Чудо-грядка /постмодернистская сказка/

Дело было в деревне, куда восьмилетний Никитка отправился с мамой на все лето. Никитка часто болел. Слабые бронхи не первую зиму укладывали его в постель, а потом еще долго кашель так трепал его по ночам, что новые жильцы сверху пригрозили пожаловаться участковому на собачий лай, мешавший им спать. Зато когда узнали, что лает совсем не собака, а Никитка – заохали и предложили маме с Никиткой поехать летом в деревню, где у них пустовал домик, а местные жители держали желтоглазых коз, дающих драгоценное молоко, избавляющее от всех хворей.

Маму уговаривать не пришлось, и как только наступили каникулы, семья их загрузилась в автомобиль, и через два часа уже обживала домик на берегу речки. Папа остался на выходные. И начиналось веселье! С утра они гоняли мяч, потом бежали купаться, загорали, а вечером ловили рыбу на ивовые удочки или раков на старый папин башмак. Время пролетело незаметно, и Никитка с грустью проводил папу.

Неделя без папы выдалась скучной. Никитка коротал денечки в обществе двух соседских девчонок и их кукол. Тоска… Говорить с сюсюкающими созданиями было не о чем. В кружавчиках, бантиках и бусиках Никитка не разбирался, разве, что в бадминтон поиграть с подружками или в прятки. Иной день он и вовсе мог провести на дереве – сидел в укрытии, среди переплетенных веток, где устроил себе наблюдательный пункт и часами разглядывал в бинокль, что творится на соседских огородах или речке. Правда, играть в одинокого пограничника ему быстро надоело. Хоть и просились девчонки в его игру, но на дерево ни одна забраться не смогла, а быть пограничными собаками им не захотелось.

Бегать на четвереньках, лаять и выполнять Никиткины команды они посчитали недостойным принцесс, и навсегда ушли играть в свое кукольное королевство.

Лето только началось, и Никитка надеялся, что еще привезут на парное молоко мальчишку подходящего для игры в человека-паука или войнушку.

А пока молоком лечили его одного, если не считать принцесс-соседок.

Мама быстро отыскала Деда с расчудесной козой. Козы тут были почти в каждом доме, так, что молока хватало всем. Не деревня – козья столица!

«Еще тепленькое... Из-под самой козочки!» – приговаривала мама, глядя, как Никитка давится непривычным питьем. Сначала он морщился, но быстро распробовал. Сладковатый, густой вкус понравился ему настолько, что совсем скоро он установил личный рекорд, выпивая банку в день! Не за раз, конечно, иначе бы лопнул.

Ох, скажу вам нелегко

Пить парное молоко!

Из огромной кружки

От козы-подружки.

У козы есть хвост и вымя, рожки и бородка

А зовет ее хозяин почему-то - Тётка!

Это они с мамой сочинили козе в благодарность. Жаль, что козы не ценят поэзии, и потому было решено угостить их поилицу вместо стиха яблочной пастилой.

Мама предложила Никитке проявить самостоятельность и сходить за молоком одному, заодно козе Тётке подарок отнести, тем более Дед жил неподалеку.

«С козой познакомишься, стихов ей почитаешь», – пошутила мама, вручая Никитке пустую литровую банку и пастилку.

Пришел Никитка, а Деда в доме не застал, только коза желтоглазая во дворе у поленницы дровишки грызет, да блеет жалостно так, вроде проголодалась. Никитка погладил ее между рожек по шелковой голове, за бородку подёргал, пастилкой угостил и отправился искать ее хозяина на огород, потому что прочитал записку, что Дед там.

По тропке обогнул дом и в глубине сада-огорода отыскал хозяина. Тот возился возле одной из грядок со щавелем. Никитка сорвал листик и засунул себе в рот – кисло! Огляделся вокруг. Все грядки были засажены: где петрушка, где укроп, где еще какая-то зеленушка. И только одна грядка пустая!

– А почему эта грядка пустая? – поинтересовался он.

– Да, вот не решил еще, что посадить… У нас здесь земля такая, что хоть лопату сажай! Зазеленеет и плоды даст!

Никитка засмеялся. Не поверил, конечно, Деду. А Дед хитро, так прищурился, да и засадил лопату в землю, так, что один полированный черенок из грядки торчит.

– Через неделю приходи сам увидишь! А пока пойдем, молока тебе налью.

Никитка хоть и не поверил, что лопата зацветет, но ждал с нетерпением, когда неделя пройдёт. Каждый день у мамы спрашивал: «Прошла неделя?» И когда она, наконец, закончилась и наступила новая, побежал к Деду. На крыльце его поджидала банка с молоком, а хозяина опять нигде не видно. Дело ясное – на огороде Дед.

И Никитка прямиком через сад-огород к чудо-грядке.

От удивления он даже банку упустил и не заметил, как шлепнулась она из его рук прямо в мягкую, пушистую землю, оттого и не разбилась. Стоял изумленный и таращился на лопату… Не узнать было лопату! За неделю отросли на ней ветки. Все зелеными листочками укрылись. Никитка даже глаза потер кулачками: не обман ли зрения!

– Нет, не обман,– услышал он позади себя голос Деда. – Дней через десять и плоды даст.

– Плоды?! – не веря ушам, переспросил Никитка.

– А как же… Думаю, десятка два лопат собрать с лопатного дерева. Вам, кстати, лопаты не нужны? Хорошие лопаты в этом году созреют, крепкие. Сносу им не будет.

Никитка пообещал спросить у мамы. Как только оказался дома сразу и спросил. Мама согласилась, что их лопата уже старая и затупилась, хорошо бы новую купить. Но когда услышала, что покупать не нужно, а нужно подождать пока они созреют на лопатном дереве, сильно расстроилась и даже потрогала Никиткин лоб губами – не заболел ли. Только лоб оказался вполне холодным и подмышкой 36,6. Тогда мама решила, что Никитка фантазёр и успокоилась.

Вот только самому Никитке чудо-грядка покоя не давала:

«Если на грядке растёт ВСЁ, то можно посадить ВСЁ и ВСЁ умножится!» – размышлял он, сидя на дереве.

Оставалось найти это «ВСЁ» и совершить эксперимент.

Недолго искал Никитка, что посадить. Схватил со стола блестящую, серебряную машинку с откидным верхом, поднимающимися дверями и каучуковыми шинами. На секунду задумался: жалко было зарывать в землю такую красоту! Но ничего не поделаешь, как ещё доказать маме, что он не фантазёр.

На следующее утро машинка была у Деда.

– Что ж… – согласился хозяин чудо-грядки, – можно и машинку. Через неделю, думаю, ведро соберём.

– Машинок? – все ещё недоверчиво переспросил Никитка.

– Ну, не огурцов же, – усмехнулся Дед. – Что посеешь, то и пожнёшь.

Никитка не понял, что такое «пожнёшь», но обрадовался целому ведру автомобильчиков.

– И куда тебе столько?

Никитка пожал плечами.

– Лопаты, то скоро подрастут. Их по домам разнесу. Лопаты в хозяйстве вещь нужная. А ведро машинок – баловство одно.

Никитка представил ведро машинок и как он расставляет их на полу рядами, изображая автосалон.

– Пригодится, – деловито ответил он Деду.

– Ладно. Пошли сажать.

На огороде Никитка не узнал лопатное дерево. Оно так вымахало, что стало раза в три выше Деда. Кое-где на нём уже виднелись маленькие лопатки. Пока ещё совсем маленькие, словно игрушечные. Но Дед пообещал, что через пару дней, если дождя не будет, дозреют лопаты и можно снимать урожай.

– Здорово! – обрадовался Никитка. – Нам с мамой вон ту, красную.

Дед кивнул, воткнул машинку в землю и приказал Никитке приходить через неделю с ведром.

Дождавшись положенного срока, Никитка с пятилитровым ведром пришел за урожаем.

Собранные разноцветные лопаты лежали вдоль грядки. Дед взял одну из них и загнал в землю, поднажал и вместе с комом земли к ногам Никитки упали две машинки. Как и обещал Дед, они целое ведро накопали! Никитка еле дотащил до дома, еще и за лопатой пришлось возвращаться. Умаялся!

Мама ни ведру машинок, ни новенькой красной лопате не обрадовалась, опять огорчилась:

– Что же это такое! – всплеснула она руками. – С какой свалки ты все это притащил?!

Про то, что машинки выросли на огороде и оттого в земле, мама и слышать не хотела. И пообещала пожаловаться папе на Никитку-вруна, таскающего со свалок, что попало.

Машинки она приказала вернуть туда, откуда принёс, а за лопату обещала расплатиться с Дедом, совершенно не веря, что та выросла на дереве.

Раздосадованный Никитка потащил ведро с машинками к калитке, сокрушаясь, что нет у него здесь приятелей, чтобы поделиться чудо-урожаем, а лучше вместе поиграть распрекрасными, свеженькими автомобильчиками.

За своими заботами он совсем пропустил, приезд новых дачников. Мальчик глядел на него из окна домика-времянки, что стоял рядом с их большим домом.

Никитка очень обрадовался соседу. Он показал на ведро и предложил выходить и поиграть с ним в автопарк. Но мальчик лишь грустно улыбнулся:

– Болею… – сказал он.

– Поправишься выходи!

– Я не поправлюсь…

– Как это не поправишься?! – удивился Никитка.

Мальчик ничего не ответил. Да и Никитка не стал дожидаться ответа. Он радостно закричал и бросился, навстречу нагруженному пакетами отцу.

Только вечером Никитка вспомнил про странного мальчика.

– Вот тоже на воздух и молочко парное вывезли… – ответила мама на его вопрос, разливая земляничный чай по цветастым чашкам. – Да только разве поможет молоко, когда ноги не ходят…

А дальше мама начала рассказывать папе про Никитку, про ведро машинок и лопатное дерево.

Она думала, что и он не поверит. А папа взял и поверил! И обещал непременно сходить на чудо-грядку взглянуть, где лопатное дерево растет. Никитка тут же потащил его к ведру с машинками, оставленному им на скамейке в саду. Папа на минутку оторвался от своего смартфона и, взглянув на ведро, даже присвистнул, вроде, от удивления. Но тут же с головой ушёл в телефонные игрушки, не пожелав играть с Никиткой в настоящие машинки.

Весь вечер мама ругала папу за интернет, а Никитку за фантазёрство, с которым нужно что-то делать! Папа, по ее мнению, ничего не замечает и не воспитывает Никитку, оттого он и тащит со свалок всякую пакость.

Напрасно Никитка объяснял маме, что машинки совсем новенькие, спелые, только с грядки, мама грозно хмурилась и грозила пальцем. И тогда Никитка решил доказать, ей что всё это правда!

Нужно посадить то, что ни при каких обстоятельствах не может вырасти на грядке, а тем более найтись на свалке, решил он и, недолго думая, вытащил смартфон из папиного кармана. Папа не заметил пропажи и уехал в город без телефона. А Никитка сразу побежал к Деду.

– А почему бы нет… – разглядывая мобильник, поскреб подбородок Дед.– Говоришь через недельку вернется… Что ж с кило соберем.

– А кило это сколько?

Дед взвесил телефон на ладони, зачем-то приложил к уху:

– Не тикает…

– Ха-ха-ха! Это ж телефон, а не будильник! – не смог удержаться Никитка.

– А почему циферблат и стрелки бегают?

– Так это ж матрица! Андроид!

– Андроид, говоришь, – Дед в задумчивости накручивал седой ус. – Ну, раз Андроид, то с десяток соберём. Через неделю приходи с корзиной.

Когда Никитка возвратился домой, озабоченная мама ходила по комнате, проверяя все углы. Она перетрясла все перины и подушки, обшарила кровати, заглянула во все кастрюли и даже под крыльцо! Но телефона папиного нигде не находилось. Зря мама его искала. Если бы Никитка рассказал, что найти его можно на грядке, мама вряд ли обрадовалась такой находке.

«Ничего. Через неделю к папиному приезду целую корзину соберу! Тогда и посмотрим, кто фантазёр!»

В положенный срок корзинка Никитки наполнилась свеженькими смартфонами. Но оказалось их не десять, а девять.

– Один не дозрел, – сообщил Дед и протянул Никитке небольшой, в пол телефона прибор в пластиковом корпусе с экраном.

– Это что? – заинтересованно спросил Никитка, разглядывая мигающие на экране нолики.

– Не дозрел до смартфона… еще бы пару деньков солнечных, а так… электронный шагомер. Маме подари. Пусть шаги за день пройденные учитывает. Десять тысяч шагов в день – через месяц минус пять килограмм в талии. Сейчас все за фигурой следят, на диетах сидят. Мама, небось, тоже?

– Угу. Кефиром себя замучила! – подтвердил догадку Деда Никитка.

Корзинку с телефонами он отнес в сарай, туда же, куда спрятал ведро с машинками. Шагомер оставил, но подарить его маме никак не решался. Ходить по улице туда-сюда, глядя на мелькающие на экране цифры, быстро надоело. Хотелось с кем-нибудь поиграть, побегать, погонять на велике... Но как назло вокруг одни девчонки – новый сосед Гарик не считается, а папа в воскресенье не приехал, хотя Никитка его очень ждал.

– Привет, Гарик! Всё сидишь? – проходя мимо окна, спросил Никитка.

– Сижу…

– А молоко пьёшь?

– Пью…

– И не помогает?

– Нет, – ответил тот печально.

Гарик был такой грустный, что Никитка захотел его чем-то развлечь. Он сбегал в сарай и вернулся с машинкой и телефоном. А когда Никитка рассказал приятелю про чудо-грядку, глаза его ожили и заблестели. Гарик сразу поверил, что лопаты растут на дереве.

– Эх, хорошо бы здоровье вот так же вырастить… – задумчиво произнес он.

Весь вечер Никитка думал, как же вырастить здоровье. Его же не посадишь на грядку, хоть она и чудо, и не соберёшь урожай.

Наутро он отправился к Деду и все ему рассказал. Дед повел Никитку к чудо-грядке – а она пустая! Совершенно, будто никогда и не росло на ней лопатное дерево. Растерянный Никитка стоял возле грядки и смотрел то на Деда, то на свежевспаханную землю.

– Вроде и посадить нечего, а помочь мальчишке хочется… Давай-ка ты, Никитка, желание посей, –предложил Дед.

– Как это?

– Да, так. Посей желание, пожнешь мечту! Ты ведь хочешь, чтоб приятель твой был здоров?

– Очень!

– Тогда желай!

Никитка зажмурился и изо всех сил пожелал здоровья Гарику. Вспотел, как желал!

– Хорошо пожелал? От всей души?

– От всей! – подтвердил Никитка, хотя и не знал где, та душа у него.

– Тогда приходи завтра. И если действительно от всей души желал – всё исполнится.

На следующее утро, чуть свет, когда еще мама спала, Никитка побежал на огород, совершенно не представляя, что же там могло вырасти, но твердо веря, что бы там ни выросло, оно поможет Гарику выздороветь!

Клубника! Её было видимо-невидимо! Пурпурная, наливная, душистая, сладкая! Аромат стоял на весь сад-огород! Никитка сбегал за корзинкой и вернулся за здоровильными ягодами. Набрал до краев и принес их Гарику.

Все лето и осень Гарик ел чудо-ягоды с чудо-грядки. Желание Никитки было так велико, что даже под снегом клубничины созревали, как ни в чем не бывало! Дед собирал ягоды зимой и отправлял Гарику в город.

Следующим летом Гарик с Никиткой снова встретились. Гарик совсем поправился. Целыми днями друзья носились наперегонки на новеньких блестящих великах. Дед вырастил их для мальчишек на своей чудо-грядке из старого мопеда, много лет ржавевшего в сарае без дела.

Мама наконец-то поверила Никитке и даже задумала посадить на чудо-грядке руль от трактора, вдруг ко дню рождения папы вырастет новенький джип.

Кар-р-сота/социальная сказка/

 

 

Ранним утром к небольшой площадке, что расположилась между ларьками и домом, подъехал грузовичок. Шофер вытащил из кузова длинноногую металлическую урну с козырьком и водрузил между скамейками.

– Ишь, какая цапля к нам пожаловала… – с любопытством разглядывая новую соседку, пробубнила бетонная цветочница. Она так долго жила на свете, что серебристые бока ее истерлись, а голос стал глухим и низким. Много лет назад ее поставили возле скамеек и обещали посадить цветы. Каждую весну она мечтала, что засияют в ней яркие анютины глазки или  оранжевыми солнышками вспыхнут головки ноготков и настурций.  Время шло, но никто не насыпал земли и не посадил цветов. А вместо них прохожие бросали в ее чашу окурки, обертки, да пусты бутылки. Так в один пасмурный день она перестала мечтать и, превратилась из цветочницы в урну.

Новенькая вежливо поклонилась:

– Очень рада знакомству. Только я не цапля. Я - Пингвин!

– А-ха-ха! – глухо расхохоталась старая Цветочница. – Пингвин! Чего только не придумают эти люди. Вот и меня, помню, Вазоном называли. А какой я вазон, если внутри меня ржавая вода, да мокрые газеты.  Я тебе так скажу: как репу ни назови, – розой не станет.  Так, что никакой ты не Пингвин, а обычный мусоросборник.

Ворона, сидевшая на Цветочнице, вытянула шею,  расправила крылья, одобрительно каркнула и перелетела на новенькую урну. Пару раз она тюкнула клювом по ее металлическому козырьку, бочком прошлась туда-сюда, заглянула  внутрь:

–  Кар-р-сота!

– Подумаешь… Красота! – возмутилась Цветочница. – И часа не пройдет как накидают всякой пакости!

– Уважаемая Цветочница, – торжественно произнесла урна Пингвин. – Для того я и стою здесь, чтобы люди бросали мусор в меня, а не под ноги!  Смысл моей жизни – делать чище окружающий мир! Вот прочтите, что  на мне написано.

– Нас Цветочниц грамоте не обучали, нам это ни к чему. Пусть Ворона читает. Она вон и по-французски и по-русски каркает. Не зря  в профессорской семье сто лет жила, ­– недовольно пробурчала Цветочница.

Ворона опустила вниз голову: в кружке из слов «сделай мир чище» был нарисован желтый человечек, бросающий бутылку в урну.

 – Кар-р-сота! – громко каркнула Ворона, подхватила с земли окурок и отправила внутрь.

 – Ура! – обрадовалась урна. Ведь это был первый окурок, от которого она спасла землю!

– Раз уж мы теперь соседки, пожалуй, я буду звать тебя Пин. А то Пингвин, слишком длинно, – снисходительно заявила Цветочница, всем своим видом демонстрируя, что главная здесь она.  – Да и на пингвина ты похожа так же, как я на вазу.

Новое имя урне очень понравилось – необычное и звонкое.  Она почтительно поклонилась и замерла в ожидании, с любопытством посматривая на редких прохожих.

Постепенно улица ожила: прибавилось машин и людей, но люди спешили мимо, не замечая Пин…  А она была полна решимости собрать в себя весь мусор мира, ну не весь, – хотя бы горстку! Пин с нетерпением ожидали хоть конфетной обертки, хоть трамвайного билетика! Напрасно. К обеду Пин совсем заскучала и стала едва заметно раскачиваться на своих металлических ножках, издавая жалобный писк.

– Кар-р-ошая пого… – начала было Ворона, прогуливаясь между Цветочницей и Пин. Но не успела она договорить, как на  дно Цветочницы плюхнулся прозрачный пакет с объедками. – Опять кар-р-ша! – сунув клюв в пакет, разочарованно прокаркала она.

– Опять гречневая,– подтвердила Цветочница. – Вчера гречневая, сегодня гречневая…

– Хоть бы кар-р-очки кусочек или кар-р-баски! – мечтательно произнесла Ворона.

– Курочку и колбаску бабуся и сама слопает, –  проворчала в след удаляющейся старушке Цветочница.– Посмотри-ка лучше сюда, – предложила она Вороне, надеясь хоть немного оттянуть время, когда нахальные голуби и воробьи, обожавшие гречневую кашу, устроят внутри нее птичью свару. – Тут у меня под газетой арбузная корка. Мальчишка вечера бросил.

– Кар-р-буз?! – Ворона откинула газету и лениво клюнула яркую арбузную мякоть. – Нет! Я теперь в японском ресторане обедаю. Тут недалеко, за углом… Прекар-р-асное место! Роллы! Суши! Кар-р-сота!

– А разве Ворон пускают в рестораны?! – поинтересовалась Пин, глядя вслед  удалявшейся птице.

­­– Конечно, нет! – отозвалась Цветочница. –  Будет на веранде по столикам скакать. Клевать кто-что не доел. А то и кусок у раззявы утащит.

– Но ведь воровать не хорошо! – возмутилась Пин.

– Это людям нехорошо, а птицам можно. Для них свои законы. Птичьи. Вот мусор кидать в общественном месте мимо урны – это плохо! А еще хуже кидать его в меня! Нет такого закона, чтобы его в цветочницу кидать!

Цветочница горько вздохнула, наверно, вспомнив про анютины глазки и настурции. Но сейчас внутри нее били крыльями и толкались прожорливые птицы.

– Кыш! Кыш! – зашипела она на облепивших ее птиц, а  те продолжали увлеченно клевали кашу. И  не было  им никакого дела до страданий Цветочницы.

Только завидев возвращающуюся Ворону, они испуганно поднялись и унеслись толстые тушки подальше от ее крепкого клюва. 

– Кажется, будет дождь! – задумчиво произнесла Цветочница, – А значит, внутри меня опять забулькают грязные пузыри… и никогда, никогда не расцветут  прекрасные незабудки!

Металлическая Пин имела характер крепкий, но отзывчивый и потому твердо решила помочь Цветочнице стать украшением их маленькой площадки! Еще днем она заметила земляной холм на другой стороне улицы, – там, где рабочие меняли трубы.

Своим планом она поделилась с Вороной и та согласилась ей помочь. Ночью, пока люди  спали, и даже старая Цветочница дремала, видя прекрасные сны о благоухающих ночных фиалках, Пин, таскала землю. Правда, сначала Вороне пришлось основательно почистить спящую Цветочницу от мусора. Она сложила его в пакет из-под пончиков, валявшийся неподалеку, и все снесла на ближайшую помойку. А Пин, прежде чем чаша Цветочницы наполнилась до краев  черноземом, пришлось несколько раз сбегать через трамвайные пути к огромной куче и перенести внутри себя ведер пять  земли. Но она не устала и даже не запыхалась.

Проснувшись  утром, изумленная переменами Цветочница так и ахнула:

– Что со мной?! Какая прекрасная и легкая земля! Чистейшая! Мне хочется петь и танцевать от счастья! Неужели сбылась моя мечта, и я стану настоящей вазой!!!

Жаль, счастье ее было не долгим. Скомканный пакетик из-под чипсов, брошенный впопыхах, проезжавшим мимо велосипедистом хоть и был огненно рыжим, но никак не походил на китайскую розу!  И Цветочница опять пригорюнилась и даже тихонечко всхлипнула и уже собиралась расплакаться… как вдруг возле нее появился… Пожарник! В каске и с брандспойтом в руке. Он что-то громко крикнул в сторону красной  пожарной машины, остановившейся неподалеку, и из сияющего наконечника шланга вырвалась струя воды!

«О-ох!» – вскрикнула Цветочница от неожиданности.  Ледяной поток окотил ее, достав до самого донышка! Воды было столько, что небольшие лужицы минуту еще стояли на поверхности земли, пока полностью не впитались!

Ворона вовремя умахнула на ветку, росшего  неподалеку ясеня и теперь с любопытством наблюдала за происходящим внизу, время от времени выкрикивая: «Кар-р-аул!»

Отважные пожарники раскручивали  пожарные рукава и тянули их к дымившемуся ларьку под вывеской «ЦВЕТЫ».

«Ай-я-яй! Ой-ё-ёй!» – причитала  испуганная продавщица. Она бегала вокруг киоска из задних дверей, которого  огнеборцы выкидывали опаленные  ящики с рассадой, корзины и вазы с закопченными букетами. 

Бравые пожарные  быстро справились с огнем, скрутили шланги и уехали. Да и зеваки разошлись, оставив хозяйку цветочного ларька в окружении благоухающих гарью букетов. Один, из них  она подобрала с земли, понюхал, чихнула и сунул в урну.

– Как же так! – возмутилась каменная  Цветочница, глядя на урну, неожиданно ставшую вазой. – Опять цветики ми-и-и-мо-о-о !!! И завыла, заплакала от обиды.

Ворона, желая ее утешить, ухватила крепким клювом за край деревянный ящик с рассадой и потащила поближе к огорченной Цветочнице. 

Да не тут-то было! Откуда не возьмись – полицейский! И хвать Ворону! Такой ловкий, прям за лапу её в воздухе поймал, и кольцо железное нацепил! Окольцевал! А от кольца цепочка метровая с браслетом.  И щёлк! – наручники захлопнулись на запястье полицейского. Ворона в воздухе крыльями бьёт, а улететь не может. Тогда она  на спинку скамьи уселась и притихла. Нахохлилась и смотрит внимательно полицейскому прямо в глаза.

– Участковый Пистолетов!  – представился он. – Это вы куда, гражданка Ворона, ящики с рассадой тянули?

– Кар-р! – ответила та, ничуть не смутившись.

– Это не «карр», это покража частной собственности выходит! А может и поджог ваших лап дело? –  задумчиво произнес он, тронув ногой, валявшийся на земле обугленный цветочный горшок. – Сейчас я вас в участок отведу… отлету – поправился он, строго взглянув на птицу.

Но  Ворона совсем не испугалась, ее больше занимал сияющий на солнце браслет.  Она с любопытством клевала его, пытаясь стащить с лапы.

Тут Пин не выдержала:

– Товарищ Пистолетов! Она не виновата!

Участковый обернулся, желая взглянуть, кто там пищит за его спиной.  Но там никого не было.  Тогда он снова уставился на подозреваемую в поджоге и краже.

– Напрасно вы на птицу думаете!

– Да, кто это тут пищит! – Пистолетов резко обернулся – опять никого, только букет в урне.

–  Да, да. Это я. Я все видела! Птица тут ни при чём. Она с нами была. Даже мимо ларька не летала. Отлучалась ненадолго в японский ресторан. Так он совсем в другой стороне. Так, что нет ее вины в поджоге.

Пистолетов так и плюхнулся на скамейку!

– Это что же делается, граждане! С каких пор у нас урны разговаривают?!

– Да, да. У Вороны алиби, – подтвердила Цветочница.

– И клумбы… – участковый Пистолетов снял форменную кепку и стёр со лба пот, обильно выступивший, то ли от жары, то ли от удивления.

И тут Ворона, перелетев со скамейки на плечо участкового, выдала фразу на чистом французском! 

Участковый, так и сполз со скамейки на землю. За всю свою службу он ни разу не встречал говорящих урн, клумб и ворон! Только раз говорящего, и то по-русски, попугая на даче у соседа. Тот по утрам будил весь поселок задорным криком: «Доброе утро, Гондурас!» Так попугаям попугайничать, – не привыкать. Ничего удивительного, а тут… Участковый ладошкой постучал себя по уху, чтобы проверить звук. Вдруг  у него осложнения на уши после гриппа. Хотя гриппом он болел зимой, а теперь лето…

– Не было там никакого поджога… – послышалось глухое бурчание со стороны бетонной цветочницы. – Коротыш это. Короткое замыкание в проводах.

– Что-о-о!!!??? – выпучил глаза Пистолетов. – Коротыш??? Это что же творится??? Бетонные дуры, мало того, что разговаривают, так еще и в электричестве разбираются!!!

–  Подумаешь… – обиженно отозвалась Цветочница, которую только что обозвали бетонной дурой. – Велика премудрость. Я и в сантехнике разбираюсь и в футболе… За десять лет, что дядя Коля с дядей Толей здесь отдыхают всего наслушалась. Вот и скамейки подтвердят.

Пистолетов ожидая, что и скамейки заговорят, в ужасе отпрыгнул от них  подальше. Только скамейки молчали. А вместо них Ворона на плече участкового вдруг заорала дурным голосом: «Кто болеет за Зенит у того в ушах звенит! Кар-р-р!»

Совершенно очумевший Пистолетов вскочил и заходил взад-вперед, растирая  пылающие уши, оглохшие от пронзительного вороньего ора.  Чтобы успокоиться, он достал сигаретку и сунул ее в рот, но сразу подавился, услышав от сидящей на плече  птицы строгий окрик: «Не курить!» Сигаретка выпала из его рта на землю и тут же он получил клювом по темечку: «Не сорить!» – скомандовала птица,  заглянув в круглые от удивления и возмущения  глаза участкового, такие же круглые, как у нее и на всякий случай уточнила: «Ты понял?»

Пистолетов кивнул и подобрал окурок.

– В урну, пожалуйста, обрадовалась Пин. И вытащите из меня букет! Я не ваза!

Участковый Пистолетов, покорно выполнивший все требования и просьбы, растеряно стоял посреди площадки. Вид у него был странноватый. Спешащие мимо граждане не верили собственным глазам, и потому долго еще оглядывались на человека в полицейской форме с закопченным розовым букетом в руке и окольцованной птицей на  голове.

– Товарищ-господин полицейский! –  окликнула Пистолетова хозяйка цветочного ларька. Похоже, вид участкового не смутил только ее, озабоченную происшествием. – Как хорошо, что вы тут! Покараульте, пока я за машиной сбегаю, чтобы несознательные элементы не растащили уцелевшее имущество.

Пистолетов отчаянно кивнул и рукой согнал с головы птичку.

– Кар-ра-уль! Кар-ра-уль! – вместо участкового отозвалась Ворона и вроде вентилятора замахала крыльями. Приятный холодок коснулся пунцовых ушей участкового, все еще прибывающего в состоянии невероятной растерянности.

– Ах, как неожиданно! Теперь значит вместо сторожевых овчарок, сторожевые говорящие птички в полиции служат! – хозяйка цветочного киоска протянула руку, чтобы погладить, слетевшую на плечо участкового Ворону, но та  устрашающе на неё гавкнула, да так, что дама подпрыгнула. –  Ой! Так вы покараулите имущество? – отступив на шаг от сторожевой птички, переспросила она. – А букеты можете себе забрать. Жене подарите. Обугленные листики ощипать, так они еще вполне себе нарядные. Правда аромат не очень цветочный… – наморщила носик продавщица, вдыхая от букета, что накрепко был зажат в руке участкового. Так это не беда, можно на балконе поставить.  Так как?

– Как так! – передразнила ее Ворона.

– Идите, гражданка, – наконец выдавил из себя Пистолетов.

Хозяйка убежала, а участковый постоял, подумал и стал обрывать подпорченные огнем листочки-лепесточки. Жены у него не было, и потому он раздавал цветы проходившим мимо девушкам и дамам, даже одной бабушке достался букетик. Так, что когда хозяйка вернулась, возле ног участкового стоял один ящик с рассадой, именно тот, за похищение которого им и была окольцована Ворона.

Пин, все это время пристально наблюдавшая за полицейским, дождалась, когда он подошел поближе и отчаянно запищала:

 – Господин участковый! Призываю вас обратить внимание на вопиющее безобразие и беззаконие! В глубокоуважаемую Цветочницу, несмотря на то, что в ней земля – продолжают бросать мусор! Хотя для мусора есть я – урна Пингвин! Специально для этого выпущенная на заводе металлоконструкций! Помогите восстановить справедливость: в Цветочницу – цветы, в урну – мусор!

–Кар-р-сота! – поддержала Пин Ворона и, слетев с плеча полицейского, села на ящик с рассадой.

Участковый Пистолетов, все еще подозревая птицу в краже, нахмурился.

– Са-ж-ай! Са-ж-ай! Са-ж-ай! – защебетали, засвистели со всех сторон птички… а может  ему снова показалось.  Только от звонкого чириканья вдруг стало на душе полицейского светло и радостно. Он отпустил Ворону с цепочки, вынул из Цветочницы мятый  пакет из-под чипсов и бережно пересадил каждый росточек из деревянного ящика в бетонную вазу.

А через несколько дней на нежно-зеленых кустиках раскрылись бутоны, и яркие фиалки, о которых столько лет мечтала старая Цветочница, вспыхнули синими, желтыми, фиолетовыми и алыми огоньками, радуя людей хрупкой и совершенной красотой.

Участковый Пистолетов, живший по соседству, вечерами поливал их из большой жестяной лейки. И все лето, до глубокой осени цветы радовали людей.

С тех пор в Цветочницу не бросали мусор, и весь он доставался Пин, чему она была бесконечно рада.

 

 

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/