Лавка древностей

Александр Беляков
3.925
0 147
Бесплатно
Скачать
Отложить Читать отрывок

Возвращение к книгам
(Лавка древностей)

 

Времена меняются. Меняется и отношение к духовным ценностям. Даже чтение книг к середине ХХI века стало занятием нудным и необязательным, чем-то архаичным и устаревшим. Книги уже, практически, перестали печататься в своем первозданном виде, а информация поступала людям через встроенные в голову чипы прямо с хитроумных компьютерных устройств. Это было удобно. Не нужно было прилагать дополнительных усилий и шевелить извилинами. Книги исчезли из библиотек, которые, в конце концов, упразднили, с прилавков магазинов и киосков. Но только в центре города М. находился магазинчик под вывеской «Лавка древностей», который был доверху набит разнообразными старыми книгами. Здесь на полках располагались тома Стивена Кинга, Александра Дюма, Эмиля Золя, Джека Лондона, Виктора Гюго и других писателей, которых в ХХ веке называли классиками. Владелец лавки, немолодой уже, седеющий человек лет пятидесяти, собирал эти книги по крупицам. Он заходил в закрывающиеся библиотеки, книжные магазины и покупал книги по умеренным ценам. Кое-что приносили сами горожане, продавая свои личные библиотеки за небольшие суммы денег. Молодежь книг совсем не читала, и домашние библиотеки, также как и общественные, изжили себя. Для кого было собирать книги, если дети и внуки их не читали и не хотели читать? Духовные ценности были не в моде. А вот сфера развлечений работала на полные обороты. Ультрасовременные танцевальные магазины собирали всегда массу народа. Здесь можно было и потанцевать, и тут же приобрести понравившуюся музыку на любом носителе. Молодые люди редко заглядывали в «Лавку древностей». А если и заходили, то непонимающе смотрели на стеллажи с книгами, спрашивая продавца, как это можно слушать или смотреть. Из молодежного лексикона вообще исчезли такие понятия и слова «читать» и «книга». Немолодой уже хозяин «Лавки древностей» с ностальгией вспоминал те времена, когда миллионы людей на всей планете зачитывались Кингом, Перумовым и другими модными авторами. Как они тогда любили читать! Но ведь не сумели привить любовь к чтению своим детям. Не сумели! Но почему, как это случилось? Что осталось духовного в людях, если они не читали книг? Даже отношения между полами упростились до крайней степени. Молодые люди уже не знакомились на улицах, в транспорте, на праздниках и дискотеках. Зачем было прилагать напрасные усилия, если у каждого в доме был компьютер. Мальчик посылал данные о себе, а девочка посылала ему свои данные вместе с объемным изображением своей личности. Если они подходили друг другу по различным параметрам, то обменивались телефонами и адресами. И уже на следующий день могли быть очень близки физически. Клубы знакомств еще существовали, но туда приходили только тридцатилетние и сорокалетние неудачники. Семей, в традиционном виде, также уже не существовало. Ни свадеб, ни разводов уже не было. Каждый интимно общался с тем, кого выбрал. Но эта связь могла длиться от нескольких дней до нескольких часов. Детей, которые рождались от таких связей, воспитывали государственные учреждения «Дома детей». И эти дети не знали ни отцов, ни матерей. Они не знали ни ласки, ни любви, ни тепла. И о какой любви могла идти речь, когда их родители не читали книг. Они просто спаривались, получая мимолетное, кратковременное удовольствие. Но удовольствия можно было получать и, не общаясь с противоположным полом. Ученые разработали хитроумные машины для половых утех, которые ничем внешне не отличались от людей, но могли воплотить в жизнь самые безумные фантазии пользователя. Преступникам, склонным к сексуальным преступлениям, раздавали эти машины бесплатно, правда, устаревшие, которые уже не пользовались спросом.

За окном шла именно такая, бездуховная жизнь. А владелец «Лавки древностей» сидел в кресле и, поглядывая в запотевшее окно, дремал. Покупателей не было. Не было даже тех, кто заходил сюда из любопытства.

«Наверное, конец света не за горами» - размышлял владелец лавки, преодолевая сети сна. Мысли текли медленно, лениво: « А какое тебе дело? Может быть и хорошо, что конец. Конец-то это всегда начало. Общество в том виде, которое теперь существует, не имеет право оставаться на земле».

Продавец открыл глаза, нехотя покинул кресло, медленно вышагивая по помещению, заваленному книгами. Новая, бредовая идея не давала ему покоя. Нужно встать посреди улицы и раздавать книги всем желающим бесплатно. Когда речь идет о спасении общества, цивилизации, деньги отступают на второй план. Встать и отдавать бесплатно. Продавец бросил взгляд на стеллажи. Выбрав из своей коллекции по тому Дюма, Толстого, Достоевского и Бальзака, спаситель мира толкнул дверь и оказался в совершенно другом, шумящем, кричащем, бездуховном мире. Светящиеся рекламы выхватывали из полумрака стоящего посреди улицы немолодого человека в сером плаще, державшего стопку книг. Мимо него спешили подростки с ярко выкрашенными волосами. Продавец попытался остановить их, предложить книги, но молодые люди с экзотическими прическами обходили его стороной. На их лицах застыли холодные, жестокие улыбки. «У старика крыша поехала, - говорили они, - Что ж поделать, бывает. Он предлагает нам книги? Но это только подчеркивает его безумие». Так думали молодые люди и проходили мимо.

«Почему они не берут книги?» - изумлялся пожилой человек, потрясая томом Дюма.

Один из молодых людей с огромной серьгой в ухе остановился перед ним, внимательно посмотрев на продавца сквозь стекла очков.

Парень с серьгой в ухе принял том Дюма, повертел его, раскрыл, пощупал бумагу. Затем он положил книгу на булыжную мостовую, которые в середине ХХI века были в моде, достал маленькую пластиковую бутылочку, полил том какой-то жидкостью, а потом осторожно поднес к нему пламя зажигалки. Книга Дюма вспыхнула, чем вызвала восторг у парня в очках.

Пожилой человек негодовал. Он подошел к парню сзади, развернул его и выдохнул в лицо:

Том Дюма догорал. Продавец книг внимательно посмотрел на этого парня – продукт беспорядочных половых связей и духовного обнищания.

Пожилой человек участливо посмотрел на парня. Тот среагировал на вопрос неадекватно. Вырвав из рук продавца книги, он разбросал их по мостовой и быстро ушел с места своего позора и преступления. Владелец «Лавки древностей» торопливо собрал книги и прихватил обгоревший том Дюма «Три мушкетера».

Молодежь, следующая по булыжной мостовой парочками, останавливалась, смеялась и показывала на выжившего из ума старика пальцами. Продавец, прижимая к груди книги, медленно побрел к своей лавке. Когда он оказался в своем тихом, спокойном мирке, пожилой человек немного успокоился. Теперь он напоминал себе Дон-Кихота, воюющего с ветряными мельницами. Положив книги на стеллаж, продавец погрузился в удобное кресло и задремал. Его преследовали кошмарные видения.

 

 

-2-

Он уже перестал надеяться, что кто-то посетит его лавку, когда дверь, через пять дней после вышеописанных событий, открылась, и в магазин вошел нескладный, длинный человек средних лет с удивленными глазами потерявшегося мальчика.

Посетитель начал его раздражать.

Пожилой человек промолчал, ожидая, что скажет незнакомец дальше.

Продавец отрицательно покачал головой. Он отдавал предпочтение классике.

Владелец магазина надеялся, что его имя еще не до конца стерлось из памяти людей среднего возраста. Писатель его помнил.

Посетитель стоял, разинув рот, и смотрел на живую легенду мировой фантастики.

Они сели за небольшой, круглый стол, который сохранился, наверное, с двадцатого века. Григорий разлил по чашкам крепкий чай.

Горячий чай он не любил с детства.

Аксенов пригладил свои жидкие, светлые волосы.

Степанцов загадочно улыбнулся.

Степанцов полез в карман за пачкой сигарет. Он курил исключительно явскую «Приму». Григорий глубоко затянулся и выпустил, словно мифический дракон, струю сизого, плохо пахнущего дыма. Валерий закашлялся и отвернулся в сторону.

Аксенов недовольно поморщился.

Вид у Валерия был смущенный, словно он признался в грехе. Степанцов затушил сигарету о край пепельницы.

Степанцов усмехнулся.

Суровое, морщинистое лицо Степанцова надвинулось на Аксенова. Его серые глаза холодно и презрительно смотрели на представителя более молодого поколения писателей.

Григорий встал, походил по своему магазинчику. А потом неожиданно взял с полки первую попавшуюся книгу.

Валерий сорвался с места и подбежал к автору прошлых бестселлеров.

Он не знал даже, где у того лежит валидол.

Григорий открыл глаза.

Григорий закрыл глаза и заснул. Валерий отошел от кушетки, изучая стеллажи с книгами. Великолепные издания пылились в этом книгохранилище, не находя своих читателей. А другие люди, далекие от литературы, жили, веселились в параллельном мире, и им не было дела до книжных знаний, завязок и развязок, кульминаций, сюжетов и жанров. Они были пользователями удовольствий, которые можно было получить безо всякого мыслительного труда. Писатели прошлого жертвовали своим здоровьем, жизнями и лишь для того, чтобы через много лет потомки не замечали их произведений и не открывали книг. Дикость на высоком технологическом уровне обуяла всех. Эти люди, сами того не осознавая, подходили к краю пропасти, чтобы, в конце концов, в нее прыгнуть и исчезнуть навсегда.

Валерий подошел к спящему Григорию и мягко тронул его за плечо. Но Степанцов даже не пошевелился. Аксенов просто хотел попросить у него несколько изданий, чтобы прочитать их и вернуть обратно. Но Степанцов спал крепко, и не было возможности его разбудить. Борясь с угрызениями совести, Аксенов выбрал несколько старых томов, сложил их в потертую сумку и, бросив прощальный взгляд на спящего Степанцова, вышел в этот безумный мир. Мир бесконечного и идиотского веселья, мир праздника тел, который иногда переходил в механические, серые и беспросветные будни. В этом мире тоже работали, но труд не приносил ни морального, ни физического удовлетворения. Электронные машины во многих производствах успешно заменяли людей.

Аксенова не привлекали полуобнаженные девушки, он не хотел смотреть бокс в «Боксерском клубе», который занял помещение театра. Он желал, жаждал духовного общения с книгой.

Войдя в свой подъезд, Валерий поднялся по лестнице наверх, где на верхнем этаже была его однокомнатная крепость. Валерий вошел в нее и вздохнул с облегчением. Сбросив пальто, он рухнул на диван, раскрыл книгу и с невероятным чувством абсолютного счастья принялся читать «Робинзона Крузо» Дефо.

 

-3-

Григорий Степанцов проснулся посреди ночи от терзающей все его существо тревоги. Автор бестселлеров с кряхтением поднялся, кое-как добрался до стеллажей с книгами и включил свет. И тут он обнаружил, что несколько книг не достает. Вероятно, Валерий прихватил их, когда уходил. Может и хорошо, что он их взял. Для кого хранить эти книги? В этой жизни встретить собрата по перу и то большая редкость. И жаль, что Валерий не оставил ему ни адреса, ни телефона. Тоска леденящей волной окатила пожилого писателя. Писать-то было не для кого. Может быть, писать оставалось только для себя самого? Но все его занятие теряло смысл, если не было читателей, способных оценить его труды. А заниматься самокопанием и самоедством – дело неблагодарное. Григория охватило желание поджечь свою «Лавку древностей» со всеми этими книгами и бежать в лесную глушь, в самое глухое место на планете. Самое главное, чтобы оно было безлюдным. Но теперь даже в тайгу протянули электрические провода, и по ночам на деревья падает свет фонарей. Спрятаться от цивилизации было негде. За окном мигали неоновые огни реклам, слышался хохот парней и визг девчонок, раздающийся из танцевальных магазинов. Степанцов заткнул уши пальцами рук. Так он простоял несколько долгих минут. В полнейшей тишине. «Лавка древностей» стала последним оплотом культуры в городе М. Но эта крепость вскоре должна была пасть под напором ультрасовременной орды. Но лучше уж сам хозяин уничтожит магазин, чем отдаст его на разграбление вандалам. Под одним из столов, после долгих поисков, Григорий, наконец, обнаружил бутылку с керосином. Некоторое время он размышлял, как лучше и скорее поджечь свое книгохранилище. Можно было бы облить керосином книги, стоящие на одном из стеллажей, а затем поджечь кусок тряпки и бросить его в творения великих и не очень, авторов. Но успеет ли он выскочить из своего магазинчика? Или, может быть, ему стоит сгореть вместе со своей библиотекой? Григорий облил керосином собрание сочинений Золя и уже готов был привести свой план в исполнение, но кто-то сзади навалился на него всей массой своего тела и прижал к полу. Эта был Валерий Аксенов. Он сидел на Григории верхом и заводил ему руку за спину. Боль была нестерпимая, но именно она и привела Степанцова в чувство.

Степанцов поднялся и кое-как доковылял до стула. Эмоции оставили его.

Григорий лишь отмахнулся.

Степанцов с тоской посмотрел в окно, где молодежь развлекалась, запуская в воздух ракеты. Он смотрел в окно и предчувствие, что что-то должно произойти, не покидало пожилого писателя. И предчувствие его не обмануло. Огни реклам, свет в окнах танцевальных магазинов, уличные фонари – все это разом погасло, и улицы города М. затопила настоящая тьма. И, несмотря на то, что погасла лампочка и в его магазине, Степанцов готов был прыгать от радости. Если нет электричества, значит, не работают танцевальные автоматы, замерли разнообразные компьютеры, вышли из строя видеомагнитофоны и стерео проигрыватели. Вся эта хваленая техника оказалась очень уязвимой. Нет электричества, и машины, работающие с помощью его, все разом умерли. В одном из старых шкафов Степанцов хранил свечи, целую связку, и теперь кое-как ориентируясь в темноте, пытался их разыскать. Свечи он все же нашел и поставил их в чашки, чтобы воск не капал на стол. Чиркнул спичкой о коробок, который предусмотрительно носил в кармане, на всякий случай. Слабый свет свечей едва освещал его магазинчик. В свете свечей, стоящие в полумраке книги, выглядели загадочно, таинственно и фантастично. Теперь во всем городе М. были освещены только окна «Лавки древностей». Горожане, видимо, были не готовы к исчезновению электрического света и сидели в темноте. Для них это событие было сравнимо с концом света. Но два писателя, оставшиеся в полутьме, при свете восковых свечей, ликовали и радовались как дети. Настал их звездный час. И их не волновало, почему вдруг исчезло электричество. Версии произошедшего могли быть разными. Ходили слухи, что террористы Бен Хадени взорвали атомный реактор (что, конечно, было абсолютной чушью), или о том, что вышел из строя главный компьютер энергосистемы, который после того, как из протекающей крыши на него полилась вода, начал отключать то один район страны и города М., то другой. Наконец он отключил всю электроэнергию и отключился сам. А кто-то сказал, что в генератор, который вырабатывает электрический ток для города М., попала молния. Люди бродили в потемках и придумывали истории, одна страшнее другой, чтобы перебороть свой страх перед темнотой и как следует напугать своего ближнего. Никто не знал причины. Просто не было света в домах. Но в «Лавке древностей» он был. Слабый, неяркий, колеблющийся, но свет. А многие люди настолько уверовали в чудеса техники, что не запаслись обычными свечами, и сидели в темноте, или при свете фонарика, пока не садились батарейки. К радости писателей, город замер в ожидании: не было мигающих, светящихся реклам, не было музыки в темных, музыкальных магазинах, не было телепередач. Люди, сидя в потемках, изнывали от бездеятельности и своей растерянности. И дома безжизненными серыми громадами застыли в темноте. Писатели не удивились, когда в дверь «Лавки древностей» кто-то настойчиво постучал. Валерий осторожно подошел к ней и отворил перед ночными посетителями. Несколько молодых парней и девушек, испуганно озираясь вокруг, смотрели на стеллажи с книгами, освещенные призрачным светом свечей. Степанцов широко улыбнулся. Как давно он ждал этого момента! Как он надеялся, что когда-нибудь новое поколение придет к книгам, которые он собирал.

Один из парней достал со стеллажа книгу Дюма «Три мушкетера», раскрыл ее, но не смог прочитать ни слова. Он что-то пытался мычать себе под нос, находя знакомые буквы. Молодой человек не умел читать. Люди города М. не были безграмотными, но некоторые из них просто разучились читать, проводя время в увеселительных заведениях или занимаясь черновой работой.

Молодые люди молчали. Может быть, сейчас они испытывали чувство стыда. Лишь одна маленькая, хрупкая девочка с блестящими карими глазами выступила вперед и сказала:

Степанцов подошел к ней и, встав на одно колено, словно рыцарь средневековья, поцеловал ей руку.

И писатели принялись за очень трудную работу. Они начали учить этих взрослых детей чтению. И поскольку увеселительные заведения без электричества не функционировали, а «ящик» молчал и ничего не показывал, молодые люди, привлекаемые светом свечей, потянулись к «Лавке древностей». Недели упорного труда потребовалось для того, чтобы покончить с неграмотностью среди молодежи города М. После этого тяжелого и напряженного труда, писатели поняли, что жизнь свою они прожили не зря. Раньше, в своей прошлой жизни, они писали бестселлеры, купались в лучах славы, имели многочисленных поклонников, но такого удовлетворения от проделанной работы не испытывали никогда. Молодые люди читали, читали взахлеб, погружаясь в удивительные миры писательской фантазии и удивлялись при этом, что раньше могли обходиться без чтения. Только через три месяца, а казалось, что прошла целая эпоха при свечах, главный компьютер был восстановлен, заработали музыкальные магазины и клубы. Но все больше молодых людей, бросив бесцельное времяпровождение, приходили к двум писателям в «Лавку древностей». И теперь в городе М. считалось плохим тоном, если разговор не заходил о книгах. Они приходили читать и общаться друг с другом. Степанцов и Аксенов видели в этих переменах возрождение нации.

 

 

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/

Рейтинг@Mail.ru