Геометрия

Шквал ледяного дождя рушился на город уже несколько часов. Разгулявшийся вовсю ветер нагонял все новые и новые тучи, и они грузно нависали над землей, низвергая непрерывный, тяжелый поток воды, иссушивали себя до последней капли, а потом уступали место другим, казалось, еще более черным и грозным облакам, имевшим в запасе куда больше дождя. Старые водосточные трубы в построенных еще при царе Горохе жилых домах зловеще гудели и завывали, сотрясаясь от резких порывов ветра. Солнце, видимо, даже и не намеревалось появляться на затянутом марлей облаков небе, отдав свою власть разбушевавшейся, какой-то стихийной непогоде, и звонкие капли дождя скакали по мостовой, пузырились в грязных мутных лужах и, собираясь в ручьи, стекали вниз по улице. На тротуарах не было ни души — мало кому охота выходить из теплой квартиры в сырую промозглую слякоть под все набирающий силу дождь, а случайные прохожие неслись на предельной для себя скорости, перепрыгивая через попадающиеся на пути лужи, чтобы поскорее укрыться в уютных стенах родного дома.

По проезжей части двигался, пересигналиваясь, нескончаемый поток разномастных автомобилей. Дворники беспрерывно елозили по лобовым стеклам, очищая их от крупных дождевых капель, шины шуршали по мокрому асфальту. То и дело образовывались маленькие пробки и заторы, и водителям приходилось тормозить на месте и покорно ждать, когда можно будет ехать дальше. Иногда на остановках можно было увидеть людей — они прятались от разгула стихий под навесными крышами железно-стеклянных конструкций и с нетерпением смотрели вдаль в ожидании автобуса или маршрутки, которые тоже застревали в пробках, заставляя и пассажиров, и водителя тихо ругаться про себя.

Дима сидел на переднем сиденье серебристого «Форда», скрестив и вытянув вперед ноги, и молча курил сигарету, отвернувшись от водителя. Мыслей в голове не было почти никаких, говорить не хотелось вообще, и в салоне автомобиля царила тишина — напряженная, тяжелая, нарушаемая лишь доносившимися извне звуками да частым стуком капель по стеклам. Парень на водительском сиденье искоса кидал на своего спутника короткие взгляды, хмурясь и все крепче сжимая пальцами руль, и иногда проводил ладонью по своей густой короткой шевелюре черного цвета.

— Дим, хватит уже, — наконец не выдержал он. — Что ты надулся, как воздушный шарик?

Ответом ему послужило гробовое молчание, говорившее, впрочем, красноречивей любых слов. Парень вздохнул.

— Был бы повод обижаться вообще, — предпринял он еще одну попытку, снова не увенчавшуюся успехом. Тишина. Дима лишь глубоко затянулся сигаретой и выпустил тонюсенькую струю сизого дыма на ее тлеющий кончик, а потом вдруг опустил окно и резким движением швырнул ее на асфальт. Дождь тут же потушил слабый огонек. Холодные капли проникли в салон вместе с порывом ветра и ударили в лицо водителю, заставив зажмуриться на секунду. Кожа мгновенно стала «гусиной», и он невольно поежился.

— Закрой окно, — попросил он своего спутника, но тот словно не услышал обращенных к нему слов и продолжал сидеть, не двигаясь и смотря куда-то остановившимся взглядом. Водитель тихо чертыхнулся сквозь зубы и нажал на одну из кнопок на дверце. Стекло со стороны пассажирского сиденья медленно поползло вверх, но Дима, казалось, даже не заметил этого.

Стоящий впереди «Мерседес» тронулся с места.

— Ладно, обижайся, если хочешь. — Водитель нажал на педаль газа, поведя плечами. — Только, Дим…

Дима резко повернулся к нему.

— Костя! — громко воскликнул он. — Ты совсем дурак, или притворяешься?? Я не обижаюсь на тебя, я просто не хочу с тобой даже разговаривать!

— Из-за того, что обиделся? — уточнил Костя и, чуть не подпрыгнув от испуга, когда сзади пронзительно просигналил маленький наглый «Запорожец», выругался несколькими смачными словами.

— Нет. — Дима поджал губы и снова отвернулся к окну.

— А из-за чего тогда?

— Костя, ну ты точно не притворяешься! Вот что бы ты сказал, если б я прошлялся где-то несколько дней подряд?

— Спросил бы, где ты был.

— Во-о-от! — Дима посмотрел на него сверкающими от ярости глазами.

— Во-о-от! — передразнил его Костя. — И что с того, что я побыл несколько дней у друга?

— Сперва ты говорил, что едешь по работе куда-то, а не что ты собрался у друга гостить, — поправил его Дима. — То, что ты у друга, я узнал уже потом, и совершенно случайно… Да и такой ли он тебе друг, этот Сеня?

— Друг, — буркнул Костя, вцепившись в руль и не желая смотреть сейчас в перекошенное от гнева лицо своего любимого.

— И с каких это пор с друзьями трахаются??! — Дима пнул ногой ни в чем не повинную дверцу. Костя скосил на него взгляд и тут же перевел его обратно на дорогу, не в силах выдержать полыхающий обидой и яростью взор Димы — тот смотрел на него чуть ли не с бешенством, сжимая и разжимая кулаки. Его лицо покрылось красными пятнами, на шее пульсировала, вздувшись, синяя артерия. Несколько темно-русых прядей выбились из «хвоста» и упали на глаза.

— Сколько раз я тебе говорил — между нами ничего не было, — соврал Костя, стараясь придать своему тону как можно больше убедительности, но прозвучало cовсем не убедительно. Он поморщился. — Ты вечно так. Напридумываешь чего-то сам себе, а потом на это же и обидишься.

Дима, видимо, почувствовал сквозившую в этих словах явную ложь, и взбесился еще сильнее. Он нервно дернулся и издал какой-то нечленораздельный звук, что вызывало у Кости усмешку.

— Что, нечего возразить, да? — его губы искривились и он уже спокойно посмотрел на своего пассажира. Машина впереди опять затормозила — не успели они проехать и несколько сотен метров, как снова угодили в пробку.

— Знаешь, — Дима сощурился, — одно дело моя фантазия, а другое — факты.

— И какие же факты? — полюбопытствовал Костя.

— Такие, что этот твой… друг сам мне все рассказал. Позвонил и рассказал. Сам. Понимаешь?! Сам!!!

— Что? — Костя удивленно уставился на него. В его серых глазах мелькнула растерянность. — Когда это?..

— Да как раз сегодня. — Дима принялся шарить по карманам в поисках мобильника. — Смотри. — Он выудил телефон и ткнул им чуть ли не в нос Косте, указывая пальцем на ряд цифр. — Узнаешь номер своего любовничка?

Костя раздраженно убрал его руку от своего лица и пробормотал:

— Вот засранец! Блин!..

Дима усмехнулся и спрятал мобильник в карман.

— Если уж изменяешь, то делай, пожалуйста, так, чтобы они… — парень запнулся. — Чтобы эти твои… чтобы они мне потом не названивали. А то наобещаешь им хрен знает чего, а они и лезут ко мне со своими претензиями.

— Дим, уймись, — Костя взял с торпедки сигарету и сунул себе в рот.

— Уймись??! — снова взвился Дима. — Это я должен уняться?? Может, это ты уже уймешься, наконец, со своими мальчиками??!

— Так, слушай меня, истеричка. — Костя повернулся к нему и окинул ледяным взглядом, так и не успев прикурить. — Если тебе этот придурь Сеня чего-то там наплел, то это еще не значит, что он наплел правду — это раз. Два — даже если я тебе и изменил пару раз… и что с того? Будто я единственный человек в мире, который изменяет. Это ничего не значит.

Несколько секунд Дима ошарашено смотрел на него.

— Ничего не значит? — наконец тихо проговорил он. — Мои нервы, любовь — ничего не значат для тебя?.. Для тебя это просто пустое место, да?..

— Дим…

— Знаешь, раз так… — Дима набрал побольше воздуха в легкие. — Раз так… тогда катись ты ко всем чертям!!!

Он остервенело дернул ручку и выскочил из машины под проливной дождь. Изо всех сил хлопнув дверцей, парень направился к обочине шоссе, петляя между гудящими автомобилями. Волосы тут же намокли и прилипли к лицу, дождевая вода стекала по щекам подобно слезам, которые Дима сдерживал, как мог, чтобы не дать им пролиться. Хотя, сейчас-то уже какая разница — их все равно будет не видно, они смешаются со слезами неба и станут незаметными. Несколько раз зажмурившись, он все же позволил им брызнуть из глаз и они побежали по лицу теплыми маленькими ручейками, создавая удивительно яркий контраст с ледяными каплями дождя.

Когда парень ступил на тротуар, сзади раздался резкий автомобильный сигнал, но он не обернулся. Костя посигналил еще несколько раз, и, видя, что Дима все так же стоит спиной к нему, опустил стекло.

— Дима! — позвал он. — Не глупи!

Дима медленно повернулся к нему, и они встретились взглядами сквозь плюющееся водой пространство. Костя сделал выразительный жест рукой, призывая своего парня вернуться обратно, но тот лишь покачал головой и, подняв обе руки, выставил вперед два средних пальца.

— Да пошел ты! — заорал он, перекрикивая оглушающий шум дождя, потом развернулся и зашагал прочь.

Костя наблюдал, как он стремительно удаляется по вымокшему тротуару. Интересно, и куда он пойдет? Наверное, к себе… Костя вздохнул. И к чему был весь этот концерт? Чтобы очередной раз сбежать в свою маленькую, заваленную хламом квартирку на окраине города, и чтобы Костя опять приехал его оттуда забирать? Ведь Димка все равно простит его, как и всегда, и все вернется в прежнее русло — до тех пор, пока он опять не заподозрит Костю в измене. Потом — снова ругань и побег Димы в родную квартиру. Все, как и всегда. И Костя знал это наперед — так продолжалось почти весь последний год за уже трехлетнюю историю их отношений.

Изменял Костя еще с самого начала, чуть ли не в первого же дня. Ну что тут поделать, если натура у него такая — он никого не мог устоять перед прелестями какого-нибудь очаровательного мальчишки, кои стаями ходили в тематических и нет клубах, которые Костя регулярно посещал. Тем более, на секс они намекали сами, так что грех было этим не воспользоваться. Но все это вовсе не значило, что он не любил Диму. Любил, причем довольно сильно.

Первый год их отношений был довольно гладким и спокойным, полным не затертой еще романтики, пошлых сообщений среди ночи и поцелуев в темном подъезде у двери. Дима и не догадывался о Костиных похождениях, доверчиво проглатывал все выдуманные им басни про командировки или неожиданный приезд из Тьмутаракани дальних родственников со стороны двоюродной бабушки. А через несколько месяцев Костя забрал его из старой, продуваемой всеми ветрами «хрущевки» в свою квартиру, более вместительную и обустроенную, расположенную на одной из центральных улиц северной столицы. И все было хорошо. Свое непригодное для жилья пристанище Дима запер на ключ и наведывался туда всего раз или два в несколько месяцев — проверить, все ли в порядке. Но что могло там измениться? Все те же мутные от пыли и грязи, вовек не мытые окна с трухлявыми деревянными рамами, гордо именующиеся «занавесками» тряпки, свисающие с железных карнизов, скрипучий пол и диван с продранной обивкой. Мебели там практически не было, сантехника дышала на ладан и работала кое-как, стены могли похвастать разве что только клочьями обоев, поклеенных, наверное, еще в пору правительства Иосифа Виссарионовича. Воровать в этой убогой квартире было попросту нечего, кроме древнего телевизора, который, на удивление, был цветным, да сломанного электрического чайника. А вот хлама различного сорта имелось хоть отбавляй — какие-то старые-престарые газеты, черно-белые фотографии с надломами и мутным от старости изображением, коробки, пустые флаконы от духов и прочая дребедень, непонятно зачем сложенная по углам комнат.

Иногда Костя удивлялся — как в таком месте вообще возможно жить? Там же только электричество отрубается по несколько раз в неделю, не говоря уже об отоплении, которое работало только летом, в самую жару, ну а за сантехнику вообще оставалось разве что помолиться — она, наверное, уже даже и не подлежала ремонту. В унитазе вода спускалась через раз — смотря, как повезет, из крана вместо холодной воды шпарил кипяток. Впрочем, алкаш дядя Леня из ЖКХ все же кое-как налаживал ее работу, но она ломалась опять — обычно уже через несколько недель.

Соседи там тоже не представляли собой воспитанное общество. Прямо через стенку жила семейка пропитых алкоголиков, которые затевали скандалы стабильно каждый вечер, сверху — помирающая бабка под присмотром щупленького тщедушного внука, по виду которого и предположить было нельзя, что этому экземпляру недавно стукнуло двадцать пять. Снизу обитал обдолбленный наркоман, который сам уже не помнил своего имени и имел семилетний стаж «полетов в страну фантазий». Он никогда не упускал случая пригласить к себе своих дружков по кайфу, и их пусть и не шумные вечеринки действовали на нервы не меньше, чем ругань соседей-пьянчуг. А прямо напротив по лестничной площадке жил бритоголовый детина Валера, ненавидящий всех и вся кроме своего любимого ротвейлера Грэга, злющего агрессивного пса, кидающегося на всякого, кто приходился ему не по вкусу, а не по вкусу ему приходились абсолютно все, впрочем, как и хозяину. Валера терпеть не мог и Диму, и безымянного наркомана, и полумертвую бабку, а внука ее при встрече ласково называл «обмудком» и грозился убить при любом удобном случае.

Вот так Дима и жил до того, как Костя забрал его к себе — выслушивая по ночам щедро сдобренную отборным матом ругань пропойц, терпя ментовские визиты в наркоманский притон и отвечая на нескончаемые вопросы блюстителей порядка, и при этом еще умудрялся учиться в университете и подрабатывать на автомойке. Где находятся его родители, Костя толком не знал — Дима упомянул о них всего лишь раз и вскользь. Было заметно, что говорить об этом он желания не имеет, поэтому Костя и не настаивал, чтобы он что-то рассказал. Впрочем, такое положение дел его вполне устраивало. Он любил Диму, Дима любил его. Что еще нужно?

Переехать к нему Косте несколько раз предлагать не пришлось — стоило ему об этом только заикнуться, как Дима уже принялся собирать свои немногочисленные пожитки. Он был чертовски рад свалить наконец-то из опостылевшей квартиры, о чем не преминул тут же сообщить. А Костя был только доволен его согласием. Подхватив Димину сумку с одеждой, он бросил ее в багажник своего «Форда» и отвез любимого к себе домой.

К новой обстановке Дима привык быстро, и через два месяца они уже завели пушистого белого котенка, которого Дима назвал «Снег».

— А почему не Снежок? — засмеялся Костя, услышав придуманное любимым кошачье имя.

Дима скорчил милую рожицу.

— Да ну. Снежок — это как-то банально. Все называют белого кота Снежком. А у нас будет Снег.

— Ему больше «Грязь» или «Пыль» подойдет, — изрек Костя, осматривая животное. Его шерстка и правда была комковатой от грязи и имела пыльно-серый цвет. Смотрелось это ободрано и убого. Откуда Димка его притащил, Костя не имел ни малейшего понятия, но не был против его проживания в квартире.

Дима улыбнулся.

— Сейчас я его помою, и ты увидишь, что он — самый настоящий Снег.

С этими словами он уволок котенка в ванную, а через полчаса вернулся, неся в руках свернутое полотенце, откуда выглядывала умилительная мордочка. Кот смотрел на Костю удивительно ясными голубыми глазами, а потом разинул ротик с маленькими острыми зубками и издал тоненькое писклявое «мяу». Костя поскреб нового питомца между ушками и одобрил:

— Красивый.

Так Снег остался жить у них, и через полгода вымахал в здоровенного ленивого котяру. Жизнь шла своим чередом. Дима учился, Костя работал у себя в офисе и нет-нет да и заводил на стороне маленькие интрижки на один-два раза. И Дима ни о чем и не догадывался — до тех пор, пока Костя, встретив как-то в торговом центре своего бывшего, Макса, не решил вспомнить прошлое. С Максом их отношения развалились около двух с половиной лет назад по причине измен с двух сторон. Ни один, ни другой терпеть этого не хотели, признавая право на прогулки налево только за собой, и решили, что лучше уж разойтись, чем и дальше трепать друг другу нервы. Костя не видел его давно, и за это время бывший, казалось, стал только привлекательнее — белокурые волосы немного прибавили в длине, цвет глаз приобрел более глубокий оттенок и притягательный лукавый блеск, а взгляд теперь был каким-то зовущим, даже манящим, и соблазняющим. Все время, что они беседовали, присев за один из столиков кафе быстрого обслуживания, Макс улыбался Косте самой обольстительной улыбкой из всех, имевшихся у него в запасе. Его голос был тихим, и любую фразу он произносил, глядя прямо Косте в глаза. Даже в его движениях сквозил явный намек. И Костя не устоял.

Когда они сидели у Макса в гостиной, потягивая терпкое красное вино из бокалов на тоненьких ножках, он как бы между прочим спросил у Кости, есть ли у него кто-то сейчас. Без задней мысли Костя ответил, что да, есть. И кто же знал, что этот маленький сексуальный дьяволенок из ревности похитит его телефон и отправит Димке сообщение! И все бы ничего — Костя бы смог придумать отговорку и на этот случай — но Макс оказался куда более хитрым. Точно такое же СМС он отправил и со своего номера, да еще и сохранил номер Димы в своем мобильнике — так, на всякий случай. Костя в это время был в душе. Когда он, закончив там все дела, вышел, сообщение из «отправленных» было предусмотрительно стерто, а на лице Макса играла улыбка, по которой ничего и не заподозришь о его последних действиях.

Зачем Максу это было нужно, если отношений, как таковых, не было уже давно, оставалось непонятным, но своего он явно добился — дома Костю ждал вселенский скандал с выяснением отношений, по окончании которого Дима, яростно хлопнув дверью, убежал прочь. Несколько раз попытавшись до него дозвониться и послушав длинные гудки, Костя отправился на поиски любимого. Первой он решил посетить старую Димину квартиру, предположив, что прячется он именно там. И не ошибся. Отперев обитую дерматином дверь имевшимися у него запасными ключами, Костя ступил в прихожую и сразу же увидел Диму через проем двери, ведущий в комнату. Он сидел на голом полу и курил очередную, судя разбросанным вокруг него окуркам, сигарету. Когда Костя приблизился к нему, он поднял на него полные слез, красные глаза, и уставился, не моргая, совсем не удивляясь его приходу. Сигарета медленно тлела в его дрожащих пальцах, наполняя комнату горьким запахом табака.

— Почему? — одними губами спросил наконец Дима, все так же не отводя взгляда.

Костя взял его за руки и потянул на себя, заставляя встать. Дима подчинился, но, едва оказавшись на ногах, вцепился в его плечи, будто не в силах удержать равновесие и стоять прямо.

— Прости меня, — искренне попросил Костя, заключая любимого в крепкие объятия. — Я люблю тебя, малыш.

Дима обхватил его за шею и вдруг разревелся в голос, уткнувшись ему в плечо.

— Я тоже тебя люблю, — различил Костя в его судорожных всхлипах. Он поцеловал его курчавые волосы и зарылся в них лицом.

— Давай забудем. Сотрем из памяти, будто этого никогда не было.

Дима кивнул, соглашаясь. Все вернулось на круги своя, но теперь Костя старался быть более осторожным. Телефон никому из многочисленных любовников он больше не доверял. Где он живет, объекты его случайной страсти не знали. Общих знакомых у них не было, и некоторое время Косте успешно удавалось скрывать все интрижки. А потом друг за другом последовали несколько досадных проколов. Один из парней оказался сокурсником Димы, второй вообще пассией его подруги, третий, как потом выяснилось, жил всего за несколько домов от них, ну а четвертый как-то ухитрился-таки узнать номер Димы и не побрезговал ему позвонить и описать во всех красочных подробностях то, чем они с Костей занимались те несколько дней, что он был «в командировке». И после каждого такого всплывания всей правды на поверхность Дима сбегал в свою квартиру, где Костя его непременно находил и забирал обратно домой, давая и ему, и себе обещание, что такого больше никогда не повториться. Дима, казалось, верил его словам все меньше и меньше.

Еще раз поклявшись, что эта измена была последней, Костя свернул на знакомую дорогу, ведущую к Диминому дому.

В квартире Димы не оказалось. Костя, не разуваясь, обошел все комнаты, оставляя за собой грязные следы подошв, заглянул даже в туалет — никого. Может быть, он еще не доехал? Костя присел на краешек продавленного кресла, жалобно заскрипевшего под его весом, и кинул взгляд на свои наручные часы. Дима убежал около часа назад — значит, если расчеты верны, он должен появиться здесь с минуты на минуту. В конце концов, за это время можно даже пешком успеть дойти — расстояние не было таким уж большим. Если, конечно, он пошел именно сюда, а не в какое-то другое место.

Но Дима все не появлялся. Костя сидел неподвижно, напряженно вслушиваясь в любой раздававшийся звук — вот потащился по шахте лифт, отчаянно скрежеща всеми своими допотопными механизмами, вот хлопнула в подъезде чья-то дверь, вот засмеялся ребенок. Каждый раз, когда до его слуха доносился звук шагов, Костя вскакивал и подходил к двери, надеясь, что это Дима. И каждый раз невидимый шедший сворачивал куда-то в другую сторону, после чего слышалось бряцанье ключей и становилось понятно, что это просто еще один жилец этой серой многоэтажной коробки явился домой.

После получаса бессмысленного ожидания Костя решил позвонить, хоть и знал, что это бесполезно — Дима никогда не поднимал трубку, если они были в ссоре. И этот раз не стал исключением. Несколько раз набрав номер и не получив ответа, Костя уже всерьез забеспокоился. Куда Дима мог подеваться? На улице хлещет проливной дождь, дома его нет и, видимо, не будет, друзей у Димы, к которым можно было вот так просто прийти и остаться, не водилось. Костя подумал о его подруге Ксюше, но тут же отбросил эту мысль. Ксюша жила со строгим отцом, который вряд ли позволил бы дочери оставить у себя на ночь парня.

Нервничая, Костя еще раз нажал на кнопку вызова на телефоне, и теперь ему уже ответил безразличный холодный голос робота, сообщивший, что «абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети». Не дослушав, Костя сбросил звонок, сунул мобильник в карман, и пошел было к двери, но остановился в нерешительности. А куда идти, где искать Диму? Где он может вообще находиться сейчас? Поразмышляв с минуту, Костя вдруг подумал, что любимый направился в их общую квартиру. Эта мысль была, как открытие. Конечно, как он раньше не догадался! Он ринулся к выходу.

Но Димы не было и там. Убедившись в этом, Костя объездил все окрестности района, заглянул во все близлежащие бары и кафе, и опять не нашел никого, кроме толпы тусующихся алкоголиков, именовавшихся «золотой молодежью». Беспрестанные звонки тоже не дали никакого результата — Димин телефон продолжал быть отключенным. Не зная, что еще можно предпринять, Костя просто колесил по городу, прижимаясь к обочине дороги и всматриваясь в каждого спешащего по тротуару пешехода. Несколько раз зрение обманывало его, и он принимал за Диму какого-нибудь прохожего, который при ближайшем рассмотрении оказывался совсем незнакомым и даже не похожим на него человеком.

Дождь кончился, и стрелки часов уже медленно подползали к полуночи, но Костя не оставлял попыток найти любимого, беспокоясь все сильнее и сильнее. За это время он уже, наверное, тысячу раз на разные лады проклял свою слабость к смазливым личикам и круглым попкам, миллион раз пообещал себе не поддаться больше ни единому соблазну, и миллиард раз мысленно попросил у Димы прощения. Ведь именно он любил его по-настоящему, только он и никто другой. И уж точно не все эти симпатичные миленькие мальчишки, включая и Макса, и сейчас Костя впервые и с поражающей отчетливостью понял, что стоило бы поберечь отношения с Димой. Он был главным виновником их ссоры — он один — а значит, ему и исправлять как-то эту ситуацию. Костя был готов на все: встать на колени, целовать Димины руки, бесконечное количество раз признавать, что он идиот, каких свет не видывал, даже, если уж на то пошло, посыпать голову пеплом и солью — все, что угодно, лишь бы Дима его простил в этот раз. В последний раз. Ведь измен больше не будет.

Но для этого Диму нужно было сперва хотя бы найти. Отчаявшись до него дозвониться, Костя решил наудачу спросить о местонахождении любимого у его подруги Ксюши. Отыскав ее номер в памяти своего телефона, Костя нажал на вызов, и после нескольких гудков ему ответил сонный женский голос:

— Алло?

— Ксень, привет, — деланно бодро поздоровался Костя.

— А-а, Костик! Приветик. — Девушка зевнула. — Ты что так поздно?

— Разбудил?

— Не, — Ксюша еще раз сладко зевнула, — я доклад пишу.

— М-м, — протянул Костя и сразу же перешел к делу: — Слушай, Ксень, тебе Дима случайно не звонил сегодня?

— Случайно звонил, а что?

Сердце подпрыгнуло. Конечно, Ксюша знает! Нужно было сразу ей и звонить, а не метаться по городу, как цыпленок с отрубленной головой!

— Ты не знаешь, где он?

— Что у вас там произошло? — вопросом на вопрос ответила Ксюша.

— Да ничего, — нетерпеливо отмахнулся Костя, — не важно. Что он тебе говорил?

— Что он на улице. Я предложила приехать ко мне, но он отказался.

— На какой улице?

В трубке послышалось какое-то шуршание.

— Он сказал, что сидел на остановке, а теперь идет в «Рэд Стар». Но это было час назад. Я не знаю, там он или не там, может, ушел уже.

— Спасибо, Ксень, — с облегчением поблагодарил девушку Костя. — Спокойной ночи.

— Да какой там спокойной, — недовольно пробурчала Ксюша, — мне еще писать и писать этот долбанный доклад…

— Тогда удачи в учебе. — И Костя отсоединился. Ксюша, судя по тону, которым она говорила, явно не хотела продолжать прерванную звонком работу и хотела поболтать, только вот Костя совсем не был расположен к общению. Кинув мобильник на пассажирское сиденье, он порулил к «Рэд Стар» — указанному Ксюшей бару, куда они часто ходили с Димой вдвоем, молясь при этом всем известным ему святым, чтобы он был еще там.

И ему повезло. Дима обнаружился за одним из скрытых широкими ширмами столиков в самом дальнем углу помещения. Перед ним стояла уже почти пустая квадратная бутылка какого-то пойла с гордой надписью «Виски» на черной этикетке, и залапанный стакан, на дне которого сверкала в лучах приглушенного света торшера жидкость непонятного мутно-бурого цвета, лишь отдаленно напоминавшего цвет настоящего виски. На белой фарфоровой тарелочке красовались узорно выложенные кусочки нарезанных фруктов. Дима сидел, скрестив перед собой руки и уставившись в стол. А когда Костя шагнул к нему, он, видимо, принял его за официанта и попросил заплетающимся языком:

— Принесите еще такую же виски, пожалуйста.

— Виски — это он, — поправил Костя, усаживаясь на соседний стул. Дима вскинул голову и удивленно воззрился на него. — Не «такую же виски», а «такой же виски», — тихо добавил Костя и улыбнулся уголками губ. Он был рад, что все-таки нашел Диму, пусть даже и в таком, явно невменяемом состоянии.

— А-а, членистоногий, — протянул Дима и взмахнул рукой, опрокинув стакан. Он упал набок и, выплеснув из себя жидкость на белую скатерть, покатился к краю стола, но Костя подхватил его и вернул в вертикальное положение. — Какие чертяки тебя сюда занесли?

— Зачем ты пьешь эту дрянь? — спросил Костя, намеренно проигнорировав вопрос Димы, не желая на него отвечать.

— Почему дрянь? — возмутился тот и икнул. В воздухе поплыл запах перегара. — Отличное виски!

— Отличный, — снова поправил его Костя.

Дима сморщил нос:

— Ты что, решил заделаться учителем русского языка?

Он поднял руку, подзывая официанта, и, когда тот с дежурной улыбкой на лице подошел к столу, заказал:

— Будьте так добры, принесите еще такую же виски.

Официант кивнул, и уже было развернулся, чтобы бежать исполнять заказ. Костя остановил его:

— Не надо больше, спасибо. Лучше принесите счет.

Парень еще раз кивнул, скрылся за ширмой и вернулся через минуту, неся в руках книжечку в кожаном переплете, которую протянул Косте. Тот заглянул в нее, отдал обратно и извлек из кармана свой бумажник. Давать банковскую карту не хотелось, а наличности было мало. Пока Костя сидел, раздумывая над этой проблемой, Дима поднялся, обогнул стол и подошел к нему сзади.

— Что, не хватает? — поинтересовался он. Костя вздрогнул он неожиданности и обернулся. Он и не заметил, как Дима подкрался к нему.

— Нет. — Костя покачал головой, вздохнул и потянулся к карте — выбора все равно не было, придется дать ее.

— Подожди. — Дима вытащил из кармана несколько смятых сотенных купюр и бросил их на стол. — Этого достаточно?

Официант разгладил цветные бумажки, пересчитал и вернул несколько соток, другие сложил в книжку со счетом и, еще раз улыбнувшись постоянным посетителям, скрылся из поля зрения. Костя повернулся и посмотрел Диме в глаза. Они были пьяными и отчего-то веселыми — в них искрился какой-то радостный, искренний смех, а губы растянулись в улыбке, вот-вот готовой, казалось, сорваться в хохот.

— Что б ты без меня делал! — воскликнул Дима. — Нала у него нету, ха-ха! Эх ты, нищеброд! Голь перекатная!

И он рассмеялся — громко, звонко, совсем, как ребенок, а Костя удивленно взирал на него, не понимая, что нашел он тут смешного. Дима же, чуть ли не сгибаясь пополам от смеха, рухнул на оставленный минутой ранее стул, а Костя встал, намереваясь сейчас же увести его из бара.

— Давай, — отсмеявшись, сказал Дима, — садись, и еще виски закажем. Поднимем бокалы за твое членисто… членисте… в общем, за твое амурство и за твой огромный опыт в этом нелегком ремесле!

— Дима, хватит, — Костя взял его за локоть, — вставай.

— Чего это? — возмутился Дима, вырывая руку. — Чего хватит? Садись, говорю. Или, — он опять захохотал, — боишься, что денег не хватит?

Костя вздохнул. Он видел любимого в таком состоянии впервые — обычно Дима никогда даже не нюхал алкоголя. А тут… Да, наверное, ему очень больно, если он надрался в щи в одиночестве, да еще и этим поганым виски, который и виски-то не имеет права называться. Костя предпринял еще одну попытку поднять Диму со стула, но тот, словно углядев в этом какую-то увлекательную игру, ловко увернулся от его рук, и, подмигнув, пересел.

— Да ладно тебе, не дрейфь. Хватит денег. Я сегодня оплачиваю банкет. — Он махнул рукой в сторону сиротливо валявшихся среди пепла рядом с бутылкой на столе скомканных купюр. Посмотрев на почти опустевшую тару несколько секунд, Дима схватил ее за горлышко и потряс ею в воздухе, словно воин своим грозным оружием.

— Смотри, тут еще кое-что есть! Пируем! — Он отвинтил пробку с явным намерением отхлебнуть вонючую жидкость. Костя выхватил бутылку у него из рук.

— Дим, хватит, — теряя терпение, снова попросил он.

— Чего хватит? Я еще даже и не начинал, — весело ответил Дима. — Да что ты такой унылый, как устрица? Фу, неинтересно с тобой.

Решив не уточнять, где он видел унылых устриц, Костя снова взял любимого за руку.

— Пошли домой.

К его удивлению, Дима вдруг подчинился и встал. Костя потащил его за собой, как на буксире, к выходу. Дима брел за ним, спотыкаясь на каждом шагу. Несколько раз он умудрился врезаться в столики, чем вызывал негодование у сидевших за ними людьми. Костя быстро извинялся, даже не глядя, перед кем, и старался придерживать Диму, которого нещадно штормило из стороны в сторону, но это не имело особого успеха — болтать туда-сюда их начинало уже вдвоем.

Кое-как они все же добрались до стоянки. Костя усадил любимого на переднее сиденье «Форда», захлопнул дверцу и, обогнув машину, плюхнулся рядом.

Почти всю дорогу они молчали. Костя изредка кидал на Диму быстрые взгляды — того с неимоверной силой клонило в сон. Через какое-то время он позволил ему овладеть собой и, сладко посапывая, уснул. Костя был только рад этому. Сейчас явно было не то время для выяснения отношений, извинений и обещаний, да и разговор на их «любимую» тему Дима был явно не в состоянии поддержать. Впрочем, как и Костя. Если час назад он был готов на коленях вымаливать у Димы прощения, то теперь это желание испарилось, как вода в пустыне, не оставив после себя и следа. В глубине души Костя надеялся, что завтрашний день как-нибудь пройдет без этого и его минует участь объяснения перед Димой. Он должен понять сам, что измен больше не будет — хотя бы по Костиным глазам. Понять и простить. А дальше уже Костя сделает все, чтобы загладить свою вину. Лишь бы все было хорошо. На секунду в голове мелькнула быстрая, как разряд молнии, мысль, что просить прощения ему не позволяет гордость, коей в характере Кости было намного больше, чем чего-то другого, но он отмахнулся от нее, не желая об этом думать.

Когда они подъехали к дому, Дима все так же спал, удобно устроившись затылком на подголовнике. Костя легонько потряс его за плечи, и он сразу же открыл глаза, будто только этого и ждал и не находился секунду назад в царстве Морфея.

— Что, уже приехали? — спросил он чуть хриплым голосом.

— Да. — Костя отстегнул ремень безопасности. — Иди домой, а я пока машину в гараж заведу.

Дима послушно выбрался наружу и нетвердой походкой двинулся ко входу в подъезд.

На улице было холодно, мокро и грязно, и Костя успел продрогнуть в своем дорогом пиджаке, пока шел от гаража к подъезду. Еще издалека, метров за сто, он заметил у массивной железной двери Димин силуэт. Оказалось, что цифры кодового замка напрочь смыл из его памяти выпитый алкоголь, и теперь парень тихо матерился на крылечке в попытках его вспомнить, и, экспериментируя, набирал разные комбинации.

Увидев эту картину, Костя не смог сдержать смех.

— Уже почти три года тут живешь, а забыл код! — поддел он любимого и нажал одновременно на «три», «пять» и «девять». Дверь отворилась с тихим щелчком, гостеприимно приглашая их внутрь.

Лифт почему-то не работал и пришлось подниматься по лестнице. Дима пошел первым, покачиваясь и иногда спотыкаясь о незамеченные им ступеньки, но удерживая вертикальное положение. Костя был готов в любую минуту подхватить его со спины в случае падения, но сделать этого, слава богу, не пришлось ни разу — Дима, несмотря на то, что нетвердо стоял на ногах, все же не терял равновесия. Невольно Костя отмечал про себя амплитуду его покачиваний и заносов вправо или влево — они происходили один раз в определенный промежуток времени, словно кто-то замерял его секундомером.

Ситуация понемногу стала походить на комичную. Костя подумал, что, наверное, через месяц или два он будет вспоминать этот день со смехом. День, когда непьющий Дима нализался дешевого пойла до состояния «земля в иллюминаторе», а потом изображал из себя на лестнице чемпиона по фигурному шатанию. Вот только сейчас было никак не до смеха. Костя хорошо понимал — как бы ни надеялся он, что разговор о сегодняшнем обойдет их стороной, этого не случится и неприятного объяснения не избежать. Дима был сильно обижен на него — просто так он вряд ли стал бы напиваться.

Преодолев, наконец, долгий подъем на одиннадцатый этаж, Костя достал из кармана тяжелую связку ключей, выбрал один и вставил в замочную скважину на двери с позолоченными цифрами «48». Дима прислонился плечом к холодной бетонной стене, и, когда Костя сделал ключом один оборот, картинно взмахнул рукой и громко, так, что эхо его голоса разнеслось по подъезду от первого до последнего этажа, провозгласил:

— Оупэн зэ дор!

— Тише ты, — одернул его Костя, — не ори.

Он распахнул дверь и Дима, не дожидаясь приглашения, прошествовал в квартиру.

— А что? — на ходу возмутился он. — Почему не орать? В свободной стране живем же, хочу — ору, не хочу — не ору!

— Люди же спят. — Костя вошел вслед за ним и захлопнул за собой дверь. До того, как он успел зажечь свет, из кромешной тьмы прихожей послышался глухой стук и эмоциональное «Б….!» Димы. Костя щелкнул выключателем. Дима стоял, согнувшись над маленькой тумбочкой, и потирал ладонью ушибленный лоб.

— Понаставили тут мебели, — негодующе воскликнул он, — чтобы я потом головой стукался!

— Аккуратней надо быть, — заметил Костя, разуваясь, снимая пиджак и выдвигая из шкафа вешалку с крючками. — Ты же знал, что тут тумбочка стоит. И, кстати, ты сам предложил ее сюда поставить.

— Я сглупил, — признал Дима свою ошибку и повернулся к тумбочке. — Прости, тумбочка! Ты не виновата, что я об тебя треснулся! Ты самая лучшая тумбочка на свете! Отвечаю!

Костя, сдержав смех, взял Диму за руку и потянул в гостиную.

— Хватит с мебелью разговаривать.

Дима не стал сопротивляться и покорно пошел за ним в комнату. Костя усадил его в кресло, но он тут же поднялся и направился к мини-бару, расположенному у огромного, во всю стену, окна, занавешенного тяжелыми синими портьерами. Костя, тут же догадавшись о его намерениях, подскочил к бару первым и встал, закрыв собой стеклянную дверцу.

— Так, больше ты пить не будешь! — приказным тоном отчеканил он. Дима сфокусировал на нем взгляд своих пьяных карих глаз и нахмурился, видимо, пытаясь придать себе грозный и устрашающий вид. Но Костя, несмотря на все эти старания, не испугался, и даже не собирался отходить в сторону.

— Чего это ты раскомандовался тут? — Дима сделал шаг вперед. — Почему ты решаешь за меня, буду я пить или не буду?

Костя поморщился и помахал рукой перед лицом, отгоняя смачный алкогольный аромат Диминого дыхания.

— Тебе уже явно хватит, — констатировал он. — От тебя несет, как от спиртного завода.

— Да? — Дима вскинул бровь и насмешливо глянул на Костю. — А от тебя несет чужим парфюмом. За версту, причем.

Он повторил Костино движение рукой, помахав себе перед носом, развернулся и, забыв о своем желании влить в себя еще чего-нибудь спиртного, пошел к дверям, но на полпути обернулся.

— А что это ты сегодня дома? — наигранно удивленным тоном спросил он. — Никто не пригрел в ласковых объятиях? — И, видя Костино недоумение, ухмыльнулся и добавил: — Наверное, это потому, что никому из твоих шлюх ты не нужен.

С этими словами он вышел из гостиной, оставив ошарашенного Костю наедине с самим собой. Некоторое время он стоял, не двигаясь, и размышляя над услышанным. Дима только что высказал вслух его собственную недавнюю мысль, и почему-то это больно резануло Косте по сердцу. Он понял — Дима полностью прав. Никому из тех мальчишек он в качестве партнера для отношений не нужен. Они-то уж точно не стали бы, как Дима, терпеть все его отлучки и прогулки налево. Им от него нужен был только секс, и среди всех них найти хотя бы отдаленно похожего характером на Диму парня вероятность составляла ноль-ноль один процент из тысячи. Хотя, и Косте от них ничего, кроме секса, и даром не было нужно. Одна только мысль о перспективе серьезных отношений с тем же Сеней напугала бы его до икоты и коликов в печени, и заставила сбежать в Тибет, чтобы укрыться там под видом монаха в одном из монастырей.

Еще раз убедившись в том, что Дима — это самое ценное, что на данный момент у него его и отношения с ним стоит поберечь, Костя отправился за любимым, чтобы незамедлительно попросить у него прощения, шикнув на запротестовавшую было гордость и затолкав ее в самый дальний угол своего подсознания.

Но Дима уже спал, свалившись на кровать поверх одеяла прямо в уличной одежде. Его темно-русые волосы разметались по подушке, выбившись из обычного «хвоста», по лицу скользили слабые отблески света уличных фонарей и фар проносящихся по магистрали автомобилей, а веки чуть трепетали. В темноте слышался тихий шелест его спокойного сонного дыхания.

Костя достал из шкафа-купе шерстяной плед и заботливо укутал им любимого, после чего поцеловал его и, шепотом пожелав спокойной ночи, тихонько улегся рядом. Дима перевернулся на другой бок, сбросил с себя плед и обнял его.

Утром Дима молчал. Костя тоже почел за лучшее ничего не говорить, подумав, что если будет нужно, Дима сам заведет волнующую их обоих тему, когда похмельный синдром отпустит его и он будет в состоянии что-то соображать. Костя знал, что после хороших доз алкоголя наутро нет желания не то, чтобы отношения выяснять, а вообще даже слышать чей-то голос. Похмелье же у Димы, судя по всему, было довольно сильным — он выпил несколько литровых бутылок воды, две таблетки аспирина и две — болеутоляющего. Он не курил, как обычно, и убрал подальше от себя все пепельницы. Впрочем, его плохое самочувствие и не удивляло — виски-то был не совсем хорошим. Точнее, откровенно хреновым, а после такого алкоголя, как известно, мучают особо жестокие головные боли.

От завтрака, который Костя заботливо приготовил специально для него, Дима, вяло махнув рукой, отказался, и Косте пришлось поглощать тосты с сыром в одиночку, запивая крепким кофе без сахара. Дима молча сидел рядом, подперев голову рукой, и смотрел на него ничего не выражающим, пустым взглядом. В его орехово-карих глазах можно было увидеть разве что страдание. Зрачки были сужены, на белках виднелись тоненькие изломанные линии кровавых прожилок. Время от времени Дима облизывал пересыхающие губы и морщился, когда его ноздрей касался аромат пищи.

Только вынырнув из черно-фиолетовой мглы сна, Костя сразу же, даже не открывая глаз, припомнил во всех подробностях вчерашний день. Недремлющая никогда совесть тут же заявилась и с хитренькой ухмылочкой принялась азартно его пилить. Дима спал рядом — Костя слышал его дыхание. Он встал с кровати, стараясь его не побеспокоить, и в тот же момент услышал далекое, приглушенное чем-то пиликанье своего мобильника. Сообщение. Решив, что это опять оператор занимается никому не нужной рассылкой, Костя направился в ванную. Потом посмотрит. И вообще, сегодня воскресенье, у него выходной и даже если это кто-то из друзей или с работы, то подождут — он вообще может еще спать, в конце концов.

Но СМС оказалось не очередной рекламной акцией, а напоминанием от Сени о том, что сегодняшний вечер они планировали провести вдвоем. Пробежав глазами по строчкам, Костя нахмурился и раздраженно цокнул языком. Черт, эти планы начисто стерлись из его памяти. Объяснять это Сене не хотелось, как и то, что теперь ему совсем не до него, и Костя решил не отвечать, но потом все же, передумав, набрал текст, в котором оповещал любовника, что на сегодня все отменяется, да и вообще, они больше не смогут видеться.

Сене это явно пришлось не по душе. В течение всего дня он закидывал Костю гневными сообщениями, в которых припоминал все данные им когда-то обещания. Но обещания эти не имели для Кости вообще никого значения и были пустыми с самого начала, с того самого момента, когда сорвались с его губ. Да и не до этого Косте сейчас было — он ждал с тщательно скрываемым даже от себя страхом, когда же Дима захочет, наконец, поговорить о недавних событиях. Сене же это все было неведомо, и он никак не мог успокоиться — каждые полчаса стабильно мобильник подавал сигналы о принятом новом сообщении. Костя даже не открывал их. Все равно по содержанию они мало чем друг от друга отличались.

Дима ничего не говорил о неумолкающем телефоне, но Костя подсознательно, словно неким шестым чувством догадывался, что ему известно, кто и какими СМС его забрасывает, просто Диме это было словно не интересно по причине либо жуткого похмелья, либо достигшей апогея боли, сожженной вчерашним паленым виски и превратившейся в безразличие. При мысли о втором варианте Костя вздрогнул и почувствовал, как скрываемый внутри страх вырвался наружу и вкогтился ему в горло. Неужели же он все понял и осознал слишком поздно, когда Диме стало уже попросту все равно? Костя снова и снова отгонял от себя эту мысль, но она настырно возникала в голове опять.

Измучившись, Костя решил начать пугающий его разговор сам. Он продумывал все фразы и вопросы, которые хотел бы задать, но при взгляде в пустые Димины глаза слова не шли у него с языка. Костя безумно боялся услышать подтверждением всем своим мыслям и догадкам, и пытался успокоить себя тем, что если бы Дима хотел от него уйти, то он давно бы уже ушел. Но и это было не в силах убедить его, и волны страха накатывали на него вновь, стоило ему только немного придти в себя. Странно, что до этого он даже не догадывался о том, как на самом деле боится потерять Диму.

Разговор, точнее, его подобие, состоялся уже ближе к вечеру. Сеня, видимо, взбесившись, некоторое время не писал сообщений, старательно изображая из себя смертельно обиженного. Костя с Димой сидели в гостиной. По телевизору показывали новости — итог за неделю, но Костя не слушал, занятый своими размышлениями, из которых его вырвал резкий звонок телефона. Он вздрогнул от неожиданности и посмотрел на экран мобильника. «Сенька», — большими буквами оповещала надпись. Костя потянулся к телефону и вдруг перехватил взгляд Димы. Эмоции, написанные в его глазах, были настолько яркими и непонятными, что Костя внутренне сжался, да так и замер со звонящим телефоном в руках.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Дима устало усмехнулся и встал.

— Ну что же ты, — равнодушно сказал он, указывая на разрывающийся телефон, — отвечай. Не стесняйся. Я даже выйду, чтоб тебя не смущать.

Костя ошарашено следил, как он направляется к выходу. Громко хлопнула дверь ванной и через мгновение послышался звук льющейся воды. Костя вскочил и кинулся вслед за любимым.

Дима склонился над умывальником, подставив руки под бьющую из крана струю. Костя в нерешительности застыл у двери. Дима поднял голову и посмотрел на него через зеркало. Его взгляд был холодным и настолько пугающе-безразличным, отстраненным и пустым, что внутри Кости снова все сжалось от пронзительного страха. Сердце билось где-то в горле, сглотнуть получалось с трудом. Мобильник, который он все так же сжимал в руке, опять надрывно заверещал. Не обращая на это внимания, Костя сделал шаг вперед.

— Дим… — начал он и умолк. Слова не шли, мысли отчаянно путались и разбегались в разные стороны. — Дим, я…

Дима закрыл воду и сдернул с держателя пушистое красное полотенце. По его лицу стекали капли воды, но он не вытирал их. Он просто стоял с полотенцем в руках и продолжал смотреть в зеркало, не говоря ни слова.

— Дим… — Костя приблизился еще на шаг. — Дима…

— Ну что? — Вопрос прозвучал как-то насмешливо, но произнесен был глухим надломленным голосом, голосом со скрытыми слезами, вот-вот готовыми обжечь щеки своим кипятком. — Меня уже двадцать два года зовут Дима. — Он резко повернулся и указал взглядом на телефон. — Что ж ты трубку не берешь? Любимый же звонит. Поворкуй с ним.

Костя посмотрел на мобильник и покачал головой.

— Он не любимый.

— Да? — наигранно удивился Дима. Он уже сумел справиться со слезами в голосе, и теперь их не было слышно вообще. — А какой тогда?

Он снова отвернулся.

— Он просто любовник. Просто… Он мне не нужен. Мне нужен ты. Ты — любимый.

Дима, никак не среагировав на эти слова, принялся вытирать лицо от влаги. Костя подошел к нему и, обхватив сзади руками, прижал к себе — резко, сильно, так, что перехватило дыхание. Дима дернулся от неожиданности и выронил полотенце. Оно упало на белый кафель к его ногам. Костя зарылся лицом в его волосы на затылке, остервенело, с жадностью вдыхая исходивший от них едва уловимый мятный аромат. Не умолкающий телефон полетел вслед за полотенцем.

— Я люблю тебя, — жарко прошептал Костя, делая ударение на слове «тебя». — Ты мне нужен.

Его губы скользнули на шею. Дима попытался расцепить кольцо обхвативших его рук, но тщетно — объятия были слишком сильными.

— Костя…

— Не говори ничего, просто молчи. Просто будь рядом. Прости меня. Я обещаю, что измен больше не будет. Я обещаю… — Костя поднял глаза, посмотрел в зеркало, и встретился с полным слез взглядом. — Ты веришь мне?

Вместо ответа Дима еще сильнее прижался к нему. Плечи его дрожали, он судорожно вдыхал и выдыхал воздух с чуть слышным хрипом. Они замерли.

— Я верю, — шепнул он. — Верю.

И это было правдой. Костя говорил искренне, и слезы горечи, туманившие взор, теперь стали другими — Дима был счастлив, как никогда, хоть и еще только минуту назад ненавистно проклинал весь мир. Он хотел верить Косте — и он верил. Делать это его заставляла всепоглощающая любовь, накрывшая его c головой в этот момент, и миллионами раскаленных иголок покалывавшая изнутри сердце, заставляя его то судорожно сжиматься и дрожать, то заходиться в неистовом биении. Кровь бросилась в голову, дышать из-за вставшего в горле кома становилось все труднее.

Он повернулся к Косте. Тот взял его лицо в свои ладони, большим пальцем правой руки проводя по губам — легко, нежно, почти не касаясь.

— Я верю, — повторил Дима. — Верю, потому что люблю тебя. Но мне осточертели твои обещания. — Он вымученно улыбнулся и закрыл глаза. — Ты обещаешь, а потом опять…

— Нет, Дим. — Костя провел подушечками пальцев по его векам. — Больше никогда. Ты мне дороже всего этого.

И он сдержал слово — измен больше не было. Вечера он проводил теперь дома, и лишь раз допоздна задержался на работе. То, что он находится действительно там, подтверждали его звонки с офисного номера.

Отношения будто вернулись на свой первоначальный этап — Костя таскал ничего не значащие, милые подарки, они с Димой стали чаще ходить куда-то вдвоем в выходные, готовили друг другу завтраки по утрам. Дима больше не хотел вспоминать прошлое и не позволял болезненной ревности и подозрениям пробраться в душу, уничтожая их еще в зародыше. Он так устал не верить, не доверять… Они начали все снова, с чистого листа, а значит, и мысли теперь должны быть чистыми.

Через два месяца в Костин офис на вакантную должность пришел новый сотрудник — молодой, только-только из института, подающий надежды парень по имени Альберт. Он привлек внимание Кости сразу же, как только появился в дверях — Альберт был обладателем чарующей улыбки, ясного взгляда зелено-карих глаз и бархатистого томного голоса. Все это вкупе с высоким ростом и стройным телосложением делало его просто чертовски привлекательным, и было не удивительно, что он с первого же дня завоевал симпатию всей женской половины коллектива. Альберт, казалось, не имел ничего против такого расклада, и довольно часто его можно было увидеть в курилке в неизменном обществе леди, для которых он не скупился на комплименты. Отпускал он их мастерски и изящно, не обходя вниманием никого — начиная от двадцатилетней секретарши Ирочки, белокурой красавицы, и заканчивая Валентиной Витальевной, дородной дамой в годах, главным бухгалтером и «креативным центром» их офиса.

Работал же Альберт, как выяснилось спустя месяц, не особо хорошо, то есть, откровенно плохо. Он мог сбежать из офиса за полчаса или даже час до окончания рабочего дня, по утрам подолгу не спешил приступать к своим обязанностям, а в течение всего дня то и дело куда-то отлучался. От увольнения его спасало только знакомство кого-то там с кем-то там. Видя все это, Костя только качал головой. Кажется, для работы в офисе Альберт не предназначен вообще. Ему бы больше подошло заниматься исполнением других обязанностей… При мысли об этих «обязанностях» Костя внезапно почувствовал, как внутри него начинает расти огненный шар, и невольно кинул взгляд на Альберта. Тот снова как всегда бездельничал с чашкой кофе в руке и точил лясы с одной из сотрудниц. Когда Костя посмотрел на него, он, словно кожей ощутив это, обернулся и вдруг подарил ему быструю, но лукавую улыбку, от которой Костю бросило в дрожь. По телу прокатились, сменяя одна другую, ледяные и горячие волны. Черт возьми, да этот новый сотрудник просто дьявольски возбуждает его!..

Костя отвернулся, пытаясь справиться с охватившим его волнением, и попытался углубиться в работу, но цифры не желали держаться в голове. Альберт был потрясающе соблазнителен — это единственное, о чем Костя мог думать. Только вот как он относится к нестандартным отношениям?

Ответа на этот вопрос долго ждать не пришлось. В тот же день они столкнулись в курилке. Альберт почему-то был один, без обычного сопровождения своих офисных воздыхательниц. Он сидел на широком подоконнике, пододвинув пепельницу поближе к себе, и смотрел на улицу через толстое стекло окна.

Костя прикурил сигарету и встал в метре от него, прислонившись плечом к стене. Альберт, казалось, не обращал на него никакого внимания, но когда Костя, смяв в пепельнице окурок, уже было собрался уходить, вдруг спросил:

— Вас же Константин зовут, да?

— Да. — Костя посмотрел прямо ему в глаза. Альберт не отвел взгляда.

— Меня Альберт.

— Знаю, — усмехнулся Костя. — Если вы не заметили, мы уже два месяца работаем в одной корпорации.

И, слегка улыбнувшись, он вышел из курилки.

Почти весь день он думал о том взгляде. Альберт не отвел его — значит, скорее всего, у него уже были однополые связи. Натуралы не смотрят так — прямо в глаза.

Эти догадки подтвердились вечером. В конце дня Альберт подошел к нему и протянул руку.

— До завтра, коллега! — попрощался он. По его лицу скользнула улыбка, в которой Костя разглядел явный намек, и его снова бросило в дрожь.

— До завтра. — Костя ответил на рукопожатие. Альберт развернулся и зашагал к выходу, а Костя с удивлением смотрел на оставшийся у него в ладони свернутый клочок бумаги. Костя зажал его в кулаке и поглядел вслед Альберту. Тот вышел, не оборачиваясь.

Сев в машину, Костя наконец развернул бумажку. Как и ожидалось, там оказались цифры номера телефона, выведенные красными чернилами, а ниже приписка: «Позвони мне». Костя не замедлил это сделать сразу же, и они договорились встретиться через десять минут в расположенном неподалеку баре. Пообещав, что он обязательно будет на месте в указанное время, Костя отсоединился и тут же набрал номер Димы.

— Зайчонок, я задержусь сегодня, — коротко сообщил он, когда тот поднял трубку.

— Надолго?

— Я не знаю, коть. — Костя посмотрел на себя в зеркало заднего вида, поправил галстук и пригладил неровно лежащие волосы. — Наверное, допоздна.

Дима вздохнул.

— Хорошо. Я жду тебя.

Но ночевать Костя не пришел. Посидев в баре и выпив по паре бутылок «Хейнекена», они с Альбертом поехали к нему домой.

Между ними закрутился очередной ни к чему не обязывающий роман. Каждый день Альберт дожидался на остановке, пока Костя подрулит к нему на своем «Форде», прыгал в машину и они катили развлекаться. Альберт оказался заядлым тусовщиком, жить не мог без громкой, бьющей по барабанным перепонкам музыки и никогда не упускал случая сходить в клуб. Вне стен офиса он становился совсем другим человеком, что очень нравилось Косте — Альберт был ярким, непредсказуемым, капризным. Невольно Костя сравнивал его с Димой, но ему никак не удавалось провести между ними черту различий — они были совершенно разными. Дима дарил ему тепло и уют, спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. А с Альбертом его ждали сумасшедшие развлечения порой всю ночь напролет, дикие эмоции и необузданный развязный секс. В мире, казалось, не было ничего такого, что Альберт бы не испробовал или не хотел бы испробовать. И Костя был в каком-то своеобразном трансе — он сходил с ума по этому чудаковатому парню с чертями в глазах и пошлыми фантазиями в голове, которые он всегда и неизменно желал воплотить в реальность. И все же уголком подсознания Костя понимал, что эта влюбленность не продлится долго. Но он старался не думать об этом и просто поддавался волнующим чувствам, живя одним моментом — настоящим, только сегодня, сейчас. Все данные Диме обещания были забыты.

Впрочем, капля разума в этом бушующем море страсти все же еще присутствовала. Через неделю Костя рассказал Альберту, что он не одинок и у него есть парень.

— Пф-ф, — засмеялся Альберт. — И что?

— Тебя это не смущает?

Альберт неопределенно пожал плечами, обнял Костю за шею и, сев ему на колени лицом к лицу, сдавил его бедра коленями.

— Малыш, ты странный. Почему меня должно это смущать?

— Ну… не знаю. — Костю уже не волновал этот вопрос. Совсем. Он был опьянен близостью Альберта.

Увлеченный внезапно вспыхнувшим романом, Костя не замечал, что Дима становится все более молчаливым. Он больше не спрашивал, почему Костя так часто задерживается, и все реже звонил ему во время этих задержек. Он перестал дожидаться его вечерами, и когда Костя, явившись домой за полночь, укладывался рядом с ним в кровать, он не мог видеть его заплаканных глаз.

А Дима все глубже погружался в пучину отчаяния. Он точно знал, что у Кости снова кто-то появился, хоть подтверждающих это фактов и не имелось, кроме тех же внезапных «командировок» и незнакомого запаха «Армани» на Костиной коже. Не раз и не два Дима составлял мысленные диалоги и фразы, которые хотел сказать Косте перед тем, как бросить его, но решимости уйти навсегда не хватало. Он слишком сильно его любил, чтобы вот так просто сделать это, хоть надежда на то, что что-то можно исправить, давно умерла в мучительной агонии. А все мечты разбились в прах. Внутри остался только темный, выжженный солнцем пустырь с истлевающими сорняками.

Вечером Костя позвонил и сказал, что едет в однодневную командировку в соседний город.

— Да… хорошо. Я буду ждать, — как обычно ответил Дима, чувствуя, как его сердце пожирает адское пламя боли. Конечно. В командировку. Какой абсурд! И вдруг, подчиняясь какому-то внезапному порыву, Дима рванул к шкафу с одеждой. Почему он должен сидеть и ждать? Почему он должен быть верным, как старый пес? Почему бы, в конце концов, и ему тоже не прогуляться налево? Или только Костя может так делать?

Натянув свою любимую кожаную куртку в стиле «хэви-метал», Дима стащил с длинных волос резинку, повязал голову банданой и, кинув взгляд в зеркало, отпер дверь.

Оказавшись в центре города, он наугад выбрал какой-то клуб с мигающей неоновой вывеской «1001 ночь» и направился ко входу.

Секьюрити без проблем пропустили его. Оказавшись внутри, Дима осмотрелся. Клуб уже был полон народу. Он заказал у барной стойки двойной виски с колой, сел, и принялся не спеша оглядывать людей. Многие были с девушками или с компаниями своих друзей. Такого же одиночки, ищущего развлечения на одну ночь, в поле зрения пока не появлялось. Дима выпил свой виски, потолкался на танцполе, походил между столиков. И что только интересного здесь находят эти тусовщики? Дима не видел ничего примечательного, кроме дрыгающейся в темноте под оглушающий грохот толпы потных пьяных людей. Музыка начинала действовать на нервы и, чтобы немного отдохнуть от нее, он решил зайти в туалет.

На ходу выискивая в карманах пачку сигарет, Дима толкнул дверь и оказался в выложенном кафелем помещении. Несколько кабинок были заняты, из одной доносились громкие неприятные звуки выворачивающегося желудка. Да уж, кто-то уже успел упиться в тыщу, хотя на часах еще девяти вечера нет.

Дима прикурил, щелкнув зажигалкой.

— Блин, ты хоть предупредить мог? — донесся до него полный недовольства голос, и он оглянулся. Дверь туалета хлопнула, закрываясь за высоким блондином. Возле уха он держал телефон.

— Что значит, где я?! — громко возмутился он. — Я там, где договаривались! В «1001 ночи»! А вот ты где? — Он чуть поморщился, выслушивая ответ невидимого собеседника. — Ладно, я жду. Я тогда тут пока потанцую… Да, да… Да все нормально… А во сколько ты освободишься?.. А что так поздно?.. Что? Что проверяешь?.. А-а, домой зашел… Ну ладно, тогда давай в час у меня дома… Да… Окей, жду, малыш, договорились.

Закончив разговор, парень выскользнул за дверь. Дима, постояв еще немного, тоже решил вернуться, но тут в кармане завибрировал мобильник. Дима вытащил его и взглянул на экран. Костя?.. Хм, странно…

— Алло?

— Дим, ты где?

«В клубе», — чуть было не ляпнул Дима, но что-то остановило его, не дав сказать правду. Вместо этого он ответил:

— Я к себе в квартиру заехал, проверить, что и как. А что?

— Да ничего. — Костя, казалось, слегка замялся. — Просто заскочил домой, а тебя нет.

— Домой? — удивился Дима. — Зачем? Ты же в командировку едешь.

— Поезд только в полночь. Хотел тебя поцеловать.

Дима озадаченно молчал. Неужели Костя и вправду едет в командировку?

— Тогда я сейчас же вернусь домой. Дождешься?

— Нет, не надо, — спокойно проговорил Костя. — Мне уже сейчас выходить нужно. А то опоздаю…

— Хорошо. Я жду тебя завтра.

— Целую, люблю тебя.

В трубке что-то щелкнуло — Костя отсоединился. Дима посмотрел на телефон. Может, он ошибся, и Костя ему даже не изменяет?.. Ему просто показалось?.. Дима попытался припомнить все мелочи из событий последнего месяца, которые все так же явственно указывали ему на измену, практически не оставляя сомнений, пусть даже прямых фактов и не было. Было много чего другого, что трудно проигнорировать. Подумав об этом, Дима непроизвольно сжал кулаки. Это его все еще переполненное любовью подсознание пытается переубедить его в обратном, заставить поверить опять, чтобы потом вновь обжечься — он был уверен в этом. Мозг же кричал, что его предыдущие догадки верны все до единой.

Дима уверенно шагнул к двери и, вернувшись в зал, ощутил заново и с двойной силой вспыхнувшее желание изменить тоже. Это будет своеобразная месть за все слезы, нервы и бессонные ночи, пусть даже Костя и никогда об этом не узнает. Зато будет удовлетворен внутренне, понимая, что не только его предали, но и он предал тоже. Хотя, у Кости было сто очков вперед за прошлое и за то, что после данных клятвенных обещаний он все же снова взялся за старое, так жестоко обманув ожидания. Это настолько сильно жгло, подогревая гнев и обиду, что в конце концов Дима решил, что идет чуть ли не на благое дело. Для себя.

Протиснувшись к бару, он увидел того самого парня, который только что говорил по телефону. Не обращая на него внимания, Дима уселся на соседний стул, подзывая рукой бармена. Парень повернул голову, посмотрел на него и не отводил взгляда все время, пока Дима ожидал своего заказа. Когда же перед ним появился второй стакан с виски, парень вдруг придвинулся ближе и заорал, пытаясь перекричать грохочущую музыку:

— Ты мне кого-то напоминаешь!

Дима повернул к нему голову и встретился глазами с ясным взором зелено-карих глаз. Парень явно был немного пьян — от него слегка пахло алкоголем, а в руках он держал высокий, украшенный долькой лимона бокал с каким-то ярко-желтым коктейлем.

— Мы только что в туалете виделись, — усмехнулся Дима, прикидывая про себя, кто он такой. Смотрит прямо в глаза, движения уверенные — скорее всего, частый посетитель таких мест, да и в этом клубе явно уже не первый раз.

— Да нет. — Парень засмеялся. — Мне кажется, я видел тебя на конкурсе самых некрасивых молодых людей Питера.

Дима вспыхнул. Что могла значить такая шутка?

— Да, точно! — он поднял палец вверх, будто только что что-то вспомнил. — Я в жюри сидел, а ты тогда первое место занял!

На секунду парень замер, опешив, потом захохотал.

— Молодец! За словом в карман не полезешь! Как тебя зовут?

Разговор завертелся. Парень почему-то не говорил своего имени, а Дима им особо не интересовался. Он, наконец-то, нашел объект своей сегодняшней охоты, решив, что им станет именно этот странноватый чудак. Он выглядел готовым на все, не обладал, по всей видимости, стеснением в характере и вполне подходил для партнера на одну ночь.

— Знаешь, — сказал новый знакомый, наклонившись к самому его уху, — тут есть бильярдная. Сыграем?

И он подмигнул. Дима улыбнулся ему и соскользнул со табурета.

— Сыграем, — ответил он, принимая намек.

Парень привел его в просторное помещение, вход в которое был скрыт тяжелой атласной портьерой. За ней оказались несколько обтянутых зеленым сукном столов с белыми шарами. Никого не было. Парень уверенно шагнул вперед.

— Тут мало кто играет, — пояснил он отсутствие людей. — Да и я… не часто… — он подошел к одному из столов и взял в руки длинный кий. — Только когда хочу… — и он умолк, повернулся к Диме и посмотрел ему прямо в глаза.

— Только когда — что? — Дима приблизился к нему с намерением обнять и завладеть его губами, но парень, словно играя с ним, попятился.

— Когда о-очень сильно хочу погонять в бильярд, — он засмеялся и, наклонившись, прицелился концом кия к шарику. — Это так увлекательно! Знаешь? — Он стрельнул глазами, в которых Дима заметил лукавый смех и призыв.

— Знаю, — он принял правила затеянной игры. Он явно приходилась ему по вкусу — парень казался видением, пришедшим к нему из другого мира, а все происходящее — не более, чем сном. Дышалось тяжело, горло сжимали невидимые тиски, вся жизнь понемногу отступала на задний план. Его неумолимо тянуло к этому парню, и Дима даже не пытался сопротивляться этому внезапному влечению и хоть как-то его объяснить. От парня будто исходили какие-то пошловатые волны желания, захватывавшие целиком и полностью.

Дима подошел к нему сзади и коснулся его руки, проводя от кисти до локтя кончиками пальцев. Парень вздрогнул, и Дима прижался к нему бедрами.

— Да, это очень увлекательно, — шепнул он.

Парень выпрямился и, повернувшись к нему, оперся ладонями о край стола. Их лица были настолько близко, что Дима ощущал его дыхание на своей коже. Словно в тумане он видел полуоткрытые губы, манящие к себе и словно умоляющие их поцеловать. И он не стал долго ждать.

В ответном поцелуе было столько страсти, что Дима невольно застонал, притискивая парня к себе. Он подхватил его за бедра и, посадив на стол, раздвинул его ноги. Парень с готовностью прижался к нему, отдаваясь ласке, когда Дима слегка прикусил кожу на шее, и запустил пальцы ему в волосы, откидывая голову назад. Но, когда руки Димы потянулись к ремню на его джинсах, он внезапно чуть оттолкнул его от себя.

— Не здесь.

— А где? — растерялся Дима. Пламя страсти сжигало его, терпеть, как ему казалось, уже нет сил. Ему хотелось уложить этого парня на зеленое сукно спиной, стянуть с него одежду и…

— Поехали ко мне.

Парень спрыгнул со стола и потянул его к выходу из клуба.

Он жил в небольшой трехкомнатной квартирке, которая не могла похвастать шикарной обстановкой. Все было более, чем просто — стол посреди гостиной, несколько стульев, плазма, два кресла и журнальный столик. Все остальные комнаты тоже не отличались никаким изыском, но Диму это совсем не интересовало. Как только за ними захлопнулась дверь, он сгреб парня в объятия и прижал к стене.

— Теперь ты мой.

Парень не стал возражать и увлек его в одну из комнат, где они, не расплетая объятий, рухнули на мягкую кровать. Димины пальцы тут же принялись расстегивать его рубашку. Руки дрожали от желания, и он тихо матерился сквозь зубы, когда маленькие пластмассовые штучки ускользали от него. Парень помог ему освободить себя из одежды, и Дима резко втянул в себя воздух, увидев его тело. Оно было потрясающе соблазнительным — гладкая, слегка смугловатая кожа, переливающая в тусклом свете лампы, широкие плечи с заметной, но не совсем развитой мускулатурой, узкие бедра и длинные ноги.

— Нравлюсь? — хитро спросил парень.

— Безумно… — прошептал Дима.

Через два часа он уснул, обнимая своего любовника, измученный, усталый, истерзанный ласками и поцелуями. Парень накручивал на палец его длинные волосы, положив голову ему на плечо. Когда Дима уже проваливался в сон, из темноты послышался тихий голос:

— Ты выглядишь, как байкер.

— Я и есть байкер, — пробормотал Дима, не понимая, почему говорит это, если на самом деле таковым не является.

— А где твой байк?

— В гараже.

Последнее, что он услышал, перед тем как его окутала сладкая тьма сна, был восторженный возглас парня:

— Вау! Всегда мечтал переспать с байкером!

Ему снились какие-то необъятные просторы, над которыми он парил, словно птица. Внизу он мог видеть узкие речки и небольшие озерца, леса и — бескрайнее поле. Солнце заливало своим светом все вокруг, заставляя щуриться, и становилось все ярче, и ярче, и ярче, пока в глазах не появилась резь. Дима зажмурился, и тут кто-то затряс его за плечи.

— Вставай!

Он с трудом разлепил свинцовые веки. Над ним склонился любовник. Дима видел его словно через пелену тумана.

— Вставай! — повторил он. — Ну, блин, вставай же!

— Что такое? — Дима сел на кровати, и, пытаясь проснуться, потряс головой. Парень тем временем собрал с пола сброшенную в порыве страсти одежду и кинул ему на колени.

— Ничего. Просто тебе пора идти.

— Почему? — тупо спросил Дима, посмотрев на кучу ткани перед собой. — Разве я не могу остаться у тебя на всю ночь?

Парень покачал головой.

— Нет. Сейчас приедет мой любовник. Он только что позвонил, сказал, что подъезжает.

— Сколько время?..

— Час. Одевайся, говорю.

Дима взял свою майку и натянул ее на себя через голову. Любовник? Какой еще, черт возьми, любовник сейчас сюда приедет? Еще не конца проснувшись, он подумал, что это, наверное, сон продолжается. Парень стоял рядом и наблюдал, как он одевается, явно нервничая.

— Быстрее, — поторопил он, и Дима послушно прибавил темп. В голове еще недостаточно прояснилось, поэтому уже только на выходе он спросил, обернувшись:

— О каком любовнике ты говоришь?

— О моем, — нетерпеливо ответил парень, — который сейчас сюда придет. Все. Давай. Чао. — Он послал ему воздушный поцелуй. — С тобой было приятно.

— Шлюха! — успел выкрикнуть Дима до того, как дверь захлопнулась. Поморщившись от отвращения, он пошел к лестнице. Конечно, шлюха. Кого еще можно подцепить в ночном клубе? Уж точно не пай-мальчика. Но в тот момент об этом как-то не думалось, как и о том, кто может прыгнуть в постель к человеку после получаса знакомства. Дима скривил губы. Да какая разница? Главное — то, что он хотел, он сделал.

Он начал спускаться, ощупывая перед собой ступени ногой — в подъезде стоял кромешный мрак. Почему никто не догадается вкрутить лампочку? Так ведь недолго упасть и сломать себе что-нибудь. Где-то внутри поднималось раздражение. Он не понимал, зачем ему нужно было это незапланированное приключение, ведь оно, хоть и доставило мимолетное удовольствие, которое быстро испарилось, не оставив даже воспоминания, было совсем не в его духе.

Снизу ему навстречу кто-то поднимался — Дима слышал шарканье подошв о бетон, а через минуту увидел неясную тень. Определить, мужчина это или женщина, было трудно. Дима продолжал идти, держась за перила, и, когда они поравнялись, человек случайно задел его плечом.

— Извините, — послышался из темноты очень знакомый, такой родной до боли и близкий голос. Дима замер. Человек пошел дальше по ступеням, а Дима так и стоял, оцепенев и надеясь, что ему только показалось.

Сверху донеслись звуки голосов. Дима напряг слух. Один голос принадлежал тому самому парню, а второй… второй был Костиным. Или все же слух обманывает его?.. Хлопнула дверь и все стихло. Дима не двигался, вслушиваясь в звенящую тишину. И лишь минут через десять он продолжил свой путь вниз.

У подъезда стояла машина. Серебристый «Форд». Диме даже не нужно было смотреть на номера, что понять, чья это машина. Постояв около нее несколько секунд, он обогнул ее и зашагал к выезду из двора.

Костя припарковал машину у подъезда и посмотрел на часы. Семь утра. Он вздохнул, провел рукой по волосам и, зажмурившись, потер глаза пальцами. Спать хотелось неимоверно сильно. Просто чертовски сильно. Они с Альбертом ни на секунду не сомкнули глаз за прошедшую ночь. А через два часа им обоим нужно быть в офисе. Подумав об этом, Костя смачно выматерился вслух. Чего сейчас хотелось меньше всего на свете, так это работать. В голове шумело, глаза слипались. В таком состоянии не то, чтобы расчеты подводить, даже просто на диване сидеть трудно!

Альберта же это нисколько не волновало. Его вообще ничего в мире, казалось, не волновало. Когда Костя уезжал, он преспокойно отправился спать, пожелав любовнику доброго утра и приятного дня.

— В офис собираешься? — с любопытством поинтересовался Костя.

Альберт поморщился.

— Опоздаю. Нет желания туда тащиться.

Костя безразлично пожал плечами, ответно пожелал доброго утра и, одевшись, вышел из квартиры. Его нисколько не заботила судьба Альберта, так же, как и то, что он собирался делать. Или не делать. Да даже если бы в его комнату ворвалась банда террористов, Костю бы это ни на секунду не взволновало.

Взошедшее солнце тускло освещало пустынный в ранний час двор и играло мутными бликами в зеркалах. Костя посмотрел на небо. С горизонта надвигались огромные тучи. По всей видимости, днем опять будет дождь.

Он отстегнул ремень безопасности, запер автомобиль и направился к подъезду. Квартира встретила его тишиной и полумраком. Свет почти не пробивался сквозь плотно задернутые шторы. На кухне тихо урчал холодильник. Костя прикрыл за собой дверь и, стараясь не шуметь, разулся и прошел в гостиную. Дима спал на диване, подложив под голову круглую подушку, волосы липли к лицу тоненькими прядками, черная майка задралась, обнажив его плоский живот. Рядом на журнальном столике лежал мобильник.

Костя невольно улыбнулся, посмотрев на него. Как же все-таки дома хорошо. Вот бы сейчас прилечь рядом с Димой, обнять сзади, прижать к себе и провалиться в глубокий сон, ощущая едва уловимый аромат его волос… Костя подошел к дивану, неслышно ступая по мягкому ворсу ковра, и опустился на корточки. Дима крепко спал, но, когда Костя легонько коснулся пальцами его щеки в намерении убрать с лица волосы, он распахнул глаза и, щурясь от света, посмотрел на Костю.

— С добрым утром, любимый. — Костя наклонился и запечатлел на его щеке поцелуй.

Дима спустил ноги на пол и сел.

— С добрым, — ответил он. — Ты чего так рано?

— А ты чего на диване спишь? — вопросом на вопрос ответил Костя. Ему хотелось улыбаться, глядя на любимого, хотелось прижать его к себе и никуда-никуда не отпускать. Он любил его. Интересно, почему ему нужно было провести время с кем-то другим, чтобы в полной мере понять это?

— Пришел вчера ночью. Тут и уснул.

Дима встал, поправил перекрутившуюся одежду и пошел к дверям. Костя в недоумении посмотрел на него и пошел следом.

— Откуда ты вчера ночью пришел? Куда ты ходил? Ночью?

Дима щелкнул кнопкой на электрочайнике и, не оборачиваясь, принялся собирать темно-русые волосы в резинку.

— Интересная у нас с тобой вчера встреча получилась, не так ли?

— Какая встреча? О чем ты?

Костя обошел Диму, желая заглянуть ему в лицо, но тот отвернулся и направился в ванную. Костя решил не отставать. Он стоял за его спиной, пока он умывался и чистил зубы. В душе копошились противоречивые эмоции, мысли разбегались, как тараканы. Никаких догадок относительно довольно странных Диминых слов слов не было, но Костя чувствовал, как внутри будто разгорается пожар. Он попытался справиться с волнением, но не смог, и, когда Дима повернулся к нему, намереваясь выйти из ванной, он удержал его, схватив за локоть.

— О какой встрече ты говоришь?

Дима аккуратно убрал с себя его руку и все так же молча двинулся обратно на кухню. Его спокойная уверенность и холодность действовали Косте на нервы и пугали его. Только на этот раз страх был другим — почти осязаемым, казалось, Костя даже мог почувствовать его запах. Он был реальным, а не абстрактным, как тогда, когда ему казалось, что Дима может бросить его. Теперь ему уже не казалось — он знал это. Он чувствовал. Он понимал. И деться от этой странной, нахлынувшей за одну секунду уверенности было просто некуда. Стараясь убедить себя в том, что это необоснованно, да и вообще просто наваждение, Костя попытался еще раз:

— Дим, может, ответишь?

Дима включил вилку от тостера в розетку и посмотрел на него.

— Где ты вчера был?

— В командировке, — осторожно ответил Костя, наблюдая за любимым.

Дима достал хлеб для тостов и развернул хрусткий пакет.

— Костя, а давай не будем портить наш последний совместный завтрак враньем, — спокойно попросил он. Костя почувствовал, как, начиная с кончиков пальцев, его тело обволакивает липкий ледяной ужас, вызывающий противную мелкую дрожь. Он сглотнул.

— Почему последний?..

Дима достал из холодильника банку с вишневым джемом, открыл крышку и взял маленькую ложечку.

— Потому что я ухожу от тебя. — Его голос был безразличным. Он зачерпнул ярко-бордовую массу и размазал ее по готовому тосту.

— Но почему?..

Некоторое время Дима молчал. Казалось, он размышляет над тем, что хочет сказать, сосредоточенно промакивая джемом куски поджаренного хлеба. Когда четыре тоста были готовы, он разлил в две чашки горячий, исходивший паром чай, и поставил все на стол.

— Ты вчера, когда поднимался к своему любовнику, — он облизнул палец, — никого в подъезде не встретил?

Костя замер, забыв, как дышать. Он отчетливо понимал, что именно Дима имеет в виду, и предчувствие разрушительной потери переполнило его настолько, что ноги ослабли, отказываясь его держать, и он, обессилев, присел на краешек стула. Дима опустился напротив и посмотрел прямо ему в глаза. Он не торопил Костю с ответом, а просто молча взирал на него с непроницаемым выражением лица, не спеша размешивая в чашке два кубика сахара.

— О чем ты? — наконец смог произнести Костя и сделал глубокий судорожный вдох.

Дима тихо усмехнулся.

— Только не говори, что не понимаешь. Вчера, когда ты поднимался по лестнице к своему любовнику, ты задел плечом какого-то человека. Это был я.

— Ч-что?!

Дима пожал плечами.

— Это был я, — повторил он, — тот, кого ты толкнул.

— Но… как?!

Каждый вдох давался ему с трудом, происходящее казалось каким-то ночным кошмаром. Костя даже ущипнул самого себя, чтобы убедиться в этом, но он не спал, и нервные клетки отозвались резкой болью. Костя разжал пальцы.

— Вот так. — Дима вытащил ложку из чая и облизнул ее. — Я вчера был у него же… Кстати, как его зовут? — Он с хрустом откусил кусочек тоста.

— Кого?

— Любовника твоего, кого ж еще, — Дима усмехнулся и глотнул чай. — Он вчера так и не сказал свое имя.

— Альберт, — прошептал Костя. И тут внутри будто что-то взорвалось. Он вскочил. — Дима, что?.. как?.. — Он метнулся к окну, потом обратно, остановился около стола и оперся о него ладонями, с недоумением и удивлением глядя на своего парня. Тот закинул ногу на ногу.

— Сядь, — сказал он, — я тебе сейчас все объясню.

— Говори.

— Я вчера пошел в клуб, — начал Дима, — в «1001 ночь». Ни о чем не говорит название? — Костя молчал и, подождав несколько секунд и не получив ответа, Дима продолжил: — Там наткнулся на странного парня… который затащил меня к себе домой. Точнее, в постель. Кто ж знал, что он окажется твоим любовником? Кстати, у тебя хороший вкус, он симпатичный. Только странный какой-то.

— Зачем ты пошел в клуб? — сдавленно спросил Костя.

— Чтоб тебе изменить, зачем еще.

Костя медленно опустился на оставленный минутой ранее стул и взялся руками за голову. Верить во все это не хотелось. Совсем. Но действительность опрокидывалась ледяными волнами, не оставляя места для размышлений и сомнений. Что-то странное творилось в мире. Что-то невообразимое. Внутри полыхало пламя, обжигая краешки его души, и Косте хотелось закричать, ударить кулаком в стену — лишь бы хоть как-то перекрыть эту боль, остановить этот странный глупый фарс. На лице Димы не отражалось ни единой эмоции. Он спокойно поедал хрустящие тосты и запивал их чаем.

— Я ничего не понимаю, — шепнул Костя. — Ты… Альберт… как?..

— Я могу сказать тебе то же самое. — Дима встал и поставил пустую чашку в раковину. — Ты и Альберт — как? В общем, — он повернулся к Косте, — я ухожу. Домой. Я устал от тебя. И от твоих Альбертов.

Он вышел в прихожую и подхватил за ручку большую сумку, в которую заранее собрал все свои вещи, за исключением Костиных подарков. Их он аккуратно сложил в ящик комода, не желая брать с собой. Он принял решение начать новую жизнь, где не было места ни Косте, ни чему-либо, что могло бы о нем напомнить. Решение это далось Диме трудно. Он судорожно размышлял над ним, нарезая круги по квартире, и в итоге намотал, наверное, не меньше пяти километров. Сердце будто ошпарили кипятком, в глазах стояли жгучие едкие слезы. Он так надеялся, что все изменится к лучшему, что все у них будет хорошо, так хотел верить в это… и опять оказался обманутым. Дима знал — продолжать дальше нет смысла. Костя опять изменит, несмотря на все свои обещания, а ему опять будет паршиво и больно. Лучше уйти сразу. Как бы больно не было сейчас, потом будет только больнее.

Повесив сумку на плечо, он зашнуровал кроссовки. Костя стоял в дверях. Дима помахал ему рукой, натянуто улыбнулся и вышел, хлопнув дверью.

Костя звонил каждый день, а несколько раз даже приезжал, но Дима не открыл дверь. Он просто смотрел через глазок, борясь с подступающими слезами и запрещая себе выпускать на волю любые эмоции. Ему хотелось, безумно хотелось простить, попробовать еще раз начать все сначала, и он знал — если он откроет Косте, то это неминуемо произойдет. Любовь толкала его на прощение, холодные доводы разума — на переезд в другое место и смену номера телефона. Может быть, так получится забыть быстрее… Как говориться, с глаз долой — из сердца вон. Но что-то внутри него восставало против этого. Он не мог вот так просто взять и перерубить все соединяющие их еще нити, чтобы одним ударом добить умирающую надежду. И в то же время понимал, что надеяться на что-то — просто глупо. Ведь он уже все решил. Что его еще держит здесь?

Воспаленные больной любовью клетки мозга отчаянно саднили и ныли, как кости старика в плохую погоду, сердце ухало в груди каждый раз, когда на экране высвечивался номер Кости, но Дима не поднимал трубку. В нем еще оставалось достаточно гордости, чтобы не сделать этого, и он отчаянно убеждал себя, что ему просто нужно время. Хотя бы месяц. Тогда он немного придет в себя, боль отступит, и он сможет более трезво взглянуть на сложившуюся ситуацию.

Но она не желала проходить. Даже спустя два месяца она была еще достаточно сильной, но все же к нему пришло нечто вроде успокоения. Или безразличия. Дима уже не вздрагивал от дверного звонка, не задерживал дыхание, слыша пиликанье телефона. Он просто терпеливо ждал, когда раны начнут затягиваться, превращаясь в шрамы, хотя совершенно не представлял, сколько на это понадобится времени. Чтобы отвлечься от боли, он погрузился с головой в учебу, много общался с университетскими друзьями, записался в несколько секций — по плаванию, борьбе и фитнесу. Он старался иметь как можно меньше свободного времени, чтобы приходить домой уставшим, сразу же валиться в кровать и засыпать мертвым сном. Все мысли о Косте были стерты из головы и не имели больше туда доступа. А еще через месяц в газетах и на специализированных сайтах появилось объявление о продаже двухкомнатной квартиры.

О том, что произошло, знала только верная подруга Димы Ксюша. Она приезжала к нему почти каждый день, чтобы помочь по хозяйству — с уборкой, приготовлением еды, стиркой. Она никогда первая не заводила больную для Димы тему, сам он тоже не стремился об этом разговаривать, и чаще они беседовали о чем-то отвлеченном — об учебе, о соседке тете Клаве, которую чуть было не надули квартирные мошенники, о курортных городах и вообще о чем угодно, но только не об отношениях. Дима остро реагировал на любое упоминание о любви, и Ксюша, видя это, старалась даже переключать на другой канал, если по телевизору показывали какую-нибудь целующуюся или держащуюся за руки парочку. Но она не оставляла друга и всегда была рядом, за что Дима множество раз молча благодарил ее. Кто знает, что с ним стало бы, если б не она и ее такое нужное сейчас присутствие.

Время медленно текло вперед, Костя звонил все реже и уже больше не приезжал. Дима старался избегать тех мест, где они могли бы столкнуться, да и вообще предпочитал сидеть дома. Все Костины сообщения он стирал, даже не открывая, и заставляя молчать саднящее нещадно сердце. Нет, нельзя читать. Нельзя. А потом Ксюша принесла ему новую сим-карту. Вставляя ее в телефон, Дима ощутил некое сожаление, но тут же попытался избавиться от этого чувства, уверяя себя, что он все делает правильно. Ведь смысла на что-то надеяться уже не было. Новая жизнь — значит, новая жизнь. С новым номером.

***

Костя прикурил сигарету и уставился в темноту за окном. Ну и где носит этого Альберта?! Обещал придти еще час назад, а нету уже около трех, телефон же вообще отключен. Костя не беспокоился, что с ним могло случиться что-то нехорошее. Зная Альберта, Костя беспокоился только об одном — что этот стервец опять завис в каком-нибудь клубе или баре, и явится только под утро. А то и вообще через сутки.

Невольно Костя вспомнил Диму и подумал, что с ним такого не было никогда. Дима никогда не заставлял беспокоиться или переживать о себе, в отличие от Альберта, который совсем не годился для серьезных отношений. Точнее, он не годился ни для каких отношений вообще, кроме одного-двух раз.

Набрав его номер еще раз и снова не получив никакого ответа, Костя с раздражением кинул мобильник на пол. Да пошел он к черту! В конце концов, лучше уж быть одному! Да и на эти глупые отношения его толкнуло только отчаяние, когда он окончательно осознал, что Дима его просто бросил. Надо же было как-то залечивать глубокие порезы в душе. Кто-то был нужен рядом, а друзей, как вдруг оказалось, у него просто нет. В его жизни остались только работа и случайный любовник, который сперва и слышать ничего не хотел о переезде к Косте. Но потом согласился, сказав, что, наверное, это интересно, раз люди иногда живут вместе, да и серьезных отношений у него никогда не было, а испробовать их хотелось. Но отношениями то, что между ними происходило, Костя назвать не мог. Какие это, к черту, отношения, если Альберт появляется дома реже, чем на работе, а на все Костины попытки поговорить с ним и хоть немного его вразумить, реагирует, как ребенок на нравоучения, кривя лицо и показывая язык?

То, что кроме Кости у него есть еще и другие, он даже не пытался скрывать, что Костю неимоверно бесило и раздражало, но сказать по этому поводу он ничего не мог — ведь с самого начала знал, что Альберт из себя представляет. Но все же попробовал построить с ним совместную жизнь, слепо надеясь, что он, может быть, исправиться, когда поймет, что это куда лучше ночных гулянок. Но Альберт в этом был с ним не согласен и не собирался оставлять своих увлечений.

— Если тебе не нравится, — заявил он как-то раз Косте, — то ты можешь валить на все четыре.

Вспомнив эти слова, Костя решил, что так и стоит сделать.

В два часа ночи Альберт все же соизволил явиться домой. Слегка покачиваясь, он стащил с ног свои модные кроссовки, и устремился на кухню, где в темноте сидел, дожидаясь его, Костя. Альберт щелкнул выключателем, безразлично оглядел Костю и переполненную окурками пепельницу перед ним, и пошел к холодильнику.

— Есть вода? — спросил он, переставляя бутылки на дверце.

— На столе, — глухо ответил Костя и прикурил новую сигарету.

Альберт вытащил из шкафа стакан.

— Чего не спишь?

— Тебя жду. — Костя повернулся к нему. — Почему ты опять где-то шляешься?

— Не шляюсь, а гуляю, — невозмутимо поправил его Альберт.

Костя встал.

— Слушай, Альберт. Тебя самого это все еще не задолбало?

— Что именно?

Костя невесело засмеялся и раздавил недокуренную сигарету в пепельнице.

— Твой образ жизни. Ты же пьешь, куришь и трахаешься, с кем ни попадя!

— Я не курю, — возразил Альберт.

Костя раздраженно вздохнул. Слова путались в голове — их было слишком много, и он никак не мог составить из них связную фразу, а сказать ему хотелось бы многое. Гнев на Альберта перемешивался с презрением и злостью, а где-то далеко-далеко он ощущал смутную тоску и грусть.

— Ладно. — Костя сел обратно на стул. — Делай, что хочешь. Но только без меня.

— А? — Альберт обошел его и, нагнувшись, заглянул ему в глаза. — Это значит, что ты меня бросаешь, или как?

— Бросаю, — подтвердил Костя.

Альберт фыркнул.

— Ну и слава богу.

На следующий день Костя отнес в кабинет директору заявление об увольнении. Он не хотел больше видеть Альберта — никогда и нигде, а уж тем более, не горел желанием работать с ним в одном офисе. Расспросив о причинах ухода, директор нехотя подписал бумагу. Костя собрал свои вещи с рабочего места, сложил их в сумку и, закинув ее на плечо, отправился домой. На него вдруг навалилась такая усталость, будто он сам, без чьей-либо помощи разгрузил пять вагонов с углем. Хотелось просто сесть и смотреть в одну точку, не двигаясь.

Мысли о Диме теперь практически не покидали его. Он скитался в одиночестве по своей квартире, заглядывая во все углы и бессознательно перебирая вещи — переставлял статуэтки на полках, перекладывал с места на место одежду. Однажды он наткнулся на забытую Димой резинку для волос, и долго держал ее в руках, сжимая, сминая, пытаясь уловить еще, быть может, оставшийся на ней запах его волос. Костя уже не пытался скрыть от себя, что Дима нужен ему. Впрочем, он понимал это и раньше — почему же тогда так глупо себя вел? Зачем связался с этой шлюхой Альбертом, если на самом деле всегда дорожил только одним человеком и только один человек был для него действительно важен? Какое-то время Костя пытался оправдать себя в своих же глазах, но потом отбросил эти попытки. Что толку? Если он будет закрывать глаза на свою вину, она не станет от этого меньше. Вот только от понимания этого было безумно больно, а куда деться от этой боли, Костя не знал.

Прошло уже два месяца с момента их расставания, и с тех пор Костя ни разу не видел Диму. Не видел и не слышал. Отчасти Костя понимал такое его поведение — он бы сам, наверное, не смог простить измену. А с другой стороны — неужели Дима его никогда не любил, если не отвечает даже на СМС? Неужели ему удалось вот так быстро все забыть?

Костя терзал себя этими вопросами, отчего уснуть порой получалось с трудом, и он проваливался в сон только под утро, когда за окнами уже начинал слабо разгораться розовый рассвет. Просыпался ближе к полудню, ощущая себя уставшим и разбитым. Его жизнь превратилась в череду наполненных пустотой дней, ничем не отличающихся друг от друга, мысли ползали по кругу, снова и снова возвращаясь на исходную точку. Эта апатия не нравилась Косте, но как вернуться в нормальное состояние, он не знал. Он никак не мог встряхнуться — даже любимые хобби не доставляли ему удовольствия, а только раздражали. В конце концов он решил прогуливаться каждый вечер по улицам, чтобы не чувствовать себя таким одиноким, чтобы находиться в обществе пусть даже и незнакомых людей, которых он никогда в жизни больше не увидит. Он неосознанно бродил по тем местам, где когда-то они ходили с Димой вдвоем, в смутной надежде на случайную встречу. Однажды ноги словно сами собой привели его к Диминому дому. Костя долго стоял перед ним, смотря в темные окна на третьем этаже, пытаясь уловить за ними какое-нибудь движение. Но свет в окнах не зажигался.

Костя стал приходить туда каждый день — просто стоял и смотрел. Он сам не знал, чего ждет, и уже даже не надеялся встретить Диму. Да и встреча эта с каждым днем пугала его все сильнее. Что он скажет, если они все-таки увидятся? Попросит прощения? Как глупо. Дима не желал верить в его извинения — Костя знал это более, чем отлично. Попытается убедить в своей искренности? Смешно. Он столько раз его предавал, что поверить еще раз не получится. Сказать было бы просто нечего. И вдруг с ужасающей ясностью Костя понял то, что не доходило до его сознания раньше — они больше никогда не будут вместе. Теперь они просто знакомые, просто никто друг другу. И во всем виноват он сам. Он взял и своими же руками разрушил свое счастье.

Каждый вечер Костя против своего же желания шел во двор дома Димы и простаивал под его окнами по несколько часов кряду, не обращая внимания на погоду. Он мок под дождем, ежился от ледяных порывов ветра, но уже не ощущал холода. Его душа будто одеревенела — он не чувствовал ничего, и только понимал, что свет в тех окнах и изредка мелькавшие за занавесками размытые силуэты — все, что у него осталось.

В один из таких вечеров, когда он, как обычно, стоял на асфальтированной дорожке чуть поодаль от входа в подъезд и всматривался в темные квадраты окон, он услышал голоса идущих по двору двух человек. Слов было не разобрать, да Костя особо и не вслушивался — они его не интересовали. Но все же он повернул голову и посмотрел в сторону источника звука — машинально, без малейшей искры любопытства, и увидел две темные фигуры. Они понемногу приближались, голоса становились громче, и Костино сердце ухнуло вниз, когда в одном них он узнал Димин.

Он отступил на шаг, всматриваясь в сгущающийся вечерний мрак. Нет, он не ошибся — это был действительно Дима. Он шел рядом с каким-то парнем чуть выше его ростом, они болтали, видимо, обсуждая что-то веселое. Костя напряг слух, но слова все еще были неразборчивыми. Парни свернули к подъезду. До Костиных ушей донесся смех, и он вздрогнул. Громыхнула железная дверь.

Постояв еще какое-то время, Костя медленно побрел домой, стараясь не думать о только что увиденном. Почему-то у него не было сомнений, что незнакомец — не просто друг Димы. Откуда взялась эта уверенность, он сказать не мог, но с каждой секундой она становилась все крепче. Конечно, так и есть. Дима не стал долго грустить в одиночестве и быстро нашел замену Косте. Эта мысль резанула по сердцу острым лезвием, заставив его сжаться. Все кончено. Он ходил туда, к подъезду именно для того, чтобы убедиться в этом, не замечая, что надежда, вопреки всему, еще жива. Теперь ее не было. И ходить туда больше нет смысла.

Но он не смог. Через два дня он опять стоял под теми же окнами. Что это — желание еще сильнее разодрать кровоточащую рану в сердце? Увидеть Диму еще раз в обществе того незнакомца? Костя не знал и не хотел знать, ему просто было нужно быть ближе к любимому — хотя бы вот так, когда Дима об этом даже не догадывается. Это была потребность смотреть на него — пусть издалека, скрываясь, как воришка, в темноте. Ведь другой возможности услышать его голос и хоть одним глазком взглянуть на него у Кости не было.

Дима его не замечал. Он никогда не смотрел по сторонам, а Костя и не думал привлекать его внимание. Костя знал, по какой дороге он ходит чаще всего, и останавливался обычно метрах в десяти от нее, скрываясь за густыми зарослями живой изгороди. Там его не было видно, и он мог наблюдать из своего укрытия за всеми проходящими мимо людьми, не боясь быть замеченным. Неизвестно, сколько времени он бы еще приходил вот так, если бы однажды Дима не решил пройти другой тропинкой, которая пролегала как раз через эти самые заросли.

Костя долго ждал его появления, всматриваясь вдаль и напряженно разглядывая каждого, кто появлялся на другой стороне дороги. Дима должен был придти домой примерно в это время, но его все не было. Костя терпеливо ждал, топчась на одном месте, когда неожиданно услышал за спиной тихое покашливание. Он вздрогнул от испуга и резко повернулся. Перед ним стоял Дима, сжимая в руке белый пластиковый пакет.

— Что ты тут делаешь? — спокойно спросил он. Костя не различил в его голосе ни удивления, ни злости — ничего, кроме убийственной невозмутимости. Он растерялся.

— Стою…

Дима ухмыльнулся.

— Вижу, что не лежишь. — По его лицу скользнула веселая улыбка. — А зачем ты тут стоишь?

— Смотрю.

— Куда?

Растерянность немного отступила. Костя сделал шаг вперед. Дима не сдвинулся с места.

— На тебя. Просто я… — Костя сцепил пальцы, чувствуя, как внутри поднимается волнение. Он так давно не видел Диму вот так, вблизи. Так давно не говорил с ним. — Просто у меня… нет другой возможности…

— Зачем?

— Я скучаю, — признался Костя.

На несколько секунд повисло напряженное молчание. Где-то далеко зарокотал гром и темнеющее небо озарилось вспышкой молнии. Резкий порыв ветра взметнул Димины волосы, и он удержал их рукой, обернувшись и посмотрев в небо.

— Сейчас гроза будет, — сказал он. — Давай зайдем домой.

И он пошел к подъезду, не оглядываясь. Костя поспешил за ним, не веря в происходящее. Неужели… неужели они и правда сейчас проведут вместе какое-то время? Как раньше… как тогда…

Дома у Димы мало что изменилось, но стало намного чище. Костя осторожно присел на край стула на кухне и сложил руки на коленях. Дима вытащил из пакета продукты и принялся раскладывать их на полках в холодильнике.

— Ты один живешь? — наконец осмелился спросить Костя.

— Да. — Дима хлопнул дверцей и подошел к столу. — Будешь кофе?

Костя кивнул. Дима полез в шкаф, вытащил оттуда упаковку перемолотого натурального кофе и схватил джезву.

— Весь день мечтал об эспрессо, — усмехнувшись, пробормотал он. — Чертовски устал в этом бассейне.

Он зажег конфорку. Костя наблюдал за его действиями, не говоря ни слова. Ему вдруг стало так тепло и уютно, будто прошлое вернулось, и он не хотел думать о том, что все это — ненадолго, и очень скоро он опять вернется в свою опустевшую квартиру. Странно, прошло только три месяца… а ему кажется, будто три года.

Дима разлил ароматный кофе по маленьким чашечкам и поставил на стол.

— Сахар не предлагаю. Знаю, что ты любишь без сахара. — Он чуть улыбнулся.

— Ты помнишь, — прошептал Костя.

— Конечно. Не так много времени прошло, чтобы я забыл. Я много чего помню.

Косте показалось, что в его голосе проскользнула горечь. Он внимательно посмотрел на Диму, пытаясь увидеть в его глазах подтверждение услышанному, но не смог найти ничего в ответном взгляде. Дима взирал на него без эмоций и интереса — как на случайного знакомого. Костя втянул воздух.

— Дим, ты скучал?

Дима не ответил. Он открыл сахарницу и, вытащив оттуда два кусочка сахара, аккуратно опустил их в чашку.

— Я люблю тебя.

Костя тут же прикусил язык. Черт, не нужно было это говорить. Он ведь знает, что такой разговор ни к чему не приведет — только, возможно, к ссоре. Дима больше никогда не поверит его словам о любви. Но ответ удивил Костю и заставил сердце застучать в два раза быстрее:

— И я тебя люблю.

От нахлынувшей внезапно радости Костя забыл все слова. Он просто смотрел на Диму сияющими глазами, боясь поверить в то, что только что услышал. Дима улыбнулся ему в ответ.

— Только не надо было тебе приходить.

— Почему? — шепнул Костя, вставая. — Почему, если мы любим друг друга?

Дима поморщился.

— Мы уже миллион раз обсуждали этот вопрос. Я не хочу верить тебе.

Костя обнял его за шею.

— Это не просто так, Дим. Понимаешь, это…

Дима не шевельнулся и не попытался высвободиться из его объятий. Костя ощущал в пальцах едва уловимую дрожь. Медленным движением он снял с Диминых волос стягивавшую их резинку и запустил в них пальцы.

— Как я скучал по тебе.

Невыносимое чувство счастья заполнило его всего, проникая в самые дальние уголки души. Он был готов стоять вот так вечность, прижимаясь к Диме. Сколько раз он уже испытывал это чувство, но только сейчас понял, какое оно всеобъемлющее.

Дима встал и повернулся к нему лицом. В его голове мотался список слов, которые он хотел бы сказать, но никак не мог решиться. Костины губы были так близко. Один момент — и все, что он выстраивал в течение этих нескольких месяцев, полетит в тартарары. Он снова не устоит перед обманчиво-правдивыми речами и снова пустится в ту же игру с уже известным концом. Он попытался оттолкнуть Костю внезапно ослабевшими руками.

— Уходи.

— Нет. — Костя медленно покачал головой. — Никуда я не пойду.

Его поцелуй был настойчивым, но осторожным, будто Костя делал это впервые и ожидал негативной реакции на свои действия. Дима не отвечал ему, а просто позволял целовать себя. Костя обхватил его за талию, прижимая к себе, и Дима ощущал его все накаляющуюся страсть и безумное желание заняться любовью прямо здесь, на кухонном столе. Почему-то ему не хотелось сопротивляться. Он провел ладонями по Костиной спине и, когда тот отпустил его, судорожно выдохнул воздух. Костя взял его за подбородок. Сдерживать себя и дальше уже не представлялось возможным, и, посмотрев к его горящие глаза, Дима сам потянулся к его губам.

Чашки, задетые Костиной рукой, со звоном упали на пол, разлетевшись в куски, но ни один, ни другой не заметили этого. Одежда полетела вслед за посудой, и Дима уже ничего не чувствовал, кроме обжигающих поцелуев, которыми Костя прокладывал дорожку на его животе. Он оперся руками о столешницу, сжимая края. Его тело била приятная дрожь. В мыслях мелькнули смутные воспоминания последних месяцев, и тут же потухли, вытесненные бешеным потоком наслаждения, страсти и эйфории.

Костя остался почти на всю ночь. Лежа в постели, они молчали, думая каждый о своем. Дима лежал к Косте спиной, а тот слегка поглаживал его руку, иногда прикасаясь губами к шее, и перебирая его распущенные волосы.

— Знаешь, — Дима перевернулся на спину и посмотрел в потолок, — не думал, что у нас с тобой еще что-то будет.

Костя приподнялся на локте.

— Я тоже не думал.

Дима перевел на него взгляд и коснулся его щеки кончиками пальцев.

— Какой-то у нас не такой любовный треугольник получился. — Он усмехнулся. — Это даже и не треугольник…

— А что? — поинтересовался Костя.

— У всех любовные треугольники, — задумчиво протянул Дима, — а у нас любовный ромб какой-то. Все не как у людей.

— Занятная геометрия. — Костя коснулся губами его щеки.

— А знаешь, — продолжил Дима. — В любовных треугольниках один угол всегда тупой.

Костя хмыкнул.

— Полагаю, ты имеешь в виду меня.

— Именно.

Они замолчали.

— У меня ведь есть другой…

— Ну и что, — спокойно ответил Костя.

— Я не собираюсь его бросать.

— Но ведь любишь ты меня?

— Это временно. — Дима приподнялся и сел. — Я думаю, тебе лучше уйти сейчас. Я не хотел… — Он повернулся к Косте. — Я не знаю, что на меня нашло, но я не хочу продолжения. Костя… извини, но я больше не хочу тебя видеть.

На секунду Костя оцепенел, не веря своим ушам.

— Что?

Дима спустил ноги на пол.

— Давай сделаем вид, что этой ночи не было.

— Не хочу, — возразил Костя.

— Зато я хочу. Уходи. — Дима стал одеваться. — Я не люблю изменять. Я — не ты. Не хочу обманывать человека, который верит мне.

Костя медленно сел. Дима поднял его рубашку и протянул ему.

— Джинсы в прихожей, — коротко сказал он и вышел.

Ничего не понимая, Костя натянул измятую рубашку. Разве они не начали все сначала? Что это вообще, черт подери, только что было?

Дима на кухне собирал веником осколки чашек. Костя встал в дверях.

— Дим, почему?

— Я уже все объяснил. — Дима замел острые кусочки фарфора на совок. — Давай не будем продолжать. Просто уйди и не появляйся больше в моей жизни.

— Сперва говоришь, что любишь… — начал Костя, но Дима не дал ему договорить.

— Костя, не притворяйся дураком. Ты сам все знаешь. Люблю или не люблю — уже не важно. Это тебя не касается.

— Касается, — возразил Костя.

— Нет. — Дима вывалил мусор в ведро. — Я уже тебе все сказал. Объяснять по второму кругу не буду.

Его голос был спокойным, но полным мрачной решимости, и Костя невольно отметил про себя, что он изменился. Да, он теперь другой… Или он всегда таким и был, а Костя просто в своей безграничной слепоте этого не замечал? Дальше продолжать разговор не имело смысла, и Костя молча ушел, до последней секунды надеясь, что Дима передумает и остановит его. Этого не случилось. Когда он шагнул за порог и оглянулся, их взгляды на секунду встретились. А потом — грохот закрывшейся двери и звенящая тишина подъезда.

Целую неделю Костя сдерживал желание пойти к Диме опять, пытаясь убить свои чувства холодными доводами разума. Но это не помогло. Он не мог не сделать еще одной попытки. Но когда он нажал на кнопку звонка возле знакомой двери, открыл ему не Дима, а совершенно не знакомая тетка в застиранном халате и с рваным полотенцем на плече. Растерявшись на секунду, Костя попросил позвать Диму, на что женщина ответила, что переехала сюда недавно, никакой Дима тут теперь не живет, она знать не знает адреса прежних хозяев и невежливо захлопнула перед ним дверь. Постояв немного, Костя вытащил мобильник и набрал Димин номер. Но ответил совсем другой человек и объяснил, что номер этот он взял недавно.

Дима просто пропал. Где его теперь искать, Костя не имел не малейшего представления. Он вернулся домой, по пути размышляя над случившимся и прикидывая в уме, куда Дима мог переехать.

На город тихо спускалась ночь. Костя стоял у окна, наблюдая за ранними сумерками. Как же это жестоко — дать надежду на что-то, возродить былые чувства, а потом просто уйти, не оставив даже возможности поговорить. Упрямое желание найти Диму таяло на глазах. Он говорил, что у него есть другой, и Костя теперь отчетливо понимал — Дима намеренно оборвал все связи именно из-за этого. Он слишком честный, чтобы обманывать того, кто ему доверяет, и, любя Костю, он все же предпочел остаться с тем, другим. Костя знал — Дима никогда его не предаст, и уж, тем более, не станет изменять. У него такая натура. Как жаль, что Костя понял это только тогда, когда потерял его окончательно.

Он вздохнул и отвернулся от окна. Он понимал, что теперь уже точно ничего не вернуть, и придется учиться на своих ошибках, хочет он или не хочет. Может быть, он еще полюбит кого-то, но вот забыть Диму не сможет уже никогда. Как бы то ни было, сколько бы боли не пришлось ему перенести, теперь он твердо знал — предавать тех, кто любит тебя, нельзя, ведь так легко разбить хрупкое доверие и загубить все чувства, опошлить настолько, что в конце останется только одно желание — поскорее от них избавиться. И этот урок он запомнит на всю жизнь.