Колюшина Наталья Ивановна
ДОЛГАЯ ДОРОГА РАЗЛУК.
© 2015 – Колюшина Наталья Ивановна
All rights reserved. No part of this publication may be reproduced or transmitted in any form or by any means electronic or mechanical, including photocopy, recording, or any information storage and retrieval system, without permission in writing from both the copyright owner and the publisher.
Requests for permission to make copies of any part of this work should be e-mailed to: altaspera@gmail.com
В тексте сохранены авторские орфография и пунктуация.
Published in Canada by Altaspera Publishing & Literary Agency Inc.
Об авторе.
Колюшина Наталья Ивановна 15.05.1967 г.р. Закончила ВГПУ по специальности учитель биологии. Служила в войсках ПВО три года. Стихи начала писать с раннего детства, творческий подъём с 2010 года. Пишет стихи и прозу. Её книги: «Богиня любви» поэма для взрослых в 2-х частях, «Я вернусь», сборник песен «РОССИЯ»
О книге.
В книгу вошли произведения 1997 г, 2010-2015 гг. Стихи о природе, любви, детские стихи, песни и прозаические миниатюры (рассказы и сказки).
МОРСКАЯ ПУГОВИЦА.
Стало как-то пустынно: серые просторы Интернета отказывали в доступе, и привычное течение жизни сводилось к жуткому журчанию, бульканью, хлюпанью от заплесневелой тягучести жизни соседей. Автогонки, сказочные приключения, дикие скачки и непредвиденные грани общения сводились к прямоугольнику с надписью: "Сервер занят". Рука судорожно тиранила мышь, пытаясь обновить и без того свеженькую страничку Яндекса. В конце концов, мышка взлетела по косой и врезалась в монитор.
Тот замигал и стал обновляться...
- "О!" - воскликнул Джордж и чуть не ткнулся в монитор носом, хватая рукой до смерти перепуганную мышь.
Яндекс загружался медленно, открывая одну строку за другой, оповещая Инет пространство о своей жизни.
Минуты через две туман недоступности был рассеян и пути вечерних приключений открылись для Джорджа, всем своим существом маня за собой от одного сайта к другому. Джордж потирал с удовольствием потные от волнения ладони, обнимая ими свою непокорную мышь. Сердце колотилось в груди, словно он сделал прыжок над пропастью и остался цел, минуя смертельную опасность. Ему было 22 года от рождения, нежные голубого цвета глаза словно похитили небесное пространство, разрешая ему отражать всё происходящее вокруг. Широкие плечи выдавали в нём бывшего спортсмена, который глотал драматургию жизни без слёз и сожалений. А что там, ниже... торса... в мониторе не видно.
Джордж перешёл на следующую страницу и остановился ... Фонтан внутренних эмоций готов был выплеснуться в тишину пустого пространства своим магнетизмом, сжигая последнюю грань дозволенного лексикона. Чертыхаясь и врезаясь в голую тьму своим напором, он, как в трясине, утопил свой мозг в нецензурной брани. С юношеских лет привык к ругани внутри себя, не позволяя вырваться жаро-дышащему дракону из тьмы на свет. Только импульсы желваков выдавали его напряжение и злость.
- Здесь! - процедил он сквозь зубы.
А в это время, утопая в густых завитках белокурых облаков, медленно ползло вниз изображение размытого фото, сфокусированное им почти год назад на рваной морской поверхности. Маленький клочок суши… Островок его первой любви, утонувшей в лазурной пучине бескрайности, ожил в его сознании, ковыряясь в соплях прошлого.
Минуты три он пристально всматривался в него, словно искал в нём движение жизни... Но фото замерло своей окаменелостью в глыбе небесных туч
под прожектором палящего солнца.
А на соседнем снимке мило и иронично на него смотрели глаза... словно беззвучно написали для сознания
реплику: "Ну, вот и встретились..."
"Значит, жива!" - произнёс Джордж и побрёл на главную страницу. Всё та же ироническая улыбка приветствовала его на лицевой странице в левом углу.
Он проверил все даты и события, всё совпадало, последние сомнения таяли в кислоте событий одно за другим.
"Всё, она!" - тихо прошептал он.
На странице была его Танька, с лисьими глазками и курносым носом, с прямыми, как лучи, русыми волосами и глупой родинкой под носом, которая рыжей
точкой обозначила конец отношений.
Он судорожно листал книгу памяти, которая, схватив его как котёнка за шиворот, выбросила прямо на золотой песок безымянного побережья.
От удара о землю в нём что-то хрустнуло, и всё его тело рассыпалось на мелкие осколки в тягучем эликсире бессознательности. Надолго ли распластало его, растянуло по ковру, распяло в небытие - он не знал. Наконец Джордж очнулся, тупо проведя по пространству затуманенностью своих глаз и осознавая происходящее, он понял: " Почти Робинзон, только не приплыл, а прилетел на
высунувшийся язык в морской пасти".
Какая же сила бросила его на эту морскую пуговицу?
Самолёт медленно снижал скорость, Джордж смотрел в окно и фотографировал Таньке, которая сидела рядом с ним... В самолёте началась паника... косая полёта искала пересечение в морской пучине... Нервы Джорджа не выдержали, и он ударил кулаком по стеклу, которое рассыпалось от удара на мелкие куски, играя бликами и погружаясь в синее пространство. Джордж уже ни о чём не думал, на уровне рефлексов он молниеносно принимал одно решение за другим. Ухватившись за боковину рамы, он решил выпрыгнуть раньше, чем самолёт начнёт погружаться в воду. "Выплыть в такой толчее потом будет труднее" - решил он и оттолкнулся от края окна, поверхность воды от него находилась в нескольких метрах. Он не заметил этот гребень суши, выступающий над поверхностью моря. И... сейчас лежит как окровавленная гусеница без права на движение, ставший мясом без костей, вернее со сломанными костями. Самолёт схитрил и погрузился в воду неподалёку от отмели, что спасло пассажиров от верной смерти. Пострадавших вылавливали как головастиков из оконной дыры, сделанной Джорджем, и грузили во вновь приземлившийся самолёт... Почти год его перевозили из одного госпиталя в другой, словно тюлень он обрастал жировой прослойкой, но ноги упрямо не хотели делать хоть какие-то незначительные движения. Около месяца назад ему разрешили Интернет вылазки, и жизнь снова стала цветной, а не чёрно-белой.
Он нажал на белый конверт... Коротенькое сообщение:
"Как Вы выжили на морской пуговице?"
Монитор тут же замигал в ответ, и Джордж со своей невестой утонули в лавине воспоминаний...
Там, за экраном монитора, он был снова здоров и полон сил. Он мог уноситься от реалий на берега любви и страсти, не чувствуя ущербности... Заниматься с ней любовью, рисуя всевозможные картины в сознании... Самое главное не потерять это чувство в жести беспощадности настоящего.
2013 год
ЯЩЕРИЦА ЛЕЖЕБОКА.
Июньский солнечный день радовал своей сказочностью. Вроде бы всё вокруг тоже самое, только солнце отражается везде: в лужицах после дождя, на листве деревьев, кустарников, словно маленькие хрустальные бусинки сверкают капли воды. И испарение, словно еле заметный туман. Ой, и хорошо мне сегодня. Тепло, влажно. Кожа моя чувствует себя великолепно, можно прогуляться среди зарослей травы, кустарничков черники, погреться на обочине тропинки. В самый центр выходить опасно. Только кто не встретится на пути: и жуки, и бабочки, и пауки, и мыши, и звери покрупнее...Вон ушастый сидит, серенький, шустрый. Мне бы так прыгать. Посмотрела я ещё на зайку несколько минут и поскакала дальше. Только бы под лапы или ноги кому-нибудь не угодить. Меня из-за травы практически и не видно. Сколько нас гибнет по этой причине, но не будем о грустном.
Вот и моя любимая кочка. Люблю, забравшись на самую её макушку, смотреть по сторонам и заниматься охотой. Ловлю мух, комаров... Не простое это занятие. Иной раз целый день сидишь ловишь, ловишь, а домой возвращаешься почти голодной. Почти допрыгала до неё. И кому прошло в голову бросить около кочки эту палку. Толстая и не перепрыгнуть.
- Эх, придётся в обход! - мне стало обидно.
Я повернула на 90 градусов и поскакала вдоль палки. Она, к моей радости, оказалась не очень длинной, но с сучками. Я даже поцарапала кожу, когда в очередной раз подпрыгнула. Моя бы воля я все ветки, сучья, брёвна из леса вывезла бы. Но люди приходят в лес и после них становится деревьев меньше, а отходов всё больше и больше.
- Вот я и добралась!
Устала, с первой попытки даже на кочку не смогла запрыгнуть. Через несколько минут всё-таки одержала победу. Уселась на самой макушке и стала осматриваться. Красиво! Всё блестит, переливается, играет радужными красками на солнце, благодаря ещё не исчезнувшим с
поверхности водяным глазкам. Всё бы так сидела и любовалась.
Решила сверху посмотреть на палку.
- Вот, не подумала, что с другой стороны она практически в пять раз короче.
Даже обидно стало. А солнце как припекает! Вдруг вижу посередине палки что-то промелькнуло почти с молниеносной скоростью. Ещё доля секунды и я увидела ящерицу. Ну и красавица! Сколько на ней красок! Засверкали ярко-оранжевые, жёлтые и даже розоватые оттенки на её брюхе. Завидую я иногда им. Прыткие - шмыг с глаз и не найти её. А я только бегством спасаюсь. Прыг да прыг... И всё на виду. Вот и попадается наш брат в лапы врага.
Сижу, наблюдаю за красавицей. Она выползла на самое солнечное место палки и развалилась. Греется на солнышке и не двигается. Смотрела, смотрела я на неё и наскучило мне такое любование. Решила делом заняться. Вот первая удача, вторая, третья...Хороший день, удачный - наемся досыта. Изредка поглядываю на лежебоку, хоть бы хвостом дёрнула разок. А у меня, кажется, язык скоро отвалится. Всё работаю.
- Ух, и везёт ей! - с завистью думаю я.
Вдруг виду двух девчонок. Маленькие ещё, им лет по 5-6 будет. Я всегда начеку, мне расслабляться нельзя - быстро поймают. Сразу охоту прекратила и скок с кочки. Притаилась в листве, чтоб не видно было. А они уже совсем близко подошли.
- Только бы не наступили. - думаю.
Ведут они себя как-то странно, подкрадываются потихоньку, их почти и не слышно. Ещё глубже в листву замуровалась. Но любопытно, выглядываю в еле заметную щёлочку между травинками. К палке подбираются. Осторожно так.
Эх, дошло до меня! Не предупредила лежебоку. Она когда разомлеет на солнышке, полностью бдительность теряет, подходи и бери в руки.
- Может пронесёт...- промелькнула у меня надежда.
Но не тут-то было, послышались весёлые голоса.
- Ну, лежебока! А я завидовала. - с грустью подумала я. Девчонки ушли, я снова запрыгнула на кочку и стала охотиться. Только вот, когда посмотрела на палку, почувствовала, как сердце сжимается от одиночества. Даже есть расхотелось.
Вот так и меня когда-нибудь обнаружат и унесут с этого места. И зачем нас уносят с родных, обжитых территорий? Представляю появление какой-нибудь лягушки огромных размеров у человека в доме. Схватила бы она их детёнышей и унесла неизвестно куда. Ну почему люди не понимают, что у каждого живого существа есть свой дом и своя семья? А может лежебока сама виновата? Занималась бы делом и осталась на прежнем месте. Только мне её всё равно жаль. Не каждый день ей удаётся вот так вот расслабиться в лучах солнца.
2012
ЖИЗНЬ ТАРАКАНЬЯ.
Лето наступило жаркое, раннее. Шумит, поёт лес. В самом центре находится наш посёлок. Куда не глянь везде ели вековые, берёзы бирюзовые… Осинки неугомонные всё ветвями шелестят, в былые времена встану под осинкой и слушаю, как лёгонький ветерок их листву расчёсывает, приглаживает и в косы заплетает. А осенью всё в золоте купается. Красота.
Посёлок большой, даже дома многоэтажные есть как в городе. Шумный посёлок: автобусы, машины только и мелькают туда – сюда. Пыльно летом и душно, но всё равно лето люблю.
Живу я на окраине посёлка, приютился у одной местной бабульки. Вначале гоняла меня, всё грозила:
- Прихлопну я тебя, окаянного, надоел, сил нет.
Да куда ей меня догнать. Маленький я, юркий, не успеет замахнуться, а от меня уж и следочка не осталось. Побегала, побегала она за мной и успокоилась.
- Эх, неплодовитый он. Сколько живёт, а потомства нет. - вздохнув сказала однажды.
И стала меня угощать, сама поест и мне что-нибудь оставит. Вначале опасался, думал, ловушку бабулька мне устраивает. А нет, всё по-честному. Так и живу с недавних пор у неё, привык. Бабулька работящая, встаёт рано. Куриц и петуха держит. Всё яички караулит, чтоб насест красавицы пёстро-пёрые не сделали. Много их у неё, иной раз с самого утра полную корзинку, яиц 20-30, принесет. Иногда и меня яичком угощает. Вкуснятина.
Всё бы хорошо, только вот память покоя не даёт. Как засну, так перед глазами моя осинка, шелест листвы и я – красивый, молодой, высокий. Ни дать, ни взять – принц из сказки. До сих пор не могу понять, что случилось. Жил себе, не тужил в самом центре посёлка у мамки с батькой. Единственный сын. А по соседству семья жила. Сколько у них детей было? Трое, кажется. Один почти мне ровесник, только неказистый какой-то, прыщеватый. И всё к Любке похаживал, что на соседней улице живёт. Нашёл невесту. Старомодная девица какая-то, не красится, летом ситцевый сарафан оденет и на сенокос, да в лес по ягоды. Никакого отдыха – одна работа. И что он в ней нашёл? А впрочем, я забыл, он и сам такой же. Вот парочка.
Так вот, приходит ко мне однажды сосед, Артёмом его звать, по-моему, и говорит:
- Ну, что Иван, пошли на озеро?
Оно у нас не далеко. Летом ходим на берег загорать и рыбу ловить.
- Вот и питьё с собой уже прихватил.
- На озеро, так на озеро. Что делать-то, духотища невыносимая?
Пришли на озеро, а там наших односельчан, чуть ли не полпосёлка собралось. Искупались, вода тёплая. Вышли на берег, на золотой песок и лежим, загораем. Тут Артём мне и предлагает:
- На, попей.
Взял я у него бутылку, а девчонки смеются.
- Не пей, Иванушка, козлёночком станешь!
Шутницы тоже мне, всё бы им скалиться. Красивые озорницы не то, что Любка, смотрю на них, и глаз радуется. Попил из бутылки, а сам так и не понял, что в ней было. Сок – не сок, морс – не морс и не лимонад.
Разморило меня что-то, веки стали тяжёлыми, развалился я на песке и заснул. Последнее, что слышал, как одна из девчонок звала:
- Айда, все в воду!
Очнулся я и ничего понять не могу, всё вокруг такое большое, нет даже не большое, а огромное-огромное. Рядом со мной шорты гигантские, футболка, шлёпки… Вроде всё моё, но увеличилось до таких размеров… Ничего не понимаю. Стою, разглядываю. Вдруг послышались весёлые голоса, крики, всплески воды. Это ребята с девчонками из озера на берег выходят. Посмотрел на них и обомлел.
- Да что это такое, это не люди, это великаны какие-то, даже не великаны, а великанищи. – прошипел я и отошёл в сторону.
Да, разве я отошёл. Нет, я отполз. Потихоньку стал пробираться к воде, вроде бы и гор никаких на берегу не было… Еле добрался. Глянул на своё отражение в воде.
- Ничего себе! – аж зажмурился. На меня со страхом в глазах смотрел рыжий, усатый, толстобрюхий таракан.
- Вот горе-то мне! Что сейчас делать? – думал я.
А между тем, ребята обнаружили, что нет меня и стали искать. Мне бы в свою одежду забраться и сидеть в ней смирно, отнесли бы домой и жил бы по-прежнему с мамкой и батькой. Но когда мысль эта у меня промелькнула, ребята с моей одеждой уже были далеко. Точно уж сейчас и не помню к кому из односельчан к первому попал. Только вот невзлюбили они меня, как только на глаза покажусь, сразу махаться начинают, тряпками хлестать. Всё поймать и придавить пытаются. Спасался только бегством. Ох, и намаялся же я, пока не попал к этой бабульке.
Сейчас на жизнь не жалуюсь, сытно кормят и не гоняют меня, даже разговаривают по вечерам. Как я жду этих вечеров. Придёт моя бабулька под вечер, сама поест, меня
покормит, включит телевизор, спицы с нитками достанет, и песенки под нос себе мурлычет. Я в эти минуты забираюсь на комод возле окна и смотрю на неё.
- Ну, что уставился, лупоглазый?
Говорит она и начинает рассказывать одну историю за другой. Ей лет 80 уже, много на своём веку повидала, интересно её слушать. Даже грустно становится, когда её голос постепенно затихает, и она начинает дремать. А в руках по-прежнему держит спицы. Что мне делать? Забираюсь к ней на пальцы и начинаю будить.
- Что заснула опять? Сейчас, касатик, сейчас спать пойдём.
Так и живу от вечера до вечера.
Прозвенел будильник, хозяюшка моя поднимается и сразу к окошку, шторки откинула.
- Утро то какое!
С восторгом произнесла она.
- А хочешь в гости со мной пойти?
Эх, бабулька, хочу, если бы ты знала, как хочу.
- Всё решено!
Она взяла свою старенькую, плетёную из бересты корзинку, положила туда свежей соломки.
- Вот размещу яички вначале, а потом ты в соломку и заберёшься.
Как только она поставила корзинку с яичками на комод, я шмыг и исчез между сухими стебельками. Села бабулька рядом и призадумалась:
- Нет, что-то здесь не так, как человек всё понимает. Надо к Прасковье сходить, что она скажет. А ты помни, если выползти надумаешь: как только скажу: «Пошли домой» - сразу забирайся обратно, я минуток 5 подожду ещё и пойду домой. Ты далеко от корзиночки не убегай. Знаю, что тебе интересно, но прихлопнут тебя где-нибудь. Понял? Будь осторожен, привыкла я уже к тебе, как родной стал.
Так мы с того утра всегда и были вместе, целыми днями. Куда она, туда и я.
Однажды смотрю, бабулька надевает самый красивый платок:
- К Прасковье сегодня идём.
А я и рад, шмыг между травинками.
Пришли мы к Прасковье и начала моя родная про меня рассказывать. А Прасковья ей:
- Покажи свою диковинку, может, и помогу чем.
Достала она меня из корзиночки. Смотрит Прасковья на меня и говорит:
- Эх, подруга, совсем ты под старость лет сентиментальной стала. Придавила бы его и дело с концом. Ну, хорошо, поверю я тебе, что это необычный таракан.
Зажгла сорок свечей, поставила иконку и зеркальце в центре стола, на жестянку положила щепотку какой-то травы и зажгла. Шепчет все чего-то, крестится и вдруг как вскрикнет и в сторону. Потушила все свечи.
- Ой, не моя это тайна. Нельзя мне это говорить, беду накликаю.
- Прасковья, миленькая, скажи.
Умоляет бабулька. Так ни с чем мы домой и вернулись, правда, когда мы уже на пороге были, Прасковья на ушко что-то шепнула хозяйке.
С тех пор, бабулька, как только посмотрит на меня, так из её глаз слёзы текут, солёные такие. Ползаю по её пальчикам, пытаясь успокоить.
В очередной раз, когда пошли гулять, пришла бабулька к Любане. Огляделся я и пошёл изучать её жильё. Чистенько так, посуда сверкает, бельё наглажено, стопочками в шкафу сложено, свежо, уютно. Загулялся я в её квартире и не слышал, как бабулька домой собираться стала. Месяц золотой своей улыбкой освещать комнаты стал и только тут я понял, что ушла моя родная, оставила меня у Любки.
- Ну, эта чистюля точно прихлопнет, на глаза лучше не показываться!
И стал я укромное местечко для себя искать. Кажется, нашёл между старыми книгами. И видно всё хорошо и если полезут сюда, успею скрыться. Только вот что есть буду? На моё счастье Люба кошку у себя приютила. Как только она уйдёт в лес или на сенокос, так я сразу шмыг и к миске. Наемся и снова в своё укромное местечко.
Сколько дней так прожил трудно сказать. Однажды проснулся с утра, дождь шумит за окном, дождинки о стекло звякают и у Любки никакой заботы на лице. Никуда не собирается. Наблюдаю за ней сверху, а куда ей спешить, если ливень такой во дворе. Понежилась Любка под одеялом с часок, встала, включила музыку и к раковине. Привела себя в порядок, завтрак из холодильника достала, посмотрела, вздохнула тяжело:
- Ох, не хочу ничего.
И поставила всё на место.
- Так и помереть можно, – подумал я.
А она подошла к шкафу, взяла с полки чей-то портрет и заплакала:
- Ну, этому виной точно Артём. Да придёт твой прыщавый, не переживай.
Послышался стук в дверь, через 2 минуты в комнате появился Артём.
- Опять по нему слёзы льёшь, - с обидой произнёс он, - не надоело ещё. Ну, нет его, понимаешь – нет. Утонул, пора бы уж и забыть. Сколько времени прошло. И что ты в нём нашла, кроме себя никого не видел, гордый, заносчивый. Подумаешь, красивый он, разве в красоте счастье?!
И только тут я понял, что речь то обо мне идёт. А он продолжает:
- Хватит ломаться, иначе так и станешься в девках, пора уж и к свадьбе готовиться.
А Любка одна живёт, заступится за неё некому. Мать с отцом умерли, осталась она одна, да бабка неподалёку живёт, а кто такая я и не знаю.
- Ну, прыщавый, думаю, показал бы я тебе кого я вижу. Только что я сейчас для Любки – всего лишь букашка. Ей и в самом деле лучше за Артёма держаться.
А он совсем обнаглел, приставать стал к Любке, схватил её за косу и стал чёрную ленту из косы вытаскивать.
- Хватит, дура, в трауре ходить, хватит!
Что это такое? Словно северное сияние зажглось в комнате. Откуда свечение, ничего не могу понять? Боже, да это же Любкины волосы жемчужно – перламутровые с розоватым отливом заиграли, заблестели под освещением включенной лампы. Я чуть с полки не свалился.
Артём, увидев такую красоту, ещё в больший азарт пришел. Скрутил ей руку:
- Сегодня же моей будешь! – орёт.
Что же делать, как Любку из беды выручать? А они прямо под полкой возятся.
- Ай, - думаю, - что мне за жизнь – тараканья. Может, хоть отвлеку, а Любка тем временем убежит куда-нибудь.
Оттолкнулся, что было тараканьих сил, и плюхнулся ему на шею. Чуть шею ему не сломал. Только потом понял, что пока летел, в человека превратился.
Вот так, с тех пор и живу со своей Любашей, и краше её для меня никого нет. И бабушка её часто нас навещает, яички приносит.
2012.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/