ЛЮБОВЬ ВАЛЬКИРИИ
Фантастическая сага
Вместо пролога.
Она медленно вытащила меч из ножен. Над прекрасным, отливающим синевой лезвием, разлилось голубое свечение. Этот меч напомнил ей многое. Ей непреодолимо захотелось вернуться в бессмертие, летать над полем битвы, ободряя умирающих героев, и, сопровождать их в величественную страну мертвых – Валлгаллу.
Когда-то, очень давно, она жила в другом мире. Но может быть, все эти картины прошлого не более, чем пустые выдумки? И нет никакой Валгаллы, Одина и Тора, нет и не было ее любимого Гельге, из-за которого она обменяла бессмертие на эту жалкую жизнь, полную мучений. И кто она была на самом деле и что из себя представляла?
Женщина убрала меч в шкаф и подошла к зеркалу. Она увидела в нем усталое, обреченное лицо, глаза, полные беспредельной тоски. Неужели она была такой всегда? Приближающейся к старости женщиной. Ей непременно захотелось увидеть свою обнаженную фигуру. Она сбросила халат и увидев все, что хотела, быстро накинула его на обнаженное тело. Ее тело потеряло былую упругость, гибкость и силу. И смотреть на обвисшую кожу, покрытую синими прожилками вздувшихся вен, было противно.
«Что мне сказал Один, лишая бессмертия?» Она пыталась вспомнить его слова.
«И как только ты оденешь доспехи, ты снова вернешься ко мне и станешь, как и прежде бессмертной девой – воительницей, валькирией».
Она полезла в шкаф, перерыла все укромные места, заставленные какими-то ненужными коробками. Но ни меча, ни доспехов там не было.
«Наверное – я схожу с ума» - подумала несчастная женщина, обреченно закрывая шкаф. Она собрала с пола вещи, которые выбросила из шкафа во время своих безрезультатных поисков, и, положила их на кровать. И от досады на всю свою неудавшуюся жизнь, горько заплакала, вытирая слезы рукавом старого халата.
-1-
Она не помнила свое детство, смутно вспоминала юношеские годы. Все ее воспоминания представляли из себя смесь реальности и фантазии. Ведь не могла же она на самом деле носиться по полю битвы с обнаженным мечом в руке! Разве сейчас она могла бы поднять что-то тяжелее иголки? Нет! А тот меч в шкафу? Как она могла объяснить его происхождение? Или это тоже был плод ее больного воображения? Она потихоньку сходила с ума от безысходности жизни и только поэтому придумала для себя эту красивую сказку о женщине-воительнице. Но как же ее звали тогда, неужели она забыла? Брунгильда. Женщина наконец вспомнила это имя и все ее тело охватил нестерпимый жар, словно кровь воспламенялась в жилах и готова была течь горячей лавой, заливая пол, стены и потолок ее убогой квартиры. И что же происходило с ней в том мире?
Предательство! Да, там было предательство со стороны любимого мужчины. И соперница! Как же звали эту змею? Неважно. Важно было то, что вымысел, сказку она принимала за действительность. И это было ненормально. Наверное, это все происходило из-за того, что она начиталась любовных романов. Любимый, любовница, месть – привычная схема в этих книгах. Но что-то было не так. Что-то тревожило ее сердце и прогоняло сон. Она хорошо помнила этого зловещего одноглазого старика в плаще и шляпе. Кем он мог быть? Где она его встречала? Трудно сказать. Женщина перестала плакать. На кухне, в раковине, скопилось огромное количество немытой посуды. Когда она мыла посуду, то всегда успокаивалась. Главное – восстановить непрерывную цепь событий. Итак, кто она на самом деле? Женщина. Это был неоспоримый факт. Но что из этого следовало? Она родила мертвого ребенка. Несчастная женщина не могла поверить в это, но, к сожалению, это случилось. А она так надеялась, что маленький человечек изменит ее жизнь, рассеет ее безумие. Ей так и не отдали ее ребенка. Просто сказали, что он умер.
А перед этим, трагическим событием в ее жизни, накануне вечером, пьяный муж ударил ее по животу. Он ударил ее! Его противное, худое, заросшее рыжей щетиной лицо, бегающие маслянистые глазки, кривая ухмылка – все это в один момент надвинулось на нее и причинило боль. Ему не нужен был ребенок. Он вообще не любил никого, кроме себя. Расхаживая по кухне в спецовке и грязных сапогах, брызгая слюной, он повторял: «Что ты без меня, стерва? Ты подохнешь с голоду!»
Не подохла. Вернулась из роддома, а его уже нет. Теперь он обитал в соседнем доме, проживая в квартире молодой самки. Такой же пьяницы, как он сам.
Она хотела убить себя. К чему такая жизнь – серая, противная и бессмысленная. Но одна ее хорошая знакомая посоветовала почитать ей «любовные» романы. И чтение спасло ее.
Она читала любовные романы и, сравнивая свою судьбу с судьбами героинь этих книг, решила, что ее проблемы ничто по сравнению с, выдуманными авторами, мучениями какой-нибудь Марии или Фелиции.
А потом ей попала в руки книга Стивена Кинга «Роза Морена». Ее судьба была настолько похожа на судьбу героини книги, что она дочитав ее до конца, даже расплакалась, как дура. Но ведь плачут не только дуры, но и умные, но только несчастные женщины.
Она оставалась наедине со своими заботами и болью, но книги дали ей надежду. С помощью их, она переживала новые ситуации, фантазии уносили ее далеко от дома в другие города и страны. И когда она почувствовала в себе потребность рассказать миру о своей боли, о своей ненужности, но и о своей надежде на лучшую жизнь, она взяла шариковую ручку и тетрадный лист бумаги. И первое, что она написала своим красивым, не испорченным годами почерком, было: «Жила-была женщина…» И все. Слезы хлынули у нее из глаз, заливая тетрадный лист. Что она еще могла сказать о себе? Что она совершила такого особенного, о чем можно было написать? Ее судьба была судьбой миллионов несчастных женщин. А кто сказал, что есть счастливые женщины? Но может быть, нет и счастливых мужчин? Вообще, нет счастливых людей. А что тогда такое счастье? Это никем не познанное, эфемерное чувство. Она выбросила тетрадный листок в ведро и долгое время даже не пробовала писать.
Но ей хотелось выразить свои чувства. Только выразить! Второй ее строчкой, написанной красивым почерком на тетрадном листке было: «Она была обычной. И счастливой, и несчастливой.» А в чем же ее счастье? В мертвом ребенке, бьющем ее, пьяном муже, тяжелой работе? В том, что она еще живет на этом свете?
«Я счастлива, что я еще живу на этом свете» - задумавшись, написала она.
Прошлой ночью ей снился странный сон. Одноглазый старик в плаще и шляпе звал ее к себе. Она ясно видела зловещую улыбку на его лице и этот немигающий глаз с красными прожилками на белке.
Он говорил ей: «Ты все равно придешь ко мне, Брунгильда. Только одень доспехи и ты окажешься рядом со мной, забыв свой суетный мир».
Какие доспехи? И что хочет от нее этот старик из этих страшных снов?
Женщина налила в свою маленькую кружку крепкого чая и откусив кусочек печенья, попробовала продолжить свою писанину. Но больше не смогла из себя выжать ни строчки. Теперь-то она понимала, какие мучения испытывают писатели, когда у них не пишется роман или повесть!
Женщина посмотрела на стенные часы. Часы показывали без пяти одиннадцать. Телевизор она смотреть не захотела (все равно по вечерам показывали одни боевики) и потому прилегла на кровать с книгой в руках, но тут же заснула. И сон, который ей приснился, был продолжением сна прошлого. И опять одноглазый, страшный старик говорил про какие-то доспехи и звал ее к себе.
-2-
Она носилась по полю боя с обнаженным мечом в руке, ее черные волосы развевались на ветру. А синие глаза горели ярким, неистощимым огнем, словно сапфиры. Звон мечей о щиты, нечеловеческий рев воинов, треск ломающихся копий – все это сливалось в единый, неповторимый гул битвы. Воины умирали с улыбками на губах. Каждый из них знал, что его ждет райское место – Валгалла, где все геройски погибшие воины отдохнут от своих ратных трудов.
Но смерть их не была легкой. Они умирали в страшных мучениях, истекая дымящейся кровью, но эта их вера давала силы мужественно встретить смерть. Валькирии, эти девы-воительницы, летали над полем битвы, подбирая тяжело раненых и убитых воинов, и отправляли их в скандинавский рай. И она была одной из них. Гордая, бессмертная дева Брунгильда.
На одинокой скале, вросшей, словно столб в холодное северное море, стоял высокий одноглазый старик. Все его лицо было иссечено шрамами, а кожа, имеющая бронзовый оттенок, была выдублена северными ветрами.
Он спокойно взирал на битву людей своим единственным, немигающим глазом. На плече его сидел огромный черный ворон, застывший, словно зловещее изваяние.
- Люблю шум битвы и стоны умирающих воинов, – сказал страшный старик то ли ворону, торжественно восседавшему у него на плече, словно на троне, то ли себе самому, - Люблю, когда люди становятся героями.
- А что ты еще любишь? – спросил его обнаженный, с великолепной мускулатурой тела, человек или бог.
В могучей руке он держал огромных размеров молот.
- Не люблю, когда меня перебивают! – грозно ответил старик и протянул в сторону пришельца свою руку.
Молния, вылетевшая из нее, готова была поразить неразумного, но тот с легкостью отбил ее своим, поражающим размерами, молотом.
- Почему ты до сих пор не разделался с северными великанами? Или ты хочешь, чтобы они захватили Асгард? Отвечай, Тор! – повелительно приказал всемогущий старик.
- Они перехитрили меня, - с горечью произнес Бог Грома.
Один рассмеялся.
- Знаю, знаю о твоих приключениях. Мальчик, который обогнал тебя и старуха, поставившая тебя на одно колено.
- Но это были Мысль и Старость, - оправдывался Тор.
- Но разве меня может победить старость? – спросил Один у Тора.
Тот ничего не ответил, а лишь покачал головой.
- Ступай, - приказал ему Один, - и не возвращайся без победы.
Тор исчез, словно его и не было. А Один еще раз задумчиво посмотрел на поле битвы. Теперь там хозяйкой была только смерть. И вороны кружились над мертвыми телами, предвкушая роскошный пир.
Одноглазый старик спустился со скалы и медленно пошел по полю боя, обходя окровавленные тела павших воинов. Его внимание привлекла валькирия, склонившаяся у одного из бездыханных тел. Она достала бутылочку с элексиром жизни и пыталась влить ее содержимое мертвецу в рот.
Один стоял у нее за спиной и внимательно наблюдал за действиями Брунгильды.
- Почему ты, Брунгильда, пытаешься оживить этого воина?
Голос верховного божества был грозен. Валькирия повернула к нему свою прекрасную голову.
- Я хочу, чтобы он ожил, - кротко ответила она.
- Разве ты не знаешь, что давать жизнь и отнимать ее только в моей власти?
Один, отпустив своего верного ворона справлять пир вместе со своими собратьями, склонился над воином.
- Гельге, брат Сигурда, произнес он спокойно, - Да, это великий воин. Ты любишь его?
- Я люблю его, - отозвалась валькирия, опустив голову.
Гельге открыл глаза и посмотрел на стоящие возле него фигуры одноглазого старика и прекрасной девушки.
- А я не познал любовь, - со вздохом произнес старик, - даже свой глаз я отдал за мудрость. Валькирия не должна любить смертного.
И тогда Брунгильда встала перед грозным богом на одно колено и произнесла:
- А я с радостью поменяю свое бессмертие на любовь к этому смертному. Даруй ему жизнь и силы, великий Один.
Бог задумался.
- Ну что ж, Брунгильда, ты сделала свой выбор, - произнес старик спокойно, - но я оставляю тебе шанс вернуться ко мне. Если ты наденешь эти доспехи, которые сейчас на тебе и возьмешь в руки меч, то тот час же снова станешь бессмертной девой, валькирией. А снимешь их – будешь обычной смертной женщиной. Но снова одев доспехи, навсегда останешься тем, кем ты была до этого решения. Согласна ли ты, дочь моя?
- Согласна, отец.
Один сделал резкое и повелительное движение рукой. Гельге поднялся и все раны, которые были на его теле, многие из них смертельные, тот час же затянулись. Оставив Брунгильду и Гельге, старик медленно и торжественно шагал по этому полю смерти, и, казалось, что ноги его не касались земли.
-3-
Ольга проснулась, дрожа от холода. Одеяло сползло с нее, а греть ее было некому. И сон, приснившейся ей, и пугал, и радовал ее. И вообще, непонятным было все, происходящее в этом сновидении. Она никогда не читала скандинавские саги. А этот сон говорил ей о том, что она очень хорошо знала этот мир. Загадка? Да. И еще этот меч, непонятно каким образом оказавшийся в ее шкафу. Она поднялась с постели, рванулась к шкафу и открыла дверцы. Доспехи и меч лежали в шкафу, озаренные чудесным светом. Что это? Наваждение или реальность? И если она возьмет эти вещи в руки, не исчезнут ли они, как это случилось в первый раз с мечом?
Ольга протянула дрожащие руки к доспехам и мечу, но они не исчезли. Тогда она взяла чудесную кольчугу и одела ее прямо на ночную рубашку, и взяла в руку меч. Она подошла к зеркалу. Но в нем отразилась обычная женщина в ночной рубашке. Но ведь она одела на себя эти доспехи! Она одела! Но тут реальность начала меняться у нее на глазах. Комната плыла в каком-то тумане, теряя свои очертания. Холодный северный ветер бил ей в лицо, завывая и хохоча. Ольга оказалась в какой-то незнакомой скалистой местности. Но она могла поклясться, что не выходила из комнаты. Рядом стоял зловещий и высокий старик, который холодно взирал на нее своим единственным глазом.
- Ты пришла ко мне, Брунгильда, - обратился он к ней, беспомощной женщине, замерзающей от холода.
- Ты пришла ко мне, - торжественно повторил северный бог.
И ворон, сидящий у него на плече, глухо закаркал.
-4-
Муж Ольги недолго прожил под одной крышей с молодой любовницей. Вскоре, он ей надоел и, в одной из пьяных ссор, которые случались теперь каждый день, она ударила его ножом в бок. Рана, на счастье Костика, а именно так звали ольгиного мужа, оказалась пустяковой, но продолжать жить с молодой и опасной особой он уже не мог. К тому же, у него появился конкурент – молодой и высокий, атлетически сложенный, парень. Костик решил вернуться к Ольге. Поднимаясь по ступеням, он почувствовал идущий из его квартиры какой-то странный запах, напоминающий запах дыма. Когда Костик подошел к знакомой двери, то увидел, что она распахнута настежь, а из квартиры валит едкий дым.
Костик заметался на лестничной площадке, даже не подумав броситься в огонь и спасти свою жену. Такого у него и в мыслях не было. Он постучался к соседям. Те боязливо открыли дверь. Костик, не спрашивая разрешения, бросился к телефону и набрал спасительный номер «01». Пожарные приехали довольно быстро, но огонь, еще до их приезда, сделал свое черное дело: все комнаты выгорели начисто. Остались только прокопченные стены, покрытые слоем сажи пол и потолок. Костик присел на пороге своей квартиры и схватился за голову.
- Вот баба-дура, - причитал он, - Вот дура! Спалила квартиру!
Пожарные вытащили обгоревший труп жены Костика на лестничную площадку и прикрыли его простыней. О причине пожара никто не догадывался. Но существовало такое мнение, что загорелась поврежденная проводка. А женщина в это время спала и проснувшись, не успела позвать на помощь или вызвать пожарных. Кто-то осторожно тронул опустившего голову Костика, за плечо. Тот посмотрел вверх и увидел человека в милицейской форме.
- Что такое? – невнятно пробормотал он.
Костик уже потерял чувство реальности и совершенно не понимал, что происходит вокруг него. Милиционер осторожно приоткрыл лицо умершей, приподняв край простыни.
- Гражданин, это ваша жена?
Костик уныло посмотрел на обгоревший труп своей супруги.
- Кто же еще? Конечно – это она, Ольга. Эта стерва всю мою жизнь сгубила.
Милиционер подошел к пьянице и задал очередной вопрос:
- А где вы были, когда загорелась ваша квартира?
Костик непонимающе посмотрел на представителя закона.
- Ты думаешь, это я поджег свою квартиру? Я бы лучше ее продал.
- Я повторяю свой вопрос, - потерял терпение милиционер, - Где вы были, когда загорелась ваша квартира?
- У Гальки. Как бы ее назвать. Она мне любовница или сожительница, как вам нравится.
- Кто это может подтвердить?
- Она и подтвердит.
- Хорошо.
У милиционера появилось желание пнуть эту пьяную скотину сапогом, но он вовремя сдержался.
- Что мне теперь делать, начальник? – уныло спросил Костик.
Милиционер, слушая его заунывный голос, скривился, как от зубной боли.
- Иди опять к своей Гальке, - посоветовал он.
- Она меня не пустит. У нее теперь молодой хахаль. Понятное дело, ведь она тоже не старуха.
- Ну тогда ремонтируй квартиру, - безразлично проговорил милиционер, - И продавай. Тебе-то и однокомнатной хватит, а за комнату неплохие деньги получишь.
- Да, ведь на ремонт тоже деньжата немалые нужны, - посетовал Костик, почесывая затылок.
- Займи у кого-нибудь.
- Ты что говоришь-то? Кто сейчас даст взаймы и такие деньжищи?
Милиционеру этот разговор явно надоел, и он стал медленно спускаться по лестнице вниз. Криминала здесь все равно не было, а выслушивать бредни какого-то пьяницы – это попусту тратить время.
- И бабу на что-то хоронить надо, - наконец-то вспомнил пьяница о жене, - Вот дура, так дура!
Ему захотелось пнуть ногой мертвое тело, но он вовремя одумался. Ольгу ему было не жаль. Он ее особенно никогда не любил, а в последние годы даже за женщину не считал, стараясь удовлетворять свои животные инстинкты на стороне. Но несмотря на это, он очень боялся гнетущего одиночества. Костик представил себе, как он бродит, словно привидение, по пустой квартире и ему стало нехорошо.
Никто не постирает ему штаны, не зашьет рубаху, не сварит щи. Можно, конечно, привести в дом какую-нибудь бомжиху, но это слишком опасно. И обчистить квартиру может (хотя, что из выгоревшей квартиры тащить?) и заразиться можно от нее чем угодно. Ольга, во всех отношениях, была удобнее, ближе, внимательнее, только он раньше ничего этого не замечал.
Костик пошарил в карманах и нашел какую-то мелочь. На бутылку пива, ему, безусловно, хватало, но хотелось, в данный момент, выпить чего-нибудь покрепче.
Он оставил лежать тело своей несчастной жены на лестничной площадке, а сам спустившись вниз, дошел до магазина и начал «стрелять» у знакомых и незнакомых людей деньги. Кое-- как наскреб на бутылку самой дешевой водки, выпил ее один и прямо из горла, а затем, присев на пороге магазина, начал петь матерные песни.
Над ольгиным телом, пролежавшим несколько часов у выгоревшей квартиры, сжалилась соседка, тетя Валя. Она позвонила сначала в «скорую помощь», затем в морг, и тело наконец определили в самое подходящее, для этого момента, место.
- А родственники у нее есть? – зажимая нос, спросил водитель у тети Вали, прежде чем забрать тело.
- Да, есть, - махнув рукой, отвечала соседка, - Муж - пьяница. А больше я никого не знаю.
Водитель понимающе кивнул головой. И тело несчастной женщины унесли в вечность. Только поздней ночью Костик добрался до своей, напоминающей склеп, квартиры и, открыв обгоревшую дверь, упал в прихожей.
-5-
- Ты нашла доспехи и пришла ко мне, - торжественно сказал одноглазый высокий старик и обнял ее за плечи.
- Я пришла к тебе, - подтвердила валькирия Брунгильда, - потому что в том мире, где я до сих пор находилась, мне было нехорошо.
- А началось все с предательства Гельге, - напомнил Один.
Валькирия опустила свою прекрасную голову.
- Я любила его.
- Из-за него ты попала в другой мир, из-за него ты терпела муки и лишения. Ты хорошо помнишь, что стало с тобой?
Один внимательно и сурово смотрел на Брунгильду, ожидая, что она ответит.
- Я помню, только как нашла меч и доспехи. Остального я не помню, - ответила она.
Один взял большое зеркало и поднес к глазам валькирии.
Брунгильда увидела женщину, лежащую на диване, беспомощную женщину, не знающую, куда ей деться от навалившихся на нее проблем. Комната горела. Огонь безжалостно разделывался с вещами, обоями, потолком, подбираясь к беспомощной женщине. Та подняла голову. И Брунгильда увидела в зеркале свое отражение. В том, другом, зловещем мире она была частью этой несчастной, ее второй половиной.
Пламя полыхнуло на халате женщины. Несчастная, в своем горящем одеянии, пыталась выбраться из комнаты, но все ее попытки ни к чему не приводили. Казалось даже, Брунгильда слышала ее ужасный, предсмертный крик. А затем, неизвестные мужчины вынесли ее тело, укрытое простыней, на лестничную площадку. Видела она и Костика, беспомощного, смешного человечка, но в тоже время эгоистичного и злого, который из-за своего пристрастия к спиртному превратился в животное.
И валькирия не понимала, что могло связывать ту женщину, частью которой она была, с этим ничтожеством?
Поверхность зеркала помутнела. Один убрал волшебную вещь, видя, как потрясло Брунгильду все увиденное.
- Кто тогда оказался прав? – строго спросил у валькирии суровый бог, - И стоило ли возвращать Гельге к жизни при помощи элексира жизни, и ради него отказываться от бессмертия?
Брунгильда сидела на полу залы, грустная и задумчивая.
- Не знаю. Любовь – сильное чувство. И разум в таких делах бывает плохим советчиком. А ты оказываешься прав всегда, потому что ты видишь будущее.
- Я рад, что ты опять со мной, Брунгильда, - смягчившись, произнес Один, - И если бы не моя мудрость, которую я иногда так ненавижу, то можно было бы сказать, что я влюблен в тебя, валькирия. Теперь все твои злоключения окончились и ты опять со мной. Но, чтобы тебе обрести душевный покой, нужно время и силы. Для этого ты должна снова пройти свой путь с того самого момента, как ты лишилась бессмертия.
Брунгильда поднялась, склонила голову в знак согласия и повернувшись, отправилась в Сад Очищения, где боги и бессмертные предавались воспоминаниям, мечтам и размышлениям.
-6-
Она уходила вместе с любимым, помогая ему идти и поддерживая его, ослабевшее от ран, тело. Один отвернулся и не смотрел на них, наблюдая, как его любимец, верный ворон выклевывает глаза у павшего воина. Мудрый северный бог знал, что Брунгильда рано или поздно вернется к нему, пройдя до конца свой путь печали и скорби. Он мог остановить ее силой, но решил, что у каждого должен быть свой выбор, несмотря на то, правильный он или нет.
Гельге быстро поправлялся. И Брунгильда прилагала немало усилий к тому, чтобы ее любимый окончательно поправился.
Но воин не стремился к ней всем сердцем, не разделял ее нежных чувств. В его сердце жил своей, особенной жизнью, другой идеал. Но идеал этот был эфемерной мечтой, фантазией, которая могла и не воплотиться в действительность. Но видя, как мучается Брунгильда от неразделенных чувств и, сознавая, что без ее помощи он еще долго бы находился на грани жизни и смерти (несмотря на то, что Один исцелил его), Гельге дарил бывшей валькирии те незабываемые минуты и часы ночных ласк и звериной страсти. Она была прекрасна, и душой, и телом. И он сознавал это, но ничего не мог с собой поделать и наконец полюбить эту прекрасную женщину. Нежность и любовь он до поры приберегал для другой женщины, которая приходила к нему в снах, садилась у его постели, нежно целовала в губы и маленькими руками гладила его непослушные волосы. Глаза у нее были голубыми и глубокими, как озера, а волосы, подобные потокам пшеницы, свободно лились ей на плечи.
Брунгильда понимала, что Гельге ее не любит, и возможно, никогда не полюбит и это глубоко ранило ее нежное сердце. Многие мужчины отдали бы все на свете, чтобы обладать ей, но ко всем остальным валькирия была равнодушна, и только Гельге зажигал в ней огонь любви. Но пришел тот день, когда воин увидел женщину, которая ему снилась, которую он желал и о которой мечтал. И с этого момента он уже не мог и не хотел делить постель с Брунгильдой. Гельге хотел сказать ей об этом, но сердце женщины почувствовало все и так, без ненужных слов.
- Иди к ней, - сказала Брунгильда, тщательно скрывая свои слезы. Но глядя на златокудрую Гудрун, к которой, словно на крыльях любви, летел ее любимый, она решила, что будет мстить сопернице. И месть ее будет ужасна! Гельге ушел. А Брунгильда повалилась на кровать, и, заливая ее своими слезами, все повторяла: «О, прав был мудрый Один! Что такое – мужская любовь? Это вспыхнувшая и тут же угасшая страсть. А после нее – пепел и холод.» Больше ей здесь нечего было делать. Она выходила своего любимого для другой и теперь, накинув на плечи серый плащ, навсегда покидала эти места, это жилище, помнящее часы ее счастья.
-7-
Одинокая женская фигура застыла на вершине скалы. Холодное, северное море, разбиваясь об этот неприступный бастион, откатывалось назад, а затем, свире пея, с новой силой набрасывалось на эту непреодолимую преграду. Брунгильда резким движением сбросила серый плащ, который подхваченный злым, порывистым ветром, полетел в волны, терзающие свою жертву, как стая голодных волков. Женщина подняла голову и посмотрела на солнце, едва пробиваюшееся сквозь серую пелену, сковавших его грозовых туч. Стоило ли покидать этот мир только из-за того, что человек, которого она любила, любил другую? На скалу, на которой она стояла, готовая к прыжку в неизвестность, приземлился огромный, седой одноглазый ворон. Он с любопытством наблюдал за женщиной, застыв на одном месте, не делая попыток столкнуть Брунгильду в бушующую пучину или спасти ее.
- Прилетел посмотреть на мой позор и падение, - произнесла Брунгильда, обращаясь к седому ворону.
Ворон взмахнул крыльями и скрылся за серой пеленой. Брунгильда сделала несколько шагов вперед и бесстрашно бросилась в морскую пучину, которая, с жадностью голодного зверя, проглотила ее. Медленно опускаясь на дно, Брунгильда увидела вход в пещеру. Она не утонула, жизнь не покинула ее, наполняясь новыми ощущениями. Брунгильда медленно зашагала к этой пещере, не боясь, что она может быть жилищем огромных водяных змей или других морских чудовищ. У самого входа валькирия остановилась. Пещера была необычной. Что-то в ней пугало и одновременно восхищало ее. И она не была похожа ни на одну из, виденных ей ранее, пещер. Брунгильда пошла вперед и поняла, что входит в тоннель, ведущий ее в неизведанный мир. На другом конце этого сооружения (а она поняла это, когда прошла несколько километров) она увидела непривычно, для нее, одетых людей, стремительно мчащиеся повозки. И тогда неустрашимую валькирию охватил страх, парализующий все ее существо. Она хотела убежать назад, но не смогла. Вход в пещеру обвалился, закрывая дверь между мирами. И она попала в другой мир и другую действительность. Так Брунгильда стала Ольгой.
-8-
Возвращение из Сада Очищения для каждого происходило по-разному. Для кого-то очень болезненно и непредсказуемо (ведь память хранила еще обрывки воспоминаний), а для кого-то это был просто сон, в котором прокручивалась вся его прошедшая жизнь. И выходя из этого сна, полубог, герой или валькирия чувствовали прилив новых сил, словно они заново родились. Но Брунгильда, пережив заново случившееся с ней, не сразу пришла в себя. Процесс осмысления был для нее мучительным и долгим. И когда она вошла в зал Славы, где невозмутимо, словно статуя, восседал одноглазый старик, великий Один, ей показалось, что она постарела, по крайней мере, на несколько сотен лет.
- Ты хочешь знать, что случилось с Гельге и Гудрун? – спросил ее одноглазый бог.
- Я догадываюсь, - ответила валькирия, опустив голову.
- Гельге после одной из жестоких битв отправился в Валггаллу, а Гудрун – после его смерти, стала женой его младшего брата – Сигурда, позднее умершего от ран после поединка с драконом Фафниром. Эта женщина, как и ты, осталась одна. Ты хотела бы ей отомстить?
- Нет, - ответила Брунгильда, - она не виновата в том, что Гельге выбрал ее, а не меня. Когда мой любимый ушел к ней, я действительно хотела отомстить. Но после того, как я бросилась в море и попала в другой мир, многое изменилось. Даже думать я стала по-другому и научилась прощать. Гудрун ни в чем не виновата, и мне нет смысла мстить ей, тем более, что Гельге уже нет в живых. Мне больше всего жаль ту женщину, Ольгу, частью которой я была в другом мире. Ее судьба гораздо печальней и страшней, чем моя. И один человек достоин презрения и жестокой мести – ее муж Костик. Он действительно достоин смерти.
Один понимающе кивнул.
- Этот человек не воин. Он — жалкий трус.
В глазах валькирии загорелся огонь мщения.
-Тогда, о великий Один, помоги мне отомстить за честь женщины, частью которой я была в другом мире!
Северный бог задумался.
- Сделать это будет непросто, - произнес он, - И я не знаю, какие последствия повлечет за собой прямое вмешательство в судьбы другого мира. Бывает, даже один смятый цветок в другом измерении приводит к катастрофе и столкновению миров. Теперь ты понимаешь, насколько серьезно твое решение?
Валькирия выхватила меч.
- Он достоин смерти, - воскликнула она, - И он ее получит!
Один понимал, что, впервые в своей жизни, принимает неправильное решение и ставит на карту существование своего мира. И все-таки, он решил помочь валькирии в выполнении ее священного долга.
- Да будет так! – сказал он.
Одноглазый и всемогущий старик взмахнул рукой. Стены зала Славы исчезли, и Брунгильду подхватил страшной силы ветер, унося ее из Асгарда в иной мир, в котором она уже побывала, и возвращалась назад, чтобы отомстить за поруганную честь, ставшей ей родной, женщины.
-9-
Костик вылил последние капли водки в стакан и, с сожалением посмотрев на пустую бутылку, поставил ее на пол, рядом с батареей таких же, опустошенных бутылок.
«Сдам и на пузырь и пиво хватит» - подумал пьяница и допив свой любимый напиток, закурил папиросу. Он курил и уныло смотрел на черные от копоти стены, которые, неожиданно для Костика, начали изменять форму, словно были сделаны из ртути или пластилина. Папироса выпала изо рта пьяницы, когда он увидел, как от стены отделилась фигура женщины с мечом в руке.
«Все, допился» - сделал вывод Костик и попытался встать на непослушные ноги. С первого раза этого сделать не удалось. И он, некоторое время сидел на старой табуретке, подобранной на свалке, набираясь сил. Костик пригляделся к женщине, вышедшей из стены. Она поразительно была похожа на Ольгу.
- Ольга? Ты-ты живая?
Голос Костика охрип от ужаса. Он начал креститься и несмотря на то, что выпил довольно много, мгновенно отрезвел.
- Но… тебя же похоронили.
Брунгильда занесла над головой этого ничтожества свой меч.
Костик закрыл лицо руками, чтобы не видеть этого кошмара.
- Уходи, прошу тебя, уходи, - беспомощно лепетал он.
- А ты забыл, как издевался над Ольгой? – спросила она, - Забыл, как ты бил ее? Нет тебе прощения!
- Пощади!
Костик встал перед валькирией на колени. Но не было жалости в сердце Брунгильды. Она взмахнула мечом и голова Костика, отделившись от тела, покатилась, словно футбольный мяч, по полу. Брунгильда взяла отсеченную голову за волосы, и с ненавистью взглянув в остекленевшие глаза, запечатлевшие ужас, выбросила ее в мусорное ведро.
- Это тебе за Ольгу, - прошептала она, а затем добавила, - И за меня!
-10-
Слезы Гудрун не иссякали. Уже вечер багровым полотном накрыл небо, а верная жена, стоя у могильного холма, все еще оплакивала гибель своего мужа. Неожиданно могильный холм вздрогнул, закачался, как от сильного землетрясения и от него, в сгущающихся сумерках, потянулись страшные, длинные тени. Из могильного холма начали выходить воины, иссеченные в битвах. Их неподвижные мертвые глаза смотрели на нее, живую плачущую женщину. Мертвецы, торжественно застыв перед скорбящей Гудрун, не понимали ее скорби. И тогда из-за их спин вышел тот, по кому она лила эти горькие слезы. Гельге приблизился к своей жене и крепко обнял ее.
- Зачем ты нарушила мой покой? Мы теперь каждый вечер, до самого утра, сидим за пиршественным столом в Валгалле, пьем сладкие вина и вспоминаем прошедшие битвы. Ты не печалиться должна, жена моя, а радоваться за меня.
Гудрун еще сильнее прижалась к груди Гельге и из его ран потекла кровь.
- Ты причиняешь мне боль, Гудрун, - тяжело вздыхая, произнес он, - Уже вечер. Скоро петух Сальгофнир пропоет свою песню, созывая нас на пир. И Один очень рассердится, если не увидит меня за столом героев. Утри свои слезы. И больше никогда не приходи сюда и не плачь, иначе с тобой случится несчастье. Знай, что я помню о тебе и по прежнему люблю тебя. Прощай!
Гельге повернулся и следуя за мертвыми воинами, скрылся в холме. Больше никто и никогда его не видел. Успокоившись, Гудрун пришла домой, легла в постель и проспала до самого утра. А утром, едва открыв глаза, она увидела перед собой прекрасную воительницу Брунгильду.
- Я хочу с тобой поговорить, - глухо произнесла валькирия.
- О чем может говорить дева-воительница с простой смертной женщиной? – спросила у нее Гудрун.
Брунгильда села напротив Гудрун, старательно пряча враждебность по отношению к ней.
- Я очень любила твоего мужа Гельге и однажды спасла его от смерти. Если бы не я, ты никогда не стала бы его женой. Я любила его, а он ушел к тебе. И я поклялась отомстить вам обоим. Но испытания, которые выпали на мою долю, остудили мой гнев. К тому же, Гельге уже нет среди живых. Я знаю, что ты своими слезами вызвала его из Валгаллы, и вы в последний раз попрощались.
Гудрун слегка кивнула головой.
- Ты теперь можешь осуществить свою месть, - печально сказала она, - Делай со мной, что хочешь.
Неожиданно для золотоволосой Гудрун, валькирия положила ей руку на плечо в знак своего расположения.
- Мы не враги теперь, - произнесла она мягко, - Я пришла сказать тебе о том, о чем не успел сказать тебе Гельге при встрече.
Гудрун с болью посмотрела на валькирию, но промолчала.
- Гельге сказал, - продолжала Брунгильда, - Что ты теперь свободна и можешь поступать как тебе захочется. Он знает, что тебя хочет видеть своей женой Торольв, сын Хакона. Он красив, достаточно молод и силен. Гельге не возражает против вашего союза. А теперь я ухожу.
Брунгильда поднялась и подошла к двери, но Гудрун остановила ее.
- Ты хотела меня убить, а пришла с хорошей вестью. Что я могу сделать для тебя?
В глазах валькирии заполыхало безумное пламя.
- Лучше отойди и освободи мне дорогу! Я же сказала тебе, что ухожу. И мне не нужна твоя благодарность. Живи с миром.
И сказав эти слова, дева-воительница исчезла. А Гудрун еще долго стояла без движения, вспоминая о прошлом и думая о будущем.
-11-
Обезглавленный труп Костика обнаружили не сразу, а только после того, как он начал разлагаться, распространяя вокруг себя тошнотворный запах гниения. Отрубленную голову также безрезультатно искали, до тех пор пока один из оперативников не заглянул в мусорное ведро.
Следователь сразу понял, что это дело надолго «повиснет» на нем. Но несмотря на это предположение, начал действовать. Первым делом, он расспросил соседей. Он задавал обычные вопросы: «Что происходило в их доме за последнее время, кто сюда приходил и с кем общался убитый».
Но соседи ничего не видели, а о Костике отзывались не очень хорошо. Орудия убийства и отпечатков пальцев обнаружить не удалось. Убийца, словно привидение, сделал свое дело и растворился в воздухе. И удобная версия о собутыльнике, который во время пьяной ссоры разделался с приятелем, не подтверждалась. Никто из соседей не видел, что бы кто-нибудь входил в выгоревшую квартиру. Оставалось только идти к молодой сожительнице Костика Гальке, которая, скорее всего, также ничего не знала.
Каким же, все-таки, оружием был убит этот пьяница?
И следователя Виктора Михайловича Воронцова это теперь интересовало больше всего остального. Оружие – хорошая зацепка в деле, в котором, практически, нет улик. На шее Костика следователь заметил ровный срез, а голову, видимо, отсекли одним ударом. Кто же здесь так поработал? Мясник-профессионал?
Эксперт, худенький молодой человек в очках, растерянно смотрел на Виктора Михайловича, волевое лицо которого не выражало совершенно никаких эмоций.
- И что ты думаешь обо всем этом? – спросил Воронцов у эксперта.
- Дело в том, - отвечал эксперт, - что голова убитого, была отделена от тела очень острым боевым оружием. Думаю, что это был меч.
«Может, кто-то пересмотрел «Горца» и начал по примеру Дункана Маклауда рубить всем подряд головы? - размышлял следователь, - но тогда это будет не единственное подобное преступление». И это значит, что к этому делу придется отнестись гораздо серьезнее, чем ранее предполагалось.
- Как ты думаешь, Николай Петрович, - обратился Виктор Михайлович к эксперту, - много ли в Москве и Подмосковье коллекционеров холодного оружия?
Молодой человек попробовал улыбнуться , но у него получилась многозначительная кривая, усмешка.
- Немало, Виктор Михайлович.
- А вот такой меч, который был использован в этом случае, как орудие убийства? Их много или не очень?
Николай Петрович покачал головой.
- Не думаю, что таких мечей много. Голова убитого была отсечена одним-единственным ударом. Значит, лезвие было очень острым, а удар нанесен тренированной рукой.
- Николай Петрович, а ты не знаешь, у кого имеются подобные мечи?
Виктор Михайлович хитро посмотрел на эксперта.
- Я ведь знаю, что ты дружишь со многими коллекционерами.
Николай Петрович задумался.
- Такой меч есть в коллекции Брагина из Мытищ. Но это очень достойный и порядочный человек. И меч у него зарегистрирован.
- Я допускаю, что Брагин достойный человек, - перебил его Воронцов, - Но ведь бывает, что коллекционные вещи крадут. Так что, если тебе нетрудно, навести своего друга в Мытищах, а я наведаюсь к сожительнице Галине Измайловой. Может быть, она что-то знает полезное для следствия.
Эксперт нехотя согласился.
- Как поедешь-то? – осведомился следователь, когда эксперт уже подошел к входной двери.
- На электричке, с Ярославского.
- Возьми мою машину и езжай. Заодно спроси у своего друга, у кого в коллекции такие мечи имеются. Брагин, наверное, это знает.
- Хорошо, - ответил Николай Петрович и вышел за дверь.
А Виктор Михайлович, провожая его взглядом, подумал: «Все-таки есть какая-то мистика в этом деле. Отсеченная голова, как в «Горце», орудие убийства – меч и никаких следов убийцы. Самая настоящая мистика».
И следователь направился к Галине Измайловой, надеясь «выудить» у нее ценные сведения.
-12-
Как только Виктор Михайлович Воронцов оказался в квартире Измайловой и, вслед за хозяйкой, прошел на кухню, он сразу все понял. Здесь порядком никогда и не пахло. Под грязным, неубранным столом валялись пустые бутылки из под водки, а в раковине стояла целая гора немытой посуды, плавали остатки от всевозможных салатов и окурки сигарет. Галина села на стул, и не говоря ни слова, выжидательно посмотрела на этого сильного мужчину с волевым, открытым лицом.
- Спрашивайте, - произнесла она, нарушив молчание, которое слишком уже затянулось.
Виктор Михайлович отметил, что Измайлова была очень привлекательной молодой женщиной. В другое время и в другом месте он, как мужчина, очень заинтересовался бы этой женщиной. Воронцов подошел к окну, бросил мимолетный взгляд на подоконник, заваленный дохлыми мухами и неожиданно резко повернувшись, спросил:
- Вы знали человека по фамилии Константин Бураков?
- Костика? – она криво усмехнулась, - А как же. Ночевал здесь как-то.
- И что он был за человек?
- Козел! Жену свою бил, меня вот в постель затащить хотел, но ничего у него не получилось. Пусть все и говорят, что он со мной спал, но ничего между нами не было. От него несло… А спал он вот здесь, под столом. А почему вы им интересуетесь? Стащил чего?
Следователь внимательно посмотрел на Галину.
- Убили его. Голову отрубили.
Виктор Михайлович не заметил, чтобы Измайлова слишком-то опечалилась после этого известия, лишь в ее глазах промелькнуло презрение, видимо, адресованное к убитому.
- Так ему козлу и надо, - сделав паузу, произнесла Галина, - А я что, подозреваемая?
- Пока еще нет. Вы ведь с ним общались, вот я и зашел расспросить вас о вашем знакомом.
В это время на кухню ввалился взлохмаченный и не выспавшийся молодой человек в одних трусах.
- Эй, эй! – воскликнул он, - Ты с моей женщиной поосторожней.
- Да, уймись ты, Андрей! – успокоила его Галина, - Человек пришел из милиции. Костиком интересуется.
- А, Костиком, - безразлично отозвался Андрей, - тем дураком, который к тебе приставал и которому я тогда хорошо навалял?
Андрей беззаботно зевнул и ушел в комнату.
- Ладно, мне все понятно, - произнес Воронцов, собираясь уходить, - Вы ни о чем не знаете и даже не догадываетесь. А почему вот так живете, замуж не выходите?
Галина усмехнулась и с грустью посмотрела на следователя.
- Никто не зовет. Так только позабавятся и все. Вот если бы ты позвал, я бы не только пошла, полетела бы.
Воронцов тяжело вздохнул.
- У меня жена и двое детей.
- Ну вот, видишь, - сказала она, - и у других также. А потом, была я уже замужем. Ничего хорошего в этой семейной жизни нет. Стираешь, варишь и ни одного ласкового слова за все эти труды не услышишь. Нет, свободной быть лучше.
- А в этой, несемейной жизни, что хорошего? – спросил Виктор Михайлович.
- Тоже ничего нет, - ответила Галина, - но зато я сама себе хозяйка.
- Я вот еще что хотел спросить… У Буракова был пожар, жена его сгорела. Не мог их кто-нибудь поджечь?
- Не думаю.
Измайлова закурила сигарету и с интересом посмотрела на следователя.
- А вот на месте его жены, я бы ему точно голову отрубила. Мне ее очень жаль. Только нельзя быть с такими мужиками покладистой. Нельзя!
Виктор Михайлович попрощался с Измайловой и вышел за дверь. В том, что ни она, ни ее дружки не были причастны к убийству Буракова, он был уверен на сто процентов. Убийца вообще выпадал из всевозможных версий, словно был инопланетянином.
И совершив убийство никому не нужного пьяницы, исчез на своей «летающей тарелке». Оставалось ждать Николая Петровича, когда он вернется из Мытищ. И может быть, прояснит ситуацию.
Но эксперт, посетивший коллекционера Брагина, приехал ни с чем. Меч оказался на месте и был тщательно затуплен. В качестве оружия, в таком виде, клинок был не опаснее дубины. Брагин рассказал о других коллекционерах, но только у двух или трех имелось подобное оружие.
Воронцов сохранял спокойствие, хотя расстроиться было от чего. Никакой, даже маленькой зацепки! Это дело, на первый взгляд, напоминающее «бытовуху», на самом деле было гораздо сложней и интересней.
И Виктор Михайлович допускал, что они никогда не найдут убийцу, и это дело останется для них тайной за семью печатями.
Они сели в машину Воронцова. Виктор Михайлович положил руки на руль и красноречиво посмотрел на эксперта.
- Знаешь, Николай, после таких дел надо уходить из органов. В противном случае можно заработать очень много неприятных болезней типа шизофрении. Я, например, сейчас близок к нервному срыву.
- Я тоже, - нехотя отозвался эксперт.
* * * * * * *
После этого разговора, они провели над этой нерешаемой задачей еще очень много бессонных ночей, но так и на полмикрона не приблизились к ее разгадке. И начальство решило потихоньку закрыть это странное дело, которое ни им, ни следователю, его ведущему, не сулило ничего хорошего. Воронцов раскрыл еще несколько менее загадочных убийств и банальных ограблений и ушел из милиции по состоянию здоровья. Его расшатавшиеся нервы требовали длительного лечения покоем.
А Николай Петрович, после этого, еще три года проработал в органах, а затем уволился и, некоторое время, работал в частной, юридической конторе. Иногда он заходил к Виктору Михайловичу, и все их разговоры сводились к этому загадочному делу, которое оставило в их сердцах неизгладимый, рваный след.
-13-
После многих злоключений, Брунгильда, наконец, вернулась в свой мир. И, казалось, что свершив справедливую казнь над недостойным отпрыском рода человеческого, она должна была почувствовать себя свободной от всяческих обязательств по отношению к Ольге. Но веселье и боевой задор не вернулись к ней. Она в задумчивости бродила по первозданным лесам, где никогда не ступала нога человека, останавливалась у чистых, красивейших озер, думая о чем-то своем, потаенном, скрытом в глубине подсознания. Казнь Костика не принесла ей облегчения, хотя она вложила в этот акт возмездия, всю, накопившуюся в ней, ярость, обращенную против мужского начала. Но, убив Костика, она не могла вернуть Ольгу из небытия. И сердце Брунгильды наполнялось неизмеримой болью и грустью, когда она думала об этом. Но валькирия понимала, что ничего не может изменить.
Только богам подвластно время, жизнь и смерть. И только они могут заглянуть в Книгу Судеб и перевернуть нужную страничку. Мудрый Один хорошо понимал состояние валькирии и ждал, когда она придет к нему за советом. И Брунгильда пришла к своему богу. Она хотела объяснить причину своего визита, но мудрый старик остановил ее.
- Я знаю, о чем ты думаешь. Но лучше тебе забыть и о том, чуждом тебе мире, и о той женщине, судьбу которой ты оплакиваешь.
- Я не могу забыть! - возразила Брунгильда, - Это часть моей жизни.
Лицо Одина побелело от гнева.
- Любовь превратила тебя из жизнерадостной валькирии в грустную и слабую деву! Ты помнишь, как Гельге предал тебя?
Один безжалостно бил ее в самое уязвимое место.
Брунгильда не знала, что ответить на слова сурового бога, тем более, что многое из того, что он говорил, было правдой.
Она лишь прошептала:
- Если в твоих силах спасти Ольгу и вернуть ее к жизни, сделай это для меня.
- Да, я могу спасти ее, - успокоившись, произнес мудрый бог, повелевающий стихиями, судьбами людей и событиями, которые уже свершились, или должны были свершиться, - Но ценой за ее спасение будет твоя собственная жизнь. Ты готова принести себя в жертву ради жизни и счастья другой женщины?
Один внимательно смотрел на валькирию своим единственным глазом. Брунгильда колебалась. Стоило ли жертвовать собой ради женщины из другого, чуждого ей, мира?
Но минутная нерешительность, которая овладела Брунгильдой, уступила место мужеству. Любовь и сострадание к другому живому существу, победила страх, потому что была основой, стержнем, смыслом ее существования. А любовь – это всегда жертва. Женщина жертвует собой ради любимого, а мать – ради своих детей. Один, как представитель более грубого, мужского начала, не мог понять и принять этот бессмысленный, по его мнению, поступок. Его жизнь проходила в постоянной борьбе против внешних врагов – великанов и враждебных Асгарду колдунов Ледяной Пустыни. И он не знал, что такое любовь.
- Я готова принести себя в жертву, - произнесла валькирия, бесстрашно посмотрев на сурового бога.
Одним движением, повинуясь неукротимой ярости, он мог бы превратить ее в кучку пепла. Но сдержался, не поддаваясь, охватившим его, эмоциям.
- И опять ты теряешь бессмертие – этот высший дар, во имя своей безрассудной любви, - с горечью произнес Один, надвинув широкополую шляпу на свой единственный глаз, стараясь скрыть под ней свой гнев и восхищение девой-воительницей.
- Что я должна делать? - спросила Брунгильда.
Решимость сквозила в каждом движении валькирии.
- Пройти сквозь зеркало и спасти эту женщину. Я сумею повернуть время так, чтобы ты попала к ней в дом в тот самый момент, когда он загорится. Остальное зависит от тебя.
Один подвел Брунгильду к зеркалу Воспоминаний, поверхность которого помутнела, словно покрылась невидимой пленкой.
- Через это зеркало ты проникнешь в другой мир, - наставлял деву-воительницу северный бог, - только не смотри назад, а то навечно останешься в замкнутом пространстве между мирами.
Брунгильда понимающе кивнула головой, готовясь к страшному испытанию. Поверхность волшебного зеркала постепенно нагревалась, превращаясь в огненную лаву. Валькирия всем своим существом ощущала этот жар. В последний раз она посмотрела на старика в широкополой шляпе, бросилась к нему и поцеловала. Один понял, что больше никогда не увидит Брунгильду. Затем, сделав резкое движение, валькирия бросилась в огненную плазму зеркала, которое подобно чудовищному монстру, поглотило ее без следа. Брунгильда мгновенно, не успев даже, как следует, сконцентрироваться, оказалась в чужом мире, рядом с несчастной Ольгой, мечущейся в пламени и задыхающейся от едкого дыма.
Валькирия взяла ее на руки и выбив ногой входную дверь, опустила несчастную женщину на пол лестничной площадки. Брунгильда не пыталась спастись. Огонь, словно злой дух, вихрем налетел на нее, жадно облизывая ее прекрасное тело, словно похотливый любовник тело своей любовницы. Но, в последние мгновения своей жизни, валькирия сумела пропеть гимн всепобеждающей любви, который звучал в ее сердце.
* * * * * * * *
В протянутые руки Одина, через потрескавшееся стекло волшебного зеркала, падал серый пепел. Это все, что осталось от прекрасной Брунгильды. Северный бог бережно собрал пепел в урну и поставил ее у своего трона. Из единственного глаза старика выкатилась скупая, мужская слеза и застыла на щеке.
Эпилог
Стоял майский, солнечный день. Ольга вышла из дверей роддома, прижимая к груди самое дорогое на свете существо, свою маленькую дочь. Счастливый отец, с огромным букетом роз, бежал ей навстречу. Ольга верила и не верила в свое счастье. Оно казалось таким призрачным, таким хрупким и эфемерным.
- Как мы назовем нашу девочку? – спросил счастливый отец, целуя Ольгу в щеку.
- Брунгильда, - неожиданно ответила она.
Муж про себя удивился ответу, но не стал возражать против этого странного, скандинавского имени. Он очень любил свою жену и свою дочь.
Мудрый скандинавский бог викингов, Один сумел повернуть время в параллельном мире так, что жалкий пьяница Костик навсегда растворился во временном потоке, словно его никогда и не было на свете. А его место, рядом с Ольгой, занял умный, работящий и любящий ее Сергей.
Придя домой Ольга положила маленькую Брунгильду в детскую кроватку и на тетрадном листке бумаги написала два простых и всем понятных слова: «Я счастлива». Для нее начиналась новая жизнь, полная счастья и любви.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/