Вступление

 Что должен автор выразить в своём произведении? Описание событий и поверхностный обзор мыслей и чувств. Но каждый человек, если это человек, имеет не только внешний мир событий и все переживания, связанные с этими событиями, но ещё и мир внутренний, который он, чаще всего, скрывает даже от себя. В своём произведении я попытался выразить не только события, которые происходили, а то, что творилось с героями в их внутреннем мире, во всём многообразии их чувств, мыслей, переживаний, состояний, все муки или радости души. И никто не упрекнёт меня, ибо это исследование моей внутренней жизни я начинаю с себя. Да, это оказалось завлекательно, и я весьма глубоко проник в эти палаты внутренних покоев, но об этом позже, наверное, в следующем произведении, которое назову – «Танец Времени», а пока попытаюсь ввести новый символы понятия выраженья мысли в чувствах и чувства в мыслях.

 

 

 

 

Глава-1

 

 

Может ли знать человек, что произойдёт завтра?.. Может!.. но это знание, в любом случаи, будет только предположением. Елисею было уже тридцать девять лет, скоро сорок… скоро?.. Возраст весьма приличный и удивительный, возраст первых предварительных выводов и переосмысления своей жизни. Так ли он проживает свою жизнь, правильно ли, и какой след оставляет на земле?..

Вспомнил свою бурную молодость, свои похождения, женитьбу, создание семьи, неплохой семьи, свои устремления и накопления, опыт… Дети растут и радуют доброе отцовское сердце. Да!.. почему же он вспомнил?.. и почему стал задумываться о своём грядущем сорокалетии?.. Ещё тогда, когда было ему всего семнадцать лет, один человек предложил в шуточной форме посмотреть по его руке его жизнь. Конечно, Елисей ни во что не верил и, смеясь, протянул ему свою руку.

- Ждёт тебя бурная молодость – начал без предисловий «хиромант», - даже, когда женишься, будешь искать то, не знаю что и устраивать себе нагрузки, но!.. – Елисей непроизвольно замер, - жизнь размеренно-бурная прекратится в сорок лет. В сорок лет, Елисей, в твоей жизни начнут происходить большие изменения, а дальше… - «хиромант» замолк.

- Что?.. – не выдержал паузы Елисей, но «хиромант» опустил руку и закончил:

- А дальше после бурной жизнедеятельности накопление мудрости, нахождение себя и достаточно спокойная жизнь.

Елисей задумался и после небольшой паузы сделал заключение:

- Спокойно жить, значит с чётко обозначенной целью…

- Не совсем так – ответил «хиромант», - такие, как ты спокойной жизнью называют не обывательское благополучие, а установка равновесия, только вот есть ли оно, это равновесие?..

- Да, да, и я об этом.

И, тем не менее, жизнь установилась. Внешние изменения и бури Елисея не пугали, он ушёл в себя, много читал и, что самое главное, последнее время начало открываться давно забытое восприятие мира, но будто всё сначала. Он назвал это открытие – касание вечности. Вспомнил, что когда-то в юности и детстве мир иначе видел, видел через краски песен, стихов, что сочинял, через сиянье звёзд, шум ветра, зарево заката и рассвета, через первый солнца луч, через любовь, что возникает, чтобы украсить мир, наполнить смыслом.

Но, разве он не любит?.. не встречает солнце чуть не каждый день?.. И вспомнил вновь, что в детстве, юности и позже приходилось защищать свой мир, сейчас он просто спрятался от мира, ушёл в себя и никого туда не допускал. «Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы»… вспомнил Елисей, это критерий жизни для него.

Как он живёт?.. кругом развал, утеря нравственности и морали, предательство и рынок… Как выжить в мире, в котором всё перевернулось, как найти и сохранить?.. Он видел, как рушились не только предприятия, и государство, разрушались семьи, коллективы, законы волчьи захватывали всё большие пространства жизни… Для себя искал он выход и нашёл его, считал… Начал опять стихи писать, да и не только, начал рассказывать себе о том, что будоражило сознание, рассказывать в стихах, в рассказах, в виде искусства, творчества, познания.

Такие мысли всё чаще возникали, волновали сердце, просились к проявлению. Это нормально!.. ненормально то, что люди углубились в рынок и в духовной сфере, в том числе, не только продавали, а душа стала копейки стоить. Когда-то… он помнит, что люди другими были, люди понимали, песни пели, что в полюшке поют, радовались и огорчались, были более общины. А сейчас?..

Шел тысяча девятьсот девяносто восьмой год. Прошло два года, как Елисей работал в модельном цехе, и это радовало и успокаивало хоть чуть-чуть, потому что здесь сохранилась доля культуры, которая сознание определяла, сопротивлялась рынку, но рынок наступал и всюду проникал…

Мимо Василиса проходила, что мастером его была. Он часто наблюдал за ней, как бы тайно. Было интересно, то, что он видел её не в месте, где она идёт, а где-то впереди. Это состояние ему знакомо было, особенно, когда писал стихи. Они писались не тогда, когда записывались на бумаге, а, именно, в такие вот моменты жизни и по этим признакам понял, что Василиса тоже стихи пишет. Решил проверить.

Однажды, когда она мимо проходила, он её окликнул:

- Василиса Михайловна, можно вас?..

Василиса подошла:

- Что-то непонятно?

Елисей достал чертёж и сделал вид, что непонятно. Она убеждённо стала объяснять, но он её не слушал. Само присутствие её возле него почему-то будоражило сознание, особенно в последнее время, мелкой рябью волнения охватывало Елисея, будто он входил в её пространство жизни. Не это удивляло, это не считал он чудом, удивляло то, что её пространство было чистым, даже звенящим искорками электрических разрядов, которые охватывали тело, наполняя лёгкой негой.

Василиса, по-видимому, поняла, что Елисей не слушает её, прекратила объяснять, только спросила:

- Вам понятно?

Елисею вдруг захотелось с ней поговорить не в рабочей обстановке, но как к этому прийти, пока не знал, тем не менее, спросил:

- С вами можно не в рабочей обстановке поговорить?

Василиса замерла, хоть и не удивилась. К ней часто обращались люди со своими проблемами в семье и в жизни. Почему-то многие считали, что её советы продуктивны, а она не отказывала в советах никому. Конечно, чаще просто выливали все свои проблемы, жалобы и просто грязь души, но к этому она привыкла. Ей и самой хотелось излияния, понимания и хоть чуть-чуть внимания к себе… Вот и сейчас поняла вопрос, как желание совета, поделиться с ней какими-то проблемами в семье.

- Я не против, но где же вы хотите встретиться?..

Елисей не стал торопить события. Он видел, что Василиса пишет стихи скрытно или занимается каким-либо искусством, тема для разговора просто прекрасная… решил просто, достал из шкафа несколько листов бумаги и Василисе протянул:

- Почитайте…

- Что это?.. – спросила Василиса.

Но Елисей уклончиво ответил:

- Дома только. Хорошо?

- Хорошо. – Заметила, что Елисей чуть покраснел или показалось, взяла листы бумаги, аккуратно свёрнутые в небольшой рулончик и, молча, удалилась.

Елисей сел на табуретку, которую сам и сделал, углубился в память, которая стала открываться почему-то, как страницы давно забытой книги. Состояние, в которое попал во время разговора, ему знакомо было до боли в сердце. Ощущение, что это уже было с ним когда-то, нет не разговор сам по себе, а состояние, которое возникло от присутствия Василисы, та чистота и непосредственность, которая не вне, внутри и где-то очень глубоко. Так глубоко, что будто нет его, вернее было, но ушло бесследно. Он будто просыпался от гипнотического сна, но ещё не понимал, что происходит.

На передний план сознания всплывала дивная картина жизни, его жизни… тех времён далёких, когда он только в жизнь входил… Как же зовут её?.. как?.. Ах, вспомнил!.. Люся!.. дочь народа манси. Чиста, как маленький ребёнок…

*** Она шла к нему из леса в лёгком платье с распущенными волосами и улыбалась, будто говорила:

- Ты звал меня?.. мой милый!.. мой любимый!..

- Нет – ответил Елисей, - даже образ твой забыл.

Как это страшно!.. он всё забыл, осталось в памяти лишь состояние, то состояние, что искорками электрических разрядов его пространство жизни наполняло свежестью в хрустальном перезвоне чистоты самой и радостью присутствия любимой, как озон после грозы.

По натуре был добрым Елисей, только всегда приходилось прятать эту доброту, потому как мир жестоким был, так ему казалось. Он, как ёжик, спрятался в себя, подняв иголки. Иногда к нему тянулись люди, чувствуя ту доброту, но чаще на иголки натыкались и в покое оставляли.

Люся всё ближе подходила, на поверхность всплыли её глаза… какие же они, её глаза?.. опять не помнил, вспомнил только чистую улыбку…

- Ты такой колючий, Елисей – тихо прошептала Люся.

- Зачем?.. зачем ты появилась?.. Чтобы колдовать опять?..

- Нет, любить!..

- Это невозможно, Люся, ты осталась там, далеко за горизонтом, как мираж, как прекрасное мгновенье жизни… Останься в нём.

Засмеялась Люся.

- А ты, как ёжик в тумане, да в таком тумане плотном, что и себя уже не видишь, одни клочки воспоминаний да колючки.

- Да – согласился Елисей, - не вижу и видеть не хочу.

- А что же делать будешь, когда рассеется туман?.. ведь солнце поднимается всё выше, туман тает всё быстрее.

Она стояла возле Елисея в пяти метрах, не решаясь подойти поближе, будто ожидала приглашения:

- Ты обнять меня не хочешь?..

Волна нежности от Елисея устремилась к Люсе.

- Хочу.

- Так подойди и обними… Какой же ты несмелый стал, - засмеялась Люся.

Елисей напрягся весь, душа вот-вот к ней устремится, но сдерживало что-то…

- Тогда не подходи, я всё равно останусь рядом, ты сам позвал, - капризно заявила Люся.

Елисея это рассмешило почему-то, ведь понимал прекрасно, что это невозможно, но пусть прекрасные воспоминания вернутся.***

- Елисей!.. – услышал голос Василисы. Быстро встал, чуть покраснел, будто уличили в чём-то…

- Что?

- С вами всё в порядке?..

И!.. он увидел тот же взгляд, но это был взгляд Василисы, который наполнял пространство свежестью и чистотой.

- Всё в порядке, Василиса Михайловна. Просто задумался я-а… что-то с памятью моей стало, - улыбнулся мило.

Василиса пожала чуть плечами и пошла… нет, поплыла в заоблачную даль, как ручеёк водички родниковой, что у Елисея в сердце заструилась, пытаясь вырваться наружу.

---------------------------------------

Елисей дал Василисе почитать свои стихи, не все, а самые простые. Он никогда и никому не рассказывал о своих увлечениях, и почему-то захотелось поделиться с ней, энергия кипела, рвалась к проявлению. Почему же ей?..

И!.. будто всё, что происходит, уже было. Он это точно вспомнил, но что, не помнил… Восьмое марта – международный женский день!.. В канун в цехе устраивали праздник, сами рабочие. Рабочий день заканчивался праздником всеобщим. Он сам не понимал причины, Василисе решил подарить один цветок – искусственную розу, но так получилось, что эту розу он просто подарил всем женщинам, работающим в цехе. Тогда кто-то спросил… может Василиса:

- Почему искусственная роза?..

- Как символ – ответил Елисей, смутившись, - символ любви большой!.. завянет сорванная роза, эта не завянет никогда, и жизнь её только от вас зависит.

Тогда увидел, как Василиса посмотрела на него… не как на работника, как на мужчину, как на человека, а Елисей в себе увидел перекрёсток трёх дорог, два из которых принадлежат не человеку, а жизни, року иль судьбе, но третий путь коварства. На третьем человек бросает вызов жизни. Он понимал, что если вступит в битву с жизнью, с самой судьбой, то или победит и всё изменится глобально, или проиграет и повержен будет. И опять?.. что-то с памятью его стало, всё, что было с кем-то, помнил, а свои мгновенья жизни туманом укрывались, который иногда рассеивался чуть, чтобы вновь укрыть воспоминания. Всё это вспомнил Елисей, ещё не понимая, что с ним происходит.

Вечером домой он не поехал, а решил немного прогуляться, в порядок мысли привести. Он не понимал ещё, что вновь, как в молодости, включился в опасную игру, ещё не понимал, что жизнь, сама природа уже включилась и поздно отступать. В таком случае события определяются иначе, он просто выпадает, будто из общего потока жизни и чем дальше, тем больше людей будет привлекаться в эту орбиту жизни.

«Что-то я сегодня загрузился» - подумал Елисей.

Он шёл не торопясь к остановке по центральной улице микрорайона. До остановки было километра два. Жил он в пригороде и на работу их возил автобус, но сегодня не поехал Елисей, а просто не спеша шёл по улице, иногда садился в сквере отдохнуть. В поле зрения попал кабак, небольшая забегаловка, в которой кроме водки и, скорее всего, палёной водки и простенькой закуски ничего не продавалось. Почувствовал, что чуть замёрз, решил зайти, выпить стаканчик, чтоб согреться и идти на остановку. Таких маленьких забегаловок в девяностые годы было много и это люди свободой называли. Да, была свобода – свобода блуда, пьянства, бандитизма, даже свобода совести, что понималась в виде веры в бога, но это и неважно, хоть в дьявола, но лишь бы вера… Своеобразная свобода, которая мораль уничтожала и всё свободное, что в человеке оставалось.

В Советские времена не было свободы… так считалось. Она была где-то внутри – свобода мыслей, чувств, совести, культуры, свобода самовыражения, труда, образования, но не было свободы блуда, спекуляции, это пресекалось и каралось. Зато сейчас... Выпив пару стопок водки, Елисей согрелся и пошёл на остановку. Кровь, разогретая спиртным, в сознании воспоминания вскрывала, но будто клочьями бессвязных мыслей, образов, картин.

До остановки оставалось метров триста, и шёл он быстро, надо было успеть на последний автобус, да и на улице уже темно, только редкие фонари немного дорогу освещали. Неуютность, неорганизованность и хаос чувствовался всюду и во всём. Впереди вдруг увидел женщину лет сорока с двумя большими сумками. По-видимому, она тоже шла на остановку. Решил помощь предложить, но без всякой надежды на то, что согласится. Время такое, люди верить людям перестали, слишком много всплыло всякой грязи на поверхность жизни, но… как не странно, женщина согласилась сразу.

- Спасибо вам!.. а то чувствую, что и на последний автобус опоздаю. Елисей взял сумки и кивнул, показывая ей, чтоб шла вперёд. Она замешкалась чуть, но пошла, сначала как-то обречённо, изредка оглядываясь на Елисея. Метров через пятьдесят успокоилась, так как Елисей не отставал. Более того, чтобы женщина не волновалась, постоянно говорил:

- Вы работаете то на заводе что ли?

- Нет, я в невродиспансере работаю медсестрой, вот, иду со смены.

- Понятно. В сумках, конечно, зарплата?.. – не спросил, а сделал вывод. Он прекрасно понимал, какая у медиков сейчас зарплата, да и платят через раз.

- И да, и нет. Что там брать то?..

- Действительно, что, разве, что отоварка… Меня Елисеем зовут, - сказал для убедительности того, что его не надо бояться, и он честен и бескорыстен в помощи своей.

- Меня Татьяна – промолвила она, как окатила водичкой родниковой.

- Татьяна-а?.. – Елисей остановился, даже поставил сумки. Татьяна остановилась тоже, глядя с вопросом:

- Что?..

В сознании клочья воспоминаний стали собираться в яркую картину его жизни, которая вот-вот грозой взорвётся, но он приглушил воспоминания, улыбнулся Тане, поднял сумки.

- Пошли, Татьяна, а то опоздаем, придётся куковать всю ночь на остановке.

- Как это, куковать?.. – не поняла Татьяна.

- Ну, если опоздаем, но мы не опоздаем, - заверил Елисей.

Татьяна посмотрела на часы, когда проходили мимо фонаря:

- Нет, не опоздаем, ещё двадцать минут, - не оборачиваясь, проговорила Таня.

Но Елисей уже забыл.

- Вот так и ходите каждый день?.. – спросил её.

- Нет, не каждый день, мы по двенадцать часов работаем. Завтра в ночь.

Елисей понял вдруг, что это приглашение на более близкое знакомство, отметил это…

- Всё равно, часто. И не страшно здесь, как на пустыре и некуда бежать в случае чего?

- Боюсь – призналась Таня, - а куда деваться?..

- Да, действительно, куда деваться… живёте то где?.. на какой улице, что-то раньше не встречал?

- На Колхозной – ответила Татьяна. Это было дальше, куда ехал он на пару остановок.

-----------

К остановке подходили в самый раз, вскоре автобус подошёл, народу было много, и Татьяна в автобусе невольно плотно прижималась к Елисею.

- Далеко живёшь от остановки?.. – перешёл на ты как-то непроизвольно Елисей.

- Не очень, но прилично, - ответила Татьяна.

Ему раньше выходить, придётся с ней местами поменяться, и она, по-видимому, поняла, прижималась к нему ещё плотнее.

- Я уступлю, вы-ы… ты не переживай.

Когда автобус к остановке Елисея подъезжал, чуть отступила в сторону, как-то обречённо, глядя на него.

- Проходи-и!..

- Не суетись, Татьяна, я провожу тебя, - посмотрел прямо в глаза, - не до дому, а чуть-чуть, а потом на этом же автобусе обратно.

Успокоилась Татьяна:

- Дома то не потеряют?

Улыбнулся Елисей:

- Уже потеряли, так что часик не сделает погоды.

Что-то с ним происходило, а что, понять не мог, будто краски мира изменились или только меняются. Он вдруг увидел красоту!.. вот и в глазах у Тани, незнакомой женщины, помог которой. Красоту не внешнюю, а где-то глубоко-о, сменились запахи, запах женщины почувствовал, не только просто пассажирки, почувствовал прикосновение, влечение и что-то ещё-о…

- Елисей!

- Да – очнулся Елисей.

- Я приехала.

Он быстро сумки взял и вышел за ней следом. Шёл рядом, и почему-то немного кружилась голова, подумал: «Это от того, что выпил и… женщина»!.. - он чувствовал её!.. Она что-то говорила, но он ничего не понимал, он просто чувствовал её, как женщину, манящую, прекрасную, доступную-у… а почему доступную?.. вспомнил молодые годы, понял.

- Муж увидит, приревнует?..

- Не увидит и не приревнует, - грустно ответила она.

Подошли к небольшому дому, остановилась Таня:

- Вот и пришли, спасибо Елисей, - повернулась и пошла, взяв у него сумки. Почувствовал, что она хочет, чтобы он зашёл к ней в гости…

Наверное, так бы и случилось, но что-то сдерживало напроситься, воспоминания роились в голове, но хаотически, бессвязно:

- Мы встретимся когда-нибудь ещё?..

- Не знаю, Елисей. Но, адрес знаешь, в гости придёшь, не выгоню, чаем напою-у.

Понял, что это, по сути, приглашение… стоит окликнуть и здесь останется с ней до утра, понял, что мужа нет, во всяком случае, сегодня, но не окликнул, просто стоял, смотрел ей вслед. Она уходила и уносила что-то с собой, будто за ниточку тянула и с него что-то слетало.

Надо идти домой, вспомнил, что обратно автобус не поедет, это последний был. Посмотрел последний раз на дом Татьяны, подумал почему-то, что, наверное, он ещё придёт сюда, в окне лицо её увидел, но повернулся и пошёл домой, время уже много было, а идти около двух километров.

---------------------

*** Будто ниоткуда женщина возникла впереди. Непроизвольно произнёс:

- Татьяна!..

Обернулась женщина, остановилась. Было темно, но он ясно увидел ту Татьяну из его молодости бурной.

Картина сменилась сразу и вот он сидит возле калитки Таниного дома, он и она, рядышком друг с другом. Он смотрит на неё с вопросом.

- Вижу, хорошо всё у тебя?.. – просто сказала, не спросила.

- Наверное, - ответил Елисей, - двое детей!.. – вдруг понял, что эти дети могли быть не его, у них, у него с Татьяной.

- Могли, конечно, Елисей, но тогда жизнь замерла бы у тебя.

- А сейчас?.. разве не сплю я?.. всё забыл…

- Но проснёшься, просыпаешься уже, а я бы не позволила тебе.

- Почему?..

- Тогда ты Василису бы пошёл искать.

Проснёшься, просыпаешься, не позволила-а тебе!.. что за чушь… все что-то хотят.

- Я вещь какая что ли?

- Ты не вещь, но я тебя любила и люблю и потому, хотела бы взаимности, но ты очень много хочешь, нет у меня столько.

- А у Марии есть?

- Нет, поэтому она и просчиталась, может этим мне помогла тебя понять.

- Тогда зачем мне просыпаться?

Но Татьяна разговор не поддержала, а спросила о другом:

- Ты нашёл свою Василису?

- Василису-у?..

- Ну ту, что вселенную в себе несёт, которая тебя достойна?

Образ Василисы в сознании мелькнул. Дал ей свои стихи!.. зачем?.. мелькали целые картины жизни. Василиса!.. такое ощущение, что они уже встречались, но где?.. зачем?.. не важно.

- Я не знаю.

- Я знаю, Елисей, иначе бы нас не позвал к себе.

- Кого это, вас?

- Всех, кого любил когда-то.

- Я не звал. Зачем мне будоражить сердце, боль туда пускать?.. вроде никогда не был мазохистом.

- Значит, это она позвала, чтобы тебя понять.

- Кто, она?.. – не понял Елисей.

- Василиса.

- Зачем ей понимать меня?

- Ты же сам стихи ей дал, создал бурю… мне даже жалко чуть её, знаю, на что способен ты, - но улыбнулась, - в хорошем смысле, Елисей.

- Я ничего не создавал.

- Создал, скоро сам напишешь, но я рада. Елисей.

- Что напишу?

- Я не знаю, но что-то вроде о вихре, который в буре заплутает.

Наклонилась Таня к Елисею:

- Поцелуй меня!..

- Я женатый, Таня.

Улыбнулась Таня:

- Это ведь не по-настоящему, только, как напоминание, и ты об этом знаешь.

Елисей поцеловал, привлёк к себе, почувствовал тепло её-о… то из молодости, вспомнил…

- Фу-у… ты пахнешь водкой, но я тебе прощаю. Беги к Василисе и в ней меня ищи, тогда встречаться чаще будем.

- К Василисе?.. у меня ведь есть жена.

Засмеялась Таня:

- Я ведь знаю, на кого меня ты променял, но за всё надо платить, мой милый Елисей. Так я жду тебя!.. – просто встала и исчезла в мареве тумана.***

Елисей очнулся, видит, стоит возле дома своего. Он всё понимал и ничего не понимал. Он знал, что развито воображение у него, но полностью владел процессом. Воображение было нужно для творчества ему, легче вживаться в образ, что творишь, а творить он любил, и в квартире у себя музей устроил, музей резьбы, дизайна, и просто красоты. Но сейчас в сознании образы мелькали ярко, чётко, они летели, будто лошадей табун, всё сметая на своём пути.

Вспомнил детство, юность, вспомнил, как… что?.. Как много пройдено тропинок, как много пройдено дорог, как много стоптано ботинок!.. Когда зашёл, все были дома, смотрели телевизор, ждали его. Самый маленький Алёша играл в соседней комнате в игру с приставкой. Увидев папу, все кинулись его встречать, радостные и счастливые. И Елисей был рад веселью, упали на пол и устроили кучу малу.

- Пап, а когда пойдём за берёзовым соком?.. – спросила доченька Олеся.

- Скоро. Когда снег сойдёт, и берёзки соком нальются.

- Так долго-о – огорчился сын.

- Не долго. Вот что, вы сделали уроки?

- Сделали, сделали – скороговоркой дочка заверила его.

- Тогда спать пора, время уже много.

Зашла Мария:

- Ты чё так долго?

Повернулся Елисей, посмотрел, будто в тумане, на неё:

- Так, прогулялся.

Мария уловила взгляд его, он изменился, она вспомнила его, этот взгляд, такой же, как тогда, когда только познакомились они. Мелькнула искорка и у неё, но тут же начала затухать. Уловил и Елисей!.. подумал, что вот ведь можно всё вернуть… но что вернуть?.. почему всегда поэзия в прозу превращается, а то и вовсе в попсу?..

Он создал ей все условия для жизни, такие, которые её вполне удовлетворяли, наслаждайся и украшай, его люби, как он того желает и всё прекрасно будет. Да и так прекрасно всё, только блеск из глаз уходит почему-то… Не понимал он, что не способна Мария зажигать огни…

Мария тем временем, на стол накрыла:

- Ешь, иди, мы давно поели.

Елисей пошёл на кухню, сказав детям:

- А вы идите спать, я поем и к вам приду.

Дети убежали.

- Ты чё напился?.. чё за праздник?

Елисей тихо подошёл, поцеловал Марию, та ошарашено смотрела на него:

- Ты чё-о?

- Ничего. Что, вообще, случилось?

- Напился, и целоваться лезешь.

- Только потому, что выпил, ты не хочешь?.. так всегда так…

- Дети не спят ещё, да чего, молодые что ли?..

- Только молодые целуются?

- Отстань!.. спать ляжем, тогда.

Елисей забыл, что всё только в постели, а игра, романтика, авантюризм, в конце концов?..

- Хотя, что думать?.. ляжем, конечно.

Когда поел, детей уложил спать, легли и они с Марией. Елисея колотило от чего-то, переполняло какой-то силой. Мария сделала вид несчастной, которая терпит пьяного мужа… а куда деваться, она ведь жена. Елисей, действительно, навалился на неё всем телом, но прежде полностью раздел, чего не было уж много лет.

- Скажи, ты меня любишь, Маша?

- Ты, похоже, спятил, кровь взыграла, захотел любви?..

- А как иначе?.. ведь на всю жизнь она должна быть, а не только, когда молодые.

Он видел, что жена его не понимает, решил с другого края подойти. Поцеловал её, ожидая реакции, взаимности.

- У тебя сегодня глаза блудливого кота.

Свет был притушен, но не выключен, дети спали в другой комнате, он так захотел. Видел её тело, не старое, лощёное и мягкое, любил такие.

- Любвеобильные, Мария!.. – поправил Елисей, - это потому что кот в душе скребёт когтями.

Не понимала его Маша.

- Делай своё дело, ведь завтра на работу.

Елисей даже застонал…

- Плевать, мы животные что ли?.. ты не хочешь?.. всегда меня терпишь?..

Промолчала Маша.

- Ладно, спать давай. Действительно, чего пристал, - упал рядом Елисей.

Мария оторопела, возмутилась вдруг:

- Зачем тогда раздел?

- Оденься, я же не знал, что ты не хочешь.

Наступила тишина, что угнетала почему-то. Спустя пару минут Мария повернулась и легла к нему на руку, прижимаясь к телу. Видно было, что в чём-то она себя ломает.

- Сегодня куртизанка ты, я так хочу – сказал вдруг Елисей, вспомнив Татьяну.

Мария не понимала, но, видя огонь в его глазах, замолкла, смирилась. Ночь была бурной, стонала Маша, ей понравилось, но почему так мерзко у Елисея на душе.

День закончился, ночь пролетела, и закружило Елисея, закружило, он падал в пропасть, иль поднимался в небо, как всё понять?.. Что изменилось?.. Да ничего не изменилось, всё, как всегда, вспомнил просто, что раньше поэзия была, сейчас проза. Кто эту прозу кормит?.. мы сами, когда чувства в привычку переходят. И вот сейчас у него чувства взбунтовались, требуют внимания к себе, он помнит, но воспоминания мелькают хоть и ярко, но хаотически, бессвязно. Последнее время, даже годы, он много читал и это, в основном, была эзотерическая литература, он даже практиковать пытался, и что-то получалось, но угасали чувства. Решил, что надо прекращать, а то так недолго и свихнуться.

Как он живёт?.. По привычке!.. почему?.. так все живут, но он не хочет больше… - сидел и думал Елисей на кухне. Мария спала сладким сном. Для чего она живёт?.. чтобы детей родить и бросить на эшафот жизни?.. А он для чего живёт?.. смотреть, как мерзость процветает всюду. Шёл тысяча девятьсот девяносто восьмой год, сменился не только внешний облик мира, менялось содержание и краски и то, что получалось, не имело права на существование, не говоря о жизни, так ему казалось.

Понял Елисей, что что-то происходит и не когда-то, а прямо сейчас, будто всегда всё это было. Скоро сорок лет ему, он ждал, хоть и забыл… он просто ждал всегда! Сейчас он перед выбором стоит, на перекрёстке тех самых трёх дорог. Сейчас вызов он бросает самой жизни, ведь он решил, что так не может быть, а значит и не будет. Но что он может сделать?.. нет у него возможности что-то менять… но так ли это?..

Надо искать что-то иное, искать, искать, искать!.. Надо сильнее жизни стать, судьбы сильнее, а там посмотрит, делать что. Понимал и то, что вызов брошен, и он или победит, или погибнет, но!.. победит, конечно. Юношеская категоричность возвращалась, хотя так много препятствий, сомнений, и сколько будет людей вовлечено в круг ускорения, непредсказуемости, авантюризма… Это где-то глубоко чуть вспоминалось, но не осваивалось полностью пока.

Понял одно, что этому причина Василиса, встающая из памяти, как чистый образ, как идеал, что создан ещё в детстве. Надо как-то это понять, пока события не опрокинут всё, что было, есть и будет. Голова гудела, но сердце бунтовало, нет чёткости, что делать и куда стремиться, как-то следует определить… Сел, взял ручку, и начал записывать слова, которое в душе звучали и, казалось, они определяли суть его противоречий и указывали цель.

Опять стою на перепутье,

У перекрёстка трёх дорог,

Где камень выбора извечно,

Стоит, как огненный порог.

- Иди на право – ветер шепчет, -

Там слава, деньги и почёт!..

Или налево!.. там

Птица райская поёт!

Не надо славы, райских песен,

Пойду любовь свою искать,

И не Кощей, не Змей Горыныч

Не смогут Витязю мешать.

Найду тебя, моя отрада!..

Где бы, и кто бы ты не была,

Иди по тропинке!.. шепчет сердце

Куда бы она не привела!

И понял, что предстоит идти туда – не знай куда, чтобы найти то – не знаю что, но!.. улыбнулся Елисей, он определился и потому готов. Пусть не обозначен путь, но кто мешает самому решать?..

 

 

 

Глава – 2.

 

 

Шла Василиса на работу и думала об Елисее, хоть и знает его уже не первый год. Вспомнила его глаза, всегда колючие и грустные, но не задумывалась никогда. Жизнь сейчас никого не радовала, и почему быть у него должно иначе. Не это главное. Замечала одну особенность в его работе, он будто исчезал… сложно уловить, где он, вообще. Нет, он всегда появлялся, когда нужен, но!.. именно, появлялся, а не был. Думала о нём, как о тяжёлом человеке, замкнутом в себе. Правда, в последнее время становится помягче, будто оттаивал, но от чего?.. что в жизни у него произошло, что так закрыться надо?..

Вот чего, точно, не ожидала, так это то, что он ей дал вчера. Он пишет стихи!.. Елисей и стихи?.. вот что было непонятно. Она сама писала, когда в душе звучали, а звучали почти всегда, когда грустно, когда весело, когда плакать хочется, от безысходности какой-то и когда летаешь, словно птичка… она вдохновение в себе искала, а он?.. И почему дал ей почитать свои стихи?.. Она, вообще, считала, что это то, что не на показ, это глубоко в душе под грифом – «Секретно». Улыбнулась Василиса, выходит, рассекретил…

Вспомнила, что когда его стихи читала, в душе буря начиналась. Нет, она умела сдерживать эмоции и чувства, но здесь?.. одни мысли, одни чувства, понимание, будто это не его – её стихи, даже внешне мысли выражены одинаково. Лирики меньше у него, но суть одна. Такое внутреннее созвучие и с кем?.. с Елисеем?.. она не ожидала. Полный унисон звучания. Немного растерялась Василиса, чувствовала, хоть ещё не понимала начало изменений в её жизни.

Непонятно было, чего он от неё хотел и хочет, если так сильно раскрывается пред нею. Или в себе устал нести, так она причём и почему?.. Ей чаще проблемы выгружали, но не душу, а тут!.. ладно, это что-то новое, посмотрим.

Так незаметно в цех пришла, переоделась и пошла по цеху. Невольно покосилась на место, где Елисей работал, но, как обычно, не было его нигде. Появился на глаза только через часик, увидел, улыбнулся. Почему?.. опять возник вопрос. Раньше не замечала, считает, что через стихи связь установил?.. Подошла к нему:

- Здравствуйте Елисей.

- Здравствуйте, - поздоровался и Елисей, всё так же улыбаясь.

- Я сейчас, принесу-у!.. - быстро удалилась Василиса.

Когда повернулась и пошла, почувствовала внутреннюю связь, но всячески сопротивлялась ей. В сознании воспоминания всплыли, будто из грёз и не из грёз одновременно. Что же это?.. Они вместе, молодые, где-то встречались будто?.. Она знала, что так бывает, когда какой-то человек с идеалом чем-то схожь. Блажь всё, не могли они нигде пересекаться.

Его стихи!.. созвучие их мыслей удивляло, но копаться не хотелось. Она не знала, что ему сказать, потому что не знала причины, зачем он перед ней раскрылся. Раскрыться вот так, перед неизвестным и даже, если давно знает, человеком!.. зачем?.. Зашла к себе в конторку, взяла рулончик со стихами и принесла ему. Он терпеливо ждал.

- Вот, - подала, всё ещё не зная, что сказать. Решила, что если спросит, скажет, что хорошие стихи, но он не спросил, а!.. просто ошарашил:

- А свои стихи дайте почитать.

- Свои-и?.. но…

- Не пытайтесь обмануть, знаю всё равно. Можно отказать, но невозможно обмануть, да и не стоит.

Этого не может быть!.. откуда знает?.., она никогда никому не открывалась.

- Я подумаю – ответила она.

И опять же, почему не отказала сразу. Своим – подумаю, она призналась и, по сути, согласилась. Не знала Василиса, что захвачена уже в какую-то игру и как всё обернётся?.. не только от неё зависит. Не понимала, что то, что происходит она сама в своих стихах и грёзах себе определила, просто создались условия такие, которые соединяют реальность с идеалом или наоборот.

Тут сопротивляться бесполезно, можно только, чтобы хоть как-то влиять, включиться и начинать определять события самой. Именно, включиться, стать наблюдателем и игроком одновременно. Это трудно, очень трудно!.. И тогда какой-то вихрь захватывает человека и бросает в неизвестность, пока человек не догадается принять решение, чтобы стать не листиком в волнах стихий – жизненных коллизий, а, поистине, творцом и укротителем стихий.

Вот и сейчас, надо было отказаться, не принимать условия и просьбу Елисея… и ветер станет затихать, пока не превратился в бурю. Но ей не хотелось, пусть будет, надо узнать его получше. Решила, что он просит не стихи, это причина только, ждёт помощи какой-то. Может что-нибудь в семье?.. нужен совет ему?.. Если так, то стихи-то здесь причём?..

Что-то случилось… Раньше она его почти не замечала, сейчас на глазах везде. Куда не посмотрит, всюду он перед глазами, нет, не мерещится, работает усердно. Везде успевает, где она. Понимала, что это потому, что она его просто избегает, но почему?.. что изменилось?.. вроде ничего.

Он не надоедает ей, встретятся, улыбнётся и проходит мимо. Ушла к себе в конторку, чтобы успокоиться, но и отсюда весь цех, как на ладони и опять он на глазах везде. Надо успокоиться!.. хотя, спокойна вроде. Вот именно, спокойна. После обеда всё стало затухать и забываться как-то, работы много было, некогда думать и гадать. Это домой придёт, решит, что делать. Решила, что выберёт самые простейшие по тематике его стихов и даст ему, а там посмотрит.

------------------

День закончился рабочий, с Елисеем больше не говорили ни о чём, он занимался, с каким-то даже рвением, своей работой… Василиса успокоилась совсем, проблем и без Елисея много, некогда скучать и думать. Сегодня хорошо, вовремя идёт домой, немного только задержалась, со второй работой управилась заранее. Одна с тремя детьми, зарплата небольшая, время тяжёлое, хотя, когда было иначе?.. работать приходилось на двух работах, да так подрабатывала, где придётся. Устала и обо всём забыла.

Вышла с проходной и уже пересекла заводскую площадь, как услышала, кто-то окликнул. Не хотелось ничего, не разговаривать, не останавливаться, обернулась просто, глазами умоляя, чтобы не трогали её. Отказывать Василиса не могла, не умела по доброте сердечной. Увидела его:

- Елисей!.. что-то хотели?.. – мгновенно преобразилась, стала серьёзно, чуть властной, сильной, как обязывала должность.

- Василиса!.. можно я провожу вас?.. – спросил несмело.

- Вам же на автобус.

- Уеду. Это не проблема.

Подумала чуть-чуть, поняла, опять надо принять решение, но она устала, и не хотелось ей, потому, вместо отказа, согласилась.

- Ну, проводите, если хочется, а заодно и поговорим о том, о чём хотели в нерабочей обстановке, - повернулась и пошла.

Елисей догнал, рядом пошёл.

- Вы торопитесь?

- Нет, только в магазин надо будет сходить, но успеется.

Василиса не знала, говорить о чём, просто ждала, но, если бы он даже просто молчал, рада была, было приятно с ним идти, даже гордость какая-то внутренняя грела, что она идёт с мужчиной. Хотелось взять его под ручку, просто идти, молчать. И как интересно!.. он, действительно, молчал, шёл рядом, будто чувствовал состояние её.

- Вы устали, Василиса?..

Обомлела Василиса, кто-то проявил участие, заботу.

- Немного, - ответила ему, - но внимания не обращайте, думаю, не о работе будем говорить?..

- А если, вообще, не говорить?.. просто прогуляться, помолчать, вы ведь так хотите?..

- Я не против, помолчать, - но после небольшой паузы, спросила: - вы давно пишете стихи?.. и зачем?..

- Всегда, Василиса, когда грустно, когда радостно, когда плакать хочется и когда летать… Да что там говорить, сами знаете. А зачем?.. да не зачем, наверное, хоть как-то жизнь украсить.

И опять, мысль выразил даже её словами, она не верила своим ушам…

- Что-то в семье?

- Елисей пожал плечами:

- Нет, в семье порядок, - к сердцу руку приложил, здесь, наверное.

Василиса посмотрела с подозрением на него.

- Нет, нет, Василиса, это, скорее всего, боль за то, что творится в мире. Вы извините, просто, что-то есть у вас, а что, пока не понял.

- А как вы узнали, что я тоже пишу стихи?

- Это же видно, по глазам, движенью, мимике лица, прикрывать вы не умеете совсем.

- А вы умеете?

- Я умею. Как ёжик, иголочки поднял, а сам калачиком свернулся. Вы видели ёжика в лесу когда-нибудь?

- Видела, только на ёжика вы, точно, не похожи.

- А на кого похож?

- Я не знаю, не определяю по таким признакам.

- Я вам скажу, как знаю. Когда по цеху куда-нибудь идёте, то видно там, идёте где, а чувствуетесь где-то впереди.

- Вот как!.. я не знала. Вас, например, так трудно уловить в одном месте. Вроде, как только что здесь и уже возле станка…

- Вот!.. а я о чём, так и с вами, только мягче как-то.

- Интересные наблюдения, спасибо.

- Вы же удивились, что вам дал почитать свои стихи?

- Удивилась. Удивилась, почему мне?.. что, больше в цехе нет никого, кто так же пишет… если вы видите?..

Василиса видела, как оттаивает Елисей, взгляд меняется, нежным становится, хоть и всё ещё пронзительным… но, будто светом наполняется каким-то.

- Есть, наверное, но с вами очевидно, пока ещё не понял. Тем более, хочется понять, что-то родственное, хоть и неуловимое.

Василиса остановилась даже… родственное!.. он ещё не читал её стихи.

- Что понять?

Но Елисей её уже не слушал, она даже физически ощущала, что у него в голове какая-то идея зреет.

- Всё не сказать здесь, Василиса, - повернулся к ней, - почему бы вам в гости меня не пригласить?.. в субботу, например?..

- В гости-и?..

- Не торопитесь отвечать.

Пристально Василиса посмотрела на него, подумала, что он лукавит и есть у него проблемы дома, хочет посоветоваться…

- Хорошо, Елисей!.. только вы подумайте и не наделайте глупостей.

- Нет, конечно, Василиса, - он уже сиял, как солнце.

- Вот, мы и пришли.

Она думала, что он прямо сейчас попробует в гости напроситься, но!..

- Вы обещали мне стихи…

- Когда это я обещала?.. – но улыбнулась, - завтра принесу.

Внутренне она радовалась, вот чему, пока не понимала, просто немного кружилась голова.

-------------

Дома Василиса быстро квартиру осмотрела. Переехали они недавно, четырёхкомнатную разменяли. Радовало то, что полностью освободилась от зависимости мужа, с которым не жила уже шесть лет, да и детей определила, уже большие. Старшим дочкам двухкомнатную на двоих, муж однокомнатную получил, и у неё двухкомнатная с сыном. В общем, всё прекрасно, только чувствовалась немного неустроенность, как обычно сразу после переезда.

Посмотрела внимательно везде, вроде порядок, чистота, а то, что не все чемоданы распакованы, так не беда. Стоп!.. а что это она вдруг засуетилась?.. Елисей придёт в субботу!.. И что?.. Села на кровать, задумалась: придёт?.. будто праздник?.. она его совсем не знает, как человека, только, как работника, но это ведь не показатель, она в этом не раз убеждалась. Какая цель его прихода?.. чего он хочет?.. Ладно, потом и будет думать, а пока надо приготовить ужин, сына накормить и поесть самой.

Встала, но не пошла на кухню, а подошла к окну, чтобы открыть шторы, сейчас солнце на закате в окна светит, она любила много света. Подошла, распахнула занавески, в комнату ворвался свет, будто только этого и ждал, залил её сиянием радужным, она почувствовала свет даже физически, будто в грудь ударил, чуть подумал и заключил её в свои объятия, проникая в сердце, что-то потревожил в нём!.. что-то родное, но забытое давно.

Солнце садилось, пряталось за горизонтом и это его салют прощальный Василисе. Как здорово!.. – она давно его игры не замечала. Стояла и смотрела, как заворожённая, на солнце, что уходило спать, но только для неё, немного погодя совсем исчезло.

- Всё!.. – выдохнула Василиса.

В этот момент опять пробился лучик из-за горизонта будто, ударил в лицо светом, быстро к груди спустился и юркнул в сердце, которое взорвалось тысячами состояний, чувств, напоминаний. Она не могла стоять, тихо попятилась и села, прислушиваясь к сердцу своему, которое огнём пылало. Нет-нет – это давно забытый лучик стал зажигаться светом, пытался вырваться на волю из груди.

- Но зачем?.. ведь лучик выйдет из груди, чтобы любить, но это невозможно. Надо его уговорить, назад отправить, там есть идеал, там сказка, мир её, снаружи проблемы и страдания. Но лучик в сердце не хотел сдаваться, он рвался, разрушая все каноны, привычки, традиции и даже здравый смысл, ведь этот лучик был источником любви, которая ещё не проявилась, хоть ей уж сорок пять.

- Нельзя, нельзя!.. – шептали губы

Она не понимала, происходит что, с Елисеем не связывала вовсе, она не видела, кого любить, не знала, значит, зачем тревожить?.. И потом, любовь безумна, столько наделает ошибок. И поняла вдруг, что столько её скопилось в сердце, что она ослушалась её, но не куртизанкой же ей становиться?.. это только для самого любимого прерогатива, и то, по его просьбе. Нет, надо другой образ выбирать… Почувствовала себя вдруг Клеопатрой – сильной, волевой царицей!.. И чувства стали затухать под строгим взглядом Клеопатры. Теперь искорку разбудит только тот, кто жизнь будет готов отдать, нет, не за неё, а за любовь свою. Есть ли такой, вообще?..

Встряхнула Василиса головой, чтоб наважденье снять, подумала: - Ведь это её сказка только, но!.. в сказке Елисей!.. Ведь это он придёт, разбудит её горячим поцелуем?.. Он придёт в субботу!..

- Нет, нет, это невозможно!.. – быстро встала и пошла на кухню.

Когда поели, в магазин сходила. Стало совсем спокойно, даже забыла Елисея, боялась дать возможности ему прикоснуться к лучику её. Стихи?.. так она просто придумала себе родство через стихи, все так пишут, наверное, сейчас.

На лестничной площадке встретила Бориса. Он в цехе у них работал года три назад, живёт где-то в городе, а здесь-то как появился?.. Вспомнила, как ухаживать за ней пытался, но грубые были его знаки внимания. Не было в них чувств, только желание обладания. Вообще, не понимала, как можно без чувств в постель ложиться, считала это унижением большим. Не любила, когда мужики себя ведут с женщинами вульгарно и по хамски даже. Считают, если разведена, то всё позволено и можно руки распускать и пошлости, как комплименты говорить.

- Василиса-а?.. удивился искренне Борис, - ты как здесь оказалась?..

Василиса посмотрела на него, узнала.

- Квартиру разменяли – ответила она, пытаясь протиснуться к своим дверям.

- А у меня тётка здесь живёт – показал на соседнюю квартиру, - к ней приходил.

Он стоял, и путь ей перегораживал домой собой, а уходить как-то неудобно было.

- Как там, в цехе?.. спросил её.

- Нормально.

Вдруг будто загорелся:

- Слушай, пригласи домой, поболтаем.

- Нет, нет, дети скоро придут в гости, да и не распаковались мы ещё после переезда.

Борис ласково обнял, так считал, по-видимому… но она так посмотрела на него, что он быстро убрал руку.

- Ты, Василиса, не грузись, мне сейчас тоже домой надо, я так хотел, пять минут, чтоб не на площадке.

- Потом, Борис, устала я сегодня что-то, - умоляюще смотрела на него.

- Ладно, - согласился он, - в субботу через неделю приду к тётке, дома будешь?

Василиса пожала плечами:

- Наверное, дома.

- Так я приду, поговорим, - посмотрел многозначительно на Василису.

Василиса промолчала, она понимала, зачем придёт Борис. Но, в принципе, она ни от кого не зависит, кому какое дело?.., кто и что, но!.. мерзко это. Такие могут придти только с гонором, что вот, мол, осчастливить надо бабу, давно мужика не знала… тьфу!.. Конечно, если бы просто поговорить, есть общие воспоминания и неплохие, сколько общих друзей, знакомых, вспомнила походы, пикники на берегу пруда…

Опять в сознание появился образ Елисея… а он зачем придёт?.. уж не за этим ли?.. Василиса даже испугалась, что же делать?.. как же она сразу-то не догадалась?.. но!.. душа затихла и даже, будто потянулась!..

- Так как, Василиса?.. – настаивал Борис.

- Ладно, - согласилась Василиса, чтобы скорее отвязаться, до следующей субботы время есть, что-нибудь придумает.

Добившись ответа, Борис, наконец-то, пропустил её к дверям, а сам пошёл, ещё раз повернулся, заговорщицки ей подмигнул. Почему так, не понимала Василиса, то нет никого, то лезут со всех сторон, будто падшая она?.. Не понимала, по наивности своей, что это в ней чувства проявляться начинают, они не оформлены ещё и нет направления, потому к магниту все, кто не попадя притягиваться начинает, как бабочки на свет, только сначала все, кто тепла хочет, кому тепла дома не хватает.

Дома не находила себе места, мысль, возникшая от разговора, не хотела сознание покидать. Бориса она боялась, но думала, что найдёт выход или совсем искать не будет, мало ли мужиков, которые и не мужики, только самцы. Там похоть только, всегда можно найти средство, чтобы избавиться, препятствие устроить, что-то придумать, главное, знать человека. Такие блудливые коты препятствия не любят, да и боятся.

А вот Елисей!.. она его совсем не знает в этом смысле. В цехе он вольностей себе не позволял, был всегда в себе упрятан, а что в душе, не ясно. Правда – стихи-и!.. а что стихи?.. вспомнила его стихи, почувствовала сердцем и будто песня полилась дуэтом.

- Нет, он не такой, он, действительно, в помощи нуждается, не в блуде, - сказала вслух для большей убедительности. До субботы время есть, посмотрит, как и что.

Села Василиса, тетрадь достала со стихами и начала выбирать такие, какие завтра Елисею даст, ведь обещала. Отобрала, переписала аккуратно и отправилась спать, прежде предупредив сына.

-----------------------------

Ночью ей приснился странный сон. Будто плывёт она по морю-океану, плывёт волнам на встречу, которые порою возвышаются до неба. Они падают прямо на неё, пытаясь утопить, но нет, она знает, что надо грести на встречу, чтоб не утонуть. И вот она поднимается на гребень волны и камнем падает куда-то вниз. Сжимает зубы, чтоб не закричать. Подумала, что как бы было хорошо научиться ветром управлять, чтобы полный штиль устроить, но зачем?.. чтобы отдохнуть!.. она устала, устала без любви, без помощи, без ласки!.. устала!.. Вспомнила, что ведь и плавать не умеет. Стала тонуть!.. нет, нет, ей никак нельзя!..

Буря вдруг стала затихать немного, по-видимому, чтобы вновь начаться с новой силой, и обрушиться всей этой силой на неё, чтоб поглотить, на этот раз и утопить. Нет сил сопротивляться, но!.. видит, поморю, ладья плывёт, как в сказках, а в той ладье кто-то стоит, рукой кому-то машет. Кто же это?..

- Э-эй!.. – закричала Василиса.

Обернулся человек, что на ладье, а был он один, больше не было с ним никого, но она его не узнавала, в сумраке плохо было видно, да и волны мешали разобрать. Какое её дело, помог бы только… Ладья направилась к ней, но не прямо, а постоянно маневрировала, пытаясь волны обмануть, и ему это пока удавалось. Иногда она видела, как волна накрывает полностью ладью, и сердце замирало, но в самый последний момент, ладья к волне успевала носом повернуться и взлетала вместе с ней на самый гребень, чтобы на шаг приблизиться к уставшей Василисе.

Совсем немного, совсем чуть-чуть осталось. Человек, а это был мужчина, уже можно было разглядеть, лучик света кинул ей.

- Зачем он мне?.. мне нужен канат, что б на ладью забраться, - но потянулась к лучику, чуть не плача, ведь этот лучик света и есть последняя надежда!..

Слёзы катились градом, ведь если не дотянется, погибнет, она устала очень. И!.. дотянулась!.. дотянулась и сознанье будто потеряла, чувствовала только, что кто-то поднимает на палубу ладьи её.

- Всё?.. – спросила тихо.

- Нет!.. это начало только.

Посмотрела, кто же спас её…

- Елисей!.. ты как тут оказался?..

Улыбнулся Елисей:

- Давно в шторм не выходил в море, решил сноровкой с океаном потягаться, а тут ты-ы!..

Ладью болтало ураганом, вот-вот перевернёт…

- Ты справишься тягаться с океаном?..

Обернулся, посмотрел на Василису. Глаза сверкали искрами огня, лицо сияло:

- А куда я денусь, Василиса-а-а!.. – вдруг закричал, что есть мочи, - Буря, буря!.. жажду бури!.. Мне покой не по душе, зноем тянет от покоя, от бури свежесть на душе!.. Плачет, рвётся и рыдает беспокойная душа!.. вся изранена, избита, не побеждённая она. Пусть противник не ликует, я ему не по зубам, будет время, буря грянет, разгонит нечисть по углам!.. – под управлением Елисея ладья уверенно пошла навстречу ветру.

- Мы куда плывём?.. - спросила Василиса.

- Всё потом, всё, только навстречу ветру, пока не станешь океаном, чтобы плыть никуда не надо было.

- Как?..

Но не ответил Елисей или не успел, она проснулась.

----------------

Лежала Василиса на кровати, не хотелось никуда идти, даже вставать, казалось, сил не хватает. Что произошло или происходит? Будто вихрь какой-то захватывает её жизнь, в котором чувствует себя маленьким листочком. Она всё ещё не связывала возбужденье чувств с Елисеем, даже думать об этом страшно было, ведь он женат и дети у него. Дети у него?.. а если б не было детей, если б был он не женат?.. Сердце застучало быстро-быстро.

Если бы, да ка бы!.. встала, быстро позавтракала и побежала на работу, уверенная в том, что откажет Елисею в том, чтоб он пришёл в субботу. Решила твёрдо.

Поняла, что если думает о нём, значит, он ей уже не безразличен, не надо давать волю чувствам, не тот случай и потому, лучше обрезать сразу. Пусть больно будет и ему и ей, если оставить, потом больнее будет. Дам ему свои стихи, раз обещала и скажу, что в субботу поговорить с ним не смогу, что-нибудь придумает по ходу.

В цех рано пришла, и Елисея, скорей всего, не было ещё. Он и придёт, так всё равно на глаза с утра не попадёт, просто шла и осматривала пространство. Была одна особенность у Василисы, приходила на работу и, в первую очередь, делала обход, просто по цеху проходила и чувствовала пространство, оно будто было живым и рассказывало, как день пройдёт. В опасных местах, будто туман белесый собирался или пространство более плотным было, это говорило ей, что здесь надо обратить внимание. Если в этом тумане какой-нибудь станок, то посылала ремонтников проверить.

Эту особенность свою она хорошо освоила и пользовалась этим. Были, конечно, и срывы небольшие, но, по большому счёту, помогало всегда. Отметила, что сегодня нет нигде тумана, напротив разреженность какая-то и свежесть, само пространство наполнено каким-то светом и нет опасных мест, всё излучало свет, благоухание и счастье. Проходила уже мимо места Елисея и!.. как не странно, он уже был здесь. Растерялась даже:

- Вы уже здесь?..

Улыбнулся Елисей, сегодня он весь, как солнышко сиял, никогда его не видела таким.

- Здесь!.. а где я должен быть?..

- Да, действительно, где!..

- У вас есть работа?

- Есть, много, Василиса – с вопросом на неё смотрел, - вы принесли, что обещали?

Василиса покраснела чуть… вот ведь как?.. достала из кармана халата несколько листочков и подала ему.

- Только, пожалуйста, потом!.. и ничего не говорите, и не просите больше, хорошо?.. решила сразу о субботе всё сказать ему, - Да-а…

- Хорошо, Василиса, больше не буду, просто почитаю и всё, мне достаточно, чтобы понять… Если захотите, сами что-нибудь дадите почитать. Хотя-я, у меня предложение – вот в субботу приду, поговорим и о стихах, в том числе.

Вот ведь как?.. хотела отказать, а как теперь откажешь?.. он уже всё определил… это же уничтожить веру и надежду, его счастье и сияние души. Какую веру?.. просто поняла, что нельзя так делать. Вот в субботу и скажет. Что скажет?.. подумаешь, стихи, это же только интересы или общение по интересам, но!.. сердце не желало принимать никакие отговорки, в сознание искорка мелькнула, как возвращается!.. кто же?.. это же он, кто от грозы укрыл и исчез бесследно.

- Вы чего сегодня такой счастливый?

- Как чего?.. потому что солнце светит, потому что есть работа, что людей прекрасных много, потому что есть ты, Василиса!

Первый раз обратился к ней на ты.

- Елисей!.. – посмотрела с подозрением, - уж не влюбился ли?.. – но ответить не дала, - работать не пора, романтик?

- Пора – согласился Елисей, - сегодня день хороший, цех благоухает весь, много работы можно сделать, сам воздух помогает.

- Как это?.. – насторожилась Василиса.

- Просто. Когда утром в цех прихожу, вижу все опасные места, будто туман какой-то. К этому месту просто не подхожу. Иногда весь цех в тумане, тогда у всех не ладится работа.

- Да-а?.. – удивилась Василиса, шокированная его словами. – Ладно-о, пойду я, если у вас всё есть, мешать не буду, а если что срочное появится, найду.

- Ты не мешаешь, Василиса.

Опять не официально и на ты, отметила она.

- С тобой что-то произошло, Елисей?..

- Произошло!.. конечно же произошло – чуть приблизился, - песня в душе звучит, но не это главное, а то, что эту песню кто-то понимает, сам факт и я могу сказать тебе об этом, не опасаясь… А у тебя?..

- Что у меня?

- Не звучит?

- Звучит, Елисей, конечно же, звучит!.. – улыбнулась Василиса мило, заражаясь весельем Елисея.

- Вот!.. а ты говоришь, ничего не происходит.

- Когда это я так сказала?

- Значит, подумала.

- Подумала-а?.. а ты читаешь мысли?

- Мысли то причём, это видно.

- Да-а?.. тогда пора мне уходить, пока не поздно. Вот почитаешь, может, иначе всё увидишь…

- Посмотрим!.. я вспоминаю, Василиса.

- Что?

- Пока не знаю… тебя, как будто.

- Всё, работай, Елисей, - она повернулась и пошла, чуть растерянная от разговора и веселья Елисея.

Много ли надо человеку?.. всего-то понимание, даже участие простое, чуть-чуть и человек меняется диаметрально. Не все… вспомнила, что некоторые пользоваться начинают, и всю грязь потом несут, как в сливную яму.

Подумала, что хорошо, что не успела отказать, ведь он один из тех, кто светом делится, радостью и счастьем, он не сливает всякие помои, он наполняет светом. Вот совсем немного с ним поговорила, а переполнена его весельем, его счастьем, надо будет поблагодарить его потом. Обернулась, пытаясь посмотреть, но нет его уже нигде. Уловила, как мелькнул у сушек, выбирает доски, пока шла, его уж нет. Даже немного огрочилась, но!.. пошла к себе в конторку, там наряды есть, надо распределить рабочим.

Больше до обеда она Елисея не встречала, просто не было возможности уловить его, но и она, будто летала. Девчонки говорили, что она, как солнышко сияет. Она всё пыталась встретить Елисея, как бы случайно, но он словно избегал её. Вот и хорошо - подумала она, - наверное, почитал стихи и задумался о чём-то, понял, что лучше унять чувства…

Ближе к вечеру всё-таки увидела его на своём рабочем месте, сидел и отдыхал. Подошла к нему, он будто не заметил даже.

- С тобой всё в порядке, Елисей?

Посмотрел на Василису, будто в тумане… где-то в себе копался, она знала такие состояния человека, решила, что лучше не тревожить, но он вдруг улыбнулся и заговорил:

- Это не твои стихи!..

- А чьи?

- Мои!.. - посмотрел ей прямо в глаза, - такого не бывает, Василиса!..

- Не знаю, Елисей, наверное, бывает, но, думаю, надо забыть. Я не понимаю, зачем ты дал мне почитать свои стихи?.. зачем?.. проще было в зеркало посмотреть, во внутреннее зеркало. – Опять внимательно на Елисея посмотрела, пытаясь его мысли угадать, - ладно, рабочий день закончился. До свидания, Елисей и, пожалуйста, не пытайся проводить меня сегодня.

- Хорошо – согласился Елисей.

Она пошла, сон вспомнила вдруг чётко. Там он на ладье плывёт навстречу ветру, её с собою взял!.. куда плывёт он?.. куда?.. вдруг поняла, что и ей, отныне, рядом плыть… потому и следует понять, куда плывёт он, что считает в жизни главным. Пугало то, что он меняется молниеносно.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава – 3

 

Суббота, сегодня выходной, но Елисей встал рано, даже раньше, чем обычно. Все спали, а он на кухню вышел солнышко встречать, как любил он выражаться. Окна на кухне выходили на восток, потому восход солнца целой мистерией осознавался. Комната небольшая, а при восходе солнца света много, контраст зачаровывал его всегда.

В такие моменты ему никто обычно не мешал, все ещё спали, а если и не спали, то Мария ему старалась не мешать, ей не особо нравился рассвет. У неё, вообще, последнее время от Елисея голова болела почему-то. Правда, не настаивал с ним находиться постоянно, и это хорошо.

Елисей просто сидел на кухне, ждал рассвета, размышлял, скорее, даже не размышлял, а ни о чём не думал, наблюдал, как внутри энергия кипит, то затухает полностью, даже биенье сердца будто прекращается тогда. Свет не включал, скоро и без света станет много света, погода ясная сегодня и!.. Вот тот миг!.. первый луч сверкнул в окне и спрятался мгновенно!. Природа глубоко вздохнула, будто в себя всю ночь взяла, вдруг!.. выдохнула светом солнца, который в одно мгновение заполнил всё пространство светом, всё – от края и до края. Казалось и стены дома, в том числе насквозь светом пропитались.

Елисей встал, к окну пошёл, чтобы себя подставить мощному потоку света, но!.. что-то изменилось, что?.. солнце выпрыгнуло, будто и побежало быстро по своему извечному пути, через несколько секунд скрылось за горизонтом. Всё так происходило быстро, что закружилась голова, он ухватился рукой за спинку стула, чтоб не упасть, ещё не сообразил, что произошло, а солнце вновь появилось на востоке, опять мистерия рассвета и так много раз, пока всё пространство не вспыхнуло всполохами света радуги цветов и всех оттенков.

Красота неописуемая восхищала и переполняла душу. Знал Елисей, что такие необычные явления надо просто объяснить себе и всё нормально будет и, конечно же, он понял, что это состояние души, нечто, превышающее даже здравый смысл, но ему понятно было, что в душе он прожил, целый месяц или год за несколько минут, или видел с ускорением, как наблюдатель. Всё так быстро в душе происходило, что уловить конкретно что-то было невозможно, но, главное, понятно всё… И даже понял как произошло ускорение движения времени в сотни тысяч раз!.. Понял, что это произошло в связи скорости движения его мыслей. Много читал и изучал по этому вопросу…

Но думать больше не хотелось, есть, было и прекрасно, это радость, восхищение и наполнение светом самой матушки природы!.. Сегодня он собрался к Василисе. Он ещё не понимал, что происходит, просто радовался, как ребёнок, хотя бы потому, что… чему?.. ведь понимал прекрасно, что детей своих он не оставит, тогда зачем надежду давать Василисе?.. Сомнения, сомнения, сомнения?.. и будто знак ему, как благословение, будто его просят, подталкивают к этой встрече и не только. То, что произошло, это же состояние единения души с самой матушкой природой, её светом. Это она благословляет!..

Необычному явлению он не удивился, это нормально тогда, когда способен объяснить, а он свободно объяснил себе, значит допустимо. Такое с ним и раньше было, и даже пользовался этим по возможности, скорость осознания растёт в разы, это в жизни смекалкой называют, главное, рассудок принимал и даже нравились ему явления такие.

Понял, почувствовал, что наполнен до предела живым светом самой матушки природы. Казалось, что этот свет исходит всюду от него. Посидел ещё немного, будто укладывал сей дар, встал и пошёл одеваться. Марии сказал вчера ещё, что надо на работу, а потом кое-какие сделает дела. К его делам она была равнодушна, если они не касались магазинов, равнодушна была к его мыслям, интересам. Более того, его запросы её пугали, а не радовали и от них голова болела.

Что ж, ему это удобно было, лишь бы не мешала, он сам найдёт всё, что ему необходимо. Жили они уже двенадцать лет, за это время он прочитал сотни книг и не только прочитал, а изучил, в себе копался, исследовал себя, и это прекрасно, что она просто удалилась и не мешала, занималась домом. Скорее, считала его чуть-чуть блаженным, но не трогает её и ладно. Не бедствуют, хоть она и не работает нигде, так, иногда небольшие подработки…

Думал, какую курточку одеть?.. на улице весна, солнце нагревает воздух… одел белую, летнюю. И так весь светится, а курточка будто подчёркивает его сиянье. Подумал, что как на великий праздник едет, улыбнулся сам себе, довольный, собрался уходить. Дети и Мария ещё спали, хоть и время было уже около девяти, но выходной, пусть спят, торопиться некуда. Пошёл, поцеловал детей, пока был в их комнате, встала Мария, увидела его сияющего, спросила:

- Ты чё, сияешь весь?..

Елисей хотел рассказать, но передумал, не поймёт, скажет, что опять что-то придумал… Вот Василиса может и поймёт?.. или нет?..

- Так – уклонился от ответа, - солнце встретил. Смотри кругом, всё сияет, не только я.

Мария посмотрела, видит, что солнце светом заливает кухню и, действительно, сияло будто всё, но не задевало это сильно, свет и свет…

- Долго будешь?

- А тебе-то что?

- Ничего, просто спросила, когда готовить есть.

- Какие-то проблемы?.. не приготовишь, ничего страшного не случится, детей корми и всё. Приеду, приготовишь или я сам…

- Ладно, не злись, - подошла, воротник поправила на куртке, - ты такой красивый!..

- Красивый?.. – давно от неё не слышал таких комплиментов.

- А ты такая домашняя сегодня!.. да и всегда, - улыбнулся Елисей, - ладно, я пошёл, чмокнул в щёчку, развернулся, быстро вышел, удивляясь комплименту. Каким, каким, а красивым он не считал себя, вот это точно. Но вроде не лукавила…

Внизу нос к носу с соседкой столкнулся, что жила под ними, вдова, его возраста и жили дружно. Увидев её, Елисей улыбался во весь рот.

- Елисей!.. – расплылась улыбкой и соседка, - ты чё, сияешь весь?.. такой красавец, как на свидание собрался, а не на работу.

- Вы чё все о красоте-то, договорились что ли?..

- Правда, Елисей, ты сегодня необычный!..

Улыбнулся Елисей, приблизился вплотную, наклонился к уху:

- На свидание иду, - посмотрел заговорщицки, - только ты никому не говори.

- Не скажу, - Татьяна засмеялась и тоже тихо: - а меня-то когда на свидание пригласишь?

- Ты хочешь?.. чтобы пригласил…

Не ответила Татьяна, пошла домой, только обернулась и рукой махнула. Пожал плечами Елисей, с Татьяной они были хорошими друзьями, но не больше, как ему казалось. Что-то иное вдруг увидел в её взгляде, ведь она не может только другом быть, она и женщина ещё, красивая и милая!.. Не стал задумываться дальше, мысль углублять, поспешил на остановку, через пять минут автобус.

---------------

Василиса волновалась, как девчонка, сегодня Елисей придёт!.. Что будет говорить, что делать?.. Понимала, что надо было сразу всё остановить, сейчас их может понести, столько общего у них – интересы, мечты и грёзы. Романтиком остался в сорок лет, это удивительно!.. но ведь и она не чувствует себя на сорок пять, напротив, будто восемнадцать ей всего… И почему не встретила его или такого же лет дцать тому?.. Всеми силами она сдерживала свои чувства. Более того, понимала, что надо найти силы в себе, всё разрешить сегодня.

Решила, что по ходу что-нибудь придумает себе. Возникла мысль шальная и грезилось, как он начнёт к ней приставать, добиваться!.. Она, конечно же, обидится ужасно и!.. что и?.. сможет ли противостоять ему?.. он такой!.. такой!..

Села Василиса, сердце билось сильно, она вспомнила, как Елисей и на другой день после того, как почитал её стихи, сам не свой ходил, будто ёжик в тумане. Она предложила ему в субботу не встречаться, только предложила-а, он через часик стихотворенье сочинил…

«Я ветер!..

Наверное, для ветра нету суши…

пора бы это в сорок лет понять,

лишь для болота лес дремучий

прекрасная, земная благодать.

Для ветра небо – дом родной и милый,

предназначенье – буре помогать,

в лесу дремучем он предельно хилый,

ему милее с неба звёзды доставать!

Жизнь моя – болото, ты небо!.. пусти меня к себе погреться»?

Пугало то, что Елисей становится уверенным, открытым, даже немного наглым, хоть и в меру. Но, опять же, если наглеет, значит!.. подумала, как бы она поступила на его месте?... но так ничего и не придумала, понимала чётко, что если не остановятся сейчас, потом уже не смогут, он не как все, он!.. так и не нашла определения…

Посмотрела на часы, скоро десять, вот-вот появится!.. а может, он передумал сам?.. но мысль такая огорчила. Она, действительно, хотела, что б он пришёл. Ладно, чего думать, надо просто сразу дать понять, что этот визит не значит ничего, кроме разговора. Да и придумала она себе, поделится проблемами своими и всё, к ней по другому поводу не обращались.

Подошла к окну и посмотрела вдаль. Жила она на пятом этаже с видом на прекрасный пруд. На берегу много всякой зелени росло, правда, сейчас ещё не распустились листья, но чувствовалось приближение весны. Весна!.. пора любви, цветов и красок всех цветов, пора пробуждения природы, цветения и жажда жизни, продолженья рода. Восхитилась вдруг, это же весна!.. Как же она раньше-то не поняла?.. забыла, ведь просто всё!..

Весной душа нараспашку!..

Взлететь хочу, объять весь мир,

Собрать друзей, родных, знакомых,

Устроить грандиозный пир!..

А разве у него не так?.. может, ищет он друзей, чтобы устроить пир душе своей?.. Ещё больше Василиса испугалась, вот-вот паника начнётся, поняла, что всё, что происходит, уже необратимо. Они оба чувствуют, но что?.. пробуждение души!.. как мотылёк, проснувшись по весне, летит куда?.. летит искать себе подругу, и эта пара должна быть для души его вида… Для Елисея, видимо пришло время пробуждения души!.. А для неё?.. Она ещё не поняла, поняла лишь то, что созвучие стихов её очаровало. Это где-то глубоко!.. вырваться пытается наружу, но она душе не позволяет просто.

Поняв, как не странно, успокоилась, ведь он просто ищет «самку» своего вида и в ней увидел сходство и признаки душевного единства. Чётко поняла, что делать, поняла и то, что будет делать Елисей, зачем придёт. Даже, если они с ним вида одного, не значит, что что-то должно быть, кроме связи интересов. Да и единство душ, не значит непреложность связи, ведь есть же единство интересов, и у них, по-видимому, так и есть. Определилась, стало как-то легко, чувствовала Василиса, что сама переполнена и требует душа освобождения. Вот Елисей и появился со своими стихами… только стихами!.. Она решила!..

----------------------

Как гром с небес, вдруг зазвонил звонок!.. стрелой пронзил ей сердце и улетел в неведомую даль. Вмиг твёрдость испарилась, а сердце выпрыгнуть готово из груди. Выдохнула воздух Василиса, встала обречённо и открывать пошла. Шла она, не торопясь, цену сама себе набить пыталась!.. но плохо это получалось, хоть и успокоилась немного.

Открыла дверь!.. Что это?.. дверь не открылась, распахнулась, и в дверях не Елисей стоял, а солнышко огнём пылало, даже глаза закрыть хотела от его присутствия. Он улыбался во весь рот, не скрывая радости своей. Василиса отступила чуть, тихо сказала:

- Заходи!.. и сразу в комнату прямо проходи. - Вот ведь как, растерялась, и поздороваться забыла, - здравствуй Елисей!

Елисей и так весь огнём горел, а белая курточка только подчёркивала этот свет. Улетучились все замыслы её, все мысли, душа, будто крылья обрела и не хотела слушать, а ей хотелось кинуться в объятия к свету, ведь она свет сама!..

Что-то Елисей хотел сказать, может поздороваться хотел, но Василиса опять его опередила и выдохнула, будто из себя:

- Ты такой красивый!.. сияющий!.. родной!.. – немного покраснела, как девчонка, но не важно, она в его сиянии купалась!

Перестал улыбаться Елисей, подумал: - что происходит?.. будто все кругом договорились говорить комплименты ему, когда он должен вроде комплименты дамам говорить?.. Посмотрел внимательно на Василису, вроде не лукавит… Когда от остановки шёл, на лавочке две женщины сидели и так же почему-то восхитились красотой?.. Ладно, пусть, смущало только то, что растерялся он, все слова улетучились куда-то. Просто, молча снимал туфли и так же молча в комнату пошёл.

Василиса всё больше загоралась сияньем Елисея, но не суетилась, стала уверенной, простой и просто женщиной домашней. Вдруг чётко осознала, что влеченье к Елисею, а у него к ней, так женщина она, а он мужчина!.. это естественно и определено природой и ничего здесь нет плохого.

«Душа хочет петь песни прекрасные, хочет жить и любить и творить»!..

- У тебя стихи звучат?.. – спросил Василису Елисей, чтобы что-нибудь сказать.

Василиса села на соседний стул, посмотрела томным взглядом на него:

- Звучат!..

- И у меня звучат.

- И что же делать будем?

- А что-то надо делать?.. ты рядом и всё понятно, всё ясно, и кажется, что нет ничего, всё говорят твои глаза, разве не так?

- Так. И у тебя – вдруг замолчала, погрустнела, вспомнила, что происходит, - Елисей, ты можешь ничего не говорить, я всё прекрасно вижу, всё написано в твоих глазах, но не надо нам с ума сходить… и ты это понимаешь.

- Понимаю!.. только чуть иначе. Понимаю то, что я с ума сошёл давно, ещё двенадцать лет тому назад, и болезнь моя в самой активной фазе. Если не обратить внимания сейчас, то останусь инвалидом на всю оставшуюся жизнь. – Помолчал немного, - хотя-а, возможно уже поздно.

Василиса промолчала, не поддержала исповедь его, она сама двадцать лет была больная и разом всё решила, но советовать ему просто не имела права, так считала.

- Расскажи лучше, какие интересы в жизни, кроме стихов, резьбы, работы?..

- А этого мало?

- Нет, наверное, но, думаю, не замкнут этим.

- Не замкнут. Читаю много… хотя скажу стихами:

Умел он всё, не взять, не дать,

парень был предельно хваткий,

топор в руках умел держать,

строить всё и рисовать,

и землю он умел пахать,

траву косить и в стог собрать,

всё разбирать и собирать,

умел людей он понимать,

слушать, любить и говорить,

мечтать любил, стихи писать,

и на работе без труда

сумел работу он понять,

любил историю, любил читать,

и математику дерзать… и так далее, короче диапазон интересов неограничен.

- А ты хвастун.

- Чё это, хвастун, ты спросила, я ответил.

- Ладно, ладно, не сердись, зато интересно с тобой поговорить, наверное, будет.

Что-то мешало Елисею, а что, понять не мог, уловил взгляд Василисы, посмотрел на руки… в руке цветок и шоколадка, забыл… смутился и Василисе протянул:

- Вот, забыл.

Улыбнулась Василиса:

- Спасибо, Елисей, я уж думала, что это не мене.

Елисей оглянулся, осмотрел комнату:

- Кто-то есть, кроме тебя?

- Нет, сын к дочерям ушёл.

- Тогда тебе – улыбнулся Елисей.

Душой Василиса тянулась к Елисею, её хотелось, чтоб он заключил её в свои объятия, или хотя бы просто прикасался, даже просто говорил о чём-нибудь. Любой взгляд, звук волной проходил где-то глубоко внутри, возбуждая почти неуловимыми вибрациями электрических разрядов где-то в голове, как импульс, и этот импульс волною распространялся по всему телу. Но эти внутренние касания расслабляли, тушили осторожность и другие качества рефлексов и инстинктов.

Она понимала. Что нельзя, нельзя ей расслабляться, но он, как маг, будто не замечал её, а своими состояниями будоражил сердце. Надо было хоть как-то начинать сопротивляться:

- Ты пишешь стихи и математика, как это сочетается?

- Прекрасно, одно другое дополняет, я учился на мат-мехе в универе, и это не мешало мне стихи девушкам писать, если надо было.

- Только девушкам?

- Василиса, я ведь молодой был, а кому же в молодости пишутся стихи?

Подумала немного Василиса:

- Ну, мало ли кому?.. просто писать…

- Это пусть просто поэты пишут, а я не поэт, скорее, любитель, да и ты, как понимаю. Хочешь о математике, о физике, о химии, об истории, о литературе со мной поговорить, - улыбнулся Елисей, - это запросто, конечно, я прекрасно ориентируюсь во всём. Мне интересно не то, что я знаю или умею, что знаешь и умеешь ты, мне интересно то, чего не знаю.

- Зачем?

- Что, зачем?

- Знать хочешь?

- Как зачем?.. как же я буду говорить, о чём?.. если не знаю твоих интересов.

- А кроме всего этого нет, о чём поговорить?

- Есть, но мало этого, считаю, надо быть ещё и интересным, чтобы нравилось тебе. Или будешь слушать глупость и терпеть?

- Наверное, буду, ты просто говори, не важно, что-о…

Понял Елисей, что Василисе нужен любой контакт, просто через звук. В таких случаях общение проходит на каком-то глубинном уровне в виде состояний восприятия. У него так же бывает, особенно по отношению к ней. Он пододвинулся к ней ближе, вместе со стулом, посмотрел в глаза:

- Это чудо, Василиса!

- Что? – не поняла она, хоть и сама тонула в его взгляде.

- Детский взгляд, взгляд девчонки!.. как ты сохранила непосредственность в себе? – он вспомнил Люсю…

- Это моя защита, разве не видишь?

- Вижу. Только как ты сможешь защититься, если я не шёл к тебе, не ехал, а летел на крыльях?

- Зачем?

- Не спрашивай, потому что сам не знаю. Когда ты рядом, я будто плаваю в озере хрустальной чистоты.

- И я!.. ой!.. нет, нет, я оговорилась. – Василиса поняла, что надо следить о том, что говорит, но как?.. – Елисей, а ты хитрый.

- С чего это вдруг?

- Ты говоришь и будто не договариваешь мысль, а я-а… мне вроде, как хочется закончить.

- Что и происходит, - засмеялся Елисей.

И смеялся он, как-то естественно и откровенно, что хочется прыгать от радости. Обычно всегда дежурные улыбки и смех искусственный какой-то, а у него…

Встал Елисей, встала и Василиса.

- Может чаю?

- Может – он взял её за плечи, заглянул в глаза, в них увидел и страх, и желание, и радость, но, самое главное, почувствовал трепет тела, он был так глубок, что передавался и ему. – Это невероятно, сохранить трепет юности…

- Что? – тихо переспросила Василиса.

Он наклонился чуть, поцеловал, не отстранилась Василиса, только вздрогнула, тихонечко высвободилась от его рук, пошла на кухню. На кухне включила газ, поставила чайник и, задумавшись, просто стояла. Что делать?.. что делать?.. его напор её пугал, всё слишком быстро происходит для неё, но разве может быть иначе? Поняла, что она ищет оправдание своим поступкам, и это было с самого начала. Елисей будто в себе открыл для неё такое, что не притягивает даже, а растворяет. Воспоминания всплывают всполохами света и яркими картинами какой-то очень далёкой жизни. Ей хотелось доказать, что было всё не с ней, а с кем-то. Он не только пишет стихи в полном созвучии, но и тело его, его губы – это аналог полный. Они не грубые, как у других мужчин, они нежные и мягкие, как у неё.

Это родство пугало, надо собраться. Вот чай попьют и отправит Елисея, придумает, что ей необходимо срочно уходить. Знала, понимала, что сделать надо так… только бы сил хватило. Почувствовала вдруг, что сзади Елисей тихо подошёл, тихо обнял. Василиса вздрогнула и напряглась.

- Как долго я тебя искал!.. как долго!

Повернулась Василиса, встретились глазами. Они у Елисея были грустные, даже печальные безмерно и проникали в её душу. Она просто стояла и смотрела, и вдруг увидела знакомые черты лица, взгляд, бородка, мимика, движения его, как он это делает и почему… Всё это она видела уже давно и много, много раз, знакома каждая морщинка на лице, каждая родинка, где бы она не находилась.

- Зачем?.. чтобы убить?

- Чтоб вознести на небеса! – закрыл ей губы пальцем, - молчи, не возражай, небо твой дом, это ты сама, ты та, кто создала небо для меня, ты мадонна!

- Интересный ты!.. но понимаю я тебя. Это удивительно!

- Будем пить чай, - перебил Василису Елисей, - вон и чайник закипел.

Он отпустил её и сел на табуретку. Василиса какое-то время стояла неподвижно, осваивая его прикосновение, повернулась и стала собирать на стол.

- Ты не понимаешь, Елисей, и я не понимаю.

- Пусть будет, Василиса, мы ведь не маленькие дети, разберёмся.

- Прежде понять необходимо, что происходит, - возразила Василиса.

- Не надо, я же говорю, пусть будет, будем думать много, ещё больше запутаемся.

Они сидели, пили чай, оба молчали. Василиса понимала, что Елисей не остановится, если она его не остановит, понимала и то, что ситуация может полностью из-под контроля выйти, а это разрушение всех принципов, морали и того же здравого смысла.

- Как считаешь, любовь – это здравый смысл или безумие? – спросил вдруг Елисей, будто прочитал её мысли. Посмотрел внимательно, - спрашиваю, как творческого человека, чего отрицать не надо. Для меня это очевидно.

- Не здравый, точно!.. – машинально ответила она, - но и не безумие. Хотя, я не знаю даже, любила ли я когда-нибудь.

- Я любил или мне так казалось, да и люблю! Как жить без любви?

- Не знаю. А дети?..

- Я не об этом, дети только следствие любви, и как следствие, разумеется, прекрасно, я о причине.

- А ты считаешь, что причина-а?

- Не считаю, уверен, на все сто процентов.

- И кто же она для тебя?

- Женщина!.. просто женщина. Женщину боготворю, пишу стихи, а там, как получится, я всегда ищу ту, которая… - Елисей замолк.

- Которая что? – не выдержала паузы, спросила Василиса.

- Не знаю, но. Наверное, которая удовлетворяет моему идеалу.

- И что за идеал?

- Ищу.

- И долго собираешься искать?..

Улыбнулся Елисей:

- Я же говорил тебе уже.

Василиса покраснела чуть, но этот румянец украшал её, делал похожей на девчонку. Они оба были похожи сейчас на двух юнцов, у которых появились какие-то влечения друг к другу, но ещё не оформились в большое чувство. В таких случаях, прежде всего, появляется какое-то смущение, даже стыд, будто обнажается что-то такое скрытое, внутреннее, открывая эту наготу друг другу.

- Всё, пошли, спасибо Василиса, - посмотрел с вопросом на неё, - тебе помочь убрать?

- Нет, я сама. Ты иди, пока книжки посмотри.

- Хорошо, - и Елисей ушёл.

Он, действительно, хотел уйти, чтобы понять и напряженье снять. Нет, не совсем уйти, а в комнату и там настроиться на прежний ритм, одеться, подумал он.

Василиса убирала со стола и понимала, что вот сейчас, как только она в комнату войдёт!.. Она входила обречённо, но и с какой-то внутренней радостью, чего даже себе боялась показать, не имея возможности сопротивляться. Елисей книгу какую-то смотрел, поднял голову, и она увидела его невозмутимость, предугадать замысел его просто стало невозможно.

- Хорошие книги читаешь.

- Да, люблю читать, - механически ответила она.

Елисей видел состояние Василисы, у самого такое же. Понял, что он ей не безразличен и этого было достаточно на первый раз, так решил. В своих чувствах разбираться не хотел, он просто знал, что если влюбляется, если так случается, то всегда на всю оставшуюся жизнь. Это он потом подумает, что произошло, а сейчас не пытался даже сдерживать порыв.

Идея вдруг возникла, которая могла мгновенно снять напряжение с обоих, подумал только, что оказывается, нравственность значение имеет, и для него и для неё, понял, что нельзя в прекрасные отношения творческого вдохновения входить грязными ногами, надо непорочностью войти, а там всё само разовьётся.

- Погода прекрасная сегодня!

- Да-а – опять механически ответила она.

- Не хочешь прогуляться?

- Прогуляться-а?.. – чего-то не понимала Василиса, она от него ждала другого, собрала все силы, чтобы всё решить сейчас и, казалось, что она готова, а он?.. погуля-ять.

- Да, по берегу пруда, там прекрасная аллея, правда нет зелени пока, но есть солнышко и оно греет.

- Ты серьёзно?

- Да, - не понял Елисей, - мне зачем шутить.

Василиса встала, засуетилась вдруг:

- Я только за. Я и зимой люблю на лыжах, а летом-то, летом!.. столько зелени. А ты любишь ходить за ягодами? – переключилась Василиса.

- Я в тайге родился, Василиса, - улыбнулся Елисей, заражаясь её раскрепощением.

- А-а, тогда любишь, - сделала заключение, смеясь.

Напряжение спадало прямо на глазах.

- Прямо сейчас пойдём?.. можно в парк сходить. Ты был в парке?

- Был, конечно, был, - он встал, Василису остановил, взял за плечи и опять увидел этот взгляд, взгляд юности самой, - можно, я тебя поцелую?

Вот!.. он хитрый, он специально предложил, чтобы воли её лишить, поняла вдруг Василиса, понимая и то, что-о… Елисей просто наклонился и, не дожидаясь ответа от неё, нежно, нежно поцеловал её глаза, которые пришлось закрыть. Его поцелуи лишили её воли окончательно, почувствовала себя в клетке, из которой выхода не существует. Она ничего не имела против близости, не молодая девица была, но в случае с Елисеем, не хотелось начинать, именно, с таких отношений. Не понимала, почему, но не хотелось. Казалось, что что-то будет разрушено, то, что ещё родиться не успело.

- Ты хитрый. – прошептала тихо.

Елисей же понимал, что Василиса в его власти, но как же?.. Он отстранился, отпустил её:

- Твои глаза!.. они прекрасны, Василиса, я не мог их не поцеловать, не насладиться юностью забытой, - пошёл в прихожую и начал одеваться. Решил, что не надо торопиться, чтобы потом не стало мерзко, они ведь люди. Любовь, как цветок, должен созреть, нельзя раньше времени срывать. Надо ему и ей подумать, слишком много камней преткновения, а чувства очевидны. Захочет, будет поливать зерно, не захочет, пусть у него растёт, как чувство к идеалу.

-----------------------

Шли по аллее рядом, навстречу люди попадались. Кто-то шёл домой, кто-то так же гуляли, как они, встречались и знакомые, разговаривали просто. Василиса испытывала гордость от того, что не одна идёт с мужчиной. Интересное и прекрасное состояние, отметила она, она улыбалась и сияла так, что обращала на себя внимание.

- Можно, я тебя за руку возьму?.. – спросила Елисея.

- Даже нужно, Василиса, - ответил Елисей.

Погода, действительно, была прекрасная, казалось, солнце светит только им двоим, и всё сияет светом, даже снег на пруду и в зарослях местами, что кое-где ещё остался, сверкал тысячами искорок огня, наполняя атмосферу свежестью и радостью солнечных лучей. Ивняк, который рос с двух сторон аллеи, аркой зарослей своих создавал видимость арочной тропинки, идущей в небо или не в небо, а куда-то вдаль, в сказку, и там, в конце пути, всё прекрасно будет, потому что в сказке всегда всё кончается прекрасно.

Василиса взяла Елисея за руку, и гордость увеличилась сразу в разы.

- И опять у меня только один вопрос, что происходит, Елисей?..

- Ничего. Кроме того, что происходит, - ответил мгновенно Елисей.

Василиса весело расхохоталась:

- Довольно обоснованный ответ, не возразишь.

- Я же говорю, что пусть будет. Завтра всё иначе осознаваться будет, а сегодня только кажется, что что-то происходит.

Да!.. конечно же, она сегодня вечером напишет стихотворение и завтра или послезавтра в цехе ему отдаст. Так легче будет всё определить. Это потом, дома, она тихонечко поплачет, но не узнает он. Как было бы прекрасно, если б он был не женат.

- Почему, почему, почему?.. – задала она вопрос кому-то.

- Не знаю, Василиса, - ответил Елисей, будто уловил мысли её, - наверное, есть причина, о которой мы забыли.

- Ты такой красивый, Елисей!.. – и он, действительно, казался ей самым лучшим, самым красивым, самым, самым.

- Василиса, - смутился Елисей, - чего в краску вводишь?

Василиса посмотрела на него:

- И правда покраснел!.. – засмеялась Василиса.

Елисей ещё больше покраснел:

- Ну, хватит. Это ты красавица, просто княгиня!

- Почему княгиня? – отметила, что ей приятно.

- Просто воспринимаю тебя иногда, как барышню девятнадцатого века, этакую даму танцующую вальс со мной.

И разговор полился простой и откровенный, сама тема их очаровала. Они вспоминали всех поэтов, учёных и писателей девятнадцатого века. Казалось, знали лично многих. За разговором, время летело быстро. Сходили в парк, посидели на скамеечке и отправились домой.

Василиса опять стала напрягаться, и Елисей почувствовал её.

- Ты чего напряглась опять?

- Нет, нет, совсем не напряглась, - попыталась улыбнуться Василиса.

Она чувствовала себя неловко не от того, что может что-то произойти, а больше от того, что чувствует себя, как девчонка. Работа мастером научило её быть волевой и строгой, а не маленькой, незащищённой, которая нуждается в обыкновенном внимании. А так, так женщина она и в жизни столько испытала, что многим и за десяток жизней не осилить, а перед ним чувствует себя как-то не так, стесняется, краснеет. Что может произойти?.. всё нормально, он ей приятен и даже больше, она сама его желает, но ведь она не куртизанка. И что же делать?.. где мужиков найти?.. итог всё равно, понятен, так хоть одно мгновение поймать, как мотылёк прекрасный, будет в душе её летать. Решила твёрдо, что пусть будет, как будет.

- Я всё думаю, могли ли мы когда-нибудь встречаться?

- Наверное, встречались!.. наверное, не в этой жизни, только, - ответил Елисей.

- Да, конечно же, не в этой жизни!.. как же я раньше-то не догадалась!

Василиса расслабилась опять, стало спокойно и свободно. Елисей развеселился тоже, он шутил, заключал её в свои объятия, преждевременно, оглядываясь по сторонам, но скорее символически, и заговорщицки ей говорил:

- Пока никто не видит!

Она в ответ весело смеялась. Подходили уже к дому Василисы, вдруг, будто вспомнил Елисей:

- Сегодня утром видел, как утром рано, рано заря за солнышком гонялась, или солнышко за ней и так разыгрались, что зажгли пространство всё тысячами красок всех цветов радужных. Я как раз к тебе собирался ехать и понял их танец, как благословение, как напутствие, как необходимость нашей встречи.

- Ты не обманываешь?

- Нет. Я другого опасаюсь, когда рассказываю о таких вещах, что не поймут, на смех поднимут.

- Я понимаю, даже вижу, о чём ты говоришь.

- Вот это и невероятно, я с детства никому не рассказывал о подобных вещах.

- А я вижу, и тоже никогда не рассказывала… - Василиса полностью освободилась от всех сомнений, она даже жаждала сейчас завершения дня, она хотела стать любовницей, именно, любовницей для Елисея. Пусть день один, неделя, месяц, но с ним… решила твёрдо. Понимала, что, скорее всего, всего один день, но он разворошил ей сердце, - я тоже хочу увидеть, как рассвет с зарёй танцуют вальс, - опять засмеялась Василиса.

- Ладно, увидишь. – заверил Елисей.

- У нас на запад окна, так что, если при закате только, но там по-другому всё равно.

- Да уж, закат – не рассвет, закат – древний дед, а рассвет с зарёю маленькие дети.

- Да-а!.. – вздохнула Василиса.

- Я покажу тебе.

- Когда?..

- Я пока и сам не знаю, но то, что покажу, знаю.

Елисей упивался общением с Василисой, Здесь она совсем другая, не как в цехе. Он ей говорил о вещах, несовместимых с суждениями людей, и она так прекрасно понимает!.. это разговор не слов и не словами, а чувствами и состояниями душ.

- Как это прекрасно, Василиса!

- Да-а!.. – как эхо, отвечала Василиса, наверное, завтра мы опять станем другими?..

- Станем!.. но пусть не кончается сегодня, пусть в сердце останется на веки.

- Вечно!..

- Вечно.

Подходили к дому, Елисей становился всё печальней, и Василиса чувствовала это:

- Что-то не так?

- Всё не так, кроме нашей встречи…

Он думал, надо ли к ней заходить. Если зайдёт, то встреча закончится как-то иначе, но надо ли торопить события?.. решил, что пусть подумает она, кем хочет быть по отношению к нему. Подошли к подъезду, он остановился:

- Давай, я не буду заходить сегодня?.. если не против, то как-нибудь ещё зайду.

Остановилась Василиса. Всё заканчивается рано или поздно, вечно летать просто невозможно, будни жизни разрушают всё. Да и всё придумала она себе, как и он, и это очевидно.

- Не придумала, милая моя, но пусть наша первая встреча будет чистой, непорочной, как в юности.

- Ты так говоришь, будто всё от самой юности хочешь повторить…

- Вот именно, всё повторить, - загорелся Елисей, он понял, что уже включился в очередную битву с жизнью.

- Вот только будет ли вторая встреча?..

- Будет!.. обязательно будет и это, считаю, уже необратимо.

Василиса посмотрела на него с печалью:

- Ладно, иди и лучше будет, если больше не придёшь. Всем лучше, Елисей.

Елисей не уходил, растерянно топтался.

- Иди же, наконец!.. – но, так и не дождавшись, повернулась и в подъезде скрылась.

Елисей ещё стоял пару минут, слышал, как открылся лифт, ушёл наверх, слышал, как остановился где-то там, на пятом этаже и всё умолкло, повернулся и медленно пошёл на остановку. Ноги не слушались, но он упорно шёл. Вдруг тучи накатились и закрыли солнце, стало холодно, и он ускорил шаг.

-----------------------------------------------------------------------

 

 

 

 

 

 

Глава – 4

 

Человек наполнен противоречиями и живёт чаще только внешними импульсами, не вдумываясь в причины этих импульсов. Даже редко или почти никогда, не задумывается о чём-то внутреннем, которое незаметно только потому, что на него не обращают внимания. Иногда эта внутренняя жизнь прорывается наружу через большое чувство, но начинает гаситься необратимо, хоть и является причиной всех импульсов и внешних, в том числе.

Так внутреннее или внешнее?.. чему человек отдаёт предпочтение, зависит только от него. Порою в течение короткого промежутка времени предпочтения меняются на диаметрально противоположные, особенно у творческих личностей.

Где же причина?.. почему так происходит?.. – думала Василиса, расставшись с Елисеем. Она буквально пять, десять минут назад готова была без сомнений стать ему любовницей, не имея сил, как ей казалось, ему сопротивляться, его напору. Вдруг поняла, что это не неимение сил, сил достаточно, а её желание не противостоять ему, отдаться полностью и без остатка. Она хотела, жаждала с ним встречи, она хотела всегда быть с ним рядом и только мораль мешала. Даже готова уже была перешагнуть через мораль!.. хоть пять минут, всего одно мгновение, а он?.. просто ушёл.

- Так нельзя – чуть не плакала она, ведь сейчас она кажется себе такой нехорошей, будто он силой её раздел и ушёл, забрав одежду.

Сидела Василиса в комнате, в окно смотрела, просто смотрела, как садится солнце, но не радовало солнце, не блистало. Вскоре тучи скрыли его вовсе. Как не странно, это стало успокаивать её. Что она думает, ведь всё прекрасно, всё так, как она хотела изначально, завтра или послезавтра она его порыв погасит и всё, как прежде, станет. Что-то внутри ей говорило, что не станет, ведь она ему в чём-то себя открыла, а он такой коварный и, конечно же, попытается воспользоваться этим. Поняла ещё одну деталь, что общение по интересам не получится у них, он просто не захочет, да и она.

Так и сидела, может час, а может два. Сын пришёл, покормила, успокоилась совсем, забот хватало и без Елисея, он и может что, так только их добавить. Решила спать идти, поняв, что, действительно, успокоилась, более того, решила, что всё придумала себе и даже посмеялась – такая дурочка, прям, как девчонка, а то и… она и девчонкой такого не придумывала никогда, а тут!.. чуть было не пошла в разнос. В голове уже стихи звучали, как она ему ответит, чтобы раз и навсегда!.. Ведь в любом случае, будущего нет у них, а она хочет только одного, хоть немного счастья, хоть чуть-чуть, но нормального человеческого счастья.

Лежала Василиса и в окно смотрела, которое было тёмное, будто дорога в неизвестность. Хотелось просто встать, шагнуть в ту самую таинственную неизвестность, пусть даже и во тьму. И вдруг где-то за окном увидела огромные глаза, они заполняли всё и!.. это его глаза!.. Глаза сверкали искорками света и будто проникали в сердце. Нет, это даже глазами назвать трудно – это просто взгляд, который шёл из-за горизонта, хоть и рядом был, она видела и даже могла описать эти глаза в подробностях мельчайших.

«Это он!.. это он!.. это его вторая жизнь, ведь он же говорил, что что-то ей покажет».

Взгляд становился всё пронзительнее, и у Василисы страх возник, который выходил откуда-то из глубины, и этот страх вот-вот в панику перерастёт. Она только сейчас поняла, кто Елисей или придумала себе, да это и не важно, он, наверное, какой-нибудь колдун.

Не успела так подумать, как всё пространство вспыхнуло огнём серебряного цвета. Это был даже не огонь, это океан бушующего пламени, в котором всё сгорает без следа. Ах!.. огонь вдруг охватил её со всех сторон, проникая всюду, прожигая саму душу. Хотела встать, уйти от этих глаз, но не хватило сил, так и лежала в пламени, огнём пылая. Постепенно всё стало успокаиваться, она почувствовала облегчение, только всё внутри горело, и сама, как солнце стала, будто прошла сквозь доменную печь.

Лежала без движенья Василиса, ещё не отдышалась, как повторилось вновь, и она опять боролась с этим, но сгорали мысли… и так она устала, что выбилась из сил совсем. Потом вдруг поняла, что у неё температура, заболела, видимо, и эта температура к таким видениям приводит, но даже встать, чтобы измерить температуру, сил не осталось. Что бы в сознанье не возникло, всё сгорало в этом пламени вселенском.

«Что это?.. Это он, Елисей»!..

«Это я – услышала в себе, - я весь к тебе пришёл и это моя вторая жизнь!.. чтобы освоить, надо стать мадонной».

- Но я не хочу.

«Право твоё, может и ошибся я, но ты ведь не только приблизилась. А выдержала и не сгорела»?

- Я не хочу, - чуть не закричала Василиса, - неужели ты не понимаешь?

«Разумеется, не хочешь. Тогда, попробуй, останови меня, тогда-а!!..

Она опять увидела глаза, казалось, что они смеются.

В душе возникло возмущение, которое росло и стало пламя поглощать, но оно не уступало, Василиса становилась всё сильнее, даже встала, хоть и ноги всё ещё дрожали, взяла ручку и листок бумаги и написала стихотворение Елисею, как считала, последнее стихотворение.

Пусть будет в красках ваша жизнь вторая,

Но мне она совсем не по плечу.

Ученье – Свет, сама я это знаю,

Но я совсем не этого ищу.

Пусть будет выбор мой простым реальным,

И пусть останется любовь в мечтах,

Расстаться с вами для меня печально,

Пойти же с вами – означает крах.

Желаю вам удачи в этой жизни,

А во второй побольше всяких лю…

Останусь я для вас простой подругой,

Земной, обычной или просто лю…

Мадонной я теперь уже не буду,

И ни к чему мне святости искать,

Ведь родила меня земная,

Простая женщина, чьё имя просто мать!!!

Перечитала, успокоилась, и спать легла. Всё сразу успокаиваться стало. Просто Василиса поняла, почему он не настаивал при первой встрече, решил показать себя всего, как бы спрашивая этим, готова ли она освоить океан огня своей любовью.

----------------

Поняв, Василиса успокоилась совсем и уснула сладким сном. Наконец-то, отдохнёт, растворится в неге и истоме сна. Но отдохнуть не довелось. Только уснула, сон увидела она, и сон был так ярок, что всё воспринималось, будто наяву. Она полностью не помнила его, помнила лишь, как она тащит кого-то на шинели, это был тяжелораненый боец. Кое-как его перевязала на поле боя и тащила в тыл, к окопам с нейтральной полосы. Кругом рвались снаряды, временами вспыхивала вся округа от ракеты, что запускали неизвестно кто, но и, помогая хоть как-то ориентироваться в темноте. Иногда совсем рядом свистели пули, брызгаясь камешками земли. В такие моменты она вжималась в землю, становилась ею.

Воин стонал, а она только твердила:

- Потерпи, миленький, потерпи, родненький, скоро-о… - и замолкала, чтобы силы сохранить, - ты только стони, говори что-нибудь, чтоб я знала, что ты живой, чтобы у меня силы прибавлялось…

И вдруг воин замолк, замолк совсем, даже прекратил стонать. Испугалась Василиса, стащила его в воронку, думая, что, если умер, так хоть укроет матушка земля от падальщиков всяких. На дне воронки наклонилась и стала тормошить его:

- Ты подожди, не умирай, хоть имя мне скажи своё, - слёзы катились градом, размазывая грязь по лицу.

Воин молчал, но она чувствовала, что бьётся сердце у него. При свете очередной ракеты увидела, что он открыл глаза, и в них она увидела что-то знакомое до боли в сердце.

- Скажи мне имя!.. скажи, родной…

Она лежала рядом, сил не было совсем, просто лежала и гладила его лицо, оно было тёплое, значит, живое и тут вдруг поняла, что даже если он не умрёт, сил вытащить его из воронки у неё не хватит. Выходит, она его приговорила. Воин застонал опять, Василиса плакала навзрыд, лишаясь сил последних.

- Как звать тебя?.. как звать, родимый мой?..

Воин что-то произнёс, она не поняла

- Скажи!.. ещё скажи!..

Услышала еле слышно…

- Поцелуй меня, сестричка, меня ещё никто не целовал, кроме мамы.

Василиса вздрогнула сначала, нет, не от того, что попросил поцеловать, поняла вдруг, сколько вот таких, не целованных юнцов война уничтожает.

- Мой родненький!.. живой!.. – начала осыпать поцелуями его, размазывая слёзы по его лицу, - живой!.. ты не умирай, я тебя потом ещё много, много буду целовать, только не умирай, - отстранилась чуть, увидела его открытые глаза при вспышке очередной ракеты, и запомнила она!.. Они, как у ребёнка, ей верили, они её любили, они знали и запомнили её на веки. Теперь и она будет видеть их всегда.

- Ещё, ещё!.. – повторял солдатик.

- Ты полежи, я сейчас, сбегаю и позову кого-нибудь. – Посмотрела умоляюще, - мне не вытащить, не справиться, полежи, родной, я сейчас. – Она хотела выскочить и побежать за помощью. Прикидывая, что до своих метров пятьдесят, не больше, но под плотным, хоть и слепым, огнём противника. Об этом не думала она, а может зря…

Воин удержал её:

- Не уходи, я сейчас!.. Чтобы сильным стать, надо сильным быть, кто имеет, тому прибавится!.. а я сильный, значит стану ещё сильней, благодаря тебе. – Он повернулся на живот и пополз, увлекая её следом, - ты мне говори, обманывай меня, что любишь и будешь любить вечно…

- Конечно же люблю, мой родненький, конечно!.. и вечно любить буду!.. ты живи, теперь умирать тебе нельзя, ведь я не выживу-у, мне даже из воронки не выбраться без помощи твоей…

Как же он?.. как, ведь у него ранение в грудь, ладно хоть немного да перевязала…

***Вдруг оказалась Василиса на полянке небольшой, в лесу. Полянка была усеянная цветущими цветами и тишина такая, что уши больно… Рядом воин стоял с детскими печальными глазами и на неё смотрел:

- Я же говорил, что справимся!.. улыбнулся мило и начал исчезать.

- Как я найду тебя?

Но он исчез и только звук остался:

- Я сам тебя найду!.. ты только узнай меня, не оттолкни… узнай меня-а!.. – и всё исчезло, проснулась Василиса, а в сознании слова звучали: «Чтобы сильным стать, надо сильным быть, кто имеет, тому прибавится».

---------------------

Надо вставать, но не хотелось даже шевелиться, болела сильно голова. Не понимала Василиса, происходит что… Это Елисей?.. знает его уж года два и ничего подобного не замечала. Вдруг поняла, что это она сама, он только индикатор, растревожил то, что она даже от себя скрывала. С этим всё понятно, уже решила, а сейчас утвердилась полностью. Если возникает какая-то проблема, её следует решать или отпустить, иначе она завалит с головой. Умылась, позавтракала и пошла, как обычно и как всегда решила, что во всём, что касается её, никто не виноват.

Пришла на работу и переоделась, стало легче, надо работать и всё побочное уходит постепенно. Она не искала глазами Елисея, была сосредоточена, строга и от него была свободна, так ей казалось, и он просто работник для неё, которого необходимо работой обеспечить.

Подошла к нему, увидев на своём рабочем месте:

- У вас есть работа?.. наряды есть на срочную, решила дать.

Елисей посмотрел как-то дико и удивлённо на неё:

- Что случилось, Василиса?.. что за вас?

- Ничего, - сухо ответила она.

- Разумеется, возьмусь, но я объяснения хочу, что случилось?.. в чём-то тебя вчера обидел?

- Нет, не обидел, - достала из кармана небольшой листок, протянула, - вот, мне так легче.

- Легче что?.. – не понял Елисей. Он не понимал её, считал, что они прекрасно время провели, и вдруг такое отчуждение. Пока соображал, исчезла Василиса. Он прочитал её стихотворение, и сердце заболело сильно, сильно. Действительно, куда он лезет, чего хочет, что может предложить, кроме своих фантазий?.. Мечтатель!.. сейчас себя он ненавидел, выходит, что его никто не понимает или он никого. Пусть будет так, но он всё больше просыпался, туман рассеивался и обнажалась суть… Как же теперь загнать себя обратно?..

Вот и Василиса с нарядами идёт, но делать не хотелось ничего. Подошла, наряды положила:

- Вот. Разберётесь?.. – посмотрела как-то виновато на него, увидела его глаза, они будто в пелене тумана и в них такая боль, что и самой хотелось плакать.

- Разберусь, - ответил сухо Елисей.

- Вы-ы…

Но Елисей не дал ей ничего сказать.

- Я сказал, что разберусь, - посмотрел вдруг детским взглядом на неё. В них отразилась глубокая надежда, даже мольба, - всё вытерплю и всё пойму, но только не переход на вы. Ты убить меня решила?

Василиса повернулась и пошла, чтобы слабости не показать своей, которая толкала к Елисею.

- Я напишу ответ, - услышала вдогонку.

Больше она не встречалась с Елисеем, он, будто исчез или специально избегает. Даже беспокоилась, когда долго не замечает, но он вдруг появляется где-то вдалеке и исчезал мгновенно. В обеденный перерыв проходила мимо его рабочего места. Хотела подойти, поговорить, всё объяснить, ведь должен же понять он, наконец, не маленький ребёнок, но понимала, что не подойдёт, не будет объяснять, понимала, чем закончится их разговор.

- Василиса Михайловна!.. – услышала она, отметила официальность обращения, остановилась, но подходить не стала.

Елисей сам подошёл:

- Вот, это ответ… ва-ам!.. не сердитесь, я всё понимаю, наверное, такая доля у меня, не вовремя родился, не правильно на мир смотрю, неправильно живу-у… И ещё, мне бы уйти с обеда, недомогаю что-то?

Посмотрела Василиса на него и, действительно, вид был больного человека.

- В больницу надо вам… тебе.

- Не сегодня, отлежусь, и больница такие болезни не лечит, к сожалению. Так я уйду?

- Хорошо, только заявление напиши и оставь на верстаке, я потом возьму.

Она опять увидела его глаза, это глаза бойца из сна его, того, смертельно раненного воина, который полз к своим окопам, чтобы не себя спасти, был обречён, её спасал. Пуля возле сердца и потеря крови не оставляла ему шанса, но он давал надежду ей его спасти, сам же спасал ей душу. Елисей сейчас, как раненый боец, только рана у него другая, рана души, не тела. Возможно, ли его спасти?.. возможно, и она обязана так сделать, чтобы после не терзался и не клял себя, нужно оставить всё, как есть. В его глазах надежда, вера и любовь, как у того бойца из сна.

- Иди, Елисей, я всё улажу. Успевай во время обеда, пока проходную не закрыли.

- Да, пойду-у… Чтобы сильным стать, надо сильным быть, кто имеет, тому прибавится.

- Где ты это прочитал?

- Сам придумал.

Василиса поняла, что если задержится ещё немного, уйти не сможет никогда, она и так еле на ногах стояла после бессонной ночи. Один вопрос звучал: почему, почему, почему?.. и строки складывались сами.

Я рву свою судьбу на части,

хочу я это или нет,

так видно в этом моё счастье,

лишь встретившись, сказать «привет».

В «привет» вложу слезинки каплю,

огонь любви и боль свою,

не покажу своих страданий,

и всем скажу, что не люблю.

«Я сам тебя найду!.. ты только узнай меня, не оттолкни… узнай меня-а»!..

И как же я узнаю?.. как?.. Как можно сон и явь объединить? Она уже ничего не понимала, всё так быстро завертелось, что предугадать просто невозможно, хоть раньше она умела события предвидеть. Так же нельзя-а… не оставляя шанса. Пошла к себе в конторку, чтобы почитать его ответ.

«Ты думаешь, меня ты прочитала?..

Одну страничку, может быть, не больше,

Но если каждый день читать всего одну страничку,

Через три дня поедет крыша». – И это только реплика, а далее ответ.

«Как просто всё: Я женщина земная!..

Мне надо стать Иваном – дурачком,

чтобы понять – любовь,

и музыка, и песня не причём.

Люблю, хочу, как женщину тебя,

не как богиню,

но с чувством обжигающей любви!..

Любовь со мною?.. КРАХ, конечно,

но прозой всё без краха назову.

-----------------

Понять бы нам, что всё проходит быстро,

Не святости, любви твоей хотел,

Любви, как милой женщины и как подруги,

Ты прочитала прозу, стихами я летел».

Просто сидела Василиса и молчала, мыслей не было, только смертельная усталость от всего, что с ней происходило. Надо просто отдохнуть и тогда всё станет ясно. Так решила, хоть что-то и подсказывало ей, что не кончились сюрпризы.

---------------------

Наконец-то, закончился рабочий день, хотелось Василисе только одного, скорей дойти до дома, принять душ и спать. Надо смыть всё то, что накопилось, всё забыть и ни о чём не думать. Наглость, как ей показалось, Елисея, немного обижала, хотелось немедленно ответить, спесь сбить с него… Это же надо такое написать, что она читает прозу, а он летит стихами. Казалось, что более тяжкого оскорбления придумать невозможно.

Ну, погоди же, я тебе отвечу – думала она. Вот наглец!.. он знает!.. а я, получается, не знаю?.. Эх, Елисей, откуда же ты взялся?.. Всю душу разорвал на части. Она уже опять не понимала, делать что, ведь на него не действуют стандарты и сам он какой-то необычный. Из головы его слова не выходили, которые она услышала во сне. Он, будто, побывал в её сознание и прочитал там то, что она даже от себя скрывала. Тьфу ты!.. достал.

Уже к дому подходила, но не хотелось заходить в квартиру, там пусто как-то. Когда жили в четырёхкомнатной квартире, так хоть дети были рядом. Решила прогуляться, а проще, так сходить к пруду, просто так, без всякой цели. Снег на земле почти везде растаял, только кое-где отсвечивал небольшими островками. Правда, пруд ещё во льду, но весна стремительно на зиму наступала, было тепло, во всяком случае, выше ноля, а на солнце, так совсем прекрасно грело. Когда пошла к пруду, все мысли улетучиваться стали, состояние покоя в сердце постучало, и она открыла дверь своей души, чтобы она наполнилась той тишиной. На какое-то мгновение забыла всё – ночь бессонную, рабочий день и Елисея, в душу песня возвращалась, слова сами складывались в рифму, хоть и печальную, но!..

Душа пуста, всё выпито до капли,

И в голове бессвязных мыслей рой

И, начиная с юности безгрешной

Тебя никак не встречу мой герой.

Любовь слепа, так мудрецы сказали,

Они ненужных слов на ветер не бросали,

Но я хочу сказать всем мудрецам:

Свою любовь я больше не отдам глупцам.

Стихотворение вернуло к Елисею, и ворох мыслей заполнил всё сознание, проникая в душу. Всё бы ничего, только вот мысли об Елисее не складывались в отрицание его, он будто сжигал их все. Вспомнила его ответ: «Люблю!.. хочу, как женщину тебя, не как богиню, но с чувством обжигающей любви!.. Что для него любовь?.. он знает или играет рифмой?.. Опять полились в сознание слова:

Всю жизнь без помощи и ласки

Искала я тропу свою,

Сейчас предложили мне сказку,

Ну как пред ней я устою.

Не то подвох, не то обман,

Я в жизни всякое видала,

Предложить мне свою любовь!..

Таких людей я не встречала.

А что в замен?.. быть может, жизнь?

Иль рай, усыпанный цветами,

Лишь на любовь согласна я,

Не потеряв её с годами.

Что же Елисей ей предлагает?.. неделю, месяц счастья?.. а что взамен?.. конечно жизнь!.. Не слишком ли плата велика?.. кто ей ответит, кто?..

- Легионер всего за ночь с царицей Клеопатрой, за ночь с любимой, не задумываясь, жизнь свою отдал.

Василиса вздрогнула, чуть не закричала, обернулась и увидела-а!.. даже головой встряхнула, чтобы наваждение ушло.

- Елисей!.. ты что здесь делаешь?

На небольшой валёжине, действительно, Елисей сидел и видно было, что удивлён не меньше, чем она. Когда шла к пруду, видела его, думала, что кто-то собачку выгуливает здесь и внимания не обратила. Возле валёжины сумка его стояла и неполная чекушка водки.

- Чё, чё… думаю. Сижу и думаю – ответил заплетающимся языком ей Елисей.

Василиса хотела уйти скорее, чтобы не слышать объяснения пьяные его. Да и ко всему, он обманул её, сказал, что заболел.

- Заболел я. Василиса, и болезнь моя неизлечима, ты не ругай меня.

- Я не ругаю, но если ты допьёшь вино, то домой, точно, не доедешь, здесь замёрзнешь, ночью холодно ещё.

- И что? – повернулся к ней, - я же тот легионер, который жизнь отдал за ночь с любимой. А я, выходит, просто так.

- Ты это к чему? – спросила Василиса.

- Я ведь знаю, Василиса, что любовь в твоих глазах… боишься растревожить?.. но это невозможно… остановить. Ты просчитываешь варианты – день, месяц, год, а хочется, чтоб было на всю жизнь. И я хочу, - для большей убедительности кивнул головой, чуть не упал, но… - согласен и на ночь одну, чтобы впитать всю целиком и умереть потом.

Василиса готова была прибить его за наглость.

- Не-е, это я образно говорю, ты не думай. Если пишешь стихи, должна понять. Думаю, а я бы смог так сделать?..

- Что сделать?

- Ну-у, жизнь за ночь с любимой, – поднял палец Елисей, - во-о!

- И что надумал?

Елисей опять кивнул и опять чуть не упал:

- Смог!.. выдохнул уверенно, - даже жажду подвиг любви воспеть примером личным.

- И где же Клеопатра?

- Где?.. - засмеялся Елисей, - ты такая дурочка-а… вот же она!.. – показал на неё рукой.

- Это предложение?

- Какое предложение?.. – не понял Елисей.

- Клеопатре.

Елисей сообразить пытался…

- Это-о… понял!.. Жизнь моя?.. – подумал чуть, - не-е!

- Что так?.. недостойна?

Елисей опять соображал с трудом.

- Не достойна?.. Не-ет, Василиса, мне одной ночи мало, я всё возьму и на всю оставшуюся жизнь!.. или больше.

- А ты самоуверенный наглец.

Опять Елисей не понимал или с трудом.

- Чё это, наглец?.. в чём это проявляется?.. наоборот, как телок в загоне, стесняюсь, как парнишка.

- Что-то незаметно.

- Это потому что выпил!.. – палец многозначительно поднял, - для храбрости. К тебе без этого не приблизиться никак.

- Водка – это храбрость?

Елисей на неполную чекушку посмотрел:

- Чё-то я не понимаю, - потянулся, чтобы взять.

- Не пей больше, - попросила Василиса.

- А то что, и ночку не подаришь?

Василиса пропустила реплику его.

- Просто не пей, завтра на работу, стыдно будет самому. Лучше скажи, зачем сюда-то пришёл с бутылкой?

- Так здесь хорошо-о… и продолжал ворчать, - не пей, не пей… а чё мне с этим делать?.. Может ты?.. – посмотрел на Василису.

- А давай!.. – только обещай, что уйдёшь отсюда сразу, - и сердце застучало, она ведь не хотела, чтоб он уходил, - домой уедешь, только вот как ты в таком виде?

Елисей её уже не слушал, налил в стакан, подал и выбросил бутылку.

- Вот!.. – наклонился и стал что-то доставать из сумки.

Елисей не ожидал, что Василиса согласится выпить, растерялся даже. Пока в сумке шарился, Василиса немного вылила на землю, остальное выпила, не дожидаясь. Закашлялась, но он так ничего и не нашёл, кроме кусочка хлеба, подал ей. Она откусила и вернула. Елисей взял, разломил на несколько кусочков и положил на землю, при этом поясняя:

- Птичкам, им тоже кушать надо, – выдохнул, поднялся вместе с сумкой, - ладно, я пошёл. Он уже не казался таким пьяным, как сначала.

- На автобус?

- Да.

Водка, выпитая Василисой, грела всё внутри, немного в голову ударило хмельным, по всему телу пошла лёгкая истома. Ей не хотелось, чтобы он ушёл, понимала. Чувствовала это.

- Ничего не спросишь?

- А что тут говорить, любимая моя, ты и так всё видишь

Елисей трезвел прямо на глазах.

- Я хочу услышать.

- Как подтверждение?.. Одно тебе могу сказать, что или брошу всё, уволюсь, исчезну, или!.. но не на ночь одну, а навсегда. Я ведь тебя вспомнил. Мы встречались много раз, ты и сейчас всегда со мной. Я найду выход, Василиса.

Что-то хотела Василиса возразить или согласиться, но Елисей ей не позволил, к губам приставил палец:

- Не возражай, я всю вселенную брошу к твоим ногам!.. на меньшее я не согласен.

- Вселенную?.. – засмеялась Василиса вдруг, - это невозможно.

- Почему? – возмутился Елисей.

- Как же ты можешь бросить меня к моим ногам?

- Да-а, как?.. – улыбнулся Елисей, - Задача, достойна Елисея, что-нибудь придумаю, - засмеялся весело, обнял её, привлёк к себе, поцеловал.

Василиса обомлела. Вот что с ним делать, невозможно просчитать. Так и стояла, впитывая сердцем поэтессы касанье его губ. Когда опомнилась, то Елисея не было уже нигде.

- Вот, так всегда-а, и на работе.

Решила, что напишет ему завтра и на работу принесёт. Она понимала, что Елисей её убьёт, образно говоря, но сердце ликовало, не хотело слушать. Проблемы надо решать или!.. отпустить!.. – не удалось решить, придётся отпустить. Она пока не понимала Елисея, не понимала, чего он хочет, добивается чего? Если отношений, как любовников, так добивался бы. Нет!.. он чего-то другого хочет от неё, а может и сам не понимает, да и она не понимает, ведь тоже не хочет только на ночку… Тогда чего?

Незаметно пришла домой и записала то, что в душе звучало, а звучала радость с печалью в вперемешку. Это ответ ему, решила так.

***Зачем укор, что я читаю прозу

Когда душа в смятенье!.. можешь ли понять?

А вдруг всё то, что встретила сегодня,

Придётся завтра заново менять.

Я всё же не разменная монета,

Мне хочется и ласки и тепла,

И чтобы хоть остаток жизни

С моим любимым рядом побыла.

Решила, что завтра ему отдаст и посмотрит, что он делать будет. Посмотрела в холодильнике, там всё есть и ничего варить не надо, решила просто отдохнуть, сесть или лечь и ни о чём не думать, просто раствориться в его словах, касаниях и поцелуях. Села в кресло и будто задремала. Увидела его, он спрашивает:

- Почему ты прячешь красоту?

- Я для любимого её хранила.

- Это для меня!..

- Может быть, ведь только мой единственный может усмотреть её и, или погасить, или разжечь!..

- И я разжёг?

- Пришёл огнём!.. думаю, огнём не тушат.

- А если это огонь ада?.. готова в ад с любимым?

Замешкалась чуть Василиса:

- Ну что ты за человек, всё крайности какие-то нужны.

- Я не испытываю… просто мне туда.

- Зачем?

- Не знаю. Может, с дьяволом хочу сразиться, может с богом.

- Зачем?.. зачем идёшь туда, не знай куда?.. Что ищешь там?.. что?..

И тишина…

Ждала любви, звала её,

А повстречала, не узнала.

Что делать мне сейчас, скажи?..

Чтоб я её не потеряла.

И вдруг вспомнила она отчётливо продолженье сна, прежде, как на полянке оказалась… Выползли они на край воронки и свист услышали снаряда. По звуку было понятно, что этот снаряд накроет их. Назад, в воронку не успеют всё равно, только на авось надеяться осталось. Просто легла на спину и смотрела в небо, наслаждаясь последним мгновеньем жизни, просто так, без смысла, повторяя всего одну фразу:

- Сейчас миленький, сейчас родненький!.. всё закончится сейчас.

Вдруг что-то тяжёлое сверху навалилось, она увидела опять его глаза, те, что видела в воронке, только сейчас они пылали счастьем, ведь он знал, что умирал не зря, он жизнь её спасает. А это же такое счастье – чью-то жизнь спасти, особенно её, которая его любить вечно обещала. И неважно это, если и обманывала, ведь он этого не знает и не узнает никогда. Раздался взрыв, рядом совсем. Увидела при вспышке его последний раз, почувствовала, как тысячи осколков пронзают его тело и сознанье потеряла. Мысль последняя мелькнула: Он для того и жил, чтобы жизнь её спасти!..

-------------------

Что такое любовь?.. даже не так, в чём это выражается, каким образом, можно ли это чувство уловить, понять, определить?.. Василиса думала об Елисее: он любит?.. в чём это выражается, как он определяет это?.. Стоп, Василиса!.. почему она определяет Елисея?.. надо вопрос иначе ставить: любит ли она?.. Кто-то это говорил уже, но где и когда? Интересно, почему она хочет понять, любит ли он её, а не она его?

Она любит!.. конечно, любит!.. или нет?.. она просто хочет счастья, но как может счастье без любви существовать. Чтобы понять, надо понять, что есть любовь, дать определение. Её тянет к нему, но она даже себе боится в этом признаться. Может это и есть любовь?.. Она скучает, она хочет его видеть, она купается в его пространстве жизни, в его словах, прикосновениях, в его внимании или не внимание, будто…

Тучи накатились вдруг, ведь он женат и дети у него. Надо убить в себе любые чувства, а не пытаться объяснить, что это, тем более, что есть любовь. Ей уж сорок пять, она давно смирилась с тем, что жизнь прошла, смирилась и не ждала, точнее, боялась даже счастья. Знать судьба её такая. Откуда появился Елисей, зачем тревожит душу?.. так в размышлениях уснула незаметно.

Опять увидела его глаза, спросила:

- Как можно примирить непримиримое, скажи?

- Только оставить всё, как есть.

- А как же есть?.. есть ты и вроде я тебя люблю, просто боюсь признаться в этом, есть ты, твоя семья, которая нуждается в тебе?..

- Тогда мене уволиться придётся, Василиса, но решит ли это всё?..

- Не знаю, но думаю, что то, что появилось, к реализации стремится, и будет всегда стремиться, без разницы, будем рядом мы или раздельно.

- Да… надо отпустить и всё формы обретёт и всё понятным станет.

И Василиса поняла, что Елисей просто уволится, исчезнет навсегда… Такая боль пронзила сердце, такая боль!.. она летела в пропасть. Нет, не в пропасть, она вспомнила, что в океане и безысходности волна вот-вот её накроет. Сон вспомнила во сне!.. как интересно. Может ли кто её спасти?.. Только Елисей!.. только Елисей, он знает!.. Проснулась Василиса вся в поту, пытаясь ухватиться за ниточку, которую увидела во сне – только Елисей!.. пусть будет, так решила, она доверилась ему!

---------------

 

 

 

 

Глава – 5

 

Елисей сидел на кухне и думал. Мысли, как патока серой вязкой массой текли в сознании его, а не струилась, как обычно. Наверное, это от того, что выпил, последнее время это стало для него почти что нормой. Он вспоминал то, что не хотелось вспоминать. Воспоминания уводили его в детство, он вспомнил, то время, когда учился в школе. Учился хорошо, даже отлично, лучше, чем кто-либо, хоть и был в классе младше всех, так как в школу пошёл раньше на год.

Он тогда ещё не знал, не понимал, что от того, что мысли у него струились радугой цветов, образами и картинами, он видит мир иначе. Он не изучал, а видел и смотрел, видел картину целиком. Например: условия задачи, даже математической, он видел сразу, включая и ответ. Говорили про него из-за его такого осознания мира – не голова, а дом советов, но дурак. Тогда он не понимал, как такое может сочетаться, по наивности считал, что все так видят мир, осознают, живут… Со временем он понял, что это не так, стал стесняться и скрывать, даже от себя, вернее, пытался мир увидеть так, как видят его люди. Порою это получалось у него, но иногда всё накопившееся выражалось с такой силой, что всё пространство в движение приходило.

Последнее время Елисей не позволял мир видеть в красках радуги сознания, и это продолжалось уже двенадцать лет, ровно столько, сколько был женат. Конечно, он всегда искал тех, кто видит мир, как он, но безрезультатно. Встречались люди иногда, но гасли вспышки быстро. Чтобы не стать «белой вороной» в коллективе, всё спрятал Елисей в себе. Он смирился с тем, что он немного недоразвит…

И вот в такой момент появилась Василиса. Пугало созвучие, даже полный унисон с тем, что он скрывал усердно. В Советские времена он бы мог понять хоть как-то, но сейчас, когда всё стремится к полному развалу… хоть и говорят, что мы свободу получили. Свободу от чего?.. от партии, от ограничений, что этикой считалось, но в СССР душа была свободной, не было власти религий, бога, денег, было самовыражение свободы, как и свобода самовыражения, все политики произошли оттуда, от понятия свободы самовыражения.

На пьедестал вознесены предатели и диссиденты. Солженицын, Сахаров, Левашов и многие другие, приоритеты изменились. Булгаков в классики записан, Шолохов и другие писатели времён союза низвергнуты. Он называл предателями их, не потому, что они были не правы, а потому что они воспели качества самые низшие родины своей, бросили в помойку всех героев, строителей, воителей трёх поколений и всё прекрасное, что было. Это не герои – это предатели и это очевидно, такое прощать нельзя, ибо они безответственно сознание людей формировали, и не сознание тех времён далёких, а сознание молодёжи, которые и так уже объелись дьявольской свободой .

Знал Елисей и понимал, что не всё было безупречно, даже гадко иногда, но разве может идеал создать какой-то Солженицын, обличая родину свою, призывая ненавидеть прошлое её?.. Для себя давно определил, кто есть кто, коммунистом не был, но патриотом точно был. Кто может предателей воспеть?.. только такие же предатели. Свобода!.. ту, что получили, позволяла Елисею делать всё, что хочет, обманывать и Василису и жену свою, обманывать весь мир… любовь, всего лишь секс, животная потребность. Так чего же ему думать?.. Нет, он не хочет так, не хочет.

И что он думает, ведь всё прекрасно у него, жизнь так наполнена, что некогда вздохнуть. С Василисой хорошо, с ней только маленькая щель, в которой вновь открывался мир, давно забытый. Скверно было то, что, чем он больше начинал на мир смотреть через краски красоты, искусства, поэзии, творчества, знаний и любви, тем больше открывался тот абсурд, в который проваливались люди.

Он почувствовал себя плывущим в океане, которому конца не видно, а вокруг волны невежества, обмана и предательства захлёстывали с головой. Но он успел себе построить небольшой челнок, понимая, что это единственный спасенья путь и не только для него, чтобы не уйти в абсурд законов волчьих, чтобы не стать бандитом, вором или бездушным коммерсантом. Он видел, как мельчали люди, уничтожая последние искорки морали, человечности и просто душевной красоты. И этим челноком была она, как дверь в мир красоты, её любовь, да и его во мраке ночи.

Достал из кармана небольшой листок бумаги, прочитал то, что она при последней встрече ему дала. Стихотворение её, как бальзам на душу, и не важно, что пишет Василиса, важно, как…

«Моя любовь, моя отрада!..

Ну, где тебя мне отыскать?

Мне ничего от вас не надо,

Один бы раз хоть увидать.

Душа то плачет, то смеётся,

А то она совсем замрёт,

Быть может отпустить по свету,

Пускай сама судьбу найдёт.

Ты боль моя, моё страданье,

Моя любовь через века!

Ну как могла прожить полвека,

Не знать, не чувствовать родства?

***

Читаю, перечитываю снова,

Твои стихи мне душу бередят,

Но думаю, мои признанья

Тебе совсем не повредят.

Не надо прибедняться, дорогой,

Твои стихи написаны душою,

Мне даже кажется порой,

Что, может быть, я этого не стою».

Ответ звучит в сознанье сам собой, как продолженье разговора унисоном:

Как здорово общаться рифмой,

Словами ожерелье собирать,

Наверное, немного тебе я уступаю,

Но радостно мне это сознавать.

Как это ужасно, люди перестали мыслить чувствами и чувствовать мыслями, утеряли связь с самой основой жизни. И если кто пытается настроить эту связь, немедленно уничтожают, или пытаются, потому надо сильным стать, чтоб выжить и сохранить последние ростки культуры и любви, не той, что просят в храмах, а простой человеческой любви, которой на земле так мало. Взял листок и записал:

Люби меня, как я тебя,

Пусть прошлое не потревожит,

Я в будущем, в мечтах пока,

быть может

Явлю себя на брачном ложе.

А как люблю?..

Люблю я на земле земной любовью,

На небе я люблю душой!

Быть может написать об этом кровью,

Чтоб как-то возле удержать,

Хоть пять минут, пока живой.

Он уже немало написал Василисе стихотворений, даже песни для неё звучали унисоном к её песням. «Душа то плачет, то смеётся, а то она совсем замрёт» - так и у него. Тут же ответ звучит:

Пойми, моя родная, я непредсказуем,

Сегодня я смеюсь и тут же плачу,

Пойми же, наконец, что я неописуем,

Так было, есть и будет вечно.

Кто-то зашёл, услышал Елисей. С женой встречаться не хотелось, она его преследовала всюду. Один плюс, так то, что устроилась работать в магазин, а минус, чтобы быть поближе к его месту работы и следить за ним, и за Василисой. Такой тип людей не любят и не умели никогда, они претендуют на всё, как на собственность – моё или чужое. Мексиканский сериал!.. сейчас, главное, для Марии, хорошо роль сыграть обиженной жены и даже не сохранение семьи. Да и на детей ей было наплевать, они нужны, пока можно ими торговать, ставить условия и просто издеваться над муками его души, сами-то они давно её продали или выбросили за ненадобностью в жизни.

- Опять нажрался?.. – провозгласила сходу, показывая преимущество своё.

Она понимала, считала, что никуда Елисей не денется, пока дети не выросли ещё. Что-что, а моральные качества, выучила хорошо. И сейчас, он просто промолчал.

- Ты детям обещал в город свозить, на пруд купаться.

- Обещал, свожу, - ответил Елисей.

- Я с вами поеду.

- Зачем?.. чтобы следить?.. так я их, в любом случае, не оставлю, нечего бояться.

Мария возмутилась:

- Я ведь жена тебе, или ты забыл?

- Всё, успокойся, хочешь, езжай. Кстати, где они?

- Во-о, отец… не знает, дети где.

- Я ведь на работе был.

Но пластинка завертелась, пошли упрёки, оскорбления… в общем, очередная серия мыльной оперы, под названием – Спасите пошлость.

Встал Елисей, угрюмо посмотрел пьяными глазами, показывая этим, что закончен разговор, но истерика у Марии началась. Даже такое состояние было искусственным, не откровенным. Сердце в комок сжалось…

- Можешь убираться на все четыре стороны… - уже кричала Маша.

- Отдай детей, уйду. Для тебя они, как вещи, а для меня…

Мария в роль вошла, ещё громче закричала, в крик вложила всю неприязнь к нему, и кричать старалась громко, чтобы слышно было всюду, особенно на улице. Пусть послушают, какой изверг Елисей, и как она несчастна.

- Ты ненавидишь, Маша, как же нам жить-то дальше?

- Раньше надо было думать, когда не было детей.

- Я думал, хотел уехать сразу с юга, ты же увязалась… почему? Я выполнил обещание своё, тогда, двенадцать лет тому, - посмотрел устало, - ладно, пойду, прогуляюсь, чего уж теперь… Не правильно это, искать виновных. Не обращай внимания, просто помолчи, что-нибудь решу.

Где-то в глубине души, Елисей мечтал, даже жаждал, чтобы Мария нашла себе какого-нить мужичка простого, чтобы по сознанию её и пусть себе живут счастливо и долго. Тогда бы легче было всё определить, и Василиса раскроется тогда до самой глубины души. Лето всё равно закончится, а детям в школу, он хотел их в городе определить, Василиса вроде, как не против… Понимал и то, что жизнь, чем дальше, тем хуже становиться будет, а это травма всем и, прежде всего, детям.

Пытался несколько раз поговорить с Марией, получал естественный отпор собственника душ, таковой считала Елисея, раз муж, значит, только ей может принадлежать, и любовь здесь не причём. Елисей даже застонал от безысходности какой-то, понимая, что Мария даже понять чувство не способна, но и права. Он не винил её ни в чём, только себя. Судьба, будто играла с ними какой-то дьявольский шабаш, и кто здесь распределяет роли, так это не он, точно. Но понимал и то, что надо принять какое-то решение. Если примет, хоть какое, ситуация начнёт меняться, а там можно будет и как-то управлять.

Василиса так же часто не допускала, не хотела принципы ломать, не хотела разрушать семью. Бывало, просто просила его, чтобы ушёл и не возвращался больше, и он уходил, обиженный, несчастный, готов был умереть тот час, но, опять же, как дети без него?.. Вот жизнь и жить невозможно и умереть нельзя. Он уволился с завода, но и Василиса там не задержалась. Она давно хотела жизнь свою посвятить детям сиротам, а в девяностые их много появилось. То, что уволился, не изменило ничего… невозможно от себя уйти. Так и болтался между небом и землёй, на границе чести и бесчестия, любви и ненависти, веры и безверия, жизни и существования.

Из дому в лес ушёл, недалеко небольшая берёзовая роща, которая успокаивала Елисея, вот он туда и шёл. Воспоминания нахлынули о Василисе, он помнил… или вспомнил, как сюжет прекрасной песни их вторую встречу, которая определила дальнейшие события…

Это было ровно через неделю, как приходил он к ней в первый раз. Странно было то, что, на этот раз, Василиса сама Елисея попросила. В этот день к ней должен был прийти Борис, и она просто решила прикрыться Елисеем. Нет, она, разумеется, не использовала в слепую Елисея, а честно рассказала и попросила, чтобы он в это время был у неё.

Елисей был рад помочь, а пока они упивались своим общением стихами. Они писали друг другу стихи, стихами говорили, общались, рифма сама формировалась. Слова, как стайка воробьёв, просились к проявлению, но послушно ждали своего момента, чтобы украсить мысль. Это было время вдохновения, радости, любви и единения. Это песня, в словах и музыке которой, они купались оба.

К Василисе приехал часов в десять и вовремя как раз. Не успел освоиться, как пришёл Борис. Дверь Елисей открыл, поздоровался и пригласил на кухню, видя бутылку в руках Бориса. Борис, конечно, растерялся, и это видно было, зато Елисей хозяином почувствовал себя, и нравилось ему ужасно это. Как бы невольно, он играл роль мужа Василисы и был безмерно счастлив.

Когда сели, Елисей Василису попросил:

- Милая, приготовь нам что-нибудь закусить, надо же познакомиться с коллегой и твоим другом.

Василиса засуетилась, как хозяйка. Видно было, что и ей нравится играть роль жены любвеобильной. Но не успели толком познакомиться, Борис засобирался к тётке.

- Что ж, надо, так надо… - Елисей не возражал.

И Борис ушёл, остались только Елисей и Василиса, что только-только вжились в роль мужа и жены, они ведь были творческими натурами, хоть и жили в гуще жизни, как все люди. Пока же они не зависели от жизни, и не хотелось заканчивать игру.

- Спасибо, Елисей!.. – поблагодарила Василиса, чуть огорчаясь, что закончилась игра.

Елисей в какой-то неге пребывал, он всё ещё играл любящего мужа… просто подошёл к ней, привлёк к себе, поцеловал.

- Что он от тебя хотел?

Василиса посмотрела на него недоуменно:

- А ты как думаешь?

Отметил Елисей, что не оттолкнула Василиса…

- Как я думаю-у?.. так ведь не с бутылкой надо приходить, а со цветами.

- Видимо, он ухажёр плохой, не знает, - улыбнулась Василиса, - а ты знаешь?

- Я?.. знаю!..

- И как это выражается?.. объятиями и поцелуем?

Елисей понял, что всё ещё её в своих объятьях держит, смутился чуть и отпустил.

- Не только, Василиса.

- Что же ещё?

- Хочу всю вселенную бросить к твоим ногам.

- Вроде кто-то мне уж это говорил, - засмеялась Василиса, - ты, Елисей, похоже, в роль вошёл.

- Какую роль, - будто не понял Елисей.

- В роль мужа!.. а ты опасный человек.

- Чё это, опасный?.. – чуть было не обиделся Елисей, пытаясь скрыть желание своё.

- Вселенную подаришь, некуда бежать…

- Прежде вместить вселенную необходимо.

- Ты думаешь, я не способна?

Елисей с подозрением смотрел на Василису, она полностью его разоблачила, его игру, желание и мысли.

- Думаю, что нет, - не растерялся Елисей.

Пришла очередь возмутиться Василисе:

- Тогда бросай!

- Что бросай?.. – вновь растерялся Елисей.

- Вселенную, что же ещё.

Во!.. опять задача, как же это сделать?.. чтобы прочувствовала сей дар. Но ему понравилась игра воображенья, и знал, как это сделать, если она понять способна. Пока в жизни не встречал таких. Надо только определить момент проникновения воображённого в жизни человека.

- Тогда закрой глаза.

- Зачем?

- Представить легче.

Закрыла Василиса очи и замерла, смиренно ожидая его действий.

- Помнишь, говорила, что ты и есть…

- Помню, но я жду, как ты мене меня подаришь.

- Не тебя Василиса, а себя.

Василиса глаза открыла.

- А ты хитрый, схалтурить хочешь?

- Нет. Если ты вселенная сегодня, то я весь космос необъятный!..

- Стоп!.. – остановила Елисея Василиса, понять его пытаясь. – А если нет?

- Тогда кто?

- Я не знаю, но сам скажи, чтоб знала я, какой выбор у меня.

Они смотрели друг на друга и были счастливы безумно. Понимали, что играют и что прекрасно, это сюжет пишут на ходу. И главное, это возможно, быть откровенными и чистыми, как дети. Вся шелуха хлопот, проблем, сомнений растворяется и тает безвозвратно. Пусть на день один или на час всего, но как прекрасно хоть немного побыть самим собой, не стесняясь, не оглядываясь, не боясь.

- Выбирай сама: если куртизанка ты – я твой клиент на ночку, если любимая жена – я…

- Я поняла. А кем ты хочешь меня видеть?

- Женой любимой!.. ведь эту роль играть начали.

Отстранилась Василиса:

- Нет, не хочу тревожить душу, больно потом будет из роли выходить, но и тебя обидеть не хочу, пусть будет правда, всё, как есть.

- А как есть?

- До вселенной я не дотянула… не захотела просто, женой не стала, остаётся только…

Понял Елисей:

- Тогда что изменилось?.. почему я, а не Борис?

Василиса подошла, поцеловала Елисея:

- Ты мой любимый и родной!.. и потом, с тобой игра и это становится возможно… для совести.

- Тогда на ложе?.. – улыбнулся Елисей, горя желанием, сегодня я тот легионер, что жизнь готов отдать за ночку с Клеопатрой.

- Нет, не на ложе, просто на кровать, и жизнь не нужна твоя, быть может, ещё пригодится…

Ах!.. как им было хорошо!.. они не целовались, а купались в поцелуях, не касались – в прикосновеньях растворялись, они слышали глазами, видели ушами, они!.. это совсем другие ощущенья, восприятие другое, и возможно только при полном понимании друг друга без слов, признаний или лукавых восклицаний.

Помнит Елисей, как на другой день Василиса его избегала в цехе, смущалась при случайной встрече, как девчонка, сгорая от стыда. Елисей всё-таки её остановил:

- Ну чего ты Василиса?.. мы, как маленькие дети, игра закончилась, но ведь не жизнь?

- Это была игра?

Растерялся Елисей.

- Не приходи больше ко мне, - попросила Василиса.

Они оба понимали всё, что происходит, но врозь невыносимо больно и вместе трудно, будто, виноват всегда. Но не могли уже совсем расстаться, встречались, расходились и опять стремились друг к другу, не имея сил не видеться. И это продолжалось уже почти полгода, только потому, что Елисей не мог решение принять, хоть какое-то.

Он даже застонал от безысходности какой-то.

***- Измучился, любимый?

Елисей узнал, это Люся – дочь народа Манси.

- Зачем пришла, шаманка?.. мне и так больно… зачем?

- Пришла, чтоб успокоить.

Люся нежно на него смотрела.

- Так успокаивай.

- Закрой глаза.

Елисей закрыл, почувствовал, как лёгкий, тёплый ветерок лица коснулся, чуть волосами поиграл, исчез бесследно. Открыл глаза, увидел, как уходит Люся.

- Почему уходишь ты?

- Я не ухожу, как качество жить буду в Василисе.

- А мне то что?

- Скоро узнаешь…

- Узнаю-у или всё закончу разом.

Засмеялась Люся:

- Кто бы тебе позволил… - тепло проникло в сердце.***

---------------------------------

Вспомнил Елисей ещё случай из жизни. Однажды он ходил в лес на охоту. Он никогда не пользовался в лесу всякими тропами или дорогами, шёл, как говорил, напрямую и всегда находил домой дорогу. Сейчас он шёл не к дому, а к реке, что протекала в лесной чаще. Шёл уверенно и точно знал, что метров через сто появится она, поэтому, прежде, чем идти дальше, решил отдохнуть возле большого муравейника.

Интересно было за ними наблюдать, за их суетой, но понимал, что так кажется только сначала. На самом деле всё у них размеренно и чётко, а не происходит хаотично. Каждый муравей занимается своим конкретным делом. Например, возле каждого входа два, три муравья чуть покрупнее остальных… это охранники и воины. Рабочие стекаются со всех сторон, кто что тащит, а то и скопом какую-нить личинку. Подумал, что повезло им, кто-то года три-четыре тому накосил травы, собрал в копну, но не увёз по какой-то причине. Года через два это готовый муравейник, только обустроить внутри пространство жизни…

Хорошо в лесу – подумал Елисей, успокаивает полностью или взрывает радостью большой. Сейчас ему нужно было успокоение, что-то в жизни не ладилось его, так ему казалось, мысли хаосом сознанье разрывали. Что же тогда было?.. не вспомнил, да и ладно. Важно то, что дальше с ним происходило. Надо идти!.. Встал, направление определил, чтобы к реке выйти и пошёл. Мысли опять начали громоздиться, словно тучи грозовые. Всё бы ничего, только обычно всё заканчивается, действительно, грозой в сознание.

Не заметил, сколько времени прошло, но понимал, что вот-вот покажется река, даже прислушался, но нет, не слышно плеска воды о берег. Прошёл ещё немного, минут десять, по всем расчётам должен уже давно стоять на берегу, но?.. упрямо шёл вперёд. Он не боялся леса, никогда в нём не блудил… остановился вдруг, ошеломлённый!.. видит стоит перед муравейником, от которого начал свой путь к реке.

Не стал грузиться, посмеялся над собой, опять направление определил и двинулся к реке, но река, будто сквозь землю провалилась, зато через полчасика вновь перед муравейником стоял. И так три раза. Начал вспоминать рассказы стариков. Они это называли – «Леший водит» и, в таких случаях, надо или молиться или материться, но молитвы он не знал, материться не любил, осталось понять, почему так происходит.

Присел на валёжину возле муравейника и отключил все мысли, вернее, они текли в сознание, но его уже не задевали, не кружились хороводом. Когда успокоился совсем, почувствовал природу, наполненную жизнью, встал и пошёл. Казалось, что даже направление не определял и через пять минут оказался на берегу реки.

В жизни так же, пока не успокоится, не решит, не почувствует, будет бродить по кругу. Хорошо, что понял, это уже полдела осознания всего и того, что делать, надо просто принимать решение, тогда события начнут определяться.

-----------------------------

Утром Елисей проснулся рано. Как обычно встал и ушёл на кухню встречать солнце. В такие моменты стихи писались сами.

Красное солнце встаёт над землёю!..

Лучиком первым коснулось меня,

Дня зарожденье улыбкой встречаю,

Как мне сказала родная моя.

Буду теперь улыбаться я миру,

Буду стихами его воспевать,

Буду любить красотою природы,

Грусть и печаль у людей развевать.

И полилась песня!.. казалось, что эта песня будет звучать вечно. Настроение поднималось, мир вспыхнул всеми красками природы вместе с восходом солнца. И тогда, когда песня была записана на листе бумаги, зашла Мария. Елисей отложил листок, она не интересовалась его стихами. Мария, увидев его счастливое лицо, спросила:

- Ты чё такой счастливый?

- Как чего?.. потому что солнце встало, день начался, потому что… - остановил вдруг свою тираду, - так, наверное, потому что выходной.

- Ты не забыл, что ребятишкам обещал?

- Нет, не забыл, но рано ещё, пусть спят.

- Пусть. Ты нечего мне сказать не хочешь? – спросила вдруг Мария.

- Не хочу, всё вчера сказали вечером и ночью.

- Я не об этом.

- Маш, давай не будем начинать с утра, что-нибудь решу, собрались отдохнуть, просто отдохнём.

Но Мария не реагировала на его слова.

- Я о том, что с вами не смогу, забыла, мне на работу сегодня надо.

- Надо, так надо, вот вместе и поедем, ты на работу, мы на пруд.

- Тогда вы меня вечером подождёте, в шесть закончу, к вам приду.

- Хорошо.

Елисей не узнавал её, слишком спокойная и с этой загадочной улыбкой?.. будто какой сюрприз готовит. Спросил:

- Ты-то чего такая весёлая?

- Да так, праздник на работе, день рожденья у подруги.

- Вот и хорошо, повеселитесь.

Елисей был даже рад, что отдохнёт на самом деле, побудет в тишине один, так считал. Дети не мешали, а будто дополняли тишину, вводили гармонию в сознание, и смысл. Погода отличная, вот уж будут рады. В воде чувствовали себя прекрасно, да и он любил купаться.

Понял Елисей и то, что Мария что-то ему готовит, сюрприз какой-то, но не стал в подробности вдаваться, просто последнее время всё пустил на самотёк, больше всего умереть хотелось, выхода не видел. Возвращаться в ту жизнь, которая была, было просто невыносимо. Нет, всё прекрасно было, в доме порядок, чистота, уют, но в прошлой жизни, как в воде, там тяжело нет воздуха, нечем дышать. Он и по жизни так, как дельфин, вынырнёт на поверхность, глотнёт воздуха и опять в глубины океана. Ему полёта не хватает.

Чушь собачья, какой полёт, какая глубина, что он плетёт?.. Но не унимался разум… почему он всегда всех понимает, а вот его понять никто не хочет?.. когда же, наконец, его понимать начнут. Сестра приезжала, так будто страшнее зверя нет, как Елисей.

Душа хочет петь песни прекрасные,

Хочет жить и любить и творить!..

Но кругом стоят лики ужасные,

Всё пытаясь себе покорить.

Ой ты солнце моё ясноликое!..

Сделай лучиком света своим…

- Пап, мы готовы.

Перед ним стояли ребятишки.

- А поесть? – улыбнулся Елисей, привлёк к себе обоих, - быстренько кушать, время ещё есть.

Посмотрел на детей, загорелые, будто на юге побывали, счастливые, весёлые. Он, кроме всего прочего, ещё и резьбой по дереву занимался, и они в этом деле были хорошими помощниками. У него одна радость, радуются откровенно ребятишки, любят откровенно, нет фальши, как у взрослых. Всё прекрасно, только грустно почему-то Елисею, встал и пошёл в комнату одеваться. Мария уже собирала всё необходимое для отдыха возле пруда.

-----------------------------

Народу на пруду немного было, время ещё мало. Обычно после обеда народ подходит. Елисей проводил Марию, стал место выбирать. Ноги сами поближе к дому Василисы шли, её дом стоял почти на берегу пруда, да и народу там поменьше. Где-то в глубине души, он представлял, что Василиса захочет прогуляться или тоже отдохнуть и к ним придёт, нечаянно… Он неделю уж её не видел.

Наконец определились с местом и расположились на небольшой полянке, как раз там, где он бывал. Он сюда последнее время часто приходил, чтобы выпить водки. Последнее время часто выпивал, почти каждый день после работы. Самому было противно, понимал, что водка проблемы не решает, а только углубляет их, но сегодня ребятишки с ним и потому отдохнёт и от водки, в том числе.

Ребятишки разделись и убежали в воду. Елисей сел на берегу и наблюдал, как они купаются, радовался их радостью, их уменьем плавать. Совсем маленькие ещё, так считал, а в воде, как рыбы. Сходил сам искупался, побаловался с ними и просто лёг на покрывало, наслаждаясь тишиной. Никто сюда не приходил, все больше открытое пространство выбирали…

- Пап, пап?.. – тормошили его дети, искупавшись.

Повернулся, улыбнулся детям.

- Чего?

- Пойдём к тёте Василисе в гости сходим.

- Куда, куда?.. – не понял Елисей.

- Вот же её дом, сам показывал, когда в город ездили, - настаивала дочь.

- И что, что показывал?.. забудьте.

Алёша насупился.

- Мы хотели на лифте прокатиться.

Засмеялся Елисей.

- На лифте?.. тогда конечно, причина уважительная, - посмотрел на них, - ладно, только потом, после обеда, когда домой пойдём.

- А мы к тёте Василисе пойдём? – спросил Алёша.

- Нет, просто прокатимся на лифте и всё. Нас ведь в гости никто не приглашал.

- Ну и что?.. – не понимали дети.

Елисей покаялся, что рассказал им о Василисе, как о прекрасной женщине и доброй тёте. Дети, как дети, они ведь не знают ещё взрослых правил, считают, что зайти в гости к тёте, это нормально.

- Ничего, отдыхайте, мама ругаться будет.

- А мы не скажем маме, - заверили в голос оба Елисея.

Улыбнулся Елисей:

- А обманывать нехорошо. И всё, закроем эту тему, лучше расскажу вам о чём-нибудь.

- О чём?.. – оба придвинулись поближе, - расскажи, как ты жил в лесу, и где медведи к дому приходили, - попросил Алёша.

Елисей начал рассказывать, оформляя свой рассказ в художественный образ:

- У нас не только медведи, но и волки… вот к дяде в гости поедем, спросите у Славки. Он тогда был со мной, а возрастом, как ты сейчас… - и полился художественный образ из жизни Елисея.

Он рассказал, как встретились тогда они с волком, как отняли у него овцу. Были на мотоцикле, сигналом отпугнули волка от отары, волку пришлось бросить овцу. Он понимал, какие ассоциации возникают в сознании детей, рассказывать он умел. Это для них лес дремучий, в котором жуть, как страшно, и звери сказочные бродят, ведь не видели же их в жизни, кроме, как на картинке, и папа у них такой герой и не боится.

Воображение дополняло художественный образ у ребятишек, трансформируя в детскую точку зрения, а это загадочность, таинственность и тайна, которая вот-вот откроется и замирает сердце!.. Они любили, когда Елисей что-нибудь рассказывал, особенно про себя, как главного героя, легче представить себя на месте папы.

Иногда все шли купаться, Алёша успел облазить все деревья, что росли недалеко. Так незаметно время за полдень перевалило, решил, что здесь до четырёх побудут и сходят в детское кафе, а там и к дому надо пробираться. Вспомнил, что обещал на лифте прокатиться, но если в подъезде Василисы, то не вытерпит и к ней позвонит. Он постоянно посматривал на тропинку от её дома, всё ещё надеялся, вот-вот появится она, но она так и не появлялась.

Вдруг гром вдалеке загрохотал. Посмотрел на небо, решил, что туча пройдёт мимо, поэтому не придал этому значения. Ребятишки убежали в воду, Елисей окликнул их:

- Вылезайте из воды, нельзя в грозу купаться.

Дети покорно вышли.

- Сейчас пройдёт, надо переждать.

Но не успели переждать, ветер вдруг поднялся сильный, играя кронами деревьев, создавая сказочную красоту, таинственность и тайну.

- Быстро одевайтесь!.. – крикнул Елисей, сам так же быстренько оделся, всё собрал в пакет, что было… Дождь начался как-то быстро, никак не ожидали. Елисей улыбнулся даже… как всегда у русских, всё неожиданно приходит, даже летом дождь, или до последнего момента надеются, что пронесёт авось.

- Всё, побежали, - и хоть бежать было и недалеко, не больше пятидесяти метров до подъезда, но успели все промокнуть. Вот и всё!.. стояли в подъезде Василисы и…

- Пап, пошли к тёте Василисе, обсохнем…

- Что ж, выходит дождь толкает нас в гости к тёте Василисе, - посмотрел на мокрых ребятишек, - пошли, только чтоб хорошо себя вели.

- Ладно, ладно – наперебой заговорили дети, довольные происходящим. Это для них, как приключение и новые ассоциации, а новое всегда заманчивое и необычное. Папа сам любил и им часто устраивал сюрпризы.

 

 

 

 

Глава -6

 

Что со мною?.. – размышляла Василиса, - и отпустить страшно и вместе что-то не даёт. Хочется сесть куда-то в уголок и просто знать, довериться, что рано или поздно, челнок причалит к берегу. Так хочется довериться капитану челнока, но… если бы он сам уверен был хоть в чём-то. Порою кажется, что Елисей не к берегу плывёт, а просто так – куда попало, лишь бы волне навстречу. Бывает, что вдалеке покажется земля иль выход, но в следующее мгновение опять всё исчезает.

Сон вспомнила. Да, Елисей подал ей лучик, помог подняться на его челнок, но лучше ль стало? Обратно прыгнуть страшно, волна накроет сразу, остаться?.. неизвестность и только вечная надежда. Всегда выбор, но без выбора, сон в руку.

Главное не это, а то, что она чувствовала себя комфортно с Елисеем, могла, да и раскрывалась такой, какая есть на самом деле и не чувствовать себя ущербной. Действительно, их общение необычно, но откровенно, непосредственно, чисто. Могли даже вдвоем играть и на ходу создавать сюжет, они наслаждались этим. Он умён, талантлив, многообразен, непредсказуем и это увлекало – раскрывать и не раскрыть. Это не общение даже, а некое купание в душах друг у друга. Разумеется, всё не просто, и отношения, в том числе, но простое осознание того, что он может поделиться с ней тем, что у него внутри, как и она, притягивало их друг к другу. При встречах хоть на часик забывали о проблемах жизни или решали быстро вместе.

Он то приходил, то уходил, как и она радости сдержать не может, когда он рядом, но после выпроваживала, понимая, что что-то происходит, не так, не правильно и аморально. Но не успеет Елисей исчезнуть, как чётко понимала, что уж никому и никогда не сможет поделиться сокровенным и свободно раскрываться. Понимание того, что опять останется одна среди людей пугало ещё больше. Хоть минутка, хоть часик!..

Зачем?.. зачем?.. зачем?.. она его узнала? Вот если бы он принял решение, пусть самое плохое для неё, ну, хоть какое… Пусть совсем исчезнет!.. тогда она будет вынуждена смириться… но сжималось сердце от одной мысли, что больше не увидит никогда. Или, пусть к ней совсем приходит, но?.. дети у него. Она знала, что хватит у неё и любви, и опыта, и знаний приголубить их, но кто же их ему отдаст. Нет, нельзя травмировать их больше. Твёрдо решила, что выгонит и пусть больше не приходит никогда. Даже стихотворение написала в порыве раскаянья:

Коль сердце жжёт, душа трепещет,

И в этом лишь моя вина,

И пусть господь меня накажет,

За то, что совесть нечиста.

Прости меня, что соблазнилась,

И пусть простит твоя семья,

Я чувствую себя погано

За то, что совесть нечиста.

Любить, не значит соблазняться,

Любить, не значит горевать,

Мне хочется с собой расстаться

За то, что совесть нечиста.

Вчера любви была я рада,

Её искала и ждала…

Любви я просто не достойна

За то, что совесть нечиста.

Решила, что просто отдаст и скажет, что б уходил. Сегодня и отдаст, суббота, не выдержит, придёт, но время уже два часа, а он так и не пришёл.

Ладно, всё прекрасно, надо и самой проветриться сходить и прогуляться, погода отличная стояла. Вдруг гром загрохотал, вышла на балкон, увидела – гроза идёт. Вот и погуляла, но понятно было, что гроза недолгой будет, хоть и сильной. Надо просто подождать… воздух наполнится нектаром свежести и чистоты хрустальной. Решила подождать и села на диван. Поймала себя на мысли, что огорчилась от того, что Елисея нет, ведь она ждала его, даже притом, что он не обещал прийти, даже представила, как он бы радовался грому, молниям и ливню… прям, как ребёнок чувства выражает иногда!..

Гром грохотал всё ближе, в комнате темнее стало, поднялся ветер сильный, как предвестник ливня. Увидела, услышала, как первые капли дождя на землю пали и…

Вдруг зазвонил входной звонок. Это было так неожиданно, что Василиса вздрогнула сначала. Кто же это может быть?.. тем более, в грозу такую. Алёшка сын?.. так он у дочерей, и всегда там пропадает до вечера, большой уже, скоро в армию, да и ключи есть у него. Но что думать, встала, поспешила к выходу, открыла дверь.

Обомлела Василиса, увидев Елисея, но не одного, рядом девочка лет двенадцати и мальчик чуть помладше. Поняла – это его дети!.. Вид у всех, конечно, был чуть-чуть подмоченный грозой, но она была ужасно рада… Вот он, дитя, стоит и улыбается во весь рот, радость свою он не умел скрывать, это Василиса заметила давно.

- Пусти хозяюшка погреться и обсохнуть? А мы тебе за это о себе расскажем, расскажем, что с нами приключилось, и как мы сильно хочем кушать, - улыбался Елисей.

Василиса понимала, что Елисей играет, это он так волнение скрывает, а играет, так наслаждается игрой.

Отступила чуть, пропуская мимо:

- Входите, гости дорогие, сейчас я вас накормлю, чаем напою и обогрею, - игру Елисея поддержала Василиса, отметила, что дети воспринимают его игру спокойно, видно, что не первый раз видят отца таким.

- Прежде раздеть бы нас не помешало, особенно, меня.

- Почему тебя-то?.. – не поняла Василиса.

- Так с самых маленьких надо начинать, - опять улыбнулся Елисей, - потому и с меня. Они уже самостоятельные и сами могут, – он изучающее смотрел на Василису, хотел понять, как она отреагирует на его поступок, на детей. Конечно, она говорила, что не против его детей, но одно, это сказать, другое, принять. Он понимал, что не выгонит она, но всё понятно станет.

- Нет уж, дитя грудное, пора и учиться начинать, а я вам сейчас что-нибудь сухое принесу, - и к ним, - а вы проходите в комнату и раздевайтесь.

Дети толкались возле порога, Елисей их подтолкнул:

- Ну, идите!.. сам следом. Снял мокрую рубашку и спортивные штаны. Ребятишки, глядя на него, смелели на глазах.

Через пару минут Василиса с одеждой появилась:

- Вот, рубашка папина Олесе, как платье будет, - подала ей. – А это Алёше, - футболку сына подала. – Меня тётя Василиса зовут.

Как зовут детей, она знала от Елисея.

- А мы знаем,- заявил Алёша.

- И кто же вам сказал?.. – спросила Василиса.

- Папа сказал, - ответила Олеся за него. – Он ещё нам показывал окно, где вы живёте.

Так за разговором и оделись. Василиса собрала мокрую одежду…

- Сейчас, на балконе развешаю, сквозняк, быстро высохнет. А вы пока поиграйте здесь или чем-нибудь займитесь. Я схожу, погрею и будем кушать.

- А можно, мы посмотрим у вас всё?.. – опять спросил Алёша.

- Можно, и, вообще, будьте, как дома.

И дети ушли в другую комнату осматривать квартиру, Василиса с Елисеем на кухню удалились.

Видно было волнение Василисы. Елисей к ней подошёл, взял за плечи:

- Ты присядь, я сам всё сделаю. Мы, вообще, не голодные, но поедим – улыбнулся, пояснил, - всегда в гостях кажется вкуснее, особенно в детстве.

Василиса противиться не стала, села. Елисей зажёг плиту, поставил чайник, на другую конфорку кастрюлю с тем, что там было, сел рядом, спросил:

- Ты ничего сказать не хочешь?

- Нет. А ты что-то услышать хочешь?

- Ничего, просто извиниться за такую свою дерзость. Сам пришёл, да ещё детей с собой привёл. Под дождь попали-и… - будто оправдывался Елисей.

- А жена то где?

- На работе, мы отдыхали без неё, - посмотрел лукаво, повезло… мне повезло.

- А тут дождь, и так тебе не повезло, - засмеялась Василиса.

- Чё это, не повезло-то?.. нечаянный интерес образовался, а это мы любим.

- Да уж, действительно, нечаянный интерес, - как-то задумчиво проговорила Василиса.

Елисей нежно посмотрел на Василису:

- Не сердись, мы уйдём сразу, как только дождь закончится, не растаем, не сахарные.

- Уйдёте-е?.. – вроде даже растерялась Василиса, ведь, действительно, уйдут… Когда пришли, сердце от радости забилось, сейчас от огорчения, хоть и боялась себе признаться в этом.

Встал Елисей, к ней подошёл, предварительно газ выключил, так как чайник закипел, встала и Василиса, встретились глазами, и столько грусти увидела Василиса в глазах у Елисея.

- У самой-то слёзы, Василиса, - взял её за плечи, - потерпи немного, я всё решу, слышишь?

Василиса просто продолжала на него смотреть, боясь пошевелиться и разреветься. От одного прикосновения его волны по телу расходились, лишая силы. Но когда он наклонился, чтобы губами прикоснуться, как любил, отстранилась.

- Не надо, Елисей, не мучай… - попросила тихо.

- Хорошо, не буду, милая моя, любимая, почему же мы так много в жизни ошибок сотворили?.. почему не нашёл тебя я раньше?.. не спрашиваю, плачу душой.

Теперь он ясно понимал, что дальше так нельзя, надо что-то делать. Василиса отстранилась.

- Зови детей, хоть познакомимся поближе.

Елисей посмотрел в окно:

- Дождь кончился.

- И что?.. – возмутилась Василиса, - зови, поедите и пойдёте.

Но звать не пришлось, они оба не зашли, ввалились к ним на кухню.

- Тётя Василиса, а можно на балкон?.. – спросил Алёша.

- Нет. Сначала поедим, чаю попьём, потом можно будет и на балкон. Вместе сходим.

Елисей сел, чтобы не мешаться, ребятишки тоже ждать долго не заставили себя. Василиса положила всем в тарелки картошки с мясом, ложки подала, наложила и себе, присела рядом, улыбнулась:

- Вот теперь папа нам расскажет, как вы под дождь попали, - на Елисея посмотрела.

- Как, как… - растерялся Елисей, но собрался быстро, - отдыхали, купались, рассказывали небылицы и былицы.

- И о чём?.. – поддержала Василиса.

- О краях заморских, о зверях лесных, о чудище трёхглавом. Вот один из них обиделся, что разбудили, схватил тучу грозовую и бросил прямо к нам, мы даже не успели убежать. Алёша кинулся сначала в битву, но силы были не равны. Вот когда вырастет, точно победит…

- А ты-то куда смотрел?.. – улыбнулась Василиса, наблюдая за детьми. Они воспринимали спокойно, и даже возбуждённо, подыгрывая будто.

- Куда, куда?.. спал богатырским сном сначала, потом Олесю охранял – девицу красу – золотую косу.

Дети даже дыханье затаили, будто купались в игре Елисея с Василисой.

Алёша возмутился:

- Я не проиграл.

- Так только потому, что чудище само не появилось, - улыбнулся Елисей, заканчивая кушать, - видать, испугалось, только туча замочила. Ладно, добрая фея появилась, обогрела, накормила… - посмотрел на Василису, - ещё бы спать положила…

- Я не хочу спать – затараторила Олеся.

Все переглянулись и расхохотались.

- Всё, пейте чай и будем собираться.

- А на балкон?

- Вот и пойдёте за одеждой.

Когда попили чай, Олеся к Василисе подошла и что-то ей на ухо говорила.

- Вы чего шепчетесь?.. – возмутился будто Елисей.

- Она спрашивает тётю Василису, чтоб ещё сюда приехать, - сдал сестру Алёша.

- А чё, понравилось?

- Да.

- Всё!.. – вдруг заторопился Елисей, - хватит, пора одеваться.

- Пап, ты чего?.. – не поняла Олеся.

- Ничего, пришли, навязались, сейчас ещё надоедать начнём.

- Почему надоедать-то, Елисей?.. – теперь уже Василиса возмутилась, - кстати, ты давно обещал нас познакомить, а сам всё скрывал, если бы не дождь…

- Да, папа и нам обещал, - поддержал Алёша Василису.

- Во, налетели!.. – даже удивился Елисей, - хоть кучу малу устраивай.

- А почему бы и нет?.. – загорелась Василиса, а Олеся тут же молча поддержала.

- Нет. Мама им устроит гости.

Все замолчали. Василиса опомнилась, поняв и вспомнив всё, как есть на самом деле. Тишина становилась всё более гнетущей и, опять же, Василиса первая встряхнулась.

- Ладно, сегодня то вы у меня и этого уж не убрать всё равно, так что – посмотрела на Олесю и Алёшу, улыбнулась, - на балкон!.. а остальное?.. так утро вечера мудренее, там и думать будем.

- Или не думать… - как эхо продолжил Елисей, посмотрел с благодарностью на Василису, - идите уж, я посижу, подумаю.

Ушла Василиса на балкон с детьми. Он слышал, как они там весело о чём-то говорили, смеялись… Немного погодя, пришёл Алёша, подал Елисею его одежду.

- Вот, твоя одежда.

Елисею не было необходимости переодеваться, когда пришёл, он просто переоделся в свою одежду, только сухую. У Василисы было кое-что для Елисея. Он сначала не хотел переодеваться, но подумал и переоделся, спрятав сухую в шкаф обратно. Переоделся и Алёша.

- Пап, поехали на следующие выходные к тёте Василисе в сад?

- Как это?.. – не понял Елисей.

- У неё сад есть, там ягоды растут…

- А ты откуда знаешь?

- Так она сказала.

Елисей оторопел от новости такой, подумал, что жизнь продолжается. Он вспомнил и понял, что если он не будет действовать, то жизнь сама определит. Вспомнил всё, вспомнил, как его мотать начало сразу, как только первый раз уехал из деревни. Тогда было ему всего четырнадцать, всего четырнадцать!.. совсем ещё ребёнок.

Это был его первый выезд в город. Он не боялся леса, не боялся комаров, работы деревенской, жил в гармонии с природой, он вместе с ней играл, любил, пел песни, радовался и печалился, всё вместе с матушкой природой в единении и творческой взаимосвязи. Город пугал своим угрюмым видом, он его боялся. И действительно, город был ужасным, неприветливым, опасным, так ему казалось.

Тогда он поступал в Медицинское училище и где-то в глубине души считал, что экзамены не сдаст и вернётся к своему милому укладу жизни. Но лукавить тогда он не умел ещё, а учился всегда только отлично, и экзамены сдал так же на отлично, это сто процентов поступления и не мешало то, что мало лет.

Всё было прекрасно, но так казалось только. Началось тогда, когда начались занятия, и он был предоставлен сам себе. Город, действительно, был весьма жесток. Чтобы жить, он нашёл себе друзей старше по возрасту более чем на три года, как средство защиты. В городе он познавал жестокость человеческого мира. Будучи ребёнком импульсивным, добрым, было тяжело сначала, но острый ум, смекалка всегда в нужный момент на помощь приходили. Стал выпивать с друзьями и, хоть ещё учился хорошо, но жизнь уже захватывала с головой. Стал забывать всё то, чем жил и что важно было для него, но на деле, вступил в битву с жизнью.

Так прошёл год. На второй курс приехал в город полностью уверенный в себе. Он знал, что выживёт и победит, но!.. жизнь ударила так сильно, чуть не сбила с ног. И опять помогла острота ума и случай. Хоть и был удар чуть ли не смертельный, который грозил тюрьмой от семи лет и более. Главная трагедия не в этом, а в том, что он был не виноват. Он не понимал, как такое может быть… готов был мстить всему миру и просто превратился бы в монстра после отсидки. Это было бы необратимо.

Но!.. обошлось, пережил и это, видимо помогла та добрая фея из детства. Отныне, он был на чеку, оброс колючками, как ёжик и всегда наносил упреждающий удар, по возможности, конечно. И до сих пор он бьётся… за что?.. зачем?.. – звучал в сознании вопрос.

- Наверное, чтобы не утерять всё то, что от рождения дано!..

- А-а-а?.. – обернулся, вздрогнув, Елисей. Перед ним стояла Василиса.

- У тебя вид, будто ты на войне в гуще самого страшного врага.

- А-а?.. да уж, на войне-е!.. – обернулся, - а дети где?

- Они на балконе. Что, пора тебе?

Посмотрел на часы:

- Да пора, Василиса. Ты прости меня за всё.

Василиса пальцем рот ему прикрыла:

- Молчи, тебе за всё спасибо и не ругай детей. Если возможность будет, вези, свожу их в сад.

- Ладно, только меня не забудь, - улыбнулся Елисей.

Василиса посмотрела пристально на Елисея:

- Ты что-то вспомнил?

- Так, свой выход в жизнь, свой первый выход!.. довольно жёсткий, но ты права. Стоило бороться, чтобы сохранить, ты прочитала мысли. Но это, Василиса, мелочь, я ведь понимаю, что и тебе было нелегко в жизни, а как иначе. Готов не только сказать спасибо, на колени встать, за мужество во имя сохранения того, чем меня очаровала.

Василиса чуть смутилась:

- Ты о мыслях говоришь. Нет, это не чтение мыслей, это всё в твоей душе звучит, я это чувствую. Сейчас позову детей…

- Подожди, не спеши, я завтра к тебе приеду, не выгонишь?

- Выгоню, - посмотрела умоляюще, - не приезжай, - попросила тихо.

- Выгонишь?

- Да.

- Тогда приеду, точно.

- Зачем?.. чтобы уехать?.. ведь сказала же, что выгоню.

- Вот за этим и приеду, чтобы выгнала.

И тут поняла вдруг Василиса, что приедет Елисей, именно, за этим. Он хочет этого, он хочет, чтобы выгнала она его, а он обидится и исчезнет навсегда. Навсегда?.. Какой ужас!.. она его больше не увидит никогда. Раньше хоть на работе могла видеть, а сейчас уедет просто навсегда.

- А ты хитрый!.. – чуть не плача, проговорила Василиса, - я поняла тебя.

- Вот и хорошо, что поняла, мне бы ещё понять себя… - грустно посмотрел, - приеду и вместе попробуем понять.

Больше поговорить не удалось, кто-то пришёл, звонил входной звонок.

- Всё, Василиса, мы пойдём, кто-то к тебе пришёл, – крикнул ребятишкам: - всё, ребята, пошли домой.

Ждать долго не пришлось. Дети так же услышали звонок и были уже здесь. Дверь открывала Василиса, а Елисей с ребятами чуть отошли, чтобы не помешать тому, кто входит. Когда открылась дверь, остолбенела Василиса, перед ней стояла жена Елисея и улыбалась. Но не это поразило, даже навскидку было ясно, что она пьяна. Знала Василиса её в лицо, хоть и не встречались прямо.

- Елисей у тебя?

Василиса немного отступила, как бы пропуская, только непонятно кого, Елисея из квартиры или его жену в квартиру. Получилось так, что Мария поняла жест Василисы, как приглашение зайти, сделала шаг, её качнуло, но удержалась за косяк. Увидев Елисея, улыбнулась.

- Вот, я так и знала!.. – Она была довольна, что всех врасплох застала.

Елисей стоял, как натянутая струна, он не знал, что делать. Выручил Алёша.

- Мы уже домой пошли, дождь начался, вот мы и зашли к тёте Василисе, чтоб обсохнуть.

Было невдомёк ему, что взрослые считают по-другому. Елисей опомнился, взял жену за руку:

- Пойдём, дома поговорим.

Но Марии вдруг плохо стало.

- Мне бы умыться, что-то плохо мне?..

Очнулась и Василиса:

- В ванную идите, там умоется-а…

- Я сама, - но Елисей помог добраться ей до ванной, дальше она его не пустила, зашла и дверь закрыла.

Елисей виновато смотрел на Василису:

- Я не знал, Василиса, что она знает, где ты живёшь.

- Она что ли пьёт?.. – спросила Василиса.

- Нет, первый раз вижу такой, - ответил Елисей.

Всё Василиса поняла, видя всё семейство Елисея, знала, что один в армии ещё, поняла, что натворила своим необдуманным поступком. Любви хотела?.. вот и получила, слишком высока цена. Нельзя так!.. нельзя – решила твёрдо.

- Ты убить меня решила?.. – и детям, - вы идите пока на балкон, я вас позову.

Дети ушли, шепчась о чём-то.

- Елисей, я знаю, что ты видишь мои чувства, но не дави на меня. Вот – достала из кармана небольшой листок бумаги, подала, - это всё, прости меня.

Вышла Мария, она немного протрезвела.

- Ты чего так напилась?

- День рождения ведь… это сюрприз тебе, но я не за тобой сюда пришла, хотела с любовницей твоей поговорить. – Слово любовница будто подчеркнула чуть, показывая место Василисы.

- Нет, пошли, не в таком же виде.

Чувствовала себя прескверно Василиса, не знала, делать что, хотела только одного, чтоб всё закончилось скорее. В дверях появились дети.

- Мам, пойдём домой – Олеся позвала Марию.

- Нет, вы посидите или идите, я поговорю, - на Василису посмотрела, - или боишься?

Василиса чуть отстранилась, пропуская её на кухню.

Пойдём, поговорим, - на Елисея посмотрела, - идите в комнату пока, разговор всё равно был неизбежен.

На кухне Мария спросила Василису прямо:

- Любишь Елисея?

Не знала, что ответить Василиса, душа кричала, что конечно, любит, ведь он единственный, кто смог проникнуть в душу и зажечь светильник…

- Думаю, что ты не за тем пришла, чтобы узнать о чувствах моих.

- Не за этим. Пришла сказать, что он мой муж и дети у него.

- А муж, это как?.. Кто это для тебя?

- Муж?.. – пыталась сообразить Мария, но так и не поняла вопроса, спросила, - как будем делить?

Василису вопрос развеселил, просто представила, как они делят Елисея, одна за руку, другая за ногу, а он их за что попало. Он же наглец… Понимала и то, что никого она делить не будет, даже не понимала, что это значит.

- Ты предлагаешь разделить, как шкаф?..

- Да – опять не поняла Мария.

- Тогда надо составить график, - улыбнулась, - я составлю.

- Какой график?

- Ну как, какой?.. – по дням распишем, когда будет со мной, когда с тобой.

Мария всё всерьёз воспринимала:

- Тогда и ребятишек в эти дни вместе с ним…

- И ребятишек… Ты вот что, - уже серьёзно, - идите домой. Я всё ему уже сказала, вернее, написала. Прощения сейчас просить не буду и каяться не буду, что случилось, то случилось, всё равно назад не повернёшь.

- И что сказала?

Но Василиса о другом заговорила:

- Скажи, а ты не думаешь о том, что он от меня уйдёт, найдёт себе другую?.. Может что-то в тебе не так?.. Не буду вдаваться в подробности, но думаю, что Елисей ищет понимания.

- Ты его не знаешь просто.

- Да, не знаю… а может, знаю слишком хорошо, - но продолжать не стала, - просто подумай, что тебе сказала. Нам женщинам тоже иногда подумать надо что происходит и почему. Всё Мария, я всё сказала Елисею.

Мария поняла, что разговор закончен, встала.

- Мы ещё поговорим, - пообещала тихо и к выходу пошла.

------------

***- Помнишь, я укрыл тебя в грозу, укрыл тебя, твоих детей?

- Укрыл нас лодкой надувной?.. конечно, помню. Но почему ушёл ты, исчез вместе с грозой?

- Как зачем?.. ведь ты хотела упрекнуть меня в том, что я не совершал.

- Я помню, помню, помню, но это просто ты не можешь быть, всё было так давно.

- Могу и есть, ведь каждый человек только маленькая грань того, что называют Человеком.

- Я не понимаю, Елисей.

- Не важно, всё потом поймёшь, или не поймёшь, тогда и понимать не надо будет. Понятно то, что непреложно в данный момент времени, всё остальное лишь мираж.

Василиса голос слышала, но не видела его, он будто ветерком присутствует повсюду.

- Ты где?.. – но не было ответа, только лёгкий шелест листьев, - как мне тебя увидеть?

- Это не сложно, вспомни образ и появится в сознании сначала…

- Да, я поняла!

Василиса стояла на берегу пруда и смотрела вдаль, пытаясь увидеть кого-нибудь между деревьев, как тогда, когда исчез мужчина, который от дождя укрыл. И он появился!.. да, это он, нет бородки, но глаза!.. они неотразимы. Их не забыть, хоть и обычные, только смотрят, будто внутрь куда-то и всё, что там внутри выходит в мир, очаровывая искрами огня.

Иногда эти искры – искры знания большого, иногда в них появляется печаль, порою радость детская, вдруг загораются желаньем обладания или вовсе блудом, они горят, охватывая полностью её, проникают всюду, не оставляя шанса на спасение. Василиса закричать пыталась, но не могла, хотела побежать, будто к земле прилипла.

- Что ты делаешь со мною, Елисей?

- Люблю!.. просто люблю!.. люблю, как Солнце любит Небо!.. или ещё сильней.

- Почему меня?

- А кого, если не тебя?..

- Жену свою.

- Она не выдержит моей любви, никто не выдерживает долго, а мне надо навсегда, мне даже неба мало.

- Только поэтому?

Засмеялся Елисей.

- Действительно, всего-то небо, и навсегда, а это же так мало!.. И ты спрашиваешь, почему. А ещё я мщу…

- За что?

- За то, что пытаешься убить любовь мою, ведь моя любовь – моя душа!.. Моя душа не может быть отдельно от меня.

Он близко, близко подошёл и прикоснулся к губам пальцем, огнём пронзило тело и сердце взорвалось!.. Нет, нет, не сердце, а лучик в сердце, который зажигает солнце, звёзды, небеса, вниз руку опустил и прикоснулся к сердцу… Горели груди, наполняясь светом или небесным молоком.

- Накорми меня любви нектаром, я такой голодный?..

- Ты не голодный, просто наглый…***

Василиса вздрогнула, проснулась, вся огнём пылая. Интересно, сон не исчез мгновенно, а будто растворился в зареве рассвета. Ясно увидела, как солнце выглянуло из-за горизонта, наполняя жизнью всю округу. Окно открыто было, и в это открытое окно ворвался звук живой природы тысячами голосов, звучаний, состояний. Окно, хоть и на запад выходило, но видела всё, что происходит на востоке, и не только на востоке, всюду. Она слышала и видела движенье звёзд, не где-то в небе, а внутри её самой.

Что это?.. Елисей лишь тем, что есть, открывает её всю от края и до края, которых нет, а есть лишь бесконечность, в которой теряется она. Но нет!.. что-то внутри её определило точку, и бесконечность стала образ обретать. Ах!.. это ж тот самый лучик, что к ней сбежал от солнца, он блудный сын и суженный её. Вспомнила она!.. Очнулась полностью, укрылась одеялом в страхе.

Кто он, Елисей? «Ты его не знаешь» - его жена сказала ей. А она знает?.. он сам-то себя знает?.. может, она ему должна сказать об этом? Сегодня обещал прийти. Она его боялась, так как порою кажется неудержимым, порою кротким, как овен, то зажигает небеса сияньем белым, то наполняет пламенем, даже не просто пламенем, а целым океаном червонного горячего огня. «Возьми любимая хоть капельку меня, и эта капля океаном станет»!.. вспомнила его стихотворение. Она и взяла неосторожно…

В сознании вопрос звучал: «Если не ты, то кто»? Действительно, если не она, то кто? Она уже искренне раскаивалась, что написала ему прощальное стихотворение, ведь он погибнет без неё, или сколько людей загубит, только она пожертвовать готова, только она!..

Василиса поняла, что сильно любит Елисея, видит, как он страдает, мечется, она страдает за него, страдает за двоих. Он такой могучий, сильный, иногда становится, как маленький обиженный ребёнок. И в такие вот моменты жизни она его готова жизнью своей питать, и он чуть-чуть глотнув её любви, становится невыносимо жгучим и проникает всюду. Так кто, если не она?.. Конечно же, она, конечно!

Когда они были вместе, с ней творилось что-то прекрасное, неведомое раньше. Как это назвать?.. Это любовь?.. но не похожа ни на что, что раньше с ней происходило. С ним будто в грёзах, а не наяву. Будто в грёзах!.. но в грёзах только с идеалом?.. Выходит, она его сама призвала, вот он и появился. Как интересно, всё, что происходит… с ней происходит, будто в другом пространстве, и только то, что без него, напоминает ей о том, что в мире происходит или встреча с теми людьми, которые только маячат на экране жизни.

Встала Василиса, оделась и отправилась на кухню, скоро Алёшка встанет. Подумала, а как он к Елисею?.. Нормально!.. они дружны, Елисей многому его уж научил, брал с собой работать, да и большие дети у неё, всё понимают, не вмешиваются, только счастья ей желают. Сегодня выходной, спать будет до обеда. А как дети Елисея?.. понравилось им у Василисы? Вспомнила и поняла, конечно же, понравилось.

Хлопоча на кухне, поймала себя на мысли, что Елисея ждёт, хоть и надежда таяла всё больше. Она ему стихотворение последнее дала, прощенья попросила и простилась с ним… Что ж, может и к лучшему, пусть всё закончится, раз так. Да уж – не было печали, черти накачали?.. или Елисей?.. Но настроение меняться стало, грусть проникла в сердце, полёт всё дальше уходил куда-то.

Сходила в магазин, убралась дома, что-то сварила, успокоилась и села отдохнуть, думая, чем бы ещё заняться. Ехать в сад?.. но это на следующие выходные, идти на пруд и отдохнуть?.. не хочется одной. Время уже двенадцать, и поняла, что не придёт уж Елисей, и у неё порыв скоро пройдёт… наверное.

Он не приедет больше!.. и изменилось всё. Пугающее чувство одиночества охватило Василису. Она так ждала любви, звала её, и вот дождалась, хоть и уже было смирилась. Была просто одинока, стала одинока за двоих и беспросветность впереди. А может надо за любовь бороться? Нет, поздно, так решила, заставила себя подняться, слыша, как сын отправился куда-то.

- Ты далеко?.. – его спросила.

- Так, схожу к Андрюхе.

Андрюха, друг его, и он ушёл, осталась Василиса и с новой силой навалилась тяжесть на неё. Решила, что надо сходить куда-нибудь, развеяться немного. Подумала и решила в парк сходить, быть может, кого встретит из знакомых, что-нибудь придумают.

Но не успела выйти, как зазвонил звонок. Вот и гости, на ловца и зверь – улыбнулась Василиса. Хоть сердце и забилось, но она прогнала мысль, что это он, просто открыла дверь и в следующее мгновение была в его объятиях. И опять сиянье Елисея её очаровало, губы шептали:

- Ты пришёл?.. Я ждала, я ждала, я ждала!.. – вдруг отстранилась, - ты пришёл, чтобы уйти?

Видно было, что ошарашен Елисей.

- Я думал, встретишь дикой кошкой.

Засмеялась Василиса.

- И, конечно, испугался?

- Нет, приготовил силу, чтобы дикость укротить, оставить только ласковую кошечку…

- Нет, не кошка я сегодня, кролик смирный. Что делать будешь?

- Ласкать и гладить.

Василиса Елисея обняла:

- Как я люблю тебя, любимый! Ты не думай, пусть будет день всего, но будет мой.

- Пусть будет, - посмотрел на Василису, - ты мне раздеться не позволишь?

- Позволю, даже сама раздену.

- Конечно, я так хочу тебя, что ночевать мне негде… или дневать.

Засмеялась Василиса, стало весело и радостно и всё кругом благоухало в хрустальном перезвоне. Она раздевала Елисея, хоть и раздевать то было нечего совсем, только туфли, которые он снял уже, рубашку-у… а рубашку то зачем снимает?.. Что с ней происходит?.. спросила:

- Что происходит, Елисей?.. скажи, любимый!.. Ты осуждаешь?

- Нет, я люблю, и ты исполняешь мою волю.

- Ты меня заставил?..

- Да, приказал, ослушаться не позволяя.

- Такой нахал!.. – уткнулась ему в грудь, - я так боялась, так боялась!

- Чего боялась?

- Что не придёшь, ведь я с тобой вчера простилась, - в глаза Елисею посмотрела, - я не могу, пока сил не хватает. Ты лучше сам уйди.

- Нет, не уйду, пусть будет так, как будет.

- А как будет?

- Я не знаю, Василиса, но знаю точно, что встреча наша была неизбежна, мы много раз встречались, но не узнавали, мы друг друга любим с детства, но всегда на расстоянии. Разве ты не чувствовала это?

- Чувствовала, даже знала и ждала. И вот когда ждать я перестала, появился ты, но почему так поздно?.. и где ты был так долго, - посмотрела с укоризной на него, - ты спас меня, подняв на свой челнок, чтобы выбросить обратно в море?

- А ты вытащила из воронки, чтобы я прикрыл тебя собою?

Василиса замерла.

- Откуда сон мой знаешь?

- Это и мой сон тоже.

Василиса вспомнила свой сон опять, вернее, окончание. В том сне воин, действительно, прикрыл её собой, и она ещё долго воевала, вытаскивала из-под огня солдат и офицеров, спасла десятки раненых бойцов. Когда вытаскивала раненых, казалось каждый раз, что это она его спасает, для которого она останется всегда единственно любимой и самой лучшей. Для него она – это и первый поцелую и первая любовь, и первое признание и жертва не во имя санитарки, а во имя девушки любимой.

Он спас любимую свою и убил ту санитарку, ведь санитарка потеряла страх, бояться смерти перестала, однажды пуля и её настигла и видела она. как на полянке дивной оказалась, вспоминая – куда же он тогда ушёл…

Всё переплелось с момента встречи с Елисеем – грёзы, сны и явь, он заполнял её всё больше, порою хаотически или пока!.. Всё сначала, они купались в душах друг у друга, и вновь вспомнила она, что он женат и дети у него.

- Иди, Елисей, домой и больше никогда не приходи – опять просила Василиса, не в силах справиться сама, чтобы принять решение.

И Елисей опять не понимал… то нежность, страсть, то отчуждение?..

- Мне надо умереть?.. – спросил её.

- Зачем?

- Под поезд или под машину, как Анна Каренина, или в омут с головой, как Катерина у классиков известных, - не слушая, вслух думал Елисей.

Василиса с ужасом смотрела на него.

- Нет, пусть…

Всё рушится, куда. Зачем?.. не знаю.

Всё создаётся вновь и вновь!..

Когда же, наконец, я всё узнаю

И главное – Любовь, Любовь, Любовь! – тихо произнёс в сознании родившиеся строки и ушёл…

Он больше не придёт!.. – сидела Василиса в полураздетом виде, страдая и радуясь одновременно.

 

 

 

Глава – 7

 

Всё рушится!.. куда. Зачем?.. не знаю.

Всё создаётся вновь и вновь.

Когда же, наконец, я всё узнаю,

А главное – Любовь, Любовь, Любовь!

Любил я в детстве, юности и позже,

Но всё не так, не то, ни тех.

Наверное, я всё-таки любил, но всё же

Во имя радостных, но маленьких утех.

Как здорово вот так общаться с Василисой, всё понимать и даже то, что непонятно. Как же можно от этого уйти?.. где силы взять?.. ведь мы видим, понимаем не только то, что происходит наяву, а то, что происходит в грёзах, во сне… Можно вместе в прошлое сходить или в миры иные, порою сотворить самим, можно кем угодно стать и чью-то жизнь прожить или период жизни. Он так и жил, он так умел, но чтобы вместе!.. понимать любое движение души.

Где бы он не находился в своих мыслях, она рядом и не как-то отвлечённо, а естественно и чётко с возбужденьем чувств, состояний, присутствия, касаний, радости или печали. Он видит её, слышит… и это грёзы не близости телесной или желанье наслажденья, а жизнь сама, в которой всё, с детства начиная.

Вот и сейчас он видит не женщиной её, себя видит не мужчиной, а детьми и вместе пробиваются где-то в лесной чаще. Он не помнит, куда они идут, но помнит он, что с ним маленькая девочка, которую он должен защитить!.. но от кого?.. Неважно это, от врагов, которыми заполнен лес. Враги не имеют чёткого определения. Это и те фашисты, которые убили Гулю Королёву и белогвардейцы, что защищали всех буржуев, это и Змей Горыныч и Кощей, это и рыцари Тевтоны, одним словом, все те, кто по определению Елисея, посягнули когда-либо на всё светлое, прекрасное, что несла в себе маленькая Василиса.

Она ему тогда нужна была, как светлый образ его жизни, чтобы ответственность в груди всегда пылала и наполняла смыслом жизнь. Он понял, что ещё тогда, в его далёком детстве в жизни ручеёк возник, как хрустальный родничок его души в нетронутых глубинах лесной чащи. Ещё тогда решил, что свой ручеёк он проводит до речки широкой, в нём не даст он купаться не чёрту, не бесу!..

Ах!.. как мечта была прекрасна, только жизнь иначе всё определяет. Но почему?.. плакала душа… хотелось умереть или уйти обратно в детство и никогда не возвращаться, так грязна оказалась широкая речка, что чистый ручеёк в ней потерялся…

- Мужик!.. – услышал грубый голос.

Обернулся и увидел, вспомнил, где он. А сидел он в кабаке и водку пил. Водка была палёная, вонючая, от неё не пьянеешь, а дуреешь. Огорчился, даже разозлился, что оторвали от прекрасных мыслей и прекрасных дум, голова мгновенно налилась свинцом. Он посмотрел вокруг, пытаясь точку во времени определить, чтоб обрести себя в угаре пьяном, взглядом охватил кабак от самого дальнего угла, в котором какой-то пьяный офицер в отставке с кем-то в шахматы играл.

Знал Елисей, что этот офицер потерял себя давно, ведь присягал стране, которой нет и в новом качестве не смог определиться, не смог себя найти, стал завсегдатаем кабака. Он считал, что тот развал, что произошёл, значит поражение его. Наверное, он здесь искал успокоение, находил лишь грязь, невежество и мерзость.

За соседним столиком пьяная компания сидела, молодёжь спорила о чём-то, громко спорили, иногда хватали за грудки друг друга. Что поражало, так их головы, у всех, как на подбор, нет волос совсем и не просто подстрижены, выбриты до блеска. Сейчас это модно стало и молодые парни больше на роботов были похожи… а вот и кукла Барби за прилавком – молоденькая девочка с холодным, пустым взглядом, разливает водку в маленькие стопки. Всё, что делает, делает на автомате.

Двери на улицу открыты, возле дверей кто-то лежит, но на него никто внимания не обращает, на улице тепло. Подумал: - хоть бы оттащили, а то перешагивать приходится тем, кто заходит или выходит. Может мёртвый?.. – мысль мелькнула, нет, стал подниматься вдруг, удерживаясь за стенку.

Он даже застонал, вдруг очнувшись в этом грязном падшем мире, и ручеёк в душе стремился в сердце, будто спрятаться хотел где-то глубоко в лесу, чтобы совсем уйти под землю. Встряхнула встреча с Василисой, он зажурчал опять, но окружающая грязь стала ещё сильнее осознаваться. Да, вспомнил, кто-то его окликнул, понял, что кто-то из ребят бритоголовых, чуть повернулся к ним, замер с вопросом.

- Давно откинулся?..

Елисей сообразить пытался, как этот вопрос относится к нему, в чём причина?.. Взглядом проследил их интерес и понял – на левой руке у него наколка, видимо, на зоне что-то означает. Он сам не знал, просто баловался в юности своей, всякие были друзья, но решил, что надо отвязаться сразу.

- Давно, лет дцать назад.

- Всё равно, подсаживайся к нам, уважуха…

- Уважуха?..

Удивительно!.. подумал Елисей, уважают не за поступки, за проступки, всё перевернулось в жизни, в почёте предательство, преступность, глупость и все извращенья жизни. Посмотрел на свой стакан, он был почти полный, залпом выпил, закусил.

- Нет, пора мне.

Но бритоголовые не отцепились, более того, кто-то полез к Елисею обниматься. Он оттолкнул, тот на ногах не удержался, стал падать, офицера чуть не сбил. Что-то изменилось в кабаке мгновенно. Офицер бил бритоголового шахматной доской. Казалось, в свои удары вкладывал всю боль за всё, что происходило в мире. Трое друзей бритоголового кинулись друга защищать, но и у офицера здесь друзей немало было…

Драка как-то быстро началась и так же быстро на улицу переместилась. Елисей не торопился, здесь у него не было друзей, подошёл к прилавку, выложил на стойку деньги:

- Сто грамм, пожалуйста.

Барби с ужасом смотрела на него, она видела, с чего всё началось, но налила, он выпил залпом, повернулся и пошёл.

- Не ходите – услышал сзади.

Остановился Елисей, не понимая.

- Они разберутся, вас убьют…

- Убьют?.. – может и к лучшему, решатся все проблемы сразу у него… У него решатся, а у детей возникнут, да и не только… но вышел, не скрываясь, прямо в драку. Что было дальше, он не помнил чётко, всё, как в тумане, смутно. Помнил, как четверо парней здоровых крутили ему руки. Он подумал, что милиция и перестал сопротивляться, пусть… забросили в машину, словно грушу и везли куда-то. Елисей даже задремал, услышал, что остановились и опять тащили, думал в камеру, но нет, в каком-то подвале оказались.

Вот тут он понял, что это не милиция, а братки, которых в девяностые немало было. У них один финал – исчезает человек, который, так или иначе, дорогу перешёл. Вот и всё – подумал Елисей. Страха не было совсем, чувства отключились, абсолютная невозмутимость. Он приподнялся, на стенку навалился, осматриваясь по сторонам, чтобы определиться и понять, что делать. Голова кружилась, но не от спиртного, как не странно, а от полного спокойствия души, сознание будто было наполнено какой-то тишиной. Василису почувствовал в себе и рядом, она будто окружала его своим сиянием чудесным.

Интересно – подумал Елисей, - она так чувствует его?.. Братков не видно было, но слышен разговор, как из подвала, точнее, обрывки разговора. Они спорили о чём-то, но не подходили, даже не видно было, где они. Елисей не понимал, зачем он здесь и почему на месте не прибили, ведь это было бы гораздо проще в пьяной драке… И понял, что кабак сам по себе палёный и лишний раз возле него разборки не нужны. Выходит, за это и сюда попал?.. наделал слишком много шума.

Опять закружилась голова, пытался вспомнить, что было, когда он вышел из кабака… Воспоминания мелькали хаосом фрагментов и абсурдных. У него в руках вдруг очутился пистолет, и он кого-то чуть не застрелил, но выстрелил не в человека, а просто в землю, пробел и следующий фрагмент, как он выбрасывает пистолет куда подальше, пока не случилась катастрофа. Он не понимает, происходит что, кто-то бежит куда-то, далее, машина, и вот он здесь.

Елисей за голову схватился, не понимая ничего. Абсурд какой-то, откуда эти клочки воспоминаний, этого просто быть не может… и что же сейчас?.. сидеть и ждать? Раз сразу не прибили, значит, ждут команду. В лучшем случае, изобьют, предупредят, в худшем… но думать не хотелось.

Он осмотрелся. Полумрак и ничего не видно, только где-то в глубине подвала горела маленькая лампочка и освещала еле-еле. Разговор негромкий где-то вдалеке звучал, бросили его, видимо, у входа, думают, что он настолько пьян, что и подняться не способен. Посмотрел направо и увидел вход, а он возле электрощитовой сидел. Вспомнил расположение всех подсобных помещений и расположение всех аппаратов, обслуживающих дом, в юности приходилось строить такие дома, они стандартные все были.

Голоса звучали из небольшой подсобки для сантехников, что на противоположной стороне подвала между труб. А рядом, как понял, электрощитовая и дверь не закрытая была, потому что в щель из подсобки свет тусклый пробивался. Что-то в памяти опять мелькнуло, но не стал копаться, встал, хоть и с трудом, направился не к выходу, а в электрощитовую. Голова кружилась, но соображал прекрасно, ясность сознания вернулась, всё видел в чистом виде, без примеси побочных и ненужных мыслей, что возникают при наличии эмоций. Зашёл в небольшое помещение и выключил рубильник основной. Наступила тишина такая, что слышен стал малейший шорох. Где-то в дальнем углу мыши шобуршались, а темнота давила массой мрака, затхлости и плесени какой-то. Пока свет немного освещал, так не ощущалось.

Но Елисей доволен был, уверенно направился к двери. Как и ожидал, дверь из подвала свободно отворилась. При выходе запнулся о кусок проволоки грубой. Понял, что этой проволокой дверь запирали вместо замка, используя её. Подумал, что это хорошо, дверь прикрыл и, насколько сил хватило, закрутил проволоку вместо замка. Поднялся по выходной лестнице, немного отошёл, посмотрел вокруг. Света не было во всём доме… вот и хорошо, кто-нибудь вызовет электрика, пока придёт, много времени пройдёт, он будет далеко. Немного удивился только, что в подвале тишина.

Время было уже много, часов двенадцать ночи, надо идти, но куда?.. Автобусы не ходят, чтобы ехать домой, идти пешком?.. это более пяти километров, но куда деваться, решил всё-таки идти. И тут услышал крик… Прислушался и понял, что кричали из подвала. Наверное, кто-нибудь напоролся на трубу. Свет включить не хватит толку, братки тупые, у них только сила, а ума там нет совсем… Что-то в памяти опять мелькнуло, будто это уже было, но когда?..

Так и не вспомнил, пошёл дальше, надо было понять, где находится, чтоб направление определить и увидел, что навстречу парочка идёт. Нет, не молодёжь, а мужчина с женщиной припозднились, может, были в гостях, может у детей. Парочка остановилась, с опаской вглядываясь в Елисея. Они подходили к дому, свет в котором не горел и крик слышали, видать. Мужчина выступил чуть вперёд, инстинктивно, как бы свою подругу закрывал собой.

- Вы из этого дома?.. – спокойно Елисей спросил.

- Нет, из соседнего, - машинально ответил мужчина.

- Там в подвале кто-то кричит, слышите?

- Слышим.

- Надо бы в милицию позвонить, а то мало ли что.

Действительно, мало ли что, время неспокойное сейчас, время террора, бандитизма, войн, как раз сейчас шла вторая Чеченская компания.

- А сам-то чего не позвонишь?

- Нет телефона, да и неоткуда просто, разве что с таксофона, так это в центр надо идти…

- Ладно, придём домой, позвоним, - ответила за мужа женщина.

Понял Елисей, что она торопится домой, ведь это единственная крепость, когда государство почти не защищает своих граждан. И они ушли. Понял Елисей, что позвонят, но имён не назовут своих, всё равно милиции отреагировать придётся, так что надо торопиться. Он остановился на перекрёстке, чтобы понять, где находится, название улицы узнать, там разберётся. Прочитал, понял и уверенно пошёл.

А шёл он не домой, шёл к Василисе, здесь недалеко, ноги несли сами. Когда выходил на центральную улицу, увидел милицейскую машину, которая ехала туда, откуда только что вышел Елисей. Вот и освободят братков – подумал Елисей и улыбнулся, представляя, что там сейчас начнётся.

Через мгновение забыл о приключении своём, он шёл по центральной улице микрорайона. Что хорошо, так то, что свет на улице горел, возможно, это единственное место, где свет на улице включали. Хоть время было за полночь, народу было много. Молодёжь одна, дети совсем, кто на лавочке сидел, кто гулял без смысла, одна особенность тех лет шальных, так это или пива баночка в руках или травка в папиросе. Подумал, что в его молодости такое даже представить было трудно. От всего от этого тошнило, он перешёл улицу и по переулку к пруду спустился, чтобы не видеть этот кошмар свободы. Но и вдоль пруда по обочине дорожки пешеходной на скамейках молодёжь сидела. Здесь было темнее и потому паденье нравов так не ощущалось.

Что же случилось?.. За десять лет всё изменилось и мало кто толком понимает, происходит что. Самое страшное было то, что и к этому люди привыкают. Вспомнил, как он сам выживал, как падал в омут жизни. Но он мужчина, а как женщины, как Василиса выживала?.. Так и выживала, как все, может быть, потом люди понимать начнут, что помогло не развалиться России и не погибнуть. Незаметно за раздумьями оказался перед домом Василисы, и закружилась голова…

--------------------------

Василиса не могла никак уснуть, ведь Елисея выгнала она… Алёшка приходил, сказал, что не уехал он, а в кабаке сидит и пьёт, вот она виноватой и чувствует себя. Конечно, искать его не будет, а вот уснуть едва ли сможет до утра. Сколько, сколько будет продолжаться так?.. Она очередной раз обещала себе собрать всю волю и больше не пускать, перебесится, переживёт и всё у него наладится опять. Услышала в душе своей, что плачет он душой. И пусть!.. нельзя иначе, опять она решила твёрдо, и успокаиваться стала, но!.. звонок раздался в дверь.

Кто же это?.. время за полночь уже, застучало сердце сильно-сильно, казалось, вот-вот выпрыгнет и улетит куда-нибудь. Быстро села, ища халат глазами, но как же ночью открывать?.. Алёшка остался у сестёр, она одна и даже позвонить не может никому, нет телефона. Решила просто затаиться, пусть думают, что нет дома никого, да и ошиблись, может быть, уйдут, но зазвонил звонок опять. Сомнения исчезли, к ней звонили. Тихо встала, подошла к двери, прислушалась, всё ещё не зная, делать что. Одно успокоило немного, она не чувствовала агрессии за дверью, скорее просьба, неуверенность и боль.

- Кто там? – спросила тихо.

- Я. – тихо ответил кто-то.

Вдруг поняла, ведь это Елисей, Алёшка говорил, что не уехал, быстро открыла и увидела его. Он стоял и виновато на неё смотрел, просто маленький ребёнок, который маму потерял.

- Елисей!.. ты как здесь?..

- Забыл сказать, что мы согласны, вот и вернулся.

- Чего согласны?.. – не поняла она.

- Ты бы сначала запустила, накормила, напоила, обогрела, а после бы расспрашивала, чё здесь-то разговаривать.

Смутилась Василиса, отодвинулась, пропуская Елисея, думая о том, что происходит. Вот ведь как, всегда выходит так, одним словом – без вариантов, не выгонять же в ночь.

- Раздеться то позволишь?..

- Конечно, раздевайся – смутилась Василиса.

Когда разделся Елисей, спросила тихо:

- Кушать хочешь?..

- Нет, полежать хочу, или хотя бы где-нибудь присесть.

- Иди, ложись, только разденься и в душ сходи, а то грязный весь и пылью пахнешь. Где был то?

Елисей себя понюхал.

- И точно, пахну. Надо же, а думал, пыль ко мне не прилипает… - посмотрел на Василису, в глазах искорки мелькнули, - кто бы ещё помыл меня, сил нет совсем.

Улыбнулась Василиса, видно было, что рада, хоть и пыталась скрыть, сияла счастьем всё равно, и была такой домашней в простенькой ночной рубашке.

- Ты малое дитя?..

- Грудное.

Вздохнула Василиса глубоко:

- Пошли, помою, а ты расскажешь мне, что сказать забыл и с чем согласны.

-----------------

В ванной Елисей лежал в тёплой воде и абсолютно голый. Василиса сидела рядом в простенькой ночной рубашке и мыла голову ему. Она не церемонилась, будто, действительно, младенца мыла. Что-то говорила, говорила, её голос, как журчанье ручейка, вливался в душу, наполняя её свежестью и материнским счастьем, счастием любви и радости большой, а лёгкие касания негой по телу расходились. Подумал Елисей, что вот так же в младенчестве ребёнок ощущает, наверное, прикосновение материнских рук. Воспоминания как-то незаметно вскрыли образы тех лет далёких… таких далёких, что казалось, прошло с тех пор уж миллионы лет.

В воспоминаниях возникла маленькая девочка опять, он попытался имя вспомнить, но не смог. Зато увидел чёткую картину тех далёких лет. Сколько же ему тогда лет было?.. три, четыре, пять?.. не больше. Помнит, что тогда к нему часто тётя из Света приходила, но почему-то её кроме его никто не видел… Но какая связь этой тёти и его подружки?..

Подружка жила в соседнем доме, а не яслей, не садика в деревне не было ещё. Дети были предоставлены сами себе, старшие приглядывали за младшими, гуртовались, жили дружно, кто из старших был свободен, тот и приглядывал за всеми. Какое было время!.. воспоминания ласкали душу. Возрастом с подружкой были одного, даже день рождения был в одном и том же месяце апреле, она чуть младше, всего на одну недельку.

Так почему же вспомнил?.. почему так крепко с ней сдружился?.. много было и других детей. Обычно они уединялись и всегда вдвоём играли, родители его, да и её только радовались такой крепкой дружбе маленьких детей. И он вспомнил, что сблизило их, она так же, как и он, могла видеть тётю Света. Это было для обоих тайной, но их общей тайной, и величайшим счастьем их маленьких сердец. Тётя им двоим уже показывала лучик света, водила по хрустальному мосту над лесом, над деревней, показывала дивные места и, вообще, они преображались, будто исчезали вовсе в неведомые дали. Нет, им совсем не страшно было, совсем!..

Что же произошло?.. где та подружка?.. Какой ужас!.. он забыл. Сколько же ей было лет?.. пять лет исполнилось, всего пять лет… он вспомнил… когда она погибла. Умерла в свой день рожденья, попала под машину. Он видел её в последний момент жизни, радостную и счастливую, в дивном платье в маленький жёлтый горошек, который воспринимался детским сердцем, как солнышки, сияющие светом, будто его подружка и была той тётей Света, только маленькой ещё.

Он видел, как машина появилась вдруг, нет, она мимо проезжала, и водитель не заметил девочку, как скажут после – человеческий фактор, обычно собак не замечают, например, чувство ответственности не наступает. Машина была большая пребольшая, так казалось, и его подружка не смогла остановиться, всем телом налетела на колесо машины. Что было дальше, не мог вспомнить Елисей, наверное, платьем зацепилась, и закрутило колесом, а после бросило на землю. Он видел её уже лежащей рядом с остановившейся машиной, слышал крики, плач, видел, как воздух стал быстро наполняться горем, коричневым туманом.

Как так могло случиться?.. в деревне всего одна машина была на тот момент, на которую смотрели то, как на диво и… попасть в деревне под машину?.. абсурд какой-то. Елисей тогда ещё не понимал значенья смерти, но он первый раз по-настоящему почувствовал тоску, боль расставания, утрату. Первое время уединялся просто, прятался, пугая маму, и плакал тихо, тихо. Потом он нашёл свою подружку в фантазиях своих, она опять была с ним рядом, но тётя из Света стала исчезать…

- Интересно, ты всколыхнула в памяти моей бездну воспоминаний, Василиса.

Елисей медленно выходил из своих воспоминаний, открыл глаза, увидел ту самую тётю из Света, тётю из детства своего. Она стояла в лёгком светлом платье, что отливало в бликах света всеми радуги цветами и искрами огня в хрустальной перекличке голоса самой природы. Даже головой встряхнул от наважденья, и Василиса формы обрела, только сияние осталось.

- И ты у меня, - как эхо, откликнулась она.

Елисей очнулся полностью, вдруг обхватил её руками и привлёк к себе. Она, конечно же, не ожидала, упала прямо на него, встретились глазами.

- Мокрая, - смеялся Елисей, - ты, как та русалка, только не в море, а в ванной… но не переживай, всё равно вода…

- Пойманная русалка, - уточнила Василиса, - в сети Елисея.

- Вот-вот, а я о чём?.. только не сетями я ловлю, а своим очарованием.

Но Василиса медленно и незаметно освободилась от него и стала подниматься, с неё вода стекала на пол, рубашка плотно прилипала к телу, подчёркивая все неровности его, будто обнажая полностью её.

- Ну вот, что теперь мне делать?.. – посетовала Василиса, - теперь придётся переодеваться.

- Так переодевайся, кто мешает?.. Я же младенец, нечего стесняться.

Улыбнулась Василиса.

- Надо сухую рубашку принести. Вот что, ты лучше выходи из детства и вылазь, полотенце вот – показала головой, - халат на стенке, а я пойду.

Но Елисей удержал её за руку:

- Подожди, чё в мокрой рубашке выходить, снимай, оставишь здесь.

- Какой хитрый!.. – подумала немного, - отвернись тогда.

- Нет, не отвернусь, неправильная просьба.

- Почему?

- Ты должна попросить меня помочь, а ты отвернуться просишь, - улыбнулся Елисей, - как же я тебе смогу помочь, если отвернусь?..

Елисей уже играл, зажигая и её своей игрой. Его глаза горели искорками блуда, но сил сопротивляться не было у Василисы.

- Так помогай, – она смотрела на него в упор и, как девчонка сердцем замирала. Как же она любит!.. ведь просто удивительно… он играет, манипулирует событиями на усморенье случая, согласно ситуации в момент конкретный. То он бросает её в детство, и она, словно ребёнок, нежится в его объятиях. Вдруг девой чувствует себя, и от мужских касаний покрывается румянцем. Вдруг становится развратной, наглой, непредсказуемой и хитрой, очаровывая буйной фантазией своей, сама себя не узнавая, или чувствует насильником его (как это возможно?), тогда, когда он совсем с ней не считается и делает не то, что ожидает Василиса, а то, что сам желает.

Не заметила, как оказалась абсолютно голой в объятьях Елисея и даже руку поднять не в состоянии.

- Кто я сегодня для тебя?.. – спросила тихо.

- Русалка, которая попалась в сети Елисея, теперь у тебя всего одна возможность обрести свою стихию.

- Какая?

- Очаровать меня, чтобы вынул из сетей и отпустил на волю в море.

- Василиса встала на цыпочки, обхватила Елисея, поцеловала в губы.

- Как же я люблю тебя, любимый!

Улыбнулся Елисей.

- Уже включила свои чары?..

- Я же русалка и на берегу немного неуклюжа, вот если б ты мне помог освоиться, сноровку обрести, или в море вместе…

- Нет, я буду бравым парнем, чтобы ты не чувствовала неудобства на земле.

Василиса покорно смотрела на него.

- Ты понимаешь, что с тобой жить тяжело?

- Почему?

- Ты всегда играешь, и в радости, и в горе, когда смеёшься и когда плачешь… но ведь жизнь не всегда игра.

Елисей даже немного отстранился:

- Жить тяжело?.. наверное, но без меня тяжелее в тыщу раз. Тяжело тем, кто не понимает жизни, ну так им там и место.

- Где, там?

- В подвале тёмном для одних, для других в сердце у меня в воспоминаниях прекрасных, – вдруг загорелся от какой-то мысли, - вот смотри, сегодня много что произошло и хорошее, и плохое…

Договорить Василиса не дала ему, увлекла в комнату из ванной.

- Пойдём, там расскажешь.

- Там будет время?.. – улыбнулся Елисей.

- От тебя зависит, ты ведь совсем недавно плакал, что хочешь полежать.

Елисей нахмурил брови, будто что-то вспоминал.

- Так полежать!.. а русалка мне позволит?..

- Позволит, если расскажешь всё.

- Нет, не расскажу, а покажу… или ты мне глубины океана.

- Я не знаю, - хотела Василиса отказаться, но в следующее мгновение будто провалилась и падала в глубины океана, а рядом Елисей крепко держал её за руку. Он крикнул ей:

- Показывай, русалка – и весело смеялся, радостью пылая. А от его сиянья океанские глубины вспыхивали светом ярым, к которому стремились все, кто жил в этих глубинах.

Видел Елисей и понимал, что Василиса его не просто в глубины океана допустила, открыла свою душу. Это и была вселенная его. Он плавал в ней с ней вместе, наслаждаясь красотой души прекрасной. Воображение у Елисея было развитым весьма, умел он импульс создавать и отпускать в порыве, увлекая следом всех, кто с ним был рядом. Тогда тот импульс раскрывался сам и раскрывался красотой или уродством, всё зависело от человека. У Василисы душа была прекрасна, загадочная, но непосредственная и чиста по детски.

Через мгновение вынырнули в свет, и Елисей увидел!.. кто же это?.. его подружка детства. Она сидела возле ручейка и гладила маленькой ручонкой дивные цветы. К ней Василиса подошла и незаметно прикоснулась… Повернулась девочка, будто проснулась, с благодарностью на Василису посмотрела и сказала Елисею:

Спасибо, Елисей, что вспомнил, – встала и пошла, немного погодя чуть повернулась уже девушкой прекрасной, рукой махнула, улыбаясь нежно, и исчезла.

- Елисей!.. – услышал голос Василисы.

Очнулся Елисей, видит на кровати лежит с Василисой, она смотрит на него вопрошающе.

- Что?

- Кто она, та девочка из твоего воспоминания?

- Подружка детства, умерла в свой день рождения, ей было всего пять лет, - посмотрел на Василису, - теперь она в мир придёт, ведь ты её освободила.

- От чего освободила?

- Не знаю… может от меня.

- Придёт, - подтвердила Василиса, - если в этом необходимость будет для неё.

Повернулся Елисей, нежно обнял любимую свою, поцеловал:

- Спасибо Василиса, за всё тебе спасибо, за то, что ты такая, за то, что всё понимаешь.

- Я не понимаю, Елисей, я принимаю всё, что открываешь мне.

- Это не я, мы вместе, потому что и для меня многое впервые. Я чувствую!.. даже не тебя, твою любовь или что-то иное, но чувствую, как в жизни, только к твоей любви я прикасаюсь… не к тебе, а к чувству, я вижу чувство, слышу…

- И я!.. как интересно, - вдруг отстранилась, - как же нам жить теперь?

Дальше Елисей ей не позволил говорить, закрыл ей поцелуем рот, такой нахал, всем телом навалился, опомниться не позволяя.

- Что ты делаешь?.. - но обняла его, - какой ты ненасытный!..

- Да!.. Я наскучался без любви твоей, хочу в твоей душе купаться, всюду проникая вихрем.

Почувствовала Василиса, что, действительно, проникло что-то в тело, закружило в вальсе, ускоряясь в ритме, увлекло в неведомые дали, разбрасывая по вселенной искрами огня неимоверной силы. Искорки летели, проникая в тело, что форму потеряло, возрождаясь всюду образами состояний каждой формы жизни от самой маленькой букашки до женщины прекрасной. Вдруг поняла, ведь всё это она!.. она везде и всюду, где есть её любимый, в каждой искорке огня, в каждой жизни, что существует в мире…

Застонала Василиса, не в силах выдержать присутствие такое:

- Остановись, любимый!..

Но Елисей не слушал, он полностью проник в неё тысячами форм и проявлений, взорвался искрами огня, превращаясь в океан бушующего пламени огня, всё сжигая на своём пути, оставляя чистоту без образов, как поле чистое, не знавшее зачатья, но возвращался Елисей и в этом чистом поле сеял мгновенья жизни, их жизни, их общей жизни, что взрастали быстро дивным садом, наполненном её любовью и радостью в прекрасной перекличке всех радуги цветов, форм жизни.

Форм жизни!.. но разве она не человек?.. Чувствует и видит, как они летают в воздушном океане, в виде двух прекрасных птиц… вдруг камнем устремляются в глубины океана в виде двух дельфинов, всё больше погружаясь в воду. Ей не страшно, ведь с ней любимый, и океан, совсем не океан, а дивное пространство света золота червонной пробы по которому бегут навстречу самой жизни в виде двух маленьких детей. Они смеются, смеются, и искры радости их счастья вдруг собираются в созвездия, галактики, планеты!..

Вот и Земля!.. нет, не планета, она заполняет всё, от горизонта и до горизонта, а они лежат на берегу и смотрят, как в небе пролетают целые миры, наполненные красотой их мыслей, как мираж малейшего движенья в их сознании, в их сознании общем, непрерывном, как небо, наполненное тысячами облаков, но непрерывного, по сути.

- Остановись, любимый!.. – шептала Василиса, - ведь мы потом не сможем жить.

Елисей обречённо лёг на спину рядом с ней и затих, исчез совсем…

- Спасибо, Василиса!.. – громом его голос разорвал пространство, хоть он только чуть прошептал губами. И не только голос, любая мысль врывалась в сердце громом и била электрическим разрядом.

- Что это было, Елисей?.. что происходит?.. как ты делаешь всё это?..

- Я у тебя хотел спросить, - ответил Елисей, - наверное, ты стала вселенной бесконечной, мне и пришлось облик необъятности явить, иначе как обнять мне бесконечность!..

- Но мы ведь были кем-то?..

Повернулся Елисей, обнял её и заглянул в глаза.

- А как бы мы смогли понять, не обретая формы?.. просто были формы жизни, но не было конкретного места в пространстве, да и во времени.

Замолчали оба, думая о том, что их разговор чудной какой-то. Кто бы слышал, пальцем покрутил бы у виска. Пауза веками длилась, так показалось, в сознании всё ещё мелькали разные картины или обрывки образов различных, но потихоньку исчезали, будто таяли в той бесконечности, которой были сами и всем наполнением её.

Елисей лежал, не ощущая тела, будто плавал в этих ощущениях, в касаниях Василисы, в её чувствах, как в тёплом море не воды, нектара жизни, или любви… Вот он ясно почувствовал её смущение, потому что он прикоснулся к соску рукой, но в следующее мгновение оно в признательность переросло, закружилось вихрем, стало собираться в тучу грозовую опасности большой и вздрогнуло пространство страхом. Она мысль сотворила, пытаясь понять, откуда страх, ведь рядом Елисей, а с ним не бывает страшно.

Ах!.. он рядом!.. и как же он далёк!.. Сердце в комок собралось, стало тяжело дышать. Поняла, что как-то надо разрядить себя, что-то сказать или сделать, но Елисей опередил её.

- Ты детям обещала в сад свозить, так как, поедем?

Вопрос был так прост, что не требовал ответа, конечно и без обсуждений… но он вернул Василису с Елисеем в очевидность. Елисей даже почувствовал, как пространство затягивается густым, густым туманом.

- А Мария?.. – спросила Василиса.

Вопрос дежурным был. Ей хотелось о другом поговорить, но слов не находилось… понял Елисей, конечно.

- Это пройдёт.

- Что пройдёт?.. – не поняла она.

- Всё забудется и очень быстро.

- Что забудется?.. – допрашивала Василиса.

- То, что было, есть и будет, - ответил Елисей неопределённо, - как мираж в сознании, Василиса.

И она, действительно, почувствовала, как забывается мираж, будто скрывается завесой жизни, что проблемами наваливаются плотно, мир застывает, как на экране фильма, остаются только ощущения чего-то далёкого, недостижимого и близкого одновременно.

- И что же делать?.. я не хочу… забывать.

Но Елисей был неуклонен, он будто приговор читал.

- Нельзя иначе, жить не сможем - Он смотрел на Василису, рукой ласкал её нагое тело, пойдём лучше поедим?.. хоть кусочек хлеба и сто грамм настойки, если есть, а то с ума начнём сходить. - Он сел в кровати, ища глазами свои вещи.

- Они на балконе сохнут.

- Понял. Тебе принести халат?

- Иди, я сама.

Елисей ещё раз наклонился к Василисе, поцеловал и удалился.

- Жду тебя на кухне.

---------

На балконе Елисей немного задержался, он стоял возле открытого окна и смотрел на огни ночного города. Внизу, за небольшими зарослями ивняка в открытое окно прохлада проникала. Она исходила от пруда. Но сознание, заполненное до предела, преобразовывало эту прохладу в образы событий будто. Почему?.. когда он прикасался к Василисе, не чувствовал конца и завершения. Если всё, что раньше было, было относительно всегда чего-нибудь, конца или начала, как живая книга, которую надо прочитать, и он читал, порой запоем, а порой маленькими глотками, смакуя каждое мгновение. Не хотелось, чтоб заканчивалась книга, всегда немного оставлял, время тянул. С Василисой всё совсем иначе, он готов читать запоем, боясь, что не успеет дочитать, нырнул в глубины океана, увидел необъятность, а жизнь так коротка, в сорок лет это начинаешь чётко осознавать.

Василиса, как книга, но книга тайн, необъятности, чувств и состояний жизни. И кажется ему, что она и сама не знает, какую мощь, знания, энергию в себе несёт. Или знает?.. тогда играет с ним, как кошка с мышкой, что не усматривается в её ласках.

- Ты не понимаешь, что-о…

Вздрогнул Елисей, почувствовав прикосновение Василисы, вдруг осенило!.. перебил её.

- Я понял!.. это когда мы вместе, ты становишься такой!..

- Какой?

- Бесконечной, таинственной, прекрасной!

Василиса подумала немного, казалось, что они не сейчас свой разговор начали…

- Книга лежит на полке и пылится, пользы не приносит, пока кто-нибудь не придёт и не откроет. Но, чтобы открыть, необходимо знать пароль – слово волшебное или состояние души…

- Выходит, знаю я, раскрыл секрет запретный?.. – он прикоснулся к ней сознательно, уже с этих позиций, почувствовал движение неведомых энергий, что открывали необъятность, знания и что-то ещё, а что, понять не мог пока, но так хотелось!..

Он понимал, что остановиться надо, но тогда исчезнет то, к чему стремится вечно он, всю свою сознательную жизнь.

- Что ты чувствуешь?.. – спросила тихо Василиса, будто провоцируя в себе движение энергий.

- Люблю!.. просто люблю и наполняюсь, наполняюсь, наполняюсь, будто читаю книгу, у которой нет конца или купаюсь в океане бесконечном.

- Разве раньше не любил?

- Любил!.. конечно же, любил, но в чём-то разница и разница большая – чуть подумал, - раньше я купался в женской ласке-е… это, как купаться в водоёме. Везде вода и даже чистая, быть может, но раньше я купался в озере, речке или пруду, сейчас с тобою, я будто купаюсь в океане водички родниковой, но океане бесконечном. Разница огромная, когда купаешься в пруду, когда в глубинах и на просторах океана.

- Не понимаю, а в чём разница?

- В том, что в пруду нырнул и дно достал, а в океане нету дна, и я об этом знаю.

Василиса ещё плотнее прижалась к Елисею…

- Не всегда и всё я понимаю из того, что происходит, но мне нравится, как ты говоришь, как зажигаешься романтикой, авантюризмом, как комплименты говоришь, которые и комплиментами назвать нельзя, как прикасаешься, как смотришь, раздеваешь взглядом… и я плаваю с тобою вместе в океане, только на твоём кораблике, который так хрупок, кажется порой, что становится немного страшно, ведь я плавать не умею.

- Научимся, родная, - он обнял, увлёк её на кухню.

На кухне уплетали всё подрят, что под руку попадало, казалось, что не ели тыщи лет, говорили обо всём и ни о чём, но разговор значение обретал лишь в ощущениях присутствия друг друга. Договорились, что Елисей в субботу ребятишек привезёт, и они отправятся к ней в сад, раз обещала, надо держать слово. Жена у Елисея ребятишек отпускает. Елисей пока не понимал, почему Мария так быстро согласилась, но чувствовал, что она ему готовит очередной сюрприз, но думать не хотелось. Свозит, там видно будет. Обо всём Василисе рассказал.

- А ты домой когда уедешь?.. – спросила Василиса.

- А не поеду вовсе, - вдруг Елисей ей заявил, - не выгонишь?

Василиса загрустила, она не понимала, не хотела понимать, понимала только женским чутьём, что завтра всё иначе будет…

- Завтра всё иначе будет, Василиса, но пока не хочу об этом говорить. Сейчас я мысли чувствую твои, каждое движение в душе звучит, а ты о завтра, не торопись из сегодня выходить, давай о завтра завтра и поговорим.

- Если получится – не унималась Василиса.

- Пусть… но в субботу всё равно поедем, если не передумаешь.

- Хорошо, - смирилась Василиса, - а сейчас спать пошли, а то вставать и на работу, осталось пару часиков вздремнуть.

- Пошли, - согласился Елисей. Он почувствовал, как наваливается тяжесть, всё больше закрывает ощущение свободы.

 

 

Глава – 8

 

Судьба?.. кто сказал, что всё предопределено?.. – думал Елисей. Где-то он читал, что жизнь – это игра!.. но кто распределяет роли и по какому праву?.. Бог, наверное, но он не понимал, что это и кто… хоть и книг разной тематики немало изучил. Все книги говорили, что смысл жизни!.. но ответа нет. Если разматывать клубок, то всё в неопределённости какой-то зависает. Он должен знать определённо, пусть в мыслях только, в чувствах… услышать, почувствовать его присутствие, и так, чтобы всё понятно стало. Ведь чувствует он Василису. Елисей за двенадцать лет затворничества души научился разматывать клубки мыслей, он просто стал понимать, что такое мысль и даже чувствовал её…

И вдруг мелькнула мысль: зачем же на Земле появился человек?.. вдруг чётко осознал, что он здесь для того, чтобы закон нарушить, закон судьбы, как непреложность. А кто, если не человек?.. животные и растения, в принципе, не могут. В следующее мгновение шальная мысль стала теряться в лабиринтах того, что люди называют – традиции, мораль и всё связанное с жизнью на земле.

Елисей пытался удержать шальную мысль и, в какой-то мере, ему это удалось, но только, как импульс, вызывающий состояние мятежного возбуждения. И, именно, этот импульс материализовался странным сном в сознании Елисея, а видел он, как ***перед древним старцем предстоит, настолько древнем, что в сердце жалость появилась, но он стоял и молча ждал, ждал и старец, не проронив не слова, только его глаза, казалось, проникали в душу.

Чувствовалась сила, разум, мощь, но чего же хочет он?.. – пытался Елисей понять. Рядом Люся появилась, дочь народа Манси и тихо прошептала:

- Он не хочет, он ждёт, ведь обращение к нему возможно только на коленях, - она стала медленно опускаться на колени, но Елисей ей не позволил.

- Кто он?.. о духах своих не говори, я всё равно не верю, значит, и нет их для меня, сама же говорила.

- Владыка судеб, он тот, кто все создал законы, он Нуми-Торума… он создал всех духов…

Видно было, что Люся и сама не понимает… Елисей встряхнул её бесцеремонно:

- А что, если я не встану на колени?..

- Так не бывает, он владыка наших мыслей.

- Если владыка, пусть опустит на колени силой, считаю, что своим мыслям я владыка сам.

В следующее мгновение почувствовал в сознании полный хаос, мысли путались, рвались и улетали хлопьями, создавая причудливые формы страха, даже ужаса, то вдруг вкрадчиво струились песней, или взрывались молниями и улетали в неведомые дали за границу осознания, опустошая полностью сознание, наполняя гнетущей тишиной, какой-то мёртвой тишиной.

Люся за голову схватилась, прижалась к Елисею…

- Почему ты появилась, Люся?..

- Ты вспомнил…

В следующее мгновение Елисей в своих объятиях увидел Василису. Мелькнула мысль, что она и есть та бесконечность, а кто-то, не важно, кто, стремится её поставить на колени. Он собрал все силы и потерял себя, будто растворился в абсолютной тишине, но эта тишина была живою. И эта тишина преобразилась мыслью в молнию, что устремилась к старцу, поражая его в сердце.

Старец на колени пал… очнулась Василиса!..

- Что ты наделал?..

Но Елисей не слушал, ведь Василиса, не Люся, не знает богов мансийских, а значит, не боится, он к старцу подошёл и руку протянул, предлагая помощь, но старец отказался и, наконец, заговорил:

- Поразительно!.. уровень животного у человека, уровень того, кто богов не знает, не ведает, что творит и!.. вызов небу, вызов Единому?.. – умоляюще на Елисея посмотрел, - почему?.. такого быть не может!..

- Наверное, может – улыбнулся Елисей, - потому и может, что не ведаю-у… ух ты!.. не веда-ем, что творим.

Понял Елисей, что это та задача, которую ему решить необходимо, ему-у!.. но Василиса?.. здесь решение задачи!.. Он обнял нежно Василису, и они пошли из храма. Не оборачивались, но он видел, как сзади рушатся колонны, теперь он знал, что кто-то-о, наверное, Земля, создала человека, чтобы человек ответил на вопрос, выход нашёл из заколдованного круга, суть понял – что, к чему и для чего и отвечать ему и Василисе.***

Проснулся Елисей в поту холодном, но даже двигаться боялся, боялся потерять ту связующую нить со сном своим, настолько он казался важным, что-то очень ценное, хоть пока ещё не понял ничего. Он лежал и переписывал свой сон в рассудок до извилины в мозгу, понимал, иначе сон исчезнет, как мираж в пустыне. Рядом Мария во сне пошевелилась, и Елисей встать поспешил, чтобы не спугнуть мелькавшие картины, ушёл на кухню.

Что это было?.. странный сон, и как-то связан с Василисой. Мысли всё ещё в сознании взрывались искрами огня до ощущений в теле, будто клетки тела втягивало в точку и отпускало взрывом, как микроскопические судороги по всему телу. Было больно и тело плакало, казалось, только от чего?.. Сон, его события стремились спрятаться куда-то в лабиринтах жизни, в глубинах памяти его и как Елисей не пытался удержать нить связи, не удавалось это. Одно осталось – запомнить старца, только через эту встречу возможно размотать клубок.

Запомнить старца!.. опять мелькнула мысль догадка, что этот старец никакой не бог и не создатель, а какое-то существо или существа в далёком прошлом, что придумали когда-то те законы, тот образ жизни, что держит человека в неведении, чтобы держать, использовать на усмотрение своё. Ах!.. не старца помнить надо, а Василису, с ней связь, всё через неё-о…

- Скажи, чем лучше Василиса?

Вздрогнул Елисей, сердце застучало сильно-сильно, будто в чём-то уличили, и все образы от сна мгновенно улетели. Он повернулся, перед ним стояла Маша и вопрошающе смотрела на него. Понял, что ответить надо, понимал и то, что будет отвечать не ей, себе, прежде всего. Он уже не понимал, как он живёт, то с Василисой, то с Марией. Вот и сейчас, приехал за детьми, чтобы вместе ехать к Василисе в сад.

- Сначала ты ответь, чем ты была лучше Татьяны?.. помнишь, когда познакомились?.. Почему ты, а не она, ведь у меня было бы проблем гораздо меньше, она одна, свободна и независима была.

- Это судьба – не задумываясь, ответила Мария.

- Значит и сейчас судьба!.. чего же думать то тогда?

Но Мария будто не заметила его ответ.

- Назови причину, из-за которой ты разлюбил меня?

- Не назову. Любая причина будет придумана мною для оправдания себя, а я не хочу оправдываться. – Немного помолчал и пояснил, - мне бы хотелось найти в тебе качества плохие, как причину своих действий, но это будет неправильно, я не ангел сам, чтобы судить.

- Ты уйдёшь к ней?

Замер Елисей, даже ноги в коленях задрожали, захотелось просто умереть.

- Скажи, ты готова со мной в ад идти?

У Марии сначала округлились глаза, посмотрела, как на чёкнутого, повернулась и быстро в комнату пошла, приговаривая на ходу:

- Свят, свят, совсем свихнулся…

Но Елисей внимания не обратил.

- Сегодня с ребятишками поеду в сад…

- Я знаю, поезжайте, я ведь говорила.

- Что-то ты добрая…

Он, действительно не понимал такого изменения Марии, более того, сама ему детей навязывает, он хотел бы знать ответ, но Мария не ответила. Елисей хотел настроиться, чтобы настроение почувствовать её, но так и не услышал мыслей в голове, сложно всё и надо будет отвечать на все вопросы, а их много накопилось. Почему, например, свободно настраивается на природу и кажется порой, что слышит её голос, чувствует движение энергий, дыхание, радость или огорчение, может понимать растения, животных, а людей не слышит, будто живут, как силиконовые куклы, не настоящей жизнью, искусственной какой-то. Понимает Василису, но не всегда, а только тогда, когда она открыта. Не всегда бывает так, но если открывается или чуть-чуть всего, сияние необъятности и детской чистоты будто омывает и прочищает душу.

И вообще, он уже совсем ничего не понимает, направляет свой челнок на рифы, чтобы разбиться, но поднимается волна и переносит через мель, а куда и что, понять не представляется возможным. Попытался вспомнить сон… и, вот досада, надо было записать, он не помнил. Просто встал, надо будить детей, пока не передумала Мария, но не успел и шагу сделать, как дети появились и уставились ещё сонными глазами на него с вопросом.

- Поедем!.. – спокойно произнёс, не торопитесь, но одевайтесь, пока мама отпускает.

-------------------------------------

День прекрасный был, на небе не облачка, не тучки, это потом, ближе к полудню появятся, а с утра природа вся благоухала. Казалось, что всё, что есть живое в мире в этом благоухании боялось лишний звук создать, чтобы не спугнуть гармонию и красоту природы. Тишина была такая, что слышно было, как природа дышит, как бьётся её сердце где-то глубоко в невидимых октавах жизни. Здесь в саду у Василисы это ощущалось очень сильно.

Сад был, действительно, наполнен жизнью, каждый кустик, каждый плод, ягодка, листочек в единой связке жизни. Вот и они пришли сюда и будто растворились в этой атмосфере, стали частью сада, или, может быть иначе – сад растворился где-то глубоко внутри, наполнил силой созревания и жажды жизни. Дети Елисея первый раз приехали сюда, и первое мгновение притихли, будто запускали запахи и буйное величье жизни внутрь себя, впитывая саму основу жизни, ведь они ещё не ведали проблем.

- А клубники можно поесть? – почему-то шёпотом спросил Алёша.

- Можно – так же шёпотом ответил Елисей, улыбнувшись, - а ты чего шепчешь то?

Чуть смутились ребятишки, засмеялись и убежали, где росла клубника. Недалеко росла малина и так же кое-где спелая была. Малина выросла сама возле забора.

Василиса озабоченно стояла и смотрела на забор упавший. Она вспомнила, что кто-то однажды ремонтировал его, давно, давно… и вот опять упал. Елисей тоже посмотрел.

- Упал недавно, - подвёл итог, - надо ремонтировать… - задумался о чём-то, - будто всё со мной уже происходило, Василиса?..

- И со мной!..

- Ладно, займись делами с ребятишками, потом поможешь мне поднять забор и прислонить к столбу, а дальше я сам всё закреплю, сначала только столбы вкопаю.

Взял лопату Елисей, выкопал две ямки, установил столбы, землю вокруг утрамбовал. Работал быстро, со сноровкой. Тем временем, Василиса с ребятишками собрали всю клубнику, и пололи грядки, в общем, работа закипела. Сад будто растворил в себе, соединил все части в единый организм.

Василиса украдкой посматривала на Елисея, наслаждаясь полнотой картины жизни. Мужчина и не просто, а любимый рядом с ней, и все дела мужские в его руках проворных. Всего-то надо человеку, так это жизни полнота и чтобы эта полнота была, необходима пара, всё остальное из неё исходит – дети, уют, гармония и красота. К обеду пришёл сын Василисы и как-то незаметно включился в общий ритм работы. Сына звали Алексей. Получилось, что в новой ячейке жизни два Алексея. Алексей у Василисы уже большой, через годик в армию идти, но…

Когда были вкопаны столбы, позвал Василису Елисей, чтобы забор поднять. Он рассчитывал, что справятся вдвоём, но, лёжа на земле, забор впитал много влаги и потому Елисей не рассчитал немного… совсем немного. Силёнок явно не хватало, и забор, почти поднятый, стал обратно падать. Елисей собрал все силы, испугался, что придавит Василису, но не удержал, забор медленно упал, накрыв собою Василису. Картина просто ужасающая – лежит на земле забор тяжёлый, а под ним Василиса не шевелится почти.

Попытался Елисей хоть немного приподнять забор, но не смог, крикнул Алексея, прибежали все и общими усилиями освободили Василису, и забор подняли. Елисей кинулся к Василисе, начал бесцеремонно ощупывать её, приговаривая:

- Где больно?.. пойдём в дом, там посмотрим. Можешь идти?

Василиса стояла, как заколдованная дева с глупой улыбкой на устах. Боли не было совсем, льстила забота, переживание о ней, это было так приятно. Она молчала и не торопилась признаваться в том, что упавший забор не причинил её боли. Внизу проходила траншея небольшая, вот она её спасала. Хоть и в неудобной позе, но Василиса в траншее находилась.

Тем не менее, Елисей не спрашивал, увлёк Василису в домик и усадил на диван.

- Ты полежи немного, я осмотрю тебя.

Он ласково прикасался руками к её телу, то в одном месте, то в другом, спрашивая постоянно:

- Здесь не больно?..

- Нет – отвечала Василиса, как во сне.

- А здесь? – трогал другую руку.

- Не больно.

- Может ноги?..

- И ноги целы – улыбнулась Василиса, приходя в себя, - а ты потрогай, на всякий случай, я потерплю, - засмеялась весело она.

Понял Елисей, но не смутился, просто взял за голову, поцеловал.

Отстранилась немного Василиса:

- Остановись, увидят дети.

По шуму на улице было понятно, что детям не до них, они бурно обсуждают что-то, весело смеясь.

- Им не до нас – ответил Елисей, - пристально на Василису посмотрел, - правда, не больно?

- Правда, - ответила она, - но можешь проверить, если не веришь.

- Как?.. – не понял Елисей.

- Ну-у, я не знаю, как проверял…

Понял Елисей.

- Ладно, - согласился быстро, только тебе придётся раздеваться, чтобы я мог прощупать каждый сантиметр.

- Нет уж, - возмутилась Василиса, но ласково на Елисея посмотрела, - потом.

- Ладно, согласился Елисей, посмотрел на Василису, - знаешь, такое ощущение, что я поднимаю не забор, а жизнь свою вытаскиваю из траншеи. Тебя освободили, вынули из под забора, теперь вместе строить будем и не мою уже, а нашу жизнь.

Василиса не ответила, только тень в глазах мелькнула, но спрятала от Елисея тень, улыбнулась мило. Ему ответа и не надо было, мысли неслись в сознании, как лошадей табун, но мгновенно растворялись в чувствах.

- Весенним ветерком входил к тебе я в душу,

Но бурю встретил, в чувствах заблудясь,

Теперь не знаю, как мне выбраться на сушу?..

Быть может вихрем, в буре закружась.


Создал я вихрь, но в недрах бури,

Внутри бушующей любви,

Которая, разлившись морем,

Всё залила в моей груди.


Наверное, для ветра нету суши,

Пора бы это в сорок лет понять,

Лишь для болота лес дремучий,

Прекрасная земная благодать.


Для ветра небо дом родной и милый,

Предназначенье – буре помогать,

В лесу дремучем от предельно хилый,

Ему милее с неба звёзды доставать.

- Ты предлагаешь мне вместе звёзды с неба доставать?

Мгновенно в памяти мелькнула мысль у Елисея, кому-то он уж доставал звёздочку с небес, но!.. где она сейчас, та звёздочка?.. затерялась где-то в череде мгновений жизни.

- Нет, не хочу, пусть звёздочки живут на небе, - резко сменил тему, - сад у тебя прекрасный, он мне рассказал всё о тебе. Интересно даже, обычно люди сад лелеют, удобряют, поливают, чтобы взять от сада всё, по принципу – как можно больше, а твой сад за тобой ухаживает и за теми, кто с тобой приходит. Он тебя лелеет, наполняет силой, спокойствием, дыханием своим.

Василиса посмотрела недоверчиво на Елисея:

- Прямо так тебе и рассказал?..

- Так и рассказал. А ещё меня проверил – кто, зачем и почему, видать, за тебя переживает – вдруг засмеялся, посмотрел лукаво, - что-то понесло меня, пойду я, проволоку поищу, чтобы закрепить забор, чтоб не упал опять.

И Елисей ушёл. Василиса всё ещё сидела и молчала, его слова бросили её в глубины памяти своей, она услышала шум ветра, пенье птиц, шелест листвы, стрекот кузнечиков, и это были не пустые звуки, а слова, что песней проникали в душу калейдоскопом чувств и состояний.

Будто откуда-то из небытия всплыл образ, событие, что проявилось, как на экране фильма, втягивая в детали тех времён далёких. Они были тогда, давно, которые мгновением мелькнули и исчезли, но сейчас воспринимались чётко, пытаясь закрепиться смыслом. А вспомнила она, как однажды, когда ей было всего шесть лет от роду, она первый раз увидела росинку, нет, не росу, а, именно, росинку, которая сверкала дивной каплей её жизни. Она ещё не понимала, что такое жизнь, но развитым детским воображением увидела в глубинах игры света той росинки далёкие картины жизни, что звали и манили таинственностью, очарованием и красотой.

И!.. вот она уже внутри росинки, а мир вокруг трепещет в её гранях, как Жар птица, которая растёт, собою заполняет всё пространство. В этот момент луч солнца вдруг пробился к ней и вспыхнул светом, охватывая всю округу от края и до края… Росла росинка, росла и маленькая Василиса, и вот она собою заполняет всю округу. Как здорово!.. Восхищение наполняет, проникая всюду, ведь она тогда ещё не умела определять, как-то объяснять, умела только видеть, слышать, ощущать.

И что-то вдруг произошло, кто-то грубо, как показалось, крикнул и этот грубый крик пространство разорвал на части, но сейчас она была этим пространством. Это она, разорванная криком, разлеталась где-то в неведомые дали. Очнулась маленькая Василиса, сердце выпрыгнуть пыталось из груди, но сил хватило повернуться и рассмотреть источник крика. Это был какой-то дядя в полураздетом виде…

Как это давно было, да и не вспоминала никогда. Почему же вспомнила сейчас?.. Этот крик и этот дядя?.. Это мираж, но в сознании стереотип сформировал, как неприемлемость мужчин, как страх утери чистоты. Всю жизнь она надеялась только на себя, не принимала помощи, хоть и сама всем помогала. Что-то Елисей в ней разбудил, будто вынул из той росинки бесконечной в виде прекрасной Жар птицы и оставил в ней?.. Надо что-то менять и в голове сложились строки.

Предвечным миром чистота.
Как капелька воды - роса,
Прозрачна холодна с утра...
Но стоит солнцу улыбнуться,
Лучом своим её коснуться...
Все краски мира в ней проснутся.
----

Вот так и мы, порой сверкаем, 
А для кого, увы, не знаем...
Росинка высохла от пыли
И вы о ней уже забыли...
Но завтра утро и опять...
Она начнёт для всех блистать!

И поняла, ведь это Елисей и есть тот лучик света, который вдруг проснулся в сердце и!.. Захотелось не пойти, а побежать, Елисея ласкать и целовать, но… встряхнула головой, чтобы порыв немного сбить, встала и на улицу пошла, чтобы заняться чем-нибудь.

Она чётко поняла, что несёт их по течению какой-то неведомой реки, а может это волны океана от одного острова несут к другому. Василиса понимает, что тот остров, другой, может и не появиться, тогда им обоим сгинуть в океане суждено. Раньше они оба, возможно плавали в человеческих потоках жизни, но не в океане, где не усматривается дно и не видно берегов, они, те берега всегда где-то там, за горизонтом.

Суждено обоим сгинуть?.. это невозможно!.. О себе не думала она, а вот понимание – обоим, в шок вводило. Надо что-то делать?.. она ведь его тянет за собой, на дно. Но что он будет делать без неё?.. ведь он погибнет, утеряет смысл. Понимала, да это было видно и понятно, что это не роман у Елисея, а что-то очень важное для них обоих.

Я стану океаном для него!.. – решила твёрдо.

Елисей уже заканчивал ремонт забора, сел немного отдохнуть. Василиса, будто следила, тут же оказалась рядом, они в саду вдвоём, дети ушли на озеро купаться.

- Устал?.. – спросила Елисея.

- Нет – ответил тихо, - я не устаю, а наполняюсь силой, - нежно посмотрел на Василису, - интересно, чувствую тебя в виде ручья хрустальной чистоты, будто охватываешь полностью собою и, проникая всюду, наполняешь негой.

- Остановись, мой милый Елисей, не тот ты выбрал курс, курс, который убивает.

- Я не выбирал, - вдруг искорки в глазах мелькнули, - скажи, если бы ты уснула на плоту, и вдруг проснулась в океане?.. И ничего вокруг, одни воспоминания, но не о том, что было, а о том, что там, далеко за горизонтом.

- И что же это?

- Там мечта, там ты, как идеал, там любовь, романтика, авантюризм, там я не просто я, а где я жил, любил, искал, радовался или страдал, где всё доступно было, всё возможно…

- Был ничем не скован, но ведь это молодость твоя, пора и повзрослеть.

- Пора, - тяжело вздохнул, - а как это, взрослеть?.. убить воспоминания, убить свободу, убить саму любовь?.. И остаётся что?

- Не знаю.

- И я не знаю. Останется лишь ожидание, или юность в ожидание переродится…

- Ожидание чего?

- Ожидание смерти… наверное – повернулся к Василисе, поцеловал и заглянул в глаза, - Хочу с тобой я говорить часами, хочу ласкать тебя, любить, и окружить тебя красивыми цветами, и вечно в них с тобою быть.

Василиса не ответила, освободилась от Елисея, чуть не плача…

- Пойдём, я помогу тебе, закончим, а там видно будет. Я одно знаю, Елисей, что ты необычен, но не для меня…

- Считаешь, что меня узнала?..

- Нет, нет – даже испугалась Василиса, - я только вижу образ, а что внутри?.. знаю, что порою нет там ничего, а порою океан без края, который можно вечно заполнять, исследовать, купаться. Так много противоречий и всё уживается в одном. Так же у меня.

В сознании у Елисея мелькнула фраза из каких-то неведомых воспоминаний – «Найдёшь и не узнаешь, всё вернёшь и не поймёшь»…

- Как?.. и что вернуть?.. кому?..

Василиса, будто мысли прочитала…

- Полюбить сильнее тысяч жизней, - она вошла в какой-то стопор, просто сама себе шептала:

Где мне взять приворотного зелья?
И тебя допьяна напоить...
Чтобы кроме меня твоё сердце,
Ни кого не могло полюбить.

Мне бы стать животворной водицей,
Чтобы ты свою жажду унял.
И меня из простого стакана,
Целовал, целовал, целовал.

Или сделаться мне буйным ветром?
За тобою повсюду летать,
И в твоих волосах с сединою,
Шаловливой рукою играть.

Она не молодая уж была и прекрасно понимала, что всё проходит рано или поздно. Любовь?.. это поэзия, как лучик света, это опьянение и иногда… когда пьют нектар без меры, наступает ужасное похмелье, которое чаще убивает. Ужасно было то, что вот взяла и окунулась в поэзию, как девчонка, хоть и привыкла вроде прозой жить… Необычно, но она уже боялась прозы, особенно сейчас, когда познала и окунулась в какой-то мир иной, неведомый доселе. Казалось, что мир вышел из её мечты, собой заполнил всё пространство жизни!.. но как же теперь обратно выходить?..

Необычно, но она уже боялась прозы, тем более, после того, когда уже познала в жизни её цинизм, жестокость, грубость. Видела и понимала, как падает «забор», который создавала, чтобы закрыться чувствовать себя, пусть немного, защищённой.

Защищённой?.. от чего?.. от самой себя? Она хотела прекратить всё, каждый день хотела, но появлялся Елисей и будто лишал силы своей непредсказуемостью и простотой. Сегодня поняла, что пройден тот рубеж, за которым остановиться невозможно. Она боялась оглянуться, понимая, что всё сзади рушится необратимо, всё, что как-то создавала, строила, любила, наполняла смыслом.

А впереди?.. «забор» упавший и она, придавленная им, и невозможно выбраться из-под забора…

- Какой ужас! – воскликнула непроизвольно.

Елисей опять, будто мысли прочитал.

- Даже вместе невозможно выбраться из-под забора, но ведь нам дети помогли, так что всё прекрасно будет.

- Когда?

- Скоро. Мало поднять, теперь наша задача, всё настроить, а после укрепить.

Они оба понимали, что сегодня что-то с ними произошло, как будто провели какой-то ритуал, который определит их жизнь в дальнейшем, и всё теперь только от них зависит. Вместе быстро со сноровкой опытных людей закончили ремонт забора, удовлетворённые, счастливые отправились домой к маме Василисы, что жила недалеко в посёлке.

-----------------

Чтобы к себе домой вернуться, надо было ехать через центр города, прямого транспорта не было. На это уходило два, два с половиной часа, но можно ехать и иначе, выйти раньше и километров пять пешком по лесу напрямик. Время не экономится, но лето и свежий воздух, тем более в лесу, хоть и немного, но были грибы.

На другой день в сад не пошли, всё сделали за день накануне, просто не спеша собрались и поехали домой. Решили напрямик идти по лесу. Дети ушли вперёд, Василиса с Елисеем не спешили, более того, они наслаждались одиночеством вдвоём, потому что у них одиночество было живое, наполненное свежим воздухом и музыкой природы, которая не только вне, но и внутри звучала.

Лес их встретил тишиной, таинственностью, цветами и грибами. Хоть и немного было в том лесу грибов, но для них они будто открывались и просились в руки.

- Как хорошо то, Елисей!.. хочется петь и танцевать, а тебе?..

- Мне хочется любить, и я люблю!..

- Только любишь?

- Да, - ещё не понимая, ответил Елисей.

Василиса лукаво посмотрела на него

- А разве мы не в сказке?.. помнишь?.. видимо невидимо цветов, грибов, а мы идём, и вся природа к нам стремится, чтобы напоить любви нектаром.

- В сказке!.. и только от нас зависит, сколько сказка продолжаться будет…

Не люби, когда песнь не поётся, не живи, когда жизнь проста, и в любви никому не дай места, для меня лишь открой ворота.

Василиса, будто не слышала его, она в мечте своей, которая сбывалась, как казалось ей. Нет, она понимала, что не сказка это, только фрагменты сказки, которые в душе роятся дивными мгновениями-мотыльками. Они не в мире, в её сердце до поры скучали, сегодня вырвались наружу в виде песни, чтобы хоть день один наполнить счастьем. Наклонилась к Елисею и тихо прошептала:

- Душа моя полна любви!..

Любовь водой хрустальной вьётся,

И наша жизнь во всех мирах

Прекрасным эхом отзовётся, – немного помолчала, будто подождала, когда Елисей освоит её четверостишье, продолжила, - знаешь, я действительно люблю!.. Думала, что так любить недопустимо, поняла сейчас, что если любится, надо любить!.. просто любить.

- Любить можно что угодно и кого угодно, - уколол Василису Елисей.

- Я не думаю, что так… я о другом. Просто, когда любишь, то любовь распространяется вокруг и всё страшное уходит. Вот я люблю, как девчонка и кажется, что всё прекрасно, что нет и не было никогда врагов, и природа вся благоухает… просто всё видится иначе.

- Всё видится иначе-е – как эхо Елисей за Василисой повторил, - я знаю, только день кончается и всё меняется опять, будто наполняется свинцом… может быть.

Видно было, что тень в глазах мелькнула.

- Пусть будет, но сам же говорил, что о завтра завтра и поговорим или… не поговорим? Не торопись из сказки выходить, пусть даже, если я придумываю всё, в жизни и так проблем хватает. Я знаю, завтра я буду чувствовать вину, буду ругать себя и ненавидеть, но не хочу, чтобы-ы… пусть сегодня дольше длится.

- Пусть, - согласился Елисей, - лучше пусть не заканчивается никогда. Мы с тобой сошли с ума…

- Как дети.

- А дети с ума сходят?.. – засмеялся Елисей.

- Когда влюбляются – оправдалась Василиса, и вообще, я имела в виду возраст подростковый.

- Переходный возраст, - поправил Елисей.

Они, действительно чувствовали себя подростками, то время, когда чувства только просыпаться начинают, и это было так интересно и здорово, что не хотелось выходить из юности и чистоты какой-то. Они говорили обо всём и ни о чём, радовались каждому новому грибу, гладили цветы руками и не стеснялись, как если бы в другой обстановке и обществе другом.

Так незаметно пришли к микрорайону, где Василиса жила.

- Ты сегодня домой поедешь?.. – спросила Василиса.

- Не знаю, Василиса – ответил Елисей, - кажется мне, что что-то произойдёт сегодня, не верится, что прекрасные мгновенья завершатся так.

Василиса напряглась, понимая, что так не бывает, чтобы всё и всегда прекрасно было. Оба замолчали и просто шли по улице, каждый думал о своём, понимая, что как бы сказка не была хороша, но и она заканчивается рано или поздно.

И-и… вот!.. так и знала Василиса, сказка закончилась ударом в сердце. Впереди, метрах в пятидесяти, она увидела Марию и поняла, что ждёт она их будто. Последнее время она часто искала встречи с Василисой и раза два ей это удавалось, сегодня же ей встречаться не хотелось с ней. Отметила, что Мария не одна, а с мужчиной. Может, знакомый или вместе работают… Отпустила руку Елисея.

- Я пойду, - умоляюще на Елисея посмотрела, - ты без меня-я… прости за всё и спасибо за прекрасные выходные.

Елисей так же увидел Марию:

- Ладно, иди домой, я немного погодя, приду, ребятишки то ведь всё равно у тебя.

Василиса свернула в переулок и исчезла. Было невыносимо больно ей, невыносимо… Видимо, так всегда-а…

Елисей к Марии подходил. Мужчина, что рядом с ней стоял, чуть-чуть засуетился, по-видимому, всё-таки не ожидали встречи здесь. Такое ощущение, что он вот-вот сбежит, но Мария удержала, и тогда он принял всем видом боевую позу, не внешне, внутренне, но понял Елисей, почувствовал. Даже интересно стало, он вдруг понял, кто этот мужчина. Так значит, вот почему она так просто отпустила с ним детей… Нет, нет, он не рассердился, даже наоборот, был в чём-то рад…

Мария была так же чуть растеряна. Нет, она готовила сюрприз, но получилось неожиданно и для неё. Подходя, Елисей первым заговорил:

- Я так понимаю, что это и есть сюрприз, что ты приготовила мене?

- А ты решил, что я не годна ни на что?.. – отпарировала Маша.

- Боже упаси, Мария, я только рад, - немного помолчал, - думаю детей делить не будем?

- Как это?.. – не поняла Мария.

Елисей внимательно посмотрел на ухажёра, оценивая и пытаясь понять его, но ухажёр молчал.

- Будут жить там, где им комфортно.

Мария хотела возразить, но Елисей ей не позволил

- Хотя, я приеду как-нибудь, обсудим. Пока они здесь, но я не собираюсь их матери лишать, как и не хочу их без отца оставить.

Наступила тишина, и пауза довольно долго длилась. Ухажёр Марии, по-видимому, не предполагал такого поворота, внутренне он готов был к битве или скандалу, как и Мария, но всё как-то иначе получилось. Чувствуя всеобщую неловкость, Елисей опять заговорил:

- Что ж, пора и познакомиться, - протянул руку ухажёру, - меня Елисеем зовут.

- Эдик – просто ответил ухажёр.

Отметил Елисей, что у соперника нет снобизма. Эдик!.. не Эдуард… а это хорошо, они были примерно одного возраста. Ещё отметил, что чем-то они с Марией были схожи, может взглядом, мимикой лица, жестами…

- Так обсудим после?..

- Да-а… только мы не решили ещё ничего.

- Ладно, тогда решайте, потом и поговорим. – Он понял, что Эдик ошарашен, он хотел понять, почему Елисей уходит от Марии, чем она плохая для него, - думаю, что хочешь понять, что у нас с Марией?.. почему?.. Она расскажет, так и есть, всё остальное значения не имеет.

Видно было, что Мария чем-то недовольна. По-видимому, она эту сцену иначе представляла.

- Вот выгонит она тебя, но будет поздно, - недовольно Мария заявила.

- Не знаю, но и жить вместе нам, возможно, ещё сложнее будет, во всяком случае, мене. И пожалуйста, не надо сцен…

Успокоилась Мария или вид сделала, что так и есть…

- Когда приедешь?..

- Во вторник, может быть, но приду в магазин к тебе, предупрежу. И, в общем, я пойду, мне тоже надо твой сюрприз переварить, ребятишки, как захотят, отправлю, да и сами к тебе на работу завтра придут.

Он осторожно обошёл Марию и пошёл, не оглядываясь, к Василисе. В принципе, ему больше некуда было идти. Он ещё долго чувствовал их взгляд, он будто упирался в спину. Хотелось оглянуться и посмотреть, как рушится необратимо мир, в котором жил двенадцать лет.

…Но как мне выбраться из клетки,

Которую построил сам?..

Ведь думал я, что строю крепко

Прекрасный маленький свой храм.

Сын бога, красотою опалённый,

Построивший земную благодать,

Великим чувством окрылённый,

Готовый всё сейчас отдать…

Вот он, сон, рушатся колонны прошлого, и с этим разрушением, рушится что-то более глобальное, чем жизнь с Марией. Сейчас он чётко осознал, что это вызов жизни, самой судьбе, которая его приговорила… К чему?.. Не важно, важно то, что он у пропасти стоит, и нет пути назад, даже оглянуться права не имеет и жизнь его, отныне, только от него зависит. Эта пустота пугала.

Василиса?.. Лучик света!.. единственный, но… всё зависит от неё теперь. Повторение того, что было?.. и этого лишился, мир рушился необратимо. Наверное, можно ещё что-то предпринять, но он не будет.

- Пусть… - вслух произнёс, вздохнув глубоко.

Не успел к Василисе позвонить, как дверь открылась, она его ждала. Сразу поняла настроение Елисея и так же не знала, как себя вести.

- Что-то случилось?.. – спросила просто, чтобы сказать хоть что-то, она прекрасно понимала всё.

- Ничего, - отозвался Елисей, выходя из состояния скованности и размышлений, - потом, Василиса.

Василиса не возражала, помогла ему раздеться.

- Хочешь кушать?

- Нет. Дети где?

- На пруду, только что ушли. А что, позвать, надо домой?

- Нет, пусть гуляют, потом с ними поговорю.

Василиса видела, чувствовала настроение Елисея и опять себя считала виноватой.

- Пойдём, у меня настойка есть, выпьешь, успокоишься.

- Подожди, - немного наклонился, подставляя лоб, - пощупай лоб.

Василиса потрогала рукой, думая, что думает, что поднялась температура…

- Не горячий, нет температуры.

- Я не об этом, там ничего не растёт?

- Не-ет… - отстранилась, улыбнувшись, - дурак.

Она была рада, видя, что Елисей уже играет.

- Чё это, дурак то?.. Теперь мне новые ворота надо, - посмотрел лукаво, - случайно не знаешь, где найти?

- Знаю, - улыбнулась Василиса, - ворота в мир, который ты построил в детстве, а потом закрыл.

Тень в глазах у Елисея пробежала. Он понял, что мир, который он построил в детстве, юности своей, кто-то всегда пытается убить только потому, что он сам его построил, а не волею судьбы. Выходит, он всю жизнь не ищет что-то, а убегает от судьбы, чтобы мир свой сохранить, хоть маленькую часть, но видимо, это было не под силу одному. Василиса?.. захочет ли она ему помочь, ведь у неё есть свой?..

- Ты мне поможешь?

- Да, любимый!

 

 

Глава девятая.

 

Жизнь налаживалась у Елисея, но это была уже совсем другая жизнь, ритм другой, другие интересы. Он понимал, что необходимо создать некоторое равновесие всех событий, самой жизни и не его, а всех, кто, так или иначе, связан с ним. Понял, что сорок лет он сеял зёрна, пришло время собирать плоды. Важно было, что он сеял, благоприятна ли была почва для посева, взросло ли что-нибудь достойного внимания.

Василиса не женой была в том смысле, как это понималось в мире, а подруга, источник вдохновения, что открывал всё новые широты жизни… Прежде, конечно, следовало это поле жизни прополоть, найти все сорняки отбросить, чтобы ничто жить не мешало, творить и радоваться жизни. Они купались в радости друг друга, как в медовый месяц, купались и в печали, в проблемах и страданиях, но и в любви большой и это было необычно, мечта всё больше в жизни претворялась.

Но какова была мечта у Елисея?.. у Василисы?.. и была ли она?.. Был образ, идеал и опыт жизни, что не маловажно, создавалось полное созвучие порой не интересов даже, а видения и осознанья жизни. Они будто проводили ревизию всех прошлых накоплений, проживали жизнь свою сначала в очень быстром ритме и вне течения событий. То он, как юноша писал любимой пылкие стихи, и отвечала Василиса, смущаясь, словно дева, то мудрецом к ней приходил, и они решали вместе, или находили то, что человеку недоступно. Открывались новые способности и знания без усилий и у него и у неё, вместе квартиру украшали, вместе бросались в авантюры, создавали камни преткновения, чтобы после вместе препятствия преодолеть, вместе за детей переживали, воспитывали, направляли, помогали определяться в жизни.

Конечно, и раньше Елисей жил не застойным ритмом, но то, что было хорошо ему, не всегда создавало условия комфортные для окружающих, и тогда он просто уходил в себя, и это было больно иногда, от одиночества, хотелось понимания, хоть чуть-чуть…

По натуре, да и смекалке, он был победителем всегда, но чаще проигрывать предпочитал или делал вид… Что это, почему?.. он не понимал. Из жалости?.. он ведь знал, что он и проигрыш переживёт свободно… С Василисой он выигрывал почти всегда, она такая хитрая, что всегда чувствовал победителем себя, кроме тех моментов, когда он шёл будто в разнос, тогда Василиса вставала на пути и не давала упасть в пропасть.

Эта особенность её дала возможность понять, что чем больше уступаешь в чём-то прекрасном, тем хуже и не только для него, для всех. Недалёкий человек начинает править. Видя паденье нравов в контрасте жизни с Василисой, Елисей всё больше непримиримым становился к несправедливости, тупости и лжи, но это обстоятельство бросало иногда в другую крайность, особенно тогда, когда сделать или помочь ничем не можешь…

И, тем не менее, Елисей понимал, что он вступает на путь битвы с самой судьбой, с тем образом жизни, что навязывает мир. Он читал об этом, и даже сделал вывод, что общечеловеческое чаще выступает в противоречии и даже в битве с решением и желанием индивидуальным, мешает развиваться, увлекает к ценностям ему не нужным. Это, как бросить вызов всему миру, чтобы обрести себя. Понимал и то, что не справиться ему с судьбой, что пишет мир, без Василисы.

Как было раньше, порой судьба сбивала с ног и именно тогда, когда он слабость проявлял. Значит, нужно было создать в себе состояние воина, как вдохновение в творческом экстазе и азарте битвы… не важно с кем, важен сам факт творческого вдохновения, которое возможно только в стремлении к чему-то или кому-то, что дороже самой жизни. И даже это не главное для Елисея, важно было сделать так, чтобы это состояние воина, бросившего вызов миру, стало не состоянием, а образом жизни и здесь Василиса, как женщина любимая, которую ценил дороже жизни, была ему необходима просто. Она ему нужна была, как воздух, как вдохновение, как его вторая половина, или не половина, но всегда желанна и любима. И не важно, как она считает, важно, как считает он.

Конечно, судьба иногда сбивала с ног, но и он выигрывал, бывало. Так и раньше было, но он этому значения не придавал и потому, в перспективе проигрывал обычно, хоть и жил довольно полной жизнью, во всём спектре радости или печали. Никого он не винил, не бога и не дьявола, более того, понял, что, чтобы победить, нужно стать ими или выше их, этих мифических персонажей, придуманных миром, чтобы глушить любые проявления культуры, таланта, индивидуальных проявлений.

Время летело незаметно, жизнь не шла, летела песней, бывало грустной, а то и вовсе в музыку переходила. Важно было, чтобы обратно в прозу не толкнула, в её цинизм, по современным меркам, в разруху, бескультурье, в которой самая большая ценность не красота, не творчество, не знания, а деньги, что порождали жадность, коварство и жестокость.

Чувство ответственности у Елисея не исчезло, более того, стало труднее в сотни раз, если рассматривать в обывательской точки зрения. Дело к осени и надо детей готовить в школу. Понял, что перевести в другую школу уже не успевает, да и нельзя ломать так резко всё.

Поговорил с Марией, и решили, что этот год учиться будут в прежней школе, а на следующий год он их переведёт к себе. Дети к нему на выходные приезжали и в каникулы, а жили с мамой, по натуре дети добрые и будто понимали всё… даже, если и не так, то приняли, точно. Для них папин уход, как обогащение их жизни, в том числе, другое наполнение, более интересное и более свободное.

Василиса устроилась в приют работать, воспитывала брошенных детей, которых в девяностые немало было. Она всегда мечтала воспитывать детей и вот её мечта сбылась. Даже стихотворение вспомнил Елисей, где она писала, что хочет десять ребятишек, но?.. времена другими стали. И, тем не менее, мечта почти сбывалась, трое у неё, теперь трое и у Елисея, не десять, но уже не мало, остальное приют давал сполна. В общем, жизнь кипела и теперь у них всегда полная квартира.

Дети из приюта любили Василису. Все, кто помладше, мамой называли, а кто постарше, очередь установили в гости к ним домой ходить. Одну тенденцию заметил Елисей, что дети из приюта просились к ним домой, готовы были у порога спать, только не в приюте, а в семье, и не потому что в приюте плохо, а по какой-то совсем другой причине, неведомой для тех, кто не терял возможности такой – быть в семье. Его дети в приют ходили часто, со всеми там перезнакомились и им нравился сам факт насыщенности и разнообразия жизни.

-----------

Зима быстро пролетела, закончился учебный год. Важно было Елисею, чтобы отношения с Василисой в привычку не переродились. Он и сам ещё не понимал, что больше всего этого боится. Чтобы поддерживать полёт, вдохновение и силу для того, чтоб жить, любить всегда, каждую минуту жизни. Почему?.. Зачем?.. этого он и сам не понимал, чувствовал, что это образ жизни для него, в котором чувствовал себя уютно, как младенец в руках мамы.

Нет, разумеется, он не боялся трудностей, более того, сам устраивал себе преграды, которые преодолевать необходимо. Трудности, их преодоление создавали напряжение для жизни, а более того, создавали условия для творчества и не искусство только, а сам процесс творения сливался с жизнью, и жизнь теряла власть над ним, он сам стремился создавать сюжет, творить его. Важно было то, как принимает это Василиса, да и примет ли?.. а если примет, то насколько хватит?.. Для себя он всегда определял – на всю оставшуюся жизнь и, как не странно, всегда уверен был на все сто процентов.

Тактически всегда он побеждал, но впоследствии обычно жизнь разрушала все его порывы и вселенские задумки и, то, что было на всю жизнь, а так было всегда, заканчивалось рано или поздно или в рутину жизни обращалось, а это для Елисея страшнее смерти было.

Почему?.. вот это и хотел понять… вспомнил свою первую любовь, точнее, первое прикосновение к чему-то тайному, прекрасному, забытому, но определившему всю жизнь его в дальнейшем. Что же это?.. вспомнил – это тот дар, который не приняла тогда любимая его, не потому что не хотела, а потому что посчитала себя слабой для такого дара.

Ах, он понял!.. он всю жизнь её искал, ту, которая сможет принять сей дар, а это океан огня, нет, нет, не огня… всего одна искра, мысль, вспыхнувшая в сознании его, что бесконечная, ибо охватила всю вселенную тогда в далёкой юности уже теперь. Вселенная?.. тьфу ты!.. придумал же себе когда-то невесть что и носится, как нищий с торбой, который вдруг обрёл несметные богатства, а делать с ними что, не знает. Ему не надо столько, надо с кем-то поделиться, но есть ли кто-нибудь готовый на такую жертву?..

Ну, конечно, есть!.. ведь это Василиса!.. а может?.. но не может, ведь иначе мыслить Елисей не мог, не умел и не хотел – уж если что-то появилось, то, конечно же, на всю оставшуюся жизнь.

- Может навсегда?..

Вздрогнул Елисей, так тихо подкралась Василиса, в кои-то веки дома был один, отдыхал после смены, а Василиса на работе. Он ждал её, но задумался и не заметил, как пришла. Повернулся, быстро встал и заключил её в свои объятия.

- Подкралась незаметно-о… напугала.

Василиса отбивалась, но для приличия просто, приняла его игру, весело смеясь, спросила:

- Ты маленький ребёнок, который соскучился о маме?..

- Да, и сегодня я не позволю никому-у… постой, а в чём разница?..

- Между чем и чем?.. – насторожилась Василиса.

- Между-у… на всю оставшуюся жизнь и навсегда?

Елисей не удивлялся, что Василиса будто читала его мысли, или не читала, но думала, как он и именно, тогда, когда он думает о чём-нибудь. Немного только точка зрения помягче, не как у него, полная категоричность.

- Сам же говорил, что если есть начало, должен быть конец, но если нет начала-а…

- Но такого не бывает.

- Почему?.. если нет конца, не будет и начала – Василиса даже головой мотнула, - всё, запутал. Навсегда-а – понятие, которое завершение не определяет, даже если и окончанье жизни, - лукаво посмотрела на него, - вот!.. и оставим это.

- Ладно – согласился Елисей, - хотя прекрасная идея… - чуть подумал, создав паузу таинственности, но не успел закончить.

Он, конечно же, хотел ей предложить очередную авантюру…

- И что на этот раз?.. в проруби купаться в голом виде ездили уже, да и кончилась зима, медитировать под присмотром учителя, хоть и духовного, уже не хочешь, тебе для этого просторов не хватает, наполнения жизни.

- Не наполнения, Василиса, ты наполнение моё, и вдохновение, и сила, - заглянул в глаза, - ты не устала от меня?

- Устала, засмеялась Василиса, - но без тебя не представляю жизни.

Всё изменилось у Елисея и у Василисы, не только внутренняя жизнь, и внешняя менялась. Менялись интересы, краски, состояния и цели. Не легче стало жить, мир оставался прежним, стало интересней, появился смысл, и то, что этот смысл окрашивался ярко их творческим порывом, их желанием творить и новые узоры создавать, узоры их совместной жизни. Он будто шёл в разнос, как в юности своей, но под пристальным вниманием друг друга. Их любовь определяла их поступки.

Вспомнил, как ездили купаться, точнее, делать омовение в проруби зимой. Всё бы ничего, но ехать было нужно за пятьсот километров от дома на озеро в энерго точке, чтобы стать высоко духовным человеком… главное мгновенно, и обязательно в раздетом виде, в том, в чём при рождении младенец в мир приходит.

Утеря прошлых советских идеалов, порой, толкала на безумные поступки. Он понимал, что это поиск, попытка разобраться, разницу понять и, или опровергнуть, или принять и доказать себе неизбежность разрушения нравственно-культурной системы Советского Союза, в котором он родился.

Сначала Елисею было интересно, появилось столько книг, которые рассказывали о духовном мире, о жизни после жизни, о душе, но, чтобы доказать себе, мало было только прочитать всю духовную литературу, но и практически проверить. Он всегда считал, что духовность человека определяется культурой, творчеством, искусством, знанием, но не молитвой или крещением в воде, тем более, не рабским поклонением перед учителем, хоть и духовным.

Однажды они поехали в город и увидели красивое название небольшого магазина – Живое Слово. Что такое слово, не понаслышке знали, сами могли и делали его живым, и нравилось им это. Купили в этом магазине пару книг, поговорили с продавцом – женщиной с добрыми и кроткими глазами. Она дала им адрес, где собираются добрые люди, и духовность повышают, вот и они решили возвыситься над жизнью. Завлекало то, что всё быстро происходит просто удача, пару сеанцев и!.. двигай облака духовностью своей.

И действительно, события не шли, бежали. Через три дня они ехали в автобусе в духовно-энергетическую точку в проруби купаться… и что только не сделаешь, чтобы одухотвориться быстро. Елисея завлекал сам факт того, что Василиса поддерживала авантюры, которые раскрашивали жизнь в иную, совсем неведомую гамму состояний и переживаний. Сейчас это называли выбросом адреналина.

В автобусе народа было много, что удивило Елисея. А ведь все эти люди что-то ищут… Что?.. Что ищет он?.. куда увлекает Василису?.. ладья его плывёт неведомо куда.

- Куда плывёт твоя ладья?.. – как-то его спросила Василиса.

- Не знаю, Василиса. Знаю одно, надо идти волнам на встречу, иначе опрокинет жизнь, она сейчас не ветерком шуршит, а ураганом всё сметает на своём пути, надо учиться и крепко свой штурвал держать, по-новому учиться жить.

- Навстречу – значит против всего, что происходит, а это немыслимо, так можно до того дойти, придётся бросить вызов всему миру.

- Наверное, но мы же вместе, значит осилим, - улыбнулся, - или одухотворимся. Вот искупаемся в проруби, и все грехи слетят… или замёрзнут, - тихо засмеялся Елисей.

Тогда искупаться в проруби не удалось, очередь была большая, которая притушила немного романтизм, и как иначе… Очередь к проруби зимой, лица серьёзные, даже одухотворённые какие-то, хоть и пустые, никаких эмоций, мыслей, чувств. Серьёзно подходят, раздеваются, прыгают, вылазят, одеваются, уходят, счастием пылая. Мужчины, женщины, молодые, пожилые… абсурд какой-то во всём, что происходит. Духовность, уничтожающая разум. Но и эта поездка не прошла бесследно. Понял одно – подмена понятий шла широким фронтом.

В безбожной прошлой жизни Советского Союза он окунался не в прорубь, чтобы одухотвориться, а наполнял себя культурой, творчеством, искусством, знанием, романтикой, игрой, авантюризмом в добром смысле и другими прекрасными мгновениями жизни, типа походов, общения с природой, фантазией, мечтой. Смысл жизни заключался в том, что – «мы наш, мы новый мир построим»… если не для себя, то для потомков. Пусть это было не у всех, но Елисею помогало хоть как-то реализоваться, обрести значимость жизни.

Сейчас всё это заменили верой неведомо кому или в кого, любовью к богу или учителю, рабской покорностью, молитвой или мантрой, поиском чудес. Всё бы ничего, но вся эта новая духовность подавалась в виде шоу, а не как культура жизни, шоу, порой абсурдной и дешёвой, как клоунада в цирке.

Главное в такой духовности – это не думать, только верить, создавать авторитеты прежде. В церквях предлагали от жизни отказаться во имя смерти, ведь жизнь вечная начинается тогда, когда умирает человек. Вот этой смерти надо поклоняться и главное, чтоб в муках креста или страданиях жизни. Елисей тогда, под впечатлением такой духовности даже стихотворение сочинил… духовность, ведущая к развалу, разделению, вражде, которая глушила и уничтожала все лучшие порывы жизни, творчества и мысли…

 

 

 

Две силы сошлись в напряженье великом,

И обе глаголят: от бога они,

От бога!.. а бьются в вертепе безликом,

Вгрызаются в глотки друг другу они.

 

Не тьма и не свет на распятии Мира,

А Истина мечется в муках креста,

Всё тише, всё тише звучит любви лира,

Казнь божьих угодников в жизни проста.

 

«Он дьявол, лукавый, он Истину знает!..

Он вероотступник!.. достоин костра,

И пламя всё выше, а Истина тает,

Горит в костре божьем предвестник утра.

 

Все силы сошлись в напряженье великом,

Все силы невежества, смерти и зла,

Но Истина вспыхнула огненным ликом,

И мерзость на веки с планеты ушла.

 

Василиса, тем не менее, полностью поддерживала Елисея, созвучие не гасло, а росло до полного слияния в единый организм, и этот организм пока ещё нельзя назвать семьёй – это было что-то совсем другое, более значимое для них.

Что же делать?.. как и в чём себя найти и жизни смысл определить?.. теперь они искали вместе.

- Смысл в любви – изрёк, как утвердил, глядя с вопросом на Василису Елисей, увидел таинственность в её глазах, насторожился.

- Так что ты хочешь предложить сейчас?.. – его опять спросила Василиса, - кем меня увидеть хочешь – бабой Ягой или моржихой? – Засмеялась весело, увлекая в комнату его.

Елисей ничего не понимал, из головы идеи вылетели все.

- Подожди здесь, - она быстро удалилась, оставляя в комнате его в недоумении.

Через пару минут вернулась, но не одна, к ней с двух сторон прижались две маленькие девочки, которые недавно в приюте появились. Елисей их знал, конечно, он часто в приют к Василисе приходил, да и брали ночевать их иногда домой. Одну звали Юля, совсем крошка, года три всего, вторую звали Катя, она чуть старше, пять годиков уже. Что в жизни у них произошло, почему так рано столкнулись с трудностями жизни?.. У Юли папа с мамой лишены родительских прав, но можно ли их винить за это?.. Лихие годы полного развала, безнравственности уничтожали тысячи людей, и как итог, страдали дети.

Хотелось приласкать и обогреть родительским вниманием, но возможно ли такое?.. Юля его боялась и не потому, что он плохой, а потому что он мужчина, видимо отца боялась, а через него и всех мужчин. Это он потом узнает, что детей от пьяного отца собака защищала. Катя, как обезьянка, похоже, родителей почти не знает, но гордилась дедом, ждала его, не понимая, что не придёт, не заберёт, не защитит, но ей так хотелось думать. Её на кладбище нашли, родители забыли и не хватились, что дочки дома нет. Неделю там прожила. На могилах продукты оставляли люди, этим и кормилась.

В приюте все были, в основном, такие дети, которых где-нибудь нашли, поймали в теплотрассах, отказники. Трагедия сиротства во времена развала девяностых заключалась в том, что беспризорность утвердилась, как данность, а не нарушение закона. Всё больше сирот появлялось при живых родителях, которые смысл жизни утеряли. Политика властей такая – лучше не замечать… Страшно это, особенно, когда воочию столкнёшься с этим. Не война, а люди мрут, как мухи.

- ?.. – смотрел Елисей на Василису. Не первый раз приходят дети к ним.

- Вот!.. в приюте старших в лагерь отдыха отправили сегодня, а этих я на лето забрала к себе, теперь здесь будут жить.

- Да-а!.. – обрадовался Елисей, быстро подошёл, обнял Василису, весело смеясь, - ура-а!.. – наклонился к детям, - и чем займёмся?

- А можно тебя папой называть?.. - спросила Катя.

- А как называешь Василису Михайловну?

- Мама.

- Тогда я папа и никак иначе.

Катя бросилась к нему на шею, обхватила крепко, повторяя:

- Папа, папа...

Юля же ещё плотнее прижалась к Василисе, пытаясь спрятаться за ней. Понял Елисей, что травма у ребёнка велика, нужно время, чтобы оттаяла и веру обрела, но ничего и у него терпенья хватит. Вдруг осенило, вот она - духовность и никаких купаний, медитаций, поз и веры, сама жизнь, её мораль и проявление чувств для тех, кто в данный момент нуждается в любви и по возможности, своей.

------

Вспомнил Елисей слова, что Василиса по-первости ему сказала, когда он у неё спросил:

- Что бы было, если бы не встретились с тобою, Василиса?

- Ничего, я стала бы невестой божьей.

- Невестой?.. - удивился Елисей, - это в монастырь?..

- Нет - не смутилась Василиса, - стала бы его женой, чтобы воспитывать детей, дарить любовь... я в детский дом хочу идти работать.

Вот же они, дети божьи, что у Василисы появились.

- Ты родила детей от бога?.. - спросил, лукаво улыбаясь, Елисей.

- Да.

- Но ведь теперь они и мои дети неизбежно станут?

- Значит ты мой бог и я твоя невеста.

Подумал Елисей:

- Нет, не хочу быть богом, останусь человеком, лучше небеса на землю опущу.

- А почему не хочешь сам?

- Потому что у бога много ограничений, человеку только ответственность оставлю и никаких канонов, хочу любить тебя не только, как богиню, но и как женщину любимую свою.

- Так в чём же дело, или мешает что-то?..

- Всё прекрасно, Василиса, я и люблю, только моя любовь к тебе воспоминания вскрывает. Чувствую какую-то вину перед прошлой жизнью, ведь, чтобы встретиться с тобою, как много я разрушил.

- Разрушил что?

- Не знаю-у... судьбы людей, наверное, будто шёл по головам... Нет, нет, был искренним всегда и вроде справедливым, но все, кто в жизни повстречались, только вехи на пути к тебе... им ведь тоже больно было...

Василиса не ответила. Они лежали на кровати, дети спали, большие в соседней комнате, маленькие рядом, в их комнате, недалеко.

- Ты хотел бы что-то изменить?

- Нет, не хочу, каждое мгновенье жизни что-то принесло, чему-то научило, просто всем скажу: - Прошу прощения у всех, кого когда-нибудь обидел я и всех прощаю я, обидевших меня.

- И я у всех... - как эхо, повторила Василиса.

Вдруг Елисей услышал, что кто-то тихо плачет, так тихо, боится, что кто-нибудь услышит. Кто же это?.. Юля?.. или Катя?.. Василиса тоже услышала, всё поняла, встала, свет включила. Поняла, что дети к ним хотят, как к маме с папой, но боятся, ведь неизвестно, можно или нет. Василиса подошла, к ним наклонилась, чтоб успокоить, но Елисей не стал дожидаться и громко произнёс:

- Идите к нам, а я вам сказку расскажу.

Установилась тишина сначала, вдруг вскочила Катя, спрыгнула, как обезьянка, забралась к Елисею. Маленькие ручки обнимали крепко Елисея, Юля прижалась к Василисе. Они были счастливы безумно.

- Ну вот и хорошо, чё сразу-то не прибежали?

- Я боялась.

- Чего боялась то?

- Не знаю.

- Ладно. Василиса, чё замерли, идите к нам.

Василиса подошла и села на кровать, Юля крепко прижималась к ней. Как же много пережили эти крошки, сколько надо сил, чтобы они забыли всё. "Ничего, осилим" - подумал Елисей, в сердце у него комочек тепла образовался, даже заболело сердце.

- Пап, пап, ты сказку обещал - тормошила его Катя.

- Обещал, значит расскажу. Вот наобнимаемся и я начну рассказ, - улыбнулся Елисей, чувствуя, как открывается что-то неведомое, будто вся вселенная спустилась в сердце. Вот она, духовность, которая все тайны открывает. Юля всё ещё немного опасалась Елисея, а он не торопил, пусть Василиса наполнит её сердце смехом.

Он сел, на стенку навалился:

- Всё, ложитесь, а я начну вам сказку говорить.

Как назло, все сказки вылетели вдруг из головы. Ничего, придумаю, главное ритм сказочный создать, тогда и сюжет не важен. И вот уже его слова звучали лёгким ритмом песни, увлекая в сказку, которую придумал на ходу.

- В Море-Океане жила была Капелька. Капелька была дивная, весёлая, счастливая. Она играла с такими же чудными капельками, то прячась в водорослях, то собираясь в хоровод с другими капельками, танцевала, радуясь и наслаждаясь. Она могла быть отдельной капелькой, могла быть в потоке с другими Капельками, могла быть целым Океаном и наслаждаться величием цельности. Ей было шибко хорошо и радостно, потому что всё кругом благоухало радостью и любовью.

Однажды Капелька решила посмотреть, что же там высоко-высоко вверху, присоединилась к потоку, идущему вверх, и её случайно выбросило над водами Океана. И… о чудо! Она увидела много света, прекрасные неведомые формы, наполняющие собою небо и свободно текущие по нему, огромные водоросли на берегу, неведомые животные, которые издавали дивные звуки и многое другое. Вспыхнуло сердце капельки неведомой до сих пор тоской. Она не могла забыть те дивные видения, очаровавшие её полностью. И Капелька стала продираться наверх к дивному свету.

Когда пробралась, выглянула из Океана и увидела дивный слепящий светом шар. Долго смотрела на него и… вдруг почувствовала, что шар притягивает её к себе, и она полетела ему на встречу. Как это здорово… свободный полёт! Она смеялась, радовалась, чувствуя свою невесомость. Но… что это? Вдруг кто-то подхватил Капельку и понёс к неведомым огромным водорослям. Она сначала испугалась, но быстро успокоилась, так как чувствовала себя хорошо и легко. Она не знала, что это ветер подхватил маленькую Капельку в виде облачка и понёс к неведомым испытаниям. Она поднималась всё выше, ей становилось всё холоднее, и становилась всё тяжелее.

Капелька позвала на помощь Матушку свою, но никто не откликнулся. А ветер уносил её от Океана всё дальше и дальше. Вокруг себя она увидела много других капелек. Хотела у них спросить, как же ей вернуться домой, но её не понимали другие капельки и поднимали на смех. Тогда она прекратила спрашивать и тихо-тихо заплакала. И вдруг поняла, что падает, с огромной скоростью летит ко дну этого лёгкого океана. Сильно ударилась об землю, очень испугалась и стала зарываться. Скорее, скорее… спрятаться от этого ужасного места, где там много боли, раньше она не знала. Зацепилась за какие-то щупальца, решила передохнуть. Ах! Что это? Щупальца схватили её и засосали в пасть дракона.

Испугалась, но вскоре успокоилась, так как поняла, что поднимается по неведомым каналам вверх, к свету. И… вспыхнул свет, Капелька успокоилась и осмотрела себя. Увидела себя дивным листиком на огромном дереве. Почувствовала свою красу, и сердце наполнилось радостью. Но наступила осень, листик состарился и начал засыхать, Капелька медленно уходила из завядающего листика, поднимаясь в небо. И опять упала на землю. Но она уже не боялась, да и забыла, что когда-то жила в Море-Океане, не до того было. Так Капелька много раз, несчётное количество, то умирала, то возрождалась в виде цветов, букашек, травки, то вместе с другими капельками, то одна.

Однажды она в очередной раз поднялась в небо. Это было недалеко от Океана и… она увидела!.. Что-то ей это напоминало, но вспомнить не могла, не успела, так как буйный ветер подхватил Капельку, словно играясь с её бессилием перед стихией и силой, и унёс от Океана далеко-далеко. Но она не забывала, и ей захотелось узнать, что же ей напомнил огромный Океан. Она приложила все силы для того, чтобы узнать «неведомую» тайну Океана, что так притягивает её своей таинственностью и приложила все силы, чтобы вернуться к Океану. Однажды дождинкой из тучки упала в широкую речку. Что-то похожее на Океан увидела капелька в широкой речке и решила узнать, куда же течёт река.

Опыт жизни большой и потому она поспешила на середину реки и вглубь, чтобы её не притянуло солнышко и не выбросило на берег. Долго ли коротко, но вот и река закончилась и Капелька поняла, что наполняется неведомой силой, которая меняет её полностью. Всеми чувствами чувствовала изменение своего существа. Она наполнялась другими элементами, которые её наполняли единством с чем-то огромным и прекрасным и… она вспомнила!.. вспомнила свой дом, вспомнила своих сестричек и братишек, вспомнила, как они весело игрались и смеялись, кружась в потоках стихий Океана. Она увидела кругом много других радостных капелек, которые так же возвратились домой и вспомнили.

Она почувствовала себя целым Океаном и простой маленькой Капелькой! Как это здорово! Радовалась капелька вместе с другими Капельками. И Океан отвечал им Любовью. Они кричали от радости: «Ура! Мы вернулись! Их окружили другие Капельки и празднику встречи не было конца и края.

-------------

Дети спали крепко, прижимаясь к Василисе, так ему казалось уж давно, но он сказку не прервал, увлёкся сам.

- Совсем не страшная сказка, - услышал Елисей голос Кати.

- А почему сказка страшная должна быть?

- Дед говорил, что сказки страшные и не рассказывал...

- Не-ет, не страшная, это только кажется сначала... - наклонился, поцеловал детей, не забыл и Василису, - а теперь всем спать. Сегодня с мамой будите спать, а завтра на своих кроватках.

- Ладно, - согласились крошки. Они были безмерно счастливы сегодня, и неважно было, о чём в сказке говорилось.

Елисей выключил свет и ушёл спать на диван. Ночью ему приснился сон, он видел Василису в свадебном наряде, и шла она к нему не по земле - по звёздам. К ней устремились сгустки света, будто собирались в ней, раскрашивали платье и фату радужными и звонкими цветами. Она была прекрасна, а он такой маленький, на земле... но, тем не менее, упорно к ней идёт. Чем ближе к ней подходит, тем всё больше силой наполняется, становится всё краше, больше, и вот уже и сам идёт по звёздам.

Видит, что Василиса, не просто Василиса, а и Татьяна, Люся и многие другие, которых в жизни повстречал, в любви признался, приласкал...

- Кто ты?.. - спросил тихо.

- Я женщина любимая твоя - ответила она, - как долго я тебя ждала...

- И я-а, искал тебя десятки, может сотни жизней, искал тебя всегда, порой встречал, не узнавал... Теперь не отпущу тебя... - взял за руки, и закружились в вальсе.

И так кружились, кружились и кружились, а кругом всё исчезало - звёзды, солнце и луна исчезли, всё наполнялось прозрачной чистотой, и в этой чистоте они совсем одни. Сердце застучало сильно, сильно, встретилось с биеньем сердца Василисы, и вся прозрачность от их сияния стала формы обретать, и они были живыми, наполненные светом и огнём.

Он понял, поняла и Василиса - это их Творение, Творение Земли, где не будет места смерти и печали... Это потом, а что же ждёт сейчас?.. Вопрос возник, но и ответ они, отныне, знали, знали, делать что и для чего... Им суждено Любовь родить!.. Любовь Земную!.. которая наполнит всё Творенье гармонией и красотой.

 

Эпилог

Именно на этой ноте решил закончить эту книгу, потому что произошло не переосмысление, смена эпохи жизни и у Елисея и у Василисы, осталось подвести итог. Какой была эпоха, которая уходит из жизни Елисея, из жизни Василисы?.. Эпоха поиска, купания в чужих озёрах жизни, они будто жили жизнью не своей, жизнью общества, которое стремилось к разрушению, особенно в последнее десятилетие. Разложение чувствовалось всюду, и в этом безумии власти криминала по законам зоны они искали своё место. Искали?.. но можно ли соединить добро и зло, разрушение или созидание, особенно, когда никто не знает, что это такое и как выражается в обществе…

«Надо ли?.. – подумал Елисей, - не лучше ли просто жить и создавать не то, что в мире происходит, а то, на что способен сам, что накопил или хотя бы сохранил в глубинах моря жизни и просто жить, любить, творить!.. и не так, как говорят всевозможные учения, религии, движения и секты, типа партий воров в законе, а как способен и на что способен сам.

Время изменило ход. Было время накопления и все энергии шли к ним в центростремительном движении. Они впитывали всё, что хотели, знали, да и не хотели, тоже, как губка поглощает влагу. Пришло время отдавать, но… что накопили?.. знания?.. но знания чего?..

Елисей видел, что до Василисы жизнь его, как зеркало в структуре общей жизни. В душе звучало только то, реагировал на что, как реакция на внешний раздражитель, которая чаще приносила боль, как отзвук всей той мерзости, что происходит в мире. Сейчас накопленное, преображённое в сознании, стремилось к проявлению. Энергии потоком шли от них в мир окружающий, насколько можно, наполняли всё вокруг. Чем?.. не важно, ведь идут от них туда, где они необходимы.

Нет, нет, не буду развивать, и философствовать на тему, не входящую в роман и, вообще, не буду ничего определять, давать оценку, пусть каждый человек на всё смотрит непредвзято. Одно озвучу – момент истины наступает только в паре, в созвучии двух арф, двух потоков жизни, как в электрической цепи возникает замыкание. Не возникнет ток, если метал замкнуть на древесине. Ток жизни возникает при созвучии, гармонии и красоте, а не в страданиях и боли. Как при сварке, высекается искра в прикосновении электрода не к земле, к металлу…

Но оставим это. Критики будут судить роман, искать литературные ошибки и, конечно же, найдут… но не суть, я не литератор и даже не писатель. В своих рассказах выражаю то, что происходит во внутренних покоях. Как?.. как получается, ибо не во имя славы, а чтобы славным стать по жизни. Это надо мне, это надо и моей любимой.

Елисей и Василиса занялись реабилитацией маленьких детей, познавших весь цинизм, невежество, развал, сиротство. После их забирали… и болью наполнялось сердце, невыносимой болью. Так нельзя, нельзя, нельзя, но прогнившая система жизни не знала милосердия. Они искали выход, и нашли его, взяли себе на воспитание детей, искалеченных душой и телом. Взяли столько, сколько могли поднять, включая и своих, и жизнь закрутилась новым ритмом, но это уже история другая, история, которую не описать в системе замкнутых законов. Это другой метод выражения всего и жизни, в том числе, поэтому здесь завершение, но и начало!..

Кое-какие вехи новой жизни, как итог в романе – «Код бога и Человека»… Видеть всё, всё знать!.. но со слезами на глазах в радости или большой печали жить, любить, творить!.. Это не жизнь, а песня, иногда печальная, даже ужасная порой, а то взрывается огромным вдохновеньем, но песня, ибо ток жизни не прерывается, течёт потоком бурным. Песня, что уносит в неведомые дали, открывает все глубины и широты, все те мгновения-мотыльки всё больше единяются в одном мгновении, которое мы называем жизнью, здесь и сейчас, мгновением текущей жизни… Как это выразить?.. возможно ли?.. Возможно!.. но возможно ли понять?.. посмотрим.

 

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/