Д Е С Я Т Ь Ц И Н И Ч Н Ы Х Э С С Е(ПОПУЛЯРНОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ)Христо МИРСКИЙ, София, Болгария, 2000— — — — — СОДЕРЖАНИЕПредисловие О сотворении и сотворённом О женщине и мужчине О человечестве Об интеллекте О религии О демократии О насилии О справедливости О популяции О будущем Приложение: Конституция Циникландии — — — — — ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯО ДЕМОКРАТИИI. Великое и неразумное Демократия самое значительное постижение человечества в социальной области, потому что она противоречит здравому смыслу! Не смотря на парадоксальность подобного утверждения оно верное, так как она, действительно, что-то, до чего не додумался бы один нормальный, т.е. средний, человек в своих рассуждениях. Весь человеческий опыт в прошедших веках, а и в наши дни, показывает, что демократичный выбор и не применяется нигде, где нужно выполнять какую-то работу, к примеру в: армии, полиции, просвещении, здравоохранении, производственной сфере, и прочее. Немыслимо представить себе армию, в которой бы новобранцы выбирали свой командир из своей среды; или чтобы врачей назначали медицинские сёстры и санитары (а то и пациенты); или чтобы учителей выбирали ученики (и из своей среды); или чтобы в какой-то фирме собрали всех общих работников, шоферов, уборщиц, и других, и попросили бы их выбрать директора, или начальника отдела, не интересуясь его образованием. (И давайте не путать это с демократизацией управления в ряде случаев в наши дни, которая только некоторой вспомогательный элемент, а не основной принцип, и как таковой наверное существовал и во времена фараонов.) Имеются очевидные соображения почему это не делается, так как в каждой деятельности требуется определённого профессионализма, который устанавливается на базе образовательных критериев и/или жизненного опыта, и оценивается людьми с бòльшим объёмом знаний в данной области, а не снизу, простолюдинами, и это единственный способ сделать правильный выбор, т.е. сверху вниз, не наоборот, что значит, что демократичный выбор, с точки зрения разума, является чистой перверсией или извращённостью! Выражаясь более точно, демократичный выбор предполагает что: люди, которые не понимают, выбирают людей, которых они не знают, при этом не требуя с них никаких документов для профессионального ценза! Поясним это подробнее. Массы не понимают ничего из области управления, которая далеко не такая элементарная, как они думают (если мы имеем в виду реальное управление, а не его парадная сторона), но как раз поэтому они и думают, что знают всё — потому что чем более ограниченные чьи-то знания в данной области, тем более самонадеянный он в своих оценках. Это престарая истина датирующая хотя бы со времён Пифагора, который объяснял своим ученикам почему он, который знает так много, думает, что знает мало, в то время как они, потому что ничего не знают думают, что знают всё, прибегая к помощи начерченных на песке кружочков, где его круг был самым большим, а ихние — малюсенькие кружочки, и всё вне этих кругов было неизвестным, которое и не ограничено снаружи; и поскольку у большего круга больший контакт с неизвестным, то потому он и легче понимал своё незнание, а они не сознавали своего. По этому поводу у русских существует поговорка: "Чем ỳже лоб, тем шире самомнение!". По этой причине люди чаще всего спорят: или о спорте, или о политике, или о женщинах (мужчинах), потому что эти одни из самых трудных вопросов, в которых и не может быть однозначного решения, но эти споры только пустое "трепание языками", потому что ни массы могут их разрешить, ни кто-то их послушает если они скажут что-то разумное (так как люди не интересуются разумными доводами а тем, что им нравится!). Но этот феномен вполне оправдан с точки зрения жизни, потому что человек всегда хочет быть чем-то мотивированным в своих поступках, и если у него нет достаточно знаний, то он должен иметь хотя бы высокое самочувствие, которое бы компенсировало недостаток его знаний, а то иначе хотя бы 95% людей страдали бы комплексом неполноценности, в чём не было бы ничего хорошего. Поэтому дети всё думают, что знают всё, в то время как с возрастом их самочувствие мало-помалу спадает (ибо их знания возрастают), пока они не постареют настолько, что, с тем чтобы могли вести спокойную жизнь (так как их знания и способности всё больше уменьшаются), не вынуждены снова думать, что знают всё, а теперешняя молодёжь просто глупая (и для них, разумеется, каждый моложе, скажем, 50 лет ещё "молокосос"). Так что большинство людей не разбираются в политике, не смотря на их бойкие утверждения, но они не знают и политиков, которых выбирают. Знать кого-то означает, что можешь предсказать его (её) поведение в любой ситуации, знаешь, как сказать, алгоритм по которому он функционирует. Люди живут, как говорится, бок о бок десяток лет и через время опять оказывается что они не знали себя хорошо и переоценивали или недооценивали себя взаимно, и невозможно знать хорошо одного политика, которого они видели пару раз по телевизору, услышали что-то о нём по другим СМИ, но это были всё некоторые его позы (ибо политик это артист, который играет перед всем народом), а не его сущность, на базе которой они могли бы делать справедливые умозаключения. Народ может знать машину известного политика (или футбольной звезды), может дискутировать плюсы и минусы его любовницы (или любовника), меню за его столом или костюмы, которые он (соответственно, она) несёт, знать где учатся его дети, и прочее, но это всё вещи, которые имеют слабую связь с его политическими качествами, тем более если политик ещё восходящий на политической арене. Избиратели не имеют, и никогда не будут иметь, возможность для личных контактов и непринуждённых разговоров с ним (за рюмкой, как говорится), хотя бы потому что он представляет много тысяч людей, с которыми нет физической возможности лично знаться; ни они были когда-то его коллегами по работе чтобы знать его в профессиональном отношении. Было бы хорошо, ежели избиратели требовали хотя бы какого-то документа для оконченного политического (или политологического) образования, как требуется для любой профессии; чтобы могли знать какой-то его объективный коэффициент интеллигентности, или хотя бы подвергали его каким-то тестом или экзаменом, по результатам которого принимали бы решение; или имели бы некоторый способ для проверки его принципиальности и неподкупности, чтобы убедиться, что он не есть только жаждущий власти индивид, который ставит всё остальное на задний план и пробивается вперёд в интересе единственно своей политической карьеры; имели бы в своём распоряжении его психические тесты и заключения врачебных комиссий, что он психически нормальный. Если не больше, то имелись бы хотя бы возрастные ограничения, как какой-то верный для общей совокупности способ для проверки его жизненного опыта. Но всё это противоречить основному демократичному принципу, что каждый может участвовать в управлении, без каких бы то ни было документов — ибо они могут не отвечать действительности и быть сфабрикованными некоторыми политическими силами. Таким образом приходим к абсурду названным демократичным выбором, при котором всё сводится к возможности лидера манипулировать масс, путём финансов, своим внешним видом, разговорами, и прочее, рекламируясь перед ними так, как рекламируется какая-то бритва, или легковая машина, или проститутка, к примеру. Кто успеет лучше заблудить народ, что он самый лучший, он и выигрывает борьбу, где заблуждение очевидное, потому что ни народ может оценить его снизу, не зная естества его работы, ни может знать хорошо лидера, без личных и профессиональных контактов, ни может опираться на готовые результаты совершённых другими оценок о его качеств. Это чистой воды обман и враньё и явно неразумный способ выбора. II. Нулевое решение Ну хорошо, но как тогда возможно чтобы такой неразумный способ выбора, который не применяется нигде, где нужно выполнять работу, в состоянии работать, потому что демократия существует уже 25 веков и особенно в последних нескольких из них она наиболее массово распространённая в цивилизованном мире форма общественного управления? Как может получиться так, что люди, выбранные некомпетентным способом, который не должен работать, сами они могут успешно выполнять свою работу? Как раз в этом вопрос, на который мы хотим теперь ответить, а, как давно было замечено, вопрос чаще всего не в том "каков ответ", а "каков вопрос", т.е. при правильно поставленном вопросе в ряде случаев легко найти и его ответ. Иными словами, мы имеем одну неправильную и неэффективную процедуру выбора, при которой выбираются люди не сообразно с их способностями для данной работы, но не смотря на это наша процедура работает, а это возможно только когда: или сами люди не выполняют (особо трудную) работу; или каждый из альтернативных кандидатов мог бы выполнять ту же работу; или какая-та комбинация из этих двух вариантов! Это, разумеется, так, потому что политики выполняют в основном стратегические и представительные функции, они говорят что нужно сделать (к примеру: сделай, жена, суп с фрикадельками, а ты знаешь как, или если не знаешь, то посмотри в поваренной книге), дают генеральные указания (хотя они выполняют и некоторые тактические задачи, при которых чаще всего и делают ошибки), подписывают документы (вещь, которую каждый пошедший в школу тоже может делать), но саму работу выполняют команды квалифицированных специалистов. Политики, бесспорно, несут ответственность (только что часто перебрасывают её с одного на другого, и никто не удерживает им с зарплаты когда ошибутся), и за эти риски они получают преимущественно славу, которая (хотя бы для них) стоит больше денег, но почти каждый политик из других партий мог бы выполнять ту же самую работу (а он её и выполняет, когда приходит его очередь). Так что демократичный выбор, в сущности, даёт только одно тривиальное и неинтересное решение! В математике существует термин "нулевое решение", для решения гомогенной линейной системы уравнений. Это ряд равенств, в которых с левой стороны стоят выражения как: "что-то" помноженное на x, плюс "что-то другое" помноженное на y, плюс и т.д., пока кончится число неизвестных, а с правой стороны равенств всегда стоят нули; если уравнений столько, сколько и букв для неизвестных то всегда существует решение: x=y=...=0, потому что, какие бы ни были эти "что-то" (коэффициенты перед неизвестными) в уравнениях, когда их помножим на ноль и соберём, нельзя не получить опять ноль с левой стороны, что равно нулю с правой стороны! Нулевое решение, разумеется, тоже решение, но оно не интересное и не требует никаких усилий чтобы его найти, но таково и демократичное решение — всегда можно выбрать кого-то этим способом, если он будет делать только то, что любой другой из его конкурентов тоже может сделать, а ещё лучше, если он не делает ничего существенного, но это не разумное или рациональное решение, и существует множество других решений, которые были бы лучше! Как раз факт, однако, что это решение противоречит здравому смыслу, делает его гениальным достижением мысли в социальной области, потому что это не вещь, о которой каждый мог бы догадаться или использовать, ввиду его тривиальности. Но, не смотря на свою тривиальность, у этого решения имеется одна очень важная психологическая характеристика, а именно, что оно оказывается очень убедительным для народа, независимо от его нелогичности (потому что люди не такие, чтобы обращали внимание прежде всего на логику). Демократичное решение убедительно, потому что людей спрашивают о чём-то и ожидают услышать их мнение (независимо, что оно не имеет существенного значения!), и если потом что-то не идёт как надо (как чаше всего и получается) им отвечают: "Но ведь вы же выбирали ваших управляющих?". Одним словом, думайте кого будете выбирать потому что только вы ответствены за это. Может ли существовать лучший способ "заткнуть кому-то рот" от того сказать, что он сам хотел то, что случилось? А всякие объяснения как то, что никто не хочет беззакония, или высокой преступности, или низкого уровня жизни (чтобы даже есть не на что было бы), и прочее, всё вещи, которые всегда можно толковать двояко, и это только наливает воду в мельницу политиков. Выражаясь фигурально, гениальность демократии в том, что она наилучшая из известных до сих пор "сосок" для народного рта, потому что: и создаёт иллюзию сытости (ведь нас спрашивали), и не даёт возможность ребёнку (здесь народу) плакать и жаловаться, да ещё и сохраняет грудь матери (здесь политическую систему) от ненужных столкновений с "плебсом"! Это точно по формуле: "и волк сытый, и ягнёнок целый"! Потому не зря в своё время в Древней Греции нужно было вмешаться одному тирану (тогдашний титул владетеля), Пизистрату, чтобы заставить людей воспринять это чудо чудес названным демократией, о котором они не хотели и слышать, потому что как бы и ограниченными ни были люди в то время (как и теперь, между впрочем) они не думали серьёзно, что вместо какого-то владетеля или царя, который всю свою жизнь готовился царствовать, мог бы "выпятиться" кто-то из них и командовать ими, и опасались, наверное, что это одна из очередных уловок управляющих (и не оказались далеко от правды, разумеется). Но неужели это хитрость не была гениальной?! III. Условные преимущества Лучше позже, чем никогда, и поэтому уже время дать некоторую дефиницию понятия демократии, как такая форма общественного управления, при которой народ (или субъект управления) имеет возможность для разумного влияния на управляющего им тела, включая выбор и замену этого тела. Оно, разумеется, никакая устойчивая система не может существовать без обратной связи, и это было интуитивно ясным далеко до того как об обратной связи стали говорить в автоматике и кибернетике, но здесь обратная связь оказывается наиболее важной, и само управляющее тело играет в какой-то мере подчинённую роль субъекту управления. Мы, однако, должны подчеркнуть, что в вопросе о том что разумно для народа, чаще всего, и сам народ не разбирается (ибо если он разбирался в этом, то зачем ему управление?). Народ по своим поступкам похож на неразумного ребёнка, который только и хочет играть да набивать в себя что-то сладкое (ну, немного секса для народа, время от времени, тоже не навредил бы), и также как некоторый ребёнок счёл бы разумным, скажем, слопать целую коробку конфет сразу, так как ребёнок (как и народ) с трудом соображает что хорошо для него на один более длительный период времени. Поэтому лучше принять, что разумность влияния определяется с учётом близкого и более далёкого обозримого будущего народа, которая разумность может и не быть ясной народу в целокупности, но должна быть ясной его лидерам. Здесь, между впрочем, видно, что если народ не знает что хорошо для него и что нет, а он выбирает своих управляющих, то и управление, в свою очередь, не будет правильным или разумным для того же самого народа (не настолько потому что выбор решает что-то, а потому что политики настраиваются к народным желаниям ещё до выбора). Но это неизбежное противоречие в демократичной системе управления, и оно никогда не может быть решено окончательно, а можем только динамично приближаться к какому-то более или менее правильному пониманию народных интересов! Не смотря на то, что демократия противоречит здравому смыслу и является одним нулевым решением управленческого вопроса, у неё одно безусловное преимущество, о котором упомянули, а именно то, что она самая лучшая затычка народных ртов. Кроме того у неё имеются и некоторые условные преимущества, которые происходят из возможности для споров и выслушивания противных мнений при принятии решений. Эти преимущества очень относительные и легко переходят в недостатки, если не работается внимательно, но они могут в ряде случаев быть преимуществами и мы обязаны упомянуть их. 1. Начнём возможностью принятия относительно разумных решений с точки зрения генеральной совокупности, т.е. народа, а не только некоторых его прослоек. Споры могут быть (и бывают) большой помехой когда не ведут к принятую решений а только к "переливанию из пустого в порожнего", как говорится, но в спорах рождается истина, потому что наш мир неизбежно противоречив и правильное решение это только узкая область умелого балансирования между противоречивыми тенденциями! А такое балансирование невозможно без выслушивания противных взглядов и без их реального представления перед управляющим телом. Вместо того чтобы противоречия протекали скрытно и подавленно, при демократии они выявляются явным образом, что предоставляет возможности для их разрешения. Нет никакой гарантии, разумеется, что споры не будут эскалировать и не создадут превратное представление о настоящем положении вещей, что могло бы быть замечено при некотором разумном управляющем теле, но кто может гарантировать нам, что управляющее тело разумное и будет оставаться таким? Так как такой гарантии нет то демократия ставит на неразумность управляющего тела, борясь с ней одним разумным способом, но это означает, что и демократичное управляющее тело тоже предполагается неразумным! Будет ли такое решение действительно разумным или нет, зависит от конкретной демократичной формы и от избежания некоторых из недостатков реальной демократии, на которых остановимся в следующем разделе. При этом управлении ставится не только на неразумность и коррумпированность, до которой любое управляющее тело часто доходит, ибо давно известно, что власть портит человека (искривляя его обратную связь с обществом), но и на презумпцию отсутствия наилучшего политика и наилучшей партии, а это очень разумная постановка вещей! Это не значит, что услышите некоторого демократичного политика утверждать, что наилучшей партии нет, но это из за манипулятивного характера слов политиков, а истина такова как мы её изложили — потому что если наилучшая партия (или политик), даже для момента, могли существовать, то всем остальным партиям /политикам нечего делать в управлении, и, следовательно, многопартийная система становится лишней и приходим как раз к постановке тоталитаризма, которая нам хорошо знакома. Чтобы не приходили к таким крайностям полезно всегда помнить, что при демократии: самого лучшего лидера или партии нету, вся власть может быть коррумпированной и неразумной, любой управляющий легко заменим, никто не может отстаивать всю истину, а только некоторую её часть (само слово "партия" идёт от латинского part, что значит "часть" или "сторона"), и все политики пристрастные, причём как раз в этом и состоит разумность такого управления — включить неразумность в себя! 2. Демократия поддерживает развитие общества, давая ему возможность обновляться не изменяясь, т.е. эволюционировать на месте, потому что она гибкая или адаптивная форма управления! Поскольку любая система управления ставит себе целью сохранить статус-кво в государстве, то одна система может изменяться только если содержит противоречие (ведущее к перемене) в себе, иначе она может разрушиться, но не и измениться. Так произошло с тоталитарными системами, которые были очень хорошие и эффективные системы, но возможность для перемены была им довольно чужой; они попытались измениться, инициировали перемену, и после этого распались. Такой опасности для демократии нет, потому что она является неэффективной системой без конкретной цели в моменте, и нет воздействия которое могло бы её разрушить, кроме её неэффективности (как это и происходило много раз в Древней Греции, где чередовались периоды тирании с периодами демократии, и наоборот)! Так что у монеты две стороны, как говорится, и демократия может быть удачной формой общественного управления, когда отсутствует конкретная, мобилизующая всего народа, цель (скажем, военная опасность). У нас переход к демократии начался как раз когда мы не имели конкретной цели, т.е. военная угроза (которую управляющие упрямо поддерживали как реальную опасность, с тем чтобы оправдать чем-то необходимость в какой-то форме диктатуры) давно побледнела, и тоталитарное управление уже начало было буксовать в своей бессмысленной эффективности; но потом, в ходе перехода, когда уже приняли неэффективное и бесцельное демократичное управление, оказалось, что появилась вполне реальная цель выживания и сохранения нашей нации, которая со своей стороны требует чего-то более эффективного традиционной демократии, и поэтому наш переход опять стал буксовать! Возможность для перемены при демократичной модели иллюстрируется лучше всего с помощью примера качелей — такие качели, которые представляют собой балку опирающуюся в середине на каком-то возвышении, и двое человек (здесь партии) усевшихся с обеих концов, где в середине может стоять ещё кто-то (названным здесь "центром"). Когда одна из сторон пропадёт вниз она "застревает в грязь", фигурально выражаясь, и задерживается там на некоторое время, но потом постепенно начинает "чиститься от грязи" и бросать её в другую сторону, в результате чего последняя в свою очередь тоже "пачкается", становится тяжелее и начинает пропадать вниз, поднимая при этом вверх предыдущую павшую сторону. Этому процессу помогают как с центра, так и со стороны публики (народа), которая, когда ей надоест освистывать упавшего, начинает "забрасывать тухлыми яйцами" и того, кто сверху, так как там он является более уязвимым, а и атмосферные условия (политические ветры) наверху сильнее, так что нет опасности что качели останутся в застое долгое время. Таким образом демократия представляет в социальной сфере один работающий perpetuum mobile (вечный двигатель), вещь которая невозможна в механичных системах! И обратите внимание, что тот, который поднимается наверх, не делает этого ввиду своих заслуг, а лишь потому, что другая сторона пропала вниз, т.е. ведущая партия становится таковой не потому, что она чем-то лучше других, а потому что другие чем-то хуже неё! Наличие множества партий не меняет вещи так как борьба обычно протекает между первыми двумя-тремя (а если это не так, то сформируются соответствующие коалиции). Вообще, до сих пор все плюсы демократии оказываются потенциальными минусами, а следующий пункт только способ для компромисса демократии с диктатурой, так что ещё меньше может быть назван её чистым преимуществом, на что делать — это демократия! 3. Последняя хорошая вещь у демократии, на которой остановимся, это возможность для добавления чужих элементов в неё! Такие недемократичные или неавторизованные элементы являются, к примеру: Президентская инстанция, которая своего рода возможная диктатура (при объявлении военного положения), или наличие твёрдой руки, которая может применять право вето, даже и распускать Парламент (в некоторых странах); двухкамерные Парламенты, где различные Камеры функционируют на разных принципах, но самая демократичная, как правило, играет подчинённую роль (с рядами национальными особенностями); сочетание демократии с монархическим управлением, где монарх символизирует единоличную (хотя и сегодня сильно ограниченную) власть; допустимость, но и необходимость, какого-то морализирующего общества аппарата как официальная церковь; невозможность для существования демократии без какого-то, как внутреннего, так и внешнего репрессивного или милитаризированного аппарата (полиция и армия); возможность для внепарламентарного контроля верховного органа в стране (даже можно утверждать, что наибольший успех демократия отмечает тогда, когда вмешиваются, не официальные и оплаченные её органы, а какие-то внепарламентарные народные содружества), и прочее. Это всё возможности для улучшения, но и признание несовершенства, демократии! IV. Реальные демократии Теперь уже пора начать делать разницу между идеальной и реальной демократией. Идеальная демократия та, которая, каким-то способом, даёт возможность народу выбирать такое управляющее тело, которое будет "играть по его дудочке", как говорится. Даже в идеале мы не можем требовать, чтобы это управление было самым лучшим для народа, а быть самым лучшим сообразно некоторому усреднённому народному мнению. Кроме того даже в идеале не обязательно спрашивать народ обо всём (даже если это возможно), так как есть вопросы, по которым народ может только запутать вещи, если делается усреднение по числу людей, а не сообразно некоторым другим критериям (к примеру, вряд ли найдётся народ, который, если его спросят сколько должен стоит хлеб, или сыр, мясо, водка, сигареты, и прочее, не выбрал бы самые низкие из предложенных ему цен, потому что это товары, которые потребляются основной частью населения, но в то же время ясно, что такое решение было бы неправильным, потому что при одном свободном производстве низкие продажные цены были бы самым точным средством для исчезновения этих товаров с рынка). Иными словами, даже в идеальном случае нельзя искать совсем идеализированного решения, ибо оно не будет выполнять свои функции, а находится ли данное решение близко или нет к идеалу можно оценивать в каждом конкретном случае согласно некоторым очевидным, но и спорным, критериям. Реальная демократия, в свою очередь, любая из реализованных в мире демократичных форм, со всеми ихними недостатками, важнейшие из которых следующие ниже. 1. Первый основной минус идёт от нулевого демократичного решения, при котором на руководящие посты выбираются люди непрофессионалисты, без нужного образовательного ценза, без проверки их психических показателей и моральных качеств. Очень легко можно было бы требовать некоторого документа для психического состояния кандидата, а также и некоторого диплома для оконченного политического колледжа или высшего образования — реализация этих критериев скорее вопрос желания, нежели возможностей. К сожалению всё ещё считается (и то не только у нас), что наилучшее образование для политика юридическое, в то время как оно не имеет практически ничего общего с менеджментом, или работой с массами (public relations, как сейчас называется), где даже некоторое образование в сфере рекламы было бы предпочтительнее вместо права, потому что то, чем политик должен владеть, это умение убеждать (или манипулировать, выражаясь точнее) масс, что то, что он утверждает, в их же интересе, т.е. мобилизовать масс для некоторых общих действий, в целесообразности которых они сомневаются. Кроме того один политик должен иметь удовлетворительные познания по истории (античной и современной), по риторике, по экономике, по военному делу, или некоторое техническое образование (ибо оно развивает логическое мышление), и прочее. Если при проверке профессиональных качеств политика и имеются некоторые (преодолимые) трудности, то нет никаких помех для применения какого-то элементарного контроля о наличии жизненного опыта, потому что то, что политик должен хорошо знать (насколько это возможно), это жизнь, а познания о ней накапливаются только со временем и работой, т.е. нет ничего проще требования для возрасти и трудового стажа в сфере управления или политики. К примеру, можно требовать хотя бы пять лет стажа на управленческих постах для того, чтобы выставить свою кандидатуру для политической работы на местном уровне, хотя бы ещё пять на прежнем уровне — для областных кандидатов, хотя бы ещё пять на этом уровне — для национального уровня, и ещё пять, если речь идёт о наивысших должностях как: Президент, Министр Председатель, Главный Прокурор (или Начальник Генерального Штаба армии, или Президент Академии наук, или Святого Синода, и другие подобные, где за этим, кажется, и следят). Также совершенно элементарно требовать достижения возрасти хотя бы в 35 лет для самых низших политических постов, хотя бы 40 — для уровня области, хотя бы 45 — для национального уровня (т.е. в Парламенте), и хотя бы 50 лет для самых высших постов. Если и имеется что-то, из за чего человек страдает больше всего в своей жизни, то это ошибки молодости, и то же самое справедливо и в общественном управлении! Управление не как спорт, или наука, или рождение детей, к примеру, где чем моложе человек, тем лучше, а как раз наоборот, потому что то, что нужно политику и менеджеру, это опыт и умеренность в жизни, иначе получаются какие только нет, мягко выражаясь, заскоки. Одна основная отличительная особенность всех диктаторов это их молодость и дикое желание для изъявления, и положение было бы далеко не таким если эти посты занимали люди повзрослее — сравните возраст на котором Наполеон, или Гитлер, или Муссолини, или Ленин, или Сталин, а почему бы нет и Чингиз Хан, или Ксеркс, или Александр Македонский, и прочее, приходят к власти, и вы установите, что вряд ли кто-то из них сделал это в возрасте выше 40 лет. А если эти люди не пришли бы к власти из за ограничений в законах (а нельзя забывать, что как Гитлер, так и Ленин, хотя бы, пришли к власти путём вполне демократичного выбора, а во время Наполеона существовал закон, согласно которому Первый Консул не мог быть моложе 40 лет, но Наполеон успевает как-то обойти его с помощью политических махинаций), то неужели пролитая в истории кровь не была бы хотя бы вдвое меньше? 2. Следующий момент, которым до сих пор не занимались, это неправильный метод выбора Парламента, не как представительная выборка народа, а как выборка политических партий, что является довольно опосредствованным методом изъявления народной воли, и находится далеко от первоисточника — Ареопага Древних Афин, где выбирались по 10 человек из 50 родов, называемых "демами", путём жребия или некоторого голосования в демах. В этом смысле теперешняя демократия (во всём цивилизованном западном мире) хуже той 25 веков раньше! Парламент должен быть представительной выборкой всего народа, если хотим чтобы он каким-то образом выражал волю именно народа! Представительная выборка это статистический термин и он означает, что если среди всех избирателей, те в возрасте с 50 до 60 лет, к примеру, составляют 15%, то столько же (или очень близко к этому) должно быть таких людей и в Парламенте; если людей с высшим и выше высшего образования среди избирателей у нас, скажем, 12%, то столько же должно быть их и в Парламенте; если избирателей с ромским этническим происхождением (т.е., цыгане, но теперь они стыдятся этим названием) у нас 20%, то столько же должно быть их и в самом высшем демократичном органе власти; и так далее. Это не обеспечено, ни у нас, ни в некоторой другой демократичной стране, ни теперь, ни веками раньше, но что важнее — никакой Парламент и не думает делать так в близком будущем, потому что это был бы сильный удар как раз в сердце партийной системы! На вопросе о партиях мы остановимся в следующем пункте, но пусть отметим здесь, что ежели что-то можно сделать для того, чтобы обеспечить представительность в Парламенте всего народа, то это может произойти только по требованию народа, а не политиков! Проведение такой демократичной реформы тоже не представляет проблемы — с помощью случайного много-параметрического выбора, или просто путём случайного выбора, из компьютерной базы данных всех избирателей. Более того, это вообще не является какой-то революционной или утопичной идеей, так как в судебной системе хотя бы в США (насколько это известно автору), при выборе судебных заседателей для каждого судебного процесса (или хотя бы для тех с уголовным характером) положение аналогичное, а роль судебных заседателей и Народных Представителей, по существу, одна и та же — они должны представлять народ по вопросу о том, что хорошо и что плохо по его мнению, ибо ещё со времён Платона было ясно, что это довольно коварное и изменчивое понятие, которого не уложить в узкие формальные рамки. Разница только, что в судопроизводстве народные избранники произносятся о вине конкретного человека, в то время как в Парламенте они оценивают пригодность данного законопроекта, т.е. одной более абстрактной материи, но естество работы такое же! Это не значит, что при такой системе не будет ошибок, потому что народ очень часто заблуждается, как уже упомянули, в особенности если ищется какое-то единомыслие (как это при делах об убийстве в США), но это настоящая демократия, а остальное лишь "бросание пыли в глаза" народа со стороны политиков, чтобы оправдать своё существование и привилегии власти! Для понимания возможности таких изменений нужно сделать некоторые пояснения, или точнее поделить законодательную деятельность Парламента на: стратегическую, в случае связанную с затребованием и утверждением законов, с одной стороны, и тактическую, или связанную с созданием законов, т.е. с управлением с их помощью. Это не новый элемент в других областях и применяется во всех достаточно больших фирмах, где стратегический орган как-то сокрыт или отодвинут от самого управления — это те которые держат деньги в фирме (или ещё женщина в семьи — см. эссе "О женщине и мужчине") —, а тактический орган это Управляющий (Исполнительный) Совет фирмы. При демократичных органах управления, конечно, Правительство и местные Советы это тактические органы, но и при создании законов вещи тоже должны быть поделены, где Парламент должен заниматься только утверждением законов и тогда он может (а и должен) состоять из непрофессионалистов и несвязанных с какой бы то ни было стороной (т.е. партией) лиц. Тактическая деятельность, или создание конкретных законов, сообразно директивам Народного Собрания (Парламента), дело юристов и прочее специалистов из частных наук, и этим может заниматься некоторое, скажем, Судебное Собрание. Вся путаница в случае получается из за неправильной практики чтобы те, которые создают законы, сами и оценивали их, а что это неправильная практика должно быть очевидным, так как она и не применяется нигде больше кроме как при создании законов (у всяких комиссий для каких бы то ни было состязаний всегда следят за тем, чтобы члены жури не были участниками в состязаниях, даже чтобы не были связанными никакими финансовыми или родственными связями с участниками). Прочее, вещи предельно ясные, если бы не было политиков, чтобы запутывать их из за личной заинтересованности. 3. Что касается партий, то, если исходить из Древней Греции, им вообще и не полагается быть в Парламенте, в смысле, что они могут сформироваться в Парламенте, но после его выбирания! А ещё лучше если партии выдут в какое-то отдельное Собрание, назовём его, Партийным, ибо они тоже имеют своё место в общественной жизни как консолидирующие звена для массовой манипуляции населения в его же, именно, интересе (мы уже дискутировали, что не в возможностях простолюдинов осознать правильно свои собственные интересы и кто-то умнее и с бòльшим опытом должен помочь этим людям)! В этом смысле партии приближаются в большой степени к СМИ, но последние руководятся прямо со стороны бизнеса, в то время как партии, даже если и получают некоторые финансовые инъекции от крупного бизнеса, являются организациями с идеальной целью, так что они играют просто роль национальных органов для public relations, что является необходимым для современного общества. Так уже разрешается противоречие между первому и второму пунктами этого раздела (на котором мы специально не обратили до сих пор внимания), потому что в одном требуем профессионализма от политиков, а во втором — непрофессионализма от Парламента. Если существует одно действительно народное Народное Собрание для стратегии и утверждения, одно строго юридическое Судебное Собрание для выработки законов, одно действительно профессиональное Партийное Собрание для поддерживания связей между управлением и массами, как и соответствующие тактические управленческие органы, в лице Правительства, отдельных Министерств, и местных Советов, тогда могли бы говорить о настоящей демократии в действии. Это лишь одно дополнительное разделение властей, но что такое история цивилизации, если не одно непрерывное разделение всей власти, с учётом специализации индивидов, и установление способов взаимодействия между властями (см. "О человечестве")? Не можем, однако, говорить о политиках и не затронуть их моральный облик, который сильно страдает от существующего демократичного способа выбора путём саморекламы, ибо никакой политик не может быть выбран если от сам не выдвинет свою кандидатуру на данный пост, демонстрируя при этом только своё высокое самочувствие, но не и свою скромность или другие свои моральные качества (так как с его компетентностью это, всё равно, не имеет ничего общего)! Верно, что и при любом выборе для данной должности кандидат должен каким-то образом предложить себя, но это не значит чтобы он стал трубить налево и направо в предприятии какой он хороший, и как всё "пойдёт по маслу" если выберут его, и что все остальные кандидаты никудышные хвастуны. Скромность это не присущее политику качество (из за системы выбора), а ведь когда какой-то парень выбирает себе будущую партнёршу в жизни он не идёт в публичный дом искать её там? Такое сравнение наверное не очень приятное, но оно будет навязываться до тех пор, пока плюрализм выражается в основном в ударении в свою грудь и оплёвывании политических противниках, а это наблюдается во всех демократичных структурах уже веками. Радикальное решение состоит только в принижении роли политиков и их постепенное отстранение от исполнительной и законо-утвердительной властей! Если "кусок пирога", для которого они вступают в борьбу, не такой большой и вкусный, они и не будут проявлять насколько болезненные амбиции схватить его, а будут делать своё дело по совести. Сколько бы и не говорили об их морали, она не изменится особо если не изменится обстановка, в которой они функционируют, так как политики, так или иначе, люди, со всеми человеческими слабостями, а сама политика просто игра (как покер, к примеру), и она может быть интересной для всех только при умеренно высокой "ставке", иначе превращается в средство для личного облагодетельствования, где все методы дозволены. V. Утопичные модели До сих пор мы излагали ряд недостатков современной демократии, как и некоторые реальные методы для её улучшения, в которых не было ничего утопичного, хотя утопии вовсе и не плохие вещи и у них своё место в социальной сфере, потому что их основное качество это их разумность. Точнее говоря, можем характеризовать одну идею как утопичную, тогда когда её разумность превышает уровень разумности среды, которая её оценивает! Это значит, что по истечении некоторого времени нет никаких помех для того, чтобы какая-то считавшейся утопичной идея нашла своё место в жизни, если разумность общества (дай Бог) возрастёт. В остальной части этого эссе мы предложим несколько утопичных демократичных моделей, которые улучшают некоторые из недостатков реальной демократии изложенных выше, или развивают некоторые из её преимуществ, поддерживая и необходимую зрелищность для масс. 1. Сначала остановимся на модели представительного Парламента, которая была затронута в предыдущем разделе, и которая наименее утопичная изо всех. Она предполагает: Парламент выбираемый компьютером из среды всех "подателей голосов" (этот термин теряет свой смысл в случае, так как они вообще не "подают" своего голоса); Партийное Собрание, выбираемое самими партиями в рамках квот, полученных путём голосования в уже выбранном Парламенте; Судебное Собрание, которое должно быть законодательным органом (точнее законо-составляющим органом, который, однако, не принимает самых законов) и выбирается Партийным Собранием, пропорционально партиям в нём, но это не означает, что законодатели должны обязательно быть членами какой-то партии; Правительство, которое предлагается Партийным Собранием как одна профессиональная комиссия, но утверждается Парламентом; и ещё Президент страны с представительными функциями и как инстанция для "быстрого реагирования" (в рамках закона), который тоже предлагается Партийным Собранием, но выбирается и утверждается Парламентом, который может и снять его с этого поста. При этом положении верховный орган остаётся Парламент, но он выполняет стратегические функции и ставит задачи Судебному Собранию и Партийному Собранию, утверждает законы и вмешивается разными указаниями в работе Правительства и Президента, причём может и сезировать (приостанавливать) некоторые из их решений, если это понадобится. Партийное Собрание является посредником между Парламентом, с одной стороны, и Правительством и Судебным Собранием, с другой, и поддерживает связи с массами. Судебное Собрание составляет законы, которые просматриваются Партийным Собранием и Президентом, но утверждаются Парламентом. Функции Правительства и Президентства те же как и при традиционных формах демократии. На идейном уровне всё ясно. 2. Следующую модель назовём "демократичной диктатурой", которая, независимо от шокирующего названия, является опытом для сочетания во времени преимуществ демократичной и централизованной форм управления, с надеждой избежания их недостатков! Как мы указали выше, демократия это мобильная и адаптивная, но довольно неэффективная форма управления, в то время как диктатура была и останется наиболее эффективной, но и закоснелой, формой. Это означает, что демократия имеет свои преимущества при выборе какой-то цели развития, учитывая разные мнения и выбирая возможно самое лучшее из них, но после этого сама реализация этой цели должна осуществляться в условиях единовластия и без партийных дрязг. Как раз по этим причинам в Древней Греции часто чередовались периоды демократии с такими тиранией (тогдашние диктаторы назывались Тиранами), причём ни один из этих периодов не длился долго, так как тогда демократия была довольно близкой к идеальной или чистой демократии и в ихнем Парламенте имелась одна хорошая представительность (ну, без рабов и женщин), хотя и на родовом принципе. У теперешних форм демократии имеется много чужих элементов и поэтому они задерживаются дольше, но всё таки часто случаются правительственные кризисы, назначаются служебные правительства, объявляются военные положения, да и тоталитарные системы приходят к власти, потому что, как выражаются в так называемом "шопском" диалекте в Болгарии, "Оно что нужно, оно само себя требует"! Смысл такого чередования в том, что когда что-то близкое к одной крайности нас не устраивает, ибо истина по середине, оказывается нужным заехать на другую крайность, но и она тоже чем-то плоха, и тогда опять происходит возвращение к первой, и так далее, до бесконечности, или пока не найдётся лучшего компромисса между обеими положениями. Да, но люди очень редко успевают найти компромиссный вариант, и тогда получается так, что они находят его во времени, и смотря издалека это трепетание усредняется как раз где нужно! Наше предложение теперь, вместо того чтобы ожидать эти хаотичные колебания между крайностями, просто планировать их, включая их в одну систему способную работать в оба режима. Период демократии длится, скажем, три года (но можно и четыре), и в его время существуют все традиционные демократичные инстанции, причём нет проблем сочетать этот вариант и с вышеуказанным (со случайно выбираемым представительным Парламентом, с отдельным Партийным Собранием, и прочее). В течение этого периода дискутируется оживлённо и намечается некоторая стратегическая цель для следующего периода диктатуры, длящегося пять лет (или опять четыре, чтобы было равенство), где в конце периода выбирается и соответствующий Диктатор. Нет проблем чтобы этого Диктатора называли и Президентом, только что он будет не только представительной фигурой, как демократичный Президент, а будет иметь все права в рамках закона, причём любая политическая деятельность должна быть приостановлена, забастовки запрещены, Парламент, в особенности если он состоит из политиков, приостанавливает свою работу как верховный орган и, или Диктатор распускает его вообще, или руководит им всецело и использует для некоторых вспомогательных, скорее анкетных, целях. Диктатор претворяет в дела задачи поставленные предыдущим демократичным правительством и за два месяца до конца своего период назначает срок для новых демократичных выборов. Ни демократия, ни диктатура могут длиться больше одного мандата де юре, но любое очередное управление может отказаться от своего мандата, где Диктатор, к примеру, может передать всю власть Парламенту (или выбрать себе новый Парламент), если цель, для которой он выбран, может выполняться и в демократичных условиях, в то время как Парламент может в три дня выбрать новый, или назначить старый, Диктатор, если государство стоит перед серьёзными проблемами требующими единоличного управления без возможностей для длинных споров и пререканий. Поскольку в современных демократиях, так или иначе, существуют начатки подобных форм управления, нет никаких проблем для того чтобы это утопичное предложение стало когда-то реальностью. 3. Следующий вариант сочетает идеи представительной выборки с большой степенью аттрактивности и действительно народным участием в управлении. Назовём его "тотализаторным вариантом", и единственное изменение в Законе о выборах это необходимость отсутствия имён конкретных физических лиц в избирательных списках партий. Могут существовать всякие партии, содружества, клубы, и прочее, которые будут участвовать в выборах, и если они наберут голосов хотя бы для одной квоты (места) в Парламенте или местных органов, то после общенародного выбора в каждой из этих групп проводятся случайные выборы (или какая другая форма выбора там утверждена) для конкретных лиц, которые войдут в соответственные органы! Это можно осуществлять легко, если для становления членом в каждой из этих групп покупается некоторый билетик с уникальным номером в группе, и потом вытаскиваются соответствующее число выигрышных билетиков (с небольшим запасом). Группы могут быть на этническом, профессиональном, возрастном, территориальном, или имущественном принципе, на уровне интересов или приверженности к спортивным клубам, или при некотором другом разделении, где выбранные после этого лица будут, действительно, людьми из народа, а не политиками, но они и не будут входить в Политическое Собрание, а в Парламент (может быть и в местные Советы). Нет проблем для того, чтобы данный избиратель становился членом десяток таких групп (лишь бы он купил себе соответствующие билеты), как и для голосования для группы, в которой он не зарегистрировался (хотя это и предполагается исключением). В то время как при всех традиционных демократичных формах управления народ не имеет никакого шанса быть выбранным в управляющие органы, то здесь этот шанс вполне реален, а выборы превращаются в национальную лотерею. Но ведь что наша жизнь, если тоже не своего рода лотерея? 4. Одним интересным моментом у демократии является участие в управляющих органах, как представителей "хороших", т.е. победившей партии или коалиции, так и "плохих", т.е. побеждённых, при этом их права (а и зарплаты!) одни и те же. Важное здесь то, что для того, чтобы имелась возможность для дебатов, должны быть представлены все стороны или, в сущности, управляющая партия и оппозиция, а также и народ (или вне-парламентарные силы), который имеет ряд возможностей для влияния на правительство. Не важно которая партия управляет, ни которая находится в оппозиции — важно чтобы присутствовали обе стороны! Иными словами, в партиях нету специализации, и каждая из них может выполнять работу другой, но обязательный элемент это их смена. При этом положении нет никаких проблем отделить эти стороны в два вида Парламентов, которые можем назвать, соответственно, Партийным Парламентом и Оппозиционным Парламентом, принимая, что каждый из них состоит из одинакового числа людей (100, скажем), но руководящий и утверждающий это Партийный, в то время как Оппозиционный может только критиковать и давать предложения. Так как каждый политик, или человек из народа, может выполнять одинаково хорошо каждую из функций, то нет никакого значения кто именно — которую из них! Остаётся определить как будем заполнять оба Парламента и как они будут изменяться и обновляться, чтобы вещи оставались динамичными. Наилучший выбор, в смысле представительности, это случайный, но для того чтобы имело влияние предпочтение каждого из избирателей мы предлагаем здесь два этапа выборов. Первый этап для формирования деления всех подателей голосов на хотя бы три части, а именно: Партию, Оппозицию и Народ, однако, с учётом большей аттрактивности, желательно выбирать из пяти вариантов, к примеру, добавив ещё: Старый выбор (с предыдущего голосования) и Новый тур выборов. Эти пять вариантов кодируются числами с 1 до 5 и от каждого избирателя требуется заявить в течение одного месяца через определённые для этой цели бюро какое нибудь из этих чисел, на которое он отдаёт своё предпочтение, только что не зная заранее которое число для чего относится. Дешифрирование чисел осуществляется потом официально (путём жребия) и таким образом формируются пулы Партии, Оппозиции и Народа, где при наличии пятого числа проводится ещё один тур тем же способом (только что на втором туре пятый выбор нужно добавить к Народу, чтобы можно было на этом остановиться). Настоящий выбор происходит во втором этапе, для которого каждый снова заявляет по одному числу, но на этот раз с 1 до 10,000, скажем, для того чтобы получили сильно сокращённую выборку людей для каждой группы, а потом вытаскивается выигрышное число (и, может быть, ещё две числа на запас). И все таки точные люди ещё не выбраны, а только сильно уменьшено их число (до примерно двукратного запаса), где в конце проводится жребий для упорядочивания среди них и отделяются первые до нужного числа, а остальные остаются в запасе. При выборе Президента нужно чтобы конечное число было уже до 100,000, иначе всё аналогично, только что Президент выбирается из среды Народа. Таким образом роль партий в классическом смысле сводится к нулю, но ведь демократичная модель и не предполагает обязательного существования партий — они дополнительный или вспомогательный элемент и, если можем обойтись без них, ничего и не потеряем. Оба Парламента существуют как единый традиционный Парламент, а каждый человек знает к какой стороне принадлежит и нужно ли соглашаться или критиковать. Даже группа Народа может тоже принимать участие при обсуждении законов (без права голоса, разумеется), было бы то через какие-то вне-парламентарные содружества (скажем, по ... зодиакальным знакам), было бы то если сформируется некоторый третий, Народный Парламент. Ещё что-то: здесь не будет воздержавшихся при выборах, так как каждый, кто по одной или другой причине не сделал свой выбор, будет получать автоматически число ноль, которое потом будет считаться как принадлежность к Народу. Эта модель не означает, что партии вообще не могут существовать, но они не будут иметь тот же смысл как при традиционных демократиях, и члены данной партии могут иметься в обеих Парламентах и среди Народа. Иными словами этот вариант можно сочетать и с первым из предложенных, потому что он представляет, по существу, процедуру для формирования некоторой представительной выборки подателей голосов, предлагая при этом ещё один уровень разделения Парламента, с учётом избежания прямых дебатов и их замены обобщёнными резолюциями обеих Парламентов, допуская только отдельные общие встречи. При каждом очередном выборе выполняется обновление и трёх сил в управлении, но с некоторым уровнем преемственности (усиленной и Старым выбором в первой фазе). Этот вариант можем назвать "постоянно меняющейся Партией" и он очень близок к идеальной демократии, не смотря на то, что пародирует партийную систему. 5. Следует вариант "новая номенклатура", который не требует изменений в процедуре выборов, а предлагает один способ для формирования номенклатурных кадров — что-то вроде специально выбираемой аристократии, чьё основное предназначение в жизни будет управлять народом. Подобный вариант становится необходимым, потому что многовековое человеческое существование подтверждает некоторые определённые плюсы такой общественной прослойки освобождённой от забот для своего пропитания и существования, а также и от ожесточённой и нереалистичной конкуренции (в ряде случаев далеко за десять к одному). Эти люди имели бы своей жизненной целью, или только своё удовольствие, или счастье других, или обе вещи, а даже личное удовольствие, при одной хорошей обеспеченности и высоком почётном месте в обществе, свелось бы, чаще всего, опять к чему-то полезному для других, как: искусство, наука, военные отличия, и прочее (а не к смотрению экшенов по видео, к примеру). После осознания этих плюсов уйма умных людей ломали себе головы выдумать какие только нет глупости, лишь бы заставили народ слушаться данных личностей, которые ещё со своего рождения подготавливались для того чтобы управлять другими (ибо больше ничего другого им и не оставалось). Использованы были заблуждения шаманов и церковных служителей, власть денег, выдумки о синей крови, притчи о предопределения каждого, идеологическая убеждённость, кастовая принадлежность, генетическая наследственность, и прочее, но всё это были только временные решения, потому что оставался основной недостаток аристократии, а именно: блага передавались по наследству, а нет никакой надёжной аргументации для целесообразности этого! Точнее говоря: аристократия это хорошая вещь, но в наследственной аристократии кроется мёртвый элемент; хорошо чтобы данный человек с малых лет знал что он предопределён для высшей деятельности, но нет никакой логики в том, чтобы и его (или её) дети были тоже предопределёнными. Но раз вопрос уже поставлен, то и его решение очевидное — достаточно проводить случайный выбор небольшого числа номенклатурных кадров в самом раннем возрасте, причём принадлежность к группе избранных прекращается со смертью лица! Одно конкретное решение это проводить каждый год случайный выбор изо всех живых детей с исполненными двумя и не исполненными тремя годами, где это производится всегда к одной и той же дате (скажем, 1-ого юля). Для нашей страны достаточно выбирать по 100 детей, что после около 50 лет обеспечит к 5,000 трудоспособных "номенклатурщиков", которые покрыли бы необходимость во всех высших служителях в государстве, в том числе в Парламенте, Верховном Совете, местных Советах, и прочее, но вовсе не обязательно чтобы их назначали там (просто предполагается, что они будут для предпочтения), а можно требовать отделять только одну квоту из 1/3 всех демократичных органов для таких лиц. Нужно учредить и финансировать первоначально соответствующую инстанцию, которая будет заботиться о пропитании и образовании этих кадров, обеспечивая для них всё самое лучшее на мировом уровне, так как их будет до смешного мало (примерно 1 из 1,000 для нашей стране), а потом, положительно, найдутся способы чтобы они самоокупались — путём удержания с доходов занимающих уже руководящие посты номенклатурных кадров, как и из вольных пожертвований. Кроме того, так как номенклатурность не будет передаваться по наследству, они будут через время завещать и значительное имущество (за исключением личного, которое может остаться их потомству) этой инстанции. Сам выбор может быть очень привлекательным и за ним будут следить все родители, причём счастливый ребёнок будет сразу принят в соответствующие интернаты, родителям обеспечится некоторое пожизненное содержание в размере, скажем, одной минимальной заработной платы, а до исполнения семилетнего возраста ребёнка один из родителей может жить с ним получая завышенное содержание. Потом новые аристократы тоже будут иметь некоторые вполне приличные доходы в виде аристократичной пенсии, плюс обеспеченное жилище, транспорт, отдых, и прочее, независимо от того работают они или нет. Иными словами, эти новые аристократы вовсе не будут обязанными занимать руководящие должности в государстве, и смогут заниматься тем, к чему их сердце тянет. Бòльших уточнений не нужно, ибо сами аристократы через некоторое время (к примеру, 40 лет) должны будут выработать некоторый моральный кодекс, правовые требования, и прочее. Идея в том создавать каждый год новых аристократов, которые до конца своей жизни будут жить "по царски", чтобы смогли развить наиболее полноценно свои личности, но без закрепления их прав генетически. Как говорится: только плюсы без минусов! 6. Последний вариант назовём "сексуальной демократией", потому что при нём ставится на некоторые природные особенности обеих полов (см. "О женщине и мужчине"). Поскольку женщина рождённый стратег или замаскированный руководитель в семье, и в то же время самая посредственная личность, потому что стоит между мужчиной и потомством, как по предназначению, так и по способностям, она просто обязана оккупировать целиком Народное Собрание (не важно в его традиционной ли форме, или в каком-то представительном варианте), и тогда его можно вполне заслужено назвать Женским Собранием. Это не конфликтует с партийной системой и не означает, что только женщины могут быть членами данной партии, а что только женщины могут входить в Женское Собрание и в местные Советы, в то время как мужчины будут выполнять другую работу. Эта другая работа настоящее или тактическое управление в Правительстве и Президентстве (в особенности там). Для судов можно принять "Соломоново" решение сохранить их разнополый состав. Женщина та, которая может внести больше спокойствия и утончённости в политику, и почему бы ей не сделать этого? Это, так или иначе, мировая тенденция в политике в последнее время — здесь мы её просто обосновываем и доводим до её законченного вида. Более конкретно, необходимо введение и некоторых других требований для посредственности для Женского Собрания, как: средний рост, вес, обхват груди, доходы, образование (среднее или до одного высшего), возраст с 30 до 40, и другие. Прямо противоположные требования для Президента, который должен быть одним настоящим отцом нации, требуя при этом, скажем: рост — выше 180 см., вес — выше 80 кг., доходы — больше 4 минимальных заработных плат, образование выше высшего (хотя бы больше одного высшего), женатый с хотя бы двумя дочерьми, возраст — больше 50 лет, и прочее. Только таким образом общественное управление можно сбалансировать сексуально и гармонично, где каждый даёт то что Бог в нём заложил. Кроме этих моделей можно предложить и ряд других, на которых не будем подробно останавливаться, но можем намекнуть на некоторые моменты. Так например, можно при всенародном голосовании требовать выбрать не только одного человека, а до пяти, как и голосовать не только "за", а и "против" (в белом и чёрном ящиках)! Это вполне в духе проводимых анкет и ранг-лист для видных политиков и партий и даст возможность для более точной оценки, как и для учёта разницы в голосах между "за" и "против" для каждой политической силы, причём выбор проводить на базе этой разницы. Это зашлёт в "глухую колею" те партии, которые насколько одни высоко ценят, настолько другие сильно ненавидят, а это как раз "острые камни", которые не могут "размолоть муку" на политической "мельнице". Тогда можно формировать два списка — с положительной и с отрицательной разницей — которые упорядочиваются и заполняют уже две инстанции: Парламент и Антипарламент, причём первая — управляющая, а вторая это оппозиция, без которой нет демократии. Можно думать также и о проведении единственно правильного выбора снизу — итеративного выбора! В смысле, что выбор проводится для лиц из близкого окружения, которых каждый хорошо знает; потом одна часть (скажем в 10 раз меньше) из первых выбранных голосуют аналогичным образом (наверное для некоторых из уже выбранных); и так в 3-4 итерации, пока не будет достигнуто некоторое расширенное Народное Собрание из, скажем, 1,000 человек, которое уже выбирает явным голосованием нужные 100 или 200 человек, но оно может всегда быть использовано и для анкетных целей, как и при выборе Президента. Нет никаких неодолимых проблем для такого рода голосования, которое можно проводить бюллетенями, в Советах, или фонокартами из специальных автоматов, по Интернету, и прочее, где просто нужно указать некоторый уникальный код лица (для Болгарии ЕГН), а если при этом проводится и открыто (т.е. известно чей голос), то тогда и ЕГН подателя голоса. При голосовании для знакомых нет нужды в укрывании голосов, причём это не мешает голосовать и по верхам, т.е. для политических лидеров, но это не обязательно, хотя бы на первых итерациях. При современной компьютерной базе это даст возможность и для точного прослеживания дерева выбора (сверху-вниз и наоборот), так что будет известно точно кто для кого (не обязательно прямо) голосовал, и кто кого представляет, чтобы можно было осуществлять настоящий контакт между избирателем и представителем. Можно, в конечном итоге, поставить и политику на бизнес фундамент, разрешив каждому политику основать политическую фирму, продавать акции и собирать деньги для своей деятельности легальным способом, потому что это публичная тайна, что политики издерживаются теми или иными бизнес средами, или, хотя бы, членскими взносами своих единомышленников. Вместо того чтобы закрывать себе глаза перед такими фактами лучше дать возможность для открытого установления того, кто от кого выигрывает. В одной фирме стратегия определяется Общим Собранием акционеров и почему бы не сделать так и с политиками? Или ещё: чем политики хуже звёзд футбола, чтобы последних можно было покупать и продавать, а политиков нельзя было? Потому что если принять, что деньги всегда коррумпируют людей, то нужно отказаться и от частной собственности на средства производства, как и было при коммунизме. Разумеется, можно выдумать и другие варианты, или комбинировать некоторые из рассмотренных, но этого более чем достаточно, а и нельзя забывать, что основная трудность при принятии решений в социальной области приходится не на нахождение нового решения, а на отказе от старого! И так, если прорезюмируем всё сказанное, то выйдет, что демократия плохое общественное устройство, но ввиду того, что она содержит противоречие в себе и открыта для разных чужих элементов, она оказывается динамически наилучшее из известных до сих пор форм, причём плохое в ней заставляет её непрерывно совершенствоваться и развиваться! Демократия как жизнь — плохая вещь, но без неё ещё хуже —, так что имеются все основания ожидать, что и в будущем она останется основной формой управления в обществе. Но и положительно будет корригироваться и изменяться. — — — — — О НАСИЛИИI. Необходимость в насилии Насилие необходимый элемент в "игре" называемой жизнью! Это тривиальная истина, не только потому что тысячелетнее существование человечества доказывает это, а и потому что единственный способ справиться с насилием это ... другая форма насилия, было бы то: какая-та полиция или армия, нелегальная мафия, революция, религиозная война, судебное следствие, и прочее. При этом, разумеется, вовсе не без значения характер нового насилия, которое может быть и более гуманным (в общепринятом смысле слова), но оно должно быть посильнее, насколько можно говорить о каком-то объективном критерии для его измерения, как человеческие жизни, или процент одной жизни как мера о нанесённых тяжёлых физических или моральных убытках; или в противном случае оно должно выражаться в каком-то другом аспекте. Особенно трудно сведение к шкале с человеческими жизнями когда воздействие моральное, или морального террора, в котором случае изменяются обычные человеческие действия из боязни будущего насилия, причём данное воздействие, не смотря на то что имеет предохраняющий эффект, является видом насилия над личностью, и в этом случае величина общего воздействия определяется из широких слоев, к которым оно направлено, в то время как его сила в каждом единичном случае может быть только 1-2% условного значения одной жизни. Во всяком случае одно такое зацикливание в борьбе против насилия с помощью другого насилия (тем более, что другого способа и не существует), является естественным явлением. Насилие может менять свои формы, где каждая новая форма обычно отличается по некоторому параметру, или по сфере своего действия, т.е. по обхвату личностей, к которым оно применяется. При этом не только что точная количественная оценка невозможна, ввиду относительного характера мерной единицы, но и почти всегда отсутствует, так называемая, "контрольная группа", с которой нужно сравнить новую форму насилия со старой, если она продолжала существовать у контрольной группы, а повторение вещей во времени никогда не происходит при совершенно тех же условиях. Так например, нельзя с уверенностью утверждать, что коммунистический террор в бывшем Советском Союзе (или какой бы то ни было другой экс-коммунистической стране, с условным исключением Германии), был худшим насилием чем современная демократия, с неизбежно сопутствующими её: национальными, этническими, религиозными, и криминальными кровопролитиями на той же территории и за тем же периодом времени — так как не существовали два одинаковых по всем параметрам Союза, которых сравнить для некоторого довольно большого периода (скажем, сто лет) и оценив жертв вывести заключение о более гуманном характере одной или другой формы! Все возможные сравнения различных территорий, с различным населением, и в различных периодах времени, неизбежно необъективны и могут служить только пристрастным политически силам доказать что им хочется (и то на базе одних и тех же фактов). Так или иначе, насилие всегда присутствовало в истории человечества и нет никаких оснований предполагать, что оно когда-то возьмёт да исчезнет, независимо от того нравится нам это или нет — так как, скажем, нельзя сделать маслин без косточек (а если и существуют цитрусовые фрукты без семечек, то они не могут вызвать самостоятельный жизненный цикл). Это неизбежно, также как не возможна жизнь без смерти, если хотите. Но перед тем как углубимся в данный вопрос, давайте сначала дадим одно достаточно общее и не ограничивающее определение понятия "насилие", как: очень острая форма принуждения, ведущая к серьёзным физическим и моральным последствиям, включительно и к летальному исходу, и целящая заставить отдельных индивидов или групп таких поступать противно ихнему желанию. Важное здесь нежелание субъектов иметь требуемое поведение, и серьёзные последствия для них в противном случае, потому что нельзя считать насилием, если, к примеру, кого-то разбудят вопреки его нежеланию подниматься с кровати (даже если ему выльют на голову стакан воды). В то же время, однако, мы не пытаемся охарактеризовать объект, который вызывает насилие над субъектом (вещь, на которой мы остановимся опять в конце). Более интересная, и неожиданная для многих, сторона вопроса возникает с утверждением, что насилие это разумная реакция, как со стороны объекта упражняющего насилие при данной ситуации, так и со стороны субъекта насилия, применяющего или новое насилие к объекту, или подчиняющегося принуждению, не смотря на кажущуюся хаотичность и неразумность реакции (насколько, вообще, можно говорить о разумном поведении у человека, что скоро разъясним). Здесь место указать на одно основное качество организованной животной материи и это неадекватность реакции, потому что для неё не справедлив закон Ньютона для равного и противоположного противодействия (см. ещё "О сотворении"). Неадекватная, однако, слабое утверждение, так как она может быть более сильной или более слабой, и мы попытаемся конкретизировать этот закон проследив за одним динамично усиливающимся воздействием на живую материю (было бы то амёба, конечность лягушки, отдельный человек, или социальная группа). При очень слабом воздействии ещё нет никакой реакции до достижения данного порогового значения, потом реакция появляется и она чаще всего сильнее воздействия, причём с его усилением усиливается ещё и реакция, но это продолжается до достижения некоторого момента максимума, после чего при дальнейшем усилении воздействия реакция начинает слабеть и после некоторого времени неминуемо приостанавливается, потому что субъект воздействия просто исчерпал свои энергетические и прочее возможности для реакции (в то время как объект предполагается с неограниченной, или хотя бы очень большой, силой, чтобы мог оказывать воздействие на субъект, тем более насилие, в чём здесь интересуемся). Этот эксперимент условен, но очевидно, что он общеприменим, независимо от вида воздействия и субъекта. Животная материя, в особенности некоторый целостный организм, при слабых воздействиях оказывает сильные реакции (к примеру, если потянем кошку за хвост, она оцарапает нас), при более сильных воздействиях постепенно становится адекватной раздражителю (палке, согласно поговорке), и при очень сильных — просто отказывается противодействовать (т.е. кошка сожмётся и может даже начать жалобно мяукать). Но то, что в силе для кошки, справедливо с полной силой и для человека, независимо от того бьют его или он порезался (при наименьшем порезе боль наиболее сильная, а она является видом ответной реакции у высших животных, которая определяет их следующие реакции). В социальной сфере нет смысла ходить далеко чтобы искать примеры и могли бы припомнить себе волну забастовок рабочих просвещения в Болгарии (как относительно более интеллигентные) сразу после ноябрьского переворота (10.11.1989 г., когда коммунисты сняли нашего партийного лидера Тодора Живкова), а и в более поздние демократичные времена, от которого рассмотрения видно, что при более слабых трудностях, недолго после переворота, забастовки были самые массовые, а при действительно трудных моментах в более поздних годах, при значительно более низких средних заработных плат по отношению к жизненному минимуму, учители бастовали всё меньше и меньше, пока в конце не отказались вообще делать это активно. Кривая этой реакции может быть разной, но её характер всё один и тот же, и он выражается в том, что при более слабых воздействиях возникают более сильные реакции и наоборот! Некоторую слабую аналогию можно наблюдать и при реакции растительной материи, к примеру на сгибание сильным ветром, но в моменте ветра реакция ничем не отличается от той тонкой металлической палки, что происходит в силе эластичности. Разница, однако, между металлом и деревом проявляется во времени (где ветка просто становится более упругой), и прежде всего в будущих поколениях, после того как налагается некоторое генетическое изменение, в то время как одна металлическая палка никогда не станет крепче сама по себе. Это означает, что некоторые зародыши неадекватной реакции (а оттуда и разумности, как увидим через миг) имеются и при растительной материи, но этот вопрос нас пока не интересует и можем оставить его специалистам, вернувшись к реакции животного. Ну хорошо, скажет кто-то, может быть это так, но что тут разумное имеется в такой реакции, и с чей точки зрения? Ну, очень просто: точка зрения это сохранение и продолжение жизни, а разумное именно в этом сохранении, потому что при слабом воздействии более сильная реакция более эффективно помогает живому телу освободиться от воздействия, в то время как когда воздействие станет таким, что ему нельзя, или неразумно, противодействовать, то реакция ослабевает, с надеждой что воздействие перестанет, но даже если и не получится так, то, всё таки, реакция бессмысленно истощает клетку, организм, или социальную общность. Даже с точки зрения объекта воздействия (если он разумный) и эффективности самого воздействия более разумно чтобы оно было сильнее необходимого, с тем чтобы сразу возымело нужный эффект воспрепятствования реакции. Так что парадоксальный характер реакции живого на принуждение, или на крайнюю форму принуждения — насилие — это одна более разумная форма, как воздействия, так и реакции, той неживой материи, где противодействие точно равно воздействию. Другой вопрос, является ли эта степень разумности, которую может проявить одна организованная материя, в особенности в социальной области, максимальной и, положительно, существует и более разумная реакция, которая состоит в более раннем положении экстремума кривой, т.е. в предвидении неприятных последствий для живого от сильного раздражителя без того чтобы возникала необходимость, чтобы он становился действительно сильным! К сожалению, однако, это "вразумление" очень медленный процесс и длится веками и тысячелетиями и практически не ограничено во времени, потому что всегда можно думать о лучшей оценке момента прекращения или уменьшения реакции, достигая даже до предшествования порогового воздействия, что имело бы результатом полное отсутствие необходимости в применении насилия. Так или иначе, насилие оправданно, если оно предотвращает необходимость большего насилия, и это единственное оправдание для насилия! Этот тезис может быть не высказывался таким образом но он, положительно, был известен с тысячелетий и фиксирован во всех правовых актов в наше время, так как наказание никогда не равно прегрешению. Не только при убийстве, где не в человечьих силах вернуть чью-то жизнь, но даже и при украденной курице, к примеру, где оплачивается штраф хотя бы сколько для десяти кур, т.е. опять про более лёгких случаях наказания более тяжёлые, в то время как при более тяжёлых — они более лёгкие, а при самых тяжёлых случаях отнятия человеческой жизни преступник чаще всего остаётся живым. А что такое одно судебное решение, если не реакция на одно преступление, и что такое один преступный акт, если не реакция на установленные для данного место и времени законы? Но, так или иначе, насилие существует и оно "лечится" другой формой насилия, причём на слабое насилие отвечают сильным, чтобы остановить его распространение, а на сильное насилие отвечают более слабым (если реагировать относительно разумно), потому что эскалация насилия ни к чему хорошему не ведёт, как давно было замечено, а только вытягивает момент экстремума к более сильным проявлениям насилия. Можем назвать этот закон для краткости "законом о необходимом насилии" (или более обобщённо, "законом о необходимом воздействии"), что достаточно точно отвечает сущности вышеизложенного. А разве основное послание Христовой религии, а именно то, что когда тебя ударят по одной щеке нужно повернуть и другую, чтобы тебе дали и по ней пощёчину, что-то существенно отличающееся от желания для избежания бессмысленного насилия ввиду осознания верхнего закона? Христово послание необходимо именно потому что оно противоречит нормальной человеческой реакции, которая во множестве случаев является недостаточно разумной! II. Проявления насилия Теперь уже пора остановиться и на некоторых конкретных проявлениях насилия в обществе, с тем чтобы наше рассмотрение не звучало абстрактно, но это не классификация форм насилия, потому что некоторые из них содержатся в других или их вызывают, а просто некоторый просмотр более важных моментов, который имеет целью показать действие закона о необходимом насилии (или ненужность насилия, если социальные общности могли бы предложить какую-то более разумную альтернативу). 1. Первым чем начнём это война. Она самая массовая форма насилия, но интересно всеобщее заблуждение (случайное или умышленное?), что, хотя бы с римских времён, война считалась крайним, или самым мощным, средством (ultima ratio, по латыни), в то время как она почти всегда являлась первым средством, потому что вряд ли когда-то садились за стол переговоров до того как состоялись некоторые боевые действия, где единственные исключения это когда принимались решения на базе чужих поражений, что означает, что исключений, в сущности, нету! В духе сказанного раньше о разумности насилия выходит, что война, всё таки, разумное средство для доказательства чьего-то преимущество, и что в ней совершаются массовые насилия для того, чтобы предотвратить многолетние насилия в следующих периодах, но плохое в том, что это средство далеко не достаточно разумное, ибо можно предложить разные другие средства для достижения цели. В качестве примеров можем дать следующие: спортивные состязания (футбол или другие игры в мяч, фехтование, лошадиные гонки, атлетичное многоборье, и пр.); интеллектуальные поединки (скажем, шахматы или шашки); азартные игры, которые во все времена символизировали вмешательство высших сил; магии и гадания, которые в прошлом часто применялись (но ни были утверждены общепризнанные для обеих сторон "стандартов", ни они успевали предотвратить сражения, а только создавали некоторую психическую настройку для них); представительные битвы одинаковых по численности (скажем, по сто человек) боевых подразделений с обеих сторон в условиях реальной войны, т.е. на жизнь и на смерть; такие битвы, но только одного процента воинских частей; если хотите гладиаторские битвы, и прочее. Войны по экономическим причинам, со своей стороны, могли бы вестись экономическими средствами (как сейчас пытаемся, да это не очень нам удаётся), а такие по религиозным причинам — путём религиозных диспутов, парадных шествий, исповедей или бесед священников, и прочее. Ещё меньше имеет смысл вести гражданские войны, если можно было бы достигнуть какой-то обобщённый для страны взгляд на проблемы, а не действовать как две стаи волков в общем поле для охоты. Основной недостаток упомянутых разумных методов в том, что они были бы слабыми формами насилия и, следовательно, не выполнили бы своё предназначение! Хотя, разумеется, эти воздействия не были бы слабыми, ежели массы проявляли чуть больше разума и предугадывали бессмыслие более сильных воздействий. И, всё таки, в войнах до пару веков тому назад было гораздо больше разума, чем в теперешних, потому что всё ещё существовала разница между фронтом и тылом, а в особенности в Древней Грецией солдаты бились только на поле боя (как теперь проводятся спортивные состязания), причём заранее было известно где именно они будут драться, так что тогда войны не больно-то отличались от, скажем, некоторых теперешних автомобильных гонок. В 20-ом веке, однако, сила человека возросла неимоверно много и он, естественно, нуждается в гораздо более сильных форм насилия, чтобы с их помощью постичь так необходимую слабую реакцию — к сожалению таковы факты! Кроме всего прочего теперь организация в государствах гораздо сильнее, так что теперешние войны как битвы между динозаврами — проливается значительно больше крови чем когда дерутся два комара, к примеру. Иначе люди не поумнели и не собираются! Презумпция о достаточной вооружённости хорошая вещь с точки зрения сильных государств (так как они всё равно сильные и знают что получается у упомянутых динозавров), но малые или отсталые в промышленном и военном отношении государства продолжают искать некоторые хитрые (а часто и подлые) методы для достижения перевеса, так как это ограничением вооружения им никогда не удастся. К примеру, очень хорошо чтобы государства не имели ядерного оружия, но это хорошо с точки зрения тех, которые уже им обладают, а кто убедит слабого, что для него лучше оставаться слабее сильного? Очень легко выдвигать утверждения, что насилие ненужное и бессмысленное и что, к примеру, вовсе не было смысла выжигать весь город Дрезден, или чтобы погибала значительная часть населения такова многомиллионного города как Санкт Петербург, или чтобы бросали атомную бомбу над Хиросимой, и прочее. Только что кто может доказать, что такое чудовищное насилие не было нужным чтобы остановить другие более сильные насилия, пока не будет достигнута такая степень эскалации страданий, что все нации постигнут, хотя бы на время, Христову максиму для оборачивания другой щёки? Разве благодаря Второй мировой войны мир не живёт уже полвека (дай Бог ещё больше) без (хотя бы) мировых войн, и разве если бы не была брошена бомба над Хиросимой не была бы до сих пор брошена где-то в другое место такая, или более мощная, бомба? Жестокое, действительно, но необходимое насилие, потому что люди продолжают бить себя в грудь, что они разумные существа, в то время как они являются только существами способными думать, да делают это лишь тогда, когда уже исчерпали все остальные неразумные методы для достижения цели (вклад, наверное, автора к дефиниции homo sapience-а). Было бы очень хорошо если американцы, к примеру (как самое могучее мировое государство), решили бы отделять лет десять по 5-6% своих доходов как помощи для миллионов безработных немецких рабочих в 30-ых годах 20-го века, или для бедствующего населения отсталого азиатского государства названного Советским Союзом в 20-ых годах, и другие примеры, да только они этого не сделали. Было бы очень хорошо если капитализм начала того же 20-го века был немного лучше и не создавал условий для зарождения фашисткой и коммунистической идеологий, да он не был таким. И так как человечество не имеет возможность проявить больше разума чем одна медуза (см. "О человечестве"), то оно и реагирует согласно закону о необходимом насилии. Такова, значит, ситуация. 2. Другое типичное проявление насилия это ставший "модерным" в 20-ом веке термин "геноцид", но он не является изобретением века, а существует уже тысячелетия, только что раньше применялся в основном на уровне семьи или рода, в то время как сегодня применяется в более широких масштабах или на уровне нации. Иначе ничего нового под солнцем. Необходимость для упражнения этого рода насилия идёт из возможности для генетической передачи качеств субъекта в будущие поколения и из условий, которые это создаёт для оставшегося в живых субъекта упражнять в свою очередь насилие над прежним объектом, которое воздействие, естественно, будет сильнее первоначального, если первоначальное не било достаточно сильным. Просто и ясно, не правда ли? Это не оправдание, потому что ничто не может оправдать геноцид (даже предыдущий геноцид) — это только объяснение. Но если подумает человек насколько тривиальным было решение, которое могли бы применить евреи, при желании, для того чтобы предотвратить геноцид над ними ещё в зародыше (потому что они располагали тысячами лет чтобы дойти до этого решения, так как их преследовали ещё с библейских времён), просто хочется плакать об этом несмышлёном существе называвшим себя думающим. А решение, в самом деле, простое, ибо геноцид направлен против гена и, следовательно, если этот ген трудно обнаружить, то и для геноцида не будет почвы для существования! Иными словами, выход в постепенной ассимиляции еврейской народности или, хотя бы, в их отказе от концепции о "избранном Богом народе", что устранило бы с корнем необходимость в применении насилия над ними. Ничего сложного или жестокого — просто евреям не надо было противопоставляться всеми силами кровосмешением с другими народами где они жили. Так например, случилось с фракийцами по болгарским землям в глубокой древности, а типичный современный пример для равноправного расового смешения, мне кажется, это Бразилия. Это не потеря гена, а его более широкое распространение на более плодородной почве, что предпочтительнее для генетического оздоровления народностей, потому что давно известно, что при более дальних родственных связях рождаются более здоровые дети, но в Талмуде (который автор не знает, но слышал об этом) описано много браков между прямыми родственниками. Так что, действительно, и самый умный делает глупостей, хотя это и не связано непосредственно с нашей темой. Но можно посмотреть и под другим углом на вещи, потому что концепция о богоизбранной расе своего рода насилие над окружающими, только что слабое (моральное), и будучи таковым то, естественно, возникает необходимость в более сильном противодействии, которое и применялось по отношению к евреям во множестве стран в разных веках, но "вершина" была достигнута при фашизме, который упражняет уже незамаскированный геноцид. Реально посмотрев, однако, фашисты ничего нового не выдумали, а только "перевернули дубину", заявляя, что в таком случае и они богоизбранные, так как они арийцы. Прочее, ясно что геноцид (даже и самый гуманный) вреден для человеческого общества в целом, потому что уменьшает так необходимое нам разнообразие. 3. Другой вид насилия появляется при религиозном и идеологическом фанатизме. Поскольку вера или убеждённость это вещь, которую элементарно можно изменить меньше чем за одно поколение то здесь необходимое насилие, в общих чертах, более слабое чем в предыдущих случаях, но оно неизбежно присутствует в истории всех религий и государственных идеологий. Стоит отметить, что и в этом случае имеется лёгкое разрешение споров (если бы было больше коллективного разума), потому что любая религия по своему прогрессивная (ну, и регрессивная тоже), так что нет особой разницы которую именно человек будет исповедовать (также как и при выборе партнёра при создании семьи) и разница является только делом вкуса, т.е. чем-то второстепенным и, следовательно, нет разумной необходимости в сильном принуждающем воздействии! И в самом деле не было бы надобности в принуждении, если бы субъекты легко меняли свои религии, или если бы священники осознали необходимость в религиозной терпимости. Мало-помалу, это осознаётся в наше время, и в ряде стран мирно сожительствуют самые разные вероисповедания, но до этого состояния приходилось всегда после много ненужного кровопролития и далеко не везде. Аналогичен вопрос и о различных идеологиях, потому что, хотя религия имеет целью счастье, а идеология — спокойствие, в стране, они похожи как разные формы заблуждения (см. "О религии"), и из за нежелания масс принимать легко новые заблуждения оказывается нужным чтобы срабатывал закон о необходимом насилии, с тем чтобы потом вещи в стране шли гладко. Иначе говоря: необходимое насилие могло бы быть слабее, если бы человеческое упрямство не было сильнее! 4. Другой вид необходимого насилия это гражданский террор, но он является прямым следствием религиозных или идеологических причин, хотя иногда может быть вызван и другими внутренними смутами. Капризный момент здесь в том, что этот террор часто становится сильнее необходимого, в котором случае он, кроме того что постигает первоначально эффект слабой реакции, даёт возможность и для накапливания народного недовольства, в результате чего в последствии получается, что сильное воздействие сыграло роль слабого, вызывая через время довольно сильную реакцию. Это очень тонкий момент и, так как народное недовольство присутствует всегда при замене данной линии руководства другой, нельзя однозначно сказать где находится точная середина насилия. В смысле, что как в Болгарии были в своё время (в средних веках) Крумские законы (по имени хана Крума), или в молодом Советском Союзе была ЧК, так и во многих других странах существовали чрезмерно неадекватные преступлениям наказания, и такие существуют и по сей день в мире, потому что нужно иметь "нечеловеческий" интеллект, чтобы определить нужный уровень человеческого насилия, т.е. это практически невозможно. В какой-то мере вещи в этом аспекте связываются с садизмом, о котором упомянем скоро, потому что создаются условия для массового проявления узаконенных жестокостей, но, нужно подчеркнуть, что террор появляется чаще всего как реакция управления на неподчинение народа, так что вину для него должны нести как управляющие, так и управляемые! 5. Следующий вид необходимого насилия это анархизм*. Может быть сторонники этого движения думают, что они действуют так, потому что, по их мнению, анархия самый лучший регулятор (или хотя бы один из хороших регуляторов) человеческого общества, или что "анархия мать порядка", ибо порядок порождается из хаоса, и прочее, но они просто заблуждаются. (Между впрочем, это довольно старая теза, потому что английское, т.е. латинское, слово cause или "причина" этимологически связано со словом chaos или "хаос", которое со своей стороны греческого происхождения, и эта связь отражает наивные представления древних греков со времён примерно 25 веков тому назад.) И они имеют основания заблуждаться так как пресловутая идея о рыночной экономике эксплуатирует как раз эту мысль, но наши, мягко выражаясь, неудачные опыты первых демократичных лет, как и мировой опыт в этом отношении, ясно показывают, что когда ставят только на одну идею, без её противодействующей, то это ни к чему хорошему не приводит! Хаос нехороший регулятор даже в мире моллюсков, тем более в человеческом обществе; он может действовать в мире атомов и субатомных сил, или в другую сторону — на уровне галактик — но у людей не хаос то, что ведёт к какому-то порядку (как правило, разумеется). Анархизм имеет эффект не из за хаоса, который он вызывает, а ввиду применения необходимого насилия к небольшому количеству, и часто совершено невинных, субъектов, и ещё в условиях мирного сожительства, когда это вроде бы и недопустимо. Таким образом небольшими силами постигается сильное воздействие, или иначе говоря: анархизм это самая бескровная война! В этом причина для существования и распространения этих методов и в наши дни во всём мире. Анархист не как садист, он убивает людей, которых не знает, но просто как субъектов его воздействия, и "добрые" анархисты, обычно, имеют свои понимания о гуманном убийстве, сколько бы и шокирующим это не выглядело. [ * Здесь имеем в виду проведение аттентатов, взрывов, саботажей, и прочее, целящих создание социальных беспорядков, призванных разрешить проблемы, так как правительство очевидно не может с ними справиться. Наряду с этим существует и другой взгляд, который идёт со времён Французской Революции и представляет просто отрицание "архии" или власти (в какой бы то ни было форме), потому что люди, видите ли, были достаточно умными (или собирались стать такими), чтобы понять что нужно делать и начать делать это, без никакого принуждения, но (для автора) это очевидная утопия, потому что даже если и нет возражений со стороны народа, то нельзя без никакого планирования. ] Иными словами, анархизм вещь аналогичная забастовкам, только что сопряжённая с гораздо более жестокими результатами, но целящая прежде всего привлечь внимание национальной и международной общественности к нерешённым проблемам, и это насилие в случае является минимальным необходимым для получения нужного сильного воздействия. Не надо путать анархизм с организованной преступностью или терроризмом, которые могут и использовать те же самые методы, но у них совсем другие цели. Анархизм это оружие слабых и оно используется когда существующая в стране атмосфера террора к некоторым из её граждан не позволяет использование других (мирных) средств. Если при этом положении, ценою пяти жертв, несколько человек успеют ангажировать пять тысяч полицаев в преследование за ними, и привлечь внимание пяти миллионов человек к серьёзным проблемам общества, то значит цель достигнута! В этом смысле, сильное воздействие здесь преследует не непосредственное разрешение противоречий, как это, скажем, в условиях войны, а само поднятие вопросов требующих разрешения (кроме когда аттентат направлен к конкретной политической личности, когда он опять не разрешает целиком проблемы, а только способствует для перемены курса руководства). И опять: это не оправдание анархизма, а объяснение его появления. И снова: анархизм это возможно наиболее разумная реакция слабых, когда общество не предлагает им более разумное решение! Необходимость в анархизме исчезнет сама по себе, если общественный разум достигнет какого-то уровня организованности превышающего того медузы. 6. Другой вид насилия в обществе это организованная преступность (или мафия), которая является просто одним дополнением к авторизованным инстанциям для поддержания порядка и безопасности в стране, хотя она и действует против этих инстанций в борьбе для установления перевеса! Более того, она действует и с помощью этих органов безопасности, также как налицо и обратный процесс. Она отвечает интересам (хотя и непризнанным) одной немалой части населения обслуживая его, потому что полиция не может этого сделать, ни имеет такие цели. Раз полиция запрещает наркотики (или алкоголь, к примеру, или проституцию), а население, хотя и отрицает их официально, но ищет их, то кто иной должен предложить их если не какая-та сильная организация, или мафия? Запретный плод всегда слаще того, который общедоступен, так что, пока имеются запрещения, будут иметься и люди, которые будут их нарушать. Это, разумеется, не означает, что запрещений не должно быть — такие всегда будут в одном обществе, ибо любая организованная группа людей стремится защитить свои ценности и отвергнуть чужие, а и трудно можем себе представить настолько либеральное общество, которое бы разрешило каннибализм, к примеру, или не стремилось бы оберечь молодых или детей от ошибок молодости, и прочее. При всём этом, однако, общество могло бы быть достаточно моральным, так чтобы не было почвы для организованной преступности, и это вещь к которой можем всегда стремиться (наверное, потому что никогда её не достигнем?). Кроме устранения причин для этой преступности остаётся ещё только один способ — необходимое насилие официальных правоохранительных органов должно быть таким, чтобы реакция организованной преступности была достаточно слабой (к примеру, чтобы она не могла организоваться). Законность и гуманность здесь не могут почти ничего сделать — вопрос в том чьё насилие будет сильнее, чтобы вызвать более слабую реакцию! 7. В конце остановимся ненадолго и на жестокости и садизме, которые являются не столько формами необходимого насилия, сколько примерами для недопонятого насилия, при котором применяется не минимально необходимое, а значительно более сильное насилие, которое вызывает аккумулирование реакции у субъекта, или его родственников, что приводит к последствиям, которые не являются слабыми реакциями. Таким образом приходится к феномену, когда одно сильное воздействие проявляется как слабое, что не характерно для нормальных человеческих действий, но и садизм не поступок психически нормальных личностей. Жестокость не просто насилие, а избыток насилия, чьё проявление вызывается людьми с психическими отклонениями (хотя трудно можно утверждать, что эти отклонения редкие, так как много детей любят пытать животных, к примеру, но это объяснимо их ещё малыми познаниями о мире и их не сформировавшейся психикой). То, что жестокость неизбежно связана с насилием во всех его проявлениях, обуславливает возможность для её появления у каждого из верхних пунктов, но всё таки нужно делать разницу обеими понятиями в наличии или отсутствии эмоциональной привязанности для объекта упражняющего насилие. В этом смысле жестокость, и садизм как её крайняя форма, чаще всего индивидуальные акты, в то время как насилие упражняется почти всегда группами и мотивированно. И пусть подчеркнём, что если насилие неизбежно и необходимо в человеческой деятельности, то жестокость вообще лишняя и её можно избежать! Минимальное ядро в дефиниции гуманизма состоит как раз в том, что если, по разным причинам, какое-то насилие должно быть выполнено, то оно должно применяться без какой бы то ни было жестокости. Противно утверждениям гуманистов, однако, это так не потому что люди должны поступать как люди (ибо человечность сильно размытое и необоснованное понятие и с этих позиций, к примеру, нам надо было бы давно отказаться есть животных), а потому что негуманные действия не согласуются хорошо с законом о необходимом насилии. Где-то со времён Фрейда и по сей день особое распространение получил тезис, что неудовлетворение некоторых (часто скрытых) побуждений и желаний только ухудшает положение, так как приводит к их накоплению и к последующему усиленному проявлению, и раз так то лучше предлагать какой-то вылаз или отдушник для страстей (было бы то эротичных, было бы садистских, или каких-то других). Это, разумеется, верно в общих чертах, но в определённой степени, и утрирование этого тезиса тоже ни к чему хорошему не ведёт, как мало-помалу стали уже уразумевать. Чрезмерный либерализм не ведёт к гораздо бòльшими свободами для индивидов, так как усиливаются противоречия между ними ежели они не ограничены разумно, и уже становится видно, что массово предлагаемая виртуальная жестокость не так уж и безвредна, потому что приводит к привыканию и к неизбежному желанию попробовать в самом деле. Ситуация во многом схожая с той с алкоголем и наркотиками, и логично в скорое время принять и подобные меры, т.е. применить необходимое насилие со стороны общества, которое должно ограничить условия для формирования жестокости и садизма. Так что опять вернулись к слову о насилии. III. Заключительные замечания Перед тем как окончить наше рассмотрение полагается обратить внимание и на ту особенность в нашей дефиниции о насилии, что она не требует чтобы объект упражняющий насилие (или, вообще, воздействие) должен быть непременно представителем организованной материи. Так например, для реакции засыпанных лавиной в горах, и для тех, которые еле успели спастись, без значения лавина сама по себе ли упала (т.е., в силе природных законов), или её вызвал какой-то человек, посторонний или кто-то из пострадавшей группы; это может иметь значение при судебном разбирательстве, но не и для поведения людей в лавиноопасных районах зимой. Ситуация аналогичная и при других видах "насилия" со стороны природы, как: землетрясения, пожары, извержения вулканов, заразные эпидемии, загрязнения окружающей среды, исчезновения животных видов, и прочее. Мы можем ставить кавычки при насилии когда объект неодушевлённый, но это не изменяет характер реакции субъекта, т.е. она слабая при сильных воздействиях (или хотя бы должна быть такой), выражаясь в основном в их избежании, или в предвидении сильных воздействий, ещё до того как они проявились. Для приверженцев гипотезы о Боге (см. "О сотворении") нет помех одарить природу каким-то Божественным разумом и считать верхние примеры как Божие возмездие, но мы в этом не нуждаемся. Важно чтобы наша реакция была неадекватной раздражителю, и даже разумно неадекватной, насколько это возможно. И ещё что-то: любое воздействие, насилие тоже, является фактором для нашего обучения. Если не нужно насилие чтобы заставить нас поступать разумно, то тогда не нужно ждать чтобы это насилие вообще реализовалось: било бы то не драться с сильным противником, было бы то не создавать почву для анархичных проявлений, или для геноцида, или для религиозной непримиримости, было бы то не строить высоких домов в сейсмически опасном районе, или избежать большого столпотворения людей в одном месте как источник разных заражений, было бы то соблюдать какую-то моральную и физическую гигиену, чтобы избежать СПИН-а, и другие примеры. Сколько бы и не объясняли какому-то ребёнку, что он должен стоять подальше от печки или плиты, то он не усвоит это пока она его не "накажет". В то же время, раз человек утомляется от тяжёлой физической работы, значит пора выдумать что-то чтобы сделать её легче, потому что боль в мышцах это одно слабое "насилие" и люди отвечают ему более сильной реакцией, не соглашаясь делать неприятную работу вечно, а стремясь изобрести соответственную технику для этой цели. Так что насилие не только необходимый элемент в жизни, но и жизнь рассчитывает на него в своем развитии, и человеческое существо, оставленное без никакой формы принуждения, начинает беситься и ломать себе голову что бы такое сделать (вещь, которая замечается особенно ясно у маленьких детей и домашних животных), чтобы каким-то образом получить лечебную дозу наказания, которая предохранит его от более крайних проявлений насилия! Вся тонкость в случае в том, реагировать интеллигентно на различные формы принуждения или насилия. Оказывается, однако, что в отношении разумной реакции социальная общность стоит ниже отдельного индивида, в смысле что гораздо легче встретить человека, который реагирует разумно, чем весь один народ, который делает это, а человечеству как единое целое это практически не удаётся! Этот феномен социальной общности рассматривается в эссе "О человечестве", но он сводится в основном к тому, что общество всё ещё имеет совсем примитивную нервную систему (в особенности некоторое свободное общество), аналогичную той моллюсков и медуз, в то время как человеческий индивид имеет и нервную систему и возможность для разумных рассуждений (хотя он и не пользуется особенно активно этими своими задатками в сложных жизненных ситуациях). Ввиду этого получается так, что одна обширная группа людей не является более умной некоторого случайно выбранного индивида со средним интеллектом, хотя он и является частью её, так что реакция социальных общностей, чаще всего, как та медузы. Хотим мы или нет чтобы было так, но с фактами нужно соображаться. Было бы очень хорошо думать, что веков через пять-десять человечество в совокупности наконец перепрыгнет через этот унизительный для "венца природы" уровень, но это маловероятно. Ничего, однако, не мешает нам надеяться на это. — — — — — |
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/