Александр Беляков

«Заповедник для русалок»

 

1.

Пожилой человек сидел у большого аквариума и смотрел на рыб разнообразных расцветок, которые подплывали к нему и смотрели в глаза. Казалось, что человек общается с ними. Его губы шевелились, а в глазах было столько теплоты, что можно было подумать, что в аквариуме плавают не рыбы, а его родные дети. Молодой человек, сидящий на стуле напротив, с интересом наблюдал за ним. Возможно, он думал, что пожилой человек не в своем уме.

- Вы удивлены моим отношением к рыбам? – спросил пожилой человек, не поворачивая головы.

- А чему я должен быть удивлен? Вы – одинокий пожилой человек, и, вероятно, очень любите рыб.

Пожилой человек наконец-то посмотрел на собеседника и слегка улыбнулся.

- Я люблю рыб, - ответил он, слегка постукивая пальцем по стеклу аквариума.

При этом постукивании рыбы рассыпались в разные стороны, как стайка испуганных птиц.

- Жизнь на земле появилась из воды, - проговорил он.

- Существует такая гипотеза, - подтвердил молодой собеседник.

Его дорогой костюм, галстук, белая рубашка резко контрастировали с вылинявшим халатом пожилого человека и старыми, изношенными тапками.

- Это не гипотеза, молодой человек, - поправил его любитель аквариумных рыбок, - это не гипотеза.

- Неужели вы думаете, что мы произошли от рыб? – удивился молодой человек, поправляя зачесанные назад, черные, блестящие, вероятно, уложенные с помощью геля, волосы.

- Вы, наверно, читали таких фантастов, как Лавкрафт, Беляев? – поинтересовался пожилой человек, с интересом посмотрев на собеседника.

- «Человек-амфибия» - это фантастика, произнес он, веря в это, как в аксиому, - так же как и рыбоящеры, древние боги Лавкрафта, вышедшие из океана.

Но следующими словами пожилой человек поставил его в тупик.

- Это не фантастика, - произнес он вполне серьезно, - я видел русалок.

- Вы видели русалок?

Молодой человек пришел в ужас, зная наверняка, что перед ним сидит сумасшедший.

- Я видел русалок, - повторил пожилой человек, - и не только женского пола, но и мужского. Сначала они были обыкновенными рыбами, а потом до пояса становились людьми. Когда они выбрасывались на берег, хвосты у них отсыхали и отваливались, а вместо них вырастали ноги. Из рыб они превращались в людей.

- Извините, - произнес молодой сбитый с толку щеголь с приятной внешностью, которую не портили излишне тонкие губы и острый подбородок, - но я спешу. У меня нет возможности и желания слушать ваши бредни. Я журналист и очень занятой человек.

- Да, вы точно журналист, - сказал пожилой человек, - но не очень хороший. Вы ведь даже не дослушали меня.

- Но что же мне слушать? – возмутился молодой человек, - Вы несете какой-то бред и выдаете его за правду.

- Это не бред, юноша, - уверил его разволновавшийся пожилой человек, - И я в своем уме. И русалки, и человек-амфибия существуют, и вы поверите мне, выслушав мой рассказ.

 

* * *

Над гладью воды стелился туман. Люди, стараясь не шуметь и не делать лишних движений, подкрались к воде. Стояла предрассветная тишина. Лишь плеск гуляющей на глубине рыбы нарушал спокойствие водной стихии. Люди подобрали к самой воде и затаили дыхание. Вместе с несколькими мужчинами был мальчик. Проводник обещал им незабываемое зрелище. Но время проходило, а вода оставалась спокойной и ничего не происходило. И когда уже люди расслабились, из воды показалась голова девушки с любопытными голубыми глазами, а затем и большой рыбий хвост, заблестевший на солнце. За ней плыл прекрасный юноша. Они не заметили наблюдающих за ними людей и плескались в свое удовольствие. Их тела, покрытые чешуей, блестели на солнце, отливая розовым. Наконец они выбросились на берег, проплыв это расстояние в воде как две большие торпеды. Люди, наблюдавшие за ними решили, что если они дышат под водой, как рыбы, при помощи жабр, то, оставаясь на берегу, вскоре погибнут. Но с русалкой и ее другом происходила удивительная трансформация. Чешуя на теле и хвосте тускнела и осыпалась. Освободившись от рыбьей оболочки, и, отбросив рыбьи хвосты, подводные жители ожидали, что с ними произойдет дальше. На том месте, где у русалки и ее друга были хвосты, начали вырастать ноги. Наблюдавшие за той трансформацией взрослые мужчины и мальчик разинули рты от удивления. А проводник только посмеивался. Такое превращение он наблюдал не один раз. Девушка и юноша, повалявшись на берегу, встали на ноги и пошли к лесу, скрываясь по пояс в высокой траве. Движения их были неуверенными, но они двигались, и это удивило людей, наблюдающих за ними. Человеку, прежде чем пойти, приходится пройти несколько этапов. Рождаясь, дети сначала лежат, потом начинают ползать, а уж потом ходить. Русалка и ее друг, отбросив хвосты, уже через час встали и пошли. Это выглядело невероятным, но наблюдатели видели все это своими собственными глазами. Они осторожно следовали за русалкой и ее другом, стараясь не шуметь и не привлекать к себе внимания. Вслед за речными жителями, наблюдатели вошли в лес и увидели, что несколько пар русалок и их друзей уже ожидают вновь прибывших. В знак приветствия они произнесли несколько непонятных обычному человеку фраз. Ни один переводчик, владеющий всеми земными языками, наверно, не смог бы перевести эти фразы. Они говорили на каком-то своем, особом языке. А поскольку они не задохнулись на земле, то видимо, они имели и жабры, и легкие. Все русалки и их друзья были стройные, высокорослые и светловолосые. И у всех, без исключения, были голубые глаза. Мужчины, наблюдавшие за ними, решили, что эти люди-рыбы представители древней, неизвестной науке расы, и юноши, и девушки упали на колени, распевая какую-то таинственную и очень старую мелодию. Завершив свой ритуал, они поднялись и по парам разбрелись по лесу. Проводник поднял руку о чем-то предупреждая и мужчин, и мальчика.

- Это их свадебный ритуал, - пояснил проводник, - теперь они заняты своим воспроизведением.

- А почему они это не делают в воде? – спросил мужчина, на которого очень был похож мальчик.

- Андрей Александрович, - ответил проводник, обращаясь к спросившему, - я живу здесь много лет, но не знаю этого. Я знаю только одно: в воде они рыбы, а на суше – люди.

Кроме начальника экспедиции Андрея Александровича Ложкина, его десятилетнего сына Максима, за русалками наблюдали еще два младших научных сотрудника и одна сотрудница.

- А почему мы не пойдем за ними? – спросила любопытная Наташка, - интересно было бы понаблюдать за тем, как они делают своих детей.

Андрей Александрович уныло посмотрел на молодую женщину, которая хотела постичь тайны секса иного, древнего племени.

- Думаю, Наташа, у них все так же, как и у нас, - проговорил он отчужденно и посмотрел на своего сына, которого заинтересовали слова сотрудницы.

Прежде о русалках он читал только в сказках. Но теперь мальчик увидел их наяву и был потрясен увиденным. Наташе нравился отец Максима. И только из-за него она напросилась в эту экспедицию, убедив профессора Великанова в своей полезности. Но все ее попытки привлечь внимание Ложкина заканчивались неудачей. Он не видел ни ее грудей, ни точеных ног, ни великолепной фигуры. А Ложкина занимала только работа. Профессор Великанов не имел право открыто направить научную экспедицию на поиски русалок и водяных. В институте его просто подняли бы на смех. А вот поисками редких видов бабочек (чем ученые попутно занимались, чтобы не вернуться с пустыми руками) научная экспедиция вполне могла заниматься. Кстати, два или три редких вида она все-таки нашли. И это могло считаться большим успехом. Младшая научная сотрудница Наталия Лобачева только недавно развелась со своим мужем, а поскольку Андрей Александрович пока еще тоже был свободен, старалась завести с ним отношения, которые считались более чем дружеские. И Максим им не был помехой. У Наталии не было своих детей. А разницу в возрасте, целых десять лет, она считала нормальной. По ее мнению, мужчина должен быть старше женщины. Со своей стороны она делала все, что от нее зависело, но Ложкин все ее намеки не воспринимал всерьез. И от этого она очень злилась, но старалась держать себя в руках и не показывать своего разочарования. Андрей Александрович был видным мужчиной, стройным и подтянутым. Он очень любил игровые виды спорта: футбол, волейбол, теннис и старался приучать к спорту и своего сына Максима. Но Максим больше любил читать, писать сказки и ставить спектакли на детской площадке. Два других младших научных сотрудника, Яша и Паша почти ничем не отличались друг от друга. Оба были небольшого роста, плотного телосложения и отличить их можно было только по цвету волос, глаз и одежде. Яша был брюнетом с карими глазами, а Паша блондином с голубыми глазами. К затее профессора Великанов они отнеслись скептически, занимаясь исключительно бабочками. Увидев настоящих живых русалок, сбросивших на берегу чешую и отбросивших хвост, они резко изменили свое мнение. То, что не так далеко от центра, в Подмосковье живут такие существа, как русалки и водяные (и если бы это возможно было доказать) стало бы настоящим переворотом в науке. Не исключалась такая возможность, что они нашли своих прародителей. К вечеру русалки и водяные собрались на прежнем месте в лесу, опустились на колени, напевая всю ту же мелодию, а потом, по парам, подходили к воде. Они держались на поверхности воды до тех пор, пока их тела не покрывались чешуей, а вместо него не отрастали хвосты. И тогда они уходили вглубь, как большие рыбы. Участники экспедиции наблюдали за ними до тех пор, пока последние русалки с водяным не скрылись под водой.

- Здорово! – воскликнул Максим, - теперь я обязательно напишу книгу про русалок и водяных!

- Надеюсь, теперь мы уедем домой? – спросила Наташа, отмахиваясь от комаров.

- Да, поезжайте, - согласился Андрей Александрович, - Яша, Паша и вы, Наташа, - свободны. Только заберете образцы бабочек и покажите их профессору Великанову. И, кстати, скажите ему, что мы кое-что нашли и кроме бабочек. Мы с Максимом здесь немного задержимся и понаблюдаем за амфибиями.

Яша, Паша и Наташа многозначительно посмотрели на Ложкина, но ничего ему не сказали.

- Степаныч проводит вас до станции и посадит на электричку, - Ложкин посмотрел на проводника, - а мы с Максимом будем ожидать его в доме.

Ложкин умел говорить убедительно. И хотя Яша и Паша приняли эту новость, как должное, Наташа загрустила. Все ее планы в отношении Андрея Александровича рушились. На природе было проще завязать интимные отношения. Попрощавшись с коллегами, Ложкин и его сын Максим неторопливо зашагали к дому проводника, а Яша, Паша и Наташа последовали на Степанычем. Степаныч довел их до станции Софрино и посадил на электричку, следующую до Москвы. Вернувшись, он застал в своем доме Ложкина и его сына. Максим что-то торопливо записывал на бумаге, а Андрей Александрович курил и смотрел в окно.

- Все куришь Андрей? – спросил проводник.

- Курю, Анатолий Степанович, - ответил ученый и затушил сигарету.

- А что сынок твой делает?

Андрей улыбнулся.

- А он у меня писатель. Максим сочиняет рассказы и сказки.

Максим оторвался от работы и смущенно посмотрел на проводника.

- А это – доброе дело, - похвалил Анатолий Степанович Максима, снимая одежду, - и про что ты сейчас пишешь?

- Про русалок и водяных, - ответил Максим, что-то вычеркивая из своей рукописи.

- Ну, пиши, пиши, - произнес Анатолий Степанович, - не мешает попить чайку с малиновым вареньем и лечь спать.

Чай ему приходилось ставить на свежем воздухе. Вкус у этого чая с травами был особый, можно даже сказать, незабываемый.

Проводник развел небольшой костерок, поставил на треножник котелок с водой, и когда она закипела, бросил в него заварку. Дома такого чая не попить. Максим подумал, что под такой чай хорошо сочиняются сказки про русалок и водяных.

- Завтра с утра пойдем к реке? – спросил Анатолий Степанович у Ложкина.

Андрей кивнул головой. Ему вновь хотелось увидеть чудо, которое никто, кроме них еще не видел на подмосковной земле. И для этого стоило встать пораньше. Перед сном они вышли на крыльцо, с удовольствием вдыхая этот чистый, пахнущий сосной воздух.

- И все-таки, кто они такие? – наконец задал вопрос Ложкин, глядя на Степаныча. Проводник был уже немолодым человеком небольшого роста, но быстрым в движениях. Его глаза постоянно что-то искали и никак не могли сосредоточиться на собеседнике.

- А кто их знает, - пытался ответить он, - я их наблюдаю уже полгода и не понимаю, что они из себя представляют. В воде – рыбы, на суше – люди. А больше я о них ничего не знаю.

Ложкин задумался.

- Если они дышат в воде и на суше, то, вероятно, у них есть и жабры, и легкие, - предположил Андрей Александрович вслух.

Степаныч с интересом посмотрел на Ложкина и сказал:

- Если их создал бог, значит, это ему для чего-то было нужно.

Ложкин кивнул головой, соглашаясь, и посмотрел на Максима, который опять что-то записывал в своей тетради.

«Наверное, станет писателем, - подумал Андрей Александрович, - но ведь писатель – это не профессия»…

- Завтра с утра пойдем к реке, - сказал Степаныч, вылив остатки чая в траву, и, забирая в дом котелок. К вечеру комаров и мелкой мошкары, которая лезла в глаза, рот и нос стало значительно больше. Отец с сыном последовали за хозяином в дом.

- И как ты только здесь живешь? – спросил Ложкин, сочувствуя проводнику.

- Хорошо живу, - неожиданно для Ложкина ответил проводник, - лес кормит грибами, ягодами, река – крупной рыбой. К тому же, мне часто приходится водить нехожеными тропами туристов. За это они мне очень хорошо платят. Правда мест таких становится все меньше и меньше. Если у меня появляются деньги, я прихожу в город Софрино и покупаю все необходимое: хлеб, сахар, спички, макароны, рис, гречку. Продовольствия у меня хватает.

- А зимой, наверное, холодно – полюбопытствовал Ложкин.

- Ничего не холодно, - отрезал Степаныч, - печку натопишь, как следует, и жарко становится, как в Африке.

Они улеглись спать где-то за полночь. И каждый перед сном думал о своем. Андрей Александрович о загадочных существах, неизвестных науке. Сведения о них упоминались только в сказках и мифах. Но разве можно верить сказкам? Максим придумывал сюжет для своей книги и благодарил судьбу за то, что позволила ему лицезреть живых русалок. А Степаныч думал об удивительном устройстве жизни, в которой есть место и русалкам, и людям.

Мир наш – это что-то удивительное и непознанное. И только творец познал его суть.

 

2.

От дома Степаныча к реке вела неприметная, извилистая тропа. Человек в лесу посторонний, наверное, и не заметил бы ее, бегущую через сосновой лес. Ранним утром, как только рассвело, проводник повел по этой тропке Андрея Александровича Ложкина и его сына Максима. Выйдя к реке, они спрятались в кустах, росших у самого берега. Ждать появления русалок пришлось еще дольше, чем в прошлый раз. Даже проводник решил, что водные жители уже не покажутся им и не выйдут на берег. Однако опасения их были напрасными. Из воды показалась девичья голова с любопытными голубыми глазами. Максим так и застыл, увидев это чудо. Ложкин на этот раз вооружился фотоаппаратом. Но пока он вытаскивал его из футляра, девичья голова исчезла под водой. Степаныч осуждающие посмотрел на Ложкина.

- Если выдадим себя, - прошептал он, - они больше в этом месте на берег не выйдут.

- Но мне их нужно сфотографировать, - убеждал проводника Ложкин, - что я покажу профессору Великанову. Рыбий хвост и чешую?Мне нужно доказательство того, что мы видели.

Степаныч зло посмотрел на старшего научного сотрудника.

- А потом понаедут сюда газетчики, господа с телевидения. А кто-то ведь и для зоопарка захочет отловить нескольких русалок, - сказал он и отвернулся.

Нетрудно было догадаться, что творится в его душе. Ложкин спрятал фотоаппарат в футляр.

- Без доказательств мне никто не поверит, - обиженно произнес Ложкин, - а ведь это – величайшее научное открытие.

Проводник поднялся.

- Как же я не люблю вас, ученых! – воскликнул Степаныч, - вам мало видеть красоту и любоваться ей. Вам важно и нужно узнать, что у красоты внутри, как она устроена и как действует. А вы, не хотите, господин ученый, поймать русалку, распороть ей брюхо, выпотрошить и как следует рассмотреть все ее органы?

Теперь, проводник не сдерживая себя, почти кричал. Ложкин промолчал, чувствуя, что в чем-то Степаныч прав. Если бы ему удалось в качестве доказательства привезти Великанову хотя бы одну русалку и выйти с этим открытием на ученый Совет, тотчас же сотни, а может быть, тысячи журналистов оккупировали бы этот живописный берег, и не было бы от них ни житья, ни покоя. А за ними непременно пришли телевизионщики и браконьеры. И тогда сезон охоты на русалок был бы открыт. Андрей Александрович и Максим двинулись вслед за угрюмым проводником. Он тоже чувствовал свою вину. Зачем было приводить ученых в эти заповедные места? Или он хотел продать красоту за несколько сотен рублей? Когда они подошли к дому, Степаныч глухо произнес:

- Завтра я провожу вас до станции.

С чувством вины Ложкин прошел расположившись за печкой, что-то сосредоточенно записывал. Вечер медленно, словно кого-то опасаясь, приходил в лес долго не сдавая свои полномочия ночи. Когда Степаныч вышел на крыльцо, в небе уже зажглись звезды, а лес окутала чернильная темнота.

 

3.

Утром Ложкину с большим трудом удалось убедить Степаныча проводить их к реке в последний раз. Шли молча, не разговаривая друг с другом. На этот раз ждать появления русалок не пришлось. Они немного поплескались в воде, выбросились на берег, и, освободившись от хвостов и чешуи, на еще неокрепших ногах парами вошли в лес. Ложкин, Степаныч и Максим пошли вслед за ними. После ритуала, который они видели раньше, пары разбрелись по всему лесу. Андрею Александрович казалось, что Максиму еще рано знать, что они делают в лесу. Он предполагал, что русалки и водяные спариваются в лесу и оставляют в нем своих малышей. Но Ложкина волновал вопрос:

- «Почему амфибии приходят это делать на берег и не совокупляются в воде?» Они забрались в самую глушь, где деревья прижались друг к другу так плотно, что даже в самые солнечные дни, здесь стоял полумрак и было прохладно. Абсолютную, гнетущую тишину прорезал странный звук и сразу же смолк. Степаныч многозначительно посмотрел на Ложкина и на Максима, и зашагал в ту сторону, откуда раздался этот звук. Чем-то они напоминал плач ребенка. В кустах Степаныч увидел шалаш. Он был довольно неумело сложен из веток деревьев. Проводник заглянул в него и увидел русалку, окруженную прелестными и крошечными голубоглазыми существами.

 

4.

- Это их детский сад, - догадался Ложкин, тоже заглянув внутрь шалаша, - амфибии выходят на берег, чтобы воспроизвести себя, выносить детей, и, оставив их с воспитательницей, снова уходят под воду. Когда их потомство окрепнет, они начинают их приучать к водной стихии. Не знаю, это, конечно, только мои предположения, но по-моему – это мутанты. У них есть жабры и легкие, и они прекрасно приспособились к окружающей среде. Но вот только откуда они здесь взялись?

Степаныч теперь старался как можно дальше увести ученого и его сына от детей русалок и водяных. Он шел молча, глядя себе под ноги. Когда они подошли к его дому, Степаныч остановился и сказал:

- Знаете что, Андрей Александрович, было бы очень хорошо, если бы вы забыли об этом месте. Может быть, и русалки с водяными вам только привиделись?

Ложкин опустил голову. Что он мог ответить Степанычу? Отказаться от изучения амфибий было теперь очень трудно, почти невозможно.

- А ведь мы могли взять одного ребенка русалки для изучения и институте, - подумал Ложкин.

И сам поразился кощунственности своей мыслей. Степаныч был прав. Для ученого не важна сама красота. Он обязательно должен выяснить, как она работает и движется. А Максим тем временем сидел на мне и что-то быстро записывал в блокноте. «Неужели он хочет стать писателем?» - подумал Ложкин и перевел свой взгляд на проводника.

- Завтра, - напомнил он, - я провожу вас до станции Софрино.

- Но ведь Паша, Яша и Наташа уже обо всем рассказали профессору Великанову, - пытался убедить проводника Ложкин, - и профессор обязательно отправит сюда более крупную экспедицию с различными приборами и приспособлениями.

Степаныч обхватил свою голову руками.

- Это все моя жадность! – воскликнул он, - я хотел скопить себе денег на старость, а погубил целый народ.

Эта сцена раскаяния казалась и комичной, и трагичной одновременно. Максим попытался его успокоить.

- Не ругайте себя. Благодаря вам я напишу роман о русалках, - сказал он.

Степаныч посмотрел на мальчика и махнул рукой.

- Жизнь, мальчик, - это не роман, - произнес он, - жизнь ломает человека и ставит его на колени. Не каждому удается встать и начать все сначала. Многие в моменты своей слабости обращаются к богу, но кто-то пытается встать сам и снова падает. Жизнь – это испытание. И без божьей помощи мы не смогли бы сделать и шага.

Но воспитанный в духе социалистического реализма Ложкин возмутился.

- А есть ли он, бог? – возразил Ложкин, - кто его видел и кому он помог? Он не может спасти детей от смерти, старых людей от страшных мучений, солдат – от гибели. Так есть ли он на самом деле?

- Есть! – воскликнул Степаныч, - я часто обращаюсь к нему, когда никого нет. Один, в лесной тишине я разговариваю с ним. Я задаю ему вопросы, и он отвечает.

- Хорошо, - согласился Андрей Александрович, - мы уедем. Но даже если мы уедем и будем молчать, уже ничего не изменится. Профессор Великанов обязательно пришлет сюда другую экспедицию.

Степаныч мрачно посмотрел на Ложкина.

- Тогда я заведу их в болото, - сказал он.

- И погубите людей из-за этих амфибий? – возмутился Ложкин.

- Как вы могли обо мне такое подумать, Андрей Александрович? Я ведь не злодей и не душегуб. Я заведу людей в болото, а потом выведу их к станции.

Андрей Александрович поверил проводнику, и, тяжело вздохнув, стал складывать вещи в чемодан. Максим что-то лихорадочно записывал у окошка.

Ложкин посмотрел на сына и подумал: «А может, из него и правда выйдет писатель? Упорства ему не занимать».

 

5.

Профессор Великанов, внимательно выслушав своих младших научных сотрудников, не особенно поверил их рассказам о русалках и водяных. В их годы после употребления вина мерещилось и не такое. Этот пожилой, убеленный сединами человек, чем-то походивший на старого льва, с нетерпением ждал возвращения Ложкина. Ложкин был серьезным человеком, пил мало и рассказывал более толково, чем эти младшие научные сотрудники. Племянник Великанова, Сергей, случайно оказавшийся в кабинете своего дяди, внимательно выслушал рассказ о русалках и водяных. Конечно, этот рассказ ему тоже показался чушью и бредом, но если бы это хотя бы на четверть оказалось правдой, могло принести кучу денег. Когда Паша, Яша и Наташа наконец-то вышли из кабинета, Сергей попросил у дяди денег. Великанову приходилось заботиться об этом молодом, развязном человеке. Профессор с большой неохотой протянул племяннику пачку денег.

- Когда ты наконец устроишься на работу? – строго спросил он.

- Сейчас очень трудно найти работу, дядя, - ответил Сергей.

«Правда, - подумал он, - я теперь знаю, как мне заработать большие деньги».

Сергей подходил к гаражу своего друга Алексея в хорошем расположении духа. Во-первых, пухлая пачка денег оттягивала карман его джинсов, а во-вторых, его радовала перспектива заработать в пять раз больше. Алексей чинил свой мотоцикл и радости приятеля не разделил.

- Есть дело, - сказал Сергей сходу – может, сгоняем в ближнее Подмосковье?

- Зачем? – удивился Алексей, - на природу потянуло?

И тогда Сергей рассказал ему о том, что услышал в кабинете дяди.

- Да это же сказка, чушь какая-то – не поверил Алексей, привыкший доверять только своим рукам и голове, - может, они обкурились чего-нибудь, вот им и померещились русалки.

- Может быть, - согласился Сергей, - но проверить не мешает. А заодно подышим свежим воздухом.

- Ладно, - согласился Алексей, - когда починю мотоцикл, может, и прокатимся.

Он долго возился с мотоциклом, промывая детали в керосине.

- Ну, давай быстрее, - торопил его Сергей, - скоро стемнеет.

- А куда ехать-то? – спросил Алексей.

- Деревня Кашино. А дальше нужно найти проводника Степаныча, и он отведет нас к той реке.

Алексей усмехнулся, не доверяя словам Сергея.

- Дядя тебя еще в институт не посылает? – спросил он с издевкой.

Его широкое лицо расплылось в улыбке. Даже если бы Сергей и оскорбился, то не полез бы в драку. Алексей был выше его и шире в плечах. К тому же, долговязый Сергей знал, что его товарищ всерьез занимался боксом и даже побеждал на каких-то соревнованиях.

- И не пошлет, - после некоторой паузы сказал Сергей, - я не хочу быть ни младшим научным сотрудником, ни старшим. Они все чокнутые на науке придурки! Я хочу устроиться на работу барменом или официантом в «Спорт-мир».

- Это что тот бар на Проспекте мира? – переспросил Алексей.

- Да, - подтвердил Сергей, - там шеф – мой хороший друг.

Алексей закончил свой ремонт, когда уже совсем стемнело. Он опробовал свой мотоцикл, сделав несколько кругов вокруг гаражей, оглашая ревом. Алексей остался доволен. Он завел своего железно коня в гараж и закрыл его на замок.

- Завтра суббота, - произнес Алексей, - если проснешься к десяти утра – подходи сюда. В десять мы уедем. А Кашино это по какой дороге?

Сергей пожал плечами.

- Не знаю.

- Ладно, - успокоил его друг, - завтра по карте посмотрим.

На прощанье он махнул Сергею рукой.

Сергей пошел к дому, где жил дядя, с которым он делил двухкомнатную квартиру. Алексей жил в доме за гаражами. Сергей шел и думал, что если им удастся поймать хотя бы одну русалку, то он будет обеспечен на всю жизнь. Ему необходимо было только продумать, кому ее продать и какую заломить за нее цену. Лучше всего было найти богатого иностранца. За такое русское чудо американец или японец много денег отвалит. И главное, что не в рублях, а в долларах. Профессор Великанов, услышав шаги на лестнице, открыл дверь. Три года назад, после тяжелой болезни у него умерла жена. Детей у них не было, и непонятно кто из них был в этом виноват. Они хотели усыновить ребенка, но все как-то не решались это сделать. А год назад в автокатастрофе погиб брат профессора, а перед смертью завещал присматривать за Сергеем. Мать Сергея и так частенько прикладывалась к бутылке, а после смерти мужа допилась до белой горячки и еще умудрилась продать свою квартиру каким-то жуликам. После этого ее определили в психиатрическую лечебницу. Пришлось племяннику и дяде жить вместе. Правда, Сергей никак не мог понять, почему дядя не женится во второй раз. Конечно, он помнил добрую и приветливую тетю Любу. Ее нежный голос, ее улыбку Сергей не забудет никогда. Когда тетя Люба заболела, Сергей заходил каждый день, пытаясь облегчить страдания женщины. Но рак четвертой, последней стадии был неизлечим. Из приятной и немного полной молодой женщины она превратилась в худую старуху, на которой болталось ее собственное белье. Сергей, увидев дядю, стоящего у открытой двери, махнул ему рукой.

- Ты чего не спишь? – спросил он, снимая ботинки в прихожей.

- Тебя жду, - ответил профессор, - чая попьем?

Они пили чай молча и каждый думал о своем. Профессор думал о научных изысканиях и открытиях, а Сергей о том, как бы ему эти открытия продать и взять за это максимально больше денег.

 

6.

Сергей любил поспать, особенно в летние субботние дни, и едва не проспал. Он открыл глаза и посмотрел на настенные часы. Они показывали без пятнадцати десять. Сергей с трудом поднялся с кровати, потянулся и начал быстро одеваться. Джинсы, футболку и джинсовку он натянул на себя в течении нескольких минут. Он даже не умылся и не попил чая. Захлопнув дверь, Сергей выскочил из подъезда и побежал к гаражам. Алексей уже вывел из гаража своего железного коня, и, развернув на нем карту Московской области, искал пункт назначения.

- Привет, - произнес Сергей, подходя к Алексею. Он едва перевел дыхание после этого утреннего бега.

- Давно встал? – осведомился Алексей.

- Только что, - признался Сергей.

- Любишь ты поспать, - произнес Алексей, - а я уже успел пробежать несколько кругов вокруг дома.

Он ткнул пальцем в карту.

- Нашел я твою деревеньку Кашино. Она находится недалеко от Софрино.

Сергей взглянул на карту, в то самое место, куда указывал пальцем Алексей.

- Довольно близко, - обрадовался Сергей.

- Недалеко, - согласился Алексей, - только откуда там взялся дремучий лес и заповедная река?

Там теперь везде кругом одни дачи. И леса-то настоящего не осталось. Раньше я в те места с батей за грибами ездил. А теперь там и грибов, наверно, не найти.

- А что ж ты не сказал, что знаешь дорогу? – задал резонный вопрос Сергей.

- Да мы в Ашукинскую ездили, - оправдывался Алексей, - а Кашино несколько в стороне даже от Софрино. Неприметная деревенька. Кто ее знает?

- Но на карте-то указана, - не сдавался Сергей.

Он любил спорить и побеждать в спорах.

- И на карте она едва заметна, - произнес Алексей виновато.

Сергей решил закрыть эту бестолковую тему. Не было у них времени препираться из-за ерунды.

- И за сколько мы туда доберемся? – поинтересовался Сергей.

- За час или полтора доедем, - успокоил его Алексей, убирая карту на полку в гараже, - садись. Прокачу с ветерком! Сергей сел позади Алексея. Мотор мощного мотоцикла взревел, оставляя за собой, вылетающие из выхлопной трубы клубы сизого дыма.

 

7.

Степаныч на станции сердечно попрощался с Андреем Александровичем и Максимом.

- Ты зла на меня не держи, Андрей Александрович, - произнес Степаныч, - просто мне жалко этих русалок и водяных. В жизни и так сказки не осталось. Софрино все застроили дачами, уже и к Кашино подбираются. Того и гляди, скоро заповедный лес начнут валить. Не понимают люди, что творят. Нужно ведь сохранять красоту.

Степаныч и Ложкин обнялись. Андрей Александрович понимал, что старый проводник прав. Цивилизация уничтожала последние островки прекрасных потаенных мест, где редкие животные и сказочные существа находили свой последний приют. А если не останется таких мест, как же тогда будет жить человек? Куда он из душного города поедет отдохнуть, где будет лечить свою больную душу? Степаныч подошел к Максиму, заглянул в его добрые карие глаза, скрытые за стеклами очков.

- А ты, сынок, напиши про русалок, напиши про лес и реку, чтобы у людей не возникло желания уничтожать свое последнее богатство.

- Я постараюсь, - пообещал мальчик, - я очень постараюсь, Степаныч.

Проводник пожал его маленькую, но твердую руку.

- Пиши, сынок. Я верю в тебя.

Степаныч отвернулся, потому что по его щекам текли слезы, которые он никому не хотел показывать. Наконец к платформе плавно подошла электричка. Отец и сын вошли в вагон, помахали на прощание Степанычу. Тот тоже махнул рукой и крикнул!

- Приезжайте. Я вас буду ждать. Мне одному этих чудищ не защитить! Электричка тронулась, набирая ход. Ложкин сел у окна напротив Максима. «Да, если бы было возможно добиться разрешения устроить в этих местах заповедник, - думал он, - и наблюдать за русалками, и защищать их было бы проще».

А пока он думал об этом, молодые авантюристы Сергей и Алексей мчались на мотоцикле по Ярославскому шоссе. Алексею просто захотелось прокатиться и выехать в выходной день из надоевшей, душной и пыльной Москвы. Сергей не думал об отдыхе. Все его мысли были о наживе, о деньгах, о красивой, по его представлениям, жизни. Он обдумывал план, как можно было поймать одну или две русалки и транспортировать их в Москву. Ну, не на мотоцикле же их было везти! Значит, там, на месте, а может быть, в Софрино нужно было найти специальную машину наподобии той, в которой возят молоко. Деньги у Сергея, чтобы нанять машину были. Великанов его щедро спонсировал. Вспомнив фильм «Человек-амфибия», поставленный по роману Беляева, Сергей подумал, что первое время, до того как он найдет покупателей на столь экзотичный товар, русалок можно будет подержать в бочках из-под бензина в гараже Алексея. Налить в них воды и посадить в них дев с хвостами. Все эти проблемы он считал решаемыми. Теперь только необходимо было найти деревню Кашино, проводника и русалок. Все остальное молодой авантюрист считал делом техники. Через час они уже были в Софрино. Сергей слез с мотоцикла и подошел к водителю такси.

- Друг, - спросил он, - а как нам добраться до деревни Кашино?

- Проедете переезд, а там никуда не сворачивая доедете до деревни. Километров пять будет, - терпеливо объяснил таксист. Сергей запрыгнул на мотоцикл.

- Поедем прямо, через переезд, - сказал он Алексею.

Дорога была неровной, с выбоинами. Алексей старался аккуратно объезжать ямы, но мотоцикл все равно трясло, как в лихорадке. Они увидели указатель, а вскоре и первые деревенские домики. Утки, крякая, бегали по дороге, возмущенные тем, что мотоцикл нарушал их покой. Алексей остановил своего железного коня у одного из ветхих, покосившихся деревенских домов. Сергей проскользнул в калитку, прошел во двор, ожидая хозяина. На цепи, у будки, сидел огромный пес, который подозрительно смотрел на Сергея и рычал. Хозяин в спортивном костюме выбежал из дома, едва не сбив гостя.

- Как мне найти Степаныча? – спросил Сергей.

- Степаныча? – переспросил хозяин, видимо, озадаченный вопросом, - я, конечно же мог вас к нему проводить, но дел много.

Сергей понял в чем дело и вытащил из кармана сто рублей.

- А мотоцикл где-нибудь можно оставить? – спросил Алексей, сообразив, что дорога пройдет через лес.

- Мотоцикл – переспросил житель деревни. Сергей понял характер этой заминки и вытащил из кармана еще сотню. Хозяин быстро схватил деньги. Алексей поставил мотоцикл в сарай, и хозяин дома закрыл его на замок.

- Будет в целости, - пообещал он.

Они прошли по деревне, пересекли поле и пошли к лесу. Лес здесь был редкий, но чем дальше они в него углублялись, тем он становился гуще. Маленькие елочки уступали место старым елям, а света становилось все меньше и меньше. Деревенский житель остановился на опушке и прокукарекал. Ему никто не ответил. Петухов здесь не было, а проводник, видимо, отлучился по своим делам. Степаныч возвращался со станции с другой стороны, но условный сигнал услышал. Он подошел к путникам со спины и сказал, обращаясь к деревенскому жителю:

- Чего кукарекаешь, день уже давно на дворе.

- Я вот привел к тебе клиентов, - произнес обескураженный деревенский житель.

Степаныч посмотрел на ребят. Они показались ему неопасными.

- Что посмотреть-то хотите? – спросил Степаныч, глядя на ребят.

- На русалок хотелось бы взглянуть, - ответил Сергей, невинно посмотрев на проводника.

 

8.

В это утро он вдруг почувствовал, как сильно постарел. Мышцы потеряли свою упругость, эластичность и стали дряблыми и обвисшими. Пробежав несколько кругов по парку, старик едва отдышался, и плавание в бассейне не принесло ему удовлетворения. Неужели ему придется умирать на чужбине? Все его существо совершенно неожиданно охватила тоска по родине: по широким рекам, раздольным полям, дремучим, неухоженным лесам. Он никогда не считал себя американцем, хоть и прожил в штатах большую часть своей жизни. Он навсегда остался русским человеком. Деньги позволили ему выстроить дворец, обнести его высокими стенами, нанять охрану. Он отгородился от мира, иногда связывался с ним при помощи телефона или компьютера. Но и это он считал благом, пребывая в состоянии одиночества. Его молодая жена часто уезжала на какие-то там приемы и вечеринки, а сын шатался по клубам. А он, Аркадий Серегин проводил свое время в беседке, читая книги, газеты, думая о прошлом и размышляя о настоящем. Его гордостью был великолепный парк, в котором были собраны и посажены деревья со всего мира и зверинец с редкими животными. Иногда он чувствовал себя властелином мира. По всему свету разъезжали его агенты и скупали разные диковинки и редких животных. Серегин любовался ламами, привезенными из горных районов Южной Америки, бенгальскими тиграми, африканскими слонами. Но русский миллиардер мечтал увидеть в своем зверинце не обычных животных, а мифических зверей, которых никто и никогда не видел. До сих пор поиски его агентов не приводили ни к какому результату, но Аркадий Константинович не терял надежды. В последнее время, отбросив надоевшие детективы и триллеры, философские и мистические труды, он читал исключительно только русские народные сказки. В сказках и фантастической литературе он открывал для себя что-то новое, неведомое. И Серегин настолько увлекся этой литературой, что поверил в то, что сказочные существа существуют на самом деле. И вот наконец-то он получил сообщения по электронной почте, что где-то в районе Московской области, по слухам жителей, в реках обитают удивительные существа, похожие и на рыб, и на людей.

«Это именно то, что мне нужно» - подумал Аркадий Константинович, потирая руки. Он отозвал своих людей из многих стран мира, даже из Шотландии, где его агент днем и ночью сторожил у озера Лох-несс известное чудовище. Серегин представил себе большой аквариум, в котором плавают русалки и водяные. Об этом можно было только мечтать, но при наличии средств, мечты иногда превращаются в реальность. К вечеру в его доме должны были собраться агенты со всего мира. И действительно, к семи вечера охране пришлось потрудиться, пропуская машины с известными номерами. Больше всего Серегин ждал агента из России. Наконец все его люди собрались в большом зале дворца. Последним из России приехал некий Павел Виноградов, в котором мы легко бы могли узнать младшего научного сотрудника института Пашу, подчиненного профессора Великанова.

- Я видел русалок, - без лишних церемоний произнес Павел, подходя к столу босса. Агент был серьезным, сосредоточенным и деловым. Ему теперь ни к чему было играть роль простачка.

- Ты их точно видел? – переспросил развалившийся в кресле Аркадий Константинович.

- Да, и даже знаю, в какой реке они водятся, - подтвердил Павел.

- И где же? – поинтересовался Серегин.

- Недалеко от Москвы, - ответил Виноградов, - в реке у деревни Кашино.

- И сколько их там можно выловить? – спросил босс, - сколько там русалок?

- По-моему, их там очень много, - произнес агент ледяным тоном.

Серегин нетерпеливо забарабанил пальцами по столу.

- Всем заняться Россией и русалками, - приказал он, - все остальные дела временно приостановить. Я предлагаю вам составить план операции. Меня не интересует, как вы выловите русалок из реки, сетью или поднимите их со дна динамитом, каким транспортом доставите их сюда, меня тоже не интересует. Все мои средства связи, деньги, транспорт в вашем распоряжении. Подкупайте егерей, таможенников, чиновников если они станут препятствовать вывозу груза. В крайнем случае, убейте несговорчивых.

- Босс, - обратился к Серегину Павел Виноградов, - при наличии больших денег из России можно вывезти все, что угодно. Сами местные жители будут помогать нам ловить русалок за сравнительно небольшую плату. А вывезти русалок из России помогут военные. В России им платят мизерные жалованье.

Серегин встал и дружески похлопал Виноградова по плечу.

- Вот тебя, Павел, я и назначу главным координатором этой операции, - сказал Аркадий Константинович, - ты не против?

- Нет, босс, - коротко ответил Павел.

- В твоем распоряжении, - сказал Серегин, - все мои агенты и неограниченные денежные кредиты. Через месяц русалки должны плавать в моем аквариуме.

Агенты разошлись. Аркадий Константинович задержал лишь Виноградова.

- Как там, в России? – спросил влиятельный старик.

- Как и везде – флегматично ответил Павел, - одни катаются на лимузинах, а другие копаются в отбросах.

- А леса, реки, поля? – хотел побольше узнать Серегин, - все это еще осталось?

- Осталось, - ответил Виноградов, - но леса вырубаются, а реки становятся грязнее.

- Да – это цивилизация, - посетовал Серегин, - так ты привезешь мне русалок, Паша?

- Завтра вылетаю в Россию, - проговорил Виноградов.

- Не завтра, Паша, а сегодня, - ответил миллиардер, - мой личный шофер отвезет тебя к аэродрому.

Виноградов с ненавистью посмотрел на старика, но возразить не посмел.

 

9.

Профессор Великанов с нетерпением ждал приезда старшего научного сотрудника Ложкина. Он хотел, чтобы Андрей Александрович, не упуская деталей, рассказал ему об успехах экспедиции. Ложкин появился в институте к обеду. Он сразу же направился к кабинету профессора Великанова. Тот с нетерпением ждал его.

- Рассказывай, - сказал профессор, минуя церемонии, - это правда, что сообщили мне наши младшие научные сотрудники?

- А что они вам успели сообщить? – спросил Андрей Александрович.

Он выглядел уставшим. Великанов внимательно посмотрел на Ложкина.

- Вы видели русалок?

- Да, - ответил Ложкин, - они на самом деле существуют. И я считаю, что в зоне их обитания нужно создать заповедник. Хотелось бы, чтобы вы подняли этот вопрос на ученом совете.

- Они принадлежат животному миру? – осторожно спросил Великанов.

- Русалки и водяные – это амфибии, которые способны жить и в воде, на суше, - произнес Андрей Александрович.

- У меня несчастье, Андрей, - сказал Валентин Владимирович, - Серегин ушел из дома в субботу утром и до сих пор не вернулся.

Ложкин несколько раз видел Сергея и успел составить о нем свое представление. Племянник Великанова был распутным молодым человеком, у которого не было цели в жизни. И то, что профессор баловал его деньгами, только портило парня.

- Не волнуйтесь, Валентин Владимирович, - проговорил Ложкин, - он придет.

- А может в милицию заявить?

Валентин Владимирович едва сдерживал свои чувства. Ложкин решил перевести тему разговора.

- И что же вы скажете об идее создания заповедника? – спросил Ложкин.

- Ты хочешь сказать, что с этим вопросом нужно выходить на ученый совет?

Профессор сейчас больше думал о Сергее, не зная, что вопрос о русалках так же связан и с его племянником.

- Валентин Владимирович, - сказал Ложкин, - если об этом месте узнают посторонние люди, то, скорее всего, они устроят охоту на этих, ни в чем не повинных существ. Многие богатеи мира захотят увидеть в своих аквариумах подобных золотых рыбок. А их защищает пока только один человек – местный житель Степаныч.

- Ну, хорошо, - согласился профессор Великанов, - я попробую поднять этот вопрос на ученом совете. Но нужно ли нам это? Нам нужно только две-три особи для изучения. Ты пойми, Андрей, никто нам не выделит денег на заповедник.

Ложкин презрительно посмотрел на профессора Великанова.

- Сейчас вы думаете не о бедных существах, которые волею случая попали в Подмосковный водоем, - произнес он с горечью в голосе, - а о своем племяннике Сергее. Но вы ведь сами испортили его своими подачками! Сколько ему лет? Семнадцать? А парень не имеет цели в жизни, надеясь прожить за ваш счет.

Уходя, Ложкин нарочно громко хлопнул дверью. Профессор Великанов полез в карман пиджака за валидолом. Положив таблетку под язык, он снял трубку и позвонил в милицию.

- Пропал парень семнадцати лет, - объяснял он дежурному, разгадывающему кроссворд, - рост 180 см, волосы черные, прямые, глаза карие. Зовут Сергей. Фамилия Великанов. Нет, не сын, племянник. Одет был в футболку с названием какой-то группы, джинсовый костюм, кроссовки. Ушел утром в субботу и до сих пор не вернулся. Нет, куда направляется не сказал.

- Будем искать, - ответил дежурный, - а вообще-то нужно зайти в отделение, написать заявление и принести фотографию Сергея.

Дежурный положил трубку. В кроссворде был мистический вопрос: «Какой напиток предпочитают пить вампиры?» из пяти букв. «Может быть, пиво? – догадался дежурный, - но не вино, это точно. Водка!» Он уже хотел вписать слово, но оно не совпадало по буквам. Дежурный вспомнил, что участковый Степанов увлекался книгами Стивена Кинга. Он поднялся, приоткрыл одну из дверей и крикнул:

- Степанов, ты не знаешь, что пьют вампиры?

Подполковник Петров как раз зашел в отделение и слышал вопрос, обращенный к участковому. Он осторожно подкрался к дежурному, который терпеливо ожидал ответа и гаркнул ему в ухо:

- Кровь!

Дежурный обернулся, и, увидев подполковника, вытянулся перед ним, словно перед генералом.

- Все вы, кровососы, - пробормотал Петров, - вместо несения службы разгадываете кроссворды.

- Я тут принял звонок. Пропал семнадцатилетний парень, - оправдывался позеленевший дежурный, - а кроссворды разгадываю для расширения кругозора.

- Как зовут парня? – осведомился подполковник.

- Сергей Великанов, - произнес дежурный.

- Племянник профессора Великанова, - догадался Петров, - этого и искать не надо. Сам придет. Он то в автоматы играет, то за девчонками бегает.

Когда подполковник Петров зашел в свой кабинет, дежурный вздохнул с облегчением. Но слово «кровь» вписал в свободные клетки. И слово это, как ни странно, подошло.

«Какой же умный этот наш начальник подполковник Петров» - подумал он, усаживаясь у телефона.

 

10.

Степаныч внимательно рассматривал ребят, пытающихся вторгнуться на его запретную территорию. Широкоплечий, с открытым лицом, ему понравился. Не было хитрости в его глазах, а одно лишь любопытство. А Сергей вызывал у проводника некоторые опасения.

«Откуда он знает про русалок? – размышлял проводник, - и что привело его сюда?! Любопытство, любовь к природе или выгода?» Собирался дождь. Первые ленивые капли упали с неба, и, тучи набежавшие на него, прикрыли собой солнце.

- Ну, хорошо, пойдемте в жилище, - предложил Степаныч, - а то все промокнем. По лесной тропке, минуя сосны, они подошли к дому Степаныча. Ребята прошли в дом, удивляясь тому, как может человек жить один в лесу.

- Любите природу ребята? – спросил Степаныч, раздеваясь.

- Обожаем, - ответил Сергей, разглядывая жилище Степаныча.

- А откуда про русалок знаете? – задал вопрос проводник, подозрительно посматривая на Сергея, - это ведь, ребята, сказки. Никаких русалок на свете нет. Рыбы здесь в речке хватает, грибов и ягод наберете, а русалок нет.

- Дело в том, уважаемый, - проговорил Сергей, - что я – племянник профессора Великанова, который как раз занимается этим вопросом. Недавно здесь побывала научная экспедиция, научные сотрудники которой рассказали профессору Великанову, что здесь, в реке, обитают русалки.

- Вот в чем дело, - произнес Степаныч, с интересом поглядывая на Сергея, - а тебя профессор прислал или ты по своей воле приехал?

- Конечно, профессор, - солгал Сергей, - он сказал мне, чтобы я лично убедился в существовании русалок.

Степаныч чувствовал, что Сергей лжет, но сказать ему об этом не решался. Проводнику приходилось быть осторожным.

- Может вам документы показать? – спросил Сергей и вытащил из кармана паспорт. Он протянул его проводнику. Тот посмотрел паспорт, пролистал и вернул парню. По паспорту выходило, что это действительно Великанов Сергей. Но стал бы профессор посылать мальчишку? А потом Сергей мог случайно услышать от дяди о русалках и использовать эту информацию в своих целях Степаныч решал, что ему делать: отвести ребят к реке или завести их в болото.

- Сколько мы должны заплатить? – спросил Сергей вытаскивая из кармана деньги.

- А у вас и деньги есть? – удивился Степаныч, по две сотни взял и положил в карман.

Он посмотрел в окно. Дождь был кратковременный. Вместе с тучей он прошел над лесом, слегка намочив лесную растительность.

- Ну, идем, - сказал проводник. Трава в лесу была мокрая, и ребята замочили ноги. Кроссовки не лучшая обувь для леса.

- Нужно было сапоги одевать, - авторитетно сказал Степаныч, продолжая движение. Проводник их вел через бурелом, все дальше от дома и заветной реки. Но он все же решил изменить свой первоначальный план и не заводить детей на болото. Степаныч знал, что недалеко была другая речка к которой проводник их и повел.

- Вот и река, - сказал он, указывая на водоем. Ребята пока шли по лесу, вспотели, и им захотелось искупаться.

- Ты как хочешь, - сказал Алексей, обращаясь к Сергею, - а я искупаюсь. Он сбросил одежду на берегу, разбежался и прыгнул в воду.

- Всех русалок там распугает, - предупредил Степаныч, - теперь они ни за что на берег не выйдут.

Сергей чувствовал, что Степаныч что-то скрывает, но спросить напрямую не решался. Он снял джинсовку, джинсы, футболку, сложил все в кучку под куст и побежал к воде. И Алексей и Сергей долго не вылезали из реки, наслаждаясь ее прохладой, смывая пот, чувствуя как их тела становятся свежими и невесомыми. Наконец они вышли из воды.

- Ну, теперь точно русалки не выйдут, - сказал Степаныч, - вы всю реку замутили и столько шума наделали.

Сергей не стал сразу одеваться, предпочитая просохнуть и не ходить в мокрой одежде. Он подозрительно посмотрел на проводника, но ничего не сказал.

«Что-то старый пень скрывает, - подумал Сергей, - а может быть, он нас привел не к той реке? А как это узнать, места-то незнакомые».

Он хотел поделиться своими сомнениями с Алексеем, но тот довольный лежал на берегу и обсыхал. Русалки его не интересовали. Он приехал отдохнуть на природу и отдыхал. Сергей немного обсох, оделся. Вытащил из джинсовки пачку сигарет и закурил.

- А тебе дядя не запрещает курить? – спросил Степаныч.

- А ты, батя, по-моему, за дураков нас держишь, - произнес Сергей, вдыхая сигаретный дым, - не на ту речку нас привел.

- Может быть и так, - согласился проводник, доставая из кармана деньги, которые ему дал Сергей, - но ты ведь не природой приехал любоваться, не на русалок приехал поглядеть. Тебе их продать хочется и разбогатеть.

И с этими словами Степаныч бросил деньги Сергею в лицо.

- Ах, ты, старая сволочь! – воскликнул Сергей и набросился на Степаныча, - веди нас быстро к той реке.

Алексей увидев, что Сергей пытается добраться до горла проводника, вскочил на ноги и одним – единственным ударом отбросил друга от Степаныча.

- Ты чего, Серега, озверел? – спросил он, когда Сергей пришел в себя и сплевывал в траву кровь, лившуюся из рассеченной губы. Махнув рукой, он пошел в сторону леса. Алексей быстро оделся и поспешил за другом.

- Дураки! – закричал им Степаныч, - в болото зайдете. Кто вас будет тогда вытаскивать?

Он пошел за парнями, но только догнать их не смог. Сергей и Алексей уже скрылись в лесу. Степаныч постоял немного на опушке леса и отправился к своему дому, где его ждал неприятный сюрприз. Дом его окружили люди с военной, пятнистой формой с автоматами. Навстречу ему спешил Паша, которого проводник видел с Ложкиным. Степаныч подошел к нему и спросил:

- Что все это значит, почему здесь эти люди?

- А мы, дед, на рыбалку приехали, - сообщил Паша, улыбаясь, - русалок твоих собрались ловить. Веди нас к реке и без глупостей.

Степаныч понял, что дело принимает очень неприятный оборот. По виду вояк в пятнистой форме можно было легко догадаться, что шутить они не намерены. Оставалось только завести их в болото, в самую трясину и погибнуть самому. Проводник не знал, хватит ли ему выдержки стать Иваном Сусаниным. Степаныч, не торопясь, шел впереди, а Павел следовал за ним. Военные ступали по тропинке, озираясь. Проводник пытался свернуть с тропинки, но Павел приставил к его голове пистолет.

- Веди нас туда куда мы тебя просим, - предупредил Виноградов, - я ведь дорогу тоже немножко помню.

Не понимал Степаныч как мог младший научный сотрудник встать на скользкий браконьерский путь. Что же теперь за жизнь пошла такая? Никому верить нельзя. Семнадцатилетние ребята охотятся на русалок, чтобы их продать. Не любоваться на чудо природы, а продать. Кто-то снаряжает целую военную экспедицию, чтобы напасть на беззащитные существа, чтобы лишить их свободы, а, возможно, и жизни. А руководит ими человек, которому он доверял. Может, и профессор Великанов с Ложкиным с ними заодно? Мысли путались в старой голове проводника. Степаныч и военные дошли до реки и остановились. Степаныч молил бога, чтобы русалки не выходили на берег. Павел расставил военных на берегу, ожидая появления амфибий. В ожидании прошел один долгий час. Павел настороженно смотрел на воду. Наконец раздался долгожданный плеск и из воды показалась девичья голова. Виноградов поднял руку, давая знак военным, чтобы они были наготове. Он еще не решил забрасывать сеть и ловить русалок в воде или их лучше схватить на берегу. Однако на берегу с ними было легче справиться. И когда они попарно входили в лес, вояки набросили на них большую рыболовную сеть. Русалки и водяные пытались выбраться из сети, но только больше запутывались в ней. Некоторым водяным и русалкам удалось выбраться из сети и они побежали к реке. Вояки открыли по ним огонь из автоматов.

- Не стрелять! – кричал Павел, срывая голос, - они мне нужны живые. Но русалки и водяные, не добежав до воды, падали на берегу под прицельным огнем безжалостных вояк. Военным удалось поймать в сети восемь амфибий, которых они поволокли к машине. Сергей и Алексей, которые выбежали на выстрелы, с ненавистью смотрели на военных, которые волокли свою добычу к дороге. Русалки и водяные очень были похожи на людей. Сквозь сетку на ребят смотрели печальные глаза невольников. Степаныч, увидев, что Павел Виноградов отвлекся, ударил его ногой в живот и вырвал из руки пистолет.

- Стойте, сволочи! – кричал он, размахивая пистолетом, - отпустите русалок. Но никто не обращал на проводника внимание. Вояки делали свою работу, за которую им очень хорошо заплатили. Тогда Степаныч выстрелил из пистолета и попал одному солдату в ногу.

- Они же теперь убьют тебя, старый дурак! – кричал ему Павел, стараясь остановить ненужное кровопролитие. Но военные не любили когда в них стреляют. Они подняли автоматы и сделали несколько прицельных очередей. Степаныч, охнув, упал в траву. Виноградов, забыв про пистолет, оставшийся в руке старика, поспешил за военными. Бросив сеть с русалками в кузов машины, они забрались следом и машина стала выезжать с лесной дороги. А Сергей и Алексей поспешили к раненому проводнику.

- Как вы? – спросил Сергей, приподнимая Степаныча.

- Ничего, - ответил проводник и закрыл глаза. Ему было очень больно, но он старался терпеть эту боль, не показывая своей слабости. Ребята кое-как доволокли проводника до дома, сняли брюки с засохшими кровавыми подтеками. Хорошо, что пули не застряли в теле Степаныча, а только содрали кожу на ноге проводника. Алексей промыл раны водой и перевязал их чистой тряпкой, которая быстро пропиталась кровью. Сергей пошел к реке, где у самого берега лежали мертвые тела русалок. Они были живыми и свободными до того, как пришли вояки и лишили их жизни. Но с какой целью он сам пришел сюда? Не затем ли, чтобы лишить их свободы? А имел ли он на это право? И кто имеет право лишать свободы и жизни создания бога. Сергей, потрясенный случившимся, вошел в дом, сел на лавку и долго сидел так, опустив голову.

- Ты не горюй, парень, - произнес Степаныч, лежа на старой кровати, - каждый в этой жизни ошибается. Главное – сделать из всего этого правильные выводы.

Сергей встал, подошел к раненному проводнику, и, склонившись над ним, сказал:

- Ты прости меня, дед, я ведь глупый был и ничего не понимал. Мне хотелось денег за этих русалок выручить, а получилось все по-другому.

- Уплывут теперь русалки из этих мест и детей своих заберут, - произнес с тоской Степаныч.

- Каких детей? – удивился Сергей.

- В лесу у них есть шалаш, - объяснял проводник, - где они своих детей держат до определенного возраста. А воспитывает их одна русалка – нянька. А через несколько недель или месяц русалки детей своих приучают к воде.

- Ясно, - проговорил Сергей, отходя от Степаныча.

- А знаешь, почему я тебе это все рассказал? – спросил проводник.

- Почему? – удивился Сергей.

- Теперь ты, Сережа, другим стал, правильным, - ответил проводник, - и если вдруг русалки почему-то оставят своих детей в лесу, вы их берегите, не давайте в обиду.

Алексей молчал. По его лицу, как по книге, можно было прочесть какие чувства им владеют.

- Я вот думаю, а если военные вернутся, что мы будем делать? – задал вопрос Алексей.

- Думаю, что не вернутся, - ответил Степаныч, - но другие браконьеры могут прийти. Заповедник здесь нужно устраивать. Ты, Сергей, постарайся уговорить своего дядю и про этого негодяя, младшего научного сотрудника скажи. Русалок похитить им, конечно, кто-то заказал. И военные и перевертыш этот исполняли чей-то приказ. А теперь идите. Сами до станции доберетесь?

- А как же мы вас оставим? – спросил Алексей.

- Обо мне не беспокойтесь, - произнес Степаныч, - раны ведь неопасные. Отлежусь денек, а потом повязки из целебных травок буду делать.

Через два-три дня встану на ноги.

- Может, мне с вами остаться? – спросил Алексей.

- Нет, - твердо ответил проводник, - вам срочно русалок спасать надо, а о себе я сам позабочусь.

- У нас тут мотоцикл остался в деревне, - вспомнил Алексей, - у вашего знакомого. Степаныч рассмеялся.

- Поторопитесь. Как бы он твой мотоцикл на запчасти не разобрал. Ну, а мог его и целиком продать.

Такая перспектива не устраивала Алексея.

- Мы к вам вернемся, - успокаивал проводника Сергей, - до Москвы на мотоцикле за час обернемся, расскажем все дяде и назад.

- Вечер уже будет, - предупредил Степаныч, - за меня не беспокойтесь и оставайтесь в Москве.

Попрощавшись с проводником, Сергей и Алексей зашагали по знакомой тропинке к деревне Кашино и без труда нашли дом хозяина у которого оставили мотоцикл. Хозяин долго не выходил из дома, а собака, стараясь отогнать непрошенных гостей, заливалась злобным лаем и едва не охрипла. Наконец хозяин в спортивном костюме вышел из дома.

- А, это вы? – узнал он ребят.

- Мы за мотоциклом, - сказал Алексей. Хозяин пропустил их во двор, отогнал злобного пса и открыл сарай. Мотоцикл он не трогал. Сергей, видя такую честность, решил, что хозяина стоит вознаградить двумя сотнями. Тот принял деньги с удовольствием и даже поклонился ребятам, как знатным господам. Но времени для церемоний было мало. Алексей вывел мотоцикл из сарая через двор, на проселочную дорогу и завел его. Сергей прыгнул в седло позади друга. По проселочной дороге Алексей ехал осторожно, но как выехали они на шоссе, Алексей разогнал своего железного коня до предела.

- Тише ты, - ворчал сзади, едва не слетев с мотоцикла, Сергей, - если ГАИ нас остановит, малым штрафом не отделаешься.

Но Алексей не слышал его, и, оказавшись в своей стихии, давил на газ. Софрино проскочили очень быстро, выехав на Ярославское шоссе. Они опасались, что попадут в автомобильную пробку, но на их счастье шоссе оказалось пустым. Через час с небольшим они уже подъезжали к гаражам.

- Дядя, наверно, в институте, - проговорил Сергей, слезая с мотоцикла.

- Я сейчас поставлю мотоцикл в гараж и пойду с тобой, - отозвался Алексей.

Они быстро дошли до института пешком. Сергея в институте знали и поэтому вахтер пропустил ребят, не спрашивая, куда они направляются. На лифте они поднялись на третий этаж. Профессор Великанов сидел в своем кабинете. Увидев Сергея, он хотел наговорить ему кучу неприятных слов, но сдержался. Может быть, его остановило присутствие в кабинете Алексея. Сергей сбивчиво рассказал дяде о своем приключении. Не забыл он сказать и о том, что Степаныч ранен, а с продажными вояками был сотрудник института Павел Виноградов. Профессор Виноградов поднялся из-за стола, несколько раз обошел свой кабинет из одного конца в другой. Ситуация была интересная. Русалки на самом деле существовали, а браконьеры опередили ученых и начали на них охоту. Но спасет ли заповедник остальных русалок? Тот кто заказал выловить их из реки, наверное, имеет кучу денег и ему на российские законы наплевать. И никто не станет отряжать на защиту сказочных существ вооруженный отряд. Если только нанять добровольцев, но и они потребуют денег. А деньги им никто не выделит. И если даже на ученом совете пройдет его предложение о создании заповедника, никто не сможет поручиться за жизнь и свободу амфибий. Сложных вопросов возникало много, но самое главное для профессора было то, что нашелся Сергей. Для него это приключение будет хорошим уроком. И теперь Великанов знал, зачем Павел Виноградов взял больничный. Этот придурковатый младший научный сотрудник вел двойную игру и работал на какого-то очень богатого босса. В институт Паша больше не вернется. Через него конечно можно было выйти на хозяина, богатого заказчика. Но даже если они узнают, для кого Павел Виноградов и вояки пленили русалок – это ничего не даст. Для обычных, нормальных людей русалок не существовало, а раз так, то и их пленение невозможно. Если обратиться в ФСБ с подобным заявлением, то их просто сочтут сумасшедшими. А доказать существование амфибий будет непросто. Даже ученые мужи не сразу поверят его докладу и потребуют доказательств.

- Знаешь, Сережа, - наконец сказал профессор племяннику, - я постараюсь сделать все, что смогу. А ты иди домой. Отдохни, а завтра мы поговорим.

Профессор Великанов видел, как Сергей изменился за последние дни. Он стал совершенно другим человеком. Его племянник повзрослел, а показная развязность, которой он бравировал, куда-то исчезла. Это приключение, безусловно, пошло Сергею на пользу. Сергей и Алексей покинули кабинет профессора. Великанов вызвал Андрея Александровича Ложкина и пересказал ему все, что поведал Сергей. Узнав, что Степаныч ранен негодяями, Ложкин стал сам не свой.

- Профессор я должен сейчас быть в Кашино, - произнес Ложкин, - проводнику сейчас нужен помощник. Он ведь ранен.

- Я поеду с вами, - сказал Валентин Владимирович, - поскольку ситуация развивается подобным образом нам просто необходимо вместе с членами ученого совета отправиться на место.

Великанов посмотрел на часы.

- Доклад о кашинском чуде я наметил на сегодня и через два часа я выступаю на ученом совете.

- Каким же гадом оказался Паша, - посетовал Ложкин и посмотрел на Великанова.

Валентин Владимирович помрачнел.

- О Паше на совете ни слова, - предупредил профессор, - неизвестно как на это отреагируют ученые мужи.

На совете собрался весь свет отечественной науки: академики, профессора, доктора наук, научные сотрудники из московских и подмосковных институтов. Собрание проходило в конференц-зале института по проблемам «Флоры и фауны России». Великанов добился того, чтобы на ученый совет журналистов не пускали. Представители прессы понимали, что если им закрыли доступ на ученый совет, то здесь пахло сенсацией. Валентин Владимирович подошел к трибуне, откашлялся и начал свое выступление:

- Уважаемые коллеги! Неделю назад несколько наших сотрудников вернулись из научной экспедиции по Подмосковью. Целью экспедиции было найти новые виды бабочек на территории Подмосковья, с чем сотрудники нашего института справились и привезли с собой образцы известные науке, но очень редкие для ближнего Подмосковья. Но мое выступление будет не об этом. Мои сотрудники в ходе научной экспедиции неожиданно обнаружили новый вид живых существ, обитающих в водоеме возле деревни Кашино. Это амфибии, которые одинаково хорошо себя чувствуют в водной стихии и на суше. По внешнему виду эти амфибии похожи на мифических русалок.

В зале раздался громкий смех. Один из академиков встал со своего места и демонстративно поаплодировал Великанову.

- Вы науку превращаете в балаган, - сказал он и сел на свое место.

В конференц-зале раздался дружный взрыв смеха. Давно так ученые не веселились. Великанов заметно побледнел, сделав неопределенный жест в сторону зала и выпил воды. Ученые отнеслись к его словам, как бреду ненормального. Неожиданно для всех к трибуне подошел Ложкин и встал рядом с профессором Великановым.

- Я сам участвовал в этой экспедиции, - сказал Ложкин, - и смею вас заверить, что все сказанное профессором Великановым – чистая правда. Я видел этих амфибий. Я считаю, что в районе деревни Кашино нужно создать заповедник.

- А факты, молодой человек, - опять встал со своего места академик, - где же факты?

- Фактов нет, - ответил Ложкин, опустив голову, - но, думаю, просто необходимо создать комиссию из авторитетных ученых и выехать на место проживания амфибий.

- А если амфибий там не окажется, - не сдавался академик, - что вы тогда нам скажете?

- Тогда я уйду из науки, - проговорил Ложкин, - и вы назовете меня шарлатаном и лгуном.

Эмоциональное выступление Ложкина заставило ученых мужей задуматься. Великанов это понял и решил закрепить достигнутый успех.

- Если это понадобится, - сказал он, - я сам возглавлю комиссию.

- Нет, возглавлю эту комиссию я, - отрезал академик, - и если амфибий в том месте не окажется, то в науке вам действительно делать нечего.

Профессор Великанов согласился.

- А если это окажется правдой, - спросил Ложкин, - вы поднимите вопрос о создании заповедника?

Академик, вытирая платком вспотевший лоб, ответил:

- Если это окажется правдой, и мы сами увидим русалок, я первый буду добиваться создания заповедника.

Академик Стеклов был авторитетным ученым. К его словам прислушивались даже в правительстве. И слово, данное им, он никогда еще не нарушал. Профессор Великанов и Ложкин были довольны этим ответом. Уже на следующей неделе ученые должны были выехать на место и подтвердить или опровергнуть слова Великанова и Ложкина. Стеклов если и сомневался в успехе этой экспедиции, вел себя сдержанно. В воздухе пахло сенсацией.

 

11.

Аркадий Константинович не находил себе места от не терпения. Павел сообщил ему, что им удалось выловить десяток рыб, которых они уже грузят в личный самолет Серегина. Аркадий Константинович сразу же отдал приказание готовить аквариум и заливать в него воду. Воду специально отстаивали несколько дней, а теперь она медленно с помощью насосов, заливалась в огромный резервуар. Серегин знал, что его груз могли задержать на таможне, им могли заинтересоваться спецслужбы России. Но русский миллиардер сделал несколько звонков своим знакомым, которым сказал, что «его груз» нежелательно задерживать на таможне. Спецкоманде Павла Виноградова препятствий не чинили, а наоборот, даже помогали загрузить контейнеры в самолет. Самолет приземлился на личном аэродроме Серегина. Сразу же к самолету подъехали симпатичный грузовичок, в который перегрузили контейнеры. Через полчаса грузовичок уже въезжал в ворота резиденции русского миллиардера. Рабочие аккуратно вытащили контейнеры из машины, распаковали их. В специальных резервуарах, заполненных водой, плавали русалки и водяные. Правда, некоторые из них не выдержали перелета и умерли. Из десяти особей в живых осталось шесть. Живых русалок и водяных вытащили из резервуаров и бросили в наполненный водой аквариум. А мертвых русалок увез грузовичок. Аркадий Константинович, увидев амфибий, которые словно большие рыбы плавали в его аквариуме, был без ума от счастья. Серегин обнял Павла Виноградова, одарив его золотым браслетом, который снял со своей руки.

- Ну, Паша, ты молодец, - похвалил он агента, - сделал все как надо. Трудностей не возникло?

- Практически нет, - ответил Павел, - у реки, правда, пытался оказать сопротивление какой-то старик и два подростка. Старика мы, по-моему, застрелили. А так все прошло довольно гладко.

- Ну и бог с ним, с этим стариком, - произнес Серегин, - не будет лезть не в свое дело. Скажем так, одним чудаком стало меньше на свете. Ты только посмотри, Паша, какую красоту ты мне привез!

Павел взглянул на аквариум. Русалки и водяные затаились на самом дне, спрятавшись от любопытных взглядов за кустами водорослей.

- Ничего, освоятся, - успокаивал себя русский миллиардер, - будут у меня плавать, как огромные золотые рыбки.

Виноградов не разделял оптимизма своего хозяина. Он очень устал, и ему хотелось спать.

- А чем они питаются, - поинтересовался Аркадий Константинович, - наверное, рыбой? Нужно распорядиться, чтобы купили самой лучшей рыбы и накормили их. Может они голодные, и потому притаились на дне.

Павел ничего не сказал своему боссу, а сам подумал: «Засадили бы тебя в аквариум, посмотрел бы я каким бы ты, был веселым».

- Ты, наверно, устал, Паша? – заботливо спросил Серегин.

- Немного, - ответил Виноградов.

- Выбирай себе любую комнату в моем доме и спи, - предложил Аркадий Константинович.

Павел кивнул головой и пошел спать. Аркадий Константинович погрузился в кресло, которое стояло рядом с аквариумом, и долго смотрел на русалок о которых в детстве читал только в сказках. У русалок было человеческое тело и только рыбий хвост и чешуя, покрывающая тело, отличали их от людей. «Какое чудо природы, - удивлялся Серегин, - и у меня в аквариуме. Нет, все-таки деньги – великая сила. Если бы у меня не было денег, то не было бы и дома, ни прекрасного сада, ни зверинца, ни аквариума».

Он достал из кармана мобильный телефон и позвонил в магазин «Живая рыба».

- Это Саша? Организуй мне несколько килограммов живой рыбы. Конечно, сейчас.

Через полчаса, чтобы машина была у меня. Ровно через полчаса приехала машина с живой рыбой. Рыбу выгрузили около аквариума. Несколько рыбок бросили русалкам, которые насторожились. Вероятно, у них проснулся охотничий инстинкт. Но, к сожалению, они находились не в реке, а в стеклянном кубе, заполненном водой. А за стеклом сидело в кресле похожее на них существо и наблюдало за ними. Рыбы так же понимали, какая им уготована участь и заметались по аквариуму, ища спасения. Один из водяных выплыл из своего убежища и ловко схватил проплывающую рыбу. Острыми зубами он перекусил ее пополам. Аквариум заполнился кровью. В мутной воде русалки набрасывались на рыб, разрывали их на части и поедали из сырыми.

«Воду придется часто менять, - отметил про себя Серегин, - но это уж не такая большая проблема».

Насмотревшись вдоволь на это захватывающее зрелище, Серегин сделал распоряжение своим работника перекачать грязную воду из аквариума и закачать в него новую и чистую.

- Но, Аркадий Константинович, - возразил ему один из работников, - аквариум придется сначала вымыть.

- Делай, что я тебе говорю, - зашипел на него Серегин, - ты не должен рассуждать, а выполнять мои распоряжения. Хочешь вылететь с работы?

Работник опустил голову и замолчал. Кто он такой, чтобы перечить миллиардеру? Грязную воду быстро выкачали из аквариума и закачали чистую. К вечеру, вдоволь насмотревшись на русалок и водяных, Серегин в хорошем настроении, при свете фонарей, пробежался по территории парка, поплавал в бассейне и ушел спать. Работник, посмевший возразить миллиардеру, подошел к аквариуму, с интересом наблюдая за русалками. Одна из водяных дев подплыла к толстому стеклу аквариума и печально посмотрела на работника.

«Ну, что ты смотришь на меня? – подумал работник, - я ведь ничем не могу тебе помочь. Для хозяина ты – диковинная рыба без души и сердца. Да и не разберешь кто ты на самом деле».

Работник прошел через служебный вход на второй этаж, где ему была выделена небольшая комната.

«Я так же одинок и несчастен, как и эти существа в аквариуме. Может быть, попробовать освободить их? Но куда же я их дену, выпущу в океан?» - подумал пожилой работник и улегся на свою скрипящую кровать.

Терзаемый противоречивыми мыслями, он наконец-то заснул. Он обречен был на то, чтобы проснуться и быть уволенным с работы. Миллиардеры не прощают строптивых работников. Им нравятся безмолвные, послушные рабы.

 

12.

Несколько академиков, среди которых был и Стеклов, пять профессоров и несколько научных сотрудников разместились в автобусе, который ранним утром выехал на Ярославское шоссе. Ложкин получил разрешение взять с собой сына Максима и был этим очень доволен. Дорога была еще свободна и не забита машинами. Только у поворота на Королев образовалась местная пробка в результате столкновения двух машин. До Софрино доехали довольно быстро, но, повернув на деревню Кашино, стали ехать медленнее. Автобус трясся на ухабах и выбоинах. Водитель нецензурно ругался, а ученые мужи ворчали, сдерживая свои эмоции. В некоторых местах этой дороги не было даже асфальта, а в лучшем случае положены бетонные плиты. Наконец автобус доехал до деревни и остановился. Дальше научным сотрудникам предстояло идти пешком. Ложкин хорошо помнил дорогу к дому Степаныча и смело повел профессоров и академиков через деревню к лесу. Ученые мужи не привыкли долго ходить пешком и потому сильно устали. Со лба академика Стеклова пот лился градом. И он едва успевал его вытирать платком, не жалуясь и продолжая идти. И когда показался за деревьями сложенный из бревен дом Степаныча, все ученые с облегчением вздохнули. Проводник встретил комиссию ученых неприветливо. Дуло его ружья нацелилось на приезжих.

- Это я, Степаныч, Ложкин, - сказал научный сотрудник, - привел к тебе комиссию из авторитетных ученых.

Проводник, разглядев Андрея Александровича, опустил ружье.

- Эх, времена пошли, - вздохнул Степаныч, - людей теперь приходится с ружьем встречать. Заходите гости дорогие в дом.

Академики и профессора с опаской вошли в дом, а Ложкин остался со Степанычем на входе.

- Туго мне пришлось Андрей, - признался проводник, - но я, как видишь, выжил.

Ложкин заметил те изменения во внешности Степаныча, которые произошли за последнее время. Проводник постарел и осунулся. Седая щетина, выросшая на скулах и щеках, глубоко запавшие в глазницы тусклые болезненные глаза превратили его в глубокого старика.

- Русалки не ушли из реки? – спросил с тревогой Ложкин.

- Ушли, - ответил Степаныч, - но недалеко. Они обитают теперь в другой речке, за болотами.

- Хорошо хоть так, - успокоился Андрей Александрович.

- Завтра поведу вас к этой реке, - произнес Степаныч, опираясь на ружье.

- Дойдешь? – с сомнением в голосе спросил Ложкин.

- Дойду, - твердо ответил проводник, - помоги заварить мне чайку.

Ложкин набрал в ручье воду, поставил котелок на разведенный костер. Степаныч бросил в котелок с водой, когда она закипела, заварку, смешанную с травами. Аромат этого чая разнесся по всему лесу. Академики и профессора, привыкшие к цейлонскому или индийскому чаю, сначала, принимая горячие кружки, брезгливо морщились. Но чай им все-таки понравился. А особенно его неповторимый аромат. Академик Стеклов подошел к Степанычу и спросил:

- А ты здесь постоянно живешь, отец?

- Живу, - ответил Степаныч.

- И зимой? – усомнился академик.

- И зимой! – уверил Стеклова проводник, - а что мне сделается? Печку натопишь и в избе, как в Африке жарко.

- А топишь углем или дровами?

- Уголек дорогой, - признался Степаныч, - в основном топлю печку дровами.

- Природа здесь, конечно, хорошая, - сказал академик, - и летом здесь жить хорошо. Но как же ты без людей обходишься? Не скучно тебе?

- Не скучаю, - произнес Степаныч, начиная злиться, - а вам в большом городе хорошо живется?

- Да не особенно, - признался Стеклов, - я и не вижу ничего кроме работы. А выйдешь с работы кругом машины, люди суетятся. Нет той тишины и покоя, как здесь.

- А переселяйся ко мне, - неожиданно предложил Степаныч, - ты уже немолодой. Выходи на пенсию и живи в свое удовольствие.

- А как же дети, внуки?

Академик невесело, как-то затравленно посмотрел на проводника.

- А что, они без тебя не проживут? – удивился Степаныч.

Проводник налил Стеклову еще одну кружку пахучего чая. Тот не отказался, а принял кружку с удовольствием. Этот чай был особенный и целебный. И вечерняя синяя мгла, окутывающая деревья, действовала успокаивающе.

- Я подумаю, - пообещал Стеклов.

Но Степаныч знал, что никогда академик не уедет из большого города. Город привязал его к себе и не отпускал.

- Ты мне скажи по дружбе, Степаныч, - неожиданно обратился к нему Стеклов, - русалки на самом деле существуют или нет? Наверное, выдумки это все, фантазия.

- Нет, дорогой мой академик, - возразил проводник, - не выдумка и не фантазия. Существуют и русалки, и водяные. Но если мы их не защитим, браконьеры их всех переловят. Приходили тут люди в военной форме. Они пленили русалок, а некоторых даже убили, чтобы у них руки отсохли. Охранять их надо и защищать.

- А я все равно не верю, - признался Стеклов, - не может их быть на самом деле. Ты пойми, Степаныч, я ведь ученый и в сказки верить не обязан.

- А сказки – это ведь не ложь и не выдумки всякие, - сказал проводник, - и кащеи, наверное, в свое время были, и змеи-горынычи.

Академик рассмеялся.

- Да ведь это фантазия, Степаныч, - убеждал он, - сказки ведь для детей сочинялись.

- Сказки сначала устно друг другу передавались, как истории, - возразил Степаныч, - правдивые истории. В страну люди видели и русалок, и леших, и домовых, и водяных. А современный человек ничего не видит кроме своих благ и телевизора. А потом не всем дано было их увидеть. Прятались они от людского глаза.

- Тебя не убедишь, - признался Стеклов.

Чем-то ему Степаныч нравился. Может быть тем, что лесной житель отстаивал свою правду?

- Знаешь что, - Степаныч подмигнул академику, как старому другу, - хочешь моей наливочки отведать?

- Да ты, что, - замахал руками Стеклов, - я уже лет пять, как в рот спиртного не беру.

- Да брось ты, - уговаривал его проводник, - наливочка моя особая. Это не то, что ваша водка. От нее даже голова наутро не болит.

- Голова не болит, а русалки мерещатся, - съязвил академик.

- Хороший ты человек, а не умный, - обиделся Степаныч и отвернулся от Стеклова.

- Ладно, - согласился Стеклов, - тащи свою наливку. Только нужно нам так устроиться, чтобы нас никто не видел.

- Есть у меня место потайное, - согласился Степаныч и зашел в дом.

Спрятав бутылку под пиджаком, проводник вышел из дома и сделал знак Стеклову, чтобы тот следовал за ним. Ученые, разбившись на группки беседовали друг с другом и отдыхали. Никто не обратил внимания на исчезновение проводника Степаныча и академика Стеклова. Они пошли по тропинке, все дальше углубляясь в лес. Академик уже стал боязливо оглядываться по сторонам. Синий полумрак, окутавший деревья сменялся надвигающейся темнотой.

- Не заблудимся? – спросил Стекло у проводника. В глазах его был страх.

- Я здесь каждый кустик знаю, академик, - оскорбился Степаныч.

Они присели на пеньки. Степаныч достал бутылку с наливкой и две пустые кружки.

- По полной, - предложил проводник, разливая наливку в кружки.

- Что ты, что ты, - противился Стеклов, - я же не пью.

Степаныч протянул кружку Стеклову. Академик понюхал темно-вишневую жидкость и замер от удовольствия. Чай у Степаныча был ароматный, а наливка пахла то ли земляникой, то ли черникой, вобрав в себя аромат всех лесных ягод. Академик выпил наливку и от удовольствия причмокнул языком.

- Умеете же вы, лесные жители, соблазнять, - признался он.

А Степаныч налил ему вторую кружку. Стеклов теперь даже не отказывался. Приятное тепло разлилось по его телу. И почувствовал себя пожилой академик молодым. Он пил вторую кружку, не отрываясь. В голове его слегка шумело, но это был приятный хмельной шум, который в сочетании со свежим вечерним лесным воздухом, творил с ним чудеса. Казалось, что его тело исцелилось от множества болезней и ноги сами просились в пляс.

- После этого напитка действительно русалки померещатся, - признался Стеклов.

Степаныч одобряюще улыбнулся.

- А давай споем, - неожиданно предложил академик.

Степаныч согласно кивнул головой. И Стеклов затянул песню:

«Звезды падали в траву

Как алмазная капель,

Звезды падали в траву

Соловья я слышал трель.

Ты соловушка родной

Про родную сторону

Спой мне песню дорогой

А не то я не засну.

Распахни мне сердца ширь

Песней грустною своей

Распахни мне сердца ширь,

Чтобы стало мне светлей…»

- Ух, ты, - удивился Степаныч, - какую ты песню знаешь. Хороша моя наливочка, если даже академики такие песни поют!

- А я раньше много песен знал, - признался Стеклов, - когда был еще студентом. Мы ведь песни сами и сочиняли.

- И все же, академик, приезжай ко мне жить, - предложил еще раз Степаныч, положив свою мозолистую руку на плечо Стеклова.

- А я подумаю, - пообещал Стеклов, хмелея, - почему бы и нет? Кстати, меня Васей зовут.

Степаныч и Стеклов обнявшись, шли по лесной дороге, распевая русские народные песни. Ложкин, уже собравшийся спать, выглянул в окно. К дому, покачиваясь, приближались академик Стеклов и проводник Степаныч. Андрею Александровичу показалось, что они пьяны.

 

13.

Утром, как только первый лучик солнца пробился сквозь деревья и скользнул по крыше бревенчатого дома, заглянув при этом в окошко, Степаныч поднсля на ноги. Он посмотрел на спящих гостей. Не хотелось их будить, но и до обеда тянуть было нечего. До другой реки, куда перебрались русалки, идти было гораздо дальше, чем до первой. Степаныч налил в котелок воды из ручья, вскипятил воду на костре, заварил своей дивной, пахучей заваркой. Гости постепенно просыпались. Первым поднялся Ложкин и его сын Максим, а за ними Стеклов, бодрый и выспавшийся, и профессор Великанов. Они попили чайку и собрались в дорогу. Степаныч предупредил их, что дорога пойдет через болото, и поэтому лишнего шага без его разрешения делать не стоило. Все одели резиновые сапоги, конечно у кого они были, плащи и головные уборы. Степаныч опасался клещей, которые могли впиться в шеи и головы его дорогих гостей, и тогда неприятностей было не избежать. Степаныч по дороге срезал им палки.

- Когда дойдем до болота, - объяснял он, - эти посохи нам помогут. Под ногами хлюпал мох, пропитавшийся водой, как губка. Ученые, привыкшие сидеть у себя в кабинетах, боязливо оглядывались по сторонам. Может быть они боялись, что из еловой чащи выскочит волк или медведь? Один из ученых задал ему вопрос о лесных хищниках.

- Нет уже здесь зверья такого, - пояснил Степаныч, - правда, кабаны еще встречаются, но редко.

И этими словами напугал Степаныч ученых. Кабан в их представлении был огромным, волосатым великаном с внушительными, загнутыми клыками и налитыми кровью глазами. Конечно, встречались и такие экземпляры, но обычно кабанчики были небольшие и сами боялись встречи с людьми. Степаныч вывел их к болоту и сказал:

- А теперь идите за мной, никуда не сворачивая. Куда я ступлю, туда и вы ступайте.

Академики и профессора слушались проводника, как дети. Коричневая жижа хлюпала под ногами, раскачивалась, но, слава богу, никто не провалился в трясину. Наконец они вышли к реке. Затаившись в кустах, ученые терпеливо ждали появления русалок.

- Говорил ведь я, что нет тут никаких русалок, - проговорил Стеклов, сорвал травинку и засунул себе в зубы.

Но на застывшей, как зеркало речной глади раздался плеск, другой. По воде пошли круги.

- Рыба гуляет, - пояснил с чувством превосходства остальным ученым академик Стеклов.

Но из воды показалась девичья голова с любопытными голубыми глазами. Стеклов, увидев это чудо, онемел от удивления. Всю эту лесную прогулку он считал напрасной тратой времени, но, увидев водяную деву, не мог удержаться от восклицания. Хорошо еще, что Степаныч успел закрыть ему рот ладонью. Глаза ученого округлились, не доверяя увиденному. Русалка играла в воде, переворачиваясь и падая, уходя в глубину и выныривая на поверхность. Вскоре из речных глубин стали выходить ее сородичи. До пояса они были людьми, но вместо ног у них были большие раздвоенные хвосты, а вместо кожи – блестящая чешуя. И профессор Великанов, и академик Стеклов, и другие ученые не верили своим глазам. Но не могло же каждому из них мерещиться одно и тоже. Степаныч по-свойски толкнул академика Стеклова в бок.

- Ну, что, поверил, Вася? – спросил он.

Академик кивнул головой. И как только к нему вернулся дар речи, сказал:

- Да это же переворот в науке. Нужно ставить вопрос перед правительством о создании кашинского заповедника.

Ложкин вытащил из футляра фотоаппарат и сделал несколько великолепных снимков плещущихся в воде русалок. Максим был восхищен увиденным, и, хотя он не впервые видел амфибий, зрелище это производило неизгладимое впечатление и не могло надоесть. Профессор Великанов молчал, но было видно, что он был потрясен зрелищем не меньше остальных.

- Пора уходить, - предупредил Степаныч, не дожидаясь того момента, когда русалки начнут выбрасываться на берег, сбрасывать чешую и отбрасывать хвосты. Но многие хотели досмотреть это удивительное представление до конца. Процесс превращения русалок и водяных в людей привел ученых в буквально шоковое состояние. Это поистине была удивительная трансформация. Стеклову казалось, что он смотрит фантастический фильм, когда увидел, как у русалок и водяных отваливаются хвосты и вырастают ноги.

- Это сенсация, - выдохнул академик Стеклов, - они ведь на моих глазах превратились в людей! И ведь никто в мире, кроме нас не знает об этих загадочных существах.

До домика Степаныча ученые шли молча, переваривая увиденное. Проводник после этого утомительного похода всем, кроме Максима, налил своей замечательной наливки. И этот чудесный напиток вернул ученых к реальности. На предложение Степаныча погостить у него, ученые ответили вежливым отказом. Стеклов сердечно попрощался с проводником, обещая, что подумает над его предложением. Они довольно быстро добрались до деревни Кашино и сели в автобус, который из сказки должен был возвратить их в реальность. Ярославское шоссе уставшее и перегруженное было недалеко. По нему словно разноцветные жуки двигались вереницы машин. Но русалки существовали, несмотря на то, что рядом был цивилизованный мир. Но насколько этот мир был цивилизован и что он стоил по сравнению с загадками матери-природы?

 

14.

Сергею Великаному не терпелось узнать результаты поездки. Не в последнюю очередь его интересовало и состояние Степаныча. Они с Алексеем бросили проводника в тяжелой ситуации. Сергей не отходил от окна, дожидаясь дядю. Но автобус с учеными приехал ближе к вечеру. Было видно, что Валентин Владимирович очень устал. Но долго стоял у подъезда, поглядывая на окно, в котором видел Сергея. Наконец профессор вошел в лифт, который доставил его на восьмой этаж. Племянник открыл дверь, встречая его.

- Чай будешь пить? – задал он вопрос.

Великанов кивнул своей большой седой головой. Ему нравились те изменения, которые произошли с его племянником. Теперь от прежнего развязного Сергея практически не осталось ничего. Он стал больше заботиться о дяде. Сергей не сидел целый день у телевизора, а ходил в магазин и на рынок, покупал продукты, а иногда даже готовил ужин. Раньше заставить его прибраться в комнате было большой проблемой, а теперь он сам, без напоминаний, делал это. Побывав в переделке у деревни Кашино, Сергей, вероятно, понял цену жизни и смерти. Поездка в деревню Кашино из авантюрной затеи превратилась для него в школу мужества. И Сергей прошел ее достойно. Профессор Великанов сел за кухонный стол, держа перед собой газеты «Спорт-экспресс» трехдневной давности. Кроме того, что он был профессором, он был еще и футбольным болельщиком. И когда его любимый «Спартак» проигрывал, клял на чем свет стоит всех легионеров. Может быть, легионеры и не были повинны в поражениях любимой команды, но нужно было на кого-то излить свой гнев. Но на этот раз в газете писали, что «Спартак» выиграл у ЦСКА три один, что не могло не порадовать старого болельщика. Он отложил газету в сторону и посмотрел на Сергея, который разливал заварку в чашки. После чая Степаныча – это была просто вода с заваркой, но и такой чай Великанов выпил с большим удовольствием.

- Как прошла ваша поездка? – задал наконец волновавший его вопрос Сергей, присаживаясь напротив дяди. Профессор отпил чая из чашки и ответил:

- Хорошо. Даже академик Стеклов, который поначалу был противником создания заповедника, теперь намерен вынести этот вопрос на правительственное собрание. Боюсь, конечно, сглазить, но, сколько я себя помню, академик всегда добивался своего. Надеюсь, что правительство, узнав о сенсационном открытии, пойдет навстречу ученым.

- А как там поживает Степаныч? – не мог не задать этот вопрос Сергей, беспокоясь за проводника.

Профессор, вспоминая, как Степаныч напоил академика Стеклова, весело рассмеялся.

- Степаныч – это великолепный человек, - сказал Великанов, - сначала он нас всех поил чаем, а затем наливкой. Великолепный человек!

Сергей обрадовался, как маленький ребенок, услышав, что проводник жив и здоров. Обрадованный хорошими новостями, Сергей позвонил Алексею и передал ему все, что узнал от своего дяди. Алексей поблагодарил Сергея за звонок, но видимо, он был чем-то занят и долго разговаривать по телефону не стал. Но Сергей все равно был доволен и ложился спать в приподнятом расположении духа.

 

15.

Андрей Александрович Ложкин вместе с сыном Максимом вернулись домой веселые и довольные.

- Как вас там в лесу комары не покусали? – беспокоилась Антонина Михайловна.

- Нет, что ты, мама, - пытался рассказывать Максим, стараясь ничего не упустить, - мы видели русалок и водяных. Кстати, мама, я скоро закончу писать свою книгу.

- Правда? – удивилась мама.

Антонина Михайловна не очень-то радовалась увлечению сына. Она знала, что писатель – не профессия. Профессиональных писателей, которые зарабатывают себе на жизнь написанием романов, в масштабе страны, было не так и много. Вероятно, как увлечение, хобби писательство – это и хорошо. Но, по мнению Ложкиной, этому увлечению ее сын уделяет слишком много внимания. И хотя ему было только двенадцать, но задумываться о своем будущем нужно было уже сейчас. Конечно, Антонина Михайловна думала, что эта блажь у ее сына рано или поздно пройдет, но лучше, чтобы это произошло раньше, а не позже. Он окончит школу, пойдет в институт, и ему некогда будет марать бумагу. Другое, совершенно противоположное мнение о занятиях сына литературой имел Андрей Александрович. Он считал, что в будущем Максим может стать профессиональным писателем и относился к его увлечению достаточно серьезно. Возможно, Максим даже станет детским писателем. Ложкин верил, что у каждого человека есть своя судьба. Его собственный отец, который был шофером, мечтал, чтобы и он, его сын Андрей стал водителем. Но Андрей стал ученым и не жалел об этом, а водить машину так и не научился. Антонина Михайловна часто заговаривала с мужем о будущем их сына, но Андрей Александрович не хотел решать судьбу Максима за него самого. Можно, конечно, было заставить его заниматься точными науками, но это ни к чему хорошему, наверное, не привело. Они могли истратить очень много денег на репетиторов, но своей цели, наверное, не достигли бы. Андрей Александрович, старался поддерживать увлечение сына, покупая ему ручки и общие тетради. Узнав, что в библиотеке, которая находилась недалеко от их дома, создается литературное объединение, Андрей Александрович подошел к его руководителю, еще молодому писателю Харитонову. Писатель этот выпустил за свой счет только один сборник рассказов, но был горд этим фактом настолько, что считал уже себя живым классиком. Ложкин передал молодому писателю тетради Максима. Харитонову понравилось, как пишет Максим, и он пригласил его на заседание литобъединения. Двенадцатилетний мальчик писал намного лучше многих самодеятельных авторов и Харитонов решил показать произведения Максима Ложкина в издательстве «Волшебные ключи». В издательстве оценили фантазии юного автора, но сказали, что ему еще очень много нужно работать над построением предложений, диалогами и описанием персонажей и природы. Харитонов все, что ему сказали в издательстве, передал Андрею Александровичу.

- Вашему сыну, - добавил он, - просто необходимо походить на занятия нашего литобъединения. У нас есть несколько сильных прозаиков, которые могут ему помочь.

Ложкин не стал препятствовать увлечению сына и часто приходил с Максимом на занятия литобъединения. Более того, сам Андрей Александрович написал несколько новелл, которые Харитонов и другие прозаики признали, как очень неплохие. Из-за увлечения Максима литературой у Андрея Александровича с Антониной Михайловной случались частые ссоры. Но когда Ложкин сказал ей, что мальчик, возможно, поступит в МГУ, она надолго замолчала. МГУ был престижным высшим учебным заведением, и если бы Максиму удалось в него поступить и выучиться на журналиста, его могло ждать неплохое будущее. А Максим тем временем дописал черновой вариант романа о русалках и готов был представить его Харитонову. Но сначала он решил показать рукопись отцу. У Максима с родителем установились редкие в наше время доверительные отношения. Андрей Александрович очень дорожил этими отношениями с сыном и поэтому с интересом принял рукопись и по вечерам читал ее. Конечно, рукопись была еще «сырой», требовала доработки, даже по мнению непрофессионала, каким и являлся Ложкин. Но в произведении было много положительных моментов. В нем было жизнеутверждающее начало, добрые и злые герои, любовь и ненависть, фантастика и реальность. Андрей Александрович с некоторым снисхождением относящийся к творчеству сына, вдруг понял, что из него действительно может выйти хороший писатель. А Максим с нетерпением ждал, что скажет ему отец. Дня через три после того, как Андрей Александрович прочитал рукопись и вернул ее сыну, Ложкин позвал Максима на кухню, где обычно происходили все серьезные семейные разговоры, и изложил ему свое мнение о рукописи.

- Максим, - сказал Ложкин, волнуясь, - я прочитал твое произведение, и оно мне понравилось. Другое дело, что над ним нужно еще поработать. Может быть, показать специалисту, например, литературному редактору. А так, для своих двенадцати лет ты пишешь на хорошем уровне.

Максим был доволен ответом отца.

- А вот мама называет все мое творчество ерундой и говорит, чтобы я не забивал этим голову, - пожаловался сын.

Андрей Александрович нахмурился.

- Она еще многого не понимает, - проговорил он, - но позднее твоя мама поймет, что она была неправа. Когда ты станешь известным писателем, она изменит свое мнение.

Ложкин на самом деле верил в то, что говорил. Максим обязательно станет известным, высокооплачиваемым писателем и счастливым человеком. Но все же, где-то на уровне подсознания, у него оставались сомнения в своей правоте. Огромное количество писателей не достигло своей высоты и разбилось. Многие из них спились, а некоторые, не выдержав испытаний, покончили с собой. Так зачем же делать своего ребенка несчастным? На некоторые вопросы Ложкин не знал ответов. Не ладились у него и отношения с женой. И не только из-за Максима. Ее чисто женский, коммерческий подход к жизни сводил его с ума. Зарплата старшего научного сотрудника была небольшой и не удовлетворяла запросов жены. Антонину Михайловну это очень раздражало. Все ее подруги вышли замуж за крутых бизнесменов и имели машины и дачи. И только мать Максима была этого лишена и ее изнутри точил червь зависти. А Ложкин не мог бросить институт, которому отдал пятнадцать лет своей жизни. Тем более, что последние события сулили ему интересную работу. И теперь все бросить и пойти в бизнес, в котором он ничего не смыслил? Нет, на это он был не согласен. Кризисная ситуация усугублялась спорами о будущем Максима. Антонина Михайловна хотела, чтобы ее сын стал юристом, а Андрей Александрович настаивал на том, чтобы их сын делал свой выбор.

«Ну какой может сделать выбор двенадцатилетний мальчик?» - возмущалась жена.

«Любой, - отвечал Ложкин, - главное чтобы выбранный путь нравился Максиму».

Их споры не прекращались, а Максим, слыша как мать с отцом ругаются по ночам, молил бога, чтобы их ссоры не стали причиной разрыва. Он по-своему любил и мать, и отца и выбор в пользу кого-то из родителей грозил потерей другого. Мать Максим любил потому, что она была его матерью, а отца за то, что он отстаивал его интересы. А еще он хотел снова увидеть русалок. Тот мир, в котором они обитали, был реальным, но все-таки он напоминал и сказку. В тишине леса он отдыхал душой, а город, тем более такой большой, как Москва, психологически давил на него. Максиму хотелось жить за городом, в бревенчатом доме, в каком жил Степаныч. Но он не представлял себе как можно было уговорить маму, привыкшую к городским удобствам, поселится в таком доме. В минуты паники и беспокойства, которые поселялись в его душе, он писал депрессивные стихи о кладбищенских призраках, о злобных демонах и вервольфах. Это была его психологическая защита от всех тягот городской жизни, в которой все, начиная со школы, не приносило ни радости, ни удовлетворения. Максиму хотелось свободы, романтики, чистого воздуха, не загрязненного выхлопными газами автомобилей. Это была его борьба за светлое будущее. Он мечтал сидеть в бревенчатом доме Степаныча и писать книги. Это было его будущее, каким Максим себе его представлял, его мечта, которую многие городские люди не поняли бы, назвав его ненормальным. Учителя, его мать пытались вылепить из него серую личность, лишенную индивидуальности. Максим старался противостоять давлению извне, уходя в мир фантазий, которые черпал из прочитанных книг. В школе он каждый день встречался с жестокостью, а дома с непониманием со стороны матери. Максим пытался разобраться в себе, в своей жизни, искать свой, единственно правильный путь. И в эти минуты поиска раздвоения личности, он находил спасением в писательском труде. Этот труд спасал и возвышал душу. Это был тяжелый труд, но когда его захватывало вдохновение, словно свежий, волнующий ветер, не было человека на свете счастливей его. Минуты и часы пролетали, как один краткий миг. А он, склонившись над столом, рождал новый мир: прекрасный, удивительный и таинственный со своими героями и злодеями. Это были часы духовного торжества. На уроках алгебры и геометрии Максим откровенно скучал, химия иногда вызывала интерес, а уроки литературы и русского языка он ждал с нетерпением. С учительницей литературы Максиму повезло. Анастасия Александровна, недавняя выпускница педагогического института, так интересно рассказывала о писателях иногда, на свой страх и риск, меняя программное произведение на более интересное для учеников. Они читали на уроках «Человека-амфибия» Беляева и «451^о по Фаренгейту» Брэдбэри, а потом писали по этим произведениям сочинения. Директор мог уволить учительницу за самовольное изменение программы, но ученики и их родители встали на защиту учительницы стеной. Максим считал, что их учительница права. Толстого и Достоевского не каждому было дано понять, а вот произведения Жюля Верна, Конан-Дойля были понятными, захватывающими и поучительными историями. Максим не понимал, почему умные дяденьки, составляющие программу по литературе для школьников, не могут включить произведения этих великолепных авторов в школьную программу. Наверное, потому, что наше государство продолжает штамповать винтики для своей бездушной машины. А свободные и мыслящие личности никакому государству не нужны.

 

16.

Русалки умирали в огромном аквариуме. Их безжизненные тела колыхались в воде, а спутанные волосы закрывали из лица и широко открытые мертвые глаза. Аркадий Константинович не понимал, почему это случилось. Он создал для русалок почти идеальные условия для жизнедеятельности, а они все равно гибли. Что за секрет таился в их смертях? Почему вода в аквариуме, чистая и прозрачная, таила в себе смертельную опасность? Чего не хватало этим существам? Серегин был вне себя от ярости. Он разбил дорогой чайный сервиз, усеяв пол его осколками. Придя в себя, он вызвал биолога, чтобы тот взял пробы воды из аквариума. Анализ воды был готов через день. Никаких вредных примесей, а тем более ядов, в воде найдено не было. Но русалки и водные гибли. Когда их осталось в живых всего две пары, мертвых русалок и водяных вытаскивали из аквариума специальным крючьями, грузили в машину и закапывали на городском кладбище. Серегин был в отчаянии и даже подумывал, чтобы выпустить их на волю, в океан. Это решение далось ему нелегко, но было единственно правильным. Аркадий Константинович позвонил в фирму «Водные ресурсы» и попросил прислать ему машину с цистерной, наполненной водой. Машина приехала через полчаса. Русалок и водяных выловили их аквариума сетью и поместили в цистерну с водой. До океана нужно было ехать около часа. Серегин не знал как будут чувствовать себя сказочные существа в соленой воде, но и оставлять их в аквариуме было нельзя. Машина остановилась на берегу океана. Погода из спокойной менялась на штормовую. Волны угрожающе накатывали на берег, с ревом и яростью обрушиваясь на него. С севера шел циклон с холодным ветром и дождями. Русалок и водяных вытащили из цистерны и отнесли к океану. Серегин стоял на берегу и наблюдал, как рабочие фирмы «Водные ресурсы» выбрасывают русалок и водяных в бушующую водную стихию. Амфибии не испугались высоких волн и соленой воды, но очень обрадовались свободе. Они катались на гребнях пенных валов, затем ныряли под них, уходили в глубину и вновь оказывались на поверхности. Гибкие тела русалок мелькали на пенистых гребнях волн, не боясь, что их разобьет о берег. Наблюдая за этим фантастическим зрелищем, Серегин вдруг с тоской подумал: «А не уехать ли мне в Россию? Все равно все здесь чужое: сколько лет я здесь прожил, но никогда не ощущал, что я нахожусь дома. Это был затянувшийся отпуск. Мне так не хватает берез, лесов и речек, ягод и грибов. Брошу все и уеду в Россию!»

Серегин представил себе, как с плетеной корзиной входит в густой, еловый лес. И под каждой елочкой его ожидает белый гриб. Он наклоняется, аккуратно срезает гриб и кладет его в корзину. И идет дальше пока его корзинка не наполняется грибами доверху. Машина фирмы «Водные ресурсы» уже уехала. Серегин стоял в одиночестве перед бушующим океаном, напрягающим свои водяные мускулы и играющим ими. Минут через пятнадцать к берегу подъехал «БМВ» Серегина. Аркадий Константинович сел на переднее сиденье и посмотрел на водителя.

- А что, Гриша, не хочется тебе на Родину в Россию? – спросил он у крупного чернобрового парня.

- Хотелось бы, - ответил Григорий, - но только где я такие деньги заработаю, как у вас? В России сейчас много не заработаешь.

- А со мной бы в Россию поехал? – задал вопрос Серегин.

- С вами поеду, - произнес водитель, - с большим удовольствием.

- Ну, что ж, Гриша, - проговорил Аркадий Константинович, - через месяц мы уедем в Россию.

- А ваша жена и сын согласятся на это? – осторожно спросил Григорий, аккуратно выезжая на автостраду.

- А пусть остаются здесь, - произнес спокойно Серегин, - денег у них хватит. Ты знаешь, Гриша, я хочу в России создать заповедник.

Григорий удивленно посмотрел на босса. Раньше тот никогда не занимался благотворительностью.

- А что ты на меня так смотришь? – спросил Серегин, - живу я здесь как сорняк. И вилла у меня есть, и сад, и зверинец. Но все это ненастоящее! А мне хочется жить полной, настоящей жизнью. А здесь и с людьми не о чем поговорить. У всех на уме одни только деньги. Я раньше не понимал этого, а теперь начал понимать, что каждый человек независимо от того бедный он или богатый, должен приносить пользу своей родине.

Григорий сосредоточился на дороге. Шоссе было хорошим, мягким. Колеса легко скользили по асфальтовому покрытию, а машина шла плавно, словно летела. Водитель думал, что его хозяин говорит очень правильные вещи. Но только зачем ему это все? У него есть все, к чему может стремиться человек и он ни в чем не нуждается. Или, может быть, по примеру старых русских миллионеров он хочет стать меценатом? Машина въехала в раздвигающиеся ворота. Серегин вышел из машины и пошел к дому. От своего замысла переехать в Россию он решил не отказываться. Аркадий Константинович знал, что жена Ксения и сын Вадим будут отговаривать его от этого опрометчивого шага. Но когда Серегин что-то решал для себя, то обычно не отступался от своего замысла. Ксения встретила его ласково. Это можно означать только одно: ей понадобилась очередная дорогостоящая игрушка.

- Мой котик вернулся, - ворковала она.

Серегин улыбнулся ей и сказал:

- Точнее сибирский кот.

Ксения непонимающе посмотрела на мужа:

- Почему сибирский?

- Ксюша, деточка моя, - сказал он, - я решил вернуться в Россию.

- Ты это серьезно? – спросила она, от неожиданности отступая на несколько шагов назад.

- Да, я серьезно, - ответил Серегин.

- А как же дом, твоя работа в Америке? – не сдавалась она.

- Дом можно продать, а работу поменять, - проговорил Аркадий Константинович, усаживаясь в любимое плетеное кресло.

- А как же Вадим?

Это был ее последний довод в пользу того, чтобы остаться в сказочном мире. Серегине грустно улыбнулся. Он знал, что Ксения попытается надавить на него, вспомнив о сыне.

- Если вы с сыном захотите, - то можете остаться здесь, - сказал Серегин, - тогда, я уеду один.

- В России неспокойные времена, - пыталась уговорить мужа Ксения, - там преступность, бандитизм и воровство.

- Ты так говоришь, - возразил Серегин, - словно преступности и бандитизма нет в Америке.

- Когда мы едем? – сдалась Ксения.

- Через месяц, - произнес Аркадий Константинович, - нужно продать этот шикарный дом, уладить кое-какие дела. Поговори с Вадимом.

- Я его давно не вижу, - пожаловалась она, - он слоняется по клубам и у меня есть подозрение, что он курит «травку».

- Что за блажь такая, - удивился Серегин, - я в свое время курил «Приму». Скажи ему, пусть переходит на нормальные сигареты.

Ксения подошла к креслу, села к нему на колени, но Серегин не проявлял интереса к молодой жене. Он, конечно, был рад, что поедет в Россию не один, но настоящего восторга по этому поводу не испытывал. Ксения вышла за него замуж из-за денег. Она была официанткой в маленьком ресторанчике, и на предложение стать его женой сразу же ответила согласием. А куда ей было деваться? В этом ресторанчике у нее не было никакой перспективы. Но ее товаром была молодость и привлекательность, который она с радостью обменяла на роскошь и комфорт.

- У меня болит голова, - пожаловалась она и пошла к себе в комнату, которая находилась на втором этаже дворца. Серегин даже не посмотрел в ее сторону. Все его мысли были о России. Он родился в Подмосковных Мытищах. Городок был небольшой, но и не совсем маленький. Наверное, обычный провинциальный областной город. Но тогда, в молодости, он казался им земным раем. Летом они собирались на танцплощадке и танцевали. Теперь, скорее всего, этой танцплощадки уже не было. Каким стал теперь его родной город? Во времена его молодости люди жили в бараках. А теперь, наверное, у каждого мытищинца есть своя, отдельная квартира. В выходные они всей семьей ходили в старый клуб Машиностроительного завода смотреть фильмы. И тогда это было настоящим праздником. Хорошие были времена, добрые. Вероятно, он так бы и остался нормальным советским, а затем и российским человеком со средней зарплатой. Но известие о том, что в Америке живет его дядюшка-эмигрант и хочет с ним увидеться, повергло его в шок. Такое бывает только в книгах и фильмах, но это случилось с ним на самом деле. В девяностые годы перестройки можно было уже почти беспрепятственно выехать в Америку по приглашению. Дядюшка Аркадия Серегина был владельцем издательства, нескольких книжных магазинов и целой киностудии. Жил он не бедно даже для Америки. Но не было у него наследника. Через три года дядюшка скончался, завещав все свое состояние племяннику. Серегин остался жить в США. Он не промотал состояние. До того как уехать к дяде, он учился в литературном институте и часто общался со студентами из ВГИКА. Аркадий Константинович имел некоторое представление о кинопроцессе. Конечно, он не мог руководить киностудией, но что-то подсказать профессионалам и внести какое-то предложение по работе, Серегин имел полное право. Свободные средства Аркадий Константинович вложил в недвижимость. Издательство и киностудия тоже приносила солидный доход. К тому же, он сумел объединить эти два предприятия. Издательство выпускало книги, по которым впоследствии ставились фильмы. И книги, и пленки с записью фильмов продавались в его книжном магазине. Теперь он не знал, кому оставить эту маленькую корпорацию. Сыну Вадиму он не доверял. С его легкомысленным отношением к жизни, сыну ничего не стоило спустить все, что нарабатывалось долгими годами за полгода или год. Ксения была моложе Серегина на двадцать с лишним лет, и ей тоже было опасно доверять деньги. Она, конечно, была разумнее Вадима, но Аркадий Константинович ей не доверял. На молодую хозяйку дворца засматривался Паша Виноградов. И Ксения в свои тридцать пять хотела более молодого мужчину. Аркадий Константинович выглядел довольно неплохо для своих пятидесяти восьми лет. Он активно занимался спортом и каждое утро бегал по парку, но с тридцатилетним Пашей в интимных делах соперничества не выдержал. Теперь Серегин почти жалел, что вытащил эту девчонку Ксюшу с придорожного ресторанчика и сделал своей женой. Она так бы и продолжала подавать свои незамысловатые блюда грубым водителям-дальнобойщикам и не общалась бы в элитарных клубах с женами местных богатеев, обсуждая подаренные мужьями дорогие украшения. Серегину все надоело. А после того, как в его аквариуме погибли несколько русалок и водяных, его отношение к жизни изменилось. Он не мог простить себе, что стал невольным виновником их гибели. И в нем вдруг проснулся до сих пор дремавший простой советский человек, который не придавал особого значения деньгам, но зато верил в дружбу и любовь. Может быть, это уже была его старческая сентиментальность? Конечно, деньги он передаст управляющему, который позаботился о Ксении и Вадиме. Аркадий Константинович очень сомневался, что они уедут с ним в Россию. Для Вадима родина отца была неведомой страной, где по улицам ходили дикие медведи и бородатые люди в шапках-ушанках. Ксении тоже вряд ли хотелось возвращаться к прошлой жизни. Серегин же теперь думал, что совершил большую ошибку, женившись на ней. И, честно говоря, и к Вадиму он не испытывал теплых отцовских чувств. Пусть остаются в стране бизнесменов, а он хотел посетить волковское кладбище, где были схоронены его родители. Серегин не знал, ухаживает ли кто-нибудь за могилами или их сравняли с землей. Аркадий Константинович часто вспоминал чудесные ночи в Пирогово, когда гитарный перезвон пролетал над всем Клязьминским водохранилищем. Свет костров освещал их молодые веселые лица, полные оптимизма. Не забыл Серегин и ночные заплывы под веселый смех девчонок и тесную палатку с комарами. Все это было в таком далеком прошлом, что казалось придуманной сказкой, чем былью. Теперь ему было пятьдесят восемь. Благодаря тренировкам и здоровому образу жизни он выглядел достаточно хорошо, но годы обмануть было невозможно: и боли в спине усиливались, и руки скручивало. Но Серегин держался и никому не показывал, что у него что-то болит. Наконец-то появился Вадим. Вид у него был, как у нашкодившего молодого кота. Пиджак был изрядно помят, на рубашке остались следы кетчупа, а галстука вообще не было. Увидев отца, он махнул Аркадию Константиновичу рукой и пошел к дому. Серегин поразился тому, как его сын похож и на свою мать. Он искал в сыне черты присущие только ему и не находил. Зеленые, искристые глаза были глазами Ксении, тонкие губы и вздернутый нос были ее губами и носом. А что же было в Вадиме от него?

- Остановись, - произнес Аркадий Константинович, - мне нужно с тобой поговорить.

Вадим обернулся. На его лице читалось недовольство.

- Что тебе от меня нужно?

Он сделал несколько неуверенных шагов к отцу и остановился. В доме Серегина говорили по-русски. Аркадий Константинович специально нанял учителя русского языка, чтобы сын не забывал о своих корнях.

- Я уезжаю, сын, - сказал Серегин, наблюдая за реакцией Вадима.

- И куда же? – задал вопрос сын, - надеюсь не в Россию?

- В Россию, - подтвердил Серегин, - и наверное, навсегда.

- Ты прости меня, папа, но в Россию я не поеду, - твердо решил Вадим, - у меня здесь друзья, подруги. А что меня ждет в России.

- Решай сам, - не стал возражать отец, - тебе уже двадцать. Ты можешь оставаться с мамой здесь.

Вадим криво усмехнулся.

- А ты поедешь в свою Россию?

- Это моя Родина, - напомнил с достоинством Серегин.

- А моя родина здесь, - произнес Вадим, - я люблю Америку, а Россия мне чуждая и непонятная страна. Когда же ты уезжаешь?

- Вот улажу все свои дела, - произнес Аркадий Константинович, - и уеду.

- Ну, ладно, я пойду в дом, - сказал Вадим, махая отцу рукой, - спать очень хочется. Всю ночь не спал.

«Нет у меня ни сына, ни жены, - с горечью подумал Серегин, - и я здесь чужой и совсем один».

Он поднялся и пошел по аллее к своему зоопарку. Когда Серегин смотрел на животных, он успокаивался.

 

17.

Академик Стеклов сделал доклад в Государственной Думе о целесообразности создания Кашинского заповедника. Голоса «за» и против разделились. Большинство депутатов не верили в то, что амфибии действительно существуют, несмотря на то, что им были предоставлены снимки, сделанные Ложкиным.

- Это подделка, - возмущался кто-то из депутатов, - ученые хотят выбить деньги непонятно для чего. У нас в стране много нищих, пенсионеры живут за чертой бедности, а им, видите ли подавай деньги на заповедник в котором будут жить мифические существа. Хватит с нас уже мифов!

Академик Стеклов поднял руку, призывая к тишине. Но парламент гудел, как потревоженный улей.

- Я тоже не верил в существование амфибий, но, оказалось, что был неправ, - сказал Василий Афанасьевич, - я видел это чудо своими собственными глазами. Вы говорите, что это подделка, не веря сделанным старшим научным сотрудником снимкам. Нет, господа – это не подделка, а сенсационное открытие. Браконьеры уже воспользовались нашей беспечностью, похитив несколько амфибий и переправив их за рубеж. А защищал их только один человек, местный житель, который в неравной схватке получил ранение. Я согласен с тем, что сказал депутат. В нашей стране многие люди живут в нищете и пенсионеры еле сводят концы с концами. А кто мешает вам сделать их жизнь лучше? А ведь создание заповедника – это дело, которое необходимо не только ученым, но и всему нашему народу. Изучение амфибий приведет к тому, что люди будущего, имея жабры и легкие, смогут жить и на суше, и в море.

В зале раздался дружный смех. Академик не обратил на это проявление бескультурья не малейшего внимания. Недалекие люди обычно смеются над собой.

- Вы в детстве, наверное, читали «Человека-амфибия» Беляева, - сказал кто-то из депутатов, находящихся в первых рядах, перед трибуной, - и это, конечно, неплохо, но мы не занимаемся рассмотрением фантастических проектов. Идите лучше в какое-нибудь издательство, и думаю, там ваш рассказ о русалках и водяных выслушают очень внимательно.

Академик бросил гневный взгляд на говорившего. В кресле сидел самодовольный и сытый господин и рассуждал о том, чего не знал. У Стеклова подскочило давление. Голова у него кружилась, а к горлу подкатывала тошнота. Он схватился руками за трибуну, чтобы не упасть.

- Вы правы, - ответил он на язвительный выпад депутата, - я люблю талантливые романы Беляева. Писатель-фантаст предвидел будущее. Вы помните его рома «Ариэль»? Когда-то левитация была фантастикой, но теперь люди научились управлять физическим миром и с помощью мысли и силы воли поднимаются в воздух. В мире зафиксировано очень много таких случаев.

- Левитация – это другое дело, - возразил один из депутатов, - а русалок нет и быть не должно.

Василий Афанасьевич знал этого человека. Сначала он был в рядах КПРФ, а затем переметнулся в ЛДПР. Но там он пробыл недолго, вступив в «Единую Россию». Обычно таких людей называют хамелеонами. Стеклов не сумел достойно ответить этому человеку. Разноцветные круги плыли перед его глазами. Академик покачнулся, но устоял.

- Я прошу проголосовать вас еще раз, - произнес Василий Афанасьевич.

Спикер Госдумы переглянулся со своими помощниками и кивнул головой. Во второй раз депутаты проголосовали против создания заповедника. Покачиваясь, академик Стеклов покинул зал.

- Да он же пьян, - предположил депутат Жиров, не верящий в существование амфибий, - в таком виде не только русалки, а черти померещатся.

Академик, услышав эту оскорбительную фразу, направленную в его адрес, вернулся в зал, подошел к Жирову и ударил его по лицу. Лицо Жирова побагровело, а глаза налились кровью. Но он не ответил академику ударом на удар. Депутат оказался трусливым человеком и вжался в свое кресло. Академик повернулся и с достоинством покинул притихший зал. Поступок академика нельзя было оправдать, но рукоприкладство – это иногда самое эффективное средство против завравшегося подлеца. В коридоре Василий Афанасьевич упал, и шоферу пришлось волоком тащить его до машины и укладывать на заднее сиденье.

- Не жалеете вы себя, - произнес водитель, глядя на почти потерявшего сознание академика.

Стеклов слышал слова, обращенные к нему, но никак не среагировал на них. В машине его укачало, и Стеклов заснул.

 

18.

Профессор Великанов и Ложкин стояли у входа и видели, как водитель запихивает академика Стеклова в машину. Они хотели помочь, но опоздали со своей помощью. Когда Василий Афанасьевич выпил понижающее давление лекарство и отлежался, он вызвал к себе профессора Великанова и Ложкина. Те уже ожидали плохих вестей. Академик понял это, посмотрев на их встревоженные лица.

- Депутаты проголосовали против, - произнес он, - в принципе, я это и ожидал.Кто сейчас будет заботиться о мифических существах, если о людях позаботиться не могут?

- А что же теперь делать? – спросил Великанов, - и к кому теперь обращаться?

Стеклов внимательно посмотрел на профессора.

- Идти нужно прямо к президенту, - сказал Василий Афанасьевич, - и добиваться создания заповедника. Я сейчас плохо себя чувствую, профессор. Не могли бы вы, хотя бы на время, заменить меня? Я подготовлю вам сопроводительное письмо, с которым я надеюсь, вы попадете на прием к президенту. Аудиенции приходится порой ждать очень долго, но ученых иногда принимают без очереди. У меня есть свои люди в аппарате президента. Надеюсь, они нам помогут.

Великанов и Ложкин вышли из кабинета академика, который после их ухода повалился на диван. Он вспомнил слова Степаныча и решил, что проводник был прав. Ему просто необходим был отдых и покой. А Великанов был не очень обрадован перспективной встречи с президентом. Он боялся этой встречи, как обычные люди боятся встречи с небожителями.

- Да, ситуация, - произнес он, почесав затылок, - к президенту придется идти.

- Придется, - поддакнул Ложкин.

К президенту ученые попали только через месяц, двадцать третьего августа. Академик Стеклов чувствовал уже себя нормально и возглавил делегацию ученых. Президент России Владимир Антонов был человеком средних лет. Ему можно было дать и тридцать, и сорок лет. Немного полный, с медлительными движениями, он напоминал кота, расслабленного и вялого, но всегда готового к прыжку. Казалось, он не слушал своих собеседников, но когда те прекращали говорить, вставлял дельные замечания по теме разговора. Академик Стеклов изложил просьбу ученых по созданию заповедника, добавив к сказанному, что наблюдать за амфибиями и охранять их в заповеднике будет проще.

- А существует ли практическое применение этих амфибий? – спросил Антонов, глядя на ученых.

Со Стекловым он уже встречался, но с другими был незнаком. Услышав вопрос президента, Стеклов растерялся. Какое же практическое применение можно придумать русалкам? Может быть, прикреплять к их спинам мины и взрывать вражеские суда, как это проделывали американцы в старом фильме «День дельфина?» А может быть, сделать их ловцами жемчуга или употреблять в пищу, как деликатес?

- Люди будут приходить в заповедник и любоваться амфибиями, а мы, ученые, будем заниматься их изучением, - ответил после очень продолжительной паузы Стеклов.

После этих слов академика президент, казалось, потерял всякий интерес к их разговору.

- А как же повела себя Дума? – спросил Антонов ради приличия.

- Большинство проголосовало против, - сказал правду Стеклов.

Президент кивнул головой, словно и не ожидал другого ответа.

- Ну, хорошо, мы в ближайшее время рассмотрим этот вопрос, - произнес президент таким тоном, что Стеклову стало понятно, что ни о каком рассмотрении этого вопроса не идет речи.

- Это научная сенсация, - продолжал убеждать президента академик, - к нам приедут ученые со всего мира. А потом, следом за ними, в Россию хлынут толпы иностранных туристов. Про туристов Василий Афанасьевич вспомнил вовремя.

Президент оживился.

- А что, для туристов амфибии будут представлять какой-то интерес? – спросил он.

Стеклов пытался развить и закрепить свой успех.

- Безусловно, - ответил Василий Афанасьевич, - этих амфибий нет нигде больше в мире!

Антонов делал вид, что размышляет.

- А это ведь валютные поступления в нашу казну, - произнес президент, заметно оживившись.

Стекло подумал, что это не самое плохое практическое применение амфибий. Ни вешать на них мины, ни есть их не придется.

- И неплохо было решить этот вопрос немедленно, - совершил позиционную ошибку академик.

Сильные миры сего любят когда у них что-то просят, но не позволяют давить на них и влиять на их окончательное решение.

- К чему такая спешка? Нужно как следует все обдумать, - сказал недовольно Антонов.

Он дал понять Стеклову, что он – президент, а не какой-нибудь академик.

- Скоро осень, Александр Александрович, - напомнил Стеклов, - а потом наступит зима.

- Это я знаю, - заметил президент, - и это что-то меняет?

- Мы не знаем, смогут ли амфибии пережить нашу холодную зиму, - заметил Василий Афанасьевич.

- А как же они зимовали раньше? – спросил президент, - или вы предлагает подогревать реку?

Президент недовольно посмотрел на академика. Решать проблемы ученых – это всегда головная боль, но когда дело касается неожиданных открытий, то эта головная боль, как правило, удваивается.

- Он появились в районе деревни Кашино в апреле или мае этого года, - объяснял академик.

Когда вопрос заходил о дополнительных доходах, которые могли попасть в казну, президент оживлялся, но расходы, тем более непредвиденные, приводили его в состояние уныния. Министр финансов, который цеплялся за каждый рубль, был бы, наверное, не в восторге, поддержи президент проект ученых.

- А нельзя ли выловить этих амфибий и поместить их в Московский зоопарк? – спросил неожиданно Антонов, - в зоопарке хлопот с ними будет меньше.

Академик позеленел от бессильной злости, но возразить президенту не посмел. А Антонов хотел уже как можно скорее закончить эту встречу с учеными. Его ожидал китайский посол и вопрос территорий.

- Хорошо, я подумаю, - произнес, наконец, президент, - и дам ответ в течение следующей неделе. Если, конечно, позволят дела.

Антонов дал понять, что их встреча закончена. Академик поблагодарил президента за теплый прием и ученые друг за другом вышли за дверь. Президент, оставшись один, прикрыл глаза.

«Они думают, что у меня нет других дел и проблем, и я сразу же буду заниматься их русалками. Правда, если на них клюнут иностранные ученые и туристы, об этом стоит подумать и поговорить с министром финансов. Многие страны живут на туристическом бизнесе», - подумал Антонов.

Через час должна была произойти встреча с китайским послом и необходимо было к ней подготовиться.

 

* * *

На ученых встреча с президентом произвела очень сильное впечатление. Многие из них подумали, что президент сразу же решит их проблему. Только Стеклов, Великанов и Ложкин понимали, что это невозможно.

- Не надейтесь на немедленный результат, - сказал академик коллегам, - в лучше случае, в сентябре президент вынесет этот вопрос на рассмотрение специальной комиссии. И если даже эта комиссия поддержит проект, он будет отправлен на доработку. В самом лучшем случае, в декабре будет дано разрешение на создание заповедника и выделены необходимые средства. Со спонсором дело пошло бы быстрее. Но только где его взять? А русалки и водяные могут погибнуть от холода.

- Но рыбы зимуют под водой, - заметил профессор Шилов.

- Да, рыбы зимуют под водой, - согласился Василий Афанасьевич, - но русалки – это не совсем рыбы.

- А лягушки впадают в спячку, вмерзая в лед, - вставил свое слово Ложкин, - а весной они снова оживают.

- Нужно самим принять какие-то меры по защите и спасению русалок, - предложил Стеклов, - на президента и правительство надейся, а сам не плошай.

- Подумаем, - проговорил профессор Великанов и направился домой.

Ему впервые приводилось видеть живого президента. По телевизору он выглядел и выше, и солиднее. Но теперь президент волновал его все меньше. Все его мысли был заняты тем, куда и как пристроить Сергея. Как известно, лето – это пора вступительных экзаменов в институты. Но Сергей вызвался поехать в деревню Кашино и помогать Степанычу. Как не отговаривал его дядя, племянник стоял на своем.

- Хорошо, я тебя удерживать не буду, - пригрозил профессор, - можешь ехать и помогать Степанычу, но тогда на следующий год готовься в армию.

- Я не хочу в армию, - признался Сергей.

- Если ты не поступишь в институт, то на следующий год оденешь форму и сапоги, - сказал Великанов.

Сергей сделал вид, что обиделся.

- Ну, если хочешь, можешь поступить в наш институт, - смягчился дядя.

- Да, конечно, - обрадовался Сергей.

- Но готовиться тебе все равно придется, и не думай, что я буду тащить тебя за уши, - пригрозил Великанов и опустился на диван.

Он очень устал и ему хотелось спать.

- Так мне можно поехать к Степанычу? – переспросил Сергей.

- До первого сентября ты свободен, - проворчал профессор Великанов и прикрыл глаза.

Он и не заметил, как заснул. И снился ему сон, как он плавает с русалками и водяными в реке и как те пытаются его утопить.

 

19.

Россия встретила Серегина ласковой, солнечной погодой. Аркадий Константинович на аэродроме сел в такси и поехал в родные Мытищи. Ему хотелось увидеть небольшой домик на улице Бояринова, где он родился и вырос. Мытищи разрослись, похорошели. В городе стало много магазинов, высотных домов о которых они могли только мечтать. Но его домика, выкрашенного синей краской уже не было. Наверное, его уже успели снести. Рядом стояло здание паспортно-визовой службы и первого отделения милиции. Серегину стало грустно.

«Как все изменилось, - подумал Аркадий Константинович, - я прожил в этом маленьком, выкрашенном синей краской домике много счастливых лет и каждый день видел лица отца, матери и бабушки. И вот его уже нет. Давно уже нет в живых бабушки, отца и матери, а я продолжаю жить».

Серегин походил по Мытищам пешком, не пользуясь транспортом. Книжный магазин остался на том же месте и фотографию он помнил с детства. Завод-гигант ММЗ переименовали в «Метровагонмаш» и он продолжал работать. Типография стояла напротив и продолжала печатать газеты. Но это были старые Мытищи, еще сохранившие облик своего прошлого. Новые Мытищи преобразились до неузнаваемости. По, покрытой плиткой, тротуарам было приятно ходить, новые дома, огромные и многоэтажные росли, как грибы после дождя. Старых построек оставалось очень мало, которые еще напоминали Серегину о прошлом. Но особенно Аркадия Константиновича поразил железнодорожный вокзал. Когда он уезжал из Мытищ, здание вокзала было маленьким и обшарпанным. А теперь это строение, пожалуй, переплюнуло даже Ярославский вокзал. Современный переход с турникетами и лифтами поразил миллиардера, которого удивить чем-либо было очень трудно. Город лишь отдаленно напоминал Мытищи его юности и молодости. Город изменил свой облик. Может быть, в смысле ностальгических переживаний Серегина он что-то и проиграл, но приобрел значительно больше. О ледовом дворце, в дни свой юности, они могли только мечтать. Серегин и его друзья катались на коньках на стадионе «Торпедо», а теперь в его родном городе был крытый каток. Аркадию Константиновичу нравились те изменения, что произошли в его родном городе, но жаль было маленького домика его детства и танцплощадки на которой прошла его юность. Серегин имел возможность купить любую квартиру в городе: от обычной до элитной. Но теперь ему хотелось разыскать своих старых друзей и пообщаться с ними. Старую, потрепанную записную книжку с телефонами он берег, как драгоценную реликвию. И был рад, что ей теперь можно воспользоваться. Андрей Митрохин, который был первым заводилой в их компании, куда-то переехал, возможно, в другой город; Алексей Бердников умер, попав под колеса машины. И чем он дольше звонил, тем все больше убеждался, что старых друзей ему уже не найти. И только Серега Гуляев, певец и гитарист, красивый, умный и добрый малый, все еще проживал на Первомайской улице. Они договорились встретиться через час у гаражей. Место было знакомое и приметное. Гаражи были и остаются местом встреч и коллективной пьянки. Под предлогом, что им нужно заняться машиной: поменять колеса, прокачать тормоза, многие мужья бежали от семейного гнета в гаражи, где у каждого автовладельца стояла бутылка водки и закуска. Гаражи были местом отдыха. Здесь можно было спокойно пообщаться с друзьями под «ерша», ведь как известно «водка без пива – деньги на ветер» и обсудить все городские и спортивные новости. Аркадий Константинович остановился у гаража, где Серега ставил свою первую машину – старый «горбатый» «запорожец». Когда к нему подошел высокий худой мужчина и хлопнул Серегина по плечу, Аркадий Константинович вздрогнул от неожиданности. Он не узнал старого друга.

- Ты чего шарахаешься, - удивился Серега, - тебя там в Америке так сильно запугали?

Серегин улыбнулся.

- В Америке тихо и скучно, - сказал Аркадий Константинович, - из какой-то мелкой кражи раздувают целое преступление.

- В Америке ты жил, как король, Аркаша, - проговорил его старый друг, - так зачем же ты вернулся?

- Домой потянуло, - неопределенно ответил Серегин, - открывай свой гараж. Я хочу полюбоваться на твой «Запорожец».

Гуляев открыл гараж. Но в нем стоял не «Запорожец», а «БМВ».

Серегин вздохнул.

- Времена меняются, - сказал он, разглядывая машину, - неужели и ты, Гуляев, разбогател?

- Просто удачно женился, - ответил Сергей, - у моей Алисы – отец был владельцем крупной фирмы. Перед смертью он завещал свое своей дочери.

- Ну, а водку мы пить будем? – неожиданно спросил Серегин.

- Обязательно, - согласился Гуляев. Если в гараже не было водки, то человек, владевший им, считался плохим хозяином. Он мог не пить сам, но иметь несколько бутылок был обязан.

- Как в старые времена, - произнес Серегин, выпив стакан водки.

- Да, - согласился Гуляев, - хорошие были времена или мы были моложе. Сейчас все по-другому. Деньги не зарабатывают, а делают. Каждый второй – бизнесмен. А какая от этого польза государству никто не знает.

- Ты и старый строй ругал, - отозвался Серегин, закусывая соленым огурцом из банки.

- Там были свои недостатки, - признался Гуляев, - а теперь все состоит из этих недостатков. Разве можно равняться на Запад и строить по образцу Америки свое государство? Но Россия никогда не станет Америкой!

- Да, - подтвердил Серегин, доедая огурец, - у нас менталитет другой.

- А как ты там прожил все эти годы? – поинтересовался Сергей.

- У меня все было, Сережа, - признался Аркадий Константинович, - и дом, и парк, и бассейн, и зверинец, и несколько машин в гараже. Была и молодая жена с сыном. Но скучно было там жить.

- А что же, жена с сыном с тобой не поехали? – удивился Гуляев.

- Они остались в Америке, - устало ответил Серегин, - но я с Ксенией не развожусь. А если найдет кого, то плакать не стану. Сразу же дам ей развод.

- А сюда-то чего приехал? – не унимался Гуляев, - родину повидать или насовсем?

Он с интересом смотрел на друга и ждал ответа.

- Насовсем, - ответил Аркадий Константинович после некоторого раздумья, - устал я от Америки. И потом дело у меня здесь есть. Ты даже не знаешь, что в Софринском районе, оказывается, водятся русалки.

Гуляев удивленно посмотрел на старого друга.

- Ты в своем уме? Русалки бывают только в сказках.

Серегин усмехнулся.

- Между сказкой и реальностью, Сережа, - произнес он, - очень тонкая грань. А если хочешь знать, я их сам видел. Девушки с рыбьими хвостами – это русалки, а их мужчины – это водяные. Мне доставили из России несколько экземпляров. Я их поместил в большой аквариум и думал, что они как аквариумные рыбки будут в нем плавать. А они начали умирать. Пришлось оставшихся в живых выпустить на волю, в океан. И есть у меня теперь мечта – создать в России заповедник и поселиться в нем.

- Неплохая мечта, - поддержал друга Сергей, - подальше от цивилизации, а поближе к природе.

- А ты бы со мной туда поехал? – задал вопрос Серегин.

- Я бы поехал, Аркадий, но у меня семья и дети, - ответил честно Сергей, - не могу же я их оставить.

- Ладно, - махнул рукой миллиардер, - а до деревни Кашино довезешь? Это недалеко от Софрино.

- Довезу, - ответил Гуляев, убирая вторую пустую бутылку, - но только не сегодня, а завтра. А переночевать можешь у меня.

- А удобно тебе домой будет приводить чужого человека? – спросил Серегин.

- Старый друг – это не чужой человек, - напомнил Гуляев, закрывая гараж.

 

20.

Сергей Великанов шел по знакомой тропинке от деревни Кашино к дому Степаныча. Настроение у него было приподнятое. Он выбрался на природу и снова увидит и русалок, и Степаныча. Сергей подошел к дому и постучался в дверь. За дверью кто-то закашлял, раздались шаркающие шаги.

- Кого тут леший носит? – раздался голос Степаныча из-за двери. Наконец проводник открыл дверь. Увидев Сергея Великанова, он обнял его и пригласил в дом. Напоив гостя чаем с печеньем, Степаныч задал вопрос на интересующую его тему.

- Как там профессор Великанов ничего не говорил тебе про заповедник?

Сергей ничем не мог порадовать Степаныча.

- Академик Стеклов вместе с дядей и другими учеными ходили к президенту.

- Ну и что? – заинтересовался проводник.

- Президент обещал подумать, - ответил Сергей.

Степаныч проворчал что-то неразборчивое по поводу власти. В доме его было неубрано, но у проводника просто не хватило времени и сил справляться с хозяйством. Сергей, вооружившись веником и совком, навел почти идеальный порядок. Степаныч похвалил его, взял тряпку и стал протирать запылившиеся окна. Солнца и света в доме стало больше.

- Старым становлюсь, Сергей, - пояснил он, - иногда похожу по лесу, лягу на кровать и сплю. Хочешь на маленьких русалок посмотреть?

Сергей согласно кивнул головой. В лесу дышалось хорошо, свободно. Проводник прихватил с собой корзину для грибов. Он знал, на каких пнях растут опята, а какие можно обойти. Их ноги утопали в мягком, словно ковровое покрытие, мху. Шли долго и успели устать. Наконец они увидели шалаш, сложенный из веток. Именно в этом шалаше обитали дети русалок и их воспитательница. Дети русалок и водяных почти ничем не отличались от людских детей. Они сидели в шалаше, расчесывая свои длинные светлые волосы. Хвостов у них не было и чешуей они еще не успели обрасти.

- А они разговаривают? – спросил Сергей у проводника.

- Нет, Сережа, больше пищат, как котята, - ответил Степаныч, - а как взрослые переговариваются, я даже не знаю. Они издают какие-то странные звуки.

Русалка заметила людей, которые заглядывали внутрь шалаша. Она издала пронзительный горловой звук, означающий тревогу. Дети русалок, которые походили на маленьких девочек, расползлись по углам шалаша. На помощь воспитательнице спешили русалки и водяные, которые прятались за кустами и деревьями. Сергей и Степаныч были обнаружены и окружены. В каждую из русалок можно было влюбиться. Все они были похожи друг на друга – светлые волосы и большие голубые глаза, которые завораживали своей красотой. Водяные выглядели не так привлекательно, как их жены. У них были длинные темные волосы и преобладающие зеленые, но иногда и желтые, глаза. Их суровые лица выражали печаль и угрюмость одновременно. Сергей и Степаныч старались отступить, выбраться из круга враждебно настроенных амфибий, но русалки и водяные не выпускали их из круга. «Что они собираются с нами делать?» - подумал Сергей, ища глазами палку или дубину для защиты. Пропустив в центр круга какого-то маленького, замшелого старичка, русалки и водяные вновь сомкнули свои ряды. Старичок оказался переводчиком. Он ловил каждый звук исходивший от русалок и водяных и переводил эти звуки на человеческий язык.

- Зачем вы пришли? – спрашивал старик-переводчик.

- Мы не хотели причинить вреда ни вам, ни вашим детям, - пытался объяснить проводник.

Старикашка, набрав побольше воздуха в легкие, издал звук, напоминающий шипение. Так он передал ответ Степаныча. Русалки и водяные присматривались к незнакомцам. И ждать ли от людей каких-либо действий, направленных против них и их детей, они еще не знали. Возможно, теперь, в Подмосковном лесу встретились две древнейшие, похожие друг на друга расы. И их отношение друг к другу зависело от понимания и мастерства переводчика. Эта неопределенность могла выплеснуться в насилие и агрессию.

- Скажи им, - попросил Степаныч, обращаясь к старику, - что мы пришли с миром.

Старичок кивнул головой и издал сложный, квакающий горловой звук. Русалки и водяные могли не поверить людям. В этом случае их могли силой увлечь за собой и утопить в реке или болоте. Но за людей вступилась одна из русалок, рассказав своему народу, как Степаныч защищал их сородичей и даже был ранен. Русалки и водяные разомкнули кольцо, освобождая Степаныча и Сергея из вынужденного плена. И пока люди не скрылись за деревьями, смотрели им вслед.

- А ведь могли они нас утопить в болоте, - проворчал Степаныч, - но бог милостив и заступился за нас.

Сергей понимал, что русалки и водяные не так безобидны какими казались и могли постоять за себя и своих детей. Сергей и Степаныч не помнили, как дошли до дома, как разделись и сбросили сапоги. Ближе к вечеру они развели костер, вскипятили котелок воды и напишись пахучего травяного чая.

- А ведь хотели еще за грибами сходить, - вспомнил Сергей.

- Не до грибов было, - сказал Степаныч, - хорошо еще все так обошлось. Спали они крепко и снов не видели.

 

21.

«БМВ» летел по Ярославскому шоссе, как птица. Сергей Гуляев был опытным водителем. До Софрино доехали без приключений. Правда, свернув на деревню Кашино, поехали помедленней. Дорога была вся в рытвина и выбоинах. В деревне спросили Степаныча. Никто не хотел показывать приезжим дорогу к его дому. И тогда Серегину пришлось раскошелиться. Перед стодолларовой купюрой один из жителей не устоял и проводил Серегина с Гуляевым до дома Степаныча. «БМВ» Сергей оставил в гараже председателя сельсовета, пообещав хозяину хорошо заплатить. Степаныч увидев перед своим домом нежданных гостей и деревенского увальня Костика, вышел им навстречу.

- Что вам нужно? – спросил он грубо.

Гости были хорошо одеты и, видимо, при больших деньгах.

- Мы хотели бы взглянуть на русалок, - сказал открыто Серегин.

- Вы что, очумели? – возмутился проводник, - нет здесь никаких русалок!

- Мы вам хорошо заплатим, - предложил Серегин, вытаскивая из кармана деньги.

- Господа хорошие, места здесь, конечно, красивые, но русалок нет и никогда не было, - повторил Степаныч, начиная злиться, - это вам не сказочный лес с феями и русалками. Ничего здесь нет и леса-то скоро не останется.

А сам подумал с тревогой: «Кто им мог разболтать про русалок?».

Аркадий Константинович понимал, что Степаныч пытается скрыть от них истину.

- Я точно знаю, что они существуют, - сказал он твердо и Степаныч понял, что этот человек не отступит.

- Это ведь сказки, - пытался убедить Серегина проводник, - как вы могли поверить в эту чушь?

Серегин понял, что убедить Степаныча будет сложно и решил схитрить.

- А грибы в этом лесу есть? – спросил он, - раз русалки в здешних реках не водятся, нам бы хотя бы за грибами сходить.

Степаныч смягчился.

- Грибы есть. Мы можем сходить. Места эти я хорошо знаю, но вам следует переодеться. Сапоги одеть и плащи непромокаемые.

- А у вас есть сапоги и плащи? – спросил Серегин и сунул в руку Степаныча пятьдесят долларов. Степаныч оценивающе посмотрел на Серегина.

- Я думаю, что смогу вас и одеть, и обуть, - проговорил проводник, - вы какой размер обуви носите?

- Сорок два, - ответил Аркадий Константинович.

- А ваш товарищ?

- Сергей, у тебя какой размер обуви? – спросил у Гуляева Серегин.

- Сорок три, - ответил неохотно Сергей. Он не любил собирать грибы.

- Ну, значит найдем, - произнес миролюбиво Степаныч, - у меня такие размеры есть.

Экипировав Серегина и Гуляева, Степаныч осторожно спросил:

- А кто вам рассказал про русалок, деревенские?

Серегин не хотел раскрывать свои карты и поэтому кивнул головой.

- А они как напьются, им не только русалки, а домовые с лешими мерещатся, - проговорил проводник, успокоившись.

Но все же он решил, что за этими двумя грибниками нужно присматривать. У старика создалось, такое впечатление, что пожилой господин что-то недоговаривает. Эти люди наверняка приехали из столицы и так быстро узнали про русалок. И это показалось проводнику подозрительным. И приехали они не за грибами. Такие люди знают заранее, зачем едут. Может быть, кто-то рассказал им про русалок в Москве? Выдав грибникам по корзине, Степаныч повел их в лес. Сергея Великанова он тоже взял с собой, хотя тот категорически отказывался выходить на грибную охоту. Однако когда Степаныч шепнул ему на ухо: «В случае чего ты мне поможешь», сразу же согласился. Грибов в лесу было немного. Но Серегин и Гуляев не обращали на дары леса особенного внимания. Степаныч наблюдал за ними и их поведение вызывало у него все большее подозрение.

«Нет, - подумал он, - они знали заранее, что в нашей реке водятся русалки». Но на браконьеров они были не похожи.

- Вы посмотрите, - обратил внимание Серегина и Гуляева Степаны, - на пеньке целая семейка опят.

Серегин, кряхтя, склонился над пеньком и начал резать грибы. Он бросил опята в корзину и присел на пенек.

- Степаныч, - сказал Серегин, - наверное, хватит нам играть в прятки.

- Согласен, - произнес проводник и присел на поваленное дерево.

- Это по моему приказу похитили несколько русалок, - к сожалению некоторые из них погибли в моем аквариуме, а остальных я успел выпустить в океан.

Степаныч сжал в руке нож с такой силой, что пальцы впились в ручку. В его голове возникла безумная мысль. Он хотел зарезать Серегина и его друга и закопать их в лесу. Но он сразу же от нее отказался, желая дослушать злодея до конца.

- Зачем же вы приехали сюда? – задал вопрос проводник, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на Аркадия Константиновича.

- Я хочу искупить свои грехи, - признался Серегин, - мне хочется создать здесь частный заповедник и остаться в нем жить.

- Заповедник для русалок? – переспросил Степаныч, держа нож наготове.

- Да, - ответил Аркадий Константинович, - вы правильно меня поняли.

Гуляев изумленно смотрел на своего старого друга, но ничего не говорил. Ему незачем было вмешиваться. Сергей Великанов наблюдал за проводником, который обдумывал сказанное Серегиным.

- Я не могу вам верить, - наконец сказал он, - не могу. Жестокий волк не может сразу стать кроткой овечкой.

- Я вас понимаю, - проговорил Серегин, - но мне хотелось бы искупить свою вину.

- Ученые так же хотят создать здесь заповедник, - сказал Степаныч.

Серегин рассмеялся.

- Правительство не выделит им денег под этот проект, - возразил Серегин, - а я могу.

Степаныч засомневался в своих выводах. А может быть, и правда, человек раскаялся и хочет помочь? Наконец проводник принял решение. Он отправит Сергея в Москву и тот расскажет о предложении Серегина профессору Великанову. Профессор должен был найти правильное решение. Грибы они больше не собирали. Добравшись до дома Степаныча, они разделись. Степаныч развел костер, вскипятил воду в котелке и бросил туда собранные грибы и какую-то траву-приправу. Грибной суп выглядел аппетитно и запах у него был притягательный. Степаныч разлил суп в тарелки. Гости с удовольствием поели грибного супа, а потом Степаныч сказал им:

- По этому вопросу мне нужно посоветоваться с друзьями.

Проводник отправил Сергея к станции, дав ему некоторые рекомендации. Профессор Великанов должен был узнать об их с Серегиным разговоре. Сергей пошел к станции, а гости остались у Степаныча! Но он им не доверял и даже спал чутко и нервно, опасаясь нападения.

 

22.

Выслушав рассказ Сергея, профессор Великанов задумался. Он догадывался, что ни президент, ни правительство этим вопросом в ближайшее время заниматься не будет. У них хватало и других дел. Судьба русалок и водяных государственных мужей не трогала. И даже то, что такое сенсационное открытие может привлечь иностранных ученых и туристов вряд ли ускорит процесс создания заповедника. Серегин мог конкретно им помочь. Но только те ли цели он преследует, о которых говорит? Может быть, этот богатый человек хочет вывезти всех русалок за границу и увеличить свое состояние? Профессор Великанов решил по этому вопросу посоветоваться с академиком Стекловым. Стеклов внимательно выслушал профессора.

«Если у Серегина действительно благие цели и намерения и он хочет помочь в создании заповедника, то пусть помогает, - подумал академик, - а если нет?»

- Нужно выехать на место и обсудить все с этим Серегиным, - принял решение Стеклов, - возможно, он действительно хочет помочь, а может быть, преследует корыстные цели. В этом и нужно разобраться.

- Хорошо, - согласился Великанов, - вы не возражаете, если я возьму с собой Ложкина?

- Нет, не возражаю, - согласился академик. – А кто вам сообщил эту информацию?

- Мой племянник, - сказал профессор Великанов, - он хотел погостить у Степаныча, но приехали нежданные гости и изменили его планы.

- Вы не хотите пристроить племянника в наш институт? – спросил напрямик академик.

- Я думаю над этим, - так же прямо ответил Великанов.

Стеклов прошелся по кабинету. Профессор наблюдал за академиком, думая, что Стеклов очень постарел за последнее время. Академик остановился, посмотрел на Великанова и спросил:

- А может и мне поехать с вами?

Профессор с облегчением вздохнул. Для него присутствие академика Стеклова упрощало задачу. Вероятно, и вести переговоры с Серегиным будет Стеклов.

- Нет, не могу, - в последний момент отказался от своей затеи Стеклов, - у меня выступления, симпозиумы, важные встречи. Я хотел бы поехать, но не могу.

Профессор был разочарован. Весь груз ответственности за переговоры ложился на его плечи.

- Ну, хорошо, тогда я поеду? – спросил профессор.

- Завтра с утра и поедете, - произнес Стеклов, - и передавайте привет Степанычу. Я к нему обязательно загляну.

Профессор Великанов вышел из здания института и решил пройтись пешком. В конце лета уже чувствовалось приближение осени. Листья на деревьях были уже почти желтые. Они прожили с мая по август, питаясь солнечным светом и скоро начнут, кружась в воздухе, падать на землю. Великанов любил осень. Конечно, он был против дождей и слякоти, но ему всегда приятно было идти по аллеям, засыпанным разноцветными листьями, ступать на этот мягкий, разноцветный ковер. Осенью и воздух был чище. Природа в такие дни отдыхает от летней жары. А впереди была холодная и снежная зима. Великанов и не заметил, как вышел на проезжую часть. Водители сигналили ему, а он не слышал, погруженный в свои думы.

- Ты что, глухой? – не выдержал один из водителей и выскочил из машины. Великанов посмотрел на него спокойно, без раздражения.

- Извините, - просто сказал он, - я задумался.

- Тогда сиди дома и думай, - посоветовал ему водитель и пошел к машине.

Машин стало очень много. Скоро в Москве будет невозможно жить. И так очень многие люди стремятся в Подмосковье, чтобы подышать свежим воздухом. Цивилизация, без сомнения, развиваясь, когда-нибудь сама себя уничтожит. Профессор часто задумывался над тем, зачем он живет. На работе ему было интересно. Он что-то исследовал, делал заключения, проводил опыты. Но как только он выходил из института, сразу же не знал куда себя деть. Можно было сходить в театр или кино, но Великанову решительно никуда не хотелось идти. Он приходил домой, сбрасывал с себя одежду, одевал халат, включал телевизор, садился в кресло и читал газеты. Иногда он брал в руки книгу, но уже на десятой странице засыпал. Книга выпадала из его рук, профессор просыпался и всю ночь бродил по комнатам. По утрам у него всегда было прескверное настроение. Но стоило ему выпить чашечку крепкого кофе, как злость и раздражение проходили, и возвращалось хорошее настроение. Великанов вспомнил, что нужно уже сегодня сказать Ложкину о поездке. Можно, конечно, сделать это по телефону. Он так и сделал, придя домой. Ложкин был не в восторге от этого предложения, но согласился поехать с профессором. А Максим просто рвался в Кашино.

Прочитав его рукопись, Харитонов похвалил мальчика, и сказал, что даже многие известные авторы не смогли бы написать лучше. Но сделал и несколько существенных замечаний. В рукописи было мало страниц посвящено описанию природы, опущены некоторые мелкие, но очень важные детали. И поэтому, услышав о поездке, в Кашино, Максим очень обрадовался. Теперь он не сомневался в том, что сумеет исправить свои ошибки. К тому же, ему очень хотелось увидеть русалок и Степаныча. На этот раз поехали на электричке до Софрино, а затем на попутной машине добрались до деревни Кашино. Деревенька была небольшая. Несколько покосившихся домиков, серых и невзрачных, жались друг к другу. А рядом с ними высились громады домов, похожих на сказочные замки. Богатые люди из столицы не жалели средств на покой и уют. Но к счастью, таких домов было еще немного. Со временем, конечно, древние покосившиеся домишки снесут, и, домов, похожих на замки, станет больше. Но пока еще деревенские жители в Кашино проживают. Он ходят в лес за грибами и за ягодами, но работают (те, кто еще может работать) в Софрино, Пушкино и Мытищах. Одни устроились на деревоперерабатывающее предприятие, а другие стоят на станции и торгуют, чем придется. Многие из них торгуют картошкой со своих огородов, которые с удовольствием берут дачники и сажают на своих участках. Но профессор Великанов, старший научный сотрудник Ложкин и его сын Максим обошли деревню, направляясь к лесу. Великанову не терпелось увидеть людей, которые обещали дать денег на заповедник. Кто они такие? От кого знают про амфибий и какие цели преследуют? В этом стоило разобраться. Если бы с ними был академик Стеклов, то излишних волнений можно было бы избежать. Великанов волновался. Он морщил лоб, качал головой и вообще выглядел испуганным и обескураженным. Ложкин с сыном вновь хотели увидеть русалок. Все остальное они, конечно, считали важным, но не главным. Наконец они дошли до дома Степаныча. Профессор открыл дверь и никого не увидел. Дом был пуст. А где же Степаныч и его гости? Вскоре послышались чьи-то шаги и хруст веток. Степаныч и двое его гостей, прогулявшись по лесу, возвращались домой. Увидев профессора Великанова, Андрея Ложкина и его сына, Степаныч махнул им рукой. Серегин и Гуляев остановились, оценивая людей, приехавших на переговоры.

- Профессор Великанов, - представился Валентин Владимирович. Серегин подошел к Великанову и пожал ему руку. Ложкин с Максимом стояли чуть дальше от Великанова и Серегина. Профессор предложил им подойти. Он, оценивая ситуацию, понял по скучающему виду Гуляева, что его их дела не касаются. Серегин предложил Великанову пройти в дом. Ни Ложкин, ни Степаныч не пошли вслед за ними, а остались стоять возле дома. Все решили, что вести переговоры должны Великанов и Серегин. Переговоры длились где-то около часы. Великанов вышел из дома угрюмый и озабоченный. Серегин же напротив пребывал в хорошем расположении духа. О чем они говорили было пока неизвестно. К Великаномоу подошел Ложкин и спросил:

- Как прошли переговоры?

Великанов лишь махнул рукой.

- Я не умею договариваться и торговаться, - признался Валентин Владимирович, - это не каждому дано. По словам Аркадия Константиновича, он хочет помочь сохранить русалок и водяных. Но мне как-то не верится, что он хочет это сделать бескорыстно. Пусть лучше академик Стеклов договаривается с нашим американским другом.

Великанов присел на вкопанную у дома лавку и задремал. Вероятнее всего, это случилось от переизбытка чистого воздуха и усталости Валентина Владимировича. Серегин что-то шепнул Гуляеву на ухо и тот согласно кивнул головой. Они собрались уезжать в Москву. Серегин хотел переговорить с академиком Стекловым, на которого постоянно ссылался во время разговора Великанов, и, может быть, внести часть денег на создание кашинского заповедника. Гости простились со всеми кроме Великанова, который, дремал на лавке. Дойдя до деревни, Серегин направился к дому председателя сельсовета. Небольшой мужичок в сереньком костюме еще советских времен опасливо посмотрел на Серегина.

- Мы уезжаем, - сказал Аркадий Константинович, - с машиной, надеюсь, ничего не случилось?

Председатель чувствуя свою вину, переминался с ноги на ногу. Пока Серегин и Гуляев гостили у Степаныча, он отдал «БМВ» Гуляева сыну прокатиться до Софрино. Тот прокатился до Москвы и вернулся весь в синяках и ссадинах. «БМВ» тоже пострадал. У него было помято левое крыло и разбита фара.

- Давайте ключи от гаража, - чувствуя неладное, потребовал Гуляев.

Председатель нехотя отдал ключи. Гуляев открыл гараж, сел за руль своей машины, выехал и только тут заметил помятое крыло и разбитую фару. Его ярости не было предела. Сергей подобрал во дворе палку, заскочил в дом председателя и побил все стекла в окнах, опрокинул стол и шкаф, из которого со звоном полетела и разбилась вся посуда. Председатель стоял не двигаясь. Он чувствовал свою вину и знал, что если выбитые стекла и посуда станут платой за помятое крыло и разбитую фару «БМВ», то можно сказать, что он легко отделался. Гуляев, выплеснув свою ярость, бросил палку на пол.

- Считай, что я тебе заплатил за постой, - сказал Сергей присмиревшему председателю и выскочил из дома. Председатель видел, как Серегин и Гуляев садятся в машину. Когда машина выехала на шоссе, он вздохнул с облегчением.

 

23.

Профессор Великанов, Ложкин и Максим остались у Степаныча, чтобы еще раз посмотреть на русалок и водяных. Утром они отправились к реке. Погода выдалась холодная и ветреная. Чувствовалось приближение осени. Моросил дождь мелкий и противный. Максим, хотя и был одет тепло, продрог и мечтал о чае и булочках. Целый час они сидели в укрытии, но так и не дождались появления амфибий. Вернувшись в дом, они кое-как отогрелись. Степаныч с большим трудом развел костер, вскипятил воду в котелке и бросил в него свою заварку. И профессор Великанов, и Ложкин, и Максим припали к кружкам с горячим напитком. Постепенно к ним возвращалось хорошее настроение.

 

* * *

Академик Стеклов радушно встретил Серегина. Он даже предложил ему рюмочку коньяка. Тот с удовольствием выпил коньяк и нашел его хорошим. Аркадий Константинович впервые встретился с академиком и потому с интересом рассматривал его. Стеклов был человеком высокого роста и широким в плечах. Руки, которые он положил на стол, были большими. Такими руками можно было подковы гнуть. Ученые в представлении обывателей были слабыми и хлипкими очкариками, неспособными поднять ничего тяжелее ручки или листа бумаги. В большинстве случаев ученые не отличались богатырским здоровьем, но из правил всегда бывают исключения. Голова академика была практически лишена волос. Гладкая, как бильярдный шар, она блестела под лучами солнца. Глаза у Стеклова были серые, словно бурное море. Обычно они были задумчивыми и мечтательными. Прямой нос и тонкие губы не портили лица, которое вдоль и поперек избороздили морщины. Академик понравился Серегину. Аркадий Константинович сам выглядел по-иному. Седые волосы на его голове были еще довольно густые и зачесаны назад. Взгляд зеленых глаз был уверенным, и, пожалуй, даже дерзким. Курносый маленький нос несколько не соответствовал мужественному лицу, но и не портил его. Серегин обладал какой-то гипнотической силой, которая располагала к нему собеседника и подчиняла его воле.

- Еще коньяку? – спросил академик Стеклов.

Серегин не отказался. Он решал, можно ли Стеклову доверить свои тайны. Аркадий Константинович молчал несколько долгих минут, а затем рассказал свою историю, практически все, без утайки. Стеклов внимательно слушал его, не перебивая.

- И вы хотите нам помочь? – выслушав рассказ Серегина, - спросил Стеклов, - но почему? Вас мучает совесть?

- Мучает, - признался Серегин и опустил голову.

- Мы поднимали вопрос о создании заповедника на заседании Государственной Думы, но не нашли понимания, - объяснял академик, - и тогда мы напрямую обратились к президенту. Он обещал помочь, но вы знаете, что в России быстро ничего не делается. Я имею в виду такие вопросы, которые не сулят немедленной выгоды. Чиновники всегда ссылаются на отсутствие денег. Но деньги есть, но порой они идут не туда куда нужно.

- Я могу дать денег на создание заповедника, - сказал Серегин.

- Если мы скажем, что деньги на создание заповедника найдены, вы подтвердите свою платежеспособность? – задал вопрос академик.

- Можете на это рассчитывать. Стеклов знал, что Серегин не блефует и говорит правду. Академик налил по рюмке коньяка. Серегину не хотелось пить, но и отказываться было неудобно. Аркадий Константинович выпил коньяк, поблагодарил хозяина кабинета за гостеприимство и спросил:

- И когда мы пойдем к президенту?

- Ну, раз для хорошего дела нашелся спонсор, - ответил Стеклов, - то, надеюсь, что на следующей неделе.

Серегин пожал Стеклову руку.

- Надеюсь, что я приехал на Родину не напрасно, - сказал Аркадий Константинович.

 

24.

Профессор Великанов сердечно попрощался со Степанычем. Тот уговаривал профессора остаться, но Великанов, сославшись на дела, уехал вместе с Ложкиным. Андрею Александровичу не хотелось оставлять с проводником своего сына, но Максим уговорил его, уверяя, что с ним ничего не случится. Ложкин уже представлял себе, какой скандал устроит ему жена, но Максима все-таки оставил у Степаныча. Проводник был человеком серьезным и порядочным. По дороге к станции Великанов с Ложкиным травили анекдоты про ученых, которых знали великое множество.

- А твой Сергей никуда еще не поступил? – спросил Ложкин у Великанова. Великанов ответил не сразу.

- Как ты думаешь, если я пристрою его в наш институт – это будет очень плохо? Я имею в виду с этической точки зрения. Ложкин посмотрел на озабоченного профессора.

- Не вижу здесь ничего плохого и непорядочного, - ответил Андрей Александрович, - если Сергею понравится, и он будет хорошо учиться, то, думаю, проблем никаких не будет. Они уже подходили к станции, когда Великанов остановился и сказал:

- Беспокоюсь я за него, Аркадий. Парень он неплохой, но не нашел еще себя в жизни.

- А ты чего так беспокоишься? – произнес Ложкин, многие взрослые люди себя не находят, а он еще молодой парень.

- Это верно, - согласился Великанов, - но хочется, чтобы он хотя бы думал о своем месте в жизни.

- А я думаю, что ему еще немного нужно пожить у Степаныча, - посоветовал Ложкин, - ведь раньше, до того как он побывал у проводника, был еще хуже.

Великанов ничего не ответил на предложение Ложкина. Они подошли к станции Софрино. Народ стоял на платформе, общался и ждал электричку.

- Дело-то идет к осени, - произнес Великанов, - многие уже подготовительные экзамены сдают.

- Поступит на следующий год, - успокаивал его Ложкин, - подготовится, как следует, и обязательно поступит.

- Нет, - возразил профессор, - на следующий год уже поздно будет. Придется тогда ему идти в армию.

- Ну отправь его к Степанычу хотя бы дня на три, - уговаривал его Ложкин.

К платформе медленно подплывала электричка. Люди толпились у дверей, проходя в вагон по одному, по двое. Те, кто не успел еще выйти, пытались выбраться из вагона, крича и ругаясь. Великанов и Ложкин вошли в моторный вагон, где было меньше всего людей и устроились у окна.

- Хорошо, пусть отдохнет, - согласился профессор, - наверное, так будет лучше.

Они смотрели на проплывающий за окном лес, поле, участки, на которых трудились люди. Все было в этом мире обычным, реальным и только русалки с водяными, которые водились в реке недалеко от деревни Кашино, казались гостям из сказок, космоса или параллельных миров. Они были и реальностью и мифом одновременно. А сколько есть еще чудес на свете, сколько неразгаданных тайн, которые еще придется разгадать. Если существуют русалки и водяные, то, наверняка, где-то в лесной нетронутой глуши обитают лешие, баба Яга и Кащей. А если существуют сказочные герои, то и инопланетяне могут быть реальностью. Ученые ехали в поезде и думали насколько же мало они знают об этом мире. Мир этот кажется простым и надежным пока в него не начинают просачиваться чудеса. Встречаясь с новыми формами жизни, ученые заново познают мир. Ни точный математический расчет, ни формулы, ни другие специальные знания не помогают им тогда обрести равновесие. Ученые на свете для того и существуют, чтобы объяснять жизнь с точки зрения физических законов. Но иногда они просто не действуют. Чудеса опровергают их. И вот тогда ученые говорят, что бог все-таки существует, а реальность – это огромная театральная сцена, где разворачиваются события по воле творца. За размышлениями они не заметили, как доехали до Ярославского вокзала.

- Завтра на работу, - напомнил профессор Великанов Ложкину.

Андрей Александрович лишь кивнул головой. Они спустились в метро. Голубой поезд уже ждал их. Ложкин выходил на Полежаевской, а Великанов – на Щукинской в обычном пятиэтажном доме, который в народе назывался «хрущовкой» по имени генерального секретаря ЦК КПСС Хрущёва, который правил после Сталина. У подъезда его ожидала маленькая неприятность. Соседский бульдог разгуливал у двери подъезда без ошейника. Профессор боялся собак с тех пор, как его в детстве покусала немецкая овчарка. Нерон отличался злобным нравом и некоторым подвыпившим соседям порвал штаны. Правда, пока обходилось без человеческих жертв. Но Великанов испугался не на шутку.

- Где хозяин? – кричал он, - где хозяин я спрашиваю?

Нерон подозрительно смотрел на кричащего мужчину, припав к асфальту. Наверное, он готовился наброситься на раздражавшего его своим криком профессора.

- Ну, чего орешь? – ответил кто-то сзади, - я – хозяин.

Сосед как всегда был пьян, а его злобный пес разгуливал на свободе без всякого присмотра.

- Убери свою собаку, - попросил Великанов, теряя терпение.

- Пусть гуляет, - ответил сосед, - я его только вывел.

- А теперь уведи, - посоветовал Великанов, наполняясь праведным гневом. Но сосед упорствовал.

- Мало тут всяких ученых шатается, житья от вас нет, - приговорил пьяница, размахивая кулаками.

Собака, заинтересовавшись поведением своего хозяина, подошла ближе. Профессор же рассердился на соседа и толкнув его в грудь, повалил на асфальт. Нерон бросился на защиту своего хозяина и порвал профессору брюки. Последствия этой схватки могли быть и хуже, если бы Сергей не выбежал из подъезда с выбивалкой ковров и не затащил дядю в подъезд, надежно захлопнув дверь.

 

25.

- Здравствуй, дядя, - сказал Сергей, отдышавшись.

- Здравствуй, - буркнул недовольные профессор, - разведут собак, а сами за ними не смотрят.

- Это верно, - поддержал его племянник.

Наконец они вошли в квартиру. Великанов бросил в прихожей сумку. Настроение из-за этого инцидента с собакой у него было не очень хорошим.

- Как там поживает Степаныч? – поинтересовался Сергей.

- Он в порядке, - ответил профессор, - и хочет, чтобы ты приехал к нему. Ты, не против?

- Нет, - отозвался Сергей, - с удовольствием поеду.

- Тогда собирайся, - сказал профессор Великанов и прошел на кухню, - кофе у нас есть?

Сергей сварил кофе. Аромат быстро распространился по всей квартире. Профессор, попивая кофе, постепенно успокаивался. Не стоило расстраиваться из-за выходки пьяного соседа и нападения его собаки. В свою объемную спортивную сумку онположил несколько рубашек и футболок.

- Ты так собираешься, словно поедешь туда на год, - заметил дядя, - а ты ведь должен вернуться не позже тридцатого августа. И погостить тебе у Степаныча удастся только неделю.

Сергей согласно кивнул головой. Ему не хотелось спорить с дядей, тем более, что отношения их лишь недавно стали нормальными. До Ярославского вокзала он доехал на метро. Сергей хотел попросить Алексея довезти его до Софрино, но тот неожиданно уехал к бабке в Воронеж и поэтому не мог составить ему компанию. Сергей посмотрел на табло. Можно было поехать на софринской электричке, но Сергиево-Посадская отходила от перрона раньше. В нее, конечно, набилось больше народа, но Сергей решил рискнуть. Ему даже, несмотря на толчею в вагоне, удалось занять место у окна. Он закрыл глаза и пытался задремать. Поспать никогда не мешает, а особенно в поезде. По вагону ходили торговцы, предлагая свои товары. Они пытались продать ручки, пакеты, колготки, фонарики, радио, батарейки. Сергей сначала хотел купить радио с наушниками, но передумал. Ехать с музыкой, конечно, было веселее, но тратить деньги не хотелось. Один раз он так же в вагоне электрички купил батарейки, они проработали всего полдня и сели. Электричка дернулась вперед и остановилась. Наверное, кто-то дернул на стоп-кран. Наконец она медленно отошла от перрона, и Сергей вновь закрыл глаза, но спать почему-то не хотелось. Напротив сидела молодая девушка в обтягивающих стройные ноги джинсах и короткой джинсовой курточке, доходившей ей до живота. Девушка была красивой, вероятно, приехавшей с Кавказа. А, может, быть она жила здесь уже давно. Сергей не знал, откуда она родом, но, скорее всего, из Грузии или Армении.

«Может быть, заговорить? – подумал он, - и время пролетит быстрее». Девушка почувствовала интерес парня к своей персоне и слегка улыбнулась. А Сергей разглядывал ее очень внимательно. Красота ее была естественной. Черные волосы, свободно падающие волнами на плечи, красивые, немного загадочные карие глаза, смуглое, восточное лицо не могли не привлекать к себе внимания. Сергей отметил, что губы ее не накрашены помадой, а на ногти на руках не нанесен лак. Девушке было лет шестнадцать. В этом возрасте все ее сверстницы усиленно красились, а она была исключением. Сергей не знал как начать разговор.

- Скоро осень, - неожиданно даже для самого себя сказал он.

Девушка мило улыбнулась.

- Вы любите осень? – спросила она.

- Нет, - ответил Сергей, смутившись, - иногда люблю зиму, а иногда – лето. По настроению. А вы откуда к нам приехали?

- Из Армении, - ответила она.

- Там, наверно, красиво? Никогда не был в Армении, - признался Сергей.

Она достала из сумочки набор открытой и протянула их Сергею. Великанов посмотрел открытки и вернул их девушке.

- Красиво произнес он, - а вы живете в Армении или Москве.

- В Москве, - призналась девушка, - хотя в Ереване остались родственника.

- Ну, и как вам Москва? – спросил Сергей, поглядывая в окно.

Электричка проскочила Мамонтовскую. В Пушкино она должна была остановиться. Девушка пожала плечами.

- Большой город, - неопределенно ответила она.

- Меня зовут Сергей, - произнес племянник профессора.

Девушка опять мило улыбнулась.

- А меня – Аревик, но вы все равно не запомните моего имени, - сказала она. Сергею хотелось, чтобы они ехали как можно дольше. «Может быть, сойти вместе с ней и проводить до дома?» - мелькнула у него мысль. Он совсем забыл о русалках и о Степаныче.

- А вы далеко едете? – спросил он.

Девушка смутилась, опустила свои прекрасные карие глаза.

- Сорок третий километр, - ответила Аревик, - у моей бабушки там участок и дом.

- А вы не будете возражать, если я вас провожу? – осмелился спросить Сергей.

- Я не знаю, - замялась Аревик – мы слишком мало с вами знакомы.

- Я не насильник и не маньяк, - вполне серьезно сказал Сергей, - и вы мне очень понравились, Аревик.

- Ну, что ж, если вы никуда не спешите, - произнесла она с сомнением, - то можете проводить.

Электричка подошла к платформе «Сорок третий километр» и Аревик вышла вместе с Сергеем. Участок и дом бабушки Аревик Наргиз располагались недалеко от станции. Через десять минут они уже были на месте. Забор перед домом был недавно выкрашен в зеленый цвет, а дом небольшой, построенный из серого кирпича, был окружен цветами.

- Красиво, - прошептал Сергей и остановился у калитки.

Бабушка Наргиз заметила внучку с незнакомым парнем.

- Ох, Аревик, что же ты держишь гостя за забором? Приглашай его зайти в дом. Входите.

Пришлось Сергею зайти в гости. В доме все было чисто убрано. И хотя мебели было немного, вся она была старинная и массивная.

- Представь гостя, - попросила бабушка Наргиз.

Сергей чувствовал себя не очень удобно в обществе бабушки и ее внучки.

- Мы познакомились в поезде, - призналась Аревик.

Бабушка подозрительно посмотрела на внучку. Сколько раз она говорила ей, чтобы Аревик не знакомилась ни с кем в транспорте.

- Меня зовут Сергей, - прервал затянувшуюся паузу племянник профессора, - я живу с дядей в Москве.

- Почему с дядей? – поинтересовалась бабушка Наргиз.

- Мама у меня умерла рано, - объяснил Сергей, - а отец попал в автокатастрофу. Поэтому и растил меня дядя.

- А кто же у тебя дядя? – допытывалась любопытная старуха.

- Профессор Великанов, - ответил Сергей.

Бабушка Аревик успокоилась.

- Мой муж Хорен тоже был профессором, - сказала она.

Бабушка и внучка усадили гостя за стол. Сергей не хотел злоупотреблять расположением хозяев, но ему пришлось поесть.

- У меня еще есть дело, - признался Сергей, наблюдая за Аревик.

- Хорошо, - сказала бабушка, - но ты не забывай дорогу к нам, приезжай.

Аревик проводила его до калитки.

- Аревик, - попросил он, - может быть, ты оставишь мне свой московский телефон?

Девушка согласилась, сбегала в дом и принесла сложенный вдвое лист бумаги. Сергей положил его в карман джинсов.

- Я пойду, - сказал он и махнул на прощание рукой и зашагал к станции. «Неужели я больше никогда ее не увижу?» - подумал он и обернулся. Аревик стояла у калитки и махала ему рукой. Сергей дал себе слово, что обязательно встретится с ней.

Сергей добрался до дома Степаныча ближе к вечеру. Проводник был не один. Вместе с ним был сын Ложкина Максим. Увидев Сергея, Степаныч очень обрадовался.

- А я уж думал, что ты не приедешь, - сказал он.

- Электрички плохо ходят, - солгал Сергей, решив, что не стоит рассказывать Степанычу о встрече с девушкой.

Степаныч, казалось, поверил Сергею и кивнул головой. Солнце садилось за лес, окрашивая его розовым светом. Сергей разводил костер, а Максим что-то сосредоточенно записывал.

- Что ты пишешь? – поинтересовался Сергей. Максим поднял голову.

- Роман, - буркнул он и снова уткнулся в тетрадку.

- Ты лучше бы сучьев сухих натаскал, романист, - заметил Сергей, но Максим, увлеченный своей работой, не услышал его.

Но чай он пил с большим удовольствием.

- Завтра пойдем к реке, - пообещал проводник, - но в их детский сад соваться больше не будем.

Степаныч и ребята сидели у дома. Звезды загадочно мерцали в вышине над чернеющими соснами. Новый день обещал быть теплым и солнечным.

 

26.

Утро выдалось прекрасное. Солнце высоко поднялось над лесом, обогревая все вокруг своим живительным теплом. Степаныч уже был на ногах, соблюдая свой чайный ритуал. Позавтракав, проводник, Максим и Сергей двинулись по тропе, минуя упавшие стволы деревьев и кустарники, старающиеся вцепиться в одежду путников. Река, к которой они вышли, искрилась под солнцем и переливалась всеми цветами радуги. Русалки и водяные плескались в реке, разрезая воду своими сильными руками. Наконец они выбросились на берег, ожидая,когда их хвосты отпадут и осыплется чешуя. Удивительно было наблюдать, как на месте хвостов отрастают ноги. Русалки и водяные уходили в глубь леса, где терялись в желтой листве деревьев. Максим с Сергеем уже не раз видели это превращение, но не переставали удивляться этому чуду. Проводник, Максим и Сергей договорились не следовать за русалками и не выходить к шалашу с их детьми, но какая-то неведомая сила тянула их за собой. Они осторожно шли по следу русалок и водяных, который и привел их к шалашу. Несмотря на предостережения Степаныча, Максим подошел к нему, заглянул внутрь, и, увидев маленькую русалочку взял ее на руки. Маленькая русалочка не испугалась. Она удивленно и доверчиво смотрела на мальчика своими огромными голубыми глазами. Максим не обижал ее, и она настолько успокоилась, что довольно замурлыкала, как кошка.

- Как тебя зовут? – спросил Максим.

Маленькая русалочка засмеялась почти по-человечески, но ничего не ответила. Она не знала человеческого языка. Максим погладил русалочку по длинным, светлым волосам и почувствовал, что ей это было очень приятно. Наконец он осторожно вошел в шалаш и посадил русалочку на землю. Русалки-воспитательницы на месте не оказалось.

- Уходим, - предупредил проводник, помня о неприятной встрече с русалками и водяными в лесу.

Но Максиму не хотелось уходить. У них был шанс наладить отношения с представителями другой, древней цивилизации. Кем были русалки и водяные? Животными, мутантами, пришельцами из другого мира? Никто прежде, даже ученые, не задавали себе подобного вопроса. А если и задавали, то не находили ответа. Ни в каких документах и летописях эти удивительные существа, кроме сказок, не упоминались. Может быть, такие документы и существовали, но были утеряны или испорчены. Если существовали русалки и водяные, то, вероятно, существовали Лешие и домовые, Кащей и Баба Яга, дракон Змей Горыныч. Вымысел обратил реальные черты и параллельный, недоступный простому смертному мир проступал за пределами реального мира еле заметным контуром. Но он был. В мифах и преданиях многих народов мира существовали драконы и девы с рыбьими хвостами. Кто-то из наших далеких предков не только видел, но и общался с этими удивительными существами. Сказки, былины, легенды и предания сначала существовали в форме устного рассказа, а только потом их начали записывать. Проводник, Максим и Сергей быстро пошли к дому, и, подходя к нему, почувствовали чье-то присутствие. Они осторожно вошли в дом и увидели гостей. На скамье сидели два непохожих друг на друга существа. Водяной со спутанными волосами и бородой и старик – переводчик. Степаныч сел напротив гостей. Водяной пытался что-то говорить, выдавливая из горла бурлящие и шипящие звуки. Старичок медленно переводил.

- Не следите за нами, - говорил переводчик, поглядывая на водяного, - не трогайте наших детей. Мы не причиняем вам зла, и вы не делайте нам плохого. Если бы будете нас преследовать, то мы уйдем в свой мир, в который вы не найдете дороги.

Водяной замолчал. Степаныч сделал знак старичку, чтобы он переводил ответ.

- Мы не желаем вам зла, а наблюдаем за вами из любопытства, потому что впервые встречаемся с вами. Мы хотим дружить с вами.

Переводник шипел и булькал. Водяной понял смысл сказанных Степанычем слов. И он пробулькал еще несколько фраз на своем языке.

- Мы не хотим ни дружбы, ни общения, - перевел старичок, - мы хотим тишины и покоя. Не вмешивайтесь в нашу жизнь.

Странные гости вышли из дома и скрылись в лесу. Степаныч, Сергей и Максим сидели молча, обдумывая увиденное и услышанное. Пришельцы из другого мира в любой момент могли уйти, исчезнуть. И тогда загадка осталась бы неразгаданной. Но даже Степаныч хотел разгадать ее.

 

 

27.

Встреча с президентом не оставила особенного впечатления у Серегина. В Штатах он встречался с сенаторами, известными спортсменами и артистами. Антонов был человеком закрытым и за его вежливой улыбкой, словно под многослойной маской трудно было разглядеть настоящее лицо. Академику Стеклову с большим трудом удалось пробить эту встречу, но все-таки она состоялась. Серегин больше молчал, а Стеклов с Антоновым вели милую беседу. Неожиданно президент обратился к Серегину:

- И вы, Аркадий Константинович, готовы дать деньги на создание заповедника?

- Во всех странах мира, - произнес Серегин, - созданием заповедников занимаются государственные структуры, но при участии частного капитала. Да, я готов помочь и выделить некоторые средства.

- А какие именно?

Глаза Антонова заблестели. Серегин увидел этот алчный блеск в глазах президента и горько усмехнулся.

- А это зависит от того, сколько на это хорошее дело выделит государство, - осторожно сказал Аркадий Константинович. Антонов заулыбался.

- У государства лишних денег нет, - сказал он заученную фразу. – По крайней мере, в настоящее время и на эти цели.

- Но заповедник, при правильном его использовании, тоже может принести приличную прибыль, - возразил Серегин.

- Однако когда он принесет прибыль, мой дорогой Аркадий Константинович, мы уже успеем состариться, - произнес президент, - деньги лучше вкладывать в игорный бизнес и недвижимость.

Академик Стеклов, сжав губы, старался не показывать своего гнева. Президент напоминал ему мелкого торговца, который не думал о завтрашнем дне, но знал, что нужно купить и продать сегодня. И такие люди вершат судьбы людские! Антонов по телефону связался со своим секретарем.

- Вы указ по кашинскому заповеднику подготовили? – спросил он, - еще нет? А что вы так тянете? Ах, работы много.

Антонов повернулся к Сергееву.

- Указ, к сожалению, не готов, - произнес президент, наблюдая за реакцией русского академика и русского миллиардера.

Стеклов давился от гнева, но держался из последних сил, а Серегин проявляя завидную выдержку. Они ждали и надеялись на чудо. Чудеса иногда в этой жизни еще случаются. В кабинет вошел секретарь с бумагой, и, положив ее на стол, так же незаметно вышел. Антонов царственным жестом подписал указ.

- Ну вот, указ подписан, и теперь можно считать, что существует новый кашинский заповедник.

Серегин и Стеклов поднялись, поблагодарили президента и вышли за дверь. Антонов им не нравился, но он был президентом, и многое зависело от его решений. Стеклов на радостях пригласил Серегина в ресторан, но Аркадий Константинович отказался, сославшись на дела. На самом деле ему не хотелось пить. Здоровье было уже не то и пора было отказываться от вредной привычки. Стеклов не настаивал.

 

28.

Все оставшиеся дни Степаныч и Сергей с Максимом старались не беспокоить амфибий. К тому же, у проводника появилась другая забота. Какой-то чудак захотел построить себе огромный кирпичный дом на опушке леса. Завизжали пилы, стали падать деревья. В отвоеванное у леса пространство заезжали грузовики с песком, цементом и кирпичом. Не нужно никаких сказочных джиннов. Если у человека есть по-настоящему большие деньги, кирпичный дворец будет стоять посреди дремучего леса. Вот такие чудеса творятся в России! Степаныч ненавидел такие чудеса. Он любил тишину, покой, с удовольствием слушал музыку поющих птиц, но не скрежет рассерженных на деревья пил.

- Скоро вообще лесов не останется, - возмущался проводник, - люди сами себе готовят погибель.

Сам чудак подъехал к месту предполагаемого строительства на черном «Мерседесе». Это был невысокий человек средних лет с довольно серой, незапоминающейся внешностью. Степаныч подошел к нему и преградил дорогу.

- Ты чего это, старик? – возмутился чудак, стараясь оттеснить проводника в сторону.

- Зачем деревья пилишь и природу губишь?

Степаныч не отступал ни на шаг.

- Ты откуда такой взялся? Если ты лесник, я тебе заплачу. Заплачу за каждое спиленное дерево, - говорил он самодовольно.

- Не нужны мне твои поганые деньги! – рассердился Степаныч.

Шея чудака побагровела, а глаза, маленькие и колючие, налились кровью.

- Здесь будет заповедник, - предупредил проводник, - валить деревья и производить строительство нельзя!

- Какой заповедник? – обозлился чудак, показывая Степанычу какую-то бумагу, - здесь будет стоять мой дом!

- Нет, - упорствовал Степаныч, - это заповедная зона.

Степаныч сбегал в дом за ружьем и направил ствол чудаку в грудь. Не ожидал он, что какой-то старик преградит ему дорогу и будет пугать его ружьем.

- Ну, погоди, старый, - пригрозил чудак, - привезу с собой братву. Они тебе и дома подпалят, и тебя самого замочат.

Хозяин будущего дома, обозленный, сел в машину и уехал. Степаныч знал, что он свое обещание сдержит и привезет в лес бандитов. Проводник решил, что будет безопаснее для ребят и спокойнее для него самого отправить Сергея и Максима домой. Кто знает, чем могла обернуться его несговорчивость? Узнав, что им нужно срочно уезжать ребята воспротивились, но Степаныч был непреклонен.

- Вам пора домой, - сказал он тоном, не терпящим возрождений. Максим и Сергей стали собирать свои вещи.

- А что случилось? – спросил Сергей.

- Ничего, ничего, - успокоил их Степаныч, - но только вам нужно ехать. Сергей понял, что это связано с визгом пил на опушке леса.

- Может быть, мы останемся? – спросил еще раз Сергей Великанов.

- Нет, - отрезал Степаныч, решив, что детям здесь делать нечего, - я хочу побыть один.

Ребята собрали свои вещи и пошли по тропинке к станции Софрино. Чудак с бандитами приехал на следующий день. Степаныч, сидел у себя дома, положив на колени ружье. Услышав тяжелые шаги и хруст веток, он посмотрел в окно. Чудак шел в сопровождении трех здоровых парней. Они остались у двери, а чудак вошел в дом.

- Ну, что, дед, - произнес он, улыбаясь, - может, не будем ссориться?

- Не будем, - согласился Степаныч, - если вы отсюда уберетесь.

- Смелый ты мужик, - похвалил проводника торгаш, - но пойми, дурень, мне нужно построить здесь дом. Я хочу приехать сюда, на природу, расслабиться.

- Расслабляйся в другом месте, - сказал Степаныч, решив, что если чудак не отступится от своей затеи, приступить к решительным действиям.

- Ах ты, старый пень! – воскликнул торгаш, - сейчас господа, которые стоят снаружи, подожгут твой сарай.

Он хотел было выйти из дома, и дать мордоворотам команду, но замешкался, увидев подходящих к дому людей. Первым подошел к дому Серегин. Он посмотрел на бандитов и спросил, обращаясь к проводнику.

- Степаныч, они тебя не обижают?

- Нет, - ответил проводник.

По дороге Серегин видел и спиленные, поваленные деревья и огромную кучу песка, мешки с цементом и кирпичи. Аркадий Константинович понял, что кто-то решил на опушке леса построить себе дом. Чудак медленно подошел к Серегину. Аркадий Константинович внимательно рассматривал это самодовольное, лоснящееся лицо. Серегин схватил его за воротник пиджака и сказал:

- Сейчас же забирай свой песок, цемент, кирпичи и катись отсюда!

- А кто ты такой? – возмутился чудак, пытаясь вырваться.

- Сейчас узнаешь, - пообещал Серегин. К дому подошли академик Стеклов, представитель президента Железный и два его охранника.

- Что тут происходит, ребята? – обратился Железный к бандитам.

Те ничего не ответили, следя за развитием событий.

- Я – представитель президента, - сказал Железный и показал свое удостоверение, - вам лучше уйти. Указом президента здесь будет создан заповедник.

Бандиты вопросительно смотрели на торгаша, которого крепко держал Серегин. Наконец Аркадий Константинович отпустил его, подошел к бандитам и спросил:

- Вам по сотне баксов каждому хватит за беспокойство?

Бандиты поняли, что Серегин – мужик серьезный и закивали головами. Серегин отсчитал им о сто долларов и они ушли. Чудак остался один.

- Когда ты вывезешь свой мусор? – спросил Аркадий Константинович.

Чудак молчал, разглядывая окруживших его людей.

- Завтра, чтобы ничего здесь не было, - предупредил Аркадий Константинович, - можешь понимать это как приказ.

Уже через полчаса приехали рабочие, загружая цемент, кирпич и песок в машины. Степаныч обнялся с академиком Стекловым, а с другими поздоровался.

- Добились? – спросил он.

Стеклов кивнул ему головой. Проводник радовался этому известию, как ребенок.

 

29.

Кашинский заповедник не стали обносить высоким забором. Но охрану все же поставили. Днем и ночью у опушки леса патрулировали люди в зеленой одежде с автоматами. Степанычу это не нравилось, но он мирился с происходящим. Вместе с учеными, которые разбили в заповеднике палаточный городок и принесли вместе с собой много разной, хитроумной аппаратуры, приехали журналисты и корреспонденты самых, самых разных изданий. До создания заповедника проводник жил в полнейшей тишине, а теперь у него брали бесконечные интервью, расспрашивая о русалках и водяных. Узнав, что в подмосковной реке водятся неизвестные науке амфибии, приехали и иностранные журналисты, и туристы. Степанычу приходилось водить их к реке по несколько раз за день. Они шумели, кричали, веселились. Заповедник напоминал собой скорее увеселительное заведение, чем зону охраны неизвестных науке животных. Проводник поделился своими опасениями со Стекловым.

- Уйдут отсюда русалки, переберутся в другое, более тихое и спокойное место, - говорил он, - заповедник - это конечно, хорошо, но слишком много шума создают журналисты и туристы.

Академик помрачнел и обещал принять меры, но так ничего и не делал. Не в его силах было разогнать эту разношерстную компанию. В один из осенних дней Степаныч заметил, что русалки и водяные повели своих детей к реке. Они учили их плавать. Но не только в этом было дело. Они к чему-то готовились. Люди, которых становилось все больше, пугали их и заставляли принять меры. Степаныч очень хорошо видел эти перемены и ждал, что амфибии скоро уйдут. Через несколько дней, когда уже подул резкий холодный ветер, а воду устилали разноцветные листья, все водяные поднялись на поверхность, держа на руках своих детей. Удивительный неземной свет заструился с небес, накрывая собой и реку, и амфибий. Степаныч, наблюдающий за этим красивым, загадочным и пугающим явлением с берега, увидел, что под действием этого света русалки и водяные становились невидимыми и таяли в воздухе, словно призраки. Свет, то апельсиновый, то алый, образовал воронку, которая крутилась на воде и засасывала амфибий. Степаныч рванулся к реке, но удивительный свет уходил в сторону, а затем и совсем исчез. С тех самых пор русалок в районе деревни Кашино больше не видели. Степаныч прожил в своем доме еще несколько недель, а затем собрал вещи и ушел в неизвестном направлении. После того, как амфибии исчезли, кашинский заповедник перестал существовать. Разъехались разочарованные ученые и журналисты. Но никто не заметил, что одна, еще совсем маленькая русалочка, не задетая световой воронкой, осталась жить в реке. Ей было страшно и очень скучно. Все ее родные и друзья покинули этот мир, отправились к себе на родину, где нет безумных двуногих существ, а реки, как моря, и только она осталась в чуждом ей мире. Зимой, когда реку сковывал лед, она постепенно понижала температуру своего тела и впала в спячку. Русалка походила на великолепную скульптуру, сделанную из люда. С состоянии анабиоза она находилась до весны. Весной русалка вышла из состояния сна, плавая около берега. Иногда она выходила на берег и бродила по начинающему зеленеть лесу. Один раз ее увидел местный пьяница и рассказал об этом местным жителям. Но они не поверили ему. Кузьма Иванович, когда сильно перебирал, и чертей зеленых видел, и леших, и домовых. А пьяница с тех пор приходил на берег реки и наблюдал, как наполовину девушка, а наполовину рыба, плещется в воде. Русалка была красивой. Ее голубые глаза притягивали к ней, как магнитом. И вот однажды пьяный Кузьма Иванович, мужчина уже преклонный лет, но с душой ребенка, прыгнул вслед за русалкой и утонул. Амфибия хотела спасти человека, но не смогла. Он уже успел нахлебаться воды и пошел ко дну. После этого случая русалочка, некоторое время, старалась не показываться никому на глаза. Она все больше и больше времени проводила в воде, выбираясь на берег только в тихие лучные ночи.

 

30.

Пожилой человек поднялся с кресла, открыл небольшую баночку и бросил корм рыбкам, плавающим в аквариуме. Рыбки, словно торпеды рванулись вверх к долгожданной пище. Пожилой человек посмотрел на молодого журналиста снисходительно.

- Теперь я стал известным писателем, - сказал он, - а когда-то был просто мальчишкой, увидевшим русалок.

- Так вы и есть тот Максим? – догадался молодой человек.

- Вы правы, - произнес писатель, - Максим Ложкин – это я.

Журналист с интересом посмотрел на человека, которому до сих пор не верил. Его рассказ походил на сказку, фэнтэзийное приключение, но никак не на правду.

- А что стало с вашим родителем, профессором Великановым, Сергеем? Как сложились их судьбы? – спросил журналист. Максим Ложкин задумался, вспоминая прошлое.

- Профессор Великанов стал академиком, а его племянник Сергей теперь стал профессором его же института. Мой отец умер. Находясь в командировке в Центральной Африке, он подцепил малярию. Мой отец так и не поправился. Академик Стеклов стал министром науки при новом президенте Александрове. О Степаныче, я, к сожалению, ничего не знаю. После исчезновения русалок, он собрался и ушел из дом. И больше его никто и никогда не видел. В его доме поселился Серегин и прожил в нем отшельником до самой своей смерти. А его жена Ксения вышла замуж за Павла Виноградова. С сыном Серегина Вадимом приключилась неприятная история, закончившаяся его смертью. После посещения ночного клуба, он увязался за эффектной негритянкой и зашел вместе с ней в негритянский район. Там его и зарезали.

Молодому журналисту понравился рассказ Ложкина, но он по-прежнему считал его выдумкой.

- Я хотел услышать от вас правдивую историю вашей жизни, - заметил молодой журналист, - а выслушал занимательную фантасмагорию.

- Иногда фантастика и реальность так между собой переплетаются, - произнес Ложкин, - что не поймешь, где реальный, а где выдуманный мир. Но и это не самое главное. Главное – это уметь увидеть красоту во всем.

Оставаясь под воздействием и впечатлением рассказа, молодой журналист не удивился если бы теперь, на его глазах, рыбы в аквариуме превратились в русалок. Но почему-то, несмотря на всю абсурдность и нереальность рассказа Максима Андреевича Ложкина, ему захотелось услышать еще одну занимательную фантастическую историю.

- Я зайду к вам завтра, - сказал молодой журналист и вышел за дверь. Ложкин закрыл за ним дверь, разделся, налил в ванную теплой воды и погрузился в нее. Вместо ног у него отрастал хвост, а кожа превращалась в чешую. Он не знал, где мог подцепить эту болезнь. Может быть, в ту лунную ночь на реке, когда он поцеловался с русалкой и почувствовал прохладу ее губ? Максим Андреич был уверен, что подобная трансформация для людей будущего будет обычной процедурой. В этом мире еще многое неопознано и все возможно. А человек – это один из непознанных механизмов в этом мире. Максим Андреич погрузился в воду, от удовольствия пуская пузыри.

 

(Конец).