статьи по синтаксису диалога

Владимир Бакун

0 66

Бесплатно

Скачать

Отложить Читать отрывок

СТАТЬИ ПО СИНТАКСИСУ ДИАЛОГА

В.М.Бакун

(г.Рязань)

«Привязка» валентности к вопросу изучения структурного взаимодействия реплик диалогического единства.

Введённый в научный лингвистический обиход Л.Теньером(1) термин «валентность» означает, по образному сравнению его автора, то же, что и химический термин «валентность»: если валентность химическая есть «способность атомов элементов образовывать химические связи с атомами других элементов»(2), то валентность лингвистическая есть не что иное, как способность одной словоформы вступать в (обязательные или факультативные) связи с другими словоформами.

Понятие валентности изначала развивалось в науке применительно к глаголу. (Л.Теньер, И.Эрбен, Г. Бринкман и др.). В настоящее время становится и у спешно решается вопрос о применении термина «валентность» к сочетательным характеристикам и других частей речи(3). Рассматривается валентность и как когерентное качество любого языкового элемента вообще (на любом уровне языковой системы); например, когерентные особенности словообразовательных элементов (М.Д.Степанова, Т.МБеляева)(4). В связи с этим ставится вопрос о валентности фонологической и морфологической (5) (Л.Н.Засорина,В.П.Берков)(6). Некоторыми лингвистами термин «валентность» рассматривается на семантическом и логическом уровнях.(7). Такая неодинаковость в описании термина «валентность» учёными различных лингвистических школ объясняется не расхождениями, а скорее единством их взглядов на лингвистическую валентность как когерентную особенность элементов языка в стройной языковой системе

В предлагаемой работе ставится вопрос изучения роли валентных характеристик языкового элемента – коммуникативного центра (8) базисной реплики(9) во взаимодействии структут диалогического единства. До настоящего времени в советской и зарубежной лингвистической литературе по описанию структурного взаимодействия диалогических реплик(10) не появлялись исследования, отражавшие бы данный вопрос под углом зрения предлагаемым настоящей работой. Валентные характеристики того или иного языкового элемента изучались в пределах слова, словосочетания или предложения, в большинстве случаев - простого предложения. Есть попытки описания валентности языкового элемента, связующего части более сложной синтаксической структуры – сложноподчинённого предложения(11). Опыт такого исследования ещё раз подтверждает ту мысль, что изучению валентности языковых элементов различных уровней целесообразно уделить более глубокое внимание. Это оправдывается как результатами теоретического исследования системы тот или иного языка, так и практическим овладением им как средством коммуникации(12).

Диалогическое единство представляет собой особую синтаксическую структуру, характеризующуюся тем, что составляющие его отдельные реплики с точки зрения их синтаксического строения и выполняемых коммуникативных задач, в такой степени взаимосвязаны и взаимообусловлены, «что их нельзя рассматривать иначе как особое коммуникативное и структурно-грамматическое объединение».(13) Например:

К а м а н и н. Мы одинаково думаем.

К р р е с п о н д е н т. Но кое в чём и расходимся.

(И.Зюзюкин. Сегодня или никогда).

Не прибегая к анализу средств сцепления реплик данного примера, мы видим, что вторая реплика является структурно незавершённой, и при дифференцированном рассмотрении коммуникативной характеристики реплики также обнаруживается её незавершённость. Своё структурное и логическое завершение она находит во взаимодействии с первой репликой. Таким образом, вполне оправданным выглядит утверждение, что структуры, подобные вышеприведённым, должны рассматриваться и в грамматическом, и в коммуникативном плане как единое целое, несмотря на то, что первые реплики во многих случаях представлены структурами во всех отношениях завершёнными.

Ниже будут проанализированы лишь некоторые виды диалогических единств (ДЕ), и только те, в которых взаимосвязь составляющих их структур осуществляется на основе валентных данных ведущего языкового элемента базисной реплики (БР). Связь же в различных других видах ДЕ может осуществляться иными синтаксическими и лексическими средствами, что представляет собой предмет отдельного рассмотрения.

Среди диалогических единств, в которых БР служит структурной основой зависимой реплики (ЗР), можно выделить диалогические единства, составленные репликами одинаковой модальности и разномодальными. Например:

Б о л ь ш а к о в. Партком просил вас выступить с докладом на активе.

Т о л с т о п я т о в. О работе на основных объектах?

(И.Куприянов. Сын века).

Б а к ч е н и н. Дедушка и бабушка – это родители…

Ш е м е т о в а. Мужа. Мои умерли

(В.Панова. Сколько лет, сколько зим!)

(Курсивом здесь и далее обозначаются элементы, связывающие структуру ДЕ).

Вопрос модальности реплик, связывающих ДЕ, подчёркивается здесь не случайно.

Ибо выяснение природы цельности структуры. Ибо выяснение природы цельности структуры ДЕ без учёта фактора модальности составляющих его структур могло бы привести к ошибочному толкованию природы диалогического единства. В специальной литературе по этому вопросу существуют два диаметрально противоположных мнения. Содержание первого является тот факт, что две разномодальные структуры (имеются в в иду вопросно-ответные диалогические реплики), внешне имитирующие сложное предложение, являются таковыми в силу явно выраженных синтаксических связей между ними (14). Другое мнение (15), на наш взгляд, вполне обоснованно отрицает данное положение, поскольку неправомерно было бы при этом не принимать во внимание модальность как один из конституирующих элементов синтаксической структуры – предложения. Иное дело – рассмотрение природы взаимосвязей разномодальных реплик в рамках диалогического единства. Если сложное предложение (сложносочинённое, сложноподчинённое) в порядке выражения своей синтаксической стройности и с целью выполнения возложенных на него коммуникативных задач требует одинаковой модальной выраженности его частей, то диалогическое единство допускает в своём строении структуры и одинаковой модальности, и разномодальные. Это удовлетворяет коммуникативно-грамматическим задачам диалогического единства. Синтаксические взаимоотношения между репликами (в случае выяснения природы связи между ними посредством использования валентных характеристик ведущего морфологического элемента БР) понимаются нами как отношения ведущей синтаксической структуры с её парцеллятом, под которым мы подразумеваем интонационно изолированный элемент, имеющий смысловую связь с предыдущей структурой и способный стать её частью. Здесь следует сделать оговорку. Парцелляция рассматривается в современном советском языкознании несколько по-иному: под явлением парцелляции понимается «такой способ речевого членения единой синтаксической структуры, т.е. предложения ( подчёркнуто нами – В.Б.), при котором она воплощается не в одном, а в нескольких интонационно-смысловых речевых единицах, т.е. фразах»(16). В случае же , предлагаемым нашим исследованием, мы имеем дело не с расчленённым предложением, а с структурой, имитирующей в определённых случаях строение простого или сложного предложения. А поскольку связи между репликами, т.е. частями «расчленённой единой синтаксической структуры», по многим своим синтаксическим связям напоминают взаимоотношения основной части структуры с её парцеллятом, то в дальнейшем мы будем условно (в качестве рабочего термина ) называть вторые к в а з и п а р ц е л л я т а м и (17).

Рассматривая базисные реплики ДЕ в качестве структурного основания зависимых реплик, можно заметить, что в зависимости от строения БР и ещё уже – от того, за какой морфологический элемент базисной реплики «цепляется» квазипарцеллят, структура его в одних случаях имитирует часть сложного предложения, в других – простое предложение или какой-либо иной «недостающий» элемент БР. Например, прилагательное в качестве КЦ базисной реплики может предопределить в ЗР строение, имитирующее придаточное предложение причины:

М о с к а л ь к о в. Он хороший парень… Правда, хороший мой Руслан?

У ч и т е л ь .Потому, что у него прекрасный отец.

(Р.Отколенко. Здравствуйте, наши папы!)

Предметное же существительное, о чём свидетельствует рассмотренный нами материал скорее всего может предопределить в зависимой реплике определение, прилагательное, определительное словосочетание или придаточное определительное предложение, но не придаточное причины:

Д о к т о р. Возьмите-ка большую бутылку воды…

Барыня. Отварной?

( Л.Толстой. Плоды просвещения)

Б о л ь ш а к о в. Партком просил выступить вас с докладом на активе.

Т о л с т о п я т о в. О работе на основных объектах?

(И.Куприянов.Сын века)

К а м а н и н. Мог объяснить мастеру…

Н и к о н о . В которого я перед этим чуть не запустил гаечным ключом?..

(И. Зюзюкин. Сегодня или никогда).

Такая определённость проявления тех или иных структур зависимых реплик является подтверждением того факта, что строение изх в большей или меньшей мере предопределено валентными характеристиками КЦ базисной реплики. Проявляются валентные свойства коммуникативных центров БР по-разному: в одних случаях валентность проявляется активно (активная валентность-АВ)18 – налицо случай синтаксического согласования, у правления или примыкания, в других случаях речь идёт не просто окогерентных качествах определённой словоформы, а о потенциальной способности данного структурного элемента БР сигнализировать один из вероятных вариантов структуры, последовавшей бы за базисной репликой (потенциальная валентность – ПВ). Возникает возможность проявления ПВ как на основе грамматических данных элемента, так и на основе его семантических данных, а также с учётом конситуативных условий ДЕ. (Два последних случая здесь не будут иллюстриированы, поскольку мы рассматриваем лишь синтаксические моменты взаимодействия реплик ДЕ).

Главное различие этих двух видов валентности мы усматриваем в неодинаковости проявления степени когерентности морфологическими элементами, выполняющими роль КЦ в базисных репликах и прямо взаимодействующими с элементами структур зависимых реплик. (В дальнейшем, используя с целью удобства термин, употребляемый во многих работах, исследующих валентности языковых элементов будем называть упоминаемые элементы зависимых реплик а к т а н т а м и ) 19.

Так, например, в случае ситуативного подхвата где особенно чётко демонстрируется структурно-коммуникативная связь реплик, наблюдается проявление активной валентности. Под с и т у а т и в н ы м п о д х в а т о м понимается коммуникативно-структурное дооформление диалогического единства с помощью реплики, следующей за БР, в тех случаях, когда БР оказывается незавершённой по причине особого психологического состояния говорящего или по причине прерывания его собеседником, что как правило, характеризуется эмоциональным состоянием или уровнем социально-культурного уровнем второго. Именно в таких структурах чаще всего и с большей явственностью осуществляется связь между репликами на основе категориальных свойств морфологических элементов - КЦ базисных реплик.

Например:

К а м а н и н. Настроение у меня…

К ор р е с п о н д е н т. Скверное…

К а м а н и н. Очень скверное…

(И.Зюзюкин.Сегодня или никогда).

Структурная обязательность актанта в данном примере объясняется следующими факторами: 1) необходимостью предикации высказывания; 2) семантической невозможностью первой реплики выполнять коммуникативную функцию вне связи со второй. Вероятность проявления во второй реплике данного элемента (определения-предиката), восполняющего коммуникативную и структурную недостаточность первой реплики диктуется ко всему ситуативными условиями. В данной ситуации второй собеседник хорошо осведомлён о состоянии первого, и его реплика является как бы продолжением высказывания первого собеседника, что как следствие должно быть выражено и структурой. Следует подчеркнуть, что здесь речь идёт не об обязательности проявления определённой структуры во второй реплике, а о её наиболее вероятном варианте с обязательным элементом. В данном примере обязательность представлена предикацией. Для большей убедительности рассмотрим ещё один пример:

Ю л и а н а. Если бы вы, ваше высочество, захотели…

А н н а Л е о п о л ь д о в н а . За Волынского тебя выдать?

( В.Панова. Тредьяковский и Волынский).

Коммуникативным центром базисной реплики является глагол «захотели», который в соответствии со своими валентными возможностями может (и это наиболее вероятно) предопределить в зависимой реплике инфинитив. В данном случае во второй реплике – нечленимое словосочетание, организованное вокруг инфинитива. Вполне допустимо, конечно, появление во второй реплике иного актанта, выраженного, например, существительным: «захотеть…. яблоко, платье и т.д.»

Однако таким образом структура всё же не опускает свой обязательный элемент – инфинитив, а содержит его в себе контекстуально: « захотеть… съесть яблоко, купить новое платье».

О потенциальной валентности ранее было сказано, что она заключается в п о т е н ц и а л ь н о й способности КЦ базисной реплики сигнализировать один из вероятных вариантов структуры ЗР. Необходимо добавить, что ПВ может проявлять тот или иной морфологический элемент, уже будучи синтаксически насыщенным в структуре БР. Именно такие структуры мы и отобрали в качестве материала, иллюстрирующего проявление тем или иным морфологическим элементом его потенциальной валентности.

Проанализируем такой пример:

Б а б у ш к а. Она ему стихи читает?

Н ю ш а. О смерти. Подряд. Он сначала протестовал, а сейчас уже не трепыхается.

(В.ПановаСколько лет, сколько зим!)

Первая реплика синтаксически насыщена. Глагол, реализуя свою обязательную валентность, сочетается посредством управления с существительным, образуя нечленимый КЦ реплики.И хотя КЦ в данном случае определяется как нечленимый, ведущим элементом и в КЦ, и реплике является глагол. Это видно из того, что через него проходят все синтаксические связи:

она

стихи ------------ читает /

| | \ ему

о смерти подряд

Итак, мы видим, что, будучи достаточно насыщенным в структуре реплики, коммуникативный центр способен ещё к реализации дополнительных валентностей, посредством чего и осуществляется связь БР с зависимой репликой. Вероятность проявления возможной структуры в случае связи реплик посредством реализации потенциальной валентности КЦ базисной реплики крайне незначительна по сравнению с подобной возможностью в случае активной валентности, хотя некоторые закономерности проявления возможных структур всё же можно выявить. Так, например,в случае повышенного динамизма в развитии действия особо эффективны с целю подчёркивания экспрессии в качестве ЗР реплики-подхваты. Если в таких ДЕ коммуникативным центром БР является глагол, то реплика-подхват, о чём свидетельствует проанализированный нами материал, сравнительно часто выражается структурой парцеллированного придаточного предложения. Например:

Г р а ч ё в. Меня назначили в районную прокуратуру в Ставрополье. Она согласилась…

К о р р е с п о н д е н т. Хотя ей пришлось бросить институт, и она так и осталась медицинской сестрой.

(В.Левашов Вечная мерзлота).

Таким образом, на основе рассмотренного материала представляется обоснованным вывод, что сцепление реплик диалогического единства осуществляется в некоторых случаях посредством реализации валентных возможностей коммуникативного центра базисной реплики. Это наблюдается когда и базисная, и зависимая реплики являются структурно и коммуникативно незавершёнными и взаимодополняют друг друга, а также когда БР, в отличие от ЗР, структурно и коммуникативно завершена, но посредством реализации активной или потенциальной валентности своего КЦ присоединяет к себе незавершённую структуру ЗР придавая ей таким образом коммуникативную и структурную завершённость.

При разграничении активной и потенциальной валентности КЦ учитывается факт его синтаксической насыщенности. Структурная связь реплик посредством реализации а к т и в н о й в а л е н т н о с т и коммуникативного центра базисной реплики наблюдается в случаях синтаксической ненасыщенности структуры базисной реплики. Связь структур реплик посредством реализации п о т е н ц и а л ь н о й в а л е н т н о с т и КЦ базисной реплики имеет место при синтаксической насыщенности структуры базисной реплики. Однако при этом коммуникативный центр БР оказывается потенциально способным к реализации дополнительных валентностей, посредством чего и происходит сцепление базисной реплики с зависимой.

В заключение необходимо подчеркнуть, что в данной работе не ставилось целью проанализировать все возможные случаи проявления коммуникативным центром БР его активных и потенциальных валентностей.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. L.Tesnire. Esquisse d”une syntaxe strukturale.Paris, 1953.

2. L.Tesnire. Elements de syntax strukturale. Paris,1957.

3. А.И.Бусев, И.П.Ефимов. Словарь химических терминов. М.1971,стр.31.

W.Admoni. Der deutsche Sprachbau. L.1972.

С.Д.Кацнельсон. О грамматической категории. Вестник ЛГУ, серия истории, языка и литературы,№2. Л.1948.

Т.П.Ломтев. О некоторых вопросах структуры предложения. НДВШ ФН, №4. М.,1959, Т.П.Ломтев. Природа синтаксических явлений. НДВШ ФН,№3, М., 1961.

И.А.Мельчук. Антоматический синтаксический анализ.Новосибирск. 1964.

Б.М.Лейкина. Некоторые аспекты валентностей. В: Доклады на конференции по обработке информации, машинному переводу и автоматическому чтению текста. М., 1961, вып.5.

W.Schmidt. Grundfragen der deutschen Grammatik. Berlin, 1965.

4. М.Д.Степанова. Методы синхронного анализа лексики. М.,1968, стр.156 и далее. M.D.Stepanowa. Die Zusammensetzung und die «innere Valenz» desWortes. In: Deutsch als FREMDSPRACHE (DaF) № 6,1967.

Т.М.Беляева. Валентность глагольных основ суффиксальном словопроизводстве. Английская филология, вып.3,1972; Словообразовательная потенция и валентность основ в английском языке. Там же.

5. Более полно вопрос различного подхода к толкованию термина «валентность» освещается в работах Г.Хельбига и Б.А.Абрамова. См.G.Helbig/ W.Schenkel. Zu einigen Spezialproblemen der Valenztheorie. DAF№5,1971.

G.Helbig/ W.Schenkel. Woerterbuch zur Valenz und Distribution deutscher Verben. Leipzig., 1973. B. A. Abramow. Zum Begriff der zentripetalen Potenzen.DaF, № 3, 1967.

6. Л.Н.Засорина, В.П.Берков. Понятие валентности в языке. Вестник ЛГУ, серия истории, языка и литературы,№8, вып.2.Л.,1961.

7. Например, о семантической валентности морфемы пишет А.Г.Лыков в статье: Случаи разорванности слова как структурного целого. Русский язык в школе, №5, 1970. См. также указ.работы Г.Хельбига и Б.А.Абрамова.

8. О вычленении КЦ диалогического единства см.В.М.Бакун.Вычленение коммуникативного центра в диалогическом единстве. В сб. Вопросы синтаксиса русского языка. Рязань, 1975, вып.2.

9. Под базисной репликой понимается реплика, служащая семантико-синтаксическим основанием зависимых от неё структур.

10.Есть лишь попытки, подобные предпринятым В.Г.Адмони. См.,напр., Завершённость конструкции как явление синтаксической формы. ВЯ,№1,1958. Здесь проводится попытка иллюстрации «нормализованности» усечённых конструкций реплик-ответов с учётом семантического восполнения недостающего компонента структуры из контекста или ситуации. Например: - Вы берёте эту книгу? –Беру.

11. См: Е.А.Иванчикова. О структурной факультативности и структурной обязательности в синтаксисе.ВЯ №5, 1965.

12. См:Н.И.Филичёва. Понятие синтаксической валентности в работах зарубежных языковедов. ВЯ №2,1967.

G.Helbig. Der Begriff der Valenz als Mittel der strukturellen Sprachbeschreibung und des Fremdsprachenunterrichts. DaF, №1,1965.

13. И.П.Святогор. О некоторых особенностях синтаксиса диалогической речи (диалогическое единство) Калуга, 1960, стр.3.

14. См: Т.Г.Винокур. О некоторых синтаксических особенностях диалогической речи. В кн: Исследования по грамматике русского литературного языка. Также канд. диссерт. этого же автора.

15. В.А.Белошапкова. «Исследования по грамматике русского литературного языка». Рецензия на указанную статью Т.Г.Винокур. ВЯ,№5, 1956, стр. 129.

16. Ю.В.Ванников.Синтаксические особенности русской речи.М.,1969.стр.5.

17. quasi (с лат.) – якобы, будто бы, чуть ли не, так сказать, в некотором роде, в известной степени, мнимый.

18. Л.Н.Иорданская, например, определяет элемент с активной валентностью как «слово, предсказывающее наличие зависимого от него слова в определённой форме». См: Л.Н.Иорданская. О некоторых свойствах правильной синтаксической структуры. ВЯ.№4,1963.

19. См., например, работы Г.Хельбига, К.Зоммерфельдта и др.

Опубликовано в сб.«ВОПРОСЫ СИНТАКСИСА РУССКОГО ЯЗЫКА».Вып.3,Рязань,1975г.)

В.М.Бакун.

ВЫЧЛЕНЕНИЕ КОММУНИКАТИВНОГО ЦЕНТРА

В ДИАЛОГИЧЕСКОМ ЕДИНСТВЕ

За сравнительно недолгий периодⁱ разработки теории актуального членения предложения в советском и зарубежном языкознанииⁱⁱ накоплен немалый материал, освещающий с большей или меньшей полнотой разные стороны данного вопроса. Однако анализу подвергались недостаточно разнообразные в структурном отношении синтаксические единицы.ⁱⁱⁱ Этот факт оправдывает нашу попытку выяснить возможности актуального членения ещё одной из них – диалогического единства – вопросно-ответной формы.

Актуальное членение неразрывно связано с изучением порядка слов в предложении с учётом интонационных характеристик высказывания и порой – с его лексическим наполнением. В данной работе делается попытка вычленения коммуникативного центра предложения (КЦ) на основе письменной речи, где, как правило, допустим в о з м о ж н ы й вариант акцентирования того или иного элемента структуры, но не ч ё т к о и н т о н а ц и о н н о выраженный, как это наблюдается при анализе речи устной. Практическим материалом послужили диалогические единства, в которых членению подвергалась первая реплика. Необходимо заметить, что термин «диалогическое единство» введён в научный обиход Н.Ю.Шведовой и что он обозначает сочетание реплик, взаимообусловленных в структурно-семантическом отношении. «…взаимосвязанность высказываний в диалоге, - как пишет Н.Ю.Шведова, - есть всегда взаимосвязанность смысловая и – в определённых случаях - структурно-языковая»^iv. Если учесть этот факт и тот, что, по выражению Л.В.Щербы, «…подлинное своё бытие язык обнаруживает лишь в диалоге,^v то вполне оправданной окажется необходимость актуального членения предложения, являющегося частью диалогического единства, с учётом именно этой его особенности, но не рассматривать его как изолированную синтаксическую единицу. Для иллюстраций мы избрали вопросно-ответную форму, где структурная взаимосвязь реплик выражается особо ярко. Рассматриваются диалогические единства, в которых первая реплика представлена так называемым замкнутым (или глагольным) вопросом, в отличие от второго основного типа вопросительных предложений так называемых развёрнутых (или местоимённых) вопросов.

Как было уже замечено вначале, актуальное членение самым тесным образом связано с изучением порядка слов в структуре предложения. Изучение порядка слов в предложении современного русского литературного языка показывает, что на уровне синтаксической структуры предложения порядок слов, как правило, не играет смыслоразличительной роли. За исключением очень немногих случаев. Например, при синонимичности именительного и винительного падежа решить вопрос выделения подлежащего и дополнения можно лишь с учётом нормативности препозиции подлежащего. ( «Ночь сменяет день», « Мать любит дочь», Дочь любит мать»). То же самое наблюдается при необходимости разграничения подлежащего и сказуемого, выраженных одинаковой формой. ( «Студент-физик», «Физик - студент»).^vi

Таким образом, смыслоразличительная функция порядка слов ( с учётом особой интонации) в русском языке рассматривается как явление исключительное. ( В связи с этим нельзя согласиться с Д.Н.Шмелёвым в отрицании, хотя и косвенно, подобного исключения, ибо делает он это, привлекая в доказательство слова разной формы («Главное – аккуратность», «Мальчик играет»),^vii с учётом чего, действительно, неоправданным было бы утверждать, что определённое взаимоположение слов и особая интонация играют смыслоразличительную роль).

Напротив, на уровне актуального членения предложения, т.е. в плане анализа его коммуникативной стороны, смыслоразличительная роль порядка слов несомненна. Это мнение – установившееся в языкознании на основе изучения данного вопроса многими как советскими, так и зарубежными исследователями.^viii Однако и в советской, и в зарубежной лингвистической науке ещё не выработана единая терминология относительно компонентов актуального членения. При актуальном членении речь идёт о выделении двух компонентов, из которых один обозначает «исходное в с о о б щ е н и и,.. другой содержит наиболее существенное – т о, р а д и ч е г о в ы с к а з ы в а н и е с о с т о я л о с ь»^ix. Эти компоненты именуются соответственно как данное и новое, основа и ядро высказывания, тема и рема, основа высказывания и предицируемая часть и др.

В исследованиях актуального членения отмечается, что «исходное в сообщении стоит в начале предложения, главное –« то, ради чего высказывание вообще состоялось», стоит в конце предложения. «Такая последовательность обеспечивает правильное логическое построение речи. Нарушение этого правила в русском литературном языке, - как указывает, например, И.И.Ковтунова^x, - если оно не оправдано специальными стилистическими задачами, ведёт к искажению смысла». Данная мысль может считаться абсолютно справедливой, если при анализе предложения исходить из допустимой структурной и логической несвязанности его с возможным окружением. Однако, на наш взгляд, такой анализ может оказаться в некоторых случаях неполным. Так, например, подвергаемое коммуникативному анализу предложение – первая реплика вопросно-ответного диалогического единства во многих случаях не может быть правильно расчленено, если к этому членению подходить с теми же требованиями, что и к изолированной синтаксической структуре. Да и если говорить о «специальных стилистических задачах», то актуальное членение предложения на основе письменной речи с учётом только его внутреннего контекста во многих случаях не может быть разрешено с наилучшим эффектом. Это объясняется, в первую очередь, тем, что при анализе не может быть безошибочно учтена особая стилистически окрашенная интонация предложения: её можно лишь в той или иной мере точно определить, исходя из анализа порядка слов в предложении, или в некоторых моментах – его лексического наполнения. И, в лучшем случае, положительным окажется анализ только какого-то определённого количества структурных разновидностей. Но говорить об абсолютной возможности определения интонационного рисунка указанной структуры было бы рискованным. Стилистически окрашенная интонация может быть изучена лишь на материале устной диалогической речи и в определённой степени полно – в диалогической речи письменной, но, конечно же, не в изолированных структурах, каким разнообразным и богатым ни было их наполнение. Такие рассуждения порождает тот факт, что диалогическое единство представляет собой особую синтаксическую структуру, при анализе которой, естественно, должны учитываться её специфические характеристики, в данном случае – синтактико-семантические связи между репликами-вопросами и репликами-ответами. Одним из главных составляющих актуального членения является логическое ударение, т.е. коммуникативно обусловленное выделение одного из элементов высказывания с целью придания ему большей значимости. Таким элементом может оказаться любой член предложения, либо слово реплики, независимо от того, совпадает логически выделенный элемент с синтаксически главным элементом реплики или не совпадает. Особенно характерно это для устной диалогической реплики. В таком случае элемент, несущий логическое ударение, т.е. КЦ предложения, может быть выделен с помощью какого-либо одного просодического средства или сочетанием нескольких (напр., тембр, сила голоса, ритм произнесения реплики) Выделения КЦ в устной речи каких – либо особых трудностей не представляют.

Иное дело – диалог, фиксированный на письме. Дистрибуция тема-рема: соотнесение группы подлежащего с темой ( при совпадении актуального членения с синтаксическим) и группы сказуемого с ремой (при совпадении указанных уровней членения) – всё это создаёт определённый «настрой» на понимание текста. Однако очень часто в диалоге встречаются такие конструкции первой реплики, когда с учётом контекста только данной структуры, содержание её, как правило, понимается неверно. В таких конструкциях нарушается привычное взаимоположение элементов темы и ремы , а также часто происходит перераспределение функций членов предложения в плане актуального членения предложения. Так, в нижеприводимом примере, где иллюстрируется расхождение актуального и синтаксического членения, функцию ремы выполняет обстоятельство, а остальные элементы реплики, включая подлежащее и сказуемое, относятся к теме, хотя в изолированном рассмотрении реплики обстоятельство относилось бы к теме.

Пётр (Шереметьеву). Господин фельдмаршал, сегодня ты едешь к войску?

Шереметьев. Сегодня, Пётр Алексеевич.

А.Толстой. Пётр Первый. Пьеса).

В данном случае, как и в подобных этому, при определении КЦ исключается момент возможного субъективизма, что в определённой степени присуще актуальному членению изолированных структур. Если при анализе подобной структуры учесть тот факт, что элемент словосочетания, входящий в группу сказуемого (в данном случае – «сегодня») вынесен в начальную позицию то его следовало бы отнести к теме, выделяемой особям повышением тона.^xiСегодня | ты едешь к войску? (Курсивом выделено слово с повышением тона, вертикальная черта отделяет тему от ремы). С такой трактовкой членения любой структуры можно было бы согласиться, если бы она рассматривалась изолированно, с учётом только внутреннего контекста. Но в контексте диалогического единства необходимо учесть данные второй реплики, которая в нашем примере посредством лексического повтора указывает на то, что коммуникативным центром первой реплики является вынесенный в препозицию элемент группы сказуемого. Подтверждается это также деавтоматизированным (сдвинутым с конца фразы) фразовым ударением, в результате которого порядок слов утрачивает смыслоразличительную функцию. В случае автоматизированного фразового ударения (в конце фразы) наиболее вероятным КЦ в нашем примере могло бы быть сказуемое. Однако тогда изменилось бы и содержание реплики – ответа, и его структура.

Таким образом, здесь наглядно представляется смысловое и структурное взаимодействие реплик диалога. Между ними существует двусторонняя связь. С одной стороны, строение первой реплики предопределяет в той или иной мере структуру второй реплики, с другой стороны, вторая указывает своим содержанием на КЦ первой реплики, что исключает интуитивное толкование её актуального членения.

Ниже мы приводим несколько примеров, иллюстрирующих возможность выделения КЦ реплики-вопроса в зависимости от семантико-структурных особенностей второй реплики и, с другой стороны, влияние структуры первой реплики на строение второй. Как было замечено ранее, для анализа избраны замкнутые вопросы.^xii Реплика-вопрос представлена вопросительным двусоставным предложением нераспространённым (или с минимальным распространением) с прямым порядком слов.

А л е к с е й. Дядя Митя ещё дрыхнет?

В е р а А р т е м ь е в н а. Я не заглянула к нему.

(Л.Леонов. Обыкновенный человек).

2. Л ю д м и л а. Чужие люди рассказывают?

А д а м П е т р о в и ч. Да, Людмила, чужие люди.

(Н. Погодин. После бала).

3. А н н у ш к а. О…вы, наверное, обрадовались?

А л е к с е й. Очень, Аннушка.

(Л.Леонов. Обыкновенный человек).

4. Д э к с. Лиза, мадам ещё не вернулась?

Л и з а. Должна быть вот-вот – как всегда, к шести.

(Вс. Вишневский. Незабываемый 1919-й).

В таких предложениях, как правило, чётко прослеживается взаимосвязь между грамматическим значением члена предложения и его коммуникативной нагрузкой. (Примеры 1, 3, 4) То есть, подлежащее соотносится с темой, сказуемое – с ремой. КЦ представлен сказуемым. В рематическую группу может входить неполнозначный распространитель, например, частица, модальное слово. Такой распространитель не занимает отдельно позицию какого-либо члена предложения, а выполняет роль дополнительного коммуникативного элемента в составе ремы. Структура реплики-ответа, в первую очередь, предопределяется ситуативно: замкнутые вопросы не всегда влекут за собой конкретный утвердительный, или отрицательный ответ - собеседник строит свой ответ, исходя из имеющихся у него сведений на предмет вопроса. И поэтому структура реплики-ответа может быть самой разнообразной. (См.примеры). Однако в любом случае, исходя из содержания второй реплики, можно безошибочно определить КЦ вопроса. (Если вторая реплики является, действительно, ответом на вопрос).Это можно сделать как чисто синтаксическим путём, так и с помощью семантического анализа.

Проиллюстрируем первый случай примером:

- О…вы, наверное, обрадовались?

- Очень, Аннушка.

Наречие «очень» не сочетается ни одним из известных типов связи слов в словосочетании с местоимением – подлежащим «вы» или с модальным словом наречного происхождения «наверное», которое неразрывно связано с глаголом. И только по отношению к глаголу оно проявляет свою зависимость посредством примыкания («очень обрадовались»).

Или такой пример:

К р е м е н с к о й. Опять председатель что-нибудь натворил?

М а ш а. Конечно, опять. Он тип и алкоголик…

( Н.Погодин. После бала).

Если бы мы анализировали первую реплику, учитывая её внутренний контекст, группу подлежащего следовало бы считать тематической, а группу сказуемого рематической. В приведённом примере этому соответствовали бы все данные синтаксического членения, которое совпало бы с актуальным. Но так ли это выглядит в диалогическом единстве? Нет. Между членами предложение произошло перераспределение коммуникативных функций. Способствовала этому особая интонация говорящего. (Однако интонация находит непосредственное выражение лишь в устной речи. Говорить об интонации в речи письменной можно, учитывая её как явление потенциальное, которое обнаруживается особыми грамматическими средствами. Важнейшим из таких средств в русском языке является порядок слов). Но в нашем примере определённая с помощью порядка слов интонация не соответствовала бы истинной интонации говорящего. А установить мы её может, исходя из ответа. Синтаксический анализ первой части реплики-ответа ^xiii«Конечно, опять» показывает, что наречие «опять» сочетается с существительным – подлежащим. Попутно заметим, что далеко не все наречия могут соединяться с существительными. Так, А.М.Пешковский замечает, что существительные характеризуются «почти полной несоединимостью с наречием». ^xiv Однако наречие «опять» такого ограничения не испытывает.( Ср: Опять двойка! Опять неожиданный визит! Опять эти капризы…) Но в данном примере, как это может показаться на первый взгляд, наречие «опять» должно сочетаться с глаголом. Что касается синтаксической возможности такого соединения, то это было бы естественным. Но общий контекст реплики-ответа и содержание второй её части, представляющий собой подхват первой, указывает на то, что коммуникативным центром реплики-вопроса является всё же подлежащее… Это свидетельствует о том, что в отдельных случаях для более эффективного вычленения КЦ целесообразным является сочетание синтаксического и семантического анализа. Таким образом можно проанализировать структурное взаимодействие реплик с различным наполнением и, избегая момент интуитивности, вычленить КЦ реплики-вопроса.

Однако провести подобный анализ бывает не всегда возможным. Реплика-ответ имеет иногда такое строение, что ни один из элементов её не имеет прямого грамматического отношения хотя бы к одному элементу реплики-вопроса (Пр.1) Тогда следует обратиться к содержанию ответа. Ответ, как правило, соотносится семантически с каким-то одним элементом реплики-вопроса или со всей структурой, если она нерасчленима. Этот элемент (или нерасчленимая группа элементов) и будет представлять собой коммуникативный центр первой реплики. Так, например, реплика «Ты завтра поедешь домой?» в устной речи допускает четыре варианта ответа (на каждый член предложения) в зависимости от акцентирования того или иного члена предложения. И в любом из четырёх случаев КЦ будет выделен предельно чётко. В письменной же речи, если рассматривать данную реплику изолированно от последующего контекста, при вычленении её КЦ следовало бы исходить из данных синтаксического членения, т.е. таким КЦ в нашем примере явилось бы рематическое сказуемое «поедешь». Но реплика в диалоге, как уже говорилось, особенна тем, что коммуникативная роль её раскрывается с учётом семантико-структурных данных второй реплики, составляющей вместе с первой особое семантико-синтаксическое целое – диалогическое единство. В данном случае нас интересуют семантические характеристики второй реплики. Так, на указанный вопрос возможен, например, ответ: «Не успею к этому сроку». Если учесть тот факт, что реплика-ответ выражает «наиболее существенное в сообщении мысли»,^xv то есть прямо отвечает коммуникативному заданию, выраженному вопросом, то можно утверждать, что коммуникативным центром реплики-вопроса является элемент, с которым соотносилось бы содержание реплики-ответа. В нашем примере содержание реплики-ответа должно соотноситься с каким-то элементом реплики-вопроса, обозначающим временной фактор. Таким элементом, как мы видим, является обстоятельство времени «завтра», т.е. оно является КЦ первой реплики. Аналогично можно проследить соотносимость содержания любой иной реплики-ответа с КЦ реплики-вопроса.

Таким образом, изложенный материал подтверждает справедливость той мысли, что актуальное членение предложения, входящего в состав диалогического единства, может быть осуществимо с наилучшим эффектом лишь при том условии, что при анализе будут учтены все те структурно-семантические связи между отдельными репликами, которые и позволяют определить дилогическое единство тем, чем оно есть. Правомерность такого утверждения явствует из полученного нами опыта вычленения коммуникативного центра предложения, представляющего собой замкнутый вопрос-реплику диалога. Проведённый на материале письменной речи анализ свидетельствует о том, что коммуникативный центр реплики-вопроса может быть определён в зависимости от семантико-структурных особенностей диалогического единства тремя путями: 1. Синтаксическим.2. Семантико-синтаксическим. 3.Семантическим.

ПРИМЕЧАНИЯ

i Зарождение теории актуального членения ( термин В. Матезиуса) относится к 20-30 годам ХХ века. Теоретические основы заложены В.Матезиусом. Необходимо отметить заслуги чешских учёных И.Зубатого и В.Эртля, подготовивших ту теоретическую почву, на которой родилась эта теория. Корнями же она уходит в немецкий младограмматический психологизм второй половины Х!Х в.

ii Некоторые работы, освещающие данный вопрос будут указаны по ходу изложения материала.

iii В основном анализировались изолированные от внешнего контекста предложения.

iv Н.Ю.Шведова. К изучению русской диалогической речи.(реплики-повторы)ВЯ, 1956,№2, стр.68.

v Л.В.Щерба. Восточнолужицкое наречие. Пг. 1915, стр.3-4 приложения.

vi См. об этом: Ф.М.Пешковский. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1956, стр.42-43. В.Г.Орлова. Порядок слов в русском языке. Русский язык в школе, 1939, №1.

vii Д.Н.Шмелёв. О синтаксической членимости предложения.Русский язык в школе. 1965, №2, стр.9.

viii См. работы В.Матезиуса, П.Адамца, В.Г.Орловой, О.А.Лаптевой, И.П.Распопова, В.С.Юрченко и др.

ix И.П.Распопов.Строение простого предложения в современном русском языке.М.1970, стр.99.

x И.И.Ковтунова. Порядок слов как предмет грамматического изучения. ВЯ, 1973,№4, стр.51.

xi Здесь представляется уместным заметить, что предлагаемое Н.Ю.Шведовой деление языка на две его функциональные разновидности – речь письменную и разговорную – в плане нашего анализа неприемлемо. Более точным, на наш взгляд, является субстанциальный подход к дифференциации функциональных разновидностей языка, выдвигаемый советским исследователем английского языка А.И.Смирницким и следующей за ним Э.А.Трофимовой. «Исходя из различий субстанций, - пишет Э.А.Трофимова, - (звуковой и графической) выделятся устная речь, которая фиксируется звуковой (акустической) субстанцией, и письменная речь, которая имеет графическую субстанцию».(Э.А.Трофимова. Приёмы выражения взаимосвязи реплик диалогической речи. Канд.дисс. Р.н/Д, 1963, стр.12)

xii И.И.Ковтунова рассматривает данный элемент в аналогичной позиции как « первую тему» , обозначающий новое, неизвестное, в отличие от второй темы» - данного, известного из контекста.(См. указан.работу).

xiii По причине ограниченности места мы не имеем возможности проанализировать богатое разнообразие замкнутых вопросов и ответов на них, а также проиллюстрировать факты большим количеством примеров.

xiv А.М.Пешковский.Русский синтаксис. М., 1956, стр.68, 162.

xv Указ.книга и.П.Распопова. стр.101.

(Опубликовано в сб. ВОПРОСЫ СИНТАКСИСА РУССКОГО ЯЗЫКА, вып2, Рязань, 1975г.)

Известия Воронежского государственного педагогического института

Том 172-й 1976г.

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

В.М.Бакун

НЕСКОЛЬКО ЗАМЕЧАНИЙ ПО ПОВОДУ ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ОПИСАНИЯ ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ ДИАЛОГИЧЕСКИХ РЕПЛИК

В настоящее время советская лингвистическая наука располагает ещё недостаточно богатым материалом, освещающим структурные взаимоотношения диалогических реплик. Он представлен немногими работами, выполненными в основном на материале русского, английского и немецкого языков.(1) Поэтому в изучении взаимодействия диалогических реплик остаётся ещё много невыясненных вопросов. Так, например, в имеющихся исследованиях (за малым исключением (2) изучались взаимоотношения лишь смежных реплик и именно таких конструкций, в которых взаимосвязь реплик выражена особенно чётко. В большинстве своём практический материал в исследованиях был представлен вопросно-ответными диалогическими единствами (ДЕ). Главным образом освещались вопросы лексико-семантического взаимодействия диалогических реплик. Более пристальное внимание было уделено изучению взаимодействия реплик посредством повтора и подхвата ( С.С.Беркнер, М.Л. Михлина, В.С.Шляпина, И.П.Святогор (3). Предпринимались попытки выяснить общие закономерности взаимосвязей диалогических реплик, что предложило более широкий план исследования разговорной речи (Э.А.Трофимова (4). Однако материалом изучения во всех случаях служил узкий и однотипный для многих работ набор структурных разновидностей диалогических отрезков.

Следует заметить, что в работах последнего времени по вопросам диалога наблюдается стремление к анализу чисто лингвистических взаимоотношений реплик. Поднятый в своё время ещё Л.П.Якубинским вопрос изучения природы построения и функционирования диалога «как естественной формы речи в противоположность искусственности монолога» (5)стал насущной задачей современного языкознания. Как продукт живой разговорной речи диалог всё более привлекается к исследованию. Объяснить необходимость пристального изучения диалога можно словами Л.П.Якубинского: «Речевая деятельность человека есть явление многообразное, и это многообразие проявляется не только в существовании бесконечного множества отдельных языков, наречий, говоров и пр. вплоть до диалектов отдельных социальных групп и, наконец, индивидуальных диалектов, но существует и внутри данного языка, говора, наречия (даже внутри диалекта данного индивида) и определяется всем сложным разнообразием факторов, функцией которых является человеческая речь. Вне учёта этих факторов и изучения функционально соответствующих им многообразий невозможно ни изучение языка, как непосредственно данного живому восприятию явления, ни уяснение его генезиса, его истории» (7). Однако сам Л.П.Якубинский в то время не мог один решить этот вопрос в узко лингвистическом плане, поскольку современное ему языкознание не ставило, как писал он, «своей задачей изучение функциональных многообразий речи во всём их объёме»(8). Здесь же учёный указывает на полное отсутствие материалов для всестороннего и исчерпывающего освещения природы диалогической речи. Феномен диалога рассматривается автором в психо-физиологическом аспекте; его работа наметила лишь пути исследования конкретных грамматических своеобразий диалога.

Спустя несколько лет (в начале 50-х годов) появляются статьи и отдельные исследования, посвящённые анализу синтаксических особенностей диалогической речи и описанию стилистических характеристик диалога (9). Несомненную ценность в изучении лингвистических характеристик диалога представляет диссертационная работа Т.Г.Винокур. Не боясь преувеличений, можно сказать, что ею положено начало систематизированного изучения наиболее общих синтаксических особенностей диалога. В определённой степени дополняющей характеристику синтаксических особенностей диалогической речи явилась диссертация М.Л.Михлиной. Эта работа осветила некоторые ранее не затронутые исследователями языковые факторы в построении диалога (хотя доказательства отдельных положений выглядят несколько схематично). Положительным для данного исследования была попытка проследить некоторые моменты языкового взаимодействия реплик диалога и представить их системно. Кроме указанных диссертационных работ среди других можно отметить отдельные статьи В.М.Никитина , Э.Н.Плеухиной, Г.Ф.Тарасенковой (10). Однако все они далеко не исчерпывают затрагиваемый вопрос, и даже более того – совершенно неисследованными остаются многие структурные разновидности диалога. Наиболее изучено взаимодействие реплик посредством повтора, подхвата и в некоторой мере – синтаксического параллелизма. В остальных же случаях речь больше ведётся не о чисто синтаксической природе связей следующих одна за другой реплик, а о связях их на семантической основе (Л.А.Панкратьева, Н.Г.Елина,В.В.Одинцов и др.(11).

Малая изученность синтаксиса диалогической речи имеет свои объяснения. Явления синтаксиса стали предметом системного описания лишь в последнее десятилетие (12). Традиционный синтаксис если и ставил целью изучить основательно то или иное явление, то в конечном результате представлял его часто как нечто само по себе. Например, «Классификации предложений, - как пишет О.И.Москальская, - по цели высказывания, по различным признакам их состава, по структуре и полноте представляли как различные, ничем, не связанные между собой классификации, как разнородный перечень типов предложения, а не как системное его описание»(13). И кроме всего этого отдельные явления синтаксиса оставались до настоящего времени или недостаточно изученными, или вовсе не подвергались анализу. Так, до сих пор крайне мало изученным остаётся вопрос структурного взаимодействия реплик, без решения которого синтаксис разговорной речи вряд ли может представляться картиной цельной и до конца выясненной. И прежде чем говорить о системном описании синтаксиса разговорной речи, необходимо основательно изучить все его элементы, одним из которых выступают особенности синтактико-структурного взаимодействия диалогических реплик.

Актуальность изучения диалогической речи мотивирована интенсивным развитием в настоящее время прикладной и структурной лингвистики. В последнее время в лингвистической науке большое внимание уделяется изучению разговорной речи. Изучение системы устной разговорной речи помогает правильно понять строение языка в целом. Письменная же речь, в противоположность речи устной, понимается как явление искусственное, и поэтому ограничиться изучением монологической речи, как продуктом воспроизведения письменной речи значило бы исследовать языковую систему односторонне. Восполняющим общую картину системного описания структуры языка и является изучение его живой субстанции – устной разговорной речи и ещё более уже: продукта её – речи диалогической.

В этом плане продуктивным оказалось бы исследование с и н т а к т и к о-с т р у к т у р н о й взаимосвязи реплик таких диалогических построений , которые ранее или вовсе не исследовались, или были исследованы недостаточно. Так, например, не получили достаточно полного описания диалогические единства в которых и базисная реплика (БР), и зависимая(ЗР) структурно не завершены; ЗР в таких построениях понимается нами как ситуативный подхват БР и структурный завершитель диалогического единства. Например:

- Виктор Маркович. Многотиражка про нас…

- Илья Николаевич. Не напечатает один раз и не беда.

(Ц.Солодарь.Душа общества)

- Мистер Гревс, - улыбнулся Серго, - я думаю что вы… - Старый дурак! – подхватил Гревс. – Совершенно верно! Я спятил!

(Г.Капралов, С.Туманов. Принимаю на себя. Сценарий)

Если такие построения иногда и привлекались к иллюстрации коммуникативной и синтаксической несамостоятельности составляющих их реплик, то природа их взаимосвязи оставалась до конца невыясненной. Особое внимание обращают на себя ДЕ, в которых реплики, не совпадая по целевому назначению, взаимодействуя, копируют структуры предложений. Например:

- Больше видимости – больше дадут лимитов, больше лимитов – больше техдокументации, а чем больше техдокументации…

-…тем больше оно (ведомство) строит?

(«Известия», №8, 1976)

Молчалин. И вот любовника я принимаю вид

В угодность дочери такого человека…

Лиза. Который поит и кормит,

А иногда и чином подарит?

( А.Грибоедов.Горе от ума).

Подобные конструкции некоторые авторы понимают как расчленённое предложение(14), другие не соглашаются с подобной трактовкой (15). На наш взгляд, о таких построениях скорее всего стоило бы говорить как о своеобразных коммуникативно-синтаксических контаминатах, где ЗР в структурном плане рассматривалась бы в качестве квазипарцеллята базисной реплики(16).В ДЕ такого строения синтаксическая связь между репликами усматривается нами в реализации активных или потенциальных валентностей(17) ведущего языкового элемента базисной реплики.

Недостаточно изученной остаётся также природа взаимосвязи реплик таких диалогических единств, в которых БР структурно завершена, а ЗР является неполной. То есть необходим анализ по синтаксическому объёму реплик. В специальной литературе часты лишь указания на то, что неполнота зависимой реплики – явление чисто формальное. Как правило, такие реплики естественны своей неполнотой в рамках выполнения коммуникативных задач диалогического единства, а синтаксическое завершение они находят в контексте диалогического единства.(18) Данное утверждение не вызывает каких-либо сомнений, однако уточнения требует вопрос методики исследования взаимосвязи в подобных ДЕ. Мы считаем целесообразным проводить анализ строения таких реплик не только с учётом позиций отправителя и получателя информации, но и с учётом позиции постороннего наблюдателя. Например:

Отшельников. Ты же не знал, что он в плаванье.

Сергей. Только из заметки.

(Л.Леонов.Половчанские сады)

Маша. Не узнаю Отшельникова.

Отшельников. Я тоже.

(Л.Леонов. Половчанские сады)

Если допустить, что посторонний наблюдатель, желая получить информацию о беседе, оперирует лишь содержанием второй реплики – по строению неполной, то в данном случае неполнота второй реплики проявляется не только в структурном, но и в коммуникативном плане; содержание реплики будет непонятным. Устранить коммуникативную недостаточность может лишь наличие синтаксически необходимого элемента структуры второй реплики, в данном случае – предиката, выраженного глаголом «знал» «знал только из заметки» и глаголом с отрицательной частицей «не узнаю» , «я тоже не узнаю». Дальнейшее наполнение структуры, связанное с необходимым присутствием объекта при переходном глаголе, окончательно разрешит синтаксическую наполненность структуры и её информативную полноту: «Знал только из заметки, что он в плаванье», «Я тоже не узнаю Отшельникова».

Таким образом, анализ по синтаксическому объёму реплик (с точки зрения постороннего наблюдателя) в сущности представляет собой своеобразный способ определения опущенного и необходимого синтаксического элемента в строении зависимой реплики при дифференцированном структурном анализе.

Научно необходимым является также анализ структурного взаимодействия реплик в вопросно-ответных ДЕ с учётом функции порядка слов реплики-вопроса.. Это относится к тем диалогическим единствам, вопросительные реплики которых содержат местоименное или наречное вопросительное слово. Особенность построения таких диалогических единств заключается в том, что вопросительное слово вопросительной реплики, находясь в препозиции, требует постановки ответного слова преимущественно в конце ответной реплики, если ответная реплика не состоит из одного ответного слова или нечленимой группы слов.

К репликам, вызывающим указанный эффект, относятся не любые реплики-вопросы, содержащие местоименное или наречное вопросительное слово, а только те, в структуре которых имеется вопросительное слово, выраженное:

Вопросительным местоимением – к т о, ч т о (при условии структурной неполноты ответной реплики). Такие построения сопровождаются, как правило, особым акцентированием ответного слова. Например:

Виктор. Но что мы можем сделать?

Мария Васильевна. Вы можете сделать всё.

(Г.Горин, М.Захаров. Наши соседи).

Однако случай структурной полноты реплики-ответа менее частый в практике диалогического общения, если при анализе исходить из количественного соотношения полных и неполных реплик-ответов. Чаще встречаются ответы, представленные усечёнными структурами. Например:

- Кто что хочет на сладкое? – спросила бабушка, убрав посуду.

-Я компот, - сказал Тима.

(М.Ибрагимбеков. Пусть он останется с нами. Киносценарий)

2)Вопросительным местоимением в косвенном падеже – к о м у, ч е м у, ч е г о и др.

- Кому это ты пишешь так часто?

- Я пишу моему фронтовому товарищу.

(Из разговорной речи)

3)Конструкцией: вопросительное местоимение в косвенном падеже с предлогом – с к е м, с ч е м, п р и к о м, у ч ь е г о и др.

- С кем ты не согласен?

-Со всеми не согласен, с редактором стенгазеты.

(М.Ибрагимбеков. Пусть он останется с нами. Киносценарий).

Однако как и в первом, так и во втором случаях, здесь более употребляемы ответные реплики с усечёнными структурами. Например:

Зоя. - В котором году он умер?

Катерина. – В девятнадцатом.

(Л.Леонов.Метель).

4) Вопросительными наречиями, обозначающими пространственные отношения, - г д е, к у д а, о т к у д а.

Толстопятов. Где же теперь ваша семья?

Большаков. В Москве.

(И.Куприянов. Сын века).

Анисья (вносит самовар). Ставить куда-то?

Никита. Ставь на стол. (Л.Толстой. Власть тьмы).

5) Временные отношения – к о г д а

- Когда вы намерены уехать?

-Собираюсь через два дня.

(Из разговорной речи).

Необходимо ещё раз заметить, что указанное взаимоположение вопросительного и ответного слова в структуре реплик вопросно-ответного диалогического единства рассматривается не как обязательное, а как п р е и м у щ е с т в е н н о возможное, ибо для диалога характерны и явления обратного порядка. В некоторых случаях наблюдается как нормативная и преимущественно проявляющаяся препозиционная постановка ответного слова в реплике-ответе. Это наблюдается, например, в случае непрямого ответа на вопрос, в смысле прямого несоответствия грамматических форм вопросительного слова грамматическим формам ответного слова. Например, вопросительное слово «откуда» в нейтральном контексте, как правило, порождает ответные конструкции с предлогами «из», «от». Но в случае несоответствия грамматических форм слов-вопросов и слов-ответов возможны ответные конструкции с предлогами, обозначающими противоположную направленность действия. Например:

Катерина. Да откуда же вы такие нарядные?

Иван. В Москву за орденом ездили.

Марфа. Откуда там холодище такое?

(Л.Леонов. Метель)

Следует также подчеркнуть, что изложенный материал далеко не исчерпывает все разнообразие влияний структуры реплики-вопроса с указанными вопросительными словами на структуру ответной реплики. (Данная работа не ставила это своей целью). Мы постарались в общих чертах представить лишь одну из особенностей взаимодействия реплик вопросно-ответного ДЕ. В рамках предлагаемого материала полезным является также анализ диалогических единств с другими наречными и местоименными словами в составе реплики-вопроса. В силу своей семантики и грамматической формы они имеют свойства предопределять иные структурные своеобразия реплики-ответа. Так, например, вопросительная реплика с вопросительным словом «почему» способна в качестве прямого ответа предопределить в реплике-ответе структуру, имитирующую придаточное предложение как часть сложноподчинённого предложения; а реплика с вопросительным словом «зачем» - наряду с подобной структурой – также инфинитив или инфинитивную группу. Например:

Серёжа. Почему ты повесил свой некрасивый нос, Мадали?

Мадали. Потому что ты слишком задрал свой, шибко красивый

(Л. Леонов. Метель)

Жуков. Зачем же тогда работать?

Шестопал.Чтобы помогать людям.

(Н.Долинина. Доктор Жуков, на выезд!)

Инфинитив или инфинитивная группа – ответная реплика, предопределённая вопросительной репликой, в структуре которой есть вопросительное слово «зачем», является фактически усечённым вариантом имитации придаточного предложения. Например:

Анна Петровна. Скажите, пожалуйста! Вот недоставало! Зачем пришёл?

Осип. Поздравить.

(А.Чехов. Пьеса без названия).

(Чтобы поздравить; для того, чтобы поздравить. Затем, чтобы поздравить.)

Таким образом, на основании изложенного материала можно сделать вывод, что в настоящее время в советской лингвистической науке наблюдается проявление интереса к изучению синтаксиса диалогической речи как непосредственного продукта разговорной речи. Стремление учёных представить синтаксический строй языка системно сочленено с необходимостью детальной разработки синтаксиса отдельных языковых факторов. Поэтому актуальным в настоящее время и является изучение синтаксической природы диалогической речи. Недостаточно изученный вопрос синтактико-структурного взаимодействия диалогических реплик может быть продуктивно дополнен анализом таких ДЕ, в которых и зависимая, и базисная реплика структурно не завершены и взаимодополняют друг друга в структурном и коммуникативном плане. Синтаксическая связь между ними представляется как результат реализации валентности ведущего языкового элемента БР.

Взаимоотношения разноцелевых реплик ДЕ, внешне имитирующих сложное предложение, предлагается понимать как отношения базисной синтаксической структуры с её парцеллятом. Однако в силу специфических для ДЕ структурных условий (коммуникативно-синтаксическая контаминация) зависимые реплики предлагается называть не парцеллятами, а квазипарцеллятами.

Особого внимания заслуживает также анализ ДЕ, в которых БР структурно завершена, а ЗР является неполной. Анализ с точки зрения постороннего наблюдателя позволяет выяснить синтаксическую природу связи таких структур. Сравнительно с другими структурами вопросно-ответные ДЕ получили широкое освещение в специальной литературе, однако некоторые вопросы связи реплик остались невыясненными. Предлагаемое здесь рассмотрению влияние позиции и природы наречных и местоимённых вопросительных слов на структуру реплики-ответа заключается в том, что они предопределяют в ответной реплике постпозиционную постановку ответного слова, если только реплика не состоит из одного ответного слова или нечленимого словосочетания.

При несоответствии грамматических форм вопросительного и ответного слова второе занимает препозицию в реплике-ответе. Такая структура, как правило, является следствием непрямого ответа.

ПРИМЕЧАНИЯ

1.См.напр.: С.С.Беркнер. Некоторые явления взаимодействия реплик английской диалогической речи. Канд.дисс.М.,1960. П.В.Вальков. Некоторые синтаксические особенности диалогической речи по пьесе М.Горького «Васса Железнова». Канд. дисс.Л.1955. Т.Г.Винокур.О некоторых синтаксических особенностях диалогической речи в современном русском языке. Канд.дис.М., 1953; В.Т.Дмитриева. Структурные особенности немецкой диалогической речи. Канд.дисс.Л.1966; М.Л.Михлина. Из наблюдений над синтаксисом диалогической речи. Канд.дисс. Л.1955.; И.П.Святогор. О некоторых особенностях синтаксиса диалогической речи в современном русском языке (диалогическое единство).Калуга.1960. Н.Ю.Шведова. К изучению русской диалогической речи. Реплики-повторы. ВЯ, 1956,№2.

2. Например, И.П.Святогор. Повторы как средство синтаксической связи реплик в современном русском языке. В сб.Русский язык. Уч. Зап.Московского гос.пед.ин-та им. Ленина, № 148, вып.10.М., 1960; Его же: О некоторых особенностях синтаксиса диалогической речи в современном русском языке (диалогическое единство). Калуга.1960.

3. С.С.Беркнер, М.Л.Михлина. см прим.1. В.С.Шляпина. Структурно-семантические особенности некоторых взаимосвязанных реплик (подхват). В сб.Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. Горький.1968. И.П.Святогор. См. прим.2.

4. Э.А.Трофимова. Приёмы выражения взаимосвязи реплик диалогической речи (На материале английского языка. Канд.дисс.М.1964.

5. Л.П.Якубинский. О диалогической речи. Сб.Русская речь.

6.Там же. Стр.132.

7.Там же.Стр. 96.

8. Там же.Стр. 194.

9. М.Б.Борисова. Язык и стиль пьесы м.Горького «Враги». Канд дисс.Л..1952. В.П.Вальков. Некоторые синтаксические особенности диалогической речи по пьесе М.Горького «Васса Железнова». Канд. дисс.Л.1955. А.Н.Гвоздев. Очерки по стилистике.М.1952. Н.П.Люлько. Язык и стиль пьесы А.П.Чехова «Три сестры». Канд.дисс.1954.

10. В.М.Никитин. Некоторые особенности диалога и структурное взаимодействие вопросно-ответного диалога. Сб.Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. Горький.1966.Э.Н.Плеухина. К проблеме коммуникативно-синтаксического взаимодействия реплик английской разговорной речи. Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. Уч.зап. Горьковского института иностранных языков, вып.49.Горький.1972. ЕФ.Тарасенкова. О структурно-семантических особенностях диалогических единств(реплики-повторы). Сб.Сложносочинённое предложение в языке и речи. Труды Кубанского гос.ун-та.вып.171,Краснодар.1973.

11. Л.А.Панкратьева. К проблеме классификации семантических связей между репликами диалога. Вопросы общего и романо-германского языкознания. Тезисы докладов, вып.2.Уфа, 1965. Н.Г.Елина. О некоторых речевых структурах, связанных с предвосхищением реплики партнёра. Уч.зап. Горьк. Ин-та ин.яз. Вып. 49, Горький.1972. В.В.Одинцов. Принципы построения пушкинского диалога. Известия АН СССР серия лит. и яз.т.33.№3, 1974.

12.См.,напр.О.И.Москальская. Проблемы системного описания синтаксиса.(На материале немецкого языка).М.1974.

13. Там же.стр.6.

14. См.Т.Г.Винокур. О некоторых синтаксических особенностях диалогической речи. В сб.Исследования по грамматике русского лит.языка.М.1955.

15.См.В.А.Белошапкова. Исследования по грамматике русского лит.яз. (Рецензия). ВЯ №5,1956, стр.129.

16. О понятии термина «квазипарцеллят» и использование его как рабочего термина см: В.М.Бакун. «Привязка» валентности к вопросу изучения структурного взаимодействия реплик диалогического единства. Сб. Вопросы синтаксиса русского языка. Вып.3.Рязань.1975.

17. О понятии активной и потенциальной валентности см. там же.

18.См.напр. Н.Ю.Шведова. К изучению русской диалогической речи. ВЯ №2,1956,стр.69. П.А.Лекант. Синтаксис простого предложения в русском языке. М.1974, стр.141.

В.М.Бакун (Рязань)

НЕКОТОРЫЕ МОМЕНТЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ СТРУКТУР ДИАЛОГИЧЕСКИХ РЕПЛИК В ПЬЕСАХ Л.Н.ТОЛСТОГО

В данной статье будут рассмотрены случаи стилистической информативности структурного взаимодействия диалогических реплик. К анализу привлекаются реплики, составляющие диалогические единства (ДЕ). Изучив языковой материал, мы выделяем ряд структурных особенностей ДЕ, которые участвуют в выражении экспрессии.

Одной из таких особенностей является структурное взаимодействие реплик в тех случаях, когда вторая представляет собой парцеллированную синтаксическую единицу относительно первой или - в некоторых случаях - присоединительную конструкцию. Структура их может быть самой разнообразной. В сценах, отмеченных повышенным динамизмом развёртывающихся событий, встречаются:

Однословные парцелляты, которые морфологически повторяют коммуникативный центр (КЦ) базисной реплики, т.е. данный морфологический элемент является парцеллированным однородным членом. Например:

П е т я. У каждого народа свой царь, король.

К а р л х е н. Парламент.

(Детская мудрость. О войнах)

С т ё п а. Видно, что трудностей уже не существует, а вы только думаете о выражении и выражаете так удивительно тонко.

Л ю б а. И благородно.

( И свет во тьме светит)

Такие реплики-«вставки» создают особую, специфическую для экспрессивных сцен, ритмику диалога.

Парцелляты, более распространённые, встречаются как с повторением морфологической формы КЦ базисной реплики, так и с нечленимыми словосочетаниями, функционально соотносимыми с её однородными членами.

Например:

С о с е д. Какой прохожий?

М а р ф а. Такой из себя худощавый, безбородый.

М и х а й л а. Пиджачишка в лохмотьях.

С о с е д. Кучерявый, нос с горбинкой?

( От ней все качества)

КЦ базисной реплики повторяется иногда и в присоединительной конструкции, но, как правило, в распространённом варианте.
Например: В е н е р о в с к и й. Это хорошо.И им полезно, и мне приятно, и ты удовольствие испытываешь

Б е к л е ш о в. Несказанное, братец, удовольствие!

(Зараженное семейство)

В данном примере мы встречаемся со случаем лексического повтора в присоединяемой части с определительным распространением, являющимся о б я з а т е л ь н ы м структурным элементом второй реплики. Обязательным мы считаем его в той мере, что такого рода повтор в присоединительной конструкции предусматривает (в соответствии с возложенными на него стилистическими задачами) в своей структуре синтаксическую позицию для той или иной словоформы, которая вместе с повторяющимся лексическим элементом базисной реплики и создаёт то внутреннее напряжение в реплике, которое усиливает экспрессивную характеристику диалога. (Это легко проверить способом отсекания элементов от структуры).

Здесь было бы уместным заметить об одном отличии парцелляционных и присоединительных структур (в объёме встречающихся примеров). Внешне как будто сходные, эти структуры различаются тем, что в присоединении с лексическим повтором нет разрыва синтаксической связи; «…эта связь выражена весьма своеобразным и «вещественным» средством: повторенной из предыдущего предложения лексической единицей (словом, сочетанием слов), которая скрепляет части высказывания и вносит в него вслед за собой новые члены, расширяя его информативность».Парцелляционная структура, напротив, характеризуется разрывом ритмомелодики фразы, «причём линия разрыва проходит через место соединения синтаксической связи частей конструкции: связь искусственно разрывается, чем создаётся определённый экспрессивный эффект».Данные утверждения, сделанные на основе анализа не диалогической речи, можно считать справедливыми и для диалога, а точнее – для диалогического единства, поскольку последнее в случаях, рассматриваемых данной работой, представляет собой соответствующую синтаксическую единицу с «разрывом» связи или со связью посредством лексического повтора.

Но всегда ли можно считать ДЕ точной имитацией сложного синтаксического целого, если морфологическая форма составляющих его членов и позволяет говорить о наличии синтаксической связи между двумя репликами диалога? В статье Т.Г.Винокур «О некоторых синтаксических особенностях диалогической речи»проводится мысль, что вопросно-ответные реплики представляют собой не что иное, как сложное предложение, полноценное в синтаксическом отношении. Справедливой, на наш взгляд, является критика такого утверждения,ибо в действительности неправомерно было бы объединять две структуры с различной модальностью в одно сложное предложение.

Так, следующее ДЕ мОжно считать структурой, соответствующей сложному предложению: К н я з ь А б р е з к о в. … я по племяннице Нелли знаю её. Кроткая , добрая,любящая и нравственная женщина.

А н н а Д м и т р и е в н а. Нравственная женщина, которая решается бросить мужа. (Живой труп)

Присоединительная конструкция используется здесь для расширения информативности базисной реплики. Дополнительная информация, однако, заключает в себе характеристику объекта, не совпадающую с той, которая выражена базисной репликой или даже противоположную ей. Это и вызывает повышенную экспрессию в диалоге.

Следующий пример иллюстрирует взаимосвязь реплик р а з л и ч н ы х модальных планов, и поэтому считать их составными частями сложного предложения без учёта модального признака как одного из конституирующих элементов предложения было бы неверным.

К у м а. И Акулину с собой взял? (О Петре, уехавшем в город)

А н и с ь я. А то бы ехать незачем.

(Власть тьмы)

Поэтому в аналогичных случаях мы предлагаем рассматривать структурно незавершённые, следующие за базисной реплики как парцеллированные. Модальность выступает здесь в качестве вспомогательного средства дополнительной информативности структуры.

Встречаются в пьесах (единичные случаи) особые моменты парцеллирования. Где зависимая реплика «привязывается» к базисной посредством повтора части синтаксической структуры базисной реплики ( что можно было бы назвать повтором-парцеллятом). Такое строение диалогических единств писатель использует в тех случаях, когда одним из собеседников предлагается неожиданное, несовпадающее с мнением другого, резюмирование темы беседы. В структуре ДЕ это выражается с помощью переосмысления семантики КЦ базисной реплики, вызываемого контекстом дальнейшего развития фразы. Например:

П р о е з ж и й. А я думал, что мужики хорошо жить стали.

К р е с т ь я н и н. Так-то хорошо жить стали, что по дням не емши сидят.

(Проезжий и крестьянин)

Особый интерес при наблюдении структурного взаимодействия реплик в пьесах Л.Н.Толстого представляют явления парцелляции разномодальных компонентов диалогических единств. Этот приём используется писателем многократно почти во всех драматических произведениях и всегда с одинаковой художественной целью – отобразить посредством речевого динамизма динамизм развёртывающихся событий. Среди таких явлений встречаются:

Парцеллированные лексические элементы, представляющие собой позиционно изолированные определения коммуникативного центра базисной реплики;

Например:

Д о к т о р. Возьмите-ка большую бутылку воды…

Б а р ы н я. Отварной?

( Плоды просвещения)

Позиционно изолированные однородные сказуемые. Например:

Л е о н и д Ф ё д о р о в и ч. Да, да, лежала в постели и не знала, что она медиум. Уперлась рукой о стену, а стена и отодвинулась.

С а х а т о в. И не завалилась?

(Плоды просвещения)

Позиционно изолированные другие второстепенные члены (единичные случаи). Например:

К н я з ь А б р е з к о в. И, я думаю, лучше покориться и помочь ему жениться.

А н н а Д м и т р и е в н а. На разведённой, чтобы он встречал мужа своей жены? (Живой труп)

Парцеллированные структуры, представляющие собой изолированные придаточные предложения. Например:

Н и к о л а й И в а н о в и ч. Я одно говорю, первое: надо освободиться от этой развращающей роскоши.

М а р ь я И в а н о в н а . Чтоб они были мужиками? Не могу я на это согласиться. (И свет во тьме светит)

Изолированные придаточные бессоюзные предложения цели (усечённые парцелляты). Например:

А к у л и н а. Ты хоть бы огонь засветил.

Н и к и т а. На тебя глядеть? Я тебя и так вижу.

(Власть тьмы)

В пьесах встречаются также парцеллированные конструкции одного модального плана, непосредственное сцепление которых с базисной репликой осуществляется посредством сочинительных союзов. Например:

П е т р у ш а. Мы вырастем большие, не станем учиться тому, что не нужно.

В о л о д я. А будем сами жить лучше. (Противит.»А»)

( Детская мудрость. Наука)

М а р ь я И в а н о в н а. Да ведь все живут так.

Н и к о л а й И в а н о в и ч. И все несчастны. ( Соединит. «И»)

(И свет во тьме светит)

С целью создания экспрессивных речевых моментов в диалогах действующих лиц писателем широко используются повторы, которые одновременно являются материальным звеном. Связывающие структуры реплик в объёме ДЕ. Для иллюстрации особенностей рассматриваемых языковых явлений в пьесах Толстого, нами взяты лишь некоторые, наиболее яркие моменты, раскрывающие своеобразие авторской манеры писателя.

Всякий повтор, как известно, уже сам по себе является сигналом к акцентированию внимания перципиента. ( Это в равной мере относится как к монологической речи, так и к диалогической ). Особенность повторений лексических единиц или синтаксических элементов, или даже структур целиком в следующих одна за другой репликах диалогического единства, наблюдаемых в пьесах Л.Н.Толстого, состоит в следующем.

Экспрессия отсутствует, если первая реплика – вопросительная, а вторая - ответ - содержит в препозиции повтор лексического элемента первой реплики, несущего основную коммуникативную нагрузку.

Например:

К а р е н и н. Что вам сказали?

В о з н е с е н с к и й. Сказали, что они вышли поутру, оставили это письмо и больше не возвращались. (Живой труп)

Экспрессия отсутствует в лексических повторах-переспросах, относящихся к речевой характеристике героя. Так, в пьесе «Власть тьмы» в ремарках автором указано, что героиня «крепка на ухо». В её речи часты такие повторы-переспросы:

П ё т р. Иди за кормом, что ли, - пора.

А к у л и н а. За кормом-то? Ну что ж.

А н и с ь я . Анютка где?

А к у л и н а. Анютка? Она телят стережёт.

Экспрессия отсутствует также в тех случаях, когда повтор-переспрос используется говорящим с целью выиграть время для обдумывания ответа. Так, в нижеприведённом примере – именно такой момент: герой медлит с ответом, сочиняя каламбур, чтобы уйти от предмета вопроса.

Б е т с и. Какие у вас дела с Вово?

П е т р и щ е в. Дела? Дела фи-нансовые, то есть они, дела наши, - фи! И вместе с тем нансовые, а кроме ещё финансовые.

( Плоды просвещения)

Здесь можно говорить лишь об оживлении диалога за счёт лексического наполнения ответной реплики и ситуативной обусловленности.

Следующий пример иллюстрирует сдвиг нейтральной характеристики ДЕ в сторону экспрессивной. Объясняется это структурными особенностями второй реплики.

С а х а т о в. Но почему же нужна темнота?

П р о ф е с с о р. Темнота? А потому, что темнота есть одно из условий, при котором проявляется медиумическая энергия..

(Плоды просвещения)

Чтобы это утверждение выглядело убедительным, целесообразно установить различия в структурах ответных реплик примеров №3 и №4. На первый взгляд кажется, что повторы-переспросы в данных репликах одинаковы и одинаковыми должны быть стилистические характеристики обеих реплик. Но это не так. В примере №3 повтор-переспрос («Дела?») дублируется в ином интонационном оформлении с дальнейшим развитием фразы («Дела финансовые…»). Повторение одного и того же слова (хотя и в разных интонационных вариантах) как бы сокращает паузу между повтором и продолжением фразы. Она, пауза, настолько незначительна, что не вызывает особой реакции у перципиента, и реплика воспринимается без нарушения (точнее – без ощутимого нарушения) синтаксической цельности.

В примере же №4 налицо разрыв ритмомелодики реплики. Присоединение второй части реплики-ответа посредством противительного союза «А» вносит эффект динамизма в структуру реплики, состоящую из стилистически нейтральных лексических элементов. Объясняется это не только синтаксической несамостоятельностью структуры реплики-ответа, но и семантической характеристикой средств сцепления – союза «А». (Здесь имеется ввиду тот факт, что всякое грамматическое средство, если оно выполняет функцию сцепления элементов синтаксической структуры, может и должно обозначать смысловые связи).В данном случае союз «А» приобретает оттенок усилительно-выделительной частицы.

Таким образом, следует логический вывод: сам по себе лексический повтор, если он представлен стилистически неокрашенными элементами, ещё не создаёт экспрессию. Экспрессивный эффект повтора обусловлен некоторыми дополнительными особенностями структуры ДЕ.

Одной из таких является наличие разрыва ритмомелодики реплики, структурно зависимой от базисной.

Вторая особенность заключается в следующем: в структуре, характеризующейся экспрессией, повтор выполняет функцию связующего звена не только в чисто грамматическом отношении, но и, как правило, служит отправной точкой для дальнейшего развития фразы, расширяя таким образом информативность высказывания. Особый экспрессивный эффект приобретают структуры, где имеют место оба момента.

Кроме всего, характерным для экспрессивных ДЕ пьес Л.Н.Толстого является то, что в большинстве случаев включающая повтор вторая реплика несёт противительную смысловую нагрузку относительно базисной реплики. Она содержит или дополнение мысли, выражаемой базисной репликой (№1- ниже ), или её (более чёткое) фиксирование (№3 –ниже), или же ярко противоположное содержание (№2 – ниже). Например:

Повтор-подхват с парадигматическим изменением элемента в развитии реплики.

Н и к и т а. Будет серчать. Что тебе серчать-то? Кабы я её любил?

А к у л и н а. Любил? Есть кого любить, толстомордую-то…

(Власть тьмы)

Повтор-подхват с лексическим элементом одного словообразовательного гнезда в развитии реплики.

А н и с ь я. О-ох тётушка, как же так? Ну, как отец-то велит?

М а т р ё н а. Велит? А веленье-то его псу под хвост. Уж ты не сумлевайся, не бывать этому делу…

(Власть тьмы)

Повтор-подхват без изменения морфологической формы с дополнительной информацией к содержанию базисной реплики.
Д о к т о р (профессору). Пульс тот же, но температура понизилась.

П р о ф е с с о р. Понизилась? (Задумывается и вдруг догадывается) Так и должно быть…

(Плоды просвещения)

Такие повторы-подхваты применяются Л.Н.Толстым широко и эффективно. Наряду с разнообразными лексическими повторами писателем используются часто и повторы синтаксических структур. Здесь мы отметим только один момент – повтор с изменением позиции одной из словоформ структуры. Особенностью такого повтора является изменение коммуникативного центра реплики-повтора, что и вызывает экспрессию. Этот приём используется писателем нечасто, и только в тех случаях, когда необходимо передать обострённость диалогической ситуации что, как правило, вызывается несогласием в мнениях собеседников. Например:

М а р ь я И в а н о в н а . Ну, что ж мне делать, коли я не понимаю?

Н и к о л а й И в а н о в и ч. И мне что же делать? Ведь я не знаю, зачем выписали этого жалкого, наряженного в эту рясу, человека с крестом…

(И свет во тьме светит)

М а л ь ч и к. А ты сама мне говорила, что когда я сказал, что кто-нибудь помрёт оттого, что просыпали соль, ты мне сказала, что не надо верить глупостям.

М а т ь. Глупостям и не надо верить.

(Детская мудрость. О религии).

И в а н М и х а й л о в и ч. Опомнись, приди в себя. Подумай, что ты говоришь при чужих людях.

М а р ь я В а с и л ь е в н а . Ты не знаешь, может быть, что говоришь, а я очень знаю.

(Заражённое семейство).

Итак, мы рассмотрели некоторые, наиболее яркие, характерные для творческой манеры Л.Н.Толстого моменты парцеллирования и повторов в пределах диалогических единств, которые включают в себя чисто структурные выразительные возможности диалога. Иными словами, анализировались случаи стилистической информативности структуры некоторых видов ДЕ.

В итоге можно отметить:

Экспрессия в диалоге пьес Л.Н.Толстого создаётся часто посредством взаимодействия структур реплик, составляющих ДЕ. В таких ДЕ вторая (зависимая) реплика представляет собой парцеллят относительно базисной реплики. Связь между репликами может осуществляться посредством союзов (союзных слов) или быть бессоюзной. При этом обязателен разрыв ритмомелодики кажущейся внешне цельной синтаксической единицы. Модальность реплик ДЕ при этом может быть одноплановой и разноплановой.

Экспрессия создаётся посредствои и лексических, и синтаксических повторов. Наличие её определяется не только семантикой составляющих структуру элементов, а в случае их стилистической немаркированности - посредством повтора-подхвата с интонационным разрывом реплики, сопровождающейся дополнительной стилистической информативностью.

Момент экспрессии имеет место и в случаях изменения позиции коммуникативного центра в синтаксических повторах.

ПРИМЕЧАНИЯ

О понятии ДЕ см.,напр., работы: И.П.Святогор. О некоторых особенностях синтаксиса диалогической речи в современном русском языке(Диалогическое единство).Калуга,1960. Н.Ю.Шведова. Очерки по синтаксису русской разговорной речи.М.,1960.

Базисной мы называем реплику, служащую семантико-синтаксическим основанием зависимых от неё структур (в данном случае – её парцеллятов).

Е.А.Иванчикова. Лексический повтор как экспрессивный приём синтаксического распространения.. В кн. Мысли о современном русском языке.М.,1969, стр.133.

Указанная работа Е.А.Иванчиковой., стр.133.

В кн. Исследования по грамматике русского литературного языка.М.,1955. Та же мысль высказывается автором в канд.дисс.. См.О некоторых синтаксических особенностях диалогической речи в современном русском языке. Автореферат. !953, стр.12.

См.В.А.Белошапкова. « Исследования по грамматике русского литературного языка». Рецензия на указ. статью Т.Г.Винокур . ВЯ,№5.1956, стр.129.

См., напр., И.Ф.Вардуль. О сцеплении самостоятельных предложений в японском языке. Труды ВИИЯ,т.7,М.,1955.

( Статья опубликована в сб. Тульского государственного педагогического института им. Л.Н.Толстого «ЯЗЫК И СТИЛЬ Л.Н.ТОЛСТОГО», вып1. 1976г.)

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/