Исповедь незнакомца

роман Алекса Вайта

 

(Автор заранее просит прощения за пропущенные опечатки)                    

                          

«То, что видят лишь глаза - скрыто от души.
Самого главного глазами не увидишь.
То, что видишь сердцем - не забудешь…»

Из старой легенды

 

Пролог

 

   Во всех моих неприятностях виновато происхождение и, наверное, отчасти, воспитание. Впрочем, неприятности и беды в той или иной степени настигли почти всех моих родственников - близких и дальних. Поэтому, чтобы остальным, оставшимся не наступать больше на одни и те же грабли, мне приходиться летать в этот старый, полуразрушенный и заброшенный храм в труднодоступных районах Индии, где время от времени я оставляю рассказы, основанные на моём таком разном опыте. Пусть стены хранят их, а не моя память.

   Не знаю, как кому, но в джунглях всё же легче дышится, да и местные жители уже привыкли к моему странному виду. С некоторыми я могу оставаться самим собой. Вот только власти не очень-то жалуют таких персон, как я. Приходиться не осложнять жизнь моим знакомым и жить в храме. Бывает так, что припрёт нужда высказаться или поделиться наболевшим с древними плитами ступеней, которые ещё помнят, что когда-то здесь люди поклонялись моим предкам. Впрочем, мои исповеди преследуют вполне определённую цель. Камни помнят всё, и ветры, которые мне - друзья и товарищи, облизывая ступени, подхватят слово и донесут всю информацию до нужных ушей. Может, и люди когда-нибудь научатся языку ветра, а кто-то из них услышит мои рассказы о славном племени огнепоклонников.

   О, боги небесных сфер! Опять меня понесло не в те степи. Ведь я начал своё повествование со слов о происхождения. Так вот, имя моего прадеда - Фуцанлун. Он работал сторожем в кладовых у Аматерасу - прародительницы японского императорского рода. А нужно сказать, что кладовые эти спрятаны глубоко под землёй в пещере, где у Аматерасу хранились ценные вещи и, куда она уходила спать, когда наступала ночь. Вот мой прадед и охранял спальню, сокровища, а заодно и спящее солнце. Вы, конечно, можете мне не верить, но это так. Не зря же Фуцанлуна рисуют на китайских ширмах и японских веерах с ослепительно-белой жемчужиной под подбородком. А вот с прабабкой моей - сложнее. Её звали Йормундгад и жила она на севере Скандинавии. Каким образом мои предки встретились и где, неизвестно. Но что такое расстояние для влюблённых? И не слушайте скандинавов, которые расскажут вам сказку, что изо рта Йормундгад сочился яд, что она ростом - более пятидесяти шагов и что её светло-зелёные глаза сверкали беспощадной злобой. Я её помню. Милейшей души была старушка. Но и с ней всё же случилось несчастье. Когда в 865 году сыновья датского конунга Рагнара Лодброка погрузили на свои большие лодки войско викингов и поплыли на завоевание Англии, шторм застал их врасплох прямо посередине моря. Волны и сильный ветер переломали все мачты и вёсла. Кто помог викингам добраться до берега? Правильно. Моя прабабка. Не зря викинги на носах своих людей размещали её вырезанный из дерева портрет. Не знаю всех подробностей, но именно моя бабуля вывела корабли скандинавов к восточному побережью Англии, позволив северным людям основать город Йорвик. А старший сын Рагнара за то, что  Йормундгад подшучивала над парнем, отблагодарил её ударом боевого топора по голове, а потом сочинил небылицу, что старушка утонула в пучине морской. Моему прадеду, как и многим его родственникам,  дожить до глубокой старости также не удалось. Странствующий рыцарь по имени Джордж от нечего делать, а может и по глупости, испробовал на старике остриё своего нового копья. У Фуцанлуна и силы были уже не те, да и не по-рыцарски поступил этот коротышка - Георгий. От такого неожиданного коварства и от расстройства чувств у прадеда случился сердечный припадок. А рыцаря, после убийства старика, почти тут же, неизвестно зачем и почему объявили святым. Дальше пошло-поехало. И вот уже рыцари короля Артура ввели в обычай или, как сейчас говорят, в моду - бродяжничать, да искать на свои шлемы приключения. Надо упомянуть, что многие из племянников и младших братьев Фуцанлуна по причине голода в Китае переселились в Англию и Центральную Европу и несли службу при замках знатных баронов, охраняя ветреных жён милордов от плотских искушений. А бродячие рыцари, эти бандиты с большой дороги, интригуя, используя запрещённые приёмы и заговорённую чёрными колдунами сталь, извели моих родственников почти под корень.

   Но, несмотря на все эти беды, от брака Фуцанлуна и Йормундгад успел родиться мой дед - Цинлун. Он вырос таким добрым и сострадательным, что люди часто пользовались его наивностью, выпрашивая у него фантастические миражи для последующих галлюциногенных снов. А он был не в силах им отказать, частенько используя «волшебные» ароматические палочки с опиумом. Именно мой дед вёл каравеллы Колумба на запад, посылая морякам видения райских земель. И что сделали испанцы? Они не придумали ничего лучшего, кроме одного кошмарного дела - завоевания силой оружия благословенной Америки, богатств которой хватило бы на всех. Жадность, скудоумие и жажда славы у конкистадоров оказались так велики, что они уничтожили почти все письменные свидетельства о моём дедушке. Между прочим, индейцы майя звали его Кетцалькоатль. Он часто гостил в их городах, молясь вместе с индейцами о дождях. А дожди, как известно, способствуют хорошим урожаям.

   Я чувствую - северный ветер уже подхватил мои слова. Пусть несёт себе к югу. Мне не жалко. А вот на эти каменные ступени я положу историю о том, как познакомились мой отец - Сюань с моей матерью.

   Они были ещё детьми, когда встретились впервые. Сюань тогда был совсем маленьким – этаким подростком – удавом ростом чуть больше встреченной им девочки, которая заблудилась в лесу. Она обрадовалась, увидев красивого, крылатого, с сияющими изумрудными глазами дракончика...

   Сама судьба свела их вместе, и они подружились. Мой будущий отец вывел девочку из леса и показал ей дорогу домой, но с этого дня они начали искать новых встреч. Сюань позволял девочке забираться ему на спину и подолгу летал с ней в ночном небе. Девочка смеялась, протягивая руки к звёздам, а те падали ей в ладони, превращаясь в драгоценные камни, которыми она играла, а потом прятала в лесу. 

   Шло время, девочка выросла в красивую девушку, а Сюань стал таким большим, что, когда лежал на земле, его можно было принять за холм, усеянный крупными ягодами малины. Ничего удивительного, что Сюань и моя мама влюбились друг в друга. Ведь, когда любишь, не замечаешь некоторых странностей во внешности, не обращаешь внимания на размеры, на язычки пламени, которые иногда вырывались изо рта моего отца, когда он от души смеялся.

   А потом родился я. Когда Сюань увидел меня, переливающегося всеми цветами радуги и время от времени принимающего человеческий облик, он воскликнул: "Судьба подарила мне сына, которого нет больше ни у одного дракона. Хвала богам небесных сфер!"

   Мой несчастный отец посвящал половину всего свободного времени мне и делал всё, чтобы я совершенствовал свою способность превращаться в человека.

   Я до сих пор благодарен ему за настойчивость. Это помогало и помогает сейчас выжить вашему покорному слуге. Признаюсь, что, когда я принимаю человеческий облик, моя душа становится другой. Очеловеченной что ли... Не знаю. А ещё я начинаю чувствовать в себе ростки всех пороков, присущих людям. Вот почему я люблю бывать в Индии, Китае и Японии. Здесь к таким, как я отношение совсем другое. Да и мы – драконы становимся мягче, добрее, отзывчивее. Здесь так много праздников в нашу честь. На нас стараются не обращать внимания, уважая наши тягу к одиночеству и личное пространство, позволяют жить вдали от суеты, возле буддийских храмов, спорить до хрипоты с философами Дао и Синто. Сердце отдыхает, и снова хочется летать, рассыпая в небе искры пламени на радость детям. Китайцы сходят с ума от фейерверков.

   Кстати, о Китае. Поведаю теперь для моего приятеля - южного ветра одну историю. Спасибо, что залетел, не забыл о назначенной встрече. Однажды Конфуций пришел к Лао - цзы*¹ за советом. Подскажи, мол, как управлять государством? А тот ответил ему: "Небо и земля естественно соблюдают постоянство, солнце и луна естественно светят, звезды имеют свой естественный порядок, дикие птицы и звери живут естественным стыдом, деревья естественно растут. Вам тоже следовало бы соблюдать естественность Дао".

   Во время этого разговора Конфуций оробел и не мог произнести ни слова. Он был потрясен и инстинктивно почувствовал величие этого человека, хотя аскетические идеи Лао-Цзы были ему чужды.

   Размышляя над этой встречей, Конфуций сказал своим ученикам, что странный старик напомнил ему дракона.

   "Я знаю, что птица летает, зверь бегает, рыба плавает. Бегущего можно поймать в тенета, плавающего - в сети, летающего можно сбить стрелой. Что же касается дракона - то я еще не знаю, как его можно поймать! Он на ветре, на облаках взмывает к небесам! Ныне я встретился с Лао-Цзы, и он напомнил мне дракона".

   Сейчас вы будете смеяться, но вся штука в том, что разговаривал с Конфуцием не Лао-Цзы, а закадычный приятель этого Цзы - мой прадед Фуцанлун. А сам Лао сидел в саду и писал свои знаменитые трактаты, вспоминая рассказы Фуцанлуна.

   Нет, я не хочу сказать, что среди нас не было страшил. Были. Вот, например, Тифон или Лернейская гидра. Эти да – те ещё чудища. Весь смысл их жалкого существования заключался в жадности. Иногда и нас - добряков они испытывали на прочность, пытаясь душить в своих объятьях. Что уж говорить о греке Геркулесе или о Персее? Этих парней тоже пытались взять на изгиб. Даже приковать кольцами жадности к цепям ужасных поступков, но Геракл с гидрой справился сам, а Персей попросил помощи у Вихря - сына Грома. Сам Гром был довольно крупным драконом чёрного цвета. Он имел один единственный недостаток. Иногда изрыгал такие мощные языки пламени, что лучше рядом не стой. А вот Вихрь родился таким ослепительно-белым, что его часто принимали за Пегаса. Верхом на Вихре Персей и справился с Тифоном. А тот чего только не делал. Даже принял облик Химеры, но Персей, всё же, одолел гада.

   Были и ещё среди нас странные личности: Крылатый, но безногий Амфиптер обитал когда-то в долине Нила и в Аравии, где охранял мирроносные деревья, нападая на всякого, кто пытался собирать их драгоценную смолу. Его тоже грызла жадность. В молодости он не любил ни с кем делиться. Его можно понять. Юношеский максимализм.

 

*¹ Лао-Цзы. (Старый Младенец, Мудрый Старец VI век до н. э.) - древнекитайский философ VI—V веков до н. э., которому приписывается авторство классического даосского философского трактата «Дао Дэ Цзин». Современная наука подвергает сомнению существование Лао-Цзы, тем не менее, в научной литературе он часто определяется как основоположник даосизма.

   А вот Апофис - вечный враг Ра. Этот парень до сих пор творит свои чёрные дела. Открою вам маленькую тайну. Вы думали, наверное, что Солнце - одно на всех? Ха! Ошибаетесь. Я, по крайней мере, знаю несколько солнц и, что бы ни говорила об этом наука людей, меня не переубедить. У японцев - своё понятие о солнце, да к тому же оно у них - женщина, у египтян - своё. Когда ночью Ра начинает плаванье по подземному Нилу, переправляясь с запада обратно на восток, Апофис, желая погубить его, частенько выпивает из реки всю воду. Но с солнцем такие штуки не проходят. Ра всегда устраивает взбучку Апофису и заставляет его изрыгать всю воду обратно.

   А чего стоил афинский архонт*¹ Дракон*² - первый законодатель Эллады? Его законы отличались невиданной жестокостью. Например, за кражу даже одного персика из чужого сада вора карали смертью. Бедные афиняне, возмущённые "драконовскими методами" говорили, что законы Дракона "написаны кровью". Но лично я считаю, что в седьмом веке до нашей эры такая строгость  к себе и окружающим - требование времени. Дай людям, особенно чиновникам, волю, разворуют целое государство.

   А вот и западный ветер. Садись рядышком. Ты - известный скептик и критикан.

  Знаю, знаю. Тебя не зря подозревают в авторстве некоторых слухов. Не понимаю только, зачем тебе нужна сплетня, что драконы - это миф? Специально для тебя представлю два доказательства, подтверждающие, что мы - объективная реальность, данная людям в их ощущениях.

   Вот - первое. Сейчас достану из своего рюкзака одну бумагу. Смотри. Знаешь, что это? Древние рецепты? Правильно. Вот этот - описывает состав снадобья, в которое входят растёртые в порошок шипы драконов. Их, кстати, я имею в виду шипы, нужно иногда постригать. Лекарство помогает при некоторых заболеваниях у детей и исцеляет женщин от бесплодия. Кроме того, оно избавляет от желчных камней и головной боли.

   А вот эти таблетки готовятся из драконьих зубов. Очень редкое снадобье. Зубы у драконов выпадают достаточно редко, если только какой-нибудь герой не выдернет клыки у моего мёртвого собрата, убитого предательски, из-за угла. Это лекарство помогают от душевных болезней. И последнее средство - настойка из печени дракона. Исцеляет от дизентерии и других инфекций. Тебе теперь понятно, почему мы занесены в Красную книгу времён.

   А вот и второй мой довод. Знаешь ли ты, что существует созвездие драконов? Ага, знаешь. Это хорошо. А откуда оно взялось? То-то. Темнота! Ох, и ветреный ты! Рассказываю. И можешь передать мои слова за океан - в американское аэрокосмическое агентство.

   Давным-давно, когда драконы были не такой уж большой диковинкой и жили рядом с людьми, чёрные колдуны вдруг решили, что наша кровь - отличное дополнение к разным приворотным зельям. Появилась ещё одна причина объявить охоту на нас. Геноцид - детские игрушки по сравнению с тем, что тут началось. Целые отряды рыцарей в заговорённых доспехах отправились в горы, выкуривать нашего брата из пещер. Дошло до того, что не жалели ни наших женщин, ни стариков, ни детей. Из драконьих шкур стали делать плащи, ремни и сумочки для дам.

 

*¹Архонт - самое высшее должностное лицо в древнегреческих полисах (городах-государствах).

*² Дракон (греч. Δράκων) - реальное историческое лицо, афинянин, один из древнейших законодателей Греции. Составил для Афинской республики в 621 г. до н. э. первые писаные законы. Свод законов, введенный им, был так суров, что возникло крылатое выражение драконовские меры, относящееся к чрезвычайно строгим наказаниям. 

 

 Расскажи эти страшные истории крокодилам – они поймут. Кое-кто из нашего брата сгоряча сжёг несколько деревень и разрушил пару замков, но остальные решили не связываться с некромантами и магами. Самый старый из нас вдруг вспомнил, что в небесных сферах есть несколько планет, откуда мы и прилетели на землю в незапамятные времена. Вот только все мы забыли обратную дорогу домой. Но наш дряхлый старец посидел, подумал немного, и тут его осенило. Оказывается, в генетической памяти редких золотых драконов изначально заложена карта звёздного неба, в самых укромных уголках сознания какой-то уникальной извилиной  проложен нужный курс. Все бросились искать дракона с золотым опереньем. А такие особи, скажу я тебе, большая диковинка среди нас, крылатых. Наконец, высоко в горах, в самой глубокой пещере нашли одного. Давай, говорят, лети, дорогой, показывай нам путь. Тот и полетел, оставляя в небесных сферах золотой след.

   - А теперь, сквознячки, смотрите туда, - мне пришлось поднять палец вверх, потому что ветры, убаюканные моим рассказам, задремали на ступенях храма. - Вон видите. Рядом с ковшом Малой Медведицы, находится ряд звёзд, напоминающих хвост. Это и есть Созвездие Драконов. Там живут мои родственники... А я вот остался с людьми.

   Ладно. Хватит вас задерживать. Знаю - смеётесь над моими байками. Но я всегда рад пошутить и рассказать вам пару небылиц. Отправляйтесь по своим делам. Пусть северный ветер несёт прохладу в южные моря. Тёплые пассаты юга! Сами выбирайте. Аляска или Скандинавия. Там ещё полно снега, а на календаре - пятнадцатое марта. А то улеглись здесь, рядом со мной. Западный? Ещё посидишь рядом? Не возражаю. Вон вижу - восточный муссон подходит со скоростью экспресса. Нам с ним найдётся, о чём поговорить. Слушай, Западный ветер! Совсем забыл. У меня же с собой есть трактат одного китайца - Ли Шичженя. Между прочим – большая редкость, шестнадцатый век. Книга называется "Основные сведения по фармакологии". Здесь так описывается внешний вид дракона: "Голова, как у верблюда, рога, как у оленя, глаза, как у зайца, шея, как у змеи, шкура - чешуя от карпа, живот, как у морского зверя - шэнь, лапы тигра, когти ястреба. На спине восемьдесят один шип...".

   О, боги! Правильно многие говорят. У страха глаза велики. Что? Я совсем не похож? И правильно. Но скажу, не шутя. Насчёт шипов – голая правда. Один мой дальний родственник состоял на службе у китайского императора. Большой души был дракон и огромного сердца. Спина у него широкая - телега проехала бы. Шипы? Шипы - слишком слабо сказано. Там зубцов было не считано. Для своего сына... А император приходился ему сыном. Знаете ли, любовь к земной женщине среди нас явление не редкое. Вспомните Маргариту Антиохийскую. Любовь к этой красавице дракона оказалась так велика, что он ходил у девушки на поводке, хотя злые языки утверждают до сих пор, что Маргарита томилась в подземной тюрьме, и к ней в образе дракона являлся сам Сатана. Враньё! Так вот, в эту эпоху "Воюющих царств" Поднебесная оказалась слишком уязвимой с севера. Армии степных кочевников племени Хунну совершали непрерывные набеги, опустошая деревни, грабя и убивая простой народ. Император голову сломал, не зная, как защититься от этой напасти. А дракон… Вот она преданность и отеческая забота. Полетел на границу земель, да и лёг там окаменевшим среди лесов. Это потом состряпали историю о масштабной стройке, о сотнях тысяч рабочих, о Великой китайской стене. Ха! Для такого сооружения денег нужно - море. Это вам не подготовка к олимпийским играм. А казна-то пустая была. Вы посмотрите на стену с высоты птичьего полёта и всё поймёте.

   Который час? Ах, уже четыре утра? Летите, голуби мои, летите, а я вздремну. Завтра будет новый день в череде моих превращений, и будут новые истории. А пока - прощайте, легковерные ветра.

 

Глава 1
Год 2040

 

   "Ну вот. Разбудили. Кто там ходит наверху?" - я поднялся на ноги, быстро достал из своего джутового мешка - "сабонг" - одежду буддийского монаха, переоделся и вышел из развалин на свет божий. Мой взгляд сразу наткнулся на группу подростков. У всех за спинами висели разноцветные рюкзаки. Сразу было видно, что они преодолели нелёгкий путь. Дети сидели, образуя круг возле взрослого человека, похожего на школьного учителя.

   - Здравствуйте, - тихо сказал я.

   - Ой! Кто это? - на меня смотрела во все глаза девушка лет четырнадцати. Она сидела лицом ко мне, поэтому первая заметила мою жёлтую одежду.

   - А я думал, что храм давно заброшен, - мне навстречу поднялся учитель. - Мы тут поход организовали. Показываю старшеклассникам ваш храм.

   - Храм сейчас пуст. Я сам здесь проездом, - смутился я.

   - Жаль, - воскликнул учитель. - Я думал, вы расскажете мне историю этой обители. Уж очень храм этот велик и не похож на другие, традиционные для Индии, Японии и Китая.

   - Ну, это дело поправимое. Ведь я - не столько монах, сколько археолог и знаток разных древних текстов. Расскажу об этом храме всё что знаю.

   - Ой! Это будет прикольно, - захлопала в ладоши всё та же девушка. Остальные подростки одобрительно загудели и начали переглядываться.

   - Замечательно! - сказал учитель. - Значит, мы не зря прошли пешком двадцать километров. Дети, потом будете фотографировать развалины. Садитесь на траву, и давайте попросим этого доброго человека рассказать нам о храме.

   Я с облегчением заметил, что школьники перестали меня разглядывать, а снова уселись на траву и приготовились слушать.

   - Кто знает хоть что-нибудь о Гекторе и Ахиллесе? - спросил я, устраиваясь на ступеньках.

   Все молчали, поглядывая на учителя.

   - Ну, смелее, - поощрил он мальчика с солнечными очками на лице и поднятой рукой.

   - Это древние греческие цари, заблудившиеся в наших джунглях.

   - Почти правильный ответ. Но ты, наверное, имел в виду Александра Македонского. А эти два храбрых парня жили задолго до великого царя. Ладно, - сказал я, заметив румянец стыда на лице мальчишки. - Не буду больше задавать вопросы, а, просто стану рассказывать. Итак. Давным-давно греческий поэт Гомер написал свою знаменитую Илиаду. В ней рассказывалось, как древние греки отправились осаждать большой и богатый город Трою. Многие современные учёные считают поэму Гомера - красивой и героической выдумкой, но я вам могу сказать совершенно точно, что почти всё, что написано в этой книге, правда. Уж я-то знаю, можете мне верить. Эту историю рассказывал моему прапрадеду сам Гомер, не подозревая, что мой далёкий предок лично участвовал в этих событиях...

   Я поймал удивлённый взгляд учителя, но не смутился и продолжал:

   - Вообще-то Троя - это название древней страны в Передней Азии на побережье Эгейского моря, а греки, возглавляемые своими воинственными царями, переправившись через Геллеспонт, осаждали столицу этого государства - город Иллион. Сразу скажу - задача эта была не из лёгких. Город оказался ещё больше, чем думали греки, окружён мощными толстыми стенами, имел сильный, многочисленный гарнизон и большие запасы продовольствия. В черте города было много колодцев, полных свежей и холодной водой. Но у эллинов имелся сильный флот из огромных кораблей и армия, превосходящая силы защитников Иллиона. Возглавляли греков: царь Агамемнон, хитроумный Одиссей и супер герой всех времён - Ахилл.

   - А из-за чего началась война? - вдруг спросила симпатичная девчушка, которая увидела меня первой.

   - Из-за женщины, конечно, - смущённо кашлянул я в кулак и вопросительно посмотрел на учителя.

   - Ничего. Они уже достаточно взрослые. Можете рассказывать дальше.

   - Женщину звали Еленой. Она была юна и прекрасна, совсем, как ты, - я хотел показать пальцем на девушку, но только улыбнулся ей. Она зарделась, а я продолжал:

   - Елену против воли выдали замуж за младшего брата предводителя армии греков - Менелая, но она влюбилась в прекрасного Париса, сына правителя Трои и бежала с ним в Иллион. Вот почему началась эта война. Но не буду утомлять вас подробностями этого долгого противостояния. Перейду к голым фактам и сейчас начну ниспровергать с пьедестала самого Гомера. Он пишет, что осада продолжалась десять лет и закончилась взятием Иллиона, но позволю себе не согласиться с ним. Знаю от отца, а тот узнал от деда, что такую огромную армию греков прокормить на узкой полоске земли перед городом не было никакой возможности. Все отряды, которые посылали греки вглубь земель троянцев, перехватывали союзники Трои. Воины, окружившие Трою, голодали и теряли силы. Осадные машины оказались не в состоянии пробить высокие и толстые стены. Грекам оставалось только ловить рыбу, стрелять из луков по птицам и варить кожаные ремни, чтобы получить скудную мясную похлёбку и вызывать самых сильных троянцев на поединки, стыдя их и насмехаясь, что, мол, негоже настоящим солдатам отсиживаться за стенами. Вот так и схлестнулись в противоборстве самый сильный и искусный воин греков Ахиллес и троянец Гектор. Гомер пишет, что Ахилл приходился сыном морской нимфе - Фетиде, которая в свою очередь была дочерью Нерея - доброго и справедливого дракона морских глубин. Сама Фетида могла превращаться, то в воду, то в огонь, то в змею. А чего же ещё ожидать от дочери дракона? Почитайте Софокла и Овидия. Они врать не будут.

   Я на секунду остановился и внимательно посмотрел на детей. Они сидели тихо и, открыв рты, слушали мой рассказ.

   Одобрительно кивнув, я продолжал:

   - Но даже смерть Гектора не заставила царя Трои открыть ворота Иллиона.

   - Да, да. Я вспомнил. Грекам помог какой-то Троянский конь, - воскликнул мальчик – обладатель красивых солнечных очков. Учитель тут же укоризненно посмотрел на него и осуждающе покачал головой.

   - Простите, - пробормотал парнишка, краснея.

   - Ничего, - сказал я. - Вот только конь - это выдумка Гомера. Будто бы греки, отчаявшись взять город, пошли на хитрость. Будто бы они построили из дерева огромного коня, пустого внутри и посадили туда отряд воинов. Будто бы цари эллинов надеялись, что жители Иллиона, обрадовавшись уходу греческих кораблей, втащат коня в город, а солдаты Ахейи выйдут из чрева лошади и перебьют охрану у ворот. Право, смешно. Такое сооружение. Я имею в виду - лошадь имело бы толстые внутренние балки – распорки и могло рухнуть при малейшем толчке. Ну, сколько солдат могло уместиться в этом коне? Предположим двадцать, тридцать, даже пятьдесят. Но разве троянцы были такими глупцами? Разве они не слышали предсказаний Кассандры,*¹ предупреждавшей о взятии города ахейцами? Разве они дали повод усомниться в своей воинской отваге и мудрости, защищая свою столицу? Разве у них не имелось лазутчиков, которые держали под наблюдением всё побережье? Разве разведчики ничего не заметили? Ни строительства коня, ни спрятанного за ближайшим островом греческого флота. В таком легкомыслии троянцев упрекнуть невозможно. Ведь у них оставались в живых такие командиры, как Эней*² и Лаокоон*³. Нет, дорогие мои. Никакого коня в Трою не затаскивали. Иллион сгорел по вине моего предка - дракона Нерея.

 

*¹ Кассандра - второе имя: Александра, дочь Приама - последнего царя Трои. Большинство авторов описывает её как прорицательницу. Согласно Гомеру, она была красивейшей из дочерей Приама. По рассказу Антиклида (автора III века до н. э.), Кассандра ещё в детстве вместе со своим братом-близнецом Геленом заснула в храме Аполлона Фимбрейского, и там храмовые змеи вылизали ей уши так чисто, что она смогла «слышать» будущее. Она предсказывает будущее Парису, отплывающему в Спарту, но ей не поверили. Она напрасно предрекала, что Елена будет причиною гибели Трои, когда та приехала в город.

*² Эней - в древнегреческой мифологии герой Троянской войны из царского рода дарданов. Союзник Трои. Плавал в Спарту вместе с Парисом. По Вергилию, Эней в сопровождении Архата, покинул горящую Трою. С ростом могущества Римского государства возникает легенда о том, что именно потомки Энея основали Рим. Согласно Диодору, через три года после падения Трои стал царём латинян и оставался им три года.  По Титу Ливию Эней был живым вознесён на небо и стал богом.

*³ Лаокоон - Лаокоонт или Лаокоон - в греческой мифологии жрец бога Аполлона в городе Трое. Прорицатель, во время Троянской войны предостерегавший сограждан не вводить Троянского коня в город. Аполлон (по Вергилию, Квинту Смирнскому, Вакхиллиду), поддерживавший греков, послал двух змей, которые переплыли море и поглотили сыновей Лаокоонта Антифанта и Фимбрея, а затем задушили самого Лаокоонта.

 

     Я поднял руку, предупреждая удивлённый возглас школьного учителя, который готов был сорваться с его губ осуждением моего «легкомысленного» рассказа.

   - Косвенное доказательство этому - развалины храма, - я обернулся и показал указательным пальцем на остатки колонн.

   - Какое отношение эти развалины имеют к поэме Гомера? Вы - в своём уме? - не выдержал учитель.

   - Самоё прямое, - стараясь не злиться и держать себя в руках, я стал излагать всё, что мне говорил отец о событиях, случившихся после взятия Иллиона:

  - Нерей, хотя и добрым был драконом, справедливым, но слишком любил своего внука Ахиллеса и гордился им. А тут слава Ахиллеса - непревзойдённого бойца оказалась поставленной на карту. Вот старик Нерей разволновался, всплыл из глубин морских и сжёг Иллион, а греки захватили и разграбили всю Трою. А теперь слушайте внимательно. Некий Главк - ликиец, союзник Трои обменялся оружием с Диомедом - царём Аргоса, который, хоть и был на стороне греков, но к троянцам не питал особой ненависти. После сражения за тело убитого Ахиллеса и перемирия, устроенного, чтобы почтить память героя, Диомед получил от Главка доспехи работы самого Гефеста. Обмен оружием, конечно, благородное дело, но Главк, отдав  доспехи, был вскоре убит Аяксом - двоюродным братом Ахиллеса. А вот Энею, которому ошибочно приписывают основание Рима, удалось бежать из взятого ахейцами Иллиона. Перед своим бегством, этот троянец успел выкрасть у Диомеда чудесные, непробиваемые мечами доспехи. Он не мог допустить, чтобы латы из метеоритного, самого крепкого на свете железа достались грекам. И скрылся он из горящего города не на запад, потому что проливы были перекрыты галерами ахейцев, а ушёл на восток, достигнув вот этих самых джунглей. Здесь он построил город, сделав центром поселения вот этот великолепный храм, посвящённый Гефесту. В нём и хранились доспехи, - я обернулся и обвёл развалины взглядом.

 

*¹ Диомед  - царь Аргоса. Принимал участие в Троянской войне, являясь одним из основных военачальников ахейцев. Носил доспехи работы Гефеста (в греческой мифологии бог огня, покровитель кузнечного ремесла и самый искусный кузнец).

   Помолчав немного и насладившись изумлением, которое ясно читалось в глазах моих слушателей, я добавил:

  - Вот почему Александр Македонский затеял поход в Индию. Ему было нужно захватить оружие, выкованное Гефестом. Он знал о доспехах, но ему не удалось достичь своей цели. Он не смог добраться сюда и получить то, что хотел, поэтому весь мир ему и не покорился.

   Я в упор посмотрел на учителя.

   - Вот такая история с географией. Конечно, Гомер немного приукрасил и то, и другое, но вы же знаете, если немного не приврать - легенды не рассказать.

   Моя добродушная улыбка заставила оттаять наставника школьников. Он посмотрел сначала на храм, на хорошо сохранившиеся дорические колонны, на валяющиеся повсюду капители с головами быков, покачал головой, встал и захлопал в ладоши.

   - Так, дети! Поднимаемся, поднимаемся. Кто хочет, пусть отправляется фотографировать развалины. Через полчаса выходим в обратный путь.

   Понаблюдав за своими подопечными, он подошёл ко мне.

   - Простите, но я должен вам сказать, что вы - самый сумасшедший из всех буддийских монахов.

   - А вы много их видели?

   - Бывал в Таиланде и Китае. Обычно монахи - это молчаливые и погружённые в себя люди. Отдаю вам должное. Вы полностью завладели вниманием моих учеников. Сейчас бы я гонялся за ними по этим камням, пытаясь собрать детей и проследить, чтобы никто не потерялся и не отстал. А вы заставили их сидеть неподвижно с открытыми ртами целых полчаса. Но Гомер бы вам не простил такого вольного пересказа текста его Илиады.

   - Это слепой старец сам был учеником моего предка, - усмехнулся я и взвалил на плечо свой рюкзак.

   - Ладно, мой друг, - наставник весело рассмеялся и хлопнул меня по плечу. - Считайте, что я оценил вашу шутку. Передавайте привет своим родственникам.

   - Обязательно, - кивнул я, отталкиваясь от земли.

   В мгновение ока я взмыл над храмом, рассыпая хвостом разноцветные искры. Последнее, что мне удалось разглядеть далеко внизу, был испуганный взгляд учителя и огромные, полные восхищения, глаза детей.

 

Глава 2
Дорогу осилит идущий

 

   Мне пришлось задержаться, рассказывая школьникам правдивую историю о Троянской войне. Однако, сроки поджимали. Моя память цепко держала, помимо разных нужных мне сведений, высоты и время открытия всех воздушных коридоров, через которые пролетали самолёты многих авиакомпаний, выполняющих рейсы на запад. Я, конечно, мог бы летать сам по себе, но некоторые страны слишком ревностно охраняли свои воздушные границы, а мне не улыбалось встретиться в воздухе с реактивными истребителями. Боевые пилоты – люди нервные.

   Ориентируясь по Солнцу, мне пришлось лететь довольно низко, повторяя рельеф местности и стараясь держать высоту, где радары не могли меня засечь.

   "А вот сейчас - пора", - решил я и, резко прибавив скорость, круто набирая высоту, пристроился чуть правее и сзади "Боинга-777 China Eastern Airlines", стараясь держаться в  воздушном мешке, образованном самолётом и не попасть под удары инверсионных потоков, идущих от двигателей. Так я тратил меньше сил, да и от турбин распространялось в стороны  приятное тепло.

   Боинг летел в Париж, а мне через несколько часов предстояло выполнить сложный манёвр над Альпами, приземлиться в одном из ущелий, добраться до железной дороги и сесть на поезд, следующий в Нормандию. Конечно, я мог лететь под этим самолётом до самого Парижа. Оттуда было бы проще добраться до нужного мне места, но следовало опасаться систем ПВО. А ещё мне хотелось ощутить радость самостоятельного полёта.

   Почему в Нормандию? Сейчас объясню. Меня ждали на острове - скале в аббатстве Сен-Мишель. Зачем? А вот это - ещё интереснее. Во всём виновата моя тяга к общению. Года три назад свёл я знакомство с одним человеком по имени Гильом. Как потом выяснилось, он оказался монахом - бенедиктинцем, но мне бы вовек не догадаться, что он святоша, да ещё католик. В интернете монах не раскрывал род своих занятий. Но слово за слово, и я стал бенедиктинцу намекать, что очень интересуюсь легендами о драконах и у меня есть масса любопытных сведений на эту тему. Вот так мы и спорили по скайпу - кто такие эти драконы, почему о них там много историй в церковных книгах, зачем их изображают этакими чудищами на иконах и на фресках. Он мне доказывал, что драконы - это аллегорическая интерпретация мирового зла, сотворённый художниками образ сатаны, а я его уверял, что это не так, что поклёп на этих милых созданий возвели церковники. Приводил в пример Китай, где драконов чуть ли не боготворят, намекнул этому монаху, что видел парочку драконов живьём. Короче, договорились до того, что он почти поверил мне и загорелся идеей пообщаться со мной лично. Да вот, как-то всё не складывалось. А неделю назад он прислал мне сообщение:

   "Мистер Дуглас. Жду вас с нетерпением. В аббатстве, чтобы привлечь туристов, восстанавливают многие фрески, а в самой церкви будет изображён Святой Михаил, поражающий копьём дракона. Как вы знаете, наше аббатство основано в стародавние времена, и на горе в одной из пещер уже в начале восьмого века поселились отшельники, чтившие это место. Именно здесь сражался архангел Мишель с ужасным драконом и победил его. Но живописец, которого мы наняли, по-своему понимает творческий процесс. Он желает написать дракона в апокрифическом стиле, а не по канонам, принятым в католичестве. Наша братия согласилась. Мы подумали, что туристам будет интересно увидеть нечто необычное, и решили пригласить специалиста по драконам, которым вы, по нашему скромному разумению, и являетесь..."

   Вот так. Ничего не прибавил и не убавил. Впрочем, подождите. Внизу - Альпы. Проходящий поезд будет вон на той маленькой станции через двадцать минут. Мне ещё нужно купить билет и переодеться.

   Я заложил крутой вираж и приземлился на пологом горном склоне в густом подлеске метрах в двухстах от станции. Через десять минут я уже сидел на лавочке, дожидаясь прибытия поезда. Рядом со мной расположился помятого вида молодой человек, одетый в потёртые джинсы, вельветовый пиджак и стоптанные чёрные кроссовки. Он листал какой-то старый журнал, не обращая никакого внимания на красивые виды вокруг. Спустя две минуты парень бросил своё чтиво в урну, достал из кармана пачку "Мальборо", сунул в рот сигарету и принялся ощупывать свою одежду в поисках зажигалки.

   - По-моему во Франции курение в общественных местах запрещено, - тихо сказал я.

   - Плевать. Вы, наверное, иностранец? - спросил он.

   - Меня выдаёт акцент?

   - Нет. Вы соблюдаете все эти грёбаные правила, придуманные идиотами. Значит, вы иностранец. А мне - до фонаря все их указы. Огонька не найдётся?

   Я высек пальцами искру и родил пламя. Парень покосился на мой горящий ноготь и, поморщившись, как от зубной боли, долго прикуривал сигарету.

   - Иллюзионист-самородок? Ну-ну, - желчно произнёс молодой человек.

   Он встал со скамейки и, понурив голову, не торопясь, пошёл к приземистому зданию маленького вокзала.

   - Эй! - остановил я его.

   От неожиданного столкновения лицом к лицу, он немного растерялся. Его глаза забегали из стороны в сторону. Ни слова не говоря, я засунул руку в карман его пиджака и вернул свой кошелёк, который парень минуту назад спёр из моего кармана.

   - Ну и что? Сдашь фараонам?

   - Тебя к какому доставить?

   - Чего? - удивился парень.

   - Джосеру, Снофру или Аменхотепу?

   - Чего?

   - Ладно, - я оглянулся на прибывающий поезд. – Вот, держи десять евро на пиво.

   - Чего?

   Я сунул банкноту в руку парню и пошёл к вагону. Через три минуты, локомотив тихо свистнул и состав тронулся. В моём купе я обнаружил двух молоденьких девушек, одетых в джинсы, которые туго обтягивали стройные длинные ноги. Блузки своими откровенно-глубокими вырезами наводили на мысль о грехе. Напротив прелестных созданий сидел парень. Зелёная солдатская форма очень шла к его краснощёкой физиономии. Когда я вошел, вся компания замолчала и уставилась на меня. Я вскинул руку в знак приветствия, забросил рюкзак на багажную полку и пристроился рядом с парнем. Девицы оглядели меня с головы до ног и стали шептаться, бросая в мою сторону кокетливые взгляды. На откидном столике у окна я заметил карты Таро. Там же стояла литровая бутылка Кока-Колы. Между колен солдата торчал пакет, а в воздухе пахло бренди. Очевидно, парень угощал девушек коктейлями и гадал им на картах.

   Я откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Усталость и дремота одолевали меня. Несколько тысяч миль полёта давали о себе знать. Тихий голос солдата доносился до моих ушей, будто сквозь вату, но одно произнесённое слово заставило насторожиться. Через щель приоткрытых век мне удалось рассмотреть, что парень разложил на столике карты и начал толковать их значение.

   - "Колесо судьбы"*¹ показывает, что нельзя терять времени, - глухим таинственным голосом вещал солдат. - Смерть уже поджидает вас, но не нужно волноваться преждевременно. Эта карта, видите - конный скелет в рясе, ещё означает, что есть надежда, что вы преодолеете своё эго, перепрыгните через нравственные барьеры, дабы познать новые радости бытия. На эти изменения к лучшему указывает карта, которая называется "Сила"*². Она означает, что близка священная страсть, встреча с собственными влечениями и дикими порывами.

   Я исподтишка перевёл взгляд на карты и понял, что парнишка пудрит спутницам мозги. Солдат не сводил глаз с одной из девушек - хорошенькой жгучей брюнетки с большой грудью, которая, едва ли, не разрывала ткань блузки. Солдат, видимо, совсем недавно освоил гадание на этих опасных картах и плохо помнил, что они означают. Вместо "Колеса судьбы" на столе лежала "Повозка", означающая снятие противоречий, поиск нового, познание мира, проникновение в его тайны, свершение великих дел, подготовку к важному рывку вперёд. Девочкам предстояло взросление, а не любовные приключения с предприимчивым ловеласом в мундире НАТО. Не представляю себе, где он мог бы заняться в поезде любовью с брюнеткой. Если только в антисанитарных условиях в туалете.

   Я полностью открыл глаза и в упор уставился на солдата. Он не выдержал и отвернулся, собирая карты.

   - Сворачивай свою лавочку и не вешай малышкам лапшу на уши. Полистай лучше военный устав, если не забыл его в казарме или вот это.

   Я жестом фокусника достал из зелёной сумки, лежащей у ног солдата, порнографический журнал и бросил парню на колени.

   Солдат покраснел. Его глаза наполнились злостью. Он запихнул журнал обратно в сумку и повернулся ко мне.

   - Нарываешься, да?

   В ответ я ослепил его огнём своих глаз. Парень поднял правую руку и прикрыл лицо рукавом. Девицы непонимающе уставились на нас обоих. Но мне ссориться с попутчиками было не в кайф. Предстояло провести в этой компании добрых десять часов.

   - Не, я не нарываюсь. Нарываешься ты. На, пощупай бицепс, - улыбаясь, я протянул парню согнутую в локте руку. Солдат растерялся и не знал, что предпринять. Тогда я пальцами легко разогнул одно из колец дверной цепочки, с помощью которой купе блокировалось в ночное время, и протянул часть цепи брюнетке.

   - Давай запястье, сделаю тебе браслет.

   - Ой, ну что вы? - девушка отдёрнула руку.

   - Ладно, - я снова соединил звенья цепи. - Не умеешь гадать, не берись, - сказал я солдату. - Знаешь, кто тут из нас четверых лучший предсказатель будущего?

   - Догадываюсь, - буркнул парень.

   - Хочешь, погадаю тебе?

   - Нет, не хочу.

   - А-а, испугался, - я взглянул на девушек. - Боится. Вам тут сказки плёл, а правду о себе узнать опасается.

   - Ничего я не боюсь, - солдат гордо вскинул подбородок и протянул мне колоду.

   - Погадайте ему, погадайте, - наперебой заворковали малышки.

   Я перетасовал колоду и протянул её солдату.

   - Тяни три карты и клади вверх рубашкой

   На стол легли три карты. Перевернув их, я застыл в изумлении. На меня смотрели "Шут", "Повешенный" и "Влюблённые". Кто знает о значении карт Таро, посочувствовал бы солдату

   - Ну, что там? - брюнетка наклонилась над картами.

   - Подождите, - я стал вытаскивать наугад карты из колоды и, вращая, бросать их на стол. Восемь из десяти легли на пластик в перевёрнутом положении, а это означало, что карты не очень-то хотели предсказывать солдату судьбу дальше.

   Мой вздох облегчения больше напоминал тихий стон.

   - Так плохо? - тревожно спросила брюнетка.

   - Не очень, - осторожно ответил я. - Слушай, солдат, ты куда направляешься?

   - В Марсель. А что?

   - А дальше куда?

   - У меня был отпуск. Дальше я лечу в Африку. Там опять какая-то заварушка на местном уровне. Будем разводить стороны конфликта.

 

   *¹ Колесо судьбы - одна из карт Таро. В середине изображено колесо, украшенное письменами. Это четыре еврейские буквы (тетраграмматон Йод-Хе-Вав-Хе) и четыре латинские (TORA или же TARO, если читать наоборот).  Там же алхимические символы ртути, серы, воды и соли. По углам — символы евангелистов (орёл, лев, бык и ангел). Там же одна из змей с пояса Мага, один из Сфинксов из Повозки, и Германубис (крылатый демон).

*² Сила - карта Таро. Обычно изображает женщину, играющую со львом. На голове у неё венок из цветов, другой венок — пояс. Над головой может быть помещён символ бесконечности.

   - Я бы посоветовал заболеть на недельку. Тебе сейчас противопоказано путешествовать. Обещай, что заболеешь?

  - Ладно, - неуверенно сказал парень. - Он выглядел растерянным. От былой самоуверенности не осталось следа.

   - Вот и хорошо, - преувеличенно бодро сказал я. - Что там у тебя в бутылке? Бренди? Сделай нам всем по коктейлю. Выпьем за знакомство.

  Парень достал бутылку, вынул из пакета чистые пластиковые стаканы и разлил всем грамм по пятьдесят спиртного, добавив туда Кока-Колы.  

   Через сорок минут мы стали лучшей компанией в мире. Мои новые знакомые уже прикладывались к бутылке до меня, а тут они совсем раскрепостились. Солдат повеселел и начал рассказывать анекдоты. Один я оставался настороже, прислушиваясь к стуку колёс о стальные рельсы. За окном мелькали, поросшие лесом горные склоны, которые становились всё ниже. Поезд въехал в очередной туннель, и в купе загорелся свет. Вот тут всё и началось.

   Сначала послышались два далёких одиночных выстрела, потом - ещё один.

   - Что это было? - насторожилась брюнетка.

   - Чёрт его знает, - равнодушно произнёс я, проверяя, крепко ли соединена мной дверная цепочка.

  - Это - выстрелы! - воскликнул солдат и, словно боевой рыцарский конь, вытянулся в струну, прислушиваясь.

   - Точно. Вот ещё пара одиночных.

   - Ой! - тихо хором сказали девицы.

   - Пойду, посмотрю. Думаю – ничего страшного, - успокоил я компанию, вставая и хватаясь руками за багажную полку потому, что поезд резко затормозил, лязгнули элементы сцепки, и наступила тишина. Я чуть не вывихнул плечо, но удержался на ногах.

   - Я - с вами, - вскочил с места солдат.

   - Сиди здесь, - прошипел я и открыл дверь в коридор. Там уже толпились люди, тревожно переговариваясь между собой. Где-то плакал ребёнок. И тут раздался ещё один выстрел. Звук долетел из вагона ресторана, который являлся соседним с нашим вагоном. Все замолчали и подались назад в свои купе. Я вздохнул и пошёл в ту сторону, откуда доносился громкий голос, выкрикивающий угрозы. Моё периферийное зрение поймало решительное лицо солдата, который двинулся за мной следом.

   "Сидел бы в купе - караулил бы своих малышек. Тоже мне - герой", - подумал я.

   В вагоне - ресторане гулял сквозняк, поднимая скатерти и занавески на окнах. Одно из стёкол оказалось разбитым. В углу жались к стойке бара два официанта. Бармен сидел на стуле, зажимая рану в плече. Посередине зала стоял черноволосый, смуглый человек и целился из пистолета в одного из пассажиров. А тот, стараясь казаться ниже, вжал голову в плечи и почти ронял вытаращенные глаза в тарелку. За соседним столиком сидела беременная женщина в чёрной одежде, с хиджабом на голове.

   - Назад! - закричал человек, наводя оружие на меня.

   - Эй, эй, успокойся, приятель. В чём дело? - тихо сказал я, останавливаясь в дверях.

   - Назад, собака! Все вы, белые, одинаковые. Назад, кому говорю!

   Я мысленно подсчитал количество произведённых выстрелов. В обойме у парня могло оставаться ещё около десятка патронов.

   - Хорошо, хорошо, - сказал я, не двигаясь с места. - Объясни, пожалуйста, в чём здесь дело. Поезд стоит, а это - нехорошо. Лично я опаздываю. Думаю, другие тоже не возражали бы поехать дальше.

   - Стоп-кран нажал бармен, а вот этот гад... - пистолет упёрся в затылок человеку, который уже почти дышал в тарелку... - обозвал мою жену грязной арабской шлюхой, да ещё толкнул в спину, когда моя женщина случайно наступила ему на ногу.

   - На ногу? - удивился я. - Не мудрено. Поезд качает на поворотах.

   - Мне наплевать на ваш поезд. Я никому не позволю так обращаться со мной и моей женой.

   - А что он сказал про тебя?

   - Сказал: "Мало вас террористов Аль-Каиды в Афганистане перебили". Что мы - тараканы, лезущие в Европу, что от нас все устали и что мы, арабы - грязные свиньи, что жёны наши - суки, рожающие по выводку ублюдков за один раз...".

   - И ты решил поставить этого дурака на место?

   - Я никому не позволю... Да, я – эмигрант. Да, моя жена ждёт пятого ребёнка... - араб брызгал слюной, размахивая пистолетом. Парень плохо выглядел, был одет в потрёпанную одежду, на столике, где сидела его жена, стоял один единственный пакет молока. Мне показалось, что человек на грани срыва, и я догадывался, почему. Что-то в нём проглядывало этакое, обречённое. Он то и дело переводил взгляд на свои наручные часы, вынимал из кармана сотовый телефон и включал подсветку экрана.

   - Давайте все успокоимся, - сказал я тихо. - Сейчас этот дурачок там, за столиком извинится перед вами, перед вашей женой, и все поедут дальше.

   - Да чего с ним разговаривать? – раздался громкий уверенный голос.

   Из-за моей спины быстро вышел мой приятель - солдат и направился к арабу.

   - Дай сюда оружие, и я тебе ничего не сделаю. Видал я таких, слишком нервных...

   Мой юный друг не договорил. Прозвучал выстрел, и солдата отбросило к стойке бара. На лбу несчастного распустился цветок входного отверстия от пули.

   - Назад, назад! - заорал араб, потрясая пистолетом. - На пол! Всем лежать! Руки - на голову

   Все, кто был в ресторане, попадали на грязный пол. Один я остался стоять на месте. Через мгновение пистолет почти упёрся мне в лицо.

   - На пол!

   Я набрал воздуха в грудь и выдохнул в чёрные бешеные глаза весь свой гнев. Пламя окутало человека, словно его облили бензином. Ещё секунду мне удавалось различать искажённые черты лица, потом араб упал. Пистолет выскользнул из куска обугленной плоти, которая только что была рукой человека. Носком ботинка я отбросил оружие в сторону и повернулся к беременной женщине. Мой взгляд поймал в чёрном окне отражение: белый дракон, стоящий на четырёх лапах, едва не упирался маленькими рогами в потолок. Усеянный шипами хвост крошил в щепу обшивку вагона. Жена араба дико закричала, схватила себя за ворот чёрного платья и разорвала ткань до пояса. Вместо округлого живота я увидел широкий ремень с закреплённой на нём взрывчаткой. Женщина дрожащими пальцами на ощупь искала красную кнопку, встроенную в небольшую серую коробочку, на которой болтались усики радиоантенны. Движением хвоста я смёл лежащих на полу людей в угол вагона, а моя лапа, с выпушенными длинными когтями, уже сжимала обе руки женщины. Острым, словно бритва когтем, я разрезал поверхность ремня, удерживающего пояс на теле шахидки.

   Взрывчатка оказалась в моих руках, а женщина, закатив глаза, в отключке сползла под стол. Я наклонился, нащупал у неё на шее вену и ощутил слабое биение пульса. Не теряя времени и, не обращая внимания на встающих с пола людей, на их глаза, грозящих выскочить из орбит, я связал руки террористке её же хиджабом и поднялся с колен.

   - Связь с машинистом есть? - спросил я спокойно у одного из официантов.

   - Й-есть, - ответил он, заикаясь, и показывая пальцем на трубку телефона, висящего на стене.

   - Хорошо. Скажи машинисту - пусть выбирается из туннеля и вызывает полицию. Какая следующая остановка и когда?

   - Э... Гренобль. Через час.

   - А раньше есть станция?

   - Кажется, есть. Но наш поезд - экспресс.

   - Сообщи машинисту об угрозе теракта. Он сам решит, где подобрать полицейских.

   - А что это было?

   - Ты о чём?

   - Да вот это... Пламя и хвост с рогами.

   - Обычная история с людьми, пережившими стресс. Массовая галлюцинация. И у тебя, кстати, тоже.

   - Господи. То-то меня словно обухом по голове, да ещё ослепило...

   - Мы тоже видели, - перебил официанта человек, оскорбивший араба.

   - Что видели? - нахмурился я.

   - Чертовщину, видение, какое-то чудище. Но всё произошло так быстро...

   - Вот именно, - спокойно сказал я. - Чудище? Ха! Чудо, что вы остались живы, а то лежали бы сейчас с пробитой головой в тарелке полной собственных мозгов. Или вас собирали бы по кусочкам эксперты – взрывники. Держите язык за зубами насчёт видений, а не то попадёте не домой, а в руки полицейских психологов. Их хлебом не корми, только дай покопаться недельку в расстроенных извилинах мозгов или в тёмных уголках ваших душ. А потом эти ребята отправят вас всех в «психушку», - мой легкомысленный смех заставил всех расслабиться.

   Я обошёл присутствующих, не забывая улыбаться и трясти поясом со взрывчаткой, похлопал каждого по спине, ободряя и заглядывая в глаза.

   - Всё обошлось, всё хорошо.

   Заскрипели отпускаемые тормоза. Поезд всё же тронулся. В вагон набивалось всё больше людей. Замелькали форменные фуражки стюардов.

   - Вы, получается, герой, - тонкий девичий голос заставил меня обернуться.

   От дверей ко мне шла брюнетка из моего купе.

   - Правда, правда. Если бы не вы...

   - Герой - наш солдат. Это его нужно благодарить. Не задумываясь, пошёл на пистолет. Пусть все подтвердят. Так и скажете полиции. Договорились?

   - Да, да. Парень мёртв, но он – точно герой, - поддержал меня один из официантов.

   Я был рад, что удалось перевести стрелки на кого-то, кто уже не мог говорить.

   - Спрячь куда-нибудь, - я передал официанту пояс набитый взрывчаткой. - И присматривайте за женщиной. Она очнулась.

   Стюарды подошли, подняли шахидку на ноги и куда-то повели.

   - Это о близкой смерти вы хотели его предупредить там, в купе? - шепнула девушка мне на ухо, приблизившись вплотную.

   - Давно ты здесь? - ответил я вопросом на вопрос.

   - Достаточно давно, чтобы увидеть нечто, - делая круглые глаза, с придыханием прошептала моя попутчица.

   - Ладно, парни. Я пошёл. Если полиция спросит, стюард из соседнего вагона знает, где меня найти, - громко сказал я, увлекая брюнетку за собой.

   - Значит, подглядывала?

   - Ещё как. Но я никому ничего не скажу.

   - Всё равно никто не поверит.

   - Главное, что верю я. 

   - О, боги! Во что тут верить?

   - Ты - дракон, да?

   - Бред какой-то. Тебе показалось. У страха - глаза велики.

   Мы остановились в тамбуре, и я уставился на своё отражение в окне. Мне удалось рассмотреть лишь тёмный силуэт. Наконец, поезд вылетел из тоннеля, и солнце ослепило глаза.

   - Страх здесь не причём. Я всё видела, и не говори мне, что я начиталась всяких книжек из разряда фэнтези.

   Мне пришлось подавить своё раздражение.

   - Я подрабатываю в цирке иллюзионистом и могу внушить людям всё, что угодно.

   - Хватит заливать, - девушка прижалась ко мне грудью. - То, что ты сделал, никакая не иллюзия. Ты - настоящий дракон.

   - На, пощупай, - мне удалось быстро расстегнуть куртку, а за ней рубашку.

   Брюнетка обняла меня и стала гладить тёплыми ладошками мою спину, потом запустила руки под пояс джинсов и схватила меня за ягодицы.

   Я усмехнулся.

   - Ну и где шипы, чешуя, хвост?

   - Откуда я знаю, где, - прошептала она, положив голову мне на грудь. – Слушай. Возьми меня с собой.

   От такого неожиданного предложения я слегка опешил.

   - Зачем ты мне и, куда я тебя возьму?

   - Какая разница? Мне надоел этот кошмарный мир.

   - Ты не права. Этот мир прекрасен. Ты просто мало знаешь о нём, и не видела его чудес.

   - Но ты покажешь мне их?

   Я вздохнул. Можно было выбросить девушку из поезда, но я и так натворил дел. Нельзя связывать вместе слишком много странных вещей и непонятностей. Начнут искать свидетелей и задавать вопросы. Жизнь – не простая штука. Зачем осложнять её ещё больше? Я - не изверг и не хочу зла хорошим людям. Девушка казалась мне безобидной, хотя и несколько порочной. В ней проскальзывали манеры змеи. Сплав молодости, необузданных фантазий и ожидания волшебства. Она обвивала меня руками и заглядывала в глаза. Если никто не возьмётся за её воспитание, она вырастет в кобру или удава. Видел я таких баб. Исподволь берут мужиков за хобот, а потом засовывают их под каблук. Гипнотизируют, обвивают ласковыми кольцами какого-нибудь коротышку. "Наполеон ты мой, гений непризнанный. Дай поглажу, дай поцелую...". Глядишь - и нет мужика. Проглочен целиком, только манжеты с запонками остаются, из которых можно сделать серьги.

   Что меня подкупало в этой малышке, так это детская непосредственность и вера в существование драконов. Не знаю, откуда она черпала «инфу» о нас, но чувствовалось, что есть в ней некая неприкаянность, незащищённость и ранняя усталость. Ещё несколько лет - и жизнь сломает её. Или она подсядет на наркоту от скуки, а может, что ещё хуже - пойдёт на панель. А потом, мне не улыбалось экстренно на ходу смываться через окно и служить мишенью для ПВО Франции.

   - Ладно, - сдался я. - Только давай договоримся. Выбрось мысль о драконах из головы и не задавай мне глупых вопросов. Ты - на испытательном сроке. О'кей?

   - Замётано, - девушка чмокнула меня в щеку, и мы проследовали в наше купе, где я залил свой внутренний огонь остатками Кока-Колы.

   Почти до самого Парижа очевидцев происшествия в вагоне-ресторане терзали вопросами полицейские. Меня допрашивали несколько раз, но я говорил, что это страх заставил наделать столько глупостей и сорвать с шахидки пояс с бомбой. Кто-то из пассажиров упоминал о чудовище, спалившем араба, но сквозняк из разбитого окна давно развеял пепел скатертей и занавесок, а я только смеялся и качал головой. Вроде бы удивлялся - что могут выдумать люди в состоянии стресса. Моя новая поклонница поддерживала мою версию, насколько могла, уверяя полицейских, что всё видела, пока остальные лежали мордами вниз.

   - Он - настоящий герой. Знает пару приёмчиков. Ему нужно дать орден Почётного легиона, - горячо говорила она, наклоняясь к полицейскому комиссару и давая мужику заглянуть в вырез блузки.

   - Так и сделаем, - кивал головой страж порядка. - Давайте ваши документы. Нам нужны данные для занесения в протокол.

   Я протянул «флику» американский паспорт.

   - Зен Дуглас! Служили в армии?

   - Корпус морской пехоты.

   - А вы говорили: Страх вас обуял. Нет, мистер Дуглас, я профессионала за километр чую. Куда следуете?

   - Как его, вы же знаете... "Увидеть Париж и умереть".

   - Да, да, помню. А откуда едете?

   - Из Цюриха. Служа в армии, поднакопил деньжат. Теперь езжу, смотрю мир.

   - Вы в нужный момент оказались в этом поезде. Очевидно, террористы хотели взорвать состав в самом длинном туннеле. Замкнутое пространство, много жертв, движение опять же парализовали бы на пару недель. Ладно, мы всё проверим, пошлём вам через посольство США в Париже благодарность за проявленную храбрость.

   - Скажите лучше - глупость. До сих пор мурашки по спине.

   - А как же орден? - девушка требовательно смотрела в глаза полицейскому.

   Тот, будто не слыша, переписывал данные из моего паспорта себе в блокнот.

   По мне, пусть бы забрал документы себе. Эта синяя книжица была мне больше не нужна.

На Восточный вокзал Парижа поезд прибыл в двенадцатом часу ночи. На противоположной стороне площади ещё светились окна и мигала огнями вывеска фирмы по прокату машин. Я схватил свою новую знакомую за руку, и мы бросились бежать, чтобы остановить человека, готового опустить жалюзи на двери конторы проката.

   - Мне хотелось бы взять машину, - крикнул я издали.

   Служащий повернулся, посмотрел на нас, снял руку с кнопки управления механизмом жалюзи и подождал, пока мы не пересекли площадь.

   - Я вообще-то закрываюсь, но так и быть, задержусь на пару минут, - сказал он. - День был из рук вон…

   Мы вошли внутрь помещения и через пятнадцать минут нам подогнали к окнам малолитражку - "Пежо-307". Я расплатился наличными, обошёл автомобиль, проверил показания спидометра, количество бензина в баке, сравнил данные с цифрами на бумаге, которую нам выдал служащий, усадил девушку на заднее сиденье, и мы запетляли по улицам города, следуя подсказкам автомобильного навигатора. Ещё через полчаса Париж остался позади, а мы остановились возле "Макдональдса".

   - Пошли - перекусим. Не знаю, как ты, а я - голоден. Съешь что-нибудь?

   - Если только пирожок с вишнями, да ещё кофе не помешает.

   - Тогда вылезай.

   Мы зашли в полупустой зал, получили свой заказ и заняли один из столиков в углу.

   - Прости, забыл, как тебя зовут, - сказал я и откусил добрую половину "Биг-мака".

   Девушка с изумлением смотрела на мой поднос, где с трудом умещались шесть двойных гамбургеров и три больших чашки чая.

   - Можешь называть меня Эвой. Слушай, неужели ты всё это съешь?

   - Ещё как съем. После тряски в поезде у меня всегда - зверский аппетит.

   Девушке хватило этих объяснений, а я не стал ей рассказывать, что у меня во рту не было и крошки с момента моего пробуждения в развалинах храма. За несколько минут я расправился с едой и стал медленно опустошать чашки, пытаясь подавить изжогу. Потом, откинувшись на спинку стула, стал наблюдать, как девушка лениво жевала пирожок, как прикладывала красиво очерченные губы к чашке, оставляя в уголках рта шоколадный цвет напитка. Она смотрела на меня с нескрываемым интересом. Её взгляд я чувствовал ещё в купе, когда пытался задремать. Но моё забытьё нельзя было сравнить с полноценным сном праведника. Мне приходилось всегда оставаться настороже, и это уже вошло в привычку.

   - С чего это ты уверовала в существование драконов? - неожиданно спросил я Эву.

   - Ой! Этой истории уже года три, - девушка вытерла губы салфеткой и подперла щёки ладонями. - Мои родители однажды отправились в Италию и взяли меня с собой. Мы посетили несколько городов, а потом нас отвезли в Помпеи. Там я и нашла в застывшей лаве зуб дракона.

   - С чего ты взяла, что это зуб и, что он настоящий?

   - Сам посмотри, - Эва потянула за шнурок, обнимающий её шею, и вытащила на свет довольно большую, пожелтевшую от времени косточку, похожую на обломок Луны. Эта штука действительно принадлежала дракону, но была не зубом, а когтем, о чём я не преминул сказать.

   - Должно быть, этот коготь - моего деда. Он жил в окрестностях Везувия и потерял его в последний день Помпеи.

   Девушка не выказала ни тени удивления и приняла мои слова на веру.

   - Он, что - погиб там при извержении вулкана?

   - Он сам его и вызвал, - моя усмешка заставила Эву широко открыть свои красивые глаза. - С ума сойти. Расскажи.

   - Да особо нечего рассказывать. Мой дед покровительствовал эллинам, которые имели на италийских землях свои колонии. Например, Помпеи и Геркуланум основал Геракл, который дружил с моим дедом. Геракл избавил местных крестьян от Гериона*¹. А нужно сказать, что мой дед и Герион с самого детства не ладили между собой. Этот трёхголовый наш родич был коварен и способен на любые гнусности по отношению к людям. Раньше эти города принадлежали выходцам из эллинской Халкиды*². Ко второму веку до нашей эры, римляне, почувствовав свою силу, разгромили ослабленных междоусобными войнами наследников империи Александра Великого, захватили Македонию, разрушили Коринф и практически оккупировали всю Грецию. Упадок нравов охватил Афины и Спарту. Вместо того чтобы воспитывать героев, эллины предпочитали вообще не иметь детей, чтобы не обременять себя лишними заботами.

 

*¹ Герион (др.греч. Иногда - Герионей) - в древнегреческой мифологии - великан с острова Эрифия. Согласно Стесихору, у него было шесть рук, шесть ног и крылья. По описанию Эсхила, его тело состояло из трех человеческих тел. Держал три копья в трех правых руках и три щита в трех левых, на головах три шлема. Остров Эрифия, по представлениям греков, находился на западном краю мира, за Океаном. По легендам жителей Балеарских островов Герион владел серебром и золотом в огромных количествах. Кости Гериона показывали фиванцы. На Герионовом кургане в Фивах росли два дерева - помесь сосны с пинией и сочились кровью.

*² Халкида - город в Греции, административный центр острова Эвбея. Расположен на обеих берегах пролива Еврина, отделяющего остров от материка, в самой узкой его части.

*³Полибий (201 до н. э. - 120 до н. э.) - греческий историк, государственный деятель и военачальник, автор «Всеобщей истории» в 40 томах, охватывающих события в Риме, Греции, Македонии, Малой Азии и в других регионах с 220 до н. э. по 146 до н. э.

   - Совсем, как сейчас, - проронила Эва. – Дальше, рассказывай дальше.

   - Хочешь знать, что писал о своих соотечественниках грек Полибий*³?

   Девушка кивнула.

   - Цитирую: «Люди испортились, стали тщеславны, любостяжательны и изнеженны, не хотят заключать браков, а если и женятся, то не хотят выкармливать прижитых детей, разве одного или двух из числа очень многих, чтобы этим образом оставить их богатыми и воспитать в роскоши. Можно удивляется непостижимым вещам. Например, в Спарте за пять талантов, розданных пяти нужным чиновникам, несложно получить царское достоинство и генеалогию от Геракла».

   - А чем занимался Полибий?

   - Ты хочешь узнать о талантах Полибия или о тайне гибели Помпеи?

   - Прости, продолжай.

   Меня снова начала мучить жажду. Пришлось отобрать у Эвы чашку и допить весь кофе.

   - Ладно. Слушай дальше. После ряда войн с греками, Помпеи оказались под властью Рима. В окрестностях города имели виллы многие знатные римляне. Для их строительства отбирались земли у потомков эллинов, причём многих убивали или отправляли в рабство. Вот мой дед и не выдержал. Он решил сравнять город с землёй. Для этого в своей пещере на склоне Везувия сделал проход в недра вулкана, позволив лаве прорваться наружу. Наверное, тогда он и сломал свой коготь.

   - Я знала, чувствовала, что драконы - не миф и не легенда, - с энтузиазмом воскликнула Эва. - На некоторых знаках римских легионов, которые я видела в Капитолийском музее, изображены крылатые драконы.

   - Ладно! Пошли отсюда. Нам ещё ехать и ехать, - сказал я, заметив, что к восторженным восклицаниям Эвы прислушиваются два дальнобойщика, обличьем – чистые арабы.

 

Глава 3
Через несколько часов

 

   Отдаю должное Эве. Она даже не спросила, куда мы едем дальше. Покинув "Макдональдс", мы нашли на стоянке свой Пежо и вывели его на шоссе, ведущее на северо-запад. Девушка притихла на пассажирском сиденье, а я, ведя машину, стал вспоминать историю разрушения Помпеи, Стабии и Геркуланума, которую мне рассказывал дед, обосновавшийся там злополучным летом. Перед моим внутренним взором вставали картины одна ужаснее другой. Двадцать четвёртого августа семьдесят девятого года Цин Лун копал запасной выход из своей пещеры почти сутки, пока не докопался до каменной пробки, закрывающей выход лаве. Взрывной волной деда выбросило из пещеры, и он успел взлететь, прежде чем раскалённые камни и столбы пепла стали вырываться из Везувия. С высоты дракон видел, как удар звуковой волны разрушил несколько сотен домов и почти все виллы в округе, как жители Помпеи в панике покидали город, как начались пожары в деревянных казармах легионеров-ветеранов. Улицы стали заполняться пеплом и кусками лавы. Римляне, которые пытались укрыться в уцелевших домах, к вечеру уже не смогли выйти из своих убежищ. Все они задохнулись, а их тела превратились в обугленные останки. Моряки флота, пытавшиеся со стороны моря подойти к берегу, чтобы забрать на галеры несчастных жертв разбушевавшегося вулкана, не сумели даже погрузить вёсла в воду. Мешал метровый слой пепла и пемзы. Пар от соприкосновения лавы с водой превращался в густой туман. Галеры стали вспыхивать одна за другой. Люди бросались в море, но попадали в горячую смесь, состоящую из золы, грязи и остывающих кусков магмы. На дорогах, уходящих из города, можно было увидеть горы трупов. Говорят, что среди погибших оказался сам Плиний Старший*¹, пытавшийся организовать спасение

 

*¹ Плиний Старший (настоящее имя Гай Плиний Секунд, родился 23 год н.э. Умер 25 августа 79 г, в Стабии) - римский писатель-эрудит, автор «Естественной истории». Старшим он называется в отличие от своего племянника, Плиния Младшего.

 

римлян в порту Стабии. Мой дед, описав круг над Везувием, преследуемый облаками пепла, которые ветер гнал в юго-восточном направлении, сделал поворот и взял курс на северо-запад.  

    Я потряс головой, отгоняя видения, и сосредоточил внимание на дороге. Через три часа езды по ночному шоссе, повинуясь подсказке навигатора, я свернул на автостраду, ведущую к побережью Нормандии. Пришлось снизить скорость из-за сильного тумана, а потом уже рядом с морем дожидаться отлива. Восход солнца застал нас у въезда на дамбу, соединяющую материк с аббатством Сен-Мишель. Я разбудил девушку, заставил её умыться морской водой, искупался сам, просушил крылья, переодел футболку, выбросив старую, пострадавшую во время инцидента в поезде и стал ждать, пока просохнет асфальт, состояние которого оставляло желать лучшего. Эва рылась в своём рюкзаке, доставая, то тушь для ресниц, то губную помаду. Через полчаса, приведя в порядок свои пышные волосы, она пересела на переднее сиденье «Пежо», и я вывел машину на дамбу. Ещё через пятнадцать минут, проехав через крошечный посёлок в несколько домов, приютившийся у подножия скал, мы вышли из автомобиля и постучали в ворота монастыря.

   - Неужели туристы? - услышал я грубый голос. - Рано сегодня. И чего им не спится в такую рань?

   Петли заскрипели, и перед нами предстал высокий монах в коричневой сутане.

   - Чего надо, дети мои? - спросил он удивлённо и несколько настороженно.

   - Меня ждёт брат Гильом, - сказал я.

   - Ах, да. Припоминаю. Он говорил мне. Что же, добро пожаловать в Сан-Мишель. Следуйте за мной.

   Монах ещё раз внимательно посмотрел на Эву, повернулся к нам спиной и пошёл, не оглядываясь, полируя подошвами чёрных ботинок, одетых на босу ногу, старые плиты монастырского двора.

   Я никогда раньше не был в этом аббатстве, поэтому внимательно рассматривал внушительные постройки, возведённые в разное время и на разных уровнях высоких крутых скал. Но монах - привратник, избавившись на свежем воздухе от следов сна, оставленных ночью в ленивых глазах, остановился, дождался, пока мы не поравнялись с ним и начал рассказывать нам о монастыре так, как если бы мы были туристами.

   - До строительства первых келий и молелен наш остров носил название Могильная гора. Согласно "Золотой легенде" в семьсот восьмом году именно здесь Архангел Михаил дал епископу Авранша - Святому Оберу задание построить на скале церковь. Основное строительство развернулось в последующие столетия вплоть до шестнадцатого века. Кого только не было в числе жертвователей на богоугодное дело. Здесь и династия Каролингов, на чьи деньги построена вон та церковь на месте грота, сотворённого преподобным Обером, и король Вильгельм - Длинный меч, и норманнский герцог Ричард Первый...

   Эва, которой уже давно не терпелось задать вопрос, решилась прервать монаха.

   - А что это - "Золотая Легенда"?

   Привратник остановился и неодобрительно посмотрел на девушку. Потом тяжело вздохнул, но, выполняя обязанности гида, не посмел оставить вопрос без ответа:

   - "Золотая Легенда" - это благословенный и кропотливый труд блаженного Жака - архиепископа Генуи, составленного в 1250 году, о житии многих святых великомучеников. Именно он поведал христианскому миру, как храбрый рыцарь - Святой Жорж сражался в одной из пещер нашего острова с Сатаной, принявшим облик ужасного дракона. 

   - А-а, - разочарованно протянула Эва, внимательно рассматривая центральное здание аббатства.

   Я едва слушал повествование монаха, потому что перед поездкой сюда, нашёл время и прочитал в интернете много интересного о монастыре. Например, мне удалось выяснить, что самые существенные изменения в архитектуру всей постройки внёс Робер де Ториньи, который во второй половине XII века был аббатом этой обители. При нём библиотека, размещённая в монастырском комплексе называемом "Чудо", обогатилась бесценными манускриптами. Что во время начавшихся религиозных войн монастырь избежал разграбления, но ко времени Великой Французской революции аббатство оказалось почти заброшенным. В 1791 году оставшиеся в стенах обители монахи всё же покинули монастырь, но им удалось спасти часть манускриптов, которые были спрятаны в тайнике. Уже в наше время ценные рукописи были обнаружены и отреставрированы. До 1863 года монастырь использовался в качестве тюрьмы, а сам остров носил ироничное название Гора Свободы. Тюрьма вновь стала святой обителью только в 1965 году.

   Тем временем мы продвигались дальше, и вскоре крутая лестница, ведущая вниз и скудно освещённая, заставила нас наклонить головы.

   Брата Гильома мы нашли в подземном зале, очевидно служившим библиотекой. Маленький плешивый человечек поднялся нам навстречу, отодвинув задом грубо сколоченный табурет. Умные глаза быстро пробежали по нашим лицам, одежде, остановились на руках, потом снова вернулись к нашим лицам.

   - Брат Гильом. У нас - гости, - сказал сопровождавший нас монах и, дождавшись разрешающего жеста, развернулся и отправился восвояси, прикрыв за собой дверь. Брат Гильом наклонил голову е плечу, слушая звук удаляющихся шагов, потом подошёл ко мне.

   - Вы - тот самый знаток сказок о драконах?

   - А разве вы ещё кого-то ждёте?

   - К сожалению, а может к счастью, наше аббатство теперь зависит от туристов, но если честно признаться, они слишком шумные, невежественные и непочтительные к этим древним камням, - монах обвёл рукой внушительные стены подземного зала. - А молодёжь, страшно сказать, склонна к вандализму. Время от времени монахам приходится закрашивать неприличные надписи, оставляемые в укромных уголках монастыря.

   - Надеюсь, сюда... - я обвёл взглядом внушительный ряд застеклённых шкафов, в которых виднелись корешки древних книг и рулоны свитков, - им вход воспрещён.

   - Обычно я на время трудов закрываюсь, а в остальное время на дверях висит надёжный замок.

   Монах потёр ладони, словно стряхивал сухой песок с кожи и, вспомнив о правилах гостеприимства, поторопился предложить нам сесть. Я устроился на табурете. Эва - на перекладине деревянной прочной стремянки.

   - Итак, ближе к делу, - сказал я, улыбаясь. - Что требуется от меня?

   Брат Гильом покосился на мой тощий рюкзак.

   - Я думал - вы владеете некими старинными рисунками драконов, неизвестными в кругах любителей мифов об этих сатанинских существах. Живописец, нанятый нашим аббатством, отыскал, где только мог, все изображения драконов, но остался недоволен картинами, где есть эти монстры. Он, конечно, мог бы дать волю своей фантазии, но, узнав о вашем хобби, захотел получить некие, скажем, более глубокие знания о существе, которое ему предстоит изобразить на фреске о деяниях святых - победителей драконов.

   Мне еле удалось сдержать улыбку.

   - А вы сами, брат Гильом, имеете хоть какое-то представление о драконах?

   - Моё личное мнение в данном вопросе никто не спрашивал до этой минуты. Я должен придерживаться требований канонических первоисточников. Дракон или змей - вместилище зла, сатана в рыбьей шкуре, искуситель колеблющихся, совратитель нестойких в вере.

   - Тогда почему на Востоке дракон - существо почитаемое?

   Монах пожал плечами.

   - Другая культура, иное мировоззрение...

  - Дело не в этом, - я начинал нервничать. - Спрошу иначе. Сами вы верите, что драконы - реальные существа?

   - Думаю, да. Сатана - падший ангел, отправленный в ад, очевидно до сих пор жив и ждёт грешников у входа в чистилище.

   Эва фыркнула, но увидев мой предостерегающий взгляд, зажала рот ладошкой.

   - Я сам знаком с несколькими драконами, а в прошлом знал ещё полтора десятка, - тихо сказал я.

   Мои слова заставили монаха занервничать и побледнеть.

   - Свят, свят! Что вы такое говорите? Это – или бред, или явное святотатство.

   - Отнюдь. До установления в Европе господства католической церкви, многие люди верили в драконов и даже видели их. Вспомните о славных рыцарях короля Артура, о сказаниях викингов, о сказочном эпосе славян. Это потом уже при переписывании легенд и под влиянием церкви драконы приобрели зловещую репутацию...

   - А как быть с сатаной? - перебил меня брат Гильом.

   - Подождите. Что вы всё время поминаете его всуе? Так, глядишь и приснится…

   - Вот видите. Он же искушал Иисуса.

   - Сатана здесь не причём. С Иисусом разговаривал один из драконов, предлагая спасти Христа от распятия. Но мессия не согласился, потому что умереть на кресте за грехи человеческие было его предназначением, ниспосланным свыше.

   В зале наступила абсолютная тишина. Монах молча, испуганно глядя на меня, а Эва обратилась в слух.

   - Драконы стали исчадием ада с подачи первых епископов, диктовавших писцам свои легенды об Иисусе и прочих подвижниках и святых. Сатана, принимающий облик змея – выдумка церковников. Дракон Серапис, его ещё называют великим солнечным богом египтян, в народном одолопоклонстве иногда заменял Озириса. В честь змея пелись гимны, состоящие из семи гласных звуков… На фресках в подземных гробницах фараонов Сераписа часто изображали в виде огромного удава, которого египтяне называли "Драконом Мудрости". Они почитали его за высочайшего бога Египта даже в течение первых столетий христианства. Мифологический дракон на Востоке символизирует собой испытание, которое нужно пройти, чтобы получить некое сокровище. Этим сокровищем для китайцев всегда являлось знание. Согласно традициям древней культуры Востока, дракон во Вьетнаме символизирует нравственное совершенство. И ещё… - мной постепенно овладевал азарт вдохновения.

   Меня несло по реке воспоминаний, заставляя рассказывать чудовищные, по мнению брата Гильома, вещи. Я видел выражение его глаз, в которых сквозил страх, сомнение и, в то же время, желание вникнуть в смысл моих слов.

   - Драконы владеют секретами долголетия. Их образ связан с бессмертием. Даже во времена короля Артура верили, что сражение с драконом - это героическая мистерия с элементами временной смерти и радостью последующего воскрешения. И здесь возникает вопрос: «Почему католическая церковь возвела поклёп на драконов?» Да потому, что эти существа могли составить конкуренцию самому Иисусу. По мнению основоположников христианства, никто не может дать вечной жизни человеку, кроме Иисуса.

   - О, Господи! - перекрестил меня монах. - Прости этому грешнику его заблуждения. - Замолчите, сын мой!

   Но меня уже было не остановить.

   - Вспомните процесс против тамплиеров. Французский король Филипп искал не сокровища в замках храмовников. Его люди так и не нашли казны воинственных монахов. Король, подстрекаемый церковью, хотел получить сокровенное знание - философский камень, тайну превращения свинца в золото, а вместе с этими знаниями, могущество и силу. Всем тем, что я перечислил, владели когда-то тамплиеры. Рыцари Храма превосходили могуществом и влиянием не только французского короля, но и самого Папу Римского. Филипп был парень не промах и не хотел делиться властью ни с кем.

  - Тамплиеров обвинили в богохульстве, поклонении сатане, имя которому - Бафомет. Каменщики ордена  высекали изображения этого зловещего существа из камня, а, затем, размещали эти статуи на видных местах в своих командорствах, - перебил меня монах.

   - Правильно. Только Бафомет - это не сатана, а дракон, пещеру которого рыцари нашли в недрах горы Сион. Именно дракон дал тамплиерам Знание и открыл многие тайны, к которым относились: древние свитки первых составителей Евангелий, секреты врачевания, технологии изготовления золота из свинца и прочее, прочее. К сожалению, изображений этого дракона не осталось. А немногие барельефы, которые ещё можно найти в заброшенных тамплиерских церквях, искажены после казни братьев резчиками камня, посланными церковниками.

   - Святой Мишель! - воскликнул брат Гильом. - Довольно, прекратите богохульствовать, сын мой!

   Но мои зоркие глаза даже в сумраке библиотеки видели, что монах навострил уши и готов слушать дальше, поэтому я продолжал:

   - Имя Бафомет состоит из двух греческих слов - растворение и мудрость. Растворение в мудрости, вот что оно означает, но инквизиторы, допрашивавшие Жака де Моле*¹,специально распространяли слухи, что Бафомет - это имя сатанинского божества.

   - И они были правы. Это страшное существо с головой козла, телом женщины и перепончатыми крыльями, - гнул свою линию монах.

   - Можно подумать, что вы встречались с ним лично. Ангелы, они – тоже с крыльями, - засмеялся я.

   - Мне достаточно мерзкого изображения сатаны на старых фресках и в древних языческих рукописях.

   - Чтоб вы знали. Портрет сатаны придумал и впервые изобразил в середине девятнадцатого века некий Эпивас Леви - иудей, пытавшийся стать католическим священником. Вот только жаль, что этот фантазёр не сдержал клятвы плотского воздержания, за что и был изгнан из лона церкви.

   - Леви? - переспросила Эва. - Уж не тот ли это Леви - специалист в оккультных науках и таролог? Мне давали почитать его книгу. По-моему она называлась "Ритуалы высшей магии".

   - "Ритуал и догма высшей магии", - уточнил я. - После процесса по делу тамплиеров и до написания этой книги никто и никогда не считал Бафомета двойником сатаны, - уточнил я.

   - Значит, вы утверждаете, что тамплиеры боготворили своего покровителя - дракона? - тихо спросил монах.

   - Вот именно, - горячо воскликнул я. - И не только храмовники. Если бы не драконы, которые помогли викингам, именно так скандинавов стали впоследствии называть европейцы, Роберт или Роллон - вождь викингов не завоевал бы Нормандию. Потомок Роллона - Вильгельм Завоеватель, герцог нормандский,

 

*¹Жак де Моле - Великий магистр ордена тамплиеров, сожжённый инквизицией на костре.

 

опираясь на поддержку драконов, стал королём Англии в 1066 году после решающего сражения при Гастингсе. Поднимите летописи тех лет. В них упоминаются странные крылатые существа, извергающие огонь и наводящие ужас на англичан. И в более поздние времена даже некоторые служители церкви не гнушались  пользоваться помощью драконов. Возьмём, к примеру, Иосифа Купертинского - итальянского монаха-францисканца, который считается святым и одновременно мистиком. По преданию он взмыл в спонтанной левитации к облакам в октябре 1630 года во время процессии в честь другого святого, Франциска Ассизского. Монах летал над толпой несколько минут. И здесь не обошлось без помощи дракона. Кстати, из-за того, что он поднимался в воздух не один раз, в том числе и перед Папой Урбаном VIII, этот Иосиф считается покровителем летчиков и космонавтов.

 

   - Тогда почему никто в толпе не видел дракона?

   Я щёлкнул пальцами.

   - В том-то всё и дело. Толпа бы обезумела от ужаса, началась бы давка. Чудо не состоялось бы, и монаха обвинили бы в колдовстве. Откуда вы знаете, может и сейчас в этой комнате сидит рядом с вами дракон и улыбается в свои длинные усы?

   Мой левый глаз, обращённый к Эве, подмигнул ей. Она посмотрела на оглядывающегося, испуганного монаха и весело расхохоталась...

   Неожиданно в дверь громко постучали. Брат Гильом вздрогнул.

   - Кто там?

   - Месье Густав - художник, говорит, что ему назначено на десять утра, - послышался голос привратника.

   - Да, да. Пусть войдёт, - вскочил с места брат Гильом и с облегчением вздохнул.

   Дверь отворилась. В библиотеку вошёл толстый молодой человек в заляпанных краской джинсах и белой футболке, обтягивающей внушительный живот. В руках он нёс огромный альбом и пачку графитовых стержней для рисования. За фигурой живописца маячила сутана привратника. По глазам монаха я понял, что он подслушивал.

   - Вот, знакомьтесь. Это - тот человек, специалист, считающий, что драконы существуют, - сказал Гильом, показывая на меня дрожащим перстом.

   Мы обменялись с художником рукопожатием и назвали друг другу свои имена.

   Густав бросил свой альбом на стол, подняв при этом целое облако пыли, и уселся на табурет, который торопливо освободил смотритель библиотеки. Похоже, что брат Гильом ещё не совсем пришёл в себя от моих рассказов.

   - Покажите месье свои рисунки, - распорядился монах и, взяв привратника за рукав сутаны, поспешил покинуть библиотеку. - Надеюсь, общение между собой принесёт вам обоим пользу, а вы, месье Густав, закончите свою фреску в нужные сроки.

   Художник кивнул и открыл альбом. Я стал перекладывать листы с набросками. Густав помогал, внимательно наблюдая за моими скептическими улыбками.

   - Что ж, неплохо. Всё это похоже на тысячи изображений мастеров тату и на иллюстрации в книжках для детей, - сказал я, откладывая в сторону последний набросок. - Учитывая возросшую со времён средневековья технику живописи, ваше творчество выглядит довольно правдоподобно, но не впечатляет.

   - У вас имеются какие-либо древние манускрипты, где есть воспоминания очевидцев полёта драконов или зарисовки свидетелей? - спросил Густав.

   В глубине души я удивился, что художник спрашивает об этом. Меня поразила уверенность Густава в том, что я - тот самый человек, который чуть ли не каждый день общается с драконами. Впрочем, он был недалёк от истины.

   - Я знал одного охотника, который заблудился в глубокой пещере и потерял надежду выбраться из неё. Парень долго плутал по лабиринту, пока не наткнулся на спящего дракона. Змей освещал стены пещеры сиянием никогда не закрываемых глаз. Чтобы не умереть от жажды, «блудный сын» стал слизывать росу с жемчужины, зажатой в драконьих лапах, и выяснил, что роса очень питательна, вкусом напоминает мёд и делает человека счастливым и полным сил. Весной дракон пробудился и улетел из пещеры, а охотник, ухватившись за его хвост, оказался на свободе.

   - Чёрт возьми! - воскликнул Густав. - Неужели это правда?

   Я кивнул, наблюдая за его реакцией.

   - Известна также история о полёте дракона в небеса с холма возле монастыря Набучен в местечке Гонджо на Тибете. Это произошло во время посещения обители восьмым Дорзонгом Ринпоче*¹. Духовный учитель прибыл туда с целью благословения реконструированного алтаря, разрушенного во время Культурной Революции в Китае. Церемония проходила внутри храма шестнадцатого июня 1993 года. Толпы людей не могли найти себе место внутри переполненного помещения и разместились снаружи. Вдруг кто-то увидел дракона, стремительно взлетающего в небеса с вершины холма. Как принято в радостные моменты на Тибете и, особенно среди жителей Гонджо, все закричали: "Кьи... Лха дже ло... Кьи... Лха дже ло...". Это старинный клич, означающий: "Будьте счастливы! Да будут боги победоносны!" Когда крики достигли храма, сидящие внутри подумали, что те, кто остался снаружи, "пьяны от счастья" и таким образом выражают радость. Так и сказали Дорзонгу Ринпоче. Но в этот момент внутрь вбежали люди и, перебивая друг друга, начали рассказывать, что появился дракон, который поднимается прямо в небо с холма, расположенного рядом с монастырём. Тибетцы верят, что если загадать желание, когда видишь взлетающего дракона - желание обязательно сбудется. Обычно они молятся о мире и счастье всех живых существ. Месье Кончок Таши - фотограф Дорзонга Ринпоче вышел посмотреть на это странное явление и увидел дракона, перелетающего с одной вершины на другую. Он ринулся обратно в храм, чтобы взять фотоаппарат и сфотографировать эти полёты. Но когда он вернулся, дракон почти целиком скрылся в облаках. Но фотограф успел запечатлеть на плёнке часть хвоста.

   - У вас есть снимок? - быстро спросил художник.

   - Есть. Но я знаю одного человека, который видел не тибетского, а другого дракона.

   - Вы должны нас познакомить и показать мне фотографию.

   - Ничего нет проще, - театральным жестом руки я показал на Эву и подмигнул ей.

   - Боже мой! - воскликнул живописец, придвигаясь к девушке. - И вы до сих пор молчали? Какой он ваш дракон?

   Эва хитро улыбалась.

   - Дракон и есть дракон. Хвост, четыре лапы с когтями, изумрудно - зелёные глаза, даже морда симпатичная, если настроение у парня хорошее...

   - Дайте мне скорее фотографию, - художник развернулся ко мне.

   Я пожал плечами и достал из портмоне свою старую фотографию, которую я сделал, испытывая свой новый смартфон. Снимок получился не очень хороший, потому что неудобно держать когтями хрупкий девайс. Другой лапой ещё нужно было ухитриться нажать на маленькую кнопку. Да и освещение в тот момент не способствовало хорошему качеству фото.

   Живописец взял из моих рук карточку и впился в неё глазами. Эва повисла у него на плече. Лукавый изгиб полных красивых губ девушки стал похож на загадочную улыбку Джоконды.

 

*¹Восьмой Дорзонг Ринпоче - звание, лама, духовный учитель одной из основных школ тибетского буддизма - Дрикунг Кагью.

   - С ума сойти, - воскликнул Густав, вытаскивая из кармана джинсов очки, а следом - пачку сигарет. - Очень интересно. Дракон здесь совсем не такой, каким я себе его представляю. Думаю, если мне удастся передать свет глаз, монастырская фреска станет шедевром живописи. Бордоне Парис*¹ и Паоло Уччело*² будут отдыхать. У Рафаэля дракон и вовсе похож на собаку. Да и где им было взять натуру?

   Я рассмеялся и похлопал Густава по спине.

   - Вот именно. Расскажу вам одну притчу про живописцев. Как-то жил один художник, рисовавший иллюстрации для церковных книг. Один монах - переписчик спросил его: "Скажи мне, что, в конце концов, рисовать труднее всего?" Художник ответил ему: "Мне кажется, что рисовать собаку и лошадь - самое сложное". Монах удивился: "Тогда что же изобразить легче всего?"

   Художник ответил: "Рисовать змея, которого сразил Святой Георгий легче всего. Почему? Да потому, что лошадь и собака хорошо известны людям, которые каждый день видят их. И стоит только отклониться от образца, как люди сразу заметят любое несоответствие. Поэтому рисовать их очень трудно. А дракона мало кто видел, поэтому изображать его очень легко".

   Густав странно посмотрел на меня и сунул себе в рот сигарету.

   - Чёрт. Зажигалку в машине оставил, - он стал сосредоточенно рыться в карманах.

   - Пустяки, - сказал я, поднимая вверх ладонь. Я дунул на указательный палец. На кончике ногтя появилось маленькое пламя. Густав повернулся и уставился на огонёк.

   - Фокусами балуетесь?

   - Время от времени.

   - Ох, мне бы ваши заботы, - художник прикурил сигарету и снова сосредоточенно принялся рассматривать фотографию. - Надо же, - удивился он через секунду. - Шкура у дракона цвета шафран, глаза изумрудные, как вы и говорили, - он взглянул на Эву. - Жаль, крылья сложены. Перья плохо видно.

   - Не беда. Ещё не вечер, - загадочно сказал я.

   - Хорошо - кивнул головой Густав. - Пойду наверх. Во дворе света больше. Сделаю пару набросков.

   - А натурщик для Святого Георгия у вас есть? - спросил я.

   - Лично мне без разницы, чьё лицо послужит мне моделью. Тем боле, что реальность существования Святого Георгия, как и многих первых христианских святых, находится под большим вопросом. Да простит мне брат Гильом эти слова. Главное, чтобы типаж получился мужественным, харизматическим и героическим. Хотите - вас нарисую? Сделаю из вашего облика классного Святого Георгия. Так сказать - в знак благодарности.

   Эва, даже не прикрываясь ладонью, громко расхохоталась:

   - А что, было бы неплохо.

   - Да уж, - я почесал макушку. - Подумаю над вашим предложением.

   Густав ушёл, но ему на смену вновь явился брат Гильом. Я уже начал подозревать, что подслушивание стало привычным делом для монастырской братии. Он сразу, будто наш предыдущий разговор был прелюдией, взял быка за рога:

 

*¹ Бордоне Парис (Bordone Paris) (1500-1571). Венецианский живописец эпохи Позднего Возрождения и маньеризма. Ученик Тициана. Известна его картина "Битва св. Георгия с драконом" (ок. 1525, Ватикан, Пинакотека).

*² Паоло Уччелло (итал. Paolo Uccello; настоящее имя - Paolo di Dono) (1397, Флоренция -10 декабря 1475, там же) - итальянский живописец, представитель Раннего Возрождения. Автор картины - "Битва Св. Георгия со змием"

 

   - Подвергать сомнению существование святых? Неслыханное дело! И это в обители господней.

  - И не говорите, брат Гильом. Но простим бедному Густаву. Даже Евсевий Кесарийский*¹ в своих трудах не называл имени одного известного святого, а просто написал о нём так: "Когда впервые был оглашен указ императора Диоклетиана о гонениях на церковь, некий человек самого высокого, по мирским представлениям, звания, движимый ревностью о Боге и побуждаемый горячей верой, схватил указ, прибитый в Никомедии на столбе в общественном месте, и разорвал его на куски, как пергамент богохульный и нечестивейший. Этот человек, прославившийся таким образом, выдержал всё, что полагалось за такой проступок, сохраняя до последнего вздоха ясный ум и спокойствие"*².

   Я, не мигая, смотрел прямо в глаза монаху.

   - Вот и всё, что известно из достоверных источников о нашем Георгии. Ни о каком сражении со змеем, об искушениях и испытаниях у историка нет и речи. А само сражение с драконом опустошавшего, согласно легенде, земли языческого царя в Бейруте и требовавшего в качестве жертвы царскую дочь, трактуется весьма иносказательно: Мол, царевна – это церковь, а змей - язычество.

   - Вот именно, вот именно, - горячо воскликнул брат Гильом. - Только змей - не язычество, а сам Дьявол! Вот что пишется в старо-французском бестиарии*¹ двенадцатого века, - монах вскочил, поднялся по ступенькам небольшой складной лестницы к полке отрытого высокого стеклянного шкафа и достал оттуда потрёпанную книгу, осторожно открыл её и начал цитировать:

   - «Дракон — величайший из всех змей и всего живущего на земле. Когда дракон выходит из своей пещеры и устремляется к небу, воздух вокруг него воспламеняется. У него небольшой рот и длинная тонкая шея, а на спине - гребень», - монах перевернул страницу.

  - Кроме того, сообщается, что дракон - служитель дьявола и, без всякого сомнения, после смерти попадает в ад. В Откровениях святого Иоанна Богослова, в «Апокалипсисе» читаем: “И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет. И низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не пройдет тысяча лет”. А вот еще один отрывок, отождествляющий дракона с сатаной и описывающий его низвержение в ад: «…большой красный дракон с семью головами и десятью рогами… Хвост его увлек с неба треть звезд и поверг их на землю. Дракон сей стал пред женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца… И произошла на небе война: Михаил и ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них».

   - Боже мой! Опять вы за своё, - огорчился я. - Вот и Михаила помянули, покровителя вашей обители. Георгий, безусловно, не единственный христианский святой, победивший дракона. Этот подвиг приписывается святому Филиппу, преподобным Леонарду, Матвею, святому Сильвестру и многим другим парням, жившим в разных странах. Драконы, противостоящие храбрым святым, представляются ужасными чудовищами, однако победа над ними достигается на удивление быстро, что является аллегорией и основой христианского учения о том, что благочестие легко побеждает порок. Так, Святой Донат убивает дракона, плюнув ему в рот, а древненорвежский святой Гутмунд повергает врага молитвой и каплей святой воды...

 

*¹ Евсевий Кесарийский (ок. 263-340) - римский историк, отец церковной истории.

*² Цитируется Евсевий Кесарийский. Церковная история. VIII.5

 

   - Ага, значит я прав! - воскликнул брат Гильом. Благочестие всегда побеждает дьявола...

   Во мне закипало раздражение.

   - Дьявол упрямства и твердолобости сидит в каждом из нас. Сатана гордыни и невежества, алчности и зависти свил гнезда в душах многих людей. Бедные драконы здесь вовсе не причём. Тем не менее, их извели почти под корень. Зачем искать дьявола в себе, когда существовали эти довольно миролюбивые, но не очень красивые с виду существа? Люди заносят в "Красную книгу" редкие виды животных, а вот о драконах почему-то забыли. А ведь они заселили Землю задолго до появления Адама...

   - И, тем не менее, Георгий - один из наиболее почитаемых великомучеников церкви, - не сдавал своих позиций монах.

   - “Мученичество Георгия” упоминается в декрете папы римского - Геласия в конце V - начале VI веков. Геласий отвергает факты мученичества нашего Георгия как еретическую фальсификацию и относит Георгия к святым, которые более известны Богу, чем людям.

   - Откуда вы это знаете?

   - Я, знаете ли, любопытен от рождения. Было время, когда меня пускали в библиотеку Ватикана, - сказал я, не уточнив, однако, что проникал я в библиотеку лет триста назад и то через дымовую трубу камина.

   - Да, - задумчиво с некоторой долей уважения и зависти протянул брат Гильом. - Сразу видно образованного человека.

   Монах завернул рукав сутаны и взглянул на часы.

   - Боже мой! Уже - полдень. Прошу прощения, но я совсем забыл о долге гостеприимства. Не угодно ли пройти в трапезную. Не бог весть, какая у нас пища, но она здоровая и сытная.

   Я кивнул головой, принимая приглашение, и мы пошли наверх. В нише одной их галерей сидел наш живописец и увлечённо чертил линии на плотном листе бумаги.

   - Густав! - крикнул я. - Нас приглашают перекусить. Что скажешь?

   - Иду, иду, - художник захлопнул огромную папку и поспешил за нами.

   После обеда меня сморил сон. Я попросил брата Гильома предоставить мне пустую келью, где и проспал до вечера. Меня разбудила Эва. Она щекотала пёрышком, вынутым из подушки, мою шею и улыбалась.

   - Вставай, - сказала она. - Пропустишь такой потрясающий закат.

   - Ни за что!

   Я вскочил на ноги и, схватив девушку за руку, поспешил к тропе, вырубленной в скалах, которая вела под стену, опоясывающую монастырь. Все туристы давно разъехались, и дамбу, связывающую остров с материком, залило водой. Прилив был довольно высоким, и на глади моря лучи заходящего солнца проложили широкую дорогу из золота. Невысокие волны, лизавшие прибрежные скалы, казались то лилово-изумрудными гребнями, то сотнями вогнутых зеркал, слепящими глаза. Стая лёгких облаков на западе ждала момента, когда солнце достигнет их призрачных границ, чтобы прикоснуться белыми перьями к малиново-красному диску, перед тем, как он скроется за горизонтом.

   Я оглянулся. Монахов нигде не было видно. Ворота оказались закрыты. И только в одном из окон церковной пристройки я увидел художника Густава, который положив лист бумаги на подоконник, что-то рисовал. Не выпуская руку девушки из своей ладони, я пошёл вдоль стены, потом поднялся по скрипучей деревянной лестнице на вершину башни, зубцы которой нависали над водой.

 

*¹ Бестиарий (от лат. bestia, «зверь»)  средневековый сборник зоологических статей (с иллюстрациями), в которых подробно описывались различные животные в прозе и стихах, главным образом, с аллегорическими и нравоучительными целями.

   - Хочешь полетать? - спросил я, глядя прямо в глаза Эвы.

   - А если, кто увидит? - без тени беспокойства ответила она.

   - До материка далеко, монахи, наверное, молятся. Кому здесь подглядывать?

   Через мгновение я сбросил одежду, подставил девушке лапу, и она ловко взобралась мне на шею.

   - Держись! - Тембр моего голоса заставил Эву сжать колени и крепче ухватиться за спинной гребень. Я оттолкнулся, и мы взмыли в небо. Вороны, устраивающиеся на ночь в нишах монастырских стен, в тревоге истошно заорали, а потом рванули беспорядочной стаей вниз к земле. Ударил колокол аббатства, возвещая о завершении поздней обедни, и в этот момент зажглись прожектора, подсвечивающие комплекс монастырских построек вместе с башней главной церкви. Прикрыв глаза веками, пытаясь уберечь чувствительные зрачки от последних лучей заходящего солнца, я сделал несколько взмахов крыльями, поднимаясь всё выше и выше, потом заложил вираж и полетел, описывая эллипс и держась метрах в трёхстах от стены аббатства. Совершив полный круг, и уже снижаясь, я заметил несколько вспышек фотокамеры из тени, создаваемой монастырской колокольней.

   - Чёрт, - сказал я, обернувшись к Эве. - Кто-то снял наш полёт. Пригнись.

   Мы спикировали к земле, затем прикрываясь стенами, выбрали самую дальнюю от церкви башню и перемахнули через неё в монастырские сады.

   - Всё! Приехали, - проворчал я, складывая крылья и принимая свой прежний безобидный вид. - Пошли скорее, пока нас кто-нибудь не застукал.

   Эва восторженно глядя на меня, кивнула:

   - Ты прав! Свидетели нам ни к чему.

   Она сорвала простыню, забытую на верёвке, набросила мне на плечи, собрала мою одежду, взяла вашего покорного слугу за руку и положила голову мне на плечо, заглядывая в глаза:

   - Типа – я сидела на бережочке, а ты купался. Ещё покатаешь меня? - прошептала девушка мне на ухо.

   - Понравилось?

   - Ещё бы.

   - Выберу время, ещё полетаем, - моё тихое обещание прервал голос брата Гильома. Он бежал вниз по дорожке, связывающей монастырские службы с маленьким посёлком при аббатстве, и взволнованно кричал:

   - Вы видели? Видели?

   - Что видели?

   - Дракона.

   - Господи, какого? - Эва сделал невинные глаза.

   - Это чудо, определённо - чудо, - монах схватил меня за руку, не обращая внимания на самодельную тогу, прикрывающую моё тело. - Святой Георгий прилетал сюда и кружил над островом на приручённом змее.

   - Неужели? - я переглянулся с девушкой. - Вот видите. А кто-то говорил, что драконы - миф.

   - Только не ваш покорный слуга. Наш разговор в библиотеке служит подтверждением. Но я думал, что всех ужасных драконов извели, а вот, надо же... Они ещё летают.

   Монах поспешил дальше вниз к посёлку, возвещая громким голосом о чуде воскрешения Святого Георгия, прилетавшего на драконе, а мы с девушкой сначала зашли переодеться, а потом отправились искать Густава.

   Он оказался в библиотеке. Его окружали все монахи аббатства. Во всяком случае, святых набежало целая толпа. Здесь был и привратник, и ещё десяток людей, которых я раньше не видел. Все листали старинные фолианты, разыскивая изображения подвигов Святого Георгия, Париса, Ланселота и сравнивали рисунки баталий, в которых участвовали драконы, с тремя снимками, уже размещёнными живописцем в своём ноутбуке.

   Заслышав наши шаги и голоса, Густав поднял голову.

   - Я видел, видел. Приятель, ты оказался прав. Они существуют.

   - Давай, показывай, - покровительственно сказал я, хлопнув парня по плечу.

  Живописец пододвинул ко мне ноутбук. Было очевидно, что у художника оказался при себе не фотоаппарат, а дешёвая мыльница, но всё равно мой полёт получился, довольно, удачным. Монахи таращили глаза и качали головами, молитвенно сложив на животах руки. Лучше всего вышли на снимках крылья. Огромные, длинные, перепончатые, подсвеченные солнцем, они казались перламутрово-малиновыми на фоне вечернего нефритового неба. Плохая оптика на таком расстоянии не позволила отчётливо зафиксировать мелкие детали моей парящей фигуры, а пышная причёска Эвы казалась средневековым рыцарским ржавым шлемом. Лицо девушки было не в фокусе и вышло слишком смазанным из-за скорости полёта, а в остальном всё выглядело на уровне.

   - Вот тебе и натура, а ты переживал, - сказал я Густаву.

   - Замечательно. Просто замечательно, - ответил он. - Завтра же перенесу свои зарисовки углем на фреску и можно приступать к работе с красками.

   - Ведь это - действительно чудо! - глаза художника выглядели, словно два новеньких евро цента.

   Я усмехнулся.

   - Брат Гильом уже оповестил жителей посёлка. Наверняка позвонил на материк. Вряд ли там поверили. Подумали – наш монах свихнулся.

   - А фотографии? - вскочил с места Густав.

   - Скажут: "Подделка". Ты лучше распечатай их и отдай Гильому. Пусть тешится.

   - Я привлеку экспертов.

   Я махнул рукой.

   - Как хочешь. Дело твоё. А ещё лучше - продай фотки какому-нибудь журналу. Будешь автором классной сенсации, получишь гонорар, а заодно аббатству сделаешь рекламу. От туристов отбоя не будет.

   - Правильно, - закивали монахи.

   - Эва! Пошли спать, - сказал я, принимая усталый вид. - Это им драконы в диковинку, а мы с тобой повидали всяких.

   Эва подмигнула монахам, обняла меня за талию и мы вместе, провожаемые недоумевающими взглядами монахов, пошли в свои кельи.

   - Вот так и случаются чудеса. Не удивлюсь, если наш с тобой полёт войдёт в анналы истории аббатства.

 

                                             ***

   Если вы думаете, что я провёл ночь с Эвой, то вы ошибаетесь. Мне не хотелось форсировать события, да и к девушке я ещё относился с известной долей осторожности. Поэтому, проводив свою спутницу до дверей её комнаты, я отправился к себе в келью, где и проспал до четырёх утра. Ещё до рассвета чувство голода подсказало мне, что частая смена часовых поясов вредит пищеварению. Стараясь не шуметь, я покинул свою коморку, вышел к берегу и нырнул в море. Монастырский хлеб, молоко и варёное мясо мне порядком надоели. Десяток свежих рыбин наполнили желудок и согрели душу. Как только солнце показалось из-за горизонта, я вернулся в монастырь и застал в церкви Густава. Художник уже торчал на деревянных лесах и заканчивал свой гигантский набросок на свежезагрунтованной поверхности стены. Немного понаблюдав за работой, я, осторожно ступая по деревянным настилам переходов, отыскал путь в библиотеку и от нечего делать принялся листать те несколько фолиантов, которые монахи оставили на столах. Вскоре послышались лёгкие шаги, и в помещение вошла Эва.

   - Так и думала, что найду тебя здесь. Может, уедем отсюда? Мне здесь уже порядком надоело. Монахи таращатся на меня, словно хотят проглотить живьём. Интуиция подсказывает, что пора сваливать отсюда. Море уже начинает отступать, и дамба освободится для проезда.

   - Я и сам решил, что пора ехать. Бьюсь об заклад - часов в десять утра здесь будет полно туристов и прочих любопытных зевак. И к тому же мне нужно в Париж. Мой компаньон вчера вечером позвонил и сказал, что есть работа.

   Эва удивилась.

   - Ты ещё и работаешь?

   - Особо не напрягаюсь, но время от времени приходится пополнять свой счёт в банке.

   - С твоими способностями я бы вскрывала банкоматы.

   - Не сомневаюсь. Только я предпочитаю легальные способы обзаводиться деньгами.

   - Так поехали, чего мы ждём?

   - Иди в трапезную. Там в холодильнике - остатки мяса, молоко, сыр. Поешь, а я найду брата Гильома и попрощаюсь. Встречаемся через пятнадцать минут у машины. Захвати мой рюкзак.

   Мы разошлись. Эва отправилась завтракать и собирать вещи, а я нашёл брата Гильома в церкви. Он наблюдал за работой живописца, не отрывая сотовый телефон от уха и тихо, делая ударение на слове "дракон", убеждал далёкого собеседника в необходимости дальнейшей реставрации монастыря. Ему было не до меня. Пришлось поднять руку в знак  приветствия и удалиться.

   Девушка уже укладывала в "Пежо" наши вещи. Я уселся за руль, и мы поехали к дамбе. Вода на дороге достигала ступиц колёс. Хорошо, что море было относительно спокойное, и наш автомобиль медленно стал рассекать ленивые свинцово-перламутровые волны. Через полчаса мы выехали на материк, а ещё через полтора часа достигли автострады, ведущей к Парижу.

 

Глава 4
Карты на стол

 

   - Ты так и не сказал, кем работаешь, - нарушила тишину Эва, когда колёса "Пежо" зашуршали по асфальту хорошей дороги.

   - Борюсь за место под солнцем в качестве частного детектива, - ответил я, не отрывая взгляда от ленты автострады и перестраиваясь в крайний левый ряд. Тяжелогружёная фура маячила впереди и мешала набрать скорость. После того, как клаксон нашего автомобиля обругал грузовик хриплым тенором, дальнобойщик перестроился вправо.

   - Устраиваешь слежку за неверными жёнами? - в голосе девушки звучала ирония.

   - Никогда этим не занимался, даже в эпоху экономического кризиса.

   - Боже! Сколько тебе лет? Кризис был полвека назад.

   - Много. Я смутно помню крестовые походы, но хорошо когда-то знал Наполеона.

   - Смеёшься?

   - Ничуть.

   - Тогда ты для своих лет хорошо выглядишь.

   - Драконы, если на них не охотиться, живут долго.

   Эва помолчала, переваривая услышанное.

   - Тогда расскажи мне про самое интересное дело, которое ты расследовал.

   - Самое интересное? Да их много было.

   - Ну, пожалуйста, самое, самое.

   Я подумал немного, вспоминая.

   - Вообще-то их было два - самых, самых.

   Девушка повернулась ко мне всем телом.

   - До Парижа двести пятьдесят километров. Давай рассказывай, не тяни.

   - Ладно, - сдался я. - Слушай. Когда я был совсем маленьким...

   Эва расхохоталась, и я гневно скосил правый глаз в её сторону.

   - Что тут смешного?

   - Прости, прости. Просто я, полетав у тебя на спине, не могу представить тебя малышом. Больше не буду смеяться. Продолжай.

   Я шумно выдохнул, но сменил гнев на милость.

   - Ладно, проехали. Так вот. Когда я был маленьким - в году, наверное, тысяча шестьсот тридцатом или тридцать пятом, моя семья жила в горах Коста-Рики. Отец, чтобы смягчить мой неукротимый нрав и привить любовь к людям, вырезал из дерева игрушку. Это была фигурка женщины с ребёнком на руках. Я с ней не расставался, но однажды уже в темноте, пролетая над дорогой, выронил статуэтку. Утром одна девочка нашла её и отнесла в свой дом. Мне пришлось провести целое расследование, пока я не узнал, кто нашёл мою игрушку. Ночью я проник в жилище, где жила девочка и вернул себе своё сокровище. Однако, мой отец отругал меня. Он сказал: "Тебе не стыдно. Потерял - поделом тебе, но отнимать игрушку у девочки недостойно мужчины. Верни ребёнку то, что теперь по праву принадлежит ей". Но меня обуяла гордость. Как это будет выглядеть, если дракон придёт с повинной головой к какой-то соплячке. Недолго думая, я положил деревянную фигурку снова на дорогу, а девочка снова нашла её. Ночью, ради забавы, я опять выкрал статую и положил её на дорогу в том же самом месте. Девочка утром вновь нашла игрушку на прежнем месте. В этот момент мимо проходил священник и, узнав о пропажах и находках, заявил, что эта деревянная фигурка - статуя Мадонны с Иисусом на руках. Святой отец дал девочке пару мелких монет, забрал себе статую и спрятал в церковный сундук под замок. Но я снова провёл расследование, выяснил, где статуя и выкрал ей, положив на дороге в старом месте...

   - И долго ты так развлекался? - улыбнулась Эва.

   - Целую неделю.

   - А что потом?

   - Сейчас эта чудесная статуя выставлена на всеобщее обозрение в Базилике Богоматери города Лос-Анжелеса, - сказал я серьёзно.

   Девушка всплеснула ладонями и едва не подавилась смехом.

   - Вот тебе смешно, а знаешь, как трудно было взламывать когтем ржавый железный испанский замок?

   - Ой, не могу! - Эва согнулась, схватилась за живот и упёрлась лбом в крышку автомобильного бардачка.

   - Щас, как тормозну, - пригрозил я. – Синяк под глазом будет тебе к лицу.

   - Ладно, ладно, - девушка с трудом сдержала смех, но зато, лукаво улыбаясь, стала икать.

   - Выпей воды, - сказал я, доставая с заднего сиденья пластиковую бутылку.

   - А вторая история? Такая же смешная?

   Я вздохнул, сомневаясь - рассказывать или нет. Эва заметила мои колебания и приободрила меня:

   - Ну, пожалуйста...

   Моя нерешительность мне самому показалась смешной. Дело было давнее и представляло интерес только для определённого круга людей. Поэтому я отбросил сомнения.

   - Ты можешь этого не помнить, но в начале века все зачитывались романом Дэна Брауна "Код да Винчи"...

   - Ой, я тоже его читала, - перебила меня Эва.

   - Ты или слушай, или мы будем молчать всю дорогу, - вспылил я.

   - Хорошо, хорошо. Прости, - в который раз извинилась девушка.

   - Так вот, поскольку наше агентство не занимается бракоразводными процессами, а специализируется на расследовании паранормальных явлений и загадок истории, к нам обратился клиент, пожелавший остаться неизвестным. Он не принял версию Дэна Брауна о тесной связи Иисуса Христа с Марией Магдалиной, о тайных знаках, оставленных Леонардо, и попросил нас выяснить, можно ли доверять выводам писателя. Первое, что я сделал - прочитал роман, а потом поехал в монастырь Санта-Мария-делле-Грацие в Милане - посмотреть на знаменитую фреску "Тайная вечеря". К моему большому сожалению, краски на картине Да Винчи ещё при жизни художника поблекли, и уже с XVII века миланский оригинал претерпел несколько реставраций, далеко не всегда удачных. Скажу больше - в настоящее время центральная часть фрески, там, где изображены ноги Иисуса, утрачена. На этом месте в церкви сделан дверной проём. Ни о каком анализе композиции не могло быть и речи. Я стоял у "Тайной вечери" и думал, что делать дальше. Мой расстроенный вид привлёк внимание одного из монахов...

   - У меня сложилось впечатление, что святые отцы - твои лучшие друзья, - снова не выдержала Эва.

   Я кивнул.

   - Так оно и есть. Лучшие собрания старинных рукописей хранятся в скромных аббатствах. Этот доминиканец подсказал мне, где можно увидеть фреску в первозданном виде...

   - И где же это?

   - В Вене. Наполеону, потрясённому в своё время шедевром Леонардо, захотелось перевезти фреску из Милана в Париж. Не решаясь испытывать терпение и патриотизм горячих итальянцев, он заказал известному художнику Джакомо Рафаэли её точную копию. Когда же в 1814 году фреска была готова, Наполеон уже потерял свою былую власть и оказался не в состоянии оплатить работу. Но в дело вмешался австрийский император Франц, который, как известно, выдал за Наполеона свою дочь Марию - Луизу. Этот парень - Фрэнки выкупил фреску и решил поместить её в венском Бельведере. Но для дворца она оказалась слишком большой, и тогда император подарил её общине миноритов, к которой издавна принадлежали итальянцы, проживающие в Вене.

   - И ты отправился туда?

   - Точно.

   - И что же ты там увидел? - торопила меня Эва.

   - Загадок, тайных кодов Леонардо - там целых четыре. Первое, что мне бросилось в глаза, было лицо Иоанна, изображённого на фреске слева от Иисуса. Это лицо настолько женственно... Невольно в голову приходит мысль - может, поверить романисту, что на картине рядом с Иисусом изображена всё-таки Мария Магдалина? Но куда делся сам Иоанн?

Теперь о Святом Граале. Той чаши, из которой причащались апостолы на тайной вечере и в которую затем собирали кровь Христа, нет ни на миланской фреске, ни на венской. Поэтому можно принять версию Дэна Брауна, что Леонардо да Винчи намеренно изобразил Святой Грааль в виде очаровательной девушки, намекая тем самым на возможные тайные супружеские узы, связывавшие Иисуса и Марию, а также на последующее (гипотетическое) рождение их ребёнка.

   - Помню, помню! - воскликнула Эва.

   - Чем больше я всматривался в изображение, тем больше убеждался в догадке, которая казалась невероятной. Фигуры апостолов были расположены не случайным образом, а в определённом порядке, соответствующем очерёдности знаков зодиака. "А ведь это - послание", подумал я, и читать его нужно слева направо, начиная от Симона, рождённого под знаком Овна. Но тогда за ним должен следовать апостол, рождённый под знаком Тельца. Считается, что Леонардо изобразил вслед за Симоном Иуду Фаддея - не путать с Иудой Искариотом. Сравнив позже черты лица этого апостола на венской фреске с одним из автопортретов молодого да Винчи, я удивился несомненному сходству. Кстати, день рождения Леонардо, появившегося на свет 15 апреля, после реформы календаря тоже приходится на знак Тельца. Но дате появления на свет Иоанна соответствует созвездие Весов, на которое решающее влияние оказывает Венера. Тогда на фреске после Иуды изображён не Иоанн.

   - А кто? - выдохнула. Эва.

   - Дэн Браун был прав. Это - Мария Магдалина!

   - Господи!

   - Вот тебе и Господи, - сказал я, усмехаясь. - Ты ведь знаешь, какое у драконов зрение?

   - Догадываюсь, - ответила девушка. - Ты нашёл ещё что-то.

   Мне пришлось кивнуть головой.

   - Знаешь, как переводится на итальянский язык слово "висок"?

   - Нет.

   - Tempio. Но слово "tempio" имеет ещё одно значение.

   - Какое?

   - Храм или собор.

   - И что?

   - А то, что на правом виске Иисуса есть углубление, которое, как считают реставраторы, осталось после натяжения вспомогательных нитей, помогавших Леонардо да Винчи передавать перспективу. Но я подумал, зачем такому художнику, как Леонардо натягивать нити? С его-то опытом и чувством пространства. Нет, это углубление - не техническая деталь картины, а послание, которое вместе со словом "tempio" означает следующее: Иисус - это храм. Тогда, сидящая рядом Мария Магдалина - Святой Грааль, в котором кровь Иисуса. И ещё, - я поднял ладонь, предупреждая удивлённый возглас Эвы.

   - На фресках изображены хлеба. Одни лежат на столе, другие - в руках апостолов. Мне показалось странным и не случайным расположение этих кусков хлеба. Внезапно мне пришла в голову идея - наложить на фреску в этих местах линии нотного стана и заменить хлеба значками нот. Получившийся рисунок я показал одному музыковеду. Его звали Джованни Мария Пала. Он сначала глазам своим не поверил, а потом сыграл эти ноты на рояле... - я сделал паузу, давая возможность девушке осмыслить начало моего рассказа.

   - Продолжай же, наконец, - возмутилась она.

   - Это была удивительная красивая мелодия, которую Пала назвал божественной.

   - Вот это да! - протянула Эва.

   Подумав немного, она спросила:

   - И что же ты написал в своём отчёте клиенту?

   - Понимаешь, какое дело. Я не имею привычки делать выводы. Я просто предоставляю заказчику информацию. А там пусть сам решает, что ему с ней делать. Мне пришлось отослать ему бумаги, в которых помимо всего прочего содержалось следующее: «Именно в империи Габсбургов и, особенно в Вене со средних веков и до эпохи барокко, особо почитали Марию Магдалину. В её честь возводили монастыри, храмы и часовни, которые с некоторого времени начали зачем-то старательно уничтожать. В частности была разрушена церковь Марии Магдалины, некогда стоявшая на главной площади австрийской столицы невдалеке от собора святого Стефана. Сейчас линии её границ обозначены на площади перед собором чередой красных камней, а если спуститься на станцию метро, можно увидеть остатки часовни святого Вергилия, которая когда-то находилась прямо под церковью Марии Магдалины. По некоторым данным, часовня святого Вергилия в своё время принадлежала тамплиерам. Есть данные, что массовые убийства членов этого ордена происходили и в Вене на улице Блутгассе*¹, за собором святого Стефана. Возможно, именно поэтому эта улица и носит название, связанное с кровью. Вена, помимо прочих красот, знаменита августинской церковью с часовней, называемой - базиликой Лоретто. У входа в неё можно видеть картину австрийского живописца Ротмайра, на которой изображена Мария Магдалина. Сама часовня получила своё название по имени скульптуры мадонны, установленной здесь по желанию итальянки Элеоноры Гонзаго, второй жены императора Фердинанда II. Скульптура эта считается копией знаменитой Чёрной мадонны из итальянского города Лоретто. Разрушили также монастырь Марии Магдалины, который располагался непосредственно перед городскими воротами Шоттентор. Была переименована и часовня Марии Магдалины в летней резиденции Габсбургов в Шёнбрунне. Всё это свидетельствует о том, что кто-то очень старался убрать из памяти людей само имя загадочной ученицы Христа.

   Я перевёл дух, а Эва тут же не преминула задать вопрос:

   - А кто это - Чёрная Мадонна?

   Оторвав на мгновение взгляд от дороги, я взглянул на девушку. Её глаза горели огнём любопытства.

   "Мне бы такую помощницу, - подумал я. - Что не расскажут мужику с внешностью громилы, поведают очаровательной, наивной с виду француженке".

   Достав из кармана пластинку жевательной резинки и засунув её в рот, я выдал Эве следующую тираду:

   - Это – мать Иисуса. У историков до сих пор нет ответа на вопрос, почему в средние века так популярны были изображения богоматери с чёрным цветом кожи. Скульптуры Чёрной мадонны с младенцем на руках можно встретить по всей Европе. Большинство из них находятся во Франции, около полусотни - в Испании, штук двадцать - в Германии, остальные - в Италии. Однако специалистам известно, что в христианской традиции с именем каждого апостола или святого связаны некие индивидуальные атрибуты, передача которых является обязательной при изображении святых. Среди атрибутов Марии Магдалины - распущенные волосы, красное платье и синий плащ. Всё это присутствует и в статуях Чёрных мадонн. Однако венская Чёрная мадонна хоть и считается копией итальянской скульптуры, но выражением лица и позой она мало напоминает мадонну из Лоретто. Это - вполне самостоятельное изображение. Вопрос – чьё? Атрибуты статуи: такое же синее платье, красный плащ, распущенные волосы говорят о том, что перед нами не Богоматерь, а, скорее, Мария Магдалина. И выходит - на руках у неё - не младенец Иисус, а ребёнок самого Христа. Кстати, в венской часовне у ног Чёрной мадонны, в серебряных урнах хранятся сердца многих представителей династии Габсбургов. А почему?

   - Вот именно, почему? - Эва почти дышала мне в ухо.

   - Подумай сама, - сказал я.

   - Чёрт! Тебе что, трудно ответить?

   Я вздохнул.

   - Некоторые исследователи этой загадки считают, что династия французских королей

 

*¹Блутгассе (австр. Диалект) – кровавая улица.

 

Меровингов вела своё происхождение от Марии Магдалины. А представители Лотарингской ветви этой династии породнились в 1736 году c австрийскими Габсбургами через брак Марии Терезии и герцога Франца Стефана Лотарингского.

   - Сердца Габсбургов лежат у ног основательницы рода, подарившей миру ребёнка от Иисуса?

   - В точку, - воскликнул я.

   - Значит, Дэн Браун прав?

   - Не он один считает свою версию истинной. Писатель просто использовал эту информацию в качестве стержня своего романа.

   - А ты сам, что думаешь по этому поводу?

   - Считаю - всё возможно в этом мире, и не зря Ватикан подверг резкой критике роман Брауна. Библиотека Святого престола хранит много секретных документов, среди которых могут быть подлинные Евангелия первый апостолов.

   - А те, что нам известны, разве не подлинные?

   - Те писания, которые люди читают сегодня, не раз подвергались ревизии и правке, а Ватикан умеет хранить неудобные для Святого Престола секреты.

   Девушка помрачнела, отвернулась к окну и замолчала. Я тоже всё внимание сосредоточил на дороге, теряясь в догадках о перемене в настроении Эвы.

   Вот так, словно чужие, мы и доехали до Парижа. Вернув машину клерку прокатной фирмы, мы, продолжая хранить молчание, спустились в метро и доехали до Елисейских полей, где в одном из переулков у меня имелась двухуровневая квартира. На первом этаже располагался небольшой офис с небольшой табличкой прибитой на уличных дверях и вызывающей недоумение прохожих. "Агентство расследований паранормальных явлений Цзинь-Луна".

   - Кто такой этот Цзинь-Лун? - спросила Эва.

   - Это не кто. Это бренд, фирменный знак, - пояснил я. - Проходи и поднимайся по лестнице на второй этаж. Вот тебе запасной ключ.

   - А твой компаньон тоже здесь живёт?

   - Мой компаньон приходит в офис только по телефонному звонку, чтобы принять очередной заказ от редких в нашем деле клиентов. Он и нужен мне только для прикрытия. Без него я не смог бы зарегистрировать фирму.

   - Почему?

   - Думаешь, позволили бы какому-то дракону открыть своё дело? Ведь у меня нет свидетельства о рождении, значит, нет и документов, кроме поддельного водительского удостоверения. Ладно, иди наверх, если хочешь, прими душ и приготовь что-нибудь поесть. В холодильнике должны быть яйца и консервированная ветчина.

   - А ты?

   - Просмотрю кое-какие письма, и потом мы вместе перекусим.

   - А кофе у тебя есть?

   - Пошарь на полках. Должен быть.

   Эва ушла, а я сел за письменный стол, легко приподнял его стокилограммовую массу и достал из тайника ключ. Антикварный сейф, спрятанный в недрах камина, медленно, бесшумно въехал в комнату, с тихим шелестом открылся и позволил мне достать большой конверт. Сверху к плотной бумаге мой компаньон приколол записку: "Новое дело для тебя. Клиент вновь пожелал остаться неизвестным, но твой счёт стал больше на семьдесят пять тысяч евро. Кроме того, дополнительно оплачиваются все расходы по расследованию. Не выбрасывай счета, складывай их в этот конверт. Удачи".

   Я скрыл от Эвы, что компаньоном была моя бывшая любовница, которой к сегодняшнему дню исполнилось шестьдесят лет. Она предпочла остаться верной подругой и довольствовалась приличным счётом в банке, который я регулярно пополнял за то, что из этой бабушки мне удалось сделать неплохую секретаршу.

   Из конверта выпало всего два листа бумаги. Прочитав их, я задумался.

   "Кому понадобилось ворошить такое старое дело? Кто этот неизвестный, пожелавший узнать - подлинное ли Копьё Судьбы хранится в сокровищнице Габсбургов?", - я потёр указательным пальцем переносицу и ощутил под пальцами шершавую поверхность драконьей шкуры.

   - Дьявол! - моё гневное восклицание сразу привело в норму лицо.

   Я знал за собой этот грешок. Когда моё ретивое сталкивалось с непонятными загадками, драконья сущность норовила вылезти наружу.

   "Итак, снова Вена, снова тайна, все нюансы которой скрыты Ватиканом за семью печатями. Кто-то усомнился в подлинности реликвии - наконечника копья, пронзившего плоть Иисуса"  

   Я стал копаться в памяти, пытаясь извлечь всё, что я знал о копье.

   По версии многих исследователей копьё много раз меняло своих владельцев. Его держали в руках: апостол Фома, римский император Константин Великий, император франков Карл, император Священной Римской империи Фридрих Барбаросса и император Священной Римской империи германской нации - король Фридрих II. Потом оно каким-то образом попало к Габсбургам. А в 1938 году копьё досталось Гитлеру. Именно из-за этого наконечника он в первую очередь и оккупировал Австрию. По распоряжению фюрера «Копьё Судьбы» перевезли в Нюрнберг, где оно экспонировалось в одной из церквей, а затем из-за угрозы авиа налётов его хранили в бомбоубежище. И вот, якобы, 30 апреля 1945 года, примерно в 14 часов 10 минут, наконечник обнаружил некий американский солдат, обыскивавший подземелье. А спустя два часа Адольф Гитлер покончил жизнь самоубийством… Затем - странное дело. О копье все забыли, словно его и не было. И только спустя несколько лет наконечник вернул австрийскому правительству американский генерал Джордж Паттон.

   - Так, так, так! - воскликнул я. - Вот где собака зарыта. Кто-то усомнился в подлинности старой железяки, а заодно, и в чистых помыслах американцев, возвративших копьё, - пробормотал я. - Уж не подделка ли хранится в сокровищнице Габсбургов? Возможно, возможно. Америка стала сверхдержавой, своеобразной империей, которой до сих пор нет равных. Может, чудодейственная сила настоящего копья служит янки верой и правдой?

   Я повертел листы бумаги перед глазами, потом понюхал их и уловил еле заметный запах ладана.

   "Уж не Ватикан ли ищет настоящее копьё?", - эта была здравая мысль, но мне после недолгих колебаний пришлось отбросить её.

   Столько лет Святой Престол не замечал венского копья, считая, что все подлинные артефакты, включая копьё Лонгина, хранятся в сокровищницах римских пап...

   - Стоп! - воскликнул я. - Святой Престол никогда не признается, что копьё, хранящееся в Базилике святого Петра в Риме – такая же подделка.

   Я снова погрузился в анализ ситуации:

   "Что известно о копье Ватикана? Впервые о нём упомянул некий Антоний из Пьяченцы, который, совершив в пятьсот семидесятом году паломничество в Иерусалим, написал, что видел в храме Святого Сиона терновый венец, венчавший голову Иисуса и копьё, пронзившее плоть Христа. В шестьсот четырнадцатом году копьё оказалось в Константинополе, где хранилось сначала в храме Святой Софии, а позже, после взятия турками города - в церкви Фаросской Богоматери вместе с другими святынями христианства".

   Мои размышления прервал зуд на коже головы. Я пощупал это место и обнаружил там два маленьких, только что проклюнувшихся рога.

   "Бог ты мой! Опять! Скорее шевели мозгами, а не то кто-нибудь войдёт и увидит сидящего в кресле урода, - отругал я сам себя, продолжая размышлять. - Впрочем, по другим описаниям, копьё продолжало оставаться в Иерусалиме на галереях храма Гроба Господня. Но, как бы там, ни было, есть записи авторитетных историков, что это копьё оставалось в Константинополе до 1492 года, когда был подарено османским султаном папе Иннокентию восьмому, увезено в Рим и помещено в соборе Святого Петра".

   - И что из этого следует? - спросил я сам себя. - Возможно, это не Ватикан интересуется венским наконечником. Тогда, кто?

   И тут мою бедную рогатую голову словно осенило:

   - Опус Деи! - воскликнул я во всю мощь голосовых связок.

   С потолка посыпалась штукатурка, а мои руки едва успели подхватить пластиковый стакан с карандашами.

   - Что ты только что крикнул? - Эва торопливо сбежала вниз по лестнице.

   - Опус Деи, - виновато и тихо сказал я.

   - Опус Деи, - в испуге пробормотала девушка, устало садясь на ступеньку лестницы.

   - В чём дело? - я вспомнил внезапную перемену настроения Эвы по дороге в Париж.

   - Так, пустяки, - лицо моей подруги выглядело бледным и безжизненным.

   Я быстро подошёл к ней, сел рядом и взял её ладони в свои лапы. Руки Эвы были холодны, как лёд моей морозильной камеры.

   - Давай, выкладывай - в чём дело. Я же вижу - тебя что-то мучит.

   Девушка тяжело вздохнула, пытливо посмотрела мне прямо в глаза, а потом вместе со слезами из Эвы стали изливаться потоки слов.

   - Я - родом из Италии. В возрасте двенадцати лет родители забрали меня из школы и отвезли в религиозный центр "Япиджа клуб". Ныне он называется "Звезда Востока". Тогда я ещё не знала, что центр принадлежит Опус Деи. Вначале мне там даже понравилось. Вместе со мной жили ещё пятнадцать итальянок, тридцать испанок и ещё куча девушек неизвестно откуда. А потом началось… Ежедневные молитвы, посты под присмотром строгих нумерариев*¹, знакомство с правилами, написанными основателем ордена, истязание плоти. Меня познакомили с металлической цепью, одна из сторон которой была густо утыкана гвоздиками, а на конце заканчивалась крючком. С его помощью цепь закрепляют на бедре. Начальница объяснила мне, каким образом это приспособление держится на теле и зачем…

   - Зачем? – глупо спросил я.

   - Чтобы испытать себя, укрепить веру и пострадать за Господа. Все, кто вступает в орден, обязаны носить эти вериги ежедневно по два часа, пока работают, учатся или беседуют с другими членами организации. Шипы больно врезаются в плоть, особенно, если человек сидит, и оставляют на теле ссадины и ранки. Ещё большую муку причинял верёвочный хлыст, которым стегали меня по ягодицам до появления крови. Бичевание хлыстом называется "дисциплиной" и применяется в обязательном порядке раз в неделю, в "дежурный день", который директриса назначала для каждой девушки. Этот день – время "бдения и жертв". Так мне говорили.

   Я гладил Эву по голове и шептал на ухо успокаивающие слова, но она не слушая и не вытирая слёз, капающих мне на руки, продолжала свой рассказ:

   - Помимо хлыста и вериг, есть и другие способы умерщвления плоти. Например, "героические минуты", когда нужно мгновенно среди ночи встать с постели, сидеть, не опираясь на спинку стула, меньше есть того, что любишь, и больше того, чего не любишь. Из меня делали нумерария и повторяли мне слова Эскрива де Балагер*²: "Нумерарии должны умереть выжатыми как лимон. Выпьем до последней капли чашу страданий в этой убогой земной жизни, ибо, что могут значить десять, двадцать, пятьдесят лет страданий, если потом - рай навеки?"

   - Ну, всё, всё. Перестань плакать.

   - Тебе легко говорить, а мне не давали читать любимые книги, а потом, однажды ночью, изнасиловали.

   - Кто? - гнев захлестнул меня.

   - Один из старших нумерариев. Да ещё пригрозил убить, если я расскажу кому-нибудь.

   - И всё-таки ты сбежала? - я пытался придать своему голосу теплоту здорового оптимизма.

   Эва кивнула головой, продолжая всхлипывать.

   - Не сразу. Я выждала момент, когда меня перевели в Кёльн, в другой кампус Опус Деи...

   - И?

   - Помахала им ручкой, выпрыгнув на ходу из поезда. Вот посмотри, - Эва, не стесняясь наготы, подняла блузку и показала мне шрамы на спине, потом расстегнула джинсы, и я увидел на шёлковой коже бедра затянувшиеся отверстия многочисленных ран.

   - Это - от вериг?

   - Да, - девушка постепенно успокаивалась, она прижалась ко мне плечом и через пять минут затихла в моих объятьях.

   - Знаешь, чёрт с ней яичницей. Тем более, что время обеда миновало. Пойдём куда-нибудь поужинаем. Что скажешь?

   - Куда я такая зарёванная пойду? Может, на дом пиццу заказать?

   - Правильно! - преувеличенно бодро воскликнул я. - С вином.

   - Хорошо бы, - сказала Эва, вытирая ладонью слёзы и размазывая по щекам тушь.

   - Давай-ка, приведи себя в порядок, а я позвоню в пиццерию и накрою на стол. Хорошо?

   - Угу, - пробормотала Эва, отстраняясь.

   Она поправила волосы, судорожно, со всхлипом вздохнула, встала и направилась в свою комнату.

   - Ванная - справа по коридору, - крикнул я вслед девушке и поспешил к телефону.

   Через полчаса мы сидели за столом и, запивая пиццу красным вином, болтали о пустяках.

   В одиннадцатом часу вечера я уложил захмелевшего бывшего кандидата в нумерарии тайного ордена в постель, а сам спустился в офис. Вино и пицца не смогли остудить мой гнев. Предстояло сделать несколько телефонных звонков, чтобы: во-первых - получить более подробную информацию о Прелатуре Святого Креста и Дела Божьего. Сначала я позвонил в Милан своему приятелю -  корреспонденту итальянского журнала "Эуропео" Антонио Сфорца. Это издание одно время печатало статьи о деятельности Опус Деи в разных странах.

   - Привет, Антонио!

   - Привет! Это ты, Зен?

   - Да, Дуглас собственной персоной. Ты не ошибся.

   - Господи! Какими судьбами? Сто лет не виделись.

   - Какие наши годы?

   - Как твоё паранормальное детективное агентство, в порядке?

   - Не скажу, чтоб процветало, но на хлеб хватает.

 

*¹Нумерарий - руководящее лицо в иерархии "Opus Dei" - закрытой организации, созданной в рамках католической церкви. "Opus Dei" - "Дело Божье" применяет многие практики, свойственные сектам.

*²Эскрива де Балагер - основатель Опус Деи.

 

   - Тебе ведь что-то нужно от меня. Иначе не оторвал бы меня от телевизора. Сегодня играют "Ювентус" и "Рома".

   - Прости, дружище. Веская причина извинит меня подлеца этакого?

   - Назови её.

   - Опус Деи!

   - Святая дева Мария! Только не это.

   - Ничего не поделаешь. Мне нужна информация.

   - Не завидую тебе, Зен. От этих ребят жди неприятностей.

   - Тем более мне нужны кое-какие сведения.

   - Давай так. Я тебе по "скайпу" скину пару файлов. В них ты найдёшь несколько статей про "Дело Божье". Почитаешь. Если возникнут вопросы - звони завтра.

   - О'кей, - согласился я, положил трубку и включил свой ноутбук.

   Второй звонок я сделал в Женеву и еле уговорил Ганса Бальтазара - политолога и богослова, с которым недавно свёл шапочное знакомство, прислать мне всё, что им написано об ордене.

   - Ладно, Зен. Пришлю тебе ссылку на сайт нашего электронного издания "Экспрессо". Там найдёшь много интересного. Больше ничем помочь не могу.

   - И на том спасибо, - ответил я. - Отправлю тебе коробку кубинских сигар. Я знаю, ты их любишь.

   - Они мне не по карману, поэтому - приму, не моргнув глазом, - засмеялся Ганс и повесил трубку.

   Через десять минут я уже читал то, что мне прислал Антонио Сфорца.

   "Место и дата создания ордена - Мадрид 2 октября 1928 года. Отец-основатель - католический священник Хосе Мария Эскрива де Балагер, которого впоследствии объявили святым. В годы правления испанского генерала Франко в правительстве было несколько членов «Opus Dei», что вызвало некоторые обвинения и критику в адрес организации. Орден подозревали в симпатиях к фашизму и стремлении к власти. Франко одарил основателя организации дворянским титулом и новым написанием его имени: с того времени лидер «Опус Деи» звался Хосе Мария Эскрива де Балагер и Альбас, маркиз де Перальта. В тридцатых годах прошлого века основатель ордена написал свои «Духовные размышления», содержащие 999 максим или правил. Его книга была издана под названием "Камино", что означает "Путь ", а затем эти сочинения распространили на 34 языках более чем в трёх миллионах экземпляров…

   Правило №16 отражает одну из главных особенностей характера члена «Опус Деи»: понимание своей принадлежности к элите, стремление стать лидером.

"Разве ты можешь быть рядовым? - вопрошал своих последователей Балагер. - Стадный ли ты человек? Ты же родился, чтобы стать вождём…"

   Пока ещё никем не доказано, что Хосе Мария Балагер имел связи с немецкими нацистами, но есть основания подозревать маркиза де Перальта в контактах с Адольфом Гитлером..."

   - Вот это неожиданность, - прошептал я, не отрывая свирепого взгляда от экрана компьютера.

   "После войны и поражения Германии, орден распространил своё влияние на Австрию и Италию. 16 июня 1950 года Папа Римский подписал энциклику об утверждении первого всемирного католического светского института под названием "Духовное общество Святого Распятия и Дела Божьего". От этой даты ведётся фактический отсчёт стремительного взлёта нового ордена "рыцарей церкви". Именно в пятидесятые годы была заложена основательная база для последующего беспрецедентного влияния "Опус Деи" на события в Западной Европе и в первую очередь в Испании, где они имели своего почитателя в лице диктатора Франко. А в 1957 году, захватив ключевые позиции в экономике, политических сферах и средствах массовой информации страны, представители "Опус Деи" получили портфели министров финансов и торговли в правительстве генералиссимуса. Более того, на рубеже шестидесятых годов главные нумерарии ордена занимали десять министерских постов из девятнадцати. После смерти Франко Хосе Мария Балагер вынашивал планы захватить власть в Испании".

   - Ничего себе аппетиты у католического священника, - бормотал я, работая колёсиком мыши. - Значит, маркиз Перальта больше думал о мирских делах, чем о духовном совершенствовании. Так! Что ещё мы имеем?

   "Ближе к шестидесятым годам орден уже имел в Австрии мощную политическую и финансовую поддержку. В тысяча девятьсот восемьдесят первом году журнал "Профиль" поимённо назвал наиболее активных в то время членов "Опус Деи", окопавшихся в альпийской республике. Это были: Мартин Кастнер - один из владельцев "Кастнер унд Элер", крупнейшей торговой фирмы Граца - второго по величине города Австрии; Освальд Ян и Фридрих Куммер - профессора медицины Венского университета; Иоханнес Бонелли - главный врач венского госпиталя Святой Элизабет; Иоханнес Шпалек - торговый представитель Австрии в Швейцарской респблике; Филипп Гуденус - бывший редактор экономического отдела влиятельной газеты "Зальцбургер нахрихтен"; Хайнрих Хоэнау - руководящий деятель одной из консервативных партий; прокурор из Зальцбурга Карл Фюрлингер. Самые тесные связи с "Опус Деи" поддерживают и лица, формально не входящие в число "рыцарей церкви", например:  Вильгельм Хольцабек - ректор венского университета, по совместительству - эксперт судебной медицины; Херберт Шамбек - член федерального совета от Австрийской народной партии".

   - Боже мой! Да это самая настоящая пятая колонна, - воскликнул я и тут же зажал рот ладонью, опасаясь разбудить Эву. – Святые угодники! Что ещё здесь интересного? Ага… Более полусотни образовательных центров, пожертвования... Свыше семидесяти миллионов шиллингов потраченных в 1982 году на ремонт и реставрацию комплекса "Опус Деи" в Драйштеттене. Деньги выделялись правительством Нижней Австрии. Затем они получили ещё дважды по пятьдесят миллионов. Связи с отпрысками аристократических семейств – людьми отлично образованными и с толстыми кошельками. Прокурор из Зальцбурга Карл Фюрлингер возглавлял в этом городе западный филиал австрийского филиала "Опус Деи" - "Культурный центр Ювавум"… Далее - вербовка несовершеннолетних.

   - Ага, вот, - я перепрыгнул на пару страниц вперёд.

   - В 1970 году австрийским архиепископом кардиналом Кёнигом одна из церквей Вены была передана священникам Опус Деи. А вот ещё. "Эспрессо" пишет, что согласно самым осторожным подсчётам, только итальянское "казначейство" "Опус Деи" может твёрдо рассчитывать, по меньшей мере, на 50 млрд. лир в год пожертвований, что гораздо больше той суммы, которую папа собирает сейчас во всём мире с помощью прибыльной кампании "Церковь святого Петра". Кроме того, есть ещё наследства по завещаниям, крупные вклады и дары, всевозможные подаяния и так далее. Нумерарии обязаны завещать всё своё настоящее и будущее имущество в пользу ордена и передать своим собратьям управление движимой и недвижимой собственностью.

   "Да, эти парни заткнут за пояс любой, самый крупный банк", - эта мысль разозлила меня ещё больше.

   - Дальше, дальше, - лихорадочно шептал я, листая виртуальные страницы.

   " С папой Иоанном Павлом вторым, в миру - Каролем Войтылой, "Опус Деи" поддерживал самые тесные и дружеские контакты. Впервые Войтыла ещё в качестве архиепископа Кракова всенародно заявил о своих связях с опус деистами, дав интервью одному из нумерариев для журнала "Студи каттоличи". Затем будущий понтифик так часто выступал перед членами Дела божьего, что всё это собрали в книгу "Сила веры", опубликованную опус деистским издательством "Арес". Известный австрийский журналист Адальберт Кримс, занимающийся католицизмом и Ватиканом, издал книгу "Кароль Войтыла – папа и политический деятель", в которой отмечал, что "...без поддержки "Опус Деи" Кароль Войтыла не смог бы стать папой, а без поддержки понтифика Иоанна Павла Второго орден вряд ли смог бы занять такое высокое место возле католической власти. Они могущественны… Имеют министров в правительствах, создали экономическую империю. Им принадлежат газеты и радиостанции. Их методы настолько таинственны и эффективны, что представляют несомненную угрозу".

   - Вот это да! - тихо воскликнул я. Меня, будто по голове ударили.

   - Может этот орден замахнулся на нечто большее, чем манипуляция людьми и финансовая независимость от Святого престола. То, что не получилось в Испании, получится в Австрии или в Ватикане. А что? Стать во главе католической церкви, чем не цель? Значит, моя мимолётная догадка верна, и моим клиентом является "Опус Деи", орден, которому необходимо получить в руки настоящую реликвию, дающую безграничную политическую власть и силу.

   Какое-то время я размышлял над тем, принять ли мне заказ или вернуть деньги. Но отвращение к тайным обществам, адепты которых насилуют молоденьких девушек, не смогло пересилить моего любопытства. Пусть закулисные игры теневых правительств остаются личным делом их вождей. Чем бы ребята ни тешились… Препятствовать им я не собирался. Смысл моей драконьей жизни - набираться мудрости и оставаться в стороне от тяги человечества к саморазрушению. В конце концов, здесь на Земле я был посланцем Времени - Великого разума Вселенной.

   Подумав немного, я набросал план моих дальнейших действий на одной из бумаг, бывших в конверте клиента, прочитал набросок, положил все улики в камин и поджёг, извергнув из пасти небольшое пламя.

   На втором этаже имелись две спальни. Эву я нашёл спящей в самой маленькой, поэтому сам отправился в ту, что побольше. Моя престарелая секретарша, зная, что я приеду, позаботилась о чистом постельном белье. Но я рухнул на кровать, в чём был, и заснул чутким тревожным сном.

 

                                            ***

   Запах кофе проник мне в ноздри, и я тут же открыл глаза. Чашка стояла на прикроватной тумбочке, а на постели у меня в ногах сидела Эва.

   - Зен Дуглас, ты - соня, - тихо сказала она.

   - Неправда ваша. Когда спит правое полушарие моего мозга, левое бодрствует. Хочешь, скажу, о чём ты говорила во сне?

   - А я говорила?

   - Ещё как.

   - И о чём же?

   - А драться не будешь?

   - Драться?

   - Ну да. Женщины, когда их уличают в чём-то неприличном, раздают пощёчины направо и налево.

   Девушка густо покраснела и бросилась на меня. Я еле успел вскочить с постели и загородиться створкой шкафа.

   - Ладно, ладно, - смеялся я, стараясь увернуться от маленьких кулачков Эвы. - Довольно. Между нами во сне ничего не было...

   - Мерзкий, самовлюблённый дракон. Признавайся. Ведь, ты ничего не слышал.

   - Ничего, кроме слов: "Зен! Не уходи. Побудь со мной ещё немного".

   - Ах ты... - девушка до ушей залилась краской. Это очень шло её смуглому лицу.

   - Ну, всё, всё, - я обхватил Эву за плечи и прижал к себе, чувствуя своей грудью частое биение маленького сердца. - Ни о чём не беспокойся. Ты свободна в своём выборе. Уйдёшь сама, когда захочешь.

   - А чего хочешь ты? - спросила девушка, уже не пытаясь высвободиться. Её карие глаза искали ответ на моём лице.

   - Не нужно торопить время. Оно само всё расставит по местам. А сейчас, собирайся. Мы едем в Вену?

   Эва опустила взгляд и отстранилась. Я разжал руки.

   - Это связано с тем коричневым конвертом?

   - Да. И мне нужен надёжный человек, напарник, которому я могу доверять.

   Несмотря на лёгкую иронию в моём голосе, дрогнувшим голосом девушка сказала:

   - Надёжней меня не найдёшь.

   - Вот и хорошо. Если ты позавтракала, укладывай в свой рюкзак самое необходимое, через полчаса уезжаем.

   - А ты?

   - Что я?

   - Там на кухне я сделала пару сэндвичей. Поел бы.

   - Утрой количество. Заверни в фольгу, поем позже.

   Я схватил чашку, выпил залпом кофе, достал из шкафа спортивную сумку и стал забрасывать туда нужные мне вещи.

   Спустя два часа через иллюминатор Боинга 747 мы наблюдали, как далеко внизу за тонким облачным покрывалом скрывались пригороды Парижа и окружающие его поля.

   Во второй половине дня, оставив Эву в маленьком отеле "Geblergasse", я вышел из такси у швейцарского крыла дворца Хофбург, купил билет в кассе музея, нашёл зал, где хранились Нюрнбергские клейноды*¹, взглянул на "Копьё судьбы" и отправился искать кабинет главного смотрителя сокровищницы Габсбургов. Мне повезло. Представительного вида старик сидел в своём рабочем кабинете и рассматривал под лупой фотоснимок какого-то меча.

   - Кто вы и как сюда попали? - спросил он, поднимая голову на звук моих шагов.

   Я не стал уточнять, каким образом вскрыл электронный замок массивной двери, отделяющей зал музея от служебных помещений. Я просто посмотрел на него одним из своих фирменных взглядов. Такой взгляд не мог вынести никто из людей. Они сразу терялись и отводили глаза, в которых ясно читалось: "Лучше с таким не связываться". Так случилось и на этот раз. Пожилой джентльмен заёрзал на стуле, опустил голову и стал растерянно вертеть в руках лупу.

   - Впрочем, если это не займёт много времени... - словно в раздумье проговорил он. - У вас ко мне какие-то вопросы?

   - Вы здесь главный специалист по императорским клейнодам?

   - Да. Только, пожалуйста, поскорее. У меня – полно работы.

   - Зато у вашего покорного слуги времени навалом. Поэтому мы будем с вами разговаривать столько, сколько нужно.

   - А, так вы из полиции... Так бы сразу и сказали.

   - Не будем отвлекаться, профессор. Меня интересует копьё Лонгина. Как вы считаете, оно - подлинное? Так сказать - орудие страстей Христовых?

   - Боже мой! - воскликнул старик. - Вы - второй за последний месяц, кто спрашивает об этом.

   - Давайте о вашем первом госте поговорим позднее. Отвечайте на мой вопрос.

   - Любой человек хоть немного знакомый с компьютером, может посмотреть в интернете, что представляет собой эта реликвия Габсбургов.

   - Уважаемый! Давайте представим на секунду, что интернета нет. Меня интересует не мнение дилетантов от науки, вбрасывающих на страницы Википедии всякую ахинею, а чёткая позиция профессионала в своём деле. Так что - будьте любезны...

   Профессор тяжело вздохнул и стал пополнять мой багаж знаний о копье:

   - Почему-то считается - именно этим копьём римский центурион Гай Кассий Лонгин ударил распятого Иисуса между пятым и четвёртым ребром. Но это не так. Вернее, уточню детали... Иисус был осуждён Синедрионом, как уголовный преступник, а потом распят. На основании этого постулата возможны два варианта последовавших событий. Лонгин, поскольку он уже склонялся к обретению новой веры, мог нанести, согласно римской традиции, "удар милосердия" либо копьём легионера, либо копьём стражи Синедриона, солдаты которой явилась на место казни для того, чтобы перебить по иудейскому обычаю ноги распятому. Так поступали со всеми уголовными преступниками. Если бы Гай Кассий применил римское оружие, то это мог быть или "пилум" - метательный дротик с метровой рукоятью и такой же длины наконечником из незакалённого железа, заточенного в форме пики, либо это была "гаста" – копьё, выдаваемое легионерам на время несения караульной службы, для конвойных действий и обороны населённых пунктов.

   Старик, не вставая со стула, потянулся рукой к полке и достал толстую книгу. Перелистав несколько страниц, он пододвинул фолиант ко мне. Я с интересом стал рассматривать рисунки римских копий.

   - Как видите - наше венское копьё не похоже на римские образцы этого оружия. Форма наконечника опровергает ещё одну версию. Будто бы это копьё принадлежало святому Маврикию - воину Фиванского легиона, человеку, пострадавшему за веру Христову вместе с семьюдесятью сослуживцами в четвёртом веке. О копье святого Маврикия упоминалось уже в летописях Бургундского правящего дома на рубеже пятого и шестого веков. Ошибочно копьём Лонгина оно стало называться с того времени, как король, будущий император Оттон Великий разгромил в день памяти святого Лонгина полчища венгров-язычников в битве при Лехе в 955 году. Из родовой сокровищницы Оттонов копьё переходило в качестве государственной реликвии к последующим императорским династиям, пока не досталось Габсбургам. Средневековый летописец Лиутпранд Кремонский в его "Истории", законченной им в 961 году, описывает Святое Копьё, принадлежавшее Оттону Великому. Это описание полностью совпадает с видом хофбургского наконечника. Копьё, принадлежавшее Оттону, в свою очередь, идентично копью Карла Великого. Лиутпранд Кремонский пишет, что это – один и тот же наконечник. Правда, здесь есть одно "но ". Известно, что Карлу это оружие досталось не по наследству. Есть документы, согласно которым в 774 году король получил от римского папы в качестве священной реликвии копьё императора Константина... Так что, видите, какая путаница с этой реликвией…

   - Подождите, подождите, - перебил я смотрителя музея. - Значит, наконечник, доставшийся, в конце концов, Габсбургам пребывал до поры, до времени в сокровищнице Папы Римского? Не понимаю, как Понтифик мог отдать такую ценную реликвию в руки Каролингов. А что же за копьё хранится сейчас в Ватикане?

 

*¹ Имперские клейноды. Атрибуты императорской власти правителей Священной Римской империи. Важнейшие из них — имперская корона, Копьё Судьбы и имперский меч. В настоящее время эти и другие артефакты хранятся в сокровищнице замка Хоффбург и делятся на две части: "Нюрнбергские клейноды", хранившиеся с 1424 по 1796 в Нюрнберге, и "Ахенские клейноды", хранившиеся в Ахене до 1794 г.

 

   - В том-то и дело, - воскликнул профессор, увлёкшись собственным рассказом. - В классической "Энциклопедии оружия", написанной известным австрийским историком Вендаленом Бехаймом, венское копьё Святого Маврикия упоминается как типичное раннесредневековое копьё с двумя "крыльцами " у основания. Наконечник имеет короткую втулку для древка, следы многочисленных позднейших добавлений в виде прорезей на железе и золотых накладок. Бехайм датирует это копьё примерно IX веком н. э. и отмечает его, как артефакт, интересный лишь для истории вооружений эпохи Средневековья. Вид оружия ничем не напоминает форму римского копья. Среди обычных находок, относящихся к античности, нет ничего похожего. Зато в деталях этого наконечника легко узнается предок всех средневековых копий, которые делали вплоть до XV века.

   - Насколько я знаю, проводились какие-то анализы для установления точной даты изготовления этого наконечника, - как можно безмятежнее спросил я.

   - Вы правы. Экспертиза, проведённая британским экспертом Робертом Фезером в январе 2003 года, включавшая рентгеноспектральный и флуоресцентный анализ, показала, что наконечник копья изготовлен в VII веке. Доктор Фезер подтвердил, что копьё никак не могло быть создано во времена Иисуса Христа.

   - Но ведь легенда до сих пор жива и, как подсказывает мне мой опыт - не бывает дыма без огня, - сказал я, осторожно беря руку профессора в свою ладонь. - Ведь вам - я вижу, ещё есть о чём рассказать мне.

   Старик попытался вырвать запястье, но быстро сдался.

   - Хорошо, хорошо, - поморщился он. - Есть основания предполагать, что ещё одним артефактом владел Фридрих Второй Гогенштауфен - король Сицилии.

   - Да, да, - задумчиво пробормотал я. - Помню этого парня.

   Профессор странно посмотрел на меня, но не позволил себе сбиться с мысли.

   - Его гробница в кафедральном соборе Палермо в одно прекрасное время оказалась вскрыта неизвестными злоумышленниками. Есть записанный епископом Сицилийским рассказ звонаря. Будто призрак короля восстал из саркофага, прошёл на глазах старика к выходу и исчез в предутреннем тумане. Прибывшие по вызову звонаря церковные служки обнаружили на дне саркофага в пыли след, оставленный наконечником некоего копья. Я полагаю, что это и было то самое копьё Гая Кассия Лонгина.

   - Почему вы так решили?

   - Фридрих был удивительным и очень образованным для своего времени человеком. Кроме всего прочего он интересовался священными реликвиями и вёл переговоры с Папой Римским перед крестовым походом, который король и возглавил. Без видимых усилий и практически без людских потерь он вернул христианам Иерусалим, захваченный ранее мусульманами, и стал императором Священной римской империи. Многие легенды об этом короле живы до сих пор и в них говорится, что Фридриха видели гуляющим ночами по городам и замкам Германии даже через триста лет после его смерти.

   - А вы сами в это верите? - спросил я.

   Профессор пожал плечами.

   - Вы хотите знать моё мнение?

   - Если только оно основано на фактах, - не преминул вставить я.

   - Факты - косвенные, мой друг.

   - Я весь внимание.

   - Поскольку я собираю все сведения об это копье... - старик постучал пальцем по фотоснимку наконечника в открытой странице книги. - Один из моих старых добрых друзей прислал мне две страницы протокола полицейского управления Баден-Бадена, датированные январём тысяча девятьсот тридцать восьмого года. К сожалению, число не могу назвать, поскольку документ утратил кое-какие части. Не знаю, как эти бумаги попали в руки моего друга, но там есть очень интересные свидетельства...

   - А именно? - я схватил профессора подмышки и поднял на ноги. - Доставайте, доставайте. Я знаю, что этот протокол у вас в сейфе.

   Старик хотел возмутиться, но натолкнувшись взглядом на моё лицо, поспешно достал из ящика стола ключ, нажал какую-то тайную кнопку на одном из стеллажей, а затем открыл вмурованный в стену железный ящик.

   - Вот, читайте, - он достал из пухлой папки пожелтевшие, потрёпанные листы бумаги и протянул мне.

   "...Два сотрудника комиссариата прибыли на квартиру, принадлежащую известному в городе потомственному антиквару господину Сократосу одновременно с пожарной командой магистрата за час до полуночи. После того, как очаг возгорания был благополучно ликвидирован, офицеры полиции нашли на верхнем этаже труп антиквара, которого сразу удалось опознать по перстню на безымянном пальце правой руки. Далее следователи обнаружили стальной закрытый сейф фирмы Крупп, два пистолета системы Вальтер с пустыми обоймами, лужи крови, следы борьбы, следы от пуль в станах и прочий беспорядок. Всё это говорит о внезапном разбойном нападении на жертву преступления. Немедленно в дом господина Сократоса был доставлен сотрудник антикварного магазина, которого разыскали на скамейке возле казино города в одной нижней окровавленной рубахе пьяным до неподобающей степени. Молодой человек по имени Генрих Обергард был тут же допрошен, и ему предъявлено обвинение в убийстве и ограблении своего работодателя. После двухчасовой работы специалиста - знатока сейфов, изделие господина Круппа благополучно вскрыли. Внутри оказался объёмистый ящик, обтянутый красным сафьяном, а в нём: наконечник копья странной формы, сосуд тёмно-зелёного стекла заключённый в ажурный бронзовый чехол. Сотрудниками полиции сосуд был запечатан сургучной печатью и пробкой, наподобие бутылки шампанского, но казался абсолютно пустым. В присутствии понятых этот предмет вскрыли. Из него на стол просыпалась каменная пыль, которая тут же была унесена ветром из разбитого при тушении пожара окна на улицу. Перстень, снятый с пальца антиквара, и наконечник уложили обратно в ящик и опечатали, приобщив эти улики к вещественным доказательствам, собранным на месте преступления..."

   На обороте бумаги следовало описание перстня и наконечника.

   Дальше текст оказался настолько выцветшим, что прочитать его не удалось. Я схватил второй лист бумаги. Это был клочок от расписки, где говорилось, что вещественное доказательство № 23 "Сафьяновый ящик" передан сотрудникам Гестапо*¹ в двенадцать часов дня двадцать первого января тысяча девятьсот тридцать восьмого года. Внизу документа имелись четыре неразборчивые подписи, там же стояла печать с изображённым на ней орлом, держащим в лапах свастику. Под ней чернели два слова: "Geheime Staatspolizei " и три неясные цифры.

   Я сунул в карман джинсов оба листа бумаги и направился к двери.

   - Отдайте документы, - прошелестел у меня за спиной изумлённый голос профессора.

 

*¹ Гестапо (нем. Gestapo; сокращение от нем. Geheime Staatspolizei, - "тайная государственная полиция") тайная государственная полиция Третьего рейха в 1933-1945 годах. Организационно входила в состав Министерства внутренних дел Германии.

  

   - Они у вас зарегистрированы в какой-нибудь описи? Эти документы принадлежат музею? - обернулся я.

   - Э, видите ли... - промямлил старик. - Тогда, хоть расписку оставьте...

   - Получите завтра в Главном полицейском управлении Вены, - отрезал я и аккуратно прикрыл за собой дверь.

   На улице шёл мелкий, ленивый дождь, но площадь перед дворцом Хофбург была многолюдна. Туристы, которых всегда много в летний период, фотографировали фасады дворца и собирались кучками, держа над собой зонты. Я немного постоял, пытаясь осмыслить только что услышанное, потом посмотрел на небо. Небольшая грозовая туча, через которую просвечивало солнце, быстро смещалась к западу. Дождь обещал прекратиться минут через десять, а мне нужно было подумать, поэтому ноги сами понесли меня к Венскому университету. Миновав здание, я оказался в парке Зигмунда Фрейда, занял лавочку под огромным вязом и достал листы протокола.

   Описание перстня и плохое изображение герба, срисованное с крышки сафьянового ящика, разбудили мою память. Полицейские очень постарались, и я понял, что они видели печати, на которых был изображён трилистник переплетённый верёвкой в виде знака бесконечности.

   Герб Приората Сиона*¹ был знаком мне, и я стал размышлять дальше, мысленно выстраивая логическую цепочку.

    "Убитый антиквар наверняка являлся членом ордена и хранил в своём сейфе реликвии, найденные в своё время тамплиерами. Ведь не случайно первые великие магистры тамплиеров фигурировали в списке лидеров Приората. Общине Сионской горы нужен был вооружённый отряд рыцарей в качестве защиты от посягательств католической церкви на свои тайны, и основатели тайного общества привлекла для этой цели храмовников. Когда орден Тампля набрал политический вес и стал слишком самостоятельным и весьма могущественным для того, чтобы возбудить зависть французский королей, Приорат, очевидно, создал свою службу хранителей святынь и артефактов, подтверждающих тесную связь Марии Магдалины и Иисуса. Также очевидно, что магистры ордена не клали все яйца в одну корзину. Думаю, господин Сократос был не единственным хранителем сокровищ. До сих пор остаётся загадкой, что такое Святой Грааль, что за плащаница висела в Храме Святой Софии, а потом, после похода Фридриха Барбароссы на Византию, полотнище исчезло из Константинополя и объявилось сначала во Франции, а потом в Италии и в конечном итоге названа Туринской плащаницей. Для меня старая полицейская история представляла особый интерес".

   "Судя вот по этим бумагам, - я ладонью разгладил листы на коленях и смахнул с них капельки воды. - Этот парень хранил у себя некое копьё, которым тут же заинтересовалось Гестапо".

   Мне пришлось схватиться за мгновенно вспотевшие виски.

   - Могу поклясться, что у антиквара хранилось то самое копьё, вернее, наконечник  Лонгина, - прошептал я. - Не зря тамплиеры целых девять лет рыли землю в Иерусалиме, отыскивая реликвии, а потом, вдруг, резко свернули работы. Они нашли то, что искали.

   Карман моих джинсов принял на хранение остатки полицейского протокола. Становилось жарко. Дождь кончился, и солнце заливало лужайки парка. Ощутимо парило. В воздух витал тяжёлый запах цветущих роз. Где-то раздавался звук газонокосилки. Аллеи начали заполняться народом. Я встал и тут же почувствовал голод.

 

*¹Приорат Сиона - тайный полу мифический орден, основанный после взятия Иерусалима крестоносцами, Готфридом Бульонским. На месте древней византийской базилики на вершине горы Сион было выстроено аббатство успения Богоматери, но на самом деле посвященное Магдалине.  Считается, что  под руинами этого храма находились важные доказательства родства Меровингов и Иисуса.

 

   "Где-то здесь наверняка есть кафе", - подумал я и завертел головой, ощущая зверский голод.

   Маленькое летнее заведение под полосатым огромным шатром оказалось в ста шагах от старого вяза. Ноги сами понесли меня к "кормушке". Я занял столик, заказал пиво с блюдом венских сосисок и, тщательно пережёвывая пищу, стал размышлять дальше.

   "Почему так быстро Гестапо забрало себе улики, даже не попытавшись найти наследников Сократоса, почему в убийстве обвинили продавца антикварного магазина? Ведь две пустых обоймы и лужи крови говорили о том, что в своей квартире несчастный Сократос, прежде чем его убили, отстреливался до последнего патрона. Кто были эти нападавшие и, в кого тогда попали пули? Почему в протоколе нет ни слова, каким образом и от чего умер антиквар?"

   Все эти вопросы мне не нравились, и я всё больше склонялся к мысли, что в тридцать восьмом году Гитлер вывез из Австрии копьё Святого Маврикия, уже имея в своём распоряжении подлинный наконечник Лонгина. Тогда где он сейчас? Похоже, Опус Деи обеспечила меня работой, вытолкнув на линию огня...

   В душе я чувствовал смутное беспокойство, словно что-то мною было упущено. Я снова достал бумаги и стал перечитывать их содержимое.

   "Да, вот оно - сосуд зелёного стекла, пыль унесённая ветром. Что могло храниться в этом сосуде? Почему там оказалась каменная пыль? Если полиция наткнулась на вместилище крови Иисуса, на тот самый Грааль, то в стекле должны были быть следы крови... Стоп!"

   Я вскочил с лавочки, потом снова сел, снял ботинки вместе с носками и, подражая многим посетителям парка, стал прохаживаться босиком по зелёному ковру лужайки. Это помогло привести мои мысли в некоторый порядок, и я вспомнил строки из библии, где говорилось о каменных скрижалях, на которых Бог высек для сынов Израиля свои десять заповедей, а Моисей в гневе разбил их. Неужели тамплиеры нашли сосуд, в который евреи, раскаявшись, собрали пыль скрижалей? Я остановился, почесал затылок и улыбнулся. Давным-давно мой дед рассказывал мне, при каких обстоятельствах Господь дал своим чадам знаменитые десять правил и в том числе одну из самых спорных - "не убий":

   " Синай стоял в огне, окутанный густым дымом, земля дрожала, гремел гром, блистали молнии, и, в шуме разбушевавшейся стихии, покрывая его, раздавался голос Божий, произносивший заповеди..."

   В том то и дело, что эти заповеди по поручению Господа произносил мой дед - дракон, напустивший тумана и огня вокруг Синая. Зачем Высшему Разуму - вечному и всеобъемлющему Времени напрягаться, когда у него всегда под рукой мы - драконы - его символы и служители?

   "Чтоб мне дожить до немощной старости, если моя догадка не верна. Не могли иудеи, у которых ничего так просто не пропадает и которые раскаялись в святотатстве, не собрать каменную священную пыль и не сохранить в назидание потомству".

   Я вернулся к лавочке, надел ботинки и оставил другим удовольствие дышать свежим воздухом, насыщенным озоном и запахом свежескошенной травы. В поисках вывески станции метро мои глаза наткнулись на табличку с названием площади - "Петерсплатц". Стену дома украшала маленькая фотография в позолоченной рамке. Папа римский Иоанн Павел второй обнимал представительного вида мужчину в чёрном смокинге. На нижней части снимка виднелся отрывок надписи: - "С глубокой любовью и апостольским благословением...". Мне пришлось остановиться и внимательно оглядеть внушительное здание. Сбоку от массивной двери я увидел сразу несколько объективов видеокамер. Пока я стоял, разинув рот, из дома вышел человек и вежливо взял меня под руку.

   - Здесь нельзя стоять.

   - Почему? - спросил я, освобождая руку.

   - Видите? Здесь даже висит дорожный знак "Остановка запрещена".

   - Знак я вижу, но хочу знать, почему мне нельзя стоять там, где хочу. В конце концов, Австрия - демократическая страна, и никто не смеет мне указывать, в каком месте можно остановиться прохожему, а в каком нет.

   Моё лицо нервного сварливого простака, который не прочь затеять маленький скандал привело человека в некоторое замешательство.

   - Видите ли, у меня инструкция...

   - Мне плевать на инструкцию, - теперь уже я схватил парня за руку.

   Человек оглянулся на окна дома. Он попытался освободиться от захвата, но только напрасно потратил силы. Ему ничего не оставалось, как тихо, почти шёпотом, объясниться.

   - Простите, но в этом доме находится "Общество для поддержки воспитательных центров молодёжи".

   - И что с того?

   - Ничего. Просто сюда приходят люди глубоко верующие, которых оскорбляет назойливое внимание любопытных.

   Было видно, что человек пожалел о том, что вышел и прицепился ко мне.

   - Ага, у вас тут секта! - громко воскликнул я.

   - Нет, нет, упаси Бог, - испугался мой собеседник и снова оглянулся. - Вполне законная и респектабельная организация, занимающаяся религиозным воспитанием среди молодых людей, жаждущих приобщиться к вечным истинам.

   - Так, мне всё понятно, - сварливо сказал я, выпуская руку человека. - Вот где свили гнездо протестанты?

   - Что вы, что вы? Мы - не протестанты. Мы - Общество Святого креста и дела Божьего, - тихо прошептал человек.

   - Скажи ещё - красного полумесяца. Ладно, скройся с глаз моих кальвинист несчастный, - сказал я, издевательски улыбаясь.

   Слова незадачливого стража конторы "Святого креста" подтвердили мою догадку. Можно было поклясться на библии, что внушительное здание принадлежало Опус Деи. Меня начинал напрягать тот факт, что я всюду натыкаюсь на следы новых крестоносцев. Впрочем, не стоило пока обращать на это внимания. Предстояли более важные вещи. Если верить публикациям некоторых итальянских журналов, Дело Божье имело точки соприкосновения с масонами, а те, в свою очередь, поддерживали контакты с Приоратом Сиона. Наверняка Приорат пытался вернуть себе настоящее копьё Лонгина. Другое дело, что во время Второй мировой войны сделать это оказалось невозможным, не имея своих людей в нацистской верхушке, а вот после... Кто-то из продолжателей дела антиквара должен хоть что-нибудь знать о наконечнике. Вот только, как мне найти такого человека, если даже Опус Деи не смог выйти на таких людей. Это в романе Дэна Брауна всё легко и просто. Опусдеисты бегают по улицам, охотясь за людьми Приората, полиция за теми и другими, а в реальной жизни люди играют совсем по другим правилам.

   Я вернулся в гостиницу и нашёл в номере Эву, лежащую в постели с кипой бумаг на коленях. Листы выглядели ксерокопиями газетных вырезок.

   - Хорошо провёл время? - спросила девушка с ноткой лёгкой обиды в голосе.

   - Попал под дождь, ходил босиком по траве и пугал твоих бывших соратников из Опус Деи.

   - Их испугаешь. Скорее ежа голой задницей... - Эва подняла руку и провела рукой по своим волосам.

   Я оценил этот жест. Волосы были вымыты и тщательно уложены в продуманном и красивом беспорядке.

   - А ты чем занималась?

   - Решила тебе помочь и порылась в интернете. Нашла кое-что и распечатала на гостиничном принтере.

   - Ну-ка, показывай, что там у тебя, - я выхватил листы из рук девушки и впился в них глазами.

   Там не было ничего нового, о чём бы я не знал или не догадывался. Единственными ценными строками была следующая информация:

   "В 1982 году папа Иоанн Павел второй разослал так называемый "Меморандум", адресованный всем епископам. В этом документе Ватикан доводил до сведения, что он принял решение о предоставлении Опус Деи статуса своей личной прелатуры.

Орден выводился из-под юрисдикции местных епископов, за ним признавалось право самому выдвигать лиц на рукоположение в духовный сан и готовить этих людей в собственных учебных заведениях, а руководитель Опус Деи получал полную и неограниченную власть над членами ордена. По существу, светская организация уравнивалась с сугубо религиозными орденами, а глава опусдеистов отныне имел полномочия епископа или генерала ордена с правами такими же, как у руководителя иезуитов или гроссмейстера тевтонцев".

   Я засунул в рюкзак этот лист бумаги, потом подумал и добавил к нему второй, где приводились выдержки из книги одного священника по имени Джанкарло Рокка, который при написании своей монографии, проанализировал пятьдесят три архивных документа за период 1934-1983 гг. Выводы священника проливают свет на многие вещи, в том числе, насколько далеки от истины утверждения руководителей "Опус Деи" о том, что созданная ими организация - «белое масонство» не стремится к власти, а сами иерархи ордена, якобы, не помышляют о занятии ключевых постов в государственных, финансово-промышленных кругах и в руководстве "масс-медиа". Священник - итальянец ссылался на свидетелей, утверждавших, что Альваро дель Портильо - нынешний глава "Опус" ещё в 1947 году добился от римской курии разрешения держать в секрете "адреса объектов и стоимость недвижимого имущества организации, направления деятельности и данные о её членах", что и было одобрено Ватиканом.

   - Мы возвращаемся в Париж, - я повернулся к Эве и огорошил её этой новостью.

   - Прямо сейчас?

   - А что - нельзя? Время не ждёт. Позвони вниз портье. Пусть закажут такси.

   Девушка, видимо, уже привыкла к таким поворотам судьбы и к внезапным изменениям моих планов. Она поднялась с кровати и взяла в руки трубку телефона.

   В полночь мы уже переступали порог моей квартиры на Елисейских полях

 

Глава 5
Мой приятель Хэм

 

   Я бросил свою сумку на пол, помог Эве снять рюкзак и снова направился к двери. Но девушка остановила меня.

   - Боже мой! Куда ты на этот раз?

   - Нужно встретиться с одним типом.

   - Ночью?

   - Именно ночью.

   - Может, бедняга спит... Ты бы позвонил ему, предупредил.

   - У него нет телефона, а потом, ночь - самое лучшее время для визита к этому парню.

   Не стесняясь, я сбрасывал на ковёр рубашку, джинсы, ботинки. Требовательный взгляд Эвы, который, буквально, прожигал мою спину, заставил меня обернуться.

   - Ладно. Так и быть. Полетаем, - сказал я.

   Девушка радостно взвизгнула и повисла у меня на плечах.

   Стараясь не рассыпать слишком много искр из ноздрей, я взмыл над улицами города и полетел к Собору Парижской богоматери.

   - Посиди в сторонке, - сказал я Эве, опускаясь на крышу храма. Старайся не шуметь, а то вспугнём моего знакомого. Девушка согласно кивнула и примостилась возле вентиляционной трубы.

   - Сколько ждать? - шёпотом спросила Эва.

   - Не знаю. Пока мой приятель не найдёт на улицах что-нибудь съестное, он не вернётся.

   - Может, надо было захватить пару сэндвичей?

   - Он предпочитает крыс, - сказал я, поглядывая на небо.

   - Фу, какая гадость! - вскрикнула девушка.

   - Тише. Вот он.

   Заслоняя огни парижских бульваров, мелькнула крылатая тень, и через минуту в двадцати метрах от нас приземлилось существо, один вид которого заставил Эву испуганно ахнуть, а потом, зажать ладонью рот.

   - Привет, Зен!

   - Привет, старик. Как жизнь?

   - За каким чёртом ты приволок с собой девицу?

   - Не кипятись. Она - мой друг.

   - Так же говорил легковерный Иисус об Иуде...

   - Ладно тебе. Дай сюда лапу. Знакомьтесь. Эва! Это – мой приятель Хэм. Хэм! Это - Эва.

   Хэм нехотя протянул вперёд когтистую, испачканную кровью лапу. Но я перехватил её.

   -На кого ты похож, право? Не мог помыться в Сене. Выглядишь, будто сытый  вампир.

   - К чёрту все ванны и душевые кабины! Через меня и так тонны воды сливаются в дождливый сезон, - проворчал Хэм, смущённо пряча за спину свои грязные когти.

   - Скажи ещё, что не слышал о таком понятии, как гигиена.

   - Ага, полости рта, - Хэм хрипло засмеялся. - Я много чего слышу, с тех пор, как повис над этой площадью.

   - Поэтому мы и пришли к тебе...

   - Могли бы и кролика живого захватить. Надоела крысятина.

   - Я тебе не фокусник. В следующий раз принесём кролика, а пока расскажи, что ты знаешь о копье Лонгина?

   - Вот так всегда. Бескорыстия от вас, сочувствия вовек не дождёшься. Всем что-то от меня надо, - ворчал Хэм, усаживаясь основательнее на краю крыши. – Тебя интересует копьё, которое раскопали тамплиеры в Иерусалиме?

   - Оно самое. Кто из нас двоих настолько любопытен, что наблюдал за казнью де Моле и подслушивал при пытках храмовников?

   - Я, - признался Хэм.

   - Вот видишь. Так что, колись, давай.

   Мой старый приятель тяжело вздохнул, покосился на притихшую Эву, а потом, стал медленно, неохотно выдавливать из себя слова:

   - Сейчас скажу – за что я ненавижу крыс. Когда они стали вгрызаться в пятки Великому Магистру, тот не выдержал и рассказал инквизиторам все тайны ордена.

   - Какие все? Говори конкретнее, - поторопил я своего знакомого.

   - Копье было обменено на плащаницу Иисуса.

   - Ты можешь не тянуть кота за хвост?

   - В целой округе нет ни одного кота...

   - Потому что ты их всех переловил и съел. Не нервируй меня и говори толком, кто, у кого и когда...

   - Плащаницу украл из храма Святой Софии Константинопольской Фридрих Барбаросса. А его внук - Фридрих Сицилийский отдал плащаницу тамплиерам в обмен на копьё Лонгина перед шестым крестовым походом. Это был временный обмен. Плащаница являлась залогом, что парень не присвоит реликвию. Гогенштауфену нужна была императорская власть и слава короля, который отберёт у неверных Иерусалим. Разрази меня гром, если вру. Всё это говорил де Моле перед тем, как его сожгли на большой куче дров.

   - Может, знаешь, куда копьё делось потом?

   - Это и не копьё вовсе, а половина наконечника. Вторая половина заключена в мече пророка Мухаммеда, но это уже другая история.

   - Ладно, ладно. Куда делась наша половина?

   - По слухам она всё время хранилась у Фридриха Сицилийского, который умирая, забрал это железо с собой в могилу.

   - Прости, но я знаю, что гробница короля много позже была кем-то вскрыта, а наконечник исчез.

   - А, что же тогда хранится в сокровищнице Габсбургов?

   - Подделка, - я махнул лапой, отметая возможные возражения Хэма.

   - Тогда мне больше нечего добавить, кроме одного...

   - Говори...

   - Слышал случайно разговор внизу у собора. Два чудака спорили о реликвиях. Один с пеной у рта кричал, что всё это - фигня, а второй ему возражал. Типа: "Не зря американцы плюют на всех с высокой колокольни". Что, мол, все они масоны и со времён Второй мировой войны владеют какими-то святынями.

   Хэм посмотрел на восток, давая понять, что ему пора.

   - Ладно, спасибо и на этом, - сказал я.

   - Тогда, бывайте, - буркнул мой приятель.

   Он, складывая и прижимая к телу крылья, перебирая лапами, удобно пристроился на одном из водостоков кровли и стал застывать в позе изваяния.

   Я поймал изумлённый взгляд Эвы, которая наблюдала, как Хэм постепенно превращался в каменную горгулью*¹.

   - У тебя все такие знакомые? - спросила девушка, когда я совершил мягкую посадку на полу в гостиной второго этажа своей квартиры. Эва еле успела наклонить голову, когда мы пролетали в открытое окно.

   - А чем он тебе не нравится?

 

*¹Горгулья - драконовидная змея, согласно легенде обитавшая во Франции, в реке Сене. Впоследствии мастера вырезали изображения горгулий на водостоках, которые сооружались, чтобы отвести потоки дождевой воды от стен зданий. В фортификационных сооружениях, таких как замки, каменные изваяния этих чудищ были призваны охранять замки от врагов.

Скульптуры в виде горгулий (наряду со скульптурами химер) украшают храмы, построенные в готическом архитектурном стиле.

 

   - Крыс ест. На крыше живёт. В каменное изваяние превращается.

   - Каждый дракон выживает, как умеет. Он же не виноват, что на горгулий возвели поклёп. Будто они с огромной силой извергали воду, переворачивая рыбацкие лодки и затопляя дома. Нашего Хэма архиепископ Руана заманил в город, где на него набросили сеть толпа горожан. Затем они  стали избивать бедолагу. Еле живым вырвался. С тех пор он и живёт на крыше собора Нотр-Дам. Днём прикидывается каменным, а ночью охотится и летает, чтобы не забыть, как это делается. Слезай!

   - Ах, да. Прости... - Эва разжала руки и сползла с моей спины.

   Спустившись на первый этаж, я подобрал свою разбросанную одежду и отправился в ванную. Через минуту в дверь постучали, и голос Эвы произнёс фразу, которую я давно ждал:

   - Можно к тебе?

   Не дожидаясь разрешения, она проскользнула внутрь и легла рядом со мной в маленький бассейн, который заменял собой ванное корыто. Девушка оценила габариты ёмкости и температуру горячей воды одним единственным словом:

   - Хорошо.

   Я чуть подвинулся в сторону, она поёрзала немного и прижалась к моему боку...

   Потом мы пили красное вино и молчали, опустошённые и счастливые.

   Половину следующего дня мы провели в постели с перерывами на кофе и сэндвичи. Во втором часу после обеда, когда Эва заснула, обхватив руками подушку, я, тихонько ступая на цыпочках, оделся и прошёл в свой офис. Мне предстояло подумать и перебрать всех моих знакомых, кто так или иначе мог помочь в поисках.

   Доля истины в словах Хэма была. Американцы действительно плевали на всех с высокой колокольни, но истоки такого поведения могли быть, куда более, прагматичными. Я особенно не вникал в историю роста могущества США, но знал, что Америку, в том виде, какая она есть сегодня, сотворили масоны. Вернее, за всем стояла группа семей во главе с Ротшильдами. Куны, Лоебы, Голдманы, Меллоны, Саксы, Дюпоны, Леманы… Это фамилии тех банкиров и бизнесменов, которые положили начало финансовой системе Соединённых Штатов в XVII–XVIII веках. Вне этого союза оказались Рокфеллеры и Морганы. В отличие от Куна, Лоеба и прочих, приехавших в США из Европы, Рокфеллеры и Морганы являлись коренными американцами. Джон Дэвид Рокфеллер появился на свет в городе Ричфорд, Джон Пьерпонт Морган - в Бостоне. Одно время ходили слухи, что Ротшильды якобы соперничали с Рокфеллерами. Однако разговоры смолкли после того, как в двухтысячном году банк J. P. Morgan, контролируемый компанией N. M. Rothschild & Sons, поглотил Chase Manhattan Bank - детище Дэвида Рокфеллера. В результате слияния получился банковский гибрид под названием - J.P. Morgan Chase. После этого две мощные финансовые группировки благополучно слились в тесных объятиях, преследуя общие интересы.

   О содержимом кошелька Дэвида Рокфеллера, предок которого еще сто лет назад стал первым долларовым миллиардером, можно только гадать. В 1913 году личное состояние Джона Рокфеллера, оценивалось, по меньшей мере, в $1 млрд. долларов (по другим данным - $ 6 млрд.). Учитывая инфляцию американской валюты и тогдашний уровень биржевых спекуляций, состояние в $1 млрд. сто лет назад эквивалентно нынешнему богатству в $ 60 млрд.

   Что касается финансиста Натаниэля Ротшильда, то о реальном размере его состояния говорить вслух считается неприличным. Его семья успешно занимается банковским делом около 200 лет. На протяжении веков их предки наращивали капиталы, плели интриги, нарабатывали связи, выгодно женили детей. И все это для того, чтобы потомки сохранили и преумножили семейное добро. Точных цифр ни один финансовый аналитик назвать не берется, но кое-кто намекал, что совокупное состояние Ротшильдов сегодня измеряется триллионами долларов.

   Я вспомнил слова одного моего знакомого, работающего на Уолл-стрит. Попивая вино, за которое я платил по триста долларов за бутылку, он лет пять назад рассказывал мне, что состояния зажиточных кланов Америки не ограничиваются высокодоходными активами по всему миру.

   - Старик! - восклицал он, делая знак бармену, чтобы тот открывал новую бутылку. - У них есть кое-что более фундаментальное, чем счета в их собственных банках.

   - Только не надо сплетен, Вилли, - отвечал я.

   - Какие сплетни! Чистая правда.

   - И что может быть дороже денег?

   - Федеральная система США, - многозначительно изрёк банковский клерк.

   - Не понимаю.

   Моё удивлённое лицо заставило моего собутыльника поднять указательный палец.

   - Лоббированием закона о Федеральном резерве, то есть об американском центробанке, в коридорах власти занимался ещё в 1912 году сенатор-республиканец Нельсон Олдрич, тесть Джона Рокфеллера. Но вся штука в том, - Вилли понизил голос. - Наш золотой телёнок, я имею в виде федеральный резерв - частная лавочка, которой сам президент не указ.

   - Не заливай, - сказал я, подливая своему приятелю вино.

   - Не веришь? - повысил голос Вилли. - Об этом писали кое-какие газеты в семидесятых годах. Я сам видел список организаций - истинных владельцев Федеральной резервной системы. Там был и Rothschild Bank of London, и Rothschild Bank of Berlin, и Goldman Sachs of New York. Всех уже не помню, но тесные дружеские, семейные связи всех прежних и нынешних глав ФРС с Ротшильдами и Рокфеллерами, а также история создания Федерального резерва указывает на этих ребят, как на истинных владельцев американского центробанка.

   Эти откровения Вилли обошлись мне в три бутылки вина или почти в тысячу «баксов».

   Мягкие, но сильные ладони Эвы начали разминать мне плечи. Задумавшись, я не заметил, как она появилась в моём кабинете.

   - Старею, - проворчал я, кладя свои ладони на руки Эвы.

   - Не сказала бы. Ещё ни с кем мне не было так хорошо.

   - Видела бы ты меня в молодые годы, - сказал я.

   - Ты и сейчас парень видный, - девушка засмеялась, заставила меня подняться и подвела к зеркалу.

   Я взглянул на себя, будто, со стороны.

   - Тебе не дашь и тридцати, - сказала Эва.

   - Спасибо за комплимент, - смущение заставило меня торопливо одеться.

   Отражение в ещё одном зеркале, висящим над камином, высокого мужчины средних лет в светлоголубых джинсах и мятой футболке, обнимающего молоденькую девушку выглядело в моём офисе несколько странно. Эва взъерошила волосы на моём затылке и поцеловала в щёку.

   - Тебе даже седина на висках идёт.

   Я ещё раз критически осмотрел себя в зеркале, втянул живот и пощупал трёхдневную щетину на щеках.

   - Ты так считаешь?

   - И не я одна. На тебя в самолёте восхищённо пялились все стюардессы.

   - Глупости. Ничего они не пялились.

   - Я сама слышала, как одна из них сказала своей подруге: "Я бы с удовольствием переспала вон с тем парнем в пятом ряду, похожим на Орландо Блума".

   - Это не обо мне, - сказал я и поцеловал Эву в ямочку над ключицей.

   Девушка прижалась ко мне, но я стоически переборол вспыхнувшее желание и отстранился.

   - С тобой забываешь о времени, а это плохо.

   - Почему?

   - Потому что я никогда не закончу расследование и не отработаю свой гонорар. Придётся вернуть деньги, закрыть эту лавочку и переехать на крышу к Хэму. Как тебе такая перспектива?

   - Летом на крыше ещё ничего. Загорать хотя бы можно, а вот осенью и зимой - слишком сыро. Брр-р... - Эва передёрнула плечами. - Давай я тебе помогу, - внезапно предложила она.

   - Господи! Чем ты можешь мне помочь?

   Я уже сидел за письменным столом и рисовал всевозможные схемы с целой кучей вопросительных знаков.

   - В "Опус Деи" меня хвалили. Говорили, что у меня аналитический склад ума.

   - Неужели? Что-то я не заметил. Разве может нормальная, в здравом уме женщина связаться с драконом?

   - Да уж, - задумчиво сказала Эва, садясь напротив меня в кресло для посетителей. - Твоё драконье нутро иногда выходит наружу. Но должна заметить. В тебе гораздо больше человеческого, чем в остальных людях вместе взятых...

   - Ладно, - слегка размякнув после таких комплиментов и немного подумав, согласился я. - Один ум хорошо, а два лучше...

   Эва согнала с лица улыбку и положила подбородок на скрещенные руки, предварительно уперев локти в колени.

   - Смотри, что мы имеем. Первое - желание клиента раскопать правду о Копье Лонгина...

   - А копий - целых четыре, - перебила меня девушка.

   - Откуда ты знаешь?

   - Читала когда-то в Интернете.

   - Хорошо. Теперь - смотри. Нашим клиентом, могу дать голову на отсечение, является "Опус Деи" - орден, который связан с Ватиканом и поддерживает тесные контакты с масонами.

   - С чего ты взял?

   - После разгрома в Италии масонской ложи "Пропаганда-2 ", "Дело Божье" заняло опустевшее место на правом поле политической жизни страны, вербуя в свои ряды крупных политических и финансовых деятелей, - я открыл сейф, вытащил оттуда несколько бумаг и бросил на стол.

   - Посмотри, что прислали мне из Женевы.

   Эва взяла бумаги и стала читать вслух:

   "В связи с вашим интересом к ордену "Опус Деи" предлагаю ознакомиться с подробностями аферы, которую провернул орден, пополнив свои счета круглой суммой в пятьсот миллионов франков. Некто Альдо Бонассоли - профессор и член масонской ложи "П-2", граф Ален де Вильгас предложили французской нефтяной компании "Эльф" проект и чертежи сложного прибора, который, по некоторым данным, мог бы непосредственно с борта самолёта обнаруживать залежи нефти и других полезных ископаемых. К тому же при помощи этого аппарата можно, якобы, устанавливать места дислокации и маршруты перемещения подводных лодок. Как писала "Интернэшнл Геральд Трибюн", осуществлявшая пиар-кампанию этого проекта, "…бесшумные ядерные подводные лодки утрачивают свою неуязвимость, и Запад получает превосходство над Востоком". Сумма в пятьсот миллионов израсходована с благословения тогдашнего президента Франции Валери Жискар д'Эстена, который через своего отца Эдмонда Жискар д'Эстена, бывшего в шестидесятые годы президентом "Банка для французских интересов", установил непосредственные контакты с "Опус Деи" – одним из основных вкладчиков банка. Французский президент долгое время поддерживал тесные связи с Антуаном Пине и Жаном Виоле - видными деятелями "Опус Деи", причём Виоле, по свидетельству западногерманского журнала "Шпигель", работал на ЦРУ, СДЕСЕ (французская спецслужба), британскую разведывательную службу Си-Ай-Си, швейцарскую секретную службу НД, а также сотрудничал с БНД - федеральной разведывательной службой ФРГ. Саму авантюру с "чудо самолётом" благословил, не кто иной, как кардинал Бенелли, в своё время чуть было не ставший папой вместо Иоанна Павла Второго. А финансировал операцию близкий к руководящим кругам "Опус Деи" банкир Карло Пезенти, получавший крупные займы, в том числе, от ватиканского банка "Институт по религиозным делам", и от "Банко Амброзиано". Пезенти в определённых эшелонах власти известен своими связями с масонской ложей "П-2" и сицилийской мафией. Из источников, заслуживающих доверия, известно также, что Жан Виоле организовал некое совещание в вашингтонском отёле "Мэдисон". В работе форума участвовали: один из министров правительства ФРГ, оставшийся инкогнито, бывший министр авиации Англии – сэр Эмери, бывший директор ЦРУ - Колби, итальянский министр финансов Пандольфи и генерал из ЮАР - Фрезер. В январе и июне того же года при посредничестве Виоле прошли новые встречи с участием руководителей спецслужб Великобритании, США, Швейцарии. Существует мнение, что именно благодаря поддержке таких движений, как "Opus Dei" Йозеф Ратцингер так легко оказался в обойме кардиналов и сегодня занимает папский престол под именем Бенедикта Шестнадцатого. Искренне ваш, профессор Ганс Бальтазар".

   - Ничего себе досье! - воскликнула Эва, возвращая бумаги.

   - Ну и как ты думаешь, что могли обсуждать в Вашингтоне все эти люди? - спросил я.

   - Бог их знает. Похоже - все они были членами ордена и вырабатывали какую-то общую стратегию.

   - Да, но какую?

   Девушка пожала плечами.

   - Может, помимо всего прочего, речь на сходке шла о копье или о власти над Ватиканом?

   - Правильно. Если "Опус Деи" сделал папой этого парня - Ратцингера, то не за красивые глаза.

   - О чём ты?

   - А вот о чём. Йозеф Алоиз Ратцингер родился в тысяча девятьсот двадцать седьмом году в Баварии. Так?

   - Тебе виднее.

   - Ещё бы, - усмехнулся я. - Это - факт известный наравне с другими. В 1941 году юноша стал членом "Гитлерюгенд". Во время второй мировой войны он уже - солдат зенитного батальона. В 1944 году поступил на службу в Австрийский легион - в подразделение вспомогательного персонала противовоздушной обороны в Мюнхене. При приближении американских войск в 1945 году, дезертировал.

   - И что из этого?

   Было видно, что Эва старалась уловить ход моих мыслей. Она морщила лоб и бессознательно трогала указательным пальцем кончик носа.

   - Подожди. Не так быстро. В тысяча девятьсот тридцать восьмом году после оккупации Австрии Гитлером копьё было перевезено в Германию в Нюрнберг. Для наконечника нашли место хранения. В качестве святилища реконструировали замок Вевельсбург. Однако, после налетов английских бомбардировщиков на Нюрнберг Гитлер решил укрыть артефакт понадёжнее. Гиммлер выбрал для этих целей одну из галерей, прорытых в средние века под Нюрнбергской крепостью. Так?

   - Наверное, если ты так говоришь.

   - А теперь , послушай вот это, - я достал из сейфа ещё одну бумагу.

   - Из допросов офицеров СС, опубликованных Пентагоном для служебного пользования, известно, что после бомбардировки Нюрнберга 13 октября 1944 года Гиммлер приказал найти для венских реликвий другое помещение. Их перенесли в пещеру под школой "Паниерплац" и замуровали. В это же время некие ценности с прежнего места из замка Веведьсбург, при посторонних свидетелях погрузили на машины и в ящиках отправили для затопления в озере Целль под Зальцергом. Я думаю, что публичность являлась неким отвлекающим манёвром. Не в правилах нацистов оставлять после себя столь заметные следы. Чтобы напустить ещё больше тумана, для конспирации, "Копьё Судьбы" проходило в списках, как "Копьё святого Маврикия" и соседствовало на странице документа с другой христианской реликвией - "Мечом св. Маврикия". Двадцатого апреля 1945 года в разрушенном Нюрнберге американские специалисты начали разыскивать венские сокровища и случайно обнаружили среди развалин остатки этнографических коллекций, и с ними вместе - императорские реликвии, среди которых находился наконечник копья. Солдаты не придали ровным счетом никакого значения невзрачному ржавому артефакту. Не заинтересовало копье ни сенаторов, ни конгрессменов, ни генералов, наведывавшихся на место находок, дабы узреть отвоеванные австрийские сокровища. И неизвестно, как сложилась бы дальнейшая  судьба реликвии, если бы о металлическом наконечнике случайно не услышал находящийся вдали от Нюрнберга генерал Паттон. Он увлекался историей, мифологией, древними мистериями и был в этих вопросах подлинным знатоком. А потому, услышав краем уха о наконечнике копья, он тотчас примчался в Нюрнберг. После чего "непонятная железка" была восстановлена в своем высочайшем статусе. Соединенные Штаты Америки стали владельцем магической святыни в 14 часов 10 минут 30 апреля 1945 года.

   - Не совсем понимаю, причём здесь будущий Папа Римский, - сказала Эва, забирая у меня бумагу и откладывая записку в сторону.

   - А то, что дезертировавший Ратцингер, случайно наткнулся среди развалин на наконечник Лонгина и присвоил его, а американцы чуть позже нашли, так называемое, венское копьё Святого Маврикия и прочие императорские регалии.

   - У тебя - бурная фантазия.

   - Никакая не бурная. Всё сходится. По официальным данным будущий папа несколько месяцев провёл в концлагере. Потом его отпустили. Куда он отправился? Конечно, домой - в Баварию. Дальше следует блестящая карьера. 1946-1951 годы - получил высшее образование (теология и философия), в Мюнхенском университете. С чего это бывшему члену "Гитлерюгенд" удариться в богословие? Дальше, 9 июня 1951 года Ратцингер получил сан священника. Ритуал рукоположения совершил в соборе Фрайзинга кардинал Михаэль фон Фаульхабер - архиепископ Мюнхена. Не много ли чести для простого пастора? Нет, тут всё дело в копье.

   - Ну и где оно сейчас?

   - Думаю - впоследствии имела место сделка между Ратцингером и "Опус Деи". Он им отдал наконечник, они сделали его папой, а американцы в итоге заполучили "Копьё судьбы". Иначе они бы не вернули Вене наконечник Святого Маврикия, который не имел божественной силы.

   - Тогда причём, здесь, то самое совещание в Вашингтоне?

   - Что-то произошло. Не зря же "Опус Деи" обратилось ко мне. Думаю – кроме меня ещё чёртова куча специальных агентов ФБР или ЦРУ ищут наконечник. Кто-то выкрал его у американцев.

   - Кто именно?

   - Вот это и предстоит узнать, - сказал я, запирая в сейф бумаги, присланные мне заботливой престарелой секретаршей. - Вот только, как это сделать?

   Мы помолчали несколько минут. Я изучал свою схему украшенную множеством вопросительных знаков, а Эва смотрела на меня.

   - Давай подумаем, верна ли моя догадка, что копья у американцев больше нет. Проанализируем историю Соединённых штатов.

   - Ты рассказывай своё виденье событий, а я буду задавать вопросы, если твои эмоции зашкалят. Хотя, я люблю за тобой наблюдать в такие минуты.

   - Почему? - растерянно спросил я.

   - Твоя драконья сущность забавным образом лезет наружу.

   Я потёр лоб, проверяя всё ли на нём в порядке, и расхохотался.

   - Ладно. Один ноль в твою пользу. Итак. До второй мировой войны США играет второстепенные роли на мировой политической арене. Согласна?

   - Да.

   - Самой сильной державой того времени не без основания считали Советский Союз...

   Увидев недоумённый взгляд Эвы, я пояснил:

   - Сейчас - это Россия. А тогда американцы, как и все прочие страны, входившие в антигитлеровскую коалицию, заискивали перед русскими. Но не прошло и нескольких месяцев после капитуляции Германии, как американцы настолько обнаглели, что в августе месяце 1945 года подвергли ядерному удару японские города Нагасаки и Хиросиму. С чего бы это? Чтобы заставить Японию капитулировать? Избежать дальнейших потерь? Чушь собачья. Страна Восходящего солнца уже дышала на ладан. Её армия практически не оказывала сопротивления, а солдаты были и без того деморализованы. Дальше происходит стремительный рост экономической и политической мощи янки. Постепенно у них выкристаллизовывается идея "Золотого миллиарда*¹". Все планы политической элиты США подчинены одной цели - стать супердержавой, и все, даже самые авантюрные действия в этом направлении приводят к успеху. Правильно?

   - Допустим...

   - Допустим, - фыркнул я. - Не допустим, а так оно и было. Теперь - смотри. Политическая элита США - это в первую очередь Ротшильды и все, кто с ними связан родственными и финансовыми узами. Именно Ротшильды в своё время стояли за спинами масонов - отцов основателей Соединённых штатов, а сегодня поддерживают, если верить редким журналистским расследованиям, современных иллюминатов, в тайную организацию которых входят тридцать богатейших семей мира. Асторы, Дюпоны, Рокфеллеры, Морганы, Ротшильды, Крупы являются теми людьми, кто находится за кулисами правительств, кто диктует политикам свою волю, кто заложил основы нового мирового порядка на основе безналичной финансовой электронно-денежной системы.

   - Ты уверен, что судьбами людей управляют эти люди? А зачем же тогда демократия?

   - Власть народа? - криво улыбнулся я. - Власть народа на любом этапе развития общества - это власть толпы. Но во все времена находились способы манипуляции толпой. То же самое происходит и сейчас. Ты разве не заметила, что демократия везде давно закончилась. Вернее, она нужна в качестве ширмы для единственной цели – приводить к власти нужных людей посредством воздействия через средства массовой информации на человеческое сознание. Новым иллюминатам, которые, дай Бог памяти... - я на секунду прервал свою речь, - называют свою организацию то ли "Победный ветер Морайи", то ли "Комитет трёхсот", легко удавалось до недавнего времени свергать неугодные правительства, устраивать военные перевороты, победоносные маленькие войны в разных уголках земного шара. Они вновь и вновь извлекают сверхприбыли от торговли оружием, от манипулирования ценами на энергоресурсы, от спекуляций на рынках ценных бумаг. Думаю, твоей "Опус Деи" отведена особая роль. В связи с общим падением авторитета католической церкви, орден призван заняться идеологической составляющей и внутренними проблемами Ватикана.

   - Неужели всё так плохо? - огромные глаза Эвы поразили меня глубиной отчаяния.

   - Подозреваю, что всё ещё хуже, чем можно себе представить. Западная демократия, как показывают последние сто лет, самая преступная организация в истории человечества. Помнишь? Толпа орала: "Распять Иисуса!" С тех пор ничего не изменилось. Сейчас на Земле проживает около семи миллиардов человек. К концу двадцать первого века вас – людей будет девять - десять миллиардов. Ресурсы Земли почти исчерпаны. Планета уже не в состоянии прокормить и обеспечить источниками энергии всех. Благосостояние "Золотого миллиарда" под угрозой. Слышала о Фукусиме*², о слишком частых случаях техногенных катастроф, о гигантских цунами, мощных землетрясениях, о тотальном терроре на Ближнем Востоке, уносящем ежедневно сотни жизней? Или о лихорадке Эбола, страшном голоде в Африке, где счёт жертв идёт на миллионы, о вымирающих и пустеющих территориях Западной и Восточной Сибири, посыпаемых частицами распада ядерного топлива американских спутников?

   - Слышала, - прошептала девушка.

   - Всё это звенья одной цепи или одной цели - уменьшить численность населения до "разумных" пределов.

   - Но, причём здесь цунами и землетрясения?

   Я с сожалением взглянул на девушку.

   - Уже сейчас есть технологии, позволяющие искусственно создавать природные катастрофы. В две тысячи четвёртом году цунами с эпицентром в Индийском океане убило за полчаса триста тысяч человек. Ни одна сейсмическая станция не заметила признаков начала подвижки тектонических плит. Но Бог с ними, с приборами. Случилось и случилось. Но такое стихийное бедствие  - локальная вещь. Если расстояние от эпицентра землетрясения составляет километр, удар стихии - катастрофа. Но на расстоянии в тысячу километров сила катаклизма – уже в тысячу раз меньше. Однако огромная волна достигла даже берегов Южной Африки. Это был глубоководный ядерный взрыв. Образующийся энергетический пузырь, достигнув поверхности воды, сразу же поднимает значительную часть поверхности океана, и волна от него получается огромной и практически постоянной по высоте. В дальнейшем она распространяется на большие расстояния с малой потерей амплитуды. Именно таким образом оказались смыты с лица Земли прибрежные районы Индии, Таиланда,

Индонезии. Представляешь? Ядерные арсеналы - всего лишь забава для военных и дипломатов. Есть другое оружие. Подплывает, к примеру, маленький рыболовецкий траулер

 

*¹Золотой миллиард - выражение, означающее население развитых стран с достаточно высоким уровнем жизни в условиях ограниченности ресурсов. Оценка величины такого населения связана с суммарной численностью населения таких стран и регионов, как США (310.5 млн.), Канада (34.3 млн.), Австралия (22.5 млн.), Евросоюз (27 стран, суммарно 500 млн.), Япония (127,4 млн.) к началу третьего тысячелетия.

   В связи с концепцией «Золотого миллиарда» часто встречается упоминание высказывания, приписываемого бывшему премьер-министру Великобритании Маргарет Тэтчер о том, что население России необходимо сократить до 15 миллионов человек.

*² Фукусима - город в Японии, где после удара цунами была разрушена атомная электростанция, и погибло (по разным оценкам) около ста тысяч человек.

 

к берегам Америки, опускает на дно атомную бомбу с часовым или радио механизмом и, не торопясь, сваливает из этого района. А в нужное время сигнал со спутника или, скажем,  таймер приводит заряд в действие, и Америки, вплоть до Калифорнийских хребтов, как не бывало. Думаю, что, то же самое произошло в случае с Фукусимой. Там и район подходящий. Если тектонические плиты напряжены, толкнуть их взрывом - пара пустяков.

   - Откуда ты всё это знаешь? - испуганно спросила Эва.

   - Анализировал. А потом, я ведь закончил Сорбонну, технологический факультет прикладной энергетики.

   - Господи! С кем я связалась?

   Было заметно, что Эве стало страшно, и она хотела перевести разговор в другое русло.

   - Ладно, - сказал я. - Не буду тебя больше пугать. Вернёмся к нашим баранам.

   - Хорошо, - покорно согласилась девушка. - Мы совсем забыли о копье.

   - Да, да, копьё. Видимо, кому-то удалось обнаружить место, где иллюминаты хранили подлинный наконечник Лонгина и выкрасть его. А поскольку масоны и "Комитет 300" придают большое значение оккультным наукам, они, так мне думается, озадаченные утратой реликвии, почувствовали некоторую неуверенность в своих действиях, особенно, в последнее время. Я сам бы на их месте ощутил тревогу.

   - Почему?

   - Не всё идёт согласно намеченному плану. Любая страна, имеющая атомную электростанцию, может сделать ядерную супер бомбу. А таких стран уже тридцать, а может и больше. Но если одна страна будет размахивать ядерным оружием, её объявят врагом человечества и уничтожат. А когда все стоят против всех, то в случае глобальной войны виноватых не найти. И то, что в случае ядерного Апокалипсиса могут отравить радиацией атмосферу, тоже никого не смущает. Чистые места на Земле найдутся - Африка, Гренландия, Антарктида. Но есть вопрос, что будут делать Ротшильды, Рокфеллеры и Морганы, когда выйдут наружу из своих подземных бункеров после катастрофы? Нет, им такой театр после военных действий не нужен. Всё должно происходить постепенно, не спеша, чисто. Тут триста тысяч погибло по непонятной причине, там полмиллиона. Вот тебе и земли пустые, обетованные. Но эти парни всё время помнят о маленьком незаметном пароходике с атомной бомбой в трюме. Копьё давало иллюминатам уверенность в своей силе и непогрешимости...

   - И что? Ты намерен найти для них эту железку? Чтобы они продолжали своё чёрное дело?

   Мне не хотелось отвечать. Мне, всего лишь, нужно было подумать. В комнате повисло молчание.

   "Я - страж времени, один из обладателей небольшой части тайны мирозданья. Я кое-что знаю о чудодейственных свойствах священных реликвий. Иисус - посланник Вечного разума, искупивший ценой своей земной жизни пороки человечества, наделил кусок железа необычайной энергетикой. Не зря же, все, кому в разное время доставалось копьё, внесли заметный вклад в историю человечества. Другое дело, что не все эти люди использовали магическую силу для добра. Поэтому они и теряли реликвии".

   Отрешённо рассматривая паутину в углу кабинета, я пытался определиться с собственными целями в запутанном и непростом деле.

   "Предположим, я найду тех, кто завладел наконечником, заберу его. Что с ним делать дальше?"

   На этот вопрос у меня пока не было ответа. Я вздохнул и сфокусировал взгляд на Эве.

   - Давай сначала найдём копьё, а потом будем думать о будущем.

   - О'кей, - бодро сказала девушка. - С чего начнём?

   - С отработки версий и с вопроса: Кто ещё может быть причастным к этой странной истории? - я аккуратно свернул бумагу со своими выкладками и сунул вместе с остальными документами в сейф.

   - Для начала проверим, причастен ли к похищению Приорат Сиона, - сказал я, вставая. - Ты идёшь со мной?

   - Конечно. А куда? - Эва вскочила и бросилась к лестнице. - Пять минут, и я буду готова.

   Через час мы сидели в офисе парижского книжного издательства "Боккар" перед невзрачным человеком.

   - Что тебе надо от меня, Зен?

   - Нет, чтобы сказать: "Привет, старина. Давно тебя не видел, соскучился", ты встречаешь меня банальным вопросом: "Чего надо? ", - моя широкая улыбка не заставила человека расслабиться.

   - Последний наш с тобой проект - сказки для детей о драконах потерпел полный провал, - сказал Жак Ферра.

   - Ты, как редактор этого дела, пожалел денег на рекламную раскрутку книги, а теперь ищешь козла отпущения.

   - Не я составляю и подписываю сметы на рекламу книг, - тоскливо сказал Жак. - Ладно, что у тебя? Новая безумная идея? Может, тебе пойти в "Гастон Галлимар"?

   - Брось, Жак. Ты же знаешь, портфель Гастона под завязку набит любовными романами и разными идиотскими "фэнтези". Расслабься. Мне просто нужна информация.

   - Какая? - насторожился Жак.

   - Помню - ты являлся ярым критиком романа Дэна Брауна. Даже написал серию разоблачительных статей о ляпах, которые допустил этот парень в своём "Коде да Винчи".

   - И что с того?

   - Прости, старина. Я не удосужился прочесть твою статью, но сейчас подвернулось одно дельце, и мне нужны ответы на некоторые вопросы.

   - У тебя - десять минут, - сказал Жак, немного сбавив тон.

   - Тогда буду краток. Приорат Сиона. Что ты скажешь о нём? Может, эта организация не такая уж и пушистая, как её описывал твой приятель Дэн?

   - Приятель? - мрачно усмехнулся Жак. Литературный агент этого фантазёра запросил бешеную сумму за передачу права напечатать книгу в нашем издательстве. У наших ребят волосы встали дыбом на всех приличных и неприличных местах от сумасшедшей цифры. А что касается Приората, я потратил на него в архивах гораздо больше времени, чем Браун. После четвёртого крестового похода орден ушёл в подполье и о нём мало что известно. Или он действовал в условиях глубокой конспирации, или пользовался тайной поддержкой французских королей, обеспечивших Приорату защиту от назойливой опеки римских пап. Известен только список Великих магистров Приората вплоть до две тысячи четвёртого года. Специалист по данной теме - Рене Груссэ писал, что основной задачей ордена было восстановление династии Меровингов на французском троне. Согласно версии, а её пока  никто не оспаривает, Меровинги являются прямыми потомками по женской линии от Иисуса Христа, который, как утверждается, был женат на Марии Магдалине и имел от неё ребёнка - дочь Сару, вывезенную впоследствии в Галлию. Таким образом, эта династия стала равной по праву рождения с династиями Плантагенетов, Капетингов, Габсбургов и Гогенштауфенов. К 1152 году сионский орден окончательно перебирается во Францию, разорвав все связи со своим военным крылом – рыцарями Храма - тамплиерами...

   - Есть какие-нибудь документы на эту тему? - нетерпеливо перебил я Жака.

   Тот кивнул.

   - После разрыва с орденом Тампля несколько высокопоставленных вождей Приората формируют "Общину Сионской горы" с резиденцией в Сен-Жан-ле-Блан недалеко от Орлеана. В городских архивах Сен-Жан сохранились записи, подтверждающие, что Людовик VII разрешил присутствие ордена Сиона в Орлеане. Там же хранится булла Папы Римского Александра Третьего от 1178 года. Этим документом официально признается собственностью ордена земли, принадлежавшие тамплиерам в Испании, Франции, Италии и Святой Земле...

   - Так с этим понятно. Теперь скажи следующее. Неужели представители династий Плантагенетов и Капетингов поверили на слово в божественное происхождение Меровингов?

   Жак Ферра с некоторой обидой посмотрел на меня, но соизволил ответить:

   - У Приората Сиона имелись некоторые реликвии, подтверждающие обоснованность Меровингов на французский трон.

   - А именно?

   - Многие склоняются к версии, что в тайных сокровищницах ордена до сих пор хранятся,  и Святой Грааль*¹,и подлинное копьё Лонгина.

   - А кто, ты сказал, является последним магистром Приората?

   - По-моему, я не называл имени, но если тебя интересует, пожалуйста, обращайся в Ватикан. Думаю, они, если сочтут нужным, сообщат тебе подлинное имя магистра. Думаю, это кто-то из людей близких к Меровингам и Святому престолу.

   - Постой, постой. Ведь, если верить Дэну Брауну, магистрами ордена последние сорок лет были люди из рода Сен-Клер.

   - И ты попался на этот крючок! - воскликнул довольный моей наивностью Жак. - Ты ещё назови магистром Жака Соньера. Всё это вымышленные имена. Вот за это я и критиковал Дэна. Таких мест в романе, слабых с точки зрения исторической достоверности, полным-полно.

   Я переглянулся с Эвой. Девушка уже научилась понимать меня без слов. Она, сделав невинное лицо, спросила:

   - А причём здесь Ватикан?

   - Господи! Ещё один дилетант. На какой панели ты её подобрал, Зэн?

   Мой испепеляющий взгляд заставил редактора вздрогнуть

   - Ты хочешь, чтобы я сделал тебе больно?

   - Прости, прости...

   - Отвечай на вопрос.

   - Всё очень просто. В 1738 году Папа Клемент двенадцатый выпустил указ предписывающий следующее: в случае если католик примкнёт к масонам - то будет отлучен от церкви и очень строго наказан. В 1884 году Папа Лео Третий подписал энциклику, утверждающую, что масоны - одно из тайных обществ, которые пытаются возродить "традиции и обычаи язычников", да к тому же - "установить царствие Сатаны на земле"*². Но 27 ноября 1983 года Папа Иоанн Павел второй отменил все указы против масонов и разрешил католикам, спустя несколько сотен лет запрета, становиться членами тайных обществ без страха отлучения. Теперь скажи, разве сам папа Павел не масон? Чистой воды, даю голову на отсечение.

   - И что из этого следует? - я начинал терять терпение.

   - Ты даже не хочешь пошевелить мозгами, - было видно, что Жаку надоел допрос. - Всё просто. Раз пошла такая пьянка, в смысле церковной легализации тайных обществ, то Приорат наверняка предпринял попытки обрести покровительство папы в виде подписи и печати Святого престола на тексте устава. А такие вещи без личных встреч и письменных прошений не делаются.

   - Зачем Приорату Сиона "светиться" рядом с главой католической церкви?

   - Милый мой! Потомкам Меровингов нужен доступ к банкам, контролируемым Ватиканом, а последнему нужен контроль над Приоратом.

   - Постой, это о каких потомках Меровингов ты говоришь? Династия давно прервалась.

   Жак тяжело вздохнул и пожевал губами. Мне показалось, что он выругался сквозь зубы, сетуя на мою безграмотность и тупость. Ему пришлось объяснить мне всё до конца.

   - По одной из женских линий потомками Меровингов являются Каролинги - династия, сменившая потомков Иисуса на королевском престоле Франции. Династия Каролингов была родственна и другой династии - Капетингов. Потомками Хлодвига Меровинга, таким образом, являлись почти все короли Франции, включая Бурбонов. А кто у нас сейчас сидит на испанском престоле?

   - Бурбоны! - воскликнула Эва.

   - То-то и оно, - кивнул Жак. – Также прослеживаются династические связи Меровингов с шотландской королевской династией Стюартов. В жилах нынешнего короля Португалии также течёт кровь Иисуса и Магдалины.

   - Ты кладезь информации, - сказал я, довольный встречей с Жаком. - Что ни тирада, то классные новости. Сенсационный материал. Жаль, что я не журналист. Такую статью бы написал.

   - Это не новости, а история с географией, - желчно обронил редактор, вставая с кресла.

   Мы с Эвой поняли намёк и ретировались. Вскоре в своей квартире я уже собирал сумку, укладывая в её недра трое джинсов, дюжину рубашек, несколько кроссовок и десяток футболок с коротким рукавом.

   - Хорошо бы выяснить, кто сейчас Магистр Приората Сиона, - тараторил я, мучаясь с укладкой сумки. Кроссовки сорок четвёртого размера никак не хотели искать себе место в моём багаже.

   - Зачем же дело стало? - спросила Эва, оттесняя меня бедром и непостижимым образом раскладывая мои вещи в идеальном порядке и закрывая молнию сумки.

   - Затем, что надо проникнуть в закрытые архивы Ватикана. Это было сравнительно просто в прошлом веке, но не сейчас. Дымоходы в соборе Святого Петра недавно переделали. Они стали такими узкими…

   - Всё упирается в деньги, - загадочно произнесла Эва.

   - Ты о чём? - не въехал я в тему.

   - У меня есть знакомый хакер в Риме.

   - Господи! И ты молчала?

   - Вот, говорю...

   Я достал одну из своих банковских карт.

   - Поедешь в Рим. Вот тебе пин код... - клочок бумаги перекочевал в маленькую, пахнущую свежестью, ладонь девушки. - Запомни и съешь.

   - Обязательно, - засмеялась она. - А ты куда?

   - На Восток. Надо проверить ещё несколько версий, чтобы к ним уже не возвращаться. Вернусь, расскажешь всё, что удастся твоему знакомому узнать. Не забудь составить финансовый отчёт, собирай все чеки, даже из Макдональдса.

   - Хакеры не дают расписок.

   - Занесём эту сумму в графу "разное", - сказал я и выскользнул за дверь.

   Почти напротив моего дома я заметил стоящее у тротуара авто. Ничем не примечательный "Ситроен" привлёк моё внимание тонированными стёклами. Внутри вспыхнул огонёк сигареты. Кто-то затянулся, выпустив струйку дыма из щели между приспущенным стеклом и рамкой двери.

 

*¹ Святой Грааль - в средневековых кельтских и нормандских легендах одно из орудий Страстей - чаша, из которой Иисус Христос вкушал на Тайной вечере и в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь из ран распятого на кресте Спасителя.

*² Подлинные выдержки из текста энциклики Ватикана.

 

   "Этой машины здесь быть не должно ", - подумал я.

   Дело в том, что на нашей улице парковочные места - большой дефицит. Все, кто жил по соседству, имели особые отношения с полицией. Владельцев машин не штрафовали, позволяя оставлять своих железных коней у тротуаров. Я знал в "лицо" все малолитражки нашего района. Этот "Ситроен" был чужим. Под щётками лобового стекла виднелось несколько полицейских квитанций, значит, машина стояла здесь достаточно давно.

   Из некоторой задумчивости меня вывел сигнал проезжавшего мимо такси. Я взмахнул рукой. Зафиксировав в памяти на всякий случай регистрационный номер "Ситроена", я плюхнулся на заднее сиденье жёлтого "Мерседеса" и через полчаса оказался в аэропорту.

 

Глава 6
Мои кузены Ли и Ямато

 

   Везение - потрясающая вещь. Мне удалось купить последний билет до Сеула, а это показалось мне добрым знаком. Конечно, можно было лететь до Пекина или Сингапура или, например, Тайбэя. Но Сеул меня устраивал, как нельзя лучше. Оттуда до китайского Чанши перелёт занимал три часа. Это избавляло меня от скоростных поездов, которых теперь я боялся больше, чем самолётов.

   Уже в Китае до горы Тэньшан меня довёз таксист всего за двадцать евро, и ночь следующего дня я встретил в кабинке канатной дороги, которая через двадцать минут подъёма закачалась на промежуточной станции почти рядом с храмом Чжужун*¹. Дальнейший путь к террасе "Для созерцания Лун" я проделал пешком. В два часа ночи здесь было пусто, потому что небо сплошь затянули облака. Я посидел, подождал немного, потом вздохнул и стал карабкаться на вершину горы.

   Скальная полка, нависающая над отвесным обрывом, показалась мне идеальным местом. Набрав воздуха в грудь, я издал тихий призывный клич. Пришлось повторить его три раза, прежде чем надо мной раздался шорох крыльев, и рядом опустился мой дальний родственник - десятая вода на киселе, внук достопочтимого Янь-ди.

   - Привет, Ли, - тихо поздоровался я.

   - Так и знал, что это ты, - сказал невзрачный, потрёпанный жизнью дракон - потомок изобретателя лекарств и покровителя земледелия. - Твой голос не спутаешь ни с одним драконьим рыком. Давно не виделись.

   - Да уж, давненько, - я положил своё крыло на плечо Ли.

   - Слухи ходят - ты в Индию зачастил, к храму Гефеста?

   - Там легче дышится.

   - Понимаю. Даже в нашей глухой провинции многое изменилось. Рудники, заводы, смог, цивилизация, чёрт бы её унёс с собой в преисподнюю.

   - Тогда ты давно не был в Европе, - жалобно сказал я.

 

*¹ Чжужун - храм на одной из террас одноимённому горному пику в Китае. Святилище посвящено покровителю огня Янь-ди - огненному императору. Согласно легенде мать Янь-ди, Нюй-дэн зачала его после того, как увидела дракона. Янь-ди имел змеиное тело и человеческое лицо.  Пик Чжужун находится на горе Хэньшан - одной из пяти священных даосских гор Китая.

 

 

   - Меня туда пригоршней изумрудов не заманишь. Здесь хоть иногда паломников попугаешь, вроде на сердце легче становится, а в Европе народ слишком дерзкий и безбоязненный. Ладно, покончим с жалобами. Что тебя привело ко мне? Только не говори, что соскучился по кузену.

   - Дело есть на миллион долларов.

   - Тьфу. У нас здесь - юань в ходу. А потом, ты же знаешь - я ненавижу деньги.

   - Тогда тебе понравится вот это, - я подвинул ближе к Ли коробку-термос и достал из неё большую глиняную миску, плотно закрытую крышкой.

   Мой кузен втянул ноздрями дразнящий вкусный запах.

   - Что это?

   - Взрывной чили со свининой, - сказал я и открыл миску.

   Ли не выдержал искушения, схватил ёмкость в лапы и опрокинул содержимое в пасть. Несколько мгновений он сидел с умильной миной, потом икнул и выпустил в ночь узкий язык огня.

   - Класс, - довольно пробормотал он. - Наш перец куда слабее.

   - Правильно. Куда ему? То, что я тебе принёс – бомба. Называется - мексиканский серрано. Адская штука.

   - Чёрт бы тебя побрал, Зэн. Доставил удовольствие. Знаешь, как подъехать ко мне на кривой козе. Что тебе надо?

   - Из наших собратьев тут, в Китае, никто не слышал о некоем железном наконечнике - христианской святыне?

   - У китайцев реликвий навалом. Правда, у даосов свои, у буддистов свои. С чего бы здесь кому-то интересоваться чужими артефактами?

   - Не скажи. Китай сегодня активно приобщается к западным ценностям. Думаю, "Триада"*¹ или кто-то из крупных финансовых воротил узнал о наконечнике, о его магической силе. Может те, кто имеет интересы на Западе или кто-то из высокопоставленных партийных боссов захотел иметь святыню в своей сокровищнице? Неужели ты не слышал ничего странного за последний год?

   Ли подумал немного, а потом выдал мне ценную информацию:

   - Нашим партийным бонзам некогда заниматься пустяками. Они озабочены плохими отношениями с американцами. Постоянные торговые войны грозят перерасти в военный конфликт. Китайская армия заканчивает перевооружение. То и дело проходят военные манёвры вблизи Тайваня, участились учебные пуски ракет в восточном направлении.  Недавно на военную морскую базу в Нинбо*² пришли неизвестно откуда две суперсовременные подводные лодки без опознавательных знаков. Таких посудин у Китая ещё не было. Растут поставки боевых истребителей последнего поколения из России. Тренировочные полёты - почти каждый день. Я летаю и оглядываюсь. Боюсь попасть в зону видимости радаров или оказаться в струе от реактивных двигателей. Какой к чертям собачьим наконечник, когда здесь и так оружия - некуда плюнуть. Пока только вблизи пяти священных гор относительно спокойно, да и то - всё меньше паломников, а больше бестолковых туристов. Бывает так, что зазеваешься, а они тут, как тут. Прикинешься развалинами или каменной оградой, так норовят на тебя влезть. Всё фотографируются, щёлкают затворами, слепят вспышками. Нет, ты скажи, разве это жизнь?

 

 *¹Триада - сообщество тайных преступных организаций в Китае и китайской диаспоре в других странах.

*² Нинбо - портовый город с населением более 6 млн. человек, расположенный на северо-востоке провинции Чжэцзян в КНР- база Флота Восточного моря.

 

   - Ли, братишка! Это первые сто лет трудно, а потом начинаешь привыкать. Где наша не пропадала?

   - Спасибо, утешил, - проворчал мой кузен.

   - Ты радуйся, что китайцы ещё почитают нас, змеев.

   - Ага, по праздникам, - отмахнулся Ли. - Запускают нас, бумажных, на верёвочках или таскают длинные чучела на палках, - дракон снова тяжело вздохнул. - Я скоро подамся отсюда на Тибет или в Гималаи. Там и люди проще, и природа чище.

   - Рыба ищет, где глубже, - согласился я. – Ладно. Если тебе больше нечего сказать о наконечнике, то мне пора. Рассвет скоро. Хорошо, что повидались.

   - Прости, что не сумел помочь, - сказал Ли, расправляя крылья. - Полетел я, бывай. Береги себя.

   - Ты - тоже.

   Ли собрался подняться в воздух, но передумал и обернулся.

   - Ты в Японии давно был?

   - Лет двадцать туда не заглядывал.

   - Раз уж ты в этих краях, в смысле – на Востоке, навестил бы дальнего родственника.

   - Какого? - небрежно спросил я, уже догадываясь, о ком вспомнил Ли.

   - Почтальона нашего непутёвого.

   - А что с ним не так?

   - Связался с якудза, какие-то дела у них общие. А это - опасные люди.

   - Почтальон - взрослый мальчик.

   - Вот именно, мальчик. Любит ходить по краю пропасти, экстремал чёртов. Может, хоть  тебя послушает, займётся общественно-полезным делом.

   - Это, каким полезным? - спросил я насмешливо. - Марки собирать или наладить производство зажигалок?

   - Этот отщепенец одно время молнии коллекционировал, а вот теперь - новое увлечение – дружба с якудза, - с нотками заботы в голосе проронил Ли.

   - У каждого свой путь, - жёстко сказал я, но увидев укоризну в глазах кузена, добавил:

   - Ладно, проведаю его. Посмотрю, что и как.

   - Спасибо...

   "Ибо-ибо...", - повторило горное эхо, устремляясь вслед за россыпью искр и инверсионным следом от хвоста дракона.

   На этой ноте мы расстались. Я спустился вниз, сбросил с себя лохмотья, в которые превратилась моя одежда и переоделся. Сумка стала значительно легче. Остановив одинокий грузовик, перевозивший руду, я доехал до небольшого отеля на окраине Хэньшань, оплатил номер и проспал в нём остаток ночи. В девять часов утра такси отвезло меня обратно в аэропорт Чанши. Отсюда мой путь лежал в Токио.

   Через пять часов полёта длинный эскалатор аэропорта Нарита доставил меня к терминалу, где находилась станция скоростного экспресса, отправляющегося в самое сердце префектуры Фудзи. Гора бессмертных*¹ выглядела так, словно её нарисовал на прозрачном холсте, сотканном из воздуха, сам Огата Гэкко*².

   "Слава Богам, что в августе здесь не бывает снега", - подумал я, взваливая на плечо свою сумку.

   Мне не хотелось ждать ночи, а затем лететь на вершину, прикрываясь складками местности, поэтому от озера Кавагутико до пятого уровня горы я добрался на регулярном туристическом автобусе. Само восхождение с перерывами возле ямагоя*³, где можно было купить воду и еду, отняло у меня четыре часа. Метеостанция, синтоистский храм и почтовое отделение оказались на тех самых местах, где и тридцать лет назад. Я нашёл уединённую лавочку и сел, лениво наблюдая за группами туристов. Потом часа два любовался Фудзиямой и дожидался темноты. Заметив человека, выходящего из почтового отделения, я пошёл к нему. В этот момент он аккуратно и сосредоточенно запирал входную дверь но, услышав шаги, обернулся.

   - Почтовое отделение уже закрыто, - сказал маленький лысый человек, одетый в фирменный китель почтовой службы Японии.

   - Я знаю. Но меня это не касается.

   - О, боги Синто! Кого я вижу? Зэн Дуглас решил полюбоваться Фудзи!

   - Не только. Пролетал мимо. Дай, думаю, навещу старого друга.

   - Эти слова - маленькая ложь. При твоём роде занятий пролетать мимо - непозволительная роскошь. Тебе что-то нужно от скромного почтальона, иначе я бы тебя ещё лет сто не увидел. Хотя, после того, как Сусаноо убил деда и подарил первому императору Ямато, принадлежащий мне по праву родства, меч Кусанаги*⁴, меня, приятель, уже трудно чем-либо удивить.

   После этой фразы правнука достопочтимого Ямата-но ороти*⁵ мне пришла в голову совершенно безумная мысль:

   "Может, японцам мало своего железа? Тем более, что не очень-то оно им помогает последние сто лет. Страна - в глубокой заднице. Американцы прессуют самураев по полной программе".

   Поэтому я не стал больше грузить родственничка душеспасительными беседами. Во-первых, это было бесполезно, а во-вторых, несмотря на скромное положение служащего и безобидный вид, он, по словам Ли, имел связи среди боссов "якудзы", а те, в свою очередь имели выходы на структуры власти. Поэтому мне ничего не оставалось, как взять быка, то есть, почтальона, за рога:  

   - Если ваши газеты не врут, главари крупных кланов якудзы тесно связаны с некоторыми лидерами правящей партии и влиятельными лицами в парламенте.

   - И какой у тебя к ним интерес? Может, ты расследуешь какое-то дело, связанное с коррупцией или другими грязными делами политиков? Не советую. Концов не найдёшь. Согласно неписаным правилам якудза, отдельный член любого клана, обвинённый в преступлении, принимает на себя личную ответственность за совершённое и, тем самым, никогда не даёт юридического основания обвинить своих боссов в противозаконной деятельности. 

   - Не собираюсь никого ни в чём обвинять и не буду ни для кого из твоих дружков занозой в месте пониже спины. Мне просто нужна кое-какая информация.

 

*¹ Гора бессмертных. Одно из названий Фудзиямы, стратовулкана на японском острове Хонсю в девяноста километрах к юго-западу от Токио.

*²Огата Гэкко - (род. 1859 г. — ум. 1920 г.) - японский художник и график, мастер жанра цветной гравюры укиё-э (направление в изобразительном искусстве Японии, получившее развитие с периода Эдо).

*³Ямагоя (яп.) - горная избушка. Промежуточные пункты на маршрутах восхождения на гору Фудзи.

*⁴Кусанаги - священный меч, являющийся сейчас одной из трёх регалий японских императоров. Согласно легенде он принадлежал мифическому восьмиглавому и восьмихвостому змею, которого убил Сусаноо, предварительно напоив свою жертву саке.

*⁵ Ямата-но ороти - восьмиглавый и восьмихвостый великий змей - дракон в синтоистской мифологии.

 

   - Ты должен мне намекнуть, в чём суть дела, тогда я подумаю с кем тебя свести.

   Мне пришлось вкратце рассказать своему другу о своих проблемах.

   - Сомневаюсь, что кто-то из влиятельных кумитё*² поможет тебе. Они замкнуты на внутренний рынок и, следуя моде времени, опустились до покровительства проституции, торговли наркотиками и людьми... - простой почтовый служащий подумал немного и предложил:

   - Тебе нужен кто-то, стоящий близко к Синобу Цукаса из клана Ямагути-гуми.

   - Почему Цукаса?

   - Только он занимается шантажом политиков, топ менеджеров корпораций, рейдерскими захватами, срывом собраний акционеров и манипуляциями курсом акций. Этот клан также имеет интересы в США и Европе.

   - Можешь свести меня с кем-то из боссов Ямагути?

   - Пойдём. Уже стемнело, - сказал вместо ответа внук Ямато-но ороти.

   - Куда?

   - У меня есть маленькая скромная хижина рядом с храмом. Темнота не способствует правильной орфографии и начертанию рекомендательных писем.

   - Твой пафос действует на нервы. А позвонить нельзя?

   Мой приятель усмехнулся.

   - Вот и видно, что ты далёк от японских реалий. Якудза давно не доверяют телефонам. Давай, двигай ногами. Кстати, заночуешь у меня. Вспомним золотые деньки драконов.

   Мне ничего не оставалось, и я последовал за почтальоном. После скромного ужина, состоявшего из риса и сырой рыбы, наступило время ритуала. Внук знаменитого дракона достал чистый белый лист бумаги, тонкую кисточку, чёрную тушь и, высунув раздвоенный язык, начал медленно выводить иероглифы. Я сидел напротив и наблюдал за процессом. Через двадцать минут, испортив не один лист и просушив песком всего два иероглифа, дракон протянул письмо мне.

   - Поедешь в Кобэ. Найдёшь штаб квартиру гуми. Тебе каждый прохожий покажет. Отдашь записку привратнику. Если Синобу на месте, он примет тебя.

   - Он - твой друг?

   - Оябун знает, кто я. Мы с ним выпили не одну чашку саке, пока я наносил ему на спину ирэдзуми*³ острыми бамбуковыми палочками, - криво ухмыляясь, сказал узкоглазый изверг. - Красивый тогда у меня получился дракон. Правда, хвост не уместился, пришлось использовать филейную часть спины и бедро.

   - Святые угодники! Ты хоть сделал парню обезболивающий укол?

   Мой приятель отрицательно покачал головой.

   - Почему?

   - Традиция, - ответил он. - Настоящие якудза - самураи. Они плюют на боль. Они от боли кайф ловят. Мазохисты, право слово. Я ему без укола и жемчужины вставлял под кожу пениса.

   - А это ещё зачем?

 

*¹ Оябун - босс якудза. Соответствует российскому "вору в законе".

*² Кумитё (яп.) - глава семьи.

*³ Ирэдзуми - особый вид татуировки у якудза, которая до сих пор накалывается вручную с помощью бамбуковых или стальных игл. Такая процедура мало того, что болезненна, она весьма ощутимо бьёт по карману и может занять не один год для воспроизведения всего рисунка.

   - Сколько лет эти парни проводят в тюрьме, столько зашивают себе в член жемчужин на радость женщинам. Это я их научил, - засмеялся змей.

   Мы ещё долго трепались, вспоминая весёлые истории из жизни хвостатых. Через полчаса, когда мы перешли на воспоминания о своих любовницах и жёнах, внук Ямато-но ороти закрыл глаза похожие на щели и захрапел.

   Я свернул письмо в трубочку, сунул за пазуху и выскользнул из красивого коттеджа, построенного в классическом японском стиле, который мой приятель называл скромной хижиной.

   "Интересно. На скромную зарплату такую не построишь. Куда смотрят налоговые органы?", - подумал я.

 

                                      ***

   В Кобэ шёл дождь. Лёгкий туман накрыл город. Таксист, когда я попросил отвезти меня к штаб-квартире клана Ямагути, со страхом посмотрел куда-то вверх, но ничего не сказал. Молча, аккуратно управляя автомобилем, он доставил меня туда, куда нужно за пятнадцать минут. Я вышел у самого высокого здания города, украшенного вывесками крупных японских компаний. Среди них были: Kawasaki Heavy Industries, Mitsubishi Motors и TOA Corporation. Возле дверей среди множества начищенных латунных табличек красовался герб Ямагути-гуми – ромб, внутри которого находилась геометрическая фигура, напоминающая наконечник копья.

   Я простоял возле стойки портье добрых десять минут, пока ко мне не вышел худой японец в строгом чёрном костюме, застёгнутом на все пуговицы.

   - Приветствую тебя, кёдай*¹! Ступай за мной, - сказал он, держа в руках трубочку письма, которую я перед этим отдал одному из охранников, спустившихся по звонку портье.

   С помощью скоростного лифта мы поднялись на предпоследний этаж и оказались в просторном холле, обставленном современной мебелью в стиле "хай-тек". По периметру стояли длинные диваны, на которых с трудом умещались человек десять молодых людей. Они сидели в напряжённых позах, сверля посетителя взглядами.

   - Хадзики*² есть?

   Я непонимающе уставился на парня. Моих знаний японского языка оказалось недостаточно, чтобы понять, чего от меня хотят.

   Молодой человек, сопя, обыскал меня и пропустил в одну из четырёх дверей, открытой кем-то невидимым изнутри.

   Навстречу поднялся невысокий, широкоплечий, с бычьей шеей человек. Его лицо выглядело чужим и неуместным на контрасте с внушительной и грозной фигурой. Глаза светились умом, на губах играла добрая приветливая улыбка. Воротник белой рубашки подпирал волевой подбородок, на галстуке блестела бриллиантовая заколка. Он выглядел преуспевающим адвокатом.

   - Друг наших друзей - наш друг, - сказал японец, кланяясь и указывая ладонью на одно из кресел возле стеклянного стола внушительных размеров. - Чем я могу вам помочь?

   Я замялся, не зная, с какой стороны подойти к интересующему меня вопросу.

   - Видите ли...

   - Смелее, мой друг. Говорите. Не бойтесь быть неправильно понятым. Чистые слова, незамутнённые ложью и жадностью, лучше, чем хитросплетения льстивых фраз, скрывающих грязные желания. Ведь вы - европеец?

   - В некотором роде, - обронил я тихо.

   Взгляд босса якудзы стал несколько жёстче.

   - Что вас привело в Японию? Чем вы занимаетесь?

   - Моя специальность - восстановление исторической справедливости.

   - Ага, значит вы - археолог, - кивнул японец. - Обращайтесь ко мне - мистер Накано. Итак, я вас слушаю, - он взглянул не свои наручные часы.

   - Я ищу одну антикварную вещицу, имеющую большую духовную ценность для христиан и хотел бы удостовериться, что её нет в стране Восходящего солнца.

   - У нас, конечно, есть интерес к антиквариату, но только не к европейским артефактам. Оружие знаменитых японских мастеров - другое дело.

   - Это не простой артефакт. Ради него в прошлом брали города и убивали сотни тысяч людей.

   - И что это за вещь?

   - Наконечник копья, пробившего плоть Иисуса Христа.

   - Что-то слышал об этой древней истории, но причём здесь мы?

   - Кто-то из людей, определяющих политику Японии, мог вынашивать планы отомстить Западу, завладев христианской святыней.

   - Неужели? - взгляд босса якудзы засветился искрами интереса. - И за что отомстить, хотелось бы узнать?

   - За ядерный удар по Хиросиме и Нагасаки, за бомбардировку американцами ещё десятка японских городов, за катастрофическое обесценивание йены, за утрату традиций и духовных ценностей, за поражение в войне, за ряд последующих разрушительных землетрясений, вызванных климатическим оружием, за унижение нации. В конце концов - былая гордость самураев могла сыграть в этом деле свою роль.

   - Вижу - вы хорошо подготовились к визиту. Но должен вас огорчить. Ни о чём таком я не слышал, - вежливо сказал мистер Накано. - Наши интересы ограничиваются пределами Японии.

   - Разве? А у меня иная информация. Вы имеете филиалы в Соединённых Штатах и некоторых европейских странах, а также контролируете несколько аукционов антиквариата, включая знаменитые Сотбис и американский Bonhams & Butterfields.

   Я брал кумитё на пушку и страшно блефовал, но мои слова не произвели на мистера Накано должного впечатления.

   - Из уважения к нашему общему другу, не буду с вами спорить. Весь бизнес нашего клана в США вполне легален, но к вашей железке мы не имеем никакого отношения.

   - Может не вы, а другая, конкурирующая с вами организация? - провоцируя японца, не сдавался я.

  - Равных нам по силе и влиянию в Японии нет, - разволновался Накано. - Сумиёси-рэнго*³ занимается примитивным рэкетом, грабежом банков и заказными убийствами. Инагава-кай*⁴ дальше Гонконга и Сингапура носа не показывает. Они давно уже не те и потеряли былую мощь...

 

*¹ Кёдай (Kyoudai - жаргон якудзы) - брат, коллега.

*² Хадзики (Hajiki - жаргон якудзы) - огнестрельное оружие, обычно - пистолеты.

*³ Сумиёси-рэнго - вторая самая крупная семья якудза, в которой состоит около 10000 членов в 177 кланах.

*⁴  Инагава-кай - третья крупнейшая семья якудза в Японии, в неё входит 7400 членов, которые распределены по 133 кланам. Штаб-квартиры семейства расположены в Токио и Иокогаме.

 

 

 

   Я отметил про себя фразу о банках и убийствах, поэтому на всякий случай задал последний вопрос, не дожидаясь, пока меня выставят за дверь или порежут на кусочки острыми самурайскими мечами за несвойственную японцам настойчивость:

   - Тогда, может быть, вы слышали о чём-то странном, необычном, связанным с вашими конкурентами? Ведь ваша разведка должна не выпускать остальные кланы из виду.

   Мистер Накано задумался, не сводя с меня проницательных умных глаз.

   - Вы очень настырны даже для европейца, - взгляд якудза стал таким, будто он размышлял - в какое место моего тела всадить пулю.

   - Хорошо, - сказал он. - Почему бы нет... Клан Сумиёси три месяца назад отправил в Европу пятерых профессионалов высокого класса.

   - Специализация? - быстро спросил я.

   - Промышленный шпионаж, сбор компромата, психологическое и физическое воздействие, заказные убийства, похожие на несчастные случаи. Все эти люди - бывшие послушники Собора всемирного мира.

   - Какого собора?

   - Кафедральный собор хиросимской Римско-католической церкви. Это - что-то вроде монастыря.

   - Благодарю вас, мистер Накано, - быстро сказал я, вставая. - Считайте меня своим должником. Через нашего друга свяжитесь со мной, если понадоблюсь.

   - Может быть, вам кагэтёфу*¹ нужна?

   - Нет, спасибо...

   Я не знал перевода слова "кагётофу", но это не имело ровно никакого значения, потому что моё оставление позиций походило на бегство с поля боя. Поездка на такси стоила мне не только денег, но и пару миллионов нервных клеток. Я всё время подозрительно рассматривал через заднее стекло машины следующие за нами авто, опасаясь слежки. Когда таксист, наконец, доехал до небольшого леса за пределами города, я вывалился из машины, быстрым шагом миновал обочину и, углубившись в заросли кустарника, даже не снимая одежды, разрывая ткани, выпустил из-под кожи крылья, затем хвост и взмыл в небо. Меня уже не волновали системы противоракетной обороны. Необходимо было срочно добраться до дома.

   Учитывая время, потраченное мной на отдых в уединённых, труднодоступных местах, на ожидание, пока истребители - перехватчики Китая, Индии и НАТО не уберутся с моего пути, я оказался на крыше своего дома ровно в два часа ночи. Если добираться самолётом, вышло бы на два часа больше, учитывая поездку на такси и прочие затраты времени, которые неизбежны в крупных аэропортах.

   Зависнув над карнизом, я обследовал пустую улицу, потом посмотрел на окна своей квартиры. В комнатах свет не горел, шторы оказались раздвинуты, внутри царил беспорядок. Сердце за последние шесть часов и так болело от нехороших предчувствий, а тут просто сжалось до размеров игольного ушка. Бросив свою сумку в трубу камина, я чуть не выколол о темноту глаза, пытаясь зрительно и на слух засечь посторонних в моей берлоге. Но внутри царила мёртвая тишина. Мне понадобилось десять секунд, чтобы спуститься по водосточной трубе и разбить крылом окно спальни. Эвы там я не нашёл. Впрочем, оказался пустым не только дом, но и мой сейф, внутренности письменного стола, где хранились архивы, записанные на флэш-карты. Пульс подскочил до двухсот ударов в минуту, и мне понадобилось добрых полчаса, чтобы взять себя в руки. Я вспомнил про машину с затемнёнными стёклами, про дымок от сигареты, выпускаемый в щель приспущенного окна...

 

*¹Кагэтёфу (Kagechoufu) - Денежная помощь, которую оказывает клан якудза своему собрату попавшему в беду.

   "Может, это были японцы? Хотя, маловероятно. Они не стали бы вламываться в квартиру во избежание лишнего шума", - мысли опережали одна другую, не давая сосредоточиться на главном.

   Осторожно ступая по обрывкам бумаг, по вещам, небрежно выброшенным из шкафа, по осколкам фарфора, я прошёл в ванну и влез под душ. Ледяная вода - испытанное средство. Через пару минут я оказался в состоянии соображать, что к чему. Прямо на мокрое тело я натянул джинсы и рубашку, потом проверил запоры на двери, хотя в этом уже не было смысла, задёрнул шторы, потом зажёг свет. Затем стал тщательно, не пропуская ни одной мелочи, обыскивать комнаты, раскладывая вещи по своим местам. Весь мусор был просеян сквозь пальцы и ссыпан в пластиковые мешки. Результатом долгого обыска оказалась флешка. Её я обнаружил за вентиляционной решёткой на кухне. Своего ноутбука найти не удалось, зато офисный компьютер внизу, в моей приёмной работал. Выдернув шнур питания беспроводной точки доступа из розетки, я включил гаджет и сунул в гнездо свою находку. Осторожности ради, я ещё раз проверил, чтобы компьютер был отсоединён от Интернета, и принялся по очереди открывать файлы, которые я обнаружил на карте памяти. Подозрения в отношении Эвы рассеялись сразу, но остались опасения за её здоровье и жизнь. Девушка не могла меня предать, если оставила в тайнике информацию, которую её приятель - хакер скачал из архива Ватикана. Я бегло читал всевозможные указы Святого престола, не особенно вникая в смысл бумаг.

   "Где взяли Эву? В Риме или уже здесь? Если в Риме, это сулит мне головную боль. Слишком много потеряно времени. Если служба безопасности Святого престола проследила мою подругу до квартиры, тогда, возможно, найти её будет проще. В полиции - рутина. Пока допросы, протоколы и прочее. Найму адвоката. Ну, что ей грозит? Не она же взламывала сервер Ватикана.

   Мои умозаключения отошли на второй план, когда взгляд наткнулся на копию энциклики Святого престола, где я увидел печать камерария папы размещённую под текстом, благословляющим Приорат Сиона. Фамилия Великого Магистра была вписана красными чернилами и звучала так: "Джонатан Сандри". Под документом значилась дата: "20 января 2004 года от Р.Х.". В следующем файле я нашёл сведения, которые удалось найти Эве о действующем магистре Приората:

   "Его Высокопреосвященство кардинал Джонатан Сандри. Родился 25 ноября 1949 года в Буэнос-Айресе, Аргентина. Аргентинский кардинал. Апостольский нунций в Венесуэле и Мексике. Второй заместитель государственного секретаря Ватикана, префект Конгрегации по делам юго-восточных церквей. Близкий друг папы римского Иоанна Павла II. Сохранил все свои посты при следующих папах - Бенедикте XVI и Франциске I. Представители организации "Survivors Network of Those Abused by Priests, объединяющей жертв надругательств священников-педофилов над детьми, на одной из пресс-конференций обнародовали список, названный "Дюжина грязных кардиналов". В списке значатся люди близкие к Святому престолу и в разное время претендовавшие на избрание папой. Они были замешаны в скандалах о сексуальных домогательствах в отношении подростков. Среди этих священников - архиепископ Милана Анджело Скола, аргентинец Джонатан Сандри, а также государственный секретарь Ватикана кардинал-камерленго Тарчизио Бертоне".

   - Это называется "приехали". Неплохая компания, - тихо сказал я и открыл следующий файл.

   "Франциск. Двести шестьдесят шестой папа римский. В миру носил имя Хорхе Марио Бергольо. Первый папа-иезуит. Первый папа, монашествующий в духе святого Ромуальда с соблюдением строгой аскезы*¹, обетами молчания, практиками ночных бдений, умерщвлением плоти и ношением власяницы*².15 апреля 2005 года адвокат, защищающий в судах права человека, предъявил уголовное обвинение тогда ещё кардиналу Бергольо, представив неопровержимые доказательства. Среди фактов были: сговор будущего папы с военной хунтой, имевший место в 1976 году. Кардинала также пытались обвинить в смерти двух иезуитских священников, но не могли ничего доказать ... Кстати, сеньор Бергольо возведён в кардиналы папой Иоанном Павлом вторым. В бытность кардиналом и высокопоставленным иерархом католической церкви Бергольо отказался от служебного автомобиля и пользовался общественным транспортом..."

   - Папа - иезуит, это я ещё могу понять, но ведь этот человек – явно воспитан на теориях Опус Деи! - воскликнул я. - Да ещё в своё время он сотрудничал с военной хунтой. Боже, куда катится мир! Предшественник Франциска – стопроцентный покровитель нацистов, а новый папа, сам с младых ногтей нацист. Это же надо - на автобусе ездил? Для охраны такого лица на улицах требуется гораздо больше денег, чем на содержание бронированного автомобиля.

   Я выключил компьютер и вытащил из него флешку. Потом нашёл шнурок, сделал петлю, повесил карту памяти на шею и стал ругать себя за то, что втянул Эву в это грязное дело. Сердце продолжало биться неровно, к горлу подкатывала тошнота, тревога не выпускала меня из своих когтей. Я налил себе полстакана виски и проглотил напиток залпом. Усталость и спиртное сделали своё дело, и я провалился в сон.

 

*¹Аскетизм — вид духовной практики, преднамеренное самоограничение, самоотвержение, либо исполнение трудных обетов, порой включающий в себя самоистязание.

*²Грубая волосяная одежда, которую носили на голом теле отшельники, монахи-аскеты в знак смирения.

 

                                    ***

 

   Меня разбудили шаги и шорох. Мои пальцы непроизвольно превратились в когти. Я вскочил, подбежал к двери и распахнул её. Передо мной на лестничной площадке стоял мальчишка. Таких бездельников много на улицах Парижа. За спиной у парнишки висел красный рюкзак, в руках он держал конверт.

   - Чего тебе? - спросил я, настороженно оглядывая пространство коридора.

   - Табличка ваша где? - вопросом на вопрос ответил он.

   - Какая тебе табличка нужна?

   - С номером квартиры.

   - Это квартира номер пять, - проворчал я.

   - Тогда, вот это - вам, - парень протянул мне конверт и сделал ладонь ковшиком.

   - Тебе ведь уже заплатили. Не так ли? Так что, катись отсюда, - сказал я.

   - У, жмот! - крикнул пацан и стремглав кинулся к лестнице.

   - Постой, - остановил я парня. - Держи десять евро. Кто тебе дал конверт?

   - Какой-то азиат, - независимый разбойничий свист мальчишки больно ударил по ушам.

   Я вскрыл конверт и сразу узнал почерк Эвы.

   "Зен! Со мной - почти всё в порядке. Эти люди хотят получить пароль доступа к файлам, которые они скачали из твоего ноутбука. Мне почти ничего не угрожает, но они хотят с тобой встретиться. Место - кафе "Две мельницы". Время - сегодня или завтра в десять часа после полудня. Не задерживайся, прошу тебя".

   "Два слова "почти" в одном послании - это значит - дело совсем плохо", - подумал я, закрывая дверь.

   До вечера ещё было далеко. Я сварил себе кофе и, прихлёбывая крепкую, ароматную, густую жижу, стал обдумывать план дальнейших действий.

    Кафе "Две мельницы", получившее известность в 2001 году благодаря фильму "Амели" режиссёра Жан-Пьера Жёне, находилось на Монмартре рядом с кабаре "Мулен Руж" и "Мулен де ла Галет". Такси, по моей просьбе, высадило меня в квартале от нужного места. Я прошёл пешком оставшуюся часть пути, заходя в подворотни, обследуя тёмные закоулки, пугая дешёвых проституток своим мрачным видом.

   "Засада? Может быть. Если им нужна информация, которой у меня - море, они попытаются сначала надавить на психику, а потом, если не удастся запугать, скрутят меня и запихнут в багажник машины. Вот только я не вижу здесь подходящего авто".

   На улице стояли одни малолитражки, в багажник каждой из которых не поместилась бы даже кошка.

   "Вот время они выбрали удачно. В варьете только началось представление, народу на улице почти нет, кафе пустует".

   Я не стал заходить внутрь заведения, а выбрал столик снаружи и сел лицом к проезжей части. Наверняка моё лицо они давно сфотографировали, а я не хотел усложнять им задачу. Мне нравились поединки с открытым забралом.

   Недооценка действий врага сыграла со мной злую шутку. Удар по глупой голове высек искры из глаз, после чего сознание окутал серый туман… Всё было сделано мастерски. Они зашли со спины. Очевидно, наблюдали за мной из глубины кафе. Я почти перестал что-либо соображать, но мозг продолжал фиксировать отдельные картины. Сильные руки подхватили меня и поволокли вдоль улицы, причём я машинально переставлял ноги, пытаясь не упасть. Со стороны сцена выглядела так, будто приятели тащили подвыпившего человека, оказывая ему услугу. Завизжали тормоза. Открылся багажник, и меня запихнули внутрь. Машина с пробуксовкой колёс рванулась с места. Я попытался фиксировать повороты, но вскоре бросил это занятие и лёг на спину, закрыв глаза.

   Поездка длилась почти час. Через двадцать минут шины зашуршали по гравию. Автомобиль двигался всё медленнее, а потом, резко остановился. Железо над моей головой ушло вверх, и меня ослепил зрачок фонаря.

   - Вылезайте, пожалуйста, - дуло пистолета упёрлось мне в грудь.

   Акцент похитителя был чудовищен.

   Жалобно стеная, я закинул ноги вверх и, помогая себе руками, выбрался из машины. Мои запястья тут же стянули наручниками. Привыкнув к свету, я постарался разглядеть лица окруживших меня людей. Их оказалось трое, и все имели азиатские лица.

   Беседа состоялась в подвале заброшенной фермы при свечах. Тот, кто спрашивал, сносно говорил по-французски и выглядел старше своих товарищей.

   - Давайте сразу условимся, - мягко сказал он, показывая на одинокий стул посередине помещения. – Будете говорить правду - мы вас отпускаем вместе с вашей подругой. Солжёте хоть в слове, будем отрезать у девушки по пальцу каждые пять минут в вашем присутствии. Хорошо?

   - Ничего хорошего.

   - Не понял...

   - У нас в Европе так не принято. Здесь всё продаётся и всё покупается. Ваша цена меня не устраивает, - я спрятал усмешку в уголках губ и скривился от боли в затылке. - Обязательно было бить меня? Могли бы договориться иначе.

   - У нас мало времени, - сказал азиат.

   - Ещё бы. Долгий путь вы проделали. Япония далеко. Вам уже хочется отведать "суши". Соскучились по клану Сумиёси?

   - Откуда вы знаете... – начал, было, японец. - Впрочем, это - неважно. Отвечайте на вопросы.

   - Валяйте. Что вас интересует?

   - Вы уже нашли копьё Лонгина?

   - Конечно, нет. Неделя расследования - слишком малый срок для успеха.

   - Кто ваш заказчик?

   - Понятия не имею.

   - Где ваши отчёты по делу?

   - Были в моём ноутбуке, но вы его, очевидно, сломали...

   - Предварительно скачав всю информацию на свои носители, - перебил меня японец. - Поэтому, назовите мне код доступа к файлам.

   - Отсоси, - грубо сказал я.

   Мой собеседник холодно усмехнулся и кивнул своим товарищам. Двое взяли меня за руки и прижали к спинке стула. Третий подошёл ближе, достал из-за спины длинную палку с толстой рукоятью. Сильный разряд тока в грудь подтвердил мою догадку, что эта штука - мощный электрошокер. Кривая судорога свела моё лицо.

   Парень оценил моё молчание и стиснутые зубы, поэтому повернул на рукоятке рычажок и снова коснулся меня своей палкой.

   - Лучше бы ты этого не делал, - сказал я, распрямляясь и одновременно разрывая пластик на запястьях. Длинные когти, мгновенно появившиеся из моих лап, располосовали животы парней справа и слева. Японец – любитель забав с электричеством, упал к моим ногам с разорванным горлом. Следующим движением я выбил пистолет из кулака старшего якудза, который даже успел опустить предохранитель и передёрнуть затвор. Он был быстр, но я оказался быстрее. Его глаза, наблюдая за моим перевоплощением, превратились в щёлочки. Гримаса дикого страха исказила бледное лицо. Я заставил его встать на колени и спросил:

   - Где моя девушка?

   Он попытался что-то сказать, но потом плюнул мне прямо в пасть. Влага закипела на моём языке, и я схватил его за одежду.

   - На кого ты работал?

   Якудза молчал, судорожно дёргая кадыком.

   Я выволок его из подвала, потом вытащил во двор и вместе с ним поднялся в воздух, перевернув парня головой вниз.

   - Сейчас я тебя отпущу, и твои мозги будут счищать с крыши вон того "мерседеса", - зловеще сказал я азиату на ухо, стараясь, чтобы шум ветра не перекрывал мой голос.

   Под нами внизу вилась лента асфальта, по которой проносились машины.

   - Где девушка? - рявкнул я, постепенно разжимая когти правой лапы.

   - Ресторан Матсуи, рю де Ришелье, - взвизгнул парень. Его глаза от ужаса готовились выпасть из орбит.

   Я отпустил его и, кружа над дорогой, отметил, насколько красивым оказался его вертикальный полёт. Он упал под колёса огромного грузовика с сорокафутовым контейнером в качестве прицепа, на котором красовалась надпись "France-Cargo".

   Автомобилем, в котором меня везли, оказался "Пежо - 608" Это была красивая длинная машина с мощным двигателем. Я сбросил не землю остатки одежды, вернулся в подвал, оценил размеры костюмов на трупах, потом раздел самого рослого из японцев и натянул на себя всё, что было на парне. Чёрный узкий галстук нашёл место в кармане пиджака. В остальные на всякий случай я рассовал пистолеты. Через пять минут Пежо вылетел на дорогу и помчался в сторону Парижа.

   Окна ресторана Матсуи, выходящие на площадь, ещё светились. Через витрины, в которых висели красные фонарики, украшенные иероглифами, можно было разглядеть загулявших посетителей.

   "Похоже, работают до последнего клиента", - подумал я и припарковал машину метрах в двухстах от входа. Длинный фасад дома, в котором располагался ресторан, делила на неравные части арка. Я нырнул туда и, натыкаясь на мусорные бачки, пошёл вдоль стены. Сделав три десятка шагов, я обнаружил чёрный ход, рядом с которым аккуратной стопкой стояли пустые ящики, коробки и пластиковые пакеты. Дверь оказалась приоткрытой, из щели пробивалась полоска света. Одним глазом я заглянул внутрь и тут же едва успел отпрянуть в сторону. Дверь распахнулась, наружу вышел японец в красном переднике. В руках он тащил корзину. В нос ударил запах рыбных отбросов и сырых овощей. Не давая парню привыкнуть к темноте, я схватил его за голову и проверил ею крепость кирпичной стены. Японец рухнул в кучу отбросов, вывалившихся из корзины. Я приподнял его и засунул в мусорный бак.

   Узкий коридор вывел меня на кухню, где два повара разделывали большого тунца. Завидев меня и переглянувшись, оба схватили в руки по ножу и, огибая плиты и металлические столы, молча, двинулись навстречу непрошеному гостю. Я сбросил пиджак и обмотал им левую руку. Пришлось раза четыре подставлять под рубящие удары дорогую ткань, прежде чем мне удалось застать одного из нападавших врасплох. Сильный удар в пах отбросил азиата на горячую плиту. Японец, выпустил из рук нож, дико закричал и заметался в проходе. Налетев на второго повара, он оттолкнул его в сторону и бросился к чёрному ходу. Я перехватил его у самой двери и развернул обратно. Длинная сдвоенная автоматная очередь почти разрезала парня пополам. Звук выстрелов заставил вспомнить о пистолетах в моих карманах. Я упал на спину, закрываясь мёртвым телом. В проходах, широко расставив ноги, стояли два японцев в одежде официантов и пытались поменять обоймы. Я выхватил пистолет и несколькими выстрелами в ноги уложил не только их, но и повара, снова бросившегося в мою сторону. Потом, сбросив с себя мертвеца, я встал на ноги и сделал ещё три контрольных выстрела в головы моих противников. За ширмой, отделяющей обеденный зал от кухни, слышались крики, звон посуды и топот ног. Не обращая внимания на шум, я пошёл вперёд и увидел лестницу, ведущую на второй этаж. Там оказалось несколько дверей, одна из которых быстро открылась, бросив длинную полосу яркого света на пол. В проёме показался парень с пистолетом в руке. Пули выбили несколько кусков штукатурки из угла стены, за которым я едва успел укрыться. Я достал ещё один пистолет, проверил обойму, вставил её на место и передёрнул затвор. В коридоре резко пахло порохом, где-то звякнула гильза, потом наступила тишина. Спустя мгновение японец что-то свирепо крикнул, выстрелил ещё раз и снова заорал. Я высунул руку и бросил в его сторону использованное оружие. В ответ прозвучало ещё шесть или семь выстрелов, потом звякнула о доски пола пустая обойма. Я рванулся к двери и ворвался в комнату, застав парня врасплох. Его запасная обойма застряла в кармане. Он пытался вытащить её, разрывая ткань, но мой пистолет уже выплюнул две пули, отбросив азиата на красный кожаный диван. Лицо несчастного превратилось в кровавое месиво. Держа оружие наготове, я обошёл две смежные комнаты, быстро осмотрел их и понял, что в маленькой спальне держали заложника. Толстые внутренние ставни закрывали окна. По центру помещения стояла кровать, на матрасе валялись наручники и женская шпилька.

   - Эва! - крикнул я, заглядывая во все углы, открывая дверцы единственного шкафа отдёргивая клеёнку душевой кабины в крошечной ванной.

   - Эва! Где ты? - оглянувшись, я увидел раскрытое окно и подбежал к нему. Пересекая пространство по диагонали, к противоположной стороне площади бежала девушка. Ветер трепал её чёрные волосы и подол платья.

   - Эва! - на этот раз от моего рыка вылетели стёкла близлежащих домов и упали на мостовую осколки от нескольких энергосберегающих уличных ламп.

   Девушка замедлила свой бег, остановилась и оглянулась. Я выпрыгнул в окно, приземлившись на четыре точки, и помчался к Эве. Мы бежали навстречу друг другу, словно притягиваемые мощным магнитом. Я подхватил девушку на руки и медленно опустился на колени. Она обхватила мою талию ногами и заплакала, запрокинув лицо. На её шее и груди я заметил ожоги от сигарет.

   - Всё позади, милая, всё позади, - шептал я, слизывая с собственных губ её и свои слёзы.

   Где-то далеко зазвучали полицейские сирены. Я обвёл взглядом окна домов, выходящих на площадь. Кое-где виднелись силуэты людей, вспыхивали блики фотокамер, зажигался свет.

   - Пойдём отсюда, - сказал я Эве и, не давая ей опуститься на землю, быстро понёс к машине.

   Пежо завёлся с первого поворота ключа, машина рванулась вперёд, и мы запетляли по боковым улицам, покидая рю де Ришелье.

   Створки ворот ограды, опоясывающей небольшой домик на окраине Парижа, автоматически отошли в сторону, пропуская наш автомобиль. Загнав его в гараж, я взял Эву за руку и повёл к крыльцу. Потом нащупал потайную щель над дверью, нашёл ключ, впустил девушку, вошёл сам и ввёл код на панели сигнализации. Мы поднялись по лестнице на второй этаж, где я раздел Эву, открыл кран горячей воды, потом добавил холодной и, уложив девушку в ванну, присел рядышком на пол.

   - Прости, - сказал я, приближая своё лицо к уху Эвы.

   Она порывисто обняла меня, потом испуганно отстранилась.

   - Ты ранен? - кровь испачкала внутренние стороны её рук возле локтей.

   - Это не моя кровь, - тихо сказал я.

   - Слава Богу, - её губы слегка дрожали.

   - Когда тебя взяли? - спросил я.

   - На следующий день после того, как прилетела из Рима.

   - Как ты могла открыть им дверь?

   - Я заказала пиццу по телефону и думала, что это доставка.

   - Понятно, - сказал я, пропуская волосы девушки между пальцев. - Ты сумела снять наручники. Твоя шпилька пригодилась. Почему они не отобрали её?

   - Ты же видишь мои волосы. Я сама случайно обнаружила её. Шпилька запуталась... А когда начался внизу шум, и китаец выскочил наружу, я подумала, что пора бежать.

   - Японец, - поправил я девушку. - Это он в тебя стрелял?

   - Целых два раза. Но промахнулся. Хорошо - наручники сразу открылись...

   - Ты сильно рисковала. Я был уже рядом.

   - Подумала, что это разборки между бандами... Знаешь... Как в кино про мафию.

   Я улыбнулся.

   - Молодец. Пожалуй, возьму тебя в компаньоны.

   - Правда? А ты флешку нашёл?

   - Случайно, - соврал я. – В том месте её бы сам не чёрт не отыскал. Куда уж азиатам?

   - Но ты нашёл, - губы Эвы приоткрылись, в полумраке блеснули зубы. Она поцеловала меня и опустилась глубже в ванну. Ресницы дрогнули и начали закрываться. Было видно, что напряжение постепенно отпускало её.

   - Я люблю тебя, - прошептал я ей на ухо. - Полежи, поспи немного, я потом перенесу тебя на постель.

   - А любовь будет?

   - Как скажешь. Ожоги не болят?

   На этот вопрос я не получил ответа. Девушка спала, положив голову с пучком густых чёрных волос на край белой ванны.

   Через десять минут я осторожно и бережно вынул сонную Эву из воды, завернул девушку в махровую пушистую простыню, перенёс в спальню и уложил в постель, прикрыв тёплым одеялом. Она что-то пробормотала, повернулась на бок, положила сведённые вместе ладони под румяную щёку и крепко заснула. Здесь со мной она была в безопасности. Об этом доме не знала ни одна живая душа, даже моя старушка-секретарша.

   Я спустился вниз, внимательно осмотрел порезы на левой руке от ножей поваров, нашёл в баре бутылку виски и протёр спиртным раны. Потом сделал хороший глоток и стал размышлять.

   "Кто нанял японцев-христиан? Кому ещё нужна информация о наконечнике и само копьё? Может быть, Ротшильды и компания из "Комитета 300", желающие вернуть себе реликвию? Или Святой престол, узнав, что настоящее "Копьё судьбы" утрачено масонами, решил разыскать его? Но Святой престол никогда не действовал напрямую. Если учесть, что "Опус Деи" - неофициальный центр всех спецслужб Ватикана, значит, именно ордену поручено возвратить копьё под контроль папы или американцев. Правда, есть ещё иезуиты. Кто знает, не хотят ли они вернуть себе власть над Святым престолом и былое влияние на мирские дела?"

   - Интересный расклад получается, - бормотал я, снова рисуя схемы и выписывая имена. - А почему не может быть такого варианта?

   Я начертил на бумаге один квадрат внутри другого.

   "Если "Опус Деи" добился статуса личной прелатуры папы римского, не является ли орден мозгом и сердцем сложной интриги, имеющей целью захват власти внутри католической церкви? Пока верх взяли иезуиты, поставив над католиками своего папу Бергольо - Франциска. Но рядом с понтификом возле Святого престола находится второй аргентинец - Великий Магистр "Приората Сиона", выкормыш "Опус Деи" - Джонатан Сандри. Кто кого контролирует, хотел бы я знать? Приорат Сиона Опус Деи или наоборот. Сдаётся мне, потомков Меровингов втянули в игру, которая называется "Напёрсток". Эй, Бурбоны и Стюарты! Смотрите! Вот он - наконечник. Накрываем. Отгадайте - где он?"

   Этот же вопрос мучил и меня. А ещё я начал чувствовать себя между молотом и наковальней. Наковальней представлялся мне священный союз Ватикана и американских масонов, а молотом - "Опус Деи".

   "Впрочем, - подумал я. - Весь мир находится в таком положении".

   О том, чтобы свалить, исчезнуть, оставив поле битвы, не могло быть и речи. Никто не смеет угрожать драконам, тем более - брать в заложники их любимых девушек. Мне давно нужен наследник, а Эва поселилась в моём сердце на веки вечные. Чтобы обезопасить себя, а заодно, в будущем, шесть миллиардов людей от уничтожения, чтобы не дать кровососам выпить соки земли до сухого остатка, я должен найти копьё.

   "Значит, пора двигать в Аргентину. Институты Опус Деи в Италии и Австрии - ширма, дымовая завеса. Настоящее гнездо у них там. Так сказать - штаб-квартира".

   Половину следующего дня пришлось посвятить деловым встречам с некоторыми знакомыми редакторами французских газет, но лишь один из них обеспечил меня удостоверением специального корреспондента и командировочным предписанием в Буэнос-Айрес. Итак, я получил прикрытие и мог легально задавать любые неудобные вопросы разным людям. Следующий мой визит озадачил полицию восьмого округа Парижа. Я написал заявление по поводу ограбления квартиры, потом через моего приятеля - комиссара ускорил получение аргентинских виз для себя и Эвы. К вечеру в моём кармане уже лежали два загранпаспорта с необходимыми штампами. Всё это стоило мне двух ящиков коньяка и обещания передать редактору сенсационные материалы, касающиеся папы Франциска. У меня ещё осталось время объехать несколько магазинов и купить для Эвы кое-что из одежды.

   Я застал девушку за приготовлением ужина. Она грациозно передвигалась по кухне в моей рубашке одетой на голое тело, нарезая хлеб, сыр и ветчину. Салат из крабов уже стоял на столе между тарелками и свечами.

   - Откуда всё это? - проворчал я, ставя на стол бутылку вина.

   - Из магазина, - ответила она, целуя меня в щёку. - Деньги я нашла в комоде.

   - Ты ходила в магазин? - рассердился я.

   - Не ходила, а ездила на автобусе.

   - Ты с ума сошла. Вот в таком виде? - я легонько шлёпнул девушку по круглому заду, приподнимающему ткань рубашки.

   - Одела твои гигантские шорты, подвязала их ремнём, сунула ноги в пляжные тапочки, которые нашла в кладовке. Кстати, чьи они?

   - Неважно, - мои щёки залил румянец. – Значит, ты была похожа на клоуна. Я же оставил записку, в которой тебе велено не высовываться из дома.

   Эва беспечно взмахнула ножом, зажатым в кулачке.

   - Прости, я её не нашла.

   - Да вот же она, - закричал я, взлетая вверх по лестнице и тут же спускаясь вниз. - На прикроватной тумбочке лежала.

   - Не кричи, пожалуйста. Я такая рассеянная сегодня. Наверное, не обратила внимания.

   - А ты не врёшь? Клочок бумаги лежал на полу.

   - Но ведь ничего не случилось. Открывай скорее вино. Сегодня - наш вечер.

   Ну что мне с ней было делать? Я отыскал штопор и открыл бутылку.

   - Там у тебя в гостиной проигрыватель и диски. Можно я поставлю что-нибудь?

   Я кивнул и пошёл в ванную - мыть руки.

                          

Глава 7
Аргентинское танго

 

   "Gran Hotel Argentino" хотя и был трёхзвёздочным, но оказался очень уютным, да, к тому же, выстроенным в классическом испанском стиле. Он находился в центре Буэнос-Айреса всего в сорока минутах езды от аэропорта и в нескольких метрах от центральной улицы города - авеню "9 июля". Я выбрал эту гостиницу по двум причинам. Во-первых: в этом квартале отелей было пруд пруди, и мы ничем не выделялись из общей массы туристов, шатающихся по улицам. А во-вторых, здесь всё было рядом: здание спецслужб, министерство финансов, банки, многочисленные кафе, магазины, кафедральный собор и памятники архитектуры, хранящие следы бурного прошлого страны. И самое главное, что небольшой ресторан, приютившийся в старой галерее, уцелевший после реконструкции площади Мая, служил местом встречи журналистов жёлтых изданий и внештатных корреспондентов многих газет. На второй день пребывания в этом шумном и весёлом городе, буквально пронизанном звуками танго, выплёскивающимися на улицы из окон кафе, я пристроил Эву в одну из туристических групп, отбывающую по маршруту "Дорога иезуитских миссий*¹", а сам отправился в нужный мне ресторан.

   Два десятка столиков, длинная стойка бара, сооружённая  по периметру зала, шум голосов и звон вилок о тарелки, музыка – неизменное, классическое танго, громкие споры. Заведение мне понравилось простотой нравов и абсолютным отсутствием интереса завсегдатаев к незнакомым людям. Я нашёл свободный столик в углу и громко заказал подошедшему официанту бутылку виски и пару стаканов. Взоры ближайших ко мне людей обратились в мою сторону. Я не торопясь налил себе полстакана спиртного и медленно процедил напиток сквозь зубы. Кто-то ахнул в углу, кто-то стукнул ладонью о стол, нарушив напряжённую тишину.

   - Могу поспорить, что вы - американец, - ко мне подсел тощий волосатый парень, увешанный фотоаппаратурой. - Меня зовут Мигель, - он протянул мне узкую ладонь. - Каким ветром вас занесло Аргентину? Стойте, сам догадаюсь. Судя по одежде, вы - не только американец, но и журналист. Значит, ваше издание интересует назревающий военный переворот. Я прав?

   - Чего налить тебе сынок? - лениво спросил я. - Виски хочешь?

   - Для виски слишком рано, а вот пива бы выпил.

   - Два пива этому парню, - я схватил за рукав официанта.

   - С чего ты взял, что я интересуюсь переворотами? Мне на них плевать с купола вашего кафедрального собора. Очередная хунта в Латинской Америке - это не новость, а надоевшая рутина. Ничего интересного.

   - Напрасно вы так думаете, - Мигель, прикладываясь к своему пойлу, оглядел зал. - Вон тот старик, - он показал горлышком бутылки на человека лет семидесяти у стойки, - такую сенсацию выдал лет пятьдесят тому назад, что его репортажи покупали ведущие мировые агентства новостей. Сейчас, правда, он уже не тот, зато его внучка, несмотря на молодость, унаследовала его бульдожью хватку.

   - И чего такого он там написал? – с безразличным видом спросил я.

   - Точно не могу сказать, но что-то о роли семьи Рокфеллеров в смене правящего режима в Аргентине.

   - Ничего не знаю об этом.

   - Хотите, я позову его. Он вам всё расскажет. Старик любит выпить, а когда выпьет, его так и тянет излить перед кем-нибудь душу. Мы все уже привыкли к его трёпу, а вот вы… Вам будет забавно послушать.

   - Зови, - делая вид, что мне нужно просто убить время, я налил себе ещё виски.

   Мигель сорвался с места и через минуту притащил к моему столику ветерана журналистики.

   - Хотите выпить со мной? - предложил я, наливая второй стакан на четверть.

   - Не откажусь. С утра сушняк замучил, - сказал старик. - Как вас зовут, юноша?

   - Можете называть меня Зэн.

   - Мигель сказал, что вы американский репортёр. Что-то вроде вольного стрелка в поиске сенсаций.

   - Пусть так, - легко согласился я.

   - Не люблю американцев, - буркнул почтенный кабальеро, опрокидывая содержимое стакана в рот. – Меня зовут Алехандро Фокс. К вашим услугам.

   - За что такая немилость к американцам? Разве вы сами - не американец?

   - Южно, южноамериканец, молодой человек, а это большая разница. А за что не люблю гринго? За геноцид по отношению к остальному миру.

   - Так уж и геноцид? - вступился за меня Мигель.

   - А ты иди отсюда, сопляк. Папарацци чёртов! Пропустишь выезд какой-нибудь порно-звезды в сопровождении её долбанного высокопоставленного любовника. Иди, иди, не мозоль глаза.

   С неожиданной силой он толкнул парня в грудь и тот еле удержался, чтобы не свалиться со стула.

   - Хорошо, хорошо, дон Алехандро, - Мигель за спиной старика покрутил пальцем у виска и развёл руками, будто хотел сказать: "Я вас предупреждал".

   - Обзавелись, скороспелки, цифровой техникой. Молодые да ранние. Попробовали бы поснимать плёночным аппаратом. Это было искусство, а сейчас фоторепортажи - ремесло.

   - Как и умение настоящего газетчика почувствовать сенсацию, - поддержал я дона Алехандро.

   - Вот и я об этом, - оживился старик, жадно глядя на бутылку.

   Пришлось налить ему ещё порцию виски.

   - Причём тут геноцид и остальной мир? - вернул я разговор в старое русло.

   - Притом! Я на этой теме собаку съел, за что и поплатился в своё время работой.

   - Неужели материал был таким горячим?

   - Горячее не бывает. Перон*² слишком мешал Рокфеллерам, вот они и привели к власти хунту. А потом пошло, поехало...

   - Что именно, поехало?

   - А то и поехало, юноша. "Серый кардинал" военной хунты - министр экономики Мартинес де Ос поддерживал тесные связи с "Чейз Манхэттен Бэнк" и был личным другом Дэвида Рокфеллера. В ноябре 1975 года президент Форд с подачи Рокфеллеров и Ротшильдов утвердил в качестве официального документа американской внешней политики "Меморандум-200" - секретный план Генри Киссинджера, по которому тринадцать стран предназначались для сокращения населения. В их числе была и Аргентина. Знаете, сколько человек погибло и пропало без вести во времена правления хунты?

   - Догадываюсь.

   - То-то и оно.

   - А куда смотрела церковь? - спросил я, подливая дону Алехандро и чувствуя определённые угрызения совести за то, что спаиваю человека.

   - Церковь? Ха! - ладонь старика с треском легла на стол, едва не опрокинув пустую бутылку из-под пива. - Стремительная карьера в Аргентине молодого кардинала Хорхе Марио Бергольо, ставшего впоследствии папой Франциском, пришлась именно на этот период. А это было время полного диктата Рокфеллеров в нашей несчастной стране. Инструментом давления служил Международный валютный фонд, который добился от нас, да и от других стран Латинской Америки подписания секретных соглашений, содержащих сто одиннадцать разрушительных пунктов. А вы говорите "церковь". Правильно, что в 1767 году иезуитов выгнали из Нового Света. Жаль - потом всё вернулось на круги своя. Вот и докатились, что папой римским стал иезуит.

   - А что вы слышали о такой организации - Опус Деи? - осторожно спросил я.

   - О "Деле Божьем"? Об этой банде моя внучка может многое рассказать. Она собирает материал на эту тему, хочет книгу написать. А я - пас. Старым стал, да и печень шалит.

   Дон Алехандро подлил себе виски и с сожалением отодвинул в сторону пустую бутылку.

   - Кстати, если вы не женаты, могу вас с ней познакомить. Она у меня красавица, да и замуж ей пора.

 

*¹Дорога иезуитских миссий - Ансамбль редукций (миссий и ферм) в окрестностях города Кордовы. Застраивался иезуитами, начиная с середины XVII века. Памятник Всемирного наследия ЮНЕСКО.

 *²Хуан Доминго Перон (8 октября 1895 - 1 июля 1974) - аргентинский военный и государственный деятель, президент Аргентины с 1946 по 1955 и с 1973 по 1974. Экономическая программа Перона уделяла большее внимание аргентинской индустриализации и самоопределению и была одобрена как многими фракциями консервативных националистов, так и значительной частью рабочего класса. Его партия была свергнута в результате военного переворота в 1955 году, что привело к изгнанию Перона в Испанию.

 

   - Был бы рад, - улыбнулся я, глядя, как последняя капля спиртного упала в широко открытый рот старика. - Я сам изучал деятельность этого ордена в Австрии.

   - Тогда вы споётесь, - кивнул головой Алехандро. - Постойте. Сегодня не пятница случайно?

   - Она самая.

   - Тогда, приходите сюда послезавтра, в воскресенье часа в четыре вечера. Выпьем в тесной компании. И я вас со своей внучкой познакомлю.

   - Договорились, - сказал я, наблюдая, как старик тяжело поднимается из-за стола. - Подождите, я помогу вам.

   - Пустое, - буркнул дон Алехандро, ища глазами выход.

   Я проводил его на улицу и поймал такси.  

   - Где вы живёте?

   - Улица Бланко Инсалада, - сказал таксисту старик.

   Я сунул водителю сорок долларов, и машина рванулась с места.

   Вечером, в субботу я рассматривал с Эвой фотографии развалин иезуитских монастырей, которые она старательно перекачала из сотового телефона на мой новый ноутбук. Потом мы спустились в ресторан отеля и поужинали, слушая аргентинскую музыку. На невысокой эстраде играл пожилой гитарист в чёрном смокинге и кроссовках на босу ногу.

   - Ты знаешь, - сказала Эва, когда мы уже лежали в постели. - При всём моём отвращении к иезуитам, они повторили судьбу тамплиеров. Когда могущество ордена достигло небывалых высот, а богатство вызвало зависть испанского короля, всех монахов без исключения изгнали из испанских владений в Южной Америке. Вся собственность иезуитов была конфискована, а сами они арестованы и посажены на корабли, идущие в Старый свет. Половина монахов умерла в пути, остальным запретили церковную и просветительскую деятельность.

   - Откуда ты это взяла?

   - Экскурсовод рассказал.

   - Что ж, есть поговорка: "Сколько верёвочке не виться, а конец будет". Но ты не переживай. Орден сейчас, благодаря Ватикану, живее всех живых.

   - Я и не переживаю, - прошептала Эва, прижимаясь теснее и проводя ладонью по низу моего живота.

   Заснули мы часа в два ночи, утомлённые взаимными ласками.

   На следующий день, в назначенное время мы встретились с доном Алехандро. Рядом с ним сидела девушка, одетая в свитер ручной вязки и голубые джинсы. Она недовольно оглядывала зал и сразу выделила взглядом в полумраке помещения меня и Эву, пробирающихся через переполненный ресторан к столику.

   - Вы и есть тот самый американец, напоивший вчера моего деда почти до бесчувствия?

   - Эй, Мария! Сбавь обороты, - заступился за меня старик. - Никто насильно не вливал мне в глотку спиртное. Подумаешь - выпил немного. Что здесь плохого, если хороший человек угощает другого хорошего человека?

   - Ничего плохого, если бы не твоя печень, - недовольно сказала девушка и подала ладонь Эве.

   - Мария, дон Алехандро! Позвольте вас познакомить. Это - Эва. Эва - это...

   - А вас зовут Зэн? - рука Марии легла поверх моей ладони. - На будущее, пожалуйста, не спаивайте мне деда. Здесь, - она снова обвела взглядом зал, - все не прочь выпить за чужой счёт и почесать языки. Многие рады выведать у старика какие-нибудь секреты из старых сенсаций. Но все боятся связываться со мной. Это на первый взгляд я хрупкая и тонкая, но рука у меня тяжёлая. На первый раз я вас предупреждаю, потому что вы новичок, а потом буду бить, - в её глазах сверкнули искры смеха.

   - Простите его, - заступилась за меня Эва. – У Зена бывают срывы, и он не прочь выпить в компании. Дома я его отругаю.

   - Господи, - проворчал старик. - Стоит двум бабам встретиться, как они уже выстраивают единый фронт против мужиков. Мы что так и будем здесь обсуждать мою печень?

   - Да, да, - спохватилась Мария. - Вы интересуетесь аргентинской ветвью Опус Деи?

   - Пишу серию статей для своего журнала, но у меня не хватает материала, - сказал я, подмигнув дону Алехандро. - Кстати, раз уж мы встретились сегодня, позвольте мне угостить вас хотя бы кофе.

   - Мне с коньяком, - успел вставить старик, прежде чем подскочивший к нам официант принял заказ.

   - Господи Иисусе, - вздохнула Мария. - Дед, опять ты за своё.

   - Знаю, знаю, горбатого могила исправит, - засмеялся старик. - Вместо того чтобы учить меня, как жить, расскажи парню, что ты знаешь об этом чёртовом ордене.

   - Ума не приложу с чего начать? - Мария сделала глоток из своей чашки и отставила её в сторону.

   - А скажите, правда ли, что папа Франциск, когда он ещё был епископом в Буэнос-Айресе, ездил в церковь на автобусе?

   - Лицемерие иезуита, - презрительная гримаса появилась на лице Марии. – Пиар, ловкий ход, цель которого – показать, насколько святые отцы близки к народу. В семидесятые годы, во времена Педро Аррупе, когда орден иезуитов только начал восстанавливать свои утраченные позиции в Латинской Америке, Бергольо покинул пост провинциала*¹, мотивируя свою отставку разногласиями по богословским вопросам, в том числе, епископ сокрушался, что церковь и правительство Аргентины мало помогают бедным. Но я думаю, что это была искусно поставленная дымовая завеса. Где вы видели иезуитов в отставке?

   - Сложно представить, - согласился я. – В Америке считают, что ордену в тридцатых годах прошлого столетия противостояла организация - Опус Деи?

   - Соперничество между ними и борьба за влияние в Риме зародились ещё перед Второй мировой войной. Схватка разгорелась с новой силой после Второго Ватиканского собора. Иезуиты проиграли "Делу Божьему", позволив посадить на Святой престол Бенедикта XVI, служившего в Австрийском легионе, созданном самим Гиммлером. Потом папские покои Собора Святого Петра занял ещё один ставленник Опус Деи - Иоанн Павел второй, который был лично знаком с Хосе Марией Эскривой - основателем "Опус". При Павле сторонники Opus Dei и сочувствующие им масоны из среды кардиналов заняли все ключевые позиции в Ватикане, вытеснив иезуитов. Но зато последние отыгрались в наши дни, сделав папой Хорхе Марио Бергольо. Так что у нас сейчас два папы. Один - в белых одеждах и тиаре, второй в сутане генерала иезуитов стоит тенью за спиной первого.

   Мария взяла паузу и придвинула к себе чашку.

   - Остыл? - спросил я. Она кивнула.

   Я подозвал официанта и заказал ещё кофе, не забыв сказать парню на ухо, чтобы он добавил коньяка в одну из чашек.

   - Хотел бы ещё поговорить вот чём, - я зажёг свой палец и дал Марии прикурить сигарету от небольшого язычка пламени.

Эва сделала страшные глаза, но аргентинцы не обратили внимания на мой любимый фокус.

   - Что вы скажете насчёт немецких нацистов в Латинской Америке и в частности, о военных

 

*¹ Провинциал – один из руководящих постов в ордене Иезуитов.

 

преступниках, осевших здесь, в Аргентине... Ведь ещё живы потомки этих беглецов. Кто им обеспечивал безопасность сразу после войны, кто помогал устраиваться на новом месте? Иезуиты?

   - Вы и об этом знаете?

   - Не очень много. Всё - на уровне слухов.

   - Это не слухи. А иезуиты здесь, мне кажется, совсем не причём. Это дело рук руководителей Опус Деи. Всегда действуя в тени, орден в разное время оказывал мощную поддержку диктатурам Франко в Испании, Пиночета в Чили и генерала Виделы в Аргентине. Именно к Делу Божьему в конце войны обратились влиятельные нацисты, которых потом тайно доставляли на подводных лодках сюда, в Аргентину, и одновременно, в Парагвай и Чили.

   - А я где-то читал, что нацисты построили в Антарктиде целый город и вроде бы даже туда доставили Мартина Бормана, Гитлера и Еву Браун.

   - Я тоже читала об этом, но думаю, что это спекуляции журналистов.

   - Не сказал бы. Опознать обгоревшее тело в военном мундире без знаков различия, найденное в подвалах ставки фюрера в Берлине и, возможно, принадлежавшее Гитлеру, можно было лишь по челюстной кости, сопоставив её со снимками, хранящимся у личного стоматолога Адольфа. Русский полковник, который проводил идентификацию трупов высших руководителей Рейха, начал исследовать медицинскую карточку и снимки зубов Гитлера. Известно, что снимки должны храниться в сухом помещении, но на момент посещения клиники СС русскими разведчиками, архив госпиталя оказался в ужасном, запущенном состоянии. Вся документация была почти полностью уничтожена плесенью или сгорела. Но снимки Гитлера нашли в идеальном состоянии, будто их только что туда положили. А допрос медсестры представлял собой отрепетированные, хорошо заученные ответы на давно знакомые вопросы. Такое невероятное везение в поисках настораживает и вызывает недоумение. А не подлог ли это? Ведь доказательства того, что одно из найденных тел принадлежало именно фюреру, были уж слишком на виду. Что же касается челюстной кости Евы Браун, то тут, вообще, туман, накрытый мраком. Известно, что Ева Браун была очень ухоженной женщиной, которая тщательно заботилась о своём здоровье. И согласно показаниям дантиста Евы, у неё было двадцать четыре родных зуба, из которых всего три были запломбированы. Но у трупа женщины, сгоревшей вместе с предполагаемым фюрером, состояние зубов было очень плохим, родными оказались только одиннадцать зубов.

   - И всё же ваша версия бегства Гитлера - невероятна.

   - Почему? Отличная версия, - влез в разговор дон Алехандро.

   Я заметил, что коньяк, добавленный в кофе, потихоньку развязывал ему язык. Мы с Эвой повернулись к старику.

   - В Буэнос-Айресе ходили упорные слухи, что Мартин Борман бежал из Германии и укрылся в Латинской Америке, где и провёл остаток своих дней. Через много лет, в конце 1972-го года, при строительстве дороги, рабочими было найдено тело. Благодаря анализу ДНК, для которого согласился дать кровь сын Мартина Бормана, установлено, что найденное тело принадлежало именно обергруппенфюреру СС - партайгеноссе Борману.

   - Оказывается, ваш дед - кладезь информации, - улыбнулся я Марии.

   - Я же вам говорил, что на эпохе Перона я собаку съел, - многозначительно постучал пальцем по чашке дон Алехандро.

   Я показал глазами на Марию. Он усмехнулся, подмигнул мне, и тут его прорвало:

   -  Немцы начали исследования Южного полюса при помощи огромных авианосных крейсеров ещё в 1937 году. Корабль "Швабенланд" был послан в Антарктику к Земле Королевы Мод. Там немцы сбросили с самолетов свои флаги со свастикой и заявили права Третьего Рейха на эти земли, площадь которых, думаю, больше площади Западной Европы. Насколько мне известно, они назвали эту страну Новым Швабенландом. В 1942 году тайная операция по переброске людей и материалов на секретную подземную базу производилась при участии немецкой морской пехоты. Эта гавань во льдах  должна была стать последним бастионом Рейха. Несколько сотен тысяч узников концентрационных лагерей, а также ученые и члены "Гитлерюгенд" были переброшены на Южный полюс через Южную Америку целым флотом подводных лодок.

   - Дедушка, пожалуйста... Это же газетная утка.

   - Тогда скажи, разве не подтверждает эту информацию такой интересный факт? Совсем недавно у берегов Аргентины были обнаружены корпуса трёх затопленных немецких субмарин. В этих пустых железных бочках - ни одной пробоины, а это значит, их потопили сами немцы, сняв оборудование, которое впоследствии ещё могло пригодиться.

   - Этот факт мало о чём говорит, - не сдавалась Мария. - Ты же сам учил меня, что нельзя доверять непроверенной информации.

   - Непроверенной? А как быть тогда с крысиными тропами? - разволновался старик.

   - Что? - не понял я.

   - "Крысиные тропы" - термин, который использовали американские спецслужбы в конце Второй мировой войны для обозначения системы маршрутов бегства нацистов из Европы. Эти "тропы" вели главным образом в Южную Америку, особенно в Аргентину, Парагвай, Бразилию и Чили. И самую широкую тропу взял под своё покровительство Ватикан, поручив спасение фашистов своей Опус Деи. Путь шёл через Испанию, а дальше заботами генерала Франко - в Южную Америку. Папа Пий XII предпочитал видеть фашистских военных преступников на борту кораблей, следующих в Новый Свет, чем гниющими в лагерях военнопленных.

   - Вы можете назвать имена бежавших нацистов? - спросил я.

   - Не только нацистов, но и тех, кто занимался обустройством и легализацией немцев  здесь в Аргентине.

   - Дедушка. Тише, пожалуйста, - Мария обвела зал настороженным взглядом.

   - На память я ещё не жалуюсь, - понизив голос, сказал дон Алехандро. - Записывать будете или так запомните?

   Я достал из кармана пиджака ручку и сунул её Эве вместе с пачкой салфеток.

   - Во-первых. Наш президент Перон в 1946 году назначил бывшего агента Риббентропа -Людвига Фройде шефом аргентинской разведки, а тот создал спасательную команду из сотрудников секретных служб и иммиграционных советников, многие из которых сами были европейскими военными преступниками, но уже имели аргентинское гражданство. Именно они обеспечили бегство и размещение на тайных ранчо Опус Деи разных партайгеноссе. Пишите, пишите. Франц Штангль, комендант концентрационного лагеря "Треблинка", Густав Вагнер, заместитель коменданта лагеря смерти "Собибор", Алоиз Бруннер, ответственный за лагерь "Дранси" близ Парижа, Адольф Эйхман, Эрих Прибке - гауптштурмфюреры СС, Хорст Фульднер и ещё десять тысяч человек. Некоторые из них даже приняли священнический сан...

   - О, боже! - воскликнула Эва.

   - Наверное, Господь наш, по просьбе основателя Опус Деи, брал отпуск в те дни, когда фашисты спускались по трапам со своих подводных лодок на причалы тайных гаваней и уходили в сельву, где орден выстроил для них ряд поселений, - тихо сказал дон Алехандро. - Всё это я в своё время рассказывал Марии, поэтому она и занялась изучением тайн "Дела Божьего". Вот только книгу об этом никак не напишет.

   - Какой смысл в этой книге. Все издатели, к которым я обращалась, не хотят её печатать...

   - Постойте! - я попытался не дать разговору уйти в сторону. - Где эти поселения?

   - Никто не знает, - махнул рукой старик.

   - Но хоть кто-то пытался их найти?

   - Были такие, да только ни один не вернулся обратно.

   - Ну, хоть что-то, какая-нибудь зацепка есть?

   Мария и дон Алехандро переглянулись, потом старик похлопал девушку по руке.

   - Наверное, надо ему сказать. Вдруг парню повезёт.

   - Вот ты и скажи. А меня уволь. Не хочу, чтобы человек, поверив тебе, отправился в сельву и не вернулся.

   - Пусть он сам решает, что ему делать, - отмахнулся дон Алехандро. - Есть один замок километрах в трёхстах от Кордовы. Выстроен сразу после войны по образу и подобию средневекового. Этакий образец средневековой  готики, выросший на аргентинской почве возле кратера давно потухшего вулкана, к тому же, скрытого густым лесом. Добраться туда можно только вертолётом. Я долго искал замок и однажды мне повезло. Я заплатил одному парню, владельцу "Сесны", и нам удалось сделать круг над этим местом. Но самолёт обстреляли из крупнокалиберных пулемётов. Мы еле ушли.

   - Можете показать на карте это место?

   - Столько времени прошло. Вряд ли карта поможет. Помню только, что летели мы вдоль "дороги иезуитов", а потом повернули на север.

   - Может, пилот помнит?

   Старик помрачнел.

   - Через три дня после полёта парня переехал грузовик на одной из улиц Буэнос-Айреса...

   - Понятно, - пробормотал я. – Придётся самому поискать.

   - Будьте осторожны, - сказала Мария. - Эти люди там, в сельве опасны. Если понадобится ещё какая-нибудь информация об ордене или найдёте замок, звоните, - девушка протянула мне визитную карточку.

   На этом мы расстались. Старик в сопровождении девушки ушёл, засунув в карман включённую в счёт плоскую бутылку коньяка, которую ему сунул в широкую ладонь официант, повинуясь моему тайному знаку.

   Купив карту Кордовы в магазине сувениров и вернувшись в отель, я обнаружил в своём телефоне сообщение мобильного банка. Кто-то перевёл на мой счёт сто тысяч долларов.

   - Странно, - пробормотал я, почесав затылок.

   - Ну что, будем искать замок? - бодро сказала Эва, садясь на кровать и разворачивая карту.

   - Это я буду искать, а ты - останешься в отеле и будешь сидеть здесь, пока не вернусь.

   - А может...

   - Никаких "может". Это не обсуждается. Ты видишь сумму? - я показал ей сообщение.

   - Хорошая сумма, круглая.

   - Думаю, мы почти у цели. И клиент готов увеличить гонорар за риск, если только...

   - Что, что? - Ева бросила карту и с тревогой повернулась ко мне.

   - Если только эти деньги - не предупреждение: "Не совать свой нос, куда не просят". Кто-то даёт мне понять, что дело закрыто.

   - Так давай уедем отсюда. Мало ли мест, где можно хорошо провести время.

   - Нет, не уедем... Дорогая, посмотри телевизор, пожалуйста. Мне нужно подумать.

   Эва понимающе кивнула, пересела в кресло, включила "ящик" и надела наушники. Я занял её место на кровати и уставился в потолок.

   "Кому мог передать "Копьё судьбы" после войны солдат австрийского легиона и будущий двести шестьдесят пятый папа римский - господин Йозеф Алоиз Ратцингер? Только американцам. Кто мечтал вернуть наконечник себе? Бывшие владельцы из Приората Сиона. Значит ли это, что покровителям династии Меровингов, Бурбонов и Стюартов удалось его выкрасть у Ротшильдов и компании? Очень может быть. А дальше - Опус Деи начинает рыть землю, чтобы вернуть себе реликвию. Тогда логично предположить, что Приорат, понимая свою уязвимость, пошёл на контакт с иезуитами, набравшими силу, и обеспечил себе защиту и покровительство папы римского. Тогда Приорат ходит по лезвию бритвы. Ведь "Дело Божье" так просто не отступит. Аргентина для них, после утраты позиций в Ватикане, плацдарм для реванша. А новое поколение неонацистов - ударный отряд. Почитатели Адольфа Гитлера сами не прочь заполучить обратно "Копьё судьбы". Да, распутать этот клубок будет не просто. Неужели кончик нити находится в таинственном замке в лесах Квебрахо*¹?

   Я схватил карту и стал изучать территорию к северу от Кордовы. Но, ни асфальтовых дорог, ни населённых пунктов там не было. Хорошая автострада тянулась от Буэнос-Айреса только до Кордовы. Дальше шоссе огибало отроги Кордильер и уходило влево к границам Парагвая и Боливии.

   Включив телефон, я с помощью калькулятора прикинул расстояния. От столицы Аргентины до Кордовы оказалось почти семьсот километров.

   "Лететь на своих двоих – могу не заметить замок, устану, потеряю осторожность и силы. Похоже, без машины не обойдусь, - подумал я и взглянул на часы. - Если выехать сейчас, к утру окажусь в Кордове".

   Сбор необходимых вещей занял у меня минут десять. Поцеловав Эву и предупредив её, чтобы не покидала номер, я выскочил из отеля и поймал такси.

   - Ближайшее агентство по прокату автомобилей, - бросил я водителю.

   Тот, подумав немного, нерешительно тронул машину вдоль улицы.

   - Сомневаюсь, сеньор, что они работают. Сегодня воскресенье и, почти, девять часов вечера. Хотя "Hertz"*², думаю, ещё не закрыт.

   Спустя полчаса, залив полный бак бензина, я уже катил на новеньком "Додж-Калибер" по автостраде к северным границам Аргентины.

   Решение выехать в воскресенье вечером оказалось правильным. Шоссе в нужном направлении было совершенно пустым, и только встречное плотное движение говорило о том, сколько жителей Буэноса выезжало на выходные дни за город, чтобы побыть наедине с природой.

   Кордову я миновал перед самым рассветом, оставив позади центр города и иезуитские постройки колониального периода. Свернув на северо-запад, на плохую грунтовую дорогу, я проехал ещё километров десять, пока не упёрся в густой подлесок. Загнав машину в кусты, я сбросил на землю одежду, дал волю крыльям, привязал к животу свой рюкзак и поднялся в небо. Устав нарезать круги над высокогорными равнинами и заболоченными участками пампы, я сел отдохнуть на стальную вышку линии электропередач. Башни замка оказались в поле моего зрения совершенно случайно.    

"Постой, - разум неожиданно пробудился от дремоты, вызванной усталостью. - А куда ведут эти провода?"

   Я вытащил из рюкзака бинокль и стал внимательно осматривать окрестности.

   - Так и есть. Вот он! - воскликнул я и чуть не свалился на землю. В километре от меня за кронами деревьев виднелась, почерневшая от дождей и местами зелёная от густых изумрудных пятен мхов, каменная кладка.

 

*¹ Квебрахо, или квебрачо, или кебрачо (исп. quebracho), - собирательное название трёх субтропических видов деревьев из Южной Америки.

*² Hertz - американская компания. С момента основания в 1918 г. является крупнейшей компанией в мире по прокату автомобилей.

 

   Если бы солнце не отразилось в стёклах редких окон, я бы замка не увидел. Теперь оставалось дождаться темноты. Я осторожно спикировал вниз. Потом достал банку консервированного мяса и с аппетитом съел его, ковыряя содержимое когтем. У меня ещё оставалось время для сна. Вождение машины ночью отнимает много сил.

   Внутренние часы прозвонили десять раз, заставив открыть глаза. Сумерки уже сгустились над лесом. Где-то работал двигатель вертолёта. Я вскочил на задние лапы и навострил уши. Звук доносился со стороны замка.

   "Это – либо гости, либо в крепость доставили продовольствие, - решил я, подбирая с земли рюкзак. - Пора. Внимание охраны занято вертолётом. Ночь будет безлунной. Вряд ли кто со стен замка пялится в небо, закрытое низкими облаками".

   Я подвесил рюкзак на дерево повыше, расправил крылья и через пять минут оказался над замком. Сверху он казался точной копией замка Вевельсбург*¹. Очертание каменного треугольника, похожего на наконечник копья, да ещё насаженного на древко длинной галереи, было мне знакомо.

   "Интересно, - подумал я. - Там есть зал баронов с напольной двенадцатиконечной свастикой, названной нацистскими эзотериками "Чёрное солнце"*²? Не удивлюсь, что здесь некоторые комнаты названы "Грааль", "Король Артур" и, не помню, как ещё".

   Мне пришлось сделать три медленных бесшумных круга над замком, чтобы изучить систему охраны. Двух вооружённых людей я заметил с внутренней стороны ворот. Ещё двое патрулировали стены, на которых стояли два крупнокалиберных зенитных пулемёта.

   Во дворе стоял вертолёт с выключенным двигателем. Я выбрал тёмный уголок за постройкой, напоминающей конюшню, и мягко спланировал туда. Мне хватило нескольких секунд, чтобы натянуть на себя одежду.

   - Эй, Ганс! Ты слышал?

   - Что?

   - Вроде шорох, будто пролетела птица.

   Два охранника в пятидесяти метрах от меня смотрели со стены на близкий лес.

   - Тут летучих мышей полно. Наверное, одна из них решила поохотиться. Смотри не подпускай их близко. Говорят, они - вампиры. Присосётся, не оторвёшь, пока не выпьют всю кровь до капли. Я помню, как ты в обморок упал, когда пиявка попала тебе в ботинок и присосалась ниже щиколотки.

   - Заткни пасть. Никто никуда не падал. Просто не люблю этих тварей.

   - Ладно, ладно, успокойся. Шучу.

   Не дожидаясь, пока солдаты в чёрной одежде пойдут в мою сторону, я спустился по каменной лестнице во двор.

 

*¹ Вевельсбург - ренессансный замок к югу от Бюрена (Германия, земля Северный Рейн - Вестфалия) недалеко от Падерборна. С этим замком связано множество легенд. Существующее ныне здание замка Вевельсбург построено в 1603-1609 гг. В августе 1934 года замок был передан СС и стал служить в качестве музея и училища для идеологической подготовки офицеров СС  в системе Управления СС по вопросам чистоты  расы. В феврале 1935 года перешёл под непосредственный контроль Личной комиссии рейх фюрера СС.

*²Черное солнце или Центральное солнце - эзотерический оккультный символ, широко использовавшийся в германском неоязыческом и нацистском мистицизме.

 

   Осторожно ступая вдоль стены, мне удалось прокрасться к узкой боковой двери замка. Очевидно, она служила входом в помещение охраны. Петли тихонько скрипнули, между дверной коробкой и полотном появилась щель, и я протиснулся внутрь. За ещё одной дверью слышался громкий смех солдат и стук костей, выбрасываемых из стаканчика. Мне не нужен был фонарик. Глаза достаточно хорошо видели анфилады комнат, колонны, галереи. Широкая лестница с мощными перилами вела на второй этаж. Оттуда на ступени падал свет, и доносились приглушённые голоса. И тут я заметил человека с автоматом, стоящего у арки. Силуэт фигуры подсвечивался пламенем факелов, закреплённых по обеим сторонам прохода. Мне не составило труда подкрасться к нему сзади и свернуть бедному парню шею.

   Встав за одной из колонн, я осторожно выглянул и увидел в большом зале группу из четырёх человек, склонившихся над какой-то книгой. Удалось заметить толщину фолианта, бронзовые застёжки, потрёпанную кожу переплёта и жёлтые пергаментные страницы.

   Человек, стоявший ко мне вполоборота, рассматривал один из листов книги под мощной лупой. Парень был одет в чёрный смокинг, как будто только прибыл со светского раута. Оторвав взгляд от страницы, он сказал:

  - Гиммлер собрал лучшую в мире коллекцию книг из библиотек иезуитов. Уж не знаю, сколько монастырей Европы ему пришлось ограбить. Но счастье для нас, что помимо истории и духовных практик ордена Святого Игнатия, рейхсфюрер интересовался и древними рукописями.

   Рядом с поклонником убийственных талантов Генриха Гиммлера стоял мужчина в чёрной шапочке и длинном платье, украшенном пуговицами цвета крови, подпоясанный таким же красным толстым шнурком. Ещё два человека оставались в тени, и мне не удавалось рассмотреть их лица. Между тем разговор продолжался:

   - До сей поры всё эти документы существовали в виде легенд в разных переводах. Я впервые читаю на древнегреческом языке "Откровения Ирода"*¹. Очевидно, летописец царя имел в своём распоряжении ещё более древние тексты из хранилищ Иерусалимского дворца, - человек в смокинге осторожно листал толстые ветхие страницы.

   - Значит, наше копьё сделано по приказу Финееса - третьего по счёту первосвященника Иудеи. Потом оно перешло к Иисусу Навину*², затем к царю Давиду*³, после него к Соломону*⁴, к самому Ироду, к Юлию Цезарю. Вот только непонятно, каким образом оно попало к Гаю Кассию Лонгину?

   - После смерти Цезаря, многие его вещи оказались украдены или переданы ростовщикам за долги. Расточительность Гая Юлия была общеизвестна, - эти слова произнёс человек - владелец чёрной сутаны и красного пояса.

 

*¹Ирод I Великий (ок. 73-74 гг. до н. э. – 4 г. до н. э) - идумеянин, сын Антипатра, римского прокуратора Иудеи. Царь Иудеи (40 -4 гг. до н. э.), основатель идумейской династии Иродиадов.

*² Иисус Навин - предводитель еврейского народа в период завоевания Ханаана, преемник Моисея.

*³ Давид - второй царь Израиля. Царствовал 40 лет (ок. 1005 - 965 до н. э.). Семь лет и шесть месяцев был царём Иудеи (со столицей в Хевроне), затем 33 года - царём объединенного царства Израиля и Иудеи (со столицей в Иерусалиме).

*⁴Царь Соломон - третий еврейский царь, легендарный правитель объединённого Израильского царства в 965-928 до н. э., в период его наивысшего расцвета. Сын царя Давида и Вирсавии (Бат-Шевы), его соправитель в 967-965 до н. э. Во время правления Соломона в Иерусалиме был построен Иерусалимский Храм - главная святыня иудаизма.

 

   - Давайте оставим в покое историю приобретения копья римским центурионом. Это – не суть важно. Нас интересует клеймо. Не правда ли, господа? - красные пуговицы блеснули в свете факелов, и мне удалось заметить на груди человека католический крест.

   Я мог бы поклясться, что узнал этого священника. Генерал ордена Иисуса носил модные очки в серебряной оправе. Но о каком клейме шла речь?

   У меня получилось, не слышно ступая, подобраться к колонне, которая была всего лишь в пяти метрах от стола.

   - На римских копьях никогда не ставили клейм. Так сказать - массовое производство для нужд войны. А на этом есть личная печать кузнеца. К тому же все анализы подтверждают, что железо можно датировать пятнадцатым веком до рождества Христова. И сделано оно из сплавов металла внеземного метеоритного происхождения, - в разговор вмешался мужчина, который до сих пор оставался в тени.

   Серый дорогой костюм, лакированные носки ботинок, тщательно отутюженные брюки, тихий, со стальными нотками голос. Весь облик незнакомца говорил о том, что он - военный.

   - Посмотрите на рисунок в книге и сравните вот с этим.

   На стол легла большая фотография.

   - Боже правый! Клейма совпадают, - лупа выпала из руки человека в смокинге.

   - Но где гарантия, что эта рукопись - не искусная подделка, сделанная специалистами Приората Сиона? - иезуит пренебрежительно отбросил снимок в сторону. - Где результаты спектральных анализов за подписью авторитетных учёных, подтверждающих, что наконечник датируется периодом жизни первосвященника Финееса? Почему мы должны верить ордену, однажды предавшему тамплиеров?

   Военный аккуратно сложил фотографию пополам, сунул её во внутренний карман пиджака и веско сказал:

   - Да потому, что Приорат нуждается в союзниках. Мы не можем больше пребывать на вторых ролях. Мы должны вместе с вами найти способ вернуть копью магическую силу. Кстати, в этом заинтересованы и члены Бильдербергского клуба.

   - А, так вы признаёте, что наконечник уже не тот и, что сталь не обладает нужной силой и магией власти? - вскинул подбородок иезуит.

   - Слишком много грязных рук к нему прикасалось, - ответил военный. - Реликвия устала служить честолюбивым помыслам и мелким идеям.

   - О какой грязи вы говорите? - спросил человек в смокинге.

   - Со времён первосвященников Иудеи копьё служило для защиты народа Израиля, потом оно служило Цезарю, мечтавшему не о личной власти, а о благе народа огромной Римской империи. Потом произошло нечто, что усилило магию копья и придало ему небывалую мощь.

   - Вы имеете в виду распятие Иисуса, и его кровь на этом наконечнике? - уточнил иезуит, тыча пальцем в рисунок.

   - Да, - отрезал военный. - А потом реликвия досталась Меровингам, потом тамплиерам, после них - Штауфенам, служа честолюбивым планам королей. Но благодаря нам - ордену Сиона, копьё было сокрыто на века, пока гестапо в тысяча девятьсот тридцать восьмом году случайно не наткнулось на него. И если вы по-прежнему готовы утверждать, что руки Гитлера, прикасавшиеся к святыне, были чисты, если вы готовы свидетельствовать, что совесть господина Ратцингера, лишь по недоразумению ставшего папой римским, не запятнана, что генерал Паттон, сначала присвоивший себе, а потом, передавший реликвию Ротшильдам, тоже был святым, что опусдеисты, которые прислуживают американским масонам, есть стадо агнцев, я вызову вас на дуэль.

   - Господа, господа! Не нужно ссориться, - все присутствующие в зале встали между иезуитом и представителем Приората Сиона.

   - Ваше преосвященство! Генерал Брюне! Стыдно, сеньоры!

   - Хорошо, - военный взял себя в руки. - Давайте займёмся делом, ради которого мы собрались. Мистер Джонсон, - обратился он к высокому плотному мужчине с россыпью золотых перстней на пальцах. - Введите нас в курс последних политических событий.

   Мистер Джонсон кивнул и выступил вперёд.

   - В настоящее время правительство США и руководство МВФ обеспокоено усилением курса юаня, приготовлением китайских военных, растущей независимостью от Запада российского правительства. Кроме того, господа, бремя американского внутреннего и внешнего долга лежит тяжёлым грузом на плечах налогоплательщиков, вызывая недовольство граждан. Финансовые институты, подконтрольные банковской империи Ротшильдов, несут потери из-за падения деловой активности, снижения покупательной способности доллара, отказа от финансирования военных программ. Авторитет и мощь Америки подвергаются сомнению некоторыми нашими союзниками в Европе и на Ближнем Востоке. Введение новой единой валюты "Амеро" было вынужденной мерой и не принесло ожидаемых результатов. Экономика продолжает оставаться в глубоком кризисе...

   - Не нужно нам читать лекции на экономические темы, мистер Джонсон, - перебил крепыша генерал. - Приорату Сиона нужны конкретные предложения и гарантии от Ротшильдов и Морганов. Это условие не обсуждается. Если мы не получим письменных подтверждений доброй воли Комитета трёхсот, мы оставим копьё там, где оно находится сейчас и не пошевельнём пальцем, чтобы оросить наконечник кровью потомка Меровингов.

   "Вот так-так, - подумал я. - Значит, наконечник находится в руках Приората, а здесь мы имеем банальный торг. Но о какой крови идёт речь? Неужели они решили пожертвовать кем-то из Бурбонов или Стюратов, чтобы утолить кровавую жажду копья?"

   Мои размышления прервал иезуит:

   - У вас нет текста заклинаний, которые нужно произнести, чтобы копьё обрело свою изначальную силу.

   Генерал усмехнулся.

   - Вот видите. Мы зависим друг от друга и обречены на сотрудничество. Нам дают понять, что орден иезуитов, посадив на Святой Престол своего человека, обрёл прежнее влияние и получил доступ к секретных архивам Ватикана. Но мы должны удостовериться, что древний текст магического заклинания кузнеца - нафталита*¹, который изготовил Копьё Всевластия, не является подделкой.

 

*¹Нафтали - второй сын патриарха Иакова от Билхи, служанки Рахили, и шестой сын в порядке рождения всех сыновей Иакова (Быт. 30:7–8), родоначальник одноименного колена Израилева. Колено имело, в силу происхождения, самый низкий статус среди израильских племён. Косвенное упоминание в ветхозаветных источниках и в редком, каббалистическом толковании Торы позволяет предполагать, что нафталитами было открыто тайное знание, на основании которого из уст в уста, от правителя к правителю колена передавалось учение, основанное на вере человека в существование сверхъестественных сил, в возможность вступать в непосредственное общение с этими силами, а в отдельных случаях и управлять ими.

 Нафталиты, по-видимому, имели чёткое представление о познаваемости разрозненных связей и отношений между явлениями, между событиями реального и параллельного миров, имеющих для человека важное судьбоносное значение. Эти люди были знакомы со способами интуитивного и сверхчувственного постижения тайн природы и приобщения к таинственным областям параллельных миров. Главный метод, позволяющий проникнуть в такие состояния разума - медитация, выход сознания за грань бытия, постижение силой медитативной практики способов покидания реального мира и достижения мира сверхтонких материй, духовного приобщения к высшему божеству, управляющему всеми физическими явлениями.

    Учение носило конспиративный характер, доступный лишь для посвящённых. Балансируя на грани иррационализма и логики, суеверий, веры и отрицания любой религии, нафталиты могли проникать в глубину, суть вещей и явлений, постичь величайшие, до настоящего времени неизвестные тайны мироздания.

    Основные положения, расшифрованные автором перевода (пожелавшего остаться неизвестным), тайных устных источников, раскрытых ему толкователями Торы:

    «Миром управляет Сила, Высший разум, Свет, которому присущи: венец вдохновенного озарения, мудрость, сила духа, милосердие, крепость веры, красота, торжество, слава - основа для действий, престол устремлений и кара небесная. В непосредственной близости от Разума находится мир сияний, мир созиданий, мир дыхания (видимый материальный мир) и мир спокойствия (мир мёртвых) Через человека мир дыхания (физический мир) соединяется с высшим разумом».

    Также есть косвенные разрозненные источники, не приведённые здесь из-за недостатка времени и места, подтверждающие, что нафталиты владели утраченным ныне искусством обработки металлов, изделия из которых становились священными предметами, одушевлёнными сверхъестественной силой торжества жестокости и твёрдостью милосердного убийства.

 

   "Похоже, Ротшильды, руководители Опус Деи и примкнувшие к ним иезуиты не могут договориться с Приоратом Сиона. Каждый подозревает каждого, но, очевидно, что копьё снова находится у покровителей Меровингов", - подумал я.

   Тем временем споры продолжались, и это стало мне надоедать. Я боялся, что кто-то обнаружит под лестницей солдата со свёрнутой шеей. Но, похоже, глава ордена иезуитов тоже потерял терпение. Из недр своей сутаны он достал лист бумаги и бросил его на стол.

   - Вот вам жест доброй воли и знак доверия. Я отдаю вам копию древнего текста. Можете показать его языковедам и любым специалистам по истории древнего Израиля. После этого мы продолжим переговоры. Месяца на исследование вам хватит?

   - Вполне, - сказал французский генерал, забирая бумагу и пряча её у себя на груди.

   - Итак, господа, - потёр руки иезуит. - Дело делом, но и позаботиться о пище телесной давно пора. Оставим пока наши разногласия за рамками совещания. Прошу вас пройти в трапезную.

   И тут мне пришло в голову показаться на авансцене спектакля и разыграть свою партию. Я вышел из тени и загородил почтенному собранию дорогу.

   - Зачем же так торопиться? Ваш разговор был так интересен, что случайно проходя мимо, я решил задать вам несколько вопросов...

   - Кто вы и, как здесь оказались? - генерал Брюне первым обрёл дар речи. Остальные стояли в полной растерянности.

   - Прошу вас не шуметь и делать то, что я скажу. Генерал, дайте сюда бумагу.

   Но Брюне оказался горячим малым. Вместо бумаги у него в руке появился пистолет. Дуло коснулось моего лба.

   - На пол, - громко приказал генерал. - Руки за голову!

   Я сделал быстрый шаг в сторону, перехватил руку с оружием и легко вырвал его из ладони Брюне.

   - Ай, яй, яй. Прежде чем целиться своему противнику в голову, пистолетик с предохранителя надо снимать.

   Я запустил руку во внутренний карман пиджака генерала и достал сложенный пополам лист бумаги. Потом ударил Брюне в живот. Отброшенный к столу француз переломился надвое и стал судорожно хватать ртом воздух.

   - Кто здесь ещё готов делать глупости? Вы? - я повёл пистолетом в сторону плотно сбившейся кучки людей. Все отрицательно замотали головами.

   - Хорошо. Сеньор иезуит сейчас поведёт всех в свой кабинет. Там мы продолжим наше знакомство. Прошу вас, сеньор!

   Глава ордена иезуитов пожал плечами и сделал приглашающий жест рукой куда-то в сторону.

   - После вас, падре. Составили пары, господа! Быстренько. Теперь, вперёд!

   Все двинулись вслед за иезуитом в дальний конец зала. Проходя мимо стола, я быстро вырвал из фолианта страницу с рисунком наконечника. Шаги заглушили треск разрываемого пергамента. Массивная дубовая дверь открылась, и вся наша тёплая компания оказалась в просторной комнате, где стоял у окна огромный секретер в стиле барокко.

   - Встаньте, господа, возле стены. А вы, сеньор, - я взял за плечо человека в чёрной сутане и развернул его к стене, на которой висел портрет Папы римского. - Открывайте сейф.

   Иезуит в изумлении уставился на меня.

   - Откуда вы знаете...?

   - Ну не бар же с напитками за этой картиной, - усмехнулся я. - Открывайте, открывайте.

   Генерал ордена нерешительно достал из-за пазухи цепочку, на которой висел ключ с замысловатой бородкой. Затем отвёл в сторону портрет, подвешенный на поворотных петлях, и ввёл ключ в замочную скважину. С лёгким звоном дверца большого сейфа открылась. И в ту же секунду где-то в недрах замка прозвучал сигнал тревоги.

   "Две минуты у меня есть", - подумал я и, бросившись к сейфу, толкнув падре на засуетившихся переговорщиков.

   Оставив без внимания несколько пачек банкнот, я схватил первое, что попалось мне под руку. Прижав несколько свитков к груди, я оглянулся, не выпуская из виду дверь, в которую уже ломились солдаты, потом подбежал к окну, выдавил спиной раму узкого окна и вместе с осколками стёкол полетел вниз, не забыв выпустить из пасти в пространство комнаты густые клубы дыма.

   Когда до земли оставалось буквально два метра, расправленные крылья замедлили моё падение. Едва не задев лопасти вертолёта, я сделал резкий поворот и стал набирать высоту. Вниз полетели клочки разорванной одежды, подошвы кроссовок, шнурки, пуговицы и всё остальное, что ещё каким-то образом держалось на мне. Последнее, что я успел заметить, оглянувшись, было бледное лицо Брюне в раме окна, и автоматы охраны, изрыгающие огонь.

   Найти дерево, на котором висел рюкзак, оказалось делом не простым. С высоты лес казался бесконечным чёрным пятном, и только показавшаяся в просвете облаков Луна позволила мне заметить ориентир – толстую сломанную ветвь сосны. Приземлившись, я выпустил из судорожно сжатых лап свитки, расслабился, пряча крылья, достал запасные вещи и через пару минут снова стал почти обычным человеком. Вскоре Додж уносил меня всё дальше от Кордовы по шоссе, ведущему на Юг. Обгоняя редкие грузовики и поглядывая на всякий случай в зеркало заднего вида, я без приключений добрался до Буэнос-Айреса и в десятом часу утра вернул машину в Hertz, а ещё спустя немного времени, открывал дверь гостиничного номера. Эва бросилась мне на шею и стала покрывать поцелуями моё лицо.

   - О, Господи! - воскликнула она, разглядывая свежие порезы на руках, кровоподтёк на щеке и небольшую шишку на затылке. - Я так и знала...

   - Пустяки, - буркнул я, целуя девушку в ответ. - Драконы и в огне не горят, и в воде не тонут.

   - Ага. Вот только против лома нет приёма. Нарвёшься на пулю, я не переживу.

   - Не нарвусь. Ты лучше посмотри, что я достал, - на кровать из рюкзака посыпались свитки. - Давай-ка поглядим, что здесь.

   - Иди скорее в душ, а я закажу в номер кофе, - сказала Эва, хватая трубку телефона.

   - И то - правда, - я уловил собственный терпкий запах пота с заметным привкусом серы. - Только прикрой свитки чем-нибудь. Терпеть не могу любопытных взглядов персонала отелей.

   - Через пятнадцать минут мы пили кофе и тупо разглядывали тексты, написанные на каком-то непонятном языке.

   - Похоже на древний иврит, - сказала Эва.

   - Так и есть. Значит, теперь, нам нужен знаток языка. Придётся лететь в Израиль, - я спрятал свитки и выдержал внимательный, немного тревожный взгляд Эвы. – Ты помнишь - не обещал, что со мной будет легко.

   - Дело не в этом. Я боюсь за тебя.

   - Лучше позвони насчёт билетов.

   Пока Эва занялась телефоном, я собрал её вещи, и разделил их пополам. Часть засунул в рюкзак девушки, а часть - в свой. Свитки я разложил между трусиками и лифчиками так, чтобы они не помялись.

   - Есть самолёт в два часа дня, авиакомпания "Люфт Ганза" с одной посадкой во Франкфурте, - Эва обернулась ко мне.

   - Бронируй. Скажи, что будем у стойки компании через час.

   Такси доставило нас в аэропорт за пятьдесят минут. Мы выкупили билеты и успели пообедать в пиццерии, прежде чем самолёт взлетел. После утомительного перелёта с томительным двухчасовым ожиданием стыковочного рейса во Франкфурте ночь следующего дня в Тель-Авиве встретила нас жарой и пыльной бурей. До Иерусалима нужно было ехать на рейсовом автобусе, потому что на площади перед аэровокзалом не оказалось ни одного такси. 

   - Суббота, шабат*¹... - развёл руками полицейский.

   - Понимаю, - улыбнулся я стражу порядка.

   Нам удалось получить номер в небольшой гостинице рядом с городским автовокзалом. Эва сразу же бросилась на постель и заснула. Шестичасовая разница во времени, и долгое пребывание в самолёте давали о себе знать. Я едва дождался девяти утра и, стараясь не разбудить девушку, выскользнул за дверь, предварительно спрятав под рубашкой свитки. Мне нужен был Еврейский университет в Иерусалиме, и слава Иегове, что в городе всё-таки работали некоторые таксисты. Похоже, они были мусульманами и плевали на шабат. Покружив по узким улочкам старого города, машина вырвалась на автостраду и доставила меня к северной вершине Елеонской горы, называемой Скопус. Мне пришлось спросить дорогу у парочки студентов, прежде чем я нашёл Высшую школу архивного дела.

   - Зен Дуглас! Как всегда, без звонка, без предупреждения, - встретил меня недовольным возгласом молодой парень в круглой белой вязаной шапочке на голове. - Твоё счастье, что у меня сегодня нет лекций.

   - Везение - состояние моей души, - ответил я, улыбаясь и хлопая своего знакомого по спине между лопаток.

   - Сколько я тебя знаю, просто так ты не приезжаешь. Что на этот раз имеешь мне продать?

   - Ровным счётом ничего. Давно бросил раскопки, избавился от антиквариата, посвящаю всё своё свободное время духовным практикам и провожу время в ночных клубах. Кстати, ты слышал что-нибудь о Бильдербергском клубе?

   Парень подозрительно оглядел меня с ног до головы.

   - Если ты хочешь вступить в него, пустая затея.

   - Почему?

   - Всё просто. Актив клуба объединяет всего 383 человека, из них 128, или одна треть - американцы, остальные - европейцы и азиаты: японцы, корейцы, представители Сингапура, Тайваня и Гонконга. Большая часть из них являются влиятельными людьми в области политики, бизнеса, банковского дела, президенты некоторых стран, принцы, короли, канцлеры, премьер-министры, послы, руководители крупнейших корпораций. Каждый приезжает с целой свитой секретарей и телохранителей. Говорят – этот клуб и есть мировое теневое правительство. Заседания не афишируются, на них не попадёшь без особого приглашения. Отчёты о принятых решениях не публикуются.

   - Ну и ладно. Не очень-то и хотелось, - махнул я рукой, несколько удивлённый осведомлённостью приятеля.

   - Тогда какого чёрта? Вижу по твоим хитрым глазам – вопрос – это так, для отвода глаз, а неожиданный визит - не просто дань вежливости по отношению к старому другу.

   Я знал этого парня всего три года, а он уже считал меня своим другом. Это было приятно, тем более что на заре наших отношений я продал ему за баснословные деньги парочку артефактов времён царя Ирода. Коллекционеры - парни чокнутые, а этот был особенным, сдвинутым по фазе. Отпрыск богатых родителей, завсегдатай европейских аукционов, получивший степень бакалавра, в свободное от поиска сокровищ время просиживающий штаны в библиотеке университета, он познакомился со мной в Париже. Я как раз искал для одного клиента некую старую вещицу, принадлежавшую последнему российскому императору. На аукционе мы и состыковались, а дальше поддерживали взаимовыгодную связь.

   - Мне нужен специалист по старым рукописям. Тексты, по-моему, принадлежат эпохе нафталитов.

   - У тебя есть такие рукописи? - глаза Бена, так звали парня, сначала округлились, а потом в них появился огонек любопытства.

   - Есть.

   - Продай!

   - Может быть, но не сейчас. Они слишком горячие.

   - Ты их украл?

   - Скажем - взял на время.

   - Обещай, что первому, кому ты предложишь эти папирусы, буду я.

   - Может быть.

   - Ты - невыносим.

   - Знаю, - сказал я. - Так что, сведёшь со специалистом?

   - Двинем прямо сейчас, - засобирался Бен.

   - Куда?

   - В университет Бар-Илан*¹. На факультете иудаистики работает один мой знакомый. Сдвинут на редких текстах, Талмуде и древних рукописных экземплярах Библии. Защищал диссертацию. Тема - эпоха Нафтали.

   - Тогда, чего мы ждём?

 

* ¹Университет Бар-Илан - ортодоксально-религиозное израильское учебное заведение, в котором изучают еврейские религиозные дисциплины и общие науки. Обязательными для изучения предметами являются Библия и Талмуд.

 

 

   - Поехали, - сказал Бен, хватая со стола ключи от машины.  

   Расстояние между Иерусалимом и пригородом Тель-Авива – районом Рамат-Ган мы преодолели за час.

   Высокий мужчина с длинными, словно мёдом пропитанными, пейсами, ниспадающими из-под широких полей чёрной шляпой страдал от жары, но не снимал плотного пиджака графитового цвета. Он сидел на свежем воздухе, в тени оливковой пальмы, занимая половину лавочки, и жевал бутерброд с сыром, политым какой-то бордовой дрянью.

   - О, Иегова! Ты самостоятельно жуёшь в священный день отдыха? - спросил парня Бен, подходя и садясь рядом.

   - А что ещё делать в перерыве между лекциями? Вот, подкрепляюсь.

   - А как же шабат, кошерные продукты и прочее? – снова поддел мужика мой приятель.

   - Иди к чёрту.

   - Тогда, знакомься. Это - Зэн Дуглас. Зэн! Это - Арье Гефтер.

   - Американец? - спросил меня Арье, протягивая руку, испачканную в кетчупе.

   - Скажем так. Человек без определённого места жительства, - я осторожно пожал тонкое запястье, потому что ладонь парня была запятнана каплями соуса

   - Чем могу? - спросил Арье.

   - Мы можем где-нибудь поговорить, не привлекая внимания?

   - Конечно. Пойдёмте ко мне в кабинет. Становится слишком жарко, - Гефтер достал платок и вытер сначала руки, а потом, пот, стекающий у него по щекам из-под шляпы.

   - Вот, - я выложил на письменный стол связку свитков, - Что скажете об этом?

   Арье аккуратно взялся за тесёмку, развязал её, надел на руки белые нитяные перчатки и развернул первый, самый старый из папирусов. Звук его голоса я услышал через долгие десять минут.

   - Не может быть. Где вы это взяли?

   - Долго рассказывать. Просветите меня, что это?

   - Судя по состоянию папируса, вот этот свиток очень древний.

   - Ага, значит это - не пергамент?

   - Нет. Вот видите структуру? - Гефтер развернул ветхий лист навстречу потоку света, падающего из окна.

   - А что скажете о содержимом текста?

   - Очень похоже на заклинание. Внизу - что-то вроде печати. Сейчас, сейчас, - Арье отыскал в ящике письменного стола лупу и навёл её на строки рукописи.

   - Господи! - ахнул он. - Родовой знак Нафтали - олень, ветвистые рога. Смотрите, - он слегка отодвинулся, позволяя мне исследовать нужное место.

   Столкнувшись лбами, мы с Беном одновременно склонились над свитком.

   - И что здесь написано? - не выдержал я.

   - Сейчас. Попробую перевести. Секунду. Ведь это - древний иврит, - Арье снял с полки над столом толстую книгу и раскрыл её. Сверяясь с ней, он стал медленно переводить:

   - Книга живых – суть истина. Закон в ней определяет Господь. Судьба, данная Господом при рождении, подчиняется силе его. Но нить полна узелков, а чаша состоит из капель. Можно ли связать из нити судьбу? Можно ли пресытиться содержимым чаши? Да, можно, если веретено сделано по слову Бога. Да, если чаша отлита по закону его...

   - Стоп! - Бен остановил Арье Гефтера. - Что за нить и, что за чаша? Причём здесь веретено?

   - Боже! Это так просто, - сказал я. - Нить и чаша - символы жизни. Веретено – копьё. Всё очевидно. Вопрос - чьё это копьё?

   Гефтер с уважением посмотрел в мою сторону и продолжил перевод текста:

   - И явились наби*¹ к Нафтали и открыли тайну веретена. И передали слово Сущего для произнесения над местом следов гнева его: "Я - Властитель тронов, земли и неба. Все что я даю, я в праве забрать обратно! Если же царь будет приносить мне жертвы, я буду даровать ему трон за троном, дом за домом, удел за уделом, город за городом; все земли к востоку, югу, северу и к западу я дам ему. Все рода иудейские! Подчиняйтесь апилуму, отлитому по слову моему, ибо, оно спасёт и возвысит владеющих им. Пусть будет оно для царей всех колен израилевых - терафим*² справа, и эшет*³ слева. Пусть определит судьбу и наделит долей, тропой предназначения. Но пусть помнят цари Иудеи. Страх божий - начало милости моей. Ибо в расплаве звезды - частица сердца Бога. И не вознесётся враг над царями, и слёзы мои по вам, грешным будут для закалки веретена, и прибавит железо время дням царским, и отнимет от дней, если утратят его".

   Гефтер замолчал. Мы с Беном переглянулись, и я взял из стопки следующий свиток.

   - Теперь переведи, что здесь, - попросил я Арье.

   Тот впился глазами в текст и через несколько минут схватил третий свиток.

   Пробежав ещё раз оба свитка глазами, он уставился в пространство.

   - Странно, - сказал он. - Тексты – почти идентичны.

   - Почти? - сказал я.

   - Да. За исключением нескольких слов, содержание – один в один.

   - Каких слов? - я склонился над рукописями.

   - Смотри. Вот здесь, - Арье осторожно прикоснулся к первому свитку. - Слово "пур" - означает "жребий"; его синонимы: судьба, участь. А вот здесь, - Гефтер показал на второй свиток. - Судьба записана, как "Иом-ки-пур". Если переводить буквально, "Иом" на иврите означает день, а "Ки" – земля. Это - шумерское толкование. Всё вместе звучит так: "День земного жребия" или "День земной доли, судьбы". Дальше. В третьем свитке слово "Судьба" написана, как "Намтар". Это слово - на аккадском языке. Означает - судьба-птица.

   - И как это понимать? - спросил Бэн.

   - Подожди. Есть ещё различия. Слово "Наби" написано тоже по-разному. В первом случае - "Нави", во втором - "Набу", а в третьем - "Роэ". Хотя смысл - один и тот же - "Провидец" или "Призванный".

   - Значит, тексты различаются в малых деталях, - констатировал я. - Если читать на иврите, разница есть?

   - Ещё какая, - воскликнул Гефтер.

   Я бросил на стол фотографию, отобранную у генерала в замке.

   - Скажи. Этот текст по смыслу соответствует, какому свитку?

   Арье несколько минут изучал снимок и положил его рядом со свитком номер два.

   - Вот этому.

   - Спасибо, - сказал я, снова связывая папирусы вместе и пряча под рубашкой.

   - Скажи, Зен, где ты взял это? Такого даже в научных библиотеках по всему Израилю не найдёшь.

   - Думаю, что эти свитки вывезли из Иерусалима тамплиеры.

   - Мать моя - женщина, - воскликнул Бен. - Будешь продавать - они мои.

   - Тебе не стыдно, - урезонил его Гефтер. - Эти редкости выкупит правительство Израиля. Тебе стоит обратиться ко мне. Я сведу тебя с нужными людьми.

   - Дудки, - покраснел Бен. - Дуглас показал рукописи мне первому.

   - Это ничего не меняет... - Арье снял свою чёрную шляпу и бросил её в угол. Гнев заставил парня сжать кулаки. Косточки пальцев побелели, ногти впились в ладони.

   Оставив друзей препираться, я выскользнул из кабинета и за воротами университета поймал такси. Пока кандидаты в доктора не опомнились и не обратились по дурости и зависти в полицию, мне следовало рвать отсюда когти...

 

*¹Наби - иврит. Прорицатель, пророк.

*² Терафим - (евр. trafím; лат. therafin) - в Древнем Израиле название родовых антропоморфных идолов (фигурки-фетиши), почитавшихся домашними божествами. Представляли собой небольшие, грубо сделанные статуэтки.

*³Эшет – евр. Гимн, молитва.

 

 

                                          Глава 8

                           Институт религиозных дел

 

   Было два часа пополудни. Самолёт в Париж уже улетел, поэтому мы с Эвой решили добираться до Рима, а уже оттуда, взяв напрокат машину, ехать в Париж. Дорога отняла у нас сутки. Когда мы переступили порог нашей квартиры, диван в кабинете показался мне пуховой периной. Я рухнул на кожаные подушки одетым, не сняв даже башмаки. Эва ещё нашла в себе силы принять душ, сунуть мне под голову подушку, накрыть пледом и добраться до спальни. Зато я проснулся первым и почему-то ночью. Картины событий последних дней вернулись ко мне вместе с головной болью. Я прислушался, уловил слабое уже привычное в моей квартире и такое родное биение пульса спящей женщины, встал, поднялся в спальню, наклонился над Евой, провёл тыльной стороной ладони по нежной щеке, вздохнул, потом, спустился вниз, зажёг настольную лампу и отправился на кухню. Кофе помогло моим мозговым извилинам зашевелиться, и я начал анализировать всю известную мне информацию о копье Лонгина.

   "Реликвия хранится у Приората Сиона. Орден, действуя в интересах Меровингов, пытается заручиться поддержкой масонов, клана Ротшильдов, иезуитов и парней из Опус Деи. Хранители многих тайн добытых ещё тамплиерами мечтают вернуть себе первые позиции в рядах мировой элиты. Они недалеко ушли от мировоззрения крестоносцев и от менталитета "Золотого миллиарда". Для них - нож острый усиление Китая, растущая независимость Ближнего Востока и лукавство России, пытающейся усидеть на двух стульях, используя противоречия между Европой и Азией. Поэтому, опираясь на помощь Ватикана, на силу Соединённых Штатов, орден выторговывает для себя и Меровингов лучшие условия союза. Инструмент давления - Копьё судьбы. Вот только не пойму, чьей кровью они планируют насытить жажду наконечника? Неужели принесут в жертву кого-то из Бурбонов или Стюартов? Да, излишней гуманностью и человеколюбием никто из заговорщиков не страдает. Вот только кровь этих королевских династий далека от чистоты Иисусовой*¹", - я усмехнулся, вспомнив о легенде происхождения рода Меровингов. 

   Кому, как не мне было знать, что мать Меровея - жена короля Хлодвига одним прекрасным утром пошла к морю, чтобы искупаться, где её и похитило морское чудовище - двоюродный брат моего деда. Если и текла кровь Иисуса в жилах потомков Меровея, то она была изрядно разбавлена кровью дракона. Допускаю, что отпрыски династии обладали священным таинственным могуществом, но и от дракона им досталась эзотерическая, оккультная сила, заключённая в длинных волосах. Они могли, как Иисус исцелять наложением рук, обладали даром ясновиденья и понимали язык животных. Последнее досталось Меровингам вместе с кровью дракона. Не зря последнему королю франков Хильдерику по приказу Святого престола коварно остригли волосы. Не зря у всех представителей рода имелся на теле особый знак - родимое пятно красного цвета в виде креста, расположенное под сердцем или между лопаток.

   Видимо Приорат уповает на пророчество Святого Ремигия*², который предсказал, что власть династии Меровингов продлится до конца света.

 

*¹ "Святым Граалем", "королевской кровью" легенда называет сына Иисуса Христа и Марии Магдалины, положившего начало династии Меровингов. Сторонники этой версии приводят доказательства, что Иисус и Мария Магдалина были мужем и женой. Ученики обращаются к Иисусу "рабби" - учитель, а раввины, законоучители, по иудейским законам должны были быть женаты. Потомки же царя Давида должны были стать родителями не менее чем двух сыновей. Для жителя Святой земли тех времен был довольно прозрачным смысл действий Марии Магдалины, описанных в Евангелии от Иоанна (11:2): "Мария же... была та, которая помазала Господа миром и отерла ноги Его волосами своими". Это могла сделать лишь невеста потомка царского рода Давида. В Ветхом Завете и Давиду, и Соломону их невесты мазали голову миром и отирали ноги своими волосами. В Евангелии Филиппа, имеющем статус апокрифа, версия о том, что Иисус был женат, изложена еще более четко: "А верным другом Иисуса была Мария Магдалина. И любил Христос ее более остальных учеников своих, и лобызал ее не единожды в уста ее. Остальные же ученики, оскорбленные тем, осуждали Его. Говорили они Ему: почему Ты привечаешь ее больше нас? Спаситель ответствовал им, и сказал так: почему же Мне не любить ее больше вас? Велико таинство супружества, - ибо без него не стало бы мира". Далее, согласно этой версии, после казни и воскресения Иисуса Мария с детьми бежала в тогдашнюю римскую провинцию Галлию, где скончалась в 63 году нашей эры. Могила Марии Магдалины находится на юге современной Франции, в окрестностях городка Сент-Бом. Позднейшее представление о Марии Магдалине как о блуднице сторонники этой точки зрения списывают на происки недоброжелателей: после свержения династии Меровингов теологи Римской церкви стали отождествлять ее с упомянутой в Евангелиях блудницей. В V веке потомки Иисуса породнились с Меровингами. И Меровей, согласно этим преданиям, был потомком Христа. 

*²Святой Ремигий Реймский или Святой Реми (437-13 января 533) - епископ Реймсский, апостол франков. Считается, что именно он обратил в христианскую веру салических франков, крестив 25 декабря 498 года первого короля из династии Меровингов Хлодвига I с 3000 его воинов и приближенных. Это один из ключевых моментов в истории европейского христианства. Именно тогда Реймсский собор стал тем местом, где в будущем короновались все короли и императоры Франции.

 

   - Вот только Ротшильды, Морганы, масоны и Опус Деи другого мнения, - проворчал я, подливая себе в чашку ароматный крепкий напиток.

   - Так. С кровью разобрались. Теперь - свитки. Почему их три и во всех - небольшие разночтения? Может, в текстах заключён некий шифр или ключ к тайне заклинания "нафталитов"? - я прислушался к звукам исходящим из спальни. Ровное дыхание девушки действовало на меня успокаивающе. Мои размышления вслух могли разбудить Эву.

   "Получается, что наконечник долгое время хранился у Приората, а свитки - в тайных архивах Ватикана. И никто, кроме иезуитов не догадался, что между копьём и древними текстами есть связь. Кто её обнаружил, уже не важно. Главное - связь есть, и старым куском метеоритного железа могут проткнуть кого-то из побочной ветви династии Меровингов".

   - Так, так. Значит, в подземных скрипториях тамплиеров инквизиция всё же покопалась, прежде чем французский король наложил на архивы свою руку...

   - Что ты здесь бормочешь? - на пороге кухни стояла выспавшаяся Эва. Лёгкий румянец заливал её щёки.

   Она подошла к окну и отдёрнула в стороны занавески. Первые лучи солнца ворвались в комнату, и, казалось, пронизали девушку насквозь. Тонкая короткая рубашка стала почти прозрачной, давая возможность полюбоваться красивыми линиями бёдер и стройными длинными ногами.

   -Ты – не дракон. Ты - жаворонок, - тихо сказала девушка, целуя меня в темя. – Разве можно так рано вставать?

   Я обнял Эву за талию и прижался щекой к тёплому животу.

   - Покоя не дают эти свитки и это копьё.

   - Значит, ты узнал, где спрятан наконечник?

   - Пока нет, но это дело времени. Есть одна идея.

   - А что со свитками?

   - В них зашифровано заклинание кузнеца - нафталита, который по приказу первосвященника Иудеи - Финееса, выковал наконечник Судьбы. Иезуиты хотят усилить магическую силу копья, считая, что находясь во многих руках в разное время, оно утратило свою мощь. И, по-моему, эти парни готовят ритуальное убийство...

   - Убийство? - Эва примостилась на моих коленях в излюбленной позе, обняв меня за плечи. – Ты должен этому помешать.

   - Нельзя допустить и то, и другое.

   - Что ты имеешь в виду?

   - Предотвратить кровопролитие - это ещё не всё. В жилах потомков Меровингов течёт кровь не только Иисуса, но и стража времени...

   - Дракона? - воскликнула Эва.

   - Да, дракона. И заклинание нафталитов произнесённое неправильно, может вызвать изменение хода времён.

   - И что тогда?

   - Человечество в своём развитии может быть отброшено так далеко назад, что изобретение колеса покажется какому-нибудь новому Архимеду каменного века величайшим открытием современности.

   - А что? Было бы забавно жить в пещере и одеваться в звериные шкуры, - нервно рассмеялась Эва.

   - Живодёрка! - я поднял девушку на руки и пересадил на стул. – Забавная жизнь начнётся, когда каждый неандерталец будет сам за себя, и все вместе готовы резать глотки друг другу за кусок мяса или женщину.

   - А разве сегодня не так?

   Эва часто заставала меня врасплох подобными вопросами.

   "Если уж Приорат Сиона планирует убийство кого-то из потомков Иисуса, может это и правда - конец света? Хотя орден никогда не стеснялся в средствах для достижения цели. Но я не могу отойти в сторону и плюнуть на миссию, возложенную на меня Вечным Разумом. Если даже иезуитам удастся вычислить единственно верный вариант заклинания из... - глядя в свитки, я прикинул вероятность совпадения, - из миллиона комбинаций, всё равно - тоталитарные устремления тайных обществ до добра не доведут".

   - Надо найти копьё и сжечь эти рукописи, - вдруг сказала Эва, хватая в руки зажигалку.

   - Постой! - я перехватил запястья девушки. – Эти папирусы послужат приманкой. Через них я выйду на теперешних владельцев наконечника...

   Зажигалка упала на пол и закатилась под стол.

   - У меня - нехорошее предчувствие, - тихо сказала Эва, прижимаясь всем телом ко мне.

   - Пустяки. Не грусти, комиссар. Тихий Дон - наш!

   - Что? О чём ты? - глаза девушки были полны недоумения и тревоги.

   - Это значит - забей на всё и не бери в голову, - улыбнулся я. - Готовь завтрак, а я пока сбегаю к одному приятелю. Через час буду.

   - Куда ты в такую рань? Твой приятель спит ещё.

   - Это вряд ли, - крикнул я уже с порога.

 

                                 ***

    Конечно, парень давно не спал. И я знал это. Наверняка все предыдущие сутки, впрочем, как и все дни, кроме воскресных, он бегал, словно пёс, описывая имущество какой-нибудь старушки, задолжавшей банку. Его работа предполагала также  маленькие преступления вроде незаметной кражи уникальной старинной вещицы, за которую потом на чёрном антикварном рынке можно получить хорошие деньги.

   Язычок замка, в личинку которого вошла моя отмычка, тихо щёлкнул, дверь слегка скрипнула, пропустив меня внутрь небольшой квартиры в квартале моего приятеля из квартала Drouot.

   - Привет, Пчела!

   Человек, сидящий спиной ко мне и рассматривающий серебряный портсигар под лупой, подскочил на своём стуле.

   - О, Господи! Ты меня до инфаркта доведёшь. Что, нельзя предварительно позвонить, Зен?

   - Можно, конечно, но мне было интересно посмотреть, чем ты тут занимаешься в такую рань. Портсигар не ворованный, случайно?

   - Подарок, - буркнул парень, пряча вещицу в стол.

   - Ага. Из Африки. Скажи ещё: "В мусорном баке нашёл".

   - Что ты понимаешь в помойках? Иногда там можно найти такое...

   Пчела был родом из Савойи. Кличку ему дали собратья по профессии из савойской антикварной мафии за беспокойный образ жизни, заключающийся в бесконечном поиске антикварного "мёда". А вообще он служил одним из ста распорядителей-оценщиков аукциона Drouot. Никто не знает имени этих людей в чёрных мундирах, на которых золотом вышиты порядковые номера. С незапамятных времён этих парней называют "красными воротниками". Друг друга они величают кличками: Нарцисс, Цыган, Курительная Трубка, Свинья, генерал де Голль или Ганди. Все они - выходцы из Савойи, более того, все - из одной деревни. Считается, что Наполеон третий закрепил за савойцами эту привилегию в знак благодарности за поддержку присоединения Савойи к Франции. Надо сказать, что аукцион Drouot прославился уже в первые дни своего существования. В декабре 1852 года на нем распродали имущество короля Франции Луи-Филиппа, убитого прямо на лестнице Парижской оперы. Император Наполеон Бонапарт лично посетил Drouot и приобрел для своей коллекции две статуэтки. После смерти художника Эжена Делакруа на торги было выставлено все содержимое его мастерской, то же самое произошло с наследием Энгра, братьев Гонкуров и Сары Бернар. Однако уйти с молотка может и не востребованный наследниками скарб умершей в одиночестве консьержки. Как раз такими вещами больше всего и интересуются коллекционеры. За полтора века существования Drouot накопилась тысяча историй о том, как среди старого хлама выживших из ума стариков обнаруживались бесценные китайские фарфоровые вазы, а то и полотна Рубенса или Леонардо. Должность "красного воротничка" сегодня стоит около трёхсот тысяч евро. Неквалифицированные рабочие, каковыми числятся в Drouot савойцы, зарабатывают 3-7 тыс. евро в месяц. До недавнего времени никто не задавался вопросом, как получается, что люди, живущие на такую (пусть и вполне приличную) зарплату, разъезжают на последних моделях Porsche или Bently.

   Пчела был мне должен. Я вытащил его из неприятной истории, когда против него завели уголовное дело по факту покупки девяти квартир в Центральном округе Парижа. Мне удалось найти "свидетелей", которые подтвердили, что Пчела был в стельку пьян, когда подписывал все девять купчих и, что он стал жертвой неизвестных мошенников, втянувших его в аферу с элитной недвижимостью. Парень отделался штрафом. С него сняли обвинения в сокрытии доходов и уклонении от налогов. Какое-то время он находился под наблюдением полиции, но я решил и эту проблему.

   Иметь в должниках такого человека показалось мне очень полезным. Он лучше любого эксперта разбирается в произведениях искусства и тонкостях антикварного рынка. Завсегдатаи Drouot сообщили мне на ухо, что платят некоторые суммы красным воротникам, чтобы те информировали их об интересных вещах, появляющихся в запасниках аукциона, но не вносимых в каталоги.

   - Так, что тебе от меня нужно? Говори скорее. "Квартал Друо" начинает работу в десять часов утра, а мне ещё нужно сделать несколько звонков.

   - Звони, не стесняйся. Мне не к спеху, - я уселся на подоконник и стал вертеть в руках лупу, наводя её время от времени на лицо Пчелы.

   - Хватит. Кончай дурака валять, Зэн. Говори - зачем пришёл.

   - Ладно, - смилостивился я. - Знаю, что савойцы поддерживают тесные связи с чёрными антикварами. Так или нет?

   - Предположим...

   - До меня дошли слухи, что аукцион имеет кое-какие контакты в Италии. Например, с некоторыми кардиналами из Ватикана - любителями старинных вещей... - я блефовал, но, видимо угодил в точку.

   - Конкуренция с англичанами, брат. Все эти "Сотбис" и "Кристис" нам подмётки на ходу отрывают. Это они виноваты…

   - Вот и чудно, - перебил я его. Пустишь слушок среди знатоков, звякнешь кое-кому в Рим. Мол, есть один парень. Хочет продать по-тихому пару древних свитков с текстами на иврите. Скажешь: "Папирусы - времён царя Давида". Где взял? Или украл из приличного дома, или – добыча после грабежа или рэкета... Если появится клиент, дашь ему мой телефон. Понял?

   - А у тебя, правда, эти свитки есть? - в глазах Пчелы вспыхнули огоньки алчности.

   - Не твоего ума дело. Лучше думай о комиссионных, которые получишь с клиента за информацию. Всё. Пока. И осторожно с табакерками времён Людовика шестнадцатого. Они все - наперечёт. Да и полиция всё ещё интересуется кварталом Друо.

   - Кишка у них тонка, зацепить нашего брата. Ничего не смогут доказать. Утром есть вещица, а к обеду уйдёт.

   - Ну, ну. Смотри. Моё дело предупредить.

   Я хлопнул Пчелу по спине и, выходя, плотно прикрыл за собой дверь.

   Метро - классный вид транспорта. Когда город забит автомобильными пробками, подземка - незаменимая вещь. Через двадцать минут я уже сидел напротив Эвы, уплетал свежеиспечённый ароматный багет, запивая мягкий хлеб кофе, куда была добавлена корица и жирные сливки. Эва продолжала нарушать установленные мной правила. Она успела сбегать в маленькую пекарню, расположенную на соседней улице. Я не стал сердиться и читать ей мораль, а съел вдобавок к выпечке пару пирожных.

   - Поехали, - моя команда застала девушку врасплох. Она сидела рядом и с задумчивым видом изучала моё лицо.

   - Куда?

   - В отель. Поживёшь там пару дней.

   - А почему не здесь?

   - Здесь будет слишком опасно. Я жду гостей. И прошу тебя, не выходи из гостиницы. Смотри телевизор, читай, наконец. Заказывай еду в номер, но сиди, словно мышка.

   Эва хотела возмутиться, но я оборвал её на полуслове:

   - Это не обсуждается.

   - Когда? - спросила она.

   - Сейчас.

   Девушка вздохнула, встала, быстро переоделась и собрала свой рюкзак, сунув туда пару книг вместе с моим журналом "Оружие мира".

   Потом мы дошли до метро, и я проводил её до отеля на другом конце города.

   - Не звони мне. Я сам за тобой приеду, когда всё кончится. На твоей кредитке деньги есть?

   - Немного.

   - Вот, держи, - я сунул ей пачку банкнот и, поцеловав в щёку, подтолкнул к дверям гостиницы.

   По моим расчётам у меня в запасе был день или полтора, поэтому я вернулся домой, собрал все мало-мальски важные документы и спрятал их в сейф. Ключ нашёл своё место за потолочной панелью в ванной.

   Телевизор немного отвлекал меня. Рядом с ним время бежало быстрей. Часов в одиннадцать вечера я упаковал свитки в полиэтилен, потом вышел на чёрную лестницу, поднялся на чердак, через слуховое окно вылез на крышу и прикрепил пакет к кирпичной кладке старой дымовой трубы изнутри. Теперь оставалось только ждать.

   Одним из моих достоинств я считал адское терпение, но трое суток, проведённые без сна в четырёх стенах, оказались тяжёлым испытанием для моей нервной системы. Прислушиваясь к звукам, которые производил дом, я начал принимать моё жилище за живое существо. К его мерному дыханию привыкаешь быстро, но когда стены время от времени издавали лёгкий треск, когда где-то звучали тихие шаги или доносились голоса, я вскакивал с дивана и подходил к двери. Ночами позиция у окна казалась мне самым лучшим вариантом ожидания. Мой взгляд провожал редких случайных прохожих, бродячих собак и кошек, выходивших на охоту, крыс, роющихся в мусорных баках, свет от стоп-сигналов автомобилей, падение тлеющих окурков из тёмных окон на противоположной стороне улицы. К концу третьего дня я начал ненавидеть белый циферблат будильника. Он казался мне маской или бледным лицом, неизвестно каким образом, появившимся на прикроватной тумбочке. Меня начал бесить мерный, далёкий разнобой всевозможных часов. Мне казалось, что я различаю перезвон колоколов церквей, ближайшая из которых была в пяти кварталах от моего дома.

   В семь часов вечера третьего дня резкий стук в дверь вывел меня из состояния прострации. Я вскочил, будто кто-то вылил на спину кастрюлю кипятка. На мониторе домофона красовался полицейский жетон.

   - Кто?

   - Простите, месье, полиция.

   - Я вас не вызывал.

   - Знаю, месье. Но мы расследуем убийство одного человека, в записной книжке которого есть ваш номер телефона.

   - Имя?

   - Чьё, месье? Моё?

   - Убитого…

   - Его зовут Амадей Томас Салуцци. В узком кругу он известен под кличкой "Пчела".

   - Отойдите к стене. Я должен увидеть вас в полный рост.

   - Хорошо, месье.

   За дверью стоял высокий белокурый человек в штатском костюме, с улыбкой на продолговатом лице. В поднятой руке он держал полицейский жетон.

   Я открыл замок и впустил флика в квартиру.

  - Жорж Гийом, - представился он.

   - От вас пахнет дорогими сигарами, - сказал я, указывая полицейскому на стул. - Любите кубинские? У меня есть.

   - Я, вообще-то, не курю, - парень стоял, не выказывая желания садиться.

   - Тогда это вас комиссар Бертильон обкуривает, словно злых ос. Как он поживает, всё такой же брюзга?

   - Ворчит себе, но мы внимания не обращаем, - осторожно сказал полицейский, внимательно оглядывая квартиру.

   Альфонс Бертильон - знаменитый создатель антропометрического метода расследования преступлений умер почти сто лет назад, но парень этого не знал.

   - Кто-нибудь есть ещё в квартире?

   - Разве вам нужен ещё кто-то? – недовольным тоном спросил я

   - Давайте будем соблюдать правила. Здесь вопросы задаёт полиция. Хорошо?

   - Ладно.

   - Итак?

   - Я один и очень устал, поэтому - спрашивайте. Хочу принять ванну и выпить пару бокалов коньяка. Может, вам тоже налить?

   Вместо ответа лже полицейский вытащил из внутреннего кармана пиджака крошечный микрофон, прикреплённый тонким витым проводом к невидимому радиопередатчику, и сказал:

   - Он - один.

   В ту же секунду входная дверь с треском распахнулась, и в квартиру ворвались ещё три человека. Двое, как две капли воды были похожи на моего нового приятеля Жоржа Гийома. Пистолеты с глушителями ничего хорошего не сулили. А последнего гостя я сразу узнал. Выправку военного, состоящего в высоких чинах, не скроешь штатским костюмом. Там, в замке иезуитов, я хорошо рассмотрел этого француза.

   Моё испуганное лицо вызвало на лицах гостей улыбки.

   - Господин Зен Дуглас. Рад снова вас видеть, - медленно цедя слова, сказал посланец приората Сиона.

   - По какому праву? - закричал я, добавляя нотки растерянности и страха в свой голос.

   Сильный удар по лицу тыльной стороной ладони усадил меня на диван. Парни нависли надо мной, заслоняя окно и свет уличных фонарей. Генерал Брюне выглянул на улицу, задёрнул шторы и включил все имеющиеся в квартире лампы. Я поднял руки, прикрывая глаза. На запястьях тут же оказались пластиковые наручники. Я облизнул окровавленные губы.

   - Что вам от меня нужно?

   - Молчать! - заорал храбрец "Гийом", вдавливая дуло пистолета в мой висок. - Будешь отвечать, когда услышишь вопрос.

   - Полегче, Ганс, - отвёл его руку генерал.

   "Ганс, - внутренне подобрался я. - То-то мне показался странным акцент этого парня. Его можно принять за выходца из Силезии, и он, наверняка, отпрыск какого-нибудь беглого нациста".

   - Месье Дугласу предстоит многое нам рассказать.

   - Я ничего не знаю.

   - Неужели? Вы были очень храбры там в Аргентине.

   - Я никогда там не был и ничего не...

   - Хватит принимать нас за дебилов, мистер Дуглас. Ваши фокусы здесь не пройдут. Если вы не хотите, чтобы вам расплющили пальцы или прострелили колени, скажите нам, где свитки?

   - Не понимаю, о чём вы говорите.

   - Не люблю насилия, но, видно, иначе нельзя, - сказал Брюне и кивнул Гансу.

   Тот подошёл ко мне вплотную, проверил - хорошо ли привинчен глушитель и приставил пистолет к моей коленной чашечке.

   - Хорошо, хорошо! - завизжал я. - Вы можете мне не верить, но я успел продать рукописи.

   - Сомневаюсь, - задумчиво проронил Брюне, перебирая бумаги на моём столе. - Парни, поищите ключ от сейфа и сам сейф.

   Гости рассыпались по кабинету, опрокидывая вазы, выдвигая ящики из тумбочек, роясь между книгами, поднимая и разбивая статуэтки. Вскоре мой тайник был найден, а Ганс прямиком направился ко мне и стал шарить у меня по карманам. Последнее, что он сделал - обнаружил пустой шнурок на моей груди.

   - Где ключ? - с угрозой спросил он, схватив меня за подбородок.

   Я бросил испуганный мимолётный взгляд в сторону ванной комнаты. Парень торжествующе усмехнулся и пошёл туда. Послышался звон стаканов, стук полок, что-то упало на пол и разбилось.

   - Через несколько минут Ганс вернулся и торжествующе показал ключ генералу. Тот открыл сейф. Несколько минут прошли в перелистывании и беглом чтении бумаг. Был заметен интерес, с которым генерал просматривал бумаги. Его всё возрастающее раздражение проявлялось красными пятнами на щеках.

   - Что-то я не вижу в сейфе денег, - сказал он неожиданно.

   - Каких денег? - я вытянул шею и сделал глотательное движение.

   - Вы сказали, что продали свитки. Тогда, где деньги?

   - Мне перевели их на банковскую карту.

   Генерал вздохнул и подошёл ко мне.

   - Дорогой мистер Дуглас. Может вы и талантливый иллюзионист, но врать не умеете. Клубы дыма в замке меня впечатлили. Да и ваше исчезновение - тоже. Но признаюсь вам, что тексты не так и важны для наших целей. Есть копии, и есть самое главное - наконечник. Просто орден не любит, когда какой-нибудь наглый молодчик, дилетант от магии вроде вас, вмешивается в наши дела. Богу - богово, а кесарю - кесарево. Свитки должны вернуться в тайные архивы.

   - Ватикана или Опус Деи? - вопрос прозвучал с некоторой дрожью в моём голосе, но довольно резко.

   - А... Я поймал вас! - засмеялся генерал. - Свитки где-то здесь. Ищите! - приказал он своим людям. Те разбрелись по квартире.

   - Жаль, что вы не послушались и не прекратили ваше расследование. А ведь ваш счёт мы пополнили на круглую сумму в надежде, что вы правильно поймёте намёк.

   - Когда речь идёт об убийстве, не в моих правилах бросать дела.

   - Что? - не понял Брюне. - О каком убийстве вы говорите?

   - Разве не ваша тёплая кампания планирует оросить кровью Бурбонов или Стюартов железо наконечника? А как же ваша пафосная клятва защищать потомков Меровингов?

   - Ах, это! - язвительно ухмыльнулся генерал. - С чего вы взяли, что мы хотим кого-то убить? Взять несколько капель крови, которую добровольно даст наследный принц Испании. Только и всего. Милый мой Зен. Вы отстали от жизни. Ушли в прошлое понятия: верность, преданность долгу, святость клятв и христианские ценности. Прибыль, деловые интересы, эффективность инвестиций и возможные убытки. Вот что сейчас главное.

   - Может и так. Но скорее всего иезуиты не удовлетворятся несколькими каплями крови, - сказал я, удивляясь циничности последних слов генерала.

   Брюне нахмурился, словно раздумывая над моими словами, а потом повернулся на голос Ганса.

   - Свитков нет, генерал.

   - Вы хорошо искали?

   - Сами посмотрите, - "Гийом" обвёл рукой помещение.

   Повсюду валялись выпотрошенные подушки, матрасы, изрезанные кресла, разорванные книги, битая посуда. - Может, он действительно успел продать тексты?

   - Не только продать... - я откинулся на спинку дивана, исполосованного ножами. - Там миллион вариантов прочтения. Вы знаете, какой из них истинный?

   - Дело осложняется, - тихо сказал Брюне. - Я должен позвонить. Убейте его. Только без шума. Я буду ждать на улице.

   - Последний вопрос, генерал. Где орден хранит Копьё Судьбы?

   Но Брюне, потеряв ко мне всякий интерес, уже закрывал за собой дверь. Вместо него мне ответил Ганс:

   - Ты никогда не найдёшь наконечник. Там слишком холодно для тебя. Впрочем, что такое настоящий холод, ты тоже никогда не узнаешь. Впрочем, я забыл о морге, - он сунул пистолет за пояс и достал из кармана удавку, какими пользуются сицилийские мафиозо.

   - Держите его, парни!

   Я подпустил дружков Ганса поближе, резко вскочил и ударил самого неосторожного в подбородок сведёнными вместе кулаками, потом легко разорвал наручники и выбросил ребро ладони, целясь в горло Гансу. Тот увернулся и отступил назад, доставая оружие. Я схватил второго парня в тесные объятия и развернул его лицом к вспышкам выстрелов. Тело в моих руках обмякло, но я продолжал держать его, пока в обойме пистолета Ганса не кончились патроны. Не дожидаясь, пока мой противник перезарядит оружие, я, отпуская мёртвое тело, выхватил у трупа из плечевой кобуры новенький "Магнум"*¹. Три пули вошли в грудь фальшивому флику, одна - точно по центру лба. После тихих щелчков выстрелов, сухой звук битого стекла под каблуками ударил мне по нервам. Подойдя к окну, я раздвинул шторы, открыл створку и, взявшись одной рукой за горячий глушитель, а другой, подняв пистолет на уровень глаз, дождался появления генерала. Он переходил улицу, набирая номер на сотовом телефоне. Через минуту обойма была пуста, а на мостовой валялся мёртвый пожилой человек, у которого когда-то была выправка военного.

   Полицию сначала вызвал я, а потом, очевидно, маленькая старушка, которая прогуливалась со своей собачкой. Бабуся вышла из-за угла и, словно наткнулась на невидимое препятствие. Сохраняя присутствие духа, она отпустила поводок и выхватила из кармана плаща сотовый телефон. Пёс тут же воспользовался предоставленной свободой, подбежал к трупу, обнюхал его и тут же пометил, стоя на трёх лапах. Когда приехали флики, я сидел с растерянным лицом в центре хаоса, в который превратили квартиру боевики генерала. Три часа допроса в полицейском участке кончились тем, что меня отпустили, записав сочинённую наспех легенду о дерзком нападении и попытке убийства честного частного детектива, добросовестно исполняющего свой профессиональный долг.

   - Странно, - сказал на прощание мой хороший знакомый - комиссар из отдела убийств. – Труп, который нашли на улице - довольно известная личность. Это некий генерал Брюне, занимавший довольно высокий пост в Министерстве обороны. Что он забыл в нашем районе?

   - А чёрт его знает.

   - И угораздило же бравого вояку попасть под пулю...

   - Судьба, - веско произнёс я. - Эти ребята – бандиты палили во все стороны. Хорошо ещё старушку не ухлопали случайно.

 

 

*¹Магнум - известный оружейный бренд.

 

   - Кстати, - комиссар бросил на стол фотографии трупов Ганса и его друзей. - У твоих стрелков в карманах нет ни одного документа. Мы пытались проверить отпечатки пальцев, но, ни в нашей картотеке, ни в базе Интерпола на них ничего нет. Что им от тебя было нужно, Зен?

   - Понятия не имею.

   - Может это связано с каким-то делом, которое ты ведёшь?

   - Вряд ли. Им просто нужны были деньги. Ты же видел мой сейф. Они заставили отдать им ключ.

   - Тебя? И вынудили? Тогда они - крутые прыщики на голой заднице. Впрочем, не желаешь говорить, как хочешь. Дело твоё. Ты пока свободен, но не уезжай из Парижа.

   - Ладно, - бросил я уже на ходу.

   Выйдя из полицейского участка, я тут же позвонил в гостиницу Эве.

   - Как ты, сердце моё?

   - Зен? Со мной всё в порядке. Ты приедешь?

   - Не сегодня. Дай мне, пожалуйста, адрес и номер телефона твоего знакомого хакера в Риме. И потерпи ещё неделю, пока я не разберусь с делами.

   - Хорошо. Есть чем записать?

   - Я запомню.

   В восемь часов утра следующего дня, предварительно выслушав в трубке телефона ворчание разбуженного мной итальянца, я позвонил в дверь на маленькой улочке одного из предместий Рима.

   - Луиджи! Вот в этой пачке банкнот – круглая сумма в тридцать тысяч евро...

   - Что я могу для вас сделать за эти деньги?

   - Мне нужна вся информация о банковской системе Ватикана. Сильные и слабые стороны. Статьи доходов, трансакции? Системы безопасности? Где находятся хранилища ценных бумаг и наличных денег?

   - Попробую. Приходите послезавтра после обеда.

   - Сегодня к вечеру, - сказал я, вкладывая в ладонь Луиджи ещё десять тысяч банкнотами, перетянутыми резинкой.

   - Вы - клёвый мужик. Придётся подключить ещё нескольких ребят.

   - Меня не интересует техническая сторона вопроса. Главное - результат.

   - В десять вечера вас устроит?

   Я скорчил недовольную мину и притворно, с напускным разочарованием вздохнул:

   - Так и быть...

   День я потратил, бродя по живописным развалинам всевозможных древних храмов, портиков, среди остатков колонн древнего Рима. Ровно в двадцать два часа, я постучал в знакомую дверь.

   - Пришлось потратиться на три мощных новых ноутбуков и анонимные карты доступа в интернет, - сказал мне Луиджи, протягивая кипу бумаг.

   - Ты ждёшь, что я возмещу затраты?

   - Нет, - покраснел парень. - Тех десяти тысяч хватило. Жаль, конечно, но "железо" – уже на свалке. В целях конспирации.

   - Слава Богу! - мои глаза поднялись к небу. – Не жалей. Свобода дороже. Так что мы имеем?

   - Всё в этих бумагах.

   - Расскажи вкратце, бумаги просмотрю позже.

   - Как скажете, сеньор. Итак, Банк Ватикана носит название - "Instituto per le Opere di Religione"*¹, сокращённо IOR.

 

*¹ Instituto per le Opere di Religione (Лат.) - Институт религиозных дел.

 

   Это заведение основано в тысяча девятьсот сорок втором году папой Пием двенадцатым. Задача института заключалась в сборе пожертвований от юридических лиц и управлении имуществом церкви. Сейчас это самый закрытый банк, фигурально и буквально окруженный стенами, достигающими девять метров толщины в основании, и который не раскрывает свою отчетность никогда. "Консолидированный финансовый отчет", составляемый сотрудниками префектуры по экономическим отношениям Святого Престола – не отражает реального положения вещей. Вся документация хранится лишь десять лет, после чего уничтожается. Если вы не житель и не работник Ватикана, не член римской курии, не руководитель религиозного ордена и не очень влиятельная персона из ближайшего окружения Папы, то, с высокой вероятностью в открытии счета вам вежливо откажут. При этом банк обладает серьезными привилегиями: фактически не соблюдает итальянские законы, не платит налоги, активно использует всевозможные оффшоры. Полная не подотчётность никому, кроме Папы, практически даёт банку любые возможности проводить какие угодно операции, вплоть до финансовых преступлений. Есть данные, что большая часть богатств могущественного ордена Тамплиеров после его уничтожения присвоена Ватиканом, равно как и несметные сокровища Константинополя после

разграбления города рыцарями Четвёртого Крестового похода. Перед Второй Мировой войной казна Святого Престола была пополнена Муссолини на сумму порядка восьмидесяти миллионов долларов в тогдашних лирах и ценных бумагах. К две тысячи четвёртому году IOR заработал одиннадцать миллиардов долларов на этом капитале. В банке после победы союзников спрятаны и "отмыты" миллионы долларов, изъятые во время войны нацистами у жертв немецких концлагерей.

   - Это точно? - не выдержал я.

   - Точнее не бывает, - обиделся Луиджи. – Правда, банк публично всё отрицал, но мы потрясли его серверы очень серьёзно. Кстати, антивирусная защита там - на уровне каменного века. Представляете, сеньор! Они до сих пор пользуются допотопными факсами, совершенно не защищёнными от постороннего проникновения. С такими олухами работать одно удовольствие.

   - Они, наверное, думают, что никто не замахнётся на Святая Святых. Удивляюсь, как ты, безбожник и нахал, посмел это сделать?

   Мой смех вызвал ехидную улыбку на губах Луиджи.

   - Не люблю педиков в сутанах.

   - Ладно, давай дальше.

   - На чём я остановился?

   - На деньгах нацистов...

   - Ах, да. В архивах банка мы нашли следы того, что перед самым концом войны из берлинского Рейхсбанка в IOR переведены сумасшедшие суммы. Можете сами посмотреть на цифры, - указательный палец Луиджи упёрся в кипу бумаг. - Здесь также есть копии документов, подтверждающих перевод денег в банк Ватикана со счетов СС в тысяча девятьсот сорок третьем году. До недавнего времени руководством OIR практиковалось анонимное перечисление средств в другие финансовые учреждения. Цель – спрятать следы денежных потоков, проведя их по многочисленным счетам. Обычно этим занимаются лишь небольшие частные закрытые банки. И формулировка в таком случае выглядит следующим образом: "По поручению одного из наших клиентов". Но через Банк Ватикана по поручению неизвестных лиц переводились в различные банки мира огромные бесконтрольные суммы, корреспондентские отношения были налажены со всеми крупнейшими организациями банковского рынка. В две тысячи десятом году итальянская прокуратура подозревала IOR в отмывании денег, принадлежащих преступному миру, в частности денежных средств последнего босса сицилийской мафии Маттео Мессина Денаро, до сих пор скрывающегося от правосудия. Эти деньги переводились на счета, открытые в Ватиканском банке лицами духовного звания.

   - Боже! - воскликнул я по-французски. - Не хватало мне только сицилийских бандитов для полного счастья.

   - Что? - не понял хакер.

   - Ничего. Продолжай.

   - Да, сеньор. Есть ещё одна интересная инфа. В мае две тысячи двенадцатого года Ватикан испытывал огромное давление по финансовым и дипломатическим каналам. Но перед этим компания "Rothshild Investment Trust Capital Partners", принадлежащая Ротшильдам, приобрела крупный пакет акций компании "Rockefeller Financial services", управляющей семейным бизнесом Рокфеллеров и других богатейших семейств США. Святой престол считал, что такое неожиданное объединение Ротшильдов и Рокфеллеров ясно говорило о том, что эти кланы объединились против Ватикана. Причем, этому слиянию крупнейших банкирских семей предшествовала спланированная атака на личное окружение Папы Римского Бенедикта XVI, в результате чего и встал вопрос о его грядущей отставке и выборах нового понтифика.

   "Так, - подумал я, листая бумаги. - Это значит, что между Святым престолом и масонами семьи Ротшильдов пробежала чёрная кошка. С чего бы это? Уж не похищение ли Копья Судьбы Приоратом Сиона - причина переполоха?"

   - Подожди, - остановил я Луиджи.

   Перед моими глазами мелькнула бумага с адресами, названиями банков и отчётом о системах безопасности.

   - Это что?

   - Ах, это? - итальянец пробежал глазами текст. - Тут данные о банках, которые обналичивают деньги для Святого престола. Вот смотрите, - Луиджи взял со стола жёлтый фломастер и выделил в тексте целый абзац:

   "Via Alessandro Specchi 16 - 00186 Roma. На этой улице находится здание, принадлежавшее ранее Банку ди Рома, который после всех финансовых скандалов в Ватикане стал называться банком "I'integratocredit". Именно в этом доме находятся сейфы, куда поступают "грязные деньги" мафии, международных торговцев оружием, доходы от наркобизнеса, миллионные взятки коррупционеров и прочие более мелкие суммы, украденные людьми в сутанах. Взамен, счета клиентов в банке Ватикана пополняются безналичными активами, а инвестиционные портфели - надёжными акциями высокодоходных компаний. Там же, на Via Alessandro находятся сорок семь папок компромата на высших иерархов католической церкви, конфискованные у бывшего президента IOR Этторе Готти Тедески и переданные прокуратурой Рима Святому престолу по личной просьбе папы Бенедикта. Но есть информация, что престарелый Готти до сих пор хранит у себя копии содержимого папок в качестве меры предосторожности, помня о загадочных смертях: банкира Джанмарио Ровераро - члена Опус Деи, убитого в две тысячи шестом году и некого Роберто Кальви - президента дочернего IOR - "Banco Ambrosiano". Этот финансист был членом масонской ложи П-2 и найден некоторое время назад повешенным под лондонским мостом "Чёрных братьев"...

   - Адрес Этторе Тедески есть? - перебил я Луиджи.

   - Дело пяти минут, - откликнулся парень, включая свой ноутбук.

   Через полчаса я стал владельцем кипы опасных бумаг и старой визитной карточки какой-то римской пиццерии, на которой Луиджи записал адрес бывшего банкира Святого престола.

 

                               ***

    Второй раз за последнюю неделю я оказался в гостинице "Gran Hotel Argentino", несказанно удивив этим дежурного портье.

   - Сеньор Дуглас? Снова - к нам?

   - Да, Серхио. Если бы не дела...

   - Понимаю. Как прошёл перелёт? Кстати, номер, в котором вы жили, свободен.

   - Прекрасно, - улыбнулся я.

   - Будете платить картой?

   - Нет, наличными.

   - Что-нибудь ещё, сеньор? Вы на этот раз без девушки?

   - Нельзя утомлять женщин излишней пылкостью. Кстати, ей незачем знать о моих похождениях в Буэнос-Айресе. И ещё. Я дал жене обет воздержания.

   - Понимаю. И правильно. Семья - вот главная ценность в этой жизни.

   На этой жизнеутверждающей истине мы расстались. Я поднялся в номер, смыл под душем запах скверной кухни авиакомпании "Эйр Франс" и отправился в знакомый ресторан. Алехандро Фокс сидел на своём месте за стойкой бара и со скучающим видом прикладывался к полупустой бутылке пива.

   - Как можно пить эту дрянь? - сказал я, садясь рядом и делая знак бармену. – Гарсон! Два двойных виски!

   Старик повернулся. Его лицо сразу обрело осмысленное выражение.

   - А я ещё думал, куда ты пропал? - воскликнул он с энтузиазмом. - Слава Богу, ты вернулся живым, - добавил он шёпотом.

   - Чего мне сделается?

   - Ну, мало ли...

   - Как ваша внучка - Мария?

   - Ещё не замужем. А ты, случайно, не развёлся?

   - Меня с Эвой разведёт только смерть, - серьёзно сказал я.

   - Сплюнь через плечо. Пусть это случится лет через сто.

   - Можно и позже. Я не тороплюсь.

   - Вот и правильно.

   Алехандро, выпив первую рюмку виски залпом, вторую медленно цедил, смакуя по капле. Между двумя глотками он наклонился к моему уху.

   - Ты нашёл замок?

   - Угу.

   - У него есть владельцы?

   - Когда я покидал его в спешке, там случился изрядный переполох со стрельбой. Теперь даже не знаю. Может все уже слиняли оттуда.

   - Кто все?

   - Глава ордена иезуитов, кое-кто из "Опус Деи", дюжина вооружённых до зубов головорезов со свастикой на шевронах, а ещё парень из "Приората Сиона", ныне, к сожалению, покойный.

   - С ума сойти можно. Нацисты и церковники?

   - Хороший союз, не правда ли?

   - Я чувствовал, что всё к этому идёт. Если уж нынешний папа - иезуит, чего ждать от церкви?

   - Алехандро, ты знаешь кого-нибудь из авторитетных людей уголовного мира здесь, в городе?

   - В каком плане знаю? - старик подозрительно уставился на меня.

   - В прямом. Мне нужны отчаянные парни, готовые ради крупного куша на бандитский налёт.

   - Ты кого грабить собрался?

   - Меньше знаешь, крепче спишь. Так есть у тебя нужные связи? Ты же журналист.

   - Чёрт! Дай подумать.

   Дон Алехандро выразительно повертел в воздухе пустой рюмкой.

   - Ещё виски, - сказал я бармену.

   Долгих две минуты старик любовался игрой света в напитке.

   - Бандиты в этом деле тебе не помогут.

   - В каком это деле? - я сделал невинные глаза.

   - Брось. Я знаю. Ты хочешь снова нанести визит владельцам замка...

   - Продолжай.

   - Знаю я пару парней. Отпрыски офицеров хунты, сидящих до сих пор в тюрьмах. Одного зовут Рудольфо Астис. Он сын Альфредо Астиса - бывшего капитана морской пехоты, широко известного убийствами британских военнопленных во время Фолклендской войны*¹. Второй - Серхио Силинго. Сын офицера ВМС Аргентины, участвовавшего "в грязных полётах".

   - В каких полётах? - перебил я старика.

   Тот вздохнул.

   - Двадцать четвёртого марта тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года армия под руководством генерала Хорхе Видела совершила военный переворот и свергла президента Исабель Перон. Начались массовые аресты. Задержанных подвергали пыткам и убивали. Я сам едва избежал той же участи. А "полёты смерти" - форма внесудебной расправы над противниками военного режима Аргентины в период правления генералов. Перед "полётом смерти" человека при помощи наркотиков приводили в состояние опьянения. Затем его погружали на борт самолёта или вертолёта и сбрасывали с высоты в воду. В реку Ла-Плата или в Атлантический океан...

   - Так, понятно. А, причём здесь сыновья этих офицеров?

   -  Они считают, что во всех бедах их отцов и в поражении от англичан во время войны за острова виноваты: Эмилио Масера - член военной хунты, адмирал, командующий ВМФ и генерал Галтьери, которые закончили свой век на свободе, а простые офицеры, выполнявшие приказы, получили огромные тюремные сроки.

   - Не вижу причины, почему эти парни должны мне помочь.

   - И адмирал Масера, и Галтьери были связаны с Опус Деи, с иезуитами и американцами. Кроме того, имя Масеры обнаружено в списках масонской ложи П-2. Копию списка мне передали итальянские журналисты в тысяча девятьсот восемьдесят первом году.

   - Ага. Это уже кое-что.

   - Скажу больше. Они ненавидят англичан, американцев и нацистов.

   - А за что нацистов?

   - Сейчас поймёшь. Сразу после Второй Мировой войны правительство Аргентины, идя на поводу у беглых нацистских преступников, и, узнав от них, что обширные территории Антарктиды буквально лежат на огромных запасах урана, объявило эти земли своими. Американскому правительству такая постановка вопросов не понравилась. Пентагоном были посланы войска во главе с боевым генералом, не помню его фамилию, но у немцев к тому времени там был выстроен целый подземный город с верфями для подводных лодок, с заводами по обогащению урана, со стартовыми площадками для летающих тарелок. Неужели ничего не слышал об этом?

   - Я считал, что это выдумка людей, наделённых буйной фантазией.

   - Как бы там ни было, американцы убрались оттуда, потеряв несколько кораблей во льдах.

   - Значит, город существует?

   - Может и не город, но что-то там есть. Или подземная база недобитых фашистов, или секретные лаборатории американцев. Лично я полагаю, что янки удалось договориться с нацистами. Первые получают технологии, а вторые - покровительство и защиту "дяди Сэма". Наша армия была разочарована, что немцы, пообещав золотые горы, предали страну, приютившую их. "Аргентина - не перевалочная база и не санаторий для наци", - говорили офицеры.

   - Фантастика какая-то. Во всё это верится с трудом. Давай вернёмся к нашим баранам.

   - К Серхио и Рудольфо?

   - А разве у нас есть другие? Кстати, чем они сейчас занимаются?

   - Будь с этими ребятами начеку.  Думаю, они работают механиками.

   - Кем?

   - Наёмные убийцы они, профессионалы, вот кто, - старика раздражала моя непонятливость.

   - Устрой мне с ними романтическое свидание.

   - Вечером позвоню тебе в отель.

   - Держи визитку гостиницы...

 

                                        ***

   С Рудольфо Астисом и Серхио Силинго мы встретились на квартире дона Алехандро. На вид мужикам было под пятьдесят, но они держали себя в форме. Оба худощавые, со злыми глазами. Держались непринуждённо, старались выглядеть внушительно, но настороженность выдавала себя излишним спокойствием. Хозяин квартиры, сварив нам кофе, поторопился уйти, сказав мне на ухо:

   - Ключ положишь под коврик у двери.

   Я согласно кивнул и повернулся к аргентинцам.

   - Слышал, вы парни тёртые и не гнушаетесь возможностями хорошо заработать?

   - Что за работа?

   - Узнаете позже. Дело - не простое и опасное. Но если сделаем всё как надо, доля каждого из вас - двадцать пять миллионов долларов.

   - Ты не банк ли затеял ограбить, приятель? - спросил Астис.

   - Сначала банк.

   - А что потом?

   - Я же сказал - всему своё время. Если вы боитесь - я найду других.

   - Не в этом дело. Не люблю играть втёмную, - глухо проворчал Серхио Силинго.

   - Или всё делаем по моим правилам, или, сеньоры, вы свободны.

   Аргентинцы переглянулись.

   - Почему ты выбрал нас?

   - Я здесь навёл справки. Вы - ребята нужной закваски и строгих устоев, знаете толк в оружии, привыкли ходить по краю пропасти. Мне нужны именно такие компаньоны. Ну что, согласны?

   По лицам моих новых знакомых было заметно, что они согласны, но прикидывались дураками, принимая озабоченный вид. Наконец, Серхио упёрся в меня тяжёлым взглядом чёрных глаз и произнёс.

   - Что требуется от нас?

   - Подобрать ещё парочку ребят, знающих толк в системах электронной защиты и контроля доступа, затем получить заграничные паспорта, у кого их нет, и быть готовыми лететь со мной в Рим.

   - Сколько у нас времени?

   - Двое суток.

   - А как быть с оружием? - спросил Рудольфо Астис.

   - Это моя забота, - ответил я. - Оно будет ждать вас в нужное время в нужном месте.

   Через трое суток я разместил парней в маленьком мотеле на окраине Вечного города, загрузил холодильники продуктами и приказал не высовываться на улицу. На следующий день мы все вместе повторяли детали плана, который должен был привести меня к цели. Вечером, убедившись, что всё предусмотрено и ничего не забыто, я кивнул Рудольфо Астису и вышел за дверь. Он последовал за мной. Я подал ему шлем, и мы сели на старенький мотоцикл, купленный мной через интернет у одного спившегося байкера. Аппарат уже был оклеен рекламой доставки пиццы. В руки Рудольфо я сунул коробку с соответствующей надписью и тут же завёл байк.

   - В коробке - пистолет, - сказал я аргентинцу. - Сейчас мы едем в Рим навестить одного старичка. Когда войдём в квартиру, шлем не снимай, забрало держи закрытым и держи парня на мушке. Всё остальное я беру на себя.

   -О’кей, - тихо сказал Рудольфо, и мы покатили в город.

   Оставив мотоцикл на узкой, заставленной машинами улочке в центре Рима, уже в сумерках мы подошли к массивной двери уютного четырёхэтажного здания, украшенного по фасаду колоннами, нишами и гербами. Странно, но над панелью домофона списка жильцов не было. Значились только номера квартир. Всего их оказалось десять. Первый этаж занимала картинная галерея, в данный момент закрытая, на втором размещались всего две квартиры, на третьем и четвёртом - по четыре. Я нажал кнопку звонка под цифрой десять.

   Через минуту из динамика послышался молодой женский голос:

   - Да...

   - Простите, сеньора. В девятой квартире какие-то проблемы с домофоном. Я привёз клиенту горячую пиццу, а дверь не открывается. Если бы вы были столь любезны...

   - Сейчас открою... Заходите.

   Дверной замок щёлкнул, и мы с Рудольфо проскользнули в подъезд.

   Я достал из кармана пиджака чёрную маску, которую тут же натянул на лицо, потом вынул из заплечного рюкзака маленькую электродрель и за минуту почти бесшумно рассверлил личинки замков на шикарной двери красного дерева. Она тихо скрипнула, когда ручка пошла вниз, и открылась. Я глазами показал аргентинцу на коробку из-под пиццы. Он понял и достал пистолет. Мы вошли в огромный тёмный холл и направились навстречу звукам музыки, которая пробивалась через портьеры, маскирующие ещё одну дверь, ведущую в глубину помещения.

   В глубоком кресле сидел старик с закрытыми глазами и наслаждался классической мелодией, звучавшей из огромных, красивых акустических колонок фирмы "Chario".

   Тихо ступая, я подошёл к проигрывателю, имевшему фантастически шикарный вид, и нажал на кнопку "Стоп".

   Старик вздрогнул и открыл глаза.

  - Верди или Моцарт? - спросил я.

  - Верди, - растерянно прошелестел Тедески, не отводя взгляда от пистолета в руке Рудольфо. - Кто вы и, как сюда попали?

  - Простите, сеньор, за вторжение...

  - Если вам нужны деньги, посмотрите в кабинете. Они должны быть в верхнем ящике стола, - перебил меня бывший банкир.

  - Узнаю в вас профессионального финансиста. Но мне нужны от вас не деньги, а нечто другое.

  - Что же именно?

   Даже при слабом свете настольной лампы было видна бледность Готти.

  - Речь идёт о компромате, содержащемся в сорока семи папках, о которых вы имели неосторожность в своё время упомянуть полиции.

  - Зря вы пришли, - медленно произнёс старик и стал вставать. - Папки давно переданы в Ватикан. У меня ничего нет.

  - Вы пока сидите, любезный, - я положил ладонь на плечо старика. - И не надо мне врать. Я знаю банкиров. Чтобы вы, да не сохранили копии бумаг? Ни за что не поверю. Поэтому не заставляйте прибегать к насилию.

  Готти побледнел ещё больше, хотя казалось - дальше уже некуда. Пальцы его рук начали мелко дрожать.

  - Вы из мафии? Учтите, если я умру, мой поверенный передаст бумаги в прокуратуру Рима. Там наверняка заинтересуются счетами некоторых влиятельных людей с характерными сицилийскими фамилиями и тайнами, которые уничтожат их репутации.

  - Уважаемый! Мне плевать на мафию, на масонов и иллюминатов, оккупировавших Святой престол, на иезуитов, помогавших нацистам переправлять деньги в ваш банк. Мне плевать на ваш спасательный жилет. Мой приятель по моему приказу пустит вам пулю между глаз, а мои люди, стоит мне позвонить, если я не получу желаемого, убьют всю вашу семью: детей, внуков и даже правнука - маленького трёхлетнего Джан-Карло. Может нам пора снять маски?

   Сеньор Тедески отрицательно замотал головой, но не проронил ни звука.   

   - Дружище, - обратился я к Рудольфо. - Этот банкир не хочет слушать прекрасную музыку до глубокой старости. Он настолько эгоистичен, что позволит нам убить всю свою семью. Хорошо. Вольному воля, - я достал сотовый телефон и потянулся к маске, чтобы снять её.

   - Стойте! - воскликнул старик. - Прошу вас. Ведь вы не причините мне зла?

   - Опять вы о себе. Мы напрасно тратим время...

   - Флэш-карта в ножке кресла подо мной.

   - Чудесно. Попрошу вас встать, сеньор.

   Я поддел кончиком ножа для разрезания бумаги еле заметную пробку и вытащил на свет маленькую, не больше ногтя мизинца компьютерную флэшку.

   - А теперь, уважаемый сеньор, расскажите нам о системе охраны банка расположенного на улице Via Alessandro Specchi...

 

   Всё пока шло, как планировалось. Помятый фургон со старой, местами утраченной, надписью "Китайская прачечная "Белый лотос" в пятницу вечером остановился неподалёку от дверей здания, где несведущий человек вряд ли заметил бы маленькую тусклую металлическую табличку с надписью "I'integratocredit". Две видеокамеры на фасаде медленно повернулись в сторону подъехавшего автомобиля. Водитель, ругаясь себе под нос, открыл капот и стал копаться в моторе. Через десять минут камеры потеряли к фургону интерес, а ещё через сорок минут водитель пару раз обошёл вокруг машины и пристроился у заднего колеса со стороны входа в здание. Приплясывая и оглядываясь, он расстегнул гульфик брюк и начал доставать свой "интимный инструмент" для слива воды из "аквариума". Двери здания тут же открылись, и наружу вышел человек в чёрной униформе.

   - Эй, сеньор! Что это вы задумали?

   - Сил нет терпеть, - испуганно ответил водитель, отворачиваясь к колесу. Целый день за баранкой, да ещё это проклятый движок барахлит. Отлить некогда.

   - Эй! Здесь вам не общественный сортир.

   - Я не слепой, - взвыл шофёр. - Не могу больше, да ещё живот пучит. Съел что-то не свежее. Будьте человеком, сеньор, пустите в туалет.

   - Памперсы с собой возить надо, - усмехаясь, ответил охранник и тут же сморщился от скверного запаха серы и характерного звука.

   - Святая дева Мария! - сказал он громко, зажимая нос.

   - Говорю же тебе... Ой, не могу... За ради Христа!

   - Стой, стой, - охранник достал из кармана миниатюрный динамик и, видимо,  стал докладывать начальству. Через несколько секунд он повернулся к водителю.

   - Так и быть, идите за мной.

   Я сунул руку в карман и выключил устройство, издающее странные звуки, а, затем, последовал за человеком в чёрном мундире. Пройдя рамку металлоискателя, мы оказались внутри здания. Холл банка выглядел довольно большим. Высокие потолки, арки и десяток дверей красного дерева внушали уважение. За стойкой, облицованной чёрным мрамором, сидели ещё два стража порядка. Они, смеясь, проводили меня глазами и снова уткнулись, один в мониторы, второй в "La Gazzetta dello Sport". Боковым зрением через приоткрытую дверь одной из комнат мне удалось рассмотреть огромный шкаф сервера систем безопасности, в другом помещении - новостные телетайпы, факсы и несколько компьютеров не первой свежести. Остальные двери были закрыты. В конце холла виднелась изящная красивая, мощная решётка, преграждающая вход во внутренние помещения банка, о которых рассказал мне Этторе Тедески. Именно там находилось хранилище. Охранник проводил меня в туалет и встал в дверях, дожидаясь, пока в одной из кабинок я не закончу свои интимные дела.

   - Господи! Дай вам бог, сеньор, здоровья и благополучия, - выходя, заулыбался я, похлопав стража порядка по плечу. - Не знаю, чтобы я делал там, на улице. Grazie!

   Покинув здание, я уселся за руль и, проехав квартал, остановился на одной из улиц. Повернувшись назад, я отодвинул тонированное стекло между кабиной водителя и самим фургоном.

   - Ну как, Рудольфо!

   - Парни всё успели, мистер Зен.

   - Теперь, ждём полуночи.

   Аргентинцы - специалисты по системам безопасности с помощью хитроумной аппаратуры, за которую я заплатил друзьям Луиджи пятьдесят штук, уже расшифровали протокол сигналов датчиков движения, засекли их расположение, места внутренних видеокамер и код электронного дверного замка. Сейчас они заносили в наш компьютер радиочастоты, длины волн "вай-фай" главного сервера охраны и значения напряжений электрических цепей тревожной сигнализации. Осталось только дистанционно настроить все системы безопасности банка на режим "открытых дверей" . Но для этого нужно было вновь оказаться у дверей здания. К двенадцати ночи мы были полностью готовы. Взглянув на часы, я повернул ключ зажигания, запустил двигатель и вновь подъехал к банку, загнав автомобиль на бордюр вплотную к окнам. Взяв с сиденья ящик хорошего вина, я покинул машину и подошёл к дверям. Камеры тут же засекли моё приближение. Я поднял вверх бутылку, повернул её этикеткой к объективам и прокричал в переговорное устройство:

   - Вот он, размер моей благодарности!

   - Святая дева Мария!Ты - сумасшедший сукин сын, - услышал я ответ, за которым последовал смех. Небольшая стальная пластина в двери, сделанная под цвет дерева, приоткрылась.

   - Слушай, ты когда-нибудь включаешь свои дырявые мозги?

   - Сеньор, однажды я насрал рядом с площадью Святого Петра, и меня забрали в полицию. Пришлось отсидеть десять суток и заплатить двести тысяч лир штрафа. Я вам благодарен, что не дали опозориться. Что поделаешь, если с желудком проблемы?

   - Ладно, давай сюда свой ящик.

   Я начал медленно и аккуратно просовывать в дверную щель бутылку за бутылкой, надеясь, что Рудольфо уже просверлил маленькое отверстие в раме окна, запустил туда трубку и готов отвернуть вентиль с отравляющей смесью опиата и углекислого газа. Через пять минут дверь захлопнулась, а я, не торопясь, вернулся в машину и уехал. На месте фургона остался небольшой газовый баллон, аккуратно стоящий за водосточной трубой.

   Через десять минут мы вошли в банк, забрав с собой баллон и отключив перед этим все системы безопасности. Ещё через три часа, мои парни проникли в хранилище, вырезав большой кусок решётки и вскрыв довольно сложный замок главного сейфа.

   На рассвете мы освобождали от кучи денег совершенно другую машину на заброшенной ферме, купленной нами в качестве базы в двухстах километрах от Рима. Фургон "Китайская прачечная " остался стоять в густых зарослях можжевельника далеко от главной дороги, ведущей в Мадрид. Я надеялся, что итальянские мальчишки разденут и разберут машину на части уже к следующему вечеру.

   Плотные банковские пачки были отсортированы по валютам, помещены в подземный бункер и замурованы. Я выдал каждому по пятьдесят тысяч евро.

   - На мелкие расходы. Теперь, парни, летим в Александрию. Нам нужно хорошее судно, чтобы закончить дело.

   - Почему в Александрию? - это был голос Силинго.

   - Там сейчас, после всех арабских революций, гражданских войн и передела собственности -  самая большая биржа фрахта. Можно найти подходящий корабль, капитана, не задающего лишних вопросов и набрать команду, которой всё равно куда плыть, лишь бы платили.

   - А что, деньги здесь оставим? - подозрительно спросил Рудольфо.

   - Если хочешь, бери свою долю и уходи, - ответил я. - Но вряд ли ты пересечёшь границу.

   - Здесь нас тоже могут повязать.

   - Если останемся и будем мозолить глаза. Но мы сделаем по-другому. Вряд ли Ватикан предаст огласке факт ограбления. Никому из кардиналов, даже самому Папе нет резона в официальном расследовании. Внизу, - я постучал каблуком в пол, - "грязные деньги". Начнётся шум, святые отцы не отмоются от грязи. Не скрою - собственная служба безопасности Святого престола может самостоятельно начать поиск преступников, но у них квалификация не та, да и возможности ограничены. Также могут привлечь, негласно и втёмную, разумеется, профессионалов из криминальной полиции, но те вряд ли будут глубоко копать, своих дел по горло. И опять же, для Ватикана это - риск. Вся правда о незаконных денежных операциях может всплыть наружу. Нам нужно выждать время. А здесь за тайником присмотрит новая хозяйка фермы. Эва! Входи.

   Дверь дальней комнаты открылась, и к столу подошла моя девушка, напустив на себя вид монашки.

   Силинго громко свистнул, Рудольфо восхищённо щёлкнул пальцами, остальные встали и заулыбались.

   - Разве может кто-нибудь заподозрить такую красавицу в противоправных действиях? - засмеялся я. - Наймёт в ближайшей деревне парочку пенсионеров, пусть в клумбах копаются.

   - Я смотрю, ты всё предусмотрел, - сказал Силинго. - А если она кинет нас? Какова её доля?

   - Не будь таким жадным. Чтобы нас кинуть - нужна ума палата, а Эва - звёзд с неба не хватает. Она знает себе цену и соображает, что с такими деньгами её сразу вычислят. Да и мы не будем сидеть, сложа руки. Из-под земли достанем. Правда, дорогая? - я слегка подмигнул девушке.

   - Правда, мистер Зен. Я - не шизоид, и не дура какая-нибудь. К тому же, не желаю садиться в тюрьму.

   - Вот и славно. А потом, зря волнуетесь, парни. Я буду у вас всё время на глазах. Дело ещё не кончено. Аргентина далеко. И давайте закончим дебаты. Через полчаса уезжаем.

   Обговорив с Эвой необходимые детали и оставив ей инструкции, я вывел из-под навеса потрёпанный "Форд - Эксплорер", дождался погрузки парней, и вывел автомобиль на дорогу.

 

Глава 8
Новая Швабия

 

   Конечно, билеты у "Эмирейтс" были значительно дороже всех остальных, но рейс в Александрию сегодня выполняли только арабы, и если выбирать между отстойными перевозчиками, то я бы доверил свою жизнь только авиакомпании из Дубаи. Без приключений доехав на скоростном поезде до Парижа, мы сели на самолёт в аэропорту имени Шарля де Голя и через четыре часа с балкона приморской гостиницы уже обозревали панораму александрийского морского порта.

   - Оставайтесь здесь, а мне нужно переговорить кое с кем насчёт судна, - сказал я аргентинцам. - Можете расслабиться и выпить пива. Оно продаётся только в барах отелей.

   - Знал бы, купил в "Дьюти-фри" пару бутылок текилы, - проворчал Рудольфо.

   Я пропустил его слова мимо ушей и отправился в порт. У шлагбаума, перегораживающего въезд, стояла небольшая толпа молодых парней.

   - Эй, мистер, какое вам нужно судно? Для чего? Любой каприз за ваши деньги, - затараторили брокеры, хватая меня за рукава.

   Я выделил из группы одного, ведущего себя более достойно, поманил его пальцем, и мы отошли в сторону.

   - Мне нужна крепкая посудина и капитан с коротким языком.

   - Водоизмещение?

   - Ну, скажем, корыто метров пятьдесят в длину, - веско сказал я, не имея ни малейшего понятия о водоизмещениях и прочей морской ерунде.

   - Для чего?

   - Небольшая морская прогулка.

   - Идите за мной, мистер.

   Оказавшись у причальных стенок, он показал мне рукой на ряд ещё не старых морских яхт.

   - Выбирайте.

   Я медленно пошёл вдоль трапов, перекинутых на бетонный пирс, внимательно осматривая суда. Ни одно из них не подходило для моей цели.

   - Уважаемый! - я обернулся к брокеру. - Найдите мне бинокль.

   Араб подошёл к одной из яхт и что-то крикнул. На палубу выскочил загорелый до черноты матрос и протянул мощную оптику. Я взял в руки бинокль и стал осматривать акваторию гавани, забитую кораблями.

   - Хочу взять вон тот корабль, - сказал я, указывая на небольшое судно с крепким высоким форштевнем и пустой турелью, где когда-то стояла гарпунная пушка.

   - Так это же китобой! - разочарованно воскликнул египтянин.

   - Разве? - театрально удивился я. - Будет забавно прокатиться на таком.

   - Там внутри - бардак, каких мало. Не до комфорта, - араб всё ещё не терял надежды отговорить меня. - К тому же, капитан - урус. Когда парень в запое - ему башню начисто сносит.

   - Да, где он у вас тут спиртное берёт?

   - Свинья грязь всегда отыщет.

   - Я введу на посудине сухой закон.

   - Ладно, - махнул рукой египтянин. - На какое время вам нужно это судно, мистер?

   - На пару недель.

   - Нет. Так не пойдёт. Минимальный срок - шесть месяцев.

   - Что ж, пойду, поговорю с другими брокерами, - сказал я, поворачиваясь к воротам порта.

   - Хорошо, хорошо, - араб забежал вперёд, загораживая дорогу, и сдвинул на затылок бейсболку. - Тридцать тысяч евро плюс пять тысяч мой бакшиш.

   - Десять тысяч долларов и две - тебе.

   - Двадцать пять тысяч евро и четыре тысячи - мне.

   - Двадцать тысяч долларов и три - тебе.

   - У меня большая семья.

   Я подал ему бинокль.

   - Прощай.

   - Ладно, - махнул рукой потомок фараонов. - Двадцать две тысячи долларов и две штуки зелёных - мои. Горючее – тоже за ваш счёт. Поверьте, за меньшую сумму здесь никто не поднимет якорь. Команде тоже нужно платить

   - Хорошо, - согласился я, подумав пару минут. - И ещё... Хочу, чтобы все бумаги для выхода в море ты сделал за свои деньги.

   - Тут, в Александрии лишние формальности никому не нужны. Властям наплевать на весь этот металлолом, - араб обвёл рукой гавань. - Это, если через Суэц идти, там куча разных дерьмовых бумаг требуют, да ещё нужно заплатить за лоцманский провод судна. А здесь, снимаетесь с якоря ночью и идёте себе на все четыре стороны.

   - Кто собственник судна?

   - Сам капитан. Он увёл корабль из китайского порта, когда компания - владелец отказалась платить за ремонт двигателей. Сидел вместе с командой на воде и сухарях три месяца, а потом дождался тумана и ушёл перед рассветом.

   - Значит, у него нет никаких документов на право собственности этой посудины?

   - Обижаете, мистер. У нас можно сделать любые документы на любое ржавое корыто. Были бы деньги. У моего парня есть регистрационные бумаги на судно от властей Папуа и Новой Гвинеи.

   - Настоящие? - моя скептическая улыбка задела брокера за живое.

   - Готовьте ещё двадцать тысяч, и я выправлю вам сертификаты английского адмиралтейства и выписку из регистров Ллойда*¹. Только придётся ждать недели полторы.

   - Верю. Но нет времени.

   - Пошли, подпишем договор и познакомимся с капитаном.

   Мы покинули порт, и араб привёл меня в маленькую кофейню. В одной из задних комнат мы нашли высокого, заросшего русой бородой парня, лежащего на полосатом матрасе с кальяном в обнимку.

   - Максим! Есть работа. Условия...

   - Согласен, - перебил брокера капитан, выпуская струи дыма из всех щелей на лице. - Забирай свой бакшиш и вали отсюда. Мистер, отдайте этому уроду его честно заработанные бабки.

   - А, как же контракт? - спросил я, озадаченный таким поворотом событий.

   - К чёрту контракт. Вот вам моя рука. Спросите всех к северу и югу от тридцать восьмой параллели, Максим хоть раз кого-нибудь обманул?

   Я взглянул на араба. Тот возвёл глаза вместе с руками к небу, будто, говоря: "Аллах свидетель. Я вас предупреждал".

   Мне пришлось достать из-за пазухи пачку банкнот и рассчитаться с брокером. Тот, похлопав Максима по плечу, быстро ретировался, сказав:

   - Через месяц увидимся.

   - Значит, судно вам нужно на месяц? - капитан отложил в сторону кальян и сел, скрестив ноги. - Куда пойдём?

   - К Геркулесовым столбам.

   - До Гибралтара ходу - четыре дня, от силы - пять. А куда дальше?

   - Скажу, когда выйдем в Атлантику.

   - В принципе, мне наплевать, куда идти. Я в ваши дела лезть не буду, даже если повезём в Европу наркоту. Моя хата - с краю. Вы платите деньги, значит, заказываете музыку и отвечаете за всё. Договорились?

   Я достал пачку банкнот.

   - Здесь - пять тысяч. Остальные получите через два дня вот в этой точке вместе с грузом, - морская карта, которую я достал из кармана, легла на матрас.

   - Три мили на стыке территориальных вод Сирии и Египта? - проворчал русский. - Не знаю, что у вас за груз, но место вы выбрали удачное.

   - Почему?

   - Сейчас весь Ближний Восток контролирует НАТО. А в этой точке они на многое закрывают глаза. Боятся вызвать новые вспышки протеста. Ночью спят, будто сурки. Им по барабану мышиная возня контрабандистов в территориальных водах. А те возят из Турции, Франции или Италии парфюм, спиртное, сигареты и прочий ширпотреб.

   - Вот и славно, - я бросил на матрас ещё тысячу баксов. - Покрасишь заново свою посудину и сделаешь по борту надпись "Исследовательское судно".

   - Как скажете, сэр.

   После обеда в одной из портовых дешёвых забегаловок я зашёл в отель, переговорил с  аргентинцами, потом взял напрокат старенький "Джип-Вранглер" и отправился в пустыню. Развалины Фив*¹ встретили меня огромной Луной и сильным горячим ветром, несущим в лицо песок. Шесть часов езды по пустынной автостраде и час тряски по барханам вымотали меня до предела. Осознание того, что я достиг нужного мне места, пришло тогда, когда радиатор джипа едва не упёрся в каменную стелу, засыпанную песком до половины. Фары высветили истёртый временем рисунок. Бог Ра, плывущий в лодке, поражал копьём появляющегося из воды змея. Взглянув на часы, я заглушил двигатель, вылез из машины и сел, опершись спиной о камень. До встречи с нужным мне египтянином оставалось полчаса. Память сама начала воспроизводить всё, что я знал о своём приятеле.

   Он был внуком Тифона*² и сыном Сераписа - Змея мудрости, который сумел в сознании жителей пустыни заменить Озириса и возглавить пантеон богов Египта в первое столетие христианства. Он являлся не только моим добрым другом, но и дальним родственником. А всё, что придумали о гигантских змеях в эпоху Древнего и Среднего царств написано недобросовестными и алчными жрецами. Тифон не был таким чудовищем, каким его изображали в старых, изъеденных мышами, папирусах.

 

*¹Фивы - греческое название древней столицы Верхнего Египта. Город располагался в 700 км к югу от Средиземного моря, на восточном берегу Нила. Позднее рядом вырос город Луксор, где находятся: "Город Мёртвых", "Долина Царей", высеченные в скалах заупокойные храмы и некрополи фараонов и их приближённых.

*²Тифон. До пятёрки основных богов Древнего царства: Озириса, Сета, Изиды, Нефтиды, Гора египтяне поклонялись Тифону - существу, изображавшемуся в наскальных рисунках в виде змея или дракона. Позднее образ Тифона слился с образом Сета, который олицетворял смерть.

 

   "Сын тьмы, гроз и молний, вечный враг Озириса, творец смерчей, несущих мрак и разрушения. Какая чушь, - думал я. - Ну бывало, когда войдёт в раж, разнесёт что-нибудь под горячую руку, но чтобы специально, этого за ним не водилось. Плохой дракон по имени Тифон не мог бы родить Змея мудрости - солнечного Сераписа. А того, не сумела бы полюбить земная женщина, дочь одного из фараонов, принёсшая нашей немногочисленной родне большую радость - маленького дракончика по имени Шаи".

   Это ему я звонил из Парижа и ждал возле обломка древней стелы...

   Вдалеке послышался шорох, потом скрежет, словно кто-то в кожаных штанах съехал на заднице по бархану. Я поднялся и посмотрел в ту сторону. Ко мне на задних лапах, волоча по песку хвост, с двумя большими мешками на плечах, шёл Шаи.

   - Привет, Зэн!

   - Здорово, Шаи.

   - Сколько лет, сколько зим? Ты бы ещё сто лет не позвонил, и я бы совсем забыл, как звучит твой голос.

   - Дела, приятель. Всё они виноваты. Прости.

   - Ты слишком погряз в людских проблемах, - сказал Шаи, бросая на песок свой тяжёлый  груз. - Здесь всё, что ты просил.

   - Ничего не забыл?

   - Можешь проверить, - Шаи достал откуда-то сотовый телефон и когтистым пальцем аккуратно и нежно нажал на кнопку. - Всё - по твоему списку.

   - Трудно было достать всё это?

   - Пришлось полетать, да порыться в песке. Этого добра после войн в Сирии, Ливии и Тунисе в пустыне навалом. Мог бы тебе даже танк притащить. Чини гусеницы, заливай в баки топливо и вперёд. Из уважения к тебе всё даже почистил и смазал. Только не пойму, зачем тебе это железо?

   - Потом объясню. Ты связался с Афиптером?

   - Отправил этому хмырю пару СМС. Обещал ждать тебя вот в этом месте, - Шаи нашёл в телефоне соответствующую запись и показал мне.

   - Перешли эти координаты на мой номер, - попросил я друга, доставая свой коммуникатор.

   - Ты думаешь - легко когтем эти чёртовые маленькие кнопки нажимать?

   - Достал бы себе "айфон". С сенсорным экраном проще управляться. Дай, я сам.

   - У меня их было три, - сказал мой сородич, протягивая телефон. - Раздавил ненароком. Для моих кривых лап - слишком хлипкие аппараты.

   Я перебросил записи Шаи в свой смартфон.

   - А ты давно с Афиптером виделся?

   - Лет сто назад.

   - Столько не живут, - пошутил я.

   - Ага, - легко согласился Шаи. – Щас экология – просто кошмар.

   - Ну и, как он там, наш приятель?

   - Хамелеон чёртов, - Даже в темноте было видно, как мой родственник скорчил недовольную гримасу. - Мимикрирует со страшной силой. Если бы не размеры, то - вылитый пингвин. А ведь когда-то вместе летали над Нилом.

   - Что и крыльев больше нет?

   - Да разве это крылья? Обрубки. Так, одно название. Деградирует наш парень. Мне бы тоже не сладко пришлось, перейди я после фиников, щербета, да апельсинов на сырую рыбу.

   - Понимаю, - посочувствовал я, сам не зная кому. - А сам-то ты, как?

   - Днём прячусь в пирамидах, ночью летаю, пугаю верблюдов. Сложно стало жить с людьми. Не все же драконы вроде тебя, могут принимать человеческий облик. Мне, например, не дано.

   - Упорство и труд всё перетрут, - сказал я. - Упражняйся чаще, а то пропадёшь. Найдётся какой-нибудь злобный карлик, выследит, да прибьёт из-за угла острым куском железа. Ты же знаешь, как это бывало в старые времена.

   - Не накличь беды. Лучше покажи, как тебе удаётся превращаться в человека.

   - Учись, - засмеялся я и тут же отругал себя за легкомыслие.

   Одежда треснула и разошлась по швам, крылья вынеслись из-за спины, руки превратились в лапы с длинными когтями. Я тут же вернул драконью сущность на место под человеческую плоть и закрыл руками детородный орган.

   - Чёрт! Что же мне теперь - голым ехать обратно?

   Шаи весело засмеялся, держась за впалый живот, потом нагнулся, развязал узел на одном из мешков и вытащил ворох одежды вместе с ботинками.

   - Один ноль в мою пользу, держи и скажи спасибо за мою предусмотрительность.

   - Что это?

   - Камуфляж. Со свежего трупа снял.

   - А кто его сделал свежим?

   - Один Аллах знает. По ночам тут постреливают. Роются в пирамидах, сокровища фараонов ищут. Я таких гадов заманиваю в лабиринты, а потом, замуровываю в тупиках.

   - Не шути так с людьми? - я торопливо одевался.

   Становилось холодно. Климат пустыни давал о себе знать.

   - Какие шутки? У меня контракт с Верховным советом по древностям Египта.

   - Этот совет знает, кто ты такой?

   Даже в темноте было заметно смущение Шаи, что выглядело несколько странным. Моего кузена способен вывести из равновесия только взрыв ядерной боеголовки. Глаза дракона, похожие на тлеющие угольки, виновато бегали по сторонам.

   - Познакомился внутри пирамиды Хеопса… Знаешь, совершенно случайно, нос к носу столкнулся с одной женщиной. Профессор-египтолог Французского института Восточной археологии. Сначала она испугалась, а потом привыкла. Отношения завязались добрые, - дракон краснел всё больше. – Нет, ты не подумай чего плохого. Она хорошая. Не знаю, каким образом, но Мари договорилась в Каире... Сказала им, что здесь некоторые местные жители готовы днём и ночью охранять "Долину царей" и "Город мёртвых" от мародёров. Мне даже платят. Правда, немного. На сотовый телефон деньги переводят, и вообще...

   - Она видела тебя в таком виде?

   Шаи утвердительно кивнул.

   - Ну, ты, старик, даёшь. Думаю, ваши дети освоят технику моих превращений. Впрочем, когда подрастут, привозите их ко мне на пару дней, научу.

   - Брось. Она порядочная женщина. А, кто я? – огни в чёрных глазах дракона засветились тёплым малиновым цветом и стали похожи на два маленьких утренних солнышка.

   - Любовь зла, полюбишь и козла, - мой ехидный смешок оказался не к месту.

   - Пошёл к чёрту! – пернатый змей подвинул мешки ко мне. - Убирайся. Скоро рассвет. А мне ещё спрятаться надо.

   - Ладно, не сердись. Даст Бог, ещё увидимся.

   - Ага, лет через двести.

   Шаи подпрыгнул, расправил крылья и исчез за ближайшим барханом.

  

                                    

                                                             ***

    Луч света за горизонтом три раза появился и три раза погас. Я опустил бинокль и повернулся к своим людям.

   - Запускайте двигатель. Вон наш корабль.

   Рудольфо хлопнул по спине араба - владельца катера, который доставил нас на границу территориальных вод, и, спустя пару секунд, быстроходная лодка рванулась вперёд, держа нужный курс. Вскоре я увидел ходовые огни и мачту нашего китобоя.

   - С подветренной стороны заходите, - голос капитана, усиленный рупором, показался мне излишне громким.

   Рудольфо, знающий английский, что-то сказал египтянину и тот, ловко "обрезав" у корабля корму, подошёл вплотную к высокому борту.

   Мы привязали к талям наши мешки, и они тут же исчезли наверху. Верёвочный трап, сброшенный вниз, не внушал мне доверия, но делать было нечего. Оскальзываясь на мокрых перекладинах, мы вскарабкались на борт. Катер тут же отчалил и исчез в темноте. Мощные дизели китобоя, работавшие на холостом ходу, взревели, палуба дрогнула, и наше судно, набирая скорость, пошло в открытое море. Мои люди, ощутив на лицах свежий морской ветер, выглядели уверенными в себе солдатами.

   Нам понадобилось шесть суток, чтобы добраться до Гибралтара и ещё три часа, чтобы оказаться в Атлантическом океане.

   - Куда дальше? - спросил капитан, которого немногочисленная  команда называла просто Максимом. - Мне нужен курс.

   - Держи на юг.

   - Мне нужно знать порт назначения, чтобы рассчитать места и время дозаправок топливом и питьевой водой. Если путь будет долгим, необходимо подумать о продовольствии. Кстати, на всё это тоже нужны деньги.

   - Пойдём вдоль берегов Африки к Кейптауну. О деньгах не беспокойся.

   - Кейптаун? - капитан удивлённо свистнул, но больше ничего не сказал. Он достал из шкафа за собственной спиной огромных размеров папку и, вытащив несколько карт, стал их рассматривать.

   - Потребуется время, чтобы проложить курс.

   - Валяй, - сказал я, покидая рубку.

   Слабый ветер дул прямо в корму. Несколько чаек, покружив над судном и, не найдя на палубе ничего интересного, полетели в сторону испанских берегов. Блики на воде слепили глаза. Проводив глазами несколько кораблей, уходящих на север, я отыскал на палубе своих людей. Они сидели в тени от рубки и играли в домино. Солнечная погода настроила меня на романтический лад. Я вдохнул полной грудью свежий, с привкусом соли морской воздух и забрался в пустую шлюпку, решив немного пораскинуть мозгами.

   "В Кейптауне придётся выложить карты на стол, и не факт, что моим аргентинцам это понравится. Рудольфо и Силинго уже бросают на меня подозрительные взгляды, недоумевая, зачем мы, миновав берега Франции, оставив наши миллионы в тайнике под присмотром Эвы, оказались за Гибралтаром. Слава Богу, они ничего не смыслят в морском деле и пропустили момент, когда вблизи Корсики могли поднять бунт и заставить меня повернуть судно к Марселю. Значит, в скором времени не миновать объяснений".

   Я лёг на спину и стал смотреть на лёгкие перистые облака, смещающиеся к Востоку.

   "Мне нужен союзник, и хорошо, если это будет капитан Максим", - я перебрал в памяти лица членов команды.

   Экипажа на судне оказалось не так много, как я ожидал. Человек средних лет, которого все называли боцманом, был похож на монгола. Его лицо мне не нравилось. Хитрый прищур глаз наводил на мысль, что парень не так прост и имеет собственный взгляд на многие вещи. Три матроса, один из которых отвечал за радиосвязь и камбуз, имели внешность малайцев и казались мне детьми природы. Мотористом был огромный мулат с лицом ребёнка. Он вечно пропадал в машинном отделении, выбираясь оттуда только для того, чтобы поесть и немного вздремнуть в кубрике. У меня создалось впечатление, что наушники от плеера вросли ему в голову, и снять их оттуда было совершенно невозможно, если только не отрезать вместе с ушами. Моторист и ходил, припевая себе под нос и приплясывая. Мои опасения, что посудину досмотрят английские сторожевые корабли в Гибралтаре, оказались напрасными. Капитан просветил меня немного в области морского права и сообщил, что пролив имеет статус свободного моря, и никто не может досматривать проходящие корабли без веских причин. Но надпись на корпусе нашего китобоя не казалась мне лишней.

   Я усмехнулся и покачал головой. Не знаю, может у Максима такое чувство юмора, но когда я впервые увидел тщательно нанесённую с обеих сторон на обшивку борта череду букв, улыбка сама появилась на моём лице.

   "Исследовательское судно Академии наук Папуа и Новой Гвинеи" - вот что приказал начертать своим людям капитан готическим английским шрифтом.

   Пока я нежился на солнышке, судно прибавило ход, а это значило, что Максим проложил курс и велел мулату прибавить оборотов двигателю. Мне пришлось встать и пойти в рубку.

   Капитан пододвинул ко мне несколько листов морских карт.

   - Держимся в двухстах милях от берега. На картах я пометил гавани, где власти не задают лишних вопросов.

   Я присмотрелся к отметкам капитана. Касабланка, Нуадибу, Порто-Ново, Луанда, Кейптаун.

   - Тебе виднее. Здесь, ты - босс. Как думаешь, твоя посудина выдержит переход?

   - Мы на ней во льды ходили за китами год назад. А сейчас она - после ремонта. Ничего ей не сделается, - Максим любовно погладил штурвал.

   - Ну, ну...

   Через несколько дней плаванье сделалось привычной рутиной. Два раза судно попадало в шторм, но всё прошло без видимого ущерба, если не считать нескольких шишек на лбу Рудольфо и морской болезни Силинго, испарившейся после недельной лёжки в заблёванном кубрике. Мы благополучно заходили в порты, отмеченные капитаном, но после Луанды случилось то, чего я ждал ещё в Порто-Ново.

   - Эй, Зен! Есть разговор.

   Я лежал на своём излюбленном месте - в шлюпке, наслаждаясь предзакатным солнечным светом, приятно согревающим тело. Мне пришлось поднять голову. Рядом стояли аргентинцы с оружием в руках. Автоматы смотрели на меня чёрными глубокими жадными глазами.

   "Значит, парни добрались до моих мешков", подумал я, спрыгивая на палубу. Мне показалось это странным, поскольку кроме капитана никто не знал, что в железном ящике в трюме, где хранилась всякая нужная на корабле мелочь, я прятал оружие. Но сразу за спинами своей команды я увидел боцмана со своей обычной кривой улыбкой на красном лице. В руках он держал багор, снятый с противопожарного щита.

   - Разговор? Валяйте, ребята, - сказал я, отряхивая джинсы от мелких капель воды, оставшихся на ткани после порыва ветра. - В чём дело?

   - Мы тут переговорили с боцманом...

   Силинго старался не смотреть мне в глаза

   - И что?

   - А то. Не знаю, каким образом ты собирался вывезти наши деньги из Италии, после того, как мы окажемся в Аргентине, но мы давно должны поменять курс, чтобы очутиться в Буэнос-Айресе...

   - Когда мы получим свою долю? Нам надоело болтаться в море, - поддержали Силинго остальные.

   - О деньгах сейчас побеспокоится Эва. А вам всем придётся запастись терпением. Кораблю ещё плыть и плыть.

   - Куда, каким курсом? Хватит говорить загадками.

   - Ребята! Разве я не сказал ещё в Риме, что дело не кончено? Вы все нужны мне в другом месте.

   - Зен! Мы хотим вернуться домой богатыми людьми.

   - Вы станете ими, если пойдёте за мной дальше. По пятьдесят миллионов сейчас никому не платят за красивые глаза.

   - Мы уже заработали эти деньги.

   - Ещё нет, - тихо сказал я.

   Наступило молчание, прерываемое скрипом такелажа и приглушённым рабочим звуком дизеля.

   Не давая людям времени до конца осознать моё "нет", я спросил:

   - Вы думаете, почему я выбрал вас, а не нанял для ограбления банка каких-нибудь восточноевропейских гастарбайтеров, понимающих толк в этом деле? С этими ребятами меньше головной боли, и обошлись бы они мне гораздо дешевле.

   - Интересно. Давай, просвети нас, - сказал Рудольфо.

   - Вы - офицерская косточка, сыновья отцов, которых ваше правительство посадило на нары в тюрьму. Но власти не сделали ничего, чтобы выловить всех нацистов, переправленных орденом иезуитов в Аргентину и отправить этих уродов за решётку, освободив ваших предков. Ваши президенты надеялись, что немцы передадут им технологии, откроют секретные разработки в области ядерной энергетики и военных технологий, построят заводы по переработке и обогащению урана. Наивные люди. Американцы ещё в сорок третьем году обо всём договорились с немцами и определили места, где нацисты пересидят опасное послевоенное время. Перон и Хорхе Видел считали, что самовольно взяв под аргентинскую юрисдикцию обширные территории Антарктиды, Аргентина будет монополистом по добыче и продаже урана. Но дядя Сэм, используя англичан вместо ударного кулака, показал вам на Фолклендах, что эти мечты напрасны. Но самое смешное в том, что ядерная энергетика составляет всего три процента от общемировой выработки электроэнергии. Сами американцы уже лет сорок не строят атомных станций, а работают над поиском других источников энергии. И знаете почему?

   Аргентинцы слушали меня, открыв рты. Никто даже не попытался кивнуть или отрицательно покачать головой в ответ на вопрос. Поэтому после паузы я продолжал:

   - Они держат на коротком поводке страны, где есть атомные реакторы. Вспомните Фукусиму. Открою вам истину. Землетрясение и цунами, разрушившие системы безопасности станции, были вызваны искусственно. Глубоководный термоядерный взрыв относительно малой мощности – вот причина катастрофы. Это - предупреждение остальным странам, ведущим независимую политику. И вам это подтвердит любой геофизик. Другое дело, что всех учёных вместе с прессой заставляют молчать об угрозах американцев другим атомным объектам по всему миру...

   - Не вставляй нам шомпол в задницу без ружейного масла? - перебил меня Силинго. – Мы не вчера родились.

   - Ты хочешь сказать, что я вожу вас за нос?

   - Вот именно. Мы, ведь, не ищем какую-нибудь рыболовную посудину с чёртовой бомбой на борту?

   Я вздохнул и коротко, не вдаваясь в подробности, рассказал мужикам о "Копье судьбы", о том, кто его создал и для чего, почему "Приорат Сиона", "Опус Деи", масоны и янки придают такое значение этому куску железа.

   - Думаю, что изделие древнего иудейского кузнеца, сделавшего наконечник, который обрёл ещё большую магическую силу после распятия Иисуса Христа, сейчас хранится на секретной военной базе нацистов, построенной в подземных пустотах Антарктиды во время войны. Но, - я поднял вверх руку, предупреждая новые вопросы Силинго. - Добраться туда и выкрасть копьё будет не просто. Участок океана на юге американцы контролируют со спутников. Кроме того, там патрулируют подводные лодки англичан, тех же самых американцев и бог знает кого ещё. Поэтому мы и плывём туда на этом маленьком китобое, который легко спрятать во льдах.

   - Ты сумасшедший. С кучкой людей, парой автоматов – на профессионалов, охраняющих базу? У тебя, парень, горячки нет, случайно?

   - Я всё продумал, и мы достанем копьё.

   - Господи! Да, почему ты думаешь, что наконечник там? - не выдержал Рудольфо.

   - Слишком многие хотели бы завладеть им. Арабы, Германия, Франция, русские, китайцы, индусы. Наконец, железяку желают заполучить потомки Иисуса - Меровинги в лице испанских Бурбонов. Все они, хоть, что-то, но слышали о копье.

   - Ты сам-то веришь в небылицы, о которых рассказываешь? По-моему - это полный бред, - раздался за моей спиной голос боцмана. Я не заметил, когда он сменил позицию, поэтому быстро обернулся.

   - А тебе, приятель, не кажется странным, что ещё в конце две тысячи шестого года, бывший госсекретарь США Генри Киссинджер - человек Рокфеллеров, Ротшильдов и Морганов возглавил группу советников по вопросам внешней политики Ватикана? Тебе не кажется странным, что этот парень в две тысячи двенадцатом году в качестве личного посланника Папы Римского посещает Москву, где встречается с Владимиром Путиным? А есть ещё старина - Питер Сазерленд, который помимо Ватикана тесно связан с нефтяными компаниями, контролируемыми Ротшильдами. Именно он вместе с неким Майклом Шервудом занимался привлечением инвестиций и подчинением российского Центробанка влиянию Ротшильдов...

   - Причём здесь это и, что в этом плохого? Хватит нам мозги слухами пудрить и закидывать словами. На хрен нам твоя политика?

   - Включи разум! Политика – продолжение экономики. Сразу же после покупки финансовой империи Рокфеллеров американскими Ротшильдами Китай и Япония вышли из взаимных долларовых операций, чтобы рассчитываться строго в юанях и иенах, которые приводятся к единому знаменателю только через эквивалент ЕМС – единую меру стоимости. Раньше этим эквивалентом был доллар, который контролировали Рокфеллеры, а теперь роль ЕМС перешла к золоту. И этот золотой эквивалент теперь - стандарт, от цены которого и станут отталкиваться взаимные мировые расчеты. Он будет уже контролироваться только Ротшильдами. При Путине Россия стала не только крупнейшим в мире производителем нефти, но и крупнейшим покупателем золота. Золото подорожало за время путинских закупок почти на четыреста процентов. Стоит Ротшильдам искусственно обрушить рынок драгоценных металлов, тысяча тонн золотовалютного запаса России превратится в мыльный пузырь. Ты и теперь сомневаешься в том, кто контролирует всех и вся?

   Я специально закладывал в головы мятежников кучу информации, чтобы выиграть время.

   - И во всём этом виновато копьё? – спросил боцман.

   - Виноваты мы все. Мы не смеем противостоять давлению средств массовых информаций, мы утратили волю, мы не верим в собственные силы. Наконечник придаёт его владельцам уверенность в делах, приносит удачу, заставляет думать по-другому, заставляет всех прочих подчиняться необъяснимой тайне и магии власти.

   - Значит, ты хочешь заполучить копьё себе и стать властелином мира? Не много ли на себя берёшь?

   - В самый раз. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское.

   - Но почему Антарктида? Зачем прятать наконечник там? Разве нет других надёжных мест? – это спросил кто-то из аргентинцев из-за спины Рудольфо Астиса.

   - В таком глухом углу на конце географии копьё искать никто не будет. Тем более, если не знаешь, где искать, - задумчиво проронил Силинго. - Вот только вопрос, как найдём его мы?

   - У меня есть план, - произнёс я тихо, надеясь, что мои доводы изменили настроение  команды.

   - Какой?

   - Доверьтесь мне. Я и так рассказал слишком много.

   Рудольфо почесал затылок и переглянулся с боцманом. С мостика за нашим сборищем внимательно наблюдал капитан.

   "Чёрт, - подумал я. - Если Максим с ними заодно - дело плохо".

Остальные матросы не вмешивались и делали вид, что занимаются рутинной работой.

   - Чушь собачья все твои сказки! - подал голос боцман. - Парни! Ваш Зен, похоже, совсем свихнулся. Лучше синица в руках, чем какой-то мифический журавль в небе.

   - О чём ты? - не понял Рудольфо.

   - Надо повернуть судно, добраться до Италии и поделить деньги, а этого сказочника  выбросить за борт.

   - Какое отношение к нашим деньгам имеет этот урод? - воскликнул я, стараясь держать всех, в том числе и капитана, в поле зрения.

   Но боцман разразился новой тирадой:

   - Кто показал вам, где ваш приятель Зен спрятал оружие? Кто просветил насчёт того, в какой стороне ваша Аргентина? Кто поведёт судно назад, если капитан взбрыкнёт, а мы его пристрелим?

   Последний вопрос боцман задал шёпотом на ухо Силинго, но слух меня не подвёл... Автоматы, опущенные, пока шли дебаты, стали вновь подниматься.

   - Назад! - угрожающе прошипел я, отступая к леерам.

   - Хватит баланду травить! - хрипло выкрикнул боцман, заходя сбоку. - За борт его!

   Мой прыжок в сторону запоздал на мгновение, острое жало багра вошло мне под правую ключицу, припечатав к шлюпке.

   - Бросьте, ребята! - громкий голос Максима перекрыл шум волн. - Оружие - на палубу!

   В руке капитана тускло блеснула воронёная сталь ржавого револьвера времён покорения Дикого Запада.

   Все вздрогнули и обернулись. Автомат в руках Рудольфо выплюнул в сторону мостика короткую очередь. Словно в замедленной киносъёмке я наблюдал за веером пуль, одна из которых вошла Максиму в плечо, позволив распуститься кроваво-красному цветку на ткани клетчатой рубашки. Судно качнуло и та же длинная очередь смела матросов с палубы в море. Капитана отбросило к рубке и пока все наблюдали, как он падает на колени, я схватил древко багра, выдернул его из своей плоти, подбросил в воздух, переворачивая, и метнул в грудь боцману. Его тело перевалилось через леер и исчезло. В глазах растерянных аргентинцев я увидел своё отражение: крылья, торчащие горбом над треугольной головой, оскаленные клыки, огромные когтистые лапы, поднятые вверх, длинный гребенчатый хвост, ломающий металлические стойки палубного ограждения. Волна гнева легко вскрыла мою человеческую оболочку и выплеснула наружу всю звериную сущность дракона. Мне хватило нескольких молниеносных движений, чтобы выбить оружие из ослабевших от ужаса рук своих врагов. Я навис над аргентинцами, хватая бегущих и разрывая их на части. Через минуту палуба была скользкой от крови и пустой, если не считать остолбеневшего капитана, прижавшегося спиной к переборке. Я огляделся, постепенно остывая, и вернулся в себя. Потом подошёл к Максиму.

   - Дай осмотрю твою рану.

   - Это сон? - тихо спросил он.

   - Если хочешь, - ответил я. - Только не рассказывай его своим детям на ночь.

   - У меня их нет.

   - Когда-нибудь будут.

   Не обращая внимания на шальные глаза парня, ещё не отошедшего от шока, я осторожно ощупал его плечо.

   - Больно! - вскрикнул он.

   - Заживёт. Пуля прошла навылет. Поднимайся. Хватит дурака валять. Пошли, перевяжу.

   Максим, всё ещё сомневаясь в том, что видел, с опаской обнял меня за шею и встал, сначала на колени, а потом на ноги.

   - Помутнение рассудка какое-то, - сказал капитан, оглядывая палубу. - Да вот же кровь. Что это было?

   - Бунт на корабле, - хрипло засмеялся я.

   - Но ты, ты...

   - Считай, что всё увиденное тобой - похмельный синдром, иллюзия.

   - Я не пью со дня выхода в море. Ты, ты... Крылья перепончатые, словно у большой бабочки, когти, глаза, огонь. Кто ты, чёрт тебя возьми?

   - Ты что, драконов раньше не видел?

   - Только в кино.

   - Считай - один сошёл с экрана.

   - Чёрт, чёрт, - ругался капитан, довольно бодро переставляя ноги. - Глазам своим не верю.

   - Всё хорошо, что хорошо кончается. Инцидент исчерпан. Я больше не буду.

   - Что не буду?

   - Хороших людей пугать.

   Ругаясь и нервно посмеиваясь, мы добрались до рубки, где я содрал с парня одежду, усадил его на пол, нашёл в аптечке бинты, йод и обезболивающие таблетки.

   - Мне надо выпить, - сказал Максим.

   - Зачем?

   - Привести рассудок в порядок.

   - Обойдёшься. Корабль кто поведёт. Вот перевяжу тебя, и снова берись за руль.

   - Это не руль, а штурвал…

   - Эй, капитан!

   Я оглянулся. В щель приоткрытой двери просунул голову мулат - дизелист.

   - Что там внизу произошло? Где все ребята, откуда кровь, автоматы? Я поскользнулся и чуть за борт не упал. Были выстрелы или мне показалось?

   - Нет, не показалось. Парни перестреляли друг друга. Теперь они - акулий корм, - веско сказал я. - Нельзя баловаться оружием.

   - Откуда оно взялось? - тупо сказал механик.

   - Пойди, приберись на палубе, - приказал ему Максим. - Собери оружие и принеси сюда.

   - Это что, мы теперь одни остались? А как же...

   - Все вопросы потом. Сгинь с глаз моих, - прикрикнул на него капитан.

   - Стой! – остановил я мулата. - Нож есть?

   Парень, молча, протянул мне лезвие и испарился.

   - Отвернись и потерпи, - попросил я Максима, отворачивая его голову в сторону.

   Несколько секунд я держал лезвие ножа на своём огненном выдохе, а потом раскалённой сталью прижёг рану.

   - Вот зараза, - простонал капитан.

Через несколько минут я дал ему возможность полюбоваться повязкой.

   - Нет. Тут что-то не так. Это гипноз, - сказал Максим, глядя мне в глаза. - Такого в жизни не бывает.

   - Если ты о том, что видел, то придётся смириться с объективной реальностью. Как ты думаешь, почему на некоторых иконах рисовали драконов? Почему столько легенд о летающих чудовищах и храбрых рыцарях? Тебе что, в детстве сказок не читали?

   - Читали... О Змее Горыныче...

   - Вот видишь. Можешь звать меня - Зен Горыныч, - улыбнулся я. - Так что, принимай меня таким, каков есть. А я обещаю держать себя в руках.

   - И что мы теперь будем делать без экипажа?

   - Идти на юг. Я же говорил - у меня там важное дело. Ты или соглашайся, или в Кейптауне сойдёшь на берег.

   - Вам не справиться с судном в одиночку.

   - Тогда соглашайся. И ещё. Ты слышал о деньгах?

   - Боцман мне рассказал. Он знает испанский и подслушал разговор твоих ребят, хотя я предупреждал, чтобы он не лез в чужие дела.

   - Я отдам тебе все доли аргентинцев.

   - А сколько это?

   - На всю оставшуюся жизнь хватит, да ещё на футбольный клуб «Челси» останется.

   - Абрамович не продаст.

   - Уговорим.

   - А механик? Ему придётся пахать за троих.

   Про себя я отметил порядочность капитана.

   - Громилу этого тоже не обижу. Ему пора похудеть. Ну, так что?

   - Эх! - воскликнул Максим. - Двум смертям не бывать, босс. Я согласен.

   - Кейптаун скоро?

   - Три дня хода.

   - Как твоя рана?

   - Терпимо. А твоя?

   - До свадьбы заживёт. Пошли к картам, посмотрим курс, - я положил ладонь на повязку Максима и несколько секунд мысленно колдовал над ней, потом помог капитану подняться.

   Максим, кряхтя, залез в штурманское кресло.

   - Не знаю, где там может быть военная база, да ещё построенная во время войны, - палец капитана скользил по огромному белому пятну Антарктиды. - Тут - два десятка полярных станций разных стран, разбросанных во льдах.

   Я достал из заднего кармана джинсов листы бумаги, свёрнутые несколько раз, и положил на стол. Это были копии древних карт, которые сделала для меня Эва.

   - Вот, смотри. В прошлом веке эту карту случайно нашли в библиотеке дворца султана в Стамбуле. Она вычерчена на куске пергамента британским адмиралом Рейсом. Вот в этом углу стоит дата. 1513 год. На карте изображены западное побережье Африки, восточное побережье Южной Америки и… северное побережье Антарктиды! Тебе здесь ничего не кажется странным?

   - Насколько я помню, Магеллан наткнулся на проливы, огибая Южную Америку в тысяча пятьсот двадцатом году.

   - Правильно. На пергаменте Рейса полностью показан восточный берег Южной Америки, а также Магелланов пролив, до обнаружения которого на момент создания карты оставалось еще семь лет. Что же касается Антарктиды, то принято считать - ее открыла российская экспедиция Беллинсгаузена, прошедшая этими водами вдоль тихоокеанского побережья Южной Америки в январе 1820 года. Однако Рейс изобразил на карте Берег Принцессы Марты расположенный на атлантическом побережье Антарктиды и являющийся частью Земли Королевы Мод за 300 лет до того, как всем стало известно о существовании шестого материка.

   - Невероятно, - сказал Максим, разглядывая мои бумаги.

   - Что ещё ты заметил?

   - Подождите. Континент должен быть покрыт льдами, толщина которых достигает четырёх километров. Весь контур береговой линии материка скрыт плавучими шельфовыми ледниками, а здесь, - капитан хлопнул ладонью по моим картам, - побережье Земли Королевы Мод показано свободным ото льда. Этого не может быть.

   - В точку, - воскликнул я. - Очертания собственно суши Антарктиды, покоящейся сегодня подо льдом, не говоря уже о рельефе ее поверхности, стало возможным определить сравнительно недавно только методами сейсмической разведки. А таких методов в 1513 году не было и в помине. Но дело не в этом.

   Сверху карты Рейса я положил следующий лист бумаги.

   - А вот это - карта Финиуса. Она датирована тысяча пятьсот тридцать первым годом. Здесь Антарктида изображена целиком. Видишь. В широкой прибрежной материковой полосе обозначены горные хребты и долины, по которым в океан стекают реки. Думаю, немцы имели эти карты и планировали постройку своей базы не на пустом месте. Им нужна была пресная вода и многое другое, включая урановую руду. Наверняка у них имелась буровая установка, и они знали многое из того, что стало известно только недавно.

   - Очевидно, вы правы, - Максим оторвал взгляд от бумаг. - Непонятно другое. Разве в шестнадцатом веке Антарктида не была покрыта льдом?

   - Была, конечно. Только карты Рейса и Финиуса начертаны на основе более ранних карт, сделанных чёрт знает кем ещё до нашей эры. Именно тогда, как говорят учёные, континент был свободен ото льда.

   - А может, эта земля и есть пресловутая Атлантида?

   - Может быть. Но важно другое. Мне предстоит исследовать побережье, чтобы найти тайный город нацистов. Держи курс вот сюда и подумай, где в этих льдах спрятать судно.

   Я показал на карте точку.

   - Это место рядом с аргентинской полярной станцией Бельграно. Плавали там однажды. Искали китов неподалёку. Если не случалось сильных подвижек льда, и контуры ледников не изменились, можно найти идеальное место для стоянки

   - Вот и хорошо. Тогда, вперёд.

 

   Кейптаун был последней гаванью, где нам удалось купить всё самое необходимое без особых хлопот. Портовые власти не проявили интереса к нашему судну, тем более что мы не запрашивали стоянку у причала, а зависли на рейде. Максим нанял баркас, договорился с владельцем, и нам доставили бочки с дизельным топливом, продовольствие, сорокалитровые бутыли с водой и всё остальное по списку. Через день мы снялись с якоря и взяли курс на юго-запад.

   С каждой сотней миль, оставляемых за кормой, становилось всё прохладней. Через три дня мы надели на себя свитера, а ещё через неделю - тёплые куртки. Утро девятого дня встретило наше судно густым туманом и абсолютным штилем. Капитан уменьшил ход, включил прожектора и не отрывал взгляда от экрана локатора. Для меня день прошёл в смазке оружия, сортировке патронов, подготовке запасных обойм. К обеду море очистилось от тумана, а к ночи мы увидели льды. В абсолютной темноте наша посудина медленно подошла к подножию ледового барьера и стала дрейфовать на восток, попав в полосу подводных течений.

   - Мы - на месте, - Максим показал пальцем точку на карте.

   - Вон, видишь проход? - я указал рукой на узкий фьорд во льдах.

   - Вижу.

   - Держи туда.

   Дизель снова заработал, мы медленно двинулись вдоль отвесных стен и вскоре оказались в небольшой бухте.

   - Сможешь встать на якорь? - спросил я.

   - Не знаю. Всё зависит от глубины.

   Максим высунулся из рубки и крикнул что-то нашему механику. Вскоре загрохотала цепь, и раздался всплеск.

   - Есть грунт, - сказал капитан.

   - Хорошо.

   Я осмотрел близкие подтаявшие края ледника.

   - Теперь - ждём.

   - Чего?

   - Увидишь.

   Время тянулось, словно струя мёда из узкого горлышка кувшина. Максим, сидя у штурвала, опустил голову на руки и задремал. Мулат скрылся в кубрике, а я сидел на палубе, смотрел на звёзды и слушал.

   В ноль часов раздался тихий свист. Он шёл откуда-то сверху. Неслышно ступая по трапу, я спустился на палубу, разделся и, расправив крылья, поднялся в воздух. Сверху ледник просматривался почти до самого горизонта. Километрах в пяти на западе были видны несколько мерцающих огоньков.

   "Станция Бельграно", - подумал я, плавно опускаясь по пологой дуге к чёрной полоске, замеченной мной на снегу.

   - Привет, Афиптер!

   Существо, с которым я поздоровался, шарахнулось в сторону. Оно, и, правда, скорее походило на большого пингвина, чем на дракона, каким я его знал раньше. Маленькие крылья, крючковатый нос, утонувший в складках щёк, короткий хвост, перепончатые лапы.

   - Господи! Как ты меня напугал.

   - Прости. Не хотел. Давно ждёшь?

   - Третью ночь.

   - Ещё раз извини. Путь сюда - неблизкий. Рад тебе.

   - Сколько мы не виделись? Лет триста?

   - Около того.

   - Я думал - ты кайф ловишь в своей Индии.

   - Что ты? Давно живу в Париже. Кстати, тебе привет от старины Хэма и Шаи.

   - Спасибо. Шаи звонил мне. Вот не знаю, как там Хэм поживает? Где он?

   - Тоже в Париже. Устроился на крыше Нотр-Дам.

   - А это ещё что?

   - Собор есть такой в центре города.

   - Понятно. А я вот здесь обретаюсь. Привык уже. Главное, тут людей почти нет, и очень тихо.

   - Я заметил. Но в Аравии всё-таки теплее.

   - Да уж. Скучаю по сладкому.

   Я разжал лапу и протянул Афиптеру горсть фиников.

   - Прости, немного подсохли.

   Дракон жадно схватил финики и стал запихивать их в свой клюв.

   - Спасибо, - тихо сказал он, ковыряя в зубах маленьким коготком задней лапы. - А то - всё рыба, да рыба.

   Мы немного помолчали. А, потом, решив, что приличия соблюдены, я решился на вопрос:

   - Что ты узнал насчёт моего дела?

   - А чего тут узнавать? Я ведь здесь уже лет двести. Знаю каждую дырку во льдах, каждую пещеру. Вот, смотри, - Афиптер тем же коготком стал чертить на снегу план.

   - В глубине материка, на самом полюсе в пятьдесят шестом году американцы построили станцию. В том месте - самые низкие температуры. Бывают дни - доходит до восьмидесяти со знаком минус. Поэтому, первая станция, сейчас она называется "Старый Полюс", была спрятана под многометровым слоем льда. Рядом через двадцать лет начали строить другую. Если бы ты видел эту стройку. Материалы доставлялись тяжёлыми самолётами, для которых расчистили взлётно-посадочную полосу. Теперь персонал станции - человек двести, если не больше. Современная конструкция на сваях, куча разных антенн. Связь поддерживается через спутники. Буровая установка...

   - Зачем? - перебил я приятеля.

   - То ли уран добывают, то ли нейтрино.

   - Нейтрино? С чем его едят?

   - Темнота ты, хоть и живёшь в Париже.

   - Зато ты здесь - на острие науки, - обиделся я. - Давай, просвети.

   Афиптер вздохнул и уселся на снег основательней, опираясь на хвост.

   - Нейтрино – это нейтральная фундаментальная частица. Имеет энергию порядка... - Афиптер замялся, очевидно, вспоминая.

   - Впрочем, цифры тебе ничего не скажут.

   - Признайся, что сам не знаешь.

   Мой приятель пропустил шпильку мимо ушей, чего триста лет назад не случилось бы. Очевидно, сказывался замедленный метаболизм, благоприобретённый в этих холодных широтах. Афиптер продолжал, как ни в чём не бывало:

   - Короче говоря, солнце и все звёзды, кроме света, излучают мощный поток этих самых нейтрино, которые возникают в процессе ядерных реакций на нашем светиле. Частицы без поглощения способны проходить огромные расстояния через любые препятствия. Используя такие свойства нейтрино, учёные создали детекторы, которые могут в режиме реального времени измерять тепловой спектр ядерных установок и, тем самым, контролировать мощность излучения реактора и композитный состав топлива, включая выработку оружейного плутония. Нейтрино делают возможной устойчивую связь с подводными лодками, находящимися на глубине, или передачу информации сквозь Землю.

   - Вот оно что? Значит, если кому-то нужно обнаружить ядерную подводную лодку или уничтожить её, можно вывести из рабочего состояния атомный двигатель или взорвать ядерную боеголовку на борту субмарины с помощью нейтрино?

   - Думаю, да, если есть соответствующее оборудование.

   - Ладно. А что ты мне расскажешь о беглых нацистах? Была у них здесь база?

   - Она и сейчас есть, - просто и буднично произнёс Афиптер.

   - Где?

   - Под станцией американцев - целый лабиринт огромных подземных пещер, связанных каналами с океаном. Именно там немцы построили свою "Новую Швабию". Так называется их исследовательский центр.

   - Странно. Почему эту немецкую колонию до сих пор не засекли со спутников.

   - А кому и, как засекать? Старая брошенная станция янки, якобы ненужная - это специальный купол, выполняющий роль электронной защиты от всевозможных сканеров, радаров, эхолотов и прочей аппаратуры обнаружения.

   - Так, чего ты мне здесь втирал о нейтрино? Надо было сразу сказать.

   - Ну, извини. Я думал - ты знал.

   - О чём я должен был знать?

   - О договорённостях.

   - Ты хочешь сказать, у нацистов соглашение с янки?

   - Ну да. После войны сюда десятки раз прибывали американские корабли. Высокопоставленные генералы высаживались на берег вместе с людьми в штатском. Я хорошо запомнил лицо одного парня. Говорил по-немецки. Высокого роста, лицо - в шрамах.

   - Отто Скорцени! - воскликнул я.

   - Да. Все называли этого здоровяка мистер Отто.

   - С ума сойти. Я полагал, что всё это - выдумки журналистов, а контакты американцев с наци ограничились свиданиями в конце войны Аллена Даллеса*¹ с генералом СС Геленом.

   - Этих господ не знаю, - тихо сказал Афиптер. Здесь были другие.

   - Кто? Когда?

   - Лет пятнадцать назад. Американцы обращались к одному из них - мистер Патрушев, а к другому - мистер Проничев.

   - Час от часу не легче. Это же русские, генералы из Федеральной службы безопасности…

   Мне пришлось тут же прикусить язык. Мой друг и так узнал от меня слишком много. Несколько минут я переваривал полученную информацию, а потом сказал:

   - Мне бы там посмотреть на всё своими глазами.

   - А оно тебе надо? Подступы к полярной станции просматриваются и хорошо охраняются. Из двухсот человек персонала, половина - морские пехотинцы. Повсюду - камеры слежения, радары и датчики контроля доступа.

   - Неужели всё это на таком холоде работает?

   - В морозы электронику может и клинит, но я бы на твоём месте не рисковал и туда не ходил.

   - А немцев много? Они же должны выходить на поверхность?

   - По идее - выходят. Думаю - на станции есть лифты.

   - Должны быть ещё тайные ходы. Подводные лодки как-то попадали на базу.

   - Подо льдом есть незамерзающие реки, берущие начало с вершин горных хребтов Антарктиды. Видимо лодки погружались, а потом всплывали в этих естественных гаванях. Если у тебя есть нужное снаряжение, тогда можно попробовать пройти под водой.

   - Где искать эти устья рек?

   - Давным-давно видел я, как лодка погружалась в одном месте.

   - Покажешь?

   - Отчего не показать? Только в такие морозы даже в гидрокостюмах замёрзнешь к чёртовой матери.

   - Придётся рискнуть.

   Афиптер подумал немного, а потом выдал фразу:

   - Я бы на твоём месте попробовал проникнуть туда по туннелю во льду, берущему начало от старой станции.

   - Это где купол?

   - Точно. Правда, ход завален плотным снегом, но это сверху. Дальше, думаю, можно пролезть.

   Я облапил приятеля за шею и чуть не задушил от избытка чувств.

   - Назначай время!

   - Сначала сшей белые халаты. Придётся ползти между торосами.

   - Тогда, завтра ночью, - решил я. - Встречаемся здесь же в двадцать два ноль, ноль.

  

   Моё отсутствие на судне абсолютно никого не встревожило. Капитан всё также сладко похрапывал, уткнувшись в скрещенные руки, механик храпел в кубрике, напялив на себя почти все оставшиеся от команды тёплые вещи. Я растолкал его и попросил запустить двигатель. Стены кубрика покрылись инеем, а мне нужно было выспаться в тепле.

   В восемь часов утра Максим взял меня за плечо. Я поднял голову.

   - Что?

   - Вертолёты!

   Только сейчас мой слух уловил приближающийся звук.

   - Пусть твой мулат  вытаскивает инструменты и свинтит какие-нибудь детали с движка. Делаем вид, что сломались.

   Капитан рванул наверх, я за ним. Через пять минут промасленные шланги, болты, хомуты, здоровенные отвёртки и ключи были разложены на куске парусины.

   - Неужели нас засекли? - спросил Максим.

   - Сейчас узнаем, - сказал я, прислушиваясь.

   Стрекочущий звук, отражаясь от гладких вертикальных стен льда, вызывал эхо, не давая определить с какой стороны подлетал вертолёт. Прошло ещё минут десять, и звук стал глуше, а потом пропал совсем.

   - Пронесло, - с облегчением вздохнул я.

   - Надо убираться отсюда, - сказал механик. - Не нравится мне всё это.

   - Тебя не спросили. Приберись тут, - рыкнул на него капитан.

   Мы с Максимом поднялись в рубку, и я посвятил его в план дальнейших действий.

   - Я иду с вами, босс, - сказал капитан в конце разговора.

   - Уверен? - мой испытующий взгляд не смутил парня.

   Он кивнул головой и яростно воткнул огромную иголку в простыню не первой свежести, из которой мы начали шить маскировочный халат.

   - Хорошо!

   Если бы Афиптер был нормальным драконом, мне были бы не нужны помощники. Но сейчас лишняя пара рук, умеющая держать оружие, мне бы пригодилась.

   Весь день мы провели в подготовке. Я смазал и установил ручной пулемёт на турели, где раньше красовалась гарпунная пушка. Потом накрыл пулемёт парусиной и взялся за пистолеты, заново смазав их и рассовав по карманам куртки запасные обоймы. Несколько гранат я закрепил у себя на поясе...

   К вечеру всё было готово. Уже в темноте, закинув за спину рюкзаки, мы, натянули халаты, а, потом, подведя наше судно к ледовому карнизу, перепрыгнули на него и стали карабкаться наверх по скользким, сверкающим в свете судового прожектора ступеням, которые вырезал во льду ветер.

   К его порывам снова присоединился посторонний звук. Я быстро погасил свой фонарь, вдавил Максима в снег и поднял голову. Над краем ледника появились сначала винты, а потом продолговатое тело вертолёта. Мощный прожектор залил светом нашу посудину. Мне удалось рассмотреть несколько чёрных фигур, опирающихся ногами на посадочные ступени летающей машины. Несколько долгих мгновений вертолёт висел над палубой, потом прожектор переместился и высветил потное лицо нашего механика. Автоматные очереди разорвали тишину. Вверх полетели мелкие части обшивки, расщеплённые доски переборок, осколки стёкол и окровавленные куски черепной коробки мулата. Максим попытался вскочить, но я накрыл его своим телом. Через несколько минут на палубу китобоя по тросам спустились четверо солдат в полярном камуфляже. Они, не торопясь, тщательно обыскали весь трюм, кубрик и потайные углы судна, потом по верёвочной лестнице вернулись в кабину вертолёта. Машина, сделав разворот, облетела акваторию бухты и снова зависла над водой, но уже в стороне. Два небольших взрыва разломили наше судёнышко на три части, и оно медленно, скрипя остатками такелажа, ушло под воду.

   - Сволочи! - услышал я под собой хрип капитана.

   Вертолёт облетел несколько раз место, где затонуло наше судно, и направился вглубь материка.

   - С рассветом вышлют людей на поиски уцелевших членов экипажа, - сказал я, отпуская Максима.

   - Чего им механик сделал?

   - Риторический вопрос. Задашь этим парням при новой встрече. Надо сматываться отсюда. Держи! - я потащил с себя халат, снял свитер и привязал его к поясу капитана.

   - Старайся, чтобы подол волочился по снегу. Ветер усиливается. Надеюсь, заметёт остатки следов. Пошли?

   Не оглядываясь, мы углубились в ледяную пустыню. Через пару сотен метров, я увидел почти занесённый снегом след пингвина, а за ближайшим сугробом заметил испуганного Афиптера.

   Увидев моего дальнего родственника, Максим сделал вид, что встречает испуганных пингвинов каждый день. Но зато потом едва не уронил в свои ладони челюсть, когда Афиптер заговорил. Капитану понадобилось добрых пять минут, чтобы совладать со своими эмоциями. Он долго приводил в порядок свой белый халат, и мы, наконец, пошли вслед за чертыхающимся лапчатым маленьким драконом, похожим на неуклюжего человека в сюртуке.

   - Не живётся вам спокойно. Лезете к чёрту на рога. Ради чего, не пойму. Вот прилетит опять винтокрылая птичка - всем нам несдобровать.

   - Хватит ворчать, дружище, - осмелевший капитан хотел хлопнуть своего нового знакомого по спине, но я вовремя перехватил его руку.

   - Осторожней с этим парнем, - шепнул я Максиму на ухо. - Обидится, костей не соберём.

   Капитан нервно улыбнулся.

   - Что вы там шепчетесь? - подозрительный взгляд чёрных бусинок, которые у Афиптера считались глазами, остановился на наших лицах. - Вам всё хи-хи, да ха-ха. Почти уже пришли. Ложитесь на снег.

   Мы поспешно легли.

   - Смотри вон туда, - Афиптер заставил меня повернуть голову чуть левее.

   - Вон, видишь правильную сферу из снега?

   Я взглянул в указанном направлении. Прямо напротив нас на фоне звёздного неба высилась гора правильной сферической формы.

   - Чуть левее - снежный козырёк. Копайте прямо под ним. Не знаю толщины снега, но там должен быть вход в туннель. Удачи.

   - А ты куда?

   - Помаячу здесь в торосах, отвлеку внимание. Что с пингвина взять?

   - Смотри, подстрелят.

   - Нет. Здесь с этим строго. Запрещено на нас охотиться. Местные американцы помешаны на охране природы и свихнулись на почве экологии. Но если заметят меня - начнут глазеть в бинокли, ахать и фотографировать. Мне это надо? Ну, всё, увидимся... Когда-нибудь…

   Афиптер встал и, не торопясь, сутулясь, словно нёс на плечах мешок, побрёл в противоположную от нас сторону.

   Я поднял голову и увидел далеко впереди яркие огни прожекторов, светящиеся окна, спутниковые антенны и гигантский параллелепипед американской полярной станции.

   - Всё, поползли, - тихо сказал я Максиму.

   Через полчаса, достигнув снежного козырька и сняв по пути несколько растяжек, присоединённых к противопехотным минам, мы оказались у цели. Высокий сугроб закрыл от нас действующую станцию. Мы поднялись на ноги и стали копать.

   Несмотря на холод, пот лил с нас ручьями. Лопаты становились всё тяжелее. Хорошо ещё, что спрессованный ветром и временем снег оказался плотным, иначе нас давно бы завалило. К четырём часам ночи, когда силы иссякли, а снег стал более рыхлым и влажным, моя лопата провалилась в пустоту. Погасив фонарь, я осторожно расширил дыру, протиснулся в щель и оказался в ледовом коридоре.

   - Чувствуешь? - тихо спросил я Максима, оборачиваясь.

   - Да, тёплый ветер, - ответил тот шёпотом.

   Я достал аэрозольный баллончик с краской, найденный мной в кубрике на корабле и, медленно продвигаясь вперёд, стал время от времени разбрызгивать краску перед собой.

   - Слушай, ты с детства такой мудрый? - капитан дышал мне в затылок.

   - Я же дракон. Держись ближе ко мне.

   Через несколько метров слабые нити инфракрасного света заставили меня остановиться.

   - Видишь?

   - Вижу, - прошептал Максим.

   - Заденешь, в лучшем случае где-то сработает сигнализация, в худшем - нас разнесёт на куски.

   Где ползком, словно змеи, где-то перешагивая паутину лучей, или прилипая спинами к стенам, продолжая разбрызгивать краску, мы преодолели опасный участок.

   Дальше дело пошло веселее. Туннель полого уходил вниз. Ледовый свод сменился каменными стенами. Мы шли уже час, а конца прохода не было видно. Фонарь выхватывал из темноты вкрапления кварца в граните, остатки каких-то кабелей, разбитые светильники и следы надписей на немецком языке.

   - Свет! Там, впереди, свет, - Максим тронул меня за плечо

   Я опустил фонарь и посмотрел в указанном направлении. Где-то далеко, отражаясь на ребристом своде туннеля, из невидимого источника исходило свечение.

   - Ни звука! - мой голос показался мне хриплым и неестественным.

   Я показал капитану рукой на стену. Он понимающе кивнул и отступил, прижавшись к скале. Оставляя центр прохода свободным, мы медленно пошли вперёд. Туннель закончился приоткрытыми воротами, наподобие тех, какие делают в бомбоубежищах. В довольно широкую щель была видна гигантская пещера, ярко освещённая прожекторами. Далеко вниз, где сверкала золотисто-чёрной водой чаша озера, вела каменная лестница. На поверхности воды у бетонного пирса стояли две подводные лодки. Одна - небольшая, короткая, выкрашенная тёмно-свинцовой краской с надписью на рубке "U-241", вторая - огромная современная субмарина. Обе посудины были причалены к бетонному пирсу канатами, казавшимися сверху тонкими нитками. Своды огромного подземного порта уходили вверх, начинаясь от вырубленных в камне террас, на которых стояли приземистые корпуса зданий. К ним вели извилистые, довольно широкие дороги.

   "Во всяком случае, двум легковым машинам разъехаться можно", - подумал я. Где-то тихо гудели вентиляторы, нагнетая в подземелье воздух.

   - Ни фига себе! - прошептал Максим, пытаясь из-за моей спины лучше разглядеть подводные лодки.

   - Отработай назад, - осадил я его плечом, отодвинув в темноту.

   - И что теперь? - спросил капитан, располагаясь на полу.

   Я, молча, достал из рюкзака бинокль, улёгся на камни и стал наблюдать. На палубе каждой лодки было по часовому. Один стоял под флагштоком со звёздно-полосатым стягом, второй - у выцветшего значка со свастикой. Группа моряков в чёрных комбинезонах выгружала ящики из американской субмарины. На пирсе торчала ещё парочка парней. Возле строений я заметил женщин, одетых в зелёные куртки. Три старика сидели на лавочке и глазели на лодки. Сами здания выглядели довольно монументальными, но стены были испещрены трещинами, замазанными чёрным герметиком. От причала наверх вела канатная дорога к дому, больше похожему на средневековый замок. Узкие окна, похожие на бойницы, ворота, обитые стальными со следами ржавчины пластинами, башня, нависающая над лестницей, возле которой стояла кабина подъёмника. Над арочным входом в замок прилепилось к стене что-то узкое и серое, похожее на бетонный выступ.

   Я переключил тумблер оптики на более высокое разрешение, и на небольшом балконе замка мне удалось разглядеть двух субъектов. Один был одет в чёрную сутану. Он стоял ко мне спиной, но я был готов поклясться, что уже видел эти сутулые лопатки. Второй выглядел пожилым человеком.

   "Сутулый, высокий, худой. На щеке - шрам. Во рту, по-моему, сигара".

   Старик держал в руках какой-то предмет и внимательно рассматривал его. Что это - мне не удалось определить.

   - Который час? - повернулся я к Максиму.

   - Семь утра.

   - Рано они встают, - я спрятал бинокль и сел рядом с капитаном. - Интересно, а ночью прожектора светят?

   - Чёрт их знает, но думаю - пирс точно освещён.

   - Придётся ждать, - сказал я. - Готов поспорить - только что видел старого знакомого.

   - Какого, где?

   - Там наверху у них - замок. Двое мужиков разговаривают на балконе. Один одет в сутану. Если этот парень - не генерал ордена иезуитов, я готов сожрать вот эту плесень, - мой палец подцепил с гранитной стены рыхлую, белую, сырую массу. - Скорее бы нанести святоше визит.

   Мои слова не понравились капитану.

   - Кстати о плесени. Не мешает перекусить, - пробормотал он.

   - Доставай, - распорядился я, снова хватаясь за бинокль. Меня разбирало любопытство.

   Балкон был уже пуст, зато улицы городка становились всё оживлённее. К самому большому зданию устремились ручейки людей разного возраста. Возле искусственных деревьев замелькали маленькие блестящие устройства.

   "Роботы - уборщики, - уже ничему не удивляясь, решил я. - Похоже - главное здание – это исследовательский центр. Но, как он может вместить столько народу?"

   От неудобной позы у меня заболела спина.

   "Похоже, основная часть лабораторий размещена под скалой. Такие вытяжки слишком велики для скромных помещений наверху".

   Запах консервированного мяса заставил меня оторваться от наблюдений.

   Мы с Максимом поели, запили консервы водой из пластиковой фляжки, потом капитан достал термос. Резкий запах кофе ударил мне в ноздри.

   - Ты пей, взбодрись. Подежуришь здесь. Только не высовывайся и не маячь в щели с биноклем в руках. А я вздремну.

   Так мы провели день, сменяя друг друга на карауле. За это время ничего не происходило, и только под вечер в тайном городе началось некоторое оживление. Люди потянулись с работы. Они шли, словно автоматы, машинально переставляя ноги и исчезая в подъездах своих бараков. Где-то заиграла музыка. Но в ней слышалось что-то тревожное. Может быть, во всём виновато было моё восприятие реальности, больше похожей на кадры приключенческого фильма, но я внутренне приготовился к худшему.

   - Посмотри на пирс, - услышал я за спиной голос Максима.

   Бинокль прилип к моим глазам. Чёрные фигуры матросов суетились на палубе американской подлодки. Они проверяли и смазывали петли люков, промывали и протирали оптику перископа, что-то подкрашивали и чистили. Одинокий часовой на немецкой посудине равнодушно наблюдал за суетой соседей.

   - Готовятся, - сквозь зубы процедил я.

   - Похоже на то, - поддержал меня капитан.

   Время шло, и в одиннадцать часов вечера большая часть прожекторов в огромном гроте погасла. Освещённым оставался только пирс и окна замка.

   - Оставайся здесь, - сказал я, рассовывая по карманам оружие и запасные обоймы. Вытряхнув на землю содержимое мешка, я положил туда всю взрывчатку, которая у нас была, добавил туда гранаты, снятые на подходе к туннелю, моток тонкого шнура, сбросил с себя одежду, закинул мешок за спину и протиснулся в щель между створками ворот. Крылья легко подняли меня под самый купол пещеры. Потоки тёплого воздуха подхватили тело, и через пару минут я бесшумно завис над замком. Балкон послужил посадочной площадкой. Слева от выступа в нескольких окнах горел свет. Створка одного из них оказалась приоткрытой. Осторожно ступая по узкому карнизу, цепляясь когтями передних лап за трещины в бетоне, я перебрался ближе к свету и заглянул в комнату. Мне повезло. Щель между портьерами худо-бедно, но позволила кое-что рассмотреть. У самого окна стоял резной письменный стол, слева пылал искусственным пламенем камин. В креслах напротив друг друга расположились мой старый знакомец  - иезуит и худощавый старик - обладатель лица со шрамом. Картина, висевшая над камином и изображавшая Адольфа Гитлера, была отодвинута в сторону, но не давала возможности увидеть содержимое сейфа. Моё внимание привлекла шкатулка, стоящая на столике между беседующими людьми. Я приложил ухо к стеклу, пытаясь разобрать, о чём они ведут разговор.

   - Могу я быть уверен, что наконечник обрёл надёжное убежище? - голос иезуит показался мне шипением змеи.

   - Здесь реликвия, как у Бога за пазухой, - ответил старик. - Американцы снаружи надёжно охраняют наш город, а изнутри никто и никогда не попадёт на поверхность. Так что нашу реликвию будет хранить вот этот старый сейф, сделанный сто лет назад по специальному заказу на заводе Круппа.

   - Это – не наш, а мой артефакт, - с ехидной усмешкой поправил нациста иезуит.

   - Пусть будет так. Когда-то этим наконечником владел сам фюрер, и это помогло ему завоевать половину мира, - ностальгические нотки в голосе старика, заставили святого отца поморщиться

   -  Не будем вспоминать о грустных вещах. Мощь Германии осталась в прошлом. Господь наказал немецкий народ за гордыню и глупость. Нельзя делать из смертного, да ещё шизофреника, икону, идола. На смену одержимым бесами приходят новые вожди, которые не остановятся ни перед чем, даже перед Богом. Сейчас всем, что есть на Земле, владеем мы - масоны. И не силой оружия мы держим мир в подчинения, а угрозой его применения.

   - Скажите лучше - деньгами. Финансовая паутина, долговые обязательства крепче стальных пут связывают ваших союзников и не дают врагам диктовать свои условия.

   - Деньги - фантом, иллюзия, всего лишь цифры на виртуальных счетах. Число нулей – коллективный самообман, мираж "золотого миллиарда", суррогат веры, заменившей поклонение Господу нашему. Информация и технологии - вот разменные монеты, заставляющие работать игральный автомат, называемый жизнью. И только избранные нами люди будут продолжать род человеческий. Остальные - расходный материал.

   - Аплодирую вам, святой отец. Что-то подобное я слышал много лет назад и до сих пор не пойму, за что судили нас - нацистов в Нюрнберге.

   - Ах, оставьте, мистер Скорцени. Мы сделали всё, чтобы защитить многих из вас и переправить сюда в Южное полушарие. Лучше скажите, как продвигаются работы по созданию сыворотки бессмертия? Судя по вашему виду, а лет вам уже не мало, ваши учёные близки к успеху.

   - Мои сто тридцать лет - не показатель. Процессы разрушения полностью пока ещё остановить не удаётся. Нам не хватает биологического материала...

   - Какой материал вам нужен? Мы и так создали для вас банк крови всех долгожителей земли.

   - Вы обещали мне найти останки иудейских патриархов. Моисей жил шестьсот лет. Вы только представьте, каких бы мы достигли результатов, имея образцы его ДНК.

   - Со времён крестовых походов, рыцари церкви ищут нужные могилы. Скажите спасибо, что на копьё наткнулись. Случай, конечно, но везёт всегда избранным и подготовленным. И если бы не распятие Иисуса и не римлянин Лонгин, погрузивший наконечник в плоть Христову, мы не могли бы сейчас править миром.

   - Согласен. Иисус должен был умереть, и поэтому его распяли. А как насчёт останков драконов? На востоке до сих пор верят, что они владеют секретом бессмертия...

   После этих слов Скорцени я едва не сорвался с карниза.

   Генерал ордена иезуитов засмеялся.

   - Неужели, сын мой, вы верите в этот бред, в легенды народов низшей расы?

   - Но, ведь, и церковь не отрицает, что многие святые подвижники сражались с драконами. Кроме того есть свидетельства очевидцев. На Тибете, например.

   - Давайте, мистер Скорцени, спустимся с небес на землю. Мало ли тиражируется мифов, в том числе и католической церковью? Занимайтесь реальными вещами. Наши друзья - Ротшильды, Морганы и остальные власть имущие ждут ваших успехов в технологиях продления жизни. Кстати, обретение святыни и присутствие наконечника в сейфе замка должно помочь вам в достижении существенного прорыва в нужной области.

   - И всё же я хотел бы понаблюдать за тем, как мои хирурги вскрывают и препарируют какого-нибудь замороженного дракона...

   Снизу от причала донёсся короткий и резкий звук корабельного ревуна.

   Я отпрянул от окна и прижался спиной к стене. От долгого напряжения и усилий удержаться на узком карнизе по лбу и щекам обильно струился пот.

    - Ну, вот и всё, - еле слышно прозвучал голос иезуита. - Долг призывает меня вернуться в Европу. Мне пора.

   Послышался шум отодвигаемых кресел, и тут же на крыльце замка послышались голоса. Я посмотрел вниз. Прямо подо мной стояли два американских морских офицера, докуривая сигареты. Через пять минут к ним присоединился иезуит. И в этот момент две капли пота сорвались с моего лба и полетели к земле. Через мгновение одна из них угодила прямо на туго натянутое полотно морской фуражки.

   Офицер - косая сажень в плечах снял головной убор и посмотрел на расплывающееся пятно.

   - Что это?

   Второй потянул его за рукав кителя, принуждая идти по направлению к канатной дороге за торопящимся тем же курсом иезуитом.

   - Наверное, это - грунтовые воды или конденсат на потолке пещеры. Не отставай.

   Первый моряк мельком взглянул наверх, и у меня замерло сердце. Но парень, видимо, ничего не заметил. Вся троица залезла в кабину фуникулёра, и та с лёгким шелестом двинулась вниз к причалу.

   Я облегчённо вздохнул и развернулся к окну. Старик стоял возле открытого сейфа и вертел в руках острую сверкающую железку, поднося её разными плоскостями к близоруким глазам.

   "Пора действовать", - решил я и распахнул окно. Скорцени обернулся на звук. Его глаза остекленели. Я сбросил рюкзак на пол, нагнулся и достал пистолет.

   - Давайте сюда наконечник. У меня он будет в большей сохранности.

   - Кто этот монстр? – Мне показалось, что Скорцени обращался к кому-то, кого я не видел. Старик с изумлением опустил глаза, переводя взгляд с моих голых ног на то, что было между ними.

   Откуда-то сзади раздалось тихое рычание, потом жалобный визг. Чей-то язык коснулся моих щиколоток. Я быстро оглянулся. На ковре распласталась огромная овчарка. Она виновато виляла хвостом, слизывая с моих ног каменную пыль.

   - И ты, Брут... - произнёс престарелый нацист, отступая к камину. Его правая рука протянулась в глубину сейфа.

   Старикашка был чертовски быстр. Наконечник ещё летел в мою сторону, а чёрный "парабеллум" уже был нацелен мне в лоб. Я увернулся, вскинул свой пистолет и выстрелил. Пуля вошла старику в правое плечо. Его оружие упало на ковёр с глухим стуком. Сам он тяжело рухнул в кресло, зажимая рану.

   - Кто вы, чёрт вас возьми?

   Я позволил себе превратиться в то, кем я был на самом деле, подобрал наконечник, подошёл к немцу вплотную и, чётко выговаривая каждое слово, сказал:

   - Ты хотел видеть живого дракона? Считай это последним желанием в твоей жизни.

   Гримаса ужаса исказила лицо Скорцени. Подержав его седовласую голову в своих лапах, посмотрев в его выцветшие глаза с расширяющимися зрачками, я свернул ему шею.

   Камин, как ни странно, оказался настоящим. В его пасти догорали брикеты чёрного вещества, похожего на прессованную угольную пыль. Я взял с письменного стола несколько листов бумаги, сделал кулёк, насыпал туда золы и уложил свёрток в свой рюкзак вместе с пистолетом и наконечником. Потом вылез на балкон, высвободил крылья и поднялся в воздух.

   Максима я нашёл спящим.

   - Сурки так не дрыхнут, как этот парень, - ворчал я, хватая капитана за плечо.

   - На, упакуй, как следует, - мне с трудом удалось вытряхнуть из рюкзака кулёк.

   - Что это?

   - Вопросы потом. Вымажи грязью лицо и руки, собери вещи, уходим.

   - Куда? Посудины нашей больше нет. Покоится на дне морском.

   - А это что? - спросил я, подводя парня к щели ворот и указывая вниз.

   - Мать моя - женщина. Америкосы уходят.

   - Сам знаю, что уходят. Рядом смотри.

   - А чего тут смотреть. Старая лодка.

   - Справишься с ней?

   - Господи. Ты ничего лучше не придумал?

   - Я задал вопрос.

   - Чёрт его знает. Никогда не был внутри немецких субмарин.

   - Нам отсюда по-другому никак не выбраться. Считай - выхода нет. Немцы - аккуратисты. На каждом приборе должна быть соответствующая надпись. К рассвету разберёшься. Кстати, сколько сейчас время?

   - Три часа.

   - Тогда готовься к приключению. Я сделаю тебя капитаном подводной лодки.

   - Безумная идея. Там экипажа должно быть человек пятнадцать. Вдвоём – ничего не получится.

   - Не пропадать же здесь. Назад нельзя. Вспомни о вертолёте. Нас найдёт уже на рассвете, - сказал я, наблюдая за пирсом.

   Суета, поднятая погружением американской субмарины, мало-помалу улеглась. Часть прожекторов, установленных на причале, погасла. Ещё через полчаса мне показалось, что часовой возле флагштока поник головой.

   - Слушай! Этот парень задремал. Спит стоя, словно лошадь. Всё, пошли. Сейчас или никогда.

   Я похлопал Максима по спине, ободряя. Оставив на месте халаты, мы выскользнули из туннеля и, пригибаясь, перебежками стали двигаться к пирсу. Держась в тени зданий, где-то осторожным шагом, останавливаясь, замирая, на четвереньках, где-то бегом, мы достигли причала и притаились за железными бочками с надписями "US NAVI".

   - Подожди! - мой тихий возглас заставил капитана замереть на месте.

   Установив между бочками все гранаты, которые были у меня с собой, я соединил кольца взрывателей проводом и туго натянул его в проходах.

   Потом, сделав Максиму знак - оставаться в тени, мне по канату удалось перелезть на подводную лодку и подкрасться к часовому. Резкий удар в основание черепа заставил парня упасть на колени. Пришлось подхватить обмякшее тело и прислонить к рубке. Через минуту ко мне присоединился капитан. Люк, ведущий внутрь лодки, оказался открыт.

   - Встань к флагштоку! - шепнул я Максиму. Тот кивнул, а я, не теряя времени, стал спускаться в недра подводного судна. Через пять минут я высунулся наружу и махнул рукой капитану. Тот, не торопясь подошёл.

   - Внизу никого нет. Помоги мне.

   Мы вдвоём затащили часового внутрь, задраили люк, связали пленника и усадили его на пол в командном посту.

   - Разбирайся. Только быстро, - я кивнул капитану на приборы.

   Максим минуты три изучал шкалы приборов и вентили, шевеля губами.

   - Нужно подать питание, - сказал он.

   - Так чего ты ждёшь?

   Капитан глубоко вздохнул и перевёл в верхнее положение какой-то тумблер. Сразу включился свет, заменив собой дежурное освещение. Шкалы приборов вздрогнули и качнулись.

   - Есть. Теперь нужно запустить дизель.

   - Чёрт тебя возьми. Делай всё необходимое без лишних разговоров. И не волнуйся ты так.

   Максим взялся за выключатели, потом вдавил какую-то чёрную кнопку. Где-то в глубине лодки заурчал двигатель.

   - Господи! Швартовы забыли!

   Я, словно ужаленный плетью, взлетел по вертикальному трапу, открыл люк и спустился на палубу. Сбросить в воду канаты оказалось делом не простым. Они были туго натянуты. Пришлось вытащить нож и резать плотные волокна. Бросив взгляд на город, я увидел, как из приземистого здания в конце пирса начали выбегать полуодетые люди. Они размахивали руками и показывали на лодку. Очевидно, их разбудил гул работающего двигателя. Потом, подчиняясь команде высокого белокурого парня, немцы бросились в мою сторону. Один за другим начали зажигаться прожектора. Перерезав последний канат, я скатился вниз и снова задраил люк. В этот момент лодка вздрогнула, и меня отбросило на переборку. Снаружи раздался взрыв, потом другой, а через секунду шарахнуло так, что заложило уши.

   - Зен! Сюда! - голос капитана звучал тревожно.

   Я бросился в командный отсек.

   - Вентили, крути вон те, чёртовы красные вентили! - закричал мне Максим, показывая рукой на какие-то трубы.

   - Куда крутить?

   - Против часовой стрелки.

   Я со всей возможной быстротой стал вращать указанные мне железки.

   Двигатель прибавил обороты, палуба начала уходить из-под ног. Я понял, что мы погружаемся. Через несколько минут глухой удар снизу дал понять, что судно легло на грунт.

   - Эх, - застонал Максим. - Не знаю, что делать дальше.

   - Сейчас, - крикнул я.

   Наклонившись над пленником, я стал бить его по щекам. Парень открыл глаза.

   - Знаешь, как управлять лодкой? - заорал я и приставил пистолет к виску моряка.

   Тот несколько мгновений ошалело смотрел на меня, потом испуганно икнул, но услышав звук спускаемого предохранителя, сразу же согласно замотал головой. Я разрезал верёвки, стягивающие запястья моряка, и поставил его на ноги.

   - Держи курс в море. Seuche... Море! Ферштейн?

   - Яволь! - слегка заикаясь, сказал немец.

   Я вдавил дуло пистолета ему в спину.

   Парень несколько секунд изучал приборы, потом защёлкал выключателями, повернул какой-то рычаг вверх, двинул вперёд короткую горизонтальную ручку, и я ощутил, что лодка качнулась, а потом медленно двинулась вперёд. На штурманском столе засветился экран, на нём появились какие-то линии и цифры, закрутилась ярко-зелёная толстая линия - сигнал от  гидролокатора.

   Через полчаса хода немец отвёл глаза от приборов и повернул ко мне голову.

   - Seuche, - сказал он и постучал пальцем по экрану.

   - Гут, - ответил я, слегка нервничая.

   - Wohin weiter ist?

   - Он спрашивает: "Куда дальше?"

   - Максим! Я убью тебя сейчас. Знаешь немецкий и молчишь. Объясни парню. Погружаемся на максимальную глубину. Пусть держит курс на восток. Пройдём пару сотен миль, повернём на юг, затем через полчаса - на север. Яволь?

   - Яволь. Но почему сразу не на север?

   - Подумай сам. Американская субмарина недалеко. Если не заметём следы, они нас засекут. Наверняка им уже сообщили, что какие-то психи захватили лодку.

   Максим на немецком языке с ужасающим акцентом объяснил всё нашему пленнику, а затем прикрутил его тонким проводом к штурманскому стулу, заставляя объяснять каждое действие.

   К концу дня я уже знал, что немца зовут Генрих, что родился парень в подземном городе, что он ненавидит янки, что много раз ходил к берегам Южной Америки, и ему надоела морская служба.

   Чем дальше мы уходили в открытое море, тем лучше я себя чувствовал. В кладовых субмарины, мы нашли запас тушёного мяса, рыбные консервы, сухари, консервированные фрукты и воду в пластиковых бутылях. Похоже, судно всегда было готово отправиться в поход. Безумная авантюра, в которую я ввязался, уже не казалась невыполнимой миссией, хотя ещё двое суток назад сомнения грызли меня, словно черви спелое яблоко. Вот так, получив от Ганса краткий курс управления лодкой, по очереди управляя ею, то всплывая, чтобы пополнить запасы воздуха, то погружаясь, если начинало штормить, мы дошли до пустынного побережья Намибии. В шесть часов утра, когда восходящее солнце рассеяло предрассветные сумерки, лодка всплыла под перископ. Я прильнул к линзам, исследуя берег.

   Узкая полоска песка, заканчивалась холмами, покрытыми редким кустарником и пальмами. От пляжа вглубь материка уходила колея, по которой давно никто не ездил. Она вела неизвестно куда и пропадала в высокой траве.

   - Развяжи Ганса. Всплываем.

   Втроём мы стояли на палубе, с наслаждением вдыхая тёплый, влажный воздух. Потом достали из недр субмарины надувную лодку и заставили Ганса накачать её ножным насосом. Вскоре судёнышко качалось на воде, удерживаемое куском каната.

   - Ну что, поедешь дальше с нами? - спросил я у немца. Максим перевёл ему вопрос.

   Моряк отрицательно покачал головой и стал быстро говорить, показывая на запад.

   - Сказал, что отправится в Аргентину, - капитан с удивлением смотрел на Ганса.

   - Один?

   - Ja-Ja! In den Alleinstehenden. Mir dort gefällt grösser. Ich werde mich von Ihnen erholen.*¹

   - Ну что ж. Вольному воля. Прощай.

   Мы с Максимом залезли в лодку и через пять минут оказались на берегу.

   - Теперь понимаю, откуда у берегов Южной Америки находят затонувшие немецкие субмарины, - ворчал я, выбрасывая на песок свой рюкзак.

   - Ты о чём? - не понял капитан.

   - Дезертируют по-тихому фрицы со своей базы. Вот и наш туда же.

   Не успел я закончить эту фразу, как шум прибоя перекрыл резкий громкий хлопок. В десяти метрах от нас взрыв разметал песчаную дюну. Упав на землю, я перекатился на спину и взглянул на море. У расчехлённой пушки на носу подводной лодки суетился Ганс, заталкивая в казённую часть орудия новый снаряд.

   - Вот зараза! Бежим!

   Я вскочил, потянул за собой Максима, и мы вприпрыжку, петляя словно зайцы, бросились в заросли кустарника.

   Новый хлопок и новый разрыв снаряда срезал ровно посередине одну из пальм в стороне от нас.

   - Сколько волка не корми... - задыхаясь, выкрикнул Максим.

   - Точно, - подтвердил я, поднимаясь с земли. - Пошли отсюда, пока этот дурак не пристрелялся.

   Колея, которую мы видели в перископ, вывела нас на разбитую, асфальтированную дорогу. На противоположной стороне я увидел дорожный указатель - схематичное изображение самолёта и надпись "Аэропорт Уолвис Бей. Тридцать миль".

   - Считай - нам повезло, - сказал Максим, останавливаясь. - Давай подождём машину.

   Я сел на обочину, потом лёг, прижимаясь лопатками к тёплой, пахнущей сухой травой и пылью, земле. Через пять минут снова сел и достал из рюкзака наконечник. Не знаю, что побудило меня рассмотреть его поближе, но яркий солнечный свет дал мне возможность увидеть то, чего я раньше не заметил. На поверхности клинка были не раковины и не пятна ржавчины, а какие-то чёрточки и отметины, нанесённые неизвестным способом. Проведя пальцами по лезвию, я почувствовал чередовавшиеся в определённом порядке углубления.

   - Чёрт! Да это же ключ! - закричал я, вскакивая на ноги.

   - Что? - переполошился Максим.

   - Наконечник - это ключ, - уже спокойнее сказал я, показывая капитану углубления.

   - Если есть ключ, должна быть дверь.

   - Ты прав. Вот только, где она?

   Небольшой автобус подобрал нас, когда мы почти потеряли надежду, что по этой дороге вообще кто-то ездит. Мы опасались, что нас будут расспрашивать - каким образом два европейца оказались в этом пустынном районе, но вместо этого слушали восторженные рассказы английских туристов о заповеднике Намиб-Науклуфт, о плато Соссусфлей, о песчаных красных дюнах, гекконах*², ориксах*³ и шакалах. Нам совали под нос экраны видео и фотокамер, на которых были запечатлены "лунные пейзажи" пустыни Намиб, мёртвые пятисотлетние деревья и полосатые гиены. Слушая туристов, я приободрился. Если их везут в аэропорт, и если оттуда летают самолёты в Англию, значит, есть рейсы и в другие точки земного шара.

   Но надписи на информационном табло испортили мне настроение. В Италию не летал ни один авиалайнер. В Москву, Дубай, Йоханнесбург, Лондон, Каир, пожалуйста...

   "Каир, - подумал я. - Почему бы и нет. Мне не помешает ещё раз переговорить с Шаи. В конце концов, отдохнуть всегда успею. Эва немного подождёт".

    Мы с капитаном почти целый день слонялись по старому, полупустому аэропорту, рассматривая самолёты, где на стоянках преобладали  "Cessna 182" и "Piper Archer". Пока не прилетел Аэробус А-340 авиакомпании "Egyptair", мы успели выпить по шесть чашек кофе в маленькой забегаловке, которая гордо именовалась "Ресторан "Седьмое небо". Поэтому самым светлым воспоминанием о Намибии был вкус замечательного, густого, крепко сваренного кофе.

   Самолёт приземлился в Каире в десять часов вечера. Ехать в пустыню с Максимом показалось мне не самой лучшей затеей. Парень был измучен до такой степени, что мне стало его жалко. В голубых зрачках сквозила усталость. Он бы не вынес вида Шаи, а мне не хотелось доводить капитана до помутнения рассудка и истерики.

   Я купил ему билет до Рима, дал адрес дома, где стерегла мои сокровища Эва, и взял с него слово, что он не проспит посадку на свой рейс. Ещё мне пришлось потратить минут пять, вдалбливая ему в память имя, о котором должна спросить его моя девушка.

   - Запомни. Она спросит: "Кто живёт на крыше Собора "Нотр-дам де Пари". Ответишь: "Там живёт Хэм". Понял?

   - Что ты со мной, как с маленьким?

   Махнув парню рукой на прощанье, я вышел на площадь, взял напрокат машину и отправился в "город мёртвых", куда прибыл ещё до полудня следующего дня. Поэтому мне пришлось свернуть в современный Луксор и взять номер в гостинице. Горячий душ помог мне смыть с себя грязь и соль, расслабиться и проспать до вечера. Уже в сумерках я вышел на улицу, залез в старенький арендованный накануне "Лендровер", и погнал машину в пески.

 

*¹ Нем. - Да, да. В одиночку. Мне там больше нравится. Отдохну от вас.

*²Гекконы - обширное семейство небольших и средней величины, весьма своеобразных ящериц.

*³Орикс - сернобык, вид саблерогих антилоп, обитающий в Восточной и Южной Африке.

 

 

   Мне пришлось просидеть в нужном месте до трёх часов ночи, пока я не увидел крылатую тень, на секунду закрывшую половину Луны. На мой драконий клёкот ответили не сразу. Шаи сделал круг над нужным местом и, только потом, просканировав мою физиономию, соизволил опуститься на землю, подняв хвостом облако песка при торможении и прочертив длинными шипами глубокую борозду.

   "То-то удивится какой-нибудь турист, увидев крокодильи следы в пустыне", - подумал я.

   - Ну что на этот раз? Я даже не успел соскучиться. Думал - увижу тебя теперь в следующем столетии.

   - Ценю твой юмор, Шаи, но мне не до шуток. Я достал наконечник.

   - Тот самый?

   - Да, очевидно тот самый. Копьё Финееса, пронзившее тело Христа.

   - Покажи.

   Мне только этого и нужно было. Я вынул из рюкзака лезвие и протянул его Шаи. Тот аккуратно зажал копьё в лапах и стал при свете Луны внимательно рассматривать его. Потом отложил наконечник в сторону, нашёл на песке несколько сухих пучков травы "Перекати поле" и разжёг костёр от пламени, которое изрыгнул из собственной пасти. Дракон сразу заметил то, на что я изначально не обратил внимания.

   - Вот здесь, - он провёл острым когтем по углублениям в железе, - похоже - это метки, которые должны считываться электронным замком.

   - В точку, - мой возглас заставил его призадуматься.

   - Где-то я видел щель такого размера и профиля, - сказал он после долгой паузы.

   - Я чувствовал, что прилетел к тебе не напрасно. Ты - кладезь информации. Вспоминай.

   Шаи вернул мне наконечник и лёг на бок, поджав под себя хвост.

   - Дам любому проходимцу вырвать себе последний зуб, если это не ключ, который вставляется в центр одного из каменных глифов календаря майя.

   - С чего ты взял, и, где этот календарь?

   - Известно где. Теперь эта страна называется Мексикой. А с чего взял? Лет этак семьсот назад летал мой отец в гости к Кетцалькоатлю в Ушмаль...

   - Это что - деревня такая? - перебил я Шаи с напускной наивностью.

   - Сам ты фермер неотёсанный цивилизацией. Древний город майя в то время ещё не был такими руинами, как сейчас. Мой покойный папа однажды взял меня с собой в Америку и познакомил с "Пернатым змеем". Я был тогда совсем мальчишкой, но хорошо помню каменный круглый глиф в подземелье какой-то ритуальной пирамиды. Это и есть тот самый нужный тебе календарь. На нём уже тогда красовались непонятные значки и имелась узкая щель в центре.

   - Вспоминай, как называлась пирамида?

   Шаи сел, обхватил рогатую голову лапами и стал раскачиваться из стороны в сторону.

   - Нет, не помню. И, кажется, не в Ушмале это было.

   - Господи! Дырявая твоя башка! А где?

   - Не помню. Вроде, от города мы полетели ещё дальше на юг. Но не далеко.

   - Ладно, - сдался я. – Придётся самому посмотреть, что к чему. Увидимся ещё...

   - Только, не так скоро, - ответил Шаи. - Ты меня утомляешь.

   Джип вынес меня из песка и доставил обратно в Каир. Вечером я уже сидел в самолёте, взявшим курс на Мехико. После напитков и ужина, когда почти все пассажиры сыто и пьяно заснули, я открыл ноутбук, купленный в Каире, и подсоединил девайс к разъёму USB впередистоящего кресла. После часа поиска в интернете, я владел некоторой информацией, касающейся древних городов майя.

   "Итак, - мысленно разговаривал я сам с собой, - Что мы имеем? На юг от Ушмаля есть заброшенный город Лабна. Там находится церемониальный комплекс классической эпохи майя и двухэтажный царский дворец... Стоп, стоп. Классическая эпоха. Цифры, мне нужны цифры. Ага. Вот. На дворце есть дата постройки. Надпись аналогичная цифре 862. Нет, не то. Что ещё находится южнее Ушмаля. Так... Эль-Мирадор, что значит по-маоянски - Каналь. Основан индейцами в четвёртом столетии до нашей эры. Вот это уже ближе к истине", - я достал ручку и, высунув язык, стал выписывать названия построек, которые мне предстояло обследовать:

   "Три пирамидальных комплекса: Тигре, Монос и Данта. Расположены на горном плато, образуя равнобедренный треугольник. Главная пирамида - Тигре первоначально возвышалась на пятьдесят пять метров и занимала около двадцати тысяч квадратных метров. Объём конструкции составлял цифру близкую к сорока тысячам метров кубических. Это - в шесть раз больше, чем у пирамида Хеопса. Самым гигантским сооружением Эль-Мирадора являлся комплекс Данта, занимающий всю восточную группу зданий. Он построен на вершине природного холма, что позволило древним архитектором создать ансамбль из террас, пирамид и храмов. Данта была поднята над окружающей местностью ещё на 72 метра. В Эль-Мирадоре найдено множество изображений птицеобразного божества Вукуб-Какиш и пернатого змея Кетцалькоатля".

   - Ничего себе, - прошептал я, поспешно пряча раздвоенный язык. На меня с изумлением смотрел пассажир, сидящий через проход. Я подмигнул ему и отвернулся к иллюминатору.

   "Чтобы исследовать все эти развалины понадобится не один год. Может, заделаться археологом? - продолжал размышлять я. - Мама дорогая... Должны остаться подсказки. Если Кетцалькоатль являлся мифическим хранителем этого глифа, на камне просто обязаны быть  нужные знаки".

   Я откинулся на спинку кресла и незаметно для себя задремал, не выпуская "ноут" из рук.

   - Давайте поместим ваш гаджет на полку, - надо мной склонилась симпатичная стюардесса.

   - Нет, нет, спасибо, - я крепче сжал своё "яблочное" устройство. Мне нужно было держать что-то в руках, чтобы во сне не вылезали наружу драконьи когти.

 

Глава 10
Ковчег Завета

 

   В Мехико я обошёл несколько туристических агентств, пока не нанял гида вместе с небольшим "Фольксвагеном". Это был старенький миниван, но зато машина оказалась оборудована кондиционером. С испанским языком у меня были определённые трудности. Но гид-мексиканец показался мне бойким парнем. С таким не пропадёшь. Когда он узнал, что мне нужен Эль-Мирадор, его раскосые индейские глаза стали круглыми.

   - Сеньор! Эль-Мирадор? Это же - в Гватемале.

   - Чёрт! - выругался я. Полбутылки шампанского в гостинице Каира помутили рассудок.

   "С чего я решил, что мне нужна Мексика?"

   Увидев мой расстроенный вид, мексиканец схватил меня за рукав.

   - Это не проблема, сеньор. Визы не нужны. Гватемальские гиды обдерут вас, как липку. Я доставлю сеньора туда в самом лучшем виде.

   "Лучшего вида уже не будет", - подумал я, рассматривая своё отражение в витрине магазина.

   Пот крупными каплями стекал по моим вискам, рубашка промокла. Тёмные пятна под мышками и на спине казались мне чернилами, которые кто-то вылил на меня сверху. Трёхдневная щетина под ладонью напоминали мне иглы ежа.

   - Не нужно сомневаться, сеньор. Заплатите мне сверх тарифа двести долларов, и ваше дело - в шляпе.

   - В твоём сомбреро, - проворчал я, сдвигая соломенное широкополое огромное канотье парню на затылок. - Поехали.

   Если бы заранее знать, что до границы с Гватемалой восемьсот километров, я бы не подписался на такое легкомысленное предприятие, а полетел бы самолётом. Но проехав первую сотню километров по отличной автостраде, моё мнение изменилось. Долларов триста стоил бы авиабилет до столицы Гватемалы, а оттуда пришлось бы снова ехать на машине до нужных мне развалин.

   Уже в сумерках пограничники поставили в паспорт нужные штампы, и мой гид через полчаса езды направил микроавтобус во внутренний двор шикарного мотеля.

   - Переночуем здесь, а с рассветом отвезу вас к пирамидам, - сказал Хорхе.

   Устав от непрерывной болтовни мексиканца, который всю дорогу от Мехико не закрывал рот, я рухнул на постель в своём номере и заснул.

   Мне снилась Эва, мне снились документы, выкраденные из хранилища ватиканского банка, мне снился календарь майя.

   Тихий стук в дверь прервал мои видения.

   - Сеньор! Пора, сеньор.

   От мотеля до пирамид мы добирались целый час по неплохой грунтовой дороге, которая петляла между холмами. Вид многочисленных высоких каменных сооружений заставил меня приуныть.

   - Стой, - приказал я мексиканцу, увидев небольшой посёлок у дороги. - Поезжай обратно. Вот, держи свои двести баксов.

   - А как же вы?

   - Я, пожалуй, здесь задержусь.

   - Без машины и меня пропадёте, мистер, - в голосе Хорхе слышалась угроза.

   - Куплю велосипед. Давно нужно привести себя в норму.

   - За каким чёртом вам велосипед. Здесь и смотреть почти нечего. За день объедем всё, что нужно.

   - Нет, - я упрямо замотал головой. - Мне нужно побыть наедине со временем, с природой. Медитации ранним утром тоже не повредят моему здоровью.

   Вложив в руку парня банкноты, выслушав, брошенное мне в спину мексиканское ругательство, я, не оглядываясь, направился к ближайшему дому, где высмотрел мотоцикл, одиноко стоящий у стены.

   Фольксваген Хорхе поворчал немного мотором на холостом ходу, а потом рванул с места, развернулся и скрылся за поворотом дороги.

   Аренда старенькой "Ямахи" стоила мне пятнадцать долларов в сутки. А ещё я договорился о ночлеге. Через пять минут я катил по широкой, укатанной велосипедными колёсами, тропе, ведущей к развалинам.

   Сколько я изорвал штанов, разбил фонарей и облазил подземелий в первые две недели поисков, не буду даже вспоминать. Я нашёл три каменных календаря майя в каждой из пирамид Эль-Мирадора. Глифы выглядели огромными круглыми дисками с человеческими лицами в центре каждого камня, но ничего похожего на прорези для ключей не было и в помине. Как я ни старался всунуть наконечник в пространство между пухлыми губами каменных мужиков, ничего не происходило. Щели не открывались, не играла волшебная музыка, не распахивались врата тайных помещений, не вылетали отравленные стрелы, не опускались потолки, утыканные острыми копьями.

   Однажды утром, я сидел на вершине холма, лениво наблюдая за туристическими автобусами, подъезжающими к стоянке храмового комплекса, и размышлял над странным обстоятельством. С течением временем мало, кому интересными стали эти циклопические сооружения, на которые потратили столько труда древние майя. Одна, две туристические группы за утро, а весь остаток дня был в полном моём распоряжении. Вот только я больше не знал, что и где искать.

   Внезапно мне пришла в голову мысль:

   "А не ошибся ли Шаи? Ведь память - штука ненадёжная, тем более, что воспоминания раннего детства никогда не являются надёжным источником информации. Не перепутал ли он даты, страны и города? Стоп! - я вскочил на ноги, заметив в группе туристов чёрную шляпу и седые пейсы еврея. - Причём здесь пирамиды майя и наконечник, выкованный по приказу Финееса? Боже мой! Иерусалим! Вот где надо искать отверстие для ключа!"

   Почти бегом я спустился с холма, оседлал свой мотоцикл и через пятнадцать минут оказался возле дома, где снимал комнату. Договориться с хозяином не составило никакого труда. Всё решили деньги. Он завёл свой старенький "Форд" и к вечеру высадил меня на стоянке возле аэропорта "Аврора" в окрестностях Гватемала-Сити. Моя ненависть к самолётам окрепла, когда мне достался билет в хвостовом отсеке "Боинга" рядом с туалетами. Поэтому утром я с облегчением вздохнул полной грудью, выйдя из здания аэровокзала "Бен Гурион" в Тель-Авиве.

   "Какую дверь открывает наконечник? Где жил первосвященник Финеес? Мне нужен знаток древней истории Израиля", - думал я, вылезая из такси на одной из улиц в старом городе Иерусалима".

   Гул голосов вокруг меня прорезал звонкий женский голос:

   - Держитесь ближе ко мне. Не потеряйтесь и старайтесь не отстать. Ориентиром для вас - мой зонтик. Я буду всё время держать его над головой. Сейчас мы посетим святые для каждого христианина места: Голгофу, Храм Гроба Господня и прочие памятники истории. Но сначала я покажу вам Стену плача, которая являлась когда-то элементом фундамента знаменитого Иерусалимского храма, построенного Соломоном - сыном царя Давида в девятьсот пятидесятом году до нашей эры...

   С возрастающим вниманием я прислушивался к голосу гида, не отставая от группы случайно встреченных туристов из Англии.

   - В пятьсот восемьдесят шестом году вавилоняне захватили Иерусалим и разрушили храм Соломона. Большинство жителей города убили, оставшихся в живых взяли в плен, обратили в рабство и угнали в Вавилон. Ковчег Завета был при этом утерян.

   В своей памяти я сделал зарубку - "Ковчег завета" и продолжал слушать.

   - Храм был заново отстроен в пятьсот шестнадцатом году, затем расширен и реконструирован царём Иродом и снова разрушен римлянами после подавления восстания иудеев по приказу императора Тита в семьдесят третьем году нашей эры. То, что вы видите сейчас перед собой - это остатки южной части западной стены внешней ограды Храма, известная как "Стена Плача". Можете фотографировать...

   Вся наша группа уставилась на огромные каменные блоки, образующие высокую стену, на молящихся тут же евреев, на клочки бумаги, свёрнутые в трубочки и засунутые в щели. Защёлкали затворы фотоаппаратов, засверкали блики вспышек. Я воспользовался паузой и спросил у гида:

   - Простите, может, мой вопрос не имеет ничего общего с вашим рассказом, но хотел бы узнать – когда история упоминает о первосвященнике древнего Израиля - Финеесе?

   - Если мне не изменяет память он жил в пятнадцатом веке до рождества Христова. А почему он вас интересует? Вы первый, кто задаёт мне такой вопрос.

   - Скажите, а Ковчег завета, что это?

   - Согласно библии, Ковчег завета или Ковчег откровения - это святыня - сундук, в котором хранились каменные Скрижали Завета Господа с Десятью заповедями, - молодая женщина -гид  присматривалась ко мне с явным подозрением. - Вы разве из моей группы?

   - Из вашей... Значит, Финеес имел доступ к этим скрижалям. А где сейчас этот ковчег?

   Женщина пожала плечами.

   - Последнее упоминание о Ковчеге, хранившегося в Иерусалимском храме, относится к периоду правления иудейского царя Иосии, сына Аммона. А это - шестьсот двадцать второй год до нашей эры. Перед разрушением Храма вавилонянами в 586 году до нашей эры Ковчег исчез. Он не упомянут ни в числе сокровищ, вывезенных по приказу Навуходоносора*¹ из дома Господня, ни в списке утвари, возвращённой в Иерусалим Киром Великим.

   - А не могли защитники храма его спрятать? Ведь в том сундуке помимо каких-то обломков скрижалей наверняка хранилось что-то более ценное.

   Женщина пожала плечами.

   - Теоретически могли. Ведь вместе с остальными иудейскими святынями и в самом Ковчеге хранились свиток Торы*², написанный Моисеем, сосуд с манной*³, распустившийся свежими побегами и прекрасными цветами жезл Аарона*⁴. По-моему, в сокровищнице ещё были елей помазания, а также золотые дары филистимлян*⁵.

   - Здоровый, наверное, был ящик?

   - Не маленький, - улыбнулся гид. - К сожалению, мы можем судить о нём только по поздним рисункам, сделанным на основе воображения художников.

   - Да..., - протянул я, поднимая глаза на Стену плача. - Неужели Храм был таким огромным.

   - Он занимал очень большое пространство. Его внутренние лестницы вели в обширные подземелья, высеченные в скалах. К сожалению, у правительства Израиля нет средств, чтобы проводить масштабные раскопки... Так, моя группа! У нас мало времени. Уходим. Нас ждёт путь на Голгофу...

   Смешавшись с толпой многочисленных туристов, я отстал, а потом затерялся среди людей.

   "Итак, снова нужен Арье Гефтер из университета Бар-Илан, - размышлял я, стоя с поднятой рукой на узкой улице, пытаясь остановить такси. - Мне крупно повезёт, если парень не закидает меня камнями за недавнее исчезновение вместе со свитками нафталитов. Или, скорее всего, сдаст меня полиции".

   Арье всё также сидел за своим рабочим столом и рассматривал какие-то тексты на экране компьютера.

   - Привет книжным червям! - бодро сказал я, придвигая стул и садясь рядом. – Грызёшь яблоки познания?

   От неожиданности Гефтер вздрогнул и уставился на моё лицо.

   - Это вы, Зен? Если вы снова пришли за помощью, тогда отправляйтесь к чёрту.

   - Вот вы обижаетесь, дружище, а зря. В своём завещании я указал, что все древние свитки времён израильских царств должны быть переданы Иерусалимскому университету.

   - Вы серьёзно?

   - Вполне.

 

*¹ Навуходоносор - царь Ново Вавилонского царства, правил с 7 сентября 605 по 7 октября 562 года до н. э., из десятой Ново Вавилонской (халдейской) династии. По его приказу 18 июля 586 года до н. э. Иерусалим был взят, храм Соломона разрушен, а его стены срыты. Уцелевшие после осады и штурма жители Иудеи были угнаны в рабство.

*² Тора. Торой называют Пятикнижие Моисеево или Книги Моисеевы. Тора для иудеев - это ещё и Закон, устанавливающий для человека нормы поведения, в значительной мере определяющие его поступки и характер отношений с Богом и людьми.

*³ Золотой Сосуд с манной - святыня древних иудеев, символ Божьей заботы о народе в сфере восполнение любых нужд общества Израильского, в частности в вопросе питания.

*⁴Жезл Аарона - одна из священных принадлежностей Скинии (походный храм евреев). Во время странствования в пустыне некоторые иудейские племена, недовольные избранием колена Левия для служения Богу, заявляли притязание на такую же привилегию. Чтобы окончательно разрешить спор, решено было прибегнуть к суду Божию, и жезлы всех родоначальников колен были положены на ночь в Скинию. Поутру оказалось, что среди них жезл Аарона дал ростки и расцвёл миндалевидным деревом, что и послужило доказательством избранности левитов в их священном назначении. В память этого события жезл Аарона оставлен был в скинии, где и покоился как святая реликвия, перед Ковчегом Завета.

*⁵ Дары филистимлян. Филистимляне - древний народ, упоминаемый в Ветхом Завете. Племя пеласгов, предшественников древних греков. Обладая ощутимым превосходством в организации и вооружении, филистимляне подчинили себе почти всю Палестину. Война иудеев с филистимлянами шла с переменным успехом. Израильские источники, да и Ветхий Завет, утверждают, что филистимляне завладели в бою священной реликвией древних иудеев Ковчегом Завета. Невероятно, но филистимляне позже вернули святыню поверженным врагам, да еще с богатыми дарами в придачу.

 

   - Научному сообществу придётся долго ждать, судя по вашему цветущему виду.

   - То же самоё сказал мой парижский нотариус, но кто знает. Жизнь - опасная штука. Бывает, что и кирпичи внезапно падают на голову.

   - Не искушайте меня, а не то воткну вот эти ножницы в ваши бесстыжие глаза, - ладонь Арье сжала крошечные маникюрные щипчики.

   - Не хотите - воля ваша. Продам свитки на аукционе "Сотбис". В конце концов, лишние деньги не помешают.

   - Ладно, - сдался Гефтер. - Что вам нужно?

   - Расскажите мне о раскопках, которые проводились в районе Иерусалимского храма в обозримый исторический период.

   - Что, решили ограбить какую-нибудь усыпальницу? - ехидно спросил Арье. - Они давно разграблены до вас.

   - Нет. Просто интересно, насколько стар ваш благословенный город.

   Гефтер подозрительно посмотрел на меня, потом вздохнул и начал рассказывать. Через пару минут он увлёкся и стал грузить меня ценной информацией.

   - Первым археологическим исследованием в Иерусалиме принято считать проведённую в 1863 году французом де Сольси расчистку неизвестной усыпальницы к северу от Дамасских ворот. Археолог полагал, что обнаружил гробницу первых царей Иудеи, упоминаемую в Библии, и потому назвал усыпальницу Гробницей царей. Потом англичанами была открыта арка, примыкавшая к северной части западной стены города. Арка служила опорой моста периода правления Ирода и соединяла Храмовую площадь с Верхним городом. Чуть позже Чарльз Уоррен обнаружил колодец, ведущий к источнику Гихон и туннель восьмого века, построенный ещё до нашей эры, по которому вода из Гихона поступала в водоем Брехат ха-Шиллоах, находившийся внутри города. Особое значение имели произведенные Уорреном исследования западной стены. Выкопав вертикальные шахты в отдалении от Храмовой горы, он провел от них горизонтальные туннели к Западной стене. Обнаруженные таким образом ряды каменной кладки, погребенные под вековыми наносами, Уоррен приписал периоду царя Соломона. Этот настырный англичанин также исследовал опорные арки под Храмовой горой, которые считал остатками конюшен царя Соломона. Раскопки позволили получить наглядное представление о великолепии древнего Иерусалима периода Второго храма: были открыты грандиозные ступени, которые вели к воротам Хулды в южной стене Храмовой горы, дома знати в Верхнем городе с расписными стенами, мозаичными полами, купальнями, богатой мебелью. Среди остатков обстановки обнаружили украшенные резьбой каменные столы...

   - Стой, стой. А подробнее про туннели и лестницы в подземелье нельзя?

   - К сожалению, часть объектов, где нужно делать раскопки представляет собой святыни различных вероисповеданий, либо находится в непосредственной близости к этим местам, и земляные работы могут задеть религиозные чувства верующих, поэтому археологами в настоящее время почти не производятся систематические послойные археологические исследования. По большей части учёные лишь обнажают внешние стены памятников различных эпох, разбросанные по всей площади Старого города, не трогая более глубокие пласты.

   - Ты хочешь сказать, что шахты и туннели под Храмовой горой заброшены?

   - Вот именно. Нам запрещено даже упоминать про возможные исследования на Храмовой площади. Ты же знаешь - там с шестого века стоит одна из главных святынь мусульман - мечеть Аль-Акса*¹. С палестинцами и так - куча проблем. Не хватает только новых волнений в секторе Газа и арабских кварталах, населённых фанатиками.

   - И всё же, где они - эти туннели и шахты?

   - Даже не думай. Там везде стальные решётки, предупреждающие надписи, датчики движения и наряды полиции.

   - Господи, посмотреть уже нельзя из чистого любопытства...

   - Можешь увидеть начало такого туннеля в пещерной церкви Успения Богородицы у западного склона Елеонской горы. В Гефсиманском гроте храма есть решётка, закрывающая русло древнего высохшего ручья. К остальным тебя на пушечный выстрел не подпустят.

   - Ну и ладно, - легко согласился я, протягивая руки к старой книге, лежащей на столе.

   - Эй, эй! Без перчаток ничего не трогай! - закричал Арье, заслоняя страницы локтем.

   - Это не трогай, туда не лазь, - ворчал я, отпихивая руку Гефтера.

   Мы ещё немного поспорили, поговорили о пустяках, и я ушёл.

   Возле церкви Успения я оказался одновременно с последним туристическим автобусом. А перед этим в небольшом магазине мне удалось купить длинный моток крепкой верёвки, запасные батарейки к мощному фонарю, сам фонарь и видеокамеру. Я ещё успел заскочить в гостиницу, где взял свой рюкзак, куда и запихнул купленные вещи вместе с наконечником.

   Пристроившись в хвост экскурсии, я в пол уха слушал гида, высматривая этот самый Гефсиманский грот. Табличка на каменной стене подсказала мне направление. Оглядевшись по сторонам и дождавшись момента, когда на меня никто не смотрел, я проскользнул в арку прохода и забился в укромный угол за чью-то каменную гробницу подальше от тусклого света ламп.

   "Экономят на электроэнергии, а темнота на руку злоумышленникам" - думал я, прижимая к груди рюкзак.

   При вечернем обходе храма, служители меня не заметили. Я встретил ночь, запертым в церкви.

 

* Мечеть Аль-Акса - мечеть, расположенная на Храмовой горе Иерусалима. Является третьей святыней ислама после мечети Аль-Харам в Мекке и Мечети Пророка в Медине. Построена по приказу халифа Абдул-Малика ибн Мервана. Работы были закончены его сыном Аль-Валидом в 705 году.

 

  

   Висячий замок на решётке, очевидно, был сделан ещё во времена крестовых походов. Я легко свернул ему шею. Ржавое железо лопнуло, открывая проход. Идти пришлось, согнувшись в три погибели, и я не знал, в нужном ли направлении двигаюсь. Но судя по тому, что сухое русло всё время полого поднималось, подземелье под основанием Храмовой площади было очень далеко. Вскоре я полз, оставляя за спиной обрушающуюся породу, какие-то гнилые подпорки, остатки каменной кладки, пока не упёрся в тупик. Пришлось двигаться назад и искать боковые проходы. На моих часах стрелки сделали два полных круга, а конца моих мучений не предвиделось. С трудом перевернувшись на спину, я решил отдохнуть. Сбросив рюкзак и поставив фонарь на грудь, я закрыл глаза, слушая тишину. Где-то пискнула крыса, где-то осыпалась порода. Капля воды упала мне на лицо. Не хватало воздуха. Гнетущее чувство тревоги давило на меня, словно многотонная каменная плита. Пришлось поднять веки. Мне показалось, что прямо надо мной, выхваченное тусклым светом фонаря, есть довольно широкое отверстие, со ступенями, вырубленными в скале. Мне стоило неимоверных усилий приподняться, просунуть туда голову, затем плечи, подтянуться на локтях и протиснуться в проход. Нащупав ногами лямки рюкзака, я подцепил их носками ботинок и, практически на одних руках, упираясь в отвесные стенки плечами, чтобы время от времени отдыхать, начал протискиваться наверх. После долгого мучительного подъёма, потеряв счёт времени, я даже не знал, где нахожусь. Руки и ноги дрожали, пот заливал лицо, спина и лопатки болели, шею сводило судорогой. Ещё немного, и я был готов расслабиться и рухнуть вниз, в бездну. Но буквально через несколько минут мои усилия были вознаграждены. Я оказался в подземной камере, выложенной серыми каменными плитами.

   Свет от фонаря позволил мне рассмотреть искусную резьбу, представляющую собой геометрические фигуры, наклонную клинопись, паутину, свисающую по углам, несколько ниш, где лежали человеческие черепа и кости. Точно по центру стены, к которой я оказался лицом, была видна вертикальная выступающая прямоугольная плита с узкой щелью, зияющей чёрно-графитовым пятном. Сверху из-под купола, очевидно сфокусированный и усиленный тайными линзами, спрятанными в узком длинном канале, выход которого был где-то на далёкой  поверхности, падал узкий столбик лунного света. Присмотревшись, я заметил, что слабый луч света медленно и постепенно приближается к бронзовой пластине с чёрными точками отверстий. Каждое отверстие было величиной со спичечную головку. На меня, словно нашло озарение. Я нагнулся к рюкзаку, вытащил наконечник и вставил его в щель. Он идеально подошёл по размерам. Внутри толстой бронзовой пластины что-то щёлкнуло, но ничего не произошло до момента, когда пучок лунного света по очереди проник в чёрные отверстия на бронзовой пластине. Отверстия высветились изнутри красным цветом, раздался тихий скрежет, плита ушла внутрь скалы, а на её месте появился полупрозрачный экран, сверкающий бледно-голубыми красками. Потом я увидел изображение миноры*¹ и понял, что нужно делать. Я схватил в руки видеокамеру, включил её и навёл на экран, по которому вниз побежала вязь математических формул, череда схем, картины, чертежи и пояснения на незнакомом языке. Это продолжалось добрых сорок минут. Скорость потока информации была очень велика, и я боялся, что карты памяти видеокамеры не хватит. Экран исчез также внезапно, как и появился. Плита с бронзовой пластиной встала на место, снова что-то щёлкнуло и наконечник выпал из щели.

   Дрожащими пальцами я выключил камеру и спрятал её вместе с наконечником обратно в рюкзак. Опустошённый и усталый я сел на пол и прислонился к скале. Сколько я так сидел, не знаю. Меня привели в чувство крысы, пытавшиеся прогрызть дыры в подошвах моих ботинок. Я тяжело поднялся, и мерзкие животные медленно, с достоинством отступили в тёмные углы. Фонарь еле горел. Я сменил батарейки и оглядел грот. Свод уходил вверх и выглядел гладким, словно отполированным. В углу пещеры темнело отверстие прохода. Идти назад по вертикальному лабиринту мне не хотелось. К тому же, я сделал глупость, не оставив меток для отступления. Посмотрев на проход, заметив уходящие полого вверх стёртые временем и эрозией ступени, я решил выбираться этим путём.

   "Куда-нибудь, да приведёт. Вернуться сюда никогда не поздно", - решил я.

   Но обратная дорога оказалась ещё худшим кошмаром, чем путь, которым я воспользовался раньше. Я едва не заблудился в хитросплетениях многочисленных тесных проходов. Чудом не провалился в глубокую чёрную щель, попавшуюся на тропе, едва не задохнулся от смрада, идущего неизвестно из какого источника, ободрал на теле всё, что можно ободрать, включая собственную задницу, и вылез из какой-то узкой дыры в Храмовой горе на закате следующего дня. Справа и слева от меня стояли мраморные плиты со звёздами Давида*¹. Это оказалось кладбище с видом на Масличную гору, где покоились останки иудеев от библейских времён и до наших дней. Рядом бродило несколько человек в чёрных одеждах. Они, вытаращив глаза, подозрительно смотрели на мою изорванную, в крови и паутине, грязную одежду, на серое лицо с каменной пылью на лбу и потёки пота, перемешанного с грязью. Я махнул им рукой в знак приветствия и поспешил вниз, к улице, где стояло несколько такси.

   Мне пришлось долго отмывать себя в ванной гостиничного номера и, уже лёжа на чистых простынях, я стал приводить в порядок свои мысли.

   "Что же я видел в тайном гроте, спрятанном под Храмовой горой? Неужели это была не иллюзия, не обман зрения, не мираж? Неужели устройство, которое экспонировало в воздухе формулы и тексты - это и есть Ковчег Завета? Какие истины и тайны содержатся в этих писаниях, какие математические или физические законы описывают древние формулы, и кто всё это создал?"

   Я вертелся с боку на бок, но, не смотря на усталость, сон не шёл ко мне. Часы показывали десятый час вечера. Моя рука сама потянулась к телефону.

   "Арье Гефтер! Придётся опять идти к нему. Он поможет мне разобраться с содержанием текстов", - решил я.

   Арье снял трубку, когда я уже отчаялся дозвониться.

   - Иегова! - воскликнул он. - Опять Зен Дуглас! Что вам нужно на этот раз?

   - Вопрос жизни и смерти, - тихо и внушительно ответил я. - Нам необходимо срочно встретиться.

   - Вы, случайно, не убили кого-нибудь?

   - Не волнуйся. Все иудеи в радиусе сто километров от меня пока живы и здоровы.

   - А вне этой зоны? - недовольные нотки в голосе Арье исчезли. Похоже, ему самому стало интересно, что такое со мной произошло.

   - К чертям собачьим плоские шутки. Твой телевизор можно подключить к видеокамере?

   - Смотря, какая камера?

   - Панасоник.

   - Приезжай, что-нибудь придумаем, - Гефтер продиктовал адрес, и я сорвался с места.

   Через полчаса мы сидели перед телевизором, подключённым к видеокамере, и Арье, забыв про свой кофе, не отрывался от экрана. Парень быстро, беззвучно шевелил губами.

   - Ты не забыл, что я здесь? - потеряв терпение, спросил я.

 

*¹ Минора - один из наиболее древних символов иудаизма, металлический подсвечник с семью глиняными или стеклянными лампадами. Форма миноры восходит к описанному в Библии семисвечнику, олицетворяющему семь церквей Малой Азии и символизирующему семь планет и семь дней Творения.

*²Звезда Давида или Щит Давида - древний символ, эмблема в форме шестиконечной звезды (гексаграммы).

 

   Специалист по древним языкам опомнился, нашёл на пульте кнопку "пауза" и остановил запись. Он смотрел на меня широко открытыми шальными глазами.

   - Давай ещё раз посмотрим на замедленной скорости.

   Он вынул из камеры карту памяти, вставил её в свой ноутбук, нашёл нужную программу и снова стал смотреть, шевеля губами. Через двадцать минут он повернулся ко мне.

   - Где ты это взял? - его рука легла на тачскрин ноутбука.

   - Сначала скажи, что это такое?

   Гефтер долго молчал, собираясь с мыслями.

   - Не знаю, как тебе объяснить, - задумчиво и немного растерянно произнёс он. - Это - и прошлое и будущее. Тесты и пояснения к схемам даны на древнем библейском языке, который был в ходу на территории царства Израиль задолго до царя Давида. Там есть чертежи изобретений, которые станут известны через много столетий только при Архимеде, Героне, Эвклиде, Аристархе, Эратосфене и других античных учёных. Я видел чертежи механизмов, которые придумают в восемнадцатом, девятнадцатом веках. Сложные химические формулы, физические законы, включая описание методов преодоления гравитации. Там есть крыло. Подробное описание конструкции двигателя и лопастей вертолёта... Потом... Что-то очень похожее на летающую тарелку и на аппарат, напоминающий космическую станцию... Я прочитал отрывки из пророчеств, которые тогда ещё не были озвучены иудейскими провидцами... Мне кажется, вот откуда брали они информацию о грядущем. Очевидно, они имели ко всем этим пророчествам доступ. Здесь такой поток образов и цифровых данных, которые разум воспринимает на подсознательном уровне. Это - фантастика, и... и требует расшифровки специалистами.

   - А это что? - спросил я, тыча пальцем в мелкий текст на экране.

   - Сейчас, сейчас. Не торопи меня...

   Через долгие десять минут Арье снова повернулся ко мне.

   - Если коротко? Здесь описана модель общественного устройства, основанная на степени развития разума каждого человека, потому что разум каждого, сейчас, сейчас, - Арье пожевал губами, подыскивая слово для перевода, - разум каждого человека - ячейка, частица малого в огромном и бесконечном разуме Вселенной. По мере развития технологий, когда всевозможные устройства заменят руки человека, сила интеллекта, а тем более, разума созидающего, должна приобрести решающее значение. Новые технологии и духовные ценности станут определяющим фактором развития общества. Здесь написано, что станут не нужны деньги. Будет действовать запрет на создание новых образцов оружия. Будут созданы фонды развития и банки генетических данных человеческой цивилизации. Все богатства мира перераспределяются и направляются на улучшение условий жизни всех, на освоение звёзд и поиск новых планет, или, или... Глазам своим не верю, - воскликнул Гефтер, - на создание в созвездии Весов искусственной земли, пригодной для существования человека...

   Он остановил запись, вскочил со стула и навис надо мной.

   - Где ты это взял?

   Вместо ответа я вытащил свою карту памяти из ноутбука Арье, сунул флешку в карман. Достал другую, ввёл в гаджет моего приятеля вирус, который тут же уничтожил всю оперативную систему ноутбука и встал.

   - Тебе лучше не знать.

   - Перестань меня интриговать. Что это за тексты? Как они оказались на этой флэшке? Не выпущу тебя, пока не расскажешь, - парень был явно не в себе. Он подбежал к двери и заслонил её своим тучным телом.

   - Я, похоже, нашёл Ковчег завета.

   - Господи, - прошептал Арье, сползая по полотну двери на пол.

   После продолжительного молчания, с ужасом глядя мне в глаза, он спросил:

   - Как он выглядит и... И что ты теперь собираешься делать?

   - Не знаю, - честно признался я. - Ещё не думал над этим.

   - Нужно срочно позвонить ректору университета... Или лучше министру культуры, главе кабинета…

   - Никуда мы звонить не будем. И советую тебе держать язык за зубами.

   - Почему?

   Я быстро и кратко рассказал ему о Копье Судьбы, о масонах, иезуитах, Опус Деи, об аргентинских нацистах.

   - Думаю, они будут искать меня, поэтому ты меня давно не видел и не знаешь, где я.

   - Не может быть. Я всегда полагал, что все эти страшилки – досужие выдумки журналистов... Наши спецслужбы возьмут тебя под защиту.

   - Ага, разбежался. Совсем недавно меня пытался убить один парень - высокопоставленный военный из Министерства обороны Франции. Я выбросил его из окна. На следующий день ни в одной газете не было даже намёка на этот случай. Лучше набери в рот воздуха и веди себя тише воды, ниже травы. Вот здесь, - я положил ладонь на карман, - бомба, которая может взорвать существующее мироустройство и всю эту дьявольски красивую на словах демократию, созданную американскими масонами в качестве жевательной резинки для простаков. Прощай и помни об осторожности.

   Я поднял Арье с пола, похлопал парня по спине и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

   Утром, прежде чем поехать в аэропорт, я заскочил на почту, отправил во Францию на своё имя до востребования заказное письмо, куда вложил карту памяти с записью Откровений. Ещё две копии карты ушли моему нотариусу с просьбой не вскрывать, пока я не появлюсь в Париже.

   Чрево аэробуса с надписью "Alitalia" на борту поглотило меня вместе с ещё двумястами пассажирами. После беспокойной ночи, которую я провёл практически без сна, я позволил себе билет первого класса и, усевшись в широкое удобное кресло, откинул спинку и сразу после взлёта задремал.

   Приятный женский голос, прорезавшийся из динамиков салона, разбудил меня.

   - В связи с погодными метеоусловиями все аэропорты Рима закрыты. Мы вынуждены совершить посадку в Палермо. Командир авиалайнера от имени экипажа приносит свои извинения за временные неудобства.

   Я повернул голову и посмотрел в иллюминатор. Самолёт снижался, пробивая облачную пелену. Через несколько минут внизу показалось море, потом далёкая полоска прибоя, скалы, квадраты полей, поплыли назад крошечные строения.

   "Палермо, так Палермо. На пароме переправлюсь на материк, возьму напрокат машину и через несколько часов буду в Риме", - подумал я, беря в руки журнал авиакомпании, который я так и не успел просмотреть.

   Самолёт, сделав круг над водой, медленно, словно нехотя, терял высоту и, наконец, приземлился.

   - Прошу всех оставаться на местах до полной остановки самолёта, - раздался голос стюардессы.

   Я вздохнул.

   - Странные люди, - раздражённо пробормотал сосед справа. Всё равно пока не выйдут пассажиры первого класса, никого из этого быдла не выпустят.

   - Это точно, - согласился я и отвернулся, рассматривая сквозь толстое стекло иллюминатора сухую жёлтую траву и низкие строения аэропорта, медленно проплывающие мимо.

   Рука соседа мелькнула перед глазами. В лицо ударила струя какой-то гадости без вкуса и запаха, я машинально поднял локоть, защищаясь. Последнее, что мне удалось заметить, прежде чем вырубиться, были люди в чёрных бронежилетах с автоматами наизготовку, врывающиеся в салон аэробуса.

 

                                          ***

   - Надо бы ввести ему антидот, - тихий незнакомый голос звучал, словно в уши мне вбивали гвозди.

   - Ничего. Сам протрезвеет, - второй голос звучал несколько тише. Очевидно, человек находился дальше от меня.

   Я попытался пошевелиться, но из этого не получилось ровным счётом ничего. Рукам что-то мешало. Ногам было тесно в коленках. Мне даже не хотелось открывать глаза. Но нельзя откладывать на завтра то, что нужно сделать сегодня.

   Наклонив голову, я с удивлением уставился на пластиковые наручники, стягивающие запястья, на тонкий трос, который шёл от моих связанных ног к массивному металлическому столу.

   - Мистер Зен Дуглас. Ну, надо же!

   А вот этот голос мне показался хорошо знакомым. У окна, забранным решёткой и закрытым снаружи ставнями, стоял мой приятель - иезуит.

   - Генерал ордена? Раз снова видеть вас, - едва шевеля губами, простонал я.

   - Взаимно, мистер Зен. Русские говорят: "Гора с горой не сходится, в человек с человеком..."

   - Знаю, знаю...

   Лицо иезуита стало приобретать более резкие черты. Острый взгляд внимательно изучал меня. На губах играла пренебрежительная улыбка.

   - Нам пришлось постараться, чтобы напасть на ваш след. Вы так неожиданно появились на полярной станции и таким оригинальным способом исчезли. Как вам это удалось?

   - Во всём виноват Ганс, - прохрипел я.

   - Ах, да. Тот часовой. Мы уже нашли его.

   - Не завидую парню.

   - И правильно делаете. Он закончил свой путь на дне устья реки Ла-Плата.

   - Пути Господни... Понимаю.

   - Вам тоже придётся ответить за те неприятности, которые вы нам причинили.

   - Всегда готов, - мой голос с каждой минутой креп. Меня разбирала злость на этого святошу, на его орден, на себя самого, на всех масонов и опусдеистов вместе взятых.

   - А ведь так всё хорошо складывалось. Мы наняли вас для конкретного дела, а вы вместо того, чтобы представить нам отчёты и спокойно отойти по нашей просьбе в сторонку, преступным способом завладели бесценной христианской реликвией, ограбили банк Ватикана, присвоили ряд ценных для Святого престола документов...

   - Вы, падре, рисуете меня прямо-таки махровым уголовником, - перебил я святого отца.

   - Отнюдь. Наоборот, ваши способности и дела, запечатлённые многими видеокамерами, поражают воображение. Съёмка подтверждает, что вы очень умный, талантливый, расчётливый человек, обладающий холодным рассудком. Вы - слишком прагматичны, чтобы ставить нам палки в колёса и поступать под влиянием собственных эмоций и по своему разумению. Поэтому, вместо того, чтобы приказать просто убить вас, я спрашиваю: На кого вы работаете? Кто способен заплатить больше, чем мы?

   - Мы - это Ротшильды?

    - Это комитет трёхсот, члены Бильдербергского клуба, это элита человеческой цивилизации, озабоченная будущим мира и человечества.

   - Скажите лучше – озабочены будущим золотого миллиарда.

   - Пусть так. Ресурсы Земли довольно быстро истощаются. Из общей массы населения мы оставим в живых ровно столько, сколько необходимо для поддержания процесса промышленного производства и нормального функционирования экономики. Уже сейчас мы владеем технологиями генной хирургии, клонирования и чипирования, которые позволят создать из людей в профессиональном плане самых работоспособных особей для сферы услуг, отсеяв слабых и никчёмных нахлебников. Всю тяжёлую работу на заводах, шахтах, буровых установках уже готовы выполнять автоматы под контролем мощных процессоров.

   - Отсеяв куда? - невинно спросил я, с тревогой наблюдая за священником, вошедшим в полемический азарт.

   Иезуит неопределённо повёл в воздухе рукой.

   - Это неважно. Главное - не допустить, чтобы некие третьи силы помешали исполнить задуманное нами.

   - Где-то я уже видел нарисованные таким же богатым воображением картины. По моему, фильм назывался "Матрица". Или это была документальная хроника выступлений Адольфа Гитлера? Скажите, святой отец, может, вы сами не заметили, когда чипировали своё собственное сознание? Может, вы сами - творение Матрицы, созданной учёными верными масонским вождям?

   Огонь непоколебимой уверенности в своей правоте в глаза иезуита погас.

   - Повторяю вопрос. На кого вы работаете? На китайцев, индусов, арабских экстремистов? Кто вам платит? И что вы собираетесь делать с добытой вами информацией?

   - Не смешите меня, святой отец. Все научная, творческая  элита индусов работает на "Майкрософт". Секретные службы и армия Индии – давно под вашим контролем. Ведь микропроцессоры для любых компьютеров и львиную долю вооружений поставляют в страны третьего мира американские компании. Арабы у вас - на коротком поводке. Они и шагу не могут сделать без приказа из Лэнгли...

   - Значит, китайцы, - сделал заключение иезуит.

   Мне удалось закинуть голову назад и весело рассмеяться.

   - Может да, а может, и нет.

   - Где документы, украденные вами?

   - Я думал, Ватикан, и ваш грёбаный комитет больше интересуются деньгами.

   - Деньги для нас - ничто.

   - Понимаю. Кто владеет информацией, тот владеет миром.

   - Вот именно. Не мне вам объяснять, что попади некоторые тайны в руки недобросовестных журналистов, политическая и экономическая стабильность мира окажется под угрозой.

   - Зря волнуетесь. Ротшильды, Морганы, Баффеты, Соросы обернут ситуацию себе на пользу и неплохо на этом заработают. Хотя, действительно, зачем им деньги? Деньги уже давно - виртуальная субстанция. Они - средство контроля над ситуацией.

   Провоцируя иезуита, я тянул время, давая понять, что знаю больше, чем говорю. Меня не оставляло ощущение, что люди, спланировавшие и осуществившие мой захват, пока ничего не знают о картах памяти с откровениями из Ковчега завета.

   И в этот момент раздался мелодичный звонок телефона. Иезуит поморщился и достал из недр сутаны сотовый телефон.

   - Да? - в голосе священника появились почтительные нотки. - Да, да. Наконечник в его вещах не нашли. Да. Хорошо.

   Он спрятал трубку и приказал громилам, стоящим за моей спиной:

   - Берите его. Внизу ждёт машина.

   К лицу поднесли чёрный мешок, и надели мне на голову. Сквозь плотную ткань абсолютно ничего не было видно. Меня подхватили под руки и потащили, словно тяжёлый чемодан. Каблуки башмаков запнулись о порог, потом прогрохотали по лестнице. Сильные руки толкнули меня в спину, и я, судя по всему, оказался в тесном замкнутом пространстве. Хлопнули дверцы, заработал двигатель машины, и она резво взяла с места. Потом был трап самолёта, длинный перелёт, во время которого мне не дали ни крошки съестного, и ни капли воды. Потом снова поездка в автомобиле, шелест шин по мелкому щебню, ступеньки короткой лестницы, скрип двери, запах дорогих сигар, и меня усадили в глубокое кресло.

   - Снимите с него этот нелепый мешок! - приятный баритон нарушил тишину.

   - Здравствуйте, мистер Дуглас...

   Когда мои глаза привыкли к свету, я увидел перед собой человека средних лет с большими чёрными глазами, подносившего к своему узкому рту стакан, наполненный до половины льдом и коричневой жидкостью.

   - Кока-кола?

   Человек кивнул, внимательно наблюдая за мной. Отхлебнув глоток, он представился:

   - Говард Сорос - к вашим услугам.

   - Тот самый? 

   - Нет. Тот самый - это мой дед - Джордж. А я лишь пытаюсь не растерять, то, чего сумел добиться он.

   Я читал о Джордже Соросе. Сто лет назад его имя было на слуху. Человек, который "взломал" банк Англии*¹ оказался евреем, сыном Тивадара Шварца - адвоката, поменявшего свою фамилию на венгерский манер. Молодой Шорош переехал сначала в Англию, а потом по приглашению некого Майера - владельца небольшой брокерской фирмы на Уолл-стрит, эмигрировал в Америку. Там Джордж стал создателем инвестфонда "Квантум-групп", занимаясь спекулятивными операциями с ценными бумагами при помощи инсайдерской информации*². Он был большой мастер её добывать. С 1979 года Сорос активно финансировал демократические движения в социалистических странах восточной Европы: польскую "Солидарность", движение "Хартия 77" в Чехословакии, а также советских диссидентов, группировавшихся вокруг Андрея Сахарова. Сыграл важную роль в падении коммунистических режимов в восточной Европе в ходе "бархатных" революций 1989 года. Джордж Сорос считался в США главным лоббистом в конгрессе по легализации наркобизнеса. В 2008 году он пожертвовал 400 тыс. долларов для прохождения в сенате и палате представителей штата Массачусетс акта о либерализации и смягчении наказаний за владение и потребление марихуаны. Готов поспорить на любую сумму. Старик тайно занимался торговлей наркотиками, произведёнными в Афганистане.

   - Очевидно, вам далеко до своего предка, если находитесь на побегушках у иезуитов и комитета трёхсот, - насмешливо сказал я.

 

*¹ Считается, что 16 сентября 1992 года на резком падении английского фунта против немецкой марки Сорос заработал за день больше миллиарда долларов. Этот день английскими финансистами назван "чёрной средой".

*² Инсайдерская информация - существенная, публично не раскрытая служебная информация компании, которая в случае её раскрытия способна повлиять на рыночную стоимость ценных бумаг компании. Накануне "чёрной среды" Сорос беседовал с Гельмутом Шлезингером, президентом Бундесбанка, и выяснил, что понижение учётных ставок Германия не планирует. Эта информация была использована, чтобы "обрушить" английский фунт.

 

   - Не обязательно быть грубым, - мягко пожурил меня наследник знаменитого финансового спекулянта.

   - Что вам от меня нужно?

   - Мне поручено убедить вас вернуть истинным хозяевам мира Копьё судьбы.

   Мой резкий нервный смех, больше похожий на кашель, заставил Сороса поморщиться.

   - Не вижу причин для веселья, - сказал он, поджимая губы.

   - Зачем вам старый кусок железа? У вас же и так всё схвачено. Финансовой империи масонов ничего не угрожает.

   - Придётся вам кое-что объяснить, - начал свою речь внук любителя "бархатных революций".

   - Некоторые старые, довольно известные, могущественные семьи привыкли считать наконечник Лонгина своей собственностью. Не видя копья хотя бы неделю, они чувствуют себя не в своей тарелке. Теряют былую уверенность при совершении финансовых операций или политическом лоббировании собственных интересов. А это в настоящий момент очень плохо. Мир стоит на грани существенных перемен. Смена правительств, не отвечающих ожиданиям народов, природные катаклизмы, геофизические потрясения и техногенные катастрофы приближают время новых лидеров, постановки иных целей...

   - А потрясения и катаклизмы спровоцированы вашими учёными. Вожди и цели контролируются вами. Разве не так?

   - Может быть. Ваше право делать выводы, но уверяю вас, мы не так кровожадны и даже жертвуем огромные суммы странам, пострадавшим от всевозможных катастроф. Главное, мы несём им свободу и демократию.

   - Охотно верю. Мне известны адреса получателей и суммы пожертвований семьи Баффетов*¹ и Гейтсов. Я даже в курсе их недовольства по поводу несправедливости налогообложения. Дескать, мало с них берут, хотя они же сами и лоббируют законопроекты о снижении налогового бремени на сверхприбыли. Странно только, что эта благотворительность, эти деньги или разворовываются местной бюрократией, или инвестируются для создания новых производств в недоразвитых странах, где можно использовать дешёвую рабочую силу и технологии, загрязняющие окружающую туземную среду'. А что до свободы и кастрированной демократии, приберегите ваш спич для трибуны американского конгресса или для вами же оплаченных репортёров.

   - Мистер Дуглас! Вы прекрасно осведомлены для частного детектива. Меня предупредили, что с вами будет непросто, что вы обладаете даром мистификаций и методами массового гипноза. Мне ничего не остаётся, кроме одной простой вещи. Вы проведёте за решёткой столько времени, сколько нужно, чтобы вспомнить, где вы спрятали Копьё Судьбы. Что вы на это скажете?

   Я попытался придать лицу растерянное выражение и надеялся, что страх в моих глазах придаст уверенности Соросу в близкой победе.

   Не дождавшись ответа, финансист нажал на кнопку, спрятанную под крышкой стола. Рассвет нового дня я встретил в одиночной камере неизвестного подземелья.

   После того, как с моей головы сняли плотный мешок, обострённый слух уловил мелодию аргентинского танго. Это где-то наверху, очевидно в караульном помещении играл радиоприёмник тюремщиков.

 

*¹ Уоррен Эдвард Баффет (30 августа 1930, Омаха, Небраска, США) - крупнейший в мире и один из наиболее известных инвесторов, состояние которого на 23 ноября 2012 года оценивалось в 46,5 млрд. долл. США. Он считается одним из самых богатых людей в мире и вторым по размеру состояния жителем США. Известен под прозвищем Оракул из Омахи. Один из богатейших людей мира, инвестбанкир Уоррен Баффет "жестоко страдает" от несправедливой налоговой системы США. Ставки налогов для состоятельных людей с каждым годом всё падают, в то время как Баффет хочет платить все больше. Теперь конгресс вознамерился вовсе отменить налог на наследство, и миллиардер снова был против. Против такой « несправедливости» он борется уже много лет, но все тщетно.

 

                                              Глава 11

                              Одиннадцать месяцев спустя.

 

   Пространства в камере хватало для неторопливых прогулок. Десять шагов вдоль, пять шагов поперёк. А если ходить по диагонали, в день я накручивал километров пять. Остальное время я вынашивал планы своего освобождения, но они таяли, словно карамель на языке. Почему я вспомнил о конфетах? Мне давали еле тёплый, горький, слабо заваренный чай. Я скучал без кофе, без хорошей пищи, без сладкого, без сахара, который (когда-то я прочитал об этом в одном медицинском журнале) просто необходим для зрения и слуха. На поясе я носил стальной обруч с длинной цепью. Она прочно держалась в стальном кольце, вмурованном в стену. От пояса к лодыжкам и запястьям шли более тонкие цепи. Оковы доставляли мне массу неудобств. Но железо снимали раз в неделю, когда заходили тюремщики и поливали меня из пожарного шланга. Это у них называлось банным днём. Вода после помывки ещё долго стояла на полу, а в камере пахло сыростью и плесенью. В первые недели заключения я старался делать физическую зарядку: подтягиваться на решётке окна, отжиматься от каменных плит, но не успевал я сделать и десятка движений, как сразу же открывалась тяжёлая железная дверь, вбегали мои мучители и надирали мне задницу. Сопротивляться было бессмысленно, и я терпел, удивляясь, как они могут целыми часами караулить каждый мой шаг. Со временем прыти у тюремщиков поубавилось. А потом я обнаружил высоко на стене в углу маленькую видеокамеру. Подумав немного, я достал из-под кровати паутину и залепил объектив. Нацисты тут же пришли и, поливая ругательствами пауков, сняли паутину. На следующий день я повторил процедуру. Моя настойчивость принесла плоды. Через три недели незваные гости перестали мне досаждать. Им надоело наблюдать за мной и делать лишние телодвижения. Зато в тюремную камеру повадился захаживать по утрам тощий старикашка облачённый  в хороший костюм и с золотым пенсне на горбатом носу. Таких типов я видел по телевизору в старых исторических фильмах о творческой интеллигенции. Он, вздыхая и назидательно поднимая указательный палец к потолку, вёл со мной просветительные беседы, надоедая подробностями из миссионерской деятельности иезуитов и масонов.

   - Поймите, - говорил этот псевдо проповедник, - Священные реликвии опасны для простого народа. Они внушают несбыточные мечты и, когда надежды не осуществляются, люди становятся экстремистами и хотят сильной власти, авторитаризма и диктатуры.

   - Мой разум и душа признают только диктатуру Бога, - вяло противоречил я.

   - Обладание святынями имеет и другие пагубные свойства для человека, - гнул своё старикан. - Исследование тайн артефактов пробуждает самые тёмные желания и силы. Вот вы говорите, что почти все иерархи католической церкви - на содержании у ЦРУ. Это хорошо, ибо где, как не на исповедях открываются замыслы и каются в уже содеянном зле. Церковь предупреждает, таким образом, массу преступлений против человечества.

   - Они не соблюдают тайну исповеди. Они предают своих прихожан. В просторечии это называется "стукачеством". Хотя святошам не привыкать. Скрыв тайну рождения и смерти Иисуса, апостолы выдумали легенду, маскирующую факт предательства своего учителя.

   - С вами совершенно невозможно разговаривать. Лучше отдайте нам наконечник.

   - Я вас не звал, мистер. Ступайте прочь.

   На втором месяце заключения меня оставили в покое. Паутина на объективе видеокамеры давала возможность заниматься своими делами. Я готовил побег, стирая до крови собственные запястья. Захватывая пальцами штырь, на котором держалась цепь, я расшатывал её из стороны в сторону. Когда железо вышло из стены, я снова вставил стержень на место и замазал дыру, вымоченной в моче, каменной крошкой. Потом занялся решёткой окна. Ещё через полтора месяца я мог свободно вынуть один прут из бетона, но пока этого не делал. Нужно было придумать способ освободить руки.

   Раз в день мне приносили еду. Тюремщики, а их всегда было двое, ставили миску с жидким супом на пол, но так, чтобы я тянулся за ней и с трудом доставал. Цепь не позволяла мне подойти к двери, а они насмешливо наблюдали за моими попытками пододвинуть кончиками пальцев еду. Положив локти на автоматы, они смеялись и спорили, делая ставки - с какой попытки мне удастся дотянуться до пищи. Вечером давали тот самый чай без вкуса, но с запахом гнилого веника. Процедура пари повторялась.

   Болты, которые торчали в моих средневековых, иезуитских, наверняка сделанных во времёна инквизиции, оковах, имели контргайки, поэтому я настойчиво крутил железо в разные стороны, пытаясь ослабить или сломать тонкую сталь.

   Утомившись, я ложился на железную кровать, приваренную к закладным элементам в стене, и отдыхал, думая о разных вещах.

   "Эва, наверное, соскучилась. Интересно, чем она там занимается? Деньги, которые я ей оставил, поди закончились. Но она знает, что трогать банкноты Ватикана нельзя. Только бы не наделала глупостей.

   Я вертелся с боку на бок, стараясь уложить цепи так, чтобы мне не было больно.

   "Что мне делать с откровениями из Ковчега Завета? Что мне делать с компроматом на Ватикан и масонов? Кто написал то, что сейчас хранят карты памяти, лежащие у нотариуса в сейфе. Не может быть, чтобы все тексты и чертежи выполнены руками древних иудеев. Если бы в пещере под Храмовой горой я обнаружил бы наскальные рисунки, но виртуальный экран, излучающий сияние и проецирующий образы, схемы, тексты... И пластина, где метки на ключе считываются пучком лунного света... Такие технологии - запредельные по своей сложности вещи. И всё это работает с незапамятных времён.

   Впрочем, я лукавил сам с собой. Я уже догадался, что такое Ковчег Завета и кто творец всей информации, заключённой в нём. Мне нужно было выстроить стройную теорию открытия Ковчега, в которую поверили бы люди.

   Я хорошо помнил легенду, которую мне много раз рассказывала бабушка в детстве. Покачивая меня на хвосте, она тихонько напевала одну и ту же длинную песню, больше похожую на журчание ручья. В этом древнем эпосе говорилось, что мы, драконы, прилетели на Землю со сверкающей в свете двух ярких солнц голубой звезды, как две капли воды похожей на Землю. Мы спустились с неба вместе с высокими беловолосыми людьми, которые научили туземцев ремёслам, искусствам, добыче руд, обработке металлов, строительству обсерваторий и дворцов знаний. Мы служили русоволосым гигантам в качестве демонстрации силы разума, внушая некоторым диким племенам уважение к хранителям откровений Высшего божества Вселенной - вечного Времени. Мы, драконы, делили с беловолосыми титанами радость создания колыбели новой цивилизации в Средиземноморье, пока не произошло то, что бабушка назвала "язвой рассудка". Странная болезнь, что-то вроде вируса, проникла в разум созданий, спустившихся с неба. Они заразились чувством собственного превосходства и манией величия от людей, приближенных к ним для связи с толпами. Группа толкователей откровений превратилась в касту жрецов, обсерватории стали храмами поклонения идолам. Правда, среди учеников, последователей посвящённых время от времени появлялись сильные духом, рассудок которых оставался нетронутым болезнью. Некоторые из них ещё имели доступ к Ковчегу Завета. Одних стали называть пророками и в диком восторге и страхе перед грядущим, распинать, другие становились Архимедами, Платонами, Эвклидами, Аристотелями. Но это уже ничего не могло изменить. Толпа возносила на троны и пьедесталы царей, загоняя себя в лабиринты невежества и в оковы рабства. Нас, долгожителей, единственных, кто знал истинную историю человеческой цивилизации, стали преследовать, объявив источниками зла. Но созданная на обрывках пророчеств и откровений церковь боролась не с нами, она боролась со временем.

    Машинально расшатывая прутья решётки, я думал, что произойдёт, когда я открою миру всю правду о Ковчеге Завета.

   Однажды утром, когда я решил, что время пришло и когда в камеру вошли молодые, здоровые, потерявшие былую настороженность ко мне охранники, мне удалось легко вырвать штырь из стены и одним прыжком преодолеть расстояние до двери. Я схватил нацистов за автоматы и дёрнул на себя. Обоих я задушил одной цепью. Потом отвинтил болты, скрепляющие ножные оковы, аккуратно прикрыл дверь, чтобы шум не долетел до караульного помещения, и вытащил прут из решётки окна. С трудом протиснувшись в щель, отягощённый остатками цепей, висящими на шее, я разжал руки, и тёплые, восходящие потоки воздуха подхватили меня.

   Долго ли тянется мой рассказ? Думаю - не очень. Более долгим оказался путь домой. Мой старый друг - дон Алехандро не узнал меня. Когда ночью после настойчивого, продолжительного, тихого стука он открыл дверь своей квартиры, глаза старика чуть не выпали из глазниц. Он схватил меня за цепь и втащил внутрь.

   - Святая Дева Мария! На кого вы похожи? Разве можно разгуливать по Буэнос-Айресу голышом, да ещё с цепями на шее? Вы что - записались в юродивые? Сейчас много таких. Обкурятся марихуаной и шатаются по ночам. Что с вами приключилось?

   - Долго рассказывать. Лучше помогите снять эти, чёртовы вериги.

   - Да, да, конечно.

   Старик засуетился, забегал между шкафом и мной, помог натянуть одежду, потом взял какой-то ключ и снова открыл дверь.

   - Пошли со мной. Здесь неподалёку есть маленькая автомастерская. Хозяин - мой приятель. Он быстро снимет с вас эти цепи. Господи, как вы отощали! И эти раны на запястьях, - причитал он, семеня рядом.

   - Ничего, если мы разбудим вашего друга?

   - Ему не привыкать. Пошли, пошли. В вашем состоянии - не до учтивости и правил приличия.

   Через полчаса цепи были сняты и мы вернулись в квартиру дона Алехандро.

   Пришлось попросить старика помочь мне выбраться из страны и достать документы. Лететь через океан на израненных и усталых крыльях я был просто не в состоянии.

   - Да кто же вас так? - любопытствовал старый журналист утром, усаживая меня за стол и подавая чашку с ароматным чёрным, вкусно пахнущим кофе.

   - Догадайтесь с трёх раз.

   - Неужели нацисты?

   - Я кивнул головой.

   - Чем вы их так достали?

   - Угнал подводную лодку из подземной секретной гавани в Антарктиде.

   - Вы нашли "Новый Берлин"? Это действительно целый город?

   - Они называют свою базу "Швабией". Там у них - что-то вроде лабораторий или исследовательского центра.

   - Куда смотрит общественность, правительства, журналисты? - ворчал старик, водя лезвием бритвы по моему лицу.

   - В сторону смотрят. Куда же ещё? Нацистам сами янки и покровительствуют.

   - Крышуют. Так, кажется, говорят русские.

   - Вот именно. База сверху прикрыта американской полярной станцией.

   - Боже! Значит, вас уже ищет ЦРУ или ФБР, - дон Алехандро достал фотокамеру и сделал несколько снимков моего лица.

   - В точку. Со вчерашнего дня. Думаю, вместе с секретной службой Ватикана и людьми из "Опус Деи".

   - А церкви, чем вы насолили? - старик, торопливо одеваясь, жаждал узнать все подробности моих приключений.

   - Ограбил банк Ватикана и похитил кое-какие документы.

   Дон Алехандро всплеснул руками.

   - Святая дева Мария! Сидите здесь. Никому не открывайте и не звоните. Еда - в холодильнике. К вечеру вернусь.

   К двадцати двум часам я успел пять раз поесть, выпить четыре чашки кофе и целую двухлитровую бутылку Кока-Колы. В перерывах диван принимал моё похудевшее тело в свои объятья.

   Вечером, в пять минут одиннадцатого тишину нарушило звяканье ключа, вставляемого в личинку дверного замка.

   - Держите. Паспорт моряка. Банковская карточка. На счету - две тысячи евро. Корабль называется "Авита". Отходит на рассвете. Я вас доставлю в порт.

   - Не знаю даже, чем благодарить, - сказал я, обнимая старика.

   - Обещайте прислать хотя бы часть документов. Нужно встряхнуть это болото латиноамериканской демократии хорошей порцией компромата, - он неопределённо махнул рукой в сторону окна.

   - Обещаю.

 

                                                ***

 

   Работа палубного матроса, да ещё на свежем воздухе, вернула мне былую форму. В Неаполе перед рассветом мне удалось соскользнуть по швартовому канату в воду, проплыть несколько километров и выйти на пустынном пляже где-то в предместьях города. Найти здесь отделение банка оказалось делом не простым. Слава Богу, в банкомате рядом с маленьким магазинчиком ещё оставались деньги. Я надвинул козырёк бейсболки на нос, водрузил на глаза тёмные очки, нагнул пониже голову над клавиатурой и снял с карты дона Алехандро тысячу евро наличными. Потом повернулся к морю, вздохнул полной грудью, полюбовался восходящим солнцем и направился по узкой шоссейной дороге на север. В десяти километрах от города вся земля оказалась занята садами и виноградниками. Моё внимание привлекла таверна у дороги, принадлежащая маленькому частному винному заводу. Я вошёл через открытую дверь и сел за стол.

   - Вы сегодня первый посетитель. Ранняя пташка, так сказать, - из-за перегородки, отделяющей стойку от остального помещения, где на стеллажах покоились бутылки тёмного стекла, вышел человек. Его лысину прикрывал носовой платок с узелками испачканными виноградным соком.

   - Стакан вина?

   - Лучше воды, если можно.

   - Какой ветер занёс вас сюда?

   - Сломалась машина. Я оставил её вон за тем холмом, - мой палец постучал в стекло окна.

   - Хотите, я пошлю кого-нибудь посмотреть?

   - Напрасный труд. Накрылся медным тазом генератор, стартёр и замок зажигания.

   - Матерь божья. Короткое замыкание? Тогда позвоните в ближайший автосервис.

   - Уже, - сказал я.

   - И что сказали?

   - Приедут не раньше двенадцати дня. Но мне некогда ждать.

   - Может, вас подбросить до Неаполя?

   - Я как раз оттуда.

   - А куда путь держите?

   - Все дороги ведут в Рим.

   - Это точно. Даже не знаю, чем вам помочь. Железная дорога - в пятнадцати километрах.

   - Сеньор, вы не знаете, может кто-то из местных хочет продать машину.

   - А вы бы купили?

   - Время - деньги. Мне нужно срочно быть в Риме.

   - Тут недалеко у одного старика есть старенький Фиат. Он бы давно его продал, но ему сложно доехать до Неаполя. Только там и дадут нормальную цену за этот ржавый драндулет на колёсах.

   - Машина на ходу?

   - Ещё бы. Он и выезжал-то на ней из дома раз десять, пятнадцать. На спидометре – тридцать тысяч километров. Остальное время пыль с автомобиля сдували.

   - Сколько он хочет за него?

   - Восемьсот евро.

   - Позвонить ему можно?

   - Отчего же нельзя? Сейчас найду его номер.

   - Предложите ему пятьсот евро, и пусть кто-нибудь пригонит машину сюда.

   Мужчина скептически хмыкнул, но достал сотовый телефон.

   - Семьсот евро и ещё двадцать сельскому нотариусу за документы, - прошептал он, прижимая к себе трубку.

   - Согласен, - сказал я.

   Через сорок минут я сидел за рулём сверкающего чёрным лаком свежевымытого Фиата с ручной коробкой передач.

   Через шесть часов мой новый старый автомобиль благополучно доставил меня к воротам фермы недалеко от Рима.

   На звук двигателя и скрип тормозов из дома вышел Максим.

   - Кого я вижу? Сколько лет, сколько зим? Мы уже думали, что больше никогда тебя не увидим, - он подбежал и облапил меня мозолистыми ладонями.

   - Где Эва?

   - Поехала к врачу?

   - А что с ней? – с тревогой спросил я.

   - Чудак человек. Не с ней, а с ребёнком.

   - Каким ребёнком? - тупо произнёс я, вытирая внезапно выступивший на лбу пот.

   - Твоим. Эва родила два месяца назад. С тебя причитается.

   - Подожди, подожди, - почувствовав в ногах слабость, я сел на капот машины, едва не продавив до земли тонкое железо.

   - Ты хочешь сказать, что у меня есть сын?

   - Ещё какой. Представляешь, три месяца пацану, а уже зубы лезут. Вот Эва и поехала к доктору.

   Испарина сменилась нервным ознобом, пробежавшим по спине.

   - На кого похож?

   - Ну, ты, старик, даёшь. На тебя, конечно. Что-то есть в нём драконье, - сказал Максим, насмешливо глядя мне в глаза.

   - Ох, эти женщины, - покрутил я головой. - Давай, рассказывай, что здесь и как.

   - Всё тихо, спокойно. Хозяйством занимаемся. Картошка, виноградник, фрукты продаём. На жизнь хватает. Недавно румын двух уволили. Приворовывать стали. Теперь вот сами управляемся. Ладно. Ты тут хозяин. Сам смотри. А мне некогда. Коз доить пора...

   Максим пошёл куда-то за угол дома, а я направился в кладовую, нажал потайной рычаг и спустился в тайник. Всё было на месте: тугие пачки банкнот уже покрылись пылью. Повсюду лежала отрава для крыс. Тонкие, сверкающие в свете ламп, нити паутины свешивались с потолка.

   Тонкий пронзительный крик заставил меня взлететь по лестнице.

   На пороге дома стояла Эва. Рядом опирался о притолоку Максим. Он неловко держал на руках тугой длинный свёрток, из которого торчали маленькие ручки и кружевной чепчик.

   Эва внезапно сорвалась с места и налетела на меня, словно тёплый сильный ветер. Объятие было настолько крепким, что я почувствовал сквозь рубашку сильные толчки её сердца. Она тут же вымочила мои губы слезами и помадой.

   - Ты здесь, ты здесь, - шептала девушка, осыпая мои небритые щёки поцелуями.

   - Обещай мне, что больше никуда не уедешь, - спустя несколько минут говорила она, передавая мне на руки ребёнка. Тот сразу же схватил меня за нос.

   Я смотрел на мальчика и удивлялся. Это был крупный малыш. Его широко открытые глаза внимательно разглядывали меня. Он тихо что-то по-своему лопотал. Звуки больше походили на птичье пение, но мне показалось, что слово "папа" я расслышал довольно ясно.

   - Ведь ты больше нас не бросишь, правда? Мы ведь хорошие, уже большие, у нас уже лезут драконьи зубки. Папа обещает...

   - Если только на недельку. Вот закончу одно дельце... - тихо произнёс я.

   - Убью тебя, драконище несчастный, - с нервным смехом воскликнула Эва.

   - Не нужно меня убивать. Я только, считай, жить начинаю...

   - Скольким женщинам ты это говорил?

   - Неважно. Страница перевёрнута.

   - Знаю, - нежным голосом произнесла Эва, трогая ладонью мои поседевшие виски. – Тебя не изменишь.

   - Как ты назвала мальчика?

   - Без тебя не решилась выбрать ему имя.

   - Что скажешь, если назовём его Дрейгом?

   - Дрейг? Почему Дрейг?

   - Это уэльское слово. Оно означает дракон. С незапамятных времён и до наших дней на королевском знамени Уэльса присутствует геральдический знак – четырёхпалый красный дракон.

   - Лично мне нравится, - влез со своими комментариями Максим.

   - Твоё дело десятое. Займись Фиатом. Сдай его на металлолом и купи сегодня же новую машину. Лучше - миниван.

   - У нас нет денег.

   Я бросил на стол пачку банкнот.

   - Когда уезжаем? - вскинула голову Эва.

   - Завтра.

 

                                                 ***  

   Во Франции мне пришлось найти новое жильё. Я опасался за жизнь Эвы, за жизнь своего сына и не мог подвергать свою семью риску. Дом, который я купил в тридцати километрах от Парижа, больше походил на укреплённую крепость. Обнесённый высокой оградой, оборудованный камерами слежения и датчиками контроля доступа, он показался мне достаточно надёжным, чтобы хранить деньги Ватикана и скрыть от посторонних глаз мою личную жизнь. Ночами на коньке крыши, не смыкая глаз, дежурил старина Хэм, которого я уговорил бросить насиженное место возле каменных горгулий Собора Нотр-Дам и переехать ко мне.

   Первый же деловой телефонный звонок, который я сделал в Париже, оторвал от повседневной рутины моего приятеля Жака Ферра - шефа издательства "Боккар".

   - Святой Франциск! - воскликнул он. – Зен! Ты появляешься, словно привидение через… Сейчас посчитаю… Через, чёрт его знает какой, чёртов промежуток времени и спрашиваешь: "Как дела?" Спасибо за такое внимание. Издательство давно идёт ко дну. Нас топят электронные библиотеки.

   - Не хочешь поработать на меня?

   - Ты разбогател? Я привык к хорошей зарплате.

   - Твой приятель - Зен Дуглас сделает тебя знаменитым.

   - Слушаю, - голос Жака изменился. В интонациях звучала заинтересованность. Парень знал, что я не бросаю слов на ветер.

   - Я тут купил на подставное лицо, по случаю, умирающий еженедельник вместе с итальянскими филиалами. Если хочешь стать в нём главным редактором, запиши адрес. Встретимся на месте через час.

   Вскоре мы сидели друг против друга, и я посвящал господина Ферра в детали сделки.

   С этой минуты выпускающие редакторы моего журнала прилипли к экранам компьютеров, проверяя правильность набора текстов. Арье Гефтер вместе с группой одарённых студентов трудился, не смыкая глаз над расшифровкой откровений Ковчега Завета, а Максим закупал тонны бумаги и десятки бочек с типографской краской. Первые же миллионные тиражи еженедельника в Париже и двух журналов в Риме разошлись мгновенно. На бедную голову Жака Ферра посыпались проклятья, угрозы и телефонные звонки. Антимонопольные службы двух стран открыли расследования и грозили судом. Ватикан молчал, делая вид, что ничего не происходит. Следующие публикации смели со своих постов многих высокопоставленных чиновников, полсотни кардиналов и премьер-министра Испании. Возле здания в центре Парижа, где разместилась редакция моей издательской империи, замаячили чёрные машины с чёрными стёклами, чёрные костюмы людей, снабжённых витыми проводами, берущими своё начало от крошечных белых таблеток, засунутых в уши. Засверкали объективы фото и видеокамер, забелели плакаты с лозунгами поддержки, угрозами и текстами грязных ругательств. Вскоре газеты Европы, Южной Америки и Канады запестрели заявлениями об отставках многих министров и выдержками из моих разоблачений. Начали бастовать практически все профсоюзы, кроме тех, которые объединяли акул пера. Лишь таблоиды США хранили гордое молчание, но несколько независимых кабельных телеканалов разразились язвительными комментариями в адреса вашингтонской администрации и людей, фигурирующих в списках Комитета трёхсот. Их обвиняли в принадлежности к "Опус Деи" и в покровительстве неонацистов. Корреспонденты ведущих европейских газет требовали от Жака Ферра указать источник информации, назвать имя человека - владельца еженедельника и провести серию пресс-конференций.

   - Что скажешь? - спросил он меня, сметая в очередной раз на пол трезвонящие телефоны. - Вчера были убиты несколько известных банкиров и парочка кардиналов.

   - Ищи зал, рассылай приглашения и аккредитации.

   - Если восстановить Бастилию – желающие присутствовать при скандале и её разнесут.

   - Мой человек займётся безопасностью, - ответил я, доставая новые сотовые телефоны из большой коробки стоящей возле стола.

   За неустанными хлопотами и делами наступил день Икс. Конференц-зал отеля Sofitel Paris Le Faubourg был забит под завязку. Вокруг длинного стола, снабжённого единственным микрофоном, стояли высокие широкоплечие японцы, присланные внуком Ямато-но ороти. Четыре дня назад я переправил оябунам якудзы всю правду о трагедии Фукусимы и о ядерной бомбардировке страны Восходящего солнца.

   Моё появление в зале вызвало недоумение. Журналисты зашептались, задвигались и навострили уши. Мои телохранители не сводили глаз с десятка подозрительных личностей, неизвестно каким образом просочившихся в первые ряды.

   Жак с достоинством уселся и представил меня.

   - Мистер Зен Дуглас. Он владелец еженедельника и всей информации, которую вы читаете сегодня в наших изданиях, и надеюсь, вы ещё обнаружите продолжение разоблачающих статей на страницах газет, сотрудничающих с нами.

   Публика вскочила с мест, потрясая своими девайсами и блокнотами. Но я поднял руку и сказал:

   - Господа! Давайте сначала позволим задать вопросы представителям Ватикана и адвокатам масонских лож. Я вижу в зале знакомые лица, - мой взгляд выделил из массы глаз горящие зрачки генерала ордена иезуитов. Но его фигура осталась неподвижной, зато взметнулись вверх десятки рук.

   - Прошу, - я указал пальцем на невзрачного человечка в старомодном пенсне.

   - Мистер Дуглас. Ходят слухи, что вы совсем недавно были частным детективом, специализирующимся на преступлениях, связанных с пара нормальными явлениями. В связи с этим есть вопросы. Задаю их в порядке значимости. Первый: Сами вы считаете себя нормальным человеком? Ведь в вашем взгляде горит огонь фанатизма. Вы похожи на хищника. Второй вопрос: Вам не случалось предавать интересы ваших клиентов, работая в ущерб им? Третий вопрос: Откуда у вас деньги, чтобы содержать такую огромную издательскую империю? И последнее: Где и как вы получили весь этот компромат, унижающий чувства верующих и подрывающий доверие к церкви?

   Я откашлялся и ринулся в бой.

   - В нашем мире, выстроенном на шатком фундаменте псевдо демократии, наверное, и наберётся всего-то пара нормальных людей. Человек с большой буквы - это вообще исчезающий вид существа разумного. Огня не бывает там, где осталось сплошное пепелище. Я скажу вам, чего во мне больше. Драконьих повадок. Если вы не знаете... Когда-то давным-давно Время или Всевышний, Господь Бог… Как хотите, так и  называйте, сотворило человека и породило знание. Драконы берегли Время, которое поручило им работу - нести это знание в мир. Они мирно уживались с людьми. Одно семейство драконов проживало в Европе, в частности на землях южной Германии, в Скандинавии и на островах Северной Атлантики. Второе семейство обитало во Франции, Италии и Испании. Третье нашло себе пристанище на Британских островах, в том числе и в Ирландии. Четвертое семейство поселилось в Средиземноморье, в частности в Греции, Малой Азии, Южной России и Северной Африке. Пятое и самое многочисленное – это семейство восточных драконов Китая, Индонезии и Японии. Шестое, очень ограниченное по размерам и численности, туземцы видели в обеих Америках и Австралии. Но ради истины, скажу: Драконы редко дышат огнем. Они - более доброжелательны, чем их представляли церковные летописцы. Эти существа немного вспыльчивы и, если их спровоцировать или разозлить, могут причинить людям некоторые неудобства. За этим процессом вы и наблюдаете сейчас. Старая система устройства мира, созданная для борьбы со знанием, для противодействия трансформации человека в существо, обладающее свободным, совершенным, независимым интеллектом, трещит по швам.

   Зал взорвался криками.

   - Он - ненормальный. Вы же сами слышали. Несёт полный бред. Мистификатор! Новый граф Калиостро!

   - Ещё вопросы есть? - спокойно спросил я.

   - О деньгах, о компромате...

   - Тише, господа. Я продолжаю... Мои деньги - это пожертвования миллионов верующих в Иисуса Христа и в знание. Правда, они присваивались недобросовестными пастырями и отцами наций, но всё оказалось в руке Господа нашего - Творца и Создателя времени. Теперь эти деньги и информация служат благим целям. А ведь даже иезуиты, которых я недолюбливаю, говорят: "Цели оправдывают способы получения средств".

   Рёв толпы раскачал хрустальные люстры.

   - Вот видите.  Он передёргивает. Кем он себя вообразил? Этот парень рвётся к власти. Китайские императоры были ненормальными. Они считали дракона своим священным предком. И он туда же?

   Какой-то человек, похожий на араба, держащий над головой диктофон прокричал:

   - Слава Аллаху! В мусульманском мире о драконах никогда не слышали...

   Я не выдержал, постучал по столу и медленно произнёс, намеренно эпатируя публику:

   - Между прочим, в исламе встречаются намеки на то, что волшебная лошадь Мухаммеда поднялась на небо с помощью дыхания дракона. Это событие изображено на иллюстрации в турецком манускрипте, который хранится ныне в Национальной библиотеке Парижа. Также же имеется информация, что когда-то в Африке, в Эфиопии, тоже водилось множество драконов. Римский поэт Лукан и другие классические авторы сообщали, что африканские драконы умели летать, и во время полета их разноцветная чешуя ярко сияла на солнце, а некоторые были так огромны, что, когда они спокойно спали на земле, их принимали за горы.

   - А-а! - взвизгнул араб.

   - Спокойно, спокойно. Всё это прелюдия к серьёзному разговору.

   Я наклонился к уху Жака Ферра.

   - Телевидение передаёт этот бардак в прямом эфире?

   - Как ты просил. Мы смазали ржавые колёсики.

   - Итак, господа! Я хочу вам сказать ещё одну вещь...

   Шум постепенно стихал.

   - Господа из первой сотни списка журнала Форбс думают, что они создали идеальную систему управления миром с помощью церкви, денег, сокрытия истин, технологий, методов психического воздействия на массовое сознание и силы военно-полицейских подразделений. Эти люди считают, что они стоят над временем, что они истинные творцы современной человеческой цивилизации. Это не так. Путь Комитета трёхсот, масонов, теневого правительства Мира - тупиковый. Планируемое ими насильственное сокращение числа жителей Земли не остановит неизбежного разрушения экосистемы, истощения ресурсов и, в результате, приведёт к социальному взрыву и войне на уничтожение. Мне грустно от мысли, что люди в силу ограниченности своего кругозора и слабости интеллекта не сумели использовать себе во благо то, чему учили их пророки. Но у меня еще есть надежда. Вы спросите: "Какая и почему?" - я обвёл взглядом толпу перешёптывающихся журналистов.

   - Потому, что задолго до периода, когда люди познакомились с библейскими истинами, был сотворён Ковчег Завета.

   В зале мгновенно установилась полная тишина. Карандаши перестали ёрзать по бумаге, пальцы замерли на клавиатурах планшетных компьютеров.

   - Ковчегу Завета, господа - три тысячи лет. Не спрашивайте, кем он был создан. Вы всё равно мне не поверите. Главное - я нашёл его. И там хранятся не скрижали, написанные рукой Моисея. Там - совершенно другое.

   - Что? - не выдержал кто-то.

   - Копьё Судьбы, которым жаждали обладать сильные мира сего, наконечник Лонгина, является, по сути, ключом к некой двери. Если вставить его в некую прорезь, пространство сворачивается и открывается лабиринт времени, приводящий, умеющего видеть, в сокровищницы прошлого и будущего, где хранятся откровения, не востребованные человечеством. Люди черпали из кладовых истин только те знания, которые считали крайне необходимыми для того, чтобы возвысится над себе подобными, чтобы завоевать чужие земли и обрести власть на контролируемых территориях. А крайне необходимыми были: способы получения огня, искусство перемещения предметов и тяжестей на расстояния с помощью блоков, колёс, тайна превращения руд в железо, литьевое и кузнечное ремесло, методы обработки камня и прочие, более приближённые по времени к сегодняшним дням, технологии. Но Ковчег завета содержит знания о прошлом, об ошибках, великих открытиях, которые делали древние развитые, инопланетные цивилизации в течение сотен тысяч лет. Там есть знания о законах времени, о способах путешествия в нём, о технологиях, которые созданы только сейчас, о совершенно неизвестных нам научных открытиях. В текстах содержатся подробные чертежи, схемы, инструкции к изобретениям будущего, о которых сегодня мы даже не подозреваем. В Ковчеге говорится о методах, которые позволят нам перемещаться в пространстве со скоростью в сотни раз превышающие скорость света. Там содержатся истины, на основе которых мы неизбежно создадим новую модель общественного устройства. Эти странные для восприятия, мудрые и простые правила позволят человечеству уберечь нашу планету от саморазрушения и освоить просторы Вселенной. Ковчег пророчествует, что каждая человеческая жизнь - бесценное сокровище, и пора перестать разбрасывать этот жемчуг, словно мусор. На вес золота, господа, на вес золота - каждый человек.

   В абсолютном молчании я наклонился ближе к микрофону и позвал:

   - Месье Арье Гефтер - специалист по древним текстам и языкам. - Прошу вас, Арье.

   Возле трибуны с микрофоном появился мой иудейский приятель. Он нажал несколько кнопок на своём ноутбуке и занавес, закрывающий два огромных экрана, раздвинулся.

   - Сейчас я покажу вам древние тексты, содержащиеся в Ковчеге Завета. Месье, не трудитесь делать копии рукописей. Все ваши электронные устройства блокированы нашей системой безопасности. Элементы питания в ваших фото и видеокамерах выведены из строя. Осторожно, господа. Берегите брюки и пиджаки. Ваши аккумуляторы уже потекли. И, кстати, забыл предупредить, на все технологии, формулы, схемы и методы производств, которые упомянуты в Ковчеге, мистером Дугласом уже получены патенты.

   На экране появилось изображение Миноры, а затем с большой скоростью вниз побежали символы, цифры, формулы, схемы, чертежи. На втором экране шёл перевод текста на английском языке. Время от времени Арье останавливал запись и делал пояснения.

 

                                              ***

 

   К вечеру мыльный пузырь, который назывался фондовым рынком, лопнул. Виртуальные миллиардеры стали нищими. Акции всех без исключения компаний не стоили бумаги, на которых они были напечатаны. Основные мировые валюты обесценились. Экономики развитых стран вошли в пике и приближались к состоянию кризиса, который аналитики уже сравнивали с эпохой Великой депрессии тридцатых годов прошлого столетия. Через неделю в городах Америки появилась Национальная гвардия, но, как, ни странно, на улицах царил идеальный порядок. С экранов телевизоров и со страниц газет не сходили тексты моей новой декларации прав человека. А ещё через два дня инвесторы, сохранившие хоть какие-то активы и здравый смысл, вкладывали эти ценности в новые фонды развития, основанные мной. Спустя два месяца мировое производство, ориентированное на выпуск всякого, уже никому ненужного мусора, ещё скрипело всеми своими пружинами, но те мои родственники драконы, которые могли принимать человеческий облик, уже возглавляли советы директоров новых крупных транснациональных корпораций. Организация Объединённых наций почти абсолютным большинством голосов приняло мою Декларацию и новые условия миропорядка. Против принятия этих документов выступил представитель США, но и он, спрятав свою уязвлённую гордость в сухой кулачок, предложил кандидатуру Зена Дугласа на звание лауреата Нобелевской премии мира, а также просил присудить мне ещё одну премию за выдающиеся заслуги в области экономики и некоторых прикладных науках. В чистоту намерений американца верилось с трудом. Думаю, накануне он имел консультации с Белым домом. Да, мировое правительство было создано, но без участия американцев и возглавлялось достойными людьми, чья деятельность подчинялась строгим законам и правилам, которые контролировали драконы. Вот только мне вся эта суета была по барабану. Принимать награды - не в моём характере. Да, к тому же, ещё от комитета имени господина, придумавшего динамит и сколотившего огромное состояние на рынке вооружений. Я не стал шить себе фрак и не поехал в Стокгольм, чтобы оценить грандиозный банкет лауреатов и приглашённых знатных гостей, большинству из которых в ближайшее время грозило финансовое и политическое банкротство. Я не имел абсолютно никакого желания сесть за "стол Нобеля", чтобы отведать изысканные блюда поваров "Погребка ратуши", не увидел скатертей и салфеток с вышитыми портретами основателя фонда, не взял в руки ни одного из шести тысяч семисот пятидесяти хрустальных трёхцветных фужеров, украшенных позолотой. Я не оценил по достоинству сервиз, заказанный за 1,6 миллиона долларов к девяностолетию Нобелевских премий ещё в 1991 году. Мне было наплевать даже на знаменитый нобелевский десерт, который подают в конце банкета, тщательно храня в секрете сорт мороженого до самой последней минуты (а, ведь, мороженное – моё любимое блюдо, особенно тогда, когда на меня нападает изжога и, я выдыхаю из пасти огонь). Хотя в принципе мне ужасно хотелось познакомиться с норвежскими и шведскими королями*¹, полакомиться гигантскими лобстерами, до которых я был большой охотник, подержать за талии жён монархов во время танцев, послушать глупые тосты в честь Альфреда Нобеля и себя самого, хвостатого и когтистого. Вместо всей этой свистопляски 10 декабря я сидел в аэропорту "Орли" за столиком полупустого бара и слушал бессвязные спичи своего сына. Нужный нам самолёт вылетал через час, и мы с Эвой решили выпить кофе.

   Чей-то знакомый скрипучий голос заставил меня обернуться. Окружённый толпой, в рваной грязной рясе рядом с заведением стоял бывший генерал ордена иезуитов и нудно вещал во всё горло:

   - Мы - творение Матрицы, мыльные пузыри, надувающиеся от сознания собственной исключительности и уникальности. Каждый из нас - пуп Земли, центр виртуального мироздания, придуманного временем для собственной забавы, которое скучало наедине со своим отражением в зеркале бесконечного искусственного пространства Вселенной. Мы - симуляция жизни, короткого мгновения вспышки света, который сам является иллюзией, порождённой абсолютной темнотой небытия. Каждый из нас - короткая цепочка химических реакций, созданная хаосом и приведённая в систему законом малых чисел для единственной цели - создания органических микросхем, которые займут  предназначенное им место в огромном разуме Пустоты.

   - У него, что - съехала крыша? - улыбаясь, спросила Эва.

   - Кто бы сомневался? Только у драконов крепкая голова, - ответил я, погладив своего малыша по кудрявым волосам.

   Уже через день я сидел в кругу абсолютно голых, чернокожих, будто отполированных до зеркального блеска людей племени Нуба*² и прикручивал железный наконечник к длинному свежевыструганному древку. Мои лапы с коротко стрижеными когтями ("Чтобы не дай Бог, - так сказала моя жена, - не поцарапать ребёнка") аккуратно переплетали тонкой прочной верёвкой стальной хвостовик наконечника.

   С крыльца просторного бунгало, окна которого пронизывало солнце Африки, за мной наблюдала Эва. Дом окружали соломенные крыши остроконечных хижин, рядом с ними дети катали на самодельной тележке моего смеющегося сына.

   Сверкая на моих чёрных почитателей лукавым, малиновым огнём глаз, я рассказывал им притчу:

   - Одному буддийскому монаху... это - по-вашему - шаман... настоятель монастыря, назовём его, чтобы вы поняли, вождём, велел изобразить дракона для украшения храма. "Как же я смогу это сделать, если я никогда не видел драконов?" - спросил монах, но наказ есть наказ и он взялся за рисунок. Только вместо того, чтобы рисовать, все время повторял: "Что же мне делать? Как же я смогу нарисовать дракона, не видя его?" И вот через несколько дней на окно его комнаты сел Дракон и сказал: "Вот он я, рисуй". Но бедный монах так испугался, что упал в обморок, а когда очнулся, дракона уже не было и, как он выглядел, монах тоже не запомнил. Так он и не смог выполнить наказ настоятеля. Поэтому скажу вам: - Если мы не видим чего-то сердцем, то даже если встретим это в жизни, не сможем увидеть и узнать.

   Закончив рассказ, я вручил Копьё судьбы вождю племени и сказал:

   - В знак нашей дружбы.

   А, потом, подумал:

   "Может, этим детям природы наконечник принесёт удачу и славу великих сказочников".

   Освободив руки, я схватил в охапку завизжавшую Эву, выпустил крылья и взлетел в небо, с удовольствием слыша восторженные крики своего сына и радостные вопли новых владельцев копья.

 

*¹  Норвежского и шведского королей вместе с жёнами по традиции приглашают на церемонии вручения Нобелевской премии.

*²Племя едва насчитывает 10 тысяч человек, но это отдельная лингвистическая общность, совершенно отрезанная от внешнего мира и защищенная от влияния цивилизации.

"Это были самые счастливые люди, которых я когда-либо встречала. Их смех невольно располагал к ним, и они смеялись беспрестанно. Они были добры, у них не было дурных мыслей, и они не знали ни краж, ни убийств. Они жили в абсолютной гармонии с природой. Я называю их "людьми с другой планеты". Они приняли меня в свою среду и любили меня так же сильно, как я любила их. Я выучила их язык, и то время, которое я провела с ними, - самые счастливые дни в моей жизни".

                                                     Лена Рифеншталь

  

 

  

   

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/