Однажды…

 

Моей подруге,
Анне Масловой посвящается…

 

…Вжик, вжик, вжик,- как-то издалека, вдруг возникший ритмичный звук прорезал густую тишину молочно-туманного утра. Вжик, вжик, вжик. Любопытство взяло верх, и сознание полетело навстречу этому до боли знакомому, но такому забытому, звуку. Вжик, вжик – всё ближе и ближе, вжик, вжик. Дж…Звук тупого удара обо что-то мягкое, искры или вспышка света, и отчаянные вопли:

- Ой, ёй! Ну, ни хрена себе! Вот тебе и рай! Даже тут житья не дают! Это что это вы тут понавжикали?- Растерев тем, что должно было быть руками, то, что должно было быть лбом, произнесло то, что должно было быть мной, и уставилось вопрошающе на то, что было передо мной.

- Здрасьте! Своих не узнаём?!- радостно произнесло то, что было предо мной.

- Ёлки зелёные, да ведь это же я! С метлой!

- Ну да, я! Ведь должен же кто-то подметать, чтобы было чисто.

- А где все?

- Они, как всегда, веселились и занимались всевозможными делами, забыв о главном, но главное пришло и их не стало. Остались только груды мусора после них. Вот я и мету. Должен же кто-то соблюдать чистоту.

- Но ведь никого нет.

- А раньше кто был? Кто не жил, того и нет. А кто жил, вот он здесь!

- Это ты на меня намекаешь?- с зародившейся надеждой, спросило то, что должно было быть мной.

- Конечно, на меня, и не намекаю, а заявляю с полной уверенностью.

- Ты и я, мы одно? И мы не в дурке?

- Обижаешь… Мы даже не умерли. Более того – мы живы! И ни одного засранца, представляешь? Скоро туман рассеется, сама всё увидишь.

- Как я увижу, у меня же нет глаз.

- А мои тебе, уже не подходят?

- Ну, что ты, у тебя красивые глаза, только вот…

- Ха-ха-ха, - захохотало моё тело, когда до него дошло, что находиться так долго без тела для меня необычно и странно и, поменяв тон на более дружеский, сказало:

- Всё очень просто, мы с тобой одно целое. Ты во мне, я в тебе. Просто нас на некоторое время разлучили. Понимаешь?- И совсем уж тепло произнесло:

- Добро пожаловать домой!

Эти слова словно оказались паролем, и что-то непреодолимо стало засасывать меня внутрь меня же. Слёзы благодарности, омыв сердце невыразимым блаженством, заструились из глаз. Туман стал расползаться. Я вытерла слёзы ладонями, ощутив мягкость их прикосновения, и посмотрела вокруг прояснившимися глазами.

- Красота, какая!

Планета земля не просто сияла, а переливалась красотой своих красок, отражённых в каплях омывшего её дождя. Она, словно вырвавшись из душного плена, «надышивалась» вдоволь чистым воздухом и с каждым вдохом становилась всё краше и краше. Эти вибрации пропитывали всё вокруг, и вскоре я заметила, что дышу в такт с моей планетой. С каждым вдохом становилось радостнее, и тело наполнялось необычайной лёгкостью.

- Как прекрасна наша земля! Как здорово жить на такой прекрасной планете! Как странно, что раньше я думала, что такое возможно только в раю. Мне хо-ро-шо! Ещё бы…- Не успела я подумать о ковше, полном спелой ароматной клубники, как сладкий, ни с чем не сравнимый запах проник в мой мозг. Я оглянулась и завизжала от удовольствия: буквально в метре от меня были заросли кустиков клубники, которые сплошь были усыпаны крупными спелыми ягодами. «Чудо, какое»,- думала я, поедая сочные сладкие ягоды и урча от удовольствия,- «Надо же кого-то за этот подарок поблагодарить. Но кого?» Тут до меня стало доходить, что других живых существ, кроме меня в ближайшем обозрении не было.

- Что же получается, что я тут одна на всей планете? Стопте. Зачем мне эта идиллия, если нет рядом людей, которые мне дороги? Раньше, когда всё доставало до предела, у меня хотя бы была Верка, с которой можно напиться и, не стесняясь плакать у неё на груди, жалуясь на несправедливость жизни.- Я развела руки в недоумении, словно спрашивая кого-то невидимого, и тут звонок мобильника, затрезвонивший в кармане, прервал мои размышления.

- Мать, ты где, мы тебя уже заждались. Водка стынет, есть хочется. Имей уже совесть, вечно ты опаздываешь.- Донеслось из трубки.

- Верка! Ты?! Как я рада тебя слышать! Тут со мной такое…А ты где?

- Тут со всеми такое. Короче, видишь речку?

- Ну, да. - Я стала пристальней всматриваться, и заметила даже мостик через неё.- С мостиком?

- Угу. Дуй по этому мостику, мы тебя встретим.

- С кем?- Сердце радостно запрыгало в ожидании нового чуда, и я бегом, ног под собой не чуя, понеслась к речке, крича раскатистое «Урра!» Забежав на мосток, сбавила темп и, держась за перила, шла по нему и смотрела в воду. Вода была настолько прозрачна, что видны были камешки на её дне. Я наклонилась через перила, разглядывая рыбок, скользящих по дну.

- Ух, ты! Красотища! Ах, мамочки, золотая! Вот это да, рассказать – не поверят, рыбку золотую видела, прямо как в сказке. Как это в песне: у меня есть рыбка золотая и нет ни одного желания.

Я подходила к другому берегу, разглядывая открывающийся пейзаж: лес, точно такой, каким я часто видела его во сне. Приветливый. Светлый. Девственный. Необыкновенно яркая зелень так и завораживала буйством цвета, словно океан, своей волной докатившись до сердца, на мгновение его останавливал, чтобы в следующий миг, оттолкнувшись, уйти обратно в бескрайние просторы. Не успела я пройти и нескольких метров по лесной тропинке, как навстречу мне выкатил красавец джип, поблёскивая чёрными боками. Не успела я удивиться, как из него выскочила Верка и вприпрыжку понеслась мне навстречу. Мы визжали, прыгали, обнимали друг друга, словно не виделись сто лет. Слов не хватало, и мы всё время повторяли:

- Верка! Веруня!

- Светка! Светуля!

Наконец, мы обнялись, и без слов обменялись информацией, что всё у нас как прежде, что мы любим друг друга и нашу дружбу не могут разрушить ни какие катаклизмы.

- Ладно, поехали, люди ждут!- Первой пришла в себя Вера и дала мне ключи от автомобиля.

- Вер, ты чего?

- Это же твоя тачка!- Радостно провозгласила Вера.

- Откуда?

- Ты же мечтала о чёрном джипе. Вот тебе джип. Давай, садись.

- У-у-у! Чух, чух, чух, чух!- Эмоции захлестнули, слова кончились. Я села за руль и испытала самый настоящий оргазм. Горящими фарами глаз я посмотрела на подругу:

- Вера, мне всё это снится?- Верка прыснула и сказала, чтобы я поберегла эмоции, а сама достала пачку сигарет и закурила, с интересом за мной наблюдая. Как только она затянулась, и выпустила первую порцию дыма, я сглотнула непроизвольно образовавшуюся слюну. Вера тут же протянула мне сигарету:

- Ой, прости, я не знала, стоит ли тебе предлагать.

- После такого можно и закурить. Вер, что произошло? Полуприкрыв глаза, я приготовилась слушать, но Вера, вопреки обыкновению, лишь придурковато развела руки и приподняла плечи.

- Верка, ну уж если ты не знаешь, значит дело труба. Ладно, поехали! Показывай дорогу.

Мы проехали через сказочный лес по чудесной дороге, не свойственной для обыкновенных лесов, и тут перед нами открылась огромная поляна, вся голубая от незабудок.

- Верка, смотри, красота неописуемая! Сюда бы ещё озерцо с тёплой водой и всех наших. Вот бы…- Я не успела договорить, как впереди заблестело озеро, по берегу которого гуляли какие-то люди, одни сидели на траве, другие лежали, а некоторые плавали в чистейшей воде.

- Давай искупаемся,- предложила я Вере и она с радостью согласилась. Мы, не раздумывая о приличиях, сняли с себя всю одежду, и бултыхнулись в воду.

- Райское озеро. Блаженный покой. Красота. Чудеса. Безмятежность. Вера, мы в раю?

- Не знаю, но очень похоже.

- Ты будешь смеяться, но я хочу увидеть Колюню.

- Угу, ты тоже будешь смеяться, потому что он стоит на берегу.

- Где?- Вера показала мне, в каком направлении смотреть, и мы поплыли в ту сторону. Коля, не отрываясь, смотрел на меня, пока мы подплывали, и его взгляд как магнитом притягивал к себе. Я приблизилась, ни слова не произнося, только улыбаясь. Он накинул мне на спину полотенце и притянул к себе. Я обняла его за талию, прислонившись щекой к его груди, вдохнула запах его кожи и прошептала:

- Родненький.- Он ничего не ответил, только крепче сжал меня в своих объятиях и тихонько поцеловал в макушку. В моей голове пронёсся фильм-воспоминание о моей же любви к этому человеку. До него у меня давно никого не было, и я не морочилась на тему одиночества, испытывая огромное разочарование от встречающихся мужчин. Мне нравятся красивые, умные, здоровые физически и морально самостоятельные мужчины, а попадались либо красивые, либо умные, либо здоровые, а чтобы в комплексе, такое со мной произошло только однажды, и это был не Коля. Но это другая история, а Коля, мимо которого я проходила на протяжении двадцати лет, вдруг однажды так рассмешил меня, что я не устояла от предложения зайти к нему на ужин. Он, конечно, из кожи лез вон, чтобы мне понравиться, и я решила не тянуть резину, и проверить его на секс пригодность в первый же вечер. Боже, как я плевалась, кричала, и даже ударила его по лицу за бестолковость, собирая свои вещи и готовая уйти даже голой, беспрестанно повторяя:

- До чего же измельчал мужик. Вот дура, на хи-хи повелась. Ведь знала же, что ничего хорошего не получится. Господи, уж если это ничтожество называют бабником, то я тогда кто? - У меня не нашлось сравнения, и челюсть медленно отвисла чуть не до пола, когда я увидела такую картину: Коля со слезами в глазах умолял меня остаться, хотя бы до утра, хватал меня за руки, и едва ли не падал на колени, прося прощения и возможности всё исправить. Я подумала, что шлёпать ночью на другой конец города не совсем рационально и, в конце концов, просто по-человечески жаль мужичонку. Поворчав ещё немного, но уже беззлобно, скорее, для приличия, я состроила траурную гримасу и проследовала в спальню:

- Ладно, так и быть я посплю до утра, только давай без этого вот.

Коля клялся и божился, что пальцем меня не тронет, но, дождавшись, когда я уснула, начал ласкаться и…Я не знаю, с дуба что ли я рухнула, но тут такое началось, что я совсем забыла про приличия, про цели и задачи, да и про себя тоже. Утром Коля мне принёс кофе в постель, ухаживал за мной как за маленькой девочкой и я, чуть не мурлыкала от удовольствия, чувствуя себя кошкой, от пуза нализавшейся сметаны. Почему-то я подумала, что это взаимная любовь, которая должна была продолжиться свадьбой, но эта иллюзия длилась не так долго. Коля всё время повторял, что мы друзья и что он никого никогда не любил. Но ведь я то любила, и сходила с ума без него, хотя умом понимала, что он так далёк от идеала. Но любовь, видимо не спрашивает, у неё свои законы и, промучившись полгода в этой своей нечаянной любви, я сказала ему, что ухожу. Он не ожидал, думая, что приручил меня. Я была предана ему по-собачьи, но перекусила поводок и утекла. Еще год я промучилась без него, учась жить заново, пока не случилось это.

- Я очень рада тебя видеть, но нам пора ехать.- Сказала я его фразой и поцеловала в щёку, как друга. Мы с Веркой запрыгнули в джип, и я помахала ему рукой на прощание. Всё, как делал он, раньше. А Коля стоял деревом у озера с полотенцем в руках и по-идиотски моргал. Когда он, провожающий нас взглядом, скрылся из виду, мы с Веркой переглянулись и громко захохотали. Верка припомнила фразу из песни:

- Но если ты родился баобабом,-

- то будешь баобабом тыщу лет, пока помрёшь,- закончили мы хором. Дорога шла через луга, и лес каймою проплывал мимо.

- Вер, мы же за детьми едем? Я ужасно соскучилась по ним.

- Я тоже соскучилась, хотя мне и так хорошо.

- Давай уж убедимся, что у них всё в порядке, а там видно будет. Слушай, а давай заберём их и махнём все вместе к морю?

- Я не возражаю, только немного позже.

Мы въехали в город, и меня поразила чистота и гостеприимность такого знакомого, но в тоже время как будто заново отстроенного города.

- Вер, а у нас деньги есть?

- У нас всегда есть.- Верка вытащила из-под сиденья кейс, щёлкнула замками, и показала его содержимое. Оно было наполнено ровными рядами купюр.

- Ого! То-то я смотрю, ты такая спокойная и умиротворённая, что даже на юг ехать согласная.

- А чего ехать, мы можем и полететь! А с такими возможностями – я могу себе кондиционеров с заморозкой накупить. Хотя, ты знаешь, я, кажется, перестала плохо переносить жару.

- Значит, и от танцев не откажешься?

- Не откажусь.

- И мужиков будешь снимать?

- Пусть они, лучше сами к нам клеятся, а мы выбирать будем.

- Точно! Пусть ухаживают за нами, осыпают подарками, любят и делают предложения руки и сердца!

Мы заметили, как вдоль дороги шли какие-то люди, сразу же привлекшие наше внимание тем, как они это делали и во что были одеты. У некоторых в руках были гитары. По всему чувствовалось, что людям хорошо, они пели, смеялись, танцевали. Некоторые шли в обнимку, некоторые держались за руки. Я притормозила, чтобы лучше разглядеть необычное шествие и, выражая свои эмоции визгом, хлопками в ладоши, стала толкать подругу в плечо:

- Верка, это же наши! Ты видишь! Помнишь, как мы раньше?

Вера довольно улыбалась, что сюрприз для меня получился. Мы выскочили из джипа и закричали:

- Эй, как у вас тут весело! Возьмите и нас!

- Да, легко!- Закричали в ответ наши друзья, и мы бросились обниматься и целоваться. Многие из нас не виделись несколько лет. Жизнь разбросала всех по разным городам и даже странам. Поэтому тут и там слышалось: «Сколько лет, сколько зим!», «Ты ничуть не изменился!», «Ты стала ещё краше!», «Ребята, как я вас люблю!» Все, вдруг разом ощутили, что за много лет, какие бы коленца с нами не выкидывала жизнь, мы нисколько не изменились, оставаясь всё теми же романтиками и влюблёнными. Кто-то крикнул:

- А давайте нашу!- и все, хором, не сговариваясь, дружно грянули:

- Ничего на свете лучше нету,

Чем друзьям бродить по белу свету.

Тем, кто дружен, не страшны тревоги,

Нам любые дороги дороги!

Нам любые дороги дороги! Ла-ла-ла-ла-ла!- Мы обнялись и зашагали дальше, голося на всю улицу:

- Мы своё призванье не забудем –

Смех и радость мы приносим людям!

Нам дворцов заманчивые своды

Не заменят никогда свободы!

Не заменят никогда свободы!

Как-то само собой получилось, что все мы шли и шли, пока ноги не привели нас в летнюю дискотеку. Огромный шатёр со всеми удобствами: и столики, и танцпол, и музыка по заказу, и, конечно же, бар. А деньги у нас были. И гулять мы умеем весело! И народ подобрался как по заказу так, что вечеринка старых друзей превратилась во всеобщее ликование без повода, а просто по потребности. К утру, когда радоваться без повода уже не было сил, мы с Верой, не сговариваясь, вышли на улицу и переглянулись:

-Ну что, к детям?

-Едем!

Ноги гудели от усталости, и мы, сняв обувь, босиком шлёпали по идеально гладкой и чистой дороге в поисках оставленного джипа. Солнце просыпалось и неохотно взбиралось всё выше и выше над домами и деревьями. Его лучи, сначала вскользь, а потом всё настойчивее и настойчивее прикасались к коже так, что она казалась золотой на фоне утренней безмятежности природы.

Мы приехали к детям. Когда потихоньку, стараясь не шуметь, зашли в дом, то не могли удержаться от смеха и прикрывали рот ладонями, чтобы не разбудить детей. Наши ангелочки ещё спали. У каждого из детей была своя комната, но спали они почему-то по двое. Верины пацаны в одной комнате, и моя принцесса под охраной старшего брата в другой. Если заглянуть в комнату ребёнка, то можно сразу безошибочно угадать, кому она принадлежит. Мы с Веруней ещё раз порадовались, что у нас такие прекрасные дети.

Мы прошли на кухню и закрыли дверь, чтобы не мешать детям смотреть свои прекрасные сны. Сели за стол напротив друг друга и вопрос повис коромыслом над нашими головами:

- Вер, что случилось-то? Ты чего-нибудь понимаешь?- Вера хлопнула глазами и, не спеша, словно со дна сундука доставала свои воспоминания:

- Я шла на работу, проклиная этот дебилизм, с желанием напиться и забыться. Открыла дверь… и оказалась в кинотеатре с бутылкой пива в руке. Фильм меня ещё больше поразил, чем пиво. Я видела много людей, которые куда-то шли, что-то делали, болтали по телефону, кушали в кафе, но вдруг стали лопаться, как мыльные пузыри и исчезали, растаяв в воздухе. После них оставалось только то, что было у них в руках: телефоны, сумочки, ключи, тачки, а их самих не было. Нейтронная бомба какая-то. Я думала сначала, прикольненько. Но когда смотришь не сначала, хочется узнать название фильма, оглядываюсь кругом, а кругом никого нет. И сюжетец что-то очень уж однообразный. Короче, пересрала я не на шутку. Выхожу на улицу, а там кучи всякого добра ничейного. Представляешь, что я подумала? Крези, и пенсия мне не светит. Я бегом к Мишке. Он сидит у окна и курит. Рядом пепельница полная. Меня увидел – заплакал. Короче, до нас, наконец, дошло всем нашим позвонить. Все в шоке. Тебе звоним – тишина. Вышли на улицу, там помойка как после дня города. Того и гляди танки немецкие попрут. Танков мы так и не дождались, зато напились и легли спать. Утром, протираем глаза – туманище, ничего не видно. Окно открыть страшно, вдруг газовая атака. Сидим. Вдруг чего-то так хорошо стало, словно газ то веселящий и просачиваться сквозь щели стал. «А, была, не была»,- открыли окно, и словно в детство попали. Красота. Воздух сладкий. Теплынь. Мы выбежали на улицу и давай галдеть, прыгать, дурачиться. На улицах, видно, всё подмели, чистота. Ну, я решила ещё попытать счастья, тебе позвонить, беру телефон, а телефон то у меня – видео. Представляешь, как я обалдела, когда твои глаза увидела в телефоне. Откуда он у меня взялся, если их в производстве ещё нет? Так что я тебя видела, во всей красе, и где ты находишься тоже, с точными координатами. Тут мужик на джипе подъезжает: «Девушка, вас подвезти?» Мне, говорю, подругу надо встретить, но это далековато. Он спрашивает: «Светлану?» Я кивнула. А он: « Отлично, передайте ей от меня подарок». Я стою, жду подарка, а он вылезает из машины и уходит. Дверцу, главное, не закрывает, и ключи в замке. Ну вот, ты и при джипе. Остальное ты знаешь.

- Вер, я думала, что умерла и попала в рай или какую-то хрень наподобие. Ничего не помню. Всё как-то заново. Что же это: война или конец света? Если война, то объявили бы уже. Если конец света, то почему мы живы?

Мы вздохнули, но ответа так и не придумали. Мыслей в голове не было. А раз не было, то и взять их было неоткуда. Дети просыпались и занимались своими делами. Мы слышали их смех и голоса за дверью. По всему видно, они неплохо без нас обходились. Но вот открылась дверь, и моя маленькая принцесса зашла на кухню за йогуртом. Увидела меня и с визгом бросилась в мои объятия:

- Мамочка!

- Сокровище моё! Роднулечка! – Крепко обняла дочу и почувствовала, как её маленькие ручки изо всех сил сжимают мои бока. Я погладила её по головке, поцеловала в макушку, и она подняла ко мне своё личико:

- Мамочка, а мы все вместе дружили, кушали и гулять ходили.

- Умница моя! – Мы поцеловались, и тут пришли наши мальчики и наперебой начали рассказывать как они тут без нас жили.

- Да классно, мы тут в такие игры играли!

- И кушали! Не то, что с вами. Захотелось мороженого, открыл холодильник – вот тебе мороженое.

- Ага, а я торт захотел, открыл холодильник, а там – торт.

- А суп мы вообще не ели.

- А я захотел мотоцикл, и вот теперь у меня он есть.- Сказал мой сын, самый старший из всех, чтобы показать свой авторитет. И все дети наперебой начали кричать, чего они захотели, и что теперь у них есть.

После завтрака, мы с Верой объявили детям, что едем к морю. Сборы не заняли много времени. Всё получалось легко и непринуждённо. Чем ближе мы подъезжали к югу, тем многолюднее становилось. Я вспомнила, как однажды я наткнулась в Интернете на интересную страницу. Мне открылась фантастическая картинка, вверху которой была надпись: Мангуп - место, где всё сходится. Это в Крыму, там есть и горы, и море, и лес. Мне безумно захотелось побывать в тех местах, найти древние монастыри, в которых, может быть, ещё живы мудрецы или, по крайней мере, сохранилась память о них, чтобы хоть на мгновение прикоснуться к многовековой мудрости. Картинки всплыли в моём сознании неожиданно, и я сказала:

- Мы едем на Мангуп.

- Мангуп, что это?

- Это место, где всё сходится.

- Точно? – Я закивала головой, - Чем чёрт не шутит, едем! – Поддержала меня Вера.

Хотя я даже не подозревала, где это находится, но как-то получалось, что дорогу угадывала безошибочно, словно прочитывая невидимые указатели: «На Мангуп».

Само собой разумеется, мы ехали на Мангуп, чтобы дети отдохнули в райском месте, а мы бы попытались найти ответ, что же на самом деле произошло.

Природа сказочно поменялась, и мы все визжали от восторга, впервые видя необычные пейзажи. То и дело кто-нибудь выкрикивал:

- Смотрите, смотрите! Вон там! – И все поворачивались, чтобы лучше разглядеть упирающиеся в небо вершины гор, зеркала озёр, необычные постройки. Наконец, мы остановились, поражённые представившимся зрелищем. Впереди, прямо перед нами простиралось огромное и бескрайнее море, такое спокойное и величественное, а солнце, похожее на большущий желток медленно падало в него и, погружаясь, высвечивало золотую дорожку, выходящую на жёлтый берег. Опомнившись, мы побежали к морю, туда, где начиналась золотая дорога, и быстро раздевшись, плюхнулись в это чудо. Оставив детей барахтаться около берега, мы с Верой поплыли по этому золотому пути, притягиваемые как магнитом, оранжевым диском солнца. Мы не разговаривали, но когда берег остался далеко позади, а солнце так и не приблизилось, мы остановились, подгребая руками, и посмотрели друг на друга.

- Верка, это свобода! Мы одни посреди океана вселенной. И нет страха. Посмотри, где кончается небо, и начинается море?

- Там, где кончается море и начинается небо.

- А солнце? Ты видишь, оно же посередине!

- А мы с тобой?!

- Верка, ты супер! Мы тоже посередине!

- Следует ли из этого, что мы тоже солнца?

- Верка, ты ещё сомневаешься? Мы – солнца, и другие люди как планеты солнечной системы вращаются вокруг нас.

- Значит, опять без мужиков будем?

- Ну, ведь есть же метеориты-террористы…Луна, наконец…

Мы засмеялись, а Вера подвела итог:

- Ладно, поплыли к берегу, неугомонная. Скоро темно станет. А нам ещё о ночлеге позаботиться надо.

- А давайте прямо на берегу в палатке переночуем. Песок тёплый. Костерок разведём. Звёздами полюбуемся. Что-то меня тут примагнитило.

Мы вышли на берег и занялись приготовлением к ночёвке. Дети, узнав, что мы будем ночевать на берегу, кричали «ура!» и носились по пляжу, собирая ветки для костра. Вскоре совсем стемнело. Мы уселись вокруг огня и принялись ужинать. Небо чёрным шатром нависало над нашими головами, на нём, словно вырезанные из серебряной фольги мерцали огромные звёзды. Они, казалось, были так близко, что протяни руку, и звезда окажется на твоей ладони. Чёрное море лениво плескалось о берег и в темноте совершенно сливалось с таким же небом. Отличить одно от другого можно было лишь по звуку и по запаху. Море своим дыханием шелестело о прибрежный песок и доносило до нас свой неповторимый, ни с чем не сравнимый, аромат. Небо же, напротив, затаив дыхание, словно прислушивалось к тому, что происходит в темноте, и ненасытно, восторженно удивлённо впитывало в себя все звуки и запахи.

Мне казалось, что ночь пропитала меня насквозь, и что я сама эта ночь. Переполнившееся чувство вылилось пришедшей на ум старой песней «Пикника». И я, из глубины своего сердца доставая слова, негромко запела:

Ночь шуршит над головой как вампира черный плащ,

Мы проходим стороной - эти игры не для нас.

Пусть в объятьях темноты бьется кто-нибудь другой,

Мы свободны и чисты, мы проходим стороной.

 

Вот и я до боли в ушах посмеяться не прочь

Лишь пока светло в небесах, лишь пока не наступит ночь.

Вера подхватила, и мы вместе допели эту песню до конца. А дети, чтобы сделать нам приятное, нашли диск «Пикника», и когда мы закончили петь, до наших ушей донеслось: «Мы нашли себе дело на целую ночь…» Вся наша маленькая компания бросилась прыгать и скакать вокруг костра как первобытное племя, ни о чём не думая, просто выражая своё радостное состояние души. Напрыгавшись, дети захотели спать и быстро угомонились. Мы с Веруней сидели рядышком и смотрели на огонь, потом, не сговариваясь, повалились спиной на песок и уставились на звёзды. Небо словно утягивало в себя. Мы взялись за руки, и тут звёзды закружились, перепутались в вихре, и мы с ними перепутались, вовлечённые в непонятный водоворот, заворожённые мельканьем и сверканьем.

- Вер, мы, что опять умерли? – мои слова потонули в мягкой вате облаков, и я даже не услышала свой голос.

- Да я теперь уже и не знаю, - отозвалась Вера также не слышно где-то у меня в голове.

- Добрый день, Вера и Светлана.- Услышали мы чей-то голос, а так как вокруг никого не было, мы переглянулись, и наши вопросы, столкнувшись, разлетелись на маленькие круглые осколки – шарики.

- Кто-то прикалывается, но кто?- подумали мы одновременно и услышали:

- Вы, наверное, гадаете, кто же это, Господь бог, апостол Пётр или какая-нибудь другая хрень.

Моё лицо залило краской смущения, потому что я подумала именно так. «Он ещё и мысли читает, круто. И голосок миленький», - попыталась я мысленно заигрывать с неизвестным голосом и включила фантазию.

- Светлана, аккуратнее, а! Что вы делаете?

«Вам это нравится?» - я прибавила эротики на полную и в мыслях, и в голосе, играя мурлыкающую чёрную пантеру.

- Да, но…

«Но?» Тут Вера вмешалась:

- Свет, дай чмо скажет. Может, чего по делу, а то ты опять за своё. Всё угомониться не можешь.- И уже, обращаясь к голосу: «Добрый день, так что же у вас есть нам сообщить? Мы вас внимательно слушаем».

- Я испытываю некоторую трудность в общении. Дело в том, что у меня нет имени. И нет формы. И нет, собственно, ничего своего.-

Мы с Веркой переглянулись и преисполнились сочувствия, осознав одновременно счастье обладания нашими бренными телами, хотя в последнем мы были не совсем уверены. Голос продолжил:

- Как только меня не называл человеческий ум за всю историю своего развития. Вам нужно перечислять? – Мы с Веркой протестующее замотали головами, сразу смекнув, куда направляется ход наших мыслей, но не испугались, а напротив, состроили заинтересованные лица, приготовившись внимательно слушать.

- Вообще то, меня нельзя познать, потому что я не представляю ни нечто целого, и соответственно ни части его, и даже «Я» произношу для удобства общения с вами. Как я уже говорил, кстати, голос мой был выбран исключительно для вас, Светлана, у меня нет ничего своего. Я состою из мыслей тех существ, которые имеют способность мыслить. Представляете, каково мне? Я чувствую боль и удовольствие, радость и печаль, смех и слёзы, любовь и ненависть, энтузиазм и бессилие, и зачастую, всё это происходит одновременно.- Да, мы с Верой это хорошо понимали и преисполнились уважением к говорившему.

- Если выделить часть меня, то это будет чужая мысль. А вы знаете, что существ, способных осознать свои мысли раз, два, и обчёлся…- Голос впервые позволил себе рассмеяться, но получилось это у него не очень весело. Мы с Веркой, забыв о себе, одновременно подумали: «Можем мы чем-то помочь?»

- Да. Я хочу обрести тело совершенного мужчины.

Вера ткнула меня в бок: «Светка, это в твой огород камень».

- У вас что, неудовлетворённое либидо?

- У меня нет либидо.- Мы с Веркой недоумевающее переглянулись и в один голос затараторили, пытаясь отговорить невидимого собеседника от необдуманных поступков.

- У меня нет своего либидо, но я же говорил, что всё чувствую.

Тут до нас с Веруней стало доходить, что мы встретили некое подобие джина без кувшина, и мы загоготали, хватаясь за животы, на тему что мы «ступили» и как нас ловко раскусил «джин».

- Но совершенный мужчина понятие субъективное. Даже у нас с Верой есть расхождения на этот счёт. Как же быть?

- Для вас нет ничего невозможного. Пусть их будет два совершенных мужчины. Согласны?

Мы с Веруней радостно закивали. Почему бы не попробовать? А вдруг всё получится? На счёт три мы стали думать об образе совершенного мужчины, естественно каждая своего. Я очень старалась, и мой лоб покрылся испариной от произведённого усилия. Наконец, я открыла глаза и первое, что увидела, был мужской член в состоянии эрекции. Я очень смутилась и моментально покраснела, отметив, однако красоту и приятный размер этого достоинства. Подняла глаза выше и обомлела: писаный красавец с божественной фигурой «во всеоружии» протягивал мне свою руку. «Пардоньте»,- зажмурившись, я моментально дорисовала в воображении костюм, и подала руку красавчику в кремовой водолазке и голубых джинсах. Мне очень понравилось сотворённое мною. Я, не скрывая восторженной улыбки, оглядела это чудо и спросила:

- А зовут вас, конечно же, Алексей?

- Как вы догадались? – белозубо улыбнулся мой красавец.

- О, это было не трудно…- Я кокетливо взглянула на него и про себя подумала: «Ну, держись Алексей за всех!» Я чувствовала себя великой волшебницей, но даже в своём безграничном счастье не могла забыть о своей Веруне. Оглянулась, и увиденная картина вызвала во мне смех. Я прикрыла рот руками, чтобы не загоготать, и, давясь от смеха и приседая, стараясь не шуметь, наблюдала за Верой. Она, разложив перед собой на листках бумаги фрагменты мужских тел, конструировала свой идеальный образ, склеивая между собой понравившиеся фрагменты. Технический склад ума, ничего не поделаешь. Мы с Алёшей молча ждали, когда Вера закончит. Он обнял меня, прижавшись к моей спине и скрестив руки на моём животе. Я чувствовала себя маленькой девочкой, такой счастливой, в крепких, надёжных и заботливых руках. Наконец, Вера склеила макет мужчины, и оценивающе рассматривала его. Удовлетворившись увиденным, она, скрестив руки на груди, упёрлась взглядом в свой макет и сосредоточенно о чём-то думала. Вдруг, этот макет ожил. Перед нами возник мужчина средних лет, с проседью в волосах и интеллигентной бородкой. Он был при костюме и галстуке. В руке держал кейс. Вера, по мужски, подала руку для приветствия. Он, взяв её руку, поднёс к своим губам и поцеловал. Мы с Алексеем зааплодировали. Верка, довольная, слегка вразвалочку, приблизилась к нам и представила своё творение:

- Знакомьтесь, Герман. Думаю, обойдёмся без отчеств. – Герман совершил поклон головой. Я подала руку. Он пожал её, но целовать не стал. Верка торжествующе на меня посмотрела.

- Алексей. – Представила я своего красавчика, и не выпустила из объятия, так что им пришлось ограничиться кивками. Герман открыл свой кейс, достал шампанское, четыре бокала, оперативно разлил и, всучив каждому, провозгласил тост: «За удачное воплощение!» Мы выпили. Шампанское было удивительно вкусное. Всё, что нам приходилось пить раньше, такого же рода, было брагой, по сравнению с этим божественным напитком.

- Чудненько получилось! Если я правильно поняла, то Герман будет выполнять желания Веры, а Алёша - мои, ведь недаром говорят, чего хочет женщина, того хочет Бог. – Не услышав возражений, я потащила своего прекрасного принца за другое облако. Он, как истинный джентельмен, не дал перехватить инициативу даме, и как только мы уединились, впился страстным поцелуем в мои губы.

- О-о-о! – Только и успела выдохнуть я перед стартом. Мы летали с космической скоростью, бороздя просторы вселенной как две сумасшедшие кометы, в последний момент, избегая столкновения с попадающимися планетами. Нарезали несколько оборотов вокруг Земли и Луны и мимоходом посетили соседнюю галактику. Наконец, взрыв света в голове отключил моё сознание.

 

Кромешная темнота. Солнечный зайчик мечется в этой мгле, прокладывая себе путь. Мои веки начинают дёргаться, и зайчиков становится больше, и они всё настойчивее проникают в мою голову. Наконец, я разлепляю глаза и, прикрыв их ладонью, пытаюсь рассмотреть белый ослепительный свет. «Белый песок. Есть. Верка. На месте. Джип. В наличии. Палатка. На месте. Дети. Дети?» - мне пришлось приподнять голову, чтобы выяснить, где дети. В ослепительных искрах света, играющих на такой же блестящей поверхности, носились четыре коричневых туземца. Сопоставив их размеры, я пришла к выводу, что дети на месте и с ними всё в порядке. Посмотрев на Веру, сладко посапывающую под слепящим солнцем, я затянула первое, что пришло на ум:

- Вот и утро, ты одета. Лето за окном настало. А ещё вчера была зима-ма-ма-ма-ма. Перебрал вчера я где-то. А, с какого мы вокзала? Ой, вижу, ты не знаешь и сама.

- Верка, не открывая глаз, улыбнулась и спросила:

- Мы дома?

- И не надейся. Чудеса продолжаются.

Верка вскочила и посмотрела на меня круглыми блюдцами глаз:

- Ты хочешь сказать, что мне это не приснилось?

- А что, именно, голубушка, ты хотела бы от меня услышать? – слащавым голосом спросила я у неё.

- Ну, это.

- Герман, или что ты с ним вытворяла?

Верка оглянулась и, не найдя подтверждения присутствия кого-либо ещё, собрала мысли в пучок и задала вопрос:

- У нас что, было коллективное сновидение?

Я прыснула со смеху, припомнив, как Верка «выкраивала» Германа:

- Излишний рационализм тоже, оказывается, вреден. По ходу, мы сейчас узнаём механизм веры на практике. Я, конечно, понимаю, как сложно поверить прагматику в нечто нематериальное, если в результате подключения ни лампочка не загорелась, ни крыска не сдохла. Опять же парадокс, материальность мысли вроде как не доказана, но я, кажись, начинаю кое-что догонять в этом процессе.

Дети заметили, что мы проснулись, прибежали и позвали нас к морю. Не успели мы с Верой сделать и нескольких шагов, как наши изумлённые глаза натолкнулись на табличку с надписью: «Мангуп. Место, где всё сходится». Секунду мы переваривали увиденное, а потом, разом хлопнув друг друга по правой ладони, закружились в туземном танце, притопывая ногами и размахивая руками. С разбега мы бултыхнулись в сверкающую прозрачную воду и резвились с детьми, играя в догонялки и исполняя элементы из фигурного плавания. Вынырнув после очередного погружения, я обратилась к Вере с внезапно пришедшей мыслью:

- Верка, а ты заметила: такой шикарный пляж, беленький чистый песочек, чистая водичка, тёплая. Рукой подать – лесок виднеется. Каймою горный пейзаж и, ни одного человека вокруг, кроме нас. Мы словно в раю. Кстати, мысли посещают мою голову только кратковременными всплесками.

- Аналогично, Ватсон. Думать совсем не хочется, да и нет о чём.

Насчёт рая, согласна. Красота. И никто не мешает. Всё есть. -

Мы легли на воду, раскинув руки, лицом вверх. Уши, погружённые в воду, улавливали лёгкое шуршание безмятежности. Глаза непроизвольно, сами, прикрывались от наслаждения. Впервые в жизни, нам некуда было спешить, нас никто не дёргал и не напрягал, какими бы то ни было обязательствами. Нам было по-настоящему хорошо, и это нисколечко не утомляло, а наоборот, вливало новые силы. Я чувствовала, или мне казалось, что в моём организме происходит регенерация на уровне моей души, купаясь в счастье, она обретала неведомый доселе блаженный покой, и тело, словно стряхивало дремоту зимнего сна и раскрывалось, как цветок, навстречу солнцу, теплу и любви ко всему сущему. Почувствовав, как мою ногу кто-то дёргает, я подняла лицо. Когда вода из ушей стекла, до меня донеслись слова подруги:

- Кажется, мы теперь не одни.- Она показала рукой туда, где по пляжу плелись два аборигена с рюкзаками за спиной, в больших панамах и шортах до колен.

- Может, это туристы,- предположила я.

- Что-то мне так не кажется, - впервые выказала беспокойство Вера.

- А что ты нервничаешь?

- Да нет, просто мне показалось…Что теперь мы от них не отделаемся.

- Может, это приличные люди. Я не имею ничего против компании.-

Аборигены доплелись до места нашей стоянки, скинули свои рюкзаки, панамы и шорты, и направились прямо к нам. По мере приближения, моё внимание привлекла точёная фигура одного из них. Высокий, стройный, загорелый, словно сошедший с обложки журнала. Я сглотнула непроизвольно накопившуюся слюну. Его чёрные, слегка вьющиеся волосы, разлетались при ходьбе, а алмазы его синих глаз как магнитом притягивали к себе, и невозможно было оторваться от этой красоты. Я совсем забыла, что нахожусь на достаточной, для того, чтобы утонуть, глубине, забыла, что надо дышать, и сердце моё замерло, и конечности не двигались. Я ушла под воду. Но, как только была лишена возможности, видеть воплощённого бога наяву, судорожно замахала и руками и ногами, моментально всё вспомнив: «Алёшка! Это был не сон, он…» Моя голова оказалась на поверхности, я успела сделать вдох, но почему-то снова погрузилась в воду. Страхи гирями повисли на моих мышцах, парализуя сознание, мне легче было умереть, опустившись на самое дно, чем принять этот сон, который оказался вовсе не сном. Я боролась с собой и своими страхами, мне нужно было сделать выбор между жизнью и смертью, и я никак не могла его сделать. Вдруг сильные руки подхватили меня и вытащили на поверхность. Я задышала, но боялась открыть глаза. Боялась не увидеть того, кого больше всего на свете хотелось бы увидеть. Боялась не услышать того, что больше всего на свете хотелось бы услышать.

- Светка, как ты меня напугала! Девочка моя. Я чуть с ума не сошёл. Я шёл к тебе, а ты…Я же люблю тебя! Дурочка! Ты мне так нужна. Я тебя никому не отдам. Я буду твоим ангелом хранителем, джином из кувшина, ковром-самолётом, и всем, всем, чем ты захочешь. Ты мне веришь? - Я чувствовала близость его упругого тела. Его слова по каплям, проникая в моё ухо, стекали в самое сердце. Я разревелась, пряча лицо у него на плече, но всхлипывания не давали мне говорить.

- Светка, ты нас утопишь. Решайся, наконец, ты мне веришь?- Я закивала головой и, с усилием разлепив глаза, еле слышно сказала:

- Да.

- Отлично, а теперь греби к берегу.- Я подняла голову и вопросительно посмотрела на своего спасителя, удостовериваясь, что это действительно Алексей и что он не врёт мне из жалости. Его синие глаза улыбались. Он, словно услышал мой вопрос, и одной рукой взяв меня за волосы на затылке, поцеловал.

- Комплименты я скажу тебе на берегу, греби, давай.- Я успокоенная, улыбнулась, и мы поплыли к берегу, неотрывно смотря в глаза друг друга. Как только мои ноги коснулись дна, я прижалась к Алексею, обхватив его руками за талию, и сказала:

- Спасибо тебе! Я не поверила до конца, что это случилось с нами. Я испугалась, что ты такой красивый и… Ты спас меня. Зачем? Надеюсь, не для того, чтобы потом мучить? - Алексей приподнял мою голову за подбородок и приложил палец к моим губам.

- Ты – лучшее, что есть на этом свете. Всё, что происходит сейчас – случается для тебя, моя дурочка. Даже я.

- А ты не исчезнешь?

- Нет, если ты не захочешь.

- Я тебя люблю!

- И я тебя люблю! – Алексей скрепил наши признания печатью поцелуя, и я, испытав несколько мгновений неземной нежности, вдруг, снова почувствовала себя на облаке, где мы бороздили просторы вселенной. Я засмеялась, плюхнувшись в воду.

- Так ты думала, что у нас ничего не было? Думала, что и это тебе приснилось? Так почему же ты так много спишь? А? Я тебе больше не дам спать! Самая сексуальная киска на свете и спать? Я вот тебе сейчас покажу! – Алексей встал на четвереньки, изображая льва и, зарычав, накинулся на меня. Я завизжала и, хохоча, тоже на четвереньках, бросилась наутёк. Он, в несколько прыжков, догнал меня и крепко сжал в своих объятиях. Тысячи электрических искр неземного экстаза пронзили моё тело. В голове зазвучал блюз. Мы начали медленно и плавно двигаться в любовном танце, забыв о себе и обо всём на свете. Только звучащий блюз. Только любовь, как песня на два голоса. Алексей стянул мои плавки и положил ладони мне на ягодицы, приподнял меня за них, соединяя и наши тела. Обвивая его прекрасное тело и руками и ногами, своим поцелуем я, словно подключила нас к генератору электрического тока…

Когда мы отдыхали, приходя в себя, в прибрежных волнах, не выпуская, ни на мгновение, друг друга из своих объятий я, как-то заново ощущая себя, сказала:

- Я теперь, кажется, и в темноте смогу видеть.

- Классно, фонарика не надо. – Мы засмеялись, и я вспомнила о детях и Вере с Германом. Взявшись за руки, мы зашагали к нашей стоянке. Взглянув на Алёшу, я мысленно произнесла: «Я люблю тебя!» Он повернулся:

- И я тебя люблю! – Притянул и чмокнул в губы.

Вера с Германом кашеварили у костра. Вернее Герман кашеварил, а Вера командовала, потому что готовить она так и не научилась. Дети выстроили целый город из песка и стали ещё коричневее от прилипающего загара. Герман зачерпнул варево ложкой, попробовал и, увидев нас, улыбаясь, сообщил, что мы как раз к обеду. Постучал ложкой по тарелке, приглашая детей к импровизированному столу. Мы расселись кружком, принимая тарелки с дымящимся супом.

- Герман, да Вы волшебник. Такой супец! Классно. Спасибо огромное, кормилец Вы наш, - обратилась я к Герману, попробовав не совсем обычный по консистенции, суп и одновременно ощутив свой разыгравшийся волчий аппетит.

- На здоровье. Я положил в него…- Он начал перечислять ингредиенты, - И много, много любви.

- Это чувствуется. Вера, тебе несказанно повезло. – Я многозначительно посмотрела на неё, а Герман улыбнулся и, осияв Верку влюблёнными глазами, сказал:

- Это мне повезло.

- В таком случае, нам всем повезло! Ура! Если бы было чего выпить, я бы произнесла тост за самых любимых, за нас с вами. Видимо, придётся ограничиться речью. Так хорошо, что не хотелось бы это осквернять алкоголем. Я очень счастлива, оттого, что мы вместе находимся в этом чудесном месте и наслаждаемся жизнью, никуда не спеша. Дети, это Алексей, я искала его всю жизнь – мой идеальный мужчина. Надеюсь, он нас не разочарует. – Алексей отложил свою тарелку и, опустившись на одно колено, поцеловал мою руку со словами:

- Моя королева, я твой навеки! Я буду заботиться о тебе и наших детях.- Тут мой сын возразил:

- Это что, мам, я должен его папулей называть?

- Ты взрослый человек, я уважаю тебя и твоё мнение. Думаю, что нам будет, чем заняться, вместе, и мы подружимся. Называй меня по имени, - и Алексей протянул руку. Мой сын принял рукопожатие, довольно улыбаясь. Всё это время моя малышка заворожено наблюдала за происходящим. Алексей повернулся к ней и раскрыл объятия:

- А где моя любимая дочуля? – Детские глаза вспыхнули искорками радости и, через мгновение, дочь моя повисла на Алексее, крепко обнимая его за шею.

- Я тебя тоже искала. Ты теперь всегда будешь с нами? – спросила она, не разжимая рук. Алексей гладил её по головке, целуя в макушку:

- Я всегда буду рядом с моей маленькой принцессой. И сейчас мы вместе будем есть волшебно вкусный суп. А потом будет сюрприз!-

Уговаривать никого не пришлось. Аппетит у всех был отменный, чему способствовало купание, постоянное пребывание в движении и, конечно же, ни с чем не сравнимый, морской воздух. Скорее, все задумались, чем же нас можно ещё удивить, если чудеса и так случаются с нами постоянно.

Закончив с обедом и прибравшись, никто не расходился. Каждый делал вид, что занят чем-то важным. Алексей оглянул всех и, не томя долгим ожиданием, открыл свой огромный рюкзак со словами:

- Кому достанется этот сюрприз? – Малышка радостно закричала:

- Мне! Мне! – Алексей вытащил из рюкзака платье, какие носили маленькие барышни в старину: с корсетом на шнуровке и длинной, до пят, юбке со сборками. Все ахнули, такое красивое было платье: нежно-голубое с кружевами на рукавах и подоле, и такое лёгкое, что казалось воздушным. Малышка выглядела в нём настоящей принцессой. Алексей достал такую же шляпку с длинным бантом и, надев её на детскую головку, взял девочку на руки и, покружив немного, сказал:

- Принцесса, все рыцари мира будут у ваших ног! – и почтительно поклонился. Малышка сделала книксен.

- Кому же достанется этот сюрприз?

- Мне! – Я не могла больше сдерживаться. Захотелось немедленно проверить свою версию. Алексей вытащил настоящие пиратские ботфорты, чёрные кожаные штаны со шнуровкой, камзол, белую шёлковую рубаху и, смеясь, водрузил чёрную треуголку на мою голову.

- Ты знал, ты знал! Я никому не говорила об этом.- Я набросилась на Алексея с поцелуями и поросячьими восторгами, и тут же начала переодеваться. Все восхищённо смотрели, как я на глазах превращаюсь в настоящего пирата. А Верка, изумлённо сказала:

- Мать, да ты вылитый Джонни Депп из «Пиратов». Только вот «Чёрной Жемчужины нет». Алексей сказал:

- Спокойно. И посмотрите, пожалуйста, во-о-н туда. – Все повернулись, куда указывал Алексей. Из-за прибрежной скалы величаво выдвигался парусник. Он был ещё далеко, но уже можно было рассмотреть его паруса. Они были чёрные. Верка, потерев подбородок, спросила:

- Эх, чёрт, так далеко я никогда не думала, но, всё-таки, может и мой размерчик найдётся?

- Не вопрос.- Алексей вытащил костюм для Веры, а потом для мальчиков. Они тоже возжелали быть пиратами. «Жемчужина» подплыла и остановилась перед нами на глубине. Вскоре мы увидели шлюпку, а когда она причалила к берегу, весело в неё погрузились, и направились к кораблю. По верёвочной лестнице мы поднялись на палубу. Вера, поднимаясь, ворчала:

- Мне, конечно, сугубо фиолетово, но скажите, пожалуйста, что и Джонни тоже здесь будет? Навыдумывают всякой ерунды, а мне страдай в этих шароварах, ёлки…- Верка не успела договорить, ухватившись за протянутую руку, и перенося ногу через борт, взглянула на обладателя руки,- Зе-зе,- вдруг начала тормозить она и, отшатнувшись, повисла, готовая в любой момент сорваться и упасть в море. Сильные руки притянули её обратно, и когда она оказалась на палубе, то начала шпарить на английском:

- Hello, Joni, я рада вас видеть, меня зовут Вера, и выложила весь свой запас английского. Я никогда не видела Веру в таком смущении. Мне всегда импонировала её бронетранспортёрная невозмутимость. Но когда она, то краснея, то бледнея, говорила Джонни, что он прекрасен, и что в жизни он даже более притягателен, чем в кино, а после общения с ним, удалившись в закуток и сев прямо на палубу закурила, уставившись невидящим взглядом прямо перед собой, я поняла, что с Веркой что-то происходит. Я подошла и села рядом. Вера повернула ко мне своё лицо, и блаженно улыбаясь, сказала:

- Свет, чего ты там говорила насчёт похудения? Как ты думаешь, сможем мы здесь найти какой-нибудь салон красоты? Светка, этого не может быть, потому что, просто не может быть. Так не бывает. Или бывает? Слушай, у нас водка есть? Я, кажется, сошла с ума.-

Обычно это делала Вера, но теперь настала и моя очередь обнимать Верку, пряча её голову у себя на груди:

- Верунь, этот мир нельзя постичь только умом. Ты же знаешь это. А теперь, просто, поверь.- Появившийся как джин из кувшина, Герман, галантно спросил:

- Девочки? – Подразумевая, всё ли у нас хорошо. Я, подмигнув, попросила:

- Герман, принесите нам, пожалуйста, водки, и чего-нибудь к ней.- Через минуту перед нами стоял серебряный поднос с графинчиком прозрачной жидкости, стаканы с соком и бутерброды с красной икрой, причём икра была положена приятной горкой.

- Герман, Вы волшебник, я не перестаю удивляться. Спасибо от всей души.- Я налила водку в изящные рюмки:

- Ну, что мать, давай за веру.- Верка на меня как-то странно посмотрела, подумала, а потом как заржёт. Посмотрев на неё, я тоже не смогла удержаться от хохота. Вера, видимо от переизбытка чувств, начала икать, что меня ещё больше рассмешило. Повалившись на спину, в одной руке держа рюмку с водкой, а другой, зажимая живот, я дёргала ногами, заливисто хохоча. Верка, то смеясь, то икая, была похожа на новорожденного слонёнка.

- Вера, выпей уже сока.- Предложила я, в перерыве между приступами хохота. Вера махнула водки, потом сока. Быстро налила себе ещё водки, выпила, снова сок, ещё водка, сок. После серии из трёх заходов, Вера прислонилась спиной к борту, опустив вялые руки на палубу. К этому времени, опустошив свою рюмку, я закусывала бутербродом и урчала от удовольствия:

- Верунь, давай пожуй. Так вкусно.- Я впихнула ей в рот бутерброд. Она медленно начала жевать, потом побыстрее, словно о чём-то вспомнив, потом ещё быстрее и, дожевав последний кусочек, спросила:

- Ещё есть? – Я закивала головой,- Давай!- Всунув Верке в руку бутерброд, я смотрела, как она жадно ест. Такое с ней было впервые.

- У-у-у, вкусно, - проурчала она, как будто неделю не ела.

Мы немного «натюкались» и, обнявшись, как два настоящих пирата, горланили песню: «Море, море, мир бездонный…» Напевшись, я поднялась на ноги и огляделась:

- Верка, красота то, какая!- Мы даже не заметили как «Жемчужина» снялась с якоря. Живописный берег завораживал своей красотой. Волны, покачивающие наш корабль, настраивали на свой спокойный и размеренный ритм. Мы вышли из своего укрытия и словно очутились в фильме о пиратах. Никто на нас не обращал внимания. Все были заняты своим делом. Мы удивлённо рассматривали команду корабля и сам корабль, пока неожиданные слова Германа не заставили нас прийти в себя:

- Девочки, мы вас ждём. – И провёл нас в капитанскую каюту. Увиденное умилило нас ещё больше. Наши дети играли в компании Джонни, Киры и Орландо. Дети были безумно счастливы и, что самое удивительное, известные актёры тоже радовались как дети, совершенно искренне. Мы с Верой влились в эту компанию, и игра захватила нас. Похоже, все забыли о том, кто они на самом деле, и время пролетело незаметно. Выйдя на палубу вместе с Алексеем, мы держались за руки и, замерев, смотрели, как небо раскинуло свой звёздный шатёр.

- Наигралась в пиратов? – Спросил Алёша, притянув меня для поцелуя.

- Я хочу домой. Ведь сегодня будет наша первая ночь. Я хочу спать, обнимая тебя и чувствовать, что ты меня обнимаешь.

- И ты оставишь Джонни? – Лукаво спросил Алеша.

- Ты ревнуешь? Джонни классный, красивый. Очень красивый, бесподобный. Но у меня есть ты. Я люблю тебя. А у Джонни я взяла телефончик, на всякий случай.

- Плутовка. Бессовестная плутовка.- Говорил Алёша, целуя меня в шею.- Впрочем, все пираты такие. Придётся смириться. А я от тебя никуда не денусь. Всегда буду с тобой. И с этим тебе тоже придётся смириться.

- Да, мой капитан. – И после поцелуя, добавила:

- Странно, но я тебе верю.

- И правильно делаешь, потому что я...

- Отражение меня? – предположила я. Алёша обнял меня ещё крепче, словно благодаря:

- Умница моя. Всем лучшим во мне я обязан тебе.

- Да, ты моё лучшее творение. Значит, я этого заслужила.- Мы стояли, обнявшись, слушая плеск волн за кормой и вдыхая солёный воздух. Вскоре раздался звук корабельного колокольчика, возвестивший о нашем возвращении домой. Вся наша небольшая и шумная компания, тепло прощаясь с Джонни, Кирой и Орландо, погрузилась в шлюпку и вскоре мы были на своём заветном берегу, о котором уже не могли и думать иначе, как о доме. Дети, утомлённые сказочными приключениями, быстро угомонились в своей палатке, и спали. На их счастливых личиках то и дело появлялись улыбки. Вера с Германом, немного посидев с нами у костра, тоже отправились в палатку. Мы с Алёшей, словно две половинки одного сердца, сидели рядышком и смотрели на огонь.

- Мы с тобой будто Адам и Ева в необитаемом мире. Ещё нет ничего, что могло бы нас напугать или опечалить.

- У них не было опыта. А у нас есть. Что может нас напугать или опечалить?

- Даже и не знаю, теперь.

- Вот поэтому у нас всегда будет счастье.

- А я тебе снова верю. Давай спать прямо у костра.- Алексей принёс одеяло и, накрыв меня, сидящую, с головой, повалил на спину и принялся раздевать. Он был так безгранично нежен, что я почувствовала себя маленькой девочкой, убаюканной в надёжных ладонях отца. Мы заснули, обнимая друг друга, и звёздное небо укрывало нас и охраняло наш покой до тех пор, пока его не сменило утро.

- Как сладко просыпаться в твоих объятиях, - промурлыкала я на ушко своему любимому, потягиваясь, и не спеша открывать глаза.

- Как мне приятно обнимать ласкового котёночка, зная, что это чёрная пантера с темпераментом необъезженной кобылицы.- Я рассмеялась:

- Боже, неужели это всё я?

- Да, но мне больше нравится, когда ты меня называешь Алёша. У тебя это так здорово получается.- Алёша провёл рукой по моим волосам.

- А мне нравится… - Я хотела сказать «как ты меня целуешь», но одно воспоминание об этом ввергло меня в такое неистовство, что я передумала, и сказала: - А мне нравится в тебе всё! Это со мной впервые. У тебя одни достоинства! Ты не представляешь, мне миллион раз говорили, что так не бывает. А ты есть! Озадачивает одно, что они так и не узнают, что ты есть. Потому что их теперь нет. Я столько времени оплакивала их невежество и слепоту, что теперь не смогу выдавить и слезинки. – И тут же без всякого перехода: - Пойдём в море.

Сначала мы тихонько шли, держась за руки, потом, переглянувшись, помчались бегом и, с разбега бултыхнулись в прозрачную воду. Мы ныряли и были всё время рядом друг с другом, как две рыбки, танцующие любовный танец. В голове звучала красивая мелодия, и мы, не просто ныряли, а танцевали под эту мелодию, переходящую то в танец-страсть, то в танец-нежность. Все замысловатые фигуры из «танцев под водой» получались сами собой, легко, и под конец, мы занырнули до самого дна, оттолкнулись от него ногами и, держась за руки, взмыли на поверхность, выпуская воздух из лёгких и пузырьками вспенивая воду.

- Ты слышал? – Спросила я, когда мы лежали на воде, отдыхая.

- Ты о мелодии? – Уточнил Алексей, и я поняла, что он тоже её слышал.

- Скажи мне.

- Я люблю тебя и всегда буду рядом.- Произнёс Алексей, и я поняла, что беспокойство неожиданно кольнуло меня своей острой иглой, и у меня включился думающий аппарат.

- Но ведь тебе придётся как-то зарабатывать, чтобы мы могли хорошо жить. Да и я долго отдыхать, наверное, не смогу. Нам, неизбежно, придётся расставаться и встречаться с другими людьми. Где гарантия, что тебя кто-нибудь, не захочет соблазнить?

- Или тебя?

- Или меня. Да, но у меня есть ты.

- А у меня есть ты. – Алексей тихонько стукнул своим лбом об мой. Мы рассмеялись, и моё беспокойство лопнуло как мыльный пузырь, ничего после себя не оставив.

Когда мы вышли из моря, оказалось, что Вера с Германом уехали за продуктами в город, прихватив с собой и детей.

- Может, прогуляемся в горы? – Предложила я. Идея поиска старинных монастырей меня не оставляла.

- А что ты хочешь там найти? – Поинтересовался Алёша, когда мы поднимались по едва заметной тропинке вверх. Немного подумав, я всё ещё затруднялась дать чёткий ответ:

- Не знаю. Что-нибудь. Хоть какие-то доказательства присутствия истины. Меня убивает одна мысль, что я не смогу разгадать смысла этой дурацкой жизни и откинусь в таком же полном неведении. Вера, умнейший человек, и то, всё время говорит, что никакого смысла нет. Но я так не могу, без смысла…

- Значит ли это, что я для тебя просто игрушка? – Спросил Алексей, чем поверг меня в полное смущение.

- Как ты мог до этого додуматься? Я тебя люблю, очень! Но… Если я стану до конца тобой, то перестану быть собой. Так уже было, и мне бы не хотелось повторять прошлых ошибок. Ты же всё про меня знаешь, поэтому должен понять мою осторожность. Я поставлю на карту всё, если буду уверена, что это то самое, настоящее и единственное, ради чего стоит жить и умереть не страшно. Я…- Тут я посмотрела в глаза Алексея и замерла, потеряв дар речи. У меня подкосились ноги и, через мгновение, я бы могла рухнуть на землю, если бы сильные руки не подхватили меня и не оторвали от земли. Глаза увлажнились набежавшими слезами, и я запрокинула голову, чтобы они впитались обратно. Ощутив себя лёгким облаком в божественной синеве неба, я обняла Алексея за шею и прошептала:

- Прости меня, мой Алёшенька! У меня никогда не было столько счастья сразу, и мне трудно поверить, что это не сон. Мне всегда хотелось быть счастливой, но счастье приходило маленькими крупицами и всегда исчезало бесследно. Я привыкла рассчитывать только на себя, а тут такое…столько… и какого! - Алексей закрыл мне рот поцелуем и я, в мгновение, потеряла меру и себя, и времени, закружившись в бесконечном танце любви.

«Покажи мне, что стало с ними».

«Это грустное зрелище».

«Ничего, перетерплю».

«Тогда держись, крепче, любимая».

Мы обменивались мыслями, и они не мешали нашим сердцам любить, телам заниматься своим делом, а сознанию бороздить просторы вселенной. Я ещё крепче уцепилась за шею любимого, и ощутила себя в вихре, напоминающем смерч. Все потемнело, и несколько минут ничего нельзя было различить. Вдруг вихрь вынес нас на поляну и прекратился, оставив в полной тишине, похожей на вакуум. Поляна была неестественно зелёного цвета. Я посмотрела под ноги, и по просачивающейся сквозь траву воде догадалась, что мы стоим на болоте. Впереди виднелась лёгкая дымка, скрывающая дальнейший пейзаж. Сердце екнуло: «Туда». Мы приблизились, держась за руки. Мои глаза наполнились ужасом. В этой дымке, что скрывала болотную воду, плавали сотни, тысячи, а может и больше, людей. Так необъятна, казалась болотная трясина. До пояса они высовывались из воды, и их руки были свободны. На лицах читалось неимоверное страдание, и многие, сложив ладони в молитвенном жесте, прикрыв глаза, молча разговаривали с кем-то невидимым. Нижняя половина туловища утопала в воде, и как только я направила своё внимание вниз, то увидела цепи, прикованные к ногам. «Рады бы в рай, да грехи не пускают»,- возникла в голове ассоциация, и холодок пробежал по спине. «Спаси, господи, освободи»,- эхом докатилось до моих ушей. Я взглянула на Алексея: «Ну, что же ты, господи?» Он не двигался и молча смотрел перед собой. Один мужчина, что был ближе всех, протянул ко мне руку. Несколько секунд раздумывая, и оглянувшись на Алексея, как бы проверяя его надёжность, я протянула свободную руку мужчине. Он судорожно вцепился в неё, и я поняла, что если Алексей отпустит мою руку, то я окажусь среди них. «Господи, не оставляй меня»,- я почувствовала, что тяну, и когда ещё больше напряглась, то услышала треск. Отшатнувшись по инерции назад, я увидела, что держу за руку половинку мужчины. В ужасе я бросила его руку, задавая себе вопрос, что же я натворила, предполагая, что убила его. Но, взглянув на него ещё раз, увидела, как он скабрезно улыбается и тянет ко мне свои руки. Его половинка, похожая на краба с клешнями, подтягивалась этими клешнями за траву, приближаясь к моим ногам. Остальные, словно выведенные из оцепенения, открыли глаза и начали стенать, протягивая к нам свои руки. Я смотрела на это колышущееся и стенающее людское море. К горлу подступила тошнота. «Крабик» тем временем дополз до моей ноги, обхватил её своими клешнями, и когда я перевела свой взгляд на него, то уже с отвращением заметила, как он намеревается вцепиться в неё зубами.

- Мерзкий ублюдок! – Я изо всех сил пнула его свободной ногой, и он, огрызаясь, пополз обратно, к воде. Найдя цепи своих привязанностей, он снова прирос к ним, как ни в чём не бывало. Люди начали успокаиваться и снова погружаться в молитвенную дремоту. «Думаю, что мы тут не нужны». В тот же миг вихрь, который занёс нас сюда, подхватил и, закружив, вернул обратно на лесистый склон.

Сначала я ощутила себя в крепких объятиях Алексея, и когда поняла это, улыбнулась, приходя в себя, а потом только открыла глаза:

- Ты - моя нежная мать, заботливый отец и пылкий возлюбленный. Алексей улыбнулся:

- Слава богу, дошло, наконец-то. А то я уже начал сомневаться.

- Ты и сомневаться? Постой, постой, сомневаться во мне? Я что, по-твоему, последняя дура на этой земле? – Алексей засмеялся:

- Не последняя, а волшебная! И не дура, а дурочка. Причём самая любимая, единственная и неповторимая. Я с тобой забываю обо всём! Ты просто чудо!

- Это мои слова. И как ты можешь забыть обо всём? Разве ты можешь забыть, кто ты?

- Меня никогда никто так не любил как ты. Все чего-то просят, торгуются, выгадывают. А ты просто любишь. Всегда любила. И я всегда это чувствовал. Твоё сердечко как свеча на ветру, горело в темноте, и я подставлял свою невидимую ладонь, чтобы сохранить этот огонь, и не дать злому ветру затушить его. Ты никогда ничего не просила, и я приходил в твои сны, будоража твоё воображение. Как я радовался, когда ты просыпалась счастливой! А все твои любовники. Это тоже был я. Я отключал их мозг, чтобы они не мешали нам заниматься любовью. Я ношу сейчас имя самого многочисленного отряда армии твоих любовников. И знаю, что ты любишь даже просто само это имя.

- Алёшка! Так значит, это были не глюки? Всё взаправду? Значит, я всё время любила только тебя? Значит, и секс был только с тобой?

Бог, мой, Алёшка, как же я счастлива! Мне так важно было это услышать. – Мой счастливый смех колокольчиками разлетелся по лесу.

- Но постой, тебя же никто никогда не видел, кроме, разве что Вималананды, да и то, в обличии Кали. Ну, может ещё пару-тройку человек. Но у всех разный образ. Похоже, у меня самый шикарный. Я что, просветлела, наконец, или это только шизофрения?

- Вот она, способность человеческого ума, на всё навесить ярлыки. Тебе что мало, что я всегда буду с тобой, и всегда буду заботиться о тебе?

- Так странно. А я что буду делать?

- Любить меня и наслаждаться жизнью.

Я хотела, было вспомнить о препятствиях, трудностях, коварствах и насилии, с которыми приходилось сталкиваться постоянно, и бороться в одиночку с легионом невежества, но, опомнившись, закрыла рот обеими ладонями сразу, чтобы не только слова, но даже и мысли, чтоб не вылетело. В момент, переклинив направление своих мыслей, сказала:

- Прости, еле сдержалась. Мне нужно привыкнуть. Я научусь верить тебе безоговорочно. Я…- Удивляясь себе, я упала к ногам Алексея, обнимая их, и проникнувшись каким-то трепетным чувством, готова была омыть их своими слезами, прочувствовав всю боль, что могла невольно причинить ему только что своими мыслями. Алексей поднял меня осторожно с колен и обнял, окружив божественной нежностью и любовью:

- Я помню, как ты недоумевала, читая индийские эпосы, когда встречала сцены омовения ног бродячим старцам. Я помню, сколько мужчин валялось у твоих ног, и слышал, как ты смеялась над ними. То, что произошло с тобой, произошло впервые. Твоя гордыня растворилась в любви. Теперь ты моя навсегда. Это не болезнь. Это любовь.

Мы стояли, обнявшись, забыв обо всём на свете, прислушиваясь только лишь к биению сердца друг друга. Два сердца бились в одном ритме. Солнце, тем временем, начало медленно опускаться в море. Его золотые лучи пробивались сквозь листву, и казалось, что мы находимся в сказочной стране. До нас донеслись звуки автомобильного сигнала. По мелодии я догадалась, что это вернулись наши путешественники. Мы решили отложить восхождение и вернулись на побережье.

- Мам, мам, там будет карнавал! – Наперебой сообщали новости мои дети. От неожиданности я села на песок, и выслушала подробное описание предстоящего события. Голова была словно пьяная. Я всю жизнь мечтала побывать на бразильском карнавале, где девушки в красивейших нарядах, не скрывающих красоты их загорелых тел, танцуют самбу. Я смотрела на афишу, любезно предоставленную мне в руки для доказательства, и уже видела себя, танцующую на повозке в блестящем бикини и голубых перьях. Жизнь представилась как песочные часы, разделённые пополам тоненькой перемычкой. Сначала, всё время капало одно страдание, и по истечении оного, кто-то перевернул сосуд с содержимым, и полилось счастье. «Мне никто не верил. Они думали, что мысли только кажутся всесильными. И не мечтали. А ведь, многие и не дожили до этого. Что же, я оказалась всех терпеливее? И что будет, когда мера счастья закончится?» Алексей хитро улыбался, наблюдая за мной.

Герман, словно рождённый хозяйствовать, командовал для приготовления к ужину, одновременно колдуя над самим ужином. Все, очарованные, выполняли свои поручения. У меня свело живот, и я вспомнила, что ничего ещё сегодня не ела.

- Вера, как же нам повезло! – Сказала я вслух и, наклонившись к ней поближе, приглушённым голосом спросила: - Слушай, а ты счастлива с Германом, и вообще счастлива? Или опять я, одна, как дура, тащусь? – Вера глубоко вздохнула и положила мне руку на плечо:

- Расслабься. Тащишься? И тащись. Мне уже хорошо, что тебе хорошо. Но на карнавале я раздеваться не буду. И не смотри на меня так. Слушай, может это старость, но мне больше нравится наблюдать, чем участвовать.

- Верка, перестань, ты на пять лет моложе меня. Какая старость! Море, солнце и Герман пошли тебе на пользу. Скоро у тебя откроется второе дыхание, и ты снова станешь такой, как десять, нет, лучше пятнадцать лет назад. Для меня ты такая и есть, стройняшечка моя. Кстати, ты очень заметно похудела за это время. – Сказала я, понизив до заигрывания, голос и ущипнув Веру за бок. Верка неожиданно расплылась в улыбке и призналась:

- Светка, мне хочется стать такой красивой…

- Ясно, подруга, можешь не продолжать, я всё поняла.- Перебила её я, наигранно подмигнув одним глазом и внутренне хохотнув, вспоминая, как она млела перед Джонни в своих пиратских шароварах.

Ужин был великолепен, как и всё, что случалось с нами в последнее время. Мы обменивались впечатлениями о нашем неожиданно свалившемся отпуске, и все сходились во мнении, что так хорошо, как здесь, никому и никогда ещё не было. Сытые и довольные дети улеглись спать, а мы вчетвером прогуливались вдоль то набегающей, то ускользающей кромки воды, ведя интеллектуальные, ни к чему не обязывающие, беседы. Тёплый воздух приятно обтекал кожу, словно невидимый шарфик из легчайшей органзы. Белые пенные языки облизывали наши ноги. Затухающий день навевал сонную песню. Не сговариваясь, мы повернули обратно, ощутив усталость и желание поскорее уснуть в объятиях любимого человека. Завтра предстоял суматошный день.

 

Карнавал! Город бурлил улыбающимися людьми. Все, от мала до велика, были словно поражены вирусом радости. Ни одного грустного или несчастного лица. Ни одного человека, у которого бы не нашлось хоть какого-нибудь сказочного украшения. Маленькие ручейки улиц, наполненных счастливыми и разряженными людьми, вливались, словно в море, в огромную площадь, где царил, несмотря на обилие людей, какой-то совершенно необъяснимый порядок. Не было пьяных и орущих непристойности. Все очень дружелюбно относились друг к другу, словно были давно знакомы. Никакой давки и суровых полицейских. Создавалось впечатление, что кто-то невидимый руководил действом, как режиссёр, заранее подготовивший спектакль. Мы, в своих пиратских костюмах, радостно влились в это бушующее море праздника. Шатры летних кафе, стилизованные под разные эпохи, соблюдали соответствующие порядки, и нам тоже захотелось влиться в своё братство. Мы увидели чёрный флаг с черепом и перекрещенными костями.

- Ну что, зайдём? Не боитесь?

- Ура! Ура! – Закричали и запрыгали от радости дети.

- Нам кока-колу и мороженое!

Девушка с длинными, пшеничного цвета волосами, одетая в длинное, до пола, платье, принесла нам высокие стаканы с колой и когда, повернулась к нам спиной, чтобы принести мороженое, мы переглянулись и дружно выдохнули:

- О-о-о!

Мой старший сын при этом покраснел, но мы сделали вид, что не заметили. Девушка принесла мороженое и, подавая, как-то по-особенному, заинтересованно, взглянула на него.

- О-о-о! – Мы снова выдохнули, и они уже оба одновременно покраснели.

- Приятного аппетита! – Сказала она, и голос её зажурчал как ручеёк. Герман, подыгрывая, театрально спросил:

- Как Вас зовут, прелестное создание?

- Анна.- Просто ответила она.- Что-нибудь ещё?- Тут наш юный герой-любовник, преодолев смущение, произнёс:

- Анна, а можно Вас угостить?

- Вообще-то нам не положено, но сегодня такой праздник. Я…

- Разрешите за Вами поухаживать.- Мы только успевали удивляться, как наш красавец уверенно обхаживал юную леди. Он усадил её за соседний столик и, подозвав другого официанта, попросил принести угощение на вкус девушки. Через пять минут они весело болтали, как старые знакомые.

- Как незаметно вырастают дети. Жизнь пронеслась как сон, и я не чувствую ни груза лет, и ни каких борозд, которые она якобы накладывает на других, как годовые круги на деревьях. У меня впечатление, что я легла спать вчера, а проснулась через двадцать лет отдохнувшая и свежая. И разве этот парень мой сын? Он мой друг. У меня всё внутри недоумевает, когда я слышу, как он меня зовёт своим басом: «Ма-ам». Алексей притянул меня, чмокнув в щёку, и прошептал мне на ушко, чтобы никто не слышал:

- Я же говорил тебе, что ты самая потрясающая женщина на свете! Я обожаю тебя! – Я повернула лицо, вдохнув запах кожи своего любимого, потёрлась об неё щекой и прошептала:

- А я тебя!

Мы вышли из кафе в уменьшенном составе. Молодёжь помахала нам руками и обещала присоединиться в ночном шествии. Рассматривая людей в костюмах, мы двигались в общем, неторопливом потоке. Повсюду шли различные конкурсы и, ненадолго останавливаясь, чтобы посмотреть, мы шли дальше. Наконец, мы оказались у импровизированного бассейна, где проходил конкурс на королеву карнавала. Молодые девушки ныряли в бассейн прямо в одежде и, совершенно мокрые, выходили на подиум в виде лестницы, которая начиналась прямо в воде, ожидая реакции зрителей. Их тела облепляла мокрая ткань, эротично обрисовывая контуры и изгибы.

- Тебе какая нравится? – Спросила я у Алёши, незаметно внутренне сжавшись от страха выглядеть старой по сравнению с юными красотками.

- Вот эта. – Сказал Алексей и, пока я повернула голову, чтобы увидеть, на кого он указал, на минуту от смущения потеряв бдительность, почувствовала, как меня обхватили его сильные руки, оторвали от земли и подбросили в воздух. За считанные секунды пришлось принять ситуацию, что, как ни упирайся, а в воде окажешься. В последний момент я успела сгруппироваться и, вытянув перед собой руки, глубоко вошла в воду. Я зажмурила глаза и готова была находиться под водой, пока не стемнеет, и всё не закончится. Но тут мои руки наткнулись на ступеньку, и я замерла от ужаса. Выпрыгнув из воды, моя голова оказалась как раз перед подиумом, где ведущий, показывая на меня, уже что-то говорил. Мне ничего не оставалось как, держа осанку, гордо выйти из воды, покачивая бёдрами. Но я ничего не слышала от страха. Моя шёлковая рубаха прилипла к телу, а из дырочек на штанах и ботфортах стекала вода. Оглянулась парализовано на девушек. Они улыбались и подбадривали меня. Я тоже заулыбалась в ответ. Что-то внутри меня начало таять как лёд на солнце. Я отыскала глазами то место, где должна была находиться наша маленькая компания. Они что-то кричали и махали руками. Я радостно помахала своим любимым. Зазвучала музыка, и нас всех затолкали за ширму переодеваться. Мы надели зелёные купальники с пришитыми нитками, имитирующими водоросли. На головы нам надели такие же веночки, словно из водорослей, украшенных лилиями. Мы вышли на подиум и услышали рёв аплодисментов. Нас поставили на круг, спиной друг к другу, и этот круг медленно стал двигаться на середину бассейна. Мы услышали слова ведущего:

- Издревле дошли до нас легенды о том, как русалки заманивали моряков своими песнями и танцами. Посмотрим, как это удастся нашим русалкам.

Тут снова включилась музыка, и мы начали танцевать, насколько это было возможно на круге, руками заманивая потенциальных «морячков». Я пыталась глазами отыскать Алёшу, но тут круг начал качаться и мы, по очереди свалились в воду. Я уже чувствовала себя профессиональной русалкой и, оглядевшись, поплыла туда, где стоял он. Строя глазки и, призывно махая руками, я ждала его в воде. Он, неотрывно смотря на меня, расстегнул и снял свою рубашку, обнажив великолепный торс. Легким движением он вошёл в воду и, поднырнув между моими ногами, подбросил меня вверх.

- А вот и первые жертвы наших русалок. – Услышали мы слова ведущего.- Давайте их сюда к нам.

Я обняла Алёшу в порыве благодарности и поцеловала, очаровывая, всё ещё находясь в роли и заманивая к подиуму.

Мы вышли из воды, держась за руки, и не устояв перед непреодолимым желанием, обнялись. Так приятно было себя чувствовать маленькой хрупкой девушкой в нежных и мужественных объятиях Алексея. Мне уже не нужно было никаких перьев и самбы. То, что произошло, с лихвой окупило мои нереализованные мечты о карнавале.

- Давай убежим, - предложила я, и, не дожидаясь голосования, мы, потихоньку отступая назад, скрылись в толпе.

- Мама, ты такая красивая русалка! - Восхищённо округлив глаза, сказала моя дочуля, когда мы присоединились к своей компании.

- А ты самая красивая маленькая принцесса! – Я обняла своё сокровище в лёгком облаке из платья и, приподняв, покружила. Она заливисто хохотала. Мы чмокнулись в губы, и она ожидающе посмотрела на Алексея, не слезая с моих рук. Алексей выхватил у меня дочку и, держа на вытянутых руках перед собой, сказал, обращаясь ко мне:

- Мама, ты всё перепутала. Это самая красивая большая принцесса.

Принцесса смешно болтала ногами в воздухе. Алексей взгромоздил её себе на плечи, и мне пришлось согласиться:

- Да, она как-то заметно выросла.

Принцесса, довольная, прыскала со смеху и слезать не торопилась.

- Смотрите, там карусели! – Маленькая принцесса вытянула указующе руку, и мы двинулись в этом направлении. Перекатавшись на всевозможных аттракционах, мы присели отдохнуть, но дети, бегавшие в разные стороны, снова потянули нас куда-то. Оказалось, это воздушный шар. Дети уговаривали нас прокатиться.

- А если нас унесёт куда-нибудь к чёртовой бабушке? – Вопросила Вера с явным желанием отмазаться от этой затеи. Но, подоспевший человек, обслуживающий этот шар, объяснил, что это невозможно.

- Тем более, тогда, зачем?- Но дети настаивали. Вера, бурча, что ей уже надоел этот шум и гам, что хочется уже спокойно посидеть в тенёчке и попить пива, махнула рукой, почти согласившись:

- Ладно, так и быть. Но без пива я в эту колымагу не полезу.

Волшебник Герман очень быстро осуществил эту просьбу Веры, и мы погрузились в корзину воздушного шара.

- Держитесь крепче. Мы поднимаемся.- Шар задёргался и медленно пополз вверх. Ощущение потери связи с землёй щекотало нервы. Мы поднимались всё выше. Вера невозмутимо посасывала пиво. Дети визжали от восторга. Я цепенела от смешанного чувства восторга с чем-то ещё. До сих пор я никогда не находилась выше крайней точки колеса обозрения в городском парке. Но, когда я там оказывалась, то восторг от высоты приравнивался к страху того, что, если эта железная конструкция, прослужившая со времён царя Гороха, вдруг рухнет или откажется служить, то я так и зависну в этой качающейся люльке на самом верху. Теперь этого страха не было, но ощущение того, что мы можем улететь, движимые ветром, неизвестно куда, пьянило и кружило голову. Мы смотрели на открывавшуюся сверху панораму праздника, на бескрайнее море, и такое же бескрайнее и голубое небо. Вдруг, шар, совершенно неожиданно, начал падать, издавая шипение. Тут уже завизжали все, кроме Веры. Она, как капитан тонущего корабля, невозмутимо, с бутылкой пива в руке, была готова равнодушно принять верную смерть. Не долетев немного до земли, шар снова дёрнулся и уже тихонько приземлился. Мы выкатились из корзины, ошалевшие, с округлившимися глазами и, посмотрев на Веру, шествующую неверной походкой и как-то блаженно улыбающуюся, в один голос произнесли:

- Всё, я хочу пива.- Мы двинулись в уже ставшее своим кафе под чёрным флагом. Заказав пива, шашлыков, салатов и всякой всячины, мы блаженно вытянули уставшие от долгой ходьбы, ноги.

- А где это наш герой-любовник? – Спросила я, не заметив своего сына, да и юной Анны тоже.

- Где, где? Дело молодое. Понятно где. И не строй из себя наивную мамашу. Сынок весь в тебя. - Ответила Вера.- Давайте уже, «заземлимся», а то я столько «возвышенного» не переживу. К этому тоже привычка какая, никакая нужна.

- Вот всегда ты, Вера, цинично относилась к счастью.- Попыталась «ломаться» я, но Вера возразила:

- Ну и что. А результат всё равно О-ДИ-НА-КО-ВЫЙ. Так что пей, давай, и не пудри мне мозги своими фокусами.

- Верка, какая же ты, а? И за что я тебя, такую, люблю?- Вздохнув и непроизвольно пожав плечами, словно завершая разговор внутри себя, я глотнула пива и отметила, что оно действительно вкусное и его приятно пить. «Ну, такого пива можно и надраться»,- подумала я про себя, одновременно сообразив, что ломалась, может, больше из-за нелюбви к пиву, чем от нежелания его пить.

- Я тебе надоела, да? – Потихоньку спросила я через какое-то время, наклоняясь к Веркиному уху.

- Ну, что ты, солнце, я просто устала и хочу выпить. И вообще, нам надо как-то определяться с ночлегом или думать, как будем добираться до дома.

- Вер, не парься, у нас теперь мужчины есть, пусть они думают. А мне теперь, ну, совершенно одинаково, что домой, что на ночлег. Даже помереть не жалко, представляешь, впервые в жизни, но, с другой стороны и пожить, тоже прикольно. Так что, мне ВСЁ НРАВИТСЯ. Даже пиво. И твоё занудство.

Многозначительно посмотрев друг на друга, словно проверяя на искренность, мы соприкоснулись краями своих стаканов, издав неопределённый «дзынь», и перестав заморачиваться, отпили ещё пива.

«Всё-таки, странно. Мне всегда всего было мало. Казалось, что у меня в жизни ничего ещё не произошло, и всё лучшее в призрачном «впереди». Вечная неудовлетворённость не давала сидеть на месте, гнала куда-то, оставляя позади забытых возлюбленных, работу, родину. Кто я, и самое главное, ЗАЧЕМ? Мама называла меня сумасшедшей, знакомые «Леди с луны». Все в один голос твердили: не морочся. А не морочиться это, значит, жить как все, влача жалкие цепи существования, где нет счастья, нет любви, нет свободы, а значит, и нет воздуха, одно притворство. Имитация. Я смотрела на них, и не понимала, как они могут жить без воздуха? Мне рядом с ними нечем было дышать. Любовь для меня – это воздух, а счастье – естественное вознаграждение за любовь…Теперь, когда я за несколько дней получила всё, о чём мечтала, о чём мне ещё желать? Я счастлива двадцать четыре часа в сутки! Я постоянно нахожусь в объятиях Бога, и он исполняет все мои желания. Я…» Почувствовав на своей шее горячий поцелуй, я оторвалась от своих размышлений и повернула лицо к Алексею. Маленькая принцесса сидела у него на коленях, и их лица были счастливыми. Алёша прошептал мне на ухо еле слышно, как отголосок моей недодуманной фразы:

- Хочу тебя…

- Люблю…

Тут наше внимание привлекла счастливая молодая парочка, внезапно вернувшаяся в кафе.

- Где вы были? Мы вас искали,- предупредил мой сын все наши недвусмысленные вопросы. – У Анны родители сдают дом на побережье, и сегодня мы могли бы там переночевать. Как вы на это смотрите?

Мы посовещались и решили, что это будет самый лучший вариант.

- Детей уложим спать, а сами пойдём догуливать. Ты не против Веруня? – Спросила я у подруги.

- Во всяком случае, если мне надоедят эти свистопляски, я всегда могу вернуться и лечь спать.

Посидев ещё немного в кафе, мы отправились смотреть дом. Это был небольшой весёленький домик с верандой, открывающей великолепный вид на море, совсем рядом с пляжем. Вход в него был устроен необычно. Казалось, что это одноэтажный домик но, выходя на веранду, вдруг понимаешь, что находишься на втором этаже, где вместо первого этажа красивая каменная стена, отделяющая от людской сутолоки и приобщающая к великолепному морскому пейзажу.

- Ух, ты, круто! – Восхищались мы на разные голоса, обследуя дом и веранду. – Нам теперь вообще можно никуда не ходить, потому что мы находимся в самом эпицентре праздника.

В подтверждение этих слов, в небе что-то бабахнуло и разлетелось на тысячи цветных искр. Мы подняли головы к небу, заворожённые этим чудесным зрелищем. Как только первые искры растворились в воздухе, последовала новая вспышка. В небе раскрылся огромный великолепный цветок, похожий на тысяче лепестковый лотос и, медленно опускаясь в море, напоследок выпустил из своей сердцевины дивную стрелу, которая, пронзив небо, вытряхнула из него, как из пуховой подушки медленно кружащиеся, похожие на снег, пушинки. Мы даже не заметили, как на город опустился вечер, и небо потемнело. Всюду было столько огней, создающих иллюзию вечного праздника, а этот салют, неожиданно, как божественное откровение, пронзил завесу суеты и заставил замереть от восхищения тысячи и тысячи людей. Единый короткий «ахающий» вздох, на несколько секунд задержка дыхания и растворение в этой небесной красоте подобное экстазу, и медленный осторожный выдох, чтобы не смыть полученное впечатление, но чтобы с новым вздохом получить новое. Светопреставление наполнило каждого человека до отказа, и когда, напоследок, вспышка света распалась на множество цветных шаров, каждый из которых разлетелся тысячами разноцветных искр на небе, на земле, факелами, взметнулись вверх сотни петард, брызгая вокруг искрами, как гигантские бенгальские огни. Тут уже всеобщее ликование стремительным потоком вырвалось наружу, сопровождаемое неистовыми криками, не в силах больше сдерживаться, всеобщего экстаза. Переполненные чувствами прекрасного, люди обнимались и целовались с рядом находящимися, порой даже незнакомыми людьми. Мы, на своей веранде, тоже прыгали от счастья, даже Вера, вечный скептик, и та прониклась всеобщим безумием, в самом лучшем понимании этого слова. Мы все перецеловались, переобнимались, а в завершении взялись за руки и стали прыгать в хороводе, и дети, и взрослые, ощущая себя кругом друзей, без возраста и статуса.

Кругом стоял невообразимый гул. Сквозь него прорезались звуки фанфар, возвещающие о начале карнавального шествия. Заиграла музыка, и прямо под нашей верандой прошагал духовой оркестр, на несколько минут заглушив все остальные звуки в мире. За ним шествовала колонна девушек-гусар, в красных, до невозможности открытых купальниках, но в тюрбанах на голове и с неизменными жезлами в руках. Поначалу это всё напомнило первомайскую совковую демонстрацию, только в стиле «ню», но потом мы увидели, что шествие представляет собой непрерывный спектакль, где каждое действие было тщательно отрепетировано, а примыкающие желающие только прибавляют этому спектаклю необыкновенный колорит и веселье. Молодая парочка упорхнула в вихре карнавала. Дети утомились и запросились спать. Шествие голосило уже где-то вдали. Мы остались на веранде вчетвером. Тихая светлая радость витала вокруг, и, впервые в жизни, мне не захотелось никуда идти.

- А давайте откроем бутылку вина, и будем играть в карты. Пара на пару.- Неожиданно для себя предложила я.

Все засмеялись, представляя абсурдность этой затеи, но потом согласились.

- А кто проиграет, будет выполнять секретную миссию, которую каждый втайне напишет на бумажке.

- Так мы можем никогда не закончить.- Выразила свои опасения Вера.

- А ты куда-то торопишься? Нет? Вот и отлично! Мальчики, стол, вино. Вера, бумажки и ручку. А я сейчас приду.

Мне пришлось, незаметно для остальных, прогуляться до автомобиля. Порывшись в своей тайной сумочке, я нашла неизменную с некоторых времён колоду карт Таро. «Чёрный ворон» не раз выручал меня в затруднительных ситуациях. Я хмыкнула, на секунду представив удивлённые лица своих партнёров.

- Ай, боже, что ты нам принесла?- Комично вопросила Вера, когда я положила колоду на стол.- И как мы в это будем играть?

- Так же. Здесь четыре масти, только кроме козырей есть старшие арканы, и у них, у каждого, мистическое значение. Думаю, что они должны бить любой козырь.

Алёша как-то странно на меня посмотрел, но ничего не сказал. Вера взяла колоду в руки и, перетасовав, вынесла свой вердикт:

- Что ж, попробовать можно. Но вот с остальным, думаю, будет напряг. В голове ни одной мысли.

- Аналогично, но мы поступим против всех правил. Каждый напишет своё сокровенное желание, и оно останется в тайне, если этот человек выиграет. А чтобы добраться до сокровенного и, не стесняясь написать об этом, предлагаю тост: «За обнажение души». Рискую лечь тут с некоторыми замертво, так и не дождавшись финала, но тем и интереснее.

Мы соприкоснулись краями бокалов, испытующе посматривая друг на друга, но все выпили. Придерживаясь неизвестно кем и когда установленного ритуала, достали по сигарете и закурили. Пуская дымные струйки, мы изредка поглядывали друг на друга, пытаясь угадать тайные мысли, и никто не решался произнести и слова. Молчание затянулось. В бумажках тоже никто ничего не писал. Я налила себе ещё бокал, вопрошающе посмотрев на остальных. Все знаками дали понять, что присоединяются. Мы снова чокнулись и выпили. Я взяла бумажку и написала: «Хочу здесь жить в доме на берегу, всегда». Свернула её в трубочку и сверху написала: «С». Передала ручку Вере. Она тоже что-то быстро написала, свернув в трубочку, пометила: «В». Затем Алексей, и Герман завершили процедуру, пометив свои бумажки: «А» и «Г». Я взяла колоду и, перетасовав, разложила на четыре кучки по шесть карт. Следующая карта оказалась «Повешенный» и, следовательно, козырем быть не могла. Я приподняла небольшую стопку из карт и, посмотрев на нижнюю, объявила: «Козыри – кубки. По крайней мере, любовь и счастье останутся с нами». У Германа оказалась четвёрка, и он пошёл под меня. Не смотря на то, что мне выпало три карты из старших арканов, крыть его денарии было нечем, и я взяла. Против обычных тридцати шести колода Таро состояла из семидесяти восьми карт и неизвестно, что выпадет потом. Вера выложила четвёрку мечей и Алексей покрыл её дамой. После первого круга было понятно, что всё очень похоже на обычного дурака, только ещё оставалось загадкой, что делать с картами старших арканов. Но мы не торопились и приняли одинаковую тактику. Вот дошёл до меня черёд жертвовать старшими арканами: Влюблённые, Звезда или Луна? Поразмыслив, отбилась Луной. Пришёл Отшельник. Вера бьёт Дьяволом. Вышли: Император, Колесо фортуны, Отшельник, Колесница, Башня. Алексей пошёл под Германа Умеренностью. После этого началась настоящая мистическая игра. Я жертвую Солнцем, ради любви и вечности. Вера кроет Смертью и жертвует Шутом. Шута побил Жрец, Алексей жертвует Верховной Жрицей. Герман кроет Судом и идёт под меня тузом кубков. Покрыв Звездой, жертвую Влюблёнными и выхожу из игры. Вера кроет Силой и жертвует Магом, и тоже выходит из игры. Алексей кроет Императором и жертвует Миром, с чем и остаётся Герман. Первым моим порывом было спрятать свою бумажку и прочитать написанное Германом и незаметно Алексеем. Но я сдержалась, и торжественно произнесла:

- Это дело надо перекурить.

Все старались, изображая равнодушие на лице, но всем не терпелось узнать, что же написал Герман. Или только мне не терпелось? Я взяла его бумажку и, отвернувшись, прочитала, на всякий случай, про себя. Выдохнув с облегчением, я зачитала:

- Хочу, чтобы Вера была счастлива… Понятно, Вера, ты по-любому в выигрыше. Пусть тебе будет счастье. Смотрите, смотрите, там на море фейерверк и дискотека. Я хочу танцевать и плавать. Кто со мной?

Кривляясь и пританцовывая, чтобы показаться пьяной и глупой, я спускаюсь вниз, увлекая за собой Алёшу, и уже оттуда кричу, провоцируя подругу хоть к какому-нибудь действию:

- Ну, целуйтесь же скорее и идите к нам.- Потом, обратившись к Алёше и положив руку ему на плечо, говорю: - Ой, я сигареты не взяла. Будь друг… И поторопи наших голубей.

Я уже не сомневалась, что Вера последует за нами, лишь бы только не оставаться с Германом наедине. Как только Алексей скрылся из вида, я прочитала скомканные в кулаке оставшиеся бумажки Веры и Алексея. Продолжая дурачиться, я увлекла всех на дискотеку, бесновавшуюся прямо в море.

- Светка, ты не выносима. Тебе что, нравится это столпотворение? – Недовольно спросила Вера.

- Веруня, не зуди. Ты мало выпила. Я хочу, чтобы ты танцевала. Со мной. Как раньше. Помнишь? Не только Герман, но и я хочу, чтобы ты была счастлива.

- Может, и рецепт знаешь? – Скептично вопросила Вера, закурив.

- Подожди, я сейчас.- Чувствуя, что разрываюсь между подругой и любимым, я подошла к Алёше и объяснила, что у Веры кризис, и я должна ей помочь, хотя мне очень хочется быть сейчас только с ним.

- Я знаю. Ты самая лучшая подруга на свете и моя любимая женщина. Уверен, ты всё сделаешь правильно. – Мы поцеловались, скрепляя наш негласный договор.

Мне удалось довести Веру до кондиции, когда она, сложив оружие сопротивления, вышла на танцпол. Я чувствовала её состояние, это очень походило на кадры из фильма о Великой Отечественной войне. Оставшийся в живых, единственный из целого полка, солдат, слегка оглушённый и расстрелявший всё, до последнего патрона, выходит из воронки, в которой чудом уцелел и…оказывается перед строем немцев, которые кричат: «Сдавайся!» Патронов нет, и в голове стучит: «Русские не сдаются!»

- Вера, ты прекрасна! Вырази себя в танце. Не сдерживайся, давай Веруня, жми на газ. Поехали!

Вера, словно стряхивая с себя вековую дремоту, поначалу как-то странно несколько раз взбрыкнула, но, то ли вспомнив, то ли проснувшись, наконец, почувствовала себя птицей. И понеслась душа в рай…

Я видела слёзы на Веркиных щеках, которые стекали вместе с потом. Я видела, как меняется её лицо.

- Давай, девочка моя, ещё!

Вера уже сама всё поняла и вытряхивала свои заморочки из себя как из подушки выбивают всё, до последней пылинки. Наконец, она упала на колени, разведя руки в стороны, запрокинув голову вверх, и замерла. На её лице блуждала улыбка. Я подошла и поцеловала подругу, потом взяла за руку и шепнула: «Пошли». На краю танцевальной площадки, сняв обувь, мы со специально оборудованных водяных горок съехали вниз и очутились в море, огороженном как безопасный и неглубокий бассейн с удивительной подсветкой. Немного поплавав и придя в себя, мы пристроились на сиденья по периметру бассейна, что не мешало нам отдыхать, не выходя из воды и не прерывая наслаждения.

- Свет, - наконец спросила Вера, положив свою руку на мою и неотрывно смотря в глаза, - А ты могла бы с Алексеем прожить всю жизнь?

Гримаса сомнения проскользнула по моему лицу, и я честно ответила:

- Да. При таком раскладе, да. Но, меня беспокоит, что всё это может исчезнуть так же внезапно, как и появилось. Тогда, у меня два варианта: или не принимать всерьёз, или принять всё, до конца, но если это кончится, то и меня не станет. По крайней мере, в таком варианте. А может, я стану ангелом…- Я рассмеялась, а Вера, изменившимся голосом, словно сглотнув боль, спросила:

- Ты приняла? Значит, это будет смерть не от скуки?

- Не от скуки, это точно. Я так старалась, придумывая его. В нём собрано всё лучшее, по моему мнению, конечно. А любовь, если она настоящая, взаимная - это потрясающее приключение. Это мой лучший роман, лучшая песня, квинтэссенция всего моего прошлого творчества, ну, я имею в виду мужчин…

Мы загоготали. Но Вера, видимо, ещё не до конца осознала свою проблему, и снова тяжело вздохнула.

- Верыч, долгое время я училась у тебя рациональному. Теперь, видимо, настала твоя пора учиться у меня эмоциональному. Так что, не спеши делать выводы. Присмотрись. Радуйся тому, что есть. Начни с малого. И не передёргивай, чтобы тебе не говорили: «Дафна, Вы опять ведёте».

- Я поняла, и буду стараться. Спасибо тебе за промывку мозгов.

Не успела я подумать: «Где же наши мальчики?» как сразу же заметила двух подозрительных русалок, с длинными зелёными волосами, толкающих к нам по воде поднос с угощениями.

- Вера, посмотри, какие милашки плывут прямо к нам в руки!

Русалки заметили, что мы на них обратили внимание, и стали призывно манить руками, строить томные глазки, складывать губки бантиком и гладить свои фальшивые груди.

- Эй, девчонки, повеселимся? Плыви ко мне, цыпочка. Видимо, у нас на завтрак будет рыба!

С этими словами я набросилась на Алексея, и мы слились в долгожданном поцелуе. Оторвавшись на секунду, поглаживая его зелёный паричок, я спросила:

- Как тебя зовут, прекрасная русалка? – И снова впилась в его губы. Немного насытившись поцелуем, мы, не разнимая объятий, хохотали, вспоминая заново всю сцену. Оглянувшись, я увидела, как Вера целуется с Германом, махнув рукой на приличия и принципы, и всё остальное в этот момент отодвинулось для неё на задний план.

«Слава богу!»- порадовалась я за подругу и за новую возможность предаваться безмятежному счастью со своим любимым.

Встретив пробуждение солнца, мы с Алёшей вернулись в дом. Веры и Германа ещё не было. Убедившись, что дети на месте и сладко спят, мы последовали их примеру, и через минуту уже крепко спали.

Мне снится сон.

Я поднимаюсь по склону горы, цепляясь за ветки. Склон густо покрыт растительностью. На ветвях деревьев щебечут птицы. Густые кроны создают приятную атмосферу. Вдруг я натыкаюсь на почти голую и отвесную стену, подняться по которой без альпинистского снаряжения невозможно. «Ну и что дальше? И зачем это я здесь?» - не успели в голове промелькнуть вопросы, как я заметила белого старика, почти прозрачного, который махал мне рукой, приглашая пойти за собой. Посмотрев в его сторону, я различила узкий карниз вдоль отвесной скалы, на протяжении которого росли деревья, будто специально посаженные для безопасности. Любопытство взяло верх, и я последовала за стариком. Пройдя метров сто, я заметила, как с высоты по камням сбегает горный ручей. Казалось, что преодолеть это препятствие, не сорвавшись вниз, просто невозможно. Я в лёгком замешательстве смотрела на бриллиантовые брызги, отражающие солнечные лучи. Вдруг, ручей перестал течь, и в образовавшейся пустоте я увидела вход в пещеру. Внутри, против обыкновения, было светло, как будто кто-то предусмотрительно зажёг свечу или факел. Повинуясь влекущему чувству, я шагнула внутрь и увидела белого старика, зовущего за собой. «Ёлки-зелёные, как в сказке» - я оглянулась на шум и увидела, что ручей снова потёк на прежнем месте, закрывая путь к отступлению. «Чудненько»,- страха не было, и я пошла за стариком. За поворотом или двумя, протиснувшись в овальное отверстие, я оказалась в просторном зале с высокими сводами. На выступах стен горели большие свечи и вся обстановка очень напоминала храм. «Здорово!» - восхищённо подумала я. Прикрыв глаза и разведя руки, ладонями вверх, попыталась раствориться и впитать в себя эту чудесную энергетику. «Теперь ты – хранительница этого храма», - раздались в голове слова старика.

- Бог мой, ну почему я? – Сразу же родился протест, - А что, больше никого нет?

- Нет.- Эхом отдались его слова.

- А ты?- Зародилась слабая надежда и тут же погасла.

- И меня нет. Я ждал тебя, чтобы передать.

- А что мне нужно делать?- Поняла, что невольно соглашаюсь ему помочь.

- Ты всё знаешь сама. Мне пора.

С этими словами белый старик поднялся в воздух и, достигнув свода пещеры-храма, разразился ослепительным сиянием.

- Свет! Све-ет! Ну, Свет! – «Свет, ну - свет, почему ну?»

- А!?. – Я вскочила, уставившись на Веркину физиономию невидящими глазами.

- Свет, ну прости, что разбудила. Пошли, покурим. Све-ет! – Вера тормошила меня за руку. Я, наконец, различила её лицо, и вышла из сонного состояния.

- Ты это…дура что ли? – Намеренно нахмурив брови, спросила я.

- Угу. Полная. Не в смысле толстая. Просто дура, совершенная. Как ты можешь спать? Мне не спится, ну вот ни капельки. День же уже.

Мы вышли на веранду. Я подумала, что у Веры, наконец-то, снесло крышу, но вот на какую тему, это и предстояло выяснить. Приготовившись, как всегда, клещами вытаскивать из неё информацию, я предложила:

- Ты это, хоть бы о кофе позаботилась, что ли.

- Один момент. – Вера метнулась на кухню и очень быстро принесла чашечку дымящегося кофе.

- Ну, подруга, ты даёшь.- Удивилась я на несвойственное для Веры поведение. А она, вопреки моим предположениям, сама начала говорить:

- Помнишь Джонни?

-Ну, ещё бы! – Я вспомнила, как Вера млела перед ним, то краснея, то бледнея, а когда напилась от переизбытка чувств, призналась, что хочет быть очень красивой, чтобы понравиться Джонни, по-настоящему. Я поняла, что Веркино долгое наплевательское отношение к своей внешности, вылилось в комплекс неполноценности по поводу оной, не смотря на всю её любовь к себе. Она начала страдать, мечтая о Джонни, одновременно испытывая страх обидеть Германа. Вчера был пик этого кризиса, и мудрый Герман, не без моего участия, помог спровоцировать это.

- Когда я его увидела, что-то во мне перевернулось. С ног на голову. А потом обратно. Я от себя этого никак, ну НИКАК, не ожидала. Ты понимаешь? – Вера развела недоумевающее руки, как это обычно делала я, когда рассказывала подруге о своих трагедиях, и у меня, иногда, создавалось впечатление, что Вера в глубине души посмеивалась над моими «проблемами», так как за таковые их не считала. Мои проблемы казались ей смехотворными, и она слегка снисходительно отвечала, что я слишком эмоционально воспринимаю жизнь. Теперь и её захлестнули эмоции. И она тоже это понимает, что мы как будто поменялись ролями. Веркино «рацио» повернулось к ней спиной. Подняв глаза к небу и вздохнув, она произнесла:

- Я сошла с ума. – И уточнила – В хорошем понимании этого выражения. Поначалу я думала, что когда мужчина исполняет все твои желания, то это быстро наскучит, и не принимала Германа всерьёз, оставляя ему роль «принеси-подай», но вчера…а если быть точнее, этой ночью, у меня словно прозрение началось. Я будто в сказку попала…

- Вера, не пугай меня, это мои слова.

- Да? Э-э-э, вероятно, я их так много раз слышала, от тебя, что стала считать своими. – Выкрутилась Вера и, переглянувшись, мы захохотали.

- Всё не так страшно, как представлялось. Получается, что если есть один, но настоящий мужчина, то вся остальная свита поклонников теряет свою актуальность. И у нас с тобой есть гениальная возможность насладиться новым опытом. Из конца в конец, не об этом ли мы с тобой мечтали?

- То есть, сбылась мечта идиоток? - Выдвинула пешку в защиту Вера, понимая, что обрекает её на съедение.

- Вера, фи, мы с тобой умные женщины, и нужно, просто перестать бороться за счастье, а жить в нём и наслаждаться.

- Светка! – Эмоции захлестнули Веру, и она кинулась обнимать меня. – Мы выиграли! Мы выиграли!

Это слово поразило меня. Именно так, «мы - выиграли», и можно было охарактеризовать то, что происходило с нами в последнее время. Я вскочила:

- Верка! Точно! Ура!

Мы взялись за руки и начали прыгать и кружиться, иногда сталкиваясь, чтобы обняться, и всё время кричали: «Ура! Мы выиграли! Мы – выиграли!»

Насладившись этим, непонятно откуда взявшимся, чувством непонятной, но такой сладостной, победы, мы остановились, чтобы перевести дыхание, и одновременно повернули головы в одну сторону, словно нас кто-то окликнул. В дверном проёме стояли наши мужчины и радовались вместе с нами. Никаких колкостей и насмешек, никаких глупых вопросов. Их лица сияли радостью и любовью. Мгновение, и я в объятиях Алексея. Кажется, что нервы могут не выдержать такого блаженства. Немного отстранившись, мы смотрим на Веру с Германом. Они, как в зеркальном отражении, смотрят на нас. Хохоча, мы вчетвером кружимся в неистовой пляске любви, скачем как дети, а потом, в изнеможении, падаем в плетёные кресла. Я закрываю глаза и погружаюсь в ослепительное сияние. Белый старик улыбается мне из него, и я вижу его открытую ладонь, поднятую для прощания. Я поднимаю свою ладонь и чувствую, как тоненькой струйкой в неё вливается часть удивительного сияния, идущего от старика. Несколько мгновений, и свет исчез, словно улетая в бескрайние просторы Вселенной. Я хотела вздохнуть, сожалея, что ничего не успела узнать от старика, но в этот же момент заметила, что сияние осталось во мне. Моё тело и в кромешной темноте светилось! Поражённая, я открыла глаза.

 

Наши дети, пропитавшись атмосферой всеобщего праздника, притащили целое ведёрко мороженого, и это было первое, что я увидела, открыв глаза. Сглотнув слюну, и не обнаружив их присутствия, я пыталась сообразить, что же ожидать дальше. Вовремя же я открыла глаза. Из-под стола с воплями выскочили три туземца и принялись стрелять в нас хлопушками. Началась вторая серия безудержного веселья.

- Вы что, тут все с ума посходили? – В дверях появился мой сын Андрей со своей подружкой.- Спать людям не даёте.

Мы переглянулись и почти хором сказали:

- Спать надо ночью.- Решив временно прекратить дурачиться, мы перекусили мороженым и отправились в кафе завтракать. Не смотря на прекрасное времяпровождение, всех потянуло домой, на наш пляж. Только один человек не обрадовался этому, мой сын. Он заметно погрустнел, и мы предложили Анне поехать вместе с нами. Она охотно согласилась, и нам пришлось познакомиться с её родителями, чтобы отблагодарить за приют и убедить, что с нами она в безопасности.

Мы вернулись на наш пляж уже ближе к вечеру. Огромный диск солнца начал медленно опускаться в море. Мы собирались проверить наши палатки и тут же отправиться блаженствовать в море. Когда мы подошли, то услышали радостное: «Гав!», и к нам навстречу из палатки выбежал огромный, лохматый белый пёс. Он уселся на задние лапы и, поочерёдно наклоняя голову в разные стороны, рассматривал нас. Мы, естественно, рассматривали его. Его шерсть скаталась в отдельные волнистые прядки и была похожа на дреды растомана. На голове, из-под этих косичек поблёскивали чёрные бусинки глаз.

- Привет! – Поздоровались мы с собакой. – А ты кто?

Пёс звонко гафнул, и приподнял переднюю лапу. Было бы странно, ожидать от пса вразумительного ответа, и пришлось всё додумывать самим. Как это ни странно, пёс жил некоторое время в нашей палатке, пока нас не было, причём совершенно один. Пёс понравился всем, и мы взяли его с собой купаться. Он любил воду и к тому же оказался компанейским. Мы назвали его «Бонапарт». Он стал жить с нами, охраняя наш покой и став любимой игрушкой для детей.

Весь следующий день мы наслаждались покоем и тишиной. В нашем лагере царила невыразимая словами гармония. Все были счастливы. На рассвете следующего дня я почувствовала на своём лице горячее дыхание. Открыв глаза, увидела Бонапарта, терпеливо ждущего моего пробуждения. Увидев, что я проснулась, он сглотнул и тихонько выбежал из палатки. Оглянулся, давая понять, что ждёт меня. Я пошла за ним. Дойдя до кустиков, я присела ненадолго и, натягивая трусы, хотела уже возвращаться, но Бонапарт выжидающе заскулил и потрусил по склону, увлекая меня за собой. «По крайней мере, прогуляюсь, вместо зарядки», - подумала я, взбираясь вслед за собакой. Бонапарт уверенно бежал вперёд, а меня разбирало любопытство, куда? Изредка оглядываясь, я видела море, так что страха заблудиться не было. Утро очаровывало своей свежестью, и хотя здесь мне нравилось всё, я снова испытывала восторг первооткрывателя. Капли росы на листьях. Свежий, сахарный воздух, чистота и покой.

- Бонапарт, ты где? – Я не заметила, как увлеклась природой, и его хвост исчез из поля зрения. – Бони-и! - Я огляделась. Моря уже не было видно, зато местность заметно выровнялась.

- Ёлки-зелёные, Бо…- Я не договорила и застыла на месте, как вкопанная. За большим валуном, скрывшим от меня собаку, лежал скелет. Я никогда раньше не видела до такой степени истлевших останков, разве что по телевизору. Первое желание было – рвануть, что есть силы обратно, но тут рядом я увидела сидевшего Бонапарта. Оглядев одними глазами местность вокруг, и всё ещё не двигаясь с места, я устыдилась своей слабости: «Тоже мне, колдунья, скелета испугалась». Я прокралась ближе и, наклонившись, принялась осматривать скелет. Он лежал навзничь, на спине, обуви не было. Сверху была накинута полуистлевшая ткань, волокнами напоминавшая домотканый холст. Череп, с кое-где, прилипшими волосами, безглазо улыбался в небо. Трава, густо окружала его, местами прорастая насквозь. Я перевела взгляд на Бонапарта. Он кивнул, нетерпеливо перебирая лапами.

- Ты его знал? – Спросила я почему-то шёпотом у собаки. Бонапарт так же тихонько заскулил.

- Эх, брат, жалко, что ты говорить не умеешь. Так…- Я обвела взглядом местность, стараясь запомнить её как можно лучше. Отодрала полоску ткани со своей майки и повязала на ветку рядом стоящего дерева. – Так, так, так. - Увидела большую гладкую палку, лежащую в траве, подняла её, и…вспышка в мозгу: белый старик. Я оглядела палку. Скорее всего, это был посох, того старика, из сна. –

«Из сна? Интересненько…» Я прислонила посох к валуну, чтобы его было лучше видно.

- Так, пёсик, пошли в лагерь, за помощью. А то всех переполошим своим отсутствием.

Я направилась вниз, по своим следам, оглянулась, но Бонапарт не двигался с места.

- Пошли уже, мы ещё вернёмся сюда, обещаю.

Пёс, успокоенный, обогнал меня и потрусил впереди. Вскоре мы вошли в лагерь.

- Света, ты где была? – Спросил меня Алёша, целуя. А подоспевшая Вера, шёпотом спросила:

- А что с твоей майкой?

- Да всё нормально, у меня есть, что вам рассказать. А где Герман?

Мы позвали Германа, копошившегося с детьми в песке, и уселись вчетвером на совещание. Я рассказала о том, что увидела в лесу и о своих сновидениях, о посохе и пришедшей на ум ассоциации.

- Что думаете, друзья мои? И ещё, Лёша, а ты что не догадывался, куда я пошла и зачем?

Он как-то загадочно на меня посмотрел, и сказал:

- Так значит Бонапарт – пёс того белого старика, который теперь скелет.

- Или мы живём в криминальной местности.- Добавила Вера.

Мы начали спорить, что же предпринять и, высветив все стороны, решили сначала обратиться к властям. Пусть хотя бы сделают экспертизу. Мы позвонили в полицию и стали ждать их появления. Радостное настроение куда-то улетучилось. Мы с Алёшей и Бонапартом пошли с полицейскими на то место, где лежал скелет. Я думала, что мы просто его похороним, там же, у валуна, но полицейские забрали скелет с собой. После того, как мы везде расписались, нас отпустили. Бонапарт, когда упаковывали скелет, лаял, а когда полицейские уходили, унося скелет с собой, побежал вслед за ними. Напрасно мы пытались его остановить. Бросив последний взгляд на нас, как мне показалось с укоризной, Бонапарт побежал вслед за полицейской машиной.

- Как-то грустно всё получилось. Скажи, а почему ты меня отпустил, если всё знал? – Спросила я Алексея.

- Это твой путь, и никто не имеет права вмешиваться.

- А если бы там были бандиты какие-нибудь.

- Но ведь не было.

Алексей обнял меня, и я подумала что, наверное, напрасно пытаюсь до него докопаться.

- А монастырь там есть?

- Если ты думаешь, что есть, значит, есть.

- Алёшка!

Не успела я подумать о том, как же мне повезло с ним, он поднял меня и, посадив на плечи, понёс к морю. Уронив в воду, начал медленно стягивать с меня одежду.

- И всё-таки, мы найдём этот монастырь. Ты пойдёшь со мной, завтра?

- Да, любимая, как нитка за иголкой.

Я улыбнулась этой ассоциации, тем более что он менее всего подходил к нитке.

- Подожди, а иголку кто ведёт?

- В смысле?

- Ну, она же не может сама?

- Она не может. Зато я могу.

Алексей вошёл в меня, и я забыла обо всём на свете, кроме любви. Странное дело, но в голове мозаикой начали вспыхивать картинки: белый старик машет рукой, огромная волна, заливающая весь пляж, грязный Бонапарт, какие-то люди с искажёнными от страха лицами, уютная и просторная спальня, шампанское, веселье. Всё это вперемешку, бессвязно, но на всякий случай я запомнила фрагменты.

 

На следующее утро, собираясь отправиться в горы, я взглянула на небо. Смутная тревога кольнула в сердце. Дети ещё спали. «Без паники. С ними остаются Вера и Герман. Всё будет отлично». - Успокоила я себя и ничего не сказала Алёше. Мы вдвоём быстро нашли тот валун, от которого и решено было начать поиск таинственного монастыря. Мы исследовали местность и так увлеклись, что не заметили, как потемнело. «Неужели вечер, так быстро…»- подумала я и посмотрела на экран мобильника.- «12:15».

- Чёрт, чёрт! Лёша!- Он обернулся и по моим, расширенным от ужаса глазам, всё понял. Взявшись за руки, мы стремительно понеслись вниз. Неожиданно тонкоствольные деревья закончились, и мы чудом не провалились с отвесной скалы в зелёную равнину, уцепившись за деревья в последнем ряду на самом краю пропасти. Зрелище было завораживающее: внизу зелёная равнина колыхалась, словно огромная невидимая ладонь то поглаживала нежно по волосам, то неожиданно давала подзатыльник, ероша зелёную гармонию. Смешение красок зелени и тёмно фиолетового неба давало необычный, не свойственный природе цвет. Я вспомнила картинку из Бхаватгиты, где юный Кришна поднял землю, чтобы укрыть своих односельчан от урагана и не прекращавшегося ливня. Отдышавшись, и придя в себя от увиденной картины, мы поняли, что сбились с дороги. Мозг лихорадочно просчитывал варианты. Я наклонилась вниз, чтобы осмотреть стену и заметила узкий карниз, до которого было примерно два-три человеческих роста. В голове промелькнула мысль, что картинка уж больно знакома. Я высунулась, как можно дальше, чтобы убедиться. «Чёрт!» Я вишу, уцепившись за корень дерева. Ноги болтаются, и я тупо пытаюсь нащупать опору. Вдруг слышу, как Алёша говорит: «Хватайся за штанину!»- и, не успев сообразить, что к чему, медленно опускаюсь вниз на его джинсах. К счастью, ноги наткнулись на твёрдую почву и, не успев испугаться, я увидела, что стою на узком карнизе. Я узнала его! И эти деревья, словно для безопасности и маскировки. Я задрала голову:

- Лёша!- Он молча смотрел на меня. Его взгляд вселил в меня силу и уверенность. Я знала, что делать. И знала, что он тоже сделает всё правильно. Я пошла вдоль карниза чуть ли не в припрыжку, в надежде увидеть ручей. Казалось, что время замерло. «Ну, где же ты?» - страх ошибиться шевелил волосы на голове. Наконец я увидела его. Это была грязная вода, похожая на ручей после дождя. «Скорее!»- мелькнуло в голове, и я шагнула под своды пещеры. Оказавшись в кромешной темноте, я нащупала в кармане, предусмотрительно взятую зажигалку. Пройдя за поворот, и оказавшись в центре пещеры, я вдруг подумала: «Что я тут делаю? Идиотка. Там же дети, Вера». От отчаяния слёзы сами хлынули из глаз. Горестно всхлипнув, я почувствовала как в моё сердце словно вставили невидимый ключ и повернули, открывая в него невидимую дверцу. Страдальчески-протяжно гыкнув на вдохе, тело моё завибрировало, наполняясь чем-то новым и неожиданно приятным. Слёзы моментально высохли. Повинуясь неведомому чувству, и ощущая необычайную лёгкость в теле, я развела руки в стороны, приготовив ум для молитвы, необходимой, как мне казалось. Вместо этого, я ощутила себя маленькой клеммой, которой замкнули электричество вселенского напряжения. Я - неизвестный электроприбор, соединяющий энергию неба и земли, сперматозоид и яйцеклетка в момент соединения, совокупляющиеся рацио и эмоция, Ромео и Джульетта, рождение и смерть. Я не могла вспомнить ни одной молитвы, ни одной мантры. Но ум всё время порывался что-то сказать, и когда отыскалась искомая комбинация, в мозгу зафиксировалось: «Я ЛЮБЛЮ!» Тут же, как только я мысленно произнесла эту фразу, я превратилась в генератор или электростанцию. От моей груди сначала через руки потекли ручейки энергии к моим любимым, и они освещались как лампочки. От них энергия переходила к другим людям, которых любили они, и видит бог, в пещере стало светлее. Ко мне начался возврат энергии от тех людей, которые любили меня. Во мне, словно открылась вторая очередь электростанции. Я любила уже этот лес, горы, море, животных, растения. Я ощущала себя маленькой клеткой огромного организма Матери-природы. И она, по-матерински отвечала мне взаимностью. Поначалу меня колбасило как Дункана Маклауда из «Горца», но вскоре я адаптировалась, и это состояние блаженно грело сердце. В пещере было светло также, когда в ней находился старик. Не знаю, сколько прошло времени, но клеммы будто сняли, и я обрела способность передвигаться и даже соображать.

Из пустоты сознания донеслось: «Во, торкнуло!» Следом затараторило рацио: «Это всё хорошо, просто чудесно. Но что дальше? Что я делаю в этой норе? Спасаю мир.5?»

- Я делаю то, что должна делать.

Оглядев пещеру, я заметила железную кованую дверь, что немало меня удивило. Подёргав за ручку и потолкав плечом дверь, убедившись в её монументальной неподвижности, я подумала, что эту загадку разгадаю в следующий раз. «Надо дорогу пометить»,- и поспешила к выходу.

Солнце на мгновение ослепило глаза. Чистое голубое небо. Всё как всегда. «Странно».

- Лёша, родной, где ты? – Я задрала голову вверх, но его голос откликнулся прямо передо мной.

- Иди сюда, я тут дорожку нашёл.

За деревьями мелькнул его силуэт. Через несколько мгновений мы были в объятиях друг друга.

- Родной… - Я вдохнула его запах.- А почему ты мокрый? – Отстранившись, я посмотрела в его глаза, заметив взъерошенные волосы,- И такой грязный?

- Всё супер. Просто меня немножко чуть не смыло.- И на мой застывший в округлившихся глазах вопрос ответил, дёрнув за руку,- Идём уже, скоро вечер.

Мы молча пробирались по едва заметной тропке, скорее угадывая её. Алексей оставлял таинственные знаки на деревьях, и я полностью ему доверилась. Когда мы вышли на пляж, волосы на моей голове зашевелились от представшей картины. Пляж был похож на грязную свалку. Я в ужасе оглядывалась, ища знакомые ориентиры. Всё точно. Это наш пляж. Но ни детей, ни Веры с Германом на нём не было. Отчаяние незаметно прокралось внутрь, и я схватилась обеими руками за голову:

- Какая же я ду…

- Спокойно.- Алексей не дал мне поддаться панике.- Сначала, надо всё осмотреть. Мы бегали по пляжу, в поисках хоть каких-нибудь следов, но понапрасну. Груды мусора из всевозможных обломков и несколько незнакомых трупов. Одновременно мы пришли к одному решению и, не сговариваясь, вышли туда, откуда мы приехали, где впервые увидели солнце, опускающееся в море. Следов от колёс не было видно. Моё внимание привлекло лёгкое шуршание. Оглянувшись, я увидела на одном из деревьев зацепившийся пакет. Скорее машинально рука потянулась к нему. Внутри лежала пачка Вериных сигарет. В ней было всего две штуки.

- Алёшка, они живы! Это знак. Ну, Веруня, ума палата.

Мы закурили, примостившись на каком-то брёвнышке. Только сейчас вспомнив о мобильнике, я набрала номер Веры. Связи не было. Затолкав окурки в пачку, на всякий случай, мы принялись кричать, что есть мочи:

- Вера! Герман! Где вы?

Ответа не последовало. Решив, что ждать, бездействуя, всё равно не сможем, мы двинулись к ближайшему населённому пункту, по дороге выкрикивая во все стороны имена наших друзей. Стемнело, но мы продолжали идти, не останавливаясь, даже если бы идти пришлось всю ночь. Вдруг свет фар из темноты двинулся навстречу и, поравнявшись с нами, остановился.

- Светка! - Вопила Вера.

- Верка!- Завопила и я.

Мы бросились обниматься, прыгали как дети, радовались, что всё обошлось.

- Вера, с детьми всё хорошо?

- Да они спят уже. Мы за вами поехали.

- Что же вы их оставили? Где они?

- На сеновале, в одном доме неподалёку.

Мы сели в машину и наперебой начали рассказывать, что произошло с нами за это время.

- А поесть у вас ничего нет?- Вспомнила я, что с утра ничего не ела, и аппетит разыгрался волчий.

- Водку будешь?- Спросила Вера.

- Издеваешься?- Вера хохотнула.- Ну, давай, уж если у вас ничего больше нет…

- Почему нет, ты сидишь на пакете с едой. Но у нас там, для вас есть супчик, горячий.

Вскоре мы подъехали к дому и, убедившись, что с детьми всё в порядке, начали пьянствовать, отмечая наше чудесное спасение. Вера всё больше уделяла внимания Герману, и они, сближаясь, становились похожи на влюблённую пару. «Ой, подруга…»- это была последняя мысль, перед тем как глаза мои закрылись. Алексей бережно отнёс меня на сеновал, и мы проспали до утра, не разнимая объятия.

Просыпаясь, я чувствовала себя младенцем, и казалось, что вот сейчас придёт моя бабуля и принесёт мне молока и манной каши. Повернувшись к Алёше спиной, я вдруг ощутила этот, такой родной запах детства. Тёплое дыхание. Медленно размыкаю ресницы, и улыбка озаряет моё лицо: карие бусинки глаз восторженно смотрят на меня, ожидая пробуждения.

- Масюня, детка!- Мгновение, и маленькая принцесса утопает в моих объятиях. Проснувшийся Алексей, перевалившись через меня, обнял нас обеих и целовал по-очереди в щёки. Дочь, маленькое солнышко в ладонях любящих родителей, счастливо хохотала.

Когда мы вышли во двор, я увидела старушку с крынкой молока. Сгорбленная, сухощавая, в неизменном переднике. Из-под косынки выбиваются седые волосы. «Бабуля!» Я понимала, что этого не может быть, что её уже давно нет с нами и, встряхнув головой, снова уставилась на старушку. Донёсшиеся слова Германа, привели меня в чувство:

- Баб Дунь, мы тебе забор поправили, принимай работу.

- Сейчас, сейчас, сынки, вот только поздоровкаюсь.- И оглянувшись на Германа с пацанами, направилась к нам.

- Кашки, вот отведайте, с молочком.- Голубые ясные глаза её светились бабулиной добротой.

- Вы очень похожи на мою бабушку.- Сказала я.

- А я и есть бабушка. Для всех.- Как-то многозначительно и в то же время просто ответила баба Дуня и, подсуетившись на столе, потрусила смотреть отремонтированный забор. Позавтракав, мы отправились осмотреть местность. Небо голубое и чистое, трава, пожелтевшая от долгой жары. Почти ничего не напоминало о вчерашнем буйстве природы. На три четверти вокруг простиралась жёлтая степь с венами дорог, и лишь за домом, обступая его полумесяцем, стояли вековые дубы, не стесняя дом и не затеняя огород. Можно было бы назвать это дубовой рощей, но деревья стояли так редко и в таком странном, но всё же порядке, что игра света создавала впечатление какого-то неземного пейзажа. Я иногда видела такие картинки во сне, потрясающе красивые, но никогда не встречающиеся в действительности. Трава под деревьями контрастировала своей зелёной шелковистостью. Мы даже нашли целую поляну земляники и увлечённые поеданием спелых ягод не заметили, как приблизились к молодой поросли, скрывающей в своей сердцевине небольшое округлое озерцо. Продраться к нему через заросли оказалось практически невозможно, так густо она его окружала. Мне пришло в голову, что надо бы расспросить бабу Дуню поподробнее об этом озере, а заодно и о белом старике.

Возвратившись, мы натаскали воды из колодца и затопили баню. Это было ещё одно чудо. Лучше бани мы в жизни не испытывали. Баба Дуня надавала нам всяких трав, и мы так расслабились, что лежали под навесом, не в силах пошевелить конечностями, а потом, после чудодейственного кваса почувствовали необычайный прилив сил. Голова при этом оставалась ясная.

- Баб Дунь, ты волшебница! Добрая фея из сказки.- На что старушка довольно улыбалась и помалкивала.

Странно, что нигде в доме не было ни радио, ни телевизора, а мы даже и не вспоминали об этих благах цивилизации. Мы не вспоминали о прошлом и не загадывали о будущем. Мы жили здесь и сейчас. В этой гармонии как-то нелепо прозвучал и повис в воздухе мой вопрос:

- А что, всё-таки вчера произошло?- Вера почесала в затылке и выдохнула:

- На дурацкий вопрос - дурацкий ответ: не знаю,- и развела руки.

- Ну, а здесь то это тоже было?- Не унималась я.

- По крайней мере, когда мы приехали, ничего такого, по части жертв и разрушений заметно не было.

Зная Веркин характер, я поняла, что она даже не удосужилась что-либо расспрашивать у бабы Дуни. Скорее всего, она ограничилась дежурными любезностями: «Добрый день. Скажите, пожалуйста, могли бы мы переночевать у вас, ни в коем случае не стесняя, пару ночей? Только вскоре к нам присоединятся ещё два человека»,- и про себя уже, наверное, додумала: «или не присоединятся».

- А почему такая милая бабулька живёт одна где, куда взгляд не кинешь, другого жилья не видно?

- Ну, чего ты заводишься. Отдохнём немного и съездим в город, узнаем всё. И на пляж. Ты думаешь, если я не в истерике, значит, не переживаю? Второй раз пронесло, значит, поживём ещё.

За ужином я не удержалась и спросила бабу Веру, как же она тут живёт одна одинёшенька. На что она ответила, что живёт с Богом, а ещё у неё есть собака, кошка, козы, корова и конь. Мне показалось, что лезть в душу бабы Дуни при всех не корректно, и решила задать ей остальные вопросы наедине, после ужина, когда все угомонятся. Когда солнце начало медленно опускаться в степь, она сама подошла ко мне и сказала:

- Не ложись спать. Как стемнеет, зажгутся два фонарика, вон там, - она указала рукой за ограду, по направлению к дубовой роще, иди на них, я тебя буду там ждать. Покажу тебе кое-что.

Я ни на йоту не сомневалась, что пойдём мы к озеру, и с нетерпением ждала, когда на небе погаснут последние всполохи света. Все наши быстро уснули, и я незаметно вышла во двор посмотреть, не зажглись ли заветные фонарики. Ничего не заметив, я начала кружиться в медленном танце, мурлыкая себе потихоньку мелодию пришедшей на ум песенки. Увлекшись процессом, поменяла мелодию и начала двигаться всё быстрее, потом захотелось строить смешные физиономии и танцевать по ролям дурацкие танцы. Я очень редко себе это позволяла, но момент благоприятствовал - времени было некуда девать, а темнота была мне надёжным союзником. Рассмешив саму себя до колик в животе, я согнулась пополам, обнимая живот, и посмотрела вдаль. В темноте светились два синих глаза. Забыв про усталость, я пошла на свет. Легко добравшись до калитки, я попала в синюю ауру фонарей. Через минуту баба Дуня всунула мне в руки один из них. Он был какой-то старинный, похожий на уличный, как герой из сказок, и тяжёлый. Она приложила палец к губам и еле слышно прошипела: «Тсс!» Махнула рукой, чтобы я шла за ней, и я послушно затрусила следом. К моему удивлению баба Дуня оказалась на редкость прыткой старушкой. Через какое-то время мы были у озера, и я подумала что, вероятно, она знала тайную тропу. Бабуля чуть ли не силой усадила меня на бревно, установив фонарь на коленях, а сама пошла по краю озера на противоположный берег. Я следила взглядом за передвижением синего огонька. Вот он остановился напротив меня и, дёрнувшись, застыл в одном положении. Пошарив глазами по сторонам, я поняла, что смотреть больше не на что, всё погружено в кромешную тьму. Вернувшись взглядом к фонарю бабы Дуни, и немного заскучав в одиночестве, я подумала, что же она хотела мне показать. В этот же момент темноту между нами прошил холодный столб света. Я подняла голову. Точно посередине озера и так низко, что казалось можно до него дотянуться, висел жёлтый круг луны. Он отражался не на поверхности озера, а под водой, а свет холодным туннелем соединял два этих круга. Похоже было, будто включилась лампа дневного света, протяжённостью со дна озера до самого неба. Рот сам собой открылся от удивления, пока я рассматривала это чудо от самого верхнего, жёлтого кружка до самого нижнего. Как только взгляд упёрся в глубину, что-то резануло по глазам, и всё словно перевернулось…

Баба Дуня почему-то вниз головой, трясла меня как осиновый лист. Открыв глаза, я очень удивилась, осознав, что это я валялась на бревне, головой вниз, а не баба Дуня. Голова трещала как с хорошего бодуна, однако это не помешало мне заметить, что уже стало светло. Было одно желание лечь в тёплую постель и уснуть, забыв о головной боли. Баба Дуня потрусила вперёд, прихватив оба фонаря, а я ковыляла следом, стараясь не отставать и побыстрее осуществить своё желание. На автопилоте, следом за бабой Дуней, я вошла в дом, чего никто из нас раньше не делал, и она уложила меня в постель. Мне даже не пришло на ум сопротивляться, или вспомнить о детях, Алёше, Вере…Через мгновение я уже спала мёртвым сном.

Мне снился белый солнечный город, красивый до головокружения. Дома в нём были словно вырезанные из слоновой кости, всюду цветы и пальмы. Никакой суеты, даже редкие автомобили не нарушали этой чистоты улиц и воздуха. Красивые женщины и мужчины приветливо улыбались, попадаясь мне навстречу. Я с удовольствием заглядывала в разные дома, и всюду видела счастливых людей. Меня неодолимо тянуло к морю и не возникало никаких сомнений, что этот город находится у самого синего моря. Я слышала его запах, его дыхание. Ноги сами привели меня на смотровую площадку, находившуюся на выступе большой скалы. Выйдя на самую крайнюю точку, я с превеликим удовольствием вдыхала этот, ни с чем не сравнимый запах, где перемешаны свобода и величие, необузданная мощь и вековое спокойствие. Пообщавшись с морем, я повернулась и увидела седовласого старичка, сидящего за круглым столиком. Поравнявшись с ним, я услышала:

- Хотите чаю, прелестное создание?

Взглянув в его глаза, меня словно пригвоздило к стулу напротив старичка.

- Да, с удовольствием. Это Вы?

Несмотря на приличный костюм, загорелую кожу и пронзительный, лучащийся добротой взгляд синих глаз, я сразу узнала в нём белого старика. Он улыбнулся:

- Смотря, что Вы считаете мной.

Я смутилась. Он был похож и на белого старика, который меня так озадачил, и на Гендельфа из «Властелина колец», и моего дедушку, которого у меня никогда не было. А ещё я подумала, это, в общем-то, и вызвало моё смущение, что он похож на Бога, в которого я к тому времени, не очень-то и верила, если не считать удивительного появления Алексея и Германа. Что-то во мне начало происходить в этот момент, слёзы ручьями хлынули из глаз, но это не было страдание, это было так радостно, что я, не стесняясь, встала и хотела обнять старика, а он, предупредив мой порыв, поднялся навстречу и сам обнял меня.

- Дед, спасибо тебе, что ты меня любишь… Скажи, ты мой ангел-хранитель?

- Да.

- Значит, я тоже буду ангелом-хранителем?

- Не сейчас, а когда придёт твой срок.

В моей голове начали зарождаться новые вопросы: как, когда, почему, но дед их мягко остановил, поглаживая меня по волосам:

- Всё узнаешь в свой срок.

- Дед…- Мой эмоциональный всплеск разбудил меня. В доме было светло. По ощущениям я проспала не больше двух-трёх часов. Пробежалась глазами по обстановке дома. Всё очень просто: пучки трав на стенах как-то по-особенному украшали их, этакие панно, и если присмотреться, то видно, что всё это было подчинено определённой гармонии и создавало впечатление, что стены живые. Домотканые половички, шкаф деревянный, несколько стульев и кровать, на которой сидела я, удивлённо разглядывая обстановку. За занавеской была комната побольше, где посередине стоял круглый стол, накрытый скатертью, у стены буфет, а напротив широкая деревянная лавка. У окна в кадках росли причудливые цветы. Я поймала себя на мысли, что баба Дуня далеко не простушка, хоть и книг в её доме я не заметила. «Интересно, сколько же ей лет? На дворе двадцать первый век, но, не смотря на древнюю обстановку, нет ощущения ветхости, ни старческого запаха, ни других нюансов, присущих пожилым людям». С этими размышлениями я вышла на крыльцо и увидела всю нашу компанию за завтраком.

- Доброе утро!- Произнесла я. Маленькая бросилась меня обнимать, с Алёшей мы обменялись поцелуями, но по Вериному лицу я поняла, что что-то не так. После завтрака, среди грядок с помидорами, уперев руки в бока:

- Ну, и…- выпуская дым из носа, произнесла она.

- Вер, ты чего?

- Я чего, это ты чего. Ты спала целые сутки.

- Да ладно. Мы ночью с баб Дуней сходили к озеру, а я вроде головой долбанулась, ну она меня и уложила к себе поспать.

- На сутки?

- Да я спала-то часа два-три.

- Тебя не было целые сутки, а вчера, если ты помнишь, мы хотели ехать в город. И вообще, мне что-то поднадоело ничего не делать.

Я почесала в затылке, но возразить было нечего, в голове было пусто. Я робко предложила:

- Давайте поедем сейчас.

- Поехали!- Вера решительным шагом, словно у неё всё давно уже было подготовлено, направилась к автомобилям.

-Дети, загружаемся!- Командовала она в своём привычном стиле, а я отметила, что сутки была без Алёши и даже не заметила этого. Мы распределились семьями, но после разговора с Верой среди помидор, мне, почему-то больше хотелось быть с ней, и хотя мы не произносили этого вслух, мне показалось, что я была ей нужнее, чем Герман. Распрощавшись с бабой Дуней, мы двинулись по направлению к городу. И дорога знакомая, и время и километры сходятся, а города нет. Белый прибрежный песок, простирающийся на всём пространстве, на котором должен бы быть город. Но его нет. Мы не стали обсуждать это при детях и, переглянувшись с Верой, одновременно поняли, что давно не были наедине, а у нас много чего накопилось для обсуждения. Попросив мужчин позаботиться о детях, мы ломанулись вдоль пляжа и шли молча до тех пор, пока не увидели каменную глыбу, торчащую в воде, недалеко от берега. Взгромоздившись на неё и закурив, мы так же молча смотрели на воду. Выбросив окурки, не сговариваясь, мы повернулись лицом друг к другу и несколько секунд неотрывно смотрели в глаза. Я выдохнула первая:

- Верка!

- Светка!- Выдохнула подруга, и мы обнялись, подтверждая наш негласный союз дружбы.

- Вер, я ничего не понимаю…

- И я ничего не понимаю…

- Выходит, что мы с тобой дуры.

- Выходит, что так.

Переглянувшись, мы заржали во всю мочь, и некоторое время прыгали и кричали, как полоумные, а потом нырнули в воду, охладиться.

- Свет, ты знаешь, я уже устала лениться.- Сказала Вера, когда мы вышли из воды.

- Если честно, то мне тоже поднадоело. Голова чугунная, в ней столько всего накопилось, а выхода нет. Вер, я вот думаю, если я напишу об этом книгу, как мы были счастливы, как жили в полной гармонии…

- Вот именно, были. Ты серьёзно думаешь, что это может длиться вечно?

- А ты так до конца и не поверила?

- Ты же лучше меня знаешь, что всё приедается. Теряется острота ощущений. Именно это, адреналин, бушующий в крови, и толкает людей на всевозможные подвиги и безумства. Почему многие слащаво приторному раю предпочитают ад? Потому что там собрались самые великие и интересные люди. Можно ж от скуки сдохнуть среди занудных праведников. Хочешь пополнить когорту философов-утопистов? Флаг тебе в руки. Но мир людей никогда не сможет быть совершенным. Это же люди. В человеке очень много от животного. А страсти так сильны…

- Верка, не перестаю удивляться твоему цинизму.

- Я тоже не перестаю удивляться, как тебе до сих пор удаётся не повзрослеть.

- Ну, Верыч, неужели ж вся история человечества, не поставила его перед необходимостью жить в мире и согласии, прежде всего с собой и затем уже с окружающими людьми?

- В раю земном?

- Вер, вот ты, я. Мы стремимся изменить себя, сделать свою жизнь более органичной.

- На этом счёт можно закончить. Ты же сама постоянно плачешься, что никто ничего не хочет.

- Ну, это в нашем городе.

- В других, просто, людей больше и благосостояние чуть выше. А так, то же самое. Ну, ты же видела, что произошло и с тем, и с этим городом, и неизвестно ещё, что произошло с другими. Связи-то нет. Даже узнать не у кого. Тяжело вздохнув, я поскребла себя по черепу, подёргала за волосы, вытянув губы хоботком, нахмурила брови. Ощутив себя трёхлетним ребёнком, которому нечем возразить, притянула губы обратно, в подобие извиняющейся улыбки, и ещё раз тяжело вздохнув, произнесла:

- Значит, всё: и счастье, и любовь, и свобода, и деньги, и здоровье возможны только в рамках отдельно взятой личности. Я всё понимаю. Да. Но меня мучает одно: ЗАЧЕМ??? Зачем мне всё это, если рядом не будет никого, с кем можно будет этим поделиться? – Я подняла глаза, полные слёз, к небу и замолчала, сглатывая ком, застрявший в горле. Вера обняла меня за плечи и подвела резюме:

- Жизнь – дерьмо, а ты слишком эмоционально к этому относишься. Давай, ещё курнём.

Пока мы курили, у меня было время обдумать слова подруги.

- Вера, но ты же не будешь отрицать, что прекрасно проводишь время.

- Не буду.- Перебила она меня.

- А ведь, сколько людей перестало существовать за это же время, и не только людей – целые города.

- Ну и что! Они заслужили то, мы заслужили это. Человек, по большому счёту, всё равно остаётся скотиной. Даже если нам предоставили отсрочку, это не значит, что она будет бесконечной. Ну, а если это всё-таки случится, то мы всё равно сдохнем от скуки. Крепись подруга и хорош мне мозги компостировать. Хочешь написать книгу – пиши, флаг тебе в руки. Только кто её читать будет?

- Вот всегда ты стираешь пыль с высокой материи грязной половой тряпкой…

- Но ведь тоже кто-то должен…

Мы возвращались к своим любимым, посмеиваясь и над собой, и над разговором, который только что произошёл, и над своим временным затмением. Мы знали одно: жизнь продолжается, мы любим и любимы, и нам её надо прожить максимально комфортно, строить планы и учиться жить по-новому. Держась за руки и радостно улыбаясь, мы делились своими перспективами:

- Я хочу здесь остаться жить, в домике на берегу, как мечтала. Сад разведу, огород. Сказка.

- Ладно, уговорила, построю я тебе дом, но жить тебе придётся по соседству со мной.

- Значит, ты будешь читать мои книги?!

- Если ты будешь писать их в лучших традициях.

- Верка!..

- Светка!..

 

 

23.05.08.

 

 

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/