"Любовь, погоны и судьба -2"

Юрий Таманский

0 578

Бесплатно

Скачать

Отложить Читать отрывок

Юрий Таманский

Любовь, погоны и судьба.

( повести и рассказы)

г. Севастополь

2015г.

Глава I. «Морская душа».

«Слёзы адмирала».

По набережной медленно прогуливался, с задумчивым лицом, убелённый сединами статный мужчина в военно-морской форме. Величали его - Вадим Сергеевич Севенко. Это был вышедший полгода назад в запас адмирал. Многие, кто работал здесь, быстро привыкли к его появлениям под вечер. Пришёл тот неизбежный час, когда спешить отставнику уже некуда. Он каждый раз вальяжно прогуливался наедине со своими мыслями, почти в одно и то же время и в одном и том же месте, которое считается красивейшим местом центра «Северной столицы» - Санкт - Петербурга. Дворник дядя Миша, покупая папиросы в ларьке, напротив, у миловидной продавщицы Марины, по-доброму пошутил в его адрес. – Серьёзный адмирал, продолжает, наверное, мысленно служить, а может и итоги уже подводит.

– Да рано ему ещё подводить итоги, больше похоже на то, что обдумывает мемуары, - не согласилась с ним продавщица.- А, скорее всего проблемы заели. Адмирал иногда останавливался и пристально смотрел в морскую даль, словно пронизывая время. Те, кто сегодня его обсуждал, и не подозревали, что творится в душе у бывшего военного. А происходил у него обычный психологический процесс адаптации к другому ритму жизни, к другим жизненным реалиям. Наружу неудержимо лезло чувство бессмысленности, становилось всё труднее бороться с подавленным настроением. Единственное желание, которое часто посещало его – стремление к уединению. Внутренняя пружина, которая в Вадиме Сергеевиче была сжата военным прессом на протяжении сорока трёх лет, продолжала разжиматься и наступление психологического перелома, ещё предстояло ждать не менее года. Столько лет полной самоотдачи служения отечеству, частые стрессы и жизнь по уставу бесследно не проходят. История показывает, что чем выше раньше занимал пост военный пенсионер, тем болезненней происходит этот процесс. Оно и понятно, ведь к высокой должности прилагаются и блага, очень быстро привыкаешь к персональному автомобилю и полному обеспечению. Но это не про него. За кормушку, в своё время, Севенко крепко не держался, и не эти мысли донимали бывшего адмирала сегодня, а, то, как там без него справятся на Тихоокеанском флоте. – Там нужен такой же волевой командующий как я, а назначили, по чьей-то непонятной воле, «паркетного» начальника. Справится ли? – терзался он в сомнениях.

Находясь на такой вершине служебной пирамиды, часто переоцениваешь свой флотоводческий или какой-либо иной талант.

Самое страшное, что появляется чувство незаменимости и недооценки последователей. Примеров нам история оставила массу, если начинать сверху, то можно вспомнить плеяду незаменимых генсеков с завышенной самооценкой.

Оказавшись не у дел, по причине предельного для службы возраста, Севенко перебравшись в город своей молодости, через некоторое время ощутил дефицит в общении. Он всё чаще стал появляться в различных ветеранских организациях. Больше всего по душе пришлось Вадиму Сергеевичу, ветеранское общество подводников, на котором он и остановил свой выбор. Здесь было много родственных душ, таких же хлебнувших лиха людей. Создал её первый командир дивизии атомных подводных лодок контр-адмирал Карпеев, в которую он пришёл служить ещё лейтенантом. В этой компании он ощущал себя комфортней, чем в остальных, и не покидало его чувство того, что хоть он и перерос в карьере своего комдива, но до сих пор отношение к нему, мысленно, как к наставнику. Даже присутствовало какое-то преклонение перед Юрием Георгиевичем. Этого он, естественно, никогда не показывал. А самое главное, в любое время можно спросить у Карпеева совет, поговорить по душам.

- Мудрый человек, - восхищался им Севенко. - По нынешним временам такие люди редкость. Он всегда «читает» мои мысли. В других организациях, в правлении, засели старшие офицеры, которые порой заискивали перед Севенко, много было подхалимов. А он всегда по-жизни отрицательно реагировал на откровенную лесть желающих пустить пыль в глаза, непонимание и бестактные вопросы. Здесь чаще получалось томительное, бессмысленное псевдообщение с недомолвками, чем предметный разговор. На одной из предпраздничных встреч у него состоялся разговор с Карпеевым. Вадим Сергеевич посетовал на то, что смену прислали

ему неравноценную, когда увольняли, и высказал свои опасения по поводу того, справится ли новый командующий.

- Вадим, об этом сегодня говорить уже неактуально. Я вижу, ты ещё воюешь в мыслях, да и возрастной консерватизм о себе даёт знать, ничего это скоро пройдёт примерно, через год. Нужно замедлить шаг и опуститься на грешную землю. Перед тобой простирается лучший период в твоей судьбе, надо просто жить, любить жизнь и наслаждаться каждым её мгновением. Это прекрасная возможность оглянуться на прошлое и попытаться заглянуть в будущее. Компенсируй то, чего в своё время недополучил: театр, музеи, встречи с приятными людьми. Настало время о душе больше думать. На крайний случай вспоминай свой боевой путь, или за перо возьмись, легче станет. Но сначала хорошо отдохни от всего этого, мой тебе совет. А то эта изматывающая борьба с самим собой до добра не доведёт.

Карпеев желал ему умиротворённого бытия, но Севенко не согласился с ним тогда, правда, из вежливости промолчал. Единственное, он не исключал, что в дальнейшем плотно займётся написанием мемуаров. По крайней мере, с этим он в том разговоре, мысленно, согласился. Сегодня адмирал ещё раз вспомнил разговор с Карпеевым и слова произнесённые им тогда:

- Вадим, посмотри внимательно вокруг. Мир меняется на глазах. Наше поколение уже не вписывается в этот современный ритм жизни. Да и с новой идеологией мы уже никогда не согласимся. К сожалению, это наша сегодняшняя реальность.

Прошло шесть месяцев, а он не смог привыкнуть даже к гражданской одежде, не то, что отказаться от воспоминаний о службе. Ностальгия не давала проходу. Унылые мысли, особенно последнее время, навязчиво следовали неотступной тенью, раздражали. Вадим Сергеевич слегка почувствовал, правда, что флотоводческие амбиции постепенно уходят на второй план, и в голову лезут мысли о его курсантских годах и офицерском становлении. Именно в этот вечер, он с чувством особого трепета в своих воспоминаниях перенёсся во времена лейтенантской молодости.

Холодный осенний вечер начал напоминать о себе. Севенко поёжился. Он как всегда прогуливался в военной форме одежды. Небо заволокло тучами, было мрачно и сыро. По заведённой на службе привычке для такой погоды он надел адмиральскую шинель и каракулевую шапку, высшего офицерского состава, с козырьком. Так называемую в народе: «Шапку с ручкой». Налетевшие внезапно резкие порывы холодного ветра неприятно кольнули лицо, забрались по шее за воротник. Он посетовал мысленно, что военная форма обязывает придерживаться строгого стиля в ношении, нельзя, например, поднять воротник или откатить боковые стороны шапки. - По-моему пора прислушаться к жене Наде и изменить своей привычке, перейти на удобную дублёнку и ондатровую шапку.

Серые клубящиеся тучи над заливом, на мгновение, Вадиму Сергеевичу показались до боли знакомыми.

– Они навевают мне воспоминания, - мелькнула в его голове догадка. Он на минуту в мыслях перенёсся в военный городок на Камчатку, несказанно живописное место, первое место своей службы. Севенко вспомнил события давно минувших лет, будоражащие сердце до сих пор. Словно всё это было вчера.

- Беззаботная молодость, самое счастливое время в жизни. Мороз, промозглый холод и ледяной ветер нам был тогда нипочём, сильным и пижонистым лейтенантам. Главное в тот момент были заинтересованные взгляды девушек.

Он остановился, погружённый в свои воспоминания, не обращая внимания на холод и сгущающиеся тучи, которые были предвестниками дождя или даже уже первого снега. Перед глазами метались белые барашки свинцовых волн залива. Вадим Сергеевич пристально посмотрел вдаль.

- Всё так же, как в тот день, когда я первый раз ступил на плавпричал, где стояла моя первая подводная лодка. Тот первый миг, который навсегда отпечатался в памяти…

Лейтенант Севенко, в тот далёкий уже год, вместе с группой таких же, как и он выпускников Высшего Военно-морского училища подплава прибыл служить на Камчатку. Все они были статные, красивые, молодые и полные амбиций. Вадим от сокурсников выделялся лишь тем, что в жизни был целеустремлённей. Дух состязательности двигал помыслы беспокойного молодого современного человека вперёд. С первых же дней за службу он взялся, как говорится, «засучив рукава»: с энтузиазмом оттачивая и совершенствуя своё мастерство. В житейском плане, в отличие от остальных, ему было немного проще. В силу разных причин приехал он в этот далёкий край холостяком. Многие же лейтенанты решали свои бытовые вопросы обустройства с первых дней и не только на берегу, но часто на службе, бегая, собирая справки, выбивая квартиры и комнаты. Бесконечные домашние заботы несколько отвлекали.

Севенко сразу взялся за ремесло ретиво, с пониманием дела выстроил для себя «систему координат».

Он быстрее всех сдал зачёты на допуск к несению дежурства по кораблю и исполнению своих обязанностей. В холостяках, правда, Вадим ходил недолго, появилась достойная соискательница места рядом с ним. Молодой лейтенант участвовал в «смотринах», как один из претендентов, и очень понравился старшей дочери командира соседней дивизии, контр-адмирала Алексеева. У него даже толком не было времени сделать осознанный выбор, всё случилось как-то быстро и внезапно. Севенко твёрдо тогда был уверен, что эта удача, в которой смесь романтики и цинизма, простая и наглядная философия успеха, его успеха. Друзья также считали и часто высказывали вслух, что ему крупно повезло и карьера будет успешная. Этот факт ещё больше убеждал Вадима, что удача свалилась на голову не случайно и выбор его правильный. Под возгласы одобрения сослуживцев он, отшучиваясь, по началу, отвечал: «Такая система апробирована уже давно и не мной. Конкурс я выиграл, а значит и к привлекательной жене в «приданное», должна быть карьерная лестница». Один только близкий друг, однокашник по училищу, весёлый чудак и романтик лейтенант Сергеев, дал ему тогда дельный совет: «Не стоит обольщаться, Вадик, рассчитывай в первую очередь на свои силы». Его товарищ оказался прав, в реальной жизни получается совсем по-иному. Служебная карьера у всех складывается по-разному и галсы её сугубо индивидуальны, но Вадим тогда легкомысленно подумал:

- По крайней мере, будет от чего отталкиваться. Катя была молоденькой, симпатичной девушкой, но такая, же взбалмошная, как и все дочки больших начальников. Высокомерные нотки постоянно присутствовали в её разговоре.

Севенко этот факт ничуть не смутил и, пообщавшись с ней довольно достаточно, он понадеялся на то, что усмирить такую прелесть всего лишь дело времени. С самого начала, в жизни двух молодожёнов, всё было безоблачно. Однако «идиллия» длилась недолго. Первая банальная ссора по пустякам с супругой вылилась в выяснение его места в новой семье, а ещё она дала понять, что ей позволено всё. Он уже смотрел на избранницу иными глазами. Вадим поначалу сильно заблуждался в рассуждениях, скорее от недостатка жизненного опыта, чем от переоценки своих сил и возможностей, а тут ему всё популярно разъяснили. Как обычно бывает, в большинстве случаев, жизненные коллизии молодым супругам ещё неведомы, «подводные камни» и «грабли» ожидают их впереди. Прозреть Севенко предстояло чуть позже, жизнь, впоследствии, всё поправит. Молодая жена оказалась копией своей мамы Нины Олеговны, властной адмиральши, которую зять невзлюбил сразу, но вовремя каждой встречи изо всех сил изображал счастье и радость видеть и общаться с «мамой». Он уже в то время не признавал в людях излишней манерности, которую постоянно демонстрировала тёща. – А ещё она имеет плохую привычку вламываться в личную жизнь, - любил он повторять, иногда в гневе. Тёщин «венценосный» муж выглядел поделикатнее, наверное, потому, что постоянно был занят на службе. Катя постепенно стала переносить стереотип бывшей семьи, в которой выросла, на свою, личную. В таком деле ей, естественно, активно и с большим удовольствием помогала мама, бескомпромиссная натура. Тесть, со стороны, с видом небожителя наблюдал за семейным переделом и не вмешивался. Вадиму оставалось только мириться с происходящим, он вынужден был соглашаться во всём. Выход нашёлся сам собой. Они с Катей постепенно приноровились друг к другу и жили мысленно каждый в своём мире на общей территории квартиры. О взаимном уважении он продолжал мечтать. Распри с определённой периодичностью возникали и исчезали. Вадим, даже при таких обстоятельствах, никогда не сомневался в своей значимости и верил в то, что настанет время, и он будет придерживаться во всём собственных принципов в семье. А пока, во избежание конфликтов, чаще помалкивал.

– Это временная сдача позиций, - утешал себя Севенко.

А жизнь набирала обороты и полетела очень быстро, как у всех: женитьба, рождение сына, продвижение по службе, с опережением графика. Заглядывая за горизонт, он стремился к высоким чинам и это ни от кого не скрывал. Через определённый отрезок времени, тесть уже командовал флотом и метил перебраться в Москву, а Вадим стал старпомом на атомоходе. В разговорах, подчинённые стали называть его уже по имени и отчеству, что поначалу вновь испечённого старпома несколько смущало, но ненадолго. Он быстро научился казаться солидным. Личная жизнь понемногу наладилась, ведь тёща была уже на почтительном расстоянии, но не хватало душевного комфорта. Жена оказалась крепким орешком, осталась такой же высокомерной и при случае старалась напомнить Вадиму, что все его успехи - заслуга её папы. Всё это постепенно превратилось в циклический ритуал. Донимала она его, как говорится, конкретно. Севенко это очень огорчало и злило. Он постоянно вон из кожи лез, чтобы всем доказать своей отличной службой, что это не так, что это его личные достижения. Напряжение между ними нарастало постепенно, из года в год. Однажды Вадим обратил внимание, что ни приятное слово, ни красивый поступок и даже добрая шутка или комплимент с его стороны, уже не вызывает у жены никаких эмоций.

- Одни упрёки и недовольство, - констатировал он печально.

После очередных нравоучений Вадим сорвался.

- Чёрт возьми, я не пойму, о чём ты? – кричал Севенко в сердцах, в ответ. – За меня, что ли твой папа служит? Или я никчемный офицер? Да знаешь ли ты, что у меня знания…

Он осёкся, одёрнул себя, вспомнив, что это бесполезно, замкнулся в очередной раз. О папе можно было говорить только хорошее, либо ничего. Единственное, что он добавил со злостью и обидой в голосе:

- Мне что теперь, всю жизнь перед тобой «Канкан» плясать из-за того, что твой папа адмирал?

Когда она уж совсем распалялась, то била ещё больней, добавляя унижающую его самолюбие поговорку: «Из грязи - в князи». В такой ситуации он совсем ощущал себя кретином. Между ними росло отчуждение.

- Подожди подруга, придёт моё время, - молча, огрызнулся он. - Просто расслабляться мне рано. Надежда, терпение и труд всё перетрут.

Постепенно охладевший к жене Вадим, старался дольше задерживаться на службе, дома вёл себя сдержанно и холодно. Та самая надежда таяла. Редкое примирение происходило у них только в постели. Личная жизнь старпома Севенко фактически ушла на третий план. - Это стало нормой жизни, - вдруг, к своему ужасу, заметил он. После двух лет пребывания на должности старшего помощника командира атомной многоцелевой подводной лодки, Вадим Сергеевич поступил в Военно-морскую академию. Жена, естественно, поехала с ним в Питер.

Учёба в Ленинграде прошла как один день. Он снова подолгу, до позднего вечера, задерживался в академии, усердно грыз гранит науки и по учёбе был в лидерах. Но дома и в обществе, по-прежнему, находился в тени своей подруги. Севенко, конечно, представлял совершенно в ином свете свою семейную жизнь, но получилось то, чего совсем не ожидал.

Время подошло к выпуску, у Вадима состоялся серьёзный разговор с тестем, который в это время по служебным делам находился в Северной столице. Папа, уже Начальник Главного штаба ВМФ, предложил ему на выбор должности в Москве или в Ленинграде.

- Катя меня просила, чтобы я пристроил вас поближе к нам. Как ты на это смотришь?

Вадим ждал этот разговор и подготовился к нему. Он решил проявить принципиальность, которая отрекошетила бы по его жене.

- Нет, Андрей Петрович, я хочу вернуться в свою дивизию, - ответил он, ни секунды не раздумывая. - Чувствую, что готов уже командовать атомоходом.

Это решение произвело обратный эффект.

Тесть, конечно, удивился, но против воли зятя не пошёл.

- У каждого есть право выбора. Сам только с Катей решай, - буркнул он, вставая из-за стола. – Я думаю, мы утрясём этот вопрос, - поддержал он Севенко морально.

То, что случилось с его женой и её мамой, от этого известия, он не ожидал. И так истеричная Катя, кипя от негодования, закатила грандиозный скандал, в котором он услышал всё о себе, а именно то, что она думала все эти годы о никчемном муже. – Я подозревал, что придётся оттираться от плевков, но чтобы столько желчи на меня, в придачу вылилось, не мог даже представить в кошмарном сне,- молча, возмущался тогда Вадим.- Крылья вырвали мне с корнем.

Семейная жизнь, и так далеко не идеальная, дала трещину. Подпевала своей дочке, естественно, тёща. После того памятного разговора, Севенко решил послать их семейство ко всем чертям, предварительно уехав подальше, но не тут-то было. Это он почувствует позже, а пока Вадим продемонстрировал редкостное самообладание и довольно, с ехидцей ухмыльнулся жене в лицо. Хотя давно знал, что её чувства непредсказуемы и даже безошибочно чувствовал любое изменение её настроения. Просто устал с этим мириться. В этот раз он рассчитывал на чудо. - Может она одумается.

Вадим тайком посмотрел пристально на тёщу, которую в быту называл дружелюбно – «Олеговна». Ей было уже хорошо за сорок. Как она не холила себя, а на лице уже появились черты увядания. Ему стало обидно за себя и такое отношение, он мысленно процитировал давно написанную в адрес тёщи эпиграмму.

В её глазах читается немой вопрос:

«Где те года, когда был спрос? »

- Жену «Цезаря» обижать нельзя, себе дороже, - это он усвоил хорошо и потому все обиды оставались на уровне мысли.

На следующий день, остыв и посовещавшись с мамой, Катя заявила, что пока с сыном поживёт полгода в Москве, а там видно будет. Зло сузились её глаза.

– В каких-то медвежьих углах я жить больше не намерена, - сказала она, как отрезала.

- Зато вдали от загрязнённых мегаполисов и промышленных центров, - пытался отшутиться он. На том и порешили. По тому, как она говорила и каким тоном, он понял, что жена его грустить не собирается. Её ждали впереди светские бури и штормы, а его такие же явления, только природные, на краю земли. Когда расставались, она, презрительно поджав губы, отвернулась к окну и пригрозила:

- Это тебе всё боком выйдет.

Вадим прибыл на Камчатку в хорошем расположении духа, с торжествующим видом.

- Теперь я продолжу свою карьеру без влиятельного «папы», - размечтался он, - и «мамы», холодной мегеры.

Но не тут-то было! Ему предстояло прозреть ещё раз. Жизнь показала, что он замахнулся на «их» устои и сложившиеся стереотипы, телефонного права ещё никто не отменял.

Места командира подводной лодки, по какой-то ему неизвестной причине, вдруг не нашлось, хотя в предписании был чётко прописан её бортовой номер и воинская часть. Недавно назначенный с Северного флота, буквально перед ним, командир дивизии опустил Севенко на землю.

- Послужишь, дружок старпомом на многоцелевой АПЛ, а там будет видно, куда командиром тебя назначать.

Вадим сразу же почувствовал привет от любезных «родственников».

-А я наивный полагал, что уже в одиночном плавании, - пронеслось у него в голове, душила обида.

Пришлось, с «лёгкой руки» родных и близких, на время оставить в стороне свои амбиции. Силы были, мягко говоря, неравны, и отстаивать свои права занятие пустое.

- Не знаю, где искать справедливость? Доколе это безобразие будет продолжаться? – иногда в сердцах, поначалу, бурчал он.

Не было сил сдерживать и свои переживания.

Вот такое изощрённое «благородство», по циничному принципу, проявила «родня».

Он скрепя зубами, с утроенной энергией взялся за службу. Севенко выполнял свои обязанности со свойственным ему упорством и чувством высокой ответственности. Вадим Сергеевич снова шёл к цели, ни на кого не оглядываясь.

Служба службой, но через два месяца он затосковал по женской ласке и теплу. Рассудок никак не мог понять, отчего вдруг поблекли краски жизни, и всё вокруг стало серым и безрадостным. Однажды Вадим поймал себя на мысли, что взгляд его продолжительней, чем обычно, стал останавливаться на молодых женщинах. Катя, как он понял, не собиралась возвращаться в ближайшее время. За весь этот период он не получил от неё ни одного письма, хотя отправил, в свою очередь, пять. Она его просто игнорировала.

- Человеку необходимо, чтобы был дом, где его любят и ждут. А у меня что? – сокрушался он. Вадим уже начал сомневаться в правильности своего поступка. - Может, не стоило обижать её и обострять и так не простую обстановку в семье. А если покаяться перед Катей, попросить чтобы вернулась? Она, наверное, тоже там тоскует?

Он тогда в порыве чувств набрал её московский номер и хотел объясниться. – Что загрустил? Прилив нежности замучил? – Катя рассмеялась и бросила трубку, оставив без внимания его просьбу поговорить.

- Она красивая, живёт своей жизнью, - произнёс ошарашенный Вадим, сидя неподвижно несколько секунд у телефона. – У меня терпение тоже не железное, - буркнул он. Вадим решил в тот вечер, что надо менять взгляды на семейную жизнь.

- Наверное, предстоит мне личную жизнь начать заново. Но, не смотря на всё это, продолжительными зимними вечерами всё чаще и чаще его посещал соблазнительный образ жены, молодой симпатичной женщины. Воспоминания о чистой нежной белой коже, о нежных прикосновениях её рук начали сводить старпома с ума. Вадим вспомнил незабываемый момент, когда он в первый раз поцеловал свою будущую жену, как она обвила руками его шею и крепко прижалась грудью. Они любили друг друга. – Ведь я же ей коленки целовал! Куда ушёл, исчез этот самый счастливый период в моей жизни? – Севенко тихо вздохнул.

В такие моменты он забывал даже бесконечные неурядицы в семье. От безысходности Вадим начал искать какой-то выход, но в конце поисков его постоянно ждал тупик.

- От подобной жизни можно сойти с ума, - пришёл он к выводу.

В один из тоскливых вечеров, Севенко достал из стола старые фотографии, вызывающие только грусть.

– Ведь сначала было всё так хорошо, всё как у всех. После свадьбы мы с Катей были самой счастливой парой, и рождение сына ещё больше сблизило нас. Просмотрев стопку, он положил их обратно. Из глаз готовы были скатиться слёзы, но Вадим, как обычно совладал с собой. – Завести себе подругу на стороне? – вопрос повис в воздухе.

Стало обидно за себя. Он открыл буфет, достал коньяк и «пропустил» пятьдесят граммов. Крякнув, Севенко произнёс:

- Слишком всё наболело.

И это случилось, тёмным зимним вечером, когда Вадим придя в пустую квартиру со службы, не нашёл и крошки хлеба. Не снимая военной формы, он накинул гражданскую куртку «альпак», вместо шинели, и, надев пыжиковую шапку, отправился в ближайший гастроном. Проходя по полутёмной улице, на подходе к магазину, он стал свидетелем того, как недалеко от крыльца молодая женщина, поскользнувшись, упала. Вадим подбежал к ней, преследуя благородную цель, и помог подняться на ноги, затем

бережно отряхнул даме пальто. Он подал женщине упавшую наземь сумку и, выпрямившись во весь рост, посмотрел в её благодарные глаза. Было что-то нежное и таинственное в них.

- Спасибо Вам большое, - расплылась она в улыбке.

Его словно что-то кольнуло. Заинтригованный, он смотрел, не отрывая взгляда, на незнакомку.

- Какие красивые глаза, какое приятное лицо! Она просто собирательный образ молодой, цветущей женщины, каким я себе его представлял, - отметил Севенко. - Не стоит благодарности, это сделал бы любой мужчина на моём месте.

В воздухе повисла секундная пауза.

- Вадим, - в следующий миг представился он и протянул руку.

- Света, - робко прошептала она и тепло улыбнулась.

Он ощутил в своей крупной ладони её маленькую, тёплую ручку.

- В нашем небольшом посёлке все и вся на виду, только что-то я Вас вижу в первый раз, - спросил Вадим, с ощущением того, что не хочет вот так просто с ней расстаться. Где Вы живёте?

- Мы здесь всего два года, живём на окраине посёлка. И я Вас вижу в первый раз.

- Вообще-то я здесь уже старожил, но был перерыв. Вот уж как полгода вернулся из академии обратно, в дом родной. А муж Ваш кто? - обратив на её обручальное кольцо внимание, спросил он.

- Старший лейтенант Прохоров, служит на подводной лодке. - У нас тут подавляющее большинство служат на подводных лодках, но такого не знаю, - задумавшись, произнёс он.- Наверное, из другой дивизии.

- У него командир лодки капитан первого ранга Юриков.

- Да, знаю я Вадима Васильевича. Это соседнее с нами соединение.

- Мы как прибыли сюда, так муж мой уже в четвёртую автономку ушёл. Представляете! - Это не удивительно, подводная лодка новая, вот и отдуваются за всю дивизию, - прокомментировал её печаль Севенко. – Странно, но мне почему-то не хочется расставаться с ней. От этой молодой женщины идут какие-то положительные флюиды. Хочется смотреть и смотреть в её выразительные глаза. Слушай, а не любовь это с первого взгляда? - поймал он себя на мысли.- У меня в жизни ещё такого не было. Ерунда какая-то, у неё законный муж есть, - одёрнул себя старпом.

Видно было, что и ей, по какой-то причине, не хотелось уходить.

- Вы работаете или по хозяйству?

- Не работаю, мы с сыном папу с моря месяцами ждём. Папа придёт, выпьет и долго нам рассказывает, как ему трудно было в море, - она произнесла всё это с улыбкой. – Выходит, что мы тут на берегу счастливы за себя и за него.

Как он не тянул время, но пришлось с ней расставаться. Темы разговоров для случайных встреч подошли к концу, начали появляться паузы. Поток проходящих знакомых и случайных людей увеличился, и каждый почему-то своим долгом считал, открыто разглядывать этих двоих. В маленьком посёлке, как и в массе других таких же, из-за скудости событий и монотонности жизни, сенсации любят очень. Это составляет львиную долю пересудов и сплетен. Как известно, плохим новостям всегда быстрее верят. Непреложный закон гарнизона.

В следующий раз они встретились дней через десять, также неожиданно, у того же магазина. Эта улица словно местный Монмартр. Самая большая вероятность повстречать кого-нибудь из знакомых, была именно на ней. В народе её в шутку называли – «Приморский бульвар», хотя с натяжкой можно назвать улицей.

Вадим и Света, как и в прошлый раз, некоторое время вели непринуждённый житейский разговор, с любопытством узнавая некоторые факты и подробности, из жизни друг друга. Каждый старался делать это тактично. На прощание Вадим дал ей свой номер телефона, сопроводив этот поступок словами: - Если Вам понадобится какая-то помощь.

Незаметно, в трудах и заботах, пролетел ещё один зимний месяц, но они как будто шли навстречу друг с другом.

Этот телефонный звонок был неожиданным для него, в тот праздничный вечер. Он сразу узнал её приятный бархатный голос.

- Вадим, я поздравляю Вас с праздником!

- Спасибо Света, я тоже Вас поздравляю.

- Что Вы делаете? - спросила она робко.

- Да ничего, сижу у телевизора. А Вы откуда звоните?

- Была в гостях, пора возвращаться домой.

- А сын Ваш где?

- У соседки. У нас с ней распределение обязанностей по уходу за детьми по выходным и праздничным дням. Сегодня её черёд с ними сидеть.

- Так значит, Вы свободны? Заходите в гости ко мне.

В воздухе повисла пауза.

-А удобно ли? - справилась она для приличия.

- Чего же неудобно? Запоминайте адрес: улица Вилючинская, дом 7, квартира 12.

Она на несколько секунд задумалась.

- Хорошо, через 15 минут буду.

Говорил он свободно, непринуждённо, но когда положил трубку телефона, сердце бешено заколотилось. Вадим начал суетиться, переодеваться и накрывать на стол. Неожиданно для него, второй раз, раздался звонок, но уже в дверь. После того, как он остался один на полгода, в эту дверь редко кто звонил, или стучал. Это всегда было событием, и этот раз не стал исключением.

На пороге стояла она, молодая, красивая и немножко пьяненькая, с застенчивой улыбкой на лице. Сегодня Света была особенно красива. Подведённые губки и подрисованные глазки ярко подчёркивали все её достоинства.

- Вы, наверное, удивлены моему визиту, - смущаясь, произнесла она.

- Чему мне удивляться, если я сам хотел чтобы этот визит состоялся, - зачарованно глядя на неё, произнёс Вадим.

Он принял у Светланы пальто и головной убор, затем, подавая комнатные тапочки, обратил внимание на красивые ноги.

Безупречно сидящее на ней вечернее платье с декольте плотно облегало молодое тело, подчёркивая стройность ног, от которых он не мог оторвать глаз, и тонкую талию. – Даже не в этом её изюминка. Глаза! От этих глаз невозможно оторваться, они лучатся спокойствием и добротой. Вадим пытался мысленно подобрать для них эпитеты, а так как в юности увлекался поэзией, то на ум пришло только четверостишье. После встречи со Светланой, он всё чаще стал возвращаться в мыслях к стихотворным строкам. Вот и сейчас это произошло невзначай.

Даже грусть в этих глазах

Необычайно красива,

Как синева в облаках,

Как на холсте умилённая дива.

Кровь, словно горная речка, уже бурлила в венах старпома. Лёгко и грациозно она прошла в комнату.

Все кто заходил к Вадиму в гости, в первую очередь обращали внимание на обилие книг в квартире. Шикарная домашняя библиотека как бы определяла интеллектуальный и социальный уровень её владельца. В то далёкое время книги были ещё культовыми вещами.

Вечер для них начался с шампанского при свечах. Вадим сегодня был в ударе, он был весел, всё время шутил и не сводил глаз со своей гостьи. Угрызения совести, перед упирающимся в автономке лейтенантом, ушли на десятый план.

- Всё остальное потом, потом, - отогнал он вдруг нахлынувшую стыдливость, когда прибежал на кухню за лимоном к коньяку. - Каяться рано, пока ничего не совершил. Чувствую, что сердце у меня сегодня открыто для высоких чувств, - он остановился в задумчивости. - В моём возрасте и семейном положении нельзя на себе ставить крест. Нельзя. А вдруг это судьба!

Они сидели друг против друга, в креслах, у празднично накрытого журнального столика. Эмоции легко читались в её светящихся от счастья глазах. Вадим предложил Светлане потанцевать. Он включил магнитофон, по комнате разлилась нежная, прозрачная мелодия. Они слились в танце, прижимаясь, друг к другу. Под тканью он почувствовал молодое упругое тело. Вадим прошептал медленно ей на ухо:

- Ты любишь целоваться?

В ответ услышал то, что так хотел: «Да»! Произнесла она с придыханием, нежно и влюблено. Губы их потянулись навстречу друг другу. Он страстно впился губами в очаровательный ротик. После первого поцелуя они уже не контролировали себя. В порыве страсти, снятые друг с друга вещи полетели в разные стороны.

В его висках словно пульсировали стихотворные строки:

Два сердца бешено стучат,

Красивая одежда, в спешке, смята.

Все чувства, кроме страсти, замолчат

И будет женщина вниманием объята.

Он подхватил её обнажённую на руки, ощущая прекрасное тело, и понёс к кровати. Всё произошло, словно в бреду, быстро и неожиданно, как первый раз в жизни. Вадим, через короткий промежуток времени, до мурашек на коже ощутил её очарование. Метания по кровати, любовные ласки, учащённое дыхание и слабые стоны наполнили всю комнату. Она вскрикнула, застонала и крепко прижалась. Когда всё закончилось, после паузы, не меняя позы, он целовал её чувственные губы, лицо, шею в знак благодарности за немыслимые наслаждения. Она гладила его нежными руками по спине, шепча страстные слова.

Вадим, после неё, вышел из ванной комнаты. Светлана сидела на диване и смотрела в сторону телевизора. Было заметно, что от произошедшего она находится в состоянии смятения, напуганная силой своих эмоций. Он присел рядом, полу обнял её и поцеловал в щеку для смягчения ситуации. Им было хорошо. Когда Света ушла домой, Вадим задумался.

- Если женщина решилась на такой шаг, то уж точно не от хорошей жизни. Видно семейные ситуации у нас с ней схожи. Да и в голосе её было столько неподдельного чувства, всё говорит о том, что это серьёзно. Радоваться, или нет? – вопрос повис в воздухе.

Что остаётся после праздника – ожидание нового праздника. В отношениях Вадима и Светы это стало аксиомой. Потом у них была вторая встреча, третья и вскоре счёт пошёл на десятки. Они стремительно привыкали друг к другу. Таким образом, он компенсировал неудачи в личной жизни, не задумываясь над тем, что за это когда-то придётся отвечать. Через некоторое время они вообще уже не могли друг без друга и постоянно находились в радостном ожидании новых и новых встреч, в предвкушении наслаждения. – Вот оно счастье – состояние души, необыкновенные чувства. Это рай на земле! - всё чаще ловил себя на мысли Вадим в такие мгновения. Она для него затмила всех. Влюблённые, уже перезваниваясь, подгоняли личные обстоятельства под встречи, только бы быть вместе. Вадиму показалось в какой-то момент, что они читают желания и мысли друг друга по глазам. – Это признак того, что наши отношения зашли далеко, - признался он себе. Через месяц Севенко окончательно разобрался в своих чувствах и понял, что влюблён по самые уши и не отдаёт отчёт содеянному поступку.

- Похоже, я совсем потерял голову и контроль над собой.

Сравнение Кати и Светланы, явно было не в пользу его жены. В те редкие моменты, когда он «опускался на землю» у него возникали минуты сомнения, после них следовало преодоление страха. В подсознании появилась боязнь спугнуть неожиданно упавшее на него счастье. Продолжалось это до тех пор, пока она не оказывалась в его объятиях. Всё на свете забывалось и ни о чём не хотелось думать.

Незаметно пролетел второй «медовый» месяц, познавших счастье. Всё было похоже на сказку.

- О сладость соблазна! - обнимая её в очередной раз при встрече, пропел он елейным голосом.- О чудо сотворённое Богом!

Но на лице Светланы лежала тень тоски, она была явно встревожена.

- Милый Вадим, я в растерянности. Что делать? - на её лице уже явно читался этот мучительный вопрос. - Через неделю приходит с моря мой старлей.

Это было единственное обстоятельство в их отношениях, которое постоянно исподволь вносило дискомфорт в душевное равновесие. Вадим ждал его со страхом внутри.

Она никогда не рассказывала ему про своего мужа, ни плохого, ни хорошего. Старалась обходить эту тему. Единственное, часто повторяла, что они с ним плохо живут, а один раз обронила, что муж обращается с ней, как с крепостной.

Севенко новость, которую она ему сейчас сообщила, ошарашила, он оказался в весьма затруднительном положении. Вадим стоял несколько секунд в задумчивости. Ироничное и неунывающее отношение к жизни куда-то испарилось. Ещё совсем недавно он мучился над вопросом: «Чем же Светлана меня так пленила, что я не могу оторваться от этой прелести?». - У неё нет выраженной индивидуальности, светских манер или природной хитрости. Она лишь красивая, приятная женщина, с которой легко и просто. Ответ, скорее всего, скрыт в том, что именно такой тип женщины, на сто процентов, подходит для жены моряка, и мне срочно надо делать выбор.

Из состояния смятения он вышел быстро. - Проходи в комнату, будем думать, - произнёс он сдержанно.

Как ни старался Севенко на протяжении всего времени избегать этих мыслей, но сегодня придётся принимать решение. - Мы влюблены оба. Что теперь делать? Разрушать две семьи, чтобы создать одну? Или… - предательские мысли полезли в голову. – Вряд ли этим сладким и манящим мечтам суждено сбыться.

Наступила давящая тишина.

- Чего ты молчишь? - нарушила она затянувшуюся паузу.

Её глаза были наполнены надеждой.

- Решаю дилемму: «Простые и грешные или счастливые и влюблённые».

-Ну и к чему ты склоняешься?

- Знаешь, наверное, нам надо сделать паузу. Через некоторое время мы оба поймём, что это было.

Светлана заметно напряглась, взгляд стал более пронзительным.

- Да, да, мучительно ждать, - произнесла она с улыбкой полуиронии.

Не вооружённым глазом было видно, что он начал юлить. Настороженные глаза выдавали его.

- Я могу тебе сразу сказать, что для меня это значит. Я своего мужа не люблю, и меня ничто возле него не держит. Чувство вины не испытываю. Мне казалось и у тебя такая ситуация, - она даже не старалась скрыть своих внутренних переживаний.

- Её наивный романтизм понятен, но мне куда деваться? – мысленно защищал свои интересы Севенко. - Всё равно это когда-то произойдёт, и у тебя, и у меня. Потому что это мука, а не жизнь, согласись. Я просто хотела снова попытать счастья, и, кажется зря. А ты я вижу, боишься прогадать, - она презрительно усмехнулась и посмотрела на него долгим взглядом. - Папа у жены твоей, оказывается, большой начальник. Думай, - безразлично произнесла она последнее слово.

- У меня такое же семейное положение, как у тебя, но… - он сделал паузу.

В голову лезли разные и всякие пугающие мысли. Он попытался посмотреть на эту проблему другими глазами.

- Я столько сил отдал, чтобы достичь этого служебного положения, чтобы пробиться наверх. Теперь все самопожертвования коту под хвост, - он начал перед собой оправдываться. – Ради чего я терпел все унижения? Это вынужденные обстоятельства, другого выбора нет, иначе всё теряет свой смысл. Вряд ли такая жертва, вознесённая на алтарь любви, будет оправдана. «Папа» точно уж приложит максимум усилий, чтобы прихлопнуть мою карьеру. А может быть, всё-таки есть другие варианты?

Он поднял на неё грустные глаза. Перед ним сидела стройная и молодая богиня. Одно его слово и она станет преданной и любящей женой до конца жизни. На другой чаше весов спесивая жена, с супервлиятельным папой – одно из средств достижения цели.

- Её наивный романтизм пленит, а как же мои адмиральские амбиции? – вновь мелькнула предательски навязчивая мысль. - Однокашники и сослуживцы не поймут, при ином раскладе.

Он отступил, он принёс в жертву впервые в своей жизни случайно встреченную настоящую любовь. Теперь её надо изъять из души и памяти. Мир двоих рушился на глазах.

- Светочка, всё-таки надо подождать. Там видно будет, - не дав вразумительного ответа, довольно расплывчато аргументировал он.

Она своим женским сердцем всё поняла, опустила голову и пошла в прихожую, одеваться. Он поспешил за ней, подать пальто. Вадим заискивающе искал встречи с её глазами, своими извиняющимися. – Вряд ли мы ещё когда-нибудь встретимся, - произнесла Светлана тихо, не смотря в его сторону.

Голос её был лишён всякой эмоциональности. Она, молча, открыла дверь, растерянная, беспомощно глядя перед собой. Он услышал напоследок от неё только одно слово: - «Прощай».

- Подожди, - учтиво произнёс Вадим. Ему хотелось её остановить, обнять, ещё раз объясниться.

– Нет! - произнесла она в ответ и осуждающе покачала головой. За Светланой захлопнулась дверь. По интонации её голоса Вадим понял, что она плачет. Присев на пуфик возле двери, он с пустотой в душе и ужасом в глазах прислонил голову к стене и ощутил своё «скотское» положение.

- Боже, что я натворил! - хотелось завыть собакой. – Сколько было любви, неподдельной радости и искренних эмоций! Неужели этого всего больше не будет?

В душе смятение чувств переросло в самобичевание. Во-первых, было больно, что он её потерял, любимую, нежную и хрупкую. Во-вторых, очень стыдно за себя. Два месяца он, лощённый и циничный, лепил перед ней свой образ крепкого, волевого и добропорядочного мужчины, в разговоре поражая энциклопедическими знаниями и философскими суждениями, а тут хвост поджал и оказался лишь, петляющим зайцем. Бесславно померк его блеск, благородство и донкихотство оказалось показным.

Половину ночи Севенко переживал о случившемся, мучился и не мог заснуть. Он передумал обо всём, и не найдя никакого выхода, решил взять паузу, переждать.

- Как-то ну уж очень нелепо получилось вчера. Время должно расставить всё на свои места, - оправдывал он личную трусость. – Практичный оптимизм одержал верх над чувствами.

Вадим никогда раньше не задумывался над тем, чем отличается влюблённость от любви. Оказывается, по-настоящему любить можно только один раз в жизни. Это он поймёт много лет спустя, когда станет убелённым сединой адмиралом Вадимом Сергеевичем и ничего уже нельзя будет вернуть.

А пока, выйдя утром из подъезда, он глубоко вдохнул, всеми своими лёгкими, хрустально прозрачный воздух. Было тихо и морозно. Под ногами лежал свежий покров снега, который шёл всю ночь и только под утро успокоился. В этот ранний утренний час на небе ещё светили яркие звёзды. Он посмотрел на часы и, замкнувшись в собственных мыслях, поспешил на службу. Вадим вспомнил вчерашнюю драму и постарался отогнать от себя эти неприятные мысли. – Грустная песня, вспоминать не хочется.

В какой-то момент ему казалось, что он ловит на себе участливый и немного злорадный взгляд окружающих.

- Все прохожие укоризненно смотрят на меня. Наваждение какое-то. Что происходит внутри меня? - ругнул себя Севенко. – Люди как люди, что им до моих проблем, когда у них своих хватает. Это же не замполиты, призванные следить за соблюдением нравственности, а простые граждане.

Командир отметил про себя, что старпом прибыл на службу какой-то разбитый и потерянный, на лице присутствовали печальные черты в дополнение к туманному взору.

- Ты чего сегодня Вадим Сергеевич, как-будто не в себе, словно рыба морёная? Случилось что?

- Да нет, просто немного нездоровится.

- Может, в госпиталь сходишь?

- Всё нормально, Антон Петрович. Поработаю с документами.

- Ну, лады, - согласился командир, не сводя с него сверлящего взгляда.

Этот день старпом прожил в мысленных муках и метаниях, словно в аду. Настроение весь день было подавленное. Смутная маята не покидала сердце, привычные дела были в тягость. – Что за напасть такая, стараюсь всё забыть, но не могу.

Вечером, шагая, домой, когда уже загорелись первые звёзды на небе, он сделал себе установку на ближайшее время.

- В восемь вечера – «на горшок и спать».

Вадим Сергеевич не мог знать, что всё самое «интересное» в личной жизни ещё впереди. Аксиома: « Как не прячься от судьбы она всё равно достанет», коснулась и старпома. Он почувствовал, что одна за другой его упорно преследуют жизненные неурядицы. Утром, третьего дня, когда на подводной лодке он проводил учение с личным составом по живучести, позвонили с берега.

- Слушает старпом, - ответил Севенко, подняв в центральном посту трубку телефона связи со штабом дивизии.

- Товарищ капитан второго ранга, дежурный по дивизии капитан-лейтенант Вологжанин. Вас после тренировки вызывает к себе Начальник политотдела.

- Хорошо, - недовольно буркнул старпом.

Вадим Сергеевич, почему-то занервничал, интуиция не предвещала ему ничего хорошего. Он странно посмотрел и беспричинно рявкнул на стоявшего перед ним мичмана, а нужно было просто отдать ему приказ.

– Что ты стоишь, как бетонный истукан, иди, исполняй обязанности.

Когда мичмана словно «ветром сдуло» из отсека, Вадим Сергеевич, смотря в одну точку на переборке, медленно произнёс:

- Без проблем, как говорится, жить неинтересно. К 11.00 он подошёл к двери НачПо. На табличке двери красовалась золотистая надпись: «капитан первого ранга Бокарев Валерий Тимофеевич». Постучавшись, старпом уверенно вошёл и поздоровался.

За столом сидел, и что-то усердно писал НачПо. Подняв на секунду голову, он кивнул на стул перед столом. Вадим сел.

- Здравствуй, извини, сейчас допишу приказание политуправления, - пояснил Бокарев.

Начальник политотдела был с простыми манерами, самокритичный и не заносчивый офицер. Он никогда не стыдился своего происхождения, родился в деревне и прошёл путь на флоте от матроса до капитана первого ранга. Бокарев слыл хорошим психологом, умевшим разбираться в людях. Был вежлив в разговорах, и в офицерской среде его уважали, так как не перебарщивал в своих требованиях к окружению, с пониманием

относился к нуждам и проблемам подводников. Многие, невзирая на свои звания и должности, приходили к начальнику политотдела в трудный момент за советами, но с нарушителями замполит был суров. Бокарев оторвался от своего занятия, отложил журнал в сторону и поднял хмурые брови. Он смотрел на Севенко с подуставшим взглядом.

- Так, давай сразу о «наболевшем», - произнеся ничего не значащую фразу, Бокарев сделал паузу, словно собираясь с мыслями.- Вадим Сергеевич, как долго ты ещё собираешься ходить по краю пропасти? - сказав это, он как-то странно глянул на него.

- О какой пропасти Вы говорите? – непонимающе, моргая глазами, переспросил Севенко.

- Не в прямом, а в переносном смысле слова. Всё ты отлично понимаешь, просто прикидываешься, - ухмыльнулся замполит, сверля его цепким взглядом. - Посёлок у нас маленький и каждый житель просматривается за километр, - начал говорить он с едкой интонацией в голосе. - Два месяца немалый срок. Неужели не ведал, что творил? – он сделал паузу.– Ты хочешь поломать лейтенанту личную жизнь? - Она его не любит. - Это они все так говорят, когда муж в море. На чём офицеры горят? Сам знаешь: на секретах, водке и бабах. По первым двум пунктам тебя упрекнуть не в чем. Это, как говорится, совсем другая история.

- Вот тебе, на! Неприятностей у меня, в последнее время, как комаров на болоте, - мелькнуло в голове старпома. – Я ничего не могу с собой поделать, - смотря в угол, с

безысходностью в голосе пробормотал Севенко. – Вдвойне печально, а по сути, детский лепет, - пресёк его решительно замполит. - Ты в курсе, что раз в две недели звонит мне или комдиву тесть твой, Начальник Главного штаба ВМФ адмирал Алексеев. Он каждый раз задаёт один и тот же вопрос: «Как там мой зять служит? Как его моральное состояние? », - Бокарев неопределённо пожал плечами. - Ну и мы бодро обманываем его, рассказываем сказки, что, его зять служит с большим усердием и уже достоин того, чтобы командовать атомоходом. Через месяц будем назначать его командиром на 528 бортовой. В следующий раз этот номер может не пройти, найдётся доброжелатель и всё всплывёт. Земля, как известно, слухами полнится, - он выдержал короткую паузу.

– Но всё же! Ты хочешь, быть командиром подводной лодки или нет? Я лично не понял, - спросил НачПо, глядя на его угрюмое лицо.

- Конечно Валерий Тимофеевич, какие вопросы.

Севенко начал заметно нервничать. Бокарев хитро прищурился.

- Тогда выбирай сам, новая молодая и красивая жена, скандал и вечно в старпомах, в лучшем случае, в худшем снимут с понижением. Определись: или карьерный рост, или… - он уверенно рассёк воздух ладонью, твёрдо произнеся последние слова, во взгляде появилась жёсткость.

У Вадима Сергеевича покраснели уши, он опустил глаза, сидел, сгорбившись за столом.

- Я уже выбрал, карьера, - произнёс он, абсолютно не терзаясь в сомнениях, смотря отрешённо в стенку.

НачПо громко и облегчённо вздохнул.

- Правильно. Сердце чаще плохой подсказчик, оно не может анализировать как холодная голова и чаще ошибается. Ну что ж, поставим точку, молодец, - скупо похвалил он. – Зачем впадать в крайности! В твоей ситуации уместно вспомнить расхожую фразу:

«Обещать – не значит жениться», - предложил замполит радикальное решение проблемы. - Бывает, у мужиков, такое, заблудился в мире собственных иллюзий. Я надеюсь, к этому вопросу мы возвращаться больше не будем. Никто тебе теперь и слова не скажет. Не унывай, люди редко бывают без греха.

Вадим своим видом производил удручающее впечатление.

НачПо поднялся, вышел из-за стола и подошёл к Севенко. Пожал ему руку и с доброй улыбкой на лице произнёс:

- Ты мне ещё когда-нибудь спасибо скажешь, за то, что помог тебе не совершить фатальную ошибку. Главная ценность дом и семья. – Согласен, это ещё один аргумент в мою поддержку, - мелькнуло в голове старпома. - Правда, насколько верно это утверждение можно будет судить не завтра и не послезавтра, - продолжал он мысленно рассуждать.

Вадим Сергеевич вышел из штаба и пошёл в сторону своей подводной лодки. На душе было гадко и противно.

- Радость сквозь грусть, - смотря вперёд стеклянными глазами, - медленно произнёс он. - Редкая гнусность предавать любимую женщину, это даже звучит дико, - добавил Вадим мысленно, с презрительной усмешкой на лице. – Но есть выход, - он процитировал тираду замполита. - Дни и недели забытья и снова прежняя жизнь. Очень скоро забудешь о своей проблеме, как о страшном сне. Ситуация вынуждает поступиться своими принципами.

Вадим Сергеевич задумался. – Интересно, а НачПо знает, что удачная женитьба не всегда благо, а то он так рьяно выступал в роли доброго волшебника. Что-то мне интуиция подсказывает, спасибо я ему никогда не скажу, - он глубоко вздохнул. - А пока… известно одному Богу кто прав.

Севенко вернулся на пирс, к своей подводной лодке, стоял, некоторое время, молча, и слушал «музыку» прибоя.

- Хочется быть абсолютно счастливым человеком, чтобы в личной жизни и на службе было хорошо. Но, увы! - он ещё раз обречённо вздохнул.

Не будет праздника, погаснут свечи.

Не будет глаз, в которые смотрел.

Не будет радости от встречи,

Светланы той, с кем душу грел.

В довершении ко всему он вспомнил четверостишье, которое написал несколько дней тому назад после произошедших событий.

Светлану Вадим иногда встречал в посёлке, она отворачивалась и переходила на другую сторону улицы. Севенко успевал заметить, что у молодой женщины затравленный взгляд, она совсем другая и чужая. От этого ему становилось не по себе ещё больше. Вадим провожал её печальными глазами, с чувством чего-то недосказанного. Нравственный надлом и душевные муки преследовали его ещё долго.

Севенко из этого случая, на будущее, сделал один вывод: трений с политотделом надо избегать, иначе на ту вершину, на которую мечтал взойти, ему, увы, не попасть. И это бесило больше всего…

Спустя годы, будучи уже Командующим Тихоокеанским флотом, Вадим Сергеевич, в очередной раз, находясь на Камчатке, поинтересовался, как сложилась её судьба. Оказалось, что Светлана недолго прожила в браке, развелась с мужем и уехала в свой родной город. Бывший её муж перевёлся на другой флот и о нём, естественно, забыли. Карьерный рост, уже у адмирала Севенко, сложился – лучше не бывает, а вот сюжет его личной жизни оказался жестоким. Реальность, к сожалению, радует не всегда.

– На судьбу роптать теперь бесполезно, - сделал он тогда вывод. Пожилой адмирал на секунду задумался уже сегодня.

Он сначала поставил под сомнение помощь НачПо в тот злосчастный день, много лет назад, а потом начал анализировать своё поведение.

- Словно вернулся в безвозвратное прошлое на миг. Всё так грустно получилось, оттого, что боялся потерять перспективу. Это причина всех несчастий и бед. Замполит тут ни при чём, в той моей некрасивой истории, он выполнял свою работу. Это удобная позиция валить всё на других, но надо, прежде всего, винить себя, - раздумья Севенко прервал какой-то шум.

Он оглянулся, подвыпившая компания проследовала мимо него. Вадим Сергеевич повернулся и медленно пошёл вдоль набережной, продолжая предаваться одному ему известным тайным думам.

- Судьбу мою можно представить одним жизненным мгновением, мазком, как на холсте художника, - отвлёкся он на секунду от темы. - С Катей мы расстались, вскоре после того случая. Брак оказался непрочным, что поделаешь, значит, не сложилось. Она так и не приехала на Камчатку. Это был очередной крутой поворот в моей жизни волею судьбы или злого рока, до сих пор не пойму. Бывшей жене его нашли новую партию, старшего офицера из Главного штаба ВМФ. - Но самое парадоксальное, что после развода военная карьера у меня стремительно пошла вверх. После расставания с Катей у Вадима Сергеевича наконец-то всегда и во всём стала присутствовать своя твёрдая позиция. Он сумел сохранить внутреннюю свободу.

- Не с помощью «удачной» женитьбы, а благодаря своим стараниям я все-таки по службе переплюнул всех ребят с курса, в конечном итоге, - с гордостью отметил он свой финал.

Вадим однажды заехал к бывшим родственникам, чтобы повидать сына. В обычном разговоре, Катя как всегда вспылив по пустяку, высказала ему в лицо. Вспыхнули недобрым огнём её глаза, и она с неприязнью в голосе охарактеризовала их короткую совместную жизнь одной репликой: «Ненавистное замужество». Он тогда ей ответил спокойно: «А я не жалею и счастлив, тебе назло! Невзирая на жизненные невзгоды, добился, чего хотел. И ещё одно понял, что счастья, как и жить, все хотят, в любом возрасте и занимаемом положении. В молодости я счастлив был и сейчас тоже».

- Такую женщину, как Света, я больше не встретил. Судьба дала мне один раз возможность, но я не воспользовался ею. Любимая женщина могла бы подарить мне много радостных минут в жизни, нарожать детей, а осталась со мной навсегда – только в мыслях и душе. О её достоинствах можно говорить бесконечно, но, я сделал обоих навсегда несчастными. К сожалению обратно не вернуть ничего. Получилась всего лишь история о несостоявшейся любви, о которой можно написать целый роман. Надеюсь, что Светлана повстречала своего единственного, но мне от этого не легче. Такое ощущение, даже сейчас, что я был влюблён в самую прекрасную на земле девушку, - Вадим Сергеевич вздохнул, уже не первый раз в этот вечер воспоминаний. – Пытался найти ей замену, нынешняя жена Надя, но не то. Всё в ней есть, хорошее, превосходное, но, увы, сердцу не прикажешь.

Он вспомнил ещё раз те сладостные минуты проведенные и прожитые вместе со Светой. Она мелькнула перед мысленным взором, по его щеке скатилась скупая мужская слеза. – Приходится переживать всё заново. Неужели эти страдания навсегда поселились в моей душе? Вадим Сергеевич не смог скрыть боли, которая затаилась в сердце.

- Что это я? – одёрнул себя Севенко. – Не хватало мне ко всем переживаниям ещё и сентиментальности. Старый дурак, - устыдился он проявленной слабости.

Как-то неуютно стало на душе.

- Память и любовь не знают времени и расстояний. Женщину, которую однажды полюбил, мне из сердца выкинуть не удастся, а вот от собственной вины избавиться необходимо. Это я теперь точно знаю.

Он пустился в очередные рассуждения, испытывая при этом сложные чувства.

- Почему у меня всё так сложилось? – задал Севенко себе вопрос.- Возможно, это желание в молодости быть не таким, как все, возможно, просто глупость, - ответил он после размышления, задумчиво, с сожалением.

- Люди думают часто о престиже власти неверно, что якобы достигнешь высокой должности, положения в обществе – и счастье само придёт. Ошибаются. Любить и быть любимым. Жизнь прожить с любимым человеком, детей поставить на ноги и воспитать, внуков успеть обнять. Вот оно счастье! Любовь нельзя купить, но продать и предать её можно. Я это точно знаю.

Он понял, наконец-то что будущее и нынешнее настоящее не совсем то, о чём мечтал тогда. Получилась сегодня откровенная исповедь чувств.

Ю. Таманский

г. Севастополь 2010г.

«Эпоха макулатуры».

Капитан-лейтенант Никита Колосков прибыл заступать на дежурство с мрачным лицом и в плохом настроении. Причина была тривиальная, накануне он поругался с женой, со своей незабвенной Еленой. Офицер торопливо поставил портфель и решительно направился к холодильнику. Никита Егорович достал оттуда двухлитровую бутылку с водой из-под крана, которую накануне набрали его запасливые коллеги. Открутив крышку, Колосков приложился к горлышку и стал жадно пить. Открылась дверь, из смежного помещения, одного из постов их подразделения, вышел старший лейтенант Денис Петросов с повязкой на рукаве.

- О, трубач прибыл! – удивлённо усмехнулся коллега.

Никита так задрал голову, жадно поглощая воду, что был похож на пионера-горниста с открытки 60-х годов.

- Смотри, смотри как кадык, ходит! – продолжал издеваться Петросов. – Явно не от переедания селёдки.

Колосков оторвался от горлышка, выдохнул воздух и после паузы закрутил крышку. Он не спеша поставил бутылку обратно в холодильник.

- Пить захотелось, - спокойно ответил Колосков.

- Рассказывай сказки нам доверчивым, - не поверив ему, снова усмехнулся Петросов, - тут что-то другое.

- Ты прав, Денис, в этот раз, - скривился Никита, - с женой поругался вчера.

- И опять на тебя не похоже, - продолжал сомневаться сослуживец. – Такая крепкая семья!

- Нас женщины никогда не понимали и не хотят понимать, в этом я убедился на себе, - он с отрешённым видом смотрел на товарища. - Поехал в центр города по делам и встретил там ребят с корабля, на котором прослужил пять лет. Они закупали продукты, собирались ехать за город на «мальчишник», погоны обмывать. Трое из них получили очередные воинские звания.

Никита стоял с растерянным видом, облокотившись на холодильник.

- В общем, уговорили поехать с ними, да я долго и не сопротивлялся. Мне жуть как хотелось просто с парнями пообщаться. По пути позвонил домой и, представляешь, встретил полное непонимание своей дорогой жены. Она естественно была категорически против моего внепланового отдыха на природе.

Он чему-то усмехнулся, на его суровом лице проскользнула улыбка.

- Когда я поставил её в известность, то в трубке услышал «приятное» напутствие: «Пошёл к чёрту, дома не появляйся, если поедешь с дружками». Я естественно решил смягчить негодование супруги и перевести всё в шутку: «Не боишься, что уведут?». Она мне с презрением: «Кому ты нужен?». Тут уж я не вытерпел такой грубости в свой адрес: «Только свистни и с десяток молодых и красивых девчонок прибегут». А она мне в ответ: «Свисток дать?». Да ещё так выразительно произнесла.

Он рассмеялся.

- За что я её люблю, так это за искромётный юмор. В карман никогда за словом не полезет. Короче, с «мальчишника» приехал слегка под шафе и получил дома всеобщее презрение и бойкот. Даже дочку «накрутила» против меня вместе с тёщей.

- Не переживай, помиришься, - успокоил его Денис. – Приступай к приёму дежурства, время уже поджимает.

Колосков прошёл и сел за стол дежурного, вокруг которого располагались стойки автоматизированного комплекса, напичканные аппаратурой и датчиками. Он пододвинул поближе журнал и стал вникать в обстановку. Петросов педантично выписал всё по пунктам, для более быстрого восприятия нюансов сменщиком.

- Тебе сегодня немного не повезло, из Главного штаба ВМФ комиссия прибыла с проверкой. Нас должен инспектировать офицер отдела противолодочной борьбы.

Такое известие Колоскова ничуть не смутило.

- В первый раз что ли, - ответил он безразлично. - Как только море хорошо прогревается, они начинают наезжать сюда вереницей, чтобы млеть под солнцем. Подобное будет продолжаться до конца лета.

В это время открылась дверь и с поста в проходное помещение дежурного, с важным видом вышли две яркие женщины. Одной из них на вид было около сорока лет, а другая чуть постарше. В подразделении все знали, что Лариса и Марина не разлей вода подруги, и всё время работают в одной смене.

- Здравствуй, Никита, - поздоровались они с заступающим на дежурство офицером.

Колосков кивнул головой.

- Здравствуйте Лариса Анатольевна и Марина Сергеевна! – приветствовал он их персонально. – Вы как всегда вдвоём и на перекур?

- Имеем право на маленькое удовольствие, - ответила за двоих Лариса Анатольевна, поведя бровями.

- Удовольствие-то вредное, имеются и получше варианты!

Женщины в ответ промолчали.

Отличительной чертой Ларисы, которая находилась ещё в привлекательной поре, была уникально большая грудь. Абсолютно все мужчины при встрече с ней, как правило, начинали сначала смотреть на бюст, а уж потом в глаза. Она естественно видела это и всегда несла свои «прелести» гордо и с достоинством.

- Сначала из-за угла появляется грудь, а потом и сама Лариса, - прокомментировал Денис то, что у всех мужчин поста при виде её постоянно вертится на уме, когда за подружками закрылась входная дверь.

Он обратил внимание на то, что Колосков отрешённо смотрит куда-то в сторону.

- Ты не отвлекайся, принимай дежурство, - одёрнул он товарища.

Вместо того чтобы уткнуться в журналы, Колосков начал декламировать стихотворение.

Любимой оду посвящаю

И мысленно её я вспоминаю.

Всегда блестящие глаза искрой,

Улыбка ангела порой.

Тот бюст, к которому прижаться

Мечтает армия мужчин,

Готовых вечно унижаться,

Но избранный, как правило, один.

- М-м-м, - промычал Денис, - ты у нас оказывается литератор. – Второе четверостишье никак про Ларису? А чьи это стихи?

- Не важно, - грубовато ответил Никита и взял в руки журнал обстановки.

– Да, чуть не забыл, здесь ещё одна проблема «нарисовалась». Завтра, как сменишься, топай в управление.

- Это ещё зачем? – удивился Колосков.

- «Кровавый карлик» вызывает на «ковёр» всех тех, кто не выписал рекомендованные им газеты и журналы. Чего удивляешься, ты же список в руках держал? Вот, а прочитал его не внимательно и самый главный журнал не выписал.

- Замполит совсем сдурел! – не выдержав, выплеснул накопившееся возмущение Никита Егорович. – Я подписался на два журнала и три газеты. Ему, видишь ли, мало!

- Всё просто, ты не выписал главный журнал - «Коммунист».

- Да там нечего читать! – «закипая», продолжал возмущаться Колосков.

- Замполит так не думает, - усмехнулся Петросов. – Ты не один такой с нашего поста, на экзекуцию пойдут ещё три мичмана, они не выписали «свой любимый» журнал - «Знаменосец».

- Дураковка какая-то, честное слово! - продолжал негодовать Колосков.

Замполит, капитан второго ранга Кривов, прибыл в их береговую воинскую часть год назад из дивизии надводных кораблей. Он продолжал ещё мыслить корабельными категориями, несмотря на то, что на нынешнем месте его службы было много гражданских служащих. Подходы замполита оставались одни и те же, что были и в полностью воинском коллективе. Отличала его, как все сразу заметили, несгибаемая упёртость. Доказать Заму что-либо не представлялось возможным. Роста он был невеликого, как в народе говорят: «От горшка два вершка, вместе с шапкой и каблуками». Кроме этой, у него была и вторая яркая отличительная особенность – постоянная улыбка на лице. Если замполита выводили из себя, то все сразу же видели кардинально другого человека, реверс его характера.

Для Колоскова дежурство до обеда потянулось медленно и нудно. В свободные минуты он несколько раз звонил домой, хотел помириться с женой, но она и слушать его не хотела. Лена молча, бросала трубку, заслышав голос готового к раскаяньям мужа. На пятом звонке он сумел всё-таки привлечь её внимание на небольшой отрезок времени, но не более. Жена послушала, молча, его исповедь и с сарказмом произнесла: «Свисти дальше».

После обеда появился Начальник поста капитан второго ранга Иван Андреевич Багдадиспуло. Это был очень энергичный и импульсивный офицер. Иван Андреевич очень смахивал на сказочного героя – Карлсона, только не с пропеллером сзади, а реактивным двигателем в одном месте. Он мог за короткий промежуток времени до десятка раз появиться на посту и так же быстро исчезнуть. За это, его подчинённые негласно прозвали – «Фигаро». Количеству выплёскиваемой энергии Иваном Андреевичем в единицу времени, позавидовал бы любой спортсмен. Конечно, во всём этом было много и лишнего, но ничего не поделаешь, он таким родился.

Неожиданно открылась входная дверь, в помещение дежурного, как всегда, «влетел» непосредственный начальник.

- Никита, через час придёт проверяющий, наведите порядок на всех постах, - бросил на ходу Багдадиспуло, проходя мимо него бодрым шагом.

- Есть, товарищ капитан второго ранга! – Колосков оторвал от кресла и приподнял заднее место на несколько сантиметров, потом тяжело плюхнулся обратно, когда за Иваном Андреевичем захлопнулась дверь одного из постов. – Мы приняли все… - только и успел он произнести, но закрыл рот на полуслове.

Начальник всё равно не мог этого уже услышать, за закрытой дверью.

Из-за стенки сразу же послышался его зычный голос, Багдадиспуло настраивал гражданский персонал на проверку.

- Убрать, спрятать, протереть… - доносилось из-за наполовину дощатой переборки.

Через минуту мимо Колоскова пронеслась «комета» в образе Ивана Андреевича.

- «Фигаро» побежал поближе к руководству, - отметил про себя Никита.

Это была ярко выраженная особенность Багдадиспуло, он постоянно тёрся возле командования. Всегда владел последней информацией и там где надо срочно обозначал своё рвение в службе. Почёт, в виде благодарностей, грамот и попаданий в приказ, по праздникам, ему постоянно был гарантирован.

Через полчаса дверь на пост резко открылась, впереди проверяющего офицера в дежурку проскочил Начальник подразделения.

- Проходите, товарищ капитан первого ранга, - показывая путь рукой, заискивающим голосом и слегка прогнувшись в пояснице, предлагал ему Багдадиспуло.

В помещение не спеша вошёл с гордым и надменным видом офицер из комиссии Главного штаба. За ним потянулся хвост представителей части и управления с важными лицами и с записными книжками в руках. Первое впечатление о проверяющем промелькнуло в голове Колоскова:

- Либо он хорошо знает себе цену, либо цены себе никак не сложит.

Капитан первого ранга остановился посередине комнаты, с умным видом обвёл взглядом многочисленные плакаты и инструкции, висевшие на стенах. Вокруг него постоянно бегал Багдадиспуло. Куда бы ни посмотрел проверяющий, Иван Андреевич сразу же начинал комментировать им увиденное. Молча кивнув головой в знак одобрения, офицер прошёл мимо вытянувшегося Никиты и сел на его место.

- Рассказывайте, товарищ капитан-лейтенант, свои обязанности, - вымолвил он первые слова после появления на посту и с безразличным выражением лица стал перелистывать журналы, лежавшие на столе.

Колосков был одним из лучших офицеров подразделения, и доложить обязанности на соответствующем уровне, для него не представляло большого труда. Стандартные фразы военной терминологии, часто повторяющиеся слова, монотонность доклада, так как это было отнюдь не художественное произведение, быстро утомило офицера из столицы. Присутствующие наблюдали сей факт по кислому выражению его лица.

- Богданопуло, где у вас инструкция поста по пожарной безопасности? – беспардонно перебил он Колоскова, своим вопросом.

Иван Андреевич вытянул шею и слегка покраснел.

- Товарищ капитан первого ранга, моя фамилия не Богданопуло, а Багдадиспуло.

- Хорошо, я исправлюсь, - скривился офицер.

Иван Андреевич продолжал крутиться вокруг него и своей обходительностью наконец-то достал офицера из Главного штаба.

- Вы не могли бы стоять на месте, а то у меня от Вас голова уже кружится, - сделал он замечание капитану второго ранга.

Багдадиспуло отошёл от стола на два шага, с недовольным лицом, надул щёки и заложил руки за спину.

- Начальник, кажется, в этот раз переборщил со своей учтивостью, - подумал Никита.

– Так, где инструкция? – требовательным голосом задал повторно свой вопрос капитан первого ранга.

Колосков подал ему целый сборник инструкций, открыв его на конкретной странице, которая интересовала офицера. Тот, в свою очередь, не вникая в текст, безразлично стал листать дальше. Неожиданно раздался телефонный звонок. Шустро подскочив к столу, трубку взял Иван Андреевич. Он представился.

- Это Вас, товарищ капитан первого ранга, - Багдадиспуло подал ему трубку телефона.

- Да, - словно делая одолжение, протянул важный проверяющий.

Услышав что-то интересное, он сразу преобразился. Волшебным образом с его лица слетела маска надменности.

- Санаторий «Ялта», это хорошо! – пропел он в трубку. – Да, я тут уже заканчиваю.

Послушав собеседника с другого конца провода, он радостно ответил: «Понял».

Никита приблизительно уловил, о чём шла речь.

- Смотри, как глазки заблестели, - подумал он. – Не что земное ему не чуждо и дармовщина тоже.

На флоте во все времена была устоявшаяся практика, возить офицеров, из «высоких» проверяющих комиссий, на отдых в ведомственный санаторий «Ялта». После оздоровительных мероприятий в нём, подход к проверкам становился резко другим.

Окончив разговор по телефону, проверяющий офицер сидел, молча, и крутил в руках карандаш, смотря в одну точку. По всем признакам было видно, что он уже в санатории.

Дверь резко открылась, с поста вышла умопомрачительная женщина - Лариса Анатольевна. Сегодня она была особенно хороша собой. Лариса бросила мимолётный взгляд на незнакомого военного, поздоровалась со всеми присутствующими и направилась на выход, играя бёдрами. Глаза капитана первого ранга сначала прилипли к её «выдающемуся» бюсту, а когда женщина выходила из помещения, то он оценивал уже фигуру.

- Это кто? – с заинтересованным видом задал он вопрос, крутя головой во все стороны.

- Оператор нашего поста, Лариса Анатольевна Курочкина, - в присущей ему манере, доложил первым Багдадиспуло.

Все присутствовавшие офицеры, в следующий момент, услышали от москвича многозначительное: «Да!!!».

Офицер небрежно бросил на стол карандаш, поднялся и неспеша направился к выходу. Проверка внезапно закончилась. Когда за всеми закрылась дверь, Никита недоумённо произнёс: «Зачем приходил?». Он стоял с озадаченным видом и пожимал плечами. На следующий день, Колосков по поводу проверки скажет своему сменщику:

- Красота Курочкиной спасла пост. Посмотрев на её уникальный бюст, проверявший нас офицер, потерял всякий интерес к своим обязанностям.

Утром следующего дня, Никита Колосков сменился с дежурства и направился в управление части. На подходе к КПП он встретил ещё одного офицера, капитана третьего ранга Комарова.

- Привет, Витя! – поздоровался с ним Колосков. – А ты что не выписал?

- Здравствуй, Никита! Журнал «Коммунист Вооружённых сил». Ну, очень интересный журнал! – добавил он язвительно.

- Что же ты такой не сознательный? Скоро командиром подразделения станешь, а партийными журналами не интересуешься.

- Ты не умничай! – он ухмыльнулся. – Выписать журнал, чтобы пролистать его и потом выбросить в корзину, дорогое удовольствие. Ладно, пошли на эшафот.

Они поднялись на второй этаж здания управления и постучали в дверь кабинета Заместителя командира по политчасти. В просторном помещении кроме него находилось ещё человек двадцать, все сидели в большом томлении.

- Вот и последние несознательные офицеры. Проходите и присаживайтесь, - замполит пригласил Колоскова и Комарова с улыбкой на лице.

- Андрей Петрович, разрешите не присутствовать? – с серьёзным видом, задал вопрос Виктор, едва переступив порог.

Тот посмотрел на него с большим удивлением.

- Я сейчас же пойду и выпишу этот журнал. Свою ошибку полностью признаю.

- Нет, друг мой, это ты под давлением решил выписать, а я хочу, чтобы сознательно, - Зам растолковывал медленно и вкрадчиво. - Сейчас послушаешь лекцию, а потом пойдёшь и выпишешь журнал добровольно.

Комаров закатил глаза, поджал губы и покачал головой.

- Проходите вместе с капитан-лейтенантом Колосковым и присаживайтесь, - любезно произнёс Кривов. – Офицеры у нас с левой стороны располагаются, а мичманы с правой.

Замполит проверил всех «несознательных» по спискам и приступил к лекции. Начал он её лирически - шутливо, а потом минут сорок рассказывал о роли средств массовой информации на формирование личности в армии и на флоте, об огромном значении журналов и газет в воспитании патриотизма у матросов и офицеров. Он не мог отказать себе в удовольствии красиво поговорить о правильных вещах. Буквально все присутствовавшие через тридцать минут начали ёрзать на своих местах. В кабинете было душно, хотя и окна открыты нараспашку. На дворе стоял конец мая, но солнце уже палило по-летнему. Казалось, что эта пытка не закончится никогда, каждый из них готов был выписать дополнительно сверх того что отмерил Зам, ещё по одной газете и не менее чем по журналу. Прошло ещё десять минут, которые показались вечностью, и замполит довольный собой, наконец-то закончил воспитательную лекцию. Сегодня он был в ударе, умные речи лились, как из рога изобилия.

- Ну что, я убедил вас, или нет? – наигранно произнёс капитан второго ранга, окинув взглядом аудиторию.

Со всех сторон браво и громогласно полетело в его сторону «да». Некоторые даже решили, что всё уже закончено и начали вставать. Кривов обратил внимание на то, что один только мичман Картошкин сидит с мрачным видом и не разделяет общую радость.

- Товарищ мичман, вы готовы выписать журнал «Знаменосец»? – решил он своим вопросом развеять появившиеся сомнения.

- Нет, - твёрдо ответил мичман.

Все присутствующие замерли.

- Так, все сели на свои места, - ничуть не стушевался закалённый замполит. - Лекция продолжается.

Кто-то попытался оспорить, мол, он не хочет выписывать, пусть сидит и слушает, а мы тут причём. Для Кривова это был слабый аргумент, который естественно на него не подействовал.

- Коллектив это одно целое, - возвышенно произнёс он и пошёл по второму кругу читать политинформацию.

Когда замполит отвернулся к окну, упиваясь своей просвещённостью в области политических наук, Комаров показал кулак мичману предпенсионного возраста. Тот отвёл глаза в сторону.

В неимоверных муках для слушателей, медленно прошли ещё тридцать минут. Оратор попил водички из графина и уже не с таким радостным видом спросил у просвещённого народа готового к подвигам.

- Все согласны добровольно выписать положенные газеты и журналы?

«Да» - фанатично закричали присутствующие почти одновременно, как в какой-то секте и интенсивно закивали головами в знак согласия.

Картошкин продолжал сидеть с хмурым лицом.

- Товарищ мичман, Вам всё ясно? Надеюсь, что Вы уже созрели для того чтобы выписать журнал «Знаменосец»?

Картошкин, с удивительным постоянством идиота, снова ответил – «Нет!»

В воздухе повисла пауза, лицо служителя идеологического фронта исказила не свойственная ему гримаса зла. Его реакция была неожиданной и обескураживающей.

- А Вы знаете, почему мичман в 301 дивизии надводных кораблей повесился? А!!! – почти закричал он и выпучил глаза на Картошкина.

В кабинете на несколько секунд воцарилась мёртвая тишина. На лицах военнослужащих явно читалось, что каждый из них разгадывал ребус: «Отчего же всё-таки мичман повесился?».

- Может он, как и я с женой поругался? – мелькнуло в голове Колоскова. – У кого что болит, тот о том и думает, - остановил себя Никита и выбросил свою ссору с Еленой из головы.

После затяжной паузы очнулся замполит.

- Потому, что журнал «Знаменосец» не выписывал, - Кривов озвучил явно лежавший на поверхности ответ. - Вы, товарищ мичман, нарыв на нашем воинском коллективе, который необходимо как можно быстрей удалить, - все почувствовали, что в голосе Зама нарастают драматические ноты.

У Картошкина заныло под ложечкой, на лице появился испуг и ужас в глазах. Он сразу понял, куда замполит клонит.

- Два года осталось до пенсии, а такой может выгнать со службы в два счёта. У него не заржавеет, - мысли бешено метались из стороны в сторону. - Ёлки – палки, без пенсии! Все прошедшие годы коту под хвост, – крутилось в голове мичмана, а глаза бегали по орбите.

- Надо пристальней изучить Ваше личное дело, товарищ мичман, - продолжал «размазывать» его Кривов. – Какие у Вас имеются наказания и поощрения, из чего черпается патриотизм. Может на лицо полное его отсутствие? А это значит среди нас скрытый враг, - он недоверчиво смотрел на мичмана.

- Я готов, готов выписать журнал! - не выдержав внутреннего напряжения, вскрикнул Картошкин, но было поздно.

Кривов, конечно, услышал всё, что хотел услышать от него, но минут пять продолжал позорить мичмана и «чистить» ему мозги, употребляя высокопарные слова. Уши у Картошкина обрели малиновый цвет, и лицо стало багровым. После этого Зам наконец-то смилостивился над военнослужащими и отпустил. Внутреннему восторгу их не было предела. После отмашки, народ, молча, с радостью в глазах ринулся к двери, ещё не веря своему счастью, оттесняя друг друга. Каждому из них казалось, что если он окажется последним, то замполит непременно оставит его ещё на какое-то время, и продолжит воспитывать.

Никита и Виктор вышли за ворота части.

- Я бы с превеликим удовольствием мог дать расписку нашему замполиту, что, не выписав журнал «Коммунист», вешаться бы не стал, - произнёс Комаров.

- А чего же об этом Заму не сказал? – улыбнулся Никита на такую откровенность.

- Он шуток не понимает, когда по форме одет.

- Ну да. Как говорил писатель – юморист: «Из-за отсутствия чувства юмора, товарищу можно дать инвалидность».

- Ты меня не услышал. Я как-то с ним был в компании на отдыхе, это довольно весёлый, эрудированный и обаятельный человек. Он хорошо поёт, декламирует классиков и понимает шутки. Нам с тобой до него расти и расти. Тут другое, каждый отрабатывает свой хлеб согласно полученной военной специальности и занимаемой должности.

- Печатали бы больше книг классиков литературы, а не кучу журналов. Они всё равно интересны только авторам, которые для них статьи пишут, - подвёл черту, с пожеланиями, под разговором между сослуживцами, Никита.

Офицеры расстались, пожав друг другу руки, Колосков поехал домой отдыхать после дежурства, со смешанными чувствами внутри, а Комаров убыл в подразделение для исполнения служебных обязанностей.

Вечером Никита помирился со своей красавицей женой. Они, простив друг друга за непонимание, сидели, обнявшись на кухне, погасив свет, и мило ворковали. В комнате, тихо посапывая, спало их «всё» - дочка.

Через два дня Колосков в хорошем настроении, быстрым шагом шёл к троллейбусной остановке, подошло время заступления на дежурство. Душа пела, в отношениях с женой вновь полная гармония, и вообще, дома было всё нормально. А это в жизни каждого человека самое главное. Никита, идя по асфальтированной пешеходной дорожке, поравнялся с девочкой в школьной форме. На фоне белого накрахмаленного фартука выделялся яркий пионерский красный галстук. Девочка была, по-видимому, ученицей пятого – шестого класса. Никита обратил внимание, что в левой руке она несла портфель, а в правой перевязанную верёвкой годовую подшивку журнала «Коммунист», который он сразу узнал по серой обложке.

- Девочка, здравствуй! Куда ты эти журналы несёшь? – поравнявшись с ней, спросил Колосков.

- Здравствуйте! – ответила она, смотря на незнакомого дядю и щурясь от лучей утреннего солнца. – В школу, в макулатуру сдавать. Мама сказала, что они барахло и неинтересные, - девчонка скривилась.

Никита усмехнулся.

- А какие интересные журналы вы, например, выписываете?

- «Юный натуралист», я их никогда не выброшу, - ответила школьница уверенно.

- Удачи тебе! – пожелал ей Никита и ускорил шаг.

- До свидания! – вежливо ответила девочка.

Никита Егорович спешил на службу, а мысли блуждали в философских материях.

- Вечные ценности сегодня, несут в макулатуру, а неценные, вроде «Юного натуралиста», будут жить всегда. Она их ещё своим детям передаст. У нас где-то на антресоли тоже есть подшивка «Юного натуралиста», своей очереди дожидается, когда дочка подрастёт.

Эпилог.

Пролетело очень много лет. Произошло за это время столько же много событий! Капитан второго ранга в отставке Никита Егорович Колосков два десятка лет жил уже в другой стране, под другими идеалами. Только его поколение теперь с благодарностью вспоминало славные будни «Страны советов», а для нового это была уже просто история. Молодёжь в знак уважения теперь выслушивает рассказы, упрёки и нравоучения старшего поколения и многому удивляется. Часто от них звучит вопрос: «Зачем существовали такие сложности во всём?». На что ветераны гордо отвечают: «В такое время жили, так надо было».

Никита Егорович спустился со своего этажа вниз, чтобы забрать газету. Он подошёл к почтовому ящику и открыл его ключиком. Оттуда вывалилась масса всяких рекламных листков и газет, агитационных распечаток, брошюр и даже один компакт-диск с пламенными призывами голосовать за одного единственно-правильного кандидата.

- К тому, что в наших почтовых ящиках тьма-тьмущая всякой дребедени, мы уже давно привыкли. Но сегодня?!

Тут он вспомнил, что стартовала предвыборная «компания», прочитав об этом на первом попавшемся агитлистке.

- Всё течёт, всё меняется, а иногда и возвращается на круги своя, - произнёс он и задумчиво почесал затылок на седой голове. – У каждого в доме теперь есть компьютеры, принтеры, цифровые телевизоры, а эпоха макулатуры продолжается. Она, кажется бессмертна.

Ю.Таманский

г. Севастополь 2012г.

«Лорды» с душой в полоску.

Рабочее время давно закончилось, но в одном из служебных кабинетов ещё находились два старших офицера оперативного управления. Это были капитаны второго ранга Курдюков Степан Анатольевич и Копылов Григорий Трифонович. Один из них безразлично смотрел в окно, а второй сидел за рабочим столом в окружении вороха документов.

Погода стояла дождливая и промозглая, под стать ей было и настроение. На столбах вспыхнули фонари. Под их светом асфальт начал переливаться тысячами мелких огоньков.

- Ты не знаешь, долго мы ещё здесь торчать будем и главное, по какому поводу? - спросил Курдюков сослуживца.

- Начальник управления по окончании совещания у Начальника штаба флота должен тут появиться, - он посмотрел на часы, - уже с минуты на минуту. Проинструктирует нас и отпустит. Завтра проверка эсминца «Проворный» перед боевой службой.

Курдюков увидел, как под окнами пробежала облезлая уличная дворняга. Рядом с ней, по тротуару, трусил такой же «Полкан», без роду и племени.

- Собак бездомных в городе развелось много, - произнёс он задумчиво. – Теперь к известной поговорке: «В России две беды – дураки и дороги», к постоянным величинам можно добавить ещё и две переменные: «Собаки и автомобили».

Он посмотрел на другую сторону проезжей части, где в ряды были выстроены «разномастные» авто.

- Скоро собакам негде будет бегать, не то, что людям ходить. Ставят своих железных коней, где кому в голову взбредёт и даже на тротуары залезают, - с возмущением в голосе, озвучил он проблему, последнее время сильно волнующую горожан.

Копылов отложил в сторону документ, который до этого тщательно изучал и навалился на спинку кресла. Видно было, что на сегодня работой над служебными бумагами он уже «наелся» сполна.

- Животные на флоте, это отдельная тема, - на его лице появилась задумчивость. – Жил у нас на крейсере пёс по кличке Пират. Вырос любимец экипажа в матросском кубрике радиотехнической службы. Собака была шкодная, - Григорий Трифонович усмехнулся. – Тело продолговатое, ножки короткие, шкура рыжая с белыми пятнами. Когда он бежал, то создавалось впечатление, что сосиска на коротких ножках катится. Пёс был довольно сообразительный и шустрый. В кубрике у него имелось своё место, спал в углу на дерюжке, но больше любил чужие койки. Когда Пират подрос, то кусок шинели, вместо матраса, его уже не устраивал. Каждый раз, при выходе корабля в море, ночью стал занимать освободившееся место того матроса, который находился в данный момент на вахте. Согнать собаку с койки было немыслимо. Пират начинал скалиться, рычать, мог даже перейти на лай, а если понадобилось бы, то и укусил не задумываясь. Чаще всего пса не трогали, чтобы матросы не проснулись, а то досталось бы не собаке, а хозяину койки сгонявшего его. Дело дошло до того, что все просто смирились с выкрутасами пса и ложились на место товарища, который в данный момент находился на дежурстве.

Копылов сделал паузу, он подошёл к отдельному столику в кабинете и включил электрочайник.

- Как-то раз на крейсер нагрянула комиссия из штаба дивизии, - продолжил он. – Флагманский специалист РТС проверял один из постов. Офицер, нужно сказать сразу, был крайне дотошный и чересчур принципиальный. Мы заранее знали об этой проверке и постарались навести безупречный порядок. Матросы «вылизали» посты, всё ненужное спрятали, где надо подкрасили. Он долго и нудно проверял организацию, порядок и документацию, с пристрастием спрашивал обязанности, но замечания у него получались всё какие-то несерьёзные. В дверь позвонили, подошло время смены вахты. Матрос открыл дверь. Впереди всех на пост влетел Пират. Он с деловым видом оббежал по кругу, присматриваясь и принюхиваясь. Проверяющий капитан третьего ранга смотрел на собаку с нескрываемым любопытством. В его взгляде читался вопрос: «А это что за чудо?». Пират подбежал к какому-то шкафу с аппаратурой, упал на бок, как в цирке, и выгреб лапой из-под него окурок. Матросы, вместе с командиром группы, сначала оторопели, а потом ахнули.

- Вот! – несказанно обрадовался проверяющий офицер, тыча пальцем в «бычок». – Вы на посту курите, оказывается?! Даже собаке это неприятно, - он ехидно хихикнул.

Офицер с большим удовольствием записал замечание в свой блокнот. Пират сидел на задних лапах, высунув язык, и переводил блестящие глазки с капитана третьего ранга на своих друзей. Его гордый вид выражал довольство собой.

- Я ведь молодец, правда? Нашёл мусор и помог вам сделать приборку.

Закипел чайник, Копылов встал из-за стола.

- Чай будешь? – спросил он товарища.

- Спасибо, не хочу.

Курдюков улыбнулся, очевидно, ещё осмысливая услышанный рассказ.

- У нас на СКРе (сторожевом корабле) тоже был корпёс, только по кличке Бравый, - начал свои воспоминания Степан Анатольевич. – Длинный и худой, шкура серая, как раз в аккурат под шаровую краску. Не собачья шубка, а прямо корабельный камуфляж. Есть в этом свой плюс, грязи на нём не было видно. Я даже как-то ночью на нашу собаку чуть не наступил, выйдя на верхнюю палубу. После света, сразу ничего не видно, пока не адаптируешься, а он разлёгся у комингса и слился с окружающей средой. Не смотря на то, что пёс был худой, жрал как лошадь. Народ смеялся и шутил: «Куда в эту раму столько лезет?». Вернулись мы однажды с боевой службы. На причале полный аншлаг, - Курдюков прошёл не спеша к столу и сел напротив Копылова, с превеликим удовольствием прихлёбывавшего горячий чай из кружки. - Гремит духовой оркестр, штаб бригады выстроился во главе с комбригом. В стороне жёны, дети, родные и близкие, стоят нарядные и весёлые. Настроение мажорное, слезу от гордости вышибает - прибыли герои с боевой службы. Стали мы подходить к причалу кормой. Швартовая команда на берегу приняла с корабля концы и завела их на кнехты. Бравый сидел с гордо поднятой головой на юте и спокойно смотрел на всё, что делается вокруг. Он ведь тоже чувствовал себя моряком и героем. Подумаешь, что без тельника, но душа-то морская. Вдруг откуда ни возьмись, вынырнула болонка и, семеня короткими ножками, не обращая абсолютно никакого внимания на всю эту суету, бежала мимо нашего корабля по своим собачьим делам. Бравый от неожиданного подарка замер и сразу же потерял интерес к происходящему официозу. У него тоже появился, своего рода, повод к радости до слёз. Пёс подался вперёд, тело напряглось, словно струна, он, не отрываясь, смотрел на «богиню». До пирса оставалось два метра. Наш пёс сиганул на причал и в три прыжка настиг местную красавицу. Он вмиг зажал её между передних лап, времени для обходительных манер абсолютно не было, и выгнулся дугой. Болонка дёрнулась пару раз, но быстро поняла, что вырваться из лап изголодавшегося моряка, дело нереальное. Она успокоилась и восприняла всё как неизбежность. Глаза всех присутствовавших сошлись на счастливой паре. Боцман, пожилой мичман, покачал головой и буркнул:

- Красавец! – сделав ударение на букве «е». – Как всегда поматросит и бросит.

Даже музыканты духового оркестра смотрели не в ноты, а на собак. В пору было играть «Собачий вальс».

Первым опомнился комбриг. По его команде, с соседних кораблей прибежали дежурные с выпученными глазами. Они налетели, словно коршуны и подручными средствами быстро разогнали собачью свадьбу, так и не дав им, полюбить друг друга. Командир СКРа и капитан ВТНа (военный транспорт), к чьему камбузу была приписана «барышня», получили тут же устный «втык». В тот раз пришлось не на шутку поволноваться на счёт Бравого, думали, что комбриг прикажет утопить его, но ничего, всё обошлось. Для командиров собака, как «красная тряпка», а для экипажа психологическая отдушина.

В кабинет вошёл начальник управления капитан первого ранга Симонов.

- Так «орлы», завтра встречаемся на Минной стенке в 08.00. Не опаздывать, так как катер вас ждать не будет. Идём на проверку корабля в составе группы Начальника штаба флота. Офицеры разошлись по домам.

На следующий день, на борт эскадренного миноносца, который через пару недель должен был отправиться на боевую службу, поднялась серьёзная комиссия во главе с вице-адмиралом. В общей массе проверявших корабль, находились и Курдюков с Копыловым. Степан Анатольевич обратил внимание на то, что на левом шкафуте мелькнула собака, которую за ошейник поймал матрос и потащил в трюм. Это была небольшая шавка, которая упиралась и мотала головой из стороны в сторону. Ей явно не понравились беспардонные манеры, и как с ней обращаются. Курдюков отделился от группы офицеров и подошёл к дежурному по кораблю, белобрысому капитан-лейтенанту. Тот при виде старшего по званию вытянулся, словно тополь.

- Как кличут вашего пса? – непринуждённо обратился капитан второго ранга к младшему офицеру.

- Лорд.

- А зачем так сложно? Почему не как принято на флоте, Кнехт или Ватервейс, к примеру? – спросил он с усмешкой.

- Понятия не имею, - пожал плечами дежурный по кораблю. – Я здесь недавно, переведён с другого эсминца. Одно знаю, что надо следить за своими ботинками, когда этот зверь где-то поблизости.

На лице Курдюкова появилось вопросительное удивление.

- Матросы научили его по-тихому развязывать шнурки всем, кто не с нашего корабля.

- Надо же! Ну и назвали бы его Шнурок, а то как-то не в тему – Лорд, – усмехнулся Степан Анатольевич и пошёл догонять инспекторскую группу.

Проверка закончилась и весь офицерский состав, для оглашения результатов, собрали в кают-компании. В течение получаса произвели разбор проверки, а итог авторитетно подвёл Начальник штаба флота. После этого, все кто уходил на катере обратно в главную базу, направились в сторону причала. Степан Анатольевич подошёл к трапу, единственному связующему звену боевого корабля с землёй. В стороне, присев с раскрасневшимся лицом, завязывал шнурки тучный Копылов. Он остановился и посмотрел на свои ботинки. На одном из них безвольно болтался развязанный шнурок. Курдюков оглянулся за спиной командира корабля, провожавшего официальных лиц, стоял, приложив руку к козырьку форменной фуражки, и улыбался дежурный по кораблю. Глаза их встретились. Капитан-лейтенант, извиняясь, пожал плечами.

- Надо же, а я всё гадал, что это там под столом в кают-компании шуршит! – ухмыльнувшись, вспомнил Курдюков. – Вот тебе и отдельная флотская тема.

Ю.Таманский

г. Севастополь 2012г.

«Не нужен нам берег турецкий».

Антон Сергеевич Калинов лежал на мягкой кровати, а по обнажённому телу, вызывая приятные ощущения, пробегали струйки охлаждённого воздуха.

- Хороший кондиционер, - восхищённо произнёс отставной офицер. – На улице пекло, а в комнате этого абсолютно не ощущаешь.

Мысли начали крутиться вокруг нечаянно пришедшей на ум темы.

- В восьмидесятых у нас на крейсере тоже был импортный кондиционер – «made in Japan». Только не помню, откуда он взялся. С тем заморским агрегатом было связано несколько смешных историй, одну из них он сейчас невзначай и вспомнил: – Когда установили кондиционер в кают-компании, то боцмана, мичмана старой закалки, обязали подписать и повесить на полезное устройство бирку. Обычная практика, на корабле за каждый механизм обязательно кто-то должен отвечать. Толстый боцман, у которого было семь классов образования, глупый вид, но большой опыт службы, исполнил надпись на русском языке с присущей ему простотой и любовью к Родине: «Ответственный за «Хи Тачу» матрос Тулупов». Старпом пришёл принимать работу. Он стоял некоторое время в задумчивости, потом почесал затылок. Весь вид его источал вопрос: «Чтобы это означало?». Потом он, в свою очередь, задал мичману ребус: «Здесь буквы «к» не хватает». После непродолжительной паузы улыбнулся и ушёл. Озадаченный боцман стоял и напряжённо думал. К вечеру того же дня бирку переделали.

В общем, всё, как всегда. На боевой службе, то устройство нам очень помогало, особенно летом в Средиземном море. Его воспоминания начали расширять рамки обозначенной темы.

- Сколько раз я был за границей, интересно?

Порывшись в памяти, он сам себя удивил:

- Оставив за своими плечами 28 лет воинской службы, за кордоном был всего три раза. Сегодня бы никто и не поверил. По большому счёту, мне эта заграница и сейчас, как зайцу стоп – сигнал. Если бы не жена!

Калинов от лёгкой досады перевернулся на другой бок. Как бы Антон Сергеевич не пытался уйти от означенного предмета обсуждения, он его уже крепко зацепил и виртуальный вояж в прошлое, по давно минувшим дням, продолжился.

- Первый раз поездка за рубеж у меня случилась давным-давно, в бытность ещё старшего лейтенанта, когда служил штурманом на плавбазе подводных лодок. Мы тогда перегоняли её с Севера в Адриатическое море, в ремонт…

Посмотреть молодому человеку на заграницу, что называется «своими глазами», да ещё во времена развитого социализма, было жуть как интересно. Слишком был высок забор тогда в родном отечестве, а запретный плод, как известно, сладок. Фантазии рисовали экзотические заморские страны и сказочные картины, негров с бусами на шее и кольцом в носу, индейцев с томагавками в руках. А как оказалось, тот порт Тиват в Черногории, представлял собой всего лишь небольшой городишко с обычными домами и людьми. Разве что природа в тех краях была просто «Ах»! Посещение населённого пункта, Антона Сергеевича абсолютно не впечатлило. Наверное, это случилось оттого, что городишко как две капли воды был похож на многие такие же провинциальные, как и дома. Их в народе ещё часто называли – «занюханными». Большого благополучия или сплошь нищеты, он там не увидел. Позже, когда Калинов побывал ещё и в сирийском Тартусе, а потом в ливийском Тобруке, для себя он сделал несколько удивительных открытий. Антон Сергеевич понял, что влияния заграницы на переосмысление социалистических ценностей в нём не произошло, о чём его часто предупреждали на занятиях по политической учёбе, повышая пролетарскую бдительность. Радоваться, или огорчаться в подобной ситуации, он стоял на перепутье. Слабо было и с подтверждением правильности постулатов о преимуществе марксистско-ленинской теории, которой пичкали советский народ большими порциями. Ничего конкретного, как Антон Сергеевич не напрягался, этот визит ему не дал, преимуществ «нашего» строя он в упор не увидел…

Калинов вздохнул и подложил руку под голову.

- У меня больше всего отложились в памяти не заморские красоты, а то, как «мурыжили» нас своими запретами и перестраховками командиры. Не забуду: эти хождения в городок строго пятёрками; многочисленные инструктажи, перед сходом на берег; напоминания об изощрённых провокациях, и как себя вести в подобных случаях; что можно, а чего нельзя и т.п. А мы им охотно верили.

В силу своего возраста он тогда ещё не всё понимал, что делалось это для того, чтобы исключить измену. Антон Сергеевич не сдержался и произнёс, уже с позиции умудрённого мужа, одно слово: «Дикость!».

- Личное ощущение пребывания за границей я помню до сих пор, оно было в виде непреодолимого желания сняться с якоря и уйти обратно домой. А с какой силой оно превалировало над всеми остальными чувствами, не передать словами!

Он задумался над тем, откуда было столько патриотизма и любви к Родине.

- Это не, потому что был достаточно «подкован», это приходит с молоком матери, - сделал он однозначный вывод.

После посещений тех заморских портов манящие далёкие города и страны лично его больше не интересовали. Искажённое представление о мире, Калинов немного поправил.

- Хорошо там, где нас нет.

Размышления постепенно перешли к вопросу поведения советского моряка за границей, и он снова вернулся к тому первому посещению иностранного порта. Плавбазу они быстро сдали ремонтному экипажу и на следующий день, с оказией, должны были уйти в Союз. Остался последний день для схода на берег с корабля. Вспомнив это, Калинов тяжело вздохнул…

Всех, кто решил посетить городок, разбили на пятёрки и провели инструктаж. Старшим в их группе был капитан второго ранга Хохлов Александр Гаврилович, флагманский специалист бригады. На переход он был назначен начальником походного штаба. После обеда офицер повёл с собой в культпоход двух старших лейтенантов, один из которых был Калинов, и двух мичманов. Переходя из магазина в магазин, группа бесцельно бродила по маленькому городку. Они зашли в очередной из них, это был небольшой книжный, где кроме книг и журналов продавались ещё настенные календари, открытки и канцелярские товары. Хохлов покупать ничего не собирался, стал у выхода и просто смотрел за происходящим у прилавков. Рядом на стуле примостился большой красивый кот. Александр Гаврилович залюбовался им, и некоторое время не сводил глаз. Кот делал вид, что ему безразличны заинтересованные взгляды окружающих, периодически зажмуривал глаза и приоткрывал их, на всякий случай, при каждом шорохе, а вдруг без него что-то съедят, пока он спит. Хохлов посмотрел в зал. Один из мичманов, пожилой и уважаемый боцман, Василий Павлович Стрижак, подошёл к стопке большого формата настенных календарей, лежавших на прилавке, и стал их перелистывать. Сначала это были фрагменты городских улиц, потом пошли пейзажи природы, моря и прочие фантазии фотографа. Пролистав половину стопки и увидев очередной экземпляр, он опешил. Крупным планом почти обнажённая красивая девушка с небольшой прозрачной накидкой на пикантном месте сидела на бревне, смотрела на него лукавыми глазами и кокетливо улыбалась.

Реакция мичмана была мгновенна, он быстро опустил календари на место, посмотрел по сторонам, озираясь воровато, словно его в чём-то уличили, и с красными ушами отошёл от прилавка. Кроме Хохлова, за его действиями наблюдала молодая продавец, симпатичная сербка, которая откровенно рассмеялась. Её явно позабавила дикость русского военного моряка.

- А ведь тут уже не до смеха, до чего же довели человека, воспитывая в нём до фанатизма моральный облик, - размышлял, нервничая, Хохлов. – Со стороны это выглядит смешно и странно. Поведение наше скованное, по улицам ходим, словно, в смирительной рубашке, лишнего боимся сказать, или приветливо улыбнуться. От местных жителей шарахаемся, как от потенциальных предвестников беды.

Выйдя из магазина, он пошутил над мичманом.

- Василий Павлович, ты бы где-нибудь в Лувре или Эрмитаже от картин с обнажёнными женщинами в обморок упал, или инфаркт получил. Тебе что, красивые женские тела не нравятся? По мне, так ничего красивей и привлекательней быть не может и не придумано ещё на этом белом свете.

- Еретическая мысль, - с напускной серьёзностью высказался старлей Поздеев, глаза которого издевательски улыбались. – Разве можно так говорить об ответственном человеке? Василий Павлович всегда бдителен и сосредоточен. Он внутренне борется с этим противным явлением – порнографией.

- Такого же мнения был и я, - вспомнил Калинов. – Я тогда подыграл сослуживцу Лёхе Поздееву:

- Браво, Александр Гаврилович! А Вы, оказывается, эстет, поэтичней о красоте и не скажешь.

- Нравятся, товарищ капитан второго ранга, - смущаясь, ответил мичман, - но как-то непривычно.

- Это у тебя мнимое чувство стыда за свою наивность. Ты мне сейчас напомнил Никиту Сергеевича, который по порнографии трактором ездил.

- Василий Павлович дистанцировался от изображения обнажённой женщины, чтобы не перевозбудиться, - отпустил шутку второй мичман, более молодой. – Он у нас ещё не испорченный.

- Ты сейчас о ком говорил, не о себе ли? - огрызнулся Стрижак. – Умник мне ещё выискался.

- Любая копия всегда уступает оригиналу. Вернёмся домой, тренируйтесь на своей жене, Василий Павлович. После похода её и раздевать не придётся, она сама всё с себя скинет, - продолжал издеваться над мичманом Поздеев.

- Салаги ещё, чтобы меня учить, - огрызнулся седой мичман на резвившихся старших лейтенантов.

- Детская непосредственность пройдёт, - поддержал старшего лейтенанта второй мичман, подлив масла в огонь.

Хохлов после паузы продолжил воспитательный разговор.

- Стыд и смущение в подобной ситуации не совсем уместны. Если народ считает, что старинные картины с обнажёнными женщинами - это классика, и сей факт, признан во всём мире, то почему хороший фотограф не может быть классиком. Его инструмент фотоаппарат, вместо мольберта.

- Только не у нас в стране, потому что иногда за народ думают другие, - улыбаясь, возразил старший лейтенант Поздеев.

- Ты язык прикуси, - одёрнул его Хохлов.

– Если натурщицу раздеть, - продолжил старший лейтенант, - то в нашей стране это уже будет классифицировано как разврат. Изобразить наготу современной Венеры Милосской на фото, просто нет возможности.

- Замкнутый круг, - поддержал его Калинов, дурачась. Он с серьёзным выражением лица утвердительно покачал головой.

- Вы тоже, - обратился Хохлов к двум старшим лейтенантам, - ведёте себя словно каменные истуканы, - он задумался. - Хотя, это в крови у нас всех.

- Наши души светлы и полны жизненной энергии, - парировал Поздеев, - не всё потеряно.

- Поговорим о вещах более приземлённых и понятных. Для раскрепощения и искоренения предрассудков, будем учиться полноценно, отдыхать и вести себя свободно, раскованно без лишней рефлексии. Так сказать, ломать устоявшиеся стереотипы.

- В чём это будет выражаться? – нетерпеливо поинтересовался Калинов.

- Хватит сжимать в потном кулаке местную монету, пойдём пивка попьём. «Молодая поросль» надеюсь не против? – обратился он к младшим офицерам.

Ответ был предсказуем. Особо бояться было нечего, но в подсознании Хохлова, на самом деле, периодически возникал вопрос: «Наверное, я рискую?». Александр Гаврилович гнал его прочь…

Воспоминания о превратностях жизни в советский период, Антон Сергеевич прервал на минуту.

- Но как всё стремительно меняется. Сейчас сплошь и рядом лежат на пляже девицы и загорают без бюстгальтеров, в стрингах. Это равносильно, что голые. Всё напоказ! Хотя о чём я говорю, нынче редко, кто из них может похвастаться девственной чистотой, а это всё взаимосвязано. О времена! О нравы! - он тяжело вздохнул. – Хотя, чёрт побери, на них смотреть одно удовольствие, - лукавая улыбка пробежала по лицу.

Антон Сергеевич мысленно стал себя стыдить и воспитывать, чувствовалась ещё та закалка.

- Седина в голову, - одёрнул он себя, - и если бы не бес, в образе жены, который всегда рядом, то… - перед глазами появился лик незабвенной Маши. – В 45 баба ягодка опять, - вспомнил он пословицу и задумался на короткое мгновение, - только похожа уже больше на урюк или изюм, - цокнул он разочарованно языком. – Но есть и одно «но», если подобные вещи лезут в голову сейчас, то нужны были всё же в те далёкие времена кое – какие ограничения.

Где-то внутри появилось сомнение.

- Зачем, ведь в ту пору были времена целомудренные. Вот если бы посещение иностранного государства происходило сегодня, но в том молодом возрасте, тормоза точно бы отказали вовсе, - на его лице промелькнула ироничная улыбка.

Он продолжал лежать с мечтательным видом.

- «Отмотать бы плёнку назад, вернуться в двадцатипятилетнюю пору!

Калинов перевалился с боку на бок и в продолжение темы ему вспомнился рассказ однокашника, который служил на авианесущем крейсере «Киев»… При несении боевой службы в Средиземном море, они как-то зашли в порт Алжир с дружественным визитом. Авианосец бросил якорь на внешнем рейде. Экипаж группами стали возить на экскурсию в город. Обменный курс местных денег был такой, что если поменять заработанную валюту на них, то это выглядело бы просто как абсурд. - Сева, помнится, подтвердил сей факт железным аргументом. На месячную зарплату офицера корабля можно было с натяжкой купить только один ботинок и то не лучшего качества. Когда их везли на автобусе, то в уютном месте побережья, алжирцы решили похвастаться и показать национальный центр отдыха и туризма. Наши моряки бродили по этому центру и любовались роскошью в виде: яхт, гостиниц, бассейнов и т.п. Одна из групп проходила мимо ресторана, в котором отдыхали негры со смуглыми красавицами, как «белые люди», а также азиаты, европейцы и многие другие национальности, мой друг Сева услышал диалог двух лётчиков с авианесущего крейсера.

- Коля, давай зайдём в ресторан, посмотрим, как люди развлекаются.

- А ты что динар нашёл? – посмеялся над ним товарищ.

Вот так отдыхал в иностранном порту человек прославленной профессии, ас, поднимавший в воздух самолёт вертикального взлёта ЯК-38…

Антон Сергеевич встал с кровати, потянулся и подошёл к окну, за которым во всём великолепии предстал перед ним средиземноморский колорит и светило яркое солнце. Под его палящими лучами блестело неестественной голубизной море. На фоне светлого дня особенно выделялся белый песок, по которому передвигались покрытые бронзовым загаром отдыхающие. На побережье слышалась речь на всех языках мира. Были здесь и соплеменники Антона Сергеевича. Раньше он подобную картину мог наблюдать только в кино или на открытках. Недалеко от берега замерла белоснежная яхта. Она стояла в ожидании порывов ветра, крепко держась якорем за дно. Вопреки ярким краскам вокруг, понуро стояли пальмы, они от жары словно застыли и превратились в декорацию из воска.

- Ёлки – палки, как - будто время остановилось, и я снова побывал в своей безоблачной молодости. О чём я сейчас вспоминал, никогда бы не променял на это, - он кивнул головой в сторону пляжа, - но, к сожалению прошлого не вернуть. Тает, увы, и романтика.

Калинов переключился на экзотическую красоту, что предстала перед глазами в окне.

- Разве мог я мечтать, ещё пару десятков лет назад, о том, что увижу это всё воочию! – улыбка умиления проскользнула по лицу Антона Сергеевича. – А теперь, взял билет и ты в Турции, на курорте Анталья отдыхаешь, чтобы вдохновиться новыми впечатлениями, каждый день радоваться жизни и улыбаться солнцу, - он вдохнул морской воздух полной грудью. – Никто Родине не изменяет, расслабился и после безмятежного отдыха у моря обратно к родным берёзам. Бесспорно то, что только дома я по-настоящему счастлив, а не здесь. Да сейчас там холодно, но этот холод наш, естественный, чего 70 лет не понимали партийные работники. Всё отчего-то напрягались, считали, что народу доверять нельзя, каждый второй перебежчик. Многие годы обманывали сами себя и нас.

- Антоша, мы идём купаться, - послышался ласковый голос жены из другой комнаты.

- Да, - кратко, по-военному ответил он, взял полотенце, надел шлёпанцы, по пути прихватил из холодильника напиток, и бодро направился к выходу.

На ходу Антон Сергеевич под нос бормотал слова из песни: «Не нужен мне берег турецкий, и Африка мне не нужна».

Ю. Таманский

г. Севастополь 2012г.

«НЕВЕЗУЧИЙ».

Олегу Мартынову не везло в жизни с самого начала, как только он появился на белый свет. Мать его, будучи на последнем месяце беременности, в один из осенних дней, когда летняя жара уступила свои позиции прохладе, а на небе появились первые стаи улетающих на юг журавлей, не вытерпела и разрешилась от бремени прямо в карете скорой помощи. Случилось это у ворот дома, в частном секторе на окраине города, где он впоследствии рос до совершеннолетия. Олег всем так прямо и говорил, что родился непосредственно у себя дома. Более существенное невезение, как он считал сам, став уже более взрослым заключалось в районе, в котором проходило его детство. - Была бы моя воля, то никогда бы здесь не жил, - посещали временами его голову подобного рода мысли. Население района действительно было не обременено интеллектом, преобладало частнособственническое мышление. У старших ещё не выветрился дух перенесённых тягот и лишений не так давно минувшей войны, которые они заглушали водкой, а молодые копировали их поведение. Олега совсем не смущало то, что он выходец из простолюдинов, парня больше тревожило другое. Об этом он как-то поделился со своим соседом дядей Петей, с которым часто вёл доверительные беседы. Сближала молодого юношу и пожилого мужчину любовь к домашним животным. Олег мог часами смотреть на клетку с кроликами, когда дядя Петя ухаживал за ними и кормил сочной травой.

- Послушай меня сынок, - по-отечески посоветовал ему тогда сосед, - Родину не выбирают, но ты можешь изменить свою судьбу, если не пойдёшь по «красной дорожке» нашего района. Она тут одна: дом - завод – магазин – выпивка – дом. И так всю жизнь, прячась от проблем в алкогольном дурмане. По «пьяне» детей наклепаешь, потом женят. Будет всё как у всех, в нашем «прославленном» жилом районе. Это в лучшем случае, а многие и через тюрьму прошли. Оно конечно, - дядя Петя озадаченно почесал затылок, - кому судьба – тот обязательно сядет. Ты не такой, помни об этом, - с тревогой в голосе объяснял он парню.

У него самого, по глупости, сын уже отбыл двухлетнее наказание. Пожилой отец воочию видел, в кого после «мест не столь отдалённых» превратился нормальный человек.

- Поди, сверстники твои, уже балуются тем, что содержит приличный градус? – с хитрым прищуром в глазах, спросил сосед.

- Дядя Петя, я не пью, - с юношеской непосредственностью ответил Олег.

- Сейчас не пьёшь, потом уговорят. Помни народную мудрость: «Коли встал на кривую дорожку один раз, так по ней и пойдёшь дальше».

В их районе каждый третий, как и говорил дядя Петя, прошёл через «дом казённый», вокруг процветало пьянство. Основная радость молодёжи состояла в том, чтобы приложиться к бутылке, потом поймать чужака и крепко его поколотить. На худой конец, сходить в клуб энергетиков или железнодорожников в кино на вечерний сеанс или просто убивать время на какой-нибудь завалинке. Олег, тогда в детстве, понимал, что многие из них уже идут проторённой дорогой старших товарищей, имевших наколки после отбывания срока заключения. Этот бандитско-воровской дух был заклятием района. Он завидовал светлой завистью ребятам из центра города, которые собирались в определённых местах и весело, а самое главное интересно проводили время. Вели эти парни себя раскованно, общались, как ему казалось, на современном языке, среди них были и девушки. «Центровые» проживали, в элитных «сталинках», неподалёку от места своих сборищ. Всё это он наблюдал неоднократно, когда в ожидании автобуса, отправлявшегося на его выселки, сидел на остановке в центре города. Внешне Олег выглядел не хуже и не лучше этих ребят, но одно качество, как он считал, не давало ему быть такими как они. Недостаток, который беспокоил парня, и которого он тайно стыдился, назывался обыденно просто – стеснительность. Рассудительный дядя Петя, бывший старый рабочий судоремонтного завода, ответил застенчивому подростку на этот вопрос жизненной мудростью:

- Читай больше книг, мой друг, и всё образуется. Тебе будет, о чём с людьми говорить, появится поставленная речь, по сравнению с теми, кому трепаться дано от природы, мысли будут логически выстроены.

Парень записался в библиотеку и книги «проглатывал» десятками. Через некоторое время Олег понял, что не всегда в прочитанном произведении понимает смысл.

- Правильно сосед говорит: «Учиться надо», - сделал он однажды и на всю жизнь для себя вывод.

Когда Олег подрос, многие ребята имели подружек, а он по-прежнему боролся со своей стеснительностью. Парню очень нравилась соседка Полина, стройная и симпатичная хохотушка. Она занималась спортивной гимнастикой и её изящная, точёная фигурка сводила ребят района с ума. Когда он встречал соседку где-нибудь на улице, то, не отрываясь, заворожено смотрел на уже сформировавшуюся, красивую молодую девушку. На местных парней, с некоторых пор, она перестала обращать внимание. Смотрела, как бы поверх их голов давая понять, что женихи пахнущие сивухой не в её вкусе. Домой Полину всё чаще стали провожать курсанты военно-морского училища, мечта каждой девчонки города. При виде соседки сердце у Олега начинало усиленно стучать, он не находил себе места. Девушка была на три года старше и дружба с ней казалась ему несбыточными грёзами. Олег и тут комплексовал, считая, что от природы лишён дара общения и подхода к девчонкам. Он снова начал искать у себя изъяны. Сосед, «профессор жизни», объяснил всё парню, как всегда с присущей ему простотой.

- Недостаток, заставляющий тебя переживать, при желании можно легко обратить в достоинство. Твоя девушка сидит дома и учит уроки, к институту готовится. Она не шляется, как эти «самки», будущие домохозяйки. Ты лучше хорошо учись, местные девицы - это не твой уровень.

- Ну, не все же они такие? – возмутился Олег. – Например, Поля.

- У нас, почти все. Та, о которой ты говоришь - исключение из правил, - сосед прищурил глаза. – На Польку не засматривайся, маловат ты для неё. Таким девицам «голь перекатная» не нужна, они себе цену знают. А остальные девицы нашего района, одна похожа на другую. Вон Тамарка, три дома отсюда живёт, одинокая мать. Ты её историю знаешь?

- Нет, - пожал плечами Олег.

- Она довольно рано созрела и потянулась к дружбе с противоположным полом, это и вылилось ей боком. Шлялась со сверстниками, как и нынешние барышни. Нравилось девахе, когда пацаны табунами вокруг неё вьются и на мотоцикле катают. Тамарка среди них вроде королевы была. Заливалась смехом, строила планы на будущее, - он сделал небольшую паузу, - может быть. Как-то напилась с парнями до поросячьего визга и тёмной ночью шла домой. По дороге захотелось Тамарке по-маленькому. Села под первый попавшийся забор. Потом следователю рассказывала: - Смотрю, передо мной нарисовались три пары мужских туфель, и раздался голос: «Долго из тебя ещё литься будет?». Хотела поднять глаза, а мне набросили пиджак на голову и долго насиловали.

- Нашли их?

- Куда там! Она же ничего не помнила. Узнала о своём «интересном» положении слишком поздно. «Профукала» молодость, воспитывает теперь «нечаянно» зачатого пацана. Вот так, порой ценой расплаты становится собственное счастье. Одна надежда, может какой-нибудь хороший человек попадётся, возьмёт замуж.

- Она женщина ещё молодая и видная, - поддержал разговор Олег.

- В том то и дело, все видные девицы в молодости цены себе не сложат и крутят парнями, как хотят, а в конечном итоге попадают на бандита, который её изуродует или изнасилует. Думают, в расцвете молодых лет, не головой, а … Я могу тебе привести массу примеров из нашего района. Ты же знаешь, какой у нас тут контингент проживает. Да хотя бы взять мою племянницу, Люську. Пример хороший, прямо в тему.

Олег вспомнил, как они недавно с дядей Петей вели беседу о жизни. Мимо дома проезжал свадебный «кортеж», который изображали: ГАЗ-21, украшенный неприхотливыми цветочками дубками из палисадника, обшарпанный четыреста восьмой «Москвич» с новыми лентами, нелепо смотрящимися на старой машине, да «ушатый Запорожец» её свёкра. Машины притормозили возле калитки дома дяди Пети, из «волги» выскочила, под звуки непрерывно гудящих клаксонов, счастливая невеста. Она подхватила полы свадебного платья в руки, и шустро семеня ногами, направилась к воротам. Подбежав к калитке, невеста подёргала за ручку, но её эмоциональный всплеск остановила дверь, запертая изнутри. Дядя её застыл с охапкой сена в руках. Люська поняла, что ей не попасть вовнутрь. Поднялась на цыпочки и, увидев смотрящего на неё родственника, закричала: «Дядя Петя, я замуж выхожу!». Изображая бурную радость, молодая женщина, помахала ему. На лице дяди, кислая улыбка расплылась вширь. Он кивнул головой и буркнул себе под нос: «Совет да любовь!». Невеста резко развернулась на одном каблуке и, с удивительной прытью, припустила к машине. Она смешно отклячила зад, так как надо было подниматься по наклонной местности и преодолеть несколько ступенек. Её у открытой двери преданно ждал жених, конопатый здоровяк с добродушным лицом. Рёв автомобильных сигналов продолжался. Со всех окрестных домов повыскакивали соседки. Под пристальными взорами завистливых глаз, невеста перевела дух и показушно, манерно кокетничая, села в автомобиль. Кортеж тронул с места и вскоре скрылся за поворотом. Эффект был достигнут. В воздухе витало: «Знай, «наших»!». Острый на язык Люськин родственник, незамедлительно выказал своё отношение к этому спектаклю: «Я от счастья чуть не прослезился!». Потом с ехидцей добавил: «Дешёвая свадьба с большим фарсом».

Он шаркающей походкой добрёл до клетки с кроликами.

- Оставила бы деду лучше чекушку, порадоваться за неё непутёвую, - пробормотал ироничный дядя Петя, выкладывая сено «домашним зайцам». – Ещё фату напялила, символ девичьей невинности, - он сплюнул, покачав головой. – Сколько живёшь, столько диву даёшься.

Из состояния задумчивости Олега вывели слова соседа.

- Люська наша крутила «хвостом» всю свою молодость, кто ей только сиськи не мял. Абортов сделала не счесть сколько. Мы уже думали с братом, что так и будет «шлёндрать» до конца жизни. Ей просто повезло, нашла лопуха деревенского и кое-как жизнь устроила. Парня жалко, сама нагулялась, а его теперь будет водить «за кольцо в ноздре» на «коротком поводке» всю жизнь.

После некоторых раздумий, добавил.

- Нет, местные барышни не для тебя, Олежка, - протянул он мечтательно. – Твоя будет играть на фортепиано, и учить детей французскому языку.

- Почему французскому языку, а не английскому или испанскому? – удивлённо спросил Олег.

- Потому что вся русская знать на нём говорила.

Он с деловым видом выбил мундштук и вставил в него сигарету «Прима».

- Только ты когда достигнешь всего, не зазнавайся, это может погубить простого парня из провинции. Помни великого Ивана Андреевича Крылова:

Орлам случается и ниже кур спускаться,

Но курам никогда до облак не подняться! - старик от удовольствия крякнул.

- Дядя Петя, вы меня просто поразили своими литературными знаниями, - с восторгом выразил восхищение Олег.

- А ты что думал, я книжек не читал. Читал, и много читал, - он погладил свои седые усы, с желтизной от въевшегося никотина.- А вот тебе ещё один совет от баснописца:

Быть сильным хорошо,

Быть умным лучше вдвое.

Олег, молча, сидел на скамейке и переваривал «уроки» соседа.

- У дяди Пети слова и мысли простые и понятные, - размышлял он, - только присутствует какая-то категоричность в суждении – или чёрное, или белое. Да ещё в придачу старомодный человек.

Вот так и учил жизни «неоперившегося» парня пожилой дядя Петя, с пышной седой шевелюрой, внешним своим видом похожий на великого Эйнштейна, только местного пошиба.

- Сейчас чайку попьём, я «слоника» заварю, невестка варенье из крыжовника принесла, - оттеснив мысли Олега, донеслись слова соседа.

- Имя у вашей невестки какое-то редкое и необычное – Камилла, - растягивая последнее слово, произнёс Олег.

- Не только имя мудреное ей дали, да ещё и фамилию невпопад – Серикова, - крякнув, уточнил пикантные семейные подробности дядя Петя. – Теперь нашу, более благородную фамилию носит – Аполонова. Сынок привёз её из места отбывания заключения. Второй год на лесоповале, он был на вольном поселении. Хорошая девушка, умная работящая. Что она в нём нашла? – он присел на завалинку и достал свой мундштук.

Закурив очередную сигарету, сосед продолжил рассуждения.

- Я как-то был под «шафе», да сморозил ерунду. Говорю: «Тебя что в честь одеколона или пудры назвали?». Она губки надула и отвечает: «Вы перепутали папа моё имя с одеколоном Кармэн. У меня предки, между прочим, из дворян. Их после революции сослали в Сибирь. Камилла в переводе означает – «безупречного происхождения» или же «служительница храма». Камиллами в Риме называли девушек из благородных семей». Вот так, мой друг! - он несколько секунд сидел в задумчивости. – Я ей верю, поведение у неё соответствующее, интеллигентная, умная и тактичная. Не то, что моя племянница Люська, у которой что на уме, то и на языке.

- Всё это понятно, только зачем надо было так выделяться? Да ещё где-то в глухой Сибири, – не поняв главного и шмыгнув носом, переспросил Олег.

- Я полагаю, что отец хотел подчеркнуть её необычность на фоне «серого» окружения, а оказалась девочка в положении «белой вороны» со всеми вытекающими отсюда неудобствами.

Дядя Петя с наслаждением пыхнул сигаретой, и густой дым повалил, поднимаясь вверх.

- У неё нет чрезмерной красоты, но живой ум, подвижный характер. В моего оболтуса видно влюбилась крепко, даже дворяне не смогли отговорить. Взяла в оборот Тольку так ловко, что он теперь всегда при ней. Я как-то спросил: «Что ты в нём нашла? Ведь у вас образование и воспитание разное». А она мне ответила: «Ваш сын настоящий мужчина, знает, что с дамами нужно поменьше философствовать, а больше шутить и смеяться, вовремя подчеркнуть достоинства и смягчить недостатки. Он и «любить» умеет крепко», - зардевшись от смущения, добавила она. Кстати, - дядя Петя внимательно посмотрел на Олега, - у неё в Ленинграде родня живёт. Приезжали года два назад в тёплом море покупаться. Все такие важные, дамы в шляпах расхаживали. Экзотика для наших мест.

Как-то в библиотеке Олегу попала в руки книга о морском адмирале, которая предопределила его дальнейшую судьбу. Описание жизненного пути офицера, походы в океаны и моря увлекли парня. Он загорелся морской романтикой, начал читать на эту тему одну книгу за другой. Сначала прочёл «Морские рассказы» К.Станюковича, потом «Капитальный ремонт» Л.Соболева. Главный парадокс заключался в том, что город, в котором родился и жил Олег, являлся военно-морской базой. В школе им много рассказывали о славном боевом пути флота, его кораблях, по улицам ходили моряки и офицеры. Но это, до определённого момента, парня вовсе не волновало. Выбор профессии произошёл благодаря случайно прочитанным воспоминаниям военно-морского офицера - подводника. С этого момента он стал по-другому смотреть на военные корабли и подводные лодки, которые в большом количестве стояли в бухтах.

Учился Олег в школе на твёрдую четвёрку. Он и не заметил, как окончил седьмой класс. Через год предстояло переходить в среднюю школу, в другой район. Подвернулся случай, на работе у матери, кто-то из коллег отправлял своего сына в Ленинград, в Нахимовское училище. Олегу понравилось предложение родителей, и он сразу же за него ухватился. Вот так, после седьмого класса, младший Мартынов отправился в одиночное плавание.
Олег, перед отъездом, пошёл попрощаться с соседом. Застал он его на завалинке за домом. Дядя Петя, как всегда курил сигарету из своего любимого мундштука, грустно глядя себе под ноги. Олег поздоровался.

- Что-то Вы сегодня невесёлый какой-то, - спросил он.

- Жену свою, покойную, вспомнил. Пришло время, сходить в церковь, поставить свечку за упокой её души.

Они немного помолчали.

- А ты в курсе, что крещёный? – он испытывающе смотрел на парня.

- Нет, не знаю, - удивился Олег.

- Я могу тебе сказать авторитетно, что ты крещеный, - дядя Петя кивнул головой для убедительности.

- А зачем этот ритуал вообще нужен, - спросил парень, пожимая плечами.

Комсомольцу Мартынову, пока действительно было не одолеть духовные премудрости религии.

- Крещение – это приобщение человека к Богу, покрестившейся человек становится сыном Божьим, он принимает веру, как завещал нам Христос Спаситель.

По внешнему виду парня было всё понятно, в школе говорят одно, авторитетный сосед - другое.

- Ты сейчас особо не ломай голову, станешь старше, к тебе обязательно придёт вера в Бога. Я понимаю, комсомол и все такие там дела, но вот тебе крестик, - он достал его из кармана и вручил парню. - Ты спрячь дома, а когда придёт к тебе понимание, будешь носить. Этот маленький крестик обережёт от больших неприятностей и разных невзгод.

- А Вы, что верующий? – не удержался и спросил, с удивлением на лице, Олег соседа.

- Верующий. В школе у нас был даже предмет такой – «Закон Божий».

- Вот здорово! Расскажите об этом.

- Особо то и рассказывать нечего. Батюшка злой нам попался, иногда розгами наказывал, иногда за ухо таскал. Мы ведь молодые, балованные были, нам всё до лампочки. Так вот через заднее место нам науку эту и вдалбливали. Как-то сидели за школой втроём и втихаря курили. Поп подкрался, выходит и сердито спрашивает: «Ах вы, неслухи грешные, кто вам позволил курить?». Один из нас, самый шустрый по имени Семён, говорит ему: «Батюшка, а Вы ангелов видели?». Священник оторопел, остановился в недоумении. Потом неуверенно так отвечает: «Нет».

- А мы видели, - соврал ему Семён.

Батюшка аж вперёд подался.

- Где?!

- А тут, вчера на заборе сидел один, такой с крыльями, и цигарку курил. Как нас после его шутки розгами отлупили, до сих пор помню. Задница, как у обезьяны была красная, - он, докурив сигарету, кряхтя, поднялся со своего места.

- Дома, наверное, попало? – поинтересовался Олег.

– Дома? Мама заплакала, а папа выпил водки и сделал «последнее» предупреждение. Потом пришли комиссары, всех попов к стенке поставили. Мы по своему, ещё не окрепшему уму, радовались, пока взрослые не объяснили, что к чему. А когда зерно выгребли со всех амбаров, тогда мы стали Бога вспоминать, чтобы защитил и спас нас от голода, - лёгкая грусть появилась на его лице.

Он подошёл к клетке со своим любимцем кроликом, которого прозвал «Фараон», стоял и любовался. Дядя Петя, как всегда, с высоты своего мудрого возраста посоветовал Олегу:

- Главное, иметь Бога в сердце. Помни всегда Евангельскую заповедь: не делай другим того чего не желаешь себе. Сюда не возвращайся, коли избрал кадетскую военную стезю, грызи землю, но выбейся в люди. Я уверен, ты проживёшь интересную жизнь.

Прощание с товарищами прошло для Олега не без последствий. С закадычными друзьями Кешей и Саньком, они провели весь вечер вместе. Просто сидели на скамейке освещённой фонарём на столбе, чуть ли не единственным на всю улицу, и вспоминали до позднего вечера свои прежние приключения. Ребята, в шутливой форме, давали ему советы на будущее.

- Вы слышали последнюю новость? – возбуждённо спросил друзей Кеша, пытаясь заполнить паузу, возникшую в разговоре.

- Не томи, говори какую новость, - уточнил Санёк.

- Вчера самую знаменитую самогонщицу района, бабу Нюру, повязали. Участковый дядя Федя взял её при реализации готовой продукции.

- Да ну! – воскликнул Олег. – Только они, эти бабы Нюры, как головы у «Змея Горыныча». На её месте другие появятся самогонщицы. Сколько ребят отравилось от их зелья!

- В прошлом году вернулся из армии мой старший брат Борис, - вспомнил историю на подобную тему Санёк, поставив в его имени ударение на букве «о». – Предки откуда-то притаранили самогонный аппарат, но я не знал сей факт, им надо было накрыть грандиозный стол. Предстояло отметить возвращение сына из армии и его помолвку. Невеста Надька преданно два года ждала моего брата. Дали мне деньги, наволочку и послали в магазин. Купил я пятнадцать килограммов сахара, взвалил на спину и, согнувшись, тащу домой. По пути встречаю соседа Коляна с его дружком, «Живодёром».

- Это тот Колян, который весь синий от наколок? – уточнил Кеша.

- Он самый. У него есть даже знаменитая на весь район: «Нет счастья в жизни».

- Чем же она так знаменита? - удивлённо переспросил Кеша. – Подобная наколка у каждого второго есть, кто чалился.

- Знаменита она тем, что слово «счастье» без мягкого знака наколото.

- А я уж подумал, что там – «Умру за родной колхоз», - рассмеялся Иннокентий. – Короче, спрашивает меня Колян надменно: «Что несёшь, раб божий?». Отвечаю: «Сахар». Он ухмыльнулся и говорит: «Варенье гнать? Ну-ну!». Я сначала не понял, а когда увидел самогонный аппарат в сарае и как отец бражку заболтал, то вспомнил шутку Коляна. Ребята дружно рассмеялись.

- А почему его дружка прозвали «Живодёром»? - вернулся к теме Иннокентий, закончив смеяться.

- По одной простой причине, у него фамилия – Варикошка, - уточнил Санёк.

- Хорошо, что не «Варисамогон», - пошутил Олег, - а то бы дали кличку – «Змеевик».

Друзья снова громко рассмеялись. Мимо по дороге шёл какой-то парень, ребята раньше его в своём районе не видели. Как выяснилось позже, он был из местных жителей и на днях вернулся из армии. Парень находился в состоянии сильного опьянения, его носило из стороны в сторону. Проходя мимо веселящихся ребят, ему что-то не понравилось в их поведении. Он подошёл с грубым окриком: «Что вы тут орёте?». Олег с друзьями встал со скамейки, и первый получил неожиданный удар в лицо. Его товарищи не растерялись и мгновенно повисли у драчуна на руках, который был намного их здоровей физически. Олегу ничего не оставалось, как кулаками восстановить справедливость. Он хорошо усвоил уроки дяди Петиного сына Толика, который учил его жизни по-своему. Наутро у Олега светился кроваво-синий «фингал» на весь глаз, распухли кисти рук. Мать причитала: «Как же ты поедешь, у тебя весь глаз заплыл?». Потом успокоившись, развела бодяги, вымочила в ней тряпку и велела сыну держать примочку у глаза». В таком виде он появился на вокзале, в сопровождении матери и отца.

Попутчиком в Нахимовское училище, меньше всего он этого ожидал, оказался паренёк из «центра» - Вадим Караваев. Он его неоднократно видел в центральном парке города, где собиралась местная молодёжь. Родители их представили, парни оценили друг друга взглядом.

- Из какого ты района, я вижу у тебя нарисовано на физиономии, - надменно усмехнулся Вадим, смотря на унылое лицо с синяком.

«Центровой» держал марку.

- Синяки и шрамы украшают мужчину, между прочим, - парировал Олег. – Даму от хулигана защитить, это я считаю по-рыцарски, - соврал он.

Родители Олега переглянулись. Отец Вадима отвёл своё чадо в сторону для дачи наставлений, за ним поспешила жена. Олега также начали поучать родители перед дорогой. Когда времени оставалось совсем мало, мать спросила: «Сынок, ты, правда, девушку защищал?».

- Нет, мама, это я индюка напыщенного осадил. Применил нехитрый метод защиты. Вчера, какой-то пьяный придурок, ни с того ни с сего драться к нам полез. Если не веришь, спроси Санька. Я не виноват. А если понадобилось бы, то девушку защитил бы, не сомневайся.

Настало время расставаться. Мать пустила слезу и расцеловала, отец пожал руку по-мужски.

- Желаю тебе, чтобы не впустую прокатился, а поступил.

На вокзале заиграл марш «Прощание славянки». Тепловоз дал предупреждающий гудок. Состав тронулся, медленно набирая скорость, и понёс Олега Мартынова в неизвестность. Мимо проносились знакомые, с босоного детства, места, потом бухты с кораблями, тоннели и так до просторов степи. Олег стоял у окна, настроение ухудшалось по мере удаления от родного дома. Он зашёл в купе и сел напротив своего попутчика. Вадим безразлично смотрел в окно на пробегающие картины летней природы, ярко зелёных тонов, полустанки и выхваченную из контекста, на несколько секунд, чью-то чужую жизнь.

Олег обратил внимание на то, что Вадим больше его переживает расставание с домом.

- Ты сам решил военным стать? – спросил он земляка, в непринуждённой манере.

«Центровой» посмотрел на него удивлённо.

- Если еду, значит, решил, - произнёс он с интонацией, которая предполагала, чтобы от него отстали.

- Ну-ну, - Олег начал раскладывать свои вещи. – «Мальчик благородных кровей» не хочет со мной разговаривать, - подумал он про себя и усмехнулся.

Вечером, когда настало время ужина, он выложил на столик аппетитного вида, вкусно пахнущую варёную курицу, которую положила ему в дорогу мать, и предложил Вадиму. Тот отказался. Так и ехали на учёбу в «Северную столицу» два юноши, один дулся неизвестно на кого, второй на это не обращал внимание. Вечером, на станции Джанкой, к ним в купе подсадили попутчиков. Это были: не по годам седовласый капитан с голубыми просветами на погонах и молодой мужчина, местный житель степного Крыма.

- Здравствуйте, ребята! – браво поздоровался морской авиатор. – Будем с вами некоторое время попутчиками. Меня Андрей Иванович зовут, а это Николай. Так получилось, что мы из разных мест, а сели на поезд на одной станции.

- Олег, - представился Мартынов.

- Вадим, - буркнул лежа на верхней полке Караваев.

- Вот и хорошо, познакомились, - произнёс капитан, укладывая свой чемодан под поднятое сиденье. – Вы не возражаете, молодые люди, если мы разместимся по старшинству на нижних полках?

- Конечно, нет! - дружелюбно ответил Мартынов. – Мне лично всё равно, на какой ехать.

- Сейчас будем ужинать, - управившись с укладкой багажа, сказал Николай. – Присоединяйтесь.

- Я уже ужинал, - Олег поблагодарил его и отправился на вторую полку отдыхать.

Вадим же молчал, он не проронил больше ни слова.

Попутчики выложили на стол свои съестные припасы, бутылку вина и продолжили разговоры, которые они начали ещё на вокзале при первом знакомстве.

- Попробуй пирожки с печёнкой, жена пекла, - предложил капитан.

- А ты попробуй мясо зайца, только осторожно, у него кости какие-то мудрёные с закавыками, - с ответной любезностью выступил Николай.

- Ерунда, у меня зубы гвозди перекусывают, - хвастливо приврал капитан. - Откуда дичь, сейчас вроде бы не сезон, - удивлённо поинтересовался Андрей Иванович.

- Ночью на мотоцикле от тёщи ехал, она живёт в соседнем селе. Ушастый выскочил на свет фар прямо под колёса, его коляской и зацепило. Жена потушила в духовке с капустой.

Поезд перестукивал колёсами, парни задремали на своих полках, а капитан с Николаем вели беседы о жизни. Бутылка вина была уже почти опорожнена.

Раздался хруст.

- Ой! – вскрикнул капитан и схватился за челюсть.

- Что такое? – недоумённо спросил Николай.

Андрей Иванович молча, выплюнул на ладонь пол зуба.

- Надо же, ты прав оказался. Хорошо, что ещё не передний.

- Я же тебя предупреждал, - Николай покачал головой.

Ночью попутчики по очереди вышли на своих станциях. Парни в это время крепко спали. Они, почти не общаясь, приехали в Ленинград. На вокзале, Вадима встречали родственники. Как показалось Олегу, присутствовали все представители его родословной: дедушки, бабушки, с обеих сторон, тёти и дяди, родные и двоюродные сёстры и братья. Мартынов взял свои вещи и, путём расспросов, начал искать дорогу к конечной цели путешествия. Благополучно добравшись до Нахимовского училища, Олег остановился перед величественным, построенным на века зданием готического стиля, немым свидетелем многих событий разных эпох. Парень вздохнул и подошёл к большой массивной двери. В фойе его встретил офицер с повязкой на рукаве.

- Здравствуйте, - поздоровался Олег.

- Здравствуйте, - растягивая слова, произнёс военный, рассматривая «бланж» под глазом у юноши. – Вы не перепутали двери, случайно, молодой человек, - он усмехнулся.

- Я ничего не перепутал, - с твёрдостью в голосе ответил Мартынов.

Офицер протянул руку в открытое окошко и взял несколько листков.

- Как говоришь фамилия твоя?

- Олег Мартынов.

- Есть такой, - он положил список обратно. – Подожди здесь, я позвоню твоему будущему командиру роты. Зовут его Павел Андреевич Хмылёв, по званию - капитан третьего ранга. Он спустится за тобой.

Офицер зашёл в дежурное помещение и стал звонить кому-то по телефону. Переговорив, только он положил трубку, раздался вызов входящего звонка.

- Школьников, слушаю, - ответил он немного возбуждённо.

- Здравствуй, Игнат Петрович! Чего хотел?

Выслушав собеседника, офицер ответил протяжно:

- Ну-у-у, где я тебе Фишмана найду? Надо было его с утра искать.

После небольшой паузы дежурный усмехнулся и, скосив глаза на парня, продолжил разговор.

- А ты разве не слышал? У Давида Иосифовича беда, - он лукаво ухмыльнулся. – Каждое его утро начинается теперь с гальюна. Жена хотела прибить в туалете гвоздик, чтобы какую-то ерунду повесить для красоты, уронила молоток и разбила финский унитаз. Теперь он, перед тем как утром схватить газету и бежать в два ноля, вспоминает жену «ласковыми» словами: «Из-за этой дуры, покоя нет». Хороший унитаз дефицит нынче, когда теперь достанет?!

Дежурный рассмеялся, очевидно, вместе с собеседником на другом конце провода.

- Хорошо, я ему передам, чтобы тебе позвонил, - офицер, закончив разговор, положил трубку с задумчивым лицом.

Через минут пять пришёл невысокого роста капитан третьего ранга. На вид ему было лет сорок. Одна отличительная особенность сразу бросалась в глаза, даже через сомкнутые губы, наружу выступали два больших передних зуба. Он подошёл к Олегу.

- У-у-у, - с ехидцей в голосе, заунывно затянул командир роты. – Драчунов нам только и не хватало. Недостаток воспитания на лицо.

- Синяк пройдёт, а хороший парень останется, - произнёс Олег, не выдержав «спектакля», смотря ему, смело в глаза.

- Да ещё и дерзкий. Откуда ты такой?

- Из Крыма, - ничуть не тушуясь, ответил Мартынов.

- А кто твои родители? – в глазах офицера появилась заинтересованность.

- Из рабочих и крестьянских слоёв, - продолжал со спокойствием в голосе отвечать Олег.

Заинтересованность как появилась легко, так и исчезла быстро.

- Хорошо, завтра Начальник училища будет решать твою судьбу, а по мне, так я тебе скажу прямо, нам такие не подходят, - у командира роты появилось в голосе подчёркнуто холодное отношение.

- Что прямо так с порога и не подхожу?

- Не дерзи! Мне видней, подходишь, или нет, - начал ставить его на место Хмылёв.

- Поступление с самого начала обречено на неудачу, - мелькнуло в голове Мартынова.

Он шёл за Хмылёвым по коридорам училища и крутил головой, на стенах висели красивые картины и репродукции на морскую тематику.

Командир роты привел парня в спальное помещение, показал ему на свободную койку и предупредил:

- Обустроишься, зайди в канцелярию и сдай документы.

Офицер вышел из помещения. В кубрике было пять человек. Олег познакомился с ребятами, расспросил их об обстановке. Все оказались иногородними. Некоторые приехали несколько дней назад и были уже в курсе местных событий и порядков. Знакомство началось с шуток, по поводу синяка Мартынова.

- Я так понял, что ты в кулачном бою сюда дорогу прокладывал, - съязвил здоровяк из Сибири, Иван Столбов. – Что не пускали?

- Попробовали бы! Вообще то, синяк не отображает характер человека, это можно так сказать бытовая травма.

- Философ! – усмехаясь, произнёс Валентин Петров из Подмосковья.

- Командир у нас, какой-то слишком важный, - прервав шутки по поводу своего «фонаря», высказался Олег, - павлина из зоопарка мне напоминает.

- Ты не прав, он вылитый суслик, - поправил Олега Петров, сложив руки, как лапки у грызуна, и выставив передние зубы.

Потом он присвистнул, для пущей убедительности. – Кличку можно дать лишь тому, кому природа поставила отметину или чьё поведение легко предсказать. У «Суслика» и предсказывать не надо, на лице всё написано, - высказал свои наблюдения Столбов, – так же, как и у тебя.

Он посмотрел на синий глаз Олега. Ребята рассмеялись.

Это прозвище сразу же приклеилось к Хмылёву на три года вперёд.

- Но «Мартын» благородней звучит, чем «Синяк», - парни ещё раз рассмеялись.

- Ты правильно заметил, не только важный, но и придирчивый. С ним надо осторожнее, - вступил в разговор парень из Киева, Пётр Кравченко. – Я заметил, за прошедшие три дня, что Павлу Андреевичу больше по душе местные ребятки, родители которых, заискивая, различные дары подносят. А мы то что…

А в это время, в кабинете Начальника училища решалась судьба Олега. Командир роты, не дождавшись следующего дня, отправился на доклад к Начальнику училища. В папке у Хмылёва лежали документы Мартынова, которые он забрал у него, вернувшись в спальное помещение. Павел Андреевич осторожно постучал в дверь, на которой была прикреплена табличка с надписью – Контр-адмирал Компаниец Игорь Сергеевич.

- Товарищ контр-адмирал, можно войти, - подобострастно спросил он.

- Да, - басовитым голосом, ответил начальник, - заходи Павел Андреевич.

Хмылёв вошёл и направился к столу контр-адмирала.

- Присаживайся. Что у тебя? – не отрывая взгляда от служебных бумаг, спросил Компаниец.

- Сегодня прибыли для поступления три человека. К двум из них претензий нет, а вот третий у меня вызывает сомнения.

- Что в нём особенного? – оторвавшись от документов, посмотрел сквозь низко посаженные очки Начальник училища.

- Синяк на весь глаз, в разговоре прослеживается дерзость, да и по документам не из династии военных. Кроме лишней головной боли, нам ничего это не сулит.

- Дайка мне его бумаги.

Адмирал взял папку с документами, которую ему протянул Хмылёв, и начал молча изучать.

Через некоторое время, он, нарушив тишину в кабинете, удивлённо произнёс:

- Мой земляк оказывается.

Он продолжил читать характеристики Мартынова.

Начальник училища был из политработников, слыл хорошим психологом. Компаниец никогда не рубил сплеча, особенно, когда это касалось людских судеб. Он вернул папку командиру роты. Встал из-за стола и молча, подошёл к окну.

- Нева сегодня по-особенному прекрасна, - произнёс он, глядя вдаль.

Начальник выдерживал паузу, думая о чём-то.

- Если его взять, я полагаю, это будет рискованный эксперимент, - продолжал ненавязчиво продавливать своё мнение командир роты.

- Я тоже не «из их благородий», а из трудовой семьи. Как ты говоришь: «Не из династии военных». В династиях тоже не всегда гладко, природа может на конкретном отпрыске отдыхать. Поживем, увидим, а пока мне его представь, - Компаниец фактически вмешался в ситуацию. Он хорошо знал одну особенность характера Хмылёва – склонность к перестраховке.

Олегу просто повезло, так как Хмылёв побаивался Начальника училища.

Командир роты подошёл к помещению кубрика, оттуда раздался хохот. Это всех развеселил третий представитель Украины Потапенко Тарас.

- Училка пришла в класс и поздравила нас с первым днём зимы, «першим грудня». На перемене наш острослов Богдан, уже поздравлял девчонок с первым размером груди.

- Мартынов, иди за мной. Начальник училища вызывает тебя, - сухо произнёс командир роты.

У Олега почему-то появилось предчувствие, что прогноз по его судьбе неутешителен.

Они вместе с Хмылёвым подошли к кабинету. Получив разрешение, оба вошли в просторное помещение.

- Павел Андреевич, вы свободны. Занимайтесь своими делами. Я сам побеседую с Олегом Николаевичем.

Хмылёв слегка прогнувшись в спине, покорно ответил: «Есть», и удалился из кабинета.

- Присаживайтесь, - контр-адмирал кивнул головой на стул, рядом с его массивным деревянным столом.

Он встал и начал прохаживаться по кабинету.

- Олег Николаевич, по поводу вашего обучения в училище, есть разные мнения: моё и командира роты. Я допускаю Вас к сдаче вступительных экзаменов. Но запомните, даже если Вы их успешно сдадите и поступите, своим поведением ещё нужно доказать право учиться в таком прославленном заведении.

Потом они с адмиралом поговорили о родном городе. Компаниец года три там не был, всё никак не удавалось.

- Хорошо, - задумчиво произнёс Начальник училища и перешёл на «ты», – иди, устраивайся. Всё будет теперь зависеть от тебя самого, - напутствовал он Мартынова уже по-отечески.

Адмирал ещё некоторое время смотрел на закрывшуюся за парнем дверь.

- Я тоже, когда-то вот так пробивал себе дорогу в жизнь. Юноша, как многие другие, не хуже и не лучше, - сделал он свои умозаключения.

Олег успешно сдал вступительные экзамены и ждал момента зачисления в училище. На фоне всех остальных ребят он выглядел достойно. Командир роты больше к нему не придирался, но и благосклонности не проявлял.

Наступил момент объявления результатов. Хмылёв перед строем зачитывал списки кандидатов, которые поступили и перешли в ранг воспитанников. Дойдя до фамилии Мартынова, он остановился. У Олега учащённо забилось сердце.

- Мартынов, - произнеся медленно фамилию, командир роты выдержал паузу, делая вид, что что-то вычитывает в бумагах, - поступил и зачислен в списки воспитанников.

Олег вздохнул с облегчением. Груз ответственности перед родителями и соседом дядей Петей свалился с плеч.

Хмылёв оторвался от чтения и пристально посмотрел на Олега.

- Чтобы не было иллюзий, я поясню. Вам Мартынов, сказочно повезло, Вы последний в списках поступивших, - он слегка прищурил глаза. – Учитывая следующие обстоятельства, что один из претендентов сдал вступительные экзамены, но отказался учиться, я принял решение Вас зачислить в наше училище.

- Можно подумать! – промелькнуло в голове Олега.

Хмылёву не удалось избавиться от парня, который ему не понравился с самого начала, и он вывернул ситуацию таким образом, что теперь своим поступлением Мартынов останется, обязан ему всю свою жизнь. Олег прекрасно понимал, что это обычная уловка и пропустил её мимо ушей, так как для него сейчас это было уже не важно. Он внутренне весь ликовал.

Поступил и его землячок, Вадим Караваев. Они по-прежнему не испытывали симпатии друг к другу. Вадим держал дистанцию, всегда с важным видом через губу здоровался. Это заметили и ребята из класса, стали его поддразнивать.

- Смотри не лопни от своей напыщенности, - как-то высказал Караваеву упрёк Пётр Кравченко.

- Он хочет подчеркнуть свою необычность и выделиться из всех, - поддержал его Тарас Потапенко, когда Вадим прошёл мимо них с гордым видом.

С этого же дня, когда объявили результаты сдачи экзаменов, воспитанников переодели в морскую форму, подстригли наголо и они стали похожи друг на друга. Началось привыкание к военной системе, преодоление психологических трудностей. Всю роту отправили в лагерь, где с воспитанниками проводилась строевая подготовка, с помощью которой достигалась подтянутость и выправка, чувство локтя товарища. Учебная практика включала военно-морские, общевойсковые и общефизические занятия. Мартынов с честью выдержал все испытания. Он даже преобразился, стал мужать на глазах. К первому сентября рота вернулась в Ленинград, в свои спальные и учебные корпуса, в здание на берегу Невы и Большой Невки. Оно было построено в память основателя Российской империи и Российского флота как училищный дом имени Петра Великого. Шпиль исторического здания символично украшала фигура кораблика-галеры. Здесь всё было пропитано историей и морскими традициями. Получив путёвку в жизнь, выпускники Нахимовского училища поплывут по реке жизни в океаны и моря, словно детище Петра – галера. У каждого будет свой курс, своя гавань в служении отечеству. Для Олега Мартынова начался первый учебный год в стенах прославленного Нахимовского училища.

Ребята разошлись по классам и приготовились к первому уроку, всех охватило лёгкое волнение. Настроение было приподнятое, торжественное, совсем не рабочее. В класс Олега вошла интеллигентного вида старушка, учительница русского языка и литературы. Она представилась: «Нелли Аркадьевна Суморокова». Все притихли, строгий вид преподавателя, заставил сосредоточиться и настроиться на учёбу. Впоследствии оказалось всё наоборот, учительница была добрейшей души человек, приветливая и улыбчивая. Вадим Караваев, уже через неделю занятий, охарактеризовал Суморокову удачнее остальных.

- Даже когда она грозит нам пальчиком, всё равно глаза у неё добрые-добрые!

На следующий урок пришёл учитель математики. Пожилой мужчина, с виду чопорный и надменный, на деле тоже оказавшийся добряком. В противоположность им был преподаватель физики, занудливый с «неправильной» фамилией - Каровка. Он вечно чем-то был недоволен, делал замечания, ворчал. «Физику» было дело даже до почерка.

- Написано, как курица лапой, - бывало, тыча пальцем в тетрадь, делал Каровка замечание воспитанникам.

Олег как-то невольно стал слушателем диалога между двумя парнями из другого взвода.

- Костя, привет! Где вы сегодня были?

- В зоопарк ездили.

- Что там тебе больше всего понравилось?!

- «Не такая лошадь».

- Зебра что ли?

- Она самая.

- А ещё?

- Лев! На нашего учителя физики смахивает. Смотрит грозно и рычит так же.

Смешно было вдвойне, так как физика звали - Лев Семёнович. Нахимовцы дали ему прозвище – Лев Тигрович.

Постепенно воспитанники познакомились со всеми учителями. Они были разные: весёлые и грустные, доброжелательные и чересчур строгие, пожилые и молодые. Но объединяло их, как показалось Олегу: интеллигентность и аристократизм, сдержанность и лёгкая надменность, а самое главное – доброта и любовь к профессии. На своих уроках преподаватели преображались. Мартынову понравился необычный учитель рисования и черчения Карп Петрович Иванов. На уроках его лицо всегда выражало готовность дарить положительные эмоции, доброжелательность и хорошее настроение. Он часто использовал находчивые и остроумные шутки, «сдабривая» их поговорками. Из общего ряда пожилых и умудрённых опытом преподавателей «выпадала» молодая, энергичная учительница географии, Вера Сергеевна Одёжкина. Природа дала ей всё, что положено красивой женщине, но сквозь интеллигентную манеру общения, проглядывал твёрдый характер. Глухой стук каблучков о паркет и тянущийся за ней завораживающий шлейф самых модных духов, заставлял оборачиваться и пожилых преподавателей, и юнцов восьмого класса. Очень скоро с Тарасом Потапенко случилась «беда», он стал на уроках засматриваться на Веру Сергеевну. Она как бы интуитивно почувствовала его любопытство и сделала прилюдно замечание.

- Потапенко, ты меня просто до дыр проглядишь. Тайный воздыхатель мне нашёлся, - послышался её чуть глуховатый, насмешливый бархатный голос.

У Тараса округлились глаза, он часто – часто захлопал ресницами. Парень опустил голову и покраснел. Эффект был достигнут, Потапенко больше не глазел на учительницу так дерзко и открыто. После урока естественно начались шутки в его адрес, на что находчивый Тарас ответил:

- Чего вы «ржёте»? Вера Сергеевна очень похожа на мою соседку, вот почему возникло неосознанное желание разглядывать её, - он загадочно усмехнулся. – Ей больше подошла бы фамилия Голышкина. Училка будит такие интересы и инстинкты, которые должны ещё спать, - улыбаясь, добавил он.

- Сам придумал, или кто подсказал? – не поверив в подобную умную речь для их возраста, спросил Петров.

- Конечно, нет, это школа соседа Сани. Он у нас франт и «профессор» по этим делам, армию уже отслужил.

- Значит уличное воспитание, - резюмировал Караваев.

- Да, я провинциальный босяк, - парировал Тарас, ничуть не смущаясь.

Распорядок дня был казарменным: подъём, зарядка, занятия, потом обед и отдых. После отдыха проводилась самоподготовка, после которой, по распорядку, следовал ужин и свободное время. День заканчивался вечерней прогулкой и отбоем.

Олега это не тяготило, он быстро адаптировался к военной системе, привык к жизни по расписанию, но когда эйфория прошла, почувствовал себя безумно одиноким. Он нашёл, в некотором роде, спасение – с головой ушёл в учёбу.

Земляк Караваев подружился с местным парнем, Игорем Самсоновым. Они часто обсуждали что-то вместе, помогали друг другу в учёбе. И вообще держались рядом. Продолжалась эта дружба до определённого случая, который произошёл через некоторое время после начала учебного года. На класс старше учился гонористый и задиристый парень из Питера. Все местные уважительно называли его Паша. У этого паренька, Павла Карпова, сильно хромала дисциплина. Его несколько раз, ещё в прошлом году, хотели отчислить, но вмешивались влиятельные родственники. Этот Паша, обнаглевший от собственной безнаказанности и видя, что ему всё сходит с рук, продолжал ходить на гране «вылета». При удобном случае, где-нибудь в безлюдном месте, он отлавливал «питонов» младше и слабее себя, чтобы потрусить «закрома» в карманах. За ним, как за вожаком, следом ходила небольшая стая «охочих» поживиться за чужой счёт. В тот вечер, Олег был дежурным и делал приборку в умывальнике. В стороне стояли группками ребята из его класса и разговаривали друг с другом. Они ожидали команду на ужин. Неожиданно явился Паша со своей свитой. Он хищным взглядом осмотрел всех, потом подошёл к Караваеву.

- Вали отсюда, - грубо обратился Паша к Самсонову.

Тот безвольно опустил голову и отошёл в сторону. Поступил, мягко говоря, не по-джентельменски.

- Принёс? – косясь на остальных, произнёс забияка.

- У меня нет сейчас денег, - подавленным голосом ответил ему Караваев.

За этим диалогом пристально наблюдал Олег.

- Я тебя по стенке размажу, - прошипел Карпов и схватил Вадима за грудки.

- А ну отпусти его, - произнёс уверенно Мартынов и сделал шаг вперёд.

- Что ты там вякнул? – угрожающе произнёс «абориген» и тоже сделал шаг навстречу.

Маленькие глазки у него забегали. Ссора сразу же переросла в драку. Не доходя до Олега, он попытался ударить его ногой снизу. Мартынов увернулся, перехватил её и, зафиксировав в верхней точке, сделал подсечку по опорной ноге противника.

Паша, моргая часто глазами, приземлился спиной на пол. Отойдя от шока, он браво вскочил на ноги. Мартынов стоял напротив и предостерегал его от дальнейших приставаний с подобными просьбами к его одноклассникам.

- Чужие деньги счастья не приносят, - поучал он хулигана.

Со стороны создавалось впечатление, что Олег расслабился, но это было обманчивое мнение. Уроки Толика не прошли даром. «Наставник» его учил, что у соперника должно создаваться ощущение, что ты не ожидаешь нападения. На самом деле, до окончания поединка, внутри должна быть сжата пружина. Паша с присущей ему подлостью нанёс кулаком неожиданный удар, но в воздух. Олег увернулся и ответил крюком в подбородок. Противник несколько секунд сидел на полу и тряс головой. Потом он медленно встал и угрожающе процедил сквозь зубы, покидая умывальник: «Мы ещё встретимся».

На следующий день командир роты с одухотворённым лицом и на повышенных тонах разговаривал, в своём кабинете, с Мартыновым.

- Я же говорил Начальнику училища, что Вы невоспитанный. Теперь всё станет на свои места, - его лицо отображало полное удовлетворение. - Мы избавимся от Вас.

Олег стоял перед ним и молчал, не отводя глаз в сторону.

- Можете быть свободным и собирать чемодан.

Мартынов с безразличным видом вышел от Хмылёва и пошёл в кубрик.

- «Суслик» может свести на нет всё то, ради чего было положено столько труда и сил. Кажется мне «крышка», - сверлила его безутешная мысль. – Я бы никогда в жизни не мог и подумать, что все 33 несчастья когда-то упадут на мою голову.

Командир роты понёсся к Начальнику училища, сочиняя на ходу обличительную речь.

- Разрешите, - приоткрыв дверь, он спросил разрешение.

- Зайди позже, Павел Андреевич, - махнул ему рукой контр-адмирал.

После этого он продолжил с пристрастием «чистить» кого-то по телефону. Обычно спокойного начальника очень серьёзно вывели из себя.

Через некоторое время Хмылёв сделал вторую попытку.

- Товарищ контр-адмирал, я пришёл Вам доложить о происшествии, которое случилось вчера вечером.

- Я уже в курсе, - равнодушно произнёс Компаниец, - и даже принял решение.

Хмылёв застыл на полдороги.

- Ты не стой посередине, проходи, - привёл его в чувство начальник. – На Карпова сегодня подписан приказ об отчислении.

Начальник училища прочитал на лице командира роты удивление и непонимание.

- Так что, Мартынов не виноват? – проронил он вопрос по инерции, усиленно копаясь в своих мозгах.

- Да, Павел Андреевич, не виноват. Думаете, что Вы у меня один источник объективной информации? – он покачал отрицательно головой. – Начальнику училища обязаны докладывать все и по произошедшему инциденту я в курсе, - Игорь Сергеевич встал и прошёлся по кабинету. – В случившемся разбираться надо объективно, а не на уровне эмоций. Хочу Вас предупредить, «не перегибайте» палку. Пора закрыть эту тему, - Компаниец намекал Хмылёву на его предвзятое отношение к воспитаннику. - Мартынов вёл себя, как поступил бы любой мужчина в подобной ситуации. У Вас есть ещё вопросы?

- Нет, товарищ контр-адмирал. Разрешите идти? – вытянулся Хмылёв.

- Идите, - сказав, Компаниец кивнул головой в сторону двери, погружаясь в какие-то свои мысли.

Первый раз Начальник училища дал явно понять командиру роты, чтобы тот отстал наконец-то от Мартынова.

Занятия закончились, рота вернулась в спальное помещение. Олег присел на табурет и задумался.

- Тяжело ждать решение своей судьбы.

После этого на него нахлынули воспоминания о доме, на некоторое время, отодвинув неприятности на задний план. Потом мысли перескочили на славный город Ленинград. На улицах он часто наблюдал накрашенных не по возрасту, модно одетых девчонок. Парни сплошь носили джинсы, которые были не по карману для сверстников в его городе.

- Какие они все здесь продвинутые, - удивлялся Олег.

Ему вспомнилось, как однажды дядя Петя вёл с ним беседу о строгих правилах воспитания, с присущей ему простотой, и привёл в пример высказывания жителя их улицы.

- Вон сосед милиционер свою дочку Лариску воспитывает. Она только губы накрасила, маникюр сделала, он сразу же ей ремня хорошо всыпал, приговаривая: «Провоцирующая внешность является причиной изнасилований».

Олег улыбнулся, вспомнив, с каким юмором всё это рассказывал дядя Петя.

- Мать написала, что соседка Полина за курсанта пятого курса замуж вышла. Она – как первая любовь, - после паузы добавил. – Тайная любовь. Останется навсегда всего лишь объектом обожания. Если верить дяде Пете: Полинка – придуманная любовь.

Он снова вспомнил одно из наставлений соседа, как никогда ставшее для него актуальным сегодня:

- Ошибся, сделай вывод и продолжай идти дальше.

К Мартынову подошла группа ребят из класса. Они естественно знали о неприязни Хмылёва к их товарищу.

- Олег, слышал? Наш командир роты «умылся», - улыбаясь, сообщил ему хорошую новость Иван Столбов. – Мы сейчас с Петькой узнали, что этому Паше «пинка» дали под зад. Его отчислили! А тебя даже не вызывали.

У Олега спало внутреннее напряжение, он улыбнулся.

- Это точно? – не веря хорошим вестям, ещё с тревогой в голосе, переспросил он.

- Сто пудов, точнее не бывает! Видел бы ты «Суслика» раздосадованного, взъерошенного и красного как рак, выскочившего из кабинета Начальника училища.

Друзья стали пожимать ему руку.

К ним подошел Вадим Караваев.

- Да, Олег, я тоже слышал.

После того случая он очень сильно переживал и изменился. Ведь его гордого и независимого, так унизили при всех ребятах.

- Спасибо тебе, за то, что заступился, - произнёс он слова благодарности и протянул в знак дружбы руку.

Караваев в корне поменял своё отношение к Олегу. Их примирение, после рукопожатия, стало началом нормального общения двух земляков.

- Да, наш Олежка молодец. - Это не его жизненный принцип - «Моя хата с краю», - вступил в разговор Тарас Потапенко.

Всё очень быстро встало на свои места, учёба продолжалась. Медленно потянулось время. Рано наступила зима. В один из вечеров, перед тем как запрыгнуть под тёплое одеяло, Олег посмотрел в окно. Перед его взором предстали качающиеся фонари на замёрзших столбах, заснеженная улица и хоровод метели на асфальте.

Мартынов с большим упорством осваивал учебный материал, морскую подготовку и мечтал о лете, когда поедет домой на каникулы. От воспоминаний о доме, на душе становилось тепло и светло. Возвращаясь в реальность, огорчало одно - неустойчивое равновесие в отношениях с командиром роты, которое, к сожалению, сохранялось. Хмылёв даже на житейские вопросы, чаще отвечал ему сухо и с безразличным видом. Но это только укрепляло желание Олега добиться своей цели.

- Кажется, история ещё не окончена, - иногда ловил себя на мысли Мартынов, после очередных придирок Хмылёва. – Не остаётся ничего, кроме смирения.

На почве постоянной внутренней напряжённости, ему даже как-то приснился странный сон, в котором они с командиром роты сошлись на дуэли во дворе старинного замка, сняли кивера и стрелялись из мушкетов.

А жизнь и учеба продолжались. Время «летело» быстро для нахимовцев, как и для всех обычных школьников. Прошёл первый год, второй, класс в котором учился Олег, стал уже называться выпускным. Ребята возмужали и многие себе уже ясно представляли, каких вершин хотят достигнуть в жизни.

В училище часто организовывались экскурсии по городу, культпоходы в театр и разные тематические и литературные вечера. Много концертов нахимовцы готовили своими силами, иногда приглашали профессиональных артистов. Воспитанники жили полноценной светской жизнью. Выход училища в театр было целым событием. В торжественном строю, под оркестр, они гордо шли по городу с песнями.

В один из октябрьских дней, когда осенняя сырость окутала городские улицы, а жёлтые листья уныло падали на холодную землю, выпускной класс, в котором учился Олег Мартынов, пригласили на концерт в музыкальную школу. Ученики этого заведения были по возрасту одногодками с нахимовцами, и это придавало интригу встрече. Многие ребята согласно своему «созреванию» уже начали заглядываться на девчонок. Константин Андреевич, учитель музыки воспитанников, был разносторонний и высокообразованный человек. В среде интеллигенции города его многие хорошо знали. С директором музыкальной школы он состоял в приятельских отношениях и два товарища решили, что общение нахимовцев с девочками школы только разнообразит полувоенную жизнь ребят. Цель - духовное воспитание, естественно, была на первом месте. Нахимовцы прибыли на отчётный концерт с большим желанием и настроем. Форма была наглажена идеально, глаза блестели, а мимо них прохаживались со скрипками и виолончелями девчонки. Во всём присутствовала праздничная атмосфера. Как тут было не воспарить! Больше всего «грело» то, что после концерта обещали танцы.

Первое отделение концерта Олег с товарищами прослушал, чуть ли не с открытым ртом. Исполнялись лучшие произведения мировых классиков. Когда закончилась эта часть представления, нахимовцы долго аплодировали исполнителям. Объявили антракт. Олег вышел в фойе, рядом с ним оказался одноклассник Сергей Павлов. Они на ходу обменялись своими впечатлениями. Сергей был местным парнем, и его трудно было чем-либо удивить, в отличие от провинциалов. Высказался он сдержанно, словно отмахнулся, в отличие от Мартынова, которого захлёстывали эмоции. В этот миг мимо них проходила симпатичная девчушка. Собеседник Олега окликнул её.

- Юлька, привет! – произнёс он с удивлением.

Красивая хрупкая девочка, с собранными в клубок волосами на затылке, очень смахивала на юную балерину. Она остановилась и посмотрела на парней, хлопая ресницами немного удивлённых выразительных глаз.

- Здравствуй, Серёжа! – ответила девчонка слегка чопорно, каким-то особенным, нежным голосом. – Тебе идёт военная форма, - отпустила она ему комплимент.

- Знакомься, - резко оживился Павлов, - это мой нынешний одноклассник Олег, а это моя бывшая одноклассница Юля, - представил он девочку товарищу.

- Очень приятно! – слегка смущаясь, выдавил из себя Мартынов.

- Мне тоже! – улыбнувшись, ответила она.

- А ты, как оказалось, именно в этой музыкалке учишься? – чуть с надменностью в голосе, продолжил разговор Сергей.

- Ты, верно, подметил, во втором отделении даже буду кое-что исполнять на фортепиано, - ответила она, с приятной улыбкой на юном личике, явно кокетничая.

- Послушаем, послушаем, чему вас тут учат, - парень сделал важный вид. – Да, мне надо кое с кем повидаться, - засобирался он срочно, - а вы тут с Олежкой поболтайте.

Произнёс Сергей слова с подтекстом и посмотрел на Мартынова с ехидцей в глазах.

- Посмотри, он с тебя глаз не сводит, - обратился он к девушке, рассмеявшись.

- Юля заслуживает этого, - краснея и смущаясь, парировал Олег.

- Одноклассникам от меня привет передавай, - бросил на ходу Павлов, продолжил путь и скрылся в массе зрителей.

Девушка улыбнулась и заинтересованно посмотрела на Мартынова.

- Хочешь, Олег, я тебе нашу музыкалку покажу? - предложила Юля.

- С удовольствием, - он произнёс, слегка робея.

Она взяла его за руку и повела. Ему в эту минуту казалось, что девчонка излучает тепло и свет. У парня загорелись глаза и покраснели уши. Он впервые в жизни ощущал в своей руке нежную девичью ладонь, только сначала было немного неловко оттого, что вокруг за всем этим наблюдают сотни глаз.

Юля водила его по коридорам музыкального училища и рассказывала о великих композиторах разных эпох, портреты которых в большом количестве висели на стенах. Олег с восторженным интересом слушал её и зачарованно смотрел девушке в глаза, биографии корифеев классической музыки его волновали постольку поскольку. Увлёкшуюся Юлю остановил звонок. Девушка так прониклась близкой ей темой, что не заметила, как окончился перерыв. Так как её выступление было в середине второго отделения, то они по уже пустому коридору и фойе неспеша, дошли до входа в зал и остановились, глядя друг другу в глаза.

- Ты после концерта останешься на вечер? Сказали, танцы будут, - спросил Олег Юлю.

Ему и ей не хотелось расставаться. Между девушкой и юношей возникли ещё неведанные для них чувства, которые препятствовали предстоящей разлуке.

- Извини, мне надо идти, скоро выступление, - сказала она с грустью в голосе. – На вечер я не останусь, так как далеко добираться домой. Я даже окончание концерта не дождусь.

- Мы с тобой встретимся? – он смотрел с мольбой в глазах.

- Конечно, встретимся! - ответила Юля и на её лице появилась искренняя, счастливая улыбка.

Они договорились, где и когда. Тянуть время больше было нельзя.

- До свидания, - произнёс он прощаясь. – Я буду очень ждать этого дня.

- До встречи, - ответила она и побежала в сторону входа на сцену.

Олег в полутёмном зале пробрался на своё место.

- Ты где ходишь? – прошептал ему недовольно, потревоженный Тарас. – Тут столько всего интересного было.

- Не интересней чем у меня, - ответил ему шёпотом Олег.

- Что ты сказал? – недоумённо переспросил Потапенко.

- Смотри на сцену, не отвлекайся, - остановил его расспросы Мартынов.

- Ты имеешь в виду ту, которая тебя за ручку водила? – произнёс он и ехидно подхихикнул. – Предупреждаю, можешь мне лапшу не вешать на уши, Боб тебя видел.

Олег промолчал, он действительно внял словам товарища и не стал оправдываться.

Через одно выступление вышла ОНА. Олег вытянул шею и напрягся. Юля подошла к фортепиано.

- Людвиг ван Бетховен, Соната для фортепиано №14 до-диез минор. Больше известная, как «Лунная соната», - объявил конферансье. – Исполняет ученица нашей школы Юлия Большакова.

Вокруг воцарилась оглушительная тишина, и только со сцены переливаясь, полетела божественная мелодия, которая проникала в душу, трогала невидимые струны. Звучание этой музыки превратили обычные ощущения бытия в немыслимые картины и грёзы. Олег слушал затаив дыхание, и когда Юля закончила играть, хлопал громче всех. Тарас посмотрел удивлённо на Мартынова.

- Ты что, в этом так сильно разбираешься? – спросил он.

- Ты угадал, слушал бы день и ночь, - шутя, ответил ему Олег. – С детства мне нравится эта мелодия.

Тарас, ничего не поняв, пожал плечами.

- Ах, разве что с детства, - передразнил он одноклассника.

До следующего выходного дня, на который было назначено первое в его жизни свидание с девушкой, он не находил себе места. В парня словно вселился бес. Когда Мартынов станет Олегом Николаевичем, то вспоминая этот период своей жизни, скажет: «Это была любовь с первого взгляда, и мне повезло, потому что она на всю жизнь».

* * *

Этот случай произошёл перед самым окончанием учебного года в Нахимовском училище. Хмылёву надо было уточнить кое, какие данные и он пошёл в выпускной класс, в котором учился воспитанник Мартынов. Командир роты подошёл к помещению, оттуда раздавались возбуждённые голоса ребят, они что-то бурно обсуждали. В конце их разговора, Хмылёв услышал то, чего ему так не хватало.

- Наш командир роты возомнил из себя «небожителя», вершителя судеб, - в сердцах высказался Олег.

«Суслик» притаившись, стоял за приоткрытой дверью и всё слышал. Он сразу же, после того как Олег произнёс судьбоносную для себя речь, вошёл в класс. Хмылёв пристально посмотрел на Мартынова. Холодный взгляд словно говорил – «Вот ты, парень, и попался». Он не стал об этом вслух распространяться, решил вопросы, из-за которых пришёл и удалился.

- Олег, ты кажется, влип! Мне думается, слова, сказанные тобой сгоряча, не останутся без последствий, – с сожалением в голосе произнёс Валентин Петров.

- И что же теперь – не жить? Сколько можно терпеть его придирки, - Мартынов безразлично махнул рукой.

В тот же день, командир роты вызвал Олега к себе в кабинет.

- Мартынов, я хочу объявить официально, что Ваше предписание на учёбу в ВВМУ им. Фрунзе аннулируется. Я переделал его на Тихоокеанское ВВМУ им. С.О.Макарова в город Владивосток, - торжествуя, проговорил своё решение Хмылёв.

- Это почему же? – возмутился Олег, который стоял перед столом командира роты. – Я по успеваемости и другим показателям имею право в Ленинграде остаться.

- Может быть, но у Васильева заболела мать, ему надо находиться рядом с ней. Все направления распределены, и послать туда некого, а у вас слабая дисциплина. Вопрос решён однозначно, - произнеся фразу, он даже повысил голос.

- Мама это святое! Владивосток, так Владивосток, - пожал плечами Мартынов и усмехнулся. – Там тоже люди живут.

Командир роты не увидел в поведении Олега никакой истерии, его это очень задело и огорчило.

- Вы свободны, - сухо проронил он.

Олег повернулся и хотел уже выйти из кабинета, но тут прорвало Хмылёва. Он внутренне не мог смириться с тем, что этот парень несгибаемый, что он не «виляет хвостиком» перед ним подобострастно.

- Если хочешь знать моё личное мнение, - в его интонации сквозила даже враждебность, - я считаю тебя неудачником. Ты неудачник! – произнёс он, подчёркивая каждое слово, тщательно расставляя интервалы. – И по жизни останешься таким. Вечно попадаешь в переплёт, и я думаю не в последний раз.

Мартынов остановился и обернулся.

– Это моё видение твоей судьбы в целом, - добавил Хмылёв с кривой усмешкой.

- Мне было очень интересно узнать Ваше мнение, - спокойным голосом ответил Олег. – Хотя, удачливых людей от рождения в природе не существует. Везение и удача результат исключительно собственных усилий человека.

Хмылёв пропустил «умные» слова мимо ушей.

- Я наблюдал за тобой всё это время. Ты выкарабкался за счёт силы воли, а так заурядная личность, - на его лице появилось презрительное выражение.

Хмылёв сидел с довольным видом, ему стало легче оттого, что он выговорился и, как ему показалось, раздавил наконец-то гордость непокорного парня. Но он ошибался, командир роты не заметил, что у Мартынова характер к выпуску стал твёрдым, словно железо.

- Отвечу откровенностью на Вашу «любезность». У меня к Вам тоже особо тёплых чувств нет, - расхрабрившись, сказал Олег. - Неудачником себя не считаю и комплексы, по этому поводу, отсутствуют. Я скорее невезучий, - равнодушно произнёс юноша и перевёл грустный взгляд в окно, которое отсвечивало за спиной командира роты.

Он смотрел вдаль, словно сквозь время и годы.

- Мне не повезло с командиром роты и надеюсь, что это самое большое невезение в жизни. Я даже убеждён, что по истечении многих лет всё плохое забудется, а хорошее нет. По крайней мере, этому учил меня наставник в городе, где я родился.

В памяти возник образ дяди Пети, который не дожил всего три месяца до выпуска Олега из Нахимовского училища. Он не успел порадоваться за парня, который стал для него почти вторым сыном.

Мартынов вышел из кабинета командира роты со смешанными чувствами. Во-первых, наконец-то подвернулся случай, чтобы высказать в лицо Хмылёву своё отношение к нему. Во-вторых, предстояло ещё морально подготовиться к поездке на Дальний восток.

- Я сильный, всё выдержу, - успокаивал себя Олег.

Он вспомнил, как однажды на каникулах вкратце рассказал дяде Пете про командира роты. Сосед дал тогда ему совет, который сейчас очень пригодился для психологического равновесия.

- Старайся выбросить из головы мелкие неприятности, думай о цели, к которой идёшь. Твой майор…

- Капитан третьего ранга.

- Ну, капитан третьего ранга, тебе не Бог и не судья. Жизнь расставит всё на свои места.

Начальник училища Компаниец, когда наступило время распределения и выпуска, в это время лечился в госпитале и в дальнейшей судьбе Мартынова участия не принимал.

Прошло более полугода, после судьбоносного для Олега концерта в музыкальной школе, отзвучали бравурные марши оркестра и митинг по поводу окончания Нахимовского училища. Олега Мартынова на перроне вокзала провожала на Дальний восток его будущая жена Юля. То, что эта девушка для него станет спутницей жизни, он ещё не знал, но очень сильно этого хотел и мечтал. На предсказания соседа дяди Пети, Олег Николаевич как-то скажет:

- Чёрт с ним, с французским языком, зато как она красива, умна и играет на фортепиано! Как Богиня! Слова соседа не были инструкцией к моей жизни, но оказались пророческими.

* * *

Годы пролетели, как всегда очень быстро. В Нахимовском училище, в очередной раз, отмечали круглую дату. На юбилей, по традиции, пригласили здравствующих ветеранов: бывшего Начальника училища, преподавателей на пенсии, командиров рот и выпускников разных лет. В ожидании торжественных мероприятий и концерта, Павел Андреевич Хмылёв медленно прохаживался по пышно убранному фойе. Офицер в отставке постарел и осунулся, у него вырос большой живот, он плохо уже видел без очков. От военной выправки, когда-то строевого офицера, ничего в помине не осталось. Павел Андреевич шаркая ногами, перемещался вдоль стены с наглядной агитацией. Он остановился у стенда – «Гордость нашего училища». На него с фотографий смотрели все знаменитые выпускники прошедшие школу «Питонии». Павел Андреевич внимательно рассматривал фотографии выпускников - нахимовцев разных поколений. Из них Хмылёв знал и видел немногих, так как его служба в этих стенах, на фоне всей истории Нахимовского училища, мгновение. Двигаясь от фотографии к фотографии, взгляд его неожиданно замер. На Павла Андреевича уверенно смотрел чуть прищуренным, снисходительным взглядом его воспитанник Олег Мартынов, на плечах которого красовались погоны контр-адмирала. Хмылёв быстро пробежал глазами по надписи: «Командир дивизии атомных подводных лодок». Взор, когда-то нелюбимого им парня, словно был обращён в прошлое. В нём он подсознанием прочитал: «Жизнь удалась! И везёт тем, кто стремится к своей цели».

- Надо же! – вырвалось у Хмылёва.

Он остановился, замерев, словно каменный истукан.

- Что не ожидал? – раздался басовитый голос за его спиной.

Хмылёв оглянулся, перед ним стоял, опираясь на палочку, сильно постаревший бывший Начальник училища Компаниец. Он поздоровался с Хмылёвым. От Игоря Сергеевича не

ускользнуло то, что бывший его подчинённый стоит поражённый увиденным. Контр-адмирал с одобрением покачал головой.

- Я, Павел Андреевич, как-то читал в «Красной звезде» о твоём воспитаннике Олеге Мартынове. В интервью корреспонденту он с благодарностью вспоминал преподавателей и командование первой своей alma mater, которые дали будущему адмиралу «путёвку в жизнь». Он отметил и тебя. Выходит, что ученик оказался добрее и мудрее своего учителя, которому не нравилась его прямота и искренность.

Компаниец прищурил глаза, он следил за реакцией Хмылёва. Тот в ответ только вздохнул, смотря в пол. У Павла Андреевича перед глазами всплыла картина той давности, когда Мартынов на прощание произнёс: «Язык не поворачивается сказать вам спасибо».

- Из их выпуска, Олег Николаевич один вырос до таких высот. По характеру он оказался настоящим борцом, очень целеустремлённым парнем. Я думаю, что это ещё не предел в его карьерном росте, - Компаниец говорил о Мартынове с гордостью в голосе. - Олег Николаевич как-то заезжал ко мне со своей женой Юлией. Мы долго с ним общались: посидели, коньячок выпили. Молодой, статный и грамотный в суждениях. Приятный всё-таки парень мой земляк, - Компаниец задумчиво смотрел на фотографию Мартынова. – Времена нынче другие, поголовный атеизм отменили. Это теперь примета эпохи такая, он на шее крестик носит, - медленно добавил пожилой контр-адмирал. – Верит в Создателя нашего, который не оставляет его в трудные и опасные минуты.

Ю. Таманский

г. Севастополь 2012 г.

«Фуршет».

Пургин Виктор Петрович спал очень крепко, это ему не удавалось сделать давно, с самого начала боевой службы. Лейтенант Сомов, по приказанию командира корабля, прибыл его будить. Он тряс старпома за плечо и тихим голосом оповещал:

- Товарищ капитан второго ранга, вставать пора.

Виктору Петровичу в этот момент во всём своём великолепии снилась любимая жена Валя, которая дефилировала перед ним обнажённая, дразнила женскими прелестями и кокетливо улыбалась.

- От неё невозможно оторваться, - пробормотал с наслаждением Пургин, причмокнув губами.

У лейтенанта вытянулась шея, он захлопал глазами.

- А чего это она с усами? – задал себе вопрос старпом, смотря через щель приоткрытых глаз и сквозь пелену сна, наблюдая смазанное лицо Сомова.

Он улыбнулся, что-то там себе во сне придумав. Лейтенант испугался и отпрянул.

- Не пойму, старпом проснулся, или ещё нет, - решал дилемму Сомов. - Крепко дрыхнет наш Пурген, не сразу оторвёшь от койки, - мысленно издевался лейтенант, обозвав старпома так, как его за глаза величали на корабле.

Он потряс ещё раз Пургина за плечо. Досмотреть сегодня приятный сон старпому, было не суждено, его окончательно растряс настойчивый лейтенант. Пургин открыл глаза полностью и осознанно, перед ним стоял Сомов. К замотанному «собачьими» обязанностями старпому вернулась память и рвение к службе.

- Мне не нравятся твои усы, чтобы сбрил их сегодня же, - прорычал он. – Что стряслось? – сев на диван, задал резонный вопрос Пургин.

- Сухогруз через 20 минут швартоваться будет, командир послал за Вами.

- Хорошо, иди.

Лейтенант скрылся за дверью, а старпом почесал грудь и зевнул.

Вокруг швартовки небольшого сухогруза к борту ТАВКР (тяжёлого авианесущего крейсера) «Киев», развернулись нешуточные страсти, было много ожиданий и ажиотажа. Особенно суетилось командование Средиземноморской эскадры, располагавшееся на борту корабля.

Контр-адмирал Каблуков Тихон Матвеевич, Начальник политотдела эскадры, получил прямое указание от Командующего, взять под свой личный контроль перегрузку ценных ящиков. Весь секрет заключался в том, что через несколько дней корабль посетит порт Алжир с официальным визитом. На борту авианосца ожидается приём важных гостей: послов зарубежных стран, военных атташе и ещё много других официальных лиц. Высоких представителей надо накормить, напоить и развлечь. Для этого мероприятия явно не подходили алюминиевые миски, ложки и кружки из матросской столовой или простенькие тарелки для офицерского состава из кают-компании. Для фуршета, с берега обещали прислать: фарфоровую посуду, хрусталь, закуски и естественно выпивку.

Каблуков заморачиваться не стал и перепоручил осуществление контроля своему Заму, капитану первого ранга Иванову Ивану Семёновичу. В народе, которого прозвали просто и со вкусом – «Ваня-коммунист». НачПо знал, что этот не подведёт. Почётное прозвище за Ивановым тянулось с давних времён и везде об этом узнавали очень быстро, куда бы он ни переходил служить…

Простой парень из глубинки начинал свой трудовой путь мотористом в торговом флоте. Потом срочная служба на крейсере, политическое училище и офицерские погоны. Ивана Семёновича на любой должности отличало большое рвение в службе, а особенно старательность в продвижении марксистко-ленинской идеологии в умы военнослужащих. Как говорили немцы: «Характер нордический, делу партии предан фанатично».

Служа в одной из дивизий надводных кораблей, с ним приключился казус. Однажды в здании штаба Иван Семёнович зашёл в туалет, с намерением справить нужду. Так уж получилось, чтобы документы не выпали из кармана в фановую систему, он осторожно положил их на широкую стенку между кабинками. После облегчения, Иван Семёнович от полученного удовольствия забыл про всё на свете и даже о партбилете. Он оделся и ушёл. Чуть позже Иванов спохватился, похлопал себя по карманам, холодный ужас сковал офицера. Он весь залился красной краской.

- Боже мой, партбилет! – простонал коммунист.

А то, что там осталось ещё и удостоверение личности, так о такой ерунде он даже и не вспомнил. Партбилет – это всё!

Иванов выскочил из служебного кабинета, с лицом похожим на помидор, и стремглав понёсся к туалету. Все на его пути с недоумением отскакивали к стенке, провожая офицера вопросительным взглядом. Иван Семёнович нашёл свои документы в целостности и сохранности на том же месте, куда и положил. Он судорожно вцепился в них, стоял, не веря своим глазам, и светился от счастья. Второе облегчение чуть было не случилось для него в этот день.

- На белом свете недоброжелателей много, - буркнул Иванов, отходя от стресса.

В кабинет НачПо, а тогда это был капитан первого ранга Каблуков, с мрачным видом вошёл Иванов. Он положил на стол перед начальником свой партбилет.

- Тихон Матвеевич, - произнёс он скорбным голосом, - я потерял над собой контроль и готов нести самое суровое наказание.

НачПо усмехнулся, глядя на него глазами крайне удивлённого человека.

- Что это с тобой, Иван Семёнович? – он так смотрел, словно ослышался, гадая, что же мог натворить до мозга костей коммунист.

- Я потерял над собой контроль и забыл партбилет в туалете. Он пролежал там целых полчаса.

Каблуков громко выдохнул воздух.

- Подумаешь…

- Нет, не подумаешь, - перебил его Иванов. – Я заслуживаю даже того, чтобы меня исключили из рядов партии.

- Ты, Иван Семёнович, успокойся, прежде всего, - НачПо внутренне давясь от смеха, внешне был невозмутим. – Мы тебе объявим выговор без занесения. Согласен?

Иванов нахмурил брови, после небольшой паузы дал положительный ответ.

- Хорошо, - сказал он и спрятал партбилет в карман.

Эта история тайной не осталась, офицеры узнали о ней и дали Иванову прозвище – «Ваня-коммунист». Товарищ обладал явно выраженным фанатизмом. В дальнейшем, куда бы ни переводили с повышением по службе Каблукова, через некоторое время возле него появлялся Иванов.

- Такого помощника с фонарём поискать, не найдёшь. Офицер очень рьяно исполняет служебные обязанности и поручения, мне он нужен для пользы дела, - обосновывал НачПо свои рекомендации перед начальством, для перевода Иванова…

После получения груза, через некоторое время, Иван Семёнович отчитывался перед НачПо о количестве полученных столовых приборов, закуски и водки «Посольская».

- Да, маловато «горючего» будет. Пойду Командующему доложу.

НачПо взял список и убыл к вице-адмиралу.

Сергей Павлович Шишкин, внимательно выслушав Каблукова, встал из-за стола и начал ходить по просторной каюте с думами на лице.

- И снова извечный вопрос: «Что делать?» - медленно проговорил НачПо.

- Не послать ли нам гонца? – шутливо изрёк Командующий, продолжая размышлять. – Надо бы, да некуда, - подыграл ему НачПо.

Командующий остановился и внимательно посмотрел на Каблукова.

- Ничего, мы постараемся «разрулить» ситуацию, - уверенно произнёс Шишкин. – Послов будем поить «Посольской» водкой, а рангом пониже разведённым «шилом» (спиртом). Так сказать военно-морским коктейлем. Чем богаты, - развёл он руки в стороны. – Ты-то сам, что думаешь?

- Очень благородная затея, честь Родины отстоять, с пафосом ответил Каблуков. – Что они там думали себе на берегу, прислав такой мизер спиртного? - скептически заметил он.

Через пару дней ТАВКР бросил свои огромные якоря на внешнем рейде Алжира. Из-за исполинских размеров, корабль в порт зайти не мог. В обед планировался приём дипломатов на борту авианесущего крейсера. По приказанию, в каюту командующего прибыл подполковник Мотовилов Назар Петрович. Хоть и носил офицер форму с голубыми просветами военно-морской авиации, но по своему поведению больше смахивал на командира армейского батальона. До штаба эскадры Назар Петрович служил инженером в аэродромной службе. В его лексиконе, как и положено, по уставу, присутствовало ограниченное количество слов: есть; так точно; никак нет.

- Назар Петрович, - обратился к нему командующий властным голосом.

- Есть, - тут же последовал бравый ответ, подполковник как ошпаренный вскочил со стула.

- Ты меня лучше сидя послушай, - угомонил его седой адмирал. – Тебе предстоит выполнить историческую миссию – напоить послов разных и далёких стран. Да так напоить, – адмирал сжал пальцы в кулак, - чтоб запомнили!

На лице подполковника не дрогнул не один мускул. Складывалось такое впечатление, что если бы ему сейчас приказали вылететь на Марс, то был бы только один ответ – «есть» и ровным счётом никаких сомнений.

- А теперь конкретно. Тебе выделят много спирта, ёмкости и т.д. Твоя задача, не хуже Менделеева приготовить из спирта водку. Всё понял? – на лице адмирала появилась добродушная улыбка. – Постарайся, чтобы мы не оскандалились на весь мир, - подвиг он Мотовилова на благие дела.

- Так точно! – подполковник вскочил со своего места и громко рапортовал.

Вице-адмирал от его децибел сморщился. Весь вид Мотовилова источал осознание значимости порученного ему дела, решимость и готовность из кожи вон вылезти.

- Всё иди, исполняй.

Осталось две загадки в этой истории. Первая – по чьей рекомендации и почему именно Мотовилов? Хотя с задачей подполковник справился блестяще, в этом ему помогли скрытые внутренние резервы. Вторая - что он такого особенного добавлял в свою «Рябиновую» водку, привнеся в неё особую мягкость? Как показала практика, кустарно сделанный напиток пить было приятно, но ноги, после определённой порции, не слушались хозяина вовсе. Завесу тайны на следующий день приподнял сам доморощенный алхимик.

- Врать не буду, в напиток вложена душа! – сказал он кратко, не набивая себе цены.

Столы спешно накрывались, «Посольская» водка заняла своё почётное место. Смесь «Мотовилова» в графинчиках расставили на другие столы, для гостей рангом ниже. После десятой дегустации, самого подполковника под руки увели отдыхать в каюту. Мавр сделал своё дело. По пути он ещё пытался спеть «Марш авиаторов», но не смог сказать даже «кыш», язык не слушался также как и ноги.

В это время часть экипажа отправили на экскурсию по городу. Баркасы и катера интенсивно сновали в сторону берега и обратно. Ближе к обеду на них стали привозить послов, атташе и их жён. Когда подошло время фуршета, все прибывшие высокие гости собрались у столов, накрытых в самолётном ангаре. НачПо шепнул Шишкину:

- Вы словно видели это кино заранее, без разведённого спирта нам было бы не потянуть такой грандиозный приём.

- Опыт не пропьёшь, - ответил ему адмирал и подмигнул.

Советский посол выступил с речью, тем самым дав отмашку для начала мероприятия.

Гости изнеженные французским шампанским и коньяками, португальскими винами и английскими бренди, от напитка для настоящих мужчин очень быстро захмелели. Общение резко набрало полный ход. Какому-то послу захотелось послушать свою жену, оперную певицу, женщину с аристократическим лицом и безупречными манерами. Матросы с большим трудом притащили пианино из офицерской кают-компании на верхнюю палубу, а затем спустили в ангар на подъёмнике. Она очаровательно пела, приводя тонко чувствующую публику в восторг, он виртуозно аккомпанировал ей и подпевал козлиным голосом. Другой посол, после третьей чарки, вспомнил, что тоже служил в военно-морском флоте на крейсере. Он и ещё около десяти человек пошли осматривать корабль. На протяжении всего осмотра посол заливался соловьём. Рассказы его больше напоминали слова из песни: «Были и мы рысаками когда-то». Планировавшийся фуршет на полтора – два часа перерос в банкет с более длительным сроком.

Когда атташе распробовали самопальную «Рябиновую» настойку, и как ни покажется странным, стали нахваливать и угощать послов. Те, в свою очередь, попробовав её, сделали предпочтение не в пользу «Посольской» водки. Ведь всё познаётся в сравнении. Постепенно, у некоторых представителей заморских стран, стали подгибаться ноги, на второй план ушли достоинства и аристократизм. Хождения вдоль и вокруг столов закончились, появились стулья, скамейки, баночки (табуретки). Всё «устаканилось», народ «гудел»!

Но, всему приходит конец, банкетам тоже. Разогретая публика нехотя направилась на выход. Многие из гостей выглядели совсем «не свежо» и с трудом держались на ногах. Кого вели, кого поддерживали, некоторых, можно так сказать, и несли по крутым трапам для посадки на катер. Баркасы и катера загружались дипломатическим людом и отваливали от борта. С моря задул ветер и нагнал небольшую волну, которой хватило, чтобы раскачать баркасы. Маломерные суда бросало из стороны в сторону. Когда последний посол покинул борт корабля, Командующий и НачПо, посмотрели друг на друга, улыбаясь.

- Пойдём, Тихон Матвеевич, по рюмашке выпьем, - предложил Шишкин, - мы с тобой сегодня заслужили. Нас сам советский посол похвалил.

К алжирскому морскому порту подкатил с десяток экскурсионных автобусов. Из них выходили матросы, мичманы и офицеры. Старшие в группах строили личный состав, пересчитывали, докладывали и ждали общей команды. После окончания проверки дали «добро» на перекур. Моряки разошлись по группкам, курили и обменивались впечатлениями от экскурсии.

Особняком стояли в стороне офицеры штаба эскадры. Капитан третьего ранга Удачин не смог сдержать эмоций и высказал свои наблюдения.

- Слушайте, я так и не понял один момент. Мы посетили раскопки древнего римского города, затем музей. Везде статуи, как вы заметили с отбитыми носами и мужскими приборами, - он с удивлением на лице усмехнулся. – Постоянно вертелся в голове вопрос: «Зачем?».

Капитан первого ранга Стружкин рассмеялся над прямолинейностью Удачина. Многие заметили этот факт, но тактично промолчали.

- Чего же ты в книге посетителей не оставил предложение, восстановить им носы и мужское достоинство.

Перекур закончился, поступила команда общего построения. После того, как личный состав проверили повторно, общим строем стали перемещаться к причалу. Первая группа, во главе с командиром БЧ-2 капитаном второго ранга Пехтиным подошла к месту посадки. У пирса покачивался подошедший баркас. Пехтин вдохнул воздух сморщенным носом и сделал круглые глаза.

- Петрушин, - обратился он с брезгливостью в голосе к лейтенанту, старшему на баркасе, - что за запах какой-то неприятный? Не русским духом веет, да и грязно очень!

- Угадали, товарищ капитан второго ранга, встреча была гостеприимной, да вдобавок послы и атташе качки не выдержали. Полоскало тут многих, мы не до конца успели прибраться. Теперь чтобы отмыть баркас от такого обилия закуски, надо неделю драить.

- Всё что съели и выпили, Нептуну отдали, - произнёс Пехтин задумчиво и посмотрел вдаль, в сторону силуэта красавца авианосца застывшего на горизонте. – Если я всё правильно понял, замес зашибись, получился! Что русскому хорошо, то немцу – смерть, - он улыбнулся.

Пехтин тоже выделял спирт из запасов боевой части и весь расклад знал неплохо.

- Это не только на нашем баркасе, на некоторых других тоже, - дополнил общую картину лейтенант.

- Начали посадку, - отдал команду капитан второго ранга.

Матросы привычно быстро заполнили плавсредство. Увидев последствия фуршета с близкого расстояния, Пехтин покачал головой и произнёс:

- Везде следы русского гостеприимства.

Ю.Таманский

г. Севастополь 2012г.

«БЫВАЕТ И ТАКОЕ».

Командир атомной подводной лодки, Пётр Алексеевич Виноградов, прибыл в свою каюту на отдых. У него был утомлённый вид и грустные глаза. Вторую неделю подводная лодка сдавала задачи и выполняла упражнения в полигоне боевой подготовки. План выхода в море экипаж выполнил полностью и своевременно, но командование постоянно подбрасывало всё новые и новые вводные. Перестраиваться на их исполнение, после того как перед глазами замаячил причал и счастливые глаза родных и близких, было не очень-то просто. Опытный командир Виноградов это понимал как никто, нужно было ещё удержать на соответствующей психологической «волне» экипаж. Он развалился в кресле, а ноги положил на диван. Пётр Алексеевич от усталости громко вздохнул.

- Отдых после трудов праведных, - буркнул себе под нос командир. Взгляд Виноградова остановился на семейной фотографии, прикреплённой к переборке. Он, не моргая, некоторое время смотрел на супругу и дочку. На душе стало легко, пришло ощущение тепла и счастья, которое растопило напряжённость и усталость.

- Жена моя Наташа просто находка, всё выдерживает, не то, что та первая – «ошибка молодости».

В голове промелькнула слабая тень воспоминаний о бывшей жене, о недолго просуществовавшем браке.

- После шести месяцев проживания на севере, сказала: «Извини», и исчезла в районе горизонта.

Незаметно накатили негативные эмоции, от которых Пётр Алексеевич постарался быстрее избавиться. - Дочурка скоро школу закончит, надо думать куда дальше, - Виноградов продолжил размышлять о делах насущных.

Его отвлёк негромкий разговор за дверью. Мимо прошли, в полголоса разговаривая, командиры боевых частей, штурман и минёр. Они тоже сменились с вахты и направлялись на отдых. В их разговоре проскочило слово – Батя. Пётр Алексеевич знал, что это о нём, так его величали в экипаже.

- Как меня только не звали в жизни. Просто жуть! В детстве, дома, звали Петюнчик, на улице – Петруха, а в школе – Винд. Когда записался в секцию бокса, в которой занимался с 8 по 10 класс, прозвали Кувалда, в военно-морском училище – Нельсон. Самое приятное прозвище на службе – Батя, - на его лице появилась сдержанная улыбка.

Виноградов задумался, он вернулся в далёкие времена босоного детства. - Сосед острослов когда-то давно, когда я ещё был мелким карапузом, за важный напыщенный вид, называл меня – Пётр Первый.

После этого Виноградов погрузился в воспоминания о своей юности.

Когда Петя закончил пятый класс, старший брат Василий начал постоянно внушать ему, что необходимо заниматься спортом. Он не хотел, чтобы младшего брата воспитывала улица.

- Вырастешь слабым и болезненным, будут бить тебя хулиганы, - подкреплял он аргументами свою правоту, - за себя постоять не сможешь. Район у нас бандитский, сам знаешь. Так как брат был старше Петра на десять лет, то имел уже небольшой жизненный опыт.

Забегая вперёд, оно так и вышло, Пётр проиграл первую свою схватку в мелкой уличной разборке. Размазывая по лицу кровь, хлынувшую из разбитого носа, он сразу же вспомнил наставления Василия.

А поначалу Петя игнорировал все его советы и только посмеивался, но характер у Василия был слишком твёрдым, чтобы отступать. И вот настал момент, когда брат Петра не выдержал, поняв, что все уговоры и разъяснения впустую. Упала та самая «последняя капля», которая однажды переполняет чашу терпения. Он грубо стащил маленького любимчика всей семьи с дивана за шкирку, выволок во двор, особо не церемонясь, и держа одной рукой, другой указывал на полный арсенал всевозможных спортивных принадлежностей. Василий подробно объяснил предназначение каждого из них, а также кратко озвучил инструкцию по применению. В углу двора частного дома, в котором проживала их семья, находились: гантели и гири разных весов, экспандеры резиновые и пружинные, перекладина и даже штанга, которую имитировала ось с колёсами от какой-то старой телеги, весом в 40 килограмм. После убедительных разъяснений, но несколько невнимательном восприятии материала учеником, он дал ему пару пинков под зад для лучшей усвояемости. После этого Василий подвёл черту и сделал заключение, почему-то стараясь кричать прямо в ухо юному отроку:

- Если до тебя ещё не дошло, дохляк, что нужно заниматься спортом, то будешь регулярно получать наказание – тумаки ногой по мягкому месту ниже спины.

Когда брат ушёл, Петя, ещё по-детски всхлипывая от обиды, пустил слезу. Это, наверное, были его последние слёзы в этой жизни. Прошло много лет, и он остался, благодарен Василию за тот первый наглядный урок, за «вколачивание» любви к спорту в хрупкую натуру. Петя тогда очень быстро, с лёгкостью приучил себя серьёзно заниматься спортом. Лень его куда-то улетучилась, а брат преподал теорию первых физических упражнений. Прошло время, он подрос и перешёл в восьмой класс. Мышцы рук парня были уже накачаны не по годам. Однажды Василий, любуясь сформировавшейся спортивной фигурой брата, провёл с ним очередную беседу.

- Петька, тебе надо позаниматься боксом. Крепкие бицепсы иметь хорошо, а вот постоять за себя, умело их, используя, этому предстоит ещё научиться, - напутствовал он его по-старшинству.

Первое время в секции бокса Петру доставалось очень прилично. Тренер, к которому он попал, оказался приверженцем жёсткого стиля обучения своих питомцев. В конце каждой тренировки, устраивались спарринги в полную силу ударов между боксёрами. После подобных боёв шумело в голове, ныло тело от больших нагрузок, а к следующей тренировке напрочь отсутствовало желание снова идти в спортзал. Но Виноградов-младший, преодолевая всё, одерживал очередную победу над собой и возвращался на ринг. Через некоторое время в секции бокса остались только настоящие, убеждённые бойцы. Достигнув определённого уровня техники ведения боя, Пётр стал включать свой разящий, мощный удар правой. Он сразу же у товарищей получил прозвище – «Кувалда».

Благодаря мудрому тренеру – учителю жизни, к окончанию 10 класса Пётр усвоил для себя основные постулаты, которые регулировали отношение активного занятия спортом и дальнейший выбор его жизненного пути. Первое: если тебе не светит стать олимпийским чемпионом, и ты не хочешь посвятить жизнь спорту, то его необходимо вовремя оставить. К этому моменту он стал дважды чемпионом республики среди школьников, но дальнейшей перспективы для себя в спорте не видел. Из первого правила следовало второе: кулаки кормить не будут, а значит надо приобретать хорошую, по душе специальность. Мучений с выбором профессии он избежал. Когда отзвучал прощальный школьный бал, Пётр, без раздумий, решил стать морским офицером. Поступать он поехал в Ленинград, во «Фрунзенку», но недобрал один бал и очень огорчился. Спасение для него пришло неожиданно. Виноградову предложили отправиться учиться во Владивосток, где был недобор. Петя, не раздумывая, согласился, так как к тому времени сформировал в своём характере качество добиваться осуществления поставленных перед собой задач, всегда прилагая столько сил и воли, сколько для этого потребуется. В сложившейся ситуации он также не собирался отступать от намеченной цели. Это была уже сформировавшаяся философия жизни.

- Целеустремлённый мальчик, - шептались окружающие.

По прибытии в Тихоокеанское Высшее военно-морское училище, курсант Виноградов, как и все остальные первокурсники, был одет в желанную для них морскую форму, подстрижен «под ноль» и отправлен на один из островов залива «Петра Великого», для прохождения учебных сборов. По окончании их, будущие военно-морские офицеры должны были принять присягу на верность Родине, а в процессе сборов вкусить представление о военной службе. Первая неделя прошла буднично, в учёбе, и окончилась с накопившейся непривычной усталостью. Как-то вечером, в начале следующей недели, к ним в роту пожаловал курсант пятого курса с боксёрскими перчатками под мышкой. Выделялся парень своим ростом под метр девяносто, и соответствующим к нему весом. Петя про себя отметил: «Полутяж».

- Так, военные, с кем я буду сегодня боксировать? – обратился он к лысым первокурсникам.

Никто не отважился дать бой уверенному в себе забияке. Тогда пятикурсник выбрал себе четверых, под свой рост и вес. По очереди они выходили с ним на бой. Одной левой, играючи, он обстреливал противника, у которого голова летала как мячик из стороны в сторону. Когда закончились спарринг - партнёры, «пятак» бросил клич: «Ну, кто ещё?». Посрамлённые и поверженные противники смотрели в пол. Гордо подняв голову и расправив плечи, он собрался уходить. Неожиданно для всех, встал Пётр.

- Давайте я попробую.

Унижение товарищей он не мог оставить безнаказанно, то ли в силу устоявшихся чрезмерных боксёрских амбиций, то ли ещё каких-то неведомых причин. Пятикурсник удивлённо посмотрел на смелого курсанта, у которого не было трепета перед «ветераном».

- Такой же полный лось, как и предыдущие «мешки с опилками», только с апломбом, - подумал про него старшекурсник. – Ты же килограммов на 25 легче меня и ниже ростом, - предостерегающе предупредил он.

Петр, молча, подошёл, взял у него перчатки и стал их надевать.

- Это ничего не значит, - тихо сказал он, - поживём – увидим.

Немного размявшись и помахав руками, Виноградов объявил, что он готов. В импровизированном зрительном зале царило оживление. Все первокурсники только и желали того, чтобы Пётр отстоял честь их курса. Желание было большое, но, глядя на эту махину с выпускного курса, закрадывалось сомнение. Противники сошлись на середине, в зале стояла мёртвая тишина. Пятикурсник начал, как и с предыдущими соперниками, работать левой рукой джеп в голову. Петя нырнул под его руку, сблизил дистанцию и провёл серию лёгких ударов. Толпа взревела от восторга. До «пятака» дошло, что он сильно ошибался, перед ним далеко не лопушок. На выпад оппонента самоуверенный боксёр отреагировал с плохо скрытым раздражением. Старшекурсник быстро собрался и стал держать Петра на дистанции, периодически обстреливая левой рукой, но это ему не помогло. Виноградов всё же пропустил один сильный удар, через его защиту прошёл прямой правой через руку. Удар, который он прозевал, лёг точно в левый глаз, как шар в лузу. Но тут началось самое интересное и неожиданное. Пётр, после пропущенного удара, включил всю силу своих рук. Мощные удары сотрясали голову и туловище пятикурсника. Противник был малоподвижный, и Петины серии беспощадно жалили его. После очередной комбинации, хук правой в подбородок посадил «пятака» на пятую точку его тела. Он стал трясти головой и пытался встать на ноги с пола. Два курсанта подняли его и посадили на табурет. Публика ревела от восторга. Кто-то принёс мокрое полотенце и стал обтирать поверженного «Геракла». Из толпы стали отпускать шутки на подобие:

- В этих глазах напротив калейдоскоп огней.

Выйдя из состояния «гроги» и придя в себя, он, молча, собрался, смотря себе под ноги, и ушёл. Когда за боксёром закрылась дверь, острослов Веня Петровский торжественно произнес, глядя на Виноградова:

- Квалифицированно ты привил ему иммунитет от «звёздной болезни»!

В роте больше с перчатками и без них самоуверенного боксёра никто не видел. В училище Пётр иногда встречал этого курсанта, но он не здоровался и отводил в сторону взгляд. Намного позже, в начале четвёртого курса, Виноградов был на практике в дивизии атомных подводных лодок, и судьба устроила им неожиданную встречу. В один из дней недели, по приказу командира подводной лодки, на которой проходил практику Пётр, была сформирована сборная команда во главе с командиром БЧ-2 для сдачи аппаратуры в ремонт и получения исправной. Они отправились на торпедолове на судоремонтный завод. Прибыв в посёлок Большой Камень, в народе прозванный – «Рио-де-Булыга», Пётр после окончания работ стоял на причале вместе с остальными в ожидании команды на посадку для перехода обратно в базу. Его кто-то окликнул. Виноградов повернул голову, перед ним стоял рослый старший лейтенант. Присмотревшись, он узнал его, это оказался тот боксёр. Старлей подошёл, они поздоровались и познакомились. Поговорили об учёбе и службе, об училище, преподавателях и перспективах военной профессии. В конце разговора, прощаясь, старший лейтенант, которого звали Игорь, вернулся к давней истории.

- Ты знаешь, Петя, я из того случая сделал хороший вывод для жизни: «Никогда не надо переоценивать свои силы». Благодарю тебя за урок.

- Всегда рады, - ответил ему в шутливой форме Виноградов. – В твоём звании и должности, теперь уроки нужно извлекать из чужих ошибок, - дал ему ещё один хороший совет Пётр.

- Согласен. Что из этого получится, как ты там говоришь: «Поживём – увидим».

На лице Игоря появилась дружеская улыбка.

Виноградов к нему какой-либо неприязни или злобы не испытывал. Они попрощались и никогда больше не встречались.

А у Петра после того боя опух глаз, и он зашёл в санчасть.

- Как всегда упал и глазом наткнулся на что-то. Правильно я говорю? – встретил его ироничными словами пожилой доктор.

Виноградов в ответ мычал что-то нечленораздельное, и только улыбался, так как быстрый поиск внятных объяснений ничего не дал. Доктор отдал указание молоденькой медсестре. Она развела порошок «Бодяги» на подсолнечном масле и сделала курсанту примочку на глаз, а чтобы хорошо держалась на лице, перебинтовала через всю голову. Утром, на построении, командир роты, распределяя часть курсантов на работы, куда попал и Пётр, дойдя до фамилии Виноградов, остановился.

- А тебя, Нельсон, мы сегодня отправим на лёгкий труд, чистить картошку.

Сам того, не подозревая, офицер приклеил Петру прозвище на пять лет учёбы, а в памяти сокурсников на всю жизнь. Вообще давать прозвища в училище, как своим, так и преподавателям, было негласным правилом у курсантов. Они в основном рождались как реакции на странности и привычки людей, иногда на их неординарные высказывания. Пётр Алексеевич вспомнил из своего курсантского прошлого преподавателя кораблевождения с обычной русской фамилией – Смирнов. Офицер был невысокого роста, худенький, немного согнут вперёд, при ходьбе шаркал ногами, ни о какой выправке речи и не могло быть, лысоватый не по годам и всегда с грустными глазами. Плечи были опущены, создавалось впечатление, что на них своим большим весом давят чугунные погоны. Преподаватель читал учебный материал медленно по конспекту, не отрываясь, разобрать его было трудно из-за невнятной речи. В каждом классе курса словно соревнуясь, друг с другом в оригинальности, ему лепили различные прозвища. В первом классе Смирнова обозвали – «Здравствуй ужас», во втором он проходил как – «Тушканчик», а в третьем нарекли «оптимистично» – «Дежурный по кладбищу». Командира роты тоже не забыли. Петя лично придумал ему кликуху – «Шницель», не по злобе, а из-за его большого, избыточного веса.

- Какое счастье окунуться в бесшабашную юность! – подвёл черту под своими воспоминаниями Виноградов. – Перед глазами промелькнул временной срез.

Пётр Алексеевич прервал воспоминания и как всегда начал в голове прокручивать обстановку на подводной лодке.

- Через два дня зайдём в базу, сезон отпусков начинается. Часть экипажа на юг поедет. Ах, как по весне пахнут цветущие деревья! – перед глазами появился сад из далёкого детства возле его дома, где-то там на юге. - Командир БЧ-3 и замполит в академию поступать собрались, им на замену уже прибыли новые люди, ждут на берегу. Кто есть, кто из них, поживём – увидим. В телеграмме была указанна фамилия минёра – Морев, - командир на мгновение задумался. - Фамилия редкая, когда-то я уже что-то подобное слышал, но не могу вспомнить где. Судя по телеграмме, мы с ним одно училище заканчивали.

Он не мог почему-то отделаться от ощущения – «Де Жа Вю».

Мысли вновь притянули Виноградова к слову – отпуск. На ум пришли высказывания капитан-лейтенанта Бекетова в прошлом году. Неисправимый бабник по жизни, однажды он произнёс их в кают-компании за столом:

- Здесь на море мы только смотрим, а там, на берегу чудного Чёрного моря, недельку-другую хочется провести, расслабившись, потратить заработанные рубли на удовольствия: отель с «нумерами», белые брюки, бронзовый загар и девушек с золотыми кудряшками!

Виноградов встал, разделся и лёг спать со словами: «Поживём – увидим».

Прошло двое суток и многоцелевая атомная подводная лодка, словно чёрная тень, вынырнув из тёмных глубин и освободившись от объятий Нептуна, направилась в базу. Сквозь тучи, которые заволокли небо, пробились лучи солнца, изменив цвет моря с тёмно-синего на весёлый голубой, придав хорошему настроению экипажа ещё и положительных эмоций. На ходовом мостике командир и замполит, наслаждаясь свежим воздухом, перебрасывались мнениями. Мимо пролетела чайка, своим криком оповестив, что скоро они увидят родной берег.

- Иван Антонович, кто на твоё место? Ты его знаешь? – спросил Виноградов, пристально глядя вдаль.

- Нет. Он после академии, раньше на Камчатке служил.

- Хорошо. Поживём – увидим, - как всегда произнёс свою любимую фразу Виноградов.

Подводная лодка зашла в базу и ошвартовалась у причала. Закипела работа по присоединению береговых кабелей и шлангов жизнеобеспечения субмарины. Командир с замполитом сошли на берег и убыли в штаб дивизии на подведение итогов по выходу в море и сдачи первой задачи. Когда совещание закончилось, Виноградов вернулся на подводную лодку. Пётр Алексеевич сидел в каюте за своим столом и просматривал приказы и директивы, которые ему срочно доставил мичман из секретной части. В каюту постучали. Не отрываясь от бумаг, он ответил: «Заходите». Дверь открылась, на пороге стоял старпом. За ним маячил незнакомый Виноградову офицер.

- Товарищ командир, прошу разрешения! – произнёс он стандартную фразу. – Привёл для представления нового командира БЧ-3.

- Заходите, Сергей Александрович.

Офицеры вошли в просторную каюту командира современной атомной подводной лодки.

- Товарищ капитан первого ранга, капитан второго ранга Морев Игорь Витальевич, прибыл для дальнейшего прохождения службы, - представился рослый офицер.

Виноградов внимательно посмотрел на нового подчинённого. В голове промелькнула мысль крайнего удивления: «Гримасы жизни, не иначе!».

Он, молча, встал и протянул руку, немного прищурил глаза и одобрительно покачал головой. Пётр Алексеевич, конечно же, узнал «боксёра» из тех уже давних лет. После рукопожатия, Виноградов взял небольшую паузу.

- Присаживайтесь, товарищи офицеры, - командир кивнул головой в сторону дивана.

- Ну что, Игорь Витальевич, у нас с Вами начинается второй раунд, кажется, - обратился он к новому командиру БЧ-3.

Морев ухмыльнулся, а старпом вопросительно на него уставился.

- Я думаю, Пётр Алексеевич, что третий - начальник и подчинённый. Второй раунд – карьерный рост, Вы тоже выиграли. А у меня как-то «не задалось», потому что в продвижении по службе, как правило, не обходится без «подводных камней». Однако опускать руки не намерен.

- Есть такое, - равнодушно произнёс Виноградов. – Поживём – увидим.

- До боли знакомая фраза, - улыбнувшись, произнёс Морев.

- Так вы что, знакомы? – удивился старпом.

- Как не трудно догадаться, у нас общая «Альма-матер». Выпускники одной системы – «Макаровцы», - пояснил командир. – Все училища просто военно-морские, а наше одно, ОКЕАНСКОЕ! - с гордостью в голосе добавил он.

Ю. Таманский

г. Севастополь 2012г.

«Птичку…жалко! ».

(или один день боевой службы)

Старший лейтенант Сергей Мурин, в хорошем расположении духа и приподнятом настроении, негромко постучал в металлическую дверь матросского кубрика №10. Чуть помедлив, он уверенно открыл её. Входя в помещение, Сергей встретил безразличные, и даже озлобленные взгляды пяти младших офицеров. Такое единодушие слегка огорошило Мурина. Все пятеро, словно поражённые слабым током или, в лучшем случае, произошедшим каким-то неординарным событием, сидели по углам просторного кубрика и откровенно грустили, зыркая глазами. Царила опустошённость и безысходность.

На гитаре, вяло перебирая аккорды, бренчал лейтенант Крестовский. Даже если бы слон наступил слушателю на ухо, всё равно «классическую» мелодию – «Чижик-Пыжик», просто невозможно перепутать ни с какой другой на свете. Предыстория проживания младших офицеров корабля в данном кубрике проста и банальна. Они были выселены из своих кают одиннадцать месяцев назад, когда плавбаза обеспечения подводных лодок прибыла на боевую службу, а на борт перебазировали с другого флагмана штаб Средиземноморской эскадры. Естественно на их места заселили привилегированных офицеров штаба. Мурин как раз и входил в их число. В кубрик №10 он приходил часто, к своим однокашникам, которые составляли половину местных постояльцев.

- Я ощущаю всей своей кожей свершившийся факт трагедии, витающей в воздухе, - произнёс Сергей с улыбочкой на лице.

- Ты недалёк от истины, - ответил ему за всех, с грустью в голосе, старший лейтенант Виктор Сидяков. – Жаль. Не успели сделать прижизненную фотографию, вернее не додумались, а то бы она сейчас висела на самом видном месте, в чёрной рамке, - его рассуждения были словно продолжение уже начатого разговора. – Ничего, скоро Василий принесёт какую-нибудь вырезку из газеты, соответствующую нашей печали. Что-то он долго в библиотечных подшивках копается, - встрепенувшись, выразил беспокойство Виктор.

- Приходи вечером, - вяло произнёс старший лейтенант Руслан Макаров, обращаясь к Мурину, - поминки будут.

- Вот те раз! Мне кто-нибудь скажет наконец-то, что случилось, - произнёс Сергей, теряя терпение.

- Тебе же сказали, что у нас горе. Наш героический Антистас при исполнении служебных обязанностей, на боевом посту, на боевой службе погиб, - медленно, подбирая слова, произнёс капитан-лейтенант Евгений Романов.

Его мысль, со скорбью на лице, продолжил командир группы радиосвязи БЧ-4 старший лейтенант Антон Крутов.

- Доктор гад, не предупредив, начал травить тараканов. А у нас было всё так хорошо! Антистас местных «стасиков» почти всех съел, а после такой подлой выходки «нашего Айболита», он героически погиб. К нам же в наказание новые, оставшиеся в живых, прибежали толпой.

- Всё равно ничего не понимаю, объясните толком, - Мурин развёл руками.

Пояснить ему взялся Сидяков.

- Три дня назад, к нам в открытый иллюминатор залетела маленькая птичка.

- В два раза меньше воробья, - уточнил Руслан Макаров. – Мал золотник, да дорог.

- Вон оттуда прилетела, - Виктор подошёл к иллюминатору и показал в сторону берега. – Это её малая родина, - произнёс он проникновенно.

Плавбаза неделю уже стояла вблизи Тунисских берегов. Очень часто, особенно ночью, на свет верхнепалубных фонарей к кораблю прилетала масса всякой живности. Это были маленькие и большие птицы, бабочки, жуки и экзотические насекомые.

- Когда она залетела в кубрик, сразу же, на наших глазах, поймала и съела таракана, - продолжил повествовать о славном пути и подвигах птички Виктор. – Мы срочно задраили иллюминаторы, сделали сетки, и всё было в ажуре. Антистас на следующий день тараканов щёлкал как семечки. Представляешь! – его восторгу не было предела.

- Это уже нечто, что проливает свет на обстоятельства, - безразлично произнёс Мурин.

Все в кубрике зашевелились и наперебой стали делиться светлыми воспоминаниями о легендарном друге.

У Мурина в голове мысли стали трансформироваться и приобретать форму сочувствия.

- Да ребята, явно ощущается двенадцатый месяц вдали от дома. Птичку боготворить, это уж слишком.

Он мог понять их состояние только теоретически, так как у самого начался всего лишь второй месяц нахождения в море.

Плавбаза, как её ещё называли штабные офицеры – «плавбаня», по придуманному кем-то наверху порядку, несла боевую службу по году, а то и больше. Экипаж состоял в основном из молодых людей по возрасту, так как должности здесь выше капитан-лейтенант можно было по пальцам пересчитать, остальные и вовсе старлеевские. Умудрённым опытом и старым закалённым моряком на корабле считались командир, стармех и помощник командира. Если взять уровень ниже, то костяк составляли человек десять мичманов – «зубров». После такого срока люди находились явно в депрессии и старались придумывать себе различные занятия и утешения, чтобы уйти от апатии. Они к этому явно не стремились, но поведение становилось странно-оригинальное.

- Ещё не клиника, но уже в голове птички, - издевался мысленно Мурин. – И что, ваша птичка никого не пометила? – спросил он.

- Ну, не без этого. Косте на тропичку капнула, а он её только постирал. Мы простили птаху, - открыл ему секрет Антон Крутов.

Крестовский подтвердил информацию, утвердительно кивнув головой.

- Что естественно, то не безобразно, - добавил он.

Первым не выдержал напряжения старлей Крутов. Он, молча, встал, на ходу взял с тумбочки боксёрские перчатки, надел их и подошёл к мешку, висевшему в углу помещения. На импровизированной боксёрской «груше» был нарисован контур человека.

- Это ненавистный старпом Рысин приказал доктору тараканов потравить, - произнёс он с презрением в голосе.

- Ты прав, это доктор со старпомом нам «свинью» подложили, - выкрикнул Макаров.

Старший помощник командира, которому вечно до всего было дело, являл собой всеобщего нелюбимца, после перловой каши и политзанятий.

Крутов начал колотить «грушу», вкладывая в это удовольствие всю силу и произнося слова: «Вот тебе Рысин, получай. Получи ещё раз, в печень. За птичку, за Антистаса».

- Дай ему, дай! – полетели слова одобрения со всех углов кубрика. – Жёстче бей.

- И про доктора не забудь, - выкрикнул Крестовский и в убыстрённом темпе, усилив голос, с пафосом запел «Чижика-Пыжика».

- Да вы тут со своей птичкой чокнитесь, - не выдержал Мурин.

- Не святотатствуй, - угрожающе пригрозил ему Романов. – Это была удивительная птаха!

- Сочувствия от тебя видно не дождаться, - упрекнул Сергея Макаров.

- Я прямо обрыдался от вашей истории. Самому не смешно? – с улыбкой на лице он обратился к Руслану.

Открылась входная дверь, и в кубрик вошёл старший лейтенант Василий Песков. Все взоры потянулись к нему.

- Сделал? – спросил у него, с нотой заинтересованности в голосе, Крутов. Он ближе всех находился к входной двери. Песков, не обращая ни на кого внимания, молча, подошёл к переборке, развернул рулон и приложил его к борту, на свободное место между двух иллюминаторов. На глянцевом листе из журнала была изображена сидевшая на ветке, нахохлившаяся грустная ворона. Лист опоясывала чёрная траурная рамка. Внизу таким же цветом скорби была сделана подпись, выражавшая крик души: «Птичку... жалко!».

Народ, некоторое время, недоумённо таращился на столь оригинальное решение. В воздухе повис вопрос.

- Ты чего Василий, с дуба рухнул, - нарушив всеобщее оцепенение, медленно произнёс Крестовский. – Ей ещё сыра с дырками в клюве не хватает, а у нас тараканы. Поясни.

- Пойди и сам поищи, ничего подходящего больше не нашёл, - огрызнулся Песков.

- Ну ладно, - растягивая слова, Сидяков попытался перевести обсуждение в область философии. - Включим воображение, это особый случай.

Следовало срочно выводить товарищей из очередного огорчения.

- Обсуждение детальной стороны изображения портрета героя опустим. Будем считать, что даже чайка в бушлате грустит по-нашему Антистасу. Номинально она всё-таки тоже птица, - он вздохнул, и, ища поддержку у коллектива, обвёл всех взглядом.

- Только у неё какие-то виноватые глаза, как у нашего продовольственника, - произнёс Пугачёв. Он подошёл ближе к плакату и пристально разглядывал представительницу пернатых.

Василий, после противоречивых высказываний оппонирующей стороны и всеобщего обсуждения, спонтанно организованного собрания, получил молчаливое одобрение от народа. Достигнуть единодушия в этом вопросе оказалось делом непростым, в другой ситуации даже нереальным, но оно состоялось. Жирную точку в эмоциональном споре, авторитетно поставил Романов.

- По этому поводу есть разные мнения, но мы решили и постановили, что плакат выполнен на высоком художественном уровне.

Песков с серьёзным лицом прикрепил клеем БФ картинку к переборке корабля.

- Трёхдневный траур, - объявил Макаров.

Офицеры разошлись по своим углам.

- Вечером накрываем стол, - напомнил всем капитан-лейтенант Романов.

По корабельной трансляции объявили о начале обеда.

Мурин, выходя из кубрика, подумал: «Дурдом уже начался».

Вдогонку он услышал в свой адрес приглашение:

- Серёга, в 20.00 ждём к столу, - произнёс Руслан Макаров.

- Да, явка обязательна, - предупредил его Песков.

- Всё верно, если не уважаешь птичку, значит, не уважаешь и нас, - поддержал его Сидяков. – Приглашение за наш стол получает не каждый, а только тот, кто к нам вхож. Так что друг, тебе оказана высокая честь, птичку помянуть.

За Муриным захлопнулась дверь.

- Парень мнительный, - произнёс так, между прочим, Василий. – Думает, мы тут все «того», рехнулись.

- Я тоже это заметил, - высказал свои наблюдения Макаров. – Серёжа решил, что в нашем коллективе уже начались неадекватные поступки. - А что у нас сегодня к столу, из горячительных напитков? – обратился к народу Крутов. – Какие будут соображения?

- Вадим нам «шила» нальёт, - предложил один из вариантов Песков.

- Надоело употреблять технический спирт, Витя сходи к доктору. Объясни ему популярно, что он не прав и про то, как каждому из нас личную обиду нанёс. Натворил, пусть свою вину загладит медицинским спиртом, - на правах старшинства обратился капитан-лейтенант Романов к Сидякову. – Да, и пригласи его на поминки.

Последовал уточняющий вопрос.

- Каков эквивалент его вины?

- Возьмёшь флягу, из которой мы обычно откушивать изволим. Всё должно быть в умеренных дозах. Нам сегодня сильно напрягаться нельзя, после обеда подойдёт сухогруз, должен почту привезти.

- И что это значит? – недоумённо переспросил его Виктор Сидяков, мысленно не увязав одно с другим.

- Это значит, что на Костю должна прийти выписка из приказа о присвоении очередного воинского звания. Обмывание погон предстоит - сэр.

Офицеры коротали время перед обедом, каждый занимался своим делом. Изредка обменивались новостями, задавали друг другу вопросы, выходили из помещения и заходили обратно. Прошло немного времени после объявления обеда, Сидяков предложил направиться в сторону кают-компании. Офицеры неспеша потянулись к выходу.

К концу боевой службы, после такого продолжительного пребывания вдали от родного берега, человеком овладевала апатия и меланхолия, часто проявлялась сентиментальность. В своих мыслях все они словно находились в замкнутом круге, выход из которого – терпение и вера. Каждый мечтал о долгожданной встрече с родными и близкими. Между членами экипажа, во взаимоотношениях чувствовалась натянутость. Такие вот полуночные посиделки хоть как-то отогревали душу. Когда они прибудут домой, то через месяц это будут уже совсем другие люди. А пока, как и все одиннадцать месяцев, сильные духом мужчины искали самовыражения. Это приобретало разные формы: увлечение спортом; чтение книг, для духовного роста; изготовление различных поделок; в свободное время рыбалка и т.д.

Обед закончился, и офицеры возвращались в свою «общую» каюту на «адмиральский час» сна. Они вернулись не все сразу, а шли вереницей, растянувшись по времени один за другим. Кто-то задержался, чтобы покурить, а кому-то, по служебным делам, надо было находиться с личным составом. Были и те, кто сегодня дежурил с повязкой на рукаве. Постепенно почти все они вернулись, чтобы в этот знойный день отдохнуть и поспать час. Предпоследним пришёл капитан-лейтенант Романов

- Все те же лица, - произнёс он равнодушно, со скучной физиономией.

Последним явился Виктор Сидяков, когда все присутствующие уже лежали в кроватях. В руках он держал чёрный потрёпанный портфель, с широкой красной полосой по диагонали. В таких, на службе, обычно переносят секретные документы.

- Вижу, что доктор не сопротивлялся, - подметил очевидный факт на лицо, Крутов.

- Да, доктор искупил свою вину, но помянуть Антистаса отказался.

- О, как! А чего это он? – удивлённо спросил Макаров. – Вроде бы ему ничто земное не чуждо.

- Обещал на девять дней прийти. Сейчас лечит адмирала, пить ему никак нельзя.

Сидяков достал из портфеля плоскую флягу и, открыв рундук, положил её среди вещей.

- Доктор кроме адмирала, ещё старпому копчик лечит, - дополнил сенсацией прежнюю информацию Виктор.

Управившись, он разогнулся и стал снимать с себя тропичку, чтобы на белоснежных простынях отдохнуло тело.

- Неужели у нашего неутомимого Рысина появился недуг? – с открытой иронией в голосе произнёс Романов. – Он же по поводу и без любит повторять, что все болезни у военнослужащего от низкой воинской дисциплины. Отсюда вывод…

- Док поведал мне врачебную тайну. «Героический» старпом пятился как рак от командира, когда он «распекал» его по полной программе, и неудачно упёрся в вентиляцию.

- Главное, почта от родных и близких пришла, после обеда сухогруз будет швартоваться, - довольно, растягивая слова, произнёс Крестовский. – А на старпоме, как на собаке всё заживает.

- Я слышал на этом судне, и ларёк привезли, - дополнил разговор своей порцией информации о прибывшем посланце с Родины, Песков.

- Рано радуешься, забудь. Нам, как всегда, крохи, может быть, достанутся, - охладил его ложную надежду на часть деликатеса Макаров. – Мурин нам в прошлый раз рассказал интересную историю про то, как подарок с берега в штабе делили.

- Он что присутствовал при этом? – ухмыльнулся Василий.

- Ему ларёчник штабной поведал. Есть у них там мичман такой, тот ещё жук. Фамилию забыл.

- Карпенко Тарас, - подсказал Сидяков.

- Точно, этот Карпенко ему в жилетку поплакался. В прошлый раз привезли товар, мичман разложил его, как там у них полагается, по заведённому порядку. Ждал прибытия Начальника Политотдела, который всё это распределяет, и крутился по своим делам.

- Знаем мы это распределение. Это тебе, это опять тебе… - усмехнувшись, вставил шутку Крутов.

- Вроде того. Вдруг открывается дверь и заходит особист. Тот, который главный, кап раз с красной рожей, в очках. Карпенко вытянулся и глазами хлопает. Особист осмотрел хищно кучу добра и говорит:

- Так мичман, мне пятнадцать тельников, пак кофе и два пака конфет. Всё это доставить в каюту.

Развернулся и на выход. Карпенко начал возражать, мол, НачПо распределяет, а он всего лишь мелкая сошка.

А особист как рявкнет:

- Я на тебя дело заведу!

Этот Тарас Карпенко прибежал к Мурину в каюту, трясётся весь. - «Мужики, что мне делать? НачПо с особистом ругаться не будут, а на меня всех собак спустят», – причитал он жалобно.

- Что тут сказать? – выступил в роли мудреца Романов. – Проблемы с совестью бывают и у тех, кто носит большие погоны. У них тоже ведь есть свои пороки.

- Его младший собрат, корабельный особист, не лучше. Капитан-лейтенант, а ведёт себя очень заносчиво, - вступил в разговор Сидяков. – Играли мы как-то на вертолётке в волейбол. Он в паре с механиком проиграл. Пролетел, уходи. Наступила наша очередь с Валентином Генераловым. Каплей начал просить, чтобы ещё партию сыграть, а у нас обед заканчивался. Я отказал. Видели бы вы его лицо, как он зыркал глазами и скрипел зубами. Всё указывало на то: «Я тебе ещё припомню!».

- Ну и что было дальше? – нетерпеливо спросил Макаров, видя, что он не собирался больше продолжать повествование на эту тему.

- Да ничего особенного, при встрече отворачивался. Прошло шесть месяцев, и его заменили, другим «мохнатым ухом». «Пахарь моря» в союз укатил. Они же не могут как мы, до безумия, по двенадцать месяцев, лямку тянуть вдали от дома.

В кубрике повисла тишина, которую нарушил Руслан Макаров.

- Вот бы посмотреть на «образцово-показательный» скандал.

- Ты о чём? – произнёс в полудрёме Крутов.

- НачПо с особистом.

- Наивный. Ворон ворону, а дальше сам всё знаешь.

- Нынешний вроде бы ничего, - заступился за работника невидимого фронта Крестовский, - учтивый такой, умные беседы о жизни ведёт.

- Хороший человек, это не профессия, - оборвал его рассказчик. - Ты от него лучше подальше держись. А то сначала будешь для него свой в доску, потом и сам того не заметишь, как в «сексоты» запишешься, – Давайте поспим. Сегодня вечерний стол у нас будет, в виде формы общения.

Крутов зевнул в предчувствии сладкого сна. Вслед ему, через две секунды, зевнул Макаров.

- Ты чего дразнишься, меня повторяешь? – предъявил он претензии Руслану в шутку, с серьёзным выражением лица.

- Резонанс, друг мой. Как в радиотехнике, колебательный контур. Вон смотри и Костя зевает.

Через пять минут в кубрике, словно после щелчка выключателя, установилась тишина, было слышно только сопение и скрип пружин коек под переворачивающимися с боку на бок офицерами.

Не спал только один капитан-лейтенант Романов, он держал в руках книгу и лёжа дочитывал какой-то рассказ. Открылась дверь, вошёл лейтенант Вадим Пугачёв. Евгений оторвался от чтения.

- И где тебя носило? – шутя, с ухмылкой тихо спросил он.

Вадим устало махнул рукой, его от жары начало «возить», слипались глаза.

- После обеда флагсвязист пересаживается, наш важный «Перец».

- Этот неуравновешенный офицер? – продолжал шептать капитан-лейтенант, чтобы не разбудить остальных.

- Матросы каюту его драили, а меня туда «бычок» старшим послал.

Лейтенант быстро разделся, юркнул в койку, прикрывшись простынёй, сомкнул веки и стал «догонять» спящих товарищей.

Через час по корабельной трансляции объявили: «Команде вставать, приготовиться к построению».

В дверь раздался стук. Она открылась, на пороге стоял матрос, подчинённый Макарова.

- Товарищ старший лейтенант, вас старпом вызывает к себе.

- Хорошо, иду, - с недовольством в голосе ответил Руслан. – Чтоб его командир и копчик замучили, - пробормотал он, когда за матросом закрылась дверь.

Все об этом знали, что больше всего на свете старпом боится вспыльчивого командира корабля.

Через пятнадцать минут офицеры вереницей потянулись на выход.

- Когда сухогруз принимать будем? – спросил Пугачёв на ходу у штурмана Пескова.

- Через час.

Военнослужащие корабля и штаба с нетерпением ждали почту, вестей с берега от родных и близких. После построения и инструктажа, экипаж разошёлся по боевым постам, службам и командам. Продолжалась обычная рутинная работа и служба. Проводились запланированные занятия, учёба боевому мастерству, отработка элементов задач по боевым тревогам, уход за материальной частью, работа с документами, исполнение приказов и других элементов в жизнедеятельности корабля. Несмотря на духоту и жару, необходимо было исполнять обязанности. Радисты сидели в приёмном радиоцентре на своих местах с наушниками в одних трусах, а у раскалённых дизелей нёс вахту, в таком же «наряде», личный состав БЧ-5. И те, и другие обливались потом.

По трансляции прошла долгожданная информация: «Швартовой команде построиться. Место построения, шкафут правого борта».

По кораблю прокатилась невидимая волна, которая обострила эмоции и растревожила чувства у всего личного состава. Почта! Вот, что сейчас будоражило умы от матроса до офицера. Все до одного на корабле знали, что после этой команды будет подходить и швартоваться сухогруз. На верхней палубе закипела работа, готовились к приёму продуктов, овощей и пополнения других запасов. Всё происходило в привычном штатном режиме, действия команды расписаны были по определённому алгоритму.

Пришвартовалось судно, с него перешли прибывшие с отдыха офицеры штаба эскадры. Перегрузили почту, с которой были не только письма из дома и пресса, но приказы и указы «свыше», руководящие документы, всякого рода служебные посылки. После этого заработал судовой кран. Кран-балка осторожно поднимала из трюма и опускала на палубу плавбазы мешки, ящики и бочки, где их в готовности ждала команда снабженцев. Умудрённый опытом, с большим сроком службы седой боцман, мичман Гаврилов, зычным голосом отдавал приказания матросам.

- Куда лезешь под кран-балку, сынок? Дома мамка ждёт. Мне тебя живым для неё нужно сохранить, - пресекал он всякие отклонения и нарушения правил безопасности.

Через каких-то минут двадцать по кораблю разлетелись конверты, телеграммы и газеты. У кого была возможность, те забивались куда-нибудь подальше и, испытывая волнение от разыгравшихся чувств, вскрывали один конверт за другим. Ведь письма скапливались в стопку где-то на почте, пока не попадали к адресату. Бывало и так, что с берега приходили и не совсем хорошие вести, даже драматичные. Молодым людям, если они были связаны с противоположным полом, пережить это было особенно трудно.

Офицеры штаба, в большинстве своём, находились уже в солидном возрасте, но и они были подвержены эмоциям, общей эйфории – эйфории почты.

На юте стоял и курил, проницательно смотря в морскую даль, флагманский специалист ракетного оружия, капитан первого ранга Силин. Он не обращал ни на кого внимания. На его лице периодически появлялась улыбка умиления. К нему подошёл капитан второго ранга Потапчук.

- Что это ты Сергей Петрович улыбаешься, в задумчивости?

- Жена пишет, дочка внука родила. Этот внук у меня первый! Стою, и представляю, какой он будет, когда вырастет.

- А у меня сын Сашка в ВВМУ подплава, Ленком поступил. Тоже радость.

Они поздравили друг друга.

Всё, что простиралось до границ дозволенного в семейной жизни, моряки делились друг с другом, облегчая порой душу. В этих исповедях непременно были радости и огорчения, переживания и сочувствие.

В кубрике №10 собрались почти все её обитатели. Стояла тишина, сквозь которую иногда проскакивали какие-то короткие эмоциональные звуки, возгласы и мычания. Надо было видеть, эти счастливые глаза офицеров!

Вошёл старший лейтенант Сидяков.

- Кубрик-читальня, - бросил он с порога.

Сел на свою кровать, достал из кармана пачку писем и углубился в чтение. Никто не обратил внимания ни на его реплику, ни на него самого.

Следом за Виктором пришёл Крутов. Он огляделся вокруг, все увлечённо читали. Самый сосредоточенный вид был у Крестовского. Это его позабавило.

- Костя, что пишут из дома? – не удержался он и спросил шутя.

Крестовский, услышав свою фамилию, с трудом оторвался от чтения.

- Чего ты хочешь? – грубовато переспросил он.

- Я спрашиваю, что подруга из дому пишет?

- Целую крепко, твоя репка! – отмахнулся Константин от товарища, желая, чтобы его оставили в покое, и снова углубился в чтение.

- Хорошо, когда так целуют страстно, - видя, что Константин готов завестись, он оставил его в покое и взялся за свою почту.

Глаза побежали по строчкам, по согревающим душу словам из дома.

- Вот это гром среди ясного неба! – произнёс резко Пугачёв.

Все оторвались на секунду от чтения и посмотрели в его сторону. Внешний вид Вадима отражал глубокое удивление и непонимание.

- Друг мой по училищу, Генка Васильев, пишет с Камчатки. Жена от него ушла к другому. Представляете! – он смотрел на окружающих так, словно его обидели.

- В жизни всякое бывает, - равнодушно произнёс Романов, - уходят, приходят. Вечный процесс.

- Нет, ну это глупость, - от волнения и досады, он даже не смог внятно выразить своё возмущение.

Немного успокоившись, Вадим продолжил.

- Гена познакомился со своей Верой на четвёртом курсе, а на пятом они поженились. После училища, по распределению уехали на Камчатку. Вся беда в том, как оказалось, что до него она встречалась с курсантом из нашего же училища. В их взаимоотношениях что-то произошло, они поругались и расстались. Её прежний друг выпускался на два года раньше нас. По иронии судьбы, Генкина жена его встретила на Камчатке и у них вновь вспыхнула любовь, - он ещё до конца не мог поверить в случившееся с его товарищем. - Хорошо, что ещё детей не завели. Вот так у моего друга в одночасье рухнул мир личной жизни, - произнёс он, с большим огорчением, последнюю фразу.

- Женщина оказалась с прошлым. Получается, что с первым у неё была любовь, а с твоим корешем просто дружба, - рассуждал вслух всегда и всё знающий Романов. – Вот и сделала ему ручкой.

- У каждого своя, правда, и у неё и у него. Переживёт твой друг, - категоричным тоном высказал своё мнение Сидяков, - через это, к сожалению, много моряков прошло.

Все вновь углубились в чтение. Прошло некоторое время, дверь резко открылась, на пороге стоял замполит корабля, капитан третьего ранга Павленко. От природы глаза у него имели одну особенность, почти на половину располагались на выкате. В данный момент и вовсе готовы были выскочить. Как человек, на удивление он был крайне озабоченный, с замашками сельского дояра, которому всегда хочется дёргать женский пол за титьки. Боевая длительная служба обострила эти наклонности. Он часто и бурно выражал свой восторг, не по чину и не по должности, когда при просмотре очередного кинофильма, на экране появлялась женщина с красивой грудью. Не сдерживая себя в рамках приличия, Павленко каждый раз громко комментировал женские достоинства. Он активно обращался к рядом сидящим со своей «фирменной» репликой:

- Смотри, смотри какие аппараты! Со стороны это выглядело крайне несолидно и создавалось впечатление, что «товарищ» не совсем здоров на голову. Подобная «невинная шалость» коробила окружающих. В семейной жизни Павленко слыл большим ревнивцем.

- Крутов, - грозно зарычал он, не переступая порог, сверкая безумными глазами, - мичман Кукарешту твой подчинённый?

- Мой. А что случилось? – лицо Антона отображало наивное недоумение.

- Быстро найди его, командира БЧ-4 и ко мне в каюту. Я с вами разбираться буду.

Тучный замполит со всей силы, яростно хлопнул дверью.

- Железо всё выдержит, - спокойным голосом произнёс Сидяков, моргая глазами, – Услышали приглашение, в мягкой форме, - добавил он.

- «Хорошие» люди всегда не вовремя приходят, - прокомментировал, в свою очередь, Песков, усмехаясь. – Явление конечно малоприятное.

- Только помяни чёрта, а он тут, как тут, - присоединился к ним Романов.

У него с замполитом были свои, «особые» отношения. Упустить шанс проехаться по заму, хотя бы словесно, он никак не мог.

Антон сложил письма в тумбочку, надел тропическую пилотку и с озабоченным видом направился на выход из кубрика. По пути он обронил фразу: «Не задался сегодня день!».

- Последнее время поводов огорчаться гораздо больше, нежели восторгаться, - прокомментировал ситуацию Романов, глядя на расстроенное лицо товарища. – Вижу, что ты явно ещё не соскучился по общению с ним.

Все остальные продолжали читать, в полном молчании. Вскоре вернулся Крутов от замполита. Взгляды присутствующих сошлись в одной точке, на старшем лейтенанте.

- Ну что? – нарушил всеобщую тишину Романов. – Выслушал пламенную «проповедь»?

Со словами: «Кто остановит этот произвол и форменное издевательство?», - Антон сел на краю своей койки. - Говорил я Кукарешту: «Коля не зли его». Так оно и вышло.

Крутов смотрел на товарищей озадаченно.

- Подробней, пожалуйста, - поинтересовался Сидяков. – Может так статься, что и нам придётся от него отбиваться.

- Поведай нам, что же натворил твой «Кукареку» из Бессарабии, - поддержал его вопрос Песков.

- Вам это не грозит, а история такая. Замполит по вечерам, проходя мимо нас на бак, для просмотра со всем экипажем кинофильма, повадился заглядывать в КПС (корабельный пост связи). Если дежурил Кукарешту, то он безапелляционно совал ему записку со словами: «Коля, позвони мне домой. Узнай как дела, как обстановка. На обороте ответ запиши». У нас в смене, как правило, состав смешанный, дежурный по связи - офицер штаба, а помощник - корабельный мичман. Что, значит, позвонить его жене в наших условиях? Этот нахрапистый зам даже не представляет себе. Необходимо по служебной связи выйти на какой-нибудь береговой пост, упросить дежурного, чтобы он по городскому телефону позвонил замполиту домой. Проще иметь там знакомого, но где его возьмешь. Потом он должен записать от «Дездемоны» ответ, как правило, расхождения одного текста от другого невелики, так как зам звонит постоянно, и потом всё это репетовать к нам обратно. Если такое действо происходит периодически, на протяжении длительного времени, то оно может достать кого угодно, даже тех, у кого железные нервы. Дежурные, на береговых постах, поначалу шли ему навстречу, а потом стали отказывать. Да и замполит раньше являлся приблизительно раз в десять дней, а последние два месяца совсем обнаглел, через каждые два дня. Это стало очевидной нормой. Все устали от его назойливости. Когда Коле начали отказывать, он нашёл выход, писал на обороте ответ от «балды» за брата и за свата. Да так увлёкся, за последние два месяца ни разу не позвонил. Я предупреждал его, что всё это всплывёт потом. И случилось то, что должно было случиться. Сегодня Павленко получил от своей жены письмо, в котором она спрашивает, почему от любимого «пончика» не было ни одного звонка за последние два месяца.

- Ну и что дальше? – спросил Пугачёв.

- Дальше, ты всё сам видел. История ещё не окончена. Павленко сказал, найдёт повод и добьётся того, чтобы мичмана с боевой службы отправили домой. С формулировкой: «Невыполнение оным должным образом своих обязанностей». А для начала, замполит с завтрашнего дня в БЧ-4 будет проверять конспекты и тетради по политзанятиям. Наверное, с пристрастием.

- Вижу, ты расстроился? – с сочувствием произнёс Пугачёв.

- Конечно, по сути, Коля не виноват. Он же не волшебник, а простой мичман. Где я ему замену найду? Хороший специалист, добросовестно обязанности исполняет. Этого зама обратно отправь, абсолютно ничего бы не случилось, а мы тут как в одной цепи. Звено выдерни, на остальных пропорционально нагрузка увеличивается, - он с огорчённым лицом, глубоко вздохнул. – И надо было этой «попадьихе» своему «пончику» пожаловаться. Неужели не о чем больше писать?

Крутов небрежно махнул рукой.

- Остаётся с благодарностью вспоминать только прежнего зама, хороший был человек. Не то, что этот, - с огорчением высказал своё мнение Романов.

- У меня ещё терпимо, а вот артиллерист сейчас на ковре у Командующего эскадрой вместе с командиром, старпомом и замполитом. Они по-особому случаю «подарки» получают.

В кубрике наметилось оживление, все оставили чтение и устремили заинтересованные взоры в его сторону. «Жареная новость» не оставила никого равнодушным.

- Упёртый старпом за что-то взъелся на командира БЧ-2 и в полдень устроил им проворачивание материальной части, с его личным присутствием. Рыскал по постам, придирчиво осматривал и давал «вводные». В районе бака, где каждый день в обед ходит по кругу адмирал, он постоянно на том месте с дряхлостью борется, по команде с поста, опустили ствол. Вы же видели, как комэск ходит? Смотрит в палубу, думает о «своём», адмиральском, и нарезает круг за кругом. Я не сомневаюсь, что он уже с завязанными глазами сможет пройти этот маршрут с препятствиями, в нужных местах высоко поднимая ноги. Но не это главное. Когда адмирал лбом въехал в опущенный ствол, то оказался на пятой точке. В глазах загорелись маленькие, маленькие звёздочки, но много. Потом заревела «сирена» и началось.

- Говоришь много звёздочек! – перестав смеяться, шутя, произнёс Пугачёв.

- Да. Если собрать с наших погон в этом кубрике все, то надо ещё возвести в третью степень, - он продолжил свой рассказ. - Командир, узнав об этом, чтобы зад свой прикрыть, объявил БЧ-2 оргпериод. Но, кажется это ему, а особенно старпому, не поможет. Получат они и в хвост и в гриву!

Дверь кубрика открылась, зашёл лейтенант по имени Валентин, со звучной фамилией Генералов. Он был хорошим другом лейтенанта Пугачёва.

- Привет! Я в «десятку» попал? – спросил он весело, глядя на озабоченные, немного усталые лица.

- Это, смотря, куда целился, - в такой же тональности ответил ему Песков.

- В самое «яблочко», - взгляд его остановился на переборке. - Что это у вас портрет старпома на самом видном месте? Я что-то пропустил? – усмехнувшись, спросил он. – У него что, сегодня день рождения?

Валентин кивнул в сторону мрачной вороны.

- Это место, предназначено ей судьбой, а участь старпома сейчас решается на «торжественной церемонии» у адмирала, - оторвав голову от подушки, произнёс Вадим. – Если вернётся оттуда с лёгким испугом и без последствий, значит, у него сегодня будет второй день рождения.

- Слышал я про это, - иронично усмехнулся Валентин, потирая ладони. - Далеко идущие выводы от начальства и втык он точно получит. Птички вашей что-то не видать? Неужели всех тараканов съела, и вы её выпустили? Кстати, я видел недавно, как две чайки поймали вот такую птаху и разорвали на лету. Вроде она на рыбу не похожа, - он удивлённо пожал плечами.

- Мы тоже не съедобные, но жрут нас каждый день, - вставил с мрачным видом реплику в разговор Романов.

- У нас другая история. Наша легендарная птичка приняла жуткую смерть от морёного таракана, - гордо произнёс Пугачёв.

- Что долго мучалась? – участливо спросил Генералов.

- Нет, смерть мгновенная. Видно док постарался с дозой. А до этого всё было так прекрасно, всё в ажуре, - Вадим закатил глаза, - ещё немного и обрела бы она свободу. Мы уже почти решили, что выпустим птичку на волю, в награду за славный труд. Фактически вопрос был уже решён, оставалось назначить дату, написать сценарий церемонии и – «Здравствуй родина!». Надо же было такому горю случиться!

- Это точно, птичке не хватало свободы, как и нам тоже, - поддержал его Василий, произнеся задумчиво, – Я видел её грустные глаза, - он встал и посмотрел на себя в зеркало, которое висело возле кровати.

- Реальность, как водится, внесла свои коррективы. Вы ей хоть последние почести отдали? – продолжая скорее дурачиться, спросил Валентин.

- А как же! Она, как член нашего экипажа, с почестями была предана морю, вблизи берегов своего отечества, - пояснил Вадим, уже с лукавой, спрятанной в усы улыбкой.

Лейтенанты Пугачёв и Генералов стали о чём-то говорить в полголоса и потеряли интерес к предыдущей теме. Офицеры почти все прочитали адресованные им послания из дома, вдумчиво перелистывали газеты и журналы, утоляя информационный «голод». Макаров обратил внимание на то, что Крестовский получил больше всех писем и ещё не закончил их читать. Он безошибочно определил, что такая большая стопка, за редким исключением, может быть только от невесты. У претенденток на место рядом с моряком, ещё нет такого большого круга обязанностей, как уже у состоявшихся славных спутниц. Поэтому у них имеется много времени, чтобы страдать на бумаге.

- Костя, а ты ещё не женат? – спросил он с целью, чтобы подтвердить свою версию.

- Пока нет, но на берегу мне уже шьют свадебный костюм. Вернусь и в ЗАГС.

- Понятно, - удовлетворённый полученным ответом, благодушно протянул слова Макаров.

- Валентин, а куда это ты сегодня, после утреннего построения, сломя голову мчался? - спросил у Генералова Романов.

- Вызвал меня на КП зам флагманского механика, - оторвавшись от беседы, поведал Валентин. – Мозги промывал из-за одной ерунды.

- Это такой чудаковатый кап два, который постоянно находится в себе, молчит и в палубу смотрит?

- Да, это он, Мохов – чисто специалист в военной форме. «Типа образцовый», всегда застёгнутый на все пуговицы офицер. Противоречивая фигура: неглупый, мыслит нестандартно, но какой-то забитый и бывает очень вспыльчив. Из его второстепенных недостатков, я бы отметил напрочь отсутствие чувства юмора. Представляешь, - он обратился к Пугачёву, - этот нудный зам, сегодня в ходе воспитательной беседы вышел из себя, выпучил глаза, и начал на меня орать и брызгать слюной изо рта. Я тактично дал ему отпор, так он разнервничался ещё больше, и давай меня своим ноющим голосом строить. Видите ли, его солидного человека несолидно возили носом на ковре у начальства, из-за какого там лейтенанта. Потом в повышенном тоне, почти криком объявил: «Вы генерал Лейтенантов меня подвели, вы у меня допрыгаетесь!». По своей природной тугодумости, этот Мохов даже не догнал, что сказал обидную глупость.

Офицеры рассмеялись.

- Вот и я говорю, народ насмешил, а мне обиду нанёс, обозвал – «генералом Лейтенантовым». Даже не выговоришь правильно, - Валентин тоже усмехнулся.

- Наоборот, он тебя возвысил, если посмотреть с другой стороны. Ты что обиделся? – продолжая смеяться, спросил Сидяков.

- Во-первых, я морской офицер, а во-вторых, наша фамилия гремит во все века. А что значит Лейтенантов? – он недоумённо пожал плечами. – Всегда в одной поре.

- Представляешь, Валентин, что будет, если ты вырастешь по службе до адмирала, - продолжал дурачиться Сидяков. – Это будет звучать грозно и экзотично – адмирал Генералов!

- Скорее экстравагантная форма сочетания, - присоединился к обсуждению Романов. – Но ты не обольщайся и не расстраивайся раньше времени. С такой военной профессией – механик, стать адмиралом уже в два раза нереальней.

- Я пока и не хочу быть адмиралом, я домой очень хочу, - в шутливой форме парировал лейтенант. – Двенадцать месяцев боевой службы, это круто, - он вздохнул. – Однообразие заметно раздражает, накапливается какая-то критическая масса.

- Вообще, я полагаю, человек не задумывается, созвучна или нет его фамилия приобретённой профессии или ещё раньше, на этапе её выбора, - вступил в разговор Макаров. – Разве мог знать лейтенант Генералов, что на службе он будет король воды, дерьма и пара. Это у женщин, под цвет пальто подбирается сумочка или сапоги, а фамилия, увы. Подобные сочетания, скорее всего ирония судьбы: лейтенант Майоров, матрос Каюткин, матрос Солдатов или наоборот, ну и лейтенант Генералов. Таких вариантов море.

Мысль развить ему не дали. Открылась дверь, и вошёл командир БЧ-4 капитан-лейтенант Потапов.

- Чего вы сидите, как засватанные, наливайте, - произнёс он ухмыльнувшись.

- Что Сергей Васильевич, прямо сейчас? – не поняв намёка, серьёзно это или шутка, спросил Крутов.

- Наливать завтра будете, на Крестовского выписка из приказа пришла, о присвоении очередного воинского звания старший лейтенант. А прямо сейчас нас собирает в своей каюте флагсвязист Харламов. Если вы забыли про него, то зря. Желает самолично нам в глаза посмотреть. Соскучился, наверное.

Он подошёл к Крестовскому и подал руку.

- Поздравляю тебя, Костя. Так держать! У меня к тебе по службе претензий нет.

- Спасибо, Сергей Васильевич, - ответил он, смущаясь и испытывая лёгкую неловкость, получив от своего командира твёрдый кредит доверия. – Когда можно будет стол накрыть?

- Завтра после бани. Совместим приятное с полезным, немножко и отметим. Только не так, как недавно у механиков. Группа товарищей отмечала личный праздник одного из них. Накачались «шилом» до поросячьего визга и море стало по колено. Виновник торжества напился, вы знаете, о ком я говорю, до такой степени, что перешёл в разряд «вездесущих» и «застенчивых». Произошло это по причине, как бы это тактичней сказать, низкого уровня воинской культуры. Ну что это такое, совсем не солидно?! – возмутился он. - В «хлам» пьяного, держащегося за переборку и ничего не соображающего «юбиляра», обнаружил, при ночном обходе, один из начальников. Нам такие неприятности ни к чему, - он покачал головой. - Помни Костя всегда поговорку: «Береги честь смолоду!».

- Мы норму знаем, - ответил за всех Макаров.

Потапов посмотрел на часы.

- Через десять минут встречаемся у каюты флагсвязиста. Погоны тебе на вечернем построении командир вручит. Понятно?

- Да, - бодро ответил сияющий Крестовский.

- Василич, а что с Кукарешту? – спросил, переживая за подчинённого, Крутов.

- Отобьём, я к командиру корабля схожу, - ответил уверенно командир боевой части связи.

Потапов двинул к выходу, но у плаката с вороной остановился.

- Зачем вы её повесили? – спросил он, ничего не понимая. – Какая-то невразумительная картина.

- Да, так…- с неопределённостью протянул слова Сидяков.

- Странное у вас представление о красоте.

- Вы предлагаете повесить плакат с обнажённой девицей, которая разгоняет кровь? – усмехнувшись, пошутил Макаров. – Проблем нет, мы их в Сирии купили в достатке, только замполит не поймёт.

Командир БЧ-4 ухмыльнулся и покачал головой.

- Лучше не давайте ему повода. Для зама это будет «приятный сюрприз».

Потапов вышел из кубрика.

Офицеры стали поздравлять Константина и пожимать ему руку. Он лишь улыбался и кивал в ответ.

- Товарищ старший лейтенант, все основные пожелания мы Вам завтра выскажем, за столом, - в шутливой форме выразил всеобщее мнение Песков. – Обмывание погон – веками устоявшаяся традиция, - пафосно добавил он.

- Лейтенант всё знает, но ничего не умеет, - произнёс Романов медленно. – Старший лейтенант всё знает и умеет. Ты теперь Костя всё знаешь и умеешь.

- А дальше, - спросил Крестовский.

- Дальше. Капитан-лейтенант всё умеет, ничего не помнит. Капитан 3 ранга, зачем ему знать и помнить, ему надо руководить знающими и всё умеющими.

Кубрик опустел, офицеры убыли по постам для продолжения исполнения должностных обязанностей. Остался лишь один старший лейтенант Сидяков, ему надо было подготовиться к заступлению на дежурство по кораблю. Раздался стук в дверь. Она открылась, в проёме стоял с чемоданом и сумкой капитан-лейтенант Кирилл Павлов. Он переступил порог.

- Привет! Квартирантов принимаете?

- А что так? Что привело Вас к месту нашего жития? – удивлённо переспросил его Сидяков. – Неужели ты тоже начал вести кочевой образ жизни?

- Переводчика из штаба на моё место поселили, - упавшим голосом пояснил Павлов. - Я вещи здесь брошу, ночь перекантуюсь на посту, а завтра к вам.

- Добро! Пустых коек много, выбирай любую, - дружелюбно согласился Виктор. – Считай, себе место застолбил.

- Возможно, завтра у меня ещё один вариант появиться.

- А если не появиться, то ждём тебя с пропиской. Ничего не поделаешь, они же «штаб», - иронично пошутил Сидяков над офицером, который продержался в своей каюте все одиннадцать месяцев. – Теперь будешь мыкаться по чужим углам, как мы.

- На кого это у вас «дружеский» шарж висит? - обратив внимание на ворону, спросил Кирилл. – На старпома или замполита?

- На того, к кому народная «любовь» крепче. Угадай?

- У кого сейчас копчик болит, - смекнул Павлов.

- Прямо в точку. А ты не слышал, адмирал его взгрел?

- Если верить помощнику, к сожалению, наш рьяный службист «отскочил» в сторону.

- Значит, в переводе на простой язык, получил всего лишь подзатыльник.

- Вроде того, пожурили. - Нет, мы так не согласны, - показушно возмутился Виктор и развёл руки. – Адмирал головой в ствол, а он не причём. Люди, что же это такое твориться! – произнёс Сидяков, демонстративно кривляясь.

Прошло ещё несколько часов, старший лейтенант Макаров вышел покурить на ют. До ужина оставалось ещё полчаса. В курилке он встретил штурмана Пескова.

- Василий, одолжи, пожалуйста, сигаретку.

- Ты чего весь такой взъерошенный?

- Флагсвязист нас только что отпустил. Полтора часа мозги компостировал, я ещё даже в кубрик не заходил.

- Понятно, «заблудших» наставлял на путь истинный? – усмехнулся Василий. - Что он от вас хотел?

- Красной нитью в его рассуждениях проходила мысль, что он только один служит. От нас поддержки и помощи никакой нет. Потом, наш не в меру усердный, повышал рвение к исполнению служебных обязанностей. Это метода у него такая. Чего только стоит знаменитая фраза, постоянно им повторяемая: «Боевая служба – это учебник жизни, в суровых условиях». Харламов отдохнул хорошо, а из нас теперь жилы тянуть будет. В счёт не берётся, что за плечами у экипажа одиннадцать месяцев боевой службы, на это наплевать и растереть.

Макаров, раскурив сигарету, глубоко затянулся и медленно выпустил дым.

- Вообще, он какой-то странный. Вернётся из отпуска, сама любезность. Продолжается это благоденствие до первого замечания ему от командования. Потом начинается самое интересное, орёт месяца два, как недорезанный. Маленький, плюгавый, а от его крика перепонки лопаются. Никакой солидности. Пока добрый и не «завёлся», рассказывает нам всевозможные истории и случаи, из богатого жизненного опыта, поучает. Такой хороший, хоть к одному месту прикладывай от всех болячек, - Руслан произнёс нервно и вздохнул. – Оно мне надо, целый час стоять перед ним и выслушивать всякую бодягу, - он посмотрел на Пескова, ища у него понимания и поддержки. - Есть в нём какое-то внутреннее зло.

- Ему что, никто ни разу не возразил?

- Один был такой, по рассказу старших товарищей, как-то сказал слово против: «Для того чтобы вас услышали, не обязательно кричать». С первой оказией отправили домой, с характеристикой, по содержанию, вроде «волчьего билета».

- Чтоб другим неповадно было, это мы проходили, - задумчиво произнёс Василий. – Однако, как я погляжу, в службе есть всегда место «подвигу», - уже улыбаясь, пошутил Песков.

- Как у классика, герой боролся с ветряными мельницами, пока одна его не придавила, - с пессимизмом в голосе произнёс Макаров.

- Я слышал о том, что он у вас известный говорун, - с тактичной осторожностью произнёс штурман и скосил глаза в сторону, оглядев окружающих.

- Хорошее ему определение ты дал. Сегодня начал с того, что через два дня, ночью, принимаем атомоход. Надо, говорит, чтобы по связи не было замечаний и всякое такое разное. Закончил из другой «оперы». Если мы пропустим боевой сигнал, то его, раба божьего, вместе с нами повезут в Магадан за колючую проволоку, в Колымские лагеря, если конечно Сибирь проскочим. Это в лучшем случае, а по худшему сценарию, расстреляют безжалостно на юте.

- И у вас резко боевой дух подскочил, - рассмеялся Песков. – Вообще интересный чудак! Расскажи ещё что-нибудь про него.

- Поведал нам, как в прошлом году с женой в Пятигорске отдыхал. Умрёшь со смеху. Иду, говорит по городу, а на встречу матрос-дембель грузинской национальности. Брюки на нём клёш немыслимый, фланка ушита до такой степени, что только с мылом её надеть можно. Вместо погон бархатные чуть ли не эполеты, с бахромой. На груди красуются аксельбанты, а на макушке сидит маленькая бескозырка. Форму дембеля дополняла масса различных значков и нашивок. Антураж всего этого завершал большой нос, орлиные глаза и сросшиеся брови. Дословно передаю его слова: - Мне так хотелось подойти к нему и поэтично сказать: «Здравствуй, Лермонтов!».

Руслан и Василий громко рассмеялись.

- Вы чего ржёте на всё Средиземное море, - к ним подошёл Антон Крутов, держа в зубах сигарету.

- Да, рассказываю Василию, как нас воспитывает сердитый флагсвязист Харламов.

- Он не воспитывает, а мытарит больше, - возмущённо произнёс Крутов.

- Четыре месяца назад, - продолжил Макаров, - он придумал для нас наказание. А предыстория была такая. Накануне, его отругал Начальник штаба эскадры за какую-то загубленную телеграмму, вот он нам и начал мстить.

- У военных это называется воспитывать, - поправил его Крутов.

- Какая разница? Завёл журнал и составил график, по которому все свободные от дежурства офицеры-связисты, в ночное время должны проверять боевые посты своей боевой части. Представляешь, я должен был писать замечания на товарищей и сослуживцев! Мы парни тоже не простые, элементарно приходили сразу после подъёма и делали стандартную запись: «Боевые посты проверил такой-то, замечаний нет». Флагманский связист собрал нас через месяц и начал, как всегда, отчитывать. В конце сотрясания воздуха, говорит:

- Что, значит, нет замечаний? Я вам в Кремле пятьдесят замечаний найду.

Ушёл он в отпуск, мы этот журнал использовали вместо туалетной бумаги.

- А ты слышал, - подключился к разговору Антон, со своей порцией «небылиц» о Харламове, - как он проверял в прошлом году, вместе со штабом эскадры, какой-то БПК Северного флота?

- Не припомню.

- Эту историю рассказал нам как-то офицер штаба, в курилке. После проверки боевых постов корабля, построили весь экипаж на строевой смотр. Наш эксцентричный кап раз двигается вдоль строя, проверяет форму одежды. Дошёл до офицеров и мичманов. Остановился у первого военного.

- Мичман Бодунов, - представился тот.

Осмотрел он его, двинул дальше.

- Мичман Бухун, - докладывает следующий.

- Вижу, готовились, - довольно произнёс флагсвязист и пошёл к следующему.

- Лейтенант Синяков, - с непроницаемым видом браво рапортовал офицер.

На лице Харламова нарисовалось сильное удивление. Он повернул голову в сторону командира БЧ-4 корабля.

- Фамилии у вас какие-то градусные, - сказал он, сделав акцент на последнем слове. - Специально что ли их собрали в одном месте, - на его лице проскочила редкая улыбка.

Он ехидно хихикнул один, на фоне суровых выражений лиц задёрганных моряков корабля.

- А ещё, у нас есть Кисляков в БЧ-2, - послышалось откуда-то со второго ряда.

На том месте, где должна быть солидность, «выросла» растерянность.

- Разговоры в строю, - прикрикнул флагсвязист, вернув атмосферу в русло строевого смотра.

- Пора в кубрик топать. Рабочий день закончился, будем коротать время до ужина, - предложил Макаров. – Скучен день до вечера, коли делать нечего, - дополнил он свои слова поговоркой.

- Пойдём, - согласился с товарищем Крутов.

Офицеры собрались уже уходить, когда к ним, закуривая сигарету, подошёл старший лейтенант Мурин.

- Ну что, во сколько сегодня официоз начинается?– спросил он, про намеченное на вечер мероприятие. - В том же «тронном зале»?

- Нет, блин, в тенистом парке! – вышел из себя Крутов. – Тебя что-то смущает? - В двадцать часов и одну секунду, - уточнил Макаров. – Да, ты не забудь что-нибудь из закуски вкусненького прихватить с собой. Вы там штабные подъедаетесь в ларьке, не то, что мы простолюдины. Небось, чернослив в шоколаде лопаешь килограммами, а у нас сахар вместо конфет.

- Зашибись! Первый раз вижу поминки в складчину. Птичка то, ваша? – произнёс крайне удивлённый Мурин.

- Ты хочешь вместо птички клюв раскрывать? Не выйдет, - осадил его халявные намерения Крутов. – Придётся раскошелиться.

- Да ладно, я пошутил, - оправдывался Сергей. – Но это мне напоминает стародавнее обложение данью. А проще говоря – явный факт поборов. Я вашей птички в глаза не видывал.

Через некоторое время почти все офицеры собрались в кубрике. Одним из последних появился Костя Крестовский.

- Мы сейчас с Вадиком слышали интересный прикол, - он на ходу снял куртку тропички, пилотку и повесил на вешалку у входа.

- Ну, давай, валяй, - вяло произнёс Романов, развалившись на койке и как обычно, в такие перерывы, не выпускавший книгу из рук. – В нашем сообществе возможности погрустить спокойно в блаженной тишине, или помечтать, всё равно не дадут.

- Сидели мы с ним на посту, ремонтировали неисправный приёмник. Дверь была приоткрыта, чтобы хоть какой-то сквозняк чувствовался. Слышим в коридоре один из наших «аборигенов», старый мичман Карташов Иван Иваныч с БЧ-5, который почти с постройки корабля служит, остановил матроса Кривенко и воспитывает. Он что-то ему минуты три выговаривал, а матрос периодически оправдывался и огрызался. Затем Карташов не выдержал и говорит:

- Мы с тобой разговариваем, как космонавт с татарином.

А тот в ответ с удивлением:

- Товарищ мичман, а я и не знал, что вы татарин! А так похожи на русского.

Иван Иваныч, как заревёт:

- Да я тебя с дерьмом смешаю!

Затем последовали «трёхэтажные выражения». Вы же знаете, что он без мата – как без хлеба. Матрос - «маслопуп» рванул по коридору быстрее пули, раздался только топот и рёв Карташова.

Дверь открылась, вернулся Пугачёв.

- Ты куда делся? – спросил его Крестовский.

- Ходил друга навестить. Зашёл в каюту, а у них вонище, спасу нет! На кабельтрассах где-то рядом с каютой крыса сдохла и тухлятиной прёт на всю округу.

- Вадим, интеллигентные люди говорят: «дурно пахнет», - поправил его капитан-лейтенант Романов, с присущим ему лёгким высокомерием.

- Согласен. Но, я просидел у них ровно минуту. Можно я скажу наполовину интеллигентно? – он обратил свой взор к Романову. – Без литературных, так сказать, изысков.

- Давай.

- И ощутил, что у них дурно воняет. Вскочил, и прыжками кенгуру покинул это место. По их рассказу, у соседей, вообще неинтеллигентно пахнет, смрад стоит неимоверный. Парни все переселились на посты спать. Хоть бы посочувствовали мне, еле живой оттуда ушёл. Ещё немного и угорел бы, - пробормотал он и плюхнулся на своё спальное место.

- Да, чуть не забыл, - воскликнул Вадим, что-то вспомнив. – В коридоре встретил доктора. Представляете, он мне говорит: - Чтобы вы на меня не дулись, предлагаю бесплатно сделать вскрытие вашему другу. Я поставлю точный диагноз. А то он, может быть, загнулся от некачественных продуктов или нелепой случайности, а вы теперь меня до конца боевой шантажировать будете, каждый раз появляясь за спиртом, с кружкой больше предыдущей.

Народ воспринял новость в «штыки».

- Ну и что ты ему ответил? - не выдержав такой наглости, спросил Романов.

- Ничего себе! – выразил возмущение и Сидяков, который не смог удержаться от охватившего его удивления.

- Я ему сказал, что не требуется. Ничего похожего случиться не могло. Главное мы знаем от чего и кто, а от нашего друга уже осталась только светлая память.

- Правильно ты ему ответил, мы категорически против. Выкручивается док, - негодование большинства, с лёгкой усмешкой, выразил Песков, - хотел стрелки на нас перевести.

Жара вымотала всех. Макаров лежал на койке, о чём-то мечтая, подложив обе руки под голову и перекинув, нога на ногу. Руслан отрешённо смотрел в одну точку и молчал. Крутов встал со своего места, чтобы утолить жажду. Он направился к бачку с водой. Проходя мимо койки Руслана, Антон остановился на секунду рядом.

- У тебя дырка на синем носке, белеет, - обратил он внимание товарища, произнеся это, между прочим.

Крутов продолжил свой путь.

Макаров даже не пошевелился, чтобы посмотреть, соответствует ли действительности предупреждение товарища. Он просто откровенно скучал.

- Что такое дырка? – начал Руслан, выдержав паузу, монотонным голосом рассуждать вслух. – Короткое, но ёмкое слово дырка вмещает в себя огромный смысл и сочетание различных понятий. Например. Дырка может быть: большой и маленькой, ровной и кривой, доступной и недоступной, приятной и неприятной. Дырки представлены в разных сочетаниях и количествах, их бывает много, а бывает единицы. Например: оригинальная дырка – обручальное кольцо; пять дырок – олимпийская символика. Посмотрите на свои тропические тапочки, все в дырках. На комнатных шлёпках, обычных, тоже бывают, чаще в районе большого пальца. Она может находиться где угодно. Например: в полупроводнике, на носке, в бюджете и заборе, в земной коре, даже в космосе – «чёрная дыра», а может быть светлой дыркой, в конце тоннеля. Она может называться по-другому. Например: отверстие, дюза, дырища, дырочка. Дырка может иметь ровные края, неровные края, быть с острыми краями, гладкая и с зазубринами. Дырку можно зашить, залатать, заварить, забить и т.д. Через дырку можно увидеть, что угодно.

- Например, в бане, - успел вставить слово Крутов.

- И в бане тоже, - он подчёркнуто артикулировал слова. – Счастливые лица моющихся женщин. Ты это имел в виду? Он, не дав опомниться задавшему вопрос, продолжил. - Дырка может приносить удовольствие и может огорчать. Как, например: на носке, в кармане, открытый колодец, случайное попадание заряда дроби в одно место, после которого образуется много дырок, кошелёк жены.

- В кошельке жены, - поправил его Пугачёв.

- Нет, сам кошелёк жены, это уже есть дыра. Я ещё не закончил. Самое огорчительное отверстие - дырка, от бублика.

- Но не будем о грустном, про удовольствие, пожалуйста, - заинтересованно спросил сидевший в стороне Сидяков.

- Пожалуйста. Например: на носке, если посмотреть с другой стороны, выполняет функцию вентиляции. А также: иллюминатор, ветер подует и сквознячок; обручальное кольцо, с вытекающими из этого последствиями; дырки на погонах для очередной звезды; дырка для ордена на мундире. А ещё…

- Слушай, хватит нудить, «дырокол» ты наш умный, - остановил его капитан-лейтенант Романов. – Какую-то белиберду несёшь. Лучше книгу почитай. Наслаждение живописными полотнами, - смакуя слова, начал мечтательно произносить он, - литературными и музыкальными произведениями, только не в исполнении Крестовского, делают духовную жизнь офицера богаче и насыщенней.

- Я уже ничего не хочу, кроме возвращения домой. Когда на сердце тяжело, книга не поможет. А ещё, я мечтал все одиннадцать месяцев жить в своей каюте.

- Тогда копайся, в дырках молча, - немного возбуждённо произнёс Романов.

Его вывело из себя безразличие, с которым воспринимались его эстетические рассуждения.

- Не шуми Женя, будто ты не знаешь, что таким образом иногда уходят от реальности, - осадил его Крутов упрёком. – У тебя ведь не первая боевая служба, в отличие от многих нас?

- Чего это тебя так развезло? – спросил Антон Руслана по-дружески. – Откуда взялись такие мрачные мысли?

Он заметил, что у товарища грустные глаза.

- Жена места себе не находит, скучает по любимому и плачет. Всё это мне в письме и высказала. А чем ей помочь, не знаю? - он вздохнул. - Понять её конечно можно, без помощи осталась. Сын родился у нас, когда я в море ушёл. Кстати, Оксана пишет, что сынуля уже бегает своими ножками. Тычет пальчиком в фотографию и говорит: «Папа!».

- Понятно, изложила всё, что переполняет её душу, - он понимающе покачал головой. - Руслан, через месяц будем дома, - успокаивал его Крутов. – Немного терпения – и всё придёт в норму. Увидим мы на причале счастливые и радостные глаза родных и близких, услышим торжественное звучание военного оркестра. Немного осталось.

- Она сама себе выбрала такую судьбу, - начал поучать более молодого товарища Романов. – В настоящий момент у твоей жены полноценная проверка чувств на прочность.

- Время летит стремительно, а на боевой службе наоборот, - уныло произнёс Макаров.

- Привыкнет, - высказался Евгений в этот раз уже однозначно. – Все через это проходят. Послушайте лучше, я вам сейчас отрывок из рассказа прочитаю, прямо в тему. Мне понравилось. Это не то, что ваши дырки.

Он, неспеша, с расстановкой начал читать:

«Из-за горизонта выглянуло солнце, первый его луч медленно пополз по земле, на своём пути окрашивая всё окружающее в золотисто-жёлтый свет. На скамейке сидел кот, по кличке Силантий, всеобщий любимец местной детворы. От утренней осенней прохлады, он весь вжался в деревянную доску, которую уже нагрел своим телом. Из подъезда, в столь ранний утренний час, не торопясь, вышел капитан 3 ранга Аркадий Мишин. Путь держал он на службу. Офицер остановился на ступеньках и поёжился, по телу пробежал холодок. Они, с котом молча, обменялись взглядами. Мишин словно прочитал в глазах Силантия жалобу:

- Не жарко сегодня, - красноречиво сетовал на погоду кот.

В мыслях Аркадия в ответ прозвучало сочувствие в форме вопроса:

- Что брат, шуба не греет?

Кот виновато отвёл взгляд в сторону.

Подумав, он добавил:

- У меня тоже, извини дружище, жизнь не сахар, только в отличие от тебя «собачья».

Мишин встрепенулся и одёрнул себя.

- Одичал я совсем, с котами разговаривать начал, - высказал упрёк в свой адрес Аркадий.

Его жизненная история проста - три месяца назад ушла жена. Глядя на одинокого кота, он об этом сейчас вспомнил. На лице Мишина появилась какая-то жалкая обречённость. Он сник и продолжил свой путь…».

- К чему это ты? На что намекаешь? – усмехнулся Сидяков.

- Ни на что не намекаю, но через месяц к любому повороту судьбы надо быть готовыми, - равнодушно произнёс Романов, с лёгкой улыбкой. – Всякое бывает.

- Спасибо, твои слова добавили нам уверенности в завтрашнем дне, - осуждающе высказался Пугачёв.

- Пожалуйста. Ты им перечитай письмо от друга своего, с Камчатки, - спокойным голосом добавил он.

После небольшой паузы Романов спросил с ехидцей:

- Чего молчишь, крыть нечем? Судьба она такая штука, кому суждено, тот и пять раз полюбит. Только обязательно надо пережить предыдущую разлуку.

- Ты наше будущее в очень тревожных красках описал. Письмо друга это исключение из правил, а поддерживает морально моряка – вера. Вера в то, что ждёт каждого из нас кто-то на берегу и это помогает переносить все тяготы.

- Хорошо сказано! Согласен. Без этого конечно жизни нет, - похвалил сослуживца Евгений. – Меня вот уже вторая надёжная жена ждёт, первая, к сожалению, испытания разлукой не выдержала.

- Понятно, откуда у тебя такой пессимизм, - произнёс Сидяков и покачал головой.

- Это не пессимизм, а реалии жизни, - вздохнув, уточнил Романов.

Подошло время, офицеры ушли на ужин. Вечером, как было задумано ранее, накрыли стол. Все, кто был вхож в кубрик №10, несли с собой печаль на лице, Мурин пришёл не с пустыми руками, он нёс пакет с продуктами.

Сергей вошёл со словами: «Значимость моменту придаёт личное присутствие».

Романов по старшинству встал, откашлялся и начал.

- Наша птичка прожила короткую, но яркую жизнь. Она переносила тяготы и лишения, - Евгений придирчиво осмотрел матросский кубрик, - вместе с некоторыми офицерами военно-морского флота. На её долю тоже выпали испытания, которые она преодолевала тихо, скромно, не показушно. Вечная память тебе, друг!

Все присутствующие, молча, подняли стаканы, наполненные «шилом» разбавленным пепси-колой, которую припрятали после последнего захода в порт Сирии, и выпили.

- Трагедия круто перевернула нашу жизнь, - дополнил предыдущего оратора Макаров. – Портрет Антистаса, - он кивнул головой в сторону вороны, - это незримое присутствие среди нас, ныне живущих, нашего героя.

- Каждый, я полагаю, должен сказать про Антистаса всё, что он оставил в его душе и памяти, - ковыряя вилкой в банке с тушёнкой, произнёс старший за столом. – Кстати, откуда тушёнка? – спросил он с удивлённым видом.

- Антон её от каши отделил, - прокомментировал Макаров в шутливом тоне.

- Это не я, это наш виртуоз продовольственник подарил мне несколько банок. Я ему кое в чём помог, - пояснил Крутов запутанную историю с ценным продуктом.

Штурман поднял стакан и высказался сдержанно:

- Я сейчас не буду перечислять весь список заслуг нашего друга, все о них хорошо знают. Скажу кратко: «Он жил у нас скромно, без претензий».

Все выпили. За столом секунд на десять зависла тишина, народ закусывал.

Потом стали наперебой друг другу что-то рассказывать.

- Прошу внимания, ибо молчать, уже нет мочи, - Пугачёв постучал вилкой по гранёному стакану. – Я вспоминаю Антистаса и с дрожью в срывающемся голосе хочу сказать. Он у нас чувствовал себя, как дома, вёл крайне резво. Это доверие, друзья мои.

Следующим слово взял Крестовский.

- Сегодня мы собрались, - произнёс он с мрачным лицом, - чтобы вспомнить единственного и неповторимого нашего друга, геройски отдавшего жизнь в борьбе с неприятными врагами. Наше сообщество сегодня было единодушно во мнении, он останется в памяти товарищей навсегда.

Пафосные слова, вызывающие только улыбку, лились как из рога изобилия.

Прошло немного времени, и кубрик заполонил плотный туман дыма от «Беломора», устойчивый запах спирта и кофе. После выпитого градусного напитка, скованность и тяжёлые думы на некоторое время отпустили моряков. Этот факт в разговоре, так, между прочим, подметил Макаров: «Медленно поднимается настроение, хочется жить».

Фарс быстро закончился и народ после четвёртой «порции» перешёл к обсуждению насущных дел, смешных историй и приятных воспоминаний.

В мужских компаниях никогда не обходится без нежных рассказов о женщинах и личной жизни, что вызывает только исключительно положительные эмоции.

- Костя, а как ты познакомился со своей подругой? – слышалось с одного края стола.

Это Пугачёв поинтересовался, рассматривая фотографию невесты Крестовского.

- Вышел я как-то в город по гражданке, - начал свой рассказ Константин. - Смотрю, идёт лапуля на высоких каблуках, цок-цок, - вдохновлёно повествовал Крестовский, с самого начала заинтриговав товарищей. – Стройные ноги, красивая, напомаженная, я и решил подкатить. «Девушка, не проходите мимо страждущего с вами познакомиться», - говорю я ей. Она бросила презрительный взгляд в мою сторону и «ласково», слегка прокуренным голосом ответила: «Сейчас дам каблуком в лоб, сразу расхочется знакомиться. Исчезни и не возникай». У меня сразу же прошла острота первого порыва, в горле что-то застряло. Оказалось что у неё внутри, вместо хрупкой натуры, характер мужлана. Процокала она дальше, а за ней идут две симпатичные девушки, смотрят на меня растерянного и улыбаются. Спрашиваю: «Я что такой смешной?». Да нет, говорят, впервые видим молодого человека, которого чуть калекой не сделали из-за того, что он хотел просто познакомиться. Оказывается, они всё слышали. Одна из них, Катерина, произвела на меня особенное впечатление. Это и есть моя будущая жена, - с умилённым выражением лица, произнёс Крестовский. – Красивая! – добавил Костя, растягивая приятное слово и закатив глаза.

- Вадим, а ты как с женой познакомился? – в свою очередь спросил Крестовский.

- Иду быстрым шагом через парк, из увольнения, - неспеша стал рассказывать свою жизненную историю Пугачёв. - Вижу впереди на скамейке, на другой аллее, девчонка молодая и красивая сидит. Модная стрижка, ярко накрашена, одета по последнему писку моды, нога на ногу и книгу умную читает. Я притормозил, перешёл на медленный шаг и курс поменял.

- Девушка, вы прямо картинка! – говорю я ей. – Можно немного полюбоваться вами?

Она посмотрела на меня, оторвавшись от чтения книги, и молча, ухмыльнулась. Девушка только взглянула, а я уже оказался во власти её обаяния. Потом она оценила меня взглядом, который на некоторое время остановился на нашивках пятого курса.

Я продолжал проявлять настойчивость.

- Девушка, амуры вонзили в меня стрелы, в районе сердца.

Она снисходительно улыбнулась.

- Угадайте теперь, что девушка мне ответила? – спросил он, интригуя остальных.

Первым начал шутить Макаров.

- Можно, - ответила она решительно. - Или второй вариант, типа – О-о, да! – произнес он артистично.

- Нет, это банально и просто.

- Покраснела и опустила глаза, - высказался Крутов.

- Нет, она девичью стеснительность уже переросла к тому времени.

- А каблуком в лоб? – развеселил всех Крестовский.

- Нет, она не такая, хотя резвая, - отверг подобный вариант Вадим.

- Если надо добиться расположения женщины, то говорят о красоте и уме, верности и добродетели, - в поэтичной форме представил своё видение ситуации Романов. – А что это за примитив: «Дайте на вас полюбоваться!».

- Так это же была девушка! – поправил его Песков, с возвышенным выражением лица, показывая указательным пальцем вверх. – Божество, для молодого человека! Женщиной потом будет, - обыденно добавил он.

- Женщиной становятся очень быстро, особенно когда нарываются на нашего красавчика Севу Королёва, - грубо пошутил Макаров.

- Всё не то, - остановил высказывание различных вариаций Пугачёв, видя, что тема вопроса постепенно размывалась шутками. – Она ответила: « Мне кажется, одна стрела попала и в меня. Это и теперь удивительная женщина, у неё красивое лицо и огромные глаза.

Разговор перевёл на другую тему Макаров.

- Послушайте эпизод стажировки Антона на авианесущем крейсере, очень интересно.

Он обратился к Крутову: «Давай, повтори историю, как ты на авианосец прибыл».

- Тяжёлый авианесущий крейсер стоял на якоре, посреди огромной бухты Стрелок, под Владивостоком. Поселили меня в каюту к старлею связисту. День прошёл, вечером с ним встретились. Помню его, звали Сергей Петров.

- Ну что, надо бы обмыть наше знакомство и начало твоей стажировки, - говорит он мне. – Тем более мы из одного училища. Закуски, правда, нет, - Сергей задумчиво почесал затылок. Он достал из шкафчика удочку донку, насадил на крючок хлеб и опустил в море, через открытый иллюминатор. Не прошло и двадцати секунд, Сергей вытащил довольно таки приличного размера первую камбалу. Потом вторую. В умывальнике распотрошил их, почистил и порезал. Сложил куски в скороварку, бросил специи и включил в розетку.

Через десять минут на нашем столе стояло «шило», а в тарелках куски варёной рыбы аппетитного вида. - Прошу к ужину! – пригласил он. Оказывается, с корабля сбрасывали пищевые отходы, тут же в море, и под ним кишили стаи рыб.

Вадим неторопливо закурил.

- Руслан, а что ты будешь делать в первую очередь, когда домой придём с боевой службы? – спросил его Крутов.

- Сяду, напротив жены и буду смотреть на неё два дня, чтобы ваши физиономии вытеснить и стереть из памяти.

- Я серьёзно. Мне порой, кажется, что этой боевой службе не будет конца. На календарь посмотрю и вижу, что начался особый отчёт времени, а умом воспринять не могу. Не верю.

- И я серьёзно.

- Учись у него, - встрял в разговор Романов, - смотри на всё с обратной стороны дырки. Воспринимай любой негатив в позитивном ключе, включи фантазию.

- Хочешь зацепить. Не получится, - отреагировал Руслан на иронию Романова.

В какой-то момент за столом стало скучно, истории были исчерпаны и не цеплялись одна за другую.

- Костя, может, что-нибудь споёшь под гитару для души, а мы подпоём, - попросил Мурин, до этого сидевший молча. - Давай эту, - он закрыл глаза и, щёлкая пальцами, как умел, напел первую строчку. – «Над Доном угрюмым, идём эскадроном».

- «Поручик Голицын», - уточнил Константин.

- Точно.

Крестовскому не хотелось сегодня ни петь, ни играть, было не то настроение, и он сразу нашёл повод, чтобы отказать.

- Серёга, просьба, мягко говоря, некорректная. Ты чего-то перепутал, у нас вечер светлой памяти ушедшего друга, а не фуршет. Извини, сегодня для веселья нет основания.

- Да, да, не именинки, а поминки, - поддержал его Крутов. – Он тебе в другой раз чего-нибудь «сбацает».

Мурин решил откланяться, медленно встал со своего места.

- Спасибо за тёплый приём, пора и честь знать. Завтра заступать на дежурство. Несмотря на заданный шутливый тон разговора, встреча прошла в деловой атмосфере, - пафосно произнёс он на пороге, покидая кубрик.

- И вам хорошего настроения, - бросил фразу Макаров. – Мы простые парни. Хорошее - радует, плохое – огорчает, - добавил он, когда за Муриным закрылась дверь.

Офицеры ещё немного посидели, продолжая улыбаться и шутить. В дверь постучали, условным кодом. Такая предусмотрительность объяснялась выходом в свет, в те далёкие восьмидесятые годы, спорного указа высшего руководства страны: «О борьбе с пьянством и алкоголизмом». Дабы от греха подальше, вставили хороший замок и стали закрывать «общежитие» на ключ.

Пришёл отдыхать, находившийся на дежурстве по кораблю Виктор Сидяков.

- Нетрезвые граждане, пора спать, - сказал он слова с иронией в голосе и намёком по смыслу. – Накурили, хоть топор вешай! – возмутился он.

- Это не то, что ты подумал, это психологическая разгрузка, - глубоко вздохнув, о чём-то думая, возразил ему Макаров.

Участники застолья закруглились и улеглись по своим кроватям. В кубрике выключили свет. Ушёл в прошлое ещё один день.

Птичка, это был повод уйти от суровой реальности. И это уже не смешно, так как на двенадцатом месяце боевой службы моральные силы, даже у мужественных парней, находились на своём пределе.

Ю.Таманский

2011г. г. Севастополь

Брызг шампанского не будет.

Капитан-лейтенант Александр Яковлевич Горемыкин был ответственным дежурным по 5 Оперативной Средиземноморской эскадре, а исполнял он свои обязанности, некоторое время, на берегу, только Чёрного моря. Неделю назад у офицера закончился двухмесячный отпуск, и прежде чем убыть в это самое Средиземное море на продолжительный срок, ему предстояло ещё десять дней побегать в режиме «велосипеда». Главные обязанности Горемыкина в данный период состояли в добросовестном исполнении поручений командования, которое находилось за тысячи морских миль от главной базы Черноморского флота. Высочайшие повеления он получал по ВЧ телефону, телеграммами, через оперативного дежурного флотом, с оказией и другими способами, не было только разве что голубиной почты. На берегу, на одну шею Горемыкина, начальников скопилось тоже предостаточно, это те, которые в отпуске грели животы на Южном побережье Крыма. Александр Яковлевич не один раз пожалел о том, что ему не удалось после отпуска по-быстрому отчалить в моря, подальше и с глаз долой. Вот и сегодня, он весь в «мыле», быстрым шагом перемещался по городу, в сторону штаба флота. Кадровик эскадры ждал от офицера доклад о проделанной работе, то есть о том, что все партийные характеристики на Первого Заместителя командующего, которого переводили на Дальний восток с повышением, подписаны и сданы в кадры флота. – Знали бы они, чего это мне всё стоило, - буркнул себе под нос Александр Яковлевич. Накануне, один из командиров входивший в строгую иерархию эскадры и находившийся на отдыхе, увёл служебную «Волгу» прямо из-под носа у Горемыкина. Ту машину выделили дежурному офицеру, для выполнения срочного поручения. Начальник со своей заносчивой женой уехал развлекаться, а Александру Яковлевичу оставил головную боль. Вся беда заключалась в том, что привилегии «большим погонам» ещё никто не отменял. Горемыкину после этого ничего не оставалось делать, как купить билет на автобус до Ялты и таким образом навестить отдыхавшего там НачПо. Александр Яковлевич, молча, усмехнулся, он вспомнил свой диалог с пожилым водителем…

- Вы мне остановите напротив санатория «Ялта»? - Горемыкин решил сразу же обговорить вопрос с шофёром, чтобы из-за недоразумений потом не топать «пёхом» пару километров.

Водитель оказался шутником со своеобразным чувством юмора.

- Конечно! Высажу Вас у санатория «Ялта», даже остановлю, где захотите и укажете. Могу за первым поворотом у самого высокого столба, как только с автовокзала выедем.

Горемыкин ничего, не поняв, смотрел на него, как на человека довольно странного.

- А что, некоторые так и делают, - продолжал водитель после паузы. – Жена проводит мужа в командировку, слезу пустит, ручкой помашет, а он за углом сойдёт и по своим делам амурным отправится.

- Мне это не грозит, - буркнул в ответ пассажир и прошёл на своё место…

Горемыкин наконец-то оказался у ворот штаба флота. Он пересёк КПП по специальному пропуску и завернул к связистам. Александр Яковлевич был в предвкушении общения, хотелось поскорее узнать последние новости с эскадры, естественно после служебных переговоров с начальством. Он позвонил в массивную дверь, ему открыли.

- Привет соколики! Как суровые будни? – в своём стиле, браво поприветствовал он дежурного по связи и его помощника.

По тону, с которым засвидетельствовал своё почтение Горемыкин, чувствовалось, что товарищ сегодня в хорошем настроении. В этот день дежурным оказался выходец с их эскадры, капитан третьего ранга Фёдор Рыжик.

- Привет, Саня! Хоть ты сегодня над нами не издевайся, и так тошно.

- А что так? – прикинулся наивным Горемыкин, словно не зная, что связист – профессия часто наказуемая и происходит это с печальной регулярностью.

- Перед тобой только что ушёл Зам. Начальника узла. Очень долго кричал, как раненый зверь в одно место. Я первым под «раздачу» попал.

- Кричал?! – Горемыкин изобразил театрально-удивлённое лицо. – Неужели ему вас не жалко?

- На воинской службе такого слова нет.

Два бывших сослуживца понимающе улыбнулись. Они разыграли, с серьёзными лицами, любимую шутку, которой часто пользовались на эскадре.

- А конкретно? – закончив улыбаться, спросил Александр Яковлевич.

- Завалили отработку по радиоканалу связи с вышестоящим штабом. А ты, как я погляжу, в отпуске «разлагаешься»? – перевёл разговор на Горемыкина Рыжик.

- Отпуск уже вспоминаю, неделю как старшим по эскадре дежурю.

- Известно мне это дежурство! – Фёдор усмехнулся. – Короче и правдивее будет звучать – «Дежурный куда пошлют». Адмиралам и их темпераментным мадам - адмиральшам то привези, а это увези, машину подай и в таком духе, - он скривился. – Всё повторяется с завидным постоянством. При мне это было, ты бегаешь, и следующие тоже будут обслуживать «высокое» сословие.

- Это частности, - без обиды в голосе, уточнил Горемыкин. – Согласен, в названии «старший», есть доля условности. Если же говорить без эмоций, то я думаю, что ты так не рассуждал, когда у нас служил и исполнял эти обязанности.

- Ладно, ладно, я пошутил. Как отпуск провёл? – уже по-дружески спросил Рыжик.

- Да никак. Жена весь отдых испортила – затеяла ремонт в квартире. Каждый день одно и то же: забей гвоздь, побели, покрась, повесь картину, сходи на рынок и т.п. Рюмку с соседом некогда было поднять.

- Сочувствую, - с мрачным видом покачал головой Фёдор.

Что-то подобное из личной жизни промелькнуло и в его голове.

- Мне надо позвонить, коллеги, – разогнав чёрные тучи в своих мыслях, произнёс оживший на глазах Горемыкин, словно вырвавшись на волю из мерзких лап быта и неприятных воспоминаний о домашней суете.

- Звони, - произнёс, растянув короткое слово на два слога Рыжик. – Жалко, что ли?

Александр Яковлевич уселся за отдельный стол, где находился ВЧ телефон. Подняв трубку, он сначала попросил телефонистку набрать оперативного дежурного эскадры, а переговорив, заказал разговор с офицером по кадрам. В конце, Александр Яковлевич позвонил друзьям-связистам.

- Слышишь, военный, это Горемыкин, дай-ка мне дежурного по связи, - в присущей ему манере, отдал команду матросу на телефонном коммутаторе корабля. – Куликов, привет! Как у вас обстановка?

Выслушав мичмана, своего подчинённого, Александр Яковлевич приказал ему позвать к телефону капитан-лейтенанта Заморского.

- Туземцева, что ли? – не поняв, переспросил мичман.

- Его родного.

Пока искали офицера, Горемыкин успевал переброситься словом, другим с Рыжиком. Первое, что он произнёс, как специалист в области связи и в виде лёгкого упрёка дежурной службе: «Радиоканал – «не фонтан». В трубке побулькало, в очередной раз, и он услышал голос товарища, который произнёс традиционное во всём мире слово – «Алло!».

- Дима, привет! На следующей неделе на ПСК «Кубань» в море выхожу.

Он прислушался к тому, что ответил собеседник.

- Понял, зайдём в Тиват, потом к вам, в точку. Что привезти? – снова не расслышав Туземцева, переспросил Горемыкин. – Плохо слышно, говори медленней.

Он некоторое время прислушивался и вжимал трубку в ухо.

- Уловил, тебе ко Дню рождения привезти три бутылки водки и две шампанского. Исполним, не беспокойся. Пока, всем привет!

Александр положил трубку и задумался.

- Чего приуныл? – растормошил его своим вопросом Рыжик.

- Груз-40 заказали, как его теперь доставить, вот в чём вопрос.

- Что сильно проверяют? – не поняв проблемы, переспросил Фёдор.

- Заморочек много, ты же знаешь. У нас чтобы ящик водки довезти, нужно взять два. Везде, куда не плюнь, «свои» в доску, на каждом корабле. Да ещё со штаба, как всегда, группа отпускников будет возвращаться. Там есть такой Севрюгин, вечный холявщик. Водку глушит, как лимонад пьёт, особенно чужую.

- Знаю, проходили. Пассажиром идти на переходе, особенно на боевом корабле – скука. Поэтому водка и льётся рекой, - высказал свои соображения, основанные на богатом жизненном опыте Рыжик.

- То-то и оно, - не выходя из раздумий, произнёс Горемыкин. – Дима сказал, что ещё одна пересадка в море будет.

- Тогда бери в тройном размере, - посоветовал Фёдор, усмехнувшись.

Горемыкин, спохватившись, встал.

- Спасибо братцы, пора и честь знать. Следующий раз будем общаться вот по такому телефону, - он кивнул в сторону аппарата. – Я уже с другого конца.

Горемыкин пожал всем присутствующим руки и, поблагодарив за помощь, направился к выходу.

- Семь футов под килем, - вдогонку напутствовал Рыжик.

Александр Яковлевич обернулся уже в дверях.

- Вот за это и будет первый тост на переходе, - улыбнувшись, пошутил он в ответ.

Прошла неделя, к КПП на Минной стенке подкатило такси, из которого появился капитан-лейтенант Горемыкин. Он расплатился с водителем и собрал в одну кучу все свои пожитки.

- Двух рук, пожалуй, для моей клади будет маловато, - произнёс он тихо, озадаченно сдвигая фуражку на затылок.

Александр Яковлевич подошёл к КПП и договорился с мичманом, который дал ему пару матросов.

Таким «караваном» они шли к нужному причалу мимо боевых кораблей. За очередным корпусом сторожевого корабля, показалась белоснежная «Кубань», когда-то пассажирский пароход, а в данный момент ПСК (посыльный корабль). По чьей-то воле сверху судно определили служить интересам военно-морского флота. Экипаж на нём был гражданский.

Недалеко от трапа стояла группа старших офицеров. Когда Горемыкин приблизился и разглядел их, то ему стало дурно. Рука инстинктивно сильнее сжала приделанную ручку к коробке, в которой находилось спиртное.

- Чему быть, того не миновать, - мысленно успокаивал себя Александр.

Среди отправлявшихся офицеров на боевую службу в море, выделялся громко говорящий и активно жестикулирующий руками капитан третьего ранга Севрюгин. По его эмоциональному поведению, Александр сразу же разгадал секрет такой активности.

- Василий уже поддал, - мелькнуло в голове. - Как называет его Туземцев: «Офицер в упрощённом варианте».

В быту и нередко на службе, Севрюгин пил, курил и не нормативно выражался. Александр Яковлевич, как-то поинтересовался: «Василий, как ты в училище-то попал?». На что получил прогнозируемый ответ: «Все поехали и я поехал. Чего мне торчать в глухой Сибири».

- Иногда пользы будет больше, если торчать там, откуда ты вылез, - сделал вывод Горемыкин на откровение сослуживца, но с Севрюгиным им не поделился.

Василий, в ответ, в том разговоре задал встречный вопрос Горемыкину. Он, увидел, что Александр ухмыляется.

- У меня всё просто. Влюбился в самую красивую девчонку в классе, а ей очень нравились военные моряки. Это стало мотивацией к поступлению, - ответил Александр искренне.

Горемыкин составил психологический портрет сослуживца.

– Интеллект средний и до «высокого» далеко, - рассуждал он, - водку глушит как работяга и о женщинах не забывает, - добавил Александр некоторые черты к характеристике офицера.

Севрюгин был дважды женат, но обе его временные спутницы жизни с Василием расстались без сожаления. Прибывая на отдых, он всё денежное содержание проматывал, в море выходил без копейки и что естественно для него, хорошо поддавший накануне.

- Короче, парень без «башни», - поставил точку в своих рассуждениях Александр.

Увидев Горемыкина, Василий заметно оживился. Им двигали, скорее всего, корыстные помыслы. Это сразу же понял Александр. – В карманах пусто, а мне можно упасть на «хвост», - было его умозаключение.

- Саня, дай закурить, - поступила первая просьба от Севрюгина.

Горемыкин, прежде всего, поздоровался с офицерами штаба, потом ответил страдальцу.

- Я курить бросил.

- О, как! – удивился тот. – Как тебе удалось?

- Случайно. Видел у нас пепельницу в каюте?

- Наискось обрезанную артиллерийскую гильзу, что ли? – удивлённо переспросил Василий.

- Ту самую. Её изготовили наши предшественники ещё лет 20 назад. С тех пор эту гильзу только протирали снаружи и высыпали окурки. Я ни разу не видел, чтобы её мыли изнутри, впрочем, это уже бесполезно. Так вот, я из гильзы вдохнул случайно «аромат», и перед глазами пробежали круги. Потом посмотрел на её внутреннюю чёрную поверхность и представил, что так выглядят мои лёгкие, которые в тот момент от запаха свернулись в трубочку. Вот и вся, правда.

Подошёл назначенный старшим офицером на переходе, капитан первого ранга Опухтин.

- Здравствуйте товарищи! – приветливо поздоровался он. – Все собрались?

Офицеры в разнобой приветствовали его, кто сказал «Здравия желаю», а кто и «Доброе утро». Чувствовалось ещё отпускное настроение.

Опухтин пересчитал своих, потом пошёл в сторону трапа со словами: «Надо разобраться с экипажем подводной лодки, который в Тиват направляется». Он поднялся по трапу и исчез из виду. Через некоторое время на юте появился капитан судна, который через вахтенного у трапа оповестил всех пассажиров о том, чтобы поднимались на борт, так как скоро отправление. Прощание с родными и близкими закончилось, и военнослужащие потянулись на посадку.

Горемыкину повезло на половину, его поселили в каюту с «не любителем» выпить Севрюгиным и умеренным в этом деле Казанцевым. Александр Яковлевич обустроился и вышел на верхнюю палубу, чтобы мысленно проститься с родным городом и полюбоваться его зачаровывающими видами уже со стороны открытого моря. По трансляции судна прошла команда. Матросы разошлись по своим местам для исполнения профессиональных обязанностей. Со стороны носовой части, послышался грохот якорной цепи, наматывающейся на барабан. Большой чёрный якорь медленно выполз из глубины, с него стекали струи морской воды вместе с донным илом. Он дополз и стал на своё место, шпиль прекратил вращение. В районе кормы судна появилась нарастающая вибрация работающих дизелей, она распространилась на весь корпус. «Кубань» медленно отошла от причала на середину бухты, подработала двигателями, развернулась и легла на курс. Судно тронулось с места и начало постепенно набирать скорость. За кормой появился бурун, растянувшийся в кильватерный след. На берегу усиленно махали руками провожающие родственники. Миг расставания обрёл конкретные черты, лиц не было уже видно. Вечные спутники кораблей чайки, летели параллельно и своим криком ещё больше добавляли к тоскливому настроению минорные ноты. С этого момента, там, на берегу и здесь на судне, начался томительный отсчёт времени ожидания возвращения моряка.

Александр Яковлевич стоял на левом шкафуте, щурился от ярко светившего летнего солнца, и, облокотившись на леера, грустно смотрел на проплывающие мимо лучшие достопримечательности Севастополя, сияющие белизной здания, утопающие в зелени. Его взору во всей красе предстали: «Приморский бульвар» с эмблемой города - «Памятником затопленным кораблям»; артиллерийская бухта, с её снующими паромами и катерами; мыс Хрустальный, где беззаботно загорали и купались люди, наслаждаясь тёплым солнцем и ласковым морем, и наконец, мол, который строгой линией протянулся до самого берега. С правого борта смотрела своими амбразурами и бойницами Константиновская батарея, одна из славных страниц истории города. Когда прошли боновые ворота, неровный берег стал резко удаляться влево всё дальше и дальше. После того как маяк в бухте Казачьей уменьшился до размеров спичечного коробка, Горемыкин оставил шкафут и направился в каюту. По внутренней судовой трансляции крутили песню «Вечер на рейде». Настроение соответствовало моменту расставания. Александр Яковлевич открыл дверь, в лицо ударил резкий запах никотина, сизый туман папиросно-сигаретного дыма висел от подволока до палубы.

- Вы тут решили газовую атаку на меня устроить? – обратился он к попутчикам.

Севрюгин и Казанцев сидели за столом, на котором стояла початая бутылка водки и закуска, вскрытая банка «бычки в томате».

- Саня, не ворчи. Сейчас поправим здоровье и проветрим.

Горемыкин закатил глаза, что означало: «Мне кажется, в этот раз достанется».

- Мы тут с Вовой «кумекаем». У каждого из нас по три бутылки водки, - Севрюгин посмотрел на стол и уточнил. – Уже пять в сумме. Послезавтра предстоит отметить День ВМФ, а ещё в буфете тётка симпатичная и с пересадками четверо суток пути как минимум, - Василий испытывающе смотрел в его сторону.

- Я тут причём? - пожал плечами Горемыкин. - Он, наверное, уже взял на заметку и мой запас спиртного. Мягко намекает, - прочитал на свой лад меркантильные мысли Севрюгина Александр.

Александр Яковлевич лукавил, прикинувшись непонятливым, так как повадки Василия знал очень хорошо. Если он начинал выпивать, то все вокруг, по его разумению, должны были тоже причащаться. А если кто-то отказывался, то начинались упрёки: что за мужик, ты как баба, друг называется, выпить ему со мной противно и т.п. Бывало и хуже, если угостишься за его счёт и соответственно не ответишь. При случае Севрюгин непременно напомнит: «Я его угощал, а он…».

- Ты садись, выпей с нами, - тут же, словно в подтверждение его аналитических размышлений, предложил Василий. - Не хочу, - сердито буркнул Горемыкин.

Он переоделся и залез на свою койку, на втором ярусе. Сослуживцы допили поллитровку и тоже плюхнулись спать.

Александр Яковлевич проснулся, попутчиков в каюте не было. Он умылся, достал кипятильник, сообразил чай и перекусил тем, что взял с собой в дорогу. Когда Горемыкин домывал стакан, в каюту ввалился Севрюгин.

- Саня, выручай! – произнёс он громким голосом, прямо с порога.

Горемыкин недоумённо смотрел на него.

- Я знаю, у тебя есть шампанское. Дай бутылочку взаймы, - с горящими глазами, выпалил Василий свою просьбу, буквально огорошив Александра, который наивно полагал, что об этом никто не знает.

- Начинается, - обречённо произнёс он. – Ты что у меня в вещах рылся?

- Ничего я не рылся, не надо ложки пересчитывать. Ты сам недавно говорил об этом Карпову, нашему переводчику, - обиженно произнёс Севрюгин.

- Вот откуда «ноги растут»!

Горемыкин озабоченно почесал затылок.

- С какой такой стати я должен тебе отдать шампанское, которое предназначено моему товарищу, у которого скоро День рождения?

- Да чего ты трясёшься? Шампанское это напиток для женщин, а у нас на эскадре они не предусмотрены по штату. Я ему «шила» достану, - в глазах живой блеск Василия был виден за версту. - Саня, выручай. Вот так надо! - он провёл ребром ладони по горлу.

- Решил скрасить время, буфетчицу охмуряешь? – уже улыбнувшись, произнёс Горемыкин.

- Ну, вроде того.

- Позвольте полюбопытствовать, чем же она Вас так взяла? – иронично поинтересовался Александр.

- Потом расскажу. Дай шампанское? – с мольбой в глазах, продолжал клянчить Севрюгин.

- Смотри, чтобы тебе здесь бока не намяли, пока пребываешь в плену романтических фантазий. У каждой женщины на судне всегда есть свой воздыхатель, - уже оттаяв, примирительно сказал Горемыкин. – Они в море приравнены к эквиваленту золота, невзирая на привлекательность. Ты же видел, как по весне коты дерутся?

Он открыл ящик, вытащил бутылку шампанского и вручил Севрюгину. Тот благодарил ровно столько, сколько переодевался. Василий срочно поменял спортивную футболку и шорты на военную форму, потом причесал растрёпанные волосы и быстро исчез, прихватив к шампанскому ещё и водку.

- Как мало нужно человеку для счастья, - иронично подметил Александр Яковлевич. Он посмотрел на открытую коробку. - Ещё Босфор не прошли, а уже…

Ночью Горемыкин проснулся от какой-то возни. Он открыл глаза. Севрюгина, который был пьяный в стельку, втащил в каюту Казанцев. Сослуживец положил его как бревно на кровать.

- Ну, бывает, - произнёс извиняющимся голосом Владимир, увидев, что Александр наблюдает за ними полуоткрытыми глазами.

- Меры по приведению клиента в чувство, сегодня будут неактуальны, - с сарказмом пробормотал Горемыкин и перевернулся на другой бок.

Только к обеду следующего дня, Севрюгин проснулся. Он осмотрелся вокруг, никого не было. Через некоторое время из столовой вернулся Горемыкин.

- Привет! – Александр с интересом разглядывал опухшую физиономию Василия. - Живой?

- Живой, - с интонацией безразличия прозвучал ответ из его уст.

Ни тени раскаяния или смущения на лице Василия не было и в помине.

- Как успехи на любовном фронте? – начал мучить Севрюгина Горемыкин своими вопросами.

- Да никак.

- Любовь «без перспектив»?

- Всё было нормально до тех пор, пока я не пошёл провожать эту мадам до каюты. Какой-то хмырь чумазый вылез из трюма, схватил меня за грудь и стал трясти приговаривая: «Если ещё раз увижу тебя возле Инессы, то выброшу за борт». Хорошо, что в зубы не заехал.

Александр рассмеялся.

- Повезло мне, на горизонте показался местный помполит, этот моторист обратно в трюм залез. Я её спрашиваю: «Что за «чудило» здесь сейчас было?». Она мне представляешь, отвечает смеясь: «Я же тебя предупреждала, что в чужой огород лезешь». Рубашку, гад, испортил, вырвал пуговицу «с мясом», - произнёс он огорчённо.

- А надрался где так? – в голосе Александра, уже присутствовала сочувствующая интонация.

Севрюгин безразлично махнул рукой, что означало, лучше не спрашивай. Василий, как всегда вывод не сделал и вечером уже рвался расположить к себе повариху.

Горемыкин и Казанцев мирно вели беседу, и пили чай. Дверь в каюту резко открылась, ввалился Севрюгин.

- Саня, ничего ни говори и не возражай, нужна бутылка шампанского, - он сел напротив Горемыкина.

- Я тебе, что «дойная корова»? – возмутился Горемыкин.

Отрицательные ответы уши Василия сегодня не воспринимали.

- И кто предмет твоего внезапного волнения на этот раз? – проявил заинтересованность Казанцев.

– Представляете, мне повариха Лариса очень понравилась. Ничего не могу с собой поделать. Она вроде бы тоже не против «дружбы». Даже позвала в гости на ужин при свечах. Не смейся, - с серьёзным лицом и напускной обидой в голосе произнёс он, после этого включил «железный» аргумент. - У нас даже может быть, семейный союз получится, - от Василия разило водкой, что никак не увязывалось с таким союзом.

- А ты не спросил у этой королевы, кто её телохранитель? Следующий моторист или матрос, который просто так слов на ветер не бросает, может тебе не простить ухлёстываний за его дамой. Пуговицей от рубашки тогда не отделаешься, и полетишь за борт тёмной ночью.

Севрюгин в данный момент слышал только себя, а Горемыкин знал, что возражать бесполезно.

- Я ему про Фому, а он мне про Ерёму. Всё равно «достанет», - он сдался мысленно сразу же. – Душевное спокойствие дороже.

- Слушай, а это не та повариха, которая на борца греко-римского стиля похожа? – улыбаясь, вступил в разговор Казанцев. – Ух! – многозначительно воскликнув, он передёрнул плечами, и хитрая улыбка воцарилась на лице.

- Какая разница, ночью все кошки серые, а женщины девушки.

- Но она сердитая какая-то и редко улыбается, - не сдавался Казанцев.

- Она грустная и весёлая одновременно, - парировал Василий.

Следующую реплику касательно его вкуса и выбора, Севрюгин пропустил мимо ушей и, не дождавшись, когда Горемыкин протянет ему бутылку шампанского, вцепился в неё сам. Александр Яковлевич не успел опомниться. В следующий миг он, уже молча, наблюдал, как из каюты выскочил «окрылённый» Василий с «шампусиком» в руках.

- При случае отдам, - на ходу, пообещал галантный кавалер, что означало - может быть.

- Очень хочется в это верить, - безразлично выдавил из себя капитан-лейтенант Горемыкин. - Вот страдалец! – в следующий миг сказал он удивляясь.

- А утром на смену эйфории, от увиденной «красоты», приходит уныние, - медленно, словно философствуя, произнёс Казанцев. – Проходили, - он авторитетно кивнул головой. – Василию, как всегда после двух стаканов померещилось, что перед ним «Джоконда».

В каюте на миг воцарилась тишина, каждый задумался о своём.

- «Песня» всё та же. Тенденция, однако! – присовокупил грустным голосом, личные наблюдения капитан второго ранга Казанцев к сказанному ранее. – Ни к чему хорошему это не приведёт.

- Ему бы пить бросить, человек-то ведь неплохой и ничего, что далёкий от светских обычаев, - с сожалением заметил Горемыкин. – «Угарный» образ жизни до добра не доведёт.

- Я его хорошо знаю. Это может случиться в том случае, если мой кот гавкать начнёт, - в шутливой форме обозначил нереальность подобного события собеседник.

- Согласен, а пока это обезьяна с гранатой, - дополнил мрачную картину Горемыкин.

- Вопрос, видимо, риторический. Хотя ответ – очевидный, - задумчиво выразился Владимир Константинович.

На том и подвели черту, что всё возможно закончится, когда иссякнет источник.

- Только чей? - промелькнуло в голове Александра Яковлевича, и он нервно почесал за ухом. – Может оно и к лучшему, надоело периодически вздрагивать при каждом открывании двери.

Они продолжали так сидеть за чашкой чая.

- Вспомнил одну историю, - начал очередной рассказ Казанцев, этим им и оставалось заниматься на длительном переходе морем. – Когда был моложе и ещё не женат, с друзьями поехали по турпутёвке в Кишинёв. В свободное, от экскурсии время, один раз зашли в пивбар. Такого оригинального решения дизайна как там я больше нигде не видел. Представляешь, огромная бочка как бы вмонтирована в стену. В ней находился красивый дубовый стол и по бокам скамейки. Нас, любителей этого напитка, собралось человек десять. Заказали пива, рыбы и сидели, наслаждались. Молдаванин, в национальном костюме, играл на скрипке, медленно передвигаясь мимо бочек. Он останавливался у каждой из них, ему подавали деньги. Мой товарищ Виктор пошёл купить сигареты, стойка бара находилась у входа в зал. Около этой стойки крутились местные парни. Они пили пиво и, что-то обсуждая на своём языке, громко смеялись. Не знаю, что там произошло, но Витёк с ними повздорил. Наблюдая со стороны, я понял, что сейчас начнётся разборка. Мы с ребятами встали и пошли защищать товарища. Начали толкаться, выяснять отношения, короче переливать из пустого в порожнее. Меня схватил за грудки здоровый такой паренёк и говорит: «Слушай турист, залезь в свою бочку и не высовывайся оттуда». Мне так понравился получившийся каламбур, что я потом долго смеялся, вспоминая об этом.

- Ну и кто кого? – уточнил Горемыкин, поняв, что продолжения не будет.

- Пошли на мировую и разошлись, - уточнил Владимир. – Не это главное, я вот к чему вспомнил эту историю. Мне неоднократно хотелось сказать это Василию: «Залезь в свою каюту и до прихода не выходи».

- А я сейчас представил себе, как кот гавкнул на свистящего рака, - дополнил Александр.

Они оба рассмеялись.

Прошло три часа, каждый из них занимался своим делом. В дверь несколько раз «слегка» постучали, она затряслась и готова была слететь с петель. Создавалось ощущение, что с той стороны пару раз приложились тяжёлой кувалдой, на пол упали мелкие куски отскочившей от неё краски. Многострадальная металлическая дверь открылась, на пороге стояла женщина-богатырь.

- Здесь проживает Василий Терентьевич? – спросила «фея» у двух мужчин сидевших с открытыми ртами.

Не дождавшись быстрого ответа, она, усмехнувшись, обратилась к Горемыкину.

- Чего рот открыл, красавчик, и не поёшь?

Александр Яковлевич пришел в себя и сглотнул слюну.

- Слова вспоминаю.

- Ну-ну! Я не услышала ответ на поставленный вопрос, - добавив решительности в голосе, переспросила излучающая силу женщина.

- Вы мадам, по адресу обратились, - вступил в разговор Казанцев, с перепугу ответив интеллигентно, на грубое обращение.

У военных обычно клин клином вышибают, по причине не сдержанности и слабых нервов.

Он проглотил комок, подступивший к горлу, и утвердительно кивнул головой.

- Тогда заберите своего похотливого придурка, так как он уже в «осадок» выпал. Толку теперь от «мешка с …», - она запнулась, подбирая слово. От уже совсем крайних выражений, даму остановила офицерская форма на Казанцеве. - Короче, мало от него проку, ещё и описается, не дай Бог.

Повариха откровенно рассмеялась.

- Мужики пошли какие-то хилые, - сверля их по очереди пронзительным взглядом, продолжала издеваться «слабая половина» человечества. - Вы поторапливайтесь, а то мне надо топать на своё рабочее место, - перестав веселиться, предупредила молодая женщина. В голосе уже появился жёсткий и напористый тон. Казанцев и Горемыкин резко засобирались после её команды.

Они шли за мощной поварихой по узкому коридору. Весь проникающий сюда свет закрывало её переваливающееся с боку на бок тело и растопыренные в стороны руки. Проскочить мимо было невозможно.

- Не женщина, а какой-то амбал! - мелькнуло в голове Горемыкина. – У такой не забалуешь!

Его мысли словно прочитал Казанцев.

- Ей всю жизнь надо шнурки на военных ботинках завязывать, уж больно на старшину роты похожа.

Лариса остановилась и уверенно открыла дверь в свою каюту. У столика, уронив голову на грудь, а до этого сытно «откушав» спиртного и даров с судового камбуза, блаженно спал Василий.

- Вот он ваш «зюзя», охочий до девок, сопит и похрюкивает. Надо было ему заехать поварешкой между глаз, когда приставал первый раз на кухне, сейчас бы проблем было меньше, - зло обронила она, подкорректировав полную хронологию событий. – Когда протрезвеет, вы ему объясните, что такое количество выпитой водки и женщина, понятия не совместимые.

- Он был в поисках настоящих чувств, не справился с охватившим его волнением, - попытался обелить товарища Горемыкин. – Иногда любовь способна творить чудеса. Вы знаете об этом?

Эта фраза, судя по всему, была лишней.

- Только не в этот раз. Выносите тело, - цыкнула на мужчин повариха, - да побыстрей. А то выкину его в коридор, будет валяться как хлам.

- Красиво начавшийся роман с шампанским и при свечах, оборвался окончательно и бесповоротно, - произнёс Казанцев, кряхтя, когда они тащили бездыханное тело Василия под руки.

- Запутался в своих предпочтениях, - добавил Горемыкин.

Через день судно успешно прошло, Черноморские проливы и взяло курс на Адриатическое море. Всех военнослужащих находившихся на борту, старший на переходе капитан первого ранга Опухтин построил на юте. Он поздравил моряков с профессиональным праздником Днём ВМФ и пожелал им крепкого здоровья, успехов в службе на благо отечества.

Горемыкин с товарищами вернулся в каюту. Севрюгин ударил рука об руку, потирая ладони.

- Такой святой праздник не отметить просто грех, - пафосно произнёс он и посмотрел на Горемыкина, только у него ещё оставался запас водки.

- Ну что ж, на этот случай у меня припасены две бутылочки. Не пьянства ради, а праздника для, - произнёс Александр Яковлевич хрестоматийно.

- А у меня, к сожалению, от того что было осталась одна «чешуя», - Василий сделал виноватый вид и почесал пальцем висок.

Он тут же предложил свои услуги и развил бурную деятельность.

– Зато я сейчас сбегаю к Ларисе и принесу что-нибудь вкусненькое, - сияние озарило его лицо.

- Смотри не попади под «каток», - предостерёг Казанцев.

- Мы с ней уже в дружеских отношениях, - выходя из каюты, радостно оповестил товарищей Василий.

Энергично накрыли стол, но закуски было маловато. Спасло то, что повариха Лариса зла не держала и с «барского плеча» отвалила смачных харчей в достаточном количестве, хватило, чтобы достойно отметить профессиональный праздник. Трапезу начали втроём. Тост за тостом, показалось дно второй бутылки. Это было «прелюдией» к серьёзному разговору «за жизнь». Неугомонный Василий исчез на некоторое время, потом притащил земляка из Сибири, который как, оказалось, служит командиром БЧ-5 на подводной лодке. Земляк достал из-за пазухи бутылку водки, которая за разговорами о службе, привычно и почему-то быстро «испарилась».

- Надо бы ответный ход сделать, - шептал Василий на ухо Горемыкину.

Точка, когда ещё осуществляется контроль над собой, была пройдена, и на столе появилась очередная бутылка из неприкосновенного запаса Александра Яковлевича. Чуть позже, ушёл земляк, появились пару офицеров из штаба. К тому моменту, члены принимающей стороны, уже хорошо «приняли на грудь». На угощения штабистов, промолчать было крайне неприлично, встречный ход напрашивался сам собой. Горемыкин снова полез в закрома. Когда он достал последнюю бутылку и поставил её на стол, то перед глазами промелькнуло недовольное лицо Туземцева.

- Прости Дима, брызг шампанского не будет, - извинился он мысленно и потянулся за папиросой, - Ты меня должен понять.

Потом приходили ещё какие-то люди и все поздравляли друг друга. Когда на столе не осталось ни одной ёмкости с градусами, все гости, шатаясь, разошлись по каютам. Александр смутно помнил, как разделся и влез на свою койку.

Утром обитателей каюты разбудил Севрюгин, он выбрасывал пустые бутылки в иллюминатор, наводил порядок на столе и в каюте.

- Проснулись, соколики, - приветствовал он товарищей, увидев, что Владимир и Александр открыли глаза.

Василий отыскал закатившуюся в тёмный угол последнюю пустую бутылку.

- Водка – зло, - произнеся эти слова, он выбросил её за борт. – Вчера мы кажется, много этого зла уничтожили. Даже у экономного и запасливого Александра теперь тоже «голяк».

Он посмотрел на пустую коробку, валявшуюся в углу, и пнул её ногой.

- Нетто поменяло своё брутто, - произнёс Василий с иронией и приложил руку к животу.

Горемыкин глубоко вздохнул, услышав эти слова, и продолжал лежать на своей койке.

- Нечеловеческие нагрузки, зато теперь на душе спокойно, - подумал он. – Впрочем, к этому всё и шло.

Казанцев сел на койку и спустил ноги на пол. На столе было убрано только наполовину. Он обратил внимание на открытую банку консервы «килька в томате». Она была нетронута, а из середины торчал папиросный «бычок».

- Василий, это твой окурок? – спросил сердито Владимир, не скрывая раздражения, так как эту банку выставил из своих припасов он.

- Чего это мой? – переспросил Севрюгин. – Не понял юмора!

- Ты у нас один папиросы курил.

- Нет не я.

- А кто?

- А пёс его знает, - удивлённо пожал плечами Василий. – Что я за каждым должен был следить? Чего ты сокрушаешься? Видимо никто не захотел, есть эту «братскую могилку». Если бы была «скумбрия, бланшированная в масле», то ни у кого бы рука не поднялась на такое кощунство. А так… - он намекал на то, что консерва «барахло» и её место за бортом.

Севрюгин взял банку, и ни секунды не колеблясь, швырнул в иллюминатор.

Через день «Кубань» зашла в сказочный Бока - Которский залив Адриатического моря, который выглядел удивительно живописно. В конце его находился маленький порт Черногории – Тиват. Слева и справа к заливу примыкали высокие горные массивы. Они были ярко зелёного цвета от подножия и до самой макушки. Деревья на них росли так плотно, что, казалось горы, выкрашены в зелёную краску. В глаза бросался контраст голубой воды залива и яркий колор гор. При подходе к Тивату, пассажиры «Кубани» увидели ещё одно чудо. Взлётная полоса аэродрома примыкала прямо к заливу. На расстоянии казалось, что самолёт при посадке начинает бежать прямо по воде. Пассажиры судна, задрав головы, рассматривали брюхо очередного воздушного лайнера, который низко пролетел над ними. Гул самолёта разносился на всю округу.

«Кубань» зашла в порт и ошвартовалась. Экипаж подводной лодки, которая стояла в плавучем доке недалеко, сошёл на берег и, взвалив вещмешки на плечи, под руководством отцов командиров строем отправился на свою субмарину. До отхода судна было шесть часов. Всем желающим разрешили прогуляться по городу в составе пятёрок, но денег, увы, не выдали.

- Городок маленький, ногами потопаете и глазами похлопаете, - сказал старший офицер Опухтин своим.

Василий засобирался.

- Вы пойдёте на прогулку? – спросил он Горемыкина и Казанцева, которые лежали на койках с книгами в руках.

- Зачем? – безразлично уточнил Александр.

- Набраться впечатлений, - улыбнулся Василий.

Оба отказались. Казанцев не любил ходить по городу без денег, да и тут он бывал неоднократно, а Горемыкин сослался на то, что заболело горло.

- Воды из холодильника вчера выпил, - вспомнил он.

Василий посмотрел на себя в зеркало и провёл рукой по лицу.

- Оброс, как днище корабля ракушками, - произнёс он озабоченно.

Севрюгин побрился, оделся, сказал всем: «До встречи», и ушёл. Через четыре часа он вернулся, довольный и счастливый, с блестящими глазами. Горемыкин и Казанцев пили чай.

- Василий, как я погляжу, на тебя благотворно влияет средиземноморский климат, - улыбнувшись, сделал ему комплимент Казанцев.

Севрюгин промолчал. Он достал из пакета красочно оформленную упаковку, размером с большую коробку из-под сахара-рафинада. Василий небрежно бросил её на стол перед Горемыкиным.

- Это подарок для Туземцева, - снисходительно пояснил он.

На всю коробку ядовитым цветом была нанесена надпись на иностранном языке: «Bubble Gum».

- Жвачка, - сделав паузу, с важным видом произнёс Севрюгин.

- Ну, спасибо! Ну, молодец! – расшаркался на комплименты Горемыкин, усмехаясь в душе.

- Позвольте полюбопытствовать, на что же Вы сие купили? – не удержавшись, с артистической вальяжностью, спросил Казанцев.

- Экипажу судна местные деньги выдали, я у них и купил. На остаток по «сотке» пропустили с Аркадием Сергеевичем, а эффект усилили пивком.

Казанцев рассмеялся.

- А я наивный думал, глядя на блеск глаз, что Василия Терентьевича пробрало местное великолепие.

Севрюгин в противовес неожиданно стал выплёскивать свои эмоции.

- Для меня Вова, лучше средней полосы и русских белых берёз на свете ничего нет. Вся эта экзотика отнюдь не моё, - он скривился.

Воспоминания Василия понесли, словно санки с горки.

- Выйдешь утром к озеру, а над водой низкий туман стелется. Природа просыпается. Вокруг тишина, над гладью редкие всплески, отрывистый шум в камышах, - Василий сопровождал свой рассказ, жестикулируя руками. - Что-то чмокает, капает, плещется, изредка нарушая безмолвие. Воздух до того чистый, просто пьянит. На крючок извивающегося земляного червяка насадишь и шлёп грузило в воду, один поплавок только торчит. Он попрыгает и, успокоившись, также задумчиво замрёт, как и всё вокруг. На прозрачной поверхности жёлтый листик застыл, словно мазок кисти художника на стеклянном холсте. Из-за макушек высокого бора медленно выползет первый луч солнца. Он, набирая ход, быстро побежит по зеркальной глади. Птицы до этого спавшие вместе с природой, словно по команде заведут свой многоголосый хор.

Казанцева и Севрюгина отвлёк монотонный, периодический стук чайной ложки о края кружки. Василий прервался и посмотрел на Горемыкина. Александр не моргая, уставился в одну точку на переборке и глубоко о чём-то задумался.

- Не в ту сторону мешаешь, - тихо проговорил Василий.

Горемыкин, не прерывая своих раздумий и интересного «занятия», автоматически сменил направление вращения ложки.

- Э-э-э! – Василий пощёлкал пальцами перед его глазами. – Ты куда уехал? – произнёс он тревожно.

Александр перевёл на него безразличный взгляд.

- Я уже вернулся, - сказал он спокойно.

- Не пугай нас, - усмехнулся Казанцев.

Вечером, когда солнце спряталось за высокие горы, а всё вокруг стало погружаться в темноту, судно, взяв последних пассажиров на борт, отчалило от причала. В городке один за другим вспыхивали лампочки, фонари и иллюминация.

В каюту вернулся Василий.

- Я вам новость принёс, - начал он с порога. – Мы не пойдём в точку стоянки эскадры, они сами к нам придут. Корабли и суда обеспечения вышли под берега острова Куфониси штормовать. Через два дня, место, где они были, накроет циклон. Так что, скоро будем дома, на флагманском корабле, - Севрюгин от радости развёл руки в стороны и, улыбаясь, смотрел на товарищей.

- Это хорошо, что спрячемся, - медленно, в раздумье произнёс Казанцев, - «болтанка» - это плохо.

Через двое суток ПСК «Кубань» обогнув остров Крит, уверенно шла в точку встречи с флагманским кораблём эскадры, который прятался от разгула стихии в «тихой заводи» маленького острова Куфониси.

У личного состава крейсера «Слава» с утра было приподнятое настроение. После обеда в точку стоянки подойдёт судно, на котором должны привезти много чего хорошего. Прежде всего, это письма от родных и близких, посылки, газеты, кому-то приказ о присвоении очередного звания, а кому-то и перевод с повышением и т.п. Были и такие, которые готовились к пересадке на «Кубань», чтобы убыть домой в отпуск.

Капитан-лейтенант Туземцев с утра, как и все, тоже ходил одухотворённый и потирал руки. Через два дня у него должно «случиться» День рождения, а пока товарищей угощать было нечем. Этот вопрос должен закрыть Горемыкин своим появлением, а главное багажом.

«Кубань» бросила якорь невдалеке от флагмана, к опущенному трапу подошёл вместительный баркас с крейсера. Офицеры пересели вместе с вещами на него и баркас отвалил. Старлей, старший на плавсредстве, доложил Опухтину, что следующими рейсами они перевезут остальной груз. Тот одобрительно кивнул головой. Баркас, сердито урча двигателем медленно, но уверенно приближался к крейсеру. Недалеко от трапа, облокотившись на леера, стоял Туземцев. Когда смутно стали видны лица офицеров, какая-то лёгкая тревога появилась у него на душе.

- Может мне показалось, что это лицо Васи? – успокоил он себя. – Чего раньше времени паниковать.

Прошло ещё немного времени, и он уже отчётливо разглядел среди голов, торчавших из маломерного судна, Севрюгина. Тревога резко усилилась.

- Если Горемыкин что-то и привезёт, то ему медаль за это надо дать, - беспокойно подумал Туземцев и продолжал за всем этим наблюдать с дурным предчувствием.

Он дождался, когда Александр стал подниматься вверх по трапу, подошёл и поздоровался.

- Про мой заказ можешь ничего не говорить, я всё понял, - произнеся, он испытывающе глядел на грустное лицо товарища.

- Готов покаяться в содеянном, - виновато улыбнувшись, подтвердил его догадки Горемыкин. – Только недавно весь этот кошмар закончился.

– Я с Севрюгиным имел «счастье», как-то возвращаться на эскадру. Что это такое испытал на своей «шкуре». Он готов всё пропить, кроме Родины, чести и флага.

- Ты всё правильно понял, - Горемыкин виновато развёл руки. – Этот парень «жертву» чувствует за версту.

Когда пришли в каюту, Александр выложил на стол коробку «Bubble Gum» (жевательная резинка, образующая пузыри). Эти слова на английском языке, в подобной ситуации, звучали как насмешка.

- Роскошный подарок от Васи, - прокомментировал Горемыкин.

- Обрадовал, - усмехнулся Дмитрий, – жвачка только пломбы из зубов выдергивает. Отдай матросам.

На День рождения Туземцева употребляли разведённый спирт, но запивали персиковым соком, который в изобилии где-то достал Вася. Чем всех приятно удивил.

Прошёл почти год, Туземцева перевели с повышением в одно из управлений штаба флота с присвоением очередного воинского звания - капитан третьего ранга. Наступила весна, и Дмитрий Сергеевич вспомнил, что первого мая введут летнюю форму одежды, а к ней и белую фуражку, которую он, уходя, забыл на эскадре. Он сел к ВЧ телефону и стал названивать на прежнее место службы.

- Светик, это ты? – спросил он, узнав голос знакомой телефонистки.

- Я, Дима, - кокетничая, ответила связистка.

- Соедини меня, пожалуйста, с дежурным по связи 5 эскадры.

- Шоколадка.

- А чего коньяк к шоколадке не просишь? – продолжал заигрывать Туземцев.

- Это само собой, - уверенно произнеся, подыграла ему Светик, – Ну, хорошо, в долг, - смягчилась женщина, притворно делая одолжение.

Дмитрий рассмеялся. Она разгоняла его тоску по телефону, еще в те времена, когда он пришёл лейтенантом на эскадру.

Через некоторое время раздался телефонный звонок. Туземцев поднял трубку.

- Капустин, это Туземцев. Позови к телефону Горемыкина.

Он стал слушать ответ дежурного по связи.

- Хорошо, когда отпустят их, пусть позвонит мне в кабинет.

Дмитрий Сергеевич работал над документами, прозвучал звонок ВЧ телефона.

- Привет, «перчуган», - приветствовал его Горемыкин.

- Таких «перцев» как я, тут море. Вы мне льстите.

- Чего хотел? – закончив приветствие, как всегда в шутливой форме, спросил Александр.

- Слушай, я, когда уходил, забыл белую фуражку.

- Есть такая, Коля Костин уже примерял.

- Я вам примерю! – улыбаясь, пригрозил Дмитрий. – Вышли мне её, пожалуйста, с первой оказией.

- Хорошо, Дима. Через пять дней на плавмастерской в «союз» на отдых пойдёт мичман Максимов. Он тебе и привезёт.

- Лады. А как вообще обстановка? – поинтересовался Туземцев.

- У нас всё хорошо, но могло бы быть ещё лучше, - продолжая шутить, ответил Горемыкин.

Они попрощались.

Через восемь дней Дмитрий Сергеевич встречал плавучую мастерскую, которая швартовалась на телефонной стенке. Он взял коробку из рук мичмана и, покачав на руке, прикинул вес, сделав вывод, что, судя по тяжести, подвоха не должно быть. Это была распространённая шутка, чего-нибудь подложить в «подарок». Туземцев поблагодарил Антона Максимова, расспросил об обстановке на эскадре и убыл обратно на службу.

Через полчаса Дмитрий Сергеевич уже вскрывал посылку в своём кабинете. В белой фуражке лежал какой-то свёрток. Он с лёгкой улыбкой развернул его. В объяснительной записке матроса Криворучко, которого он недолюбливал за тупость и плохое поведение, была завёрнута рюмка без ножки. В их группе никто не помнил, когда её и кто отколол, но почему-то при каждой пересадке штаба с корабля на корабль, ни у кого не поднималась рука выбросить «реликвию» за борт. Дмитрий Сергеевич пробежал глазами по объяснительной записке матроса. Он ухмыльнулся, читая детский лепет радиста. – Была такая история, - вспомнив, он утвердительно качнул головой, – я ещё лейтенантом ходил. Где они её откопали?

Дмитрий обратил внимание на комок бумаги, который высовывался из необычной рюмки. Туземцев вынул его и развернул. Это оказалась обёртка, на которой «заморскими» буквами было написано – «Bubble Gum».

Дмитрий Сергеевич стоял, молча, некоторое время, и смотрел в окно. Взгляд его, пробежав по Ахтиарской бухте, остановился на боновых воротах.

- Сколько раз, минуя их, я уходил на боевую службу?!

Из состояния задумчивости его вывел телефонный звонок. Он поднял трубку и ответил: «Слушаю Туземцев».

- Привет, получил посылку? – это звонил Горемыкин.

- Вы очень добрые ребята.

Где-то там далеко в Средиземном море и здесь, в одном из кабинетов штаба флота, одновременно раздался громкий смех.

Ю. Таманский

г. Севастополь 2012г.

«Троечник».

Антон Маркин отодвинул в сторону занавеску. Накрахмаленные белоснежные шторки висели на натянутой суровой нитке, привязанной к двум гвоздикам. Он приподнял одну из них и посмотрел на улицу. По дороге, на велосипеде «Орлёнок», проехал соседский мальчик Гоша. Дядя Вася, живущий напротив, возвращался с работы, неся в руке свой бессменный коричневый чемоданчик. В секторе обзора из окна больше ничего не происходило. Где-то вдали прокричал петух, его голос внёс хоть какое-то оживление в гнетущее однообразие района на окраине города. На дворе стояла зима, но в родном приморском городе Антона снег, как часто бывает на юге, ещё не выпадал. Небо затянуло дождевыми тучами, между которыми пытались пробиться слабые солнечные лучи. Они образовывали молочные белые пятна, существовавшие совсем недолго, так как их поглощали медленно наползавшие со стороны юга серо-чёрные облака. Затем такие же окошки на время возникали и в других местах, но извечный ход туч по небу продолжался, прекращая их существование. Почерневшие от недавно прошедшего дождя и слабого света унылые деревья стояли, без листьев, не шелохнувшись, порождая внутреннюю зимнюю грусть. За спиной, приятно потрескивали дрова, тепло от них медленно растекалось по всем комнатам. Отец, отоспавшись после ночной смены, растопил печку. Он открыл дверцу и подбросил ещё поленьев в огонь.

- Что-то свиста моего друга Санька не слышно, - с удивлением подумал Антон, продолжая стоять у окна. – Уже время вышло, скоро темнеть начнёт. Ведь договаривались же!

Он быстро собрался, взял футбольный мяч и направился к товарищу. На улице из труб нескольких домов, в которых только что затопили печки, клубясь, вылетал белый дым. Приятный запах сгоревшей древесины лёгкий ветерок разносил по всей округе.

Сашкин дом находился на параллельной улице, которая примостилась на пологом склоне невысокой горки. Обогнув часть района, по проулку он вышел к нужному месту. У соседского дома товарища, на асфальте группа девчонок разного возраста играла в классики. Среди них особенно выделялась одна юная прелестница, симпатичная Оля Ойкина. Девочка была на два года младше Антона и Александра, которые учились в восьмом классе, но уже по-взрослому сформировалась и вызывала трепетные чувства у ребят. Красотой этого удивительного юного создания не засматриваться было просто невозможно. Антону она тайно нравилась, но парень даже подобных мыслей стеснялся. В те времена нужно было ещё дорасти до нежных чувств. Проявлять влюблённость в таком юном возрасте считалось неприличным, засмеют сверстники, осудят взрослые. Ухаживать разрешалось, только лишь отслужив армию. Он подозревал, что его друг тоже был неравнодушен к своей соседке, и это несколько тревожило Антона.

- А уроки сделали, что уже скачете, словно козы на лужайке? – спросил он, шутя, у девчонок, с надменным видом.

В ответ посыпались отговорки, шутки и претензии.

- Ой-ой, командир мне нашёлся! – огрызнулась бойкая черноглазая Вера.

- Тебя забыли спросить, что нам делать, а что нет, - поддержала её Наташа.

- А ты кто такой, чтобы с нас спрашивать? Сам-то уроки сделал? – пошла в наступление конопатенькая, словоохотливая Людочка, прыгая в стороне на скакалке.

И только Оля повела себя дружелюбно.

- Ты к Сашке? – спросила она, блестя большими карими глазами.

Девочка была из обеспеченной семьи и среди подруг выделялась заграничными нарядами. Все знали, отец её - моряк дальнего плавания. На всю улицу только у них был личный автомобиль «Волга».

- К нему, - остановился и ответил, со слегка смешливым прищуром глаз, Антон.

- Я через забор сегодня слышала, как его мать лупила за двойки, - она язвительно улыбнулась. – Смотри, чтобы и тебе под горячую руку не попало.

Антон ничего не ответил, развернулся и прямо с дороги зашагал к Сашкиным воротам. Он медленно приоткрыл дверь во двор и стал наблюдать в щелку за обстановкой. Из будки вылез огромный лохматый, но добрый пёс Буян. Он два раза грозно гавкнул в сторону ворот для проформы, с большим удовольствием потянулся, прогнувшись в спине, и встряхнул свою шкуру от пыли. Напившись воды из миски и понюхав отполированную до белизны кость, давно бесполезно лежавшую тут же, грозный сторож залез обратно в будку, гремя цепью. Сверху, на виноградной палатке, сидел, замерев и сжавшись, кот Марсик, с глупым видом наблюдая за всем происходящим внизу. На фоне потемневшего неба он напоминал мужскую серую шапку-ушанку. На телевизионной антенне, торчавшей на мачте, выше крыши дома, глухо прокричала арабская кольчатая горлица: «Чеку шку, чеку шку». Вдруг открылась дверь дома, из неё выскочил дружок Сашка, а за ним его мать с криком, держа в руках кусок резинового шланга. Это был тот самый случай, когда говорят: «Что под руку попало».

- Ах ты, гад такой! В бандиты уже записался? – кричала истошно Вера Павловна.

Она, проявив завидную прыть, настигла сына у порога, схватила его за шкирку и перетянула шлангом ниже спины по мягкому месту.

- Ой, мама, я больше не буду! – взвыл кореш и выгнулся, как до этого пёс Буян.

Она его ещё пару раз огрела и потащила за ухо домой.

- Футбол сегодня явно не состоится. Сашке сейчас не до того, хоть бы кожа не треснула, - сделав явно напрашивавшийся вывод, Антон, прикрыл дверь.

На следующий день товарищ ему расскажет, что стряслось. Сашка шариковой ручкой нарисовал у себя на руке картинку, вроде блатной наколки. Его вообще постоянно тянуло к тем, кто играл в карты или на деньги в «пожарчик», каким-то кулачным разборкам, к нехорошим ребятам, которых в будущем явно ждёт «дом казённый». Тётя Вера воспитывала его одна и чувствовала эту тенденцию, изо всех сил пытаясь оградить сына от «особо одарённых» личностей. Она, естественно, как любая мать хотела воспитать из него порядочного человека.

Антон шёл мимо девчонок, подбрасывая мячик на ходу.

- Тебе друга жалко? – сквозь задумчивость, услышал он слова Ойкиной.

Парень остановился и повернул голову в её сторону. Девочка смотрела лукавыми глазами, улыбка проскользнула по тонким губам.

- Очень! – с иронией ответил он.

- Антоша, а как ты учишься? – задала она ему неожиданный вопрос.

- Нормально, - ответил он немного нервно, не ожидая такого пристального интереса к своей персоне.

- А почему же тогда твой друг, когда мать его лупила в прошлый раз за двойки, кричал оправдываясь: «Антон мне не пример, он учится на тройки».

Внутри у парня вспыхнуло негодование.

- Да он мои контрольные списывает постоянно…, - в своё оправдание выпалил слова возмущения Антон и осёкся. – У меня больше четвёрок, чем троек, - добавил он уже спокойным голосом.

- Всё равно, с тройками в учёбе морским офицером не станешь, - произнесла она загадочные слова для Антона и смотрела как-то хитро.

Он сначала хлопал глазами недоумённо, потом демонстративно повернулся и ушёл.

* * *

В военно-морских учениях наступило временное затишье. По подземному командному пункту массово не перемещались офицеры штаба с картами, тубусами и чемоданами, не поступали вводные и приказы от вышестоящего командования. После напряжённых нескольких дней суеты можно было расслабиться и отдохнуть, поговорить на жизненные темы.

- Антон, ты чего такой задумчивый?

Контр-адмирал Маркин пребывая в некоторой прострации, услышав вопрос в свой адрес, очнулся.

Напротив, в удобном кресле, положив нога на ногу, сидел, улыбаясь, его однокашник по военно-морскому училищу и академии капитан первого ранга Ясенев Виктор Иванович.

- Да так, вспомнил своё детство, улицу, на которой рос, приятеля Сашку Василенко, - добродушная улыбка проскользнула по его лицу. – Когда-то дружили с ним крепко, а школа закончилась, разошлись наши дорожки-пути в разные стороны и концы страны. За всё время встречал его пару раз, когда в отпуск приезжал домой. Здоровались, но не общались.

Он задумался на несколько секунд.

- Мать Сашкина всё-таки добилась своего, вывела сына в «люди». Работает сейчас машинистом на железной дороге, и даже техникум заочно закончил. В этом его супруга постаралась, вытянула, - загадочный взгляд Антона Сергеевича замер в одной точке.

- Ты прав, в детство и юность мы с возрастом всё чаще и чаще мысленно возвращаемся, - поддержал разговор Ясенев.

Маркин припомнил один случай из своей с Александром дружбы. Надо было как-то заполнить время, не всё же о службе думать. Тем более что однокашники за предыдущие два дня о своей учёбе в «системе», судьбах друзей и знакомых почти всё переговорили. Они с интересом вспоминали: как жили, учились, любили и страдали.

- Ты знаешь, друг мой был непоседа с хулиганскими наклонностями. Мать его часто за двойки, а особенно непослушание, ремнём охаживала. Самое странное, что он ни капли этого не боялся. Ведь детьми же ещё были! - Маркин удивлённо покачал головой. - Как-то раз мы с Санькой возвращались со школы домой, а учились тогда в пятом классе. Он в тот день схватил две «пары». Я его спрашиваю: «Тебя сегодня, наверное, мать наказывать будет, с двойным усердием?». На что он мне, смеясь, отвечает: «Хочешь послушать «концерт», тогда приходи к забору у Тихоновых во дворе к 17.00. Мать как раз к этому времени домой с работы придёт». Договорились, что он кричать будет громче обычного, чтобы я хорошо слышал. Дело в том, что между нашими дворами был ещё один. Мои родители с соседями Тихоновыми всю жизнь были дружны. Можно было без проблем попасть на их территорию. Помню, тогда уже зима началась, но в нашем южном городе холод был редкий гость. Снег тоже, иногда выпадал. Подошёл я к условленному месту, уже стемнело. Стою, перетаптываюсь возле невысокого забора. Потом присел на корточки, чтобы не видно было. Прошла Сашкина мать домой, а крика никакого нет. Я ещё подождал немного, надоедать стало. Из дома вышла соседская девочка Юля. Спрашивает: «Антон, чего ты тут торчишь?». Отвечаю: «Сашку жду». Она по своим делам ушла со двора. Время вышло, а крика всё нет. Появилось подозрение, что видимо что-то не срослось. Рядом впритык к стенке стояла широкая бочка, я залез в неё, чтобы вопросов никто лишних не задавал. Просидел битых полчаса и задремал. Сквозь сон слышу, дверь стукнула. Я из бочки приподнялся и через забор смотрю. Друг мой подался в сарай и обратно бежит с банкой огурцов. Я его окликнул и спрашиваю: «Саня, когда представление начнётся?». Он рассмеялся и говорит: «Антоха, сегодня концерта не будет, сестра из Донбасса приехала. Матери не до меня». На следующий день мы с ним смеялись до слёз, я ему рассказал о том, как уснул в зрительном зале.

- Смелым пареньком рос твой друг. А чего не общаетесь? – поинтересовался Ясенев.

- Как это обычно бывает из-за девушки. Мы с другом были влюблены в одну красивую девчонку. Один раз даже из-за неё чуть не подрались, после чего между нами чёрная кошка пробежала. Я почему-то посчитал, что дружок у меня её увёл. Теперь понимаю, что верней будет сказать – она выбрала его. Сердцу не прикажешь, но обида всё-таки осталась.

- Человеку свойственно идеализировать прошлое.

Маркина так охватили воспоминания, что он с удовольствием продолжил разговор на эту тему.

- Была такая, Оля Ойкина, теперь Василенко, - произнёс он чуть с грустью. – Чтобы покорить её сердце, я даже в военно-морское училище поступил.

- Оказалось всё напрасно?

- Ну почему же, в дальнейшем профессия меня увлекла. Я ни о чём не жалею, только вот дама сердца, которая любила морских офицеров, увы, не моя. Так бывает.

- Значит, выбрала парня сорвиголова, - улыбнулся Виктор Иванович. – Правильных ребят не любила.

- Всё это красиво в молодости, но жизнь часто показывает, что с такими бойкими парнями, в дальнейшем их подружки много слёз проливают. Моя жена во всех отношениях лучше этой Оли, но ты же знаешь, что детские чувства никакими клещами не вытянешь из души или памяти, - начал оправдываться он.

- Пожилые люди говорят, что с возрастом сотрётся, - высказал свои жизненные наблюдения Ясенев.

- Ты хочешь сказать, что болезни вытеснят.

Они оба улыбнулись.

- Посмотрим, - пожал плечами Маркин.

Виктор Иванович перевёл разговор на другую тему. Непринуждённая беседа продолжалась.

- Вот скажи мне Антон, в школе и училище я был отличником. Закончил оба учебных заведения с золотой медалью, а академию с отличием. Ты же вечный троечник, - он провёл ладонью по своей давно лысой голове, словно по привычке причесал волосы.

- Не перегибай палку, у меня больше половины четвёрок, - улыбаясь, отреагировал Маркин на обидную неточность.

- Для меня ты останешься троечником.

- Заметь тогда – целеустремлённый троечник.

- К тому же, - продолжил Ясенев, не обратив на его шутку внимания, - я защитил докторскую диссертацию. Вопрос мой вот в чём: «Как так получилось, что ты выбился в адмиралы, а я остался в звании капитан первого ранга? Что это за такая несправедливость на белом свете?».

- Как-то мне один сослуживец рассказывал. Когда он приезжал по форме в свою родную деревню, будучи уже капитаном первого ранга и служа на берегу, родной мудрый дед Арсений называл его в разговоре – «матросский полковник».

Маркин по-доброму ухмыльнулся. Он не просто вспомнил это изречение, а с подтекстом.

- Сначала, Витя, я отвечу на твой вопрос, а потом опишу причину.

Он взял небольшую паузу.

- Над любой проблемой, вопросом, даже сложным, я задумываюсь от 2 до 6 секунд и оценив обстановку выношу решение. Знаний мне для этого хватает, поверь. Для командира, руководителя это качество, особенно в определённых условиях, главное. Он в считанные секунды должен принять решение, от которого порой могут зависеть чьи-то жизни. Профессия у нас такая. Начальник же с обширными, профессорскими знаниями подвергает любой проблемный вопрос глубокому и всестороннему анализу. Для решения задачи ему необходимо время, чтобы всё было выверено и не один раз. Быстро найти и принять нестандартный ход, это вообще из области фантастики. Ведь за подобным распоряжением маячит большая ответственность. С длительной проработкой ситуации морской бой можно вести разве что только на шахматной доске. А теперь, как это будет выглядеть по-научному.

Маркин взял чистый лист бумаги и ручку. Он нарисовал геометрическую фигуру круг и заштриховал его. Отступив приблизительно десять миллиметров, обвёл его ещё большим кругом. Рядом он нарисовал такую же композицию, только в два раза большего диаметра.

- Вот смотри. Площадь этого круга, это мои знания, - он ткнул ручкой в самый малый круг. – Вокруг, площадь большего круга, это мои сомнения. Вот твои знания и сомнения, - он показал ручкой на концентрические круги внушительного диаметра. Это раз. Во-вторых. Дослужившись на кораблях до звания капитан-лейтенанта, ты по-быстрому перевёлся в береговую структуру ВМФ. Там начал своё восхождение по научной карьерной лестнице и т.д. А я до адмиральских погон прошёл все этапы морской службы: командир боевой части, старший помощник командира корабля, командир корабля, начальник штаба бригады и т.д. На этих учениях ты наблюдатель от Главного штаба ВМФ, а я начальник одного из управлений флота. Это к тому, что будущие адмиралы «рождаются» в морях, а не в кабинетах.

- Твои бы слова, да Богу в уши. У нас знаешь, сколько получило адмиральских погон в …

- Это исключение из правил, у нас тоже таких хватает, - перебил его Маркин, - а я привёл тебе классический пример, как должно быть. Так что жизнь выстроила всё логично.

* * *

На Тихоокеанском флоте с успехом прошли масштабные учения. Главком ВМФ, подводя итоги, поставил отличную оценку. В конце заседания, он зачитал список военнослужащих, которых по результатам учений, а также прошедшего учебного года наградили орденами, медалями и грамотами. Адмирал озвучил и тех, кого назначили на вышестоящие должности. Одним из первых в обоих списках фигурировала фамилия Антона Сергеевича Маркина. Он получил очередное воинское звание вице-адмирал и был переведён на другой флот, на новую должность.

Ю. Таманский

г. Севастополь 2013г.

«Случайность слепа».

На верхней палубе вертолётоносца с волевым выражением лица появился вице-адмирал Староверов. Он надменно посмотрел в сторону горизонта стальными и грозными глазами, извергая ужас, словно жерла пушек главного калибра артиллерийского крейсера. В той стороне, в данный момент, за сотни морских миль находился вероятный противник. После этого адмирал окинул беглым взглядом якорную стоянку боевых кораблей и судов обеспечения Средиземноморской эскадры, диспозиция которых располагалась по периметру от флагмана – противолодочного крейсера. Валентин Матвеевич командовал этим соединением на протяжении нескольких лет и был полноправным хозяином залива Эс-Салум. У вице-адмирала, как у всех смертных, но при больших погонах, имелась многолетняя привычка, благодаря которой он в обеденный перерыв, когда почти из каждой каюты раздавался храп, сопение или просто тишина, что означало разгар «адмиральского часа», выходил на променад. Староверов тренировал мышцы ног, чтобы они после длительного плавания не подкашивались на берегу. Кроме банального топанья по стальной палубе, в своей голове флотоводец решал ещё всевозможные оперативные и тактические задачи, вопросы хозяйственного толка. Погода была, как это часто случается летом в Средиземном море – прекрасная. Ярко светило солнце, голубая гладь моря сверкала тысячами отблесков, на небе не было видно ни одного облака. Воздух накалился, стояла духота. На всех кораблях соединения военно-морские флаги, вымпелы и гюйсы, застывшие в одном положении, висели, не шелохнувшись, словно нарисованные. Мимо левого борта не спеша пролетела белоснежная чайка, она повернула голову в сторону корабля и пронзительно что-то крикнула на своём птичьем языке. Морская птица на мгновение нарушила устоявшуюся утомлённую тишину. В это время на ходовом мостике стоял и скучал, облокотившись на леера, штурман корабля капитан-лейтенант Игорь Денисов. По своему складу характера офицер был с юмором и фантазией. Он посмотрел на чайку и тихо произнёс:

- Шоколад летит.

Потом провёл параллель между морской птицей и женщиной бальзаковского возраста, своей московской тёщей.

- Если бы это летела тёща, то точно бы крикнула: «Понаехали тут, житья от вас нет, гадостливые», - представил он такую картину и усмехнулся. – А если бы это была молодая девушка, то она, наверное, выразила своё восхищение людьми мужественной профессии, их красивой формой и …

В этот момент ожило и «заговорило» устройство связи между постами, остановив его бурную фантазию. Денисов опустился из облаков на то место, где стоял.

- Ходовой слушает, - напустив важности, ответил он.

Адмирал в это время с голым торсом шоколадного цвета, в шортах и тропических тапочках начал по часовой стрелке в быстром темпе «нарезать» круги по металлической раскалённой палубе. Кроме него сегодня, как оказалось, на вертолётке присутствовал ещё один человек. В самом углу, примостившись, сидел на корточках и драил медяшки молодой матрос. Староверов, проходя мимо него, вскользь бросил взгляд на старательно трущего медь матроса, но ничего не сказав, пошёл дальше. Он немного удивился тому, что предыдущие два месяца в это время, здесь раньше никого не наблюдал. Командующему естественно было не ведомо, что этот матрос после учебного отряда появился с новым пополнением на корабле всего месяц назад, а сегодня он провинился, нарушил дисциплину и получил наряд вне очереди. Старослужащие боевой части, в которой он служит, так называемые в простонародье «годки», послали молодого ершистого матроса в обеденный перерыв на принудительные работы. Они ничего не слышали о методе китайских коммунистов – перевоспитание народа трудом, но использовали его по полной программе. Адмирал быстро закруглил послеобеденную программу, уж было сильно жарко, ни ветерка, и отбыл в свои пенаты. Он сегодня ещё дополнит дневной променад вечерней порцией, после ужина.

До окончания боевой службы кораблю оставалось десять дней. Все эти десять дней в обеденный перерыв, либо после ужина на вертолётной палубе происходила одна и та же картина – адмирал в задумчивости ходил по периметру, а матрос, который никак не перевоспитывался, натирал до блеска медные части и устройства. На десятый день Староверов остановился возле него и поинтересовался.

- Как твоя фамилия, сынок?

- Матрос Баев, товарищ адмирал! – приняв вертикальное положение, браво ответил моряк.

- А из какой боевой части ты?

- БЧ-6, товарищ адмирал!

- Хорошо, - произнёс командующий, шевеля кустистыми бровями, и пошёл дальше.

Ему понравилось то, с каким рвением матрос относился к делу.

На следующий день, с утра, на корабле сыграли большой сбор. Весь экипаж в составе боевых частей разместился на вертолётной площадке. Построение было посвящено окончанию боевой службы и торжественным проводам противолодочного крейсера домой. Первым выступил командир эскадры. Все знали его крутой характер и то, что от Староверова добиться похвалы очень трудно, даже невозможно. Если это и случалось, то они всеми воспринимались вроде как полученных видов на перспективу, мол, ещё потрудитесь, поработаете над собой, тогда разговор будет иным. В этот раз, в конце своей речи, адмирал ошарашил народ ещё больше, чем ожидалось. После того, как он подвёл итоги, оценка естественно была невысокая, Староверов обратился к строю авиационной боевой части. Их поджидал от него самый настоящий «сюрприз».

- По моим наблюдениям, в БЧ-6 вообще половина бездельников. Матрос Баев, выйти из строя! – скомандовал он, слегка прикрикнув в микрофон. – Вот перед вами матрос, который в отличие от многих военнослужащих, всю боевую службу исправно и старательно трудился, даже в обеденный перерыв. Объявляю ему благодарность и десять суток отпуска. Стать в строй! – он, словно студёной водой окатил экипаж.

Матрос посмотрел насмешливыми глазами на старослужащих, стоявших в строю, напротив, с открытыми ртами, и браво ответил: « Есть!».

Потом была проникновенная речь НачПо, но его уже не слушали, а переваривали предыдущую информацию. Всё произошедшее было словно обухом по голове личному составу авиационной боевой части. Их командир подполковник Кулешов и командиры групп непонимающе переглянулись. «Бычок» от удивления только пожал плечами. Потом на него грозно смотрел командир корабля, старпом и замполит. В их глазах можно было прочесть: «Мол, героя прятал от всеобщего обозрения. Как посмел?!». Кулешов, усиленно моргая, с глупым видом водил глазами от командира к замполиту и обратно. Позже он в своё оправдание скажет: « Чаще всего бывает, что случайность слепа».

Торжественный митинг закончился, личный состав распустили. А через десять минут по кораблю объявили тревогу: «Корабль к бою и походу приготовить!». Когда были запущены все необходимые механизмы, с боевых постов произведены соответствующие доклады, командир корабля с ходового мостика дал команду: «Поднять якоря!». В носовой части закрутился первый шпиль, и загремели якорные цепи, лязганье железа вибрацией передалось по всему корпусу. В это время паротурбины ждали своей очереди. Огромная махина еле заметно сдвинулась с места и постепенно начала набирать скорость. За кормой корабля нарастал водяной бурун. На рее гордо развивался военно-морской флаг. Вся эскадра торжественно провожала крейсер. На шкафутах кораблей эскадры выстроился личный состав. Староверов перенеся командный пункт на большой противолодочный корабль, стоял на его ходовом мостике и, приложив руку к фуражке, приветствовал экипаж вертолетоносца, с честью исполнившего долг по защите отечества.

Когда дали отбой тревоге, в матросском кубрике царило веселье. По трапу вниз скатился старшина второй статьи Крышкин.

- Домой!!! – закричал он, потом осёкся. - Люди, что же это такое делается? За что ему десять суток отпуска? – демонстративно крикнул матрос.

Его поддержал «годок» Васильев.

- Я за два с половиной года ещё дома не был.

Градус эмоций нарастал.

- Знали бы, что так получится, то драили медяшки всей боевой частью, - потешаясь над нереальностью, вторил ему другой старослужащий, старший матрос Карпов.

- Этот номер больше «не прокатит». Драй не драй, а мы все бездельники. За нас Баев всю боевую отдувался, хотя прибыл всего месяц назад. Корабль оказывается сам ходит по морям, - возмутился командир отделения старшина первой статьи Травин. – Молодой матрос ещё матчасть толком не освоил, а уже на десять суток домой! Он у меня теперь до главной базы из трюмов не вылезет. Ещё пожалеет об этом халявном отпуске, - зло прошипел командир отделения.

Вопрос муссировался не только в этом кубрике, но и по всему кораблю.

Через неделю светящийся от счастья матрос Баев сошёл на берег. Он поставил чемодан на причал, вдохнул свежий морской воздух полной грудью и оглянулся. На юте, облокотившись на леера, в полном составе стояло его отделение. Матросы и старшины с болью и грустью в глазах смотрели на счастливчика.

- Давай, отдыхай за нас всех, - дружелюбно крикнул ему командир отделения Травин. – Не забудь письма в почтовый ящик опустить и купить то, о чём тебя попросили.

Баев кивнул утвердительно в ответ головой.

- Третий тост за тех, кто в море! - крикнул он, помахал рукой и, взяв чемодан, направился к КПП.

Улыбка ещё долго не сходила с его лица.

- Это что сейчас было? – возмутился Крышкин. – Он что издевался над нами?

- Приедет с отпуска, а медь на полётной палубе его уже дожидается, - поддержал товарища Васильев.

- Как бы ни так! Он снова получит отпуск, а мы автоматом станем лентяями и бездельниками, - пошутил Травин.

Матросы отделения громко рассмеялись.

Ю. Таманский

г. Севастополь 2013г.

«День подводника».

К ресторану «Прибой» лихо подкатило такси. Из машины неспеша и вальяжно, с гордо поднятой головой вылез мужчина средних лет. Он расправил плечи и осмотрелся вокруг. Это был Александр Сергеевич Феклистов. Из-под небрежно распахнутой куртки выглядывал ладно сидевший элегантный тёмно-коричневый костюм. Нарядность и экстравагантность Александра Сергеевича удачно дополняли модные, с переливом тёмных цветов, очки. Мужчина, ощущая небольшой дискомфорт, поправил не совсем правильно повязанный галстук. По тому, как он это сделал, создавалось впечатление, что сей предмет, одевался только по праздникам. Феклистову в жизни приходилось чаще носить галстуки военного покроя, где одним движением застёжки решались все вопросы аналогичного плана. Об этой «тайне» знали наблюдавшие за ним два товарища. Увидев своих закадычных друзей, стоявших у входа, Александр Сергеевич приветственно махнул им рукой. Неспеша, поднявшись по ступенькам, он подошёл к также нарядно одетым мужчинам. Пока Феклистов преодолевал этот путь, его друзья обменялись первыми впечатлениями по поводу сегодняшнего одеяния виновника торжества. Один сказал другому, с лёгкой иронией в голосе:

- Была бы шляпа, снял ей Богу!

- Привет, Толя!

- Здравствуй, Саша!

Они по-дружески обнялись.

Такая же церемония состоялась и с другим товарищем.

- Здравствуй, Степан!

- Здравствуй, Саша!

- Ну что, сегодня гуляем, как в прошлом году? – произнёс Феклистов, потирая руки. – Это мероприятие у нас плавно перешло в разряд традиционных.

В их маленьком, дружном коллективе спонтанно родилась одна невинная забава - «Игра слов». Однокашники полюбили обыгрывать различные сцены из жизни или реплику, за которую удачно зацепились. В этом соревновании каждый старался максимально проявить своё чувство юмора. Вот и сегодня они резво взяли со старта.

- Пить или не пить? Вот в чём вопрос, - хлопнул в ладоши Александр Сергеевич, предложив в этом году не шибко оригинальную тему, вложив свой смысл в известную хрестоматийную фразу, – Если не пить, то зачем мы сюда приехали?

- А я бы ответил так: «Конечно, пить, ведь это праздник для души», - подыграл ему Степан.

- Другое, просто и не пришло бы в голову, - вставил свою часть выступления Анатолий. - Это вообще не обсуждается.

- Ты прав Саня, если не выпить, будет томительное общение с недомолвками, - продолжил Степан, уже не так возвышенно. – В подобном состоянии нужные слова почему-то не находятся. Несколько рюмашек в меру, непременно усилят атмосферу праздника.

- Свежая мысль, для сегодняшнего вечера, - подвёл итог Александр.

- А мне кажется, ты ещё раньше принял положительное решение. Об этом нам подсказывает налёт богемности, а к нему и удачные «антиалкогольные» очки. Так сказать, напустил на себя респектабельный вид.

- Очки мне подарили, допустим.

Александр снял их, с напускной обиженностью на серьезном лице и положил в карман.

- Понимаю, - съязвил Анатолий, - новый стиль жизни, стремительно ворвался в обиход, того, кто шагает в ногу со временем. Перед нами некий собирательный образ современного мужчины.

- По моим наблюдениям, Стёпа, ты сегодня тоже основательно готовился к нашей встрече, подстригся, - парировал Феклистов, и с хитрецой прищурил глаза, словно житель крайнего севера в редкий солнечный день. Он придирчиво осмотрел причёску друга.

- Как я могу прийти на такой святой праздник не стриженный.

– Только не пойму, кого ты напоминаешь мне сегодня – либо молодого быстро поседевшего, либо пожилого задержавшегося в молодости, - произнёс Александр с лёгкой иронией, меняя постоянно гримасу на лице, – Прича – «Аля дядя Вася».

- Всё так, только очков твоих к моей причёске не хватает, для солидности, - друзья по-доброму улыбнулись друг другу.

- Это – лирическое отступление, но сейчас не об этом. Товарищи мои, столик заказан, прошу к обедне, - демонстративно объявил Феклистов, и снова хлопнул в ладоши. - Полный вперёд?

- Внимание, всем отключить «мобильники», - дал он команду на ходу. – Чтобы не мешали отдыхать. Напомню наш кодекс: прошлогодние байки не повторять, о суровых буднях только вскользь, политики не касаться и текущие заботы в сторону. Ведём себя скромно и лишних, ехидных вопросов друг другу не задаём. За повторение уже озвученных ранее баек, рассказчик лишнюю рюмку выпивает. Помните эти правила?

Он выдержал короткую паузу.

- Молчите, значит, помните, - произнёс Феклистов, не дав друзьям даже рот открыть. - Можно позволить себе лишь лёгкую критику в мой адрес, только не забывайтесь, сегодня «День подводника». Я это к тому, что знаю вас как облупленных и предвижу всё заранее. В большой праздник есть о чём хорошем вспомнить, - Александр Сергеевич торжественно озвучил повод и довольно улыбнулся.

У друзей и без его напутствий в этот вечер чувствовалась романтическая приподнятость.

Три однокашника вот уже несколько лет собирались вместе, чтобы отметить святой для Александра Сергеевича праздник «День подводного флота России», а также вспомнить славное прошлое. Один из них, Степан Топоров, как-то в разговоре сымпровизировав, сказал:

- Друзья мои, с вами словно открываешь волшебную дверь времени и попадаешь в прошлое. Вроде как, взгляд сквозь года.

Его тогда, в присущей им манере, поддержал Анатолий Решетняк:

- А потом другую и ты в настоящем. Между этой процедурой, дистанция в прошедшие 25 лет и ностальгия, по той первой двери.

- Время быстротечно, к сожалению, - присоединился к ним Александр. – Дни наши и годы летят, как белые и чёрные лебеди. Всё что было – уже прожито, а то, что будет – лучше не знать.

- Особенно в возрасте, - добавил Степан с ухмылкой.

Все трое были выпускниками военно-морского училища, факультета связи. После выпуска, распределение и жизнь разбросала друзей по всему Дальнему востоку. Они не искали лёгких дорог, а добросовестно служили там, куда послала Родина. Пройдя временную дистанцию, от горящих лейтенантских глаз до поседевшей головы, и выйдя на пенсию, однокашники разными путями вернулись в город своей молодости, где когда-то строили радужные планы на предстоящую жизнь. Александр после окончания училища служил на атомной подводной лодке. Степана судьба забросила на надводные корабли. Анатолий так же начинал службу на корабле, а в дальнейшем продолжил её на берегу. Все они дослужились до звания капитан второго ранга. Скачок во времени оставил в душах друзей только светлые воспоминания о молодости, задор и лёгкую браваду, хотя уже и не по возрасту. Общались они непринуждённо и легко, словно вернувшись в курсантские годы и события давно минувших дней.

На входе в зал ресторана, к мужчинам подошла миловидная молодая женщина.

- Здравствуй, Светочка! – приветствовал её Феклистов. – Что ты нам сегодня приготовила? – он улыбнулся ей. – Чем я буду в праздник угощать товарищей?

По всем признакам общения было видно, что Феклистов хорошо знаком с администратором.

- Александр Сергеевич, для Вашей компании, как всегда, из меню самое лучшее и столик в уютном, тихом месте. Насчёт спиртного, как Вы желали - сами распорядитесь.

- Молодец! Всё правильно. Игорьку привет.

Друзья, молча, удивлялись. Светлана провела их в зал и показала столик.

- Саня, откуда ты её знаешь? Мы вроде по таким заведениям не часто ходим, – спросил Степан, оглянувшись, и смотря вслед удаляющейся молодой женщине.

- Муж её у нас на лодке мичманом служил. Потом перевёлся куда-то сюда на берег, кажется в учебку. Короче, от темы не уходить, - оборвал он ненужные расспросы.

Феклистов остановил проходившего мимо парня в форменной одежде.

- Официант, пять бутылок «Немирофф», - попросил он с раскрепощённым тоном в голосе.

- Резво взял! - одёрнул его Анатолий. - Норма обозначена «от фонаря». Во всём должна быть мера.

- Я пошутил, - Александр Сергеевич обратился к официанту, - одну пока, друг.

Тот улыбнулся, понимающе кивнул и удалился.

- А что у нас сегодня за публика? – растягивая последние слова, Степан всматривался в «прекрасную половину» зала.

- Стёпа, чего рыщешь глазами. Ты у нас женат, это мой удел искать себе подругу, - предупредил его Александр.

- Ты же знаешь, меня после пятой не остановить, не тебе так себе - с серьёзным видом ответил друг, явно шутя и продолжая пристально смотреть в зал. – Придётся умерить свой пыл, если ты настаиваешь. Да и при таком раскладе, после пяти «Немирофф», любая женщина станет просто собеседником. Бесполезно что-нибудь планировать.

- Сдержите свои страсти господа. Не забывайте о манерах. Сегодня к женщинам отношение возвышенное, - Феклистов в театральном стиле продекламировал классика. – А потом, Стёпа, я тебя у твоей жены еле отпросил на этот вечер. Слово дал, что всё будет хорошо.

- Ладно, ладно, - буркнул в ответ Топоров.

В это время, официант принёс и поставил на стол бутылку водки.

- Спасибо друг, ты вовремя, - поблагодарил его Александр.

Он начал наполнять рюмки.

- Саня, мне половину, - стал возражать Анатолий.

- Убери руку от посуды, я ещё не налил, - сердито предупредил его товарищ.

Феклистов, наполнил рюмки до краёв и начал вертеть головой, ища глазами кого-то среди публики, в наполнившемся зале.

- Вон видите, за соседним столиком девица молодая сидит, - обратился он к Анатолию и посмотрел на Степана.

- Да.

- А вон за тем женщина, ну скажем так, уже зрелая. Ей в мамы годится, но не потерявшая привлекательность.

- Да, старше на полжизни, - утвердительно кивнул головой Анатолий. – Яркая представительница шестидесятых. С первого взгляда, сквозь слой косметики, угадать её лета, даже приблизительно, не представляется возможным.

- Приглядись внимательней, для третьего этапа жизни находится ещё совсем в юном возрасте, - подключился Степан. – Должен отметить, что весьма подвижная для своей комплекции.

- Хватит злословить, речь не о ней. Так вот, мы сегодня должны выпить за Российский подводный флот столько, чтобы разницы между возрастом этих двух красавиц не было видно. Задача ясна.

Друзьям в ответ оставалось только улыбаться, ведь балом правил сегодня подводник.

- Не моргай Анатолий так глазами, в каждой правде есть доля шутки, - он рассмеялся.

- Да я за печень свою боюсь. Период тренировки и закалки её прошёл, теперь она диктует мне меру.

- Значит, ты сегодня будешь развозить нас по домам. Правильно я говорю, Стёпа?

- Посмотрим, - неопределённо ответил товарищ и пожал плечами.

- Подняли рюмки и молча, стоя выпили за подводников, - скомандовал Александр.

Друзья встали, соединили вместе рюмки и выпили.

- Ах, просто замечательно! – выразил общий настрой Степан, приступая к закуске.

- Мне Валька, после прошлой нашей встречи, выволочку устроила и сказала:

- Каждый из вас выпил дозу спиртного не совместимую с жизнью китайца, - процитировал Анатолий свою бойкую жену, поддевая кусочек огурчика на вилку.

- Ты ей всё рассказал? – удивлённо переспросил Александр.

- А по нам, что не было видно. Наши встречи ведь не проходят под завесой секретности.

- Саня, смотри какая привлекательная женщина, - не без видимого удовлетворения, жуя салат, кивнул Степан в сторону стола, за которым был сугубо женский коллектив.

- Голова кругом идёт, прямо цветник какой-то! - поддержал его Анатолий с блестящими глазами. - Да, там все симпатичные «пышки», - произнёс он, словно утверждаясь в своём правильном выводе. - Спокойные и приветливые лица, и глаза как будто распахнуты для знакомства.

- Почему бы им ни быть распахнутыми, кто же не хочет чистой любви, - поддержал его Степан.

- Друзья мои, предупреждаю сразу, как только выпьем «покруче», невесту мне не искать, достаточно было прошлого раза, - заранее предупредил Феклистов товарищей.

- Нам что ли одним мучиться, в этой непредсказуемой жизни - хмыкнул Анатолий.

- В прошлый раз, смею вам заметить, была приличная дама, - произнёс удивлённый Степан. – Чем для тебя не везение, а для нас бальзам? С завистью как-то надо бороться. Так что ждём-с в полку женатых прибавления!

- Хотели ускорить процесс, - Александр хитро смотрел на друзей. – Открою вам тайну, до чего приличная попалась, так прилипла, еле оторвал. Самое страшное, что после более близкого общения с этой «гремучей» женщиной, меня часто стали мучить кошмарные сны. Две недели изнурительного, постоянного стресса.

- Такие симптомы пройдут, а вот если перестанут мучить скачки давления, в причинном месте, тогда появятся уже ужасные сны, - в очередной раз пошутил на эту тему Анатолий.

- К чему это ты?

- К тому, что тренироваться надо, а то форму потеряешь. А главное, основной вопрос «затирается».

- Зря смеётесь, я вполне серьёзно, эта Жанна вероломная и истеричная бестия. Говорю не в качестве своего оправдания, - он покачал головой. – Только зря потерял время, оно в моём возрасте уже драгоценное. Думаю, на такие грабли я уже не наступил бы.

- Поверь, если мы за тебя взялись, то это серьёзно. Очень важный вопрос, на самотёк пускать нельзя никак. Всё пока на уровне разговоров, а дальше включим скрытые резервы и меры воздействия, - Анатолий смотрел, на него, не моргая.

- Судя по уверенному тону, вижу, что вы настроены агрессивно, - рассмеялся Феклистов.

- Хорошо, эта не подошла, а ещё раньше? Мы тебя знакомили с Кариной, - продолжал наступать на холостяцкие устои, «несгибаемого» друга, Степан.

- Да, идиллии тоже не получилось, не вдохновила, - изрёк многозначительное сочетание слов Александр.

Он хотел сразу упредить дальнейшее развитие этой чувствительной для него темы, но не тут-то было.

– Нам показалось, что вы так органично дополняли друг друга. А теперь, я уже заранее знаю, сейчас ты отмажешься, как бывало неоднократно, и скажешь, слишком нравственная попалась или далёкая от реальной жизни.

Александр продолжал получать незаслуженные претензии.

- Если невеста ушла к другому, это ещё неизвестно кому повезло, - как можно спокойнее, ответил Феклистов. – В случае с Кариной, речь о нравственности не идёт. Её больше интересовал жених побогаче. А что с меня взять? Всё равно, что с голого рубаху содрать.

– Надо своей Тамаре сказать, чтобы селекционную работу вела качественней и тщательней, - участливо произнёс Степан. - Ну и как ты выкрутился?

- Признаюсь, я не ангел, но она не пришлась мне по душе. Подсказало внутреннее ощущение. Из красотки с хитрющими глазами, так и лезли наружу запросы, - Александр вздохнул. - У этой дамы какая-то мания за богатого замуж выскочить. Не поверите, я увидел чудеса перевоплощения. Повезло наблюдать, что называется, вживую. Это разные женщины, когда с ней знакомишься и потом, когда ближе узнаёшь.

- Удивил, они все такие, - усмехнулся Анатолий.

- Сначала мне показалось, что у Карины это проблема материального достатка, а оказалось больше психологического плана. Дама часто грузила рассказами о подругах, которые выскочили удачно замуж за границей, за состоятельных стариков. Вот она и бесилась от своих призрачных шансов. Так и исчезла из моей жизни, не тронув душу, - он вздохнул.

- Поведение Карины отвечает духу времени, - вставил реплику Топоров. – Теперь ей остаётся лишь кусать локти и надеяться на то, что жизнь ещё устроится. Нас больше интересуешь ты.

- Наш коллега был просто не в курсе своих «минусов», теперь знает о них всё, - произнёс Степан с интонацией вызывающей сочувствие. – Роман с продолжением не состоялся, зато поднял на поверхность его проблемы. А ты не обещал ей случайно, в состоянии подпития при знакомстве, золотые горы? – словно спохватившись, добавил он.

- Чего ехидничаешь? – улыбнулся Александр. – А впрочем, ты точно подметил, это хороший эквивалент для её внутреннего мира. Во-первых, как-то тошно мне от этих воспоминаний, давай опустим. Во-вторых, насчёт подпития, я только по праздникам «отвязываюсь». В своё оправдание скажу, они ко мне сами почему-то липнут, с «завидной» периодичностью, эти нехорошие приключения.

- У него на всё уже готовые ответы. Подобное произошло оттого, что после Жанны не провёл «работу над ошибками». Зато теперь после Карины научен горьким опытом, - с лёгким ехидством поучал его Топоров. - Хорошо, что ещё не успел наломать дров.

Окончив нравоучения, Степан обратился к Анатолию, с притворным удивлением.

- Я вижу непонимание на твоём лице, друг. Стоит ли удивляться тому, что наш товарищ избалован женским вниманием и не в меру переборчив. А ты что думал, в нашем возрасте все мужики одинаковые. Вот перед тобой живой пример, несостоятельного мечтателя. Когда мы его только женим, не знаю? Смазливые барышни ему не нужны, хозяйственные тоже, богатым прикинуться не хочет. Не пойму, какие же в его вкусе? - он развёл руками.

Феклистов отреагировал вполне благодушно. Он попытался сохранить лицо, и обозначил своё видение обсуждаемого вопроса.

- Чтобы дальнейшая жизнь не превратилась в ад на земле, спешить не надо. Это произойдёт внезапно, как не старайтесь. Дело ведь нешуточное, - охладил он благие намерения друзей. – Пожелайте мне лучше не утратить покой, - Александр Сергеевич ничего не конкретизировал.

- С одной существенной оговоркой, мы тебе лучше пожелаем встретить непорочную носительницу радостей жизни и семейной гармонии. А с твоим девизом, поиск может затянуться, - предупредил Анатолий. – Есть кое-какие соображения, но они пока находятся на стадии идеи, - он хитро прищурился.

- Обложили как медведя, - возмутился Феклистов.

- У меня есть пожелание, тосты будут позже, - взял слово Степан. – Речь, - объявил он торжественно. - Сегодня «День подводного флота России», пьём конкретно за подводников. Перед нами сидит представитель, который имеет прямое отношение к торжественному событию. Этот праздник и выделили отдельным днём, в знак того, что профессия тяжёлая, героическая. А так как геройство может быть только в коллективе, в котором все связаны одной цепью, значит, и вспоминаем всех подводников. Мы гордимся тобой, друг!

В этот момент Александр, как первопричина сегодняшнего банкета, наполнял рюмки.

- Правильно Стёпа, давай за все экипажи. В подводном флоте плохих парней не бывает, а если и появляются, разве что за редким исключением, то ненадолго. Для слабых парней не подходящая атмосфера, тут характер требуется и мужество, - поддержал его Решетняк.

- По делам, как говорится и «честь», - добавил в данном контексте Степан. – В твоём лице мы поздравляем и всех остальных моряков подводного флота.

- Спасибо, друзья! – искренне поблагодарил их Феклистов.

- Они выпили и приступили к еде.

- Света, сегодня постаралась, - жуя мясное ассорти, с интригующим названием «Хочу ещё», пробубнил Анатолий. – Для чревоугодия всего в изобилии.

- Да молодец! – отозвался Степан, поглощая кусок курицы. – «Кушанья» отменные. Правда бывает и по-другому. Недели две назад столкнулся нос к носу на железнодорожном вокзале с Вадиком Метелёвым, со второго факультета. На год позже выпускался. Мы с ним в те времена за сборную училища по футболу играли. Решили отметить встречу и зашли в какой-то шалман, типа «Какаду». Взяли водки, закуски, потом ещё добавили. На следующий день он звонит мне и интересуется здоровьем. Не к столу будет сказано, а ради предупреждения. Оказывается, он всю ночь ноги тренировал, словно мусульманин, объевшийся свинины.

«Диагноз» авторитетно поставил Анатолий.

-Греши на водку. Хорошего качества продезинфицирует любую несвежую закуску. Кстати, Степан, ты я вижу, любишь папоротник «орляк».

- Есть такое. Перловой и гороховой каши, в училище и на службе, я наелся до конца своей жизни.

- Забери мой, я как-то его не очень.

- Деликатесами разбрасываешься?

- По мне так, лучше полезными дарами моря это место занять. Вырос на рыбе и свежие морепродукты моя слабость.

- Что за музыка?! – высказал сожаление Александр, крутя головой, - ноги под столом не подпрыгивают. Скучная какая-то. Музыка должна служить лирическим фоном, после подогрева, и создавать хорошее настроение.

- А мне современная музыка вообще напоминает собачью свадьбу - «Гав-гав!», сквозь какофонию. В ресторане вроде бы ещё ничего, придерживаются разных стилей, - откликнулся на обсуждение безвкусицы Анатолий, - только деньги отстёгивай.

- Внутри пока градус не тот, не расстраивайтесь, - успокоил обоих Степан.

- Вот и подошли к третьему тосту – «За тех, кто в море», - объявил он и поднял рюмку.

Друзья выпили. Анатолий крякнул от удовольствия.

- Братцы, не спешите изнурять себя водкой! С такими темпами мы быстро к финишу придём, - предупредил он всех и посмотрел на часы.

- Чего ты переживаешь, закалку не пропить, - пошутил Степан. – А потом у нас сегодня повод большой.

- Меня Валька убьет, - запричитал Анатолий.

- Судя по «уверенному» тону, сомневаться не приходится, - улыбнулся Степан. - Терзающее душу ожидание.

- Все расплачиваются за свои промахи в жизни, - «посочувствовал» ему Александр. – Не переживай ты так сильно, за руганью всегда следует «слёзное примирение».

- Точно, потерпи немного! Мы тебя ей сегодня в таком виде представим, у незабвенной жены твоей даже сомнения в голове не появятся, что в таком состоянии можно изменять, - продолжал издеваться Степан.

- До кондиции чемодана без ручки, что ли? – усмехаясь, переспросил Анатолий. – В эксплуатации не удобен, а выбросить жалко?

- Вроде того.

- Ты, сама доброта душевная, - Анатолий покачал головой. – Между прочим, она мне недавно призналась, что всю прошедшую жизнь чувствовала рядом действительно надёжное плечо. Мы с ней прожили душа в душу в отличие от тебя Стёпа, три раза женатого. Ты был бесшабашный повеса, а в итоге оказался заурядным многожёнцем.

- Ничего не мог с собой поделать, слабый я. У каждой моей очередной жены были милые глаза и качества, которыми предыдущая спутница жизни не обладала, - за его признанием последовал глубокий вздох. – Есть ещё один «маленький» нюанс, каждая следующая из них моложе предыдущей. Не знаю почему, но горький привкус не сложившейся жизни меня не мучает.

- Саня, а чего ты не женишься? – последовал вопрос заинтересованности от Анатолия.

- Да, когда сподобишься? – поддержал его Степан.

- Насколько я понял, публичный диспут по поводу моей судьбы ещё не окончен, - он ухмыльнулся. - Когда двое «набрасываются» на третьего, отвечать придётся. Друзья мои, я особо «не заморачиваюсь» на этом вопросе, других проблем хватает.

- Взял бы помоложе женщину, повторно жизнь начать интересно, наверное. Парень ты видный. Дети у тебя в отдельном плавании давно, - Анатолий полностью перевел разговор на Феклистова.

Александр по глазам и интонации понял, что друг «прикалывается», но вида не подал.

- Было мне подобное предложение, разделить с такой дамой ложе, но я отказался. Мы люди разных поколений и это будет мешать в совместной жизни. То, что в её понимании ещё привычно: повеселиться и потанцевать с задором, мне будет уже скучно и хлопотно. За мои чувства говорит уже здравый смысл.

- Ну и что, сидел бы дома пока она немного повеселится, как ленивый толстый кот.

- Добавь ещё – кастрированный.

- Неприятные ощущения быстро проходят, к ним привыкаешь, и появляется привычка. Изредка позволял бы себе шалости, - продолжал дурачиться Анатолий с усмешкой. – Помнишь классику, как старые дворяне.

- Ага, отращивал бы рога и напевал песню про лесного оленя. Я знал такую пару, очень хороший пример для рогоносца, - он задумчиво добавил. - Как в том анекдоте: «Самое лучшее средство от полового бессилия, на склоне лет, пантокрин из собственных рогов». Ну не это главное, друзья мои, другой ритм жизни и шкала ценностей.

- У нас на корабле был шкодный штурман, по-жизни большой ревнивец. Жена ему говорит: «Эдик, я хочу съездить в санаторий. Детей к маме отправлю». А он ей: «Я и сам ещё могу. Сидеть дома! », - решил развеселить всех Анатолий.

- Не про себя ли ты рассказывал, друг, Эдиком прикрываясь, - Степан, смотря на Александра, кивнул головой в сторону Анатолия.

- Эдик свою жену в строгости держал, - не обращая внимания на его неуместную шутку, продолжил Анатолий. – Служил у нас минёр, капитан-лейтенант Николаев Дима. А вот у этого совсем другая история – жена каратистка.

- Хорошо когда люди находят друг друга, а не их знакомят, - не дослушав товарища, невпопад успел вставить свои «пять копеек» Александр.

- Поначалу всё у них было ровно, а когда Дима стал выпивать, появились у него ушибы и синяки. Как-то раз пришёл вовсе с опухшим носом. Оказывается, дома решил пошатнувшееся главенство восстановить – патриархат. Начал скандалить, пошёл на пролом как на передовой, а ближе к финалу получил в «репу». «Всё мужики, хватит с меня такой семейной жизни, развожусь. Ни жена, а какое-то штормовое предупреждение», - объявил он нам и оставил сильную телом женщину. Сначала пустился во все тяжкие, растеряв остатки надежды, а потом всё стало на свои места, когда женился на телефонистке с узла связи. И дети у них есть, и счастья немеренно.

Александр подозвал официанта и попросил принести ещё две бутылки водки.

- Волей-неволей приходится с запасом брать, чтобы два раза парню не бегать, - сопроводил он шуткой свой заказ. - Недавно в центре города встретил бывшего замполита с лодки, Карпухина. Поздоровались как родные братья, хотя он меня в своё время конкретно доставал. Я ему говорю, в беседе: «Антон Сергеевич, а ведь всё что Вы нам вдалбливали, оказалось «опиумом» для народа». Послушайте, что он ответил: «Партия ошибалась, и я ошибался». Каков хитрец. Не отмежевался от ответственности и не виноват. Молодец! – Александр восхищённо покачал головой. – А в те далёкие года, когда меня однажды достали его придирки, я замполиту предложил: «А не хотите побывать в моей шкуре, чтобы вкусить сии прелести?». Что тут началось! И партия Вам доверила, а Вы не оправдали, и как Вы можете… Он даже усмотрел в сказанном, слабую профессиональную подготовку. Антон Сергеевич, при каждом удобном случае, потом напоминал мне про ту историю. Я лишний раз с ним больше не спорил, надо было заниматься служебными делами, а не сотрясать воздух. Должен отметить, справедливости ради, что у Карпухина была хорошая черта, он на нас никогда не «капал» командиру, а тем более в политотдел. Сам во всём разбирался. За это я его уважал. В самом главном с замполитом полностью согласен, мы не систему защищали, а Родину – «Великую Русь! ». Это определяющий аргумент того, что мы не зря отдали лучшие годы службе Отечеству. Систем много, а Родина у нас одна.

- Вот они, золотые слова! Присоединяюсь, Саня, мы навсегда останемся, верны идеалам своего прошлого, - поддержал его Решетняк.

- Наша жизнь и служба, как своеобразное зеркало, в котором отразились разные эпохи.

Давайте выпьем, - спохватившись, торжественно произнёс Феклистов.

Друзья выпили за крепкое морское братство, флаг и Родину. Александр встал из-за стола.

- Пойду, скажу Свете, чтобы горячее подавали.

Неожиданно зазвучала музыка, и все уголки уютного зала наполнились приятными переливами нот. На сцене, перебирая пальцами, чёрно-белые клавиши синтезатора, наигрывал незатейливую современную мелодию колоритный парень с длинными волосами. Степан огляделся по сторонам. За соседним столом расположилась возрастная компания. Ближе всего к ним боком сидел мужчина с большим лишним весом и объёмистой грудной клеткой. Его отличало напряжённое выражение лица и глаза навыкате. Мужчина преданно вытаращился на свою подругу. Присутствовало ощущение, что человек набрал внутрь воздух, задержал его, и сейчас баритоном исполнит какую-нибудь арию из оперы или Оду «К радости» Бетховена.

- Надо же, как природа иногда шутит, - отметил мысленно Топоров, едва сдерживая смех.

Анатолий тоже рассматривал зал.

- Смотри, - прошептал он Степану, - вон за тем столиком сидит дама красивая.- Видишь, какая у неё большая грудь? – произнёс он, горя глазами.

- Вижу. Несёт по жизни гордо свою неземную красоту, - флегматично ответил товарищ. - Вполне в моём вкусе, - выразил он мимолётное восхищение. - Красивая грудь смотрится божественно, - произнёс Топоров уже философски. – Второй размер – для эстетов, а для нас четвёртый в самый раз. Видно, что она в детстве капусту хорошо кушала, - он на секунду призадумался. - У тебя сегодня темперамент, как у Сани после автономки.

- Она за буйки никогда не заплывает, они всегда впереди неё, - не обращая на его реплику внимания, продолжил восхищаться Анатолий. - Эта картина у меня постоянно перед глазами.

- Ага, - вздохнул Степан, слушавший друга в пол-уха. Его лицо не отображало никаких эмоций. – Откуда у тебя такие тренированные наблюдения? – словно очнувшись от задумчивости, удивлённо спросил он.

- В прошлом году летом в Анапе отдыхал.

- Я так понял ты до сих пор под впечатлением?

Анатолий в ответ только глубоко вздохнул.

- Ты прав, впечатления не отпускают, - после короткой паузы, Решетняк продолжил свой рассказ. – Представь себе, голубое небо, уходящее в просторы, ласковое лазурное море которое манит и завораживает. Оно многолико, чёрным становится во время шторма, хмурится вместе с непогодой, а рано утром, в хорошую погоду, голубое и тихо шуршит прибоем. У вечернего моря свои прелести. Выйдешь на набережную и можно бесконечно наблюдать, как сияют, переливаются и искрятся, под лучами заходящего солнца небольшие волны, - чуть ли не закатив глаза, почти прошептал он. – На море никогда не насмотришься сполна и его воздухом не надышишься, оно бесконечно притягательно. А атмосфера вокруг! – Анатолий приободрился. - Женщины молодые прогуливаются, блестящими глазками стреляют. От упоительных женских форм просто пьянеешь. В ресторане шампанское рекой и музыка, - он смотрел вверх, не моргая, словно в экстазе. – Пленительные виды побережья!

- А у нашего моря свои прелести, - вернул его с курорта Степан, произнеся это немного грубовато, - и океан поёт.

Чувствовалось, что он воспринял с повышенной ревностью к своей родной морской стихии трепетный рассказ о каком-то там тёплом море.

– Жаль, что время нельзя вернуть назад, - Решетняк не в силах был остановиться.

- Слушай, а Валька? Ты что один ездил? Это же просто нереально, – недоумение появилось на лице Топорова.

- То-то и оно, что не один. Только наблюдал за настоящей жизнью, – сник Анатолий.

Он задумался о чём-то личном.

- Теперь я вижу логику, - съязвил Топоров. – А поначалу подумал, что уже рушится счастье. Значит, просто не задался отдых?

- И не смешно как-то, - огрызнулся Решетняк.

– Похоже, бедолаге приходится смотреть на «уши спаниеля», раз так болезненно восхищается красивой женской грудью на стороне, - подумал, но промолчал Степан. Он не стал обижать товарища.

- Ты в компьютере разбираешься, - вдруг спросил Топоров у Анатолия.

- Да так, на уровне пользователя.

- Это хорошо, что на уровне. А мне внук вчера, которому восемь лет, рассердившись, говорит: «Дед, ты тормоз! ». Представляешь! «Морочь лучше компьютеру процессор, а не мне мозги». Пришлось отшлёпать это юное дарование.

- Не говори, талантливые нынче детишки. Вот и догоняй его, учиться никогда не поздно.

- В нашем возрасте доучиваться, а не учиться не поздно.

- Вот и я говорю, что самые отсталые слои населения компьютер уже освоили, остались только «никакие» слои, - он ухмыльнулся. - Не ищи в сказанном внуком подтекста, у детей душа чище. Они в этом возрасте всегда кого-нибудь копируют, тех же взрослых или друзей с улицы.

Топоров пропустил мимо ушей намёк на серость.

- Я понимаю, но учить внука уважительному отношению к старшим надо.

Они некоторое время сидели в задумчивости.

- Мне вся эта обстановка напоминает, - Степан окинул взором зал, - те времена, когда мы были холостяками. Молодыми лейтенантами резвились, в свободное от службы время, в единственном кафе гарнизона Шкотово. В народе его прозвали «Барсук». При произношении подразумевался интервал между двумя слогами. Вот это было кипенье необузданных страстей! В остальном – сплошное уныние.

- Ты это рассказывал в прошлом году, Стёпа, - спокойно произнёс Анатолий и наполнил его рюмку.

- Давай, - скомандовал он. – «Заезженные» истории у нас не в почёте и наказываются. Ты же слышал, старший приказал!

- Чёрт побери! Видишь, выпили, ухудшилась память, концентрация внимания и сообразительность, - произнёс Степан прежде, чем опорожнить содержимое.

- Ещё выпьем, мысли вообще будут путаться, речь станет бессвязной и пустые глаза на следующий день. Всё идёт по сценарию прошлого года, - добавил Анатолий.

- Поэтому, наша задача сегодня остановиться до рубежа – «Ты меня уважаешь? ». За один шаг до него.

Слегка в приподнятом настроении за стол вернулся Александр.

- Друзья, а какие времена мы пережили, эти мрачные девяностые годы. Расцвет развала страны. Всё это сейчас забылось, а тогда… Жили при полном безденежье. По три-четыре месяца зарплату не выдавали. Ничего не купить, семью с трудом можно было прокормить, только путём всяких ухищрений. Но мы выдержали благодаря тому, что рядом с нами были стойкие и преданные подруги. Давайте за них выпьем стоя!

Принесли горячее. К ним подошла Светлана.

- Александр Сергеевич, всё нормально?

- Светочка, всё хорошо, - разделывая антрекот, ответил он жуя.

- Света, может с нами, посидите? – предложил Анатолий.

- Нет, нет спасибо. Приятного вам аппетита, - она удалилась.

- Вспомнил случай из того времени, - прожевав, начал очередную байку Феклистов. – Служил у нас на лодке капитан 2 ранга Горностаев Володя. В то мутное время он стал флагманским в дивизии, по ракетному вооружению. Как-то на его дежурстве зазвенел звонок оперативного телефона. Он решил прикольнутся от безысходности и такой собачьей жизни. Жена вторую неделю «пилила» и спрашивала: «Где зарплата? ».

- Второго сорта Горностаев, слушаю.

А звонил начштаба флотилии.

- Что это у вас за представление Горностаев?

- Когда выплатят зарплату за три месяца, буду представляться, как положено, - ответил он спокойно.

- Я вам сортность, кажется, понижу до третьей, - и как заорёт. – Где командир дивизии?

- Ну и что ему, было? – поинтересовался Анатолий, после паузы.

- Да ничего. Пожурили и всё. Если бы в тот период увольняли всех недовольных, то некому было бы служить. Правда, был у нас, непродолжительное время, один довольно странный командующий флотилии. Пару человек попали под его «каток». Всё время на всех и вся кричал: «Я вас сниму с должности! », а чаще, просто - «Я вас сниму». Создавалось такое впечатление, что это его самая любимая фраза в жизни, и он больше никаких грозных слов не знает. Прозвали – «фотограф». Ушёл, и забыли.

- Сколько за службу было этого тупого властолюбия, не счесть. В памяти больше всё-таки осталось хороших воспоминаний, - Анатолий вздохнул.

Между рассказами друзья не забывали пропускать по рюмашке. С очередным оригинальным тостом, типа: «Братцы, мы сегодня не будем пить за свободу угнетённых народов Африки, у нас и своих проблем хватает, а за крепость прочного корпуса обязательно выпьем», - выступил Топоров.

- Тебе мой друг, можно уже учебное пособие писать по военно-морским тостам. Не угадать, что предложишь в следующий раз, - улыбаясь, похвалил товарища Александр.

Друзья выпили и закусили, Анатолий ушёл танцевать с симпатичной дамой из-за «чисто женского» стола. Александр в это время что-то увлечённо рассказывал про подводные лодки Степану. Вернулся на своё место сияющий Анатолий.

- Саня, я нашёл тебе объект для полуночных бесед. Самое главное, взял у неё номер телефона.

- Кто такая, эта Амазонка? – повёл бровями Феклистов.

- Вон у той красотки, - он кивнул в сторону стола, где сидели четыре представительницы прекрасного пола. – Присмотрись.

Феклистов посмотрел, с искрой заинтересованности, уже в слегка затуманенном взоре, в ту сторону, которую указал товарищ и наткнулся на взгляд крашеной блондинки. Она понимающе, приветственно кивнула ему. На его лице появилась ни к чему не обязывающая улыбка.

- Дама даже номер своего телефона записала, - продолжал увлечённо рассказывать Анатолий.

Он показал ладонь, на которой помадой был записан ряд цифр.

- Давай, «забей» его в мобильник. Её Анжела зовут.

- А с именем попроще не мог найти? У меня от этих Жанн, Анжел и Карин, честно говоря, изжога. Другое дело: Наталья, Мария, Екатерина, - добродушная улыбка растеклась по его лицу.

- Не брюзжи, она ждёт твоего ответного шага.

- Я присмотрелся, чересчур тощая и костлявая, - с безразличным видом произнёс Феклистов, отклонив предложение товарища.

- Ты что! – у Анатолия горели глаза. - Когда я держал её под руку, видел бы ты завистливые взгляды мужиков вокруг, - неунимался Решетняк. – Ласковый взор этих глаз не может не вызывать ответные чувства, - лицо у него сделалось серьёзным. - Давай, не увиливай. Насколько я понял, мадам согласилась на любовь без всяких условий, - «включил» он основной козырь. – Что за инертность с твоей стороны сегодня?

- Не надо нас, маленьких, дурить, - попытался отделаться от навязчивой идеи друга Александр.

- Ты ей очень понравился, - продолжал наступление Анатолий.

- Толя, отстань. Я пока не готов.

- Я тебе советую, женщина просто прелесть: весёлая, остроумная, заводная, - продолжал он уговаривать товарища с ноткой зависти в голосе.

Степан встал со своего места.

- Братцы, пойду, пройдусь. Заодно на свежем воздухе покурю, а вы разберитесь в своих чувствах. Налицо конфликт интересов.

- Стёпа, бросай курить, бери пример с меня и Сани.

- Я подумаю, - отмахнулся от предложения Топоров.

- Ну что? – продолжал «сватать» Феклистова Анатолий, когда ушёл Степан. – Очень интересная женщина.

- Есть резон?

- Ты ещё спрашиваешь! – показушно возмутился Решетняк.

- Ладно, ты кого хочешь, уговоришь! – сдался Александр.

Он встал из-за стола, как только начала играть музыка.

- Тебя ждёт преисполненная страсти Афродита, - смягчившимся голосом напутствовал его Анатолий.

- Посмотрим, что там за прелесть.

- А ещё она видит больше, чем обычный человек, - усмехаясь, вдогонку товарищу произнёс негромко Решетняк.

- Что видит? – остановился Феклистов, сбитый с толку последней репликой.

Он смотрел ничего не понимающими глазами.

- Иди, иди уже, это я так, - махнул рукой Анатолий.

Он выждал, пока друг удалится на почтительное расстояние, и тихо, заговорческим тоном произнес:

- А значит, эксперименту быть.

Александр неспеша, вальяжно пригласил даму на танец. Она приняла его предложение. Лёгкая музыка закружила красивую пару.

- Вы верите в судьбу, в предначертание? – спросила она, улыбнувшись, смотря широко распахнутыми блестящими глазами.

- Как все, не более. С предначертанием, конечно, не поспоришь, но судьбу иногда пытаюсь менять в нужную для себя сторону.

- Получается?

- В деталях, это вполне реально.

Александр ненадолго призадумался.

- Моя судьба сложна, порой драматична, но по-своему счастлива. Мне этого в жизни достаточно. Вопрос какой-то интересный у вас был, Анжела, как мне показалось.

- Профессиональный. Я ясновидящая, медиум, спирит, член общества исследования психических и парапсихических явлений, - деловым голосом ответила она.

Он на некоторое время просто остолбенел и не мог произнести ни слова.

- Так Вы не женщина, – спросил он уже с улыбкой, - а спирит?

- Я женщина, - она тоже улыбнулась.

- Вижу, Вы даже в ресторане не можете забыть о своей работе, - решил разговорить её Александр, так как ничего больше не оставалось делать.

- Одно другому не мешает. Анатолий говорил, что ваша компания отмечает «День подводника». Выходит, Вы тоже сегодня о работе и службе вспоминаете?

- Да, Вы правы. Не подумал, - оправдывался Феклистов. – А девушки у Вас за столом тоже, это …

- Нет, они мои школьные подруги, - просветила она его.

- А-а-а! – многозначительно произнёс Александр.

В голове промелькнуло совсем иное.

- Это хорошо. А то будет перебор с ясновидящими на такой маленький зал.

Она почти весь танец рассказывала о своих необычных способностях. Это его как-то не увлекло, и Феклистов стал думать о личной жизни и делах. В голове был «винегрет» из множества разных мыслей.

- Просто у Вас очень интересная карма и аура. Это особый знак судьбы, - донеслось до его ушей.

Закончила играть музыка.

- Про карму в следующий раз, - парировал он. – На то есть свои причины.

Александр проводил её к столу, за которым сидели подружки и периодически, с любопытством, посматривали в их сторону. Он с признательной маской на лице поблагодарил Анжелу, за честь потанцевать с неординарной женщиной, и удалился. Феклистов вернулся на своё место. Следы внутреннего напряжения читались в его глазах.

Анатолий хитро улыбался.

- Ещё одна такая шутка, друг мой, и я вызову тебя на дуэль, - бросил он с напускным раздражением.

- Что устроила спиритический сеанс? Понимаю, напрасное ожидание чуда и разочарование, – усмехнулся Анатолий. – Саня, прости за невежество. Мне интересно стало, найдёшь ты с ней общий язык или нет.

- Легко и непринуждённо. Язык у нас один, только интересы разные. Я маненько отклонился от своих правил, не доверять вам в подобных ситуациях, злодеи. Да ладно, уже «купился». Смешно и обидно, - Феклистов отнёсся к неприятной шутке с самоиронией.

Он ненадолго задумался.

- Сгораю от любопытства, а что ты ей ответил насчёт предначертания и судьбы? – спросил Александр у продолжавшего, по инерции, улыбаться Анатолия.

- Правду. Я сказал, что никогда мне не научиться влиять на собственное будущее. В военной системе такому не учат, а по окончании службы, на подобное занятие, времени просто нет. Это одному Богу только известно, какое оно, а судьбу я выбрал, когда десятый класс закончил.

- Как-то пессимистично получается.

- Я люблю больше ногами по земле ходить, а не под облаками мысленно парить.

- Мне показалось, что этой даме не нужен никто и даже заботливый муж, трезвый и спящий на диванчике возле телевизора, она вся в астрале.

Вернулся с прогулки Степан.

Дождь барабанил,

Дождь сильно лил.

Лужи оставил,

Крыши помыл.

Продекламировал шуточное четверостишье Топоров, садясь на своё место.

- Мужики, на улице дождь льёт, не переставая, как из ведра. Чистый, свежий воздух пьянит.

- Вот хорошо, под ним мы и протрезвеем, - высказал предположение, слегка заплетающимся языком Анатолий. – Нам осталось осилить всего две бутылки «Немирофф».

- Чего интересного ты на улице ещё увидел, кроме дождя? - поинтересовался Александр.

- Милиция тащила из ресторана мужика пьяного, который орал на всю округу: «Прощаю всех, кому должен».

- А ещё, что видел? – подключился Анатолий.

- Он грубил и дрался.

- Интересно?

- Не очень, но радует тот факт, что мужик нам ничего не должен. Тем более что это – правда!

- А ещё, что ты видел?

Степану надоели доставания Анатолия.

- Кто-то из гостиницы, сверху, выбросил сигаретный бычок. Он чуть не упал мне на голову. Ну и культура! А проще говоря, свинство. Я сильно ругался. Интересно? – он обратился с таким же вопросом к Анатолию.

- Не очень.

- Сейчас я расскажу тебе причину, по которой пошёл курить на свежий воздух. В районе, где я живу, эдакий райский уголок. Кислорода больше, чем где-либо, потому что частный сектор. Изредка лают собаки, и больше ничего не происходит. Интересно? А ещё…

- Хватит, картина ясна. Зачем столько слов? Для такого короткого перекура очень много впечатлений. Меня это настораживает.

Топоров обратил внимание, что у Александра задумчивый вид.

- Что это Вы, мил человек, столь мрачны? – обратился он к нему. – Болит душа?

- И душа тоже, - ответил с улыбкой Феклистов, пристально смотря на Анатолия.

- Он в состоянии крайнего возбуждения, - в ответ, смотря лукаво Александру в глаза, отшутился Решетняк.

- За здравствующих подводников пили, давайте теперь помянём тех, кого нет уже с нами, - предложил очередной тост Степан.

Все его поддержали и выпили, молча, каждый вспоминал своих сослуживцев закончивших земной путь.

- Степан, а ты что поэзией увлекаешься? – задал напрашивающийся вопрос Решетняк.

- Да так, когда-то баловался. Всё на уровне эмоций школьника и исполнения любителя.

Ласковый ветер икры щекочет,

Плоть возбуждает, глумится.

То ураганом круто наскочит,

То словно дева, краснея, стыдится.

Он майский, первый, непредсказуемый.

Его появление всем обещает,

Белой сирени запах волнующий.

Страсть и любовь нам возвращает.

Зимняя спячка прошла, испарилась.

Опустошенье уйдёт, улетит.

В поступках влечение вдруг появилось.

В венах бурно любовь закипит.

Прочитал он, стараясь в чтении подражать большим поэтам, откинувшись на спинку стула и запрокинув голову.

- Был в молодости такой романтический период, который будоражил воображение, - он вздохнул. - Ладно, - словно очнувшись, произнёс Топоров, - всё прошло с возрастом прыщей. Пока я курил, вспомнил случай из курсантских времён, - Степан ухмыльнулся.

- Какое необыкновенное приключение мог напомнить тебе монотонно идущий дождь? – произнёс медленно Александр, аккуратно разливавший по очередной рюмке.

- На пятом курсе мы с Кузьминым Васькой, с третьего факультета, встречали «Новый год» в женской общаге медиков. Он был уже женат, и его незабвенная Рая проживала в нём. После боя курантов хорошо отметили, и где-то в начале третьего всей толпой пошли гулять на площадь «Борцам» в центр города, покататься на ледяной деревянной горке. Её каждый год там выстраивали и заливали водой под праздник.

- Что ты нам рассказываешь, как будто мы на этих горках не катались, - перебил его Анатолий.

- Перед тем как туда идти наша компания уже хорошо поддала. Помню, по пути к месту распивали шампанское, горланили песни. В общем, было весело. Одеты по гражданке естественно. Народу на площади собралось море. Все в подпитии, смех, гам, общее веселье. С ледяной горки мы катались паровозиком несколько раз, как в детстве. Хвост собирался человек по пятьдесят и больше. Представьте себе такую картину, несётся большая орава на ногах, потом дружно падает куда-нибудь в сугроб. Получалась «куча-мала» - визги, крики и смех. Вставали, отряхивались и снова лезли на горку. Прокатились последний раз, и пошли домой. Придя в комнату, начали снимать верхнюю одежду.

- Вася, а где твоя «пыжиковая» шапка, которую мои мама и папа тебе подарили на нашу свадьбу? – Рая смотрела на него недоумённо и хлопала ресницами.

Кузьмин снял со своей головы какой-то засаленный облезлый кроличий треух и посмотрел на жену невинными глазами.

- Раечка, когда мы все уволились в снег, с меня шапка и слетела. Там было их штук двадцать. Все разобрали очень быстро, и осталась эта, в единственном экземпляре. Мне показалось, что моя. Ведь каждый взял свою шапку, да и темно там было, - оправдывался он покачиваясь.

- Простофиля, - только и сказала ему Раечка, будущий врач.

Вот с таким приключением покаталась молодая семья Кузьминых в тот памятный «Новый год».

- Не в шапке счастье, - в унисон тональности, заданной в этот вечер, высказался Анатолий. – Главное, чтобы Вася не подвёл.

- Вася не подвёл, недавно контр-адмирала получил. В прошлом году заезжал. Обычный парень из простой семьи. Ведь поступать в училище, Василий и я приехали из одного сибирского райцентра. Мы по сей день, с тех пор, дружим.

- Значит, вы с ним променяли сибирский колорит на морскую романтику? – отвлечённо произнёс Александр.

- Раечка, наверное, на небесах от счастья, - пытался уже язвить Решетняк, что легко угадывалось по интонации.

- Про неё ничего не знаю, они очень давно развелись.

- А что так?

- Не сложилось. Кузьмина стали переводить из базы в базу, у неё терпения не хватило на роль кочующей спутницы. Василий рассказывал, когда она его выставила за дверь, как оказалось собственность, которой он владел на тот момент, уместилась в две дорожные сумки.

- И такое бывает, - авторитетно поддержал разговор Александр. – Чем раньше это выявляется, тем лучше, меньше руки оттягивает.

- А совсем недавно, точнее это было 12 февраля, ровно в 23.45 приходит SMS от него: «Ещё не поздно». Мы каждый год с Васей поздравляем, друг друга с Днём рождения, а в этот раз у меня сие событие как-то из головы вылетело. Быстро набрал его номер телефона и с извинениями поздравил. Вот такие пироги, - вздохнув, закончил свой рассказ о земляке из Сибири Степан.

- Когда учились, никто из нас и не предполагал, кто кем станет, - задумчиво произнёс Решетняк. – Заглядывать в будущее тогда было бесполезно, способности наши оценила только служба и время.

- А мы упущенные возможности, - добавил Феклистов.

- События минувших лет уйдут в прошлое, а пока мы есть, то являемся носителями традиций и истории флота, - торжественно произнёс Анатолий. – Там где мы служили, ничего в корне не изменилось. Теперь наши пацаны, наши сыновья идут дорогой отцов. Друзья, разрешите пожелать вам здоровья и долголетия, а флот по-прежнему в крепких руках.

- Тебе тоже наш дорогой товарищ, - произнёс ответное пожелание Александр, к которому присоединился Степан.

Однокашники ещё не успели до конца закусить, Анатолий вспомнил историю и начал своё повествование издалека.

- Хочу затронуть вопрос ненормативной лексики и интеллигентности в нашей среде. Очень сложная тема.

- Тут есть повод для размышлений, хотя проблема и не новая, - присоединился к нему Александр.

- Когда я смотрел на преподавателей в училище, службу на флоте представлял совершенно в ином свете и часто задавал себе вопросы: «Откуда они берутся такие, интеллигентные, эрудированные? Никогда от них скверного слова не услышишь, не то, что непотребщину». А кругозор, мудрость и интеллект! У меня сформировалось мнение, что только на кораблях и подводных лодках может, духовно вырасти флотский офицер.

- Философ! - Степан откровенно усмехался. – Ты напоминаешь мне наивного младенца в своём восприятии жизни. К всеобщему сожалению, должен тебя огорчить, реальность далека от идеала.

- Какой там философ! Я, выйдя на пенсию, который год отвыкаю от флотского лексикона. Знаешь, каких мне это усилий стоит, избавиться от подобного порока? А главное, мат испортил первые впечатления, о которых я говорил. У меня к себе постоянно вопрос: «Почему я не такой? ».

- Задача не из лёгких, - согласился Степан. – После ненормативной лексики перейти к «высокому», нужно время. Ты так сильно не страдай, многие из этих офицеров к реальной службе на кораблях и подводных лодках имеют такое же отношение, как я к перевороту в Чили. Большая часть преподавателей, носящих военную форму, просто люди науки, а другая часть бывшие командиры и стратеги. Вот вторые и учили нас военному ремеслу. Мы как-то в классе получили в библиотеке пособие, которое нам сказал изучить авторитетный преподаватель, капитан первого ранга, кандидат технических наук. Написал его он же, когда был старшим лейтенантом, в нашем же училище. Так что жизнь в Кремле и в народе, это жизни на разных планетах.

- Матом на флоте не ругаются, на нём разговаривают, - напомнил всем крылатое выражение Александр.

- Я, собственно, вот о чём хотел сказать. По большому счёту, это всё-таки претензии к нашей культуре, - подчинился общепринятой логике Анатолий. – Давайте называть вещи своими именами.

- К сожалению, отсутствие в лексиконе мата, это ещё не показатель порядочности. Жизнь и служба много раз доказывали обратное, - высказал свои наблюдения Степан. – Золотой середины я почему-то не встречал. Вопрос чести и профессионализма, лично для меня, не состоит в умении красиво и без мата общаться, а во многом другом. Сейчас не время и не место для дискуссии на эту тему.

Друзья с ним согласились, но по инерции стали вспоминать забавные случаи подобного характера.

- Последний этап моей службы проходил на командном пункте, был помощником у оперативного флота по связи, - начал рассказ очередной истории Анатолий. – У нас имелся старый журнал обстановки, очень давно сделанный из прочного негнущегося картона. Он пережил не одно поколение, сильно истрепался и обветшал. На титульной странице красовалась предельно лаконичная свежая запись не обделённого эмоциями начальника КП, контр-адмирала по званию: «Кто мне скажет, когда вы переделаете эту х..ню?». Как позже выяснилось, по данному поводу он несколько раз уже давал указание, а оно игнорировалось.

- Это адмирал так выразился для полноты картины, - вставил своё видение вопроса Степан.

- Всем было лень подобным заниматься, а потому постоянно прятали журнал от начальства. Офицеры нашего поста были в основном предпенсионного возраста и мучили их совсем другие проблемы. Пришлось мне взяться за это дело. Когда я первый раз прочитал изречение, давился от смеха. Потом задумался, можно ли на таком уровне писать подобное. Когда начальник, время от времени, стал одаривать нашу бездеятельность крепкими словечками, в моём понимании всё стало на свои места. Наш человек, военно-морской. Какие уровни, если все вырастают из одной среды. Он же не с Луны свалился.

- Всё равно мы хорошие ребята, - поставил точку Александр. – Вот за это и выпьем.

- К нам на узел связи прибыл из учебного отряда как-то служить один офицер, - начал заполнять паузу, после того как закусили, Анатолий. - Компанейский парень и хороший рассказчик. На эту тему он поведал одну байку. Дело было так. В учебную роту, где было человек под сто, прислали служить нового замполита, Шмыгина Илью Сергеевича. Выпускник пединститута, абсолютно к службе не приспособленный. Мягкий и доверчивый человек, в глазах прямо читалась вера в идеи партии. Он был полностью помешан на этом. Откуда взялся этот каплей, я не помню. Нарушителей и нерадивых матросов, с которыми сладу не было, всегда пытался убеждать словом, долго читал им мораль. Добродушный и скромный замполит, с грустными глазами начал периодически отчитывать офицеров за строгое отношение к личному составу: «Во взаимоотношениях ни одного доброго слова, ни одной улыбки». Через некоторое время Илья Сергеевич, среди своих, имел уже репутацию странного человека. Что самое интересное, никто от него никогда не слышал бранного слова. Постепенно моряки стали садиться замполиту на шею. У тех матросов, кто призывался из этого города, стали срочно болеть мамы, папы и бабушки. Он рьяно отстаивал для них, без разбора, увольнительные у командира роты. Продолжалось это не долго, до определённого случая. Как-то в город вовремя не завезли картошку, образовался дефицит. Тогда ещё существовал такой термин. В этот период поймали местного моряка, который через дырку в заборе тащил из части полный мешок этого добра. Откуда он его украл, так и не выяснили. Шмыгина вызвали в кабинет, и он долго стоял на ковре в позе «невзлетевшего орла». Упражнялись над ним командир учебного отряда вместе с НачПо. А на следующий день патруль задержал из его роты двух матросов, фотографировались напротив режимного объекта. Как всегда, они якобы не знали, что нельзя. Вся беда замполита была ещё и в том, что он обеспечивал в эти дни. Командир роты взял краткосрочный отпуск. Шмыгина снова на тот же ковёр. Заму указали на наплевательское отношение к службе и предупредили. Вышел он из кабинета от начальника красный, с глазами загнанной лошади. В руках Шмыгин держал фотоаппарат, а сзади понуро плелись два нарушителя. Илья Сергеевич шёл, шёл, потом развёл руки в стороны и остановился.

- Вот б..ть, вчера картошка, а сегодня фотоаппарат! – произнёс он с ничего непонимающим видом.

Все кто наблюдал эту картину со стороны, грохнули со смеху. После того случая, Илья Сергеевич «запел» по-другому. Он стал смотреть на службу и взаимоотношения под иным углом. Теперь обращавшихся к нему матросов, замполит отсылал решать личные вопросы к командиру взвода. Чуть позже, за ним уже стали замечать, как он открытым текстом кроет всех и вся. Дальше – больше! Иногда и святые начинают ругаться, - завершил свой рассказ Анатолий.

- Довели парня, - посочувствовал Степан. - Такое бывает, когда изображают бурную деятельность, а на выходе ноль. Это случается либо от глупости, либо у любителей пыль в глаза пускать.

Он во время рассказа всё высматривал кого-то в зале.

- Рискну высказать своё мнение. А я вижу его недостаток в том, что у «зама» отсутствовали такие качества, как способность самокритического взгляда на себя, умение считаться с мнением других и способность к общению, - поделился чисто по-военному своими мыслями, на сей счёт, Александр.

- Вот стелет, как на политзанятиях! – рассмеялся Анатолий.

Заиграла музыка, Степан подхватился и пошёл танцевать. Подойдя к отдалённому столику, скромно приютившемуся в уголке, он пригласил молодую женщину на танец.

- Марина, здравствуйте! Разрешите пригласить Вас на танец, - с расплывшейся на лице улыбкой произнёс он.

- Ой, Степан Петрович! Здравствуйте, я с удовольствием, - она кокетливо подала ему руку. – Какой вы галантный сегодня!

- Вы просто не замечали, Мариночка. Я всегда такой.

Они вышли на середину зала. Топоров в танце горячо и страстно прижал свою знакомую Марину, не совсем как знакомую. Это уже наступало состояние – «море по колено».

- А Вы что сегодня отмечаете? – задал он вопрос.

- Моя сестра, вон она танцует с высоким мужчиной, защитила диплом в университете.

- Поздравляю Вас с радостью в семье.

-Спасибо.

-Он посмотрел на её сестру. В глаза бросался большой оттопыривающийся зад.

- В вашей семье одни «персики», - на его лице не дрогнул ни один мускул.

- Правда, симпатичная девушка? – Марина говорила с чувством.

- Вдобавок ещё и умная, - произнёс он комплимент в этот раз соответствующий реальности.

Девушка сияла от гордости, она была рада за сестру. Видя это неподдельное счастье, он стал подыгрывать ей.

- Обратите внимание, какое красивое платье мы ей подарили.

Они оба, в этот момент, смотрели на Маринину сестру.

- Надо признать, её платье смотрится игриво и подчёркивает фигуру. Оно даже, я бы так сказал, делает вашу сестру неотразимой.

Он задержал свой взгляд на вечернем платье с открытой спиной. Марина перевела взгляд на него и с облегчением произнесла: «Правда?».

- Абсолютно. Вдобавок придаёт некоторую пикантность.

- А я и не подозревала, что у Вас очень тонкое восприятие прекрасного.

- После окончания службы, начал уделять немного внимания своему совершенствованию, - произнёс он невозмутимо.

- Как Ваш бизнес? – девушка старалась поддержать разговор.

- Да какой это бизнес? Так, своё дело. Вроде втянулся. Это после увольнения со службы, каждый день приходилось решать сотни задач из житейской математики. Сейчас другие уравнения с неизвестными.

- А у нас, почему не появляетесь?

- Профиль сменил.

Закончился танец, и они распрощались.

- Рад был увидеть Вас, Мариночка. Передавайте всем привет, кого я знаю.

- Хорошо, Степан Петрович, - кокетливо ответила девушка.

Он вернулся к столу.

- Парни перестали тянуться к очередной бутылке, - пошутил Топоров, увидев две скучающие физиономии. – А как же поиск истины на дне стакана?

- Тост готов, тебя ждём, - отреагировал Александр.

- По «молодухам» решил приударить, - встретил его, с приготовленным язвительным вопросом, Анатолий. – Я вижу в его глазах умиление и радость, - кивнул Решетняк в сторону Степана, обращаясь к Феклистову.

- Чего вы так напряглись. Не стоит весело хихикать, это моя давняя знакомая. Пусть все обвинения, останутся на вашей совести.

- Откуда ты её знаешь?

- На оптовом складе, где я продукцию закупал, она начальником отдела работает. Хорошая девушка!

- А мы, было, подумали ерунду, - грозно произнёс Александр.

- Что у тебя за такой большой бизнес, колись, - неунимался Анатолий. – Почему скрывал?

- Не такой «крутой», как вы подумали, но на бутерброд с маслом хватит. Начинать пришлось с нуля, и через многое пройти.

- А у меня другая позиция, - изрёк Александр. – Куда ещё карабкаться? Поздно начинать, да и жизнь нынче так непредсказуема. Меня сейчас чаще мучает риторический вопрос: «Куда делись лучшие годы жизни? ». Тянул, тянул безропотно лямку, служил от зари до зари.

- Не переживай, если бы ты работал токарем или водителем, они бы также прошли незаметно, - успокоил его Степан.

- Да ему просто последние нервы больше не на что тратить, вот и полез в торгаши, - присоединился Анатолий к критике Степана. – Извините, сейчас это называется – предпринимательство. Посмотри, кто в банкетном зале сидит. Обрати внимание на сытые физиономии этих представителей нового слоя. Скоро и ты будешь такой же, жадный и бессовестный, - подпевал он старательно Феклистову.

- А ты бы хотел видеть меня, с синим, опухшим лицом и трясущимися руками в старом слое? – он скривил лицо и усмехнулся. – Брюзжишь не по годам, Толя. Дорога к триумфу, дорогой мой, не устлана розами, надо попыхтеть. А по вашим «правильным» разговорам я понял, что у моих друзей большое желание жить в достатке и комфорте, но шевелиться абсолютно никто не хочет, - упрекнул товарищей Степан. – Да, я имею большое желание достойно жить. Согласен и с тем, что искренняя вера в человеческое благородство в бизнесе не помогает, а совсем наоборот. Ты прав, в рыночной экономике балом правит холодный расчёт, почти всё определяют деньги. Моей вины в этом нет. Беспокоит одно то, что вы оба рано заговорили о душевном покое. Возраст не причём, важно желание что-то менять к лучшему в своей жизни и не бояться при этом трудностей. Не бейте себя по рукам, друзья мои, офицеры.

- Вот, вот, это и есть самое трудное, - заметил Александр, - что-то менять. На жизнь хватает – и грех жаловаться!

- У меня такое ощущение, коллеги, что офицер, выйдя на пенсию, всю последующую жизнь, словно что-то навёрстывает, - вставил в общий разговор свои наблюдения Топоров, уже примирительно. – Бог с ними, с деньгами. Но, должен констатировать тот факт, что эти рыночные отношения стали разделять и нас, бывших военных к сожалению. - Служили бы всю жизнь, как при Царе-батюшке, тогда и не надо было что-то навёрстывать. Кто устал, вышел в отставку, - выдвинул свой, «старый» исторический вариант, Степан.

- Давай сменим тему, - предложил Александр. – С голоду не пухнем, ну и ладно. А то, что осталось за кормой, уже в истории. Кто станет состоятельным, буду рад за того.

- Праздник – это когда совсем не хочется думать о проблемах, - в его поддержку высказался Степан.

В «бой» вступил Анатолий.

- Попал я служить сначала на СКР. У меня в группе радиосвязи был один, как сейчас говорят, продвинутый матрос по фамилии Мухин. Он одно время на корабле заведовал библиотекой. Сидели мы как-то по тревоге на боевом посту. Рассказал мне этот Мухин один прикол. На корабль прибыл служить молодой лейтенант выпускник политического училища, на должность комсомольца. Фамилия у него словно в насмешку профессии недвусмысленная оказалась – Богомолов. Как-то раз в субботу Мухин делал большую приборку в библиотеке. Зашёл лейтенант.

- Так матрос, чем Вы тут занимаетесь? Стал пальцем по полкам водить, пыль искать. Потом книжки перелистывать, проверять в каком состоянии они находятся. Погодя заглянул во все щели и дыры. На глаза ему попалась книга, из которой торчал край какого-то листка. Комсомолец взял в руки сей том, и раскрыл. На пол выпали несколько скреплённых вместе листков печатного текста. Они имели жалкий вид – потрёпанные, замызганные и кое-где от ветхости порваны. В те времена иногда по рукам ходили отпечатанные на пишущей машинке самиздатовские эротические рассказы. Вот он и нарвался на подобный, типа - «Элеонора». Лейтенант начал читать и ошалел.

- Как Вы смеете такую похабную литературу здесь держать? – разгорячился он и пустился разносить матроса. – Кто Вам позволил такие вещи хранить в библиотеке? Вы подрываете боеготовность корабля! – источал комсомолец стандартные прописные истины и фразы. – Ещё раз попадётесь, Вас на гауптвахту посадят.

Он взял листки, которые, в его понятии, играли роль средства подрывной деятельности, и с гордым видом удалился.

Мухин заканчивал делать приборку, снова заявился лейтенант. Он, молча начал что-то искать. Рылся в книгах, заглядывал во все печатные издания. Матрос стоял, молча, и наблюдал, а, не выдержав, спросил:

- Товарищ лейтенант, что Вы ищете? Может, я Вам чем-то могу помочь?

Он достал из папки тот злополучный рассказ и стал показывать ему последнюю страницу.

- Смотри, здесь написано: «Продолжение следует».

Мухин не стал обижать лейтенанта и смеяться над ним.

- Товарищ лейтенант, эта ерунда здесь уже валялась, когда я принял библиотеку. А куда дели продолжение, мне не ведомо.

- Не что не чуждо было, оказывается работнику идеологического фронта, - усмехаясь, подметил Степан.

- Искусственная, напускная принципиальность, - добавил Александр. – Порой говорили слова даже не веря в произносимое.

Решетняк вспомнил очередную забавную историю из периода своей службы. Он, молча, думая о чём-то, улыбнулся.

- Мужики, сейчас расскажу вам смешной курьёз, я бы даже сказал быль. Его мне когда-то поведал офицер, которого я менял на очередной должности, в Управлении связи, - нарушил он общее молчание за столом. – Начну издалека. Одно время у Начальника штаба флота был, непродолжительный период, заместитель контр-адмирал Гаврилов. Заслуженный офицер, но с большим недостатком - люто пил, не зная меры. Ему, скорее всего, дали шанс до пенсии дотянуть. Однажды Зам остался за Начальника штаба, который уехал в командировку. Утром принесли Гаврилову телеграммы на подпись, а он окажись в этот день с глубокого похмелья. Голова ватная, плохо соображает, руки дрожат и мысли не о том. Дошёл он до очередной телеграммы – «Происшествия в гарнизоне за прошедшие сутки». Если пересказать краткое содержание, то оно приблизительно выглядело так: «Один мичман, из бригады подводных лодок, в ресторане познакомился с девицей. После бурного вечера последовало продолжение в общежитии, где она проживала. Устроили они пьянку, которая длилась всю ночь. Потом мичман вступил с девицей в половую связь. В конечном итоге, у них что-то там произошло, и он её поколотил. Соседи на крик о помощи вызвали милицию. Воина отвезли в комендатуру. Ну а далее, как всегда описывалось расследование и принятые меры». Гаврилов, смотря мутными глазами в телеграмму, начал её читать. Дойдя до знакомого слова «связь», он бросил это неблагодарное занятие и написал грозную резолюцию: «Начальнику связи разобраться и доложить. Дата, подпись». Через полчаса телеграмма лежала на столе у Начальника связи, контр-адмирала Терехова. Наш начальник в приподнятом настроении появился на службе. Ему доложили об обстановке и он приступил к чтению телеграмм и резолюций на них командования. По своему обыкновению, Начальник читал их тщательно и дотошно разбирал каждый пункт. Дойдя до конкретной телеграммы и увидев резолюцию «сверху», адресованную персонально ему, углубился в чтение.

- Что за ерунда? – услышали все присутствующие реплику. Когда он вернулся к резолюции, прозвучало возмущение: «А я тут причём?». Он от неожиданности пожимал плечами.

Если сложить все недоумения за весьма внушительный период, то приблизительно такая гримаса появилась на лице контр-адмирала. Даже через стёкла очков, по глазам было видно, что у начальника имелось больше вопросов, чем ответов. Подчинённые смотрели на него заинтересованно, не понимая сути происходящего. Когда Терехов приходил с докладов, на которых ему по каким-то причинам указывали на недостатки, то внушение подчинённым он начинал с фразы: «В свои года, я хочу выглядеть солидно». В этот момент от солидности ничего не осталось.

- За такую связь мы пить не будем, - поднимая рюмку, важно произнёс Александр, - а вот за коллег связистов предлагаю выпить.

После небольшого перерыва, пока поглощались закуски, Анатолий спросил заинтересованно:

- Стёпа, как твоя охота?

- Какая охота? Её уже давно закрыли. Меня часто раздражают дилетанты, вроде тебя, которые круглый год спрашивают, как я поохотился. Порой хочется нагрубить и напомнить, что зверюшки и птички сейчас размножаются.

- Ладно, ладно, я не хотел тебя обидеть.

- Кстати, на последней охоте нам попался один интересный рассказчик. Он на привале поведал коллективу смешную историю, из своего богатого охотничьего опыта, - было видно, что Топорова задело за живое напоминание о любимом хобби. - Дело было так. Собралась как-то группа поохотиться на оленя. Среди молодых ребят был старый и мудрый дед, по прозвищу Петрович. Охота прошла удачно, взяли пару рогачей. Как обычно, по окончании, у егерского домика начали разделывать туши. Этим занималось несколько опытных людей, а остальные на полянке, недалеко, накрывали столик. Так сказать, обмыть удачу. Ребятишки попались шустрые, почти все из одного коллектива. Держались уверенно и не зажато, много шутили. Сговорившись, они решили деда разыграть. Отрезали от туш детородные органы, вместе с прилагаемыми к ним «Фаберже» и незаметно подложили старому охотнику с его порцией мяса в сумку. Вечером Петрович приехал домой, поцеловал благоверную и начал раздеваться. По многолетней привычке положил ружьё в кладовку, а сумку поставил в прихожей и отправился мыться. Она, семеня за ним, с чистым бельём в руках, спросила:

- Гриша, а ты привёз чего-нибудь?

- Да, возьми мясо в сумке, она в коридоре.

Через некоторое время, со стороны прихожей, раздались непонятные звуки и шум. Петрович, вытираясь на ходу, выглянул в коридор. Там в растерянности улыбаясь, стояла его жена и держала в руках два оленьих «аппарата».

- Что это ты удумал охальник? – пожурила она его.

Дед покачал головой.

- Это ребятишки мне подсунули, таким образом, своеобразно пошутив, - он крякнул. – Вот что сделай: положи их в морозильник, а когда я дам команду, приготовишь фарш и нажаришь чебуреков. Поняла?

- Чего же не понять, - безропотно ответила ему жена.

Прошло время, и почти тем же коллективом поехали на зайца. Охота прошла интересно и удачно. Зимой день короткий, а потому быстро накрыли импровизированный стол, вынули из сумок закуску и разлили по сто граммов. Петрович в процессе всего дня ловил на себе заинтересованные взгляды молодых охотников, но делал вид, что ничего не произошло. Он, как и все, выложил всё, что прихватил на обед, а в конце вынул поджаристые, аппетитно смотрящиеся чебуреки. У народа потекли слюнки.

- Кушайте ребятки, кушайте, - добродушно угощал он всех. - Бабка постаралась, - дед расплылся в добродушной улыбке.

- Петрович, да ты сегодня нас балуешь. Такая вкуснятина! - произнёс молодой парень, один из зачинщиков прошлого розыгрыша, и, сглотнув слюну, откусил большой кусок чебурека.

Он аппетитно жевал и нахваливал жену старого охотника. К нему присоединились и все остальные.

- А с чем чебуреки? – спросил один из них. – Вкус какой-то интересный.

- Потом скажу, - отмахнулся Петрович. – Кушайте, не стесняйтесь.

Проголодавшиеся охотники почти всё быстро съели, выпили водочки и начали травить байки. Они вспоминали удачные охоты и разные случаи.

- Так с чем чебуреки, дед? – самый дотошный не отставал, доедая последний.

Петрович решил, что пришло время открыть им тайну.

- С тем ребятки, что вы мне на прошлой охоте, на оленя, в сумку подкинули, - он хитро улыбался.

На несколько секунд «зависла» немая сцена, все застыли, как на картине Василия Перова «Охотники на привале». Основной зачинщик, если провести аналогию с шедевром живописи, в этот момент в недоумении, переваривая слова деда, чесал макушку. Человека четыре, самые чувствительные, снялись с места и с признаками рвоты побежали к кустам.

- Ничего, это не страшно. В некоторых странах его даже едят. А вам наука будет, - поучительно произнёс Петрович.

Не пострадали только те, кто не был на прошлой охоте. Они так и не поняли, о чём шёл сейчас разговор, а пострадавшие не хотели разглашать тайну, чтобы потом над ними не смеялись.

Друзья улыбались, рассказ им явно понравился.

В очередной раз заиграла музыка, кто-то заказал танго. На середину зала вышла молодая пара. В классическом стиле они стали красиво танцевать, явно наслаждаясь своим мастерством. Из присутствующих больше никто не рискнул составить танцорам компанию. На фоне профессионалов это выглядело бы нелепо.

Анатолий оторвался от пиршества и обернулся.

- Смотри, как вертится нахал, - «проехался» он по ним шуткой из известной песни.

- Танго ассоциируется со страстью. Нам бы что-нибудь попроще, - глядя умиротворенно, развалившись на стуле, высказал свою мысль Александр.

- Неужели «Амурские волны», - сострил Степан.

Тост за тостом, по глазам друзей было видно, что они уже «осоловели».

- Нам ещё осилить одну бутылку «Немирофф», - у Анатолия уже слегка заплетался язык.

Вечер постепенно сначала перевалил свою середину, а потом и стал приближаться к завершению. Друзья довольные, что праздник удался, одолев запланированную норму, двинулись к выходу. Последнее, что ещё отчётливо помнил Александр, это свои слова, громко произнесённые в фойе ресторана:

- Сегодня мы отлично отметили «День подводника» во славу русского подводного флота. А главное, жизнь удалась! Ура!

* * *

Александр Сергеевич глубоко вдохнул, потом тяжело выдохнул воздух из груди и медленно открыл глаза. Собрав оставшиеся силы, он, перевалившись с боку на бок сел на краю, расстеленного дивана.

- Фу-у-у! – мучительно выдавил из себя звук Феклистов и потёр лоб.

Присутствовала тяжесть во всём теле, а особенно в голове. Он ощущал себя совершенно разбитым. Оглядевшись вокруг, Александр, в первую очередь, убедился, что находится у себя дома.

- Ну, мы вчера и погуляли! Хорошо отметили день подводника!

Феклистов обратил внимание на две вещи. В его холостяцкой квартире, напротив дивана было расстелено кресло-кровать, что само по себе уже явление довольно редкое, и на кухне что-то брякает.

- Анатолий, – позвал он слабым голосом, - ты?

В дверях появилась симпатичная, моложавая женщина. Он повернул к ней удивлённое лицо. Незнакомка задорно улыбалась.

- Это не Анатолий! – замычал он от волнения, не веря глазам. – Кажется, я ещё сплю. Кто Вы? – смотря на улыбающееся женское лицо, пробормотал Александр.

- Я твоя судьба, - в складках губ незнакомки застыла обворожительная улыбка. – Лучик счастья. По крайней мере, я вчера это слышала.

- Не помню, - он потряс головой.

- Как не помню. А кто мне вчера дарил цветы, ползал на коленях и кричал: «Я такую женщину искал всю жизнь, а нашёл благодаря счастливой случайности! », - по-женски тепло и эмоционально прозвучали её слова.

- Это сколько нужно было выпить водки. Наверное, несвежая была, - к Александру стала постепенно возвращаться жизнь и чувство юмора.

- Свежая, свежая была, - улыбаясь, поправила его незнакомка. – О, Боже! Как вы все мужчины похожи на следующий день и все как один не помните про свои обещанья, которые раздавали накануне. «Благородные рыцари» внезапно теряют память.

Слова молодой женщины прозвучали отрезвляюще-правдиво.

В голове был полный сумбур, среди которого маячил вопрос: « Как её зовут? ». На фоне всего этого, внутри у него родилось непонятное пока и пугающее холостяка чувство к этой симпатичной женщине.

- Я сейчас крепкий кофе заварю, хорошо оживляет.

Она ушла на кухню.

- Откуда она знает, что я…

От такого поворота сюжета, ему действительно стало казаться, что он по-прежнему ещё спит.

- Наверное, схожу с ума.

Появившуюся неловкость разрулил внезапный звонок телефона. Александр усилием воли встал с дивана и направился в прихожую.

- Алло, - ответил он, еле оторвав сухой язык от нёба.

- Саня, ты живой? – послышался радостный голос Анатолия.

- Живой. Не пойму чему ты радуешься? Башка раскалывается.

- Валька не сильно ругала. Только предупредила, что теперь мы «День подводника» будем отмечать семьями, у нас на даче.

- Слушай, - попытался он остановить друга, находящегося под недавними впечатлениями.

- Не перебивай. Она говорит, что мужикам нужен стопор-ограничитель. Без женщин утверждает, никак.

- Понял, понял. Какими семьями? – Феклистов ещё туго соображал. - Тут другой вопрос, - он оглянулся, отошёл и заглянул в комнату, незнакомки не было.

На кухне стукнула посуда.

- Слушай, тут такое дело. Не поверишь, у меня в квартире какая-то женщина с добрыми внимательными глазами. Выглядит завораживающе: молодая и красивая. Я даже не знаю, как её зовут, и откуда она взялась, - он проглотил воздух, во рту было сухо. - Хрупкая, застенчивая, как героиня сказочных мультфильмов.

Толик хихикнул в трубку.

- Как говорит моя Валька: «Счастливый случай выпадает лишь тому, кто идёт ему навстречу», - произнёс он с нескрываемым удовольствием. - Так вы что, проснулись не вместе и не в костюмах Адамы и Евы? – спросил он серьёзно-напускным тоном. - Хорошая обстановка для знакомства, между прочим.

- Не мели ерунду, - Феклистов поморщился. - О своих маленьких секретах я никому не рассказываю, если бы это даже и случилось. У меня до сих пор ощущение, что это сон.

- Мы с Валькой накануне спорить начали. Я предположил, что вы, скорее всего, проведёте ночь в телесной и душевной гармонии, под тёплым одеялом. Она мне чуть по лицу не заехала. Сестра у меня, говорит, порядочная.

- Насчёт последнего, пока лично не проверю, подтвердить не смогу. Я бы и проявил мягкую настойчивость вчера, но себя не помню.

- Друг, тебя после праздничного ужина, под занавес, больше всех развезло, и провожали не меня, а тебя, - он от души рассмеялся. – Наверное, плохо закусывал.

- Скорее наоборот, много выпил. Ты хочешь сказать, что получилось логическое завершение вечера.

- Вроде того. Когда мы вышли из кабака, нас поджидала Валька со своей двоюродной сестрой. Катя её зовут. Три дня, как приехала в гости из Уссурийска, погостить. Хорошая женщина и не замужем.

- Да ты что! – Александр проглотил наконец-то выделившуюся слюну и стал трезветь на глазах.

Это открытие его слегка потрясло. Все послебанкетные синдромы и слабость, как рукой сняло. От Топорова не ускользнуло то, что Феклистов начал таять от счастья.

- Ты вчера запал на неё, руки стал целовать. Она вызвалась, по нашей просьбе, подежурить и присмотреть за тобой бездыханным. Смотри, счастливый – слеп, - издеваясь, предупредил его Анатолий.

- Мне это нравится, - лицо Феклистова растянулось в улыбке. – В душе ромашки зацвели. А где наш третий друг? Он не искал в этот раз приключения на свою голову?

- Всё нормально, каким-то образом, в этот раз, оказался дома вовремя. С раннего утра звонил, спрашивал: не лишился ли ты ещё невинности.

- Не дождётесь!

- Это мы ещё посмотрим, - Решетняк издевательски рассмеялся.

Ответ на вопрос: «Чтобы это всё значило? », из уст Анатолия был получен исчерпывающий.

После разговора, Феклистов продолжал стоять у телефона в прихожей. Он нахмурился, покопался в мозгах.

- Я вчера и не догадывался, что меня элементарно разводят. Ладно, нельзя жить постоянно в грехе. Сдаюсь.

* * *

Прошёл месяц. В кафе «Фламинго» шумная компания отмечала состоявшееся венчание раба божьего Александра и рабы божьей Екатерины. В середине банкета встал из-за стола Анатолий Топоров. Он после тоста: «За то, что любовь в одночасье перевернула жизнь друга», предложил свой вариант.

- Я предлагаю выпить за «День подводника», благодаря которому повстречались эти породнившиеся души, и состоялась счастливая семейная пара. Наш друг наконец-таки нашёл в себе силы, чтобы стать счастливым. Жизнь его обрела иной смысл и окрасилась другими красками.

Следующий тост по-доброму был от Степана:

- Все браки заключаются на небесах, - он показал пальцем в потолок. – Значит, судьбе было угодно распорядиться так, чтобы мы осушили пять бутылок «Немирофф» в тот вечер. Логики тут никакой, зато на следующий день нашего друга ожидал «сюрприз», а к нему и высокие чувства.

- Ура!!! – поддержал его Анатолий. – Горько – о- о- о…! – разнеслось эхом для тех, кто ещё верит в судьбу.

Ю. Таманский

г. Севастополь 2011г.

P.S Моему другу офицеру-подводнику, прошедшему нелёгкую и почётную службу на РПК СН К-433 «Святой Георгий Победоносец», посвящается!

Начало этой истории основано на реальных событиях: три «военпенса», ресторан и водка, а счастливый конец пусть станет пророческим для моего однокашника.

«СЧАСТЬЕ ЭТО КОГДА…»

ГЛАВА I.

«Накануне».

В штабе натовской военно-морской базы (ВМБ) Давенпорт на юго-западе Англии, царило оживление. На завтра планировался заход американской многоцелевой атомной подводной лодки, которая прибывала на боевое дежурство в интересах НАТО. Необходимо было пополнить её запасы, а командиру подводной лодки поставить задачу и обозначить район патрулирования. Английский адмирал Колин Джонсон, командир соединения атомных подводных лодок, поднял трубку телефона прямой связи с береговой базой обеспечения.

- Дежурный по базе капитан Стоун, - бойко ответили в трубке.

- Где командир базы? Что-то он мне не отвечает.

- Проверяет ход подготовки пирса и систем обеспечения для приема американцев, Сэр.

- Хорошо, пусть выйдет на связь.

- Есть, Сэр.

Джонсон прошелся по кабинету. Он еще раз прокрутил в голове боевую задачу, которую будет ставить завтра американцам. Оторвав его от раздумий, прозвучал телефонный звонок. Вице-адмирал поднял трубку.

-Капитан Питер Стивен, Сэр, по Вашему приказанию.

- Здравствуй, Питер, - по-свойски поприветствовал его адмирал. - У тебя всё готово к

приёму американцев? - Да Сэр, никаких проблем. - Хорошо, что проблем нет. Постарайся уж, они такие капризные, эти американцы. Завтра в 12.00 у меня состоится совещание по поводу их похода, тебе тоже быть.

- Понял, Сэр.

-Ну, тогда до завтра.

На следующий день в 12.00 в кабинете адмирала собрались все высокопоставленные чины. Мероприятие было традиционным – инструктаж. Адмирал вошёл уверенно и властно. Командиру соединения представился командир американской атомной подводной лодки (АПЛ).

-Сэр, командир атомной подводной лодки «Мичиган» капитан Кристиан Рунге, - его слова звучали громко и уверенно.

- Очень приятно, - пожимая руку, медленно произнес адмирал.- Вы по происхождению немец?

- Предки мои из Германии, - подтвердил его догадку молодо выглядевший сорокалетний капитан.- Если учесть, что у нас треть экипажа «цветные», то один немец это не очень-то много,- съязвил он с улыбкой полуиронии.

- «Тёмная лошадка» этот командир, - неизвестно почему сделал для себя вывод адмирал, - все они американцы прагматичны и поверхностны.

- Прошу всех к карте,- объявил Колин Джонсон, нарушив короткое молчание и пропустив шутку капитана мимо ушей. - План работы будет следующий: сначала произведут свои доклады по утвержденному списку все начальники служб, после этого на совещании останутся: я, командир американской многоцелевой АПЛ, командир английской атомной ракетной подводной лодки и офицер-планировщик штаба Английского военно-морского флота с пакетами - предписаниями.

Совещание по команде адмирала началось. Когда доклад произвёл последний из списка, адмирал поблагодарил их и отпустил.

- Попрошу вас подойти ещё ближе к карте, - объявил он оставшимся. - Я буду ставить общую задачу двум командирам атомных подводных лодок, а нюансы операции доложит офицер-планировщик.

Сделав небольшую паузу для вступления, он продолжил.

- Многоцелевые АПЛ НАТО, которые в последнее время направлялись на боевое патрулирование в Баренцево море, чаще всего обнаруживались русскими на этой линии рубежа,- он провел указкой по маршруту от острова Медвежий до норвежского мыса Нордкин. - Несмотря на предпринимаемые нами действия и всевозможные ухищрения ничего не меняется. Получается какой-то идиотский, заколдованный круг.

Адмирал посмотрел на американца, на его лице была ярко выражена степенная молчаливость и некоторая отчуждённость.

- Нам необходимо вскрыть схему их патрулирования на этом рубеже, - продолжил Джонсон. - Для этого, пустим вперед английскую ПЛАРБ «Бристоль», проект «Редутабль», в охранении вашей АПЛ,- после своих слов он снова посмотрел на американца.- Будете держаться на почтительном расстоянии, на излучение сонаром не работать. ПЛАРБ пойдет вдоль этой, предполагаемой нами, линии, - все свои слова он сопровождал движением указки по карте. - При обнаружении «Бристоля» русскими, за ней начнется слежение. Ваша задача следовать за подводной лодкой противника незаметно. По всему маршруту необходимо вскрыть районы, где они патрулируют. Это необходимо для того, чтобы в дальнейшем определиться, как нам разворачивать свои подводные лодки, через эту линию или огибать остров Медвежий. И в этом есть вся логика.

Он взял паузу.

- А то получается какая-то ерунда,- адмирал пожал плечами и почесал затылок.- За этот последний год, как только приходит наша лодка в район, на неё сразу же наседают и устраивают настоящую охоту, от тральщика до противолодочной авиации,- адмирал не в состоянии был скрыть своё изумление.- Словно командование российского Северного флота предупреждают, что подводная лодка на подходе. Очень хочется узнать, откуда растут ноги наших неприятностей. Есть мнение специалистов, что они на данном рубеже обнаруживают её, - адмирал провёл указкой по карте, - и сопровождают до своих территориальных вод, а по связи сообщают об этом. Основная задача - проверить данную версию и установить истину. Обстановка вызывает вопросов намного больше, чем имеем ответов. Теперь мы будем охотниками. Если вскроем схему их патрулирования, то следующие наши подводные лодки, пойдут по уже проторенному пути. Вернёмся к заданию. При обнаружении русской подводной лодки, по возможности, в кратчайший срок, всплыть на сеанс связи и по спутниковому каналу донести координаты противника. В район пришлем «Орионы» с базы НАТО в Норвегии, - у него появился пугающий фанатизм в голосе.

Адмирал снова сделал паузу, поправил галстук, налил газированной воды и выпил.

- Начинать поиск, вам предписано из района острова Медвежий и до норвежских фьордов. До острова Медвежий подводная лодка Мичиган осуществляет переход под прикрытием АПЛ Бристоль, в тени. На экранах радаров и сонаров отображение будет как одна цель.

Звукоподводную связь между собой не осуществлять. Временные моменты маневров и всплытия на сеансы связи указаны в предписании на поход. Какие будут вопросы? - резко закончил свой доклад адмирал.

- У меня есть, - поднял два пальца вверх американец и чванливо произнес.- Если русские обнаружат меня первыми, какие мои действия?

- Увеличить скорость и оторваться. В случае непредвиденных ситуаций поступайте исходя из создавшейся обстановкой, применяя логику. В вашем задании будет поминутно расписано, где в данный момент находится английская подводная лодка. Там сможете её найти. Обнаружение русских таким способом тоже успех. Воздушная разведка нам доложит на следующий день, вышли ли их корабли из базы на противолодочную операцию.

Вопросы задавать больше никто не изъявил желания, и адмирал предоставил слово офицеру - штабисту. Тот долго, нудно и вкрадчиво объяснял собравшимся офицерам все нюансы морской операции. Обговорено было всё, вплоть до мелких деталей, и в конце доклада он сослался на подготовленные пакеты - приказы, при этом уточнил, что все нужные цифры в них отображены. После этого офицер доложил адмиралу о завершении доклада.

- Хорошо, Стив, - поблагодарил Джонсон. - Есть к нему вопросы или предложения?- он обвел всех взглядом.

- Я так понял, что нет. Тогда командиры подводных лодок получат у Стива Флетчера пакеты и с Богом. В 02.00 и 03.00 следующих суток съемка и выход в море английской, а затем американской подводных лодок, - завершил он совещание, объявив с каменным лицом.

Адмирал пожал руки командирам - подводникам и пожелал удачи экипажам.

«ЧЕРЕЗ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ».

Заканчивался второй месяц боевой службы многоцелевой атомной подводной лодки Северного флота. В центральном посту бортового - 725 часы показывали два часа ночи московского времени, а это означало, что вот-вот должна произойти смена вахты на всех постах подводной лодки. Уставшие глаза командира, капитана первого ранга Яснова, остановились на циферблате морских часов. В центральный пост отдраили люк, и появилась смена: старпом - капитан второго ранга Смоленцев, вахтенный офицер, командир БЧ-3- капитан третьего ранга Петров и штурман капитан-лейтенант Васильев. Офицеры поприветствовали друг друга.

- Александр Петрович, обстановка следующая, - начал командир,- сеанс связи принят, по месту определились. Смотри на карту, боевая прокладка встречных и проходящих целей нанесена. Обрати внимание на радио из штаба.

Старпом взял в руки бланк телеграммы. Быстро прочитав её, он ухмыльнулся. В сообщении берег предупреждал их о том, что на боевую службу, семь дней назад, вышли две атомные субмарины из английской базы. Есть вероятность, что будут следовать именно через район их патрулирования.

- Они им, что маячок подцепили?

- Возможно космическая разведка,- пожал плечами командир,- или наша лодка вблизи их базы патрулирует. Реактор работает в режиме, сбоев механизмов не наблюдалось,- довершил передачу обстановки Яснов.

- Понял Вас, Дмитрий Сергеевич, готов заступить.

То же, или подобное, произошло на всех постах подводной лодки. Подвахтенная смена ушла отдыхать. Смоленцев склонился над картой района патрулирования, где были нанесены все цели, как предупреждал командир, с которыми они разошлись и те, с которыми предстоит ещё разойтись в ближайшее время. Вахтенный офицер и штурман занимались своими обязанностями. В центральном посту был слышен только шум механизмов и работающих приборов.

- Александр Васильевич,- обратился старпом к командиру БЧ-3,- в 04.15 повернешь на курс- 192 градуса.

- Есть,- ответил офицер и сделал запись в вахтенном журнале.

- Кстати, а почему ты заступил? Ведь очередь командира БЧ-2?

- В лазарет отвели, к доктору.

- Что с ним могло случиться?

- Наелся в большом количестве сухофруктов и чернослива. Резко начал повышать давление в отсеке. В данный момент Баринову ставят клизму, кажется, уже вторую. Его крылатые ракеты будут без него грустить. Старпом деликатно промолчал, не высказав ехидства по этому поводу.

Подошло время, и вахтенный офицер по внутрикорабельной трансляции отдал приказание на изменение курса. В холодной, зловеще темной глубине Норвежского моря большой черный корпус подводной лодки медленно, нехотя начал поворот в указанную ей сторону. Прошло две минуты, из громкоговорителя послышался слегка встревоженный голос гидроакустика.

- Наблюдаю на индикаторе засветку подводной цели: пеленг- 269 градусов, дистанция- 5миль, курс- 123 градуса.

Смоленцев припал к карте и быстро нанёс координаты цели. Неожиданная удача окрылила его, проснулся охотничий азарт.

- Уточни, цель классифицируется?- обратился он к вахтенному.

- Саша, цель классифицировали?- по-свойски спросил Петров в микрофон. Он знал, что сейчас на вахте его друг, командир группы гидроакустиков капитан- лейтенант Абрикосов.

- Предварительно, это английская ракетная подводная лодка, проект Редутабль.

- Ничего себе! – изумлённо изрёк Петров.- Что она здесь делает? Непонятно, кажется, баллистические ракеты этого проекта достают нашу территорию и из своих морей. Нарушают все принципы тактики, - обратился он к старпому.

- Да, интересный факт,- смотря в карту, буркнул Смоленцев.- Нетипичная ситуация.

Он взял микрофон в руки.

- Абрикосов, вы лодку по пассивному тракту наблюдаете?

- По обоим, Александр Петрович.

- Тогда гидроакустической станцией на излучение не работай, отслеживай шумопеленгатором. Будем с ней сближаться.

Он стоял у карты обстановки и думал.

- Коли она так далеко забрела, значит, выполняет какое-то задание. Надо рассчитать курс на сближение и пристроиться к ней в корму.

Производя расчеты, он поймал себя на мысли, что у ракетной в охранении может быть еще и торпедная подводная лодка.

- Акустики, центральному, - позвал он пост - глаза и уши подводной лодки, с усилившейся строгостью в голосе.

- Слушаю.

- Абрикосов, возле неё может быть многоцелевая в охранении. Что-нибудь подозрительное или сомнительное прослушивалось?

- Пока не наблюдали.

- Сейчас мы пристроимся к ней в хвост, а затем проверим свои кормовые углы, - предупредил старпом акустика.

Они сделали маневр, сблизились с англичанином, зашли к нему в кильватер, а по пути успели еще и передать радио берегу по космическому каналу связи. Игра в кошки-мышки началась.

«ИГРА В КАЗАКИ – РАЗБОЙНИКИ ИЛИ АЗАРТНАЯ ИГРА НА ВЫЛЕТ».

- Сэр, к англичанину русские пристроились,- докладывал акустик «МИЧИГАНА» капитану подлодки. - Курс- 175 градусов, пеленг- 242 градуса, дистанция четыре мили, скорость 7 узлов, глубина - 200 метров.

- Хорошо, Сэм, следи за ней. Сонар на излучение не включай, цель классифицируй.

- Есть, Сэр.

Прошло три минуты, акустик доложил капитану, что это многоцелевая атомная подводная лодка проекта «Victor-III».

- Это точно, Сэм?

- Да, Сэр, компьютер очень редко в подобных случаях ошибается.

- Штурман, рассчитать курс захода к русским в кильватер.

- Есть, Сэр.

Рунге с задумчивым видом ждал расчет от штурмана. Его голову посещали разные варианты дальнейшего развития сценария.

- Необходимо вовремя определить, когда русские начнут проверять свои курсовые углы, чтобы убедиться в отсутствии слежения за собой. Вот тогда нам надо быть подальше от них и скорость иметь минимальную.

Он подошел к аппарату связи с отсеками и включил акустиков.

- Сэм, ставлю тебе задачу. Иваны скоро будут проверять отсутствие слежения за собой. Тебе надо вовремя засечь начало маневра противника. Обращай внимание на любое, даже малейшее изменение шумов винтов их подводной лодки. Мы уже подошли к русским очень близко.

- Понял Вас, капитан.

Рунге выключил связь с акустиками, но задумчивое его лицо продолжало отображать напряженную работу мозга привыкшего к логичным схемам.

«РУССКИЕ НЕ ДУРАКИ, НО ИНОГДА УМНИЧАЮТ».

(Или: «Каждый должен быть на своём месте».)

- Александр Петрович, надо бы командира разбудить, - посоветовал старпому, с тревогой в голосе, Петров.

- Зачем? - слегка удивленно ответил Смоленцев, - уловив в интонации подчинённого ноты недоверия к его профессионализму. - Всегда успеется, пусть немного отдохнет. Его и меня в академии учили одни и те же преподаватели. Так что, думаю, с этой задачей мы справимся, - произнёс он уверенным голосом и с ещё большим рвением, чем обычно, начал командовать.

В этот момент в старпоме взыграло самолюбие, почему-то его, почти готового командира, не признали подчиненные. Такая ситуация Смоленцева в корне не устраивала.

- Мы справимся, а отвечать будет он,- привыкший к дисциплине во всем, поддержал Петрова штурман.

Это переполнило чашу недоверия к старпому, уверенного на все сто в своей абсолютной непогрешимости.

- Так, занимайтесь своими делами. Советчики мне нашлись,- резко оборвал их Смоленцев.

На этом эмоции у подчинённых закончились и были преодолены разногласия.

- Штурман, через десять минут начнем поворот на обратный курс для проверки кормовых углов. Рассчитайте точку поворота и отдайте приказание на новый курс, скорость, глубину. Вахтенный офицер, - официальным голосом обратился он к Петрову, - в момент изменения курса передать приказание механикам: «Включить шумоподавитель в режим активной работы».

Внутренняя реакция штурмана была однозначная: «Рискованные действия и авантюра».

А вместо этого прозвучал безропотный ответ: «Есть».

Смоленцев решил применить техническую новинку, которую установили на их лодке совсем недавно, когда проходили средний ремонт в доке. При включении шумоподавителя вокруг гребных винтов искусственно создавался цилиндрический контур из мелких пузырьков, которые были продуктом воздуха высокого давления выпускаемого из устройства в виде обруча. Искусственно создаваемый слой поглощал шумы винтов, а самый максимальный эффект достигался на малых скоростях. В данном изобретении не было ничего нового, оно раньше применялось на торпедах.

Прошло десять минут, и лодка, снизив скорость, стала похожа на подводную бесшумную тень. Она произвела циркуляцию и легла на обратный курс.

«АМЕРИКАНЦЫ УМНИЧАЮТ, НО ПОСТОЯННО».

- Сэр, шум винтов русских пропал! - заорал неожиданно акустик в переговорное устройство.

- Как пропал? - с недоумением переспросил ошарашенный Рунге.

- Исчез неожиданно, - уточнил акустик, не внеся никакой ясности в нехорошее предчувствие капитана.

А в это время расстояние между двумя подлодками неумолимо сокращалось. Рунге для начала решил уйти с прежнего курса и приказал отвернуть вправо. Внутреннее чутьё подсказывало ему, что может произойти столкновение. Как оказалось в дальнейшем, направление он не угадал.

- Акустик, немедленно включить сонар на излучение, - не выдержав неопределённости, почти прокричал он.

- Есть, Сэр.

На какой-то миг воцарилась тревожная тишина. Весь экипаж ждал, затаив дыхание. В мозг капитана вцепилась непрерывно сверлящая мысль об опасности. Прошли долгожданные секунды, и сонар заработал на излучение.

- Ну? – теряя терпение, переспросил Рунге.

- Сэр, прямо по курсу цель, идёт на нас! – раздался истошный крик акустика.

Это заканчивала циркуляцию подводная лодка, с бортовым номером – 725.

Рунге словно ждал именно этого момента и отреагировал мгновенно.

- Переложить горизонтальные рули вверх.

Команда была исполнена моментально, и у подводной лодки резко появился дифферент на корму. Она немного просела и постепенно начала набирать прежнюю скорость перемещения. Рунге раньше всех понял - стряслась беда. Оставалось только гадать – рок или судьба, вечный мрак или свет. Избежать столкновения не удалось, по днищу после резкого удара, неприятно заскрежетало железо русской подводной лодки. У капитана промелькнула мысль отчаяния: «Зачем мы подошли к ним близко? Позорное ротозейство». На сердце стало тревожно и жутко.

«НЕОСТОРОЖНЫЙ СТАРПОМ».

Удар был такой силы, что в центральном посту все упали на палубу. Повеяло чем-то страшным. В воздухе завис немой вопрос: «Обречены на гибель, или нет? ». Но в экипаже в это никто не хотел верить. Наступила зловещая пауза.

- Аварийная тревога! – лёжа на боку, заверещал старпом с перепуганными на выкате глазами.

Из состояния смятения он вышел быстро.

Первым вскочил на ноги Петров. Голова кружилась, к горлу подступил ком. Быстро придя в себя, он проверил громкоговорящую связь и объявил по лодке «Аварийную тревогу». Все остальные члены команды за короткий срок, отойдя от потрясения, находились уже у своих мест. Один штурман, сильно ударившись головой и потеряв сознание, ещё лежал. Его растормошил Петров, и он тоже вернулся в удручающую реальность.

- Экстренное всплытие! – последовала от старпома следующая команда.

Васильев, опираясь на штурманский стол, с навигационными картами, стоял покачиваясь. Сильно стучало в висках, дышать стало трудно, желтоватые блики мелькали перед глазами. Когда вернулось сознание, в голове возник нежный образ единственной женщины его жизни, которую он боготворит, жены Наташи. Она стояла перед ним в длинном платье из струящейся ткани на узких бретельках, красивая и божественная. Вдали маячил свет в конце тоннеля. У штурмана возникло страшное ощущение тревоги за неё, за детей.

- Как она с дочерьми без меня, если вдруг что?

Внезапно до Васильева долетели приказные команды, которые объявлялись в центральном посту. Встревоженное лицо жены исчезло. Он окончательно пришёл в сознание и включился в борьбу за живучесть подводной лодки, несмотря на то, что из разбитой головы стекала тонкая струйка крови за ворот форменной рубашки.

В центральный пост отдраили люк, и появился командир. Лицо у него было белым, губы дрожали.

- Куда въехали? – пробасил он и загнул трёхэтажный мат. – Оставить вас одних нельзя. Старпом в ответ решил сразу перейти в контрнаступление, чтобы не выглядеть уж совсем жалким.

- Это в нас въехали, товарищ командир.

- Кто въехал? – продолжал рычать Яснов

- Пока не знаю, - не выдержав напора, уже поколебавшимся голосом, промямлил старпом.

- А если бы знал, то морду набил, - издевался мысленно над ним Петров.

– Что, значит, не знаю?

- Дело в том, что мы следили за английской АРПЛ, проекта Редутабль.

Их подводная лодка, в это время, продолжала всплывать.

- Ну! - буркнул командир.

- Держали безопасную дистанцию.

- Сколько?

- Две мили.

- Дальше.

- Я решил проверить, как, и положено, кормовые курсовые углы. Приказал включить шумоподавитель и отвернуть вправо. Через некоторое время, когда мы заканчивали циркуляцию, произошло столкновение. Разумеется, исключительно по «чистой случайности».

- Выходит, за нами тоже следили,- подвел черту Яснов.

В это время все ощутили, одновременно с ужасом и радостью, что подводная лодка всплыла на поверхность и закачалась, гася своей массой ускорение всплытия. У экипажа появилась уверенность, что всё будет хорошо.

- Да, судя по удару, следили,- тихим, нашкодившим голосом добавил старпом. – Но ситуация пока под контролем, - встрепенулся он. – Теоретически это могло случиться с каждым.

Яснов зыркнул на него так, что старпом втянул голову в плечи.

- Отдраить верхний рубочный люк, - в голосе командира появился стальной оттенок.- Вахтенный, выяснить обстановку по отсекам.

- Где мы находимся?

Старпом стал водить карандашом по карте.

- Здесь мы последний раз определили место и после этого прошли ещё шесть миль, - он провёл по маршруту следования подводной лодки. – Вот в этом месте мы сейчас находимся.

- Товарищ командир, - отвлёк их вахтенный офицер. – Слушаю, - нервно ответил Яснов. Он сообщил всем, как всегда, две новости - одну хорошую, другую плохую.

- Товарищ командир, в отсеках всё в пределах нормы. Неприятность в центральном посту - рубочный люк не отдраивается,- доложил вахтенный офицер.

- И в кошмарном сне такое не приснится, - произнёс задумчиво командир.

- Наверное, помятой ходовой рубкой придавило,- высказал предположение старпом.

- Давайте, Александр Петрович, в корму пробирайтесь, чтобы отдраить аварийный выход. Надо же как-то сообщить командованию о случившемся, в какую ситуацию мы вляпались, - он мысленно добавил – «по вашей вине». - Мы и так уже несколько сеансов связи пропустили.

В разговор вклинился вахтенный офицер.

- Товарищ командир, из кормового отсека сообщили, что подходы к аварийному люку завалило аппаратурой, которую сорвало со штатных мест при столкновении.

- Вот видите старпом, Вам предстоит большая работа, завал разгрести.

Он понимал, что такое могло случиться и с ним, но на старпома в данный момент смотреть не мог и решил отправить его с глаз долой, подальше.

Отовсюду в центральный пост поступали доклады о работе механизмов, о состоянии личного состава, об исполнении приказаний и т.п. Очередным докладом командира добили окончательно, аналогичный завал произошел и в носовой части.

- Н, да! Толку от ваших докладов, сидим тут как селедки в бочке, наружу не выбраться,- рявкнул взбешённый Яснов, злясь на собственное бессилие.

- Вахтенный офицер, передать в первый отсек: «Выкатить одну торпеду». Боцману: «Готовить группу легководолазов для выхода наружу, через торпедный аппарат».

Все, кто находился в центральном отсеке, с нетерпением ждали докладов. Время проходило в нервном ожидании. Очередные поступившие известия от старших групп в этих отсеках добавили оптимизма. Прошёл доклад из кормового и носового отсеков, что завалы разгребли, готовы отдраивать люки. Все посмотрели на командира. Яснов подошёл к громкоговорящей связи с отсеками.

- Внимание, говорит командир. Приказываю выход на верхнюю палубу в первом отсеке возглавить старпому. В кормовом отсеке пока ждать. Александр Петрович, открывать люк осторожно, наверху может быть волна, - все вдруг обратили внимание, что подводную лодку действительно покачивает. – Не хватало, чтобы нас ещё забортной водой залило, - камень был, конечно же, в огород старпома.

Это было так сказано, что всем стало понятно и без разъяснений.

- Есть товарищ командир, - послышался вялый ответ Смоленцева.

- Перебирайтесь в первый отсек. Удачи, - Яснов снова подошёл к карте.

Через некоторое время старпом произвёл неутешительный доклад.

- Товарищ командир, люк приоткрыли, обстановку выяснили и закрыли. Периодически волна нас накрывает.

Яснов задумался.

- Старпом, готовьте две группы по четыре человека, - нарушил он молчание. – На всех надеть тёплую одежду, вооружить переносной радиостанцией и линями, чтобы привязаться к повреждённой рубке. Будем рисковать, другого выхода нет. Одна группа будет менять другую, по очереди. Они должны связаться с берегом. Постарайтесь, чтобы меньше воды в лодку попало. Старпом, возглавите первую группу, там и определите по времени, сколько можно находиться наверху. У люка организовать вахту. По вашему стуку будут открывать. Всё понятно?

- Есть, товарищ командир.

- С Богом!

Никто внутренне не возражал, всем было понятно, что его покровительство сейчас бы пригодилось очень.

Через десять минут с верхней палубы в подводную лодку вернулся лейтенант по приказанию старпома и принёс радостную новость.

- Товарищ командир, - запыхавшись, сбивчиво докладывал он в центральный пост.- Когда мы поднялись наверх, то увидели сейнер, который кружил вокруг лодки. Он передал семафором, что о нашем положении в Москве уже знают. На подходе лесовоз «Кандалакша», который будет буксировать нас на встречу со спасателями. Потом передал, что судно уже недалеко и видит нас на своём локаторе. Старпом по УКВ связался с ними. Сейчас будем готовить выдвижные кнехты для буксировочного троса.

- Понял тебя, лейтенант.

Яснов мысленно перекрестился. Это было как чудо.

- Однако расслабляться рано.

ГЛАВА II. «Квадратные метры».

- Серега, ты ли это!

Соловьева Сергея Дмитриевича остановил возглас прохожего, на центральной улице его родного города.

- Боже, да это же мой однокашник по военно-морскому училищу, Витька Смирнов,- узнал он в улыбающемся холёном мужчине, модно и дорого одетом, когда-то крепкого парня из параллельного класса.

- Да, это я. Здравствуй, Витя,- поздоровался и протянул руку, просиявший от приятной встречи, Соловьев.

Они обнялись, а затем несколько секунд стояли, рассматривая друг друга.

- Сколько лет прошло, даже не верится. Мы с тобой после училища ни разу не встречались, - вздохнув, произнес Смирнов.- Вот это ирония судьбы!

- Да Витя, двадцать шесть лет. Не встречались, так как ты на севере, а я здесь, на юге, служил.

- Это точно, у меня заполярные гарнизоны, а у тебя черноморские причалы. Ну, как ты? - прозвучал очередной, обычный для таких встреч вопрос.

- Да по-разному, Витя, то взлет, то падение. Мягкие посадки редки. Сам знаешь, какое время сейчас, расслоение общества на бедных и богатых.

- Зато ты хорошо выглядишь в свои года,- подбодрил его Смирнов, увидев в глазах Сергея какую-то безысходность.

- Ну, пойдем, где-нибудь посидим, по стопке выпьем да о судьбах своих друг другу поведаем, - предложил он.

Через некоторое время они уже сидели в уютном ресторанчике «Прибой» у набережной Артиллерийской бухты. Бывших военных после первой рюмки водки захлестнули воспоминания о курсантских годах. Они вспоминали училище, годы учебы, случаи, байки,

которых было несметное число, общих знакомых и, конечно же, преподавателей. Это была отдельная тема. В те далекие годы они у курсантов считались небожителями, которые давали знания, формировали в них характер, интеллигентность, а самое главное были заслуженными людьми. С многих такие вот Смирновы и Соловьевы брали пример, подражали им в дальнейшей своей службе. Преподаватели тоже люди и у многих были свои странности, особенности характера, крылатые выражения, что являлось пищей для курсантских шуток. Проходят десятилетия, встречаются бывшие однокашники и кроме обсуждения личных судеб они с ностальгическим удовольствием вспоминают своих учителей жизни.

- Серега, помнишь нашу штурманскую практику на третьем курсе?

- Конечно! Мы тогда на БПК «Свирепый», который после ремонта в заводе перегоняли во Владивосток, всем курсом пошли на практику. Руководитель у нас был… - он немного призадумался.

- Пронин, капитан первого ранга Пронин, - подсказал Виктор,- по прозвищу Дед.

- Точно.

- Помню, собрал он в штурманской рубке наш класс и дал указание изучить район плавания при подходе к Владивостоку, - начал очередной курсантский опус Смирнов.- Прошло три дня, и он снова собрал нас. Дед начал спрашивать знание навигационной карты. Поднял Вальку Баженова и спрашивает: «Скажите нам, курсант, какая линия ограничивает внешний рейд залива Петра Великого?». Валька слабоват был в науках, глаза выпучил в карту и стоит, молчит. Сзади ему шепчет Петька Островский: «Уши – Фирсова». Тот бездумно и повторил. Народ грохнул. Пронин сначала сделал нам замечание: «Вы сейчас резвились, как будто жеребцы, объевшись овса», а затем Баженову говорит: «А почему не уши Петрова или Сидорова?». Это вообще Вальку в тупик поставило. Дед спокойно, по-отечески, говорит: «Курсант Островский, поправьте курсанта Баженова». Отличник Петька, до этого давившийся от смеха, вскакивает и выдаёт уверенно полный ответ: «Товарищ капитан первого ранга, внешний рейд залива Петра Великого ограничивает линия, соединяющая остров Уши и остров Фирсова».

Рассказов подобного рода в этот день они с юмором вспомнили не один десяток. Постепенно родственные души по военной стезе стали рассказывать друг другу о том, как сложилась судьба у каждого после окончания училища.

Виктор до самой пенсии прослужил в Североморске и в звании капитана второго ранга демобилизовался. Выйдя в запас, он переехал три года назад в Мурманск, поближе к двум дочерям, которые к тому времени вышли замуж и жили в этом городе.

- Сейчас, Серёга, я очень доволен своим положением. Постепенно, психологически отошёл от службы, устроился работать, и два подрастающих внука вдохнули в меня снова смысл жизни. Помнишь, как в молодости, когда у нас было: смысл, цель, стремление и всё это в радость. Если подвести итог, то всё устроено и все пристроены.

- Значит ты полностью реализовавшийся человек. Не всем дано, хорошо устроиться в жизни. А где работаешь?

- Начальник отдела кадров частной рыболовецкой компании «Баренцпром». Штурманское образование пригодилось, подбираю специалистов для сейнеров и траулеров этой компании. Если честно, то зять устроил. Ну, а ты как?

- После училища на боевых кораблях в самых плавающих соединениях. Этот отрезок службы закончил помощником командира эсминца, затем в штабе дивизии три года и два помощником оперативного флота. Уволился в запас в звании капитан второго ранга. Да вот незадача, вышел на пенсию и, как оказалось, что к реалиям жизни не очень адаптирован.

- Как я слышал, ты академию закончил?

- Только толку мало, она ничего не дала для служебного роста. Не знаю как у вас там, а здесь нездорового карьеризма хватало сполна. Часто получалось, как в той поговорке: «Приподнялся, а стула под тобой уже нет». Только я этим не занимался.

- А как семья?

- С этим вопросом хуже не придумаешь. Жена ушла от меня, когда пропадал на корабле днями и ночами, то у стенки, то по полгода на боевой службе. Нашла себе другого мужа, только её и видел. Дети выросли, у них своя жизнь. Сейчас вроде бы ничего, утопталось, но остался, правда, без квартиры. Тебя в гости пригласить надо, да некуда. Работаю в охране одного из ООО. На жизнь пенсии с зарплатой хватает. С голоду не умираю. Скучновато, правда, живу. Прежние друзья куда-то исчезли. Круг общения – я, да соседи.

Сергей рассказывал, свою историю, слегка смущаясь.

- Слушай, у меня сейчас мелькнула, одна мысля, - с блестящими глазами после выпитого, в запале произнес Смирнов.

- Ну и что это за мысль? - равнодушно, оторвавшись от воспоминаний семейных неурядиц, медленно произнес Соловьев.

- Чисто материальные соображения. Давай я тебя устрою на сейнер, есть вариант. По крайней мере, быстро заработаешь на квартиру, - продолжал как-то сходу напирать Виктор в разговоре. – Понимаешь, через месяц из мурманского дока выйдет сейнер. На нём нет помощника капитана со штурманскими корочками.

- Да нет, всё нормально.

- Слушай меня. Есть, конечно, свои нюансы, но ты потянешь. Владелец судна, он же и капитан, хапуга, каких свет белый не видывал. Из экипажа в пятнадцать человек выжимает все соки, а платит маловато. За каждую провинность наказывает рублем. Тебе до этого дела не будет, твое место у штурвала, компаса и навигационных карт. Они ловят треску в Норвежском море и продают её тут же, американцам. Этого капитана хорошо знает мой зять, вот он нам и подсобит. Если не получится, то устрою тебя на сейнер из нашей компании, но первый вариант, конечно, лучше в денежном отношении. Не очень просто устроиться на такое место.

- Я подумаю, Витя, - уже серьезно произнес Сергей.

Но размышления на скорую руку говорили о другом:

- Это всё очень сомнительно и туманно. Мне никогда бы в голову такое не пришло, реально смотря на вещи.

- Думай быстрей, я через неделю уезжаю, отдых заканчивается. Оставлю тебе свои координаты здесь и в Мурманске, если надумаешь, то позвони. В этом отношении тебе повезло, что встретил меня. Некоторая перемена в жизни не повредит.

Соловьев рассмеялся.

- Ты чего? - недоуменно спросил Виктор.

- Я год назад встретил одного отставного офицера из нашей дивизии, он предложил к нему в фирму подушки перетягивать. Чувствуешь диапазон, от подушек до родной профессии - штурмана.

Оба посмеялись над превратностями судьбы от души. – Да, как у тебя с английским? – вдруг спросил Виктор.

– Так же как с немецким, французским, итальянским и.т.д.

– Понятно. Придётся подтянуться. Они вернулись к курсантским годам в разговоре, и воспоминания о молодости опять захлестнули их.

Сергей и Виктор расстались, когда на улицах уже давно включили фонари. Хорошо выпив, они ещё на остановке долго что-то рассказывали друг другу, вспоминали и никак не могли закончить прощание. Наконец-то Соловьёв посадил его в такси под громогласный крик товарища на всю округу: «Я жду тебя в Мурманске».

- Оставляет впечатление полностью счастливого человека. Кажется, что всё ему даётся легко в жизни, - мысленно позавидовал он однокашнику, смотря в след уезжающей машине.

Сергей уже почувствовал и стал ловить себя на том, что предложение Виктора постоянно всплывает в мыслях, хотя сразу не придал этому значение.

- До этой встречи я совсем пал духом, жизнь казалась какой-то серой и очень обыденной, - признался он себе с надеждой в душе. – После такой встречи хочется по-иному взглянуть на всё, а в случае удачи может даже появится возможность «распрямить крылья».

Он вздохнул.

ГЛАВА III.

«Чёрная Мария».

Соловьев сидел на скамеечке Приморского бульвара и наслаждался южным морем, заходящим за горизонт, огненно-красного цвета, диском солнца и неповторимыми береговыми очертаниями Ахтиарской бухты. Из стари вход в неё охраняли артиллерийские форты. По внутреннему рейду сновали катера и паромы, люди, отдыхая, прогуливались по набережной с наслаждением, глубоко вдыхая чистый морской воздух, благотворно влияющий на здоровье и настроение. Музыка, доносившаяся из какого-то кафе, добавляла этому отдыху праздничность. Степенный и размеренный темп жизни приморского города был особенный. Все это составляло интерьер южного рая. А солнце, тем временем, краем уже коснулось воды. Все присутствовавшие на набережной становились свидетелями переходного состояния природы: вечер, закат, сумерки.

Круг солнца, выпавший из туч,

Раскрасив горизонт в цвет алый

Нырнул в свой дом - подножье круч,

Для отдыха, усталый.

Сергей вспомнил отрывок из стихотворения, так как перед его глазами разыгрывалось это действо – неумолимо таял день. Круглый диск солнца начал опускаться за горизонт, словно погружаясь в море. Как только последний луч утонул в нём, начали сгущаться сумерки, растворяя краски и стирая контуры привычных очертаний. – Удивительное место! Наслаждение морем, природой и женщиной рождает поэзию для души, - философски заметил Соловьёв. – В повседневной суете, мы порой не замечаем всего этого. Он пришел сюда, чтобы проститься с городом и морем, памятником «Затопленным кораблям» и Константиновским равелином, Графской пристанью и всем тем, что ещё не скоро увидит. Завтра Соловьёву предстоял отъезд в Заполярье. Билет был в кармане, чемодан стоял собранный. Его душу, к собственному удивлению, больше не терзали сомнения, ехать, или нет. Он поверил в свои силы и решил претворить условно-символическое будущее в реальность. - Вот так бывает, неожиданная встреча переворачивает размеренно текущую жизнь. Уходить не хотелось. Глядя на лениво плещущиеся волны, он вспомнил счастливое детство, когда летом с ватагой пацанов целыми днями барахтался в воде и ловил бычков. К школе кожа становилась черной, как уголь. – Прекрасное было время,- он глубоко вздохнул. Сергей сидел до самой темноты, торопиться некуда, да и в съемном жилье его никто не ждал. Набережная была уже в отсветах луны и фонарей, по волне калейдоскопом играли отблески огня. С моря потянуло свежестью, и бульвар быстро опустел. Прогулявшись ещё немного по вечернему городу, он сел в маршрутку и уехал на свои выселки, где снимал комнату в частном доме. Тихая и уютная, старая городская улочка летом утопала в зелени и цветах.

На следующий день ровно в 16.00 поезд отошел от перрона и понес его под размеренный стук колёс на встречу с Крайним севером. В своих мечтах он был полон надежд и добрых ожиданий. Только вот обратив внимание на отражение в окне вагона, Сергей увидел на лице своём печать ностальгической грусти.

- Размеренная жизнь катилась по наезженной колее до тех пор, пока не произошла случайная встреча с Витькой Смирновым, - он вздохнул.

До Москвы Соловьев доехал благополучно, без каких-либо приключений. В столице, переехав с вокзала на вокзал, ему пришлось, некоторое время, сидеть в зале ожидания. Периодически из динамика раздавался голос диктора, но все это был не его поезд. Когда к перрону подали состав на Мурманск, он дождался, наконец-то, объявления о посадке на свой рейс. Сергей, не спеша, неся в руках дорожную сумку и чемодан, отыскал нужный вагон. У входа в форменной одежде стояла проводница, на которой невозможно было не задержать взгляд.

- Монументальная фигура, но не лишена красоты,- отметил он про себя.

Она тоже удостоила его взглядом, продолжительностью по времени, больше чем это обычно бывает. Соловьев поздоровался.

- Здравствуйте, - с лёгкой улыбкой на лице ответила ему проводница.

Он неторопливо, времени до отправления было больше чем достаточно, доставал портмоне, чтобы предъявить посадочный билет. Сергей не смог сразу найти его, копался в бумажнике и карманах и с извиняющимся видом посматривал на проводницу.

- Куда-то задевался, сейчас найду.

- Ничего, я подожду, - ответила она, уверенно смотря ему прямо в глаза.

- Да вот же он, - вытаскивая из кармана пиджака билет, с радостью оповестил пассажир.

Проводница взяла билет у него из рук и начала проверять. Он в свою очередь рассматривал её. Женщина в форменной одежде отличалась пышным телом и приятной дородностью, была выше его на целую голову. Волосы покрашены в черный, смоляной цвет, а губы в ярко вишневый и резко выделялись на фоне белой кожи лица. Лет этой молодой женщине было немного за тридцать, но стройность из-за небольшого избыточного веса уже потеряна. В народе о таких говорят просто: «Пупсик». - Все в порядке, Вы с нами едете, - она подняла глаза на Соловьева и с лёгкой улыбкой протянула билет.

- Законно еду, - подыграл он проводнице.

В дверном проеме появилась еще одна представительница железной дороги.

- Маша, ты не видела ключ от кладовки?

В отличие от подруги, нового пассажира она игнорировала и даже не посмотрела в его сторону. Соловьёв, как мужчина, сразу оценил, что немного грузная Маша, даже при всей своей масштабности, куда симпатичней, чем этот «воробей». Девушка была невысокого роста, худенькая, а на голове сидела копна крашенных рыжих волос, совсем не идущей ей прически. На лицо был нанесён густой макияж, который венчали ярко напомаженные губы.

- Посмотри, Анжела, в отделении, где билеты пассажиров храним.

- Спасибо, - поблагодарив подругу, она также быстро исчезла, как и появилась.

На посадку подошла группа новых пассажиров, и Соловьеву пришлось спешно взять свои вещи и войти в вагон. Ничего не значащий обмен взглядами с «Чёрной Марией» закончился. Сергей разложил вещи, удобно устроился в купе и стал ожидать отправление, с грустью смотря в окно. Он не полностью свыкся с мыслью, что надолго уехал из дома и лишился привычной для него среды. – Предстоит ещё непростая социально-психологическая адаптация к меняющимся условиям жизни, - настраивал себя Соловьёв на то, что его ждёт впереди.

После приезда очередного поезда валил плотный поток людей. Он растекался на реки и ручейки. Эта картина нарастала и уменьшалась волнообразно. Так Соловьев сидел некоторое время, предаваясь своим житейским думам, пока не навалилось ощущение странной дремоты. Он вроде спал, но сквозь этот легкий сон то и дело пробивались какие-то разговоры и непонятные звуки. Резко открылась дверь, и на пороге, с чемоданом в руке, появился молодой человек, лет тридцати пяти, худощавый, спортивного телосложения.

- Будем знакомы, Станислав, можно просто Стас, - бойко оповестил он и дружелюбно протянул руку.

- Балагур видно ещё тот, - предположил Соловьев. - Сергей,- сдержанно ответил он, сопровождая знакомство рукопожатием.

- Куда едешь? - с беззаботной улыбкой на лице спросил новый сосед непринуждённо, невзирая на небольшую разницу в возрасте.

- В Мурманск, на работу устраиваться. Жизнь, так сказать, внесла свои коррективы.

- А я сталевар из Череповца. Вот послали в командировку в город Никель, буду тамошним новый технологический цикл показывать. Появился принципиально новый метод. Хорошие специалисты всегда были и будут на вес золота. Скажу по секрету, мне один хрен, что Никель, что Мурманск, везде жизнь кипит, - свой оптимизм он сопроводил задорной улыбкой. – Ты знаешь, я когда-то тоже моряком хотел стать. Не получилось. А вот когда женился, то появилась мечта, построить яхту и назвать её - «Тёща-1». Представляешь, на борту красуется оскаленная морда тигрицы, - он весело рассмеялся. – И если бы яхта, когда-нибудь разбилась о скалы, я только бы радовался. Ну да Бог с ней, у меня теперь уже третья тёща, - он довольно хихикнул. – Была бы шея, а хомут найдётся. Как только начинает тереть, надо его менять.

Станислав сложил свои вещи в отделение, под нижнюю полку, разместил продукты и две бутылки коньяка на столике. Соловьев в это время равнодушно смотрел в окно.

- Чего грустишь, Серега? - закончив свое обустройство, наигранно спросил Станислав.- Сейчас познакомимся с проводницами, как говорится «шерше ля фам», и жизнь обретёт смысл, на время дороги, - произнёс он с искренней простотой. - Женщины для нас, как стимулятор для этой самой жизни, как целебный бальзам. Ты не возражаешь против того, чтобы подзарядиться энергией женщины? – даже не дождавшись ответа на заданный вопрос, он продолжал балагурить. - Та, которая билеты проверяла, немного не в моём вкусе, а вторую, я ещё не видел. Маша сказала, что подруга у неё Анжела, красоты необыкновенной. Ты видел её?

Сергей скривился.

- Так себе, но прилагает много фантазии, чтобы скрыть это.

- Водка или коньяк обстановку поправят, не переживай. Все девушки станут очень красивы и стройны, а эти, я думаю вдобавок, предаются ещё и любовным утехам. Ты не подумай, мне «вешалки» тоже неинтересны.

- Тут ты попал в точку, только ещё не догадываешься об этом, - мысленно съязвил Соловьёв. - Но нам кажется, повезло, - продолжал балагурить сталевар.

- Поверь мне, я в таких командировках полжизни провёл и довольно поднаторел в «амурных» делах. Сейчас мы с ними договоримся и накроем шикарный стол, - он хлопнул в ладоши и спросил. - Ты готов?

Сергей скривился.

- Может у тебя есть другие предложения на этот счёт? А то давай, говори. Поверь мне, устроить просто так пьянку, тоже неинтересно. Я предлагаю приятное мероприятие, отвлекающее от серой обыденности.

Отказывать при первом знакомстве как-то не хотелось, соседи всё-таки и Сергей начал увиливать, в тайне надеясь, что это не более чем разговор.

- Дай сначала поезду отъехать, да и нам осмотреться. В народе говорят: «Не гони коней».

- А у сталеваров говорят: « Куй железо, пока горячо». Серёга, ты, как я погляжу, кажется, равнодушен к женской красоте? - спросил с удивлением Станислав, что вызвало у Соловьева ироничную улыбку. - Я, конечно, понимаю, они далеко не топ-модели, но в каждой из них есть свой шарм. Если нет, то «приняв для храбрости», после какого-нибудь стакана ты обязательно его обнаружишь. Согласись, что и мы с тобой тоже, не копия скульптуры греческого героя. Нет в мире совершенства. - Эти дамы развращены постоянным вниманием мужчин. Чтобы завоевать их симпатии, тебе придётся конкурс выиграть. – Ладно, не комплексуй и не бойся, мне об этом всё известно. Я никогда не испытывал проблем с противоположным полом. А вот для тебя есть совет дельный, про самый безотказный способ. Главное – расположить даму к себе, дать понять, что ты от неё без ума. На худой конец – делай вид, что влюблён.

Он перешел на менее эмоциональный тон.

- Я раньше, по молодости, влюблялся сильно и страстно, теперь мне всё больше общаться с ними интересней, изучать изнутри. Конечно не без этого дела,- он открыто засмеялся и сопроводил сказанное похабным жестом. – Люблю чувствовать приятную усталость. От каждой новой встречи всегда жду чего-то особенного, и ничего не могу с собой поделать.

- Прямо коллекционер какой-то, - подумал о нём Соловьёв.

Поезд медленно отошел от перрона и начал набирать скорость. Все быстрей замелькали: провожающие, здание вокзала, вагоны, стоящие на запасном пути и, наконец, дома привокзального микрорайона. Стас отодвинул шторку, со своей стороны, шире.

- О! Мы уже поехали! Надо брать быка за рога, а проводниц за титьки. Я пошел.

Он гордо вышел из купе и задвинул за собой дверь. Сергей посмотрел ему в след.

- Этого мне ещё не хватало, новатора из Череповца. От компанейского парня теперь покоя не будет, - сокрушался Соловьев, обреченно смотря в окно. – Любитель острых ощущений на мою голову.

Ему больше всего сейчас хотелось расслабиться и отдохнуть. Сосед вернулся радостно улыбающийся очень быстро. Стас ударил рука об руку и потер.

- Трапезничаем в узком кругу, - огласил он и глазами пробежал по столу, - у них в купе вечером.

- И что, не сопротивлялись?

Станислав усмехнулся.

- Ничего невозможного нет. Получилось и ещё как! Деликатный подход в таких случаях требуется. Покажи мне женщину, которая считает себя некрасивой. Я их там так вознес, а в ответ никаких возражений по поводу вечеринки.

-В тебе силен природный авантюризм.

- Скорее в силу природной сообразительности, для меня всё это не представляет труда. Я чувствую себя среди них как рыба в воде. Имею право на успех и счастье, - самодовольно улыбаясь, отшутился Стас. – Чтобы выдержать нагрузки, приходится делать и «разгрузки».

Он тут же начал приготовление к вечерней встрече.

- Шутки в сторону, полезли в кошельки! - продекламировал он с задумчивым видом.

Соловьёв внёс свою финансовую лепту.

Несколько раз сталевар бегал в вагон-ресторан и возвращался оттуда непременно с коробками и какими-то свертками. Он всё время приговаривал: « Это наш «конёк». В ожидании время пробежало быстро, и наступили сначала густые сумерки, а затем и сплошная темнота, отделив окно вагона от окружающего мира. Иногда в эту темноту врывались огни полустанков и железнодорожных разъездов, звуки и свет мчащихся встречных поездов.

Станислав засобирался и начал переносить все свои запасы к проводницам. Проделав эту процедуру, он вернулся в купе.

- Процесс созидания идёт. Через полчаса дамы хотят нас видеть, когда наденут короткие юбки, - объявил он Сергею, посмотрев на часы. – Только тебе с этой Машей попыхтеть придётся, - он ехидно улыбнулся.

Возмутитель спокойствия по своей натуре сидеть на месте не мог, всё куда-то выходил, приходил и снова исчезал. Создавалось впечатление, что у него была потребность находиться в постоянном движении. Соловьёв уже почувствовал «лёгкую» усталость от такого соседства и навязчивого поведения.

- Этот утомит, кого угодно, - недовольно пробурчал он, когда за соседом, в очередной раз, хлопнула дверь.

Когда подошло время, Станислав явился в приподнятом настроении, с довольной улыбкой на лице.

- Слушай, я сейчас встретил эту Анжелу и хорошо рассмотрел её.

- Ну и как? Что тебя в ней пленило?

- Тоже не первой свежести, но по мне так, в женщине, самое главное, должна быть сексуальность. В Анжеле этого добра хоть отбавляй, вдохновляет и возбуждает. Особенно бросаются в глаза её чувственные губы и порочный блеск глаз. Такие мне нравятся, - он рассмеялся, потирая руки.

Соловьёв поймал себя на мысли, что у них со Стасом наблюдается существенный разброс мнений по поводу женской привлекательности. Сталевара, по его рассказам, можно было назвать «всеядным». Ему подходили женщины любого типа – тощие и толстые, высокие и низкие, умные и блондинки, сходил с ума от пышного бюста и не брезговал отсутствием такового.

- Пойдем Серёга, время, - он посмотрел на часы. – Душа желает праздника и немедленно.

Соловьёв нехотя отложил в сторону газету, которую читал, и как на каторгу последовал за шустрым сталеваром. Они подошли к купе проводниц и остановились. – Главное, сразу произвести на них впечатление, - прошептал Стас с азартом в глазах. Он решительно постучал и открыл дверь. Молодые женщины приветливо улыбались.

- Нас здесь ждут, или нет? - наигранно, чуть растягивая слова, произнёс он.

- Здесь вас ждёт уют и тепло, - услышали в ответ кавалеры.

- А мы к вам с любовью, страстью и восторгом. Ещё два часа тому назад, мы простые парни могли только мечтать о том, что вы порадуете нас своим присутствием. Со мной вы уже знакомы, а это Сергей. - Станислав представил дамам Соловьёва. - Очень веселый и общительный человек. Ну что, к столу? – закончил он стандартный монолог.

- Да, садитесь мальчики, - пригласила всех Анжела, изобразив доброжелательную улыбку на лице.

Она слегка приоделась, надев маечку, пикантно обтягивающую девичьи прелести, но юбка осталась прежняя, форменная. Это было похоже на то, если бы к костюму надеть кеды. Станислав по этому поводу проехался, негромко произнеся: «Последний писк», но она не обратила на реплику внимания, или не расслышала. Такой наряд действительно вызывал только улыбку. Для женщины, которая считала себя неотразимой, было мелковато. Мария напротив, сменила форменную одежду на вызывающе короткую юбку и немыслимо откровенную кофточку. Станислав засуетился и начал разливать в рюмки коньяк. Соловьев вежливо отказался, когда дело дошло до него.

- Извините, я вообще-то не пью.

Сталевар замер с бутылкой в руке.

- Не вкурил, - удивлённо произнёс он фразу из жаргона.

Проводницы тоже удивлено переглянулись, недоумённо приподняв брови, и наперебой стали уговаривать выпить, аргументируя тем, что немного не повредит.

- Я предлагаю, первый тост, за присутствующих здесь дам, - перебил их Станислав. - Сергей, игнорировать тост ты не вправе и выпить обязан.

Чашу весов они все вместе склонили в пользу выпивки.

- Ну что ж, если народ требует, - сдался Соловьёв. Он пригубил слегка. Сталевар свою рюмку опустошил, не поморщившись. Как это бывает, обычно в таких компаниях, не успели закусить, как тамада, в роли которого, естественно, выступал сегодня Стас, поднимал вторую рюмку. Затем пошла третья и одна за другой. Когда участники застолья разогрелись и вдоволь закусили, исчезла закрепощенность, и стал клеиться хоть какой-то разговор. Постепенно выпили коньяк, на этом эмоции и закончились. Станислав стал выставлять на стол водку. Разгорячившись, он пел трели уже больше в адрес Анжелы. Было видно, что и она явно « положила глаз » на соседа Сергея. В застольной беседе, постепенно, стала появляться информация об её участниках. Небольшие отрывки из жизни и профессиональной деятельности рисовали картину их жизненного пути, хотя и приблизительную. Анжела была родом из Новосибирска. Она бывший учитель географии средней школы, по воле судьбы оказалась на железной дороге. Её и отличал от всех за столом точный и выразительный язык. Как это часто бывает, жизнь сложилась не так, как мечталось. Всё как у всех - страстный роман, замужество по большой любви и последующий развод. Теперь одинокой матери необходимо хорошо зарабатывать, чтобы растить сына школьника. Поэтому после ухода мужа, она привыкла во всём рассчитывать только на себя.

- Словно кипятком ошпаривает! - подумал Соловьев, уловив на себе пристальный взгляд Марии, в очередной раз. - Это ощущение, наверное, от моей боязни.

После выпитой первой бутылки водки, вдогонку коньячку, началось действие инстинктов. Станислав шептал что-то на ухо Анжеле, она умиленно улыбалась. До Соловьева донеслись обрывки фразы: « … всё должно быть основано на доверии…». У проводницы заблестели глаза. Улучив момент, словно невзначай, она немного приподняла юбку, демонстрируя свой сексуальный шарм. Сталевар всё больше и больше заводился.

Его рука скользнула под форменную юбку проводницы. Анжела даже не прореагировала. По всей видимости, ей понравились беспардонные манеры кавалера, с лица не сходила счастливая улыбка. Она смотрела на него уже с обожанием.

- Я долго ждал своего счастья, - долетел до ушей Сергея очередной словесный трюк Станислава.

- Сталевар осуществляет свой принцип: « Воздействую на чувственность и зажигаю в ней страсть».

Соловьев наблюдал за всем происходящим отчужденно, со стороны, отхлебывая из кружки горячий чай с лимоном. Громкие разговоры, выслушиваемые против своей воли, постепенно стали ему надоедать. Бравада и шутки сталевара не отличались оригинальностью. В своих рассказах он постоянно балансировал на грани пикантного и фривольного. Совсем скоро крепко выпившие люди начали наперебой рассказывать друг другу истории и заезженные застольные шутки с предельной откровенностью, больше понятные им. Соловьёв оказался в крайне непривычной для него обстановке. Условное разделение пар давно произошло и Мария, иногда отвлекаясь от разговора, бросала в его сторону, насмешливыми глазами, с каждым разом все продолжительнее по времени, взгляды. После выпитых двух рюмок коньяка, скорее по принуждению, чем сознательно, Сергей ощутил в себе тоже незначительные перемены. На парах алкоголя в нем проснулись чувства, пробуждавшие страх и потребность.

- Обычно люди в компании ведут себя так, как диктует ситуация. Я же не отдыхаю, как все, расслабившись, а как на вулкане сижу, - посетовал он сам себе. – Может это «кризис возраста»?

Решив отвлечься и снять напряжение, Соловьёв стал пристальней рассматривать присутствующих. Первым оказался сталевар Станислав, или как он себя величал - Стас.

- Держится гордо и картинно, но мышление, правда, поверхностное, что быстро подметила Анжела. Она периодически насмехалась над его примитивным набором слов. Вот и сейчас он сфальшивил. Соловьёв сделал паузу, смотря, как она раскатисто рассмеялась, но это сталевара вовсе не смущало. - Станислав не способен говорить о проблемах и чувствах, - продолжил он размышлять, - о смысле жизни в её понимании. Вся его болтовня состоит из банальных историй, дешевых шуток, прибауток и избитых фраз. Легко выкручивается там, где другие теряются. Не дурён собой и привык явно к победам, а скорее всего к тому, что девки сами ему на шею вешаются. Сейчас поработает на свой имидж языком и полдела сделано. Соловьев отметил и положительные его качества.

- Ему не знакомо чувство зависти, добродушный и нежадный человек. Его поступки продиктованы уверенностью в себе. Не сомневаюсь, что он готов прийти на помощь людям, не задумываясь ни на минуту. Он мне даже импонирует чем-то, своей бесхитростностью. Самое удивительное то, что Стас не старается казаться лучше, чем есть на самом деле. Периодически врёт, но как красиво.

Он перешёл ко второй проводнице, которая была родом откуда-то с Урала.

- Маша: всё, что отвечало её психическому складу и темпераменту стало проявляться после второй выпитой рюмки водки, снявшей все барьеры скованности и стеснительности.

Рассуждения Соловьева перебила очередная порция пойла, которая появилась на столе. Иначе это не назовёшь, так как среди царящей обстановки и подобного хаоса, даже самый дорогой французский коньяк, получил бы подобный статус.

- Пардон, куда ж еще! - вырвалось у Соловьева. – Это уже за пределами нормы, - грустно заметил он.

На этот протест никто не обратил внимание. – Никто не слышит и не хочет слышать, - огорчился Сергей. – Пьём мы безбожно. Сосед его, сталевар из Череповца, приняв очередную дозу, словно бойкий перепел пришел в неистовство и дурел от страсти, уверенный во взаимной симпатии. Напарница Марии завела его с пол-оборота со знанием дела. Обещания лились, как из рога изобилия. Он отстегивал червонец за червонцем, несколько раз сбегав за деликатесами в ресторан. В очередной раз, капризная Анжела захотела пирожное.

- Стасик, а где твой сюрприз, сладкое? – канючила новая подруга. Её ухажер продолжал выступать в качестве доброго волшебника и выставил приготовленный ранее десерт.

- Какой галантный кавалер! – томно смотря в их сторону, тихо произнесла Мария. Вечеринка затягивалась. Соловьев посчитал, что неуместно дальше находиться здесь и решил откланяться.

- Хозяйка ставит перед гостями торт, а это значит, что в скором времени надо будет уходить. Это негласное правило хорошего тона соблюдать должен каждый воспитанный человек, - произнеся это, он попытался, было встать из-за стола, найдя причину.

На полпути его поймала цепкая и сильная рука Марии. В доли секунды он оказался на своём месте.

- Сладкое выставил твой друг, а не хозяйка. Посиди еще, Зайчик, - развязанным тоном произнесла захмелевшая Маша, со снисходительной улыбкой на лице.

Его удивило, что было сказано безапелляционно.

- Это дань вежливости, - уточнил Сергей.

Её поддержала подруга.

- Оставь ты этот дворянский этикет и высокопарные слова. У нас он не действует, - она поморщилась.

- Неужели я похож на потомственного дворянина? – улыбнувшись, спросил Сергей.

- Что-то есть, по манерам и ведению разговоров, - уточнила Анжела. – Чувствуется, что с «высоким» образованием, не то что…, - она посмотрела на Станислава, увлечённо что-то рассказывающего Марии, немного с презрением.

- Забавно. Мне такие комплименты никто никогда ещё не говорил, - удивился Соловьёв. – Весьма приятно. Ведь дворянство, это сейчас высокая планка.

Стас и Анжела, пошептавшись, куда-то удалились. Сталевар на прощание наклонился к Сергею и прошептал ему на ухо:

- Мы решили предаться радостям жизни. Мария многозначительно посмотрела в сторону кавалера, встала, пошатываясь, закрыла на ключ купе и, нагло улыбаясь, надвигалась на него. Предположение Соловьёва о развязке интриги, обретало реальность. Он выставил предостерегающе вперёд руку, так как желание было далеко не взаимное.

- Упёртый мальчик! – она удивлённо покачала головой.

- Не надо, Мария.

- Потрясающий мужчина, «поле непаханое»! - произнесено было с лёгким издевательством. Все сопротивления с его стороны были напрасны. Она отвела в сторону руку и навалилась на него всей массой тела, горя глазами, дыша жаром в лицо и часто сглатывая слюну, приговаривая: « Зайчик мой, иди ко мне, иди! ». Мария прикрыла свои хитрющие глаза, притянула Сергея к себе ближе и поцеловала.

- Попал как муха в паутину,- мелькнуло в голове Соловьёва, он совсем растерялся.

Цепкие её руки снимали с него уже спортивные брюки, а большой бюст пригвоздил к переборке купе.

- Господи, хоть бы не задохнуться в объятиях! Сопротивляться бессмысленно,- появилась мысль отчаяния и он, расслабившись, краснея от смущения, отдался на растерзание этому чудовищному, сексуальному монстру. Все, что было связано со стыдом ушло вглубь подсознания.

- Ну что ты, - лепетал он, - я тебе не подхожу.

- Это мы сейчас проверим, - шепнула она в ответ. – Такое ощущение, что ты невинен, как невеста перед свадьбой. От дамы немыслимо разило водкой. Мария тут же проявила особую изобретательность. Она резко сдернула с него трусы в цветочках и бросила тело на первую полку служебного купе, затем взгромоздилась на колени, растопырив свои согнутые ноги, начала прыгать как кенгуру. Он закрыл глаза, в голове крутилась только одна мысль: « Скорей бы это всё закончилось». Сергей чувствовал, как сильно пульсирует кровь у виска и дрожь во всём теле. Да ещё вдобавок ко всему, больно давил маленький светильник, упёршийся в затылок.

К счастью Соловьёва, экзекуция, сопровождаемая приглушёнными вздохами, продолжалась не очень долго. Мария дошла до пика наслаждения, учащённо задёргалась, зарычала, как львица и по лицу пробежала блаженная улыбка. Она обмякла, уткнувшись лицом ему в шею. У него по телу побежали колючие мурашки. Страсти успокоились. Запах волос проводницы напоминал запах постиранных наволочек и простыней. Через минуту отдыха, он окончательно пришел в себя и попытался расшевелить подругу. Её похрапывание и сопение известило о том, что « они » отдыхают. Он повалил её набок, придерживая словно ребёнка, который нуждается в защите, и уложил на полке. Под голову протиснул подушку, она издала слабый стон.

- До свидания, рыбка, - произнёс Соловьёв, когда протискивался на волю. На душе у него было нехорошо. «Чёрная Мария » беззаботно спала, а Сергей, обретя свободу, облегчённо вздохнул.

- Где те, ушедшие в небытие, романтические отношения, радость внезапных порывов, спонтанных эмоций, «поэзия» между мужчиной и женщиной? – выразив мысли, он снова вздохнул. – Сплошная беспорядочность связей. Поэтому и живём, как живём.

Идя по коридору, в сторону своего купе, Соловьёва начала мучить дальнейшая перспектива. Появились обеспокоенность и страх, он был озадачен. – История эта весьма поучительна для меня. Даже в порыве страсти нельзя забывать о мерах предосторожности. На подобный случай, если не устоял от всплеска любовных страстей, всегда в кармане надо иметь «резинового друга». Этот поход завершился более-менее благополучно, но бывает и по-другому.

Пока он шёл, прочитал «себе любимому» ещё не одну нравоучительную лекцию и задал много нелицеприятных вопросов.

- Что мне подсказывает здравый смысл, куда я теперь попаду быстрей, в море или к венерологу? – был ключевой из них.

Картина получалась далеко не весёлая. Соловьёв уже мысленно стыдил себя, нещадно бичевал совесть и искал самооправдание. - Пусть лучше эта история будет с хорошим концом, во всех отношениях, без неприятных сюрпризов, - выразил надежду Сергей, подведя итог своим похождениям.

«Членистоногий».

(куда … туда и ноги)

Утром он проснулся от стона на верхней полке.

- О-о-х! Как плохо!

Сергей открыл глаза и в таком положении лежал несколько минут. Над ним опять послышались мученические страдания, ворочался и стонал сталевар.

- О-о-х! Чтоб её за ногу и об забор.

- И я, до сих пор не могу прийти в себя, - подумал Сергей, с тяжёлым осадком на душе о своих вчерашних «злоключениях». - Что Станислав, перебор? – спросил он с состраданием.

- Не говори, - послышался вздох.

- А я то - думал, что из тебя все 24 часа в сутки льётся жизнеутверждающая энергия, - притворно – огорчённо произнёс Сергей. – Ну да, была незабываемая ночь, которая прошла как одно мгновение!- растягивая слова, с иронией продолжал рассуждать он. – Интересно, у вас все сталевары так пьют в Нижнем Тагиле?

- В Череповце.

- Извини, в Череповце.

- Нет, только командировочные. Превозмочь себя, нету сил. Смотайся за пивом, друг. Не могу!

- При отсутствии контроля со стороны разума, инстинкты могут завести совсем не туда, о чём помышлял, и наделать глупостей. Вот и я, седина в бороду, а туда же, - поучал Соловьёв себя и нового знакомого.

- Поведение далёкое от безупречных дворянских манер, кои мне приписывали ещё накануне, - проехался он очередной раз по своему поведению. - Хорошо, только придется подождать, необходимо утренний моцион провести.

Сергей встал, умылся, побрился и свежий, как огурчик с грядки, собрался сходить в вагон-ресторан. Он подошел к полке, где без движения ничком лежало тело Станислава. На него было жалко смотреть.

- Ну, гардемарин, ты хоть пообщался изнутри, как планировал? Как пламя страсти подруги, как приятные ощущения, трепет наслаждения? А то столько денег и столь щедрые дары к её ногам бросил!

- Да-а-а, - вяло проблеял Стас, - это даже не обсуждается, обычная швейная машинка. Искусно изображала страсть, даже не испытывая её вкуса, - он говорил медленно, мысли давались тяжело. - После поцелуя просто холодом обдаёт, убивает наповал всякое желание.

- А как же ты думал, любовь за деньги или просто так не бывает настоящей.

Соловьёв удивился столь резкой перемене.

- До сегодняшнего момента он говорил о ней восторженно, а теперь с цинизмом. Банальная история о любви и ненависти. - Хочется расстаться с ней красиво и вычеркнуть из души, - выдавил из себя Станислав.

- Маятник любви качнулся назад, - обобщил ситуацию Сергей. – Процесс, полный проб и ошибок, а я то - думал – неистовое безумство страстей. Отнюдь. Рано открещиваться, не получится, еще двое суток ехать, а потому нельзя спешить сжигать мосты. Уходить надо, вообще стараясь не хлопать дверью. Что-то ты быстро потерял к ней интерес?

Вместо ответа Стас отрешённо махнул рукой, силы периодически покидали его. – Я понимаю, высокий накал чувств не может сохраняться долго. Отдохни.

Стас приподнял веки и пристально посмотрел на Сергея.

- Что ты на меня смотришь, как расист на негра? Да, и я иногда ошибаюсь.

Соловьев присел к окну и задумался.

- Когда у сталевара рот закрыт, меня несёт вместо него упражняться в словесности, - пожурил он себя мысленно и вернулся к вчерашнему вечеру. - Недолго музыка играла, а за столом любили друг друга необыкновенно. Что я его поучаю, сам хорош. Скромный труженик проспится к вечеру и как ни в чем, ни бывало, снова потянется к ним. А у меня так и останется горький осадок от «полученного удовлетворения». Совесть и стыд замучают. Оказывается, меня может покорить кто угодно – и светская женщина, и вульгарная уличная девчонка. Это горькая, правда.

- Тебе две бутылки пива хватит? - нарушил молчание, Сергей, окончательно собравшись.

- Ты что! Бери десять. Две бутылки - капля в море. Я их сразу опрокину, чтобы хорошо накатило, - ожил сталевар, сглатывая тягучую слюну.

- Ну, хорошо, десять так десять.

Сергей улыбнулся и вышел в коридор. Он огляделся по сторонам и встретился глазами с Марией, которая что-то убирала в конце вагона.

Она улыбалась во все тридцать два. На лице Соловьёва появилась растерянность. Он не смог, сразу, выдавить из себя ничего и стыдливо отвёл глаза в сторону.

- Надо как-то выкручиваться, - мелькнуло в голове, - а впрочем, какая теперь разница. Кивнул головой и хотел развернуться в другую сторону, но услышал её голос - добрый и ироничный.

- Сережа, ты куда?

- Да вот, за пивом для соседа иду, - обернувшись в сторону Марии, поведал он с внезапным испугом.

- Так вагон-ресторан в этой стороне.

- Да-да,- буркнул он себе под нос и побрёл нехотя в сторону проводницы.

Она поставила веник в угол и ждала его, как пылкая любовница своего проказника, пытавшегося увильнуть. Подойдя к Марии, он, как ни в чем, ни бывало, поздоровался и натянуто улыбнулся.

- Привет!

- Здравствуй, котик! - без кокетства произнесла она, смотря пронзительным взглядом.

Маша сделала шаг вперёд и его голова, прижатая к стенке, стала торчать между её могучих грудей.

- Что ты от меня шарахаешься? У нас впереди еще двое суток пути, зайчик, - беседу она вела в чуть насмешливой манере.

- Маша, Маша, шею сломаешь, - взмолился Соловьёв, а внутренний голос ему быстро подсказал, чтобы никогда больше не зарился на таких крупных женщин, с пышными формами.

Мария дала слабину его голове. Парень и девушка вышли в этот момент из тамбура, и она совсем отступила от него. Когда молодые люди прошли, Мария ухмыльнулась.

- Давай дуй за пивом, а то твой сосед-говорун помрёт. Вечером жду тебя на чай с баранками, - произнеся приглашение, она прищурила глаза, словно предупреждая, что увиливать бесполезно.

Соловьёв выскользнул в тамбур с облегчением на душе и побрел искать буфет, источник пива. Пока он продвигался через вагоны и наконец-то отыскал нужный, поезд остановился на какой-то станции. Сергей купил пива и разной снеди к чаю, возвращался обратно. В одном из вагонов стояли два подвыпивших парня с нахальными физиономиями и подшучивали, в основном, над проходящими пассажирками. В адрес первой, это была девушка, полетел комплимент от одного из них: «Такой мадмуазель не жалко море цветов подарить». «Да и море без цветов тоже» - поддержал мысль второй. Девушка ничего не ответила, просто улыбнулась. Следом за ней из глубины коридора, с важным видом, стала приближаться молодая женщина, на руке у которой удобно устроился симпатичный мопс, с бантиком на шее. Собачка гордо смотрела по сторонам, давая всем понять, что охраняет хозяйку.

- Девушка, а девушка. Вам не обидно, что на Вашу собачку симпатюлю, обращают больше внимания, чем на Вас, - отпустил недобрую шутку ей вслед один из парней.

Они оба рассмеялись. Женщина повернула к ним удивлённое лицо.

- Хам! – услышал в ответ шутник нелицеприятное слово в свой адрес.

Соловьёв прошёл мимо парней, которые продолжали обсуждать поставленную под сомнение привлекательность дамы с собачкой.

Состав по-прежнему стоял у перрона небольшого полустанка, в ожидании, чтобы пропустить встречный поезд. Сергей открыл очередную дверь, в переходе между вагонами, и оказалось, что это тот тамбур, который ему нужен. У открытой двери скучала Анжела, сменившая вечерний «прикид» на форменную одежду, которая в этом соревновании явно выигрывала.

Она повернула голову на шум открывшейся двери и увидела Сергея.

- Привет, непьющий интеллигент! Не много ли пива несёшь? - не без ехидства спросила, усмехнувшись, Анжела и посмотрела на раздувшуюся сумку. – Солидные люди вроде бы столько не употребляют. Сергей вспомнил буфетчицу, румяную тётку с замашками командира полка, которая пять минут назад отпускала ему пиво. - У нас утро следующего дня, после отправления, начинается всегда, как под копирку. Все бегут за пивом «пожар внутри» тушить. - У Станислава голова раскалывается, плохо отчаянному парню.

- Мужская солидарность! Кто ж ему дураку заливал в горло? – она сморщила лоб. - Ума нет. Ладно, топай, выручай сталевара, деликатный кавалер. – А ворковали словно голубки, - внутренне удивился Сергей её грубости.

Ещё он удивился тому, как выглядели обе проводницы, по-утреннему свежо. Они со Стасом как «веники», а, глядя на них нельзя было сказать, что дамы провели бурную ночь.

- Вот это закалка!

Проходя мимо, уже знакомого служебного купе, его окликнула Маша.

- Серёжа, подожди немного, я сейчас человека оформлю, разговор есть.

Он вздрогнул. У Соловьёва и так постоянно присутствовало ощущение надвигающегося насилия над ним. У него снова ёкнуло внутри.

Перед проводницей стоял новый пассажир, который подсел на этой станции, и вёл беседу с Марией по поводу своего обустройства. У него в разговоре несколько раз проскочило - «шо» и «га». Было, похоже, что это украинец.

- Да-а-а, ну и прононс у Вас, - она брезгливо поморщилась.

Он не обиделся и в ответ спокойно пошутил, с растерянной улыбкой на лице.

- К вашему сведению, мадам, родину не выбирают. Извините, не пензюки мы и не с «масковским» акцентом, - пассажир взял свои вещи и пошёл искать купе.

Немного отойдя, пробурчал что-то. Эпизод был исчерпан. Соловьёв попытался быстро успокоить внутреннюю тревогу и погасить смятение чувств, чтобы выглядеть уверенно перед «любвеобильной» особой.

- Заходи, Серёжа, - позвала его Мария, как-то буднично и безразлично.

- Мне надо Стаса выручать, - ответил он спокойно, но организм, внутри, предательски сжался.

- На минуту.

Только он сделал шаг в купе, она встала, закрыла дверь и притянула его к себе. Соловьёв не успел что-либо сообразить, проводница уже впилась ему в губы, но отпустила очень быстро, в дверь кто-то постучал. Мария открыла защёлку, на пороге стояла Анжела.

- Что вы тут, уже сексом занимаетесь, молодые люди? Темноты дождаться нет сил?

- Ты сильно ошибаешься, не трепи языком,- оборвала её, иногда грубоватая в своих выражениях, подруга.

- Ладно, я пошёл.

Соловьёв проскользнул мимо них в коридор с радостным ощущением.

- Так тебе и надо, не переступай черту дозволенного.

- Вечером ждём, - донеслось до него из уст Анжелы, - и захвати с собой особь мужского пола, по имени Станислав.

- Ага, - через плечо ответил он. Сергей услышал, как она уже тихо добавила: «Продолжим «мартовские» удовольствия».

Она произнесла ещё одну фразу в адрес сталевара, которая не долетела до ушей Сергея. - Невероятное упорство этого похотливого самца Стасика, нас покорило, - произнесла она с печатью задумчивости на лице. – Я словно жертва безнравственного времени, не успевшая приспособиться к новым жизненным реалиям, - посетовал он, продолжая размышлять на ходу. На ум пришла последняя фраза, произнесённая Анжелой: «Мартовские удовольствия». - Прямо кошачий бомонд какой-то, - буркнул Соловьёв себе под нос. – Сталевар кот «Прохор», а я кот «Батон», - после своей шутки он криво улыбнулся. – Изнывающие от неразделённых чувств коты. Сергей открыл дверь своего купе, у них появились соседи, которые раскладывали свои вещи и устраивались. Это была высокая, стройная девушка с голубыми, насмешливыми глазами и молчаливая старушка с цепким взглядом.

- О! У нас новые соседи? – удивился Сергей.

- Да, новые попутчики, - ответила девушка.

- Нам радоваться или наоборот? – раздался заинтересованный голос с полки, где возлежало тело Стаса.

Он искоса наблюдал за происходящим.

- Горбатого могила исправит, - мысленно отреагировал Сергей на такую подвижность находящегося в муках сталевара.

- Не слушайте его, раннее утро, тяжёлая голова. Располагайтесь. Станислав, ты всё перепутал, посмотри на эту девушку с лицом ангела.

Он хотел дать понять ему, что не стоит всех женщин мерить под вчерашних проводниц.

Резко открылась дверь, у порога стояла Анжела.

- Уважаемые пассажиры, извините нас, ошиблись. Вам в другое купе.

На её голос Станислав даже не поднял голову. Бабуля, с кряхтением, и девушка взяли свои вещи, и вышли вслед за Анжелой. Станислав спрыгнул с полки и запричитал: «Быстрей, быстрей, надо лечиться». Сергей поставил пиво на стол. Сталевар открыл одну бутылку и залпом выпил.

- Видел, конкурентку убрали от нас подальше, - произнёс он отдышавшись.

Его изнеможенное одутловатое лицо расправилось от улыбки.

«Здравствуй, 69 параллель! ».

Сергей Соловьёв ступил на перрон мурманского вокзала. Внутри было двоякое чувство. Первое, свобода от тесных коридоров вагонов и купе, исчезла подавленность, а второе, небольшое смятение, оттого, что родной дом остался так далеко. Он огляделся вокруг и поёжился. Над головой низко висело серое небо, было неуютно и прохладно.

- Это север, брат, - услышал он сзади голос Станислава. – К нему привыкнуть ещё надо.

Сергей обернулся. Сталевар был в своём репертуаре, он держал под руки мило улыбающихся проводниц. Мария сегодня выглядела как чистый ангел.

- Ты что прощаться не собираешься? Почувствовал свободу и приготовился дёру дать.

- Надышаться свежим воздухом не могу.

- В Баренцевом море надышишься теперь, сполна.

Сергей подошёл к Маше, а Станислав отвёл Анжелу в сторону. Они посмотрели друг другу в глаза.

- Не надо ничего говорить, - опередила она его и произнесла спокойным голосом, - а то будешь напрягаться, придумывать что-то, выдавливая из себя дежурные фразы, выворачиваться и всё такое. Возьми, - она протянула ему белый листок бумаги, свёрнутый в четыре раза, - если захочешь, то напиши. А нет, так нет.

Она взяла его за плечи и притянула к себе. Маша, не стесняясь никого, крепко поцеловала Сергея в губы. Он видел, что ей хочется пустить слезу, но ореол сильной женщины, не давал сделать этого.

- Прощай, - сказала тихо Мария, обернулась и зашла в вагон.

Сергей ощущал внутри чувство вины, вины за то, что эта женщина тянется к нему душой, а он ничего не может дать ей взамен.

- Сердцу не прикажешь! – вздохнул Соловьёв.

- Люди до свидания, - он махнул рукой, стоявшим в стороне Станиславу и Анжеле.

- Удачи тебе, интеллигент! – ответила она и кивнула в ответ.

- Будь здоров, морячок. Адрес мой у тебя есть, заезжай.

Сергей по лестнице, ведущей с перрона, поднялся к зданию вокзала, которое представляло собой удачное архитектурное творение с колоннами. Он ожидал увидеть совсем другую картину – сиротский и неухоженный вид, как большинство подобных заведений того времени. Вокзал же возвышался над простирающейся перед ним равниной, которую сплошь занимали железнодорожные пути. Он гордо смотрел вдаль, на краю которой, у берега Кольского залива, виднелось здание другого вокзала, морского. Построенные после войны, два соперника, десятилетиями смотрят друг на друга, стойко перенося все северные невзгоды: дождь, снег, шквалистый ветер и морозы, обогревая своим теплом пассажиров. Они, хранители местной истории, видели различные эпохи, времена и судьбы. Всё было в их жизни, как и у людей: паровозы и деревянные бараки, красная атрибутика советской власти и нашествие всего европейского. В этом и заключалась своя особая гармония.

Соловьёв остановился посередине главного зала и поискал глазами таксофон. Найдя то, что ему было нужно, он стал звонить и искать Виктора Смирнова. Но, Сергея ждало разочарование, и только на работе сказали, что он, может быть, появится через полчаса.

- Девушка, будьте так добры, передайте ему, что приехал Соловьёв Сергей. Я буду в вашей фирме через час.

Секретарша заверила его, что обязательно всё передаст шефу.

- Надо теперь коротать время, - принял он решение. – Не мешало бы подкрепиться.

Сергей увидел вывеску, которая гласила, что кафе с удовольствием примет и обогреет путника. Соловьёв взял свои сумки и пошёл по направлению, которое указало стрелка путеводителя. В кафе было много народа. Сергей поискал глазами свободное место, но, увы, примоститься было негде. Недалеко от входа сидела семья военнослужащего. Молодой симпатичный капитан-лейтенант и его жена, кормили двух дочек.

- Как меня раньше учили – офицер, интеллигентный человек с высокой степенью ответственности. Может эта семья не прогонит, как-нибудь примощусь сбоку, - решил попробовать он.

- Здравствуйте. Вы не позволите мне присесть за ваш столик? Извините, всё вокруг занято, некуда приткнуться, а кушать хочется.

- Конечно, конечно. Мы сейчас подвинемся.

Соловьёв нашёл свободный стул, в углу зала, принёс его и поставил к столику.

- Я схожу, что-нибудь закажу. Присмотрите, пожалуйста, за моим багажом.

- Хорошо, хорошо, - ответила с любезностью молодая женщина.

Её муж, молча, сидел, смотрел и не проронил ни слова.

- Что-то «высокая ответственность» странно молчит, - подумал он, отходя от стола. – Может быть через, чур, скромный.

Сергей вернулся с подносом. Он купил чай, сосиски и пару пирожков. Девочки смотрели, на него, не моргая.

- Что не вкусно? Почему перестали кушать? – заметив их интерес к себе, шутя, спросил Соловьёв.

- Вкусно, - улыбаясь, ответила одна из них.

- Давайте знакомиться, меня зовут Сергей Дмитриевич.

Девочки, опережая родителей, начали называть свои имена.

- Я Эля.

- А я Лиза.

- Это мой папа Саша, - опережая сестру, представила родителя Эля.

- И наша мама Наташа, - вдогонку ей произнесла сестра.

- А куда Вы едете? – начали расспросы, как всегда непосредственные дети.

- Я уже приехал, - усмехаясь, произнёс Соловьёв, поднося чашку чая к губам.

- А мы едем к бабушке с дедушкой в Санкт-Петербург, - сказала с особой гордостью Лиза.

- О! Так вы дамы из «Северной столицы»? – сделал гримасу восхищения Сергей.

- Мы не дамы, - поправила его Эля, - мы живём в Снежногорске, где служит наш папа.

Их родители в разговор не вступали, сидели и только улыбались, любуясь своими ненаглядными чадами.

- Эля, Лиза, ну-тка кушайте, а то подойдёт поезд, и поедете голодными, - призвала их к порядку мама.

- Наш папа штурман и служит на большой подводной лодке, - гордо заявила Эля.

Соловьёв перестал жевать и посмотрел на капитан-лейтенанта.

- Так мы с твоим папой одной профессии, оказывается.

- А у Вас нет такой красивой формы, как у папы, - поддержала её сестра.

- Ну, когда-то была. Увы, то время быстро прошло. Вы, какое училище заканчивали? – спросил он у каплея.

- «Фрунзе».

- Я «Макарова», во Владивостоке. Служил на Черноморском флоте, сейчас на пенсии.

- Хорошо выглядите, - сделала ему комплимент Наташа.

- Так на пенсии, я всего два года.

- А что в наших краях делаете? – удивился её муж.

- Не поверите! Летом встретил однокашника по училищу, Виктора Смирнова, он отдыхал в нашем городе. Виктор предложил мне на рыболовецком траулере поработать. Всё упирается, как всегда, в презренный капитал. Я на тот момент особо не шиковал, скромная зарплата в охранной фирме, будь она неладна. Не моё это дело, сторожить.

- И кем Вы пойдёте? – спросил Александр

- Штурманом. У меня диплом гражданский есть, переаттестован.

- Но это, же штормы, качки? – удивлённо спросила Наташа.

- Такие явления природы мне знакомы, не один год старшим помощником командира корабля прослужил. В Средиземном море, да и Чёрном тоже, бывали болтанки не хуже, чем тут у вас, в Баренцевом.

- Круто Вас судьба завертела, - продолжал удивляться капитан-лейтенант. – Может за знакомство, за первый день моего отпуска? У меня с собой есть, - предложил он.

- Нет, спасибо Саша, мне сейчас надо разыскать Виктора. Он наверняка поведёт меня представлять начальству и надо быть в форме.

За разговором, Сергей расправился со своим завтраком и уже внутренне чувствовал, что надо продолжить поиск Смирнова. Соловьёв отнёс поднос со своей грязной посудой и вернулся к столу.

- Девочки, это вам, - он протянул им по шоколадке, - в знак установившихся между нами хороших отношений.

- Спасибо, - обрадовано отреагировали они.

- Всё ребята, мне пора. Успехов вам, хорошо провести отпуск, счастья и любви. Берегите друг друга. А вам, - он посмотрел на девчонок, - слушать маму и папу, помогать им и вырасти такими же, как они умными и счастливыми.

Девочки переглянулись.

- И такими же большими, - добавила бойкая Эля.

- Обязательно большими. До свидания.

- До свидания, - перебивая друг друга, закричали девчонки.

Наташа и Саша пожелали ему всего хорошего, удачи и здоровья.

В голове же Сергея экспромтом возникло пожелание и самому себе.

- Чтобы всё получилось, и я по-новому взглянул на старые проблемы после рейса.

Соловьёв взял свои вещи и прямо из кафе попал на площадь перед вокзалом.

- Какая счастливая пара! – подумал он о молодой чете.

Сергей заглянул в записную книжку, в которой был адрес отдела кадров фирмы, где работал Смирнов. Он поймал такси и уехал, а за столиком, который он покинул, в это время, произошёл разговор.

- Если ничего не изменится, то вот оно ваше будущее, людей героической профессии, - сказала Наташа своему мужу. – Пенсия не в радость и постоянные думы о хлебе насущном, - произнесла она с лёгкой задумчивостью.

- Согласен, на пенсии лёгкой жизни нет, и никто на руках нас там носить не будет, - усмехнулся Саша. – Поэтому, нельзя жить иллюзиями. Насколько я помню, ты не без гордости всегда рассказываешь родственникам и подругам о своём муже. А что я услышал сейчас? – удивлённо произнёс Александр.

- Извини. Я думаю, со временем будет по-другому. Было бы несправедливо, чтобы всё так и осталось в жизни.

- На словах в верхах все «за», а на деле, увы. Пока я согласен с этим товарищем, обстановка не внушает никакого оптимизма.

ГЛАВА IV.

«Снежногорск».

Наташа резко открыла глаза, внутри ощущалась непонятная тревога. В мыслях мелькал, возникший внезапно, образ мужа, его умное лицо. Она лёжа протянула руку к ночнику и щелкнула выключателем.

Свет, пробившись через оранжевый колпак, неярко осветил комнату. Она медленно села на кровати, посмотрела на будильник, стрелка указывала на половину четвертого.

- Господи, что же мне так неспокойно на душе? - досаждали навязчивые мысли, которые и вызывали непонятную тревогу. – Саша мне во сне устало улыбнулся, а я закричала не своим голосом.

Наташа встала и направилась к детским кроваткам, где тихо сопели, во сне, две дочери погодки - Элечка и Лизочка.

Поправив у них сползшие и смятые одеяльца, она умиленно, с минуту, любовалась ангельскими созданиями. Ей вспомнился один из обычных семейных вечеров, когда её муж, а их папа пришел со службы. Девочки, как всегда, бежали к нему навстречу с криками радости, обнимали за крепкую шею и по очереди целовали. Саша присел на стуле в прихожей, посадил девочек на колени и с шутливой строгостью спросил:

«Ну, как тут вели себя мои любимые дочери Элизабет? »

- Папа, почему ты нас называешь Элизабет? - спросила недовольно Эля.

- А кто же вы? Как тебя зовут?

- Эля.

- А сестру твою?

- Лиза.

- Ну, вот и получается одно имя на двоих - Элизабет.

- Нет, папа, будет Элязабет.

- Это будет на татарском языке, а на русском, как я говорю, - произнёс он с лаской и теплом в голосе.

Девочки долго смеялись, такой каламбур им очень понравился. Вечер тот был исключением. Видел он их в основном спящими: утром ещё спящими, вечером чаще всего уже спящими.

Наташа прошла на кухню и поставила чайник на плиту. Ей совсем расхотелось спать. Она снова окунулась в воспоминания о Саше, перебирая в памяти минувшее.

- Совсем скоро закончится второй месяц, как он в автономке. Ждать осталось ещё один, самый трудный. Мне всегда становилось тоскливо и неуютно, когда Саша уходил в море, - она тяжело вздохнула, и её мысли непроизвольно оказались во временах их знакомства, дружбы и первой любви. Наташа задумалась и мечтательно улыбнулась…

В тот судьбоносный для неё, тёплый, осенний день они сидели с подругой, после занятий в институте, в любимом их Михайловском саду, недалеко от дома, где обе проживали. Вера, с большой страстью, рассказывала ей о прошедших выходных, как они всей семьей ездили к бабушке, в Пушкин.

- Вечером с сестрой, мы как обычно собрались пойти на танцы в военно-морское училище, а тут, словно снег на голову, нам свалился Владлен со своей компанией. Помнишь, я тебе рассказывала о нём, сестры одноклассник, учится в ЛГУ. Красивый, как артист.

- Да, что-то припоминаю, - ответила рассеянно Наташа и кивнула головой.

Вере, как всегда, надо было «выпустить пар», так как по своей натуре она большая говорунья и прирождённая кокетка. Наташа, из приличия, выслушивала её любовные похождения и выступала в роли молчаливого эксперта. Ей самой недавно стукнуло 19 лет, училась на втором курсе пединститута, но серьезных отношений, ни с одним парнем еще не было.

Наташа дослушивала очередной рассказ своей подруги о новом романтическом знакомстве, в котором она как всегда имела бешеный успех, как вдруг их мирную беседу прервал голос молодого человека.

- Девчонки, извините, пожалуйста, вы не разменяете мне монетку, чтобы позвонить.

Наташа посмотрела на парня, перед ней стоял рослый курсант в военно-морской форме, с нашивками четвертого курса и слегка улыбаясь, смотрел в её по-детски чистые, голубые глаза.

- Понимаете, позвонить надо, а монетки нужной не оказалось, - продолжал уточнять он извиняющимся голосом, глядя проницательно и насмешливо.

Вера, как девушка искушенная уже в общении с молодыми людьми, решила перехватить инициативу и стала срочно рыться в своей сумочке, но у неё, как назло, не оказалось нужной монетки. Но не это главное, его сердце оказалось уже занято. Судьба сегодня была на стороне застенчивой подруги. Наташа нашла у себя, то, что просил симпатичный курсант.

- Вот, возьмите. Разменять Вам нечем, но эту оставьте себе, - произнесла она искренне и трепетно.

- Спасибо Вам большое, - парень взял у неё монетку из рук, глаза его словно прилипли к Наташе.

В сторону Веры он бросал короткие взгляды, которые означали полное безразличие к данной особе. Но её это нисколько не смущало.

- Вы очень добры, выручили.

- Не стоит благодарности.

- Где и когда я смогу вернуть Вам долг?

Наташа смутилась и ничего не смогла сказать в этот миг в ответ. Лицо покрылось, слегка, розовым цветом стеснительности. Наивная, молоденькая девушка сразу не догадалась, чего нужно этому настойчивому пареньку.

- Может Вы мне номер своего телефона, дадите? Между прочим, меня зовут Александр.

- Её зовут Наташа, а меня Вера, - выпалила подруга Натальи, видя, как та мямлит и вот-вот потеряет дар речи. - Сейчас она напишет номер телефона.

Вера подтолкнула Наташу в бок.

- Пиши.

Пока та доставала записную книжку, ручку, писала номер телефона и отрывала листок, бойкая подруга учинила парню допрос.

- А в каком училище, разрешите узнать, Вы учитесь?

- ВВМУ имени Фрунзе, - лаконично отрапортовал курсант.

- О! Самое престижное из военно-морских. А какая специальность?

- Зачем это Вам? - усмехнулся Александр.- Ну, штурман.

- Может нам механик не подходит, - парировала Вера.

Потом Саша позвонил ей первый раз, у них состоялась первая встреча, после этого в их жизни был первый поцелуй, первое расставание, когда он уехал на Северный флот на практику.

- Он подкупил меня своим ласковым характером и привязанностью, - призналась Наташа как-то себе. – От него я узнала, что красива и женственна.

К концу его пятого курса они поженились. Порхавшая от счастья девчонка, стала осваивать роль жены. Уже несколько лет спустя, здесь, на севере, Саша признался ей, что уловке - «у Вас нет, случайно, монетки позвонить», научил его однокашник по училищу. Она, естественно, устроила ему допрос, с некоей долей ревности, чтобы выяснить, как часто он пользовался этим трюком. Божился, что только один раз, - она вздохнула. – Я ему верю.

Наташа вспомнила образ Саши, его умный взгляд, открытый, громкий смех…

- С ним всегда просто по жизни и надёжно. У нас никогда не возникало сомнений в искренности наших чувств. Наверное, это счастье! – она на несколько секунд задумалась.

- Как быстро летит время. Давно уже никто не звонит, из телефонной будки по монетке, вместо училищ военно-морские институты и у многих девчонок теперь другие приоритеты выхода замуж. Не каждая, без оглядки, помчится за своим избранником на Крайний север. Но ведь время было другое, - Наташа вздохнула, - Всё это уже приметы ушедшей эпохи и новые реалии стремительно меняющегося мира. Подруга Вера, озорная и смешливая, часто флиртовавшая с курсантами, так замуж за военного и не вышла. Наташа улыбнулась, она вспомнила, как Саша когда-то шутя, охарактеризовал её подругу.

- Вера твоя явно не производит впечатления скромной воспитанницы «Смольного». Никогда не применёт, при случае, себя красиво подать. Настырная девица. В отличие от неё, ты выглядела как настоящая леди.

За окном послышался шум подъехавшей машины, прервавшей Наташины воспоминания. Она отодвинула занавеску и увидела бегущего к подъезду матроса, это был водитель Сашиного комдива, живущего этажом ниже.

- Что-то случилось! - кровь подступила к вискам, учащенно забилось сердце. Она стояла у окна, смотрела в пустой, заснеженный двор и гадала, что могло вызвать приезд машины ночью за командиром дивизии атомных подводных лодок. На столбе раскачивался, в такт порывам ветра, и противно скрипел фонарь, прибавляя еще больше душевной тревоги.

Пробежал обратно к машине водитель и запустил мотор. Повторно стукнула дверь подъезда, через двор проследовал тучный контр-адмирал Цветков. Ещё мгновение и машина унесла его в штаб, усилив и без того тревожные мысли Наташи. Она подошла к настенному шкафу, достала и выпила таблетку успокоительного, зябко повела плечами.

- Господи, спаси их и сохрани! – молодая женщина мысленно обратилась к своему ангелу-хранителю с просьбой, произнеся магические слова.

Набожность она унаследовала от своей бабки, которая при любой власти крестилась и ходила в церковь.

Только под утро Наташа задремала, но её разбудил телефонный звонок. Она по привычке бросила взгляд на часы, было уже пятнадцать минут девятого. Девочки еще крепко спали, сказывалась полярная ночь. Наташа вышла в коридор к телефону.

- Да,- ответила она вялым голосом.

- Наташка, собирайся. С нашими мужиками что-то случилось, - она узнала голос жены капитан-лейтенанта Столбова, который служит с Сашей на одной лодке, командиром электромеханической группы.

Сердце ёкнуло.

- Марина, что ты такое говоришь? - резко отойдя ото сна, произнесла она дрожащим голосом.

- Это точно. Сосед мой мичман, шифровальщик из штаба дивизии, проговорился своей жене. Мы уже со Светкой Петровой в готовности, - Марина успевала быть в курсе всех событий сразу.

- Боже, спаси их и сохрани! - завыла в трубку Наталья.

Слезы градом потекли у неё из глаз.

- Не реви, я тебе ещё не всё сказала. Они с кем-то там столкнулись, но все живы. В данный момент, их лодку буксируют в базу.

- Чего же ты сразу не сказала? - с укором в голосе произнесла жена штурмана, размазывая слёзы по лицу.

- Я же не знала, что ты такая слабонервная, домысливаешь какие-то ужасы в своём воображении.

- Надо иметь железные нервы, чтобы в такой ситуации оставаться равнодушной. – Брось душу рвать. Давай собирайся, мы к тебе через десять минут заскочим.

- А куда мы пойдем? - наивным голосом переспросила Наташа.

- К соседу твоему, командиру дивизии, Цветкову. Пусть нам разъяснит, что по чём. У нас со Светкой, нет таких соседей-начальников, с которыми наши мужья в шахматы играют.

Наташа быстро собралась, заскочила к знакомой соседке, Любовь Петровне, попросила её присмотреть за девочками, когда проснуться, и выскочила на улицу. Она несколько минут ходила перед подъездом, пока не появились подруги по несчастью и не вывели её из состояния горестного размышления.

- Марина, может все-таки к комбригу сначала, - встретила она их с полупросьбой, полумольбой в голосе.

- Да, мы уже об этом тоже подумали, - ответила жена минера Светлана, эффектная молодая женщина.

Они резво, как по команде, зашагали в направлении штаба, обсуждая на ходу, как им лучше поступить.

В штабе бригады их ждало разочарование, комбриг находился у командира дивизии на «ковре», а вместе с ним начальник штаба и разного ранга их замы. Это только усилило решимость женщин прояснить обстановку. Они, ни на минуту не сомневаясь, направились к высокому начальству.

В приёмной контр-адмирала дверь была нараспашку. За столом скучал его адъютант, мичман Рогачёв, перекладывая бумаги из папки в папку. По обыкновению своему, всегда озабоченный и несколько замкнутый. Из-за массивной двери, периодически, доносился всплеск эмоций - крик и полукрик Цветкова, сопровождавшийся комментариями. Очевидно, это была его реакция на доклад. Повышенные тона резко возникали и также неожиданно исчезали.

- …Какие зачёты? Я вижу, как вами были приняты зачёты у экипажа, перед боевой службой. От усердия в американца въехали и не моргнули. Вот все ваши зачёты, объективней показателя нет. Вы забыли, товарищ комбриг, что победа в море куется на берегу и безаварийное плавание тоже.

После этого опять наступила тишина. Женщины переглянулись. На них обратил внимание мичман, оторвавшись от своей рутинной, бумажной работы.

- Степан Петрович, здравствуйте, - начала разговор, как самая бойкая, Марина.

Света и Наташа поздоровались вслед за ней. Этого пожилого, добродушного мичмана знала вся дивизия, так как не раз к нему обращались по всяким служебным и житейским вопросам.

- Здравствуйте, девочки, - по-отечески поздоровался с ними Рогачев. Марина кивнула головой в сторону двери. – Доверительная и задушевная беседа, по полной программе? - Понимаю, зачем пришли, - он вздохнул.

- Все только об этом в посёлке и говорят. Ужасно! – произнесла возбуждённо Светлана. - Все живы, здоровы, через пару суток поставят их в док, в Мурманск, а тогда и ждите домой, - флегматично сообщил женщинам приятную новость Рогачёв.

Он вообще привык разговаривать со всеми осторожно. Из-за двери послышался очередной приступ праведного гнева.

- …Что вы мне рассказываете? Какой порядок в бригаде? У вас даже Либерзоны запили, наверное, не от хорошей жизни, - прокричал окончательно вышедший из себя комдив.

В приемной повисла тишина. Молодые женщины перевели встревоженные глаза с двери комдива на адъютанта. Степан Петрович откинувшись на спинку кресла, улыбался.

- Что это с Либерзоном случилось? - удивленно спросила Марина.

- Только не болтайте никому. Вчера, Борис Львович получил письмо от своей любимой жены из Питера, в котором она сообщила ему, что на Крайнем севере проживать больше не может, в связи со слабым здоровьем, и подала на развод. Вечером он пошел в кафе, напился, бузил там и угодил в комендатуру. Начштаба отмазал его, но до командира дивизии дошло. Топал ногами, стучал по столу кулаком. Ведь мы, чуть было, не стали лучшими в ВМФ. Хотя случай с Либерзоном никак на это не влиял.

Их мирную беседу прервал флагманский химик. Дверь кабинета комдива распахнулась, и он пулей выскочил оттуда. На ходу, надев фуражку, капитан второго ранга Закожурников быстрым шагом, не обращая ни на кого внимания, вышел из приёмной.

- А кто этот Либерзон? - удивленно и с наивностью в голосе спросила Светлана, поправляя очки.

- Стармех из экипажа Полякова,- выдала справку Марина, всегда и во всём в курсе событий, не только в дивизии, но и не менее чем на половине театра Северного флота.

Молодые женщины ещё немного подождали и решили, что сегодня не до них, да и что начальники могут добавить к уже известному.

За дверью опять обрушился начальственный гнев на подчиненных.

- У командиров сейчас болит голова, кого снимут с должности, а кого помилуют,- резюмировала обстановку, на выходе из штаба, Марина.

- Так что девочки, по домам. Главное то, что наши живы.

- Муж мой, о Цветкове говорил, что он боевой адмирал, без амбиций, интеллигент и умница, - словно вслух, рассуждая, произнесла Светлана. – Надо же, перешёл границу благородства.

- Будешь тут интеллигентом, когда лодку чуть со всем экипажем не утопили,- став на сторону адмирала, оправдывала его Марина. – Что он должен был своих подчинённых по-отечески журить?

Некоторое время они шли, молча, каждая была занята своими мыслями. Мимо проходил и поздоровался сильно упитанный, малого роста майор. Отвислые губы и торчащие уши делали его лицо смешным. Он посмотрел на них, раздувая щёки, выпятив вперёд подбородок - надменно и с долей презрения, снизу вверх.

- Девочки, а это что за «пряник»? - поинтересовалась Светлана, сделав круглые глаза и оглядываясь, когда он отошел подальше от них. – Ей Богу, умиляет, - усмехнулась она.

- В нашем доме живет, майор Попик. Я его жену Генриетту знаю,- поделилась информацией Наташа.

- На службе, этого сухофрукта прозвали Жопик, - с улыбкой на лице, вставила шутку, в разговор, Марина.

- Маринка, зачем ты так? - смущенно сделала ей замечание Светлана.

- Обратите внимание, как этот интендант бербазы рожу разъел, три подбородка висят и все морские проблемы ему «глубоко по барабану», - ехидно завершила она штрихи к портрету, мирного труженика в форме. – Если бы существовал музей «Войсковых фигур», то он подошёл бы для эталона интенданта.

- Может он человек хороший, а то, что толстый, так это бывает от природы, - снова заступилась за него Светлана.

- Ага, хороший! Святая невинность. Третий раз женат старый ловелас, это уже кое о чём говорит, - произнесла Марина с иронией, для пущей убедительности.

- Он, наверное, по жизни «пылкий» влюбленный, - улыбаясь, пошутила Наташа.

- Мне люди, знающие, рассказывали, что он скользкий, хитрый и неприятный тип. Говорила она о нём с какой-то брезгливостью. У него даже друзей нет. Вот скажите мне бабы, что это за закономерность такая, если мужик сильный, умный, то он всегда впереди, там, где опасно, где нет никакой халявы, а только нужна смелость и сила воли. Убогие, хитрые, со склонностью к дармовщине и слабые нутром, забивают все щели, где не пыльно, где можно всегда поживиться и при героической профессии вроде рядом. Отмечают их труд всуе, они вместе с остальными получают незаслуженные награды. Этот герой и еще финансист, машины меняют одну за другой.

- Тебя послушать, так выходит, что у него сплошное чередование грехов и пороков, - вступилась за майора Наташа.

Светлана, видя, как распаляется Марина, решила перевести разговор в другое русло.

- У каждого своя, правда – у одного достоинство и честь, у другого материальные ценности, третий, как говорится, на готовых харчах и крепко за «кормушку» держится. Что ему делать? Как ты думаешь, наших в отпуск отпустят?

Марина, не обращая на неё внимания, задумчиво произнесла: «Одно я знаю, не бывает счастья на халяву». После короткой паузы продолжила «громить» интенданта.

- «Халява» порождает много греховных поступков, а они всем известно, куда ведут. Это даже ослу понятно.

Ей мрачные мысли были не присущи и рассуждения такого свойства крайне редки. Марина встрепенулась и выдала очередную шутку, не меняя темы.

- Девчонки, я его недавно видела в гражданском костюме, шел откуда-то распаренный. Зрелище конечно впечатляет. Облик сей, почему-то вдруг, явил мне ассоциацию со средневековым аббатом. Стоит наш Попик смиренно, в темно-коричневой рясе, с массивным католическим крестом в руках. На бульдожьей роже, со складками, скорбящий лик. На опущенной голове, бросается в глаза, редкий пушок, подстриженный под горшок. Наш герой бормочет, себе под нос, «Аве Мария». Затем он перекрестил толпу ворюг, стоявшую перед ним, и зычно произнёс: « Вас остановит только перст господний».

Она остановилась и изобразила, как бы это все выглядело. Молодые женщины громко рассмеялись. Такая клоунада их позабавила.

- Наверное, каялся за то, что всю службу со склада тащит, - подвела черту Марина.

- Откуда ты Маринка, все это знаешь? Я в поселке не меньше твоего прожила, а то, что ты рассказываешь, я и не слышала.

- Хм,- усмехнулась Марина, на наивность Светланы.- У нас весь поселок под одним одеялом спит. Ты что, не знала?

- Марина, посоветуй, - обратилась к ней Света, после того, как они закончили смеяться над очередной шуткой, - я хочу записаться на прием к командиру дивизии, по поводу отдельной квартиры. Мы с Сашей, длительное время, проживаем в однокомнатной. Ирочка уже подросла, да и о втором ребенке подумать пора.

- К комбригу ходили?

- Ходили и неоднократно.

- Ну и что сказал?

- Потерпите немного, нет пока свободных квартир и ребёнок у вас ещё маленький. Не переживайте – всему своё время. В общем, говорит, веских оснований нет. Но мы, то знаем, что это не так. Были же варианты.

- Слушай, Светка, есть идея. Ты напиши заявление Командующему флотом, как это сделала одна баба в Гранитном, а в нём отметь, что в оргазме очень громко кричишь.

Они все дружно рассмеялись над Марининой шуткой.

- Ну и что он ей ответил? - переспросила наивная Света, хлопая ресницами.

- В резолюции, под заявлением, написал: «Офицеру-порученцу проверить сей факт».

Они снова рассмеялись.

- Ну и что проверил? - смущаясь, после небольшой паузы, опять спросила Света.

- Ага, написал, что задушевно вздыхает. Послушай, по-моему, ты на своей скрипке заигралась,- уже серьезно осадила её Марина.- Давай дуй быстрей, а то в музыкальную школу опоздаешь и не время сейчас с квартирными вопросами лезть.

Она посмотрела на часы.

- Да и мне бежать пора. Как же мой магазин без директора – бога торговли, директора-адмирала. Хотя знаешь…, - она на несколько секунд задумалась. – Обратись к «жене Цезаря», она баба хорошая, поможет.

- А кто такая? – удивлённо переспросила Светлана.

- Вечно ты ничего не знаешь, всё время у тебя какие-то вопросы, - нервно отреагировала Марина. – Жена командира дивизии. В нашем гарнизоне курирует сектор культуры и возглавляет женсовет.

- Капиталина Сергеевна?

- Она самая.

Они разошлись в разные стороны. Наташа, с унылым выражением лица, побрела домой. Из всех троих, она была самая впечатлительная.

От полученной в штабе информации ей на некоторое время стало легче, но, вспомнив о том, в какой ситуации сейчас находится любимый муж, она снова помрачнела. Чувство тревоги по-прежнему не покидало её.

- Часто любовь и страдания связаны между собой, - рассуждала она на ходу. – Это наш с Сашей случай.

Наташе почему-то вспомнился день, когда она с детьми провожала папу. Резкий, с порывами ветер низко гнал тяжелые, свинцовые тучи, разбрасывавшие над землей крупные хлопья снега. От плавпричала, пятясь кормой в море, под звуки марша военного оркестра, медленно отошла огромная, черная подводная лодка. Экипажу сыграли тревогу. Над рубкой был виден командир, а над ним развивался Андреевский флаг. Эмоции переполняли её, она была горда за мужа, за его героическую профессию. Наташа представила, что когда-то и её Саша будет вот так стоять на командирском мостике. Пряча от ветра, она прижимала к себе дочерей и переживала вместе со всеми минуты расставания. Дети, несмышлёныши, радовались чему-то, махали подводной лодке ручками и кричали ура, не понимая еще смысла и глубины происходящего. Наташа проглотила комок, подкативший к горлу.

- По правде сказать, в данный момент, мне ничего не нужно, только бы он вернулся живой, - на её глазах заблестели слёзы.

Она очнулась от воспоминаний, дойдя до своего подъезда. Для неё наступили беспокойные дни, когда нужно только ждать и верить в лучшее.

ГЛАВА V.

«Сегодня, не рыбный день».

В ходовой рубке у штурвала рыбацкого сейнера стоял в задумчивости бывший морской офицер, Соловьев Сергей Дмитриевич. Судно с небольшой скоростью отмеряло милю за милей, а его приборы пытались обнаружить очередной косяк рыбы. В рубке был полумрак, его создавали подсветки различных приборов: гидролокатора, связи, радиолокационной станции, без которой невозможно ориентироваться в море, тем более в полярную ночь, и другие устройства.

- Вот и заканчивается октябрь, как быстро пролетело время. Помнится, совсем ещё недавно, встретил на центральной улице города Витьку Смирнова, а уже более полутора лет пролетело. Спасибо ему конечно, на свою «берлогу» заработал всего за неполный год, но море, море просто так от себя не отпускает. Продолжаю, по инерции, морячить, а когда это всё закончится, неизвестно. Большие нагрузки для меня, уже стали чем-то обыденным и естественным, но страдать есть за что. Вспоминая и рассуждая, он периодически бросал взгляд на экраны и дисплеи приборов. На судне, в этот ночной час, трудились и не отдыхали только двое – он и механик, в машинном отделении. Все остальные, измученные тяжёлой работой, крепко спали. Судно было хоть и старенькое, но прошло хорошую модернизацию. Немецкие дизеля, установленные на нём, также надёжны, как и японская электроника. Соловьёв продолжал вести уверенно сейнер в назначенный, капитаном, район. Гидролокатор высвечивал на экране всю подводную обстановку, а если попадётся, в его поле зрения, косяк рыбы, то Соловьеву останется только включить сигнализацию и одно из двух дежурных отделений, в количестве пяти человек, приступит к тралению. Все действия команды были расписаны, как по нотам. В эту ночь ничего не предвещало необычного. Погода, по меркам севера, была неплохая. Море всего два балла, но из-за парения воды образовался, местами, туман. Глаза штурмана привычно пробежали, в очередной раз, по приборам и остановились на дисплее сонара. Он увидел нечто невообразимое. На экране появилась большая, продолговатая засветка, которая медленно поднималась к поверхности моря из глубины.

- Вот это косяк! - у Соловьева усиленно застучало сердце, под впечатлением от увиденного.

Такого он ещё не видел, за время своей трудовой деятельности на сейнере. Подобное сердцебиение, у Сергея бывает только в одном месте, на охоте. Случается это, когда человеком овладевает сильная страсть, а охота есть, его любимое хобби.

- Только почему он поднимается вверх?

Объяснений, внятных сему явлению, для себя он пока не нашел.

- Посмотрим, что будет дальше.

До косяка, было, пять кабельтов.

- А если все-таки косяк? Надо будить команду, время уйдет.

Рука потянулась к кнопке звонка, но что-то, в последний миг, его остановило.

- Похоже на кита,- начал он гадать,- а может все-таки рыба? Ну откуда тут киту взяться? Нет, лучше выясню все до конца, - решил Соловьёв, впервые столкнувшийся с подобным феноменом.

- Ложная тревога вызовет большое неудовольствие и раздражение у капитана.

Неуравновешенность кэпа, он же являлся и владельцем судна, команда воплотила в данное ему прозвище - «Свирепый». Это был единственный человек на сейнере, к которому ни у кого не лежала душа.

Сейнер подошел к предполагаемой точке всплытия косяка. Перед глазами изумленного Соловьева развернулась необычная картина реального времени с ощущением нереальности, из воды резко всплыла и закачалась на месте огромная, черная подводная лодка, с сильно помятой ходовой рубкой. Ошалевший от неожиданного открытия, он включил и направил судовой фонарь на этого монстра.

- Боже мой, так это же наша, многоцелевая, - он почувствовал недоброе.

До лодки было пол кабельтова, Соловьев рассмотрел на изуродованной рубке, среди торчащих в разные стороны обломков, контуры российского орла. Размеры подводной лодки поражали. Сейнер, на фоне этого мастодонта, смотрелся не более, как спасательный плотик.

Лодка безмолвно покачивалась на волне.

- С ними что-то случилось.

У Соловьева ёкнуло внутри. Он стал огибать подводную лодку с кормы.

- Поднимать теперь, тем более, никого не буду. Наш владелец, шкура трусливая, прикажет идти дальше, как ни в чем не бывало. В нём жадность на генетическом уровне, это я точно знаю. Надо подводникам помочь, что-нибудь придумать. Надеяться на чудо наивно.

Соловьёв, на свой страх и риск, прошёл на самой малой скорости, уже третий круг вокруг лодки. Никаких признаков жизни не наблюдалось.

- Что-то надо делать. Как сообщить?

Мысли метались, искали выход. Взгляд подсознательно остановился на переборке, где висела икона Святого Николая – покровителя моряков.

Его осенило внезапное решение.

- Чем чёрт не шутит, а вдруг.

Он оставил штурвал, на несколько секунд, подошел к куртке капитана, которая висела недалеко, и запустил руку в карман. Выйти за рамки приличия Соловьёва повергла веская причина. Его интересовало только одно, записная книжка, которая, к счастью, нашлась очень быстро. Сергей вернулся на своё место. Он лихорадочно стал её перелистывать.

- Вот этот код, - произнес он обрадовано, остановившись на одной из страниц.

Соловьев неоднократно наблюдал, как их капитан Богдан Петренко звонил к себе домой, в Полтаву.

- Сейчас и я попробую.

Он закрыл глаза и сосредоточился.

- Какой номер телефона был у меня, когда служил на командном пункте Черноморского флота?

Через доли секунды он вспомнил.

- За три года на пенсии все забыл, а этот помню. Городской там был – 68-42-58, только бы не поменяли.

Сергей Дмитриевич запомнил его надолго, потому что сумма последних цифр составляла число – сто и методом подбора быстро восстановил номер в памяти.

Он включил станцию космической связи и стал ожидать, когда она прогреется и начнёт работать. Очень быстро аппаратура выдала готовность к работе. Соловьев набрал соответствующие коды и номер. Пока вызов проходил сложный путь, он погрузился в свои мысли.

На другом конце, после мучительного ожидания, ответили.

- Слушаю, помощник оперативного флота капитан третьего ранга Черепахин.

За прошедшие три года, на командном пункте, на половину обновился состав. Кто-то ушёл на повышение, а кто-то уже и на пенсию. Это было обычное явление, обновление кадров, так как туда брали служить опытных специалистов, опыт предполагает и почтенный возраст.

Этого офицера Сергей Дмитриевич не знал.

- Дружище, это звонит твой бывший коллега, ныне в запасе, капитан второго ранга Соловьёв Сергей Дмитриевич. Дай, пожалуйста, на связь оперативного флота, у меня для него важная информация.

- Ну, хорошо, - после секундной паузы, недовольно буркнул помощник.

Прошло ещё некоторое время, Соловьёв уже занервничал.

- Слушаю, оперативный Червоненко.

Ему повезло, когда он служил, Игорь Степанович был ещё старпомом оперативного дежурного.

- Игорь Степанович, здравствуйте. Вас беспокоит Соловьёв Сергей Дмитриевич, надеюсь, за три года не забыли о таком.

- Здравствуй. Что ты хочешь? - более чем сдержанно ответил Червоненко.

Это было и неудивительно, так как звонки бывших сослуживцев, по прошествии времени, больше раздражали, чем радовали, в связи с тем, что обстановка на командном пункте, как правило, непростая, а звонившим всегда что-то надо. Эти звонки часто отвлекают офицеров командного пункта от выполнения своих обязанностей.

- Я сейчас нахожусь в Норвежском море, на сейнере, так сказать на заработках, - начал он говорить взволнованным голосом. - Так вот, семь минут назад, время московское, всплыла наша многоцелевая подводная лодка. Рубка сильно повреждена, бортовой номер определить невозможно. Без движения дрейфует на волне и такое ощущение, что экипаж не может пока выбраться на верхнюю палубу, по каким-то причинам. Пишите: широта - …, долгота-…

Весть более чем походила на шутку, чем на истинную правду. На другом конце молчали.

- Знаю, в это трудно поверить, но придётся.

Червоненко выдержал многозначительную паузу.

- Да больше, всё это звучит как полный бред. Ты там случайно не принял на грудь, в Норвежском море? - уже откровенно раздражаясь, рыкнул оперативный.

- Я на работе не пью и сомнения Ваши напрасны. Прошу сообщить об этом случае оперативному ВМФ, они, наверное, там в курсе. Тем более это атомоход, немыслимо, но факт. С такими вещами не шутят, - добавил он для пущей убедительности. - На всякий случай, я в районе побуду ещё какое-то время, но долго не смогу. Диктую номер своего телефона: …

- А кем ты там? Как это тебя занесло к чёрту на рога? - записав телефон, спросил оперативный.

- Штурман, - сухо ответил он.

Когда Соловьев услышал в трубке нехотя произнесённое - «хорошо», то выключил телефон, издал шумный, облегчённый вздох и остался наедине с суровой реальностью.

- Вот такая магия цифр телефона, - он задумался. – А Игорь Степанович осторожный фрукт, сразу видно старая школа. «Пережёвывает» долго, не лезет сразу докладывать, чтобы шею не намылили. Он и сейчас, наверное, всё в раздумьях.

Штурман услышал, что кто-то вышел из надстройки. Он приоткрыл дверь и увидел, что у лееров стоит и мочится, в море, полусонный матрос со странной фамилией Недогрёбов. Опираясь на трос одной рукой, он делал свое дело и при этом отклонялся в такт качке, вместе с сейнером. Закончив, матрос зябко поёжился и юркнул в дверь. Все это происходило на противоположном борту судна, подводную лодку он не увидел.

Далеко, на берегу, состоялся разговор, по телефону прямой связи, оперативного флота с помощником оперативного военно-морского флота. Игорь Степанович, после внутренних колебаний и сомнений, поднял всё-таки трубку служебного телефона.

- Слушаю, помощник оперативного ВМФ,- раздалось в трубке.

Он по голосу узнал капитана первого ранга Бубнова.

- Олег Викторович, - осторожным голосом начал оперативный,- к нам поступил, по телефону, странный звонок, из Норвежского моря.

Он хотел разговор перевести в шутку, усмехнувшись, на случай, если всё, что сказал Соловьёв, не соответствует действительности.

- У нас подводная лодка не пропадала в том районе?

- Пока не пропадала, но не всё благополучно, определённая напряжённость, с выходом её на связь, вовремя, существует. Какая у вас о ней есть информация? - встревожено выпалил Бубнов.

По интонации голоса коллеги, Червоненко сразу определил, что случилось что-то нештатное. - Минуту назад, позвонил, по международной линии связи, бывший наш сослуживец, капитан второго ранга Соловьёв Сергей Дмитриевич.

- Ну и? – нетерпеливо произнёс Бубнов.

В настоящее время, работает на одном из рыболовецких сейнеров, в этом районе. Он сообщил мне координаты всплывшей, многоцелевой атомной подводной лодки.

- Давайте, давайте быстрей диктуйте координаты, - торопил его Бубнов,- она уже продолжительное время на связь не выходит.

- Широта - …, Долгота - …

- Что еще известно?

- Рубка сильно помята, без хода, на верхней палубе никого нет, дрейфует.

Трубку в Москве бросили.

- Нехватало мне, ещё этого геморроя, - сидя в кресле, с задумчивым видом, произнёс Червоненко.

Грустил он недолго. Не прошло и десяти секунд, раздался пронзительный звонок. Инстинктивно, Игорь Степанович его уже ждал. Он собрался с мыслями, поднял трубку и представился: «Оперативный дежурный Черноморского флота капитан первого ранга Червоненко».

- Говорит начальник командного пункта ВМФ контр-адмирал Суриков. Повторите разговор с капитаном второго ранга Соловьевым Сергеем Дмитриевичем.

Червоненко, без запинки, повторил всё, что докладывал ранее. В конце доклада, он, оправдываясь и снимая с себя вину, сообщил очень важную информацию для командования ВМФ.

- Товарищ контр-адмирал, так вышло, что я не успел вашему старпому произвести полный доклад, он повесил трубку. Соловьёв оставил номер своего телефона, по которому звонил.

- Диктуйте, быстрей, - в голосе адмирала появилась строгость.

Червоненко быстро сообщил ему этот номер.

В трубке послышались короткие гудки.

Через считанные секунды, в Москве, был произведен доклад по цепочке – Главком ВМФ, Министр обороны РФ, Президент, а в Севастополе, далеком от Норвежского моря и атомных подводных лодок, по залу нервно ходил оперативный флота и вытирал носовым платком, градом катившийся, пот со лба. Самурайское хладнокровие покинуло его и Червоненко начал заметно нервничать. Он гадал, взгреют, или нет, за неполный первый доклад на КП ВМФ. Попасть в приказ Министра обороны, это всё равно, что на мину наступить.

- Глупее ситуации не придумать, - вздохнул оперативный.

На командном пункте ВМФ, праведный гнев Главкома сотрясал воздух. Все присутствующие стояли вертикально, потупив взоры.

- Почему они не вышли на аварийной радиостанции? Кто мне скажет? – вопрос повис в воздухе. – Какой-то отставник, чуть ли не по сотовому телефону, разрулил ситуацию. Где наша система, на случай нештатной ситуации? Результат, как говорится на лицо.

- Бардак, - его рука рассекла воздух, жестом отчаяния.

«Честь имею! ».

Соловьёв нервничал и часто посматривал на часы, почему-то спокойнее на душе не становилось.

- Долго они ещё там затылки чесать будут? Уже десять минут прошло, ёханый бабай! Я и так балансирую на грани больших неприятностей.

Только он произнес это вслух, как затрезвонил, мелодией - «Подмосковные вечера», телефон, подключенный к космической станции.

- Алло, слушаю.

Отчётливо различимый мужской голос произнёс:

- Сергей Дмитриевич?

- Да.

- Это говорит начальник командного пункта ВМФ, контр-адмирал Суриков Андрей Петрович. Подтвердите, пожалуйста, то, что Вы сообщили на Черноморский флот, оперативному дежурному.

- Да, всё, что я говорил ему, подтверждаю. Незначительно изменились только координаты. Пишите.

- Готов.

Соловьев продиктовал ему новые координаты – широту и долготу, прочитав их с дисплея прибора спутниковой системы определения места.

- Что Вы ещё наблюдаете?

- Вон она, передо мной как на ладони, покачивается на волне, чёрная, металлическая гора. Смотреть без содрогания на эту картину нельзя. Рубка ужасно смята, бортовой номер не читается, да Вы, наверное, сами с ним уже разобрались. Единственное, в этих обломках, просматривается герб - российский орёл. Условия для подводников экстремальные. Если они не откроют основной люк, в смятой ходовой рубке, то открыть аварийные люки в корме и носовой части будет проблематично, волна накрывает. Впрочем, хочется верить, что это не так. Они должны сделать максимум возможного.

Соловьёв взял короткую паузу, в разговоре, что-то обдумывая.

- Давайте, пожалуйста, быстрей принимайте меры. Проснётся капитан, владелец этого сейнера, прикажет покинуть район и идти ловить треску. Так оно и будет, к бабке не ходи. Я этого господина, за год, изучил неплохо. Вам даже его мама не поможет, очень любит капитал и, больше всего, наличными. Таким плевать на патриотизм с высокой колокольни.

- Как Вы её обнаружили?

- Оказался, как говорится, в нужном месте и в нужное время. На сейнере установлен японский сонар, даёт даже цветное изображение. Когда она всплывала, я сначала принял её за косяк рыбы, потом начал думать, что это кит, ну а когда подошел, к месту, увидел до боли знакомый силуэт. Лодка, к тому времени, всплыла. Вот уже двадцать минут хожу вокруг. Кстати, телефон тоже принадлежит капитану. Это на тот случай, если Вы позвоните по нему, а в ответ услышите брань. Уповаю только на то, что накануне, был большой улов, все удохались. Спят, как убитые.

- Сергей Дмитриевич, какая погода в районе?

- Подводникам повезло, вчера был ещё шторм. Шквалы, грохот волн и вой ветра буквально под утро успокоились. Сейчас туман небольшой, естественно ночь, море два-три балла, ветер 3-4 метра в секунду, небольшое течение. Холодно. Ветер может снова набрать силу в любой момент, торопитесь.

- Мы готовим самолет ИЛ-76, который доставит и десантирует в этот район спасателей, вместе с тремя плоскодонными катерами, на парашютах. Других плавсредств, пока не имеем. Необходимо, каким-либо способом, нацелить их на район точки сброса.

- У меня есть зелёная ракетница. Сообщите, когда самолёт будет над этим районом, я её запущу. Только смотрите, чтобы на голову нам не сели.

- Они постараются.

- Я брошу за борт еще пару, красных, фальшвееров. Туман слабый, временами рассеивается.

- Спасибо. В данный момент, мы перенацеливаем в этот район лесовоз «Кандалакша». По расчетам, он должен подойти к вам через 50 минут.

- Этот вариант предпочтительней, так как самолёта я вряд ли дождусь. Скоро капитан меня сменит.

- Лесовоз будет буксировать подводную лодку в точку встречи с военными буксирами и судами-спасателями Северного флота. От Вас очень многое сейчас зависит. Через сутки, в этом районе по прогнозу ожидается сильный шторм.

- Все что смогу, то сделаю, - лаконично, чисто по-военному, ответил Соловьев. – До последнего постараюсь оставаться на этом месте.

- Запишите мой телефон на случай изменения обстановки.

Контр-адмирал продиктовал номера телефонов, по которым, в случае необходимости, с ним можно связаться.

- Вы лучше сами мне звоните, периодически, - попросил Сергей Дмитриевич.

- Конечно, конечно.

Командованию и подводникам повезло, в том, что не девальвировались в этом человеке такие понятия, как мужество, честь и совесть.

Соловьёв продолжал кружить вокруг подводной лодки. Несколько раз на него выходил, по телефону, оперативный ВМФ, чтобы уточнить обстановку и новые координаты. Огибая лодку, со стороны кормы, в очередной раз, он успел заметить, что в носовой части откинули люк и, на верхней палубе, появился подводник, с переносной радиостанцией в руках.

- Слава тебе, Господи! - он облегченно вздохнул.

За первым, на палубе, появились ещё три человека. Они развернули рацию и начали устанавливать связь с берегом. Сейнер подошел к носовой части подводной лодки, оттуда начали махать руками. Соловьев просигналил им световым семафором: « Берег знает, помощь идет. Через сорок минут прибудет лесовоз «Кандалакша», связывайтесь с ним на аварийной частоте диапазона УКВ. Подводники просигналили ответ, фонарем: «Спасибо, «Кальмар», поняли».

Только сейчас, Сергей увидел, что один из офицеров наблюдает за сейнером, через бинокль, и очевидно, прочитал название на борту. Соловьев продолжил производить циркуляцию вокруг лодки. Останавливаться нельзя было, иначе механик, или еще кто-нибудь заподозрят неладное.

На индикаторе навигационного локатора появилась засветка, цель шла прямо в точку их дрейфа.

- Ура! Кажется, лесовоз пришел, - обрадовался Соловьев и решил, что пора покинуть район. Он уже, интуитивно, предчувствовал, что вот-вот у него начнутся неприятности.

Позвонил оперативный ВМФ.

- Сергей Дмитриевич, как обстановка?

- Подводники вышли на верхнюю палубу, готовят к связи радиостанцию. Я им всё, семафором, сообщил. У меня на локаторе появилась засветка цели, идет к нам в точку. По всей видимости, это «Кандалакша».

- Я как раз по этому поводу и звоню. Они Вас тоже наблюдают.

- К сожалению, мне надо уходить из района.

- Мы Вас понимаем. Сергей Дмитриевич, большое Вам спасибо, а от Сурикова, он просил передать, особая благодарность.

- Удачи Вам и чтобы все это хорошо закончилось. До свидания, - попрощался Соловьев.

Он резко переложил руль, с одним намерением - быстрей выскочить из этого района.

Он ещё раз прошел мимо носовой части подводной лодки и просигналил светофором: «Кандалакша на подходе, счастливо вам». Получив, в ответ, слова благодарности от командира лодки, он глубоко вздохнул, переложил штурвал сейнера на новый курс и увеличил скорость.

В это время, на верхней палубе подводной лодки, старпом распекал связистов, за то, что они не могли связаться с берегом. Как обычно сели аккумуляторы. Чтобы вывести сейнер в район промысла, Соловьёву оставалось миновать лодку, со стороны кормы, и путь открыт. Мысли его уже переключились для работы, в привычном ритме штурмана.

- Может сейчас «пруха пойдёт», тогда всё загладится, - размечтался он. В ходовую рубку резко открылась дверь, и ввалился тучный капитан. Он подбежал к иллюминатору одного борта сейнера, но ничего не увидев, перебежал на другой борт и сразу изменился в лице. В это время судно проходило мимо кормовой части подводной лодки. Её растворяющийся в темноте вид вызвал у него сначала удивление, а затем и негодование.

- А я думаю, кому это он там семафорит, - почти заорал «Свирепый».

Он тут же подошел к карте, определил, где они находятся и сколько, по времени, пробыли в этом районе. В следующую секунду, лицо его мгновенно стало красным, глаза вылезли из орбит. Соловьёв, пока он производил расчеты, незаметно выключил станцию.

- Ты знаешь, сколько топлива сжёг впустую? - заорал, в истерике, владелец судна.

Сергей Дмитриевич, внутренне, не удивился тому, что этот скряга даже не поинтересовался, почему всё так вышло.

- Я тебя раздавлю, уволю, сука,- перешел в ярости на «ты» и мат капитан.

- Им помощь нужна была, - только и успел сказать в своё оправдание Соловьёв.

До этого момента, с самого начала, они всегда общались уважительно, на «вы». После нескольких конфликтов со «Свирепым», Соловьёв сознательно выбрал образ замкнутого человека. Все его слова были тщательно взвешены, поступки хорошо продуманы. Он держал вежливый нейтралитет и дистанцию подчинённого с начальником. За счёт этого и удержался в команде. По крайней мере, капитан делал вид, до сегодняшнего дня, что штурман на судне это не матрос.

Капитан продолжал распаляться, его сквернословие перешло все границы.

- Не ори, ты не барин, а я не крепостной. За топливо вычтешь из моего заработка, - оборвал его штурман.

- Ты вообще отсюда уйдешь голый и без копейки, правдоискатель. Сейчас пересажу тебя на эту подводную лодку и кукуй с ними, отставник хренов.

Он ещё несколько минут сокрушался, периодически ругаясь, тут же припомнил Соловьёву все мелкие грехи, затем, хлопнув дверью, ушёл.

- Куда ты денешься, до первого захода в порт, - подумал Сергей, - ноги протянешь у штурвала, если сам останешься.

Стало как-то пусто на душе и зябко. Он посмотрел в иллюминатор, подводная лодка исчезла в темноте, только волны играючи перекатывались за бортом. Мысли снова вернулись к разговору.

- Надо успокоиться и отнестись к этому философски. Если не можешь изменить обстоятельства, то измени своё отношение к ним, - вспомнил он расхожую фразу. Через час капитан пришёл менять Соловьёва. За это время, он видно крепко подумал и немного умерил свой пыл, говорил уже примирительным тоном. - Сергей Дмитриевич, я принял решение, что мы с Вами расстанемся через месяц, когда зайдем в норвежский порт. Сегодня я пошлю в Мурманск факс, чтобы прислали Вам замену.

Начал разговор он, соблюдая приличия, но злоба, душившая его, вырвалась наружу.

- Там таких, пруд пруди. В очереди стоят, чтобы устроиться, - продолжал он его «строить».

В рубке повисла тишина, капитан изучал карту района.

- За израсходованное топливо, с Вас вычту, - нарушил он молчание и посмотрел придирчиво, - идите, отдыхайте.

Сухо, словно зачитал подготовленный приговор, хозяин. На этом и расстались. Сергей пошёл отдыхать в каюту специально по верхней палубе, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Было ощущение, что к нему пристало что-то нехорошее, липучее. Хотелось это сбросить, очиститься. Холодный, леденящий ветер доставал до костей. Ходовая рубка, леера покрылись ледяным панцирем. Смотря на, перекатывающиеся барашки волн и слушая их монотонный гул, он глубоко вздохнул, на душе стало легче. Нырнув в свою тёплую каюту, он, не раздеваясь, лёг на койку, поверх одеяла, вставил в уши динамики плеера и включил свою любимую музыку. Ему скорей хотелось отвлечься от мрачных мыслей. Приятный голос Джо Дассена и божественная музыка, всегда успокаивали. Незаметно он уснул.

Следующий день показался Соловьёву вечностью. – Всё в мире относительно. Дома вспомню этот рабский труд, и всё станет на свои места, негативные эмоции исчезнут, - успокаивал Соловьёв себя, лёжа на койке, в каюте после очередной вахты, и устремив неподвижный взгляд в подволок. – Я и так, в последнее время, очень часто вижу во сне пейзажи и улицы своего родного города. Город моего детства, юности, он всегда со мной, даже здесь. Ностальгия – дама жестокая.

В этот момент ему почему-то очень сильно захотелось ощутить под собой твёрдую землю и выпить кружку пива с плавленым сырком.

- Ничего, не за горами этот день, - успокоил Сергей себя ещё раз. – Время расставит всё на свои места.

В дальнейшем, события развивались так, как решил владелец судна. Через месяц, они зашли в норвежский порт Нарвик, и штурман Соловьев собрал свои вещи. С командой он простился с улыбкой на лице, а с капитаном очень натянуто.

- Чего грустить, мечта о приличном заработке осуществилась, «болезненный» вопрос с жильём решён, - успокоил Сергей себя, ступив на причал. - Что мне ещё надо? Чем не повод для оптимизма. А таких, как капитан, людей без моральных принципов, сейчас много. Бог ему судья.

«Прощание с Заполярьем».

На следующий день он прилетел на самолёте в Мурманск. Ступив с трапа на родную, заснеженную землю, Соловьёв с большим наслаждением глубоко вдохнул в себя морозный воздух.

- Боже мой, как хорошо дома! Все кажутся родными.

Переехав из аэропорта в город, Сергей остановился в гостинице. Устроившись в номере, стал строить планы на будущее.

- Сегодня надо отоспаться, завтра зайду к Витьке Смирнову в гости, а послезавтра поеду домой. Дом – это мой красивый и неподражаемый, чего греха таить, любимый приморский город, где высокое небо над головой и синее море, - Соловьёв вздохнул. – Ощущения, их не передать словами.

Он вспомнил, как южное море в разную погоду меняет свой цвет. Во время шторма из бирюзового становится чёрным с белыми барашками, в солнечную погоду блестит и искрится на фоне голубого цвета.

- Не то, что тут, все тона мрачные. Чтобы эти северные пейзажи стали родными, нужно здесь родиться. А с Витькой повидаться, надо обязательно. Когда я остался во всех бедах один на один с судьбой, он единственный кто мне помог.

Лёжа на диване и смотря в потолок, вспомнив о доме и проработав расписание будущей недели, Соловьёв незаметно уснул здоровым, крепким сном. Наутро, его уже не сковывало чувство обиды, потери работы и всех неприятностей последних дней. Он просто отдыхал и визит к Виктору решил отложить ещё на один день.

Вечером, следующего дня, Сергей собрался принять душ, взгляд его остановился на собственном отражении в зеркале.

- Ёшкин кот, как я оброс за полгода, и борода выросла смешная. Раньше, никогда в жизни, не видел себя с бородой. Настоящий викинг.

Он призадумался на мгновение.

- Подстригусь и побреюсь, когда домой приеду. Решено, сделано.

Через два часа, Соловьев нажал кнопку звонка квартиры однокашника Смирнова.

- Зачем ему такая мощная дверь, как в сейфе, банка? - рассуждал Сергей Дмитриевич, ожидая, когда ему откроют. – Сразу видно: «Люди при хлебном месте».

По ту сторону лязгнул не один замок, прежде чем дверь приоткрылась. В проеме появилось упитанное лицо женщины. Холеные руки и уши дамы, не первой молодости, украшали массивные, золотые ювелирные изделия с блестящими драгоценными камнями. Сергея сверлил, даже чуть-чуть с презрением, взгляд богатой «тётки». Он ощутил чувство неловкости.

- Добрый вечер, мне бы Виктора увидеть, - робко вымолвил Сергей.

В ответ услышал, что-то напоминающее - «угу», нехотя извлеченное откуда-то из глубины грудной клетки. Взгляд её продолжал, предельно откровенно, сверлить в нем дырки. Он начал чувствовать себя идиотом.

- Мой внешний вид и одежда не вписываются в их среду и образ жизни, - предположил Соловьев.

- Сейчас, - наконец-то услышал он слово, наполненное хоть каким-то смыслом.

Она прикрыла за собой дверь, но не до конца. То, что долетело до ушей Соловьева, шокировало интеллигентного человека.

- Витя, там к тебе какой-то колдырь пришел, - в сказанном присутствовали ноты высокомерия и презрения.

- Сейчас иду.

Соловьеву резко перехотелось переступать порог негостеприимного дома. Он начал прорабатывать варианты, чтобы избежать этого.

- А я ему по-хорошему завидовал. Открылась дверь, в дверях появился Смирнов.

- Здоров! А ты чего не в море? - удивленно спросил он.

- Всё Витя, с морем я завязал. Что ты делаешь в данный момент? Может, посидим в кафе? У тебя прямо за домом приличное есть. Развеем тоску.

- «Театральное»?

- Оно самое.

- Хорошо, нет проблем.

Он понизил голос и зашептал.

- Я сейчас своей «лапши» навешу, оденусь и приду. Жди меня там. - А я, пока столик займу, и заказ сделаю, - обрадовано, с облегчением на душе прошептал в ответ Соловьёв.

Ещё радостней ему стало оттого, что не пришлось друга долго уговаривать.

Сергей вышел из подъезда с чувством свободы, от каких-то внутренних обязательств. Северный ветер нагнал туч, резко похолодало, над головой снова висело низко спустившееся серое небо. На улице было неуютно и оттого, атмосфера в кафе, показалась ему маленьким раем. Раскрепощённые выпитым спиртным посетители, громко разговаривали, смеялись, одним словом, радовались жизни. Соловьёв присел за свободный столик и ощутил медленное погружение, своего организма, в комфорт. – Атмосфера лёгкой жизни, - озвучил он гамму внутренних ощущений. По залу расплывалась приятная музыка. На потолке и стенах «плясали» блики и тени от цветомузыки, создавая обстановку праздника. На небольшой сцене, под звуки синтезатора, пел музыкант. Сергей оглянулся и осмотрел почти заполненный зал кафе. Рядом, за соседним столиком, сидел захмелевший мужчина, увлечённо ковыряя вилкой в тарелке. У него был вид большого любителя портвейна. Правда, он больше олицетворял исключение, чем правило. Основной контингент посетителей составляли моряки гражданского флота – скитальцы альбатросы, редкие гости на берегу. За полтора года Соловьёв изучил их очень хорошо. На ум пришёл отрывок из стихотворения о море.

Море может пленить

только сильных людей

И не важно, каких они кровей,

Где они родились, или живут,

Если оно зацепило,

то объявятся тут.

Вот так стихии посвящают себя,

Покоряя океаны и моря.

Безразлично,

капитан ты или матрос,

Будешь всю жизнь –

«человек-альбатрос». Из общего контекста выпадала молодая пара, сидевшая за соседним столиком. Он всем своим видом давал ей понять, рассчитывать больше не на что и меланхолично потягивал пиво. Она смотрела преданно, надеясь хоть на какую-либо взаимность с его стороны. Напротив их столика расположилась сильно подпитая компания. Один из парней постоянно задерживал свой взгляд на этой девушке. Он никак не мог оторвать взгляда от её огромной груди в вырезе плотно обтягивающей тело кофточки.

- Вот предпосылки первого конфликта, - подумал Соловьёв.

Сергею, в общем, понравился интерьер кафе, благоприятное впечатление создавали детали. Удивил, правда, один рисунок – главная изюминка, на котором были изображены с ажурными элементами «Амуры со стрелами».

- Правильней было бы нарисовать бутылку, из горлышка которой вместо джина выплывают «Амуры».

К столику подошла официантка, молодая женщина.

- Добрый вечер. Что будете заказывать? – она мило улыбнулась.

В глаза бросалась её гордая осанка и «аппетитный» бюст.

- Пардон, если можно, то попозже. Сейчас подойдёт мой друг, тогда и решим.

- Хорошо, - не стала возражать она.

Через минут десять появился Виктор в элегантном костюме, с платочком в кармашке пиджака.

- Ты тут не заскучал? Хотя посмотри, сколько тёток вокруг свободных.

Он остановил свой взгляд на компании молодых нарядных женщин в вечерних туалетах,

которые, как показалось Сергею, отмечали день рождения одной из подруг. Каждая из них была по-своему неотразима.

- Заказ сделал?

- Нет ещё, тебя ждал. Сегодня угощаю я. Заказывай что, хочешь, оплата за мной.

- Проще пареной репы. Виктор махнул рукой официантке. То как он это сделал, Соловьёв сразу понял, что его друг частый посетитель таких заведений.

- Рассказывай, что у тебя случилось?

- Витя, ничего особенного. Просто поругался с капитаном, вот и всё. Заветное желание сбылось, квартиру купил, а потому лучше судьбы и не бывает. Если честно, мысленно я уже дома. Через день куплю билет на поезд, завалюсь вечером на верхнюю полку и проснусь, когда за окном будет мелькать пригород родного города.

Подошла официантка, на время, прервав их разговор. Виктор сделал заказ.

- Это не для слабого желудка, - не стесняясь, комментировал он меню. – Нам вот это, это и это, - он провёл пальцем по списку, дав понять, что им нужно.

Она ушла, а они продолжили разговор.

- Тебе видней. Не удивляйся, в частном бизнесе основной принцип: «Кто сильнее, тот и прав». Я тебе раньше не говорил о вашем судовладельце, «Свирепом», что он подлый, мстительный и коварный, по определённым соображениям. Обижает людей, жмот. План сработал, но мне удивительно, как ты продержался у него больше года.

- Больше полутора лет, Витя. Время прошло, как один день. - Прости, что обрёк тебя на трудности, но ставка была на заработок. Здесь был трезвый расчёт, а не авантюра. Может зятя попросить, чтобы устроил в свою фирму? Не понравится там, найдём другую контору, с заходами в экзотические страны. С помощью взяток и «крутых» знакомств, для нас преград не будет.

- Нет, Витя, спасибо. С морем я завязываю. Зато теперь умею радоваться простым вещам. Квартиру купил, так что грех жаловаться.

- Как знаешь, жизнь покажет. На берегу, с обычной зарплатой, так не пошикуешь. А это будет запас, который карман не тянет.

Он наполнил рюмки водкой.

- Серёжа, я рад был тебя встретить, помочь и кто знает, увидимся мы ещё когда-нибудь, или нет. Я пью за твоё благополучие и удачу.

- Спасибо Витя. Я очень благодарен судьбе, что снова послала мне встречу с тобой, что теперь на жизнь я буду смотреть совсем другими глазами. Я пью за тебя.

Они выпили и закусили. Тем для бесед было предостаточно, и весь вечер прошёл в воспоминаниях о пролетевших годах, вспоминали добрые курсантские времена. Они, на время, вернулись в свою молодость, ту среду, в которой каждый из них был личностью, готовой покорить любые вершины. Когда друзья захмелели, Соловьёв обратил внимание, что Виктор периодически бросал недвусмысленные жадные взгляды на вертлявую даму за соседним столом.

- Вон реальный объект моего желания. Пойду, приглашу её на танец, - произнёс он, грузно поднимаясь со своего места.

Закончила звучать музыка, и он вернулся на своё место.

- Слушай, я, кажется на неё запал, - сообщил он Соловьёву с блестящими глазами.

- Витя, а как же жена? – наивно спросил Сергей.

- Знаешь, меня от неё уже тошнит и воротит, - он с презрением ухмыльнулся. – Совместная жизнь с моей любимой тяжела и незавидна. Ты же не слепой, видел в каких цацках ходит? Вот в этом весь смысл жизни. Терпеть не могу такого стяжательства. Веришь, не знаю в какой угол бежать иногда, когда трезвый. Гульну на стороне, и вроде отпускает на время, воспринимаю её с недостатками. Иногда, правда, подводит чувство меры. Чего греха таить, живу со своей женой из-за детей, а вне дома веду разгульный образ жизни, - с явной досадой произнёс он. – Наверное, предначертано мне судьбою, этот крест по жизни нести: «Борьба с чувством безнадёжности».

Виктор с безысходным взглядом налил водки в рюмки, под самый верх.

- Получил подзарядку – и назад. Бог с ней, давай выпьем. Выпьем за то, Серёга, чтобы дружба мужская с годами крепла, а не дряхлела, в отличие от бренного тела, – проникновенно произнёс однокашник.

Они залпом опустошили рюмки и закусили.

- Ты как насчёт женщины сегодня? – спросил Виктор.

- Нет спасибо, надо ещё к берегу привыкнуть. Малость одичал в море, не знаю даже, о чём с ней говорить.

- Надо пользоваться моментом пока их не разобрали. Скоро начнётся такое, хоть глаза завязывай. На лицо народная примета, видишь, тётки выпили, разогрелись и по залу глазами рыскают. Мужики дуреют от гормонов и жажды любви, хотят всего и сразу как коты весной. А то смотри, я уже договорился с той, которой танцевал и о тебе заикнусь.

- Нет, нет, я пока пас, - поспешил отказаться он. - Сюжет этой пьесы, увы, известен наперёд. До боли знакомая история, - мелькнуло у него в мыслях, - лучше не вспоминать. Школу прошёл хорошую.

Сергей заметил, что, подзаправившись спиртным, по залу пошли оценивающие взгляды с головы до ног и обратно. Он решил, что попадать в нелепые и смешные ситуации больше не стоит.

- Театра абсурда и добровольного самоистязания ради сомнительного удовольствия мне больше не надо, - решил он.

Насыщенная когда-то событиями поездка, до сих пор давала о себе знать. - Ну, смотри, через двадцать минут они разойдутся как горячие пирожки. Давай тогда ещё выпьем, - предложил Виктор. – Всем известно, что здоровье за деньги не купишь. Я пью за твоё крепкое здоровье, Серёжа.

- Будь здоров, Витя.

Соловьёв заметил, что из-за столика, где молодые женщины справляют день рождения, на него, не отрывая глаз, смотрит блондинка. Он бросил мимолётный взгляд в их сторону.

- Ничего, соблазнительная, - была его оценка.

Сергею показалось, что она явно была настроена на флирт. От Виктора снова поступило предложение выпить за оптимизм, который придаёт уверенность.

- Мне кажется, что норму я выбрал, - начал тормозить себя Соловьёв. – Витя, мне половинку наливай. Всё хорошо в меру.

- Я тебя сейчас доведу до состояния, когда ты захочешь общения с женщиной, - рассмеялся друг.

- Что ж в таком состоянии я смогу с ней сделать?

-Ерунда, всё получится. Женщина в мужчине ценит – поступок.

Эти размышления вслух подтолкнули его к широкому жесту. Виктор достал «мобильник», позвонил куда-то и заказал пару букетов цветов.

- Дарить цветы всегда приятно и уместно, - сопроводил он свои действия словами, и широкая снисходительная улыбка появилась на его лице.

Соловьёв посмотрел в сторону блондинки, которая с кем-то разговаривала, и несколько секунд наблюдал её анфас.

- Удивительно правильные черты лица, у этой мадам, - отметил он особенность молодой женщины, - но плотно облегающее платье подчёркивает все её недостатки.

- Серёжа, тебе ещё не захотелось совершить нечто легкомысленное? – вернул его в реальность, голос Виктора. – Если нет, то наливаю очередную рюмку. Он сам уже мерил жадным взглядом каждую особу женского пола, проходившую мимо их столика. Но это продолжалось недолго, резко наступил перебор и у друга появился отсутствующий взгляд, он бормотал уже непонятные слова. Сергею пришлось тащить, погрузневшего с годами приятеля, неисправимого бабника домой.

ГЛАВА VI.

«Преданные жёны».

Марина, Света и Наташа приехали в Мурманск накануне. Проблем, где остановиться на ночь, у них не возникло. У вездесущей Марины связи простирались и сюда. – Марина, а где мы остановимся, - спросила её робко Наташа.

- Не дрейфить девки, все вопросы надо решать с помощью своего обаяния и заранее, - ответила она как всегда уверенно и перешла на серьёзный тон. - Здесь есть где-то Людки Кошечкиной родственники знакомых, правда «седьмая вода на киселе», но это не важно. Мы их обрадуем, скажем: «Новые друзья поначалу, как новые родственники». Так что радуйтесь. – Марина, ты, по-моему, дама без лишней скромности и не обделена актёрским талантом, - похвалила её Света. Они разыскали этих родственников и удобно устроились на ночь. Утром, выпив по чашечки бодрящего кофе, молодые женщины быстро собрались и, поблагодарив хозяев, гостеприимную супружескую пару Олега и Татьяну, отправились на привокзальную площадь железнодорожного вокзала. Там купили билеты и сели в пригородный автобус, который направлялся в Североморск. По пути он проезжал небольшой поселок, в бухте которого стоял огромный, плавучий док, для ремонта кораблей и подводных лодок. В автобусе подруги встретили несколько жен сослуживцев, из экипажа.

- Оксана, здравствуй, - поприветствовала Марина одну из женщин.

- О, привет! Садись со мной рядом.

- Когда наших притащат, не слышала?

- Жена старпома говорила, что к двенадцати уже будут у дока.

- Слушай Оксана, слух прокатился, что старпома с командиром сняли с должности,- начала, как всегда, бабий трёп Марина.

Она хотела услышать новость из первых уст, так как знала, что Оксана лучшая подруга жены старпома.

- С чего ты взяла?

- Люська, знакомая моей знакомой, в строевой части бригады работает, депешу из Москвы видела.

- Да ерунда это, ещё разбора никакого не было, а уже сняли, - скрывая раздражение, произнесла она. - Твоей Люське на базаре торговать, а не в строевой работать.

Марина быстро перевела разговор на другую тему, и они погрузились в бесконечные обсуждения из жизни военного поселка. Темы не отличались оригинальностью: кто-то женился, развелся, родился, напился и подрался и т.д.

Наташа и Света, в отличие от них, с глазами наполненными надеждой, молчали всю дорогу. Их больше занимали мысли о семье и муже. Внешне женщины выглядели, спокойно, но душа была не на месте, донимала щемящая тоска и грусть. За окном немного и ненадолго рассвело. Полярная ночь, на короткое время, уступила своё место свету.

Через некоторое время в автобусе установилась тишина, все пассажиры погрузились в свои раздумья. Даже Марина взяла паузу в общении.

Наташа уже отчётливо представляла себе, как обнимет и крепко прижмётся к своему любимому Саше. Света была менее эмоциональна, но долгая разлука, а потом и беда, случившаяся с подводной лодкой, на которой служит её муж, сильно подогревали желание скорей увидеть его, убедиться, что он жив и здоров. Женщины отчётливо понимали, что за профессия у мужей, но сейчас это отошло на второй план, им нужно увидеть их и успокоиться.

Так незаметно, в раздумьях, пролетело время и водитель, пожилой мужчина, неожиданно объявил: «Кто спрашивал поворот на судоверфь? ».

- Мы, - как всегда первая, за всех ответила Марина.

Она встала со своего места и бодро направилась к выходу.

- А Вы не могли бы подвезти нас ближе к КПП, - справилась она у водителя.

- Нет девочки, - ответил, останавливая автобус, водитель. – Вон видите шлагбаум, триста метров отсюда, меня за него не пустят. Так что, придётся вам ножками топать,- он нажал на кнопку, и дверь открылась.

Женщины, молча, озираясь по сторонам, медленно, по очереди, вышли из автобуса. Машина усиленно заработала двигателем, тронулась с места, и, закручивая за собой вихри лежащего на асфальте снега, помчалась дальше в главную базу Северного флота. Двенадцать молодых женщин, самых преданных жён подводников, грустно смотрели с небольшого пригорка, на спускающуюся дорогу к заливу, где величественно возвышался огромный док. Вокруг него на многочисленных причалах теснились небольшие, по сравнению с этим исполином, разнообразные технические здания и сооружения. Всё нагромождение освещалось множеством фонарей и прожекторов. У основания дока, играли блёсками воды залива, отсвечивающие падающий свет гирлянды огней. На удалении от него всё это плавно превращалось в абсолютно чёрную занавеску. И где-то там далеко, темнота расступалась. Сквозь ночную пелену пробивались редкие фонари рыбацкого посёлка. Это была уже противоположная сторона залива.

Погода была, как обычно зимой на севере, переменчивая. Лицо покалывал лёгкий морозец, с неба резко посыпал, кружа и часто меняя направление снег. Это низко плывущие по небу свинцовые тучи, высыпали очередную порцию своего замороженного творения. Здесь такое явление называют – заряд снега. Вокруг ещё сильнее, на некоторое время, потемнело. Молодые женщины стояли, перетаптываясь, прикрывая лицо руками, одетыми в варежки. Головы втянули глубже, чтобы снег не попадал за воротник.

- Не бойтесь, девочки! – бросила клич Марина. – Сейчас я вас приведу куда надо, - произнесла она громко и театрально, взяв в свои руки инициативу. – Направление движения мы знаем, а потому не заблудимся. Вперёд, за мной!

Она пошла уверенно по дороге, в направлении шлагбаума, где стояла одинокая будка под единственным фонарём. Женщины безропотно засеменили за ней. Снегопад на время ослабел, а затем и вовсе прекратился. В этот момент возглавляемая Мариной группа подошла к караульной будке, у которой взад и вперёд, в овчинном тулупе прохаживался часовой с автоматом. Морячок остановился, удивлённо глядя на группу, вынырнувшую из плотной пелены снега и приближающуюся к вверенному ему объекту.

- Здравствуйте, - дружелюбно поприветствовала его Марина.

- Здравствуйте, - напустив на себя важность, ответил часовой. – Куда направляемся?

Марина сразу поставила всё на свои места.

- Слушай дружок! Позвони своему начальнику и скажи, что приехали жёны моряков с подводной лодки, которую сегодня будут ставить в док.

Матрос в нерешительности начал топтаться на месте.

- Давай, давай, быстрей, пожалуйста, звони, - начала на него давить нетерпеливая Марина.

Он подошёл к деревянному ящику, который висел на стене караульного помещения, снял трубку и приложил к уху.

- Товарищ капитан-лейтенант, караульный матрос Березин. Тут группа женщин прибыла, говорят, что к мужьям. Они находятся на подводной лодке, которую должны в док поставить.

Он замер, что-то выслушивая в ответ.

- Есть пропустить.

Матрос осторожно повесил трубку и обернулся к женщинам.

- Дали «добро» вас пропустить.

- Моя ты радость! – улыбаясь, подзадорила его Марина. - Кто бы сомневался?

Часовой, перебирая веревку, поднял вверх препятствие, в виде раскрашенного бревна.

Женщины дружно зашагали вперёд, до КПП надо было пройти ещё метров четыреста.

Настроение заметно улучшилось. Они начали уже активно разговаривать между собой и шутить. Пока женщины преодолевали расстояние, ещё несколько раз налетал лёгкий ветерок и сыпал густой снег. Забор и здание КПП выросло перед их взором неожиданно, после того, как прошёл последний заряд снега. Всё вокруг приняло свои естественные очертания. У металлических ворот прогуливался капитан-лейтенант, натянув шапку на уши и периодически отряхиваясь от снега. Поверх шинели просматривалось снаряжение с оружием, что указывало на то, что он находится при исполнении служебных обязанностей.

- Бог ты мой, какие люди! – воскликнула Марина. – Ещё и с пистолетом.

Офицер остановился.

- Марина, какими судьбами? – его лицо расплылось в улыбке.

- Антон, ты сегодня старший на рейде, как я погляжу?

- Какой рейд, Маринка, выдернули с плавмастерской, вот торчу тут, больших начальников встречаю. Лейтенант у меня заболел, приходится за него обязанности исполнять.

- Так ты здесь служишь?

- Вообще-то мы базируемся в Североморске, а сюда пригнали в связи с постановкой атомохода в док. Постой, а ты то, что здесь делаешь?

- Однокашник твой, тобишь мой муж, вот на этой самой лодке и придёт сейчас сюда.

- Неужели, а я слышал, что Костя на другом бортовом служит.

- Его перед автономкой на эту лодку перевели.

- Ну, у него всё в порядке, а вот пострадал у них штурман и два матроса.

- Тише говори, - перешла на шёпот Марина и с тревогой в глазах оглянулась.

Наташа ничего не слышала, стояла в стороне разговаривала со Светой.

- Вон жена его стоит, рано её беспокоить. А что с ним?

- Я слышал, сотрясение получил. Да ничего страшного. Просто сейчас из госпиталя «таблетка» приедет, у меня список кого она заберёт.

- Что за «таблетка»?

- Санитарная машина, в другом исполнении она звучит, как скорая помощь.

- А вы, так сказать, самые преданные жёны, - он слегка ухмыльнулся.

- Что я слышу, Антон! – удивлённо произнесла Марина. – А ты бы не хотел, чтобы тебя так жена встречала?

- Хотел бы, да, видишь ли, моя Жанна больше всего любит свою Москву. Говорит, что ошиблась, молодая была, ничего не соображала. Извини, прости и всё такое.

- Не грусти Антон, ты парень видный и думаю, что всё у тебя будет хорошо.

- Надеюсь. Только я не хотел вас обидеть, дело, видите ли, в том, что постановка в док это очень длительный процесс, и вы сегодня своих парней вряд ли дождётесь.

- Ну и что, зато у каждой из нас на душе легче станет. Может, кому и повезёт, своего подводника увидит.

- Сейчас комиссия приедет, во главе с Начальником штаба флота, давайте я вас спрячу в актовом зале. Там уютно и тепло. Из окна виден главный причал и перед вашими глазами будет разворачиваться всё это действо.

Антон провёл женщин через КПП в обещанное помещение. Позже он принёс дамам электрочайник, заварку и сахар.

- Вот вам девочки наше «тепло» и радушный приём.

- Какой галантный кавалер, - послышалась одна из множеств реплик одобрений.

- Да, я такой, - отшутился он и ушёл встречать высокое начальство.

Жёны моряков стали снимать верхнюю одежду и раскладывать на стульях, так как в этой большой комнате было жарко и душно. Они постепенно расселись поближе к двум окнам, вид из которых действительно, под небольшим углом, был на причал перед доком, где происходила какая-то суета.

Через некоторое время одна из них заметила.

- Ой, девочки, смотрите, док начали погружать.

Все разом прильнули к окнам.

- Да, действительно, - констатировала факт Марина. – С такими темпами мы своих мужей в ближайшие сутки вряд ли увидим.

Осознанная реальность читалась в грустных глазах жён моряков.

- Вы так сильно не переживайте, - пыталась успокоить она их, - вечером в нашу базу пойдёт рейдовый катер, который сюда пришёл с командиром дивизии. Все начальники здесь останутся, а нас Зам по воспитательной работе обещал обратно отправить.

В ответ никто не проронил и слова. У всех были дома дети, которым тоже нужно было внимание, и которых матери оставили под присмотром у подруг, друзей и знакомых.

Женщины снова расселись по своим местам, пили чай и вяло вели беседу, посматривая в окно. Так, в томительном ожидании, пробежало несколько часов. Док погрузили, рабочие и военнослужащие стояли кучками на пирсе и, ожидая подхода буксируемой подводной лодки, о чём-то беседовали. Из района КПП в их сторону побежал матрос. Он что-то доложил старшему офицеру на причале и помчался обратно, на бегу одной рукой придерживая шапку, которая сидела у него на макушке головы. Все вокруг активно зашевелились, начали ускоренно передвигаться, особенно военнослужащие. Откуда-то, из ближайшей к причалу постройки, вынырнул комдив. Он важно шёл к центру причала, а вокруг него суетился комбриг, начальник штаба дивизии и разного калибра флагмана. Дойдя до намеченной точки, контр-адмирал остановился, а затем начал расхаживать по прямой линии взад и вперёд, держа за спиной руки с папкой. Взгляд его сурово сверлил бетон под ногами. Подчинённые выстроились вдоль этой линии во фронт и провожали глазами начальника, не отводя от него взгляд.

Первая не выдержала царившей тишины и напряжения в комнате Марина.

- У меня так кот наблюдает, за маятником на часах.

Шутка не прошла и не сняла витавшей в воздухе тревоги. Женщины молчали, каждая размышляла о чем-то, о своём. Наверное, они отматывали в мыслях время назад, как недавно Наташа вспоминала себя в девичестве. Ведь тогда всё было красиво, перед глазами кроме счастья впереди ничего не было видно. А теперь реальная жизнь, часто с тревогой, за мужа, за детей. Сегодня каждая из них как никогда понимала, что вот она женская доля, доля верной жены.

Открылись ворота, и на территорию судоремонтного завода въехала колонна легковых автомашин. Первая из них остановилась прямо перед комдивом, остальные чуть поодаль. Из салонов с серьёзным видом появлялись один за другим адмиралы.

- Крутая комиссия, - заметил кто-то из женщин, стоявших у окна. Командир дивизии произвёл доклад Начальнику штаба флота по всей форме. Вице-адмирал провёл короткий инструктаж, и офицеры штаба разошлись общаться со своими подчинёнными из различных служб. Комдив раскрыл папку и показывал какие-то документы Начштаба. Работа закипела.

А в это время всё отчётливее были слышны ревуны морских буксиров, которые тащили подводную лодку к месту докования. Как обычно, внезапно на небе появились густые тучи, и посыпался очередной плотный заряд снега. Работы на причале ни на минуту не прекращались, не смотря ни на что, все готовились к ответственному моменту, приёму аварийной подводной лодки. Аврал продолжался. Женщины теперь наблюдали из окна, только двигающиеся тёмные пятна и неясные силуэты. Через пятнадцать минут облака стали смещаться, и когда белая стена снега оборвалась по вертикали, из неё стал медленно выплывать силуэт огромного морского буксира. На стальном тросе он вытаскивал из снежной массы полусферу носовой части субмарины. Всё это выглядело грациозно до тех пор, пока не показалась помятая ходовая рубка. Все присутствующие внутренне ахнули.

Снег окончательно отступил, и показались ещё два буксира. Подойдя к доку, отряд замер, в ожидании команд докмейстера. Десятки прожекторов освещали суда и лодку, на которой суетилась команда в спасательных жилетах во главе со старпомом. Сзади них появился спасательный буксир, который, медленно обогнув док, подошёл к пирсу. С него бросили швартовый конец. Береговая команда ловко определила его на кнехт. С буксира подали трап, когда он обрёл устойчивое положение, стали переносить носилки к подъехавшей «санитарной» машине. Женщины пристально, почти вжавшись в окно, наблюдали за всем происходящим. На трапе, поддерживаемый под руки, с перебинтованной головой, появился штурман Васильев. Увидев его, Наташа взвыла, как сирена. Марина была к этому уже готова. Она взяла её под руку и обняла.

- Ну, ну, ну! Ничего страшного с ним не произошло. С твоим мужем всё нормально. Я узнавала.

Наташа продолжала захлёбываться слезами.

- Ты посиди, а я сейчас договорюсь, чтобы ты с ним поехала.

Она усадила её на стул, шепнув остальным:

- Девочки, посмотрите за ней, - и выскользнула из помещения, по пути дав ещё указание Светлане.

У ворот Марина переговорила с Антоном, чтобы он остановил «санитарку».

Через десять минут, машина тронулась с места и начала движение в сторону ворот. Антон остановил её жестом. Из окна кабины высунулась седая голова майора медслужбы.

- Что вас беспокоит, молодые люди?

Капитан-лейтенант переговорил с ним и, повернувшись к Марине, которая стояла недалеко, утвердительно кивнул. Она быстрым шагом подошла к машине, дверь изнутри открыли. Недалеко от входа сидел со скучным видом и перебинтованной головой Васильев.

- Саша, привет!

- О, Марина, здравствуй! Ты откуда здесь?

- Да мы здесь почти все, самые преданные. Как там мой?

- Всё нормально, скоро увидишь.

- Ну а ты ещё быстрей свою половину увидишь.

Она махнула рукой Светлане, которая маячила в дверном проёме и ждала команды. Та исчезла за дверью и появилась, держа под руку Наташу, которая продолжала размазывать слёзы по лицу. Пока Марина обменивалась информацией с Васильевым, подошла Наташа.

- Вот видишь, он живой и улыбается, а ты уже ведро слёз вылила.

Увидев мужа, Наташины глаза вспыхнули, заблестели, сердце радостно забилось. Она, преодолев порог машины, крепко прижалась к своему родному человеку. Марина захлопнула дверь и машина, по-стариковски урча, тронулась в путь.

- Слава тебе Господи, - с облегчением вздохнула Марина, - одной трагедией меньше.

А у остальных счастье встречи, с родными мужьями, было ещё впереди. Сегодня все это прекрасно понимали.

Вечером, рейдовый катер увёз жён подводников домой.

«Всё будет хорошо».

Капитан-лейтенант Васильев поправился быстро, через неделю. Травма, которую он получил во время аварии, оказалась лёгкой. Он прошёл медицинское обследование и был выписан из госпиталя. В заключении врачей стояла отметка, что офицер получил травму головы и лёгкое сотрясение мозга, в результате падения и удара о металлический предмет. Главный врач госпиталя ходатайствовал перед командованием дивизии о предоставлении офицеру отпуска, чтобы он окончательно смог поправить своё здоровье. Всё это время Наташа и дочери ждали возвращение папы домой. Саша звонил им по телефону из госпиталя каждый день. Он понимал, что жену нужно поддержать морально.

- Моя легкоранимая питерская интеллигентка сполна натерпелась, а если я не позвоню хоть один раз, то для неё это будет очередной стресс, - приблизительно так он каждый раз думал с нежностью о ней, когда брал в руки трубку телефона.

Вместе с Наташей они уже решили, как только его отпустят в отпуск, то сразу возьмут билеты и поедут отдыхать в Питер.

Наконец-то настал долгожданный день для семьи Васильевых, вернулся домой их папа. Девочки бурно радовались, с Наташиного лица не сходила улыбка. Семейный праздник продолжался до тех пор, пока детям не пришло время укладываться спать. Когда они уснули, Наташа и Александр ещё долго сидели на кухне, им необходимо было высказаться после долгой разлуки и перенесённого потрясения. Когда супруги затронули тему их поездки в отпуск и всё что связано с темой вокзала, железной дороги, Саша вдруг вспомнил случай из их жизни.

- Наташа, помнишь нашу поездку в позапрошлом году, в отпуск?

- Конечно, я все наши поездки помню. У меня же не так голова загружена, как у тебя службой, - она усмехнулась.

- Мы в тот раз сидели всем семейством в кафе, ожидая поезд, а к нам подсел бывший военный.

Наташа задумалась на секунду.

- Конечно, помню. Приятный и общительный такой дядечка. Он девочкам тогда ещё по шоколадке подарил.

- Точно, и рассказывал, что служил на боевом корабле штурманом, как и я, только на юге. Приехал он, в тот момент, на заработки. Теперь я тебе расскажу историю о том, как он ещё раз появился в нашей жизни. Когда мы столкнулись, по всей видимости, с американской подводной лодкой, и всплыли, на нас навалилась куча проблем и напастей. Беда не приходит одна. Не сразу смогли выйти на верхнюю палубу, подходы к аварийным люкам завалило оборудованием, потом возникли большие проблемы со связью. А самое неприятное, на подходе был холодный фронт, ухудшение погоды, усиление ветра и шторм. Из района необходимо было в ближайшее время уходить. Неизвестно что нас бы ожидало впереди. Представляешь? – он обратился к супруге, которая слушала его с открытым ртом.

- Да - а, - по её щеке скатилась слеза.

- Ну что ты, что ты. Всё позади, - он нежно обнял жену. – В госпитале мне попался в руки номер газеты «Красная звезда», в которой была статья напрямую связанная с этим случаем. На фотографии был изображён тот мужчина из кафе на вокзале, в какой-то мере наш спаситель: Соловьёв Сергей Дмитриевич - офицер запаса. Министр обороны России вручал ему награду. Конечно, я узнал его сразу. Наградили отставного капитана второго ранга медалью за проявленное мужество и гражданскую позицию, и послушай за что. Все подробности мне ребята из экипажа рассказали, когда в госпиталь приезжали навещать. Наша повреждённая подводная лодка, после столкновения, всплыла, и когда аварийная партия наконец-то вышла на верхнюю палубу, они увидели, что неизвестный рыболовецкий сейнер, под названием «Кальмар», кружит вокруг. Для нас тогда так и

осталось загадкой, откуда он взялся так шустро. Как участник событий всё это я, конечно, знал, а подробности ребята прочитали в депеше из Главного штаба.

В том документе было написано, что при всплытии повреждённой подводной лодки, её обнаружил по своему сонару штурман сейнера, находившийся той ночью на вахте. Как бывший военный он помнил ещё некоторые номера телефонов, по которым можно было сообщить в штаб ВМФ о нашей беде. Что он и сделал, дозвонившись по своим гражданским каналам связи. Этот Сергей Дмитриевич передал не просто информацию, а и координаты где мы находимся. Через сорок минут нас уже буксировал лесовоз на встречу со спасательным буксиром Северного флота. Поистине мир тесен.

- Даже в океане встречаются хорошие люди, - произнесла шёпотом Наташа и преданно посмотрела Саше в глаза.

Она протянула руку и нежно провела по щеке мужа. В её глазах можно было прочесть только одно, счастье вот оно, перед ней, вся опасность позади.

- Мы в экипаже, - нарушил установившуюся между ними короткую паузу Саша, - решили на День ВМФ обязательно произносить тост за Соловьёва Сергея Дмитриевича.

- Ну и правильно, - прошептала с придыханием Наташа и ещё сильней прижалась к мужу.

«Здравствуй, дом родной! ».

Такси подъехало к подъезду типовой пятиэтажки, какими был застроен весь этот спальный район. Из него вылез Сергей Соловьёв и осмотрелся по сторонам. Во дворе было безлюдно, за исключением небольшой группы детей и нескольких пожилых бабушек. На дворе стояла поздняя осень, под ногами валялись неубранные дворниками опавшие жёлтые листья. Почти зимнее, серое дождевое небо над головой больше навевало тоску, чем придавало настроению мажорные ноты. Но, для душевного состояния Соловьёва увядание природы, в этот день, ничего не меняло. Он вернулся домой, а это значит, что грустить начнёт несколько позже. Сегодня Сергей выглядел вполне нормальным, успешным человеком, по сравнению с тем моментом, когда уезжал за «птицей удачи». Ощущение полноты жизни не покидало его вот уже несколько дней. Сергей расплатился с водителем, взял в руки дорожную сумку и посмотрел на четвёртый этаж. Он отыскал глазами окно своей однокомнатной «крыши над головой», которую купил полгода тому назад.

- В ней-то я и провёл всего несколько недель, перед своим вторым отъездом на Север.

Он вошёл в подъезд и стал, не спеша подниматься по лестнице. На площадке, с чувством лёгкой радости, Соловьёв осмотрел дверь своей квартиры.

- Ничего не изменилось. Эти старые входные двери надо менять, да и вообще, не мешало бы ремонт сделать. Теперь это позволить себе можно, - он представил мысленно все неудобства от ремонта. - А как не хочется!

Сергей позвонил в соседнюю дверь. Оттуда, через короткое время, послышался женский голос.

- Кто?

- Тётя Маша, это сосед ваш.

Щёлкнул замок, и в дверях появилась пожилая женщина, которой он оставлял, на всякий случай, ключи от своей квартиры.

- Здравствуйте тётя Маша.

- Здравствуй, Серёженька. Уже приехал? Сейчас я тебе ключи верну. В твоей квартире ничего не случилось, никто не звонил, и писем не было.

- Хорошо, - улыбнулся Сергей.

Поблагодарив соседку, он взял ключи и открыл дверь в свою квартиру. Переступив порог, включил свет. Не снимая обувь и куртку, он прошёл в комнату. После щелчка выключателя, наскоро приделанная, шесть месяцев назад, простенькая люстра ярко осветила заработанную тяжёлым трудом «жилплощадь». Сергей осмотрел комнату, присел на не разобранное кресло-кровать и расслабился.

- Казалось бы, живи да радуйся. «Чего ещё надо?» - так я думал, когда вышел на пенсию, но, как и в тот раз, присутствует небольшая грусть. Наверное, оттого, что это пройденный этап и больше такое не повторится.

Он, молча, сидел и сравнивал свои ощущения сейчас и тогда, когда у него не было своего угла.

- То, что ещё вчера казалось немыслимым, воплотилось в реальность. Правда, к исполнению мечты пришлось приложить максимум усилий. Но никакой эйфории, наверное, я уже перегорел.

Соловьёв мысленно вернулся туда, откуда, только что приехал. Он стал вспоминать свою «Северную Одиссею». Впечатления прожитых дней там остались приятны ему, хотя работа и была тяжёлая. Вытянув ноги и полулёжа в кресле, он просто отдыхал с дороги. Сергей не заметил, как задремал. Жуткий раскат грома за окном разбудил его, по подоконнику начали барабанить капли дождя. Послушав монотонную «серенаду природы», он снова погрузился в чуткую дремоту. Вернул к реальности его звонок в дверь. Сергей встал и пошёл открывать. На пороге стояла соседка с тарелкой в руках.

- Серёженька, я тебе пирожочков с картошкой к чаю принесла. С дороги и поужинаешь.

- Спасибо тётя Маша, премного благодарен.

Приняв угощенье и закрыв дверь, он взял пирожок и начал его есть.

- У, вкусный!

Отнеся тарелку на кухню и доев пирожок, он стал обустраиваться.

Сергей разложил вещи, переоделся в спортивный костюм, запустил холодильник и протёр пыль. Затем он поставил чайник на газовую плиту. Только собрался набрать воды в ванну и помыться, как вдруг снова зазвенел звонок.

- Кто это ещё?

Он пошёл открывать дверь. Перед ним стояла моложавая женщина в домашнем халате. - По первой прикидке, лет на десять моложе меня, - была его первая мысль по поводу незнакомки.

- Вы наш новый жилец, как я понимаю? – она выразительно посмотрела на Сергея, и лёгкая улыбка коснулась губ незнакомки.

Глаза её «стреляли» по нему и мимо, в квартиру.

- Да, вроде бы. Волею судьбы оказался в этом доме, - уклончиво ответил он, приподняв брови, давая понять: «Чем обязан? ».

- Мы собираем средства для того, чтобы установить в нашем подъезде хорошие, металлические двери. Вы не хотите сдать деньги на это мероприятие? - произнесла она с небрежным показным равнодушием.

- Хочу и весьма, - ответил он сдержанно, без каких-либо эмоций, с нагловатым любопытством открыто рассматривая её.

- Какой Вы податливый, сразу соглашаетесь. Приятно с Вами иметь дело и общаться, - глаза у неё заблестели, она усмехнулась.

- Просто я очень мечтаю о металлической двери в нашем подъезде, - произнёс он флегматично, с некоторой долей иронии, продолжая ёрничать.

Это её слегка сбило с толку, так как он выразил свою мысль с каменным лицом. Она гадала, шутит мужчина, или говорит серьёзно.

Мысленно он уже слепил её психологический портрет.

- Прагматична, умудрёна жизненным опытом и очень напориста.

- Можно войти? – спросила она.

- Проходите, - разрешил он и отошёл в сторону.

- Что-то Вы немногословны.

Она вошла, на ходу пробежала глазами по стенам. Он оторвал взгляд от её зада.

- Кажется я «проголодался», - мелькнуло в голове. – Надо срочно звонить Наде.

Женщина, с которой на протяжении многих лет у него была странная дружба без условий и претензий. Надо было им друг от друга только одно. С ней он встречался редко, но всегда присутствовало ощущение, если бы забыл совсем, она не обиделась вовсе. Парадокс был в том, что они могли часами изливать друг другу душу как родные.

- Может мы оба вольные птицы, - решил он однажды.- Пусть всё будет, как есть.

- На стенах взгляд остановить не на чем, бедновато, - сморщила незнакомка носик и притворно вздохнула, - а уж об эстетике и говорить не приходится.

- Согласен, без картин это не жильё, а собачья конура. Не сегодня - завтра обязательно повешу живописные полотна и этюды. Дайте шанс и время, - театрально бросил он. - Картины мне тоже доставляют истинное эстетическое наслаждение. Не могли бы Вы что-то посоветовать, - добавил проникновенно Соловьёв. – Что сейчас считается особым шиком и верхом вкуса?

Он взглядом уже ощупывал аппетитную фигурку симпатичной женщины.

Не обратив на его реплику внимания, она остановилась, повернулась к нему лицом и спросила:

- Вы откуда к нам приехали?

- О высоком хватит, давайте о быте, - как бы, между прочим, произнёс он. - Пока с Севера, изрядно потрудившись. Моря бороздил.

- Хм, интересно! Ну и как там? – дальние края вызвали у неё неподдельный интерес.

- Когда уезжал, была ненастная погода, мрачное небо и свинцовое море. Звёздные россыпи, знаете ли, там редко увидишь.

- А у нас, в этом году, было нестерпимо жаркое лето. Зато осень дождливая, смотрите, как льёт, - она кивнула в сторону окна.

В это время прозвучал раскатистый гром и ещё сильнее забарабанил дождь. - В зной мечтали о дожде прохладном и освежающем, а сейчас – скорей бы он закончился.

– Мне лично нравится. Проходите в комнату, - пригласил он её.

- Охотно, - не скрывая своё любопытство, по поводу того, как он живёт, она вошла в комнату, виляя бёдрами и вертя головой. – Холостяцкая квартира – ничего лишнего, - не стесняясь, прокомментировала гостья увиденное.

Под светом люстры он разглядел её лучше. От женщины веяло волнующей мужчин свежестью и чистотой, но на лице слегка появились следы увядания.

- А вы, так сказать, инициативная группа? – дал он новый толчок к разговору.

- Кто же, как не женщины? Мужикам всё по барабану. Они у нас самые занятые, - с ленцой в голосе произнесла она.

- Да, да, есть такое. Может чайку?

Она повернула в его сторону удивлённое лицо. - Не откажусь, но в следующий раз. Я с Вами мало знакома, - оживившись, начала кокетничать она и тонко намекать.

- Ловлю на слове.

Женщина рассмеялась.

- Вы даже не спрашиваете, замужем я или нет, - она продолжала смеяться.

У Соловьёва округлились глаза, он часто-часто моргал. – Вот мужики! Теперь я верю, по блеску глаз, что Вы бороздили океаны. Кстати, меня Нина зовут.

- Меня Сергей.

- Ваш задор Сергей, сменил унылый вид. Не огорчайтесь, я разведена. «Преданный» спутник жизни слетел с моей орбиты. Сегодня я с Вами чай пить не буду, а в будущем, не исключено, - она явно кокетничала. - Запишите мой номер телефона для общения. Вы не против?

- Конечно, двумя руками «за».

Он нашёл в тумбочке, под телевизором, огрызок карандаша и на краю старой газеты «Новости Заполярья», записал номер телефона, который она продиктовала ему.

- К сожалению, мне нужно уходить. Мой визит к Вам, так сказать, был внеплановым.

Уже в дверях, он вспомнил и окликнул её.

- Нина, а как же деньги, на бронированную дверь? Сейчас я принесу их Вам.

- Сергей, давайте в следующий раз. Надеюсь, что Вы в ближайшее время не собираетесь куда-нибудь уезжать? – ответила она, не моргнув глазом.

- Да нет.

- Тогда я спокойна за то, что Вы мне их обязательно вручите. Зайду как-нибудь по-соседски.

Она улыбнулась ему, кивнула на прощание и направилась к выходу. Он закрыл за ней входную дверь. Соловьёв стоял, некоторое время, посередине коридора в раздумьях.

- Я уже думал, что преодоление всевозможных искушений закончено. Как тут удержаться от соблазна? А с другой стороны, где чувства? Она приятна, общительна, умеет легко устанавливать контакт, но я совсем с ней незнаком. Заранее бы знать, что меня ждёт дальше. Ладно, куда будет влечь душа, туда и мне придётся, - решил он.

Сергей выглянул в окно, ветер стих, дождь перестал хлестать как из ведра. Раскаты грома доносились уже издалека, откуда-то из-за горизонта. Он открыл дверь и вышел на балкон. В воздухе пахло свежестью, последние упавшие с неба капли сбегали с сухих осенних листьев деревьев и барабанили по лужам. Потоки воды устремились со всех возвышенных мест и образовывали малые ручейки. Он вспомнил, как однажды дождь застал его весной на прогулке, в лесу. Сергей с интересом наблюдал тогда, как над лесом появилась разноцветная радуга, которая одним краем причудливо упиралась в землю, а другой исчез, расплывшись в небе. Больше всего ему запомнились зелёные листья деревьев очищенные от пыли дождём, они резко выделялись своим контрастом на фоне всех остальных цветов.

- Какие они разные эти дожди и что-то в них есть общее, - рассуждал он задумавшись. Сергей вернулся в комнату и зябко поёжился после уличной свежести. Он продолжил заниматься своими делами, но не прошло и получаса, как в дверь раздался звонок.

Соловьёв усмехнулся, внутренне приготовился к очередному сюрпризу и пошёл открывать дверь.

На пороге стоял незнакомый майор, в чёрной морской форме, с красными просветами на погонах.

- Добрый вечер, - поздоровался он.

- Здравствуйте, - сдержанно ответил Соловьёв, в глазах которого читалось удивление.

- Не хватало ещё военного, для полноты картины сегодняшнего дня, - мелькнуло в его голове.

- Я помощник коменданта гарнизона, майор Антонов Андрей Геннадьевич.

- Очень приятно. Чем могу Вам помочь? – ответил пришедший в себя хозяин квартиры.

- Вы будете Соловьёв Сергей Дмитриевич?

- Да, это я.

- У меня есть к Вам разговор, по просьбе командования.

- Проходите, - Сергей уступил майору дорогу в квартиру.

Он уже приблизительно догадался, откуда «ветер дует». Усадив гостя на стул, в комнате, приготовился слушать его.

- Сергей Дмитриевич, я не посвящён во все подробности, - начал майор с задумчивым видом, - но мне было приказано, найти Вас и передать информацию. Вас лично просит приехать в Москву, к нему на приём, Министр обороны России. Дорога будет оплачена в оба конца. Ваше решение мне необходимо будет передать туда. Единственное, - он сделал короткую паузу, - от себя могу добавить, что Вам какую-то медаль вручать будут. Это я слышал краем уха, в разговоре высоких начальников. Собственно у меня всё.

Соловьёв молча, прошёлся по комнате из угла в угол.

- А как Вы меня разыскали?

- Я имел информацию о том, что Вы служили здесь. Нашли друзей, родственников, прежнее место проживания. Потом узнали, что Вы купили квартиру в этом доме. Проверили, совпадает. Напротив Ваших окон возвышается девятиэтажка, в которой живут три военнослужащих из разных частей. Этим людям была мною поставлена задача: сигнализировать о Вашем появлении. В окнах загорелся свет, а мне поступили звонки. Вот и всё, - он слегка улыбнулся. – Около месяца Вас ждали.

Для Соловьёва не было причин сомневаться в истинности его слов, но создавалось впечатление, что он что-то не договаривал. Как выяснилось позже, интуиция и жизненный опыт Сергея не подвели.

- Хорошо, только мне недельку нужно отдохнуть. Я сегодня, как Вы сами понимаете, приехал с Севера. Путь неблизкий.

- Конечно, конечно. Когда скажете, на такое число и купим Вам билеты.

Майор встал и собрался уходить.

- Пожалуй, мне пора, не стану больше Вас утомлять.

Он достал из кармана визитку и протянул Соловьёву.

- Здесь все мои телефоны. Жду звонка.

Сергей взял её, кивнул головой и положил на телевизор.

- Хорошо, я сообщу.

На выходе, перед дверью, майор остановился.

- Ввиду, так сказать, деликатности темы, я не спрашивал, но очень уж хочется узнать, за что меня прессовали сверху полтора месяца подряд. Звонили периодически, аж из самого Министерства обороны! Что Вы совершили такого выдающегося?

Сергей стоял, сложив руки на груди, и с уставшим видом смотрел на него.

- Да ничего героического, Вам как военнослужащему эту тайну открыть можно. Российский атомоход столкнулся с американской подводной лодкой в Норвежском море. Наша подводная лодка сильно повредила ходовую рубку, об американце ничего не знаю. В это время рыболовецкий сейнер, на котором я штурманом работал, находился в данном районе. Как раз в момент аварии, я ночную вахту нёс. На сонаре, для обнаружения косяков рыбы, появилась неясная, огромная цель. Сначала я подумал кит, потом начал сомневаться. Лодка всплыла, и всё стало ясно. Экипаж долго не мог отдраить аварийные люки, видно их заклинило, и связи с берегом у них, скорее всего не было. Я позвонил по телефону, через станцию космической связи, в штаб Черноморского флота, где когда-то служил, и сообщил координаты аварийной подводной лодки. Оперативный дежурный флота всё это передал в Москву. Они быстро подогнали лесовоз, который находился где-то в этом районе, для буксировки, а я повёл сейнер дальше, рыбу ловить. Вот и вся история.

Майор, молча, протянул и пожал ему руку.

- Вы человек, для которого слово «честь» - не пустой звук. Я думаю, что Вам бы также пожали руку и сказали большое спасибо все члены экипажа и их семьи, - произнес он торжественно. – Подводники вообще люди героической профессии, перед подвигами которых иногда хочется стать на колени. Мне теперь не жаль того времени, которое я потратил на ваш поиск, - добавил он после паузы. – Если бы Вы знали, как я костерил, про себя, всех этих начальников из Москвы, - усмехнулся он.

На следующий день, Сергей решил по поводу Нины со второго этажа проконсультироваться у соседки, тёти Маши. Он нашёл повод, чтобы заглянуть к ним. На звонок, дверь открыл муж соседки.

- Борис Иванович, добрый день. Тётя Маша дома?

- Да. А где же ей быть? – крякнул пожилой мужчина. – Пенсионеров, да ещё в плохую погоду, редко дома не застанешь.

Дядя Боря моргнул ему и перешёл на шёпот.

- Выпить не хочешь? Тяпнуть по маленькой? – он с тревогой в глазах оглянулся.

- Нет, не хочу, - Сергей улыбнулся.

- А то смотри, у меня наливка есть, терновая.

- Спасибо дядя Боря, как-нибудь в другой раз.

Очевидно на шум в прихожей, появилась и тётя Маша.

- Что шепчешься, старый пень? Уже парня выпить соблазняешь?

- Да мы просто беседу вели, - огрызнулся её муж.

- Топай отсюда, - с любовью в голосе, к своему единственному, произнесла она.

Дядя Боря с растерянным лицом зашаркал в комнату.

- Тётя Маша, я по поводу книжек моих, оплаты за квартиру.

- Сейчас, сейчас Серёженька, я совсем о них забыла.

Она достала из ящика трюмо полиэтиленовый пакет и протянула ему.

- Всё оплачено, там, на листке, записан расчёт и сдача лежит. Так что не волнуйся.

Сергей взял у неё из рук пакет.

- Спасибо тётя Маша, с меня коробка конфет причитается Вам, а Борису Ивановичу - коньяк.

- Я тебя прошу, Серёженька, не покупай ему спиртного. Боря харахорится, а ведь ему нельзя уже выпивать. Болезнь его совсем доконает.

- Хорошо, я Вас понял.

Разрулив с коммунальными услугами, он начал спрашивать её о том, для чего заглянул к этим хорошим людям.

- Тётя Маша, вчера приходила соседка со второго этажа, Нина, сказала, что в подъезде собирают деньги на металлическую входную дверь.

- Первый раз слышу, - женщина сделала задумчивое лицо. – Интересно? Я бы знала об этом.

- Нина эта, вроде бы серьёзная женщина. Какой смысл ей меня обманывать? Она не замужем?

- Ой, Серёжа, смотри, не связывайся с ней. Она по складу характера авантюристка. У нас таких много, а тебе, холостяку, Нина не подойдёт, шибко вертлявая. Мужиков в своей жизни меняла одного за другим и сейчас у неё говорят, есть любовник, майор из комендатуры.

Сергей не выдержал и рассмеялся. Тётя Маша смотрела на него удивлённо, ничего не понимая.

- Агент значит, в юбке, - промелькнуло в голове Соловьёва. – Просто прелесть!

- Что случилось?

- Забавный майор, - произнёс Сергей, перестав смеяться, задумчиво смотря в одну точку на стене. – Не обращайте на меня внимания, я один смешной случай о таком военном вспомнил, - а сам продолжал мысленно удивляться только что услышанной новости. – Да действительно, зачем мне такие проблемы? – Сергей начал осторожничать даже в мыслях, что касалось отношений с женщинами. – Ещё один необдуманный поступок мне ни к чему.

Тётя Маша промолчала и просто улыбнулась чудаковатому поведению соседа.

Он попрощался с ней и пошёл по своим делам. В первую очередь Сергею предстояло

заполнить холодильник, хотя бы на период, до отъезда в Москву.

Ю. Таманский

г. Севастополь 2008г.

«Большая рыбалка».

Замполита корабля подозвал к себе Начальник политотдела эскадры, контр-адмирал Хабаров Антон Васильевич.

- Ну, что Игорь Петрович, погляди, сколько у нас любителей смотреть на поплавок в неслужебное время.

Он кивнул головой в сторону выстроившихся вдоль лееров офицеров, мичманов эскадры и корабля. После этого НачПо властным взором окинул величественные и безбрежные просторы Средиземного моря.

- Не пора ли нам, так сказать, провести организованное мероприятие: «Соревнование по рыбной ловле на кубок 5 эскадры». Ты, наверное, уже в курсе, что сегодня мы уходим из этой точки якорной стоянки, в связи с приближающейся штормовой погодой, а дня через четыре будем уже под Кипром. Это как раз то знаменитое место, где ловится большая и маленькая рыбка.

- Как прикажете, товарищ контр-адмирал, - браво поддержал идею НачПо высокий, под два метра ростом замполит корабля, капитан третьего ранга Киреев. За умение много и часто говорить, получивший в экипаже прозвище – «Троцкий».

- От тебя требуется выставить команду, всё остальное организуют офицеры политотдела.

- Сделаем, товарищ контр-адмирал, - замполит смотрел сверху вниз, без каких-либо признаков подобострастия. НачПо был невысокого роста, у него выпирал солидный живот, и висели большие щёки. Лысину маленького человека прикрывала синего цвета пилотка корабельной тропической формы одежды.

Под вечер погода стала ухудшаться, срочно сыграли тревогу и объявили приготовление к «Бою и походу». Корабль пришёл в движение, по коридорам, в сторону боевых постов, перемещался личный состав. Надо было срочно подготовиться к предстоящему разгулу стихии. Везде задраивались люки и двери, всё, что могло двигаться, закреплялось по «штормовому расписанию». Приближался циклон, ветер усиливался. Его резкие порывы стали раскачивать плавбазу. Семь тысяч стальных тонн, начало крутить вокруг якоря словно щепку. Погода, в очередной раз, решила испытать моряков на прочность. Когда закончилось приготовление, плавбаза снялась с якоря и вышла в район штормования. Оперативный дежурный командного пункта эскадры, базировавшейся на корабле, заранее сделал прокладку с таким расчётом, чтобы уклониться от циклона. Он доложил обстановку старшему на борту, начальнику штаба эскадры, который утвердил эти расчёты и подписал представленный ему план перехода. Оперативный дежурный передал приказание командования командиру корабля следовать в расчётное место.

Прошли сутки перехода, шторм пошёл на убыль, ветер потерял свою силу. Кораблю изменили ранее намеченные планы. Плавбаза теперь уверенно шла в район для проведения запланированных стрельб, сдачи задач и отработки защиты от нападения условного противника. Прошло ещё двое суток, командир корабля получил очередное приказание из штаба следовать в точку находящуюся под Кипром. После напряжённых будней на корабле наметилось оживление. Личный состав узнал о переходе в район, о котором слагались легенды и небылицы. Старожилы, любители рыбной ловли, с уверенным видом стали повествовать «молодым» рассказы чаще всего о том, чего не может быть.

На следующий день у командира БЧ-4 капитан-лейтенанта Николая Тарасевича, которому абсолютно не было никакого дела до соревнований по рыбной ловле, согласно автобиографии должен состояться День рождения. Идя по коридору, он встретил своего друга, начальника службы РТС корабля капитан-лейтенанта Андрея Полубояркова.

- Коля, привет! До меня долетели слухи, что ты завтра стол накрываешь. А я до сих пор приглашение не получил, ни устно, ни открыткой, - он сделал удивлённое лицо и пожал плечами.

- Да я не против отметить, только вот, во сколько мы придём в точку, - Тарасевич смотрел на товарища вопросительно. – Есть опасение, что застолье будет уже не актуальным.

- Планируют в 23.00 быть на месте.

- Это точно?

- Я только что с ходовой вахты сменился. Точнее не бывает.

- Тогда, как якорь бросим, через полчаса прошу откушать за моё здоровье. Штурмана не забудь с собой прихватить.

Они пожали друг другу руки и разошлись по своим служебным делам.

Штурман – старший лейтенант Кирилл Симаков, проживал с Полубоярковым в одной каюте. Тарасевич по пути заглянул к своим коллегам, связистам эскадры.

- Есть, кто дома? – изрёк Николай, входя в каюту.

- За столом сидели и пили чай два офицера, капитан-лейтенант Денис Гордеев и его подчинённый лейтенант Тимур Костюков.

- Привет, Коля! Проходи, чайку попей, - поприветствовал его Гордеев.

- Особо рассиживаться, времени нет. Я вот по какому поводу, - присев на койку, он начал с приглашения на именины. - Завтра у меня День рождения, зашёл пригласить вас. Как только станем на якорь, через пятнадцать минут прошу к столу. Долго отмечать обстановка не позволит, так как следующие сутки уже будут на носу. Немножко выпьем и закусим.

- Конечно друг наш, мы явимся всей компанией. Лучший подарок, естественно, – книга.

- Тогда до завтра. Мне надо идти, командир собирает.

Он ушёл, а Гордеев и Костюков стали усиленно думать, что же ему подарить. Их мнения сошлись на коробке хороших конфет и банке кофе.

На следующий день все планы имениннику и его друзьям спутал приход корабля в точку. Должны были бросить якорь в 23.00, потом в 23.30. Наконец-то блеснул огонь далёкого берегового маяка, часы показывали 23.45. По кораблю дали отбой, ходовую вахту сменили вахтой на якорной стоянке. Тарасевич облегчённо вздохнул. Все накладки остались позади, можно было накрывать стол. Приглашённые на День рождения офицеры срочно собрались в каюте командира БЧ-4. Время поджимало, все до одного включились в приготовление праздничного стола на скорую руку. Штурман нарезал корейку, Полубоярков открывал банки с рыбными консервами. Именинник достал из шкафа и положил на стол свёрток. Гордеев развернул газету, там оказались две банки тушенки, покрытые чуть ли не «пушечной смазкой».

- Видно из очень «древнего» НЗ, - задумчиво произнёс Денис, глядя на них с нескрываемым опасением. – Они у вас какие-то подозрительные.

- Не бойся, мы уже опробовали, все живы и здоровы, - развеял его сомнения и внёс ясность, по поводу качества отечественного продукта, Кирилл Симаков. – Ты лучше поторапливайся, времени совсем нет.

- Да, да, уже в желудке урчит от голода, - поддержал штурмана лейтенант Костюков. – Андрей, а ты консервы из какой рыбы открываешь? – поинтересовался он у Полубояркова.

- Как всегда – «Эти глаза напротив», - спокойным голосом просветил он Тимура, с хитринкой поглядывая в его сторону.

- Килька в томате что ли? – сморщился Костюков.

- Угадал, - Андрей улыбнулся. – Да ладно не расстраивайся, - успокоил он лейтенанта смягчившимся голосом. – Сегодня День рождения, а потому на столе сардина и горбуша.

- А где «румын», где его носит? - спохватившись, спросил Симаков.

- Минёр сейчас явится, картошку варёную принесёт, - продолжая заниматься приготовлениями, ответил Тарасевич. Через минуту открылась дверь, на пороге стоял старший лейтенант Роман Хомутовский с кастрюлей в руках.

- Разрешите засвидетельствовать Вам своё почтение. А вот и горячее к столу, - оповестил он. – Быстрей давай тушёнку, перемешаем с «картофаном».

Положили в картошку одну банку тушёнки. Симакову показалось мало.

- Давай вторую банку туда же бросим, - предложил он.

- Знаешь такую поговорку: «Когда в каше слишком много масла, начинает тошнить», - остановил его Полубоярков, проведя поучительную параллель.

Когда дело дошло до горячительных напитков, Тарасевич в шутку предложил на выбор:

- Что будете пить, мои друзья: водку, коньяк или вино?

- Всё что угодно, только не «шило», - икнув, с отвращением произнёс Полубоярков.

- Бренди и виски, сэр! – в свою очередь пошутил Костюков.

- Чем богаты, с тем и встречаем, - именинник открыл шкаф.

На столе появилась припасённая первая бутылка «Пшеничной» водки.

- Время! – прозвучал сигнал тревоги от Тарасевича. - Быстро сели и наполнили бокалы, - подгонял всех Гордеев торжественным голосом, смотря на часы. – Разрешите, я скажу тост первым.

- Давай, Денис Петрович, - поддержал его Хомутовский.

- Дорогой наш друг, - он посмотрел на часы ещё раз, уже пошла первая минута следующих суток, - уже вчера у тебя был День рождения, который запомнишь на всю жизнь. Мы, здесь присутствующие: друзья, товарищи и сослуживцы, от всей души поздравляем тебя. Будь здоров, счастлив и не унывай!

- Дальше всё известно – жизнь прекрасна и удивительна, - зная склонность Дениса к длинным импровизациям, перебил его Полубоярков. – Предлагаю всё-таки выпить за именинника.

- Да, - Денис вдохнул воздух, и кивнул головой, - пьём за твоё здоровье, - добавил он.

Раздался дружный звон стаканов. Через несколько минут, Гордеев уже с удовольствием уплетал картошку с сомнительной тушёнкой.

Когда закусили, именинник с лёгкой грустью произнёс:

- Радует одно то, что самые дорогие люди, отметили вчера мой День рождения вовремя. Это - жена и дочка вместе с моими родителями.

- Не унывай мой друг, когда-нибудь трудности служебного характера сегодня, тебе окупятся в перспективе, - попытался его в шутливой манере успокоить товарищ, связист Гордеев. – Пройдут года, будешь сидеть в удобном кресле в кабинете какого-нибудь управления, уже с большими звёздами, жить припеваючи и с улыбкой на лице вспоминать этот день, - он усмехнулся. – В минуты ностальгии неоднократно вернёшься сюда мысленно и, где-то глубоко в душе, позавидуешь самому себе.

- Откуда ты всё знаешь? Рассуждаешь мудро, словно у тебя голова седая, - спросил его, с удивлением на лице, основатель праздника.

- На третьем курсе, я был на корабельной практике, - начал Гордеев с воспоминаний. – Однажды пришлось общаться с одним офицером. Задёрганный напряжённой корабельной службой капитан третьего ранга, как-то при случае, изрёк поучительную фразу:

- Запомни Денис, курсантские годы, это самые лучшие годы в твоей жизни, золотые годы. Ты их будешь вспоминать с благоговением.

О службе на крейсере он отозвался так:

- Своей жизни нет, есть только корабельная служба. А будучи лейтенантом, я как-то встретил его в центре города. Он уже в звании капитана второго ранга ответил на моё приветствие. Естественно мне захотелось с ним пообщаться по-прошествии лет, тем более что в первом своём изречении он был прав на все сто. Из нашего состоявшегося разговора я понял, что он меня не вспомнил, но это не важно. Главное то, что офицер сказал:

- Служу сейчас на берегу. Мучает ностальгия, не хватает моря, часто вспоминаю «мой дом - корабль». Старшие товарищи говорят: «Со временем пройдёт, теперь у тебя другие горизонты». Ключик здесь простой, мысли крутятся вокруг молодых лет.

Вот такая история, - рассказчик вздохнул. У нас у всех один путь и приблизительно одинаковые понятия: и у седого, и у молодого.

После лирического отступления сообразили второй тост.

Парни проголодались, закуска таяла на глазах. За столом было по-особенному светло и уютно.

- Третий тост, извини наш дорогой именинник, пьём за дам. За тех, кто в нас верит, преданно ждёт с боевой службы, хранит тепло очага и растит детей. Пусть им эта вера помогает преодолевать житейские трудности, - произнёс тост Кирилл Симаков, офицеры встали.

Порыв чувств, сказанные правильные и пафосные слова ни кого не смущали, они почему-то в подобных ситуациях становились самыми нужными, грели душу. Ребята выпили и закусили, спонтанно появились, как бывает в таких случаях, разговоры. Первый этап их касался корабля и всего, что происходило, или будет происходить вокруг в ближайшие дни. Потом круг расширялся до воспоминаний. Это, как правило, интересные случаи в прошедшем времени, которые уже вошли в историю или «свежие» анекдоты.

- Слышали, уже сегодня вечером будет соревнование по рыбной ловле на «Кубок 5 эскадры»? – доедая «фирменное блюдо» - картошку с тушёнкой, удивил всех Роман Хомутовский. – Участвуют офицеры и мичманы эскадры и корабля. Объявление повесили возле рубки дежурного, «Троцким» подписано.

- Да ну! – воскликнул, до этого молчавший, упитанный от природы лейтенант Костюков. – Свежие дары моря в рационе, ещё не верю?! Завтра уха наваристая будет и рыбка жаренная, - смакуя слова, с восхищением произнёс он. – Сочетание приятного с полезным.

- У нас за столом, - Полубоярков осмотрел присутствующих, - кроме Дениса и рыбаков-то, кажется, нет.

- Ты Андрюха, погорячился, на мой счёт, - с удивлением на лице ему ответил Гордеев, - я только в детстве ловил крабов и морских бычков. Сейчас подобное занятие меня отнюдь не увлекает. Это у нас Мальцев Дима, заядлый охотник и неизлечимый рыболов. Причём настолько опытный, что, как говорится, другие и рядом не стояли.

- На нашем корабле, старпом и вовсе отбил охоту рыбачить. Если увидит кого-нибудь с удочкой, начинает придираться. «Только бездельники с удочками торчат бесцельно», - любит приговаривать он, - махнул рукой с безразличным видом Полубоярков.

После третьего тоста Денис стал очень разговорчивым.

- Год назад на эскадре была самая запоминающаяся рыбалка, какую я когда-либо видел в своей жизни. Вот это рыбалка! – оживился капитан-лейтенант Гордеев. – В тот период за Командующего оставался его зам, контр-адмирал Парамонов. Лихой командир! Штаб базировался на такой же плавбазе как эта, только ещё вертолётная площадка была. Вечером, начали приготовление, вывесили с юта два фонаря, спустили на воду командирский катер. Когда окончательно стемнело, включили свет. Через некоторое время под фонарями кишел большой косяк скумбрии. Рыба в большом количестве металась из стороны в сторону, блестя серебром. Так и просилась в кастрюлю. На катере, который покачивался невдалеке, завели двигатель. По команде контр-адмирала командир корабля отдал приказание. Два мичмана, на вертолётной площадке, подошли в район флагштока, выдернули чеку из противодиверсионных гранат и бросили их в район освещённых пятен. Произошёл взрыв, который все ощутили по гидравлическому удару о борт. Из глубины, брюхом кверху, всплыла масса глушённой рыбы. С места сорвался катер и помчался к месту «рыбалки». Когда он подошёл, матросы, под руководством зам по тылу, сачками черпали скумбрию в большом количестве. Приняв «дары моря», катер подошёл к трапу и весь улов был выгружен на борт. Снова включили фонари, рыбалка продолжалась. Так несколько раз. Всю следующую неделю мы ели свежую уху и жареную скумбрию. Вот это была рыбалка! – глаза у него горели от приятных воспоминаний. – Такое не забывается!

- Мы на прошлой боевой службе, одно время, стояли на якоре близ Тунисского пролива, - вспомнил свою историю Полубоярков. – Удочку я редко в руки беру, да и то от скуки. В тот день был именно такой случай. Вечер наступил, мгла, свист ветра. Один я стоял на юте и забрасывал удочку, все сидели по каютам. Представьте себе, на удивление начался клёв. Одного за другим я поймал четыре катрана и две тигровые акулки. Что с ними делать понятия не имел. Хотел уже выкинуть за борт, а в это время вышел покурить мичман с БЧ-5, Пузырёв. Он мне говорит: «Зачем такую ценную рыбу выбрасывать, отдайте мне, я из неё балык сделаю». От слова «балык», я чуть слюной не подавился. На разумную часть в мою пользу, мичман согласился без вопросов. Прошла неделя, потом вторая, я всё жду балык. Как-то мимо топает Пузырёв. Я ему: «Стоять, Казбек! Где балык? ». Он за доли секунды придумал ответ: - Товарищ капитан-лейтенант, неприятность случилась. Балык вялился на шкерте в каюте, я пришёл после обеда, а на нём крыса сидит и «трескает» рыбу». У меня волосы дыбом и шок. Пришлось всё выбросить за борт. Представляете! Потом он мне рассказывал, стараясь вызвать жалость, что после того случая чуть ли не каждую ночь просыпается от кошмаров. Переговорил я с механиком, Костя Петров популярно разъяснил, чтобы я с этим трепачом и прохиндеем больше не связывался. Вот так мимо деликатеса и пролетел.

- Предлагаю тост: « За хороший улов в этот раз», - выдвинул идею Хомутовский.

Парни выпили и стали закусывать. Обычно рассказы за столом всегда цепляются каким-нибудь, словом или фразой один за другим. Вид жирного куска корейки, напомнил Андрею услышанный им ранее случай.

- Вспомнил одну историю про крысу, - подключился Полубоярков. – Рассказал мне её мой подчиненный, мичман Тимкин. В молодые годы он служил на крейсере, послевоенной постройки. Был у них в боевой части один пожилой старшина по фамилии Булкин Иван Иваныч. Заслуженный человек, хороший специалист и служил на крейсере с самого выхода корабля из дока. Некоторые звали его уже – дед. В экипаже привыкли видеть этого Булкина, когда он приходил и уходил со службы, с одним и тем же портфелем. Пять лет прошло, десять, а он всё ходит с уже изрядно потёртым «сидором».

- Дед, купи себе новый портфельчик, этот скоро у тебя в руках рассыплется, - говорили ему часто окружающие, когда стало видно, что портфель своё отслужил и не один раз. Он всё отнекивался. Наконец-то на это безобразие обратил грозное внимание командир.

- Булкин, чтобы я тебя с этим хламом на корабле больше не видел, - сделал он ему однозначное предупреждение. – В твоём возрасте не солидно такую рвань носить.

Иван Иваныч вздохнул, оправдываясь, что сроднился с ним. Но всё же вскоре купил себе дорогой кожаный портфель. Сослуживцы, как полагается, стали раскручивать Булкина на выпивку. Повод был большой.

- Иван Иваныч, надо бы обмыть портфель, иначе он быстро придёт в негодность.

- Намёк понял, - без малейшего удивления согласился Булкин, потому что сам такой.

Кому как не ему было хорошо знать корабельные традиции: главное повод, а выпивка всегда найдётся.

На следующий вечер накрыли стол в каюте Иван Иваныча. Собрались все друзья, посидели хорошо. Много было пожеланий, чтобы этот портфель прослужил намного дольше предыдущего, кожа не потрескалась, а ручка не оторвалась и всё в таком духе. Подошло время расходиться по домам. Гости удалились, а Булкин убирал со стола. Из выпивки ничего не осталось, от закуски - большой ломоть вкусного сала, который принёс кто-то из гостей. Остатки пищи он выбросил за борт рыбам, а с салом расставаться было жалко. Иван Иванович подумав, решил обновку домой с собой не брать.

- Я сегодня «под мухой», мало ли где-нибудь забуду по дороге, - решил он.

Положил сало в портфель, к его ручке привязал шнурок и подвесил к подволоку, чтобы крысы не съели.

Солнечное утро следующего дня, стало для него мрачным и серым. Булкин вошёл в каюту и ахнул. Прожорливая крыса спустилась по шнурку, прогрызла в кожаном портфеле дырку с одного бока, залезла вовнутрь и съела сало. Потом она прогрызла вторую дырку, с другого бока, благополучно вылезла и исчезла.

В каюте раздался дружный смех и как это бывает почти всегда, поступили шутки и новые версии от слушателей.

- Может та крыса не одна была, а с подругой. Каждая из них сделала себе отдельный вход, пообедали вместе, а потом также обратно и вышли, - высказал свою версию Симаков.

- Звучит парадоксально, но жизненно – подруга крыса, - уже на его версию придумал каламбур Хомутовский и произнёс с лёгкой грустью в голосе. – Зрелище не для слабонервных.

Никто ничего не понял, а связано было высказывание Романа с личными обстоятельствами. В своё время он потерял любимую девушку, которую обожал, носил на руках и задаривал цветами. На его беду, её познакомила со своим родственником подруга. В итоге состоялась счастливая пара, и осталось одно разбитое сердце.

Выпили ещё и продолжили травить байки на темы далёкие от предстоящих соревнований. Тон задавали связисты со своими рассказами, так как их было больше, а два представителя славной эскадры и вовсе уже имели целую «библиотеку» всевозможных историй. У корабля окончится боевая служба, он уйдёт в базу, а они, с перерывами на отдых, будут «упираться» здесь в морях по многу лет. Гордеев слыл хорошим рассказчиком, за словом в карман не лез и мог поддержать любую тему. За столом военно-морские байки у него лились, как из рога изобилия. Вот и сейчас он вспомнил пару ярких эпизодов.

- Ты Кирилл, не прав, - Денис в разговоре возразил Симакову, - хоть связиста и пинают чаще других, но нередко приходят кланяться, просят, чтобы домой позвонил. На моей памяти, как говорят, имел место быть такой случай. Гордеев начал свой рассказ: – Два года тому назад, после очередных четырёх месяцев боевой службы, подошла моя очередь на отдых в Союз отправляться. Дело происходило зимой, под Новый год. Нас было человек пять, вечером с флагманского корабля пересели на сухогруз вспомогательного флота. Поселился я в каюте у штурмана судна, которого раньше знал, ещё по предыдущим переходам. Перед сном дёрнули мы с Фёдором по сто граммов разведённого спирта, за встречу. Кстати, за банку растворимого кофе я его тут же на судне, у продовольственника выменял. На следующий день предстояло свободой наслаждаться, предаться неге и ленивому покою. Выспался, вышел на верхнюю палубу в шортах. Ощущение пространства: солнышко светит, море голубое блестит, переливается как калейдоскоп, воздух пьянит. Потянулся, посмотрел напротив, стоит на якоре корабль управления, на котором мои собратья в погонах трудятся на боевых постах. У меня за них большая гордость появилась. Вдохнул свежий воздух, чуть от счастья сознание не потерял. Присел на крышку трюма, подставил лицо и тело ласковым лучам солнца, наслаждаюсь запахом моря. Чувствую, скрытая усталость и депрессия отступают. Приоткрыл один глаз, наблюдаю за окружающей обстановкой. Смотрю, мимо меня молодой мужик в плавках, круг за кругом на баке нарезает. Лицо сосредоточенное, весь «зажатый» какой-то. После пятого круга остановился возле меня.

- Вы не знаете, когда мы из точки снимаемся?

- Местный штурман говорил в 19.00. А куда спешить, погода «шепчет». Дома, наверное «холодрыга» уже.

Он криво усмехнулся.

- Она мне шептала два с половиной года, без перерыва.

В голосе незнакомца сквозила полная безнадёга. Я протянул ему руку и представился.

- Денис.

- Сергей, - по-доброму, слегка изменившись в лице, ответил он.

- Так кто ж тебя здесь томил? – поинтересовался я, перейдя на ты.

- Два с половиной года тому назад, нашу плавбазу Северного флота срочно подготовили и отправили в Анголу. Я на ней штурманом служу, капитан-лейтенант по званию. Когда бросили якорь в Луанде, о личном составе просто забыли.

- И что, даже в отпуск не ездил? – спросил я с очень круглыми глазами и большим удивлением.

- Какой там отпуск! Шутишь что ли? Последние пол года в Тунисе, в ремонте стоим, - произнеся это, он посмотрел с тоской на весь белый свет. - Наконец-то сподобились и меня в отпуск отправили.

Я выразил ему своё сочувствие, но которое вряд ли каплея успокоило.

- Придём в Севастополь, а у меня денег даже позвонить домой в Североморск нет, не то чтобы уехать, - поделился он личным огорчением.

- Так твои ещё не знают, что скоро папку крепко обнимут?

Он усмехнулся.

- Они даже не подозревают. В лучшем случае, один раз в три-четыре месяца почта приходила.

Я вошёл в положение несчастного «путешественника» и говорю ему:

- Если капитан даст «добро», на флагманский корабль семафором сообщение передать, то мои друзья позвонят тебе домой.

Он чуть не вывалился за борт, от такой новости.

- Я сейчас, - и исчез.

Через минут десять Сергей принёс записку, в которой я, от своего имени, дописал просьбу дежурному по связи эскадры, позвонить в Североморск. Тот должен был выйти по телефону военной связи на Североморск, а там попросить кого-нибудь по городу позвонить. Прошло минут тридцать, прибегает этот самый счастливый в мире каплей с улыбкой на лице и блестящими глазами.

- Денис, получилось! – воскликнул он. – Представляешь!

- Сказки говорят, сбываются, если в них очень сильно верить, - отвечаю я, ему слегка надменно, подчеркнув роль связиста в решении подобных проблем. - Что ответили? – спросил уже дружелюбно.

- Любят, ждут с нетерпением, деньги на Главпочтамт до востребования вышлют, сегодня же, - говорил он, ещё не веря в своё счастье.

Слова – любят и ждут, для моряка вообще значимы, даже имеют смысл какого-то заклинания, а для него после двух с половиной лет, перевернули белый свет. Сергей схватил мою руку, долго тряс и говорил:

- Денис, придём в Севастополь, я веду тебя в кабак.

Пришлось остановить Серёгу.

- Во-первых, меня встречать будут. Во-вторых, ты, как получишь деньги, «дуй» на автовокзал и в аэропорт «мухой».

- Денис, всё так и будет. Я тебя не забуду никогда.

- Несмотря на выпавшие, на его долю испытания, в жизни парню повезло, дома не забыли. Вот такой был случай в моей практике. Давайте выпьем за именинника и два слова: любят и ждут. Сегодня больше ничего не надо говорить.

Выпили и закусили, Гордеев заполнил паузу очередным рассказом.

- А вот вам ещё одна история – проза жизни, - начал он прожевав. - Как-то с отдыха на эскадру, я возвращался на танкере «Борис Калинкин». Слонялся по судну, потом зашёл к коллегам-связистам в радиорубку. Сидели, разговаривали, слово за слово, радист попался словоохотливый. Он за два часа рассказал мне, чуть ли не все личные отношения экипажа судна, за время его работы. Одна история выпадала из всего этого ряда необычностью. Как-то на танкер приняли новую работницу, буфетчицу Валю. Ничего особенного она из себя не представляла, но молодая. С виду и по поведению – деревенская клуха. Через некоторое время мужики прознали, что буфетчица податливая и безотказная. Стали по очереди признаваться ей в любви. Видно девице родители не объяснили в своё время, что так делать нельзя и какие после этого могут быть последствия. В конечном итоге Валя «залетела», но поздно об этом узнала. Все кавалеры до одного сразу же отвернулись от неё. А в это время на танкер устроился молодой моторист, паренёк после армии. Она подкатила к нему и по-быстрому в себя влюбила. Дело дошло уже до свадьбы. Матросы танкера видят такое дело, решили пожалеть дурака. Напоили его как-то, при случае в компании, и открыли глаза. Тот, «переварив» информацию, наконец-то понял, что его красиво обманули. Потом спьяну плакал от обиды весь вечер, протрезвел и дал дёру, уволился по-тихому. Оставил Валю в почти «счастливом» состоянии. А у «Дездемоны» не по дням живот рос, выпирать начал. Только не на кого было ей сваливать вину, за своё «интересное» положение. Танкер в это время поставили в док, в Ильичёвск. В выходной день мужики сообразили стол в честь праздника «Мира и труда». К ним присоединилась буфетчица. Захмелев, начала изливать душу.

- Вот как я теперь одна, да ещё с ребёнком, буду, - пустила она слезу. – У него даже отчества не будет.

- С именем и отчеством, как раз всё в порядке, - оживился на глазах и начал успокаивать её боцман. – В Ильичёвске стоим, значит, будет Ильич, имя однозначно - Боря.

- Смешно вам, дуракам, - всхлипнула Валя.

- Если родиться девочка, - встрял моторист Пургин, - то назови её Розой.

- Да, Роза Ильинична, - поддержал его боцман, с притворно-серьёзным видом.

Прошло время, буфетчица родила мальчика. Однажды она заявилась в кабинет командира бригады и положила ему на стол ребёнка.

- Мне жить негде, - заявила ему категорично настырная девица. – Если не дадите квартиру, пожалуюсь в Москву, а пока буду находиться у Вас в кабинете. Мне идти некуда. Комбриг ещё долго сидел с приоткрытым ртом, глотая воздух. Через некоторое время Валя получила однокомнатную квартиру. На танкере узнав, возмущались:

- У нас больше половины экипажа всю жизнь проработали здесь, а квартиру так до сих пор не получили. «Клуха» оказалась умнее и практичнее всех.

- Если напрячь память, то можно травить байки и хохмы до утра, - подвёл черту под празднованием Дня рождения, Полубоярков.

Ребятки под водочку со стола «смели» всё, ещё бы и от десерта не отказались, но пришло время закругляться. Они ещё раз горячо поздравили товарища, сытые и довольные разошлись по своим каютам. Настало время отдыха.

Следующие сутки, после того как корабль бросил якорь, должны были пройти под знаком большой рыбалки. Выходной день уже с утра подарил всем приподнятое настроение, а с другой стороны томительное ожидание вечера, когда состоятся эти самые соревнования. После завтрака начали разгораться страсти. Заядлые рыбаки эскадры и корабля в предвкушении события с нетерпением ожидали закат солнца за горизонт. День показался им вечностью, восторженно-возбуждённое состояние не давало покоя. Рыболовы изнывали от томления, спрашивая друг друга при случайной встрече: «Ты готов? ». Мероприятие ещё не началось, а эмоций по этому поводу было целое море, чуть меньше Средиземного. Это напоминало ожидание большого праздника, когда люди в хорошем настроении надевали самую лучшую одежду, у них загорались и блестели глаза, переполняли чувства. Самые одержимые в своих каютах срочно готовили снасти. Рыбаки вязали лучшие, какие у них имелись, крючки к удочкам и леску. Некоторые, порой закатив глаза на мгновение, мысленно представляли в мечтах свой будущий невероятный улов, непременно измеренный в килограммах и больших размерах. Те, кто был более опытный, уже с самого раннего утра для вечернего соревнования наловили наживки в виде мелких рыбёшек – сардинелок. Одним из таких рыбаков был капитан третьего ранга Дмитрий Мальцев. Он ходил и потирал руки, настраивая себя психологически. Меньше чем на главный приз, Дмитрий был не согласен. После обеда несколько человек, самые нетерпеливые, уже пытались всех обмануть, но их забрасывание удочек ни к чему не привело. Клёва ещё не было.

- Жор будет вечером, - охладил их пыл, проходивший мимо капитан второго ранга Куракин из штаба. – Не мучайтесь.

В стороне стояли офицеры и мичманы группками. Они вяло перебрасывались словами, опёршись на леера, курили и отсутствующим взглядом смотрели на поблескивающую, на солнце рябь небольших волн. Постепенно выходной день пробежал в ожидании рыбного чуда. На верхней палубе стало появляться всё больше и больше народа. Местные знатоки, те, кто здесь бывал, и раньше, собирали рассказами-небылицами вокруг себя будущих потенциальных зрителей. Они с горящими глазами «накручивали» народ невероятными историями. В такой момент особенно ценилось умение врать не моргая. В их рассказах через строчку проскакивало слово – «без преувеличения». К одной из групп подошёл шутник и балагур мичман Кузьмин.

- Товарищи, товарищи, отойдите чуть подальше. Видите, Василию Терентьевичу мало пространства, продемонстрировать размеры пойманной в прошлый раз в этом месте рыбы, - пошутил он над другим мичманом.

Наконец-то стрелки часов доползли до отметки шести часов вечера. На юте построили участников соревнования. НачПо эскадры «толкнул» короткую речь, пожелав всем удачи и напутствовав на соревновательный дух, дал отмашку. Рыбаки помчались по правому и левому шкафутам, чтобы занять лучшие места. Несколько минут спустя, в воду полетели десятки килограммов свинца и километры лески. На небольших голубых волнах весело запрыгали и заиграли в сиянии лучей заходящего солнца несколько десятков цветных поплавков. Сзади участников соревнования прогуливались или просто стояли за их спинами сослуживцы, те, кто болел за «своего». Прошло совсем немного времени, в воздухе послышалось радостное – «Есть! ». Потом менее оптимистичное уточнение – «Кажется есть». Это был не по годам рано состарившийся подполковник авиации Косилов из штаба. Возле него тут как тут, словно из-под палубы, вырос шустрый штурман капитан третьего ранга Брыкин, из того же штаба.

- Так есть, или тебе кажется? – выпалил он нетерпеливо, в требовательном тоне.

- А чёрт его знает! – произнёс Косилов, застыв с удочкой и пытающийся лёгкими движениями определить, что там внизу.

- Рыбак называется, - верещал с авантюрными наклонностями штурман.

- Вроде не дёргается, а что-то там висит, - с неуверенностью произнёс подполковник и начал медленно накручивать катушку спиннинга. – Я удочку в руки по праздникам беру, откуда мне знать, что это может быть.

- Крути быстрей, а то сорвётся, - подгонял его Брыкин. - Ума для этого много не надо.

Он оббежал подполковника и стоял уже с другой стороны. Перевалившись через ограждение, неугомонный штурман бесполезно пытался что-то рассмотреть в глубине.

Пока морской авиатор тащил неизвестно что, недалеко от него открыл счёт минёр, который выудил первую рыбку. Это был двухкилограммовый розовато-серебристый красавец зубан. Он громко стучал хвостом о палубу, выгибался и подпрыгивал, словно красовался перед публикой. Брыкину успех минёра добавил прыти.

- Давай тащи быстрей, - продолжал нервно торопить Косилова рыжий штурман, весь в веснушках и нелепых очках. – А то нас все обойдут.

Он бегал вокруг него, голосил и очень смахивал на паникёра в смутное время. В стороне стоял народ и посмеивался над тем, как мелкий Брыкин бегает и ворчит вокруг большого и грузного подполковника. Штурмана манила близость разгадки. Наконец-то Косилов вытащил на поверхность воды крупного омара.

- Вот это удача! – крякнул он, вкусив волнующий восторг.

Изумлению подполковника не было предела.

- Давай тащи, чего застыл. Уйдёт! – подбивал его Брыкин.

- Куда тащи? – теряя терпение от подстрекательств, заревел авиатор. – Сорвётся же. Надо трап опустить и его туда подтащить.

- Сорвётся, если ты не будешь вытаскивать, - стоял на своём штурман, оббежав, в очередной раз, вокруг Косилова. – Тащи, говорю!

- Ладно, только ты будешь отвечать. Косилов крутанул два раза ручку, тяжёлый омар отцепился от наживки и медленно, демонстративно, словно издеваясь, начал погружаться в глубину. Через некоторое время он исчез в бездне.

- Я же говорил, что сорвётся, - с досадой в голосе произнёс Косилов, обречённо взирая на пустое место. – Где этот гад? – очнувшись, резко произнёс он.

Подполковник с решительным видом выматерился и начал вертеть головой. Рыжего штурмана, как ураганным ветром сдуло. Ему повезло, что не попал под горячую руку огорчённого авиатора. Так сказать: «Вышел сухим из морской воды».

Подполковник только вкусил миг удачи, которая всегда переменчива, а реализация её осталась в мечтах. Кто-то из зрителей, за его спиной, пошутил известной поговоркой: «Нет рыбы большей, чем сорвавшаяся с крючка».

«Весёлая» история закончилась, а соревнование продолжалось. Страсти накалились до предела, интрига сохранялась. Через час было выловлено несколько десятков крупных зубанов, тунцов, карасей, окуней и так по мелочи, что весом меньше килограмма. Явный лидер ещё не обозначился. «Рыбное место», в адрес которого накануне было высказано много прогнозов и «спето» море дифирамбов, пока свою исключительность не оправдывало. Опытные рыбаки как бы стояли от всех особняком и шли впереди по улову, но вровень между собой. А зрители мечтали стать свидетелями чуда, они медленно слонялись в ожидании, от рыбака к рыбаку. Им, во что бы то ни стало, хотелось увидеть выловленную крупную рыбу, легенду здешних мест – «каменного окуня». Отдельные экземпляры, которые водились в этом районе и были когда-либо пойманы военными моряками, достигали веса от 20 до 30 килограммов и выше.

Замполит корабля к рыбалке был безразличен, но статус обязывал его постоянно крутиться среди соревнующихся членов экипажа. Он периодически появлялся на верхней палубе, призывами поддерживал дух состязания, потом исчезал в своей каюте. Киреев появился в очередной раз, он был бодр и полон сил, расправил плечи и потянулся. По всем внешним признакам было видно, что замполит после последнего исчезновения из поля зрения, ударился конкретно головой о подушку и потерял на полчаса сознание. «Троцкий» подошёл к капитан-лейтенанту Владимиру Чижикову.

- Ну что, поймали рыбу лёгкого поведения? – отпустил он загадочную шутку.

- Это что за зверь такой? - не поняв смысла, переспросил Владимир, накручивая катушку.

- Рыбак мне ещё называется! По-научному и в магазине кличут её - простипома, - продолжил своеобразно шутить Киреев.

- По этим делам у нас Мармеладзе, - он, усмехнувшись, посмотрел на мичмана с БЧ-5, застывшего с удочкой рядом с ним.

- Это неправда, товарищ замполит, «ми ноги» ловим, - произнёс он, расслабившись, коверкая слова на кавказский манер.

Киреев от души рассмеялся. Он не ожидал, что вечно мрачный мичман Мармеладзе, рыцарь печального образа, может так удачно вкрутить в шутку – миноги.

- Ты даже на рыбалке об этом думаешь, горячий «грузын», - добавил он с иронией.

- Что за жизнь тогда, если об этом не думать, - парировал мичман, - одна рыбалка.

Дмитрий Мальцев продолжал терпеливо насаживать одну наживку за другой, так как она, повисев на крючке, через некоторое время превращалась в тряпку и рыба теряла к ней интерес. Он периодически приговаривал, опуская удочку с вновь насаженной приманкой:

- Ловись рыбка большая и очень большая.

Крупные экземпляры, несмотря на всякие ухищрения и свежую аппетитную наживку, попадаться никак не хотели. Зрители, доверявшие его опыту и толпившиеся за спиной, постепенно потеряли интерес и с огорчённым видом перешли к более успешным рыбакам. Мальцев стал пританцовывать на месте, ему захотелось в туалет. Он оглянулся, невдалеке стояли и что-то обсуждали два капитан – лейтенанта Николай Тарасевич и Денис Гордеев.

- Коля, - крикнул Дмитрий.

Тарасевич оглянулся.

- Что случилось? – спросил он и кивнул вопросительно головой.

- Подержи удочку, пожалуйста, мне сбегать надо кое-куда.

- Нет проблем, только я не рыбак. Вдруг клюнет?

- Это хорошо, что не рыбак. Я поэтому и попросил тебя. Поставь рыбака, он начнёт тут умничать. А мне надо, чтобы ты только удочку подержал.

- Хорошо, Дмитрий Сергеевич.

Он подошёл и взял из рук Мальцева спиннинг.

- Если клюнет, то дёрнешь несильно вверх и всё. Потом держи, пока я не прибегу. Смотри не води из стороны в сторону, а то перепутаешь леску с соседними удочками.

- А если…

Мальцев уже не услышал вопроса, так как юркнул в ближайшую дверь, скатился вниз по трапу и только послышался топот его ног.

Мимо прохаживался корабельный доктор, старший лейтенант Пучков. На его плече висела санитарная сумка с красным крестом на боку. Старлей откровенно скучал.

- Товарищи, никто крючок за ухо или за палец не зацепил? Если подобное случится, обращайтесь ко мне, - монотонно произнёс он, с безразличным видом.

- А если рыба укусит? – пошутил мичман Трунов.

- Тоже обращайтесь, - флегматично ответил «Айболит», - отрежем.

- Даже если рыба неядовитая? – в той же тональности уточнил мичман.

- Если не ядовитая рыба, то режем по желанию.

- Герман Андреевич, а не хотите тоже с удочкой постоять вместе с нами, - обратился к нему другой мичман, по фамилии Скворцов.

- Мне и без вас забот хватает, - он остановился с задумчивым видом. - Связь у меня с рыбалкой есть, конечно, но только условная. Иногда лечу тех, кто рыбу ночью в постели ловит, если случится недержание мочи, - пошутил он в свою очередь и побрёл дальше, продолжая отстранённо наблюдать за происходящим.

Политотдел обязал медика присутствовать на соревновании, вот он и маялся. Тарасевич с Гордеевым продолжали что-то обсуждать. В таком положении они простояли пару минут. Николай посмотрел удивлённо на удочку.

- Что-то вниз потянуло, - с растерянным выражением лица, отвлекшись от разговора, произнёс он.

- Дёргай вверх, - посоветовал ему Денис, - так Мальцев велел.

Тарасевич дёрнул удочку в вертикальном направлении и ощутил, что попалось что-то очень большое. Он поймал разматывающуюся катушку и подкручивал её, пока леска не натянулась.

- Скорее бы Дмитрий Сергеевич вернулся, - Николай посмотрел по сторонам, - а то леска порвётся, ругаться будет, - произнёс он, растягивая последние слова.

В это время Мальцев вынырнул из тех же дверей. Он увидел, что Тарасевич держит удочку с натянутой леской. Проделав несколько шагов, в убыстрённом темпе, Мальцев перехватил у него спиннинг.

- Что ты там подцепил? – спросил он по инерции, как-будто через толщу воды можно было что-либо разглядеть.

Когда он потянул леску вверх, из его уст вырвалось удивленное восхищение: «Ого!».

- Что-то большое, - добавил он.

Офицеры отошли от него в сторону, чтобы не мешать, и наблюдали с интересом.

- Если бы мы тебе вчера не пожелали удачи, Коля, ты бы сегодня такого гиганта не подцепил, - адресовал свои слова Гордеев вчерашнему имениннику.

- Давай уточним, сегодня желали.

- Да сегодня. – Ты не торопись, подожди такими словами разбрасываться. Он ещё не вытащил эту удачу. Может так случиться, что сегодня мы её и не увидим, - суеверно поправил ожидания товарища Тарасевич.

- Ты плохо знаешь Дмитрия Сергеевича. Что ему попало на крючок, то уже не соскочит.

- Женский пол тоже?

- Насчёт этого не знаю.

Мальцев полчаса боролся с чудо - рыбой. Его спиннинг был хлипковат для подобного веса, но опытный рыбак знал, как одолеть крупную добычу, он брал её на измор. Дмитрий Сергеевич подтягивал рыбу, затем немного отпускал и так постоянно, пока она не выдохлась. В конце концов, рыба, по плану Мальцева, выбилась из сил окончательно, и он вытянул её из глубины к поверхности. Его сразу же обступили офицеры, мичманы и матросы. Всем хотелось посмотреть на большой экземпляр.

- Всё как дома, - успевал ещё шутить Дмитрий Сергеевич. – Когда у меня есть деньги, все бегут ко мне, а когда их нет – от меня.

У рыбы лопнул пузырь, она беспомощно плавала на боку, и вяло шевелила плавниками. Пару раз безуспешно пыталась уйти на глубину, но положительная плавучесть, в виде раздутого брюха, была уже тому преградой.

- Что за рыба, - спросил, удивляясь, кто-то из толпы.

- Это рыба Мероу, правильнее Меру, - начал всех просвещать, «профессор» в этом деле, Мальцев. - Рыба из семейства серранидовых, которую ещё называют - «каменным окунем».

- Рыба шикарная, только семейство какое-то несерьёзное, - отпустил реплику Киреев.

Все расступились, посмотреть на пойманную рыбу прибыло командование во главе с Начальником штаба эскадры капитаном первого ранга Кудиновым.

- Впечатляет! – сделав гримасу удивления на лице, произнёс он.

Выразив своё восхищение большим экземпляром, Начальник штаба властным голосом отдал приказание командиру корабля опустить трап. Началось второе действо, по извлечению окуня из воды на палубу. Рыбаки срочно уступали дорогу триумфатору, который медленно тащил гиганта вдоль борта корабля в сторону трапа. На пути, словно частокол, вдруг вырос рыжий штурман Брыкин, успевший уже приобрести славу человека с «дурным глазом». Он не успел выдать свой первый совет, как на него все «зашикали», суеверно опасаясь аналогии с омаром. Штурман ретировался.

В это время боцман опустил трап, а Мальцев осторожно подтащил к нему необыкновенный экземпляр. Вниз спустился спортивного телосложения, здоровяк мичман Зиновьев. Он ухватил рыбу под жабры и с большим усилием, взвалив её на спину, вытащил на палубу. По всем признакам было видно, что это мичману удавалось с трудом. После того как присутствующие тщательно осмотрели гиганта, каменного окуня унесли на камбуз для взвешивания, а страсти не утихали. Кто-то подцепил небольшую акулу, но она сорвалась с крючка. В другом конце корабля два рыбака спутали лески своих удочек и словесно, в грубой форме, выясняли отношения, кто виноват. «Впечатления» грозили перелиться через край. Полемику, которая проходила по принципу – «сам дурак», пресёк старпом. Он охладил пыл агрессивных участников и развёл обоих по разным углам, обещая на следующий день наказать. Мальцеву сообщили весть, что выловленный им окунь весит 32 килограмма.

- Надо же! - с удивлением произнёс он. - Столько, сколько и мне лет.

Постепенно клёв становился всё слабее и в конечном итоге вовсе прекратился. Грандиозное действо сошло на нет. Рыбаки разошлись по каютам. Стемнело, на небе появились звёзды. Луна повисла ярким фонарём. Страсти улеглись.

У лееров стояли ещё несколько отчаянных рыбаков и забрасывали удочки. Они даже отказались от вечернего чая, чтобы выловить какого-нибудь ночного хищника. Когда один из них стал вытаскивать свою удочку-донку, то почувствовал, что леска вся в мазуте.

- Всё рыбалка закончена, механики льяльные воды сбросили, - констатировал он неприятный факт. – Сматывай удочки.

Клич был полностью поддержан.

Наутро следующего дня «высоким повелением» было назначено торжественное награждение победителей. На юте выставили столы, на которых разложили вчерашний улов. Мероприятие, по законам классического жанра, не обошлось без «ложки дёгтя». Киреев пересчитывал рыбу. Он шёл вдоль столов и водил указательным пальцем, мысленно фиксируя каждый экземпляр. В итоге Игорь Петрович недосчитался двух крупных зубанов. Замполит сурово глянул на толстого мичмана - продовольственника, общеизвестного любителя «шары», который под его пристальным взглядом втянул голову в плечи и что-то невнятно бормотал в своё оправдание. Киреев не стал раздувать «кадило», дабы не срикошетило в его сторону от политотдела эскадры, а пожурил помощника командира и дал ему указание разобраться с теми, кто не чист на руку.

- Ваши, обнаглевшие вконец подчинённые, «отличились» сегодня как никогда. У жуликов должна гореть земля под ногами, - буркнул он для проформы. – Но вернёмся к «нашим судакам», - перефразировав известную цитату, Киреев продолжил суетиться вокруг столов. Дело, как говорится, замяли. Наступила кульминация всего мероприятия. Когда экипаж и штаб эскадры построился, два матроса вынесли чудо рыбу Мероу. Раздались громкие аплодисменты. С фотоаппаратом перемещался взад-вперёд штатный фотограф эскадры, пожилой мичман Кочергин. Хлеб он свой отрабатывал чётко. После обеда вывесят стенгазету с фотографиями, на которой будут мелькать в основном лица командования эскадры и политотдела и аж один раз победитель, капитан третьего ранга Мальцев. Дмитрий Сергеевич со счастливой улыбкой стоял и еле удерживал в руках пойманную рыбу. Он под её тяжестью прогнулся назад до такой степени, что еле удерживал Каменного окуня. От натуги, глаза у Мальцева стали не меньше чем у окуня.

Начальник штаба был краток, он произнёс небольшую речь и передал слово НачПо. Тот очень любил это дело. Весь доклад представлял собой диктат глаголов «должен» и «обязан», а основное действующее лицо в нём естественно – советский моряк. В очередной раз все услышали, какое большое внимание партия и правительство уделяет морякам несущим боевую службу вдали от Родины.

- Какой же он нудный, - в строю услышали шёпот Брыкина.

НачПо от имени присутствующих, заученным текстом выразил глубокую признательность руководству за заботу, которую моряки чувствуют каждый день. Прозвучало однозначно, если бы не было этой заботы, то соревнования не состоялись. Личной состав в строю заскучал и переминался с ноги на ногу: кто-то безразлично смотрел на слепящий блеск волн, кто-то, понурив голову, рассматривал дырки на тропических тапочках. В конце своей речи, НачПо наконец-то сказал несколько слов о прошедшем соревновании. Для награждения за первое место, он вызвал капитана третьего ранга Мальцева.

- А почему одного Мальцева? – возмутился из штабного строя Брыкин. – Рыбу подсёк корабельный каплей, ему тоже приз положен.

До ушей НачПо это не долетело, а штурмана стали одёргивать все офицеры, стоявшие в строю.

- Стой и молчи, быстрей отпустят, - зашипел на Брыкина флагманский химик, - и так всё понятно. Или ты ещё не насладился пламенной речью Хабарова?

Солнце начинало палить всё сильней и сильней, с лиц моряков стали сбегать первые капли пота. «Это» - принципиальность Брыкина и остановило, но в присущей ему манере он ещё раз огрызнулся.

- Не хотят слышать крик души ответственного человека.

Начальник штаба наградил Мальцева главным призом, который находился в большой коробке. После непродолжительных аплодисментов, за второе и третье место вручил по банке красной икры горбуши и по коробке конфет «Аркадия». Недавно эти дефициты привезли в корабельный ларёк с берега оказией. Поступила команда: «Разойдись». Офицеры обступили Мальцева. Первым возле него оказался вездесущий Брыкин.

- Давай Димка, показывай приз, - нетерпеливо попросил он. – Повезло тебе по-крупному, царский подарок получил!

После столь трогательных реплик и комплиментов, Мальцев со счастливой улыбкой открыл коробку, и на его лице появилось недоумение, которое сразу же переросло в огорчение. Он внимательно стал читать описание на приклеенной этикетке.

- «Ёханый бабай»! - уныло произнёс Дмитрий Сергеевич. - Это же спиннинг для ловли речной и озёрной рыбы! Где они его откопали? - он почесал свободной рукой макушку. - Для местной рыбалки, это всё равно, что слону дробина.

- Дареному коню в зубы не смотрят, - ехидно захихикал Брыкин. – Ты думал, тебя на руках носить будут? Съедят рыбу и забудут, - он ещё раз хихикнул.

- За второе и третье места приз в десять раз лучше, - огорчённо произнёс Мальцев.

После торжественной части, большинство присутствующих изъявило желание сфотографироваться на фоне большой рыбы. Память осталась славная о соревновании на «Кубок 5 ОПЭСК по рыбной ловле», а вкус жареной рыбы Мероу многим запомнился на всю жизнь.

Ю.Таманский

г. Севастополь 2011г.

«Указ об отмене традиций».

Капитан-лейтенант Васильков, вышел покурить на ют и подышать свежим воздухом. Он только что проснулся после отдыха, отстояв суточное дежурство. Василий Иванович появился на верхней палубе и увидел, что по правому борту к их плавбазе пришвартовался военный транспорт – водолей, от которого были протянуты шланги, и через них вода бурным потоком перекачивалась в цистерны плавбазы.

- Дима, привет! – поздоровался он со штурманом корабля, капитан-лейтенантом Бычковым, который стоял с повязкой на рукаве у рубки дежурного.

- Привет, Василий!

- Сегодня будем кушать заморские свежие овощи, как я погляжу? – озвучил Васильков действо, развернувшееся перед глазами.

- Будем, будем, - задумчиво протянул слова штурман, пристально глядя в сторону трапа.

С водолея, крепко держа в руках увесистую коробку, на плавбазу переходил капитан вспомогательного судна. Седовласый, полный мужчина с серьёзным лицом грузно ступил на борт плавбазы, которая вот уже как четыре месяца исполняла обязанности флагманского корабля 5 ОПЭСК (оперативной эскадры). На голове капитана военного транспорта ладно и по размеру восседала белая форменная фуражка с шитым крабом. Во все времена этот символ являлся гордостью владельца головного убора, будь то военный или гражданский моряк. Он уверенно осмотрелся по сторонам и также уверенно направился в сторону носовой надстройки, где располагался салон и каюта командующего.

- Вон видишь, капитан безмерную благодарность потащил бонзам нашей эскадры? – с усмешкой произнёс капитан-лейтенант Бычков, сверля глазами спину капитана судна вспомогательного флота.

- В чём же состоит эта благодарность? – не поняв смысла его слов, переспросил Васильков.

Дмитрий посмотрел на него удивлённо, как на инопланетянина.

- Ты что и впрямь не в курсе?

Василий пожал плечами.

- Этот водолей «Амур» привёз нам воду и овощи из солнечного Палермо. Ты слышал об этом?

- Да, читал в телеграмме, будучи на дежурстве.

- Так вот, чтобы ему продолжать посещать такие вот порты как Палермо или Ларнака и дальше, надо постоянно подмазывать. В противном случае, это будут Тартус или Тобрук, а вместо него в Италию и на Кипр зачастит какой-нибудь «Днестр» или «Дон». Такая картина и с танкерами, буксирами и т.п.

- Так соль в чём? – снова выказал непонимание Васильков.

- В серьёзных портах, постоянных крупных покупателей фирма одаривает презентами, по-нашему ублажает подарками. Делается это с одной лишь целью, чтобы он не перекинулся к другому продавцу. В виде подарков преподносится: ликёр, коньяк, вино, что-нибудь на закуску и т.д. Усёк?

Васильков ухмыльнулся.

- С поправкой на русский менталитет.

- Вроде того.

- Блин! – неожиданно воскликнул, Василий Иванович, что-то припомнив. – Я как-то матроса-вестового тормознул у адмиральского салона, он выносил оттуда туго набитую сетку пустых бутылок. Сетка ведь немаленькая, из-под картошки. Действительно, чего там только не было! Все бутылки, как одна, из-под импортных горячительных напитков. Я ему кивнул в сторону ноши и спрашиваю: «Это всё за один присест?». Матрос в ответ улыбнулся и ответил: «Чаще бывает больше». Представляешь!?

- Чего тут удивительного, у них очень тёплая компания и притом не маленькая, - без малейшего удивления на лице ответил Бычков. – Считай: Командующий, его первый зам или начальник штаба, если не на отдыхе, особист и, конечно же, НачПо Меняело, - Дмитрий закончил загибать пальцы и усмехнулся. – Полтора года назад мы были на боевой службе и тоже под эскадрой.

Сослуживцы отошли к леерам левого борта юта и закурили в положенном месте.

- Этому Меняело присвоили звание контр-адмирал, - Бычков продолжил прерванный рассказ. – Весь экипаж корабля построили на баке. В салоне командующего, судя по всем внешним признакам, его уже поздравили, так как явился он под хорошим градусом. Короче, командир от лица всего экипажа поздравил вновь испечённого адмирала. Его пламенная речь проняла сурового НачПо, но чтобы до такой степени, никто и не ожидал. Меняело пустил слезу, потом держал ответное слово:

- Разве мог я, простой деревенский парень, когда-то даже подумать о том, что родная партия доверит мне такой важный и ответственный пост, что присвоит высокое воинское звание контр-адмирал!

Он с пьяна, пустил ещё раз слезу. Потом сгрёб в объятия рядом стоявшего офицера, а им оказался наш старпом, и в лучших традициях политбюро, страстно расцеловал. У старпома от такой оказанной ему чести, грудь выгнулась колесом вперёд.

- Оказывается, родные флотоводцы сами глушат, как работяги после смены, - поддержал разговор, Васильков. – Интересно, сколько таких сеток за борт полетело?

Офицеры ещё немного поговорили о жизни и разошлись. Бычков продолжил исполнять обязанности Дежурного по кораблю, а Васильков, отправился к личному составу, проверить ход выполнения боевой учёбы и несения вахты.

Через два дня на Родине, как гром среди ясного неба, вышел указ. Не вдаваясь в казуистику точных формулировок, он для народа звучал, очевидно, и просто: «Указ о борьбе с пьянством и алкоголизмом».

Флагманский связист, офицер предпенсионного возраста, капитан первого ранга Шароваров, «не любитель выпить и закусить», держал телеграмму во вспотевших руках. Его лицо отображало явное изумление, если воспроизвести это фигурально, то получилось бы: «Не верю своим глазам».

- Вы там по линии связи ничего не напутали? – спросил он у капитан-лейтенанта Василькова, с растерянным видом поправляя очки.

- Да нет товарищ капитан первого ранга, три раза просили берег повторить содержание телеграммы, - уверенно доложил Василий Иванович. – Я лично контролировал. Телеграфистка попалась правда злая, после текста телеграммы напечатала: «Так вам и надо!».

- Самый суровый и безжалостный указ за всю мою службу, - произнёс флагман упрёк в сторону властей предержащих. – Хотя слабо верится на этот раз в победу, - высказал он самое близкое к истине предположение.

И понеслось! В тот же день на корабле во все бочки со спиртом налили порцию керосина, да до такой концентрации, что даже нюхать его было противно. Доктора корабля обязали в медицинский спирт добавить зелёнки. НачПо тут же у себя в штабе эскадры организовал собрание на злободневную тему и выступил с трибуны, произнеся грозную речь.

- Я возьму на себя смелость сказать, что это очень своевременный и правильный указ. Страна погрязла в пьянстве, - с этих слов начал он поддержку инициативы партии.

От напряжённого выступления НачПо весь раскраснелся, пот лился градом с «крестьянского сына». Меняело часто прикладывался к стакану с водой. Флагманский механик шепнул флагманскому химику: «У особиста вчера день рождения был, видно у НачПо колосники горят».

В своём выступлении Меняело говорил много правильного, но опускал мелкие подробности о том, как это сделать. В конце выступления из его уст, от лица всего офицерского состава эскадры, прозвучала безоговорочная поддержка и одобрение «своевременного» указа горячо любимой партии. В зрительном зале сидели с суровыми, ничего не выражавшими лицами, единодушно одобрявшие. Шквала позитивных эмоций не случилось, народ больше думал о том, чем для него это всё обернётся.

- Давно пора покончить с этим позорным явлением. В рядах военнослужащих это необходимо осуществить в первую очередь, - подвёл предварительную черту под указом НачПо.

Позже Меняело ещё и пообещал услать в Союз всех тех, кто попадётся в ближайшей перспективе, невзирая на лица и звания. Он дал понять, что либеральничать, не намерен.

- Сами понимаете, по прибытии домой, как только на берег ступишь, под эту компанию уволят со службы в тот же день, - нагнал он ещё больше страху.

- Вылетишь, как пробка из бутылки, - дополнил его слова шуткой, флагманский штурман.

НачПо на него грозно зыркнул.

- Резко улучшив показатели отчётности, - тихо обронил Зам НачПо Тугарин, но в уши начальника его реплика не попала.

После этого Меняело произнёс слова из монолога Шекспира, только интерпретированные под присланный указ.

- Вот и решайте теперь сами, пить, или не пить! Предлагаю, всем кто злоупотребляет спиртным, крепко подумать, - закончил он наставление на истинный путь заблудших овец в погонах, не оставив камня на камне.

Параллельно с собранием в штабе эскадры, замполит корабля капитан третьего ранга Соболев, собрал офицеров и мичманов экипажа, чтобы довести до них новое веяние сверху. Зам вёл собрание в той же тональности, что и «старший брат». По ходу своего выступления он достал из личного архива, в виде записной книжки, «чёрный список» ныне здравствующих воинов проштрафившихся в разные исторические периоды. «Залёты» были отсортированы по градусному признаку. Соболев умело вкраплял фамилии выпивох в доклад, подтверждая весомыми примерами пагубность пристрастия к «зелёному змию».

- Для тех, кто в своё время «наступил на грабли», есть ещё время исправиться.

Свой доклад он закончил грозными предупреждениями, что пьянство на флоте теперь будет выжигаться калёным железом. Прочие «напутствия» остались за скобками.

После общего сбора офицеры и мичманы корабля расходились из кают-компании с шутками и прибаутками, озвучивая своё отношение к событию.

- Партия резко бросила пить, теперь и нам предстоит, - сдержанно произнёс стармех. – А врачи советуют резко ничего не делать, здоровье пошатнётся.

- Много театра, мало реальности, - вторил ему Командир БЧ-4 Пивоваров, трезвенник по жизни.

Через два дня в его каюте появится плакат с надписью: «Выпить нельзя отказаться», а под ней уточнение в скобках: «Воин, у тебя только одна запятая».

- Обмывание погон нынче только с соком, - штурман покачал головой, не веря в подобное. – Это больше похоже на «Указ об отмене вековых традиций», - он тяжело вздохнул.

- Владимир Андреевич, - обратился старший лейтенант Мухин к пожилому мичману, заведующему корабельным ларьком, - если у Вас ещё остались конфеты с ликёром, то прячьте подальше, скоро будут в большой цене.

Все курильщики собрались на юте, пыхтя сигаретами и папиросами, продолжая обсуждать тему. Весёлый балагур и бабник старший лейтенант Игорь Капустин запел со своей колокольни.

- Не все девушки нынче будут красивы и привлекательны, к сожалению.

- Ты абсолютно прав. Рискуй не рискуй, теперь никто шампанское пить не будет, - пристально смотря на него лукавыми глазами, высказался с подтекстом его однокашник Артём Казаков. – Награда за риск отменяется.

Капустин в ответ напряжённо ухмыльнулся, он понял, о чём речь.

- Вижу, что зерно клеветы нашло-таки свою почву, - он постарался парировать и обратить намёк товарища в шутку.

На прошлой боевой службе с ним приключился конфуз…

В один из прекрасных солнечных дней, к борту их корабля пришвартовалось госпитальное судно «Обь». Белый и красивый пароход манил не только своей внешней загадочностью и комфортом, но и частью экипажа, которую составляли молодые сестрички и врачи противоположного пола. Ведь на военном корабле романтики мало, она вся только в мыслях и притом на берегу. А тут берег оказался прямо у борта. Проходя вместе с экипажем медосмотр на госпитальном судне, симпатичный и говорливый сердцеед Капустин, как обычно, с присущей ему галантностью, познакомился с четырьмя медсёстрами и молоденькой врачихой. После осмотра, командир увёл их обратно на корабль, а Капустин, который оказался на пике популярности, долго не мог успокоиться и не находил себе места. Напоминали ему о себе инстинкты и забродивший адреналин, а ещё в большей степени горящие глаза медсестричек.

На госпитальном судне из Союза в их экипаж прибыло несколько вновь назначенных офицеров, а также посылки и почта. Вечером в коллектив боевой части связи уже вливался молодой лейтенант, который накрыл стол и проставился. После первой рюмки Игорь Сергеевич заёрзал на месте, а после третьей уровень моря резко упал по колено. Он несколько раз выходил на верхнюю палубу якобы подышать воздухом, а сам осматривал диспозицию. Трап между госпитальным судном и плавбазой убрали, висела только в крупную ячейку страховочная сетка. Она устанавливалась на случай, если перевернётся трап, и кто-то с него вывалится. Сетка натягивалась когда «Обь» и плавбаза расходились в стороны, и наоборот, провисала, когда корабли сходились. Южная ночь была тёмной, дул несильный ветер, который раскачал оба корабля. Резво подпрыгивали на небольшой волне резиновые кранцы, они тёрлись о борта и противно скрипели. Капустин перегнулся через леер, судно и корабль отжала волна в разные стороны. Между ними образовалась дистанция со зловещей темнотой, плеском волн о борта и неприятным скрипом кранцев. Напротив, в недоступной близости, маняще светились круглые иллюминаторы госпитального судна. Он осмотрелся, на той стороне вахтенного не было видно. Капустин вернулся в каюту, сослуживцы ещё не закруглились и травили байки на военно-морские темы. Игорь Сергеевич поддал ещё для храбрости и, под предлогом, что идёт спать, покинул мероприятие.

- Удача любит тех, кто к ней небрежно относится, - буркнул он на ходу.

Утром следующего дня офицеры перешёптывались друг с другом.

- Слышал? - спросил лейтенант Самохин у старшего лейтенанта Сидорова. – Ночью Капустина вытаскивали из сетки.

- Да ну!

- К девочкам в гости на «Обь» решил сходить. Еле извлекли! Если бы не Дежурный по кораблю Харитонов и его помощник мичман Сарганов, то неизвестно чем бы это всё закончилось. Короче, начальство пока не узнало.

- Легко ещё отделался! Если бы выпал между корпусов, и никто не услышал его крик, то считай труба…

Я вижу, что ты на меня осуждающе посматриваешь, Казанова, - обратился Капустин к однокашнику, подчеркнув интонацией последнее слово. - Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала.

- Я и молчу, - произнёс в ответ Артём с хитрой улыбкой. – Хочу только напомнить: «Злой язык страшнее пистолета».

Друзья, так сказать, по несчастью, пикировались.

У Казакова тоже имелось своё слабое место, на которое в ответ не преминул тут же нажать Капустин, обозвав его Казановой…

Они учились в военно-морском училище в одном классе. Однажды, на четвёртом курсе, в каком-то магазине Казаков познакомился с продавщицей. Это была далеко уже не юная девушка, старше его лет на семь. В увольнении Артём стал к ней похаживать, удовлетворяя свои фантазии на сексуальную тему. Позже он узнал, что молодая женщина замужем. Она призналась ему как-то, что муж её потерялся в этой жизни и сильно пьёт. Ирина, так звали продавщицу, излила душу и поведала, что с ним она несчастлива и всё у них идёт к разводу. Встречи Артёма и Ирины были взаимовыгодные. Артём за собой никаких обязательств не чувствовал, а продавщица с ним заполняла паузы в неудачном браке. В очередной раз Казаков оказался в её квартире. Она очень убедительно сообщила ему, что муж появится не скоро. Молодые люди выпили по рюмке коньяка и, даря ощущение счастья, друг другу, наслаждались им, нежась в постели. Но как часто бывает в подобном жанре любовных романов, а это был тот самый случай, неожиданно появился законный супруг. Несмотря на то, что парень в свои молодые годы уже люто пил, обладал крепким телосложением и высоким ростом.

Он появился перед кроватью внезапно. Казаков от такого «сюрприза» весь сжался.

- Я тебя сейчас бить буду, курсант, - дыхнув перегаром в сторону счастливой пары, обратился он к Казакову. – Проучу на всю жизнь, чтобы по чужим жёнам не блудил.

Казалось бы, безвыходная ситуация, но спасли курсанта-любовника алкогольные пристрастия мужа.

- Сейчас только выпью и разделаюсь с тобой, - буркнул муж и повернулся к ним спиной.

Он сел к столу, взял бутылку коньяка и стал наполнять стакан. Пока мужчина употреблял спиртное, Казаков не стал готовиться к казни, а резво вскочил и намного быстрее, чем за 30 секунд оделся. Когда здоровяк взял в руки кухонный нож, то Казакову показалось, что это его сейчас будут резать, а не колбасу. Он схватил бутылку и приложил ею по черепной коробке алкоголика. Тот, на некоторое время отключился, а Казаков дал стрекача. Ирина смотрела широко открытыми глазами и не знала, кому сочувствовать, а кого проклинать. На всякий случай она сбежала к своей подружке от греха подальше.

Голова у её мужа оказалась крепче «скупого» ореха, что и помогло ему очень быстро «восстать из пепла». Крик: «Убью, стерва!», ничего уже не мог изменить. Позже она с ним разведётся. Но, как оказалось, это ещё не был конец истории, Казакову предстояло пережить неприятности.

Крепкоголовый муж на следующий день появился у ворот училища. Он тряс перед дежурным по КПП увольнительной запиской, которую обронил в его квартире курсант, и требовал восстановить справедливость. Дежурный осмотрел увольнительную и спрятал её в свой карман.

- Хорошо, я сейчас вызову его командира роты, пусть он с вами разбирается. Через двадцать минут на КПП прибыл много повидавший на своём веку командир курса, седовласый капитан второго ранга Шкваркин. Он тоже с деловым видом осмотрел увольнительную записку Казакова и спрятал её в нагрудный карман. Дежурный по КПП мичман Творогов в это время докладывал ему ситуацию. Капитан второго ранга вышел из помещения к мужчине, который перетаптывался у ворот.

- Ну и что Вы хотите? – спросил он у обиженного мужа.

- Ваш курсант ударил меня бутылкой по голове.

Шкваркин удивился.

- Да вроде бы на Вас ничего подобного не просматривается. Я бы даже сказал, что выглядите не хуже других.

- Он спал с моей женой! – возбуждённо произнёс тот.

- Это она Вам изменяет, а мой курсант тут причём? Если бы её всё устраивало, то… Вы меня, наверное, поняли?

- Я сегодня же напишу заявление в милицию, - верзила продолжал пугать резкими заявлениями.

- Значит так, - остановил его командир роты, - Вы и сегодня явились сюда в нетрезвом виде, - от рогоносца несло как от сивушной бочки. – Во-первых, я вправе сдать Вас в вытрезвитель. Во-вторых, Вам и предъявить-то нечего. Я думаю, что жена Ваша не станет выдвигать какие-либо претензии.

Опростоволосившийся муж пошёл на попятную.

- Командир, дай денег опохмелиться, я всё забуду.

Шкваркин порылся в кармане, достал мятые пять рублей и протянул страдальцу.

- Возьми и чтобы я тебя здесь больше не видел.

- Понял, - мужчина развернулся на 180 градусов и дал полный вперёд к ближайшему магазину.

А через десять минут в кабинете командира курса проходила беседа.

- Казаков, как ты так ловко умудрился стукнуть мужика бутылкой по голове, что даже шкуру, шерсть и рога не попортил? – сурово спросил командир роты подчинённого.

Курсант в ответ начал мямлить: «Да я, да он…».

- Короче, - оборвал его Шкваркин, - про его жену забудь, как говорится – с глаз долой, из сердца вон. Если подобное ещё случиться, то выпуска тебе не видать, - припугнул он для острастки. – Возьмём паузу, если он в милицию не пойдёт, то считай, тебе крупно повезло, Казанова…

* * *

Прошло три года. Суровый антиалкогольный указ действовал в полную силу. В стране появились новые традиции: шашлычно - пикниковые мероприятия на трезвую голову; условные безалкогольные свадьбы и дни рождения; употребление безалкогольного шампанского, в котором, при откупоривании, купались люди, стены и потолки.

- Какой дурак его придумал? - в отчаянии говорили пострадавшие.

- Тот же, кто и указ, - отвечали сочувствующие.

Ещё одной победой указа, очевидно, было то, что мир открывать для себя стало модно только через трезвые глаза. Для этого всюду появились «бдительные соседи», которые нерадивых граждан и их поползновения выводили на «чистую воду».

На другую чашу весов давило: бытовое пьянство; расцвет самогоноварения; массовые отравления суррогатами; процент семейных драм пополз резко вверх. Печени легче не стало. Кто пил безбожно, тот продолжал пить, а кто знал свою норму, тот продолжал её соблюдать. Как говорится: « Горбатого даже указ не разогнёт». Извечный спор о вреде и пользе алкоголя, на данный исторический момент, склонился в пользу первых.

Под КП 5 ОПЭСК заступил КУ (корабль управления) «Даурия». На верхнюю палубу из своей каюты поднялся старший лейтенант Сергей Каморин, чтобы «проветрить мозги». У рубки дежурного стоял Начальник радиотехнической службы корабля капитан-лейтенант Андрей Неверов, с повязкой на рукаве. Сергей обратил внимание, что пока он отдыхал после вахты, к кораблю пришвартовался МБ (морской буксир) «Марс». Перекачка питьевой воды с него уже началась, так как протянутые на их корабль шланги раздулись и напряглись до предельного состояния. Матросы вереницей переносили ящики со свежими овощами, согнувшись от тяжёлой ноши и стуча о палубу «прогарами» (ботинками). Он подошёл к сослуживцу и поздоровался.

- Откуда мы сегодня будем кушать свежие овощи и чьей водой запивать? – задал вопрос Каморин.

- «Марс» в Ларнаку заходил. Киприоты эти овощи выращивали, - ответил ему Неверов, глядя в сторону трапа, который перемещался вверх вниз, вместе с покачивающимся на волне кораблём и буксиром.

На трап взошёл капитан морского буксира. Не молодой мужчина был одет в белую рубашку, а на голове кремовая форменная фуражка с шитым крабом. В руках он нёс большую коробку. Капитан, ступив на борт корабля, уверенно взял курс на надстройку, где располагался салон и каюта Командующего эскадрой. По пути он встретил НачПо контр-адмирала Куликова, остановился и о чём-то вёл с ним беседу.

- В верхах всегда имеется свой парадный и закулисный мир. Смотри, презент потащил командованию. Вечером, наверное, оттягиваться будут, - вздохнув, обратил на этот факт внимание Каморина Неверов. – А нам «шилом» (спиртом) давиться приходиться.

- Интересно, из чего состоит этот презент и в честь чего? – с небольшим недоумением переспросил Сергей.

- Ликёр, коньяк, водка, вино, судя по пустым бутылкам. А для чего тащат, так чтобы в следующий раз…

Ю. Таманский

г. Севастополь 2012г.

Глава II.

«И без погон жизнь продолжается».

«Верина вера».

В звездной системе что-то случилось-

Тайное счастье вдруг получилось.

Женщина взор к нему обратила,

Танго любви их закружило.

В небольшом дворе, такого же небольшого городка, среди пятиэтажек, обступивших его со всех сторон, резались в домино местные мужики. На всю округу раздавались возбуждённые голоса, хохот, и густые клубы сигаретно-папиросного дыма поднимаясь над столом, медленно растворялись в районе крон деревьев. Шумных и общительных завсегдатаев-козлятников каждый раз собиралось не меньше десятка. Это был костяк любителей азартной игры на вылет, остальные - преходяще - уходящие. Процесс шёл по кругу, одни проигрывали, вставали с озадаченными лицами, над ними подсмеивались, другие садились за стол на освободившиеся места. После громкого вскрика – «рыба!», следовал внушительной удар костяшкой об стол. А ещё громче происходил процесс завершения баталии, когда кто-нибудь из игроков заканчивал игру фишкой «пусто – пусто», в народе её нарекли - «голый-голый». Он неистово кричал: «Встать, смирно!», и со всей дури вколачивал кость в стол. Это в домино считалось вершиной наслаждения при ниспровержении соперника. Все вокруг подшучивали и были довольны, кроме естественно проигравших.

Возрастной интервал любителей «забить козла», в данном дворе, колебался от тридцати до семидесяти лет. Наблюдение за ними со стороны вызывает только удивление и улыбку. Своеобразная игра в домино всегда, кроме шуток, сопровождается ещё и диковинными изречениями. Игроки в процессе сражения выдают на-гора острые выражения, иронию, поговорки и колкости в адрес друг друга. В арсенале каждого «спортсмена» имеются скопившиеся за длительные годы тренировок, окрашенные юмором необыкновенные шутки. Нередко бывает и так, что по выходным, найдя для этого повод, мужики скидываются на бутылку и тогда атмосфера веселья за столом во стократ усиливается.

Сегодня был большой праздник – 1-е мая, «День солидарности трудящихся всего мира». Многие из приверженцев незамысловатой игры, после демонстрации завернули во двор постучать костяшками. Когда время перевалило за середину дня, игроки разошлись по домам к семьям отмечать праздник, а за столом осталось всего три человека. – Одиноким, старым и холостым спешить некуда, - крякнув, пробасил прокуренным голосом дядя Паша.

Среди оставшихся был Михаил Девятов, мужчина лет пятидесяти. Он появился в этой компании с полгода назад. Михаил получил освободившуюся однокомнатную квартиру в доме с окнами напротив площадки для отдыха. Девятов устроился работать истопником в местную кочегарку. Никто о нём ничего не знал, а сам Михаил, отвечая на вопросы, касающиеся его биографии, просто отшучивался и, уходя от прямого ответа, говорил, что всю предыдущую жизнь осваивал просторы бескрайнего севера. В коллективе он ничем не выделялся от остальных, и вёл себя как обычные граждане, мог выпить за компанию, рассказать анекдот или интересный случай. Девятову идти было некуда, в этом городке он никого не знал, кроме соседей.

Второй член команды, дядя Паша, домой тоже сильно не торопился, жена за ним периодически наблюдала из окна третьего этажа, и была спокойна за престарелого мужа. Геннадий коротал с ними время, потому что супруга его сегодня дежурила в больнице.

Коллектив дополнил подошедший Иван, молодой мужчина лет сорока пяти. Ему, как и соседям не сиделось дома в четырёх стенах, он имел не совсем приятный статус - вдовец. Это говорило само за себя, пустая квартира и память о жене давили на психику.

- Что там по телевизору показывают? – спросил у него дядя Паша.

- Официоз продолжается, генсек с трибуны причмокивает, с праздником поздравляет пролетариат всех стран. Потом концерт обещали, но как обычно выступать будут по нарастающей: балет, хор какой-нибудь или ансамбль песни и пляски, и на закуску ВИА. Можно к вечеру подходить, до них очередь как раз дойдёт.

Мужики, не долго думая, тоже решили отметить праздник на свежем воздухе. Каждый из них принёс из дома выпить и закусить. Первый майский день сегодня порадовал погодой, выдался солнечным и тёплым. Проклюнулись листья на деревьях, вот-вот должна была зацвести сирень.

Застолье находилось в самом разгаре, когда мимо разгорячившихся в каком-то споре мужиков, проходила симпатичная интеллигентного вида женщина. Она находилась в поре, когда говорят - слегка за сорок, но выглядела очень хорошо. Это был тот самый случай, когда мужчины провожают таких женщин продолжительными взглядами. На голове дамы был повязан капроновый платочек. Поравнявшись с захмелевшими мужчинами, она кивнула в их сторону головой, поздоровалась и поздравила с праздником. Они прекратили спорить и все обратили на неё внимание. Мужики наперебой поздоровались с соседкой.

- Здравствуйте, Верочка! – приветствовал её и Девятов. – Может, с нами посидите, за праздник выпьем? – предложил он.

Компаньоны загомонили, поддержав инициативу Михаила.

- Нет, спасибо. В другой раз, - женщина предсказуемо отказалась от приглашения.

Вера свернула в подъезд, она жила этажом ниже Девятова.

- Я обратил внимание на то, как ты на неё смотрел, - ухмыльнулся Геннадий, глядя в сторону Михаила.

- Что здесь удивительного, объектом воздыханий нередко становятся соседки, - продолжил раздувать его намёк дядя Паша.

- Ничего не вижу тут плохого, она действительно мне нравится, - без тени смущения, откровенно ответил Михаил на все их подтексты. – Потрясающе красивая и обаятельная женщина, только у неё почему-то всегда грустные глаза.

- Пусть попробует, может ему повезёт, - бросил странную фразу Геннадий.

- Лучше будет, если он не станет тратить время, - вступил в разговор, порядком захмелевший Иван.

Михаил непонимающе ворочал головой от одного говорившего к другому, он никак не мог понять их двусмысленных намёков.

- О чём вы, друзья? – не вытерпев витавшей в воздухе таинственности, спросил Девятов у общественности застолья.

- Иван, просвети его, - с деловым видом, который присущ надменным или выпившим людям, произнёс Геннадий.

- Ты, я вижу, не в курсе, – Иван уставился на Михаила уже осоловевшими глазами, - что она старая дева? Так сказать, поле непаханое.

Он поднял стопку и произнёс тост за майский праздник. Раздался звон соприкоснувшихся стаканов. Геннадий выпил, поморщился и изменившимся голосом прохрипел: «Крепка, как Советская власть». Его рука потянулась за солёным огурцом.

Михаил протрезвел от такой новости. Он не выпил со всеми, а сидел и часто - часто моргал глазами. Это известие обескуражило кочегара. Дядя Паша по-отечески похлопал его по плечу и вывел из состояния столбняка.

- У нас девок свободных, твоего возраста, пруд пруди, - успокоил он Девятова.

Дело было в том, что Михаилу очень нравилась Вера. Он вот уже как пять месяцев, усиленно оказывал соседке знаки внимания, но её ответное поведение не поддавалось никакой логике. Слова Ивана многое для него разъяснили. Девятов вспомнил, как он неоднократно предлагал ей встретиться, попить чай с тортом или сходить в кафе, но все его старания были тщетны. Она избегала с ним свиданий, а особенно оставаться наедине. Правда несколько раз просила починить кран и один раз подремонтировать разваливающееся кресло. Два раза заходила в кочегарку, чтобы забрать столярные изделия, которые для неё искусно смастерил Михаил.

Молчание Девятова было уже похоже на сильное расстройство.

- Ничего переживешь, как влюбился, так и разлюбишь. Тётка она конечно видная и образованная! - начал успокаивать его Геннадий. – Многие хотели к ней подкатить, но…

- Да к тому же ещё интеллигентка, институт закончила. В библиотеке работает, - подключился Иван. – В театр ходит, на концерты.

- Жизнь в одиночестве сделала её набожной, с моей бабкой церковь посещает, - дополнил общую картину дядя Паша.

Недоумение у Михаила резко переросло в какой-то непонятный азарт. По своему характеру Девятов не привык проигрывать. Он давно уже жил один, но по части женщин воробьём был стрелянным. Ему сейчас стало не по себе, из-за того что его причислили к неудачникам.

Геннадий, чтобы разрядить обстановку, предложил выпить за правильных женщин. Мужики опрокинули по сто граммов и, кривясь от горечи водки, принялись закусывать.

- А что с ней приключилось, не родилась же она такой? – не унимался Михаил, жуя салат. – Мне кажется, если бы она только пальцем поманила, то ни один мужик пал к её ногам.

- Когда Вера была молода, то влюбилась в красавчика с соседней улицы, - начал рассказывать судьбу женщины Иван. – Влюбилась крепко и дня не могла без него прожить. Она даже была готова с любимым на край света уехать, но как-то застала его целующимся с другой. Он тогда рассмеялся ей в лицо, в ответ на упрёки, а в девушке депрессия и отвращение к мужикам поселилась на всю жизнь. Вот так, всепоглощающее чувство первой влюблённости стало роковым для неё.

- Не сладко ей живётся на этом белом свете. Время пролетело быстро, уже нет её родителей, подруги и женихи своё счастье устроили, а вокруг Веры пустота, - добавил Геннадий. - Книги читает, да в церковь ходит молиться.

Они выпили ещё по одной стопке, и память Девятова стала поднимать из далёкого прошлого его победы в молодости над женщинами.

- Сейчас-то они сдаются без боя, - улыбка появилась в уголках его губ.

Михаила потянуло на бахвальство, в голову пришла шальная мысль.

- Эка невидаль, я эту старую деву распечатаю, - с решительным видом произнёс он.

- Неужели! – рассмеялся Геннадий. – Парашют тебе дать?

- Зачем?

- На землю опуститься, - продолжал подсмеиваться Геннадий.

- Спорю на бутылку водки, что тебе это не по силам, - подключился Иван.

- Будет вам, пустобрёхи, - вмешался дядя Паша, пытаясь сдержать выпивших мужиков. – Давайте лучше в «козла» сыграем.

Михаил протянул Ивану руку.

- Спорим!

Тот рассмеялся.

- Ну, давай, - он крепко взял Девятова за кисть. – Слово - не воробей, вылетит - не поймаешь. Если проиграешь, то с тебя бутылка, кочегар, и наоборот.

На применённую им пословицу, Девятов ответил монгольской мудростью:

- Боишься - не делай, делаешь - не бойся. Гена, разбивай!

Со словами: «Эх, пошла, плясать губерния!», - Геннадий разбил спорщиков.

- Неделя тебе, - предупредил Иван, - потом беги в магазин.

Два выходных пролетели, как один миг. На третий день после праздника, Михаил проснулся ранним утром от пронзительного звонка будильника. Сегодня была его смена, надо топать в кочегарку. Отопление уже отключили, но необходимо подавать горячую воду населению. Девятов провёл утренний ритуал, оделся, позавтракал и пошёл на работу. По пути он встретил соседку Веру. Она, скорее всего, возвращалась из церкви, об этом свидетельствовал платок на её голове и одежда, всё было спрятано и очень скромно выражено. В глазах женщины присутствовала какая-то пустота.

- Вера, можно Вас на минуту? – окликнул её Михаил.

Соседка подошла к нему и поздоровалась. Она на глазах ожила.

- Э, да ты не безнадёжна, вопреки мнению твоих соседей, - мелькнуло в голове у Девятова. – Истинные чувства утаить практически невозможно.

Он поздоровался с ней и, следуя правилам хорошего тона, осведомился о здоровье.

- Вера, я обещал Вам полку сделать, она уже готова, - сообщил соседке приятную новость Девятов.

- Очень хорошо, Михаил Афанасьевич, когда за словом следует дело, - в голосе её появились оттенки трепетности. – А то я, не далее как вчера вспоминала, что-то мой сосед совсем забыл о просьбе.

- Я всё помню, просто праздники были. Вы вечером сможете зайти ко мне в кочегарку? Часов так в восемь.

- Хорошо, Михаил Афанасьевич, - она мило улыбнулась и слегка склонила голову вперёд.

Они расстались, каждый пошёл своей дорогой.

Когда день прошел, и в районе зажгли фонари, улицы опустели. Люди сидели по домам. Сегодня заканчивался последний день майских праздников, завтра на работу.

В точно оговорённое время, к двери кочегарки подошла Вера и нажала на кнопку звонка. Девятов появился перед ней, протирая полотенцем мокрую голову после душа.

- Моё почтение, Вера! – он улыбнулся соседке. – Проходите, - Михаил уступил ей дорогу.

Женщина робко прошла в помещение и огляделась. Он закрыл входную дверь на щеколду. Чувствовалась, что она внутренне зажата, а когда щёлкнул замок, ещё больше напряглась. Грозно гудела работающая на мазуте топка. Дверка приоткрылась, и через щель было видно, как пляшут языки пламени. В воздухе присутствовал запах топлива.

- Проходите в мою коморку, - пригласил он, показывая дорогу рукой.

Они зашли в небольшое помещение. В бытовке стоял обеденный стол и диван.

- Присаживайтесь на диван, там мягче, - предложил Девятов и хитроватыми глазами наблюдал за её реакцией.

- Нет,… я лучше на стульчик сяду, - как-то настороженно отреагировала Вера.

Она присела на табурет, держа на коленях свою сумочку.

- Какая-то она сегодня взвинченная, - мелькнуло в голове Михаила. – Сейчас мы с Вами поужинаем, - произнёс Девятов и выставил на стол бутылку сухого вина.

Она продолжала смотреть на него слегка затравленно.

- Михаил Афанасьевич, я вообще-то за полкой пришла. Вы её ещё не сделали?

- Да вон она, Ваша полка, - он кивнул головой в сторону шкафа со спецодеждой, на котором лежала свежевыкрашенная деревянная полка.

Он открыл банку тушёнки, нарезал хлеб. Девятов обратил внимание на то, что Вера сегодня была в платье, которое обычно надевают по праздникам. Он удивился и ещё одному факту, аромат приятных духов благоухал на всю бытовку, у неё были подкрашены глаза и напомажены губы, что для аскетичной старой девы являлось редкостью. Михаил пододвинул вторую табуретку ближе к ней, откупорил бутылку вина и разлил по стаканам.

- Вера, давайте выпьем за нас с Вами, - произнёс он тост и посмотрел романтичным взглядом на неё.

Она напряглась, глаза округлились.

- Ещё одно неверное слово и она прочь побежит отсюда без оглядки, - мелькнуло у него в голове.

- В каком смысле? – удивлённо переспросила женщина.

Михаил решил немного отпустить вожжи.

- Тут же никого больше нет, кроме нас с Вами, - прикинулся он простачком и улыбнулся.

Гостья оттаяла, в глазах исчез холод.

Михаил поднял стакан и повторил предложение выпить.

Она протянула на треть наполненный стакан, и они исполнили ритуал застолья, стекло пронзительно зазвенело. Вера пригубила вино. Он предложил ей бутерброд.

Михаил не торопил события и решил зайти с другой стороны.

- Вера, Вам не скучно одной? – спросил он как можно мягче.

- Привыкла уже, - она пожала плечами и посмотрела на него с безысходностью в глазах.

- Вы же красивая женщина, я думаю, что не один мужчина хотел бы с Вами создать семейный союз.

- У нас всех приличных мужчин уже разобрали, остались только пьющие и никчемные, - она встрепенулась. – А потом, человека ещё полюбить надо. Вы ведь тоже одинокий.

- Давай на «ты», - предложил он.

Она согласилась.

- Был я дважды женат, но вот так сразу судить обо мне категорично не стоит. Судьба выпала сложная. Причина одна, обе спутницы не захотели разделять трудности вместе со мной.

Он налил ещё по одной, но она отказалась. Девятов поставил свой стакан на место.

- А ты бы не хотела стать моей женой? – он испытывающе смотрел на сильно удивлённую Веру. – Ты мне нравишься.

- Поздно мне уже, Михаил, - в глазах её снова появилась грусть, она смотрела в пол.

Он взял её за руку, у Веры бешено заколотилось сердце.

- Нет, не надо, - она попыталась выдернуть руку, но это ей не удалось.

Он притянул женщину к себе и обнял.

- Ведь мы не чужие друг другу, - шептал он ей на ухо.

Вера начала вырываться, но Михаил был большой и сильный. Девятов прижал её к себе ближе и нашёл губами чувственные женские губы. Она перестала сопротивляться и на несколько секунд притихла, почувствовав что-то необычное от поцелуя. Память вернула забытые ощущения откуда-то оттуда, из далекой молодости.

Он поднял её на руки. Для чего, Вера об этом в книжках естественно читала, она начала вырываться. Когда не получилось, то заплакала. Она размазывала слёзы по щекам, всхлипывала приговаривая:

- Не по-человечески и не по-божески это.

Небесное заступничество, о котором она молилась всю свою прежнюю жизнь, не помогло. Сопротивлялась она для видимости, в ней боролись две силы: страх сидевший всю жизнь и желание быть счастливой, а не объектом насмешек.

- Мы с тобой жить будем вместе. Почему два человека, которые нравятся друг другу, должны быть посторонними людьми, - настойчиво убеждал он.

Она замерла, всхлипы прекратились. Михаил положил Веру на диван. Он целовал её горячо, взгромоздившись сверху и запустив руку под платье. Она вся дрожала.

- Я тебя любить буду всю оставшуюся жизнь, - шептал Девятов ей на ухо. – Просто грех тратить годы впустую.

Она себя уже не узнавала, перестала сопротивляться и только по многолетней привычке в голову назойливо лезли слова:

- От стыда и позора сгореть можно.

Потом Вера внутренне почувствовала, что ей уже даже хочется этой близости.

- Чем я хуже всех остальных женщин? – мелькнуло в её голове. – Душа уже устала грустить и мечтать, а Михаил хороший человек.

Кочегар был сегодня в ударе. Когда всё случилось, она застонала от наслаждения, и он, дождавшись этого мгновения, прилёг рядом с ней и не шевелился. Она вся красная, с растрёпанными волосами смотрела в потолок лучистыми глазами.

- Вот оно оказывается, какое счастье! – мысленно произнесла экс старая дева и кончиками пальцев провела по его волосам, лицу.

Он отдышался, приподнялся на локтях и поцеловал её. Вера обвила его шею и прижалась.

- Можно я останусь с тобой до утра, - прошептала она нежно ему на ухо.

- Только тебе придётся в шесть часов уйти.

- Хорошо, - снова прошептала она, словно боясь испугать свалившееся на неё счастье.

Рано утром, с первым лучом света, они прощались, стоя обнявшись на пороге. Он проводил её, молча, и поцеловал на прощание. Вера смотрела в его глаза, с влюблённостью молодой девочки, всё у неё этой ночью было в первый раз.

Она шла по дороге домой и чему-то улыбалась, душа пела. То, что Вера хранила за семью печатями, теперь хотелось дарить Михаилу каждый день. В руках она несла свёрток, в котором была завёрнута простынь с пятнами крови. Надо было её постирать.

Через два дня, после предначертанной судьбой встречи с Верой, Михаил увидел в окне, что во дворе сидят только завсегдатаи народной игры: дядя Паша, Геннадий и Иван. Он собрался и вышел к ним.

- Привет мужики! – приветствовал Девятов соседей.

- Привет, привет, - поздоровался Геннадий, косясь на него.

Остальные тоже смотрели в сторону Михаила с загадочными лицами. Он, молча, достал из сумки бутылку водки и поставил перед Иваном.

- Проиграл я тебе, - Михаил глубоко вздохнул. – Не рассчитал свои силы и возможности.

Мужики оживились.

- Я же тебе говорил, - Иван с Геннадием рассмеялись.

- Значит ей предначертано судьбой быть монашкой, - пробормотал дядя Паша.

Последующие пять дней они с Верой не виделись, для этого было несколько причин. Во-первых, на следующий же день в ней заговорили формировавшиеся годами инстинкты боязни и стыда, подкреплённые набожностью. Она замкнулась в себе, но при этом всё чаще и чаще мысленно возвращалась к ощущениям той ночи. Во-вторых, в тот же день, при посещении церкви, Вере о споре мужчин, поведала жена дяди Паши. Он накануне ей всё разболтал, находясь «под мухой». Она шептала заговорчески соседке на ухо и возмущалась:

- Совести нет у этого Михаила, на бутылку поспорил. Как низко!

А сама не прочь была узнать, кто же всё-таки выиграл пари.

Вера отнекивалась, говорила, что ничего не было. Она еле выдержала такую новость и напор любопытной соседки, а когда пришла домой, то разрыдалась от отчаяния. Безграничная радость оказалась недолгой.

- Спустя столько лет и тоже самое, - всхлипывая, произнесла она. – За что? – молодая женщина заломила руки и смотрела в небеса. – Господи, за что! – взывала она к Всевышнему ритмично раскачиваясь.

По лицу градом скатывались слёзы, она выла волчицей.

На шестой день Михаил встретил Веру на улице и окликнул. Она отвернулась, сделала вид, что не услышала. Он не стал её догонять, для выяснения отношений вокруг было слишком много народа.

- Пусть переживёт случившееся, - решил он. – На этот раз возьмём паузу.

На следующий день Девятов заступил на сутки дежурить в кочегарку. Время приближалось к восьми вечера, неожиданно раздался звонок. Михаил подошёл к входной двери и открыл. У порога стояла Вера.

- Можно войти, - робко спросила она и опустила глаза.

Михаил молча, отошёл в сторону.

- Конечно, - сказал он спокойно и наблюдал за ней испытывающе.

- Вера старалась не смотреть на него и молча, прошла в бытовку.

Девятов поймал её задумчивый взгляд в сторону дивана. Он стал рядом, сложив руки на груди, и продолжал выжидающе молчать. Вера поставила сумку на край стола и начала доставать из неё содержимое. Она вынула свёрток и, положив его, тихо произнесла:

- Возвращаю чистую простынь.

За ней появилась пол литра водки.

- Я слышала, что ты из-за меня понёс убытки. Вот твой проигрыш, - она посмотрела ему в глаза.

Михаил шагнул к ней и обнял.

- Извини, так получилось.

Вера прижалась к нему, положила голову на грудь и закрыла глаза.

- Сначала я тебя возненавидела, а потом мне всю правду рассказали. Теперь я не обижаюсь, ты настоящий мужчина.

Михаил радостно выдохнул, взял её лицо в свои руки и начал горячо целовать, всё крепче и крепче.

Вера снова ушла из кочегарки ни свет, ни заря. Вокруг стояла тишина, и не было ни души. Лицо её сияло ярче, чем выглянувшее из-за горизонта солнце. Через два дня они первый раз вместе появились во дворе. Она держала его, смущаясь, под руку. Вера смотрела под ноги, и периодически отрывая взгляд от дороги, поглядывала по сторонам. За столом, как всегда, кипели доминошные страсти. Ивану подвалило счастье, у него на руках остался один камень «пусто-пусто». Прошёл круг и вот он должен закончить партию пустышкой. Иван замахнулся и приготовился со всей силы треснуть её об стол и закричать: «Встать, смирно!». В это самое время из подъезда вышел Михаил с Верой. Все мужики за столом и вокруг него замерли, в воздухе резко повисла тишина. Иван сидел с поднятой рукой и открытым ртом. Чета поздоровалась с народом кивком головы и проследовала мимо. Естественно, что у почтенной публики к Михаилу появилось сразу очень много вопросов. В следующий раз, когда он появится у стола, упреждая их любопытство, даст исчерпывающий и неожиданный ответ:

- Я у неё не первый.

Подобной хитростью Михаил с достоинством выкрутится из пикантной ситуации.

Когда пара прошла мимо, Иван бросил кость на стол и вяло произнёс:

- Счастье иногда бывает так близко от тебя, совсем рядом, но недостижимо.

Он всё это время тайно был влюблён в Веру, мысли о ней не давали ему покоя.

А Геннадий крикнул им вдогонку.

- Вера, ты его в домино будешь отпускать играть?

Она повернула голову и, улыбаясь, дала однозначный ответ: «Да».

Вера перебралась жить к Михаилу в квартиру. Они оба решили в её жилье оставить все прежние невзгоды. Вскоре «молодыми» был определён день, когда они пойдут в ЗАГС и распишутся под звуки марша Мендельсона. Она порхала бабочкой все эти дни от счастья. Однажды вечером Вера раскладывала свои вещи, вынимая их из чемодана. Михаил сидел на диване и читал газету. Она открыла шифоньер, чтобы некоторые из них развесить. Как молния среди ясного неба в глаза бросился блеск военного парадного кителя. На золотых погонах сверкали майорские звёздочки, в два ряда висели медали. Она повернулась с изумлённым лицом к будущему супругу.

- Миша, ты был военнослужащим?

- Да, Верочка, я офицер запаса.

Она прижала платье к груди и продолжала стоять с удивлённым лицом, потрясённая такой новостью.

- Вот здорово! Как ты не шифровался среди мужиков под своего, всё равно эти погоны чувствовались. Я догадывалась, что ты какой-то не такой, как все, - она улыбнулась и провела ладонью по кителю. – У меня к тебе просьба, когда пойдём расписываться, надень, пожалуйста, свой парадный мундир.

- Хорошо, если ты так хочешь, то надену.

- Я представляю, как у наших мужчин во дворе домино из рук будет падать.

Она рассмеялась громким раскатистым смехом. Веру такой никто никогда не видел в этом доме.

Офицерский мундир послужил поводом для расспросов на весь вечер. Михаилу пришлось рассказать о том, почему два раза был женат, в каких отдалённых гарнизонах прошла его служба.

- Тут нет ничего удивительного, одной жене не захотелось мотаться по «медвежьим углам», а вторая устала от переездов, - ответив кратко на вопрос, он пожал виновато плечами, оправдывая своих бывших спутниц жизни. – У меня к ним претензий нет и на судьбу роптать не собираюсь.

Самый неприятный вопрос ждал его впереди.

- А теперь, Ваше благородие, объясните мне, как Вы могли посягнуть на честь женщины, предварительно не получив на то её согласия? – спросила она в шутливой форме.

- Уточняю, на честь девушки, - поправил он. – Грешен, не удержался.

Вера промолчала. Он, тяжело вздохнув, потупил взор.

- В этом произошла промашка.

- Я ничего не поняла, - удивлённо улыбнулась Вера. – Какая такая промашка.

Михаил неспеша стал рассказывать историю…

- В одном из гарнизонов, где я служил когда-то, слышал аналогичный случай. В небольшом городке появилась дама, возрастом лет эдак под сорок. Стиль её жизни, поведение и одежда сильно походили на образ монашки. Вскоре откуда-то прилетела новость, что она старая дева. И тут началось! ... На фабрике, где женщина работала, подобное известие очень сильно подействовало на воображение некоторых доверчивых мужчин. Они как с цепи сорвались, и стали за ней охотиться. Интересно же, стать первым, девственницу попробовать. От желающих отбоя не было. Особенно ярко себя проявил некто Василий. Он по пьяной лавочке как-то и поспорил, что это будет он. На счёт её целомудренности у основной части народа, не без оснований, возникли подозрения, что мадмуазель сама «утку» пустила. А дальше, волею обстоятельств, вот что приключилось. Послали однажды с этой конторы бригаду рабочих в колхоз на уборку картошки. Как ни странно в той самой группе вместе оказались претендент на место в сердце девственницы и объект его вожделения. Василий начал активно её обхаживать и один раз добился желаемого, они остались наедине. Первое, что мужчину сразу насторожило, она долго не сопротивлялась. А дальше произошло уже то, чего никто не мог ожидать. Когда он добился близости, то тут же некоторые сомнения, которые были до этого, обрели явные очертания обмана. Мужик застыл над ней, как наш Иван с костяшкой в руке и глупой гримасой на лице. Дама щёлкнула его по носу и говорит:

- Чего оробел ковбой, давай продолжай. Где же на вас похотливых столько невинных девушек набрать?

И, как говорится, здравствуй Вася! Оказалось, что слух был пущен с тайным умыслом, чтобы мужику «запудрить мозги». Когда любовь закончилась, она после полученного блаженства открыла глаза и ему снова говорит:

- Ну что, мне кричать и на помощь звать или сам согласишься в ЗАГС идти?

- Нет, нет! – простонал он, с очумелым лицом судорожно хватая ртом воздух. – Распишемся.

Вопрос в обустройстве судьбы был решён сразу и однозначно…

Вера второй раз за этот вечер рассмеялась громко, до слёз.

- Вот так бесшабашное ухарство, вышло ему боком. Мужик сначала «заглотил наживку», а потом попался на крючок по собственной глупости. Когда я подобную историю услышал у нас во дворе, то мне показалось, что это дежа вю. Но в отличие от героя того рассказа, мой вариант был беспроигрышный.

- Ну-ка, ну-ка поподробнее, пожалуйста, - просияла Вера доброй улыбкой.

- Какая разница, девушка не девушка, главное чувства, которые я к тебе испытываю. С моей стороны было всё по-настоящему. Бобылём жить я не собирался и печати в паспорте не боюсь. Да и по глазам твоим я тогда видел, что… - он смотрел, на неё лукаво улыбаясь.

- Всё было искренне, - опустив глаза, откровенно призналась она.

- С моей стороны тоже было бы бестактным не довести начатое дело до конца, - отпустил он ещё одну шутку с улыбкой на лице.

Вера утёрла выступившие слёзы, то ли от счастья, то ли от смеха, подошла к нему и, шутя, повалила на диван.

- Я верила в то, что ты меня обязательно найдёшь. Теперь мне кажется, что без тебя нет никакого смысла в жизни, - с загадочным выражением лица произнесла она и, наклонившись, стала страстно целовать Михаила.

Ю.Таманский

г. Севастополь 2012г.

«Непростая судьба».

Вовка родился смелым и решительным мальчиком. С самого раннего детства ему было неведомо чувство страха. Когда он подрос, то на улице вступал в любое единоборство и со сверстниками, и с теми, кто на голову был выше его. После очередного подзатыльника от родителя, за то, что снова поколотил соседского мальчика, у Вовы только краснели уши.

- А пусть он не дразнится, - оправдывался Вовка.

Он старался никогда не плакать. Каждый раз вспоминались и сдерживали слёзы слова деда: «Ты же не кисейная барышня, а будущий воин». А если это и случалось, что бывало довольно редко, то он забивался куда-нибудь в тёмный угол сарая. Там, подальше от глаз людских, мальчик, давясь от обиды, давал волю слезам. В Вовкином поведении всё больше и больше прослеживалось воспитание деда Харитона, который своими наставлениями и рассказами, ещё в нежном возрасте начал прививать мальчишку дух сильного мужчины.

Так и рос Вовка Едрёнкин, с одной стороны под прессом отцовского ремня, указывавшего правильный жизненный путь, с другой стороны с лекциями деда, о том, как стать настоящим мужчиной.

Однажды Вовка увидел на маленьком экране старого телевизора «Рекорд» кинофильм, где в голубом небе с самолёта, как горох из банки, сыпались на парашютах и плавно опускались на землю десантники. Они красиво парили в воздухе, а почувствовав под ногами твёрдую почву, тут же самоотверженно вступали в бой, разя противника огнём из автоматического оружия.

- Вот здорово! – воскликнул Вовка с горящими глазами.

Дед сразу же воспользовался случаем, чтобы сориентировать внука на военную службу.

- Вот она твоя стихия, Вова, - произнёс он, между прочим, наблюдая за блестящими глазами внучка. – Учись хорошо в школе и поступай в военное училище.

Слова деда предопределили его судьбу.

А в голове у Вовки в этот момент зрел дерзкий план. Через два дня, когда родителей не было дома, а дед грел свои разбитые ревматизмом суставы, примостившись на солнышке в тихом месте без сквозняков, Вовка стащил из дома мамин зонтик. Он был полон решимости, десантироваться с крыши сарая. Вовка стараясь не разбудить деда, разморенного на редком осеннем солнцепёке, затаив дыхание осторожно на цыпочках, прошёл мимо него, крепко сжимая в руках чёрный зонт. Через пять минут деда разбудил невообразимый грохот, который донёсся из-за угла дома. Он вздрогнул, и на всю свою величину нервно открыв глаза, произнёс: «Вовка!». Дед Харитон кряхтя, поднялся с места, опираясь на палку, и шаркая стоптанными тапочками, поспешил к источнику шума. Перед ним предстала картина, на которой главное действующее лицо сидело посередине кучи хлама и осторожно гладило огромную шишку на лбу. Вовка прыгнув с крыши, разрушил летнюю пристройку к курятнику. Возле него валялся вдребезги разбитый зонт и упавшая лестница. Куры, разбежавшиеся по всему двору, громко кудахтали, а породистый петух с яркой окраской, взлетевший на штабель пиленых дров, вытянув шею, испуганно косился на мальчика. Кроме деда за Вовку переживал ещё и пёс Шмуль, он жалобно поскуливал, в отличие от кота, безразлично смотревшего на всю эту суету с безопасного расстояния. Собака на время вынужденно прекратила соболезновать, резко сев на заднюю часть туловища, большой ногой начала усиленно чесаться и гонять на себе блох.

Дед смерил взглядом высоту сарая, потом внимательно посмотрел на шестилетнего сорванца.

- Везёт тебе внучок, ты видно Богом поцелован в макушку. Этот оберег всегда будет охранять твою жизнь.

Вечером, как он не уговаривал сына с невесткой, что купит новый зонт с ближайшей пенсии, просьбы его не возымели действие. Утром у Вовки к лиловой шишке на лбу добавилось ещё и синее левое ухо. Но, Вова не остановился на первом своём неудачном опыте освоить парашют. Цель замаячила впереди, а средство к нему накрывало бочку с дождевой водой. Часто уединяясь на задворках, он втайне, из старого куска брезента сшил «настоящий» парашют. На этот раз жертвой его испытаний стал дворовый кот Валерьян, которому плохой мальчик надолго испортил беззаботную жизнь. Второй эксперимент тоже потерпел фиаско. После очередного неудавшегося прыжка, необычный парашютист скрылся в неизвестном направлении вместе с брезентовым мешком, оставив мальчику на память исцарапанные руки. Через неделю он появился дома, дико озираясь по сторонам и обходя Вову десятой дорогой, но уже без парашюта. На этом месте данная тема была временно закрыта. Полёт на парашюте оставался пока, что несбыточной мечтой.

На следующий год Владимир Антонович Едрёнкин – младший, пошёл в первый класс. Родители вздохнули, а дед перекрестился. Все надеялись, что теперь у него станет меньше времени на воплощение в жизнь недетских идей. Только за последние полгода сын «отличился» не менее десяти раз. Больше всех обрадовались кот и собака. Любимцам деда Харитона надоело участвовать в различных испытаниях: прыгать с крыши, скакать через горящее кольцо, быть водолазами… Валерьяну доставалось чаще всех, он даже как-то побывал у Вовки испытателем центрифуги. Мальчик посадил кота в старую кастрюлю и раскрутил, но не надолго, порвалась верёвка, и кот улетел в кусты крыжовника вместе с дырявой посудой.

В школе Вова учился прилежно и хорошо, предметы давались ему легко. Мальчик с большим старанием выполнял заветы двух дедушек: Ленина – «Учиться, учиться и учиться» и деда Харитона – «Учись хорошо, чтобы дураком не быть». Время пролетело незаметно, и в восьмом классе он записался сначала в секцию бокса, а потом и в ДОСААФ, на парашютный спорт. Парень готовил себя для службы в ВДВ основательно.

К десятому классу Вова Едрёнкин достиг определённых успехов в учёбе и спорте. Рассказы деда о войне, доблестных воинах не прошли для внука зря. Ещё в девятом классе он выбрал для себя профессию, а через год подбирал уже, в какое военное училище будет поступать. Окончив десятилетку, Владимир Едрёнкин попрощавшись с родителями и своим наставником дедом, поехал в большой город, за тридевять земель, поступать в Высшее военное командное училище. Вступительные экзамены он сдал успешно, а по физической подготовке и вовсе был одним из лучших. Детская увлечённость переросла в будущую профессию.

Володя учился старательно и с желанием. Науки и военные премудрости давались ему без особых усилий. Родители не могли нарадоваться тому, что сын пошёл по правильному пути, ведь с его шебутным характером, было недолго и в «казённый дом» загреметь. Дед Харитон тоже гордился внуком, но всего один год, так как ушёл в мир иной. Оканчивая третий курс, на танцах в училищном клубе, Владимир повстречал свою судьбу, девушку Ларису. К его выпуску они поженились и поначалу были очень счастливы, потом началась реальная жизнь, в которой бывает по-всякому. Когда подошло время присвоения курсантам первого офицерского звания и получения золотых погон, перед будущими военачальниками стал вопрос выбора места службы. В тот год пришла большая разнарядка в морскую пехоту военно-морского флота. Без пяти минут лейтенант Едрёнкин выбрал Северный флот. Романтика заснеженных сопок, северных сияний и шквального ветра студеного Баренцева моря его манила с детства, ещё тогда, когда он начитался книжек об этих холодных краях. Володя всегда мечтал испытать себя на прочность в суровых условиях.

Длительный путь на север закончился августовским вечером, когда молодая чета наконец-то добралась до гарнизона «Спутник», Мекке морской пехоты Северного флота. Он и жена с интересом рассматривали немногочисленные выстроившиеся в ряд дома и казармы, топающие строевым шагом взвода морпехов на плацу, гудящие БТРы возле ангаров. К этому всему Лариса адаптировалась быстро, но труднее всего ей пришлось привыкать: к одиночеству, когда муж сутками находился на службе, к полярным дням и ночам. Мир не без добрых людей и очень скоро она уже влилась в женский коллектив гарнизона, немного стало легче. Через год у них родилась дочь, которая скрасила её жизнь и отвлекла от бесконечных изнурительных ожиданий возвращения домой мужа офицера, преданно служившего отечеству. Так незаметно, словно сон, и пролетело десять лет.

* * *

Командир полка морской пехоты, полковник Гаврилов, накануне масштабных учений вызвал к себе командира роты капитана Едрёнкина.

- Владимир Антонович, присаживайся, - кивнул он головой офицеру, когда тот переступил порог кабинета.

- Здравия желаю, товарищ полковник, - приветствовал капитан командира части.

- Здравствуй, здравствуй, - ответил полковник, думая о чём-то своём, и вставая из-за стола.

- Владимир Антонович, тебе выпала большая честь представлять наш полк на предстоящих учениях.

- Какая честь? – удивившись, подумал Едрёнкин. – Ведь мы всем полком будем высаживаться с Большого десантного корабля на необорудованное побережье. Причём тут я? Выходит, что всему полку честь оказали.

Его размышления прервал Гаврилов.

- Нам из Генштаба приказали от полка, в ставку командования «синих», выделить разведвзвод с самым опытным офицером и подготовленными разведчиками. Выбор пал на тебя, так как имеешь, к тому же, самое большое количество прыжков с парашютом.

- Как в самое ответственное место, так Едрёнкин, как очередное звание присвоить, то это не про меня, - возмутился, Владимир Антонович, слегка торгуясь.

- Ты сам виноват, проштрафился как раз в тот момент, когда тебе представление на майора собирались посылать. Или не так дело было?

Капитан сидел, молча, играя желваками.

- Скажи спасибо, что с должности командира роты не сняли. Вот выполнишь задание достойно, аннулируем взыскание, из-за которого не пропускают твоё представление, и тогда присвоим майора.

Полковник сделал паузу, о чём-то усиленно думая.

- Вместе с армейцами вашей группе предстоит захватить плацдарм для высадки нашего полка. Для этого планируют вас десантировать на парашютах в тыл противника.

Полковник подошёл к карте района учений, которая лежала на его столе.

- Вот этот район, - очертил он карандашом предполагаемое место выброски.

Едрёнкин вытянул шею, не вставая с места, и посмотрел на карту.

- А не проще было бы, если выброску осуществить правее того места которое Вы очертили? Мы это уже неоднократно делали.

- На совещании в округе, Начальник штаба береговых войск флота тоже самое им предложил. Генерал-лейтенант, руководитель учениями, сразу же поставил его на место и объяснил, что полковник приглашён сюда, внимательно слушать, а не предложения выдвигать. Дали понять, что сапоги выше ботинок.

Командир полка взял короткую паузу.

- Подберёшь взвод из личного состава своей роты. Всё ясно?

- Так точно! – браво ответил капитан.

- Готовность вам сутки.

Полковник протянул ему руку и крепко пожал.

- Удачи.

Через неделю сводная штурмовая рота летела на транспортном самолёте в район выполнения задания. От глухого гула у десантников закладывало уши, они сидели с сосредоточенными лицами. Ждать всегда трудно, каждый из них мечтал поскорей приступить к делу. Для капитана Едрёнкина это была обычная работа обычных будней. Он прикрыл глаза и попытался задремать, но не получилось. На душе было спокойно, никакой тревоги. Через полчаса заработала сирена, извещая десантников о том, что точка выброски приближается и нужно готовиться к прыжку. Капитан скомандовал своим, чтобы собрались психологически и приготовились. Открылась дверь кабины лётчиков, оттуда появился подполковник, руководитель выброски десанта, и зычным голосом скомандовал:

- Капитан, ваши первые.

Едрёнкин крикнул сквозь гул самолёта: «На выход». Десантники, один за другим пристёгивая карабин вытяжного фала за трос, выходили в открытую боковую дверь. Над горизонтом вставало утреннее солнце, и чёрное небо, разбавленное его лучами, наполовину стало уже светлым. После того, как последний боец из его взвода покинул самолёт, капитан кивнул подполковнику, поправил ранец парашюта и тоже шагнул в манящую бездну. Перед его глазами разворачивалась завораживающая картина: белые купола на бледно-голубом фоне, с небольшим интервалом, раскрывались, словно хризантемы в ускоренно снятом фильме. Капитан быстро почувствовал, что случилось неладное, не раскрылся его парашют. Едрёнкин посмотрел над собой, стропы и купол были спутаны, их трепали набегавшие потоки воздуха.

- Перехлёст, - мелькнуло в голове.

Он стал усиленно дёргать за стропы, надеясь, таким образом, их распутать и сделать принудительное раскрытие. Но время летело быстро, как и он сам, а запутанный парашют бесполезно болтался над головой. Едрёнкин быстро достал специальный, для таких случаев нож, и отсёк недействующее устройство. Его стало раскручивать и вертеть из стороны в сторону. Капитан с большой надеждой потянул за вытяжное кольцо запасного парашюта. Владимир уже представлял, как раскроется его купол, затормозив падение, и он, дёрнувшись от резкого торможения, повиснет в воздухе. Но, этого не произошло и свободное падение продолжалось. Беда пришла не одна, запасной тоже весь запутался.

- Что за ерунда? – произнёс капитан, тщетно дёргая за стропы. – Тоже отказ.

Земля приближалась стремительно, уже отчётливо были видны высокие заснеженные сопки. Думать о каких-то вещах не оставалось времени. Единственное что мелькнуло в голове Владимира Антоновича Едрёнкина, было:

- Видно дед мой что-то перепутал в своих предсказаниях. При личной встрече я ему это скажу.

На всякий случай перед жёстким приземлением Едрёнкин напрягся и сгруппировался, он до последнего боролся за жизнь. Владимиру повезло в том…, что дед не ошибся. А деду Харитону, в свою очередь и в своё время, словно откуда-то сверху нашептали о поцелуе в макушку. Капитан упал по скользящей линии на крутой склон высокой сопки. Снега в ту зиму выпало как никогда много, на склоне с северной стороны его намело больше чем на других. Капитан с бешеной скоростью, которую постепенно гасила «белая вата», кувыркался по наклонной. Так он долетел-докатился до подножия, где шлёпнулся и потерял сознание. Едрёнкин пролежал в этом месте не очень долго, его быстро нашли спасатели по красным пятнам крови на белом маскхалате. Владимир Антонович, медленно приходя в себя, слегка приоткрыл глаза и услышал разговор между майором медицинской службы и двумя офицерами.

- … бесполезно, готов капитан. Внутри, наверное, один фарш, - майор посмотрел на небо, потом на склон сопки. – Можно вести в морг, летальный исход.

Такие слова задели Едрёнкина за живое, стерпеть подобное он никак не мог. Владимир Антонович сжал кулаки, браво вскочил в горячке на ноги и выругался.

- Я тебе б…ть, дам в морг, - прорычал капитан, потом сделал два шага и рухнул без сознания.

- Вот это чудо! В такое сложно поверить, не правда ли?! – майор вытянул шею и с глупым видом посмотрел на офицеров. – Санитары, носилки! – опомнившись, закричал он.

Позже, провожая глазами отъехавшую медицинскую машину, в которой за жизнь боролся бесстрашный десантник, он произнёс:

- Теперь выдюжит, закалка будь здоров.

Владимир Антонович два месяца провалялся в госпитале. Все, вокруг проходя мимо него, шептали друг другу:

- Смотри, смотри, вон тот, который в рубашке родился.

То, что произошло с ним, едва ли было счастливой случайностью. Это, скорее всего судьба.

На медкомиссии Едрёнкина признали не годным к строевой службе. Но, начальники, наверху посовещавшись, решили дать возможность капитану дослужить до пенсии восемь месяцев. Потом уволить младшего офицера по болезни. Для этого Владимиру Антоновичу нашли «не пыльное» место в арсенале минно-торпедного вооружения, в отделе хранения.

Жена пару раз, без особого энтузиазма, навестила его в госпитале. При ней, он дважды начал заговариваться, потребовалось врачебное вмешательство. От оного недуга мужа излечат, но она этого уже не дождётся. Незадолго до его выписки «верная» жена соберёт вещи и уедет к своим родителям, а спустя два месяца подаст на развод.

- Значит, так любила, - скажет он позже, стоя посередине пустой квартиры в раздумьях. – С глаз долой, из сердца вон, что ещё остаётся.

* * *

В кабинет к заместителю по политчасти капитану 2 ранга Лужину, зашёл капитан Едрёнкин. В глаза бросались седые, почти белые волосы молодого офицера. Как в жизни бывает, не делая ни для кого исключения, серебрит время голову человека, но все знали, что у этого парня другая история – роковой случай.

- Игорь Николаевич, вот объясните мне. Я заслуженный офицер, выходец из славной морской пехоты. Имею ордена и медали, заметьте не юбилейные. У меня давно уже вышел срок получения очередного воинского звания, должность для присвоения его позволяет. Так в чём же дело?

- Дорогой Владимир Антонович, - замполит сделал невинное лицо, - причём тут я?

Представление пишет командир части, обращайтесь к нему.

- Я был у командира и у главного инженера был, они переводят стрелки на Вас.

- Помилуйте, я только бумаги подписываю, - продолжал отпираться замполит.

- Восемьдесят процентов офицерского состава нашей части свои звания старшего офицера получили здесь, на «ящиках». А я, боевой морпех, должен засохнуть в капитанах?

Замполит продолжал удивлённо пожимать плечами, давая понять: «Что я могу сделать». До Едрёнкина дошло, что всё это бесполезно. Он с гордо поднятой головой вышел из кабинета.

Вечером того же дня, Владимир Антонович от обиды напился, хотя спиртное ему было категорически противопоказано. Потом с ним приключилась нехорошая история. Едрёнкин заснул в пригородном автобусе, в котором добирался до посёлка лётчиков. В общежитии этого закрытого гарнизона капитан квартировался. На КПП его стали будить, чтобы проверить документы. С пьяна капитан начал грубить и строить всех подряд. Они вызвали наряд из комендатуры, где подебоширив ещё немного, он уснул.

Через неделю парторг части, майор Трошин, вызвал к себе в кабинет партгрупорга 4 отдела хранения мичмана Блудняка.

- Проходи и присаживайся, Николай Васильевич, - предложил он седому, толстому мичману.

Блудняк уже был больше похож на пожилого человека, которого обрядили на Новый год в военную форму, чтобы повеселиться, и меньше всего на военнослужащего. Седая голова, выпирающий живот и никакого намёка на военную выправку. Такие, «перезревшие» по возрасту, в минно-торпедном арсенале имелись во множестве. Как говорится, ничто не вечно под Луной. Но, … создавалось такое впечатление, что не в этом месте. Позиция начальства в данном случае была проста, служат и служат себе сверхсрочники-специалисты, не принося лишней головной боли, идя навстречу, командиры продлевают и продлевают им подписку.

- Ты в курсе, что начальник ваш, капитан Едрёнкин, учудил? – спросил Трошин.

- Слышал краем уха, что в нетрезвом виде сначала на КПП наряд погонял, а потом и в комендатуре шума наделал.

- Да уж, неприятная ситуация.

Майор скривился, встал у окна и, смотря на снежные сугробы, продолжил.

- Соберёшь партийное собрание в группе вашего отдела хранения и корректно, без какой-либо критики и обсуждений объявите ему выговор по партийной линии. Понял?

- Чего же не понять, Юрий Андреевич.

- Предупреди всех своих, чтобы языки не распускали, а то потом поздно будет голову пеплом посыпать. Капитан мастер спорта по боксу. Не совсем понятно, что у этого морпеха в голове, может быть обида засела. Едрёнкину осталось служить полгода, потом уволят на пенсию по болезни. Всё-таки заслуженный офицер!

- А если…

- Я с ним поговорю.

На следующий день, Блудняк оповестил своих партийцев о собрании, а их у него на учёте было двенадцать человек вместе с ним. Это были в своём подавляющем большинстве грузные по комплекции мичманы и прапорщики за сорок пять, давно перевалившие уже пенсионный возраст. С каждым сослуживцем накануне Николай Васильевич провёл беседу на предмет того, чтобы в полемику не вступали и начальника не критиковали.

В 11.30 в большом металлическом ангаре, от посторонних глаз подальше, внутри у входа установили стол и стулья. Блудняк по заведённому порядку накрыл его зелёной скатертью, принёс графин с водой и стакан. Сбоку от стола по многолетней привычке он примостил табурет, на место всеобщего обозрения, не подумав.

К 12.00 в ангар подтянулись все коммунисты. Блудняк отметил про себя, что некоторые из них, в разговорах, были настроены воинственно, не смотря на его неоднократные предупреждения. Он внутренне забеспокоился. Партгрупорг посмотрел на часы.

- Пойду начальника приглашу, - оповестил он товарищей.

- Давай, давай его сюда, поговорим, как следует, - расхрабрился мичман Медведев.

Его активно поддержали ещё пару человек.

Блудняк застал Едрёнкина в своём кабинете, он сидел за столом и что-то усердно писал.

- Владимир Антонович, коммунисты уже собрались, ждут Вас.

Капитан оторвал тяжёлый взгляд от журнала, который заполнял.

- Да, помню, парторг и замполит предупреждали, что выговор получу. Сейчас приду, - он почесал задумчиво щеку. – Против партийных органов не попрёшь.

Блудняк вернулся в ангар и вместе с остальными стал ожидать капитана.

Через пять минут железная дверь скрипнула и отворилась, в помещение вошёл Едрёнкин. Он остановился у порога и суровым взглядом осмотрел присутствующих. Подчинённые отводили глаза, старались на него не смотреть.

- Субординацию, товарищи мичманы, ещё никто не отменял! – произнёс он, смотря исподлобья.

Двенадцать человек молча, встали со своих мест.

- Садитесь, - капитан прошёл к отдельно стоявшей табуретке.

По пути он ухмыльнулся и покачал головой.

- Эшафот приготовили, - подумал Едрёнкин и присел на предназначенное для него место.

Блудняк озвучил повестку собрания, после этого предложил избрать ведущего и секретаря. Коммунист Туманов на роль ведущего собрания выдвинул кандидатуру Блудняка. С ним все присутствующие согласились. Николай Васильевич памятуя об указаниях парторга, решил быстро объявить о наложении на Едрёнкина партийного взыскания и проголосовать. Но не тут-то было.

Возмутился мичман Куракин.

- А почему без обсуждения? Это не собрание, а «липа» какая-то.

- У вас будет больше времени полезным делом заниматься, - смотря пристально в его сторону, произнёс Едрёнкин. – Языком «молоть» - не мешки ворочать.

Куракин заёрзал на месте. Кроме него, было ещё несколько обиженных мичманов на строгого и принципиального капитана. Им страсть как хотелось словесно «попинать» офицера. Эта группа робко поддержала товарища, а потом начала распаляться всё больше и больше. Едрёнкин посмотрел на Блудняка и безразлично махнул рукой.

- Пусть говорят, - снисходительно разрешил он. – После собрания я буду делать выводы, - подумал Владимир Антонович.

Первым разошёлся мичман Куракин.

- Какой пример нам подаёт офицер Едрёнкин? Он постоянно нас воспитывает, учит, как надо правильно по уставу служить, а сам что творит?! Товарищ капитан опозорил честь офицера, напившись и учинив драку в комендатуре. Заслуженный человек, орденоносец!

- Заметьте, товарищ мичман, награждён боевым орденом и медалями, - усилением интонации капитан подчеркнул слово боевым, - а не за ящики. Но это так, к слову.

В подобном духе выступил ещё один товарищ коммунист, закончив свою речь словами опасения:

- Как бы у товарища капитана такое поведение не стало обыденным явлением.

Когда почти тоже самое и в том же духе начал излагать третий мичман, капитан не выдержал. Обличительный пафос ему явно не понравился, глаза налились кровью, внешний вид стал угрожающим. Едрёнкин привстал.

- Я вам б…ть покажу… - зарычал он, и правая рука потянулась к табуретке.

Ближе всех к двери, с самым острым чутьём к техногенным катастрофам и собственной шкуре, сидел мичман Карамелин. Как только прозвучала первая половина угрозы, исходившая от начальника, он резко снялся с места и, невзирая на почтенный возраст и большой личный вес, через доли секунд оказался в дверях. Тут же началась цепная реакция. Когда капитан оторвал от пола и поднял над головой табуретку, последний мичман выскочил из помещения и захлопнул за собой дверь.

- … как начальника критиковать, - закончил «лирическое отступление» Едрёнкин.

За короткий промежуток времени её звучания, мимо пронеслось очень много событий. А главное, количество желающих критиковать сократилось до ноля прямо на глазах.

Приняв радикальное решение, капитан начал переходить от слов к делу. Сделанный с особой прочностью, на века, военный табурет сильно шлёпнулся о дверь и разлетелся на щепки.

- Если бы попал кому-нибудь в «башню», то получилась бы аналогия с нераскрывшимся парашютом, - мелькнула у него мысль.

Едрёнкин подошёл и открыл дверь ангара. У него было большое желание первому, попавшемуся под руку дать по мозгам, чтобы остальным неповадно было. Но, от принципиальных коммунистов уже и след простыл. Первая попытка вынести выговор начальнику, оказалась для них провальной. Капитан достал из кармана таблетки, вернулся к столу и налил воды из графина, чтобы запить лекарство. Он посидел немного, пришёл в себя и убыл в кабинет.

Мичманы, обескураженные и не на шутку встревоженные, пугливо выглядывая из-за углов разных хранилищ, убедились в том, что их жизням больше ничто не угрожает. Только после этого они посмели расслабиться. Партгрупорг дал команду всем собраться в другом ангаре, самом крайнем, стоявшем на отшибе. Коммунисты заперевшись в нём, разговаривая шёпотом, провели собрание в экспресс-режиме и единогласно проголосовали за выговор капитану Едрёнкину.

Владимир Антонович всю следующую неделю гонял подчинённых до седьмого пота строевыми занятиями. Каждый раз, заканчивая обучение прохождением торжественным маршем. На пятый день муштры он составил бумагу, чтобы вывезти их на стрельбище и принять зачёт, а затем спланировал провести ещё марш-бросок на лыжах. Оставалось только подписать план у командира части.

- Я вам покажу, что такое настоящая служба, - мысленно издевался он над мичманами морально неготовыми к таким переменам. – Придётся попотеть «золотому фонду» флота.

Но не тут-то было, коллектив мичманов срочно отправил Блудняка к замполиту части, чтобы тот упал ему в ноги и пожаловался на невыносимые условия устроенные Едрёнкиным.

- Ты подчеркни там, что он нам мстит за справедливую критику, - напутствовал его Куракин, озираясь по сторонам.

Командиры не с Луны свалились и прекрасно понимали, что на лыжной дистанции половина из них точно придёт не к финишу, а на тот свет. Ведь склад в арсенале, это не морская пехота. Владимира Антоновича срочно решили обуздать. Его отправили в отпуск, потом он проходил медкомиссию в госпитале, а тут уже и тридцать три года стукнуло, возраст Христа. Так и дотянуло командование части до демобилизации капитана. Младшего офицера уволили по болезни, с почестями, назначив неплохую пенсию. Северной выслуги для этого хватило.

Владимир Едрёнкин вернулся в дом родной. В городке ему выделили однокомнатную квартиру, но он чаще предпочитал проживать в отчем доме. С виду Владимир Антонович был полон сил и энергии. Соседи даже перешёптывались:

- За что мужику такую хорошую пенсию дали? Он здоров как бык!

Владимир, естественно, никому не рассказывал, как он просыпается по ночам от головной боли и пьёт таблетки горстями, про «зашкаливающее» давление и частую бессонницу. Со временем Едрёнкин нашёл себе подругу. Как-то ожидая своей очереди на приёме у врача в областной больнице, он познакомился с молодой женщиной по имени Дарья. Её мягкая, добрая улыбка как магнит притянула его чувства. На первый взгляд – обычная женщина, но глаза… Недаром же говорят, что глаза – зеркало души. Он с первого же заплыва полностью «утонул» в них. С ней тоже в жизни стряслась подобная беда. Будучи водителем троллейбуса, устраняя на крыше неполадки, Даша упала оттуда головой вниз. Так они и пошли по-жизни рядом. Когда у него болела голова, она ухаживала за мужем, и наоборот. Самое главное, на этот раз он оказался в надёжных руках, любящей жены.

За всё время совместного проживания, Владимир Антонович разбушевался только один раз.

В «День победы», 9-го мая утром, они с Дашей пили чай с праздничным пирогом и смотрели военный парад на Красной площади. И всё обстояло вроде бы хорошо, но тут… Мимо трибуны проходила коробка морской пехоты Северного флота. Владимир с гордостью принялся рассказывать жене, что это полк в котором он служил. Вдруг показали крупным планом офицера, который шёл впереди. Едрёнкин узнал полковника возглавлявшего строй.

- Да это же Вася Пульников, - он привстал, не поверив своим глазам, приблизился к экрану цветного телевизора «Рубин». – Когда я служил, он у меня в роте командиром взвода был.

Владимир сел обратно с задумчивым видом, душевный подъём вызвал у него сильные чувства.

Через час, он по просьбе пожилого отца разбирал сарай, надо было освободить его от накопившегося хлама. Помогала ему в этом, как всегда, Даша. Разобрав больше половины, Едрёнкин наткнулся на старый, весь в пыли и паутине, телевизор «Рекорд». Он присел на ящик. Перед его глазами, словно на ленте кинофильма, пробежали этапы жизни. Там кроме хорошего были и леденящие душу кадры, случившиеся с ним, начиная от зонтика и до последнего прыжка с парашютом. Вдруг все краски жизни стали чёрными, появилась нестерпимая душевная боль, и на него нашло какое-то затмение. Едрёнкин схватил топор и изрубил «пионера телевидения» на мелкие куски. Прибежала Дарья с таблетками, она в это время отлучалась по хозяйству.

- Тише, тише, - приговаривала жена, выводя его из сарая.

Они сели на старый диван во дворе под яблоней, она прижала его голову к груди и шептала успокаивающие, приятные слова. Дарья почувствовала, что на её руку упала горячая слеза.

- Почему не я во главе того строя? – услышала она тихо произнесённые слова Владимиром.

Ю. Таманский

г. Севастополь 2012г.

Хулиган.

Марина Викторовна Небожинская, судья городского суда, сидела за своим рабочим столом в раздумьях. В последнее время её периодически одолевали проблемы, которые создавал бывший муж Вячеслав.

- Он очевидно только после развода понял, что именно потерял из-за своей неверности, - с огорчением подумала она о когда-то неудачно выбранном спутнике жизни.

Видимость благополучия лопнула в их семье полгода назад.

Марина Викторовна откинулась на высокую спинку рабочего кресла и с грустью посмотрела в окно. Серое зимнее с розовым оттенком небо навивало тоску, не хотелось ничего делать. Посидев немного со своими мыслями наедине, она усилием воли заставила себя встряхнуться и приступить к работе.

- Исполнять обязанности надо, вершить судьбы! - произнесла возбуждённо Небожинская вслух в пустом рабочем кабинете.

Марина Викторовна пристально посмотрела на стопки папок, в которых ждали своей очереди рассмотрения дела имущественных и иных споров. Она на секунды задержала на них взгляд.

- В этих бумагах чаяние людей: их ожидания, раскаяния, сомнения. Каждый из них с нетерпением ждёт решения своих вопросов по имуществу, для кого-то они станут даже судьбоносными. А объединяет всех этих граждан – надежда на справедливость.

После «лирического» отступления она стала перекладывать папки с делами из одной стопки в другую, бегло знакомясь с историей конфликта. Судья решала, какие из них необходимо рассматривать в первую очередь, а какие могут и подождать.

- Так, гражданин Самохвалов взял в долг у гражданина Каменева крупную сумму денег…, - она дальше пробежала бегло глазами по тексту и отложила дело на другой край стола.

Судья отнесла его к второстепенным. Следующее, ей показалось более серьёзным, она отправила папку в стопку первоочередных, для более тщательного изучения.

В седьмом, по счету, взятом в руки деле под номером №12, цифра, которую она всегда считала для себя счастливой, Небожинская прочитала: «Гражданский иск гражданки Погореловой к гражданину Валетову».

- Валетов, Валетов…, - судья на секунду задумалась. – Когда-то я это уже слышала, фамилия звучащая. Кажется что-то из моего далёкого детства.

Марина Викторовна начала медленно переворачивать страницы.

- Вот, - произнесла она, и глаза быстро побежали по строчкам. – «Валетов Сергей Петрович, 1967 года рождения…».

Она пропустила часть текста, и её палец остановился на том, что искала – месте проживания фигуранта.

- … улица Ореховая №25.

У серьёзной молодой женщины мечтательно заблестели глаза, она улыбнулась.

- Земля круглая, и люди часто идут навстречу друг другу.

Небожинская с утроенной энергией внимательно стала изучать гражданский иск гражданки Погореловой Надежды Фёдоровны к Сергею Петровичу Валетову. Дело не стоило и выеденного яйца, обычные претензии скандальной соседки к неуступчивому соседу. Нешуточный интерес у судьи возник по одной простой причине – она когда-то давно в детстве, будучи маленькой девочкой с косичками, с мамой и папой проживала в частном секторе на этой самой улице Ореховой только в доме №29. Марина Викторовна даже персонажей данного дела быстро вспомнила.

- Семья Погореловых ещё в те далёкие годы слыла склочной и скандальной, - судья отвлеклась от чтения и предалась воспоминаниям. – Эта Надя, по всей видимости, их старшая дочь. Узнаю по почерку, - она усмехнулась. – Что же такого совершил Валетов?

Небожинская нашла в деле и прочитала то место, где было указанно, собственно из-за чего разгорелся у них весь этот «сыр-бор». Оказывается, он отпилил ветки соседского дерева, которые свисали над его крышей и в ветреную погоду по ней сильно колотили.

Она задумчиво посмотрела в окно.

- Сергей Петрович, Сергей Петрович!

Взгляд её остановился на голых ветках дерева растущего под окном здания суда.

- Не тем ты для меня знаменит, что до сих пор хулиганишь, а то, что особый «фрукт».

Из памяти всплыл и перед глазами её появился эпизод из тех давних времён…

На скамейке в начале улицы, направляясь после школы, домой, расположились юноши. Это были четыре восьмиклассника, подрастающее поколение сего района. Трое из них расселись на скамейке, а четвёртый стоял перед товарищами и, размахивая руками, рассказывал им что-то интересное. Они громко, до неприличия смеялись, перекрикивая друг друга, дополняли рассказ одноклассника своими репликами и шутками. Это был тот возраст и время, когда прохожие, наблюдая за их поведением, называли парней обидным словом – «лоботрясы». Заводилой в этой компании слыл известный уличный хулиган - Сергей Валетов. Мимо них проходила девочка, пятиклассница Марина Пушкова. Со стороны она выглядела просто образцом идеальной школьницы: строгое коричневое платье с белыми манжетами и воротничком, косички с большими бантами и белоснежные гольфы. «Ангела» с ранцем, за хрупкими плечиками, отличало от других школьниц ещё и очень красивое личико.

Сергей боковым зрением заметил, что по дороге к ним приближается его соседка Маринка.

- О, соседка идёт, - предупредил он дружков, - сейчас я её подколю. Посмотрите, как девчонка интересно смущаться будет, - подогрел он интерес товарищей.

- Кто такая? – поинтересовался у него Алик.

- Квартирантка бабы Мани, рядом со мной живёт. Мать и отец - юристы. В нашем районе всё больше шофера да слесари, а тут…, - он почесал затылок, - интеллигенция!

Девочка поравнялась с компанией и обратила внимание, что ребята заинтересованно смотрят в её сторону. Она скосила глазки, и, не поворачивая головы, тихо произнесла: «Здравствуйте». Марина застенчиво перевела взгляд под ноги и пошла дальше. Валетов стоял к ней спиной. Когда он увидел, что друзья его уже не слушают и смотрят мимо, он обернулся.

- Маринка, покажи! – крикнул он с серьезным видом.

- Дурак ты, Серёжка, я маме всё расскажу! – слова её звучали тревожно и выразительно.

Девчонка покраснела и ускорила шаг. Молодые «жеребцы» громко и разнузданно рассмеялись на всю улицу.

Через год семья Пушковых переехала в другой район на новую съёмную квартиру. Марина пошла в другую школу и пути их больше не пересекались…

Марина Викторовна остановила свои воспоминания.

- Интересно, кем стал тот хулиган Серёжка Валетов. Насколько я помню, он на удивление всем окружающим не плохо учился в школе.

Она покопалась в деле.

- Вот! «…Валетов С.П. офицер запаса, капитан 3 ранга…», - прошептала она, не веря своим глазам.

Лицо судьи застыло в изумлении.

- Это надо же!

Небожинская никогда бы не могла подумать, что они с хулиганом Серёжкой окажутся людьми одного социального слоя. Марина всегда помнила, что он – из обычной «рабоче – крестьянской» семьи, она – из семьи интеллигенции. Судья стала дальше вычитывать его биографию.

- Разведённый, - прочитала Небожинская.

На лице её появилась лёгкая грусть, подобное ключевое слово всегда задевает за самое живое.

- К сожалению, здесь наши с ним судьбы схожи.

Она призадумалась.

- Взгреть бы этого Серёжу по старой памяти, да посильней, да так чтобы запомнилось ему на всю оставшуюся жизнь, - вдруг завелась она. – Как он когда-то меня маленькую при своих друзьях - остолопах обидел. Ладно, там видно будет.

Через неделю судья Марина Викторовна Небожинская проводила заседание. После завершения трёх рассмотренных дел, она взяла в руки то, которое ждала с особым нетерпением и лёгким трепетом. Сердце предательски усиленно застучало. Она сняла очки, прикусила дужку и задумалась, сидя в пустом зале.

- А ведь он мне тогда, в детстве, даже нравился. Парень был сильный, отпор мог любому в районе дать. Это он только перед дружками своими хорохорился и рисовался, а так добрый человек по своей натуре был. Как-то меня возле школы даже от шпаны защитил. Помню ещё, что Сергей дружил со своей одноклассницей Ирой, так я ей даже завидовала и сожалела, что не в их возрасте была.

Вернулась секретарша.

- Марина Викторовна, прибыли фигуранты очередного дела, сидят в коридоре и мирно беседуют.

- Подождите, Антонина Петровна.

Она торопливо достала из сумочки губную помаду, духи и зеркальце. Небожинская подкрасила губки, подушилась и оценила себя на предмет привлекательности. Ведь она сегодня надела одно из самых лучших своих платьев и золотые серьги с маленькими бриллиантами. Закончив прихорашиваться, Марина Викторовна оценила сделанный вчера маникюр, надела очки и напустила строгий вид.

- Зовите.

В помещение вошла круглой формы женщина в годах, сильно смахивавшая на персонаж из детской сказки – «Колобок» и поздоровалась. За ней появился статный мужчина в чёрном костюме и модной рубашке с галстуком.

Глаза судьи и Валетова встретились.

- Надо же, какая красавица! - мелькнуло в голове у Сергея Петровича. – Неужели такие эффектные судьи бывают!

- Интересным кавалером стал наш уличный хулиган, - отметила мысленно судья.

Она не выдержав взгляда уверенного в себе мужчины, опустила глаза.

- Проходите и присаживайтесь, - предложила Небожинская.

- Похоже, что у судьи сегодня День рождения. Разоделась очень шикарно! – подумал Валетов. – Одно декольте чего стоит!

Пока они устраивались, она поверх очков рассматривала парня из детства.

- Приятной внешности мужчина: высокий, статный, слегка убелённые сединой виски, - перечисляла она его достоинства. – Хоть и из простой семьи, но чувствуется какая-то порода!

Небожинская произнесла казённую «шапку» перед началом заседания, а потом представилась.

- Заседание буду проводить я, судья Марина Викторовна Небожинская.

- Марина Викторовна, - перебил её Валетов, - разрешите мы с Надеждой Фёдоровной, прежде чем Вы начнёте, заявление сделаем.

Он посмотрел на Погорелову, а та в свою очередь на него, кивая головой.

- Хорошо, сделайте заявление.

- Мы с Надеждой Фёдоровной наш спор разрешили мирным путем, и пришли к взаимному соглашению, она ко мне больше претензий не имеет. Как говорится, худой мир лучше доброй ссоры, - говорил он выразительно и убедительно.

Соседка смотрела на него как на икону и постоянно поддакивала в знак согласия.

- Так что спор наш улажен, - добавил Сергей Петрович.

Судья после небольшой паузы согласилась.

- Вот и ладненько. Сейчас секретарь оформит бумаги, в которых вы распишетесь, и тогда будете свободны. А пока посидите в коридоре и подождите, - произнесла она без лишних слов и эмоций.

Через пятнадцать минут судья вызвала их в зал заседаний, спорщики поставили подписи в соответствующем месте документа и были отпущены.

Последним из помещения выходил Валетов.

- Сейчас он уйдёт и не узнает, кто перед ним сидел, вёл его дело, какой стала та Маринка – девчонка с бантиками. Теперь мы никогда не увидимся, как и 30 лет назад.

Она секунду колебалась.

- Сергей Петрович, задержитесь, пожалуйста, на минутку, - решилась Небожинская и окликнула его, мягким, просящим голосом.

Валетов остановился и с удивлённым лицом повернулся к судье.

- Присядьте, пожалуйста.

Он закрыл дверь, прошёл и сел в кресло напротив судьи.

- Вы меня совсем не помните? - спросила, Марина Викторовна слегка улыбнувшись.

Он пристально глядя на неё, отрицательно покачал головой.

- А Марину Пушкову с улицы Ореховой 29?

- Ёлки-палки, Марина! – он выдохнул воздух, у него заблестели глаза. – Какой ты стала красивой и важной дамой! Не верю своим глазам!

- Аналогично. Только вот в моих воспоминаниях Серёжка Валетов остался уличным хулиганом и сорвиголовой. А тут, читаю дело, оказывается, что он тоже не так прост – капитан 3 ранга в отставке!

- Намекаешь на то, что я «…ясень с видом деревенским приобщился к вальсам венским…»?

- Нет, я совсем не это имела ввиду.

- Ну, допустим, учился я неплохо, а то, что шебутной был тогда, так это молодость, на которую всё списать можно. Так сказать – юношеский максимализм в переизбытке.

Они сразу же в разговоре без каких-либо стеснений перешли на «ты», хотя по-началу их интерес друг к другу был прикрыт серьёзным выражением лиц.

- А тебе в жизни, как я понял, нравятся больше аккуратненькие пареньки в очочках?

- Нет, спасибо! Такой уже был, - ответила она, подумав о своём бывшем муже.

Марина вышла из-за стола, в туфельках на высокой шпильке гордо и грациозно прошла и села через одно кресло от него. Валетов, глядя на её стройность, сглотнул слюну. Они повернулись друг к другу, чтобы было удобнее вести беседу.

- Так ты значит замужем за неким Небожинским? – он сделал рукой жест театрально, выставив вверх указательный палец. - Кто он у тебя, если не секрет?

- Была.

- М-м-м…, - промычал Сергей, отведя глаза в сторону.

- А ты, похоже, как и мой неверный муж, тоже отставку получил.

- Я был верный муж, а причина расставания диаметрально противоположная твоей истории. Какой смысл об этом теперь вспоминать?

Она прочитала в его глазах, что разговор на эту тему Сергею неприятен.

- Да, да, не будем о грустных сторонах жизни нашей, - постаралась перевести разговор в другую плоскость Марина.

Валетов встрепенулся.

- Кстати, судьбу мою направила в нужное русло семья Островских, которые после вас поселились во времянке у бабы Мани. Глава семьи у них был морской офицер, а его жена учитель математики. С их сыном Виталиком мы были одного возраста, и в дальнейшем стали друзьями «не разлей вода». Он всегда мечтал пойти по стопам отца, ну и меня заразил этой идеей. К окончанию десятого класса матушка его, нас подтянула в учебе, и поступление прошло как само собой разумеющееся. Только после окончания военно-морского училища судьба развела нас с другом в разные стороны – меня на север его, на юг. Кстати, что ты сегодня вечером делаешь? – резко оборвал он повествование своей судьбы и без плавных переходов пошёл в наступление.

Марина Викторовна не по годам засмущалась, словно юная девчонка и пожала плечами. Ей подсознательно вдруг показалось, что с этими его словами в её жизни всё пошло по второму кругу.

- Ничего, - робко ответила она.

- Тогда приглашаю тебя в ресторан или театр. Короче, куда хочешь туда и приглашаю.

Она светясь, от появившегося откуда-то изнутри счастья, ответила: «Хорошо».

- Наверное, для этого я его и остановила, - оправдывалась она мысленно перед собой. Ничего неожиданного он ей не сказал, а голова почему-то пошла кругом.

Они договорились о встрече, попрощались и Сергей, не без эстетства, поцеловал ей ручку.

Сергей Петрович вышел из зала заседаний и с удивлением обнаружил, что соседка Надя не ушла домой. Увидев Валетова, она вскочила с места и мелкими шажками направилась к нему.

- Чего ты так долго? Что ещё хотела от тебя услышать эта расфуфыренная судья? – спрашивала она с какой-то тревогой в голосе.

Он ухмыльнулся и сделал паузу, пронзительно смотря на соседку.

- Спрашивала о тебе.

- А что именно? – у неё перехватило дух.

- Не гонишь ли ты самогон и не продаёшь ли его по ночам местным пьяницам.

Надежда Фёдоровна явно занервничала, покраснела и нахмурила брови.

- Конечно, нет! Серёжа, ты же меня знаешь?!

- Вот я и ответил, что нет.

Валетов продолжал хитро смотреть на соседку. Разыграл он сценку с одной лишь целью, чтобы она впредь боялась разоблачения и не ходила больше никуда с пустяшными жалобами. Своего рода подцепил на крючок.

- Ладно, не переживай. Пойдём к моей машине, подвезу домой, - он добродушно улыбнулся.

- Спасибо, Серёженька.

Она бежала за ним как благодарная собачонка.

* * *

Прошёл год. Между плотных штор в комнату пробился яркий солнечный луч, осветив овальный стол с шикарным букетом роз и широкую кровать. Сергей Валетов полулежал, развалившись на пышных подушках. Рядом крепко прижавшись к нему и прикрыв глаза, примостилась вся раскрасневшаяся от счастья Марина.

- Вот тебе и моя счастливая цифра «12», которая считается символом совершенства, полноты и единства, - нарушила она молчание, промурлыкав.

- О чём ты? – недоумённо переспросил он.

- Да, так, - ответила Марина неопределённо, размышляя о деле №12, с которого всё и начиналось.

Оба о чём-то задумались на секунду.

- Слушай, я всё не решался спросить, у вас там все судьи так наряжаются на процессы – надевают праздничные платья с глубоким декольте, серьги с бриллиантами? А какая была причёска!

- Догадайся, - ответила она уклончиво и уткнулась лицом ему в грудь.

- Фемиде стало жарко, оголила плечи и кое-что ещё, - пошутил он в своём стиле.

- До нашей с тобой встречи, я слыла неприступной, как крепость, - медленно и тихо, словно во сне, произнесла Марина.

- Для Валетова никогда не существовали неприступные бастионы, - он самодовольно улыбнулся.

- Я не должна была тебя прощать, - продолжала шептать она. – Ты меня когда-то в детстве очень сильно обидел.

- Не помню, - с озадаченным видом ответил он.

- Зато я помню, - улыбнулась она.

- Всё равно же показала, - с хитрым выражением лица произнёс он и скосился на подружку.

- Дурак ты, Серёжка, - вскрикнула она непроизвольно, вскочила на кровати, не стесняясь наготы своей, и ударила его подушкой.

- Ты забыла добавить: «Я маме всё расскажу», - продолжал издеваться он.

Она замерла, снова замахнувшись подушкой.

- Значит, он всё помнил, - мелькнуло в голове. – Плут! – закричала она.

При следующем замахе, Сергей перехватил её руку, тело, крепко прижал к себе, и влюблённая пара застыла в глубоком поцелуе. Это, по всем признакам, было похоже на внезапно вспыхнувшую год назад крепкую любовь после тридцатилетней паузы.

Ю. Таманский

г. Севастополь 2013г.

«Я тоже так хочу!»

(Посвящается мужчинам, кому за … )

Каждый человек, последовательно преодолев рубежи юности, молодости, и затем, вступив в зрелый возраст, иногда окунается в мечты. Ему очень хочется посетить какие-нибудь памятные места босоного детства.

Иван Семёнович Шапкин, был грех, тоже предавался таким мечтаниям неоднократно и однажды оказался на стадионе. Если копнуть глубже, то он очень давно вынашивал в себе подобный план, посетить азартное место радостей и огорчений. В сегодняшний выходной, Иван Семёнович наконец-то плюнув на нескончаемый тягучий быт, сначала было, решительно вознамерился это сделать, но потом, ему стыдно об этом вспоминать, проявил некоторые колебания. И всё же, Шапкин совершил личный маленький подвиг, он удалился от семейной суеты, забот и любимой дачи. Сокровенная мечта его состояла в том, что Шапкин всё это время жаждал самолично поболеть за футбольную команду своего родного города, которая в последние два года часто радовала болельщиков, играя успешно в первой лиге.

- Когда я был пацаном, то наш «Метеор» выше середины турнирной таблицы, причём второй лиги, никогда не поднимался, - отметил он очевидные успехи клуба накануне, с трепетом держа в руках местную газету «Вечорка» с итогами очередного тура.

Когда-то в детстве Ваня Шапкин, как и все мальчишки двора, гонял кожаный мяч на близлежащем пустыре. Позже, приходилось ему участвовать в футбольных баталиях с другими районами города и даже сражаться в соревнованиях на приз «Кожаный мяч». Родители приветствовали его увлечение футболом. Расчёт их был прост, чтобы сын не водился с «плохими» парнями и компаниями. Но, когда у него появилось несколько троек в четверти, отец категорически пресёк увлечение футболом. Позже в биографии Вани было Высшее военно-морское училище, служба на боевых кораблях, семья и дети. Вся жизнь прошла по обычному правильному алгоритму, без крутых поворотов и исключений из правил. Выйдя на пенсию, в свои сорок пять, Иван Семёнович продолжал мечтать о посещении большого стадиона так же, как когда-то в детстве. Он горел желанием страстно поболеть за родной «Метеор», который уже два года играл не где-нибудь, а в первой лиге. Ох, как хотелось окунуться в атмосферу далёкого детства! Всё упиралось в то, что одному идти на стадион не было желания, а друзья – болельщики отсутствовали. Но он решился!

Погода сегодня стояла отличная. Солнце, перевалив зенит, побежало к горизонту, в одиночестве сияя на абсолютно безоблачном небе.

- Как много здесь изменилось, - крутя головой по сторонам, подумал военный пенсионер Шапкин, взяв билет и пройдя турникет входных ворот. – Реальность превзошла мои ожидания. Стадион перестроили, но всё равно и что-то от прошлого осталось. А вон на щите нарисована до боли знакомая эмблема клуба.

Публика на трибунах собралась разношёрстная, начиная от мальчишек, уже «заболевших» футболом, и заканчивая убелёнными сединой дедами. Поэтому его опасения, что он будет сегодня выглядеть «белой» вороной оказались напрасными. В глаза бросалось большое количество группировок футбольных фанатов, в подавляющем большинстве это была молодёжь. Они выделялись среди болельщиков своей атрибутикой, шумным поведением и держались обособленно. Со стороны фанатов нет-нет, да и проскакивало крепкое словцо, доносились частые реплики и громкий развязанный смех. Ивану Семёновичу, как человеку солидному, это резало слух. Хотя, ещё совсем недавно, будучи на службе, ему иногда приходилось для убедительности подкреплять свои мысли выражениями из подобного словаря. Разница была в том, что автором ненормативных слов был он, а в подобных случаях неловкость не ощущается. Реакция не восприятия появляется только тогда, когда это слышишь от других.

Шапкин поднялся на трибуну, нашёл своё место, согласно купленному билету и удобно устроился. Все сектора постепенно заполнились до отказа зрителями и судья на поле старательно, чтобы услышал каждый пришедший, приложив к губам свисток, дунул со всей мочи. И тут понеслось…

Через пять минут у Ивана Семёновича сложилось такое впечатление, что многие болельщики явились сюда специально выпустить «пар» - просто подрать глотку. Они кричали, свистели, болезненно реагируя на остановку игры и замечания в адрес футболистов любимой команды со стороны человека со свистком. Трибуны просто взрывались, когда у ворот соперника возникали опасные моменты. Среди всей это какофонии периодически, откуда-то сзади, доносился басовитый голос с хрипотцой.

- Дай ему по ногам сдачу! ... Судье очки надо выписать! … Смотри, смотри, Петрова сбили, а судья прикинулся, что не видит! … Давай ребята, вперёд!

Сквозь этот навязчивый крик пробивался и какой-то женский визг поддержки. У Шапкина к этому тандему, монотонному голосу и «мышиному» писку, почему-то появилось устойчивое раздражение. Через двадцать минут он оглянулся.

- Мать честная! – Иван Семёнович узнал в крикуне своего бывшего сослуживца, Евгения Горохова, восседавшего на четыре ряда выше его.

Шапкин обернулся в тот момент, когда Горохов вскочил со своего места, вскинул руки вверх и начал оглушительно кричать вместе с окружающими его людьми, подбадривая местную команду, которая в этот момент создала опасный момент у ворот соперника. Потом он, от переизбытка эмоций, схватил за рукав соседа справа, и, ища поддержки, возмущённо кричал ему в ухо:

- Ну, как так можно было промазать?!

Слева, рядом с Евгением, сидела молодая симпатичная девушка, которая также бурно реагировала на происходившие события, поглядывая на Горохова. Иван Семёнович понял, что они вместе.

- Странно, дочка – футбольный болельщик! – подумал он. – В перерыве подойду к ним.

Закончился первый тайм, команда «Метеор» вела в счёте 1:0. Зрители дружно встали со своих мест, чтобы отправиться, кто куда: размять ноги, в буфет выпить пива, а кто и в «домик неизвестного архитектора». На лицах болельщиков продолжало держаться застывшее удовольствие от увиденного хорошего футбола с положительным результатом. Шапкин тоже встал и обернулся.

- Женя! – окликнул он старого знакомого.

- Привет, Ваня! – обрадовался неожиданной встрече Горохов. – Спускайся вниз, там поговорим, - махнул он рукой.

С трибуны медленно текла плотная река болельщиков, к которой на разных уровнях пристроились сослуживцы. Спустившись на пешеходную дорожку у трибун, они наконец-то встретились.

- Здорово, дружище! – Горохов, который был значительно массивней по комплекции и на две головы выше Шапкина, сгрёб его в объятия, словно медведь зазевавшегося охотника.

- Рад тебя видеть, старина! – пробасил он.

От него разило винными парами. Рядом остановилась его подружка, девушка нетерпеливо перетаптывалась и хлопала густо накрашенными ресницами.

- Познакомься, это без пяти минут моя супруга Надя, - представил он спутницу, с самодовольной улыбкой на лице. – Надюша, а с этим джентльменом мы вместе служили и не одну тысячу морских миль прошли.

Шапкин растерянно посмотрел на молодую особу, чувствовалась какая-то возникшая возрастная неловкость. Он кивнул головой, в знак того, что ему приятно знакомство с подругой товарища. Хотя…, её с лёгкой наглецой глаза быстро посеяли некоторые сомнение в этом.

Она удостоила Ивана Семёновича равнодушным взглядом, повернулась к Горохову и наигранно произнесла:

- Котик, вы пообщайтесь тут с товарищем, а я схожу в …

Девица кивнула головой в сторону общественного туалета. Слух резал её сельский выговор.

- Хорошо, Надюшка! Нас с Иваном в буфете найдёшь.

Он взял Шапкина под руку и увлёк за собой.

- Пойдём дружище, хоть пивка за встречу выпьем. Сейчас на стадионе бражничать нельзя, крепче пива ничего не продают.

Два бывших сослуживца через пару минут, сидели уже за столиком в душном помещении пивнушки, в которой в это время был полный аншлаг, и вспоминали флотские будни. У Шапкина на языке постоянно вертелся вопрос по поводу личной жизни товарища, но задать он его пока не решался.

- Захочет, сам расскажет, - подумал тактичный Иван Семёнович.

Выяснив друг у друга, кто кого видел из сослуживцев, что о них знает и слышал, они резко перешли к будням сегодняшним.

- Как тебе моя мадам? – хвастливо задал неожиданный вопрос Горохов. – Ничего? – он расплылся в самодовольной улыбке.

- Не слишком ли она молода для тебя? Ей, наверное, и тридцати ещё нет? – засомневался Иван Семёнович в подобном счастье.

- Нормально! Главное, чтобы она во мне как в мужчине ещё долго не разочаровывалась, а остальное…

Горохов лукаво смотрел на товарища и буквально светился.

Он как бы невзначай намекал на то, что молодость в первую очередь – это состояние души.

- Я бы себя такими радужными надеждами не тешил. Что будешь делать, когда из тебя обильно посыплется песок, а холеность и представительность в трубу вылетят? – с некоторой ехидцей попытался заглянуть за возрастной горизонт Шапкин. – Сейчас ты на крыльях летаешь, а потом настанет время, когда ничего не вернёшь.

- Ну и пусть, - отмахнулся Горохов, но улыбка с лица немного сползла. – Конечно же, она меня бросит. Не знаешь, что в таких ситуациях случается? – он весело рассмеялся. – А пока меня всё устраивает, чувствую себя хорошо и вполне доволен жизнью, - в его глазах появилась бесовская хитреца. – Потом мне будет всё равно.

- А как же твоя бывшая жена Вероника? – поинтересовался Шапкин.

- Мы с ней год назад как расстались, - тяжело вздохнув, выдавил из себя помрачневший Горохов. – Поймала меня на измене.

Шапкин усмехнулся.

- Да у тебя, кажется, вся жизнь проходит в неверности. Что-то не припомню, чтобы у Жени Горохова когда-нибудь на стороне никого не было, - он усмехнулся и покачал головой. - И ведь не боишься сюрприза от Венеры получить.

- Что поделать, такой я! Меня постоянно сопровождает порочная страсть и такого приятного занятия, как физическая любовь, себя лишить не могу, – развёл руки в стороны Горохов. – Про горбатого ты пословицу знаешь, признаюсь, это тот самый случай. Вероника любила меня и терпела очень долго таким, какой я есть, но мои выходки, в конечном итоге, её достали. Разменяли мы с женой квартиру и разбежались. В память о нашей совместной жизни остались только сын Сергей и дочь Оксана.

- Как они?

- Парень женился, у него своя семья. Дочка живёт и учится в другом городе. А жену я не осуждаю, - вернулся он к прежней теме.

- Ещё бы! Ведь твоя бывшая супруга очень обаятельная женщина, умница, а главное человек золотой! Это тебе надо локти кусать, потому что не дорожил своим счастьем и потерял его.

- Ты правильно говоришь. После каждого «залёта» я обещал этому золотому человеку, что последний раз. Но, не сдерживал слово. Год назад была последняя капля, которая переполнила её чашу терпения.

Он снова вздохнул.

- А где ты эту пассию «откопал»? – поинтересовался Шапкин.

Пивные градусы постепенно раскрепостили и вопросы с его стороны пошли уже откровенные.

- Его Величество случай. После развода наступила «чёрная полоса», хоть вешайся. Как-то раз на рынке начал кадрить продавщицу, а она оказалась не против, чересчур словоохотлива. Слово за слово и познакомились. Сейчас со мной живёт и не даёт скучать, - хитреца промелькнула в его глазах снова.

- Она что, не местная?

- Из деревни какой-то, - в связи с возникшей неловкостью он поменял позу на стуле и наморщил лоб, наверное от того что новая подруга была явно не их круга. – Только не подумай чего, меня это вовсе не смущает. Представляешь, я, словно снова молодым стал, - произнёс Горохов самодовольно и ожил на глазах.

Улыбка теперь не сходила с его лица.

- А как насчёт моральных аспектов? – не без доли иронии поинтересовался Иван Семёнович.

– Я тебя умоляю! О чём ты говоришь, в наш противоречивый век цинизма. Ты себе не представляешь, как это молодость заново прожить, вспомнить, что такое пламенная страсть, - он чуть ли не закатил глаза от возбуждения.

О чём бы сейчас Горохову не говорили, за или против, он продолжал находиться на своей волне.

- Ну, дай Бог! Раз тебе хорошо, то наслаждайся жизнью.

- У меня всё нормально, а вот у тебя и таких, не в обиду будет сказано, как ты – особо совестливых, нет бунтарского духа, гусарской решительности, ты никогда не рискуешь, и жизнь проходит по какой-то правильной инструкции. Каждый день похож один на другой, словно под копирку. Ваша жизнь это морально-нравственный подвиг. Скучно ведь так! – иронично произнёс Горохов со свойственной ему лихостью и рассмеялся.

- Будет уместно заметить, что кривой путь, это тоже неправильно, - парировал Иван Семёнович. Во всём должны присутствовать рамки дозволенного. Да и настоящего мужчину вовсе не эти качества характеризуют, - поставил он точку в разговоре.

В этот момент появилась его молодая избранница, и трёп на личные темы резко оборвался. В завершение разговора в голове у Шапкина промелькнула мысль:

- Не иначе как у сослуживца бес из ребра в голову перебрался.

Будущая молодая супруга закапризничала, товарищи, пожелав друг другу удачи, расстались. Несуразно смотрящаяся со стороны пара, чинно удалялась. Возле мешковатого Горохова шло рядом, виляя бёдрами, на каблуках, в гламурных чулках и держа его под руку молодоё симпатичное создание. Шапкин, забыв о своих нравоучениях, сглотнув слюну, с завистью смотрел им вслед. Дьявольский соблазн сделал своё дело, и он не устоял.

- Я тоже так хочу! – пробуравила его мозг крамольная мысль.

Но у Шапкина, в отличие от товарища, мысли остались только мыслями.

Он допил пиво, и, раздумывая о произошедшей беседе, пошёл к трибуне на своё место.

В конечном итоге, местная команда с трудом всё же дожала соперника со счётом 2:1 и Иван Семёнович в бурном потоке болельщиков двинулся от стадиона к остановке. Незаметно наступили сумерки.

- Да, такая толчея, шум и гам уже не для меня, хотя зрелище получилось весьма насыщенным, - подумал он, почувствовав усталость. – Мне теперь в свободное от работы время остаётся только созидать на даче, а не впустую горланить с мальчишками на трибуне.

Придя домой, Иван Семёнович не поцеловал, как всегда у порога, свою жену Ларису. Он только одарил её каким-то пустым взглядом и сделал вид, что утомился.

- Наверное, он действительно устал, - подумала его верная жена и не стала приставать с расспросами.

Шапкин выглядел каким-то задумчивым и угрюмым.

- Постарела моя красавица, складки и морщины сплошь. А когда-то была…, - он стал ещё мрачнее.

- Ванюша, ты ужинать будешь? – спросила она ласково.

- А что у нас сегодня? – буркнул он в ответ.

- Сегодня пюре и котлетки твои любимые, - нежно промурлыкала жена.

У Шапкина заурчало в желудке, и подкатила тягучая слюна к пересохшему горлу, он с трудом её проглотил.

Иван Семёнович словно проснулся.

- Да, Ларисочка, буду ужинать, - смягчил он тон.

Жена заторопилась на кухню.

Шапкин, сняв обувь и куртку в прихожей, остановил свой взгляд в зеркале и повернул лицо влево - вправо.

- Седин у меня прибавляется катастрофически, - он провёл рукой по серебристой голове, - лицо стало каким-то сухим и серым, живот вон, какой вымахал. Харахорится больше нечем, - он с огорчения вздохнул. – Не до «гулек» уже.

Ванюша, ты идёшь кушать? – послышался родной голос жены. – Всё остывает.

- Да, да, иду.

Через минуту Шапкин сидел за столом и уплетал котлеты, которые так вкусно может приготовить только его единственная жена Лариса.

Супруги за совместную жизнь изучили друг друга очень хорошо, жена могла часто даже догадываться, отчего появились перемены в настроении её Ивана. Она села напротив его и подпёрла рукой подбородок, смотря чуть сострадательными глазами. Лариса ждала, когда супруг насытится и станет добрее. Она не хуже театральной актрисы могла взять паузу и именно вовремя задать вопрос. Шапкин, съев всё до последней крошки, откинулся на спинку стула и тяжело выпустил воздух.

- Обкормила! – прозвучала своеобразная благодарность с его стороны.

- Так что случилось, мой дорогой? – она испытывающе смотрела на него.

- Ничего сногсшибательного, - ответил он безразлично. – Просто на стадионе встретил Женю Горохова, нахожусь под сумбуром различных впечатлений.

- А, это тот всем известный бабник и гуляка!

- Ну что ты так, право! – с напускным видом возмутился он.

- Наслышаны мы о нём, не выгораживай дружка. Я сказала, всё как есть. У него просто на лбу это написано. Ваш Горохов всю жизнь за каждой юбкой бегает, ни одной не пропускает. Бедная его Вероника!

- Кстати, они развелись.

- Поделом этому ловеласу. В жизни не бывает мелочей и случайностей. Всё в ней – цепь закономерностей. Он плохо закончит свой путь, потому что любит только себя.

Иван Семёнович тяжело встал.

- Нравится это кому-то или не очень, гуляки есть, были и будут, - буркнул он под нос.

Шапкин задвинул стул под стол и направился в комнату.

- С женщиной спорить бесполезно. Пора к телевизору, новости смотреть, - оповестили его лениво работавшие мозги. - Как сыр в масле – поел, теперь развлечения.

Чуть позже он начал подкашливать, видно холодное пиво давало о себе знать. Тут же на его ногах появились шерстяные носки, чай с малиновым вареньем на столике возле кровати, и как часто бывало, к утру проявившиеся признаки болезни отступили. Заботливая жена с этим справлялась блестяще на протяжении всей совместной жизни.

Прошло более полугода, Иван Семёнович в задумчивости шёл по своим делам в центре города. Сегодня было холодно, изо рта шёл пар, глаза слезились от низкой температуры. Люди закутались в тёплые одежды и старались в темпе решать проблемы, чтобы потом быстрей отправиться домой. Он тоже не был исключением, постоянно натягивал глубже головной убор на малиновые уши и шагал быстрее обычного. Мимо него прошёл какой-то неухоженный мужчина, на которого Шапкин не обратил внимания.

- Ваня! – раздался за спиной знакомый голос.

Иван Семёнович обернулся.

- Боже мой, Женя! – глаза его округлились.

Перед ним стоял в потёртом засаленном пальто, давно вышедшем из моды, вязаной серой шапочке, нахлобученной до бровей, сослуживец Горохов. Задрипанную одежду венчал вылинявший коричневый шарф. Лицо его было какое-то закопченное, из-под шапки торчали, словно пакля грязные волосы. Очевидно, было, что он давно не брился, и выросла козлиная борода. Больше всего удивлял равнодушный взгляд. Народ мимо таких типажей старается всегда проскочить побыстрее. Иван Семёнович оторопел от подобной картины и стоял с приоткрытым ртом. В голове его мелькнуло:

- Как говорят на флоте, товарищ опустился ниже ватерлинии.

- Что, не узнал? – вывел его из состояния шока вопрос Горохова. – Или нос воротишь?

- Конечно же, узнал, Женя, - он протянул ему руку.

Они поздоровались.

- Предвосхищая твой вопрос: «Что случилось?», готов ответить, но позже.

Горохов покрутил головой по сторонам.

- Пойдём в кафе посидим, всё тебе расскажу, - предложил он.

Через десять минут товарищи сидели в кафетерии под символичным для Горохова названием «Амуры». Над входными дверьми, словно в насмешку, с двух сторон были нарисованы купидоны со стрелами. Сослуживцы заказали по двести граммов водки и закуску. Иван Семёнович обратил внимание на то, что окружающие с некоторым удивлением посматривают в их сторону.

- Так что же случилось? – спросил Шапкин резко постаревшего Горохова.

- Подожди, дай выпить.

В это время принесли заказ. Евгений разлил водку по рюмкам и задумчиво посмотрел на Шапкина.

- Ваня, давай выпьем за наших преданных жён, лучше которых, нет на этом белом свете, - произнёс он хороший тост, но с очень грустными глазами.

Иван Семёнович сильно удивился, однако вида не подал.

- Конечно же, Женя, с превеликим удовольствием.

Они закусили крепкий напиток. Шапкин задал Евгению штампованный вопрос:

- Как жизнь, дружище?

- Что-то между плохо и очень плохо, - ответил тот нехотя.

Через минуту Горохова прорвало, из него начали бурно выплёскиваться эмоции.

- В общем, эта «змеиная» красотка окрутила меня по-полной. Молодая, но ужасно хваткая и подлая. После того как мы расписались, она начала использовать моменты, когда я бывал в сильном подпитии. Так по-пьяне и подмахнул подсунутые мне бумаги, как оказалось потом, она таким способом «под шумок» переписала на себя всё моё имущество. Когда протрезвел, вышло, что у меня ничего нет. Представляешь, Евгений Горохов вдруг стал голодранцем! Как она мне мозги запудрила, до сих пор не пойму! – он удивлённо цокал языком. – Ещё старым козлом обозвала. А может что-то подсыпала?

Шапкин пожал плечами.

- Самое интересное впереди. Прихожу я как-то домой, а там в моих тапочках и халате ходит какой-то мордоворот с внешностью булочника. Меня иногда называли шкафом, а этот и вовсе трёхстворчатый. Так называемая жена мне брезгливо заявляет: «Я тебя разлюбила, подаю на развод. Это мой новый муж, Вадик». Короче, эти двое предложили мне выметаться из квартиры, а если ещё ничего не понял, или начну качать права, то Вадик быстро свернёт мою шею. Вот уже три месяца живу, где придётся. Не по своей воле пришлось на время отказаться от большей части благ цивилизации, - пытался шутить он.

Его рука потянулась к графину.

- Но надо же с этим что-то делать! - возмутился Шапкин такой несправедливостью.

- Спасибо Станиславу Кулькову. Помнишь такого?

- Если честно, то нет.

- Был у нас в дивизии юрист. Сейчас он в какой-то ассоциации адвокатской работает. После последнего заседания суда, что-то сдвинулось с места. Есть вероятность, что с определёнными потерями, я всё-таки основное своё имущество и квартиру верну. Посмотрим, как они «запоют», - прозвучали из его уст хоть какие-то обнадёживающие слова.

- Может тебе к Веронике с поклоном явиться, попросить прощения? – предложил ему Шапкин как один из вариантов. – Вы с ней не чужие люди. У неё всё в гармонии и ум, и красота, да и тебя любит, наверное, до сих пор. Ведь первая жена - от Бога! - не зная для чего, добавил он.

- Я уже ходил к Веронике и готов был на колени пасть пред ней, но опоздал. Бывшая моя супруга вышла замуж. Здесь всё очевидно, сам виноват, - Горохов смотрел куда-то вдаль глазами обречённого человека, - В общем, состояние упадка и безысходности, - тихо добавил он.

- Ты погляди, девушка из деревни, а не простушкой оказалась. Хоть в криминальной области, но голова варит, - задумчиво озвучил мысль Шапкин.

- Всё не так было. Скорее всего, её направлял этот аферист Вадик. А она: глупая, грубая и некультурная самка, на которой пробу негде ставить.

Горохов смотрел, не моргая в одну точку, которая находилась на дне стакана.

- Её интеллект и воспитание можно охарактеризовать известной фразой, когда говорят: «Что не трудно вывезти девушку из деревни, но трудно вывести из девушки деревню».

Они ещё немного посидели, побеседовали. Евгений выговорился, и ему стало легче.

На прощание Иван Семёнович услышал от возрастного любителя молоденьких девиц очередную шокирующую новость.

- Мне сейчас надо спешить к товарищу на стройку, он сегодня дежурит, в вагончике у него и переночую, - Горохов устало вздохнул. - Чего смотришь удивлённо? Там у меня насиженное место. Мир не без добрых людей. А на следующей неделе, буду работать на спасательном буксире СБ-105. Дело уже кажется «на мази». Своя каюта, душ и камбуз. Лепота! А пока ждём-с, – он первый раз за вечер улыбнулся.

Всегда присущий ему оптимизм, появился на несколько секунд.

Они окончательно простились. Горохов поднял воротник, опустил голову и молча, растворился в толпе.

Шапкин шёл к остановке, а в голове невольно одна мысль вытесняла другую:

- Как говорится, недолго музыка играла… Я бы так не хотел, одному жить в «собачьих условиях» в холоде и голоде. Ради чего? … Самое главное, ни одной родной души вокруг. Мне это ни к чему!

Ему стало стыдно за себя, что он тогда на стадионе купился на блеф Горохова, который перед ним демонстрировал «красивую обёртку», и предательски смалодушничал по отношению к своей жене.

Иван Семёнович зашёл в полупустой троллейбус и сел у окна. Его мысли продолжали крутиться вокруг жизненной истории сослуживца. Вспомнив все подобные приключения с ним, о которых Шапкин знал, он пришёл к выводу, что это закономерный итог для Горохова.

- Когда-то, даже в таком возрасте приходится отвечать за свои поступки. Случись с ним это в молодости, сомневаюсь, чтобы Евгений извлёк урок, - скептически заметил он. - А сейчас, если выкрутится, то думаю, обожжётся до конца дней своих. Хотя, судьба на каждого из нас имеет свои планы.

Иван Семёнович осёкся, он понял, что далеко зашёл в осуждении товарища. Словно стыдясь этого, на ум пришли слова Уильяма Шекспира: « Грехи других судить Вы так усердно рвётесь, начните со своих и до чужих не доберетесь».

Но всё же под раздумьями подвёл черту:

- Счастья много не бывает, оно даётся один раз и на всю жизнь. Надо его ценить и беречь.

Зимний день короток и уже стемнело, когда Шапкин появился дома. Он стоял в прихожей с загадочным лицом. Ему на встречу вышла жена. Когда Иван Семёнович увидел её, то потускневший было мир, вдруг заиграл разноцветными красками, и усилилась тяга к жизни. Он неспеша снял верхнюю одежду, обувь, посмотрел, по привычке, в зеркало и пригладил волосы. Лариса всё это время испытывающе смотрела на него, облокотившись на стену и сложив руки на груди. Иван Семёнович подошёл к ней, обнял и закрыл глаза.

- Не говори ничего, давай так постоим.

Ю. Таманский

2012г. г. Севастополь

«Яблоко от яблони…».

- А ну, навались! – крикнул басовитым голосом трудовик. – Раз, два, три взяли …

Он в такт своих слов взмахивал прутом из крепкой ветки акации. Мальчишки восьмого «Б» класса, прилагая нечеловеческие усилия, перемещали огромный фрезерный станок по двору школьных мастерских. Его необходимо было по подложенным валикам перекатить к большому окну старого здания, а затем по наклонным брёвнам спустить вниз в помещение. Ребята трудились на славу, не жалея сил: одни из них подкладывали круглые чурки под станину, чтобы было удобней катить, другие, изогнувшись дугой, упираясь в асфальт, толкали эту «дуру». Через некоторое время менялись. Пот катился градом. «Парадом командовал» преданный своему делу, седой как лунь, пожилой учитель труда – Дмитрий Иванович Баландин – Блинов. В народе его в шутку окрестили – «комплексный обед». Всю сознательную жизнь он трудился на судоверфях морского завода, а на пенсии передавал в школе опыт молодой смене: учил обрабатывать металл, мастерить молотки, правильно сверлить отверстия на станке, отличать напильники друг от друга и т.д.

Из-за угла периодически, осторожно выглядывали два второгодника, закадычные друзья - Валерий Кривов и Анатолий Шуркин. Они без зазрения совести подсмеивались над остальными ребятами и курили сигареты «Прима».

- Пусть гнут свою спину, - хихикнул Кривов, - а нам не в жилу.

- Точно, мы не согласны работать от забора и до заката, - поддержал его Анатолий.

Ершистым, дерзким молодым людям казалось, что они смелые и умнее всех остальных.

Всё когда-то заканчивается, не составило исключение и перемещение тяжёлой махины. Трудовик отвернулся на секунду, у станка, как из-под земли выросли Кривов и Шуркин. Они под шумок, с деловым видом изобразили, что всё это время тоже пыхтели с коллективом. Дмитрий Иванович, воодушевляя ребят, скомандовал: «Последний рывок, братцы – и-и-и…. раз!». Станок встал на своё место. Раскрасневшиеся от усердия парни облегчённо вздохнули. Они стояли радостно-возбуждённые, их захлёстывали патриотические чувства. Ведь помощь школе была оказана серьёзная.

- А вы где были? – грозно прозвучал вопрос из уст учителя в адрес «сачков».

Он строго смотрел на хитрецов через толстые линзы очков. Второгодники поняли, что не прокатило, для них в воздухе запахло грозой и отпираться бесполезно. У Шуркина предательски забегали глаза.

- Повторяю традиционный вопрос: «Сколько будет продолжаться это безобразие, дармоеды?!».

Произнеся угрозу, он начал движение вперёд. Кривов не выдержал и сорвался с места первым, сделал два шага и запрыгнул на подоконник окна. Но, как оказалось, он со стартом «зевнул». Длинный прут – орудие посрамления, в руках трудовика засвистел в воздухе, словно кожаный хлыст и смачно «приласкал» спину Кривова. Беглец выгнулся, взвыл, но по набранной инерции выпрыгнул в окно на улицу. Шуркин оказался хитрее и отделался лёгким испугом. Он сначала притаился за станком, а потом, пока суд да дело, шустро выскользнул в двери и припустил как заяц.

- Я вам негодяи, ещё устрою «сладкую» жизнь! – крикнул вдогонку Дмитрий Иванович.

Попытка обмануть учителя с треском провалилась.

- Нашего трудовика на мякине не проведёшь, - пробубнил староста класса Петров.

Понятие демократия и свобода личности, придёт на эту землю только через двадцать лет. А пока, Дмитрий Иванович воспитывал в юных гражданах своей страны благородство и честность, трудолюбие и коллективизм. В крайних случаях он применял в своей работе не совсем официальный метод воспитания, как когда-то и его учили ещё при царе-батюшке, в православных традициях: по-русски – розгами. Он часто говорил своим ученикам: «Лакеев в семнадцатом году отменили». Призывая бесхитростными словами к самостоятельности и гордости, но старый рабочий не был пророком. Забегая вперёд, можно сказать определённо, что эту категорию людей снова возродили в начале «смутных времён» 1991 года. Но, то уже будут иные времена.

Ребята вымыли руки и занятия закончились. Они стали собираться на следующий урок.

- Дмитрий Иванович, а нельзя было их просто пристыдить? – вступился за парней отличник Филипп Коржаков.

- Слово действует лишь на тех, у кого есть мозги и совесть, - ответил ему человек, у которого была уже жизнь за плечами. – Чтоб дошло и проняло, иногда надо и таким вот образом.

На, чьей же стороне была правда, в отношении наказания, отличник так и не понял.

Когда класс направился в учебный корпус, то за трансформаторной будкой – «пепельницей» школы, остались на перекур пять человек, это были в основном второгодники. Там они и встретили Кривова.

- Валера, как самочувствие? Что-то вид у тебя печальный, – язвительно поинтересовался Гена Петряков.

Тот заплакал и отвернулся, чертыхаясь и бурча про себя.

- Что так больно?

Ушибленный Валера задрал рубашку и показал всем спину. Он продемонстрировал народу, какая после общения с трудовиком у него осталась вздувшаяся фиолетово-красная полоса.

- У этого старого дурака, совсем мозгов нет, - всхлипнув, пробурчал Кривов.

- Не слабо! – аргументировал увиденное зрелище Кузьмин.

Парни улыбнулись, но в душе были на стороне Дмитрия Ивановича, так как Кривов отлынивал уже не в первый раз. Характером трудовик слыл добродушным, были и «пряники» на его уроках. Всем кто учился и трудился добросовестно, он всегда ставил только пятёрки, в противном случае, неслухам «доставалось на орехи».

- Нечего было валенком прикидываться, - высказал своё мнение Андрей Вишняков.

- У меня рука болит, - сразу придумал отговорку Кривов.

- Надо было об этом говорить «комплексному обеду», а не нам, - улыбнулся одноклассник. - Я понимаю, что тебе всё «пополам», но хуже ты делаешь не ему, а классу, и это уже не в первый раз.

- Ты отцу пожалуйся, - посоветовал Кривову Гена.

- Ты что! Он вообще прибьёт, - Валерий потупил взгляд.

Есть правила в коллективе, пренебрежение которыми вызывает одинаковое возмущение и у тех, кто хорошо учится, и у тех, кто не очень. Такую черту и переступили два товарища.

Школа – восьмилетка располагалась посередине домов частного сектора. В те уже далёкие семидесятые годы прошлого столетия, это был особенный район – некий деревенский анклав в городе. В большинстве своём здесь проживали семьи: морзаводовцев, водители, рабочие, редко матросы гражданского флота и люди других профессий. Годы летели, а дороги всех поколений района начинались и проходили через эту школу. Порой одни и те же преподаватели были у пап, мам и внуков с одной фамилией. Частная собственность плюс почти деревенский уклад с рабочим мышлением, объясняли характеры и поведение его жителей и их детей. Бытовое пьянство было не редкость в этой среде, а там где оно есть, то появляется и криминал. Многие жители района прошли через «дом казённый».

В восьмом «Б» классе доучивалось пятеро переростков-второгодников со сложными характерами, у которых жизненный путь уже явно просматривался: армия, цеха морзавода, станок или баранка автомобиля. Ничего в этом не было плохого. Добросовестно трудиться, и учил их Баландин - Блинов.

Прошло четыре месяца, ребята восьмого «Б» класса сидели на уроке трудового воспитания, девчонки в это время обучались кройки и шитью в другом помещении. У Дмитрия Ивановича была одна очень странная привычка, когда он что-то долго рассказывал, то на это время закрывал глаза и монотонно, словно достав информацию из ячеек памяти, озвучивал её. Пожилой учитель был туг на ухо, слух подсел у него в цеху морзавода, где всё гремело и грохотало. Вдобавок ещё, на окружающий мир смотрел через толстые линзы очков. Все признаки указывали на его почтенный возраст. Сегодня учебный процесс проходил как обычно, только чересчур активно вёл себя Валерий Кривов. Парень начинал баловаться в тот момент, когда учитель закрывал глаза. Он задирал рядом сидевших ребят, смеялся, вставал со своего места и ходил между рядами. Продолжались эти безобразия до определенного момента. Дмитрий Иванович услышав какой-то шум, приоткрыл глаза и из-под кустистых бровей посмотрел на источник галдежа. В руках он всё время держал свою любимую металлическую указку, с которой на теоретических занятиях не расставался. Она представляла собой конусообразную телескопическую нескладывающуюся трубку, с заштифтованными звеньями. Учитель ударил ею по куску брони от танка, которая выполняла функцию наковальни. Металл однотонно зазвенел.

- Кривов, сядь на место! – предупредил он, произнеся грозно, громко и доходчиво.

Валерий притих, но когда Дмитрий Иванович в очередной раз закрыл глаза, он снова начал баловаться. Его нахальное лицо выражало, мол, «мне всё по барабану».

Баландин – Блинов внепланово, сквозь щель век, ещё раз подозрительно осмотрел обстановку.

- Кривов, если не понимаешь на русском языке, то перейду на украинский. Сядь на место,- повторил он своё предостережение.

Учитель произносил подобное словосочетание и раньше, но никто не мог даже и предположить, что оно означает – перейти на украинский. До сего пункта дело пока не доходило. Сегодня же, после четвёртого предупреждения, Дмитрий Иванович не выдержал. Он, чтобы не быть голословным, перешёл к конкретике. Баландин – Блинов с суровым видом ринулся в проход между партами. Кривов понял, о чём сейчас пойдёт речь, лихо вскочил на свой стол и перепрыгнул на другой ряд. Но, этот манёвр его не спас. Трудовик, не по годам резво, перегнулся через парту и наотмашь «махнул шашкой». Указка достала многострадальную спину проказника. Дмитрий Иванович, таким образом, высказал своё особое мнение и на корню пресёк юношескую легкомысленность, чтобы другим неповадно было. Кривов взвыл по-волчьи и как ошпаренный выскочил из мастерской.

- С такими «железными» аргументами спорить трудно, - прозвучал чей-то комментарий из класса.

– Тем более, когда конкретно ощущаешь их на своей шкуре, - добавил Морозов.

Это был всего лишь небольшой хор отдельных мнений.

- Увещевания прошлого раза на него не подействовали, - произнёс трудовик, тем самым поставив точку под инцидентом, и занятия продолжились в спокойной обстановке.

Между уроками, на перемене, Кривов показывал ребятам ушибленную спину, всё за той же трансформаторной будкой. Это была очередная кроваво-фиолетовая полоса, почти ничем не отличавшаяся от предыдущей. Валера сопровождал демонстрирование побоев крепкими словоизвержениями.

- Да она у тебя параллельно первой, прямо аккурат легла как троллейбусные провода! – издевался над ним Вишняков. – Ничего, время залечит раны.

- Иди ты…, - Кривов набыченно смотрел в его сторону, всхлипывая.

В двадцатых числах мая, ученики восьмого «Б» класса стояли на школьной линейке в праздничном наряде – белых рубашках и фартуках. Торжественное построение проходило в честь последнего звонка, который звучал для тех, кто покидал стены школы. Звучала грустная прощальная песня: «Когда уйдём со школьного двора», от слов которой ком подкатывал к горлу. Она выдавливала у учителей слезу, а у выпускников пробуждала ещё неосознанную внутреннюю радость. Крепкий парень из восьмого «А» класса пронёс на своих плечах, по периметру строя, девчушку-первоклашку. Она стараясь, трясла колокольчиком, украшенным алым бантом. Пройдёт немного времени, и все эти мгновения останутся лишь в воспоминаниях.

Через две недели восьмой «Б» класс сдавал выпускные экзамены. Первым предметом по списку числилась физика. Из класса вышел с озадаченным видом, долговязый Андрей Вишняков. Ребята звали его просто – «Вишня». Хорошистка Мухина, испытывая лёгкий мандраж перед экзаменом, пристала к нему с расспросами.

- Андрей, тебе какой билет попался? Много спрашивали?

- Пятый, - важно ответил парень.

- Что получил? – не отставала она.

Вишняков пожал плечами.

- Наверно тройку, - пробубнил Вишня и как-то виновато улыбнулся.

- Тебе что, не объявили оценку? – не унималась Мухина.

- Физик спросил: «Ты куда Андрей, пойдёшь после школы?». Я ему ответил: «Работать». А он мне и говорит: «Хорошо, у тебя был пятый билет, иди, работай».

- Всё понятно, физик тебе путёвку в жизнь выписал, - съязвила хорошистка. – Чего переливать из пустого в порожнее, - ехидно улыбнулась она.

- Вроде того, - уже не детским голосом, пробасил Вишня.

Примерно так сдавали выпускные экзамены и остальные второгодники восьмого «Б» класса. Кто-то после этого пошёл трудиться, иные прямо в армию, а кто и не успел – посадили за хулиганство. Такой примерно был в то время этот рабочий район. Но, не всё так грустно, выросли в нём: и врачи, и учителя, и офицеры, и инженеры, но то была другая история.

* * *

Ничего не бывает вечным, кроме времени. Годы пролетели, как поётся в известной песне: «А годы летят, наши лучшие годы…». Выпускники восьмого «Б» класса продолжали жить и работать, страдать и любить, у многих выросли дети. Кто-то в поисках «синей птицы» удачи, уехал на край некогда огромной страны. А в основном жили по принципу народной мудрости: «Где родился, там и пригодился».

Через энное количество лет, Валерия Анатольевича Кривова вызвали в родную школу. Поводом для этого послужило плохое поведение его сына Павла, ученика седьмого класса. Отец до обеда отпросился на работе и явился к классному руководителю на расправу.

- Валерий Анатольевич, вопрос, что называется, назрел и перезрел, - начала Нина Сергеевна издалека. – Я вижу очень большие пробелы в воспитании вашего сына. Вы кем работаете? – неожиданно спросила она.

- Водителем.

- Неужели у Вас хоть немного не остаётся времени, чтобы уделить его воспитанию сына?

- Я часто в рейсах бываю, но для этого время найду. А что он натворил?

- Во-первых, сын Ваш, Павел, бывает порой неуправляем, слабо учится - на одни тройки, постоянно уклоняется от какой-либо физической нагрузки, - она начала говорить возмущённо и очень взволнованно. - Например: металлолом не собирал, макулатуру тоже, на большой приборке надо было двигать парты, исчез и т.д. Совсем недавно, в кабинете биологии делали ремонт, попросили ребят перенести экспонаты и учебные пособия в другое место. Все парни трудились, кроме вашего сына, палец о палец не ударил. У него, видите ли, срочно заболел живот. А если и принимает участие, что бывает очень редко, то работает из рук вон плохо. Таких примеров можно привести множество. В общем, Ваш сын горе-ученик и безучастный ко всему человек.

У Кривова старшего покраснели уши, внутри что-то защемило. Он словно увидел себя в зеркале времени. Ему показалось, жизнь дала сдачу.

- Я обязательно с ним разберусь, - пообещал он учительнице.

- Тут не только один раз нужно разобраться, а заниматься воспитанием постоянно, - подправила его Нина Сергеевна, - время упущено.

С помощью назидательных тирад и нравоучений, мировоззрение отца Павла, на проблему кнута и пряника, полностью поменялось.

Валерий Анатольевич вышел из школы в смятении, мучила совесть, а больше всего жгли воспоминания. Будучи ещё школьником, он ведь тоже при любом удобном случае любил отлынивать от общественной работы.

- Может быть, я отстал от этой жизни и что-то в ней не понимаю? Ведь у него всё есть, в отличие от моего детства.

Взгляд его непроизвольно остановился на трансформаторной будке, за которой он когда-то курил с дружками.

- Неужели уже и сын курит, как я когда-то?! – задал он себе вопрос, и волосы зашевелились на голове от запоздалого раскаяния.

- У всех дети как дети, а мой… Вон у Шуркина сын Денис, отличник и поведение примерное.

Закончился рабочий день, Кривов - старший погрузившись в невесёлые размышления, медленно шёл по дороге в сторону своего дома. Весна утверждалась всё больше и больше. На ветках дикого миндаля проклюнулись зелёные листочки, в белом наряде стояли отдельные деревья. Вот-вот начнётся буйное цветение и благоухание всей проснувшейся природы. Яркое солнце подчёркивало синеву неба. В высоте хаотично проносились ласточки и стрижи, громко щебеча и радуясь. Весна пришла!

Проходя мимо двух и трёх этажных особняков, Кривов глубоко вздохнул.

- Как изменился наш район! – от такой мысли, на душе стало нехорошо. – Сначала братки, потом богачи скупили половину здешних домов. А так не хотелось, чтобы что-то менялось.

Он подошёл к своему двору и остановился.

- Когда-то наш добротный дом, который строил ещё мой отец, был одним из лучших в районе. А теперь… Он выглядит древним и серым, развалюхой среди домищ.

Кривов посмотрел на трёхэтажный дворец нового соседа слева, потом перевёл взгляд на «скромные» четырёхэтажные хоромы соседа справа.

- Наш домик теперь, на фоне этих творений, на собачью будку похож.

Открылась дверь веранды, в сторону летней кухни, пробежал сын Павлик.

Валерий Анатольевич осмотрел хозяйским глазом свой двор со стороны улицы.

- Штакетник покосился, ворота не крашены. Сколько раз говорил сыну обкопать деревья и побелить стволы. Правильно учительница сказала, что неисправимый лентяй растёт.

Он пристально посмотрел на гору недавно обрезанных веток, лежавшую возле забора.

- Эту кучу ему тоже велел сжечь.

Кривов подошёл поближе, наклонился и вытащил оттуда ветку от шелковицы. Он махнул ею по воздуху, послышался неприятный свист.

- На хлыст от акации очень смахивает.

У Валерия Анатольевича заныло в районе спины. Как говорится, мышечная память долговечна.

- Яблоко от яблони недалеко падает, - произнёс он с грустью до боли изношенную поговорку. – Я бы добавил и катится тоже. Придется, наверное, вспомнить уроки Дмитрия Ивановича.

Для его личной жизненной истории, это были не совсем приятные слова правды. Но, что поделаешь, время невозвратно. Особенно это чувствуется в воспитании детей.

Ю. Таманский

г. Севастополь 2013г.

«Золотая рыбка».

Ранним утром противно зазвенел звонок. Артём проснулся и резко сел на край кровати. Он машинально нажал на кнопку продолжавшего трезвонить будильника и несколько секунд приходил в себя, потирая глаза. Молодая жена Наташа лежала на боку, лицом к стене.

- Лапуля, сам позавтракаешь? – поинтересовалась она заботливо, сонным голосом.

- Хорошо, спи, - ответил он тихо, погладил её по плечу и резко встал.

Батиков Артём Иванович, научный сотрудник Дальневосточного отделения уже Российской академии наук, сегодня отправлялся в краткосрочную командировку. Он получил задание от руководства своего отдела, привезти для изучения редкую рыбу, которую, накануне, выловили для них в Японском море рыбаки подведомственной научной станции.

Артём быстро умылся, собрался и выпил горячего чая. Он надел очки, взял сумку, приготовленную вчера вечером, и, перемещаясь на цыпочках, направился к выходу.

- Зайчик, ты не забыл, что мы послезавтра едем в деревню на свадьбу? Моя двоюродная сестра замуж выходит, - предупредила его Наташа, повернув голову не меняя позы.

Артём остановился на полпути.

- Помню, - буркнул он в ответ задумчиво.

После этого за мужем захлопнулась дверь, а сладкий сон Наташи продолжился. Через десять минут Батиков уже сидел в троллейбусе и ехал в сторону автовокзала.

Старенький междугородний автобус «Икарус» отправился по расписанию и, обогнув Амурский залив, весело «побежал» по шоссе, периодически заезжая в различные населённые пункты. К обеду, он прибыл в конечную точку своего маршрута, посёлок городского типа Посьет. Артём вышел из салона с чувством облегчения, закончилась дорожная тряска в душном транспорте. Глазами он уже нашёл машину, которая должна его встречать. Возле замызганного УАЗика стоял парень, очевидно водитель. Артём неспеша подошёл к нему и поздоровался. Молодые люди были приблизительно одного возраста.

- Лёша, - произнёс водитель и протянул руку.

- Артём, - в свою очередь представился подошедший парень.

- До станции далеко? – спросил Батиков.

- Минут сорок. А ты что, в первый раз? – поинтересовался Алексей.

- Да. Много слышал об этом месте, но ещё ни разу тут не был.

Водитель оказался парнем то ли неразговорчивым от природы, то ли на него давил комплекс того, что пред ним сам человек науки. Алексей замкнулся в себе и молча крутил баранку. Артём тоже не очень-то любил болтать попусту. Он погрузился в мысли и прорабатывал последнюю научную тему. Так они и ехали молча. Только почему-то думы о тонких материях слишком быстро улетучились, гонимые прозой жизни. Артёму вспомнился случай, который произошёл на прошлой неделе. К ним в отдел на минуту заглянула Клавдия Семёновна Пестова, нештатный профсоюзный лидер по жизни, а по должности - инженер первой категории. Женщина неиссякаемой термоядерной энергии, с волевым выражением лица.

- Исаак Абрамович, - обратилась она к начальнику отдела, - составьте список тех, кто хочет заказать картошку. Да не тяните, а то прозеваете. Подшефный колхоз ждать не будет.

Она также быстро исчезла, как и появилась. Только эхо – «по телефону сообщите», её уверенного голоса, ещё некоторое время звучало в ушах учёных.

Батикову, как самому молодому, сделать это и поручили. Он составил список и позвонил Пестовой.

- Ты мне подай общее число килограммов, - подправив его, она бросила трубку.

Артём позвонил повторно и сообщил Клавдии Семёновне точные сведения - сколько всё же вожделенной картошки нужно народу, чтобы им быть в этой жизни абсолютно счастливыми.

- Ого! – воскликнула профсоюзница. – Ну, вы и жрёте! Самый маленький отдел, а заказали больше всех.

Артём отвлечённо смотрел в окно, а вспомнив выразительные тона её голоса, улыбнулся.

Из-за поворота показалось побережье, на котором примостился рыбацкий стан из десятка строений и всевозможных сараев. У причала, на волнах прибоя покачивалось несколько баркасов и небольшой рыболовецкий сейнер. Когда машина въехала в ворота, то Алексей кивнул в сторону беседки, которая стояла посередине двора. Артём обратил внимание, что в ней находились три человека.

- Вон видишь, мужики сидят, среди них старший - дядя Гриша, - сразу ввёл пассажира в курс дела водитель.

- Когда ты меня заберёшь? – в свою очередь поинтересовался Артём.

- Завтра в восемь утра будет автобус обратно, в семь я сюда подъеду. Сегодня во Владивосток оказии больше нет, - просветил его Лёша. – Здесь есть, где переночевать. Удачи.

- Спасибо, - поблагодарил его Артём.

Он взял свою сумку с заднего сиденья и стал ждать, когда машина проедет мимо, чтобы пройти к беседке.

- Здравствуйте! – поздоровался парень, остановившись у порога.

За столом, в брезентовых штормовках, сидело трое пожилых мужчин. В народе о таких персонажах с уважением говорят – просоленный рыбак. Посеревшие небритые лица, без каких-либо эмоций, дубильная кожа и затуманенный взгляд. Перед ними на столе стояла трёхлитровая банка на две трети заполненная прозрачной жидкостью, три пустых стакана, пачка папирос «Беломорканал», спички и металлический ковшик с непонятно чем. Все трое с наслаждением курили.

- Здравствуй, здравствуй! – ответил один из них, пыхнув папироской. – Остальные просто кивнули.

Клубы дыма сначала наполовину скрыли его серьёзное лицо в бело-сером тумане, а потом снова появились очертания мускулистого лица с седой головой.

- Меня зовут Артём. Вам, наверное, сообщили о моём приезде?

- Звонили, - вяло ответил тот, который поздоровался за всех. – Присаживайся.

Артём сел напротив мужчины, как он догадался, старшего.

– Дядя Гриша, - представился тот. – Это Александр Силыч, - он повернул голову вправо, - Михаил Кузьмич, - его голова проделала такой же путь влево.

- Чтобы не запутаться, зови просто дядя Миша и дядя Саша, - внёс предложение Александр Силыч.

Он взял свой гранёный стакан и поставил перед парнем. Дядя Саша плеснул туда жидкости из трёхлитровой банки.

- За встречу! – провозгласил нехитрый тост дядя Гриша.

- Я вообще-то не пью, - удивлённо произнёс парень и поправил очки.

- Мы тут тоже «жидкий хлеб» употребляем только по праздникам, - с серьёзным лицом промолвил Александр Силыч. – Рыбу твою целый месяц не могли поймать, чем не праздник.

- Да я вообще не пью! – продолжал отбиваться Артём.

- Так уж и не пьёшь?! – передразнил его Михаил Кузьмич, сделав надменную гримасу.

- Только иногда, рюмочку в хорошей компании за бутылочкой доброго «Хереса» или крымского «Марочного портвейна».

- Всё как у нас, - усмехнулся Александр Силыч, - пару стаканчиков доброго спиртика за трёхлитровой баночкой в проверенной компании, - передразнил он умного очкарика.

- Так дело не пойдёт, ты нас не уважаешь, - с непроницаемым лицом высказал свою позицию дядя Гриша.

– Не получишь рыбу, за которой приехал, - поддержал его Александр Силыч. – Что начальству скажешь?

В голове у Артёма промелькнул тот миг, когда выбирали, кого послать в эту командировку.

- А я-то глупый так и не понял тогда, почему все категорически отказались ехать в местный рай. Решил развеяться, наивный!

- Давай, «яйцеголовый», пей, - убедительно произнёс старший.

- А вот у дяди Саши нет стакана, а мне пить нет надобности, - попытался вывернуться Артём.

- Он нас догонит, - огорчил его Михаил Кузьмич.

Парень взял в руку стакан и посмотрел в него, сморщившись.

- Что это?

- Спирт, - внёс ясность дядя Гриша. – Как говорится, «чем богаты».

- А закуска есть? – поинтересовался Артём, глядя на пустой стол.

- Есть, академик.

- Не вижу. А какая?

- Холодец и курятина, - успокоил его Михаил Кузьмич.

- Если хочешь, есть слабительный чай «Ласточка», можно запить, - шутя, добавил дядя Саша, и первый раз улыбнулся, - но не советую.

Артём взволнованный подобной навязчивостью, даже не уточнил, разбавленный спирт или нет.

После звона стукнувших стаканов, с мыслями: «Наказание просто какое-то», он глотнул спирта. Перехватило дыхание, из глаз полились слёзы. Парень стал хватать ртом воздух, словно только что выловленная рыба навага. Кто-то поднёс ему ковшик с водой. Артём, погасив пожар, посмотрел на безразличные лица мужиков.

- А где курятина? - спросил он с надеждой в голосе, так как уже догадался, что холодец это вода из-под крана.

Дядя Саша куривший папиросу, оторвал зубами край бумажной гильзы и без комплексов протянул ему бычок.

- Спасибо, я не курю, - отказался Артём от «щедрого» подарка.

Чистого спирта он глотнул немного, но для неспортивного телосложения такого градуса хватило с лихвой, чтобы парня на время развезло. В голове зашумело, его потянуло на откровения.

- Чем ты там в своём институте занимаешься? – спросил дядя Гриша.

- Чем занимаюсь, это неинтересно, интересно, о чём я мечтаю.

- Ну-ну, - заинтересованно промычал Александр Савич.

- А мечтаю я о том, чтобы когда-нибудь изобрести способ получения золота из морской воды. Заметьте, в промышленных масштабах, - он мечтательно посмотрел в голубую даль моря.

- Это как? – на лице дяди Саши застыло удивление.

- Великая тайна, до которой «руки» науки пока не дотянулись, а я попробую, - уверенно произнёс парень.

- А чего не платину? – попытался поддеть умника дядя Миша.

Сарказм его был более чем понятен.

- Для этого ему надо налить вторую, - со своей шуткой вступил в разговор Александр Савич.

Артём понял их иронию и усмехнулся.

- Пить я больше не буду, тем более эту гадость, - категорично заявил парень.

Из дверей здания вышла располневшая женщина среднего возраста, в белом переднике и косынке. Это была местная повариха Анна Сергеевна. Она несла перед собой кастрюлю. Подойдя к мужчинам, поставила её на край стола.

- Всё пьёте? Что б она вам поперёк горла стала! – с укором и упрёком высказалась женщина в адрес рыбаков. – Ешьте уху, - приказным тоном добавила она.

Повариха скосилась на Артёма.

- Здравствуйте, - произнёс он робко и смотрел на женщину осоловелыми глазами.

Выражение лица её резко изменилось, она уже в свою очередь смотрела на Артёма широко открытыми глазами.

- Батюшки мои! Парня напоили! – она обвела мужчин осуждающим взглядом. – Ах вы, черти! – вспылила повариха.

- Сергеевна, ну что ты волну гонишь? Никто его не принуждал, - пытался оправдаться Михаил Кузьмич.

- Пойдём, сынок, я тебя накормлю. Подальше держись от этих алкашей, - сказала она заботливо, по-матерински.

- Сергеевна, - обратился к ней дядя Гриша. – А ты знаешь, чем отличается пьяница от алкоголика?

- И знать не хочу!

Артёма заинтересовала данная постановка вопроса, так как он всегда думал, что это одно и то же.

- Чем же? – с блаженным видом спросил он, так как понял, что Анна Сергеевна интереса не проявила и дядя Гриша раскрывать тайну не собирался.

- Пьяница хочет, пьёт, не хочет, не пьёт. А алкоголик в обоих случаях пьёт, - авторитетно пояснил рыбак.

- У вас я разницы не вижу, - огрызнулась повариха, взяла Артёма и они ушли в дом.

Утром следующего дня, Батиков заправил специальный пенал сухим льдом, положил туда экзотическую рыбу в трёх экземплярах и сидя в беседке, стал ожидать машину. Анна Сергеевна напоила его чаем и накормила сырниками перед дорогой. Рыбаки ещё до рассвета вышли в море на сейнере. Артём сидел и любовался утренним морем. На берег, шурша, накатывались небольшие волны прибоя, шевеля выброшенную из глубин в недавний шторм морскую капусту и водоросли. Пролетая мимо, кричали чайки и крачки. Высоко в небе парил буревестник. Из-за зелёных сопок поднималось солнце, отблески его лучей заиграли на воде. Смотря в бескрайнее синее море и слушая шёпот волн, ему сильно захотелось домой, в уют, под крылышко своей любимой Наташи.

На территорию станции въехал УАЗ, прервав мечтания Артёма. Машину встретил громкий лай местной дворняги Валета, которую непонятно зачем посадили на цепь. Этот добрый пёс никогда никого даже не напугал, не то чтобы укусил. Несколько раз гавкнув, он дружелюбно вилял хвостом. Собака и ленивый кот Мурзик являлись атрибутикой постоялого двора рыбацкого стана.

Ближе к вечеру Батиков появился дома, Наташа с работы ещё не пришла. Артём завернул привезённую рыбу в пергаментную бумагу и положил в морозильную камеру холодильника.

* * *

Свадьба была в самом разгаре. Из-за середины стола встал толстый мужчина и громко, басовитым голосом закричал: «Горько!». От всех гостей его отличали особые внешние данные. На крупном, малинового цвета лице мужчины, выделялся своими размерами нос – картошка, большие на выкате глаза и огромный живот, перевесившийся через ремень. Все называли его дядя Вася. Косвенные признаки подсказывали, что дяде очень хотелось выпить. Он не дождавшись остальных, пока прокричат «горько» и не посчитают сладкие поцелуи молодых, чокнулся рюмкой со своей женой и резво опрокинул содержимое в рот. Супруга его, такая же дородная дама, водку выпила степенно, не спеша. Напротив этой пары сидел тощий молодой парень в очках, скучал и застенчиво ковырял в тарелке салат из папоротника-орляка. Дядя Вася крякнул от удовольствия, наколол своей вилкой из общего блюда яйцо фаршированное печёнкой с жареным луком и целиком положил в рот. Его мясистые щёки, испещрённые сеточкой капилляров, усиленно заходили вниз - вверх, вниз – вверх…

Перестав жевать, он спросил у робкого парня.

- Ты чего студент так плохо ешь и совсем не пьёшь? Посмотри на себя в зеркало – кожа да кости.

Артём глянул на него из-под очков, как-то затравленно.

- Я уже наелся, - буркнул он в своё оправдание.

Его молодая жена Наташа прервав тёплую беседу с соседкой справа, вступилась за мужа.

- Во-первых, Василий Терентьевич, он уже как два года окончил университет и работает научным сотрудником в Дальневосточном отделении Российской академии наук, - не без гордости поставила она в известность своего родственника. – А во-вторых, он у меня абсолютный трезвенник и ест в меру. Правда, моя лапочка?! – Наташа с умилённым видом погладила мужа по затылку.

Он в ответ с преданной нежностью смотрел ей в глаза.

- Да ты что, а так и не скажешь! – дядя скривил губы. – Ну да, вы же городские, все миниатюрные, куда нам до вас деревенским.

Дядя Вася говорил и ел, не надолго прерываясь.

- У нас дочка Катька как-то вес сбрасывала, полгода морила себя голодом, - он посмотрел на свою пышнотелую жену, словно ища у неё подтверждения. – На балерину хотела быть похожа.

Супруга его подхватила тему.

- Весной, когда всё вокруг расцвело, доченька как-то и говорит нам: «Удивительно, почему так вкусно жимолость пахнет?».

После этого дядя Вася утвердительно покачал головой.

- Молоток, парень, образование это хорошо! Тем более, тебе надо усиленно подкармливать своё серое вещество. Вон посмотри невеста, кровь с молоком. В нашу породу! – лицо его растянулось вширь в довольной улыбке. – Да и мужик у неё косая сажень в плечах.

Артём бросил беглый взгляд в сторону молодожёнов. Невеста действительно была толстовата для своего возраста, тут дядя Вася попал в десятку.

- Если бы ты повкалывал, с моё, смену на тракторе, то со своей худобой точно ноги протянул.

В следующий момент он разорвал лапу жареной утки надвое, над столами распространился её аппетитный запах. Дядя Вася ел птицу громко и смачно. Вдоль сидевших в ряд гостей, двигалась моложавая женщина с большой миской и раздавала всем желающим котлеты. Стол, как и на любой деревенской свадьбе, ломился от еды и бутылок. Чтобы поставить блюдо с котлетами не хватило места.

- А ну Марковна, дай-ка мне пяток, - Василий Терентьевич подставил ей свою тарелку.

Три котлеты по очереди быстро скрылись в его чреве.

- Наташка, одолжи мне своего орла потанцевать, а то наших мужиков от водки не оторвать, - над ней склонилась и обняла за плечи землячка, улыбчивая доярка Валя.

- Он действительно уже орёл, папоротника-орляка натрескался до икоты, - вставил свои «три копейки» дядя Вася.

- Тебе, Валюша, я своего мужа доверяю.

- А ты чего сегодня с самого утра такая счастливая, словно это твоя свадьба? – поинтересовалась Валентина. - Глазки блестят, вся прямо светишься!

Наташа прошептала ей на ухо.

- Тут секрета никакого нет. Ты что не знаешь, что день начинается с ночи.

Они обе громко рассмеялись.

Молодая женщина и Артём вышли на середину зала и готовы были танцевать под медленную мелодию. Валентина положила руки ему на плечи, у парня подогнулись ноги. Артёму показалось, что сверху давят две арматурины.

- Ого! – не смог скрыть своего удивления Батиков. – Тяжёлые у Вас руки!

- А Вы что думали, молодой человек, крестьянский труд нелёгкий. За день накрутишься в коровнике, а потом дома ещё одну смену на кухне отстоишь, чего же они не будут свинцом налиты.

Артём понимающе поддакивал партнёрше и кивал головой. Они закружились в ритме танца. Звучала душевная песня, в слова которой хотелось вслушиваться.

После танца Батиков вернулся на своё место.

- Скушай, Зайчик, бутербродик с чавычей, - Наташа заботливо положила на его полупустую тарелку кусочек батона с красной рыбой.

У дяди Васи, кроме того что он слыл хорошим тружеником было ещё одно положительное качество - знал меру.

- Ну, всё молодёжь, вы тут гуляйте, а нам с мамой хватит, - он посмотрел на свою преданную жену, что было для неё сигналом. – Мы пошли домой.

Василий Терентьевич напоследок обратился к Артёму.

- А тебе, наша умница, я так скажу: «Теперь век живи – век учись тому, как следует жить». Это в университетах не преподают, сынок, - на дядином лице появилось довольство собой.

Простой, бесхитростный человек и не подозревал, что продвигает в массы идею древнеримского философа-стоика. Ему об этом не преминул подсказать Артём.

- Очень интересно! Вы сейчас вот так запросто процитировали слова философа - Луция Аннея Сенеки (младшего), - парень улыбнулся.

- После трёх стаканов нашего злого самогона, твой Сеняка и не так бы заговорил, - парировал дядя Вася с насупившимся видом.

Супруги тяжело поднялись со своего места, поздравили ещё раз молодожёнов и убыли на отдых. Последние сказанные от дяди Васи слова брачующимся, звучали назидательно: «Чтоб, как говорится, вам совет да любовь!».

В это время на празднестве появились две опоздавшие пары, которые приехали из Владивостока. Это были молодые люди: Марина и Сергей, Костя и Маша. Их как раз вчетвером и разместили на тех двух местах, где сидели до этого «худенькие» дядя Вася со своей женой – «ягодкой опять». Девушка из свадебной команды, которая встречала и рассаживала их, очевидно, была знакома с новенькими.

- Ребята, накладывайте закуску, наполняйте бокалы. С вас тост в честь молодых.

Сергей спросил у Константина: «Что будем пить?».

- Давай с коньяка начнём.

Он степенно взял бутылку с тремя звёздочками и разлил по рюмкам. Их дамы сделали предпочтение в пользу домашнего вина.

- Ты далеко-то коньяк не отставляй, скоро повторим, - предупредил его Костя, - мы же опоздавшие.

Маша произнесла тост и вновь прибывшие гости причастились. Выпив спиртное, ребята сильно сморщились, в нос ударил запах не совсем качественного самогона. У Сергея образовался ком в горле, который пару раз то шёл на выход, то возвращался обратно вовнутрь.

- Коньяк - крашеный самогон мы сегодня пить не будем, убери его подальше, - придя в себя, с перекошенным лицом произнёс парень, - меня от него чуть не вывернуло наизнанку.

Подошёл следующий тост и друзья налили водки. Сергей осторожничая, поднёс рюмку к носу и понюхал содержимое.

- Слушай, это такая же водка, как и коньяк! Что будем делать? – прошептал он товарищу, и натянутая улыбка появилась на лице.

- Свадьба сугубо аграрная, - улыбнулся Костя, - придётся как все.

- Если будем как все, то до встречи под столом.

Парни рассмеялись.

- Извините, а Вы не подскажете, здесь есть настоящая водка? – спросил Костя у соседа, сидевшего слева, который когда моргал, уже через раз открывал глаза.

Он отождествлял собой реальный персонаж любой свадьбы. По обрывкам фраз можно было догадаться, что водку из магазина пили последний раз, когда провозгласили первый тост.

- Вот мы блин, попали! – усмехнулся Сергей. – Мариша, а как вино на вкус? – спросил он у своей подруги.

- Да ничего, - слегка удивлённо ответила она.

- Мы тоже будем его пить.

После следующего тоста, сосед слева минуту находился в прострации, потом им окончательно было утеряно понимание смысла произносимых вокруг слов, и наступила полная «отключка». Родня подхватила мужика под руки и увела почивать.

Наташа, наблюдая эту картину со стороны, обратилась к своей соседке Наде:

- Колотухин как всегда первый сломался.

- Сейчас «посыпятся» один за другим. Ты слышала, как Пирожкова тётя Паша учудила на прошлой свадьбе у Кочергина?

- Нет, - недоумённо ответила Наташа, - расскажи.

Удивление исходило из того, как она могла пропустить деревенские новости. Это у женщин негласно считается из ряда вон выходящим событием.

- Вот таких упившихся Колотухиных, к тому времени их было уже человек пять, сложили у хозяев в дальней комнате на полу в ряд. Тётя Паша пробралась туда незаметно и зашила им клапана спереди на брюках. А ночью, мужики стали вскакивать и бежать в туалет. Обмочились почти все. Смеху было!

В это время за столом появился баянист, мужчина средних лет. Он играл почти на всех деревенских свадьбах в местном околотке. Обрадованный народ обращался к нему по-свойски – Коля. Гармонист браво растянул меха, и его пальцы ловко побежали по клавишам. Кто-то стал нахваливать музыканта:

- Баянист у нас от Бога!

Его действительно отличал отменный слух, чувство ритма и лицо цвета «битого кирпича». Это был явно результат частых подношений за хорошую игру. Коля, подпевая застолью, на секунду улыбнулся, там, где должны были находиться передние зубы, зияла пустота. Лишился он их, попав под раздачу, на одной из свадеб, где произошла грандиозная драка. Как показывает жизнь, на сельских бракосочетаниях без этого мероприятия никак нельзя. Тогда и свадьба не свадьба, вспомнить нечего. Истоки мордобоя всегда кроются в появлении у мужиков повышенной подозрительности, после энного стакана, когда уровень моря опускается ниже колена. Претензии возникают спонтанно и перечень их обширен: сомнительное высказывание, игривое общение с его девушкой или женой, старые обиды, или некорректные намёки и т.д. Если говорить проще – повод всегда найдётся, лишь бы было, почём бить.

Баянист азартно наяривал танго, вдруг его остановил крик из-за стола:

- Коля, сыграй нашу застольную: «Вот кто-то с горочки спустился».

Музыкант тут же исполнил желание, и вся свадьба, после виртуозного вступления, затянула заунывную песню – правду жизни.

* * *

Артём с Наташей жили на съёмной квартире в спальном районе, обычной «хрущёвки – двушки». В воскресенье, во второй половине дня в гости к ним, как снег на голову, заявились новые друзья. Это были те две пары со свадьбы: Марина и Сергей, Костя и Маша. Молодым людям захотелось продолжить вчерашний праздник. Купив в магазине спиртное и вспомнив, что их накануне приглашала в гости Наташа, они неожиданно возникли на пороге их квартиры. Артёма, как назло, в этот момент не было дома. Он уехал к родителям, но к вечеру обещал вернуться.

Наташа открыла дверь. Перед ней стояла и улыбалась весёлая компашка.

- Привет! – поздоровался Костя, держа в руке бутылку шампанского и цветы. – Мы случайно не ошиблись адресом? Нас сюда приглашали?

- Проходите ребята, проходите, - пригласила она, искренне радуясь гостям, так как была общительным человеком.

Ей нравились молодёжные компании, атмосфера таких встреч, в отличие от Артёма, который вечно был весь в науке.

- А где твой умный муж? - спросил её Сергей.

- Скоро будет, к родителям уехал.

- Он у тебя всё равно не пьющий мужчина, мы ему, кажется, не очень-то интересны, - подметил Сергей.

Наташа пропустила реплику мимо ушей.

- Сейчас ребята, на стол что-нибудь сообразим, хоть и холодильник пустой, - это было произнесено с оптимизмом, без лишнего нытья. – Разносолов нет, но картошки нажарим вдоволь. Этого добра хватает!

- Ничего страшного, нам привычно с закуской по минимуму отмечать, - поддержала общую атмосферу веселья Марина, - главное общение. Посидим тихо, скромно, без особого официоза.

Оказавшись на кухне, у молодых людей распределение ролей произошло само собой. Девушки приступили к чистке картошки и приготовлению салатов, а парни им помогали. Наташа выставила хрустальные салатницы. Костя открыл консервным ключом паштет из печёнки и нарезал хлеб, чтобы приготовить бутерброды. Сергей предложил шампанское и водку охладить, поместив их в холодильник. Никто из присутствующих не возразил, так как от слабого горла не страдали. Он открыл дверцу холодильника, там действительно было почти пусто. Парень ради интереса заглянул в морозильную камеру. В углу одиноко лежал какой-то свёрток.

- Подозреваю, что вы тут вкуснятину прячете! – усмехнулся Сергей, обратившись к Наташе.

- Быть такого не может, - ничего не понимая, ответила она, прекратила резать лук и подошла к холодильнику. – Может Артём что купил, - лицо её продолжало быть удивлённым.

Она вынула свёрток и развернула его. На всех присутствующих смотрели неприятные, с оскаленной пастью и выпученными глазами морды хищных рыб.

- Вот это подарок! Сейчас мы их зажарим, - воскликнул Константин, потирая руки.

- Давай, - согласилась Наташа, - на безрыбье и это пойдёт.

Приготовив пищу, накрыли стол и веселье началось. Очень быстро гостьи захотели пить. Маша и Марина попросили хозяйку заварить чайку. Наташа полезла в закрома и достала цейлонский чай. Вдобавок, на стол она выставила лучший свой чайный сервиз. Гости это оценили, они пили напиток, прихлёбывая, и пели дифирамбы вкусу чая.

- А как вам мой сервиз? Свекровь подарила, - с гордостью произнесла хозяйка, не дождавшись похвалы.

- Наташка, твой фарфор прелесть! Разве из глины так напьёшься, - своеобразно похвалила её Маша и в подтверждение полученному блаженству закатила глаза.

Когда застолье находилось в полном разгаре, вернулся Артём. На всю квартиру гремела музыка, смех и веселье. Он поздоровался с гостями, с которыми ещё вчера сидел за одним столом на свадьбе. От спиртного Артём вежливо отказался, только попросил у Наташи чашку чая. Она исполнила его желание и принесла его любимый с жасмином.

- Кушай, Зая, что видишь перед собой на столе, - ласково предложила она мужу.

- Я не хочу, у родителей поел.

Только сейчас Артём обратил внимание на тарелку с жареной рыбой. Сердце учащённо заколотилось в дурном предчувствии.

- А это что за рыба? – ещё на что-то надеясь, медленно произнёс он.

- Какая-то невкусная дрянь, - с весёлым выражением лица, дёргаясь в такт музыке, произнёс убийственные для Артёма слова Сергей.

- Это же моя рыба, - с потускневшими глазами, медленно произнёс молодой учёный Батиков.

- Чего же ты домой такую невкусную рыбу носишь? – пристыдил его Костя.

Гости дружно рассмеялись.

Артём, ещё не веря в случившееся, вскочил с места и побежал на кухню к холодильнику. Он резко открыл дверцу и посмотрел в морозилку. Там было пусто. За ним следом прибежали Наташа и гости, они все стояли со знаком вопроса в глазах. Одни гадали - что случилось, другие - не ядовитая ли она.

- Я же рыбу привёз из командировки для опытов, - взвыл парень чуть не плача.

- Ну, извини! Мы же не знали, что ты опыты дома ставишь, - тихо вымолвила Маша.

В отделе Батиков соврал, что рыбу потерял. Ему не поверили и сказали, что такое оправдание выглядит как «детский лепет на лужайке». Артёма лишили квартальной премии и долго ещё склоняли за то, что затормозил план-график разработок и внедрений. Всем сотрудникам пришлось скинуться из собственных кошельков, чтобы повторно отправить на станцию, за малоизученными рыбами, следующую жертву дяди Гриши. Через неделю он вернулся с больной головой, мутными глазами и нужным экземпляром для опытов. План – график личной жизни молодой семьи Батиковых, тоже был скорректирован. Мечтали купить Наташе зимние сапоги, пришлось отложить до лучших времён.

Прошёл год, и отделу для исследований понадобилась следующая рыбья особь. Батикова, естественно, туда никто посылать не собирался, но начальник не преминул ехидно проехаться по коллеге. Когда Исаак Абрамович собрал всех сотрудников и объявил о командировке, в лаборатории воцарилась тишина.

- Артём Иванович, а ты не хочешь прокатиться ещё за одной «золотой рыбкой»? – произнёс он с хитрым прищуром глаз.

В учёном сообществе шутку поняли и одобрили, среди коллег прокатился смешок, посыпались едкие подколы товарищей.

Коллега по учёному цеху, профессор Денисов, похлопал Артёма по плечу и назидательно произнёс:

- Не отчаивайся, мой юный друг! Без трудностей и неожиданностей жизнь была бы скучна.

Натянутая улыбка появилась на лице Артёма.

Ю. Таманский

г. Севастополь 2013г.

На «лопате».

Раиса Архиповна, старая и больная женщина, сидела у телевизора, время от времени засыпая, роняла голову на грудь. Просыпалась она, вздрагивая, когда мимо проходили дочка, правнучка или зять. Сегодня был субботний день, и почти вся родня находилась дома. Быстро меняющаяся обстановка вокруг - это привычная атмосфера для старушки, несмотря на возраст, так как пожилая женщина до глубокой старости всю свою сознательную жизнь провела в суете.

По телевизору показывали концерт. На сцене появился современный певец, весь в каком-то немыслимом наряде с перьями и блёстками. Словно очнувшись от оцепенения, Раиса Архиповна, прокашлявшись, с присущей ей возрастной прямолинейностью заметила:

- Воет, словно кот, которому на яйца наступили и одет, как бомж, - монотонным голосом вынесла она приговор нынешней моде.

Родня привыкла к солдафонскому мышлению бабуни – активной комсомолки советской закалки. Она ещё в пятидесятых восстанавливала Днепрогэс и различные водные каналы, после разрушительной войны. Одно было плохо для её родных и близких, иногда бабушку «заносило» или посещал маразм. Случалось, что свои мысли она щедро сдабривала ещё и крепким словцом.

- Помнишь, Маша, «в незапамятные времена» был такой певец Карел Готт, - она сделала ударение на втором слоге имени, - кажется наш земляк, из Карелии. Вот он пел, так пел!

- Какой он мама, наш земляк, - поправила её дочка, улыбнувшись, протирая от пыли вазу для цветов. – Он из Чехословакии, которая приказала долго жить, как и наш Советский союз.

Их разговор услышала правнучка Анжелика.

- В ваше время, уже Готы тусовались?– недоумённо переспросила разукрашенная пирсингом правнучка. - Вот это «жесть»? А «Эмо», случайно, у вас не зажигали? – уточнила она заинтересованно, поправляя косую, рваную чёлку.

- В наше время придурки были только за границей, а нормальная молодёжь строила заводы и фабрики, - осадила её прабабка.

- Зачем было столько строить, - ехидно подметила правнучка, - больше половины их лежат в руинах или вообще не действуют.

Прабабушку затрясло.

- Как ты смеешь, соплячка! – полная яростного негодования возмутилась Раиса Архиповна, и схватилась немощными руками за костыль. – Яйца курицу не учат, - зашипев, добавила она.

Страсти, между представительницами трёх эпох, внезапно накалились до предела.

- Не мели языком, иди лучше в свою комнату и учи уроки, - пыталась урезонить уже бабушка внучку.

- Задолбали, пережитки прошлого, - пробурчала девчонка, себе под нос, и ушла с глаз долой.

- Мама, ну что ты так кричишь, - обратилась дочь к Раисе Архиповне, - словно тебе на мозоль двумя ногами наступили.

Точку в споре поставил Сергей Петрович, дед Анжелы, до этого выбравший позицию над схваткой и не вступавший в разговор.

- Постоянный конфликт поколений. Каждый звонит со своей колокольни, - произнёс он поучающе, с важным видом, и уселся с газетой на диван, в ожидании трансляции футбола по телевизору. – Если бы не сегодняшний матч, то укатил бы от вас на дачу. Завтра уж точно поеду.

- В делах огородных от тебя толку будет больше, - упрекнула жена мужа, - чем дома, диван просиживать. – Закатаешь рукава, и семье, какую-никакую пользу принесёшь.

- Я всегда тружусь на совесть и с душой, - огрызнулся Сергей Петрович.

* * *

На дворе стоял воскресный, солнечный день последнего месяца осени. Лёгкий морозец пощипывал щёки, забирался заворот, изо рта шёл пар. Люди надели тёплые куртки и шапки. У многих ностальгически проскакивали, воспоминая о том, что ещё три месяца назад они купались в тёплом море и изнывали от жары. Сегодня же, чем больше было надето утеплённой одежды, тем мир казался прекрасней. Последнее время погода не очень-то радовала жителей приморского города такими солнечными днями. Настоящее тепло теперь находилось в доме, у батарей центрального отопления.

Александр Иванович Харченко огорчённо вздохнул, он тоже никак не мог смириться с тем, что лето пролетело как один миг. Сегодня он решил посетить «барахолку», чтобы пополнить свой гардероб зимними вещами. Харченко остановился, чтобы сориентироваться в многочисленных магазинах и ларьках. Мимо спешили по своим делам озабоченные проблемами горожане.

- Александр Иванович, моё почтение!

Харченко оглянулся, перед ним стоял и радостно улыбался бывший сослуживец по командному пункту флота капитан второго ранга запаса Сергей Кузьмин.

- Здравствуй, Серёга! – его лицо тоже выражало неподдельную радость. – Какая встреча! Очень рад видеть тебя. Как живёшь?

- Нормально, но не так как мы мечтали. Помнишь?

- Конечно же, помню, товарищ капитан второго ранга в предыдущей жизни! Только этим и занимались за три месяца до увольнения на пенсию.

Улыбки продолжали держаться на их лицах.

- Однако годы бегут стремительней, чем мы об этом когда-то думали. Сколько мы с тобой прослужили вместе? – произнёс Кузьмин, посмотрев на сильно поседевшую голову товарища.

- Пять лет, пролетели, как один день и вот уже девять на пенсии, - уточнил Харченко и огляделся по сторонам. – Пойдём куда-нибудь, посидим, - предложил он.

- Я только двумя руками за, - поддержал его идею Кузьмин.

– Как говорится, вспомним молодость и по сто граммов пропустим «для сугреву». Или ты не один?

- Сегодня один, еду на дачу. Зашёл на рынок кое-что прикупить. Мы с тобой последние три года вообще нигде не пересекались, а до этого если и общались, то всё время на бегу. Ну, её к лешему, эту дачу, пойдем, отметим нашу встречу, - принял окончательное решение Сергей Петрович.

- Это точно, город по современным меркам небольшой, не дотягивает и до четырёхсот тысяч, а встречаемся очень редко.

Бывшие сослуживцы зашли в первое, попавшееся, с виду приличное кафе под названием «Аврора», заказали выпить и закусить. Они удобно расположились за отдалённым столиком и начали путешествие во времени.

- Наливай, Саня, - предложил Кузьмин.

Товарищи подняли наполненные водкой рюмки.

- За нашу встречу! – предложил, обычный для таких случаев, тост Харченко.

- За встречу! – поддержал его Кузьмин. – Ведь жизнь продолжается, вопреки не юному возрасту, отсутствию былой стати и осеребрившимся головам.

Однополчане выпили и принялись за закуску.

- Водка, какая забористая! – выдохнув воздух и сморщившись, произнёс Александр Иванович, гася во рту пожар солёным огурцом.

- Из наших сослуживцев кого-то встречал, с кем-нибудь общаешься? - не до конца прожевав пищу, от нетерпения услышать последние новости, спросил Кузьмин.

- Редко встречаю, все словно куда-то растворились.

Они поговорили о жизни, о родных и близких.

- Так ты где устроился? – Задал ему всё время вертевшийся на языке вопрос Харченко.

- Как тебе сказать, - заметно смутился и начал подбирать несколько оправдательные слова Кузьмин, - в охране. Точнее, начальник караула в одной из воинских частей.

- По нынешним временам даже роскошно, - видя его лёгкое смущение, поддержал бывшего сослуживца Харченко. – Я тебя понимаю, в нашем возрасте устроиться на работу, а тем более по специальности, большая проблема.

Ему была известна причина неловкости товарища. Эта тема уходила корнями в те времена, когда они ещё носили погоны. Кто-то из сослуживцев, более прозорливый, понимал уже в то время своё будущее приземлёно, а кто-то рисовал радужные картины и парил в облаках. Этим как раз и грешил Сергей Петрович. Он часто рассказывал товарищам невероятные истории о том, как кто-то где-то очень хорошо устроился и прекрасно себя чувствует на пенсии. С его слов, Кузьмина тоже с большим нетерпением везде ждали. А оказавшись с пенсионным удостоверением в руках, удачливые друзья почему-то растворились, и куда бы он ни обращался, везде вырастала глухая стена непонимания и удивления.

- Ну а ты как? – в свою очередь задал вопрос Сергей Петрович.

- Работаю инженером в «Воентелекоме». Третий год осваиваю цифровые технологии. Благо, что базовых знаний, которые нам дали в училище, на это хватает.

- Давай выпьем, - предложил Харченко и протянул наполненную рюмку. – За то, чтобы работа у нас имелась, и дома было всё хорошо.

Кузьмин поддержал его мысль, выраженную в виде тоста. Раздался, как бывает в таких случаях, весёлый звон стекла. Закусив спиртное шашлыком, Харченко продолжил:

- Ты знаешь, я очень часто в жизни жалел, что когда-то давно поддался на уговоры друга поступать на факультет связи. С юношеских лет мечтал стать ракетчиком или торпедистом, но не случилось. В этом свою роль сыграли интересные рассказы родного дяди – корабельного офицера. На момент поступления в военно-морское училище у моего товарища Димки Фишмана аргумент избрать подобную профессию, в отличие от меня, был железный. Для него стать связистом, значило пойти по стопам своих родителей. У них вся семья – династия связистов. Как в той шутке: все бегали с катушкой кабеля в руках. Я и не заметил, как поддался его уговорам. Учиться, однако, было очень интересно, а как пришёл на крейсер, так в момент прозрел. «Пинки» со всех сторон посыпались, как из рога изобилия. Усердствовали все кому не лень. Командир не смог по УКВ переговорить, начал телефонной трубкой размахивать перед носом. Она в силуминовом корпусе и весит пару килограммов. Я вжался в стальную переборку и чуть её не выгнул, голову берёг. А он, в запале, рубил трубой воздух, словно шашкой, и наступал. Дескать, как посмел лейтенант начальство связью не обеспечить! В море вышли, замполит тут как тут, подавай ему связь с политотделом, притом днём и ночью. Надо же первому моральное состояние экипажа на берег докладывать. Это оказывается в одиночном плавании корабля самое главное. Позже, если прессу вовремя не приняли, то пены столько выделялось, что любой очаг возгорания можно было погасить. Ну и пошло поехало: штурману погоду и навигационные предупреждения, механику и продовольственнику запасы передать, даже химику что-то надо было от меня и т.д. Я не знал, в какой угол забиться. Вся беда в том, что пропускная способность радиоканалов низкая, а они все с кучами телеграмм бегут. Кошмар удваивался, когда на борт пересаживался штаб бригады или дивизии. Всем подавай связь и немедленно. Оперативного, какого-нибудь ракетчика, абсолютно не волновало, что радиоканал может быть неустойчивым из-за процессов в ионосфере. Не буду тебя утомлять, таких нюансов превеликое множество, - он с отрешённым видом покачал головой. - Чего мне только не приходилось за службу слышать и принимать всё это безропотно. Всем нужно было одно - связь, и хоть ты тресни. Веришь, они все готовы были порвать меня на куски.

Харченко не скрывал своего волнения и от досады, которая у него сохранилась и поныне, потянулся за бутылкой.

- Зачем ты так драматизируешь? - утешал его сослуживец. – Не будем ходить вокруг да около, в твоей профессии есть и свой жирный плюс. Ведь связист на пенсии имеет возможность устроиться работать по специальности, даже инженером. Полностью удовлетворённых своей судьбой, вряд ли найдёшь, - он с хитрецой смотрел на товарища, - Наверное, уже не один раз мысленно другу Димке сказал спасибо, - с насмешливым прищуром спросил Кузьмин.

- Зачем мысленно, он у меня начальник, он меня и на работу брал. Я его при случае каждый раз благодарю, - улыбнулся Александр Иванович. – Ты забыл, что у Димки династия, и он уверенно по стопам предков идёт.

- А бывшие наши начальники и командиры выше охраны вряд ли прыгнут, - с ноткой горечи продолжил неприятную тему Кузьмин. - По сути своей в сторожах ходят, и это даже не самый худший вариант, - с лёгкой безысходностью в голосе высказал он мысли о буднях военного пенсионера. – Жизнь оказалась куда жёстче, чем я думал. В нынешней ипостаси никому мы не нужны, кроме верных жён.

- Так я к этому и подводил, - заметно оживился от его слов Харченко, до этого, чтобы не травить товарищу душу, эту тему не затрагивавший. – Помнишь, мы как-то на КП всей сменой устроили «представление»? Каждый из нас рассказывал сослуживцам, кем на гражданке хотел бы устроиться. Из присутствовавших на том запомнившемся «форуме», было четверо, сидевших на «лопате».

- Помню, - с удовлетворением, растягивая слово, подтвердил Кузьмин. – Царила атмосфера беспричинного счастья, мечтаниям и шуткам не было предела.

- Первым начал оперативный, капитан первого ранга Редкий Василий Сергеевич. Он говорил с многозначительной интонацией:

- Мечтаю на МУС (мусоросборщик) капитаном устроиться. Вот это лафа! Ходи себе по бухте и собирай плавающий хлам.

Я ему говорю:

- Там, наверное, уже кто-то этим «корытом» управляет?

А он мне с удивлением ответил:

- Пока я ещё при власти, дорогу смогу расчистить. У меня сослуживец этой бригадой командует. Так что вопрос только в желании.

Василий Сергеевич проявил интерес к моему трудоустройству: «А ты куда пойдёшь? ». Я ответил, тогда пожимая плечами, что ещё не знаю. Он браво пообещал: «Возьму тебя к себе мотористом». Я осторожно поинтересовался, так как абсолютно не знал темы: «А другая какая-нибудь должность есть? ». Редкий просветил: «Нет, там всего два члена экипажа – капитан и моторист». Пришлось уточнить ему, что я никогда не имел дело с дизелем, так как по своей нынешней профессии связист. Василий Сергеевич не сдавался: «Не дрейфь, Саня, ты потянешь! Научу тебя дизель запускать, так и быть. Попутно будешь бутылки сачком вылавливать. Какой никакой навар». Я очень удивился: «Так они же тонут? ». Редкий немного рассердился, что я сбиваю его с мечтательной волны: «Те, которые ещё плавают. Если будешь так туго соображать, то не возьму». Потом немного отошёл и говорит самодовольно: «Ещё в магазин за бутылкой будешь иногда бегать. Ведь мне же не солидно, я капитан».

Года через два, после увольнения, я как-то встретил Редкого на улице и задал вполне резонный вопрос: «Где Вы сейчас? ». От моего любопытства, у него блеск в глазах стал матовым. Без особой радости в голосе Василий Сергеевич поведал: «Так, в одной фирме клерком». Интонация его голоса почему-то породила у меня вопрос: «Соответствует ли это действительности? ». Он был больше похож на неприкаянного человека. Позже, знакомые ребята сказали мне, что Редкий действительно в какой-то фирме работает, больше на побегушках, чем клерком. А когда-то большим противолодочным кораблём командовал!

Сослуживцы сделали паузу, чтобы «вздрогнуть» и закусить.

- Вторым размечтался тогда старпом оперативного, капитан второго ранга Туркин Вова, - продолжил начатый разговор Харченко. – У него была мечта неземная – охранять склад. Склад непростой, в котором хранится только то: что не горит, не портится и что нельзя унести, потому что тяжело. По ходу он вспомнил ещё одно свойство, чтобы было несъедобное. Туркин говорил: «Сам понимаю, что это нереально, но помечтать ведь можно. Ладно, второй пункт опустим». Дежурный по ПВО Гена Лаптев спрашивает его: «А что это может быть? ». Вова мечтательно отвечает: « Например, мыло в металлическом контейнере». Лаптев его и огорошил: «Так мыло крысы едят». Это был удар для Туркина, но он тут же выкрутился: «Мне не скоро увольняться, так что с выбором «тёплого места» ещё не горит. А у вас…», - он ехидно хихикнул.

- Недавно встретил подполковника Козлова. Помнишь? – подключился к разговору, до этого молчавший Кузьмин.

- Помню, дежурил по Береговым войскам. Мечтал открыть своё дело.

- Пробовал несколько раз, сейчас на своей машине извозом занимается.

- Гримасы судьбы и их последствия – кивнул головой Харченко.

- Лучше всех устроился Костя Арбузов, - привёл в пример самую удачно сложившуюся на пенсии судьбу Харченко. – Правда у него для этого был большой стимул - второй брак и ещё малые дети. Он переаттестовался на гражданского штурмана, выучил английский язык. Для того чтобы окончить эти курсы, даже машину продал. Несколько лет ходил на судне старпомом, сейчас капитан сухогруза.

- Вадика Кирсанова помнишь? – спросил Кузьмин, откинувшись назад на кресле и тяжело выпустив воздух изнутри, от переедания.

- Чего же не помнить, дежурил у нас такой офицер, по аварийно-спасательным силам.

- Встретил я его как-то. Ты даже не можешь представить, чем он занимается!

Ухмылка крайнего удивления проскользнула по лицу Сергея Петровича.

- Ловит змей, добывает яд и возит его куда-то, сбывает. Как говорит моя внучка – «жесть».

Харченко цокал языком от удивления.

- Действительно, необычное решение по наполнению кошелька, - согласился с ним Александр Иванович. – Суровая проза жизни.

После третьей – «За тех, кто в море», продолжили разговор: «А этот как? А тот где? ». В конце обсуждения темы пришли к выводу, что мечтам, в основном, не суждено было сбыться.

Отставники по ходу разговора перешли на обсуждение своей жизни в миру. Каждый из них, дабы разбавить военную тематику и внести разнообразие в разговор, вспомнил по одной истории из народного фольклора.

Кузьмин чему-то усмехнулся.

- Недавно ехал в маршрутке домой. Водитель попался резвый, гнал как на пожар. Выяснял заранее, есть ли выходящие пассажиры на следующей остановке. Если таковых не было, то «пролетал» мимо. В очередной раз поинтересовался: «На железнодорожном вокзале выходят? ». Люди молчат. Подъезжаем к следующей остановке. Он уточняет: «Автовокзал есть? ». В ответ тишина. Проехали остановку, водитель снова интересуется: «Героев Севастополя есть? ». Потом: «Кошки выходят? ». Две молодые женщины на переднем сиденье посмотрели друг на друга и смущённо усмехнулись. Одна ему отвечает: «Мы не кошки, но на остановке «Матроса Кошки» выходим».

- Я тоже на днях стал невольным слушателем народного юмора, - вступил в разговор со своей историей Харченко. – На улице Ленина есть обувной магазин, не так давно открыли. Называется он - «Обувь на Ленина». Стиль названия явно позаимствован, как мне кажется, из дореволюционного времени. Еду я в автобусе, а передо мной сидят два парня с хорошим чувством юмора либо отсутствием такового. Теперь можно лишь догадываться. Проезжаем этот магазин. Один у другого с серьёзным лицом спрашивает: «У них что, обувь одного размера? ».

- Действительно, сейчас в погоне за оригинальностью подобных вещей большое разнообразие, - усмехаясь, высказал личное резюме на услышанную историю Кузьмин.

- А как твой коллега, Тарас Подопригора? – спросил с заинтересованностью в голосе Харченко. – Где он сейчас и что подпирает? Помнится, ходил по командному пункту, вечно важный, как «деловая колбаса», - он скривился от отрицательных эмоций. - Щёки, как у младенца, на кашах с маслом разнесло. Их даже раздувать не надо было, за него это матушка природа постаралась.

Кузьмин усмехнулся.

- Тарас, это отдельный разговор. Он снаружи такой примитивный, а внутри многообразный. На корабле, по поводу его «колобковости», замполит придумал однажды шутку:

- Если бы в природе существовал музей образцов войсковых фигур министерства обороны, наподобие музея восковых фигур мадам Тюссо, то наш Тарас идеально бы подошёл для экспоната – «эталон начпрода».

Кстати, заметил это не только замполит. Одно время он даже страдал от своей упитанной комплекции, - Сергей Петрович ухмыльнулся. – Нас с ним в бытность лейтенантами, зачастили ставить в гарнизонный патруль. Помощник коменданта, майор Грызлин, славился своим «добродушием». Чего только ему не возили командиры частей в дар, чтобы отмазать своих попавших в сети комендатуры подчинённых. Разбаловали майора в край. У Тараса, сам знаешь, крупная голова идеально круглой формы, которую украшают большие мясистые щеки, уже тогда был выпирающий животик. Он всегда говорит не спеша, хитро прищуривает глаза. Этот майор с первого дня стал к нему придираться. Находил какие-то нарушения в форме одежды и отправлял обратно в часть с кучей замечаний, а один раз даже чуть не посадил на «губу». Мы расстроенного Тараса успокаивали, как могли, говорили, что за чёрной полосой обязательно начнётся белая, а неприятности продолжали сыпаться на его голову. Как-то командир корабля распекал Подопригору за то, что он вернулся из комендатуры с очередными замечаниями, сделанными по поводу формы одежды. Тарас выслушал его разнос, осмотрел себя показушно и говорит обиженно, отстаивая честь:

- Товарищ командир, посмотрите внимательнее. Где Вы на мне видите «форменное безобразие»?

Наш «кэп», всегда требовательный, строгий, но справедливый, улыбнулся, что бывало крайне редко.

- Ладно, иди, занимайся делами, - как обычно, сухо промолвил он.

Общую картину дополнил замполит, весельчак и балагур, присутствовавший при разговоре.

- Что творится, «гарных хлопцев» без зазрения совести вяжут, - подчеркнув украинские корни Подопригоры, с серьёзным видом произнёс он, от чего стало смешнее вдвойне.

Опытный командир предположил, что майор просто невзлюбил лейтенанта.

Всё разрешилось в следующем месяце. При заступлении в патруль, помощник коменданта в очередной раз нашёл у Подопригоры кучу замечаний. Он вывел его из строя и послал ждать у своего кабинета, для дальнейшего разбора.

- Офицер ваш не готов к заступлению, - буркнул он себе под нос.

Потом спрашивает нас: «У него на корабле краска, интересно, есть? ».

Я ему отвечаю: «У него мины и торпеды в изобилии». Для наглого майора эта новость была сродни взорвавшейся бомбе. Он сначала глотал воздух открытым ртом по-рыбьи, а потом собирал рассеянные мысли в кучу. Когда отошёл, то с ошарашенным видом и с горечью в голосе, изрёк, ещё не веря в «случившееся»: «Так он что, не продовольственник? ». А я ему: «И даже не снабженец». Оказывается, у крепколобого майора был синдром навязчивой идеи и руководствовался он, скорее всего интуицией. В дальнейшем ситуация как-то замялась сама собой.

Отставники громко рассмеялись.

- Ещё у Тараса есть одна отличительная черта – рассеянность. Вечно находится на своей волне. Конфузы с ним приключались с регулярной периодичностью. Как-то пришёл на службу в кроличьей шапке. Мы стоим, смеёмся, а он спокойно так говорит: «Взял на вешалке шапку, не глядя, да перепутал». На лице абсолютное равнодушие: «Ошибся, ну что ж теперь? ». В другой раз пожаловал в кремовой рубахе без погон. Через весь город на общественном транспорте ехал. Когда мы посмеялись, он нам спокойно говорит: «А я гадаю, чего они все на меня уставились, как на 50 рублей, и матросы честь отдают с открытым ртом». Я иногда в душе завидовал ему, всё у Тараса по жизни просто.

- Оказывается он у вас «легендарная» личность, а мы рядом служили и ни сном, ни духом.

- Жена у него хохлушка пробивная, - продолжил Кузьмин. – В администрации города выросла по карьерной лестнице до Начальника отдела. Сейчас Тараса устроила к себе. Доволен как слон! Он у неё отвечает за компьютеры, хотя в них разбирается так же, как я в аквариумных рыбках. Конечно для неё самое ужасное в жизни то, что он безнадёжный лодырь, но куда денешься от судьбы. Знакомые рассказывали, ходит сейчас с ликом мудрого азиата, примерно, как и на службе, изображает «палату ума». Тётки посмеиваются над напыщенным дядькой. Основная работа Тараса состоит в том, чтобы исполнять указания своей Гали, - Кузьмин сделал акцент на сочетании букв – «га». – Но видимость бурной деятельности создал. Для этого ведь много ума не надо. В этом весь Тарас.

- Как же его такая умная жена на не очень интересного Тараса клюнула? – поинтересовался Харченко.

- Любовь слепа, полюбишь и Подопригору, - Кузьмин улыбнулся. - Нашёл «умную»! – скривился он, – муж и жена одна сатана. Тарас считает, что не она для него подарок, а он ей дарован судьбой. Как-то по молодости счастливая чета зарулила к нам в гости. Мы с женой три часа слушали разговоры на тему: шмотки, мебель, побрякушки, и поддакивания Тараса. Хотя сама гостья пришла в каком-то нелепом наряде, безвкусном, что не описать. Жена моя Алла, после этого сказала: «Чтобы я больше у нас их не видела». Короче, дружбы семьями не получилось.

- Давай выпьем за наших умных и терпеливых жён, которые вместе с нами разделяли и разделяют трудности и радости по жизни, - предложил Харченко.

Они выпили ещё раз и закусили.

- Мне на память пришла подобная история, только уже из моей биографии, - произнёс задумчиво Александр Иванович. - Кто такие работники комендатуры знаю не понаслышке. Будучи уже капитан-лейтенантом как-то находился в гарнизонном патруле. Следую по маршруту, рядом останавливается машина. Из кабины высунулся помощник коменданта подполковник Гречкин, тот ещё хмырь. Кричит приказным тоном: «Начальник патруля, со своими подчинёнными полезайте в кузов». Прыгнули мы в ЗИЛ, у которого кузов был, обтянут брезентом. Лето, вечерняя духота. Ему, видишь ли, захотелось проверить злачные места, объехать рестораны и кафе. Первый ресторан оказался не популярным у нашего брата, там никого не оказалось. Подъехали ко второму по счёту, ресторану «Лотос». Выгрузились из кузова, идём за ним. Помощник коменданта махнул мне рукой и говорит официальным тоном: «Товарищ капитан-лейтенант, приказываю Вам оставить патрульный наряд в фойе и следовать за мной». Вошли мы с ним в зал, стоим у входа. Он окинул хищным взглядом, поверх голов, просторное помещение и показывает в сторону столика, за которым группа младших офицеров что-то отмечает. Подполковник мне говорит: «Вон видите, тучный офицер к нам спиной сидит? ».

Смотрю, а это капитан-лейтенант Аркаша Будин, механик с нашего крейсера. Я прикинулся валенком, мол, не понял. Переспрашиваю: «Какой из них? ». Вспыльчивый работник комендатуры начал «закипать» на глазах. Подполковник угрожающим голосом зарычал: «Что Вам не понятно? ». Он махнул повторно рукой, воздушный маршрут проходил ещё через один стол, за которым сидел разрумянившийся старлей в окружении размалёванных девиц. Сообразив, что его терпение больше нельзя испытывать, я браво ответил: «Понял». Помощник коменданта небрежно бросил: «Я буду ждать Вас в фойе» и вышел. Пробравшись между столов, я подошёл к Аркаше. Он очень удивился, увидев меня, предложил даже выпить. «Быстрей уходи отсюда, помощник коменданта приказал тебя забрать», - прошептал я ему на ухо. Захмелевший Аркаша протрезвел мгновенно, и налёт улыбчивости покинул его лицо. У Будина было большое желание тем летом ехать поступать в академию, и вот-вот должен был прийти вызов. Так как комендатура в его планы не входила, то он шустро вскочил, не смотря на свою тучность, и через кухню испарился. Уже на ходу Аркадий попросил: «Ребята, расплатитесь». Я сделал деловой вид и подошёл к предыдущему столику. Представился: «Начальник патруля старший лейтенант Харченко. Вас просит пройти в фойе помощник коменданта гарнизона подполковник Гречкин. Следуйте за мной». Бедный парень побледнел. «А…», - пытался что-то сказать он. Пришлось остановить ненужные вопросы: « Подполковник Вам всё объяснит». В фойе у помощника коменданта вытянулось всё: шея, лицо и он сам, как перископ на подводной лодке. Работник комендатуры завёлся с пол-оборота и начал разговор на повышенных тонах: «Кого Вы мне притащили? Я Вам приказал капитан-лейтенанта доставить». И пошло и поехало! Пришлось прикинуться бестолковым: «Вы махнули рукой в том направлении, а старший лейтенант как раз по курсу сидел». Он меня распекал минут пять: грозился посадить, потом бумагу командованию накатать и даже обещал такие неприятности, которые я даже в ужасном сне не увижу. Подполковник так искусно и много придумывал новые наказания, главное не повторяясь, что забывал о предыдущих. А хитрец старлей начал двигаться мелкими, мелкими шажками боком, боком и уже у выхода стоял. Ещё несколько секунд и он был бы на воле. Подполковник встрепенулся.

- Этого в машину! – приказал работник комендатуры с суровым видом.

Упирающегося старлея затолкали в кузов. Машина заурчала, тронулась с места, а изнутри послышался возмущённый глас: «За что? ». В этом крике отчаяния окружающие услышали всё. А ведь у меня выбора не оставалось, надо было спасать своего сослуживца и пришлось пожертвовать другим военным.

- Фактически ты спас судьбу человека, применив нестандартный ход, только бы вторую не «покалечил», - подвёл черту под рассказом товарища Кузьмин.

- В принципе да. Венцом его карьеры после академии, на Северном флоте, стала должность – флагманский механик эскадры надводных кораблей. А со старлеем я как-то встретился. В тот «эпохальный» день его отмазали без каких-либо проблем. К счастью «блатной» оказался, имел соответствующие связи. У парня ко мне личной обиды не осталось, а что произошло тогда в ресторане, старлей так ничего и не понял.

Соратники пригубили ещё по одной стопке.

- Что ты на своей даче уже успел сотворить? – перевёл Харченко разговор в иную плоскость.

- Ничего особенного, разработал участок, построил маленький домик и забор. Первое время, после увольнения, устроиться на работу не получалось, образовалось свободное время. Вот и купил кусок целины, потихоньку начал его осваивать. Надо же было чем-то заполнить пустоту. Незаметно проскочило время, деревья начали плодоносить. Не редко случается так, что в результате труда получаешь не положительный результат, а огорчение и отрицательные эмоции. Прошлым летом топаю от остановки на свой участок, мимо меня проходит какой-то неухоженный, с затрапезным видом мужик с двумя вёдрами в руках. Я даже удивился: «Надо же, яблоки как в моём саду». Подхожу к участку и наблюдаю такую картину, замок на воротах сорван, а яблоня моя сиротливо стоит без плодов, - он усмехнулся. – В тот день я вернулся домой не «солоно хлебавши».

По блеску глаз было видно, что эта тема захлестнула его не на шутку. Харченко и не подозревал о том, что посадил собеседника на любимого конька, задав вопрос подобного плана.

– В позапрошлом году приехал на дачу утром рано. Глазам своим не поверил, на моём участке какой-то мужик клубнику собирает. Я ему кричу: «Ты случаем участок не перепутал, дядя? ». Представляешь, этот «гамадрил» схватил лопату и истошно закричал: «Не подходи, убью! ». Я оторопел, а он перемахнул через забор и исчез. Сумку, которую этот неадекватный гражданин оставил, я вывесил на улице, два года болталась на столбе, потом выбросил. Так что во все века воровали и нынешнее время не исключение.

Александр Иванович, чтобы разрядить обстановку, предложил выпить.

- У нечестных людей пусть руки отсохнут, а мы поднимаем рюмки за тех, кто бороздит океаны и моря.

Бывший сослуживец согласно кивал головой, а мысленно, это было видно не вооружённым глазом, находился сейчас в плену дачных мыслей. Кузьмина проняла тема садоводства и огородничества, остановиться он, был уже не в силах. Многие пенсионеры, и не только военные, нашли себе реализацию именно в этой области. Они просто «помешались» на своих грядках и овощах. Харченко был равнодушен ко всему этому, и выслушивал товарища ради уважения. Он видел, как у собеседника горели глаза, когда коснулись близкой его душе темы - земледелия.

- Сосед у меня попался хохмач, - с горящими глазами продолжил развивать мысль Сергей Петрович. – Павлом зовут. Наши участки поначалу представляли собой голую степь. Привёз я как-то доски, решил освоение начать с постройки туалета. На первых порах, по моей задумке, он должен был служить больше сараем. Инвентарь надо же куда-то складывать? Смотрю, у Павла целая бригада трудится, шесть человек заливают бетоном фундамент под дом. Постепенно я собрал три стенки, поставил их вертикально и сколотил вместе. Потом таким же образом смастерил крышу. Время подошло к обеденному перерыву. У Павла бригада закончила работу, вижу, уселись за стол. А мне ещё есть не хотелось, я перенес своё обеденное время и продолжил копошиться. Думаю, они закончат обед, попрошу, чтобы помогли, крышу наверх поднять. Слышу, сосед кричит мне: «Сергей! Когда новоселье справлять будем? Мы с ребятами плотно пообедали, сам понимаешь… Ты дверь быстрей ставь, а крыша пока не нужна». Он посмотрел на солнечное небо, давая понять, что сегодня не капает. Немного позже, я с ним познакомился ближе. Как-то бутылочку вина «раздавили» и разговорились по душам. Оказалось, что сосед покупает участки, строит дома и продаёт их. Предыдущую дачу, так получилось с приобретением участка, он построил напротив городского кладбища. Длительное время не мог продать. Приходило большое количество покупателей, смотрели и отказывались. Как-то пришла одна пара. Долго и придирчиво осматривали участок, дом и сарай. Их обсуждения вслух носили не совсем корректный характер, а замечания сыпались пачками и тоже не к месту. Короче, голову морочили и скорее всего дачу покупать не собирались. Павлу это надоело, он решил избавиться от «дорогих гостей».

- Чем она вам не нравиться? Дача отличная, с видом на перспективу,– гости оторопели. - Всегда с музыкой, - добавил он с серьёзным лицом.

После таких слов покупателей как корова языком слизала.

- Как говорят в футболе: «Игра в кость», - подумал Харченко, ему стало жаль эту пару.

- Жена Павла всё слышала, обозвала «дураком» и сама взялась за продажу дачи, что успешно очень быстро осуществила, - продолжил Кузьмин. - По своей натуре этот Павел строитель, в торговле ни бум-бум, да и в земледелии тоже. - Кузьмин рассмеялся. – Он даже коровий навоз называет говяжьим.

Харченко, тактично, чтобы не обидеть собеседника тоже улыбнулся и с якобы восторженным интересом слушал его дальше. Он уже не от первого слышал «Оду дачному участку». У Александра Ивановича создалось такое впечатление, что рассказы на подобную тему похожи на китайские фильмы, где все сто персонажей на одно лицо. Темы не отличаются оригинальностью: обидно, что кто-то украл плоды с участка; сосед попался не очень трудолюбивый и забор неправильно построил, не по линии; цены на химикаты и семена весной растут стремительно, как на дрожжах; навоз не по карману или воду редко подают и т.д. Люди с высшим образованием забывают, что такое книга, еле владеют компьютером, перестают общаться даже с родственниками. Харченко это не мог понять, хотя был согласен с высказыванием: «У каждого своя, правда».

- Да и юмор у них какой-то странноватый, у этих садоводов. Но, чтобы я не думал, это для них, как воздух, - подвёл черту своим мыслям Александр Иванович.

Отставники изрядно уже «разогрелись» и продолжали вести беседу. Они вернули ощущения давно минувших дней. В кафе вошёл мужчина, приблизительно их возраста. В глаза бросался его презентабельный вид: кожаное пальто на меху, шапка из ондатры, модный шарф, повязанный поверх одежды. Он был чисто выбрит, лоск просматривался в каждой детали одеяния.

- Вон смотри, ещё один «военпенс», - кивнул Кузьмин в сторону входной двери.

- Да это никак Алексей Никонов, с поста ПВО, - приглядываясь, медленно произнёс Харченко.

Мужчина шёл в сторону стойки бара, гордо смотря поверх голов посетителей.

- Лёха! – позвал его Кузьмин.

Никонов резко остановился, услышав знакомый голос, и повернул голову в их сторону.

- Привет горемычные сверстники! – произнёс мужчина, подходя к столику. – Как погляжу, вы сегодня расслабиться решили, вырвавшись из будничной суеты.

- Побег от реальности, и размышления «за жизнь», - в такой же тональности ответил ему Кузьмин. – Редкая встреча немыслима без застолья, иначе эйфория может быстро пройти.

Алексей приветливо улыбнулся сослуживцам, поздоровался за руку, и присел на свободный стул.

- По всем признакам за столом душевная атмосфера, - произнеся фразу с подковыркой, он одобрительно кивнул головой и провёл глазами по накрытому столу.

- Не каждый день удаётся свидеться. С нами выпьешь за встречу? – Кузьмин взялся за графин.

- Нет, братцы, у меня сегодня ещё много дел, голова под завязку забита проблемами, - охладил дружественный пыл своих бывших коллег Алексей. - А потом пить в этом заведении, значит подавать плохой пример работникам, - перевёл он разговор в шутку.

- Не понял! – произнёс удивлённо Харченко, выгнув брови дугой.

Два отставника переглянулись, в их глазах читалось недоумение.

- Какой такой плохой пример? – не выдержав, спросил Кузьмин. – Если у нас с Саней нет светской лощености, и мы выпили по пару капель, то по твоему разумению всем плохой пример подаём?

- Не кипятитесь, вы меня не так поняли. Кафе это моё, а плохой пример подавать работникам, - Никонов улыбался, глядя на оторопевших военных пенсионеров. – Поясняю более доходчиво, - продолжая внутренне веселиться, произнёс он по слогам последнее слово. – Мне неловко на виду у работников «принимать на грудь». Здесь полувоенная дисциплина, по крайней мере, я их так воспитываю. Система отлажена и работает как часы. Сейчас проконтролирую персонал и поеду ещё четыре кафе навещать.

Отставники снова переглянулись в недоумении, они явно были шокированы.

- Читаю крайнее удивление в ваших глазах. Да, у меня есть ещё четыре таких кафешки.

- Ни шиша себе! – выдавил из себя Кузьмин. – Вот это везуха!

- Везёт тому, кто везёт, - улыбаясь, добавил Алексей известную шутку.

Внезапно перед столиком «выросла» фигуристая официантка на высоких каблуках.

- Алексей Николаевич, здравствуйте! Вам что-нибудь принести? – спросила она ласково, слегка качнув высокой грудью.

- Нет Мария Сергеевна, спасибо, ничего не надо. Хотя, - он на секунду задумался, - моим друзьям «фронтовые» сто граммов за счёт заведения. Бутылочку хорошего коньяка, - наклонившись к официантке, негромко добавил он и в подтверждение кивнул головой. – Да, ещё вот что, Алле Петровне передайте, если есть какие-либо вопросы, то пусть позвонит по телефону. Мне нужно уже уезжать.

Официантка ушла.

- Такого попадания в точку, право слово, я не встречал. Ты погляди Саня, мы строили планы, мечтали хорошо устроиться на пенсии, и если что-то получилось, то со скрипом. А этот щёголь, владелец самолётов и пароходов, просто так пять кафешек имеет.

- Смею Вас заверить, что не просто так, пришлось попотеть и понервничать. Кредит вещь довольно скользкая, а у меня их было, одно время, как у моськи блох. Но ничего, выкрутился. Шаг за шагом, вопреки мнению скептиков, превращал задуманное в реальность, - он усмехнулся. – Я присутствовал на ваших интересных шоу, под названием: «Розовые очки для будущего пенсионера», - язвительно заметил он. - Простите за сравнение. Мне тогда ещё два года оставалось служить, а потому участия в нём не принимал, молчал и делал выводы.

- Многие задумки начинаются с мечты, - изрёк философски Харченко, - ничего тут удивительного нет.

- Разница в том, что если мечта не реальная, вы всё-таки верите, что она осуществится, а я нет. Утопия - не мой стиль, так как надеяться на это сверхнаивно, - высказался он с многозначительной иронией.

- И что, это всё тебе близко по духу? – Кузьмин, держа вилку в руке, провёл ею по воздуху, очертив невидимый круг нынешних занятий Алексея.

- И близко ничего подобного, - резко ответил Никонов. – Всё имеет своё логическое объяснение – времена такие. Я теперь руководствуюсь только библейской фразой: «Дорогу осилит идущий». А по духу конечно там, как бы высокопарно это ни звучало, - он кивнул головой в сторону картины, висевшей на стене, напротив, на холсте был изображён ракетный крейсер. – Остановленное кистью мгновение, - мечтательно добавил он.

Никонов спохватился и встал из-за стола.

- Мне надо ехать друзья мои, уже опаздываю. Это всё разговоры в пользу бедных.

Алексей пожал сослуживцам руки.

- Мои фантазии носят приземлённый характер, - произнёс он, остановив движение к двери и обернувшись, - а вы к тому, что живёте иллюзиями ещё и отягощены нравственными мучениями. Можно было мечтать, когда носили военную форму и за нас государство думало. А теперь извините! – добавил, к ранее сказанному, однополчанин.

Алексей попрощался, ещё раз сказав: «До встречи», и направился к выходу. Вслед ему с озабоченным видом смотрели два сослуживца. На их лицах читался вопрос: «Кто из них прав и что они недопонимают в современных условиях? ».

- Амбициозный «юноша»! Другие времена и другие герои, однако, - задумчиво высказался Кузьмин вслед уходившему сослуживцу. - Это уже человек «не нашего профсоюза», - мрачно добавил он.

- «Да, приплыли», - с натянутой улыбкой, тихо произнёс Харченко.

Ю.Таманский

г. Севастополь 2012г.

Шёл троллейбус номер двадцать…

В обеденный перерыв у начальника вещевого склада прапорщика Степана Бузыкина собрались сослуживцы, чтобы сыграть пару партий в нарды. К нему пришёл начальник аппаратной связи, крупный под два метра ростом, гренадёрского вида прапорщик Василий Туркин и его сослуживец-приятель Сергей Стрекалов.

У Туркина игра со складским начальником была в самом разгаре, когда открылась входная дверь, и на пороге застыл дневальный по роте рядовой Тулетбаев. Он смотрел на прапорщика Туркина сквозь щелки раскосых глаз, словно преданная болонка.

- Чего тебе лилипут Тулетбаев? – бросив мимолётный взгляд в его сторону, спросил гигант прапорщик, метнув камни в очередной раз.

Туркин часто в шутливом тоне называл своих подчинённых лилипутами, за что и получил от них же «алаверды», прозвище - Гулливер.

Числа выпали хорошие и прапорщик, крякнув, стал переставлять шашки.

- Визивают, - промямлил сын среднеазиатского народа.

- Ты так и не научился говорить по-русски хотя бы сносно, а уже через полгода домой, - раздумывая над доской, отвлечённо произнёс Туркин, проговаривая последние слова с замедлением. – Кто меня вызывает?

Сквозь набор букв и звуков прапорщик, по прозвищу Гулливер понял, что комбат Петров.

- Ладно, иди, сторожи тумбочку, сын предгорных степей, - поумничал прапорщик и отослал солдата.

Выиграв партию, довольный Василий встал, надел фуражку, покрасовался у зеркала, щелчком указательного пальца сбил пылинки с мундира, и собрался к комбату.

- Если ничего срочного, то я ещё вернусь, - предупредил он грозно. Было сказано это в шутливом тоне и по-дружески. Товарищи увлечённо начали играть новую партию, уже не обращая на Туркина внимания.

В дверь командира батальона радиосвязи кто-то громко постучал. Майор вздрогнул. По тому, как дверь несколько раз подпрыгнула, скрепя петлями, до него дошло, что это Туркин. Она открылась, на пороге вырос прапорщик.

- Здравия желаю, товарищ комбат! – рявкнул он и козырнул после приветствия.

- Ты мне когда-нибудь дверь сломаешь, - взвизгнул небольшого роста, худенький майор. - Слон в посудной лавке!

Подобные слова он произносил каждый раз, когда в кабинет, склонив голову вперёд, входил прапорщик Туркин.

- «Стучите и вам откроют» - гласит народная мудрость, - огрызнулся подчинённый.

Этот большой человек никак не мог рассчитать силу, с какой надо бы стучать в обветшалую дверь кабинета начальника.

- Вызывали, товарищ комбат? – не обращая внимания на причитания майора, спросил прапорщик.

- Да, присаживайся. Значит так, - майор почесал затылок, морща лоб, восседая на мягком стуле за любимым колченогим канцелярским столом. – Сломалась машина, на которой в гарнизон доставляли продукты с центрального склада. Полковник приказал выделить от нас транспорт, водителя и старшего. Тебе оказана высокая честь, - он поднял указательный палец вверх. - Берёшь водителя Гайкина, автомобиль ГАЗ-66 и вперёд мухой на склад. Там вас уже ждёт старший лейтенант Бочкарёв.

- Да вы что, товарищ майор?! Этот Гайкин водитель никакой и опыта у него нет. За ним нужен глаз да глаз!

- Зато рядом с ним будет опытный сопровождающий.

Только Туркин открыл рот, майор его сразу же и осадил.

- Прекратить пререкаться, кругом марш!

Прапорщик с понурой головой вышел из кабинета.

* * *

В троллейбусе №20 народу было набито много, вплоть до нарушения интимных границ. Переполненный острыми на язык жителями города Улыбинска, он не спеша ехал по-своему маршруту. Люди сидели, стояли, плотно прижавшись, друг к другу словно родные, задумавшись о своих земных делах и проблемах. На задней площадке негромко разговаривали два парня. Внезапно, сзади в троллейбус что-то ударило, вызвав сильный толчок. Толпа колыхнулась вперёд, потом начала движение обратно. Некоторые во время перемещения туда-сюда выпали из общей массы и приземлились на пол. Упали, кому, как повезло, одни удачно, сверху на других, иные оказались снизу. Те, которые послужили мягким тюфяком для первых, возмущённо кричали громче всех. Водитель экстренно нажал на тормоза, пассажиров ещё раз колыхнуло, словно рожь в ветреную погоду. Троллейбус остановился, слетели штанги, раскачиваясь и стуча по проводам. Отойдя от оцепенения, люди загомонили. Водитель открыл дверь, народ повалил на улицу. Упёршись правым боком в троллейбус, сзади него в поцелуе замер защитного зелёного цвета военный ГАЗ-66. Разгневанная и воинственно настроенная толпа во главе с водителем троллейбуса, мужчиной средних лет, обступила машину. Реагировали весьма эмоционально.

- Товарищ прапорщик, они сейчас нас порвут!

- Не дрейфь, Гайкин! В крайнем случае, применим для самообороны аналог слезоточиво-удушливого газа – носки солдата. Ты приготовься быстро снять берцы и метнуть носки в митингующих.

Туркин испытывающе смотрел на удивлённое лицо рядового.

- Да ну! – Гайкин улыбнулся. – Вы, как всегда, шутите.

В голове прапорщика в это время зрел план, как себя вести с разъярёнными гражданами.

А за пределами кабины, со всех сторон неслась своеобразная брань, крики и многоголосица улыбинцев:

- Военные совсем оборзели, вечно пьяные ездят м…ки, - с пролетарской резкостью заявил мужичок с красным лицом, и синим носом в прожилках.

Казалось бы, чья бы корова мычала, у самого явно наблюдался тремор рук. Ан, нет! Не в правилах горожан оставлять что-либо без комментариев.

С задних рядов ещё не увидев виновника аварии, уже категорично предположили:

- И ежу понятно, что шофёр наверняка «под мухой». Даже не исключено, что еле на ногах стоит.

- Ой, я вас умоляю, водитель молодой ещё парень, просто «тямы» нет. Рано его за руль посадили, - возразила ему дородная тётка в старой серой униформе ВОХР.

На голове у неё забавно сидел, берет с хвостиком на макушке, из-под которого кокетливо выглядывал «локон страсти» фиолетового цвета.

Третий, однозначно определив для себя виновника и подбивая народ к самосуду, зло крикнул:

- Люди добрые, вон прапорщик, козлина, в кабине пригрелся, ряху наел и всё ему нипочём, что мирные граждане от них чуть не пострадали серьёзно! – этот обвинительный факт вызвал заметное оживление в рядах.

Словно не выдержав напряжения, раздался ещё один подстрекательский клич писклявым голосом с «французским» прононсом в нос от нервного, неуравновешенного парня с кудрявенькими волосиками на голове:

- Бей маланцев!

Все эти призывы сопровождались одобрительными возгласами поддержки из толпы. Обстановка накалялась. Водитель троллейбуса, пребывая в состоянии крайнего возбуждения, подошёл к машине и бесцеремонно, два раза громко постучал по двери ладонью.

- А ну выходи, злодей!

- Вот видишь, нас вежливо приглашают к беседе, - произнёс Туркин. – Сейчас мы им вежливо ответим.

Дверь медленно открылась, на землю спрыгнул огромный, двухметровый глыбоподобный прапорщик с кулаками каждый размером с голову младенца и сорок восьмым размером ботинка. Все возмущения резко превратились в много шума ради шума.

- Ну что, близкие по духу? Кто-то тут хочет медаль посмертно получить, – воинственно изрёк Василий, - или орден с закруткой на спине?!

Слова его прозвучали как «холодный душ» для разгорячённой толпы. Народ, ахнув, отпрянул назад. У многих, желавших покуражиться, лицо поменяло выражение любопытства на выражение страха. В следующий миг прапорщик лишь только поправил пустую портупею, а в рядах агрессивно настроенных граждан появились проплешины. Из толпы до его ушей долетело возмущение одиночного смельчака.

- Он нас повредил, а шо мы с этого иметь будем?

- Бледный вид и тонкую шею, - как бы ненароком обронил находчивый прапорщик. – По вашим каменным лицам я вижу, что очень сильно переживаете за общественный транспорт, лилипуты. Похвально!

Туркин сделал шаг вперёд, толпа шаг назад.

- Но наглеть-то не надо, - однозначно предупредил он собравшихся. – Наговорили тут много нехорошего и даже гадостей. Кто из вас сказал, что прапорщик служит, пока руки несут?

Он обвёл толпу сверлящим взглядом, народ безмолвствовал.

Василий поднял руку, больше похожую на лапу медведя, и почесал затылок, смотря на вмятину в боку троллейбуса, а толпа отступила ещё на шаг, не поняв его намерений. Тон всеобщему бегству общественности задал ботаник в очках с тубусом под мышкой, стоявший в первом ряду. Он срочно «нырнул» за троллейбус и устремился по своим делам от греха подальше, всегда по-жизни следуя благоразумным советам мамы. За ним последовала и основная масса, с мыслями - ведь тут могут и навалять. В подтверждение всего этого, один паренёк приблатнённого вида прошептал с огорчением другому:

«Слышишь Сёма, этот поц нам развлекуху весёлую сорвал!».

- Ты лучше оставь свои понты и не впрягайся. Это не поц, а циклоп, который рёбра пересчитает и не моргнёт. В лучшем случае просто отмутузит, - привёл он дружку в ответ «стопудовый» аргумент.

Тут уместно будет вставить маленькое уточнение. Василий Туркин не носил на груди значок «мастера спорта по боксу» в тяжёлой весовой категории, но люди каким-то образом это чувствовали.

- Чего глотки рвали? Кто водитель троллейбуса? – пробасил Туркин, обведя оставшуюся жалкую кучку победоносным взглядом.

Последние пассажиры смотрели на него словно загипнотизированные кролики на удава.

- Я, - неуверенно, хлопая ресницами, с выдержанным интервалом сомнения, словно после пытки признался водитель.

- Будем договариваться? Или как…

Тот в ответ радостно закивал головой. Последние зеваки, потеряв окончательно интерес к событию, разошлись по своим делам.

Туркин махнул рукой, из кабины вылез солдат. Он подошёл к прапорщику и виновато опустил глаза.

- Гайкин, вопрос на сообразительность: «Кто платить будет?».

- Родители заплатят, - ответил рядовой, опустив голову.

- Кем у тебя отец работает?

- Инженер.

- А мать?

- Директор гастронома.

- О! Этот вариант «пожирнее». Сумма рисуется очень даже кругленькая.

Прапорщик на несколько секунд задумался.

- Сегодня же мамуле позвонишь и доложишь обстановку. Не слышу ответа!

- Есть!

- А что мне делать? – виноватым голосом, смотря исподлобья, напомнил о себе водитель троллейбуса.

- Не с… , - хотел подбодрить его по-свойски Василий, но вовремя остановился на первой букве. – Скажем так, помягче: «Армия тебя не обидит, отец», - пробасил он, сделав лицо серьёзным, и по-дружески шлёпнул его по плечу.

У водителя подкосились ноги, а в глазах стали разбегаться концентрические круги.

– Сейчас только координатами обменяемся и все «неувязки» уладим.

«Топор войны» был окончательно зарыт.

* * *

Комбат после доклада Туркина взвыл, словно пёс на луну. Последнее время его с завидным постоянством посещали различного рода неприятности. Он ещё не отошёл от предыдущего потрясения, как на многострадальную голову обрушилось следующее. Майор неделю назад получил перевод с повышением в должности в одно из управлений штаба округа. Ходил и потирал руки с чемоданным настроением, оставалось только дождаться сменщика и сдать ему дела. И он дождался…

Встречать капитана Мурашкина на железнодорожный вокзал послали автомобиль УАЗ, который и доставил его в воинскую часть. С первого взгляда офицер выглядел обычно, как и все остальные военнослужащие. Единственное отличие от стандарта всё же имелось, красноватое лицо. При встрече старый комбат долго и радостно, с приклеенной улыбкой на лице, приветственно тряс руку своему сменщику.

- Ты не пожалеешь Вадим, что попал сюда служить, - услаждал он слух Мурашкина, - у нас коллектив хороший. Не скрою, дел много и скучать тебе будет некогда.

Потом Петров начал водить его по заведованию, вводя в курс дела. Вновь испечённый комбат отнёсся к этой идее с самого начала с прохладцей, по кислому выражению лица было видно, что вникать в суть дела, он сегодня явно не настроен. От скуки и однообразия Мурашкин маялся до тех пор, пока не поступило предложение вечером в честь его приезда накрыть стол и обмыть назначение.

- Это, святое дело отметить, - воспрял он и согласился без колебаний.

«Прописка» в офицерский коллектив полка проходила на высоком идейно-организационном уровне, стол ломился от выпивки и казённой закуски, звучало много заученных тостов, советов, здравиц и поздравлений.

Когда уже хорошо выпили, говорили много и сложно, но, по большому счёту, всё это словоблудие можно было спрессовать в одну фразу – «будь здоров и не кашляй». Ведь что можно ещё пожелать в таком случае незнакомому человеку, которого видишь в первый раз. В основном разбились на группы и беседовали друг с другом.

Офицеры изволили откушать водки каждый в размере согласно своим пристрастиям к алкогольным напиткам. Больше всех причащался виновник торжества. Между столов порхали незамужние девушки-официантки в гражданских нарядах. В быту они тоже были военнослужащими, но сегодня им поручили серьёзное дело: украсить собой общество и качественно обслужить мероприятие. Среди этих мадам в сюрпризном варианте, была модно одетая и изысканно подкрашенная, телефонистка Зиночка. Всё хорошо закончилось в тот вечер, только вот по окончании помпезного застолья капитан Мурашкин исчез из поля зрения командования надвое суток. Когда поиски по «горячим следам» не дали результата, тогда подключили опытного, проверенного товарища. Старшим патруля был назначен майор Пестов, по-жизни матёрый бабник и гуляка. Если ему об этом кто-то намекал, майор всегда парировал:

- Я не бабник, а «мужчина со стажем».

Ещё майор был знаменит в гарнизоне тем, что из-за дефекта речи выговаривал вместо буквы «р» букву «г». Чего стоит только одно из его выражений, которое он произнёс стоя у зеркала, осматривая свой внешний вид:

- Пога уже усы подговнять.

При помощи собственного опыта, сопоставив время и факты, майор вычислил место, где могла «зависнуть» пропажа. Обнаружил он капитана в общежитии, у Зиночки в комнате. Полуобнажённый воин лежал, раскинув руки, как Господь на кресте. Оказывается, она в тот самый памятный вечер и увела, с надеждой на лучшее, изрядно «накачавшегося» капитана, положившего на неё очень пьяный глаз.

Когда выводили под руки из комнаты Мурашкина, майор, хитро прищурившись, язвительно произнёс:

- Ничего удивительного, кто девушку ужинает, тот её и танцует.

Лицо Зинаиды покрылось румянцем от смущения.

Комполка доложили, что пропажа нашлась, но она еле связывает слова.

- Протрезвеет, посадить капитана на поезд и отправить обратно. Нашему образцовому полку, такие проблемные служаки не нужны, - «переварив» произошедшее, принял волевое решение полковник, любитель посильнее «закручивать гайки».

Начальник штаба, улыбаясь, пошутил:

- А телефонистку с ним тоже отправить?

После этих слов он втянул голову в плечи, от испепеляющего взгляда командира.

- А что, может у них любовь, - промямлил он оправдываясь.

Он был уже не рад, что и пошутил. Полковник шутки воспринимал половинчато, только те, которые не касались службы или он сам придумал. Комполка ходил по кабинету, рассуждая, и вдруг его что-то осенило. Он остановился на середине.

- Стоп, это та самая телефонистка «страшная», на которую и солдаты не клюют? Даже если им бром в компот не подливать, – он растерянно таращил глаза на Начальника штаба. – Что он в ней нашёл? Зачем такие крайности, у нас ведь есть кандидатуры и подостойней.

Тот улыбнулся в усы и подтвердил кивком головы.

- В самом ужасном сне не приснится. Но! Капитан имеет на это право, по документам числится разведённым.

- Это сколько ж он водки выпил в тот вечер?! – продолжал удивляться «полкан». – Вот это капитан надрался! Не-е-е-е… Правильно, что мы отправляем его восвояси.

В разговор вступил до этого молчавший замполит, слывший мудрым прорицателем.

- Сразу умная и красивая редко бывает, чаще что-то одно, - озвучил он общепринятую тенденцию. - В нашем случае мне представляется, что не всё так просто, как кажется на первый взгляд. Может она для него счастливый жизненный билет. Я звонил на прежнее место его службы. Видите ли, у капитана в последнее время всё пошло наперекосяк: развёлся, с зелёным змием борется отчаянно, интерес к службе остыл и живёт одним днём. А Зинаида, на которую иной и внимания не обратит, воспитанная и неизбалованная девушка, имеет хорошие манеры и культуру речи, не делает проблемы из собственной наружности. У девушки всегда светлые и чистые мысли. Вы сильно не старайтесь, от досужих пересудов ей в гарнизоне и без того досталось. Может это то, что капитану теперь нужно – родная душа. Всё относительно, почему вы не допускаете, что она ему понравилась?

Замполит как в воду глядел. У Мурашкина во всём этом был свой резон. Он, на собственной шкуре совсем недавно испытал и твёрдо усвоил на всю оставшуюся жизнь уроки шутливой поговорки: «В рогах правды нет». После развода с красавицей женой и проявились у него пристрастия к спиртному, к которым прилагались неприятности по службе…

Туркин, я тебя, зачем посылал? – ноющим голосом проблеял майор.

Прапорщик невинно хлопал глазами.

- Наверное, чтобы ты следил за этим горе - водителем! – зарычал он, и глаза налились кровью.

Туркин сдал назад, открыл пятой точкой дверь и, несмотря на свою комплекцию, резво исчез. Вдогонку ему нёсся гневный крик майора:

- Вон, с глаз моих долой, бестолочь!

Комбат по-службе был гибкий воин. Он всегда знал, когда надо высунуться из «норки», когда и кого «лизнуть», а когда «гавкнуть». Карьера его шла по накатанной дороге, а тут опростоволосился. В дальнейшем это ему аукнется.

* * *

Прошло некоторое время, о капитане в части забыли. Жизнь в гарнизоне шла своим чередом: троллейбус отремонтировали, рядового Гайкина к машине на пушечный выстрел не подпускали, а майор Петров прочно прирос к креслу у своего служебного стола. Речь о переводе пока не шла. После случая с автомашиной, майору досталось на орехи и даже больше. О капитане Мурашкине постоянно думала только телефонистка Зиночка. Девушка периодически прокручивала в мыслях прощальный с Вадимом разговор. Ведь на вокзал кроме патруля, его провожать пришла только она одна. Тогда отбывающий в далёкие дали капитан у неё спросил:

- Поедешь со мной в не престижный гарнизон?

Зинаида, не раздумывая, согласилась и закивала головой. Она не могла вымолвить ни слова и только преданно смотрела на него.

- Жди! – произнёс он твёрдо и загадочно, на прощание нежно обнял.

Поезд скрылся за поворотом, а у Зиночки долго ещё катились слёзы градом. Тяжело было справляться с захлестнувшими её чувствами. Она шла по перрону с отрешённым видом. Улыбнуться Зинаиду заставил маленький мальчик похожий на шарик, который неуклюже бегал в цигейковой шубке между луж. Возле одной из них ножка у него поехала в сторону, и малыш очутился в лужице. Он встал, удивлённо посмотрел на пустое место, где была лужа, потом на себя. Шуба его «выпила» водичку, стала серой и некрасивой. Мальчик заревел, что есть мочи, к нему уже спешила заботливая мама. В Зинаиде заговорили гены материнства, ей тоже захотелось иметь детей.

Сегодня она пыталась понять, это были слова не совсем ещё протрезвевшего человека, или сказанные от души.

* * *

Эта, казалось бы, сугубо служебно-бытовая история для капитана закончилась вот чем. Мурашкина по-прежнему месту службы простили за его провинность, с одним лишь условием. По этому условию капитан отправился служить в глухомань, другого выбора просто не дали. До него туда продолжительное время безуспешно «сватали» кандидатуру, но никакие пряники не помогали. По прибытии на место, Мурашкин бросил пить, вдруг стал «видеть будущее», хотя уже и из «Тмутаракани». Все перемены к лучшему у него были впереди. В дальнейшем суровые армейские будни, после вальса Мендельсона, ему помогала скрашивать новая преданная жена Зиночка. Теперь он был спокоен за свой крепкий тыл на все сто. Молва рассказывает, что они жили долго и счастливо, воспитывая двух мальчиков.

(Со слов рассказчика записано, верно).

Ю. Таманский

г. Севастополь 2014г.

« Appassionato amore ».

(страстная любовь)

Небольшой итальянский сухогруз, разрезая форштевнем волны, спешил к себе домой, в солнечный порт Палермо. Вокруг стояла плотная темнота, и только на небе был рассыпан мелкий бисер звёзд. Луна, словно гигантский глаз, смотрела, не моргая на землю, где со своими проблемами копошились несколько миллиардов людей. Они, не взирая на мирские заботы и суету, жизненные коллизии и радости, согласно данных им «свыше» чувств и инстинктов знакомились, влюблялись, женились, рожали детей, умирали, иногда ругались, грустили и смеялись. Всё это уже не одно тысячелетие происходит на небольшой, по космическим меркам, планете Земля. Луна всегда смотрит отстранённо на реальную жизнь землян, смотрела на времена и эпохи в прошлом, и в отличие от нас увидит далёкое будущее. Она бывает разная: светлая и демоническая, грозно выглядывающая из-за чёрных туч, полная и полумесяцем, маленькая и огромная, подобно окну во вселенную, но всегда целомудренная словно девушка, никогда не показывающая свою тайну – обратную сторону.

Весельчак и балагур Андреа Мунарделли, работал на сухогрузе, под названием «Художник Огюст Ренуар», простым матросом. Основными достоинствами его были молодость, красота и беззаботность. В нём, как и во всех молодых людях, крепко сидел инстинкт к размножению. С появлением шесть месяцев назад на судне, такой же молодой, синеглазой и златовласой поварихи Кристины Повалли, он потерял покой и лишился крепкого сна. Оказавшись во власти её обаяния, Андреа первым из команды познакомился с привлекательной красоткой. Она была симпатичной, тихой и скромной девушкой с классическим воспитанием. После каждой случайной встречи с Кристиной, он просто не находил себе места. Составить конкуренцию на судне молодому парню никто не мог. В основном это были мужчины среднего возраста: серьёзные, верные и преданные своим жёнам.

В этот вечер случилось то, чего Андреа добивался не один месяц от не уступчивой красавицы. Она наконец-то согласилась посидеть с ним в укромном уголке верхней палубы и помечтать, глядя на романтичные созвездия южного неба. В предвкушении нарисованных в своём воображении картин, молодой человек еле дождался этого момента. В назначенное время, когда команда судна, кроме тех, кто находился на вахте, крепко спала, видя сладкие сны о береге и доме, он, прихватив с собой одеяло и, оглядываясь по сторонам, ринулся на верхнюю палубу. Андреа прибыв на условленное место, с огорчением обнаружил, что объекта его обожания Кристины, ещё нет.

- Неужели всё напрасно? Выходит, что она продолжает надо мной издеваться, водить за нос, - нервничая, он выстраивал версии и терялся в догадках.

Через пять минут появилась она и удивилась.

- А зачем это ты одеяло принёс, блудливый Андреа? – иронично заметила Кристина. – Тебе же ясно было сказано, что я девушка порядочная и всё такое только после венчания.

- На чём сидеть будем, на железной палубе что ли? – слегка с напускной обидой ответил он ей и постелил одеяло.

Молодые люди сели и Андреа вплотную придвинулся к желанной Кристине.

- Что ты прижимаешься так ко мне нахально? – запротестовала целомудренная мадонна.

- Да труба эта грохочет так, что мы не услышим, друг друга, - слукавил он.

Решив вопросы с дистанцией, они начали рассказывать о своих романтических ощущениях, которые вызывают в них эти далёкие звёзды. Она так увлеклась фантазией, что руку Андреа, на своей талии, почувствовала только тогда, когда в её красивом повествовании наступила пауза. Резкого колебания эмоционального состояния, к его радости, в ней не произошло, и Андреа этим воспользовался. На волне эйфории он притянул красавицу к себе и поцеловал. Кристина не сопротивлялась, она даже сделала для себя неожиданное открытие, что поцелуи поклонника необычны и приятны. Он увлёкся и стал целовать её с южным темпераментом, всё чаще и чаще.

- Mi piaci tanto (ты мне очень нравишься), - шептал он, девушке, не переставая.

Потом Андреа, в поцелуе, положил подругу аккуратно на спину, а сам оказался сверху. Она немела от удовольствия в его объятиях и мысли сопротивляться, почему-то уже не возникали.

- Seduttore (соблазнитель), - сквозь нежный стон прошептала Кристина. – Rubacuori (покоритель сердец).

Девушка не устояла перед страстью воздыхателя и своими чувствами, о существовании которых раньше и не подозревала. Кавалер тем более сдержаться был не в силах. Он становился всё настойчивей и настойчивей. Со словами: «Amore mio» - любовь моя, Андреа запустил руку под её лёгкое платье. Прыткий паренёк взялся за трусики и потянул их вниз. Тогда она, наложив свою руку, остановила нахальное движение. Эта проблема более или менее серьёзно стояла, наверное, почти перед каждой девушкой – «до» или «после» свадьбы.

- Нет, нельзя, не надо. Не всё мужчинам позволено? – с такими словами она пыталась оттолкнуть его.

- Почему, разве я тебе не нравлюсь?

- Только после свадьбы. Не надо думать, что все девушки одинаковые, - она стыдливо отвела глаза.

- Хорошо, приедем домой, и поженимся, - с лёгкостью произнёс он судьбоносные для многих слова.

Ему давать такие обещания было не в первый раз.

- Вот тогда и приставай.

Он стал горячо её целовать и потянул трусики снова вниз. Какое-то время рука девушки сдерживала его натиск, но обоюдная страсть взяла своё. Перебороть самое сильное в жизни искушение не хватило сил. Андреа добился, чего хотел, она лежала перед ним желанная без нижнего белья. Сердца молодых людей учащённо бились. Он стал перед ней на колени и расстегнул ремень на своих джинсах. Редкая тучка наползла на луну, небесное светило гневно нахмурилось. В следующий момент, судно и пространство вокруг него, фантастически внезапно осветило яркое зарево, а затем последовал невероятный рёв, от которого заложило уши. Молодые люди от страха изменились в лице и обмерли. Из воды выскочила чёрная сигара, это была противолодочная ракета «Си Лэнс» с американской подводной лодки, которая осуществляла переход в район проведения учений. Ракета словно дьявол, выскочивший из бездны, наведя ужас вокруг, пропала из поля зрения сразу же после того, как улетела за горизонт, оставив после себя белый след и запах пороха. Неожиданно возникшее и окутавшее судно жуткое свето - шумовое представление напустило такой страх на единственных свидетелей, что их «как ураганом смело» с верхней палубы. Молодые люди, едва пришедшие в себя, расстались до утра во внутреннем коридоре судна. Из кают выскочили члены команды, недоумённо смотря вокруг судна, и друг на друга. Ничего не поняв и высказав личные соображения по поводу возникновения загадочного явления, они разошлись по своим местам.

Кристина, отойдя от ночного стресса, больше не позволяла себе расслабляться до такой степени с кавалером, вплоть до прихода судна в порт. Его любовные чары на неё уже не действовали магически.

- Что-то новая подруга внезапно перестала отвечать мне взаимностью, - удивлялся воздыхатель. - Что случилось? – задавал он вопрос, в недоумении, каждый раз при их встрече.

- Есть на то причины. Вот женишься, тогда всё будет, - отшучивалась она с улыбкой, выслушивая интимные намёки самоуверенного парня. – У тебя одно на уме: « Portare a letto» (затащить в постель).

А разгадка была проста. Добродушный боцман Фабио, видя, что она слишком наивна, предостерёг девушку, рассказав о том, каким Андреа слывёт у них удачливым покорителем женских сердец и неотразимым любовником. А просто говоря – donnaiolo (бабник).

- Будь осторожна дочка, он не серьёзный парень, - предупредил боцман Кристину по-отечески. – Перед таким дон Жуаном душу раскрывать не стоит, - добавил он для пущей убедительности.

Она, сделав выводы, изменила своё отношение к ухаживаниям Андреа, хотя и далось Кристине это с трудом.

- Bello (красивый), - произнесла она задумчиво, - но плут.

Через две недели, уже в Палермо, между ними всё разрешилось само собой. Красавчика Андреа встречать в порт приехала его девушка, вместе с шумной компанией друзей. Наряд у неё был явно не для скромниц, а поведение и того хуже, что отметили про себя мужчины судна. До ушей Кристины несколько раз долетали слова восхищения незнакомки, которая называла Андреа с нежностью в голосе - «amoruccio» (сладкий зайчик).

Она убежала в свою каюту, стояла и глотала слёзы. Primo amore (первая любовь) нанесла девушке душевную рану. Решение держаться подальше от «зайчика», ею было принято окончательно.

Потом члены экипажа много раз видели неунывающего парня в увеселительных заведениях и всё время с разными красотками. На их шутки с подтекстами, Андреа отвечал с самодовольным лицом: «Самый большой праздник – это когда рядом красивая девушка».

- А есть ещё такое понятие, как судьба, - предостерёг его однажды боцман Фабио, так, между прочим, - от которой никуда не уйдёшь.

Красиво начавшийся любовный роман закончился. Кристина рассталась с Андреа с болью в сердце и тоской на душе. И всё же, она призналась себе тайно, что парень был ей не безразличен.

При встрече с Кристиной, он избегал её взгляда, смущённо отводя глаза в сторону.

- Видимо Нептун отвёл мой позор, - подшучивала она над собой.

- Преподнесла она мне урок, - думал он. – Никогда такого в моей жизни не было, а перед ней ощущаю стыд и неловкость.

Происхождение непонятного явления, с которым столкнулось судно в рейсе, команда поняла, когда по всем телевизионным и радиоканалам сообщили об учениях американцев в Аравийском море. Это был аварийный пуск ракеты с подводной лодки из-под воды, на переходе в район маневрирования.

Перед очередным выходом в рейс, Андреа стал чувствовать, что его неудержимо тянет к Кристине вновь и вновь.

- С кем бы ни был рядом, в душе всегда присутствовала опустошённость, а с этой девушкой совсем иное состояние. До неё мне казалось, что любви на свете нет, а есть привычка, - удивлялся он необъяснимым, полыхающим чувствам внутри себя. – С ней, словно посмотрел заново на свой внутренний мир. Кажется, я в неё влюбился. Все прежние возлюбленные, которые были до Кристины, просто легкомысленные и доступные девицы.

Не выдержав страданий и мучений, он прибежал на судно, чтобы узнать домашний адрес девушки. После этого Андреа купил букет цветов и отправился искать ту единственную, которая лишила его сна.

У неё дома его огорчили.

- Кристины нет, но скоро придёт, - сообщила ему, слегка удивлённая, мама.

Андреа сидел в раздумьях на скамейке во дворе и мучался в поисках формулы личного счастья.

- Очень простая в общении девушка, тактичная, всё понимающая. Она сохранила самые светлые и чистые чувства. Casto! (целомудренная) – произнёс он мечтательно. - Dolce! (ласковая) - подумав, добавил парень. - Почему-то есть уверенность, что такая будет хорошей женой. Коллекционирование женщин заканчивается, из этого ничего хорошего не выйдет. Надо остановиться, тем более есть причина.

Сзади раздался знакомый голос.

- Андреа, неужто ты познакомился с кем-то из нашего дома?

Он оглянулся, перед ним стояла и улыбалась Кристина, его simpatia (симпатия). Озорная искорка мелькнула в её глазах.

- Нет, тебя жду, - потупил он взор.

- А что случилось?

Он, молча, протянул ей цветы.

- Non riesco a dimenticarti (не могу тебя забыть), - он отвёл глаза в сторону. - Ты мне часто снишься, прямо какое-то навязчивое состояние. Наверное, до нашей встречи, я неправильно смотрел на жизнь, а теперь в корне переменил свои взгляды.

- Всё поправимо, если только в этом загвоздка, - сказав ироничные слова, она рассмеялась и грациозным движением головы отбросила волосы назад.

Ему показалось, Кристина издевается над ним.

- Познакомь меня со своими родителями.

- Зачем? – удивлённо спросила девушка.

- Буду руки твоей просить, - парень смотрел ей преданно в глаза. – Cotta (влюбился по уши).

- А как же твои амурные дела?

- Я порвал со своими прежними подругами, знакомствами и увлечениями.

- О! Это серьёзно. А меня не хочешь спросить, согласна я или нет? Может у меня парень есть? – она наблюдала заинтересованно за его реакцией. – Filarino (воздыхатель).

Андреа внутренне сжался и нахмурился. Буквально в следующий момент его самоуверенность обрела жалкий вид: уши покраснели, из глаз готовы были выскочить слёзы, он едва сдерживал в горле ком.

- Ну-ну, не пугайся так. Я пошутила, - Кристина рассмеялась.

- Ti penso sempre (я постоянно думаю о тебе), - произнёс он с грустными глазами.

Она подошла к нему ближе, поднялась на цыпочки и нежно поцеловала. Он уткнулся лицом в её золотистые волосы.

- Ti amo (я тебя люблю), - Андреа прошептал Кристине на ушко.

- Я тоже о тебе думала, но сильно не обольщайся, пока немного думала, - лёгкая улыбка появилась у неё на губах. – Всё будет зависеть от тебя, ты мальчик испорченный. Пойдём, буду знакомить тебя, моего жениха, с родителями, – улыбка не сходила с её лица. - Micio! ( котик) Шутя и играя, наверное, от счастья, Кристина продолжала «проказничать».

У него учащённо забилось сердце, Андреа почувствовал прилив желания. Он притянул её к себе.

- Amore mia (любовь моя), felicita (счастье), - радостно произнёс он. – Ti desidero (хочу тебя).

Она выскользнула из объятий и, держа за руку, повела воздыхателя в свой дом.

Вот так, благодаря неосязаемому слову - «любовь» и зародившимся чувствам, появилась новая семья на маленькой, по космическим масштабам, планете Земля под вечным оком её спутницы - Луны. Они всегда вместе – eterno (вечная) земля и poetico (поэтичная) луна, показывая пример преданности влюблённым парам.

А если бы не случай, который помог девушке совладать тогда с собой, была бы она ему вообще интересна?

Ю. Таманский

г. Севастополь 2012 г.

«Мудрое мнение».

В курилке третьего этажа НИИ машиностроения находились двое коллег конструкторского отдела преобразователей. Это были младший научный сотрудник Антон Сергеевич Тулупов и инженер-конструктор Павел Алексеевич Мухин. Они стояли, молча, расслабившись, и степенно затягивались сигаретным дымом, с наслаждением выпуская его изнутри. Мужчины изредка перебрасывались словами. Все знали о том, что эти сотрудники слыли друзьями по жизни и на перекур всегда выходили вдвоём, даже изобретать старались вместе. Несмотря на то, что коллеги-товарищи просто курили, лица их отображали глубокую работу мозга даже в подобном месте, где можно на время от всего отрешиться.

Мимо курилки быстрым шагом проскочил моложавый начальник их отдела Герман Борисович Штейнгерц. В народе его звали, не мудрствуя лукаво – Герц. Он нёсся на всех парах с хмурым лицом, смотря себе под ноги. Его руки, по очереди сделав гребок по воздуху, где-то сзади, за телом, заканчивали движение, расслаблялись и возвращались в исходную точку для очередного гребка. При быстрой ходьбе, они служили ему сродни пропеллер самолёту или гребной винт кораблю.

- Герц сегодня какой-то особенно активный, - подметил Тулупов, - бегает, суетится, демонстрирует рвение.

- Через неделю проект сдавать, вот и носится, как угорелый, - уточнил Мухин, не отрывая глаз от струйки дыма.

- Слушай, а кто он по национальности? – почему-то вдруг поинтересовался Антон Сергеевич.

- По педантичности присущей этому человеку, по уравновешенному поведению, да и по повадкам я бы сказал, что немец. Но, фамилия и отчество… , - Павел Алексеевич вопросительно-удивлённо пожал плечами.

- Кстати, Герц как-то говорил, что его фамилия с немецкого переводится как железное сердце, - выдал уточняющую информацию Тулупов.

- Меня в нём подкупает одна важная черта, занимая должность начальника отдела, с подчинёнными ведёт себя на равных, старается не выделяться. Однако это не мешает ему довольно успешно руководить коллективом, - произнёс Мухин и глубоко затянулся.

- Ага, начальник – демократ, - поддержал его мысль Тулупов.

- Вон Петька Трубников идёт, давай у него спросим, - предложил Павел Алексеевич.

Из-за угла в распахнутом белом халате, держа руки в карманах и смотря в пол, появился сотрудник соседнего отдела. Это был ещё не старый, но уже сгорбившийся мужчина средних лет с седой шевелюрой. Он, как и большинство работников интеллектуального труда, был немного не от мира сего и слегка небрежен в одежде. Трубников шел, задумавшись, явно что-то изобретая в голове. На его лице восседали простенькие очки с толстыми линзами, волосы на голове имели растрёпанный вид.

- Пётр Викторович, - окликнул его Мухин.

Трубников вздрогнул и остановился, вернувшись из виртуального мира формул в реальность сегодняшнего дня. У него на лице пребывал умный взгляд интеллигентного, эрудированного человека, которому есть что сказать по любому поводу.

- Чего вам, добры молодцы, - спросил он дружелюбно.

- Петя, как ты думаешь, Штейнгерц немец или еврей? – задал ему неожиданный вопрос Тулупов, выпустив изо рта дым струйкой.

Пётр Викторович, смотря в пол, думал ровно две секунды.

- Лично я сужу о человеке кто он, по поведению и поступкам, а не по паспорту. Бывает, что Иванов или Сидоренко больше напоминают мне еврея. Короче, каждое правило имеет свои исключения. Этот нормальный парень, - не задумавшись ни на секунду, выдал тираду Трубников и продолжил свой путь.

Два друга переглянулись.

- Это означает, на Петькином языке – главное, чтобы человек был хороший. А хороший человек, национальности не имеет, - расшифровал мысли коллеги Мухин с задумчивым лицом.

- В этом есть своя логика, – поддержал подобное толкование национальных признаков Тулупов.

Но всё же, тема докопаться до корней непосредственного начальника для них сегодня обрела форму нездорового азарта.

- Он часто заводит речь о деньгах: мол, где-то недоплатили, забыли заплатить, не оценили, мало платят и т.д. Но я бы сказал, это вовсе не похоже на нытьё. А если кому-то надо, всегда даст взаймы, то есть в жадности не был замечен, - продолжил развивать мысль Антон Сергеевич. – Хотя, отношение к деньгам, один из главных показателей в рыночных отношениях. В данной ситуации ничего неясно.

- В народе говорят, что не в деньгах счастье, но каждый хочет убедиться в этом лично, пошутил Мухин. - Порой на жену свою третью жалуется, что постоянно денег просит, - сделав серьёзное лицо, заметил он.

- Жёны все просят, это не показатель. Наш Петренко вообще утверждает: «Сколько не давай, им всё мало». Он даже кошелёк с семейным бюджетом у себя в кармане держит, - отмёл подобный вариант показателя Тулупов.

- Слушай, давай ему какой-нибудь одесский анекдот расскажем, - предложил Павел Алексеевич. – Я слышал, что если он тех кровей, то будет реагировать бурно.

- Вон смотри, лёгок на помине, обратно несётся, - Тулупов кивнул головой в ту сторону, откуда появился Герц.

Когда он поравнялся с друзьями, Мухин окликнул начальника.

Тот начал усиленно тормозить, включив реверс, при этом увеличив частоту взмахов руками и вопросительно смотря на них.

- Не хотите перекурить, Герман Борисович, а заодно и послушать одесский анекдот? – предложил Тулупов.

- Валяй, только закурить дай, моя «отрава» в кабинете осталась.

Он взял предложенную сигарету и, подкурив, с наслаждением выпустил облако дыма.

Тулупов тем временем принялся рассказывать первый, пришедший на ум анекдот.

- Стоит на одесском Привозе горластая тётка и зазывает покупателей: «Бички, покупайте бички вяленные». Подошёл Мойша и говорит: «Что-то у Вас бички имеют больно неприглядный вид». Она ему отвечает: «Если тебя так засушить, то мне хотелось бы видеть, на кого бы ты был похож». Мойша не сдаётся и спрашивает: «А справка у Вас на эту рибу есть?». Тётка уже сердито отвечает: «Тебе что, показать справку, что у неё имелись хорошие анализы до того как, или что не было глистов?».

Штейнгерц заразительно, от души, засмеялся и даже прослезился. Два товарища понимающе переглянулись, для них стало что-то вырисовываться.

- Тут не суть причиной анекдот, - перестав хохотать, развеял удивление друзей Герц, - я вспомнил, как меня в Одессе на рынке раз обули. Вот такая тётка уговорила купить копченую ставридку. Мы с женой согласились. Она полезла под прилавок, качественно завернула в газету какую-то тухлятину и всучила нам с супругой. Когда я через несколько дней встретил её на том же месте снова, то решил пристыдить. Тётка посмотрела на меня, как на пустое место, и нервно ответила: «Я Вас гражданин первый раз в жизни вижу, идите отсюда с миром, а то милиционера позову». Представляете, какая нахалка! – он снова рассмеялся.

Штейнгерц спешно затянулся ещё два раза, выбросил недокуренную сигарету и двинул в сторону отдела.

- Да, тут тоже ничего не ясно, - произнёс Мухин, смотря вслед начальнику.

В трудах и заботах прошла первая половина дня. Тулупов и Мухин посетили столовую, а по пути обратно заглянули в курилку. Народу было много, и дым обволок всё вокруг, хоть дюжину топоров вешай. Мужчины стояли группками и неспеша вели беседы на разные темы. Над курилкой кроме пелены дыма, стоял ещё и гул голосов. Через пару минут к ним присоединился Штейнгерц. Герман Борисович тоже закурил. Кто-то рядом стоявший стал рассказывать народу историю о знакомом, который купил компьютер с рук по дешёвке и как после этого очень сильно огорчился. Неисправности и поломки стали вылезать, словно грибы после дождя. Штейнгерц поддержав разговор, вспомнил аналогичную историю, и принялся её рассказывать. Это случилось с его хорошим знакомым, который недавно переехал с Крайнего Севера на новое место жительства. По словам Герца, товарищ, чтобы сэкономить часть денег на холодильник, купил дешёвую стиральную машину.

- Я ему говорил: «Анатолий, не мелочись, за качество надо платить», - Герман Борисович усмехнулся. – Теперь бегает постоянно, то в сервис, то мастера вызывает на дом, то с руководством магазина периодически ругается.

- На Севере, и не смог на хорошую бытовую технику заработать?! - недоверчиво высказал сомнения Мухин.

- Он что еврей? – в свою очередь, продолжая начатую линию по установлению истины, задал Тулупов беспардонный вопрос, который не имел ни малейшего отношения к услышанному случаю.

- Ну почему сразу еврей?! – возмущённо взвизгнув и передёрнув плечами, весьма эмоционально отреагировал Герц, - в глазах появилось разочарование, граничащее со злостью. – Он к тому времени столько денег потратил на квартиру, машину и дачу, что мама не горюй! А в тот раз просто хотел сэкономить денег на одном, чтобы потом добавить и купить ещё что-то.

- Да я ничего, просто они господа экономные, - искренне оправдывался Тулупов, но если приглядеться, лукавые глаза его выдавали.

- Я тоже так считаю, это не самое плохое качество, - поддержал друга Мухин, сделав серьёзную «мину».

Они понимающе переглянулись.

Было видно, что нелепый и не вовремя заданный вопрос расстроил Герца. Друзья переступили тонкую зыбкую линию взаимоотношений сотрудников разных национальностей. Герман Борисович швырнул недокуренную сигарету в урну и молча, ушёл. Тулупов посмотрел задумчиво на Мухина и произнёс:

- Вот тебе и ответ на вопрос кто Герц: «Ну почему сразу еврей?!», - повторил он слова Германа Борисовича.

Друзья улыбнулись.

- Зря мы это затеяли, прав Петька, который преподнёс нам, своего рода, нравственный урок. Какая разница кто он, ведь неплохой, в сущности, мужик.

- Ты в корень зришь, слова Трубникова несут в себе глубокий смысл. Куда ни двинь – везде один его ответ. С подобной философией легче и спокойней жить, не будет придуманных врагов, не будешь дуться на кого-нибудь, как мышь на крупу.

- Самое главное, не будет вокруг недостаточно русских, - продолжил рассуждения товарища Тулупов. – Всё очень просто и понятно.

- Давай здесь поставим многоточие, - предложил Мухин, - потому что наверняка есть ещё и другие способы разруливать такие вопросы.

Ю. Таманский

г. Севастополь 2013г.

Глава III.

«Охота пуще неволи».

Записная книжка охотника.

1. Диалог.

В вагон электрички на одном из полустанков вошёл мужчина средних лет в камуфляжной форме. В руках он держал удочку в чехле и потрёпанную сумку.

Электропоезд, радушно приняв пассажиров, захлопнул двери, и начал резко набирать скорость, учащённо стуча колёсами. Мимо мелькали сады Тавриды, жёлтые поля колосящейся пшеницы, отдельно растущие лесополосы. Ветки в садах, под тяжестью наливающихся яблок, выгнулись дугой. Вдоль просёлочных дорог, речек и ручейков, стояли навытяжку тополя и кипарисы - примета здешних мест. Под лучами палящего солнца, природа пребывала в томлении. Лишь стрекот цикад нарушал тишину зноя.

Рыбак прошёл по вагону и присел на свободное место. Напротив, у окна, скучал пассажир, мужчина приблизительно такого же возраста. Как окажется позже, рыбаку в попутчики попался заядлый охотник возвращавшийся домой из областного центра.

- Что-нибудь поймали? – задал он традиционный вопрос.

- Да так, по-мелочи, - уклонился от прямого ответа рыбак.

Осторожно начав беседу, вскоре они разговорились «по душам» об увлечениях и просто «за жизнь». Рыбак принялся сетовать на то, что сейчас не та рыбалка, что была раньше: рыбы меньше, водоёмы платные, а на иных и вообще запретили ловить.

- Руководителей интересует только собственная выгода.

Охотник тут же подхватил задевшую за живое тему.

- Чаще о проблемах людей не слышат те, кому вверено их решать.

Он поведал рыбаку, что дичи тоже стало мало, денежные поборы увеличились, угодья поделили и охотиться почти негде.

- Теперь такие забавы только для богатых, - высказал он своё возмущение.

Оба собеседника сошлись на том, что аксиома нынешнего времени – деньги вытеснили совесть. Каждый, кто дорвался до властной кормушки, прежде всего, тянет одеяло на себя и стремится набить карманы.

- Общество, которое переживает кризис смысла денег, - подвёл итог охотник.

Попутчики были до мозга костей преданны своему хобби, немного побрюзжав, наперебой принялись хвалить прелести охоты и рыбалки. Для одного не было большего счастья, чем постоять с удочкой на зорьке, другому побывать на утиной охоте. У обоих фанатичная увлечённость, как это обычно бывает, проявилась в юном возрасте.

- Раньше ружья были примитивнее, чем сейчас, но надёжные. Я ещё с трубой начинал охотиться, - пошутил охотник.

- С какой такой трубой? – не поняв, усиленно моргая глазами, переспросил рыбак.

- Было у меня ружьё - одностволка, друзья, подсмеивались и таким вот обидными словами дразнились – водопроводная труба. Когда я первый в коллективе купил бокфлинт, то они все сразу языки прикусили.

- Что такое бокфлинт? – переспросил рыбак.

- По старой памяти так иногда называют ружьё с вертикальным расположением стволов, прозванное в народе вертикалкой.

- У меня в детстве было тоже упрощённое орудие лова – дрючок и кусок лески с крючком. Роль грузила исполняла гайка, гусиное перо вместо поплавка. Ничего, рыбы полные сетки вылавливал. В таком деле, самое главное, требуется терпение и опыт. А сейчас сказочное разнообразие в магазинах: спиннинги фирменные; удилища из карбона, лёгкие и крепкие; крючки и леску со всего мира к нам везут; катушки на пол зарплаты ценой и т.д.

Каждый из них дудел в свою дудку, вскользь прислушиваясь к собеседнику. Рыбак грузил охотника разговорами о рыбной ловле, тот про свои «погремушки». Они так увлеклись, что не замечали ничего вокруг. Охотник стал рассказывать о том, что в прошлом году было очень мало зайцев.

- Не уродились зверьки в тот год, - сделал неутешительный вывод он, с задумчивым видом.

- А когда у них нерест? – полюбопытствовал рыбак, скорее всего для того, чтобы поддержать беседу.

Охотник несколько секунд сидел с видом человека, которому на голову случайно упал кирпич. Он замолчал, пытаясь взять себя в руки.

- Тогда, когда у рыбы время окота, - язвительно промолвил он, ухмыляясь. – Из икры появляются в среднем семь зайчат.

Рыбак ничего не ответил, срочно засобирался и только буркнул под нос:

- Станция моя, я почти приехал. Всего хорошего.

- И Вам того же, - с ехидцей ответил охотник и пристально посмотрел ему вслед.

Рыбак сошёл на перрон и в толпе пассажиров прошёл мимо окна с задумчивым видом.

- Вот и поговорили, - произнёс охотник, провожая попутчика глазами.

* * *

2. Случайная добыча.

Время от времени в нашей обыденной жизни, происходят невероятные события.

Группа охотников, в количестве пяти человек, возглавляемая местным жителем и председателем коллектива Иваном Матвеевичем Воробьёвым, к обеду решила расположиться у растущей особняком дубравы. Охотники прислонили свои разряженные ружья к нижним веткам ближайшего дерева, умостились кругом на полянке и стали организовывать импровизированный стол. Действовали быстро, так как с обедом сегодня затянули и все проголодались. Причина была одна - долго не могли поймать гончака Буяна, который гонялся за лисицей по лесу. Председатель расстелил клеёнку, и народ принялся выкладывать прихваченный из дому провиант. Лайку Вегу, чтобы не мешала трапезе, выклянчивая куски, привязали к дереву, а спокойный гончак Буян, сам свернулся калачиком в сухой траве и быстро уснул. Собаки, как и люди тоже устают. В небе ярко светило скупое на тепло зимнее солнце. Чтобы не простудиться, чай не лето, охотники, прежде чем присесть, под нижнюю часть тела подкладывали рюкзаки. Снег в этих местах выпадает редко, в этом году его и вовсе ещё не было, но земля уже остыла. Один из охотников, тоже местный житель, пожилой мужчина Андрей Петрович, как и все остальные, найдя удобную позицию, начал моститься. Он пристроил свой вещмешок к условному столу, и уселся сверху. Сидеть на нём оказалось довольно неловко, через рюкзак что-то давило в мягкое место пониже спины, создавая дискомфорт. Андрей Петрович, выразив неудовольствие, ругнулся, потирая седалищное место, потом присев на колени поднял рюкзак. Под сухой травой спрятался большой камень, который он сразу и не заметил. В это время проголодавшийся люд уже активно стучал ложками и вилками, всё больше раздражая Андрея Петровича. Пока он разбирался с «троном», налили по первой. Председатель приготовился, без пафоса и заученных речей, сказать короткий традиционный тост – «За удачную охоту». Менять занятое им место на другое, Андрею Петровичу было просто лень. Выдернув, не напрягаясь наполовину сидевший в земле булыжник, весом килограмма на два с половиной, чувствовалась крепкая рука, он с ненавистью швырнул каменюку в ближайший куст. О чудо! После хруста поломанных веток оттуда в прыжке выскочил заяц. Он как-то неестественно откинул голову набок, тряхнул ушами, неуверенно оттолкнулся и упал. Косой несколько раз дрыгнул лапами, дёрнул головой и затих. Охотники застыли на месте, с вопросительными выражениями на лицах. Со стороны это было похоже на стоп-кадр из кинофильма ужасов. На каждой физиономии «отпечатался» невысказанный вопрос: «Что это было?». Немая сцена тянулась несколько секунд. Первым очнулся гончак Буян, который проснулся от треска сухих веток. Он громко гавкнул, метнулся к зайцу и стал его обнюхивать. Тут уж и у народа прошло оцепенение, прекратили таращить глаза, зашевелились. Они отогнали собаку и обступили трофей. Председатель поднял косого за задние лапы.

- Надо же, прямо в голову попал, - с улыбкой на лице констатировал факт Иван Матвеевич. – Ну, ты Андрюха, даёшь! Такое случается, наверное, раз в сто лет.

Дружный хохот прокатился по окрестным опушкам.

* * *

3. Вкусные пассажиры.

Сухогруз «Березань» подходил к черноморским проливам. Погода с утра стояла хорошая, лёгкий морозец пощипывал уши, уже не согревая светило позднее осеннее солнце. После обеда погода стала резко ухудшаться. Экипаж заволновался, появился вопрос: «Пустят ли сегодня в проливы?». К вечеру наползли серые тучи, задул западный ветер. Периодически с неба срывались заряды мокрого снега. Все члены команды поняли, что придётся теперь какое-то время стоять на якоре в подходной точке до улучшения погоды.

Радист Василий Нефёдов, передав вахту сменщику, вышел на верхнюю палубу, чтобы перед ужином глотнуть свежего морского воздуха.

- Боже мой, сколько бедолаг! – произнёс он удивлённо.

Пред взором его предстала удивительная картина - по всей палубе бегали серенькие птички. Судно было просто усеяно пернатыми. Осенняя непогода и холода устроили им неожиданную ловушку, птицы ослабли и присели на судно. Без отдыха многие бы из них погибли.

Радист появился в кают-компании, поёживаясь от холода.

- Люди, вы видели, сколько птиц село на верхнюю палубу?! Жуть!

Боцман Кедров застыл на месте, не донеся ложку до рта. Охотничье чутьё ему что-то подсказывало.

- А какие они из себя? – спросил он у радиста.

- Да серенькие такие, как колобки на лапках. Не бегают по палубе, а словно катятся.

Боцман сообразил в момент.

- Сам ты колобок, это перепёлки, - произнёс он задумчиво. – Второй выводок полетел в тёплые края. Ты когда-нибудь суп или жаркое из них ел?

- Нет, - растерянно пожал плечами радист.

Боцман бросил ложку и «снялся с якоря».

Через два часа дородная повариха Степанида уверенно откручивала головы перепёлкам и ощипывала их, напевая любовный романс. Штурман, проходя мимо, вытаращил глаза на подобное живодёрство и покачал головой. Он сказал рядом стоявшему матросу:

- На судно, ей Богу, берут поварих не женственных, а скорее мужественных.

Он стоял и наблюдал за ней ещё некоторое время. Повариха, допев песню до проникновенных слов припева, мечтательно закатила глаза.

- Как говорится, душа поёт - мешать нельзя, - он сделал серьёзное лицо. - Не завидую Гаврилову, она ему как-нибудь так же голову открутит. Ведь пьёт же стервец горькую, причём часто.

Он намекал на её сожителя, долговязого моториста.

Позже, с аппетитом уплетая жаркое из перепёлок, обо всём, что он о них уже думает, штурман с восхвалением произнесёт:

- Такой вкуснятины, я в жизни не едал! Просто наслаждение какое-то!

А об увиденной ранее ужасной картине, он постарается больше не вспоминать.

Через месяц, в разговоре, на шутки товарищей по поводу случайной добычи, боцман ответит им, что это был естественный отбор.

- Если бы не наш сухогруз, то перепёлки все до одной в море утонули. А так хоть пользу принесли. Мы ведь из них только малую часть изъяли, своего рода - плата за спасение.

* * *

4. Подтверждение правдоподобия.

До открытия охотничьего сезона оставался один месяц. Гена Мамонтов загорелся идеей. В прошлом году он стал свидетелем чуда, наблюдая как один охотник, выставив самодельные чучела голубей, прямо у него на глазах настрелял с десяток упитанных витютней. Дикие голуби шли на тряпичные крашенные «дурилки» словно загипнотизированные. Один даже чуть не сел притаившемуся в кустах охотнику на голову. У Генки, в предвкушении удачной охоты, горели глаза. Прежде всего, через знакомых, он разыскал того охотника, пообщался с ним, получил профессиональную консультацию и бумажные выкройки профиля голубя. Всю следующую неделю Мамонтов посвятил изготовлению чучелов. В сарае Гена отыскал кусок брезента, разметил его и вырезал половинки будущих искусственных голубей. Потом он сшил их по периметру, вывернул наизнанку, через оставленную дырочку в хвосте, и начал набивать ватой от старой подушки, которую вся семья до этого под его возбуждённым руководством искала полдня по имеющимся кладовкам. Когда всё было готово, процесс чуть было не зашёл в тупик из-за отсутствия некоторого материала. Гена два дня бегал по городу и искал подходящую грунтовку и краску. Так как к ним предъявлялись особые специальные требования, то это была редкость. Краска должна обладать следующими свойствами: быть водоотталкивающей, не блестеть на солнце, соответствовать цвету дичи. Справившись и с этой задачей, он наконец-то изготовил первые пять штук. Гена носился радостный по дому, рисуя в голове радужные перспективы, совал их в руки родне и нетерпеливо спрашивал:

- Ну, как, похож?! Ну, посмотрите внимательней, похож?

- Да похож, похож! - сделала ему одолжение жена, только чтобы отвязался, продолжая шинковать капусту.

- Лишь бы голуби приняли за своего, а нам то что…, - робко подключилась к обсуждению темы тёща.

- О, это уже вселяет уверенность, раз тёща похвалила, - рассмеялся Генка.

И вот настал долгожданный день – открытие охотничьего сезона. Три товарища договорились о том, что на первую охоту поедут на машине, а четвёртый подъедет на рейсовом автобусе, так как не успевает смениться с ночного дежурства. Гену Мамонтова друзья подобрали у дороги, возле дома и они направились в условленное место. Настроение было праздничное, мужчины шутили, улыбались и часто смеялись. Прибыв в угодья, они поставили отметки в путёвках у егеря, который поздравил их с открытием и пожелал «ни пуха, ни пера», потом поехали дальше.

Открытие охотничьего сезона в Крыму, как правило, начинается в сентябре. В это время по-летнему светит солнце, стоит жара. Перелётные птицы находятся ещё в пути, а местной как всегда мало. Сама охота в это время больше походит на исполнение ритуала.

Друзья для засидки на голубя выбрали небольшую дубраву, которая расположилась на косогоре среди полей. С одной стороны в километре проходила железная дорога, с другой, в метрах четырёхстах автомобильная трасса. Лесок окружала стерня скошенной пшеницы. Вот на неё и летел голубь утром на кормёжку. Гена выставил чучела у края дубравы, приспособив их на отдельно стоявшее над пригорком дерево. Друзья разместились с другой стороны дубняка. Шло время, голуби пролетали на кормёжку, но всё мимо и где-то рядом. Наконец-то один из них повернул в их сторону, Мамонтов внутренне напрягся. Подлетая, он сбавил скорость и как-то странно скосился на искусственных собратьев. Весь вид его выражал удивление, наверное, от того, что голубь увидел что-то диковинное. Геннадий не растерялся и тут же сшиб зеваку. Больше на его приманку никто не клюнул. Голуби после утренней кормёжки стали возвращаться в лес облетая рощицу стороной. Поля опустели, вокруг дубравы было чистое небо. Товарищи заскучали. Они собрались в одном месте, под деревом в середине дубняка, и стали травить байки. В разговоре мимоходом вспомнили, что Толик вот-вот должен появиться. Минут через десять, где-то совсем рядом прозвучал громкий выстрел. На друзей, пробарабанив по листьям, посыпалась дробь. Они, словно заранее сговорившись, бросились врассыпную и что самое главное вовремя, то место, где они отдыхали, накрыл второй «снаряд». Три друга, затаившись в разных кустах, гадали: «Что это было?». Вдруг в поле зрения появился Толик. Он остановился у дерева, как ни в чем, не бывало, поднял с земли чучело и утвердительно покачал головой. Из своих щелей вылезли «обстрелянные» и начали громко ругаться.

- Чего вы кричите? - оправдывался Анатолий. – Ну, перепутал, голуби издалека мне настоящими показались.

- До того настоящие, что на них клюнул только второй дурачок, и то несъедобный, - съязвил Антон, улыбаясь. – Не смешно ли?

Гена взял у него из рук чучело, которое от попадания заряда покрылось мелкой сеточкой трещин, словно старая картина.

- Ладно, - произнёс он задумчиво, - я его перекрашу заново. А за то, что ты подтвердил идентичность чучелов оригиналу, нанесённый урон я тебе прощаю.

Друзья отошли от стресса и громко рассмеялись. Тут же они накрыли «поляну», на которой появилась бутылочка вина и закуска. Охота на сегодня была окончена, осталось лишь исполнить ритуал открытия, выпить по сто граммов за предстоящий удачный сезон. Ритуал ритуалом, а Генке затея не помогла. В конце сезона, при подсчёте трофеев, он пришёл к выводу, что настрелял голубей не больше обычного.

- Только замучился бестолку их таскать. Что-то в них не так? – высказал он обобщающие размышления и забросил чучела подальше в кладовку.

* * *

5. Родственники не всегда бывают добрыми.

Братья Андрей и Вадим Ёлкины с самого раннего детства были заядлыми охотниками. Приобщил их к этому увлекательному занятию отец, Григорий Антонович. В юном возрасте парни охотились по-мелочи, в основном на пернатую дичь: куропаток, диких голубей, уток и перепёлок. Когда братья погодки выросли и стали солидными людьми, Андрей - архитектором, а Вадим - стоматологом, то их интерес распространился на крупных копытных зверей – кабанов и оленей. Охоту без собаки Ёлкины себе не представляли. Когда у них состарилась очередная легавая, ирландский сеттер Икар, то Ёлкины на замену ей, посовещавшись, решили в складчину купить восточносибирскую лайку. Братьям нужна она была для зверовой охоты.

Шёл 1984 год. Списавшись с Новосибирским обществом охотничьих собак, Ёлкины заказали породистого щенка лайки, о котором давно мечтали. Однажды вечером им позвонили и пригласили забрать собачку. На следующий же день Андрея в путь собирала вся семья. Вечером он сел в поезд и отправился в Сибирь. Дорога была не близкая, но доехал он без приключений и, купив элитного породистого щенка за 320 рублей, Андрей в тот же день отправился обратно. По тем временам это были большие деньги, но не что не могло остановить Ёлкиных в осуществлении ими задуманного плана. Правда на обратном пути с щенком пришлось повозиться: он беспокоился, скулил, звал мамку. Андрей приложил много усилий, чтобы щенок привык к нему как можно быстрей, ночью даже спал, обняв его. Когда он приехал домой, то вечером того же дня в его квартире собрались на смотрины оба семейства. Дети визжали от восторга, играя с собачкой, мамы были сдержаннее, ведь им по очереди придётся убирать за четвероногим членом семьи и варить пищу. Квартиры Братьев Ёлкиных находились в одном доме, и выгуливать щенка предстояло всем по очереди. Решением семейного совета собачку назвали Байкалом. Щенок рос подвижным и смышлёным. Через полтора года он превратился в полноценную охотничью собаку. Андрей и Вадим с тоской начали посматривать в сторону Крымских гор, лес в которых вот-вот должен был обрести жёлто-оранжевый цвет, а это означало, что скоро откроют долгожданную охоту. Время пролетело быстро, сезон на копытного зверя открыли. Полтора месяца прошли, как в сказке. Байкал показывал превосходные охотничьи качества: находил и преследовал дичь: оленя, косулю, держал до подхода охотников кабана, не давая ему уйти.

- Андрюха, мы с тобой не прогадали, лайка за один сезон с лихвой отработала половину суммы потраченной на её покупку.

- Согласен с тобой, пёс хороший, - подтвердил мысль младшего брата Андрей.

Охотничий сезон закончился, суета и страсти улеглись.

Однажды ранней весной в семьях Ёлкиных вдруг сложилась неразрешимая ситуация: Андрея на работе посылали на месяц в командировку, а жена с детьми уехала к родственникам. Вадим тоже собрался отбыть на тридцать дней на курсы повышения квалификации. Его жена с сыном гостила у родителей в другом городе.

Братья Ёлкины собрались на консилиум.

- Не оставлять же собаку в пустой квартире, - начал разговор Андрей.

- Отдать на время нашего отъезда тоже некому, - с задумчивым видом продолжил разговор Вадим.

- В нашем городе действительно нет родственников. В других имеются, но это далеко, - развёл в стороны руки Андрей.

В комнате установилась тишина, братья сидели в задумчивости, каждый из них искал приемлемый вариант.

- Слушай, - нарушил молчание Вадим, - а тётка, которая живёт в селе Горностаевка. Это всего тридцать километров отсюда. Она вроде как троюродная сестра отцу? Может, её попросим присмотреть. Мы заплатим хорошо, должна клюнуть.

- Батя говорил, что у этой тётки очень скверный характер, что она злая и жадная. У неё никогда не было ни кошек, ни собак. Да и видел я её всего пару раз, ещё пацаном, - озвучил скупую информацию о непростой родственнице Андрей.

- Какое нам дело до тёткиного характера, нам надо чтобы она за собакой присмотрела, - не согласился с ним Вадим.

- Можно в принципе попробовать, - начал сдаваться Андрей. – Завтра смотаюсь в эту деревню, прощупаю почву.

Утром следующего дня, Ёлкин – старший сел на пригородный автобус и отправился к дальней родственнице Степаниде, которую последний раз видел лет пятнадцать назад. Через два часа он уже подходил к её двору. Старый обшарпанный дом тётки, построенный из самана ещё до войны, выглядел удручающе. Складывалось такое впечатление, что он вместе с хозяйкой доживал свой век. Тётка ходила по двору, занимаясь домашними делами. Ей было под восемьдесят, но выглядела ещё подвижной.

- Степанида Петровна, здравствуйте! – поздоровался Андрей, стоя у хлипкого забора-штакетника.

Пожилая женщина остановилась посередине двора, прищурила глаза, пытаясь разглядеть того, кто стоял у калитки. Потом она достала из кармана зипуна очки и надела их.

- Каким ветром тебя занесло сюда, Андрей? – не очень-то дружелюбно поинтересовалась дальняя родственница.

Ёлкин поддел крючок, открыл калитку и вошёл во двор.

- Соскучились по Вам, вот решил навестить, - произнёс он шутя.

- Рассказывай сказки, наверное, что-нибудь понадобилось.

- Вы угадали.

Андрей с извиняющейся интонацией поведал ей свою проблему, пытаясь разжалобить тётку. Она слушала его и продолжала заниматься своими делами.

- Мы Вам заплатим, да ещё в придачу привезём продовольствия на весь период. Пусть у Вас собачка месяц поживёт, - закончил он душещипательную речь.

Когда Андрей завёл разговор об оплате, то у тётки загорелись глаза, но она продолжала набивать цену.

- Я ей специально готовить не буду, - произнесла она с какой-то упёртостью.

- Да и не надо. То, что будете себе готовить, то и ей подойдёт, - Андрей оглядел двор. – Её лучше в доме держать, у Вас на улице я вижу, будки нет.

Степанида молчала с минуту, Ёлкин выжидающе тянул время.

- Ладно, чёрт с вашей собакой, вези.

Андрей обрадовался, поблагодарил тётку за чуткость, расспросил о жизни и поехал обратно домой.

Через день они с Вадимом попросили соседа Игната, чтобы тот отвёз Андрея с лайкой в деревню. Братья загрузили под завязку багажник «жигулей» крупами, картошкой и мясом, посадили в салон собаку.

- Давай Андрюха, поезжай, - напутствовал его Вадим. – Я через час на поезд, сегодня уже не увидимся.

Они обнялись по-братски на прощание.

Андрей вернулся домой к вечеру, а на следующий день тоже уехал.

Прошёл месяц, братья Ёлкины с разницей в один день вернулись домой. Они договорились с тем же соседом Игнатом, чтобы он завтра свозил их в деревню за лайкой.

Сосед согласился, но только после обеда, так как до 15.00 был занят.

И вот на следующий день «жигули» подкатило ко двору дальней родственницы. Вечерело. Мгла затянула небо. Братья подошли к покосившемуся забору. Во дворе было пусто.

- Байкала не видно, наверное, в доме у неё живёт, - высказал догадку Андрей.

- Ага, - поддакнул Вадим, ничего не подозревая.

Вдруг в куче хлама, недалеко от порога дома, что-то зашевелилось. С земли встала какая-то чужая собака. Она была до безобразия тощая. Её грязная шкура со слипшимися волосами висела на худом теле мешком, сбоку выпирали рёбра. С потухшими глазами она понюхала голую землю, очевидно, то место, куда ей раньше бросали куски пищи. Братья стояли как вкопанные, в полном ступоре и с учащённым сердцебиением. У любой лайки хвост завёрнут в кольцо, а на ту которую они смотрели, закручен был в обратную сторону. Она резко села на землю и задней лапой начала усиленно гонять блох на тощем теле. Неожиданно открылась дверь, на высокий порог из дома медленно выползла Степанида. В руках она держала эмалированную миску. Из её уст послышалось злое шипение.

- Жри, дьявольское отродие! – она выбросила наземь из миски какие-то шарики.

При более пристальном рассмотрении, это оказались кислые зелёные помидоры. Голодная собака на лету поймала два из них и с жадностью стала чавкать.

- У-у-у, жрёт как лошадь! Чтоб тебе…, - сверкая глазами, с ненавистью произнесла она и замахнулась на собаку миской.

Бедный Байкал присел от страха, продолжая быстро подбирать зелёные помидоры и почти не разжёвывая глотать их.

- Это же наша собака! – очнулся Вадим.

- Тётка Степанида, что ж Вы делаете? Это же издевательство над животным, - не выдержав, закричал Андрей.

Они с Вадимом решительно вошли во двор.

- А-а-а, явились! – прошипела она. – Не нравится, забирайте эту вонючку отсюда, да побыстрей.

- Вы собаку до смерти заморили, я же Вам продукты и деньги оставлял на целый месяц.

- Ваш крокодил всё сожрал за неделю. Я его на свои деньги кормлю почти целый месяц, - стала она в позу.

Ёлкины задыхались от возмущения и злости.

Андрей подошёл к собаке.

- Байкал! – позвал он её как можно ласковее.

Собака присела на все четыре лапы, ожидая, что сейчас будут бить.

- Родной ты наш, - Вадим погладил Байкала по голове.

Он наконец-то узнал своих настоящих хозяев, завилял хвостом и жалобно заскулил. Ругань переросла в крик. Родственники стали выяснять отношения с удвоенной энергией.

- Я её сейчас задушу! – сказал Андрей, проглотил ком застрявший в горле и сделал шаг вперёд.

Вадим поймал его за руку и остановил.

- Тише, тише… - успокаивал он брата.

- Если собака сдохнет, то я твой дом-рухлядь подожгу, старая карга, - закричал в гневе Андрей. – Надо же быть такой жадной.

- Не видели её пятнадцать лет, теперь до конца жизни не увидим, - подключился Вадим.

Когда градус гнева подскочил до предела, Степанида не по годам шустро заскочила в дом и, приоткрыв дверь, наблюдала за племянниками.

«Жигули» отъехали от дома, а из ближайших дворов вышли почесать языки соседи Степаниды. Они собрались на улице гурьбой, чтобы «перемыть кости» и посмеяться над алчностью старой скряги. Односельчане не любили бабку за редкую скупость и скверный характер.

- Нашли, кому собаку оставить. От неё люди, как чёрт от ладана шарахаются, а они…, - усмехнулся колхозный кузнец Мирон, поправляя усы.

- За грош удавится, - поддержал его дед Матвей.

Единственный кто робко вступился за Степаниду, была её дальняя родственница Дарья.

- Она же не знала, что они со своей собаки пыль сдувают.

Байкала братья Ёлкины выходили и откормили варёной колбасой, её в те времена ещё делали из мяса, а родственные связи были порваны навсегда.

* * *

6. Чужой трофей.

У охотников имеются свои определённые правила, традиции и культура поведения. Строгие заповеди, в частности, учат человека с ружьём никогда не завидовать чужому трофею, осуждают проявления хитрости, нечестности и т.п. Это с годами вырабатывает у людей чувство гордости, независимости, они никогда не возьмут чужого, но всегда поделятся своим, если такая возможность имеется. С другой стороны охотник в большинстве своём народ весёлый. Без иронии, юмора и сатиры привалы, которые случаются на коллективной охоте, не были бы так интересны. Охота является увлечением, которое духовно объединяет людей разных профессий, социального положения и возраста. Здесь, как и в бане, все равны, предпочтение только имеют люди старшего поколения, к которым все относятся с почтением, и естественно председатель. Он, как правило, человек опытный и является носителем традиций.

В последние годы в атрибуте охотников, как веление времени, появились мобильные телефоны с цифровым фотоаппаратом и даже видеокамерой. С помощью телефона порой отставшие или заблудившиеся члены команды находят своих товарищей на пересечённой местности, или в лесу. Юрий Николаевич Кузьмин очень полюбил фотографироваться со своими трофеями. В конце сезона он сбрасывал кадры в электронном виде на компьютер и показывал своим родственникам, друзьям, иногда выкладывал в интернете. Мол, знай наших! Мы всегда молоды в душе и не отстаём от современных технологий!

Был у него товарищ, с которым он не один год вместе охотился, который наоборот, никогда не горел желанием позировать с добычей или без неё. Валерий Яковлевич Громов, в силу своего возрастного консерватизма, попадал в объектив очень редко.

- Кому я их показывать буду? - обычно отмахивался он.

Зайцев в наступившем году было как никогда мало. Не редко за день охоты группа из пяти человек брала всего одного - двух зверьков.

День приближался к обеду. Небольшой коллектив охотников, прочесав не один массив хвойного леса, лиственных перелесков и виноградников, подстрелил всего одного зайца. За половину дня это было очень мало. На отсутствие хорошего результата повлиял ещё и неглубокий снег, выпавший за ночь. Гончак Буян, бесполезно пробегав всё это время, плёлся невдалеке от хозяина. Проблема заключалась в том, что заяц не перемещался ночью, не жировал, и запах следа его на снегу естественно отсутствовал. Выбрав в сосняке небольшую поляну, четыре охотника стали обустраиваться на привал. Пришло время попить горячего чайку из термоса, немного перекусить. От их группы отстали двое товарищей – Юрий Кузьмин и Валерий Громов. Они уже получили точные координаты по телефону и двигались в ту же сторону. Кузьмин по пути к привалу вышел на небольшую полянку, интуиция подала ему какой-то невидимый сигнал. Такое в охоте бывает часто, когда сама природа подсказывает, что это заячье место: обилие сухой травы, отдельно растущие кусты шиповника, подветренная сторона, недалеко лес для отхода и т.д. На этой поляне возвышались островки сухой травы, припорошенные слегка снежком. Юрий Николаевич начал медленно, временами останавливаясь, пересекать полянку. Внезапно в трёх метрах от него поднялся косой и припустил в сторону леса. Кузьмин резко вскинул ружьё, выцелил зверька и нажал на курок. Прогремел выстрел, заяц кувыркнулся через голову и затих. Кузьмин подбежал к добыче, от радости учащённо стучало сердце, рот был растянут до ушей. Он не спеша достал из рюкзака полиэтиленовый пакет, и хотел было спрятать добычу. Неожиданно из леса показался его товарищ, Валерий Яковлевич Громов.

Кузьмин приостановил процесс упаковки добычи.

- Мой личный фотограф явился, сейчас щёлкнет на память, - сразу сообразил он.

- Взял? – крикнул Громов.

- А как же! – хвастливо, с довольным видом ответил Кузьмин.

Ещё бы, он в данной ситуации оказался на коне!

- Ну-ка Яковлевич, запечатли меня для истории на мобильник, - попросил Юрий Николаевич.

Он вытащил из кармана камуфляжной куртки свой телефон Nokia. Громов щёлкнул его раз пять.

- Хватит, наши уже обедать сели, а мы тут с тобой всё торчим, - проворчал он.

- Давай Валерий Яковлевич, я тебя на память тоже сфотографирую, - предложил Кузьмин и протянул ему зайца.

- Нет-нет, я не хочу с твоей добычей фотографироваться, - возмущённо произнёс Громов.

- С какого перепуга?! Что тут такого? – недоумённо переспросил Юрий Николаевич.

- Нет, это твой заяц, ты с ним и фотографируйся, - ответил Громов, повернулся к нему спиной и пошёл в сторону леса.

Кузьмин пожал плечами, собрался и отправился догонять товарища. Он слышал, что тому уже звонили по мобильному телефону и выговаривали неудовольствие.

Кузьмин подходил к устроенному охотниками привалу сзади Громова, отстав метров на десять. Он нагнулся, продираясь между двух сосен, и услышал разговор.

- Где вас носит? В желудке уже урчит, – спросил не совсем вежливо один из членов коллектива.

- Представляете, - возбуждённо - наигранно произнёс Громов, - Юрий Николаевич сейчас хотел меня опозорить!

Заявил он туманно и двусмысленно.

Последовала пауза, народ слегка опешил. Все замерли и молча, переваривали информацию. В головах крутились разные предположения: хотел опозорить, глухой лес, никого нет рядом, старого охотника…

Одни догадки и никакой позор не вытанцовывался. Охотники продолжали молчать, выразительно – выжидательно смотря на него, а Громов держал паузу.

- Он только что уговаривал меня, чтобы я сфотографировался с его зайцем.

Валерий Яковлевич смотрел на товарищей хитрым взглядом из-под кустистых бровей.

- Кузьмин что, за это деньги требовал? – спросил Семён Иванович с недоумённым видом, усмехнувшись в седую бороду.

- Нет, но у меня-то есть чувство собственного достоинства. Я могу и в следующий раз со своим зайцем сфотографироваться, - сорвал покров тайны со своих слов Валерий Яковлевич.

Народ, ждавший сенсационного объяснения, быстро потерял интерес к шутке, загомонил и продолжил готовиться к обеду. Охотникам были пополам все эти «умные» ненужности, кто с кем не желал запечатлеться, уж очень сильно кушать хотелось.

* * *

7. Добыча без выстрела.

Зайца, в тот уже далёкий год, уродилось немеренно. Евгений Петрович Можаев приносил их домой, по воскресеньям, по нескольку штук, не напрягаясь. Если провести параллели и сравнить с «тихой охотой», сбором грибов, то для этого случая подходили все её эпитеты из той области: как на удачной поляне, глаза разбегаются, всё унести сил не хватит и т.д. Охотник Можаев каждый раз возвращался с полной корзиной зайцев, это означало с одним - двумя, а то и тремя. Показателем просто взрывного увеличения числа популяции зверька являлось то, что в лесу стали массово мелькать жители окрестных сёл, которые в укромных местах устанавливали на косого петли. «Петельщики» - это верный признак наличия большого количества зайцев в угодьях.

В один из декабрьских дней, в тот сезон Можаев отправился на очередную свою охоту. Небо с утра затянуло серыми тучами, температура опустилась до ноля, все приметы указывали на приближающийся снегопад. Евгений Петрович решил ещё в электричке, что шлёпнет одного «ушкана» и поедет обратно домой. Чувствовалась эйфория предыдущих охот. Но углубившись в лесную местность, он отмерял километр за километром, а зайца не то, чтобы взял, даже не увидел ни одного. Они, как правило, перед непогодой очень тщательно прячутся. Евгений Петрович понимал это, но почему-то злился. Были свежи ещё воспоминания о лёгких добычах, а сегодня всё пошло не так как обычно. Он проверил не одно хорошее место, где может водиться зверёк, но всё бестолку. Можаев присел отдохнуть на краю поля, примыкающему к ельнику. Невдалеке из леса появился мужичок с рюкзаком за плечами. Увидев Евгения Петровича, он развернулся и срочно скрылся в лесу.

- Правильно «петельщик» сориентировался, каждый встречный ему сегодня не друг, а враг, - усмехнулся Можаев. – В этом сезоне их столько много по-лесу бродит, что даже не припомню, когда такое было.

Он посидел ещё немного, любуясь унылым очарованием зимней природы, встал и решил проверить укромные лесные поляны на границе с запретной зоной.

- Хоть заяц по названию – степной русак, но наш крымский «косой» и лес тоже обожает не меньше поля, - приободрил себя Можаев.

Пройдя через чащу, Евгений Петрович вышел на край лесной поляны. С другой её стороны с металлоискателем бродил «чёрный археолог». В этих местах во время Второй мировой войны, проходил рубеж обороны. Увидев охотника, любитель артефактов, ретировался в лес.

- Сколько можно, - возмутился Евгений Петрович, - на дворе декабрь, а они всё рыщут!

Можаев понял, что и в этом месте ничего не светит.

- Наверное, этот жук здесь всё перерыл. Если и был заяц, то он его согнал.

Евгений Петрович развернулся и подался в другую сторону. Он хорошо знал эти места и минут через пятнадцать вышел на ещё одну такую же полянку. Можаев медленно продвигался к островку деревьев и кустов, росших посередине большого поля.

- Что это? – задал вопрос он неизвестно кому.

Над невысоким кустом терновника появлялась и исчезала голова зайца.

- Такое впечатление, что он за веточкой прыгает, но ведь зверёк должен сейчас лежать в укромном и безопасном месте. Чудеса, да и только!

Евгений Петрович пригнулся и стал подкрадываться к добыче. Заяц стал чаще появляться над кустом.

- Тьфу ты, так он же в петле, - наконец-то дошло до Можаева.

Он резко распрямился и решительно двинулся в сторону жертвы.

- «Глухомань, говоришь?!», - произнёс он фразу из старого анекдота.

Через некоторое время, Евгений Петрович укладывая добычу и завязывая вещмешок, помянул нехорошим словом «петельщиков» ещё раз. Можаев, как и большинство охотников, относился к ним отрицательно. В поставленных этими людьми силках, гибло много зверьков, которых они не всегда вовремя забирали. Много зайцев пропадало, их съедали хищники, некоторые оказавшись в петле, но вырвавшись на волю, были покалечены и т.д.

- Но, сегодня они сделали мне неожиданный подарок, - смягчился Можаев, - трофей без выстрела подарили.

Резко задул северный ветер, над полями и лесами поплыли тёмные, тяжёлые тучи. В скорости пошёл обильный снегопад. Можаев быстрым шагом пересёк лес и вышел на просёлочную дорогу. Её ещё было видно.

- Надо быстрей топать к станции, а то в такой снегопад можно сбиться с пути, - подумал он, прикрывая глаза рукой.

Встречный поток снега не давал нормально двигаться с открытыми глазами и смотреть вперёд. Сквозь стену белых хлопьев слабо была видна местность. Ориентировался он по силуэту леса, который располагался слева от дороги. Евгений Петрович, устав держать руку у глаз, поворачивался к ветру спиной, периодически останавливался и отдыхал. Так потихоньку он и дошёл до железнодорожной станции. Подойдя к входной двери зала ожидания, он тяжело вздохнул.

- Кажется, мучения на сегодня закончены, - произнёс Можаев радостно.

Он вошёл в здание небольшого вокзала, там находилось всего несколько человек, и в углу безмятежно дремала дворняга. Возле батареи отопления зябко поеживаясь, грел руки какой-то мужчина. Евгений Петрович снял с плеч рюкзак и чехол с ружьём, положил рядом на широкую скамью. Он присел, вытянул уставшие от длительной ходьбы ноги, по телу пробежала приятная истома. Только сейчас Можаев почувствовал, что сил больше не осталось. Тускло светила маломощная лампочка на высоком потолке. Он задремал.

Минут через пятнадцать дверь резко открылась, и в комнату ожидания ввалился молодой парень, с усилием перемещая набитый рюкзак и дорожную сумку, которую чаще использовали в те времена челноки. На плече у него висел чехол с ружьём. Парень осмотрел находившихся в помещении людей и, определив среди них родственную душу, по такому же, как и у него, чехлу с ружьём, направился к скамейке Можаева.

- Привет! – поздоровался он. – Можно? – кивнул парень на свободное место возле Евгения Петровича.

По всем признакам чувствовалось, что у него было хорошее настроение.

- Да, конечно, - Можаев немного пододвинулся.

- Ну что, взял что-нибудь? – панибратски, без комплексов обратился парень к незнакомому охотнику.

Можаев не страдал высокомерием и принял его тон приемлемым.

- Зайцы сегодня, предчувствуя непогоду, забились по потаённым местам. Еле-еле одного откопал, - вздохнув, промолвил он.

- Не там охотился, - усмехнулся парень. – Поля возле Сухого озера знаешь?

- Конечно!

- После того, как снег начал валить, на эти поля села большая стая серого гуся. Я как раз в том месте оказался. На четвереньках и карачках к ним подползал, по всему полю гонялся. Пять штук всё-таки подстрелил.

Сияющее его лицо было похоже на выглянувшее солнце в ненастную погоду.

- Пару подранков убежало в сторону автомобильной трассы. Ты бы видел! Из трёх машин выскочили водители, и давай за ними по полям бегать. Дармовщины захотелось. Не знаю, чем там всё закончилось, мне и пяти штук хватило.

Он обратил внимание, что собеседник его смотрит как-то недоверчиво.

Для Можаева на это были основания, так как за все годы его охоты, гусь на эти поля садился крайне редко.

- У меня даже один живой есть, подранок. Домой везу дочке показать.

Он потянул за молнию на своей багажной сумке, оттуда резво высунулась серая голова с красным клювом. Гусь прогоготал и с каким-то удивлённым видом осмотрел всех присутствующих в помещении. Дворняга, которая мирно дремала в углу, вскочила на ноги, залаяла и побежала к сумке с дичью. Гусь, недолго думая, когда она приблизилась, резко стукнул собаку клювом по голове. Она, чего-то подобного меньше всего ожидала. Дворняга от боли громко взвизгнула, заскулила и спряталась за соседней скамейкой. После этого, она с опаской косилась на своего обидчика. Пассажиры громко рассмеялись. Все зауважали птицу.

Парень завернул спиралью гусю шею с головой, засунул обратно в сумку и застегнул молнию.

- Вот такая у меня сказочная охота случилась сегодня, - довольно произнёс он.

Евгений Петрович не стал рассказывать пареньку, что у него тоже в сумке необычно добытый трофей. У охотников такой метод не приветствуется, нет в нём благородства.

- Но, как говорится, на безрыбье и такой заяц тоже серый, с ушами и лапами, - успокоил он себя.

Ю. Таманский

г. Севастополь 2013г.

«ПОХВАСТАЛСЯ».

В лесу шумит зеленый ельник,

Вальдшнеп в молчании шуршит.

Он вечный странник и отшельник,

Уснувшую пору бодрит.

Пронзительный звонок будильника выдернул Виктора Пескова из забытья глубокого сна. Он по многолетней привычке на ощупь нашёл и выключил кнопку. С большим усилием Виктор удерживал веки открытыми, чтобы не заснуть, но они против его воли смыкались, он снова их поднимал. Когда Песков понял, что справляться со сном больше не в силах, то собрался с духом и сел на край кровати. Просто полежать не получилось. Жена продолжала крепко спать, как ни в чем, ни бывало. Он умилённо посмотрел в её сторону.

- Моя дорогая счастлива по-своему! – мысленно позавидовал ей Виктор, несколько, иронизируя.

Он взял с журнального столика ручные часы и развернул их так, чтобы на циферблат падал свет, от уличного фонаря пробивавшийся между штор. Стрелки показывали три двадцать. Песков сладко зевнул и встал с намерением приступить к сбору. Сегодня Виктор ехал охотиться на зайца. У предстоящего мероприятия было одно отличие от всех предыдущих, в этот день на настенном календаре висел последний не сорванный лист уходившего года. На нём красовалась празднично-торжественная надпись – «31 декабря». У оптимистов эта дата вызывает радость, в связи с предстоящим праздником, у пессимистов возникает грусть – по поводу того, что очередной год пролетел, как один день.

Все друзья Виктора отказались ехать сегодня на охоту, они решили посвятить оставшееся время подготовке к торжеству и семейным заботам. Ему повезло в том, что имелся ещё один такой же одержимый охотник, который не прочь прогуляться с двустволкой на природе, даже в предпраздничный день. Это был сельский житель Степан, с которым он созвонился накануне и обговорил все детали предстоящей охоты.

Виктор прошёл в умывальник, чтобы выполнить утренний ритуал. Умывался он перед каждой охотой только хозяйственным мылом, как его научил когда-то бывалый охотник Михалыч.

- Лес, а особенно звери, посторонних запахов не любят, - говаривал он поучающе. – Мы своё присутствие выдаём этими благоуханиями.

После этого Песков быстро собрал еду, приготовил и залил горячий чай в термос, добавив туда для аромата ещё и вишнёвого варенья. Он плотно позавтракал и облачился в камуфляжное обмундирование. Открыв кладовку, Виктор вытащил свой супервместительный рюкзак, в который помещался даже чехол с ружьём. Он не мешкая, привычными движениями собирал его, посматривая на часы. Время уже поджимало. Всё основное Песков сложил ещё накануне вечером, остались последние штрихи. Закончив сборы, надев куртку с шапкой и «берцы», он осторожно, на цыпочках, чтобы не разбудить жену и сына, открыл входную дверь и вышел на лестничную площадку. Медленно прокручивая ключ в замке, Песков мысленно уже находился далеко отсюда, на бескрайних просторах. Виктор спустился по лестнице с четвёртого этажа и вышел на улицу. Свежий, морозный воздух мгновенно заполнил его лёгкие после первого же вдоха. Он начал дышать полной грудью. От изрядной порции кислорода у Пескова даже закружилась на несколько секунд голова. Небольшой морозец пощипывал уши и лицо. Виктор огляделся, вокруг не было ни одной живой души. В пятиэтажных домах, обступивших двор как колодец, свет горел всего в нескольких окнах. За ночь землю припорошило снежком, но толщина покрова была всего лишь сантиметра три. Он посмотрел в небо, оно представляло собой какую-то густую серую массу с розовым оттенком. Виктор обратил внимание на фонарный столб, который стоял напротив подъезда, вершину его украшал забавный плафон похожий на женскую шляпку с белой макушкой. Мимо тусклой лампы, проплывая, медленно оседали на землю последние снежинки. Всё что выпало за ночь, по прогнозу к обеду должно было растаять. Этим и отличается крымская зима, глубокий снег здесь бывает редко и кратковременно.

Песков, по-утреннему свежий и бодрый, быстрым шагом направился к остановке. В голове крутилась и не давала покоя только одна мысль, будет ли сегодня дежурный троллейбус. Если он не придёт, то случится катастрофа. До железнодорожного вокзала тогда нечем будет добраться. Он шагал уверенно, о неудаче думать не хотелось. Вскоре Песков подошёл к остановке, там уже в тревожном ожидании транспорта перетаптывалось несколько человек. Всем им, как и Виктору, сегодня надо попасть на первую электричку, чтобы рано утром оказаться в областном центре или каком-нибудь пригородном селе. Через три минуты из-за поворота показался желанный троллейбус, часы показывали 04.10. Виктор Сергеевич воодушевлённый заскочил в промёрзший салон, сел на холодное сиденье и нахохлился, как воробей. Он ехал и думал:

- Какая сила может заставить до крайности ленивого человека подняться в три часа ночи, да ещё в воскресенье, чтобы он, преодолевая все неудобства и препоны, оказался за тридцать километров от города, в горно-лесистой местности?

Недолго думая, он и ответил на свой вопрос:

- Разве что страсть к охоте и любовь к природе.

Под страстью к охоте, Песков подразумевал целую гамму ощущений, которую охотник получает в течение дня, не смотря на всевозможные трудности.

- Это всё окупится, когда я с товарищем на обед расположусь под каким-нибудь дубом, грабом или сосной. Мы будем наслаждаться неспешностью и тишиной, любоваться красками зимнего леса, и вдыхать полной грудью свежий воздух. А если к обеду ещё и солнышко пригреет, то такую благодать никакими красками не отобразить. Художник может нарисовать фрагмент, а тут перед тобой целая панорама, - он вздохнул и посмотрел в окно, с той стороны мелькали серые дома и унылые пустые улицы ночного города.

Через час, после того как он сел в электропоезд, Песков вышел на нужной ему пригородной станции. Виктор стоял и ждал, когда закончится посадка на электричку, она пойдёт дальше и можно будет перейти пути. Последний пассажир вошёл в вагон, закрылись двери и электропоезд, набирая скорость, перестукивая колесами и с пронзительным нарастающим звуком, пробежал мимо и скрылся за поворотом. Он пересёк рельсы и пошёл в сторону села «Дальнее». Наполовину наступил уже рассвет. Вдруг, из-под ближайшего куста, под ноги выскочил мордастый кот с непонятным окрасом. Создавалось такое впечатление, что об его шкуру неизвестный художник вытирал кисти. Он сначала пробежал мимо Пескова, а потом, почему-то передумав, развернулся на середине дороги и повернул обратно. Кот дал стрекача и исчез в тех же кустах.

- Сегодня либо не повезёт на половину, либо повезёт на пятьдесят процентов, - пошутил Виктор в свой адрес.

Охотники вообще народ суеверный. У них кроме личных есть ещё и множество общепризнанных предубеждений. Виктор Сергеевич вспомнил своего друга Александра, который никогда не берёт с собой варёные яйца. «Яйца возьмёшь, с ними обратно и придёшь», - любит он приговаривать. Также охотники никогда не бреются перед охотой и накануне, не берут с собой на обед мясо приготовленной дичи, так как ходит поверье, что она может отомстить – отвернётся удача. Ещё ни один не испытал на себе это, но запрета придерживаются. Жизнь часто опровергала поверье: «Если в первый выстрел получится «пудель», то вся охота будет неуспешна». Но больше всего Виктор Сергеевич не понимал и удивлялся поговорке: «Если какая-бы то ни была женщина, не примеченная охотником, неожиданно перейдёт ему поперёк дорогу, охота будет неудачная».

Пройдя километр, Песков увидел, что у околицы села его уже ждёт местный тракторист Степан, со своим четвероногим другом Кузей. Собака его была с родословной и паспортом, но в деревне не особо-то заморачиваются при выборе клички для пса, даже такого породистого. Охотники поздоровались и поздравили друг друга с наступающим Новым годом. Кузя, улучшив момент, беспардонно ткнул Пескова в ладонь своим влажным носом, а потом подставил голову, чтобы его почесали, или погладили. От собаки жутко несло псиной вперемешку с благоуханием навоза, что сразу ощутил городской житель, сморщив нос. Приходилось мириться с дурными запахами, так как этот лохматый работяга сегодня за день выставит не одного зайца. В это время из-за горизонта появилось солнце, утренняя бодрящая прохлада отступила, и все зимние серые тона вдруг растворились. Прекрасное светлое воскресное утро придало охотникам ощущение свежести, хорошего настроения и полноты свободы. Абрис гор, в голубой дымке, неровной линией очертил горизонт перед ними.

Степан родился здесь, и местность знал очень хорошо. Человеком он слыл простым и среди охотников имел большой авторитет. Общение с ним было лёгким и непринуждённым, что очень нравилось Виктору.

Степан обрисовал предполагаемый сегодняшний маршрут, а в конце сказал:

- Ближе к обеду прошерстим Кривую балку.

Практичный местный житель с хозяйской жилкой, при случае, никогда не откажется от того, чтобы взять от природы что-нибудь посущественнее, чем заяц. Виктор как-то заметил, что деревенские ребята считают окрестности села своей вотчиной и ведут себя там, словно в личном огороде. Вот и в этот раз Степан решил зайти в запретную зону и проверить лежбище косуль. Среди охотников это называется – «сходить на браконьерку».

- Если повезёт, то козла подстрелим, - высказался он авторитетно, - пока егеря готовятся под ёлочкой плясать. Так что грех не воспользоваться шансом.

До обеда они прошли поля в предгорье, собака подняла четырёх русаков. Степан своего зайца взял сразу, правда, в этом ему помог Кузя, добрав подранка. Виктору почему-то не везло, из трёх верных, он промазал всех. Предпоследний поднялся из ложбины и хорошо выставился, но Песков прозевал момент для выстрела. Ловкий заяц воспользовался этим замешательством и нырнул в мелкий кустарник, а потом и вышел из зоны досягаемости выстрела. - Не мой сегодня день, кажется, - огорчённо произнёс Песков, глядя на мелькнувший чёрный хвостик в терновнике, после неудачного выстрела по третьему зайцу.

- Ну что же, охота это не магазин, в который пришёл и взял то, что тебе надо, - по-своему успокоил его Степан. – Бывает.

Когда они подошли к сплошному лесу, то Степан дал команду на обед. Охотники расположились на краю полянки под раскидистым дубом. Пригрело солнышко, на душе стало радостно и светло, не взирая на неудачу в стрельбе. Зимний лес обладает загадочными особенностями. Запахи хвои, можжевельника, кипариса и других деревьев перемешавшись, составляют свой неповторимый ароматный лесной коктейль. Если углубиться в лес, то в противовес лесному букету ощущаешь запашок прелой листовой подстилки.

- Сегодня чудный день, почти осенний, - заметил, между прочим, Виктор, - даже пару вальдшнепов подняли. – В таких случаях обычно говорят: «Погода - Хочется жить!», – он глубоко вздохнул.

Словно в подтверждение его слов над их головами пролетела стайка вяхирей, зимующих в этих местах. Красавцы дикие голуби непрерывно махали мощными крыльями, полёт их был красивый и стремительный, вызывал только восхищение. Потянувшаяся было к ружью рука Пескова, остановилась, к сожалению, охота на них была уже закрыта.

- Желудей натрескались, сейчас рассядутся на деревьях где-нибудь в чаще и будут переваривать их, воркуя, - озвучил он свои наблюдения.

Плотно подкрепившись, Степан стал строить дальнейшие планы.

- С этой стороны пройдём глинку, обогнём гору и выйдем на Кривую балку, - рассуждал он. – Я поставлю тебя на тропе, это выход из балки, а сам обойду с другой стороны.

- Что это за глинка? – спросил у него Песков.

- Место, где копытные слизывают глину, в которой есть необходимая им соль.

Степан на время задумался.

- В районе глинки живёт заяц-профессор, если мы его поднимем, то не стреляй. Шуметь раньше времени не станем. Я его с товарищами уже три года гоняю в этом месте, но он до чего хитрый, гад! Рекордсмен по живучести, - он посмотрел на Виктора глазами, ищущими у собеседника понимания и поддержки.

Обед закончился, и Степан приступил к осуществлению своего плана. Он повёл Виктора лесной тропой, держа Кузю на поводке. Пройдя с километр, охотники остановились и огляделись.

- Здесь встанешь, - прошептал он и указал рукой на место под деревом, напротив серых и колючих кустов терновника. – Вон видишь тропа?

Виктор посмотрел вперёд, до кустов было метров двадцать, и действительно их огибала вытоптанная зверем тропинка. Над головой плотно смыкались кроны деревьев, через которые пробивались редкие лучи солнца, освещавшие это место. Вокруг было много поваленных сухих деревьев и валежника. Виктор мысленно отметил для себя очевидный факт, что деревья, как и люди, стареют, болеют и умирают.

Он кивнул в ответ Степану, что, мол, понял.

- Мы с Кузей толкнём зверя с той стороны, - продолжал он шептать, - козёл должен пойти по этой тропинке. Патроны у тебя со средней картечью есть?

- Есть.

- Патрон с пулей есть? Кабан на тебя может выйти.

Виктор подумал, какой тут кабан, ведь Степан полдня настраивает на косулю.

- Есть, - отмахнулся он.

- Тогда зарядишь в левый ствол.

Он сделал жест рукой – я пошёл, и через мгновение вместе с Кузей растворился за частоколом деревьев, в загадочном притихшем лесу. Виктор встал на то место, куда было велено, и, стараясь не шуметь, ботинком расчистил небольшую площадку, чтобы в самый ответственный момент под ногой не хрустнула сухая веточка. Он начал решать задачу, какие патроны вставить в стволы.

- Кабана наверняка не будет, а вот в козла, если я промажу первым выстрелом, вторым попасть пулей будет проблематично.

Он решительно вставил в оба ствола патроны со средней картечью на косулю.

Виктор застыл на месте и только водил глазами из стороны в сторону. Прошло приблизительно полчаса, которые Песков добросовестно выстоял не шелохнувшись.

- Наверное, Степан уже обошёл балку, - подумал он, – скоро должна наступить развязка.

Виктор продолжал стоять, замерев, и от такого напряжения почувствовал усталость во всём теле. Тишь и благодать, которыми он восхищался поначалу, уже не радовали. Хотелось, чтобы всё поскорее разрешилось. Глаза его непрерывно сканировали горизонт. Когда Виктор, в очередной раз, посмотрел вдоль тропы, то ему показалось, что за мрачными кустами появилось какое-то тёмное пятно. Он продолжил наблюдать за этим местом, внутренняя тревога слегка усилилась, сердце начало биться учащённо. Прошло минуты две, неожиданно зашевелилось пятно. Оно, обогнув кусты, вскоре приняло вполне узнаваемые очертания. Это был кабан, весом килограммов эдак двести. Он браво трусил по тропинке, приближаясь к Пескову. Уже стали видны его клыки, загнутые к верху и грозно торчавшие в разные стороны из пасти. Страха у Пескова не было, он начал лихорадочно соображать.

- Чем сейчас по кабану стрелять? Средней картечью его не взять. Степан теперь меня точно сожрёт, вместо кабана.

Гнева товарища он боялся больше, чем вселявшего страх зверя. На расстоянии метров пятнадцати секач вдруг почувствовал неладное, притормозил и подозрительно уставился на охотника. Видно ему показалось, что Песков не очень-то похож на дерево или высокий пень. Виктор отчётливо уже рассмотрел острые клыки и подозрительный взгляд маленьких глаз в свою сторону. Они недолго таращились друг на друга. Кабан поднял морду кверху, принюхался в направлении Пескова, а потом повернул рыло в другую сторону. Очевидно сделав сравнительный анализ воздуха с разных направлений, он понял, что его надули. Секач шустро развернулся на одном месте, несмотря на свою грузную комплекцию, и сделал прыжок в сторону кустов, после второго скачка он скрылся из вида. Виктор вскинул ружьё, но цель уже мелькала между деревьев.

- Наверное, надо выстрелить для вида, а Степану сказать, что промазал, - начал он искать способ, чтобы выкрутиться из неловкого положения, в которое попал по своей неопытности.

Кабан тем временем было ринулся обратно, откуда пришёл, но потом вспомнил, что с той стороны ещё кого-то принесло на его голову. Он развернулся и помчался вдоль линии стрельбы, мелькая между деревьев. Песков в это время всё-таки решил сымитировать своё усердие, в вопросе добычи кабана.

- На всякий случай пульну, а там видно будет, - мелькнуло в его голове.

Он попытался поймать цель, быстро проскакивавшую между деревьев и не зная для чего, выстрелил.

Заряд встретил на своём пути ствол толстого граба.

Песков стоял, минуты две не шелохнувшись, с ошарашенным видом и полным сумбуром в голове. Выражение лица точно отражало происходящее в душе охотника. Из плотных кустов, недалеко от Виктора, осторожно высунул лохматую голову Кузя. Она у него была покрыта густой темно-коричневой шерстью. Даже над глубоко посаженными умными глазами свисали кудряшки. Розовый язычок у собаки вибрировал от частого дыхания, и по-охотничьи страстно горели глаза. Песков пристально посмотрел на Кузю, с мрачным выражением и вдруг натянутая улыбка появилась на его лице. Собака явила ему собой ассоциативный образ. Он представил картину, в которой мысленно приделал псу пятак к носу, а к голове небольшие рожки.

- Вылитый чёрт, - произнёс Песков.

Собака выскочила, с деловым видом осмотрелась по сторонам, подбежала к кустам, где стоял кабан, понюхала землю и пошла по ещё не остывшему следу. Скрылся Кузя, появился Степан.

- По кому стрелял? – спросил он возбуждённо, сверкая глазами.

- Кабан на меня вышел, представляешь! Метров пятнадцать от этого места стоял.

- Попал? – вскрикнул товарищ.

- Нет, кажется.

- Как не попал?! … – Степан смотрел удивлённо. – С пятнадцати метров?! ...

Песков отвел глаза в сторону, пожал плечами и не стал искать себе оправдания.

- Когда кабан выходил на тебя, как ты в это время ружьё держал? – начал он расспросы.

- Как держал, так и держал, стволы в землю. Боялся его спугнуть.

- Ну, ты и шляпа! Тебе что никто не объяснял?

- Что?

- Когда кабан начинает двигаться по тропе, в это время надо медленно поднимать на него стволы и готовиться к выстрелу. У секача хороший слух и обоняние, а зрение слабое. Он остановится, жди момента, чтобы выстрелить в шею или, в крайнем случае, в лопатку.

- Извини Стёпа, я до сегодняшнего дня зверя крупнее зайца не стрелял.

- Представляешь, сейчас бы запаслись мясом на Новый год! - он сплюнул от досады. – Пойдем, посмотрим.

Они вдвоём прошли на то место, где кабан стоял, потом прыгнул, и наконец, исчез из поля зрения. Опытный Степан сразу размотал все следы и восстановил картину. Потом он нашёл отверстия в стволе дерева.

- А ты чем стрелял? – поднял он брови и посмотрел на сконфуженного Пескова.

- Картечью.

- Такой картечью только гусей стрелять, - со злостью обронил Степан. – Пулю ты конечно не зарядил?

Он побродил ещё немного по месту, где разворачивалась сцена, потом махнул рукой.

- Ладно, всё уже случилось и ничего не вернёшь. Такое раз в жизни бывает, ты ещё не раз вспомнишь и пожалеешь. Пойдём зайца потопчем.

Вернулся Кузя, преданно посмотрел на хозяина, играя обрубком купированного хвоста.

Они вышли из густого леса, и пошли по высоким холмам, поросшим с северной стороны лиственными деревьями, а с южной кустарником. Кузя вскоре поднял пару зайцев, которые вышли на Пескова, но ему сегодня не везло. Виктор продолжал нервничать и горячиться от своих промахов. Раздосадованный Степан шёл, молча, по гребню высоких бугров.

- Так тебе и надо, болван, - пробурчал он себе под нос с изрядной долей сарказма. – Такое раз в двадцать лет бывает, а ты…

Вдруг недалеко от Пескова, возле колючего куста, который охотники в обиходе называют «мордодёр», дратхаар Кузя стал в стойку. Виктор приготовился стрелять. Собака медлила и почему-то не выгоняла дичь.

- Вперёд Кузя, вперёд! – скомандовал Виктор, но пёс даже не шелохнулся.

Он подошёл поближе и снова скомандовал. Собака не обратила на него никакого внимания.

- Степан, Кузя возле куста стоит, - крикнул он товарищу.

- Смотри внимательнее, сейчас кто-нибудь выскочит, или фазан вылетит, - предупредил Степан, усмехнувшись.

Он скомандовал своему четвероногому другу: «Кузя, дай!». Собака присела и полезла в кусты. Оттуда пулей выскочил большой русак. Хитрый заяц слышал переговоры охотников, зверёк оценил обстановку и на ходу выбрал для себя самый правильный путь. Он нёсся по склону горы вниз, прикрываясь кустарником, хотя по всем своим повадкам должен был бежать в горку. Виктор вскинул ружьё и вёл стволами мелькавшего зайца. Когда косой появился в промежутке между очередными кустами, он нажал на спусковой крючок, продолжая вести ружьё и переместив палец на второй курок. Прогремел выстрел, заяц сделал кувырок вперёд и замертво упал. Второй выстрел не понадобился. Это был тот самый случай, когда охоту венчал точный и красивый выстрел.

- Ну что попал? – крикнул сверху горы Степан.

Ему не было видно развернувшееся действо между серединой и подножием холма.

- Есть! – радостно оповестил товарища и весь молчаливый лес в округе, счастливый Песков.

Сердце его продолжало учащённо биться.

- Теперь не всё так плохо.

- Мы свою норму взяли. В конце этой горы выходи на поляну справа, домой пойдём, - предупредил Степан.

Виктор, памятуя о том, что зайца надо брать за задние ноги, чтобы он не ударил, если окажется раненым, поднял его над землёй и осмотрел «косого».

- «Матёрый» попался русак, большой и жирный! - сверкая глазами, произнёс он радостно. – К Новогоднему столу приготовлю его в сметане, - мечтательно подумал Песков, аппетитно сглотнув слюну.

Он держал крупного зайца за задние лапы и продолжал восхищаться. На удивление, от него сильно пахло прелой листвой, также как и в лесу. С горы спустился Кузя, он не торопливо подбежал и важно понюхал зайца, давая понять, что его заслуга здесь, прежде всего. Пёс слизнул капельку крови скатившуюся по голове зверька.

- Кто собаку кормит, тому она и служит. У него есть хозяин, - глядя на пса, ответил себе Виктор на вопрос.

Буквально ещё две минуты назад, Кузя никак не хотел исполнять его команду, чему он тогда удивился.

Песков спрятал зайца в рюкзак и посмотрел на часы, время приближалось к 15.00. Через полтора часа должна прийти его электричка. Он неспеша побрёл по склону дальше.

- Удивительно, но Степан, всегда придерживается железного правила, взял одного зайца и будь здоров. Ведёт себя по-хозяйски, - шёл и размышлял Виктор.

Они встретились на полянке. Степан отошёл от гнева и дружелюбно поздравил Виктора с «полем».

- Учись теперь стрелять точно по кабану, - вскользь задел он не совсем приятную для товарища тему. – До электрички твоей ещё не скоро, а я пока зайца обдиру. Дома дел невпроворот, этим заниматься будет некогда, - предупредил товарища практичный сельский житель.

Он подвесил зверька за заднюю ногу на ближайшем дереве, достал охотничий нож и приступил к разделке. Кузя сидел рядом с горящими глазами и в нетерпении слизывал розовым языком слюну, обильно вытекающую из пасти. Он ждал своей награды. Степан не торопясь отрезал у зайца передние лапки, по первому суставу, и бросил собаке в порядке поощрения так называемый – пазанок. Кузя схватил одну лапку, и играючи раздробив её кости, почти проглотил. Потом он приступил ко второй. Разделавшись с ними, он старательно почесал левой лапой за ухом и продолжил терпеливо ждать следующую порцию премии, до которой было ещё не скоро.

Виктор присел возле молодого дубка и облокотился на ствол, гудели от усталости ноги. В голову пришли отвлечённые мысли, но, конечно же, связанные с охотой.

- Интересно, что зайца-русака охотники часто называют по-разному серьёзно и в шутку: косой, ушкан, очень большого - заила, в степных районах – степан, и даже ослик.

Он наблюдал, как товарищ ловко снял шкуру с зайца, выпотрошил тушку и бросил Кузе голову и задние ноги. Уши зайца вместе с лапками, поочерёдно мелькнули в пасти собаки. Она не менее профессионально разделалась с ними, чем её хозяин.

- Ты в курсе, что на этот Новый год зайца готовить к столу нельзя? – задал неожиданный вопрос Степан.

- Нет.

- Следующий – год кролика.

- Значит «заяц в сметане» переносится на более поздний срок, - вздохнув, огорчённо произнёс Песков. – Полная непруха.

Степан и Виктор перед самой станцией простились, ещё раз пожелав друг другу удачи, здоровья и счастья в наступающем Новом году. Песков на прощание дружески потрепал Кузю по голове. Собака до чего утомилась, что даже не прореагировала и покорно стояла как болванчик. Она уже мечтала о своей родной конуре, мягкой подстилке и миске жирного молока из-под коровы Машки.

Пролетели Новогодние праздники, на дворе начал отсчёт очередной календарный год. Виктор Сергеевич надел светлую рубашку с галстуком, костюм и появился на работе, в родном СКТБ. (специальное конструкторско-технологическое бюро) Исполнять служебные обязанности инженера конструкторского отдела механиков в этот день, было крайне тяжело. Как говорится, всё валилось из рук. Чтобы войти в привычный ритм жизни нужно избавиться от застольных мыслей прошедших праздников. А для этого необходимо время. Песков в отделе с коллегами по работе обменялся мнениями по поводу Новогодних праздников, взял со стола документы, которые должен был отнести в отдел стандартизации ещё до праздника и вышел из кабинета. Он постучал в дверь и вошёл в помещение. За своими рабочими столами сидели пять женщин, которые занимались с утра одним и тем же привычным делом. Женщины были разного возраста, но прихорашивались одинаково: подкрашивали ресницы, подводили помадой губы, поправляли причёски. Стоял устойчивый запах косметики и аромата духов.

- Я приветствую самый красивый и яркий отдел нашего бюро, избалованный вниманием целой армии воздыхателей, - произнёс он наигранно сразу с порога и огляделся по сторонам. - Здесь ничего не меняется, постоянно цветут самые красивые розы, - Песков как никто другой всегда умел «лизнуть» женский пол так, чтобы получить снисхождение и хорошее отношение к себе. – Дорогие, обаятельные коллеги, разрешите поздравить вас с этим замечательным праздником и пожелать любви, счастья и здоровья! А также всегда оставаться такими же отзывчивыми и добрыми.

Даже не вооружённым глазом было видно, что четыре из них, самые молодые, на глазах преобразились. На короткий миг не стала исключением и более возрастная, их начальница, - Марина Сергеевна Коржикова. Дама крупная, грудастая и слывущая строгой, без каких-либо эмоций женщиной.

- Виктор Сергеевич, Вы как всегда необыкновенно галантный кавалер, - имитируя стеснительность, отметила его старания первой женщина с восхитительными формами, самая красивая из них, Анна Владиславовна Цветкова.

Её поддержала приятной наружности Антонина Петровна Дружинина, совсем недавно прошедшая экватор молодости, но не потерявшая ещё привлекательности.

- Спасибо за приятные комплименты, Виктор Сергеевич, - поблагодарила она с присущей её натуре любезностью.

Тут уж пришла в себя Коржикова и сухо произнесла:

- До слёз трогательно. Ему, наверное, сегодня что-то нужно от нашего отдела.

Она иронично усмехнулась.

- Как провели праздник, Виктор Сергеевич? – вступила в разговор ещё одна представительница женского коллектива, Зоя Михайловна Крутова.

Эту женщину отличала чарующая обаятельность и манера держаться.

- Праздник отметил, как и все, по обычному для таких случаев сценарию: ёлка, застолье, шампанское, салат «Оливье». Вот только день 31-го декабря я провёл необычно, на охоте.

Такая новость вызвала неподдельный интерес. Половина из женщин выразила своё восхищение возгласом: «О-о-о!».

- Похвастайтесь своей добычей, - с блеском восторженных глаз выразила желание услышать что-то необычное Дружинина.

- Нам будет интересно узнать, кто она, блондинка или брюнетка, - кокетливо намекнула Цветкова. – В каком ресторане охотились?

- Девочки, с Вами невозможно говорить о серьёзных вещах, - улыбнулся Песков.

- Причём здесь мы, может Вы охочий до молоденьких женщин, - уколола его разбитная Анна Владиславовна. – Подобное влечение и не в такие дебри заведёт.

– Между прочим, я видел в лесу настоящего дикого кабана. Вепря!

- Это случайно был не мастер Веприн, с участка опытного производства? – усмехнулась Коржикова.

Она никогда не упускала повода «укусить» любого мужчину.

Песков на этот выпад никак не отреагировал.

- Ой, наверное, страшно было, - вступила в разговор хорошенькая стройная девушка.

В отделе её звали просто Лизочка, она недавно пришла после института.

- Как-то не очень, просто, наверное, не успел испугаться. Хотя зрелище не для слабонервных.

- Кабан большой был? – эта новость вызвала неподдельный интерес у Дружининой.

- Килограммов двести. Аж жуть! – Песков передёрнул плечами. – Бр-р-р…

- Ого! – удивилась Цветкова.

- О ужас! – вторила ей Лизочка.

Женщины переглянулись.

- Виктор Сергеевич, расскажите поподробнее, - поинтересовалась Крутова.

- Такое, как и первая любовь, не забывается.

- А серьёзно.

- Стою я в буреломе не шевелюсь, смотрю, кабан бежит по тропинке. Зрение у него неважное, зато обоняние отменное. Увидел меня и остановился. Поднял рыло в мою сторону и нюхает воздух. Клыки сантиметров по десять и грозно вверх торчат. Волосы на ногах дыбом встают, - пытался он нагнать страху на женщин.

После его слов улыбнулась Дружинина. Песков был лысеющим мужчиной и не решился употребить общеизвестную фразу о шевелении волос на голове.

- Потом секач повернул морду в другую сторону, - продолжал пугать отдел стандартизации в полном составе Виктор Сергеевич, - и снова нюхает, пятаком шевелит. Он видно сделал сравнительный анализ воздуха из разных мест и выявил человеческий дух. Кабан как прыгнул в сторону и исчез в густом лесу. Это надо было видеть! – закончил рассказ Песков, правдиво отобразив события.

- Да, интересно, - задумчиво произнесла Дружинина. – Вы рассказываете настолько убедительно, что мне тут же захотелось пойти на охоту.

- Надо же, какой умный зверь! – удивилась Крутова.

Её чуть раскосые миндалевидные глаза слегка округлились.

- Я бы там наверняка остолбенела, - озвучила свои ощущения Цветкова.

- Виктор Сергеевич, а Вы не это…? - с намёком спросила Коржикова и показала глазами ниже пояса. – Что так страшно было? – произнеся двусмысленную фразу, она смотрела на него хитрющими глазами.

- Нет не это…, - ответил он с лёгкой улыбкой на лице. – Могу Вас заверить, что брюки у меня были сухие и дурно не пахли, и не бежал я, опережая собственный визг. У страха конечно глаза велики, но в той ситуации даже испугаться не успел.

Женщины рассмеялись, поняв, что имела ввиду начальница.

- Я же говорил, что с Вами на серьёзные темы общаться бесполезно.

Он оставил им папку с документами и вышел. В дверях до ушей Пескова долетели слова Лизочки:

- Виктор Сергеевич, не обижайтесь, это была всего лишь шутка. Мы ведь по-доброму посмеялись.

Он шёл по коридору в отдел и ругал себя:

- Надо же было им про кабана рассказывать, теперь всю бюро будет ржать. Уж эта Коржикова постарается, чтобы я выглядел глупо и смешно. Провалиться хочется со стыда.

Последняя мысль вызвала у него горькую усмешку.

- Дикого кабана не испугался, а языка Коржиковой боюсь.

Ю.Таманский

г. Севастополь 2012г.

«Записная книжка охотника - II».

( продолжение)

«Одному только охотнику дорог этот

наводящий тоску день. Одному ему

слышится особый аромат в затхлом

запахе преющей коры, гниющего листа,

мокрой соломы».

Повесть «Амазонка». Дриянский Е.Э.

1. «Наглядный пример».

Два друга, молодые парни Алексей и Денис, медленно продвигались вдоль неглубокой речки Бельбек. Один шёл по левому берегу, примыкавшему к стройным рядам яблоневого пальметного сада, другой по правому, граничащему с зелёной полосой озимой пшеницы. Деревья и кусты вдоль русла, то превращались в непроходимую чащу, ежевики и плюща, то раздвигаясь, оголяли пустынные берега. Впереди, с одиночных засохших деревьев, в основном это были ивы, то и дело срывались, громко хлопая крыльями, осторожные дикие голуби.

Календарь обозначился первым месяцем зимы. В северном Крыму выпал неглубокий снег, мороз сковал льдом воды Сиваша, место кормления и зимовки многих видов уток и гусей. Это были те птицы, которые по разным причинам вовремя не улетели на зимовье в тёплые края. Когда случаются подобные заморозки, пернатые на время откочёвывают южнее, вот на такие малые незамерзающие речки полуострова, со стремительным потоком воды и хоть какой-то для них пищей. Друзья-охотники предположили, что смогут здесь подстрелить по паре упитанных селезней.

Они медленно продвигались вперёд, на какое-то время вокруг воцарилась полная тишина. Внезапно нарушив её, из зарослей стремительно взмыла вверх кряковая утка, часто хлопая крыльями. Алексей вскинул ружьё, два раза выстрелил, но желанный трофей быстро удалялся, постепенно превращаясь в точку на фоне серого зимнего неба. Охотник предположил, что упреждение взял маленькое, надо было брать больше. Но, увы! Здесь повторов не бывает, это не кино.

- Ну что, попал? – крикнул ему сквозь заросли с другого берега Денис. – Нет, мимо. Двигаемся дальше. Через пятьдесят метров будут мостки, перемещайся на мою сторону. До следующего перехода после них очень далеко, в районе железнодорожного моста, - предупредил товарища Алексей, так как был намного опытнее и знал эти места лучше его.

Вскоре Денис перешёл на левый берег. Друзья продолжали медленно продвигаться вдоль речки. Слева по-прежнему тянулся яблоневый сад, где-то за ним, вдалеке, загавкала собака. Вдруг, словно чёрт из табакерки, из сада вынырнул мужик лет сорока, с небритой физиономией и в фуфайке нараспашку. Больше всего поразило друзей то, что при температуре плюс три градуса на дворе, он был в калошах на босу ногу, спортивном трико и тонком матросском тельнике. На голове селянина смешно сидела покосившаяся набок, уже хорошо поношенная шапка-ушанка. Вызывал удивление его откровенно комичный внешний вид, но не сам факт появления этого чуда в такую промозглую погоду. За садом, метров в трёхстах возле большого озера, уютно примостилось небольшое село Пироговка. Все внешние признаки подсказывали, что он явился именно оттуда. Прочавкав калошами по грязи, мужичок подошёл к парням.

- Привет, ребята! – приветствовал он радостно охотников. – Что-нибудь подстрелили?

- Да нет пока. Пару уток подняли, но промазали.

- А я слышу, кто-то стреляет возле речки, решил тоже испытать свои патроны. Меня Валера зовут, - он приветственно протянул руку.

Ребята ответили взаимностью.

- А чего такого необычного в твоих патронах? – заинтересованно спросил Денис.

- Осенью знакомый тракторист вывернул плугом из земли артиллерийский снаряд с гильзой, ещё времён войны. Порох в нём как новенький. Я подумал, чего добру пропадать. Вчера зарядил пару патронов, хочу вот испытать. Я слышал, что такой порох очень сильный!

- Правильно слышал, при передозировке может оторвать голову вместе с руками. А ты его взвешивал, когда заряжал? – полюбопытствовал Алексей. – И какая нужна навеска в таком случае, знаешь?

Валера, молча, улыбался. Весь его внешний вид источал довольство собой, и это можно было истолковать как: «Ты меня поучать вздумал, мальчишка».

- В общем-то «отсебятиной» тут заниматься не стоит. Это же военный порох!- в свою очередь предупредил его и Денис.

- Всё нормально ребята, порцию отмерил на глаз, первый раз что ли. Да у меня и весов-то нет, - продолжал бравировать Валера. – Порох, он и в Африке порох. Сейчас проверим ружьё моего деда, на века прочное, но, правда, неучтённое, - усмехнулся он резвясь. – Если всё путём, то буду этот порох использовать. А то цены в магазине слишком «кусаются».

На душе у парней стало неспокойно.

- Авантюризмом попахивает, мужик явно сбрендил от скуки, - подумал про себя Денис. – От такого непродуманного поступка можно сильно пострадать.

- Бесшабашный искатель приключений, - мысленно охарактеризовал его Алексей. – Шестое чувство подсказывает мне, что сейчас будет цирк.

В этот момент невдалеке от них, на сухое дерево сел большой красивый витютень.

- Ребята дайте-ка я, попробую его снять, - тихо произнёс Валера.

Никто из присутствующих не стал возражать, охотники понимающе кивали в знак согласия и смотрели на него немного ошарашено. Мужик согнулся, мелкими шажками перешёл к речке, прикрылся кустами и стал красться в сторону голубя. Денис и Алексей заворожено наблюдали за действом.

- Мужик стойко переносит дискомфорт, - прошептал Алексей, пока тот подбирался к добыче. – Гуляет практически в тапочках, как дома, - съехидничал он.

В отличие от местного жителя городские парни были хорошо экипированы, в практичный зимний камуфляж.

- Его одеяние, оскорбляет эстетические чувства окружающих охотников, - продолжил язвительные комментарии Денис. – Впрочем, это дело вкуса.

Подкравшись на дистанцию выстрела, Валера выцелил голубя и нажал на спусковой крючок. Раздался грохот, как из пушки. Отдача получилась жутко крепкая, стрелка отбросило на заднее место в грязь. Валера минуты две был в полной «отключке». Он-то вращал глазами, то крутил головой по сторонам, не понимая, где находится и что происходит. Потом начал мычать, а затем и вовсе впал в словесный ступор. Постепенно «контузия» отступила, и испытатель патронов пришёл в себя. Парни подбежали к пострадавшему.

- Это я, кажется, переборщил с порцией! - прокряхтев, сделал он вывод.

- И даже значительно, - с серьёзным лицом поддержал его бесспорную мысль Алексей.

Ребята хотели ему помочь, но мужик отказался. Горе-охотник скрежетал сжатыми челюстями, собравшись с духом начал медленно подниматься. Почувствовав нестерпимую боль в плече, он вскрикнул. Наконец-то встав на ноги, Валера прихватил левой рукой ружьё за ремень и молча, с перекошенным лицом, начал движение в сторону родных пенат. Правая рука его висела плетью, тело имело наклон в ту же сторону. Сзади, на ветхих спортивных штанах, образовалась прореха, да такая, что через неё луну было видно. Покряхтывая при каждом шаге, Валера бубнил себе под нос что-то невнятное. Он скрылся в саду в том же месте, откуда и пришёл. Испытания для него закончились полным фиаско.

- Правильно люди говорят: «Счастье – это отсутствие несчастья», - смотря ему в след, медленно промолвил Алексей.

Прогремевший выстрел спугнул большую стаю грачей, до этого мирно сидевшую невдалеке на тополе. Они громко загалдели и стремительно рванули подальше от греха. За ними еле-еле поспевали вороны с соседнего дерева. Одна из них, наверное, самая любопытная, отколовшись от общей массы, сделала круг и пролетела недалеко над местом происхождения оглушительного звука. Ворона махала крыльями и, развернув голову, осуждающе-опасливо смотрела, почему-то только в сторону Валеры. Своё неудовольствие она выразила громким кар-р-р.

Алексей улыбнулся.

- Ты как-то меня спрашивал, что будет, если использовать порох с истёкшим сроком годности. Вот тебе наглядный пример – Валера, который книжек не читает и авантюрист по жизни. В таком порохе со временем испаряется, или разлагается катализатор горения, предотвращающий переход горения во взрыв. Хорошо, что он сегодня нашёл только приключения на свою «пятую точку». А если бы стволы разорвало? Только одному Богу известно, чтобы тогда произошло.

Денис понимающе кивал головой в знак согласия.

- Валерина логика проста, как амёба: «Халява валяется под ногами, разве можно пройти мимо». Явно не блещет умом, - сделал он заключение.

Алексей предложил отдохнуть и попить чаю. Денис не отказался. Тогда он достал термос из рюкзака, приготовился наполнить кружки и поинтересовался у товарища: «Тебе много или мало?».

- Чая много не бывает, бывает мало места, - шутливо ответил тот.

Друзья с удовольствием прихлёбывали кипяток, думая о произошедшем случае, а издалека доносились тревожные крики улетающих ворон, потревоживших зимнюю тишину окрестных мест.

Через месяц Денис встретил знакомого мужчину из села географически расположенного рядом с Пироговкой. Естественно он поинтересовался у него, не знает ли тот такого Валеру - «артиллериста».

- Такого не знаю, а есть у них Валера тракторист по фамилии Буряк, - удивлённо произнёс тот. – Ходит по селу второй месяц в гипсе и всем рассказывает, как неудачно с трактора упал.

По пути домой Денис ещё раз вспомнил охотника из Пироговки и сделал для себя вывод на всю оставшуюся жизнь:

- Последствия бывают очень печальные от непродуманных поступков.

В дальнейшем, эта осторожность в охоте помогала ему не раз.

* * *

2.«Пиф».

Воскресным ноябрьским утром, Гена Иволгин приехал в пригород к своим двум старым приятелям, Алексею и Валентину. Выйдя из автобуса, он с лёгкостью закинул на спину объёмный рюкзак, в котором помещался даже чехол с ружьём, и весело зашагал знакомым маршрутом в сторону окраины села. Под ногами похрустывал тонкий слой снега, выпавший за ночь. На небе появились первые просветы среди серых зимних туч. Вскоре он увидел своих друзей, местных охотников, ожидавших его у высоких тополей, стоявших сиротливо без листьев ровным строем. Молодые люди поздоровались с улыбками на лицах и обменялись мнениями по поводу предстоящей охоты на зайца.

- В такую погоду его трудно будет с лёжки поднять без собаки, - высказал свои соображения Геннадий и обвёл взглядом крымские предгорья, близлежащие балки и созданные когда-то людьми искусственные терассы ельника на буграх.

- Сегодня, скорее всего, получится прогулка на природе, - согласился с ним Валентин.

- Я тоже так думаю, погода не располагает, - добавил Алексей.

Вдруг зашевелился придорожный куст, и оттуда появилась забавная болонка. Она семенила на коротких ножках, переваливаясь с боку на бок, словно лохматый бочонок. Её когда-то белая шерсть стала серой от грязи. Маленькие глазки собачки блестели где-то из-под копны кудряшек. Она усиленно дышала, высунув красный язычок.

- Пиф, ну-тка беги домой, - цыкнул на него Алексей.

Собачка и ухом не повела, держалась словно глухая. Она остановилась рядом с ним и безразлично посмотрела по сторонам.

- А ты говоришь, что нет охотничьей собаки, - Гена улыбнулся. – Смотри, какой помощник прибежал.

- Это бесплатное приложение к дивану, любимец моих дочек, - Алексей, умиляясь, посмотрел на собачонку. – Они ей бантики привязывают и сарафанчики надевают, всё, на что она способна.

Пиф продолжал демонстрировать равнодушие ко всему окружающему.

- И часто ты его на охоту с собой берёшь? – поинтересовался Геннадий.

- Когда у него есть желание прогуляться, то бежит за мной некоторое время. Потом исчезает и возвращается домой. Никто его никогда не тащит в лес, он всегда сам по себе.

- А чем-нибудь тебе помогает в охоте?

Алексей перекосил лицо в сторону правого глаза. Его ответ был заложен в мимике.

- Так, бегает рядом, всё веселей.

- Помогает ему с обедом расправляться, - вставил свою шутку Валентин.

Охотники дружно зашагали в сторону леса, сзади, постепенно отставая, семенил Пиф.

За весь день, пройдя не один километр по горам, полям, виноградникам и лесам, друзья так и не подстрелили ни одного зайца. В плохую снежную погоду зверёк забивается в непроходимые чащи, затаивается, найти его и поднять очень сложно. Время перевалило за полдень, и друзья решили двигаться в сторону села. На пути у них встала высокая гора, которую они решили осмотреть. Алексей и Валентин устало шли по террасам у подножия, а Гена медленно брёл у самой макушки. Через плотную стену леса, откуда-то снизу, долетели до него свист и голоса товарищей.

- Генка, заканчивай там бродить и спускайся вниз, мы ждём тебя на этом месте, - прокричал Алексей.

- На сегодня хватит, - поддержал его Валентин.

В это самое время на верху горы развернулось какое-то действо, оттуда послышался выстрел.

Товарищи удивлённо переглянулись.

- Ты по кому там палишь? – крикнул Валентин.

- Сейчас спущусь, расскажу, - прилетел ответ сверху.

Алексей и Валентин уселись на поваленное сухое дерево, достали термос и начали, есть пирожки, запивая чаем.

Минут через пятнадцать спустившись сверху, из леса вышел Геннадий.

- Парни, а Пиф мне сейчас помог зайца добыть, - оповестил он товарищей, подходя с улыбкой.

На застывших лицах друзей читался вопрос с ответом: «И это как?», «Не может быть!».

- Когда только вы начали свистеть и кричать, я остановился. Невдалеке на косогоре притаившись, лежал заяц. Я тоже ответил вам криком. Косой, в этот миг, испугавшись шума, поднялся с места и двумя прыжками скрылся за бугром с резвостью необыкновенной. Я только боковым зрением успел уловить этот момент. Стою расстроенный. Смотрю, а он через пару секунд обратно по тому же косогору мимо меня несётся. Тут уж я не сплоховал, выцелил его и подстрелил. Подошёл к зайцу, стою и гадаю над его не совсем логичным поведением. Ничего умного не придумав, достал пакет из рюкзака, с намерением отправить косого туда же. Представляете, в этот момент из-за бугра появляется Пиф. Подбежал, тяжело дыша на своих коротеньких ножках, глазки сквозь волосы блестят и красный язычок вздрагивает. Остановился возле зайца, на него даже не смотрит, а любуется красотами раскинувшейся внизу долины, яблоневыми садами и речкой. Полное презрение к дичи. Вот тут до меня дошло, что заяц, увидев собаку, испугался и побежал обратно. А вы говорили, что Пиф бесполезный пёс, - Гена громко рассмеялся.

- Тебе шибко повезло в том, что «охотничий» пёс Пиф первым не испугался зайца, - позволил себе съехидничать Валентин.

Тут ожил Алексей, стряхнув с себя оцепенение, вытянул шею и сделал возмущённое лицо.

- Валентин, ты видел? Он взял зайца из-под моей охотничьей собаки! Нет, ты посмотри, подобного нахальства я ещё не встречал.

Товарищ в ответ нахмурил брови.

- Я тоже так думаю, что из-под охотничьей собаки чужого зайца взять, это низко! Короче, чтобы сгладить инцидент надо поделиться.

Говорили они с пафосом и серьёзными минами на лицах. Дело в том, что разыграть какую-нибудь сценку или пьеску в охотничьем коллективе, словесно набросившись на одного из членов команды, это дело привычное, даже хлебом не корми.

- Вы же говорили, что он…

- Мало ли, что я говорил раньше, - перебил Геннадия Алексей, - но наглеть-то не надо.

- Ладно вам жадничать.

Товарищи все втроём громко рассмеялись. Оставив шутливый тон и напускное негодование, они стали обсуждать произошедшее событие. Потом Алексей потрепал Пифа подбежавшего к нему.

- Молодец, бесполезная собака, - шутя, произнёс он. – Поработал сегодня на городского дядю.

- Мне показалось, что он домой убежал. За всё время, что мы сегодня охотились, я его видел утром и вот только сейчас, - заметил Валентин.

* * *

3.«Чудо высыпка».

Владимира Бояркина сначала душил кошмарный сон, потом он некоторое время метался в бреду. Его же собственное мычание и разбудило. Он резко открыл глаза.

- Приснится же подобная ересь! – возмутился мысленно Бояркин, напряжённо смотря в потолок.

Сегодня сон у него получился не совсем обычный, не как всегда в виде малозапоминающегося бреда. Этот промелькнул в виде театральной сценки с сюжетом из любимого им когда-то в молодости анекдота, но на сегодняшний день уже, к сожалению, с «бородой»…

Сильно выпивший мужчина, придя в винно-водочный магазин за очередной порцией вдохновения, по ходу стал откровенно приставать к продавщице. На что она ему в ответ грубоватым голосом сделала обидное замечание.

- Мужчина, пойдите, проспитесь сначала, а потом заигрывайте. От вас разит, как от сивушной бочки.

Пьянчужка внимательно присмотрелся к даме и икнул. Лицо его поменяло выражение любопытства на ужас. Уж очень девушка была «хороша». В свою очередь, он ей ответил ещё обидней.

- Шутить изволите, мадмуазель! Я завтра протрезвею, а у тебя ноги кривые. Ха-ха-ха…

Володя вспомнил, что во сне у него периодически появлялась не совсем понятная тревога – он куда-то постоянно опаздывал. Метания его мозга во сне и после, остановил настойчивый звук будильника, затрезвонивший рядом на тумбочке. Он нажал на кнопку, в некоторых случаях ненавистного для человека устройства, и про себя отметил:

- Это мы вчера хорошо дали, в день получки! Но, я как всегда молодец, меру знаю.

Владимир минуту лежал на спине и решал, идти сегодня на охоту или нет.

За окном, сильно шумя, ветер раскачивал деревья, срывая с них последние жёлтые листья. В преддверии рассвета небо, после ночного дождя, слегка посветлело.

Сомнения у Володи Бояркина возникли из-за того, что на последних четырёх охотах он не то, чтобы ничего не видел, даже признаки дичи отсутствовали. Он решил тогда, что осенний перелёт перепла, увы, уже прошёл, голубь, и вальдшнеп ещё не прилетели.

- Три последних дня, перед сегодняшним воскресеньем, были ненастными – шёл дождь, дул сильный ветер, утром плотный туман окутывал всё южное побережье Чёрного моря, - рассуждал он. – Море, по идее, для пролёта перепёлки, если какая-нибудь из них ещё и задержалась, должно быть, сегодня наглухо закрытым. Рискну всё-таки и прогуляюсь. Бояркин посмотрел на стенку, где монотонно отстукивали время круглые часы. Утренний свет начал уже сильнее и сильнее проникать сквозь щель неплотно сдвинутых штор. По угаданным очертаниям стрелок Володя прикинул время.

- Пора, - решительно скомандовал он себе.

Владимир осторожно перелез через жену Веру, так как спал всегда у стенки, и сразу же ловко попал ногами в комнатные тапочки.

- Охотник, однако! – мелькнула хвастливая мысль в его голове.

Вера продолжала с умилённым выражением лица посапывать. Её светлые волосы хаотично разметались по подушке, словно лучи солнца. Бояркин несколько секунд любовался красотой жены.

Через сорок минут Владимир уже ехал в пригородном автобусе в сторону морского побережья.

- Может всё-таки зря я сегодня попёрся, очевидно снова ничего не будет? – мучался мысленно Бояркин в догадках.

Пока он, терзаясь сомнениями, изнурял себя думами о предстоящем неутешительном результате, автобус остановился в том месте, где охотнику Бояркину необходимо было выходить.

Он стоял на возвышенности, перед Владимиром раскинулись знакомые места. Они представляли собой живописный уголок крымской земли. Внизу лежала долина, словно прямоугольная чаша с четырёх сторон зажатая возвышенностями и холмами покрытыми перелесками. Всё дно этой долины было засажено виноградниками, которые продольно пересекал невысокий хребет, деля территорию на две части. Эта невысокая холмистость была покрыта сухой травой и кустарниками. Вдоль неё, словно сказочные стражи, стояли вытянувшись в ряд высоченные высоковольтные столбы. Там впереди, над этой чашей, у моря расположилось Караньское плато. В этих местах перелётная перепёлка, перед тем как начать штурмовать море, осуществляя программу Творца - добраться до турецкого берега и африканского тепла, в ненастную или ветреную погоду садится на отдых. Бояркину, чтобы оказаться на этом плато, необходимо было пройти по возвышенности над долиной или пересечь её и подняться на гору, обогнув по пути небольшое село Флотское. Отойдя от дороги, он собрал ружьё у подножия невысокой горы, зарядил его и принял решение.

- Поднимусь наверх и как всегда пойду к морю по гребню. Может она сидит сегодня именно на покатых склонах, холмах, буграх, или в перелесках, - он посмотрел в сторону долины. – Там я очень редко что-либо поднимал, - отметил мысленно, сей факт Бояркин.

Поднимаясь всё выше и выше, он стал ощущать порывы сильного ветра. На вершине и вовсе ветродуй стал обжигать лицо холодом. Он повернулся к потоку воздуха спиной, постоял и подумал.

- Если и прилетела хоть какая-то дичь, то она здесь явно не сядет, а спрячется в долине.

Взгляд Владимира почему-то упёрся в ту самую холмистость посередине виноградников. Больше ни секунды не раздумывая, он начал спуск вниз. На удивление сегодня не встречались охотники, не доносились выстрелы.

- Наверное, они уже все устали бестолку сюда ездить.

Минут через пятнадцать Бояркин подошёл к намеченному месту, ветер здесь совсем не ощущался. Он остановился, размотал специальный кнут, которым обычно размахивая по сторонам, выгонял представителей отряда куриных из травы и кустов. После этого Владимир приступил к охоте. Перед ним находилось подножие небольшого холма, заросшее травой и кустами, над которым возвышался высокий столб линии электропередачи, а его окружал пустырь. Он махнул один раз кнутом, одновременно поднялись две перепёлки. В голове Владимира пронеслось удивление: «Ух, ты! Я уже и забыл, как они выглядят». Он приложил приклад ружья к плечу, выцелил одну из птиц и нажал на спусковой курок. Раздался грохот выстрела и…

- Что это?!

Со всех сторон пустыря поднялось не менее тридцати перепёлок. Они, усиленно махая крыльями, спасались, ринувшись в виноградник. Бояркин обалдел! Но, по приобретённой за время охоты привычке, он заметил, куда упала подстреленная им птица, и побежал к тому месту, не обращая внимания на остальных. По пути из-под его ног взлетели ещё штук пять перепёлок. Владимиру повезло, и добычу он нашёл сразу. Проснувшийся охотничий азарт заставил шевелиться его в десять раз быстрей. Бояркин перезарядился, отбросил кнут в сторону и с ошалелым видом подумал:

- Сказка какая-то, не иначе.

Тут он обратил внимание, что с трёх разных сторон до него стали доноситься частые выстрелы. Какие-то охотники тоже попали на такие же немыслимые высыпки. Бояркин продолжил охоту. При каждом залпе из травы поднимались по 20-30 птиц. В таком случае самое главное надо было совладать с собой, чтобы глаза не разбегались в разные стороны. Он стрелял по одной цели, так как собаки у Владимира не было, и найти маленькую птичку в траве всегда довольно трудно. Расстреляв весь свой боезапас из двадцати четырёх патронов из патронташа, он достал ещё двадцать штук запасных из рюкзака. Когда и они закончились, Бояркин подвёл итог:

- …двадцать восемь, - сидя на коленях и пересчитывая добычу, он бросил последнюю перепёлку в мешок. – Не плохо! – произнёс он, вспомнив свои недавние успехи от двух до десяти штук в лучшем случае. – Дома есть ещё тридцать штук заряженных патронов, - осенила его мысль.

Бояркин быстро собрался и, ускорив шаг, огибая виноградник, пошёл в сторону остановки. Добравшись до своего дома, он влетел в квартиру. Жена ещё спала, часы показывали восемь часов утра. Владимир, не снимая верхней одежды и обуви, в темпе достал из кладовки заряженные патроны, уложил в пустую коробку уже использованные и перевёл дух. Перед тем как выйти из квартиры, он заглянул в спальню. Дверь тихо скрипнула, жена открыла глаза.

- Ты чего сегодня на охоту не пошёл? – спросила она недоумённо, зная, что её муж страстный любитель этого занятия.

- Я уже второй раз еду. Всё пока! – бросил он на ходу.

- Угу, - издала она звук, засыпая.

Володя Бояркин вернулся на тоже место и настрелял ещё двадцать три штуки. Правда после каждого выстрела уже поднималось всё меньше и меньше птиц.

- Сегодня личный рекорд установил – 51 штука! – мысленно радовался он, подходя к остановке. – Другу расскажу, не поверит. Жаль, что он сегодня на работе, а то бы и ему хватило с лихвой.

Бояркин сидел на скамеечке, в ожидании автобуса, и ещё раз осмысливал произошедшее сегодня. Выстрелы с окрестных мест доносились всё реже и реже. По асфальтовой дороге, которая вела к селу Флотское, к остановке приближался солидного возраста мужчина. Когда он подошёл поближе, то явно угадывалось, что это тоже охотник. За его спиной висел чехол с ружьём.

- Приветствую Вас! – поздоровался он, подойдя к остановке.

- Здравствуйте! – поприветствовал незнакомца Владимир.

При близком рассмотрении оказалось, что он уже совсем дедушка.

- Ну как успехи? – задал резонный вопрос охотник Бояркину.

- Да ничего! – уклонился от озвучивания точных цифр Владимир, так как норма отстрела была 15 штук. – Высыпка была фантастическая! – добавил он.

- А Вы давно охотитесь? – задал ещё один вопрос пожилой мужчина.

Бояркину было 36 лет, а охотником он стал в 31год. Приобщил его случайно к этому увлекательному занятию друг детства.

- Нет, всего 5 лет.

- Я это к чему веду, - слегка оправдывался мужчина. – Я охотник с малолетства. Мне сейчас 75, а такую высыпку видел сегодня второй раз в жизни. Первый, когда будучи ещё ребёнком, со своим дедушкой был на охоте. Следующего случая очевидно уже не будет, - в его глазах появилась грусть.

- Выходит, что я сегодня присутствовал при историческом моменте, - подумал Володя.

Он задумчиво посмотрел вдаль.

- По всем раскладам получается, что такое бывает раз в жизни, - поддержал он мысль собеседника. – А Вам посчастливилось даже дважды побывать в подобной ситуации. Здорово!

Подошёл автобус, они еле втиснулись в разные двери, так как из пригородных сёл в город по своим делам ехали селяне.

Дома Бояркин разгорячено рассказывал жене о разговоре с пожилым охотником, при этом ощипывая на балконе дичь.

- Представляешь, такое бывает всего раз в жизни! – глаза у него горели от пережитого события.

- Какие твои годы, ещё раз когда-нибудь попадёшь, - усмехнулась она, снимая высохшее бельё.

Володя Бояркин был естественно не пророк и как все грешные сильно ошибался.

Эпилог.

Для Владимира Бояркина, которому уже стукнуло 57 лет, время незаметно пролетело со скоростью курьерского поезда. Изменился мир, электроника сделала немыслимый скачок, потянув за собой вперёд развитие техники во всех отраслях. В быту во множестве появились компьютеры, принтеры, мобильные телефоны и всякие электронные прибамбасы. Охотники, в основной своей массе, на охоту стали ездить уже не на автобусах да электричках, а на личных авто. Десятки километров они больше не преодолевают своими ногами, что во все времена было полезно для здоровья, а подъезжают теперь на джипах прямо к полю. Походят вокруг автомобиля, и если нет дичи, то едут дальше, в другое место. А то можно и вовсе просто позвонить по мобильному телефону друзьям и узнать, нет ли чего интересного у них. Мобильность в нынешние времена поднялась на немыслимую высоту, она теперь проявляется везде и во всём. Экипировка у нынешних охотников - глаз не оторвать по красоте, для любой погоды, на конкурс можно отправляться прямо из леса. Ружья такие, что нашим предкам и не снились – карабины с оптическими прицелами, гладкоствольные ружья пятизарядки, ружья от знаменитых иностранных фирм и т.д.

- Ну да Бог с ними! – говорил часто Владимир Бояркин, - Человечество жить стало лучше, пусть люди радуются.

Он никому никогда не завидовал, продолжая ходить по полям со своей старенькой двустволкой, ездить на рейсовых автобусах и электричках. Единственное его огорчение в современной охоте заключалось в том, что почему-то перестала появляться перелётная перепёлка. За весь сезон он уже не мог настрелять даже десяток птиц, чтобы сварить знаменитый суп из лапши с перепелами.

- Куда она подевалась? – возмущался порой Бояркин.

От друзей охотников Владимир часто слышал, что на пути её следования через Крым в тёплые края, недобросовестные охотники ставят электронные манки. Беда для птиц и принципиальных охотников старой закалки пришла, откуда и не ждали. Бояркина часто коробили рассказы взахлёб от некоторых людей о том, как они, установив электронные приманки на ночь, наутро стреляли птиц сотнями. Один раз Владимир поддался на уговоры друга. Они сели в его машину и поехали в частное охотхозяйство, где за немалые деньги купили разовую путёвку для охоты на перепла. Всю ночь на этих полях стояли электронные манки и кричали не переставая. Перепёлки высыпало много. Охотники выстроились шеренгой, шли такой цепью и просто «выкашивали» птицу. Бояркин отошёл принципиально в сторону, подстрелил положенных 15 штук и не стал больше охотиться. Он стоял на бугре возле машины, наблюдал, как охотники переходят дружно с поля на поле, слушал канонаду и ждал друга. На глаза наворачивались слёзы. Ему хотелось громко крикнуть на всю округу:

- Люди, одумайтесь! Что вы делаете?! Кто же прилетит обратно из-за моря весной? Так долго продолжаться не может.

Крик Бояркина естественно никто не услышит, если это будет голос только одного охотника.

* * *

4. «Просто баклан».

Два товарища прошагав зимним декабрьским днём десятки километров по полям и перелескам и ничего не добыв, устроились под деревом на пригорке пообедать. Один из них, шестидесятилетний Николай Васильевич Судаков был опытным охотником. Второй, Павел Громов был на пятнадцать лет моложе товарища, и охотничий стаж его исчислялся в шесть раз меньше. Охотился он всего лишь шесть лет.

- Сейчас подкрепимся и пойдём к озеру. Вон видишь, на нём утки плавают, лысухи и чирки? – Николай Васильевич показал рукой в сторону голубой глади большого озера, расположенного между холмов.

- Я там только стаю лебедей вижу, - прищурившись, смотря вдаль, возразил ему Павел. – Ноги уже отваливаются, может, не пойдём туда?

- Я точно знаю, что утки там есть, - продолжал убеждать его Судаков. – Зайдём со стороны насыпной дамбы.

- Хорошо, - сдался Громов.

Друзья, закончив с обедом, тронулись в путь. Им предстояло обогнуть озеро по полям на почтительном расстоянии и зайти со стороны высокой насыпи. Когда они оказались у её подножья, Николай Васильевич предупредил друга и приложил палец к губам.

- Только тише.

Охотники одновременно стали взбираться вверх по крутому склону, между ними было расстояние метров 150. Почти достигнув вершины, оба осторожно выглянули из-за насыпи. Лебеди, находившиеся почти у середины озера, первыми заметили охотников. Они начали движение прочь от опасности. За ними ринулись в разные стороны несколько уток и лысух, за их смоляной чёрный цвет, прозванных в народе – гидроворонами. Перед Судаковым ничего не было, а перед глазами Громова, в метрах пятнадцати, какая-то чёрная водоплавающая птица, прыгнув с берега в воду резко начала перебирать ластами, затем усиленно махать крыльями. Когда ей удалось взлететь, и лапы оказались над водой, она шлёпала ими по водной глади почти вхолостую. Создавалось впечатление, что лапки у неё свинцовые. Громов дичь держал уже на прицеле. Сбоку донёсся возбуждённый голос товарища.

- Стреляй, упустишь!

В это время Павел хорошо рассмотрел водное чудо.

- Да это же баклан, - крикнул он в ответ, не поворачивая головы и не опуская ружья.

- Это египетский гусь, стреляй! – не унимался друг.

- Какой гусь?! Это обыкновенный баклан, - кочевряжился и не сдавался Громов. Но слова Судакова уже посеяли в нём сомнения. Ведь товарищ был опытным охотником.

Чёрная птица уже как экраноплан летела низко над водой.

- Я тебе говорю, что египетский гусь.

Павел не выдержал напора со стороны бывалого охотника. Прогремел выстрел, птица шлёпнулась в воду, несколько раз трепыхнулась и затихла.

Громов вышел на дамбу, стоял и размышлял: «В чём он не прав?». Подошёл Николай Васильевич.

- Мне кажется, это всё-таки баклан, - медленно проговорил Павел.

- Сейчас прибьёт его волнами к берегу, тогда посмотрим, - уже не так уверенно произнёс Судаков.

Они минут десять подождали, и птицу действительно принесло к бетонной плите платины. Павел взял её за крыло.

- Это же обыкновенный баклан! - возмущённо произнёс он, поняв, что его просто «развели».

- Ну… В литературе его называют египетским гусём, - начав вилять, не так уже уверенно ответил ему Судаков.

- Это надо ещё проверить по книжке, какой это вообще гусь! – продолжал возмущаться Павел.

– Зато, какой точный выстрел, - заговаривал ему зубы Судаков, прикрывая серьёзным выражением лица свой шутливый поступок.

- Мне не нужен такой гусь, забирай его себе, - Громов протянул птицу Николаю Васильевичу.

- Мне он тоже не нужен, - Судаков шарахнулся в сторону.

- Тогда я его выброшу, - категорично заявил Павел, нахмурив брови.

- Ну вот, птицу загубил, ещё и выбросить хочет, - произнёс Судаков с укором. – Я тебя научу, как её правильно приготовить.

Громову стало как-то неловко за действительно загубленную птицу. Перепалка шла между ними ещё минуты три, потом Павел согласился взять себе баклана, чтобы всё-таки что-нибудь из него приготовить. На том охота и закончилась.

Через некоторое время Судаков в электричке целый час рассказывал Павлу, как вымочить баклана в уксусе, как приготовить из него деликатес.

- Я смотрю, ты большой умелец лепить из известной субстанции конфеты, - язвительно заметил Громов.

- Ты ещё пальчики будешь облизывать и мне спасибо говорить, когда, по-моему, рецепту приготовишь, - парировал товарищ.

Дома Павел ощипал птицу, а когда вскрыл её внутренности, то оказалось, что там находился на тот момент, только что проглоченный карп граммов на триста. В этот момент на лоджию зашла жена.

- Хочешь карпа жаренного?

Павел показал ей рыбу, которая была обволочена желудочной слизью баклана.

- Боже упаси! – жена передёрнула плечами и тут же выскочила обратно, бубня что-то непонятное под нос.

Громов порезал баклана на куски и замочил в растворе уксуса. Три дня подряд он сливал раствор и нюхал птицу. Запах, рыбы не уходил. На четвёртый день у Павла лопнуло терпение. Он сложил её в пакет и опустил в мусоропровод. Громов долго потом подначивал товарища за подстрекательство и советовал выписать очки с толстыми линзами. Тот в свою очередь упрекал его за бессмысленно загубленную птицу, абсолютно игнорируя упрёк в свою сторону.

А Павел, после этого «ляпа», сделав вывод для себя, начал по книгам и журналам тщательно изучать охотничьих птиц и животных. Как-то на одной из страниц ему попался

Египетский гусь.

- Что за чушь? – произнёс он недоумённо. - Разве можно перепутать этого экзотического гуся с обыкновенным бакланом.

Он громко рассмеялся.

Ю. Таманский

Г.Севастополь 2014г.

Разбавленные гены.

Самый известный авантюрист совхоза «Большие сады», Колька Свист, привёл на верёвке собаку своему школьному дружбану, а по жизни собутыльнику Карпу Лужайкину. Она, не далее как вчера, прибилась к зернотоку, на котором Свист работал сторожем. Очень «чутьистый» к дармовщине Коля, сразу смекнул и решил срочно сплавить её лепшему другу за вознаграждение. Он накануне сводил приблудившуюся сучку к специалисту и всё у него подробно узнал, а сегодня притащил её к Лужайкину, чтобы начать торг.

- Карп, здравствуй! – засвидетельствовал своё почтение Колька.

- И тебе привет! – буркнул Лужайкин, продолжая, занимаясь своим делом во дворе.

- Вот привёл для тебя собаку, отдаю почти даром.

- На кой ляд она мне здалась? – возразил Карп, отложил в сторону молоток и подошёл к невысокому забору.

- Не горячись, ты ещё не знаешь, что это за собака.

- Да есть у меня пёс и не плохой, - он кивнул головой в сторону будки, - Дик кличут. Штаны кому хочешь, порвёт.

- Ты меня не понял. Это охотничья легавая немецкой породы, курцхаар. Знаешь, в какой сейчас большой цене такие щенки?

Лужайкин стоял и хлопал глазами.

- То-то же! За них доллары дают.

Услышав слово – «доллары» у Карпа заблестели глаза, а воображение на счёт купюр слегка зашкалило.

- Ну, ладно, что я миску похлёбки для неё не найду, - смягчился Лужайкин. – А где ты эту собаку взял? - поинтересовался он на всякий случай. – Может, увёл у кого.

- Да нет, вчера к току прибилась. По всей видимости, заблудилась в окрестных лесах и от охотников отстала.

- А если они вернуться?

- Что упало, то пропало, - развёл в стороны руки хитроватый Свист. – Я вижу, что ты не понимаешь своей выгоды, - решил перехватить инициативу Коля, поняв, что товарищ начал колебаться. – Найдёшь охотника с кобельком такой же породы, повяжешь, а потом за эквивалент зелёных денег щенков будешь продавать припеваючи.

Свист, наслушавшийся терминов у специалиста, запросто ими бравировал для придания весомости своим словам. Хотя, оба друга ничего не понимали ни в собаках, ни в охоте.

- Договорились? С тебя бутылка водки, так сказать «жидкая валюта» вместо оплаты, - он мысленно потирал руки. – Как почти родному человеку уступаю.

- Ладно, беру. А может самогон?

- Нет-нет, собака ценная, давай водку и прямо сейчас.

- Заводи, только калитку открою.

- Нет, подай бутылку через забор, тогда заведу.

- Что значит бутылку, я её ещё не рассмотрел хорошо, - возмутился покупатель на законных основаниях.

- А что на неё смотреть, собака как собака, просто породистая.

Лужайкин сходил в дом и принёс припасённую бутылку из загашника.

- Держи «слёзы благодарности», - он протянул её Свисту через забор. – Ты у нас без вознаграждения и пальцем не пошевелишь, - буркнул Карп.

Получив бутылку в свои руки, Коля завёл собаку во двор. Дик выскочил из будки и стал бросаться на не прошеных гостей, громко лая.

- Дик, в будку, - прикрикнул на него хозяин.

Карп, не беря в руки поводка, обошёл вокруг Свиста и собаки.

- Мне кажется, она старовата, вон у неё седина блестит.

- Ты что, какая седина?! – возмутился Колька. – Я тебе по-дружбе породистую собаку привёл и отдаю за какую-то вшивую бутылку водки, а ты…

- Ладно, ладно, не кипятись. Пойдём по-маленькой выпьем, кличку собаке заодно придумаем.

После второй бутылки самогона решили назвать её Роза.

Через неделю, в воскресенье, Лужайкин проснулся с больной головой. Накануне, был повод, и они с кумом хорошо посидели за рюмкой «чая». Карп решил сходить в пивнушку поправить здоровье, а заодно продемонстрировать всей деревне своё ценное приобретение. Он привязал к ошейнику собаки поводок и с важным видом, не спеша, через всё село пошёл к ларьку. Там он встретил знакомых по работе, трактористов Василия и Степана. Они стояли у высокого столика, и пили пиво с вялеными бычками.

- О, какие важные люди и при собаке! - произнёс в шутливом тоне Степан.

- Не какая-нибудь замухрышка, а породистая, - лицо Лужайкина расплылось в улыбке.

- А как кличут породистого пса? – спросил Василий.

- Роза, - нараспев ответил Карп.

Два товарища недоумённо переглянулись.

- Ну, загнул! – вырвалось у Степана.

- Первый раз слышу, чтобы у охотничьей собаки такая странная кличка была, - удивился Василий.

– А паспорт у неё есть? – продолжил расспросы Степан.

- У меня паспорт есть, даже с пропиской, а собаке зачем, - рассмеялся Карп.

- Всё понятно, - ухмыльнулся Василий, - ты в этом ничего не смыслишь.

Лужайкин привязал собаку к штакетнику в метрах пяти, сказал ей «сидеть» и направился к ларьку.

- Сейчас пива возьму, будем дальше языки чесать, - проходя мимо столика, предупредил он односельчан.

Карп вернулся с двумя кружками пива и присоединился к Василию и Степану. За его спиной, с грустными глазами сидела Роза.

- Так вот, говорят, что сейчас щенки-курцхаары в большой цене, - раздувая щеки, произнёс Лужайкин.

Он никак не мог выйти из образа собакозаводчика.

- А твой в этом, какой интерес, что-то я не понял, - спросил недоумённо Степан.

- Выгода, - прозвучал из уст Карпа меркантильный ответ.

- Понятно, личной корысти ради приобрёл. Ты же в этом ни бум-бум, не охотник и не рыбак, - усомнился в его способностях Василий.

- Чего там понимать, организую ей вязку с кобелём такой же породы, а потом продавай себе щенков за хорошие барыши.

- А ты в курсе, что щенков нужно купировать? – проверил его ещё раз на знание темы Степан.

- Это как? – Карп смотрел на него вопросительно.

- Нужно пригласить специалиста, чтобы он им хвосты в определённом месте обрезал.

- Я и сам им топориком укорочу, - не стушевавшись, ответил Лужайкин.

Потом односельчане взяли ещё по пару кружек пива, перешли на другие темы, больше хозяйственные, и беседа продолжалась.

- Смотри, смотри, - вскрикнул вдруг Василий, его рука с кружкой остановилась на полпути ко рту.

Он с круглыми глазами, возмущённо тыкал пальцем в сторону забора.

Лужайкин оглянулся и ахнул. Розу у забора беспардонно «вязал» местный пёс Полкан. Карп поставил кружку на стол и рванул к счастливой паре.

- Когда гром грянет, креститься уже поздно, - медленно произнёс Степан.

- Что ж ты делаешь, гад! – закричал Карп и стал искать камень поувесистей.

Не найдя ничего подходящего, он начал махать руками на Полкана и кричать:

- Пошёл вон, пошёл…

Пёс по меркам дворняги был очень большой и не из робкого десятка. Он зарычал на Лужайкина, продолжая делать своё дело. Помахав бестолку ещё руками, Карп выругался от безысходности.

- Что б тебя, зараза…

Он отошёл к столику весь в расстройстве. Василий и Степан начали по очереди издеваться.

- Теперь у тебя будут щенки новой породы – «двор-курцхаары». Немцы от зависти лопнут, - улыбаясь, съехидничал Степан.

-Ты сильно не переживай, щенки вырастут, и станут сразу и охотниками и сторожами, - продолжил отпускать шутки Василий.

- Что делать? – допив пиво, с безысходностью в голосе попросил совета любитель быстрых доходов.

- Когда сучка ощенится, ты одного оставь, а остальных утопи, - посоветовал Василий. – Грош цена таким щенкам, у тебя их никто не купит. Знаешь, как полукровок называют?

-Нет.

- Ублюдок.

- Мне этого ещё не хватало, - произнёс с каким-то фатализмом в голосе Карп. - А зачем одного оставлять?

- Он у мамки молоко сцеживать будет, тогда она не заболеет, - пояснил Степан. – На следующий год полноценную вязку организуешь, уже без Полкана.

- А потом, что я с этим щенком делать буду? - продолжал причитать в отчаянии Карп.

- Ты в курсе, что после вязки породистых собак, владельцу кобеля положен один щенок. Это вроде как плата за услугу, - высказал мысль Василий.

- Ты мне предлагаешь пробежаться по деревне и выяснить родословную Полкана, чтобы потом кому-нибудь всучить его сына.

- Я не это имел в виду. Отдашь щенка дяде Коле с водокачки. Пират больше всего времени у него торчит, - подал идею тракторист.

- Спасибо, утешил. У дяди Коли своих разнокалиберных штук пять.

- Всё будет «путём», кто-нибудь да возьмет, - успокаивал его Василий.

Полкан совершив своё пакостное дело, побежал дальше, а Карп Лужайкин с понурой головой вёл Розу домой.

В дальнейшем, он сделал всё, как посоветовали товарищи. У Розы на свет появилось пять щенят. Карп оставил одного из них и назвал Пиратом. У щенка получился нелепый, и смешной контраст: он имел полностью окрас матери – кофейный, с белыми пятнами, а голова была вылитая фотография Полкана. Роза, вскормив щенка, вскоре попала под машину, а Пирата, Карп, при случае, подарил охотнику-односельчанину Андрею Дубову. Тот взял его, надеясь, что у собаки от матери должны остаться гены её породы. Так оно и оказалось, но и отцовство Полкана проявится позже.

Когда Пират подрос, то у него действительно проявились охотничьи качества – хорошее чутьё и вязкость в преследовании дичи. Но бес, как водится, скрывался в мелочах. Дубов как-то вышел на охоту с собакой и подстрелил с ней первого зайца. Он не успел и глазом моргнуть, как возле косого оказался пёс. Каково же было его удивление, Пират принялся рвать добычу, а добравшись до тушки, отрывал куски мяса и глотал. Андрей был мягким по характеру человеком и собаку строго наказать не смог. В дальнейшем он смирился с этим пороком нечистокровного пса, бежал за ним и кричал: «Пират нельзя, Пират прочь… ». Если хозяин не успевал, то собака могла и половину зайца слопать. Вот так и мучился охотник. Через год он переезжал на новое место жительства в другой район. Андрей отдал собаку товарищу по охоте Фёдору Гришину. Этот мужик был из числа сельчан, у которых в хозяйстве ничего не было лишним. У него даже петух, если плохо кукарекал, то быстро попадал в кастрюлю, не говоря уже о коте или собаке. Кто не отрабатывал свой хлеб, то долго у него не задерживался. Когда на первой охоте Пират помял подстреленного зайца, то Фёдор применил к нему радикальные деревенские методы воспитания – путём «втыка». Он пару раз отходил Пирата палкой по рёбрам и тот стал «шёлковым». Теперь, догнав и додавив подранка, пёс стоял рядом и охранял его. Он всегда старался отворачиваться от добычи, чтобы не появлялся соблазн.

Года через два Андрей был проездом в этих местах и зашёл в гости к Фёдору. У ворот его встретил громкий лай Пирата, старательно охранявшего хозяйский двор. На голос собаки появился Гришин. Они поздоровались, оба были рады встрече. Поговорили немного о жизни, после этого Андрей стал интересоваться Пиратом. Он когда отдавал собаку, то предупредил о её пороках Фёдора. Теперь было интересно узнать, что изменилось за прошедшее время.

- Пёс у меня после первой же охоты воспитанным стал, - улыбаясь, ответил Гришин. – Я ему быстро подправил гены и хромосомы, которые при зачатии разбавили. Теперь по любой дичи работает хорошо, даже переплюнул некоторых породистых собак, а ест то, что ему дома дают.

За верную службу хозяину, у Пирата сложилась долгая и счастливая, по собачьим меркам, жизнь. Фёдор потом часто будет по-доброму его вспоминать и хвалить. Он останется в памяти, как один из лучших среди последующих поколений его верных друзей.

Ю. Таманский

г. Севастополь 2013г.

331

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/

"Любовь, погоны и судьба -2"

Любовь, погоны и судьба.

ОГЛАВЛЕНИЕ:

Глава I. «Морская душа».

«Слёзы адмирала».

«Эпоха макулатуры».

«Лорды» с душой в полоску.

«Не нужен нам берег турецкий».

«НЕВЕЗУЧИЙ».

«Фуршет».

«БЫВАЕТ И ТАКОЕ».

«Птичку…жалко! ».

Брызг шампанского не будет.

«Троечник».

«Случайность слепа».

«День подводника».

«СЧАСТЬЕ ЭТО КОГДА…»

ГЛАВА II. «Квадратные метры».

«Я тоже так хочу!»