ВОЛЬДЕМАР ГРИЛЕЛАВИ

 

 

 

 

ПЛАЧ КУКУШОНКА

 

 

Фантастическая мелодрама

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава первая Цепная реакция.

 

 

Он любит женщин, он любит жизнь, он любит свою планету. И ради всех этих своих любимых он согласен на страшный эксперимент. То есть, превратиться в киборга, в робота, но тем самым спасти всех.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Тел. 89062125549

Калининградская обл. г. Балтийск ул. Солдатская д.2 кв.8Гришкевич Владимир Антонович

 

1

 

Влад нервно курил и мысленно бранил себя за безвольный характер, или просто размазня, как любит выражаться молодая жена, которая и стала супругой благодаря бесхребетности Влада. Если бы после подписания договора о полном прекращении с первого января табака курения и папирос сосания, он не сорвался на третий день и не закурил, то и в дальнейшем течение его равномерной жизни приобрело бы в корне противоположные направления и нюансы. Это он в тот роковой день вышел на улицу покурить, когда проходящий мимо однокашник Володин предложил сходить в Дом Культуры на танцы. Трезвому идти не хотелось. Да и какие танцы по трезвянке, когда не только пригласить, но даже подойти к девушке Влад не в состоянии. Он их почему-то боялся, как огня. Иное дело во хмелю. И смелость, и красноречие так и перло из него после третьего стаканчика. И девушки сразу становились более доступными и понятными. Правда, по протрезвлению у него пропадали всякие желания дальнейшего общения. Но времени в состоянии расслабления вполне хватало для достаточного общения и даже для близких контактов при встречах с легко сговорчивыми особами совсем расслабленного поведения. Но идти на танцы абсолютно трезвым вообще не имело никакого резона. Подпирать колоны танцевального зала? Так они вроде и без него устойчивы и непоколебимы.

Это они, но не Влад. Отказать настойчивому Володину не получилось. Разумной аргументации не хватило. Ну, как и предполагалось, он так и простоял весь вечер под колонной, рассматривая танцующих, знакомящихся и веселящихся, зевая и с нетерпением ожидая последнего вальса, чем обычно заканчивается танцевальный попрыгунчик, как обзывал это мероприятие друг детства Миша, который даже в большом хмелю был противником танцев обниманцев. Его пьяное меню состояло из трех блюд с десертом: водка, сигареты, треп плюс сон. Вот после этого его десерта Влад часто и уходил в ДК, так как у него на десерт предпочитались девушки. Не всегда постель, но общения с обниманием вполне удовлетворяли.

Влад не считал себя максималистом и понимал, что для достижения полной победы над девушкой часто требуются более длительные общения и дальнейшие встречи, к чему Влад был совершенно не готов. Протрезвев, он терялся в их присутствии и не знал, как себя вести, и что с ними делать дальше. Для него все девушки были представителями другой планеты, не поддающиеся осмыслению и осознанию.

Такую злую шутку сыграла с ним любовная классика, где эти неземные существа представлялись такими кроткими, хрупкими, чуткими, ласковыми и еще много-много соплей.

Вот почему Влад с облегчением вздохнул, услышав о приглашении ведущего к последнему вальсу. Володин подошел к нему с худенькой девушкой довольно-таки приятной наружности.

-Татьяна, - представил он ее. – Классно танцует вальс. И сама классная, и пришла с подружкой. А это Влад. Молодой, холостой, перспективный.

- Да? – заинтересовалась девушка. – И в чем его перспективы? Подающий большие надежды ученый или писатель?

- Саша пошутил,- без энтузиазма ответил Влад.- Перспективы мерцают на далеком горизонте. И, по-моему, меня опять бортанули.

Разъяснить ситуацию вызвался Володин.

- Влад - офицер запаса, вертолетчик. Закончил местный авиацентр. Сейчас ждет повестку. Ты же комиссию отлично прошел, в чем загвоздка?

- Надо быть не только безупречно здоровым, но и слегка наглым. Разнарядка пришла на одного человека. Я чемодан пакую, а Варенцов весь третий отдел в кабак сводил. И мое личное дело благополучно переместилось на второе место.

- Алло, ребята!- возмутилась Таня.- Я тут, вы меня не потеряли?

- Ой, Танечка, извини, мы все о своем, о женском. Это зубная боль Влада. Он уже два года пытается пробиться в армию, а ему все кто-то обломы устраивает.

-Третья подлянка,- возмутился Влад.- То взяткой перебьют, то кабаком. И главное, я один из всей группы без ограничений прошел, так они уже всех инвалидов загребли. Вот опять ждем разнарядку, разведка доложила. Так я на всякий случай с большой телегой к главкому на прием смотался. К нему не попал, но его зам успокоил, обещал проконтролировать.

-Ладно, мальчики, я вас покину. Саша, провожать меня не надо, я с подругами пойду. Завтра на танцах встретимся.

Володин поцеловал девушку в щечку, громко, звучно и подмигнул Владу.

-Ну, ничего девочка?

-Я по трезвости затрудняюсь в оценках. Завтра с Мишкой по пару стаканчиков хватанем, тогда и определимся.

Влад моментально выбросил из головы сегодняшний вечер с его эпизодами и фигурантами, тем более бездарно испорченный пустым времяпровождением. Но на завтра, по непонятным причинам, ни для него, ни для всех его близких и знакомых, по неподдающейся никакой аргументации и логики, Влад совершенно трезвый и абсолютно один появился на танцплощадке. Окинув обалдело трезвым взглядом зал, увидел стоящую возле средней колонны Татьяну с подругами. Приветливо помахал и, не обнаружив рядом Володина, поежился от нехорошего предчувствия, которое не заставило себя долго ждать. Татьяна пригласила его на первый же не дамский танец.

Влад чувствовал себя стесненным подавленным от нечаянной вины перед Володиным, чего не замечал в поведении Татьяны. Партнерша легко и непринужденно болтала без остановки, не позволяя Владу вклиниться в монолог и нарушить ее планы, и незаметно на протяжении всего вечера вытянула из Влада всю его подноготную, включая квартирную и финансовую перспективу будущей летной службы, в которой она уже не сомневалась. Пролетарское настоящее вчерашнего Володина ее совершенно не прельщало. Стать женой офицера, да еще такого пластилинового поддающегося, престижней и комфортней. А если им еще грамотно управлять и в нужное русло направлять, то и в генеральши пробиться вполне реально. Даже черт с ними с генеральшами, ведь и просто офицершей куда интересней и приятней.

Влад словно в гипнозе кивал и соглашался, не в состоянии трезво осмыслить происходящее, глупо улыбаясь, как бы виновато знакомил невесту с родителями, с таким же чувством неполноценности и ущербности знакомился с будущей тещей и тестем. И до сих пор не может понять и осознать тот момент в ЗАГСе, когда от больного толчка в бок из-за длительной задержки с ответом, не то от боли, не то от радости свершившегося сказал подобие на «да-а». Но полная объемная представительница власти приняла его визг за согласие и объявила их мужем и женой. После чего Влад, чтобы не заплакать от обиды и жалости к самому себе, напился до поросячьего визга и трупом проспал первую брачную ночь. Кстати, и вторую тоже.

Свадьба шумела и плясала три дня. Друг Миша глубоко сочувствовал, но сильно не ругал. Такое многодневное веселье ему нравилось. Родители, тяжело и молча, вздыхали, но они никогда не вмешивались в личную жизнь сына. Считали такую привычку вредной и обоюдоострой. Пусть сам получает свои шишки, тем более, что в кармане лежала повестка о призыве в армию. Так что свадьба и проводы проходили в одном лице.

А в часть он ехал с молодой женой. И от этого душа мучилась и страдала во стократ сильней. Страдала от глупой ненужной женитьбы без любви и желания. Молодому, красивому офицеру, летчику боевого вертолета на много было бы романтичней без штампа в паспорте, который начисто отметал все развлечения и приключения. Курить, надо было вовремя бросать. Какой оказалась вредной привычка. И вовсе Татьяна не привлекательная. Да, не спорим, много положительного: и миниатюрна, симпатична, фигуриста. Пока молчит. А когда заговорит, сразу размечтаешься о немой жене. Вся тема разговоров сводится к подсчетам прибыли, убытков, дележа знакомых на нужных и бесполезных, к коим Миша и ему подобные были быстро причислены.

Любая маломальская попытка возразить моментально оборачивалась надуванием щек, трехдневным молчанием с полным отречением от супружеского ложа и заканчивалась длительным обвинительным заключением. Полный понос слов и запор мыслей. Но Влад растерянно хлопал ресницами и молча, соглашался со всеми своими недостатками, обещая впредь больше никогда и ничего, ни за что. Порой сам не понимая своей вины. Ведь часто любая ее просьба провоцировала скандал и трехдневный бойкот. Она как бы специально задавала такой вопрос, чтобы с любым ответом, хоть положительным, хоть отрицательным можно равноценно как согласиться, так и возразить. Промолчать еще хуже. Вот и повод для обвинения в недопонимании, в нелюбви и безразличии к ее хрупкой легкоранимой душе. Ну, а пара слезинок окончательно посылала Влада в нокаут. В такую минуту он вообще никак не понимал психологию и философию семейного бытия. Любые стремления улучшить обстановку только усугубляли и без того грозовую атмосферу, разрушая окончательно все прошлые представления об этих космических созданиях, подводя их под общепринятое определение: твари хитрые и подлые и, чем красивее, тем коварнее.

Не представляя возможности выбраться из болота супружеского бытия, Влад уже вперед на многие годы возненавидел женский пол всеми фибрами души.

 

2

Это все-таки произошло. Того, чего она боялась в последние месяцы, от чего вздрагивала по ночам и со страхом прислушивалась к его тяжелому, но внушающему надежду, дыханию, с ужасом ожидая тишины, все же случилось. Дедушка умер, а с ним умерла и уверенность в будущем, в мечты о взрослой, правильной, полной забот и радостей жизни. Рухнули, как карточный домик, планы, что она пойдет в школу, подрастет и, став взрослой, по настоящему будет ухаживать за больным, беспомощным дедушкой, она по-прежнему будет любить его, прижимаясь щекой к колючей бороде. Дедушка последние месяцы не мог даже сам себя побрить, а Света боялась порезать такой острой бритвой, до которой и дотронуться страшно. И еще ужасней смотреть, как иногда приходила соседка тетя Женя, и смело с легкостью снимала с него эту щетину, предварительно покрыв ее мыльной пеной. И даже тщательная проверка после ухода соседки не выявляла на лице дедушки ни одной царапинки. Смотреть еще можно, но повторить за ловкой тетей Женей такую опасную процедуру Света не осмеливалась.

И вот тетя Женя выполняет привычную процедуру на безжизненном лице самого любимого и близкого человека. Когда утром дедушка не ответил на ее привычное приветствие, она сразу почувствовала беду, которая холодом легла на дно желудка и вот уже несколько дней не могла отогреться. Видно по этой причине пища ни в каком виде не желала посещать этот и так не избалованный деликатесами желудок. Ее не могли радовать неизвестно откуда появившиеся на поминальном столе сырки и колбаса, курица, кусочки сала, сладости. Соседи понанесли, отлично осознавая, что в этом доме в последнее время кроме хлеба травяного чая никаких разносолов не бывало. В эту счастливую, интеллигентную семью беда ворвалась нежданно, но с твердым намерением не покидать пристанище, вдруг приглянувшееся ей.

Жили-были очень молодые, умные и красивые дедушка и бабушка, а с ними маленькая прелестная и такая же умненькая и сообразительная девочка Света. Бабушка с дедушкой ходили на работу в школу, по пути отдавая ребенка в ясли садик. Обратно возвращаясь, забирали ее и с визгом, веселым смехом посещали все магазинчики городка, встречающиеся на пути, базар, где продавались разнообразные вкусности, свойственные южным рынкам. Всем налево и направо кричали: «салям-алейкум.» Часто по выходным ходили в кино в единственный кинотеатр, в теплые дни на речку, несущуюся с гор вдоль городка. Счастье казалось нескончаемым. Она не называла их папой и мамой, хоть и ни разу не видела своих родителей, подкинувших дитя бабке с дедкой на воспитание сразу из роддома. Дедушка позже признался, что до последнего надеялся, что единственный сын когда-нибудь вспомнит о дочери, и доченька назовет его папой. Невестка не внушала доверия с первого дня знакомства. Она сразу заявила о нежелании жить со стариками. У нее осталась от родителей на другом конце города однокомнатная квартирка, и сын ушел жить к жене. Попытки завязать родственные взаимоотношения провалились с первого захода.

Сын Андрей с детства был непутевым, избалованным, капризным и, самая неприятная черта характера, несвойственная родителям-учителям, неоправданная жестокость ко всем окружающим, особенно кто слабее и беззащитнее, которая выпячивалась после потребления алкоголя, к которому причастился еще в старших классах. Воспитание любовью и лаской не оправдалось.

Надежды на армейское перевоспитание провалились с аналогичным треском. Только усугубило. И так выше среднего роста, он в армии накачал мускулатуру, превратившись в настоящего монстра и грозой всего Ушарала. Только чудо и стечение обстоятельства спасали его от тюрьмы и могилы, несмотря на многочисленные проклятия и пожелания скорейшей отправки в одно из отдаленных от городка мест. Судьба вовремя уводила от рискованных случаев и моментов, а еще умудрилась свести с родственной душой по интеллекту и интересам. Пили они много, но тихо и за пределы своего законного жилья не выходили. Так что после женитьбы городок вздохнул с облегчением.

Про беременность невестки родители узнали случайно от своего старого знакомого однокашника, заведующего городской больницей. Пришла она на аборт уже поздно, да плюс ряд заболеваний ставил под угрозу безопасность такой операции. Вот тогда родители и пришли к детям с нижайшей просьбой родить ребенка для них. Они пообещали заботиться о невестке на протяжении всей беременности, а после родов забрали свою любимую внученьку Светочку, дав твердое обещание не предъявлять никаких претензий и требований. Только и с них было взято слово, забыть о существовании ребенка.

Девочка на удивление росла красивой, умненькой сообразительной и поразительно доброй и жалостливой, для которой даже убийство мухи на окне превращалось во вселенскую трагедию. А уж бродячие собаки и бездомные коты при ее появлении просто падали и скулили, и мяукали от счастья встречи. Даже соседский страшный и очень злой алабай превратил свой оскал в милейшую улыбку, когда она, трехлетняя малышка, умудрилась найти в плотном заборе и бросилась в объятия этого желто-рыжего монстра. При виде такого кошмара с тетей Женей случился обморок, а у дяди Миши ноги отнялись. Ему показалось, что алабай доедает ребенка.

Дедушке с бабушкой этот эпизод рассказали только много месяцев спустя, а дырку в заборе расширили и узаконили, чтобы ребенок, подрастая, мог беспрепятственно посещать своего друга.

Хотя удивляться красоте и доброте ребенка причин не было. Все лучшее она вобрала от бабушки, первой красавицы и самой любимой учительницы в школе. Не зря географию все учащиеся знали только на оценку хорошо и отлично. Просто шуметь и баловаться, когда говорит она, не осмеливался никто. Ее любили слушать, ее любили наблюдать и любоваться не только мужской пол, но и девчонки, образцом моды и поведения для которых она была.

Эта нелепая трагедия потрясла весь городок. В ее смерть не хотелось верить, невозможным было принять, как действительность. Но это случилось. И самым ужасным стал факт бегства водителя с места происшествия, оставив ее истекать кровью. Главврач сказал, что для спасения и требовалось всего простая остановка крови. Просто прикрыть рану любой чистой тряпкой, рану, через которую медленно и безвозвратно вытекала жизнь не только ее, но и дедушкина и маленькой внучки.

Света забилась в свою норку на чердаке, который служил «секретиком», и скулила в беспамятстве неизвестно сколько дней, пока ее обессиленную и изнеможенную не нашли соседские дети и не привели дедушку. Потом они скулили и плакали вместе. Сына не было ни на похоронах, ни потом. Светлане только пошел шестой годик. Но она за эти дни повзрослела и поумнела до уровня взрослой женщины, вдруг осознав всю полноту ответственности за оставшуюся семью. В садик она больше не пошла, так как большой дом требовал ухода, дедушка заботы, а приусадебный участок просто работы.

Вместе с дедушкой вскопали огород, посадили овощи и зелень, сделали ремонт в доме, а тут новая беда. Дедушка старался держаться, бодрился, но горе потери любимой жены сломило и его. Однажды Света не смогла добудиться, а дядя доктор назвал новое слово в ее жизни: «инфаркт». Дедушка через месяц вернулся домой таким старым и неузнаваемым, что Света первые дни никак не могла к нему привыкнуть и поверить, что это ее любимый дедушка. Пропали вечерние сказки, воскресные игры, веселые забавы. А взамен в дом явился лекарственный дух и холод смерти.

Соседи посочувствовали горю, потери и первые дни после гибели бабушки хоть раз в день заглядывали в дом, интересовались, но чужое горе, потому- то оно и чужое, что где-то и с кем-то. Так что со своей бедой дед и внучка остались одни.

Пока больше месяца дед лежал в больнице, Светлана проживала одна, питаясь с грядок и с сада, так как дедушка не успел получить зарплату, а в доме не осталось ни копейки. Но Света не привыкла попрошайничать, и мужественно пережила этот голодный период, не забывая почти каждый день навещать дедушку в больнице. Поскольку уже начались школьные учительские отпуска, то деда никто практически не навещал. На все вопросы о благополучии Света отвечала утвердительно, что она сыта, и пусть дедулька не волнуется и быстрей выздоравливает. Она не любила врать, но ради спокойствия деда навыдумывала друзей и знакомых, которые поддерживают ее и морально и физически, в смысле угощениями. Так что она сыта и благополучна. А то, что исхудала, просто забот много. Грамоте ее обучили еще до четырех лет, и все свое свободное время, хоть и остается его немного, она читает, считает, пишет. В основном бабушкины книги по географии и дедушкину математику, грызя огурчики с редиской, заедая зеленым салатом. Огород с дедушкой они вовремя посадили. Но кошмарно сильно хотелось хоть кусочек хлеба. А еще кашки и супчика, как любила готовить бабушка. С крупками и вкусными ребрышками

 

3

-Товарищ полковник! Младший лейтенант Гримов представляюсь по случаю прибытия для прохождения службы!- громко и четко, как подсказали соседи по общежитию бывалые офицеры, доложил Влад командиру полка пограничной авиации, молодому седовласому с прической короткий ежик, полковнику Рохлову.

На столичном вокзале казахского города Алма-Ата, куда прибыл по предписанию Влад с женой, общевойсковой капитан созвонился с войсковой частью, указанной в сопроводительной. И, приблизительно через час, за ними приехал военный уазик. Полк располагался на окраине города на противоположном конце от вокзала, так что они сразу имели возможность ознакомиться с местной архитектурой и ландшафтом, которые произвели довольно-таки радостное впечатление. Много зелени, парков, красивых многоэтажек, полно магазинов. Столица богата театрами, кинотеатрами, а по рассказам прапорщика, прибывшего в качестве старшего автомобиля, самыми уникальными и привлекательными достопримечательностями столицы являются высокогорный каток «Медео» и богатейший городской рынок с его колоритом и многообразием даров юга, изобилующих круглогодично.

-Здесь можно жить долго,- констатировала жена.

Полковник вышел из-за стола и подошел к четырём молодым офицерам.

-Как я понял, вы двое, - он указал на лейтенантов,- технари, заканчивали гражданские училища?

-Так точно!- в унисон гаркнули лейтенанты.

-Андреев электронщик, а Бучельников летал бортмехаником в аэрофлоте на восьмерках,- пояснил начальник штаба, листая документы. - Я думаю резонно оставить их в полку. У нас как раз освободилась должность начальника радиоэлектронной лаборатории. У Андреева достаточный опыт работы, а офицерского нахватается по ходу службы.

-А бортачи? Мы начинаем программу переучивания во второй эскадрильи, готовые спецы понадобятся и там,- возразил Рохлов.

-У нас двое уволилось неделю назад. Напряженка.

-Хорошо, а летчиков?

-Младший лейтенант Гримов и лейтенант Сафин в авиацентрах летали на четверках.

-Там еще есть этот металлолом?- искренне удивился Рохлов - Я думал они остались только у нас. Ну и славненько,- взбодрился полковник.- В Ушарал.

-В Ушарале,- пояснил начальник штаба молодым офицерам, кандидатам в ссылку,- наша эскадрилья четверок. Со следующего года начинаем и их переучивать на восьмерки. Ну а пока придется поработать на этом антиквариате. По-моему, мы в Союзе единственные обладатели этого старья. Мы уже их даже на капремонт не отправляем. Сразу в цветмет. Так что дерзайте, добивайте до полного износа. Потом еще с гордостью внукам расскажете, на каком раритете летали.

-Ты особо не дезорганизуй мне молодежь,- строго поправил начальника штаба полковник Рохлов.- Хорошая техника, надежная. А в горах даже восьмерку за пояс заткнет. Ну а уж если надумаете остаться в армии, отправим на переучивание.

Вся четверка была призвана из запаса на воинскую службу на трехлетний срок. И по всем правилам через два года по обоюдному согласию, как командования, так и самого офицера разрешается писать рапорт на постоянную службу. Практика показывала, что чаще офицеры летчики так и поступали. Технический состав, имея на гражданке более комфортные условия работы и жизни, редко продлевал службу и предпочитал тремя годами ограничиться.

Летчиков же на гражданке ждала только перспектива влиться в ряды пролетариев и колхозников. Их умения управлять сложным техническим устройством тяжелее воздуха, но способного парить, применить в народном хозяйстве не представлялось возможным. Практика переучивания офицеров запаса в гражданских пилотов ушла в небытие с одним из генсеков.

Вот почему Влад имел твердые намерения связать свою жизнь с армией. Это не только профессия, коей у него на гражданке не было никакой, но и решение финансовых и квартирных проблем. Даже в том же Ушарале была обещана двухкомнатная квартира со многими удобствами. Отсутствие горячей воды компенсировалось богатым солнечным теплом.

Татьяна не поддержала энтузиазма Влада. Скандал устроила по полной программе со всеми вытекающими последствиями. Она даже умудрилась обвинить его в том, что авиацентр, где он проходил офицерские сборы, не сумел перевооружиться на современные вертолеты, что позволило бы остаться в этом, понравившемся ей городе.

Все оправдания Влада отметались начисто, не признавался армейский приказ, суровая воинская необходимость. А в заключение тирады прозвучало даже радостное многообещающее заявление, что она уедет к маме, и ни в какой Ушарал с ним не попрется.

Дай то бог. У Влада вдруг сверкнула надежда, и он с радость хотел броситься собирать ей чемодан. Но надежда умерла не последней и очень быстро. Чемоданы Татьяна упаковывала семейные, в Ушарал.

Городок на удивление оказался очень даже симпатичным. Это даже приличный маленький городок, состоящий в основном из частного сектора. Но немало присутствует и многоэтажек, если цифры до трех можно назвать много. А еще кроме базара и универмага наличествует приличный современный многоместный кинотеатр с красочными афишами и анонсами современных фильмов, репертуару, которого могла бы позавидовать даже центральная Россия. Но большой интерес для женщин представлял закрытый магазин в пограничном отряде, где дефицитным товаром отоваривались лишь жены офицеров.

Перелет занял около трех часов. Наудачу из полка в Ушарал по своим шкурным делам летел начвещевик майор Теребенков. А то пришлось бы трястись с огромными баулами по степям 13 часов в Икарусе рейсовым автобусом, проходящим транзитом через Ушарал.

Командир вертолета сделал два круга над городком, чтобы произвести впечатление на молодых офицеров и обзорно ознакомить с кроками будущей жилой зоны. Затем взял направление на аэродром эскадрильи, который оказался в некотором удалении от Ушарала, что вызвало еще порцию недовольства Татьяны и уныния Влада по причине сего. Ему как раз все несказанно нравилось, кроме присутствия занудливой, брюзжащей жены.

Просто невозможно понять ворчливое хмурое настроение Татьяны. Получили приличные подъемные. На гражданке данную сумму хорошим трудом не плохо, если за год заработаешь. Дали двухкомнатную квартиру с примитивной, но мебелью: большая кровать, шкаф, стол, стулья, кухонная мебель. Такая речушка рядом пробегает, Тентеком зовут. Просто санаторий на юге. А еще планируется связать городок со столицей воздушным коридором. Какая прелесть для отпускных перспектив.

Нет, ей не хватает более обширной цивилизации. Намек, что цивилизация осталась с мамочкой, именуемой тещей, и никто ее не задерживает, вызвал новую бурю в стакане, правда без обещаний собирать вещи и бежать на вокзал. Этот факт больше всего и угнетал Влада.

Сафин занял трехкомнатную квартиру на втором этаже почти над головой четы Гримовых, чуть-чуть в бок. Поэтому, приблизительно через час после заселения, он заглянул к молодоженам.

-Хорошо бы отметить влазины,- намекнул он, с чем Влад с радостью согласился, с опаской бросая косые взгляды на жену.

Но Татьяна неожиданно надела на лицо доброжелательную миловидную маску, весело защебетала, засуетилась по поводу закуски, что у Влада вдруг ревностно зачесалось в районе поджелудочной железы. Уж не на татарина ли положила глаз его благоверная? Ладно бы увел и с концами. Только спасибо сказал бы за оказанную услугу. Но у Марселя Зайнуловича, как звали Сафина, своих полны хоромы: жена и двое детей. Мальчика звали Темиром, а девочку Зоя. И хотя они еще в его Татарстане, но он уже вызвал их телеграммой. А простой флирт, с примеркой рогов Владу совершенно не устраивал.

За столом надо хорошо закусывать, определил ближайшую задачу Влад, чтобы ситуация не вышла из-под контроля.

-За начало новой жизни!- первый тост Сафина.

-За погоны и службу!- второй Влада.

-С новосельем и весельем!- третий тост произнесла Татьяна.

После седьмого или восьмого произошло короткое замыкание, и Влад проснулся в собственной кровати. Бросил опасливый взгляд влево. Жена на месте. Облегченно вздохнул, закрыл глаза, осторожно подкатившись к жене и плотно прижавшись к теплому телу, вновь провалился в сон, успев прокрутить в мозгах судьбоносную мысль: будем жить, как живется. Попривыкнем, пообтешемся, успокаивал он себя, может и станет нормальной женой. Куда же теперь девать ее, раз притащил за тридевять земель и назвал суженой. Вроде любит, раз не уезжает. А вдруг они все одинаковые, что толку тогда от переборов. Только время и деньги терять. Опыта длительного общения с особами женского пола Влад не имел. А короткие встречи не давали информации о методах отношений, не раскрывали их сущности. Вполне допустимо, что статус супружества столь негативно влияет на изменение и превращения милых созданий в стервозных тварей. Не зря мужики на свадьбе сочувствуют и громко кричат горько и только при разводах от всей души поздравляют и завидуют.

 

4

Только ненадолго дедушка вернулся из больницы. К началу учебного года его опять увезла скорая, а через месяц ему оформили инвалидность и отпустили доживать домой. Врач на прощание только качал головой, от чего Свете стало совсем неуютно и беспокойно.

Первое время дедушка пытался что-то делать по дому, на кухне, но очень быстро начинал задыхаться, падал в кресло и виновато плакал, целуя внучку в голову, со страхом осознавая, какое будущее ожидает это милое любимое существо.

Не успели вырастить они свое дитятко, поставить на ноги. Кровавым следом пронесся через их судьбу этот проклятый алкаш, получивший за убийство их счастья и благополучия каких-то два года. Как раз Светланка в школу пойдет, а вот сумеет ли дожить он сам, сомнения у дедушки были вполне обоснованные.

Пенсии с трудом хватало на лекарства и хлеб. Про обновление гардероба и иные сторонние расходы даже думать страшно. И, идя в магазин, внучка брала, близкую к, точно запланированной, сумму, чтобы избежать опасных соблазнов. Света достала из шкатулки бабушкины инструменты для кройки и шитья и стала самостоятельно осваивать премудрости портнихи, перекраивая бабушкины наряды в детскую немудреную одежонку. Дедушкиных запасов ему должно хватить на многие годы, а вот Света как некстати за лето подросла и к осени осталась без теплой одежды, которую обычно приобретали всей семьей по сезону. В этот раз в поход по магазинам идти не с кем и не с чем. Но это не пугало. Бабушкиных нарядов должно надолго хватить. Сложней далась даже простая кулинария. Но она освоила приготовление каши и заварку чая. Все равно, на другое денег не хватало, так как без лекарств дед и дня не мог прожить. А без хлеба и других мелочей пару дней можно и перебиться.

Она вдруг для себя открыла немудреную математику. Оказывается, пустая бутылка равноценна булке хлеба. Килограмм ягод можно продать, и хватит еще на бутылку растительного масла. А зелень с огорода на базарчике можно обменять на крупы для каши. И кашу можно сварить один раз, утром много, растягивая на два-три дня, сдабривая перед едой растительным маслицем. И оставшееся свободное время уделить внимание огороду, который быстро засохнет, если не полить на ночь. Для полива нужно просто раскопать запруду, не забыв закопать ее через пару часов.

Прожив первую зиму, Светлана многому научилась и поняла, что прожить можно, только бы дедушка не умирал. Ведь ей так необходимы его советы, подсказки, да и просто общение. И ей нужна эта мизерная пенсия, которую раз в месяц приносит почтальонша. Ведь когда была жива бабушка, и вся жизнь представляла сплошную радость и благополучие, никто не задумывался о запасах на черный день. И у дедушки даже самой сберкнижки не было, ни то, что счета. Хорошо, что успели приобрести новый холодильник и телевизор. Да и новую стиральную машинку купили перед самой гибелью бабушки. Хорошую машинку, с центрифугой, выжимать самой не надо. Света поначалу боялась этой центрифуги, казалось, что она так раскручивается, готовая взлететь и покинуть дом. Но бельё требовало стирки, а от ребенка смелости и решительности. И жесточайшей экономии, которая все равно не спасала. Пачка с порошком все равно заканчивалась, и приходилось с болью в сердце тратиться на новую.

Печку топила очень редко. Экономила. Благо зима была короткой теплой. Под двумя одеялами под боком у дедушки ночи были теплые и спокойные. И утром, открывая глаза, она в первую очередь бросала опасливый взгляд на дедушку, успокаиваясь от его тихого посапывания и сонного бормотания. Значит, жив и день можно начинать обыденно и по привычному расписанию.

Все выпадавшее свободное время Света посвящала чтению и решению задач под диктовку дедушки, или находила их в учебнике, если он спал.

Этой весной огород капала и сажала она одна. Дедушка руководил с крылечка. По всему участку необходимо прокапывать систему каналов, которые должны были простым открыванием шлюзов в начале огорода омыть и пропитать влагой все грядки, полить деревья и кустарники, не пропустив ни одной грядки, иначе урожая не получить. Математика не сложная, и, учитывая прошлогодний опыт и редкие, но правильные подсказки деда, Света правильно и без ошибок построила лабиринты канальчиков, что для полива огорода ей хватало около часа для открытия шлюзов и столько же, чтобы засыпать их землей.

Первые всходы радовали и внушали надежду. Радовал и дедушка своим оптимизмом, веселостью. Он с удовольствием много болтал, шутил, пытался даже принимать участие в ведении хозяйства. И Светлане казалось, что жизнь налаживается и теперь все будет хорошо.

А к следующей весне дедушка даже взял лопату, и огородом они занимались вдвоем. И 25 апреля в день семилетия впервые после смерти бабушки они весело отметили день рождения Светы. Дедушка к такому празднику к чаю купил печенье. Более вкусного и веселого вечера у них за последние два года не было. Они много болтали, пели, а дедушка любил и умел красиво петь, знал сам и научил внучку многим песням и не только русским народным, но и современным. А под конец праздника неожиданно расплакался, чем перепугал внучку.

-Виноваты мы перед тобой, милая Светочка,- сквозь слезы дрожащим рыдающим голосом винился он перед внучкой.- Что родили такого урода, как твой родитель. Даже отцом назвать страшно. Виноваты, что уговорили их, тебя родить.

-Что ты, дедулька, не надо так говорить. Смотри, как хорошо мы с тобой зажили. Ведь теперь у нас все-все будет просто замечательно. Ты как будто прощаешься со мной, мне очень страшно от твоих слов. Ты больше так не говори, не надо.

-Нет, ты выслушай до конца меня. Кто же знал, что мы с бабушкой такие молодые, здоровые не сумеем довести тебя до ума. Так хотелось увидеть тебя взрослой, счастливой. Правнуков понянчить. Ведь бы успели. Это, кажется, что не скоро, а годы мелькают незаметно. Вот и в школу ты должна пойти. А форму купить я не смог. И в первый класс отвести не успею. К бабушке я хочу. Очень сильно хочу и чувствую, что пора. Подло так покидать тебя, оставлять в неизвестности. Но только сейчас я понял, какую еще одну ошибку совершил. И исправить не успею. Хотел как лучше, а только сейчас понял, какую ловушку выкопал для тебя. Своими руками для самой любимой девочки. Дом я на тебя переписал. Смерти они твоей теперь желать будут. Ведь по-другому не сумеют продать его. Не нужен им дом, деньги нужны, чтобы упиться всласть. И нет других мыслей в их пустых и жестоких сердцах. И я им только подыграл. Прости меня, моя внученька миленькая. Ты уж постарайся выжить.

Света вдруг отпрянула от деда и твердым спокойным голосом заявила:

-Деда, я с тобой хочу, я тоже соскучилась по бабушке и хочу видеть ее. Мне без вас обоих здесь делать нечего.

-Ты что, ты…это, ты не смей так говорить. Я тебя умоляю, очень прошу, проживи за нас с бабушкой. Ведь ты такая на неё похожая и такая же будешь замечательной. Доживи за неё и за меня, что мы не успели. И никогда об этом не думай. Смерть сама, когда понадобится, найдет тебя. Плохо, трудно будет, но ты все равно все переживешь, обещай мне. А повезет, и хорошего парня встретишь, детей нарожаешь. И нам там с бабушкой радостно будет за тебя. Будешь приходить к нам на могилку, рассказывать новости.

-Дедулька, миленький, ну зачем ты мне делаешь больно, ведь так все весело было, надежно, спокойно, а ты прощание устроил. Та ведь еще долго жить будешь?

-Нет, родная, я больше не буду жить. И мне хочется так много всего сказать тебе. Боюсь не успеть. Не надо обманывать, вселять веру. Потом не так больно будет.

Они обнялись и полночи проболтали, незаметно уходя, она в сон, а он в тот мир, где ждала его самая красивая и любимая жена. И, когда Света утром поняла, что дедушка больше не проснется, она уже не плакала, так как готова была встретить дедушкину смерть, совершенно не представляя, что ждет ее в будущем, что судьба уготовила еще, чтобы посмеяться над растерзанной детской душой. Неужели к этой боли можно еще добавить какую-нибудь капельку пакости. Как дальше жить, если ушли самые любимые и близкие, если больше никто не будет любить, жалеть, заботиться. И какой смысл в дальнейшем существовании, если это существование стало просто невозможным. Ни физически, ни душевно.

-Это твои родители папа и мама,- сказала на третий день после похорон соседка тетя Женя.- Теперь ты будешь жить с ними.

Света пустым взглядом провела по высокому крупному мужчине, которого теперь надо называть папой, и такой же крупной с распущенными волосами и синеватым лицом женщине, ставшей с этой минуты мамой. Папа и мама. Она за свою жизнь никого так не называла. С рождения бабушка и дедушка внушали ей, что они не родители, что папа и мама где-то есть, но далеко и недоступно. Может быть, когда-нибудь они и объявятся. И, чтобы внезапность не шокировала ребенка, они заранее готовили ее к этой встрече, сами мало веря в неё. Но пакостей от своего сына ожидать вполне реально. Ума на всякую гадость у него хватало.

Когда все лишние покинули дом, Света подошла к женщине и, с трудом пересиливая себя, назвала женщину мамой. Все эти дни она не могла смотреть на пищу, но организм стал уже требовать, а просторы дома оккупировали эти.

-Мама, я кушать хочу.

Женщина презрительно рассмотрела это мелкое и лишнее в доме существо. Затем наотмашь схватила ребенка за шею и со всей силой бросила в стенку. Света плашмя приложилась о стену правой щекой, что искры посыпались из глаз, белый свет померк. Хотелось кричать от боли и страха, но рот переполнила хлынувшая кровь, и она сползла на пол. Но сознание не потеряла. С трудом пересиливая сумасшедшую боль, приподнялась на корточки и хотела прошмыгнуть в приоткрывшуюся дверь, но уткнулась головой в живот мужчины, которого тетя Женя назвала папой. И от сильного удара уже папы улетела на веранду под стол, где стояло ведро с мусором.

-Там тебе и место,- крикнула вслед женщина, добавляя к словам поток мата.- Кушать она, видите ли, хочет. Кровью нажрешься. К деду с бабкой жрать иди. А мы тебя кормить не напрашивались. Вот гады, сами сдохли, а нам докармливать их выблюдка.

 

5

-Ну что, показывай свои способности, - командир эскадрильи майор Черский уселся в командирское кресло и убрал руки, ноги с рычагов управления, предоставив полную свободу Владу.

Со дня офицерских сборов, где Влад осваивал вертолет Ми-4, прошло более двух лет, но в молодой голове все было свежо и знакомо, словно только вчера он управлял этой машиной. Немного иная радиосвязь, но Влад поставил перед собой задачу не на трехлетие, а на пожизненное служение любимому делу. И не только любимому, но и легкоусвояемому. Техника легко подчинялась любому желанию и стремлению летчика. Он еще в авиацентре поначалу с трудом, но надежно усваивал науку авиавождения, утвердив в себе жесткое правило, что основные понятия и законы лучше один раз вызубрить, чем потом спотыкаться без конца на ровном месте, краснея и мекая бякая перед преподавателями и инструкторами. Тем более, что наука не хитрая, требующая только прилежания и старания. Правило капитана Алексеева: «три минуты позора и трояк в кармане», он не очень уважал. Иногда этот трояк большой шишкой заканчивался.

-Разрешите запуск двигателя?- запросил у руководителя полетов Влад и, получив добро, заученными движениями тумблеров и рычагов, запустил двигатель, раскрутил трансмиссию, а дальше все пошло, как по маслу.

Сбитый с толку комэска понапрасну старался усложнить полет, внести сумятицу и панику, выключая то основные приборы, то вводил аварийную ситуацию, но никак не мог сбить с ритма Влада. Тот умело пилотировал, как в условиях нулевой видимости, так и в аварийных ситуациях, что Черский плюнул на эксперименты, дав команду:

-Делай, что хочешь,- и прикрыл глаза, сладко отдавшись дреме. Разбудил его только толчок о землю.

-Слушай, Гримов,- уже на земле после окончания полетов и разбора ошибок пытал Влада командир Черский.- Ну, вот с Сафиным все ясно. Нормальный летчик. Через пень колоду с легким матом и нервотрепкой, избежав пару опасных ситуаций, отлетали, сели и есть о чем поговорить. Ну, о чем, изволь объяснить, с тобой говорить, какие нюансы обмозговать? Ты бы мозги не пудрил, когда последний раз летал?

-На четверке чуть больше двух лет.

-А не на четверке?

-На Ми-1 почти три. Я после первых сборов спортсменом летал. Второй разряд дали.

-Ну, вот в жизнь не поверю,- и уже обращаясь к замполиту.- Я после отпуска проверяю летчиков, чтобы вернуть им навыки пилотирования, и то чувствую какую-то легкую неуверенность, скованность. Так это же после двухмесячного перерыва. А этот пацан через два года отрабатывает лучше первоклассного летчика с многотысячным налетом и распинается, что два года назад получил тридцать часов учебных полетов. Признавайся, мы простим тебе легкий обман, где-то ты получил дополнительную тренировку перед самым призывом.

-Только полеты во сне, товарищ майор,- гордый похвалой расплылся улыбкой на всю физиономию Влад.

-Ну ладно, пытать не будем. Пойдешь в экипаж Тимошенко. Он любит чистое пилотирование. А вот, кстати, и он. Анатолий Иванович!- майор позвал высокого и очень худого капитана, бурно решающего какой-то вопрос с писклявым капитаном Алексеевым, или, как за его женский голос прозвали офицеры, «капитана Алексеева».

-Слушаю, товарищ майор.

-Вот тебе правый летчик вместо Алексеева, готовь его к командировке. Панова менять пойдешь с ним.

-А техник? Гайдук остается?

-Нет, Шарипова возьмешь.

-Товарищ майор!- возмутился Тимошенко.- Что же вы мне экипаж полностью махом поменяли! Сразу оба новичка.

-Ну, Шарипов не новичок,- возразил замполит.- Он уже четыре месяца, как из училища, в командировке побывал. Так что претензии не обоснованы. Готовьте. До командировки еще почти месяц. А потом, Анатолий Иванович, кому же, как не вам опытному асу молодежь натаскивать.

-Разберемся,- уже довольный высокой оценкой своего мастерства, согласился капитан.

Эскадрилья обслуживала три пограничных отряда. Один местный полетами с базового аэродрома и два отряда методом постоянного дежурства экипажей на площадках отдельных отрядов. Схема дежурств: сорок дней в командировке, столько же на базе. Режим нарушали редко, только по очень экстремальным причинам. Оба отдаленных отряда располагались где-то в 600 км от базы эскадрильи. А это более трех часов лету на вертолете Ми-4.

Привычные к такому ритму жизни, как сами летчики, так и их семьи за многие годы уже спокойно воспринимали сорокадневные разлуки. Даже внутренне немного ожидали их. А Влад вдруг испугался. В офицерском городке кроме сорока семей проживали еще и около пятнадцати холостяков. И все молодые, красивые, горячие. И оставлять на такой опасный срок плохо управляемую жену представляло определенный риск. Тут рога могут вырасти даже при недостатке кальция. Единственный исход может порадовать, это шанс увода супруги насовсем, без возврата и требований обмена товара.

К Владу подошел лейтенант и, протянув руку, представился:

-Женя. Я так понял, вместе работать будем. Вообще-то по паспорту я Реджепбай, но можно и не ломать язык. Меня все Женей зовут, даже жена.

-А дети?

-Думаю, папой звать будут. А пока их еще нет. Вот у Тимохи два пацана. А ты женат, я правильно понял?

-Правильно, да все неправильно. Угораздило перед самой армией. Сам себе до сих пор объяснить не могу, что так закрутило, засосало. Как в водоворот. Барахтался, дергался и лег на дно. Совсем ведь не планировал. Можно было бы и погулять.

-Зря так говоришь, Влад. Жена - хорошо. Улетим в командировку, думать будешь о ней. А вернешься, встречать будет. Я женой доволен. Два месяца, как поженились, а уже четыре месяца беременная. Пару таких командировок, и с пацаном встречать будет.

-Летчиком вырастит, истребителем.

-Почему истребителем, вертолет тоже хорошо.

-У них год за два, как у тебя: за два месяца четыре беременных.

-Не, мы заявление четыре месяца назад подавали. А у тебя есть планы на детей?

-Есть. И очень большие. Совсем без детей немного пожить. И она не хочет. Ей только восемнадцать исполнилось, рано рожать.

-Ай, только восемнадцать? Мы думаем, к восемнадцати третьего рожать.

Влад подавился дымом сигареты и раскашлялся до слез.

-Ты с какого класса девчонку сорвал?

-Ай, восемь закончила и хватит. Зачем женщина сильно умный? Говорить много будет, от их говорильни голова сильно болит. Моя больше молчит, казан плова готовит, шурпу. Зачем языком без дела болтать?

-Как я с тобой солидарен. Если только встречу глухонемую, свою брошу, женюсь на ней.

-Не хорошо бросать жену. Жену любить надо, немного побить надо, а бросать не надо, только хуже найдешь.

-Нет,- возразил Влад.- Хуже не бывают. Женя, а какое у тебя образование?

-Сначала 10 классов. Потом училище авиационно-техническое. Немного буду ждать и в академию попрошусь. А что?

-Да говоришь много, как моя жена.

Они оба весело расхохотались.

Служба в армии офицером, да еще летчиком немного премудростей несет в себе. Список обязанностей общих и ежедневных очень длинный, но краткий в выполнении. Читать на бумаге больше времени потратишь, чем на само выполнение. Как сказал капитан Тимошенко, который взялся за теоретическую подготовку к командировке, главное заложить прочный фундамент, и тогда здание твоих функциональных обязанностей не пошатнуть ни какими проверяющими и инспектирующими.

Должность Влада звучала, как старший летчик-штурман боевого вертолета, а фактически все обязанности концентрировались во втором слове, что не представляло сложностей и требовало в основном грамотную подготовку карт района полетов. Что и было выполнено под руководством капитана Алексеева за два, очень трудовых, по-настоящему рабочих, дня. И последнее: изучение инструкций экипажа, штурмана и просто офицера при наличии хорошей памяти у Влада вообще времени не заняло. Тем более, их все равно ежедневно напоминают на разборках, летучках, подведении итогов.

Так что основная персональная подготовка к командировке закончилась к концу недели, и Влад влился в повседневный служебный ритм эскадрильи. Ежедневные игры в волейбол, купания в бассейне, расположенного на территории погранотряда.

Все объекты эскадрильи располагались компактно мобильно. Жилой городок, состоящий из шести восьми квартирных домиков, огороженный высоким сплошным забором. Сразу за забором в одном длинном кирпичном одноэтажном здании в такой же последовательности: столовая, штаб, классы, в центре дежурная комната и следом казарма, ленинская комната, клуб, санчасть с магазинчиком.

И как только после развода техсостав уходил на аэродром и в свои рабочие мастерские, расположенные рядом за КПП буквально в нескольких шагах от штаба, летный состав занимался самостоятельными подготовками своего политического и технического уровня, не забывая о физподготовке. Кормили исправно три раза в день. Очень хорошо и много кормили. Рядом с клубом располагалась санчасть, хозяин которой от скуки ежедневно интересовался здоровьем у здоровых летчиков, уговаривая не скрывать от него никаких недугов, чтобы подавлять любую хворобу в ее зачатии.

Если бы не мамаши с маленькими детьми и их проблемами, дисквалификация врача, лейтенанта медицинской службы, так же призванного на три года из запаса, была бы обеспечена. Сергей, как звали доктора, на гражданке работал в детской поликлинике педиатром, так что ему еще кое в чем повезло. Обращений по детским вопросам один-два в день было.

Подготовка к командировке стопроцентно завершена. Присмотреть за Татьяной Сафин, к которому приехала жена с двумя детьми, обещал. Стрельбы из пистолета и бортового пулемета сдал на оценку хорошо с плюсом. Мал-мал, до отлично не добрал. Одним словом, к выполнению задач по защите границы готов.

 

6

Боль. Она была везде и всюду. Казалось, что расселилась по всему организму и изводила, издевалась, мучила. Болело все, даже мысли.

Когда Света улетела под стол на веранде, то ей показалось, что это и есть долгожданная смерть, явившаяся за ней, что бы отвести к любимым бабушке и дедушке.

-Добавь ей, чтобы не вякала,- крикнула женщина мужчине, довольная своей выходкой. Но мужчина повел себя немного для нее неожиданно. Он со всего маху ударил женщину в лицо.

-Ты что, сума сошел!- завизжала женщина, очутившись вмиг с окровавленным лицом на полу возле окна.- Ты мне челюсть сломал, скотина.

-Если у самой мозгов нет, так у меня в долг попроси, дура безмозглая. Теперь заткнись и слушай сюда. Старый пидор хату записал на эту ссыкуху. Ходил сейчас, все узнал. И теперь продать ни хрена не выйдет. Облом. Пока эта не сдохнет. А сдохнуть она должна сама без твоей помощи. А ты ей чего всю вывеску раскрасила? В тюрьму хочешь? Так сразу все загребут, ничего нам не достанется. И эта хибара, и твоя конура.

-Так я теперь молиться на нее должна и за свои кровные кормить? А харя у нее не треснет? Мне больше делать нечего.

-Никто тебя любить и кормить не просит. Но для всех соседей ты станешь хотя бы просто родительницей. И плохого отношения никто не должен видеть, иначе вместе с ней и хату отберут. Никак не относись, но калечить без надобности только такая дура, как ты способна. Усекла?

-Все поняла. И морду расквасил, и дурой назвал. Вся харя теперь болит, жрать не смогу. А без рук нельзя было объяснить?

Все это Света слышала, лежа под столом на веранде, и поняла, что этот дом потеряла навсегда. С трудом выползла во двор. И, превозмогая боль и отдыхая на каждой лесенке, она взобралась на чердак, в свой «секретик». Где еще при жизни дедушки и бабушки устроила себе конурку. С непривычки, если посторонний даже и заберется на чердак, не сможет найти убежище, тщательно замаскированное среди стропил и подпорок между двумя дымоходами. Когда в доме топилась одна из печей, то от тепла дымохода здесь даже зимой в редкие морозы было тепло. Темно, но уютно. А если в одном месте слегка раздвинуть доски, то сквозь пробивающийся луч и читать можно.

Во сне боль временно ушла, позволив немного отдохнуть, но с пробуждением вернулась многократно усилившаяся. Казалось, что даже кончики волос болели от легкого шевеления. К боли присоединился голод, напоминая, что организм и так уже не первый день не получал никакой энергии. В чердачное окошко заглядывали звезды, и Света решила, что родители вероятно уже уснули, так как, когда уползала с веранды, слышала звон бутылок и стаканов. Сейчас стоило рискнуть и попытаться найти в доме что-нибудь съестное. Бидончик с теплой водой всегда стоял в ее конурке, и Света сквозь боль и слезы сделала пару глотков. Невкусная влага только усилила голод и придала решимости. Света пошла в разведку. Спускаться вниз по лестнице оказалось намного легче, чем взбираться наверх. Горело только кухонное окно, но там никого не просматривалось. Скорее всего, забыли выключить свет.

Дом сотрясал сильный двойной храп с сопением и покрикиванием. Поэтому Света без особой опаски вошла на кухню. На столе стояли две пустые бутылки и одна недопитая на одну треть, валялись кусочки хлеба, объедки вяленой рыбы. Все это она сложила в матерчатую сумку, висевшую над кухонным столом, вылила остатки вина в раковину, положила в сумку свою тарелку, ложку, кружку, ножик. Нашла несколько неполных пакетов с крупами, и вновь забралась с этим имуществом в свой тайный секретик. Обед состоял из нескольких кусочков хлеба, замоченных в кружке, так как жевать она не смогла. На десерт положила в рот рыбью голову.

Ну что ж, дедушка просил выжить. И она попробует. Ей противостоит сильный соперник, но пока никто не знает про этот секретик. Старая прогнившая лестница не позволит вдруг проникнуть на чердак, так как она опасно трещала под ее легким тельцем и уж вряд ли выдержит одного из родителей. Они не захотели стать папой и мамой, и с этого момента она в своих мыслях обозначит их просто местоимениями, как он и она с маленькой буквы. Они хотят ее смерти естественной, самостоятельной, но Света это им не подарит. Светлана объявляет им скрытую войну и переходит на ночной образ жизни. Тем более к вечеру они уже не в состоянии передвигаться, что позволит выполнять ночные рейды в дом. Хотя кроме мелких крох из еды не доставалось, но и этого вполне хватало для поддержания энергии в организме.

Через несколько дней боль утихла, только щека как-то затвердела и мешала жевать, но и к этому Света скоро привыкла. Вылазки пополняли запас пустых бутылок, на случай, если не достанется еды и придется сдавать их и покупать хлеб. Она потихоньку перетащила бабушкины наряды, бельё, рукодельницу, книги и целыми днями сидела на чердаке и читала, кроила из тряпок простенькие одежки. Решала задачки из дедушкиных учебников и тетрадей.

Они ведь с дедушкой все необходимое закупили для школы. Только вот теперь не знает, сумеет ли как-нибудь пойти со всеми вместе в сентябре в первый класс. Но впереди еще целое лето. Она надеялась, что за это время что-нибудь хорошее случится. Только что, она еще не успела придумать. Ведь ни дедушка, ни бабушка не оживут, а эти никогда не станут своими. Это враги. Враги смертельные.

Случилось, но не хорошее. Света выбрала момент, когда родители ушли из дома, и, как поняла, надолго, наверное, на работу, взяла несколько бутылок и пошла в знакомый магазин. Он располагался не очень далеко, но пройти пришлось через дворик детского садика, небольшую площадку, и ее поражали взгляды случайных прохожих, которые как бы отшатывались от неё, как отчего-то опасного и неприятного. А когда один мальчишка крикнул:

-Уродина, страшилка!- и бросил в неё комок земли, Света прибавила шаги и чуть ли не бегом влетела в магазин.

Две продавщицы и три посетительницы странно замолчали и расступились, пропуская её без очереди к прилавку.

-Тебе чего, девочка?- опасливо спросила продавщица тетя Вера.

-М-м-м,- пыталась что-то сказать Светлана, выставляя бутылки на прилавок, и вдруг с ужасом обнаружила, что не может говорить. Ей мешала затвердевшая щека, язык цеплялся за зубы.

-Сейчас, милая,- тетя Вера приняла бутылки и протянула ей 60 копеек. Но Света испуганно замотала головой, показывая пальцем на хлеб.

-На все?- переспросила продавщица.

Света торопливо закивала головой, чтобы тетя Вера не успела передумать, быстро затолкала хлеб в сумку и попятилась к выходу. Рядом с дверью возле столика с контрольными весами висело зеркало, и Света непроизвольно бросила взгляд в его отражение, отшатнувшись от увиденного в нем страшилища в замусоленном выцветшем измятом платье. Глубоко провалившиеся глаза, обрамленные болезненной синевой, перекошенные от распухшей щеки губы, сбитые в клочья темные распущенные волосы. Настоящая кикимора из ужастика. Но самое ужасное, что Света в нем узнала саму себя.

Больше торопиться никуда не надо. Дальнейшая борьба за существование потеряла смысл. Света опустила руки и, волоча по земле наполненную хлебом сумку, понуро поплелась к дому, уже не обращая внимания на пугливые взгляды прохожих и на едкие замечания мальчишек. Она просто не хотела дальше жить. Машинально забравшись на чердак, игнорируя боль в теле, забросила в угол секретика сумку и упала на лежак, лицом вниз, замерев в оцепенении, тупо проектируя в туманной голове способы ухода из этого мира.

Просто умереть, чтобы потом издевались над её телом, упаковывая в деревянный гроб и закапывая глубоко в землю, даже представлять, не хотелось. Нужно просто исчезнуть, раствориться, пропасть в никуда. Но тогда как, же дедушкина просьба? Он ведь просил пожить за него, за бабушку, чтобы порадовать хорошими новостями, придя на могилку. А о каких новостях можно говорить сейчас, как вообще жить такой уродиной, что даже не только на людях показаться, самой в зеркало страшно смотреться? Кому она нужна такая?

Все, твердо решено, только смерть. Это избавление от физических и душевных страданий. Исчезнет надобность в ночных вылазках за хлебными крошками и пустыми бутылками. Не надо станет прятаться и пугаться лишних шорохов, постоянно со страхом ожидая появления родителей. Она устала жить, со страхом быть увиденной, услышанной, быть лишней, никому не нужной. И никто в этой жизни больше никогда ее любить не будет.

 

 

7

-Ну, вот что, молодежь, объясняю основные правила жизни в командировке, - обратился капитан к молодому экипажу по прибытию в командировочный город Зайсан и размещению в гостинице. - Прежде всего, необходимо наладить в коллективе доверительные отношения. А они возникают только в непринужденной светской беседе. Чтобы лучше понять друг друга, что надо?

-Съесть с ним пуд соли,- подхватил Влад.- Или угодить друга в какую-нибудь беду. Можно самому вляпаться. Тоже хороший повод.

-Умеешь быть оптимистом, порадовал перспективами,- съязвил Тимошенко и продолжил.- Дабы не нарушать в организме солевой баланс, а я ой как пересолы ненавижу, для налаживания контактов требуется предложить более кардинальные варианты. С бедами и несчастьями тоже погодим. У них дурные склонности являться без ведома, и не к столу.

-Думаю, что выскажу общее мнение,- подытожил Шарипов, которого даже жена звала Женей, хотя имя у него было Реджепбай. - В свете изменения нынешних цен и, учитывая некоторые запасы химического элемента, который подождет более отдаленного срока командировки, считаю, что пяти рублей с каждой командировочной единицы будет вполне достаточно. Прошу сделать взносы, а Влада отправим в столовую за сухим пайком.

-Зачем сухой?- не согласился Влад.- В маленькую кастрюльку сложу все мокрое и горячее.

-Молодцы!- похвалил капитан.- Разбежались по объектам, а я столик сооружу.

Анатолий Иванович любил в командировках организовывать застолья. Летать на точках приходилось не много, два плановых вылета в неделю по четыре часа максимум, что позволяет одна заправка вертолета, и максимально раз в неделю вылет по тревоге или санзадание, если с кем-то приключится серьезное заболевание, неподдающееся лечению на заставе силами местных врачевателей. Или нарушение границы, что на этом горном участке вообще происходило редко. Так что основная деятельность экипажа – находиться в постоянной боевой готовности. Нет, нарушают границу даже очень часто. Просто пограничники в большинстве случаев справляются сами. Так как в горах проходимых троп не много, они все известны и контролируются. Получалось, что нарушитель лезет, как кролик в пасть удаву. Добровольно и с писком.

-Предлагаю первый тост за начало вашей военной, столь ответственной и необходимой Родине, службы. Не посрамим чести офицерской, закроем границы отечества на крепкий, как эта водка, и надежный, как наш вертолет, замок.

Выпили, много закусили, и завязалась длительная доверительная беседа, больше напоминающая нравоучения и наставления старшего товарища. Как уже отмечено, Анатолий Иванович любил выпить, особенно в командировках, так как водка уводила его в длительные воспоминания, которыми страстно хотелось поделиться. А более внимательных и добросовестных слушателей, чем подчиненная молодежь и не отыскать. Даже жена быстро заткнет рот, что делает домашнюю выпивку скучной и бессмысленной. На застольях, где и без него много желающих говорить, Анатолий Иванович тоже не очень любил присутствовать. Иное дело в командировке. Здесь он самый главный начальник, и слово можно получить только с его личного разрешения, и то сие под сомнением.

Уже в заключительной фазе застолья, когда вся тара светилась дном, и лекционную часть программы капитан Тимошенко выполнил, он позволил подойти к трибуне молодежи.

-Нет, Иваныч, ты не прав. Во всем соглашаюсь с тобой, но в этом вопросе много спорных моментов,- доказывал свою правоту Влад, хотя ему уже никто не противоречил. В командировках застолье допускало нарушение субординации, и основным местоимением в общении среди офицеров бытовало «ты». Утром с похмелья субординация возвращалась. А пока можно и командира по плечу похлопать.- Женщины, хоть и твари, но существа особого рода. Вот у тебя уже двое пацанов. И что? Все командировки страдаешь, с кем и под кем твоя любимая ночи проводит?

-Я, Влад, может первый год и переживал. Но у меня были хорошие учителя. Опытные старые волки научили простой формуле: если ты сам уже на второй день наостряешь свой нос на поиск самки, а через неделю и посудомойку Клаву за задницу хватаешь, то почему твоя должна из других клеток состоять? У неё точно такие же желания и хотения. И возможностей побольше твоих. Полный городок холостяков, не считая 50 самцов личного состава. И все как на подбор статные, горящие страстью, требующие выхода желаниям. И хитрющие стервецы. Поначалу нечаянно в подъезде зацепят, будто в тесноте сложно разминуться. Случайно торчащими выпуклостями проведут по стрункам, чтоб звенели. Затем к вечеру у них соль заканчивается. А через неделю, когда её гормоны уже кипят, бурлят, он уже намекает, что у него в кармане ну совершенно случайно бутылочка вина завалялась, плесневеет. Все невинно до третьего стакана. А стоит бутылочке опустеть, как и твоя уже не поняла, а утром проснулась на его груди.

У Влада, от такого описания предполагаемых событий, неприятно зачесалось в районе желудка. Он уже понял, что любит свою жену, что она не такая уж занудливая, а все ее претензии вполне заслуживают оправдания, и если какие-то недостатки и просматривались, так это все издержки молодости.

Заключительная сцена с просыпанием на чужой груди очень больно откликнулась в сердце. Даже в мыслях он категорически возражал против такого сценария.

-Просто, мальчики, все думы о доме надо оставлять дома. Мы прилетели сюда служить, и мозги заполнены службой. Это там, на гражданке у мужика может быть два статуса: холостой или женатый. А у летчика существует третий - в командировке. Этим я выжил. И семью сохранил. И поменьше фантазий, кто там и что там. Да это же просто преступно, имея возможность дарить любовь, так бездарно проваляться всю командировку на койке. С таких за простой высчитывать надо. И по крупному, чтобы другим неповадно было.

Женя полностью занял позицию командира. Он весело поддакивал, передразнивая Влада, смеясь над его глупыми желаниями оправдать и обелить женщин.

-Не побеждать природу, как учат классики, а приспосабливаться и прислушиваться к её требованиям,- сонно зевая, заключил капитан и рухнул в постель.

Влад скомандовал:

-Отбой!- и сразу вслед за командиром сладко засопел в подушку. Ему снилась жена, ласково принимающая посетителя с вином и цветами, но этим посетителем был сам он, а жена трепетно ласкала и много хороших слов наговаривала на ушко. Затем неожиданно резко толкнула Влада и сбросила его вместе с одеялом с кровати.

-А, что, зачем?- испуганно лепетал Влад, видя перед собой вместо жены Иваныча и, не понимая, как и откуда он появился в их спальне.

-Завтрак проспали!- прокричал командир.- Женька, поди, все сейчас сожрет, засранец. Нас, почему не разбудил? Тихоня, оделся, умылся и сейчас с Клавкой, поди, чаи распивает.

Но в столовой его не оказалось и, как сказал повар, еще не приходил.

-Значит, в поиски пива ударился. Впустую. До обеда ни один чепок не откроется.

Плотно набив утробу снедью, Влад с Иванычем заглянули в штаб, убедились, что обстановка относительно мирная, сонная и штилевая, вернулись в гостиницу и завалились спать дальше.

На обеде Женя не появился, чем вызвал волнение у командира. Это уже не вписывалось в обыденные привычные рамки. Исчезнуть без предупреждения в неизвестном направлении он не мог. Да и в чем смысл? В Зайсане он впервые, знакомых еще не приобрел. Никаких причин для таких внезапностей не припоминалось. Уйти на озеро или в клуб, так все равно уже пора и объявиться.

-Ждем до вечера и объявляем тревогу.

Но до тревоги не дошло. За два часа до ужина в номере зазвенел телефон. К трубке, сбивая друг друга с ног, рванули вместе. Победила молодость. Влад схватил трубку первым, но сразу передал ее Иванычу.

-Капитан Тимошенко слушает!

-Здравствуй, Анатолий Иванович!- в трубке звучал мягкий и сладкий голос командира майора Черского, не предвещающий ничего хорошего, кроме хорошей дыни в одно адекватное место.

-Здравия желаю, товарищ майор!- по интонации и строевой стойке Влад понял, кому отвечал Иваныч.- Я только что сам хотел звонить, чтобы сообщить…

-Надобности нет, Анатолий Иванович,- сладким голосом продолжал майор.- Значит, слушай сюда: Шарипову строгий, тебе простой, ну и за компанию легкое замечание Гримову. Ему выговора пока без надобности, через полгода на звание посылать. Так что завтра утром встречайте спецрейс сороковки со своим борттехником и больше старайся не терять. Конечно, запретить легкие потребления в командировках считаю не только невозможным, но и без надобности. Почему бы и не развеяться. Однако тематику пьяной болтовни рекомендую сменить.

 

 

8

 

Когда Света покинула магазин, женщины еще несколько минут не могли придти в себя от шока.

-Что-то я ни разу не встречала её. Может приезжие?- спросила тетя Вера, первая, кто смог произнеси хоть слово.

-Не похожа она на приезжую, чтобы бутылки на хлеб менять. Кто же это может быть? Вроде всех в районе знаю. Да и такая уродина, если бы и промелькнула, то уж запомнилась бы навсегда.

-Кстати, Заславцы. Смерть стариков, может, надоумила их. Тише стали, не буянят. Если и пьют, так молча. Да и девочка их пропала. Может в интернат сдали, не особо они признавали её.

-Кто же у них примет? Оба родителя трудоспособны, такой дом большой. Нет, в интернат не возьмут, самих заставят воспитывать. Они, вроде, в ПМК так и работают?

-Я их там видела на днях. Как были бирюками, так бирюками и остались. Все молчком, как будто и людей вокруг их нет. Это кем же быть то надо, чтобы за столько лет ни то, что родителями, собственным дитём не поинтересоваться.

-Ой, мамочки!- вдруг Надежда, соседка Заславцев напротив, схватившись за сердце, медленно сползла по стене на пол.

-Да что случилось, Надька?- засуетились перепуганные женщины.- Сердце прихватило? Вера, скорей валидол.

-Не надо, девочки, со мной все в порядке. Боже мой, да что же эти сволочи, сделали с ней?

-Ты чего, Надь? Ты что бормочешь себе под нос, суй таблетку под язык.

-Вы что, не поняли? Это же внучка была Заславцев. Эти скоты изуродовали ведь её. Какая девчушка была, боже, что они с красотой натворили.

И, когда до женщин дошел смысл сказанного, шок от услышанного парализовал их. Они помнили весёленькую красивую девочку с распущенными темными густыми шелковистыми волосами в цветастом сарафанчике, вносившую радостное оживление с появлением её в магазине. Даже при болезни дедушки после гибели бабушки Света всегда была приветлива и бодра, пряча в глубине души свои трудности и печали. И то, что женщины увидели несколько минут назад, просто не хотелось связывать с теми воспоминаниями того прекрасного личика.

Еще много дней округа гудела и обсуждала событие в магазине. Но больше никто не встречал Светлану, и вскоре бабы замолчали, так как видели ее только те, что оказались в магазине, а кто просто слышал, не получив наглядного подтверждения, очень скоро забыли, как обыкновенный эпизод в этой обыкновенной будничной жизни, переключившись на более свежие и волнующие события.

А Света не выходила из своего убежища, пока запасы хлеба не подошли к концу. Она распределила хлеб с таким расчетом, чтобы одной булки хватало на два дня. Попытки растянуть на три дня она отмела сразу. На третий день кружилась голова, и ослабло зрение, что не позволяло читать, а чтение являлось единственной отдушиной, определяющий хоть какой-то смысл этого животного существования.

Мысль о самоубийстве не покидала её, только ни один из придуманных способов ей никак не подходил. Исчезнуть можно в огне, но было жалко дедушкиного дома. Ведь он - частица его памяти в этой жизни. А еще могли пострадать и невинные. Не хотела она смерти и родителям. Уйти из жизни даже нечаянной убийцей претило её разуму. Утонуть в реке? Она очень мелкая, и сильное течение будет бить, и кромсать её тело о торчащие валуны. Светлане казалось, что после смерти так просто не должна исчезнуть, и видеть себя истерзанной не хотелось. Она желала такой смерти, чтобы раствориться в никуда, насовсем, пропасть из этого мира в очень далекое неизвестное, оказаться нигде. Смерть ожидалась, как избавление, а не продолжение страданий. Но то, что остаться в этой ей не хотелось, в этом она утвердилась окончательно. И хлеб она ела не ради жизни, а чтобы изнуряющий голод не отвлекал от любимых книг и задачек, одну из которых, как покинуть этот мир, Света решить никак не могла.

И, наконец, пришло окончательное решение. Если броситься в поток реки и перетерпеть встречи с валунами, то течение с такой скоростью её унесет далеко-далеко. Проследив за движением реки по карте и рассчитав по скорости, то она пришла к выводу, что через два с половиной месяца её забросит в Северный ледовитый океан. Там очень холодно, но есть надежда, что к этому времени холод ее беспокоить не будет. Зато никто и никогда не узнает, куда делась Света. Она и не хочет, чтобы кто-нибудь узнал о её судьбе.

Вот и кончилась последняя горбушка хлеба. Света дождалась захода солнца, предварительно приведя в порядок свой секретик, спустилась с чердака, окинула прощальным взглядом дом, где прошла вся жизнь, откуда ушли на кладбище любимые бабушка и дедушка, с которыми теперь она никогда не встретится, так как южные воды быстрой реки очень скоро забросят её в холодные воды севера. А бабушка с дедушкой впустую будут ждать её. Но не хочется их обманывать. Ведь она обещала дедульке долго жить. Что же она скажет ему сейчас? Пусть верят и ждут её здесь.

И от этих мыслей слезы потекли ручьем из глаз, заливая видимость, но Света, не обращая внимания на них, шла, спотыкаясь и падая под злобный лай собак, в свое будущее, туда, где громыхая о валуны, несется Тентек, чтобы, сливаясь с крупными реками России, нести свои воды в вечные холода.

Берега речушки были усеяны мелкой галькой и крупными булыжниками. Сильные ветра Сайкан и Евгей, разгоняясь через Джунгарские ворота, за многие годы выдули все песчинки и травинки, поэтому до лесопосадок берег был безжизненным и голым.

Света села на край берега на, остывшие от вечерней прохлады, камешки и, опустив ноги в ледяную воду, которую даже южное солнце за длительный день не успевало согреть, и бессмысленно смотрела на бурлящий поток. Не хотелось верить, что вот так в семь лет жизнь внезапно прекратится. Но она просто не в состоянии придумать, как можно выжить среди тех, кому ты не просто не нужна, но даже смертельно мешаешь. Её не просто не любят, её даже не желают видеть и слышать рядом с собой. После многолетней безумной взаимной любви с бедами и потерями попасть в поле всепоглощающей ненависти и нелюбви, выше всех человеческих сил.

-Нет всяким сомнениям, - вслух самой себе прокричала Света и, оттолкнувшись от берега, окунулась в бурлящий поток. Ледяная вода обожгла тело, подхватила, закружила, завертела, бросая на скользкие валуны, а с них опять в глубину.

Света закрыла глаза, рот, жадно хватая воздух, когда поток очередной раз выбрасывал её на мель, и вновь, сильно сжав зубы, боясь потерять драгоценный воздух, неслась под водой до очередной мели.

Очнулась она на берегу, распластавшись на жестких камнях, понимая, что река не захотела принять её, подарив еще какой-то кусок жизни с её болью, голодом и душевными страданиями. Она поняла, что обещание дедушке придется выполнять. И от этой мысли на душе стало радостно, тело после ледяного купания приобрело свежую легкость, тупая сердечная и мышечная боль исчезли. Она будет жить, как велел дедушка, назло родителям, которые против её желания. Да, больно, плохо, нет друзей, нет подруг. Никого нет рядом поблизости, но есть дедушкины и бабушкины книги, задачки. Она с ними проживет. В школу не пошла? Света вспомнила, как в щелочку утром первого сентября сквозь слезы наблюдала движение нарядных детишек в сторону школы. Ну и пусть. Она не может пойти, так как предстать перед сверстниками в таком ужасном виде смерти подобно. Нет более жестокого и коварного существа, чем благополучный и здоровый телом сверстник. Как цыплята в одной коробке заклевывают больного и ущербного сородича, так и мальчишки и девчонки не простят рядом с собой уродливого, жизнью обделенного слабого ровесника. Сильного побоятся, а слабого заклюют.

Она будет жить, и учиться в своем доме на чердаке в секретике. И родители ничего с ней не сделают. Она будет защищаться. Она все сделает, чтобы они не смогли проникнуть в ее убежище, делая нужные вылазки по ночам, а походы за хлебом до обеда, когда весь люд городка в школе и на работе. Несколько прохожих и тетя Вера, продавщица, не в счет. Главное, чтобы про ее убежище не узнали родители. Но тот факт, что она жива и где-то существует, она не собирается скрывать, скрытными действиями напоминая о себе. Пусть знают, что она жива и собирается жить долго. Это её жизнь и принадлежит ей. Она сама ею и распорядится.

Благо, дедулька имел привычку держать в запасе большое количество тетрадей, ручек, карандашей, и Света успела перетащить все это богатство к себе на чердак. Это позволяло ей постигать премудрости школьных наук. А жажда к знаниям порой пересиливала даже голод.

Такие планы строила Светлана, возвращаясь после не совершившегося самоубийства, вся мокрая и оборванная, обдуваемая прохладным осенним ветерком, но, не ощущая боли и холода в теле, согреваемая планами и перспективами дальнейшего существования.

Так как последний кусочек хлебушка был съеден еще до обеда, а холодные купания и прогулка разыграли аппетит, Света, не заходя в убежище, сразу пробралась в дом и под храпы и посапывания собрала все съестное, нашла какую-то мелочь в ящике для ложек. И уже довольная и умиротворенная завалилась спать в своем сонном гнездышке. Сразу же погрузившись во власть сновидений. Ей впервые приснились вместе бабушка и дедушка. И она счастливая между ними на диване, прижавшись к обоим, пила чай с вкусными баранками с маком, и вкус ощущался по-настоящему.

 

 

9

-Нет, Влад, я сейчас, ты только послушай и держи меня крепче, нет, ты понял? О, мать моя женщина, чего я только сейчас не наделаю!- капитан Тимошенко резко бросил трубку в гнездо и нервно забегал по номеру, сбивая ногой постоянно попадающийся на пути который уже раз подряд один и тот же стул, пока Влад не поймал его в последний пинок и не поставил на стол.- Я ему оторву руки и ноги, а затем еще остальные подвески. Нет, но ты хоть понял, что он учудил!

Влад давно уже сообразил, куда и почему пропал Шарипов, и с готовностью соглашался с возмущениями капитана. Единственное его удивляло, так это зачем Женя так азартно и с веселостью поддерживал тему супружеской измены. Даже Влад больше нервничал от фантазий Иваныча. А Женя похихикал, по геройствовал, а сам, сразу же после засыпания командира со штурманом вырядился по форме и прихватил табельный пистолет. Запудрив мозги дежурному об оперативной необходимости, похитил двухцилиндровый мотоцикл прапорщика Матюхина, который хранил его на вертолетной площадке. И с запасной канистрой бензина на багажнике махнул через перевал в Ушарал с инспекторской проверкой своей благоверной супруги, дабы проверка состоялась в самый рискованный момент, а именно, где-то до утренней побудки, как говорится, когда тебя никто не ждет. При подъезде к городу натолкнулся на ВАИ, которая устроила ночную погоню до самой квартиры. Там его и повязали, но в верности своей возлюбленной он убедился. Все остальные неприятности волновали слабо, как бы побочные помехи основного счастья.

Утром они встретили спецрейс ЯК-40, из которого после не интересующих их пассажиров сначала по трапу начал спускаться мотоцикл, а затем появился Женя, которого Иваныч еще долго после этого случая звался Реджепбаем с легкой заменой некоторых букв в имени и переносом значения его. Ударение оставил на прежнем слоге.

-Ну и какого хрена устроил ралли Зайсан-Ушарал? Легче было бы, если бы застукал? Патронов на две дичи аж две обоймы прихватил, бортач стрелок. Ума ноль. И слух слабый. Или соображалка не варит. Ясно же говорил, что где-то на вторую неделю гормоны закипают. Какой же балбес в первую ночь проверки устраивает?- с этих слов начал свою лекцию Иваныч вечером за застольем по случаю получения внеочередных выговоров. Влад от последних слов Иваныча даже поежился. Зря он это говорит. Взгляд Жени вновь приобрел тоскливо задумчивую окраску. Нравоучение командира он перевел в свою плоскость мышления. Влад толкнул Иваныча в бок, и командир, поняв свою оплошность, ткнул кулаком под Женин нос.- Даже и не планируй. Ты еще не видел меня в гневе. Запомните, мальчики, вы вступили на офицерскую стезю, где долг превыше всего. А если там кто-то трахает твою жену, так ты чью-нибудь здесь. И это называется товарищеской взаимовыручкой. И никак не по-другому.

Поскольку основным виновником такого потока «наград» являлся Женя, командир потребовал в качестве компенсации за нервные перегрузки Шарипову профинансировать сие застолье. Борттехник, осознавая свою вину, все же попросил впредь столь щекотливую тему на застольях не поднимать.

-Это хорошо, что Матюхин убыл по заставам,- заметил Влад. – А то и ему пришлось бы компенсировать амортизационные. Бензина надо в бак долить, чтобы без претензий.

-Ха!- возмутился Женя.- Интересно, а на чьем бензине он катается? Ни каких компенсаций, иначе отправлю на государственную заправку. Пусть по госцене покатается.

-Главное в нашем сумбурном бытие - растить детей, по возможности собственных и надеяться, - продолжал Иваныч, не обращая внимания на реплики молодежи, - что и твоих случайных на стороне кто-то кормит. Но на всякий случай, как Зиятдинович любит говорить, посещая места, где бывал раньше, не скупись на конфеты, закупи пару килограмм и раздай встретившимся детишкам соответствующего возраста. Авось и твоему перепадет. Не от тебя, так от твоего товарища.

И в конце пьянки, прежде чем провалиться в царство Морфея, Иваныч предупредил, что, проснувшись утром, он должен видеть здесь обоих. Иначе устроит грандиозное мордобитие с членовредительством.

Экипаж полностью соглашался с доводами командира и с каждым последующим тостом восхвалялся его разумностью и жизненностью рассуждений.

Дальнейшая командировка пролетела в стабильном режиме с плановыми полетами на границу и редкими тревожными вылетами, как на санзадание для оказания врачебной помощи, чаще женщинам на заставе, и редко на задержание нарушителя, случайно по редчайшим и труднейшим тропам, умудрившегося прорваться сквозь практически сверхплотные погранпосты.

С первой командировки Влад возвращался, как опытный и летчик, и офицер, прошедший за такой срок почти все нюансы службы. И первую неделю дома блаженствовал в семейной идиллии, купался в доброжелательности и благосклонности супруги, порой ревностно задумываясь над такой резкой переменой и полным отсутствием недовольства и раздражения. И, когда он уже стал привыкать к такой приятной семейности Татьяны, у супруги начали прорезаться нотки легкого недовольства. Влад, дабы загасить огоньки раздора в самом их зачатии, старался быть самой послушностью и любовью, угождая ее капризам и потакая во всех желания и просьбах. Но волна раздора упорно нарастала, грозя в любой момент, перерасти в штормовую, накрыть с головой, наполнив нутро кислотой и горечью соленой пены.

Командир эскадрильи майор Черский, устраивая еженедельные субботние совещания, любил своими нравоучениями наставлять на путь истинный офицерский состав эскадрильи. Блистая красноречием перед голодными подчиненными, а разбор недели всегда проходил перед обедом, а он часто увлекался собственным пониманием актуальности поднятых проблем, что начисто забывал про распорядок дня, вынуждая офицеров страдать избыточностью слюны от съедобных паров, источаемых кухней, расположенной впритык к совещательному кабинету. Конечно, любая наука на голодный желудок усваивается прочней и надежней. Но была еще одна нервирующая причина: суббота - банный женский день, и жены, оставляя детей с мужьями, толпой шли в пограничный отряд на помывку с парилкой. И такие, хоть и предвиденные задержки, очень нервировали женский коллектив эскадрильи. Но майору Черском плевать на семейные разборки, у него еще не кончился запас тем и желание довести их до подчиненных не иссякло. Часто в запарке он уходил на второй круг.

-Ну и чего там стоило было трепаться?- встретила раздраженным голосом Татьяна Влада.- Только бы ничего не делать. Отлично знаете, что все ждут, неужели нельзя сказать командиру. За неделю не натрепятся, а нам сейчас несись, как угорелые. И не попариться толком, не помыться. Уже к семи выгоняют.

-Таня, не один же я там,- пытался защититься Влад.

-Наплевать мне на всех. Обед в час, так будь добр, хоть к двум придти. А уже шестой час. О чем вообще столько говорить можно, хуже баб, только бы и мололи языком.

-Ну, так детей у нас нет, вот, и шла бы одна.

Ох, лучше бы он это не говорил. Ведь сколько твердит истина, что молчание- золото. А теперь столько дерьма высыпалось на него. Он даже среди офицерского состава не слышал таких характеристик. Это и есть то торнадо с женским именем Таня, которое он ожидал. А бороться со стихией не только он, но и все человечество еще не научилось. Для собственной безопасности проще затаиться и переждать. Благо в окошко уже стучали соседки и увели на несколько часов это грозовое облако.

Но Влад знал, что энергия стихии не ослабнет за эти часы, поэтому решил пойти к Сафину и за стопариком разрядиться.

-Это получается, без вины виноватый, как у Островского,- жаловался Влад товарищу. - Даже в оправдание нечего придумать. Вот почему нет солнца, откуда взялась туча, если она загорать собралась. Вот почему почтальон письмо принес с задержкой, как будто он его лично взял у ее мамы и бегом через весь Союз нес, а Влад ему помешал. Вот почему у Марселя зарплата на сорок рублей больше. А невдомек, что ты на шесть лет старше, что двое детей и звание на одну звездочку больше. Звание плюс за бездетность. Вот тебе и сорок рублей. Так я еще виноват, что у меня за бездетность высчитывают. Может усыновить кого-нибудь? Вот увидишь, сейчас припрется, и я буду виноват, что в бане влажность повышенная и пару в парилке недостаточно, хотя парилка ей по барабану, но у баб услышит и меня обвинит. Сейчас нажрусь, так хоть уважительная причина для скандала будет, раз его все равно не избежать.

На хмельное состояние Татьяна внимания не обратила. Буря разыгралась по совершенно иному поводу. Нина, жена Тимошенко, просто мимоходом заметила, что нашим мужикам с Новым годом не подфартило. То есть, командировка как раз попадает на этот большой государственный праздник.

-Ты почему мне об этом не сказал? Почему я должна все узнавать от посторонних людей?- сразу с порога орала жена, заглушая программу новостей по телевидению.- Чтобы завтра же потребовал замены. Решай, или я, или командировка. Я уеду на Новый год домой к маме и навсегда. Живи со своей армией, как хочешь.

О большем счастье Влад и не мечтал, с трудом веря в вероятность исполнения такой светлой мечты. Хоть бы раз она исполнила в полной мере свою угрозу.

 

 

10

«Здравствуйте дорогие бабушка и дедушка, письмо пишу, так как очень сильно скучаю и мне просто некому рассказать, как мне худо в этом мере. А если бы и нашелся собеседник, то я не смогла бы поведать о своем горе, так как совсем не могу говорить, только мычать и блеять, как соседская коза Катька. После того, как они, так я решила называть своих родителей, то есть, вашего сына и его жену, меня сильно поколотили, я долго болела. А поскольку мне теперь самой пришлось добывать покушать, то я, несмотря на сильную боль, доставала самостоятельно хлебушек и крупки, которые вымачивала в воде и глотала, так как жевать просто не было сил. А потом щека, которой она ударила меня о стенку, как-то затвердела, сжалась, и теперь я не могу говорить. И еще, от этой щеки моё лицо превратилось в такую страшилку, что прохожие, когда я хожу в магазин, шарахаются от меня, как от прокаженной, поэтому я стараюсь ходить, когда мало народу в будние дни до обеда, когда все в школе и на работе. Лучше бы вообще не ходить, но иногда приходиться сдавать бутылки и покупать хлебушка. Ничего другого я купить не смогу, не хватит денег, крупки совсем не выгодно. И еще после них болит живот. А хлебушка с водичкой поешь и сыт и в туалет раз в неделю только сходишь. Я, бабушка, твои все наряды перетащила к себе в «секретик», еще, дедушка, твои книжки, тетрадки, ручки. И свой портфель тоже перетащила к себе. Мне очень хочется выучиться и быть не глупее сверстниц, которые пошли в школу. Здорово, что вы обучили меня грамоте еще маленькой. Теперь я самостоятельно образовываюсь. Ваших книг на много хватит. До самой ночи они напиваются и спят. Хорошо, крепко спят. Вот я и спускаюсь вниз, немного крошек насобираю, бутылки. Они поначалу ничего понять не могли, я через слуховое окошечко постоянно их подслушиваю, о чем они говорят. Кирпичик в трубе расшатался. Я его вытащила и услышала все их кухонные разговоры. Сначала по утрам очень ругались между собой, дрались. Потом придумали домового и успокоились. А чтобы сильно не подозревали никого, то я стараюсь на столе недопитые бутылки оставлять. Сначала выливала вино вон и забирала все, но теперь оставляю. Все равно ведь потом заберу, и они спокойнее, когда утром вино увидят. Обрадуются, выпьют скорее и на работу. Мне еще зиму перезимовать, и, наверное, мои родные, не одну и не две. Ведь мне придется теперь как-то самой вырасти, саму себя до ума доводить. Ой, просто даже не знаю, получится ли у меня, ведь они не просто безразличны ко мне, они хотят моей смерти. Но сейчас они не могут никак понять, куда это я делась, а когда узнают, мне совсем плохо придется. Тогда к проблеме покушать, добавиться проблема - выжить. Я, наверное, сама, если бы они забыли про меня, и смогла выбраться во взрослые. Если бы они только не вспоминали про дочь, которую никогда не знали. Все равно же соседи рассказывают о чуде-юде, меняющим пустые бутылки на хлеб. Милые мои, бабушка и дедушка, ну зачем вы упросили их родить меня, а сами взяли, да и покинули меня, оставили одну им на растерзание. Ну, если не смогли сами выжить, почему меня не забрали с собой. Видно детского счастья, судьба посчитала, мне достаточно, а дальше предоставила думать самой, или майся, или умирай. Мне хотелось умереть, но не получилось. Тентек не принял меня, выкинул на камни, а маяться я уже устала. Мне безумно хочется супчику, хочется к тебе, дедулька на ручки. Я очень хочу в школу. А ничего этого у меня нет, и уже никогда не будет. Не будет у меня ничего в детстве, не будет у меня и самого детства, а если и сумею вырасти, то разве люди примут меня такую уродину? Мне так хочется заснуть и не просыпаться подольше, а может и насовсем остаться во сне. А оно просыпается, хочется плакать, кушать и много еще чего, а этого нет, и никогда не будет. Только хлебушек с водичкой, от которого только слабенькая сытость и тяжесть в животике. А еще и горечь во рту, которую даже водичкой не смыть. Мне очень хочется жить, так как в этой жизни осталось еще много интересного, чего я узнала и хочу познать. Ведь мир такой громадный и разнообразный, так много стран и городов и всяких чудес и явлений. Про все это написано в ваших книгах, но я вижу в чердачное окошечко каждый день одну и туже картинку с одними и теми же жителями нашего района. Я даже время научилась определять по прохожим, которые мелькают мимо моего чердака. Вот начало светать, и пошли взрослые на работу, потом дети в школу. Они тоже часто ходят на работу. Наш участковый милиционер несколько раз приходил к ним, так они ему объяснили, что кем и где работают, а меня будто на все лето отправили в какой-то лагерь. А потом, будто я приболела и не смогла пойти в школу. И еще чего ему наговорили, так он поверил и перестал приходить. Мне хотелось крикнуть, что они врут, но я поняла, что внятного крика не получится, а своим видом только подтвержу их предположения о моей болезни. И еще раскрою свое убежище. Все равно мне никто не поможет, не захотят помогать. Я все время вспоминаю, дедулька, как мы жили с тобой вдвоем. Нам вместе было хорошо, хотя и очень трудно и немножко голодно, но я с тоской вспоминаю о тех трудностях и хочется вернуть, то время. Я еще тогда поняла, что мы нужны только самим себе. Ни на кого надеяться не надо, так как у каждого своих проблем и забот хватает, а думается о чужой беде, когда сам в ней оказываешься. Не обижайтесь мои милые дедушка и бабушка, что я немного поругала вас. Я помню, как вы любили и заботились обо мне. И не виноваты вы, что смерти понадобилось забрать вас к себе, а меня оставить пострадать. А сколько времени она отвела мне, даже догадаться трудно, но это время, я думаю, не за горами. Оно близко, так как надолго в этом аду меня не хватит».

Света отложила тетрадь с письмом и беззвучно заскулила от жалости к самой себе, к ушедшим дедушки с бабушкой, от жалости к будущему, которого нет. А в слуховом окошке вновь послышались пьяные голоса и стуки. Шла подготовка к очередной попойке. И Света вновь настроилась на ожидание ночной вылазки за крошками и пустой тарой. Основная закуска у них состояла из хлеба и вяленой рыбы, которую они скупали у рыбаков и сушили сами. Но сушили где-то на работе, так как дома она ее не встречала. Просто об этом знала по их разговорам. Ее остатки она и собирала, обсасывая косточки, как самое вкусное лакомство в ее нехитром меню из хлеба и воды. Иногда встречались кусочки лука, чеснока, реже банка из-под рыбных консервов, но чаще они в них тушили окурки, что даже слизать с банок остатки томата желания не возникало.

-И где эта дура может прятаться, ума не приложу?- Света вдруг вздрогнула и похолодела от ужаса. Давно они уже не говорили о ней, с чего бы это вспомнили? Она замерла и вся превратилась в слух, чтобы в их пьяном лепете не упустить важное. – Где-нибудь по сараям прячется, что ли?

-Да хрен с ней,- это уже говорила она. – Сдохнет где-нибудь под забором. Пока не к спеху. Вон еще барахла на продажу навалом. А там я поговорю с Италмасом, нашим трактористом. Он говорил, что пару раз видел ее возле магазина. Алмас за пару ящиков водки как бы нечаянно придавит ее, а мы засвидетельствуем, что она сама прыгнула под колеса. И руки у нас будут развязаны. Там, продавай эти хоромы, кому хочешь.

-Алмас за водку может пол Ушарала передавить. Потом хрен отвяжешься от него.

-Я его тогда сама придушу. Он боится меня.

Теперь придется ходить в магазин с оглядкой, чтобы по близости не было никакого трактора. Это здорово, что она не прозевала столь важный разговор.

-А может за зиму она сама загнется? Сейчас, пока тепло, держится. А морозы ударят, и кранты ей. Наливай за упокой души безгрешной. Видит бог, не хотела я ее рожать, так не хочу, чтобы жила, ну, не подарила мне природа инстинкта материнства, так не будем мы у нее его выпрашивать.

А Света очень хотела бы кого-нибудь любить, заботиться. Если бы так случилось, что у нее появилась доченька, как бы она ее лелеяла и холила, и целовала бы, и тискала и жалела, а сколько бы всего рассказала. Только как же она научит ее говорить, если сама разучилась. Света не на шутку перепугалась, как будто уже всерьез собиралась учить свою дочурку говорить, а сама и слова вымолвить, не способна. Она стала усиленно массировать щеку сначала рукой, затем мышцами лица, корча и кривляясь рожицей, но сумела только добиться сильной ноющей боли, которая теперь не давала уснуть.

Она еще долго слушала бульканье и чавканье в слуховом окошке и много планов по ее истреблению, что она уже и сама была бы рада помочь им в их желании, так как оно во многом совпадало с ее хотением. Действительно, впереди зима, которую еще пережить надо суметь, когда потребуется решать проблемы не только хлебушка и водички, но и теплой одежки и обуви. Ведь у них не было запасов на годы вперед, прошлая зима сильно потрепала, поизносила, как старое пальтишко, так и не греющие уже тесные ботинки. Видно эта зима действительно может стать последней.

 

 

11

Собирался в командировку Влад под жесткое молчание жены. Разумеется, ни с кем и ни у кого по поводу этой новогодней командировки он не говорил и не просил, в тайне надеясь, что Татьяна исполнит угрозу и уедет к маме. Сколько бы проблем сразу решилось. Но все же расстаться хотелось, примирившись, и Влад пытался, прежде чем покинуть квартиру, поцеловать или, хотя бы, обнять жену. Но она резко и злобно вырвалась, так что на дорожку он получи еще небольшую порцию мата. На душе от этого не прибавилось и не убавилось оптимизма. Настроение колебалось от мерзопакостного до равнодушно-безразличного без избыточного благодушия.

Летели опять в Зайсан. И, поскольку перевал затянулся облаками, маршрут пролегал через небольшой поселок Уч-Тепе, через который в объезд перевала пробегал путь, проторенный на мотоцикле Женей. За это время, что провели они на базе, командир окончательно примирился с Женей и вновь его стал звать приличным именем. Но, чтобы еще раз доказать, какой он Реджепбай с заменой некоторых букв, Иваныч, а в командировке капитан Тимошенко вновь становился Иванычем, снизился до минимальной высоты и пронес вертолет над тропинкой, по которой Женя проехал на мотоцикле. Покручивая пальцем у виска, он высказал еще раз свое отношение к бездумному поступку.

-Да и вообще, - констатировал он. - Трезвый здесь не проедет.

Экипаж согласно кивнул, а Женя, глядя на бешеную трассу, даже немного побледнел.

-Да в темноте я особо и не разобрался.

В номере за традиционным застольем Иваныч срочно влился в свой привычный образ наставника по всем моментам жизненного бытия и переключился на воспитание офицерского духа своего штурмана. А правильно его должность называлась: старший летчик-штурман.

-Если ты хочешь стать офицером, да еще продвигаться по должности и званию, и прежде, чем тебе доверят в подчинение целые подразделения, научись командовать в семье. Пока детей нет, управляй женой. Иначе народ не поймет и не увидит в тебе руководителя. Если ты с бабой не справляешься, как же доверить боевое подразделение? Никакой уверенности, что тебе будут подчиняться, а это провал любого задания.

Влад, молча, ковырялся в тарелке, даже не пытаясь возразить командиру, и согласно кивал, тяжело вздыхая, словно раненная лошадь.

-А может проще ее пристрелить?- робко он предложил в коротком словесном перерыве командира. – Перевоспитать считаю не реальным. Даже попытки высказать свое мнение выливаются в мощный понос слов, который уже ничем не прекратить. Только пристрелить.

-Я с тобой не соглашусь,- категорично заметил Женя.- Это уже крайняя мера. Опробуем сначала все мирные способы. Вполне допустим мирный развод.

-А сам с двумя обоймами несся суд вершить.

-Это совсем большая разница. За такие вещи нужно стрелять сразу. Твоя ситуация на развод тянет.

-Тоже не выход,- Иваныч закусил очередной стаканчик и занял

трибуну для продолжения монолога.- Разводные офицеры не в почете у командования. Вдовцы на ранг выше. Но пока мы обе эти ситуации не рассматриваем. Будем искать, как говорит Женя, мирные решения. А любой из ваших двух вариантов тянут на военную ситуацию.

Перебирая все возможные и невозможные выходы, экипаж пришел к единственному возможному в данной ситуации решению, а именно, сбегать за дополнительной бутылкой и до безобразия ужраться. Хотя такой исход застолья не планировался и не предполагался. Благо граница жила мирной будничной жизнью, не требуя срочных вылетов и залетов. Поэтому на следующий день они позволили себе побаловаться пивком.

А затем внезапно и негаданно выпал обильный снежок с небольшим морозцем, затянув плотными снежными тучами не только горы, но и всю предгорную местность, накрыв еще и городок молочным туманом, надежно парализовав жизнь границы, как земные, так и воздушные. Такая погода в данной местности выполняет функции надежного защитника рубежей со стопроцентной гарантией, поскольку даже с полным отсутствием мозгов нарушить границу не представляло физической возможности.

Такого новогоднего подарка пограничники даже желать не могли. Погода превратила все дороги и тропы в неприступные препятствия. Поэтому экипаж спланировал проведение основной программы праздника в местном Доме Культуры. Где, несмотря на докатившийся до дальних уголков отрезвляющейся страны полусухой закон и порядок, можно посидеть в буфете со стаканчиком сока. Но обильно разбавленного техническим спиртом высокой очистки. Или заказать маленький чайничек чая, в котором золотистый цвет жидкости не всегда совпадает с названием посуды.

Приняв по полному стакану водки, закусив сигареткой, чтобы усилия не пропадали даром и настроение соответствовало листку календаря, они вырядились в наполовину офицерскую наполовину летную форму. То есть, офицерский низ и летный верх, что придавало их виду больше экзотики. И взяли курс в сторону Дома Культуры, на всякий пожарный предупредив оперативного дежурного о своем местонахождении. Хотя атмосферные новогодние явления полностью исключали летную деятельность, что вносило в настроение спокойствие и праздничность.

-Начнем с буфета,- предложил культурную программу Иваныч, осмотрев нарядную елку и обилие беспризорных дам.- Но с максимальной разумностью. Дабы бой курантов не встретить с трусишкой зайкой под елкой. Со снегурочкой допускается.

Спирт и легкая закуска были принесены с собой. В буфете приобрели три стакана сока и бутылку минеральной. Чтобы с ней выдали три пустых стакана.

-Проводим старый год так, чтобы он не возвратился!- провозгласил тост Иваныч.- Вспомним все хорошее и распрощаемся с негативом.

- А у меня в этом году жизнь только стала налаживаться, как эта женитьба кувалдой по куполу. Если быть честным, то все наладилось сразу после женитьбы, ведь повестку я, наконец-то после долгих мытарств, как раз перед свадьбой и получил. Удачу она мне принесла. Только все равно жениться не обязательно было, погорячился.

-А ты хотел один мед хлебать? Нет, дружок, немного и дерьма пожуй.

-Да кроме дерьма я с ней еще ничего и не пробовал, где же мед? Мне на дне не надо.

-Она что, у тебя действительно такая неуправляемая?

-Хуже. Она вообще существует отдельно от управления. Зачем таким девушкам с таким довольно приличным внешним достоинством природа всучила столь мерзопакостную начинку? Любое мое стремление наладить контакт она перестраивает на свой лад и превращает его в повод для семейного скандала, по всем статьям обвинив меня, как зачинщика и провокатора. Порой так заболтает, что чувствую себя виноватым подлецом и полным негодяем. Вампирша, одним словом.

-Еще по капельке и прекращаем до боя курантов,- скомандовал Иваныч.- Иначе Влад праздник превратит в день семейных разборок. Окинь взглядом контингент и приступай к развлечениям. Мы здесь находимся в третьем состоянии мужчины – летчик в командировке. У нас нет прошлого, мы живем сейчас.

-Да будет Аллах с нами, бизимилла,- Женя провел ладонями по щекам в мусульманской молитве.

Леонтьев пел, что у него в сентябре осталась незабываемая любовь, Пугачева грозилась, там, наверху придти в гости. А Влад с Женей танцевали с милыми девушками вокруг елки, намекая Иванычу, что и ему давно пора бросить в толпу свои старые кости. Для них, у которых чуть за двадцать, те, что уже немного за тридцать, уже деды, не способные на бесшабашную радость и безумные поступки.

Влад подошел к двум девушкам, жадно стреляющих взглядом по скучающим парням, и пригласил на очередной танец приглянувшуюся еще ранее рыжеволосую с крупными формами даму.

-Вы позволите?- галантно спросил он, расшаркиваясь в полупоклонах, но по ее скучному взгляду уловил отчужденность. Не его она ждала. А этот молодой неважно одетый парень явно из погранцов, сбежавший в самоволку. К такому выводу она пришла из-за военных брюк и зеленой военной рубашки без галстука под белой хлопчатобумажной курткой, больше смахивающей на робу или иную спецодежду.

-Не хочется,- вяло ответила она, и Влад без раздумий пригласил ее подругу. Желаний флиртовать с набором комплементов не было, поэтому он не обиделся на первую и не стал выпендриваться перед второй. Его интересовал сам процесс танца и плотных прижиманий к женским телесам во время оного. Официально разрешенные не оскорбительные и предусмотренные этикетом обнимания и прижимания. Но долго молчать он не умел, тем более мозги и язык сильно прогреты алкоголем.

-Разрешите представиться, старший лейтенант Влад. Очень скоро буду майором. За особые заслуги перед Родиной командование приняло вполне оправданно-разумное решение перескочить через капитанский мостик и переплавить кучку маленьких звездочек в одну приличную и солидную майорскую, соответствующую моему сегодняшнему статусу.

-А меня Наталья.

-Наталка-Полтавка. Очень симпатичное имя.

-Здорово! Меня первый раз так интересно называют.

-Я и не так умею,- понесло Влада на словесные подвиги.

-А что вы такое героическое совершили, Влад?

-Предлагаю перейти на «ты». Зачем нам с тобой эта официальность. А совершил я совершенно безумный и абсурдный поступок. И, если есть желание узнать подробности, то предлагаю в конце праздника уединиться и со всей тщательностью рассмотреть мои героические дела.

Наталья была согласна. 12

Зима пришла внезапно. Вчера светило солнце, ночью небо мерцала звездами, а утром белый пушистый снежок покрыл белым покрывалом землю, крыши, деревья, не успевшие сбросить всю листву. Эта красота не радовала Свету, так как к пронизывающему холоду добавился страх разоблачения. Она боялась, что следы выдадут её существование, её место пребывания. Поэтому первый день она выжидала, чтобы снег вокруг дома и до калитки был хоть немного затоптан. С надеждой выглядывая в окошко, она доедала последние крошки, а снег все валил и валил, как назло к утру прекращая свои деяния, и возобновлялся к ночи. Света сгребала его с фронтонов и заполняла им бидончик, пополняя тем самым запасы воды, и порой, не дожидаясь его превращения в жидкое состояние, макала, словно в сахар кусочки хлеба, с наслаждением ощущая его прохладу во рту. Но вот, когда был съеден последний кусочек хлеба, и пришло время, идти в магазин, Света вдруг ощутила резкую боль в горле и сильное головокружение. Ноги стали ватными и непослушными, голова раскалывалась от преизбыточного давления изнутри и горела, словно её поместили в раскаленный песок. Спасаясь от пожара, охватившего все тело, она сгребала снег и окунала в него лицо, набивая полный рот спасительным холодом. Но, казалось, что снег таял на ней, как брошенный в костер, и огонь продолжает терзать и без того измученное тело. Единственная успокоительная мысль, что это её последние часы, как то мобилизовали раскаленный разум, и позволяла трезво оценивать ситуацию. Она захотела продолжить письмо любимым бабушке и дедушке, но рука не смогла удержать ручку, а буквы расплывались по всей тетради. Сильная жара сменялась трясущимся ознобом, и Света закапывалась в одеяло, немного согреваясь и забываясь в кратком сне, где вновь попадала в пекло, просыпалась на голых досках, разбросав одеяла, и снова ползла к окошку, чтобы окунуться в свежий снежок. Она не помнила, сколько продолжались эти пытки с чередованием жары и холода, но однажды поняла, что все, слава богу, заканчивается, ощутив, о точнее, потеряв ощущение тела. Оно вроде было, но она его не слышала. Собрались все предметы в свою оболочку, очертания знакомых вещей приобрели четкую картинку, став теми, кем они были на самом деле. Мир прекратил вращаться, и, самое главное, ее покинула боль. Может она там где-то и была, но не в ее сознании. Невесомое и неощутимое тело воспарило над полом чердака и понеслось в темный неведомый космос, пролетая над родным городком, над степями, над горами, знакомой речкой. Ее несло в неведомую даль, в черноту неизвестности, но мысли пели гимн избавлению от мук и слез, от плача по детству, по жизни, по несостоявшейся судьбе и счастью. Смерть оказалась легкой и приятной, намного желанней самой жизни. Свету охватила радость предстоящей встречи с любимыми.

Когда она открыла глаза, то увидала в окошко большую желтую луну. А вокруг неё мухами кружили звезды. Она жива или умерла? Если умерла, то почему так холодно и страшно сильно хочется есть? Попытка встать закончилась большим круговоротом всего окружающего мира и больным падением на ледяные доски. Быстро переползла в закуток с одеялами и закопалась в тряпки. Есть нечего, только талая вода в бидончике. Со страхом сделала несколько глотков и не ощутила боли. Боль покинула ее вместе со смертью. Значит, полет к звездам состоялся во сне, в котором она и выздоровела. И, поскольку судьба сжалилась и подарила еще немного жизни, нельзя отказываться от подарка и попытаться сделать вылазку за продуктами. Судя по огням, а правильней по их отсутствию в окнах соседних домов, сейчас глубокая ночь. Так что, единственная надежда на крошки со стола, если они что-нибудь оставили после очередной пьянки.

Самой трудной оказалась первая ступенька, которую она с трудом нащупала ногой. Её всю колотило от слабости, холода и голода. Когда оставалось до земли около метра, руки не удержали обледеневшую деревяшку, и Света рухнула на землю, слегка смягчив падение о валявшуюся под лестницей старую полуразвалившуюся корзинку, с помощью которой когда-то они собирали урожай. Она так валялась с тех пор, как бросил ее дедушка. Спасибо тебе, милый дедулька. Корзинка оказалась в нужном месте. Словно специально он подложил для нее. В этом году никто огород не сажал, никто и не убирал.

На шум выглянул из будки соседский алабай. Сонно глянул на ребенка, приветливо махнул хвостом, зевнул и снова забрался в конуру. Свету вдруг охватил ужас. Она глянула на лестницу и черневшую вверху вдали дыру и со страхом поняла, что взобраться наверх у не уже не хватит сил. Не рассчитывая внизу долго задерживаться, она покинула убежище в одном платье. Снег вроде растаял, но этого легкого морозца хватит, чтобы заморозить ослабленное тело. Держась за стенку дома, Света мелкими шажками направилась к входной двери. Ей казалось, что пару кусочков хлеба и уже привычная рыбья голова, вернут прежние силы. Поэтому любой ценой необходимо добраться до кухни. Её предположения подтвердились, на столе действительно валялись куски хлеба, рыбные остатки и даже одна луковица. Света сразу спрятала за щекой кусочек хлеба и одну рыбью голову. В доме стоял промозглый холод, вонь помойки и душераздирающий храп дуэтом. Прихватив к продуктам две пустые бутылки, она заторопилась к лестнице, но уже у входа в свое убежище поняла, что никаких сил не хватит взобраться наверх. Света от отчаяния тихо заскулила, вновь разбудив алабая. Пес вышел из будки и тихо тявкнул. И Света вдруг сообразила, что он так приглашает ее к себе. Слава богу, соседи так и не заделали ее проход. Хотя сейчас пришлось намного трудней, так как тело не желало подчиняться и выгибаться под дыру в заборе. Алабай слегка отодвинулся, позволив Светлане забраться в будку, и следом, стараясь не толкаться и не притеснять гостью, забрался в конуру и вальяжно развалился, своим жарким мехом обволакивая промерзшую до безумной дрожи, девчонку. Светлана обняла пса за шею и глубоко провалилась в небытие без сна и тревог.

Проснулась она, когда вновь темнело, и сыпал мелкий снежок. Ее разбудила прохлада и позвякивание собачьей кастрюли, из которой валил горячий пар. Тетя Женя вылила алабаю полведра каши с кусками хлеба и костями для навара.

-Ну чего не жрешь?- спросила она у пса, усевшегося возле бадьи и жалобно уставившегося на хозяйку печальным взглядом.- Ну и хрен с тобой, жрать захочешь, сожрешь.

Она ушла в дом, а алабай зубами вцепился в край бадьи и затащил ее в будку.

-Гав,- сказал он Светлане, и та, не дожидаясь повторного приглашения, набросилась на пищу. Ей казалось, что она сейчас опорожнит емкость и все равно останется голодной. Но буквально через пару минут ощутила сильнейшую сытость и блаженство. Отчего вновь закружилась голова, и слиплись потяжелевшие веки.

-Спасибо тебе!- сказала она, или хотела сказать, но выдала что-то нечленораздельное, помогая псу выставить посудину на улицу, и опять отключилась.

Она знала, что алабая кормят один раз в день, поэтому по количеству кормежек поняла, что пробыла в гостях четыре дня. Ей и умываться без надобности было, так как алабай регулярно вылизывал лицо и руки. По нужде ходила ночью рядом с будкой, прикапывая мерзлой землей. И, поняв, что окрепла, поблагодарив хозяина за гостеприимство, выбрала момент и забралась на чердак. Уже сверху она приветливо помахала алабаю, а тот, повиляв хвостом, неслышно тявкнул в ее сторону, намекая, что если что, заходи. Это было не просто дружеским общением, это надежда на жизнь. Пусть собачью, но так можно выжить. И не только в зиму. Хотя, пережив холода, теплое время года уже не представляет таких трудностей и проблем.

Но с таким амбре в магазин не явиться. Да и по улице не пройдешь, все собаки облают. Света сбросила с себя всю одежду и замочила в тазике с водой. Она специально в одном месте в крыше в шифере проделала дырочку, через которую в тазик постоянно набирается талая и дождевая вода, столь необходимая для решения таких необходимых гигиенических процедур. Она сама себя не любила в неряшливом и грязном виде и всегда пыталась хотя бы смыть с себя этот запах помойки и гнили. Большую стирку с баней в одном тазике не устроишь. Но прополоскать одежду и протереть влажной тряпкой тело, было врожденной необходимостью и потребностью Светланы. Одежда и бельё от такой стирки превращались в половые тряпки, но пахли уже приемлемо. Она из бабушкиного и дедушкиного гардероба нашила себе сменного белья и одежды, подремонтировала и слегка удлинила зимнее пальтишко, обмотав ноги тряпками, сумела обуть бабушкины осенние ботинки, чудом сохранившиеся на чердаке. И в таком наряде, оценив безопасность обстановки, прихватив три пустые бутылки, побежала в магазин. Ей после собачьих помоев безумно хотелось кусочек хлеба с дождевой водичкой.

 

13

Уединились они все вшестером в одном номере. Правда их летная комната представляла собой довольно-таки большое помещение с многочисленной мебелью. Так что обстановка позволяла разместиться парами по своим закоулкам не притесняя друг друга.

-Дамы крошат закусь, накрывают стол, а мужики хором на перекур, - скомандовал Иваныч, приглашая экипаж на собеседование по вопросу продолжения празднования Нового Года.- Сейчас вся гостиница гудит, и никаких помех не предвидится. Начальник отряда в курсе наших перипетий и до второго позволил расслабуху.

-Только давай, Женя, без эксцессов,- сразу возмутился Влад.- Чего это ты к моей Наталке клеишься? Уже и руку к коленке тянул.

-И вовсе не тянул, я просто скатерть поправлял,- смутился Женя, хотя действительно Наталья ему больше понравилась, чем его Диана. Погорячился он, да и времени на выбор уже не оставалось. Схватил первую, что под руку попалась, когда уже засобирались по домам. А попался экземпляр неважный, плохенький, как по фигуре, так и по фэйсу. Вот Владу подфартило удачно. Девчонка просто прелесть. И прилип он к ней, как банный лист, и спаиваться не желает, закусывает, зараза, сильно, боится прозевать.

-Скатерть и так хорошо лежала,- сердито заметил Влад.- Где глаза твои были, когда знакомился. Привел в дом пугало. И мне твоя корова абсолютно без надобности. Сам пугайся.

-Ну, мужики, вы или мало выпили, или совсем зажрались,- возмутился Иваныч.- А, по-моему, они все трое просто замечательные. Сейчас за стол сядем, по стакану вовнутрь вольем, так вообще все трое в Василис превратятся. Водку тоже в меру пить надобно. Недопитие порой вредней сказывается. И на зрение и на мироощущение.

Дамы встретили их красиво сервированным столом. Это же надо было из пустячных невзрачных продуктов изобразить такой натюрморт, что даже у сытого пробудится аппетит. Попытки Иваныча занять свою привычную нишу на трибуне воспитателя провалились сразу, так как все три Василисы трещали без умолку. Первым сообразил Влад и страстным поцелуем прекратил вещание своей Василисы. Остальные подхватили инициативу и, погасив свет, разбрелись по углам. Средней громкости магнитофонная музыка приглушала стоны и поскрипывания, и по окончанию кассеты все уже покончили с десертом и подтянулись к столу.

-Пусть весь год будет так хорошо!- радостно провозгласил тост Влад под дружный хохот компании.

Поскольку весь день сыпал снег, то трудно было сориентироваться во времени, а еще по причине всенародного праздника народ равномерно распределился по улицам и помещениям, так что, время суток временно растворилось в веселье. Расходились только после исчезновения с праздничного стола водки и закуски, которые бесследно пропали в бездонных глотках празднующих.

А со второго января ветер разогнал все тучи, солнце пригрело и расквасило снег, и экипаж приступил к интенсивному выполнению полетов, как плановых, так и срочных. За время непогоды накопилась масса неотложных дел у пограничников, срочно менялись посты, завозились продукты и вооружение в недоступные наземными средствами участки, в спешном порядке с этих участков отправляли в лазарет больных и немного пострадавших в результате затянувшейся вахты и праздника с заменой на здоровый состав. С одного поста забирали двух пограничников, слегка помятых медведем. При затянувшейся непогоде пограничникам разрешался отстрел дичи, которой в горах было достаточно. Но отстрел производили регулярно, так как есть тушёнку при изобилии живого свежего мяса – себя не уважать. Вот и здесь успешно завалили марала, а мишка и зашел на свеженину. Самому-то отловить такую животину слабо, а тут лежит в снегу и, вроде, бесхозно. Но пограничники возражали. В результате у двоих неслабые царапины, а медведь с испорченной шкурой еле сам чуть не стал свежем продуктом. А медвежатину погранцы тоже любят. Но не пожелали связываться.

Иваныч и Женя продолжали общения с новогодними знакомыми. Но вот Влад исстрадался. И простился с Наталкой безо всяких обязательств. Тем более, она на пять лет старше. И новогоднюю интрижку посчитали, как мимолетнее развлечение. Но на второй день разлуки Влад затосковал. Его мысли переполняли воспоминания. Все заново всплывало: и голос, и слова, и движения. Столько много ласки и любви еще не сваливалось на его молодой организм. Хотелось повторений. И не по пьяни, а трезво и осмысленно. И уже немного стыдился той фантазии с надуманными героическими приключениями. Душа требовала откровений и пониманий.

Первым ночные бдения Влада обнаружил Женя, который, как всегда, на ночь напивался зеленого чаю, и организм требовал частых ночных походов на горшок. Поначалу Влад отнекивался, но ему самому требовалось излить душу, чтобы ослабить эту нервную перегрузку на сердце. И он разоткровенничался, поведав о своих страданиях на старый новый год. В связи с отсутствием посторонних говорунов, Иваныч с радостью встретил появление новой темы и спешно занял трибуну наставлять и учить по жизненным закоулкам и ухабам.

-Запомни, Влад, два основных правила поведения летчика в командировке: допускается только страсть и никаких намеков на любовь, а любить допустимо лишь моложе и краше жены. И то в исключительных случаях.

-Она красивая и очень хорошая,- Влад прямо глаза прикрыл от сладких воспоминаний.

-Но не лучше жены,- возразил Иваныч.- К тому же старуха. Не должна быть новая пассия старше прежней. С такой регрессией и до некрофила скатиться запросто.

-Хотелось бы, Иваныч, значение столь мудреного слова понять,- робко попросил Женя.

-Это любовь в гробу,- грустно пояснил Влад, от чего Женя неприятно скривился.- Понимаю, Иваныч, а принять не могу. Занозой в сердце сидит и колет. Больно ведь.

-Ладно, порешим так, - постановил Иваныч.- Отпустим тебя к ней на пару дней, дабы сам убедился в правоте наших слов. Лучше один раз трахнуть, чем сто раз сие деяние представлять. А то от твоего горько-кислого вида у Жени жизненный тонус падает.

-И вовсе он не падает,- испуганно возразил Женя.- Как стоял, так и стоит.

-Тонус и пенис – понятия абсолютно разные.

-Ага,- согласился Женя.- Но все равно мне Влада вид как-то по барабану. Его проблемы, у него пусть падает.

-Наливай, - скомандовал Иваныч.- А ты созванивайся и вперед, поднимай настроение с тонусом и хренисом.

Наталья встретила его с широко раскрытыми от удивления и безумной радости глазами. Влад не стал звонить, а просто собрался вечером и пришел. Он долго звонил в дверь, слыша сквозь тонкую фанерную обивку слабое бренчание простуженного охрипшего звонка, затем нетерпеливо постучал. И только тогда услышал шаги, приближающиеся к двери. Наталья стояла в коротеньком халате и с распущенными растрепанными волосами. Она сначала не поверила в видение, но быстро пришла в себя и, схватив Влада двумя руками за воротник летной куртки, зашвырнула его в квартиру. От радости она не знала, за что хвататься. Быстро усадила его за стол, побежала на кухню, притащила несколько тарелок с закусками, бутылку вина, бокалы. И все говорила, говорила. Потом замолкала, становилась перед Владом на колени и обнимала его ладонями свое лицо. Затем вскакивала и продолжала говорить и бегать.

-А Райка сказала, что ты больше не придешь. Все это просто командировочные шашни. А мне так хотелось хоть еще раз тебя увидеть, ощутить. Хотелось всего тебя.

-Рая это кто?

-Ну, та, которую ты сперва пригласил. Она потом пожалела, когда узнала, кто ты. Ей поначалу показалось, что ты солдат с отряда в самоволке. Сильно молоденький. А потом ты ей понравился, но я тебя уже не отпускала.

-А родители где?

-Они на неделю уехали в Россию, там мой старший брат живет. Вот погостить решили. Так что нам никто не помешает.

Им действительно никто не мешал все эти дни. Влад с утра уходил в гостиницу, а вечером словно домой возвращался в любовное гнездышко, где они никак не могли намиловаться друг другом. Потом вернулись родители, затем закончилась командировка, и Наталка, чувствуя приближающуюся разлуку и понимая сердцем, что она возможна навсегда, последнюю ночь проревела у него на груди.

С тяжелой болью в сердце и тоской в груди покидал Влад этот приграничный городок, но обещал обязательно и очень скоро вновь посетить его.

Татьяна встретила его подозрительно ласково. Во-первых, не сдержала свое обещание по вопросу убытия к маме. Во- вторых, повисла у него на шее прилюдно, схватила командировочную сумку и потащила мужа домой, где все говорило о подготовке к встрече, учитывая даже легкое спиртное на столе. Влад, не ожидая таких перемен, сперва опешил, затем заподозрил во всех грехопадениях. Но в конце обрадовался, позабыв начисто командировочные похождения, и весь вечер и всю ночь счастливо и весело рассказывал о боевых буднях пограничного отряда, в которых самое непосредственное участие с главенствующей ролью в этих событиях принимал экипаж, а особенно старший летчик-штурман, коим является Влад.

Через два дня командир эскадрильи майор Черский волевым решением и командным голосом поломал все планы и перспективы ближайшего будущего не только Влада, но и всего экипажа. Пять экипажей срочно отправлялись на переучивание на новую технику, а именно, вертолеты Ми-8, но, поскольку в программу переучивания не входили офицеры, призванные на три года, Влада и еще ряд офицеров, как трёхгодичников, так и потенциальных пенсионеров, оставлялись добивать старые вертолеты до состояния металлолома. Влад в составе нового экипажа отправился в командировку, но уже в Курчум. Жена, как сознательный член семьи военного, с пониманием отнеслась к этому сообщению и проводила мужа с большой любовью и тоской в глазах.

 

14

В магазине как всегда в это время было мало народу. Три женщины, любительницы посудачить, и две постоянные продавщицы. Тетя Вера еще издали в окно перед входом увидала Светлану и приготовила хлеб. Женщины брезгливо расступились, пропуская уродливую замарашку, и, когда Света выставила на прилавок три пустые бутылки, тетя Вера положила ей в сумку хлеб и осмелилась глянуть ребенку в глаза, отчего ее вдруг охватил ужас. Она в ее глазах увидела смерть. Это уже не был даже тот знакомый голодный ребенок. В ее глазах она видела обреченность, цепляющиеся за остатки жизни искалеченными руками. Пустой сквозной взгляд холодом смотрел только на прилавки, наполненные обилием и разнообразием, только не с жадным желанием обладать, а с обреченностью недоступности всего этого богатства.

-Погоди, Светочка,- вдруг засуетилась тетя Вера, схватив пригоршню конфет подушечек, высыпала их в сумку прямо на хлеб, затем схватила булку хлеба, стараясь более незаметно ее смять посредине.- Вот, испорченный, возьми, детка.

Света задом пятилась от несметных даров, беззвучно мотая головой, пытаясь объяснить, что ей без надобности подачки, и она не попрошайка, но просто физически и душевно не могла отказаться от такого богатства, жадно прижимая сумку к груди, и без оглядки побежала к дому. И только на чердаке она отдышалась и с трепетом пересчитала конфетки, которых, если съедать по две штучки в день, может хватить почти на месяц. И, недолго думая, она отправила за щеку сразу две конфетки, жмурясь от наслаждения, прислушиваясь, как неимоверно быстро они тают, наполняя рот невыносимо вкусным ароматом.

А в магазине напарница тети Веры высказала свое мнение по поводу разбазаривания продуктов.

-Если мы всех уродов будем подкармливать, знаешь, какую толпу соберешь страждущих.

-Она не уродина, она больна и обижена такими же, как ты, душевными уродами. И вообще, заткнись и не вякай, а то саму изуродую.

Напарница, с перепугу села на нижнюю пустующую полку и, беспорядочно оправдываясь, заморгала на тетю Веру.

-Господи, нет, бабы, видели,- сквозь слезы причитала тетя Вера.- Что же они с ней сделали. Месяц не видать было, а явилась сама смерть. Боженька, а исхудала, после войны не видала таких. Но не война же?

-Да они же вроде и нормальными стали. И пьяных не видать, и работают. Что ж это и на кусок хлеба ребенку не найдут?- высказалась одна из женщин.

-Я не раз слышала,- сказала вторая,- как они у соседей интересовались, не видел ли кто где девочку. По-моему, они ее вообще из дому выгнали. Она им и в хорошие времена отродясь без надобности была. Бирюки они и есть бирюки. Живут сами по себе ради себя.

-Ну, хоть в интернат отдали бы.

-Ты сама хоть поняла, что сказала? Интернат. Да ее с ее уродством в нашем интернате совсем добьют. Там уж точно сплошные душевные уроды. Хлебом не корми, дай над кем-нибудь поиздеваться. Я работала немного там, так ни каких нервов не хватало на этих детишек. До сих пор с содроганием вспоминаю.

Еще немного поговорили и разошлись, скоро забыв о столь мелком событии. И только продавщица тетя Вера долго еще не могла успокоить боль в сердце от увиденного. У нее своих детей полно и нервы треплют не слабо, и мокрой тряпкой не по одной спине прошлась. Но трижды в день все, включая мужа, накормлены, постираны, расчесаны.

Она помнит эту красивую девочку, через день прибегающую за хлебом, чаем, крупами, растительным маслом. Это и все, чем они питались с дедом. Они жили бедно, но счастливо со своим больным умирающим дедом. Но такие перемены после его смерти настолько потрясли и шокировали женщину, что, вот, сколько времени не может без содрогания смотреть на страдания ребенка. И все попытки, даже просто задать ей вопрос, как то пугали Свету, и она убегала, возвращаясь через некоторое время с пустыми бутылками за хлебом. И вот сегодня она осмелилась оказать ей какую-то помощь хоть пригоршней конфет и этим трюком с испорченным хлебом.

Света видела, как тетя Вера специально испортила хлеб, но ее почему-то не обрадовал, а испугал жест доброй воли, доброго отношения и жалости, чего она уже давно не испытывала. Никто, кроме алабая, не сочувствовал и не помогал, а тут сразу такой всплеск эмоций и богатства в виде конфет. Она уже привыкла к безразличию окружающих, не замечала косых взглядов редко встречающихся детей, не обращала внимания на собак, уже узнающих ее и провожающих пару переулков к магазину и до дому.

Этот жест доброй воли только растревожил старые раны, напомнив о статусе и том состоянии, в котором находится Света, она уже поняла, что в этом мире можно выжить, если только никто не желает твоей гибели. Такого счастья ей не дано. И в коротких редких вылазках ей не позволено терять бдительность, поджидая опасность не только от двух жильцов снизу, но и появление любого трактора представляет угрозу жизни. А сегодня из магазина до дому из-за конфет и лишней булки она непростительно потеряла осторожность. И вспомнила о своей растерянности лишь на чердаке.

Наученная бедой, как внезапная болезнь, а так же предполагая любой случай, Света решила небольшие избытки хлеба сушить и хранить в сшитых ею мешочках, подвесив под крышу, чтобы сухарики не стали легкой добычей случайных грызунов. Таких вроде пока не наблюдалось, но и запасов пищи тоже не было до сих пор.

Света порезала на кубики бракованный хлеб и разложила его на чисто протертой доске в месте, недоступном влаге. Конфеты сложила стеклянной банке и прикрыла их куском кирпича. Но, подумав, положила в рот еще пару подушечек. Долже же быть и у неё какой-то праздник.

Весна принесла и радость тепла, и надежду на какое-нибудь чудо, в которое хотелось верить хотя бы только потому, что вера пробуждала желание к жизни. Иначе дальнейшее существование просто теряло бы смысл. Света мечтала о внезапном изменении в своей жизни, но эти мечты не касались сегодняшнего дня. Мечты уносили в далекое будущее, когда она станет взрослой, излечится от всех болезней, покажет всем, чему она научилась за эти годы, читая и решая сложные задачи, заучивая наизусть правила, формулы, стихи, поэмы. Благо, она успела перетащить к себе главные книги и учебники, потому что, совершая на кухню рейды за пустой посудой и крошками, она видела обгоревшие книги и любимые вещи, торчащие из жерла печи, словно в этом огне сгорело ее прошлое и будущее, больно обжигающие сердце.

Казалось, хлеб заканчивался быстрее, чем проходили дни, и снова требовалась опасная вылазка в логово врага. Светлана стремилась не пропускать ни одного загульного дня соседей, прислушиваясь к вечерним шумам в доме, чтобы всегда иметь в запасе пару бутылок, которые она сейчас стала быстрей превращать в хлеб и излишки в сухари. Но часто родители приходили уже пьяные с какой-нибудь попойки, и тогда заканчивались, как запасы хлеба, так и его эквивалент – пустые бутылки.

Такое совпадение произошло и сегодня. Точнее, хлеб кончился еще вчера, и Света с нетерпением ждала, когда закончится пьяный шум на кухне, а они отправятся спать. Кушать хотелось до мушек в глазах. Водичка не спасала, только усиливала голод, раздражая и без того пустой желудок. Когда ей показалось, что наступило затишье, не дожидаясь полной темноты, помня, что засыпают пьяные родители быстро, Света спустилась вниз и по привычке, не пугаясь шума и скрипа, вбежала на кухню и схватила две пустые бутылки, набивая жадно рот хлебными крошками и рыбьими остатками. Развернувшись к выходу, она обомлела от ужаса. Возле входной двери в трусах и грязной майке стоял он, так же ошеломленно глядя на непонятно откуда взявшегося уродливого ребенка с перекошенным лицом. Ужас еще больше обезобразил лицо девочки. При виде чертенка у родителя подкосились ноги, и он сел на порог, загородив собой выход. Света развернулась и бросилась в большую комнату. Из спальни выглянула родительница.

-Стой, сучара, верни, что сперла,- завопила женщина, своим криком приводя в чувство мужа, который сразу, протрезвев, зверем влетел в комнату.

Впереди родительница, сзади он. Положение катастрофическое, но и расставаться с добычей Света не желала, так как это грозило продолжением голода. Света развернулась в сторону спальни, и они, разгадав ее замысел, оба прыгнули в направление предполагаемого ее движения, но Света резко отскочила в бок под углом в 90 градусов, услышав сзади грохот столкнувшихся тел, и под двойной в унисон мат выскочила на улицу. Но на чердак бежать побоялась, поскольку они могут раскрыть ее убежище.

На шум выглянул из своей конуры алабай, и Света приняла решение спрятаться в его будке. Для этого ей пришлось развернуться и побежать назад к веранде, из которой с топором в руках вылетел разъяренный родитель. Будь что будет, решила Света, и, прошмыгнув чуть ли не под носом взбешенного мужчины, помчалась в сторону спасительного лаза. Когда уже больше, чем на половину, она перебралась во двор к соседям, резкая боль обожгла ногу под коленкой. Это он, потеряв надежду догнать, запустил в нее топор, попав обухом по голени. Алабай, почувствовав беду, отодвинулся в сторону, пропуская подружку в свой дом. И, когда мужчина подбежал к забору, с лаем и рыком бросился на забор, сбивая тяжестью сетки его с ног.

-Алабай, что случилось?- выскочили на шум соседи тетя Женя и дядя Миша. Света затаилась в будке, нежно успокаивая больную ногу. Алабай тявкнул еще раз на соседа и сел рядом с будкой, загораживая проход, показывая своим видом, что посторонним там делать нечего.

 

 

 

15

Поделиться своей тоской было не с кем. Экипаж новый, место командировки новое, и Наталки здесь нет. Вроде дома с ласковой и любящей, неизвестно вдруг отчего, женой все командировочные приключения забылись, а тут воспоминания навалились с новой силой. Пить водку вместе с новым экипажем не хотелось, так как, неизвестно, как еще поведешь себя, раскиснешь, нюни распустишь, потом стократ пожалеешь. Сначала необходимо познать коэффициент болтливости новых друзей, прежде чем откровенничать. Не стала бы твоя душевная тайна достоянием гласности всех, имеющих уши и рот. Ничего, потихонечку сами выздоровеем, заживет, как на собаке. Тем более, что Иваныч в чем то прав. Зачем столько головной боли ради старухи, когда дома дожидается ну совсем молоденькая и почти ласковая красавица. А не поставить ли жирную точку в конце прошлой жизни. Начнем все с чистого листа. Нет, ну не совсем с чистого. На новую страничку из прошлого тоже много чего перебросим. Только головную боль там забудем.

В новом экипаже оказались два татарина, которым страстно хотелось пообщаться на национальном наречии. С желанием иностранных прихотей, конечно, Влад будет считаться, но слушать этот РЭП на непонятном языке с утра до вечера – увольте. Поэтому он, чтобы не сойти с ума от их трескотни, в свободное время уходил в библиотеку. Но длительное совместное проживание и общее дело всегда сближает, находя общие точки соприкосновения. И Влад научился общаться с новым экипажем. Заодно присовокупил к своей грамматике несколько выражений на татарском языке, что вносило некоторую изюминку в общение. Тем более, что его друг Сафин Марсель тоже татарин, только башкирский, хотя он и не слыхал от Марселя иностранной речи. Но по прилету порадует друга несколькими общепринятыми татарскими фразами.

Командировка пролетела серо и буднично, и к ее концу он уже забыл образ Наталки и мечтал о встречи с собственной женой. Как ни как, а скоро годовщина их знакомства. А столь незначительный срок сильно мал для семейной притирки. Вот она уже меньше пилит и брюзжит по пустякам, а там, глянь, и ласковой и доброй женой станет. Тот факт, что слегка разругалась с соседями, не должен омрачать семейной идиллии. Главное - гармония в их личных взаимоотношениях. Дружба с мужиками возможна за стаканом, а до их жен у него нет никакого дела. Бабы есть бабы. Им бы только ущипнуть друг друга больней, тем слаще на сердце. Как у хохлов: «чтоб у соседа корова сдохла – вот оно большое счастье».

Великая сила самовнушения и само уговора. Так незаметно Влад всеми фибрами полюбил собственную жену и ежедневный РЭП экипажа. По крайней мере, не мешают уже думать и мечтать, строя в грезах фундамент будущей офицерской и женатой жизни. И книг прочитано много умных и интересных. Ведь дома Татьяна сама не любит книги и Владу не позволяет читать. А с Иванычем из-за водки не до беллетристики.

По давней традиции о прилете из командировки в эскадрилью сообщается заранее, и на вертодроме своих любимых и любящих отцов встречали всем семейством. Даже работодатели и учителя позволяли в такой редкий день на полном основании законный прогул, не подлежащий наказанию. Ради такого праздника встреч для ожиданий у входа на вертодром были выставлены удобные скамейки, и экипаж после посадки на полосе и во время заруливания, кроме осмотра препятствий по сторонам, тщательно всматривался в лица, сидящих на скамейках, узнавая в ожидающих своих жен и детей. Праздник прилета приравнивался к государственному, с вытекающими из этого последствиями, как то праздничный торт с шампанским и приглашением друзей и соседей.

Попытки лицезреть лик своей любимой жены среди толпы встречающих у Влада не увенчались успехом. Такая яркая неординарная личность способна затмить всех присутствующих в районе ворот вертодрома. И поэтому только ее отсутствие могло стать причиной ее не обнаружения. Легкая тоска и тревога немного процарапала по сердцу, нанося слабенькие уколы, но твердая мысль о взаимной тоске и тяжелой грусти ожидания встречи вымели в мыслях глупости и пакости. Зная ее умение везде и всюду опаздывать, Влад списал отсутствие жены на массовой встрече усиленную подготовку к встрече индивидуальной.

И только появление Марселя Зайнуловича, то есть друга Сафина больно ущипнуло в желудке.

-Можешь не спешить,- угрюмо предупредил он после рукопожатия с командиром и борттехником.- Дома тебя никто не ждет.

-Неужели все-таки уехала к маме?- не то обрадовался, не то огорчился Влад.- Вроде и не должна. У нас перед командировкой все было просто в шоколаде.

-В дерьме, а не в шоколаде. Об никакой идиллии и речи не может быть. Прошлый раз хотелось рассказать, да тебе некогда было, а мне и не хотелось ломать твою счастливую идиллию. Ладно, иди, отчитывайся за командировку и приходи к нам. Жена плов сварганила, курник. Там со всеми подробности и доложу.

Как в тумане Влад поплелся к штабу, мимоходом здороваясь со всеми, козыряя начальникам, которые, уже зная о подробностях, обещанных поведать Сафиным, отнеслись к нему с пониманием. Без задержки приняли все бумаги, оружие и разрешили для разрешения личных проблем погулять до понедельника, предупредив, что такие мелкие неприятности не могут служить поводом для потери ориентировки, как в пространстве, так и во времени. В понедельник явиться в часть в боевом и здравом виде без существенных выхлопов алкогольных паров.

-Есть, держать себя в руках и мозгах!- бодро ответил Влад, хотя ситуацию и обстановку от таких намеков и сочувственных взглядов он так и не разрулил.

Все его жалели, пространственно выражались о непонимании некоторых сложной политической ситуации, как в стране, так и конкретно на охраняемом ими участке границы. Возмущались неэтичной выходкой, мерзопакостным поведением, а так же вообще и всюду, и везде, как бы ни потому, что это ни совсем, но так оно конечно, если не тогда и вероятнее всего.

Туману в голове прибавилось от таких успокоений, и Влад просто летел домой срочно, пока не свихнулся, прояснить ситуацию. Еще теплилась какая-то сумрачная надежда, когда он вставлял ключ в замочную скважину и толкал входную дверь от себя. Квартира встретила пустотой и тишиной с отсутствием женских вещей. Наверное, к маме. Ну, и, слава богу. А то только угрожала и обещала, а тут выполнила, сам себя успокаивал, но ни грамма не верил. Поведение товарищей говорило о более серьезном, трагичном исходе. Только зачем это рисование в последнюю короткую встречу? Он бы даже чемодан помог собрать.

На скорую руку принял душ из ковшика с подогретой водой на газе, переоделся и поднялся к другу уже успокоившийся и свыкшийся с потерей, о которой мечтал не так давно и с нетерпением ожидал.

Кроме семьи Сафиных в гостях у них были соседи Золоторевичи, Валера с женой Ларисой. Встретили они его со скорбью и глубоким сочувствием. Но Влад бодро улыбнулся всем, шумно поприветствовал и попросил поменьше хмури.

-Спокойствие, только спокойствие. Еще ни один мужчина от холостой жизни не умирал. Прошу всех снять с лица похоронные маски, прицепить радость и не снимать ее до конца вечеринки. Главное в моей жизни – чтобы она не передумала и не вернулась. Вот эту трагедию я могу точно не пережить.

-Так ты все знаешь?- спросила удивленно Лариса.- А мы маемся, как бы деликатней поднести, а он еще веселится.

-Таня еще до Нового Года грозилась уехать. Поэтому ее исчезновение для меня не стало сюрпризом. Вот в отпуск уеду, там разведусь, вернусь к вам уже полноправным холостяком. Ох, тогда, бабы, поберегись! Гульну по полной программе.

-Она не уехала, Влад,- притормозил его задор Марсель.- Еще на новогоднем вечере она с ним спуталась, а когда ты улетел, вообще переселилась к нему. Вот такие дела.

-Это к кому же она сбежала?

-Чухов Равиль. Ну, капитан из погранотряда, вещевик. Мы иногда спецодежду через него получаем. Может, встречал когда-нибудь?

-Все-таки променяла лейтенанта на много звездное существо. Об этом в последнее время и мечтала. Говорила, что успеет состариться, пока дождется моего приличного повышения.- Влад сразу как-то сник, присел у края стола и без спроса налил себе полстакана водки.

-Ладно, умерла, так умерла, за упокой рабы божьей, - и залпом влил внутрь, ощущая тепло и слезливую грусть. Хотелось всплакнуть, захохотать, погрустить, веселиться и рыдать. Сам организм еще не определился, как реагировать на свалившуюся информацию.

-Если можно, Марсель, немного подробней.

-Да вроде и так понятно. За те два дня между твоими командировками я не хотел тебе говорить. И она просила дать ей время и шанс самой с собой разобраться. Но и ты, как угорелый, проносился, ни поговорить, ни объяснить.

Влад отчетливо вспомнил те два дня. Оказывается, они оба были на распутье. Его душа и сердце страдали по Наталке. Таня мучилась с Равилем – кусать, не кусать. Видно, Марсель подтолкнул, и, боясь неотвратимого разоблачения, решилась укусить и проглотить.

-Они спланировали вообще с его холостяцкой комнатки в твою квартиру перебраться, но я культурно и без мата объяснил, что сие жилье является принадлежностью эскадрильи,- пояснил Золоторевич, который имел прямое отношение к регулированию перемещений семей по квартирам офицерского городка. И только по его личному ходатайству и с разрешения командира эскадрильи можно вселяться и выселяться с жилплощади.- Так что я забрал у неё ключи. Вот мы с Марселем проконтролировали, чтобы она не вынесла ничего лишнего. Сам решай, чем с ней поделиться, но мы рекомендуем тем чемоданом, что она загрузила, ограничиться. Даже и это лишнее. К новому мужу пусть идет в одном нижнем. В чем взял, в том и отпустил. Пусть сам одевает и обувает.

 

 

16

Света обняла алабая и беззвучно плакала от боли и бессилия перед злым роком, беспощадными родителями, безразличием окружающих ее. Алабай развернулся мордой к ней и сочувственно лизнул большим влажным языком. Света благодарственно улыбнулась и шепотом попросила:

-Очень кушать хочу.

Пес словно понял ее, вылез из будки и зубами затащил почти пустую бадью, служившей ему обеденной миской, ко дну которой прилипли остатки каши и хлеба. Света с жадностью набросилась на еду, вылизывая и выгрызая до блеска дно и бока емкости. Холодные несоленые остатки алабаевской пищи казались безумно вкусными и сытными, от чего сразу склонило ко сну. Алабай выставил чистую посуду на улицу и развалился в будке, позволяя воспользоваться его теплой шкурой, как периной и одеялом.

Спалось тревожно и беспокойно. Снился пережитый ужас встречи с родителями, и беспокоила пульсирующая боль опухшей ноги. Повезло ей, что топор ударил по ноге обухом, а не острием. Тогда бы беда была ужасней. Даже думать не хотелось. А опухоль и боль пройдут. Хорошо, что бутылки уцелели, и алабай обедом поделился. Эта мысль успокаивала и убаюкивала. Хоть кроха чего-то хорошего есть и в ее жизни.

Солнце и утренний шум во дворе разбудили ее. Все совершали утренний моцион и сборы на работу. Тетя Женя и дядя Миша работали в том же ПМК, где и родители, поэтому после их ухода Света выждала, немного и выбралась из будки, но встать не смогла. Нога безобразно опухла и посинела, превратившись в сплошную боль. Наступить на нее не представлялось возможным, так как от импульса боли темнело в глазах и мутнело сознание. Саму боль она бы перетерпела, но выключался не только свет в глазах, но и в голове. Попробовала прыгнуть на одной ноге, но от встряски показалось, что больная нога чуть не оторвалась, и Света в полу сознании рухнула на землю. К ней сразу подбежал алабай и заботливо облизал лицо и больную ногу.

-Ну и что теперь делать?- шепотом спросила она у своего друга.- Как же я теперь дойду до магазина? Не говоря уже о чердаке. Мне туда не взобраться.

Алабай понял ее и, покружившись возле будки, насколько позволяла цепь, притащил в зубах суковатую палку, сильно напоминающую клюку бабы яги, про которую еще давно читал дедушка. Света попробовала опереться на палку, и у нее, хоть и сносно, но получилось. Повесив сумку на плечо, Света доковыляла до магазина.

-Господи, Светочка, да что с тобой. Бедный ребенок, опять беда случилась? Ножку подвернула?- запричитала тетя Вера, увидев еще в окне приближающегося ребенка, выскочила на улицу и чуть ли не на руках внесла ее в магазин. Да как же это тебя угораздило? Ну, давай свои бутылочки. Вот беда, какая, родители пьют, а дите тем и живет, что на пустую тару. Воистину говорят: батька пить бросит, семья с голоду помрет. Что ж они, совсем совесть потеряли?

Тетя Вера причитала, не замечая, как набила полную сумку хлеба, наверно булок пять, не меньше. Света даже не сосчитала, только беззвучно пыталась объяснить, что ей не надо бесплатно, но та даже не обращала на все жесты внимания, и насыпала в сумку пару пригоршней конфет.

-И где же ты так долго пропадала? С ногой, поди, провалялась. Смотри, осторожней ходи, не носись, как угорелая. Ох, боже мой, как судьба распорядилась,- сказала она женщинам покупательницам и, брезгливо сморщенной напарнице,- такая красивая девочка была, в такую красавицу могла вырасти, а вот так изуродовало ее. Да еще беда с ногой.

-Спа-си-ббо,- с трудом выдавила Света, сама удивляясь первому за многие месяцы слову, сказанному вслух.

Женщины были удивлены еще больше, привыкшие к ее молчанию и уже считавшие ее немой. Они, молча, проводили Светлану и еще несколько минут завороженные молчали.

А Света, расчувствовалась таким вниманием и заботой тети Веры и счастливая от такого богатства, словно забыла про боль в ноге и всех других бедах в жизни с блаженной улыбкой, не глядя по сторонам, пошла через дорогу, не замечая шумного, как трещотка, приближающего трактора. Уже посреди дороги ее охватила непонятная тревога, и она подняла глаза на несущуюся стальную смерть. Но, не самого водителя, а его глаза, сидящего в этом металле, глаза, бешенного от радости, что выпал момент его счастья заработать на водку много-много денег. Света понимала, что надо бежать, и можно успеть спастись, пока трактор далеко, но ее парализовало полное безразличие к своей судьбе, и даже какой-то внутренний восторг от быстрого приближения конца всех страданий, голода, боли, беспросветности.

Словно в замедленном кино видела она мчащееся железо и с надеждой ждала, когда колеса машины вомнут ее в грунт дороги, смешивая с пылью и грязью. И только это богатство хлеба и нескольких конфеток навевали тоску потери. Ей жалко стало внезапно привалившегося добра от нежной и заботливой тети Веры. Ведь она от чистого сердца и от искреннего сочувствия сделала столь бесценный дар. А этот злой и беспощадный пьяница смешает с грязью дары доброй тети. Как несправедливо и горько от обиды.

Когда между ребенком и машиной оставались считанные метры, вдруг мелькнула откуда-то огромная тень, которая оторвала Свету от земли и зашвырнула в кювет. И смерть пронеслась рядом, дыхнув в лицо металлом и копотью газов. Света сильно прижимала к себе сумку и удивленно смотрела на спасшую ее тень, которая уже неслась вдогонку уходящего трактора. Тенью оказался дядя Миша, ее сосед и хозяин алабая. Ей всегда казалось, что дядя Миша старенький и беспомощный дяденька. И эта сила и резвость ее просто поразили. С какой легкостью он вскочил на подножку трактора и вышвырнул из кабины водителя, останавливая машину. Затем спрыгнул на землю и, подбежав к трактористу, громко ругаясь матом и всеми ближайшими родственниками, схватил его за грудки и стал беспощадно колотить того по лицу.

-Тварь…тварь…тварь…, - кричал он одно слово вперемешку с матом, нанося с каждым слово новый удар в пьяную обрюзгшую красную рожу.

От превращения его лица в отбивную спасли выбежавшие из магазина женщины, которые с трудом оттащили взбесившегося дядю Мишу. Но тот продолжал махать руками и орать.

-Да я, же и думаю, какого хрена он зачастил к соседям. Те ведь твари в сытое время хлеба куска пожалеют. А тут я уже который раз наблюдаю, как они его заманивают и спаивают. Ну не к добру же, думаю. Вот гады, вот твари учудили.

Это были его любимые слова: мат и твари.

Тетя Вера подбежала к Светлане, подняла ее с земли и, причитая и охая, отряхнула заботливо от пыли и грязи, подала палку и сумку с хлебом.

-Все хорошо, деточка, не ушиблась, он не зацепил тебя?- приговаривала она, ощупывая тельце ребенка.

А Света, все еще в шоке и плохо понимая происшедшее, кивала головой, повторяя свое первое слово:

-Спасибо, спасибо.

-Бабоньки!- вдруг воскликнула одна из женщин, видевшая всю картину события.- А ведь он хотел умышленно ее задавить, специально. Они, выходит, наняли его, чтобы избавиться от ненужного ребенка.

-Это точно. От таких алкашей чего угодно ожидать можно. Ради водки такие и мать родную продадут. Ой, что я, они ведь и вправду своих родных продали. Вот и уговорили на такой грех алкаша.

У них еще надолго хватило тем для пересудов. Такие неординарные события в маленьком городке происходят весьма и весьма редко. Поэтому свое видение на данное происшествие хотелось высказать всем и много. А дядя Миша успел еще дать пинка улепетывающему неудачливому киллеру и подошел к Свете.

-Идем домой, провожу тебя. Ты как то по сторонам смотри, хотя, прости, куда и зачем смотреть. Разве ждешь беду откуда-нибудь, подлость она вездесуща, – он забрал сумку, и они, взявшись за руки, поковыляли к дому.- Обижают они тебя? Да вижу, не сладко приходится. Даже не знаю, чем помочь. Ты хотя бы, если совсем худо будет, обращайся, не стесняйся.

Он не знал, что даже сказать этому несчастному ребенку, чем помочь. Не было никогда у них с бабкой детей, не умеют обращаться с ними. Да и не больно завидовали соседям и их счастью с сыном. Намаялись и сами и соседи с таким чадом. А когда появилась Света, то даже осуждали. Посмеивались над ними, добровольно взвалившим на себя такой груз ответственности и обузу. А потом слегка и завидовали, наблюдая счастливую троицу, шагающую по улице. И, когда после смерти родителей, сын с невесткой вернулись в отчий дом, то даже одобрили их поступок, посчитав их шаг, пробуждением родительских чувств, списав все изменения со Светланой на несчастный случай. Но затем, прослушав пересуды и сплетни соседей, заподозрили что-то неладное в их семействе. То, что пьют, так пьянство процветает по всему городку, и бродячих, бесцельно шатающихся детей многочисленных алкоголиков, явление частое и примелькавшееся. Но сегодняшнее событие его потрясло. Убить ради пьянки собственное дитё – не вписывалось в рамки сознания.

Он довел ее до калитки и робко предложил зайти в гости, но Света категорично отказалась. Тогда он попросил ее подождать и через пару минут вернулся с бинтом, туго перебинтовав раненную ногу. Света попробовала наступить самостоятельно без палки и с облегчением обнаружила, что получается.

 

 

17

Разумеется, застолье переполнила основная тема: подлый поступок жены Влада. Мало того, что она последние два месяца бессовестно крутила шашни со старым, чуть за тридцать, капитаном. Так еще втихаря, без объявления и ведома законного супруга, слиняла к нему на постоянное место жительства. И пыталась прихватить имущество, нажитое честным трудом Влада, называя его совместно нажитым, не наработав притом при всем ни одной минуты трудового стажа.

-И что это за фигура такая, что моя зараза жадно клюнула на него?- спросил Влад у Сафина, который неопределенно пожал плечами.

-Думаю, хрыч старый.

В разговор вмешалась Лариса, уже много лет вместе с мужем прослужившая в эскадрильи.

-Старым назвать нельзя. По-моему, где-то 33.

-А что, молодой, что ли? Два раза пукнуть осталось.

-Ну не два, а гораздо более. Ты хочешь сказать, что и мой муж уже близок к этой критической отметки?

-Твой муж примерный семьянин. И молодых жен у молодых офицеров не ворует,- поправился Влад.- А этот? Не успела седина в ребро, как у него уже бес на стреме.

-Тем более старым не назвать, раз силенок на молодых хватает. И со своей десять лет прожил, и еще соплячку восемнадцатилетнюю прихватил. Значит заманиловка в полной исправности. А ты - два раза. Ему еще на длинную очередь хватит.

-Нет, вот, ты, что, оправдываешь его, что ли?- возмутился Влад на Золоторевича.- Он его этаким Казановым нарисовал. Да подлый вор он, вот что я ему скажу. Маньяк сексуальный. Его в гости по-человечески пригласили, к искусству приобщить, музыку послушать под елочкой. А эта холера руки распустил. Да его за это…

-Забодать. Ты его рогами,- засмеялся Марсель, и весь стол громко расхохотался.

Влад поначалу хотел обидеться, но ему самому не хотелось портить и себе и людям хорошее настроение. Благое дело ведь мужик совершил. Воплотил мечту в реальность. У самого Влада отродясь не получилось так тихо и без лишних децибел спровадить женушку. Ведь с самого дня знакомства, как в сердце, так и в заднице заноза сидела. А тут без всякой потуги раз, два и холостяк. Только надо с разводом поспешить. Не дай бог, надумает вернуться.

-Вообще, друзья, выпьем за славного капитана,- предложил Влад.- Даже за рога ему спасибо. Теперь я смогу бодаться.

Народ с радостью согласился с тостом Влада, и каждый потом в течение вечера пытался нащупать рожки у молодого лейтенанта, предлагая свои варианты спиливания или обламывания головного украшения.

-Не надо спиливать. Пусть, как память останутся,- не согласился Влад.- И вообще, хорошие рога украшают мужчину. Куда не плюнь, а хороший самец имеет хорошие рога. Это будет моим аргументом в борьбе с соперником.

-Равиль, возможно, самец и мужского пола, только знала я его жену,- сказала Лариса. - За десять лет она ему столько рогов навешала, что впору цех ширпотреба открывать по выпуску роговых изделий. Как то затронула эту тему за столом. Так она, подвыпивши, призналась, что более-менее не плохо у него получалось максимум пару раз в месяц. И это, в первые годы жизни. А потом пошли квартальные отчеты, и те через раз. Вот она и бесилась.

-Да,- подхватил тему Ларисы муж.- Баба была огонь. Глаза горели круглосуточно. Мужики к ней на этот огонек и шли, а поутру на четвереньках выползали. Уматывала начисто и никаких оправданий не принимала. Раз пришел, так, будь добр, отдай все, другой ничего не доставалось.

-А ты откуда все с такими подробностями знаешь? – подозрительно спросила Лариса, сердито насупив брови, обещая хорошую домашнюю разборку с пристрастиями.

-Знатоки рассказывали, холостяки, да и некоторые женатики, что ты сразу в бутылку лезешь, я здесь причем. О чем слышу, о том и говорю,- испуганно залепетал Валера, жалея об излишней болтливости, черт же дернул проявить осведомленность. Тем более у самого грешок имеется, о котором она очень даже догадывалась. И, если бы не двое детей и не тихий покладистый характер мужа, давно к маме в Сызрань умоталась бы.

Дабы не накалять атмосферу в срочном порядке переключились на политику и критику правительства.

Утром, узнав телефон Чухова, Влад срочно позвонил, нарвавшись на супругу еще с не определившимся статусом, как настоящая, или уже экс, и попросил обоих зайти к нему, чтобы обсудить развод. Обсуждать, собственно говоря, было нечего. Влад и так уже определился. Но хотя бы обговорить некоторые мелочи, как сроки похода в ЗАГС, затронуть шкурные темы, а именно, убедить их в неприкосновенности этих тем. Или вообще о чем-нибудь поговорить, ведь такие вещи, молча, не делаются. А по-простому, так Влад сам не понял, зачем позвал.

Пограничный городок находился где-то в 500 м от летного. Поэтому ровно через, столько минут, сколько требуется на преодоление этих метров пешим ходом, они оба появились, словно только и ждали звонка приглашения.

Влад не стал принаряжаться для визита не очень важных гостей и встретил их в своей повседневной тройке: тапочки, трико, майка.

-Приглашать за стол и угощать какавой в мои намерения не входит. Обсудим некоторые шкурные и юридические аспекты и разбежимся надолго и на далеко.

Влад всю ночь плохо спал и репетировал главную обвинительную речь. Хотелось унизить, оскорбить и облаять их обоих с ног до головы. В принципе, для этого он и позвал их, чтобы выплеснуть обиды. Но в эти несколько минут ожидания родилась очень свежая и приемлемая идея. Поблагодарить. Обоих. За прожитый год, за опыт семейной жизни, за науку потерь и радость избавления. Во-первых, так более честней к самому себе, во-вторых, так обиднее почувствует себя Татьяна, которая ожидает увидеть Влада разбитым и жалким, просящим и умоляющим. А он им: спасибочки, ребятки.

С этого он и начал:

-Во-первых строках своего выступления спешу выразить тебе, Равиль…

-Он старше тебя по годам и по званию, так может правильней обращаться к нему на вы? – поправила Таня.

-На вы только по форме и за границами моей территории. Здесь же на правах хозяина спешу даже по-дружески поблагодарить тебя, Равиль, за оказанную услугу. Год семейной жизни подарил мне богатый опыт и премудрости семейного бытия, но также показал мою абсолютную неготовность стать во главе ячейки. И ты, большая умница, что решил сию проблему так просто и фантастически легко вывел меня из-под столь неразрешимой семейной дилеммы. Целовать и обнимать не стану только по причине сугубо физиологической, так как предпочтение отдаю особам противоположного пола. Но признаюсь, что рвение к телячьим нежностям за твой подвиг испытываю труднопреодолимое.

Татьяна действительно не ожидала такого спокойствия и юмористического отношения в этой скандальной ситуации. Она была даже готова к грубостям и пошлостям в свой адрес, жестоким обвинениям. Но факт радости и благодарности к сопернику окончательно выбил почву из-под ног. Скандал не получался, а его очень хотелось, чтобы в скандале доказать полную никчемность и ничтожество Влада, его бесхребетность и бесхарактерность, и, что это сплошь его вина, что он кошмарно неправильным своим поведением подтолкнул ее к такому опрометчивому поступку. А он преспокойно вывел себя из-под обстрела. И все последующие попытки раскрутить скандал только бы унизили и оскорбили ее саму.

-Так что сатисфакция мне чужда. А посему, от дифирамб переходим к делу. Завтра, а я узнавал, что в ЗАГСе приемные часы по нашему вопросу как раз с обеда, мы твоем драндулете туда и отправимся. Нас с Татьяной разведут в пять минут, поскольку твое присутствие превращает дальнейшую супружескую жизнь невозможной. Но 200 рублей платишь ты один.

-Почему только он? Пополам,- вмешалась Таня, уже не чувствуя себя хозяйкой положения. В мгновение ока такой послушный муж вышел из-под контроля и подчинения, к чему она не совсем была готова. У нее даже возникла на минутку бредовая мысль срочно помириться с мужем и по полной программе за все отомстить.

-Потому, что я лицо пострадавшее. И считаю правомерным возложить все расходы в качестве моральной компенсации на Равиля.

-Да никаких вопросов,- поспешно согласился Равиль, даже довольный, что столь деликатный разговор прошел мирно и согласно.- Я за тобой к двум часам заеду, если ты не против.

-Вот и хорошо, а ты, Таня, не жадничай. 200 рублей для Равиля мелочь, а у меня отпуск впереди. Серега путевку в Сочи обещал. Так что непредвиденные расходы в данный момент нежелательны. Сочи – такой пылесос, карманы высасывает вместе с самими карманами. А в отпуск хочу уехать холостяком. Там на холостяков объявлена сезонная охота, - Влад специально бравировал и отпуском в Сочи, и своим новым холостяцким положением, наблюдая, как каждым словом причиняет боль и страдания экс жене. - Вот и все, что хотелось пожелать, - заключил он.- И никаких имущественных притязаний. Не будешь же ты, Равиль, забирать у меня холодильник или телевизор. А то я предъявлю претензии к мехам и золоту.

-Это все мое лично и разделу не подлежит, - возразила неуверенно и несмело Татьяна.

-Ошибаешься. Золото и меха делятся между супругами пополам. Так вот, все свое оставляем себе. Мирно и тихо.

-Да нет Влад, - засуетился Равиль.- Никаких вопросов. Мы с тобой согласны и все сделаем, как договорились.

Влад выпроводил гостей, включил телевизор и закурил в кресле у экрана, чего раньше не допускалось. Вот и преимущества поперли, радостно улыбнулся Влад, пуская кольца под потолок. А сколько их впереди! Главное, как советует Марсель, в порывах радости не увлечься пьянкой и, не приведи господь, по пьяни жениться еще раз. Хотя, если по логике вещей, то первая женитьба от А до Я осуществлялась в омерзительно трезвом виде. Чтобы у этого Володина под лопаткой сильно зачесалось, а почесать нечем было. Сбыл негодный товар и так бездарно год испортил. Хотя, нет. Прав Володин. Пусть кто-нибудь почешет, доставит человеку радость. Отрицательный опыт бывает сильней и действенней положительного. Теперь пока Влад не разберется в этой жизни, во всех ее лабиринтах, не насытится холостяцкой и привольной жизнью, в ЗАГС под венец даже мысль свою не допустит.

Надо ждать любимую и любящую, а не красивую и нахальную.

 

18

Дядя Миша подождал, пока ребенок скроется и, тяжело вздыхая, горестно поплелся домой. Сильный стресс отнял последние силы, ноги тряслись и с трудом преодолевали это незначительное расстояние от калитки до входной двери. Когда ступил на крыльцо, бросил взгляд на соседний дом, и сердце защемило в тиски болью и состраданием. По прогнившей хрупкой лестнице с сумкой в зубах, с трудом преодолевая каждую лесенку, скреблась и ползла Светлана. И он понял, почему она до сих пор жива. Она живет на чердаке. Одна, совсем одна, без всякой надежды на чью- либо помощь. Пойти поговорить с родителями? Но это настолько бесполезно и небезопасно. Особенно после сегодняшнего происшествия. Если у них хватило подлости нанять убийцу, то о каком милосердии можно с ними толковать. И ведь никакого выхода нет. Не к себе же забирать ребенка. Им старикам никто не позволит. Идти в милицию, а на что жаловаться? Попробуй, докажи, если даже перед соседями они более менее тихие, как все. Горестно вздохну и вошел в дом.

А Светлана, обессиленная, упала на прохладный пол и долго отдыхала, разглядывая в щелях на крыше проплывающие облака, похожие на причудливых монстров. Взглянув смерти в глаза, она уже не опасалась ее, настолько часто в последнее время ощущала ее холодный взор, сопровождающий по жизни. Для Светы на сегодня главным было восхождение по лестнице, что этот путь пока доступен и возможен. А боль и страх настолько часто зачастили к ней, что притупились и поблекли по сравнению с голодом, к которому привыкнуть просто физически нельзя. Голод отнимает сам смысл существования, поскольку единственной отдушиной в этой борьбе за жизнь остались чтения и решения математических задач. Голод же отнимает главный орган - зрение. От голода расплывались буквы, исчезали цифры. Поэтому любой ценой требовалось наполнить хоть капельку энергией этот, требующий пищи, желудок, чтобы он позволил заниматься любимым делом.

Разоблачение ночного похитителя пустых бутылок навеяло какие-то мысли в головах родителей, но, напиваясь, мозги вновь пустели, и это событие превращалось в фантастическое сказочное недоразумение. А потом и по трезвости невозможно было собрать все факты в кучу, чтобы делать выводы. И им оказалось проще списать все на ночной кошмар, кои по ночам их посещают регулярно.

Поэтому основным источником добычи для Светы оставались ночные походы на кухню. Только теперь она так безрассудно не рисковала и дожидалась гарантированного мертвецкого, с истерическим храпом сна, не способного от легкого детского шума прерваться.

Однако, даже учитывая жалостливые подачки тети Веры и подкормку из алабаевской бадьи, Света понимала, что нужен еще какой-то источник, чтобы запасы к зиме могли защитить от всяких непредвиденных ситуаций. Она часто замечала в смотровые щели-окошки, как небольшие стайки мальчишек, следуя в одном и том же направлении, возвращались обратно с полными авоськами пустых бутылок. Анализируя такую миграцию, она сделала вывод, что явления происходят в последний рабочий день недели ПМК. А так же иногда и посреди недели, вполне допустимо, что в дни получения денег на работе.

Придя к такому выводу, Света решилась так же наведать те места, в направление которых следуют мальчишки. Но, понимая, что конкуренцию те не допустят, составила свой план походов. Идти надо сразу после ухода мальчишек. Это снижает шансы на поиск, но для нее даже одна бутылка – царский подарок и возможность создать запасы для экстренных случаев, как, то болезнь, или излишне холодная снежная зима, когда потребуется дополнительное питание, а в магазин пустую тару не потащишь.

В первый же день она столкнулась с маленьким пацанёнком, который, видать, пришел к точно такому выводу и был недоволен конкуренткой. Сначала они сцепились за пустую бутылку, но парень оказался сильней, и от толчка Света упала на кусты, поцарапав лицо и руки, и заплакала от обиды и боли. Но парень не стал торжествовать, а просто решил познакомиться.

-Меня Альбертом зовут. А ты кто?

-Света, - от неожиданности легко сказала она и перестала плакать.

-А зачем тебе бутылки? Ты что, куришь?

Света покачала головой, не совсем понимая, чего этот мальчишка разговорился с ней, и чего ему надо.

-Тем более она мне нужней. А если не куришь, то и ходить сюда нечего. Папка с мамкой есть?

Света сначала пожала плечами, но потом вспомнила, чем кончилась попытка желания иметь папу и маму, и покачала головой.

-Чего как немая, говорить не умеешь, что ли?

-М-могу,- с трудом выдавила Света. - Больно, - она показала на щеку, которая твердым шариком перекосила рот и мешала говорить.

-А чего покупаешь на бутылки.

-Хлеб.

-Хлеб? Ты что, больная, хлеб то зачем покупать на эти деньги? Хлеба и так дома полно. Тебя что, дома не кормят?

Света опять покачала головой и заплакала. Альберт подошел к ней и протянул бутылку.

-С ума сойти. Никогда не видел голодных девчонок.

Света схватила бутылку и, забыв поблагодарить, помчалась в сторону магазина.

-Слышишь, - крикнул Альберт ей вслед.- Ты завтра в это же время приходи. Я знаю, где можно всегда найти бутылку.

Он долго еще смотрел в ее сторону и не понимал, что, как это можно остаться без хлеба, который всегда лежит в хлебнице и час-то плесневеет. И завтра он просто прихватил из дома почти целую буханку хлеба, чтобы сумасшедшая девчонка не мешала ему искать тару для сигарет.

Кроме алабая в этом мире появилось еще одно существо, которое пожалело Светлану. Может в мире много добрых людей и со своего чердака просто их не видно? А как тогда безопасно определить, друг это или враг? Ведь чаще она получает затрещины и грубости. Вот и Альберт сначала враждебно встретил, ударил. Не будешь же проверять, а сердце и обманет и ошибется. Ударит, пожалеет. А если наоборот? Путаный мир какой-то, непонятный.

Но все равно у нее уже четверо, а точнее, три человека и собака с сочувствием относящиеся к ней. Этот незнакомый мальчик еще больше вселил веру и желание выжить и стать взрослой. Не обязательно общаться с плохими, злыми людьми. Можно иметь не много, но хороших друзей, с которыми без опаски возможно и говорить, и делать, какую-нибудь, работу. Она еще не знала, кем хочет в этой жизни стать, скорее всего, учителем или ученым, чтобы вокруг было много книг, бумаг, чернил. А ты решаешь задачи, пишешь свои мысли. Здорово будет!

На следующий день она прибежала на то место, где встретила Альберта, но его еще не было. Или уже. Наверно ушел, решила она и прогулялась по местности, заглядывая в кусты и овражки в поисках бутылок. Пусто.

При его появлении у нее так сильно и быстро забилось сердце, что она двумя руками прижала его, чтобы оно не выскочило. Впервые за многие годы после смерти бабушки у нее появился друг. Может он так и не считает, зачем ему плохо говорящая уродина, но один только факт, что он пожалел ее и отдал пустую бутылку, сотворил из него чуть ли не принца из сказок. Маленький принц с добрым сердцем.

Она хотела бежать ему навстречу, схватить за руку и радостно потрясти, поприветствовать. С трудом сдержала свой порыв. А он так важно, не спеша, доставая из портсигара сигарету и прикуривая, как взрослый мужчина, подошел к ней, кивнул, как старой знакомой, и уселся на поваленное дерево, приглашая присесть рядом.

-Ты чего так рано прибежала? Я только со школы. А ты, в какой школе учишься? Точно не у нас, я бы тебя видел, ты очень приметная.

Света вдруг ощутила себя такой далекой от всех его знакомых и друзей, ей стало страшно признаваться, что она вообще не учится, что у нее нет даже школьной формы. Все они с дедушкой купили, а форму хотели потом, ближе к концу лета, но не успели. Ей много хотелось рассказать, поделиться с мальчишкой, но ей стыдно и неприятно было за свое прошлое и настоящее, да и говорила она еще с трудом и плохо, с усилием выговаривая трудные слова.

Но Альберт, словно не замечал ее смущения и так незаметно, как бы, между прочим, рассказал о себе, о школе, о друзьях.

-Я не учусь,- потупив взор, наконец, призналась Света.

-Совсем в школу не ходишь? Вот здорово!- искренне удивился и порадовался за нее Альберт.- И никто не заставляет? А меня каждое утро будят, уроки делать заставляют. Мать, если что, дерется. А отец совсем не бьет. Правда, они не знают, что я курю, а то бы давно надрали уши и задницу. А я мало курю, только здесь. А дома и в школе ни-ни. А ты кем будешь, когда вырастишь? Я пойду в ПМК за станок, токарем. Мой папка токарь. Знаешь, как здорово! Я был пару раз у него на работе. Берешь железяку, ставишь в станок, а из него такая классная стружка летит. Никогда не видела? А твой, кем работает?

Света пожала плечами.

-Не знаю. У меня нет родителей. Совсем нет.

-Как нет?- удивился Альберт.- А где же они делись?

-Я ушла от них, - и Света медленно с трудом, и, повторяя часто некоторые слова, рассказала впервые постороннему о своей судьбе. До этого она жаловалась только бабушке и дедушке в дневнике. Ей много раз казалось, что Альберту все это неинтересно и не нужно, но он не позволял ей останавливаться, требовал продолжения. Он удивлялся и восхищался ее смелостью и терпению. Предлагал отомстить, поджечь дом или убить их во сне. Но Света категорично возражала. Убивать нельзя, а сжечь, так ведь дом сгорит.

-Ну и что, в интернат пойдешь. Знаешь, как там здорово. Там полно и девчонок, и пацанов. Хотя да, - он глянул на нее и согласился, что в интернат нельзя. Заклюют, задразнят.- Так ты, поди, ни читать, ни писать не умеешь?

Нет, она умеет. И Света рассказала, как дедулька учил ее, и как теперь она самостоятельно на чердаке продолжает учебу.

-Вот глупая. Я бы целый день лежал бы себе и покуривал в потолок. Мне лично никто не нужен. И наука их мне без надобности, даром не нужна. На папкином станке можно и без наук работать. Да, возьми,- Альберт достал из-за пазухи припасенный хлеб.- Зачем тебе бутылки собирать. Я буду каждый день приносить. Только в выходные не приходи, здесь пацанов много. С ПМК работяги ходят пить вино сюда, а пацаны бутылки караулят. Еще обидеть могут. А в другие дни здесь никого не бывает.

Света каждый день прощалась с другом, с трудом сдерживая слезы, боясь потерять навсегда, все еще не веря в его очередное появление. Она теперь жила этими ожиданиями и самими встречами. Альберт действительно приносил каждый день буханку хлеба, иногда конфеты или печенье. Так эта встреча вообще превращалась в праздник.

А однажды он не пришел. Ни сегодня, ни завтра, ни через неделю. И Света поняла, что начались каникулы, и его увезли под Уфу к бабушке. Света проплакала несколько дней.

 

 

 

19

-А она мне так и заявила,- сказал утром за завтраком в офицерской столовой Сафин Владу, когда тот ему поведал о вчерашней корриде. – Я ее пытался образумить, объяснял, что поступок опрометчивый. Сто раз потом пожалеешь. Из Равиля пластилина не получится .

-А из меня запросто, да?- обиделся Влад, понимая правоту друга, но, не желая принимать ее, как факт. В таком возрасте хотелось бы иметь в характере немного железа, но даже друг приметил его кисельный нрав и мягкотелость.

-Ты не обижайся. Но даже я при своей природной супердоброте с большим удовольствием набил бы им обоим рожи. А они от тебя, бабы сообщили, вышли очень довольные и без единой царапины.

-А я вовсе и не планировал мордобитие. Даже сердечно поблагодарил за столь удачное избавление от житейских проблем. Даже, соглашаясь со своими характеристиками, мне очень хотелось свободы, а с моим характером и ее выкрутасами о независимости даже поднимать вопрос не имело перспективы. Так что Равиль просто явился в роли избавителя. Не было у меня к ним ни злости, ни ненависти. Чем же колотить их тогда? Ты хоть пробовал когда-нибудь в благодушном настроении полкана на своих спускать? А-а, вот. Трудно. Вот так и со мной. Душа переполнялась благодарностью.

-Ха! Здорово!- весело на всю столовую воскликнул Марсель, чем перепугал официантку Анжелу, которая от резкой остановки по причине вопля Сафина опрокинула стакан чая на спину прапорщика Шмакова. Вопль продолжил прапорщик. Народ же в зале дружно загоготал. Любят офицеры чужие несчастья. Чай все-таки минуту назад на раскаленной плите стоял. Летный врач Сергей без лишних эмоций вежливо пригласил Шмакова в санчасть для выполнения против ожоговых процедур. На что прапорщик очень некультурно и нецензурно возразил.

Теперь минут на пятнадцать народ увлекся обсуждением поведения официантки и филологической позицией Шмакова, что позволило друзьям без помех и лишних ушей продолжить развитие интересующей темы.

-Ты только так эмоционально больше не пугай никого,- попросил Влад.

-Да нет, все в порядке. Просто она мне так уверенно заявила, что в любое время стоит только свистнуть или пальчиком пошевелить, как ты с распростертыми объятиями простишь заблудшую овцу. И зная до этого твою позицию, ее доводы имели основание.

-Марсель, вполне допускаю неспособность противиться силе ее напора, но потому я и взял к себе в союзники Равиля. В данной ситуации, по-моему, надежней нет партнера. Лицо он даже заинтересованное. И, между прочим, сам лично, где-то после обеда, на своем драндулете повезет нас в ЗАГС, чтобы официально оформить разлуку. И я приложу всю свою силу воли, чтобы больше нигде и никогда не состыковаться. А ты - морды бить.

-Влад, ну, учитывая ее смазливость, а в красоте и фигуристости упрекнуть Татьяну нельзя, тебе совсем не жаль? Год любви и ласки, год сложнейшего укрощения строптивой, и все так легко отдаешь в чужие руки?

-По правде, Марсель, я ту ночь, да и эту тоже хреново спал. Так, полудрема с кошмарами. Мне ведь показалось, что она как-то исправляется в лучшую сторону, подобрела, скорострельность слов в минуту сбавила, слова иные говорить начала. Но, как подумаю, что все эти метаморфозы случились под его влиянием, прямо глаза щиплет от тоски и обиды. Ну не лучше же он меня по любым параметрам?

-Женщины - твари, плохо наукой изученные, и очень сложно поддаются познанию,- умно заметил Марсель.- Я пока два года проработал народным заседателем, таких парадоксов навидался, что мозги чуть набекрень не свернул. Они порой сверх идеала по всем параметрам на такое дерьмо меняют и с таким восторгом в него ныряют. У меня чаще судьи женщины бывали, так и они в непонимании руками разводили.

-Да, и что мне теперь из всего этого можно полезное вынести? Я в тупике, Марсель.

К столу подошел командир эскадрильи майор Черский и присел рядом на освободившийся стул.

-Как дела, Влад? Мобилизовал все свои внутренние резервы? С понедельника приступаем к службе по полной программе, без эксцессов?

-Да нет, товарищ майор, я в полнейшем шоколаде, готов хоть сейчас под ружьё. Вот только сегодня подпишу себе амнистию, и можете использовать меня по всем направлениям.

-Это радует,- успокоился майор, вспоминая многочисленные ЧП на почве семейных неурядиц. Разборки по поводу загулов мужей и измен жен составляли одну из основных головных болей. Контингент офицерского городка более 50% состоял из молодежи чуть более за двадцать. Остальные только приблизились или слегка перевалили тридцатник. Тоже можно назвать молодью. И такое плотное скопление молодых организмов бурлило и кипело в неуправляемой субстанции. Даже случайный временный посетитель городка начинал ощущать тайными уголками организма присутствие в атмосфере ионов любовных интриг и страстей. Городок жил, словно одной большой квартирой, и обо всех мелких и покрупней интрижках, молниеносно узнавал весь, включая и сознательный детский состав, контингент, разумеется, кроме тех, кого это касается. Те узнавали в последнюю очередь, когда скрыть тайное уже не было никаких шансов. Поэтому оптимизм Влада командира искренне порадовал.

-Товарищ майор,- обратился Влад.- Вы не будете возражать, если я вместо Сафина завтра заступлю в наряд?

Майор нахмурился. Делать этого не хотелось. Рано еще травмированному молодому организму доверять оружие с полным боевым комплектом.

-Боевые стрельбы по живым мишеням устраивать не планируешь?

-Да нет, что вы, у меня абсолютно иные планы. Я всегда себя любил больше всех, и ломать судьбу в ближайшие сто лет ради даже лучших красавиц Союза не входит в мои планы. У вас, товарищ майор, не совсем точная информация о моем душевном состоянии. Происшедшее считаю не бедой, а маленьким личным праздником.

-Ну ладно, надеюсь на твой разум. Передай начальнику штаба, что я разрешаю замену.

Равиль примчался на своем, дымящимся и грохочущим драндулете, именуемом Москвич, за пол часа до договорного срока. Видно желание освободить от семейных уз Влада превышало все хотения самого Влада. Татьяна особого оптимизма и восторга не выражала, хотя по всем вытекающим определениям, главным инициатором и организатором всего этого действия была она. И, по идеи, являлась лицом самым заинтересованным. Просто реакция Влада обескураживала. Ни истерик, ни просьб, ни уговоров. Хоть бы маленький скандальчик. Так нет, еще и пританцовывает от счастья. А уж за год она его изучила, и в искренности чувств сомневаться не приходится.

Тетенька из ЗАГСа, повидавшая много радостей и печалей из-за стола своего рабочего места, провела процедуру бракоразводного процесса весьма буднично, скучно и нудно, пригласив их через пару дней явиться с квитанцией об уплате за услугу за свидетельством о разводе, пряча в стол заявление и брачное свидетельство. Вот и еще одной семьи не стало. Благо, что пострадавших не оказалось, то есть, семья не успела обзавестись чадами. Зато этот факт намного упрощал процесс ликвидации ячейки общества. Счастья и долгих лет тетенька не пожелала.

-Я сегодня же уплачу и занесу в ЗАГС квитанцию, так что в понедельник-вторник можешь приезжать, - торопливо пообещал Равиль, намекая, что теперь места в машине для Влада как бы и нет.

Не больно то и хотелось. Влад не спорил. Тем более за две подряд командировки он порядком оброс, и его прическа требовала уставного соответствия. Благо, сегодня работала знакомая Марина, с которой пытался когда-то еще осенью флиртовать Влад. Не серьезно. Просто девушка красива и мила, а семейный статус, как Влада, так и самой Марины, не предполагал серьезного развития процесса. А еще у Марины кроме мужа был маленький сынишка, правда, чем-то сложным болен. Поэтому флирт превращался в безобидную веселость. Марине, как и всем нормальным молодым, красивым женщинам нравились ухаживания бравого офицера. Его шутки не переходили границ дозволенного, только вносили в тоскливую обыденность заряд веселости и беззаботности.

-Влад, забыл нас, или променял на кого?- шумно встретили его девчата.

-Нет, что вы, просто Родине требовался мой подвиг. И тотчас, избавив страну от опасностей, я принесся к вам.

-Как жена, как дети?- спросила Марина, повязывая простынь вокруг шеи и щелкая ножницами возле уха, словно угрожая его целостности и сохранности.

-Ты не поверишь,- скорбно сообщил Влад.- Только что из ЗАГСа. Подписал мирный договор о ненападении и не притязание на имущество и территории.

-Недопоняла?- удивилась Марина.- Это что за хохма?

-Развод и девичья фамилия.

-Ой, девоньки!- вдруг радостно завопила Гульнара, которая, несмотря на мусульманское воспитание своим имиджем и поведением походила больше на европейскую девчонку. – Мужичонка освободился. Чур, я первая.

-Тебе вера не позволяет. Он же не обрезанный.

-Сама лично обрежу,- возразила Гульнара.- Никаких проблем. Прямо сейчас, ножницами. Марина, держи крепче.

-Нет, Гуля, ты в корне не права. Одна только мысль об этой кошмарной процедуре делает невозможными даже думки о совместной с тобой жизни. Лучше я до конца дней буду позволять резать Марине мне волосы на голове, чем один раз допустить тебя до самого дорогого. Вот если бы Марина развелась со своим Сергеем, то у нас с ней могли бы возникнуть перспективы супружеского бытия. Представляете, девчата, каждый месяц бесплатно постригался бы.

-Она своего Сергея ни за что и ни на кого не променяет.

Марина зарделась трудно даже определить от чьих откровений. Ей нравился Влад своим веселым нравом, и эти признания, даже в шутливой форме, немного сладко пощекотали под сердцем.

-Все, Мариночка, - Влад стряхнул с плеча остатки богатой прически и с удовольствием рассмотрел в зеркало уставной вид.- Вот тебе рубль, и надеюсь, что когда-нибудь ты меня пострижешь бесплатно. А пока, красавицы, я хочу насладиться холостяцкой жизнью. Мне требуется реабилитационный период.

Расцеловал всех и покинул парикмахерскую в полном восторге и избытке чувств. Сейчас пойду к доктору и закажу санитарно - курортное лечение. Им из двух месяцев отпуска предполагалось и часто выдавалось направление на восстановление нервных и иных клеток в лучшие черноморские санатории. Даже предлагался выбор на вкус из двух-трех. Влад никогда не был, ни на каком море. Дома, кроме одной речушки и двух озер размером с большой пруд, других водоемов не имелось. Лицезрение большой реки Волги с высоты птичьего полета на офицерских сборах, пребыванием на оной не считалось. Лицезреть издалека и мочить ноги – понятия весьма далеки друг от друга. А тут предполагалось почти целый месяц, да еще в такой период, когда уже покинули холода, но еще не наступила жара. Фантастика. И все это одному. И, если учесть, что зарплату не получал три месяца, да плюс отпускные…

 

 

20

Разлука с, внезапно объявившимся и так же мгновенно исчезнувшим, другом сильно угнетала ее. Она тосковала по смешному доброму мальчишке, принявшим ее в свою компанию. Как равного полноценного друга, не выделяя уродства и хромоты. Он совершенно не замечал в ней недостатков, и, если ее речь в порывах восторга и волнения превращалась в сплошной гул и лепет, Альберт терпеливо просил повторить и впредь не спешить, а говорить медленно и внятно. Он стал для нее не только другом, а единственным близким и родным существом, к которому неистово тянуло. Ей не нужна была жалость тети Веры с ее искусственно бракованными буханками хлеба, которые она потом, и браковать перестала, вручая лишнюю булку. Но это были краткие акты милосердия со страдальческими вздохами. А Альберт с удовольствием делился с ней своими двойками и нежеланием познавать науки, как самостоятельный взрослый мужчина, при этом пыхтя сигаретой и пуская симпатичные кольца из дыма. Ей весело воспринимались родители Альберта, мать, постоянно бранившая его и регулярно полотенцем или тряпкой массирующая сынову спину, отец, хоть и большой любитель выпить, но всегда имеющий в кармане пару конфет или, на худой конец, просто немного мелочи, и щедро одаривающий этим богатством сына.

А у нее не просто никого и ничего этого нет, но уже никогда не будет. Никогда у нее не будет папы и мамы, и те далекие воспоминания о доброй ласковой бабушке, о любителе сказок и всяких веселых историй дедушке, на фоне рассказов теперешних родного Альбертика, просто померкли и растворились в прошлом. Если и помнился дедушка, то такой больной и несчастный, понимающий, на какую судьбинушку долюшку обрекает он свою любимую внученьку. И от его страданий и переживаний Светлане становилось всегда грустно и страшно. Она ждала все эти годы беду, но ее размеры и уродство, с каким она появилась, даже в мыслях не представлялось. Жизнь с дедушкой не всегда была сытной и совсем не сладкой. Поэтому, где-то в таких приблизительно масштабах, эта беда и рисовалась.

Света сейчас просто уже не способна вообразить себя без уродливого лица с ровненькими ножками и сладким голоском, каким любила порадовать больного дедушку, напевая его любимые песенки. Казалось, все эти несчастья поселились с ней до конца дней, хотя даже этот конец она не смогла представить.

С исчезновением Альберта вернулись боль и тоска несбыточного желания назвать кого-нибудь мамой, папой, пожаловаться на злую судьбу, даже просто попросить прощения за какую-нибудь проказу и получить мокрой тряпкой по спине, чтобы потом эти руки взяли к себе на ручки, прижали к груди и поцеловали в щечку. Но ведь этого не будет никогда. Этого просто невозможно быть, так как не существует в природе. Любимые ушли в мир иной, а нелюбимые хотят смерти и радуются ее страданиями.

Света вновь, как в первый раз при неудачной попытке умереть, сидела на берегу шумной быстрой реки и лила в ее воды горько-соленые слезы от необратимости и безысходности в ее короткой, но голодной и паршивой жизни. Даже появление друга оказалось таким призрачно-коротким, а расставание долгим и мучительным. Ее охватило жгучее желание броситься в воды бурлящей реки, но останавливало сознание бесполезности и болезненности поступка. Вода вновь побьет ее о камни и выбросит на берег, посмеявшись над глупостью девчонки.

Выплакав всю соль и влагу из глаз, Света с тоской осмотрела местность, надеясь вдруг увидеть знакомую фигурку мальчишки, и, поняв неотвратимость судьбы, понуро поплелась в свое лежбище, которое уже опротивело своими запахами, и безопасности в последнее время не предоставляло. Родители уже с настороженностью намекали об обитаемости чердака. Но пока регулярные пьянки и ненадежность лестницы останавливали их от этой проверки. А вот пустые бутылки на столе теперь оставлялись реже, и Светлане приходилось чаще прочесывать местность в поисках тары.

Счастливая пора лето было длинным и утомительным, и заканчивалось оно нудно и долго. Хоть зима таила в себе гораздо больше опасностей и сложностей, но не трудности утомляли Светлану. Ее стали раздражать одиночество и тишина. По-прежнему помогли отвлечь от сумасбродных дум книги и задачи. И, когда ей казались эти ребусы сильно простыми, она сама усложняла их новыми вводными и сама же решала, радуясь успеху. Учить стихи не очень нравилось, так как запоминала их с первого прочтения. Сейчас, даже смешно вспоминать жалобы Альберта на трудности учебы. Почему такому смышленому умному мальчишке не хотелось в школу? Светлану просто бросало в дрожь от одной мысли о школе, о школьной форме, парте, уроках. Ей до зубной боли захотелось хоть на мгновение оказаться на месте Альберта среди ребят, учителей и умных книг. Казалось, она бы вообще не покидала ее пределов, так и ночевала бы на парте.

Только кто же купит ей форму, кто отведет в школу? Это хотел сделать дедушка, но не успел. Сердце остановилось не вовремя. Милый дедушка, ну хотя бы еще пару лет продержался бы, и все пошло бы по-другому, иначе. Как, представить трудно, но то, что всего этого не случилось бы, Светлана уверена. Она не позволила бы изуродовать себя, отстояла бы дом, который дедулька ей подарил. Она сажала бы огород, собирала бы бутылки, и хорошо бы прожила одна.

Бы, бы, бы. Как много бы, но никогда уже этого не случится. Она не успела вырасти, чтобы суметь хоть немного постоять за себя. Она не смогла стать большой и сильной.

Когда среди валунов и редких кустиков она увидела знакомую фигурку, то от волнения вдруг осознала, что за эти месяцы снова разучилась говорить. Хотелось крикнуть, позвать, но голоса не было. И ноги бежать не могли, онемели. Хорошо Альберт сам заметил и подошел.

-Привет, как дела?- спокойно и деловито спросил он, словно расстались они только вчера, и не было долгой разлуки и мучительного ожидания.

Света схватила его за ворот рубашки и трепетно мяла, продолжая молчать, так как все еще сомневалась в своих способностях что-то сказать.

-Привет,- наконец-то что-то похожее на речь выдавила она.

-А я курить бросил, но бутылки собирать все равно буду. Там знаешь, какая там река огромная? Как отсюда до гор. Плыть, не переплыть. Я к следующему лету на удочку собрать хочу. Такую телескопическую. Это когда она вот такая маленькая, а потом из нее вылазят удочки за удочкой, и получается длинная- длинная. Там только такими рыбу ловить можно. Мне соседский пацан давал, но не всегда. Свою лучше иметь.

Он до темноты рассказывал, как провел лето, про новых друзей, угощал Светлану печеньем, а она от счастья и радости даже вкуса печенья не ощутила. Ей было немного больно слышать про новых друзей, но и приятно, что он помнил о ней и рассказывал там, в деревне про свою подружку Светлану.

На свою лежанку она возвращалась уже успокоенная и вполне довольная своей участью. Когда есть друг, который помнит о тебе, тогда и бытовые неурядицы как бы блекнут, превращаются в простые недоразумения. Эти короткие, но регулярные встречи внесли в беспросветное существование определенный смысл. Она носилась на свидания, как безумная, забывая порой и о своем уродстве, о голоде, грязи. Но старалась как-то привести в порядок свои длинные, сбившиеся в клочья, волосы, устраивала ночные купания и полоскания одежды в реке, не обращая внимания на ночную осеннюю прохладу и ледяную в любое время года воду горного Тентека.

В этот раз она не увидела счастливого спокойствия в его глазах. Зато красноту и припухлость от слез разглядела. Светлану бросило в озноб от предчувствия беды. Она впервые услыхала это страшное слово «развод», означающее не только разведение по сторонам, но и потерю тех, кого любишь, к кому привык.

-Мамка с папкой разругались, - всхлипнул Альберт, и слезы потекли ручьем. Света обняла его за плечи, хотела успокоить, но разревелась за ним следом. После получасового рева и всхлипывания, она с надеждой спросила:

-А может еще помирятся?

-Нет, они насовсем разводятся. Бабка уже приехала за нами. Мы с мамкой поедем к ней жить.

И только сейчас до Светланы дошел смысл той трагедии, которая поначалу напугала ее только непониманием. Альберт уезжает навсегда.

-А как же я?- испуганно спросила она, но Альберт с удивлением вопросительно посмотрел на нее, что Свете все вдруг стало ясно - он плачет над своей бедой, и ему нет никакого дела, что она вновь остается со своими проблемами одна, что, оказалось, не очень и заботило Альберта. Она ему абсолютно безразлична.

Уже в своем логове под закат солнца Света приняла решение уничтожить родителей, себя и свой дом. Их за то, что родили ее и бросили на произвол судьбы. Но и на произволе она способна была бы выжить, если бы не их вмешательство, превратив ее и без того трудную жизнь в бессмысленное существование. Себя за то, что устала от борьбы, голода, охоты на нее, постоянного холода и грязи. Даже в этих скотских условиях она не способна привыкнуть к такому существованию, в условия вечно загнанной дичи. А дом, потому, что его у нее украли, оставив временно верхнюю его часть, которая тоже стала небезопасной и не тем уютным местом, когда она его любила, как «секретик».

План тройного убийства созрел к восходу луны и появлению звезд. А если быть точным, то его и не было. Светланой просто руководило желание мести и отчаяние. Кухня, как всегда, воняла сигаретным дымом, вяленной протухшей рыбой и кислым вином. На столе валялся спичечный коробок с несколькими спичками, а из спальни слышался в разнобой протяжный храп и завывания. Туда со спичками и направилась Света, прихватив с кухни мятые куски газет.

Прямо возле кровати с храпящими телами она сложила костер из тряпок и книг, подложила под них газеты и чиркнула спичкой, осветив огнем, спящие лица. Ее на мгновение охватило сомнение в правомерности своего решения. Может ли она вот так распорядиться не принадлежащими ей жизнями. Даже родной дом и ее личная жизнь разве заслужили такого конца? Но в это время сонный мат и проклятия отмели все сомнения. Она не сможет жить, убив их, но и не хочет умереть, оставив их в этом доме, храпящих и паскудящих своим присутствием все это, когда-то родное и любимое. И только совместная смерть есть правильным и угодным для всех решением.

И Света поднесла огонь к бумаге, которая поначалу нехотя, но затем с пафосом и восторгом объялась пламенем.

В ожидании смерти Светлана лежала на одеяле, разбросав его посреди чердака, считая видимо, что так быстрее смерть доберется до нее. Сожалений не было, только тупая боль, что жизнь и счастье не состоялось. Но, засыпая, перед глазами пронеслись счастливые картины короткой и полной событиями судьбы. Бабушка с вкусным супчиком из крупок, дедушка, радующий простенькими покупками. Яснее всего помнился Альберт со своей взрослой рассудительностью, неловкой заботой о Светлане. И те короткие часы, проведенные с ней в жалобах на учителей, на несправедливые оценки. И его ужасно увлекательные рассказы о рыбалке на каникулах на очень большой реке, которую даже переплыть невозможно.

 

 

21

На дорогу к отпуску прибавлялось двенадцать дней. Это если поездом, автобусом и пешком. Никто из офицеров так безрассудно не поступает. Существует Аэрофлот и весенние скидки, что практически выравнивает в цене. Поэтому полет до Москвы занял всего пять часов. На другие виды транспорта еще прибавилось около суток. И вот он родной город встречает его шумом городского транспорта, гулом пешеходов, а еще прохладой и легким дождиком под солнечное освещение. Красота. Родина и любимые лица. Свои, вида рязанского и рыже-финского. Своя природа, липы, тополя. Кто еще в городе может жить? Свор собак не видать, как и бродячих коров с ишаками и баранами.

Нет, все родное ощущается только после длительной разлуки. А это было первым длительным расставанием с родным городом. До этого все детство и юность прошли безвылазно в родном дворе и на родном берегу. А может от того, что вернулся холостяком и выпал шанс гульнуть по всем знакомым местам без тормозов на ногах? От того такое благостное состояние, любвеобильное и восторженное.

Сюрпризов Влад решил родителям не преподносить. И сразу же после получения свидетельства о разводе написал им большое содержательное письмо с глубоким возмущением и осуждением гнусного поведения экс супруги, ее замужества и подлой измены, совершенных без предупреждения и соответствующей подготовки хрупкой натуры их любимого сына, в то время, когда он мужественно и самоотверженно защищал священные рубежи Родины. И эти разоблачительные факты вскрывают ее гнилую суть и до глубины души потрясают все прогрессивное общество, строящее светлое будущее. Слезами письмо не окроплял, но нехорошими словами текст изобиловал.

Влад рассчитывал приход письма на пару-тройку дней раньше своего приезда. Но тут, как всегда неожиданно негаданно, прибыла комиссия с полной проверкой, включая стрижку ногтей на ногах, затем сдача зачетов и пересдача неудачно провалившихся предметов. Так что до отъезда мать успела прислать два слезных письма с осуждением Татьяны и с просьбой к родному чаду крепиться и мужественно перенести удары судьбы.

Пожелания матери Влад выполнял. Крепился крепкими спирто-водосодержащими растворами. А мужество повышал вылазками с холостяками. Так как они его записали в свою когорту, таская на веселые встречи-вечеринки. Где довольно-таки удачно познакомился с симпатичной фигуристой, непонятного цвета, особой. Сразу посвятил ее в свои брачно-разводные дела, предупреждая о нежелании наступать на грабли вторично, на что Рита, так звали мадам неопознанного цвета, пояснила, что пока сама твердо стоит на этих граблях, которые постоянно не вылезают из командировок, и Влад ей нужен только для производства рогов. Влад порекомендовал снять свои и переподарить молочному брату.

Славную подготовку провел перед отпуском и санаторием.

Мама встретила родное чадо со слезами на глазах. Отец покряхтел, похлопал по плечам, но слезу не давил. Он сразу невзлюбил невестку, поэтому такой поворот в судьбе сына приветствовал.

-Ну чему ты учишь дитя, отец,- возмущалась мать.- Ребенок пережил такую травму, а он еще ее нахваливает. Какая же, мол, она умница, что сына освободила. Плохо так начинать. Так и будет каждый год жениться и разводиться.

-А как же опыта набираться?- не соглашался отец. – По книгам? Многому не научишься. Попробовал, не получилось. Другой раз умнее будет.

-Спокойствие, старушки!- воскликнул Влад, целуя и обнимая родителей. Хотя старыми их называть их еще рановато. Обоим чуть больше за сорок.- Ваш сынуля совершил героический поступок. Не каждый мужчина так мужественно перенесет развод и потерю любимой жены. А я бодр и счастлив.

-Тогда, мать, давай деньги,- вмешался отец.- И мы с сыном пойдем за хлебом-сахаром, - так он кодировал поход в вино водочный, который забросили на городскую окраину в свете последних решений и постановлений партии и правительства.

Очередь из магазина выныривала и змейкой пряталась за гаражами. Но отец, двоюродная сестра которого работала в соседнем безалкогольном отделе, прошелся с независимым взглядом мимо змеи и с распростертыми объятиями направился к сестре. Та сперва хотела возмутиться, мол, без ведома Зины, жены Алексея, то есть его, никаких отовариваний. Однако появление Влада изменил ее хмурый вид, превратив в цветущий и сияющий, а волевой голосок в медово-мармеладный.

-Владик, милый, сколько лет, сколько зим!

-Того и другого по одному,- уточнил племянник и нежно обнял любимую и любящую тетку, которая уже, владеющая информацией о семейных неурядицах, возжелала всплакнуть. Но Влад резко оборвал не начавшийся слезный поток.

-Тетя, мы этот праздник души и тела хотим в семейном кругу крупно отметить.

-Сейчас, милые,- защебетала тетя, схватив сумку и деньги, скрылась в подсобке.

Вернулась быстро и с очень тяжелой сумкой. Про запас. Когда еще завезут. Не успели отойти от магазина, как отец заявил, что на хлеб и сахар не хватило. Придется матери самой сходить. Влад не согласился, и, чтобы не обижать маму, вернулся в магазин и закупил на свои деньги продукты.

-Нечего матери по магазинам бегать. И некогда.

Продукты нес в руке, так как сумка была переполнена алкоголем, крепким портвейном азербайджанского разлива. Отец сразу предложил, в специально обжитом с давних времен им месте, две бутылки заглотнуть с горла под сигарету с фильтром. Отец, правда, не курил. Он выполнил тот давний договор. Поэтому занюхал вино рукавом. А использовал он этот метод для повышения коэффициента опьянения, так как дома под материнским взглядом и обильной закуской коэффициент значительно снижается.

Пили, говорили, делились прожитыми годами и воспоминаниями былого. Раньше такие совместные распития в их биографии отсутствовали, так как у Влада были свои друзья, а отец любил выпивать со своей трудовой компанией-бригадой. Сейчас выпал случай единения родителя и сына, и под сладкое вино оказалось много общих тем. Домой пришли немного веселые, но сплоченные общими идеалами, поэтому мать не стала читать нотаций и прокламаций, а усадила за стол и за обедом выпытала у сына остальные подробности, что не вместились в письмах. На вопрос, как же он будет жить дальше, Влад даже удивился.

-Мама, у меня служба только началась, при желании может закончиться только в следующем веке. А в армии не обязательно думать. Тем более, в авиации. У нас много начальников, которые все решают за нас. Командир квартиру оставил мне, тем более, что у нас их излишек, а жилье требует хозяйского присмотра. Вот он и поручил мне присматривать, пока не женюсь следующий раз. Кушать хожу по расписанию в столовую. У нас даже не разрешают питаться дома, чтобы все держать под контролем. Одежду вплоть до носков и носовых платков выдают. Зачем думать? Все продумано и на бумаге записано. Забыл - прочел. А по поводу следующей женитьбы, так, мамочка, считаю необходимым поумнеть, повзрослеть, а не лепить детских ошибок.

-Ты прав, сынок, это счастье, что детьми не успели обзавестись. Вот повесил бы обузу.

-Понимаешь, мама, по-моему, она и там с детьми в пролете. Бабы намекают, что с этим делом у Равиля проблемы. С первой женой все десять лет впустую. Так что для таких вопросов ей придется консультироваться с другими самцами. Выходит, что Равиль рогами себя обеспечил хорошими, ветвистыми.

Хорошо посидели с родителями, душевно. И, если попытаться вспомнить прошлые общения, то оказалось, что это единственная откровенная беседа на интимные темы. Даже к друзьям не тянуло, и к Мишке тоже. Мать пыталась робко спросить, но Влад пообещал до отъезда в санаторий побыть подольше с ними. Очень многого хотелось обсудить, выяснить, просто обобщить. Мать даже позволила отцу наклюкаться, как называла она его последнюю стадию окосения, и они вдвоем чуть ли не до рассвета маленькими глотками попивали вино, откровенно говорили обо всех и обо всем. Заснули оба сразу прямо за столом. Мать на диване, к которому был приставлен стол, а сыночек, скрутившись клубочком в кресле.

Отец, которого мучил червь сомнений всю ночь, осталось ли чего из запасов, утром с первыми лучами глянул в комнату, где дремали крепким сном мать и сын. Долго глазел удивленным взором на явление техногенной катастрофы, пока не увидел под столом сумку еще с большим количеством вина. Это бальзамом растеклось по организму, и он опять ушел в спальню досыпать.

Всю неделю Влад, как и обещал, просидел дома. Утром с книгой, проводя родителей на работу, а вечером допоздна у телевизора и стола с родителями. Все больные темы обговорены, будущее обрисовано. В выходные они вместе ходили в кино, в театр, на какой-то заезжий концерт. Билеты на юг в Адлер он приобрел еще в Ушарале, так что, время отъезда в санаторий было известно еще в начале отпуска. В аэропорт родители его не провожали, распрощались утром перед работой. Отец рвался в провожатые, грозился отгулом, но Влад, сославшись на маленький багаж, состоящий из небольшого чемоданчика, больше схожего с дипломатом, отговорил отца от лишних хлопот. В чемоданчик Влад бросил запасное белье, пару рубах, шорты, плавки. А остальное пригрозился купить в черноморских магазинчиках. Да и много ли вещей необходимо холостяку. Побольше денег. Документы и деньги Влад сложил в барсетку, которая постоянно болталась на руке. А чтобы обезопасить весь финансовый капитал, он разложил несколько крупных купюр по карманам брюк и рубашки. Легкую куртку снял уже в самолете при подлете к Адлеру. Но юг почему-то встретил легким дождиком с прохладой, поэтому пришлось набросить ветровку на плечи.

Сразу же при выходе с аэропорта он был окружен транспортным сервисом с различными предложениями.

-За 25,- назвал сумму кавказец в кепке, размером чуть меньше Ушаральского вертодрома.

Влад хотел согласиться, да, видать, передержал дыхание, и эту паузу кавказец принял за торг.

-Хорошо, 20.

-Согласен,- кивнул Влад поспешно, дабы тот не передумал, так как знатоки предупредили, что 25 минимальная цена. Ну а 20, так совсем хорошо.

Пока шли к машине, таксист еще троих прихватил: двух бабок и дедка. Они пытались усиленно сбить цену, но скидки больше не входили в планы водителя, поэтому старики ворчали, но шли. Стало быть, цена и так была мизерной благодаря Владу.

-Чтобы лучше понять горы, надо с ветерком прокатиться,- задорно предложил таксист, приглашая к скоростному полету по ущельям.

Бабки с дедом пытались возражать, а Влад махнул рукой:

-В горах работаю, так что не испугать, не удивить.

Окрыленный мужской поддержкой, таксист с места рванул за сто и уже не слушал стоны и причитания молящихся старушек. Первые несколько километров не внушали опасений, и Влад, поддерживая беседу, с интересом рассматривал южные красоты. Но, когда, то слева, то справа стали появляться, ужасающие своей крутизной, ущелья, у Влада скверно засосало под ложечкой. Хотелось домой к маме. Сославшись на усталость, он прикрыл глаза, попытался задремать. И вдруг с ужасом осознал, что почва под колесами кончилась, и машина под общий ужас и дикий вопль парила в ущелье над пропастью.

 

22

«Здравствуйте милые бабушка и дедушка. Я вам рассказывала про друга Альберта, который пропал на все лето. Он снова появился к школе и вот опять уже навсегда исчез. И страшное не то, что он исчез, а как и с какими мыслями. Мне ведь казалось, что я ему интересна, он нуждается во мне так же, как и я в нем, хотя сама понимаю, что навыдумывала белиберды всякой. Хотелось мечту воплотить в реальность. Когда мы вместе плакали над его горем, я мечтала услышать от него его тоску от разлуки со мной, но все получилось банально просто. Их родители развелись. Мама Альберта устала от пьянок и гулянок, и за ними приехала бабушка. А Альберт любит отца и не хочет от него уезжать. И плакал от разлуки с папой, а я ему без надобности. Там, где живет бабушка, у него полно друзей. Он рассказывал про мальчишек, с которыми провел все лето на рыбалке и в лесу. Даже девчонки знакомые, они вместе играли. А я здесь была просто, как от скуки. У него мало друзей, вот он и общался со мной. Еще ему нравилось заботиться обо мне. Все это здорово было, но расстался он со мной без особого огорчения. Его не в чем обвинять. Это моя трагедия. У всех мальчишек и девчонок полно друзей, и если куда- то исчезает один из всех, они, возможно, безболезненно воспримут эту потерю. А у меня кроме Альберта во всем мире ни одной живой души. И эта душа не просто покинула меня, а сделала это легко. И если бы еще и отец с ним уезжал, то Альберту незачем было бы даже со мной прощаться. Мне от этого стало настолько грустно, что даже желание жить пропало. И я задумала покинуть этот злой беспощадный ко мне мир. И покинуть задумала не одна. Мне страшно захотелось убить всех виновных в моих страданиях, а такими я считала родителей и дом, который перестал быть защитником. Он не греет, он не спасает, он злой. Когда я засыпала, то твердо была уверена, что задумка удалась. Даже трудно вообразить, что я так быстро уснула в этот решающий для меня момент. Видно полунищенское существование насовсем отняло инстинкт самосохранения. Очень хотелось умереть во сне. Поэтому моё просыпание под шум во дворе явилось для меня шоком. Я не могла просто поверить, что и на этот раз смерть обманула меня. Но, когда я увидела скорую помощь и носилки с двумя телами, меня обуял страх за содеянное. Нет, меня никто не обвинял, я слышала шум и крики во дворе. Говорили, что они сами себя загубили, мол, курили в постели и задохнулись в дыму. Оказалось, что одеяло подымило, покоптило и погасло, а соседи увидели дым из окна и вызвали скорую. А дымящиеся тряпки без пожарных просто выбросили во двор и залили водой. Но немного погодя услышала радостную весть. Они живы. Не сам факт их жизни обрадовал меня. Я убить их хотела вместе с собой, а жить с чувством вины за гибель даже очень плохих людей для меня самой просто убийственно. Наверное, если бы они умерли, я бы без раздумий повторила попытку. А поскольку вся троица жива, то будем жить дальше. Не знаю, как, но попробую, может получиться. И, пока они лежали в больнице, я искала бутылки по своим знакомым местам вдоль Тентека и в его окрестностях. С трудом, но после долгих поисков хоть одну, да нахожу. А это два сытых дня. Не очень сытых, но и не совсем голодных. Милые мои, я совсем не знаю, как дальше жить. Ведь чтобы стать взрослой, это надо еще прожить минимум восемь лет. Но даже представить невозможно, как это много. Это еще восемь лет, как этот прошедший год, за который я превратилась в уродливую, хромую, грязнулю и вонючку. Это не мои слова. Их я слышу вслед. Меня в последнее время даже обижать перестали, брезгуют. А еще впереди столько много дней и ночей, зим и весен. Одно успокаивает, что, скорее всего я столько не проживу. Сомневаюсь даже, что сумею пережить даже эту зиму. Конечно, я пытаюсь выкраивать кусочки хлебушка и подсушивать их. Но так редко получается что-то выкроить. В те дни, когда работает тетя Вера, то она угощает испорченными булками. Хотя я давно заметила, что она их сама портит. Жалеет меня, только от ее жалости мне еще тоскливей от сознания собственной ущербности. Даже в тюрьме у бандитов есть срок, питание, какая-то забота. Я в книге читала, что у них даже свидания с родными людьми. Редко, но бывают. А какой у меня срок? Год, пять, десять? И все мои любимые исчезли, а те, кого по законы жизни я должна любить, ненавидят меня за само существование, за жизнь. Я им мешаю своей жизнью продать наш дом и напиться много-много вина. Зачем им еще больше? Ведь они его имеют и так каждый день вдоволь? Чтобы пить еще и по ночам? Но ведь вино бесконечно тоже нельзя пить, от него дурнеют и теряют сознание. Значит, больше, чем твой организм принимает, пить не получится. Оно же не войдет. И я абсолютно не виновата и не мешаю им. Но они все равно хотят моей смерти и каждый вечер об этом только и говорят. Уже пробовала не слушать, но ведь хочется, чтобы выжить, знать их планы. Но планов у них нет. После того случая с трактором, когда спас меня дядя Миша, они ничего конкретного не говорят. Просто мечтают, что я сама когда-нибудь загнусь. Объясните, милые, зачем им моя смерть? Она не принесет им выгоды. А еще у меня небольшая отдушина и радость в серой жизни – алабай. Он иногда подкармливает меня, а точнее, позволяет с его кастрюли зачерпнуть пару пригоршней каши. Тетя Женя варит ему вкусную кашу. Там даже косточки бывают. Вот только выносит ему под вечер, когда все дома, еще немного светло, и покидать чердак рискованно. Алабай часто съедает, даже редко хоть кусочек оставит. Но иногда они закрутятся по хозяйству и поздно выносят. И я тут как тут. А алабай всегда ждет, пока я перекушу, не мешает мне, хотя я ведь вижу – хочется ему, прям слюной захлебывается. Единственная любящая душа. Я часто забираюсь в будку к нему поговорить. Он любит слушать, кивает, соглашаясь со мной. Только летом жарко у него, вот к зиме буду часто навещать».

Она отложила дневник, скрутилась под одеялом в клубочек и попыталась уснуть. Неудавшийся пожар подломил волю к жизни. Судьба вновь отвела смерть, не позволила уйти в мир тишины и покоя. Но, если, умирая, она со всей силы хотела жить, то сейчас ею овладело безразличие и апатия. Она осознала беспросветность и ужасающую бесперспективность борьбы за существование, когда само существование не имело определенной цели в жизни. Сам организм требует пищи, развития ума, нового познания, тело нуждается в тепле и, хоть каких-то намеков на чистоту, но самой цели, к чему ведут эти усилия, того светлого, или, хотя бы серого, будущего нет и не будет. Она не преобразится во взрослую женщину, не станет желанной и любимой. И мечта о любимой и любяще дочурке не осуществима. Жизнь, познанная по книгам, хоть и далека от реальности, но для всего мира доступна и ощутима. И только все усилия Светланы, вся эта борьба за выживание, цепляния за каждый выигранный день, неделю, год, теряют значение в этой беспросветной войне из-за отсутствия объекта любви, ради которого все это можно оправдать. Сердечко жаждет любви человеческой, той трепетной, с которой прижимает мать к груди дитя, папа берет на ручки, дедушка с бабушкой угощают вкусностями. А о любви, что описана про мужчин и женщин, Света даже мечтать не имеет право, так как в них обязательно наличие принца и принцессы, а ее уже никакие поцелуи принца не превратят из жабы в царевну. Зеркала Света возненавидела. Иногда она до умопомрачительной боли мяла затвердевшую щеку, беспощадно била и трясла, искривленную от удара топора, ногу, заставляя подчиняться желаниям Светы, а не жить самой по себе, но кроме боли и излишней синевы, иного результата она не достигала. Все становилось еще безобразней и ощутимей. Хорошо хоть ножка немного подчинялась при ее перемещении по лестнице вверх и вниз. С болью, с криком, но выполняла эти ежедневные вылазки. А щека после длительных тренировок позволяла выговаривать редкие, но необходимые слова. Пыталась читать вслух, чтобы развивать речь, но буквально через десять минут щека немела и парализовала все лицо, не давая возможности даже жевать хлеб. Но Света продолжала издеваться над собой, в тайне надеясь на чудо исцеления, без которого просто не стоит жить. Только слабенькая неустойчивая вера помогает просыпаться, есть, уже опротивевший, но до безумия вкусный, хлеб, искать проклятые бутылки, принимать от тети Веры неправильные буханки хлеба, которые в последнее время она и портить перестала, так, с жалостью и тоской в глазах, одну лишнюю булку, по инерции приговаривая, что он бракованный. Ее помощница, даже имени ее не знает, всегда встречает появление Светы каким-нибудь обидным словом и холодным презрительным взглядом. Когда тетя Вера отлучится, то Света старается не заходить, просто погуляет возле магазина в ожидании тети Веры, ей кажется, что злая помощница отберет бутылки и прогонит без хлеба, без которого до следующего дня дожить будет сложно. Без хлеба нет сил, искать бутылки, без которых не дадут хлеба, без хлеба не будет сил взобраться на чердак, без которого негде спрятаться от холода и смерти.

Тот факт, что скорая помощь увезла родителей в больницу, намного облегчал жизнь. Так как можно в любое время суток и дня недели спускаться вниз, походить по участку, находя на нем случайные съедобные овощные растения, выросшие самостоятельно, без посадки, но усложняло поиск бутылок, так как, хоть и не всегда, но по ночам можно было найти пару бутылок после их застолья. Поэтому на несколько часов приходилось через поселок уходить к реке к излюбленному месту местных пьяниц. Время с утра, чуть ближе к обеду, неудачное для поиска, но лучшее для безопасности. Во-первых, по пути мало встретишь детей, которые не упускают момент пустить вслед обидное оскорбительное словечко и, хуже того, для забавы бросить в нее чем-нибудь. Но до обеда поиски оказываются часто бессмысленными. Пьют после обеда, ближе к вечеру, но в это время среди сборщиков стеклотары установлены свои территории и порядок, нарушить который чревато дополнительными травмами и синяками. Бои случались нешуточные. Один раз случилось оказаться Светлане очевидцем и чуть ли не участницей разборки. Пришлось до темноты ожидать в колючих, полных кусачих насекомых, кустах окончания потасовки. Потом тело зудело и чесалось с неделю. Нет, проще, хоть с трудом, но в полной безопасности разыскать одну бутылочку, позволяющую прожить два дня в сытости, зато никто не угрожает, не дразнит, не пинает. Даже от этих редких находок Светлана умудрялась выкраивать по кусочку хлебушка для просушки и дальнейшего складирования в мешочек для зимних запасов. Снег может лишить последних надежд на добычу, когда, возможно, запасы будут единственным средством существования.

 

23

Полет в бездну, казалось, растянулся на вечность. Время, расстояния, формы приобрели смутные расплывчатые очертания, густой туман, теплый, нежный, протекал сквозь одежду, обнимал тело, щекотал кожу, проникал через все отверстия внутрь тела, сливаясь с организмом воедино. А может это Влад растворился в тумане, потому что этот туман стал им самим. Затем туман закрутился в вихре, концентрируясь к центру в тонкий луч, и быстрым рывком вверх растаял в облаках.

Затем сон медленно перешел в пробуждение, телу постепенно возвращался вес, осязание, неведомые запахи, и сквозь закрытые глаза пробивался свет. Глаза открывать пока было страшно. Хорошо, если в раю, но, судя по прожитым годам, хоть грехов особых за собой не ощущал, но потребностей в вере не испытывал, и на уговоры родных о крещении отзывался крамольно. Веру в бога иронизировал и подвергал жесткой неэтичной критикой.

Однако благая тишина, легкий запах озона и нежное наружное тепло с прохладой в корне отметали предположения о чертях с жаровней. Стало быть, какая-то промежуточная субстанция. Набрался смелости и открыл глаза. Видимое не внесло ясности. Небольшое овальное помещение без углов, без мебели, кроме лежака, в котором, полусидя, лежал Влад. Вдоль стен и по потолку переплетаются трубки, шланги, блестели и переливались свечением шары, не то стеклянные, не то пластмассовые. Дверей и окон не наблюдалось. Словно он в центре яйца и еще не вылупился, поскольку сфера не имела ни входа, ни выхода.

Ну и чья это приемная – бога или черта? Возникали кое-какие смутные предположения, которые за излишнюю невероятность подавлялись в самом зародыше. Но уж больно все смахивало на фантастическое приключение с посещением инопланетных существ. Пока самих существ не наблюдалось, но окружение имело сходство с безумной фантазией фантастов. Допустим. И какое теперь это имеет значение, если лихачество водилы с кавказским профилем поставил жирный крест на земном проживании. Любой исход сулит жизнь. Неизвестно, сколько и где, но все мое. По крайней мере, больничную палату с реанимационными последствиями Влад отмел сразу. Конечности и туловище, к которому они крепились, чувствовали не только здоровую живость, но и дополнительную энергию. Голод и легкая жажда только подтверждали предположения. Точнее, отрицали больничный вариант. Чего подтверждать, еще он и сам не догадывался. Но тогда можно допустить, что у пришельцев иной режим жизни, если вообще не противный человеческой сущности. Ежели у них нет цели, загубить Влада голодом и жаждой, можно предположить, что им об этой странности человеческого желудка неведомо. Нужно дать знать о себе и о своих потребностях.

-Эй!- крикнул Влад, и голос его утонул в стенах, но тембр звучания ему понравился. И не только из-за акустики. Еще от мысли, что жив и имеет здоровый голос.- Кто-нибудь здесь есть? Не помешало бы, навестить больного!

Тишина. Точно забыли. И по закону всемирного тяготения, по-моему, мы находимся в каком-то движении и вдали от земли. В весе ощущается крупная недостача. Влад пошевелил руками, ногами, попробовал оторваться от своего лежака. Все получалось легко, воздушно, без напряжения мышц. Точно. До невесомости далековато, но что-то близко лунное, хотя и на Луне Влад не был. Но он помнил первые шаги по лунному грунту американского астронавта. По телевизору, разумеется.

По всем правилам психологии, в этом месте нужно испугаться. Но Влад не стал этого делать, абсолютно без надобности. Он помнил тот предсмертный крик, искаженных ужасом, лиц пассажиров такси. Поэтому свое появление в полном здравии в незнакомом и загадочном месте воспринял, как чудесное спасение и благодать. Только есть охота.

Вдруг скрипнула дверь, так хочется сказать. Но в таком комфортабельном заведении ничего не должно скрипеть. Влад ожидал чего-то подобного, поэтому про себя ему послышался легкий скрип. На самом деле, в стене образовалась просторная ниша, в которую без излишней толкотни и суеты прошли четыре спортивных субъекта. Почему спортивных? Они были одеты в плотно облегающие элегантные костюмы, больше напоминающие форму спортсмена, чем смокинг или фрак делового человека. Костюмы разного цвета и фасона, специально подобранные по возрасту и полу вошедших. Четверо посетителей олицетворяли четыре поколения: молодая, очень красивая, девушка, ну очень красивая и очень молодая женщина, по возрасту годящая в матери девушке, и двое мужчин – отец женщины и ее дед. Внучка, дочка, папа, дед. Демонстрация или факт? С какой целью в замкнутом пространстве собрались четыре поколения?

Дед, для простоты общения так и назовем его, провел рукой по стене, откуда сразу нарисовались четыре воздушных стульчика, и, как понял Влад, он же и попытался объяснить обстановку.

-Мы все четверо одного уровня развития и являемся единственными обитателями данного летательного агрегата, как ты называешь его, звездолета. Определение точное и правильное. Мы перемещаемся на нем от одних звездных систем к иным мирам.

Влад, немного ошеломленный подтверждением своих сомнений, перекидывал взгляд с одного на другого, пытаясь понять смысл сказанного и уловить суть требований инопланетян к нему. Зачем он вдруг понадобился им, да еще, с какого это боку у них возникло желание пообщаться с ним, простым военным летчиком, ни интеллектом, не своими научными познаниями, не представляющий для столь высокой цивилизации интерес. Почему бы им не прихватить академика или профессора. Там есть с кем и о чем поговорить. А с Владом? Основная характеристика, которую он давал себе: летчик должен обладать двумя основными параметрами - быть тупым и смелым. Он просто не сумеет быть хоть чем-либо полезным их цивилизации. Даже знания по авиационной технике настолько устаревшие, что во всем мире, включая папуасов и индейцев апачей, никому ни за какие коврижки не нужны. Его, то есть Ми-4, давно уже все цивилизации перемололи на металлолом. И только ужасающая бедность задержала этот допотопный агрегат на этом свете в его родном КГБ. Комитет государственной бедноты, как расшифровывали эту аббревиатуру сами офицеры. Знания Влада даже на планете никому не нужны, так чем же он тогда сумеет изобразить полезность для звездных гостей? Только для лабораторных опытов, но перед этим не обязательно и разговаривать. Ну ладно, все равно давно бы уже расплющился в том ущелье.

-Ты нас немного шокируешь своим спокойным рассуждением и легким безразличием к своей судьбе. Без паники и нервозного мандража. Не стремись выявить говорящего. Если хочешь, то мы для простоты общения будем поднимать руку и слегка шевелить губами, чтобы ты определял собеседника. Мы общаемся с тобой на твоем языке, на твоем интеллектуальном уровне и запасом твоей лексики. Чтобы не возникало барьеров. От тебя не требуются технические и научные знания. Ты, верно, рассудил - наши уровни развития радикально отличаются, многократно. Даже в большем масштабе, чем ты себе это представляешь. Вашу техническую цивилизацию можно вместить в ваши двести оборотов вокруг солнца. Древнейшая история напоминает больше на попытки мыслить, а больше на стремления выжить. Хотя и современная недалека от этого. Так что нам без разницы: профессор ты, академик или венный летчик допотопного агрегата. Но мы не собираемся давать оценки и характеристики. На вашей планете вам свою жизнь и жить. Для начала давай познакомимся. Я уже говорил, что твое восприятие нас не только удивляет, но слегка веселит. Твои сородичи намного истеричней. К чему я. Думаю, что сможем без эксцессов предстать перед тобой в истинном лице. Это маски для твоих истеричных земляков, хотя натуральный вид не очень значительно отличается от вашего. Учитывая твою спокойную реакцию, предстанем перед тобой в настоящем облике. Надеюсь, что не сильно шокируем.

Они одновременно обняли лицо руками и, незаметно для Влада, сбросили маски. Перед ним предстали, как и догадался Влад, две молодые женщины и их возраста двое мужчин. Две семейные пары космических путешественников.

-Ну и чем вы обещали меня шокировать?- Влад с любопытством разглядывал, слегка голубую с желтоватым, блеском кожу большеглазых, с острыми подбородками и прической короткий ёжик инопланетян. Да, немного иные, но никто не обещал абсолютного сходства в бесконечной вселенной. Даже на маленькой планете Земля гораздо больше шокирующих всякостей.- Очень милый вид,- откровенно признался он, вызвав комплиментом смущение и, как показалось, довольные улыбки.

-Нам очень приятна твоя симпатия. Человеческие чувства не безразличны и присущи нам.

-Не подскажете, а мои попутчики того?- Влад с тайной надеждой смотрел на них, в душе надеясь, что они спасли всех пассажиров.

-Мы никого не спасали и кроме тебя никого не наблюдали. Ты так же совершенно случайно попал в поле зрения. Мы уже сворачиваем программу и готовимся к выходу с орбиты. Вот она,- мужчина положил свою руку на ногу женщине, и Влад по этому жесту понял, кто говорит с ним.- В последний момент засекла тебя и нажала клавишу на захват. А кто был рядом с тобой, мы не знаем.

-Мне это нравится,- засмеялся Влад.- А если летчик управляет самолетом, а вы цап его. И пассажиры с веселым криком парят в бездну на неуправляемом аппарате. Жестоковато.

-Не спорим. Но это не жестокость. Скорее всего, безразличие. Мы аналогичным методом переместили три тысячи человек. Все возвращены обратно, и ни один не вспомнит о приключении с похищением. После общения мы удалили память о нашей встрече. Общение было поверхностным. Сканировали, проанализировали и отправили назад. Правду скажем, особых забот при захвате и возвращении не проявляли. Нам бы на такие детали и времени не хватило. После нашего объяснения ты поймешь столь пристального внимания к твоей особе и безразличие ко всей твоей планете. У нас осталось около пятидесяти часов вашего измерения. Затем старт, и мы навсегда забудем о существовании планета Земля. Вычеркнем из списков существовавших. У тебя до старта будет время выбора. Или ты остаешься с нами, тогда мы подберем подругу по твоему вкусу и захватим с планеты. Если пожелаешь вернуться, то отправим назад. И уж лично тебя, обещаю, возврат спланировать предельно щадящий и комфортный. Без шокирующих сюрпризов и физических неудобств.

-И зачем я вам нужен? Для балласта? Глупо и нерентабельно. Для экспериментов, так чем я лучше тех трех тысяч? А женщина для размножения? Не обращайте внимания, это я сам себе вопросы задаю. Любопытно все же, как это я сумел заинтересовать и чем? Не думаю же я, что те, оставшиеся миллиарды, могли незаметно проскочить мимо ваших интересов.

-Женщину мы подберем для комфорта. Даже постараемся совместить ваши интеллекты. А чтобы не чувствовал себя балластом, так проведем с тобой курс ускоренного обучения, чтобы определить к какому-нибудь делу. И ее тоже. Скучать и ощущать ущербность не будет поводов. Но об этом не сейчас. Прослушай пока краткий курс общего развития познанных нами цивилизаций.

Много тысячелетий назад наша планета, выйдя на максимальный виток прогресса, приняла обширную программу поиска разумных и себе подобных. У нас несколько иное времяисчисление, но, чтобы ты имел правильно представление, мы будем манипулировать твоими значениями. Но, такая сверхточность, ни тебе, ни нам без надобности. Потом переучишься на наши символы, а пока все обще и приблизительно. Это началось где-то сорок тысяч лет назад. Само освоение космоса, разумеется, намного раньше. И в этом мы достигли очень солидных успехов, вплоть до субсветовых скоростей. Но, убедившись, что в доступных системах разум отсутствует, была принята программа проникновения в сверхдалекие звездные системы методом прыжков через галактики. И методом изучения новых галактик сначала инструментально, а затем уже перепрыгивать эти пространства для углубления в космос. Тебя пока не должны волновать технология и научные подробности. Все общими фразами для понятия самой концепции. Поговорим о философии самой идеи. Если бы где-то существовал разум, обошедший в развитии нас, то есть два варианта исхода событий: либо он заинтересуется и предпримет попытку контакта, либо мы его заинтересуем, как объект опытно-экспериментальный. Для научного анализа, на расстоянии. Но в любом случае наши технические возможности не позволили, проделывать это незаметно для нас. Ни того, ни другого мы не ощутили. Стало быть, в доступном пространстве либо никакого разума не существует, либо он намного, ниже нашего по уровню развития. Стало быть, оставляем, в случае встречи с младшими братьями, лаборатории для подробного изучения и прыгаем дальше. Понадобилось много тысячелетий, чтобы создать общую картину о существовании и развитии цивилизаций. Вот с этой формулировкой и хочется тебя ознакомить общими фразами, не углубляясь в научные дебри. Попроще и попонятней.

-Очень счастлив за доверительное отношение. Что же вы такое открыли, чтобы из всего населения планеты заинтересоваться моей единственной персоной.

По выражению их космических лиц, Влад с удовольствием отмечал, что он не только интересует их, но и пользуется симпатией у женщин. Даже цвет лица не смущал. Наоборот, как то экзотичней. Однако с мыслями требуется особая осторожность, общение происходит как раз на уровне дум, а не слов.

-Ты можешь не сдерживать свои эмоции и мысли. Так ты еще больше понятен. А теперь вернемся к философии развития цивилизаций. Определив возможные системы с разумом, мы отправили несколько десятков тысяч в длительные и по разным направлениям экспедиции. От очень многих мы получили сигналы бедствия, последние предсмертные послания. Но все они успели прислать изученный материал. И вот, обобщив результаты всех экспедиций, выстроилась общая картина развития. Хотим сразу отметить, что вступить в контакт ни с одной из цивилизаций не получилось. Но, благодаря всем относительно удачным и неудачным попыткам, была выработана общая научная концепция изучения звездного пространства. То есть, на расстояниях инструментально определять наличие цивилизаций в той или иной звездной системе. Зачем так много туману? Это твой вопрос. А вот мой ответ. Твою цивилизацию даже приборы не смогли определить. А она не самая дальняя и не самая низшая. Ответ мы не смогли найти. И только еле приметный случайный всплеск позвал нас уйти с намеченного маршрута и заглянуть в твое общежитие. Мы начали изучение еще на периферии солнечной системы, затем приблизились, когда убедились в безопасности, до ближайшей орбиты Земли. Для захвата опытных экземпляров нам без надобности посадка. Кстати, первую тысячу мы захватили еще при подлете к первой орбите, и судьба их при возврате, вполне, допускаем, трагична. Не надо таких эмоциональных осуждений. Вы сами себя уничтожаете миллионами без особых на то надобностей. И, говоря о трагедии, мы не имеем в виду обязательный летальный исход. Мы просто его допускаем. Но уже первые эксперименты показывали бессмысленность контакта с вами и большое сожаление о потерянном времени. И даже уже тогда ей, - он опять положил руку на колено женщине, из чего Влад понял, что он главный.- Просто показался какой-то подозрительно заинтересованный всплеск. Приблизились, изучили более основательно, перебрали еще пару тысяч экземпляров, чтобы убедиться, что надо срочно продолжить полет, наверстывать впустую потраченное время. И опять она, после начала подготовки к старту, захватывает тебя. В данный момент, единственная задача, что стоит перед нами, это уговорить тебя продолжить полет снами. Почему? А теперь слушай то, к чему я так долго и медленно добирался. Из чего состоят цивилизации. Все изученные разумные, а в основном это были уже полностью или частично, но максимально и необратимо очередным апокалипсисом уничтоженные до определенной точки возврата. А ты летчик, и про эту точку хорошо знаешь. Все цивилизации в своем начале развиваются однообразно. В борьбе за существование сначала с дикой природой, затем с самими собой, пока не наступает это точка возврата, когда они должны учиться договариваться. И это самое сложное в периоде развития. Невозможно притормозить. Попроще, враги исчезли, а руками махать желание осталось. И говорить, еще толком не научились. Общество достигло катастрофического технического уровня. Пока не для твоей планеты, вам еще далековато. И наступает период, когда человечество начинает мыслить не эмоциями, а разумными категориями. И вот с этого момента начинается растроение. От простой цифры три. То есть, открывается три пути развития, а сам путь уже максимально зависит от того состояния, в котором общество оказалось на распутье. И почему каждая цивилизация выбирает свой путь, мы сумели расшифровать сравнительно недавно после страшной войны миров. Они, скорее всего по своему непониманию, нашу миссию, как посланников других миров, встретили огнем и мощью всей планеты. Мы сумели без потерь отразить нападение, так как даже наши мирные устройства, предназначенные для изучения, по мощности превзошли их орудия атаки. Еще ранее после трагических контактов мы установили на всех космических станциях мощную систему защиты, способную отразить и обезопасить от любых агрессий. Видно они превзошли самих себя в нападении, но эта цивилизация прекратила свое существование. Мы пытались отражать их атаки с максимальной для них безопасностью. Но они не желали, не просто вступать в контакт, но даже лицезреть нас в поле видимости. Вот после таких конфликтов и других научных экспедиций мы сумели поделить цивилизации на три системы развития: зеленая, красная, серая. Как ты понял, та планета относилась к красной. Понимаешь, к своей точке они подошли с максимально красным цветом. То есть, их планета состояла из красных и серых объектов, но с превышением красных и с полным отсутствием зеленых. Это не значит их красный вид. Они могут быть даже зеленого цвета, но сущностью красной. Это не определяется простым взглядом. Только специальной аппаратурой. И этот цвет определяет характер развития цивилизации. Если бы их можно было изолировать, а в планетарном масштабе это ни практически, ни теоретически невозможно, то они могли бы существовать мирно и благополучно. Без выхода в далекое космическое пространство. Однако, рано или поздно, но это происходит. И любое приближение, посещение, даже просто отдаленное присутствие вызывает агрессию. И не только на уровне управления. Все разумное живое отторгает любое инородное тело, и не возможно мирное существование даже на галактическом недоступном расстоянии. Безопасность обеспечивается только вероятностью встречи себе подобных. Которые при столкновении и уничтожают друг друга. Или серых. Это второй тип цивилизации. Их развитие немного медленнее красных, поэтому, при встречах с красной цивилизацией их, серых, в большинстве случаев, ожидает неминуемая гибель. Но чаще и быстрей они уничтожают самих себя. Этот тип цивилизации запутывается в собственных прожектах. Провозглашая, казалось бы, самые прогрессивные проекты, они сами в этих проектах и сгорают. Любые попытки при контактах переубедить, переучить, помочь выбраться из лабиринта только ускоряли гибель. Даже деликатное вмешательство усиленно отторгалось, ускоряло всеобщее заражение с летальным исходом. Ну и третий тип развития - это наш тип, зеленый. Мы сумели подойти к точке возврата с минимальным количеством красных. Превалирование зеленых и серых с преимуществом зеленых. По истечению нескольких тысячелетий, серые приобрели зеленоватый оттенок. Этот тип самый скоростной по развитию, но нам доставались в познание только руины их цивилизаций. Видно не сумели противостоять красным. И, как показали исследования, гибли обе воюющей стороны.

- Так вы ищите зеленых, а мы не оправдали ваших ожиданий. Мы просто серые, я правильно понял?

-Правильно, но не совсем. Да, твоя планета – цивилизация серых, и после длительной проверки мы получили подтверждение, что ваше движение не просто в тупик, а скоростное приближение к пропасти. Даже по общечеловеческим измерением в космическом выражении, осталось полшажка.

-А по людским параметрам?

-До тысячи лет. Вы настолько близки к точке возврата, когда любые действия будут выглядеть простой агонией. Оно уже и сейчас бессмысленны попытки. Хотя мы немножко допускаем, что определенные акты вполне способны изменить ситуацию. И к этому хрупкому выводу пришли только после встречи с тобой. Твое биополе настолько мощно – зеленой, что такой насыщенности нет даже среди нас. А уж среди обследованных, то лишь около сотни красных. Остальные уверенно серые, даже без намеков на присутствие оттенков зелени. И ты спутал нам карты. Понимаешь, все дело том, что мы уже сворачиваем программу, отправили еще до встречи с тобой результаты и выводы в свой центр. Теперь мы не просто обязаны, но и страстно желаем следовать прежним маршрутом. Нас ждет зеленая планета. Это первый случай такого зеленого всплеска. И рисковать экспедицией, мы не имеем права. Там впереди настоящие братья по разуму. Поскольку твоя планета не представляет для нас никакого интереса, ставить эксперименты мы не хотим. Можно допустить, что зеленые или какие-нибудь признаки зелени существуют в каких-нибудь уголках, но, если это в одиночных экземплярах, то серая масса, не меняя курса, раздавит их.

-Выхода совсем нет?

-Есть, но мы не желаем рисковать. Это очень длительный процесс с непредсказуемым результатом.

-Вот с этого момента, если можно, подробней.

-Тебе зачем? Чтобы не мучила совесть, что была возможность спасти, но не использовал? Вряд ли что получится. Дело в том, что зеленые очень сильно влияют друг на друга. Они меняются и от длительного общения с себе подобными. Превращаясь в общее биополе, способное заражать серых, с задатками зелени, и нейтрализовать красных. Но для этого надо сконцентрировать большую массу зеленых в одну точку. Я имею в виду площадь.

-Точнее.

-Ну, где-то около ста на площади населенного пункта с населением до ста тысяч. Через сто с лишнем лет в этом районе практически не останется чистого серого. Их потомство позеленеет. Но в масштабах мира такая замена будет происходить в пределах нескольких столетий. Это только на какие-то подвижки в сторону положительного результата. И тогда начнется необратимая цепная реакция. Сам понимаешь, что таких сроков в столь сомнительном деле с неизвестным результатом мы себе не можем позволить. Не по срокам жизни. Мы практически бессмертны по вашим понятиям. Смерть рано или поздно посещает нас. На это за пределами вашего разума.

-А я вам зачем?

-Буду откровенен. Ты нам интересен, как одной с нами крови, точнее, биополя. Для нас недопустима гибель себе подобного. И не использовать шанс спасения, мы не имеем морального права. Ты наш. Такой, как мы. Поэтому и приглашаем в путешествие с нами, так как иного способа спасения мы не находим. Симпатизируем, если тебе так нравится. Все не зря потрачены годы поиска. Ты - результат работы всей нашей жизни. Так тебя устраивает?

-Я буду думать.

-Только временем ты не располагаешь. Мы ждем ответ положительный. Не дождавшись, включаем возврат. Постараемся вернуть тебя в точку захвата на минимальную высоту, в сантиметре, если не меньше. Справа на подлокотнике клавиша вызова. Мы очень желаем дождаться этого нажатия.

Они встали и вышли через, внезапно открывшийся, проем в стене, сразу же захлопнувшийся за их спинами.

А Влад обхватил голову руками и сильно сжал, словно хотел заставить мозги ускорить мышление. Они ему предложили два пути решения, но размышлял он над третьим. Он ни за что не полетит с ними. Это исключено. Что он здесь забыл среди чужих, неведомых ему, пусть и разумных, но далеких существ. Лучше тонуть вместе со своими родными человечками. Я ведь тоже причастен к всеобщей ошибке. Нет, я зеленый, значит, выбираю третий путь, который просто нереален без помощи этих чужих. И я уговорю их пойти на это, тем более, для них никакого риска и усилий. Пусть летят, ищут своих зеленых. А я зеленый, но не их, а земной, и мне моя серая планета, как-то ближе и родней, даже с ее не совсем перспективным будущим.

Влад решительно нажал клавишу. И в мгновение ока, словно они стояли за стеной и ждали с нетерпением его сигнала, вся четверка явилась перед ним.

-Мы рады твоему решению - торжественно произнес, если так можно сказать про мысли, все тот же, а может другой, другая. Они выглядели одинаково довольные.

-Нет, я остаюсь на планете Земля.

-Мы что, не поняли друг друга?- вся четверка взволнованно переглянулась.

-Мы поняли, но я принял третье решение. Свое. Но без вашего участия оно нереально.

-Слушаем тебя.

-Я попытаюсь выполнить спасательную операцию, но мне необходим прибор для обнаружения зеленых. Я попробую сконцентрировать их в одном из населенных пунктов, попытаюсь убедить правительство содействовать мне, оказывать помощь моим подопечным. И так из поколения в поколение, пропагандируя, распространяя идею, мы сумеем сконцентрировать на определенной, рассчитанной площади ту критическую массу, которая способна вызвать цепную реакцию. И если выстроить правильную концепцию, грамотную пропаганду, заинтересовать, то может ведь получиться. Тем более, что вы от этой акции совершенно ничего не теряете. Я даже допускаю, что при удачном исходе, через много веков наши планеты состыкуются. Что-то делать ведь надо?

-Это практически нереально. Ты хочешь расколоть и без того раздробленное общество еще на два антагонистических лагеря. Никто никогда и нигде не пожелает признать себя гробовщиком цивилизации. А скопище зеленых ты превратишь в аристократических снобов этаких спасателей. Ты этим их морально изуродуешь. В этом деле гласность – главный враг. Ты планируешь повесить ярлыки с тем или иным клеймом на каждую особь. Спровоцируешь ненависть только за иное биополе. Нельзя делать этого вслух. Даже все они, спасатели, не имеют права знать истинного предназначения. Акция возможна под иными лозунгами. Гробовое молчание, и никто, кроме тебя самого не может знать настоящей правды. Где ты видел благодарного спасенного, если ты при спасении причиняешь боль, унижаешь, тыкаешь мордой в, хоть и теплую, но грязь. Фанфары тебе в этом предприятии только помеха. А потом, Влад, мы на всей планете почему-то кроме тебя никого не встретили. Но даже, если они и обнаружатся, то расколом цивилизации ты только спровоцируешь ускорение самоликвидации. Ну а быстрее всех под ликвидацию ты попадаешь первым. И не физическую. Боюсь, но это не совсем уютные места. Скорее всего, тебя признают недееспособным раньше, чем ты успеешь высказать свои идеи. Решайся быстрей, старт не за горами.

-Есть выход!- Влад загорелся идеей, словно увлекательной игрой. – Я сумею сделать это тайно, ну, по крайней мере, без международной рекламы. За эти оставшиеся часы от вас потребуется максимальная помощь в оснащении меня мощнейшим арсеналом всех видов вооружения. Интеллектуальных, инженерных, разумных, мощных, всесильных. И, если ваши технологии способны, подарите мне очень долголетнее долголетие. Ну, очень, чтобы я успел. Мне нужна сила, разум и долголетие. Превратите меня в робота - монстра с человеческим разумом.

-Монстр способен самостоятельно разрушить цивилизацию.

-Назовем это, в крайнем случае, эвтаназией. Я просто, в случае неудачи, ускорю смерть. Осудить меня будет некому.

-Теперь подумаем мы.

Они стали лепетать на своем языке. Видно, между собой пользоваться телепатией не всегда имеется желание. Ну и правильно. Я бы тоже не восторгался внедрением в мои мысли. Тихо сам с собою и без вмешательства окружающих. Там ведь такая каша случается, что и вслух не произносится. И, если в этой каше каждый ковыряться будет, хорошего не начерпает. Мысль должна быть недоступна для посторонних. Она принадлежит только владельцу. Уж больно азартно спорят ребята. Хотелось бы вмешаться, но не пускают. Ладно, потерпим. А чтобы опустошить мысли, споем современную песенку, типа, эй вы там наверху. Очищает мозги до сквозняков. Ну вот, по-моему, пришли к единому решению.

-Ты прав, решили.

Ну вот, залезли все-таки в мозги.

-Нет нам дела до твоих сумасбродных мыслей. Мы приняли решение пойти навстречу твоим пожеланиям. Это сильно противоречит нашей морали, но не дать шанс – аморальней. Твоя планета должна получить этот шанс, и его ей предоставишь ты. Мы решили имплантировать в тебя пятьдесят кристаллов. Каждый кристалл является носителем определенной информации, и через твои биотоки все они объединяются в единый командный центр. В твоей лексике нет пока нужных слов, но на планете они существуют. Так вот, каждый кристалл, это словно чип. Потом и ты познаешь эту науку, а пока просто слушай и вникай. Все кристаллы создают единую компьютерную сеть с максимальной защитой и дублированием. И все они имеют неограниченные пустоты для пополнения информацией. Единственные пятнадцать кристаллов будут работать в двух режимах, как в единой системе, то есть, подчиняться твоим командам, так и самостоятельно без твоего участия. Это система защиты, твои телохранители, которые самостоятельно определяют степень опасности и включают защиту. Защита от любой опасности. Настолько любой, что ты в данный момент даже вообразить, не способен. Содержание остальных чипов ты изучишь самостоятельно и позже. Кратко. Система способна, как по личной команде, так и самостоятельно менять скоростной режим, вплоть до полной остановки, времени, с последующим устранением опасного явления, или эвакуации, включением телепортации. Немного акклиматизировавшись на земле в пределах нескольких сот часов, ты включаешь кодированным словом, которое ты сейчас назовешь, и мы его установим, центральный командный пункт, и тогда ты сможешь работать со всеми кристаллами. У каждого своя роль, но первой твоей задачей станет познание нашего языка. В основном методом тыка. Мы внесем в перевод термины и выражения, которые успели сканировать. Но, чтобы полностью или приблизиться к максимуму, освоить наш язык, тебе придется в течение года усиленно поработать. А чтобы приблизить твой успех, мы избавляем тебя от одной земной человеческой роскоши – сна. Отдых в мгновение вполне обеспечит хорошую работоспособность. И дело не в преднамеренном лишении тебя сна. Он просто за ненадобностью отвергается самим организмом. Как прием пищи на сытый желудок неприятен и непотребен, настолько без надобности окажется сон. Кстати, голод утолять, теперь, тебе удастся, только, на Земле. Перед операцией проводить кулинарные эксперименты не хотелось бы.

Теперь кратко, что мы с тобой сделаем, и что ожидает тебя. Хотя признаемся, что таких экспериментов в нашей истории не припоминается. И не только в эксперименте с твоей планетой и судьбой цивилизации, но и с людьми в прямом смысле операций такого рода никогда не проводилось. Получается, что-то вроде обратного превращения. Прогресс наоборот. Мы из человека пытаемся сотворить робота, только с человеческим интеллектом. А так ты почти во всем становишься киборгом. Поскольку аналогий не существует, то и результат не предсказуемый. Даже предугадать не рискуем. В любом случае допускаем просчеты, ошибки. Виртуальный тест подсказал, что пятьдесят кристаллов с избытком достаточное количество для выживания и успешного решения поставленной задачи, но, как совместятся оба разума двух разных цивилизаций, даже фантазировать не берусь. Немного страшно за тебя еще от того, что в случае неудачи или протекания процесса в нежелательном аспекте, обратного действия нет. Ты даже не в состоянии самоуничтожиться, так как программа самоликвидация не заложена. Зато программа выживания продублирована несколько раз. Мы имеем эти программы на борту, и при покидании корабля на поверхность любого космического тела, они изнутри контролируют безопасность. Имплантировать же не пытался никто не только из-за опасности неведомого, но больше по ненадобности. Попытались промоделировать в виртуальном мире, но дальше собственного понимания даже техника отказывалась от конкретных пояснений. Так что, Влад, мы отправляем тебя в неизвестность. Более подробные комментарии ты получишь самостоятельно, расшифровав программы всех кристаллов. Коротко поясню: они несут программы выживания, перемещения, технологии, разумеется, опознания цвета биополя и прочие технические и научные информации. Для перемещения заложена рецептура костюма, точнее, оболочка, чтобы метания по свету не проходило в неглиже. Цвет, фасон и прочие атрибуты подберешь сам, но и будешь постоянно обновлять. Это столь важно, как для самого процесса, так и для поддержания инкогнито. Тебе же самореклама без надобности. Технические программы тебя заинтересуют. Они близки вам по сути, но пока еще неведомые вашей науке. Довольно таки революционные. Они позволят тебе оправдать концентрацию твоих птенцов. Программа поиска включается и выключается простым желанием, и позволяет определять зеленых за несколько сот метров. Точности нет, много зависит от окружения и месторасположения субъекта. Максимально до километра. Кроме опознания, тебе придется брать их под свою полную опеку. Обычно зеленые не выживают в одиночестве среди серых. И, допускаю, потребуется не только защита, но и реабилитация. Они, порой, загнаны в угол и доведены до суицида. В таких критических ситуациях, когда серая масса полностью овладевает планетой, то случаи выживания красных – явление частое. Они легко приспосабливаются. Шанса у зеленых практически нет. Мы можем допустить в примере с твоей планетой единичные случаи индивидуумов, прорвавшихся в свет и пытающихся выжить в агрессивной среде. И твоя задача – успеть до катастрофы вырвать их из агрессии, отлучить от объекта притеснения и спасти. Если успеешь, значит победишь. Мы никак не поймем причину твоего не только выживания, но еще и твоего идеального состояния. Здоровье просто космическое с незначительными отклонениями, свойственными любой особи твоей планеты. Для этого ты должен был так замаскироваться, чтобы защититься от внешних атак. Мне сейчас подсказывают, что объяснение может быть только одним – тебя вскормили и воспитали неспособные иметь своих детей чужие люди, не родные по крови. Они прикрыли своим биополем и любовью от агрессивной среды. Но не всем так повезет. Хотя, стоило тебе отдалиться от опекунов, как сразу же оказался над пропастью. И тебя они догнали. Ну а для подопечных еще потребуется программа оздоровления. Кстати, мы обеспечили тебя очень сильной системой восстановления, способной, кроме восстановительных функций, на расстояниях, в пределах максимально возможных на земле, управлять любым разумным субъектом. Миром фауны управлять не сможешь. Они окажутся для тебя сильней людей.

Все эти системы позволят беспрепятственно перемещаться по всем странам, а программа опознания разыскать среди массы субъектов зеленые особи. Мы просветили всю планету, изучили состояние всех, населяющих просторы, но мы не ставили целью поиск отдельных особей зеленого излучения, нас интересовало наличие скопления зеленых, которых не оказалось. Даже, допуская отдельные выявления интересующих субъектов, они не могли представлять научного интереса. Они обречены на вымирание. А твой план, признаемся, удивил. Рискованный до безумий, но интересен и не бесперспективен. Жалко, результата мы не узнаем. Твое солнце мы покидаем навсегда. Сунуть нос ради любопытства, роскошь неоправданная, и очень большая потеря времени. А вера в успех минимальная. Свой адрес в целях безопасности так же не оставляем. Вполне допускаем превращение тебя зеленого и пушистого в сверх жестокого монстра. Сможет твой неокрепший разум пережить превращение в супермена со сверхчеловеческими возможностями. Для выполнения этой сложной задачи мы вооружаем тебя способностью, держать на контроле одновременно свыше миллиона разумных существ, а так же в одно мгновение остановить биение их сердец. Одно внушает надежду – ты наших кровей, зеленый. А зеленые не способны творить зло, совершать насилие над слабыми, радоваться горю и беде людской. Они способны на вынужденную жестокость ради спасения. Мы допускаем и уверены, что ты способен регулировать реакцию становления супера. По трем желаниям ты сумеешь уже заранее определить, в кого превращаешься: в киборга монстра или сверхчеловека, с присущими качествами, соответствующего сегодняшнему состоянию:

Первое, своих подопечных ты желаешь любить или использовать в своих целях, как испытуемый материал. Или, еще хуже, презирать, как низший слой, неспособный к борьбе за выживание.

Второе, врагов, но не потерянных для общества, ты желаешь перевоспитать, больно наказывая, или уничтожить, чтобы не тратиться на бессмысленную возню. Убивать ты будешь, ваш мир жесток и коварен, но как убивать? Всех подряд, или размышляя над необходимостью их смерти.

Третье, желаешь ли ты общения со всеми, кроме подопечных, или они раздражают тебя своим присутствием.

Ежели во всех трех пунктах ты определишь тенденцию к негативу, попробуй противиться. Силой, уговорами, приказом. Вполне допускаю и верю, что ты справишься, а теперь придумай слово пароль для входа в компьютерную систему.

-Гауварисан,- без раздумья сказал Влад. Это слово он придумал несколько лет назад, и никто в этом мире про него не знал. Много лет назад он сочинил сказку, в которой главным героем был молодой парнишка, названный таким непонятным словом.

-Приняли. Для входа произнесешь вслух три раза подряд это слово. Медленно и внятно. Если произойдет задержка на максимум два часа, повторишь. И еще. Первые три месяца посвяти привыканию к новому состоянию, задержись с паролем. Пятнадцать кристаллов защиты работают автономно и будут опекать в любом случае. Остальная программа понадобится позже, когда осознаешь свое состояние. Приземлим тебя в точке захвата, рядом с местом похищения. В любом случае ты очнешься в максимально заторможенном времени, и у тебя будет шанс изолироваться. Шокировать земляков своим явлением не стоит. Будь по возможности мало отличным от окружения. В любом случае своими способностями и возможностями ты обратишь на себя внимание, но пусть оно будет не очень экзотичным. Вопросы?

-Мы прощаемся навсегда?

-Да. Жалко, встретить родственную душу за столько галактик и потерять. Но мы не хотим лишать тебя твоего выбора. Операция займет несколько секунд. Внедрение кристаллов без повреждений оболочки не причинит неудобств.

-Ну что ж, ребята, спасибо, что поверили и пошли навстречу. Буду скучать по вас. Искренне. Не знаю, приняты ли у вас прощальные объятия или нет, но хотелось бы расцеловаться.

Изобразив на лицах что-то подобие улыбки, они приблизились к нему и положили руки на грудь, плечи, живот. Мягкий ласковый туман окутал сознание и унес к родным скалам, некоторое время назад недобро принявших старых попутчиков с водителем такси. Влада он приземлил нежно и осторожно.

 

24

Влад лежал на траве и смотрел в небо и смотрел в небо, на горы, шоссе наверху, по которому словно букашки проносились на бешеной скорости различного калибра и фасона автомобили. Ну и что думать по этому поводу? Славный сон приснился. Вот она барсетка на руке. Все деньги и документы целы. Удачно не выпускал из рук. Ветровка на месте, деньги, рассованные по карманам брюк и рубашки, тоже в наличии. Где-то рядом в развалившейся машине его маленький чемоданчик с трусами и майками. Ну не искать же его. Купим новое. Влад осмотрел себя с ног до головы, точнее, что не увидел, то ощупал. Все при всем. Цело и невредимо. Ну и что, история знала и по круче полеты без парашютов. Вот Романюк, испытатель парашютов, с пяти тысяч летел, парашют не раскрылся. Так он на снежный склон попал, проскользнул до самого дна, и всего где-то пару переломов. А тут каких-то несколько десятков метров, и без единой царапины. Назовем это везением. А тот факт, что вылетел из автомобиля, так благодаря этому и жив остался. И подтверждение тому болезненное ощущение по всему организму. Вот черт, приснилось же такое. Инопланетяне, телепортации, имплантация и катастрофицизация всей цивилизации. Я супермен! Влад весело захохотал. Он счастлив от того, что жив. Скорбим по рано, хотя, возможно, и вовремя, ушедшим старичкам попутчикам. А в их летальном исходе он не сомневался. Даже если бы они и вывалились, как Влад, из автомобиля, то все равно бы развалились в полете. А водила сам виноват, никто его не торопил. Люди ехали на отдых, а не на пожар блох ловить. Влад более тщательно ощупал голову в поисках травм и ушибов, так как такая белиберда может причудиться только при очень хорошей встряске. Ладно, забыли. И не такое снилось. Влад резко вскочил, потряс конечностями, покрутил, как при зарядке, шеей, тазом, поясницей. И, еще раз убедившись в собственной невредимости, полез наверх, цепляясь за кусты и выступы валунов, оглядываясь постоянно назад, в поисках, потерпевшего аварию, автомобиля. Сожженные останки того, что осталось от транспортного средства, он увидел, уже взобравшись на шоссе. Если это точно они, то довольно таки на хорошем расстоянии от места пробуждения Влада. Ну и что, и такое бывает в жизни. После падения пробежал метров триста и замертво упал. Пока дремал, видно, здесь побывали спасатели. О нем вряд ли было кому вспомнить. Так что, сейчас определяемся в направлении, и можно беспрепятственно продолжать путь. О присутствии на борту сгоревшего судна докладывать не имеет смысла. Ни свидетелем, ни очевидцем аварии он не был, а как участник будет бесполезен в выдаче информации. Ведь даже ни с кем из попутчиков познакомиться он не успел. И при посадке лиц их не видел. Сидел на переднем сидении и думал о своем. А то придется долго объяснять причину своего благополучного приземления.

При поездке ущелье виделось справа, стало быть, нам туда. Автомобиль притормозил даже без просьбы Влада.

-Случилось чего?- спросил пожилой водитель.

-Да нет, небольшая поломка, такси эвакуировали в Адлер, а я продолжил пешком. Если места есть, подбросите?

-Садись, поместимся. Вот, на заднее сидение к девчонкам.

Сзади сидели две молодые и даже очень хорошенькие девчонки. Тоже едут отдыхать.

- Нам случайно не в один санаторий?- спросил Влад, сдвигая подруг, но, видно, не очень обиженных незваным пассажиром. Одна из них даже напросилась на колени. Влад пригласил сразу обеих по одному колену каждой.

После нескольких минут объятий и возни с шутками и смехом одна вдруг спросила:

-А где твои вещи? Что-то ты на отдыхающего мало похож.

-Действительно,- удивился Влад.- Где же вещи? А вот они,- он указал на барсетку.- Холостому офицеру достаточно иметь при себе деньги и самого себя. Зубную щетку и купальный костюм куплю на месте.

Девчата поверили, а еще, узнав, что едут в один и тот же санаторий, шумно пришли в восторг. Ну, очень интересно начиналось санаторно-курортное лечение.

Главный врач санатория удовлетворился беглым осмотром и двумя ничего не значащими вопросами. Для профилактики назначил несколько общих оздоровительных процедур, порекомендовал дозировать в разумных пределах алкоголь. И развлекаться на всю катушку, только регулярно проверяясь у специфического доктора. Влад по-военному откозырял:

-Есть, пить, гулять!

И пошел в камеру номер 17. Номер оказался двухместным с холодильником и телевизором и удобствами в виде туалета и душа. На второй койке лежал старичок под 60 с умной книгой и початой бутылкой возле кровати.

-Михаил Сергеевич,- отрапортовал сосед, оторвав взгляд от книги.

-Не Горбачев?- пошутил Влад.

-Почти, только пьющий. А ты? Давай сразу на «ты». Я только вчера прибыл. Так что, вместе нам трубить все три недели. У меня срок с восемнадцатого.

-На день раньше запустили?

-Почему? Вовремя. Сегодня, если мне не изменяет память, девятнадцатого. Это ты на сутки опоздал. А я тютелька в тютельку. Вчера с самого с ранью, и уже приступил к интенсивному отдыху,- сосед указал на бутылку.- Присоединяйся.

-Нет, до вечера придержусь.

-Как хочешь,- сосед махнул рукой и приложился губами к горлышку, громко заглатывая вино.

-Подожди-ка!- вдруг до Влада дошла не стыковка.- Я тоже прилетел утром восемнадцатого. А где я сутки пробыл? Проспал, что ли?

-А говоришь, что с утра не пьешь,- усмехнулся Михаил Сергеевич, занюхивая рукавом.

Ну, ничего себе, на сырой земле сутки проваляться. Так и воспаление недолго прихватить. Еще не лето. Ночи должны быть очень прохладными. Влад попробовал покашлять. Получилось плохо. Точнее, хорошо, никакого кашля. Он обязательно должен был замерзнуть и приболеть. Ну и что, солнце выглянуло, и его отогрело. Отец рассказывал, как в Карелии на лесоповале постоянно спали у костра, и ничего, никаких соплей. А у него здоровье отцовское. Влад вновь вспомнил сон со всеми подробностями.

-А-а, фигня все,- махнул он рукой.- Чего голову забивать ерундой, не на политзанятиях же.

-Проблемы?- поинтересовался Михаил.

-Да сутки потерял.

-Фи, какие пустяки. Бывало, в командировке, куда недели деваются, не вспомнить. Только баня и смена белья напоминают о прошедшей неделе. А он сутки ищет. Подумаешь, велика потеря.

Все хорошо, все просто великолепно, успокаивал себя Влад и плюхнулся на кровать. Сейчас поспим, а потом вечером встретимся с Галей и Нелей, новыми подружками – попутчицами. Галя хороша. Но Неля экзотичней. Калмычка. А в моей биографии еще субъекты иной расы не числятся. Значит, внесем в реестр. Влад сладко в истоме закрыл глаза, но они открылись. Намекая на отсутствие сонливости в организме. Конечно, сутки проспал, хоть и в беспамятстве. Куда еще больше. Влад спросил у Михаила курс на библиотеку и направился по указанному маршруту за снотворным.

Пожилая библиотекарша, выписывая Владу карточку, указала на полку с развлекательной литературой. Но Влад бессознательно подошел к стеллажу с классиками марксизма-ленинизма и взял первый том «Капитала».

-Замполит обещал спросить,- объяснил он, ошарашенной его выбором, библиотекарше.

Сосед, просто молча, покрутил пальцем у виска и допил, не вставая, остатки вина.

-Очень хорошее снотворное,- посоветовал Влад.- На третьей странице вырубаешься.

-А, тогда ясно. Давай, до вечера,- сосед отвернулся и громко захрапел.

Влад, чтобы приглушить вибрации, включил телевизор. Но чтение классика увлекло. Не обращая внимания на происходящее на экране, Влад, чуть ли не залпом к ужину пролистал весь том. Его волновали в этих страницах не перечисления Маркса стремлений понизить продолжительность детского труда, он вдруг поразился пустотой мысли и никчемностью страниц. Неужели великий и самый гениальный умный человек на земле Ленин учился по этому учебнику, чтобы затем свершить свою революцию. А может Влад сам глупец, и ничего не понял, просто ему кажется, что он одним махом понял и разобрался в этом гениальном учении. Владу хотелось еще поразмышлять на разумные темы, но проснулся сосед, и они отправились в столовую. Его место оказалось рядом со знакомыми девчонками, так что про Маркса забылось мгновенно. Год женитьбы все же оказал благотворное влияние на раскрепощение Влада. Он вдруг обнаружил в себе ту свободу и легкость в общении и знакомстве со слабым полом, чего до Татьяны даже вообразить невозможно было. Юмор и общительность так и перли из него. Девчонки хохотали, охотно сами разбалтывали биографические подробности, и уже согласились вечер провести вместе в их номере, так как их поместили в отдельном номере на двоих. Влад отправился после ужина в поисках спиртного, а девчонки мудрили легкий закусон.

Магазины изобиловали отсутствием алкогольной продукции в свете борьбы с пьянством и алкоголизмом. Но Азар мило проводил Влада в подсобку и за 15рублей предложил хорошую бутылку коньяка. Влад взял две. Вдруг девчонки умеют пить. Тем более от вина они отказались. Только водку. А водки нет, зато есть коньяк, что вовсе не хуже.

Встретили Влада с таким грузом восторженно и с пафосом

-Все не пить, до танцев не дотянем,- предложила Галя, усаживаясь поближе к Владу, намекая о своих симпатиях. Но Неля не желала вот так, ни за что, ни про что отдавать ухажера. Соперничество Владу нравилось и носило вроде шутливый характер, но в атмосфере ощущался вкус озона. Для нейтрализации напряжения Влад обнял и расцеловал обоих, признаваясь в любви и верности и Гале, и Неле. А в знак достоверности чувств весело пригласил выпить их на тройной брудершафт. Сплелись руками и стаканами, с трудом дотягиваясь губами до своего, и под радостный визг и шум опрокинули коньяк внутрь.

Влад наполнил рот ароматной жидкостью и проглотил бурлящий поток. Казалось, жидкость закипела еще во рту. Влад насторожено посмотрел на девчат. Но они, кажется, не замечали его напряжения, громко кричали:

-Горько!- и лезли к нему целоваться, приглашая еще наполнить стаканы.

Значит, со спиртным полный порядок. Причина во Владе. Что не правильно с ним. А может наоборот, правильно? Организм молниеносно нейтрализовал яд. Но, поскольку он не представлял угрозу для жизнеобеспечения, то допустил проникновение уже в виде нейтрализованной жидкости внутрь. Ну, ни фига себе! Так все это не было сном? Все сходится. Он сутки провалялся, но не в горах, а в кресле звездолета. И вбежал на такую крутизну со дна ущелья до шоссе, не запыхавшись и не ощущая даже признаков усталости. И еще, у него полностью не просто исчезла тяга к курению, он забыл, что курящий. С некоторой долей пренебрежения вспоминал, как сам сосал сигареты. Хорошо, что девчонки не курят. Но повторять опыт с алкоголем не хотелось бы. Надо как-то незаметно не пить. «Гауварисан»? Нет, они просили месяца три не произносить. Пусть организм осваивается, не буду ему мешать. А вредить, как они предупреждали, он сам не позволит.

-А ты почему не выпил?- вдруг прервала его размышления Галя.

-Задумался,- серьезно произнес Влад, поднося стакан ко рту, все еще не приняв разумного решения. А что ты сам предпримешь, приказал он своему нутру, бросая косые взгляды на девчат, удивляясь их неестественным позам, словно произошла остановка кадра. Поняв это необычное явление, Влад воспользовался заминкой и медленно вылил жидкость в бутылку, наблюдая, как она неохотно, словно густой мед, плыла по стеклу. Затем поднес ко рту и резко поставил стакан на стол.

Неля тряхнула головой, словно отмахиваясь от мухи.

-Что-то в глазах рябит. Крепковат напиток.

-Закусывай,- засмеялся Влад, обхватив ее за талию и прижимая к себе.

-А я!- закричала Галя и набросилась на Влада.

В итоге почти весь алкоголь потребили дамы. Он их настолько раскрепостил, что они уже сами сдвинули кровати, раздели Влада, сами обнажились, и уже без комплексов и стеснений требовали любви и ласки. Благо, эти инопланетяне освободили его от сна. Девчонки по очереди спали, посапывая в подушку. А вот Владу всю ночь пришлось любить их по очереди. К утру, они вырубились обе, и Влад пошел в душ.

На завтрак, разумеется, девчонки не пошли. Захватив поднос с кофе и бутербродами, Влад пошел приводить их в чувства. Отпив от их кружек по приличному глотку, Влад долил в стаканы коньяку и разбудил девушек.

Видно, сильно раскрепостил их коньяк, и теперь они стыдились не только Влада, но и сами себя. Пришлось их успокоить, рассказав, какие они замечательные во всех аспектов, и он согласен весь отпуск ни на кого, кроме, как на их обоих, не смотреть. Проглотив кофе с коньяком, к ним вернулось успокоение е прежняя бесшабашность. Владу так же было и весело, и хорошо с ними. Он решил не ссорить подруг и не выделять никого. Быть одинаковым, как в ласках, так и в общении.

-Пошли морем любоваться.

 

25

Значит, все-таки не сон. И теперь все сознание необходимо направить на предотвращение озверения. Надо остаться человеком. А для этого прислушиваться к своим эмоциям. Их не должны захлестывать ненависть, презрение, чувства злорадного превосходства. Да, я сильный, но они младшие, меньшие братья, и любить их потребно со всеми болезнями. Получив дар от братьев звездных и, лишившись контроля с их стороны, не мудрено мозги свихнуть. Все действия предварительно обсуждать с самим собой. Не допускать принятия любых деяний без их осмысления. Все действия окружающих воспринимать адекватно и с легкой иронией. Мир полон отморозков и отщепенцев, но среди них есть обыкновенный показушный выпендрешь ради бравады и ложного героизма.

Трудно быть богом, но сам напросился. А ведь еще только осознание собственного величия, не подвергнутого деяниями. Хотя уверенность стопроцентная. Никогда еще Влад не ощущал себя настолько самоуверенно и способный на любые поступки. Страх, сомнения, собственная недооценка испарились, как лед на раскаленной печи. Без следа. Но потребуется контроль разума. Все прошлые недостатки больше помогали в жизни, исключали необдуманные выходки. Сейчас от таких поступков должен удерживать разум. Я ведь, обещал справиться. Хотя отчитываться за дела нет перед кем. Но, чтобы прожить жизнь весело, целенаправленно и с содержанием - а Влад всегда радовался чаще сочувствию и пониманию ближнего - надо воспринимать любые неблаговидные поступки окружающих, как неосторожные ляпы неумех. Воспитывать себя и тренировать. И не по Карлу Марксу и Ленину, а по Чехову, Достоевскому, Тургеневу. Вспомнить всю школьную и внеклассную литературу, которую так старательно сачковал всю десятилетку. Одного тома «Капитала» хватило для полного преобразования мировоззрения. Почему он сразу не понял, что 1000 страниц неспроста так легко осилил за два часа? И не только прочел, но и увидел в авторе профана и мракобеса, на учениях которого все детство и юность долдонили Влада. Значит и последователи не лучше. Но, чтобы осуществить свою миссию, на эти запретные темы стараться общаться поменьше. Хотя уже сейчас Горбачев намекает на незначительные ошибки в курсе партии. С таким успехом скоро об этом вслух заговорит вслух весь народ. Но на кой хрен мне политика. Я займусь отбором не по политическим мировоззрениям. Меня интересуют зеленые.

Влад в одной из прогулок с дамами, а они так и продолжали жизнь втроем с коньяком за его счет, забрели в реликтовую рощу. Галя с Нелей смирились с гаремом и уже мало предпринимали попыток соперничать. Они весело щебетали на два уха Владу, восторгались красотами природы, смеялись над его веселыми шутками. Так незаметно набрели на мужской пикник из пяти молодых, довольно-таки рослых и мускулистых парней, которые обрадовались неожиданному появлению двух прелестных созданий. Влада они проигнорировали сразу.

-То-то у меня за правым ухом чесалось,- воскликнул один из них, видно самый старший, так как сильно уж был волосатым. Даже, казалось, и ладони покрывала шерсть.

Вот и хорошо, решил Влад. Появилась возможность проверить программу защиты еще в одном аспекте. Допустит ли она банальное мордобитие, а без такового, сразу было понятным, обойтись не удастся. Так единственным вариантом мирного исхода мог стать побег Влада с поля боя с оставлением трофеев этим гориллам. На такой поступок он не был настроен. Девушки, бросив печальный взгляд на полюбившегося уже кавалера, но по физическим параметрам явно уступающего любому из компании, как-то приуныли, сникли. Даже глаза защипало от желания разреветься.

Влад их решительные действия сразу отсек. Пошел по встречному пути, провоцируя соперников.

-Я так подумал, что чесалось там не зря. Как минимум, в это ухо ты сейчас и получишь. А может в другое. Тогда уже этим ухом приложишься к каменистой почве.

Своим наглым заявлением Влад поверг мальчишник в шок. Любую браваду, лепет, сопливые просьбы они еще согласны были услышать. Но спокойное издевательство даже слегка стушевало их. Но марку терять не хотелось. И обезьяноподобный волосатик, не обращая внимания на плаксивый визг девчонок, вскочил и без подготовки со всего маху врезал в лоб нахалу. Точнее, ему это так показалось. Влад никак не отреагировал на его судорожные движения. Он спокойно смотрел, как кулак, казалось, немедленно соприкоснется со лбом, и не шевелился, ожидая вмешательства защитной системы. Она сработала в нескольких миллиметрах кулака от головы. И все замерло, даже насекомые над импровизированным столом. Слегка приоткрытый рот и ужас в глазах Гали, закрытое лицо руками и страх Нели, ожидание предсказуемых последствий и восторг, уставившихся на них парней на застывшего в ударе товарища.

Затем Влад слегка сдвинулся влево и, правой рукой схватив нападавшего за ворот куртки, помог ему рывком продолжить движение вперед. Жизнь на планету вернулась, и горилла, проламывая туловищем в кустах проход, с шумом, криком, и треском ломающихся веток, скрылся среди зелени. В руках у Влада остались рванины от ворота куртки. Перестарался. Надо в последствие нежней. Чего доброго, мог так, и зашибиться в полете.

Затем Влад вспомнил недавний фильм боевик с каким-то зарубежным каратистом, и решил повторить его движения. Неуклюже так присел на полусогнутых, выставил вперед ладони и заорал на всю поляну:

-И-й-я-а,- медленно и причудливо неумело, но решительно двинулся на перепуганную компанию. После внезапного исчезновения в кустах товарища, побросав застольную утварь и снедь, компания в страхе ринулась за волосатиком.

-Опаньки!- воскликнул Влад.- А где противник? С кем нам сражаться? С ними,- и Влад указал на стол и пригласил дам присаживаться.

Дамы с любовью и восторгом любовались своим мужчиной. Уже настроившись на наихудший исход события, такое внезапное избавление захлестнуло эмоции и чувства, и они уже готовы были любить Влада, невзирая на солнечный свет и голоса, случайно забредших отдыхающих.

-Пустяки,- Влад разлил по стаканам водку, брошенную беглецами.- У нас в КГБ к таким эксцессам готовят ежедневно. Только, девочки, давайте я вам признаюсь сразу, а вы поймите и доверьтесь мне. Да не пью я никакого вида алкоголь, не лезет он в меня.

-Как это? – удивились девчата.- Но ты, же все эти дни пил с нами, и нормально все было?

-Я не пил. Имитировал. Вот вам и казалось, что одна бутылка коньяка на троих, и уже в облаках. А получалось, что вы вдвоем ее и выпивали.

-Ну, гад,- разозлилась Галя.- Спаивает потихонечку девочек и пользуется их слабостями. А я-то думаю, вот алкаш, пьет, пьет, а ему хоть бы хны.

-Вот именно, что хны,- поддержала ее Неля.

-Девочки, давайте жить дружно. Мой трезвый облик никак не влияет на атмосферу чувств. Даже наоборот. С водкой я бы давно скончался.

Они согласились с ним, что претензий по всем вопросам не должно возникать. С любовью и весельем полный ажур. Выпив по паре рюмок и оставив застолье в прежнем состоянии, они продолжили прогулку.

К концу срока Влад освоился с новым состоянием и уже спокойно без излишнего восторга относился к своим возможностям. Компания волосатиков все же решилась подкараулить его для реванша, пригласив в помощь еще троих, видать не поверивших в физические возможности малогабаритного, по их меркам, каратиста. Влад не стал избивать младенцев. Девчонок рядом не было, удаль демонстрировать не перед кем. Посторонних, кроме восьмерки, тоже. Он, глядя насмешливо на противника, поднял с земли голыш, с трудом вмещающийся в руке, и, изменив течение времени, сильно сжал руку в кулак. Камень с треском лопнул и рассыпался. Когда он покидал место встречи, никто не осмелился даже пошевелиться. Не оборачиваясь, Влад поднял правую руку и помахал им пальчиком.

Видно, придется в этом мире многим показывать силу во избежание кровопролития. И он постарается подобными трюками образумить врага, заставить отказаться от агрессии. Ведь и среди них могут оказаться ну не зеленые, так с проблеском зелени. Разместим их по периферии поселения. Хотя агрессия зеленым, как говорили гости, несвойственна. Они скорее сами становятся жертвами агрессии, так как своей беспомощностью и излишней сердобольностью провоцируют зло. Ведь у этих волосатиков не было недостатка в женщинах. Сюда на курорт со всей страны примчались, обделенные мужской лаской и обиженные недостатком мужского внимания, по причине глубокого ухода в запой. Но им захотелось унизить, оскорбить, и, получив отпор и увидев силу соперника, только тогда успокоились.

Галя и Неля откровенно и горько плакали на перроне, провожая Влада, домой на утренний рейс. У них самолет завтра, но с отъездом кавалера для них отдых закончился. Хоть и понимали безрассудность любви, но поделать с собой ничего не могли. Влад целовал их обеих, клялся помнить всю жизнь, но просил никаких попыток для встреч не предпринимать. Пусть этот эпизод останется в нашей серой жизни светлым ярким пятном, доставившим радость и счастье общения.

 

26

Хлеб закончился, а бутылки не попадались. И родители после больницы видать познакомились там с какими-нибудь себе подобными, вот и пропивались с новыми собутыльниками. Кушать хотелось до колик в желудке и желтых мушек в глазах. Но, даже алабай, встречающий ее виляющим хвостом, ни крошки не оставлял в кастрюле. Очень чисто вылизывал. Видно, похолодание пробуждало усиленный аппетит. И тетя Женя, насыпая ему кашу, не успевала уйти в дом, как голодный пес залпом проглатывал содержимое бадьи. Глядя на эту картину, Света глотала голодную слюну и обидные слезы, в очередной раз, возвращаясь с поисков с пустыми руками. Позже она выяснила, что вина чаще стали продавать в обмен на пустую тару. Вот все и прихватывали с собой пустые бутылки. Несколько раз с надеждой смотрела на мешочек с сухарями, но понимала, что, стоит только тронуть неприкосновенный запас, как мигом в нем ничего не останется. Любое расслабление губительно. А в случае болезни, когда не будет сил спускаться по лестнице, вот тогда она сильно пожалеет о минутной слабости. Держаться и бороться до последнего. Ну, хотя бы одну бутылочку. А там тетя Вера добавит еще буханочку, вот и четыре сытых дня. Идти с пустыми руками без бутылки просто просить Света стеснялась. Она не попрошайка, и как-нибудь выживет сама, без посторонней помощи.

Но вот сегодня, проходя с поисков мимо одного из дворов, в нос так сильно ударило чем-то умопомрачительно вкусным, что просто сознание помутилось, и Света сама не поняла, как и зачем оказалась в магазине. В магазине были две покупательницы и помощница тети Веры.

-Ну и чего приперлась?- зло гаркнула помощница. – Сегодня не обломится. Пошла вон отсюда, не смерди.

Света не ожидала столько ненависти и неприязни, что от испуга отнялись ноги.

-Чего стала, помочь выйти? – не унималась та, и Свету бросило в жар от стыда и обиды. Она обреченно с трудом развернулась, вжала голову в плечи, словно опасаясь удара, и медленно поплелась к двери.

-Да что же это ты, тварь паршивая, вытворяешь! Погоди, Светочка, подожди, ребенок бедненький, - из подсобки вылетела разъяренная тетя Вера, своим весом сшибая с пути помощницу, и, хватая с полки буханку хлеба, подбежала к ребенку. – Женщины, да куда вы-то смотрите, ну не хотите помочь, так хоть посочувствуйте. Возьми, ребенок. Ты приходи, если что, хлеба не жалко, голод не терпи, потом разберемся, только не надо так мучить себя, вон всю колотит с голодухи. – Голос у самой тети Веры дрожал, как и саму трясло. – Погоди, - она забежала за прилавок и схватила горсть дешевых конфет драже. – Вот, возьми, - она высыпала их Свете в карман.

Света кивала головой, благодарила женщину, а у самой из глаз ручьем лились слезы.

-Спасибо, я обязательно разыщу бутылку и принесу. Я обязательно принесу, просто не попадаются.

-Господи, деточка, да не надо бутылок. Так приходи. Неужели мы за одной буханки обеднеем.

После ухода ребенка, тетя Вера еще долго, но уже матом и прочими грозными фразами ругала напарницу. И попросила уже в конце мирно, что, если она еще раз, хоть словом обидит ребенка, она не знает, что с ней сделает, но очень больших неприятностей обещает.

-Да вы, советские люди, - обратилась она уже к двум женщинам, свидетельницам. – Никогда на Руси в деревне никто не смел убогого обидеть. А если находился таковой, то его всем миром изгоняли. А вы? Ну, в чем вина дитя? Ведь не ворует, не побирается, а хочет честно, за труды, за найденную бутылку свой кусочек хлеба получить. А тут промашка, неудача, не нашла эту паршивую тару. Ты, тупица слепая, не видишь, дитя вся от голода трясется. Ведь хлеба пришла попросить.

Тетя Вера сама не выдержала нервного напряжения и, заплакав, ушла в подсобку. Женщины, стыдливо опустив глаза, не пытаясь оправдываться, покинули магазин. И только напарница, грубо фыркнув, обиженно ушла за свой прилавок. Ей не хотелось понимать тетю Веру и ее сюсюканье с уродливой грязнухой. Таких в Ушарале только начни приваживать, так очередь в километр выстроится.

А Света, сквозь слезы прижимая буханку к груди, отламывала кусочки ароматного хлеба и долго сосала их до полного исчезновения во рту. А затем положила в рот еще шарик драже. От блаженства и счастья настроение вернулось, и она простила грубую напарницу, а тетю Веру полюбила всем сердцем. Как хорошо, что есть тетя Вера. А ты, алабай, мог бы хоть крошечку оставлять, жадина-говядина.

Но алабай приветливо махал хвостом и тянул свой нос к хлебу, своим ароматом, сводившим с ума не только Светлану. Нет, не получишь, решила Света, борясь с искушением угостить на радостях алабая. Тебе к вечеру и так достанется вкусная каша с косточкой, а здесь еще неизвестно, как завтра пройдут поиски. Надо будет подальше прогуляться. Может из прежних старых запасов что-нибудь разыщется.

На завтра она нашла довольно-таки свежие, аккуратно в траву положенные три бутылки. Словно специально для нее. В магазин неслась, как реактивная. Счастливая, довольная, словно нашла сундук с сокровищами несметными. Влетела в магазин и, подбежав к тете Вере, торжественно выставила на прилавок драгоценные находки.

-Вот так повезло! – порадовалась за девочку тетя Вера, и не пожелала слушать ни про какой долг, вручив ровно три буханки хлеба и одну большую длинную сосульку. – Будь счастлив, ребенок. Все равно и тебе должно повезти, неправда, нельзя, чтобы все время было плохо. Ты только верь, будет счастье у тебя.

-Спасибо, тетя Вера, я вас очень люблю, - поблагодарила искренне Света.

Уже на чердаке, раскладывая свое богатство так, чтобы никто из посторонних, она имела в виду грызунов, не сумел прикоснуться к ее кладовой, Света задумалась над несоответствием в найденных бутылках. Одна из-под вина, другая из-под пива, третья из-под лимонада.

Света уже в течение месяца решала теорему, ответа на которую никак не могла получить. Она нашла ее в записях дедушки, где он тоже безрезультатно мучился над этой задачей. И ей захотелось завершить дедушкино дело. Она пересмотрела, перечитала все имеющиеся учебники, но поняла, что, если бы в них была подсказка, то дедушка, разумеется, давно бы ее решил. А поскольку у него не вышло, значит, ответа в книгах нет. И в этой теореме как раз и было тоже некое нелепое несоответствие. Поэтому ей казалось, что, если она решит ребус с бутылками, то и теорема поддастся.

Ну, вот что за компания могла распивать такой странный натюрморт. Разумеется, Света не была докой в алкогольном потреблении, но наблюдения из кустов, наблюдения за родителями за их застольями на кухне, а также логические размышления приводили к умозаключению, что компания могла состоять из мужчины, женщины и ребенка. Такой набор напитков не соответствует вкусу одного потребителя. Сладкое вино заедают яблоком или сырком. Пиво не запивают, тем более, лимонадом. Вино с лимонадом так же несовместимы. Первое, наиболее приемлемое решение о семейном пикнике, не проходит. Тут все явно свидетельствует о кратком посещении. Забежали, выпили и по домам. Семья бы это проделала дома. Никто на пьянку ребенку не берет. Если женщина сюда придет, то только собутыльница. Для мужиков это не мужской набор. Больше семейный.

Почувствовав сытость, желудок ослабляет разум, вызывает дремоту, зевоту, и Света уснула. И только во сне она разгадала это ребус. Один взрослый и два уже не ребенка, но еще не взрослых. Два ученика угощали мастера. Вино мастеру или наставнику, а пиво, скорее всего, старшему ученику. Лимонад пацану, не пробовавшему алкоголь, или мастер строгий и не позволил себе спаивать пацанов. Тем более, находка оказалась недалеко от забора ПМК.

Света схватила свои записи и легко решила теорему, столько лет не поддававшуюся дедушке и месяц промучившую Светлану. Окрыленная победой, она решила жить и бороться за существование ради вот таких побед. Чтобы потом весь мир удивить своими разгадками математических задач. Сумела ведь решить теорему, которая не по зубам оказалась дедушке. А он в математике считался гением. Даже в школе его, он рассказывал, звали Лобачевским.

Вот только бы эту зиму пережить, а там ей уже исполнится девять лет. Это уже не малявка. Она сможет попроситься к тете Вере в магазин работать, что-то подносить. Ведь ей кроме хлеба ничего не нужно. Из бабушкиных и дедушкиных одежек она научилась шить себе простенькие подобия платьев, курточек. Они не очень привлекательные, но греют и прикрывают тело. И она не вонючая грязнуля, как говорит напарница тети Веры. Она регулярно моется. Когда было тепло, то в речке, а похолодало, то в тазике дождевой водичкой, что из прорехи в крыше течет. И застирывает белье регулярно. Правда, чаще без мыла и аккуратно, чтобы не повредить. Ну и что? Оно хоть и некрасивое, мятое, застиранное, но не воняет. Светлана сама к грязи и вони относится с презрением. В ее родном доме эта грязь и вонь прочно поселились. А у ее родителей ведь и кран есть, и раковина на кухне. И мыло могут купить.

 

27

Отец похвалил за отказ от курения. Давно надо было, еще с прошлого раза, когда документ-обязательство оформляли. Но, лучше когда-нибудь, чем никогда. А вот с потреблением слегка погорячился. Это что же получается, что теперь и выпить не с кем? Непорядок. Но Влад отца успокоил и пригласил прогуляться за хлебом и сахаром, где у двоюродной тетке запаслись вином.

-Ты, папа, можешь не менять из-за меня привычек, а я вроде, как и поддержу тебя. Вот только пить у меня не получится. Не я сам против этого, а мой противный организм так решил и мне не позволяет. При контакте губ со стаканом, первые захлопываются на замок и не пускают вредный напиток.

-Почему вредный, очень даже витаминизированный. Там же винограда не меряно, - не соглашался отец.

А вот мама довольна решением сына. Незачем молодой организм травить гадостью.

-Сами вы гадость, - возмутился отец, опрокидывая очередной стаканчик. – Как говорил твой друг Миша?

-Водка сила, спорт могила. Здоровье в порядке, спасибо кроватке.

-Вот. Умный у тебя друг. Чего это ты в последнее время не навещаешь его?

Уже скоро на службу, а ты ни разу не сходил. Вроде не сорились.

-Я, папа, понял, что он ведь без водки вроде и общаться не желает. Зачем друга расстраивать. Пусть привыкнет поначалу к моей трезвости. В следующий отпуск и заскочу, тогда и объяснимся. А в этот раз мы и так успели попить и наговориться до санатория, пока я не излечился.

Отцу пришлось самому уговаривать две бутылки вина. Мама пыталась возмутиться, но Влад попросил не мешать. Учитывая одну бутылку из горла за углом, то получился явный перебор, и пришлось уводить отца в койку, где он сразу богатырски захрапел. А Влад с мамой, пока она на кухне мыла посуду, посплетничал о разных пустяках. Он любил общаться больше с мамой и раньше. С отцом только после выпивки. К трезвым беседам он не был склонен.

-Мама, - уже серьезно обратился Влад в зале, когда они сидели на диване напротив вещающего телевизора. – Я хочу задать тебе один вопрос. Только отнесись с пониманием.

-Ты меня пугаешь, - мама как-то напряглась, не понимая, что мог такого серьезного спросить сын.

-Я ведь не родной вам сын?

Мама вздрогнула, как от прикосновения к оголенным проводам, и мертвенно побледнела. Такого вопроса она уже 22 года не ожидала, со дня рождения сына. Ведь никто этом мире, даже близкие и дальние, как родственники, так и друзья не знали правды. Даже муж. Она одна на весь белый свет владелец информацией. Самостоятельно и без чьей-то помощи ушла рожать в медпункт в Карелии на лесоповале. Их в тот день было две роженицы. И мертвым ребенок родился именно у нее. Вторая родила живого мальчика, но он ей даром не нужен был. Пили они с мужем безбожно, и муж орал ей в окно, чтобы она с этим приплодом делала, что хотела, так как абсолютно уверен, что эта сучка нагуляла его от всей бригады лесорубов. И, когда ее привели в медпункт, то она сразу же заявила единственной дежурной фельдшерице, что может сразу плод выбросить на помойку. Про мертвого ребенка еще никто не знал, кроме матери и этой фельдшерицы. И вот появился нежеланный, такой красивенький, крепенький, горластый Влад. Фельдшерица принесла его матери и положила рядом.

-Решай сама, - жестко сказала она. – От тебя зависит судьба пацана. Той шалаве плевать, она только обрадуется мертвецу. А у тебя больше детей не будет. Сорвала ты рожалку лесом.

Мать схватила пацана, а Влад жадно вцепился в грудь и сосал, пока не выключился от усталости.

Никто не знал про подмену кроме фельдшерицы. Но та через неделю провалилась под лед и унесла с собой тайну. Не могла она и не успела проболтаться. Алкаши даже не забирали трупик мертво рожденного, и они вдвоем закопали его во дворе. Откуда такой вопрос у сына через столько лет? Может не говорить правду, но ведь зачем-то он спросил?

-Тебе кто сказал такое, сынок? – с трудом после долгого, но довольно-таки красноречивого молчания, спросила она Влада.

-Мамочка, тот человек высказал только предположения, но не это главное. Он уже за пределами нашей галактики, и больше я его никогда не увижу. А спросил я для подтверждения теории. Он мне, мама, сказал, что я мог родиться только у уродов, имея в виду моральных. А вы у меня идеально хорошие. Мама, не обращай внимания на эти слова. Ведь ты знала моих настоящих родителей? Это были действительно кошмарно плохие дядя и тетя?

Мать кивнула головой и поведала историю его рождения и усыновления. Влад сел рядом с мамой и нежно прижался к ней.

-Спасибо, мама, за жизнь. Клянусь, что только мы вдвоем будем владеть этой тайной. Извини, но мне очень нужно было подтверждение догадки того субъекта. Теперь все ясно. Моя теория, точнее, наша, верна, и я понял, как мне дальше быть. Они, скорее всего, не выживают из-за собственных родителей уродов. Я выжил благодаря тебе и той разумной женщине, что подарила тебе меня. Я тебя очень люблю, и буду всегда любить, как самую родную и дорогую мамочку. Ничего не изменилось, даже наоборот. Я еще больше благодарен тебе. Ведь я ни разу не почувствовал, что не родной.

Мать тихонько плакала, но чувствовала, как тяжкий груз тайны наконец-то покинул ее, и от этого чувствовалось облегчение. Она одна несла эту ношу столько лет. Теперь они с сыном понесут ее вдвоем.

-Я теперь догадываюсь, где мне их искать. Они сумели выжить только в интернатах или детских домах. С трудом, но могли.

-Ты о чем сынок, загадками какими-то говоришь?

-Не обращай внимания. О своем. Задание у меня сверх важное и сверхсекретное. Немного погодя, как только разберусь, поделюсь с тобой. Тебе, мама, я так понял, любой секрет доверить можно. Не сболтнешь, проверено временем. Мать улыбнулась правдивой шутке сына.

-Мама, а с детства, наверное, был таким не очень способным защититься, излишне застенчивым, размазней.

-Ну, так не надо, но уж больно слезливым ты был точно. И чаще не из-за себя слезы лил, вечно кого-нибудь жалел. Мы даже и думать не могли, что из тебя офицер, да еще летчик получится. Ты ведь всех обездоленных и обиженных животин жалел, лечил. Была у тебя какая-то бесхребетность, что ли. Вот и женился непонятно зачем. Не любил ведь, а повязала по рукам и ногам. Лучше нашла и бросила.

-И, слава богу, мамочка.

-Какой-то ты не такой из санатория вернулся.

-Какой? Вроде такой и был.

-Нет, иной, сердцем чую. Не самоуверенный, но уж очень в себя уверенный. Взгляд волевой. Раньше был послушно-просящий. Сейчас повелевающий, сильный, мужественный. У тебя глаза стали настоящими мужскими, чарующими.

-Ну, уж ты и загнула, - Влад расхохотался, а с ним уже весело и беззаботно смеялась мама. Она окончательно успокоилась и смирилась с раскрытием тайны. – Ну и комплементов ты мне наговорила. Столько я еще ни от одной женщины не слышал.

-Нет, правда, правда. Сегодня бы уже Татьяна не сумела вертеть тобой, как тогда. И к Мишке ты не пошел, так как действительно у него кроме водки ничего на уме нет. Он пьянкой и притягивал тебя. Я уже переживать начала, сильно выпивками увлекся ты. А тут с санатория приехал и сразу, и пить и курить бросил. Что же там такое на юге случиться могло?

-Оно, мама, все само меня бросило. Очень уж много чего неожиданно я получил. А еще чего случится немного погодя, так даже сам не догадываюсь. Но чувствую, даров валом приперло. Сам просил у золотой рыбке. Придется отрабатывать, мамочка, по полной программе.

-Что-то непонятно болтаешь ты. Пойдем лучше спать. Отец так сегодня храпит, что вряд ли усну.

-Ложись, мама, здесь. Я пройдусь, прогуляюсь. До санатория не успел из-за пьянок. А так мечталось просто походить по родным местам. Они мне там, в горах часто снились.

Пьяные компании Влад старался обходить и замечаний никому не делать. С работой защиты он более-менее ознакомился, и частые проверки не требовались. Мальчишеская бравада быстро надоест. Не великое геройство с помощью космической техники справляться с человеческими слабостями. Надо будет походить в секцию борьбы, чтобы телодвижения соответствовали опытному бойцу, а не профану, случайно приобретшему волшебные возможности. Не терпится произнести пароль, чтобы ознакомиться с полным комплектом даров. Но Влад всегда считал себя с волевым характером. В детстве даже мог шоколадку спрятать до определенного часа и не поддаваться собственным соблазнам. Оправдания слабостям всегда легко найти. Вот попробуй не прояви слабость, удержаться от желаний. По-моему, если бы захотел или понял необходимость, то и сам бы сумел спокойно завязать с табаком и водкой. Курить, правда, хотелось бросить с первого дня, как научился. Да разве в обществе друзей это возможно? Где ни приткнешься, куда ни попадешь, так сразу с перекура все и начинается. А с алкоголем завязывать, пока не планировал. Если только с большого бодуна клялся, что больше ни капли. Но бодун – большая редкость в биографии. Влад любил доходить до той кондиции, когда еще малость соображаешь, но тормоза уже спущены. Наступала фаза полного раскрепощения. Других пьянки до добра не доводят. А Влада трезвость. По трезвости познакомился и женился. И себе и девчонке биографию подпортил. А с другой стороны? Получить отрицательный опыт в молодые годы и выбраться из этой кутерьмы без последствий и даже с выигрышем – чем ни дифирамб трезвости. Ай да Горбачев, ай да сукин сын! Ведь он прав: трезвость – кладезь всех радостей жизни. И у меня как славно все сложилось, с какими замечательными и щедрыми инопланетянами столкнулся! Разве с Татьяной можно было в санаторий? Да с ней так только по собственной воле захотелось бы в пропасть кинуться. Выходит, что такое богатство мне благодаря ней привалило? Здорово. А так, поди, и она счастлива со своим капитаном, получила свою мечту. И опытный, и солидный, и приличная зарплата, плюс стащить чего-нибудь можно. Всегда свежая копеечка в кармане. Она это всегда любила. А у меня разве бы появилась такая возможность побороться за выживание всего человечества? Так и хочется объявить всему миру, какой я герой! И в церквях вместо Иисуса, и в кабинетах вместо генсеков повесить мой образ. Зашел, заглянул в ясные очи и за работу.

В слабо освещенном дворике, под грибком на скамейке сидела девочка подросток, прикрыв лицо руками, и беззвучно плакала. Влад определил это по вздрагивающим слегка плечикам. Вокруг ни души. В редких окнах горел свет, так как поздновато, однако, и завтра рабочий день. Народ почил перед трудовыми починами. И, видно, до дитя никому дела нет. Обидели и на боковую. Можно пройти мимо, поскольку не всегда вмешательство ожидаемо. Вполне вероятно, что ребенок хочет выплакать свое недоразумение, слить со слезами горечь обид. Женщин и детей слезы исцеляют, в душе устанавливают покой и равновесие. Поэтому среди женщин и инсультных недугов пореже попадаются. Они не накапливают статическое напряжение.

Влад присел рядом и пару минут помолчал. Ребенок не успокаивался. Видно, зацепило не слабо, что даже наступление полночи не волнует. А ведь такому малому спать давно пора.

-Очень обидно, - не спросил, а констатировал факт.

Девочка недоверчиво глянула на него сквозь пальцы и согласно кивнула.

-Да, - тяжело вздохнул Влад. – Обидеть легко, а вот успокоить, проявить сочувствие, так и где кто? У самого детство протекало в сплошных слезных излияниях. Вроде пустяк, не такая уж и причина. Можно и одной слезинкой обойтись, а они как сорвутся, так часами вытекают. Словно кровь из разбитого носа. И порядком надоедают, а ни в какую не утихают. Вот такие дела. Ты плачь, не обращай внимания. Бессонницей страдаю, вот и брожу без дела, лезу ко всем с разговорами. Случай в детстве был. Решили с парнями по грибы смотаться, а лес, сама знаешь, далековато за городом. Мы прошли до станции, а там товарняк стоит и собирается трогаться. Сели в тамбур и тронулись вместе с ним. Спланировали грамотно. Следующая станция аккурат возле леса. Так ведь он, паршивец, перед самой станцией скорость разогнал и со свистом мимо леса промелькнул. Не сойдешь, кости переломаешь. Ладно, думаем. Нас вполне и следующая станция устроит. А он ее еще быстрее пролетел. Еще через пару станций грибов расхотелось. И только на пятьдесят седьмом километре, когда он на крутом подъеме снизил свою скорость, мы приняли решение, срочно сигать под откос. Я был в компании младшим, поэтому в целях проверки вероятности безопасного покидания транспортного средства, они скинули меня без моего согласия вместе с лукошком. Сначала я бежал семиметровыми шагами. Наверное, шагов пять. Да голова летела быстрее ног, вот и улетела вперед, зарываясь с ушами в песок. Хорошо, что хоть и мазутный, но песок попался без твердых примесей. Я от радости, что все части тела на месте и не повреждены, вскочил и ору, зову их, приглашаю присоединиться к полету. Как потом друзья рассказывали, что их до смерти перепугал мой песчаный мазутный вид. Им померещились струи потоков крови, стекающие по моему лицу. А это просто с башки струился песок. Много заграбастал. Но, деваться, то некуда, и, толкаясь и ругаясь, попрыгали с вагона и они. Но уже со всеми осложнениями. Легкими, в виде ссадин и синяков. А у меня даже ни одной царапины. Домой пришли на завтра к вечеру. С грибами. Полное лукошко я набрал. А мама вместо благодарных речей по щекам нахлестала. Так я до следующего утра ревел. Обидно. В такой переделке выжил и не пострадал, грибов полно принес, а такой финал. Она уже сама не рада была, что наказала. Очень я долго и горько ревел. И уже обида прошла, и боль, а они льются и не кончаются. Наверное, ведро выплакал. А ты давно ревешь? С полведра набрала?

Девочка немного успокоилась и прекратила рев. Даже слегка развеселилась.

-Уже семь лет.

-Чего семь лет?

-Реву семь лет, - девочка отняла руки от лица, и Влад увидел на правой щеке большое рельефное сине-красное пятно, след давнего ожога.

-И как же это получилось? – спросил он сочувственно, с нежностью прикасаясь к страшному клейму. Ужасней метки для девушки невозможней придумать. Ведь лицо это и душа, и физическая красота, и надежда на будущую любовь и счастье. А тут такой штамп запрета на все надежды.

-Мне пяти лет еще не было. Я плохо помню. Летом меня папа с мамой в деревню к тетке отвезли. Она сгорела насмерть, а у меня вот, лицо. Больно было ужасно. Я даже сейчас, когда вспоминаю, она болеть начинает. Но это не так страшно. К боли я привыкла. Обидно очень. Я же не виновата, а они меня уродиной дразнят. И он тоже сказал, что, куда я лезу со своей рожей. Просто жить не хочется, страшно очень, будущего боюсь, он поужасней будет.

Девочка вспомнила эти обиды, и снова слезы ручьем потекли из глаз, срываясь на рыдания. Влад внимательней рассмотрел ребенка и увидел перед собой, уже начинающую формироваться в даму со всеми вытекающими последствиями, девушку. А таинственный он, это, наверное, ее сердечная боль, будущая гроза разбитых девичьих судеб. И, как назло, скорее всего, первая любовь первый девичий трепет пришелся на этого будущего ловеласа.

-Он очень красив?

-Да, и Катька, и Верка, и Валька – все влюблены в него по уши. Я не хотела, знаю, мне здесь ничего не светит. И понимаю все. А оно как заболит вот тут. И ничего не могу поделать. Мама с папой даже поругали меня. Вот я и убежала. Ищут, наверно. Только я далеко убежала. Если бы не была такой трусихой, давно убила бы себя, не нужна мне такая жизнь, меченая. Почему я вместе с тетей не сгорела? И не было бы никаких мучений. Мама обещает, когда стану взрослой, сделать операцию, только я все слышала, как доктор сказал. Там все очень серьезно, операция не поможет. Вот теперь и скажите, что мне делать?

Влад послушал свое сердце и порадовался. Оно жалеет ребенка, судьба дитя волнует. Жалко, что сейчас не может определить цвет, но почему-то уверен, что она зеленая. Судьба и окружение ведут ее к гибели, а это означает, что серая среда вытесняет ее за пределы цивилизации. Независимая система защиты оберегает от внешних внутренних врагов его организм, не допуская отклонений от нормы. А сумеет ли она без подключения остальных кристаллов влиять на посторонние субъекты. Влад напряг волю и почувствовал характерное движение вязкого воздуха заторможенного времени, и его внутренний взгляд словно переместился внутрь ребенка в поисках центра управления его жизнедеятельности. Уже вернувшись в реальное время, Влад чувствовал в девочке родственную душу, первого индивидуума на этой планете, одной из той необходимой критической массы для цепной реакции. Стопроцентной уверенности еще не было. Для этого потребуется длительное изучение всего набора, свалившегося кучей в его оболочку, наук и знаний. Но симпатия к ребенку требовала адекватных действий. Оставить ее беспомощной и с суицидной психикой преступно и против человечно. Задействовать в программу эту девочку вроде бы еще рано, но внушить ей оптимизм и зафиксировать ее координаты для будущего, просто необходимо. Убедившись в доступности ее центра управления жизнедеятельности и возможности влиять в желанном аспекте, Влад задумал выполнить превращение уродины в красавицу прямо сейчас. Только, он это почувствовал, надо суметь уйти в замедленное время вместе с ребенком. Для чего потребуется ее согласие и содействие. Так у него будет больше уверенности.

-Тебя как звать?

-Алика. А вас?

-Меня Влад. И давай на «ты». Хорошо?

-Хорошо. Только вот вы, то есть, ты уйдешь, и я уйду, и мы никогда не увидимся. Зачем знакомиться? Чтобы насовсем расстаться?

-Нет, расставаться мы не будем. И вот почему. Нет, не так. Мы расстанемся, но обязательно встретимся. Нам с тобой предстоит очень великое мероприятие провернуть.

Алика недоверчиво пожала плечами, но она уже верила новому другу, и ей хотелось, чтобы он подольше не уходил.

-Мне хочется, чтобы ты поверила и послушалась меня. Я не хочу вешать тебе лапшу на уши про сказки и колдунов, но некие дяди и тети сделали мне небольшой подарок. И я хочу им поделиться с тобой. Самое любопытное то, что, делясь подарком, его у меня еще больше становится. Чем больше дарю, тем больше остается.

-Мне непонятно и немного пугает, ты скажи просто.

-А просто, я попробую, заметь, попробую, а не сделаю, превратить тебя в самую красивую девочку в округе. Только обещай, что все равно разлюбишь и бросишь того красавца. Просто я чувствую, что он не достоин тебя. Потом полюбишь красивого сердцем, добротой, того, кто полюбит тебя. Обещаешь?

-Влад, а зачем ты это говоришь, все равно ничего ведь не будет? Посмеяться надо мной? Их и так много смеющихся.

-Нет, Алика. Это правда, дай руку, - Влад взял ее руку, накрыл сверху второй рукой и пристально уставился в глаза, пытаясь проникнуть в центр мозга через ее зрачки. Он почувствовал, как поглощает ее, растворяя в себе, и давал усилиями воли команду своей программе защиты обновлять и исцелять все клеточки, приводя их в целостность, в состояние, соответствующее жизненной программе. Он уже видел и ощущал мир ее глазами, чувствовал ускоренное деление, возрождение и отмирание клеток, перемещения потоков крови, биение сердца и импульсы мыслей. Это длилось долго, но в реальном мире промелькнуло всего несколько секунд. Влад медленно возвращался в себя, возвращая и мир в реальное время, и пространство. Алика еще летала в параллельной субстанции, и Влад мысленно скомандовал ей вернуться под грибок на лавку. Она медленно нехотя открыла глаза, еще не приходя в реальность. Глаза весело и с сумасшедшей искоркой светились, убедительно утверждая, что слезливого упадочнического настроения даже поблизости нет.

-Ой! – воскликнула она, обнаружив рядом Влада. – Что это было? Ты загипнотизировал меня? Да? Как здорово! Я летала среди звезд. Руками машу и лечу, а еще, казалось, что они такие маленькие и теплые.

-Да? – Влад слегка удивился реакции Алики. Он думал, что будет тихий испуг и удивление. А на щенячий восторг он не рассчитывал. – Я рад, что тебе понравилось. Мы обязательно через год встретимся и еще полетаем, договорились?

-Так сразу? – лицо Алики вернулось к слезам. – Не успела подружиться, привыкнуть, а ты так надолго прощаешься.

-Я служу в армии, и мне жаль, что встретил тебя в конце отпуска. Назови свой адрес, чтобы я в следующий отпуск мог найти тебя.

Алика назвала.

-Ты мне напишешь?

-Нет, Алика, я писать не буду. Я хочу сохранить все в тайне. Через год приеду и сам найду тебя. Этот год будет для тебя другим, обещаю, что он пролетит быстро и весело. И никто больше не посмеет, не только дразнить, но даже просто обидеть. Я ставлю тебя на космическую защиту. Не прощаюсь, а до свидания.

Алика стала на носочки и поцеловала Влада в нос. Ей от этого стало весело, и она рассмеялась.

-Алика, девочка, ну что же ты делаешь с нами! – из-за темного угла здания вышли женщина и мужчина, видно родители, перепуганные и обрадованные находкой. Они бросились ее обнимать, приговаривая нравоучительные и ласковые слова.

Влад незаметно ушел в тень и наблюдал за встречей любящих сердец. И его уверенность в своих теориях сложности выживания зеленых крепла. Любящие родители, но злой рок, пытающийся погубить особь. Зеленую особь. Влад бал теперь просто уверен. Не восприняла бы независимая защита инородное тело. Только родное и близкое по крови, по цвету, биополя уговорило защиту слиться их душами воедино и исцелить ребенка. Серого она бы отвергла. Для этого бы понадобилась принудительная команда. А здесь и уговаривать, долго не пришлось.

-Ой, мамочки, что же это такое! – вдруг истерично испуганно завопила женщина. – Смотри, Вася, что с ней, этого просто не может быть.

-Мама, папа, да чего вы? – Алика отшатнулась от них, не понимая пугающей ее реакции родителей.

Женщина застыла в неестественной позе и выдавила с трудом слова:

-Щека, она не твоя, шрама нет.

Алика неуверенно погладила себя по щеке, все еще не веря в свершившееся чудо. Слезы снова, но уже слезы счастья, хлынули из глаз.

-Получилось, мамочка, папочка, получилось. Правда, все получилось, он не обманул, - и, уже глядя сквозь темноту в сторону Влада, прошептала. - Спасибо, Влад, я люблю тебя и буду благодарна всю оставшуюся жизнь. Ты самый лучший.

Обезумевшие родители подхватили бредившего ребенка на руки и поторопились, чтобы не спугнуть счастье, в сторону дома. А Алика продолжала махать рукой и шептать слова любви.

Ну, особого восторга нет, но чертовски приятно от не только проделанной работы, но и от подаренного счастья и надежды ребенок после всего этого пойдет за ним хоть на край света. И без уточнений ясно, что Алика причислена к когорте зеленых. Влад так хочет и верит, а если потребуется, то выкрасит в нужный цвет в принудительном порядке.

Домой вернулся под утро, когда мать уже на кухне колдовала над завтраком, а отец шумно и с плеском принимал ванну.

-Позавтракаешь, или спать пойдешь? – спросила мама.

-Если бы я еще это умел, - загадочно сказал Влад и ушел в комнату к работающему телевизору, вещание которого перевели на ранние часы, что хоть и удивляло, но и радовало. С такими темпами скоро будет, как за рубежом: круглосуточно. И программы прекратили восхвалять широкую поступь. Все больше стало критического и исторического. Страна вновь вернулась к уничижению эпохи тоталитаризма, призывая прессу и вещание к гласности и открытости. Значит, Влад к правильному выводу пришел при чтении классиков марксизма-ленинизма. С таким мышлением скоро и сама идея мировых вождей подвергнется сомнению. Что тогда строить будем? Капитализм? А ведь он дает больше шансов для осуществления великих планов. Никакие убеждения и доводы в этом мире никто слушать не будет. Все станет возможным просто купить за деньги и очень большие деньги. Начнем с маленького поселка и разрастемся до размеров большого города. Источником финансирования для стартового капитала станут не инженерные мысли, что откроются с паролем, а не совсем здоровые буржуи, которые за очень приличную сумму захотят приобрести исцеление. Социалистические строители такими суммами не располагают.

Мы за строителей капитализма обеими руками, но пока проявлять свою политическую наклонность не имеет разумного основания. Не потому, что страшно. Пока они наверху сами не разобрались. Просто эта лишняя суета будет мешать основному делу, тем боле, что пока он служит офицером КГБ. Политики сами разберутся, а этот промежуток есть чем заполнить. Необходимо не только познать свои новые таланты, но и научиться легко их эксплуатировать, чтобы еще к тому, же не особо отличаться от окружающих. Подозрительно не отличаться. Быть серой бесформенной массой уже не получится, но проявляя способности и умения не вызывать ошарашивающей реакции, как это из-за глупой бравады произошло с исцелением Алики. Слегка повыпендривался. Можно было бы помочь мене заметно и без шумной саморекламы. Но зато как приятно этот эпизод скрасил промежуток времени и надолго оставил радость содеянного. Добрые дела должны в жизни присутствовать и доставлять наслаждение. Это напоминает о человеческой сущности без всяких имперских замашек на превосходство. Сила и разум не дают прав на принижение себе подобных. А жить на этой многострадальной планете Влад остался именно ради блага и самого существования этих разнообразных, но милых сердцу человечков. Не чувства властвования, а потребность в соучастии доставляет настоящее наслаждение. В помощи и спасении страждущих. Только почему-то чаще страдания эти доставляют они сами друг другу, оправдывая действия жизненной необходимостью невозможностью избежать их. Вот такими молитвами и частыми философскими измышлениями Влад хотел убедить и доказать себе недопустимость превращения себя в монстра робота без души и доброго сердца. И его радовало внутреннее согласие со своим внутренним спорщиком.

В аэропорту Влада встретил Женя Шарипов. Они с Тимошенко уже освоили новую технику, полностью переучились, как и другие летчики. Но поступление восьмерок планируется только к концу следующего года. Так что все переучившиеся будут в том же духе продолжать полеты на стареньких, но пока боеспособных Ми-4. И они с Иванычем только и ждут Влада, чтобы рвануть в командировку.

В Зайсан не планируется, так как кто-то нашептал замполиту о славных новогодних приключениях с продолжением. А в авиации приключения не возбраняются. Вот только продолжения всегда под жестким осуждением и неодобрением.

-Не больно-то и хотелось, - безразлично махнул рукой Влад. – Лучше доложи политическую обстановку в стране.

-Твоя на сносях. И при том очень круглая. Ощущение, что она беременная от вас двоих сразу.

-Такое возможно только у кошачьих, - возразил Влад. – И в беременности чужих жен участие не принимаю.

-Когда это Татьяна стала тебе чужой? Такие дифирамбы пел, столько строк зарифмовал, а тут сразу, чужая. Там бабы шепчут, что ей уже не очень хочется новой семьи. В старую планирует возвращаться.

Влад покачал головой.

-С глаз долой, из сердца вон.

-Иваныч водку пьет, по делу скучает, хочет в командировку. Черский сказал, как ты прилетишь, сразу и полетим. Мне еще не очень хочется. И так долго с женой не виделся. Сын родился без меня, только привыкать начал. Не радует новая разлука. Еще молодых офицеров понаехало, аж три штуки. Двое с молодыми женами.

-Интересно, а с какими они женами должны были быть? – засмеялся Влад. – Как Тарасов? Не то мамка, не то жена. Ее дети на невест больше тянут. Лучше бы года три подождал, да и на старшей женился.

-Это головная боль всего командования, - согласился Женя. – Его же в полк убирали от нее подальше. Так она сама к нему приехала, и расписались там. Его тогда в сердцах взад вернули. Крыша у пацана съехала.

-Думаю, не крыша. С подвалом проблемы.

Иваныч заступил оперативным дежурным. И, по-моему, он еще до дежурства стакан влил организм. А после покидания пределов части всех начальников, вторым стаканом прикрыл первый. И теперь ему захотелось лично встретить Влада, чтобы прочесть ему небольшой курс лекций о семье, о браке и о нашем будущем, о цветах общества детях паразитах, измотавших и высосавших всю нервную систему.

-Давай, сгоняй в магазинчик, и мы посидим, пофилософствуем о том, обо всем. Женя тут и один справится. А я дам команду дежурному картошечки поджарить. Поди, с дороги изголодался.

Влад подумал, что спорить дороже получится, поэтому по причине малочисленности вещей забросил их в комнату дежурного и помчался в ближайший гастроном за водкой. На юг сюда еще антиалкогольные правила не долетели, поэтому все магазины от открытия до закрытия безо всякого ограничения и столпотворения торговали разнообразием алкоголя.

Влад уже освоил науку притворства и незаметно для Иваныча влил в него всю бутылку, от чего капитан был несказанно удивлен и вырубился без лекции и нравоучения.

-Закалился за отпуск, что и водка не берет, - поразился стойкости Влада Женя, которому на службе пить не полагалось, но хотелось, и было завидно.

-Ты не поверишь, но в отпуске с вредными привычками всех мастей покончил жестко и надолго.

-И с женщинами?

-Женщины – добрая привычка, полезная, даже если сверх меры. От них человек начинает болеть только в женатом виде. Почему-то в брачном состоянии у них пропадает шарм и обаяние. Сладкий голосок прокисает, ласковые слова из лексикона исчезают. Секс их сразу обременяет, им хочется втиснуть его в жесткий график, где почему-то твое участие не всегда обязательно.

Женя даже сразу не очень поверил в отрезвление Влада и понюхал выдыхаемый им воздух. Да, от Иваныча пахнет намного серьезней, и храпит он так, что пришлось плотно прикрыть дверь и громче включить музыку, чтобы не смущать личный состав рычанием и свистом оперативного дежурного, хотя, по правде, для солдата отсутствие начальства всегда праздник.

Квартира встретила ночной тишиной и толстым слоем пыли. Окна надо было плотней завешивать. Но эту проблему с пыльной ситуацией можно решать и по ночам. А еще по ночам Влад увлекся чтением научно-популярной литературы и учебников. Он отметил одну открывшуюся особенность памяти – фиксировать и запоминать любые нюансы, даже запятые и крючки-закорючки, и потом отфильтровывать, анализировать и ненужную информацию глубоко закапывать, но так, что любое требование ее мгновенно выносит на поверхность, опять потом отправляя лишнюю информацию в подвалы архива. Может немного попозже, избегая засорения мозгов избыточно-ненужной информацией, Влад научится сам сортировать и дозировать поступления. А пока, используя момент, что голова практически пустая, он засыпал в нее, как в бездонную бочку, все, что считал интересным.

В командировке Влад признался Иванычу о своей хитрости и фокусах со стаканами. Реакция последовала неожиданная.

-Молодец! Все это дерьмо нам только портит вкус жизни. Даже все доброе с бодуна ни хрена не вспоминается. Вечно нажрешься до блевотины, чтобы на завтра блевать от вчерашней блевотины. Какой-то заколдованный круг. И ведь никто не оценит твою трезвость, поскольку сами не способны такими быть. А с куревом, так вообще полный восторг. Я уже двадцать лет сосу, еще в суворовском пристрастился. И все двадцать лет с какой-нибудь юбилейной даты завязываю. Даже в мыслях страшно вообразить себя без сигареты, как повязала. А ты раз, и все сразу. Жаль, наград государственных нет за такой подвиг, наградил бы без базара. Сразу два ордена тебе. Ну а с нами тебе придется терпеть. Мы с Женей еще не созрели до подвига.

Влад согласился терпеть и без всяких претензий с удовольствием и с веселостью выслушивал болтовню и пьяные нравоучения. Иваныч был интеллектуалом и не малым жизненным опытом, так что его длинные монологи не утомляли слушателя, а даже наоборот, порой увлекали и приглашали для дискуссий. Просто, когда он начинал повторяться, его необходимо пригласить ко сну.

 

28

-Гауварисан, Гауварисан, Гауварисан, - трижды медленно по слогам произнес волшебное слово Влад и прислушался к самому себе, ожидая каких-нибудь невообразимых перемен. Но воздух, солнце и запахи опавшей листвы, ни о чем не сообщали, с места не стронулись, цвет и запах не поменяли. Новых ощущений не прибавилось. Глухо, как в танке. Может, они слово перепутали. Все же оно не имеет никакого значения и на инопланетянский язык не переводится. С перепутыванием вряд ли. Среди них тупых не наблюдалось. Да и все четверо одновременно не могли.

Влад глянул на часы, засекая время, чтобы ровно через два часа повторить. Он не расстроился и не разволновался из-за неудачи. Тех пятнадцати рабочих кристаллов вполне достаточно для реализации глобальных планов. Ведь главное в самой сути задачи, это личная безопасность и безопасность опекаемых субъектов. А этого хватит с лихвой. Мы теряем телепортации, без которой прожить легко, тем более, что в критических ситуациях ее срабатывание происходит автоматически. Далее идет ряд технических и научных новинок, которые еще попробуй внедрить. Это все равно, что даже умному Архимеду разъяснять конструкцию и работу цветного телевизора. Но я ее и сам не знаю. Я полностью соответствую основным параметрам летчика: тупой и смелый. Плюс идеальное здоровье, но о нем сейчас, вроде, и беспокоиться не следует. Есть нянька. Но и с тупизной возникли подвижки. Скорость поглощения информации, и ее анализ, с последующей очисткой зерен от плевел, ставит пот сомнение наличия присутствия отсутствия умного разума. Даже у самого себя не возникает желания обозваться тупым. Сказать: »ай, какой же я умница», намного чаще хочется. Влад за командировки до зимы перелистал всю научно-техническую и политическую литературу библиотеки Курчумского пограничного отряда. Библиотекарша, не привыкшая к вниманию и тяги к печатному слову, да еще такой направленности, командировочных офицеров, с долей подозрения приглядывалась к обильно читающему абоненту, но безропотно выдавала целые стопки очередной литературы.

Товарищам по койке Влад свою чрезмерную заинтересованность объяснил простым желанием по окончанию службы поступить в какой-нибудь лучший и престижный институт, где всесторонние знания и умения потребуются для преодоления конкурсного отбора. Чтобы из тех многих на одно место он был лучшим. Об армейской офицерской перспективе он даже речи уже не вел.

Иваныч и Женя с пониманием и уважением относились к рвению Влада, а после распития пол литры на двоих расхваливали и нагружали его полезными советами.

Поначалу большие командиры пробовали уговорить Влада написать рапорт на продолжение службы, рисуя радужные перспективы и преимущества перед гражданкой. Но его стойкость и целенаправленность, в конце концов, убедили их в тщетности своих стараний. И они примирились, хотя превращение Влада в серьезного, думающего трезво и дальновидно, не по годам мыслящего и очень, технически, грамотного, вызывали сожаления в не согласии с уговорами. Владу действительно понравилось осваивать воинские и летные науки, не напрягая разум, тем более, что эти знания не требовали мозгового штурма, и спокойно тонкими прослойками поместились в кладовых одного из полушарий и легко изымались наружу по первому требованию экзаменатора.

Слегка волновался Влад при прохождении годовой медицинской комиссии, так как показатели нормальности могли не совпасть со стандартами современной медицины, разумеется, на много отличающейся от системы здравоохранения кристаллов. Но химический состав анализов удовлетворил докторов, и рентген не выявил посторонних имплантатов. Или их не разглядели не очень внимательные медицинские работники.

Через два часа Влад хотел повторить пароль, но вдруг ощутил непонятную суету в коре головного мозга, усиливающее световое вращение, сопровождающее вспышками, бликами, нарастающий гул, приближающийся по силе в децибелах близко к болевому порогу, словно органы слуха расположились рядом с турбиной реактивного двигателя. Из-под ног уходила земля, пропадала сила тяжести, и Влад ощутил космическую невесомость, ватный воздух и запах замедленного времени, знакомый при включении временного торможения. В этом хаосе ощущалась борьба за существование всех разом подключенных кристаллов с системой самосохранения. Сильный и мощный поток излучения информаторов без этой защиты мог запросто разнести в клочья хрупкую телесную оболочку. Влад явственно ощущал боль по суставам, мышцам, кровеносным сосудам, устремленную к центру головы, и одновременно слышал, как некто добрый и ласковый нежно захватывал в плен яростную боль, и уже выпускал ее на волю утихомирившуюся и ручную, повинующуюся разуму.

Все резко закончилось, и Влад плюхнулся о землю носом, едва успев выставить руки вперед, смягчив тем самым удар. Вот чего боялись инопланетяне. Что не приспособленный организм физически не перенесет одновременное включение кристаллов. Спасибо им за такую сильную защиту. Видно, из-за опасений за жизнь Влада они снабдили его многослойной и многофункциональной защитой с полной временной остановкой, чтобы внешние раздражители не стали помехой.

Впервые за последние месяцы после встречи со звездным разумом Влад ощутил приятную, но невыносимо опустошающую, тянущую к мягкой кроватке, усталость. Хорошо, что все произошло в безлюдном месте и поздно вечером. Но и свидетели могли просто понять в таком странном поведении не большую алкогольную передозировку. Явление, часто наблюдаемое в офицерском городке. А по сему, относящееся к разряду обыденного. Подумаешь, офицерик перепил. В городке трезвый офицер вызывал большее удивление. К Владу женская половина городка тоже с трудом привыкала, но потом стали поступать деловые предложения, такие, как, мол, только намекни, своего алкаша брошу и босиком прибегу. Влад ускоренно переводил их в разряд шуточных, намекая, что он еще не отошел от предыдущей женитьбы, и теперь среди лохов его не ищите.

Когда в конце октября ему одному из первых сообщили, что Татьяна родила девочку, то Влад отнесся к такому событию очень равнодушно, как внешне, так и внутренне. Даже забыл быстро. Точнее, убрал информацию в незримый закуток. Забывать он разучился.

Для бегло поверхностного ознакомления со вновь открывшемся информационным потоком, ему потребовался месяц аналитического труда. Ведя раздвоенный образ жизни, чтобы на службе и в бытовом общении ни у кого даже мысли не возникало о настоящей жизни Влада. Масса понятий и значений не находили отражений в существующем мире. Или этих явлений пока в природе не существует. Но от него и не требовалось охватывать одним махом всю необъятную лавину разума. Впереди много не просто лет, а веков, за которые он и поймет, и освоит, а если надо, то и озвучит все тайные и непонятные явления. Немного перестарались ребята и втиснули не дозированную и не фильтрованную информацию. Видать, действительно торопились, и им было просто не до Влада. Они предоставили ему самому возможность сортировать, догадываясь, что временем он будет располагать достаточным, чтобы разобраться во всем этом хаосе. А потом им было мало ведомо, чем Влад захочет воспользоваться, и какие методы пожелает применить. Вариантов то много, и ему самому определять оптимальный и наиболее эффективный.

Замполит так ненавязчиво, но доходчиво намекнул, что прическа Влада требует нежной заботы и внимания парикмахера.

-Еще терпимо, но запредельно, - пояснил он. А это уже звучало, как приказ, и не могло обсуждаться.

Влад сам не любил длинный непослушный волос, требующий постоянной опеки. То ли дело, короткий ежик. Ладошкой потрепал, и идеал на голове. Никакой лохматости. Но красивый ежик удавался только Марине. Посему в ближайший выходной с коллективом офицерских жен и редких мужей носильщиков, он поехал на служебном автобусе в город. Эти поездки автобус выполнял каждое воскресение и в одно и то же время много лет без сбоев и по одному и тому же маршруту. Старослужащие, точнее, жены военных, без напоминаний и уточнений в любое воскресение собирались в одном и том же месте у проходной эскадрильи с сумками, кошелками, списками необходимых закупок. И, чаще всего, молодые с мужьями для переноса тяжестей.

Влад, будучи женатым, тоже таскал полные сумки за женой, но в холостые месяцы позабыл о таком методе развлечений, поэтому поинтересовался у соседки о времени отправления.

-Подходи после завтрака, не опоздаешь.

Завтрак в офицерской столовой заканчивался в девять утра. Автобус подогнали в полдесятого.

-Ну, надо же, кто осчастливил нас своим явлением, - загалдели женщины. – Чем обязаны, уж не жениться ли собрался?

-Не дождетесь! – рявкнул шутливо Влад. – Замполиту прическа моя не понравилась. Еду укорачиваться.

Но женщины еще минут десять до отправления обсуждали перспективы жизни Влада. Сержант Панасюк плавным движением рычагов прервал дебаты и на скоростях понес автобус по колдобинам и рытвинам. Было страшно, но весело. Главное – не болтать, чтобы язык на зубы не попал. Но опытный народ, молча с зажатым ртом, принимал вибропроцедуры. После плотного завтрака даже полезно.

В парикмахерской Влад окинул взглядом девчат и не увидел Марину. На его немой вопрос Нурема молча, ткнула пальцем в сторону подсобки, где хранился инвентарь и чистые простыни.

-Здравствуй, Влад, - Марина сидела у приоткрытого окна и курила. Глаза красные, заплаканные, но голос твердый, смирившийся с бедой.

-И что такое случилось? Я остаюсь без прически? – пытался взбодрить ее Влад, но она оставалась безучастной и холодной.

-Иди, садись, я сейчас.

Влад не стал лезть в душу и молча сел в ее кресло. Поскольку к юмору она не была расположена, он так же оставался серьезным и на вид безразличным, но беду предполагал катастрофическую. Когда она легко и непринужденно смахнула остатки волос с шеи и плеч, Влад жестко спросил:

-С сыном беда? Можешь не говорить, и так все ясно. Пойдем, проводишь меня, необходимо пообщаться.

На улице Марина сорвалась и разрыдалась в голос, что Владу пришлось сбегать в ближайший гастроном за лимонадом и срочно отпаивать женщину. После нескольких глотков она вытерла лицо платком и поведала беду:

-Мы думали аппендицит, срочно отвезли в больницу. А они разрезали, срочно зашили и сказали, чтобы мы забирали. Он все равно умрет, а у них показатели. Вот мы и отвезли домой. Плохо, Влад, очень плохо. Я не могу дома находиться, смотреть на умирающего сына, а он просит помощи, ему больно, и мне страшно от собственного бессилия. Муж запил, не просыхает, последние дни даже ночевать не приходит, меня обвиняет во всем, грозится уйти насовсем, мол, есть к кому. Свекровь сама лекарства пьет, просит прощение за сына, но хорошо, что сидит с Павликом круглосуточно. А я не могу, мне их кормить надо, да и на работе легче. Ладно, Влад, что я на тебя беды свои вешаю, пойду работать. Спасибо девчонкам, успокаивают, сочувствуют, помогают, если что. Хотя меня уже ничем не успокоить. Кажется, с Павлушей и моя жизнь кончится. Прощай, Влад, я уеду, не останусь здесь. Только схороню и поеду на родину, в Белоруссию. Там, правда, никого из родных не осталось в живых, да не пропаду. Друзья, знакомые. Здесь я не сумею больше жить.

Влад после Алики эксперименты с исцелением не проводил. Как-то не попадались клиенты, а сам не пытался искать. Но та уверенность в своих способностях и талантах осталась. А еще это ощущение власти и всемогущества над людскими недугами сладко ласкало сердце воспоминаниями.

-Марина, - Влад обнял ее за плечи и прижал отчаявшуюся женщину к себе. – Прошу тебя пока слушать и вопросы не задавать. Объяснений ты тоже все равно не получишь. Сначала мы пойдем к тебе, и я взгляну на сына. Потом мы обсудим дальнейшие планы. Молчи и не возражай. Девочки справятся без тебя, мы ненадолго.

В дом их впустила еще не старая женщина, видно, свекровь. Волосы ее перевязаны черным платком, и одетая в траурную темную кофту с черной юбкой. В этом доме уже царил траур, о чем говорили завешанные зеркала, погашенный экран большого телевизора, и запах лекарств и холодной смерти. У женщин, видать, даже дом протопить не хватало сил.

В маленькой комнатке на большой железной кровати полусидя, полулежа, лежал бледный, худой, с большими печальными глазами, истерзанными болью и ужасом приближающегося конца, мальчик. Видно, что он уже не верит в светлое будущее и возможное исцеление.

У Влада вдруг промелькнула мысль о зеленых человечках, как сразу в голове, словно внутренним зрением, он на экране увидел этого мальчишку внутри зеленого пузыря, словно воздушного прозрачного шара, наполненного зеленым дымом. Резко перебросив взгляд на женщин, он увидел на экране два прозрачных дымчатых шара с ними внутри. Это и есть основное население планеты, которое таким изощренным методом вытесняет зеленых. Еще один способ истребления: убийство вирусом. Влад весело хмыкнул, чем удивил и обидел Марину.

-Успокойся, девочка, - бодро произнес Влад, похлопывая ее по плечу. – Все хорошо. А теперь, женщины, покиньте меня и займитесь домом. Протопите и приберитесь. А то развели свинарник. Даже там, среди свиней жизнью пахнет, а вы пропитаны кладбищем. Быстро и шустро, а я поколдую над пацаном. Потом продолжим диалог.

Ошарашенные и сбитые с толку, женщины, однако подчинились и безропотно приступили к выполнению команды. А Влад сел на край кровати и взял мальчишку за руку. Но потом передумал и решил немного изменить ход эксперимента. Тем более, что у него сейчас иной арсенал оружия для борьбы с недугами подопытных особей. Алику он спасал собственной защитой, сливаясь с ней воедино. А сейчас у него появились инструменты, специально предназначенные для таких миссий. Поэтому в данный момент он будет исцелять без влияния на время и без прямого контакта, давая команду и принуждая бороться за жизнь через центр управления собственного организма, влияя на диспетчерский пункт, приказывая восстанавливать пораненные и дефектные органы до состояния, соответствующего норме, запрограммированной генами. Даже если дефекты заложены с рождения, то Влад приказывал менять и моделировать, списывая с его самого. Он словно видел на мониторе движения волн и сигналов, исходящих от Влада и пробивающих зеленую оболочку мальчика, проникая в его больное тело и устраивая там сплошной скандал и суету, затягивая новыми клетками шрамы, меняя больные участки на здоровые, растворяя мертвые клетки, расщепляя их на энергию и строительный материал.

Внутри зеленого шара и тела мальчика шел капитальный ремонт и строительство. Влад не вникал в суть, да еще его медицинские и анатомические познания находились на нижайшем школьном уровне, но ему и не требовались детали. Главное в подчинении автоматики и ее понимание требований, которые сводились к одному: вот вам я, как образец идеала, а ваша задача из пациента сотворить аналог меня в тех масштабах и пропорциях, которые соответствуют массам тел. И Влад чувствовал это подчинение и сам процесс обновления. Мальчишку для его же благополучия отправил в сладкий сон. Давно забытый сон с чудными сказочными видениями. Его легкая сонная улыбка говорила о сказке, куда попал его разум. Наверное, там много красоты и вкусного. Потому, что по уголку плотно сжатых губ проступила голодная слюна. Приятное и вкусное виделось, но в желудок не попадало. Ничего, пацан, сейчас женщины приготовят тебе твое любимое блюдо, а оно, скорее всего, пахнет котлетой и гречневой кашей. Угадал? Поспи пока, а я дам команду женщинам.

Все кончено. Мальчишка не просто здоров, а готов пройти медкомиссию в летчики наравне с Владом. И если его сейчас разбудить, то он потребует массу жратвы и побежит во двор гулять к сверстникам. Но на пару дней мы прикуем тебя к постели. Требуется видимость реабилитационного периода.

Когда он вышел к женщинам, то невольно рассмеялся. Они так смешно и напугано уставились на него, что сразу он и не знал, что сказать. Но быстро сбил смех, принял серьезный вид и усадил женщин за стол.

-Буду краток. Ты, Марина, пока не торопись с отъездом. Мне еще полтора года служить. Потом я тебя с Павликом хочу пригласить, но куда, сам еще не определился. Про сегодняшний случай обе забудьте – мне реклама без надобности. Я имею совершенно иные планы, и поэтому никому и ни про что говорить не надо.

-Ты можешь говорить человеческим языком и просто ответить, что с Павликом? – не выдержала Марина загадок Влада. – Я ничего веселого в этом не вижу. Мать с лекарств не слазит, у меня самой состояние полуприпадочное, а он загадки задает.

-Спокойствие, женщины, только спокойствие. Говорить будем не долго, но и не совсем понятно. А я тебе не обещал все по полочкам раскладывать. И раскрывать свои секреты не планирую в ближайшее столетие. Тебя волнует состояние пацана? Так заявляю - отличное. Не только жить будет, но, вполне вероятно, переживет внуков своих сверстников. Я так решил, и пытаюсь тебе объяснить, чего хочу. В бога я не верю, но скажу библейским лексиконом, так быстрей поймете. И под богом я подразумеваю его – космос. Ему нужен твой Павлик.

Марина побледнела, а свекровь скоротечно несколько раз перекрестилась.

-Как это нужен, он умрет? – испуганно и неуверенно спросила тихо Марина и убежала в комнату к сыну. Вернулась через минуту бледная, трясущаяся, на грани обморока. – Он…он… - ей даже страшно было произнести это слово.

-Спит и проспит еще сутки. Трупы ему, - Влад ткнул пальцем в небо, - без надобности. Я не хочу объяснять, зачем и почему он нам нужен, но перспективы твои лично и Павлика обрисую. Живи пока здесь. С мужем, как понял, разведешься.

-Я ее не брошу, - женщина села рядом и обняла Марину.

-О вас, мадам, пока не идет речь. В любом случае вы останетесь с сыном. Природа так устроила. И вы очень благородно поступили, оказавшись в ужаснейшую годину рядом. Но теперь все хорошо, и ваше материнское чувство победит, тем более, жалеть больше некого. Но ты, Марина, обязательно разведись. Нельзя такую подлость прощать. И в моей коммуналке не место подлецам. Через полтора года я устроюсь где-нибудь, приживусь, где, пока не определился, но время на раздумье есть. Затем позову к себе. Не в жены. Заявляю сразу и категорично. Можешь плохо думать или обижаться, можешь возмущаться моей наглостью, но мне больше понадобится твой сын. Как я понимаю и не настаиваю, но его ты мне не отдашь. Поэтому заберу вас обоих. Все вопросы быта решу сам, тебя это не должно волновать. Потом, не скоро, возможно и поясню более подробно. А пока, женщины, к утру сварите-ка вы мальчишке гречневую кашу с котлетами.

 

 

29

Ужас и незащищенность парализовали тело и разум. Нужно что-то делать, но сообразить не получалось. Надо бежать, но ноги не подчинялись. Она слышала возле входного окна голоса родителей, и попытки его взобраться по лестнице.

-Не сходи сума, - кричала она. – Сроду ее там нет. Да она бы просто сдохла там. На этом чердаке даже мыши не выживут. Гробанешься, все кости переломаешь.

-Не базарь. Дурды видел ее на чердаке. Там она прижилась, падлой буду.

-Ну и хрен с тобой. Даже хоронить не буду, здесь во дворе зарою.

-Доболтаешься у меня, саму дура, зарою.

Света слышала, как осторожно взбирался он по ступенькам к ее убежищу. Это означало конец. Они не позволят ей тут жить, а в любом другом месте она точно не выживет. Когда в проеме показалась его голова, Света схватила покрывало и забилась с ним в темный угол, закрываясь с головой, чувствуя его шаги, приближающиеся к тайнику.

-Здесь живет, холера, я же говорил, - он схватил в охапку одеяла и зимнюю одежду и сбросил все тряпки на землю. – Я нутром чуял, что здесь обитает эта зараза. По головам ходила. И это точно она ворует бутылки. Посмотрю, как ты на голых досках зиму перезимуешь. О! – радостно воскликнул он, обнаружив подвешенный на балке мешочек с сухарями. – Харч нашелся. Хитрая бестия, запасливая, вся в этих придурков родичей, - и бросил весь запас продовольствия вниз под радостный клич родительницы. Но ему этого показалось мало, и он еще больше решил по геройствовать перед женой. Высунувшись из окна и наступив одной ногой на лесенку, он победоносно крикнул:

-Теперь точно конец ей! – и топнул ногой. Прогнившая ступенька треснула, и он, хватаясь за воздух руками и махая ногами, рухнул под ноги жены. Она с ужасом завопила, заламывая руки и разбрасывая в истерике тряпки по всему огороду:

-Убили, убили, спасите!

Света выползла из укрытия и осторожно посмотрела вниз, где с неестественно завернутой ногой и закрытыми глазами тихо лежал родитель, а рядом кричала и звала на помощь его жена. Но сухари успели уже перекочевать в дом, а тряпки разбросаны и втоптаны в грязь. Но и это богатство, пока соседи вызывали скорую помощь, родительница, что сумела, перетащила в дом.

Скорая помощь приехала через полчаса. Из разговоров стало понятным, что он жив, но сломана нога и сотрясение мозга. Машина увезла их обоих, и Света по-быстрому спустилась вниз и забежала в дом. Сухарей нигде не было. Не было и зимнего пальто, без которого она зиму не переживет. Наспех собрав кое-какие одеяла и покрывала, она в спешном порядке все перетащила на чердак. Нигде не было и ее рукодельницы. А это означает, что она не сумеет ничего себе пошить. И самое страшное – отсутствие запасов сухарей. Зима уже началась, а Света лишилась столь необходимого для выживания.

Этого и следовало ожидать, долго ей жить они так или иначе не позволили бы. Им очень нужна ее смерть. А Светлана, как назло, еще сильней хочет выжить, только с каждым днем ее желание становится все более недоступным.

Холодно. Света закуталась в одеяло и искала выход из тупика. Утренний мороз окончательно добил своим приговором, невозможностью искать еду, вернее, бутылки на еду. Алабая кормили рано и под присмотром. На ночь в кастрюле не оставалось ни крошки. Поборов стыдливость, Света бегом в кофточке и рваных башмаках неслась к магазину, но знакомой тети Веры не было. Напарница же представляла угрозу. Потом осмелилась, набросила на себя покрывало и пробежалась по знакомым местам в поисках бутылок. Но землю припорошило снегом, а копаться в мерзлой земле наугад не имело никаких шансов. Наутро после таких изысканий резало горло, слезились глаза. Врагов в доме не было, но противником выступил холод и болезнь. И только теперь она поняла, как близка и реальна смерть. Но очень больно и трудно дожидаться ее. Она близка, но еще придется пострадать. Хоть бы маленький кусочек сухарика, а потом и умереть можно. А может пойти в интернат попроситься хоть на зиму? Чувствуя, что, еще чуть-чуть и силы окончательно покинут ее, Света с трудом, непослушными руками цепляясь за обледеневшие ступеньки, покинула убежище. И, вся дрожа от мороза сверху и жара изнутри, уныло, как на эшафот, поплелась на другой конец города, где еще дедушка показывал ей интернат, где проживали, в основном дети из кишлаков и аулов.

Она еще не знала, что скажет, но это единственная надежда на выживание. Чем ближе уже виднелось трех этажное кирпичное здание, тем труднее шли ноги, и тревожнее билось сердце.

Во дворе было много детей, суетились взрослые. Хорошо одетые, тепло. Щеки смуглые, но розовость просматривалась.

-Так, что это еще за оборванка? – воскликнул в очках, наверное, главный. – Сания Аксановна, быстро убрать, комиссия уже на подходе, а у нас такое. Девочка, ты, где живешь?

-Мурад Шуралиевич, она не наша, наверное, приблудилась.

-Ты чего молчишь, тебя не научили отвечать старшим?

Света пыталась что-то сказать, но холод и боль сковали горло, и она даже промычать ничего не сумела, чтобы убедить их в умении говорить.

-У тебя дом, родители есть?

Света кивнула головой и поняла, что поступила не совсем разумно. Реакция хозяина интерната не заставила себя долго ждать.

-Так, быстренько отсюда, марш домой. Прогоните ее.

Такую команду словно и ждали несколько, невдалеке игравших, мальчишек. Они подбежали к ней и, смеясь, пиная, выкрикивая обидные слова, вытолкали ее за ворота. Света понуро плелась к своему знакомому месту на реке, где уже не первый раз она хотела броситься в ее бурлящий поток. Может сейчас в мороз ей повезет, и река примет тело с его болячками и страданиями, и вынесет в океан, если по пути не съедят голодные рыбы. Чтобы не размышлять на берегу и не философствовать на житейские темы, она без остановки сиганула в обжигающую ледяную бездну. Вода словно ждала ее и с радостью подхватила, завертела, выбрасывая на поверхность и утапливая в глубину.

Нет, только не это. Этого просто не может быть, ведь она уже ощутила запах смерти, ее прикосновение, вода поглотила и приняла ее. Но как, же она опять оказалась на камнях. Мокрое платье и кофточка покрылись льдом и трещали при движении. Смерть отказалась от нее. Видно, мало она мук перетерпела, не всю боль познала. А если остаться лежать, то ведь можно замерзнуть?

Но Света уже не верила и понимала, что ее уже ничего не спасет. Придется возвращаться в логово и продолжать свое существование. Оно же должно кончиться когда-нибудь?

Как дошла, как забралась на чердак, все случилось, как в страшном сне. А затем провал в тартары с пеклом, огнем, захватывающим дыхание. Очнулась от громкого матерного крика дяди Миши. Сумела доползти до оконного проема и глянуть, что же произошло с добрым соседом, какая неприятность заставила матерно ругаться во весь двор. Дядя Миша просто поскользнулся и упал с крыльца. А рядом лежал мешок картошки. Он, видать, по поручению тети Жени нес с погреба мешок картошки, не полный, но более половины, и на крыльце поскользнулся и больно ударился.

Уже в открытых дверях он продолжал кричать, что тетя Женя пусть сама теперь идет за своей картошкой. Рядом с мешком сидел алабай, и Светлане показалось, что он ухмылялся над бедой хозяина.

Уже потом через пару дней Света все гадала, как это могло получиться, но сейчас она быстро спустилась по лестнице вниз, нырнула в лаз, схватила мешок, и через минуту уже с этим мешком обессиленная упала на голый пол.

Сколько прошло времени, определять не кому и не для кого, но очнулась Света, закутанная в одеяло в объятиях с мешком, так, же нежно укрытого одеялом. Она счастливо улыбнулась, достала из мешка картофелину и с жадностью впилась зубами. Вкуса и сытости не услышала, но чувство наличия в животе большого корнеплода успокоило и разморило, и она снова уснула, только уже спокойным размеренным сном. Сладким. Где-то по ее подсчетам, считая по количеству засыпаний и просыпаний и рассветов с темнотой, дней пять, шесть она грызла картошку, не вылезая из-под одеяла, сидя в обнимку с мешком, засыпая после каждой картофелины. И, когда почувствовала какие-то незначительные силы в себе, попробовала встать походить по полу, делая небольшие упражнения. Но быстро уставала и вновь засыпала, обнимая бесценное богатство. Внизу тихо, никого. Видно, пока он в больнице, родительница по своим друзьям пьяницам шатается. Спускаться вниз не имело смысла. И не было сил. В туалет после картошки не хотелось.

Света приблизительно подсчитала, что этого продукта по мизеру хватает месяца на два. А там обычно наступает тепло, тает снег, и она пойдет собирать «подснежники», бутылки на хлеб. Болезнь медленно, но уверенно покидала организм. Для поддержания энергии продукта хватает, даже можно читать и решать задачи. Света даже вычислила, что по калориям четыре средних картофелины в день при ее физической нагрузке вполне достаточно. А имеющегося количества до теплых дней хватит. Хлебушка сильно хочется, но идти на поиски и тратить энергию на авось не стоит. И к тете Вере рискованно идти, вдруг она еще не появилась. Но и просить стыдно, когда еда еще есть. Ведь тетя Вера долг не берет, прощает.

 

30

Огромный могучий тягач тащил, пыхтя и кряхтя, на платформе еще больший размером самого тягача, схожий по величине с приличный гараж, деревянный ящик. Впереди буксира шла машина ВАИ с мигалкой и включенной сиреной, громко предупреждая встречный транспорт принять вправо и пропустить крупногабаритный нестандартный груз.

В эскадрилье, словно на параде громкий шум и оживленное движение. Все офицеры с женами и детьми, благо, выходной, вышли встречать посылку. А прислал ее вертолетный завод специально для них. Первая ласточка, первая восьмерка, упакованная в разобранном виде, как вестник перевооружения на новую технику, встречалась празднично и торжественно. Крупногабаритная коробка явно не проходила в стандартные ворота вертодрома авиаэскадрильи, так что ворота заранее сняли и столбы выкопали. Поскольку это первая, но не последняя посылка, то спланировали и заказали новые, соответствующего размера, ворота.

Тягач подогнали к ангару, но внутрь въезжать не стали. Перестройка ангара на этот год не запланирована. Поэтому разборку и сборку решили произвести на испытательной площадке, оборудованной необходимыми приспособлениями, талями, подъемниками. Четверка по габаритам не на много меньше Ми-8.

Шампанское о борт корабля бить не стали, но веселье и распитие начали в процессе разгрузки. Замполит пробовал напомнить народу о курсе партии в борьбе с распитием, но ему быстро налили шампанского, густо разбавленного техническим спиртом, которого в эскадрильных кладовых было безмерно. И тогда речи замполита приобрели пафосный настрой. Он ратовал за перестройку и за перевод эскадрильи на новую технику.

Глядя на развернувшееся веселье, командир понял, что на завтра серьезные планы лучше не намечать, и присоединился к народу, приняв из рук инженера стакан с авиационным коктейлем. Женщины дефилировали между мужчинами, стараясь принудить их к обильному заеданию гремучей смеси, но все равно к вечеру они с трудом могли уволочь своих благоверных обезноженных и обезглавленных. Те есть, ноги, и головы им уже не принадлежали.

Вся неделя была посвящена разборке контейнера и сборки вертолета, в которой принимали участие не только инженера, но и летный состав. Главный инженер личный состав к ювелирной и ответственной работе старался не привлекать. Их основной труд состоял в трех ипостасях: поднести, отнести упаковочный и подсобный материал и уборка. Даже такую тяжесть, как установка лопастей, поручили летчикам. Можно хоть спросить и привлечь к ответственности.

И вот красавец в полной сборке заблестел на морозном солнце всеми красками. После опробования всех систем на привязи, вертолет готовился к первому полету, знакомству с воздушной средой. Из пяти переученных командиров право первого полета досталось капитану Тимошенко, Иванычу. Место бортового техника занял Женя, Шарипов Реджепбай. А правое кресло доверили молодому выпускнику училища лейтенанту Сургутанову. В училище он обучался на Ми-8, так что кресло летчика восьмерки для него самое привычное из троих.

Владу в числе других досталась роль наблюдателя.

Свист двигателей сопровождался одновременным вращением винтов, что для четверочников ново. Там запуск двигателя и подключение трансмиссии имели свою последовательность. Набрав полные обороты и запросив у вышки разрешение на выруливание на взлетную полосу, расположенную на другом конце вертодрома от испытательной площадки, вертолет стронулся с места и покатился по рулевой дорожке. Толпа аплодировала.

Влад застыл в угрюмом молчании. Ему вдруг не понравилось веселье, а причину пока не знал. Спроси, дал он команду второму себе. После начала освоения функций и работы единой компьютерной системы, Влад стал делить себя на два Я, пока полностью не сольется в единое целое с системой. Для полного освоения потребовались дополнительные значковые обозначения, так как в его лексиконе не хватало запаса слов. Но уже даже после поверхностного знакомства, Влад понял, что технологии ему вручили очень древние для уровня их цивилизации. Но даже эта древняя наука не могла еще найти применения в современном мире. Мы оказались намного древней их древности. Однако несколько кристаллов не поддавались вскрытию, намекая о совершенном пароле, знание которого возможно наступит через очень долгое время. Перестраховались ребята. Перерождение в монстра, Влад давно понял, невозможно. Он легко контролировал свои эмоции, и сверхвласть не приносила суперэмоций. Только чувство удовлетворения от своей благородной миссии. Он продолжал любить и понимать людей. А это главный показатель.

Влад не обиделся за глубокую засекреченность. Скорее всего, он так предполагал, в потайных чипах заложены более современные технологии и тайны, а возможно, хотя маловероятно, там записан их адрес. Может и была у них надежда на перерождение цивилизации, и чипы раскроются через много веков в случае успеха превращения серой планеты в зеленую. Но это личные фантазии. Они-то знают адрес и в состоянии сами проверить результат. Но шанс на расшифровку оставили, тогда и узнаем тайну, позже, так позже. Жизнь теперь казалась бесконечно долгой.

Чувство тревоги нарастало, и Влад для подробнейшего анализа притормозил время. Вся округа моментально окуталась ватной тишиной и розоватым движением воздуха. Серые оболочки экипажа странно вибрировали. Влад перевел взгляд в сторону предполагаемого взлета и увидел легкие, чуть заметные, полупрозрачные тени в районе высоковольтных проводов, пересекающих образное продолжение взлетной полосы. Его почему-то второе Я предупреждало о предполагаемой гибели экипажа на взлете. Но необходимо было хоть маленькое объяснение причины будущей катастрофы.

Влад посмотрел на застывший в густой временной массе вертолет и прошелся глазами по всей конструкции. Вероятность падения на взлете чаще из-за выхода из строя силовой установки. Перегрузка здесь практически исключена. Даже из-за полной заправки отрицательная температура наружного воздуха давала приличный запас загрузки. Влад немного ускорил время и прислушался к работе турбин. Ясность наступила мгновенно. Правый двигатель свистел с подозрительным сипением. В нормальном временном пространстве сипения не слышно, но оно отчетливо обнаруживается при многократном замедлении. Взлет необходимо срочно запретить.

Влад рванул к последней рулежной дорожке, примыкающей к взлетной полосе, и преградил путь вертолету, скрестив руки над головой.

-Туши мотор, праздник отменяется.

От такой наглости Иваныч резко нажал на рычаги тормоза шасси и сбросил обороты. Выглянув на половину туловища из распахнутой двери, он выразительно постучал кулаком себе по лбу, так как вслух высказать свое мнение не позволял рев турбин даже на малых оборотах. А слов накопилось много. Такой праздничный торжественный вылет сорван бзиком Влада.

Но уже к вертолету бежали командир и главный инженер. Они наперебой громко матерились и ругали нехорошими словами выходку молодого лейтенанта. Толпа офицеров и личного состава медленно с недоумением подтягивалась к месту странного действия, пропустить подробности которого никому не хотелось.

-Товарищ лейтенант, - во всю глотку, перекрикивая шум турбин, орал главный инженер. – Что это все значит? Немедленно освободите дорожку, под трибунал захотели? Не вынуждайте нас на силовые действия.

Влад резко выбросил руку в направление командиров, выразительным жестом приказывая не приближаться и не вмешиваться в его действия. Его жесткий и решительный взгляд приостановил их движение.

-Влад, может быть, пояснишь, что за фокусы? – уже спокойным голосом, но с видимой тревогой спросил командир Черский.

-Взлет невозможен, - стальным голосом, не терпящим возражений, прокричал Влад.

-Ну почему? Чего это ты вдруг надумал? Мы хотим все же услышать внятное объяснение. Ты срываешь очень серьезное мероприятие. Что мне в полк докладывать, я должен знать истину?

-Потом объясню, я еще не придумал причину

-Ну, здорово! – воскликнул начальник штаба капитан Васильев. – Обхохочешься. Он еще не придумал, но уже сорвал летные испытания. Так придумай быстрей, ждем с нетерпением.

Народ обступил Влада, но близко не приближался. Что-то в его виде выражало неизвестную опасность и тревогу. Командир, привыкший к серьезному и ответственному, даже в шутках, лейтенанту, был в некой растерянности, но старался сохранить командное лицо, не опростоволоситься перед подчиненными, которые с нетерпением ожидали от него решительных действий. Или хотя бы личного объяснения.

-Влад, успокойся, я не верю, что твой поступок вызван неоправданными эмоциями. Хоть как-то внятно поясни, а то у некоторых возникают сомнения в твоем здравом уме.

-С мозгами у меня, товарищ майор, согласие. Вот пока с объяснениями загвоздка. Но уже картина вырисовывается. Я вам попозже как-нибудь внятней обмозгую, а сейчас поверьте на слово. Полет опасен, и не просто опасен, а смертельно, катастрофически.

-Так и записать? – ехидно спросил главный инженер. – Лейтенант Гримов чувством предсказал катастрофу и запретил вылет. Мне так в полк доложить?

Влад обреченно вздохнул. Хотелось обойтись малой кровью, но под угрозой личная репутация. Придется малыми потерями ее защитить. Пусть железо пострадает. А чего мне эту железяку жалеть?

-Ладно, товарищ капитан, уговорили. Загрузка позволит отрыв вертолета на одном двигателе?

-На одном с такой загрузкой даже не пошевелится.

-Товарищ майор, - обратился Влад к командиру эскадрильи. – Я очень прошу провести проверку правого двигателя на взлетном режиме. Я в нем сомневаюсь.

-И что нам это даст? – не унимался главный инженер. – Мы его два дня гоняли на всех режимах на привязи. Все работает как часы. Никаких даже признаков отклонений. Чего мы добьемся еще одной прогонкой?

-Хорошо, - не находя иного выхода, согласился майор Черский. В авиации существует жесткое правило: подвергать проверки любые сомнения, даже если и есть уверенность в их абсурдности, но уже никто не возьмет на себя смелость оставить их без внимания. – Всем разойтись. Тимошенко, запускай и погоняй правую турбину. Вдруг подозрения лейтенанта оправдаются, с чем черт не шутит. Не драться же нам с ним, а по-другому, по-видимому, он не согласится.

-А, черт с вами! – разозлился инженер. – Делайте, что хотите, я умываю руки.

-Не пойдет, - не согласился Влад. – Экипаж от вертолета убрать. Пусть проверит инженер. Угроза именно для них, и рисковать мне не хочется. Иваныч ведь гарантирует неподвижность вертолета, так зачем он там нужен? Подстрахуйте колодками.

-Да хрен с вами! – окончательно вышел из себя инженер. - Видать всеми тут командует лейтенант. Вы еще пожарные подготовьте, санчасть, носилки.

-С пожарной машиной вы вовремя подметили, - заметил Влад с серьезным спокойствием. – На всякий случай не помешает, - Влад высмотрел в толпе прапорщика Беляева, командующего всеми шоферами. – Пусть будут на товсе.

Инженер со злостью разогнал всех от вертолета и, усевшись на место борттехника, запустил двигатель, постепенно выводя обороты на взлетный режим. Затем несколько раз сбрасывал до минимальных и вновь доводил до взлетного. Через минуту проверок сбросил обороты и выключил двигатель. Затормозил винты и с торжественной злорадной улыбкой приблизился к офицерам.

-Ну, а дальше что? – он ткнул пальцем в грудь Влада. – Какие бредовые фантазии еще посетили ваше больное воображение?

Ситуация смутила всех, включая командира. Хотелось внятных объяснений, но Влад оставался хладнокровным и невозмутимым. Он с легкой ухмылкой окинул взглядом толпу и, остановившись на инженере, как бы невзначай заметил из истории армии:

-В свое время, очень давно, новобранцам прикрепляли к ногам сено и солому. Так для них внятней команда звучала.

-Что? – вопрос пронесся по всей толпе. Затем через минутное молчание все громко истерично захохотали. Уже через пару минут дошло и до инженера. Он смотрел на вертолет и свои руки, понимая свою оплошность. Затем покрыл матом, в основном себя и вертолет, и под хохот и собственный ор снова поплелся к вертолету.

Когда засвистела турбина, народ притих в ожидании чего-то сверхъестественного. Лопасти с шелестом рассекали воздух. Рев турбины постепенно усиливался, выходя на обороты взлетного режима. Когда обороты достигли максимальных значений, сквозь рев послышался резкий хлопок, грохот, треск, сопровождаемый вырвавшимся пламенем из правой турбины. Испуганный инженер сбросил газ и поспешно вылетел из вертолета, громко крича и жестикулируя руками, приказывая всем разбегаться. Все медленно и неуверенно попятились от взбесившегося вертолета. И только Влад побежал к нему. Он перекрыл пожарный кран и продублировал включение противопожарной системы. Затем сел в вертолет на сидение командира и затормозил винты. И только после этого покинул вертолет.

-Можете не убегать, опасность миновала, - позвал он офицеров.

-Влад, что это такое было? Мистика какая-то, - испуганно спросил Иваныч.

-Пустячок, показалось. Понимаешь, Иваныч, твой обгоревший труп на высоковольтке вдруг привиделся мне. Нехорошо как-то стало, обидно. Ведь только собрались в командировку, а тут похороны. Мне так будет скучно без твоих наставлений. Вот такие дела.

-Спасибо, - прошептал трясущимися губами Иваныч, бросая косые взгляды на высоковольтные провода.

-Не за что, - махнул рукой Влад и, не обращая внимания на удивленные взгляды и взоры товарищей, пошел в сторону штаба, чтобы в одиночестве обдумать происшедшее. Это еще одна сторона системы защиты. Она защитила не его самого или подопечных, как планировалось в самой идеи. Она слушает сердце Влада, чтобы обезопасить еще и его друзей. Только такое объяснение приходит на ум. Ведь их серая оболочка вовсе не благоприятствует выживанию. По самой затеи ему необходимы лишь отбор и защита зеленых. Он не собирается спорить с самим собой, и вполне доволен сегодняшним днем. Просто побыстрей хочется побольше узнать о самом себе.

-Гримов, зайди через несколько минут к командиру, он просил, - начальник штаба, запыхавшись, с трудом догнал уже у выхода с вертодрома Влада. Вроде, еще молодой. Но какая-то злая болезнь точит изнутри, отражаясь на бледном с желтизной лице. – Здорово у тебя вышло! – искренне удивился и восхитился он. – Не поделишься секретом?

-Сам еще не разобрался, - усмехнулся Влад.

В кабинете сидело руководство эскадрильи и Иваныч, представителем от спасенных.

-Ну и как мне докладывать в верха? – первым спросил Черский, приглашая в свои владения и предлагая стул Владу. – Свалить все на сверхъестественные силы? Или все-таки поделишься опытом?

-Да нет тут никаких тайн и мистики, товарищ майор, смерть привиделась над головой Иваныча. Стучится, смотрю, уверенно так, нагло. Вот и рискнул, да как видно, не понапрасну. А объяснения в верха надо отправить попроще и потехничней. Вот, мол, инженер, услышав подозрительный звук, заподозрил неладное в турбине. Ну, а в момент максимальных оборотов началось разрушение лопаток. Это ведь соответствует действительности?

-И ты считаешь, что все свидетели промолчат, никто не взболтнет?

-А кто им поверит? Назавтра вы сами с трудом уже самому себе верить будете. Все равно иных объяснений у меня нет. Сам ничего не понял.

 

31

 

Веселая капель радовала сердце. Света грызла последние картофелины и с надеждой любовалась весенним солнцем и капелью. Суровая южная зима решила подольше поиздеваться и два с лишним месяца сыпала снегом и морозом, испытывая на прочность не только Светлану, но и всю живую природу. Казалось, что она навечно поселилась в Ушарале, но вот внезапный теплый ветер и солнце обрушились на снег, превращая его в кашу и теплый водный поток.

Еще пару дней, и можно отправляться на поиск бутылок. О хлебушке Света уже мечтала, как о далеком и несбыточном желании. А там повезет, и за прилавком окажется тетя Вера. Только бы хоть одну бутылочку отыскать. С пустыми руками она не пойдет. Она глянула в почти опустевший мешок и порадовалась, что очень вовремя солнышко пришло ей на помощь. Картошки хватит еще дней на пять, не больше. Растягивать нельзя, иначе сил даже спуститься не хватит.

Ждать, пока подсохнет почва, Светлана не стала, и, увязая в грязи, с трудом вытаскивая из липкой мокрой глинистой почвы полуразвалившиеся ботинки, она тщательно осматривала все кустики и канавки. И только через два с лишним часа, когда угасла последняя надежда, вся промокшая и продрогшая обнаружила всю испачканную, но целую бутылку.

Страшно уставшая, но безумно счастливая неслась с бесценным грузом в сторону магазина. И плевать было на косые взгляды прохожих, шарахающихся в стороны при встрече, на грубые реплики мальчишек. Она сегодня будет кушать хлебушек.

Везение продолжалось и дальше. В магазине почти никого не было, кроме одной покупательницы и двух продавщиц, одна из которых тетя Вера. Хотелось улыбнуться и сказать что-нибудь приятное, ласковое, но Света испугалась, что за эти дни разучилась говорить, и вместо хороших слов вырвутся из горла непонятные сипения и мычания. Она просто улыбнулась, протягивая пустую бутылку, и кивнула головой в сторону стеллажей с хлебом.

Тетя Вера неуверенно взяла бутылку, не отрывая удивленно-испуганного взгляда от, внезапно, откуда появившегося, видения, и, медленно оседая на стул, застонала:

-Божечка мой, господи, Светочка, живая ли ты?

Затем быстро вскочила, схватила у нее из рук сумку и натолкала полную хлеба.

-Миленькая моя, да как же ты выжила, где ты пропадала, родная моя, все уже похоронили тебя. Кушай, родная, и приходи еще, не надо бутылок, так приходи, только не пропадай.

Света с жадностью прижала сумку полную хлеба к груди и, благодарно кивая головой, пятилась к выходу. Затем бегом рванула к дому, все еще не веря в свалившуюся удачу. Это же она так надолго теперь с хлебом. Больше недели никаких хлопот. А к этому времени земля просохнет.

А тетя Вера постепенно возвращалась в нормальное состояние после перенесенного шока от увиденного кошмара. Не только появление самого ребенка, по слухам которого уже давно нет в живых. Сам вид Светланы вызывал ужас. Грязные сбитые в клочья волосы, заляпанные глиной платье и ботиночки. Но основное внимание привлекли руки и лицо. Настолько исхудавшие и изнеможенные длительными голоданиями и недоеданиями, что, казалось, желто-синеватая кожа просвечивались и могли в любое мгновение лопнуть, оголяя жилы и кости, на которых мяса уже не осталось. Но не ужас и страх внушал вид ребенка, а болезненную жалость и сострадание, и полное бессилие изменить ситуацию.

Света, давно привыкшая к своему, пугающему окружающих, виду, не очень сильно отреагировала на испуг и жалостливое бормотание продавщицы. Ее мысли были полностью заняты богатством сумки и задачей, безопасно донести его до своего убежища. Присутствие родителей, жильцов дома, не особо волновало. Он с трудом на костылях перемещался по двору, не предпринимая повторных попыток посещения ее убежища. А родительница, его жена, все чаще и все пьянее еле добиралась до крыльца, крича в открытую дверь матом, извещая о своем существовании, прячась на многие дни внутри дома.

Видать, зима им тоже далась не сладко. По холодной трубе было ясно об отсутствии тепла в доме. Некогда и некому печь протопить. И нечем, поскольку вся имеющаяся наличность пропивалась. Без закуски и без бутылок. Они пили брагу, и запахи ее брожения проникали даже на чердак. Кислые, вонючие, тошнотворные. Они навсегда поселились в ее доме. Дедушка сделал внучке недоступный подарок. Даже если она сумеет дожить до самостоятельного возраста, до взрослого, все равно уже никогда не сможет жить в этом доме. Он воняет и отталкивает. Отторгает. Пусть в нем, сколько смогут, живут родители.

«Милые бабушка и дедушка. Зиму я пережила, значит, еще год сумею прожить. Если бы вы знали, как трудно и невыносимо голодно и холодно жилось все эти дни. Я уже собиралась помирать, но вода снова не приняла меня. Хочется кому-то, чтобы я жила. Не берет меня смерть. Не холод и снег оказались опасны, как боялась я при подготовке к зиме. Они, родители, уничтожили мои запасы и зимнюю одежду. А еще твою, бабуля, хозяюшку, благодаря которой я могла обновлять гардероб. Сейчас просто не знаю, что делать. Может попросить у тети Веры иголку с ниткой, а еще ножнички. Купить все это я не осилю. Но главное, что зима закончилась, и я, наконец-то, немного, согрелась. Дождусь теплейших дней, потом перестираю одежду. И самой пора искупаться. А то своим видом перепугала тетю Веру. А мне ее пугать не хотелось. Она хорошая, добрая и жалеет меня. Вот сколько хлеба надавала. Надолго хватит. А сына вашего бог наказал, сбросил вниз с лестницы, покалечил. Он долго лежал в больнице. А она тоже где-то пропадала, так что жилось мне тихо, без помех. Спасибо дяде Мише и скользкому крыльцу. Он ведь сразу понял, кто стащил мешок с картошкой. След остался, когда я волокла его по снегу. А как я его затащила наверх по лестнице, так сама до сих пор не могу понять. Он ведь был таким тяжелым, что даже по чердаку я его с трудом передвигала. А здесь одним махом, что дядя Миша с тетей Женей не успели даже из дому выйти. Но, видать, картошка им не так нужна была, как мне. Если вырасту, обязательно отблагодарю. Не знаю как, но я очень благодарна и им, и тете Вере. А на других не обижаюсь. У них свои хлопоты, и никакого дела до маленькой уродины у них нет. Вспоминаю Альберта. Это единственный человечек, с кем я за два года по-настоящему общалась. И он меня слушал, как равную, не обращая внимания на уродство и неопрятность. И мне рассказывал про себя, про дом, про школу. Смешной такой, в школу не любил ходить. Если бы мне кто позволил, я бы в таком виде бегала. Это ведь так здорово сидеть за партой, слушать все новое, неизвестное, интересное. А ему не хотелось. Где он сейчас? Мамка с папкой поругались, вот его и увезли. А мои не ругаются, у меня их просто нет. А так же хотелось бы, чтобы кто-нибудь увез, позаботился о тебе, приласкал, просто поговорил. На беду вы уговорили их родить меня. И вы ушли, и мне плохо. Видно, не надо было появляться мне на этом свете. Для беды и для страданий подарена мне эта жизнь. И так подарена крепко, что назад не возвращается. Я очень хочу выжить, так как больше всего на свете я хочу любить какого-нибудь маленького человечка, наверное, дочурку. Она ведь будет у меня, если я стану взрослой».

Света отложила дневник и мечтательно уставилась в потолок, точнее, в скос шиферной крыши. Как не представлялась ей взрослая жизнь с маленькой дочуркой на руках, ее грезы заканчивались мечтаниями самой оказаться на руках взрослого, сильного, любимого и родного, кого очень хочется назвать папой или мамой. Не получится сильно любить не получив необходимой порции любви для себя.

Разозлившись на розовые сопли, она резко вскочила, пнула больно ногой печную трубу, взяла учебник и скоренько перемножила сложные цифры. Это отвлекло. Все равно из мечты ничему не бывать. Она станет взрослой ученым математиком. А для этого необходимо искать бутылки, менять на хлеб, а если тетя Вера и дарит бесплатные буханки, то это не означает ежедневную халяву. Конечно, ей большое спасибо, но главное – свой хлеб, заработанный. Она следующий раз обязательно спросит разрешение отработать. Хотя бы подмести двор. А сейчас уже весна, и много работы на огороде. Возможно, и ей найдется дело. Со своим огородом ничего не получится. Их работать не заставишь, а ради них она ничего делать не будет. Ведь столько много еды выросло бы: и картошечка, и огурчики, и помидоры, и зелень.

Света опять увлеклась мечтами, за что снова разозлилась. Солнце и вкусный хлебушек разморили и уводят в нереальные мечты. А ведь сейчас надо думать об одежде, весенней. Без обуви еще можно прожить. А платье и трусики пошить необходимо в первую очередь. Имеющиеся тряпки даже стирку вряд ли переживут. Она уже предпринимала ночную вылазку в дом в поисках иголки, ниток, какое-нибудь подобие на материю, но кроме тошнотворной горько-кислой вони ничего не обнаружила. И тогда осмелилась обратиться к единственному близкому человеку, которому можно доверять, но немного стыдно, что она и так бесплатно одаривает, к тете Вере.

-Что случилось, милая? – испуганно и с тревогой, но с теплотой в голосе, встретила продавщица. – Отобрали хлебушек, или потеряла, а может чего еще надобно?

-Нет, спасибо, вы простите, но мне очень нужно, если есть, конечно, иголка и нитка. Я хочу новое платьице пошить, а то это уже совсем плохое, - показывая на лохмотья, с трудом выговаривая слова, сгорая от стыда, что пришлось просить, не успев получить такой подарок, столько хлеба. Но другого выхода не было. Голой на улице не появишься. – А мне их больше негде взять.

Тетя Вера поспешно выбежала из-за прилавка и, дав команду помощнице поработать одной с полчаса, схватила за руку Свету и потащила за собой.

-Я рядом живу. У меня внуки часто бывают. Поищем что-нибудь из подходящего.

Света пыталась отнекиваться, но тетя Вера не слушала и, чуть ли, ни силой, приволокла в дом. Видно, внуки были мальчишки, старше и крупней. Все оказалось великовато, но, собрав несколько рубашек, колготок и туфель, тетя Вера сверху в пакетик положила несколько иголок, две катушки ниток и ножницы. Потом схватила маленькую кастрюльку и выложила со сковородки всю жаренную на сале картошку.

-Вот, возьми, милая, кастрюлю потом вернешь, а из одежек, что подрежешь, что подошьешь, все почти новое.

Света держала пакет, хотела поблагодарить, но не выдержала, и слезы ручьем побежали из глаз. Она выбежала из дома, а тетя Вера еще долго держалась за сердце и пила корвалол.

 

32

-Так, стоять, куда, зачем и с чем? – Лена, жена Николая Юрьева, остановили Шабанова, молодого, недавно женатого лейтенанта, и зорко окинула взглядом все выпуклости на теле, с цель обнаружения под ней бутылки или иной емкости со спиртом.

Николай умудрялся напиться к ночи даже при самым пристальным присмотром жены. Не спасал никакой досмотр вещей и укромных мест в доме. Стоило ей только на минутку отвернуться, он уже занюхивал рукавом не весть откуда появившиеся пару глотков спирта. А этого добра в его лаборатории по проверки и ремонту радиоэлектронного оборудования вертолетов было предостаточно. Но на работе в рабочее время с потреблением возникали сложности. Не в запрете дело, а в собственной внешности. Стоило только опрокинуть внутрь стаканчик, как щеки сразу покрывались красными пятнами, а кончик носа приобретал сильный фиолетовый оттенок, извещая всю округу о его, Николая, злоупотребление.

Поскольку данное явление руководством было изучено, то Юрьев из последних сил дожидался конца смены, чтобы затем перед самым закрытием дверей спешно влить в организм полстакана неразбавленного спирта, и до покраснения успеть выйти за территорию части. Жена, к другому цвету, лица и носа просто не привыкшая, встречала мужа без особых эксцессов, но дальнейшее потребление стремилась предотвратить.

Так уж случилось, что сразу после родов она увеличилась в объеме вдвое, тем самым в полтора раза превысила весовую категорию мужа, и его возражения или хитрости с алкоголем пресекала легким взмахом руки с улетом Николая под кровать. Поэтому, дабы избежать ненужного избиения, но не прекращать потребления, ему приходилось идти на обман и всякие ухищрения, в чем способствовали его товарищи.

Влад по вечерам любил пару часов посидеть за столиком на лавочке во дворе в компании женщин, поскольку в хороший теплый вечер мужики чаще, если не на рыбалке, то в холостяцких квартирах проводили досуг за стаканчиком. А женский коллектив, в основном молодой и высокообразованный, не нашедший применения своему образованию в городке. Редкие женщины с дипломами работали официантками, посудомойками в офицерской столовой или в пограничном отряде.

Им нравился Влад своей трезвостью, общительностью, юмором и серьезным отношением к жизни. Предпринимались попытки сосватать даже на самих себя. Ради этого они даже соглашались покинуть своих пьяных мужей. Говорилось в шутку, но с серьезной интонацией в голосе.

-Девочки, это этап прошедший, и нет никакой надобности, окунаться в этот хлам еще раз, - не соглашался Влад. – Вы уж как-нибудь эту проблему разрешите без меня.

Когда Лена пропустила Шабанова в сторону своей квартиры к мужу, явно скучающему в одиночестве с телевизором, Влад, как бы случайно заметил, что окна ее кухни выглядывают во внутренний дворик за их домом, откуда как раз и пришел гость. Лена минуты две переваривала информацию, затем с криком:

-Убью гадов! – понеслась в дом.

Девчата шумно рассмеялись, а Влад озадаченно почесал затылок.

-Получается, что заложил с потрохами. Нехорошо.

После непродолжительного, но многоуровневого шума из подъезда вылетел взлохмаченный и перепуганный Шабанов, а следом летела фляга со спиртом. Но он так поспешно улепетывал, что совершенно позабыл про драгоценный груз.

-Давайте, девочки, за закуской, - предложил Влад, подбирая литровую флягу, более чем наполовину наполненную огненной водой. – Расслабимся. Всевышний сбросил благодать. Не все же мужьям праздник.

-Да ты все равно не пьешь, - возразили женщины.

-Я за бармена разливать буду.

Быстро принесли соленых огурчиков, хлеб, лук, стаканы. И через полчаса женщины под гитару Влада пели про любовь и ее козлов.

-Зачем вы женщины уродов любите, когда есть трезвые холостяки.

-Потому и трезвые, что холостые, или наоборот. Я ведь тоже любил выпить, чтобы только не слышать ее брюзжание. А с другой стороны, если действительно любит, то и родила ему, под ручку с нежной улыбкой, я видел – преданно и покорно следует за ним.

-Ни хрена ты в женской любви не смыслишь, - донимали его дамы, уже прилично захмелевшие от выпитого спирта. – Твоя Танька – глупая пробка.

-Не моя, а Равиля. Я ему для него вез ее черт знает, откуда, тратился, нервничал, маялся, а он хап, и теперь она его.

-Какая разница. Ты сам был размазней и шел у нее на поводу. Вот после развода резко изменился. В твоем взгляде появилась сила и власть. Это женщин заводит, подчиняет. Им она необходима. Даже немного жутковато. Ты где все это прятал раньше?

Влад удивился.

-Вы серьезно, девочки. Не догадывался. Мне казалось, что ничего не изменилось, просто освободился и расслабился. Немного раскрепостился.

-Нее, Влад, - протянула Лариса, старшая из всех присутствующих. – Из отпуска вернулся уже не ты. Некто иной. Подменили тебя там. Уезжал пацан обиженный и уязвленный, а вернулся серьезный мужик. Ясность во взоре ощущается. Мне даже муж как-то заявил, что ты сильно повзрослел, пацаном не назовешь. Особенно после того предсказания. Не только само предсказание, но как ты командовал начальством, что даже Валере страшно было не подчиниться.

Женщины оживились, и очередной раз навалились с расспросами о его даре предвидения. Ведь после того случая с предотвращением катастрофы, к нему явились жены экипажа – смертников с коньяком и конфетами. Правда, выпили и съели все сами, но слов хороших и теплых сказали много. Владу, даже как-то неловко было. Но об этом случае еще с неделю гудела вся округа. Прилетали и с политотдела полка для собеседования. Пытались прорваться журналисты из «Пограничника», но Влад проявил категоричность. Ему без надобности мистическая популярность. Как он объяснял, что все неверно понято и искажается в пересказах. Ему хотелось все попытки рекламирования обрубить в самом зачатии и навсегда.

А с другой стороны, он отнесся ко всему с определенным спокойствием и безразличием. Лишний шум вокруг его персоны не волновал и не беспокоил. Влада увлекла основная идея. Он целенаправленно зажегся азартом самопознания. Технические и научные аспекты пока не захватывали, поскольку он видел и без участия новых технологий перспективы создания той критической, необходимой для цепной реакции, массы. Он, не приложив никаких усилий и попыток, уже обнаружил два субъекта. И не только обнаружил, но и спас. А сколько же их появятся при целенаправленном поиске? Плохо смотрели, значит, гости, спешили. Ясно ведь, кому дела до чужой беды, проще списать. Влад понял после этих случайных опытов, что основной цель должна стать изоляция зеленых от опасных контактов с вредным окружением. Полученная информация и уже первые встречи показали их уязвимость перед опекаемыми субъектами, словно опекуны ставят перед собой цель создать не совместимые с жизнью опекаемых условия, как агрессивными вирусами и бактериями, преследуемыми их чрезвычайными случаями.

Алику изуродовал случайный пожар, превратив ее, красавицу и умницу в объект насмешек и преследования. Павлика свалило неизлечимое заболевание, приведшее к порогу смерти. Из научного опыта инопланетян следовало, что серые пытаются, и при том удачно, вытеснять зеленых еще в детском возрасте. Любыми всевозможными методами. Самого Влада спасли приемные родители, став родными и любимыми, но все равно смерть подкараулила и бросила в пропасть. А это значит, что поиск необходимо проводить среди детей, притом младшего возраста, находящихся в неблагополучных семьях, из которых просто нужно изымать. Замечательно! Просто голова кругом. Придется создавать город малолеток. А где набрать обслуживающий персонал? Не строить же громаднейший детский дом. Город детей. Ладно, есть еще над чем помыслить, впереди чуть больше года службы. А никто и не обещал приступать к работе с завтрашнего дня. За этот год мы выработаем определенный план дальнейшей жизни и деятельности.

Напоив женщин спиртом, он развел их по домам к мужьям, а сам решил прогуляться, чтобы мыслить и строить планы.

-Куда летим, Курчум, Зайсан? – спросил Иваныч у Влада. - Черский дал право выбора. Это много значит. Уважает.

-Женю нельзя в Зайсан. Жена узнает, такой скандал учинит, что командировка не в радость окажется, - спокойно принял решение Влад.

-А тебе можно? На Наталью напорешься, замужества потребует?

-Нет, не потребует. Я думаю, что за это время она уже давно или замуж выскочила, или уехала. Она еще прошлый раз обещала покинуть Зайсан. Так что, вся проблема упирается в Женю, - уже смеялся Влад, наблюдая, как Женя мнется и краснеет. Ему, наверное, хочется в Зайсан. Но командир принял сторону Влада – лететь в Курчум. Тем более, что там начинается рыбалка. А у Иваныча после водки и женщин это была сильнейшая страсть, так как еще и рыбалку можно совместить с первым и вторым.

Чемодан собрали и полетели. Курчум немного дальше Зайсана, поэтому летели с посадкой для дозаправки на площадке Бахты. Так что в гостиничном номере оказались только к вечеру.

Иваныч с Женей сходу помчались в ближний гастроном, а Влад решил успеть до закрытия в библиотеку, где еще в прошлый раз обещали привоз технической и научно-популярной литературы. Как всегда набрал столько, что с трудом удерживал в руках. Балансировал, как акробат, но донес. С аналогичной по масштабам загрузкой прибыли командир с борттехником. Запас дней на несколько, поскольку борцы за трезвость угрожали устроить перебои с поставками.

На следующее утро, не позволив экипажу похмелиться, в номер с утра пораньше заглянули начальник разведки майор Тищенко Дмитрий Устинович и особист Мустафин Рафик Ильдарович. Достав карту и смахнув остатки празднества, разложили на столе.

-Срочно прочесать вот этот участок. Летим оба с вами, вооружение по боевой плюс получить на экипаж автоматы с двойным комплектом патронов.

-Серьезное нарушение? – удивился Иваныч. Нарушители попадались, но автоматы получали только на учениях.

-Хуже. Попытка прорыва с нашей стороны, точнее, ожидаемая. Подробности получим на аэродроме. Через час к вертолету подъедет офицер из Курчумского КГБ. У него полная информация, но что-то очень серьезное. Собирайтесь, машина у входа.

Пока одевались и подпоясывались, Иваныч все же хватанул стакан водки, чтобы унять тряску и вибрации.

-Рука тверже будет, - пояснил он экипажу. – А тебе, Женя, руки ни к чему. Тебе мозгами работать, поэтому прихвати банку сока с собой.

Женя с трудом проглотил пересохшую слюну и поставил в портфель трехлитровую банку. Еще не распечатанную. Владу же было весело наблюдать за страданиями с похмелья. Он таким больным не сочувствовал, а наоборот, иронизировал и подтрунивал. Беззлобно, но ядовито.

-Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет, - развеселился после похмелья командир, закуривая сигарету. – Экипаж, по коням, родина на подвиг зовет.

Женя жалобно смотрел на Иваныча и на кровать, возле которой стояла бутылка с остатками граммов на сто водки.

-Полглоточка, - разрешил Иваныч, и Женя в темпе, пока командир не передумал, присосался к горлышку. В сухой глотке все мгновенно рассосалось, даже не булькнуло, только пар из ноздрей пошел. Женя счастливо заулыбался.

-Вот так, Влад, тебе такого счастья не понять. Всего один глоток, и жизнь приобретает ясные контуры.

-Ладно, контуры, полетели, - смеялся Влад.

Информация полковника госбезопасности Ярноша Ильи Игоревича такова, что Иваныч пожалел о похмелье.

-Банда из двадцати человек. В основном местные экстремисты. К ним присоединилась группа из Новосибирска, человек десять. Скорее всего, это точная цифра. Об их планах больше, чем догадываемся. Местные, в основном, выполняют роль проводников и тарана, там бандиты и уголовники. Их задача – боевая поддержка и прорыв до границы. Там сибиряки, скорее всего, от них избавятся. Вот о них немного подробней. Сибиряки прихватили с собой ценный и очень секретный груз, среднего габарита железный чемодан. Тяжелый, меня предупредили, но что в нем, правду скажу – сам не знаю. Но лучше застрелиться, чем упустить его за границу. Даже уничтожение потребует подтверждения, хотя бы элементы останков. Но это не хороший вариант. Задача состоит в уничтожении группы и захват чемодана. Связь будем держать с заставой и группой перехвата вот по этой рации, - полковник достал из портфеля портативную радиостанцию, размером чуть больше телефона, и посмотрел на экипаж. Влад проявил инициативу и забрал рацию себе. – У меня такая же. Пользоваться умеете? – Влад кивнул головой. – Вот и хорошо, дай карту.

Он взял летную карту и сверил со своей.

-Вот здесь где-то они. Перехват не успевает, ему здесь не один день ходу, местность очень сложная, паразиты специально и выбрали труднопроходимые тропы. Наша задача начать бой и любой ценой задержать их передвижение, притормозить до прихода группы. Сразу после обнаружения сообщите мне, я передам координаты на заставу и группе. Полетели, мальчики, в воздухе отвечу на дополнительные вопросы. Вот эта кнопочка только для переговоров со мной. А эта для дальней связи. Пока ее не трогай, я сам буду передавать необходимую информацию.

Пока объяснялись, Женя успел на центральный пульт управления поставить открытую банку с соком и порядком отхлебнуть.

-Мальчики, сейчас все это ничего не значит. Разрешается бить, ломать вертолет, крошить все в округе, но без чемодана возвращаться мы не имеем права. Лучше застрелиться на границе. Тебя Влад зовут? Влад, все мои команды выполнять беспрекословно, стрелять по первой команде без расспросов. Садиться и взлетать, где я скажу. Если потребуется – повторим подвиг Гастелло. Но чемодан не должен пересечь границу.

-Все ясно, будем исполнять, - спокойно ответил Влад за экипаж, который уже готовил вертолет к запуску. Не ожидали в первый день, и такой серьезный оборот. – Женя, после запуска зарядишь пулемет.

Женя тихонько постучал по плечу Влада.

-Я не умею, - он виновато пожал плечами.

Влад махнул рукой.

-Ладно, пока будем лететь, я сам заряжу. А с автомата стрелял когда-нибудь?

-Да, - обрадовался Женя. – На отлично. В училище был лучшим по движущим мишеням.

-Слава богу.

-Да нет, Влад, мы уже полностью настроились на Ми-8, вот, немного и подзабыл. Да и когда мы с пулемета в последний раз стреляли? Осенью один раз, да и то он уже заряжен был, я только на гашетку нажимал.

-Тогда мне больше повезло, пришлось раза три самому заряжать.

Когда взяли курс на заданную точку, Влад глянул на полусонный экипаж и дал команду: «Отбой».

-Иваныч, лету час пятьдесят. Так что спокойно поспите. Чтобы к подлету боевой задор восстановить.

-А почему автоматчиков побольше не загрузили? Вот и дали бы первый бой до прибытия группы, - уже взбодрившись, геройствовал Женя. – Чего они втроем против тридцати, ну, еще нас трое. Маловато.

-Женя, - Иваныч укоризненно посмотрел на борттехника. - Полная заправка, температура плюс высота. По всем правилам даже ты здесь лишний. И не только по бумагам. Через перевал не знаю, как перевалить. Только если очень низенько-низенько.

-А-а-а, - протянул Женя и сразу захрапел, уткнувшись носом в спину Влада.

Иваныч откинул голову назад и тоже захрюкал, что даже четырнадцать цилиндров не смогли заглушить его могучий рык.

-Все в порядке? – голос полковника по рации. Видать, посторонние звуки вызвали подозрительные сомнения.

-В полном порядке, - заверил Влад, держа курс на заданную точку. – Через час пятьдесят будем в заданном районе.

-Чуть-чуть быстрее можно?

-Даю вводные: на максимальном режиме выигрываем минут десять, но сожжем всю горючку. Нравится?

-Нет, летим, как и положено. За десять минут они в горах и ста метров не пройдут.

Под шум винтов и храп экипажа вертолет парил над горами и ущельями. Приборы показывали высоту над уровнем моря 2500м, но фактически вертолет парил над макушками деревьев метров на тридцать, не больше. Этот маршрут и местность были уже изучены и облетаны не раз, поэтому Владу не требовалась карта. Хорошо он знал и район, в который направлялись. Для пограничников очень труднодоступный. В таком случай, он труднодоступный и для врага. Если сведения точны, то бандиты здесь застрянут надолго. Неудачное время и место выбрали они. В такой период туманы и опасная облачность – редкость. Вполне возможно, что они владеют более подробными метеосводками об обстановке. А может быть рассчитывали на отсутствие разведданных у пограничников? Или отсутствие вертолета. А если вертолета не боятся?

-Полковник, Владу ответь.

-Да.

-Земля-воздух у них точно нет?

-Нет, уверены, да и откуда. Это же не войсковая часть. Просто уголовники.

-А сибиряки?

-Не знаю про них ничего, но с вооружением, думаю, у них не очень. Максимум, несколько автоматов, и то не у всех. Груз очень тяжелый, нести можно только по очереди. Плюс провиант. И вряд ли они ждут нас. Так что, мы для них плохой сюрприз. Не ждут они опасности с воздуха. Да, метео ожидает резкое ухудшение, скорее всего, они в курсе.

-Спасибо, порадовали. Хотелось бы верить вашей разведке. Только как же вы умудрились так глубоко запустить их.

На этот вопрос полковник промолчал, скорее и сам не знал ответа.

Через полтора часа Влад протрубил подъем. Иваныч и Женя выглядели бодро, готовые к подвигу. Влад передал управление командиру, включил тумблер «пулемет» и приказал Жене освободить проход. Затем спустился вниз, зарядил пулемет и оставил борттехника рядом с оружием, подключив его к внутренней связи, попросив полковника проконтролировать и командовать огнем самому.

-Женя, бей короткими очередями, а то быстро патроны сожжешь.

Командир поднял вертолет на триста метров над рельефом, и вся команда внизу и вверху сосредоточилась на поиске цели.

-Есть! – закричал Женя. – Они. Вот они.

Влад на всякий случай отключил питание пулемета, чтобы Женя в порывах азарта не начал стрельбу.

-Спокойно, Женя, убери пальцы с гашетки, я включаю питание, - гипнотическим спокойным голосом говорил Влад.

-Влад, говорит полковник, заходим. Палим из всех стволов.

Влад пальцем указал Иванычу на цель и нарисовал в воздухе глиссаду захода. Иваныч понятно кивнул.

Бандиты очень неудачно для себя оказались на большой открытой и свободной от растительности площади. Вокруг их в радиусе до пятисот метров не было даже камушка для прикрытия. И такой ситуацией необходимо воспользоваться быстро, энергично и оперативно. Выполнив заход по малой коробочке, командир бросил вертолет вниз, и с увеличением скорости вертикальной и горизонтальной, с яростью пикировал на врага.

Застучал короткими очередями пулемет Жени, застрочили автоматы офицеров. Влад открыл правую дверь и открыл огонь из своего автомата. Бандиты бросились в рассыпную, падая, переползая, прячась за трупы, но местность была против них. После первого захода не поднялись уже многие. Когда вертолет пошел на второй заход, Влад увидел брошенный блестящий ящик-чемодан и радостно закричал Иванычу.

-Планируй и садись рядом с ним. Подберем и смотаемся, пусть погранцы добивают. Без чемодана они за границей ни кому на хрен не нужны.

Иваныч поднял оттопыренный большой палец правой руки, означающий «во», и кивнул согласно головой. А Влад быстро спустился вниз, объясняя офицерам свою задумку. Полковник согласился, и все выставили стволы в окошки для стрельбы. Женя весь бледный и потный восторженно что-то жестикулировал, но Иваныч уже перешел на пикирующее планирование, и все приготовились к бою. Снова застучал пулемет и автоматы, а вертолет задрал нос и перешел на торможение перед посадкой. Колеса еще не коснулись земли, а Влад распахнул дверь грузовой кабины и выскочил из вертолета. Один из офицеров пожелал с ним, но Влад не разрешил, показав рукой на автомат, чтобы тот не прекращал стрельбы. Подбежав к ящику, он схватил его в обнимку и в два прыжка запрыгнул в вертолет, захлопывая за собой дверь.

Уже карабкаясь по лестнице вверх на сиденье штурмана, он мельком глянул вниз. Четыре окровавленных тела, разбросав руки, лежали на стальном полу, а из бензиновой бочки запасного бензобака в три струи вытекал бензин. Вертолету конец, подумал он, нужно срочно покинуть место боя. Но наверху, откинув голову назад, с закрытыми глазами и приоткрытым ртом, из которого струилась кровь, неподвижно сидел Иваныч.

-Ну, твари, ну, скоты вонючие! – Влад не на шутку рассердился. Схватив рычаги управления, он оторвал вертолет и смещением вправо с небольшим набором высоты залетел за небольшой холм и включил торможение времени.

Так, а теперь спокойно и хладнокровно. Система безопасности не допустит смерти тех, кто рядом и близко. Зря не подключил защиту заранее, расслабился и забыл, что рядом смертные. Она бы не позволила металлу поразить тела. Опыта еще маловато, ошибки допускаю. Ведь можно было догадаться, что на войну летим с кровью и трупами. Ладно, хорошо хоть не поздно, вовремя включил поддержку жизнедеятельности. Вот технику здорово повредили, вот-вот взорвется. Будем спасать и обманывать. Пока стоит время, случиться ничего не может.

Влад по лестнице спустился в грузовую кабину, вышиб ногой дверь, которая зависла в двух метрах и приземляться не собиралась. Затем поочередно вынес тела из вертолета, все чехлы и ящики с НЗ. Затем снаружи взобрался в командирскую кабину и снял Иваныча. Немного подумав, он снова по ступенькам поднялся наверх и вырвал спиртовой бачок с тремя литрами спирта противообледенительной системы передних стекол. Затем сел на командирское сидение, включил время и триммерами установил поступательное движение вверх и вперед, и выпрыгнул из вертолета.

Тот пролетел вперед несколько километров, затем завращался с набором высоты и рухнул километрах в десяти за склон горы, скатившись, скорее всего вниз в ущелье. Грохот разрушения долетел до Влада, но взрыва не было. Ну и бес с ним. Была же команда ради этого чемодана все вдребезги. Вот вам дребезги и получи. Все равно этот металлолом к списанию готовился. Без чемодана за границей бандитов никто не ждет. Или ждут, но примут очень плохо. А добраться до места падения вертолета им и одного дня не хватит. Да еще на месте среди скал и обломков поискать надо. Значит минимум два-три дня. Еще на обратный путь, как поймут, что лопухнулись. А за это время группа перехвата уже здесь будет. Да и другой вертолет сразу пошлют, как поймут, что потеряли нас. С Зайсана высвистывают. Так что, запишем об удачном выполнении задания. Уж чемоданчик я никому не отдам.

Влад расстелил в углублении под горой чехлы и перетащил на них тела офицеров и экипажа. Конечно, ранения у всех смертельные. Но он уже давно послал сигналы на диспетчерские пункты всех пяти организмов. Пока для поддержания жизненных функций, а потом на удаление инородных тел и устранение внутренних кровотечений с восстановлением целостности и рабочей функции раненных органов. Безобразные шрамы в местах входа пуль и предполагаемой операции он оставил, залепил их пластырем, и влил всем в рот по полному стакану слегка разбавленного спирта.

Спите, дорогие товарищи, и не мешайте разбираться. Содержимое чемодана не особо интересовало. Поди, какая-нибудь чушь, больше раздутая до сверхсекретности. Что-то вроде анализа мочи членов политбюро, или, судя по тяжести, сама моча, если не хуже.

Здоровье опекаемых в безопасности, будить их до прихода помощи не собирается, чтобы не устраивать здесь лазарет с утками и кормлениями. Бандиты, разумеется, поперлись к вертолету, точнее, к его обломкам. Пока Влад решил изучить местность и способы добычи пищи и воды. Скорее всего, здесь завтра, послезавтра будет кружить вертолет.

Влад поднялся на макушку холма, за которым спрятал вертолет от бандитов, и окинул изучающим взглядом местность. Внизу, метрах в трехстах, протекал небольшой ручеек, один из кормильцев горной речушки Курчумки. От места боя чуть больше трех километров. Но банда движется в противоположном направлении. Метрах в семистах на север начинались заросли. Вот туда и пошел Влад за пищей. Он и близко не успел подойти к лесу, как из-под ног вылетел заяц и, прыгая над высокой травой, понесся к лесу. Влад сначала хотел его подстрелить из пистолета, но передумал и, используя торможение времени, обогнал его и, схватив за уши, сломал шейные позвонки. Чтобы не успел испугаться. Мясо есть. Он вернулся к месту стоянки и разложил костер. Через час мясо была почти готово. Горячее, полусырое, но ароматное и сладковатое. Он жадно рвал его зубами и радовался жизни. Такое приключение здорово разнообразило серые будни. Но, с другой стороны, скучности из его жизни после встречи с инопланетянами исчезли совсем. Даже банальное безделье, особенно ночное, превращалось в познавательный процесс. Перелистывание, просмотр, знакомство внутри самого себя. Еще два Я не слились воедино, и они неплохо общались между собой, превращая мышления в диалог. Споры и даже несогласия. Иногда случалось, что одно Я убеждало второе, почти не понимая, на чьей стороне он был сам. Для самоутверждения и престижа в любом случае он солидарен с победителем. Съев всего зайца, Влад схватил канистру и сбегал за свежей водой. Чай решил не кипятить. Запил мясо горной холодной водой. Жизнь дикаря.

К ночи похолодало, и звездное небо затянули редкие облачка. Особо звездам они не помешали, но к утру, Влад заметил, как некоторые из тучек просто провалились в ущелье. Все, амба. Перевал закрыт, а, значит, вертолета в ближайшие дни можно не ожидать. Оправдался прогноз синоптиков. Вот на эту погоду и рассчитывали бандиты, только она слегка запоздала. Но для себя Влад не заметил ничего огорчительного. Запишем в актив пикник в горах, мальчишник, и не важно, что мальчишки спят. Главное, чтобы группа перехвата прибыла раньше бандитов. Последние скоро раскроют обман Влада.

Три дня пролетели, как дежурства в лазарете, с легким кормлением шоколадом пациентов. Для видимости делал им легкие смены перевязок. А потом вновь вливал по стакану спирта с водой, и клиенты, не приходя в сознание, проваливались в глубокий сон.

Раны до конца не заживлял, чтобы сохранить видимость настоящих боевых шрамов и операций, по легенде, которую красиво сочинил Влад, он проделал с помощью огня, спирта и остро заточенного ножа. Он, как будто, лично прооперировал всех пятерых. И попробует кто-нибудь только не поверить. Он устроит к прилету вертолета кровотечение и тяжелое состояние.

На четвертое утро под восторг Влада тучки выкатились из ущелья, освободив перевал, сделав его доступным для винтокрылой авиации. Значит, сегодня точно прилетят за ними. Пограничники, скорее всего, или не вышли на нужную тропу, или заплутались в лесу, но в расчетный срок на поле боя не появились.

Влада теперь больше интересовал вертолет, поэтому он приступил к подготовке экипажа. Принес чистой воды, перевязал их чистыми пластырями, слегка умыл, побрызгав влагой на щетину, и, самое главное, наконец-то разбудив, чтобы сообщить радостную весть. Да видать забыл, что память их закончилась еще в том последнем бою. А эти дни в полудреме со спиртом и шоколадками просто не попали в сознание. Поэтому весть об открытии перевала они встретили с удивлением и непониманием. А он закрывался, что ли?

Влад скоренько сообразил об оплошности и поведал всю историю с попыткой обмануть врага, эвакуации, операции, ежедневным спаиванием их и прочими подробности.

-Чемодан при тебе, цел? – первое, что спросил полковник.

-Цел и припрятан на всякий случай.

-Стаканчик не нальешь? – этого у Иваныча не отнять. В любое время дня и ночи можно предложить ему выпить, и не было случая отказа.

Влад сначала высказал предположение о возможном появлении начальства, которое не одобрит пьянство в полевом госпитале, но полковник взял всю ответственность на себя, и Влад преподнес всем по полному, слабо разбавленному градусов до 60, стакану водно-спиртового раствора. На закуску выдал по кусочку шоколадки и галеты. Не очень вкусные, но сам он все эти дни регулярно питался зайчатиной, поэтому с удовольствием за компанию грыз галету. Недожаренное и недосоленное мясо прилично поднадоело.

-Хорошее лекарство – спирт. Чувствую себя, как будто очень неплохо.

С Иванычем согласились все, кроме Влада, но вида он не подал.

 

33

Утром кабинет начальника Курчумского пограничного отряда с трудом вмещал посетителей различного ранга и званий. Самым младшим по званию здесь был майор Черский. Он сам лично, невзирая на запреты, на ночные полеты в горах, пригнал экипаж с четверкой. На восьмерке с полка прилетел сам командир полка полковник Рохлов. Остальные по рангу были выше летчиков.

За столом командира восседал начальник пограничного округа генерал лейтенант Меркулов. Рядом сидел начальник разведки полковник Синдзундзу, китаец русского пошиба. В конце пятидесятых его родители оказались в числе 100000, что сбежали из Китая в годы правления Мао. Поскольку его отец был близок к председателю, то им сразу заинтересовались органы. Благодаря высокому покровительству сын сумел продвинуться до такой высокой должности. К тридцати годам он уже стал полковником, авторитетным и уважаемым даже в Москве. По другую руку от генерала сидел начальник особого отдела.

-Перевал закрыт, и, по сведениям синоптиков, закрыт плотно по всему участку, - докладывал полковник Рохлов. – Вылет не только опасен, но и бессмыслен. Угробим экипаж и ваших людей.

-Нас отдадут под трибунал, - кричал генерал, - если мы упустим груз за границу. Разведка доносит, что соседи подтягивают силы к черте для встречи. Значит, они владеют информацией о грузе. Где группа перехвата? – вопрос к начальнику отряда.

-Связь потеряна, но по последним данным они от наших людей на вертолете получили координаты о местонахождении банды. Затем связь пропала, как с экипажем вертолета, так и с группой. Экипаж, скорее всего, погиб, а группа, мы так считаем, должна достичь предполагаемого квадрата к вечеру завтрашнего дня. Если перевал закрыт, а метео сообщает, что он закрыт по всему участку, то бандиты вряд ли отважатся на продолжение маршрута. Это самоубийство. Они тоже будут ждать погоду. Считаю необходимым усилить поисковую операцию еще двумя вертолетами. Лучше восьмерками. Они по скорости и по дальности мощнее четверок. И людей прихватят, поболей.

-Рохлов, дай команду на перегонку еще двух вертолетов с опытными экипажами. А пока ждем погоды.

-А если в предполагаемый район выбросить десант парашютистов? – предложил особист.

-Стопроцентный провал, - не согласился начальник разведки. – Бросать людей в никуда, без точной информации о месторасположении банды, да еще при сплошной облачности, мы пошлем их на явную погибель.

-А если рискнуть? Выхода ведь все равно нет, - настаивал особист.

-Назовите мне хоть один процент шанса на успех, и я подпишусь под вашим предложением, - потребовал Синдзундзу.

Все молча, уставились в пол. Предложений не было ни у кого. Да и никто не собирался брать ответственность за явно провальное мероприятие. Обычно резкий и очень часто не стесняющийся в грубости и хамстве, Меркулов был подавлен и растерян. Неудача могла для него закончиться не только отставкой и пенсией, из Москвы угрозы звучали резче и многообещающей.

Свою лепту, чтобы не молчать, решил внести начальник политотдела округа. Разумеется, как всегда, невпопад.

-Выставить вертолеты перед перевалом и, как только погода позволит, сразу рвануть в бой. Мы выиграем время.

Генерал выжидающе смотрел на летчиков.

-Давайте безумные идеи попридержим, - попытался смягчить глупость замполита майор Черский. За такое предложение ему хотелось громко и матерно послать того в известном направлении, но Черский сдержался и говорил спокойно.

-А у тебя самого, какие идеи? – спросил генерал.

-Циклон в этом районе задержится на два-три дня, не меньше. Так предупреждают синоптики. Никуда банда за это время не денется. Они же хоть и бандиты, но не самоубийцы же. Единственный грамотный выход – на протяжении этого времени экипаж и технику держать в полной боевой готовности. По команде экипаж взлетит через полчаса. Лету до предполагаемого квадрата менее двух часов. Они ничего не решают. А на перевале держать в готовности технику и экипаж? Абсурд и бессмыслица. Столько нюансов, что больше шансов вообще не взлететь. Да и весна чревата ночными заморозками.

Генерал уже понял глупость начальника политотдела и попытался реабилитироваться.

-Думай, когда предлагаешь, головой, а не задницей.

Замполит покраснел, как свекла, но на это мало кто обратил внимание. У всех на душе тревога и чувство надвигающейся беды. Даже, если группа перехвата выйдет на банду, то без поддержки с воздуха ей будет очень трудно продержаться. Такого многочисленного порыва они не помнят со времен Жаланашколя. Но и тот прорыв был со стороны соседей.

-Черский, Рохлов, экипажи и вертолеты держать в полной боевой готовности. Техники ночуют на аэродроме. Создать все условия, чтобы, хрен с вами, на ужин выдавать им по стакану водки. Все равно ведь, негодяи, в магазин побегут. Пусть уж пьют под контролем. Летчикам из номера не выходить. Дежурная машина дежурит у входа в гостиницу круглосуточно. Водителей держать по двое, чтобы даже в случае нужды не оставлять транспорт без присмотра. Кормить и поить всех на местах. Все ясно? Вопросы? – генерал немного вернулся в свой образ. – Разошлись. А ты, - он обратился к начальнику политотдела, - бери раскладушку и поселись у синоптиков. Чтобы метеообстановка была у тебя на глазах. Обо всех изменениях сразу звонишь в гостиницу. Понял?

-Так точно! – обрадовался замполит, что про его ляп уже забыли, и потребность в нем вновь обрела ясность.

А в Ушарале получила развитие своя трагедия. Начальник штаба решил пока родителям Влада до полной ясности не сообщать о трагедии. Но жены командира и борттехника обязаны знать о постигшем несчастье. За умолчание начальнику штаба накостыляют по полной схеме. И если Нина, жена Тимошенко, обошлась сердечными лекарствами и ревом двух сыновей в два голоса, то супругу Шарипова срочно отправили в госпиталь. Начались преждевременные роды. В городке без напоминаний восцарила траурная обстановка. Дети старались избегать шумных веселых игр, женщины разбились кучками по возрасту и должностям мужей, шептались, рисуя ужасы, доводя порой себя до паники и истерических рыданий. От оперативного дежурного постоянно требовали новостей, но он разводил руками, указывая пальцем на телефониста, который из сочувствия вновь и вновь просил диспетчеров связать его с номером гостиницы, где остановились экипажи. Черский молча, кивал телефонисту, который отвечал одной фразой:

-Ничего пока нет.

Дети Тимошенко вместо школы до обеда сидели с матерью, а после обеда усаживались в беседке для курения офицеров напротив штаба и без конца бросали вопросительные взгляды на выходящего покурить оперативного дежурного. Тот уже перестал выходить на перекуры, только бы не видеть их печальные, полные слез глаза. Иногда приходила к детям Нина. Она и сообщила, что Шарипова в порядке, родила второго мальчика. Ребёнок здоров. И начинала плакать, что родила то она без патологий, да, видать, сироту. Начальник штаба ругался и просил заранее не паниковать, но и сам, владея ситуацией, в благополучие не верил. Выжив после аварии или катастрофы, они вряд ли справятся с такой большой беспощадной бандой. И перевал хренов, как некстати закрылся. Конечно, весна богата циклонами и сюрпризами, особенно в горах, но так подло пропустить и захлопнуть ребят в горной ловушке. Пакость неописуемая.

-Ты была у нее, как они там? – тихо спросил он Нину, присаживаясь рядом, слегка потрепав мальчишкам прически. – Может, помощь нужна? Женщин из женсовета мобилизуем.

-Плачет, - сама всхлипывая, ответила Тимошенко. – Кормить надо, а молоко пропало.

-Какое там молоко, беда, то, какая! Но вы держитесь и верьте. Мне диспетчер сообщил, что циклон уходит, погода нормализуется. Скорее всего, завтра полетят. Дай бог – все образуется.

-Вы думаете, они сумели выжить?

-Так с ними Влад, а с этим разве что случится?

 

34

-Влад, вот ты объясни народу, - просил Иваныч после стакана водноспиртовой жидкости, пришедший в свое нормальное состояние говорить и поучать. – Мы на пятерых поймали семнадцать пуль, а у тебя хоть бы для виду одну царапинку найти. Как-то, даже неестественно подозрительно.

-Иваныч, - простонал полковник, пытаясь поудобней усесться на чехлах. – Ты бы совесть имел. Человек трижды подряд спасает тебе жизнь, а ты с нелепыми вопросами. Он и сам, поди, в затруднении ответить.

-Мистика какая-то, - продолжал Иваныч, не обращая внимания на замечание полковника. – Особенно с вами, товарищ полковник.

-Я думаю, после всего этого, мы смело можем перейти на «ты», - предложил полковник. – Давайте по вашей традиции на «ты» и по отчеству. Я – Игоревич.

-Я – Ильдарович.

-Устиныч, - прошептал, прижимая повязку на горле, начальник разведки.

Влад усмехнулся. Горло того не должно было беспокоить, но синдром внушения создавал видимость серьезного ранения и слегка пугал столь опасным повреждением. Пуля прошла на вылет, зацепив трахею и пищевод. Для большей реальности Влад им оставил понемногу боли, точнее, повышенной чувствительности в местах ранений.

-Вот из тебя, Игоревич, вообще решето сделали, хоть лапшу процеживай, меня двумя поймали. Одна, кстати, сиську порвала, всю сексуальность порушила. Да тут у всех каждая пуля смерть несла, да видать передумала. А ему хоть бы хны. Однако, как я понял, он-то для них самой лучшей мишенью был. И самой желанной. Чемоданчик на глазах воровал.

-Не любят они, Иваныч, трезвенников, - смеялся Влад.

-А он что, - спросил разведчик, - совсем не пьет?

-Абсолютно, не переваривает. Да еще и не курит. В полной завязке.

-А с бабами тоже в завязке?

-Не-а, наоборот, все свободное время на них тратит.

-Тогда не страшно. Я сам, если захочу, все побросать смогу. А женщин ни за что.

Тему затронули общую и приятную. Мужики могут о женщинах, да еще после возлияний, говорить долго и разнообразно. Иваныч даже попробовал намекнуть о тосте за женщин, но Влад показал на перевал, тучи из которого эвакуировались в спешном порядке.

-Могут прописать нарушение постельного режима. Да и в бачке уже жалкие крохи. Почти все выпили за эти дни. Очень маленькие емкости цепляют.

-А откуда спирт у вас на борту, да еще в таких количествах? – полюбопытствовал полковник. – На такие вот нужды?

-Иваныч без него летать не сможет, - пошутил Женя. – А если серьезно, то для противообледенения стекол.

-А-а-а, - все равно не понял полковник. – Ну и хрен с ним. Давай, Влад, тост больно важный. Тем более, там, поди, наши женщины нас уже поминают.

Влад постарался быть поточнее, чтобы всем досталось поровну. Вот с закуской проблем не было. В пайке неприкосновенного запаса хоть и не столь обильное меню, но достаточное для трехдневного питания экипажа, в случае попадания в экстремальные ситуации. А за эти дни ни сам Влад, ни раненные не съели практически ни кусочка, не считая пару шоколадок. Так что доедать можно уже хоть весь запас. К обеду точно прилетят за ними. Должны прилететь, просто обязаны.

-Всем тихо, помолчать, - вдруг всполошился разведчик. – Кто-то идет в наше направление. Далеко еще, но гомон прослушивается.

-Да показалось. Может зверь?

-Зверь не болтает, он просто идет.

-А может пограничники? – с надеждой спросил Женя. – Давно пора бы им объявиться.

-Нет, пограничники шли бы не сюда, - сурово констатировал Влад, догадываясь о гостях. Он услышал их еще раньше и понял, кто и куда движется. Отыскав вертолет и, не обнаружив среди обломков ни трупов, ни чемодана, они раскусили хитрость Влада и двигались к точке последней предположительной посадке вертолета. К бою Влад был готов, но очень хотелось ему его избежать, надеясь, что пограничники уже должны были быть здесь и нагнать бандитов. Одно дело стрелять из вертолета, а здесь придется лицом к лицу. Немного волновался. Вот сейчас и проверится второе желание. Сможет ли он понять и, если возможно, простить врага. И настолько ли необходима их смерть? А ведь убивать придется. И волнение Влада не из-за самого процесса лишения жизни себе подобных, а в тех чувствах, которые переполняют его. По логике, раз есть чувства и сомнения, значит он остается быть человеком. Ведь и впредь придется уничтожать посягателей на жизнь и здоровье подопечных. Спасая убивать. Пришельцы предупреждали, что рядом с зелеными ни в коем случае не допускать длительное пребывание красных. Хоть и высветили они их на планете в очень незначительных количествах. Вот с ними Влад сумет справиться без крови путем стерилизации. Пусть живут, но не размножаются. Ведь цвет оболочки еще не означает качество души. На этой планете допустимо, что добрые дела, точнее, нужные, могут творить и красные.

-И что ты этим хочешь сказать? – спросил Иваныч.

-Они нашли нас раньше.

-Кто они? Черт, - всполошился полковник. – Чем мы их сможем встретить? Ты чемодан хорошо спрятал?

-Хорошо, успокойтесь. Встретим их хлебом с солью.

-В задницу им соли.

В глазах офицеров Влад заметил тень обреченности. Спасения в такой обстановке ожидать неоткуда. Они с тупой болью смотрели в сторону холма, из-за которого один за другим выходили заросшие, обозленные и беспощадные враги. Пощады ждать от них бессмысленно. Влад, с утра собравшийся было позагорать на весеннем солнышке, дернулся было за одеждой, но потом передумал. Встречу в трусах, подумал он, не велики гости.

-Вот, козлы, устроили здесь санаторий.

-Сейчас уснут на совсем.

-Порву на куски, гадов, ноги стер из-за них до задницы.

С матом, руганью и многообещающими пожеланиями толпа в 15-20 человек приближалась к стоянке офицеров. Остановились, не доходя шагов тридцать. И, видать, старший спросил, а, скорее, предложил:

-Вы нам отдаете наш чемодан, и мы вас тихо и без боли убиваем. А иначе будем рвать по куску, сами запросите смерти.

Его словам можно было верить. Ведь это по их вине бандитам пришлось потоптаться по горам впустую столько дней. И их злость, и ненависть смешивались со злой радостью возможностью отыграться за излишнюю беготню и лазание по скалам и ущельям.

Влад встал, подмигнул с усмешкой полковнику, показал «во» Иванычу, и вышел навстречу банде.

-Глянь, академик, пацан целый, не поцарапанный. Речь толкнуть хочет, побазарить. Может, чего умного скажет? Слушай, спорим, с такого расстояния между пятым и шестым ребром попаду. Двумя сразу, - бородатый игрался двумя огромными тесаками, и по их вращению было заметно, что владеет он холодным оружием отменно.

-Погоди, послушаем, что скажет. Говори, пацан. Если ему твои слова понравятся, точно в сердце попадет. Сдохнешь мигом. Так что, говори правильные слова.

-Чемодан у них под головой, - Влад показал на товарищей. – Так что, если сумеете, то попробуйте взять, он ваш.

-А ты сомневаешься? Ну-ка, борода, - скомандовал академик, и жонглер ножами, не приостанавливая манипуляции, запустил с размаху тесаки в сторону Влада.

Влад стоял без движений, слегка приподняв вверх руки с открытыми ладонями, словно сдавался в плен. Холодное оружие со скоростью пули под испуганный вскрик товарищей долетело точно до груди Влада и резко затормозило. Сработала система защиты, остановив время. Влад взял ножи за ручки и с ними вернулся в сходную позу.

В толпе пронесся шум восторга.

-А мальчик не прост собой. Хорошо бы повторить. Интересно, а пули он тоже ловит?

Толпа гоготала, но в крике слышались испуганные нотки. Уж очень самоуверенно шел пацан на них.

-Вы, твари, псы смердящие, товарищей моих обидели. Я этого не прощаю, и за все сейчас буду расплачиваться с вами.

-Смотри, он нас пугает. Надо уже бояться? Академик, может пристрелить его?

-Тебе не стыдно? Мальчик с простым ножичком, а ты стрелять. Лучше зарежь его, а то он сильно разошелся.

-Ты еще, козлина, не видел меня разбушевавшимся. Обидно, что уже не увидишь. Я не разрешаю вам дышать моим воздухом.

Бандиты расступились, пропуская Влада в центр толпы, но Влад, поравнявшись с владельцем ножей, дико на все ущелье заорал:

-И-й-я-а! – раскинув широко руки, притормаживая время, и, вращаясь внутри толпы, тесаками рубил по горлу, ощущая соприкосновение стали с шейными позвонками, отворачиваясь от фонтанов крови, чтобы горячая струя не попала в глаза.

-И-й-я-а, - орал он, взлетая над бандитами, и, продолжая вращаться, не забывая рубить глотки. Он в замедленном времени не слышал того панического вопля страха и ужаса, который во всей красе оглушал и бил по перепонкам его товарищей.

-И-й-я-а! – крикнул он, пересекая последнюю глотку, и остановился посреди поля боя, скорее, резни. Горячая живая кровь стекала с него сгустками, поляна, залитая кровью, парила, и Влад вдруг ощутил неестественную веселость и дикость. Пары не только пьянили, но и мутили разум.

-Ну и как, понравился вам Вовка – вентилятор? – весело спросил он, бросая ножи на окровавленную землю. – Мне показалось, что они слишком рано кончились. 1,2,3,4,5…16,17. Нравится мне это число. Получается, что там осталось 13. А вам эта цифра нравится?

-Женя, - охрипшим от пережитого шока голосом спросил Иваныч. – А что это было, ты не в курсе?

У Жени голос совсем пропал, и он бессмысленно помотал головой. Полковник с ужасом смотрел на окровавленного Влада, ничего не соображая. В таком же стопоре находились и майор с капитаном. Они еще не могли поверить в жизнь, подаренную им в который раз. Так без конца не бывает. Парень спасает их еще один раз.

-Иваныч, - шепотом спросил Игоревич. – Он всегда такой?

-А что, Игоревич, мальчик порезвился, загулялся, слегка испачкался. Влад, тебе бы умыться, а то уж страшный больно.

Влад обошел побоище и, убедившись в полной неподвижности врага, побежал вниз к ручью.

Кровь с трудом отмывалась от тела, а трусы так и пришлось выбросить. Не поддавались стирке в холодной ледяной воде. Все казалось, что с водой течет краска. И запах не исчезал. Хорошо, что вовремя снял спецкостюм. А то, так бы и остался в неглиже.

-Кровь у них ядовитая, не отмывается, - виновато оправдывался он, явившись голышом, и, надевая брюки на голое тело. – Неприятно, но до Курчума потерпим, там запасные трусы есть, приоденусь. Хорошо, что хоть запасся.

-Тебе кроме, как о трусах, говорить не о чем? Народу хочется получить ответы, - перебил рассуждения Влада о нижнем белье Иваныч. – Народ хочет знать, что ты здесь за резню устроил. Нормальный советский парень, а завертел такую вентиляцию. Что еще за Вовка – вентилятор?

-Вовкой меня еще в детстве звали. Нас три Славика во дворе было. Вот и разделились. Мне Вовка достался. А здесь? Так это я им вентиляцию легких устроил. И нечего было выпендриваться тут. Ишь, крутизна понаехала. Еще и угрожают, - Влад уже успокоился и остыл, собрав мысли в кучу. Ему уже хотелось немного, и пошутить, так как его внутреннее состояние соответствовало благоприятным прогнозам пришельцев. Он искренне счастлив в обществе друзей, и убивал врага только ради спасения товарищей. Таких признаков, как слепая ярость, презрение, безразличие и жажда властвования внутри в самом сердце отсутствовали. Он не превращается в монстра, даже почувствовав супер силу и супер преимущество над окружающими, став суперменом. Ему даже стало немного неловко за устроенный погром, хотелось оправдываться, реабилитироваться за свою кровожадность. Враг и вправду очень рассердил и не оставил иного выбора, которого у него не было изначально.

 

35

 

-А вот теперь шум родного аппарата, - Влад показывал на две приближающиеся точки со стороны Курчума. – И так много, сразу два.

-Второй, скорее всего, восьмерка, - подытожил Женя. – Свистит знакомо. Четверка тарахтит, а этот чайник всегда издалека ни с кем не перепутаешь.

-Точно, - Иваныч попытался встать, но сил, как видно, не хватило. – С перепуга всем полком летят к нам.

Два вертолета вереницей пролетели в стороне в нескольких километрах от первого боя и встали в круг, видно в поисках разбитой четверки. Влад схватил радиостанцию и взбежал на холм, так как вертолеты уже строили маневр для посадки.

-Вертушки, земле ответьте, - прокричал он в эфир. - Разворачивайтесь на 180 градусов, мы здесь, - он радостно замахал руками, прыгая на холме и приглашая вертолет к себе.

-Кто говорит? Ответьте воздуху, где вы, и как вы там? – голос из радиостанции был радостным и удивленным. – Я вижу тебя, - кричал неизвестный. – Летим к тебе!

Вертолеты набрали высоту, взяв курс на Влада, а он сбежал с холма и занял позицию на присмотренной заранее площадке, куда и хотел посадить оба вертолета.

-Заходите прямо по курсу. Ветер слегка слева, но очень слабенький, не более трех метров.

Там в воздухе поняли его, и, выполнив маневр, оба вертолета друг за другом снижались прямо на Влада, который стоял с поднятыми руками на краю поляны. Как только они коснулись колесами земли, он скрестил руки, показывая, что можно выключаться, и пошел навстречу.

С четверки, не дожидаясь остановки винтов, как молодой, резво и скоро, по борту вертолета спускался майор Черский. Он радостно подбежал к Владу и сильно обнял, приподнимая над землей.

-Живы, все живы, черти? – не веря своим глазам, спрашивал он со слезами в голосе.

-Все хорошо, товарищ майор,- Влада даже немного смутила излишняя нежность и радость командира.

С вертолетов к нему уже бежали оба экипажа, автоматчики и несколько больших, неизвестных Владу, начальника, старших офицеров. И все, пока не переобнимали и не перецеловали Влада, не могли успокоиться. Но даже во время такой торжественной процедуры, один из полковников задал вопрос:

-Блок опознавания уничтожил?

-Кнопку взрыва нажимал, хлопок был.

Когда утихли первые восторги, Влад повел их в полевой лазарет, где объятия целования продолжились с удвоенной силой.

-Вот, чертяка! – восхищался Черский. – Один ты и уцелел в этой мясорубке. Заколдованный, что ли?

-Да стрелять ни хрена не умеют, вот и не попали, - оправдывался Влад. – А потом, кому-то одному надо было все же уцелеть, чтобы за этим лазаретом ухаживать.

-Как ты только справлялся с ними. Перевязка, утка, кормежка.

-Я их, товарищ майор, спиртом поил, чтобы утка не понадобилась.

К ним с другой стороны, с вытаращенными от ужаса и отвращения глазами, приближались несколько автоматчиков с офицером. Трое упали на колени и разразились блевательными рычаниями, низвергая на почву съеденное, поди, за всю неделю.

-Что это с ним? – удивился полковник Рохлов и пошел с другими офицерами глянуть на побоище.

Вернулись быстро и тоже с бледными лицами и рвотными позывами.

-Что здесь произошло? – удивленно спрашивали у Тимошенко и других раненных. – Кто их так?

-Да вот, Вовка-вентилятор пошалил малость, - только и мог сказать Иваныч.

Рохлов принял решение загрузить раненых в восьмерку, а четверку с автоматчиками и частью офицеров оставить для изучения обстановки и встречи группы пограничников, шедших на перехват и оказавшихся уже близко на подходе километрах в пяти. Ящик, из-за чего разгорелся весь сыр-бор, занесли вместе с ранеными бережно и нежно.

-Ну и что там в этом чемодане было хоть, товарищ полковник? – осмелился спросить Влад у Рохлова.

-Если бы я сам знал, мое мнение, что кроме хозяина ящика, никто даже представления не имеет. Открывать не пробовал?

-Даже не пытались. Оно нам надо?

-Молодцы. А то пугали, что он не вскрываемый, с самоликвидатором.

Влад попросился на правое сидение восьмерке, и Рохлов разрешил. Он сначала на радостях не особо вник в подробности происшествия, но после взлета и установки вертолета в режим автопилотирования, задумался над несоответствием некоторых моментов.

-Так кто же там устроил такую резню? Не понял, вроде все твои получили ранения, как следует из всего, еще в первом бою, а этих кто перекрошил?

Влад пожал плечами, пытаясь замять объяснения и перенести их на потом в более идеальных условиях. Сейчас не до этого. Он внимательно изучал приборную доску, пробовал вмешиваться в управление, интересовался показаниями приборов с их непонятными процентами.

-Комфортная машина, - заключил он после получения необходимых ответов. – Сама летает, обо всех неисправностях сама докладывает. А мы что здесь делаем?

Рохлов и инженер расхохотались.

На аэродроме их встречал генерал и вся свита. Раненых погрузили в скорую помощь и отправили в госпиталь. Про Влада в суете и на радостях, при виде желанного чемодана, забыли, и он, забившись скромно на заднем сидении автобуса, добравшись до гостиницы, незаметно для всех покинул больших начальников. Им сейчас хватит забот хлопот и без Влада. В номере Влад сразу связался с оперативным дежурным эскадрильи в Ушарале. На другом конце провода он услышал, как капитан Попов выронил от неожиданности трубку и минут пять мекал, бякал, пока Влад вразумительно не прояснил обстановку. Затем капитан вновь уронил трубку, и до Влада уже доносился шум мужчин с примесью женских слез и криков. Трубку подобрала Нина, жена Тимошенко.

-Влад, миленький, не томи, что с ними, говори правду, все, что есть говори.

-Нина, успокойся, докладываю, как в рапорте: Иваныч и Женя слегка, заметь, слегка, очень даже чуть-чуть ранены. Сейчас приводят себя в порядок. Полегчает, будем домой проситься. Здесь нам задерживаться не зачем.

-Куда, как, да говори ты скорей и конкретней!

-Боже, Нина, у меня уже от тебя голова болит. Никуда и никак. Легкие царапины. Лучше расскажи про Женину благоверную. Ей, вроде, опять скоро рожать?

-Уже родила. И снова мальчишку. Они почти в порядке. Переволновалась только, молоко пропало. Ну, ничего, смесями кормит. Лишь бы с мужиками все хорошо закончилось.

-Уже все хорошо и все закончилось. Всем большой привет и ждите нас.

-Спасибо, Влад, за звонок, за радостную весть. Поцелуй за нас мужиков. А мы тебя целуем.

-Не буду с мужиками целоваться, - возмутился Влад, и в трубке сквозь слезы слышался уже радостный смех.

Все, решил Влад, купания, переодевания. Он залез под душ и вылил на себя полфлакона шампуни, бросив под ноги летный костюм. Пусть отмокает. Отдраивал от себя вонь и грязь с полчаса. Затем оделся во все чистое и пошел в столовую. Хотелось горячего супчика или щей. Полусырое несоленое мясо дичи уже приелось, и его вкус стойко держался во рту.

При входе в столовую навстречу ему выбежали все повара и официанты. Слухи о его подвигах с многократным преувеличением в размерах и красках долетели раньше его самого, и народ желал самолично лицезреть и прикоснуться к герою. Такое шумное многоликое внимание и интерес к его персоне смутили Влада. Сначала он пытался объяснить всем о многих неточностях и выдумках, но понял, что оправданиям выражается полное недоверие. Народ требовал подтверждения слухам, а не опровержения.

-Понимаете, вопрос стоял риторически, я бы сказал, Шекспировский: «быть или не быть». И, поскольку свой уход в мир иной я считал необоснованно преждевременным, то приложил максимум старания и прилежания, дабы их грезы оставались за пределами невыполнения. Даже в древней Спарте убивать мужчин, пока они не родят сына, не поощрялось. Правда, из всей компании таковым являлись лишь я и КГБист. У него три дочери. Но, кто, же им позволил бы устраивать сортировку. Некогда было разъяснять. Вот и рубил головы налево, направо.

Влад еще долго философствовал на исторические и морально-этические темы, тем более, толпа быстро разрасталась, а суп стоял на плите, подогревался. Затем он извинился перед аудиторией за столь неземное желание, как пожрать, так как почти голодал все эти дни, дичь не в счет, и с жадностью набросился на хлеб и суп.

В гостинице Влад развалился на кровати и решил временно выбросить из головы суету будней, окунувшись в глубокие научные темы. Он раскопал в глубине информации сведения о мгновенном перемещении, именуемое в фэнтэзи, как телепортации. Так он и впредь будет называть этот процесс. Влад решил изучить его с техническими подробностями, а точнее, с химическими. Из всего, что Влад сумел понять, ясно одно: перемещение в пределах территории планеты Земля, точнее, в ее атмосфере до определенной плотности, из любого пункта по первому требованию-желанию и по определенной команде хоть и сейчас. Но, во-первых, не гарантирована точность, так как имеется только общая схема планеты с очертаниями границы суши, рек, гор и населенных пунктов без их наименований. Они ведь не планировали ни поселения, ни даже самой посадки, поэтому не нуждались в точных подробных картах. А вот ему потребуются более точные географические познания с детальными схемами-планами городов и населенных пунктов. Однако сложными такие проблемы Влад не называл. Проблема в другом. В данный момент возможно телепортировать только тело. Все, что его окружало, оставалось на месте в виде кучи тряпок. Для более эстетичного и комфортного перемещения необходимо иметь специальную одежду, которую предстоит самому приготовить и подготовить. Загвоздка не только в материале, но и в пропитке. Предполагаемую для использования при телепортации одежду необходимо пропитать определенным раствором. Вот его химический состав и компоненты раствора пока недоступны. Они имеются на языке пришельцев, но его еще предстоит изучить. Школьных знаний для сравнения и попыток познать, явно недостаточно. В библиотеке только время потеряет. Придется много отвечать любопытным женщинам на все вопросы о похождениях с подвигами и приключениями, да и необходимой литературы, скорее всего там не окажется. Это же не институтская библиотека. В ней учебникам места нет. Вполне возможно, что после этой командировки вырисовывается отпуск, месяц из которого он намерен провести в Москве в институтских и академических библиотеках. Уж повод для их посещения он придумает беспроигрышный.

Рано утром, даже не позволив сходить на завтрак, в номер к Владу ввалились несколько серьезных и, не терпящих возражений, суровых дядей без погон и знаков отличия, потребовав следовать за ними и с ними. Влад решил не конфликтовать с, явно тупоголовыми исполнителями и беспрекословно подчинился.

Везли долго на другой конец города, хоть город и небольших размеров. Вошли в двухэтажное серое здание и спустились в подвал, где роскошь и мрамор изменили первое внешнее впечатление о серости и неприветливости здания.

В громаднейшем кабинете кроме хозяина, восседавшего посреди длинного, т-образного стола, присутствовали начальник округа генерал лейтенант Меркулов, полковники и серьезные гражданские лица. Влада пригласили сесть поближе к хозяину в мягкое кожаное кресло, в котором он сразу утонул. Все молчали, и Влад поднял руку.

-Ты что-то хочешь сказать? – спросил генерал.

-Нет, не сказать, съесть бы чего-нибудь. Ваши стражи не позволили мне заглянуть в столовую. Если можно, чаю с булочкой. На голодный желудок все мысли только о еде.

Все чиновник, что ниже статуса генерала и хозяина кабинета, и, скорее всего, не до конца осознавшие, кого сюда пригласили, тихо, но возмущенно прогудели. Но генерал по-доброму улыбнулся и попросил у хозяина позаботиться о чае с булочкой. Народ, заметив доброе отношение большого начальства к молодому лейтенанту, прогудел уже более доброжелательно и с долей юмора.

-Полковник Шабанов Алексей Михайлович. Ты не против, если мы к тебе по-простому обращаемся? Влад, или ты хотел бы Вовкой-вентилятором? Мы хотели выразить тебе признательность и благодарность за выполнение задания и за спасение наших товарищей. Мы уже пообщались с ними и признаемся, что просто поражены. Поверить трудно, но не верить нельзя. Наши товарищи – это люди серьезные, да и других объяснений вообразить невозможно. Генерал Меркулов представляет тебя и весь экипаж к высоким правительственным наградам. Тебя лично к Герою.

-Ух, ты! – Влад подпрыгнул с кресла, вызвав всеобщее веселье и смех. Уже принесли чай с булочкой, и он с удовольствием проглотил их в два укуса.

-Еще?

-Достаточно. Догрузим в столовой.

-Действительно, говорят, ты их голодом морил? Поэтому такой поразительный эффект?

-Спиртом поил, товарищ генерал.

-А спирт то откуда? – удивился Меркулов. – Ну и вертолетчики, везде найдут. А самое ведь парадоксальное, говорят, сам не пьет, а где-то раздобыл.

-Товарищ генерал. Вам полковник Рохлов разве не рассказывал, что четверку не зря спиртовозом зовут.

-Насколько мне известно, ты вертолет зашвырнул за десять километров от места высадки. Маневр, обманка?

-Да, пока они туда сбегали, в руинах поковырялись, да обратно. Вот почти четыре дня и пролетело. А спирт? Я спиртовой бочок со стекла сорвал.

Генерал хмыкнул и покачал головой.

-Самое время было о спирте думать. Ты на гражданке спортом, каким занимался?

-Вино, женщины, гитара. И все!

-А с этими то, как совладал, с перепугу, как баранов перерезал? Картинка показала, что они особого сопротивления тебе не оказали. Загипнотизировал ты их, что ли?

-Выходит, от страха. Семнадцать амбалов. Все вооружены и очень серьезно на нас обижены. Мне долго пришлось объяснять им, что во всех своих несчастьях следует винить, прежде всего, самих себя.

-А вот Тимошенко, да и все подтверждают, что у тебя на разборку ушло секунд десять.

-Может быть. Я ведь секундомером не засекал.

-Хорошо, это техника. Ответь хирургу на один вопрос. Знакомься, подполковник медицинской службы Акжанов Темир Нургалиевич.

-Влад, - обратился хирург, стараясь подобрать нужные слова. - Меня удивляет и поражает состояние раненых. После таких ранений они за один только вечер успели взбудоражить все отделение. Ты чем лечил, чем прооперировал их. Наисложнейшие ранения. Я сомневаюсь в их благополучности в стационарных условиях. А в полевых - они все пятеро должны были умереть еще до операции. Такое ощущение, что все это муляж. Снаружи грубовато. Но состояние раненых органов просто в идеале. Дай хоть маломальское объяснение.

-Ну-у-у, - Влад задумался. Ему уже хотелось без объяснений покинуть кабинет. Врача никакие сказки не удовлетворят. Так что, сработаем на малокомпетентных военных. Как любил сам говорить: »тупых и смелых». – Мумие в горах нашел, травка со спиртом, покой и голодание. Вообще, еще здорово помог их молодой организм, внутренний настрой на выздоравливание. Офицер просто обязан командовать и своим недугом. Приказал, будь добр, выполняй.

-А пули чем удалял? При полном отсутствии каких-либо инструментов это проделать было просто нереально.

-Ножиком, очень остро наточенным ножом. Слава богу, со спиртом проблем не было. Все очень хорошо продезинфицировал.

Влад понимал, что чушь мелет несусветную, но пока над легендой раненых и больных товарищей он не задумывался. Однако офицеров, кроме самого доктора, пояснения Влада вполне удовлетворяли. Они не вникали в епархию хирургии, считая, что поскольку жизнь и здоровье пострадавших в неопасности, так и вопросов по этому поводу не должно быть. Вопросов больше возникало по самому процессу боя, захвата чемодана с секретным нутром, и само поведение офицеров, как в бою, так и после.

На такие разъяснения у Влада запаса слов хватило с излишком, и более двух часов он подробно отвечал и обрисовывал картину событий тех дней. Особо он выделял на значение того шквала огня, которым офицеры поддержали Влада во время захвата чемодана. Только ценой собственного здоровья они предоставили Владу такую уникальную возможность захватить столь ценный груз. Вот потому-то и выложился он полностью, чтобы отблагодарить их за ту помощь.

Удовлетворенные расспросом, начальники отдали Влада в распоряжение хирурга и на время распрощались с ним, обещав, если потребуются уточнения, пригласить его на дополнительное собеседование.

-Ты в столовую? – спросил врач. – А, может, поехали сразу со мной? Там в госпитале и пообедаем. Ты же все равно к своим пойдешь.

-Темир Нургалиевич, вы хотите продолжить допрос? – спросил Влад.

-Нет, - смутился врач. – Просто все настолько поразительно, что мне хотелось бы услышать некоторые объяснения. Мною руководит сугубо профессиональное любопытство.

-Хорошо, я вам скажу, но приблизительную правду, точнее, что-то близкое к истине, - начал Влад, усаживаясь в госпитальный бобик. – Вас интересует великолепное здоровье моих товарищей?

-Не просто интересует, а шокирует. Все пятеро не просто смертельно, а не по одному разу были убиты. С такими ранениями не выживают, даже если получат их прямо на операционном столе. Это ты пехоту вполне удовлетворил своими сказками, а у любого врача мозги зашкаливают, даже спрашивать страшно. Не от страха перед начальством, а от признания, что тронулся умом. Ты, ведь, не только свидетель, но и сам участник этой мистерии. Рентген чистый, входные и выходные отверстия, как муляж. Я не требую подробных объяснений, просто по-человечески признайся, твоя работа? Я просто уверен, что вы не занимались там фальсификацией.

-Моя, - согласился Влад. – Вас, специалиста, сказками не усыпишь. А правде не поверите.

-Попробуй.

-Нет, на всю правду не рассчитывайте, не имею права, а вот правдивую сказочку, поведаю. Дальше сами сфантазируете. Ну, про живую воду говорить не имеет смысла. Просто есть такая наука, как экстрасенсорика. Давайте все свалим на нее. По крайней мере, оправдание.

Темир Нургалиевич побледнел.

-И ты сумеешь доказать? Чертовщина, даже оторопь берет.

Палата, где определились экипаж с ранеными офицерами, была переполнена посетителями их соседних палат. Всех волновала история с чемоданом и смертельной схваткой, из которой все вышли с тяжелейшими ранениями. Вид пациентов, правда, говорил о другом. Кто-то успел подменить графин с водой на слаборазбавленный спирт до 70 градусов, и народ без приглашений подходил к столу, делал пару глотков и присоединялся к слушателям.

Появление Влада вызвало новый взрыв восторгов, и все возжелали пожать ему руку и выпить с ним из графина. И только долгое объяснение товарищей причину отказа Влада от тоста уговорило всех принять его нежелание, как должное. А хотели обидеться.

На предложение Влада перебраться экипажу в гостиницу Иваныч, после небольшого раздумья и совещания с Женей, вежливо отказался. Им хотелось еще пару дней погреться в лучах славы и почета, а так же не хотелось отрываться от графинчика, поскольку его пополнение производилось регулярно за счет резервов КГБ. Полковник здесь не последний человек, а само слово КГБ кроме ужаса в народе вызывало еще и уважение.

-Ладно, купайтесь в славе и вине. Только помните, что дома вас ждут жены и дети. По два сына на душу. Своего уже обмыл? – спросил он у Жени.

-Хорошо, я зайду, не прощаюсь.

Влад зашел в кабинет к Темиру Нургалиевич.

-Готовы к эксперименту?

-Да, готов. Влад, понимаешь, я не знаю, годится ли этот случай к эксперименту, но очень тяжелый. Ноги мальчишке трактор переехал. Но не это самое страшное. Поздно привезли, начались серьезные осложнения и, как бы попроще объяснить, попонятней.

-Не надо усложнять, я далек от медицины и вашей терминологии слабо понимаю. Скажите сам прогноз. На что рассчитывает медицина?

-Дней уже нет, отсчет пошел на часы, - тяжело вздохнул подполковник. – Это тебе не под силу, - спросил он со слабой надеждой.

-Будем посмотреть, - согласился Влад. – Ничему не удивляться, вопросов не задавать. В дальнейшем выкручиваться будете сами. Как? Меня не интересует. Фантазируйте, болтайте, что на ум взбредет.

-Почему, Влад?

-Потом объясню.

Они пришли в одиночную палату, где лежал бледный, без признаков жизни, темноволосый, очень симпатичный, но слегка обезображен болью и страданиями, мальчишка лет десяти. Влад сразу определил, что парень доживает последние часы. Он не стал вникать в подробности повреждений и воспалений, но диспетчерский центр сообщал о затухании жизнедеятельности. Врач хотел предложить халат, но Влад отмахнулся и присел на край кровати рядом с больным. Темиру Нургалиевич он, молча, указал на дверь с просьбой запереть, чтобы никто не мешал. Самому ему он позволил остаться и присесть на стул. Влад уже посылал команды в диспетчерскую на деление клеток и замену отмирающих, на полную реабилитацию, охвативших огнем органов, на четкую и бесперебойную работу сердца и легких. Но, чтобы создать видимость титанической и, непомерно сложной трудовой деятельности, он откинул голову слегка назад и, размахивая руками над телом мальчика, временами провоцировал его постанывания и слезы. Так эффектней и веселей. Грустить и тосковать, причины не было, работа шла легко и целенаправленно. Поэтому про себя Влад слегка посмеивался, но без иронии, над глуповатым выражением лица хирурга.

Мальчик уже полностью выздоровел, но просто очень крепко спал с просмотром интересных и увлекательных снов. Но, чтобы протянуть время, Влад уделил полчаса на самопознание. Создавалось такое ощущение, что, чем глубже познает он себя и внутреннюю информацию, тем более бездонными и бесконечными представляется эти познания. Такая же проблема, как с женами. Всякое увеличение зарплаты в арифметической прогрессии увеличивает запросы прямо пропорционально. И, создается видимость недостижимости стабилизации и конкретности. Заглянул за угол, а там два угла, за ними четыре, и так далее. И так всегда и все время. Ох, не зря они установили Владу срок проживания – вечность. Смерть возможна лишь при апокалипсисе. Вместе с цивилизацией. А если сумеет достичь цели, создаст эту критическую массу для цепной реакции? Тогда можно смело без опаски делиться своим багажом знаний со всем человечеством. Но, не объясняя источник, дабы людей не обидеть, мол, сами бы вы этого достичь не сумели. Пусть для всех представляется, как всеобщее достижение всего населения планеты. Нет, всемирной славы не очень хочется. Просто жить, любить и быть в меру знаменитым и популярным, как в заслугу за самоотверженное стремление к совершенству. Признаваться в бесплатном подарке немного стыдненько.

Влад потрепал парня по волосам и вдруг сообразил включить проверку. Зеленое облачко высветилось на экране. Господи, парнишка, и тебя хотели уничтожить. Вот таким коварным методом с помощью примитивной техники. Ну что ж, ребенок, вносим в реестр и очень скоро пригласим в гости на ПМЖ. Если потребуется, родители заартачатся, то выкрадем. А пока живи под контролем моей системы безопасности. Долго живи и без страха. И даже, если кирпич будет падать на твою голову, то в миллиметрах от контакта время остановится, и позволит покинуть тебе беспрепятственно это опасное место. Кирпич упадет на асфальт.

-Я пошел в гостиницу к себе. Осмотрите мальчика, но, во избежание глупых вопросов, перебинтуйте его и попоите чем-нибудь сонным. Пусть еще поваляется дней пять. А потом можете всем радостно сообщить, что молодой организм сам и с вашей помощью справился с недугом.

-Влад, погоди, ну как же ты так можешь. Ведь, имея такой дар, ты окажешь помощь десяткам страждущих. Как ты можешь распылять свой талант и тратить время на несвойственную тебе деятельность, подвергая себя неоправданному риску.

-Доктор, - Влад смотрел пристально в глаза Темиру Нургалиевич. – У меня иное предначертание. И не десятки человек, а миллиарды ждут результата моей деятельности, - он перешел на шепот, чем парализовал сознание хирурга. – Судьба всей цивилизации зависит вот от таких мальчиков и девчонок. Потому-то я и стараюсь вот таким, помочь, которых зачем-то общество и обстоятельства пытаются сгубить всеми доступными им орудиями. Прощайте, товарищ подполковник. Очень надеюсь на ваше скромное умалчивание о моих способностях. Хотя болтология на эту тему только повредит вашей репутации. Военные поверили в случайное исцеление, а окружающие скоро забудут. Сейчас газеты и телевидение таких страстей навыдумывают, что наша правда рядом с их фантазией выглядит, блекло и скучно. Поэтому на вашем молчании я особо не настаиваю. Но вы поняли, что мой дар настоящий, не профанация и не фокусы ради популяризации и наживы. И работаю я только в исключительных случаях. Хотя безмерно благодарен вам за этого парня. Вы выполнили мою работу. Его я должен был искать, но, не успел бы найти, если бы вы не помогли. О нем вы еще услышите. Главное, запомните его имя: Денис Олегович по фамилии Платов. О нем в скором будущем заговорит весь мир.

 

36

-А, по-моему, они почти здоровы, - высказал свое предположение майор Черский после посещения раненых товарищей. – Или пусть еще недельку поваляются?

-Вполне согласен с вами товарищ майор, особенно в первой части, - заметил Влад. – Но нам лучше забрать их и вернуть в семью. Наш Сергей профессионально долечит их амбулаторно или с посещением на дому. А здесь, как видите, запасы спирта не иссякают. Графин пополняется регулярно.

-Народ у нас такой. Да и не только у нас, повсеместно. Стоит только начать масштабную войну за трезвость, сразу потребление резко взрастает. И чем суше закон, тем мокрее народ. Из вредности, что ли. Или недопонимание самой сути закона. Слово борьба искажается.

Решили все же выписать Иваныча и Женю, и лететь домой всем экипажем. И это правильно. Иначе болезнь просто плавно перетечет из одной формы в другую, и их снова придется спасать и исцелять.

-Моя вина, - повинился Влад. – Доложил и внушил всем, что чудо исцеления случилось благодаря волшебным свойствам спирта. Вот они и налегают на прием лекарства.

Иваныч и Женя моментально почувствовали себя хуже, прикинулись тяжелоранеными, слабыми и недееспособными. Однако Влад в грубой форме, но без посторонних ушей, разоблачил симуляцию и все попытки обидеться проигнорировал.

-Женам доложу, что не хотите домой, - пригрозил он, в конце концов.

-Это очень беспардонно и жестоко по отношению к тяжелобольным товарищам, - заметил Иваныч. – Спасти, чтобы затем так бессердечно поранить. Ты, Влад, не прав. Мы ведь хотим вернуться в семью полноценными семьянинами, а не беспомощными инвалидами.

Влад внял их жалобам и пообещал быть впредь чутким и внимательным, а женам поведать только о страданиях и муках больничной жизни.

Встречали их в эскадрилье, как фронтовиков, вернувшихся с победой. Жены и дети мертвой хваткой вцепились в отцов, со страхом, боясь потерять, стоит только ослабить хватку.

Влад долго не выходил из вертолета, наблюдая за этими объятиями и слезами радости, и немного завидовал, что его присутствия никто особо не приметил. Как-то лишним оказался. Но это все так и должно быть. Ведь Иваныч и Женя не просто мужья, кормильцы, но и отцы, надежда на полноценную жизнь. И в такие молодые годы потерять родного человека, стать вдовой и сиротой, нет ужасней несчастья, большей беды. Пусть радуются.

Влад вышел, когда толпа рассосалась по группам, кто к Иванычу праздновать возвращение и спасение, а кто к Жене, которого спешили поздравить с отцовством. И не просто как отца, а отца, родившего второго сына, что в южных семьях куда престижней и почетней.

-Ну, здравствуй дом! – Влад вошел в квартиру, бросив на диван сумку и включив телевизор. Чуть больше недели его не было, поэтому слой пыли на мебели и телевизоре невооруженным глазом можно и не увидеть.

Черский предупредил, что, пока будут разбирательства и прочие комиссии, с отпуском выйдет задержка. Где-то на два месяца. Можно рассчитывать на конец июня, начало июля. И это время придется побездельничать. Его настроение не назовешь тоской, обидой, скукой. Нет, легкая туманная грусть. Человеческая, которая свойственна людям, немного завидовать чужому счастью. Это, чтобы заслужить такое радостное и большое счастье, пришлось побывать в беде, в горе и страдание. Но такое чувство принадлежит именно человеку с сердцем и душой.

Под вечер Влад вышел во двор на лавочку к женщинам, с нетерпением поджидавших его, поскольку остальные источники и участники Курчумских событий праздновали возвращение в семью, в окружение самой семьи и друзей, но после первых тостов во здравие уже не способных внятно и содержательно разъяснить и унять всевозрастающее любопытство. На лавочке произошло оживление и движение с уплотнением, чтобы скоренько усадить рассказчика.

-Не томи душу, - требовали женщины. – Сколько можно над народом издеваться, держать в неведении.

-Влад, слух дошел, тебе героя дают.

-Вроде бы, - пожал плечами Влад. – Я так понял из слов Меркулова, что всех нас награждают.

-Но героя, почему-то, только тебе.

-Я один уцелел в этой мясорубке, чемодан сохранил. А чего бы ни использовать шанс, не воспользоваться ситуацией отсутствием свидетелей и не выставить происшедшее в выгодном свете?

-И ты хочешь сказать, что больше насочинял, чем было? И за это звезду?

-Ну, приблизительно. Но от героических дел я не отказываюсь. Я очень большой молодец и умница.

-Да ну тебя, - женщины поняли, что Влад издевается, и вытянуть подробности не удастся. Придется поджидать отрезвления других участников событий и фигурантов Курчумской эпопеи.

При появлении супруги Жени с ребенком на руках, женщины выбежали к ней навстречу и под ручки помогли дойти до стола с лавкой. Из-за отсутствия свободных мест, Влад встал, уступая ей свое, но она остановилась напротив Влада и, молча, смотрела на него, не в силах произнести, ни слова. По щекам текли слезы, голос дрожал;

-Спасибо, Влад, мы с сыночками очень благодарны тебе за папку нашего. Он успел рассказать про Вовку вентилятора и уснул.

-А нам тоже хочется про Вовку все знать, кто это еще такой? – шумели, потерявшие терпение и вышедшие из себя, возмущенные женщины. - Долго еще будут испытывать наше терпение?

Нурема, продолжая лить слезы и всхлипывать, что успела услышать от мужа, то и передала. Женщины быстро сгоняли за шампанским, разлили по стаканам, и в первую очередь влили успокоительную жидкость в сопротивляющуюся Нурему, чтобы речь ее стала более связанной.

-Не дергайся, тебе ребенка грудью не кормить. Выпей, легче станет.

-И что же ты нам, вентилятор хренов, мозги пудришь, - возмущалась Лена, жена молодого техника Андреева. Ее муж работал в ангаре и по командировкам не мотался. – Ну-ка, девочки, зажали его со всех сторон, пусть все, как на духу, выкладывает.

-Страшно, девоньки, - засомневалась Лариса. – Если он 17 здоровых мужиков порвал, как тузик тряпку, то уж лучше его лаской.

-Какая же ты умная женщина, Лариса, - расплылся в блаженстве от ее рук и слов Влад. – Ну, это что-то. Если бы там со мной еще оказался Миклин, то мы вдвоем намного быстрей справились бы с этими хулиганами.

Сергей Миклин прославился после небольшого эпизода в Ушарале. Его рост 155 см и вес менее 50кг. Но однажды у него произошел небольшой конфликт с местной шпаной, закончившийся банальной словесной перепалкой. Но он рассказал эту историю так, что запомнилась лишь первая фраза, ставшая крылатой и давшая Сергею новую кличку:

-Иду я вчера по улице, а навстречу мне два амбала – один как я, а другой поменьше.

С тех пор к нему и привязалось: амбал Миклин. Что в нем было здоровым, так это аппетит. Даже капитан Волков с животом, выступающим на полметра вперед, и соседствующий в столовой столами с ним, всегда опасался за котлету, готовую в любую минуту исчезнуть в желудке Сергея. Ну а те, кто соблюдал диету, а столы в летной столовой ломились от изобилия и разнообразия, добровольно жертвовали излишками в пользу ненасытного амбала Миклина.

Под напором женских ласк и уговоров, Влад более-менее подробно поведал о событиях и драме в горах. Говорил он сдержанно, упрощая эпизоды, но тут подошла с двумя сыновьями Нина, и все втроем набросились с объятиями и целованиями на Влада. Пришлось повторить подробнее и с пафосом, поскольку мальчишки утроили массу противника, а Владу прописали несвойственные ему способности.

-Милые женщины! Я, конечно, спасал ваших папочек, но ведь и моя личная судьба очень даже сильно зависела от моих стараний. О себе любимом я в первую очередь думал. Ваши мужья – результат побочных эффектов, а спасал и высказывал претензии я скорее по поводу личных обид и оскорблений. Эти твари грозились мне грудную клетку попортить, ножичками перед носом размахивали. И как бы это я выглядел перед вами сейчас с такими дефектами. Всю красу загубить хотели.

Чуть позже к лавочкам уже со своими стульями и столами, а так же выпивкой и закуской, стали стягиваться и мужчины. Вскоре городок превратился в один большой улей с гулом, шумом и жужжанием. Вынесли аккордеон, гитару. И понеслись песни и пляски на всю округу. Благо, командование обитало в пограничном городке за 500м, и про антиалкогольное правительственное мероприятие говорить было некому. Правда, это так казалось всем.

Видно, теплый вечер, отсутствие движения воздушных масс повлияли на акустику. Поскольку, где-то к 22 часам, из темноты в освещенный пьяный двор вынырнул строгий и возмущенный замполит, до которого сквозь полукилометровое воздушное пространство и толщину оконных рам донесся до боли знакомый гомон, вверенной ему части. И он в спортивном костюме, но с газетой в руке, центральная статья которой призывала народ под руководством партии влиться в борьбу за трезвость, примчался разъяснить обстановку.

Женщины оперативно обступили руководство и энергично преподнесли замполиту полный стакан плохо разбавленного спирта и большую шляпку маринованного боровичка, привезенного прошлой осенью из отпуска Золоторевичем. Майор Бурцев недолго держал оборону и в два глотка опорожнил тару, и, расстелив на столе газету, поставил на нее стакан, намекая на повтор, что незамедлительно было исполнено. Закусив второй стакан умопомрачительно вкусным грибом, замполит взял в руки аккордеон и громко запел:

-Ой, мороз, мороз!

Женщины подхватили, и теплый вечер наполнился морозными словами.

Основная масса уже забыла причину сбора и гудела, каждый о своем. Эскадрильное население особо не волновала высокая цена на водку, так как спиртовая жидкость не переводилась и не ограничивалась в использовании. А, чтобы получить вкусное шампанское, достаточно приобрести в магазине лимонад. Поэтому все разговоры проскакивали мимо все возрастающих цен, а сводились в основном к работе, командировках и повышениях по службе. На последние решения и постановления правительства никто во хмелю не заострял внимания.

 

37

Майор Черский уже два часа вел совещание, а конца его не ощущалось. Он беспрерывно требовал повысить ответственность, усилить бдительность, углубить и расширить знания своих прямых и не совсем своих и не совсем таких, но, в конце концов, он уже сам не знал, что еще добавить и как закруглиться и закончить речь. Конечно, вот только что закончилась подготовка, проверка и сдача зачетов всего летного и технического состава, проверяющие из полка выявили и зафиксировали кучу недочетов, оставили после себя целые перечни умных указаний. И Черскому очень хотелось поддержки и понимания, а народу не терпелось рвануть в столовую к горячим щам и домой на, так удачно выпавшие и пристыковавшиеся к празднику, выходные. Целых три дня всем, кроме дежурных, позволено окунуться в ничегонеделание. Такое счастье выпадало не часто. А майор Черский только вошел в раж и говорил, говорил, повторяясь и размазывая общеизвестные постулаты.

Наконец и до него дошло голодное тоскливое сонное состояние подчиненных, и он перешел к последнему вопросу.

-Нам указано руководством полка о неприличном, ужасном состоянии пищеблока. Если залы, как офицерский, так и для личного состава, еще более-менее терпимы, то кухня и подсобные помещения в за критичном антисанитарном состоянии. Заместитель начальника тыла майор Теребенков еще в конце зимы завез необходимый материал для ремонта, но выполнить мы должны его своими силами. Воспользоваться услугами ремонтных организаций, а, тем более, кооперативов, финансы не позволяют. Рекомендовано делать самим, используя навыки и умения бойцов. Прапорщик Беляев, вы интересовались у личного состава их способностями и талантами, пытались выявить строительные профессии?

-Товарищ майор, - встал прапорщик Беляев, старшина эскадрильи. – Народ в стройке, как столица Камбоджи – пень пнем. Пожалуйста, любую технику, даже телевизор разберут и соберут. Но плитку вам положат так, что еще страшней получится.

-Так нам не надо, - выступил начальник штаба. – А если пригласить пару грамотных отделочников из строительного управления? Добавим дембелей в помощь, и пусть работают.

-Всем приглашенным надо платить, а денег на ремонт не выделили ни копейки. Ноль и много нулей. Самим выкручиваться приказали.

-Ну, молодцы! – возмутился замполит. – Делайте, как хотите, из чего хотите. Им легко приказывать, а выполнять как?

-Этого в предписании нет. Вот вывод комиссии: к первому октября произвести ремонт и доложить об исполнении. Чем, есть, а как, думайте сами. А сейчас, всех поздравляю с праздником, но 3 мая, чтобы у всех были реальные, действенные идеи. Не прожекты, а настоящие, деловые предложения. За самую лучшую и выполнимую идею – поощрение. Вплоть до досрочного присвоения звания. В разумных пределах.

Влад поднял руку.

-А тебе уже выше некуда, - высказался Золоторевич. – И так получил самую большую звезду.

-Товарищ капитан, - строго попросил Черский. - Не мешайте лейтенанту высказаться.

-Его нельзя слушать, - засмеялся Золоторевич. – У него, кроме разрушительных идей, ничего не может возникнуть. Вентилятор, ведь.

-От вентилятора в жаркую погоду бывает польза, - заметил амбал Миклин. – И не мешайте человеку сказать. Жрать уже охота, как дураку бороться.

Народ скоренько переключился на Миклина и его обжорство. Эта тема могла затянуться на долго, но Черский грубо оборвал ее, предложив выслушать Героя.

-Во-первых, звезду я еще не получил. Во-вторых, я не буду предлагать умных идей, и расписывать подробно способы исполнения приказа начальства. Дабы не стать свидетелем голодного обморока лейтенанта Миклина, буду краток. Я берусь при выполнении определенных условий за эти два месяца, что мне отпущены до отпуска, выполнить предписание и произвести ремонт кухни и подсобок. Ну, а после отпуска, если возникнут желания у руководства, то разукрасим и залы. Высокое качество и отсутствие дополнительных нереальных затрат, кроме подручных и выделенных материалов, гарантирую, - сказано было с наигранным пафосом, долей шутливости и не совсем серьезно, что вызвало по началу легкий шок и тишину, но затем переросло в шум и легкие ироничные замечания.

-Хотелось бы серьезней отнестись к такому важному вопросу, - прервал гам Черский.

-Продолжу, - Влад никак не отреагировал на недоверие офицеров. – Если вам действительно необходим этот ремонт, то для его исполнения мне потребуются в подчинение для постоянной работы пять дембелей, осенних. А для эпизодических авралов разрешение на использование дополнительной силы в неограниченных количествах из личного состава. И еще, для привлечения дополнительных материалов и технических средств потребуется сто литров спирта. Тогда с уверенностью смогу отрапортовать о сдаче объекта перед отпуском.

От таких слов в зале для совещаний наступила мертвая тишина. По двум причинам. Никто не ожидал, что найдется доброволец для выполнения столь невыполнимой задачи. Вторая – грубое покушение на прикосновение к неприкасаемому. В одни руки, да еще непьющие, а, стало быть, мимо всех проскальзывают 100 литров. Чистейшего. Это не переваривалось и не принималось. Первым пришел в себя главный инженер.

-Это где же я тебе возьму столько спирта?

-Вы еще не все вертолеты проверили на работу в условиях обледенения. А это не одна сотня литров. Извините, конечно, но у вас в кабинете графин полный спирта и ежедневно обновляется. Но это не главное. Объясните майору Теребенкову, что в этот раз он не получит свою долю по уважительной причине.

-Товарищ майор, - Васильев обратился к Черскому. – Да он же нам кислород перекроет, если ему канистры не отгрузить. На такой голодный паек посадит, что вмиг заскулим. Ни в коем случае делать этого нельзя.

-Значит, самим урезать потребление, - майор хлопнул ладонью по столу. – Влад, подробней расшифруй идею.

-Хорошо, рассказываю. Насколько я понял по реакции слушателей, моя идея всем понравилась. Но, для ее реализации, мне необходимы, кроме стандартных материалов, как плитка, цемент, известь и мел с краской, еще такие, как бустилат, красители и ПВА. В очень больших объемах. Источник снабжения требует за все спирт или деньги. А их у вас нет, чего не скажешь о спирте.

-И не будет, - гарантировал обреченно Черский.

-Вот, вот, значит спирт. Сам я не пью и гарантирую расход строго по назначению. Наливать налево, направо не планирую. Только для ремонта. Остальные мелкие нюансы позвольте решать самому. Если вы даете добро, то приступаю к реализации плана сегодня после обеда. Спасибо, что выслушали.

Влад сел, а главный инженер и другие технические специалисты, основные потребители спирта, еще несколько минут пытались спасти ситуацию. Ведь всем им придется от себя отрывать драгоценную жидкость.

Командир, однако, не позволил долгих дискуссий по этой теме и дал команду на обед.

-Влад, после обеда зайдешь. Васильев тоже.

Потом, в кабинете командира, инженер пытался убедить Влада в нереальности расходования такого количества жидкости и просил пересмотреть расценки. Майор хорошо понимал Васильева. Тот уже и дня не мог без стакана, и борется он сейчас за свои личные литры. И если идея Влада реальна, а он уже поверил ему, то Черскому плевать на недопитие инженера. Ведь ремонт столовой грозил командиру очередным званием – быть или не быть. И он решился. Капитан Васильев чуть не заплакал от невосполнимой потери.

-Боже мой, боже мой, - стонал он, обхватив голову руками. Его мысли усиленно работали в сторону компенсации потерь. Они возможны, но пока еще очень сложно сообразить.

А Влад сразу же приступил к реализации плана. Практически полное освобождение от летной деятельности на большой промежуток времени требовало высвобождение излишней энергии, требовало деятельности, хлопот, забот. И, если ночь он посвящал самопознанию и освоению языка пришельцев, то днем хотелось суеты. Вот поэтому он и предложил себя на столь хлопотное дело. А командир от радости, что нашелся желающий и, вполне вероятно, могущий выполнить приказ полкового начальства, согласился всячески содействовать и оказывать посильную помощь. Тем более, что Влад ничего, кроме спирта и рабочих рук, лично для себя не просил.

Влад вечером на построении личного состава отобрал пять добровольцев, пообещав им свободу от армейских будней и улучшенного питания. В основном это были дембеля осеннего призыва. Добровольцев и желающих было больше. Работать то будут в столовой. Больше всего соблазнило бойцов освобождение от нарядов, строевой и учебы. Замполит настаивал на неприкосновенности политзанятий, но Влад пообещал взять политическую подготовку в свои руки. Под давлением Черского майор Бурцев сдался.

Небольшой инструктаж, кратковременное обучение, и с утра, прихватив еще кроме постоянных пяти, десяток чернорабочих, Влад приступил к выполнению задания. Свою пятерку спецов он обучал теории укладки плитки по новейшей, ему только известной, технологии. А десять рабов, как их окрестили спецы, воспользовавшись тремя празднично-выходными днями, почти полностью развалили столовую, превратив ее в свалку мусора и обломков старой плитки. Где-то в середине третьего дня работы случайно подошел замполит и, схватившись от обозревшего им погрома за сердце, убежал в неизвестном направлении. Через час Владу сообщили, что со стороны пограничного городка в сторону эскадрильи в спортивных костюмах бегут замполит с командиром. Влад вышел к ним навстречу, чтобы у Черского тоже не случился сердечный приступ.

-Влад, что случилось? – Черский тяжело дышал и перепугано смотрел на Влада.

-Товарищ майор, случилось непоправимое, - скорбно опустив глаза, произнес Влад. Черский еще больше побледнел и схватился за сердце.

-Не томи, - попросил он охрипшим голосом.

-Замполит сунул нос не в свое дело и чуть не схлопотал инфаркт миокарда. Дело в том, что картина там не для слабонервных.

-Все еще поправимо? – в голосе теплилась надежда.

-Нет, поправить нельзя. Теперь нужно только делать. Никогда настоящий художник не выносит на суд зрителей для обозрения грунтовку холста. Поэтому у меня личная просьба: для лицезрения пейзажа дождитесь приглашения. Я гарантировал успех дела, вы поверили, так беремся все вместе большого терпения.

Черский укоризненно посмотрел на замполита.

-Директор паники, - резюмировал он. – Тебе только на корабле служить при кораблекрушениях. И я, старый дурак, понесся. Ну, раз пришел, так обсудим некоторые нюансы. Как быть с песком и мусором? Машину на завтра заказываешь? Лучше самосвал.

-Нет, найдено соломоновское решение. В хоздворе роем яму и берем из нее песок, а строительный мусор носим и складируем рядом. По окончанию стройки сваливаем мусор в яму и зарываем.

-Умно, - согласился Черский. – А песок там хороший?

-Лучшего качества!

Дальнейшие попытки офицеров, а так же женщин, сунуть свой нос в стройку Влад пресекал категорично, не позволяя лицезреть и вносить свои правки, которые так любят давать дилетанты любых калибров. Хлебом не корми, только позволь посоветовать.

Но, когда ближе к концу мая, Влад лично пригласил командира и его свиту на открытие, готовых к приему работников цеха, отремонтированных помещений, на смотрины столпился, чуть ли не весь состав эскадрильи и их семей. Ремонт был выполнен в основном в подсобных цехах: разделочных и раздаточной. Осталась только облезлая и обшарпанная кухня, еще страшнее выглядевшая на фоне красиво сделанных цехов. Тем эффектней смотрелась проделанная работа.

Смотрины затягивались, и пришлось принудительно прекращать их, но народ восхищался откровенно и не жалел хвалебных слов, требуя продолжения осмотра.

-Впечатляет! – сказал инженер Васильев, осматривая красивые стены и полы. – Даже спирта не жалко. Знал бы, что так получится, и больше не пожалел бы.

Воспользовавшись случайно сказанной фразой, офицеры намекнули на хороший повод отметить качественную работу, и инженер пообещал выделить трехлитровый пузатый графин чистого спирта. Рабочий день сразу же закончился, и народ с радостью пожелал Владу успехов в труде.

Пили прямо здесь, в добротно отремонтированной подсобке для разделки овощей. И с закуской особых проблем не было. Кухня, ведь, под боком. Хоть кусочек хлеба да валяется на столе или стеллажах. А к нему и соления, и мясо, и рыбные консервы, коих всегда в столовой было в изобилии. Летному составу по рациону рыбных продуктов требовалось много. Даже красная икра присутствовала в меню.

 

38

25 мая перед обедом, да еще в субботу, как всегда, командир эскадрильи проводил совещание. Но, поскольку выдался жаркий день, в том смысле, что солнечный и излишне теплый, то даже у него не хватило энергии читать морали и нравоучения подчиненным. Обошлось общими фразами, нотациями и пожеланиями. Только в конце спросил о планах Влада.

-Основной режим работы в ближайшую неделю с хвостиком – ночной. Пока не сделаем потолок и не выложим полы за печами. Затем на три дня переводим эскадрилью на сухой паек. Сутки на кладку полов, двое на выдержку.

-А хватит выдержки? – поинтересовался Черский у Влада. - Может подольше пусть полежит?

-Если надвое суток обеспечим стопроцентный покой, то ничего с ним потом уже не случится. Ну а стены нам и днем никто не помешает. Так что, 25 июня планирую полную сдачу и вручение наград.

-Будут тебе награды, не переживай, - успокоил командир. - Зайдешь после обеда, с тобой один товарищ поговорить хочет.

Товарищем оказался заместитель начальника строительного управления Эрнест Йогорович Леман. Не то еврей немецкого покроя, не то немец еврейского. Но, вообще-то, большой человек. В смысле, по статусу. Он поздоровался с Владом за руку, протер лысину платком и замямлил в поисках нужных фраз. Хотя Влад сразу понял, что ему требуется. Просто человек немного жаловался на бедность и трудности современной жизни. Ему не хотелось предстать перед Владом богатым и властным, дабы тот не завысил цену.

-Все ясно и так, - немного грубовато перебил его словесный понос Влад. – Вам очень хочется познакомиться с технологией, но желательно подешевле, не переплачивая. Я правильно понял?

-Ну, я не совсем к тому, что жалко. Просто, понимаете, сейчас расходы у меня большие, кооператив ремонтный строительный открываю. А ваша технология очень кстати пришлась бы. О ней уже большие разговоры идут. Я так понял, что вы работаете с плиткой без замачивания? Она, таким образом, хорошо сохраняет свой родной блеск, что привлекает. Хорошо засекретились, даже помощники до конца не владеют секретом. Мы можем хорошо заплатить, но в разумных пределах.

Влад молчал, а это еще больше смущало делового человека, и он продолжал свой понос слов.

-А вы не сможете подойти через неделю? – перебил в очередной раз его Влад. – Мне ваши деньги без надобности. Я придумаю какой-нибудь бартер.

-Очень прекрасно, - обрадовался Эрнест Йогорович, что денег можно не платить, с бартером проблем не будет, такого добра хватает. – Как раз в следующую субботу мне придется заезжать в этот район, я заскачу и к вам.

После ухода гостя майор Черский посоветовал не ссориться с нужным человеком и пойти ему на встречу, так как его должность может сказаться полезной. Влад согласился с командиром, но вот пользы пока от гостя не видел, а просто за деньги дарить столь ценную информацию не хотелось.

-Я, товарищ майор, в деньгах не нуждаюсь. Уже полгода в кассу не ходил. Накапливается. Расходовать особо некуда и не на что – кормят, одевают, обувают. А вот за недельку сочиню что-нибудь умное, очень важное, чтобы цене технологии соответствовало.

Поскольку до ночи его помощники отдыхают, то Влад решил с одеялом подмышкой прогуляться к речке, окунуться в ледяной воде и пожариться в лучах солнца. За месяц до отпуска хотелось покрыться южным загаром.

Послеобеденное солнце было уже не злым. Грело тепло и лаково и обещало не травмировать поверхность тела. Влад решил немного удлинить путь, обогнув виноградное поле не слева, как обычно ходили все на Тентек, но тем самым, усложняя путь преградами из арыков. Не сложно, но грязновато. Хотя впереди то ждала чистая вода, и помыться можно. Влад спланировал свой путь правей виноградного поля по каменистой дороге, удлиняющей путь раза в два, но без препятствий. А ему еще и подумать хотелось.

Отпуск Влад уже распланировал по дням. В Москве он задержится чуть больше, чем на две недели. Ему срочно требовалось проштудировать учебники по химии, и не школьной программы. После отпуска Влад решил ускорить освоение мгновенного перемещения, то есть, телепортации, для успешного решения которой необходим химический реактив для пропитки тканей. Попытки разобраться без земных знаний положительных результатов не дали. Не с чем сравнивать. А вся их наука запрограммирована на их родном инопланетном наречии, чего без сравнения с земным аналогом понять невозможно. И составляющие реактива не поддавались даже усиленной мозговой атакой. Они упростили свою задачу, усложнив деятельность Влада, правильно решив, что времени у него на освоение и обучение более, чем достаточно. Очень торопились к старту. Телепортироваться же нагишом Влад как-то опасался. Не боялся, а именно остерегался. Он уже открыл в себе много новых качеств, таких, как полное отсутствие внутри самого себя страха или боязни чего-либо, заменой их разумной осторожностью. Исчезли чувства стыдливости, неловкости, неуверенности. Все это подменилось разумной тактичностью. Ему теперь часто приходится любые действия предварительно обдумывать и продискутировать с самим собой, чтобы решение было разумно необходимым. Произошла замена эмоций здравым смыслом. Хорошо это или плохо, над этим еще не размышлял. Во всяком случае, это не хамство и грубость.

Путевку в санаторий заказал у доктора Сергея на 12 дней. 24 дня многовато и без надобности. Он же не собирается восстанавливать потерянное здоровье. Вроде, ничего не терял. Лучше пробуду больше с родителями. А если очень понравится юг, то приплатим и задержимся. Платить даже не обязательно деньгами. Большое начальство даже в санаториях страдает каким-нибудь недугом.

А в родном городе обязательно встречусь с Аликой. Поди, уже невеста, и отбоя от кавалеров нет. Она всем им отплатит за попрание девичьих чувств, попомнит обиды и оскорбления. Влад от таких мыслей даже засмеялся, а в груди сладко и радостно защемило от воспоминаний ее радостных глаз и шепота: »Влад, я тебя люблю!». Как это здорово, когда тебя любят, хоть и маленький ребенок. Вообще-то, она уже не маленькая, 13 лет, невеста. Чья-нибудь. Влад не мог в то время проверить цвет ее облака, но очень большая уверенность, что зеленый. Ему так хотелось. И тогда это будет третий претендент на участника планетного эксперимента. Кроме самого Влада. Он руководитель, и пока будет постепенно накапливать информацию, держать их на контроле, а потом, когда определится с планом действий и приступит к его реализации, сразу начнет перетягивать своих помощников в заданный пункт. И почему этим пунктом не обозначить свой город? Да, он большой, великоват по расчетам пришельцев, но тем и притягательней. В нем можно осуществлять грандиозные, как научные, так и производственные проекты. Влад уже заметил, что постоянных финансовых вливаний на проект не нужно. Зеленые человечки изначально устроены так, что каждый по интеллекту и по коэффициенту сообразительности и способности обучению превосходят многократно обычных серых людей. И, если это подтвердится в дальнейшем, то по истечению нескольких десятилетий мой родной город станет центром научной мысли и новейших технологий. Особенно, если Влад, как бы тишком будет подпитывать заумными идеями своих птенцов. Он легким вмешательством и незаметной помощью создаст предпосылки для гениев.

Грандиозные планы и заоблачные мечты так увлекли Влада, что он не заметил развилки за виноградником и ушел вправо от Тентека на приличное расстояние. Поплутав среди арыков, зарослей и колхозных полей, Влад с трудом выбрался на берег реки. Шел он к ней на шум и плеск воды. Тентек бежал с гор по руслу не как все порядочные реки, а потоком, словно с открытого крана. Купаться в ней практически невозможно. Только окунуться и сразу выползать. И не из-за ее очень низкой температуры, но больше из-за сильного потока, ее мелководности и изобилия валунов.

Окинув окружающую местность и видневшиеся населенные пункты, Влад понял, что забрел от дома далековато. Загорать времени не остается. Пока обратно доберешься, и вечер наступит. Решил просто окунуться и отправиться обратно.

Выбрав удобную тропинку через кустарники, Влад пошел к воле, но, не доходя метров сорок, услышал тревожный писк, или крик напуганного ребенка. Особо не прислушиваясь и не раздумывая, он на пролом через кусты двинулся в сторону подозрительного шума. Когда кусты кончились, и перед ним возникла поляна, то Влад обозрел очень нелицеприятную и ужасно возмутительную сцену разыгравшейся трагедии. Трое сильно упитанных, даже чрезмерно жирных, но достаточно молодых в возрасте около 18 лет парня, которых Влад сразу окрестил, как Дауны, смеясь и визжа, как свиньи от избытка веселья, насколько сразу стала понятна картина, пытались совершить насилие над очень маленькой, худенькой девочкой - ребенком.

Влада эта картина как-то неожиданно парализовала своей нелепостью и бесчеловечностью. Уж очень громадны и жирны, казались эти Дауны на фоне маленького существа.

-Эй! – как то он неуверенно окликнул развеселившуюся компанию. – Молодые люди, не будут ли столь любезны, объяснить, просто интересно поинтересоваться – почто это вы ребенка обижаете.

Его, хоть и тихие слова, но поразили компанию, словно громом и молнией в солнечную погоду, столь неожиданно и не ко времени прозвучали они. Но первый испуг прошел, когда Дауны увидели объект, нарушивший предстоящее наслаждение. Парни, видать, много выпили вина, а девочка случайно оказалась рядом. А по сему, заплывшие жиром мозги и разум, затуманенный алкоголем, чаше возбуждает иные органы, полностью отключая стыд и совесть. И, несмотря на то, что каждая туша Дауна семикратно превышает массу жертвы, половые инстинкты уродов перевесили разум.

А ребенок с разбитым и окровавленным лицом старался поправить лохмотья, остатки одежды, чтобы прикрыть наготу. Даже в таком состоянии стыд пересилил боль и опасность, а глаза жадно смотрели с любовью на Влада, и разбитые губы шептали слова, поразившие Влада своим содержанием:

-Спасайся, дяденька, беги, они убьют тебя, мне все равно не выжить, а ты спаси себя, и спасибо, что пытался защитить.

 

39

Бутылки почти пропали. Точнее, они перестали появляться. С каждым днем все трудней становилось разыскать. С одной стороны, стало безопасней, так как исчезли мальчишки конкуренты, и теперь можно без страха гулять, искать среди кустов, на полянках, по берегу реки. Но сейчас с трудом и редко можно найти грязную, затерянную и давно позабытую прошлогоднюю, или еще древнее бутылку. Все пьющие, гуляющие на природе забирают тару с собой, так как иначе они не смогут приобрести вино или водку без пустой бутылки. Света читала в найденных газетах, которые она подбирала для чтения, что страна борется с пьяницами. Но тогда она не сможет выжить, так как ее основной хлеб благодаря пьяницам, а жизнь благодаря отсутствию трезвости у родителей. Ведь трезвые они злые и жестокие, и опасные. А пьяные не сумеют добраться до ее жилища. Заколдованный круг. Страна борется с пьяницами, а убить может ребенка.

Домой возвращалась пустая и голодная. Много вечеров скулила от голода, но, только уже когда мушки начинали прыгать в глазах, она переступала через стыд и шла к тете Вере, которая долго ругала и требовала от Светочки регулярно приходить за хлебом, не стыдиться. Ведь она так мало ест, что для тети Веры это не трудно и не убыточно.

Но Света не могла перебороть себя и до изнеможения перерывала кусты и кочки. И какая же была радость, когда однажды раскопала целый клад в пять бутылок. С трудом отмыла в ледяной воде и, как на крыльях неслась в магазин.

-Вот! – радостно крикнула она, выставляя на прилавок находки. – Хлеба не надо, я еще найду, потом, когда принесу, дадите.

Тетя Вера, молча, запихивала пять буханок в сумку и строго запретила впредь такие разговоры и поступки. Бутылки – это ее заработок, а хлеб, подаренный, не возвращают. И как бы она прожила без этой доброй женщины.

Все произошло случайно. Однажды тетя Вера вместе с хлебом дала пакет перловой крупы с просьбой передать соседям для собаки, так как перловка слегка испортилась, заплесневела. Света просушила ее на солнце и подвесила под крышу в тряпочном мешочке. И вот, когда после многодневных пустых поисков, изголодавшая окончательно, Света вспомнила, как еще давно она готовила кашу для себя и дедушки. А почему бы не попробовать сейчас?

Когда дом опустел, и родители ушли, скорее всего, на какую-нибудь пьянку, а, значит, надолго, Света во дворе подальше от дома развела костер и поставила на кирпичи кастрюльку с перловкой, залитую водой. Дождавшись кипения, она уже не отходила от кастрюльки, боясь испортить кашу, чтобы она не выкипела и не пригорела. Запахи кипевшей крупы сводили с ума, она готова была наполнить рот горячей, душистой, ароматной, умопомрачительно вкусной кашей. И плевать, что недоваренной, что сырой, но голод с каждой секундой становился невыносимей.

Она так увлеклась, что потеряла бдительность, и с ужасом ощутила рядом сзади постороннего. Еще не веря в беду, медленно повернулась, и душа покрылась льдом, страхом и непоправимостью. Сзади стоял он. Самодовольный, самовлюбленный и убийственно радостный. Со звериным счастьем, перед загнанной в капкан дичью. Вот она, беспомощная, жалкая, не способная ни на спасение, ни на бегство.

Но Света больше испугалась за кашу, безвозвратно потерянную, вкусную, но уже недоступную. Она готова была на любое безумство ради ее спасения, однако Света умела математически логично мыслить и поняла, что потеряла сейчас не только еду, но и саму жизнь, которая после этой потери превратилась в недостижимую мечту и запредельно возможные грезы. Это конец. И не просто конец сегодняшнего, так славно начавшегося, дня, это конец всего, что было и будет.

Она уже не обращала внимания на такие пустяки, как удар кулаком в лицо, и то, что она улетела под дерево, больно ударившись еще и о его ствол, и то, что вышла родительница и с радостным криком набросилась на ее кашу, на ее еду, последнюю надежду.

Никогда не будет у Светы любимой маленькой дочурки, не будет она целовать, ласкать ее кудряшки, никогда мир не услышит о великом математике Светлане. Она просто теперь не станет взрослой. И уже никогда не подарит тетя Вера вкусные драже и подушечки, которые она пыталась растягивать максимально долго, а они мгновенно таяли, исчезали вместе со вкусом и сладостью.

Света шла без цели и в никуда, но инстинкт снова вел ее по знакомой тропинке к реке, к ее бурлящему потоку, который в этот раз она заставит принять и поглотить ее, не выбрасывая на камни, так как возвращаться ей больше некуда и не хочется. Они все равно не позволят ей жить, расти, взрослеть. Она устала от бесполезной и ненужной борьбы за жизнь.

Много дней назад она случайно, прячась в кустах от внезапно появившейся компании мальчишек и девчонок, невольно подслушала разговор, который полностью был посвящен некоторому богатырю под странной кличкой – Вовка вентилятор. Они не сказки болтали, а о настоящем, живущим в Ушарале или где-то недалеко от него, который, спасая от смерти раненых товарищей, голыми руками порвал страшных и жестоких бандитов. Количество бандитов было спорным, но цифра доходила до ста. Красиво рисовался его огромный рост, крупные сильные руки, а девчонки страстно описывали его невероятную красоту.

Света потом часто перед сном, чтобы отвлечься от голода, мечтала о сильном богатыре, рисовала неожиданные встреч с ним, о большой дружбе, любви, но, как к сильному брату или родному человеку. В роли невесты картинки даже не возникали.

И вот сейчас, понимая, что обратной дороги нет не только к дому, но и к жизни, Светлана вдруг страстно захотела встречи с ним. Пусть он внезапно появится, возьмет за руку, и пойдут они вместе. Все равно куда, главное – в жизнь.

Вода все ближе, уже слышен ее плеск, поблескивают буруны, а Вовки - вентилятора нет. Прощайте милые кустики, кочки, травка, кормившие ее эти два года. Прощай солнышко, тучка, ветерок, дождик. Меня уже никогда не будет, а вы остаетесь. Как это все же не справедливо. Ведь я тоже хочу вот так, как вы, просто быть. Мне ведь не надо многого. Кусочек хлебушка, бумага, ручки, цифры. Много цифр. А у меня все это хотят отнять. Уже отняли. Просто родилась я не для счастья, нежеланная, и совсем никому ненужная. А, значит, хочешь, не хочешь, а придется уйти. Где же ты, милый, могучий, где же ты, богатырь. Ну не позволь мне сделать этот невыносимо болезненный шаг.

Чтобы выйти на берег, осталось всего пересечь последнюю маленькую полянку. Света даже не заметила на ней шумной гогочущей компании, распивающей вино и жующей бутерброды с колбасой. Ее раздумья прервали, выстрелом прозвучавшие, слова одного из трех молодых толстяков. Они, вся тройка, словно братья близнецы, розовощекие, толстые и такие смешные, что Света, сразу не поняв их, даже развеселилась.

-Опаньки! – крикнул один из них. – Это что за чудо в тряпках вывалилось к нам за стол.

Выпили они прилично, поэтому контролировать свои действия и хмельные желания уже не в силах. Всех троих словно накрыло розовым туманом сексуального желания зверей самцов. Когда Света с трудом сообразила об их намерениях, то отступать уже было и поздно, и некуда. Их огромные жирные липкие лапы хватали за шею, за тело, за ветхую застиранную одежду, которая рассыпалась от их рывков. И этот дикий тошнотворный смешок с пошлыми словами:

-Ну, уродина, что же ты дергаешься. Сейчас напоследок мужичков попробуешь, радость жизни ощутишь.

Один из них схватился за самодельные из старых колготок трусики, и Света со всей силы укусила его за руку. Тот завопил и влепил пощечину. Кровь хлынула из носа и из разбитой губы.

Но, казалось, вид крови, плачущей, кричащей, кусающей девчонки только раззадоривал их. Сил сопротивляться не только не было, но и не могло быть против таких огромных, злых и жестоких самцов. Света поняла, что до речки ей уже не придется идти самой. Ее истерзанный труп будет после надругательства брошен в воду. Она уже смирилась с участью, со злым роком, который даже перед смертью хочет причинить боль, страдания. И она ослабила сопротивление, теряя сознание, как сквозь дымку и пелену, застлавшие глаза, прозвучал этот тихий, но сильный и уверенный голос:

-Молодые люди, не будут ли столь любезны, объяснить, просто интересно поинтересоваться – почто это вы ребенка обижаете?

Движение на полянке замерло. Все четверо участника борьбы и шума, словно от грохота грома парализованные, уставились в сторону субъекта, нарушившего сексуальные планы Даунов. Но этот субъект словно не замечал три толстые точки на полянке. Он глазами поедал маленькую, страшненькую, всю изуродованную, но такую родную и близкую ему, что, казалось, еще немного, и он своим взглядом поглотит ее.

А для Светы он казался сказочным явлением, мифом, спасительным принцем, но рядом с этими толстяками казался таким слабеньким и беззащитным, что в пору хоть самой спасай. Они сейчас просто убьют его. Вот только разберутся, кто перед ними, поймут свое преимущество и погубят этого прекрасного, самого-самого, что ни на есть славного, ставшего вмиг милым и любимым, принца. хотелось рвануться ему на помощь, но сильные руки одного из толстяков держали ее сзади за плечи. А двое других, один с большим ножом в руке, а другой поднял толстую палку с земли, медленно с двух сторон и со злорадными усмешками на противных рожах, двигались в его сторону. И в их виде излучалась такая злая энергия, что на иной исход, как смерть, рассчитывать не приходилось. Света взглядом и губами шептала этому милому человеку, чтобы он спасался, убегал, ведь ее жизнь уже закончилась, и не надо ненужных жертв, бесполезных и беспощадных, так как его смерть случится на ее глазах по ее вине.

-Да беги же ты, миленький, беги, спасайся.

Он слышал ее, он понимал, но глаза говорили иное. В них не было страха, не было обреченности.

И, вдруг, поляну, и всю округу оглушил пронзительный и дикий визг:

-И-й-я-а – кричал Влад и сильно приложился ногой промеж ног первому, кто шел с ножом.

Тот мяукнул, квакнул, словно захлебнулся жидкой пищей, подпрыгнул метра на полтора и шумно, словно мешок с цементом, грохнулся оземь и замер в неподвижности.

-И-й-я-а – рявкнул еще раз Влад, пригнулся, присел на левую ногу и снизу вверх пяткой с силой пнул второго с палкой в то же интимное место, что и первого. Получив порцию энергии и нужный вектор, второй толстяк, где-то на высоте с полметра над землей, пролетел по горизонту метра два, шлепнулся с тем же звуком падающего мешка с цементом, затем на заду проскользнул еще немного по траве, и мордой уткнулся в кусты, оставив филейную часть отбитого тела снаружи. Движений и шевелений из кустов не наблюдалось. Света ощутила дрожь потных рук на плечах и вырвалась из ослабленной хватки, так как журчание за спиной откровенно отобразили состояние третьего насильника. А принц шел навстречу, и Света пыталась как-то рваными лохмотьями прикрыть наготу. Ей стало стыдно предстать в таком потрепанном и ужасном виде перед спасителем, которому, видать, наплевать на ее непрезентабельный облик. Он смотрел в душу. Ласково, тепло и любовно.

Влад остановился возле, позорно обмочившегося, насильника, брезгливо окинул мокрый дрожащий жалкий вид и, схватив за шею правой рукой, так как, так и не выпустил из подмышки левой руки одеяла, приподнял того над землей и повесил трясущегося толстяка на дерево между разветвленными двумя толстыми суками. Глянул довольно на работу, отошел в сторону Светы, но затем, словно передумал, круто развернулся на 180 градусов и снизу вверх с излюбленным криком:

-И-й-я-а – влепил всей подошвой правой ноги промеж ног толстяку, который уже рассчитывал на благоприятный бескровный исход. Однако Влад решил всю троицу наказать именно таким методом, чтобы мысли о насилии, да и вообще, о сексуальной тяге навеки покинули их подлые головы.

Последний толстяк истошно завопил, взлетев нижней частью тела вверх, и, когда она сравнялась с верхней, плашмя уже, молча, шлепнулся Владу под ноги.

На поляне установились тишина и покой. Влад победоносно окинул довольным взглядом поле боя, оценивая состояние повергнутого противника, как бедственно-благополучное. Жить, хоть и плохо, но будут. И, скорее всего, одиноко. Способность иметь семью потеряна надежно и на долговечно. Скорее всего, пожизненно.

Он подошел к девочке и протянул ей руку. Она подала правую руку, продолжая попытки левой прижать болтающиеся лохмотья. Они уже вместе разыскали туфельки, хоть и рваные, но до дому дойти можно. Влад подвел ребенка к воде, постелил одеяло и, усадив ее, черпая воду рукой, умыл лицо, смыв грязь и кровь.

-Ну вот, - остался доволен Влад. – Теперь мы посимпатичней стали.

Затем он осмотрел покалеченную, распухшую и посиневшую больную ногу, нежно погладил ее, снимая боль и воспаление.

-Лучше стало?

Света кивнула, продолжая, молча поедать глазами спасителя, боясь, что в любое мгновение он может просто исчезнуть.

-А не будет ли любезен, милый ребенок, пояснить, просто интересно поинтересоваться, что это мы в полном одиночестве по ландшафту дефилируем?

Света, не понимая мудреных слов, пожимала плечами и пыталась улыбнуться. Ей очень хотелось сказать хорошие слова, но горло отказывалось подчиняться и извлечь необходимые звуки.

-Ясненько, ребенок не умеет говорить. Такое случается в истории. Ладненько, будем дорогу домой показывать, молча, пальчиком. Готова? В путь?

Влад заметил, как тот час огонек в ее глазах погас, словно кто-то своей рукой без ведома хозяина выключил свет. Он понял, что дома, скорее всего, у ребенка нет, или там очень плохо. Разве в таких изношенных тряпках бывают домашние дети? Он присел на корточки рядом и обнял за щечки двумя ладошками, приподняв подбородок, чтобы смотреть в глаза.

-Пьют?

Она кивнула, потупив печально взгляд.

-Бьют?

Кивок.

-Судя по конституции и конструкции, кормят очень скверно. Не согласна? Ну, если ты не согласна с моим утверждением, а хорошего питания я не наблюдаю, то делаем соответствующие выводы – совсем не кормят?

Кивок.

-Да, - Влад сел рядом и задумался. К такому исходу он не совсем был готов. Разумеется, эта встреча открыла еще одну сторону изуверского истребления серыми зеленых ростков. Они избавляются от них с помощью самых близких и родных, казалось бы, находящихся в не подозрении и в недосягаемости. Кто же может подумать на мать, на родителя, если силой природы так устроено, что с самого зачатия утробы матери является той защитной оболочкой, благодаря которой дитя получает право на жизнь. И что мы имеем? Серая масса изобрела вот уже четвертый способ недопущения до взрослого состояния, до того момента, когда человек сам способен защитить свое существование и право на жизнь. А эта масса просто не позволяет, выталкивает, выбрасывает за границу обитания. Увечьем, как сотворила с Аликой, смертельной болезнью, как Павлика, просто несчастный смертельный случай, как с Денисом. А здесь все сразу в одном вместилось с добавлением жестоких, жаждущих смерти, родителей. Природа с помощью людских рук изуродовала ребенка, высыпала из рога изобилия набор смертельных болезней, натравила трех Даунов. И все при полном согласии и желании, да и самого участия самых родных людей – родителей. Но ведь мне они позволили дожить до взрослого состояния благодаря моей мамочке. Сколько бы отвела судьба, если бы не отважилась та акушерка поменять меня с мертвым. Погоди, а сколько позволила пожить в иной семье? Все равно же бросила в ущелье на скалы. Нет, предстоит серьезная борьба, и никому я не отдам этого ребенка, поскольку она не только уникальный случай многоступенчатых попыток истребления, но и гениальный образец выживания.

Влад глянул на Светлану и послушал свое сердце. Ему очень хотелось именно от него услышать положительный ответ, и именно оно жаждало прижать к себе с любовью и лаской истерзанный и измученный массой обстоятельств любимый комочек жизни. Он уже всеми клеточками любит дитя, и любит, как дитя собственное и самое родное. Влад принял решение и поставил цель – любой ценой преодолеть законы общества и правила системы, но стать истинно настоящим и самым близким и родным папочкой.

-Значит, пойдем со мной! – весело вслух заключил он. – Но ты только пойми правильно, мы должны зайти к тебе. Ты, главное, не бойся. Под моим присмотром они не посмеют обидеть тебя, но нам нужны твои документы. Ведь у тебя есть свидетельство о рождении?

Света радостно кивнула головой, готовая идти с ним куда угодно, и не спрашивая, зачем и для чего. Она уже перепугалась длительного молчания принца и перебрала в голове не лучшие варианты причин затянувшегося его раздумья.

-Вот и славненько!

Они шли по поселку под пристальным взглядом прохожих и жителей, выглядывавших из окон и калиток. Парочка еще та – он в полукедах и спортивных штанах с одеялом подмышкой, и она в рваном платье, с разбитым носом и губами, но счастливая, с высоко поднятой головой и вызывающим взглядом в стороны редких мальчишек и девчонок.

Но весь задор ее пропал возле собственной калитки. Двор был пуст, но родители могли появиться в любое время. Она посмотрела на Влада, но тот смело подтолкнул ее, и они вошли во двор. Оставив Влада возле крыльца, Света бегом забежала за дом, взобралась на чердак и, схватив ранец, где лежали ее дневники и тетради с задачками и документ, дающий право называться ребенком, бегом спустилась вниз.

Влад не успел даже оглядеться, как тяжелый скрип несмазанной двери нарушил тишину. На крыльцо, как он и понял, вывалились ее родители, которых даже по их виду он этим почетным словом называть не стал бы. Опухшие, пропитые рожи, взлохмаченные, изрыгающие прокисшим перегаром на несколько метров вокруг себя.

-Тебе чего здесь надо? – первые слова родителя при виде Влада.

В это время с ранцем в руках выбежала из-за угла Света, испуганно остановившись в сомнениях, можно идти дальше, или лучше не рисковать. Даже рядом с таким сильным и красивым защитником она продолжала бояться их, как потенциальную угрозу безопасности, вызывающие ее одним только своим присутствием. Ведь родитель был намного выше и выглядел страшнее принца.

-Эта сучка защитника приволокла, что ли? – скривилась родительница, при появлении ребенка. – Проверить еще надо, что прихватила с собой. Лишнего не утащила бы.

И они дернулись в направлении Светланы, которая от страха прижала к себе ранец и попятилась назад.

Влад не стал много уделять внимания позированию и браваде двух алкоголиков. Он приподнялся на ступеньку к ним навстречу и снизу вверх шлепнул ладонями обоих по лбу. Поскольку в момент удара он слегка притормозил время, то сила удара получилась пушечной. Родителей словно сквозняком выдуло, забросив их тела глубоко в помещение. Взяв ребенка за руку, он вошел с ней на веранду, под столом которой рядом с мусорным ведром стонали оба родителя и чесали лбы. При виде входящих ребенка с дерущимся хулиганом, они, толкая друг друга чуть ли ни на четвереньках, сшибая ушибленными лбами входную дверь, скрылись в доме.

-Повторить, или с первого раза уяснили? – спросил Влад, усаживая ребенка на стул, а сам, взяв ранец и, разыскав там два чистых листа бумаги и две шариковые ручки, остановился возле стола посреди комнаты. – Быстренько приняли вертикаль и, если не разучились писать, напишем диктант.

-Ты чего, это, чего дерешься, по какому праву? – уже не так уверенно лепетал родитель.

-Какой диктант, ничего не будем мы писать, - вторила ему жена.

-Значит, сейчас повторим воспитательный процесс, - заявил Влад и, оттянув средний палец левой руки, с силой прилепил его ко лбу родителя. Тот поспешно вскочил и сел за стол. Уже много лет, как его никто не бил, казалось, нет такой силы в округе, что осмелилась бы на такую процедуру.

понабрался где-то и дерется. Вставай, чего развалилась, дура, - уже громко и властно крикнул он на жену. – Валяется, как принцесса, человек дело говорит.

-А писать мы будем, что я продиктую. Как понял, дитя вам без надобности. Стало быть, забираю ее к себе. Она ведь вам совсем не нужна, только лишние хлопоты.

Супруги переглянулись и согласно закивали головой.

-А ты все равно заплати, - заскулила женщина. – Даром не получишь. Я что, рожала зря, страдала, а он задаром. надо, да и все. -Чего драться то, говори, чего А драться любой умеет. Силы

-Согласен, женщина, - Влад раскрыл маленькую сумочку на поясе и достал несколько купюр. – 71 рубль. Больше не получите.

Мужчина жадно протянул руку к деньгам, но получил по этой, же руке увесистый шлепок.

-Только после расписки.

-Хорошо, хорошо, - вид денег и планы на их расходование уже затмил разум супругов. Они спешно и под диктовку Влада писали расписки о добровольной продаже дочери Светланы за 71 рубль и полном отказе каких-либо прав на нее.

Влад аккуратно сложил расписки в ту же сумочку, откуда доставал деньги, и, взяв в одну руку ранец с одеялом, на вторую обняв, прижал к себе ребенка.

-Ну, что, Светик-самоцветик. Кстати, мне это имя очень нравится, даже знакомых не помню с таким красивым именем. Такое имя может принадлежать только очень славненькой девочке. Хочется заметить и указать тебе на один сказочный постулат – по всем правилам джентльменства после всего, что между нами сегодня произошло, я просто обязан на тебе женится. Но давай не будем переступать рамки житейских правил и гражданских сводов законов. Не только разница в годах, что не столь существенно, а твой возрастной статус не позволяет совершить нам столь правильный шаг. Зато мы, а это очень даже, как меня, так, я думаю, и тебя вполне устроит, можем стать папочкой и дочуркой. Тем более, тебя еще надо растить, учить, воспитывать. Ты не возражаешь?

Света уткнулась носом в теплую шею Влада и быстро закивала головой. Счастье и радость, переполнившие ее исстрадавшуюся душу, вылились из глаз обильными слезами, капая и прокладывая целые потоки на спине любимого папочки.

Они шли по поселку, потом по дороге, по берегу канала, мимо виноградника, а она лила слезы и рассказывала Владу обо всей своей жизни столько, сколько могла помнить ее детская головка. И про бабушку, которая рано погибла по вине шофера пьяницы, про больного дедушку, за которым она два года ухаживала до самой смерти. И про эти два года ада, что провела на чердаке, борясь не только с голодом и лютыми холодами, но и спасаясь от жестокого желания родителей, ради этого дома, что дедушка переписал на внучку, избавиться от нее. И только благодаря их беспробудному пьянству и полусгнившей лестнице, которая могла выдержать только Свету, она сумела выжить. Рассказала она и про несколько попыток покончить счеты с жизнью. И сейчас она пришла на берег реки не купаться и не погреться на солнышке, а с самым большим желанием умереть в водах Тентека. Избежать этого ей помогли те же Дауны, коих покалечил Влад.

-Выходит, зря я так, немного погорячился. Они ведь спасли тебя и свели нас вместе. Надо будет как-нибудь извиниться. Да, плоховатенький штурман из тебя. Не попадешь ты в северные холодные воды по Тентеку. Принес бы он тебя в теплое озеро Сасыкколь. недалече от сюда, километров 150. Поэтому он тебя и выбрасывал на берег, что планы твои с его возможностями не совпадали.

Влад полностью просканировал все тельце, и видел с трудом еще теплившуюся жизнь, готовую в любую секунду покинуть Светланку. Так что, последний эпизод с перловой кашей помог состояться их свиданию у реки. Он поначалу был страшно рассержен на ее родителей за столь жестокое и бессердечное отношение к ребенку, но потом сообразил, что этот целый перечень очень скверных дядей и тетей способствовал встречи с самым зеленым, самым настоящим счастьем, ради которого хотелось творить безумие и подвиги.

Света словно ощутила, нахлынувшие чувства на Влада, и сильней прижалась к любимому папочке, до конца еще не веря, что, наконец-то закончилась эпопея с чердаком, с пустыми бутылками, косыми недоброжелательными взглядами помощницы тети Веры, обидными и едкими словами детворы. Неужели ее мечты о будущей счастливой жизни начинают сбываться. И только бы кто-нибудь или что-нибудь не вмешалось и не порушило это хрупкое счастье.

-Ну, душить, конечно, меня не обязательно. Я еще в этой жизни пригожусь, - наигранно прохрипел Влад, и Света испуганно отпрянула, пытаясь заглянуть в глаза, чтобы убедиться в несерьезности сказанного. Глаза Влада смеялись, поэтому и она облегченно вздохнула. Пошутил. Разве она способна такая маленькая и слабенькая задушить такого большого принца.

-Кстати, меня зовут Влад, но, как мы с тобой и условились, то я для тебя просто папочка. Или папа, как угодно. У меня опыта общения с детьми нет, поэтому эту немудреную хитрость будем изучать вместе. Насколько я понял из наблюдений, что главное в общении детей и родителей – послушание одних и абсолютная требовательность к подчинению других. Остается распределить роли. По-моему, главным в семье должен быть я. Ты за?

Света кивнула.

-Я буду очень послушным ребенком и без проблемным. А ты будешь благосклонным? Ведь, у меня тоже нет опыта, быть дочкой. Правда, папочка?

Влад от этих слов растаял. Как бы он хотел видеть этого любящего ребенка в тот день, когда родные и близкие, друзья и товарищи встречали их из Курчума. И его бы встретила Светлана. Она бежала бы через весь аэродром и повисла бы у него на шее. Ну, ничего, за то теперь он не будет одинок, и квартира не будет такой пустой.

За несколько метров до офицерского городка он опустил ее на землю.

-Я думаю, что так символичней, когда в свой новый дом ты войдешь на своих ногах. Ведь теперь ты не просто моя дочь, ты хозяйка, которая будет провожать меня на работу, и встречать вечером у порога. Только мы поначалу приведем тебя в хозяйский вид.

Городок, несмотря на еще не вечер, словно вымер. И лишь Аня, жена главного радиста, а точнее, радиоинженера, одиноко возилась во дворе на клумбе. Она, увидев Влада со столь экзотичной девочкой, замерла, и первые секунды не могла произнести ни слова.

-Добрый вечер, Аня. Где народ, почему городок ужасно пуст?

-Кино индийское завезли: »Месть и закон». 2 серии. Все в клуб и убежали.

-А ты не любишь Индию?

-Да ну их, сопли сплошные. Влад, ты с кем это и где взял ребенка? – переходя на шепот, спросила Аня. – Что это с вами случилось, как будто в какой-то передряги побывали?

-Понимаешь, Аня, - Влад хотел вкратце поведать историю, но вдруг передумал.- Слушай, твоя Таня, наверное, чуть потолще моего ребенка?

-Да не чуть. Вы с какого концлагеря сбежали?

-Потом, Аня, потом. Ты видишь, что нам не мешало бы приодеться. Не много. Платьице, трусики, сандалики. Ну, если расщедришься, то и ночнушку подкинь. Ночь впереди, спать в чем-то надо? А мы завтра в универмаг сгоняем, приоденемся. Нас в таком виде, по-моему, в магазин не пустят.

-Не пустят, это точно, - согласилась женщина, все еще не отошедшая от шока после первой встречи. – Идемте, поищем кое-что. Таньке уже тесновато, так ей будет как раз, даже с избытком. Зовут то хоть как? – Аня смотрела на девочку.

Света как-то неуверенно сначала глянула на тетю, затем на Влада, словно спрашивая разрешение говорить.

-Света.

-Идем, Светочка, подыщем, приоденем тебя.

Войдя в квартиру, Влад ощутил тепло, исходящее от санузла, поняв, что хозяйка топила титан.

-Знаешь, Аня, я думаю, мы не прочь искупаться перед переодеванием.

-Ой, и правда, - женщина засуетилась, забежала в ванную и уже оттуда позвала Свету. – Влад, а она умеет обращаться с титаном? Или мне помочь искупаться ей?

-Я думаю, что она впервые в жизни видит такое чудо техники. Ты ей все настрой, а она сама сумеет помыться.

Женщина спешно отрегулировала воду, помогла раздеться, точнее, избавиться от лохмотьев, но через несколько секунд побледневшая вышла к Владу и, не зная, куда деть трясущиеся руки, села на стул.

-Влад, иди сам, я не могу. Боже мой, откуда ты взял ребенка, на ней же не просто живого места нет, до нее страшно дотронуться. Какая худющая, словно из лагеря смертников.

Влад вздохнул и пошел в ванную. При его виде Светлана вспыхнула, стесняясь наготы, но Влад решительно сел на край ванны, взял душ, мочалку и, поливая ребенка теплой водой, нежно тер ее по телу.

-Ты меня не стесняйся. Я твой папа, а стало быть, в мои функции входит мытье ребенка. Просто тетя Аня никогда не видела таких худых и побитых детей. Мне очень хочется вернуться и порвать на куски всех твоих обидчиков. Но мы не будем этого делать, и очень скоро отомстим всем по-иному, когда мы, самые красивые, здоровые и счастливые предстанем перед ними и не заметим их, ибо ничтожество всякое нас просто не заинтересует. И запомни, ребенок, это я говорю, твой папочка: с этой минуты никто и никогда даже подумать не посмеет замахнуться на тебя даже тонкой травинкой. А если и возникнет подобная мысль у какой-нибудь твари, то я, твой папа, порву его, как тузик тряпку.

Света счастливо улыбалась, подставляя лицо и тело под струи теплой воды.

Когда они уже чистые и переодетые вышли из ванной комнаты, Влад, услышав запахи из кухни, решил обнаглеть окончательно, намекнув Ане, что от супчика они бы не отказались.

-Ты ей чуть-чуть налей, а дома мы уже чаем с бутербродами догоним.

Оставив Светлану разбираться с супом и косточкой, Влад вернулся к Ане в комнату, так как она уже требовала маломальского объяснения. Влад кратко без эмоций и жутких сцен объяснил ситуацию.

-Вот так, Аня, жену потерял, зато ребенка приобрел. Я понимаю, что это ответственно, да и практически по существующим законам невозможно, но клянусь, что свершу невозможное и неразрешимое, но Светлана станет официально моим ребенком. Ей другого варианта просто недопустимо. Я ее полюбил, и это по-настоящему.

Аня вышла посмотреть, как там ребенок, требуется ли добавки, но быстро вернулась с мокрыми глазами.

-Влад, она ложкой не умеет пользоваться, лакает, как собачка, и хлеб макает в щи.

-Успокойся, Аня, - Влад подошел к женщине и прижал ее голову к груди. – Ребенок со мной, а значит, все у нас будет.

На кухню к Светлане он пришел с полотенцем, намоченным с одного края. Смеяться над ее видом не стал, хотя она этого заслуживала. Все лицо и руки были в крошках, крупинках, остатках от супа. Влад протер ребенка сначала мокрым концом полотенца, затем вытер насухо и успокоил сильно смутившегося ребенка.

-Ничего, со временем научишься, есть и ложкой, и вилкой, и другими приборами, которых я и сам не знаю. По правде, я и сам не идеален в приеме пищи, а если голоден, то тоже по уши пачкаюсь. Даже по крошкам на бороде и щеках можно прочесть обеденное меню. Идем домой. Теперь у тебя новый дом, это наш с тобой дом.

Он крепко сжал ее руку и услышал ответное пожатие. Двор по-прежнему был пуст. Все население городка в солдатском клубе страдало и переживало за трагедию в далекой Индии, поэтому они незаметно и неслышно добрались до квартиры. Она мало отличалась от Аниной. Только на одну комнату меньше, так как у Ани было двое детей: Таня, чью одежду примеряла на себя Света, и Вася, младший на два года. В этом году пойдет в первый класс.

-А ты, как я понял, в школу не ходила? – спросил Влад еще на улице.

Света как-то испуганно сжалась и покачала головой.

-Успокойся, милая, ничего страшного. Мы с тобой за лето наверстаем. И читать, и писать научимся. Правда? Да и по параметрам роста и веса ты как раз на первоклашку тянешь.

-Хорошо, - согласилась Света. – Только я читать и писать умею. Меня еще бабушка научила. Потом дедушка, пока болел. А за эти два года на чердаке я, знаешь, сколько перечитала, переписала? Просто жуть, как быстро стержни кончаются. А они, знаешь, как дорого стоят. Два штуки – почти бутылка.

-Вина?

-Нет, - она рассмеялась, – пустая. У меня, наверно, долго еще все цены с бутылками сравниваться будут. Пустыми. Буханка хлеба – бутылка, коробка спичек и мыло хозяйственное – одна бутылка. Мыло стоит 19 копеек, а спички одну. Вот так. Мне так нехорошо стало, когда ты за меня 71 рубль заплатил. Мне бы таких денег почти на два года хватило бы. Я сразу, как подсчитала, чуть от обиды не заплакала. За что им столько много?

-Мне, ребенок, совсем не жалко за такую девочку. И больше заплатил бы, просто это вся оказавшаяся под рукой наличность.

-Папочка! – Света остановилась, пораженная открытием. - Ты за меня отдал все деньги?

-И мы теперь, - засмеялся Влад, - будем до зарплаты бутылки собирать. У тебя опыт есть, а я знаю отличные места пьяниц завсегдатаев. Проживем. Уж, в крайнем случае, всегда к Ане зайдем. Она нас супчиком накормит. Вот только научу тебя, есть ложкой.

-Было очень некрасиво? – смутилась Света. – Я видела тетю Аню. Она плохо подумала про меня? Фи, какая неумеха! Я умею, просто рука болит и дрожит. Ну и решила, пока никто не видит, так полакать, как алабай.

-Все мы когда-то чему-то учимся. Ты, я и тетя Аня многого еще не умеем. А вот и моя, наша квартира. А с больной ручкой мы сейчас разберемся – она больше не будет болеть.

Они сначала устроили маленькую экскурсию по все закоулкам. Прошлись по комнатам, заглянули на кухню, ознакомились с санузлом. Затем Влад усадил ребенка на диван, включил телевизор, и подкатил к дивану журнальный столик на колесиках.

-Сейчас будем чай пить. Кружечку с чаем держать умеешь?

-Папочка! – возмутился ребенок. – Я же не совсем безрукая.

Влад на кухне глянул на отрывной календарь, и его осенило. Сегодня же ровно 9 лет и один месяц со дня рождения Светланы. Он, недолго думая, зажег газ под чайником, нарезал колбасы и плавленый сырок на тарелку, и решил изобрести торт из подручных средств. Влад был помешан на какао со сгущенным молоком, и у него всегда в столе стояло не менее 20 банок лакомства. Благо, в доме оказалось полбуханки почти свежего черного хлеба. Он порезал его на, поразительно тонкие, коржи, каждый слой промазал какао, перекладывая пластинками сырка. А последний верхний корж полил пообильнее и из сырка выложил: »СВЕТЕ 9 ЛЕТ + 1 МЕСЯЦ». И по краям воткнул в торт 9 праздничных свечей.

Расставив все деликатесы, кроме торта, на столик, он сделал загадочное лицо, чем заинтриговал ребенка, и скрылся на кухне, где зажег свечи. И только тогда вошел в зал с тортом и горящими свечами.

Света вскочила с диван и смотрела на сие действие широко раскрытыми глазами, не способная понять суть и причину происходящего.

-Милый ребенок! – торжественно произнес Влад. – Сегодня, 25 мая тебе исполнилось ровно 9 лет и один месяц. Вот это событие мы сейчас пышно и громко, даже помпезно и весело отпразднуем. Поздравляю и хочу, чтобы сегодняшний день стал и нашим днем рождения, днем рождения нашей семьи папы с дочкой. С нами может все происходить, вплоть до громких скандальных сцен. Но никогда, слышишь девочка, твой папочка никогда и, ни за что тебя не продаст. Ибо на этой планете нет для меня милей, любимей и дороже, чем моя Светланка. И пусть ты пока сегодня боишься смотреться в зеркало, но надо знать папочку, чтобы поверить, что это не надолго. Так как я гарантирую и торжественно обещаю: скоро красивее моей дочурки в радиусе много-много километров не сыщут.

Влад поднес к ней торт.

-Твоя задача – загадать желание и задуть свечи.

Этого она сделать не могла. Из глаз непрерывным ручьем текли слезы, губы тряслись, готовые сорваться в рыдания.

-Мы с тобой вместе задуем и вместе загадаем желания.

С трудом вместе получилось загасить свечи. Потом пили чай и громко стукались кружками.

-Вот эта с чебурашкой теперь все время будет твоей.

Торт Владу самому понравился. Не ожидал от себя такого кулинарного искусства. Необходимо запатентовать рецепт. Слезы у ребенка быстро высохли, так как изобилие вкусных продуктов требовало поглощения, а не плача. Света не набрасывалась жадно и не грызла все подряд. Она не спеша макала колбаску, сырки в жидкое какао и по маленькому кусочку откусывала, понимая, что все это теперь никуда не исчезнет, а, стало быть, не требует спешки. Она медленно наслаждалась радостью вкуса.

А Влад включил кассетный магнитофон с последними записями современной эстрады и пригласил девушку на танец. С задержкой, но она поняла, чего хочет от нее папа, и уже через пять минут дико кричала, хохотала и прыгала в бешеном танце на полу. Менялись песни, кассеты, а они не могли напрыгаться, наораться, навизжаться. Влад понимал, что тонкие стены хорошо разносят их визг не только по соседним квартирам. Поскольку его окна первого этажа выглядывали во двор со столом и лавочками, где он часто просиживал вечера с женщинами, то сейчас эти женщины отчетливо слышали веселье Влада.

Он на время вышел на кухню, чтобы пополнить тарелку колбасой и сырком, но, вернувшись, увидел спящего, перепачканного тортом из какао ребенка, прислонившегося к боковой спинке дивана. Музыка диско уже не в силах потревожить ее сон. Влад протер мокрой салфеткой ей лицо и руки, снял платье и унес в спальню на большую кровать, в семейную бытность служившую одром молодожен.

После отпуска на этой кровати иногда спали приходящие подруги. Последнее время приходила Рита. Но сейчас ее муж задержался дома надолго и в командировку не собирается. А в то время, когда муж дома, Влад категорично запретил ей приходить к нему. Такие поступки он называл сверх наглыми и недопустимой изменой. Так как чередовать секс с мужем он не собирался. И предупредил Риту, что к нему можно лишь на третий день после отъезда супруга. Пусть запахи мужа выветрятся.

Сейчас он полностью сменил постельное белье и больше никому, кроме ребенка, спать на этом ложе не позволит. Влад еще немного постоял возле кровати, улыбаясь сладкому чмоканью дитя во сне. И там она продолжает есть. Пусть тебе, моя принцесса, все будет хорошо, спокойно и радостно во сне, и снятся из прошлого только бабушка и дедушка. Живые и счастливые.

 

Г ЛА В А В Т О Р А Я

 

Критическая масса

 

1

Когда Влад вышел во двор, женщины примолкли, отложив свои несрочные сплетни на потом, и вопросительно смотрели в его сторону, ожидая объяснений. Они понимали, что торопить не имело смысла – нужно дождаться добровольного признания.

-Ну! – не выдержала Валентина.

Ее «ну» послужило сигналом к атаке, и женщины набросились с вопросами:

-И как нам, скажешь, понимать эти дикие вопли с завыванием и визгом?

-Славно повеселились? Вся округа замерла от вашего гвалта. Даже собаки умолкли с перепугу.

-Влад, долго над народам издеваться будешь? То, что это была не Рита – мы давно догадались, - сказала Ольга, подруга Риты, не очень то близкая, но единственная из городка, что с ней общается.

-С Ритой у них все тихо и без лишних звуков. Так, легкое поскрипывание.

-Женщины, неужели мы так шумно повеселились? – пожал плечами, притворившись ничего не понимающим. – А показалось так, немного попрыгали, покричали. Вы уж сильно приукрасили.

-Ну, вот, ничего себе немного. Ты бы на нашем месте посидел. Такие децибелы выдавали, что друг друга здесь слыхать невозможно было. До сих пор гул в ушах стоит, - это уже пошла в атаку Лариса, супруга Золоторевича. – Мама просила сходить, проверить, не случилось ли чего, а он: «приходил Сережка, и мы поиграли немножко». Мебель не повредили?

-Да говорю же вам. Нам вообще показался вечерок сверх тихим и скучным. День рождения у девушки. Вот и попрыгали, потанцевали.

-И как звать эту девушку? Хорошенькая?

-Спросите об этом у Влада, что прямо под вами живет. Хорошая девочка Света, от радости он написал!

-А чем же она хороша? – подыграла Валя.

-Любимая. Это, девочки, любовь, и очень серьезно, - улыбнулся Влад хитровато, но в его улыбке женщины обнаружили не ту, прошлую, с которой он обычно говорил об этом чувстве, а нежность и свечение действительной счастливой радости.

-Ну, вот, это вообще наглёж, - взорвалась Ольга. – Мы здесь перед ним стелемся, выкладываемся полностью, а он привел какую-то Свету, и заявляет на весь городок про любовь.

-Не на какую-то такую, а Светик - самоцветик. Самую лучшую мою принцессу.

Женщины все сразу заговорили, зашумели, пытаясь образумить Влада. Ведь он обещал после развода не один год пожить холостяком и хорошенько нагуляться, накушаться свободной жизни. И вот так скоротечно и без ознакомления с претенденткой женщин эскадрильи сотворил такое сверх безрассудство.

-Все же, Влад, завтра ты нам ее представь, позволь, пока все не усугубилось, оценить твой выбор. Не чужой, чай.

-Ладно, девочки, на завтра мы с ней прогулку по базару наметили. В автобусе утром встретимся. Расписание не изменилось? Как всегда? Вот и хорошо. Схожу я сейчас в столовую, проконтролирую, как там мои работники начали ночные работы.

Влад не стал обходить вокруг эскадрильи, которая примыкала к городку и разделена была высоким забором. Он просто перемахнул через забор и сразу оказался у черного входа в столовую, через который, в основном, происходили погрузочно-разгрузочные работы. Рядом в беседке курили рабочие столовой и его отделочники. С ними он и вошел внутрь, чтобы определить объем работ на эту ночь. Все стены, пол и потолок уже очищены от старых материалов и ожидали обновления. Чтобы избежать толкотни и ненужной суеты, он распределил всех по всей столовой, озадачил каждого, а сам, еще немного потолкавшись и поруководив, вернулся в дом, к только что приобретенной дочери. Хотя и была уверенность в благополучии и тишине, но непонятным и тайным магнитом влекло в квартиру, про которую он раньше забывал на многие дни, недели. А сейчас туда притягивало, чтобы присутствовать при ее сне, охранять и любоваться тихим дыханием.

Дождавшись утра, он взбил тесто на сухом молоке и яйце, приготовил сковородку для блинов, и пошел в спальню будить дитя, прерывать ее крепкий сон. Встав на колени перед кроватью, Влад продекламировал:

-Я пришел к тебе с приветом рассказать, что солнце встало.

Света рывком закрыла лицо одеялом и на несколько секунд замерла. Затем медленно приоткрылась и шепотом спросила:

-Это правда?

-Правда.

-Это ты, папочка? Мне уже не снится сон?

-Все, мы проснулись. У нас наполеоновские планы, а для их выполнения продолжительный сон вреден. Пора вставать.

-Какое это счастье, папочка, что сон закончился, а все хорошее осталось! – Света обхватила Влада за шею и уткнулась губами в щеку.

Влад сбросил одеяло и подхватил ребенка на руки.

-Туалет, умывания и на кухню. Будем с тобой блинчиками баловаться.

Влад показал ей ее зубную щетку, полотенце, научил пользоваться гигиеническими аксессуарами и покинул ванную, предоставив ребенку самому постигать науку гигиены.

Вернулась она из ванной вроде чистой, умытой, но живот и шея обильно перепачканы зубной пастой и мыльной пеной. Трудно поддается наука нормального человеческого быта. Хорошо, что блинчики можно кушать руками. Но теперь придется делиться какао. Света его быстро полюбила, и все подряд макала в баночку, прежде чем отправить в рот.

Из дома вышли немного раньше, так как Владу хотелось глянуть на проделанную работу в столовой. Он уже полностью доверял своим ученикам, но приходилось уточнять технологии, секретом которых он до конца даже с ними не делился. Обещал перед демобилизацией, чтобы развезли по стране и подальше от Ушарала. Сегодня ночью Влад уже решил, за какую цену продаст свои секреты клеевых составов для плитки и фугования швов. И в следующую субботу назовет ее Йогоровичу.

От утренней прохлады Света слегка поеживалась, но внутреннее счастье и покой грели, и она отказалась от рубашки, предложенной папой. Она крепко держала его за руку и уверенно шла рядом, озираясь по сторонам, жалея лишь об одном, что этого не видит никто из старых знакомых. Особенно, эта вредная помощница тети Веры. Но, видно, здесь в это утро даже местные жители еще не вышли из дома. И они шли в полном одиночестве.

У ворот возле маленького домика солдат с ружьем отдал честь папе и пожелал ему здравия, что даже Свете стало настолько радостно и гордо за их обоих. Они шли по плацу, вдоль и поперек которого проносились полуобнаженные и коротко постриженные солдаты. Два бойца мели асфальт, самодельными из жесткой травы вениками. А навстречу шел в сапогах с огромным животом и весь перетянутый ремешками и в военной фуражке большой начальник.

-Фархутдинов! – громко и грозно зарычал толстяк. – Это как еще понимать? Всякие гражданские с мелкими и непонятными объектами шастают по воинской части, как по бульвару, а ты спишь на посту.

Света от ужаса двумя руками вцепилась в папину руку и прикрыла глаза.

-Толик, - спокойно и уверенно отвечал папа. – Ты почто мне ребенка перепугал? Думаешь, что, если отрастил такой огромный пузень, так тебя тут все сразу перепугались?

Света открыла глаза. Ей уже не было страшно, поскольку папа его ну совсем не боится.

Толик поздоровался с Владом за руку, потрепал нежно Свету по голове, и ей совсем стало спокойно и, даже весело за пережитый страх.

-И как нас зовут? – спросил капитан Волков девочку.

-Толик, отстань, не до тебя. Готовь, лучше автобус к выезду. Нам надобно гардероб обновить, так что, не задерживай. Лучше скажи, как там мои, уже спят?

-Нет, в столовой на завтраке. Всю ночь работали. Молодцы, красиво делаете, мужики. Мне нравится. – Волков даже расплылся в улыбке от удовольствия. – Мне бы ванную так заделать, а?

-В отпуск уеду – договаривайся с мужиками сам.

-Не вопрос.

-Да, а звать нас Светланой.

Когда они подошли к беседке с курящими солдатами, то все привстали и громко поздоровались, чем еще больше поразили и удивили Светлану, вызывая гордость и восторг за папу.

-Здравия желаем, товарищ лейтенант! Ребенком обзавелись? И когда только успели?

-Спать меньше надо, Рустам, тогда все успеешь. Пройдемте, глянем инспекторским оком, чего там натворили.

Неопытным взглядом можно было бы утверждать, что ночь работники пробездельничали. Но Влад сразу определил большой объем выполненной работы. Загрунтовали потолок, подготовлена к кладке целая стена, забиты раствором большие выбоины.

-Молодцы, ребятушки, до ночи можете храпнуть. Заслужили. Главное, на обед только прервитесь.

-Рады стараться, товарищ лейтенант! – шутливо и весело ответили бойцы, довольные похвалой. Им нравился лейтенант не только хорошим обращением, но и своей легендой. Работать с ним и под его руководством не просто честь. Это еще возможность некоторые подробности, столь необходимые для дембеля, где еще можно долго гордиться знакомством с Вовкой-вентилятором.

-Папочка, - когда уже вышли из здания и остались одни, шепотом спросила Света. – А ты кто? Они все разговаривают с тобой, как с большим начальником, и никто не обращает внимания на мое уродство.

-Ну, милая, не все сразу. Постепенно, по капельке узнаешь все про меня. Нет, не очень большой. Просто на данный период я выполняю эту работу по ремонту столовой. Сам напросился, добровольно. Всем очень необходима эта работа, точнее, ее результат, а я умею, вот и согласился. А так, я офицер пограничник, военный летчик. Видела возле ворот слева вертолеты? Вот это основная моя стихия. Так что, не только я, но и надо мной здесь много начальников. А в основном, все они мои друзья, товарищи. И, стало быть, теперь они и твои друзья. А друзья никогда не посмеют обидеть. Ты не уродливая, ты, на данный момент, очень больной ребенок, а болезнь – не повод для насмешек. Идем, я тебя на экскурсию на аэродром свожу, покажу свое главное место работы.

Пока Влад водил Светлану по аэродрому, показывая ей премудрости своей романтической профессии, женщины, кто с мужьями, кто с детьми, скучковались возле проходной – КП по военному, и, увидев Влада с ребенком, гуляющего по летному полю, скоренько сообразили версию о женщине с ребенком, с которой Влад решил серьезно связать свою судьбу.

-В его молодые годы? По крайней мере – глупо. Да еще ребенок дефективный. Страшненькая.

-Слабые атаки вы предпринимали, - заметила Лариса, женщина не только замужняя, но и прилично старше Влада, поэтому виды на холостого мужичка не имеющая. А вот некоторым холостячкам она поставила на вид за упущение на сторону ценного претендента на супруга.

-Он не поддаваемый какой-то. Словно не замечает наших поползновений, - заметила одна из молодых, два года назад разведенная с пограничником из пограничного отряда за беспробудное пьянство и жестокое рукоприкладство. Поскольку, большое начальство эскадрильи проживало в отрядном городке, то ей разрешили до особого распоряжения занимать эскадрильную квартиру, в которой она проживала до развода. А если подберет себе холостяка из летного состава, то жилье вообще останется за ней. Даже улучшение грозит. – От него только и услышишь, что привет, здрасте, пять минут ляля и убежал.

-Я думала, он Ритку у мужа отобьет, вроде, все завязалось у них по настоящему, - поразмышляла Ольга. – А он какую-то Свету, да еще с больным ребенком, привел.

Поскольку, легенду о женщине с больным ребенком они придумали сами, то уже уверовали в нее твердо и обсасывали эту версию, как реально произошедшую. Даже возникали планы по заброске десанта для разрушения предполагаемого брака, кажущегося столь неравным и неправомерным. Тем более, им абсолютно без надобности невесты варяги, когда свои застаиваются. Негоже такими мужиками сорить.

-Бабоньки, уймитесь, - подошла Аня с дочерью Таней. - Нагородили, прямо уши вянут. Воистину, женская глупость не знает границ.

Женщинам впору обидеться, и общим гулом они попытались изобразить возмущение. Но, как им показалось, Аня владеет более правдивой и достоверной информацией. Поэтому они предпочли обиды пропустить мимо ушей и в ласковой форме потребовали отчета.

-Нашел он вчера девочку на берегу Тентека.

-Как нашел? – в один голос удивленно воскликнули все собравшиеся.

-Так и нашел. Точнее, от трех уродов отбил. Представляете, подонки понабрались водки и ребенка пытались изнасиловать.

-Поотрывать бы им все причиндалы! – так же хором, но не совсем в унисон и с разными обозначениями отрываемых органов, зашумели женщины.

-Он им их и поотбивал, - заключила Аня.

-А чего же он домой ее не отвел, ищут родители, поди?

-Ищут, - с иронией произнесла Аня, пытаясь сдержать слезы, но голос плавно срывался в плаксивую интонацию. – Продали они ему ребенка за 71 рубль.

Такая информация парализовало толпу. Никто даже не в силах был задавать дальнейшие вопросы.

-Топиться на Тентек она пришла. Довели ироды. Они же ее и изуродовали. Не уродина она, покалеченная. Она у них кушать попросила, а эти ее об стенку лицом. Вот и получилось так. А ногу папаша топором за пустую бутылку. Я как вспомню вчерашний рассказ и купание, так сразу глаза мокреют. Всю ночь промаялась, все перед глазами стоит. Представляете, супчику налила ей, а она лакает, как собачка, ложку держать разучилась. Два года прожила впроголодь на чердаке, кусочки подбирала, да бутылки на хлеб меняла. Чему же там научишься. Всего-то ей 9 лет и 1 месяц. Вот вчера они эту дату и отпраздновали. Ее Светланой зовут. А вы тут расписали, поженили его.

-Так это он с ней вечер песни и пляски устроил? – информация женщин и обрадовала и растрогала. А вот наличие ребенка немного огорчило. А вдруг после всего пережитого с головой чего? Это же такая ответственность и обуза.

Влад подошел к женщинам, а Светлана осталась возле забора наблюдать за заходившим на посадку вертолетом.

-Папочка, смотри! – радостно закричала она, указывая на приближающийся к взлетной полосе с задранным носом вертолет.

Женщин так больно резанул этот радостный вскрик, что слезу сдержать никто не смог. Даже сам капитан Золоторевич незаметно смахнул ее со щеки. Это как же надо было довести до ручки дитя, чтобы оно первого встречного мужчину с таким счастьем в голосе папочкой назвала.

Света смутилась вниманием стольких глаз и спряталась за Влада, который познакомил ее со своими друзьями и соседями.

-А это Таня. Мы вчера ее одежду одели, пока она за индусов переживала. Ты ведь, Таня, особо не возражаешь?

-Да нет, дядя Влад, мне уже все это тесно. Я выросла из этого платья.

-Ну и отлично, - обрадовался Влад. – Ты не против знакомства с моей дочуркой?

-А разве она вам дочь?

-Да, самая взаправдашняя. Ведь те, кого мы любим, всегда родные нам. А мы со Светланкой очень влюбленные, правда, дочурка?

Света кивнула и, взяв за протянутую руку Таню, они ушли в подошедший автобус. До базара уже, как давние подружки, болтали и шутили, лишь самим им известно над чем. И у нее не так заметно бросались в глаза дефекты на лице. На счастливом лице.

-Будем в корне менять твой имидж, - заявил Влад Светлане, покидая автобус. – Нас не дожидаться, возможно, опоздание, - предупредил он водителя.

Света вопросительно смотрела на Влада. Слово очень умное, но незнакомое и пугающее.

-Это значит – начнем с прически. У тебя великолепный волос, и, возможно, когда повзрослеем, мы отрастим себе большую красивую прическу. А сейчас просто приведем ее в порядок. Но в симпатичный. Однако, сугубо для истории, предлагаю начать с фотоателье, чтобы запечатлеть начальную стадию нашей семейной биографии.

-Папочка, а можно понятней все объяснить? Замучил меня совсем. Что, где и зачем?

-Попробую. Сначала сфотографируемся. А то потом никто не поверит, какую я нашел тебя.

В фотоателье задержались минут на пять, не больше. А затем пошли в парикмахерскую.

Знакомые женщины в парикмахерской бурно приветствовали Влада, а Марина повисла у него на шее и бессовестно целовала, чем вызвала ревность у Светы.

-Марина, не так жарко и откровенно. Муж прознает – нам несдобровать.

-Все, Влад, нет мужа. Укатил в далекие края по какому-то объявлению в Амурскую область на заработки. Вернуться не обещал, только прислал заявление на развод и обещал платить алименты, в чем я лично очень сомневаюсь. Он на деньги всегда скупердяйничал, - Марина залпом вывалила все новости и все наболевшее: и длительные его запои во время болезни сына, и не прекращающиеся загулы после его выздоровления. А затем просто однажды совсем исчез и все. Только через месяц известил. Так что, на данный момент, Марина вполне свободная незамужняя женщина. И, если Влад по-прежнему настаивает, то она, так и быть, согласная.

-Влад не настаивает, - огорчил он женщину. – У него иные намерения. Знакомьтесь – девочка Света, моя самая любимая и единственная.

Света зарделась и попыталась закопаться в рубашке на животе у папы.

-Девочки, нам нужна красивая прическа. Не просто красивая, а модная, стильная, в духе моды и современности. Постарайтесь на славу, я не обижу, а мы с Мариной полюбезничаем.

Заметив растерянные испуганные глаза дочери, Влад поспешил успокоить ребенка:

-Милая, не волнуйся. Девчата у меня просто кудесницы, и в мгновение ока мы превратимся в принцессу.

-Покороче, подлиннее? – уточнила Гульнара.

-Покрасивее, - неопределенно посоветовал Влад.

-Ты что, Влад, случаем, сума не сошел? – спросила Марина, прикуривая в подсобке, куда они ушли посекретничать. – Я много слышала о ней. Побирушка, замарашка. Одна наследственность чего стоит. С помоек не вылезает, да еще уродина. И ты всерьез решил взять ее себе? Или шутишь.

-Хреново, Марина, холостая жизнь на тебя влияет, - Влад отнял у нее сигарету и затушил в раковине. – Завязывай с куревом. Не к лицу, и стоять рядом неприятно. Вот что, дорогая, сказать хочу тебе. Дите твое спасал я не для тебя, а для блага всей цивилизации. Нужен сын твой миру всему, отслужить делами жизнь и здоровье. Ты хорошая баба, потому и разговариваю с тобой. Я заберу у тебя сына. Не сейчас, не так скоро. И, если ты станешь той Мариной, которую я раньше знал, то заберу вместе с тобой. В свой город, в Россию. Не женой и не любовницей, а просто, как мать ребенка, в котором я нуждаюсь. Хорошими друзьями станем. Сегодня раскрывать все карты я не намерен, но планами на счет твоего сына располагаю космическими. Еще гордиться и уважать его будет весь мир, не говоря уже о тебе, матери. Не требуй алиментов от мужа. Сын в будущем свободней будет, да и сама ты хороша, нового и папу, и мужа разыщите. Для тебя с твоими данными – это не проблема. Вместо папаши я буду платить, и много и регулярно. У меня демобилизация через год. Так вот, перед отъездом мы с тобой встретимся и поговорим серьезно и обстоятельно. Договорились? А пока живи и очень люби и береги сына.

Марина растерянно кивала. Она перепугалась напора Влада и его откровения. Хотя из его монолога ничего не поняла. Зачем он хочет забрать сына, зачем ему она, если даже в любовницы не зовет, не то, что замуж.

-Потом все поймешь, а сейчас прими все, как есть. По-моему, ты помнишь, насколько был страшно болен твой сын, и видела, что я умею. Вот так же и со Светланкой. Она не только очень скоро выздоровеет, но еще скорее превратится в необыкновенную красавицу-принцессу, что просто от ее вида все кавалеры попадают. А наследственность у нее бабкина, отличная. И напоследок повторюсь: не смей грубить и, не дай тебе бог, посметь ударить сына.

Гуля постаралась на славу. Даже Влад поразился красотой прически. Темные волосы чуть до плеч с небольшой волной и пушистостью кверху. Вытянутое личико даже слегка округлилось.

-Инопланетянка, - только и смог выговорить Влад, вспомнив одну из звездных гостей. Он обнял Свету, прижав плотно к себе. Затем расплатился с девушками, распрощался с ними, и двинулся с ребенком в сторону универмага обновлять гардероб.

Прилавки детского отдела не изобиловали товаром, больше наоборот – наблюдалось его отсутствие. Поэтому Влад, не задерживаясь возле пустых полок, сразу зашел в кабинет заведующей отделом Сании, подруги Риты. Чтобы не затягивать разговоры с воспоминаниями и строительствами планов и перспектив, Влад сразу положил ей на стол 50 рублей, пообещав товар оплатить отдельно. Сания, окинув оценивающим взглядом Светлану, скрылась в подсобке. Вышла через 20 минут с двумя большими свертками и чеком на сумму, которая сразу же исчезла в кармане ее синего халата. Нежно поцеловав Санию в щеку, хотя она целилась в губы требовательно и сексуально, они покинули кабинет.

Проходя мимо отдела игрушек, Влад увидел вспыхнувший взгляд Светы на небольшого медвежонка в клетчатом костюме.

-Нравится?

-Похожий был, давно, еще бабушка жива была.

Влад снял с полки, дал ей в руки, и они направились к кассе. Неожиданно посреди пути она резко остановилась и попросила вернуться, поставить медвежонка на место.

-Не надо, папочка.

Влад пристально посмотрел ей в глаза.

-Почему?

Света молча, показала на цену.

-Ну и что?

-Дорого, папочка, ты и так столько денег на меня потратил. Проживем без медвежонка.

-Нет, милая, как раз без медвежонка мы не сможем. Он нам очень нужен, как память.

И уже на улице:

-Ну что, ребенок, устала?

-Не-а, - весело ответила Света. – Папа, это что, все мне? Так много всего!

-Ну не мне же. Согласись, что из всего я могу только медвежонка на руках поносить.

Света, счастливо смеясь, вскарабкалась к нему на ручки, попросившись немного посидеть у любимого папочки.

-Я уже не помню, когда меня брали на ручки. Наверное, никогда, хотя и бабушка, и дедушка меня очень любили. Бабушку я уже плохо помню. А деда сам болел, что в пору, хоть самого на ручках носи. Мне всегда так хотелось на ручки, но, казалось, что этого никогда не случится. И я мечтала свою дочурку все время носить на ручках. Я слезу, ты, наверно, устал.

-Да нет, ты воздушная, совсем без веса. Так что, посиди еще. Идем в кафе, перекусим немножко.

-Папа! – воскликнула Света удивленно. – Мы сегодня ели уже, ты что, забыл?

-Забыл, - грустно вздохнул Влад. Он понял, что ребенок последние годы даже один раз в день не всегда питался. Не скоро привыкнет к человеческой жизни. И, если бы не его постоянный контроль за жизненно важными процессами в организме, то она и от этой еды давно бы уже загибалась. Но с самим исцелением он пока не спешил. Ему требовалась натуральная справка о состоянии ее здоровья, чтобы вынудить чиновников пойти на разрешение удочерить вопреки закона. Главное – получить настоящее свидетельство о рождении с записью в строке с отцом со своим именем. А на чистоту законности плевать. Пусть законы правильные сочиняют.

-Тогда побалуемся мороженым. Не против?

-Не знаю. Я его, наверно, никогда не еле. Только издалека видела.

-Мы с тобой еще много чего увидим. И съедим.

Влад усадил ее за столик возле кафе и сбегал за мороженым. Научив, как лучше и безопасней его съесть, Влад отлучился к киоску за газетами и журналами. Когда вернулся, Света умудрилась даже испачкать новую прическу. Говорить он ничего не стал, так как ребенок был на грани истерики. Просто подвел ее к колонке и слегка отмыл.

-Леди катастрофа, - резюмировал он. Любой прием пищи заканчивается банно-прачечной процедурой. Хорошо, в запасе было два пакета с одеждой. И Влад прямо возле колонки сменил ей платье. – Я так думаю, что с тобой надо всегда иметь запас платков и верхней одежды.

 

2

Когда был жив дедушка, Света очень редко смотрела телевизор, так как он часто ломался, а денег на ремонт не было. Дедушкин знакомый дядя Вася иногда ремонтировал его, тяжело вздыхая, напоминая, что его ремонтировать не имеет смысла. Пора обновлять на цветной. Но такое было просто нереальным.

И вот сейчас, когда папа уходил на службу, Света просто не могла оторваться от экрана, поражаясь, как много информации и интересного передает этот, как все обзывают, ящик. А еще, можно одновременно что-нибудь читать или несложное решать и слушать, одним глазом поглядывая на экран.

Папа вечерами слушает только новости, поэтому Света тоже не смотрела на экран, стараясь больше времени общаться и слушать папу. Он тоже не меньше телевизора знает. А еще его можно переспросить.

На третий день, то есть в среду, Света влипла в курьез, что до сих пор стыдно и смешно. После обеда, проводив папу, она читала, писала, так как на улице в обед обычно никого нет, несмотря на каникулы. Но в жару гулять не хочется никому. Этого хватает вечером допоздна. Потом ей захотелось просто отвлечься и погулять по квартире. Она любила изучать свое новое жилье.

Случилось это на кухне. Открыв холодильник, увидела половину банки своего любимого какао с торчащей в ней чистой ложкой. Облизнулась, проглотила слюну, но не решилась брать без спроса. Тем более, только что папа кормил обедом. Однако холодильник закрывать тоже не хотелось. Банка манила магнитом, не оторваться. Любовалась долго. Потом осмелела и облизала ложку. Так вкусно, что прямо голова закружилась. Далее уже плохо соображала, как еще раз-другой облизала. Опомнилась только, когда уже банку натирала пальчиком до блеска, облизывая с него следы вкуса какао.

Она ужаснулась от содеянного. Что теперь будет, как она посмела без спроса съесть все дочиста? Ждала прихода Влада с ужасом, тряслась, как в лихорадке. Чего только не лезло в голову. И выгонит из дома, что тогда делать ей? А ведь будет прав. Нельзя было уступать своим вкусовым инстинктам. Как теперь оправдаться, чтобы поверил и простил.

Когда скрипнула входная дверь, она вжалась в диван и прижала к лицу, уже полюбившегося, купленного в воскресение, медвежонка в клетчатом костюмчике.

Влад с порога крикнул:

-Салют, принцесса, встречай папульчика! – и очень удивился тишине. Он заглянул в комнату и увидел, притихшего перепуганного ребенка. Подошел к ней вплотную, присел и поднял подбородок. – Ясненько. В зеркало смотрелась? Весь лоб в пятнах от какао. Ну, а зачем трагедия такая?

Света встала и решительно пошла на кухню.

-Вот, - поставила на журнальный столик пустую и очень блестящую чистую банку. И опять обреченно села в ожидании приговора.

-Язык покажи.

Света удивилась, но высунула язык.

-Целый, странно. Чем же ты вычистила до такого блеска? пальцем? Глупо. Идем со мной.

Он привел е на кухню и показал в столе большую горку с банками какао. Достал одну из них и показал, как можно открыть.

-А если очень жалко остатки, то можно плеснуть пару капель из чайника, ополоснуть и выпить. Тоже вкусно.

-Папочка, - жалобно пропищал ребенок. – А ты, разве, ругать меня не будешь?

-За что? Что язык чуть не порезала?

Света вдруг поняла, что страхи ее излишни и беспочвенны, и она радостно повисла на шее, целуя и наговаривая много слов любви:

-Ты самый лучший папа в мире.

На следующий день Влад договорился с доктором Сергеем, и они съездили в пограничный госпиталь. Главный врач хорошо знал Влада, поэтому пошел ему навстречу – провел полное обследование Светланы с рентгеном, анализами и прочими врачебными заморочками. Вечером он уже пригласил Сергея с Владом без ребенка. Вид у врача был потерянным и удрученным. Он никак не мог начать разговор, пока Влад не подтолкнул его.

-Смелее, Семен Антонович. Вы меня ничем не удивите и не напугаете. Я обо всем догадываюсь.

-Сомневаюсь, - прокашлялся доктор. – Всего вы даже представить не можете. Лечение не имеет смысла, все очень запущено, - доктор передал бумаги Сергею. И, пока Сергей знакомился с вердиктом и результатами всех анализов, Семен Антонович, подбирая нужные слова, сам произнес в вольной форме приговор ребенку. – Максимум два месяца. От силы три, если поместить в клинику под капельницу. Но даже я на себя такую ответственность не возьму. Меня просто уволят. Что я хочу вам посоветовать…

-Не надо, доктор, я все это знал, и мне даже вашего подтверждения не надо было. Мне нужен лишь ваш вердикт. Заключение с полным обоснованием и выводами. С печатью, разумеется, и с подписями. Это поможет официально удочерить ее. Поскольку, ни у кого смелости не хватит взять на себя ответственность за судьбу ребенка. И они сделают это с уверенностью, что все равно смерть дитя спишет их отступление от закона.

-Зачем вам это? Ведь и так никто не отнимает ее у вас. Живите, сколько отпущено, да и все.

-Нет, вы, доктор, не правы. Ребенок, никогда не имевший ни папы, ни мамы, истосковавшийся и изголодавшийся по таким родным словам, должен сам лично увидеть официальный документ, подтверждающий, что она не брошенная, не одинокая, не ничья. У нее есть настоящий папа, папочка, как она любит говорить. Я ни до, ни после не стану меньше любить и лелеять, но этот документ станет ее гарантом свершившегося и незыблемого.

Доктор долго, молча, рассматривал Влада, чтобы понять его намерения и убедиться в искренности. Затем пожал ему руку и поблагодарил за проявленную сердечность к трагической судьбе.

Единственная ошибка Влада, а может он и не стремился к секретности, не предупредил и не просил о конфиденциальности информации. Семен Антонович – опытный и порядочный врач, а вот Сергей по пути еще до эскадрильи двум-трем женщинам шепнул по секрету. И на завтра к концу дня Света прибежала с улицы мрачнее тучи с повышенной серьезностью.

-Папочка, я умру? И так скоро? – спросила она без дрожи и слез в голосе. – Ты за меня не бойся, я догадывалась, что долгое счастье мне не дано. Но и этим дням я безумно рада. Ты не представляешь, какое это счастье – быть вместе с папочкой, быть любимой. Жить без страха и без опаски. Тебе, ведь, со мной тоже хорошо было? Я понимаю, что уродина, ни какая не принцесса, что многие вздрагивают от одного моего только вида. Но это не главное. Главное, что ты меня любишь. Правда, ведь?

-Правда, Светик, правда. Идем со мной, - Влад взял ее за руку и повел в спальню. Усадил на пуфик возле трюмо и поставил к зеркалу небольшую, 9 на 13, фотографию, где они вместе позировали у фотографа перед парикмахерской. – Жалко, что не в тех лохмотьях, в каких я домой тебя принес. Я сейчас, милая моя дочурка, небольшую речь скажу. Что не поймешь, потом обсудим. Ведь о твоем физическом состоянии я понял еще в первый день на поляне. И срок, отведенный, видел. Доктор слегка преувеличил. Не надо так реагировать, я еще не все сказал. От такой жизни такие маленькие дети долго не живут. Большую роль в твоей трагедии, конечно, сыграло зимнее купание и двухмесячная картофельная диета. Ты еще тогда была умереть. Импульсы защиты, видать, сами вычислили тебя, поддержали и, каким-то магнитом свели нас. Даже объяснять не буду, сам ничего не понял. Но запомни, не обязательно понимать, просто запомни. Мы с тобой встретились не для смерти. А сколько ты проживешь, я даже предсказывать не берусь. Но, это - очень много, до не приличия долго.

Света встрепенулась и с недоверием, но уже с вернувшимся жизненным стремлением, смотрела на папу.

-У нас с тобой очень далеко идущие перспективы. Мы просто обязаны выполнить одну сногсшибательную задумку. А для этого нужно долго и счастливо жить. А теперь о главном. Пока ты уродлива, очень больная и смертельно неизлечима. Это нам с тобой пропуск в будущее. Они не захотят возиться с тобой, и просто на смерть отдадут тебя мне. Скажут, все равно такая сякая да с таким коротким жизненным сроком никому не нужна. А мы их обманем. Стоит только заполучить главный документ, как сразу превратимся в сверх прекрасную, жизнерадостную и просто очень космически здоровенькую девочку, мою принцессу.

-Папочка, а ты не успокаиваешь меня? Ведь доктор, наверное, это, ну…

-Умней меня?

-Угу, - Света кивнула головой.

-Нет, он умный, но не знает главного. А ты сейчас узнаешь. Твой папочка – колдун. Не веришь? Доказываю. Как ты себя чувствуешь? Как нога?

-Ой, правда, она совсем с первого дня не болит!

-А еще ты кушаешь все подряд, пьешь хоть чай, хоть какао или молоко. Бегаешь и прыгаешь по улице. И все в полном порядке и с легкими, и с сердцем, и с желудком. Видел бы это доктор, так точно крыша у него поехала бы.

-Куда? – удивилась Света.

-Далеко и безвозвратно. С таким диагнозом, что он написал, тебе под капельницей лежать и в утку нужду справлять. А ты здоровей всей детворы во дворе. Вот такие дела, Светик. И признаваться всему миру в своих колдовских способностях мне не хочется. Жизни спокойной вмиг лишат. И помешают основной задаче. Ведь ты не чувствуешь себя умирающей?

-Нет. Так я буду жить? Долго-долго? Ой, как здорово, папочка! А когда я красивой стану? Дедушка говорил, что я на бабушку похожа. А она очень красивой была. Мы потом эту фотографию порвем? – Света показала на снимок, который отчетливо отобразил уродство лица и ноги.

-Нет. Одну я буду носить с собой в кармане, вторую ты всегда в своей сумочке. И, когда возникнут какие-нибудь мелкие неприятности, глянешь и поймешь, что это все ничто в сравнении с этой фотографией.

-А тебе зачем?

-Чтобы любоваться результатами своего колдовства. Что было и как стало.

-Знаешь, папочка, как хочется поскорее, просто не терпится.

Влад засмеялся.

-Все вы женщины, как бабка из сказки – что не дай, а все мало, большего хочется. Совсем недавно кусочек хлеба был запредельной мечтой. А сейчас подавай ей красоту неписаную.

Они еще долго смотрели в зеркало и много говорили. И еще Влад нарушил клятву и рассказал всю правду о себе и родителях. Просто, хотелось поделиться этой тайной с единственной любимой душой. В нее он верил. Света даже расплакалась и пожалела своего папочку. Но Влад повторился, что своими считаются те, кого любишь. И не столь важно, кто родил. Ведь ему больше повезло, когда сразу забрали от злых и плохих. Света хоть и попала к любимым, но, видно, судьба решила испытать на прочность, поиздеваться, подразнить, причинить боль.

 

3

В субботу сразу после развода командир пригласил Влада. В кабинете сидело знакомое лицо заместителя начальника строительного управления. Когда Влад входил, Черский, стараясь незаметно от гостя, шепнул, чтобы Влад не продешевил, ломил по полной программе, мол, мужик не бедный, наворовал много. Влад пожал гостю руку.

-Я ожидал вас и приготовился во всеоружии, - он достал из планшета бумаги. – Прочтите.

Черский вопросительно посмотрел на Влада, и он разрешил командиру тоже присоединиться к чтению. Это были расписки родителей Светы и заключение главврача. В кабинете установилась гнетущая тишина. Даже Черский разволновался и несколько раз хватался за графин.

-И что от меня требуется? По-моему, я здесь бессилен, - как-то растерянно произнес Йогорович.

-Да нет, как раз на вас я и рассчитываю. Мне необходимы две юридические процедуры: лишение их родительских прав и официальное удочерение.

Теперь командир и Эрнест Йогорович удивленно, пораженные заявлением Влада, до конца не понимая происходящее, смотрели на него.

-Она, ведь, умирает, - наконец выговорил Эрнест.

-Меня больше волнуют ваши возможности. Беретесь? Если да, то поверю на слово и прямо сейчас вручу под поручительство командира подробное описание технологий клеевых растворов.

-Влад, пойми меня правильно, - залепетал неуверенно Йогорович. – Твою просьбу мне выполнить без проблем. Тем более, Татьяна Филипповна, судья, уже второй месяц просит стройматериалы на ремонт дома. Просто, как-то даже неловко. Выходит, я на твоей беде хочу выиграть. Ты мне говори сумму, не стесняйся.

-Нет, вы мне только это сделайте. Для меня сейчас главней дела нет. Сами понимаете, ребенок долго ждать не может. А чтобы совесть не мучила, пусть майор Черский попросит чего-нибудь для нужд эскадрильи.

-Понимаю, договорились, все исполню в лучшей форме, - строитель был и рад, что так почти даром приобретает ценную информацию, но немного смущен за использование ситуации. – Я сегодня же заеду к тебе, привезу список необходимых документов, справок. Сделаем по-быстрому. Она уж постарается. А я ей скидку сделаю, раз отказываешься от денег. Ну, уж командиру, то ни в чем отказа не будет. В разумных пределах. После ухода строителя, Черский немного покорил Влада, что так за дешево отдал технологию. В Эрнесте он уверен, тот все сделает, но можно было раскрутить.

-Дешево? – удивился Влад. – Нет, товарищ майор. Во-первых, на раскрутку я вам его бросил. Теперь вы с него немного вытрясите. А для меня на данный момент нет ничего дороже, чем Светлана. Ради нее, даже если и у него ничего не вышло бы, то я найду методы пробить все бюрократические препоны, и выполнить невозможное. Просто, если есть шанс воспользоваться услугой, то почему бы не поэксплуатировать. Но в Москву за звездами мы в любом случае поедем вместе, как папа с дочкой.

-Да, кстати, - словно вспомнил Черский. – Вам всем троим Героя дают. С тобой-то все сразу было ясно, а вот на Тимошенко и Шарипова вчера вечером ответ пришел. Так что, в Москву все втроем поедете. Я им сообщил, они, скорее всего, уже приступили к обмыванию. Очень, наверно, дорогим чемоданчик оказался. Влад, только пойми меня правильно, я, вроде, и понимаю, что иначе поступить ты не мог, но зачем тебе все это? Почему бы не сдать в интернат, в больницу? Это естественно, никто бы не осудил.

Влад, собравшийся уже уходить, вернулся и сел рядом с командиром.

-Я видел ее глаза перед смертью. Она не просила о помощи, она умоляла меня самому спасаться, бежать и, вроде даже, для нее мое спасение было главней ее жизни. Она готова была умереть ради меня. Такое, Александр Дмитриевич, бесследно не проходит. Я люблю ее безумно, до умопомрачения, до жестокой боли в селезенке. И готов ради нее порвать любого, как тузик тряпку даже за просто недоброжелательный взгляд. Это очень серьезно.

-Может, все обойдется? – с надеждой спроси майор.

-Не может, а точно, - загадочно ответил Влад.

Нужные документы и справки Влад собрал, как говорится, не вставая с места. Штаб с печатями и подписями находился в одном здании со столовой и учебными классами. Вообще, в этом здании находились все служебные и бытовые помещения эскадрильи. Удобства по максимуму во всех аспектах. Обитание возможно без покидания помещения. Только туалет напротив штаба метрах в тридцати за забором через плац.

Через неделю строитель приехал на своей машине за Владом и Светланой и отвез их для знакомства с судьей Татьяной Филипповной, пожилой предпенсионного возраста женщиной. Предварительно по справкам и рассказам Эрнеста Йогоровича она ознакомилась с их делом. Ей просто необходимы были уточнения и личное знакомство. Ее саму растревожила встреча с ребенком и расписки родителей, поэтому вопросы она старалась задавать поделикатней. Оказывается, она немного была знакома с дедушкой и бабушкой, помнит то уголовное дело с наездом и побегом пьяного водителя, слышала об их семье прекрасные отзывы. И вид их внучки до глубины души поразил и больно ранил по нервам. Невозможно понять, как у таких замечательных людей получился сын урод. Душевный урод, что довел собственное дитя до грани жизни и смерти.

Потом они остались переговорить с Владом наедине, где она все же не удержала слезу.

-Ты, серьезно, хочешь, чтобы она официально стала твоей дочерью на два-три месяца?

-Вы предложите оптимальный вариант? – спросил Влад. – Вы же видите, что нет иных путей. Оставить все, как есть, объяснить умирающем ребенку о своем бессилии перед буквой закона? Мы, ведь хотим порадовать дитя. И, если даже ради временного счастья, мы приложим немного усилий для радости этого, прошедшего муки ада, ребенка и капельку отклонимся от общих правил, неужели найдется судья, который посмеет осудить и упрекнуть? Разве мы просим каких-то халявных благ и льгот? Всего-то признать нас папой и дочкой без имущественных и финансовых претензий. Единственное, в чем я выигрываю, так это в отмене бездетного налога. Очень, кстати, копеечного. Ну, еще нам предоставят семейную путевку в санаторий. Самая большая льгота – она смело будет держать меня за руку и звать папочкой без страха, что кто-нибудь когда-нибудь посмеет запретить ей это делать.

-Я это сделаю. Обещаю к концу месяца, а точнее, ко дню ее рождения, к 25 июню у тебя будет такой документ.

-Мы очень шумно отметим такое событие, - радостно воспринял обещание судьи Влад, чем вызвал у нее какое-то легкое недопонимание. Судя по экспертизе и выводу медиков, как бы свидетельство о смерти не пришлось выдавать сразу за свидетельством о рождении. Но она не могла увидеть в этом корысть и выгоду. А вот любовь и нежность перли через край. Он действительно безумно любит этого ребенка.

На испуганный вопросительный взгляд Светланы, Влад нежно обнял ребенка, радуя хорошими новостями.

-Тетя очень хорошая и обещала скоро сделать нам замечательный подарок: семейный документ.

-И мы с тобой будем, как одна семья? – с надеждой спросила Света.

-Разумеется.

Внутренняя радость так захлестнули ребенка, что она не смогла выразить свой восторг, с трудом сдерживая поток слез и рыдание. Тихо взяла папину руку, прижала к щеке и наслаждалась ласковому прикосновению к любимому человеку. Говорить было страшно, чтобы не спугнуть все хорошее, что чередой после бед и мучений вливается в ее жизнь. Влад почувствовал состояние дочки и не стал навязывать общение. Просто взял ее на руки.

Она уже реже вспоминала прожитые годы, те страшные и кошмарные дни на чердаке в страхе и голоде. Позабылись и неприятные вредные людишки, обижавшие и оскорблявшие, причинявшие массу обид и боль. И, когда в дверь кто-то постучал, поскольку папа был в ванной, она сама открыла дверь и впустила посетительницу. Пригласив ее в дом, она вернулась на диван к телевизору и к своему любимому мишке. Но вдруг, словно пламенем обожгло сердце и мозг. Она вспомнила посетительницу. Это была помощница тети Веры. Она с ужасом и непониманием, что здесь может делать эта женщина, смотрела на нее, словно чувствуя исходящую от нее угрозу.

-Светик, кто там пришел? – крикнул Влад из ванной.

-Это я, - ответила за Свету посетительница. – Магомед не соизволил явиться к горе, вот гора и появилась.

-А, Рита, заходи, я уже готов, - Влад вышел из ванной в легких шортах и поцеловал в щечку гостью. – Выпроводила своего гидрографа?

-Да, три дня назад, - она настойчиво проталкивала Влада на кухню, чтобы посекретничать подальше от лишних ушей. Но, видно, не учла свой звонкий громкий голос и хорошую звукопроницаемость тонких стен. – Мне Сания все рассказала. Ты что, с ума сошел, совсем крыша поехала? – Очень громким шепотом налетела она на Влада. – Хоть бы со мной посоветовался. Ты кого в дом притащил? Да еще, слышала, удочерить хочешь. Это же побирушка помойная. Она из магазина не вылезала, все у тети Веры хлеб выклянчивала. Ты бы с ее наследственностью ознакомился. Такая же шалава, как и мамаша, вырастет. Куда потом деваться будешь?

Света закрыла лицо мишкой, со страхом и ужасом вслушиваясь в слова Риты, ожидая хоть полсловечка в ее защиту, но он молчал. Конечно, он, ведь, ее мужчина, он любит ее, она красивая. А Света действительно, уродливая, присосалась, обрадовалась, что наступила настоящая жизнь с мечтой, а оно раз, и все кончилось. Куда теперь деваться? На чердак она не пойдет, утопиться не хватит сил и смелости, ведь она познала, какая может быть интересной и прекрасной жизнь. Неужели папа больше не любит ее и никогда не возьмет на ручки, не назовет Светиком, не споет колыбельную, не расскажет сказочку.

-Я понимаю, что теперь ты сам не знаешь, как выкрутиться. Хочешь, помогу, мне до нее нет никакого дела, - продолжала распыляться Рита. – Прямо сейчас выгоню ее, и никаких проблем. Тебе о жизни думать надо, о семье, а не о подкидышах. Скажешь, своего придурка выгоню, к тебе прибегу?

Потом наступила гнетущая тишина. Никто не говорил, не передвигал на столе посуду, словно в миг никого не стало, и Света вновь одна посреди степи.

-Я хочу, чтобы ты ушла, - выстрелом прозвучал приговор устами любимого папочки.

А как теперь уйти, если отнялись ноги, не слушаются руки, как покинуть навсегда то, что стало таким родным? Ее родным. Ведь у нее появился собственный гардероб. Да, она не всегда правильная дочка, вечно вся перепачкается, постоянно рвет одежду, ничего у нее не получается с помощью по дому. При попытке вымыть посуду, бьются тарелки, пробует что-нибудь постирать, так еще хуже перепачкает. Хотела зажечь газ, так чуть не устроила пожар. Правильно папа говорит: »леди-катастрофа». Только вот теперь папочки не будет, и никто не скажет Светочке, что она катастрофа.

-А еще, - продолжал Влад, - навсегда забудь мой адрес и дорогу к моему дому.

А может попросить прощения и пообещать научиться всему. Я буду стараться, я буду очень хорошей дочерью.

Она почувствовала, как он стал рядом, и как от его прикосновения тело пронзило током. Он наклонился над ней, нежно подхватил снизу под ноги и усадил на колени, прижав ее к теплой обнаженной груди. Слезы не выдержали напряжения и хлынули потоком. Света уже не сдерживала рыданий, но ничего не понимала в сложившейся обстановке. Он что, по-прежнему любит ее, и она все еще нужна ему?

-Понимаешь, Светик, - нежно шептал папочка. – Ты поплачь, а я попытаюсь объяснить. Я никогда и не любил ее, тем более, она замужняя. Вот мы иногда и встречаемся. И это не моя вина, а беда ее мужа. А сейчас она посмела обидеть мое самое любимое создание, оскорбить наши чувства своей поганой речью. Ты ее больше никогда не увидишь не только в этом доме, но и вообще рядом со мной. Я стер ее из своей жизни и памяти. Мне такие злые чувырлы без надобности. Точнее говоря, нам. Если уж случится женщина в нашем доме, то в первую очередь она должна будет признаться в любви к тебе. А я подумаю. Договорились?

-Хорошо, папочка, - кивала, уже разобравшись во всем, но еще продолжая всхлипывать, Светлана. Господи, какое счастье и какая она глупая! Только теперь даже папе стыдно признаваться в своих предположениях. Как она посмела усомниться в нем, поверить этой чувырле. Слово, какое папа придумал, подходящее к этой ненавистной помощнице тети Веры.

Чтобы подсластить минутное огорчение, Влад на ужин открыл новую банку какао, и они сладко отпраздновали восстановление благополучия и радости в семье. И пусть эта чувырла злится и наговаривает на них всякие гадости, но для папы с дочкой самое дорогое и ценное, это душистый чай, какао и веселый смех.

Пережитые волнения и страх немного измотали детский организм, поэтому, как всегда, а точнее, чаще всего, ребенок весь перепачканный в какао, уткнулась носом в диванную спинку и спала в счастливом сне. А Владу опять пришлось сонную раздевать и укладывать в кровать. И уже во сне рассказывать ночную сказку.

 

4

Заместитель начальника строительного управления Эрнест Йогорович приехал сразу после обеда часа к трем. Он отозвал Влада в сторонку и торжественно, хоть и небольшой долей секретности, вручил зеленую книжечку – свидетельство о рождении ребенка. Свидетельство, свидетельствующее, что Светлана с этого момента имеет право называться его дочерью на законном основании со всеми вытекающими правилами и обязанностями отца перед ребенком. Влад прижал книжицу к губам и на радостях обнял строителя.

-С сегодняшнего дня вы приобрели не просто благодарного за дочь отца, но и верного друга. Просто слов в моем лексиконе не хватает, чтобы выразить благодарность.

-Ну что ты, это оказалось не совсем сложно, - засмущался Йогорович, не ожидавший такой бурной и нежной реакции. – Твоя технология вообще творит чудеса, так что, моя услуга по сравнению с твоей хитростью просто мизерна. Но все равно приятно. Обращайся, если что.

Влад со свидетельством сразу пошел к начальнику штаба, чтобы тот внес изменения в семейный статус Влада и оформил необходимые документы для отпуска и проезда в Москву, где его и экипаж ждало награждение.

Немного погодя в столовую влетел помощник дежурного прапорщик Беляев и передал приказ командира, срочно явиться.

-Сейчас буду, – пожал плечами Влад. Ведь он полчаса назад разговаривал с ним, и все вопросы, вроде разрешили.

В кабинете, кроме самого командира и замполита, сидела женщина в форме капитана милиции и некий мужчина лет сорока в гражданской одежде.

-Заходи, Влад. Вот капитан, инспектор по делам несовершеннолетних, имеет к тебе серьезные вопросы. К ним поступили сведения, что ты приютил беспризорную малолетку, и, даже с подтекстом, о возможных уголовно-наказуемых отношениях с ней. Мы не стали объяснять им нюансы. Думаю, что ты сам сделаешь это.

-Капитан милиции Бондарчук Полина Ивановна, - официально представилась женщина. – А это заместитель директора интерната по воспитательной части Курбанов Мурад Шуралиевич. Мы не настаиваем, что в вашей, довольно-таки серьезной, части молодой офицер способен на такие аморальные поступки. Но и проживание малолетки в одной квартире с молодым человеком может вызвать негативные ассоциации и провоцировать всякие интимные поползновения. Да и как-то неестественно само проживание. Если действительно ребенок беспризорный, то есть возможность определить ее в интернат. Поэтому я и пригласила товарища Курбанова.

-Как я понял, дезинформацию вы получили от некой Базаровой, именуемой Рита. Вот гадина. Получила пинка под зад и сразу кусаться. Злые вы, женщины, и мстительные. Только ребенок тут причем, на ней, зачем отыгрываться? – Влад не на шутку рассердился и выглядел разъяренным, чем вызвал тревогу у командира.

-Успокойся, Влад, мы еще не сдаемся.

-Разрешите, товарищ майор? – Влад подошел к телефону и, получив разрешение командира, крутанул вертушку. – Дурды, ты, что ли? Влад это. Соедини с квартирой.

После нескольких секунд писка телефон ответил голосом Светы:

-Алло, квартира Гримова, Света слушает.

-Светик, слушай команду. Прямо в чем сейчас одетая, прыгай через забор и в столовую. Тебе покажут, где я. Помолчим секунд тридцать, - попросил он присутствующих.

-Сейчас Светлана придет? – поинтересовался замполит.

Влад, молча, кивнул головой. Давно он не испытывал такой злости по отношению к отдельным субъектам человечества. Даже тех бандитов он убивал практически без эмоций. Лишь какой-то ребячий восторг. Там была физиологическая необходимость в смерти одних очень опасных ради жизни близких товарищей. А тут настоящее человеческое чувство, что даже стало как-то зло радостно от факта наличия в нем людских эмоций. Он давно уже уверовал в любви настоящей к своему ребенку. Сильной, безумной, но не самца к самке, а самки к детенышу. Ведь, родительское чувство дано природой для сохранения индивидуума. А Светланка и ей подобные для того и явились в этот мир, чтобы спасать всю цивилизацию. И основная цель Влада – спасти и обезопасить их жизнь. Ибо вся будущая жизнь именно в них заложена.

Стук в дверь нарушил тишину молчания. Сначала в дверном поеме показалась голова Беляева, а затем, получив разрешение, он пропустил Светлану, которая, при виде стольких любопытных глаз, слегка растерялась и застыла у входа. Капитан, окинув взглядом девочку, сразу поняла, в какое заблуждение ввели ее доброжелатели. Перед ней стояла далеко не нимфетка-Лолита, а судьбой покалеченная с изуродованным лицом и поврежденной ногой, маленькая напуганная девочка, которая, увидев заместителя директора интерната, вдруг вздрогнула, отшатнулась назад, потом схватила отца за руку и, жалобно глядя ему в глаза, слезливо пропищала:

-Папочка, миленький, не отдавай меня в интернат, ведь мы уже решили с тобой жить вместе. Я буду очень сильно любить тебя, всегда слушаться, я не буду больше бить посуду, научусь кушать, не пачкаться, только не надо в интернат. Там мне будет плохо, я умру.

-Ну что ты такое говоришь, - Влад подхватил ребенка на руки и прижался губами к ее уху. – Ну вот, смотрите, как одним только своим видом расстроили мне ребенка. Особенно вы, - Влад указал на Курбанова. – Один раз уже выгнали умирающего ребенка, когда она просила вас о помощи, а теперь примчались? Зиму вспомните – мороз, полуголый промерзший, изголодавшийся ребенок. Вам тогда не до нее было. А почему сейчас понадобилась? Успокойся, миленькая, я тебя не для этого позвал. Смотри, какой я тебе подарок приготовил, а ты сразу в панику, - Влад достал свидетельство и дал его в руки Светлане.

Она с минуту изучала документ, еще до конца не поняв его предназначения, но, когда до нее стал доходить смысл содержания, она во весь голос завизжала, что в пору хотелось закрыть уши, и стала целовать отца, приговаривая:

-Папочка, это правда, это знаешь, как здорово, я самая настоящая дочка, и теперь у меня самый настоящий папочка!

Она еще много говорила, прижимая документ к груди, и Влад, опустив ее на пол, строго приказал с этой минуты слушаться ее. Затем достал из кармана деньги и дал наказ:

-Зайдешь к тете Фаине, застолбишь два ящика шампанского и две коробки грильяжа. На закуску. У нее есть, я знаю, пусть свои отговорки оставит для мужа. На сдачу сбегаете с Таней в ПМКовский магазин за лимонадом и печеньем. Вечером отпразднуем день рождение семьи. Беги, а документ я оставлю у себя, мне еще к доктору за путевками надо.

Света с трудом расставалась с драгоценной книжечкой. Еще раз, глянув внутрь, словно уточняя, что изменений не произошло, и скрылась за дверью, громко на всю казарму извещая о своей радости.

-Вопросы? – Влад пристально смотрел на капитана и зама из интерната. – У вас есть какие-то претензии к моей дочери?

-Но позвольте, - начал растерявшийся зам. – Это ведь противозаконно. Как вам удалось? Можно ведь…

-Нельзя, - прервал его Влад. – Зимой можно было, когда она сама к вам просилась. Вот решение суда о лишении родительских прав, вот постановление об удочерении, а это, - он достал еще одну бумагу-документ, - результаты медицинского обследования. Согласно вердикта, жить ей осталось максимум месяц. Вы еще хотите забрать ее в интернат? – зам уже не хотел. – Вы будете пытаться оспаривать законность документа? – капитан тоже не хотела. - Давайте не будем лишать последних радостей ребенка. А вдруг случится чудо, и от счастья она избавиться от этих смертельных злосчастных недугов. Вы верите в чудеса?

-Только не в этом случае, - капитан вернула бумаги Владу. - Извините, вы правы, дезинформация уж больно гнилой оказалась. Подлая и пошлая.

-Спасибо за понимание. Но, Полина Ивановна, если вы не возражаете, мы сразу после отпуска, где-то в конце августа, на случай внезапного чуда, заглянем к вам в гости.

-Буду очень рада, - печально ответила женщина и сильно ткнула кулаком в бок Курбанова, который пытался еще возражать.

-Влад, - после ухода гостей спросил замполит. – Может, в Москве хорошим специалистам покажешь? Я тебе адрес дам двоюродного племянника. Он какой-то серьезный пост занимает. Попрошу посодействовать. Мы с ним практически не общаемся, но ради такого дела.

А Света вприпрыжку бежала по плацу на другой конец здания, где в торце рядом с клубом и санчастью находилась небольшая кладовка, приспособленная командиром по просьбе женсовета под магазинчик для повседневных товаров. Фаина часто тишком завозила такую продукцию, как шампанское и сухое вино. По просьбе женщин. Мужикам с избытком хватало спирта.

Возле входа в магазин стояла небольшая кучка женщин, так как внутрь входили по одному. Все радостно поздоровались со Светой, а она тоже хотела ответить им, но чувства переполнили верхнюю грань, и она с разбегу уткнулась носом в живот Ани и разревелась.

-Что случилось? – перепугались женщины. – Светочка, что еще за беда?

Они в первый же день после медицинского обследования знали о положении здоровья ребенка и старались при встречах не показывать свои чувства, но само известие повергло их в шок. И теперь даже сам вид ребенка вызывал у них острую жалость и слезы. Хотя при ней старались быть шутливо веселыми и ласковыми.

-Нет, - всхлипывая, говорила Света. – Радость у меня большая – папочка меня удочерил, и я стала настоящим ребенком.

Женщины облегченно вздохнули и от души бросились поздравлять ее и пропустили без очереди.

-Я ничего не буду покупать, только деньги заплачу. Папа попросил оставить два ящика шампанского и грильяжа две коробки. Он потом сам заберет.

Фаина, которая слышала через приоткрытые двери о радостной вести ребенка, без лишних споров быстро на счетах отсчитала сумму и выдала ребенку сдачу. Света, прежде чем бежать домой, пригласила всех женщин на праздник вечером на их дворик со столами и лавками.

Вечером Света без конца выбегала во двор в ожидании гостей, но пока никого не было, и она испуганно смотрела на Влада.

-Ну и что? – успокаивал Влад. – Значит пока еще рано.

-А если совсем не придут? – неуверенно спросила она.

-Зря ты так подумала, - Влад лукаво подмигнул. – От такого мероприятия история еще не знала претендента отказа. Просто им необходимо завершить все домашние дела. Ибо назавтра не имеет смысла оставлять их. Завтрашний день будет сложным по здоровью и по состоянию души. Синдром глубокого похмелья.

 

5

Аня подошла к Светлане и, обняв за плечи, ласково спросила:

-Ну и чего грустишь, девочка? Весело ведь.

Света кивнула и грустно улыбнулась. Да, все получилось весело. Чуть только прохлада вечера коснулась дворика, народ дружной толпой заполнил все свободные лавки. Кому не хватило, принесли с собой стулья, табуретки. А детвора просто на траве разбросали одеяла и уселись на теплую землю. Они с космической скоростью уминали грильяж с печеньем и запивали лимонадом. Женщины наполняли стаканы шампанским, произносили теплые поздравительные речи.

Чуть позже появились мужчины. Влад отозвал в сторону Юрьева и разъяснил ему технологию проведения праздника для мужчин. Дело в том, что Влад, чтобы женщины так сразу не набрасывались с упреками, на кухне приготовил большой графин неразбавленного спирта и приемлемую закуску в виде маринованных огурчиков, помидор и колбаски. Вода в кране, стаканы на столе. Очень скоро мужчины городка уже знали этот секрет и небольшими стайками заглядывали на кухню. Однако, где-то через час они уже осмелели окончательно и все эти компоненты вынесли во двор. И многие женщины переключились на спирт.

-Тетя Аня, а отпуск – это что? – спросила Света.

-Ну, это отпуск, оно и так, вроде, все понятно. Тебе папа разве не рассказывал про отпуск?

-Говорил, что он начнется с понедельника. На целых два месяца. Так страшно! – Света вздрогнула, словно впереди ее ждали трудные и неприятные дни.

-Глупая, отпуск – это ведь очень здорово, его целый год ждешь, а ты грустишь, - удивилась Аня.

-Знаете, как я боюсь, он уедет на целых два месяца. А теперь не смогу без него. Мне страшно.

-Почему без него? Разве вы не вместе едете?

-Как это?

-Влад! – позвала Аня. – Ну-ка объясни, что за бред у ребенка? Говорит, что ты один едешь.

Влад присел рядом с ребенком и обнял ее ладошками за щеки.

-Я никогда не говорил, что еду один. Запомни, ребенок, отпуск, это такая штука, в которую положено отправляться всей семьей.

-Правда? – радостно закричала Света. – А я так перепугалась из-за этого отпуска, что ты без меня в него уедешь.

-Действительно, глупо. А как наши планы? Мы же спланировали с тобой целые мероприятия, которые без тебя просто невозможны. У меня есть папа и мама, а теперь, это твои дедушка и бабушка. Нам ведь надо познакомиться.

И Влад кратко, но внятно обрисовал ребенку саму процедуру проведения отпуска, куда они поедут, что там будут делать. Сначала их ждет Москва с награждениями и экскурсиями. Потом Родина с бабушкой и дедушкой. А еще у них путевка на две недели в санаторий. На 24 дня Влад не пожелал. Много отдыхать и лечиться без надобности. Дела в родном городе. Пора готовить базу для возвращения из армии и для проекта.

Поняв, что отпуск – это очень здорово, Света вовсю развеселилась и даже спела сочиненную к этому дню песню, которую народ встретил бурными овациями.

Потом были танцы, веселое пение с традиционной южной песней: »ой мороз, мороз…». Пришел замполит, прослышав про мороз. Он всегда старался не пропускать традиционные эскадрильные посиделки по любому поводу. Чтобы быстрей влиться в народ, ему влили полный стакан чистого спирта, предложили запить шампанским, и он тоже присоединился к хору про мороз.

Ребенка, как всегда, Владу пришлось нести спящего на руках, отмывать от шоколада и укладывать в постель. Просто она хочет побольше охватить всей окружающей жизни, а силы не всегда рассчитывает, и, как котенок, может уснуть прямо за игрой.

Назавтра вечером за ней зашла Таня, и они умчались во двор играть. Набегавшись с мячом, девчонки сели на лавочку и болтали всякую чепуху, сочиняя истории, приключения. К компании присоединились мальчишки, которые любили слушать интересные сказки, на ходу придуманные Светой. Влад, даже как-то порекомендовал ей записывать их. Может книга получиться. И название придумал: «Светличкины байки».

В это время во дворе появился старший сын Тимошенко Дима. Он еще за неделю до каникул уехал к родителям Иваныча. Отец его гостил у них, вот и прихватил детей с собой. А сейчас вернул, так как намечается отпуск у всей семьи Тимошенко, и они тоже едут на море по семейной путевке в санаторий. Правда, в другой, не вместе с Гримовыми. Дима был старше и выглядел намного солидней всей мелюзги дворовой, поэтому предпочитал игры во взрослые забавы со старшими мальчишками из погранотряда.

Увидев кучку хохочущей шпаны, он важно остановился невдалеке. И вдруг на глаза попалась рассказчица Света.

-Танька, откуда это у нас такая уродина появилась. Вроде таких страшилок до моего отъезда я во дворе не встречал.

Установилась неприятная гнетущая тишина. Замолчала и Света. К ней уже привыкли и старались не замечать уродства, и этот красивый высокий мальчишка больно зацепил за сердце, напомнив, что она не такая, как все.

-Ну, ты совсем дурак, Димка, что ли? – первая нарушила затянувшееся молчание Таня. – Там у деда с бабкой последние мозги посеял? Это же дочь Вовки – вентилятора. Он тебя за это еще уши оборвет. И язык в придачу.

Свету словно оглушили слова подружки. Она схватила ее за руку и требовательно переспросила:

-Ты как сказала, повтори?

-Чего это ты? – испугалась Таня. – Я ничего такого не сказала.

-Чья я дочь, повтори, пожалуйста? – требовала Света.

-Да все про всё давно знают, ты что, первый раз слышишь, что ли?

Света вдруг сорвалась с места и помчалась к дому.

-Ну вот, чего натворил, придурок, обидел девчонку. Иди теперь, извиняйся, а то с тобой никто дружить не станет.

Дима уже сам понял, что сплоховал, но он не знал, как сейчас поступить. И откуда ему знать, кто она такая. И не со зла сказал, просто сорвалось неожиданно.

А Света ворвалась в квартиру и вся взлохмаченная и перевозбужденная схватила Влада за руку и настойчиво трясла и требовала:

-Ты, ты почему, ты зачем…,- она от волнения стала заикаться и не знала, как выразить свои мысли. – Ты зачем меня удочерил? – внезапно вырвалось у нее, что даже самой страшно стало. – Ты зачем удочерил меня, ведь обещал жениться? – а от этих слов ей самой стало и ужасно стыдно и очень весело, радостно и просто счастливо. – Ты почему не сказал мне ничего? Я, я, я, - и она расплакалась.

Пришлось посадить на колени и успокаивать ребенка. Когда поток слез иссяк, и вернулось успокоение, Света рассказала про Димку и его реплику. Нет, она не обиделась на мальчишку, он просто смешной и глупый.

-Папочка, ты не обращай внимания на всю мою белиберду. Твоя доченька немного переволновалась, а сейчас успокоилась и вновь хочет быть папиной любимой дочуркой. Понимаешь, папочка, я совершенно случайно, там из чердачной жизни, услыхала от парней легенду про Вовку – вентилятора. А мне было так скверно, а он такой герой, который ради спасения друзей рвет бандитов на куски. Ну, а еще девичья фантазия, мечты, я и нарисовала в сказке свое ближайшее будущее, как попадаю в какую-то кошмарную историю с плохими мальчишками, и, как вдруг, появляется этот богатырь. А ты в моей сказке был огромным и очень-очень милым. И красивый. И он разбрасывает плохих мальчишек, а меня берет за руку, и мы вместе уходим в какое-то светлое и прекрасное. Просто моей чердачной мысли не хватило фантазии придумать страну, куда ты увел меня. Мне казалось в то время огромным и несбыточным счастьем покинуть обрыднувший чердак, все эти провонявшие тряпки, тупое однообразие. Наверное, в то время, если бы мне легко находились бутылки, намного раньше захотелось утопиться бы. Они составляли какой-то определенный смысл жизни. Даже саму жизнь, ведь они ею, по сути, и являлись. У тети Веры я очень редко просила. Стеснялась, стыдилась, а еще больше боялась недоброго взгляда твоей бывшей Риты. Она ненавидела, презирала меня, а я ее боялась. Даже мечтала, как Вовка – вентилятор когда-нибудь со мной войдет в магазин и скажет что-нибудь строгое ей, чтобы никогда больше не смела, пугать меня. Вот такие глупости представлялись. Я понимала, что мечты несбыточны. А тогда, когда ты появился на берегу, я и забыла про моего богатыря. Мне даже так страшно стало, что они убьют тебя. За себя и то так не боялась. Я ведь все равно пришла умереть. А сегодня вдруг узнала, что уже целый месяц живу под одной крышей со своей мечтой. А он хотя бы намекнул, ну хоть капельку-капельку, так просто дал понять, что он не обыкновенный папочка, а тот из сказки. Ну почему ты раньше не сказал мне? И Таня весь месяц ни разу не проболталась, и другие ребята. Они что, сговорились, или ты просил?

-Да нет, ребенок, до твоего появления все уже успели замусолить эту тему, сполна выговорились. Потому и молчали.

-Замусолить, - Света укоризненно покачала головой. – Можно было много и не говорить.

-Милая моя принцесса. Ну, сказка то сбывается. Я все-таки сказал твоей Рите много нехороших слов. А о принце ты мечтала в другой роли, - Влад многозначительно подмигнул. – Невозможной и недостижимой. Как же я мог жениться на тебе, если для этого необходимо прождать еще девять лет. Ты согласишься ждать такой продолжительный срок?

-Да! – решительно громко ответила Света и от счастья покрылась густым румянцем.

-А где? – поинтересовался Влад. – Капитан милиции быстро бы сдала тебя тому нехорошему дядьке из интерната. Или ты продолжала бы ждать на чердаке? Сомнительное предприятие.

-Папочка! – Света смеялась и целовала его в щеки. – Я согласна быть всю оставшуюся жизнь твоей дочуркой. А еще, когда ты женишься, у меня появится настоящая мама. И еще бабушка с дедушкой.

-Ну, вот и определились. И с сегодняшнего дня не стало того плачущего кукушонка. Закончилось время плача кукушонка. Начинается у нас с тобой новая эра совсем новой жизни. И еще, милый ребенок. Ты должна запомнить, что, где бы ты не была, где бы не находилась, что бы с тобой не происходило, я всегда и всюду буду рядом. А эти слова прозвучат, как молитва и как закон жизни всех моих кукушат: «Даже кирпич, летящий на твою голову, я остановлю, чтобы ты успела уйти с опасного места, и он упал за спиной». Никто и ничто с момента нашей встречи не имеет право беспокоить и доставлять неприятности тебе, даже малоприметный микроб. А для поднятия собственного престижа в лице окружающих и самой себя в своих глазах, я научу тебя самостоятельно справляться с помехами извне.

-Ты научишь меня защищаться, как умеешь сам?

-Тебе сейчас будет сложно поверить, но я в молодости, хотя и сейчас пока считаю себя молодым, не занимался никакими видами спорта. Даже шахматами. И не только не умел постоять за себя, но старался избегать любыми методами всяких конфликтов. Друзья-товарищи любили хулиганить, потусоваться с потасовками и рукоприкладством. Я же всегда избегал напряженных моментов. И, скорее всего, не из-за страха. Больше из-за нежелания унижать и причинять боль другим. Считал мордобой занятием дикарей.

-Папочка, позволь усомниться! – удивленно воскликнула Света, пораженная таким откровением. – Я наблюдала нечто иное там на берегу.

-Разумеется. Там ведь я встретил тебя. А ради моего любимого человечка, почему бы и не совершить подвиг?

-Ну, ты, это, скажешь тоже, - смутилась Света.

-Так вот, дитя, я научу тебя одному очень важному и необходимому искусству, которое поможет в критический момент даже помимо твоей воли. Я научу тебя не бояться опасностей, смотреть на нее смело в упор и отметать любое проявление попыток насилие. Это – искусство управления временем. Конечно, тебе не постичь его полную остановку, мне сие дано извне, но притормаживать мы его научимся. И для этого не понадобятся специальные уроки и тренировки. Ограничимся ночными сказками и легкими упражнениями глаз и воли.

-Мне мало чего понятно, но я очень люблю тебя и верю, папочка, - Света сильно обняла его за шею и вся прижалась к родному человеку, словно хотела стать с ним единым целым.

А Влад целовал ребенка в макушку и млел от переизбытка отцовских чувств. Она и есть его родное дитя. И вовсе не кукушонок.

 

 

6

 

Москва их встретила шумом улиц, изобилием света ламп и витрин, многоэтажными зданиями, толпами спешащих людей. Света пребывала в прострации, в диком восторге, с полной потерей ориентации, как в пространстве, так и в мыслях. На время просто даже заклинивало голосовые связки, и она бесполезно предпринимала попытки выразить все вслух. Да еще после двух перелетов на двух самолетах.

Сначала на маленьком, хотя восприняла она его, как громадное транспортное средство. Но, когда попала на междугородный аэропорт, и они подошли к длинному, пузатому Ту-154 М, то все прошлые представления о размерах и мощи поблекли. Это был монстр из немыслимых несуществующих сказок.

С ними летели вся семья Тимошенко и Женя Шарипов. Жену он отправил вместе с сыновьями к матери в деревню. Сам обещал после награждения присоединиться к ним. Дима перед Светой долго извинялся, даже подарил электронную игру, забаву в полете, но она объяснила ему, что даже не собиралась обижаться, а наоборот. Иначе еще неизвестно, сколько времени оставалась в неведении. А благодаря его оплошности она узнала всю правду о папе.

Номера в гостинице оказались рядом. Поскольку до приема в Кремле оставалось два дня, то им кремлевские чиновники организовали интересные экскурсии и походы. Так что, эти два дня под впечатлениями и в суете пролетели вмиг. И, когда Света и Влад вечером подготовили костюмы для приема, отгладили, очистили и развесили на плечиках в шкафу, ребенку вдруг стало тоскливо и пугливо.

-Папочка, - спросила она перед сном отца. – А мне обязательно вместе с тобой идти на награждение? Может, я лучше подожду здесь?

-Глупее глупость сглупить не придумала? – удивился Влад. – Мы же так мечтали, старались, утюжились, а ты такой закидон отмочила.

Света крутилась возле большого зеркала и тяжело вздыхала.

-Ты говорил, что нас по телевизору будут показывать. И кого народ увидит рядом со своим героем? Пугало огородное в красивом костюме. С такой рожицей мне рванье больше подходило.

У Влада что-то внутри защемило, заныло. Он понял, что больше не сможет смотреть на страдания ребенка, когда вокруг столько красот и изящества. По первоначальному плану он хотел завершить внешнее исцеление в отсутствии в свидетелях товарищей, чтобы после отпуска оправдания выглядели естественней. Но сейчас, глядя в глаза страдающего дитя, он принял решение к утру свершить превращение чудовища в красавицу.

-Утром проснешься самой милой и привлекательной девочкой на всю столицу. Обещаю.

Света поблагодарила за слова успокоения и поддержки, но не поверила, и спать легла грустной. А Влад сел рядом. Ну и пусть думают, что хотят. В конце концов, он не хочет лишать радости ребенка, имея возможность и силу. И сделает это прямо сейчас. Превратит свою любимую дочурку не в обыкновенную красавицу, вернув ей ее былую природную привлекательность, а добавит слегка примеси тех инопланетных симпатичных женщин. Он лепил свою Галатею. Самую из самых, каких еще не существовало и нет в этом мире. Будут, если Влад пожелает, но не сейчас.

Утром сильный визг из ванной оторвал Влада от привычного занятия – просмотра научно-популярной и политической литературы, которой он запасся в Московских магазинах. Слава богу, на фоне огромного книжного дефицита техническую и научную литературу еще можно встретить.

Из ванной вылетела, чуть ли не на крыльях, снося препятствия на своем пути, Светлана, и сумасшедшими глазами уставилась на Влада.

-П-а-по-ч-ка! – громким шепотом пропела она, тряся его за руку. – Сказки бывают?

Влад любовно смотрел на свою работу, вспоминая тех двух инопланетянок. Казалось, что ребенок вобрал в себя все красоты мира, плюс те неизвестные черты тех чужих, и любовь к ней не может быть чем-то греховным и противоестественным. Он, избегая правильных линий, внес какие-то отклонения от нормы, придавая лицу притягательную сумасшедшую изюминку. Ох, и проблем же он создал себе и ребенку! Сколько сердец разбитых и загубленных предстоит успокаивать и залечивать. Но это их проблемы.

-Мне нравится, - смеясь и гордясь своим трудом и открытием, восторгался Влад.

-Я сейчас же бегу к Димке, и пуст он пожалеет за уродину, за страшилку! – загадочно произнесла Света и выскочила из номера.

-Вообще-то рановато, они, по идеи, еще спят, - вслух подумал Влад. – И пугать людей спросонья не совсем тактично.

Но Света уже бесцеремонно колотила в соседнюю дверь.

-Димка, открывай, Света пришла, - шумела она на весь этаж.

Дверь резко распахнулась, и в проеме показалась испуганная Нина Тимошенко.

-Случилось что? – спросила она, придерживая халат рукой. – Ой, что это? – вдруг поняв, а точнее, ничего не поняв с метаморфозой Светы, но с ее голосом перед Ниной стояла совершенно незнакомая девочка.

Через пару секунд перед Светой, пораженная превращением из уродины в красавицу, стояла вся семья.

-Сс-ве-тт-а, заикаясь, пропел Дима. – Какая же ты красивая! – сам не ожидая от себя искреннего признания и краснея от смелости.

-Ну и где страшилка? А? Ой! – удивилась она, увидев перед собой Анатолия Ивановича в парадном мундире и при медалях. - Какой вы героический!

Следом зашел Влад в парадной форме лейтенанта пограничной авиации.

-Я тоже красивый! – сказал он. – А через много лет у меня медалей не меньше будет.

Встреча и награждение в Кремле пролетели, как в сказочном сне, восторженно и быстро. И офицеры, прицепив к мундиру ордена и медали, отправились в лучший ресторан Москвы, где даже официанты, при виде такого количества героев, бегали и обслуживали быстро и вне очереди, как и требует закон.

-Ты, папа, всегда бери с собой звезду в магазины. Нам всё без очереди давать будут.

-А если мне будет некогда, я одолжу тебе, - засмеялся Влад.

Получив разрешение воспользоваться гостиничным телефоном для звонка по межгороду, Влад позвонил соседям родителей, так как в их подъезде только у соседей напротив был телефон.

-Тетя Лида, здравствуйте, - ответил он, услышав на другом конце провода знакомое «алло». – Маму позовите, это Влад.

-Ой, Владик, здравствуй, в отпуск едешь?

-Да, тетя Лида.

-А родителей дома нет. Я минут десять назад видела их на остановке. В город поехали, по магазинам. Передать чего, или как?

-Да, перезванивать не буду. Послезавтра после шести вечера мы будем дома. Пусть стол накрывают.

-Мы? – удивленный голос соседки, хорошо знавшей все перипетия Влада с женитьбой и разводом. – И как ее зовут? – голос уже нежный и с загадкой.

-Света.

Только, когда раздались короткие гудки, Влад сообразил, какой информацией он снабдил соседку. Уже завтра к утру, эта новость разлетится по дому, и его все соседи и друзья встретят с поздравлениями со вторым браком. Перезванивать и по новой объяснять - только больше запутаешь и внесешь сумятицу.

Еще один короткий перелет, и Влад вдохнул порцию родного отеческого воздуха, как говорится, приятного и сладкого дыма. Такси у подъезда встречали родители, а чуть в сторонке стояли соседи и товарищи.

Отец и мать удивленно смотрели на Влада, а поскольку взгляд был на уровне глаз, то подмышкой прижавшегося к сыну ребенка поначалу и не замечали, ведь, согласно информации соседки Лиды, они ожидали невестку. Огорченные первой неудачной женитьбой сына, они с тревогой и волнением встречали в этот раз, переживая за скоропалительность повторного брака без уведомления и даже простого сообщения родителям. Хоть бы посоветовался, поговорил, но с решением сына приходится считаться. Он уже давно самостоятельный мальчик.

Света оторвалась от отца и подошла к деду. И только сейчас еще больше удивленные родители обратили на нее внимание.

-Ты будешь моим дедушкой? Да? Возьми меня, пожалуйста, на ручки, - попросила она, лукаво глядя в лицо.

Отец удивился, пожал плечами и подхватил на руки ребенка.

-Надеюсь, ты, Влад, нам сейчас все объяснишь? – спросила мать.

-Мама, как это ни парадоксально, но ты стала бабушкой. И, сей факт, подтвержден официальным документом. Я удочерил ее. И с этим придется считаться.

Мама у отца забрала ребенка.

-Ну, здравствуй, внученька. Я твоя бабушка. А поскольку ты дочь моего любимого сына, значит, я и тебя буду любить.

Мать смотрела на сына, и импульсы взаимопонимания проискрили между ними. Судьба повторяется. И ее любимый приемный сыночек так же полюбил и принял под свое крылышко чью-то обиженную обездоленную судьбу. И от этого набегали слезы печали и радости.

Родители влились в роль бабушки и дедушки с большой радостью и с превеликим удовольствием, полюбив внучку с первого знакомства. Полюбили безумно и безрассудно, что неохотно расставались с ней, когда Влад брал ее для прогулок по городу. В первый же день, а точнее, на завтра после приезда, Влад заказал такси и полдня катал дочь по своему любимому родному городу, комментируя все его закоулки, связанные с его детством и юностью. А потом пешком водил по всем дворам, где с мальчишками дружил и играл во всевозможные игры.

Света была в восторге от города и папы и с радостью согласилась на следующий год вернуться сюда, чтобы всю оставшуюся жизнь прожить в его границах. Родителей поначалу беспокоил только один, и то положительный, нюанс в биографии Светланы, что ни дня не посетив школы, она по интеллекту и сообразительности во многом оказалась умнее их обоих вместе взятых.

-Вся в папочку, - резюмировал Влад. – Стараемся соответствовать.

Соседи с первого дня не поверили в отсутствие невесты, заподозрив в жадности и попытке замять празднество. Но вскоре не только приняли, но и свыклись с мыслью, что такое в жизни тоже имеет место быть.

Влад и Света под закат солнца бродили по дворам, когда услышали тревожные крики в одном из глухих закоулков. Это оказался задний двор продовольственного магазина. Поэтому возле стены дома валялись пустые ящики, коробки и поддоны. На одном из деревянных ящиков сидел парнишка лет 14. Его окровавленный нос и порванная рубашка ярко отражала события последних минут. А чуть в сторонке, в окружении четырех юных лоботрясов, малолетка лет 13, которая сквозь слезы выражала свое откровенное отношение, а оно было очень негативным, к поступку хулиганов.

Вдруг девчонка сквозь окружение увидела Влада и радостно вскрикнула, бросилась к нему навстречу.

-Влад! – повисла она у него на шее, обхватив ногами талию и, целуя щеки, размазывала по своему и его лицу потоки слез.

-Алика! – обрадовался Влад. – Чего это ты тут скандалишь? Конкурс красоты устроила или отбор претендентов?

-Да ну тебя! – уже хохотала Алика. – Этому придурку не нравится мой выбор, - она спрыгнула на землю. – Мы с Димкой дружим, а этот урод запрещает ему, хочет, чтобы я ему принадлежала. Вот и устроили разборки.

-Это не из-за него ты ревела в прошлый раз?

-Ну да. Страшилкой я ему не нужна была. А тут сразу опомнился, забегал. И Катька с Валькой ему уже не нужны стали.

На время забытая Света ревностно рассматривала красивую девчонку, уже почти ставшей девушкой с девичьими формами, которая так бесцеремонно обращается с папой. В эту минуту она слегка невзлюбила ее.

-Знакомься, - наконец Влад вспомнил о ней. – Моя самая любимая дочурка Светланка.

Света уже не так критично относилась к Алике. И немного подобрела к ней.

-Ой, какая она красивая! – воскликнула Алика, и Света полюбила папину знакомую.

Однако, немного разобравшись в обстановке, поначалу опешившие и растерявшиеся местные хулиганы во главе со школьным Казановой, решили вернуть свой авторитет и предъявили Владу в не очень тактичной форме претензии, грозя в противном случае отправить его к горе кавалеру на ящики. Влад, чтобы не обострять ситуацию, культурно предложил два выхода из сложившейся ситуации.

-Значит, мальчики, или вы приносите глубочайшие извинения и пообещаете впредь не обижать мою лучшую подружку, или последуют карательные меры в виде обрыва ушей и не слабых пинков под зад.

Виден был испуг парней под смелым напором пришельца, но терять лицо, да еще в присутствии дамы сердца, они не могли и, хоть и неуверенно, но приближались к Владу, охватывая его с дамами в полукольцо. Влад не стал изображать из себя супермена, а просто в приторможенном времени слегка подтолкнул двух ближних в шею, направив их векторы движения навстречу, друг к другу, от чего в реальном времени они с треском столкнулись лбами и рухнули наземь. А двух оставшихся поймал за горло и нежно приподнял над землей.

-Вы определились в вариантах? – тихо спросил он барахтающихся парней, которые и рады бы ответить, да сил хватало только на немое открывание рта. – Кивните, если согласные с первым вариантом.

Они усиленно закивали. И, только Влад их отпустил, как они, подхватив столкнувшихся, ринулись в бега, забыв про обещание извиниться.

-Ну и ладно, - не обиделся Влад. – Потом как-нибудь извиняться. Пойдем, Алика, прогуляемся. Забирай кавалера.

За вечер Света сдружилась с Аликой, и они быстро стали подружками. Тем более, что их объединял папа Влад, и его чудесное исцеление их обоих. Алика с ужасом слушала коротенькую историю из жизни Светланы, прерывая ее истерическими вскриками и слезливыми всхлипами. Но и до встречи с Владом у Алики биография радостными днями не изобиловала. С изуродованным лицом она все детство была мишенью для издевательств и насмешек, через силу сквозь слезы ходила в школу, задумываясь, порой над смертью, как избавлением от страданий и душевных мук. Но любовь родителей и желание жить брали верх над минутной слабостью.

Влад с первой минуты сегодняшней встречи просветил Алику, и его порадовало зеленое облачко. Кавалер оказался серым. Но это не повод для огорчения. Им до глубоких сердечных взаимоотношений времени впереди еще очень много, чтобы планировать так заранее какие-то перспективы. А сейчас получается, что она из четырех зеленых самая старшая. Но это уже очень большая задача, учитывая, что все случаи встреч совершенно непреднамеренны. Тем более, впереди год службы, который он использует на теоретическую подготовку.

В стране пахло крупными переменами в экономической и политической стратегии. Что в перспективе облегчало Владу задачу. В мире властвования капитала ему проще будет концентрировать своих подопечных в одном месте, так как главенствующей силой в их перемещении будут финансы, которые сами рекой потекут к центру критической массы.

-Алика, - уже прощаясь, говорил ей Влад. – Даже, если мы в этом году не увидимся, то хотелось признаться вместе со Светланой в нашей любви и дружбе к тебе, которая со следующего года перерастет в наше творческое сотрудничество. Мы будем все вместе творить чудеса на этой планете. И впредь никого не бойся, потому, что твой лучший друг Влад берет тебя под свое крылышко и будет круглосуточно опекать и заботиться о тебе.

-Когда Света и Влад остались одни, дочь спросила:

-Она станет твоей женой?

Влад весело рассмеялся, чем снял напряжение со Светы, зная, какого ответа она дожидается.

-Я женюсь на любимой женщине, готовой стать нашей мамой. Это будет моя ровесница. И не надо, милый ребенок, ни к кому меня ревновать. Я обязательно перед женитьбой тебя познакомлю с ней. Но пока такой нет.

-А почему ты сразу вылечил ее, а меня почти полтора месяца промучил?

-У нее была одна проблема, от которой я и избавил ее. А ты оказалась много проблемным ребенком. И дарить сразу много счастья тоже рискованно. Конечно, я бы постарался, чтобы твое сердечко выдержало. Но как все можно было бы объяснить нашим с тобой друзьям сослуживцам? Папа колдун? А чем принудить чиновников пойти на нарушение закона, чтобы заставить их выдать документ? Все уже похоронили тебя и не ждут возвращения из отпуска. Нельзя вокруг себя создавать вакуум общения с окружающими. Мы лучше всех, но выпячивать свое превосходство не будем. Проявим временную скромность, пока таких, как ты, Алика, Павлик, Денис не станет чересчур много. Тогда не понадобиться сдерживать свои таланты среди равных.

 

7

Квартирный вопрос решился внезапно и довольно успешно. Владу не придется выискивать в родном городе чиновников, способных решить быстро жилищные проблемы. Нет, разумеется, для успешного и беспокойного относительного существования ему потребуются максимально полезные знакомства. Чиновничья власть в нашей стране при любом социальном строе имеет силу и могущество.

На море Света сама познакомила его с супружеской парой, правда, у которых отдых заканчивался на несколько дней раньше. Влад с первых дней предоставил ребенку полную свободу действий и перемещений, сам углубившись в книжные стеллажи санаторной библиотеки, чем вызвал законное удивление, повидавшей немало лечащихся и отдыхающих, уже не молодой библиотекарши. Сюда и не летом забредали лишь те, возраст которых уже исключал романтические приключения. А многочасовые заседания столь молодого и привлекательного офицера заводили в определенные мыслительные лабиринты. Каково же было ее удивление, когда девочка по имени Света назвала его папочкой. Женщина осмелилась и решила вступить в дискуссию с любителем чтения. Да и читал он странную литературу, не пользующуюся спросом у основного контингента. После легкого ни о чем разговора, она получила из его уст кое-какую информацию, и обнаружила в молодом человеке очень интересного собеседника.

Однажды вечером в номер Света привела семью из четырех человек. Папа, мама, сын и дочь 12-13 лет. Подружилась Света с самого начала с детьми, а потом случайно предложила всем навестить скучающего папу. Взрослые прихватили бутылку хорошего коньяка, хотя Света и пыталась их убедить в абсолютной трезвости папы, чему они не совсем поверили, конфеты, фрукты и ввалились в гости. А главная причина посещения – в разговоре промелькнул папин город, где семья, оказывается, проживает. Вот у них и появилось желание познакомиться с земляком. Хотя сами они родом с Украины из-под Сум, но уже ровно столько, сколько почти папе лет, служат в этом городе. Вернее, служит родитель в десантных войсках. В застолье в приятной беседе Влад уловил одну нужную информацию, которую срочно решил обговорить с главой семьи.

-Федор, - сразу атаковал Влад гостя. – Вернемся к теме дембеля, поскольку к лету следующего года у меня тоже состоится аналогичное предприятие. С той разницей, что я еду к родителям по увольнению, а ты по стремлению, бросая такое комфортабельное жилище, как трехкомнатную квартиру. Ведь жалко. И город хороший, и экология исключительная.

-А что делать? – закуривая, спросил Федор. – С собой не заберешь, а у родителей я один. Ты бы видел их дом! Домище! В километре от города, река рядом. Надоела мне эта городская суета, маята. Хочу на природу. Денег подкопил, дом расстрою, сделаю лучше городской квартиры с максимальными удобствами. Одной земли 50 соток. Так раскрутимся, что сам к нам попросишься, позавидуешь. У меня руки к месту пристегнуты, ничего не забыли за годы службы.

-Я не против того, чтобы позавидовать, - согласился Влад. – Но у меня интересная идея. Я хочу купить у тебя квартиру. За хорошие деньги.

Федор сразу дымом подавился. С трудом откашлялся и быстренько прогнал жену, прибежавшую на кашель.

-Ты вот, как себе это представляешь. Мне ведь сдавать ее придется. Правда, как домовладельцу, в Сумах жилье не светит. Да и деньги за квартиру я хорошо бы пристроил, вложил в дом. Ну и что за мысли у тебя?

-Хорошие, обоюдно интересные. Разве без идеи я затевал бы этот разговор?

-Ну! – поторопил Федор, который уже прикидывал сумму, сколько можно срубить с молодого лейтенанта, и как потратить будущие деньги на благоустройство загородного дома.

-Идея такова. Рассказываю с той же последовательностью, что и осуществим. Вы, молча, не посвящая ни родных, ни близких, даже детей, разводитесь. И ты выписываешься с пропиской, например, в части. Моментально звонишь мне. Я прилетаю на пару дней, и мы с Надеждой регистрируем брак. После увольнения я с дочерью прописываюсь по месту жительства жены, а она разводится со мной, выписывается вместе с детьми, и вы по-новому регистрируетесь. Для окружающих, будто и не было развода.

-Соблазнительно, - Федор чесал затылок. – Как бы жена не заартачилась.

-Я так понял, что вы едете к родителям погостить?

-Ну да. Хотелось бы немного и у родителей побыть. Обсудить с ними многие вопросы по строительству, ремонту.

-Десять тысяч. И прямо сейчас, как только даете согласие. Без всяких условий и задержек.

Влад три дня назад случайно встретился с местным кооператором, которого и раскрутил на такую сумму. Хотя за эту услугу тот готов был раз в десять больше заплатить. Серьезные трудности с потенцией этого стоили, и после сеанса у Влада возникли большие сомнения в адекватности суммы, так как кооператор с такой радостью отдавал пачку сторублевок, словно Влад его воскресил.

У Федора, не ожидавшего такого щедрого предложения, слегка, в первые секунды, нижняя челюсть провисла и не желала возвращаться в естественное положение. Затем он открыл балконную дверь и срочно вызвал жену. Первые несколько минут, пока муж объяснял ей предложение Влада, Надежда несколько раз даже пыталась прервать разговор, возмущенная самой идеей, пока муж не назвал сумму сделки и сроки выплаты.

-Да! – словно готовая была к настоящему браку, что у Федора даже на мгновения возникли кое-какие сомнения.

А чтобы сомнения исчезли у их обоих, Влад вынес деньги и вручил супругам.

-А не боишься, что обманем? – тихо спросил Федор, завороженный толстой пачкой новейших банковских билетов.

-Убью обоих, - грозно проговорил Влад, и у них не возникло сомнений в реальности угрозы.

-Папочка, о чем это ты так долго секретничал с ними, что они сразу стали такими серьезными и строгими.

Влад кратко без мелких нюансов поведал ребенку главную тему диалога и ее итоги.

-Я для нас приобрел квартиру. Теперь нам есть куда приехать жить.

-Здорово! – обрадовалась Светлана. – А она не будет считаться моей мамой?

-Ни в коем случае. Даже в голову не бери. Тебе так хочется, чтобы была мама?

-Мне и с тобой хорошо, папочка, но мама тоже нужна ребенку. Правда?

-Озадачила, - задумался Влад. – Считаешь необходимым поторопиться с этим вопросом?

-Нет, папочка, не надо. Нам лишь бы какая мама не нужна. Лучше я подожду.

-Договорились, - Влад взял ее на ручки, как младенца, и, укачивая, уложил в постель. Они уже скоро месяц, каждый раз перед сном, проводят занятия, которые Светлане очень нравятся. Ведь у нее простая задача – лежать с закрытыми глазами и внимательно слушать папу, как он, хоть и много непонятного, но очень приятным голосом читает ей лекции со сказочным сюжетом. Так выглядели тренировки и подготовка ребенка к умению самостоятельно защищаться.

Отдых на море закончили на два дня раньше срока. Спешили в Ушарал. До первого сентября надо было устроить и подготовить ребенка к школе. Влад проэкзаменовал ее по предметам начального образования и предложил пойти сразу в пятый класс, чем даже слегка напугал Светлану. Ей это казалось недостижимым. Ребенок не посещал школу ни одного дня. И сразу в пятый класс.

-С Димкой в одном классе учиться будешь. Там отомстишь ему за все его огрехи, за былое.

-Папочка, - возмутилась Светлана. – Я ему давно уже все простила. Разве можно быть таким кровожадным?

-Ну, простила, так простила, - согласился Влад. – Все равно, тебе нечего делать с малолетками. По интеллекту и уровню образованности тебя можно была бы и в восьмой класс отдать. Просто с некоторыми предметами ты не знакома, да и парты там большие, утонешь.

Света загорелась школой, и с этого дня другой темы для нее просто не существовало. Ей страстно хотелось поскорее сесть за парту и слушать учителей. А на переменках немного побеситься с одноклассниками. И еще там ставят отметки.

Мама с папой просто разрыдались в унисон. Влад поразила их сентиментальность и привязанность к внучке. Радовало только то, что меньше, чем через год, они приедут насовсем.

Три перелета на разнокалиберных самолетах, и родной аэропорт Ушарала встретил ночными огнями. Влад из комнаты дежурного набрал код части и попросил, ответившего ему дежурного лейтенанта Юрьева, прислать за ним автобус. Это было правилом, и отпускников всегда провожал и встречал служебный автобус. В любое время суток. Но незначительный пунктик инструкции дежурный все же нарушил. Вместо помощника он приехал сам. Его распирало не только любопытство, но угнетало еще неведение о судьбе Светланы. Иваныч с Женей еще не вернулись из отпуска, а слухами и домыслами, подогреваемые убедительными доводами доктора Сергея, все давно Светлану похоронили.

Встретил Юрьев Влада с мрачным и скорбным выражением лица. В стоявшей рядом с ним, симпатичной девочке он не признал ту милую уродинку, которую весь городок успел полюбить.

-Ну и что за кислая встреча! – обиделся Влад. – Света, нам не рады.

Юрьева бросило в пот. Он резко схватил ребенка за плечи и встал рядом с ней на колени.

-Света? Ты, что ли? - по щекам текли слезы. – Господи, а красавица то, какая! Вот бабы уссатся от радости. Что же ты, Влад. Ну, хоть бы намекнул, строчку черканул. Какая же ты скотина. Мы уже черт знает, что там думаем.

-Ласково, - вздохнул Влад. – Очень приветливо. Сначала скорбишь, потом хамишь.

Но Юрьев не обращал внимания. Он подхватил смутившегося ребенка на руки и внес в автобус.

-Амир, глянь, кого я принес. Это же наша любимая Светланка!

Всю дорогу до городка Юрьев не закрывал рот, пересказывая все эскадрильные новости, продолжая восторгаться здоровьем и красотой девочки, без конца смущая ее своими откровениями.

Когда въехали в ночной эскадрильный городок, то больше всего поразила его многолюдность. Автобус вышло встречать все население, прослышавшее о возвращении Влада из отпуска. А на заборе, отделяющем городок от воинской части, висели бойцы, нарушившие правила отбоя. Но никем и ничто их удержать не в силах.

Влад со Светой выходили их автобуса под гнетущую мертвую тишину. Получалось, как и с Юрьевым в аэропорту. Никто в красивом ребенке не признавал свою родную Свету, и вопросительно смотрели на Влада.

-Танька! – не выдержала Света, обнаружив среди женщин подружку. – А поздороваться слабо? Молчит, словно воды в рот набрала.

-Све-тт-та, т-ты, чт-то ли? – заикаясь, с трудом выговаривая слова, лепетала Таня.

-Я. И не что ли, а на самом деле.

Тут прорвало всех. Шум, гам. Женщины набросились на ребенка, а мужчины каждый старался пожать руку Владу. Со всех темных подъездов вдруг поволокли посуду, стулья, спирт. В секунду накрыли стол, и началось всеобще веселье.

А с забора весь личный состав прокричал троекратное громкоголосое « ура».

Шум был настолько громогласным, что буквально минут через 20 из пограничного городка прибыли в наспех одетых спортивных костюмах командир и замполит. Прознав о причине нарушения тишины, они с радостью влились в поздравления, изумления и восхищения.

Влад со Светой сговорились свалить чудесное исцеление на замечательный черноморский санаторий и золотые руки медперсонала. Света даже немного тушевалась, когда приходилось врать о процедурах, лечении и прочих медицинских аспектах. Но народу главное лицезреть результат. В тонкости процесса излечения он не вникал. Какая ему разница, что требовалось пережить и перестрадать во время процедур. Их любимая девочка не только жива, но и безумно похорошела. Одно это уже схоже с волшебством.

После небольшого тест опроса директор школы Галина Ивановна согласилась зачислить Светлану в пятый класс. Она даже похвалила ребенка за умение отвечать на вопросы кратко и разумно без междометий и мусорных слов, что для ребенка, самостоятельно освоившего начальные науки, даже превышало нормативы.

А Дима обиделся, что в его классе наравне с ним будет учиться такая малявка. Когда она впервые вошла в класс и села за первую парту, одноклассники посоветовали ей спуститься на первый этаж. Малолетки учатся ниже. И какого же их было удивление, когда классная руководительница представила им новую ученицу. Правда, поначалу никто никому не говорил, что Света вообще впервые за свою жизнь села за парту. Поэтому она в первый день пребывала в воздушном невесомом праздничном состоянии. Ее всю распирало от счастья и восторга. Она поклялась себе самой, что станет самой прилежной ученицей. Пусть папа гордится дочкой. И абсолютно неважно, что все, что рассказывали на уроках учителя, многое ей давно известно, кроме тех наук, которые появились в пятом классе впервые, такие, как немецкий язык, ботаника, обществоведение. Но и они с легкостью впитывались в жадный до знаний ум.

Влада командир продолжал эксплуатировать в строительных и ремонтных мероприятиях. После его отказа от рапорта на продление службы, просто не имело смысла посылать его на переучивание. И он по полной программе вовлек Влада в дела хозяйственные, чтобы по максимуму использовать умения и таланты. А к пяти осенним дембелям добавил еще троих весенних, чтобы не прерывать образовательный процесс.

Но Влад, помимо служебных дел, бросил весь свой разум на создание раствора для пропитки одежды, которую он планировал использовать для телепортации. В инструкциях пришельце этот процесс ознаменовался, как мгновенное смещение в пространстве. Но они в тот момент воспользовались интеллектуальными познаниями Влада на период знакомства, назвав смещение телепортацией для легкого осмысления. Других терминов в мозгу у Влада не присутствовало.

Где-то к концу октября все компоненты были практически подготовлены. Но, поскольку Влад все, же числился в части летным составом, то и, как полагается, он в числе группы летчиков был отправлен в полк для прохождения обязательной годовой медицинской комиссии.

Таких слез и рыданий он давненько не наблюдал. Светлана ревела навзрыд и на всхлип. Она настолько свыклась с мыслью, что папа ежедневно дома и никуда не девается, что такой оборот дел ее просто панически напугал.

-Ребенок, ну что же ты так обильно слезы льешь, - с трудом сдерживая смех, уговаривал Влад дочь. Ее паника немного развеселила его. Он просто не ожидал такой реакции, мимоходом сообщая о своей командировке. – Тетя Галя, я договорился, все пять дней будет присматривать за тобой и готовить вкусные супчики. Тебе, ведь, нравятся ее супчики? И Таня всегда будет рядом, подружка твоя, и другие ребята. Всего-то полдня, а там школа плюс сон. Скучно, милая моя, не будет. Ну как же ты годы одна на чердаке просидела? А тут пять дней и среди друзей.

-Страшно! – уже немного успокаиваясь, говорила Света. – Мне казалось, что ты всю жизнь будешь рядом и никуда не пропадешь.

-А я и не пропадаю. Каждый вечер буду звонить, докладывать о результатах комиссии. Так что я, как будто, каждый вечер рядом буду.

Ребенок тяжело вздохнул и принял сей факт, как неизбежный.

Вечером за день перед отлетом он долго инструктировал тетю Галю и Свету о правилах распорядка дня, меню и поведения, чтобы тетю Галя не позволяла ребенку без спроса, да и со спросом тоже, даже появляться на кухне и проявлять инициативу в готовке, уборке и стирке. Пусть в зале у телевизора спокойно дожидается, пока ей не подадут обед и ужин. На завтрак Света пила свой какао, разбавленный водой из чайника или термоса, и ела, приготовленные тетей Галей заранее с вечера, бутерброды. В термос Влад просил наливать соседку только теплую воду, иначе ожог будет обеспечен. А перед школой порекомендовал Светлане обязательно глянуться в зеркало и стереть с лица следы завтрака. На ночь не страшно, если и замурзанной поспишь. На рекомендации соседки ночи спать у нее, Света ответила отказом. Ребенок одиночества и темноты не боится. Опыт имела многолетний.

Поселили их в авиагородке полка в гостинице. И летчики по многолетней традиции, сдав в первый день всевозможные анализы и рентгены, затоварились необходимыми объемами закуски для привезенного с собой спирта, и очень бурно отметили удачный день, хорошую погоду и великолепное настроение.

Влад, воспользовавшись кучей свободного времени, спланировал повышение своего эстетичного уровня посещением гастролирующих оперных и балетных трупп. В театре Абая по очереди ежедневно шли оперные и балетные представления. Подвыпившие летчики выражали вслух свое «фе», поскольку таких времяпровождений в их бытность, и даже в более раннюю историю, еще не встречалось.

Последний вечер в пятницу, когда Влад собирался на вечернее представление, Иваныч, Алексеев, Сургутанов и Сафин Марсель Зайнулович сидели трезвые и совсем невеселые, поскольку все было выпито еще вчера, а деньги проиграны бездарно в секу. К ним два вечера подряд захаживал их знакомый летчик из полка и ободрал подчистую. Влад, мельком наблюдавший за игрой, но с недоверием относившийся к азартным и денежным вакханалиям, приметил грешок за гостем и его манеру жульничать. Ему даже весело было видеть ловкие махинации и манипуляции рук гостя. Однако честной игры на деньги не бывает, поэтому он позволил своим товарищам добровольно дурить себя.

Шулер пришел незадолго до ухода Влада и, глядя на скучающих летчиков, предложил раскинуть партеечку.

-По нулям, - грустно выдавил Иваныч. – Даже успешное завершение комиссии смочить нечем.

-А Влад? Не пьет, не играет.

-Мы и так у него в долгу все по уши.

Влад, не обращая внимания на диалоги, примерял гражданский свитер к летной куртке. Вроде, сочетается, можно выходить в свет.

-За друзей не хочешь отыграться? – обратился шулер к Владу.

-Я не умею, - отмахнулся Влад.

-А что тут уметь? – распылялся тот, чувствуя, что клиент при деньгах, и очень хотелось бы раскрутить его, чтобы в этой эпопеи по разорению Ушаральцев поставить жирную точку.

-Но я, вроде, совсем не умею, - предпринял Влад последнюю попытку образумить и оградить, безразличного ему шулера от необдуманного действия. И, в качестве основного аргумента, сослался на нехватку времени. Ему через час выходить.

-Ну, мы, давай, пару раз раскинем и разойдемся.

-Вдвоем, что ли? – спросил Влад, уже вроде соглашаясь, но из-за отсутствия игроков все еще надеялся на отказ.

-Так и быть, - чувствуя победу, согласился шулер. – Я им субсидирую по червонцу. В знак шефской помощи, как пострадавшим в неравной схватке. – Шулер был уверен, что эти червонцы вернет за пару минут. А заодно пощиплет карман Влада.

Первую раздачу поручили Алексееву. Тот перетасовал колоду, дал шулеру снять и раздал всем по три карты. Влад задал еще пару вопросов, чтобы окончательно выглядеть профаном, и, полностью остановив время, подтасовал шулеру трех королей, подложив себе трех тузов. Игра началась. Влад даже не притрагивался к своей карте и положил деньги втемную. Иваныч с Сургутановым, сплюнув, сбросили карты без игры, Сафин с Алексеевым сражались секунд тридцать, пока их червонца не оказались в банке на кону. Шулер, в полглаза глянув на карты, чуть сознание не потерял. Такой удачи он и не ожидал от судьбы, даже жульничать не придется. Поэтому решил обчистить клиента в один заход. Но, главное, не спугнуть и прикинуться глубоко несчастным с минимум в руках. Влад продолжал выкладывать деньги втемную. Нервничали и материли Влада уже все, уговаривая, хотя бы глянуть на карту. Но Влад шел по крупному и все в темную, что даже у шулера деньги подошли к концу. Противник не выдержал и, выложив оставшуюся наличность, потребовал открыться.

В номере был слышан не только полет мухи и шелест ее крыльев, но и громкое ее чихание в прокуренной комнате. Когда Влад вскрыл три туза, у шулера случился нервный срыв с легким сердечным приступом.

-Погоди, мы договаривались на две игры. Я через пять минут принесу деньги.

После ухода шулера офицеры не знали, ругать или хвалить Влада за рискованность. Решили, молча, дожидаться продолжения корриды и нервно курили сигарету за сигаретой. Шулер примчался весь запыхавшийся, и молча сел за стол. Влад предложил ему, как проигравшему, самому раздать. Такого счастья тот не ожидал и, с помощью своих манипуляций, подложил Владу три десятки, а себе для видимой скромности трех валетов. Влад сидел неподвижно, но десятки тузами подменил. И, как ни в чем не бывало, продолжал играть втемную. Игра длилась минут пять. Уверенный в победе, шулер вытягивал из Влада деньги, благосклонно предлагая ему хоть одним глазком взглянуть на карты. Но Влад, выложив крупную сумму, предложил шулеру вскрыться, так как понимал, что у противника может денег на вскрытие не хватить. Шулер заволновался, так как в действительности для вскрытия требовалась двойная сумма. Трясущимися руками он пересчитал всю наличность и обнаружил нехватку сорока рублей. Но, вспомнив о подаренных перед игрой деньгах, попросил вернуть.

-Ладно, даю добро, - разрешил Влад и выложил трех тузов.

-Не может быть! – заорал истерично шулер. – Там не было тузов.

-А что там было?

Шулер прикусил язык и, молча, покинул номер.

-Ты что, фокусник, что ли? – изумились офицеры, а Иваныч схватил колоду и раздал на двоих. Влад повторил махинацию и открыл три туза.

-Никогда не играйте со мной на деньги. Смертельно. Вот вам по стольнику – подарок от Михеева. Но и с ним вам за стол лучше не садиться. Шулер. Купите гостинцы женам, детям и немножко отметьте окончание медкомиссии.

Буря восторгов и благодарностей. Влад понимал, что подарки будут куплены, но и на водку потратят не мало. Однако, это его боевые товарищи, и для них ему ничего не жалко.

Остановив такси прямо возле гостиницы, Влад назвал театр, но таксист, смеясь, ответил:

-Могли бы не называть. Третий раз вас в этот театр подвожу.

-Точно, - Влад узнал крупного усатого казаха. – А там гастроли, и каждый день новый спектакль.

-И что вы в этом балете или опере находите? Я сразу телевизор выключаю, не выдерживаю. А тут безвылазно два часа отсидеть. Не понимаю.

-Телевизор не для таких спектаклей. Живьем – совсем иной коленкор. Настоящий вкус. Ведь, через фантик сладость конфет не понять.

Влад, молча, рассматривал город. Он ему не очень нравился со своими нюансами и недостатками. Первое впечатление было в корне противоположным. Более детальное и близкое рассмотрение много разочаровало. Российские города ближе к сердцу. Тополя, липы. Да, грязи хватает, и дороги ухабистые. Но все родное и близкое. А здесь немного все диковатое – дома с решетками на первых и вторых этажах, ставни на окнах, защита от солнца. Даже Ушарал, хоть и мал, но там настолько перемешаны нации, что в больших случаях на Россию похож.

Он часто включал поиск зеленых, хотя в таком режиме экран вспыхнет только при появлении в зоне действия искомого субъекта. Поэтому Влад даже вздрогнул от кратковременного всплеска. И что это могло быть, ведь в этом районе искомых объектов не должно находиться. Мало того, что он ежедневно проезжает по одному и тому же маршруту с постоянно включенной системой поиска, так он в первый день весь город проверил, исколесив все самые заброшенные и отдаленные улочки.

-Стоп, - скомандовал Влад и задумался, пока машина стояла.

-Что-нибудь случилось? – удивленно спросил таксист после непродолжительной непонятной паузы.

-Сам не знаю, - глупо ответил Влад. - Но предлагаю совершить маневр. Давайте договоримся так: в театр мы уже не попадаем, поэтому сейчас вы выполняете, в пределах разумного, любые причуды, какие я заказываю. В конце предъявите счет. Все оплачу. Договорились?

-Любой каприз за ваши деньги, - бесшабашно согласился таксист, зная щедрость клиента.

-Тогда командую: разворот, и обратно до моей команды и на очень малой скорости.

Таксист развернулся, и на скорости до 40 км в час повел машину в обратную сторону. Проезжая мимо знакомой точки, экран вновь выдал слабый всплеск.

-Стоп. А вот теперь каприз. Мне необходимо вращение вокруг этой точки с увеличением диаметра. Полет по горизонтальной спирали.

-Понял, не дурак. Объехать все улочки вокруг.

-Легко работать с сообразительным рулевым.

-А вы у нас за штурмана?

-Что-то рядом. Летчик-штурман. Совмещаю две профессии.

-Поехали, - согласился таксист и свернул в проулок. Где-то минуты через две-три экран вспыхнул и горел уже устойчиво, показывая сближение с объектом.

Владу даже стало любопытно: кто же это там может быть? Он, она, маленькое, большое? Когда зеленое облачко засветилось максимально устойчиво и с максимальным увеличением, Влад остановил такси и, вложив водителю в руки 25 рублей, просил ждать здесь.

-Отправляюсь на поиски пешком, - сообщил он таксисту.

-Ну и что мы потеряли? Если не секрет, конечно, - полюбопытствовал водитель. – Может я смогу помочь, подсказать? Я этот район хорошо знаю. Сразу за углом отделение милиции, если что.

Влад решил успокоить водителя красивой, придуманной на ходу, сказкой, немного близкой к реальности.

-Небось, слыхали что-нибудь про экстрасенсов?

-Сейчас в газетах такого дерьма навалом.

-Ну, так я не хочу сказать, что экстрасенс, и этой ерундой не занимаюсь. Но случается, что на расстоянии чувствую чужую беду. С другими, не с собой. Вот и сейчас ощущаю опасность, нависшую над кем-то. Если успею, то предотвращу.

-А! Ну, тогда поспешите. Нынче беды скоры на руку. А я обязательно дождусь, вы не волнуйтесь, - пообещал таксист.

Влад решил начать с отделения милиции. Уже вечер окутал мраком город, рабочий день завершился, поэтому народу в отделении было мало. В дежурке сидел пожилой капитан, который сразу же, как только Влад представился лейтенантом КГБ и предъявил удостоверение, пропустил его в дежурку и поинтересовался проблемами.

-Служебных нет, но немного личного, капитан, - Влад решил сразу по-простому на «ты», почувствовав его тяжелое состояние и огромное желание на халяву, после исчезновения начальства, выпить. А Влад, для налаживания контакта, сразу намекнул о такой возможности.

-Только я здесь новичок, ничего не знаю, где и сколько, и почем.

-Это не проблема. Сейчас звякну, и на место доставят, - обрадовался капитан, набирая на телефоне номер. Он с минуту с кем-то перебрасывался пустыми фразами, и попросил занести ему товар в дежурку. Оплатим, мол, на месте. Глядя на Влада, спросил, молча на пальцах, сколько брать. Влад показал три пальца. Он уже видел за решеткой в обезьяннике трех взрослых девиц определенного поведения и среди них маленькую девочку лет восьми. Зелененькая, ласково называл он ее. И, присмотревшись, обнаружил поразительное сходство со Светланой. Как будто не просто сестра, а даже близнец. Только немного младше.

-Секундочку посиди здесь, - капитан вышел из дежурки и прошелся по коридорам взад вперед. – Все, никого. Только мой помощник и работящий молодой следак. Ему домой не хочется, вот и сидит до полуночи.

-А эти? – Влад указал на обезьянник.

- Так, мелкота. За распитие в песочнице.

-И ребенок?

-Вот за ребенка я этому придурку надеру задницу. Надо будет в детскую комнату позвонить, пусть заберут, - капитан еще выдал несколько грубых раз в адрес того придурка, что вместе с девицами притащил девчонку. И теперь он не знает, куда ее деть.

-Давай я ее домой отведу, - предложил Влад.

-А это? – капитан понятливо щелкнул пальцем по горлу.

-Назад вернусь, у меня машина за углом. Мухой туда – сюда. – Влад выложил на стол 50 рублей. – А ты тут сам расплатишься.

-Лады, - обрадовался капитан.

Он подошел к решетке и, открыв дверь, поманил ребенка. Но девочка забилась в угол и испуганно смотрела на Влада, словно от него исходила опасность.

-Это зачем ребенок понадобился вам? – возмутились девицы. – Баб не хватает, что ли?

-Да вы что, с ума сошли здесь! – разозлился капитан. - Да я вот лейтенанту. Он ее домой отведет. Нельзя ребенку находиться у нас.

-Знаем, какой дом, - не сдавались девицы. – Не надо нам лейтенанта. Мы сами утром отведем ее. Ей все равно здесь даже лучше, чем дома.

Влад понял, что девицам хорошо известен ребенок с его проблемами. Поэтому он подошел к решетке и разговорился с ними. Как выяснилось, первое мнение об их нравах оказалось ошибочным. Никакие они не путаны, а простые любители зажигать. Решили перед танцами раззадориться винцом. А тут подошла эта девочка Юля. Имя у нее такое. Она часто подходила, когда они выпивают. Хлеба попросить или еще чего из съестного. Видно, что голодает. Она немая, но все слышит. Знакомы они с ней давно, где-то с полгода. А вот так попались первый раз. Стуканул кто-то.

Девочка уже без опаски смотрела на Влада.

-А зачем она тебе? – спросила одна из девиц.

-Собираю я вот таких, как она. Спасаю от родителей уродов подонков. Ведь, до гибели доводят их. Или сами убивают, или вынуждают умереть от такой скотской жизни. Вот и ее увидал и сразу понял, что ребенок в беде. Ладно, девчата, погодите малость. Видать, оборону вы заняли мощную. Хорошая у нее защита.

Влад подошел к капитану и положил на стол 200 рублей.

-Штраф за всех, и они со мной.

-Уже курьер мчится, сейчас топливо будет, - уговаривал капитан Влада, но 200 рублей забрал. – Может, они ее сами отведут?

-У тебя с напарником, я думаю, проблем не будет, сами с моим топливом разберетесь.

-Ну ладно, дела личные, как пожелаешь, - капитан не очень огорчил отказ Влада, если не наоборот. И выпивка халявная, и приработок приличный. Какой-то лейтенант придурковатый попался. Но не бедный и щедрый. Он проводил всю компанию до самой калитки и дружно со всеми попрощался.

-Влад, ты серьезно хочешь забрать с собой Юльку? – спросили девчата.

-Да, на полном серьезе. Ребенок нуждается в серьезном лечении. Только давайте зайдем к ней в дом за документом. Свидетельство о рождении мне понадобиться.

И Влад рассказал про Светланку, чем ужасно заинтересовал девиц.

-Ой, мне бы такого мужчинку! – томно застонала одна из девиц.

-Нет, - хмуро ответил ей Влад. – Мамаша из тебя некудышняя получится. Ты еще не нагулялась, не перебесилась.

-Это ты в точку. Детей я не очень. А по тебе, так принудишь каждый год по одному выстреливать.

Девчата и Влад расхохотались.

Всей компанией они поднялись на третий этаж пятиэтажного типового дома. Дверь в квартиру была приоткрыта, и из ее глубины доносились пьяные голоса и прогорклая вонь. Девицы скривились и притормозили у входа.

-Юля, - обратился к ребенку Влад.- Ты знаешь, где лежат документы?

Юля кивнула, и они вошли. Девушки потоптались, но пошли следом. Любопытство и желание не пропустить чего-нибудь интересного победили брезгливость. За столом в центре большой комнаты на трех стульях сидела компания из мужчины и двух женщин, одна из которых, скорее всего, родительница Юлии. Они безразличным взглядом встретили компанию и жестом пригласили к столу.

-Если выпивка есть, садитесь рядом, а то у нас по нулям, все закончилось, - пробасил пропитым голосом мужчина.

-Ой! – заголосила вдруг одна из женщин. – Юлечка пришла, маме с папой кушать принесла. Выкладывай все на стол, зараза, - и женщина пошла на ребенка, который с перепугу попятился к выходу. Но Влад хлопком ладошки по лбу оттолкнул ее, и она грохнулась на пол.

-Ты что тут, падла, творишь? – заорал мужик, но Влад ткнул его кулаком в нос, и тот, брызгая кровью и соплями, улетел в дальний угол. Попытки заголосить типа: »убивают», Влад пресек сразу грозным рыком: - Всем, твари, молчать. Порву, как тузик тряпку!

-Чего надо, чего надо? – затараторил, утирая рукавом разбитый нос, мужчина.

-Я не могу в этом гадюшнике оставить ребенка, - грозно проговорил Влад властным голосом, не терпящим возражений и пререканий. – А посему я забираю ее с собой. Правда, Юля? – уже ласково и нежно, и ребенок с перепугу быстро и согласно закивал. – Вот. Давай, Юля, бумагу, какая есть, и пишущий инструмент. А вы, - он ткнул пальцем в родителей, - сейчас мне расписки писать будете, что она вам не нужна и вы мне ее отдаете.

-Даром не пойдет, - вдруг осмелела родительница. – Давай нам на выпивку.

Влад брезгливо бросил на стол кучку разнокалиберных купюр. Женщина торопливо пересчитала. Вышло 183 рубля. Ее попытку поторговаться и повысить сумму Влад пресек, вырвав у нее деньги.

-После расписки верну.

Это подстегнуло их к написанию под диктовку Влада отказа от дочери за 183 рубля. Владу, даже немножко смешно стало. Он так всех своих птенцов выкупать будет? Ладно, если потребуется, он не только заплатит, но ради них уничтожит любого, ставшего поперек цели.

Влад бросил на стол деньги, положил в карман вместе со свидетельством расписки и подошел к девушкам.

-Это мои документы, чтобы у вас не возникало сомнений, относительно моих искренних намерений, - он протянул одной из них удостоверение личности. Но при виде трех букв КГБ, она сразу вернула их и выразила доверие к его персоне.

-Ну и зверь ты, Влад, когда разозлить тебя, - только и сумели они охарактеризовать его.

Влад присел возле девочки.

-Ну что, милый ребенок. Пойдем ко мне на ручки. Теперь ты моя доченька, и все хлопоты заботы о тебе лежат на мне. Я так думаю, что мы с тобой сдружимся.

Возле такси он попрощался с девицами и сел с ребенком в машину на заднее сидение. Таксист несколько секунд с любопытством рассматривал их обоих.

-Успели?

-Как видите.

-Да, - покачал головой таксист. – Ребенок очень запущен. Худой, совсем голодный.

-Поэтому побыстрей возвращайте меня туда, откуда брали. Будем спасать дальше.

В гостиничном номере стоял шум, гам, звон посуды. Офицеры успели и подарки прикупить, и водкой запаслись на сдачу. И уже без всяких шулеров между собой на символические суммы разыгрались в карты, выпивая и закусывая в промежутках. А во время секи всегда много курят и ругаются.

Юля, увидав такое разгулье, вся сжалась и, испугавшись, попятилась к выходу. Влад присел рядом с ней и, как мог, успокоил:

-Это не мой дом. Домой ко мне мы полетим завтра. А это мои друзья. Они в командировке, поэтому слегка расслабились. И эту человеческую мужскую слабость мы им простим. Ты их не бойся, они все очень добрые и хорошие ребята.

Юля успокоилась, поверив своему покровителю, и, крепко ухватив его за руку, вместе с ним вошла в комнату. После некоторого молчания Иваныч заметил:

-Ну, Влад, как всегда в своем репертуаре. Еще себе одного ребенка где-то прикупил.

-За 183 рубля отдали, - сообщил Влад. – И очень прошу прекратить временно громко материться. Не пугать мне ребенка. Вопросов тоже не задавать. Ребенок еще не умеет разговаривать.

-Глухонемая, что ли? Тогда причем тут мат?

-Немая, но не глухая. Ну-ка, что у вас тут за закусь?

Влад снял с девочки старенькое потрепанное пальтишко и усадил к дальней стенке на кровать, подальше от пьяной компании. Рядом с ней поставил табурет и подобрал со стола на тарелку кусочки колбасы, сырка, хлеба. И принес большую кружку сладкого чая.

-Пока перекуси, а я сбегаю минут на десять. Смелее, никого не бойся, у них сейчас своих забот хватает.

Мужчины действительно вернулись к игре и забыли про ребенка. А Юля с жадностью, но не торопливо отщипывала кусочки хлеба, колбаски и запивала теплым сладким чаем. Аромат еды так с ума сводил, она, ведь, уже два дня ни крошки в рот не брала, что она тихо беззвучно расплакалась обильными слезами. Офицеры замолчали. Иваныч подошел к ребенку и предложил платочек. Другие тоже засуетились и положили на табуретку кто конфетку, кто печенье. Алексеев положил целую шоколадку «Аленка». Но от этого изобилия слезы потекли сильней. Она ела, запивая сладким чаем и солеными слезами.

А Влад пошел во двор, где видел при выходе из такси стайку играющих ребят, среди которых одна девочка ростом и по комплекции с Юльку.

-Девочка, здравствуй, - подошел к ней Влад. – Можно с тобой поговорить?

-Ой, а вы Вовка-вентилятор? Правда? – радостно и громко закричала девочка, чем привлекла внимание остальных, и вся компания набросилась на Влада с кучей вопросов и восторгов.

-Дети, можно, я поговорю с вашей подружкой? – попросил Влад. – Ты меня отведи к своей маме. У меня к ней просьба нижайшая.

-А вон она с тетей Леной и тетей Дашей. Идемте, я вас отведу, - она схватила Влада за руку и повела к женщинам. Вся стайка детей побежала вперед предупредить маму девочки о приближении гостя.

Когда Влад здоровался с женщинами, то они обо всем уже были проинформированы. Мать девочки внимательно и вопросительно смотрела на Влада, ожидая просьбу.

-Понимаете, как получилось. Вы будете долго смеяться, но я еще приобрел одного ребенка по сходной цене. Девочка, 8 лет, Юлька звать. Отдали за 183 рубля.

Женщины в ужасе заохали, загалдели с возмущениями и осуждениями.

-Вот я и приметил вашу дочь. Она по всем параметрам точно такая. Так вот, я бы хотел вас попросить об огромном одолжении. Хотя бы до Ушарала приодеть ребенка. В том рванье, в котором она мне досталась, просто немыслимо. И холодно и грязно.

-Конечно, конечно, - согласилась женщина и прямо ха руку поволокла Влада в дом.

Мужу, сидящему в кресле у телевизора, она в двух словах объяснила обстоятельства, а сама стала в спешке на стол вываливать одежду.

-Вот, выбирайте. Все, что понравится. А как там Света? Говорят, сильно болела? А сейчас все хорошо? У Юльки родители тоже алкаши? Ой, ну просто ужас какой-то. Ладно, один пьет, а то в пару. Совсем совести нет.

-Да не трещи ты так. У человека голова, поди, разболелась от твоего потока слов, - остановил ее муж, но ненадолго. Женщина возобновила кучу вопросов, не дожидаясь ответов. Ей просто хотелось все выговорить, а тут такой слушатель. И знаменитый и внимательный

Влад выбрал минимум необходимой одежды, поблагодарил, и вернулся в номер. Юлька уже наелась и клевала носом. Все лицо, руки и платье были перепачканы конфетами и шоколадом.

-Света дубль два – Юлька, - засмеялся Влад.

Он подхватил ее на руки и отнес в ванную. Здесь не надо было топить титан, так как в авиагородке горячая вода из крана текла круглосуточно. Всю ее одежду он сразу выбросил в урну. Юля провожала ее полет с сожалением и тоской. Эта, видать, ее последняя из целых и, более-менее, пригодная для носки. И она ее берегла. А Влад подписал такой беспощадный приговор. Но от горячей воды, душистого мыла и удивительно нежного шампуня стало так радостно и счастливо, что она даже позволила помыть себя полностью. А чего стесняться дядю Влада? Он же сказал, что теперь будет ее папой. Настоящим. Хотя, как выглядит настоящий папа, она еще не знает. Того, оставшегося в пьяной квартире, она никогда не называла таким словом. А чего называть, когда и звать было незачем. Хотелось вообще их не видеть и не слышать. Но деваться некуда за пределы общей квартиры, где все было видно, слышно и очень страшно.

А Влад при виде голенькой девочки ужаснулся не так от ее худобы, как от многочисленных следов ожога. Парочка была свежих. Он сразу понял их происхождение и понял немоту ребенка. Это точечные следы от сигарет. Когда укутал ее в простынку и отнес на свою кровать, расположенную во второй маленькой комнатке, по соседству с большой, где пьют и играют офицеры, он задал несколько наводящих вопросов для уточнения своей версии. Юля согласно кивала головой или отрицала. История получилась близкая и немного иная от биографии Светланы. Такие же алкаши-садисты, так же издевались и морили голодом. Только не было любимых бабушки с дедушкой, не было чердака и пустых бутылок, не было и доброго алабая. Все эти годы были только рядом пьяные и страшные, злые и жестокие, от которых бежать некуда. Не было удара лицом о стенку и топором по ноге, но искалечили ребенка по-иному. Забаву себе придумали. Ночью, когда ребенок уже спал, тушили на животике или спинке сигарету и радовались реакции. Вот прошлым летом после очередной садистской шутки и случился криз. Она престала говорить. Грамоту освоила с помощью соседской девочки, немного старшей ее. Вот и читала и писала все свободное время, так как в школу никто отдавать ее не собирался. Да и не в чем. Не в этом же рванье.

Заснула быстро и крепко, и Влад вышел к компании.

-Можете шуметь. Теперь ее и пушкой не разбудить.

-Влад, если ты с такой скоростью будешь обрастать детьми, то через пару лет героя еще одного получишь. Отец – герой, - пошутил Иваныч. – И охота тебе вот так собирать чужих? Пора своими обзаводиться. Чего не женишься, раз детей так любишь?

-Иваныч, вот глупость ляпнул, а не смешно. Почему? Женился уже один раз, хватило. А с детьми? Понимаешь, выбор вариантов небольшой – или, или. И второе или – только пристрелить, чтобы не мучились. Ведь, твари, не просто издеваются над детьми, а доводят их до смертельного края. И если не спасти, то гибнут. А девчонки то, заметь, умницы то какие, таланты, гении. А справиться с родителями-монстрами неспособны. Вот и думай теперь, что мне остается? Мимо пройти, не заметить, отвернуться?

И Влад кратко пересказал историю Юльки с сигаретными забавами. Мужчины мигом протрезвели, настолько потрясла их садистская изобретательность ее родителей-иродов. Поступили предложения – поехать и пристрелить их из табельного оружия. Но Влад их успокоил, попросил не горячиться, а налить и выпить за их упокой и за радостную жизнь Юльки. Это предложение им понравилось, так как внезапное протрезвление не доставляло наслаждения. Однако, согласились выпить лучше два раза подряд за здравие ребенка. Переводить драгоценные капли даже за упокой этих полудурков желания не было никакого.

Влад всю ночь караулил сон ребенка, сидя на краю кровати и держа ее вздрагивающую руку в своей ладошке. Он просканировал ее, сообщив обо всех изъянах в диспетчерский центр, обнаружив ряд сложных и простых заболеваний, и дал команду на медленный процесс исцеления, поскольку в ближайший момент угрозы безопасности не существовало.

Ей оказалось намного сложней Светланы, так как не существовало чердака и пустыря с пустыми бутылками. Пришлось все годы бок обок с врагом бороться за существование. И удалось ведь выжить. С каким трудом и потерями, но выжила и уцелела. Светлана досталась ему в гораздо более плачевном состоянии. Зачем же цивилизация так напористо избавляется от них? Изощренно, жестоко, целенаправленно, не зная жалости, не оставляя ни единого шанса на выживание, калеча, уродуя и, в конечном итоге, убивая.

 

8

Пробуждение командировочного офицера чаще всего сопровождается стоном, рвотными позывами и прикуриванием в кровати еще с закрытыми глазами. Чтобы легче и быстрей вырвало соседа по койке. И, как обычно, ни в одной бутылке, ни капли. Словно, не только выпили, но еще насухо вымакали. Повод для мата в адрес других. Мол, могли бы и припрятать. И так было лишним. Зачем последнюю открывали?

Вышел Влад и достал из-под матраса Алексеева запечатанную бутылку водки. Очень полную и желанную.

-Влад, ты наш бог, - простонал народ, без команды скучиваясь возле стола.

Юлька резко открыла глаза и первые мгновения испуганно, не понимая обстановки, смотрела на Влада. Затем вдруг скинула одеяло и сильно обхватила Влада за шею, вспомнив весь вчерашний вечер.

-Ну вот, я и стал многодетным папой, - довольный и счастливый улыбался Влад.

Он принес целую стопку подаренной одежды и положил на кровать рядом с ребенком.

-Одеваемся, умываемся и идем в столовую на завтрак. А затем летим домой. Как раз к нам собрался вертолет. Он всех нас и прихватит.

Офицеры предложили Владу с Юлькой съесть завтрак за них тоже, так как они чудесно перекусят в номере. А затем вместе пойдут на аэродром.

Слухи всегда распространяются быстрей скорости света, и в столовой офицеры и обслуживающий персонал с пониманием отнеслись к Владу с ребенком. Официантка принесла им на стол все самое вкусное, имеющееся в запасе. Проходящие мимо офицеры доставали, невесть откуда взявшиеся в кармане, конфеты и клали на стол, словно они всю жизнь ходят с конфетой в кармане. Даже начальник штаба подполковник Столяров подошел к ним и передал Владу, что он распорядился насчет авто и их доставки на аэродром прямо к вертолету. Пораженная таким количеством офицеров и их вниманием, Юля сияла от гордости за своего папу и за себя, что он выбрал ее своей дочкой. И если бы она умела говорить, то громко объявила на всю столовую, что это ее папа. Но глаза и так обо всем сказали. Единственная печаль, что все это богатство со стола не унести с собой. И повариха, словно поняла страдания ребенка, принесла им пакет, куда все сама и сложила.

-В дороге проголодаетесь, покушаете.

Юля только и смогла благодарно улыбнуться.

Автомобиль действительно стоял у входа, и водитель, словно поджидал их, пригласил в салон. Заехали в гостиницу за вещами и уже бодрыми выздоровевшими офицерами, затем на стоянку вертолетов, где шла подготовка Ми-8 к вылету. В салоне Влад взял ребенка на руки, так как новизна слегка пугала, а на коленках, прижавшись к теплому папе, совсем не страшно.

Минут через десять после взлета командир позвал Влада и, уступив место летчиков ему и Юльке, экипаж ушел в салон играть в карты. Перепуганная девочка с надеждой смотрела на Влада, не понимая безрассудства экипажа.

-Все в порядке, - крикнул он ей на ухо, перекрикивая гул турбин. – Справимся.

Маршрут для Влада знакомый, а пилотирует машину автопилот. Экипаж установил заданный режим, и теперь никакая сила, кроме их самих, не свернет аппарат с курса. Влад одел на голову ребенку гарнитур и предложил самой поруководить. Сначала Юля пыталась объяснить, что такие действия ей желательно не предлагать, мол, страшно и рискованно. Но потом, поняв, что вертолет и так хорошо без их участия летит, осмелилась и уцепилась руками в рычаги управления. Она – летчик, самый настоящий. От избытка чувств хотелось петь, кричать, но получалось только беззвучно смеяться.

При подлете к Ушаралу в кабину вошли настоящие хозяева вертолета и отправили Юлю с Владом в салон.

Света не стала дожидаться возле ворот вертодрома и, при виде Влада, побежала по рулевой дорожке к нему в объятия. Без остановки подпрыгнула, обвила шею руками, посыпая его лицо поцелуями.

-Еще чуть-чуть и умерла бы, - сказала она, наконец, вдоволь, нацеловавшись с папочкой. – Какая самая длинная неделя в моей жизни. Не смей так надолго больше покидать своего ребенка, пропадет ведь, - она болтала без умолку, закрыв глаза от счастья. – И сказки читать некому, никто личико на ночь не помоет. Ты же знаешь, как я постоянно пачкаюсь, будто это норма. Часто так и засыпаю, что утром просто стыдно в зеркало смотреться. Сегодня утром тете Гале отдала в стирку постельное белье со следами какао. Больше не уедешь? – спросила она, открыв, наконец, глаза, и увидела метрах в двух сзади от папы девочку ростом почти с нее, может на пару сантиметров ниже, и кого-то сильно напоминающую ей. – Ой, папа, кто это? Вот только не говори, что случайно по дешевке приобрел там в командировке.

-183 рубля отдал. Не шаляй-валяй.

-Папа! – воскликнула возмущенная Света и слезла с рук. – Ну, это же не честно. За меня так всего 71 рубль, а тут такие сумасшедшие деньги. Она чем лучше то?

-Милый ребенок, - Влад подвел ее к Юльке и обнял обоих. – А инфляция? А галопирующий рост цен? И потом в сравнении с теми дефектами, с которыми ты мне досталась, так мы еще очень удачно приобрели. Смотри, какой чудесный ребенок! А главное – немая. Одно это чего стоит.

Юлия не понимала, почему они так некрасиво, вроде и несерьезно, но так обидно говорят. И от обиды она готова была расплакаться. Но папа взял ее на руки и нежно прижал.

-За такую милую девочку все отдал бы, ничего не пожалел.

И на душе стало сразу легко и радостно, но слезы все равно потекли.

-Сестренка, не надо плакать, мы с тобой подружимся, - Света взяла Юлькину руку и поднесла к губам. Но эта нежность, вдруг объявившейся сестрички, и ласка папы вызвали еще больший поток слез. И Света тоже разревелась.

Вот так, размазывая слезы по щекам, они шли по летному полю втроем. Папа и две его дочурки.

-Ну, ты хоть догадалась, - спросил Влад Свету, - на кого похожа Юлька?

-Пока нет. Вот голову ломаю, - пожала плечами Света. – Вроде, в нашем городке нет такой.

-Одна, все же, есть, - усмехнулся Влад.

-Да? – Свету уже распирало любопытство, и она еще раз внимательно осмотрела новоявленную сестренку.

Тогда Влад поставил сумку и зашел за спину Юльки. Снял с нее шапочку и сложил волосы в подобие прически, как у Светы. Света от неожиданности вздрогнула.

-Так не бывает.

-А вот получилось. Я и сам удивлен. Вроде, пути ваших родителей нигде не пересекались. Им из-за водки некогда было.

Тут все поняла Юля и беззвучно рассмеялась, став рядом с сестренкой. Шедший им навстречу рядовой Исмаилов даже подпрыгнул с перепугу.

-Совсем водка в рот не брал, а два похожих девочка вижу?

-Кто тебе поверит, Сардар? Со спиртом работаешь и трезвый?

-Водка плохо, не пью, товарищ лейтенант. Это где же вы нашли для Светы похожий сестра?

От радости сестренки обнялись, и одна из них завизжала от счастья.

Дома Влад не успел распаковать сумку, как вбежала Лариса.

-Влад, народ треплет черт знает что! Здравствуй Света! - поздоровалась она с вышедшей из спальни Юлькой.

-Здравствуйте, тетя Лариса! – крикнула Света, выбежав из кухни.

-Ой, мамочки! – побледнела Лариса. – Пойду я домой, - потом, задержавшись у выхода, помахала Владу пальцем. – Не треплется народ. От тебя можно ожидать чего угодно.

Все трое весело хохотали, а Юлька, с трудом выдавливая слова, тихо, но внятно произнесла:

-Па-по-чка! – и протянула Владу руки, просясь на ручки.

-У меня точно такие проблемы были после столкновения со стенкой, - философски заметила Света. – Вот только, как мы папочку делить будем, сестричка. Я, ведь, тоже постоянно на ручки хочу.

Влад нагнулся и подхватил второго ребенка.

-Я сильный, легко удержу обоих.

-Это успокаивает, - согласилась Света.

-Све-то-чка, - силясь, выговаривала Юлька.

-Папа, а что у нее за проблемы?

-Светик, вот научишь ее говорить и получишь из первых уст подробную информацию. А пока вкратце: восемь лет, в школу не ходит, и не ходила, но, думаю, в третий класс определим. Уговорю вашу Галину Ивановну. Образованности для третьего класса вполне достаточно. Да, самое веселое в этой истории, так это то, что у нее тоже день рождения 25 апреля. Весело, правда? А назавтра у нас план, идентичный с твоим прошлым: фотоателье, парикмахерская и универмаг. Помнишь, Светик, маршрут?

Влад после обеда позвонил Леману Эрнсту Йогоровичу и, заинтересовав новинками в технологии ремонтных и строительных работ, попросил срочно приехать к нему. Тот не заставил себя долго ждать, и уже через час был у него.

Влад выложил перед ним расписки родителей Юльки и свидетельство о рождении.

Найдите лучшего юриста. Пусть отправляется в столицу и выполнит акт отлучения. Ну, а затем вы с Татьяной Ивановной проделаете уже знакомую процедуру.

Влад достал из саквояжа толстую пачку сторублевок и положил на стол.

-Это на текущие расходы.

-Ну а с обещанной новинкой как? – заволновался строитель.

-Не волнуйтесь. Договоренность остается в силе. Просто эти деньги для ускорения процедуры. Там и тут немного подмазать, подтолкнуть. А новинка моя по отделки как внутренних, так и наружных стен.

И Влад выложил из того же саквояжа стопку бумаг со схемами и рисунками. Что-то вроде декоративной штукатурки.

-Вот. В командировке время было, немного порисовал. Хороший заменитель обоев в общественных местах, кабинетах.

Глаза Йогоровича при рассмотрении картинок и их расшифровки горели так, что можно было прикуривать. А пальцы шевелились и тряслись, как при подсчетах очень крупных сумм. Он уже прикидывал прибыли.

9

Деньги и новые технологии создали такое ускорение в процессе удочерения, что уже к началу школьных занятий Эрнест Йогорович привез прямо на дом новое свидетельство о рождении ребенка, где в графе родителя отцом значился Влад.

К этому времени Юлька свободно общалась и успела подробно рассказать о своей короткой, но полной трагедии, жизни. Однако, рассказ Светы ее настолько поразил и ужаснул, что свои беды она уже считала мелкими неприятностями.

Галина Ивановна согласилась взять Юльку в третий класс после краткого ознакомления с ее биографией. Уникальные способности и восприимчивый к знаниям ребенок к началу четверти поверхностно усвоила программу пропущенных двух лет. Ее знания грамоты и арифметики заслуживали похвалы. Отсутствие друзей по причине не только немоты, но и частой неопрятности по вине родительских запоев, просто подтолкнули к поиску развлечений в одиночестве среди книг. А читала она все подряд, что попадалось под руку. Старые брошенные газеты, редко попадающиеся книги, выброшенные в мусор. Еще чтение хорошо отвлекало от голода, который, казалось, в желудке у Юлии поселился надолго.

Первые дни Света бегала к сестренке на каждой переменке. Затем, поняв, что она освоилась, обзавелась подружками, уже реже навещала. Юлька всегда ждала на подоконнике первого этажа, так как у старшей сестры всегда на один-два урока больше. Но Юльке нравилось сидеть на подоконнике в тишине и читать.

В этот день Света просто бегала на переменке с подругами по коридору, когда столкнулась с младшей сестренкой. Вид у нее был не только печально-несчастным, но и трагически ужасающим. Первое впечатление, что случилось непоправимое горе. Она не только тряслась и всхлипывала, но и не в силах была выговорить хоть полслова. И никакие уговоры и просьбы не могли помочь выяснить трагедию. Света уже сама, чуть не плача, уговаривала сестренку признаться, но та бледнела, глотала слезы, невнятно мычала, но так и не произнесла ничего существенного.

-Ну, миленькая Юлечка, ну скажи мне, сестренке своей, что с тобой произошло?

-Она не скажет, - подошла маленькая девочка первоклашка.

-Почему?

-Они предупредили, что сделают плохо с ней, если кому пожалуется

-Кто они?

-Да братья Мусохатовы из 9 Б, Рустик и Сардар. Они отняли у нее кошелек и булочку.

-Булочка с маком была, так ароматно пахла. Я даже откусить ни кусочка не успела, - наконец заговорила Юлька, рыдая.

-Все, тихо! – Света сделала очень серьезное и сердитое лицо. – Теперь буду говорить я, - решительно сказала она. – Быстро за мной.

-Светочка, может не надо? – прекратила реветь, но испуганно заныла Юлька.

-Сколько денег было?

-2 рубля и 89 копеек. Я только три рубля разменяла. Там так много мака было.

-И ты хочешь простить? Папочка нам не для того деньги дает на карманные расходы, чтобы всякие Рустики-хрустики обогащались. Сейчас же возвращаем деньги назад.

Она решительно постучала в классную дверь с табличкой 9 Б, так как прозвенел звонок и начался урок. Первой вошла сама в класс и спросила разрешения у учительницы математики Айбахор Салбековны. Света знала ее, хоть уроки она и не вела в ее классе. Но Света не раз обращалась к ней и консультировалась по вопросам, оказавшимся сложными и трудноразрешимыми. Однако сейчас учительница не узнала ее.

-Что тебе, девочка? – спросила она, удивленная появлению в классе маленькой школьницы.

-Юля, заходи, смелее, - втащила Света сопротивляющуюся сестренку.

-Ба! Так у нас здесь целая делегация первоклассников. Вы что-то потеряли, девочки?

-Извините, Айбахор Салбековна. У нас некоторые вопросы к братьям Мусахатовым.

-Да? А ваше дело не подождет до перемены?

-Боюсь, что надо поторопиться, - Света решительно направилась к задней парте возле окна. По глазам братьев, она поняла, что они разволновались. Сразу видать, что рыльце в пушку. Но по статусу первых школьных хулиганов не позволено ударять лицом в грязь и дрейфить у всех на виду перед какой-то малявкой.

-Тебе чего надо от нас? – как можно развязней, спросил один из них.

-У вас ровно три секунды, чтобы вернуть награбленное в руки владелицы, - Света уже около полгода усваивала папину науку, но, еще, ни разу не понадобилось ее применение. Но сейчас она чувствовала себя уверенной и способной доказать любому, что негоже обижать любимую сестренку.

-Ты чего, совсем охренела, кого это мы грабили?

-Вы на глазах у свидетелей отняли у моей сестренке Юльки кошелек с деньгами и булочку с маком. Повторяюсь и требую все это вернуть немедленно. Булочку можно в денежном эквиваленте. Считаю до трех и приступаю к репрессивным мерам. Вполне допускаю физическую боль и страдания

-В денежном чего?

-Да пошла ты! – замахнулся один из братьев, сидящих с краю.

Света проследила за движением руки и в самой близи от лица поймала за указательный палец, заломила его назад и с силой грохнула, уже легко поддающегося парня, лбом о парту и выбросила левую ногу вверх и вперед навстречу рванувшемуся второму брату, ударяя его стопой в горло и прижимая ногой к подоконнику.

-Кошелек на парту, иначе ломаю руку, - грозно крикнула она, потянув за палец вверх на излом.

Громко завизжав, Мусахатов все же умудрился залезть свободной рукой в карман и положил на парту маленький дамский кошелек.

-Да подавись ты им! – пищал он, продолжая дергаться, чем только причинял себе дополнительную боль.

Света, не отпуская обоих братьев, кивнула сестренке:

-Юлька, пересчитай.

-2 рубля 69 копеек, - трясущимися руками пересчитала содержимое кошелька подбежавшая Юлька.

-Где остальные?

-Рустик пачку примы купил, отпусти, больно.

Света отпустила братьев и подошла к сестре. Потом резко развернулась к братьям, что те с перепугу отпрянули назад, соприкоснувшись звонко затылками со стеной.

-Завтра к первому уроку принесете в 3 В 31 копейку. Иначе вернусь и повторю процедуру.

-Да принесем, отстань, бешенная какая-то!

У дверей Света обернулась еще раз.

-Еще тронете сестренку – порву, как тузик тряпку!

Ей понравилось это грозное выражение папочки.

Пока шла вся эта коррида, класс заворожено молчал, пораженный напором малявки, и не в силах произнести ни слова. Завороженная стояла и Альбахор Салбековна. Первой она и очнулась.

-Это вот что такое было?

-Психичка ненормальная, - хныкали братья. Один потирал шею, второй массировал руку и палец. – Чуть палец не сломала.

-А у меня горло все горит, что-то хрустит там внутри, - испуганно ныл второй.

-Мало! – вдруг взбодрилась учительница. – Ой, как здорово! Малявка навешала нашим братьям, до слез довела, бедненьких. А то думали, на вас управы нет?

-Теперь если что, знаем, куда за помощью бежать. В 3 В, - ожил класс, развеселился и решил по полной отыграться на ненавистных всеми братьях, захвативших негласно власть над всеми, даже старшеклассниками, и терроризирующих всю школу.

-И на вас сила нашлась. Разболтаем всем, вот смеху будет, - веселились девчонки. Братья пытались восстановить авторитет, но уже никто не боялся их, и подтрунивали без опаски и с радостью, что выпал шанс отыграться за прошлые обиды.

-Хихикайте, еще до хихикаете, - бравировали братья.

- Смотрите, мальчики, в штаны не наложите, вот тогда смеху будет, - серьезно сказала одноклассница, дочь офицера пограничника. – Эти сестренки – любимые дочери Вовки-вентилятора. Прознает, что обидели его чадо, действительно и без объяснений порвет обоих, как тузик тряпку. Он за них, знаете, как на все готов? Так что, рекомендую сопли проглотить и заглохнуть. И не забудьте завтра сдачу пораньше отнести.

Сообщение очень опечалило Мусохатовых. Легенда о всесильном Вовке уже вроде забылась и не вспоминалась. Но напоминание в таком аспекте обещало неважные перспективы.

Света быстро шла по пустому коридору, а Юлька вприпрыжку спешила за ней, пытаясь не отстать, и без умолка болтала, восхищалась, удивлялась. Спавшее нервное перенапряжение переросло в излишнюю болтливость, и она не в силах остановиться.

Света обняла сестренку и прижала к себе.

-Успокойся, ребенок, все хорошо. Мы сегодня поговорим с папочкой и начнем заниматься с тобой тоже. И обещаю, что через полгода ты сама этих братьев будешь гонять по школе. Наш папочка постарается. Ведь он любит нас.

-Правда, Светик? А как я его люблю. Ведь я привыкла, что все всё время меня обижают, кому не лень, пинают. А мне даже в ответ ничего сказать нельзя было, не умела. Прошлым летом я потеряла голос. Уже и спать боялась ложиться, а все равно ведь усну, хоть и сидя. А они исподтишка. Знаешь, летом жарко, я сплю в одних трусиках. А они как жахнут сигаретой. Больно, страшно. Я ору, визжу, описаюсь. А они гогочут. Потом еще на шее налупят. Пробовала две ночи совсем не спать. Наверное, отключилась, и проснулась ни как от боли, а от запаха горелого мяса. Он долго тушил сигарету, а я проснуться не могла. Знаешь, как больно, а кричать не могу. И дышать тоже, задыхаюсь. Они обиделись, что не весело, плюнули и ушли. Потом надолго отстали от меня со своими сигаретами. Вот недавно попробовали, а без моего визга не интересно. Мне сильно хотелось: подрасти и убить их. Потом самой хотелось умереть. Чего это я разболталась, будто тебе легче было.

Света подхватила Юльку за талию и усадила на подоконник. Рядом села сама.

-Прогуляем урок. Нам есть о чем с тобой поболтать.

-Мы не будем папочке рассказывать?

-Понимаешь, Юлька. Я не знаю как, но мне кажется, что он уже обо всем знает. Нашему папе лучше всегда говорить правду.

 

10

-Папочка! – Света за ужином обратилась к Владу как-то серьезно и грустно.

-Что случилось, милый ребенок?

-Скоро день рождения, и я знаю, что ты нам с Юлькой уже собираешься что-то подарить.

-А мне папа купит большую химическую энциклопедию, - радостно закричала Юлька. Влад однажды провел с ней беседу по всем наукам и заметил сильный интерес ребенка к химическим явлениям в природе. Он решил подогреть ее любопытство и дальше к этой науке. Теперь ее интересовало все, что было связано только с химией. Пришлось провести вторичную беседу, чтобы убедить в целесообразности разностороннего развития с упором на интересующий предмет. Получилось, но с трудом.

Влад еще не мог судить об интеллекте всех зеленых на планете, но уже по малому опыту общения у него сложилось общее представление об их разуме. Не зря ведь система пытается выкинуть их за борт, как опасных для ее существования. Разум зеленых даже на фоне серых вундеркиндов от самого рождения выделяется многократным превышения интеллекта. Они намного сообразительней, умней, а главное, легко обучаемые. Усвояемость информации сходна с губкой, впитывающей влагу с той лишь незначительной разницей, что не было предела насыщения. Поэтому система стремилась уничтожить их в зародыше, пока общественный статус их не дает возможности на самозащиту. И поручила это самым близким и родным.

Но, если зеленый сам Влад, а технические возможности не позволяют ему рассмотреть самого себя в зеленом облаке, но не верить нельзя пришельцам, то почему ему свойственны летные качества: тупой и смелый. Хотя, вспоминая детство, во-первых, у него в детстве были любящие родители. И, несмотря на раннее овладение грамотой и точными науками, стараясь не выделяться среди друзей, Влад подражал им и даже в отрицательных привычках. Старался чаще проводить время в играх, чем с книгой, хотя к чтению больше тянуло. Презирая табак и алкоголь, он не отставал от сверстников и сосал сигареты, пил противное вино.

А его дочуркам досталось одинокое детство с жестокими родителями, сумевшими изуродовать их, чтобы оттолкнуть сверстников, отлучить от общения. Посему остатки внутренних физических резервов максимально направились на развитие разума. Но без встречи с Владом их неизбежно ждала гибель, чего система и добивается. Любым способом и методом не допустить явления гипер вундеркинда в общество. Это угроза самого существования. Чего серая цивилизация не может допустить. Где-то в глубине веков произошел этот переломный момент с пролетом точки возврата, когда маршрут цивилизации определился, и перемены без вмешательства извне уже невозможны.

Влад частыми общениями с дочерьми ненавязчиво убеждал девочек не отдаляться от сверстников. Быть, конечно, разумнее их, так как этого не спрячешь и не утаишь, но уважать их и общаться, как с равными и желательными друзьями, прощая их глупости, ошибки, грубости. Быть снисходительными.

-Папочка, а могу я заказать подарок по желанию, - спросила Света.

-Разумеется, - согласился Влад. – Подарок должен радовать и быть нужным. Сам не люблю пустых даров. Потом мучаешься и не знаешь, куда его деть. Хочется выбросить, а дарителя нельзя обижать. Ну и что же ты такое хочешь, что даже глазки дрожат.

Света промокнула салфеткой слезу и немного помолчала. Влад с Юлькой не торопили, понимая, что ребенок задумал нечто весьма серьезное.

-Помнишь, папочка, я тебе рассказывала про тетю Веру?

-Ну конечно, милая. С ее слегка подпорченным хлебом.

-Мы ведь скоро насовсем уедем. А мне очень хочется отблагодарить ее за этот хлеб, за те редкие конфетки, безумно вкусные. И еще я хочу сказать хорошие слова дяде Мише. Его мешок картошки спас меня в прошлую зиму.

Влад усадил ребенка на колени и успокоил ее, расстроенную воспоминаниями.

-Я придумаю, что купить тете Вере и дяде Мише. Мы обязательно скажем им огромное спасибо за спасение такого чудесного ребенка. И это я больше даже тебя благодарен им. Поэтому, позволь подарок ко дню рождения, к твоему такому первому круглому юбилею, сделать лично для тебя. И Юлька со мной согласится. Но для этого мы сделаем тебе немножко больно.

-Папа, ты что? – Света прямо подпрыгнула от неожиданности. – Разве можно подарком делать больно?

-Можно. Мы проколем тебе уши. И тебе, и тебе, - он ткнул пальцем в Юльку. – И повесим красивые сережки.

-Я согласная! – обрадовано закричала Юлька. – Но энциклопедия не отменяется.

В Ушарал они пошли после дня рождения, как раз в канун Первомая. Подарок для тети Веры лежал в сумке на багажнике нового велосипеда – подарке для дяди Миши. Теплая погода позволила одеться легко, но они приоделись в лучшие наряды, сделали красивые прически, и шли, как на праздник.

Не доходя за три дома до магазина, они нагнали мальчишку с авоськой, в которой звенели три пустые бутылки. Свету, при виде пацана охватило жгучее желание броситься на шею знакомой фигуры. Она с трудом сдерживала радость и восторг, и, как можно спокойнее, окликнула его:

-Альберт, привет, как улов?

Парень обернулся, окинул незнакомцев взглядом и важно спокойно ответил:

-Во, не плохо, учитывая международную обстановку.

-Да, не густо, - согласилась Света. – Бывали времена и богаче. Альберт, продай одну бутылку.

Альберт недоверчиво смотрел на Свету и сильно сомневался в серьезности ее намерений. Тут явно был замышлен подвох.

-Рубль, - смело сказал он, понимая глупость цены и ожидая отказа.

Но Света попросила у Влада деньги и протянула Альберту, который деньги схватил сразу, но от растерянности не знал, что сказать.

-Бутылку отдай, - потребовала Света.

Альберт протянул ей бутылку и ожидал дальнейшего развития событий. Он бы и за 20 копеек продал, какая разница, кто платит. Девчонка явно замышляет пакость. Но Света взяла бутылку за горлышко и направилась в магазин. Прицепив на цепочку к железному столбу велосипед, все вошли следом за ней. В магазине, как всегда, за прилавком стояли тетя Вера с Ритой, а рядом шушукались три женщины, которые уже затоварились, но еще не успели обговорить новости, поделиться сплетнями.

Тетя Вера сразу отвлеклась от разговоров и обратила взор к новым посетителям. К прилавку бодро и весело, с поднятой над головой бутылкой, шла Света.

-Вот, возьмите, - улыбнулась она, но тут ее задор покинул, нахлынули воспоминания, и голос предательски задрожал. Глаза наполнились влагой.

-Тебе, деточка, деньги или что купишь? – недоверчиво спросила тетя Вера. Уж больно нарядно одет ребенок, чтобы просто сдавать бутылки.

-Можно хлебушка? – попросила Света, и уже первая слеза бежала по щеке.

-Пожалуйста, пожалуйста, - тетя Вера выложила буханку на прилавок.

-Тетя Вера, а у вас есть еще поломанный, бракованный хлебушек?

Женщина, пораженная, застыла от знакомых слов из уст незнакомого ребенка. Но уже знакомые очертания и очень знакомый голос напомнил о ее хозяйке. Только это уже не уродина голодная, побитая и вызывающая болезненную жалость. Перед ней стояла нарядная, ухоженная и очень красивая девочка, но с таким милым родным голоском и глазками, полными слез. Глаза и эти слезы выдали Светлану, и тетя Вера, глухо охнув, вышла из-за прилавка и упала на колени перед ребенком, обняв ее и причитая:

-Господи, дитятко мое, живая, здоровенькая. Я же уже похоронила тебя. Эти ироды про твою смертишку по всей округе растрезвонили. Уж сколько ночей я проплакала, все оплакивала тебя. Ну что же ты не напомнила о себе, хоть бы как-нибудь намекнула.

-Спасибо, тетя Вера. Я ваш хлебушек каждый день вспоминаю. И конфетки, - Света ласково гладила женщину по голове. – А это мой папочка, он самый любимый. И еще сестренка. Правда, здорово похожа на меня? Мы скоро уезжаем в Россию. Навсегда. И я не могла не придти к вам.

-Светка, это, правда, ты? – Альберт опешил и, подойдя к девочке, потрогал ее за плечо.

-Я, Альбертик, я, а ты вернулся?

-Да, мамка с папкой помирились, вот мы и приехали опять в Ушарал. Ой, Светка, какая ты красивая! Не то, что была.

-А я, Альбертик, вспоминала тебя.

Влад подошел к Рите и пристально посмотрел в упор. Она пыталась выдержать взгляд, но потом опустила глаза.

-Ну вот, а ты, гони, гони. Разве можно гнать любимых только за то, что у них беда и вид не вызывает восторга. Поняла теперь, что может с человеком сделать любовь?

Рита молчала растерянно и неуютно.

-Мы с девочками уже простили тебя.

Влад подошел к тете Вере и поднял ее за плечи с колен.

-А вам, наша милая тетя Вера, мы за ваше доброе сердце дарим этот скромный подарок.

Влад достал из сумки шкуру черно-бурой лисицы с головой, лапками и пушистом хвостом и, набросив мех на плечи женщине, закусил хвост зубками пасти. Он специально для этого случая заказал в местном зверосовхозе самую лучшую и самую красивую лисицу.

Женщины после охов и вздохов, по случаю появления давно схороненной Светланы, заохали вновь, обсуждая красоту и ценность подарка. А тетя Вера, вся зардевшая от двойной радости и счастья, от встречи и подарка, кружилась возле зеркала, в которое Света в прошлые времена боялась смотреть.

Влад понял, что миссию они выполнили, и, попрощавшись с женщинами, взял за руки своих дочерей, они покинули магазин. Теперь они уже шли до боли знакомой дорогой, что бегала Света с чердака к магазину. Она вертела головой, окидывая взглядом знакомые дома, деревья, случайных прохожих. Сердце щемило воспоминаниями. Когда подходили к ее бывшему дому, то всю ее охватило непонятное волнение и страх. Альберт рядом болтал о всякой всячине, о жизни у бабушки, об отце, который после Нового Года приехал за ними и забрал их. И теперь они, вроде, хорошо живут. Но все это Света слушала, не вникая и не отвечая. Ее поглотили картины прошлой собственной жизни.

Когда подошли к калитке дяди Миши, то он, словно почувствовав, что делегация шествует к нему, вышел на крыльцо. Пожелав всем здравия, он пригласил гостей во двор, приказав алабаю забраться в будку. Но Света вырвалась вперед и бросилась к алабаю в объятия. Алабай радостно завизжал, и облизал все лицо своей старой знакомой. И дядя Миша сразу догадался, кому так рад верный пес. Только одного ребенка во всем мире мог встретить с такой радостью и с таким восторгом огромный сердитый сторож. Только одна девочка на всю округу могла так бесцеремонно трепать его за огрызки ушей.

Подарку старики были рады, но ничто несравнимо с радостью возвращения живой, невредимой и такой здоровенькой и симпатичной Светланки. Да еще нашедшей себе и папу и сестренку. И немного удивило только поразительная похожесть сестричек.

На чай пригласили и Альберта, который теперь боялся потерять Светку. Но она, хоть и безумно рада была встречи, но та боль, что мучила и ранила после первого расставания, заросла вместе с дружбой и любовью к ее первому другу. Не было обид, не было претензий, но уж очень безразлично простился Альберт в прошлый раз, бросив ее такую слабую, беззащитную и так стремящуюся к нему. Он не виноват. У него тоже было горе. Но и она не может себя винить за ушедшее чувство.

-Прощай, Альбертик. Ты, все-таки, был моим первым мальчишкой, по которому сердце щемило и тосковало.

Тетя Женя рассказала, как грохнулся прошлый раз дядя Миша на крыльце с мешком, сильно растянув ногу. Долго потом ковылял. Однако на снегу остался только след от мешка, и тянулся он к чердаку. Быстро справилась Света.

-А я до сих пор вспомнить не могу, - смеялась Света, - как оказалась с ним на чердаке. Потом пробовала приподнять, но не вышло, тяжелый.

Уже перед самым уходом Света тихо спросила тетю Женю:

-Как они? Живы хоть?

-Боже мой, Светочка! И ты после всего пережитого еще можешь интересоваться их состоянием? – тетя Женя охала и хваталась за голову.

-Тетя Женя. Я сейчас самая счастливая девочка не только на весь Ушарал, но и, наверно, во всем мире. Так зачем желать зла им? Да, тогда я даже не хотела называть их родителями. Они не пожелали ими стать, быть папой и мамой. А сейчас я даже благодарна им за то, что своею нелюбовью и ненавистью помогли встретить любимых папочку и сестричку. Мы скоро уедем в свой дом, в Россию. А ведь этого всего счастья могло и не быть. Иного даже представить боюсь.

На краю Ушарала Света нежно поцеловала и попрощалась с Альбертом. Обещала помнить. Дальше начались поля и кустарники, где она когда-то выискивала пустые бутылки. И даже, когда одна из них попалась на глаза, Света оказалась в затруднении. Руки сами тянулись к вожделенной таре, желая поднять и спрятать в сумку. Она посмотрела на Влада, на Юльку и расхохоталась, рассеяв смехом все сомнения, все тревоги и печали прошлых бед, страданий. Она еще крепче вцепилась в папину руку, такую надежную, любимую и родную.

Света запела, и папа с Юлькой подхватили. Песня была веселой, популярной, и они повторили ее несколько раз.

 

11

-Папа, смотри! – Юлька тихо потрясла Влада за палец, глазами указывая на молодую женщину с ребенком.

Они втроем всей семьей шли в пограничный городок в закрытый магазин за покупками в дорогу. Пришел приказ об увольнении лейтенанта в запас. Три года пролетели, а уговоры и предложения командования Влад не принял. Его планы с планами армии не совпадали. В родном городе его ждала законная супруга с трехкомнатной жилплощадью. Они провернули задуманную аферу за зиму и расписались. Теперь, согласно закону, его увольняют по адресу жены. Начальник штаба, подписывая бумаги, был несказанно удивлен таким фактом, как тайной женитьбой офицера, но быстро вник в тему и не стал терроризировать вопросами. Каждый волен поступать по своей совести.

Поэтому Влад с девочками готовился к дембелю. Они уже заказали билеты до самого дома на все три самолета, раздарили, но с правом пользования до отъезда, мебель и технику со всеми аксессуарами и деталями. Света пыталась проявить деловую хозяйственность. Ей стало, немного жаль расставаться с любимыми предметами, но папа обещал, что все это, только в новом обличии, появится в новом жилье.

Влад, решив качественно проверить свои новые способности и умения вмешиваться в состояние любого субъекта, сам поразился скоростью потока денежных средств. В голых степях и на горных просторах оказалось ужасающее число богатых советских тружеников, желающих поправить в своем здоровье ряд недостатков и изъянов, а особенно это ощущалось среди дряхлых стариков, имеющих под кошмой массы купюр с ленинским обличием, но жаждущие иметь на этой кошме привлекательные женские тела. За такие превращения они платили невероятно щедро. Несмотря на сверхсекретность, посол от страждущих являлся все чаще и чаще, что купюры уже не вмещались в командировочный саквояж. Влад тогда решил временно приостановить свою трудовую деятельность, просто ликвидировав информацию о себе у посредника. Но во всем этом положительным явилось открытие бесконечного источника доходов для стартового капитала и раскрутки будущего дела.

Юлька оказалась через чур, способной ученицей. После случая с братьями Мусахатовыми она прилежно и усиленно постигала науку самозащиты с папой и Светой. И уже к весне школьные хулиганы бегали к Светлане в поисках защиты от вредной и придирчивой Юльки. В ее присутствии стало запретным простой подзатыльник или хлопок по спине какой-нибудь малявке, дернуть за косичку девчонку. Ее защита обиженных и оскорбленных слегка перевалила границы дозволенного. Любое деяние мелкого хулигана моментально требовало извинения, и при отказе следовала экзекуция. Пришлось Владу и Светлане прочитать Юльке длинную лекцию о правилах поведения в детском обществе и о невозможности быть всеведущим в борьбе за справедливость во всех мелочах и незначительных конфликтах. Можно и нужно быть спасателем в критических ситуациях, угрожающих жизни и здоровью. Но мелюзга стала просто хамить и задираться в надежде найти у Юльки защиту.

Юлька вняла требованиям и изменилась.

-Папа, смотри! – она указывала на Татьяну, бывшую супругу Влада, с маленькой дочуркой Жанной, карапузиком, топающим впереди мамы, неуверенно обходя препятствия, в виде ухабов и предметов бытовых отходов, как пустые коробки или бутылки. Света, по еще не изжившемуся инстинкту, экономически оценивала, брошенную на произвол судьбы, тару.

-Смотрим, - философски заметил Влад, привлекая к Юлькиному призыву и внимание Светланы, отрывая жадные ее взгляды от пустых бутылок.

-Ну и что? – Света мысленно попрощалась с 60 копейками. - Сами видим, что маленький ребенок очень уж похож на нашего папочку. Это ничего не значит.

-Правильно, доченька. Ее папа тоже круглолиц, темноглазый и немного светловолосый с легкой рыжестью.

-Да, вот только не надо мне расписывать анатомию и генетику мужской половины человечества. Что-то я не особо замечаю сходства ее с мужем твоей бывшей. Ты можешь считать меня недостаточно взрослой для таких инсинуаций, только я могу различать отличия и сходства. Займись лучше, папочка, математикой. Вы со Светочкой в этом далеко преуспели.

-Давайте вместе посмеемся, - несерьезно предложил Влад, и первый произнес вслух по слогам. – Ха-ха-ха!

Затем девчонки встретили одноклассников и бросились поболтать, еще раз попрощаться. А Влад внешне улыбался довольный и спокойно. Но внутри произошел внезапный взрыв информационный и эмоциональный. Как оказалась, все-таки, Юлька правой! Почему же он никогда не задумывался, просто выкинул из головы, как мусор, и забыл? Математика. Химик Юлька лучше меня посчитала. Так вот почему Татьяна была самим обаянием и лаской в те два дня. Она уже знала или догадывалась про сексуальные и детородные проблемы Равиля, но желание привязать его к себе толкнуло на этот обман двух свои мужчин.

Влад включил опознавание и с удовлетворением и бешеным умилением увидал на экране зелененькое маленькое облачко. Ведь это его родной ребенок, его создание, кровинушка любимая. Он готов был сию же секунду благодарственно расцеловать своих девчонок за подсказку, так нелепо им самим прозевавшему, чуть было на века не потеряв свое любимое чадо. Теперь-то он сделает все возможное и невозможное, но эта кроха будет рядом с ним. И никто не посмеет покуситься на его собственность, познав жестокость и беспощадность Влада.

Сохранив внешнее безразличие к эпизоду, Влад продолжил с девчонками путь, сменив тему разговора, шутя и смеясь над новыми придуманными байками. Но мозг уже выбрал объект анализа, и все время проигрывал и строил различные варианты. Про несладкую жизнь своей бывшей он уже знал с максимальными подробностями. Ему хватало информаторов. Не проходило и вечера в посиделках во дворе в компании женщин, чтобы хоть одна информация не проскользнула в разговоре. Худшей судьбы сами женщины врагу не пожелали бы. Регулярные сцены ревности, рукоприкладство, беспробудное пьянство. Вот такую жизнь Татьяна выбрала себе. Ко всему прочему по сведениям, не требующих подтверждений и доказательств, поскольку источником служили пьяные рассказы самих докторов, Равиль серьезно страдал по мужской линии. Кроме бездетности, что испытано десятилетним браком с первой его женой, которая сразу же после развода и повторного замужества разродилась двойней, еще и проблемы с потенцией, что больше бесило и угнетало его самого и отражалось на отношениях не только к жене, но и к ребенку, которого он уже не желал признавать.

Вся эта информация если раньше абсолютно не касалась нервной системы и мозговых клеток, то с этой секунды словно пробкой со дна вылетела и заполнила даже занятое пространство. Он ведь уже полтора года с лишним приходится настоящим отцом настоящего дитя. И какого замечательного. Даже женщины изумлялись, как у такого урода, как Равиль, могла на свет родиться такая куколка? А эта куколка оказалась его, Влада, лапапушкой, лилипушкой, красотулечкой-малипулечкой.

-Папа, ты чего это за абракадабру бормочешь? – Юля толкнула Влада.

-Немного поколдовал, мои красавицы, - сказал он уже вслух.

Свидание с Татьяной Влад назначил на месте и во время с таким расчетом, чтобы она пришла не одна, а с ребенком. Она катила Жанночку на складной сидячей коляске впереди себя с оглядкой по сторонам опасливо и пугливо. Косметики на лице не было, волосы пучком собраны на макушке. Полная запущенность – такой вывод сделал Влад, выходя на встречу.

-Привет, - равнодушно поздоровался он. – Вот собрался на дембель. Почему, думаю, не попрощаться? – Влад присел на корточки в метре от коляски.

Девочка развернулась на коляске, вывернулась из-под ремней и, разбросав руки, побежала к Владу.

-Па-Па! – неумело, но звонко и счастливо прокричала она и бросилась в объятия на руки.

Влад подхватил дочурку, сильно прижал к себе и не смог удержать предательскую слезу.

-Доченька моя милая, все же родная кровь притягивает, и обманом не спрячешь, не прикроешь.

Татьяна сначала растерялась, перепугалась, но потом сумела взять себя в руки.

-Сам догадался? – с сиплой хрипотцой спросила она.

-Юлька подсказала.

-Ну и что делать будешь? – неуверенно спросила она, но с некоторой надеждой в голосе.

-Спасать буду. Не позволю, чтобы над моей дочуркой какой-то урод издевался.

-И как ты это себе представляешь?

Жанна с удовольствием сидела у папы на ручках, и без умолку болтала на своем, ей и Владу только понятном, языке, жалуясь на плохого Равиля, сварливую крикливую маму. А еще, какие у нее есть замечательные игрушечные кот и собачка.

-Ты зачем детей себе насобирал? Я думала, женится, нарожает. А он, как с цепи сорвался, всех нищих к себе подгреб. Скучно стало?

-Была глупой, так и осталась такой. Слушай, женщина, внимательно. Своей жизнью ты уже распорядилась, не ломай судьбу ребенка. Тем более, я не позволю. Помолчи, - заткнул он ее попытку возразить. – Я выскажу свои предложения, а тебе принимать решения. Но только по самой себе, по ребенку я уже принял. Я вас вывезу отсюда. С Равилем сам все решу, думаю, возражать не будет. Пока поживешь у своих родителей. Видеться с дочерью позволю в любое время суток и в любом месте. Препятствовать не стану. Одно жесткое предупреждение: никогда не позволю даже травинкой замахнуться на ребенка. Всякие грубости также исключаю из лексикона при общении. В нашей семье так принято, и менять наши привычки никому не разрешается. Можешь в любом городе, районе, допускаю даже рядом с нами, строить дом или кооператив. В финансах ограничений не будет. В разумных и достаточных пределах.

-Да? – удивилась Татьяна. – Дашь столько, сколько попрошу?

-Даже больше, если сумеешь разумно аргументировать цель расходов. Но дочь будет жить с нами младшенькой сестренкой.

-А предложений о совместной жизни не поступят?

-Нет. Оно и тебе не очень надо. Отсюда вырвешься на свободу без мужей и детей и про все забудешь. На Родине более интересные дела найдутся. К чему самой лишние хлопоты? У нас скоро рейс домой. Завтра, предупредишь Равиля, я навещу его для конфиденциальной беседы, и сразу заберу ребенка к себе. Подготовь документы и все в дорогу. Лишние тряпки нам ни к чему. Сам все куплю.

Видя, как Татьяна побледнела и затряслась после обещания Влада поговорить с мужем, Влад ее успокоил:

-После моей беседы он на все согласится мирно и без эксцессов. И не посмеет тронуть вас.

Он нежно поцеловал ребенка.

-Пока, дочурка, до завтра. Я вернусь.

Равиль встретил Влад слегка потерянным и излишне суетливым. Предложил выпить, перекусить, но Влад от всего отказался и, войдя с ним вместе в комнату, сел на диван.

-Она тебе ничего не говорила?

-Нет, сказала только, что ты придешь, о чем-то поговорить хочешь.

-Вот и хорошо, услышишь из первых уст. Хотя сомнения, как я понимаю, были давно. Сразу говорю, как и в прошлый раз, что претензий к тебе не имею. К жене твоей тоже. Разговаривать будем о дочери. Тебя мучают сомнения, так я их подтверждаю, что прихожусь настоящим отцом ребенка и не отказываюсь от нее. После всего этого ты, думаю, сам согласишься оформить официально в графе свидетельства сведения об отце. Жанна Владиславовна – мне больше по душе. У самого, ведь, нет желания платить алименты на чужого ребенка? Если и раньше были только сомнения, то теперь это факт.

-А ты уверен?

-Да, и могу доказать.

-Не надо. Я уже давно понял, что Жаннка – копия ты, лицо в лицо. Просто не верил, что возможно доказать. А поскольку ты сам утверждаешь, то и базар ни к чему. Это те два дня?

-Да, а что она тебе говорила?

-Что просто пыталась сама определиться. Но с тобой не спала. Клялась.

- Те два дня – лучшее время нашей супружеской жизни. Вот посему и результат великолепный. И хочу, несмотря ни на что, поблагодарить тебя одарить одним бесценным подарком. Считаю тебя виновным во всех моих благах последующих радостях. Ты сумел так круто развернуть мою судьбу, давшую кроме всех разумных превращений еще и трех любимых созданий.

-Да ладно, - махнул рукой Равиль, смирившийся с превратностями судьбы. – Ты и так хороший подарок делаешь. Выпьем по этому поводу.

-Потом, без меня. Не пью я, Равиль, совсем.

-Молодец. Хорошая сила воли. А я без тебя выпью.

-Все-таки вручу я тебе сувенирчик. Он понравится. Но познаешь его после моего отъезда. Тебе сложно будет понять, какое благое дело сделал не только тем, что избавил от жены меня, но подтолкнул на дела вселенского масштаба. А мой подарок таков – я в курсе твоих мужских проблем и прямо сейчас избавлю от них. Но приторможу действие на месяц. А потом женись, детей рожай и живи счастливо – все станет доступным.

-Не надо бить по больному, - обозлено процедил Равиль, готовый ударить от обиды, но понимал силу противника.

-Нет, я по-честному. Смотри сюда, - Влад выставил ладони вперед и толкнул ими воздух, который сбил с ног Равиля на пол. Он испуганно вскочил.

-Что это было?

-Сила моего колдовства. Ты здоров и готов к подвигам. Только с пьянкой притормози. А дочь я забираю прямо сейчас. Завтра с утра мы оформим все документы. И не препятствуй.

-Да, пожалуйста, мне чужого не надо.

Влад попрощался и вышел во двор. Жанночка сразу бросилась на ручки, а Татьяна вопросительно с надеждой смотрела на него.

-Ну?

-Иди домой. Ребенка я забираю, а завтра все вместе идем в ЗАГС и оформим нашу сделку официально.

 

 

12

-Папочка, да что же это такое творится? – возмущалась Светлана после непродолжительной беседы с Жанной. – Какой-то абракадабраский язык. Вот послушай, я уже начинаю осваивать понемногу: быледим бодик, бызиля сека, кыля тама. Она что, местный язык изучала?

-Чего тут неясного? – удивленно спросил Влад. – Поедем на автобусе, спасибо Света, соска потерялась.

Света пораженная смотрела на Влада.

-Так просто? Юлька, не такой уж и сложный у нее язык. А теперь, Жанна, попробуем по-нашему, - Света села на пол рядом с малышкой и попросила повторять за ней слова:

-Автобус.

-Бодик.

-Спасибо.

-Бызиля.

-Ясно, - подытожила Юлька. – Переходим на изучение ее языка. Так проще.

Когда Влад объявил о подтверждении открытия Юльки и о своем решении, девочки заметно поскучнели и приревновали. Теперь, при появлении родного дитя, разумеется, им меньше достанется папиного внимания и ласки. Но Влад каждой персонально признался в любви, обещая свое сердце поделить ровно на одинаковые три части. И уже с появлением маленького ребенка девчонки совершенно забыли про ревность и бросились рьяно на Жанночку со своими заботам и хлопотами. Младшая сестричка ностальгически
обострила детские воспоминания, те страдания и мучения, доставшиеся сполна им. Хотелось окружить заботой и лаской, чтобы оградить ребенка от нечеловеческой жестокости и безразличия, так понятные им. Ведь об этом мечтала Света там на чердаке, страдая от отсутствия любви и мечтая подарить ее кому-нибудь маленькому и беззащитному.

Про ревность забыли в первый же вечер.

А потом самолеты сменялись, как кони на переправах. И уже менее, чем через двое суток аэропорт родного города встречал Влада с тремя дочурками. Света все-таки позвонила бабушке о времени прилета, но про количество прилетающих промолчала. Поэтому счастливые дедушка и бабушка были потрясены их выходом из такси возле подъезда. Появление Светы, разумеется, встретили радостным возгласом. Затем вторая Света как-то возглас приглушила. Но уже выход родного сыночка с ребенком на руках выдавило тяжелый стон.

-Сынок, ну ты совсем уже решил доконать родителей. Предупреждать надо, - незлобно ругался папа, принимая Жанну из рук сына. – И как нас зовут?

-Шака.

-Ясненько. Потом выучим.

А мама, поначалу с радостью бросившаяся к Светлане, при виде ее двойника слегка притормозила. Ее растерянность рассмешила Свету.

-Бабуля, это Юлька. Правда, похожа? А это папина настоящая дочка.

-За год такое не получается, - возразил отец. – Но похожая очень.

Так что, встреча закончилась морем слез, которые возобновлялись по мере знакомства с внучками.

-Я почти два года, как бабка, и не знала об этом, - вытирала платком глаза мама, качая на руках внучку.

-У меня намного хуже получилось – я незаметно для себя был папашей.

-Ты теперь многодетный папаша. Ну что, отец, придется потесниться для многодетной семьи.

-У нас, бабуля, трехкомнатная квартира есть, - заявила Юлька.

Мать вопросительно смотрела на сына.

-Мы, бабуля, еще зимой поженились на квартире с женщиной. Или наоборот.

-Мама, не принимай всерьез. Не пугайся – обыкновенная квартирная афера.

-Мы аферисты! – хором крикнули девчонки.

-Фифы! – повторила Жанна, чем вызвала общий смех.

Аферисты назавтра наведали пустую квартиру. Вывезено с нее было почти все, кроме мусора, пары сломанных тумбочек и табуретки. Влад еще перед отъездом из Ушарала созвонился с женой и назначил встречу на ближайшее время для прописки и развода. А пока решил воспользоваться свободным временем, приступив к ремонту. Благо, ремонтных кооперативов появилось предостаточно.

Мать хотела уволиться с работы, чтобы посвятить себя внучкам, но Влад категорично возражал. Он этот груз бремени взвалил на себя. Тем более, что послушней и управляемей детей найти просто невозможно. А у мамы работа хорошая, и она ей нравится.

Пока решались ремонтные и разводные дела, они все кагалом толкались в двухкомнатной родительской квартире. Но никто себя стесненным не чувствовал. Для Жанночки купили кроватку, девчонки свободно разместились на диване, а Влад в любимом отцовском кресле-качалке. Все ночи контролировал сон девчат. Мать первое время не могла смириться с неудобствами сына, пока он не признался ей в своей бессоннице, что поначалу шокировало и вызвало бурю медицинских советов и предложений. Пришлось убеждать, что во сне просто не нуждается. А по ночам плодотворно думается и мечтается.

Месяц, пока шел ремонт, Влад знакомился с сильными мира сего, то есть, с истинными хозяевами города, чтобы с их помощью создать платформу для начала деятельности, укрепить тылы, узаконить свое пребывание и работу. В первую очередь он планировал арендовать участок земли на много лет для строительства корпорации, как решил он назвать ее: «Вольдемар Грилелави». Многопрофильной и много деятельной. Основной упор на научный центр и промышленный цех по апробированию ноу-хау. А затем уже продажа их технологий. И начнет с энергетических аккумулирующих установок, технологию которых откопал и расшифровал в кладовых кристаллов. Правда, это вначале вызовет огромнейшую борьбу с бандитами чиновничьего пошиба и объявившихся рэкетиров. Но к этой борьбе Влада практически готов. А расправляться он будет жестоко и беспощадно с самого начала, чтобы кроме уважения привить к своему объекту обыкновенный животный ужас, когда только мысль или легкое желание любителей пощипать золотые перышки от его несушки приведут жаждущих к больничной койке. Если с первого выздоровления ума не прибавится, то там уж сам бог велел летальный исход от сердечных или инсультных приступов. Своих подопечных в обиду он не даст. А девочки – будущее научного центра. Он с их помощью будет реализовывать идеи и технологии, так же нарытые в недрах кристаллов.

И самым главным на территории корпорации станет большой уютный дом, куда потекут со всего мира они – будущее планеты с зеленым облачком. Влад надеется, что возможны встречи и с взрослыми особями. Хотелось бы кроме себя иметь еще помощников по духу. Но и их отсутствие не испугает. Он будет стремиться для своих птенцов подыскивать самые лучшие семьи. Но финансовое обеспечение каждого ребенка он берет на счет корпорации, чтобы они из одной нужды не попадали в другую, так как хорошие люди в наше время чаще бывают бедными. От этого он своих детишек застрахует на законном и стабильном основании. И еще, по всему городу, но это немного далекое будущее, создаст центры общения, чтобы всех чаще собирать вместе. Даже по своим дочуркам Влад заметил стремления и тягу друг к другу, как магнитики разных полюсов. Он создаст целые кланы зеленых, стремящихся к объединению.

Когда переехали после ремонта в свою квартиру, мать предприняла еще одну попытку предложить услуги няни. Но Влад не позволил ей бросить работу, которую она любила.

-Мама, - уговаривал он ее. – Мы не так далеко, чтобы не позволять себе частые встречи и навещать друг друга. А по хозяйственным вопросам мы справимся сами.

Правда, сами они справлялись только с уроками. А кухню, стирку и уборку им доверять нельзя. Юлька по натуре оказалась такой же катастрофической, как и Светлана. Поэтому для домашней работы Влад нанял за хорошую плату соседку пенсионерку, для которой этот заработок стал некой панацеей. Рядом, работа привычная, а детки смирные, послушные, только на кухню не пускать. В ее возрасте лучше приработка и не сыскать.

Первого сентября Влад отвел старших в 7 и 5 классы. Пришлось поспорить с директрисой Верой Гордеевной. Поначалу не соглашалась. Очень уж маленькие девочки и по годам и по размеру. Но Влад упросил под свою ответственность. Им просто нечего делать в младших классах. Как бы через год-другой вообще школу не закончили. Помогла классный руководитель 9 Б Лидия Васильевна. Вернее ее паника спасла, с которой она влетела в учительскую.

-Димитровы вернулись! Я повешусь, застрелюсь, утоплюсь, умру от сердечного приступа.

-Да как, же так? – возмутилась Вера Гордеевна. – Они не имели права, нельзя так с нами поступать. Военком мне лично пообещал забрать их этой осенью в армию. Им же летом всем четверым восемнадцать исполнилось.

Двоюродные братья Димитровы, две пары близнецов, уже три года, как только переехали с другого района города, и с этого времени беспощадно терроризируют школу. Все четверо через пень-колоду упорно и настойчиво, повторяясь в нескольких классах, наконец-то к 18 годам окончили восемь классов. И школа с великой радостью вручила им свидетельства об окончании и получении неполного среднего образования. А так же все другие документы с надеждой распрощаться с ними раз и навсегда.

Но военкомат решил дать им возможность окончить полную среднюю школу, поскольку армия нуждается в образованных квалифицированных кадрах. Вера Гордеевна от отчаяния согласна выдать им аттестат зрелости экстерном под свою личную ответственность, только бы не видеть их эти дополнительные два года. Хватило с избытком и трех лет, за которые трое учителей ушли по болезни на пенсию, а четвертая согласилась на худших условиях ездить в другой конец города, но только бы подальше от братьев. И главное ведь, аккуратно ведут себя, особо и не придраться, хамят вежливо, без грубых слов. Пытались раскидать по разным классам и по школам, но гороно поддержало инициативу родителей. Уникальный случай – две пары близнецов. Ну, не совсем умные, ну, не совсем дисциплинированные. Но не бандиты же. Культурно и вежливо доводят до сердечного приступа или до психоза любо учителя. Тот даже потом не в состоянии объяснить причину скандала. В итоге, как будто и сам виноват, сорвался по пустякам. А уж об учащихся и говорить не стоит. Подмяли под себя всю школу, что и жаловаться боятся. Поборы, подзатыльники, услуги. Если дежурства или субботники, то всегда за них дежурят, работают добровольцы. Как будто.

От такого известия директриса сильно расстроилась и без проволочек машинально дала добро Владу. Сейчас ее такие мелкие нюансы не особо волнуют. Перспектива еще двухлетнего страдания огорчила и повергла в панику весь женский коллектив школы. Мужчин в этой школе среди преподавателей не было. Даже физкультурников и трудовиков.

Девчонки влились в коллектив классов легко и комфортно. Они любили обзаводиться новыми друзьями. Несмотря на их возраст, старшеклассники легко сходились с ними, так как в основу общения они не преподносили хвастовство и превосходство. А равенство всегда сближает. По просьбе Влада девочки стремились не выпячивать повышенный интеллект и физическое преимущество. Все это прерогатива домашних общений.

Но в этот день, как они сами и объяснили, не сдержались и слегка погорячились. В большом спортзале проходило построение со всеми пионерскими и комсомольскими атрибутами, посвященное дню конституции. Затем после речей и выступлений перешли в актовый зал для маленького концерта художественной самодеятельности. Разумеется, ученики прошли первыми, а учителя собрались в учительской для решения неотложных вопросов.

Все четверо братьев прошли через весь зал под притухающий гул к первому ряду и плюхнулись в сидения, громко пригласив артистов к началу концерта. Одному из них не понравилось соседство с ученицей младших классов лет восьми, поскольку ее школьная форма выглядела не совсем опрятно и чисто.

-А грязнулям и неряхам стыд и срам и брысь отсюда.

Видно, подзатыльник был увесистым, что малышка пролетела метра два, и под хохот братьев и хихиканье подхалимов, шлепнулась плашмя на пол. Но для нее это не в первые, поэтому она, молча, вскочила и собралась бежать на задние ряды, но попала второпях в объятия сестер. Еще больше перепугавшись, она пыталась вырваться, но Юлька придержала.

-С нами не сядешь? – спросила она растерявшуюся девчонку.

Она согласно закивала, но пожимала плечами, молча показывая, что первый ряд занят. Юлька подошла к обидчику и, став в позу руки в бок, спросила:

-А не будет ли любезен сударь, объяснить причину столь неджентльменского обращения к особе женского пола.

-Чего? – удивился тот, ничего не поняв из речи, но догадался, что ему хамят. Братья захихикали и встали, обступив нахалку, чтобы хором весело посмеяться. – А вот я тебя сейчас ладошками с двух сторон хлопну, и будет котлета.

Шутка, хоть и тупая, но всем понравилась, и по залу пронесся смешок. И в это время в зал вошла Лидия Васильевна, которая сразу поняла трагическую ситуацию, в кою угодила новенькая. Она на свой страх и риск решила сразу вмешаться, но ее перебила стоявшая рядом с братьями Светлана.

-Ты, детина стоеросовая, по какому праву угрожаешь моей сестренке. Радуйся, что этого не слышит наш папочка. Он бы порвал тебя, как тузик тряпку.

-Не, ну наглость, что за молодежь пошла? – компания развернулась в сторону нового объекта возмущения. – Хамят прямо без тормозов, угрожают родителем. Мужики, предлагаю просто надрать им обоим уши до пельменевидного состояния.

-Юлька, мельницу! – крикнула Света и, присев, сложила ладони для приема сестренки, которая, не дожидаясь повторного приглашения, прыгнула в сторону сестры одной ногой в ладони и, оттолкнувшись, взлетела над головой компании, в развороте двумя ногами касаясь горла двух братьев. Папа учил, что в бою необходимо, если количество и сила противника явно в преимуществе, минимумом усилий, касаясь болевых и жизненно важных точек, выключать противника без повторных приемов. Сразу и надежно. А Юлька приземлилась на обе ноги, поймала за руку подбежавшую сестренку и, подбросив ее над полом, крутанула в полный оборот. Света в полете повторила прием Юльки и выключила двух других братьев. С криком:

-И-й-я-а! – они в позе победителя стали рядом с поверженной четверкой. Предпринятую попытку приподняться, они погасили решительным толчком ногой в грудь.

-Лежать. Команды вставать не было, - и уже к девчонке, виновнице скандала. – Тебя как звать?

-Оля. Бельская.

-Идем, тут места освободились.

Лидия Васильевна и вся школа замерла в шоке. Трехлетний террор повержен. Шатаясь и поддерживая, друг друга, братья с трудом покинули актовый зал. Это было их поражением, навсегда. В школе появились новые лидеры. Очень маленькие, но очень смелые и красивые. Школа, стоя, им аплодировала, а Лидия Васильевна бежала по коридору в кабинет к директору, чтобы первой сообщить эту ошеломляющую новость.

-Вера Гордеевна! – вбежала она запыхавшаяся.

-Господи, что еще случилось? – побледнела перепугавшаяся директриса.

-Все, Вера Гордеевна, больше нет братьев Димитровых.

-Неужели военком внял просьбам? – со слабой надеждой спросила она.

-Нет, хуже. Они побиты и повержены. После всего случившегося их любой первоклассник пинать без страха будет. И кто вы, думаете, такой герой выискался? Сестры Гримовы.

-Эти малявки? Братьев Димитровых? – не поверила Вера Гордеевна, и пришлось Лидии Васильевне пересказать происшествие со всеми подробностями.

-Отец их вроде в пограничниках служил?

-Да, что-то такое. Но это не главное. Теперь наши братья угомонятся. Как же, две девчонки лилипутки поколотили на виду всей школы. А кого если и не было, так уже слухи давно долетели. Такая информация долго на одном месте не задержится.

-Вот что, Лидия Васильевна, все это здорово, что наши братья наконец-то получили достойный отпор. Только, как бы наш восторг не вылился в новую беду. Не хотелось, взамен теперь получить еще и двух хулиганок. Им не два года учиться, подолее.

-Да нет, Вера Гордеевна, девочки бесконфликтные, за месяц уже показали бы себя. Они просто вступились за Олю.

-А что это за Оля?

-Вам же Вера Николаевна еще на прошлой неделе докладывала. Семья проблемная, неполная. Мать пьет. Пытались поговорить, не достучаться. Решили определить в специнтернат для отстающих в развитии.

-И какие у нее проблемы?

-По рассказам Веры Николаевны, девчонка в школу ходит регулярно, без пропусков, но только что и посещает. Уроки не делает, в школе сидит, не занимается, к доске выходить отказывается. Не дается ребенку учеба. В начале, вроде, насколько я помню, она училась успешно. А вот в последнее время начались проблемы.

А Света и Юля пытались разговорить девочку Олю, которая никак не могла понять, зачем она им понадобилась. Они такие классные, а она рядом с ними замарашка и необразованная грязнуля. К таким кличкам и грубым окликам она уже привыкла. А эти пытаются общаться, как с равной, словно стремятся подружиться. Просто, скорее всего, ничего не знают про нее, что клеймо УО (умственно отсталая) надежно приклеилось вместо имени.

-Ладно, потом поговорим, - тихо прошептала Света, когда ведущий объявил о начале концерта.

Попытку Оли по окончании представления сбежать, Юлька пресекла сразу. Она уже чувствовала беду новой подружки и необходимость помощи. Оля не УО. Это заметно с первых слов. Сами выстрадали детство, пережили кошмар унижений и оскорблений и спаслись, благодаря встречи с папой. Поэтому, несмотря на сопротивление и отнекивание, они вели ее к себе домой.

-Мы просто чувствуем, что тебе необходимо пообщаться с папой, - говорили они ей.

Влад их встретил радостным и восторженным вскриком:

-С кем поведешься, от того и наберешься? Теперь они скупают детей по сходной цене.

-Нет, папочка, совершенно даром. Мы, в отличие от некоторых, не разбазариваем семейный бюджет.

-Да? Экономные у меня дочери. С ним богато жить будешь. Ладно, мыть руки и за стол.

Оля вновь попыталась объяснить о необходимости обязательно идти домой.

-А зачем? – Влад присел рядом с ней и с небольшим сопротивлением раздел и разул ребенка, обув взамен рваных башмаков теплые уютные тапочки.

За столом Оля тихо и медленно отправляла ложку с супом в рот, заедая маленькой крошкой отломленного хлеба, а слезы сами текли ручьем и падали каплями в суп. Семья, молча, ела и не мешала выплакаться и поесть ребенку. Даже Жанночка не произнесла ни звука. После традиционного десерта в виде какао, со сгущенным молоком перепачканными оказались все четверо.

-Да, - резюмировал Влад. – Оля тоже наш человек.

-Я пойду домой, - тихо неуверенно проговорила Оля после обеда.

-Нет, милый ребенок. Я думаю, что твою проблему можно решить, только предварительно выслушав. Тебе ведь хочется поделиться с нами?

Оля кивнула головой.

-Но стыдно и обидно?

Оля кивнула снова.

-Когда познакомимся поближе, то поймешь, что стыдиться не надо. Мои девочки уже это проходили.

Влад сразу же с первого появления просветил Олю и к своей радости увидел зеленое облачко. Девочки оказались помощницами в этом деле, интуитивно почувствовав в этом ребенке родную душу.

-Рассказывай смелей.

Хотя Влад уже догадывался, что ее история будет мало отличаться от судьбы Юльки и Светланки. Ведь даже Жанна успела за свои полтора года получить, хоть незначительную, порцию зла и ненависти. Банальная судьба дитя родителей алкашей. Единственное преимущество у Оли, что первые семь лет она опекалась прабабкой. А жили недалеко от них в частном доме втроем: мать, дочь и бабушка матери. Старенькая, больная, но сумевшая, как смогла, уберечь от внучки алкоголички свою правнучку. Оберегала по мере сил и здоровья, но вся трагедия началась почти год назад после ее смерти. Тогда-то Оля и ощутила в полной мере вкус ледяной голодной хаты. До теплых дней куталась во все одеяла. Голодная пряталась от мороза. Спасала теплая школа, но она заканчивалась, и надо идти в ледяной дом. А мать пьет с утра до ночи. Пьет, что-то ест, но Ольге не достается. И опять спасала школа, вернее, школьный буфет, возле которого она и караулила все переменки, ожидая, пока кто не выбросит в урну недоеденную булочку или кусочек хлеба. Этим и питалась. Но весь ужас наступал на каникулах, особенно летних в первый месяц, когда огороды и сады цветут. Думала, что околеет с голодухи. Шла за город в поле и рвала щавель, цветки, все, что жевалось и глоталось. Научилась рыбачить. И тогда перепадало на обед или ужин пару рыбешек. В сыром виде, так как готовить было не на чем. Полегчало, когда в садах стали появляться яблоки, груши, вишни. Благо, в собственном саду их было предостаточно, не приходилось воровать. Но фруктовая диета не радовала желудок. Хотелось хлебушка. А сегодняшний супчик просто голову вскружил своей сумасшедшей вкусностью. Поэтому и слезы капали. А в школе начались проблемы. Она любит учиться, читать, делать уроки. Ей нравиться слушать учительницу старенькую Веру Николаевну. Но от постоянного голодания стало ухудшаться зрение. Строчки плывут, не поймать их. А в последнее время прямо на уроке стали отказывать ноги. Она просто не может идти к доске, боится упасть. И так дразнят и грязнулей и УО. И еще не хватало, чтобы припадочной обозвали. Вот и сидит за партой. Ни на месте писать, ни к доске выйти не может. И Вера Николаевна решила, что наука не дается Оле. А она все понимает, даже больше многих.

-А мамка все пьет и пьет. И хлебушек ест, я вижу. Пробовала попросить, так дерется. После смерти бабушки совсем мамка злой стала. Очень скоро опять зима. Так страшно. Она совсем печку не топит. А я разве смогу дрова пилить? Они толстые, а пила только гладит их, даже не поцарапает. Хотела маленькими щепочками, а толку мало – вспыхнут и сгорят быстро, и тепла совсем не дают. А в интернат я не хочу. Я там не выдержу, просто умру.

Влад обнял ее за плечи и нежно прижал к себе. Он давно принял решение, но хотелось, чтобы желание первым возникло у ребенка. Ведь ей здесь жить, со всеми, как в общежитие. Сумеет, захочет ли стать членом семьи. Должна. Она очень нуждается в любви и ласке, в простой заботе. А мои девочки ей этого предоставят с избытком.

-Ну что ж, я думаю, не будем нарушать традиций. Девочки - ребенка умыть и приодеть. Юлькино кое-что подойдет. Да, и в парикмахерскую обязательно.

-Я, может, домой пойду? – как-то тихо и неуверенно спросила Оля.

-Зачем? Через дом дорога в УО. А тебе это ни к чему. Мы предлагаем остаться у нас. Домой попросишься, держать не будем. А пока поживи с нами.

-Папа, какое - домой! Там сплошной ледник и совершенно не дают есть. Нам это настолько знакомо, что настоятельно рекомендуем забыть про дом, - возмутилась Юлька.

Да Оля особо и не сопротивлялась. Она уже влюбилась в эту семью. Только потом спросила Свету:

-А где ваша мама?

-Ее у нас никогда не было.

Ответ Оле был предельно понятен. Такое чудесное слово ее родительница тоже вряд ли имеет право носить. Мама – это симфония, сказка и тепло вперемешку с добром. Ничего такого за восемь лет Оля не ощутила.

-Да, папа, угадай с трех раз дату ее рождения.

-Я думаю – 25 апреля. У вас разве может быть другой день? Такое ощущение, что каждый год именно 25 апреля рождаются на земле Светланки, Юльки, Оленьки. И судьба желает их погубить. А мы с Жанночкой спешим на помощь.

-А можно и мне называть тебя папой? – испугавшись своей смелости, спросила Оля.

-Ну конечно, ребенок. Теперь ведь ты моя дочурка. Четвертая.

 

13

-Папочка, - Ольга вбежала перепуганная и растерянная. – Там с мамкой что-то случилось неправильное. Пойдем, пожалуйста, посмотрим.

Что неправильное, Влад догадывался. Оставив девчонок, он сам пошел в дом, где раньше проживала Ольга с матерью.

Она быстро свыклась с правильной жизнью и забыла про холодные и голодные дни. Когда в первый день после парикмахерской, долгой ванны и переодевания она появилась в школе, то к ней за парту подсела одна из лучших учениц, попросив разрешение сидеть с ней, и выразила желание познакомиться. До сих пор сидеть с ней за одной партой даже последние двоечники не желали, а тут одна из лучших учениц.

Из сложившейся трудной ситуации выручила Вера Николаевна, которая сразу обратила внимание на отсутствие Ольги и появление в классе новенькой.

-Мы, наверное, переехали из другой школы? – ласково спросила она, и Ольга часто заморгала, готовая вот-вот разреветься. К таким метаморфозам она не была готова и никак не могла понять поведения одноклассником и учительницы.

-Ба! – вдруг закричал местный классный хулиганистый Васька Кондратьев, сосед семьи Гримовых. – Так это Ольга и есть. Она теперь у наших соседей жить будет.

Смущению и веселью хватило до конца урока. Оля сияла от счастья.

И вот беда. Правда, ожидаемая. Хоть бестолковая, злая и жестокая мать все равно вызывала у дочери чувства жалости и ответственности. Поначалу она тайно припрятывала кусочки хлеба и относила ей, незаметно оставляя на столе. По их исчезновению понимала, что мать съедает хлеб. Один раз Влад прихватил ее за припрятыванием хлеба. Усадил напротив, но не ругал, хотя страху Ольга натерпелась.

-Я не осуждаю. Пусть в твоем сердце она остается матерью. Только больше не делай этого тайно.

Влад намазал хлеб маслом, переложил колбасой и вручил Ольге бутерброд. С того дня она уже открыто каждый день относила в дом еде, хотя встречаться с ней по-прежнему боялась.

Жанна стала законной дочерью быстро. Татьяна, вырвавшись на свободу из плена мужа, активно принялась устраивать личное благополучие, подписав все нужные бумаги. Только настойчиво и пытливо интересовалась субсидированием на случай выхода замуж.

-Живи, как душе угодно, - согласился Влад. – Только никаких претензий и помех нашей жизни. Получать будешь за дочь регулярно и достаточно. Хочешь, раз в месяц, а пожелаешь, могу сразу за год вперед выплатить.

-Влад, - интересовалась Татьяна. – Колись, где источник открыл, что деньги ручьем текут.

-Есть два варианта, - предложил Влад. – Я открываю свой источник и прекращаю финансирование. Тем более, ты все бумаги подписала, и больше в тебе я не нуждаюсь. Вариант второй - продолжаю платить, но вопросов не задаешь.

-Второй мне больше понравился, - поспешно согласилась Татьяна.

Войдя в ледяной провонявший дом, Влад сразу определил состояние и причину такового Ольгиной матери. Тому подтверждение – флакончик на столе, извергающий сильный резкий запах. Когда вышел на улицу, все его дочери тревожно ожидали возле калитки. Он двумя руками обнял всех сразу, прижимая к себе, и кратко констатировал:

-Она умерла.

Оля беззвучно плакала.

-Папа, ты меня не отдашь никому?

-Нет, милая. Ты - полноправный член нашей семьи, и в обиду мы тебя не дадим.

Органы опеки недолго возражали. Были легкие стремления определить ребенка в детский дом. Но после проверки семьи и жилищных условий Влада и поручительства родителей, решили не причинять ребенку дополнительных страданий и пойти его воли навстречу. Так и Ольга стала официальной дочуркой, и горе потери вознаградилось радостью приобретения.

Влад просканировал весь город, но на 300 тысяч населения, как показал экран, ни одного зеленого облачка. Их пятерка плюс Алика оказались единственными. Но этот результат не огорчал. Впереди еще столетия. Достаточно времени для создания критической массы, чтобы началась цепная реакция. Уже необратимая и независимая от посторонних желаний, когда само присутствие Влада уже не будет влиять на развитие. А сейчас основное – сборка фундамента. По кирпичику и под полным контролем строительство, чтобы ни единой детали, ни единого звена не было похищено или сломано. Даже если каждый населенный пункт, соизмеримый с родным городом Влада, подарит три-четыре зеленых, то это уже событие, внушающее оптимизм и веру в успех. Главное, выполняя глобальные проекты, рассчитанные на столетия, не потерять сегодняшнее, чтобы его любимые подопечные не почувствовали марионетками. Их интеллект и разум позволяет ощутить себя хозяевами и архитекторами строительства. И это желание совпадает с настроением и стремлением Влада.

Вся информация пришельцев сводится к тому, что уже для необратимости процесса даже не обязательна критическая масса. Хватит и одного города зеленых. Но пока под контролем Влада их постепенное расселение по всему миру. А потом он уже будет рассчитывать на помощников, вроде Светланы. Из всех пяти девчонок и двух мальчишек она самая сильная своим свечением и способна на обучение, близкое к способностям Влада. И таких, возможно, в ближайшее будущее отыщется достаточное количество, чтобы позволить Владу расслабиться.

Он старался Светлану не выделять из всех его детей, но незаметно даже для ее самой бомбардировку сознания проводил более частую и усиленную, чтобы через несколько лет вывести ее на самый высокий уровень, близкий к возможностям Влада. Достичь, а уж, тем более, превысить их никто не сумеет по причине наличия у Влада 50 кристаллов, которые даже он сам не сумет из-за независимой защиты изъять для изучения.

Раствор получить удалось. И после пропитки им костюма и удачной проверки, Влад приступил к глобальному поиску зеленых, разметив весь Союз на квадраты, чтобы не пропустить и не потерять безвозвратно искомый объект.

Первым оказался соседний город Смоленск. Поскольку дальность определения измерялась несколькими сотнями метров, Влад взял такси и объехал весь город, не пропуская даже заброшенные отдаленные переулки. На одной из улочек на окраине города на мониторе мелькнуло и погасло свечение. Недолгие круговые движения по горизонтальной спирали к центру вывели на непредсказуемое и неадекватное здание. Это оказался госпиталь для ветеранов и инвалидов ВОВ. Ну и кто здесь может оказаться? Доживший до глубокой старости? А кто ему позволил, как система допустила? Или правнучка заскочила в гости к деду.

Оставив такси недалеко от входа, Влад вошел в приемный покой и подошел к дежурной медсестре. Пожилая женщина в белом халате поинтересовалась причиной появления здорового молодого мужчины в покоях столь мрачного заведения. Ведь здесь под присмотром врачей доживают свои дни в основном одинокие старики, которых практически никто не навещает.

-Вы не поможете моей беде? – спросил Влад у женщины, представившейся Еленой Юрьевной.

-И чем это я смогу помочь такому молодому и симпатичному человеку?

-Вот я и думаю, как быть: красиво соврать, или признаться, сказав нелегкую правду?

Такое откровение разрядило обстановку и вызвало симпатии у немолодой женщины, привыкшей к ежедневной хмурой жизни среди больных стариков.

-Хотелось бы услышать красивую ложь. Устала я от горькой правды. Попробуй, развесели старушку.

-Ну, какая же вы старушка? Да вы еще молодым фору дадите, - подсластил Влад.

-Уже приятней, - согласилась довольная Елена Юрьевна. - Слушаю дальше. Комплименты мы слушать любим.

-Вы не поверите, но я ищу ребенка. По всем параметрам, здесь его не должно быть. Но хотелось бы разыскать.

-Вы не Елизавету ищите? – удивилась женщина. – Что-то она уже третью неделю никому не нужна. Вы первый.

-И что это за особа такая?

-Ой, юноша, сама трагедия, даже в палату боюсь заходить. С пожара привезли, еле откачали да, видать, зря старались.

-Что так?

-Не жилец она. Говорила сразу, чтобы в детскую везли, а кому это надо. Все одно помирает ребенок. Им-то смертность ни к чему, а нам на показатель не повлияет. И так тут все доживают свой век. Вот и порешили оставить у нас, раз привезли. Довели твари. Ох, и поиздевались же они над дитем. А вам она зачем? Как поняла, ни родных у нее, ни близких.

-Глянуть бы – она не она.

-Ну ладно, пошли, раз такое дело. Гляньте. Только глянуть и можно. Лежит ни живая, ни мертвая. Только по глазам и поймешь, что она пока на этом свете. Моргает, но, ни на свет, ни на шум не реагирует. Одним словом – почти там. Просто не могу, - Женщина смахнула слезу. – Такая хорошенькая, миленькая, а исхудавшая! Родители, покойные, задохнулись в дыму. Говорят, из-за водки и за ребенком следить некогда было. Они и довели ее до такого состояния.

Они шли по коридору, и Влад все отчетливее наблюдал свечение. По мере приближения оно вырисовывалось яснее и ярче, чем удивляло и поражало Влада. Его сила многократно отличалась от всех предыдущих подопечных, даже Светланкиного. Неужели это она – Елизавета. Тогда все ясно. Этой силе серая цивилизация не позволила даже войти в детство. Она просто не могла допустить выживание угрозе своему существованию.

Когда вошли в палату, то Владу хотелось вскрикнуть. Вся комната просто горела зеленым пламенем, что пришлось отключить систему поиска. В маленькой двухместной палате на большой взрослой койке лежала маленькая девочка, укрытая до горла синим солдатским одеялом, одетым в желтый безразмерный пододеяльник. Вторая кровать пустовала.

-Сколько ей лет?

-Зимой в январе, по-моему, в конце исполнится пять. Два с половиной вот так лежит. Хорошо хоть глотательный рефлекс не пропал. Но сейчас все уже не имеет смысла. Главврач дает максимум неделю.

Влад просканировал Елизавету и убедился в верности ее слов. Сердце с натугой отбивало последние часы. Но не как болезнь, как внутреннее состояние убивало тело. Она не хотела жить.

-Ее искали?

-Да, это она.

-И кто она вам?

-С сегодняшнего дня – моя самая любимая дочурка.

Елена Юрьевна вопросительно посмотрела на Влада и хотела что-то спросить, но от неожиданности вздрогнула и замолчала. На койке ей показалось шевеление. Ребенок впервые отреагировал на вошедших. Она перевела взгляд на посетителей. Взгляд приобрел осознанность.

-Ну и чего лежишь? – спросил ласково Влад, подходя к кровати. – Не надоело? Мир так чудесен и разнообразен, что проводить свою жизнь в постели негоже. Вставай, пойдем в свет, хватит отлеживаться. Нас с тобой ждут великие дела. Вся планета с надеждой смотрит на тебя.

Женщина с недоумением смотрела на Влада и с испугом на ребенка. Девочка его внимательно слушала. Неожиданно она протянула руки и громким шепотом попросила:

-Возьми меня на ручки.

-Влад нагнулся и нежно достал ребенка из-под одеяла, прижимая, как хрупкую драгоценность, к груди. Лиза обхватила его за шею и горячо зашептала:

-Меня никто никогда не брал на ручки. Только на руки, чтобы переложить, перенести или бросить об стенку. А на ручки никогда. Я всегда хотела и мечтала о любви, а ее нигде не было. И счастья не было. Я родилась для несчастий, поэтому и хочу умереть. Только немножко верила, что, может быть, ты когда-нибудь придешь и позовешь к себе. Ты мне очень часто снился. Часто-часто, а почему не приходил?

-Я тебя искал, - голос у Влада слегка дрожал, а Елена Юрьевна от неожиданности прижалась к стене и сползла на пол, постоянно крестясь и причитая. А Влад продолжал шептать, ласково поглаживая по спинке. – Вот теперь нашел и заберу к себе и никому ни за что не отдам. Ты моя доченька. И у тебя еще есть четыре сестренки. Вот такая у нас семья. И мы все тебя будем очень любить.

-Я такая счастливая! Хорошо, хоть в конце жизни счастье появилось. Теперь и умереть не страшно.

-Умереть я тебе не позволю. Ишь, выдумала чего. Домой пойдем – дома дел невпроворот. Так что, про смерть забудь.

-Правда? Я согласная, папочка. У меня никогда не было ни папы, ни мамы. Они не любили меня – я им мешала. Я сейчас немножко отдохну, а потом очень хочу рассказать тебе про свое житие-бытие.

-Отдыхай, милая, а житие мы слушать будем дома всей семьей. Ты потом нам всем сразу про все свои беды поведаешь. А мы послушаем и тоже поделимся своими печалями. С этого дня теперь все будем делить на всех поровну – и счастье, и горе, а лучше его совсем не иметь. Мы будем прогонять невзгоды подальше от дома.

Влад переложил ее в позу спящего младенца, и ребенок уснул с улыбкой, с надеждой на устах в будущее.

-Идемте к начальнику, - попросил он, сидящую в полуобморочном состоянии женщину.

-Что это было? – перепугано спросила она.

-Я забираю ребенка.

Начальником оказался мужчина пенсионного возраста. Пораженный и удивленный происшедшим, он с трудом вник, чего требует от него Влад. Но оказывать противодействия не стал. Поверил на слово в родственные отношения Влада и Лизы, даже предложил транспортные услуги, так как Владу требовался для возвращения любой вид транспорта. Телепортации с ребенком на руках исключалась.

Пока выполнялась его команда по сбору и заполнению нужной документации, заведующий вкратце поведал историю неожиданной пациентки. Когда ночью две недели назад на каком-то частном автомобиле привезли с пожара в бессознательном состоянии ребенка, то начальник назавтра же потребовал отправить ее в детскую больницу. Но прибывший педиатр категорически возражал. Ребенок в тот момент был не транспортабелен и мог умереть при переезде. Удивление его вызывал факт самого существования ребенка на данный период. С таким диагнозом умирают еще вчера. Смерть над ней не то, что стояла, она распахнула свои объятия и медлила по невыясненным обстоятельствам.

Когда Влад указал таксисту маршрут, то тот поначалу пытался устроить торги. Однако Влад прекратил его сразу в самом зачатке, вручив водителю весь кошелек. В данный момент он был полностью поглощен внутренним контактом с ребенком, руководил через его диспетчерский центр исправлением основательно запущенного организма, возвращая ему его жизненные функции, разрывая жесткие объятия смерти и отправляя ее в далекое будущее с требованием – надолго затерять списки с адресом.

 

14

-Папочка, и этот кулек с костями тебе что-то стоил? – с таким вопросом встретила Юлька Влада с Елизаветой на руках.

Дома отца ждали все с тревожным нетерпением, слегка перепуганные, так как задержался допоздна без предупреждения. Такого сюрприза они не ожидали, уже привыкшие, что папа все время всегда дома. А тут ни слуху, ни духу. Дети сразу сообразили, что их семья претерпела существенные изменения в сторону увеличения на одного ребенка.

-Нет, девочки, только транспортные расходы, - весело ответил Влада, усаживая ребенка в кресло. Лиза испуганно рассматривала своих будущих сестричек. Ей очень хотелось быть желанной и любимой, а девочки встретили как-то настороженно. Успокаивал лишь радостный и доброжелательный тон папочки.

-И где это у нас выдают даром такие суповые наборы?

-О! Далековато.

-Разве это чудо стоило таких хлопот и наших переживаний?

-Стоило, доченьки, еще как стоило. Быстренько наполняйте ванну. Будем купать ребенка

-Папочка, а они разве против меня? – неуверенно спросила Лиза, глядя недоверчиво Владу в глаза.

Девочки обступили Лизу, стали перед ребенком на колени и ласково гладили ее.

-Ты не пугайся и не расстраивайся заранее. Папа знаешь, сколько нас таких по сусекам насобирал. И Юлька сама не лучшим суповым набором была. А я так вообще такой страшилкой досталась папочки, что и вспоминать ужасно! Вот Ольгу так в УО определяли, почти слабоумной обозвали. И ты станешь нашей одной из любимых сестренок. Привыкай к нашим шуткам.

Лиза сразу их простила и полюбила, и ей захотелось сразу же рассказать всем свое житие-бытие. Но Влад перенес исповедь назавтра после обеда, когда девочки из школы вернуться, и свободное время позволит им выслушать без всяких отвлечений.

Купание вызвало бурный восторг. Всем хотелось принять участие в помывке сестрички, отчего промокли все, включая Влада. Ничего страшного, просто переоделись. А Лизу приодели в Жаннино белье, все оказалось впору, только майка коротковата.

Ночное чаепитие, разумеется, было с какао со сгущенным молоком, после которого все вновь отправились в ванную отмываться и переодеваться.

-Папа, я теперь Елизавета Владиславовна? А фамилия?

-Гримова.

-Но это пока не совсем еще? У меня, ведь, другой документ?

-Да, но это поправимо, - Влад в общении поражался интеллектом ребенка. Ее суждения и для пятилетнего, без малого возраста, возраста грамотность могла удивить любого. Особенно, если учесть, что два с половиной года она пролежала без движений в замкнутом пространстве. Да и первая половина жизни в семье двух алкоголиков не могли прибавить ума.

Ее развитию, как интеллектуальному, так и общечеловеческому способствовала радиостанция «Маяк», все эти годы информировавшая о культурных и политических событиях в стране и за рубежом. И о самой стране она узнала из радиоточки, провисевшей и проговорившей над самым ухом все эти годы. Она засыпала и просыпалась под гимн страны. И только в последние дни в госпитале наступила тишина, которая возвестила о близком конце.

Девочки со школы пришли не одни. Все равно не выдержали и похвалились близким подружкам о появлении в семье нового ребенка. И те не смогли сдержать любопытства, уговорив их взять с собой. Большое количество слушателей только обрадовало и взбодрило Елизавету. Ей не терпелось скорее поведать всем о своей короткой, но столь трагичной судьбе.

Поначалу она хотела, как взаправдашний артист, стоя перед всеми выступить со своим рассказом, но Влад порекомендовал не насиловать еще ослабшие ножки и усадил Лизу в кресло. Удобно и уютно развалившись в нем, она довольная сложила ручки на животе, прикрыла глаза и медленно, мягко и трагично начала повествование:

-Житие-бытие Елизаветы, в данный момент Владиславовны по фамилии Гримова. Короткое, но весьма печальное и трагичное. Оно совершенно не украшено событиями и любопытными эпизодами. Просто такое, как оно было все эти пять лет. Кстати, у меня с папочкой день рождения в один день. Ему исполняется 25, а мне 5. Поэтому, мое житие в пять раз короче и годами и рассказом. Но эти пять лет у большинства, только не у нас, простые годы роста и познавание окружающего мира. Мое окружение состояло из четырех стен, потолка, окна и маленького тихого радио над головой. Как хорошо, что оно было таким тихим, что кроме меня его никто не слышал, поэтому и не трогал. И оно мне все эти годы шептало обо всем. Поэтому мне весь мир представляется таким, каким нарисовала эта маленькая коробочка. Все, что я сейчас буду рассказывать, вероятнее всего я осознала намного позже, чем эти события происходили. Раньше они казались простыми эпизодами, труднообъяснимыми. Потом уже появились объясняемые слова. Мир я впервые увидала с блеском солнца из щелочки одеяла, которое забыли плотно закрыть. Было морозно и ярко. Щипало нос и резало глаза. Это мои первые воспоминания. Потом был дом, где меня развернули и уложили в большую кровать. Она всегда была большой, даже, когда я подросла. Я и сейчас не на много выросла, чуть больше Жанночки, хотя на целых три года старше. Ну, почти. И самое первое яркое воспоминание – голод. Хотелось кушать и кричать. Только я потом поняла, что они, мои родители, гремели на кухне посудой и пили вино, ели хлеб с сырком. Папочка, дай, пожалуйста, сырок. Я его буду понемногу кушать, когда отдыхаю. Так вот. Я закричала, и пришла она. Дала мне немного пососать грудь, а потом бросила и убежала на кухню. Родитель там без нее начал пить вино, вот она и испугалась. А я закричала, мол, еще хочу. Конечно, это был простой вопль без слов. Но она прибежала и больно ударила по лицу. Так я узнала первую боль и первое слово: »заткнись». Если честно, я восприняла мир таким, каким он мне достался. И нечему удивляться, если он таков и другого нет. Значит, кричать не надо. Они сами решат, когда нужно есть. Но, видно, плохо решали, потому что через три дня, я потом по радио научилась считать дни, пришла тетя в белом халате и долго ругала родительницу. Она даже кричала, что разве мать может так поступать и чуть голодом не заморила ребенка, то есть меня. А мне сильно-сильно хотелось кушать, но кричать нельзя: больно бьют по лицу. После этого случая она несколько дней с перерывами на вино кормила меня. Но редко и плохо. Как я поняла, у нее начались проблемы с молоком. И снова потекли голодные дни, пока не пришла очень старенькая и очень больная соседка тетя Надя. Она пригрозила, что отнимет меня у матери, если та не будет меня кормить. И тогда я научилась по новой кричать, требовать. Правда, получала по лицу, но зато и пищу, потому, что после продолжительного крика приходила ругаться тетя Надя. Вот так и шло время в борьбе за еду. Благодаря тете Наде, я иногда получала печеньку. Вкуснотище! Она мне одну скармливала, а вторую под подушку рядом клала, словно знала, что я потом съем. А они нашли один раз, и после ее ухода постоянно проверяли подушку. А тетя Надя иногда и хлебушек давала. Говорила, что ребенку хлеб силу придает. Яблочко. Но все эти праздники очень редко бывали. Чаще я все время лежала голодной. И крик не помогал. Немного легче стала, когда я научилась ходить. Правда, первый раз слезла с кровати, а взобраться не смогла. Два дня возле кровати на половичке спала. Хорошо, что они хлебушек на кухне забывали. Сухой, крепкий, а я его сосала и спала. Потом подошла к двери и долго стучала и кричала. Тетя Надя пришла и забрала к себе. Хорошо, замки у них не работали, и дверь легко открывалась. Меня, наконец-то, искупали, приодели в чистое. Мы телевизор с тетей Надей смотрели. Она со своим мужем живет. Тоже старый и больной. Он поначалу ругался, а потом перестал. Я ведь тихо-тихо вела себя. А затем родители вернулись. Рассказывали, что куда-то ездили, потом в какую-то историю угодили. Еле выбрались. Плакали, умоляли, и тетя Надя вернула меня. Хотя мне у нее очень понравилось. За все годы эти дни, проведенные у тети Нади, самое лучшее время. Она хвалила меня, что я много слов знаю, мудреных. Еще говорила, что даже странно слышать. Ведь от моих родителей таких слов сроду не дождешься. Я радовалась, но молчала, что это все говорящий ящик, который радио «Маяк». Оно мне много стихов, песен, историй разных рассказывало. Я не знаю, как бы без него прожила? У тети Нади я окрепла, и теперь ходила по всей квартире в поисках еды. Нашла туалет. Правда, поначалу ходила на горшок, потом попался большой ящик, и с его помощью я научилась, сразу в туалет ходить. Еды в квартире всегда было мало, почти пусто. Только после их пьянки можно было со стола собрать кусочки хлеба. А родительница поила меня один-два раза в день из бутылочки какой-то ужасно невкусной белой водичкой. Смесью называли. Так и ждала тетю Надю с надеждой немного покушать. Она бы забрала меня к себе насовсем, да муж ругался. Старенькие они оба и болеют часто. А мои родители молодые, но пьют много. Вино или брагу. Зачем столько пить? Хорошо было, когда они новое ведро браги ставили. Много сахару рассыпают. А я все до сахаринки соберу с полу. А потом они это ведро открывают, ставят посреди стола и пьют. Кружкой черпают. Я раз попробовала – гадость такая. А они пьют и хлебушек едят. А потом курить на балкон ходят. В это время я на кухню и бегу. Хлебушка кусочков наломаю и за кровать спрячу. И сажусь за стол, как будто только что села и еще поем. А спрятанный ночью съем. Вот так мы и жили. Зима тогда была, когда я вышла на кухню. Они ушли на лестницу покурить. А на столе кроме хлеба лежал сырок – беленький, ароматный, кусочками порезанный. Я сама не успела сообразить, как весь его в рот затолкала. Много так, полный рот. А вкуснотище, прямо голова закружилась. Плохо только жуется и не глотается. Если бы не они, так это даже хорошо, пусть подольше во рту будет. Но я уже слышу, как они идут. А сама тороплюсь, еще сверху кусочек хлеба положила. Думаю, пусть убивают, а я все равно не отдам. Так вкусно еще никогда не было. А они как заорут, что я сразу и глотать разучилась. Так с полным ртом и стою. Много кричали плохих слов, такие по радио не говорят. Из всего я запомнила:

-Верни закусь, крыса драная.

А потом били. И по лицу, и по спине. Но я не кричала и не плакала. Я, молча, доедала вкуснотищу. А она схватила меня и как бросит на стенку возле кровати. Я ударилась, упала и потом долго ничего не помнила. Когда проснулась, было темно. Во рту пусто. Но есть не хочется. И жить тоже. Зачем мне нужен этот мир, где ребенок только мешает взрослым. Не нужна мне жизнь, раз нет в ней счастья. Значит, родилась я не в радость. А посему и решила умереть. Вот так лечь и больше не подниматься. Долго лежала, не помню сколько. Только поначалу трудно было. Хотелось крутиться, вертеться, но понимала, что нельзя. Тогда придется жить, чего не хотелось смертельно. И вдруг я ощутила, как теряю вес, силу, пропадает мое тело. Остались только глаза и уши. Они видят и слышат, но их самих я тоже потеряла. Скоро появились люди в белых халатах. Меня долго изучали, щупали, слушали. Но мне все уже было безразлично. Я нашла ту форму существования, в которой уютно. Когда доктора оставили в покое, то я вернулась на прежнее место к радиомаяку с его гимнами и песнями. И дни потекли одинаково. Скучными не назовешь, ведь я мыслила и слушала. А это дело, значит не скучно. По ночам я часто возвращалась в прежнее состояние и ходила по всей квартире под храп родителей. Находила кусочки хлеба, иногда пакетики с сахаром. Тогда был праздник. Но больше никогда не попадался тот сумасшедшее ароматный сырок. Утром под гимн я ложилась в кровать и умирала. Тетя Надя сильно ругалась и плакала, и я хотела ей признаться, но почему-то промолчала. Потому, что хотела ночью, когда возвращалась в жизнь, а в смерти все желания исчезали. Я теперь жила под гимн Союза. С ночным оживала, с утренним умирала. Я потеряла счет дням. Только видела в окно, как менялись деревья, то цвели, то желтели, то опять оголялись. А однажды услышала запах дыма из комнаты, где храпели родители. Гимн проиграл, и можно вставать, но я поняла, что это пожар. Как говорила тетя Надя – они докурились и подожгли хату. Дым тонкой струйкой полз ко мне, когда стало очевидно, что пришла настоящая смерть. И сразу стало легко и радостно, что вот и кончаются мои мытарства, не будет больше ночных вылазок за хлебом, этих противных бутылочек с этой противной кашицей. И никто и никогда не обзовет меня плохим словом. Единственное, чего жалко было, так и не сбывшейся мечты посидеть у папы или мамы на ручках, обнять их за шею и ощутить вкус поцелуев. Я так и умру без любви и ласки. Никто не назовет меня милой дочуркой, любимой, самой родной. Ничего не случилось в этой жизни того, ради чего появляется ребенок на свет. И все. Струйка едкого дыма приползла и залезла ко мне в нос. Потом туман, какая-то суета, беготня. И очнулась уже в больничной койке, где дяденьки и тетеньки из-за меня ругались, спорили. И здесь я оказалась ненужной. Они объявили громко, что я овощ, поэтому говорили открыто, не стеснялись. Один дяденька даже сказал, что меня не имеет смысла куда-то перевозить, так как осталось каких-то дней десять. А родных у меня все равно нет. Поэтому дайте бедному ребенку умереть в свой срок. Одно мне не понравилось – тишина. Не было моего родного радио. И только скорое избавление от всего немного успокаивало. А вчера еще с утра щипало ножки и ручки. И сердечко горело. Я чувствовала – вот-вот что-то случится. Хорошее. И, когда папа вошел, прямо затрясло всю. Так страшно стало, что ты мог бы уйти и не обратить на меня внимания. И так радостно стало, когда заговорил со мной. Даже скорая смерть пустяком показалась. Вот. А теперь Елизавета Владиславовна Гримова начинает новую, правильную и очень счастливую жизнь.

Лиза забралась к папе на колени и прильнула к груди, очень уставшая и одухотворенная. Даже глаза прикрыла, хоть спать ну совсем не хотелось. Вот поесть не отказалась бы.

Девчата молчали, боясь нарушить тишину, которая могла нарушиться только слезами. Они ошарашенные и потрясенные большой бедой маленького человечка не могли поверить и понять взрослую жестокость и беспощадность. В их мире папы и мамы могут только ремнем стегануть, крепко поругать, но страшно боятся за каждую царапинку или синяк, случайно полученный на улице при падении или в школе от потасовок. Но никогда они еще не испытывали такой большой нелюбви.

Влад решил разрядить напряжение и пригласил всех к большому сладкому столу. А перед Лизой поставил тарелку с большой горкой нарезанных плавленых сырков, полную банку какао и большую кружку сладкого теплого чая. Счастливее лица за все свои 25 он еще не встречал. Всего так много, вкусно и, как говорится, все мое. Она обмакивала кусочки в какао, запивала чаем и продолжала много говорить. Все слушали, так как понимали, что после столь длительного молчания говорить хотелось много и долго.

 

15

На главное собрание по случаю регистрации корпорации «Вольдемар Грилелави», с обобщающей скрытой целью деятельности – цепная реакция, Влад пригласил Алику, с которой уже успел познакомить детей, и с которой они подружились, как со старшей подружкой. В официальных документах корпорация называлась научно-производственным кооперативом. А так же вызвал по телефону Павлика с мамой Мариной и Дениса из Курчума с мамой Дианой и папой Олегом. Правда, родителей на собрание не приглашал.

Марина пыталась капризничать, но Влад, во-первых, предупредил о возможных рецидивах и предложил хорошие компенсации на жилье. Во-вторых, трудоустроил в свою корпорацию на высокооплачиваемую должность. Диана с Олегом примчались сразу. Доктор обошелся пространственными намеками, не сказав ничего конкретного. И стоило Владу назвать факт знакомства с их сыном, так они с радостью все в Курчуме распродали и с двумя чемоданами примчались к Владу. Для них он купил в пригороде рядом со строительством небольшой дом и так же трудоустроил.

Так в женском коллективе появились два мужичка. Еще маленьких, но разумных, способных принять участие в акции.

Появление Алики дети поначалу встретили с настороженностью. 14 летняя девушка вполне соответствовала статусу невесты. Поэтому девчонки сразу задали провокационный вопрос:

-Она будет нашей мамой?

-Нет, - категорично разрушил их радужные планы Влад. – Хотите – сестренкой, подружкой. В любом случае – соратником в труде.

-Влад, ну почему? – вспылила Алика, у которой, возможно, планы совпадали с первоначальными предположениями его дочерей. – Ты считаешь неспособной стать мамой для них?

-Мамой? С куклами вместе играть? Я тебя не отделяю от своих дочерей. И так же буду любить, как старшую в моей семье.

-Обидно, - надула губы Алика. – Одно успокаивает, что любить не отказываешься.

Но детство взяло верх. И она сдружилась с девчонками, став их лучшей подружкой.

А сегодня Влад собрал всех зеленых за одним столом: Алика, Света, Юлька, Ольга, Лиза, Жанна и парни Денис с Павлом. Генеральный директор корпорации – Влад.

-Многоуважаемые дамы и господа. Дети мои милые и любимые. По официальным бумагам мы зарегистрировались, как кооператив. И деятельность его будет совпадать с неофициальным названием. Наука, новые технологии, новые направления. Но корпорация «Вольдемар Грилелави» имеет еще и тайное предназначение. Поверхностно я по нему и пройдусь. Мы все вместе приступаем к трудовой деятельности, как официальной, так и немного тайной. И мы, как первые, должны стать во главе и у истоков великих свершений. Пока вы очень малы, не обладаете юридическими и конституционными правами. Но для меня вы равноправные партнеры. Пока будем учиться, расти и помогать мне, строить. И все принципиальные аспекты нам решать вместе. И пусть вам поначалу кажется, что ваше мнение и мысли не имеют силы. Это не так. Я буду руководствоваться вашим чутьём и внутренней интуицией, так как место и предназначение ваше в этом мире будет точкой опоры в принципиальных решениях. И ничего конкретного пока от вас не требуется. Только интуиция. Вашей судьбе достались тяжелейшие испытания. Вы настолько пока малы, но общество успело уже окрыситься и отвергнуть ваше существование, словно оно опасно для них. Так случилось и, возможно, намного позже я сумею объяснить мое появление среди вас, чтобы легче принять мое присутствие и задачу, определенную историей. А сейчас мы все мои детки и не удивляйтесь, если численность нам подобных будет возрастать. Но это будет следующей волной, новым пришествием, я пока даже не берусь прогнозировать, какие они будут. Но, я уверен, что будут лучше из всех, окружающих нас, разумней других, интеллектуальней и человечней остального человечества. Такие же, как вы, вырванные из лап смерти. Но с этого мгновения, даже с первой секунды нашего знакомства вы приобретаете статус неприкасаемых. Даже для вредного вируса. Весь разум вы должны направить на постижение наук, на свершение открытий, на создание нового и неизвестного миру всему. А я вас буду оберегать и защищать. Плюс ко всему – наши занятия и обучения наукам и физической защите превратят вас не только в самых разумных, но и в самых сильных и непобедимых в этом мире. Но, зная ваши внутренние чувства доброты, любви и уважения ко всему живому, я без опаски дарю вам эту силу. И своими умениями и способностями буду способствовать вашему развитию. Дерзайте, мои кукушата. Плакать вам больше не придется.

Плач кукушонка в прошлом.

 

Продолжение следует…

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/