ПРОЛОГ

Это случилось в июле этого года. Жара стояла невыносимая, и только вечером был какой-то отдых, когда на город и его окрестности обрушивалась гроза. Я всегда любил ночные грозы и частенько в детстве садился на наш маленький балкончик глядеть, как в темном небе полыхают ветвистые молнии. Но на этот раз я не смог позволить себе любоваться видами.

Я не стану делать предисловий и говорить кто я, откуда, зачем и почему. Сам, когда вижу подобные рассказы в книгах, тут же пролистываю вперед, ибо не могу я запомнить всех немаловажных, быть может, деталей, мой мозг больше улавливает действия и воспринимает диалоги. Ясное дело, что и в своей писанине я ни за что не возьмусь за предисловие, касающееся моей биографии. Все, что нужно вам знать обо мне, это то, что я писатель-публицист, частенько пишу краткие очерки на самые разные темы и веду собственную колонку в одной известной газете. Пожалуй, на этом все.

Не стану я также называть место действия, ибо то, что имело место быть здесь и стало темой моего нового творения, пусть вовсе не типичный и очень странный случай, но произойти может где угодно и с кем угодно. На земле живет девять миллиардов человек, и мало ли что может взбрести в голову одному из них? Психов, надо сказать, в мире хватает, да мы и все немного психи, в большей или меньшей степени.

Мне часто доводится разъезжать по миру, хотя это громко сказано. Вернее будет сузить круг, но в подробности я обещал не вдаваться. Так вот одна из этих поездок, надо сказать, уже традиционно была связана с моей писательской деятельностью. Я могу написать о чем угодно, как уже говорил, но самым интересным считаю тот материал, который исходит из криминального мира. Когда-то я начал свою карьеру именно с него, получилось весьма удачно, и я быстро обрел популярность. Стал часто беседовать с полицией, а последние годы полиция сама ко мне тянется. Так вышло и в этот раз.

В том городе, куда я отправился поездом, жил мой старый знакомый полицейский, шериф местного участка, и как только у него появлялись интересные дела, он сразу же звонил мне. Когда он позвонил мне в начале июля, я понял, что отдых не удался. Он не стал сразу раскрывать всех деталей, ограничившись лишь повтором раз десять фразы: «Это просто удивительно!». Я всю дорогу фантазировал, что же такое попалось моему знакомому, но чем дальше я заходил, тем бредовей казались мне мои догадки. Я приехал прямо с вокзала в участок, ручной клади была всего одна сумка, которая болталась у меня на плече, заставляя мое худенькое тельце перекашиваться в сторону, и я решил оставить возню с местом жительства и багажом на потом. Друг встретил меня совсем невеселой улыбкой, что так было ему несвойственно и нечасто с ним происходило, и вручил мне широкий и очень толстый конверт из «отбросовой», как я ее называю, бумаги. Он не стал ничего мне пояснять, а лишь указал в скорейшем времени вскрыть пакет и прочитать его содержимое.

Естественно меня раздирало любопытство, но бросить сумку прямо перед диспетчерской и начать раздирать бумагу было бы дико – меня бы попросту не поняли. Я терпеливо дождался такси, которое вызвала для меня племянница, по счастью переехавшая в город двумя месяцами ранее, и отправился к девчонке домой. Она еще училась в каком-то престижном университете, названия которого я не выговорю, и обзавелась небольшой квартиркой на окраине города, там, где уже видны бескрайние просторы, зеленые леса, огромными островами поднимавшиеся то в гору, то опускавшиеся в овраг. Сколько же было счастья, когда родной дядюшка пожаловал на некоторое время, еще и с материалом! Мне было не до рукоплесканий и восторженного визга вкупе с шаманскими танцами во славу приезда кровного родственника, и я поскорее удалился в комнатушку, которую племянница мне выделила.

Вскрыв конверт с логотипом «Поможем сохранить природу!», я извлек оттуда две папочки. Та, что была тоньше – раппорт с места преступления, а другая – улика и вещественное доказательство. Естественно, обе копии. Содержание рапорта меня изрядно удивило, ибо мне не приходилось еще встречать столь страшных преступлений, да еще и совершенных при очень странных обстоятельствах. Что же произошло? – спросите вы. Не так-то быстро! Я не стану открывать вам сразу все карты, ведь у меня есть кое-что поинтересней, а именно вторая папка.

Здесь я сделаю небольшое пояснение, прежде чем начнется основное повествование. Как ни странно, но во второй папке оказалась рукопись, вернее записи очень мелким и неаккуратным, но читабельным почерком на блокнотных листах. Я потратил несколько дней, чтобы прочитать их, затем еще несколько, чтобы внести их в свой компьютер, а потом еще неделю, чтобы отредактировать. Я представлю их здесь, в следующих главах, так что можно считать это полноценным произведением, написанным в соавторстве, ведь мне многое пришлось поменять, чтобы сделать текст более складным. Рукопись эта поразила меня до глубины души, мне еще ни разу не приходилось сталкиваться с подобным. Записи эти, естественно, о преступлении, произошедшем на противоположной окраине города. Ну а подробности вы узнаете сами.

ГЛАВА 1.

Это случилось в июле этого года. Жара стояла невыносимая, и только вечером был какой-то отдых, когда на город и его окрестности обрушивалась гроза. Город был тих, лишь гром периодически нарушал покой местных жителей. Горожане здесь были спокойные, им редко доводилось слышать о «громких преступлениях», а потому они были не так осмотрительны, уповая на благоразумие соседей. Следует отдать им должное – такое доверие порой очень сложно заслужить, но в их случае оно было небезосновательным. Ведь покой небольшого городка, расположившегося частью в горах, а частью в оврагах, был нарушен приезжими.

Незаметный особнячок в два этажа с подранным фасадом и вылезающими из-под облупившейся краски досками стоял на окраине города, там, где начиналась сельская местность, и гнездились фермы самого разного размера с хозяевами самого разного достатка. Он никому не принадлежал очень долгое время, до тех пор, пока некий мистер Фишер не выкупил его у местных властей. Вот уже месяц этот новый горожанин жил в этом доме, но даже и не подумал хоть что-то сделать с внешним его видом. Никто понятия не имел, какого вида это жилище внутри, и лишь оставалось надеяться, что этот мистер Фишер не отшельник-аскет, которому не нужны удобства мирской жизни.

С новым соседом никто не налаживал контактов, ибо его вовсе не было видно, мужчина нечасто появлялся, что называется, на публике, но к его присутствию быстро привыкли и вскоре попросту забыли о существовании нового соседа. Но через месяц, его прекрасный, с какой стороны не посмотри, дом снова стал объектом внимания. В течение недели к хозяину приезжали разного рода гости, и каждый из них оставался жить, что уже было очень странно. Кое-кто уже и подумал, что это какие-нибудь сектанты, но догадка быстро превратилась в шутку, которую никто не воспринимал всерьез.

Разумеется, никто из гостей мистера Фишера не был сектантом, да и вообще был достаточно далек от религии. Но никто из них и не стремился раскрыть свою сущность, ровно как не стремился сделать это и хозяин дома. Он лишь четко следил за прибытием своих гостей, и вот уже сегодня он ждал последних.

Маргарет и Уолтер были примером крепкой семейной пары, отношения которых, казалось, испортить не могло ничего. Хотя оба они были такими людьми, с которыми не так-то просто ужиться. Уолтера считали извергом и тираном, он не считался с другими и не терпел, когда ему доставляют неудобства. Маргарет напротив была очень спокойна и выдержана, но была такой же эгоисткой, как и ее муж. Одному Богу было известно, как они ужились в такой гармонии.

Если в характере Уолтер и Маргарет были похожи, то с профессией у них получился удивительный контраст. Маргарет работала нотариусом и имела собственную контору, в которую был периодически вхож Фишер. Уолтер владел передвижным цирком и по совместительству работал там же дрессировщиком. Некоторые подшучивали, что такой скверный характер Уолтер получил от общения с экзотическими хищниками, которых заставлял прыгать по всей арене и показывать оскал.

Фишер всю неделю, что прибывали гости, даже и не думал высовываться из своего мрачного обиталища, но сегодняшний день ознаменовался появлением Фишера на публике. Было удивительно не столько его появление, сколько то, что он поехал на железнодорожный вокзал встретить супружескую пару. Никто из предыдущих гостей не удостаивался такой чести, что было весьма странно. Казалось, будто Уолтер и Маргарет особенно желанные и важные гости этого дома.

Как никто из предыдущих гостей не брал с собой много ручной клади, так и Маргарет с Уолтером ограничились двумя маленькими чемоданчиками. Фишер не сказал ни слова, кроме короткого приветствия, и вызвал такси, которое появилось на удивление быстро. Горожане, которые уже не меньше десятка лет жили в своем маленьком населенном пункте и знали почти каждого соседа в лицо, пусть и не поддерживали с ним хороших отношений, теперь с недоверием и любопытством наблюдали, как садятся в машину уже приевшийся всем Фишер и никому еще не известные Уолтер и Маргарет.

Гости обветшалого дома, занимавшиеся кто чем, без особого энтузиазма встречали новых вселенцев. К тому же они сами друг с другом не были еще знакомы и с большим подозрением относились друг к другу. Фишер, собравший всех этих людей под одной крышей, был намерен изменить ситуацию, хоть в дальнейшем всем им не светила спокойная жизнь в содружестве. Он расположил Маргарет и Уолтера в последней оставшейся комнате на втором этаже и предложил присоединиться в четыре часа к трапезе, когда собирался, наконец, перезнакомить каждого гостя друг с другом.

В безобразном доме не имелось даже столовой и гостиной, что пришлось исправлять хозяину в кратчайшие сроки. Он настолько щепетильно подошел к обустройству интерьера, что напрочь забыл о внешнем виде особнячка. Этот нюанс, впрочем, не волновал никого, как не волновал и интерьер всего дома, ибо все гости до самого ужина были как на иголках, старались без особой нужды не вступать в диалог и вообще выскакивали из коридора как ошпаренные, едва завидев соседа по комнате. И только двое здесь находились в полной гармонии, не обращая внимания на состояние общей напряженности: Маргарет и Уолтер. Этому не следовало удивляться, но узнай кто-нибудь из их соседей настоящую сущность каждого, то ни за что бы не поверили такой гармонии.

Фишер у себя в Канзасе имел репутацию жуткого скупердяя. Своим малочисленным родственникам, бывшей жене и двум детям он не выплачивал ни копейки, хоть каждый из них нуждался в финансовой помощи, особенно его дети, а такой достаточно состоятельный человек даже не думал делиться своими нескромными средствами. Представьте, сколько негодования обрушилось бы на него со стороны всех этих людей, узнай они, какие средства он растратил на обстановку какого-то заброшенного дома и устройство гостей.

По сути говоря, никто из них не был связан друг с другом никогда, никто из них никогда не виделся и тем более не общался. Это было весьма удивительно, ведь кое-что их все-таки связывало: сам Фишер. Он был знаком с каждым из них, иначе бы такого грандиозного съезда бы не случилось. Хотя «грандиозный» - большое преувеличение. Всего приехало десять человек самых разных характеров, профессий и уж тем более с таким количеством скелетов в шкафу, что страшно было себе представить. Что же касалось самого Фишера, то у него было скелетов в шкафу больше, чем у кого бы то ни было в этом доме. И они имели обыкновение иногда так громко греметь костями, что всем становилось не по себе.

Но что же такое Фишер? Пожалуй, он самый интересный фигурант дела хотя бы потому, что ему взбрело в голову собрать под одной крышей кучу своих знакомых, да еще и с какой целью! Но обо всем по порядку. Фишер был участником большого количества экспедиций и получил «звание» охотника за разными ценностями. Ему пришлось побывать в таких уголках земного шара, куда турист просто так не полезет. Он всегда работал в полном одиночестве, хотя ему и приходилось прибегать к помощи пары человек. Почему он неохотно брал их с собой? Потому что он был скупердяй, а как следствие делился добычей весьма неохотно. Для приличия приходилось выплачивать этим помощникам кругленькую сумму, лишь бы только не пищали и не бунтовали.

Однажды один его хороший знакомый, не пользовавшийся особой любовью Фишера, но бывший необходимым злом в его жизни, затянул его в весьма долгую и затратную (в плане физических ресурсов) кампанию, которая предполагала участие большого количества человек. Каждый из них был любителем в сфере добычи сокровищ, но каждый не был лишен желания легкой наживы, что и заставило их согласиться на участие. Организатору этого сумасшедшего похода пришлось немало попотеть, чтобы втянуть буквально за уши своего знакомого в эту кампанию. В результате Фишер получил самый маленький доход в истории своих походов и был весьма этим раздражен.

При чем же здесь все эти ненужные гости? Нет, они не участвовали в той экспедиции, ведь как уже говорилось, никто друг с другом не был знаком. Была причина, по которой Фишер их собрал здесь. А цель у него была лишь одна – забрать у них все, что ему причитается.

ГЛАВА 2.

Прошло всего полчаса с начала ужина, а в оборудованной на скорую руку, но со вкусом, столовой уже стоял гомон. Гости, еще несколько часов назад косившиеся друг на друга с великим подозрением, теперь вовсю общались. Правда, и в такой маленькой компании в десять человек произошло разделение на две группы, активно обсуждавшие разного рода темы. Уолтер был единственным, кто не проявлял особого энтузиазма, он лишь сидел, откинувшись на спинку стула, и внимательно слушал все, что говорила его жена.

Прежде чем дать гостям приступить к приему пищи, Фишер вкратце изложил детали биографии каждого приехавшего гостя. Марко – мужчина лет пятидесяти на вид, сидел по правую руку от Уолтера и был пока единственным, кому тот симпатизировал. Он был владельцем крупного антикварного магазина у себя в городе и многие свои товары получил именно из рук Фишера. Если на вид Марко выглядел очень даже спокойным и интеллигентным человеком, то поспешных выводов делать не стоило: каждый, сидевший за этим столом мог оказаться весьма сомнительной персоной, и это в лучшем случае.

Кого Уолтер невзлюбил с первого часа пребывания в столовой, так это соседа Маргарет – Энтони. Во всяком случае, со стороны выглядело это именно так. Мужчина, как и Марко, был уже не молод, получил доктора медицины и работал в психиатрической клинике, куда однажды попал старший сын Фишера, который сначала пострадал от приема наркотиков, а затем от тех, кто эти наркотики ему продавал. Лицо Тони тоже отличалось неприязненным выражением, когда его взгляд падал на кого-нибудь из сидящих, но вот на Уолтера он не обращал внимания, решив весь свой талант ведения разговора раскрыть на Маргарет. Та, казалось, совсем была не против, иногда мило улыбалась, поглядывая на своего угрюмого мужа, начавшего вести беседу с Марко.

Эти четыре персоны и составляли тот мрачный тандем, что отделился от основной беспричинно веселящейся массы, до крайности раздражавшей Уолтера. Женщин за столом было всего три: кроме Маргарет, красивой внешне и довольно приятной внутри, были две очень нелицеприятные персоны, не уступавшие Маргарет в прекрасной внешности. Эбигейл, кажется, училась манерам неохотно, да и смеялась она порой громче мужчин в своей компании. Никого, впрочем, это не смущало, ее с радостью приняли в веселое сообщество. Эбигейл ничем не занималась, кроме растраты денег мужа, и не утруждала себя мыслями о главной цели создания семьи – о детях. Да и невозможно было бы представить сию персону, нянчащую двух крох, которые ежеминутно плачут и размахивают толстенькими ручонками. Эбигейл совсем не подходила на роль матери, с детьми она бы выглядела так же, как и довольно большая масса богатеньких мамаш, таскающих своих несчастных детишек на разного рода рауты, где им совсем не место.

Глен отличалась от своей соседки разительно: мало того, что она довольно сдержанно вела себя, так и разговаривала неохотно, будто выдавливая из себя слова. Она была самой младшей из женщин, только окончила университет и подалась в торговлю. До личного магазина, как у Марко, ей было далеко, но управляющий был из нее, по словам Фишера, отличный. С ее сдержанностью и неразговорчивостью, честно говоря, было тяжело представить умелого управляющего, что держит под контролям немалочисленный персонал, при этом мастерски избегая конфликтных ситуаций. По всему ее виду можно было сказать, что она как раз из тех, кто первый полезет в драку и не станет считаться ни с кем. Возможно, аксиома «внешность обманчива» на нее и не распространялась.

Трех оставшихся мужчин как будто специально угораздило сдружиться с первых минут. Все были примерно одного возраста, и каждый был связан с деньгами. Уоррен был занят на рынке ценных бумаг в качестве брокера, Фишер рекомендовал его как очень честного человека, но никто не мог дать гарантии, что деньги и вправду не прилипают к его рукам. Он был самым веселым в компании и с Эбигейл они составили довольно интересный тандем, ставший центром веселья в этом доме.

Несклонным к непрекращающемуся веселью оказался Блейз – трейдер-спекулянт, не привыкший шутить со своими клиентами. Никто не знал подробностей его бурной деятельности, но очевидно было, что этот человек располагает деньгами не меньшими, чем муж Эбигейл (который с такой женой мог в любую минуту разориться). Он был очень вял и неохотно отвечал на вопросы, если кому-нибудь в голову взбредало втянуть его в разговор. Блейз лишь изредка посмеивался, косо глядя на Уолтера и Марко, начинавшими питать все большую неприязнь к клоунам напротив.

Последний гость – Айзек – работал риэлтором, через которого, собственно, Фишер и нашел сей захудалый домишко. Ему, по всей видимости, приходилось работать с более комфортабельным жильем и, соответственно, более богатыми клиентами, из которых он старался вытянуть как можно большие комиссионные. Вот к чьим рукам и прилипала основная масса банкнот, что совсем новенькими проплывали перед глазами Уоррена ежедневно. Айзек тоже неровно дышал к компании напротив, что вела спокойную беседу, периодически переглядываясь друг с другом, как будто передавая важную информацию, которую не стоит говорить вслух, невербально. Он краем уха слушал своих веселящихся собеседников, кажется, совсем не способных вести серьезные разговоры за пределами своей работы, делал вид, что ему смешно, но другое его ухо пыталось уловить суть разговора сидящих напротив. Уолтер заметил этот субъект с самого начала, а потому и говорил с Марко на полутонах, не желая, чтобы риэлтор совал свой нос куда не следует.

Обстановка сама по себе была очень разряженная, напряженность, что была чуть ли не осязаема вначале, исчезла, что было на руку Фишеру. По всему его внешнему виду было понятно: как только трапеза закончится, закончится и веселье.

- Что-то мне не нравится морда Фишера, - шепнул Уолтер Марко, не спуская с главы дома подозрительного взгляда. – Ясное дело, что он нас не просто так позвал, но его свиное рыльце нам точно что-то хочет устроить.

Уолтер еще не подозревал, насколько он окажется прав. Фишер, убедившись, что все внимание гостей занято не им, потихоньку поднялся из-за стола и исчез за подранной дверью, что еле держалась на петлях. Его исчезновение заметили только двое – Марко и Уолтер. Другим, кажется, и дела до него не было. Пока остальные были заняты увлекательной беседой, или делали вид, что заняты, Уолтер беспокойно ерзал на стуле, начиная раздражаться затянувшейся комедией. Маргарет, периодически бросавшая на мужа взгляды, совершенно ничего не выражавшие, теперь обеспокоенно поглядывала на него каждую минуту, ибо ей было прекрасно известно, что может сотворить Уолтер, когда его разозлить.

Часы пробили шесть, когда Фишер вновь появился за столом. Некоторые, кто ближе к завершению второго часа затянувшегося ужина также заметил исчезновение главного виновника непонятного никому праздника, с легким недоумением теперь глядели на Фишера, как будто бы требуя от него ответа. Уолтер перестал ерзать и воззрился на него с плохо скрываемой яростью, из-за чего Маргарет пришлось прервать свою беседу с Энтони, переключив все внимание на своего проблемного мужа.

- Что ты на меня так смотришь? – спросил он, заметив на себе ее беспокойный взгляд.

- Успокойся, Уолтер, ты среди людей, а не среди животных, - ответила она ему полушепотом, взывая его к благоразумию.

- А я что-то сделал?

На его вопрос, полный недовольства, ей ответить было нечего. Разве можно было втолковать Уолтеру, что свои плохо скрываемые и активно играющие на лице эмоции следовало держать в узде? Это было выше его понимания, ибо он считал, что его лицо всегда имеет ангельский вид. Маргарет не могла точно сказать: то ли он действительно верил в то, что говорил, то ли просто издевался. А подшутить, зачастую очень грубо, он умел как никто.

- Друзья, уверен, что каждого сейчас мучает вопрос: зачем мы здесь все? – произнес Фишер, обращая внимание всех гостей на себя. В столовой воцарилась звонкая тишина, прерываемая лишь постоянным копошением тех, кому не сиделось спокойно на мягком месте. – Вы все знаете меня, как любителя авантюр, так вот скажу вам: в этот раз я собрал здесь вас с тем, чтобы втянуть всех в интереснейшую авантюру, и победители этой игры получат крайне ценный приз.

Трио биржевых игроков – Уоррен, Айзек и Блейз – сразу же учуяли тонкий подтекст, хотя они вовсе не догадывались, что на этот раз чутье их непростительно подвело.

- Но сегодня вы крайне устали, - продолжал между тем Фишер, - и я не вправе загружать вас сложными правилами этой игры. Так что сегодняшняя ночь для вас – последний отдых, затем вам придется попотеть. Предлагаю всем собраться завтра в то же время, и за ужином я вам все объясню. Согласны?

Ясное дело, что подавляющее большинство согласилось с Фишером, да это и неудивительно. Здорово напившись и наговорившись, теперь почти никто не был в состоянии что-то соображать, а Фишер был мастером сложных правил, которые нужно очень хорошо осмыслить, прежде чем рваться в бой. Время было еще далеко не вечернее, и главный «заводила» - Уоррен – решил замять неловкую паузу предложением сыграть в покер. Вся его команда, даже те, кто не разделял веселья, но явно симпатизировал больше ему, чем Уоррену и его компании, согласилась. У оставшихся даже не потрудились поинтересоваться, хотели бы и они присоединиться, но это было излишне: ни Маргарет, ни ее муж, ни тем более Тони и Марко не горели желанием играть с этой сомнительной компанией.

Когда Фишер и уорреновская компания удалились, Уолтер, видя крайнюю увлеченность Маргарет собеседником, решил совершить прогулку по окрестностям и тут же поспешил предложить Марко, уже собравшемуся уходить, составить ему компанию, на что тот охотно согласился.

- Я прогуляюсь, вернусь, как получится, - бросил Уолтер жене перед выходом на лестницу. Та рассеянно кивнула, сосредотачивая все внимание на том, что говорит Тони. Уолтер хмыкнул и толкнул дверь, которая тут же жалобно запищала.

Покошенный особнячок окаймляла покореженная ограда, поднимавшаяся от земли на несколько метров и выпускавшая из своих лап только через одни ворота, скрипящие не хуже, чем дверь в столовой. Уолтер неторопливым шагом вышел за пределы ограды и внимательно огляделся в поисках более-менее приятного места для прогулки, а когда его он, наконец, нашел, так же неторопливо тронулся в его сторону, дождавшись, пока Марко его догонит. Солнце в этой местности напрочь выжгло всю траву, и теперь в воздухе стоял запах сена вперемешку с легким намеком на выхлопные выбросы, что тянулись от главного шоссе далеко от дома. Кое-где торчали низенькие кусты, в которых при желании и спрятаться нельзя было, а за ними виднелись группы домов разной величины и этажности, имевший достаточно приличный кусок земли, на котором ютились небольшие фермерские хозяйства. На всю эту захудалую местность имелось лишь одно достоинство и одновременно и богатство – конезавод, что размещался к северу от поселения, и выглядел как самый настоящий комплекс с собственным ипподромом. Надо было полагать, что владелец этого конезавода был здесь самым состоятельным, но жил, возможно, не здесь, а где-нибудь в городе.

Уолтер выбрал узенькую дорожку, ведшую неизвестно куда, и шел по ней бок о бок с Марко. Изредка им навстречу шли местные фермеры, которые с недоверием косились на них обоих, узнавая в них приезжих. Уолтер понятия не имел, отчего все так враждебно здесь относятся к новым жителям, но вовсе не желал вникать в суть их подобного отношения, потому что и сам едва ли стал относиться к здешним доброжелательно.

- Почему ты не пригласил свою жену прогуляться? – спросил Марко, когда они отошли на довольно большое расстояние от дома Фишера.

- Она нашла себе лучшую компанию, - пожал плечами Уолтер. – Да уже и не в первый раз.

- Что ты имеешь в виду?

- Видишь ли, мы с Маргарет уже давно друг другу не как муж и жена, скорей как друзья, компаньоны, но никак не муж и жена. Она уже сменила не одного любовника, и, чувствую, этот преподобный Энтони станет еще одним.

- Не понимаю, как вы так живете, - поднял брови Марко.

- Так вышло, - снова пожал плечами Уолтер, отряхивая с головы упавший с ссохшегося дерева листок. – Женился по большой любви, а теперь – куда она делась? Неизвестно. Ты женат?

- Нет, и никогда не был. Я из тех дурачков, кто ждет, что в его жизни появится идеальная женщина.

- Ха! – Уолтер отчего-то теперь развеселился. – Твои надежды не лишены смысла. Во всяком случае, тебе не грозит встреча с последней шалавой, гулящей направо и налево.

Марко усмехнулся, пытаясь не обращать внимания на грубый тон Уолтера. Очевидно, у него это было в крови – разговаривать хуже сапожника.

- Меня волнует этот прохиндей Фишер, - вновь заговорил Уолтер, перестав улыбаться. – Я его знаю очень хорошо, и уверен, что он завтра что-нибудь такое выкинет, что потом будем сто лет жалеть, что вообще влезли в это дело.

- Кстати, какое отношение Фишер имеет к тебе? Ладно, твоя жена – нотариус, но ты ведь владелец цирка. Он что, дрессированных зверей собирает у себя дома?

- Пару лет назад Фишер приехал за кое-какой безделушкой для своей коллекции. Эта вещица досталась мне от папаши, я решил ее продать – не держу я у себя всего этого хлама, не ценитель. Он пытался сбить цену, но я не уступил. Не из жадности, а потому что знал, что такие вещи задешево не продают. Вот он на меня с тех пор страшно злится.

- А что за вещь? – поинтересовался Марко, явно заинтересованный историей.

- Ваза какая-то, - отмахнулся Уолтер.

Стало темнеть, и в выжженной траве завели свою шарманку цикады. Уолтер несколько минут стоял, глубоко вдыхая чистый воздух, а затем повернул обратно, не решаясь заходить дальше, ибо местности он не знал, да и здешних жителей тоже. Они с Марко вернулись в дом довольно поздно, обнаружив, что Уоррен и компания до сих пор веселятся на втором этаже, а Маргарет куда-то исчезла в компании Энтони, чему Уолтер не удивился. Фишер тоже не показывался, а из под дверей его комнаты не был виден свет: то ли его не было дома, то ли он уже спал, то ли решил присоединиться к пьянствующей компании, что было весьма сомнительно. Уолтер, у которого сна не было ни в одном глазу, предложил такому же бодрому Марко прогуляться по всему дому и поискать крыс, коих был неисчислимое количество. Только Уолтеру казалось, что на самом деле их было не больше десятка, а иллюзия множества сложилась из-за того, что одна крыса была гиперактивной и просто не могла усидеть на месте, вертясь туда-сюда. Он был рад только одной мысли – что крысы развелись только в подсобке и столовой, даже не рискуя совать нос в спальни. Если бы они это сделали, то Уолтер непременно бы прикончил и крыс и Фишера. Захватив из своего багажа фонарь, Уолтер вышел в коридор и потащил за собой Марко, который только терялся в догадках, зачем ему понадобилось обследовать кишащий крысами дом.

ГЛАВА 3.

Беспрестанно скрипящие половицы – вот как можно было вкратце описать первый этаж дома. Пол столовой скрипел не меньше, но никто этого не замечал за постоянными разговорами, заглушавшими даже звуки, доносившиеся с улицы через распахнутые окна. Теперь эти окна были закрыты на все замочки, и в доме становилось немного душно, но Уолтер не решился открывать даже форточек, опасаясь вообще прикасаться ко всему, что трогал хозяин дома. Фишер был из тех, кого опасались даже такие, как Уолтер, его авантюры всегда заканчивались плохо, а предстоящая игра, которую он решил устроить, заставила теперь рассеянного Уолтера повысить бдительность.

Мышиный писк доносился откуда-то из углов, Уолтер тут же светил в какой-то из них, и пара исхудалых крысок, которые, видимо, издыхали с голоду, пока не появился Фишер, ринулись в свои лазейки, до смерти перепуганные внезапным световым потоком. Уолтер уныло поглядел вслед облезлым хвостам и почему-то представил себя на месте этой крысы. Фишер вполне мог бы загонять их до нервного и физического истощения, превратив их в таких же крыс. Уолтер перенаправил свет фонаря на пол и стал тщательно его осматривать на предмет входа в погреб.

О своих догадках Уолтер не преминул сообщить Марко, которому, казалось, уже доверял без всяких сомнений, на что тот лишь пожал плечами, так как опасался делать какие-то выводы. Но идею того, что может ожидать их всех завтра, он не отвергал. Уолтер решил на всякий случай проверить весь дом, чтобы потом не обнаружить каких-то скрытых его свойств. К дому кроме высокого забора, ворот и маленького, совершенно лысого клочка земли ничего не прилегало, что наводило на мысль о том, что под землей должен был находиться подвал. Но сколько Уолтер и Марко не искали, ничего они так и не нашли. Разочарованный Уолтер покинул столовую и стал продавливать ногами каждый сантиметр половиц, которые иногда здорово прогибались, но не обнаруживали под собой пустого пространства.

Скучнейшее занятие вскоре надоело Уолтеру, и он обессиленно рухнул прямо на ступени лестницы, уже отказавшись мысленно от всех своих посягательств на раскрытие тайн этого загадочного и вместе с тем отвратительного дома. Марко было сложно заставить отказаться от начатого дела, и он конфисковал фонарь у Уолтера, взяв инициативу в свои руки. Уолтер, привыкший к постоянному свету рамп, теперь чувствовал себя некомфортно в полумраке, а Марко все дальше и дальше удалялся от него, находясь в бесплодных поисках. Уолтер несколько раз порывался встать и догнать товарища, но так и не сделал это, что-то внутри заставляло его сидеть на месте. На втором этаже по-прежнему звучал смех, а это значило, что компания не спешила расходиться, слишком увлеченная своей игрой. Уолтер подозревал, что проиграв такое количество времени, они уже собрали общий банк не хуже, чем собирают на фондовых биржах.

Марко продолжал рыскать по всему дому, но первый этаж не хотел приносить сюрпризов, постоянно подкидывая только крыс и скрипящие половицы. По природе своей не склонный к раздражению, Марко теперь начинал беситься, потому что все еще лелеял надежду, что его товарищ прав. Достигнув стены, на которой висел портрет неизвестного происхождения, времени создания и с незнакомой персоной, изображенной на нем, Марко встал под ним, почувствовав, как половицы ходят под его ногами. Ни в каком другом месте они так не ходили, как здесь, Марко сразу же сунул фонарик в зубы и встал на колени, прощупывая это место. Ручек на люке не оказалось, но Марко все-таки сумел поднять его, всадив себе в подушечки пальцев несколько заноз. Он прислонил люк, доски которого с внутренней стороны совершенно прогнили, к стене и стал светить внутрь открывшегося перед ним помещения. На ближайшей стороне к нему находилась ржавая лестница, кое-где здорово облупившаяся, а на полу, который, как казалось на первый взгляд, находившемся далеко внизу, не меньше шести метров от пола, была рассыпана солома. Марко вскочил с колен, даже не отряхнув всю пыль и грязь со штанов, и поспешил вернуться к Уолтеру, уже, было, повесившему нос.

Уолтер не мог поверить глазам: его догадка все-таки была верна. На радостях он даже не стал осматриваться, а тут же полез на лестницу, с которой спрыгнул, не дойдя до ее конца около двух метров. Марко более аккуратно спустился вслед за ним, предусмотрительно прикрыв люк, и через мягкую подошву туфель почувствовал соломенный настил. Уолтер отобрал у Марко фонарь и двинулся вперед, освещая каждый угол и осматривая все, что стояло вдоль стены. Помещение это явно не являлось погребом, скорей это был хозяйственный подвал. Здесь стояли лишь две высокие этажерки, куда был свален разного рода хлам. Уолтер даже обнаружил несколько бутылок с ядом, явно предназначавшимся для того, чтобы угостить им серых собратьев, но ни в одной из них не оказалось ни грамма вещества. Все было пусто, этикетки кое-где поистерлись, кое-где были наполовину сорваны, а некоторые из бутылок были опутаны густыми сетями паутины, по которой ползали черные пауки размером с четверть фаланги. На одной из полок Марко обнаружил обычную пилу – где уж здесь взяться цепной? – но и та была затуплена до безобразия, а точить ее было не обо что. Здесь валялись кучей загнутые гвозди, очевидно, попорченные предыдущим хозяином, а рядом валялись плоскогубцы и пара отверток. Никаких молотков, шил или чего-либо подобного не было. Словом, лежала здесь всякая дребедень, которой при желании и убить-то было нельзя, не то что покалечить.

Но счастье все же свалилось на голову Уолтера: после детального осмотра подсобки он обнаружил в одном из углов увесистый топор, который к тому же был еще и хорошо заточен. Но Уолтеру, тем не менее, и его пришлось вытаскивать из паутины и отряхивать с него противных черных пауков, что норовили залезть на самого Уолтера, как будто он был намазан медом.

- Зачем тебе еще топор? – поинтересовался Марко, наблюдая за Уолтером, в поте лица очищавшим ценный экземпляр здешнего антиквариата.

- На всякий случай, - пробормотал он в ответ, - точно буду знать, что никто на меня не нападет.

- Кому это надо?

- Кому-нибудь да понадобится, когда Фишер объявит правила игры. Я хочу спать с мыслью о том, что меня не прикончат тем, что я сам же и не взял.

Марко лишь пожал плечами. Он никак не мог представить себе, что задумал такого Фишер, отчего кто-то вздумает кого-то убивать, а вот в Уолтере стал сомневаться. Может, он-то и собрался кого-нибудь отправить на тот свет? Но и сам Марко лыком шит не был: он прихватил с собой револьвер Смит-Вессон тридцать восьмого калибра и запасся на него пятью магазинами. Так как содержание антикварного магазина – дело прибыльное, Марко представлял себе, какой опасностью грозит содержание такого магазина, ибо всегда находились охотники до чужого добра. Он не был склонен к неосторожным поступкам, вроде убийства незадачливого воришки, но и револьвер приобрел не просто так.

- А если тебя прикончат из огнестрельного оружия? – решил поинтересоваться у Уолтера Марко, делая ему своеобразную проверку на реакцию и честность.

- Ты видел здесь огнестрельное? – бросил через плечо Уолтер, все еще отчищая рукоять топора.

- У меня есть револьвер.

Уолтер замер на месте, опустив руку с топором, и медленно повернулся к Марко лицом. Нельзя было понять, напуган ли Уолтер, или шокирован, но уж точно не доволен.

- Сомневаюсь, что ты бы пустил мне пулю в голову, - произнес он стальным голосом.

Марко улыбнулся, выведя Уолтера из напряжения: новоиспеченный товарищ прошел проверку.

- Конечно, я бы не сделал этого, - заверил его Марко. – Но все-таки: вдруг у кого-нибудь из этих брокеров или кого там еще окажется оружие, что ты тогда будешь делать?

- Сегодняшней ночью можно не беспокоиться, они все до единого напились. А вот потом… исходя из обстоятельств.

Марко закивал и перестал улыбаться. Очевидно, Уолтер еще был далек от полного понимания нелепой игры Фишера, а потому и не делал поспешных выводов. Хотя, насколько Марко сумел узнать его, он был весьма склонен к скоропалительным решениям, зачастую не самым лучшим.

Кончив скрупулезную отчистку и так уже вычищенного до дыр топора, Уолтер взял его за рукоять поближе к лезвию, и продолжил свой обыск, освещая каждый сантиметр подвала. В противоположной от этажерок стене на уровне лица были вбиты два, а то и больше, десятка гвоздей – точно таких же, что лежали на полках. Они были вбиты беспорядочно, и совершенно было непонятно, зачем их туда вбивали. На некоторых из них отсутствовали шляпки, из-за чего эти гвозди выглядели как острые и толстые иглы, об которые ничего не стоило очень серьезно пораниться. Уолтер провел пальцами по торчащим остриям и тут же будто рефлекторно отдернул руку, оцарапав подушечки пальцев. Он стал светить дальше, но видел только большие щели между полупрогнившими досками, через которые было видно землю.

Не найдя ничего больше на полу и на стенах, Уолтер принялся оглядывать потолок, который тоже выглядел не лучшим образом. Он тоже был проложен досками, сохранившимися много лучше, чем их «настенные собратья», но из весьма большой щели, ближе к лестнице, по которой он и Марко попали сюда, большими каплями сочилась вода, неизвестно откуда появившаяся. Возможно, та часть находилась где-нибудь под сантехническими трубами, которые наверняка были не в лучшем состоянии. Уолтер прошел вдоль стены, и под его ногами звучно трещала солома. Он остановился, прислушиваясь к звукам извне, и через некоторое время сосредоточенного восприятие звуковых волн различил веселые голоса той самой «покерной» компании – они все еще не разошлись, да и вряд ли собирались это делать. Впрочем, не столько они волновали Уолтера, сколько волновал его хозяин дома, местонахождение которого было неизвестно. Он мог быть и в комнате, а мог бы быть вообще за пределами этого дома. Главное, чтобы только его не занесло в этот сырой, пропитанный запахом плесени подвал, ведь, вне всякого сомнения, он знал о существовании этого помещения здесь.

- Эй, очнись! – окликнул его Марко. Уолтер настолько был поглощен своими мыслями, что не сразу обратил внимание на то, что его зовут.

Марко стоял у противоположной стены в полном мраке, свет фонаря Уолтера шел в другую сторону, освещая лишь жалкую долю всего подвала. Уолтер поспешил вернуться к товарищу и обнаружил его стоящим у лестницы. Она выглядела точь-в-точь (или ему так показалось) как та, по которой они спустились сюда, и у Уолтера голова пошла кругом: ему вдруг показалось, что его вестибулярный аппарат перестал нормально функционировать, отчего он потерял истинный выход.

- Еще одна лестница, - шепнул Марко, развеяв все сомнения Уолтера.

Уолтер вручил фонарь Марко и, не отпуская из рук топора, полез вверх, то и дело оскальзываясь на каждом шагу. Под ладонями Уолтер чувствовал холодный и гладкий металл: лестница оказалась совсем еще новенькой, не тронутой пока ржавчиной. Поднявшись под самый потолок, Уолтер уперся макушкой в доски и почувствовал, как они двигаются под его головой. Сунув рукоять топора в зубы, Уолтер приложил немало усилий, чтобы поднять люк. В лицо ему ударил прохладный ночной ветер, а вниз с краев люка посыпалась земля. Выход находился посреди травы, но не мог далеко удалиться от дома. Уолтер отворил люк до конца и вылез наполовину: в десятке метров он отчетливо увидел покореженную ограду и драный фасад дома за ней. Уолтеру казалось, что подвал совсем небольшой, а на деле он был намного шире в площади, раз выход так удалился от забора. Уолтер хотел, было, вылезти наружу, чтобы дать увидеть все Марко, но вдали показался тусклый огонек: кто-то шел в их сторону с фонарем. Уолтер быстро спустился ниже и потянул на себя люк, не закрывая его полностью, чтобы постараться разглядеть человека далеко впереди.

- Что там? – донесся до его ушей голос Марко.

В ответ Уолтер только шикнул на товарища, продолжая наблюдать за загадочным человеком, который, казалось, шел прямо на него. Его рука, державшая тяжелую крышку над головой, начинала уже сильно ныть, кровь давно уже отхлынула от пальцев, и Уолтер начинал беситься из-за медлительности путешественника. Не прошло и минуты, как он приблизился к месту, и Уолтер, наконец, смог разглядеть лицо, в котором тут же узнал… Фишера. Он, ни минуты не сомневаясь, что хозяин дома намерен идти именно к подвалу, захлопнул люк и спустился тремя большими прыжками вниз. Ничего не объясняя, он схватил Марко за шкирку и поволок к противоположной лестнице, по дороге отбирая фонарь и высвечивая им дорогу. Когда Марко оказался уже на самом верху и поднял крышку люка, Уолтер выключил фонарь и в полутьме быстро взобрался по лестнице, уже чувствуя, как сердце колотится в голове. Не от страха, нет, а от беготни, пусть она была и короткой.

Когда они оба оказались вновь на первом этаже, Уолтер отчетливо услышал очень тихий скрип того самого люка, через который только что наблюдал за Фишером. Чтобы не нарваться на неприятности, он, едва успев немного восстановить дыхание, снова схватил Марко за шкирку, увлекая за собой на лестницу, а за ней – на второй этаж.

- Чуть не попались! – пробормотал Уолтер, когда они оказались на втором этаже. – Надеюсь, этот урод меня не видел.

- Какой еще урод?

Уолтер резко обернулся, не отпуская воротник рубашки Марко, и обнаружил перед собой Маргарет, по всему виду которой можно было сказать, что она еще не ложилась спать. Был ли тому причиной ее новый знакомый Тони, или же она не стала отходить ко сну без мужа? Уолтеру не хотелось знать причины, пусть она бы и не задевала его самолюбия.

- Откуда ты взял топор? – не дождавшись ответа на первый вопрос, продолжила Маргарет. Она стояла, одетая в халат из черного шелка, и обнимала себя руками. Выражение лица ее в тусклом свете фонаря, который вновь включил Уолтер, едва они с Марко поднялись по лестнице, было каким-то странным, но Уолтер нутром чувствовал, что она страшно недовольна.

- Нашел, - вот и все, что нашлось сказать Уолтеру.

- Что ты вытворил на этот раз?

- Да ничего! – прошипел он, меняясь в лице. Он отпустил Марко и взял рукой, в которой был топор, ее за подбородок, приблизив свое лицо к ее. – Почему ты всегда считаешь, что я что-то натворил?

- Потому что ты всегда спокоен, когда все хорошо, - Маргарет, которой не очень-то нравилось соседство острого топора рядом с ее лицом, вырвалась из рук Уолтера и отступила от него на шаг. – Ты…

- Иди спать, - прервал ее он. – Маргарет, иди спать!

Не дожидаясь ее реакции, Уолтер развернулся и, толкнув Марко в спину, пошел от нее прочь. Марко, поняв, что Уолтер не зайдет теперь к себе, пока Маргарет не уснет, с тяжелым вздохом отпер окосевшую дверь своей скромной комнаты и впустил Уолтера. Тот прислонил топор к изодранным и кое-где отходившим от стены обоям и бесцеремонно плюхнулся на диван.

- Может, сбежать отсюда к чертовой матери? – спросил он. Марко деликатно присел на краешек тумбочки, в которой лежал Смит-Вессон и магазины на него, и скептически поглядел на Уолтера, завалившегося на кровать с ногами.

- Не неси чепухи, - отмахнулся он от Уолтера. – Куда ты денешься? В ночь пойдешь искать выход из этой дыры, пока не заблудишься?

Уолтер зарычал и рассек воздух над своим лицом сжатым кулаком, будто боролся с невидимым противником. Он прекрасно понимал, что Марко прав: бежать не было смысла, ибо привез их сюда Фишер, и никто кроме него не знал дороги в город.

Маргарет не стала слушать Уолтера, будучи очень им недовольной. Он и прежде вел себя так, что-то скрывал, приносил оружие в дом, но, к счастью, а, может, и к сожалению, ни разу не попал в руки полиции. Очевидно, разум порой все же брал верх над импульсивным Уолтером. В коридоре уже стояла полная тишина, а из-под двери комнаты, где совсем недавно развлекались Уоррен и компания, больше не был виден свет. Маргарет порывалась пойти в комнату, но никак не могла сдвинуться с места. С противоположного конца коридора до нее донесся поток воздуха, растрепав ее рыжие локоны, и где-то раздался грохот: оконная рама ударилась о стену, поднялся сквозняк. Под ногами у Маргарет еле ощутимо прогнулись половицы, и она почувствовала чье-то присутствие за спиной. Резко обернувшись, она увидела перед собой Энтони, и смешанная волна тревоги и страха тут же улеглась в ее душе, даже не успев хорошенько разбушеваться.

- Что-то случилось? – поинтересовался он будничным тоном, подойдя к женщине вплотную.

- Уолтер вернулся, но с ним что-то не то, - ответила она.

Маргарет еще где-то обитала, и Энтони чувствовал это в ее поведении. Он нарочито оставил дверь своей комнаты приоткрытой, чтобы тусклый свет керосиновой лампы хоть немного осветил то место, где они стояли.

- Кажется, с ним все время что-то не то, - как-то загадочно произнес Тони, одарив Маргарет слабой улыбкой.

Маргарет едва могла четко различить черты лица Тони, но судя по его выражению, он был в приподнятом настроении. Он мягко опустил ладони на ее плечи, притягивая ее ближе к себе и заставляя руками упираться ему в грудь. Маргарет была на порядок ниже него, Тони довольно сильно наклонился к ее лицу с безошибочно определяемым желанием поцеловать ее, но в самый последний момент Маргарет отстранилась от него, еле слышно пробормотав: «не надо». Поборов волну недовольства, Тони неохотно отпустил ее. Было неясно, что заставило Маргарет остановить его, но совершенно было очевидно, что до последнего момента она была не против притязаний Тони.

- Спокойной ночи, Тони, - произнесла она, четко проговаривая каждую букву.

- Спокойной ночи, - Тони поднял брови, и на его лице появилась улыбка, полная недовольства.

Маргарет нащупала в темноте дверную ручку и, не поворачиваясь к нему спиной, зашла в комнату, плотно заперев дверь. Еще минуту Тони стоял, глупо улыбаясь и глядя на то место, где только что исчезла Маргарет, после чего сделал недовольную мину и, ударив себя кулаком по бедру, вернулся к себе в комнату, не забыв при этом с чувством хлопнуть дверью.

ГЛАВА 4.

Солнце встало очень рано и залило все степную долину мягким светом. В воздухе отчего-то стоял легкий запах гари, и на солнечном свету была ясно видна дымка. Уолтер, натянув на себя свитер и накрывшись сверху пледом, подошел к подоконнику с кое-где облупившейся краской и поглядел вдаль. Там, где-то далеко от дома он видел одинокую фигуру, что вела за собой маленькую группку овец, испуганно жавшихся друг к другу и неохотно шедших вперед, как бы не подгонял их пастырь. Уолтер приоткрыл форточку, и из щели подул прохладный ветер. Он обернулся на спящую Маргарет и заметил, как даже во сне напряжено ее лицо. Должно быть, его вчерашнее путешествие и грубое обращение занимали все ее мысли до самого момента, когда сознание не отправилось в страну грез. Уолтер вернулся лишь к двум часам ночи, когда Марко, заметно утомленный разговором и начинавший зевать, деликатно попросил его уступить хотя бы половину кровати. С чувством неясной тревоги Уолтер вернулся к себе в комнату и, воспользовавшись тем, что Маргарет заснула, сунул найденный трофей под кровать, хоть это было и не самое безопасное место.

Приведя себя в порядок, Уолтер вышел в коридор. По всему дому стояла гробовая тишина, только где-то далеко внизу слышались голоса. На Уолтера нашла какая-то беспричинная тоска, но он даже не подал виду. Только теперь он заметил, что весь коридор второго этажа был устлан довольно мягким ковром, который выглядел весьма дорого в той дешевенькой обстановке особнячка, которую наблюдал Уолтер. Он медленно двинулся вперед, внимательно оглядывая помещение, как будто был каким-то проверяющим, а не постояльцем. Половина стены была отделана деревянными панелями, кое-где поцарапанными, а кое-где и продырявленными, остальная половина была оклеена светло-зелеными обоями. Уолтер терпеть не мог все оттенки зеленого, за исключением самого яркого оттенка, какой бывает у только что родившейся листвы. Плинтусы тоже имели не первой свежести вид, но в целом весь коридор не вызывал неприятных ощущений от своего вида.

Перила лестницы были здорово истерты и, по всей видимости, никто не собирался исправлять это положение. Уолтер сунул руки в карманы, чтобы по привычке не держаться за перила. Он чувствовал себя избалованным ребенком, которому все время покупали новые и красивые игрушки, которые надоедали ему через несколько дней, а тут вдруг подсунули старого потрепанного плюшевого медведя, предыдущий владелец которого постоянно его тискал и превратил в безобразный мешок с опилками. Недовольно скривив губы, Уолтер поспешил вниз.

В столовой уже не было крыс, они, по-видимому, опасались вылезать днем, чтобы не получить по своим мерзким серым хвостам. Уолтер изо всех сил старался идти тихо, чтобы половицы не скрипели, и ему это удалось. Он приблизился к обшарпанной двери, грозно накренившейся в его сторону и грозившей вырвать верхнюю петлю с корнями, и прислонился к стене спиной, напрягая слух. В помещении было всего три человека, в голосе одного из которых он узнал Марко, второй голос, казалось, был Тони, хотя Уолтер не был уверен, ведь вчерашним вечером он старался не слушать его зудения под ухом, а третий принадлежал кому-то из женщин, но здесь Уолтер бессилен был что-то предположить. Говорили они очень тихо, будто хотели скрыть содержание разговора от лишних ушей, и тон их был очень беспокойным, что крайне насторожило и Уолтера. Решив не терзать себя сомнениями, он отлип от безобразных зеленых обоев и зашел в столовую, обнаружив там Тони, Марко и Глен. Если компания Марко-Тони его и не удивляла, то Глен им воспринималась как чужеродный элемент, к тому же и с другой половины жильцов. Впрочем, и к другой половине она не клеилась, ибо общая веселость, которой заразились даже Блейл и Айзек, не захватила ее. Уолтер только гадал, что она вообще делала в комнате, когда Уоррен разложил карты.

- Доброе утро, - подперев кулаком щеку, произнес Марко. Глен и Тони повернулись в один миг и, обнаружив на пороге еще немного сонного Уолтера в свитере черного цвета, облегавшим его худенькую фигуру, заметно успокоились. Уолтер сделал некое подобие кивка и присел за стол рядом с Марко, довольный тем, что может наблюдать изменения в лицах Тони и Глен.

- Почему у нас здесь так невесело? – поинтересовался Уолтер, упорно игнорируя свой орущий желудок. – Мистер Фишер превратился в крысу?

- Если бы так случилось, то было бы счастье, - ответил Тони с недовольной физиономией. – Конечно, никто бы не собрался уходить далеко – дороги никто не знает – но таких шуток, простите, я не воспринимаю.

- Да в чем дело-то?

- Я проснулась где-то в четыре, или чуть позже, - заговорила Глен на удивление грубым голосом, не свойственным хрупкой девушке ее типажа. – Едок из меня никакой, я только налила себе стакан молока и сжевала какую-то булку, и пришло мне в голову, раз совсем уж не спится, выйти на двор, проветрится. Вот тут-то меня и обломали, причем очень жестоко.

Она выдержала паузу, заставив Уолтера недоуменно поднять бровь, и произнесла:

- Все двери и окна замурованы к чертовой матери!

- В каком смысле замурованы?

- В прямом, - развел руками Тони. – Закрыты, скорей всего, снаружи, а рамы забиты гвоздями, за исключением форточек, и гвозди замазаны краской. В форточку не вылезешь, да и стекла с досками не станешь выбивать, все-таки не твой дом.

- Окна-то, может, он и не за ночь заколотил, - продолжила Глен, - никто всю неделю их и не думал открывать, на дворе холодрыга собачья. Но дверь когда успел? Сукин сын, чтоб он сдох со своими шуточками.

Уолтер откинулся на спинку стула, обнял себя своими неимоверно длинными руками и начал качаться туда-сюда. А он ведь с самого начала подозревал, что Фишер не так прост! Двери с окнами были закрыты, но Уолтер даже не догадался встать и проверить тот люк в конце коридора, через который он с Марко прошлым вечером попал в подвал. Очевидно, и его товарищ напрочь забыл об этом выходе, а, может, и не решился его проверять, чтобы ни Тони, ни Глен не прознали об этой лазейке.

- Но где сам Фишер? – спросил Уолтер, вдруг вспомнив о самом виновнике суматохи.

- Его нет в доме, - ответил Марко.

- Вот тебе и на! – воскликнул Уолтер. – Что делать будем?

- Ждать его до ужина.

- А другие уже знают?

- С чего бы? – саркастически поинтересовалась Глен. – Они все пьяные в стельку, продерут глаза, только когда луна на дворе появится.

- Значит, пусть сами натыкаются на неприятные новости, мы им ничего говорить не будем.

Решение Уолтера было единогласно поддержано, что заставило того насторожиться. Уже в который раз его желудок заорал, словно его резали как ягненка, и Уолтер неохотно поднялся из-за стола, чтобы найти в холодильнике, любезно предоставленном и ежедневно пополнявшемся Фишером, что-нибудь соответствующее его кулинарным предпочтениям.

С появлением Уолтера разговор, начатый ими, заглох на середине пути: то ли все забыли о нем, то ли не хотели при Уолтере разговаривать. В повисшей, как паутина под потолком, тишине Уолтер молча готовил себе яичницу, возя лопаткой по старенькой сковороде. На дворе был двадцать первый век, а весь дом как будто перекочевал в почти что первозданном виде из двадцатого или даже девятнадцатого века. Керосиновые лампы, вместо электричества, старая газовая плита, на вид которой было не меньше двух десятков лет, скрипящие полы, старые подвалы… все это нагромоздилось здесь на нынешних жителей, которые будто приехали в пансион, а получили вместо него заброшенный дом с привидениями. Хозяин дома куда-то исчез, заперев своих гостей здесь как в тюрьме. Выходило так, будто Фишер устроил здесь совсем неудачный аттракцион с не развлекательной, а запугивающей функцией.

Податься было некуда, Уолтер решил перепроверить запертую дверь, но вскоре убедился, что она и впрямь наглухо закрыта. Тут-то ему в голову и пришла мысль о подвале, но едва он приблизился к люку, как на первом этаже появились проспавшиеся обитатели дома, заставившие его своим видом прикинуться идущим в столовую. С недовольной миной он вновь уселся за стол, обнаружив, что разговор между Марко, Тони и Глен возобновился, но говорили они только о той компании, что с минуты на минуту должна была столкнуться с весьма неприятной новостью. Первым в столовой оказался чешущий в плешивом затылке Уоррен, который уставился на сидящих с недоумением. На его вопрос: «Что с дверью?» последовал столь же лаконичный ответ: «Заперта», что заставило мышцы его лица нервно подрагивать. Следом за ним в столовую ввалились и остальные члены «пропитой» компании, в точности с таким же выражением лица, как у их предводителя, только вот в затылке уже никто не чесал. Глен, решив над ними сжалиться, только и сообщила, что Фишер запер все двери и окна и «смылся».

Гнетущая атмосфера повисла в воздухе, словно дымовая завеса снаружи дома, жильцы дома, обнаружившие столь неприятный сюрприз, разбрелись по разным частям кухни, и теперь у каждого из них ежеминутно что-то валилось из рук, заставляя прогибающиеся половицы вздрагивать. Каково же было в эти моменты несчастным крысам, которые так хорошо, пусть и голодно, но жили в этом доме, не тревожимые человеческим присутствием? Впрочем, эти самые люди теперь поменялись ролями с крысиным народом и выглядели какими-то забитыми. Завтрак прошел в полном молчании, лишь изредка кто-то переглядывался, а когда последний жилец – Маргарет – появился на пороге столовой, то многие нервно сглотнули, точь-в-точь как Марко и его собеседники, когда появился Уолтер.

Фишер не появился и к обеду. Да и стоило его ждать? Все надеялись лишь, что он все-таки появится к ужину, но вот только уже никто не думал, что обещанная им авантюра будет шибко хорошей. Лишь после обеда Уолтер смог выделить всего минуту, чтобы проверить злополучный люк, и обнаружил его незапертым. С души его словно камень свалился.

- Ему же надо как-то попасть обратно в дом, - произнес хриплый голос у него за спиной. Уолтер резко обернулся, и крышка люка выскользнула из его пальцев и громыхнула на весь этаж. Перед ним стоял Марко.

- Мы должны проваливать отсюда, пока он не появился, - произнес Уолтер, поднимаясь с колен. – И…

Уолтер оборвал себя на полуслове и нагнулся к полу, повернув левое ухо к половицам. В ту же минуту его сердце резко ухнуло вниз: побег не удался. Точно так же, как и вчера, он услышал грохот крышки люка глубоко внизу и понял, что Фишер вернулся раньше, чем его ожидали. Теперь пришла очередь Марко хватать Уолтера за шкирку и волочь его от подвала на лестницу. Завернув за угол, они оба остановились, и Марко приблизился к самому углу, чтобы краем глаза увидеть люк. Через некоторое время крышка поднялась на несколько сантиметров, и лишь через мгновение Фишер появился на поверхности, полный уверенности в том, что никто его не видит. Он тихонько опустил крышку на место и направился в столовую, беспрестанно озираясь по сторонам, будто опасался слежки. Воспользовавшись представившимся случаем, Марко поволок Уолтера прочь, чтобы - не дай Бог! – не попасться на глаза хозяину дома.

Еще несколько раз до ужина Уолтер спускался вниз на разведку, но всякий раз обнаруживал, что Фишер околачивается где-то рядом: то в столовой, то в подсобке рядом, то в коридоре. Наконец, когда часы пробили семь, Уолтер и Марко первыми спустились в столовую, обнаружив, что стол накрыт, а хозяин дома возится с чем-то в подсобке. Причина постоянного копошения внизу, которое Уолтер никак не мог объяснить, теперь стала ясна как день: крышка люка теперь была придавлена массивным пианино, которое всего несколько часов назад ютилось в одном из углов подсобки. Конечно, кроме Марко и Уолтера никто не обнаружил бы такой перестановки, ибо никому еще не приходило в голову заходить в эту часть дома. Уолтер был в ярости: весь день ему не везло с побегом, мысли о котором посещали его весь день, а теперь уж точно он здесь застрял, и – кто знает? – надолго ли. Впрочем, тут же его сознание возразило ему: ведь доля правды в словах Марко была - кругом сплошная степь, дома фермеров далеко, а город еще дальше. Как в такой дремучей дыре можно отыскать верную дорогу? Проще сгнить здесь, в этом доме вместе с досками, чем умереть с голоду в степи.

Спустя всего десять минут гости собрались в столовой, но вот Фишер все никак не вылезал из своей подсобки, да и звуков никаких не подавал. Когда же он появился в столовой, никто не спешил задавать ему вопросов, все лишь глядели на него исподлобья, ковыряя вилкой в политом соевым соусом куске мяса, и ждали, когда он сам пояснит все, что происходит.

- Ну что же, - произнес, наконец, Фишер, когда почти все уже перешли к десерту, - должен заметить, что я задолжал вам ответы на некоторые вопросы.

Некоторые тут же бросили столовые приборы в тарелки и, опираясь на крышку стола, уставились с недовольством Фишера, который это недовольство проигнорировал.

-Не стану тянуть резину, - продолжил он, - и перейду сразу к делу. Наверняка каждого из вас мучает мысль о том, почему двери и окна заколочены? Я прав? – и не дождавшись ответа, продолжил, - так вот эта была необходимая мера, ведь я был уверен, что уже кто-то из вас помышляет о побеге, - глаза Фишера странно сверкнули и встретились с глазами Уолтера. – А я не люблю неприятных сюрпризов. Что же касается моего обещания: сейчас я поясню вам правила игры, которые вы вынуждены принять, ведь другого пути у вас нет. В этом доме всего две двери: парадная и запасной выход. На каждой двери и на окнах стоит маленькая бомба с таймером, поставленным на десять часов. Все бомбы соединены между собой таким образом, что, если кто-то вздумает обезвреживать какую-то из них, то сработает ловушка и все бомбы взорвутся. Дом взлетит на воздух, но я сомневаюсь, что вы это допустите.

Вокруг стола началась мышиная возня, кто-то начал беспокойно ерзать на стуле, гневное выражение некоторых лиц сменилось неподдельным испугом, никто не понимал, шутит ли Фишер, или же нет.

- Но, - поднял ладонь Фишер, - одна из бомб выпадает из цепи. Она соединена с другими, но провода в ней повреждены и сигнала нет. Ваша задача состоит в том, чтобы найти выход отсюда. Но выйти смогут только четверо из вас, остальные же, если к тому моменту вы друг друга не поубиваете, будут убиты мной. Я буду ждать снаружи, но помните: у вас всего десять часов, не больше.

Фишер поднялся из-за стола, доставая из кармана пиджака пистолет. Первым очнулся Уоррен, он вскочил с места, схватив столовый нож, и замахнулся на Фишера, но тот среагировал быстрее и выстрелил ему в запястье. Нож со звоном упал на пол, а кровь из раны закапала рядом, окропив блестящее лезвие. Уоррен схватился за раненную руку и завыл, изо всех сил сжав зубы и падая обратно на стул. Когда он открыл глаза, Тони, сидевший напротив него, безошибочно прочитал в его взгляде ненависть.

- Кто-то еще желает выразить протест? – осведомился Фишер, довольно ухмыляясь. – Я попрошу сидящих слева от меня отправиться на второй этаж и начать поиски там, а остальные начнут отсюда, ибо мне не хочется, чтобы вы сразу друг другу перерезали глотки. Пошевеливайтесь!

По счастливой случайности, а, может, и по умыслу, Уолтер оказался сидящим ближе к дверям в компании Марко, Маргарет и Тони. Он первым взял инициативу в свои руки и рывком поднялся из-за стола, схватив по дороге Марко и жену за руки, Тони лишь оставалось следовать за ними. Уолтер бросился вверх по лестнице, достиг своей комнаты и рывком распахнул дверь. Задыхаясь от волнения, он полез под кровать и, к огромному своему облегчению, нащупал там рукоять топора. Маргарет, прибывшая в комнату первой, застыла на пороге, заметив знакомое ей оружие в руках Уолтера. Он уселся на грязный пол и сдул с лица прядь волос, упрямо лезшую ему в глаза. Он как-то странно улыбнулся и произнес:

- Ну что, сыграем?

ГЛАВА 5.

Марко проклинал себя как только мог. Ему нужно было поверить Уолтеру, ведь, в конечном счете, все дело свелось к тому, чего и опасался тот. Уолтер был много проницательней, чем его считали, и на этот раз оказался непростительно прав. Марко бросился к тумбе и извлек оттуда револьвер, которым он надеялся не воспользоваться. Он был не из робкого десятка, но теперь чувство неимоверного страха начинало подниматься откуда-то из глубины и пожирать его сознание. У них было всего десять часов, но никто не мог дать гарантии, что какая-то из мин не работала, возможно, это был всего лишь розыгрыш, а выхода из этого проклятого дома не было. Как бы то ни было, единственным ходом отсюда оставался подвал, о котором знали только он и Уолтер, да и здесь Марко терзало сомнение: Фишер мог заблокировать и этот ход. Но этот ход был единственной надеждой на освобождение, только вот он был там, где рыскали Уоррен и его дружки, а значит, спустившись туда, можно было получить пулю в лоб или что похуже.

Когда Марко оказался на пороге комнаты Уолтера, тот стоял у окна, опираясь на облупившийся подоконник. Маргарет, которая и без того была бледна, теперь совсем побелела как лист бумаги. Тони деликатно стоял в сторонке, его левая рука покоилась на поясе, и, лишь пройдя в комнату, Марко увидел у него под пальцами кобуру. Марко подошел к Уолтеру, но не мог понять, почему он ничего не предпринимает. Тот, краем глаза заметив выражение лица товарища, указал на пространство между рам. И только тогда Марко и заметил черного цвета круглую коробочку, к которой с двух сторон тянулись проводки. Без всякого сомнения, это была мина. Едва Марко отвернулся от окна, как индикатор на бомбе замигал красным огоньком – только теперь Фишер активировал цепь.

- Выход у нас здесь только один, - произнес Уолтер, повернувшись лицом к присутствующим. – Но нам нужно вниз, а там крутятся эти подонки. Действуем сообща и только так, как я скажу.

Энтони, выражение лица которого было между протестом и недовольством, кивнул, словно не видя другого выхода, и подошел к подоконнику.

- Но как понять, какая из мин не работает? – спросил он. – Индикаторы наверняка работают везде, иначе все было бы намного проще.

- Нам не нужны мины, - Уолтер мельком глянул на жену, а затем обернулся к говорившему. - Здесь есть другой выход, но к нему еще надо попасть.

- И где он?

- Увидите.

Мгновение Уолтер стоял, опираясь на рукоятку топора, но взгляд Марко, устремленный куда-то далеко за его спину, и чуткий слух, уловивший едва слышный звон железа, заставили его медленно обернуться. Маргарет замерла на месте и старалась не двигаться, глядя умоляющим взглядом на мужа. К ее горлу был представлен нож, в котором Уолтер узнал часть столового сервиза Фишера, а покрытая толстыми как жгуты венами рука крепко держала ее за основание шеи. Напавший был ниже ростом, и, только немного выйдя из-за спины Маргарет, он показал свое лицо. Уолтер с трудом узнал Айзека. Лицо риэлтора было покрыто крупными каплями пота и сильно блестело в свете лампы, а левая скула, на которой виднелся глубокий, почти дошедший до кости порез, кровоточила. Кровь залила ему ворот рубашки, левая часть груди была пропитана ей. Он как-то по-зверски улыбнулся, и на его белоснежных зубах Уолтер увидел красное пятно.

- Где ты выход откопал? – поинтересовался он, крепче сжимая шею Маргарет.

- Так я тебе и сказал! – бросил Уолтер. – Отпустишь ее, тогда и поговорим.

Айзек сморщил нос, видимо, обдумывая его слова, но все же через некоторое время отпустил Маргарет, отступив от нее на шаг. Движения Уолтера были столь молниеносны, что Айзек и не успел ничего предпринять. Двумя большими шагами Уолтер преодолел расстояние между ним и Маргарет, сильным и уверенным движением оттолкнул ее от себя и ударил Айзека топором в грудь, повалив его на пол. Послышался хруст кости, который тут же заглушил вопль раненого. Лезвие пробило его грудь настолько сильно, что верхняя его часть по самый обух оказалась в теле. Уолтер рывком достал топор из тела, и из раны хлынула густая кровь, пропитывая рубашку и растекаясь струйками по телу. Айзек был все еще жив, он бешено метался в агонии, пытаясь приподняться, но кровь, хлынувшая из горла, помешала ему это сделать. Его голова безвольно упала обратно на пол, окровавленная грудь бешено вздымалась, а из глотки доносился хлюпающий звук. Айзек захлебывался и хрипел, но этого Уолтеру показалось мало. Маргарет, с ужасом наблюдавшая за всем происходящим, лишь на одно мгновение увидела лицо мужа, но и этого ей хватило под завязку. В его безумных глазах читалась животная ярость, да и его резкие и четкие движения напоминали в его образе хищника на охоте. Уолтер наступил тяжелой подошвой ботинка на горло хрипящему Айзеку и с силой начал давить на него, опираясь на колено обеими руками и глядя в его покрасневшие глаза.

- Уолтер, хватит! – как будто во сне он услышал голос жены.

Но отклика не последовало. В последний момент раздался треск, как будто что-то поломали надвое, и руки Айзека, бессильно схватившие Уолтера за ногу, упали. Уолтер разогнулся и хищным взглядом поглядел на результат своих действий. Весь окровавленный Айзек лежал неподвижно, лишь кровь еще сочилась из дыры, зияющей в груди.

- Один готов! – с какой-то зловещей торжественностью произнес Уолтер, довольно глядя на совсем бледную Маргарет. Она держала руку там, где минутами раньше покоились пальцы Айзека, и рефлекторно потирала участок кожи.

- Зачем? – прошептала она, с ужасом всматриваясь в карие глаза Уолтера.

- Я тебе жизнь спас, дура ты эдакая! – прогремел он, отдергивая ее руку от шеи. Он взял ее за подбородок и, не приближаясь как в прошлый раз, произнес: - Хотела на его месте оказаться?

Лицо Маргарет резко изменилось. Она вырвала подбородок из его крепких костлявых пальцев и влепила ему пощечину. Казалось, Уолтер был готов убить собственную жену на месте. Он прикрыл краснеющую щеку рукой и вышел вон из комнаты, перешагнув через окровавленное тело Айзека.

С лестницы была слышна ругань, и периодически раздавался грохот неизвестного происхождения. Голос, который орал на всех и был полон раздражения, вне всякого сомнения, принадлежал Уоррену. Подобно Уолтеру – предводителю, он взял инициативу в свои руки и раздавал теперь приказы, только вот толку от них не было совершенно никакого. Уолтер вышел на лестницу и перегнулся через перила, чтобы попытаться хоть мельком увидеть происходящее внизу. Но на этот раз не повезло ему: как только его голова появилась за перилами, Эбигейл, которую поставили на вахту с пистолетом в руках, заметила гостя тут же. Уолтер едва успел убраться, когда прозвучал выстрел.

- Что там? – крикнул Уоррен, не утруждая себя выходить из столовой.

- Эти сукины дети вылезли, - откликнулась Эбигейл. – Я разберусь.

Ответа не последовало. До ушей Уолтера донесся пронзительный скрип половиц, и он понял, что «дама с пушкой» двигается к нему. Чья-то тяжелая рука дотронулась до плеча Уолтера, и тот чуть было не въехал Марко в ребра локтем. Марко прижал палец к губам и поднял револьвер, прячась за стеной. Макушка Эбигейл с ее растрепанными и отчего-то засаленными волосами показалась через несколько мгновений, и Марко выстрелил. Пуля угодила в стену, пролетев в опасной близости к голове Эбигейл. Она тут же отступила на шаг и подняла оружие наизготовку. Минутное затишье, и Марко снова вылез из своего укрытия, после чего раздался выстрел. Пуля настолько далеко прошла от цели, что у Уолтера сложилось впечатление, что либо Эбигейл стреляет вслепую, либо стрелять вовсе не умеет.

Марко вновь вылез из укрытия, но с его позиции не было видно Эбигейл. Из столовой вновь донесся раздраженный голос Уоррена, но на этот раз не ответила она. Уолтеру надоело тянуть время, и он, присев на корточки и прижавшись к стене, начал медленно спускаться со ступенек. Тони бесцеремонно отволок Марко от его укрытия, оставив его в компании Маргарет, а сам занял его позицию и стал высматривать Эбигейл. Он был на голову выше Марко, из-за чего сразу и заметил макушку Эбигейл, облокотившуюся всем корпусом на перила. Уолтер остановился посередине лестницы и поглядел на Тони, который тут же кивнул ему, давая понять, что тот сравнялся с позицией Эбигейл. Чтобы дать Уолтеру шанс, Тони высунулся из своего прикрытия и выстрелил в Эбигейл. Послышался короткий возглас, после чего оружие из ее рук выпало, и она схватилась за предплечье: Тони оказался крайне точен. Уолтер перепрыгнул через перила и приземлился чуть ли не на нее саму, придавив своим весом к стене. Он схватил ее за горло и, было, начал душить, но тут же его привлекло движение снизу, и у самой первой ступеньки показался Уоррен с массивным дробовиком в руках. Откуда он взял это оружие? Уолтеру некогда было думать об этом, потому что Уоррен уже прицелился и, вне всякого сомнения, попал бы.

Раздался выстрел, Уолтер успел схватить борющуюся с ним Эбигейл за плечи и развернуть ее, делая ее тело щитом. Он почувствовал, как в его руках дернулась Эбигейл, вцепившись длинными ногтями в его локти. Лицо Уоррена исказила гримаса ужаса, он опустил дробовик, глядя на сползающее тело подруги, которое еще не упало на пол благодаря Уолтеру. Тони выскочил из-за стены и выстрелил в Уоррена, но тот заметил его прежде и успел убраться с глаз долой. Эбигейл еще была жива, Уолтер чувствовал на своей ладони, как из ее раны сочится кровь, струйками бегая по его пальцам. Его лицо исказила гримаса отвращения, и он отпустил девушку, тут же осевшую на ступеньки у его ног. На спине ее были видны две кровавые точки, темно-багровые в центре и становящиеся все более размытыми. Уоррен попал ей прямо в поясницу, и ясно было, что теперь она не жилец. С трудом оторвав от своих ног ее пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в штанины, Уолтер спрыгнул со ступеней вслед за Тони, шедшим впереди на полусогнутых коленях.

- Куда дальше? – спросил он шепотом, когда Уолтер оказался у него за спиной, держа перед лицом блестящее лезвие топора, с которого все еще капала темно-красная жидкость.

Уолтер указал обухом в сторону музыкального инструмента, что придавливал люк, и проговорил:

- Надо убрать пианино, под ним люк.

- Под люком что?

- Подвал, из него можно выбраться наружу.

Тони скрыл свое удивление, впрочем, неудачно, и кивнул. Он выпрямился и подошел к самым дверям столовой. Одна из дверок была отворена, другая закрыта. Верхняя половина была застеклена, и в отражении двери напротив Тони заметил Уоррена и Блейза. Глен нигде не было видно. Раненое запястье Уоррен замотал какой-то тряпкой, уже промокшей от крови, и выполнял какие-то движения здоровой рукой, но за его массивной спиной ничего не было видно. Дробовик перешел во владение Блейза, он плотно приставил амортизатор приклада к груди и периодически оборачивался на возящегося Уоррена. Когда в очередной раз он отвернулся, Тони быстро проскочил в проходе, оказавшись на противоположной стороне и открыв себе прямой вид на подельников. Но незамеченным ему не удалось пройти: Блейз двинулся в сторону выхода, заранее предупредив Уоррена, и медленно теперь шел на Тони.

Тони присел на корточки, прячась за косяком, и, едва Блейз приблизился к нему, выстрелил ему в голень. Блейз с криками рухнул на пол, выронив оружие, которое тут же подобрал Тони. Он сунул свой пистолет обратно в кобуру и бросился к пианино, спрятавшись за ним. Не прекращая орать, Блейз начал ползти, оставляя за собой кровавую полосу: кровь текла из его раздробленной ноги неумолимо. Уолтер распрямился и подошел к нему, не опасаясь безоружного Уоррена, впрочем, не спешившего на помощь недавнему товарищу, подняв над головой топор. Марко, схватив Маргарет за запястье, пронесся мимо него, присоединяясь к Тони, уже начинавшему толкать довольно тяжелый инструмент. Пианино было уже наполовину сдвинуто, как раздался крик и громкий стук. Собравшись с последними силами, Эбигейл ударила Уолтера перочинным ножом в правую лопатку, хотя явно намеревалась засадить лезвие ему в сердце, но сил уже не доставало. Рыча сквозь зубы, Уолтер выронил топор, обухом полетевший вниз и приземлившийся точно на голову Блейзу. Удар был довольно сильным, и обух разворотил ему затылок до крови, но все же Блейз еще был жив. Сил у Эбигейл не хватило, чтобы достать нож из спины Уолтера, и она, увернувшись от его тяжелой руки, схватила его за волосы на затылке и, что было силы, ударила его лицом о стекло. Звук бьющегося стекла смешался со звуком выстрела: Энтони, когда Эбигейл открылась, пустил две пули и разворотил той череп. Тело с глухим стуком упало, лицо, обезображенное до неузнаваемости, было в крови.

Вопли Уолтера не смолкали, он попятился и чуть было не ударился спиной о стену, что могло кончиться для него плохо: в лопатке все еще торчал нож. Тони вылез из-за укрытия и мельком глянул в столовую, но Уоррена не было видно. Острые треугольные куски стекла, торчавшие из дерева, были в крови. Уолтер держался рукой за левую часть лица, из-под его пальцев текла ручьями кровь.

- Потерпи, сейчас будет немного больно, - проговорил ему на ухо Тони.

Не успел Уолтер отреагировать, как Тони рванул за рукоятку ножа, и все тело пронзила невыносимая боль. Уолтер не смог сдержать стонов. Тони с облегчением отметил, что лезвие оказалось совсем крохотное. Свитер прилип намертво к тому месту, где был нож, и на черной ткани едва была заметна кровь. Тони развернул Уолтера к себе лицом и с трудом отнял его руку от лица. Зрелище, что он увидел, заставило его нервно сглотнуть. Стекло буквально порвало кожу, располосовав лоб и глубоко порезав лицо от переносицы до нижней челюсти. Края раны сильно разошлись, открывая красное мясо обозрению, в хряще на переносице торчал маленький осколок, вонзившийся до безобразия глубоко. Со лба текла кровь, заливаясь в левый глаз, веко которого тоже было порезано.

- Глаз цел? – спросил Тони.

- Вроде бы, - прохрипел Уолтер.

- Двигайте, что стоите! – рявкнул Тони, обнаружив, что Марко и Маргарет стоят как вкопанные, с ужасом глядя на кровавое месиво вместо лица.

Блейз лежал неподвижно, но по вздымающейся спине было понятно, что он еще не испустил дух. Тони прошел в столовую, не опуская дробовика, и только оказавшись в ногах у лежащего, обнаружил у него на поясе магазин для оружия. Он присел на корточки и сорвал магазин с пояса, тут же затолкав его в карман жилета. Уоррена нигде не было видно, что очень насторожило Тони, ибо испариться он не мог. Это значило, что где-то была лазейка, в которой он укрылся, если через нее не сбежал. Тони схватил стонущего Уолтера, который сполз по стене, оставляя на обоях кровавый след, и поволок его к раковине.

- Быстро промой рану, и убираемся отсюда, - приказал он, ни на шаг не отступая от раненого.

Уолтер, зажмурив глаза, нащупал кран и открыл его до упора. Струя воды начала брызгать во все стороны, за несколько секунд вымочив низ его свитера. Уолтер долго промывал раны, спуская в канализацию огромное количество крови, и его стоны не прекращались, а сердце стало бешено колотиться в груди. Глаз, к счастью, оказался цел, но открыть его Уолтер не мог. Сорвав с крючка полотенце, он прижал его к ранам, но в тот же момент его руки отдернулись. Невыносимая боль пронзила его до кончиков пальцев, а и без того безобразное лицо искривилось еще больше. Тони вырвал из его рук пропитанное кровью полотенце и швырнул его в раковину, даже не удосужившись закрыть кран.

Он поволок Уолтера обратно в коридор, где их уже ждал раскрытый люк. Ни Маргарет, ни Марко не было. Тони пропустил Уолтера вперед, и тот, шатаясь из стороны в сторону, принялся спускаться вниз. На предпоследней перекладине он оскользнулся и полетел спиной вниз, но солома несколько смягчила его падение. Некоторые колоски больно вонзились в рану на лопатке, но Уолтер не мог подняться. Маргарет с Марко поспешили к нему, вмиг поставив его на ноги. Стиснув зубы, Уолтер согнулся пополам и завыл как волк. Он оттолкнул от себя Марко и жену, когда Тони большими прыжками спустился вниз, а вслед за ним в отверстие прыгнул и внезапно объявившийся Уоррен. Тони нажал на курок, но выстрела не произошло. Не успел он дотянуться до магазина, как Уоррен набросился на него с массивным ножом в руках.

- Уводите его! – кинул через плечо Тони, перехватывая руку с ножом и пытаясь отвести от себя лезвие.

Марко и Маргарет вновь схватили еле державшегося на ногах Уолтера за предплечья и буквально силой поволокли к люку.

- Да отвяжитесь! – Уолтер вырвался из рук и бросился к борющимся.

Маргарет порывалась последовать за ним, но Марко крепко взял ее за запястье, отводя прочь. Уоррен повалил Тони на землю и, двумя руками схватившись за рукоять ножа, налег всем телом на него, приближая острие к горлу противника. Тони уже почувствовал, как кончик лезвия коснулся кожи, когда Уолтер схватил Уоррена за лицо и с силой потянул его на себя. Нож удалился от горла Тони, и тот выхватил его из ослабевших рук. Уолтер крепко держал оппонента за волосы одной рукой, а другой перехватил больное запястье. Из горла Уоррена вырвался вопль, огласивший все темное помещение. Блестящее от крови и пота изрезанное лицо Уолтера исказила жуткая гримаса, природу которой сложно было разобрать в полумраке. Он развернул Уоррена и ударил его лицом по перекладине, как ударила его Эбигейл минутами раньше. Послышался треск, и громкий вопль вновь отдался эхом по подвалу. Нос Уоррена был сломан, из ноздрей потекла кровь. Уолтер вновь ударил его о перекладину, ответившую металлическим звоном. На третий удар ноги Уоррена подогнулись, и мокрые от пота волосы выскользнули из пальцев Уолтера. Уоррен ударил его ногой в колено, но тот сумел удержаться на ногах.

Люк на противоположной стороне оказался незапертым, и Марко открыл его без труда. Он помог подняться Маргарет, и теперь им обоим ничего не оставалось, как только ждать. Тони отшвырнул от себя нож и с трудом поднялся на ноги. Он еле нашел потерянный им дробовик и теперь дрожащими от напряжения пальцами заряжал его. Он тщательно прицелился и ждал теперь, когда Уоррен повернется к нему спиной, потому что была большая опасность того, что в суматохе он мог попасть не в того. Но сколько бы они не боролись, конца и края этому не было.

- Уолтер! – рявкнул Тони.

Уолтер на мгновение замер, глядя в лицо товарищу, но быстро понял, что от него требуют, и резко развернул оппонента спиной к Тони. Раздался выстрел, и безумное лицо Уоррена застыло, как каменная маска, а пальцы его разжались. Уолтер оттолкнул от себя оппонента, и тот замертво свалился на солому. Глаза, полные страха, были широко открыты, а солома под телом медленно пропитывалась кровью. Уолтер встал во весь рост над поверженным противником, и тяжело вдыхал затхлый запах. Из его ран по-прежнему текла кровь, где-то она уже засохла тонкой коркой, покрывшейся трещинами.

- Пора на выход.

ГЛАВА 6.

Не прошло и часа от этого кровавого вечера, а уже как минимум трое погибли. Уолтер был очень слаб, хоть и держался изо всех сил и старался не подавать виду, что он сильно физически истощен. Он еще твердо ступал, но Тони все-таки пришлось поддерживать его, когда они выбирались из подвала. Никто не стал закрывать люка, да и потребности в этом не было: если кто-то в доме и остался, то он теперь уж точно заметит ход. Уолтер сел на траву и часто дышал, пытаясь вернуть сердце в нормальный ритм. Тони оставил Маргарет и Марко следить за Уолтером, а сам, перезарядив дробовик, медленным шагом двинулся в сторону ограды.

Вокруг стояла мертвая тишина, можно было лишь услышать стрекот цикад и кузнечиков. Пустынная долина была покрыта мраком, Тони не мог разглядеть ничего, кроме огромной громадой стоявшего дома и острых ржавых пик забора. Казалось, здесь не было ни души, но он-то знал, что где-то выживших ждет Фишер, наверняка приготовивший особенную расправу для сильнейших. А раз его не оказалось у люка, значит, другой выход все-таки был. В темноте Тони едва переставлял ноги, ему то и дело попадались ветки, которые со звучным хрустом ломались под подошвами. Пройдя еще немного, Тони чуть было не напоролся на что-то острое, он резко остановился, когда какой-то прут вонзился ему в голень, продырявив грубую ткань штанов. Тони сжал губы и промычал что-то нечленораздельное. Он склонился над своей ногой, нащупал прут, который по его представлению был не меньше сантиметра, и выдернул его. Глаза его уже немного привыкли к темноте, и он частью зрением, частью осязанием обнаружил, что посреди травы из земли торчала какая-то сетчатая ограда. Тони стал водить пальцами по ней и вскоре нашел место, где ограда ушла почти под землю. Ее края были очень острыми, сетка оканчивалась на прутики разных длин, и каждый грозил незадачливому путешественнику серьезной раной.

Тони аккуратно перешагнул преграду и двинулся вперед. Достигнув забора у доме уже без приключений, он вернулся к торчащей из земли сетки и махнул рукой оставшимся у люка, чтобы те шли к нему. Марко, поддерживая заметно ослабевшего Уолтера, провел его через сетку. Когда он отпустил его и потянулся за револьвером, он обнаружил, что оружия нет на месте. Марко обернулся к Уолтеру и увидел, как ствол револьвера блеснул у него в руках. На мгновение ему показалось, что Уолтер хочет убить кого-нибудь из них – до того его лицо исказила ярость – но тот лишь двинулся вперед, кажется, совершенно не замечая окружающих.

Четверка спряталась за каменной частью ограды, а Тони оказался первым, кто решился вылезти на разведку. Обогнув ограду, он прислонился плечом к створке ворот, после чего к нему присоединился и Марко, которому тот одолжил свой пистолет. Уолтер сидел, прислонившись раной на спине к холодному камню, и Маргарет отчетливо слышала его хриплое дыхание. Он здоровый прикрыл глаз, сжимая револьвер до белых костяшек пальцев, и с минуту сидел в таком положении, пока до его ушей не донесся странный звук. Поломанные ветки еще громче трещали, а трава шелестела так, будто по ней что-то волочат. Уолтер вытянулся в струнку, как гончая собака, и пытался понять, откуда доносятся звуки. Появившаяся темная фигура, хромающая на правую ногу, слабо виднелась на фоне темных деревьев, но все же была узнаваема. Блейз в одной руке нес топор, что выронил Уолтер, а другой сжимал бедро больной ноги и плелся в их сторону. Уолтер вскинул револьвер, но тут же его рука была перехвачена: Маргарет необычайно крепко сжала его запястье и увела в сторону дуло.

- Тебя могут услышать, - прошептала она еле слышно.

Уолтер разжал пальцы на рукояти револьвера, и оружие с глухим стуком упало на землю. Он поднялся на ноги и, согнувшись вполовину, направился прямо на Блейза, который еще не видел ни Уолтера, ни ограды. Маргарет подняла оружие с земли и хотела, было, отправиться за Уолтером, но быстро сообразила, что своим вмешательством сделает ему еще хуже. Блейз достиг того самого места, где Тони впервые перелез через прутья, и чуть было не напоролся на один из них, но, заметив Уолтера, он резко остановился. Решив, что это его шанс, Блейз двинулся вперед с тем, чтобы прикончить хозяина цирка его же оружием, но один из прутьев все-таки вонзился, пусть и неглубоко, в кровоточащую рану, и Блейз с диким воем свалился на траву, выронив как последний идиот оружие. Уолтер, увидев, что оппонент беззащитен, бросился к топору. Он успел схватить рукоятку, но рычащий Блейз уже поднялся на колени и кое-как увернулся от удара. Лезвие пролетело в нескольких миллиметрах от его носа, с характерным звуком рассекая воздух. Блейз попытался схватить Уолтера за ноги и повалить его, но тот ударил его подошвой ботинка в лицо.

Треск ломающейся кости прозвучал неестественно громко, Блейз опрокинулся на спину с криками, из носа и нижней губы потекла кровь. Губа была разорвана, от натяжения, что создавалось напряженными мышцами, кожа, казалось, рвалась еще больше, а красные струйки поблескивали в полумраке. Уолтер занес топор над головой и что было сил ударил. Но Блейз сильнее всех жаждал остаться в живых, он с поразительной ловкостью увернулся от острого лезвия, врезавшегося с характерным звуком в почву, перекатившись в сторону. Уолтера трясло от ярости, которая прибавляла ему сил, он с рычанием выдернул топор, но сделать шага не успел, как был подбит Блейзом, все еще распростершимся на траве, под голень, и упал кровоточащим лицом на землю. Спекулянт поднялся на ноги, сильным ударом ноги перевернул Уолтера к себе лицом и коленом уперся ему в грудь, перемещая весь свой вес на него. Он выхватил у стонущего Уолтера топор и нанес удар.

Казалось, все было кончено. Но, очевидно, ощущение скорой смерти прибавляет сил, и каких огромных! Уолтер перехватил руки Блейза, когда лезвие едва коснулось кончика его окровавленного носа, и, приложив немало усилий, отвел топор от своего лица. Уолтер нанес ему удар в ребра и скинул его с себя. Раздавшийся в отдалении выстрел заставил Уолтера потерять на мгновение бдительность. Он обратил взор в сторону покошенного особняка и увидел темные фигуры людей, которые носились от одного края дома до другого. Выстрелы звучали все чаще, и среди них Уолтер отчетливо услышал голос Фишера, которого застали врасплох таким появлением. Рев Блейза заставил Уолтера вернуться к реальности. Тот уже успел подняться на ноги, хоть и двигался он крайне неважно: его будто перекосило в сторону, раненная нога еле слушалась своего хозяина. Он махал топором, наступая на Уолтера, и тот не мог к нему подступиться, ибо рисковал попасть под лезвие. На очередной удар Уолтер вновь поймал топор за обух, но лезвие легонько прошлось по его груди, разорвав ткань свитера и поцарапав кожу. Он резко потянул на себя рукоять и ударил Блейза ногой в живот. Тот согнулся пополам и едва не упал, но все-таки сумел удержать равновесие. Едва он разогнулся, как широкое лезвие топора с силой полоснуло его по горлу. Топор почти наполовину разрубил его шею, из глубокой раны хлестала кровь, поливая траву и пропитывая землю вокруг. Хрипя, Блейз схватился пальцами за ворот рубашки и рухнул лицом на политую собственной кровью траву.

Пальба не прекращалась, Уолтер явственно слышал окрики его товарищей, но уже не видел ни их фигур, ни Маргарет. Все они исчезли за домом. Уолтер ногой повернул к себе мертвенно-бледное лицо Блейза, измазанное в крови, и скривился. С яростью пнув голову покойника, так что недорубленные кости шеи затрещали, Уолтер поплелся в сторону особняка, чуть не напоровшись на ограду. У него был лишь топор, которым теперь бесполезно было защищаться, но он крепко держал его пальцами у лезвия, и рукоять, наполовину испачканная кровью, постоянно выскальзывала из них. Пригнувшись, он шел вдоль ограды и дико озирался вокруг, пытаясь уловить малейшее движение. Ворота были преодолены, и лишь с этой позиции он увидел светящуюся в полумраке призрачным белым цветом рубашку Марко. Он, было, кинулся в сторону крыльца, чтобы соединиться с ним, но боковым зрением уловил непонятное движение в траве и остановился.

На земле кто-то лежал, было слышно, как этот кто-то задыхался. Сквозь короткие вздохи слышались отрывистые постанывания, раненый лежал на спине и одной ногой, что была согнута в колене, полз. Уолтер бросился к человеку, при этом не разгибаясь и пытаясь не кривиться от боли, ведь каждое движение мышц на его лице рвало и без того порванную кожу. Оставшийся метр до ползущего тела Уолтер проскользил на коленях и чуть было не врезался в него. Как будто от внезапного удара у него перехватило дыхание, а мышцы невольно дрогнули, заставляя кожу в уголках порезов опасно натянуться. На земле лежал Тони. Он крепко зажал ладонью горло, из которого хлестала кровь, и пытался отползти к дому, но ноги его уже почти не слушались. Из уголка его рта тоже капала кровь, он яростно хватал ртом ночной воздух, и при этом из его глотки доносились не то стоны, не то всхлипывания. Его глаза были широко распахнуты и устремлены куда-то мимо лица Уолтера. Он склонился над Тони и попытался поднять его, чтобы оттащить подальше, но он, не в силах говорить, железной хваткой вцепился в руку Уолтера, доставляя ему боль не меньшую, чем он чувствовал в лопатке, и переводил взгляд то на него, то куда-то вдаль. Уолтер не мог понять, чего он хочет, он попытался выдернуть руку, порываясь помочь раненому, но тот не отпускал ее, яростно двигая глазами, словно на что-то хотел указать. Уолтер скосил взгляд в ту сторону, куда глядели налитые кровью глаза Тони, и заметил в нескольких метрах от него дробовик. Уолтер дернулся в сторону, чтобы схватить оружие, но Тони резким движением опрокинул Уолтера на землю в тот момент, когда совсем близко прозвучал выстрел.

Пуля пролетела мимо, Уолтер поднял глаза и увидел Глен, крепко держащей в руках пистолет. Где она пропадала все это время? Судя по тому, что на ее футболке, на боку красовалось алое пятно, она либо сцепилась с Айзеком, прибывшим на второй этаж с расквашенной физиономией, либо встряла куда-то еще. Наверняка она нашла выход раньше других, ибо ни до, ни после она не могла проскользнуть через люк. Уолтер, прижав голову к земле, пополз в сторону дробовика. Он схватился за рукоять и выстрелил в тот момент, когда Глен уже широким шагом двигалась на него. Лишь одна пуля задела ее ногу, Глен тут же рухнула с криками на землю. Уолтер рывком поднялся на ноги, отчего его голова неимоверно закружилась, а ноги стали подкашиваться. Он поборол волну тошноты, комом подкатившую к горлу, и бросился к корчившейся на земле управляющей. Он остановился у ее головы и нажал на курок. Выстрела не прозвучало. Уолтер громко выругался и, едва Глен успела перевернуться на спину, ударил прикладом ее по лицу. Удар пришелся на нижнюю челюсть, по характерному звуку можно было предположить, что кость сломана. Уолтер больше не мог держать горячее дуло дробовика, его расцарапанные ладони горели огнем. Он зарычал и швырнул оружие в сторону дома. Глен попыталась встать, держась за сломанную челюсть, но Уолтер успел накинуться на нее, придавив к земле всем своим весом. Он мертвой хваткой вцепился в ее горло, Глен пыталась убрать его руки, но ничего не выходило. Тогда она схватила его рукой за лицо в том месте, где красовалось мясо. Уолтер завыл как раненный зверь, он отпустил ее горло и, схватив ее за руки, начал бить по лицу. Когда Глен стала слабей сопротивляться, он схватил ее за грудки и потянул на себя. Резкое движение, щелчок – и шея была сломана.

Он даже не посмотрел на ее лицо. Уолтер поднялся с колен, все сильней ощущая головокружение, и бросился к Тони. Когда он оказался рядом, Тони уже почти не дышал, а глаза были закрыты. Уолтер разогнулся. Раздался выстрел, его тело дернулось, и Уолтер упал замертво рядом с полумертвым Тони. Фишер, весь в крови, с разорванной щекой, с которой интенсивно капала кровь, опустил пистолет и улыбнулся звериным оскалом. Их осталось только трое: Марко, Маргарет и он. Незримый гонг объявил начало третьего раунда.

ГЛАВА 7.

Казалось, весь воздух был пропитан запахом крови вперемешку со страхом. Будь здесь пустыня, стервятники давно бы налетели черной тучей и начали бы драться за лишний кусок мяса. Сколько времени прошло? А сколько его осталось? Одному только Богу было известно, насколько сильный ждал их взрыв, который похоронил бы тела семерых людей. А ведь их было десятеро. Как они погибли и за что? Марко не мог выбросить эту мысль из головы, склонившись над телами Уолтера и Тони. Он отвел Маргарет в дом через окно столовой, откуда и выбралась Глен. Он оставил ей пистолет Тони, а сам вернул себе револьвер. У него остался лишь один заряженный барабан, и он был обязан использовать его по назначению. Маргарет еще только предстояло узнать о смерти их товарищей, но сейчас было не то время.

Марко вскочил на ноги, услышав выстрел в доме. Задыхаясь, он бросился в особняк и к огромному облегчению увидел Маргарет в целости и сохранности. Она стояла за разбитой дверью, на стеклах которой высыхала кровь Уолтера, и целилась в сторону лестницы.

- У него кончились патроны, - сказала Маргарет. – Теперь дело за нами.

Марко не мог поверить своим ушам. Это был шанс, и этот шанс он не был намерен упускать. Приказав ей оставаться в столовой, Марко бросился на лестницу. Фишер был уже на втором этаже, но куда он собирался бежать? Он оказался в собственной ловушке, но расслабляться было рано. Когда Марко оказался на втором этаже, Фишера не было ни слышно, ни видно. Не опуская револьвера, Марко осторожно двигался вперед, пытаясь не выдавать себя лишними звуками. В коридор падала лишь одна узкая полоска света из комнаты Уолтера. Керосиновая лампа горела все тусклей, в ее свете Марко видел уже посиневший труп первой жертвы – Айзека. Он так сосредоточился на разглядывании его лица, что чуть не упал, поскользнувшись на луже крови, что уже широко растеклась по всему порогу и части коридора. Аккуратно ступая, он теперь оставлял за собой цепочку кровавых отпечатков подошв.

В конце коридора имелось маленькое оконце, что было заколочено еще глуше, чем все остальные. Как и в начале той недели, что он приехал сюда, началась ночная гроза. Она встретила их в этом доме, она же их и провожала. Все небо озарила яркая вспышка света, и толстая ветвистая молния отразилась в зрачках Марко. Он шагнул вперед, и его шею обхватили крепкие руки, на одной из которых отсутствовал большой палец.

Руки Фишера скользили по его шее из-за крови, он не мог твердо схватиться за Марко. Марко несколько раз ударил оппонента в ребра, но и после этого железная хватка не ослабла. Окровавленная рука, на месте большого пальца которой видно было мясо и кость, хватанула Марко за затылок. Он почувствовал, как начинает лететь в стену, и успел подставить плечо. От удара из его легких выбило воздух, а револьвер с грохотом упал на половицы. Фишер сжал кулак и нанес удар, но Марко успел пригнуться, и кулак угодил в стену. Раздался треск, и страшный вопль вырвался из горла Фишера. Марко схватил его за шкирку и ударил об стену головой.

Вспышка молнии осветила лицо Фишера, порванная щека выглядела как отбитый кусок мяса, Фишер только и делал, что отплевывался кровью. Едва игра началась, все бросились искать выход, но не Айзек. Он решил догнать Фишера, который уже потерял бдительность и повернулся спиной. Айзек выбил из его рук пистолет, они долго еще боролись, пока он не решил украсить лицо Фишера и швырнуть его на одну из стен, в которую был вбит гвоздь. Пока тот корячился от боли, Айзек сбежал на второй этаж, где и был добит.

Фишер почти вслепую наносил удары, но все время промахивался. На один из его выпадов Марко поймал его руку и резко вывернул ее в обратную сторону, сломав кость. Крик Фишера разнесся по всему дому. Марко пригвоздил его к стене и несколькими четкими, полными ярости ударами довел его до бессознательного состояния, порядком поизмяв все его органы брюшной полости. Фишер сполз по стене на пол и надрывно дышал, не в силах ничего сказать, хоть было видно, что он этого хочет.

Марко схватил Фишера за шкирку и поволок его по полу, пачкая в луже крови Айзека. Каблуки туфель Фишера стучали по ступенькам, когда они спускались вниз. Его голова мерно покачивалась из стороны в сторону, веки уже не разлеплялись. Марко с чувством швырнул Фишера на парадную дверь, заколоченную им собственноручно, и несколько гвоздей пронзило его спину. Фишер завыл от боли, за что сразу получил мощный удар в челюсть. Он осел на пол. В его нервных движениях читалось желание подняться, но он не мог этого сделать. Марко покинул его ненадолго, он вернулся с мотком веревки, что отыскал при тусклом свете лампы в подсобке. Привязывать Фишера было не к чему, только над его головой торчала ручка двери и ничего больше. Никаких петель, или чего бы то ни было еще. Марко обмотал один конец веревки около шеи Фишера, а другой привязал к ручке. Фишер мог бы до нее дотянуться, но гвозди крепко впились в его спину, грозясь вспороть его при малейшем неосторожном движении. Марко сильно затянул три витка веревки на его шее, и тот схватился за петли, пытаясь их ослабить. Было видно, как они его душат. Марко несколько раз обмотал веревку вокруг ручки и завязал ее на тугой узел. Фишер оказался наполовину подвешенным за шею, наполовину посаженным на гвозди. Напоследок Марко с чувством ударил его в живот ногой, отчего гвозди еще сильней впились в тело, но из его порванного рта донеслось лишь глухое шипение. Теперь у него было лишь два выхода: умереть от болевого шока и потери крови, либо быть разорванным на кусочки от взрыва. Марко с ненавистью поглядел в глаза Фишера, который дергался на веревке, и вышел в столовую.

Снаружи хлынул дождь, но они не могли ждать его окончания. Марко собрал вещи – свои и Маргарет, смыл в раковину всю кровь с лица и рук, и повел ее через подвал. Он не хотел, чтобы Маргарет видела своего мужа, лицо которого было сплошь залито кровью. Он не хотел, чтобы она вообще что-либо видела. Слишком много было трупов на весь этот злополучный дом. Марко решил, что нужно непременно добраться до одного из фермерских домов, чтобы попросить ночлега, и только затем возвращаться обратно. Вернуться обратно, но не сметь забывать все, что тут происходило.

Вытащив два чемоданчика на поверхность под проливной дождь, Марко помог подняться Маргарет. Он взял на себя несение багажа, Маргарет лишь оставалось следовать за ним.

- А остальные? – спросила она, когда Марко взгромоздил на себя груз.

- Никого не осталось, - бросил он через плечо, - только мы с тобой. Только мы.

ЭПИЛОГ.

И это все? – спросите вы. Да, это все. Когда я прочитал эту рукопись, я не мог нормально спать, мне все время казалось, что кто-то ходит за мной по пятам. Я никогда не был впечатлителен, но осознание того, что все это было наяву, заставляло меня нервно сглатывать от каждого шороха в комнате. В этой, казалось, незаконченной рукописи было недосказано еще очень много, но я не мог что-либо изменить, иначе все было бы испорчено.

После прочтения я в тот же день отправился в участок к своему знакомому, чтобы разрешить все вопросы, которых немало накопилось у меня в голове. И что же я выяснил? Пожалуй, начну с самого места преступления. Дом был действительно взорван, ливень лишь немного затушил тот факел, что образовался вместо особняка. От взрыва покорежило ограду, а одну из створок ворот и вовсе оторвало. Из всех тел целыми нашли только Блейза и Уоррена, которых не задело. Остальные пришлось буквально собирать по фрагментам. Когда первые фермеры обнаружили пожарище, ни о каких рукописях и речи не шло. Полиция очень долго возилась с местом преступления, ведь самое ужасное было в том, что никаких улик не было, все было уничтожено огнем.

Прошло не меньше недели, следствие зашло в тупик. Комиссар вернулся утром к себе в кабинет и, по традиции разбирая корреспонденцию, обнаружил большой конверт без обратного адреса. В этом конверте лежала та самая рукопись – единственное вещественное доказательство, которое говорило против всех. Блокнот на спирали большого формата, каждая строчка которого была исписана очень неаккуратно, кое-где встречались обширные перечеркивания. Разумеется, содержание было не столь художественным, как я его представил вам, записи были скорей похожи на полицейский рапорт, но описания людей, событий и убийств были настолько детальны, что сомневаться в правдивости этих записей не приходилось. Я лишь сделал сей текст читабельным для рядового гражданина и вычеркнул место событий. Согласитесь, что бы стало с тем пепелищем, оставшимся от двухэтажного особняка? Очередная достопримечательность, на которую бы все глазели? Я воспринимал это место скорей как общую могилу, на которую не стоит пускать толпу.

Что стало с Марко и Маргарет? Где они сейчас? И кто же, наконец, написал сию рукопись? Я не нашел достоверных фактов, ответивших бы на мои вопросы. Ведь что мы знали об этих людях? Обо всех тех, кто погиб в этом злополучном доме? Только те скупые характеристики из блокнота, не более. Я долго гадал, кем же они были на самом деле, как они были связаны с Фишером, да и вообще к чему Фишер устроил эту бойню. Автор не раз заметил, что он собрал их с тем, чтобы забрать то, что ему причиталось по праву. Но что это было? Возможно, автор знал обо всем с самого начала.

А теперь сам этот загадочный писатель – что он был за человек? Я скрупулезно исследовал каждую строчку всего написанного, пытался вычислить, кто же из этих людей исписал блокнот и прислал его комиссару. Многие скажут: это был кто-то из выживших. Но разве Марко был склонен к такого рода деятельности? Едва ли. Да и Маргарет навряд ли бы стала писать обо всем, тем более что она не была непосредственным участником всех событий. И тогда-то меня и осенило.

В рукописи были описаны все события, сначала мы наблюдали за Уолтером, затем уже за Марко. С поразительной детальностью автор описал все действия, как кто был убит, что при этом можно было услышать, увидеть, почувствовать. Даже затронул чувства. Кто еще может точно описать чувства человека? Сам человек, либо сторонний наблюдатель, отличающийся хорошей фантазией и вниманием. Я проанализировал все варианты, что всплывали у меня в мозгу, пока я перечитывал блокнот, и, в конце концов, родилась единственно верная в данном случае картина.

В доме было не девять, а десять гостей. Этот самый гость не назвал себя, он попросту вычеркнул свою личность из всех событий, но был при этом непосредственным их участником. Этот человек видел все, слышал все, знал все. Он (или она?) взял на себя роль разоблачителя, но как тонко он подошел к этой роли! Ни одной фамилии, ни конкретных деталей биографии. Сколько может быть в мире владельцев передвижного цирка, зовущихся Уолтером, сколько брокеров по имени Уоррен или избалованных жен богачей по имени Эбигейл? Страшно представить. Мы не знаем, что происходило с автором того блокнота, быть может, он тоже получил увечья. А узнать, что Фишер и Айзек столкнулись сразу после объявления начала игры, узнать о короткой встрече Маргарет и Тони, между которыми могли бы завязаться отношения, если бы не смерть последнего – все это автор мог узнать и со слов других. Из чего я и сделал вывод, что в доме был кто-то еще, кто и рассказал нам всю эту ужасную историю.

Комиссар закрыл дело за неимением доказательств и потенциальных обвиняемых. Дело было отложено в архив и, казалось, было забыто. Но такие случаи, совсем не рядовые, забыть невозможно. Я взялся за рукопись, и теперь об этом неизвестном преступлении узнают все. Не знаю, какой практический смысл понесет мое (и неизвестного автора) произведение, но уверен, что многие извлекут из него определенный урок. Никто из тех людей и не задумывался о цене своей жизни, она оборвалась так внезапно. Пожалуй, имеет смысл почаще думать о наших собственных жизнях, тем более что никто не знает, насколько она окажется коротка.