Снег мог бы идти вечно, но прекратил через пол часа. Не то, чтобы плакать, но после стольких дней пустоты блювануть хотелось. Первые числа декабря. Не помню, какое именно. Я потерял всякое стремление проснуться в одной постели с приятным женским телом, да оно уже и не важно. Привычно лежу один, отгородившись от внешнего мира одеялом. Утро светлое, значит позднее. Зимой и утро в радость. Несмотря на всякую враждебную мирскую суету, мне необычайно хорошо. Кусочки холода и снежинок проникли в мою голову и препятствуют образованию противной рвотной массе из моих мыслей. Блювать уже не хочется, в груди все утихомирилось, полезно иногда абстрагироваться от мира, и почаще бы.
Что было вчера, что будет завтра - не имеет никакого значения. Зиме отведен небольшой срок, и тратить его на переживания о времени, которого нет, не считаю нужным. Сейчас я думаю, как хорошо за окном после, пусть даже небольшого, снегопада. Моя голова чиста, как никогда. В это утро у меня есть одно сегодня.
Оторваться от постели мне не тяжело, но хочется еще немного полежать. Моя жизнь – эта секунда. А вот уже другая. Что бы съесть на завтрак? Неужели в мире есть какое-то зло и отвращение? Нет, нет, нет. Сейчас самое время дать себе отдохнуть. Только эта секунда. А вот уже другая. Через окно в комнату проникает морозный воздух. Я уже согрелся ото сна, и морозец только приятно сжимает щеки.
Завтрак – самый важный прием пищи, он должен взбодрить, дать энергии на день, но при этом не утомить и не пересытить. Голод не сосет, можно прогуляться до ближайшего кафе. Решение на час жизни принято. Оторваться и идти. Зима как будто впускает в реальность какое-то чудо. В иное время хочется лететь, а зимой достаточно пройтись по снегу. Быстро справляюсь с одеялом, постелью, погружаюсь в теплую одежду и, вопреки Бродскому, ступаю вон из комнаты. Я не вернусь в этой жизни обратно в комнату, это буду уже не я. Моя жизнь – эта секунда, а дальше… кто знает, какая придет замена на мое место.
Удар, как молотком, выпавшим из руки, о пол: один удар, без ощущаемой отдачи, невозвратимый. Закрылась дверь за спиной.
Вдох.
Легкое покалывание в носу от холодного воздуха.
Выдох.
Выпускается мутное тепло, жертвуемое мной во имя зимы.
Это как поцелуй: мы с холодом обменялись частичками друг друга, почувствовали друг друга.
Снегопад был небольшим, и снег на тротуарах уже примялся. Что может успокоить лучше, чем хруст снега под ногами, особенно, когда знаешь, от чего идешь? Если бы не зима, меня сразу начало бы ворочить. Суета способна изъесть человека изнутри, и вот он проходит мимо меня, изъеденный суетой так, что глаз не видно. Снег. Податливо проминается, повторяет подошву моего ботинка.
До кафе тянется бульвар. Вдоль бульвара, конечно много разных кафе, ресторанов, но мне нужно именно то, что в конце бульвара на перекрестке улиц. Одной стороной оно выходит на бульвар, другой – на оживленную улицу. Столик в углу, чашка горячего капучино, а за окном побеленный городской пейзаж.
Я иногда люблю осматривать людей вокруг, когда хорошее настроение, когда в людях видится хорошее. Я не знаю, какой сейчас день недели, но, видимо, у тех, кто гуляет по бульвару, выходной. Выйдя на бульвар, я вообще словно шагнул в последние ворота зимнего счастья, когда блеск от снега искрит лица людей и мое, в том числе. Дети играют в снежки с одной стороны дорожки и лепят снеговика с другой. Бульвар по центру рассечен аллеей деревьев в белых шубах. Одно из них склонилось над головой милой девушки, сидящей на скамейке. Она читает, вероятно, нарочно договорившись с утренним снегопадом, чтобы безбоязненно почитать бумажную книгу. Одна ее ножка столь мило свисает с коленочки другой, что я, кажется, сейчас же прильну к ним. Она сидит ко мне боком. Мороз целует ее щеки, оставляя румянец. Я ему яро завидую, безусловно.
Я понимаю, что иду прямо к ней, и ни сколь не собираюсь этому противиться. Я не прочь угостить ее кофе, а потом станцевать с ней, желательно, обняв за талию. До нее еще несколько шагов, есть время обдумать последствия, на которые мне сейчас плевать. Удивляюсь сам себе.
- Прекрасный день, не правда ли?
Неужели я начал разговор с этой дурацкой фразы? Однако, конечно, день прекрасный, достойный, чтобы его отметили при даме.
Она сначала повернулась. Улыбалась ли она до этого, или мои слова как-то вывали у нее улыбку – не важно, потому что пусть эта улыбка будет всегда.
- Да, - в подтверждение она повертела головой, словно оценила окружающую белизну.
Я никогда не знакомился с девушками на улице. В кафе, на концертах, в метро, но не на улице. Может, слишком велика вероятность, что девушка убежит? Потому проще обращаться к ним в замкнутом пространстве?
- Люблю зиму. А вы?
Говоря это, она смотрела на меня, как влюбленная. Это продлилось мгновение, короче моей жизни, но я точно знаю, что такой взгляд у нее был. Но влюблена она не в меня, а в эту белизну и мороз, и я на мгновение стал для нее частью этой зимы. И это куда большая близость. Сейчас она смотрит на меня спокойным взглядом с блеском чудесной своей улыбки. Она ждет от меня поддержки ее слов. Конечно, ей понятно, что я тоже люблю зиму – мои первые слова были пиком моей искренности, и сейчас, в другую секунду, я прекрасно осознаю это. Повторять нет смысла. К тому же, меня легко прочесть по лицу, она это уже сделала, даже, скорее всего, узнала обо мне гораздо больше, чем я мог бы позволить незнакомому человеку. Ощущение, что она знает меня уже давно, а значит, чтобы я не сделал, это будет для нее предсказуемо.
Наверное, я уже достаточно долго молча теку в улыбке перед ней.
- И я. Не хотите кофе?
Я был готов говорить с ней вечно, как жаль, что у меня всего секунда, всего один день.
- С радостью.
Она поднялась и убрала книгу. Сейчас мне кажется, что она начала подниматься уже на начале моей фразе, что снег начал хрустеть от ее шагов еще до ее слов, а в самих словах как будто послышалось разочарование. Но улыбка была всегда.
Тянула ли она свою руку к моей, когда я неловким движением поднял руку, чтобы поправить шапку?
- Знаете кафе на углу?
Это сказала она или я? Я слышал ее голос и спрашивал ее об этом кафе. «Да» - почти универсальное слово.
Снег хрустит подо мной. Снег хрустит и жмется под ней. Холод ласково обнимает нас, не смея причинить вреда. Мы идем в обнимку, в обнимку с зимой, ласково прижимающей нас друг к другу. Не важно вовсе, к чему это приведет, она не думает об этом так же, как и я. Нам хорошо, мы не противны друг другу, почему бы не выпить кофе вместе? Я сейчас и не думаю о ее ножках, порозовевших щечках, улыбке, я чувствую, что у нас есть что-то общее, и от этого мне хорошо, и ей тоже.
Столик в углу зала свободен. Несмотря на его прекрасное расположение, я сажусь за него не часто. Но сегодня особый случай. Девушка сняла пальто, легкой рукой повесив его на спинку стула. Мы с ней так и не заговорили: молча шли все дорогу и сейчас молчим, - и это, на удивление легко. Да и какая разница, кто она, если я даже не знаю, кто я. В конце концов, она меня привлекла, скорее, не собой, а тем, как удачно она вписывается в зимнюю красоту, являясь ее приятным дополнением. Вот и сейчас она сидит, спиной к бульвару, скрестив руки на столе, вдумчиво рассматривая что-то за большим окном, что я не смею ей мешать, и смотрится она так гармонично, словно часть зимы, как снежинки или мороз, она пришла с зимой и вместе с ней растает…
Я осторожно отодвигаю стул, чтобы сесть, не загораживая ей окна. Однако девушка отвлекается на меня и улыбается, храня в улыбке, в глазах, в складочках на щечках безграничный восторг. Я на выдохе улыбаюсь ей в ответ. Зимнее солнце с множеством бликов от снега, проникая в кафе через окна, создает в его обогреваемом зале легкую морозную атмосферу. К нам подходит официант. Девушка выбрала себе горячий шоколад. Я вижу, как она счастлива, и она видит, как счастлив я; это счастье переливается между нами.
О чем думает это странное лицо официанта? Насколько приятно ему обслуживать так людей, натягивая эту идеальную позу губ, чтоб создать впечатление учтивости, на которою, впрочем, всем плевать. Просто, если официант не будет улыбаться, люди могут почувствовать себя не комфортно. Да и почему бы официанту не улыбаться, если с этих людей, посетителей, он получает дополнительный заработок. Тут актерское мастерство будет весьма кстати. Для клиента не имеет значения, что о нем думают, лишь бы вслух не произносили.
ВОЗДУХ.
Девушке принесли горячий шоколад, а мне кофе и сэндвич.
- Приятного аппетита, - игриво говорит она мне.
- И (тебе или вам??) тебе, - все потеряно, - спасибо.
Она мило смеется, не открывая рта, но оголяя зубы, звук остается у нее во рту. А, черт. Это просто мило. Может, я и поспешил с выводами. Легкое облегчение. Такое вообще может быть? Облегчение, но слегка, немного облегчения. Да к черту!
Я отвечаю ей улыбкой и тянусь к сэндвичу.
Первая часть плана почти выполнена, хотя это и противно звучит. Пойдет ли она со мной танцевать?
Она сидит, обнимая ладонями чашку с нетронутым шоколадом, и с любопытством глядит на меня, и вдруг спрашивает:
- А как твое имя?
Что?! Благо, у меня готов ответ:
- Это не важно. И я твое знать не буду. Пусть будет тайна, пелена загадки уместна в это утро.
Черти, какой бред… Стараюсь смять как можно более доброжелательную рожу.
Она опустила глаза и усмехнулась. И ПЛЕВАТЬ, ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ! Я пью кофе. Какой-то огонек в ее глазах, все-таки, потух: она сделала шаг навстречу прекрасному собору, а он оказался неприступной крепостью. Ну что ж, бога здесь нет. Она отвернулась к окну, проверить, был ли бог вообще. За окном он, наверное, есть, где-то там, за границами, но не здесь, не в человеке напротив нее. Неужели на этом все закончится? Но она так и не притронулась к шоколаду.
- Теряли ли Вы когда-нибудь надежду?
Этого я боялся больше всего. Ее голос стал тяжело выходить изо рта к окну. Не найдя подхода к моей душе напрямую, она решила пойти иным путем. Эта отреченность («Вы») - говорящий комок слез в горле; она отвернулась от меня, готовясь к исповеди. Вот чужой исповеди мне сейчас совершенно не надо. Любое мое слово, и даже если я ничего не скажу, это все равно станет грузом для нее. Простой уговор – я не гружу тебя, ты не грузишь меня, но она этого не поняла. Выдержанный драматизм, как в кино. Она молчит, надеюсь, она поняла глупость своих слов. Причиной им может быть что угодно, но, когда я узнаю точно, я либо потеряю себя, уйдя в ее проблему, либо возненавижу себя, если отвернусь. Лучше сохранять дистанцию и хрен с ним с танцем.
- Все когда-нибудь теряли надежду. (И это верно.)
Она, наконец, притянула шоколад к губам. Задумалась она над новыми способами добраться до человеческой души или обдумывает, куда пойдет после того, как с ничего не значащим и, в то же время, разочарованным прощанием покинет меня и это кафе?
Она снова пялится в окно. Я закончил завтрак, стоит ли думать о танце?
Кажется, снег снова норовит осыпаться на город, но, скорее всего, это лишь напоминание, о себе со стороны снега. Оно не будет лишним, чтобы не нападала всякая тоска и страх, что снег может скоро растаять. Крупные белые хлопья опускаются по причудливой от слабого ветра траектории, создавая в кафе ощущение отреченности и, в то же время, замкнутости. Девушка молча посасывает тягучий шоколад. Ее грудь мерно поднимается и опускается в такт немного нервному дыханию, только бы не расплакалась. Впервые мне кажется, что в кафе жарко. Слышу, как открывается дверь перед новыми посетителями и закрывается за уходящими. За соседним столиком, единственным хорошо мне видимым, молодой мужчина делает какие-то записи; возможно, он ресторанный критик. Но мы в кафе. Может, у него такое развлечение – критиковать всякие заведения; сейчас сделает пометки у себя в тетради и попросит «книгу жалоб и предложений», куда всю свою критику, включая и настроения, перепишет. Не рискну дальше рисовать его образ, слишком велика доля ошибки, не стоит разочаровываться в человеке раньше времени, к тому же, это наводит тоску. Или, что будет точнее, усиливает ее. Но и обольщаться человеком не надо – разочарованность и тому подобное… Просто сидит молодой, даже не молодой, не знаю, мужчина, что-то пишет или рисует в какой-то тетради, на его столике стоит белая чашка и опустошенная белая тарелка, передо мной сидит девушка, она поставила такую же белую кружку на стол, сжимает ее обеими ладонями и, с закрытыми глазами, готова послать меня на все радости. Ее дыхание учащается. Я подношу чашку ко рту с тщетной надеждой на последний глоток кофе.
Девушка быстро поднимает голову с ясно открытыми глазами и улыбкой. Улыбалась ли она до этого?
- А не хочешь прогуляться?
Ее звонкий голос прозвучал, как будто все это время мы с ней мило беседовали. Ну что мне остается ответить?
- Да.
Я инстинктивно постарался улыбнуться в поддержку ощущения милой беседы. К счастью, на лицо мое она уже не смотрела, ответ ее тоже не интересовал – она уже начала одеваться. Плавные и уверенные движения рук, просовывающихся в рукава, мелкие аккуратные копошения тонкими пальцами возле пуговиц, привычным взмахом поправление волос и осторожное, но быстрое натягивание шапки.
- Пойдем? – спрашивает она, упираясь взглядом в мой сидящий образ.
Официант, видимо, заметил, что девушка начала собираться и заспешил к нашему столику. Девушка развернула его на пол пути:
- Счет, пожалуйста.
Что она чувствует? Я тоже начал одеваться.
Из кафе она вылетела, как снежинка в метель. Глубоко вдохнула морозный воздух, поцеловавшись, таким образом, с ним, и пошла вперед не оборачиваясь.
Я не спешу. Может, стоит оставить ее? Она уверено от меня уходит и вдруг – оборачивается.
- Ну что ты стоишь?
И тут же продолжает идти.
Мне придется пойти за ней. Меня не влечет, не тянет, мне не любопытно, мне не интересно, я не преследую никой цели, я просто иду за ней. Тащусь. Неужели мне больше нечем заняться в это зимнее утро. Скорее, в этот день. Иду за ней. Отстаю на шаг-два, она иногда кружится вокруг себя, чтобы убедиться, что я иду. Мне даже и сказать ей нечего. Снег все так же скрипит под нашими ногами – единственная забава.
Я дома. Она шла по бульвару в обратном направлении, так мы дошли до моего дома, и я, воспользовавшись моментом, свернул в свой подъезд и вбежал в квартиру. Неплохое объяснение. В действительности, я помню лишь ее улыбку. Очень важно быть честным с самим собой. Стоит понимать, что я хотел уйти, но не хотел терять ее из виду. Ноги уходили, а перед глазами все время была ее улыбка. В большом скоплении «люблю» маленькое «ненавижу» может оказаться незамеченным, как не замечаем прыщ на лице любимого человека; но в куче бессметных «ненавижу» крохотная нотка души - незначительное «люблю» - способна разорвать человека в клочья. Тело делает одно, а перед глазами улыбка. Мне нравится ее улыбка. Хотя я на нее почти не обращал внимание, осознанного внимания, когда был рядом с ней. Но что-то об этой улыбке запомнилось. К сожалению, постоянно улыбаться она не сможет, да и не на все можно улыбаться, так что я запечатлел ее счастливое лицо, и можно уходить. Важно быть честным с самим собой. Мы же не уносим с собой картину, если она нам противна, но маленькая звездочка нарисована красиво. Улыбка, как и счастье, были в одной секунде, а в другой… уже другая жизнь.
И вот я один. Другой я. Не смею утверждать о правильности объяснения своего прихода домой, ведь могло быть что угодно. Впадать в размышление так же глупо, как продолжать существовать, не обращая внимание на произошедшее. Я с ней так и не станцевал. Она чудесно появилась из ниоткуда, попыталась проникнуть в меня, успев трижды сменить настроение, после неудачи абстрагировалась от меня и незаметно исчезла. Впереди еще, наверное, пол дня, а в спину бьет прошлая жизнь, толкая дальше, из секунды в секунду. Я - то, что было секунду назад в масштабе всех прожитых лет, и каждая секунда накладывает свой слой. Множество слоев за некоторый больший промежуток времени создает пласт, который и рассматривать гораздо удобнее. Но, чтобы понять полную картину жизни, нужно разбирать секундные слои. Одно моргание может оказаться проигрышем в гляделки, радостным смехом девочки, стыдливыми оправданиями мальчика, первым поцелуем, первым сексом, семьей и так далее. Одним морганием может решаться целая жизнь. Делая шаг, я каждую секунду имею возможность его прекратить, развернуться, остановиться, что угодно, но я предпочитаю отдаться толчкам извне и направиться к бульвару. Меня просто тянет к нему, ноги сами идут. Однако это «извне» безусловно является кое-чем внутри, то есть на это «кое-что» это «извне» и воздействует. И это «кое-что» …
Снегопада нет, мягкий холодный ветер омывает мое лицо и ладони. Абсолютно все вокруг белое, я как в снежной стране. Из-за домов уже поднимается вечер. С минуты на минуту загорятся фонари. Не хочу стоять, надо куда-то пойти. Не люблю переходное время. Закаты, рассветы, сумерки, ранняя весна, поздняя осень, конец лета, поднятие луны. В такие времена я переживаю жизнь съежившись, ощущая себя погруженным в густую жижу, из которой не всплыть. Лишь бы не останавливаться, тогда эта жижа может пройти незаметно.
Почему зимой все так красиво?
Я свободен. Наступил вечер.
Та девушка кажется чем-то (как глупо) далеким. Она осталась там, где был свет и снег был белый, а не серебристый, где было кафе на углу и книжка в зимнем покое. А я иду дальше. Моя жизнь идет дальше, подталкиваемая прошлым.
Хочется вернуться домой; тем более, я, кажется, одет прохладно, а гулять желаю до ночи.
Диван проминается подо мной, и пол, расслабляясь, ноет, когда я уменьшаю свою на него нагрузку. На сей раз секунды расплываются, смешиваются, превращаясь в тягучую массу, которой суждено будет застыть новым пластом моей жизни. Я просто сижу. Мысли вторят секундам и уже сливаются с ними. Это, я знаю, продлится не долго, хотя на часах могут пройти часы. Я просто сижу. Боковым зрением вижу в окно, как загораются праздничные огни. Сегодня точно декабрь, не помню, какое число. Улыбка той девушки совсем забылась, будто я ее и не видел никогда. Быть может, я ее действительно никогда не видел. Но осталось чувство. Я помню, мое тело помнит, душа моя помнит и не забудет это чувство, которые бывает только когда смотришь на очень красивую девушку. Настолько красивую, что она кажется частью тебя. Она мой кусочек прекрасного. Потому что красота живет в нас. Мы уже любим то, что полюбить нам только предстоит. Я полюбил чудесную улыбку. Я уже любил эту улыбку, и сегодня эта красота нашла себя в этом мире для меня. Я видел сегодня самое красивое, что только мог бы увидеть.
На улице снова снегопад, я снова на бульваре. Но это уже другой снегопад. Умеренно крупные снежинки плавно стекают по воздуху к земле. Я достаточно тепло на сей раз одет, так что вечерний морозец не приносит дискомфорта, а мягко целует щеки. Я видел сегодня настоящую красоту. Я видел ее ровно секунду, одну секунду, и я переродился. Все, что было после той секунды – воспоминание той секунды. Все происходящие – лишь итог прошлого. Любое действие имеет за собой бесконечную цепочку причин, по которым оно должно произойти. Я повстречал красоту. Дальше я буду жить всегда чуть счастливее глядя в лица прохожих, чуть чаще улыбаясь, чуть громче смеяться, чуть искреннее плакать, и более чувствительно воспринимать снегопад. Это уже никогда не исчезнет. Может только появиться новый пласт.
А сегодня я усну. Проснусь другим, буду знать число, и потеряю смысл жизни, обретя его во вчера. Моя жизнь – эта секунда, а вот же другая.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/