Р А З У М Н Ы Й Ч Е Л О В Е К(ФАНТАСТИЧЕСКИЕ РАССКАЗЫ)Христо МИРСКИЙ, София, Болгария, 2012— — — — —
— — — — — СОДЕРЖАНИЕПредисловие Новобранец Вообще-то логично Открытие профессора Колосова Стимулятор Питера Мак-Грийвса Клевер Брачное предложение Право выбора Homo Rationalis Тоннель Каннибалы Биологический партнёр Заказ Шестой день Homo Retarded ??Новое — — — — — ЧАСТЬ ПЕРВАЯПРЕДИСЛОВИЕПредисловий к сборникам рассказов, обычно, не пишут, но в данном случае несколько фраз, наверное, нужны, потому что автор болгарский, и к тому же и новый (не то что молодой, но неизвестный), так что читатель может и не суметь хорошо ориентироваться. Это фантастика, или science fiction, но не приключенческая или action такая. Правильнее было бы использовать немного устаревший и в основном немецкий термин "утопические" рассказы, что говорит от том, что они опять выдумки (т.е. fiction) и отличаются от реального мира сегодня, но кто знает, а вдруг подобные идеи можно будет осуществить в некотором утопическом будущем? И как и нормально для одной утопии, основные проблемы социальные, описывающие обстановки и отношения между людьми, а не конфликтные ситуации между героями. В этих утопиях конфликты, в определённой мере, уже разрешены, хотя и можно спорить о том правильное ли это решение, или оно с сомнительной стоимостью. В этом смысле большинство из рассказов являются некоторыми (различными) моделями возможного будущего. Поскольку, однако, они будят размышления, а и мнение автора таково, что в ближайшем будущем основные проблемы в обществе, более или менее, всеобщего благоденствия, будут преимущественно социальные, т.е. не как люди должны зарабатывать на своё пропитание, а как сделать свою жизнь достаточно интересной, то считаем, что эти рассказы найдут свой круг читателей, хотя бы среди людей с некоторой склонностью к философскому восприятию жизни. С другой стороны рассказы довольно разные по своему характеру и писаны на протяжении ряда лет, даже и в годах тоталитаризма, причём некоторые из них ещё меньше похожи на фантастику, а имеют что-то общее с известными из древности Платоновыми диалогами, или, скорее, с некоторыми беседами за столом с рюмкой в руке, как говорится. Ну, в таком случае просто наполните свою рюмку, расположитесь поудобнее и прочтите рассказы в этой книге. Они лёгкие и приятные, и по ходу дела можете научить и некоторые любопытные лингвистические детали, которых не найдёте и в специализированной литературе. Можно ещё добавить, что они писаны и с некоторым чувством юмора, или скорее лёгкой иронии, из за недоброкачественного человеческого материала с которым совершается эволюция. Кроме того они в какой-то мере и секси, что, по мнению автора, тоже их достоинство. Только что, давайте предупредим вас, что это не означает эротика, а самый обычный "классический" секс, или хотя бы разговоры о нём. Так что, если у вас нет предубеждений к болгарской литературе — а в интересе правды сам автор был довольно предубеждённым, пока не появилась безвкусная западная волна массового "щекотания низменных человеческих инстинктов", если хотим выразиться в какой-то мере культурно, которая убедила его, что и у других тоже плохо — так если вы не предубеждены к родным болгарским опытам, то можете "испробовать" себя на этой фантастике. 2001, София, Болгария, Христо Мирский — — — — — НОВОБРАНЕЦЛёгкая музыка джаза постепенно рассеяла остатки сонливости и сознание Септимиуса Джойса проснулось для переживаний нового дня. Часы на стене показывали без двенадцати семь, что было его обычное время для поднятия, после того как будильник включался в шесть тридцать, а он боролся примерно четверть часа с лапами сна. Сегодня, однако, он позволил себе поваляться ещё минут десять в кровати, потому что этот день был особым для него. Надо было надеть свой самый официальный костюм, которого он не надевал больше года, запечатать наконец своё завещание и отнести его в суд, перевести домашний компьютер на режим длительного отсутствия, не забыв при этом выбросить портящиеся продукты из холодильника и оставить что-то только во фризере, скорректировать кое-где программу для поливания цветов, для отепления и вентиляции воздуха, изменить шифр входной двери и сообщить его только своим эвентуальным наследникам, прогуляться в "Мемориале Патриотов", где и табличка с именем его отца, и положить гвоздичку перед Богиней Победы, зайти к Джо и Дейвиду, а также увидеться и с Морриссоном, и быть ровно в пять для небольшой пирушки со своими коллегами, которую они организовали, чтобы проводить очередного новобранца — на этот раз его — куда-то в системе RN327-5, где находился новый фронт в этом году. Не будет ему легко, но зато его ждал приятный день ... — Да-а, это я — ответил Септимиус, после того как провёл пятерню сквозь свои взлохмаченные со сна волосы и дотронулся локтем до кнопки видеофона. — А ты кто думала спит в моей кровати, Фло? — спросил он, посылая рассеянный воздушный поцелуй в левый угол комнаты, где была приёмная видеокамера. Флоренс Джойс, его супруга, с которой в последних лет жили в разных квартирах, сумела уже закончить свой утренний туалет и откинувшись в кресло отпивала медленно кофе из чашечки. С извиняющейся улыбкой она промолвила: — Ты ещё в кровати валяешься, а, соня? Я подумала, что может забыл, что через два дня должен быть уже на борту "Рекрута-215" по боевому пути славы, и решил проспать свой звездный миг. — Нечего волноваться, дорогая, у тебя будут десять процентов вероятности наследить мою квартиру, потому что я не забуду депозировать своё завещание — сказал он со смешанными чувствами, потому что статистика для последнего трёхлетнего набора указывала, что 8.58 % новобранцев оставили свои атомы где-то по космическим фронтам, а тяжело раненные насчитывали около двух процентов. Лишь в 17.5 % из смертных случаев удавалось собрать некоторые останки, которые можно было выслать родным погибших воинов, а в остальных случаях за табличкой с именем погибшего в Мемориале клали или локон с его волос, или некоторую голограмму, а чаще и ничего, потому что капсюли всё равно замуровали и не было никакого значения что в них находится. — Но Септи, почему хочешь меня оскорблять? Ты ведь знаешь, что я тебя люблю? Ну, может и не совсем так как в начале, но всё таки я никого так не любила как тебя, дорогой. Не можешь быть таким как раз в этот день! — нахмурилась она, собираясь пролить слезинку-другую, и он оказался вынужденным добавить: — Чёрный юмор, а? Но он поддерживает дух солдата. Да и ничего неверного не сказал. A la guerre, comme a la guerre, и я выполню свой патриотический долг как и все до меня, и постараюсь встречать невзгоды на пространствах битв с мужеством и героизмом, достойными для одной великой страны и для одного Джойса. А если, с Божьей помощью, вернусь, то буду опять с тобой, дорогая, потому что моя любовь к тебе вечная и неуничтожимая, как и сама жизнь во Вселенной, если человек не вмешивается особо активно в этом отношении. Так звучит лучше, а? — Спасибо, Септи. Я хотела только напомнить тебе оставить свой аэролёт в гараже Ветеранов на Джерем Стриит — знаешь его, да, так принято — и зарезервировать немного места в твоём походном цилиндре и для моего подарка, который получишь к восьми вечера. Ну-у, ежели время от времени спохватишься выслать некоторую радиограмму, то знай, что я вовсе и не рассержусь на тебя, мой дорогой. Вечером я не приду к тебе, чтобы тебя не развлекать, но буду сжимать пальцы чтобы вернулся живым и здоровым снова ко мне. Я люблю тебя и верю, что ты будешь смелым и храбрым воином. Мужества, дорогой. Буду тебя ждать. — Целую тебя, Фло, и вернусь, если мне так приурочено. Подменю шифр двери и вышлю его тебе по почте, так что проверяй иногда как мои кактусы, и вообще ... Ну, ладно, чао, а то мне уже пора вставать. Бай-бай. Подарок Фло, подумал он, наверное окажется какой-то ненужной глупостью, но он его возьмёт, разумеется. И как подумает человек, что раньше мужчины ходили на войну даже моложе 20 лет — прямо не верится! Но тогда им нужно было быть сильными и здоровыми, потому что часто бились использую мускульную силу, в то время как теперь всё гораздо легче. Можешь быть и калекой, но это не мешает особенно при управлении боевой техники. Важно только, чтобы не был ненормальным, а он никогда не страдал психическими расстройствами и потому, естественно, его признали годным военной комиссией. Да что ему больше думать — никто его не принуждал, военная служба вопрос желания. Желания и мужского достоинства, разумеется. А достоинство он имеет, да и желание вовсе не отсутствует, даже зная, что его шансы умереть одно на одиннадцать, так что пусть поднимается с кровати, а то иначе ничего из программы не сумеет выполнить. Септимиус откинул покрывало, поднялся с неохотой, и ступил на землю. Потом бросил одеяла и подушки в сундук рядом с кроватью, нажал кнопку для сворачивания кровати и она согнулась элегантно как гармошка и приклеилась к стенке, открывая снизу один круглый коврик. Нажал другую кнопку и под звуками бодрящей синтетической музыки, которая каждый раз была разной, но отвечающей её предназначению, начал лёгкую утреннюю зарядку. Через две-три минуты это ему надоело и он направился к туалетному узлу, где провёл минут десять и после этого, уже достаточно освежённый и бодрый, пошёл на кухню, чтобы приготовить себе быстренько завтрак. Он любил самому жарить себе яички, но не и тратить силы выжимать себе апельсиновый сок в ручную. Вообще-то он был умеренным человеком и пользовался благами цивилизации умеренно, и потому не держал никаких модерных роботов дома, кроме обычного универсального домашнего уборщика, который убирал комнаты, поливал его кактусы, гладил его одежду и чистил обуви, в соответствии с программой домашнего компьютера. Мог иногда доверить ему и приготовление какого-то более сложного блюда, когда у него не было времени, или просто было лень, но это случалось не очень часто. Автоматизированное производство оказывается всё одним и тем же при данной программе, а это ему не было по вкусу, особенно при приготовлении пищи, где основная прелесть шла от ошибок в рецепте. Пока завтракал снова прозвенел видеофон: — Септимиус слушает — ответил он коротко, но не было смысла быть таким официальным, потому что на этот раз был толстяк Дейвид, его друг с детства. — Слушаешь, говоришь. Ну хорошо, слушай: неужели ты думаешь, что я позволю тебе просто так уехать к пространствам битв, даже без прощального тоста с тобой, старик? То, что ты родился на два года раньше меня, не означает, что и я не захочу служить, когда мне разрешат. Ты не единственный патриот на земном шаре и никто не даёт тебе право забывать своих старых друзей. Допивай быстренько свой кофе или оставь его, потому что выпьешь ещё один, на этот раз сопровождённый коньячком, если выйдешь ... — Видишь ли, Дейв, я как раз собирался позвонить тебе, так что нечего "выбрасываться" читать мне мораль. Только что день у меня очень загруженный, так что я не знаю ... — Ты пока ещё не знаешь я договорился с Джо и будем тебя ждать в 10 часов "У Старого Ветерана", под некоторым орехом с левой стороны, кроме если очень полно и придётся расположиться справа ... — Да послушай, я не могу в 10 потому что должен пройти через суд чтобы оставить своё завещание, а они работают только утром, кроме того мне нужно оставить и аэролёт, пройтись через Мемориал, и так далее. А нужно увидеться ещё и с Моррисом, так что: дай подумать. Да и какой нормальный мужчина пьёт раньше 11 часов, толстяк, постыдись! Но знаешь ли, ты даже облегчаешь меня в том, что договорился с Джо; пригласи ещё и Морриссона, если не возражаешь, и давай сделаем это где-то к часу обеда, что ты на это скажешь? — Ну хорошо, в час, так в час! Ти командуешь парадом. Позову и Морриса, чтобы уравновесить стол с его четырёх сторон, а то вдруг опрокинется от напитков. Ха, ха, хаа. Ну, ясно. До скорого. — До скорой встречи, поросёнок. Значит утром придётся закончить деловую часть, а потом более приятную, но не пропустить расстаться с ними к четырём, чтобы не удивить своих коллег своим отсутствием, думал он пока допивал кофе. Потом встал, положил приборы в посудомойку и нажав кнопку направился к пульту компьютера. Диалоговое управление было довольно простым и он справился минут за десять, а если и пропустил что-то то у компьютера было достаточно интеллекта чтобы самому догадаться, если нету специальных указаний. Нужно было обдумать только шифр, который войдёт в действие завтра с утра, и он остановился на самый простой вариант: "+-TPES7180", что, зачитывая его в обратном порядке, давало месяц и день его рождения, потом его имя, сокращённо, а первые два символа, которые дополняли код до десяти знаков, просто символизировали неизвестность, которая ожидала его в армии — или выиграет, или потеряет. Выходит, что нужно было помнить только эти два знака "+-", а столько он, всё таки, мог запомнить. Написал этот код на одном листке, добавил снизу много поцелуев, и подписавшись положил его в конверт, который адресовал к Фло. С детьми он простился ещё вчера, так что теперь нечего было больше отвлекаться, и он вышел на улицу. — Привет, новобранец! — крикнул ему его сосед Сильвестр, который настраивал что-то в компьютерном управлении своего аэролёта (не то, что оно нуждалось в настройке, но человек, когда заскочит за сотню, начинает мало-помалу впадать в детство и не доверять очень машинам, так что он тестовал его кажется каждое утро). — Как у тебя дух, парень? Побьём мы оранжево-зелёные сборные армии, или на этот раз они нас распотрошат, а? Побьём их, разумеется, ты должен быть убеждён в этом, а то иначе из тебя никакого солдата не получится, паренёк. Война ведётся только ради победы, иначе на какой чёрт её вести? Мужчина не мужчина, если он не удерживает победы — всё равно над бабой ли какой-то или над каким-то неприятелем. А что можно сравнить с войной, а? Нокбол он никуда не годится, не важно, что его миллиарды смотрят. Это игра для несовершеннолетних — никакого риска, кроме время от времени по сломанному ребру. Азарт, с другой стороны, для баб и трусливых — рискуешь свои деньги, но не и здоровье и жизнь. Вот война это Игра! Большой буквой. Война нужна мужчине, так же как и мужчины нужны войне. Война делает из мужчины мужчину, парень. Ну что, прав ли я? — Разумеется что прав, полковник, да только я теперь очень спешу — ответил он раздражённо, потому что знал, что его сосед опять начнёт рассказывать ему свои военные подвиги, где особенно любил объяснять какой ад пережил на пятой планете звезды ZS-3122. А он не уходил на войну, чтобы было что потом рассказывать (может быть у него вообще и не будет этой возможности). Но для чего же он тогда уходил? Из патриотизма, ответил он себе. Только о каком патриотизме могла быть речь, раз каждый мог стать гражданином скольких угодно государств, а и понятие государство уже не имеет кто знает какой смысл, потому что законы везде одинаковые, языки это 4-5 стандартных, образовательные критерии — почти одинаковые везде, и прочее. А война, ну-у, может быть, это было одно из мужских обязанностей, необходимое испытание, что-то ..., да к чему думать столько, раз уже всё решил? Может как раз это и хорошее в войне, что не надо много думать. Нужно действовать, а не философствовать. А теперь нужно торопиться, закончил он свои размышления, пока открывал дверь аэролёта. — Подполковник, парень, лишь подполковник, не смотря на то, что провёл в армии целых двадцать лет и бились и с сине-зелёными, и с красными против оранжевых, и потом против тех в горошек, как божьи коровки, и с теми в чёрных полосках на фоне утиного жёлтого, и с кем только ещё нет. Но такой кошмар как в системе 3122, сказать тебе правду, не слышал чтобы когда-то существовал. Слушай, да ведь я тебе не рассказывал об этих месяцах там. Почему не подождёшь пять минут, а? — Не могу, Сильви, в самом деле не могу. Может быть через три года, если вернусь — и он захлопнул быстро дверцу и поднялся легко над площадкой направляясь к административной части. * * * В суде вещи закончились очень быстро, так как у роботов нет привычки медлить: зафиксировали момент подписания, сняли отпечатки с пальцев, взяли два волоса с головы, и щёлкнули голограмму его лица и одну рентгенограмму тела, в полном росте. За пять минут всё было улажено, а в это время он с лёгкой улыбкой припоминал себе дебаты прошлых лет о том, что нужно было брать и генетическую информацию с семенных желез, или яйцеклеток (для женщин), чтобы аутентичность лица была полностью гарантирована, но потом всякие религиозные секты подняли такой шум, что уйма политиков из управляющей тогда социал-прогрессивной партии потеряли, если не свои головы, то хотя бы возможность занимать видные политические должности на многие годы вперёд. Потом — к Мемориалу. Поднял аэролёт на необходимую высоту и направился внимательно к самому близкому входу Пятой Восточной магистрали. Не смотря на совершенное компьютерное управление машин движение в городах требовало некоторое внимание. Вне населённых пунктов было другое дело — наберёшь имя города, или укажешь его по карте на экране, выберешь, если хочешь, некоторый более специальный маршрут, и сразу видишь во сколько часов приедешь, с точностью до минуты. Единственную вещь, которую ещё можешь изменить, это уменьшить скорость, если особенно не торопишься, или хочешь порадоваться пейзажу под тобой. Потом можешь делать что хочешь: пить кофе, делать свою работу на компьютере, проводить бизнес или научные совещания, снять сиденье и спокойно вздремнуть, читать книжки или смотреть видео, играть в игры, с компьютером или со своим знакомым, или ещё "трясти" какую-то девку, ежели она у тебя под рукой. Ну, верно, имелись и неудобства, потому что водяные души инсталлировались только в групповых аэробусах или в люксозных лимузинах, а даже и там расход воды был лимитирован, но зато всегда мог принять какой-то аэрозольный освежительный душ после этого (или вместо этого — чаще всего). В этой связи, а также и для любителей более сильных ощущений, человек мог отрегулировать на мониторе амплитуду, направление, и характер вынужденных вибрации или шатание аэролёта, который иначе движется совершенно плавно и убаюкивающе. В городе водитель должен часто переключать из одной магистрали в другую, если хочет, для разнообразия, самому выбирать дорогу, потому что выбор точного маршрута по карте отнимает довольно много времени, а компьютер направляет машину по самой безопасной, но и, обычно, безынтересной дороге. Компьютер, он не может знать что будет интересно для человека, раз и он сам, довольно часто, не знает, а реагирует сообразно со своими желаниями в моменте. Так и Септимиус теперь решил проехать над Пятой Восточной, потому что ему захотелось порадоваться расцветшим весенним цветочкам по середине под воздушной трассой, которые в этом сезоне были широкие полосы жёлтых и оранжевых ноготков, разделённые узкими полосочками какой-то декоративной травкой, а на каждом километре расстояния находился участок для принудительного приземления или отдыха. Эта промежуточная полоса была шириной метров двадцать, воздух был очень свежим и прозрачным в ранних часах дня, солнце блестело по мокрым от ежедневного утреннего дождя и лоснящимся плиткам тротуаров по сторонам, и по парапетам покрытых прозрачным пластиком дуговидных воздушных мостиков, которые образовали пешеходные дорожки над полотнами для одностороннего движения для машин на воздушной подушке и электроходов, и кое-где ребята, матери и пенсионеры, или просто свободные от работы люди, прогуливались по тротуарам или сидели на скамеечках и в беседках по сторонам. Над встречным полотном пролетали с удвоенной относительной скорости личные аэролёты, вперемежку с грузовыми и пассажирскими бусами, а со стороны пролетали жилые районы, промышленные зоны, парки и увеселительные заведения. У больших перекрёстков на определённых для остановки мест люди поднимались или выходили из аэробусов торопясь по своим заданиям, а их весенняя одежда выдавала наступление сезона. Как подумает человек, что раньше машины двигались по дорогам, покрытым целиком твёрдым настилом, исключающий вообще возможность для какой бы то ни было флоры расти по ним, чтобы она не мешала катанию колёс машин, то просто диву даётся почему люди не ехали хотя бы на лошадях и в телегах? Оно верно, что и теперь ещё существуют машины на колёсах и с электрическими двигателями, но они скорее всего экзотический пережиток прошлого, и полотна для них шириной лишь в четыре метра и покрыты продырявленным устойчивым пластиком, так что травка растёт себе по ним, когда не проезжают такие машины мять её, но они становятся всё большей редкостью и эти полотна используются в основном машинами на воздушной подушке, которые только взъерошивают травку. Да ко всему прочему старые машины использовали и какие-то бензиновые двигатели, которые так пахли, что даже и мыши не выдерживали дышать этот воздух. Теперь такие двигатели не используются даже в армии, где считается, что нету героизма без трудностей, так что солдаты могли бы как нибудь выносить эти двигатели. Солдаты — как он сам через два дня — так как завтрашний день для сбора всех новобранцев в форте "Спейс Девл", а на следующий день дадут присягу на верность отечеству и стартуют к звёздным полигонам для трёхмесячного обучения. Так что теперь ему надо было посетить "Мемориал Патриотов", а для этой цели нужно было сначала повернуть на улицу "Гризли Бэар", и он подал сигнал к пульту для поворота налево в первом перекрёстке. Аэролёт медленно повернул к одному из участков над промежуточной аллеей магистрали, поднялся метров на пятьдесят, проделал дугу над левым полотном и продолжил подниматься пока превысил и превзошёл новую улицу, которая была на более высоком уровне, и добрался до аналогичного нейтрального участка в середине "Медведя", откуда через несколько секунд легко спустился и влился в поток аэролётов проносящихся со скоростью в 120 км/ч. Теперь не был час пик, поэтому скорость была хорошая, но при большой нагрузке часто случалось, что человек не мог взять больше 70 км/ч средней скорости в населённых пунктах, особенно, если нужно было проезжать через несколько перекрёстков. Минуты через две он сделал правый поворот и вот что вдали уже виднелся звездообразный купол центрального зала Мемориала, вокруг которого в виде лучей разворачивались аллеи с памятными плитами погибших в войнах для защиты отечества патриотов. Каждая сравнительно большая область, или даже отдельный большой город, имели свой Мемориальный парк. Этот здесь был планирован в конце прошлого века и было решено для каждого года настоящего века, начиная с первого и кончая нулевым (или сотым), сооружать по одному лучу длиной в один километр, с обеих сторон которого, на десять ступенчатых уровнях высотой по пятнадцать сантиметров каждого, начиная слегка над уровнем аллеи, находились мемориальные плитки погибших патриотов, так что самый верхний ряд достигал в высоту человеческий рост. Было рассчитано чтобы один такой луч вмещал до ста тысяч плиток (две стороны, да в десяти уровнях, да по пять на линейный метр) где всех лучей должно быть сто, а в следующем веке начнётся новое кольцо вокруг Мемориала, так что теперь он имел в какой-то мере незаконченный вид, тем более, что некоторые лучи, как например, для 12 и 31 года были чуть подлиннее остальных, потому что тогда было и больше павших в войнах, в то время как большинство лучей были довольно короче возможного, но эта лёгкая асимметрия не нарушала его монументальность, а наоборот — придавала ему какую-то живинку, как бы это был огромный цветок. Вокруг него была парковая зона предусмотренная для ещё четыре века, а потом — ну, будут думать опять. Смотря с высоты это выглядело довольно впечатляюще и он позволил себе насладиться виду пока машина перестраивалась для кольцевой аллеи. Несколько личных аэролётов кружили над центральным звездообразным залом на уровне возвышающейся в середине статуи богини победы и походили издалека на маленькие пчёлки, прилетевшие пить нектар с гигантского цветка. Сама статуя медленно поворачивалась вокруг своей оси делая полный поворот за один час, а ночью она освещалась в синем свете, вместе с одним лучом, выходившим из неё и указывающим направление, в которое она приковала свой взгляд в данный момент. Септимиус направился в северную часть Мемориала, откуда начинался счёт, и се приземлился с внешней части восьмого года, где была табличка его отца. Вышел из машины и медленно направился к аллее, купив по дороге две искусственных и одну естественную гвоздик из цветочного киоска, и продолжил к точке 08-34972. Она находилась справа луча (с чётной стороны), если идёшь от центра, но теперь для него будет слева, более или менее на первой трети от километровой полосы с начала, и там на восьмом горизонтальном уровне (на первом были номера оканчивающие на 2, 4, 6, 8 и 10; потом эти на 12, 14, 16, ... и так далее). На некоторых урнах, мимо которых он проходил, были написаны по две, а то и больше, имена героев, которые бились вместе, и при жизни пожелали быть обессмертены в одной общей клетке Мемориала. Через несколько минут он достиг эту его отца и прочёл, в который раз, короткое "Майкл Джойс" и под ним идентифицирующий номер и год рождения; год его смерти был 2108, как и для всех в этом луче, так что не было надобности ставить его везде, а и таким образом он, как будто, продолжал ещё жить, символически. Разумеется, что достаточно точная информация о его жизни, наряду с несколькими голограммами в различном возрасте, хранилась в компьютерной базе данных Мемориала и её можно было воспроизвести на любом из тысяч терминалов расположенных как в центральном зале, так и через сто метров в каждой аллее. Ничто не забывалось, менялся только вид информации и её материальное воплощение. Он нагнулся слегка и протянул руку к восьмой ступеньке, чтобы подменить цветы, поставленные в замурованной чёрной мраморной вазочке, двумя искусственными гвоздиками которые нёс. Предпочитал искусственные цветы в случае (хотя дома и не мог их терпеть), потому что кто знает когда кто-то другой посетит снова гроб его отца. Его мать уже много лет как живёт далеко на юге и обычно просила его брата Питера или его сестру заехать к Мемориалу в день рождения его отца, но иногда и забывала позвонить. Кто-то из них приходил наверное недавно, потому что в вазочке было несколько увядших роз, как и две искусственные, но уже поблёклые от солнца. Его отец погиб от теплового оружия в тяжёлом сухопутном танке, который мог двигаться и по дну водоёмов на значительной глубине пока давление не достигало до около двухсот атмосфер. По мнению специалистов его смерть наступила за около полторы секунды и после этого от танка остался лишь сплющенный шар металла диаметром метров пять. Кто знает много или мало полтора секунды, но всё таки это была одна быстрая смерть и он мог пожелать и для себя такую, если ему не удастся выжить, подумал он присев на ближайшей скамейке в середине аллеи. Попытался припомнить себе что-то важное об его отце, но не смотря на то, что очень его любил, он припоминал себе лишь некоторые незначительные обрывки из детства. На этот раз в его сознание всплыла картина какой-то экскурсии в горах, где они вместе ловили форель в реке — какая-то незначительная речка, чьё имя он уже забыл — и его отец, нагий до пояса и загоревший от солнца, похлопывал его по плечу и хвалил за его рыбку, которая была первой за этот день (а может и вообще его первая форель?). Тогда ему должно было быть 6-7 лет, но не мог быть совсем уверенным. Попытался вспомнить день проводов его отца на войну, но не мог восстановить ничего кроме шумных толп провожающих и мужчин в однообразных униформах — тогда они были пепельно-бежевого цвета с более тёмными кантами по швам. Теперь его униформа была светло синей, с тёмно синими кантами, и с тёмно синей шапкой с чёрным козырьком и красной крышкой. Униформы менялись, но война оставалась, так как человечество было слишком многочисленным, а война интересным и рискованным переживанием, за чем смотрели почти каждый день по стереовизорам все те, которые не могли туда поехать, потому что им ещё не разрешили, или они уже были на войне и она стала для них близкой к сердцу. Даже женщины постоянно напирали разрешить и им воевать, но пока это допускалось лишь в качестве исключения, после того как они вырастили своих детей, и если их психическое состояние нуждалось в этом переживании для их личностного утверждения. В то время как мужчины могли отказаться (но это происходило лишь в трёх-четырёх процентах из случаев), то женщины должны были просить, но ничего не поделаешь — природа требует своё. Ну, иногда и некоторым мужчинам разрешали поступить раньше в армию, когда психологические тесты указывали, что они могут стать социально опасными, если продолжают вести мирную жизнь на родной планете, но это предшествовалось конкретным решением компетентных комиссии. И для тяжёлых преступлений тоже посылали в армию, в составе штрафных подразделений, которые бились на самых рисковых участках. Септимиус поднялся и медленно направился к центральному зданию. Когда вышел из луча с мемориальными плитками добрался до средней зоны, которая представляла собой круг с радиусом в один километр, где находились пятна для паркования, закусочные пункты, музей боевой техники в разных периодах человеческой цивилизации, с соответственными компьютеризированными тренажёрами для различных видов оружия, кинозалы с наиболее современной стереотехникой, где круглосуточно крутились боевые художественные и документальные фильмы, как и виртуальные анимации известных битв из прошлых веков. Он не раз приезжал сюда вместе с другими учениками и студентами, как часть их патриотической подготовки, а также и по своему личному желанию, когда чувствовал себя в плохом настроении. Теперь он обошёл эти места и вошёл через один из входов во внутренних углах пятиугольной звезды, которая являлась центральным мемориальным зданием — Храмом Богини победы, Нике. Всё было ему хорошо знакомо и он направился сразу к центру Храма, где находился вечный огонь в память павших патриотов, обошёл его молча и положил естественный цветок, который нёс с собой, между тысячами другими. Присел на корточки и склонил голову в одноминутном молчании, потом встал и направился к одному из выходов. С ближайшего паркинга позвал по терминалу свой аэролёт и через три минуты был снова в нём. Поднялся высоко, бросил последний взгляд к комплексу и набрал на пульте управления один из маршрутов для осмотра города длительностью в 40 минут — решил, что этого вполне достаточно на прощанье. Оставил автопилот делать всё и подобрал себе бодрую патриотичную музыку для аккомпанемента. Смотрел рассеянно под собой и посвистывал себе в такт. Ну что ж, раз все идут на войну, то, может быть, так и нужно, хотя он никогда не был особенно военнолюбивым. Может быть, солдат и вправду соль земли, как и указывает происхождение слова Soldat, солдат, или soldier, что вариация и надстройка над корнём Salz, соль, или salt (читать "солт"). Пацифизм увлекательная идея, но человек он человек и не может жить не убивая, также как не может существовать жизнь если бы не было смерти, так что: замнём для ясности. Завтра он наденет свою новую униформу и отправится к форту "Спейс Девл", где вечером даст присягу верности отечеству, а на следующий день будет уже летать к полигонам, и через три месяца к полям боя, где проведёт почти три года, если ему повезёт (или меньше — если не повезёт). Единственное неудобство войны это убивание людей, которые не желают сами убивать, т.е. цивильного населения, а по космическим полям боя нет цивильного населения — оно на Земле, перед экранами стереовизоров и сочувствует своим героям. Он будет биться чтобы утвердить себя как мужчину, чтобы заслужить уважение своих знакомых, и чтобы доставить удовольствие всем остальным. Война это мужская игра, при этом довольно интересная, если усвоишь её правила. Прав его сосед Сильвестр и он постарается, чтобы она ему понравилась. Септимиус прикрыл глаза, усилил музыку и начал отбивать ритм ногой. Скоро их открыл и продолжил смотреть наружу. Осмотр был к своему концу, а ещё не было двенадцати, так что он набрал на пульте очередной маршрут к "Озеру влюблённых", которое находилось в десять минут по воздуху от "Старого ветерана". Пока всё шло по плану и он был доволен. * * * Машина двигалась на приличной высоте из полкилометра, чтобы не являться опасностью для высоких строений, хотя воздушные трассы не проходили над зданиями, а над большими магистралями, которые давали и дополнительную зелень в городах, а и строения давно не превышали сотню метров (а раньше люди строили небоскрёбы и в триста, а то и больше, метров — ну, сумасшедшие, что ли?). В данный момент через один квартал слева по его маршруту находилась промышленная зона "Металлик-7", но если человек не знал об этом он бы и не догадался, потому что здания походили на разбросанные по траве детские игрушки, как по форме, так как были плоскостные и овальные тела, поставленные иногда и одно поверх другого, так и по цветовой окраске, так как были разрисованы разными зверями и насекомыми по ним. Он знал эту зону, ибо работал там как оптико-электронный инженер и его рабочее место было в одном жёлтом параллелепипеде, на чьей крыше раскинула была крылья огромная ночная бабочка. Часто, однако, он ходил и в синий пересечённый конус, окружённый тремя лиловыми шарами, где были роботизированные помещения для лазеров LA32.15 и для других более старых серий — когда был нужен непосредственный контроль при смене программы, или просто пройтись наружу по аллейкам. В целом комплексе была лишь одна дымовая труба, которая походила на огромный волчок, но ничем не выдавалось, что из него выходил какой-то дым, потому что фильтрующие сооружения были совершенные. В районе имелось и небольшое озерцо в форме почки, где разводились щедро карпы и сомы, и где рабочие имели право удить до двух разов в месяц. Одна тридцати-метровая пирамида, во внутренностях которой были склады для готовой продукции, была покрыта сверху, на расстояние примерно в два метра, прозрачной стекловидной массой и между покрытием и крыши здания почти круглый год росли свежие клубники, большие как помидоры. Это была часть собственного вспомогательного хозяйства лазерного концерна. В двух километрах вправо и вперёд, на лёгком возвышении поднимался один средневековой замок, который был обычным жилым комплексом. Септимиус знал его, потому что часто ездил туда в гости к одному своему коллегу, который жил в правой части центрального внутреннего здания, но обычно собирались на крыше восточной боевой башне, где было очень романтично и пиво подносили в бокалах с формой человеческих черепов, а мясо разрезали рыцари острыми алебардами перед твоими глазами и оно жарилось на настоящем костре. Он попытался найти где точно находились окна квартиры его друга, но аэролёт нёсся с сотней километров в час и с этого расстояния окон нельзя было отличить. Потом справа пролетел район с пирамидами, которые блестели ярко на солнце, потому что были покрыты целиком стеклом — сине-фиолетовое, если смотреть снаружи, но прозрачное, если смотришь изнутри. Бесспорно оригинально, но, независимо от того, что центральная часть каждой пирамиды была занята изнутри оранжереями и цветными площадками на высоте в два этажа, а в приземленной части человек мог нарвать себе бананов и ананасов, то всё таки, может быть, надоедало смотреть весь день на песок через стенку-окно. Он лично предпочитал что-то более низкое и традиционное и занимал полэтажа в одном большом деревенском доме в трёх этажах с альпийской крышей, расположенном среди небольшой сосновой рощицей вместе с ещё сотней подобных зданий. Комплекс был огорожен высоким забором и внутри жила одна оленья семья с тремя маленькими оленятами — в этом году —, с десяток зайцев, и много белок по деревьям. Было и небольшое и неглубокое озерцо с утками, гусями, и лебедями, которые зимой прятались в невысоких деревянных домиках на небольшом островке в одном из его концов. В озере водились и рыбки, но их ловля была запрещена чтобы не мешать птицам. Не ахти что-то специально, но его устраивало. Трасса повернула слегка вправо, потом аэролёт сделал левый поворот и через 2-3 минуты приземлился на паркинг "Озера влюблённых". Оно имело форму двух сцеплённых сердец, но это замечалось только с воздуха, потому что было довольно большое и вокруг него росли всякие кусты и высокие деревья, которые частично закрывали его когда деревья были покрыты листьями. Сейчас, в последнем дне марта, видимость была довольно хорошая, так как деревья были ещё голыми, но кое-где пробивалась свежая и зелёная травка и на многих из кустов вокруг виднелись молодые листные и цветочные почки, как и небольшие шарики красноватых фруктов по вечнозелёной низкостебельной растительности. Пташечки неустанно щебетали и во многих беседках сидели влюблённые пары самых разных возрастов — начиная с тинейджерского и кончая пенсионерского. На один миг он искусился позвонить своей жене и попросить её прийти сюда на полчасика, но потом сумел воздержаться, потому что с ней он вчера простился, а сегодняшний день принадлежал ему целиком. Сегодня он был снова холостяком и свободным провести его как ему хочется. Паркинг находился в нижней части между верхушками двух сердец, а там где они слегка пересекались был оригинальный воздушный мостик на двух уровнях, где верхний был изогнут по дуге и между двумя уровнями вился плющ, а летом сажали и другие ползучие растения с яркими цветами. Он прошёл по верхнему уровню мостика, который давал наилучший вид вокруг. Озеро было искусственное, не очень глубокое и его дно было покрыто песком, так что оно было очень удобным для плавания, где пляжные полосы, пока практически пустые, но не совсем, были оформлены в заостренных частях обоих сердец. Под мостом находился причал для лодок и многие из них уже качались медленно в обоих озёрах, приводимые в движение самым старомодным образом, двумя пластмассовыми палками, прикреплёнными к сторонам лодок, и сплющенные в концах, которые погружались в воду. Эти палки назывались вёслами и самое курьёзное было то, что для того чтобы лодка двигалась вперёд, тот, который её двигал, садился в ней повёрнутым назад, так что он, в сущности, и не видел куда её направлял, а другой (т.е. другая) стоял против него и управлял движением. Точно как в браке, подумал он, где мужчина, чаще всего, выполнял всю неприятную работу, а женщина только подавала тон в игре. С самой высокой части мостика виднелся весь парк вокруг, который огораживал один прямоугольник и не был особенно большим. Втягивая полной грудью свежий весенний воздух и излагая своё лицо ласкам обеденного солнца он спустился не торопясь по мостику и продолжил к рощице. Привлекло его одно белое пятно из берёз, которые всегда действовали на него особенно освежающе и успокаивающе. С небольшим удивлением обнаружил одно совершенно зазеленевшее дерево, но сразу догадался, что оно должно было быть бутафорным и, может быть, забыли снять его листья, или решили, что нет надобности совершать эту процедуру, раз весной нужно будет их заново класть. Приблизился к нему и его догадка оказалась верной, потому что заметил, что примерно в метр высоты стоял какой-то короткий перерезанный сук, но розового цвета — и самый большой кретин догадался бы, что такие ветки не растут по берёзам. Схватился за сучок и потянул его слегка наружу. Часть ствола дерева вокруг него разделилась на две части и более маленький сектор повернулся наружу — оказалось, что это обычный автомат для берёзового сока и он не увидел никаких причин отказать себе чашку прохладительного напитка. Вытащил фонокарту своего личного банковского счёта, запихнул её в соответствующую щель, и нажал на кнопку. Появилась традиционная синтетическая чашечка, которая быстро наполнилась хорошо охлаждённым соком. Он присел на один из удачно разбросанных вокруг берёзовых стволов и выпил чашку медленными глотками, потом пошёл снова к берёзе-автомат, бросил чашку в корзинку и придвинул сучок обратно на его место. Не то что это было обязательным, потому что через 5-6 минут автомат закрылся бы и сам, а чашка до вечера превратилась бы в мелкий серый порошок, который со следующим ночным дождём, который падал обычно между 3 и 5 часами утра, усвоилась бы почвой, но он любил выполнять некоторые ненужные движения, чтобы не нарушать природное равновесие. Так или иначе это были хорошие навыки, усвоенные в его скаутских годах юношества, и он не думал отказываться от них из за лени. Захотел вернуться обратно по той же дороге, но так как у него было ещё времени решил обойти одно из сердец и продолжить в сторону, в которую шёл. Вошёл в какую-то сосновую рощицу, потом деревья стали более высокими, по ним прыгали белочки, вокруг перелетали всякие птички. Лес постепенно изменился и к берегу были в основном кустарники, из которых вышел какой-то пёстрый заяц, который остановился как вкопанный и потом побежал выбрасывая смешно свои задние ноги, так же как делали миллионы зайцев до него. Жизнь текла себе необеспокоенной в своём мирном русле. Равновесие в парках поддерживалось старательно и всё, что не было опасным для человека, было естественным, даже лисицы, хотя этот парк был маленьким для того, чтобы в нём водились лисы. Какое-то облако закрыло на время солнце и подул холодный ветерок, что заставило его ускорить шаг. Так или иначе день был ещё в своём начале и он не имел права отпускаться. Через пять минут был снова в своей машине и набрал на пульте ресторан "У Старого Ветерана", который появился на карте и он его подтвердил. Только теперь он припомнил себе, что нужно было оставить аэролёт в гараже на "Джерем Стриит", но отложил на потом, так как его друзья наверное уже ждали его. * * * Это был хороший кабачок, оформленный в стиле давнишних придорожных постоялых дворов, и столы были под деревьями на просторе, или в одном низком строении с какой-то пластмассовой соломой для крыши и расставленными по стенам гирляндами из сушёного кукуруза, перца, бутылочной тыквы, и всяких травок. Внутри, однако, ему не хотелось сидеть и он был доволен выбранным Джорджем и Дейвидом столом на свежем воздухе, где его уже ждали. Дул холодный ветерок, но он был перегорожен разными кустами вокруг, высокими примерно метр и образующими что-то вроде лабиринта вокруг столов под деревьями, так что наверное не ощущался когда сядешь. — Сюда, новобранец! — крикнул повелительно Джордж, думая, наверное, что именно это способ которым один генерал обращается к строенным на плацу солдатам. — Смиир-но, налее-во, ходо-ом марш, стой! Рядовой Джойс, вольно. За проявленную воинскую доблесть пожалуйте на стол командования. Ведите себя свободно, но не забывайте, что никакой подчинённый не имеет права пить больше своего командира. — Слушаюсь, генерал, как прикажете — ответил он принимая игру и расположился на третее место. Стол представлял собой удачную имитацию деревянного диска диаметром в полтора метра, толстый сантиметров десять и с корой по периметру, который был поставлен горизонтально на тонкий центральный ствол образующий небольшую сплющенную корону из веток. Корни центрального ствола выглядели совсем аутентичными, как и стульев, которые были другие четыре деревья перерезанные на удобной для сидения высоте, но с оставленной частью ствола для спинки. Сверху сиденья были накрыты синтетическим мхом и были очень мягкими и удобными. Стол был голый и только с небольшими салфетками в форме дубовых листьев, которые приклеивались легко к его поверхности; человек должен был очень потрудиться чтобы обнаружить кнопки для вызова официанта, замаскированные как куски корки по ободке стола, с правой стороны каждого, которые лишь лёгким нюансом отличались от цвета остальной корки. — Мы с генералом Брейкером решили подождать ровно до 13 часов 13 минут перед тем как позвать официанта для аперитива — прогремел снова Джо, и Септимиус посмотрел к своему универсальному телекоммуникатору на левой руке, который показывал четыре минуты после условленного времени, остался довольным своей точностью, посмотрел счастливо на своих друзей и кивнул головой. — Называйте меня Дейв, генерал — ответил Девид. — Согласен, генерал, а меня только Джо. А-а, я думаю, что одна "Блади Мэри" не навредила бы мне для начала, особенно если водка "Блу Стар". Выбирай Дейв, и ты, новобранец. — Хм, может быть одно выдержанное виски "Урса Мейджер"* с двумя кусками льда — подбросил Дейв. [ * Ursa Major это созвездие Большая Медведица, по английски. ] — С позволением господ генералов, я бы остановился на виски "Спейс Рейинджер"**, тоже только со льдом, как максимально отвечающее эмоциональному и психическому состоянию новобранца, которого я в данный момент имею счастье представлять, и как способствующее для поднятия его боевого духа, патриотичного сознания, и воинской смелости на необходимую высоту, и даже на 10 % выше неё, и для их фиксирования на той же высоте во время исполнения боевого долга воина — продекламировал он. [ ** Space Ranger, значит "Космический Странник", или десантник. ] — В этом духе, новобранец, продолжайте в этом духе! — пробормотал Дейвид и взмахнул рукой, потому что его место смотрело против входа, откуда показалась слегка сгорбленная и аскетическая фигура Морриссона. Он их заметил и направился к ним. — Привет, мальчики. Как новобранец? — Рядовой Джойс к вашим услугам — ответил Септимиус. — Давайте вас познакомлю: это генерал Брейкер, называемый Дейвом, и генерал Дербит, называемый Джо, а это, генералы, генерал Минтсон, называемый, с его позволением, Моррисом. — О-о, перестаньте задеваться, мальчики. Да почему это никто не пьёт, неужели меня ждёте, а? Ну и дела. Рюмку коньяка "Стар оф Франс" для меня — сказал он и начал ощупывать ствол, на котором сидел, но после минуты мучения сумел только поднять его на полметра и пока взмахивал ногами в воздухе успел ещё раскрыть и какой-то зонтик над собою, что его явно не удовлетворило, потому что добавил сердито: — Да не позовёт ли кто-нибудь официанта, в конце концов? И что смеётесь, олухи такие? Раскройте и вы себе по зонтику и тогда смейтесь сколько хотите. Джо и я нажали почти одновременно на кнопки и меньше чем через две минуты подошёл один молодой парень, который, по всему было видно, настоящий официант. Пока он нормализовал стул Морриса, последний всё думал где будет удачнее его ущипнуть, чтобы проверить не новый ли это какой-то биоробот, и хорошо, что официант невольно чихнул, так что Моррис отказался от своего намерения, ибо: где вы видели, чтобы робот чихал? Гарсон принял наши заказы, к которым были добавлены и разные солёные орешки и печеньица и безалкогольные тонизирующие напитки, и отправился их выполнять. — Значит пришло твоё время, а, Септи? — нарушил молчание Дейвид. — Я тебе завидую, откровенно говоря. Мне придётся ждать ещё два года, а я всю жизнь мечтаю о войне. Одна одиннадцатая шанса чтобы не вернуться, но Боже мой, так это почти ничего! А и человек должен оставить за собой хорошие воспоминания, ведь так? Хуже если меня только ранят, но это случается в четыре раза реже, а и при современной медицине и пластичной хирургии нет ничего невозможного. Отец Питера, Джо его знает, вернулся раньше третьего года без обеих своих рук и с замёрзшими ногами — его скафандр что-то дефектировал, или его прокололо лазерное оружие, не помню, но двигаться в атмосфере жидкого азота при минус не знаю сколько там градусов это тебе не как погрузить свои ноги в какой-то горный ручеёк. Хорошо что сумел подать сигнал и спрятаться за одним камнем, а час перемирия наступил минут через десять, так что удалось его спасти. И нос его походил на комок жира. Но что от этого? За две недели в полевой больнице и ноги ему отремонтировали (без пары пальцев, но для чего ему пальцы на ногах, он ведь не обезьяна, правда?), и новый нос ему сделали — одна красота, даже иногда его чешет, когда понадобится, — а на руках у него такие протезы ниже локтей, что если не знаешь об этом то и не подумаешь, что они не настоящие. Теперь ему идёт 115 год и он здоров как бык, смотрит все гладиаторские битвы штрафных подразделений по стереовизору, каждый вечер в местном "Клубе ветеранов", и если не опрокинет в своё горло хотя бы четыре чашки чего-то крепкого, то считает, что день прошёл впустую. Да-а, такие дела, мальчики. — Хорошо, Дейв, но мы собрались не твои исповеди слушать, а провожать рядового Джойса, так что: за здоровье нашего друга! — вмешался Джо, потому что напитки давно уже ждали их на столе. — Для тебя, Септи, и для отечества! — поднял свою рюмку Дейвид. — Ваше здоровье, мальчики! — ответил он. — А если вернусь через два года в отпуск, чтобы мы собрались опять здесь попировать как следует, но тогда не торопясь и до утра. Стукнулись стаканами и выпили их до дна, так что заказали повторение. Он смотрел на них задумчиво и продолжил: — Сказать вам как я себя сейчас чувствую? Как будто я молодой краснокожий, мне пятнадцать лет, и меня ждёт мой первый бой с вражескими апачами ли, аппалачами ли — не помню как они назывались. С одной стороны немного побаиваюсь, а с другой стороны хочется быть храбрее и вождя. Что от того, что уже нет вражеских племён чтобы отнимать наши жёны и истреблять наши бизоны — потому что все женщины доступны для каждого (или оно было наоборот: все мужчины доступны для женщин), а бизонье мясо довольно жилистое? Раз нужно биться для чего-то, то не всё ли равно для чего? А вот, если вопрос насчёт дичи, то я предпочитаю серну, заднюю ножку, или ещё хвост кенгуру, знаете ли что это за прелесть, а? А ну-ка, посмотрим меню. — и он начал перелистывать принесённое официантом меню. — Хм, нету кенгуру, жаль. Ну, так и быть, они, кенгуру, живут в пустынных местах, а нас стало так много, что мы не можем позволить себе оставлять пустующие местности по земному шару. Не имеет значения, пусть будет серна тушёная в белом вине, и с добавлением ещё белого вина вне тушёного блюда, или тогда "Розе Шиньон", если не возражаете. Опять на здоровье, мальчики! — и он снова поднял свою рюмку. — Твоё здоровье, Септи — добавил Джо — но я предпочитаю крылатых. Одна куропатка по охотничьи пришлась бы мне по вкусу, думаю. Вино как твоё. А ну-ка, скажи мне, ты каким хочешь быть на фронте? Порешил ли уже? — Ну-у, оно не от меня зависит, ты ведь знаешь? Разные психологические тесты, врачебные комиссии, потребности по фронтам, и прочее. Но я думаю, что меня пошлют на лазерные катера, или хотя бы мне хочется чтобы так вышло, потому что это и по моей специальности оптического инженера и я знаю уйму лазерных оружий (так ведь 20 % промышленности работает на армию и я один из этих людей), да и мне самому больше хочется двигаться из космоса, а не залечь в какие-то болота или пустыни и бросать нейтронные бомбочки небольшого калибра, или ещё выбрасывать парализующие снаряды, или сидеть за ультразвуковыми орудиями. Куда бы меня ни послали я буду храбро драться и уверен, что не выставлю себя в плохой свет. — И я верю в тебя, парень — вставил опять Джо. — Патриотизм большое дело: если победишь, выигрываешь игру, а если потеряешь свою жизнь, то зарабатываешь признание поколений. Вообще, нет проигрывающих! Достаточно чтобы был смелым и наплевал на смерть — не она страшная, говорят, а её ожидание. Но мы её ожидаем каждый день здесь на Земле — хоть вероятность и мала, но всё равно её ожидаем. А по космическим фронтам она себе гуляет, но солдаты её не ожидают, потому что она их ежедневие. Мужчина оплодотворяет, чтобы создать жизнь, значит мужчина должен и отнимать её, когда придёт время об этом. Всё дело в том, чтобы пришло нужное время ... И не ожидать смерть. Давайте опять на здоровье. — Чиэрс, Септи! — вклинился и Морриссон. — И победа! — За здоровье всех — ответил он. — Да только, Моррис, лишь ты ещё не выбрал, а официант уже идёт за заказом! — Ну-у, какую-то рыбу для меня. Акулу, может быть, с гарниром из водорослей — заказал он и после того как официант отошёл добавил. — У рыб нервная система более слабо развитая и у них почти нету ощущения боли. Да они и полезные — фосфор, как знаете, в основе секса. Не только поддерживает его тебе, но и освещает немного специальную "пещерку", не находите ли? Чтобы человек не перепутал что-то. — Знаю я тебя, старый распутник — вмешался опять Джо. — А всё дело в том, что ты не настроен воинственно. Не то что не патриот, только я не помню чтобы видел тебя смотреть передачи с полей боёв. Кто тебя знает не откажешься ли ты когда придёт твоё время, а? Я тебя не укоряю, разумеется, потому что сразу найдутся тысячи женщин лечь с тобой, лишь бы ты отказался и отступил им лично своё место. — Не знаю, Джо, может и откажусь, но до тех пор у меня ещё целых пять лет. Может заболею, и если мне немного останется жить, то почему бы не пойти хотя бы в армию? А может и не разболеюсь и опять не пойду. Не знаю. ... Но-о, знаешь ли, ты мне подсказал интересную идею с этими тысячами женщинами. Может быть я дам объявление, что отступлю своё место той женщине, которая удовлетворит меня больше всех, после того как проведу одну неделю с ней. По одной неделе для каждой, пятьдесят недель в году, и две для супруги — ведь знаешь, и у неё тоже какие-то права — за пять лет это даёт 250 баб. Да-а, не смогу накрутить тысчонку, как видно ... Ну, тогда можно остановиться на число 200, как более круглое число. Так и для жены больше останется, чтобы не рассердилась она на меня. А потом ... Ну, ведь всегда могу сказать, что передумал, не так ли? Ладно, ваше здоровье! — Развратник, я же вам сказал? И потому он мне нравится, значит — добавил Джо. — Давайте выпьем за патриотизм, ребята. На здоровье! Опустошили стаканы и некоторое время было слышно лишь жевание их челюстей. Потом Морриссон опять взял слово. — Патриотизм хорошая вещь, полезная для общества. Но мне видится, что он более полезен для некоторых людей. Человек универсальное и всеядное животное. Что значит, что он животное, да не как какого либо одного из них, а что у него черты со всех животных, которые у каждого проявляются по разному. Как бы и ни искал, не найдёшь волка, который бы отказался от свежей зайчатины, ни какую-то хищную рыбу, которая будет довольствоваться щипать водоросли, или паук вдруг начнёт сосать нектар из цветов; а мясоядные медведи (когда они жили вне заповедников, конечно) являлись большим исключением. В то время как люди разные и их вкусы различные, так что: некоторым нравится война, а другим она не нравится. Но, что важнее в этой связи это то, что она необходима для них (ну, для большей части из них). Или вы думаете, что можно заставить человека биться против его воли, если он не хочет? Всегда найдётся какой-то способ отвязаться от войны: или он будет лежать в карцере, или сбежит к противнику, или, в наихудшем случае, повиснет на виселице и дело с концом. Можешь оковать человека в цепи и заставить его работать, но не и биться. Ну, разумеется, патриотизм и тому подобное, но оно не известно что лучше для "патрии": чтобы её мужское население уменьшилось на одну треть и чтобы всё, что можно разрушить, было разрушено, вместо того, чтобы сохранилась материально и генетически здоровая, а через время, если останется этнически целостной и сильной, то тогда уже проявлять свой патриотизм. И еще: если одно отечество защищается, то те из другого отечества ведь не саранча, чтобы им было наплевать на свою страну. Вот древние греки были умные люди (ну, насколько люди могут быть умными, разумеется): бились, к примеру, из за какой-то Елены, или против неё. Но ведь это идеальное решение, потому что с одной стороны ясно, что нет никакого смысла драться из за некоторой бабы (ибо баб, как говорится, лопатой загребать, и которую бы и не выбрал то всегда придёт время когда будешь жалеть от этом, так что ясно, что они бились из за себя, ради битв, или удовольствия от опасной игры), а с другой стороны всегда могли потом утверждать, что они большие патриоты и достойные для уважения мужчины. Морриссон остановился на время, допил вино в рюмке, опять себе налил и опять выпил немного, а потом продолжил задумчиво, кладя время от времени и по куску пищи в рот: — Или возьмём ещё разум. В человеческой история никто не принимал разумного решения до какой-то войны, или по крайней мере пока одна из сторон не победила уже множество армий, так чтобы другие были уверенны, что и их победят, если решат биться. Не после того как разум не помогал приходилось к войне, а после того как и война не разрешала проблемы приходилось к разумным разговорам, но с позиции силы! Вот, к примеру, идёт Чингиз хан и хочет захватить страну X. Но Х-сианцы вместо того, чтобы: пойти посмотреть на "чингизцев" и решить драться с ними или сдаваться; или предложить нашественникам сесть и сыграть дюжину партий в шахматы и кто победить, значит, то пусть он решает; или, если случайно Чингиз был не очень-то падким на шахматы, или последняя игра не была известной в его дворе, то пусть сыграют некоторую игру в мяч, или устроят какое-то другое спортивное состязание; или, если Чингиз опасался, что его солдаты могут решить ... оторвать его же "мячики", раз он не разрешает им драться, потому что они, ведь так, потому и пошли с ним, чтобы драться на смерть, а то иначе чем же потом будут хвастаться перед своими любимыми, то тогда, если другого выхода не было, то пусть обе стороны договорятся об одной показной и решительной битве. Только что для этой битвы освободить на время одну целую деревню, построить свои армии одну против другой и на группах по видам оружия, и начать пересчитываться, причём каждый сотый из них выходит вперёд со всем своим оружием, и потом счёт начинает опять с одного, и таким образом определённый один процент армий с обеих сторон пусть начнут драться на жизнь и на смерть, как и полагается, но только выбранные "счастливчики", а все остальные пусть расположатся вокруг по холмам, чтобы непосредственно следить за развитием военных действий, пусть поднимают мехи с вином и поощряют своих боевых товарищей, коли хотят. Так, но вместо этого они начинали совершенно неравную и разрушительную войну, потому что были патриотами! Не то что я обвиняю военных, потому что они действовали в согласии с общим желанием, а голос народа, как говорится, голос Божий, но решение как какое-нибудь из вышеперечисленных просто не достигалось. И оно не достигалось, ибо люди не были разумными. Они и теперь не разумные, хотя вынесение войн с Земли в Космос, бесспорно, одно очень разумное решение, а определение минимального числа солдат, которые сгорают желанием биться и только ждут своё время разрешить им это, тоже очень правильно. Но человек бьётся не ради других, а из за того, что в его душе. Ради себя самого, одним словом! Всё остальное только для оправдания его собственной жестокости. М-даа, только что не думайте что я против войны: я лично её не одобряю, но это из за чисто эстетического чувства, однако я её приветствую и защищаю, потому что она нужна мужчине. По всему видно, что она нужна и новобранцу среди нас и я не вижу ничего более подходящего в случае, кроме как выпить за его здоровье, за его воинскую доблесть и трудные победы по звездным полям боя. Аминь! — Твоё здоровье, философ — ответил Септимиус, — только что если я один умный, или хотя бы образованный, дурак, то ты один глупый, не смотря на то что образованный, умница, а я не вижу особой разницы между двумя вещами! А патриотизм это один хороший символ, как Бог, может быть, во имя которого стоит умереть. Однако стоит и выпить за него, так что опять: на здоровье. — Чиэрс, Септи! И через два года, когда приедешь в отпуск, чтобы опять здесь собрались — поднял свой бокал Джордж. — Если вернусь, мой хороший друг, но принимаю твоё предложение. А теперь вроде пора заканчивать потому что в четыре часа должен уезжать, а как смотрю остаётся ещё четверть часика, так что давайте заказывать десерты, а? — и он нажал кнопку для вызова официанта. — Ех, всё хорошее рано или поздно кончается, как говорила одна моя подруга после сюблимного момента — прокашлялся Морриссон, — но зато потом обычно идёт что-то другое хорошее, если пропустим плохое между ними, разумеется. По кофейку с добрым старым французским коньячком, может быть? — Может, да и будет — добавил Дейвид и осмотрев нас, чтобы получить наше согласие, дал заказ официанту. — И всё таки хорошо быть новобранцем, а? — вклинился Джо. — И чтобы все тебе завидовали! Хорошо что этот кровавый двадцатый век давно прошёл, так что уже научились играть в войну, так как играют малые пацаны: коли хочешь играешь, а коли нет — смотришь. А жертвы — ну-у, ничего хорошего не происходит без никаких жертв, ведь так? Если позволю себе заимствовать что-то с Морриса я бы добавил, что когда молодая девушка боится пожертвовать свою девственность, то она чаще всего теряет, правда Мори? Вот видишь? Так что давайте выпьем за жертвы и за смелость. Всё шло очень хорошо и они перекинулись ещё несколькими незначущими репликами над кофем и, когда Септимиус уже собирался вставать и расплачиваться, Дейвид вытащил какую-то цилиндрическую коробку из своего кармана, открыл её и вытащил оттуда одну позолоченную статуэтку и положил её в середине стола. Это была Нике, с накинутой на неё эфирной накидкой, которая тенденциозно оставляла открытым её бюст, при этом хорошо развитым и с выпуклыми розовыми зёрнами, с поднятой высоко правой рукой с мечом в ней, с блестящими золотыми кудрями и с голубыми, как бы из какого-то кристалла, глазами, которая стояла на небольшом агатовом постаменте. Подарок был чудесным и пока виновник торжества смотрел на него с восхищением, а другие смотрели на него и улыбались довольными, Дейвид поднялся со стола и направился к ближайшему дереву. С одной ветки на высоте примерно в два метра он внимательно снял какую-то коробку, которая всё это время висела почти напротив Септимиуса (да кто будет смотреть на ветки деревьев вокруг?) и вытащил оттуда небольшой блестящий диск, величиной с пуговицу для пиджака. Разумеется, что это была цифровая оптическая записывающая стереокамера и Дейв потрогал спину статуэтки и после того как открыл нужную щель засунул туда диск, а потом попросил Джорджа, у которого был самый светлый костюм изо всех, повернутся спиной и, после небольшой манипуляции по голове и спине богини, из её глаз блеснули два разноцветных лазерных луча и на спине Джорджа появился начальный стереокадр встречи. После того как он поиграл немного с зёрнами её грудей прозвучала снова генеральская команда Джорджа и ответ новобранца. Нике была сувенирная проекционная камера, выработанная с большим вкусом и изяществом. Пока Септимиус не мог ей нарадоваться другие расплатились за обед своими картами, не смотря на его энергичный протест, и ему не осталось ничего другого кроме как забрать внимательно богиню в свой карман и всем направиться к аэролётам. Он стартовал первым, а его друзья махали ему снизу руками, пока он не потерялся из их взгляда. * * * Часы показывали четыре и несколько минут и он поехал сразу к гаражу на "Джерем Стриит", который был совсем недалеко от ресторана. Там он быстро подписал стандартный договор, что за время военной службы он предоставлял свой аэролёт "Клубу Ветеранов" в бесплатную аренду, где они обязывались поддерживать его в исправность, а он имел право использовать его всегда во время своих отпусков; в случае эвентуальной смерти при исполнении своего воинского долга машина становилась собственностью клуба, а иначе он получал её обратно после увольнения. Так как договор входил в силу с завтрашнего утра он мог использовать аэролёт весь сегодняшний день и он решил выслать его им вечером, когда вернётся домой. Потом ему не осталось ничего другого кроме как приземлиться в районе "Металика-7", на крышу одной розовой шестигранной усечённой пирамиды, которая была предназначена для официальных мероприятий в заводе, где он до недавнего времени работал, перед тем как получил подтверждение, что утверждён новобранцем в весеннем наборе. Его встречали всё знакомые и весёлые лица его коллег на протяжении многих лет и он спустился вниз к главному залу, где люди уже собирались, и занял своё место на трибуне. В условленное время торжество началось, открытое директором. Септимиус слушал рассеянно и время от времени кивал головой, потому что это было стандартное приветствие, но некоторые слова, всё таки, залегали в его сознание, хотя он их и слушал много раз на других подобных проводах, только что теперь они относились к нему: — Наш бывший коллега, инженер Септимиус Джойс, отработав своё положенное при мирных земных условиях время, теперь отправляется к космическим полям боя, чтобы защитить самые дорогие социальные идеи, защитить национальные интересы государства, проявив свой патриотизм уже при новых и опасных условиях. Он был хорошим работником и отзывчивым коллегой и мы верим, что он будет и смелым и храбрым солдатом, всегда готовым пожертвовать и свою жизнь, если боевая обстановка это требует. Он уходит на войну, так же как миллионы и миллиарды мужчин в человеческой истории до него уходили биться, и как новые миллиарды мужчин и после него будут уходить, потому что война необходима для нации и для её мужчин. Война делает мужчину наконец мужчиной и каждый мужчина среди нас сгорает нетерпением чтобы пришёл и его час влиться в ряды бойцов для защиты государства, причём даже и многие из наших коллег женского пола тоже хотели бы испытать воинские невзгоды, чтобы оставить за собой хорошее имя. Войны всегда существовали в человеческой истории, но войны двадцать второго века не как те из прошлых веков, не только потому что они не ведутся на нашей родной планете, а и потому что солдаты уже бьются только во имя высоких патриотичных идеалов, а не из за каких-то экономических интересов. Независимо от побед или поражений в войнах все государства Земли давно живут в обществе изобилия и личного усовершенствования, живут ради удовольствия жить, а почему бы и не ради удовольствия умереть, если это в интересе нации? Экономические проблемы, ещё с прошлого века, решаются экономическими средствами, как и подобает одному развитому обществу, но человечество не может без войн, которые должны поддерживать его боевой дух, смелость, и героизм. Без войны нет победы, говорили наши предшественники, а без победы нет интереса в жизни! Мы должны поддерживать жизнь, это редкое проявление организации среди материи, настолько редкое, что независимо от межзвездных полётов с прошлого века и теперь мы всё ещё не обнаружили других братьев по разуму. Но мы должны уметь биться, потому что когда встретим других думающих существ (я не говорю об искусственно созданных андроидных роботах, потому что они сделаны по нашему замыслу и работают согласно нашим программам, а о другом естественном разуме) мы должны уметь удерживать победы, так как такова жизнь везде во Вселенной. Потому мы всё ещё бьёмся на полях боя, и будем биться, чтобы утвердить превосходство живой материи, но мы достигли уже до идеальной модели войны — до войны, которая несёт только выгоды, но не и страданий для мирного населения, только развлечения для масс и для участников в сражениях, но не мешает биологическому продолжению человеческих народностей и рас, не ведёт к геноциду, нищеты, и истязанию невинных людей. Война для смелых, и смелые уходят на войну, как и наш дорогой бывший коллега Септимиус. Пусть проводим его с подобающим уважением. После последовавших бурных аплодисментов высказался и его непосредственный начальник, который отметил, что Септимиус всегда носил в себе храброе и воинственное начало в мужчине, и он не сомневается, что из него получится образцовый солдат. Пожелания для лёгкой и интересной службы преподнесли ему и двое-трое других коллег обоих полов. Официальная часть окончилась подношением традиционного для таких случаев подарка — лазерного ружья для куропаток и мелкой дичи с автоматическим слежением за целью, с одной стороны приклада которой был маленький экран, а внутри был встроен микрокомпьютер с информационным носителем содержащим краткий аудиовизуальный осмотр завода с более важными производственными и административными помещениями, и с по одной живой полуминутной картинкой каждого из служителей за последние десяток лет, которые, когда камера направлялась на них, называли своё имя и поклонялись с улыбкой — это была компьютеризированная анимация и, не смотря на то что их голоса не были аутентичными, а только один приятный баритон для мужчин и игривый женский голос для женщин, виртуальная действительность выглядела совершенно реальной. Да-а, одна хорошая традиция и он принял её с благодарностью. Потом перешли в зал для коктейлей, где время протекло очень незаметно, и пока сумел чокнуться с каждым и попробовать разные закуски и перемешать напитки с тем, что он уже проглотил со своими друзьями, оказалось, что зашло за восемь часов. Ничего другого ему не оставалось, кроме как перебросить ружьё через плечо, помахать в последний раз рукой остальным, и подняться на крышу. Открыл свою машину и усталым упал на сиденье. Подумал себе что за мучение было раньше пить и не знать потом как вести машину: пить или не пить? — таков был тогда вопрос. Теперь вещи гораздо проще и можешь максимум перепутать конечный пункт, но используя автопилот можешь себе дрыхнуть внутри и никому не будешь мешать. Всё равно что сидишь в одной из стародавних тележек и оставляешь лошадку самой отвезти тебя домой. С этими рассуждениями он набрал свой домашний адрес, аэролёт поднялся в воздух, и он стал рассеянно смотреть на светляки большого города. * * * На паркинге перед своим домом он освежился немного холодным воздухом хлынувшим в машину когда открыл дверцу и вспомнил приказать её компьютерному управлению, чтобы завтра в шесть часов утра была в гараже ветеранов. Накинул ружьё через плечо, потрогал статуэтку в своём кармане, и захлопнув дверь пошёл к дому и поднялся на третий этаж. Набрал шифр на двери и она его узнала и открылась. Вошёл внутри и прислонил ружьё к стенке. Пошёл на кухню и налил себе стакан сока из автомата, опустил одну освежающую таблетку, и после того как она отшипела и растворилась, выпил её одним махом и направился в кабинет, где набрал какую-то успокоительную электронную музыку и вытянулся в кресле прикрыв глаза. Ещё не ясно как будет жить в казарме, но накануне службы прошло хорошо, подумал он, и полежал так некоторое время. Когда открыл глаза уже подходило к одиннадцати вечера и зашло за время, когда приличные люди ужинают, да он и не был голодным, так что это не имело значения. Занялся запаковать до конца свой походный цилиндр на завтра, но оно и не было чего там убирать, кроме вещей с сегодняшнего дня. Ружьё, разумеется, нужно убрать куда-то, потому что в космосе куропатки не водятся, да и она была лишь игрушкой по сравнению с настоящими оружиями, с которыми он будет там располагать, и он схватил её и запихнул в один из стенных шкафов к разным сувенирам и подаркам с ученических и университетских лет. Богиню, однако, возьмёт, потому что она не тяжёлая, а и дорогое воспоминание от его приятелей. Открыл цилиндр и положил её сверху к термосу, который подарили ему вчера Майкл и Джейн, его дети. Только что он только походил на термос, как для литра с чем-то жидкости, а иначе был профилированный синтезатор. Сверху был один сосуд на пол-литра, в который наливалась обыкновенная вода; потом по середине были разные технические вещи и электроника, как и портативное питание на два цикла агрегата, и там клалась одна графитная палочка и три ампулки с химикалиями; а в самом низу был другой сосуд тоже на пол-литра. По середине была одна кнопка, которая, когда её нажмёшь, окрашивалась в красный свет и было слышно лёгкое жужжание в продолжении около пяти минут. Потом лампочка становилась зелёной и в нижнем сосуде уже находился пол-литра вполне приличной водки, при этом охлаждённой! Молекула воды разлагалась на её составные части и потом синтезировался алкоголь. Если хотел мог опустить внутри и по одной другой таблетке, чтобы походила на виски или на коньяк. Один цикл давал пол-литра, а из одной порции химикалий выходили десять доз или пять литров. Отдельно ему дали и коробку с двадцатью сериями обойм, которая не весила и одного килограмма, так что он был снабжён целым центнером водки — очень даже хорошей, потому что вчера её испробовал. Оригинальный подарок, ничего не скажешь. Потом осмотрел комнату и обнаружил на столе, в середине, одну плоскую коробку перевязанную ленточкой. Припомнил себе, что и его жена обещала что-то и наверное приходила перед тем как он вернулся. Открыл её и увидел три комплекта трикотажа для космонавтов, совершенно мягкие как потрогаешь, лёгкие и, как и полагается, с контактами для включения обогрева со скафандра, и с небольшим поясом с запасными батарейками на случай аварии. В армии, конечно, им дадут такие комплекты, но эти может быть были более новой модели и более тонкой работы, а и раз они со Фло, то он их возьмёт. Явно женщина заботится чтобы он не натёр себе пах в грубых скафандрах, захихикал он. Положил их поверх всего и застегнул коробку. Там было ещё достаточно места, но ничего, пусть остаётся, чтобы мог принести и по камешку с полями боёв, если вернётся. Проверил находится ли его солдатская униформа на стуле у стенки и поставил будильник на шесть с двумя нулями и при трёх последовательных напоминаниях через десять минут и орудийном громе если и тогда ещё не встал и не убрал свою кровать. Как будто это было всё. Прогулялся до туалетного узла, надел пижаму, растянул кровать, и бросил поверх покрывало. Было уже за полночь и он снова прокрутил в уме всё, чтобы не забыть что-то важное, но не обнаружил пропусков. Когда встанет в шесть с минутами у него будет достаточно времени чтобы мог выйти до восьми и заказать себе персональное аэротакси до аэропорта. За 30-40 минут он доедет, так что просто нельзя было не добраться туда раньше девяти. Завтра, первого апреля, для весеннего набора новобранцев. Начал слегка впадать в дремоту. Не было много времени для сна, да ему много и не надо было. Старые люди не спят долго. А он недавно отпраздновал своё семидесятилетие. Зевнул широко и погрузился в глубокий и ничем не потревоженный сон счастливого новобранца. 07.1998 — — — — — |
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/