испугаются. А в их возрасте это опасно.

 

         Сараем именовался фанерный параллелепипед, где с трудом умещались велосипед, верстак, садовый инвентарь и небольшой шкаф. Теперь сюда ещё попытался втиснуться хозяин. Для Ника места уж точно не оставалось. Даймлер вытащил из-под верстака плотницкий ящик с молотками, стамесками, напильниками и прочими инструментами, вывалил большую их часть на земляной пол, и достал со дна ключ.

 

         – Вот он, – нашёл необходимым пояснить хозяин свои действия, – как я и говорил.

 

         Ник из вежливости взял ключ. Им действительно почти не пользовались. Даймлер повесил на гвоздь валявшуюся на полу пилу и уставился на Ника в ожидании новых вопросов. Вопросов пока не было. То есть, они были, но формулировались примерно так: «И какой во всем этом смысл?». Задавать их Даймлеру не стоило.

 

         – А кто живёт там? – кивнул Ник в сторону границы с участком, выходившим на параллельную улицу, когда инструменты и ящик вернулись на исходные позиции.

 

         – Никто. Хозяева все время живут в Майами и здесь появляются раз в несколько недель. Последний раз были ещё в прошлом месяце.

 

         Бесхозный участок зарос кустами и деревьями ещё сильнее, чем задний двор Даймлера. Похоже, там и забора-то не было. Ворам проще всего было прийти оттуда и туда же уйти. Хотя, это тоже ничего не давало, Ник полез в заросли. Забор там всё-таки был, но его густо оплели лианы или лозы какого-то вьющегося растения. Редкие свободные доски сплошь поросли мхами и лишайниками, кое-где содранными. Может, воры лезли, а может кошка пыталась когти точить.

 

         – Даймлер! – позвал Ник хозяина, который у задней стены дома старался пристроить куда-то деревянный брусок. – Вы часто здесь бываете?

 

         – Реже, чем надо, – вздохнул тот, подходя, – траву нужно косить, ветки обрезать, стволы белить, листья опрыскивать… Всего этого я не делал уже давно.

 

         – Как, по-вашему, здесь есть следы похитителей?

 

         – Не думаю… Хотя трава местами и смята, и ветка, вон, сломана, всё это могло и прежде произойти, я не помню, так ли это выглядело раньше.

 

         – Понятно, – молвил Ник, хотя понятного было мало, – здесь я вроде бы все осмотрел. Схожу, побеседую с вашими соседями. Если они дома, конечно.

 

         – Да, они почти всегда дома. По магазинам ходят даже реже меня. Вас с ними надо знакомить?

 

         – Думаю, я справлюсь сам.

 

         – Тогда я пойду работать. Нужно выполнять взятые обязательства. Ну, и деньги зарабатывать.

 

         Ник кивнул. Даймлер ушёл в дом, и, через оставшуюся открытой дверь, было видно, как он что-то раскладывает на застеленном газетами кухонном столе. Сам Ник, сквозь распахнутую же калитку, вышел на улицу. На скамейке у ворот девятнадцатого дома, на небольшом пятачке солнечного света, сидела старушка. В руках она держала какое-то вязание и, похоже, дремала. Очки с носа сползли на грудь и висели на растянувшейся резинке. Голова свесилась на бок, рот слегка раскрыт, демонстрируя вставную челюсть, глаза скрылись за морщинистыми веками. Совершенно белые седые волосы контрастно выделялись на фоне черной кожи. Настоящая бабушка «божий одуванчик».

 

         Ник деликатно кашлянул, приближаясь. Бабушка слегка встрепенулась и открыла глаза.

 

         – Добрый день, сударыня.

 

          «Сударыня» подняла взгляд, пытаясь разглядеть подслеповатыми глазами неожиданного собеседника. Похоже, она просто не понимала, что осталась с невооруженными глазами.

 

         – Кевин? – неуверенно предположила она после недолгих сомнений.

 

         – Нет, мадам. Меня зовут Ник, – он присел на корточки перед скамейкой и очень осторожно вложил очки в её пальцы. Миссис Дрекслер (по всей вероятности) поняв, в чём дело, отложила спицы и нацепила очки на нос. У неё были большие широкие ладони, говорившие о многих десятилетиях физического труда. Молния на кофте не застегивалась, а туфли выглядели такими сношенными, что казались ровесницами своей хозяйки. Так что, тяжёлый труд не привел к обеспеченной старости. Некоторое время она рассматривала его, пытаясь понять, что происходит.

 

         – Простите, что вы сказали?

 

         – Сегодня хороший день, – начал Ник чуть громче, – не правда ли?

 

         – Да. Прекрасный денёк. Солнышко светит, ветра нет… Немного прохладно, правда. Но если правильно одеться…

 

         Прохладно? Теперь понятно, зачем жительница тропического острова вяжет шерстяной… шерстяную… в общем, шерстяные вещи. Одета она была действительно «правильно». Ник, выйдя на солнцепек, уже через минуту захотел вернуться к морю, а ей не было жарко даже в теплой кофте.

 

         – Простите, молодой человек, мы знакомы?

 

         – Уже немного да. Я Николас Слотер, частный сыщик.

 

         – Знаете, вы здорово похожи на старшего внука наших соседей.

 

         – Возможно. В здешних краях большинство людей моего возраста одеваются одинаково. Можно задать вам несколько вопросов?

 

         – Конечно, в этой глуши так редко встретишь нового собеседника. А вы как здесь очутились?

 

         – К сожалению, по долгу службы.

 

         Она испугано огляделась.

 

         – Что-то случилось? – Ник вспомнил о предупреждении Даймлера и решил быть поосторожнее.

 

         – Ничего страшного. Вчера утром в дом к вашему соседу, мистеру Даймлеру, залезли воры…

 

         – Ой-ой-ой, бедный Готлиб. Он сам-то не пострадал? А то мы с мужем с позавчера из дома не выходили.

 

         – Нет, с ним все в порядке, разве что сильно переживает из-за украденного фотоальбома. А почему вы…

 

         – Нэнси, а где наш майонез? – перебил Ника слабый, дребезжащий голос из-за забора. Он встал и взглянул поверх штакетника. По дорожке, ведущей от дома номер девятнадцать, к калитке медленно приближался, опираясь на кривую палку, согбенный лысый старичок. Надо думать, тот самый супруг Нэнси Дрекслер.

 

         – Чарли, ну зачем ты встал? – укоризненно произнесла она, с кряхтением и оханьем пытаясь подняться со скамьи и не уронить при этом вязание. Что удалось ей только с помощью оказавшегося рядом частного детектива. – Договорились же, что сегодня ты будешь лежать. Я лишь поэтому вышла на улицу.

 

         – Не хочу я лежать. У меня уже и не болит ничего. Ты лучше скажи, где этот чёртов майонез?

 

         – Чарльз, не чертыхайся, ты не один. Ты сам съел вчера остатки, а тюбик я выбросила.

 

         – А где тот, что был в банке?

 

         – Он заплесневел, его я выбросила ещё раньше. Чарли, этот молодой человек, Николас… э-э-э…

 

         – Слотер, – напомнил Ник.

 

         – Да… – смущенно кивнула Нэнси, – …утверждает, что Готлиба обокрали.

 

         – Вот черти… Подожди, а чего ж у него красть? Он бедней нас.

 

         – Вот, мистер Слотер говорит, что своровали фотоальбом.

 

         – А вы кто? – Чарли доковылял до калитки, протиснулся на улицу и уселся на скамью рядом с женой.

 

         – Кстати, да? – робко поинтересовалась она.

 

         – Я сыщик, – ещё раз терпеливо объяснил Ник. – Даймлер нанял меня, потому что полиция перегружена.

 

         – Нанял? – подозрительно переспросил Дрекслер, оперев небритый подбородок на свою палку и исподлобья хмуро глядя на Ника. – На какие это шиши?

 

         Ник пожал плечами.

 

         – Сказал, что у него есть тысяча сто долларов. Мы не задаем клиенту вопросов о происхождении его состояния, если того не требует расследование.

 

         – Наверное, это те деньги, что он откладывал на крышу, – покачав головой, предположила Нэнси.

 

         – А альбом – это, поди, тот, большой, с семейными фотографиями? – все также хмуро спросил её муж. Ник кивнул.

 

         – Бедный Готлиб, он так его любил, – всплеснула руками старушка.

 

         – Он рассказывал вам об этом?

 

         – Нет, он очень скромный. Наверно, считает, что много говорить о себе некрасиво.

 

         – Да, парень болтать не любит, – подтвердил дед.

 

         – Вы не подумайте, Готлиб очень славный. Никогда не отказывается помочь, покупает нам продукты и лекарства, если дети и внуки долго не приезжают. А про альбом мы знаем, потому что он часто смотрит его по вечерам. Сидя на крыльце, или в доме, у окна. Он и занавески почти никогда не задёргивает. Ему тяжелая доля выпала, так что эти снимки, наверное, много для него значили…

 

         – Какая ж чёртова сволочь его украла?!

 

         – Чарли, ты опять чертыхаешься!

 

         – Вот это я и хочу выяснить, – попытался, наконец, перейти к делу Ник. – Преступление произошло вчера, приблизительно между восемью и одиннадцатью утра. Вы не заметили в это время ничего подозрительного?

 

         – Мы вообще ничего не заметили, – вздохнула бабушка Нэнси. – У Чарли ещё под утро разыгрался приступ артрита, и мы до сегодняшнего дня из дома не выходили. Надо было конечно, врача вызвать…

 

         – Да что толку от твоих врачей! Обезболивающее ты и сама мне вколола. Хотя от него пользы немного…

 

         – Так что мы ничем не можем вам помочь, Николас, – виновато развела руками миссис Дрекслер. – Но, если хотите, я провожу вас к Фоссетам, в пятнадцатый дом, они могли и увидеть что-то.

 

         – Вот и отлично, заодно майонеза займем. У них наверняка есть, Стэн его любит.

 

         – Ты бы лучше сидел.

 

         – Да ладно, что я полста шагов не пройду?

 

         – Вот упрямый стал на старости лет.

 

         – Пойдёмте, – согласился Ник, – мне нужны хоть какие-то сведения, иначе моя профессиональная гордость будет уязвлена.

 

         Путешествие в полсотни шагов всё же отняло у них несколько минут. Тем более в обход Никова джипа. За это время ему довелось узнать много нового о домашних способах лечения артрита и вреде дешевого майонеза. Хозяйку пятнадцатого дома они обнаружили у самой калитки, стоящей на коленях возле клумбы.

 

         – Мэри, здравствуй, – подала голос Нэнси. Никакой реакции.

 

         – Вот глухня! – проворчал Чарльз. – Мэри, обернись, соседи пришли!!

 

         Дребезжащий крик возымел действие, и женщина медленно повернулась к ним, не вставая с коленей. В отличие от миссис Дрекслер, Мэри Фоссет была упитанной светлокожей бабушкой с коротко стриженными темными волосами и румяными щеками. Она улыбнулась и всплеснула короткими толстыми руками.

 

         – Чарли, Нэнси! Мы даже звонить вам боялись, думали вы спите после вчерашнего. А вы, оказывается, уже вовсю разгуливаете. Какие молодцы! А я вот безуспешно воюю с сорняками. Они-то каждый год новые рождаются, а мне уже семдесят восем, – она говорила громко и задорно, словно показывая окружающим, как с ней должны разговаривать они.

 

         – Мэри, кто там у тебя?! – раздался зычный баритон из глубин сада.

 

         – Стэнли, это Дрекслеры с каким-то симпатичным юношей!

 

         – Так что ж вы там стоите, пусть заходят!

 

         – Действительно, – с кряхтением сказала миссис Фоссет, с трудом вставая на прямые ноги. Ник бросился было ей помочь, но пока сообразил, как открывается калитка, она уже и сама справилась. – Пойдёмте в дом, у нас печенье ещё не остыло, чайку попьем. Как здорово, Чарли, что ты поправился.

 

         – Домашнее печенье у Мэри – просто чудо, – сообщила Нику Нэнси, когда они входили в дом. Точнее поднимались по крыльцу на веранду, где имели место: большой деревянный стол, накрытый выцветшей скатертью неопределенного оттенка, несколько плетёных кресел и толстый бородатый старичок в больших роговых очках, безуспешно пытавшийся повесить на высоко торчащий гвоздь какую-то невразумительную репродукцию. После того, как в дело вмешался Ник, картина всё же заняла предназначенное ей место и хозяйская чета принялась обниматься с гостевой. Когда и с этим было покончено, Слотера наконец-то представили.

 

         – Стэн, Мэри – это частный детектив Николас… э-э-э… – забывчивая Нэнси вновь беспомощно уставилась на Ника.

 

         – Слотер, мать. Даже я запомнил, – выручил её супруг.

 

         – Да, да… – окончательно смутилась Нэнси, – мне кажется он немного похож на вашего Кевина.

 

         Мэри, уже успевшая расставить чашки вокруг большого блюда с печеньем, водрузила чайник на подставку и осмотрела Ника со всех сторон.

 

         – А ведь и правда, – задумчиво произнесла она, – похож. Только худой, брюнет и с длинными волосами.

 

         Все засмеялись. Ник тоже, но только, чтобы не нарушать непринужденность разговора. Сам он юмора не понял.

 

         – Что же детективу делать в наших тихих местах? – поинтересовался Стэнли Фоссет.

 

         – В наших тихих местах произошло ограбление, – печально сообщила Нэнси.

 

         Фоссеты испуганно уставились на Ника. Хозяйка даже пролила кипяток на скатерть.

 

         – Ограбление – это слишком громкое определение, – поспешил он их успокоить. – Просто кража.

 

         – У Готлиба утащили семейный альбом. Пока его не было дома. Черти паршивые…

 

         – Чарли, да прекрати ты ругаться! – тот только махнул рукой.

 

         – Боже! – Мэри прикрыла рот рукой. – Бедный Готлиб! Это же самое безобидное существо на свете. У какого негодяя рука поднялась? Он ведь, кроме этого альбома ничем не дорожил. Да и нет у него ничего…

 

         – Он вам что-то рассказывал об этом?

 

         – Ну что вы, мистер Слотер. Это же такой стеснительный человек!

 

         – То есть, общаетесь вы с ним мало?

 

         – Нет, вы не подумайте, что он – бука какой-нибудь. Готлиб очень воспитанный, вежливый, всегда поможет.

 

         – Ему, конечно, досталось от жизни, но здоровья у него всё же побольше, чем у нас, – добавил Стэн. – Но он, и вправду, очень робок и застенчив. А про альбом мы и сами догадались. Не один десяток лет рядом живем.

 

         Ник понял, что начинает проникаться к клиенту… Если не уважением, то сочувствием.

 

         – Это произошло вчера, от восьми до одиннадцати утра, когда мистера Даймлера не было дома. Постарайтесь вспомнить, может быть, вы видели что-то…

 

         Старики надолго замолчали. Ник съел ещё одно печенье и отхлебнул чая. Выпечка оказалась превосходной, и он бы не отказался, если радушные хозяева предложили бы взять несколько штук с собой, «на дорожку». А вот чай был противный. Наверное, там и чая не было, одни травы. Но пенсионерам это, должно быть, полезно. Он посмотрел в сторону Даймлеровского участка. Ничего не было видно, за густой листвой.

 

         – Во дворе у него мы ничего не заметили, – словно подтверждая его мысль, сказал мистер Фоссет, – а на улице… Дорогая, эти ребята, которые трубы кладут, они когда приходили?

 

         – Так ведь после обеда это было. А обедали мы в два.

 

         – В два? Я же в это время уже ложусь дремать.

 

         – Потому ты и не спишь по ночам, что днем дрыхнешь.

 

         – Наоборот! Я сплю после обеда потому, что не высыпаюсь ночью.

 

         Чарльз заметил взгляд Ника и покачал головой.

 

         – И вот так целый день. Хотя, мы с Нэнси, наверняка не лучше.

 

         – Уж ты-то – точно! – сказала Нэнси.

 

         Что-то эта бессмысленная перепалка Нику напоминала, но додумывать было некогда. Если ещё и он начнет отвлекаться…

 

         – Друзья, давайте вернемся ко вчерашнему утру. До обеда вы видели кого-нибудь поблизости от дома Готлиба?,         – Детишки бегали… Человек шесть-сем. По-моему, они с дальнего конца улицы, где она на Верхнюю выходит. Я их как-то там видела.

 

         Дети могли, конечно, устроить разгром в доме и даже утащить альбом. Просто из озорства. Но как они попали внутрь? Разве что нашли где-нибудь отмычку и решили попробовать на первом попавшемся запертом строении? Нет, дети бы чего-нибудь ещё утащили. И наверняка нанесли бы урон пищевым запасам. По крайней мере, сладким. Но всё же этих ребят стоит отыскать.

 

         – А сколько им лет?

 

         – Восем-десять. Может одиннадцать, не больше.

 

         – Ещё мотоциклист здесь ездил. Какой-то странный, – вспомнил Стэн.

 

         – Почему странный?

 

         – Ну, во-первых, он был одет странно. Такой темно-серый костюм… И не спортивный и не ковбойский, но чем-то похож… То ли из старой кожи, то ли из грязного вельвета…

 

         – Мы, ведь, все вдобавок ещё и плохо видим, – пояснила Мэри.

 

         – Но темные очки и шлем, я разглядел. А ещё у него в зубах всё время была сигара.

 

         – Всё время?

 

         – Да, он больше часа здесь катался. Круги выписывал по окрестностям.

 

         – И что, быстро носился?

 

         – Нет. Миль двадцать, не больше.

 

         – По нашим колдобинам быстро не поездишь, – сказала Мэри – Да и староват он был для гонок, по-моему. Да только вряд ли это он украл. Он ведь ни разу не остановился. Всё ездил и ездил…

 

         – Так мы его, видать, тоже слышали, мать! – воскликнул Чарльз. – Я помню, как полдня за окном что-то тарахтело, – Нэнси кивнула.

 

         – А что за мотоцикл? – поинтересовался Ник. Описание человека и его поведение показались ему странными, но пока это ничего не давало.

 

         – Да не мотоцикл даже… В наше время это называли мопед. А в марках я не разбираюсь. Может, детишки эти что-то скажут. Или та влюблённая парочка.

 

         – Что ещё за влюблённые?

 

         – Парень и девушка лет семнадцати. Бродили здесь, держались за руки, обнимались, сидели у них, – Мэри кивнула на Дрекслеров, – на скамейке. Но, кажется, ни разу не целовались. Потом ушли, туда же, в сторону Верхней улицы, куда и детишки.

 

         Это уже выглядело подозрительно. Юные парочки обычно разгуливают под луной, в темное время суток. В первой половине дня влюбленным полагается отсыпаться после таких прогулок. Если из соседних домов не было видно, что происходит на участке Даймлера, эти юнцы спокойно могли пролезть в дом, вытащить всё, что нужно, а потом быстро передать проезжавшему мимо мотоциклисту. Затем тот, для отвода глаз, мог и ещё раз проехать мимо.

 

         – Эта пара не общалась с мотоциклистом?

 

         – Вроде бы нет. Но мы не следили за ними… всё время.

 

         – Кто ещё мог видеть этих персонажей.

 

         – Только Рипли. У нас здесь половина домов пустует. Хозяева ищут лучшей доли на континенте. Но он не очень приятный собеседник. Шумит, дразнится, всех высмеивает. Если к нему пойдёте, то уж будьте с ним построже…

 

         – Да… и… – смущенно начал Стэнли, – Ник, может вы, как страж порядка, попросите его вести себя потише. Особенно, когда у него собирается компания. Бывает, что всю ночь музыка грохочет.

 

         – А давайте, прямо сейчас все вместе к нему и сходим, – предложил Слотер.

 

         Старички стали испуганно переглядываться. Было видно, что пресловутого Рипли они побаиваются, но приструнить его очень хотят.

 

 

 

 

         Восемнадцатый дом прятался за высоким сплошным деревянным забором, назначение которого было довольно трудно постичь, ибо калитка в нём отсутствовала. Широкий проём между старыми замшелыми досками имелся, и даже ржавые петли с одной стороны торчали, но ничего на них не висело. Зато рядом наблюдались двустворчатые ворота, наводившие на мысль, что, по крайней мере когда-то, у хозяев был автомобиль. Звуки работающего телевизора доносились даже на улицу. Их забавная делегация гуськом проследовала в калиточный проём. Во дворе действительно стояла машина, но сложно сказать, когда она ездила в последний раз. Во всяком случае, задние колеса отсутствовали, а сквозь ржавый радиатор уже проросла крапива. Входная дверь дома распахнута, как и рамы всех окон. Музыкальное сопровождение местной телевикторины грохотало оттуда, лишая смысла любые попытки постучать или окликнуть хозяина. Ник просто шагнул внутрь.

 

         – Итак, что же вы выберете: пиратские сокровища, дары моря или тайны глубин? – жизнерадостно возвопил голос ведущего.

 

         – Я выбираю блондинку из второго ряда! – не менее радостно ответил хозяин дома восемнадцать и довольно загоготал. Он восседал посреди кухни, развалившись на продавленном кресле за грязным столом, заваленном банками пива, ореховыми скорлупками, пакетиками чипсов и сушеных кальмаров. Это был весьма упитанный небритый мужчина в трусах и майке блёклых цветов. Коротко стриженные рыжие волосы обрамляли глубокие залысины. Первыми он заметил стариков:

 

         – О, кандидаты в трупы! Дружно движетесь. Только ваши дома на той стороне улицы, – Рипли опять загоготал и только теперь обратил внимание на Ника – А это что за девица?

 

         – Ник Слотер, частный сыск, – представился тот, думая стоит ли переходить на понятный хозяину язык, или некоторое время поиграть в деликатность, чтобы узнать, как он на это реагирует.

 

         – Шон Рипли, общественные потери! – ответствовал хозяин, гнусно ухмыляясь, и добавил: – Я забавный, верно?!

 

         Ник пожал плечами.

 

         – Забавы – вещь относительная. Одни смеются, другие грустят.

 

         – Так ты чего пришёл? Поржать или поплакать?

 

         – Поспрашивать, – Ник подобрал вращающийся стул, стоявший возле холодильника, и уселся напротив, загораживая Рипли телевизор. – Ну, Шон, рассказывай, что делал вчера до обеда?

 

         – Бухал, ётцыть! – воскликнул весельчак Шон. – Потом блевал. Потом дрых. А когда очнулся, оказалось, что всё кончилось… И бухло и закуска. Вот такая хрень. А ты чо делал?

 

         – Приблизительно, то же самое. Ты один живешь?

 

         – А ты не живешь, разве?

 

         – Я имел в виду, в этом доме.

 

         – В этом – один. А на острове нас много. Я забавный, верно.

 

         – Верно, – согласился Ник. – Так с кем же ты вчера пил, забавный.

 

         – Так, вроде нЕ с кем. Чего там пить было? – Рипли показал большим пальцем себе за спину. У стены, возле старинных напольных часов без стрелок, стояла батарея пустых бутылок. Пенсионеры, оставшиеся в дверях, неодобрительно зашептались. Ник подумал, что бутылок, наверняка, ещё много разбросано по дому и двору.

 

         – А ты не видел ничего подозрительного в это время?

 

         – Чертей, ётцыть! Я их всегда подозревал! Стоит мне напиться, они тут как тут.

 

         Ник вздохнул. Ладно, попробуем официально.

 

         – Мистер Рипли, напоминаю, я – детектив. И веду расследования дела о краже имущества у вашего соседа, – Ник достал удостоверение и показал его хозяину. – В каких отношениях вы с Готлибом Даймлером?

 

         – В международных! Чего? Я – ирландец, он – немец.

 

         – Как часто вы бываете у него в доме?

 

         – Как дельфины на Луне! Я забавный, верно?

 

         – Не верно! Слушайте, Шон, вам придётся серьёзно ответить на мои вопросы, или я задам их в другой форме.

 

         – Слышь, детектив, я вообще не пойму ты мужик или баба? Лебезишь чего-то, хвостик отрастил…

 

         – Хочешь проверить? – усмехнулся Ник.

 

         – А то! Сколько пива выпьешь? – Рипли кивнул на стоящую на столе упаковку.

 

         Ник молча оторвал одну банку, откупорил, выпил одним глотком. Пиво было паршивым, но у Паука, в «Тропической жаре», к чему только не привыкнешь. Старики зашептались ещё более неодобрительно, но он успокоил их, подняв раскрытую ладонь. Потом опрокинул в себя вторую банку.

 

         – Э! Полегче! – заявил Рипли – Я на пособии.

 

         – Вам известно о ценности семейного фотоальбома для господина Даймлера?

 

         – Мне известно о ценности бутылки виски для господина меня. И что? Меня это не остановило, – Шон снова показал себе за спину. Пустых бутылок из-под виски там было несколько. – Я забавный, верно?

 

         Для разнообразия Ник промолчал. Судя по всему, Рипли понятия не имел об альбоме. И уж тем более о том, что его украли. Но, если он такой – трезвый, то понятно, почему от него страдают соседи, когда он напьется. Надо было что-то делать.

 

         – Вот что, парень, – сказал Ник. Рипли вряд ли был старше его, – я работаю на заказ и должен найти пропажу. Будь я копом, мне было бы важно раскрыть преступление, то есть повесить на кого-нибудь вину за его совершение. И ты для этого идеально подходишь. Но не спеши расслабляться. У моих приятелей в участке столько глухарей и висяков, что они просто спят и видят, как бы их все списать на какого-нибудь беззащитного и безработного алкаша. Там сроков хватит на пять твоих жизней. Соседи успеют выспаться. И мне ничего не стоит шепнуть лейтенанту адресок. Я не очень забавный, верно.

 

         Пока слегка растерявшийся Рипли соображал, что бы ответить, Ник открыл и заглотил ещё одну банку. Потом смял её в кулаке и бросил на стол перед хозяином.

 

         – Если соседи ещё будут жаловаться на тебя, я вернусь с парнями в форме. Ну, а если вдруг что-то вспомнишь, – он бросил рядом с банкой визитку, – звони.

 

 

 

 

         Когда они вышли обратно на улицу через дырку в заборе, Мэри озабоченно взглянула Нику в глаза.

 

         – Мистер Слотер, вы, конечно, здорово его припугнули, но, может, не стоило так пить?

 

         Ник усмехнулся:

 

         – При моей работе умение не пьянеть – обязательное условие выживания. Так что за меня не беспокойтесь. Но вот расследование моё почти не продвинулось.

 

         – То есть вы считаете, что Рипли ничего не знает о похищении? – спросил Чарли.

 

         – Да, если только он не ломал комедию. Но, тогда, он – талант, – ответил Ник, а про себя подумал: «И если вы все, начиная с Даймлера, не играете передо мной какой-то чудовищно бессмысленный спектакль… Похоже, у меня паранойя.» Но, истины ради, ясности в деле как не было, так и нет. – Ну, что ж, – он осмотрелся, – пожалуй, мне стоит поискать этих детишек с Верхней улицы. Очень приятно было познакомиться. Вы не будете возражать, если я пока оставлю машину тут и пройдусь пешком? Здесь не больше пятисот ярдов.

 

         – Может, возьмете несколько печений с собой. Хотя бы в качестве закуски. Они ещё теплые.

 

         – Я ведь не откажусь, – лукаво улыбнувшись, сказал Ник.

 

 

 

 

         – Рэд, выходи!

 

         – Рэ-э-эд!

 

         – Вы-хо-ди!

 

         Домик, даром что был двухэтажным, всё равно оставался домиком. На звание дома он явно не тянул. Конечно, это здание выглядело намного солиднее, чем жилища Даймлера, Рипли, Дрекслеров или Фоссетов, но впечатления основательности всё-таки не производило. Земля в этих кварталах стоила дороже, улицы проложили шире, и даже заасфальтировали. Поэтому участки были маленькими и дома стояли близко друг другу. И к забору. Строение, где скрывался Рэд, своим балконом раздвигало чахлые пальмы и почти нависало над ограждением дворика. У забора как раз и толпилась компания из шести мальчишек и девчонок младшего школьного возраста. Ник наблюдал за ними с расстояния двадцати шагов. Сегодня ему везло на встречи со свидетелями. Долгожданный Рэд наконец возник на балконе с большой синей кеглей из мягкой пластмассы в руках. Малышня на улице заорала вдвое радостней. Мальчик, у которого в руках был мяч, крикнул:

 

         – Рэд, айда в салки!

 

         – Ребя, зырь, у меня новая брызгалка! – перекрикивая их всех, объявил Рэд, и окатил друзей струей воды из дырки в днище, сжав кеглю руками. Друзья восторженно запрыгали.

 

         – Уй-я!

 

         – Зэ!

 

         – Выноси!

 

         Дети махали руками, призывая Рэда спуститься к ним.

 

         – Ща! – крикнул тот и сбросил брызгалку на траву под забором.

 

         – А тебя выпустят? – спросила самая маленькая девочка с розовым бантом в волосах.

 

         – Не бэ! – успокоил её Рэд и, ловко перемахнув через перила балкона, оказался сначала на стволе пальмы, потом на заборе, а следом и на траве, вызвав бурю восторженных воплей. Мальчик с мячом подкинул его вверх, но не смог поймать и тот покатился в сторону Ника. Это было ещё одной удачей. Телефон в руке пока был бесполезен, ибо Сильвия почему-то оказалась вне зоны действия сети. То есть попросту отключила свой аппарат. Видать, затеяла что-то серьёзное, если не хотела, чтобы её отвлекал даже напарник. Он выронил трубку и наклонился, чтобы подобрать. Сделал вид, что заметил развязавшийся шнурок и возился с ним, пока мимо не прокатился мячик. А когда вставал, якобы случайно ткнулся головой в коленку пробегавшего мальчишки. Тот начал падать и Ник подхватил его свободной рукой. Относительно свободной, потому что в ней все ещё был пакет с печеньем.

 

         – Прости, пожалуйста. Ты не ушибся?

 

         – Да нет. Это вы простите. Вам же по голове досталось.

 

         – Я Ник, – он протянул мальчику ладонь. – А тебя как зовут?

 

         – Том… – неуверенно начал тот, вроде как сомневаясь, что правильно здороваться за руку с незнакомым дядей при первой встрече, – Томас Паркер.

 

         – Держи печеньку, Томас Паркер, – сказал Слотер, доставая из пакета ещё чуть теплую коврижку. Парень неуверенно взял угощение и осторожно надкусил

 

         – Спащибо, – сказал он с набитым ртом. По лицу было видно, что ему понравилось. В это время к ним подтянулась остальная ватага.

 

         – Угощайтесь, ребят, – предложил Ник, протягивая пакет темнокожей девчонке с множеством маленьких косичек, на вид самой старшей. – Нам с Томом столько не съесть.

 

         Глядя на с удовольствием жующего товарища, дети потянулись к пакету. Пришлось пожертвовать лакомством. Хотя он собирался принести печенье Линде. Чтобы показать, что домашняя выпечка и то, что они пытались соорудить вчера вечером – разные вещи.

 

         – Чё-о-тко-а! – растягиванием гласных выразил своё удовольствие смуглый, коротко стриженый мальчик. – А это что?

 

         – Домашнее печенье. Только рецепт не спрашивай. Меня самого угостила одна бабушка с Прогресс-лайн. За то, что я помог ей успокоить шумного соседа. Я-то здесь вроде туриста, – Ник подобрал с травы мячик. – Во что играете?

 

         – В салочки, – заявил Рэд, по-прежнему чрезвычайно гордый своей новой брызгалкой.

 

         – С мячом?

 

         – Ага. Чтоб осалить, надо попасть мячом. Только лучше играть там, на Прогрессе, там три одинаковых дерева есть, кто за них держится, того – не салить.

 

         – Так они так никогда водить не будут.

 

         – Не! – дети дружно загалдели, наперебой объясняя правила:

 

         – Больше десяти секунд держаться нельзя!

 

         – И больше одного на дерево нельзя!

 

         – А кто нарушит – три кона водит!

 

         – Значит, вы ходите туда играть?

 

         – Ага. И в прятки, и в войнушку. Там кустов много и машины не ездят.

 

         – Тамошние жители на вас не ругаются?

 

         – Не-а. Там в половине домов никто не живёт.

 

         – А ещё там по деревьям лазать здорово. Только вот Хорхе плохо умеет.

 

         – Не бэ! – воскликнул смуглый Хорхе. – Я уже не хуже других научился!

 

         – Да, деревья у вас здесь красивые, – согласился Ник. – На побережье одни пальмы, а тут столько фруктовых! Так и просятся на фотографию. Отщелкать кучу снимков и собрать альбом. И назвать «Фруктовые сады Ки-Мэрайя». Фотоделом никто не увлекается?

 

         – Не. У нас телефоны детские – без камер. И на компьютеры нас не пускают. Хотя у Зины есть.

 

         – Я ж говорю, это не мой, мне брат разрешил поиграть, – возразила Зина, возмущенно потрясая своими косичками.

 

         – Вообще-то я имел в виду бумажный альбом, – пояснил Ник. – Ну, знаете, такая большая книжка, где на страницах наклеены распечатанные фотографии.

 

         Дети непонимающе переглянулись. Похоже, они сроду не видели таких вещей.

 

         – А зачем?.. – осторожно поинтересовалась девочка с бантами.

 

         – Да, видать, я здорово отстал от жизни, – вздохнул Ник. Вряд ли все семеро ребятишек были такими замечательными артистами, чтобы разыграть неподдельное коллективное непонимание. Что ж, круг подозреваемых сужался. Вернее, расширялся круг невиновных.

 

         – А когда вчера там играли, кого ещё видели? – спросил он, неожиданно даже для себя.

 

         – На мотоцикле какой-то дядька ездил…

 

         – И Билли Крамп со своей девчонкой гулял.

 

         Дети даже не поняли, что о вчерашних играх никто из них Нику не говорил.

 

         – Кто-нибудь заметил марку мотоцикла?

 

         – Это «Судзуки».

 

         – Не «Судзуки», а «Хонда»!

 

         – Да ты вообще в мотоциклах не разбираешься.

 

         – Не бэ, разбираюсь. И получше твоего.

 

         – Это «Кавасаки» был. Я могу эмблему нарисовать, – заявил Хорхе и принялся выводить что-то палочкой на вытоптанном участке земли между асфальтом и ближайшей калиткой. Остальные мальчишки сели на корточках вокруг.

 

         Зина дернула Ника за руку:

 

         – Вообще-то марка мотоцикла – КТМ. У меня брат увлекается, он объяснял, – Ник понимающе кивнул.

 

         – СекИ, вот такая там эмблема была! – обратился Хорхе к четвертом мальчику, имя которого Ник ещё не узнал, показывая на свои художества. Зина оказалась права, он нарисовал эмблему КТМ. Какой смысл разъезжать на таком байке по заросшим переулкам?

 

         – И что было одето на мотоциклисте?

 

         – У него серый комбинезон был.

 

         – Ага! И ещё черные сапоги.

 

         – И шлем желтый!

 

         – И темные очки!

 

         Дети старались перекричать друг друга в стремлении первым сообщить запрошенные сведения. Впрочем, ничего нового Ник не узнал. Одеяния таинственного незнакомца практически соответствовали описаниям пенсионеров.

 

         – Вы с ним знакомы?

 

         – Не, мы раньше его не видели.

 

         – Ни разу.

 

         – А сегодня он не ездил?

 

         – Нет.

 

         – Он разговаривал с влюбленными?

 

         – Не. Он вообще не останавливался. Ни, когда они на скамейке сидели, ни потом, когда сюда пошли.

 

         – А подружку Билли Крампа как зовут? – начал было Ник очередной раунд расспросов, но его перебил женский голос.

 

        – Рэджинальд, я же не разрешала тебе разговаривать с незнакомыми дядями! – в раскрытой калитке стояла брюнетка в фартуке. Непричёсанная, не накрашенная, с усталым лицом и руками в муке, но довольно молодая.

 

         – Эту неприятность несложно поправить, мэм, – поспешил успокоить её Ник и шагнул навстречу, вытаскивая удостоверение. – Частный детектив Слотер.

 

         – Кэтрин Лунд. Что-то случилось? – обеспокоилась мамаша.

 

         – Кража на соседней улице. Ребята, поймаете свечу?

 

         – Чего?

 

         – Волейбольную подачу свечкой, – пояснил он, подбрасывая мячик на ладони левой руки.

 

         – А вы умеете подавать? – усомнился Том.

 

         – Не бэ! – усмехнулся частный детектив Слотер и, подкинув снаряд в последний раз, что было сил, вдарил по нему снизу правой рукой. Мячик взмыл в небеса. Дети с визгом разбежались по сторонам, каждый пытаясь угадать, куда он упадет.

 

         – Ваши детишки не приносили в последнее время старинные фотографии или даже целый альбом?

 

         – Из них мой – только один. Но поверьте, для работающей матери-одиночки и этого хватает… Нет, ничего такого я не видела.

 

         – Так я и думал. Но если вдруг, обнаружите, позвоните, пожалуйста, – Ник протянул визитку. – Честно говоря, моё расследование в кризисе.

 

         Она кивнула.

 

         – Но это происшествие… Детям ничего не угрожает?

 

         – Нет, – поспешил успокоить её Ник. – Никаких причин для беспокойства. Вы знаете Билли Крампа?

 

         – Конечно. Крампы живут на Солнечной, второй дом за тем углом.

 

         – А его девушку?

 

         – Беллу? Или Дэллу?.. Ну, в общем, я видела её пару раз… Билли мальчик тихий. Он в этом году школу кончил, а подружки у него так и не было. Как говорят: «Большой, а без гармошки». Поэтому мы все были рады, когда у него появилась девушка. Но это произошло совсем недавно, я не успела с ней пообщаться…

 

         – А что за мотоциклист здесь вчера разъезжал?

 

         – Я сама хотела бы знать. Взрослый вроде бы мужик, даже пожилой, а тарахтел тут полдня, как мальчишка, которому впервые дали покататься. Только собак дразнил…

 

         – Что ж, приятно было познакомиться. Пойду, навещу Крампов.

 

 

 

 

         Возле предполагаемого жилища тихого мальчика Билли женщина лет пятидесяти старательно мыла машину. Впрочем, видавшему виды автомобилю требовалась скорее покраска, чем мойка, так что одного старания было мало. Из динамика довольно громко звучал какой-то вальс, поэтому появление Ника оставалось незамеченным, пока он не подошёл вплотную и не спросил:

 

         – Добрый день, не подскажете, где можно видеть Билли Крампа?

 

         От неожиданности она резко обернулась, не удержалась на ногах, наступила на ведро и упала бы на спину, не поймай её Слотер. В результате он получил по носу мокрой щеткой.

 

         – Ох! – она ухватилась за капот, освобождаясь из неожиданных объятий. – Разве можно так подкрадываться! Вот, вытрите лицо, – женщина достала платок из кармана халата.

 

         – Простите, мисс. Я детектив, расследую кражу на Прогресс-лайн. Мне нужно поговорить с Билли…

 

         – Кражу?! У них же брать нечего, их квартал даже бедней нашего. Если воры ушли с пустыми руками, они теперь на наши дома позарятся.

 

         – Не беспокойтесь, это была специфическая кража, вам вряд ли что угрожает.

 

         – Но Билли мой сын! Что вам от него нужно?

 

         – Миссис Крамп, он интересует меня просто как возможный свидетель. Вчера утром Билли и его подруга были недалеко от места происшествия и могли что-то видеть. Не волнуйтесь, мне всего лишь нужна его помощь.

 

         – А-а. Ну, тогда ладно. Билли и Дэлла пошли в сквер возле детской площадки. Это рядом, за перекрестком, откуда вы пришли.

 

         – Благодарю. Кстати, может, вы знаете, что за человек вчера здесь полдня тарахтел своим мотоциклом?

 

         – Да этого, по-моему, никто не знает. Он же всем страшно надоел. Мы после обеда с соседями только его и обсуждали. Но никто этого господина не узнал.

 

         – Вы уж постарайтесь моё сообщение о краже сегодня не обсуждать. Не потому, что оно может напугать ваших соседей, а потому, что может спугнуть вора.

 

 

 

 

         Билли оказался довольно крупным парнем, ростом со Слотера. И отнюдь не тщедушный. Стройный, широкоплечий юноша. Но выражение лица ещё совсем детское. Понятно, почему обыватели считали его «Большим, но без гармошки». Ник не любил таких суждений… Дэлла тоже выглядела девочкой. Они сидели на скамейке за качелями, держась за руки. Два юных, невинных создания. Ник знал, насколько обманчивыми могут быть внешность и первое впечатление. Возможно, стоило сменить тактику. Ему и самому уже надоели презумпция невиновности и собственная доброжелательность. Он сел рядом с Билли, решительно положил ему руку на плечо и тоном, не терпящим возражений, заявил:

 

         – Ну, все, ребятки, я вас нашёл, так что не будем особенно рассусоливать. Вчера утром в семнадцатом доме на Прогресс-лайн совершена кража. Я детектив, и у меня есть предположение, что вы в этом замешены. Кто-то из вас проник в дом, пока не было хозяина, и стащил альбом. А потом быстро и незаметно передал его проезжавшему мимо мотоциклисту. У меня нет задачи поймать преступника, но вот альбомчик придётся вернуть. Иначе делом займётся полиция. А им, для отчётности, как раз нужен козел отпущения. Всё понятно?

 

         Выражения лица юноши медленно менялось с полного непонимания на подозрение, что его глупо разыгрывают и, наконец, на озадаченно-негодующее. Физиономия же его подруги застыла на мимической иллюстрации вечного вопроса молодежи «Чё?». Невинное юное создание долго смотрело на Ника широко открытыми карими глазами и, в конце концов, сформулировало своё резюме:

 

         – Туфта, в натуре.

 

         – Гнилая наколка, мужик, – поддержал подружку Билли.

 

         – Фуфло, – безапелляционно вынесла окончательный приговор Никовым суждениям Дэлла после небольшой паузы. Они не подумали бежать, оправдываться или возмущаться. Просто дали понять незнакомому мужику, что он говорит глупости. Правда, с помощью довольно специфических терминов, которые не должны быть присущи тихим домашним мальчикам и их первым подружкам. Это смущало, но вот так просто он не собирался отказываться от выбранной тактики. Почему бы не поиграть по их правилам.

 

         – А если я предъяву кину, со свидаками?

 

         Молодёжь некоторое время молча переваривала эту фразу. Возможно, просто пытаясь понять её смысл.

 

         – Тогда, кто-то – шиз, – изрёк, наконец, Билли – Или мы, или ты, или свидетели твои.

 

         Убедительно. Тем более, что никаких свидетелей у него не было.

 

         – Я не просёк, чё за альбом? – спросил Билли, не дождавшись ответной реплики Ника. – Музон? Или большая тетрадка с картинками?

 

         – Большая книжка с фотографиями. Очень большая, – Ник показал руками приблизительный размер.

 

         – Не, такую ему негде было бы положить?

 

         – Кому?

 

         – Байкеру этому. Она бы и за пазухой была видна.

 

         – Ага! Значит, с мотоциклистом вы всё-таки общались?

 

         – Слушай, мужик, иди ежей паси! Он мимо пропилил два раза и всё.

 

         – И потом ещё круг сделал, когда мы сюда пошли.

 

         – И с вами не говорил?

 

         – Не было базара.

 

         – А почему у вас свидания по утрам?

 

         – У Дэллы дрессировки вечером.

 

         – Что?

 

         – Уроки танцев в Майями, – наконец-то начала переводить их речь на английский девушка.

 

         – А ты, Билли, что же – не танцуешь?

 

         – Не, он даже на топтухи не ходит.

 

         – Куда?

 

         – На дискотеки. И правильно – ещё задавит кого-нибудь, – парень неожиданно покраснел. Ну что теперь подумать? Ещё одна парочка умелых притворщиков? Или детектив Слотер ещё раз прокололся?

 

         – Ладно, ребята, сдаюсь. Наезд был плохой идеей. Вижу, что вы не причём. Но не понимаю, почему вы так говорите?

 

         – Как?

 

         – Туфта, наколка, фуфло, ежей паси – вы что, и с родителями так разговариваете?

 

         – Нет,.. мы это от… растерянности. Испугались и заговорили как обычно друг с другом.

 

         – А друг с другом-то, почему так говорите?!

 

         – По привычке. Все ребята так говорят. И в школе, и на улице.

 

         – Ясно… Так что, мотоциклист ни разу не останавливался?

 

         – На Прогрессе, точно – нет. Но он кругами ездил, по кварталам, может, на той стороне?

 

         – И вы, конечно, тоже его не узнали?

 

         – Нет. А должны?

 

         – Вряд ли. Его никто не знает. Ну, ладно, ещё раз – извините. Спасибо за сведения, я пройду.

 

         Насколько Ник понимал, искать этого байкера по округе можно было сутками. И ничего не найти. Он решил, что лучше будет найти Сондерса и выяснить, почему тот задержал вчера поставку деталей. Пора была вернуться за руль.

 

 

 

 

         Джек чуть отодвинул занавеску и глянул за окно. Редкие прохожие жались к теневой стороне улицы, прятались под модные зеркальные зонтики и обмахивались, чем придётся. Да, в такую жару лучше сидеть на пляже. Или, как он, в полутемной комнате с кондиционером. Можно читать, смотреть что-нибудь по телевизору или интернету, играть или спать, в конце концов. Можно глядеть в окно. Вот только доходов это не принесёт. Доход приносит работа, а для неё нужен клиент. Он оглядел свои владения. Всюду порядок и чистота. Все заказы выполнены и ждут, когда хозяева придут за ними. Только вот, в такую погоду, люди действительно предпочитают сидеть у воды. Или прямо В воде. Или в кондиционируемом помещении. Конечно, можно было рассчитывать, что клиенты подтянутся ближе к вечеру. И чтобы забрать готовые заказы, и чтобы сделать новые. Но надо признать: фотобизнес на этом острове – дело не самое прибыльное. Впрочем, его предупреждали…

 

         Колокольчик над входной дверью неуверенно звякнул. Джек мгновенно сбросил ноги со стола и принял деловую позу, пытаясь разглядеть, кто же это там нарисовался в прямоугольнике солнечного сияния. В конце концов, глаза привыкли к яркому свету, и он разглядел даму весьма почтенных лет, тяжело дышащую, и держащуюся за дверной косяк. Похоже, старушке не помешало бы присесть. Джек устремился к ней со словами:

 

         – Позвольте предложить вам опуститься на этот мягкий кожаный диван, – он аккуратно взял бабулю под локоть и медленно препроводил вглубь комнаты, где обычно ожидали выполненные заказы посетители. Та с кряхтеньем доковыляла до дивана и медленно перевела согбенное тело в сидячую позу. Джек заметил, что, несмотря на то, что в столь жаркий день она была облачена в теплый жакет поверх наглухо застегнутой блузки, на её лице не выступило ни капли пота. Похоже, кровь совсем не грела эту ходячую мумию.

 

         – Ох, простите, молодой человек, ради Бога простите, – произнесла мумия слабым голосом и закашлялась. – Не надо было мне,.. кхе… идти пешком эту остановку. Автобус-то ведь меня обогнал, и я его видела, когда из своего выходила, только сослепу не поняла, что это он. Очки, дуреха, надела для близи, а надо было для дали… А я и те, и другие всегда беру с собой, обязательно, как в моем возрасте-то без этого. Как без валидола. Да только, если ты вообще без очков, немудрено перепутать-то и не те одеть, ну я и одела. Смотрю, что-то желтеется, думала дерево, а это автобус в обратную сторону шёл. Мой-то ведь только отъехал, можно было бы сравнить, а я не догадалась. Да и опять же – очки не те. В очках для дали я бы всё поняла сразу…

 

         Джек не знал, как остановить эту очково-автобусную белиберду и просто спросил:

 

         – Так вы по какому, собственно, вопросу?

 

         – Так ведь мне фотоателье надо, молодой человек.

 

         – Это оно и есть.

 

         – Да?.. Позвольте… – старушка несмело обозрела окрестности, – как же это я?.. Скоро девятый десяток пойдёт, совсем никудышная стала… В автобусе пассажиры все как один говорили, что выходить надо не здесь, а на следующей. И я послушалась. А потом все прохожие твердили, что надо было выходить на предыдущей остановке, и что тут совсем недалеко идти обратно. И я опять поверила. А сама – еле дошла. Хотела перейти улицу и поехать обратно, но всё-таки пошла. Да какое там, пошла – побежала. Вот дурочка-то… А теперь сама не понимаю, где оказалась.

 

         – Вы в фотостудии «Лазурь». Осталось только выяснить зачем.

 

         – Зачем?.. Зачем… – старушка продолжала оглядываться, словно надеясь на какую-то подсказку. Наконец, она, похоже, что-то увидела в шкафу. – Ах, да! Есть у меня старая подруга Зельда. Н-да, старая… В моем возрасте все подруги – старые. Но с Зельдой мы знакомы очень давно, почти с пелёнок. В соседних колясках нас, можно сказать, возили. А коляски, скажу вам, молодой человек, в наши времена были совсем не те, что нынче. Я вот посмотрела, в какой моего правнука катают – это устройство посложнее автомобиля. Да что там, коляски, погремушки были другие. У меня была деревянная погремушка, представляете?.. Вот память: не помню, что ела на завтрак, хотя сама его готовила, а какая погремушка у меня была в два года – помню. Зельда-то получше меня сохранилась. Крепкая ещё, руки не дрожат, глаза кое-как, но видят. Внуки ей младенцев доверяют, да. «Бабушка Зельда, подержи малыша!» И держит ведь! И убаюкает и спать положит. А я и чашку с чаем не всегда удержу. Она – замечательный человек. Недаром мой покойный муж, Джереми, всегда говорил, что таких людей, как Зельда, Господь подольше к себе не призывает. Она здесь, на Земле, больше душ спасла, чем любой священник. Ах, Джереми, Джереми… – она, наконец, ненадолго замолчала, видимо горюя по умершему супругу.

 

         Джек не знал, что делать. С одной стороны, он испытал неловкость от того, что выслушивал откровения этой бабушки. Точнее, прабабушки. Похоже, она сама не понимала, что рассказывает и кому. С другой стороны, они ни на шаг не приблизились к цели её визита, и идиотизм бессмысленной беседы начинал его понемногу утомлять.

 

         – Так что там с вашей подругой Зельдой? – всё-таки решился спросить он, когда заподозрил, что посетительница засыпает.

 

         – Зельдой? – она посмотрела на него непонимающе, через мощные линзы очков. – А откуда вы знаете?.. Простите, а вы вообще кто?

 

         Вот только этого недоставало! Склероз во всей красе! Хотя, он, кажется, ей не представлялся… Минутку, у кого здесь склероз?

 

         – Я Джек Клингер, хозяин этого заведения.

 

         – Заведения… – она принялась в очередной раз осматривать салон.

 

         – Ну да. Это фотоателье, и я здесь работаю. Только никак не возьму в толк, для чего вы сюда пришли?

 

         – Фотоателье… Зельда… Ну конечно! У Зельды же скоро юбилей. Восемьдесят лет. Не каждый дотянет. Спасибо вам, э-э-э… Джек, что напомнили. Я хочу сделать ей подарок. Если сама доживу, конечно.

 

         – Само собой, доживёте, – он постарался придать своему голосу наибольшую убеждённость. Во всяком случае, он надеялся, что она доживёт до конца их беседы. – Вы хотите, чтобы я отснял юбилейные торжества?

 

         – Нет. На это и без нас с вами найдётся немало желающих. Но у Зельды есть множество старых, черно-белых ещё фотографий. Она хранит их в полиэтиленовых мешках. Это неудобно и, по-моему, глупо. Надеюсь, она меня простит. Ну что за радость, скажите, каждый раз их вытаскивать и раскладывать. А потом – обратно. Они царапаются, рвутся, истираются друг о друга. А ведь мы с ней так любим это всё смотреть. Наша молодость… Все такие красивые, сильные, здоровые. Живые… – она снова умолкла, сражённая очередным приступом воспоминаний.

 

         – Так вы хотите, чтобы я их оцифровал? – не желая, чтобы смысл разговора опять растворился в длинных бессодержательных сентенциях, Джек попытался взять быка за рога.

 

         – Что, не поняла?

 

         – Вы хотите, чтобы я их отсканировал и перевел в электронный вид?

 

         – Это чтобы по телевизору смотреть? Нет, так мы с Зельдой не любим. Это уж пусть молодые делают, после нас. А нам нужен, – она с кряхтением встала и направилась к шкафу, – большой фотоальбом в кожаном переплёте. Вот такого типа. Только много больше, – гостья вытащила из шкафа то, что ей показалось альбомом. Джек-то знал, что это просто муляж. В эпоху планшетов, смартфонов, ультрабуков и цифровых рамок фотоальбомы мало кому нужны. А те, кто всё же не мог без них обойтись, как правило, удовлетворялись современным пластиковым ширпотребом. Интерес пожилой дамы к старинным кожаным изделиям вполне понятен, и не произвёл бы на него особого впечатления, если бы не вчерашняя встреча с мисс Фелпс. Пятьсот долларов на дороге не валяются. Только услышав слово «фотоальбом», он уже насторожился. А уж когда выяснилось, что он должен быть большим и кожаным…

 

         – Простите, мэм, это всего лишь коробка, замаскированная под альбом. Настоящий старинный альбом в кожаном переплёте сейчас большая редкость. Новые такие изготавливают только на заказ. Когда-то давно, ещё до войны, на островах было много кустарных мастерских. Говорят, на некоторых делали даже шедевры. Но сейчас это искусство утрачено. Наверное, вам лучше сходить в магазин канцтоваров и купить большой современный альбом из пластмассы. Есть довольно симпатичные.

 

         – Что ж вы у себя их не продаёте? – довольно ехидно спросила старушка. – Или в витрину не ставите, вместо этой лже-старины? Нет, Джек, мне не нужны эти современные разноцветные безделушки, которые разваливаются после третьего пролистывания. Я хочу, чтобы на старости лет Зельда могла часами просиживать за просмотром своих фотографий, переворачивая тонкие, но прочные страницы с картинками прошлого и не заботясь, что они могут порваться или лопнуть. Не волнуйтесь, молодой человек, деньги у меня есть. В моём возрасте и при моем здоровье их не имеет смысла экономить. Вы представляете, как это здорово, когда бабушка в окружении внуков и правнуков достаёт из шкафа увесистый том, раскрывает наугад и начинает рассказывать удивительные истории из далёкого прошлого…

 

         Добравшись до сути своего визита, старушка начала рассуждать на удивление внятно и убедительно. Джек понимал, что ей надо, но ничем не мог посодействовать. Ведь даже Фелпс он ничего не предложил, хотя и получил от неё полтысячи. И получит ещё столько же, если выяснит побольше о причинах интереса этой древней ораторши к древним же фотоальбомам.

 

         – И как вы себе его представляете?

 

         – Ох! – бабушка, наконец, добралась обратно к дивану и уселась на прежнее место. – Как представляю?.. У вас водички не найдётся? Только не очень холодной, а то я легко простужаюсь, – попросила она, увидев, что Джек направляется к кулеру. Он постарался как можно точнее исполнить её просьбу.

 

         – Спасибо. Старушечья память устраивает такие выкрутасы. Утром смотришь на полку с лекарствами и не можешь вспомнить, от чего они… А вот, как выглядит альбом, который нам с Зельдой в детстве показывала её бабушка, я помню. Он был очень большой, дюймов пятнадцать, не меньше. Коричневая обложка, а корешок серый, и, по-моему – всё из кожи. По краям обложки такой кант из золотистого металла, а на углах – треугольники. С передней стороны, на обложке, была надпись крупными буквами… Что-то вроде «Фото моей жизни»… точно не вспомню. Но слово «фото» было с буквы F. И ещё мне почему-то казалось, что страницы… словно прозрачные были. Ну, может, полупрозрачные, с какими-то цветными прожилками. Очень твёрдые. Хотя и тонкие. Причём, тогда он был совсем новый, только что купленный…

 

         Джек был поражен. Гостья говорила о том же предмете, что и Фелпс, только сообщила намного больше подробностей. Фелпс упоминала только о размере и разноцветных волокнах. Увы, ни той, ни другой Джек ничем не мог помочь.

 

         – Вот приблизительно такой альбом я ищу.

 

         – Понимаю. Но полупрозрачные листы с вмурованными нитями – это почти легенда. Вроде бы их делали как раз здесь, на островах Флорида-Кис, ещё до войны. Причём делали вручную, кустари-одиночки, используя волокна из стеблей каких-то редких растений, по секретным технологиям, которые теперь никто не помнит. Но я такого ни разу не видел. И даже не видел того, кто видел, – Джек говорил правду. Только правду. Но это была не вся правда. Ему было неловко, словно он обманывал бабушку, но иначе он обманул бы мисс Фелпс. Чего делать не хотелось. И не только из-за полученных денег. Она была весьма суровой женщиной.

 

         – А что-то похожее?

 

         – Последний раз я продал нечто подобное три месяца назад, коллекционеру с континента…

 

         – Коллекционеру?!

 

         – Да. Люди собирают всё, в том числе и фотоальбомы. Как марки или бабочек. Это старое здание, туристы заходят сюда просто, чтобы посмотреть, что внутри. И один такой сфотографировал мой интерьер. А потом выложил фотку в интернет…

 

         – Выложил?..

 

         – Ну да. А коллекционер этот, – он открыл на компьютере свою бухгалтерию, – вот он, из Сент-Питерсберга, увидел на ней тот альбом и приехал за ним. Не поленился. И торговаться не стал. Без разговоров отдал восемьсот долларов. Я теперь думаю, что и тысячу можно было попросить.

 

         Гостья, презрев усталость, подошла, чтобы посмотреть на монитор. Лишь заметив недоумённость в её взгляде, он понял, что увидеть она хотела не строчки из торгового баланса, а ту самую фотографию. К счастью, Джек помнил, где её искать.

 

         – Вот он, видите, – пояснил он, тыкая в корешок на экране, – такой зеленоватый.

 

         – Восемь сотен! – воскликнула старушка. – Вот уж не ожидала. Серьёзный вызов моей щедрости.

 

         – К сожалению, мне нечем бросить этот вызов. Ничего подобного у меня сейчас нет в ассортименте. Увы… Но тот экземпляр, о котором вы говорили, стоил бы намного больше. «Ещё бы, если за одну только информацию о нём и им интересующихся, я могу получить тысячу». Это, как я уже говорил, шедевр. Если только он существует.

 

         – Намного?

 

         – Да, может быть, несколько тысяч.

 

         – Несколько тысяч… Вот раскатала губу, старая дура. Скажите, Джек, а вы-то как тот, проданный, экземпляр получили, если не секрет?

 

         – Купил с рук, у кого-то из местных жителей. Сейчас уже не помню, как его звали. Пожилой мужчина. Тучный такой, с довольно темной кожей… Кажется, он жил где-то неподалеку… – Джек виновато развел руками.

 

         – А про него ничего нет в ваших записях? – она кивнула на монитор.

 

         – К сожалению, нет. Это ведь расходы, а не доходы. С них налоги платить не надо. И документально оформлять покупки с рук не обязательно, если только продавец не настаивает. А этот как раз не настаивал. Сразу получил свои три сотни и, довольный, ушёл.

 

         – Может, у него другие альбомы есть? – с робкой надеждой в голосе спросила гостья.

 

         – Не думаю, иначе он бы давно их принёс ко мне. С деньгами у мужика явно туго.

 

         – Что же мне делать?

 

         – Даже не знаю, что посоветовать…Моя основная работа – фото и видео съемка. Без ложной скромности, скажу, что у меня получается. Не зря учился. Чуть хуже выходит монтаж и редактирование, но тоже жалоб нет. А торговля аксессуарами – это так, приработок… Вообще-то, где-то на острове есть антикварная лавка…

 

         – Есть, но у них нет фотоальбомов, я там уже была. Собственно, это оттуда меня направили к вам.

 

         – Можно походить по гаражным распродажам. Ну, знаете, когда люди вытаскивают старый хлам с чердаков, подвалов, сараев и отдают соседям за центы. Чтобы те снова попрятали это в погреба и гаражи.

 

         – Вы же понимаете, что на это надежды мало. Мы не в большом городе живем.

 

         – Есть ещё один фотосалон, на другом берегу острова. Это, конечно, мой конкурент, но я не настолько жаден. Вот их адрес, – Джек достал из ящика стола рекламную карточку и протянул бабушке.

 

         – Спасибо. Ох, но это уж не раньше завтрашнего дня. Два таких путешествия за сутки моё тело не выдержит. Спасибо, Джек, вы были очень добры и внимательны ко мне. Я ведь понимаю, какими утомительными мы, старики, бываем.

 

         – Ну, что вы, мэм, у меня так мало клиентов. Я только рад возможности с кем-нибудь поговорить. Если вы оставите свой номер, я обязательно позвоню, когда что-нибудь появится.

 

         – Ой, Джек, я же и не представилась даже. Вот старая склеротичка. Конечно! – она углубилась в свою сумку и через некоторое время выудила-таки оттуда визитку. – Возьмите, пожалуйста. Меня зовут Фиона Аптон.

 

         – Я непременно сообщу, если будут хоть какие-то сведения, миссис Аптон, – Джек посмотрел на карточку. Там было только имя и телефонные номера.

 

         – Что ж, тогда я, пожалуй, пойду… Вы не переведёте меня через дорогу? Сейчас такое движение!

 

         – Ну конечно! – Джек взял её под руку. Точнее под рукав. Ткань жакета оказалась настолько плотной и толстой, что человеческая конечность сквозь неё совсем не прощупывалась.

 

         Время давно перевалило за полдень, но и до заката было ещё далеко. Самая жара. И как только бабушка Фиона не плавится в своих одеждах? Они вышли на раскаленную улицу. Редкие полураздетые прохожие спешили мимо, к спасительным пляжам и кондиционерам, совершенно не проявляя интереса к фотографированию. А вот машины действительно имелись в обилии. Мимо прополз грузовик с продуктами из северного порта, таща за собой целую вереницу легковушек, не способных обогнать его из-за интенсивного движения по встречной полосе. Миссис Аптон вцепилась в руку Джека.

 

         – Вот видите. Думаете, кто-нибудь захочет пропустить бедную старую женщину?

 

         – Не волнуйтесь, – Джек властным движением руки притормозил подъезжающий «Матиз» и повёл попутчицу на проезжую часть. – Надо совсем немного наглости. Тогда они начинают принимать тебя за своего, за равного себе.

 

         На противоположной стороне она отпустила попутчика, но только, чтобы ухватиться за подоконник ближайшего окна.

 

         – Уф! Спасибо, Джек. Что бы я без вас делала?! Дай Бог вам здоровья. Ну, дальше я сама. Вроде, остановка тут рядом. Всего вам самого хорошего!

 

         – До свиданья. Надеюсь, у меня будет повод вам позвонить.

 

         Старушка неуверенно двинулась в сторону павильона, который действительно был совсем неподалеку. Джек некоторое время смотрел, как она осторожно перемещается, прижимаясь к стене. Но не потому, что там была тень, а для подстраховки. Ему, в самом деле, казалось, что он обманул ни в чём неповинную, хорошую бабушку Фиону. Хотя сведения, которые он утаил, не могли ей помочь, они могли нести угрозу… Он вздохнул и быстро вернулся в свою студию. А там сделал то, за что ему пообещали деньги. Чуть отодвинул жалюзи на окне у входной двери и стал следить, за миссис Аптон. Та, добралась-таки до скамейки под навесом и уже собралась усесться, но тут подошёл автобус. Водителю пришлось изрядно подождать, пока она вскарабкается в салон. Наконец, общественный транспорт смог продолжить движение по маршруту. Через несколько секунд автобус скрылся за поворотом, увозя загадочную старушку и тайну её интереса к альбому, который интересовал не только её. Недолго поколебавшись, Джек протянул руку к телефонной трубке…

 

 

 

 

         Частный детектив Ник Слотер спешил. Ни напарница, ни лучший друг-бармен не желали отвечать на его телефонные вызовы. А ему так хотелось поскорей обменяться добытыми сведениями и отправиться, наконец, пообедать. Бог его знает, как Сильвии удалось заставить его сегодня вовремя прийти на работу, но это стоило Нику завтрака. Хорошо, хоть Линда ушла ещё раньше и не успела обидеться на его отсутствие. Правда, сведений у него было немного. Визит к Сондерсу ничего не дал. Задержка с поставкой деталей возникла ещё на Гаити, и работодатель Даймлера гнал из порта на пределе, чтобы сократить хоть чуть-чуть его ожидание. Никакой вор не мог об этом знать заранее. Получается, что похитители просто забрались в дом, сразу после ухода хозяина, понятия не имея, когда он вернется. Или рассчитывая успеть найти альбом за час. То, что в доме всё оказалось перевёрнуто, не значит, что их было несколько. Самому Нику часа вполне бы хватило. Ломать – не строить. Но, в любом случае, воры должны были быть совсем рядом, когда Даймлер ушёл. А никто их не видел потому, что было ещё слишком рано. Уйти они могли через соседнюю улицу. Правда, опрос тамошних жителей тоже ничего не дал. Они никого не заметили. Просто не смотрели в нужную сторону в нужное время. А воры на то и воры, чтобы уметь скрываться от глаз обывателей. Ник не имел ни то, что подозреваемых, даже мало-мальски серьёзных гипотез мотива похищения.

 

         В такой ситуации оставалось надеяться только на Сильвию. Не зря же она отключила телефон. Наверняка, что-то серьёзное нарыла. Правда, нахождение напарницы до сих пор «Вне зоны действия сети», скорее всего, означало, что она не закончила своих серьёзных дел. Ну, да и ладно. Он заскочит в офис, проверит, там ли Сильвия, и, даже если не обнаружит её, отправится к Пауку. Тот не отвечает на звонки, вероятнее всего, из-за очередной потери телефона.

 

         Припарковав джип у дверей здания, он ещё с лестницы увидел, что дверь офиса приоткрыта.

 

         – Сильви! – окликнул напарницу Ник ещё из коридора. Никакого ответа. – Сильви, у тебя трубка не работает, – опять молчание. Это уже настораживало. Ник притормозил и, на цыпочках, подкрался к открытой двери, на всякий случай, нащупывая пистолет за поясом. Аккуратно заглянул внутрь. На рабочем месте партнерши восседала какая-то старуха. Она рылась в старой кожаной сумке и что-то бурчала себе под нос. Ник не стал убирать пальцы с рукояти оружия.

 

         – Не понял! – громко заявил он, рассчитывая на эффект неожиданности. – Что вы делаете в моем офисе, гражданка? И как вы сюда попали? – эффекта это не произвело. По всей видимости, бабуля не могла похвастаться острым слухом. Во всяком случае, она даже не подняла головы, по-прежнему, крайне заинтересованная содержимым своей котомки. – Мэм, я к вам обращаюсь, вы слышите?

 

         – Молодой человек, где ваши манеры? – старушка вперила в него взгляд через толстые линзы очков. У неё был слабый, хриплый голос. – Вас что, не учили, что мужчина должен первым представляться даме, тем более намного старше вас? Ввалились сюда без приветствия, кричите на гостью.

 

         – Я вообще-то здесь работаю. Плачу арендную плату за эту комнату. Здесь лежат мои личные вещи, ценные документы. Здесь должна была находиться моя напарница, в конце концов! Ключи от двери есть только у неё, меня и хозяина здания. Как вы-то здесь оказались?!

 

         – Ну и молодёжь… Ему сделаешь замечание, а он огрызается. Вашим родителям должно быть стыдно. Наверняка же они воспитывали вас, старались вырастить из сына достойного человека. А вы их позорите. Конечно, я уже привыкла, что мне хамят наглые юнцы. Сейчас встретить вежливого молодого человека или девушку трудней, чем инопланетянина. Все дерзят, язвят, пререкаются. Ты ему слово, он тебе десять. Вот мы в молодости никогда себе такого не позволяли. Почтительность и уважение к старшим – вот чему нас учили сызмальства. И ведь мы слушались. И не потому, что боялись наказания за непослушание, а потому, что старшие были авторитетами. А теперь?.. Даже посетителей обхамят без тени зазрения. Куда катится этот мир?! – пожилая дама уставилась в экран Сильвиного компьютера и даже принялась одним пальцем тыкать по клавиатуре. Хотя, судя по отсутствию отсветов на её лице, машина была отключена, и тыканье было просто демонстрацией пренебрежения.

 

         – Если… – начал было он, собираясь продолжить словами «…вы умеете читать», но вовремя осекся, – я не ошибаюсь, у входа должна быть табличка «Ник Слотер и Сильвия Жирар, частное сыскное бюро». Так вот, Слотер – это я, а Жирар – моя напарница, на стуле которой вы сейчас сидите. Надеюсь, это она привела вас сюда, ибо в противном случае мне придётся расценивать ваше появление, как незаконное вторжение на частную территорию. И принять адекватные меры, вплоть до нейтрализации вторгшихся и препровождения их в полицейский участок.

 

         – Нет, вы посмотрите, он ещё и угрожает. И каким это способом вы собираетесь меня нейтрализовать… к-хе… юноша? Я ж и на стуле-то с трудом сижу.

 

         – Так как же вы сюда попали? И где, всё-таки, Сильвия?

 

         – Если вы детектив, то должны осознавать, какую нравственную ответственность налагает на вас ремесло. Человек, стоящий на страже добра и справедливости, – продолжала разглагольствовать старуха, игнорируя его вопросы, – обязан служить примером во всем, в том числе и в отношении к старикам. К тем, кто создал, для вас, молодежи, этот мир изобилия и благоденствия. Создал своим тяжким, иногда непосильным трудом…

 

         Ник махнул рукой на бесконечное словоизлияние. Сейчас ему больше всего хотелось пить. Он шагнул мимо бабульки к кулеру. Тот встретил его радостным бульком. Воды осталось совсем немного, у горлышка бутыли, но охладитель был включен, и ледяная жидкость устремилась в стаканчик.

 

         – За водой надо бы сходить, Ник. Это последняя наша бутыль, – раздался за спиной голос Сильвии. Ну, слава богу, объявилась. Он обернулся, держа пластиковый сосуд у рта, да так и застыл. Бабушка по-прежнему сосредоточенно осматривала клавиатуру, медленно водя указательным пальцем в поисках нужной клавиши… а больше в комнате никого не было. Пару секунд Слотер поразмышлял над увиденным… Потом подошёл к ней, сел на корточки рядом. Она удивлённо воззрилась на него через толстые выпуклые стекла. А за ними Ник увидел большие синие глаза. Очень синие. Понятно. Очки увеличивают, линзы уменьшают, глаза кое-как видят.

 

         – Здесь клавиша «С» западает, мэм, – Ник осторожно протянул левую руку к клавиатуре, показывая какую именно кнопку он имел ввиду, – её периодически надо отщелкивать… – бабушка машинально перевела взгляд на его пальцы, и тогда он мгновенно метнул правую ладонь к её голове и, что есть сил, дернул за седую шевелюру.

 

         – Ах! – только и смогла воскликнуть она.

 

         Белый парик довольно легко соскочил с головы, оставшись в пальцах Слотера. Под ним обнаружились густые рыжие волосы, плотно уложенные по поверхности черепа.

 

         – Да что вы позволяете себе, хулиган! – воскликнула Сильвия старушечьим голосом и хлопнула рукой по столу.

 

         Ник смотрел на её лицо и не мог скрыть восхищения. Морщинистый лоб, дряблые обвислые щеки, бородавки на носу, сморщенные, потрескавшиеся губы, седые волоски на подбородке – всё это выглядело так натурально.

 

         – Обалдеть! – только и нашёл, что сказать он. Сильвия отобрала у него парик и кинула в сумку. Ник только сейчас понял, что даже уши и шея были загримированы. – Обалдеть… – повторил он, совершенно ошеломлённый. Перевел взгляд на её кисти, грим был и там. Не удержавшись, Ник схватил ладонь Сильвии и потрогал подушечки пальцев. Так и есть! Там были ложно-папилярные нашлёпки. К чему же она так тщательно готовилась?

 

         – Ну, ты даёшь! Надеюсь, этот маскарад не для меня?

 

         – А тебе не приходит в голову, что он для кого-то, кто вот-вот придёт? – сварливо поинтересовалась она, но уже своим нормальным голосом.

 

         – Да?.. – ошарашено спросил он. Такое ему в голову не приходило… Но отключённый телефон мог значить именно это. А поведение Сильвии говорить: «Узнай меня, но не подавай вида, подыграй мне. Сейчас придёт зритель нашего спектакля». Ведь она и в обычной жизни его пилит. – Прости, если я…

 

         – Да не переживай, я просто только вошла. За пару минут до тебя. И переодеться не успела, и телефон включить. Хотела одну идею проверить по компьютеру, – она вытащила телефон из сумки и включила.

 

         – Но я бы тогда тебя видел. Я как раз подъезжал и смотрел на наш дом издалека.

 

         – Я сзади вошла, через черный вход, у нас же есть ключ.

 

         – По-прежнему ничего не понимаю. Может, ты объяснишь всё быстренько? Или я пойду в бар пообедаю?

 

         – Объясню, объясню. Дай только минутку передохнуть и вернуться в исходное состояние, – она расслабленно откинулась на спинку стула и прикрыла глаза старческими веками в пигментных пятнах. – Ты-то что-нибудь полезное обнаружил?

 

         – Почти ничего, – виновато вздохнул Ник. – Я узнал, кто не мог украсть этот альбом. И расширил круг своих знакомых ещё на полтора десятка человек. Или даже на два. Соседи и прохожие ничего не видели, и сами, кажется, не причастны. И никаких конкретных наводок на следы воров. Хотя я всё внимательно осмотрел. Может, теряю хватку? Сто́ит, конечно, проверить новых хозяев прежнего жилья Даймлера, или старых друзей его предков. Но без тебя я долго буду возиться, да и чую, бессмысленно это.

 

         – А ты не хочешь, случайно, поработать на лейтенанта полиции Фрэнка Грегори?

 

         – Дурацкий вопрос! Не хочу, конечно! Ни случайно, ни закономерно. Ни на лейтенанта полиции, ни на Фрэнка Грегори.

 

         – А он, ведь, нам помогал.

 

         – Ну, была пара действий, которые можно, с натяжкой, назвать помощью. А сколько раз он пытался нас засадить?! И не только меня, но и тебя, между прочим.

 

         – В полиции работают и другие твои друзья. Эйдриан, например. Ты, кстати, знаешь, что она беременна?

 

         – А я-то здесь причём?

 

         – Ну, когда-то ты с ней гулял…

 

         – Я с ней гулял, как ты выражаешься, несколько лет назад, ещё до нашего с тобой знакомства, а беременна она от силы месяца три.

 

         – Старые чувства иногда вспыхивают с новой силой…

 

         – Если уж на то пошло, там и твои друзья работают. Надин, например. Она, кстати, не беременна?

 

         – Ну и пошляк вы, Слотер.

 

         – Я не пошл, я предельно циничен.

 

         – Когда-нибудь ты объяснишь мне разницу.

 

         – Когда-нибудь ты повзрослеешь и поймёшь её сама.

 

         – Когда-нибудь я побью тебя за такую манеру речи.

 

         – Ну, это ещё когда-нибудь… – он хлопнул себя по лбу. – Ну, конечно! Ролли! Как же я не догадался, чьи это уши торчат из-за забора…

 

         – Что Ролли?

 

         – Это он предлагал работать на полицию?

 

         – Ну, не предлагал… Так… деликатно интересовался, как мы к этому отнесёмся. Грегори просил его закинуть удочку. У них, видать, совсем туго с раскрываемостью.

 

         – А как Грегори будет платить? Из собственного кармана, или из какого-нибудь резервного фонда полиции?

 

         – Такие бывают?

 

         – Иногда.

 

         – Тогда, думаю второе.

 

         – Жаль. А то, ободрали бы его догола.

 

         – Ник!

 

         – Шучу. Но почему Ролли звонил тебе?

 

         – Ну не тебе же!

 

         – Я имею в виду, это, ведь, он в тебя влюблён, а не ты в него.

 

         – И что?

 

         – На что он, собственно, надеялся?

 

         – Это ты у него спрашивай. Так что бы ты ответил?

 

         – Пока не закончим дело с альбомом – нет.

 

         – Я тоже так думаю, но тебе, ведь, не хотелось им заниматься.

 

         – Честно говоря, Даймлер перестал вызывать у меня отвращение. Просто, ему здорово не повезло в жизни, и это не могло не сказаться не поведении. Но это человек из числа тех, что и мухи не обидят. А фотографии эти были для него смыслом существования. Я хочу ему помочь.

 

         – Считаешь, мы справимся?

 

         – Не бэ!

 

         – Чего?

 

         – Так говорят мои новые друзья. Это значит «не бойся». Или «не беспокойся». Им лет по десять.

 

         – Иногда, мне кажется, что и тебе не больше… А может, и нам обоим…

 

         – И потом, растёт у меня какое-то смутное подозрение… За этой кражей кроется что-то серьёзное.

 

         – Ох уж мне эти твои подозрения! – горестно вздохнула Сильвия. – Ладно, подожди минут пятнадцать, я тебе кое-что интересное расскажу.

 

         – Я не могу столько ждать. Я кушать хочу.

 

         – Тогда, пойдём со мной в туалет.

 

         – В туалет?! С какой это стати? У тебя что, внезапно развилась унитазофобия? Или ты настолько одряхлела, что не можешь самостоятельно встать с горшка?

 

         – Нет, но у одного торопыги настолько развилось нетерпение, что он не может подождать минут пятнадцать-двадцать, пока я сниму грим. А ведь у меня для него есть очень любопытные новости. Придётся сделать доклад на месте. Так сказать, без отрыва…

 

         – Ох уж мне эти твои интриги… – передразнил её Ник. – Ну ладно, идём, – Сильвия вручила ему свою сумку.

 

         Кризис отражается на всём. На острове стало меньше не только жителей и туристов, но и различных контор. На втором этаже их здания, кроме сыскного бюро, вообще остался лишь офис страхового агента, который целыми днями разъезжал по клиентам. Однако Брюстер, владелец здания, почему-то не стал закрывать туалет, и тот попал в безраздельное владение детективов. Правда, при условии, что они сами будут поддерживать там чистоту и порядок. Но, при наличии в штате Сильвии, это не было проблемой. Буквально накануне она заставила Ника заменить там все электролампочки. Потому сейчас белостенная комната без окон буквально сияла чистотой в светодиодных лучах.

 

         Сильвия повесила жакет на крючок рядом с полотенцем. Выложила из сумки на тумбочку возле раковины разные кисточки, тряпочки, тампончики, баллончики с растворителями и прочие принадлежности. Критически осмотрела себя в зеркале. Сняла очки и вытащила линзы из глаз, вернув им естественный серый цвет. Потом отправила вслед за жакетом блузку, оставшись в одном лифчике и оголив вполне молодые плечи и талию.

 

         – Ну, это я уже видел, – разочарованно сказал Ник, – если ты хотела меня удивить…

 

         – Если бы я хотела тебя удивить, – назидательно ответствовала напарница, отдирая кусок псевдоплоти из-под глаза, – я бы надела кастрюлю на голову. Причём тебе.

 

         – Понял, мэм. Сконфуженно умолкаю.

 

         Сильвия победоносно глянула на него из зеркала искореженной физиономией. Потом перевела взгляд на свои пальцы.

 

         – Чёрт! Надо было с рук начинать.

 

         – Может, тебе помочь?

 

         – Лучше не мешай. И слушай, – он, молча, прислонился к стене у двери.

 

         – Сперва, я просто попыталась выяснить, кому вообще могут быть нужны старинные фотоальбомы. Оказалось, что есть люди, которые их коллекционируют. Как значки или монеты. Конечно, таких немного, но во Флориде живёт несколько человек, а один вроде бы даже на островах. А ещё выяснилось, что в первой половине прошлого века на островах жили ремесленники, которые вручную, кустарно делали такие альбомы и они очень ценятся у коллекционеров. Правда, никаких подробностей о том, как эти изделия выглядели, я не нашла. И не нашла ничего, подпадающего под описание Даймлера. Зато, обнаружила рассказ одного собирателя из Сент-Питерсберга, про то, как он здесь, на Ки-Мэрайя, купил редкий экземпляр в фотосалоне «Лазурь».

 

         Сильвия очистила от грима свои пальцы и вернулась к лицу. В воздухе повис устойчивый запах растворителя. Ник включил вытяжку.

 

         – Сначала я решила позвонить Пауку и выяснить, не знает ли он чего про это заведение. Но он услышал о нём впервые. Я попросила, чтобы он разузнал что-нибудь по своим каналам, а сама…

 

         – По каким это «своим каналам»?

 

         – Ну, там, официанты, посетители. Они у себя, в баре, ежедневно встречают десятки людей. Вдруг, кто-нибудь что-то говорил. Но он пока не перезванивал.

 

         – Он и не отвечает. Небось, опять телефон посеял.

 

         – Зато звонил Ролли. Про это я уже рассказывала, но я и у него спросила про фотоателье. Оказалось, что у полиции к фотографам никаких претензий нет. И всё-таки у меня росло подозрение, что эта «Лазурь» может торговать краденным. Я узнала, где студия находится и решила наведаться туда под прикрытием и разведать что к чему.

 

         – Довольно рискованное намерение, – прокомментировал Слотер.

 

         – Ник, я всё сделала, как ты учил. Отключила телефон. Ушла из конторы через черный ход. Дворами пробралась домой. Отключила навигатор в машине. Отогнала её на соседнюю улицу, где точно нет никаких видеокамер. Вернулась домой. Целый час гримировалась и переодевалась. Потом, окольным путем, добралась до машины. Сделала небольшую петлю по острову и выехала к заросшему пустырю у одиннадцатого шоссе, где брошенная ферма. Закатила машину подальше в кусты и деревья, чтобы её даже сверху не было видно. По лесопосадке вдоль шоссе дошла до автобусной остановки и, уже на автобусе, вернулась, в виде бабуси, в жилые кварталы. Проехала на одну остановку дальше, и пешком добралась до «Лазури», чтобы как следует запыхаться и выглядеть соответственно образу.

 

         Ник медленно поаплодировал.

 

         – Великолепно! Поздравляю! Конспирация высшего уровня. Осторожность в степени осторожность. Твои посещения курсов гримеров не прошли даром. Надеюсь, результат того стоил?

 

         – Побереги иронию для своих подружек, юморист. В салоне работал парень по имени Джек. Я предстала перед ним чудаковатой старушкой с плохой памятью и склонностью к болтовне, которая почему-то обязательно хочет подарить на день рождения своей подруге детства старинный фотоальбом. Эта бабушка успела утомить его своими бессвязными воспоминаниями и постоянной забывчивостью за несколько минут. Поэтому он был рад выложить ей все свои знания на эту тему, лишь бы она ушла.

 

         – Ну-ну, и что же он такого выложил? Насколько я могу догадаться, нашего альбома у него нет.

 

         – У него вообще нет альбомов. Никаких. Тот, что он продал коллекционеру, был последним. Я, конечно, не такой проницательный психолог, как ты, но почти не сомневаюсь, что он не врал. Он даже показал мне свой бухгалтерский журнал. То есть показал себе, но я, как раз, тоже взглянула. Там есть запись, что проданный альбом он купил с рук у какого-то забулдыги. И тот сам его принёс. То есть, может тот альбом и был краденым, но больше в «Лазурь» ничего подобного не поступало. Этот Джек не занимается скупкой ворованного и не знает, кто этим занимается на острове…

 

         – И что же в этом любопытного?

 

         – Пока ничего, но смотри, что будет дальше. Джек сказал, что альбомы с листами в прожилках делали как раз на островах. Причём, это большая редкость, и какая там у них история, никто толком не знает. Есть только таинственные легенды. Это наводит на мысль, что потенциальных похитителей может быть немало…

 

         Ник хотел было высказаться в том смысле, что эта информация не сильно продвинет розыск, но она быстро продолжила:

 

         – Но это не главное. Джек, конечно, умеет держать себя в руках, но, уже когда я сказала, что ищу альбом, он явно насторожился. А уж после того, как услышал подробное описание, просто вздрогнул. Очевидно, он что-то не договаривал, и у него есть свой интерес к этому предмету. Я не стала на него давить, не посоветовавшись с тобой…

 

         – Думаешь, он сам его ищет?

 

         – Не знаю, сам он, или кто-то ещё, кто к нему обращался, но здесь явно нечисто. И это ещё не всё. Когда я уходила, он за мной следил.

 

         – Что ты имеешь в виду?

 

         – Во-первых, он проводил меня, помог перейти улицу. Но об этом я сама попросила. А потом, когда я побрела к остановке, он вернулся в свою контору и, сквозь щель в занавесках, смотрел, что я делаю, пока меня не увёз автобус.

 

         – Вот это уже серьёзно! А ты?

 

         – Я, конечно, тоже за ним следила, но, думаю, он об этом не догадался. Потом вышла на остановке по требованию, передохнула минут пять. Вроде, никакого хвоста не обнаружила, и, кустами, добралась обратно до машины. Опять попетляла, оставила машину подальше от дома, а сама поспешила сюда.

 

         – И что ты хотела сделать на компьютере, когда я пришёл?

 

         – Поискать в местном фольклоре что-нибудь об этих легендах.

 

         Что ж, последние новости выглядели вполне серьёзно. Конечно, ещё не известно, кто кого там водил за нос. Но, если предположить, что Сильвия всё правильно не только сделала, но и поняла, кто-то ещё на этом острове интересуется пропавшим альбомом Даймлера. И этот парень знает, кто. Либо он сам, либо кто-то ещё. И, во втором случае, этот кто-то должен был быть оповещён о визите странной бабульки как можно быстрее. Такое предположение следовало проверить.

 

         Сильвия наконец-то закончила с удалением старушечьего макияжа, и даже с нанесением повседневного делового. Теперь она складывала гримерные принадлежности в сумку.

 

         – Сильви, – осторожно начал издалека Ник, – а ты помнишь, во сколько ушла от этого фотографа?

 

         – Обижаешь! С точность до минуты. В четырнадцать тринадцать, – вот опять она с этими мировыми стандартами. Нет бы, сказать: «В два тринадцать после полудня», как добропорядочная американка! Напарница сняла с крючка блузку, понюхала и поморщилась. – Это ж надо так пропотеть! – скомканная одежда полетела в сумку.

 

         – Ты не могла бы выяснить, звонил ли кому-то фотограф сразу после этого?

 

         Она набросила жакет на голые плечи и недоумённо взглянула на него.

 

         – Это как же, интересно знать?

 

         – Ну,.. надо залезть в базу данных телефонной компании, выяснить какие у него номера, городской и сотовый, и посмотреть, не было ли с них звонков сразу после тринадцати минут третьего…

 

         – Ник, это незаконно.

 

         – Да ладно. Будто ты ни разу такого не делала.

 

         – Нельзя так, статья это.

 

         – Ну, пожалуйста! Это очень важно. Возможно, кто-то бывал у фотографа до тебя и тоже интересовался альбомом. И даже просил его сообщить, если кто-то ещё будет интересоваться. Такую зацепку нельзя упускать.

 

         – Сидеть сами будете? – язвительно поинтересовалась Сильвия.

 

         – Да. Да! Выйди в интернет с моего компьютера, с моей учётной записи, через мои пароли и коды. Делай, что сочтешь нужным, лишь бы свалить на меня. Я потом всё подтвержу. Всю вину возьму на себя.

 

         – Да ты даже не сможешь объяснить, как это сделал!

 

         – Э-э-э… наверное, но я убежден, что ты справишься идеально, и мне не надо будет ничего объяснять. Ты – лучшая! – она двинулась к выходу.

 

         – Нет!

 

         – Ну, Сильви. У нас все получится! – Ник распахнул перед ней дверь в коридор – Не надо бояться. Все пройдет удачно. Поверь, потом мы будем вспоминать, и смеяться… – выйдя наружу, Сильвия налетела на Паука. Тот озадаченно оглядел её фривольный наряд, потом перевел взгляд на Ника, сменил выражение лица на возмущённое, и всплеснул руками.

 

         – Окончательно стыд потеряли, бессовестные! Средь бела дня, в туалете!... Срамота! Совсем от рук отбилась молодежь. Куда катится этот мир?

 

         Сильвия прислонилась спиной к стене и захихикала.

 

         – Паук, хоть ты не начинай, а? – взмолился Ник.

 

         – А если бы тут дети были?! – не унимался бармен в своем притворном возмущении. – И это детективы, люди, стоящие на страже устоев, передовой отряд борцов за нравственную чистоту! Полное крушение устоев, словно у нас коммунизм какой-то! Маккарти на вас нет.

 

         Сильвия уже хохотала не сдерживаясь. Ник помотал головой.

 

         – Паук, Сильвия только что прочла мне назидательную лекцию на тему распущенности молодежи! Вторую серию я уже не перенесу.

 

         – Ты чего на звонки не отвечаешь? – отсмеявшись, спросила напарница гостя.

 

         – Да как обычно, телефон посеял, – ответил за друга Ник.

 

         – Ну,.. не посеял,.. просто… оставил где-то… – начал оправдываться Паук – дома, скорее всего, или у… В общем, оставил.

 

         – У подружки что ли?

 

         – Ник, перестань, какие подружки, он же утром ещё отвечал на звонки!

 

         – Ты что, Паука не знаешь, для подружки у него найдётся время в любой час, – он решил перейти в нападение.

 

         – Вам лишь бы поиздеваться над несчастным одиноким барменом.

 

         Все переместились в офис.

 

         – У тебя ещё есть что-нибудь питательное в баре? – спросил Ник Паука.

 

         Сильвия сразу же направилась к платяному шкафу, в поисках чистой одежды. Они держали минимальный резерв для подобных случаев.

 

         – Осталась пара бифштексов… Если с картошечкой разогреть, или с макаронами, очень даже неплохо.

 

         Напарница Ника вытащила фиолетовую блузку, примерила перед зеркалом, недовольно покачала головой, повесила назад.

 

         – Потом, ещё есть рыбный салат… И пирожки с утятиной.

 

         Сильвия померила желтую блузку, опять разочаровалась… а больше в шкафу ничего не обнаружилось.

 

         – Так этим пирожкам уж неделя, наверное, – сказал Слотер.

 

         – Да нет, от силы дней пять.

 

         Сильвия достала из сумки мятую пропотевшую блузку, снова понюхала и, с отвращением, бросила назад.

 

         – И ты кормишь посетителей пирожками пятидневной давности?!

 

         – Все дело в правильном хранении!

 

         Сильвия отвернула полу жакета, понюхала у себя под мышкой и осталась, в высшей степени, недовольна.

 

         – Ник! – изрекла она. – Ты же мастер на все руки. Давай сделаем душ. Зачем нам три туалетных кабинки?

 

         – Ага! – картинно-злорадно заявил Паук. – Значит, теперь это называется «сделать душ»?

 

         – Заканчивай! – предупредил его Ник. – Сатирик из тебя никакой, – а Сильвии ответил:

 

         – Ну, кто позволит арендаторам перестраивать общественный туалет? Вон, море рядом – окунись пару раз и будешь благоухать. Вот, когда заработаем на собственное офисное здание, тогда и будет у тебя и душ, и ванна, и стиральная машина. Для идеальной чистоты. Все время станешь хрустеть.

 

         – Ага! Так это называется «хрустеть»!

 

         – Паук, уймись! – рявкнула Сильвия.

 

         – Ты, вообще, зачем пришёл-то? – поинтересовался Ник.

 

         – Хотел кое-что занимательное рассказать, да вам, похоже, не нравиться меня слушать.

 

         – Пока ты не произнес ровным счетом ничего занимательного, – холодно сказала Сильвия. – И что-то не верится, что произнесешь.

 

         – А как же разнообразное меню на вечер?

 

         – Давай, давай, дружок, выкладывай! – подбодрил приятеля Ник. – У нас творческий кризис, так что любые сведения будут на пользу.

 

         Паук вздохнул и почесал затылок обеими руками.

 

         – Новый парень Николь живёт на другой стороне острова…

 

         – Это тот, что всё время ходит в зелёных шортах? – перебил его Ник.

 

         – Нет, это был прежний её парень.

 

         – Похоже, она меняет их, как носки, – осуждающе произнес Ник.

 

         – Я даже знаю, с кого она берёт пример, – язвительно молвил Паук.

 

         – Не отвлекаться! – строго сказала Сильвия.

 

         – Ну, так вот, у этого парня есть сестра, а её ухажёр – фотограф из тех краев. И вчера они одновременно приводили своих возлюбленных знакомиться с родителями. И фотограф этот сказал, что какой-то посетитель спрашивал у него про старинный фотоальбом.

 

         – Существенно, – только и нашёлся, что сказать Ник.

 

         – А! – гордо заявила Сильвия. – Система работает.

 

         – Паук! Не будем терять ни минуты, поехали к этому парню, покажешь дорогу.

 

         – Так это Николь знает, где его искать.

 

         – Ну, позвони ей.

 

         – У меня ж телефона нет!

 

         – Ладно, я сам позвоню. Сильви, а ты обещала выяснить, кому наш фотограф звонил.

 

         – Обещала?!

 

         – Двинули, Паук!

 

         – Ник, а ты, между прочим, обещал за водой сходить!

 

         – На первом этаже в кулере полно воды.

 

         – Ты же обедать собирался…

 

         – Не бэ, съем потом два ужина.

 

 

 

 

         Вывеска над дверью гласила: «Фотостудия «Мгновения» – Снимем всё!». Паук, не обнаружив звонка, постучал. Никакого ответа.

 

         – Открывай, – сказал Ник. Дверь оказалась не запертой, и они беспрепятственно проникли внутрь. Просторное, полупустое помещение. Никого. Четыре больших окна. Два по бокам от двери, ещё два в перпендикулярных стенах. Много естественного света, фотографии на стенах отлично видны. На них люди, животные, растения, рыбы, насекомые даже. Пейзажи, дома, статуи, бесконечные автомобильные пробки, какие-то процессии, то ли похороны, то ли демонстрации… В середине комнаты стоял стол с компьютером. Монитор повёрнут спиной ко входу. Ник подошёл поближе и заглянул на экран. По нему ползала надпись: «Нажмите любую клавишу». Паук кивнул на ещё одну дверь, распахнутую в противоположной, от входа, стене. Слева от неё висела огромная фотография звездного неба, а справа – снимок… ещё одной двери с табличкой «Бюро находок. Вы пришли не туда». Из царившего за дверным проёмом полумрака доносилась тихая электронная музыка. Положив, скорее для порядка, ладонь на пистолет на поясе, Ник приглашающе махнул другой рукой и направился во внутреннее помещение. Паук последовал за ним.

 

         Яркая лампа освещала лишь круг на столе, где расположились клавиатура, мышь и руки. Лицо хозяина этих предметов, сидевшего вполоборота ко входу, озарял бледный свет монитора. А вот на мониторе… Он даже узнал место. Неподалеку от этих болот они с Сильвией застряли в день их знакомства. Точнее, в ночь. Веселые были времена… Но экран показывал не только болото. В воздухе над ним висело нечто неопознано-летающее. Не тарелка, а скорее мыльница с какими-то аэродинамическими прибамбасами. Под ней, на болоте, копошились некие, видимо внеземные, существа. Непохожие на зеленых человечков. Вообще, ни на кого не похожие, разве что на помесь богомола с летучей мышью. Небольшие, фута четыре, и совсем не страшные. НЛО освещал их лимонно-салатовым лучом, рассеивающимся в ночном болотном тумане. И, похоже, это им не очень нравилось. Галактический патруль поймал нелегалов на третьей от Солнца планете. Все смотрелось весьма правдоподобно.

 

         – Народу нужны здоровые сенсации? – поинтересовался Ник, подкравшись к хозяину. Тот не вздрогнул, даже не обернулся. Просто поднял левую руку, правой продолжая что-то выводить мышью на дисплее. Наконец, скорее устав, чем удовлетворившись, отпустил манипулятор, покачал головой, глядя на экран, и повернулся к гостям.

 

         – Конечно, нужны, – произнес он тихим высоким голосом. – Людям интересно знать, где прячется Лох-Нэсское чудовище, а не что ел на завтрак Джон Смит. Кстати, Джон Смит.

 

         Хозяин протянул Нику длинную узкую ладонь.

 

         – Ник Слотер, – ответил рукопожатием детектив. – А это мистер Гарвен, предпочитающий имени кличку «Паук».

 

         – Скорее, сценический псевдоним, – возразил мистер Гарвен.

 

         – Один мой приятель – скептик. Он борется со «здоровыми сенсациями». Собирается выложить это безобразие в сеть и приписать, что, дескать, другие снимки погибли. Кто ещё видел это, ау? Он уверен, что свидетелей найдётся немало. А через неделю выложить опровержение. Мол, ничего не было, ну и дураки же вы все. Чтобы показать народу, насколько он падок на глупости. Только рисовать он не умеет…

 

         – Что ж, – сказал Ник, – обещаю, мы не раскроем раньше времени ваш секрет.

 

         – «Фотошоп» творит чудеса, – восхищенно заявил Паук.

 

         – «Фотошоп» не при чём. Я работаю на собственном софте. Я программист по образованию. Фотосъемка скорее увлечение, чем ремесло. Но, вы вряд ли пришли за графическим редактором.

 

         – Нет. Мы ищем старинные фотоальбомы, – прямо сознался Слотер.

 

         Джон удивлённо задрал брови.

 

         – Прямо эпидемия какая-то.

 

         – В каком смысле?

 

         – Годами они никого не интересовали, и вот, пожалуйста – через день требуются.

 

         – Интересно, кому же это понадобился альбом позавчера?

 

         – Да, была тут одна дама… Вам он, кстати, зачем?

 

         – Он очень нужен нашему другу. А мы хотим помочь.

 

         – Ну, это ещё хоть сколько-то вразумительное объяснение. А то та барышня вообще ничего объяснять не хотела. Говори мол, где альбом, и все тут.

 

         – И что вы ей ответили?

 

         – Да что я мог ответить. Нет у меня ничего такого. И не было никогда. Антиквариат – не моя область. Жалко, конечно тетку. Видать, альбом этот ей здорово нужен был. Она даже деньги предлагала…

 

         – Деньги? За что? Вы же ей ничего не продали.

 

         – А сколько он обещала? – заинтересовано спросил Паук.

 

         – Пятьсот. За любые сведения о том, где находится альбом. В том числе и про вас.

 

         – Про нас?!

 

         – Про любого, кто ещё будет интересоваться альбомом. Честно говоря, я не должен был вам об этом рассказывать, но денег-то я не взял. Она мне не очень понравилась. Какая-то суровая…

 

         – Значит, мы вам нравимся?

 

         – Пока претензий не имею.

 

         Парень явно не собирался скрытничать и Ник решил ускорить процесс.

 

         – Ладно, Джон, буду откровенен. Я частный сыщик, – Ник вытащил документ. – Альбом, который я ищу, был украден у моего клиента вчера. Так что мы будем рады любой информации.

 

         – Мистер… Паук и есть ваш клиент?

 

         – Нет. Это мой добровольный помощник. Он привел меня сюда.

 

         – И что вы хотели бы узнать.

 

         – Подробности об этой посетительнице.

 

         – Вы думаете, это она украла?

 

         – А что мне ещё остается? Других зацепок пока нет.

 

         – Ну что ж… Помочь следствию – прямой долг гражданина… Её зовут Аурелия Видмар. Лет сорока. Русые волосы хвостиком. Вот как у вас, но длиннее. До плеч. Рослая, стройная, спортивно сложенная. Холодный взгляд, холодный голос, но манера говорить гипнотизирующая. Вы не поверите, но я был почти парализован. Я чуть не взял у неё деньги.

 

         – Что ей было нужно?

 

         – Любые сведения о большом старинном фотоальбоме в кожаном переплёте. И обязательно с цветными прожилками в листах. Уж и не знаю, чего ей так эти прожилки приглянулись… Я вообще никогда такими вещами не интересовался, ничем ей помочь не мог, но она предложила деньги за любую информацию, которую я смогу собрать на эту тему.

 

         – И как она собиралась её от вас получить?

 

         – Так она телефон оставила. Думаю, я могу вам его дать, раз вы детективы. Да и ей я ничего не обещал, – Джон достал из кармана свой аппарат и, поколдовав, протянул Нику. На экране были цифры и подпись «Мисс Видмар, ищет альбом». Ник подумал, и решил не писать номер в память своего телефона. Просто запомнил и вернул трубку хозяину. Джон и Паук удивлённо уставились на него.

 

         – Что? Если номера нет в памяти телефона, никто не догадается, что он мне известен. Но это не значит, что его нет в моей памяти, – он постучал себя по лбу. – Она не говорила, где живёт?

 

         – Нет, но, по-моему, я её видел сегодня утром у гостиницы «Восход». Это пятиэтажка в паре кварталов отсюда.

 

 

 

 

         Сезон дождей – это время года, когда идут дожди. Дожди – это такой вид осадков, когда с неба на землю льётся жидкая вода. Если за неделю не упало ни капли, какой же это сезон дождей? И пусть в справочниках пишут, что Ки-Мэрайя – самое сухое место во Флориде, ведь не настолько же! Рассуждая таким образом, частный детектив Слотер посматривал на собирающиеся тучи и двигался в сторону гостиницы «Восход». Паук, не желавший оставлять свой драгоценный бар даже на полдня, отбыл туда на такси, и теперь Нику приходилось рассчитывать только на собственные силы. И везение. Почти наверняка фотограф-программист Джон Смит не врал. Но он мог и ошибаться. А даже если и нет, быть увиденной у гостиницы ещё не значит жить в ней. Кроме того, он не хотел бы лезть напролом, обращаясь к администрации с вопросом «Где тут у вас проживает некая госпожа Видмар?». Это и её может спугнуть раньше времени, и его выдаст с головой.

 

         Он не успел всего на несколько секунд. Но этого хватило, чтобы полностью промокнуть. Не столь уж и мрачным было это небо, а выдало такую струю! Крутые детективы с тропических островов не носят с собой зонтов. Они носят пистолеты. Но те не защищают от дождя. Мокрый сыщик, нимало не стесняясь, ввалился в гостиничный вестибюль. Швейцар у двери смерил его свирепым взглядом, но ничего не сказал. А девушка за стойкой регистрации вообще встретила лучезарной улыбкой.

 

         – Добрый день! Мы можем предложить вам большой выбор свободных номеров, – вот что значит кризис! На безклиентьи и мокрый лохматый оборванец – клиент.

 

         – К сожалению, я не могу предложить вам большой выбор свободных финансов, – Ник развел руками и огляделся. В просторном холле было довольно людно. Постояльцы спускались по лестницам и на лифте, сидели за столиками, пили бесплатную газировку из автомата и смотрели сквозь прозрачные стены. За одной из них упругие струи поливали асфальт, а другая открывала вид на большой ресторанный зал. Видимо, далеко не все обитатели «Восхода» могли позволить себе ужин там. Таким оставалось лишь пережидать ливень, наблюдая за трапезой более богатых слоев населения. Слои эти были весьма многочисленны. Видимо, здесь питались жильцы и других гостиниц. Обстоятельства, в очередной раз за сегодняшний день, складывались довольно удачно. Вот только, сможет ли он извлечь из этого выгоду?..

 

         – Меня ждёт койка в ночлежке, – грустно усмехнувшись, сказал он девушке, – когда её освободит такой же бедолага из ночной смены. Плохо оказаться безработным и бездомным в один момент. И перебиваться случайными заработками в порту, которых хватает только на то, чтобы не помереть с голоду и спать на продавленном эстафетном матрасе. Можно я обсохну здесь, пока не кончится дождь, и посмотрю, как насыщаются счастливчики?

 

         Она поняла его гиперболу по-своему и подмигнула.

 

         – Если вам негде провести эту ночь, могу предложить свою квартиру. Мой рабочий день заканчивается в девять.

 

         Вот сколько привлекательности может добавить длинноволосому мускулистому парню намокшая одежда. Он загадочно улыбнулся и ничего не ответив, направился к автомату с напитками. Вечером его будет ждать Линда. Ну, не разорваться же? Хотя, было бы неплохо…

 

         Взяв со стола какую-то газету недельной давности, Ник устроился в свободном кресле и принялся изучать публику, попивая некую кисло-сладкую дрянь из пластикового стаканчика. Впрочем, на халяву всё вкусно.

 

         Клиенты прибывали на автомобилях к крыльцу гостиницы, где швейцар встречал их с раскрытым зонтом, дабы уберечь от малейшей опасности намокнуть. К мистеру Слотеру он почему-то не проявил такого внимания. Впрочем, спасибо, что пустил. Ник читал статью о торговых отношениях округа Монро и Багамских островов, когда очередное авто доставило к дверям высокую стройную женщину. Правда, она была брюнеткой с прической, как у молодой Мирей Матье, но, по опыту работы с Сильвией, он знал, что таким приметам – грош цена. Дама величественно прошествовала мимо него в глубь ресторана и уселась там, в одиночестве, ожидая официанта. Нику она была видна отлично. Впрочем, он тут же заметил и ещё одну кандидатуру. Фигурой она тоже подходила под описание Смита, а волосы имела светлые, прямые, распущенные, длиной до плеч. Такие очень удобно собирать в хвостик. Эта барышня, судя по всему, сидела здесь довольно давно, потому что официант уже убрал с её стола тарелки и принёс кофе.

 

         Нужно было проверить, кто из них – Видмар. И он даже знал, как. Но для этого ему была нужна помощь Сильвии. Ник уже собрался отправить ей сообщение, когда та обозначилась сама. Текст поступившего SMS был предельно лаконичен: «Есть». Это означало, что следом придёт зашифрованное послание. Он запустил кодировщик, и стал ждать. Через пару минут экран высветил десяток цифр и имя «Беттина Фелпс». Не выключая шифратор, Ник запомнил номер, стер сообщение и ответил: «Позвони ей с нашей неопределёнки через пять минут после сверки часов». Если она продолжает работать, то может всё ещё быть в офисе. Вскоре его телефон зазвонил…

 

         – Да, дорогая, – виноватым голосом проворковал Ник в трубку.

 

         – Где тебя черти носят! – негодующе воскликнула Сильвия. – Ты уже давно должен был быть дома. Я-то, дура, думала, что, после вчерашнего разговора, ты перестанешь врать!

 

         – Но, милая, – залепетал он, – ты же видишь, как льет. Я не рискнул выезжать по такой погоде.

 

         – Ты обещал вернуться к пяти. В это время дождь ещё не начался. Да и сейчас он уже перестаёт. Вылезай из своего кабака!

 

         – Ну, какой кабак, радость моя, я ещё на работе. Незамедлительно выезжаю. Как там наша малышка?

 

         – Шлет тебе воздушный поцелуй и надеется не уснуть до прихода папочки.

 

         – Буду через двадцать минут. Давай сверим часы.

 

         – Начало шестого сигнала соответствует восемнадцати часам сорока двум минутам флоридского времени, – непонятно сказала Сильвия и, после довольно долгой паузы, издала шестикратное «Пи». Потом отключилась.

 

         Ник покачал головой. Может, они перебрали с конспирацией?.. Но, всё-таки, приятно, когда вы с напарником понимаете друг друга с полуслова. Его часы отставали от Сильвиных на шестнадцать секунд. Теперь важно было не упускать из виду обе кандидатуры. И не засветиться самому. Он попытался одним глазом читать рассуждения газетчика о мусоре на здешних пляжах, а другим наблюдать сразу за двумя женщинами, но из этого ничего не вышло. К счастью, дам больше интересовал ужин, чем окружающий мир. Без тринадцати семь светловолосая полезла в сумочку и выудила оттуда телефон. Лишь взглянув на экран, она тут же принялась вертеть головой, но Ник уже вернулся к своему увлекательному чтению. Звонить по второму номеру было излишне.

 

         Что ж, обоих фотографов посетил один и тот же человек. Аурелия Видмар. Или Беттина Фелпс. Может, у неё и ещё имена имеются? Как бы то ни было, вот она, прямо здесь. И надо что-то делать.

 

 

 

 

         Когда уже этот тип свалит? Сколько вообще времени нужно человеку, чтобы выкурить одну сигарету? Ник попытался пошевелить ногами, но только стукнул себя коленкой по носу. Хорошо хоть, ничего не задел. Если железки попадают, грохот будет слышан на той стороне острова. Ну, может, тогда Линда догадается, что один сыщик-недотёпа провалил очередное дело. С грохотом и треском. И дождётся своего парня. Или уже не дождётся.

 

         Сперва-то все шло как по маслу. После подозрительного звонка Видмар-Фелпс быстро покончила с остатками ужина, расплатилась и покинула ресторан. Жила она действительно в «Восходе», и Ник отлично видел, как ей дали ключ от сорок третьего номера. И Беттина-Аурелия отправилась наверх. По лестнице. Из плана пожарной эвакуации он узнал, что это номер с пятого этажа, и окна у него выходят на улицу. Напротив имелся торговый центр, работающий до девяти. На трех этажах масса мелких лавочек с подсобками, складами и прочими служебными помещениями. В одном из них, укрывшись среди коробок, ящиков и тюков, он наблюдал в маленькое окошко за гостиницей почти час. Женщина даже не стала занавешивать окна в своем номере. Она сразу же включила ноутбук и почти всё это время провела за ним, отвлекшись лишь раз, чтобы взять бутылку минералки из холодильника. За этот час в кладовку трижды заходили продавцы, но его никто не заметил, хотя последний раз коробку сняли почти с головы Ника. Правда, в итоге его заперли, но, имея отмычку, он не стал расстраиваться.

 

         Куда большую озабоченность вызывала задача проникновения в сорок третий номер. Видит око, да зуб неймет. Он не придумал ничего лучше, как лезть туда по крышам и деревьям. Делать это было удобнее в темноте, но в тропиках её долго ждать не приходится. Как поется в дурацком местном шлягере: «…Солнце падает в море почти вертикально…». То есть, в темноте удобно скрывать свои перемещения, а вот выполнять их – не очень. Особенно остро он ощутил это, перебираясь с крыши гостиницы на балконы пятого этажа по молниеотводу. От него до перил было ярда два, а может и метра,.. тьфу… В общем, пришлось вытянуться в струнку по горизонтали и вцепится ступнями в перила. Отпустив руки, он понял, что сейчас либо порвет голеностопы, либо рухнет с пятого этажа головой вниз.

 

         Но слабым звеном оказались не связки, а ржавые металлически штыри балконной ограды. Они выскочили из своих гнезд в перилах и стали медленно отгибаться. Поэтому у него появилась пара мгновений, чтобы, качнувшись маятником, отцепить ноги и, сделав переворот в полете, успеть схватиться за кромку балконной плиты. Штыри, со звоном, попадали вниз. К счастью, там никого не было, и конфуз незадачливого сыщика остался без зрителей. Кое-как вскарабкавшись на не слишком надёжный элемент архитектурного облика, сыщик отдышался и осмотрелся. Вдали по улице шли, не оборачиваясь, редкие прохожие, в половине номеров этажа горел свет, но пока никто не обращал внимания на происходящее безобразие. Балконы непрерывной полосой тянулись вдоль стены почти до противоположного угла здания и разделялись лишь решетчатыми перегородками. Ник надеялся добраться по ним до номера Видмар, и ему это почти удалось, но, за один балкон до финиша, возникло непредвиденное затруднение.

 

         В этом номере обитала семья с несколькими детьми, и сейчас все её члены смотрели по телевизору какой-то мультик, дружно посмеиваясь. Но именно в тот момент, когда на балконе возник детектив, главе семейства приспичило выйти туда покурить. Ник заметил это в самый последний миг и еле успел нырнуть под, невесть откуда оказавшийся на балконе, стол, накрытый не по размеру большой клеёнкой. К несчастью, кроме него там уже было несколько старых вёдер и кастрюль, и человек мог поместиться среди них, только засунув уши между коленей. Если сидеть так несколько секунд, будет весело. А несколько минут – больно. Лысеющий усатый папаша дымил, почесывал волосатое круглое пузо и никуда не спешил. Дети и жена заразительно хохотали за стеклянной дверью, но его это не притягивало. Дождь кончился, было свежо и прохладно и, казалось, перекур продлится вечно. В щель между свисавшей скатертью и полом балкона Ник мог видеть редких прохожих на тротуаре внизу и надеяться, что они не заметят его. Ноги и спина постепенно затекали.

 

         Пытаясь отвлечься, он начал было рассуждать, кем же может оказаться эта Видмар-Фелпс. Но не придумал для неё ничего более путного чём амплуа охотника за семейными реликвиями, сам не очень понимая, что это может означать… Вот тебе и дедукция… Наконец, многодетный отец решил, что достаточно потравился никотином, и вернулся в номер. С трудом заставив шевелиться нижние конечности, Ник выполз из укрытия. В номере его подопечной горел свет, было видно, что тамошний балкон пуст. Во всяком случае, Слотер не увидел там ничего опасного. Для себя. Он на коленках переполз к перегородке и заглянул за неё. Балконная дверь закрыта, окно тоже, но занавеска отдернута. В комнате за стеклом никого не видно. Посмотрев по сторонам, вниз, и даже наверх, он убедился в отсутствии свидетелей и перемахнул на соседний балкон. Подкрался к двери, и, сквозь застекленную верхнюю часть, поподробнее осмотрел помещение. Выглядело оно довольно скромно. Шкаф, пара тумбочек – все закрыты, телевизор, застеленная кровать, три стула, стол, картина на стене. Собственно, всё это он видел ещё из своего наблюдательного пункта в кладовке. На столе, кроме лампы и ноутбука, шнуром подключенного к розетке, стояла почти пустая бутылка с минералкой и тарелка с бананами. Где-то же должен быть холодильник, из которого их достали. И ещё туалет… Но тогда за столом сидела женщина. Куда она делась теперь? Видимо, ушла через вон ту дверь в соседнюю комнату. Или даже через вон ту в коридор. Куда бы ни исчезла хозяйка, возникал сильный соблазн проникнуть внутрь и посмотреть, что там на экране. Ник, не распрямляясь, покрутил ручку. Дверь оказалась заперта. Но отмычка, верный друг сыщика, никуда не делась из кармана. Петли не скрипнули, стекло не дрогнуло, бесшумно ступая по паркету, сыщик сделал первый шаг. Замер, прислушиваясь. Из-за стены доносились приглушенные крики мультперсонажей и смех зрителей. Хозяйку было не видно и не слышно. Ещё шаг. Ещё. Компьютер манил к себе.

 

         Когда до стола оставался последний шаг, в спину ему упёрся пистолет. Проведя в своем ремесле десяток лет, Ник научился уверенно определять, что там тычут ему под лопатку.

 

         – Руки подними, – сказал холодный и жёсткий, но всё-таки женский голос откуда-то из-за спины. Пришлось повиноваться.

 

         Ловкие пальцы моментально извлекли из кобуры пистолет, из карманов телефон, значок, удостоверение, вырвали из его пальцев отмычку.

 

         – Собственно, я… – начал, было, он, и получил мощный удар по затылку. Мир стремительно потемнел, уходя вверх и вправо…

 

 

 

 

         Что-то происходило… Что?.. Боль… Болело вверху и сзади… Равномерно. Постоянно. Свет. Свет усиливался. Но чем-то смазывался. И звуки… Да, это называется звуки. Боль, свет, звуки – всё это ощущения. Но было и ещё что-то… Он хотел избавиться от этого, но не мог… Его не пускали… Конечно! Это что-то стекало по лицу. Что-то холодное, но прозрачное. Вода! Её можно было бы смахнуть руками, но их кто-то держал. И ноги. И все тело. Он не мог двигаться, но мог моргать. Постепенно видимость улучшалась. И приходило понимание. Он связан, в лицо ему плеснули воды, по голове ударили сзади, в лицо светили яркой лампой. Аккуратно покрутил головой, покачал влево-вправо, вперёд-назад, несколько глубоких вздохов – память потихоньку возвращалась.

 

         Значит, она его ждала. Сощурив глаза, Ник, сквозь яркий свет, увидел женщину, сидящую напротив. Та смотрела на экран ноутбука. Потом перевела взгляд на него. Поднялась со стула, подошла. Вытерла его лицо полотенцем. Бережно потрогала затылок. Боль проходила. Но медленно. Женщина присела на корточки рядом с ним, посмотрела прямо в глаза. Зрение почти пришло в норму, и он хорошо видел её лицо.

 

         – Голова сильно болит? – спросила она.

 

         – Нет, – голова Ника не беспокоила. Она получала удары и посерьёзнее, без особого ущерба для своей функциональности. Гораздо меньше ему нравилось быть привязанным к стулу многочисленными витками клейкой ленты. Ещё хуже было то, что запястья в наручниках были за спинкой стула. Даже на ногах одето что-то вроде колодок или кандалов. Ник попробовал выпрямить ноги в коленях. Ему это удалось – колодки были легкие – но пользы не принесло. Он опустил пятки на пол. Хозяйка оказалась неплохо готова к визиту непрошеных гостей. Кто же она?

 

         – Тогда сядь прямо и улыбнись, – она ещё раз поправила его волосы, встала и отошла к столу. Ник недоумённо уставился на женщину. Та направила на него объектив телефона.

 

         – Можешь не улыбаться, Николас, но хотя бы сделай нормальное выражение лица. С такой рожей тебя родная мать не узнает.

 

         Он подумал, что мать, даже если она жива, не узнает его в любом виде, но промолчал. И, для приличия, слегка улыбнулся. Видмар кивнула, оставшись довольной полученным изображением.

 

         – Имени из твоего удостоверения и отпечатков пальцев вполне хватило, чтобы узнать много интересного, но свежие картинки иногда помогают обнаружить то, чего нет ни в каких досье, – заявила она, переходя к компьютеру. – Ну вот, пожалуйста. Линда Догерти хвастается своим новым парнем с острова Ки-Мэрайя в соцсетях. Имя его не называет, а вот фотки выкладывает.

 

         Линда… Подставила, получается, саму себя. Что ж, будет ей наука на будущее: не связываться с горе-детективами.

 

         – Что вам нужно? – Ник сделал жалкую попытку контратаковать.

 

         – Дурацкий вопрос, Слотер. Ты залез ко мне в номер, собирался рыться в моих вещах, а теперь спрашиваешь, что МНЕ нужно. Но я отвечу. Мне нужно знать, на кого ты работаешь. За полчаса, что ты пробыл в отключке, я многое о тебе узнала, но никак не пойму, кто нанял тебя следить за мной. Неужели тот сморчок, с которым вы ездили в бедняцкие кварталы сегодня днем? Или твой лучший друг, бармен из «Тропической жары»?

 

         Что-то уж слишком много она знает. Ник-то о её существовании узнал только пару часов назад. Или тройку. Кстати, сколько сейчас времени?

 

         – А сколько сейчас времени?

 

         – Полдесятого.

 

         Да, Линда, должно быть уже волнуется. А может, даже злится. Им будет, о чём сказать друг другу при встрече. Если таковая ещё состоится.

 

         – Откуда вы столько знаете?

 

         – В этом отеле самый быстрый интернет на острове. А в этом компьютере масса хитроумных программ, для безопасного получения любой информации из сетей. Например, изображений с камер наблюдения. К сожалению, камеры в вашем офисе хранят записи на автономный носитель, а то я бы узнала много больше. Впрочем, я, ведь, могу туда съездить, пока ты опять отдохнешь в бессознательном состоянии, остров-то у вас небольшой.

 

         Сколько ж камер на наших улицах, интересно? И сколько из них сбрасывают свои записи в сетевые хранилища? Знает ли это Сильвия, и умеет ли эти записи извлекать? Ник попытался пошевелиться. Толку мало. Руки и ноги скоро начнут затекать. Но, на всякий случай, он опять несколько раз поднял и опустил ступни. Хуже не будет.

 

         – Кстати, вот и ещё один анализ закончился. Теперь я знаю, что твоего дневного гостя зовут Даймлер. Так чем же вы занимались с этим Готлибом Даймлером, Ник?

 

         – А что, ваши записи, анализы и программы не дают ответа?

 

         – К сожалению, в тех местах, куда вы отправились, камер нет. Для деликатной разведки на месте сейчас слишком поздно. Так что мне придётся воспользоваться более доступным источником информации – тобой.

 

         – А если я не скажу?

 

         – Есть много способов сделать человека более разговорчивым.

 

         – Не станете же вы меня пытать прямо здесь?

 

         – Почему нет?

 

         – Я начну орать. А звукоизоляция тут не такая хорошая, как беспроводная связь. Кто-нибудь, да прибежит на крики. Голос у меня зычный, и я успею наделать много шума, даже если вы попытаетесь вколоть мне какую-нибудь сыворотку правды. Между прочим, я могу начать орать прямо сейчас. А ещё я могу со страху обделаться.

 

         Видмар неодобрительно покачала головой.

 

         – Тогда ты не получишь того, чего хотел.

 

         – Сейчас я больше всего хочу убраться отсюда.

 

         – Значит, просто скажи, кто твой наниматель.

 

         Похоже, прорисовывалась патовая ситуация. Она многое узнала о нём и, может быть, могла бы использовать какие-то сведения для угроз и шантажа, но главного ей компьютер не рассказал. И, видимо, не расскажет, раз она пытается так настойчиво узнать это от Ника. Он пока не узнал ничего, обездвижен и обезоружен, но, если будет действовать осмотрительно, может навешать много лапши на её уши.

 

         – Я не могу называть имена клиентов. Это не этично.

 

         – Полагаешь, у тебя есть выбор?

 

         – Я же сказал: Будете угрожать – закричу.

 

         – Так кричи.

 

         – Зачем? Пока я не чувствую никаких реальных угроз.

 

         Видмар вздохнула. Наверно, и она понимала, что дело идёт к нулевой ничьей.

 

         – Ты же видел, как много я могу узнать о тебе через интернет. Твое агентство называется «Слотер и Жирар». Я уже знаю, как выглядит эта Жирар, и где она живёт. Остается только найти её и допросить с пристрастием. Тогда Слотер мне не понадобится.

 

         – Слотеру вы тоже не очень-то нужны.

 

         – Но Слотер, в отличии от меня привязан к стулу и не может двигаться.

 

         – Ещё раз повторюсь, Слотер может громко орать.

 

         – Но, если я развяжу и отпущу тебя, ты уйдешь отсюда ни с чем.

 

         – Ещё как «с чем»! Я теперь много знаю о ваших способностях. Точнее, о способностях вашего компьютера… или программ… Не у каждого они есть, но уж тем более не каждый умеет ими пользоваться. Уже интересно. Кстати, а где вы прятались, когда я… пришёл?

 

         – Да, на соседнем балконе.

 

         – И что же вы там делали?

 

         – Ждала тебя. Конечно не тебя лично, но того, кто позвонил с неопределяемого номера. Очевидно, что для того, чтобы вычислить меня. Ты там был в это время, но я не угадала… Сюда можно попасть только через коридор или балкон. Можно, конечно, и стену проломить из соседнего номера, но вряд ли это удастся сделать незаметно. Я поставила по паре камер и там, и там, и просто принялась ждать. Программы могут анализировать изображения и сообщать, когда что-то постоянно движется. Увидев тебя на дальнем конце цепочки, я спряталась на соседском балконе, когда ты скрывался от постояльцев заселённых номеров, и стала ждать. Вот и всё.

 

         Ник снова покачал ступнями вверх-вниз. Больше ему ничего не оставалось. Разве что, молоть языком.

 

         – С вами тяжело справиться… Ну, ладно. Если я скажу, кто меня нанял, вы меня развяжете, согласны?

 

         – Вообще-то, связанный ты мне больше нравишься. Сидишь спокойно, ничего не трогаешь.

 

         – Я и развязанный буду сидеть спокойно.

 

         – Расскажи сначала, а там посмотрим.

 

         Ник не считал себя мастером импровизаций, поэтому решил использовать все имевшиеся под рукой идеи. Даже самые дурацкие. И уже использованные.

 

         – Меня нанял, – он даже позволил себе интригующую паузу, – Фрэнк… Грегори.

 

         Видмар нахмурилась. Посмотрела на экран. Набрала что-то на клавиатуре, снова посмотрела на экран.

 

         – Минуточку. Это не тот Грегори, что служит лейтенантом в местной полиции?

 

         – Он самый. Я других и не знаю.

 

         – То есть тебя наняла полиция?!

 

         – Вроде того… Ну, а что им остаётся. На острове всплеск преступности. Кризис, лихие люди становятся отчаяннее, полиция – беспомощней. Все давят на неё: местные власти, окружные, штатовские; вышестоящие чины. И это при постоянной нехватке всего. Людей, оружия, приборов, инструментов, просто денег. Вот они и обращаются за помощью к конкурентам.

 

         – Намекаешь, что полиция интересуется мною?

 

         – Немного. Хотя теперь мне ясно, что небезосновательно, – Ник кивнул на ноутбук.

 

         – Но Грегори-то откуда это известно?

 

         – А вот этого я и в самом деле не знаю. Полиция интересуется женщиной, которая представляется разными именами в разных местах. И оставляет разные номера телефонов. Я получаю её приметы и отправляюсь на поиски. Ну, а дальше действую по обстоятельствам.

 

         – Представляться разными именами – не преступление.

 

         – Не преступление, но подозрительно.

 

         – Если полиции не по силам поймать всех настоящих преступников, зачем ей охотиться на мнимых?

 

         – Именно поэтому. В жёстких лапах кризиса трудно оставаться благородным. Если под рукой найдётся подозрительная личность, за которой водятся мелкие непонятные грешки, почему бы не повесить на неё несколько нераскрытых преступлений? А частный детектив поможет разобраться, подходит ли барышня для этой затеи, – Ник мысленно покачал головой, дивясь бредовости своей идеи.

 

         – Неужто, здешняя полиция настолько беспринципна?

 

         – Да уж, это те ещё жуки.

 

         – Тогда мне точно не стоит тебя отпускать.

 

         – Как сказать. Дел у полицейских много, просто так они меня искать не станут. Но ведь Грегори ждёт моего доклада. Да и Жирар меня хватится уже с утра. А она способна поставить на уши весь штат, если останется без напарника хотя бы на день. С этой женщиной лучше не шутить.

 

         – К чему это ты ведешь?

 

         – Если я скажу полиции, что вы чисты, никто из нас не пострадает.

 

         – Ну-ну… И на каких условиях ты это скажешь.

 

         – Прежде всего, если действительно никто не пострадает. Ни я, ни мои друзья.

 

         – Не верю я тебе.

 

         – Это уже ваши проблемы.

 

         – И что ещё ты скажешь?

 

         – Ну, хорошо. Не вы одна хорошо оснащены технически. Когда я делаю так, – Ник снова поднял ступни, – я не просто разминаю ноги в кандалах. На ваши окна направлены три камеры, которые стоят… я не скажу, где. Они записывают все, что здесь происходит и транслируют. Но не в интернет, как ваши, а по направленному радиоканалу, через несколько ретрансляторов. Мои… скажем так, сообщники, видят, что здесь происходит. А поднятые ноги – что-то вроде знака «Всё в порядке».

 

         Видмар подошла к окну и поплотнее задернула шторы.

 

         – А так?

 

         Ник вздохнул.

 

         – Это инфракрасные камеры.

 

         – И откуда же у бедного частного сыщика вся эта дорогостоящая машинерия?

 

         – Вы же не рассказываете, откуда у вас все эти компьютерные прибамбасы.

 

         – Ник, тебе не приходит в голову, что сообщники могут быть и у меня? Твоя напарница не так уж и крута. Судя по досье, всему, что умеет, она научилась, будучи у тебя на подхвате. Мисс Жирар – не профессиональный детектив. Что, если сейчас кто-то её допрашивает. Всерьёз, а не так, как я тебя.

 

         – В том-то и хитрость, что она ничего не знает. Мой визит к вам находится вне рамок работы агентства. Послушайте, развяжите меня. Давайте спокойно поговорим. Я ведь ничего о вас не знаю. Может быть, мы коллеги?

 

         Видмар вздохнула, встала из-за стола и подошла к нему вплотную.

 

         – На этой планете все люди – коллеги. В каком-то смысле.

 

         – Ну, не знаю. Если мы помолчим пару минут, то услышим, как топают дети за стеной. Уж давно спать пора, а они все носятся, неугомонные. Насмотрелись мультиков под вечер, теперь попробуй их уложи. Их папаша одиннадцать месяцев в году собирает холодильники или экскаваторы на конвейере, где-нибудь в Дакоте или Монтане. Вечером часок в местной пивной, потом домой. Красить забор, чинить крышу, чистить водосток, перебирать двигатель, штукатурить подвал, менять электропроводку и ещё много чего. По субботам – родительские собрания. По воскресеньям – церковь. И лишь раз в год, на пару недель вся семья вырывается в райский уголок, вроде нашего острова. Чтобы насладиться морем, солнцем, пляжами и прекрасными пейзажами. И видом друг друга на фоне этих пейзажей… – здесь следовало бы добавить: «И наделать кучу новых фотографий для семейного альбома», но это было слишком откровенной провокацией, и Ник выжидающе замолчал, полагая, что хозяйка оценит тонкость его намёков. И продолжит его рассуждения в сторону описания альбомных судеб. Но, наверное, её мысли были заняты чем-то другим. Видмар села перед ним на корточки и расцепила колодки. Оказалось, для этого даже не нужны ключи. Она посмотрела на Ника и спросила:

 

         – И к чему эта витиеватая болтовня?

 

         – Я совсем не похож на него. Райский уголок для меня просто место жительства. Семейные хлопоты мне не ведомы. Домашние заботы практически тоже. Работа и деньги появляются спорадически и непредсказуемо. Какие из нас коллеги? Другое дело вы. Вы явно умеете искать, – он кивнул на компьютер. Женщина встала, шагнула ему за спину и принялась размыкать наручники.

 

         – Сейчас, – молвила она, – я очень хочу отыскать ответ на вопрос «Куда и зачем ты ездил с Даймлером?» – всё-таки чутьё у неё было в порядке.

 

         – Даймлер… – вздохнул Ник, решив использовать первую пришедшую в голову идею. – Это совершенно безропотное и беззащитное существо. Сам он ни за что бы не посмел обратиться ко мне. Но остальные соседи этого Рипли – малоподвижные старики глубоко пенсионного возраста. Вот они и уговорили его…

 

         – Рипли? – перебила Ника Видмар. Она подошла к тумбочке и вынула из верхнего ящика ножницы.

 

         – Буян и дебошир. Довел всю округу. Вот они и скинулись на мои услуги. Ну, чтобы я его утихомирил. А Даймлера послали за мной, как самого младшего.

 

         – Ну и как, утихомирил? – женщина принялась резать витки стягивавшей пленника ленты.

 

         – Скорее да, чем нет.

 

         – Странная у тебя работа. То полиции помогаешь, то буйных приструниваешь.

 

         – Мастерство не пропьешь. К тому же, скоро те, кому не в силах помочь полиция, пойдут к нам в агентство. Кризис – золотой век частного сыска. Да продлиться он бесконечно!

 

         Последние путы спали, и Слотер попытался встать. Но затёкшие мышцы конечностей и спины ещё плохо слушались, и он просто с трудом разогнулся, опершись о стол. Но и это было много лучше, чем сидеть связанным.

 

         – Ооох! Ой, как хорошо! Вот спасибо… кстати а как вас зовут?

 

         – Не паясничай, Слотер. Ты же сам сказал, у меня несколько имен.

 

         – Ну да. Только я их не знаю. Грегори сообщил мне лишь приметы и возможное место поиска. С последним он угадал.

 

         – Угадал, значит. А номер мой тебе он зачем дал? Или скажешь, что ты мне и не звонил?

 

         – Не звонил, – совершенно искренне признался Ник. – И номер мне он не давал, – это тоже, кстати, было правдой. Чем меньше врешь, тем больше шансов, что тебе поверят.

 

         Она, с сомнением во взгляде, покачала головой.

 

         – Кто же тогда звонил? Номер-то не определился. Даже с помощью самых хитрых программ, – Видмар посмотрела на монитор. – Ну, по крайней мере, пока, – Ник мысленно похвалил Сильвию.

 

         – Может, какой-нибудь тайный воздыхатель. Здешний климат возбуждает на романтику.

 

         – Может быть… Ладно, будем считать, что моя фамилия… – она хитро посмотрела на него, – Фуллертон. Сюзанна Фуллертон, – это должно было что-то означать. Он пожалел, что не спросил Сильвию, под каким именем она представилась в «Лазури». Тамошний хозяин звонил этой «Сюзанне», и она должна была знать, как звали псевдо-старушку.

 

         – Да, можешь называть меня Сюзанна. Хотя нет, это слишком фамильярно. Зови меня «мисс Фуллертон».

 

         – Само собой, Сью!

 

          «Мисс Фуллертон» зыркнула на него с негодованием и показала на наручники.

 

         – Виноват, мисс Фуллертон! – она снова уставилась на свой ноутбук.

 

         – Мисс Фуллетрон! – Ник поднял правую руку, подперев её локоть тыльной стороной левой ладони. – Мисс Фуллертон, можно мне в туалетную комнату! – не отрывая взгляда от экрана, та махнула рукой. Ну, что ж… В конце концов, телефон, пистолет, документы и даже деньги Ника были у неё. Убегать в такой ситуации было бы глупо. Ник поспешил на встречу к белому фарфоровому другу.

 

         Когда, через несколько минут он вернулся, на столе уже закипал полутралитровый электрочайник, в окружении чашек, фруктов и плетёных корзиночек со сладостями.

 

 

 

 

         –…и даже названия пальм не знаю. Любуюсь ими, конечно, понимаю, что они все разные, но какие как называются – понятия не имею, – Ник развел руками и умолк. Видмар кивнула. Разговор снова зашёл в тупик. Хозяйку это не смущало. Каждую подобную паузу она сопровождала удовлетворенным кивком. Ещё бы! Она-то, похоже, узнавала о «госте» что-то важное в результате своих расспросов. А вот ему эти беседы ясности не прибавляли. Сам Ник не рисковал задавать прямых вопросов, боясь неосторожным любопытством выдать свою осведомлённость. И об интересе Видмар к альбомам, и о том, где один такой альбом недавно был. Он рассчитывал что-то новое узнать из вопросов, которые она задавала ему. Но логики в этих вопросах так и не уловил. Конечно, интересно было обсудить некоторые темы в подробностях, но не среди ночи. И без опасений за собственную судьбу поутру.

 

         Пару часов они говорили о его службе в УБН. Причём, особый интерес у женщины вызывали познания Ника в области производства наркотиков и химизма их действия на человека. Сколько он не объяснял ей, что был оперативником и почти все время ловил преступников, а не вычислял, из чего и как они сделают очередную отраву, она снова и снова сводила разговор к химическому синтезу и физиологии. Конечно, он изучал всю эту премудрость и даже помнил кое-что до сих пор, но явно недостаточно, чтобы удовлетворить любопытство собеседницы. Зато теперь она знала почти всё о его бывшем напарнике Чаффи, в том числе и где тот теперь служит. Имена всех пойманных Ником наркоторговцев, и всех, кто смог от него уйти. Причину, по которой его выгнали из Управления и роль его прямого начальника в этой истории. И много других подробностей славного трудового пути. Она явно к чему-то его подводила, подталкивала к каким-то откровениям. Но он так и не смог её ничем порадовать. А самое обидное – сам ничего полезного не узнал.

 

         Потом разговор плавно перешёл на особенности местного климата. Слово за слово, выяснилось, что её интересует осведомлённость Ника в вопросах зарождения и разрушительных действий ураганов. Поначалу, он насторожился. В конце концов, родители Даймлера погибли в одном из них. Возможно, это был намёк на то, что она знает об истинной причине появления Слотера в её номере. Он очень осторожно дал понять, что знает некоторых жертв стихии. Но тут оказалось, что она имела в виду знаменитые ураганы Дня Труда и, прежде всего, Бурю Столетия 1935 года. Они подробно обсудили, стоило ли властям восстанавливать железную дорогу, и произошло бы это, если бы не депрессия и война. Какие ещё предприятия пострадали и не были потом возрождены. Что надо делать теперь, чтобы защититься от такой угрозы, насколько это вредит туристическому бизнесу и угрожает вымирающим видам. Она охотно делилась своими знаниями и соображениями на эту тему, но всякий раз ждала от своего пленника ответной откровенности. А тому почти нечем было порадовать любопытную хозяйку. Он если и знал что-то, то никогда не утруждал себя анализом этих знаний. Хотя, возможно, как раз это и хотела определить собеседница. И опять – ему это ничего не дало.

 

         Ураган ломает не только мосты и дома, но и деревья. Значит, пришла пора поговорить и о них. И вообще о растениях. О тропических растениях. На каком острове что встречается, как называется, как выглядит, чем может быть полезно. И значит – ещё два часа рассуждений, залезания в интернет, нахождения разных красочных изображений, выяснения мнения засыпающего детектива о них и долгих собственных комментариев с выжидающими взглядами после каждой фразы. Таинственная и опасна женщина, просившая называть её мисс Фуллертон, оказалась редкой занудой. А чтобы собеседник не клевал носом и должным образом реагировал на все её реплики, он обильно поила его крепким чаем и кофе. Также, на двоих, они уничтожили приличное количество конфет, выпечки и фруктов. Последний факт сыграл в пользу Ника. Вернее, сыграет, если он выберется отсюда живым. В ботанике, к разочарованию хозяйки, он также оказался полным профаном. Меньше, чем знания в этой области, было только количество его догадок, зачем ей это нужно. Теперь она, похоже, и не знала, о чём ещё с ним можно поговорить. А он – что она из себя представляет.

 

         Нет, дамочка, конечно, обладает глубокими познаниями в медицине, биохимии, истории и растениеводстве. Она неплохо натренирована, прекрасно оснащена технически и информационно. Умеет разговорить собеседника. Но при чём здесь фотоальбомы? Зачем она их ищет? И ведь не любые, а именно такой, что украли у Даймлера. Ник внимательно изучал содержимое всего, что она при нём открывала. Альбома он не увидел ни в шкафу, ни в тумбочках, ни даже в холодильнике и на полочке в туалете. Это не значило, что его не было в номере, и уж тем более, что его не было у Видмар, где бы она не хранила его. Но, что-то уж очень сомнительно, что весь её интерес к Даймлеру был просто провокацией. Она действительно нашла записи с ближайшей, к их офису, уличной телекамеры. Она увидела, что двумя последними посетителями были Даймлер и Паук. Программа распознавания лиц сумела, в огромном количестве информации, отыскать сведения об их обладателях. Он не побоялся спросить, а она – показать ему, как это делается. Но даже это не означало, что она не знала Даймлера раньше, не проникала к нему в дом и не крала альбома. Просто, всё остальное, все эти ночные беседы, угрозы, допросы – тогда уж совсем ни к чему. Ну, украла ты альбом, ну, нашёл тебя сыщик, ну, пристукнула ты его, связала, так беги, пока он не очухался. К чему весь этот спектакль? Неужели лишь затем, чтобы ввести этого сыщика в заблуждение?

 

         Если она его отпустит, если он уйдет отсюда невредимым, что он станет делать в первую очередь? После того, как выспится, конечно. Станет искать все возможные сведения о ней. Тем же способом, что и она о нём – через интернет. Не без помощи Сильвии, естественно. Точнее, это он будет ей помогать. По крайней мере, постарается. А может быть, они попытаются отыскать других кандидатов в обвиняемые. А она будет следить за ними, предполагая, что Ник знает что-то об альбоме. Тогда ей выгодно его отпустить. Но это значит, что альбома у неё нет, и она до сих пор его ищет. В этом случае допрос имеет смысл. И вопросы содержат какую-то логику. Так крала она альбом, или нет? Он почувствовал, что запутался. Голова уже отказывалась соображать…

 

         Из-за стены раздалось детское хныканье. Наверное, самый младший ребенок проснулся первым и требовал внимания к себе. Родители не спешили его проявлять. Малыш похныкал-похныкал и затих.

 

         – У вас есть дети, мисс Фуллертон?

 

         – При моей работе, Ник, дожить до сорока – уже подвиг. Заводить детей было бы слишком жестоко. По отношении к ним.

 

         – И никогда не хотелось эту работу бросить?

 

         – Тебе сложно будет понять, но у меня мало желаний, связанных с работой. Я просто инструмент. Со свободой воли, но это свобода выбирать способы решения задачи, а не оценивать её привлекательность. Или их приятность. Способов. Может быть, я, в этом смысле, и не совсем полноценный человек. Хотеть бросить работу, или не хотеть этого можно, только если ты как-то к ней относишься. А её просто делаю. Ты-то не желаешь завязать?

 

         – Я?!

 

         – Ну да. Прямо сейчас начать новую жизнь. Какого-нибудь архитектора, судоремонтника или тренера по подводному скалолазанию.

 

         – А можно я продолжу старую жизнь частного детектива?

 

         – Можно, конечно. Вопрос только, надолго ли? Хотя, решать тебе.

 

         Ник посмотрел на часы. Даже если он уйдет сейчас, дома будет не раньше шести. Уже светать начнет.

 

         – Так, может, я пойду? – он кивнул на свои вещи на столе.

 

         – В полицию?

 

         – Домой. Что я в полиции скажу? Я ведь почти ничего о вас не узнал. Могу лишь молча развести руками. Дескать, прости лейтенант, не получилось.

 

         – Смотри… Я ведь, в работе руководствуюсь не гуманностью, а целесообразностью. Если сообразно моим целям человек может остаться живым, ему ничего не грозит. А если нет, то его судьба начинает зависеть не только от него. Но и от соотношения его сил с моими.

 

         – Понял, – кивнул Ник, забирая со стола телефон, пистолет и все остальное. – Будем надеяться, что наша следующая встреча не закончится кровопролитием.

 

         – Будем, будем… Тебя проводить до черного входа? Или опять крышами пойдёшь?

 

         – А через парадную дверь нельзя?

 

         – И что ты скажешь охране? Что всю ночь провел с женщиной из сорок третьего номера?

 

         – Ладно, провожайте…

 

         Теперь он ни в чём не был уверен. Он не знал, зачем Видмар искала альбом. Не знал, нашла ли. Не понимал, какие сведения она извлекла из беседы с ним и из интернета. Что теперь станет делать, и чем её действия будут грозить ему, Даймлеру, Сильвии, Пауку и остальным действующим лицам этой нелепой истории. Он ничего не узнал и, возможно, поставил в опасное положение невинных людей. Хорош сыщик!

 

         Темнота возле черного входа полностью соответствовала его названию. Видмар закрыла дверь, ничего не сказав на прощанье. Предутренний свежий воздух, по идее, должен был бодрить, но сонливость оказалась сильнее. Если не вздремнуть пяток часов, пользы от него не будет никому. Ник похлопал себя по щекам и отправился искать джип.

 

 

 

 

         Всё-таки, когда человек выспался, он совсем по-другому смотрит на жизнь. Пугавшие вчера страхи кажутся нелепыми, а у неразрешимых проблем появляются очевидные решения. Машина Сильвии стояла на парковке у входа. Это, впрочем, означало лишь, что она не пришла, а приехала на работу. Но время близилось к полудню, и настроение напарницы угадать было нетрудно. Ник вдруг вспомнил об отключенном телефоне и полез в карман… Да уж, непринятых звонков – не счесть! И от Сильвии, и от Линды, и от Паука, и ещё от кучи народа. Что ж, будем решать проблемы в порядке убывания неотложности. Сначала – партнер.

 

         – А вот и я! – как можно жизнерадостней и беззаботней постарался произнести он, входя в комнату. И сразу же осекся. В таком облачении напарницу ему приходилось видеть от силы раза три. Какие-то немыслимые, обтягивающие черные лосины, узкие, черные же туфли и светлая, тонкая, короткая блузка с рукавами до локтей. С минимально допустимым нормами приличия количеством пуговиц. Весьма интригующе, конечно, но до традиционного, подчеркнуто-делового, стиля партнерши необъяснимо далеко. Очередной маскарад во имя дела?

 

         – Вот и ты… – без особой радости пробурчала Сильвия, не отрываясь от экрана своего компьютера, – и полдня не прошло…

 

         – И почему ты так одета? – поинтересовался Ник, заглядывая в кофейник. Поспать-то он успел, а вот поесть – нет. Учитывая, что по-настоящему он питался ещё позавчера, сейчас не следовало пренебрегать никакими вариантами завтрака. Или обеда? – Опять работала под прикрытием?

 

         – Работала-то я в офисе, но вот имела глупость, после вчерашнего, поверить, что у моего напарника есть совесть, и он будет ежедневно приходить на работу вовремя. Или хотя бы предупреждать, если опаздывает. Или, совсем уж хотя бы, не отключать телефоны… – тут Ник вспомнил, что домашний телефон он тоже забыл включить. Старость – не радость. В холодильнике обнаружился полузасохший бутерброд, и он с удовольствием впился в него зубами.

 

         – Так, а одежда твоя тут при чём?

 

         – На мне была бы другая одежда, знай я, что ты продрыхнешь до полудня.

 

         – По-прежнему, не вижу связи.

 

         – Вчера, в кои то веки, ты соизволил явиться на работу к половине десятого. Не бог весть какое достижение, но меня вполне устроило. Если бы так было ежедневно, мне не пришлось бы объяснять клиентам, где Слотер, придумывать себе разные дебильные занятия, дожидаясь уважаемого партнера…

 

         – Облачение в такие наряды входит в список дебильных занятий? Если так, я готов каждое утро приходить вовремя, чтобы на них смотреть.

 

         – Ничего никуда не входит! Я просто спешила на работу, чтобы быть здесь не позже тебя, и не успела переодеться. А потом ещё три часа сидела здесь и ждала, что ты вот-вот явишься. А могла бы десять раз съездить домой. И позавтракала бы заодно.

 

         – Но ты и так оказалась здесь раньше меня…

 

         – Я очень надеялась, что ты и сегодня придешь вовремя!..

 

         – Сильви, но это ж не свидания.

 

         – Вот именно! Это работа. Надо уважать своего напарника. И держать обещания.

 

         – Ну, хорошо, хорошо! Ты молодец, ты уважаешь напарника, ты держишь обещания, но почему ты так одета-то?

 

         – Потому что вечером я пошла на танцевальную вечеринку. В яхт-клуб.

 

         – Очередное закрытое мероприятие для богатых бездельников?

 

         – А что такого? Слава богу, я могу себе это позволить.

 

         – Ну да. Или позволить кому-то подарить тебе билет туда.

 

         – А если и так? Что в этом плохого?

 

         – Ничего. Так что же, вы отплясывали до самого утра?

 

         – Не до утра, конечно… В общем, я не успела заехать домой.

 

         – Хочешь сказать, К СЕБЕ домой?

 

         – Отстань!

 

         – Да, я и не пристаю. Ты взрослый человек, можешь одеваться, как вздумается, и ночевать, у кого хочешь, – Ник прикончил бутерброд и принялся за поиски других источников пищи.

 

         – Я, по крайней мере, не исчезаю без предупреждения, не отключаю телефоны на всю ночь, и не заставляю девушек с ума сходить.

 

         – Это кто же сошёл с ума?

 

         – Сегодня было много звонков. В том числе и от некоей Линды. Она была крайне разочарована тем, что её возлюбленный, по фамилии Слотер, провёл прошлую ночь не с ней, а непонятно с кем и где… Ты чего рыщешь, как бездомный пёс на помойке?

 

         – Почти так и есть. Я ведь тоже сегодня не завтракал, Сильви. И вчера. Потому что не хотел опоздать. А ещё, я вчера не обедал и не ужинал. Правда, я выпил изрядное количество чая и съел немало сладостей. Но для взрослого мужчины это – не еда.

 

         – У тебя в правом нижнем ящике должны быть чипсы в пакетике.

 

         Ник удивлённо задрал брови, но проверил. Она оказалась права.

 

         – Да ты знаешь моё хозяйство лучше меня!

 

         – Ещё бы. Я каждое утро начинаю с уборки. Причём, в основном убирать приходится рабочее, с позволения сказать, место моего напарника.

 

         – А я-то удивлялся, почему ничего не могу найти по утрам. Но теперь вижу, что и от твоих уборок может быть польза. – Ник с удовольствием принялся хрустеть.

 

         – Что же твоя новая подруга тебя не покормила?

 

         – Вообще-то, никакая она не подруга. Сначала оглушила ударом по затылку, потом заковала в наручники и кандалы, привязала к стулу, а когда я очнулся, принялась допрашивать. Какая уж тут дружба.

 

         – Она что, садистка?

 

         – Нет, просто действовала профессионально. В соответствии, так сказать, с обстановкой.

 

         – С кем же ты связался?

 

         – Ты её, кстати, немного знаешь. Она известна тебе под именем Беттина Фелпс.

 

         – Так ты её нашёл?! Но как?

 

         – На том берегу она представлялась фамилией Видмар. Тамошний фотограф довольно наблюдателен. Он подсказал, где её искать.

 

         – А ты, похоже, искал чересчур настойчиво?

 

         Да уж. Ник коротко рассказал о своих ночных приключениях. Она слушала внимательно, не перебивая и делаясь всё серьёзней с каждой фразой.

 

         – … добрался до дома совершенно разбитый. Отключил домашний телефон и тут же отрубился. Теперь вот думаю: какой из меня детектив? Ничего не выяснил, только запутался и, возможно, всех подставил…

 

         – Считаешь, что она так опасна?

 

         – Ну, во всяком случае, это серьёзный человек, который многое умеет. Но, разрази меня гром, я не пойму, кто она, и зачем ей альбом.

 

         – Альбом может быть у неё?

 

         – Я не исключаю. Тогда получается, что она всю ночь морочила мне голову. Но, в любом случае, мы в сфере её внимания. Она может следить за нами, слушать наши телефонные разговоры, – он посмотрел на напарницу. – Нужен симметричный ответ, – но та думала о чем-то своем.

 

         – Телефоны прослушивать, говоришь… А ведь Даймлер звонил утром.

 

         – И что говорил?

 

         – Что вспомнил название фирмы-изготовителя альбома. И как выглядела её эмблема. Обещал после обеда зайти и всё рассказать.

 

         – Да, это немного расходится с той дезой, которую я скормил мисс Фуллертон.

 

         – Кому?

 

         – Да этой дамочке. Она просила называть её Сюзанной Фуллертон.

 

         – Вот это да!

 

         – Что?

 

         – Я представилась нашему фотографу как Фиона Аптон.

 

         – И-и-и?..

 

         – Сюзанна Аптон и Фиона Фуллертон – это британские актрисы. Многие считают, что они похожи. Я уж не помню, почему взяла имя одной, а фамилию другой. Но сделала это осознано.

 

         – Она ведь следила, как я среагирую. Оказывается, бывает польза и от незнания… Слушай, позвони Даймлеру. Скажи, пусть не торопится, я сам к нему съезжу. Заодно убедимся, что с ним все нормально.

 

         – Так сам и позвони, чего стесняться-то?

 

         – У меня номера его нет.

 

         – Ох, Слотер, какой же вы чудной… Ладно, – Сильвия подняла трубку, принялась нажимать кнопки, показала язык уставившемуся на неё Нику, дождавшись ответа, изобразила дежурное радушие. – Мистер Даймлер? Ещё раз, здравствуйте, это Сильвия Жирар. Здесь мистер Слотер подошёл, он хочет подъехать к вам… – она вопросительно глянула на напарника.

 

         – В течение получаса, – шепотом произнес он.

 

         – … в ближайшие тридцать-сорок минут. Так что вы не спешите к нам, хорошо? – Сильвия кивнула невидимому собеседнику. – Да, до встречи.

 

         – Ну, вот видишь, он в порядке. Так зачем тебе туда ехать?

 

         – Хочу ещё раз, повнимательнее, все осмотреть. Должны же быть хоть какие-то следы, зацепки.

 

         – А если нет?

 

         – Сильви, тут пахнет чем-то очень серьёзным. Раз в деле замешан такой человек, как Видмар-Фелпс-Фуллертон, это не простое воровство.

 

         – Даже если так, больше обещанных Даймлером денег нам ничего не светит.

 

         – Да, деньги я вообще не хотел бы с него брать.

 

         – Как так?! – деньги Сильвия любила, хотя и готова была зарабатывать только честными способами.

 

         Ник вкратце рассказал ей, как живёт Даймлер сейчас и что ему пришлось пережить в прошлом. Дополнил рассказ своими предположениями о его характере и мировосприятии. Сильвия через фразу охала, а в самом трагичном месте, когда он говорил о гибели родителей клиента, даже прикрыла рот ладонью.

 

         – Так что, пусть уж лучше крышу починит, – закончил он своё повествование.

 

         Довольно долго она молчала, глядя в окно. Потом сказала:

 

         – Вот так вот живешь, себя жалея, думаешь, что ты – самый несчастный человек на этом острове… а потом вдруг понимаешь, что есть те, кому намного хуже…

 

         Ник удивлённо глянул на напарницу. С чего это она считает себя самой несчастной? Но женщина не стала ничего объяснять.

 

         – Но имей в виду, – продолжила Сильвия совсем другим тоном. – Если мы и дальше станем заниматься благотворительностью, через полгода сами окажемся на паперти.

 

         – Не окажемся, – пообещал Ник. – С первого же зажиточного клиента сдерем втридорога.

 

         – Да где их теперь взять, зажиточных?..

 

         – Никто не обращался в моё отсутствие?

 

         – Нет… Разве что Ролли опять робко интересовался возможностью нашей помощи.

 

         – Этот робкий патологоанатом!

 

         – Ну, вообще-то, не такой уж он и робкий. Это, видимо, от Грегори идёт.

 

         – А кто ещё звонил?

 

         – Паук, мистер Биксби, который торгует недвижимостью. Все надеется, что ты разбогатеешь. А, Йен звонил! Он на этой неделе должен вернуться с гастролей.

 

         – Вот это здорово! – Ник достал сотовый и просмотрел список непринятых вызовов со вчерашнего вечера. Помимо названых людей там было масса другого народа. Одна Линда звонила раз десять, причём в последний – уже сегодня утром. Значит, всё-таки беспокоится. Стоит попробовать извиниться. Но пока важнее всего было подвигнуть напарницу на рискованные действия.

 

         – Сильви, – начал он как можно любезнее, – я чувствую себя полной никчёмностью. Ничего не нашёл, ничего не узнал…Может быть даже втянул нас в неприятности.

 

         – Брось! Ты нашёл эту женщину, ты выяснил, что она ищет альбом, что она очень опасна, и нам надо быть осторожными и осмотрительными.

 

         – Вообще-то её нашла ты. Через интернет вышла на «Лазурь», заподозрила её хозяина, потом вычислила, кому он звонил.

 

         – Однако навёл тебя на неё Паук.

 

         – Но и он этот гол забил с твоей подачи. Без тебя я ничего не выяснил бы.

 

         Сильвия подозрительно посмотрела на него.

 

         – К чему это ты клонишь?

 

         – Мне и дальше без тебя не обойтись. Мы должны выяснить, кто такая эта Видмар. И это можешь сделать только ты.

 

         – Ты хочешь, чтобы я собрала досье на неё?

 

         – Да… Но, только… не ограничиваясь… мнэ-э-э… обычными средствами поиска.

 

         – Иными словами, чтобы я залезла в те источники, куда нам законом доступ запрещён?

 

         – Вчера ты доказала, что тебе это под силу.

 

         – Не знаю… Что я буду искать? Все эти имена – вымышленные. У нас даже фотографии её нет.

 

         – Есть кое-что получше, – Ник вытащил из кармана носовой платок. Развернул его на столе. Внутри лежала банановая кожура. Напарница недоумённо уставилась на странный экспонат.

 

         – Чем этот мусор лучше фотографии?

 

         – Тем, что на нём отпечатки её пальцев. Мои тоже, но их ты легко отбракуешь.

 

         – Я?! По-моему, это твоя зона ответственности.

 

         – Получается, ты напрасно ходила на курсы криминалистов? И потом, я собирался поехать к Даймлеру.

 

         – Да, без меня тебе действительно пришлось бы туго.

 

         И ведь она была права. Что ж, пусть вдохновится сознанием собственной значимости. А вот ему надо восстанавливать престиж славного звания сыщика. Иначе, скоро надобность в нём вообще отпадет.

 

         – В наше время в интернете есть всё. Эта Видмар такое мне рассказывала про меня же самого! Как-то, ведь, она это узнавала. Причём, довольно быстро. Можно сказать, в присутствии… клиента.

 

         Сильвия со вздохом направилась к сейфу. Провожая её взглядом, Ник допил кофе и только теперь обратил внимание на полную бутыль кулера. Но ведь за водой должен был ходить он.

 

         – Сильви, а вода у нас откуда?

 

         – Какая вода? – она вытащила на стол принадлежности для дактилоскопии и недоумённо уставилась на него.

 

         – Ну, питьевая.

 

         – А... Утром привозили на первый этаж, я заняла у них бутылку. Думаю, нам хватит дня на три-четыре.

 

         – А кто поставил?

 

         – Я и поставила.

 

         Вот и ещё один укол совести. Скоро на нём не останется живого места. И поделом.

 

         – Она же тяжелая.

 

         – Двадцать килограммов-то я могу поднять. Что, ты зря таскаешь меня по спортзалам, на пробежки и заплывы?

 

         – Да уж… Ну, я пойду?

 

         – И опять без обеда останешься?

 

         – Потихоньку начинаю привыкать. И в смысле бюджета хорошо. Но ты, кстати, тоже не ела.

 

         – Мне полезно. Для фигуры.

 

         – Неужели ночных танцев и упражнений с бутылью недостаточно?

 

         – Ты сам говорил, что я толстая.

 

         – Не говорил я такого. Во всяком случае, не помню. Я пару раз сказал, что ты в меру упитанная, но ключевое слово здесь «в меру».

 

         – Ладно, езжай уже, а то Даймлер забеспокоится.

 

         – Сильви…

 

         – Что?

 

         – Спасибо за всё. Ты, на самом деле, очень хороший друг. И незаменимый работник. И… тебе очень идёт.

 

         – Езжай, езжай. Подхалим!

 

 

 

 

         – …Никак не ожидал вашего визита. Так что, простите за такое скромное меню, – Даймлер водрузил кастрюлю на подставку и стал половником разливать густое варево по тарелкам. Там во множестве плавали кусочки самых разных овощей, но мяса Ник так и не заметил. Хотя запах чувствовался. Видимо, не обошлось без бульонного кубика.

 

         – Замечательное меню! Сейчас я готов съесть всё, что имеет хоть одну калорию. Но от такого я бы не отказался и более сытым, – Ник взял ложку, большой кусок хлеба, и, с аппетитом, принялся уплетать. Он понимал, что хозяин действительно не ожидал его к обеду, и то, что супа в кастрюле было больше, чем на одну порцию, означало, что он собирается есть его больше, чем один день. А теперь хорошо спланированный график питания нарушен вторжением голодного детектива. Но детектив был настолько голодный, что его не могли остановить ни совесть, ни правила приличия, ни скромность меню.

 

         За время трапезы Даймлер ни разу не спросил об успехах расследования. А Ник и не стремился вводить его в курс своих неудач. На второе было картофельное пюре с овощным салатом. Должно быть, овощи с собственных грядок, в самом деле, были основной пищей за этим столом. Закончилось пиршество порцией кефира. Честно говоря, он сильно сомневался, что такое сочетание продуктов не ведёт к разжижению стула, но Даймлер столь уверено осушил свой стакан, что ему некуда было отступать.

 

         Когда Ник помог хозяину убрать со стола, помыть посуду и сложить её в буфет, настало время поговорить. И, чтобы не привлекать внимания собеседника к отсутствию достижений в расследовании, он поспешил спросить:

 

         – Так что вы хотели рассказать?

 

         – Я вспомнил, как называлась та фабрика, где делали альбомы. И, наверное, даже смогу нарисовать её эмблему.

 

         – И что за название?

 

         – «Ниани далли».

 

         – Как?

 

         – Я предполагал, что будет непонятно, и написал, – Даймлер вытащил из кармана рубашки клочок бумаги. Несколько раз Ник перечитал, но ничего не понял.

 

         – Это что-то должно означать?

 

         – Не думаю. Я не просто вспомнил название, я вспомнил, как обсуждал его с мамой в детстве. Она тогда сказала, что это лишь красивое сочетание звуков.

 

         – А больше она ничего не говорила?

 

         – Нет. Точнее, я больше ничего не помню.

 

         Ник сунул бумажку в свой карман.

 

         – А эмблема?

 

         – Там была цепь… Цепочка, свёрнутая хитрым образом и два цветка крест-накрест. Я… плохо рисую и не стал… Но если надо…

 

         – Может быть. Но, давайте, потом. Съездим к нам в офис, если вы не против, поговорим с Сильвией.

 

         – Хорошо.

 

         – А пока я хотел бы задать один деликатный вопрос, можно?

 

         – Да, конечно.

 

         – Соседи говорили, что вы копите деньги на ремонт крыши. Это те тысяча сто, которые вы упоминали вчера утром?

 

         – Ну да.

 

         – А что случилось? – Ник, честно говоря, совсем не собирался это выяснять, и завел разговор, чтобы отказаться от оплаты. Но, сам не понимая, почему, спросил.

 

         – Она едва держится. Немного течёт, тоже, но это можно пережить. А вот первый же серьёзный ураган – нет. Я, в буквальном смысле, останусь без крыши над головой. Идёмте, я вам покажу, – он подхватил одну из табуреток и направился в комнату, жестом предлагая следовать за собой.

 

         Три окна здесь выходили на три разные стороны. Но вид за ними был одинаковый – заросший фруктовый сад. Даймлер поставил табуретку у правого, в котором деревья скрывали дом Дрекслеров и то, что гордо именовалось сараем. Потом вскарабкался на неё. Потом, с неё – на высокий подоконник. Потом упёрся руками в крышу-потолок. А ноги остались немного согнутыми в коленях. Даже при его росте. Ник с удивлением наблюдал, как он распрямляется, и крыша медленно поднимается, оставляя между собой и стенкой щель. Когда ноги полностью разогнулись, там было почти полфута свободного пространства, сквозь которые можно было увидеть ветки, листья и даже небо. Хозяин поднял крышу в самом углу дома, и щель потихоньку сужалась с обеих сторон вдоль направлений стен. Но, при этом, оставалась широкой на достаточной длине, чтобы в неё можно было пролезть. Ник почувствовал, как в голове у него что-то зашевелилось. Даймлер потихоньку вернул крышу на место и, с кряхтением, спустился на пол.

 

         – Сама крыша ещё прочная, а балка по верхнему краю стены, к которой она крепится, почти вся сгнила. Но я хотел сразу отремонтировать всё, чтобы до конца жизни хватило. Только вот, нет у меня ничего. Ни материалов, ни крепежа, ни инструмента. Даже лестницы подходящей. Вот и пришлось копить на ремонт.

 

         Неопределенное ощущение потихоньку трансформировалось в мысль.

 

         – И часто вы так делаете?

 

         – Что, коплю деньги?

 

         – Нет, поднимаете крышу.

 

         – Последние две недели почти каждый день. Пытался понять, как всё это устроено, и что мне нужно купить.

 

         – Можно взять табуретку наружу? – Даймлер кивнул.

 

         Ник подхватил нехитрое зелёное седалище, и устремился к открытой двери. Хозяин поковылял за ним.

 

         Когда-то давно, наверное, ещё до того, как Даймлер здесь поселился, вдоль стен дома была бетонная полоса в пару футов шириной. Видимо, чтобы они меньше гнили. Сейчас от неё ничего не осталось, лишь редкое цементное крошево проглядывало сквозь траву. Ник опустил табуретку на неё по другую сторону окна, у которого они только что стояли внутри. Потом осмотрелся.

 

         – Э-э-э… Готлиб, кажется, вчера вы подобрали здесь что-то вроде палки или доски…

 

         – Деревянный брусок? Да, у меня есть несколько, в сарае. Но их для ремонта не хватит.

 

         – Я не об этом. Вы не помните, как брусок тут очутился?

 

         – Нет. Я очень рассеянный. Если меня отвлекает какое-то новое дело, для которого нужны руки, я машинально откладываю вещь, что прежде держал в пальцах, куда попало, и тут же забываю об этом.

 

         – А сейчас он где?

 

         – Наверно, в сарае, с остальными. Принести? – Ник кивнул. Пока Даймлер дошёл до сарая и обратно, он успел встать на табуретку и поднять крышу. Это оказалось легче, чем он ожидал. Подошедший хозяин протянул ему деревяшку. Удерживая крышу одной рукой, Ник другой подсунул брусок, расперев его между крышей и стеной. Это было уже тяжелее, но получилось.

 

         – Вы часто отвозите работу Сондерсу? – спросил он, спустившись на землю. В образованную щель вполне мог пролезть взрослый мужчина. Или женщина. Вроде Видмар.

 

         – Обычно раз в неделю. От силы два. Но последнее время было много мелких заказов, так что я ходил туда чуть ли не через день. Правда, новый заказ – большой…

 

         – Вор следил за вашим домом. Должно быть, довольно долго. Он видел, как вы поднимали крышу, как по утрам куда-то уходили и возвращались, не меньше, чем через час… Он просчитал ваше расписание и, накануне ограбления, в ночь, залез к вам в сарай. А утром, когда вы в очередной раз ушли, вылез, поднял крышу, вот так, – Ник кивнул наверх, – и проник в дом. Он не знал, что вы задержитесь, не знал где альбом, поэтому в спешке перевернул всё внутри. Возможно, он убегал уже когда вы возвращались, заметив вас в окне. И не успел замести следы своего пребывания. А убегал, скорее всего, через соседний, нежилой участок.

 

         – Так он пришёл именно за альбомом?

 

         – Да. Он знал, что искать, но не знал где… Или она.

 

         – Она?

 

         – Я нашёл женщину, которая ходит по фотостудиям острова и спрашивает альбом, похожий на ваш. Я даже поговорил с ней. Но ничего конкретного она мне не сказала. А я оказался не настолько проницательным, чтобы понять, нашла ли она его. И если да, то где.

Но, скрывать не буду, человек она не простой и весьма опасный. К сожалению, никаких доказательств её причастности у нас нет. Пока…

 

         Ник залез обратно, опустил крышу, вернулся на землю, отдал брусок хозяину, поднял табуретку, собираясь отнести её в дом, и увидел глубокие вмятины в почве, оставленные ножками. Это должно было что-то означать.

 

         – Помните, вы вчера подобрали пилу с пола в сарае? – спросил он Даймлера, пытавшегося понять, что же это такого углядел детектив в траве.

 

         – Помню. Свалилась, видно, с гвоздя. Шляпки-то у него нет.

 

         – И часто она так падает?

 

         – Нет… Вообще-то гвоздь вверх загнут, с чего ей падать?..

 

         – Видите ямки от табуретки?

 

         – Ну да…

 

         – А вор таких следов не оставил. Либо у него была подставка с большой площадью опоры, либо он обошёлся без подставки.

 

         – Опоры?.. – переспросил хозяин, растерянно оглядывая свой двор.

 

         – Ничего подходящего у вас нет. Скорее всего, вор достал до крыши с земли. А значит, у него был большой рост. Может быть, футов семь… Нет, это слишком. Думаю, хватит и шести футов, семи дюймов. Поэтому он задел плечом пилу в сарае, хотя вы вешали её вытянутой рукой.

 

         – Ночью был дождь…

 

         – И что?

 

         – Старые ямы могло размыть…

 

         – Вряд ли. Во-первых, здесь густая трава, корни держат почву. Во-вторых, в почве полно цементной крошки – тоже укрепляет. В-третьих, моя машина оставила вчера у вашей калитки канавки, когда трогалась. Небольшие, в палец глубиной. Но они видны и сегодня, дождь с ними не справился.

 

         Собеседник покачал головой.

 

         – Ловко у вас получается.

 

         – Ловко это было бы вчера. Такие вещи – азбука сыска. А я проглядел… Слушайте, Даймлер, ведь он следил за вами. Несколько дней околачивался где-то здесь. Вы должны были обратить внимание на такого высокого человека. У вас тут вообще мало прохожих.

 

         – Когда работаю, я не смотрю по сторонам. А когда отдыхаю… Я уже говорил, что альбом был моим основным досугом. А если не он, то, обычно, этот сад, – он показал рукой на деревья и кусты. – Растения, насекомые, птицы, кошки. Но не люди. И потом… я очень невнимательный. Извините.

 

         – Понятно…

 

         – Простите. Я понимаю, что должен помогать вам всеми силами. Но сил у меня немного.

 

         – Ничего страшного, здесь есть, кому вас подстраховать. Сделаем так: вы – к Фоссетам, я – к Дрекслерам. Выясняйте, не видели ли они в последнюю неделю очень высокого мужчину неподалеку от вашего дома. Если они что-то знают, сразу ведите их ко мне.

 

         – Мужчину?

 

         – Женщина такого роста – это уже слишком заметная персона для преступника.

 

         – Хорошо, я пошёл.

 

 

 

 

         – Ник! Как здорово, что вы вернулись! Как ваше расследование? Только вот у нас в доме такой беспорядок… – Нэнси Дрэкслер суетилась в меру своих скромных сил, пытаясь придать кухне идеальный вид.

 

         – Это вы ещё у меня дома не были! По сравнению со мной, вы – просто патологические чистюли. А расследование… Собственно, поэтому я у вас. То есть, будучи свободным, я бы зашёл и просто поболтать, но сейчас меня очень интересует один вопрос. Точнее ответ.

 

         – И даже чаю не выпьете? У меня, конечно, не такая вкусная выпечка, как у Мэри, но посмотрите, какой джем из грейпфрутов!

 

         – Мать, уймись! Видишь же, у человека работа! – Чарли приковылял откуда-то из глубин участка и с энтузиазмом пожал руку детективу. – Так что там за вопрос?

 

         – Есть более-менее обоснованная догадка о том, как выгладит вор. Если она верна, вы могли его видеть. Вы не встречали в последнюю неделю очень высоких людей?

 

         – Ну да. Мать, помнишь того парня, в красной куртке? Он ведь несколько дней тут ошивался.

 

         – Тот пожилой мужчина, с палкой, который три дня назад приходил, тоже высокий был, – сказала Нэнси, намазывая на галеты свой замечательный джем золотисто-розового цвета. – Прошу к столу.

 

         Ник почувствовал, как, несмотря на съеденный у Даймлера обед, у него начинают течь слюнки. Но пока были дела поважнее.

 

         – А если поподробнее? Что это за парень в красной куртке?

 

         – Может, не парень, мужчина. Всё-таки ему, наверное, за тридцать. Он несколько дней ходил по нашей улице по утрам. Даже на скамейке у нас сидел. Но мы и подумать не могли, что это вор. Вежливый такой, рассудительный. Говорил, что на отдыхе здесь, нервы лечит. Что не умеет плавать и стесняется на пляжах появляться, когда там много людей. Поэтому купается на рассвете, гуляет по глухим кварталам, вроде нашего, а потом идёт к себе в пансионат, отсыпаться. Вроде как, он – бывший спортсмен. Голос у него такой… низкий, глубокий, – миссис Дрекслер явно была довольна своими показаниями.

 

         – А ещё какие-нибудь приметы не вспомните?

 

         – Он действительно очень высокий был. Выше вас почти на голову. Черные волосы, короткие и густые, карие глаза, чуть на выкате. Нос с горбинкой. Худой, но крепкий, широкоплечий. Наверное, и в правду спортсмен, – супруг оказался не менее наблюдателен.

 

         – И когда он появлялся последний раз?

 

         – Дня четыре назад… Или пять?.. Чарли, вспоминай!

 

         – Ну да, четыре, когда трубопровод чинить начали.

 

         – А тот второй, пожилой?

 

         – Он пониже, конечно. Такой сутулый, седой, с палочкой. Чарли, ты его запомнил?

 

         – Нет… У меня уже начали суставы болеть, помнишь, я его только издалека видел. По-моему, он был в очках…

 

         – Да, в очках, в такой смешной помятой шляпе, похожей на панаму и в длинном пиджаке, вроде ливреи. И ещё он шепелявил, видимо зубов не хватало.

 

         – Так это было в день похищения?

 

         – Нет, накануне. Ник, да садитесь вы уже за стол.

 

         – Боюсь, скоро Даймлер приведет сюда Фоссетов. Он отправился к ним за показаниями. Как я к вам. Не сомневаюсь, что и они видели этих людей. Так что сейчас все трое торопятся к нам.

 

         Так и оказалось. Фоссеты уже спешили от калитки к дому в меру своих возможностей. Завидев Ника в открытой двери, Стэн поднял руку.

 

         – Доброе утро, мистер Слотер, – поприветствовал он детектива своим зычным голосом, – похоже, мы видели вашего великана.

 

         – Мэри, Стэн, Готлиб! Как здорово, сейчас все вместе будем чай пить.

 

         – Мать, да погоди ты с чаем! Видишь, люди по делу пришли.

 

         – И кого именно? – поинтересовался Ник, пожимая пухлую ладонь мистера Фоссета.

 

         – Как кого? Этого, лохматого, с желтым рюкзаком. Длинный детина.

 

         У Ника пискнул телефон.

 

         – Лохматый? С рюкзаком? – удивилась хозяйка кухни.

 

         Сообщение от Сильвии было кратким, но исчерпывающим: «Скучаю. Жду». Может, конспирация не сильно поможет, но, если Видмар следит за ними, пусть поломает голову над тем, что нашла мисс Жирар. Но для него смысл был однозначен: «Возвращайся». Однако оставалось уточнить, кого видели Фоссеты.

 

         – Во-первых, когда это было?

 

         – Так он несколько раз приходил, по вечерам, искал по окрестностям дом для покупки. Последний раз – перед кражей. Нескладный такой, шорты, словно из мешковины, майка на выпуск, кепка с огромным козырьком.

 

         – Это что же, ещё один переросток? – удивился Чарльз.

 

         – Нет! – сказал Ник. – Вы видели одного человека. И шепелявый с клюкой – тоже он. Парень умеет маскироваться. Но поедемте, Готлиб, похоже, Сильвия нашла что-то важное, – он убрал телефон в карман и поклонился старикам. – Простите милостиво. Когда закончу с делами, постараюсь всех вас навестить. Тогда и чаю попьем в спокойной обстановке и все подробности расследования обсудим.

 

         – Я только дом запру, – Даймлер метнулся наружу. – Хотя, какой смысл…

 

         – Закройте. Воры разные бывают. – Ник устремился за ним. – А я пока машину заведу.

 

 

 

 

         Вид у Сильвии был скорее мрачный, чем испуганный. К тому же, сидела она у Ника на столе. Так что особых оснований для паники не наблюдалось. Но наблюдалась некоторая озабоченность. И в позе напарницы, и во взгляде. Она кивком поприветствовала Даймлера и сразу переключилась на Слотера.

 

         – Ну и везёт же тебе!

 

         – Завидуешь?

 

         – Завидовать надо тем, кто от тебя подальше держится. У них ещё есть шансы на спокойную жизнь. Простите, Готлиб, я даже чаю вам не могу сделать, наши продуктовые запасы полностью исчерпаны.

 

         – Похоже, неисчерпаем только запас сюрпризов, припасенных для нас судьбой. Ты ведь явно что-то нашла. Я прав? – Ник жестом предложил гостю место на диване, а сам уселся на своё рабочее место и включил компьютер.

 

         – Скорее тайно. Надеюсь. Хотя, на всякий случай, постоянно жду, что сюда вломятся стриженые мордовороты в темных очках…

 

         – И что, ничего превентивного сделать не пытаешься? Сбежать за границу, например. Тут Багамы недалеко, Куба.

 

         – Ваши шуточки неуместны, мистер. Тем более, что это вы связались с той дамой.

 

         – Так ты выяснила, кто она такая! Неужели, цээрушница?! – Сильвия вздохнула.

 

         – С местом работы не угадал, а вот с профилем…

 

         – Русская разведчица, что ли?

 

         – Русская?.. Может быть… – она подошла к своему компьютеру и посмотрела на экран. – Ивонна ван т'Схип, Лига Кукуле, Ильдико Нилаши, Зара Расафджани – это русские имена?

 

         – Не думаю…

 

         – Аревик Казарян? Тамуна Зумбахидзе? Параскева Патолиду?

 

         – Как ты это всё выговариваешь-то?

 

         – Не с первой попытки. А вот её настоящего имени ФБР не знает. Она меняет их, словно… носки, как ты говоришь. Но с чего начала – не известно.

 

         – ФБР? Она на них работает?

 

         – Может и было такое… Вообще, её стезя – промышленный шпионаж, – Сильвия встала напротив его рабочего места и сложила руки на груди.

 

         Даймлер на диване вид имел весьма озадаченный. Даже ошарашенный. «Если он удивится ещё сильнее, челюсть окажется на полу» – подумал Ник. А ещё он подумал, что сам, наверное, выглядит ненамного лучше.

 

         – В каком смысле шпионаж?..

 

         – В прямом. Она крадет интеллектуальную собственность у одних и передает её другим. Получает за это деньги. Работает в области фармацевтики и медицинского приборостроения.

 

         – А мы-то здесь при чём?

 

         – Ищем тот же альбом, что и она.

 

         – Это лекарство или врачебный инструмент?

 

         – Да не знаю я! Чего пристал?!! Я сделала такое, во что сама бы не поверила ещё вчера. Залезла в базу данных государственной спецслужбы, причём, похоже, безнаказанно. Нашла сведения о весьма изворотливой стерве, которая обвела вокруг пальца полконтинента. А ты все недоволен!

 

         – Сильви! Да я просто преисполнен восхищения и благодарности. Ты – настоящее чудо! Это ж, как мне повезло, что у меня такая… Полконтинента?

 

         – В Северной Америке нет ни одной крупной фирмы, с которой она бы не работала. Причём как на, так и против. В том числе, и такие, как Соединенные Штаты и Канада.

 

         – Значит, она и на госструктуры трудилась?

 

         – И на пользу государствам и в ущерб. Ну… наверное… при этом на пользу другим государствам.

 

         – И поэтому наше её не трогает.

 

         – Ну, ты же знаешь наше государство.

 

         – Да уж, не понаслышке. И что же там, в её досье?

 

         – Сплошь высокие оценки. Отличница. Но их аналитики считают её не совсем нормальной. Она вроде как, и в деньгах больше не нуждается, и работу свою не любит, но почему-то продолжает ею заниматься.

 

         – Знакомая ситуация. Я не про деньги, конечно. Это как наркомания на поздней стадии. Доза уже кайфа не дает, но без неё начинается ломка.

 

         – Ты смотри, какой знаток! И зачем, по-твоему, этой шпиономанке нужен альбом?

 

         – Это я у тебя надеялся узнать. Неужели, никаких догадок?

 

         Сильвия сморщила носик и обиженно пожала плечами, давая понять, что и так сделала достаточно. А объяснять странные поступки малознакомых людей – не её прерогатива.

 

         – Может,.. в кризис ей заняться нечем? – неуверенно промолвила она после долгой паузы. – Вот и берет любую подработку. Я имею в виду, вдруг она этот альбом не для себя украла, а по заказу?

 

         Ник посмотрел на монитор. Такими темпами компьютер будет загружаться ещё долго. Давно надо его поменять и начать следить за тем, что устанавливаешь. Вот у Сильвии на машине ничего лишнего. И она не ждёт по полчаса после включения. Клиент, наблюдавший за их… диалогом, по-прежнему пребывал в прострации. Ник встал, подошёл к угрюмо-растерянной напарнице, обнял её за плечи и, шепотом, на ушко, стараясь быть как можно вкрадчивее, сказал:

 

         – Тут понимаешь, какая штука, похоже, не она его украла.

 

         – А кто? – так же шепотом, спросила она, демонстрируя Нику кулак под самым его носом. Даймлер пялился на них с дивана.

 

         – Вот это ты и должна выяснить.

 

         – Я?! – напарница вырвалась из его объятий. – Опять я?! Сколько можно выезжать на моем горбу? И ведь, наверняка, опять что-то незаконное!

 

         – Ну почему обязательно на горбу? Ты довольно стройная. Пока. И самое главное: какой бы там отличницей не была Видмар, тебя ей не обскакать. Я верю.

 

         Сильвия, молча, отошла и уселась за свой стол.

 

         – Что значит пока? – спросила она самым мрачным из своих голосов.

 

         – Шутка… – робко начал Ник. – Просто, я хотел сказать, что если ты будешь все время так сердиться, то… можешь превратиться в ведьму.

 

         – Вот и отлично. Тогда я смогу Слотера превратить в тухлую тыкву.

 

         – Ну… я рад, что чувство юмора тебя не изменяет…

 

         – Моё – нет, а вот над твоим явно надо поработать.

 

         – Прости…

 

         – Ладно, что тебе нужно на этот раз?

 

         Ник коротко изложил ей суть недавних изысканий в доме клиента.

 

         – И? – потребовала продолжения напарница.

 

         – И я прошу тебя просмотреть записи ближайших к дому мистера Даймлера видеокамер. Для начала, в день преступления. И поискать там высокого мужчину.

 

         – Хм… Во-первых, без ордера это действительно незаконно. Во-вторых, что ему мешало заехать на машине в зону, где камер нет, и, уже оттуда, двигаться пешком. А убегать в обратном порядке. Тогда мы никого не найдем. Сам-то ты много ходишь?

 

         Об этом Ник не подумал.

 

         – Я, вообще-то, не типичный пример.

 

         – Это во всем остальном. А в вопросах лени – очень даже типичный.

 

         – Но ты, все-таки, посмотри, пожалуйста. Вдруг, нам повезёт. В том районе мало автомобилистов. Надолго оставленная машина сразу привлекает внимание. Он мог это учитывать.

 

         – Посмотрю, конечно, – Ников компьютер издал звук, означающий готовность к употреблению. – В конце концов, остров не так уж и велик. Где-то он должен проявиться со своим ростом. А ты как думаешь, он сообщник этой шпионки с сотней имён?

 

         – Вот это мы и должны выяснить.

 

         – Пока только я одна что-то выясняю. Ты сам-то, чем будешь заниматься?

 

         – А мы с мистером Даймлером, пока выясним, что означают слова, – Ник вытащил мятую бумажку из кармана, – «Ниани-Далли».

 

         – Чего?

 

         – Вроде бы так именовался изготовитель альбома.

 

         – Ещё один псих… Ну ладно, успехов, – Сильвия уставилась на свой монитор, и остальной мир перестал для неё существовать.

 

         – Готлиб, садитесь, – сказал Ник, вставая, и жестом пригласил гостя занять своё кресло. Тот поспешил нацепить очки. Себе Ник подтащил стул. – Сейчас этот агрегат покажет нам, что знает всемирная сеть о наших непонятных словах, – ответ поисковика был ещё более непонятным, чем запрос: «Возможно, вы имели в виду «ДАЛИ НИАВНЫ»».

 

         – «Дали Ниавны», – прочитал Ник первую же ссылку. – Компьютерная игра по мотивам фантастического романа Алекса Доллинга «Крест-накрест» о борьбе разведчиков трех параллельных миров. Действие происходит в вымышленном мегаполисе Ниавна, расположенном в центре Сибири, неподалеку от места падения Тунгусского метеорита. Игрок выступает в роли шпиона, диверсанта или контрразведчика… Ничего себе! Ты слышала про такие игры? Сильви?! – напарница неохотно оторвала взгляд от своего дисплея.

 

         – Это ты играешь с компьютером только в карты, рулетку, да в Пэкмэна.

 

         – Но я же выигрываю!

 

         – И вообще, ты, по-моему, совсем другое хотел найти.

 

         – Хотеть-то я хотел, но нашлось почему-то это…

 

         – Надо правильно задавать критерий поиска. Там, в левом углу, есть выпадающее меню…

 

         – Вы поняли, что она сказала? – обратился Ник к Даймлеру. Тот покачал головой. Сильвия горестно вздохнула, встала из-за стола и подошла к ним.

 

         – Ну-ка, уйди, – Ник с готовностью уступил место.

 

         – Сначала кликаешь сюда. Появляется табличка. Ну, или список, как хочешь называй. Кликаешь по второй строчке. Появляется ещё один список. И здесь ты уже задаешь: что искать, как, где. И так далее. Когда все выбрал, жмешь ОК. А вот здесь задаёшь способ представления найденного. По какому свойству сортировать, в каком порядке, в каком объёме… И помни: пока ты не поменяешь настройки, они так и будут работать. Все, больше не отвлекай! – она поднялась. – У меня там ответственный момент. Если не сосредоточусь – нас всех повесят.

 

         – Та-а-ак! – вернувшись на свой стул, Ник запустил поиск. – Посмотрим! «Ниани–далли», «Ниапал», «Ниарда»… Что это? А, зарегистрированные торговые марки. На бессмыслицу наш человек горазд. Минутку, это значит, компания ещё существует? А, нет. Это зарегистрированные в 1913 году. Смотрим дальше. Ага, вот! «…существовало несколько кустарных переплётных мастерских: «Ниани–далли», «Киврэтоя», «Золотая заря»… Освоив, практически в домашних условиях, технологию холодной радикальной полимеризации под давлением, что выгладит достаточно фантастично… Процессы не были запатентованы и их секреты утрачены после разорения мастерских… Тяжелые последствия урагана 1935 года в сочетании с экономической депрессией… К концу сороковых годов ни одного производителя не сохранилось…». Может, поэтому она меня пытала насчет Бури Столетия? Наверное, здесь есть какой-то тайный смысл. Как думаешь, Сильви?

 

         – Похоже, вот он, – невпопад ответила партнерша. – Идите-ка сюда. Оба.

 

         Мужчины поднялись и подошли к её столу. На экран были выведены кадры сразу с девяти разных камер, словно Сильвия переквалифицировалась в охранника. Некоторые изображения выглядели широкоформатными, некоторые – почти квадратными. Одни – четкие и яркие, другие – тусклые и размытые. Пара кадров даже оказались черно-белыми. Но на всех можно было разглядеть происходящие события. Теперь Ник понял, зачем она настаивала на покупке большого монитора со сверхвысоким разрешением.

 

         – В левом нижнем углу – ближайшая к дому камера. Это в трех кварталах, возле киоска и банкомата. Узнаете, Готлиб?

 

         – Да… – изумленно ответил Даймлер. – Надо же…

 

         – Время действия – позавчера, половина двенадцатого. Вот этот человек, выходит из-за угла на дальнем перекрестке.

 

         Там действительно появился некто, в серой майке и джинсах. Больше подробностей разглядеть не удавалось. В то же время он казался выше других людей, попавших в кадр. Много выше. Хотя все они были на разных расстояниях от камеры. Сильвия нажала клавишу и люди, в своих прямоугольничках, лихорадочно задвигались. Рослый персонаж быстро исчез из кадра.

 

         – Перешёл на другую сторону улицы, – пояснила она. – Но движется в направлении камеры. Значит, минут через пять должен быть возле этой, на светофоре у следующего перекрестка, – крашеный ноготь ткнул в середину монитора. Потом пальцы запрыгали по клавиатуре, обозначенный кадр заполнил весь экран, машины и люди заметались с бешеной скоростью. И вдруг остановились. Среди маленькой толпы, застывшей у зебры в ожидании зеленого света, возвышалась фигура в кепке с длинным козырьком, закрывавшим лицо. – Похож? – спросила Сильвия, торжествующе глядя на Ника.

 

         – С кем, по-твоему, я должен сравнивать?

 

         – Но ты же опрашивал свидетелей. У тебя обязан был сложиться какой-то образ.

 

         – Образ?.. Ну, я… как бы… наверно, похож… Да…

 

         – Ясно. Будем считать, что это он. Что дальше?

 

         – Проследи, куда он пошёл.

 

         – А остальные камеры зачем? –почему-то спросил Даймлер.

 

         – Они окружают ваш дом. По периметру слепой, так сказать, зоны. Но нам они не помогли. Скорее всего, там был только один рослый вор. Ладно, идите, я позову, когда будет что-то интересное.

 

         Слотер и Даймлер вернулись к своим «баранам». Экран успел почернеть. Ник пошевелил мышку и наугад открыл ссылку. Там ничего интересного не обнаружилось. В следующей тоже. А вот третья…

 

         – Смотрите, Готлиб, это уже занятно, – он снова принялся выборочно читать. – …эти фабрики производили альбомы для открыток, фотографий, гербариев, коллекционирования марок, этикеток, монет, купюр, насекомых…Купюр? Я был бы не прочь коллекционировать купюры. Но не альбомами, а мешками. …«Ниани-далли» инкрустировала страницы некоторых своих альбомов не только древесными волокнами, но и цветными нитями из стеблей растения ин-сти-кло-це-… Нет, этих слов мне не выговорить. …которые долго сохраняют свой цвет. Подобные альбомы считались престижными в послевоенные годы, но к началу века следы последних из них оказались утеряны, поэтому на настоящее время считается, что их больше не сохранилось… Хм, получается, вы обладали реликвией, – Даймлер вздохнул и пожал плечами. – Да, но это не объясняет, причём здесь медицина, ботаника и моя служба в УБН… Может ещё чего-нибудь есть?..

 

         – Есть! –воскликнула Сильвия из своего угла. – Вот он где… прячется.

 

         – Прячется?

 

         – Может быть, он там живёт?

 

         – Ну-ка, дай я посмотрю, – Ник опять направился к столу напарницы. Клиент – за ним.

 

         – Смотри. В это здание он зашёл пятнадцать минут назад. И не выходит. Я только не пойму, что это за дом.

 

         – Сильви, вообще-то это общественный туалет.

 

         – Да, ладно! С чего ты взял? Где знак?

 

         – Он просто не попадает в кадр. Я узнаю это место. А вы, мистер Даймлер?

 

         – Да, я там был.

 

         – Куда же он делся? Неужели ушёл через служебный вход?

 

         – Да нет. Там только одна служебная дверь, вот она, слева от входа для посетителей.

 

         – Она не открывалась.

 

         – Значит, он все ещё там. Может, переволновался, живот схватило. Вообще, это далеко от исходных мест, как он сюда добрался?

 

         – Шёл, не сворачивая.

 

         – А альбома при нём не было.

 

         – При нём был здоровенный рюкзак. Туда с пяток альбомов войдет запросто.

 

         – Что ж, мотай вперёд, рано или поздно он выскочит.

 

         – Легко сказать, мотай. Тут из кадра можно выскочить за пару секунд. Приходится не мотать, а ползти.

 

         – Ну… ползи…

 

         Они с Даймлером опять возвратились к истории переплётного дела на Флорида-Кис. Не найдя больше ничего ценного на прошлом сайте, Ник переключился на следующий, оказавшийся почти полной его копией… Так они проблуждали неопределенно долго, с каждым шагом убеждаясь, что интернет не сильно потеряет в информативности, если его сократить раз в десять, а то и в сто. Самым интересным, из вычитанных фактов, было утверждение, что «…волокна для украшения страниц добывались из тростника, произраставшего на маленьком островке, вдали от основной гряды…». Ник сильно сомневался, что какой-то тростник мог иметь зубодробительное и языколомательное латинское название в сорок букв. Правда, больше он его не встретил. Может, выдумали?..

 

         – Поищи в интернете, – он что, сказал последнюю фразу вслух?

 

         – Что ты имеешь в виду?

 

         – Ну, выдели это название и скопируй в строку поиска.

 

         Ник так и сделал. У Даймлера был вид человека, давно потерявшего нить рассуждений, но боящегося в этом признаться. Он хотел было объяснить ему суть своих действий, но Сильвия снова подола голос:

 

         – Похоже, вылез-таки, – Слотер нажал кнопку «Искать» и, не дожидаясь, результата, направился к партнерше. Клиент, недоумённо глянув на экран Никова компьютера, последовал за ним.

 

         Из туалетной двери, резко налево, словно и впрямь стремясь поскорее покинуть зону обзора, выходил согбенный старик в длинном, светло-коричневом плаще-дождевике. Сгорбленная спина, рука опирается на толстую трость, нечесаные седые локоны выбиваются из-под мятой шляпы – разрешение у камеры было неплохим. Стоп-кадр не передавал динамики, но чувствовалось, что дедуля, не смотря на все потуги быть стремительным, еле передвигается шаркающей походкой на согнутых ногах.

 

         – По-моему, он выглядел иначе, – осторожно усомнился Даймлер.

 

         – Это точно. – подтвердил Ник. – Парень здорово изменился за полчаса.

 

          – Но как!..

 

         – Переоделся, загримировался…

 

         – Я имел в виду, как вы догадались?

 

         – Она сама мастерица на такие трюки. Дайте эти тридцать минут ей, и мы и её не узнаем.

 

         – Где же он взял все эти вещи?!

 

         – Там, в туалете, и взял. Заранее припрятал под фальш-потолком, теперь достал. Хитрый вор попался, все продумал.

 

         – Он казался выше.

 

         – Это сейчас он кажется ниже. Мысленно распрямите ему спину, ноги, шею, и увидите, какой он рослый.

 

         – Думаю, теперь он отправится к более осмысленной цели, – сказала Сильвия. – Домой, например, или в аэропорт. Разумно последить за ним.

 

         – Попробуй, но, если он действительно сядет в машину, это будет трудновато. А мы пока посмотрим, что там, насчет нашего растения…

 

         Насчет растения, ничего не было. В смысле, ничего нового. Единственно найденной ссылкой была та, откуда Ник эти слова взял.

 

         – И как это понимать? – пожаловался он напарнице.

 

         – Я же тебе объясняла, параметры поиска сами не меняются. Раз стоит «Искать точное совпадение», то и будет искаться только точное совпадение. Если в названии сделаны ошибки, точных совпадений может и не быть.

 

         – И что тогда делать?

 

         – Ну, выйди в настройки, поставь допустимое количество отличий и перезапусти поиск. А меня не беспокой.

 

         Минут через десять Ник так и сделал. Вернее, понял, что сделал не так, а «так» получилось ещё через десять. Выяснилось, что ошибок в названии было аж четыре. Впрочем, для словосочетания из сорока с лишним букв, это было неплохо. Он даже сообразил, как вывести ссылки в обратном хронологическом порядке. Самая свежая имела шестинедельную давность. Это оказалась научная статья в какой-то электронной библиотеке. Открыв, Ник обнаружил первую страницу в густом обрамлении рекламы. Заголовок он даже не пытался прочитать – там были загибы похлеще, чем название растения – а начал с имен авторов. Этих ребят было так много, что кроме них на странице больше ничего не уместилось.

 

         – Ставрос Мавродакис… – начал он с самого первого.

 

         – Это ещё что за зверь? – сама откликнулась Сильвия.

 

         – Когда ученые пишут статью, в начале списка авторов ставят самого главного, ведь так?

 

         – Наверное…

 

         – Значит, этот Ставрос – главный специалист по нашему…

 

         – Вот он где живёт! –перебила его партнерша. – Иди, посмотри.

 

         – Сейчас, – Ник попытался перейти на вторую страницу. В ответ ему было предложено ознакомиться с правилами пользования библиотекой и зарегистрироваться. Или бесплатно скачать текст на медленной скорости. Он мысленно выругался и выбрал второе.

 

         – Готлиб, вы поняли, как этим хозяйством управлять?

 

         – Наполовину…

 

         – Хорошо… Когда вот здесь перестанет крутиться зеленая звездочка, наедите мышкой вот сюда, нажмите на ней на левую кнопку, потом появится список, в нём выберете «открыть» и ещё раз нажмите. И можете дальше читать статью. Вдруг там есть понятные слова, – Ник оставил озадаченного гостя один на один с компьютером, возможно впервые в его жизни, и пошёл смотреть на жильё похитителя.

 

         – А ты уверена, что это жилой дом? – спросил он, взглянув на экран Сильвиного монитора. – Странный он какой-то.

 

         – Это называется «деконструктивизм». В том районе много таких домов. Богемный квартал. У меня там знакомый живёт.

 

         – Который тебя на танцевальную вечеринку водил?

 

         – Нет, тот прямо у яхт-клуба… Постой, с каких это пор тебя интересует моя личная жизнь?!

 

         – С того момента, когда я осознал твою ценность, как сотрудника нашей конторы.

 

         – То есть, с сегодняшнего полудня.

 

         – Ну да, типа того. А ты уверена, что он не сбежал оттуда? Здесь-то наверняка полно входов и выходов.

 

         – А я здесь тоже периметр собрала. Вон, видишь, сколько камер. Так что, он там надолго. Мог, конечно, залезть в машину где-нибудь в слепой зоне… Но, все выезжающие за периметр машины тоже можно отследить. В принципе. Уже скоро вечер. У них, я имею в виду. Я, знаешь, что думаю? Если в другие дни, и до, и после, посмотреть камеры в округе, может, где-нибудь попадется его лицо? Тогда его можно будет опознать.

 

         – Давай, что нам терять, – Ник вернулся к клиенту.

 

         – Как ваши успехи?

 

         – Пока не очень, я даже не могу на следующую страницу попасть…

 

         – Не может быть, там все должно быть просто. Давайте, я посмотрю.

 

         Ник посмотрел и понял, в чём дело.

 

         – А, ну да, это же пэдээф! Вы «Акробатом» никогда не пользовались? – Даймлер посмотрел на него, как на душевнобольного. – Ладно, не важно. Смотрите, жмем сюда, ставим «Постранично», потом «Непрерывно» и… оп! Читаем!

 

         Читать было довольно сложно. Половина слов оказалась непонятной ни одному из читателей. Пропуская предложения, смысл которых ускользал, они довольно быстро миновали где-то с четверть текста, но так и не определили, о чём он. То ли химия, то ли история, то ли ботаника… Ботаника? Это уже что-то.

 

         – Смотрите, похоже, это про наши места. – сказал Даймлер, ткнув пальцем куда-то вниз экрана. Там обнаружился абзац, начинавшийся со слов: «В 1928 году ботаническая экспедиция нашего университета, под руководством профессора Найджела Борума, провела более четырех месяцев на островах Флорида-Кис. Были открыты и подробно описаны десятки ранее неизвестных видов наземных растений и водорослей».

 

         – Сто-о-оп! – хлопнул себя по лбу Ник. В буфере обмена ещё сидело название этого тростника… или чем там было растение. Мышкой – на «Поиск», и – контрол+V, а теперь – искать. Искомые слова оказались совсем рядом – в двух абзацах, но тут снова подала голос Сильвия:

 

         – А вот он и попался! – как у неё быстро все выходит! Может, им поменяться?

 

         – Попался? – Ник сделал вид, что не понимает. – Кто?

 

         – Иди, иди. Посмотри!

 

         – Почитайте пока здесь. Вдруг, что полезное найдётся, – он снова переместился к напарнице. На её экране красовалась физиономия преступника. Слегка угрюмая, но ничем не примечательная. Кроме ракурса, с которого на неё смотрел объектив.

 

         – А ты уверена?

 

         – Уверена, уверена. Камера высоко висит. Метрах в трех от земли, а то и выше. Сейчас я по обзору с другой камеры прикину, – Сильвия что-то мгновенно набрала на клавиатуре, изображение в центре монитора сменилось. Там возник увеличенный кадр, ранее располагавшийся в верхнем углу. На фоне розовой стены с объявлениями и рекламой программа нарисовала шкалу с отметками. – Ага, три двадцать семь. Допустим, рост у него – два ровно. До него – метра три, не больше. Ну вот, считаем угол, вводим поправку… – с полминуты на дисплее росла синяя горизонтальная полоса. – А вот, и наш красавчик!

 

         Красавчик был темноволос, круглолиц и сероглаз. Широкий подбородок, тонкие губы, густые брови, уши слегка оттопырены. Не очень похож на описание старика Дрекслера. Значит, маскировался. В целом – ничего особенного. Среднестатистическое лицо европеоида. Но запомнить его стоило.

 

         – Даймлер, посмотрите, пожалуйста! Вы его никогда не видели? – клиент оторвался от увлекательного чтения и присоединился к детективам. Довольно долго он изучал лицо своего предполагаемого обидчика. Потом помотал головой.

 

         – Нет. Точно нет. Конечно, память у меня слабая, но – нет, – он ещё раз посмотрел на экран, потом перевёл взор на Ника, и добавил. – Посмотрите, что там написано. По-моему, это важно.

 

         Ник взглянул на Сильвию. Та кивнула.

 

         – Идите, читайте. А я пока поищу эту рожу в интернете.

 

         – Вот здесь, – ткнул пальцем в экран Даймлер, – объясняется, что это за растение.

 

         После непроизносимого названия, через тире, было написано: «…растение семейства крапивных, эндемически произраставшее на очень маленьком безымянном острове, в стороне от основной гряды…». Дальше опять шла какая-то научная заумь, даже формула цветка, что бы это не означало. Ник быстро пробежал глазами полстраницы…

 

         – А, вот! – ему показалось, что он нашёл ещё одно понятное предложение, и он стал читать вслух. – …Несмотря на крайне малую площадь острова, в несколько сотен квадратных ярдов… А, Сильви, ярдов! …растение встречалось только на нем, и не было обнаружено ни на одном другом острове архипелага… Во время сильнейшего шторма 1935 года, называемого «Бурей столетия» весь слой плодородного грунта был смыт волнами... Вся растительность погибла… Остров превратился в отмель, поднимающуюся над уровнем воды лишь во время отливов… Представители вида нигде на планете больше не встречаются… Растение можно считать вымершим видом…

 

         Он посмотрел на клиента. Тот пожал плечами и вздохнул. Напарница на своем рабочем месте продолжала колдовать над клавиатурой.

 

         – Если Видмар об этом пыталась у меня узнать, – вслух подумал Ник, – надо читать дальше, – возражать никто не захотел. – Ладно, что там?.. Засушенные образцы, хранившиеся в гербарии музея университета, были утеряны во время реконструкции 70-х годов прошлого века… Ну, как всегда у нас! Что ещё?.. …сохранилось около одной десятой унций пахучего вещества, выделенного из плодов растения ещё во время экспедиции и законсервированного её сотрудниками в герметичной упаковке…

 

         Снова череда непонятно-устрашающих терминов. Целый абзац казался написанным на иностранном языке. Ник честно пытался вникнуть, боясь, что без этого не сможет продвинуться дальше по тексту и вычленить главное. Перечитал несколько раз. Бесполезно. Даймлер безропотно сидел рядом и ждал.

 

         – А что такое пен-чак… си-лат? – медленно произнося по слогам непонятные слова, спросила вдруг Сильвия.

 

         – Чего? – не понял он. – Тут вроде такого нет…

 

         – Это у меня. Стивен Кунц был чемпионом Северной Америки по этому.

 

         – А. Это такая народная борьба. То ли индонезийская, то ли малайская,.. в общем, юго-восток Азии. Ударная техника, вроде у-шу, карате или тайквон… Подожди, какой Стивен?

 

         – Наш долговязый герой. И, похоже, это его настоящее имя. Чемпион в тяжелом весе. Правда, уже почти десять лет прошло.

 

         – Ну, ты даёшь! А что там ещё про него сказано?

 

         – Да тут только про его успехи в этом пень,.. в общем, в этой борьбе. Но сейчас ещё чего-нибудь найдем. Чемпион, всё-таки.

 

         – Интересно, зачем чемпиону воровать? А со старушкой Видмар он нигде там не пресекается?

 

         – Думаешь, всё-таки сообщники? Что ж, будем искать, будем искать… – рассеяно сказала она и снова уставилась на экран. Нику осталось сделать то же самое.

 

         – Так, – проворчал он, усаживаясь рядом с Даймлером, – смотрим, что там дальше. …тщательный многофакторный биохимический анализ… Чрезвычайно сильное воздействие на нервную систему сложных организмов, в том числе человека… Ого! …Полное название… – полстраницы букв, цифр и чёрточек. – …Структурная формула... – сплошная абракадабра. Хуже лабиринта минотавра. – …Требуют уточнения… – ещё и неточные, оказывается… – С полным основанием не может быть отнесен ни к алкалоидам, ни к анестетикам, ни к наркотическим анальгетикам… Однако, должен считаться перспективным сырьем для производства высокоэффективного обезболивающего средства избирательного действия… Опасность применения в качестве нового наркотического вещества с мощным и трудно прогнозируемым действием… – он замолчал, прямо-таки физически ощущая, как в голове складывается логическая мозаика. Но всё-таки вернулся к тексту и дочитал. – …И к счастью, и к сожалению, нереализуемо… Чрезвычайно сложная структура химических связей и не до конца определенный состав делают искусственный синтез невозможным на современной стадии развития химии… Естественных производителей, по всей видимости на планете не осталось…

 

         – Сильви, ты поняла? – ошарашено спросил Ник после довольно долгого молчания. Там было ещё пара страниц, но ничего нового он на них не нашёл.

 

         – Угу… – не поднимая взгляда, ответствовала напарница.

 

         – Я не знаю, что такое «холодная полимеризация», но, если она действительно холодная, клетки в волокнах могли уцелеть.

 

         – Как мухи в янтаре? – всё-таки она его слушала.

 

         – Ага. А альбомы могут годами стоять на полках закрытыми. Вы, Готлиб, скорее исключение в этом смысле. И ультрафиолет на волокна не попадал.

 

         – Да, даже если их и открывали. Это, ведь, чтобы смотреть снимки. А фотобумага плотная, и свет не пропускает. В том числе, и ультрафиолетовый.

 

         – Правильно. Значит, в волокнах могла сохраниться ДНК этого растения. Если в прошлом веке это ничего не давало, то сейчас можно надеяться клонировать его.

 

         – Или, по крайне мере, пересадить нужные гены в другой организм.

 

         – И заставить его вырабатывать это вещество!

 

         Лицо Даймлера снова приняло состояние готовности уронить челюсть на пол. С открытым ртом он переводил взгляд с Сильвии на Ника и обратно.

 

         – Поэтому Видмар устраивала мне допросы! Она ищет альбомы по заданию фармацевтической фирмы, и хотела узнать, что мне об этом известно. Отсюда намёки на ботанику, наркологию, ураганы. Она думала, что я соперник, работающий на наркомафию!

 

         – А, на самом деле, на неё работал Кунц.

 

         – С чего ты взяла?

 

         – Вот, написано: «Подозревается в связях с нелегальными производителями наркотиков в Теннеси и Оклахоме».

 

         – Кем написано? И кем подозревается?

 

         – Да твоим любимым УБН. Получается, он не сообщник Видмар, а конкурент.

 

         – Да уж, там любят такие определения. «Нелегальные наркопроизводители», «Незаконные бандформирования»… Выходит дело, он – боевик наркомафии.

 

         – Боевик?

 

         – Скажем мягче, оперативный работник.

 

         – Что ж, сработал действительно оперативно. Мистер Даймлер, вы поняли, что произошло?

 

         – Честно говоря, не совсем.

 

         – Давай, я расскажу!

 

         – Ну, расскажи, а я пока ещё кое–что поищу, – милостиво разрешила Сильвия.

 

         – Давным-давно где-то неподалёку был маленький остров. И росло на нём редкое растение. То ли тростник, то ли родственник крапивы… Местные жители извлекали из его стеблей цветные волокна и украшали ими свои э-э-э… переплётные изделия. Причём, способ изготовления и условия последующего их использования позволяют надеяться, что в клетках волокон до сих пор мог сохраниться наследственный материал. В те времена на острове побывали учёные. Они описали это растение, дали ему непроизносимое название и даже извлекли из его плодов какое-то вещество. Потом был страшный ураган, остров ушёл под воду, и все живое на нём погибло. Растение это больше нигде не встречается. Поэтому до наших дней дожило только несколько капель того вещества. Переплётный бизнес разорился. Современные ученые исследовали вещество и выяснили, что оно может быть сильным наркотиком и лекарством. Но искусственным путем его сделать нельзя, а значит, всё это лишь в теории. Они написали свою статью и успокоились. А ушлые фармацевты и наркодельцы прочитали и поняли, что надо искать альбом с волокнами. Потому, что там может быть ДНК растения и, с её помощью, его можно воскресить. Если это удастся, то прибыль будет исчисляться миллиардами. Они стали искать и нашли. У вас дома.

 

         – Неужели, таких альбомов больше ни у кого нет?

 

         – Может, и есть. И где-нибудь, на другом конце света сейчас происходит что-то похожее. А может, ваш – последний.

 

         – Но они даже не попытались обратиться ко мне. Выкупить его. Мне ведь сам альбом не столь дорог, как фотографии.

 

         – Возможно, они не хотели огласки. Здесь ведь важно не только завладеть этими волокнами, но не и позволить им попасть к конкурентам.

 

         – Так получилось-то все наоборот. Вы их вычислили, и огласки теперь не избежать.

 

         – По правде говоря, нам несказанно везло, – сказала Сильвия. – Такого успешного и быстрого расследования у нас давно не было.

 

         – Чего же успешного-то? – возразил Ник. – Пропажу клиенту мы так и не вернули…

 

         Компьютер Сильвии заверещал. Даймлер вздрогнул и испуганно посмотрел на Ника.

 

         – Это что? – осторожно спросил тот у напарницы. – Кто-то пытается тебя вычислить?

 

         – Успокойся. Просто звуковой сигнал. Программа сравнения нашла кого-то, похожего на Кунца, на сегодняшних съемках. Идите сюда, посмотрим.

 

         На мониторе было деконструктивистское жилье экс-чемпиона, и туда действительно заходил кто-то очень высокий.

 

         – Получается, он все ещё на острове?

 

         – По крайней мере, пару часов назад был.

 

         Ник внимательно посмотрел на подругу, увидел в её глазах зарождающийся азарт, и понял, что они думают об одном и том же. Похоже, и она это поняла.

 

         – Собирайся, – просто сказал он.

 

         Сильвия перевела сосредоточенный взгляд на экран.

 

         – Сейчас главное – правильно отовсюду выйти. И нигде не наследить. Пять минут меня не отвлекай.

 

         Ник последовательно отключил свой компьютер и полез в сейф за запасными обоймами. Даймлер напряженно переводил взгляд с одного детектива на другого.

 

         – Что вы намереваетесь делать? – наконец, не выдержал и спросил он.

 

         Ник рассовал обоймы по карманам и принялся заряжать барабан своего пистолета.

 

         – В любом детективе, – задумчиво произнес он, – рано или поздно, наступает момент, когда главный герой, проверяя табельное оружие, произносит сакраментальную фразу «Будем брать».

 

         – Брать? – испуганно переспросил мистер Даймлер, глядя на то, как Сильвия, ничуть не смущаясь его присутствием, задирает свою, и без того весьма легкомысленную, блузку и надевает, поверх пояса лосин, ремень с кобурой и чехлом для телефона. – Вы собираетесь стрелять? В этого К-кунца?..

 

         – Только, если он первый начнет, – поспешила Сильвия успокоить клиента.

 

         – То есть и в вас могут стрелять? И попасть?

 

         – Постараемся этого избежать, – пообещал Ник. – Собственно, в этом наша работа. И раз мы до сих пор живы, значит, у нас получается. Не так ли?

 

         – Не надо! – весьма решительно воскликнул Даймлер. Ник впервые услышал в его речи такой тон. Да, похоже, и для самого клиента собственное поведение оказалось неожиданностью. На некоторое время он озадаченно смолк. Потом повторил, уже спокойнее: – Не надо. Это фотографии не стоят того, чтобы ради них рисковать… жизнью. Я… смогу прожить и без них.

 

         – Теперь дело уже не только в них, – начала объяснять Сильвия. – Если альбом попадет к наркомафии, через пару лет на страну может вылиться поток новой отравы, который унесет тысячи жизней. До того, как заняться частным сыском, Ник служил в Управлении по Борьбе с Наркотиками. Так что, для него не допустить этого – вопрос профессиональной чести. Ну, а куда он, туда и я.

 

         – Только запасные патроны не забудь.

 

         – Но ведь можно позвать полицейских, – неуверенно предложил Даймлер.

 

         – Вы, кажется, уже пытались это сделать, – напомнил Ник. – При нынешнем аврале им не до наших фантазий. Они, и в более свободном состоянии, нам неохотно помогали.

 

         – Ник, перестань хаять полицию! Там тоже люди работают.

 

         – Да ты что?! А я и не подозревал. Надо же.

 

         – Ну, хватит иронии.

 

         – Ладно, пойдёмте, Даймлер, мы подвезём вас до дома, это почти по дороге.

 

 

 

 

         – А вдруг он не один? Вряд ли наркодельцы послали на такое важное задание одного человека. Что если там целая банда? – Даймлер не унимался, пытаясь, с заднего сидения, переубедить сидевших впереди сыщиков.

 

         – Вот мы и узнаем, сколько их, – рассеяно молвила Сильвия, что-то изучавшая на своем телефоне.

 

         – Да не такое уж и важное у него задание. Конечно, ставки высоки, но шансы неопределённые. Правильней сказать, что и Кунц, и Видмар занимаются этим на всякий случай, чтобы их заказчики потом локти не кусали. Повезёт – хорошо, нет… Чёрт! – Ник вдавил тормоз в пол.

 

         – Ты что? – очнулась от интернет-грез Сильвия. Даймлер ещё крепче вцепился в свой поручень.

 

         – Наш островок невелик. Светофоров здесь с десяток, от силы полтора, но каждый норовит включить красный, когда я подъезжаю. Они что, договорились? – бампер джипа застыл в двух футах от цистерны бензовоза.

 

         – Очень может быть, ты своей ездой кого угодно взбесишь. Весь остров тебя боится, даже техника.

 

         – Меня?! Да я самый тихий человек на Ки–Мэрайя! Осмотрительность – моё второе имя.

 

         – Конечно. Только вот, первое – «Не».

 

         – Вы ведёте себя как семья, собирающаяся на пикник, а не как бригада захвата. Неужели совсем не боитесь?

 

         – Но это часть работы. Вы же не пугаетесь, перед каждым новым заказом, – бензовоз тронулся и Ник пустил джип за ним. – Всё в порядке, Готлиб, просто специфика ремесла.

 

         День давно перевалил за середину, было жарко и довольно душно, хотя дождя, похоже, ждать не стоило. Даже автомобилям было лень спешить. Они медленно переползли перекресток вслед за цистерной. Кто-то также полз за ними, кто-то по встречной полосе, на узких улочках обгонять стоило только вдалеке от светофоров. Пешеходы на тротуарах жались в тень, но и там никуда не спешили. «Сонный островок, вдали от основных трасс»… Когда они отъехали на два дома от перекрестка, Сильвия внезапно всполошилась и ухватила его за плечо.

 

         – Ник, это он!

 

         – Где? В смысле, кто?!

 

         – Кунц. Он только что проехал навстречу! В сером Форде.

 

         – Один?

 

         – Ну не два же!

 

         – Ты разговариваешь, как Рипли.

 

         – Как кто?

 

         – Не важно. В машине ещё кто-то был? – Ник сделал попытку развернуться, но по встречной шёл непрерывный поток. В итоге он перегородил улицу, перекрыв движение в обе стороны и спровоцировав концерт возмущенных сирен. В конце концов, когда все разъехались и джип смог двигаться в обратную сторону, их снова встретил красный сигнал светофора. Впрочем, ненадолго.

 

         – Только Кунц. Может, высадим Даймлера?

 

         – Нет времени. Держитесь крепче! Оба!

 

         Предупреждение не имело большого смысла. Обе полосы опять оказались заняты, и рвануть вперёд было невозможно. Даже при всём желании. Оставалось ползти и ждать, пока цепочки разорвутся.

 

         – Где он хоть есть-то сейчас? – раздраженно спросил Ник.

 

         – Где-то впереди. Пока его не разглядеть, другие машины мешают. Но когда он доедет до сквера, где дорога слегка поворачивает, может я замечу… Да, вон он! Теперь опять не виден, за домами.

 

         – Хорошо бы, он нас не увидел.

 

         – Да откуда ему знать, кто мы?

 

         – Даймлера он точно знает. Да и наши рожи мог видеть, если как следует изучил остров и его обитателей. Частных сыщиков здесь немного.

 

         – Может, он и не смотрел, кто там по встречке едет?

 

         – Но ты же его заметила!

 

         – Да…

 

         Наконец, на встречной полосе образовался достаточный просвет, чтобы обогнать плетущийся впереди служебный автобус.

 

         – Ник, он свернул налево, – взяла на себя обязанности штурмана Сильвия. Что ж, за этим поворотом дома кончались быстро, дорога выходила в поле, и давала больше возможностей для слежки и преследования. – Вообще-то, аэропорт в той стороне, – озабоченно добавила напарница.

 

         – В той стороне много чего. И выезд на Оверсис, и южная гавань… Если он поедет на континент, нам даже лучше. Там точно найдётся пара-тройка свободных копов.

 

         – И Корилло сейчас в Майями работает…

 

         – Ну, вряд ли он будет так уж рад нам помочь… – Ник обогнал ещё парочку тихоходов. – И все-таки, почему Кунц решил прокатиться именно сейчас?

 

         – Мне не понятно, почему он раньше этого не сделал? Украл, что нужно и беги с острова. Чего тут отсвечивать?

 

         – Чаффи звонил пару недель назад. Он, конечно, напрямую ничего не сказал, но всё-таки кое-какое чутье у меня ещё осталось… Похоже, у них там большой шмон намечается. По всей стране. Если наркодельцы об этом пронюхали, могли залечь на дно. А Кунц решил здесь переждать. Ки-Мэрайя – тихое место.

 

         – Чаффи?! Вот здорово! Чего ж ты мне не сказал? Как он?

 

         – Честно говоря, я просто забыл. Вспомни, какая тогда была кутерьма, – трафик рассосался, и Ник «сел на хвост» Кунцу на оптимальном отставании. Тот особо не спешил. – Он жениться собрался. Обещал нас на свадьбу пригласить, когда определится со сроками.

 

         – Правда?! Это же замечательно!.. Ты чего? – она резко осеклась, заметив перемену в лице напарника. Ник и сам слегка обалдел. За всем не уследишь, конечно, но…

 

         – Видела машину, что только что мимо пронеслась?

 

         – Белый Шевроле, который нас по встречной обогнал?

 

         – Угу.

 

         – Да. Некоторые носятся, как на гонках.

 

         – В ней сидела Видмар.

 

         – Что?! Ты уверен?

 

         – К сожалению, да.

 

         – Она-то откуда взялась?

 

         – Ты же читала досье. Это профессионал экстра-класса. Пока мы строили свои умозаключения, она смогла вычислить, кто такой Даймлер, что у него украли, и даже кто. Возможно, теперь она гонится за Кунцем, как и мы.

 

         – Тогда, она его сейчас догонит.

 

         – Догонит, конечно, но вот, что дальше?..

 

         – Интересно, а она нас видела?

 

         – Безусловно. Уж она-то знает всех троих в лицо. И, вдобавок, машину тоже. Думаю, она могла следить за нами с самого нашего выезда.

 

         – И что теперь?

 

         – Покатаемся, посмотрим…

 

 

 

 

         Солнце уже почти касалось горизонта. А может, уже и коснулось. Деревья, за которыми виднелся красный круг, росли по самому водоразделу, и дальше местность только понижалась, до самого залива. Само светило казалось тусклым, но его лучи, проскакивая между стволами, почему-то слепили. На восточной половине неба проступала прозрачная луна. Через полчаса начнёт темнеть. Дорога впереди плавно поворачивала, чтобы устремиться влево, вдоль лесополосы. Машины Видмар и Кунца, ползли где-то там, никуда не торопясь. Это уже начинало надоедать.

 

         – Долгожданная встреча после трудного дня, – неожиданно для себя вслух сказал Ник. Сильвия устало усмехнулась.

 

         – И у тебя эта дурость в мозгу? – он печально кивнул.

 

         – О чём вы? – впервые за долгое время подал голос из-за их спин Даймлер.

 

         – Есть такой дурацкий хит, здешнего производства. «На тропический остров спускается вечер, Солнце падает в море почти вертикально. После трудного дня, долгожданная встреча. На багровом закате черные пальмы…». Ну, и так далее. Смесь лирики и местного патриотизма. Крутится на всех радиостанциях и дискотеках.

 

         – Точно! Я прошлой ночью трижды отплясывала под эту песню.

 

         Ник пожалел, что пропустил такое зрелище. Танцевать Сильвия умела. Пару раз это даже помогало им в работе. Он вздохнул. Какая ерунда лезет в голову от безысходности. Они уже третий час кружили по острову за преступниками, объехали его весь дважды, и… ничего. Ни тот, ни другая ни разу не остановились, хотя многократно обгоняли друг друга.

 

         – Кто же кого всё-таки водит за нос? – в очередной раз задала свой риторический вопрос Сильвия. И опять не получила ответа. А что он мог сказать? Очевидно, Видмар не только вычислила, Кунца, но и смогла с ним связаться. Возможно, она предложила выкупить альбом, возможно шантажировала того угрозой разоблачения. А может, они просто договорились?..

 

         Так, или иначе, им нужно было встретиться. Но, почему-то, они не делали этого, хотя несколько раз проезжали в нескольких метрах,.. тьфу! Опять! В нескольких ярдах друг от друга. Вопрос в том, почему они себя так вели? Кунц пытался выяснить, кто такая Видмар? Или хотел убедиться, что она – это женщина в белом Шевроле? Или тянул время до темна, чтобы заманить её в ловушку? Или это она заманивала его? Или они сговаривались, и в итоге сговорились, и теперь ждут темноты, чтобы улизнуть от преследователей-детективов? Всё это они уже обсудили раз по десять…

 

         – Если стемнеет, они запросто могут скрыться, – сказала Сильвия, словно читала его мысли. – Далеко не все дороги здесь хорошо освещены. Пора нам уже что-то делать.

 

         Пора-то, пора, но что? Начать таранить Кунца – можно запросто получить пулю с близкого расстояния. И от него, и от дамы. Просто подъехать поближе – тоже нарвешься на стрельбу… Он-то рассчитывал взять Кунца, когда тот выйдет из машины, пусть даже в людном месте, но когда вмешалась Видмар, все стало намного сложнее…

 

         Шевроле в очередной раз обогнал Форд. Участок, по которому ехали эти двое спускался с водораздела к болотам, где шоссе тянулось вдоль густых кустов, и шёл перпендикулярно к нынешнему направлению движения сыщиков. На фоне темной стены зарослей их было видно довольно хорошо.

 

         – Смотри, как она разогналась! – воскликнула Сильвия. Действительно, Видмар, обогнав Кунца, не думала снижать скорость, а наоборот, стремительно удалялась от него и вскоре скрылась за поворотом. Вторая же машина, в противоположность, все замедлялась и замедлялась.

 

         – Стоп, – сказал Ник. – Кажется, понимаю. Там есть грунтовка, через болота – к недостроенной подстанции. Если Видмар как следует поторопится, она успеет подъехать к ней с другой стороны, от одиннадцатого шоссе. Там дорога ещё хуже, но Кунцу не обязательно спешить. К темноте они сойдутся на развалинах и порешат свои вопросы без свидетелей.

 

         – А вдруг, это они нас заманивают?

 

         Форд почти совсем остановился, а потом действительно, свернул направо, в заросли.

 

         – Может, подъедем ближе? – неуверенно предложила напарница.

 

         – Тогда обзор потеряем. Давай немного подождём, там других путей нет, если он поедет дальше по болоту, то только на подстанцию.

 

         – Да что за подстанция такая?!

 

         – Лет двадцать назад, когда мы с тобой ещё ходили в начальную школу, и понятия не имели, что такое Ки-Мэрайя, какие-то оптимисты решили осваивать эти земли. Но оптимизм быстро иссяк, вместе с деньгами, и построили лишь электроподстанцию. Да и ту не до конца. Кабели к ней не протянули. С тех пор она только разваливалась.

 

         – Он знает остров, не хуже, чем Шерлок Холмс – Лондон, – сказала Сильвия Даймлеру, кивая на партнера.

 

         Форд снова встал. Кунц вылез из машины, обошёл её и исчез в кустах. На нем, похоже, был знакомый рюкзак.

 

         – Не поняла? Это ещё что за фокусы?

 

         – Да, любопытно,.. Ты его видишь?

 

         – Нет. Там такие заросли, да и темнеет уже. А вы, Готлиб?

 

         – На таком расстоянии я вообще мало что вижу. Простите…

 

         – Что же он там делает? – продолжала недоумевать Сильвия. – Не могут, ведь, они встречаться прямо на болоте?

 

         – Они все могут... – рассеяно проговорил Ник. Кунц и Видмар действительно вели себя странно. Он начинал подозревать, что не владеет ситуацией. Хотя, когда он ею владел?

         – Может, всё-таки подъедем поближе?

 

         – Нет, Сильвия. Мы-то его не видим, а он нас – запросто. Вспомни, как хорошо видно поле из леса, если встать недалеко от опушки. А тебя с поля заметить сложно. Это может быть элементарная засада. Если мы не сдвинемся с места, то можем сбить его с толку. Начнет поступать необдуманно – нам будет легче его взять.

 

         – А если Видмар, сделав круг, подкрадется к нам сзади?

 

         – Вот и смотри по сторонам, чтобы такое не стало неожиданностью.

 

         – А если так: пока ты тут воображаешь, что раскусил его планы и не двигаешься с места, Кунц с альбомом не спеша уходит болотами все дальше и дальше, на ту сторону, где его уже ждёт Видмар на своей машине. И все, тогда нам их уже никогда не найти!

 

         – Может, ты и права… Я об этом не думал. Ладно, давай рискнем, – он положил руку на рычаг переключения передач, когда Кунц вылез из кустов и преспокойно сел за руль.

 

         – А это как понимать?! – ошарашено спросила Сильвия.

 

         – Все – люди, – Ник всё-таки ускорил джип, устремляя его к повороту.

 

         – Что?

 

         – Даже чемпиону континента по восточной борьбе, пусть и бывшему, требуется отправлять надобности, обратные еде и питью.

 

         – А… Так куда ты помчался?

 

         – Теперь он точно поедет на подстанцию. Похоже, наше присутствие их не особо волнует, – Форд действительно тронулся с места и вскоре скрылся в зарослях. Грунтовка сильно петляла. – Нам нельзя терять время.

 

         Через минуту они стояли на том месте, рядом с которым справлял нужду экс-чемпион. Может быть, они ещё слышали бы звук его мотора, если бы моторы машин с шоссе не звучали громче. Смеркалось. Спустя час наступит полноценная ночь. Если что-то делать, то начинать стоило прямо сейчас. Ник достал и проверил пистолет, убедился, что запасные обоймы полны, и лежат в карманах. Сильвия, меж тем, проделала то же самое и деловито принялась выбираться из машины.

 

         – Нет, – решительно сказал он, кладя руку ей на плечо. Сильвия удивлённо обернулась. – Ты остаешься, – она в изумлении подняла бровь, но промолчала и осталась сидеть. – Если это и в самом деле засада, кому-нибудь придётся прикрывать мою задницу. Когда здесь объявится Видмар, ты должна будешь её остановить, – он сам подивился своей импровизации. Но что-то же надо было придумать! – Победа куется в тылу. Ну, и Даймлера нужно охранять.

 

         Сильвия вздохнула и посмотрела на клиента. Тот совсем потерял дар речи и, похоже, плохо понимал, что происходит.

 

         – Слушаюс, – проворчала напарница.

 

         – Вот и славно. Туда, – он ткнул пальцем в погружающиеся в темноту кусты, – без крайней нужды не суйся. Считай выстрелы, – Ник вылез из машины. Даймлер смотрел на него со страхом и тоской. Он постарался обнадеживающе улыбнуться.

 

         – Ник, – окликнула его Сильвия. Он обернулся. – Будь осторожен.

 

         – Не бэ! – Ник соединил пальцы колечком, подмигнул и, как ему хотелось надеяться, бесшумно, скрылся в кустах.

 

 

 

 

         Приболотные кусты изрядно воняли. Несознательные островитяне превратили их в помойку. Битое стекло, ржавые железяки, пластик, картон – всё это отнюдь не способствовало бесшумному подкрадыванию. К тому же, не только Кунц ходил сюда в туалет. Одним глазом приходилось смотреть под ноги, другим – следить за хлещущими по лицу ветками, чтобы не остаться с одним первым. Серая лента дороги, усыпанной известняком и колотым шифером, смутно просвечивала между деревьями слева. Ник старался не уходить от неё далеко. Хотя бы потому, что чуть дальше – это уже в болото. По мере отхода от шоссе всё меньше становилось бытового мусора и всё больше – строительного. Ну, конечно, куда ещё высыпать самосвал кирпичного боя, если не на заброшенную стройку! Кучей больше, кучей меньше, кто заметит?

 

         Луна, почти в зените, перестала казаться прозрачной и скоро должна была стать основным источником света в этом захолустье. Он услышал выстрелы как раз в тот момент, когда впервые разглядел черные контуры развалин. «Что-то рано ребята колобродят», – подумал Ник, припадая к земле. Звуки были разными. Одни – глухие, чуть шипящие, другие – гулкие и раскатистые. Но и те, и другие – не очень громкие. А самое главное – серийные. Стреляли из чего-то автоматического. И довольно современного. В отличие от их, с Сильвией, пукалок. И она должна была услышать это отличие. И понять, что стрелял не ОН. Но как ей догадаться, что не В НЕГО? Оставалось надеяться лишь на выдержку партнёрши. А ещё на собственную решительность и быстроту.

 

         Не разгибаясь и не обращая внимания на хлёст веток, Ник в несколько секунд одолел остаток пути до цели. У передней стены здания была небольшая площадка, заросшая травой и усыпанная обломками кирпичей, бетонных плит и ржавой арматурой. Пока он бежал, раздалось ещё несколько очередей и вспышки озаряли этот маленький пустырь. Ник толком ничего разглядеть не успел, но понял, где кончаются кусты, и успел притаиться под одним из крайних.

 

         Посреди площадки, капотом к подстанции, стояла машина Кунца с погашенными фарами. А возле неё, на земле лежала Видмар. Глаза ещё не успели привыкнуть к темноте, однако и так было видно, что она вся в крови. Но шевелится. Помешкав лишь мгновение, Ник бросился к женщине, но был остановлен новой очередью, и лишь чудом успел откатиться за автомобиль, не поймав не одной пули. Спасло то, что Кунц, засевший в здании не ожидал его появления, и не успел как следует прицелиться. Да, этому парню палец в рот не клади! Но что он станет делать теперь? Очень просто прострелить бензобак и убить разом обоих противников взрывом, только это ведь его машина. Или он собирается удрать на машине Видмар? Та определенно должна была оставить её где-то поблизости. Из-за кузова раздался полный боли стон женщины. Возможно, она получила ещё одно ранение… Но зачем она вообще оказалась у авто наркобойца? Может, альбом где-то здесь? Тогда он точно не станет стрелять. Кстати, а где он конкретно?

 

         Ник нагнулся и посмотрел между колес, под днищем, на переднюю стену подстанции. Посредине широкие ворота. Одна стальная створка ещё кое-как висит на верхней петле, другая упала внутрь и, похоже, развалилась на несколько кусков. Слева от ворот – входная дверь. Почти закрыта, но явно незаперта. Ещё левее кусок стены просто выломан, и в образовавшуюся щель может пролезть человек, даже такой, как Кунц. Оконный проём справа от ворот тоже обвалился и принял бесформенные очертания, удлинившись до самой земли. Туда было ближе всего. Если Ник попадет внутрь, они с мистером Кунцем окажутся на равных. Первый, кто выйдет наружу, станет удобной мишенью для другого. Только вот, как ему туда попасть?

 

         Ник на мгновение высунулся из-за лобового стекла и сделал пару выстрелов наугад, в направлении ворот. Он не ошибся, противник был где-то там, ибо тут же раздалась ответная очередь. Пули били в землю, свистели над головой, ни одна не попала в машину, но было непонятно, бережет ли противник её или старается попасть в Слотера. У него был только один шанс: пальнуть ещё раз со стороны капота, чтобы хоть на миг отвлечь врага, и сразу метнуться к другому краю машины, к багажнику, чтобы тут же, в пару-тройку прыжков добраться до окна. Ну… раз, два, три!..

 

         Ник выстрелил, прыгнул вдоль Форда, потом ещё два прыжка зигзагом, чтобы уйти с предполагаемой линии огня, кувырок, башкой об какую-то арматуру, перекат!.. В этот момент в него полетели пули, одна отрикошетила от железяки, бывшей уже возле ноги Ника, и ударила в стену у самого его носа, когда он, вскочив, влетал в проём, головой вперёд и спиной вниз, словно прыгун-высотник. С той разницей, что внутри его ждал отнюдь не мягкий поролон. К счастью и высота была не рекордной. При падении здорово досталось и затылку, и шейным позвонкам, и локтю, но пронесло… Пронесло!

 

         Мелькнула мысль: «А чего я, собственно, добиваюсь?». Конечно, лучше всего ранить Кунца, оглушить или ещё как-то вывести из строя, потом обездвижить, привести в чувство, допросить и выяснить, где альбом. Альбом вернуть Даймлеру, а Кунца, в идеале, передать в руки правосудия. Если те будут не очень заняты. Только вот, у самого Кунца задача, похоже, была несколько попроще. Убить Слотера. И он к своей цели явно ближе. Ещё неизвестно, что ему про них сказала Видмар. Может быть, вообще ничего. А может, представила его и Сильвию, как свою бригаду прикрытия. В такой ситуации первоочередной задачей становилось выжить. Он бы и решал её, если бы где-то поблизости не находилась напарница с совершенно беспомощным и беззащитным Даймлером на руках. И не лежала в пяти шагах умирающая Видмар.

 

         Он, кряхтя, поднялся и глянул наружу. Кунц понял, что проиграл этот раунд, и не высовывался. Ник достал телефон, включил фонарик и осмотрел своё убежище. Весь пол усыпан кирпичными и бетонными осколками. Потолок – футах в девяти, а то и выше – в одном месте обвалился, и там их целая гора. Исписанные и изрисованные стены. В левой – проём, ведущий в соседнее помещение. А ведь там – Кунц. Наружу им нельзя. Значит единственный путь навстречу – здесь. Иначе, они застрянут тут в состоянии вечного шаха. Если, конечно, из здания нет выходов с других сторон. Словно в подтверждение его мыслей, Кунц начал палить в проём. Видимо, ожидал попытки Ника зайти к нему в тыл. Или выгонял его наружу. В помещении действительно было опасно из-за рикошетов, но эта опасность угрожала и самому Кунцу.

 

         На какое-то время выстрелы смолкли, и Ник услышал непонятный грохот. Он выглянул наружу, ничего не увидел, и тут, через проём в «его комнату» ввалился здоровый металлический щит. Это был кусок воротины. Кунц прятался за ним, и, похоже, там была щель, которую он собирался использовать в качестве бойницы! Проще всего было вылезти обратно, наружу и через ворота перескочить в помещение, откуда Кунц пришёл. Но на этом пути могла быть какая-то ловушка. Ник выстрелил в потолок над Кунцем. Оттуда посыпалось цементное крошево. Возможно, один кусок попал ему в голову и тот инстинктивно приподнял щит на мгновение. Прежде чем противник открыл ответную стрельбу, Ник отпрыгнув вправо, выстрелил под щит, надеясь попасть ему в ноги. Пули Кунца засвистели мимо, когда Ник прыгнул ещё раз, прямо в стену, оттолкнулся от неё и полетел на щит ногами вперёд. Под таким прикрытием, Кунц был защищён, но неповоротлив, ведя огонь не прицельно, а в расчете на рикошеты. Пока они Ника миновали. Врезавшись пяткой в край щита, Ник свалился на кучу щебня, перекатился, оказавшись у Кунца за спиной. Тот на мгновение потерял равновесие. Обезьяний маневр Слотера стал для него неожиданностью, но упал он удачно, под щит, и Ник не смог бы в него попасть. Но зато, успел прошмыгнуть на четвереньках через проём в стене в соседнее помещение. И, не осматриваясь, в несколько прыжков пролетел в следующую «комнату», куда вела входная дверь. Выстрелы Кунца раздались, когда он уже проскакивал отверстие во второй стене и, по большей части, в эту же стену и пришлись. Что-то просвистело внутрь, но Ник уже прятался за стеной.

 

         Здесь было светлее. Лунный свет шёл сверху. Из дыр в потолке, которые имелись в изобилии. Под каждой на полу кучка мусора, тем выше, чем шире дыра. У стены, в глубине, стояло несколько распределительных электрических шкафов. Ржавые, пустые ящики, погнутые и перекосившиеся, но, на вид, весьма увесистые. И почему никто до сих пор не сдал их в металлолом?

 

         Кунц патронов не жалел. А вот у него остался только один. В барабане. Сейчас они заняли положения для нормальной перестрелки. Каждый за своим укрытием, на расстоянии шести-семи шагов, высовываются по очереди и палят друг в друга без особого успеха. Противник должен был разбираться в оружии настолько, чтобы понять, сколько выстрелов осталось у Ника. Если Ник выстрелит последним патроном, у Кунца будет достаточно времени, чтобы убить его, пока он перезаряжает барабан. А вот, сколько выстрелов осталось у Кунца, Ник не знал. Хотя, автомат перезарядить намного быстрее… У Ника был только один шанс. Если у Кунца не осталось патронов. Вообще не осталось. Во всех остальных случаях надо было рассчитывать на везение.

 

         Но патроны у того были. И экономить их он явно не собирался. Кунц принялся палить сквозь проёмы в стенах, словно ставил цель любой ценой не дать противнику высунуться. Ну, не очень-то и хотелось. Ник метнулся к наружной двери и выглянул за неё. Ничего нового он там не увидел, но стрельба прекратилась. Он подкрался к проёму и выпустил последнюю пулю из барабана. В ответ получил целую очередь. Что ж, пусть противник упражняется в скорострельности, мы займемся скорозарядностью…

 

         Когда последний патрон занял своё место, канонада сменилась грохотом, словно Кунц, потеряв надежду убить Слотера, отшвырнул, в сердцах, давно не нужный щит. И хотел, в отчаянии, броситься врукопашную. Ник снова посмотрел «на улицу». Та же картина, что и пять секунд назад. Метнувшись к проёму, он, по традиции, сделал «приветственный» выстрел в сторону противника… но ничего не произошло. Кунц провоцирует? Хочет, чтобы он, потеряв осторожность, показался в проёме? Пожалуйста! Ник мгновенно перепрыгнул на другую сторону проёма. Рискованно, конечно, но почему бы и нет? Провокацией на провокацию. Никакой реакции. Осмелев, Ник встал в проём и сделал ещё два выстрела. Оружие Кунца молчало, да и самого его не было слышно. Куда ж он делся? Снаружи его нет… Ник вдруг понял, но было слишком поздно.

 

         Поток мусора и щебня обрушился на него сверху. Камни били больно, а вслед за ними, оседлав поток обвала с краёв отверстия в крыше, летел сам Кунц, выцеливая правым каблуком точно Нику в голову. И попал бы, если б лавина не сбила сыщика с ног. Сапог Кунца по касательной задел ухо, шею и плечо Ника. Падая, он успел произвести два выстрела, но пули ушли сквозь дыру в небо, не причинив противнику никакого вреда. После чего тот легко выбил пистолет из пальцев Слотера левой ногой. Причём, ещё не успев приземлиться! Впрямь, чемпион.

 

         Когда чемпион обрушился на Ника всем своим весом,.. Ника там уже не было. В последний момент он успел откатиться в сторону. Кунц мягко приземлился рядом и получил от Никовой ноги по причиндалам. Это не особенно его впечатлило. Он принялся методично обрабатывать Слотера кулаками. На какое-либо преимущество Нику рассчитывать не приходилось. При таких рычагах, да и ничуть не уступая сыщику в ловкости и подвижности, боец наркомафии был почти неуязвим. Все, что оставалось детективу – уворачиваться, отбивать удары и надеяться на ошибки противника. Пытаться подловить его на промахе, заставить потерять равновесие и нанести удар по падающему телу. Но пока надо было встать самому. Правая кисть здорово болела после знакомства с сапогом Кунца, Ник пропускал каждый третий удар, и долго так продолжаться не могло. Ник плюнул Кунцу в лицо. На долю секунды тот промедлил с ударом, и этого хватило сыщику, чтобы пнуть его пяткой в колено. Кунц оступился и Ник, вскочив на четвереньки, отпрыгнул в сторону. Теперь он хотя бы мог отступать.

 

         Пользы от этого, впрочем, было немного. Длинные конечности Кунца могли доставать его и в стойке, в то время, как сам Ник до противника не дотягивался. Отходить в полумраке по весьма неровному полу было очень рискованно. А Кунц видел, куда наступает. Ник попробовал тактику хаотических паучье-обезьяних прыжков, но противник быстро обучался и на этот раз прыгал не хуже Слотера. Слотер практически не нанес ему какого-либо урона, в то время как сам получал то под ребра, то в колено, то в челюсть. Рассчитывать на успех в ближнем бою тоже особенно не приходилось. Кунц был сильнее его и своими мослами просто скрутил бы Ника в «бараний рог». В итоге этим всё и закончилось.

 

         Он понял, что отступать некуда, когда спина уперлась в стену, а по левую руку оказался ржавый железный шкаф. Перехватил удар Кунца обеими руками и попытался сделать подсечку и вертушку одновременно, но противник вцепился ему в плечо свободной правой и просто оторвал Ника от земли. Ник ударил его ногой, но и это не изменило диспозицию. Кунц крутанул детектива вокруг себя и впечатал в стену. Лбом, носом, подбородком, грудью, коленками, всем. Тьма озарилась снопами огненных искр, поплывших в разные стороны из глаз, Нику показалось, что у него сломался нос, и он сполз на пол, покрытый здесь, почему-то, толстым слоем песка. Боль очагами вспыхивала по всему телу, он безуспешно попытался подняться, когда услышал лязг и скрежет над собой. Кунц завалил шкаф, и тот неотвратимо рухнул, погребя под собой детектива почти по грудь. Иглы усилившейся десятикратно боли, впились в тело. Особенно много в ноги. Ник взвыл, стремясь выбраться. Ничего не вышло. Шкаф весил фунтов пятьсот.

 

         Прижатый к полу, он мог согнуть руки только в локтях. Кунц подошёл и наступил на левую ладонь. Ник попытался швырнуть в него горсть песка правой, но не добросил и до пояса. Он даже не видел лица врага. Тот плюнул Нику в голову. Всё…

 

         – А ну, к стене! – голосом, не сулящим ничего хорошего, кому бы то ни было, произнесла Сильвия. Вряд ли приказ относился к Нику, и он, с хрустом и болью в шее, повернул голову влево. Она стояла в проёме, держа Кунца на прицеле. Вот так!

 

         И тут что-то произошло. С Сильвией, с Ником, с ветром, шумящим снаружи, со всем миром. Они замедлились. Все, кроме Кунца и Никова восприятия. Даже в сумраке он видел, как палец Сильвии давит на курок со скоростью дюйм в час, как ещё медленнее скребёт по песку его собственная рука, как отваливается и сползает по воздуху на пол кусок штукатурки… И только Кунц разворачивался на правой пятке от него к напарнице с нормальной скоростью. И поднимал левую ногу. И тянулся к левому сапогу правой рукой.

 

         За голенищем сапога был пистолет. Маленький пистолетик, вроде дамского. Кунц схватил его и начал стрелять мгновенно, не вытащив до конца, может быть первая пуля прошла ещё через сапог. Он выстрелил даже раньше, чем это решилась сделать Сильвия. «Почему же он не использовал его раньше?» – машинально подумал Ник. Хотя, собственно, теперь было ясно, почему. Но никто не совершенен. На одной ноге рослый чемпион оказался не слишком устойчив. Обе его пули ушли в потолок. Однако, хорошего было мало. Слабая крыша начала сыпаться на не успевшую ничего понять Сильвию. Пара приличных кусков цемента основательно приложили её по макушке. С визгом и воплями, она скрылась за стеной, но и там женщину настиг последний кирпич. Сильвия сдавленно пискнула и затихла. Тем не менее, она тоже успела разок выстрелить. Пуля прошла мимо Кунца, но зато чуть не попала в Ника. По всей видимости, это поняли и Сильвия и Кунц.

 

         Второй не сходил с места, зная, что противница не станет стрелять в него, боясь угодить в напарника. А первая продемонстрировала способность к быстрому обучению. На долю секунды она выскочила из укрытия, пальнула в потолок над головой Кунца, и снова исчезла. Тоже не оптимальная тактика – пуля несколько раз срикошетила от стен и шкафа. Но хуже были несколько кровоточащих царапин на лице женщины. Тем не менее, уловка сработала и, спасаясь от града обломков, Кунц стремительно откатился в сторону. Он залёг за самой большой кучей и сделал ответный выстрел. Положение Сильвии казалось выгоднее, она пряталась далеко за непреступной стеной, и была неуязвима для Кунца. Но, лишь пока сама не стреляла. А стрелять ей было необходимо, иначе Кунц мог снова наброситься на Ника. Он и сделал пару таких попыток. И каждый раз напарница Слотера останавливала его, но не попадала. И каждый раз получала ответный выстрел, тоже не достигавший цели…

 

         А потом у Кунца кончились патроны. И он встал. И пошёл к проёму в стене, за которой пряталась Сильвия. Пошёл так, словно хотел просто уйти. Потому, что ему всё надоело. Или подойти к ней и поговорить. Спокойно так поговорить, без нервов. Сильвия выскочила и наставила на него оружие. Кунц не останавливался. Когда между ними остался один шаг, она не выдержала и выстрелила. Но не в голову или сердце, а, как Ник всегда учил – в плечо. Мертвый противник безопаснее, но он ничего не скажет. В том числе и на суде, где тебя будут обвинять в его убийстве. Только раненый Кунц безопаснее не стал. Пуля прошла навылет, Ник видел, и правая рука безвольно повисла вдоль туловища, однако он не сбавил шаг. Подошёл вплотную, схватил совершенно опешившую Сильвию левой, и проделал с ней то же, что и с Ником, пару минут назад. Прокрутил её вокруг себя и бросил в стену. Она отбивалась, кажется, даже успела его укусить, но, в итоге, мешком сползла на пол, оставляя кровавый след на кирпичной кладке.

 

         – Гад! – прохрипел Ник беспомощно дрыгаясь под железным прессом. А что ещё оставалось делать? Кунц повернулся к нему, вытащил из правого сапога длинный нож, и начал медленно приближаться. Кинжал был здоровый, почти что меч. Он снова наступил Нику на руку, теперь в районе локтя и занес лезвие над его шеей. Вот теперь точно – всё…

 

         Жизнь не пронеслась перед мысленным взором за мгновения. Она никогда не проносилась в таких в случаях. Хотя сам факт множественного их числа должен был вселять оптимизм, любое везение, даже заслуженное, когда-то заканчивается. А он вряд ли заслужил большего, чем прожил. Кунц поднял руку с ножом. Если он убьет его, следующей будет Сильвия. Но она этого не заслужила точно. Мёртвый он не сможет остановить Кунца, а живой… Живой он может только говорить. Что?!

 

         Лицо чемпиона не выражало ни злорадства, ни скорби. Обычное выражение лица человека, занятого работой. Словно он перереза́л по сотне глоток за день. Впрочем, возможно так и было. Предложить ему ещё один альбом? Открыть план оперативных мероприятий УБН? Что ещё Ник мог сказать?

 

         – Стой, сволочь! – но это сказал не он. Время снова загустело и растянулось. Сильвия, словно кошка, оттолкнувшись от пола всеми четырьмя конечностями, взлетела в воздух. Какая-то тень медленно проплыла по проёму входной двери. Нож Кунца остановился в дюймах от его шеи. Он видел, как напарница прыжками, медленно и плавно, надвигается на врага. Видел кирпич, занесенный в её левой, рабочей руке. Видел рассечённое левое ухо, из которого капала кровь, подбитый и уже чуть заплывший левый глаз. Видел ярость на её лице. Но он видел и то, чего она, ослепленная яростью, скорее всего не замечала. Кунц так же медленно поворачивался ей навстречу. И поднимал кинжал. И вытягивал руку с ним вперёд. Так, чтобы грудь Сильвии оказалась на его пути, на мгновение раньше, чем она обрушит свой праведный гнев и кирпич на макушку Кунца. Все двигались очень медленно и, тем не менее, слишком быстро, чтобы это остановить. Он должен был крикнуть что-то предупреждающее, но из пересохшего горла, вырвался лишь хриплый вой.

 

         – А-а-аааа!!!

 

         Между острием и телом женщины оставались считанные футы, и он уже видел, как лезвие пронзает её, когда на пути кинжала возник Даймлер. Нику показалось, что именно возник… Не придвинулся откуда-то сбоку, не поднялся снизу, не спустился сверху через одну из многочисленных дыр в потолке, в конце концов, а возник… Нож прошёл через его грудь насквозь, замедлив лишь на краткий миг движение руки Кунца. Но этого мига хватило, чтобы кирпич Сильвии вломился в череп врага на полной скорости.

 

         Все трое оседали на пол медленно и синхронно. Даймлер с давно сформировавшимся на лице выражением запредельного страха и безнадёжного отчаяния, очень озадаченный Кунц, так и не успевший понять, что случилось, и Сильвия, медленно меняющаяся от разъяренной тигрицы к недоумевающей овце. Она была жива. Но перед взором Ника неспешно поступала другая картина, заслоняя действительность. Нож Кунца, не встречая препятствий, пронзает грудь Сильвии, и та падает, а по блузке расползается красное пятно. Он зарычал, мотая головой, но видение не желало исчезать. Несколько секунд Ник не мог избавиться от навязчиво образа. А когда тот рассеялся, увидел Сильвию с искаженным испугом и болью лицом, тянущую руку к ножу в груди Даймлера.

 

         – Нет! – крикнул он. – Не трогай, – та отдернула пальцы и изумленно взглянула на напарника. – Может быть, он жив.

 

         Сильвия удивилась ещё больше и покачала головой, подумав, видимо, что у Ника временное помешательство.

 

         – Вспомни, что я тебе о нём рассказывал. У него слева нет ни сердца, ни легкого. Если не повреждены большие сосуды, его ещё можно спасти. Но трогать нож не стоит, можно открыть сильное кровотечение.

 

         Сильвия кивнула и перенесла пальцы на шею их клиента. Несколько секунд она отрешенно смотрела перед собой. Потом на губах заиграла легкая улыбка.

 

         – Да, – блаженно произнесла она. – Пульс есть…

 

         Вдруг, взглянув на напарника, девушка решительно переменилась в лице и вскочила на ноги.

 

         – Что ж я сижу! Ник, ты не делай резких движений! Там труба была, метра четыре, я сейчас притащу, мы тебя быстро освободим!

 

         – Стой! Это подождёт, – Сильвия выдала свою неподражаемую гримасу недоумения. Ну и мимика у человека! – Дай мне свой телефон, – она послушно вытащила аппарат из чехла на поясе и протянула Нику. Он стал набирать служебный номер Грегори. Может, тот и был у неё где-то записан, но пока найдешь… Сильвия, с прежним выражением смотрела на его действия. – Вяжи Кунца! – приказал Ник, поднося телефон к уху.

 

         – Что и он жив?!

 

         – А ты как думала? Даже такому монстру кирпичного боя, как Жирар, не уничтожить это чудовище. Через полчаса он очнется и тогда нам хана.

 

         – Но чем?

 

         – Вокруг полно одежды. На тебе, на мне, на нем, наконец.

 

         – Полиция Ки-Мэрайя, – сказал голос в трубке. Но это был не Грегоги.

 

         – Дик?! Привет, старина. Это Слотер. А где лейтенант?

 

         – На выезде. Пока я за него...

 

         Сильвия, немного поразмышляв, принялась стаскивать с себя лосины. Вот значит, для чего она их одела. Если в первом действии на стене висит ружьё, в последнем оно обязательно выстрелит. Убедившись, что у неё всё в порядке, Ник вернулся к разговору.

 

         – У нас тут небольшая заварушка вышла. На заброшенной электроподстанции. Это на болотах, возле кукурузных полей, знаешь?

 

         – Вроде, да…

 

         – Есть раненые. Огнестрельные раны, ножевые, черепная. Бери пару крепких парней и приезжай… – Дик горестно вздохнул.

 

         – Крепкие парни кончились, есть только я.

 

         Сильвия зубами разгрызла нитку, соединявшую штанины, и теперь делила свою одежду пополам.

 

         – Ну, приезжай сам. И вот ещё что… Я, конечно, позвоню в скорую, но там могут и не знать дорогу сюда. Ты тогда перезвони им минутки через две-три, если что, договоритесь, где встретиться, чтобы они за вашей машиной ехали.

 

         – А ты-то сам как?

 

         – И я, и мисс Жирар в порядке, – Ник взгляну на мисс Жирар. Та двигалась довольно бойко.

 

         – Понял, приступаю.

 

         – Спасибо, Дик!

 

         Сильвия деловито связала бесчувственному Кунцу руки за спиной и теперь примеривалась к ногам. Ник набрал номер скорой помощи и прикрыл глаза.

 

         – Больница острова Ки-Мэрайя, – отозвался обеспокоенно-доброжелательный женский голос.

 

         – Добрый вечер, мэм. Говорит частный детектив Николас Слотер. На развалинах подстанции у края южных болот произошла стычка. Есть трое пострадавших. В самом тяжелом состоянии пожилой мужчина со сквозным ножевым ранением. Требуется срочная помощь. Кроме того, есть люди с пулевыми ранениями и проломленным черепом. Если ваши водители не знают дороги сюда, через минуту вам позвонит офицер полиции, чтобы договориться о сопровождении.

 

         – Поняла. Думаю, за пятнадцать-двадцать минут помощь прибудет.

 

         – Благодарю, мисс. Ждем.

 

         Ник посмотрел налево. Сильвия куда-то делась. Тела Кунца и Даймлера недвижно покоились в паре шагов.

 

         – Эй! – позвал он. – Ты где?

 

         – Да тут я! – недовольно отозвался женский голос из-за стены. – Иду уже, не волнуйся. – её шаги сопровождались хрустом и скрежетом. Через несколько секунд Сильвия появилась в проёме, волоча за собой очень длинную трубу.

 

         – Отличный рычаг, – объявила она. – Легко поднимет твою железяку.

 

         – А не согнётся?

 

         – Да ты что! Смотри, какие стенки, – она сунула ему под нос торец трубы. Та была диаметром в ширину ладони, а стенки имела толщиной в палец. Да, такую не согнёшь.

 

         – Как же ты дотащила эту тяжесть?

 

         – Тащить – это же не нести. Доволокла как-то… – она попыталась подсунуть трубу под шкаф, но песок на полу оказался таким мягким, что Ника вдавило в него почти полностью. Щели под шкафом не осталось. Сильвия принялась выкапывать там пещерку для трубы и вдруг, с криком, отдернула руку.

 

         – Ноготь, что ли, сломала?

 

         – Да нет, это палец! – шипя сквозь зубы, пробормотала она. – Сустав выбило, когда кирпичи на голову посыпались, а я пыталась их ловить, – она потрясла кистью, подула на палец и снова взялась копать, но уже только одной рукой. Наконец, результат работы её удовлетворил. Отверстие под рычаг было готово, осталось сделать точку опоры. Сильвия начала складывать кирпичи в кучу.

 

         – Этого мало будет. Попробуй вон тот обломок кладки, – Ник неуклюже попытался указать на десяток кирпичей, крепко сцепленных цементом, что валялись у дальней стены. Наверное, когда-то они были частью колонны, подпиравшей потолок. Напарница кивнула и направилась туда. Однако кирпичный блок оказался для неё неподъёмным, и пришлось кувыркать его по неровному полу. Наконец, нехитрый механизм был готов. Дальний конец рычага взметнулся так высоко, что Сильвии пришлось встать на носки, чтобы дотянуться. Старания были вознаграждены – шкаф легко пошёл вверх. Ник рванулся было наружу, но ловушка не отпускала. Ноги обожгло резкой болью.

 

         – Не спеши, – Сильвия предупреждающе подняла руку. – Он такой старый, что провисает. Дай, я ещё повыше приподниму, чтобы тебя нигде не держало, – Ник терпеливо дождался полного пропадания контакта со ржавым ящиком и выкатился вперёд, поджимая колени под себя. Сильвия отпустила трубу, только убедившись, что он отполз на безопасное расстояние, и бросилась к нему.

 

         – Ты как? Можешь встать? – засуетилась она вокруг Ника, приседая. – Давай помогу. Обопрись на меня, – Ник попытался подняться. Было больно. Очень больно. Особенно коленям и голеностопам. Она положила его левую руку себе на плечи, обеими своими руками обняла его за торс. – Вот так… Давай аккуратненько, все получится.

 

         Все действительно получилось. С трудом, через противную острую боль, он всё-таки встал. Ноги горели, но держали тело в вертикальном положении.

 

         – Спасибо, Сильви, отпускай, – он похлопал её по плечу, – все в порядке.

 

         Она внимательно взглянула ему в глаза. Ник постарался изобразить взглядом безмятежность и поднял руки. Сильвия осторожно расцепила объятия. Он сделал шаг, другой… Сейчас главное – не упасть. Пусть она поверит, что с ним все хорошо. Ник добрался до стены, отделяющей соседнее помещение. Возле неё валялся Сильвин пистолет. Он подобрал его, вернулся к ней и протянул оружие.

 

         – Возьми, на всякий случай.

 

         – А ты?

 

         – Мой там, за стенкой. Пойду, поищу. И заодно наружу выгляну, посмотрю, что Видмар делает.

 

         – Что и она жива?! Здесь вообще есть кто-то мёртвый?

 

         – Типун тебе на язык.

 

         – Ну, знаешь ли…

 

         – Посиди пока, пожалуйста, с Даймлером. Вряд ли он сам очнется, но вдруг.

 

         – Ладно…

 

         – Не волнуйся, я скоро вернусь.

 

         Он действительно обнаружил своё оружие за проёмом. Как оно туда отлетело?.. Подобрал, проверил, перезарядил и поковылял наружу. Пока Сильвия не видела, можно было хромать, тихонько стонать и, страхуясь, держаться за стены. Перед самым выходом страшное видение снова накрыло Ника. На этот раз почти мгновенно. Он вообще перестал ощущать мир. Была только Сильвия. И нож. И они неизбежно должны были встретиться. А он ничего не мог сделать. Только смотреть. Нельзя было закрыть глаза. Они и так были закрыты. Ник видел не глазами. Нож входил в её грудь, Сильвия закатывала глаза и медленно оседала на пол. Её блузка наливалась красным. Ничего не чувствуя, Ник отчаянно замотал головой. Главным было не закричать, чтобы настоящая, живая Сильвия ни о чём не догадалась. Он провалился в действительность также резко, как вывалился из неё, обнаружив себя, всего в поту, прислоненным к стене. Да, что же это такое?!

 

         Снаружи поднялся ветер. Он шумел в ветвях и нёс прохладу. Это было первое, что он ощутил. Глаза ещё толком не работали. А первое, что Ник увидел, был их джип. Тот стоял задом к подстанции, с заведённым двигателем, готовый к моментальному старту. Сильвия предусмотрела всё… Кроме запаса топлива. Мотор надо было заглушить. Но сначала – Видмар. Ник перевел взгляд налево. Она была жива. И даже пыталась двигаться. С двумя работающими конечностями из четырех это получалось не очень хорошо. Но женщина уже доползла до машины Кунца и даже смогла встать, наверное, опершись на капот. Почему она так упорно стремилась сюда? Держаться на одной правой ноге ей было весьма трудно. Но прострелянное колено левой не оставляло шансов. Левой рукой она пыталась направить на Ника пистолет. Дуло не просто дрожало, оно описывало в воздухе сложные кривые с размахом в полфута, не меньше. Все правое плечо было в крови, и рука безвольно свешивалась на лобовое стекло. Лицо искажала гримаса жуткого страдания.

 

         – Не надо,– попросил Ник, направившись к ней. – Полиция уже едет сюда. Если ветер стихнет, можно будет услышать сирену. Ещё минут восемь-десять и всё кончится, – Видмар очень тяжело дышала и вся тряслась. Ник подошёл вплотную и просто взял оружие из её руки. Женщина испустила слабый стон, и, закрыв глаза, сползла на землю. Ник еле успел подхватить её тело и аккуратно уложил у колёс. Пощупал пульс – слабый и неровный. Ничего было нельзя сделать. Слишком много крови потеряно… Оставалось надеяться только на скорость и мастерство медиков.

 

         Ник перебежал к джипу и остановил мотор. Залез в карман. Не только Кунц носил при себе холодное оружие. У Слотера был швейцарский нож. И всего несколько минут, чтобы осмотреть машину. Хотя…

 

         – Сильвия! – громко крикнул он в полумрак распахнутых ворот.

 

         – Чего?! – недовольно отозвалась напарница.

 

         – Обыщи Кунца!

 

         – Есть обыскать, – сварливо проворчала она, после небольшой паузы.

 

         Ник вытащил отвертку и решительно направился к Форду Кунца. Времени – в обрез…

 

 

 

 

         Когда снова накатило, он уже почти закончил осмотр. Альбома в машине не было. Ни в салоне, ни в багажнике, ни под капотом, ни даже под днищем. Нигде. Ник присел рядом с Видмар в слабой надежде, что ей стало лучше, и она сможет что-то сказать, и в это время действительность опять начала меркнуть. Он уже знал, что происходит, но легче от этого не становилось. Страшная картина не поддавалась воздействию воли. От неё нельзя было избавиться. Только терпеть и смотреть, как она умирает. По крайней мере, приступы не делались продолжительнее от раза к разу. Но он почти не воспринимал реальности…

 

         Когда чувства начали потихоньку возвращаться, первое, что Ник ощутил, был ослепительный туман. Бело-желтый и очень шумный. Можно сказать, крикливый. Воющий и вопящий. Может, он не очнулся, а просто попал из одного кошмара в другой? Ник попытался рукой отогнать наваждение, но оно само потихоньку стало приобретать все более четкие очертания. Блистающая мгла превращалась в лучи фар полицейского Форда, а визги и вопли – в вой его же сирены. Машина остановилась напротив их джипа и погасила иллюминацию. На некотором расстоянии за ней, словно вагоны за паровозиком, робко подползали два микроавтобуса с красными крестами. Из раскрывшейся двери Форда высунулся нескладный, долговязый Дик и вопросительно уставился на Ника.

 

         – Всё в порядке! – крикнул тот. – Опасности нет.

 

         Полицейский сказал что-то внутрь машины и из неё, с другой стороны, вылез его коллега в форме. Совсем юный. Даже в неверном лунном свете было видно, насколько он бледен и напряжен. Пара устремилась к Слотеру.

 

         – Это Мартин, стажёр с материка, – представил Дик своего напарника. Только сегодня прислали.

 

         Ник кивнул. По всей видимости, его персона в представлении не нуждалась. Стажёр Мартин испуганно таращился на окровавленную Видмар и не снимал руки с кобуры.

 

         – Выпускай уже своих костоправов. Здесь для них дел немерено.

 

         Дик махнул рукой, глядя на микроавтобусы, и из ближайшего выскочила плотная невысокая женщина в белом халате.

 

         – Огнестрельные ранения, – объяснил Ник, когда она подбежала. – Раздроблены ключица и коленная чашечка. Большая потеря крови.

 

         – А вы?..

 

         – В порядке. Но там, – он кивнул на подстанцию, – ещё двое тяжелораненых. Им тоже надо помочь.

 

         – Они одни? – Дик озадаченно посмотрел на него.

 

         – С ними Сильвия.

 

         Теперь уже женщина махнула рукой и из второго автобуса вылезли два молодых парня-медика с носилками и усатый пожилой водитель. Она показала им два пальца, и один из парней полез обратно.

 

         – Прежде всего, помогите тому, у которого нож в груди. Он нас спас. От второго, с проломленным черепом. – крикнул им Ник. Мужчины остановились в нерешительности и вопросительно посмотрели на Дика.

 

         – Пойдём, пойдём, – тот устремился к воротам, жестом приглашая их и Мартина за собой.

 

         – Джина, носилки тащи! – крикнула врачиха. Сидящая на водительском месте девица скрылась в салоне и через полминуты вылезла из задней двери с носилками в руках. На вид она казалась даже моложе Мартина. И уж во всяком случае, напуганее. Чуть ли не крадучись, не отрывая выпученных глаз от Видмар, она подобралась к ним и осторожно опустила свою ношу на траву.

 

         – Поможете положить её? – спросила женщина. Ник кивнул. – Только очень аккуратно. Подсуньте ладони под здоровое плечо и позвоночник. Я возьму ноги. Джина, на тебе – правая рука. Знаешь, что делать?

 

         – Ага… – неуверенно ответила юная медсестра, сосредоточенно глядя на раненную.

 

         – А кто она? – спросила Джина Ника, когда Видмар оказалась-таки на носилках.

 

         – Ну… она, скажем так, не самый положительный персонаж в пьесе. Но пострадала от пуль ещё более отрицательного.

 

         Они очень осторожно водрузили носилки на пол салона.

 

         – Спасибо, – сказала женщина Нику, неожиданно легко вскочив внутрь. – Джина, готовь бинты.

 

         Ник обернулся на шум, машинально нащупывая пистолет. Но это были медики. Двое молодых парней несли Даймлера. Рядом шла Сильвия и настойчиво о чем-то их расспрашивала. Врачи смотрели на женщину с изумлением. И не только из-за её внешнего вида. В руках у неё была большая пачка денег. Саму Сильвию донимал Дик, видимо, намеревавшийся освободить сыщицу от этой ноши. Та его игнорировала. Лицо её, покрытое ссадинами и царапинами, с заплывающим левым глазом, имело весьма озабоченное выражение. Сзади Мартин и шофер тащили Кунца. Длинные конечности свешивались из носилок, связанные попарно. Видимо, Сильвия смогла убедить медиков, что пациент опасен.

 

         Наконец, Дику удалось обратить на себя внимание Никовой напарницы. Вид Сильвии Жирар, расстающейся с большой суммой – зрелище, достойное отдельного описания. Нику доводилось наблюдать его неоднократно, и всякий раз он жалел, что не может это запечатлеть. Но сейчас она отдала деньги полицейскому, ничуть не изменившись в лице, и снова переключилась на медиков. Дик никак не мог понять, куда ему деть такую ценную добычу. Наконец, кое как запихал пачку в карман брюк, и направился к Нику. Тот шагнул ему на встречу.

 

         – Что это с ней? – спросил полицейский, кивая в сторону Сильвии.

 

         – Поговорила с глазу на глаз с чемпионом континента по силату.

 

         – Ого! И как же?..

 

         – Результат – на лице.

 

         – Кошмар.

 

         – А у него на затылке. В виде вмятины.

 

         – Потрясающая женщина, – промолвил Дик. Тут его поманил к себе Мартин, освободившийся от обязанностей медбрата. Сильвия тоже дала медикам возможность заняться своим делом, не отвлекаясь на разговоры, и направилась к ним. Дик оставил детективов наедине.

 

         – Ну, как он? – спросил Ник.

 

         – Пока жив. Врачи обещают сделать всё возможное. Но только в условиях стационара, – потрясающая женщина смахнула слезу и покачала головой. – Как же по-дурацки всё вышло…

 

         – Ты обыскала Кунца?

 

         – Конечно!

 

         – Что нашла? – он ещё должен был её подталкивать!

 

         – Пятьдесят тысяч. Долларов.

 

         – И всё?

 

         – Тебе этого мало? Ещё ключи. Возможно от его машины, – она кивнула в сторону Мартина, пытавшегося завести Кунцевский Форд.

 

         – А альбом?

 

         – Не было, – Сильвия печально вздохнула.

 

         – У Видмар – тоже. Странно, ведь, скорее всего, эти деньги – выкуп, который она должна была выплатить за него. Кунц взял деньги, но не отдал товар. Отсюда – перестрелка. Я считал, что она последние силы отдавала, чтобы добраться до его машины, потому что альбом в ней… Но и там его нет.

 

         Сильвия опять горестно вздохнула и озабоченно пощупала челюсть.

 

         – Ну и видок у тебя, подруга.

 

         – А сам-то?

 

         – Нет, я серьёзно, ты себя видела?

 

         – Ну конечно, ведь там, – она кивнула на развалины, – примерочная. Сплошные зеркала.

 

         Сильвия подошла к полицейскому Форду и включила ближний свет. Фары осветили их джип. Переместившись к нему, напарница присела у бокового зеркала.

 

         – Обалдеть… – проговорила она после долгой паузы. Потрогала рассеченное ухо, из которого ещё сочилась кровь и зашипела от боли. – Чёрт! Я же чувствовала, что там все время что-то щиплет.

 

         В свете фар она действительно походила на героиню фильма про маньяков. Левый глаз основательно заплыл, окруженный синяком, царапины поперек щёк и лба, ссадины на виске и переносице. Кровь из уха стекала по шее на плечо, разодранную блузку, и дальше, по голой ноге, в босоножку. А ведь всего этого могло бы и не быть, если…

 

         – Ребят, собирайтесь, пора ехать, я запишу ваши показания в больнице, – заявил подошедший Дик. Этот вариант Ника совсем не устраивал, надо было срочно что-то придумывать. Он обнял Сильвию и крепко прижал к себе.

 

         – Поезжай пока, Дик. Мы скоро догоним.

 

         Тот изумленно поднял брови и покачал головой.

 

         – Что ж вам так невтерпеж?!

 

         – Поезжайте, Дик, мы быстро, – сказала Сильвия, обнимая партнера за торс.

 

         – Ну, если быстро… – он развернулся и пошёл к своему Форду, бормоча себе под нос что-то вроде: «Вот ведь людям неймётся».

 

         И тут на Ника снова накатило. Он прекрасно понимал: то, что ему видится, не существует. Что его напарница жива. Что она здесь, рядом, так близко, что ближе уж и не бывает. Чувствовал её волосы на своей щеке. Но на экране его внутреннего кинотеатра шёл совсем другой фильм. Со страшным, безнадёжным концом…

 

         Когда он пришёл в себя, вереница автомобилей уже исчезла за поворотом, и только шум моторов говорил, что они где-то неподалеку.

 

         – Ты что замыслил-то? – спросила Сильвия, осторожно высвобождаясь от его объятий.

 

         – Мы должны найти альбом.

 

         – Но как?! Его нигде нет.

 

         – Где-то же он должен быть.

 

         – Может, Кунц оставил его дома?

 

         – Угу. А сам смотался. Чтобы любой желающий мог его стащить, пока Кунца нет. Такой у него, наверное, принцип: «Своровал сам, дай украсть другим».

 

         – Ну, он мог запереть альбом в сейф. А сейф – за бронированной дверью.

 

         – Дверь взорвут, сейф выкрадут вместе с альбомом. Слишком высоки ставки. Нет, такую ценность надо таскать с собой.

 

         – А вдруг у него есть помощник, который остался сторожить добычу?

 

         – Тогда, он – совсем дурак. Такого помощника надо было брать с собой. Не валялся бы сейчас без сознания с проломленным черепом.

 

         – Не мог же он всего предусмотреть.

 

         – Нет, конечно, предвидеть встречу с рыжей фурией ему вряд ли было по силам, но о чём-то подобном он должен был задуматься.

 

         – Куда же он его затащил?

 

         – Садись в машину.

 

         – Поедем домой к Кунцу?

 

         – Нет, поближе.

 

         – В больницу?

 

         – Ещё ближе.

 

 

 

 

         Ник остановил джип за несколько десятков ярдов до выезда на шоссе. Там, совсем рядом, текла река автомобилей, олицетворяя совсем другой мир, жителям которого нет дела до происходящего на болотах. Увы, среди них не было места двум беспокойным детективам…

 

         – Это что?.. – озадаченно начала Сильвия, но тут до неё, видимо, дошло. Или, по крайней мере, начало доходить. – Это здесь Кунц останавливался, чтобы облегчиться?

 

         Он кивнул.

 

         – А может, и ещё для чего.

 

         – Он ходил вон туда, – палец Сильвии показал на разрыв в стене зарослей. К нему вела еле заметная тропка.

 

         – Вот, давай, и мы туда сходим, – предложил Ник, вылезая из машины.

 

         – Неужели всё так просто? – она недоверчиво покачала головой.

 

         – Кто говорит «просто»? Ещё не известно, что там. Но проверить мы должны.

 

         Ник раздвигал ветви руками, делая проход достаточно широким, чтобы Сильвия могла двигаться, не получая ветками по лицу, пропускал её вперёд на шаг, тут же догонял, и ритуал повторялся. Ноги побаливали, особенно правая, и особенно в голеностопе.

 

         – Что за дурацкая обходительность? – недоумённо спросила она.

 

         – Тренируюсь.

 

         Сильвия пожала плечами, покачала головой, но ничего не сказала. Луч фонаря её телефона выхватывал из темноты фрагменты вонючих помоек и отхожих мест. Невысокие, но густые кусты, надёжно скрывали сие безобразие от сторонних взглядов даже днём. Естественно, что подходящим местом для тайника это назвать было трудно. Однако, тропинка не кончалась, и чем дальше они отходили от дороги, тем становилось чище. Шагов через тридцать уже можно было не смотреть под ноги. И тут, вдруг, путь оборвался.

 

         Тропа уходила в воду. Они упёрлись собственно в болото. Поверхность воды, заросшая плавучими растениями, пахла не очень приятно, но была полна жизнью. Там что-то чавкало, хлюпало, булькало, над водой ночные птицы охотились на ночных насекомых.

 

         А у самой кромки стояло дерево. Не пальма. Что-то рослое, толстое, не знакомое Нику и явно редкое для этих мест. Дерево было выше окружающих зарослей, и, очевидно, должно выделяться даже при взгляде с дороги. Если знать, что ищешь. На высоте чуть ниже баскетбольного кольца ствол раздваивался. При его толщине, седловина развилки должна была иметь внушительные размеры. Ник молча показал большим пальцем наверх. Сильвия подняла бровь над не заплывшим глазом.

 

         – Думаешь? – недоверчиво спросила она.

 

         – Ну, а где ещё? – он обвел рукой окрестности. Чуть ниже развилки из ствола торчала одинокая ветка дюйма полтора толщиной. Если повиснуть на ней, и подтянуться, можно будет посмотреть на развилку или, хотя бы, пошарить там рукой. Ник присел, изготавливаясь к прыжку… и понял, что не сможет. Элементарно не допрыгнет при его нынешних ногах. Он окончательно сел на корточки и закрыл лицо руками. Сильвия опустилась рядом.

 

         – Больно?..

 

         – Больно, не больно, но прыгучесть потеряна. Надо как-то по-другому… Вот что, полезай-ка мне на плечи.

 

         – Но, у тебя же ноги…

 

         – В здоровом состоянии я с двумя, такими как ты, легко встаю. Одну как-нибудь потяну…

 

         – Ох… Вот упрямый, – горестно вздохнула Сильвия, засунула телефон в чехол, и принялась карабкаться на партнера.

 

         Ник сжал зубы, чтобы не закричать, и начал подниматься. Боль, пронзившая правую ступню, была такой острой, что на мгновение он даже ослеп. Не хватало ещё получить сейчас очередной приступ видений… Ноги болели, но работали. Сумев сдержать крик, он выпрямился. Покачивавшаяся где-то над его головой Сильвия сумела, наконец, уцепиться за ветку.

 

         – Не дотягиваюсь… – с кряхтением констатировала она. – Придётся подтянуться. Бедра женщины потихоньку пошли наверх, увлекая за собой уши Ника. Тот терпел мужественно и молча. Поднять взгляд и посмотреть, что же там, всё-таки, происходит, не было решительно никакой возможности.

 

         – Есть!!! – завопила вдруг Сильвия. – Он тут! Тут он! Сейчас, Ник, я… ммм… ввв… муу… – даже не видя, что творится, он мог догадаться. Сильвия засунула в рот телефон с включенным фонариком и смотрит, на месте ли фотографии.

 

         – Да! – подтверждая его предположения, не унималась напарница. – Снимки целы!! Ура-а-а!!! – она забарабанила пятками ему под рёбра от восторга.

 

         – Прекрати! – он шлёпнул её по голой ляжке.

 

         – Да, да, прости, пожалуйста. Давай спускаться потихонечку…

 

          «Потихонечку спускаться» оказалось ничуть не легче, чем вставать. Ноги вдруг стали совсем чужими и готовы были либо стоять распрямлёнными до конца веков, либо мгновенно отказаться работать и бросить тела прямо в болото. Сильвия, как могла, помогала ему, цепляясь за неровности коры, но он испытал подлинное облегчение, когда она вновь ступила на родную землю.

 

         Её израненное лицо светилось радостью и восторгом. Словно золотую олимпийскую медаль, Сильвия держала альбом перед собой, демонстрируя торжество победы. Пока она ещё не поняла, что цена выигрыша могла быть много ниже.

 

         – Пойдём, – Ник снова раздвинул ветки перед напарницей и махнул рукой. – Вперёд!

 

         Знакомый путь в обратную сторону показался намного короче. Через минуту они стояли возле джипа. Сильвия, которая всю дорогу в кустах чуть ли не танцевала, выйдя на открытое пространство и увидев машину, вдруг сбросила темп. Она медленно повернулась к идущему сзади Нику. На лице были написаны совсем другие чувства. Вот теперь до неё дошло полностью…

 

         – Мы же были тут… – заторможено, едва не по слогам, вымолвила она. – Мы здесь расстались, когда подъехали…

 

         Ник кивнул. Все так и было. Именно отсюда он ушёл на подстанцию, оставив Сильвию караулить тылы и охранять клиента. И если бы в то время они были немного подогадливее, могли бы добыть искомый предмет за пять минут…

 

         – …и все были бы целы, – будто бы продолжая вслух мысли напарника, сказала Сильвия. Она внимательно посмотрела на него. – Нет, ты бы все равно туда полез, – кивок в сторону места недавнего «сражения». – Я же тебя знаю. Захотел бы арестовать его.

 

         – Я же не коп. Как я могу арестовывать? – начал было оправдываться Ник. По правде говоря, он и сам сейчас не знал, как бы поступил в такой ситуации. Сильвия аккуратно положила альбом на заднее сиденье. Потом медленно подошла к Нику и взяла его запястья в свои пальцы. Пристально посмотрела ему в глаза. В этом взгляде было всё: и безоговорочный приказ, и настойчивая просьба, и простое пожелание, и робкая надежда.

 

         – Ник, мы должны сделать всё, чтобы он выжил.

 

         – Сделаем, Сильви, я обещаю, – он очень хотел пообещать больше. Сказать, что Готлиба совершенно точно спасут, но у них был негласный уговор – никогда не врать друг другу в таких случаях. Оставалось лишь надеяться на мастерство врачей. – А сейчас, полезай в машину, наш друг из полиции уже, наверное, заждался.

 

         И тут на него снова накатило. Видимо, это было заметно, потому что она затрясла его руки и спросила, крайне тревожно:

 

         – Ник, что? Что с тобой? Что-то болит? Давай, я тогда поведу, – её голос словно шёл из соседней комнаты.

 

         – Ничего, ничего… Нервы немножко расшалились… Ты садись, я через минутку подойду, – стоило больших трудов не давать ложным образам полностью заслонить собой реальность. Если приступы будут так часты, он сойдёт с ума раньше, чем успеет к ним привыкнуть…

 

 

 

 

         – Ну вот, – удовлетворённо заявила старшая медсестра, осматривая результат своих трудов, – очень даже неплохо. Если не будете пачкаться, повязку можно снять послезавтра. Тогда и опухоль спадет, и сустав должен перестать болеть, – сестра была упитанной, пожилой и в высшей степени добродушной. Похоже, она относилась к ним, как к детям. Несносным, но любимым. Пострадавшим по неосторожность из-за собственных шалостей, напуганным, и теперь нуждавшимся в помощи и утешении. – А шов снимем через четыре дня. Думаю, что шрама не будет. Так что вы хотя бы раз в пару дней к нам заглядывайте.

 

         Сильвия улыбнулась и послушно закивала. Сестра строго посмотрела на Ника.

 

         – И вы тоже, юноша. Здоровья у вас, конечно, хоть отбавляй, но с подобными травмами не шутят. Просто удивительно, как ваши суставы не пострадали при таких гематомах! А лучше всего, вы бы завтра с утра зашли, когда доктор Майер прием начнет. Наши граждане ленивы, и по утрам предпочитают спать, а к врачу идут в обед, причём все одновременно.

 

         – Я и сам такой, – вздохнул Ник. – Тем более, после сегодняшнего, как не проспать целые сутки, – память его телефона теперь была забита снимками ног хозяина. Причём как рентгеновскими, так и обычными. На обычных снимках ноги были красно-синими. Патриотические ноги истинного американца. А вот рентген показал, что кости целы, связки и суставы не надорваны, просто где-то что-то сжалось, где-то растянулось, потому и болит. Старшая сестра Коллинз сделала очень осторожный массаж, помазала нижние конечности сыщика кучей мазей, разной степени вонючести, и теперь болело вполне терпимо. Причём, Ником она занялась в первую очередь, под непреклонным настоянием Сильвии, решивший, что напарник в серьёзной беде. Но он не мог объяснить ей, что дело не в ногах…

 

         Потом сестра зашила ухо самой Сильвии, обработала все раны у неё на голове и забинтовала выбитый палец. В мешковатом блёкло-синем больничном костюме, с нашлёпками пластыря по всему лицу и заплывшим глазом, цвета Никовых лодыжек, она выглядела, как беспризорница, сбежавшая из детского дома, и наконец-то найденная органами опеки.

 

         Всё это время, за исключением походов в душ, вокруг них вертелся Дик и донимал расспросами, пытаясь составить хоть сколько-нибудь вразумительный протокол. Надо отдать должное, для себя, он работал на редкость эффективно. Они рассказали ему всю правду, кроме того, что нашли альбом, и он сейчас лежит в тайнике джипа. На этот счёт у них были собственные планы. Давно перевалило за полночь, и они ждали, что скажут врачи, осматривающие Готлиба и остальных. Полицейские уехали в участок, писать отчеты, а им с Сильвией оставалось лишь развлекать дежурный медперсонал легкой болтовней.

 

         – Однажды, – начал Ник очередную свою байку, – мне проломили череп прямо здесь, во-о-он в том коридоре.

 

         – Кто же посмел такое!.. – охнула медсестра.

 

         – Они были одеты в костюмы ваших коллег. Но, на самом деле, это были замаскированные преступники.

 

         Коллинз недоверчиво посмотрела на Сильвию.

 

         – Сущая правда, – подтвердила та. – Врачи заявили, что Ник в коме, а он, паршивец такой, слышал всё, что мы о нём говорили, сидя, в отчаянии, у его кровати.

 

         – Ну, вы же ничего плохого обо мне не говорили…

 

         – А потом, он даже дрался с одним из этих парней, когда тот попытался его задушить прямо в койке.

 

         – А Сильвия напрочь вырубила его больничной уткой…

 

         Из-за угла того самого коридора вышел врач, осматривавший Даймлера. Все поднялись ему навстречу.

 

         – Тяжёлое состояние, – начал тот без предисловий. – Повреждения позвоночника, внутренние кровоизлияния… Вы ему кем приходитесь?

 

         – Мы его друзья, – с готовностью откликнулась Сильвия. Ник даже не успел рта раскрыть.

 

         – А родственники у него есть?

 

         – Никого…

 

         – Понадобятся дорогостоящие операции. Наверное, не одна. Оборудование у нас имеется, но вот материалы и комплектующие придётся закупать на материке. Возможно, приглашать специалистов. Анестезиолога, реаниматора… Слишком необычный организм. И последствия прошлых травм…

 

         – Сколько? – коротко спросил Ник.

 

         – Не меньше ста тысяч. Это в общей сумме. Первая операция будет стоить тысяч тридцать, тридцать пять. Пройдёт, скорее всего, завтра вечером. До того мы будем держать пациента в искусственной коме.

 

         – Деньги будут. Завтра утром. Готовьте свои инструменты.

 

         Сильвия посмотрела на Ника с восхищением и благодарностью. Врач покачал головой. Конечно, их вид не внушал доверия, но больше здесь никого не было.

 

         – А что с остальными? – спросил Ник.

 

         – Мужчина на редкость здоровый. Такая травма ему не опасна. Но офицер сказал, что он сам может быть опасен, что он преступник. У нас есть своя служба безопасности, мы поставим охрану у палаты, но полиция тоже как-то должна помочь…

 

         – Те двое, что вы видели и есть вся свободная на данный момент полиция. А это мужик – боевик наркомафии, его лучше не упускать. Я попытаюсь вызвать помощь из УБН.

 

         – Было бы неплохо.

 

         – Что с женщиной?

 

         – Ранения серьёзные. Но не смертельные. Кости соберем, ткани зашьем. Однако, она потеряла много крови. К счастью, у нас было, что перелить. Через пару суток заговорит. Надеюсь, хоть она-то не сделает попыток сбежать?

 

         – Как знать, это тоже не самая законопослушная гражданка…

 

         – Ну, неделю она вряд ли сможет двигаться, а потом вы уж что-нибудь придумайте.

 

         – Постараемся. Думаю, полиция к тому времени будет посвободнее. Когда и куда привозить деньги на операцию?

 

         – Давайте, часам к двум дня, подходите в двести седьмой кабинет, на втором этаже. Я утром предупрежу, вас будут ждать.

 

         – Ну, тогда мы пойдём отсыпаться. Большое спасибо вам всем, до завтра.

 

 

 

 

         Площадь перед входом в больницу была пуста и ярко освещена фонарями. На маленьком острове не так много людей, чтобы скорая по ночам все время кого-то привозила. Охранник у ворот дремал в своей будке. Каблуки босоножек Сильвии гулко стучали по бетонным плиткам. Стрекотали цикады, шумел ветер в кронах пальм. Сквозь разрывы в быстро плывущих низких облаках, виднелось звездное небо. Воздух был свеж и ароматен.

 

         – Где мы найдём столько денег? – тихо спросила Сильвия. Похоже, он была обескуражена суммами, и жалела, что отдала офицеру найденную у Кунца добычу.

 

         – Скинемся, займём у кого-нибудь, возьмём кредит в банке. Это я про первую операцию.

 

         – Знают нас наши банки…

 

         – Да отдадим мы всё. Вспомни, что у меня в машине лежит.

 

         Каблук Сильвии попал в щель между плитами, она слегка шатнулась, и взяла его под руку.

 

         – Надеюсь, что ещё лежит. Но вправе ли мы так поступать?

 

         – Это его альбом. И деньги, которых он стоит, должны спасти его жизнь.

 

         – Да, это верно…

 

         Разбуженный звуком их шагов, охранник вылез из будки, нацепил очки на нос и, опознав двух оборванцев, несколько часов назад, пропущенных им по просьбе полицейского, принялся отпирать ворота. Ник подошёл к джипу, проверил на месте ли добыча, и завел двигатель.

 

         – Высадишь меня где-нибудь неподалёку от моего дома? – спросила Сильвия, усаживаясь рядом и отчаянно зевая.

 

         – Ну, ещё чего! Я тебя прямо до ворот довезу.

 

         – Вот спасибо, – она посмотрела на часы. – Два ночи! Надо хотя бы часов шесть поспать. Думаю, у меня тысяч десять найдётся. Ну, может, одиннадцать…

 

         – Да ты богачка!

 

         Охранник распахнул ворота.

 

         – До свиданья! – сказала Сильвия, когда они выезжали. Ник поднял руку. Охранник кивнул.

 

         – У меня вряд ли столько будет. Ты же знаешь, я прожигатель жизни. Раз деньги появились – их надо тратить. Так что, придётся занимать. Сначала к Пауку пойдём. Должны быть у него какие-нибудь резервы. Ну, а потом, может и в банк…

 

         У Ника зазвонил телефон. Он извлек аппарат из кармана. На экране красовалась физиономия очкастого брюнета в белом халате.

 

         – Ролли, – объяснил он Сильвии, тормозя машину. – Беспокоится. Привет, кромсатель трупов!

 

         – Ник! – обрадовано залопотал патологоанатом в трубке. – Слава богу! Мне Дик только что всё рассказал. Как вы?

 

         – В морге нас не жди! Едем по домам, отсыпаться.

 

         – С Сильвией всё в порядке?

 

         – Прекрасна, как никогда. Шлет тебе тысячу воздушных поцелуев, – увидев кулак перед носом, Ник решил убавить ироничности. – Ну, по крайней мере, улыбку.

 

         – Уф. Так что же там у вас произошло?

 

         – Долгая история, не телефонная. Завтра к двум мы будем в больнице, если не проспим. Приезжай, там всё и расскажем.

 

         – Да мне бы самому не проспать всё на свете. Третьи сутки глаз не смыкаю. Такого аврала у нас даже старожилы не помнят.

 

         – Ясно. Ну, сочувствую… За Сильвию не волнуйся, она действительно в порядке. Да, и… Ролли, у тебя нет приличного фармацевта в знакомых?

 

         – Что значит приличного? Хорошего специалиста или человека с высокими нравственными принципами?

 

         – Второе.

 

         – Ну, знаешь. Это как горячий снеговик. Или крокодил-вегетарианец.

 

         – Понял. Ну ладно, тогда скорейшего тебе окончания хлопот и крепкого сна.

 

         – Сильвии привет передай!

 

         – Обязательно!

 

         Ник убрал телефон и завел машину.

 

         – Третий день, бедняга, работает без сна. А как узнал, что у нас случилось, сразу же все мысли о тебе. Вот, привет шлёт. Повезло же тебе с поклонником.

 

         – Да слышала я всё. Сейчас сама ему позвоню.

 

 

 

 

         Самая короткая дорога к дому Сильвии оказалась не самой быстрой. И без того редкие, тусклые фонари работали, в лучшем случае, через один. Выбоины в асфальте заполняли лужи от вчерашнего дождя. В такой ситуации больше тридцати не разгонишься. Машина то ныряла в темноту, то всплывала на островки бледного света. Сильвия справа деловито и сосредоточенно изучала альбом, не жалея батарейки телефона.

 

         Ник чувствовал, что новый приступ близок. Они не имели точной периодичности. Могли повторяться через пять минут, а могли и через сорок. Но он уже научился заранее ощущать их приближение. По поднимающемуся откуда-то из глубин сознания страху. Липкому, душному, густо замешенному на стыде и отчаянии…

 

         Она не могла не понимать, что у неё нет шансов. Что Кунц убьет её, если решит, что так лучше для решения его задачи. И, тем не менее, без колебаний бросилась на него. Не могла она и не видеть, в каком положении Ник. Что её смерть продлит его жизнь лишь на несколько секунд. Что сделать он, почти наверняка, ничего не успеет. Не может сделать ничего серьёзного человек, придавленный тяжеленой железякой к земле. Но даже ради мизерного шанса, ради этих нескольких секунд жизни партнера, она без раздумий была готова отдать собственную. И не потому, что потеряла рассудок, не потому, что боялась увидеть смерть друга прежде своей. Просто заранее решила, что в подобной ситуации поступит именно так… А он?..

 

         А он сейчас увидит, как бы всё это произошло…

 

         Ник ощутил огромную непримиримость к накатывающему видению. Он уже почти не видел дороги. Челюсти сжимались так, что, казалось, зубы вот-вот начнут крошиться. Иллюзии были уже совсем рядом. Они накатывали со всех сторон, поднимаясь черной, густой, удушливой волной. На каком-то автопилоте он вывел машину на обочину и затормозил. Он слышал голос Сильвии сквозь эту волну:

 

         – Ник, что?! Что случилось?! Ноги? Эй! Скажи что-нибудь!

 

         Но он был какой-то нереально далекий. Ник хотел расставить руки, чтобы не пустить эту волну к себе, но рук было всего две. А волна накатывалась отовсюду: и слева, и справа, и спереди, и сзади, и сверху, и снизу… И тут он понял, что настоящие его руки лежат на руле, что он даже ещё чувствует их как-то. А в мире подсознательных призраков у него может быть сколько угодно рук. Хоть сплошная стена. И он сделал эту стену. И понял, что она – его воля. Волна уперлась в неё и остановилась. Он удвоил напряжение, так, что скулы свело, и волна отступила. Рыча, мыча, воя от натуги, он отталкивал её всё дальше и дальше, приказывая никогда не возвращаться…

 

         Ник понял, что выныривает в действительность, когда стало нечем дышать. Нос почему-то отказывался это делать, а челюсти наотрез не хотели разжиматься. Сильвия трясла его за плечо, крича в ухо что-то тревожно-испуганное. Он растопырил губы, втянув воздух между зубов. Стало чуть легче. Ещё раз. Наконец, рот, с резкой болью в скулах, раскрылся. Он глотал воздух, словно голодное животное долгожданную пищу. Через несколько глотков прошли лицевые судороги, стало возвращаться зрение. Сильвия уже молчала и лишь крепко сжимала пальцами его плечо. Ник уткнулся лбом в руль. Пот выступал на лице крупными каплями и струйками стекал на подбородок. Бешено колотилось сердце.

 

         – Так что, всё-таки, произошло? – поинтересовалась Сильвия после минуты терпеливого молчания.

 

         – Помнишь, – спросил он вместо ответа, – на мой дом упала пальма, и я неделю жил у тебя?

 

         – Как же такое забыть?! Кончилось всё тем, что уже мне пришлось переселиться к тебе на неделю, пока моё жилище ремонтировали.

 

         – Мы смотрели тогда старый британский сериал. Детектив. Ты ещё считала, что герои похожи на нас…

 

         – «Демпси и Мейкпис»? Тебе же не понравилось…

 

         – Дело в том, что я чувствую себя, как один из главных персонажей.

 

         – Джон?

 

         – Нет, девушка.

 

         – Харриет?

 

         – Да.

 

         – Надеюсь, не из той серии, где она, по пьяни, пыталась соблазнить Джона в платье подруги?

 

         – Нет. Последний эпизод. Когда ей всё время мерещилось, что это напарника убили в перестрелке, а не бандита…

 

         – Ник! – она всё поняла.

 

         – На ноже Кунца должна была быть ты.

 

         – Но Готлиб…

 

         – Он спас нас, верно. Но его появление было случайным. Вы ведь не договорились с ним заранее, что всё будет именно так?

 

         – Нет, конечно! Когда я поняла, что твои дела плохи, я дала ему твой запасной пистолет из тайника под сидением и велела ждать… Я и не предполагала, что в нём столько мужества и самоотверженности.

 

         – Если бы он опоздал на секунду, мы давно уже были бы мертвы. Это случайность. Счастливая для нас, трагическая для него… На ноже Кунца должна была быть ты, – упрямо повторил он.

 

         – И что? Что мне оставалось?

 

         – Уйти! Ты вообще не должна была туда приходить.

 

         – Ну, да. И дать тебе погибнуть. Как бы я потом жила с этим?

 

         – А как бы я жил, увидев твою смерть? – он умолчал о том, что жить ему в этом случае осталось бы несколько секунд.

 

         – Ты же мужик, Ник!

 

         – Не понял…

 

         – Что легче: быстро погибнуть, спасая друга, или остаться жить, обрекая себя на беспрерывные муки совести до конца дней?

 

         – Ну… первое, конечно…

 

         – Вот и оставь лёгкое нам, женщинам.

 

         Да уж, логика… И ведь возразить нечего! Он смотрел сквозь руль себе под ноги, так и не решаясь поднять на неё глаза.

 

         – На этом острове живут тысячи людей. Может, даже десятки тысяч. С туристами-то уж точно. И если не с каждым двадцатым, то с каждым тридцатым я знаком… А настоящих друзей у меня… Йен Стюарт, месяцами не вылезающий со своих гастролей, Паук Гарвен, что боится оставить бар без присмотра даже на сутки, и некая Сильвия Жирар, которая постоянно вертится под ногами во время моих расследований, и с которой, последние года три, я провожу большую часть своей жизни… Я бы очень не хотел вот так тебя потерять.

 

         – Что значит «так»?!

 

         – Ну, ты ведь можешь просто уйти. Найти другую работу, выйти замуж за бизнесмена из Нью-Гемпшира и уехать жить в Манчестер.

 

         – Да, это я могу, – виновато вздохнув, молвила напарница.

 

         – Я, конечно, заскучаю, но буду жить спокойно, зная, что ты где-то есть. Живая, здоровая, и, наверное, счастливая… А если ты погибнешь, я не знаю, как смогу дальше… жить.

 

         – Ник! – она положила левую, забинтованную кисть на его правую руку на руле, и крепко сжала пальцы. – Спасибо…

 

         Он всё-таки повернулся и посмотрел на неё. Здоровый глаз блестел в слабом свете ближайшего фонаря. Сильвия Жерар очень сдержана на проявление теплых чувств. Вот, если она чем-то недовольна, тогда – всем в укрытие. А в обратной ситуации… Это не Дженис Шеппард, которая бросается на шею с поцелуями, в ответ на любой комплемент. Так что, он понимал, как много значит это пожатие.

 

         – За что?

 

         – За то, как ты ко мне относишься. Ты мне тоже очень… дорог.

 

         Только сейчас Ник понял, как сильно устал. Видимо, это было заметно и со стороны.

 

         – Давай, я поведу. Тебе нужно передохнуть. Хочешь, у меня заночуй. Я тебе в гостиной постелю, как тогда.

 

         – Нет, спасибо. Линда, конечно, уже ушла, опять меня не дождавшись. И теперь, видимо, навсегда… Но у меня есть ещё дела дома, которые надо сделать к завтрашнему дню. Сейчас поедем, – он ещё раз посмотрел на женщину. – Но ты всё-таки береги себя, пожалуйста.

 

         – Не бэ! – Она соединила колечком указательный и большой палец забинтованной руки и подмигнула не заплывшим глазом.

 

 

 

 

         – А вот так, – продолжила Сильвия, снова присаживаясь у кровати и указывая крашеным ногтём в экран планшета – можно смотреть фильмы. Или любые другие видео материалы. Тыкаете пальцем вот сюда, где находится значок с подписью «Видео» и появляется список всего, что можно смотреть. Но сейчас там только один фильм. Про наши острова. Не документальный даже, а чисто видовой. Кинозарисовка, как раньше называли. По сути, это клип на полтора часа, под спокойную музыку, почти симфоническую. Там много мест, которые есть у вас на фотографиях, и я подумала, может вам будет интересно, как их видят другие. Вот так останавливать воспроизведение, так запускать. Этот кружок двигать влево или вправо, чтобы перемотать назад или вперёд. Это регулировка яркости, это – контраста. Ну, это, как обычно, громкость. Если понравится, скажите, какие вам хочется фильмы, мы скачаем и запишем на планшет. А со временем, когда научитесь работать с интернетом, сами сможете это делать.

 

         – Спасибо, – улыбка Даймлера светилась совершенно искренней радостью. Он был очень слаб, но чрезвычайно счастлив. И Ник понимал, что не только трогательная забота Сильвии делает его таким. – Я обязательно выучу всю эту премудрость. И про музыку, и про книжки, и про интернет… Мне всё теперь интересно!

 

         – Только не перенапрягайтесь! – она взяла в пальцы его ладонь. – Послезавтра у вас вторая операция, – на лице у неё было такое выражение, что Ник даже покачал головой. Эта преисполненная состраданием и сочувствием девушка – его напарница? Та самая, что так тщательно культивировала у окружающих представление о себе, как о вышколенной хладнокровной аристократке, бизнес-леди, ставящей интересы дела превыше всяких чувств? Великое чудо – американская женщина! Он был уверен, что Сильвия вела бы себя так же, даже если не была обязана Готлибу жизнью. Просто она поняла, как тяжко жилось этому человеку последние десятилетия. И как это всё незаслуженно и несправедливо.

 

         – Десять снимков я забираю, – продолжила Сильвия, не отпуская ладони Даймлера. – Если буду сканировать по десятку в день, месяца через три–четыре обработаю всю коллекцию. Так что у вас будет полный альбом в электронном виде. Новый-то альбом достаточно удобный?

 

         – Конечно, – Даймлер продолжал улыбаться, переводя взгляд с Сильвии на Ника и обратно. – Да и не в нём счастье. Неделю назад, я считал, что доживаю свой век, и максимум радости для меня – отсутствие плохих новостей. А потом встретил вас… Я и не думал, что такие люди есть в настоящей жизни. И теперь мне очень хочется жить… Знаете что, я обязательно поправлюсь! Встану на ноги и снова буду кататься. На велосипеде. По мостам между островами. И я хочу пригласить вас с собой. Это такое замечательное ощущение! Я мечтаю снова его пережить. И поделиться с вами. Вы согласны?

 

         – Ну, конечно, – Сильвия погладила его по плечу.

 

         – Понятно, это будет не раньше, чем через полгода, но я буду лечиться изо всех сил.

 

         – Вообще-то, у нас велосипедов нет… – начал было Ник.

 

         – Купим к тому времени, – Сильвия укоризненно посмотрела на него. – Или ты не умеешь ездить?

 

         – Я!? Да я в детстве такое выделывал!

 

         – Вот и вспомнишь заодно. Кроме того, это ещё один способ тренировки. Для разнообразия.

 

         В палату вошла медсестра с кюветой шприцов, градусников и прочей медицинской мелочи.

 

         – Так, молодые люди, посещение окончено. Больному нужен покой.

 

         – Конечно, конечно! – Сильвия поцеловала Даймлера в лоб и поднялась. – До завтра, Готлиб.

 

         – Счастливо! – Ник пожал слабую ещё ладонь недавнего клиента.

 

         – Всего доброго, ребята. Спасибо вам за всё.

 

         За дверью Ник спросил:

 

         – Ты и в самом деле хочешь купить велосипед?

 

         – Почему нет? Представь себе, как это здорово! Ну, попробуй! – она ткнула его локтем в бок.

 

         Ник прикрыл глаза и представил. Солнечный день. Свежий ветер. Бесконечный водно-небесный простор. Стрела шоссе, на тонких опорах уходящая к ближайшему островку в виде желто-зеленой шапки над водой. Редкие машины, корабли у горизонта, катера в проливе, яхты, самолет в небе. Крики птиц, стая дельфинов. И удовольствие от того, как легко ты можешь двигать себя только собственной силой и выносливостью… Рядом Сильвия, из всех сил делающая вид, что запросто может удержать его темп…

 

         – Что ж, возможно…

 

         Днём в больнице было не так спокойно, как в два ночи, и хотелось поскорее туда, на волю.

 

         – Как думаешь, что Готлиб сделает с этими деньгами? – спросила Сильвия, когда он распахнул перед ней наружную дверь.

 

         – Сначала ему вылечиться надо. Это же не только расходы на операции. Обследования, лекарства. Он ещё нескоро отсюда выйдет. Да и потом… Не знаю, сколько в итоге останется… Но на ремонт крыши должно хватить.

 

         – И все? Всё-таки семьсот тысяч.

 

         – Меня в этой истории больше всего поразил Мавродакис. Замечательный оказался мужик! Сразу всё понял, примчался, за два дня выбил эти деньги из начальства.

 

         – Видимо, оно того стоит.

 

         – Наверное… – Ник уселся в машину и завел двигатель. – Главное, что теперь формула лекарства станет общедоступной и наркоконтроль в курсе существования этого вещества, раньше, чем его начнут использовать.

 

         – Ты мог бы вообразить, что всё так закончится, когда Готлиб к нам пришёл, – лукаво взглянув на него, поинтересовалась Сильвия, садясь рядом.

 

         – Может быть… Сама знаешь, у нас каждое второе дело – необычное. Словно кто-то специально придумывает нам приключения.

 

         Машина тронулась, а она всё также пристально смотрела на него.

 

         – Чего? Чего ты уставилась?

 

         – Ты какой-то задумчивый последнее время.

 

         – Да? Наверное… Понимаешь, за эти дни я столько народу повидал… Всех возрастов. И, почему-то, легче всего мне давалось общение с детьми и стариками. А вот с теми, кто мне ровесник или лет на десять постарше… да и помладше, как-то не очень сложилось. Даже того же Готлиба понял далеко не сразу. И я практически по всей возрастной шкале прошёл, от восьми до восьмидесяти. А теперь, вот, думаю: где же на ней я? Нет, не по паспорту и даже не по биологическому возрасту, что бы это там не означало… А по мироощущению, что ли? Или по миропониманию?

 

         – И всё?

 

         – По-твоему, этого мало? Ну, хорошо, недавно одна подруга назвала меня стариком.

 

         – Я не называла.

 

         – Кроме тебя, я знаю ещё нескольких женщин.

 

         – Да уж, нескольких… Это ты про Линду?

 

         – Ага.

 

         – Неужели у Ника Слотера перестало получаться?

 

         – Получаться что? А, ты про секс. Нет, в этом смысле пока всё в порядке. Тьфу, тьфу, тьфу… Просто мы обсуждали наши с… Короче, неважно, что мы обсуждали, и что я сказал, но Линда ответила, что так говорят только старики. А потом оказалось, что я лучше всего нахожу общий язык со стариками и детьми.

 

         – Так ничего удивительного нет! По мироощущению ты и есть ребенок! И не спорь, со стороны виднее. И это просто здорово, потому что ты умеешь радоваться самым простым вещам. Ты способен замечать такие мелочи, мимо которых взрослые проходят не глядя, поэтому ты такой хороший сыщик. А по миропониманию ты – мудрец. И я опять без иронии говорю. Старики чувствуют это и принимают тебя, как равного. И ещё, ты – просто хороший парень. Добрым людям приятно с тобой общаться. А дети добрые по определению. Жизнь ещё не успела их испортить. Что же до стариков… Наверное, есть какая-то высшая справедливость в том, что большинство доживших до преклонных лет тоже добрые…

 

         Ник помотал головой.

 

         – Не хватало ещё, чтобы напарница пела мне дифирамбы!

 

         – Но я же без насмешки. Мы всегда говорим друг другу что думаем. Сейчас я думаю это…

 

         У Сильвии зазвонил телефон.

 

         – Привет, Кики! – жизнерадостно откликнулась она, поправляя прическу и глядясь в боковое зеркало. – А, это ты Паук. Опять потерял свой телефон? Ну, хорошо, хорошо, забыл. И забыл, где забыл, да? Ладно, не буду. В машине Ника. Ну, конечно, за рулем. Вроде, да. По какому поводу? Правда?! Вот здорово! Во сколько? Ну, само собой, о чём разговор!.. – она убрала трубку в сумочку. – Через пару часов Йен прилетает. Паук хочет закрыть бар пораньше и устроить вечеринку для своих по этому поводу. Нам с тобой явка строго обязательна.

 

         – Класс! Вот теперь я полностью доволен жизнью. Это ж сколько мы его не видели? Уж почитай, месяца четыре… Или пять? Ну, сегодня оторвемся!

 

         – Только не напивайся.

 

         – Ты же знаешь, я практически не пьянею!

 

         – Скорее теоретически… И что будем делать эти два часа?

 

         – А давай… ничего. Просто посидим у воды. Помнишь, между моим домом и баром, на пляже шезлонги стоят. Там вечером народу мало. Посмотрим на закат, подремлем, в конце концов. У нас с тобой столько событий было в жизни за последние дни. Пусть пару часов ничего не будет происходить.

 

         – Согласна.

 

 

 

 

         – Бабушка Полли! Бабушка Полли! Смотри, какая ракушка!

 

         – Прекрасная ракушка, Бекки, только ты внутрь пальчик не засовывай, вдруг там ещё кто-то сидит.

 

         – Не-а. Я туда смотрела, прям к самому глазу подносила.

 

         – Да ты что. А если там краб был. Представь, он тебя прямо в глазик клешней мог ткнуть. Ты так больше не делай.

 

         Маленькая девчушка, лет шести, не больше, в испуге отбросила находку бабушке под ноги.

 

         – Ну-ну, не стоит так пугаться, наверное, там и впрямь никого нет. Давай, я погляжу, только вот очки одену, – седовласая старушка в сарафане потянулась было к сумке, но по дороге обратила внимание на других своих внуков. – Джимми! Ну-ка, вылазь из воды! Вылазь, я говорю! Я же просила тебя, так далеко не заходить. Смотри, какие волны. Кэти, хватит закапывать Марка в песок, ещё в глаз ему попадёшь. А где Алан?

 

         – Да вон он! – махнула рукой Бэкки.

 

         – Ба, я здесь! – отозвался самый старший внук, возводивший в отдалении абстрактную фигуру из мокрого песка.

 

         – Давайте-ка все сюда, детки. Доедим персики, я вам расскажу кое-что интересное про эту ракушку. А то, скоро уж солнышко зайдет.

 

         Вся ватага, возрастом от четырех до семи, с визгом, наперегонки бросилась к бабуле. Одетые в купальные принадлежности разных оттенков желтого, детишки напоминали цыплят, устремившихся к наседке.

 

         Сильвия очнулась от полусна на соседнем шезлонге, чуть опустила темные очки и, поверх них, взглянула на напарника. Перехватила его взгляд, повернула голову направо, посмотрела на бабушку со внуками. Больше в вечерний час на пляже никого не было.

 

         – Опять увидел родственные души?

 

         – А ты не задумывалась, какими мы будем в старости?

 

         – Нет.

 

         – А я вот задумался.

 

         – И давно.

 

         – Прямо сейчас.

 

         – И каков итог раздумий?

 

         – Послушай, но ведь время не остановить. Рано или поздно мы остепенимся, обзаведемся семьями, женами и мужьями, потом детьми. Потом состаримся, появятся внуки. Неужели не интересно представить себе, как это будет выглядеть?

 

         – Так, и что же это ты там напредставлял?

 

         – Ты, например, выйдешь на пенсию и, со своим супругом, по имени… например, Сэм…

 

         – Сэм?!

 

         – Ну, чисто условно… Так вот, вы с Сэмом, будете жить здесь, на острове, в маленьком домике с фруктовым садом. Но не там, где живёт Готлиб, а в престижном районе, у самой воды.

 

         – Это куда набережная упирается?

 

         – Ага. Ты будешь писать мемуары. Нет, ты будешь писать сентиментальные романы… Нет, нет! Ты будешь писать мемуары, замаскированные под сентиментальные романы. Издательское дело через сорок лет окончательно захиреет, всё будет в сети, и писательство станет больше увлечением, чем профессией. Но у тебя будет достаточно много поклонников, чтобы ты не бросала свою работу. На летние каникулы дети станут присылать многочисленных внуков к бабушке Сильвии. По вечерам, все они соберутся в маленькой беседке, послушать бабушкины рассказы о бурных событиях молодости.

 

         – А чего это ты всё про меня только? А ты?

 

         – Я?.. Ну, я тоже буду тут жить. С супругой, э-э-э… скажем, Барбарой. На каникулы к нам также будут съезжаться внуки…

 

         – Барбара?

 

         – Да. Барбара. Такая маленькая, упитанная, румяная бабушка Барбара. С густой копной седых курчавых волос. Она и на восьмом десятке бойкая непоседа, а в молодости вообще была, как капля ртути.

 

         – Минутку. Она мне знакома?

 

         – Нет. Даже мне не знакома.

 

         – Так вот как выглядит твой идеал!

 

         – Так работает моя импровизация.

 

         – И чем же ты будешь заниматься?

 

         – Не знаю…

 

         – А я знаю! Ты будешь читать лекции в полицейской школе. Делиться богатым опытом, так сказать.

 

         – Точно! Я сделаюсь толстый, солидный, с треугольной бородкой, в больших роговых очках. Профессор Слотер. По вечерам я буду надевать кремовый костюм…

 

         – Кремовый?

 

         – Или бежевый?.. Палевый?.. В общем, такой бледный цвет, не белый, не жёлтый, не розовый, что-то среднее. В этом костюме, с тяжелой дубовой тростью, под руку с Барбарой мы степенно пойдём прогуливаться по набережной. Наши внуки, во главе с самой старшей, Мисси, отправятся в планетарий, и на пару часов бабушка Барбара и дедушка Ник окажутся свободны. Мы дойдем до вашего дома и увидим тебя с детишками в беседке. «Добрый вечер, миссис Старридж», – скажу я и приподниму шляпу…

 

         – Старридж?!

 

         – Ну, что ты цепляешься за подробности. Я же импровизирую. Первая пришедшая на ум фамилия. Сэмуэл Старридж. Разве плохое имя для будущего супруга?

 

         Сильвия растерянно пожала плечами.

 

         – Ты поднимешь взгляд и, увидев нас, радостно всплеснешь руками. «Барбара, Ник, как здорово, что вы зашли! А где же ваши ребятишки?». «Мы их отпустили в дельфинарий. Мелиссе уже тринадцать, она достаточно взрослая, должна за всеми приглядеть», – ответит Барбара…

 

         – Дельфинарий? Вроде, сперва планетарий был?

 

         – Для нашего захолустья слишком круто. И планетарий, и полицейская школа. Даже через сорок с лишним лет. А дельфинарий есть уже сейчас. Ну, не важно. И тут, из глубин сада, подает голос твой супруг: «Сильви, кто у тебя там?». «Сэм, это Слотеры!». «Так чего же они стоят, пусть заходят!». И мы проходим во двор, хозяева и гости приветствуют друг друга, обнимаются, целуются. Потом бабушки с детьми идут на кухню, чтобы подготовить чаепитие, а дедушки отправляются на причал, выпить по баночке пива и поговорить о бейсболе и рыбалке…

 

         – Всё, всё! По-моему, тебе пора остановиться. А то я и впрямь почувствую себя бабушкой.

 

         – Ладно, – Ник пожал плечами. – Как скажешь.

 

         Некоторое время они молчали. Ник смотрел на проплывающую вдали роскошную яхту и думал, что даже через сорок лет профессору Слотеру на такую не скопить. Потом он понял, что Сильвия издает какие-то странные звуки. Скосил взгляд на напарницу. Та хмыкнула и прикрыла рот рукой. В глазах сверкал озорной блеск.

 

         – Ба… – выдавила из себя Сильвия и хихикнула.

 

         – Чего?

 

         – Ба-арбара! – сказала Сильвия, растягивая гласные, и принялась хохотать, уже не сдерживаясь.

 

         – Чего ты смеёшься-то? Ну, Барбара… – его тоже уже разбирал смех. Круглолицая, улыбчивая бабушка Барбара так и стояла перед глазами.

 

         – Я не могу, Барбара! – не унималась Сильвия, хлопая себя по коленке.

 

         – Хорош ржать!

 

         Но Ник и сам теперь не мог сдержаться.

 

         Неизвестно, сколько они хохотали бы так, передавая друг другу эстафету беспричинного веселья, но округу вдруг оглушил пронзительный свист. Выводок бабушки Полли, как по команде, повернул головы в сторону источника звука, словно суслики в степи. Сама «наседка» озадаченно уставилась туда же поверх очков. Сильвия так резко метнулась через Ника в том же направлении, что чуть не свалилась на песок по другую сторону, и ему пришлось схватить её за талию.

 

         Паук свистел, сунув в рот оба мизинца. От натуги он зажмурил глаза и даже присел. Лицо покраснело, а может, казалось таким в закатных лучах, со ста ярдов не разберёшь. Рядом стоял Йен, поднимая правой рукой гитару. Левой он обнимался с Братцем Би, который, в поднятой левой, сжимал огромную бутылку шампанского. По другую сторону от бармена, размахивая и тряся руками, ногами, волосами и всем, чем только можно, скакали совсем уже не по-детски даже, а по-обезьяньи, что ли, Кики и Николь. И откуда-то сзади, из-за бара, как всегда постоянно что-то роняя и спотыкаясь на каждом шагу, спешила Дженис... Ник подумал, что эта компания больше всего похожа даже не на младшеклассников с Верхней улицы, а на стайку внуков бабушки Полли…

 

         Сильвия подобрала правой рукой босоножки с песка и поднялась из шезлонга.

 

         – Пойдём, Ники! – сказала она, сладко потягиваясь и протягивая ему левую руку. – Похоже, наша старость ещё очень далеко.

 

                                                                  КОНЕЦ

 

Октябрь 2013 г. – Февраль 2014 г.

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/