Я верю тем, кто звезд с небес не достает,

Но с ними на земле неровно дышит

И в тот момент, когда и их звездою ждут,

Не поднимаются над всеми выше.

 

Я верю в тех, кто не приняв холенных фраз,

Не стал фальшиво ими прикрываться

И только шуткой набросал и свой пейзаж,

И над собою может посмеяться.

 

Я верю тем, кому любовь – не чуждый сон,

Но без нее не стать им сердцем слабше –

Не разбивает  черствость  мудрых слов,

Сердечный пульс с тоскою бьется чаще.

 

И верят эти закаленные сердца,

Что небо их дела не позабудет.

И знают, что исполнится мечта,

Которая для всех удачей будет.

 

***

 

Знойный июньский день. И, хоть четыре часа за полдень, солнце палит неумолимо. Майка сидит на перроне в самой густой тени под деревом и терпеливо провожает взглядом идущее мимо поезда. Одни на север, другие на юг или в остальные стороны света. Но все они не её. Пока не её.

Майка собралась навестить бабушку, живущую возле самого синего моря под легендарным городом Херсоном. Этот город славится своими удивительными раскопками и по сей день. Бабушка была совершено здорова, Майка просто соскучилась за ней. Да и летние каникулы она любила проводить у моря, загорая, купаясь и чувствуя себя  свободной от учебы целых два летних месяца.

До прихода Майкиного поезда, который должен был отвезти её в чудесную страну детства оставалось двадцать минут. А Майке уже чудился запах степной травы, горечь полыни и пыль на лице от ветра на закате вечернего солнца, когда она выходит из поезда на промежуточных станциях.

В ее небольшой рюкзачок мама заботливо положила бутылку студеной ключевой воды и пирожков для бабушки, и для самой Майки, чтоб перекусила по дороге.

Майкина бабушка, жила в своем небольшом домике, с калиткой, увитой виноградом, колодцем и огородиком, на котором кроме овощей она заботливо выращивала красивые алые, белые и желтые розы. Майка их обожала, но никогда не срезала, чтобы поставить в вазу. Жалела. Для неё они были одухотворенными существами. И частенько, встав на рассвете, она любила разговаривать с ними, склонившись над их лепестками и нашептывая всякие нежные, но неразборчивые слова, понятные только ей и розам.

Зной одолевал все живое. На висках у Майки появились бусинки пота, но она была вынослива к жаре, одеваясь всегда так, чтобы ей было удобно в одежде. Сейчас на ней были короткие шорты с желтыми лампасами, хорошо облегающие ее стройную фигурку, бейсболка салатного цвета с надписью «go to golf», а на голове красовалась ярко-красная кепка с золотыми, вышитыми ею самой буквами «USA». Майка ею очень гордилась, потому, что обожала красный цвет и он был ей к лицу, сочетаясь с загорелой шелковистой кожей и ее карими глазами, которые выразительно отражали любое ее настроение. Черные брови, черные ресницы и такая же темная шевелюра густых длинных волос на голове.

Несмотря на свой озорной характер, Майка не любила стричься под мальчика, а, наоборот, всегда носила волосы до самого пояса, которым все завидовали. Иногда она заплетала много косичек, а, потом, утром расплетала их и копна её шикарных волос становилась еще роскошнее и привлекательней.

Немало приходилось Майке хлопотать над ними, промывая различными отварами трав, делая маски из натуральных продуктов и, моя только ключевой водой. Но это все делалось ею с удовольствием и давало должный результат, награждая всегда чисто вымытые Майкины волосы блеском, объёмом и шелковистостью. Но сейчас её волосы были стянуты в узел высоко на затылке и заплетены в толстую косу, которая до половины скрывалась под кепкой.

Губы Майка красила очень редко, летом это ей и вовсе не требовалось. Полные и достаточно красные, они и так выразительно подчеркивали все остальные черты на тонкие, почти детские черты лица.

Наконец - то подошел поезд. Её поезд. И Майка, как обычно, немного трепеща и волнуясь, торжественно шагнула на площадку вагона перед проводницей, как на палубу собственного корабля. Но почему она так волновалась, сама не могла объяснить. Ведь всегда было все одинаково и Майка могла бы предсказать, что произойдет дальше, но всегда так переживала, будто ждала от дороги чего-то необычного, от чего может зависеть её судьба. Но на этот раз предчувствия её не подвели. Некоторые события, которые произойдут с ней в пути, всколыхнут всю её оставшуюся жизнь. Но об этом она еще ничего не знала, да и знать не могла. Потому в начале все происходящее и откликнется в ней каким–то странным отзвуком и, даже, страхом.

 

***

Серж, ничего не подозревая о событиях, которые произойдут с ним в этой судьбоносной дороге, садился на станции сотней километрами дальше от той, на которой вскочила в вагон Майка.

Поезд был купейный и каждый пассажир имел билет на свое законное место. Майке оно досталось на верхней полке и это ей пришлось по вкусу. В купе было пусто и душно, и Майка переодела длинную просторную бейсболку с рукавом до локтей на легкую коротенькую красную маечку. Она чувствовала себя свободно, находясь одна в купе. И не успела она улечься на свое место, как тут же задремала, и проснулась от толчка при остановке поезда.

На каждой станции Майка все время ожидала подселения новых пассажиров. От нечего делать, она распустила свою толстую косу и стала заплетать много небольших косичек, чем больше, тем лучше. Сонно, затем устало зевая от жары, утомительных сборов и ожиданий с шести часов утра она уставилась в окно и нехотя стала разглядывать небольшой вокзальчик в степи, где была сделана остановка, который и так знала наизусть.

В этот самый момент Серж, или Серёга, как звали его мальчишки из турлагеря, вошел в тот самый вагон, в котором находилась Майка. Отыскал по своему билету купе, в котором она сейчас дремала. Ничего не подозревая, открыл его дверцу и занял свое законное место. Он понял, что будет ехать не один, но не желал будить попутчицу. Место ему досталось как раз на нижней полке прямо под Майкиной. Он сразу же стал раскладывать свой нехитрый багаж, рассчитывая провести в дороге, хоть не много, но и не мало времени, а, всего-навсего, одну ночь.

Майка, желая посмотреть, кто там пришел, рассеяно спустила вниз обе свои ноги. И, в ту же минуту, перед лицом растерянного от удивления Сергея, предстала интересная для его глаз картина. Две босые коричневые полненькие девичьи ножки, которые беспечно болтались у него перед самым носом.

Серж на мгновение очумел и замер. Но Майка вовремя спохватилась, и подобрав ноги, наклонилась со своей полки так, чтобы разглядеть вошедшего пассажира. Теперь на Сержа сверху смотрела такая же загорелая круглая мордашка с пятью или семью косичками (он не успел сосчитать), которые Майка предусмотрительно заплела заранее, чтобы перед лицом бабушки предстать красивой.

Через несколько секунд мордашка исчезла и хоть промелькнула перед Сержем ненадолго, но он успел разглядеть, что она симпатичная.

«Вот так чудеса, - подумал Серж, - во сне такого не увидишь». Он был большим поклонником женской красоты, но, в тоже время, и большим сердцеедом. Далеко не каждой удавалось войти в его жизнь, а тем более в душу и завоевать его сердце, не говоря уже о доверии и любви.

Серж, парень компанейский, по-мальчишески горячий, в чем-то даже хулиганистый. Он любил вечера у костра с ребятами, походы, песни под гитару, опасности, дикую природу, таких же горячих, как он девчонок. Но изнутри он всегда был холоден для них, хотя и умел распалить и завести любую недотрогу.

Но это все сердцеедство прощалось ему окружающими за все те дела и заслуги, которые он делал и для лагеря, и для ребят, и для школы, в которой работал учителем физкультуры, и для всех остальных. Почему он так одинок, никто не знал и не понимал.

Серж был женат. И женат на очень красивой важной леди, гордой блондинке с коротко стриженными по моде волосами. Но в глазах Сержа постоянно таилась печаль рядом с ней, хоть всем казалось, что личная жизнь его удалась. Ведь он никогда никому не рассказывал о неурядицах, которые происходили у него дома, и что делается у него на душе, не ведал никто. Никто также не знал, что сейчас Серж был в разводе. Одна единственная верная спутница, не покидавшая ни на минуту всю его жизнь – это гитара.

Играть Серега научился очень рано, еще мальчишкой и теперь никогда не оставлял любимое занятие. Иногда он даже засыпал со своей спутницей, когда уставший, наигравшись на ней своих собственных песен, просто забывал положить её на место.

Серж, как и Майка, тоже любил красный цвет и носил огненно красную майку с вымпелом на груди возле сердца «Лучшему другу», которую он выиграл в спортивном лагере на состязаниях по кикбоксингу.

Не нужно, я думаю, говорить о том, что Серж был по-мужски хорошо сложен. В воображении и так каждый из читателей уже нарисовал его стройную атлетическую фигуру. Причем, нарочно свои мускулы Серега никогда не накачивал лишь для того, чтобы хвастаться ими перед девчонками. Он с детства был физически развит благодаря своему непоседливому характеру и увлечениям, заставлявшим работать физически –гребля на байдарках, или турпоходы и лазанье по скалам и, конечно же, кикбоксинг.

Прекрасные атлетические данные и помогли Сергею поступить в институт с физкультурным уклоном, после которого он стал тренером и учителем физкультуры в школе.

Серж был красив и лицом. Все черты правильные и строгие, но ничем не напоминающие женские. В детстве он был ужасным задирой и вечно встревал во всевозможные драки, то заступался за девчонок, то за своих ребят, но очень редко из-за самого себя.

Аккуратности Сергей не любил придерживаться. Его темно-русые, давно нестриженные волосы не имели никакой формы. Нерасчесанные, они торчали в разные стороны и спускались каскадом на затылке до самых плеч. Иногда, чтобы они не мешали ему, он завязывал их в хвостик. Светло-серые стальные глаза, пытливо впивались во все, что происходило перед ними и, схватывая информацию на лету, останавливались на том предмете, который был для Сержа в данный момент более интересен, чем все остальные.

 

***

Таким образом, когда перед Серегой промелькнули голые Майкины ноги, а потом и личико, внутри он словно почувствовал толчок, который ему говорил, - спокойствия от сегодняшней ночи не жди. И, желая рассмотреть свою попутчицу ближе, он выпрямился во весь рост, и непрошенно уставился на Майку, которая испуганно смотрела в ответ на него. Она ему явно нравилась. Смуглая, не худая, но подтянутая с соблазнительными округлыми формами, она, сама того не желая, производила на мужчин неизгладимое впечатление.

Серега, как все уже поняли, был парень не робкий и не всегда тактично вел себя с противоположным полом, а иногда был грубоват. Он привык к дорожным романчикам, хотя и не слишком часто ими пользовался. Они его ни к чему не обязывали, но охотно принимались обеими сторонами. Да и нужны они были лишь тогда, когда на личном фронте что-то не ладилось и Сереге было необходимо чем-то заглушить внутреннюю тоску и неуверенность.

Поэтому, увидев Майкины ноги, так неосторожно опущенные ею в полусонном состоянии Сергею на голову, он решил, что она к нему заигрывает и не прочь поразвлечься. Затем, увидев Майку полностью и поняв, что она хороша собой, он тут же захотел овладеть ею. Это чувство начинало жечь его и подстрекать к действиям. А, поскольку Серега знал, что в таких случаях, чтобы завоевать партнершу, нужно вести себя дерзко и решительно, он, не теряя времени схватил Майку за голую ногу и стал тянуть вниз, приговаривая при этом:

- Ух, какая загорелая, такая симпатичная. Ну, иди ко мне, я хочу с тобою познакомиться.

Он был уверен, что какой бы женщина ни была воспитанной или манерной, всем им одинаково нравится сила, упорство, настойчивость партнера, а в некоторых случаях, даже нагловатость. А личный его опыт подтверждал это все. Но Майке такой подход к делу не понравился и, даже, испугал.

- Пусти, нахал, - возмущалась она, выбиваясь из его крепких шероховатых и обветренных рук.

И хоть она видела в таком поведении обычную свинскую наглость, но этот парень показался ей в чем-то приятным. В нем не было ничего отталкивающего, а светлые глаза светились веселым огоньком.

Наконец, после приложенных усилий, Серега стянул Майку на свою полку, зажал в углу рядом с собой и крепко, но осторожно обняв за плечи, горячо поцеловал в пухлые, разалевшиеся от переживаний губы. Майка была эмоциональной и темпераментной от природы, и это все могло бы завести ее не на шутку. Но сейчас ею овладел испуг. Ей показалось, что странный попутчик хочет надругаться над ней или просто посчитал легкомысленной. Серж увидел растерянный изумленный взгляд больших карих глаз, в которых не было и намека на то, что она желает провести с ним ночь, и невольно отстранился. Такой реакции партнерши он не ожидал. На секунду он замялся.

- Ты кто такая, как тебя зовут? – не теряя бодрости живо спросил он, желая исправить положение, потому что начинал чувствовать себя нелепо, хотя редко смущался в таких случаях.

- Я – Майка, живу в Запорожской области, еду в Херсон бабушку навестить, - моментально ответила Майка, потому что привыкла быть открытой.

- Совсем, как Красная Шапочка, - весело засмеялся Серж, делая еще одну попытку понравится.

Но Майке это сравнение показалось намеком на пошлый образ из порнофильма. Она давно уже была не маленькая и от любопытства пересмотрела все взрослые фильмы на кассетах, которые они крутили по вечерам с подругами. Но это все мало чем устраивало Майкино воображение, в любом случае жаждущее романтики. И на этот раз ей на мгновение снова стало стыдно за то, что её опять принимают не за ту, кто она есть на самом деле. «Наверное, это все из-за моей открытости, непринужденности, - думала она, - Все думают что я легко могу пойти на любой контакт». Но становиться замкнутой она не умела и не хотела. А хотела жить, жадно поглощая все радости жизни, несмотря на трудности и испытания, которые жизнь выстроила перед ней, и через которые ей уже удалось пройти. Но на сердце у нее остались неизгладимые рубцы.

«Еще один любитель легких пошловатых романов для легкомысленных парочек, да еще такой нахальный,» - с досадой пронеслось у Майки в голове. И тут же, не теряя времени, она схватила толстую книгу, которая оказалась у нее под рукой на столе, положенную туда, видимо, Сержем чтобы в дороге почитать. Что было силы она двинула ею Серегу по голове. Опыт драться был у Майки со школьных лет, и теперь рефлексы всегда срабатывали в нужную минуту.

Серж оторопел не столько от боли, сколько от неожиданности и, так и остался сидеть несколько секунд с удивительно приоткрытым ртом. Воспользовавшись тем, что хватка противника ослабла, Майка шустро, как обезьянка, вскарабкалась на свое логово и замерла, тут же, притворившись спящей.

Серж задумчиво уставился в окно. Он чувствовал себя глупо, но в то же время что-то в этой странной хулиганке внушало ему уважение. Нет, он никогда не относился к женщинам похабно, не старался разбивать их сердца, растаптывать их чувства. Наоборот, он пытался уважать каждую, с которой так или иначе свела его судьба, помогая любой из них словом или делом, а, иногда и материально, насколько ему позволяли возможности.

Но не всякое их поведение нравилось Сержу. Многие из них вели себя нахально и напористо, считая, что только этим можно удивить мужчину. Другие пытались взять свое коварством и хитростью. Третьи выслеживали его повсюду, не давая прохода нигде, затем вешались безвольно ему на шею, плача и требуя от него, чтобы он каждую минуту своего существования проводил рядом, эгоистично забывая, что у него, как у нормального мужчины, есть и другие дела и обязанности. Нет, Серж не был обделен вниманием женщин. Но подобное поведение, пусть даже из-за сильной любви к нему же, вызывало у него отвращение к своей партнерше. Потому долго он ни с кем не задерживался, меняя женщин, как перчатки, ни на ком не останавливая своего постоянного взгляда.

Среди них просто не было той единственной подруги, которой можно было бы, не стыдясь и не боясь обмана, доверить свои сокровенные секреты, слабости, радости побед и поражения. Которая так же могла бы доверить ему все и ждать его столько, сколько нужно, не думая об измене и не подозревая в предательстве. Она смогла бы быть с ним вместе везде и всегда, и в трудную минуту, и в радостях, поддерживая своим словом и делом. С такой женщиной он мог бы жить долго, всю жизнь и был бы счастлив. Он дорожил бы ею и каждой минутой, проведенной с ней. Но пока ему это все казалось лишь сказкой, мифом, придуманным им самим. А те лица, которые окружали его, принадлежавшие красивым, утонченным, с виду, барышням, поражали своей внутренней пустотой и наталкивали любого здравомыслящего человека на один только вывод. Женщины любят силу, власть и деньги. Таким образом, не колебаясь, Серж применял подобную тактику с ними со всеми, пользуясь при этом у них же огромным успехом. Хотя вслед нередко выслушивал многочисленные упреки и незаконные обвинения от них же.

 

***

Да, он был женат. Но все эти похождения вынужден был совершать и в дни супружеской жизни. Он любил свою жену, пышногрудую блондинку, красившую губы в ярко-красный цвет, носившую всегда обтягивающую одежду и блузки с глубоким декольте. Она не стеснялась показать свою красивую соблазнительную фигуру перед другими мужчинами, постоянно привлекая их взгляды к себе. Ее звали Марина. Она была чертовски хорошо сложена, красива и лицом, и телом, и напоминала собой фарфоровую статуэтку.

Всегда ярко красилась, пользуясь исключительно дорогой косметикой и духами. Обожала золотые побрякушки, бриллианты, шубки из редких зверьков и жить не могла без флирта.

В сущности, она ничем не отличалась от других женщин, своих ровесниц. Но слыла среди них первой красавицей и умницей, и приписывала эту заслугу исключительно себе, своему интеллекту, неустанно поучая других подруг, как нужно себя вести с мужчинами, чтобы удержать их рядом с собой. Те, кто не имел совершенно никакого опыта, слушали ее, открыв рты и терпя благоговейно все насмешки от неё, считая ее чем–то вроде божества.

Серж понимал, что душа её темна и далека от его светлых мыслей. Но он был привязан к ней и прощал ей многое. Она была его слабым местом. Для неё он не жалел ничего. С виду они казались красивейшей парой. Все считали, что таких людей сама судьба сводит. Ведь они оба пользовались вниманием и популярностью у противоположного пола и многие смотрели на них с низу вверх, замерев от восторга, как на полубогов.

Но Сержа, в отличии от Марины, это все мало радовало, он только пользовался этим вниманием, когда ему было нужно. Но повышенный интерес мужчин к его второй половине его настораживал и, иногда, особенно дерзкие смельчаки, нестеснявшиеся проявить к ней внимание даже при нём, выводили его из терпения.

Вообще Серж слыл добряком среди знакомых. Он и действительно был всегда спокоен и уравновешен и никогда не решал спор кулаками, применяя искусство драки только в исключительных случаях. Но при виде малейшей несправедливости он становился вдруг агрессивным и кидался заступаться за пострадавшую сторону. А в последние месяцы жизни рядом с этой незаурядной красавицей добрый Серега стал и вовсе раздражительным и нервным. Даже его собственные родители заметили это. Понятно, ему очень много приходилось ревновать. И ревность вспыхивала в нем пламенем, как в ребёнке, независимо от рассудка.

Иногда, его посещали мысли об измене с ее стороны. Но Серега никогда не унижал себя тем, чтобы следить за женщиной, тем более любимой. Тем временем как Марина, ничего не желая видеть перед собой и понимать, самоуверенно вела все тот же беспечный образ жизни, пытаясь помыкать любящими простачками, в том числе и Серёгой, как своими игрушками.

И теперь, таких игрушек появилось очень много у Марины и это ей придало ещё больше самоуверенности. Ей стало казаться, что она взбирается на вершину Олимпа и уже близка к своей цели, а это значит, что равной с ней во всем мире нигде не найдется. Она стала еще холоднее и высокомернее, чем была и на все ласки супруга теперь просто не хотела реагировать, полностью уверенная в том, что стоит чего-то большего. Но шоколадная леди даже не подозревала, что такой мужчина, как Серж не сможет ей простить такого поведения даже за её сногсшибательную красоту, которая удерживала его рядом с ней вот уже несколько лет.

Один раз она явилась поздно вечером домой с вечеринки хорошо выпившая в сопровождении двух своих поклонников, которые вели её под руки. При этом она громко весело хохотала, трепля то одного, то другого по голове и отпуская в их стороны пошловатые шуточки. При виде этого зрелища сердце Сергея оборвалось. Он всегда считал ее легкомысленной, но в таком безобразном состоянии он ещё никогда любимую супругу не видел. Косметика на лице размазалась, от неё несло перегаром и сигаретами.

Сергей не стал мешать провожатым вести Марину прямо в комнату и насилу дождался, когда они уйдут. Не помня себя от ярости, сгоряча он отвесил ей хорошую оплеуху и с отвращением толкнул на диван, когда она, задабривая его, полезла к нему обниматься.

- Ты что себе позволяешь!? Меня бы хоть не позорила! Больше никуда не пойдешь без меня и пить будешь только в моем присутствии.

Но его жена в силу своей горделивости проигнорировала его слова и, в знак того, что он не прав, когда распускает руки, не разговаривала с ним целую неделю. Но Серега не чувствовал себя виноватым и в душе у него что-то перевернулось, а чувство связывающее с ней сменилось холодом и стало отдалять от любимой с каждым днем. Она уже не казалась ему такой красивой, как прежде. А душа ее, блуждавшая раньше в потемках, но хоть чем-то подававшая надежды на выздоровление, теперь становилась для Сержа безвозвратно утерянной.

Он почему-то, больше не верил ей, хоть и ни разу не словил, в силу своего великодушия, на месте измены. Ему было все равно, с кем и где это может произойти. Важным для него было то, что теперь он знал – она сама этого хочет. А ведь раньше он прощал бесценной половине любую слабость. Та стена, которая стала расти между ними, не позволяла ему этого делать теперь.

Но это был не последний её визит домой в пьяном виде. Судя по всему, такая жизнь начинала нравиться Марине и она безотчетно для себя тянулась к безнравственному празднеству, позволявшему забыться и не отвечать ни за что.

Еще несколько раз Сергей пытался положить этому безобразию конец. Просил её, пытался понять, угрожал разводом. Но каждый раз натыкался на острый шип ее самолюбия.

Наконец поняв, что муж скоро бросит её, Марина, желая сохранить собственную гордыню, сама подала на развод, кинув Сергею в лицо всевозможные обвинения. Серж этому ни капельки не удивился. В последнее время он мог ожидать чего угодно от “дражайшей” супруги. Но тоска не давала ему покоя. Тоска, которую он сам себе теперь не мог простить.

Нет, он не был зол на неё, но с досадой ощущал, что все еще любит и жалеет ее, хотя его волевой рассудок говорил ему о том, что ничего изменить уже не возможно. Ее стала поглощать бездна падения и, самое страшное, она была этому рада.

А, может, она просто уже не любила его. Но и это ему уже было безразлично. Он просто тосковал по тому времени, когда в его жизни был смысл. Хоть небольшая ниточка надежды, что семья его все же сохранится, а не разрушится, согревала его душу, поскольку всю свою жизнь, этот возвышенный духом человек испытывал потребность жить для кого-то, изливая любовью всю красоту своей глубокой души.

И теперь Серж все чаще изливал свою тоску песнями под гитару, которые сам же и сочинял. Он завораживал всех вокруг костра ими, но никто не мог знать, откуда берутся столь меткие фразы, пронизывающие до лихорадочной дрожи выражения. Никто даже не догадывался, какая боль заставляет создавать все эти шедевры. Но понемногу и она утихла, осталась лишь тупая пустота и ожидание, что преподнесет жизнь ему дальше. Хотя, судя по всему, Серж уже ничего не ждал от судьбы, а просто жил, жил приспосабливаясь к этому болезненному туманному состоянию, все время, повторяя себе: «Так надо. Теперь так будет всегда».

 

***

Внезапно Серж очнулся от тягостных воспоминаний. За окошком поезда начинало темнеть. Он не хотел сравнивать свою новую знакомую с бывшей женой, но воспоминания сами ползли ему в голову. Эти две женщины были совершенно не похожи друг на друга. Единственное, что было в них общего – это красота, да и та, разная.

Майка тоже выглядела аккуратно, но сражала наповал любого своей свежестью и юностью. На её лице не было ни капли грима, никаких следов макияжа, даже губной помады. Природа будто сама пришла ей на выручку, а, может, просто наградила её за доброту, украсив лицо так, что и косметика не была нужна.

В детстве она была пухлым ребенком и напоминала забавного медвежонка с огромной непослушной шевелюрой на голове. И была она ужасно непоседливой и строптивой, хотя с годами эта строптивость перешла в упорство характера.

Постоянные подвижные игры, лазанье по заборам и деревьям, не оставили на её фигуре ничего лишнего. А, позже, в юности, она вместе с ребятами стала увлекаться ещё и спортивными играми. Ходила с ними летом на пруд, круглый год в спорткомплекс и даже знала несколько приемов карате, хотя отлично дралась и без этого какими-либо хитрыми уловками.

Но, в общем, драться Майка не любила и применяла свои навыки только в самых необходимых случаях. Ей никогда не доставляло удовольствие наносить удары себе подобному, и разозлить её до такого состояния было крайне тяжело. В основном драться приходилось ей в целях самозащиты. Но занятия физкультурой ей нравились, и к сегодняшнему дню ее фигура имела отличную форму. Подтянутая, накаченная и, вместе с тем, соблазнительно полненькая в нужных местах. Хотя ростом Майка была не высока.

Серж заметил, что духами или какой-то парфюмерией от неё вовсе не пахнет, а чем-то приятным, сладким и, в то же время, свежим, несмотря на жару, наподобие душистого мыла или зубной пасты.

«А ведь моя сразу мне отдалась, - думал Серж, - мало того, она меня сама соблазнила, но чем это все закончилось… Эх! Нельзя верить женщинам, сперва дают, потом бросают.А эта – сразу по башке дала, - вдруг промелькнула у него в голове ироничная фраза и рассмешила его, но тут же он почувствовал внезапный прилив симпатии и что-то наподобие нежности к этой необычной девочке, - А ведь она не такая, я же понравился ей, по глазам видел. Но, кажется, я её чем-то обидел, надо бы с ней помириться. А, может, наоборот, отомстить?» – с озорством, но без злобы думал Серж. И при одной только мысли, что ему придется вступать в контакт с прекрасной, но своенравной незнакомкой, он вдруг заволновался и почувствовал что-то вроде смущения, чего никогда раньше не испытывал ни перед одной из женщин. И, чтобы заглушить это не свойственное для него чувство, он вышел в коридор покурить и успокоиться.

Но как только он вышел из купе, им снова начало овладевать чувство тоски и одиночества.

«Не надо бы мне пока ни с кем встречаться, - внезапно решил он, - Уж слишком свежа моя рана. А, вдруг она так и не заживет, и я только испорчу жизнь ни в чем не повинному человеку. Во всяком случае, мне сейчас хочется быть одному»

Из какого-то купе вышли двое парней тоже покурить возле окошка. На вид им было лет по двадцать – двадцать пять. Видно было, что они выпившие и веселые, о чем-то говорили и несдержанно смеялись.

«Веселятся ребята, отдыхают, - вздохнул про себя Серж, -Я тоже так любил когда-то долгие шумные посиделки с друзьями. А сейчас что ж, постарел что ли, или жизнь меня так извела? Но ведь мне еще и тридцати нет, а чувствую себя как старик!»

Ребята покурили и зашли обратно, а Серега еще некоторое время стоял, вглядываясь в темноту и думая о том, что впереди его ждет турлагерь, ребята – подростки, занятия с ними и их воспитание, спортивные игры, вечера у костра с печеной картошкой, ухой и запахом сосны. Немного поразмыслив, он зашел в купе обратно и решил лечь спать.

Майка в это время, чуть дыша от напряжения, лежала тихонько на своей полке, как мышонок в норке, боясь пошевелиться. Ей казалось, что любое её движение привлечет внимание симпатичного, но нахального незнакомца и он опять начнет приставать к ней.

Ей не спалось, напрасно она пыталась это сделать. Ее мысли то и дело возвращались к нему, к этому широкоплечему, энергичному, светлому, но успевшему немного загореть под палящим летним солнцем, мулату.

«Какая я оказывается безнравственная, - думала она, - ведь мне, оказывается, нравится такое грубое отношение, так, чего же я хочу взамен, чтобы ко мне относились иначе? Но я получаю то, что заслуживаю. Нечего быть такой развязанной, а то, меня скоро все начнут презирать. Он не должен мне нравиться. Встречи не должны так начинаться, я знаю, это плохо для меня закончится. Но я всегда мечтала о другом отношении, разговорах о любви, жизни, о далеких путешествиях вместе. Сразу секс – я не могу, мне хотелось бы узнать человека, а потом делать это так, чтобы мне тоже этого хотелось. Но какая же я дура, наверное, у него в голове таких мыслей нет. Если я не дам, даст другая. Ну и пусть! На дешевую случку я все равно не пойду. Через себя переступить – для меня это невозможно, потому, что желания так просто не разбудишь, а без них я ничего делать не умею. Но неужели он такой подлец! Ведь у него такие добрые веселые глаза, да и прикосновения его мне не были противны», - такие сомнения разрывали Майку.

Отвергнуть его или наоборот, довериться. Но в душе она все-таки предпочитала не доверять незнакомым людям до поры до времени, потому что уже не раз обжигалась в жизни. Но сколько раз не клялась она себе никому больше не верить, а ее собственная природа брала верх над страхом. Она все равно жаждала необычных встреч, любви и приключений.

Заметив, что незнакомец улегся, видимо, опять и, услышав, наконец его ровное сопение, она решилась слезть со своей полки, пройтись в туалет и, заодно, успокоиться, постояв у окна.

 

***

Майка оперлась о раму вагонного окошка плечом и, приблизив лицо к стеклу, стала вглядываться в темноту, но, кроме огней, мелькавших где-то вдалеке, ничего не могла больше разглядеть.

Было уже начало одиннадцатого. К конечной станции, куда ехала Майка, поезд должен был прибыть в половине шестого. Так, что ехать ей в таком напряжении предстояло еще очень долго

Несмотря на то, что летом многие стремились отдохнуть у моря в эту прекрасную пору, вагон был почти пустой. Наверное, из-за того, что на автобусах, а то и на собственных машинах, добираться было удобнее и быстрее, чем так долго проводить время в душном купе, терпеливо пережидая все попутные станции, на которых останавливался поезд.

Но Майке нравилось путешествовать именно поездом, особенно ночью, когда все спят, и она могла спокойно предоставить все мысли и мечты самой себе. Возможно, для неё такие путешествия в одиночку были небезопасны. Но как ни странно, Майка ничего не боялась. Она всегда умела вести себя вежливо и спокойно, и неприятности обходили ее стороной. Но, если ей попадалось место рядом с не внушающими доверия соседями, то она тут же просила проводницу поменять ее местами с кем-нибудь из соседнего купе. Впрочем, пустых мест в вагоне всегда хватало.

И теперь, как уже много раз в прошлых своих путешествиях, Майка стояла, задумавшись, у темного окошка, не лучше ли ей просто переселиться от странного спутника во избежание конфликтов. Но решиться на это она не могла, а успокоиться ей не давали предчувствия. Хорошие или плохие, она тоже не могла разобрать, и поэтому в сердце ее поселилась нелепая тревога.

Из соседних купе кое-где раздавалось храпение крепко спящих соседей. В каком-то из них было очень весело. Играла негромко веселая музыка, слышен был хохот. «Наверное, день рождения в дороге отмечают», – подумала Майка. И в подтверждение ее мыслей из этого купе вывалилось несколько выпивших и хохочущих парней. Они шутили и громко смеялись друг над другом. Но ни шутки, ни их смех не понравились почему-то Майке. Они показались ей слишком грубыми и вульгарными.

Майка не любила подобные компании, хоть и была сторонницей привольной веселой жизни. Кроме того, смех и голос одного из парней ей показался знакомыми.  Наконец, Майка решила обернуться и глянуть, кто едет с ней рядом в одном вагоне. И, если бы она была более осторожной, внимательной и опытной, то предпочла бы сразу спрятаться в собственном купе, не интересуясь вовсе своими соседями. Ведь настоящая опасность подстерегала ее именно здесь. Но по своей беспечности и неопытности она просто не могла этого предвидеть.

Майка повернула свое любопытное личико к развеселой компании. В этот момент парень, со знакомым голосом, обернулся, чтобы разглядеть, что за краля едет рядом с ними и можно ли к ней пристать. Они оба встретились взглядом. И, в следующую секунду, Майка с ужасом поняла, что она действительно знает этого худого, прыщавого юнца. Недаром его визгливый хохот был ей так неприятен. Майка просто забыла, никогда не будучи злопамятной, о его существовании вовсе.

Это был Славка Мусев, с которым она уже сталкивалась на узкой тропинке в своем собственном поселке. С тех пор они с Майкой были заклятыми врагами. Но, в отличие от Славки Майка не хотела ни мести, ни встречи с недругом. В то время, как этот, до сих пор необразумившийся молодой жеребец, жаждал подвигов, которые он мог осуществить только на малолетках, да на девчонках, за которых просто некому было заступиться.

Но к Майке у него была особая ненависть, поскольку она умела отбиваться и один раз уже утерла ему нос. Теперь Славка ее побаивался. Но в компании своих друзей, таких же, как и он сам, необузданных нахалов и наглецов он снова почувствовал себя героем. Дружки своего приятеля называли просто Сява за его писклявый голос.

И в тот момент, когда достаточно поддатый Сява увидел ту, что сумела за себя постоять перед ним однажды, глаза его загорелись недобрым огоньком. Он сразу напрягся, вороша в памяти неприятные для него моменты, связанные с обидчицей.

В нем снова проснулось желание свести с ней счеты. В том, что Майка едет одна, он не сомневался, поскольку в последнее время никого не видел рядом с ней. А поселок их был не слишком велик и все его жители знали  все друг о друге.

И тут прыщавый Сява торжествующе обратился к своим друзьям:

- Вы посмотрите только, кто с нами едет. Да это та самая, про которую я вам рассказывал. А, ну, давай ей покажем, чтоб не была слишком деловой.

Дружки его всегда были рады поддержать любое грязное дело, но им, все же, не позволял это сделать участковый, который хорошо знал Майку и ее маму, и периодически заступался за них. Здесь же никто не мог помешать этим пацанам дать волю своим низменным интересам.

- У, кого мы видим! – послышались голоса с их стороны, - Крошка, иди вина нальем. Кис–кис, иди сюда.

Майка не привыкла отступать, но сейчас ей стало по-настоящему страшно. Назад в купе дороги нет. Там страшный незнакомец с непонятными мыслями. Здесь оставаться было нельзя, она бы не справилась с пятерыми. А обидчики, видя, что она не реагирует на их призывы, тут же окружили её.

В горле у Майки пересохло, она ничего не могла даже сказать, не то, что крикнуть. Страх просто парализовал ее тело, хотя ненависть к подобным ублюдкам продолжала кипеть внутри.

- А ты у нас должница, - глядя на нее своими бесцветными рыбьими глазами и тыча ей прямо в лицо грязные липкие пальцы, сказал один из них.

- Пойдешь сама с нами – простим. Нет – не обижайся, - поддакнул ему другой, не менее гадкий тип.

- Я ничего вам не должна. Я вас  в первый раз  вижу, - чуть не плача стала доказывать свое Майка.

- Вот как. А вспомни этого парня, - показал на Сяву первый, видимо, их главарь. Он выглядел старше всех и был весь в татуировках. Судя по его жаргону и тату, он уже отбывал однажды срок, - Помнишь, как ты его промеж ног. А ведь ему было очень больно, - медленно говорил главарь, делая паузу после каждой фразы, словно желая придать сказанному большее значение. Глаза его горели злобой, - Мы своих в обиду не даем, он мне как брат, я за него любому шею сверну. И тебе придется за свои грехи расплачиваться.

С этими словами он схватил Майку за одну косичку и так сильно дернул, что у той чуть шея не сломалась от резкого рывка вниз.

- Ну, что, сама идешь или тебя заставлять.

- Да никуда я с вами не пойду, сволочи! - вдруг обезумела от боли Майка, - Вы не имеете права, я сейчас милицию позову или проводницу.

Но в ответ на это пятеро жеребцов лишь дружно громко заржали в знак призрения и к сказанному, и к говорящему, и к тому, кто захочет заступиться. Сейчас им пьяным все было не почем.

В следующую минуту один из них схватил Майку за руки и стал тянуть по направлению к своему купе.

- Отпусти! – кричала Майка, - Гад! Отпусти!

- Молчать, сука! – громко рявкнул главарь.

- А-а! – вопила Майка, - Помогите!

Храп кое-где прекратился, но по прежнему все было глухо, никто не вышел из своего убежища, так, вроде никому ничего не было слышно.

Серж крепко спал сном младенца после утомительного трудного дня, всех тревог и переживаний по оформлению развода. Ему хотелось забыться и никого не видеть сейчас. В такие минуты он мог спать, не слыша даже самого сильного крика у себя над ухом. Но сейчас он проснулся от какого-то внутреннего толчка. Вроде не кто-то, а его собственный голос ему кричал: «Проснись! Наших бьют!»

Молниеносно Серега вскочил с кровати, совершенно забыв  о том, что сейчас на нем ничего нет, кроме плавок. Но у него уже был опыт в таких делах и он знал, что действовать нужно быстро, но осторожно. Тихо приоткрыв дверь своего купе, он увидел перед собой ужасную картину.

Его прлестная соседка вовсю бьется, извивается и кричит в грубых объятиях какого-то хмыря, который тащит ее куда-то не по ее собственной воле. Рядом еще четверо таких же пьяных хмырей хохочут и дергают со всех сторон пострадавшую своими грязными лапами. Видно было, что это им нравилось. Не нравилось одной только Майке.

В душе у Сержа вспыхнуло негодование. Не теряя, ни минуты, он вышел полностью в коридор и внушающе властным голосом громыхнул первое, что пришло ему в голову:

- Эй, а ну оставь в покое мою секретаршу, не то тебе будет плохо.

От неожиданности все, кто был в коридоре, сразу же замолчали. Вмиг воцарилась такая тишина, что стал слышен писк комара. Майка радостно и удивленно сквозь слезы смотрела на своего спасителя.

- А ты кто такой!? – вдруг смекнул в чем дело главарь.

- Я ее босс. Она работает на моей фирме.

- Знаем мы таких боссов, - в руке у смазливого сверкнул нож. Он размахнулся и хотел было напугать Сергея, ударив ножом по стене прямо рядом с его лицом. Но Сергей ловко извернулся, не допуская даже прикосновения негодяя к своему лицу, и ударил его по руке так, что тот взвыл от боли. Нож упал далеко в сторону. Главарь согнулся, схватившись за руку. Остальные, видя, что дело принимает такой оборот, трусливо попятились назад. Про Майку все забыли. Она сама стояла испуганная и растерянная, прижавшись к стене.

Но главарю показался этот довод силы Сергея неубедительным и он еще раз сделал попытку ударить его кулаком. Серегу это разозлило еще сильнее. Он схватил мерзавца за горло и так тряхнул о стену, что у того искры из глаз посыпались.

- Если ты, мерзкий прыщ, еще раз тронешь мою девчонку или просто глянешь на нее, я тебя раздавлю как комара, - вполголоса произнес он ему прямо в лицо, держа на весу перед собой. Грубее добавил, - Понял!

- По-нял… - едва дыша промямлил главарь.

- Вот и хорошо, - с этими словами Серж отстранился от подонка, который согнувшись в три погибели поплелся к своему купе. Серж взял, опешевшую от всего происходящего, Майку под руку и легонько подтолкнул к своему купе.

- Не бойся, я тебя не трону, я не такой. Тогда я просто шутил, - сказал он ей уже за дверями, немного отдышавшись.

Майка немного успокоилась и перестала плакать, но никак еще не могла прийти в себя. Серж тоже немного нервничал. Но внутри него все еще кипела ненависть к подобного рода отбросам общества. Майка машинально опустилась на Серегину полку рядом с ним же, поскольку других движений делать просто не могла. Через несколько минут к ним в купе заглянула встревоженная проводница:

- Кто здесь кричал? Вы не в курсе, может, вы слышали!

Ей кто-то все-таки доложил о происходящем, но почему-то с запозданием, когда все закончилось.

- Да все нормально, – ответил Серега, вы бы лучше за той компанией проследили. Они пьяные по вагону разгуливают, да покоя никому не дают, из-за них весь сыр-бор.

- Хорошо, - холодно ответила проводница, хлопнула дверью и удалилась. Но музыка и хохот не перестали звучать из того пьяного купе и после этого.

Сергей нащупал в карманах штанов, висевших напротив, зажигалку и сигареты. От волнения он вовсе забыл о том, что  голый, в одних трусах. Не обратила внимания на это и Майка, ей было не до того.

- Ты не куришь? – поинтересовался у нее Серега.

Она отрицательно едва качнула головой.

- Тогда я закурю, если ты не возражаешь.

Посидели немного, помолчали. После первой затяжки Сереге стало немного легче. Возмущение внутри него стало немного утухать, и он решил побольше узнать о девушке, которая сидит рядом с ним. Почему она едет сама в поезде, да еще ночью. Случайно ли это с ней все случилось или, может, она одна из них. Ведь подобные бандиты просто так ни на кого  не нападают, у них не хватит смелости на это. Для этого им нужны определенные мотивы.

- Ну, что молчишь, - подбадривающее толкнул он локтем Майку, которая притихла рядом с ним, оперевшись плечом о стенку, - Чтобы делала, если бы я не встретился?

- Не знаю, - вздохнула Майка, - Отбивалась бы как могла, а потом все равно бы в милицию пошла. Я их не боюсь, я их ненавижу! - отчаянно вскрикнула она и снова заплакала.

Сереж участливо похлопал ее по колену, чтобы она успокоилась.

- Вот это правильно, сдаваться никогда не нужно. Но еще правильней не влипать в подобные истории. А чего они хотели-то от тебя? Они тебя знают?

- Да. Один из них. Тот самый прыщавый. Славка Мусев. Он со мной в одном поселке живет. Однажды приставал, а я с ним подралась, ударила его в пах и убежала, а он теперь мстит.

- Приставал-то чего? Заигрывал?

- Нет. Это долгая история.

- Ничего. Валяй, рассказывай. Все равно спать уже не хочется.

И Майка начала свой не очень веселый рассказ.

 

***

Года два тому назад у Майки был роман с парнем старшим ее на три года. Учились они в одной школе. Это все случилось уже после ее окончания. Майка хорошо училась и все время мечтала поступить в пединститут, но в первый год ей это сделать не удалось. Заболела мама, а, поскольку они жили в своем домике, нужно было помогать ей по хозяйству. Но на следующий год Майка обязательно собиралась выполнить свои планы и мать ей в этом охотно пыталась помочь, бережно храня кое-какие сбережения на учебу.

Радимир был красивым рослым парнем. Отличник в учебе, изысканные манеры, хорошо воспитан интеллигентными родителями, которые случайно переехали сюда из Владивостока, когда Рад был еще маленький. Они тщательно оберегали дражайшее чадо от всякого дурного влияния деревенских хулиганов, которые по ночам любили красть яблоки из чужих садов, курили втихаря и целовались с такими же уличными девками.

Но Радик не был глуп, он не любил назидательных лекций ни учителей, ни родителей, а сам презирал подобный образ жизни. Хулиганы его почему то боялись. Он умел внушать им уважение, не доказывая свое превосходство силой. В душе он был тонким психоаналитиком. Хоть и молод, но хитер. Рад никогда не стыдился общения ни с какими людьми и умел подчинить себе тех, кто глупее его и завоевать уважение более умных. Но делал он это скорее из корыстливых целей.

К девушкам Радимир всегда относился с видимым уважением, как джентльмен, неважно, как бы она неприятна ему не была. Он знал, что свои истинные чувства нужно скрывать. Но с самими красивыми он был особенно галантен и обаятелен. Девчонки по нему сохли. Но предлагать ему встречу самостоятельно, или объясниться в любви в открытую, или, хотя бы, записки писать, никто не решался.

Рад был слишком педантичен в этих отношениях и в его представлениях первый шаг в любви всегда должен делать только мужчина. Кроме того, как бы мил и обаятелен он не был, в его натуре сквозило едва заметное высокомерие и призрение к людям, более простым и открытым, чем он сам.

Но, покорившим многие сердца, Рад не был героем грез Майкиного воображения. Она никогда не мечтала, что ее другом будет именно такой человек. Она была чуть ли ни единственной девчонкой во всей школе, которую не волновали изысканные ухаживания и манеры Рада. Но однажды их все-таки свел случай.

Поскольку Майка не смогла поступить в институт сразу после школы, ее мама по совету родителей Рада и по его собственному согласию настояла, чтобы Майка хотя бы раз в месяц брала у него уроки по соответствующим предметам. Сам Рад уже учился на четвертом курсе университета, все так же с отличием и, поэтому, чаще бывал дома, поскольку все предметы давались ему без особого труда.

Но Майка была очень упорным и трудолюбивым ребенком с самого детства и любила всего добиваться сама не надеясь на то, что ей в жизни кто-то поможет. Потому все ее занятия с Радом состояли из коротких консультаций, если в учебнике было что-то для нее непонятно написано. Майка всегда была культурной, аккуратной, обаятельной девочкой и быстро нашла с Радом общий язык.

Нельзя сказать, что она ему сильно понравилась. Она была не в его вкусе. Открытая, простодушная, иногда по-детски наивная. Но что-то в ее натуре внушало Раду уважение. У нее всегда были свои взгляды на все, ее невозможно было обмануть, как обычную простушку.

Но у Рада была любовь. Красавица из параллельного класса Линда. Она тоже была видной девушкой, но поступать никуда не поехала, потому, что ее родители были совершенно других взглядов и понятий, и искали ей богатого зажиточного жениха, стараясь поскорее выдать ее замуж. Рад, по их понятиям, Линде и в подметки не годился. Какой-то интеллигентишка богатым никогда не будет. Но Линда все равно встречалась со своим любимым тайно от родителей и обнадеживала его в том, что они все равно будут вместе, получая удовольствие от одного только вида его сияющих глаз. Влюбленный Рад тут же вспыхивал любовью к ней, когда слышал такие слова.

Майка даже передавала пару раз записки Линде от Рада, в которых говорилось о великих его чувствах к своей любимой. Но сама Майка испытывала к Раду только дружелюбие и уважение, как к старшему товарищу.

Но однажды Майка пришла к Радику со своими задачками по алгебре и застала его в такой ужасной тоске, что у нее самой аж сердце свело при виде его мрачного лица. Он сидел на диване за столом над какой-то бумажкой, обняв голову руками, и ни на что не реагировал. Он даже не заметил Майку, которая вошла к нему в комнату и дружески поздоровалась с ним. Поняв, что у Рада неприятности, она участливо спросила

- Что случилось?

- Она меня больше не любит, - коротко ответил он.

Бумажка на столе оказалась прощальным письмом Линды к Раду о том, что она выходит замуж за богатого коммерсанта, которого сосватали ей родители и уезжает из этого города навсегда. Рад не был против того, чтобы Майка прочитала это письмо. Вероятно, он нуждался в чьей-то дружеской поддержке, и сейчас нашел ее в Майке. В тот день об уроках они не говорили. Но теперь Майка попыталась преподнести Раду несколько советов, что нужно делать, чтобы не упасть духом, когда тебя бросают, и как могла, утешила его. Ему это немного помогло.

С того дня дружба их стала крепче, кроме того, у Рада появилась какая-то привязанность к Майке. Теперь она стала его спасением и отвлечением. Но внутри у самого Рада что-то перевернулось и изменилось не в лучшую сторону. В нем появилась какая-то замкнутость и проявление холодности по отношению к другим. Часто он повторял одну фразу: «Я теперь никому не верю».

«Но мне-то ты веришь», - ласково успокаивала его Майка. На что он иронично улыбался и ничего не отвечал.

В своей жизни Рад впервые наткнулся на острый шип, и это все очень тяжело переживал внутри себя. Он почти забросил институт на предпоследнем курсе, несмотря на все слезы и уговоры матери. Отец не стал уговаривать сына учиться и, решив воспитывать в нем силу воли и самостоятельность, устроил его на работу. Но и это мало чем помогло.

Через месяц Рада уволили оттуда за частые прогулы. Теперь он пропадал где-то по квартирам, с такими же молодыми людьми, как он сам. Но в отличие от него, те имели хоть какое-то образование и были устроены на работу, а в свое свободное время собирались вместе, пили вино, орали песни под гитару и приглашали к себе девиц на одну ночь.

Но и такая жизнь Раду скоро наскучила. Он жаждал более острых ощущений, что б заглушить свою тоску, хотя чувствовал, что начинает падать, но не мог остановиться.

Часто он приходил пьяным заполночь домой. Мать, протестуя против подобного поведения сына, не хотела впускать его в квартиру. Тогда, помня доброту Майки, он отправлялся к ней, всякий раз обещая изменить свою жизнь, если она его выручит и в этот самый последний раз.

«Пусти, прошу тебя, - жалобно просил он, стоя под ее окнами, - Не то я совсем опущусь, ведь ты же не хочешь, что бы меня в милицию забрали».

Если бы Рада в этой семье не знали раньше и не помнили, каким он был положительным, то ни Майка, ни ее мама никогда не открыли бы ему дверь. Но зная его собственное горе и, жалея его мать, они просто не хотели причинять еще большую боль этим людям, чувствуя, что таким способом человека все равно не вразумишь. Несколько раз Рад все же переночевал в Майкином доме в отдельной комнатке, а утром, каясь в своем поведении, уходил домой.

Майкина мать только сокрушенно качала головой ему в след: «И что с ним делать, а ведь был такой парень! Такой парень был-то».

Самой Майке уже начали надоедать подобные его выходки, пьяные визиты среди ночи, которые несли для нее лишь стресс. Она всеми силами пыталась убедить Рада, что такая жизнь ни к чему хорошему не приведет.

Рад клялся, что прекратит пить, но через некоторое время вновь срывался. Он теперь не был похож на аккуратного педанта, всегда одетого элегантно и по моде. Одежда его теперь имела потрепанный вид, он не хотел следить за собой.

Но однажды, поздней весной, когда уже было совсем тепло, ясным звездным вечером он явился к Майке. Трезвый, как стеклышко, вновь одетый с иголочки. От него пахло хорошим одеколоном. Майка обрадовалась за своего приятеля, что он наконец образумился и простодушно не смогла скрыть этого. Рад, видя ее настроение, не теряя ни минуты, решил сделать джентльменский жест со своей стороны.

- Замечательный вечер. Я люблю такую погоду. Сегодня я хочу сделать что-то и для тебя в знак своей благодарности. Пойдем сейчас на дискотеку, - пригласил он Майку.

И, конечно же, Майка согласилась, мигом надев свой нехитрый наряд на все случаи жизни: любимые стрейчевые джинсы, красную маечку и накинула на плечи такую же алую мастерку. Майка просто жаждала снова вырваться на волю, погулять в хорошей компании и потанцевать под музыку. Она устала сидеть дома в заточении над своими учебниками, и сейчас искрение обрадовалась успехам Рада и случаю пойти на дискотеку.

Там было весело. Подруги и друзья рады были появлению Майки.

«Куда ты запропастилась?», - спрашивали они у нее на перебой.

На что Майка коротко, но с гордостью отвечала: «Я готовлюсь в институт». И замечала уважение при этом в других глазах.

Все было чудесно этим майским вечером на кануне лета. Майке казалось, что они с Радом были самой красивой парой и танцевали лучше всех. Но дискотека закончилась, а, значит, закончился и праздник, но домой они оба не спешили, хотя все друзья разбрелись в разные стороны отдыхать. А Майка и Рад шли, не торопясь рядом в обнимочку, как счастливая влюбленная пара.

От того, что пахла свежестью молодая листва, цвели деревья и кусты, у Майки закружилась голова. Она была счастлива видеть Рада вновь красивого, опрятного и трезвого. Ведь за все это время дружбы она успела к нему привязаться, и теперь ей даже казалось, что он ей не безразличен. Она начала думать о том, что могла бы полюбить его, лишь бы он снова не запил. А, если бы у него к ней проснулись серьезные чувства, то ответила бы ему тем же.

И тут милый Радик предложил Майке свернуть в тот сарай, где зимой хранится сено. Взобраться на чердак и, через прореху в крыше полюбоваться звездами и побыть в тишине вдвоем.

Там было сухо и тепло. Кое-где по углам валялись остатки прошлогодней соломы. Вошедшая парочка мигом вскарабкалась наверх и хорошо устроилась в углу на чердаке прямо напротив окошка с видом на звездное небо, удобно расположившись на клочьях соломы, принесенных кем-то снизу.

Взошла полная луна, свет ее проникал через маленькое оконце, увитое виноградом и всевозможные прорехи в крыше. Благодаря этому молодые люди хорошо видели друг друга, различая все черты лица без зажигалки или спичек. Рад обнял Майку одной рукой за плечи и прижал к себе, в ответ она склонила голову на его плечо.

- Родная ты моя, натерпелась со мной, - ласково произнес он, - Ну, ничего, теперь все будет хорошо.

В этот вечер Майке и вправду хотелось верить, что все будет хорошо, потому, что в последнее время ее не покидало гнетущее чувство тоски и страха за Рада. Ведь он был ее друг, товарищ, попавший в беду. Затем Рад наклонился и стал нежно целовать Майку в губы и щеки. Она не сопротивлялась, хоть и не знала, как правильно отвечать на его поцелуи. Но ей было с ним хорошо.

- Ты, наверное, еще ни с кем не была? - удивился Рад

- Нет, не была, - смутилась Майка.

- Как же так, такая симпатичная девушка и ни с кем не была. А хочешь попробовать?

- Не знаю.

- Ты должна. Я научу тебя, как знать, чего ты хочешь. Доверься мне, а то будишь все время бояться мужчин. Это вовсе не страшно.

И Майка доверилась ему. И не пожалела в ту минуту. Им было хорошо вдвоем. Они полностью сняли одежду и предались любовным восхитительным ласкам, на которые у Рада был уже не малый опыт. Когда все закончилось, они все еще не спешили одеться и лежали, обнявшись, некоторое время. Наконец Рад встал и начал одеваться:

- Пойду принесу воды, а то пить хочется, и покурю заодно. А ты отдыхай, я мигом.

Но Майка и не думала вскакивать, а лежала на большом клочке соломы, в экстазе закрыв глаза. Через несколько секунд дверь снова хлопнула и кто-то вошел.

- Это ты, Радик? – сквозь дрему спросила Майка.

Ответа не последовало. Она знала, что здесь кроме них никого больше нет.

Тот, кто вошел, опустился рядом с Майкой и похотливо начал ласкать ее. Но в тот же момент, когда он к ней прикоснулся, она тут же почувствовала, что это не руки Рада. Это были совсем чужие неприятные объятия. В ужасе она открыла глаза и увидела перед собой некрасивую, неприятную прыщавую физиономию. Для нее это было шоком, после того, что только что преподнес ей Рад. Впечатления вдруг пропали. На мгновение ей показалось, что это фильм ужасов и красивый Рад превратился в монстра. Монстр скалился, глядя на нее жадными, лоснящимися от выпивки глазами. От него разило перегаром.

- Ты кто? – глупо уставившись на чудовище спросила Майка, но ничего другого от неожиданности ей не пришло в голову.

- Лю-бов-ни-чек. Хи-хи, – нараспев от предвкушения предстоящего удовольствия ответил тот.

Затем последовала молниеносная Майкина реакция. Она пнула незнакомца в живот и отскочила в дальний угол. Но этим сделала ошибку, оставив пространство между собой и собственной одеждой противнику. Тот, воспользовавшись этим, подскочил к ней и преградил тем самым путь к любимым джинсам, окну и спасению.

- Ты будешь моя. Ты должна быть моя! – вопил прыщавый.

- Нет. Я – девушка Рада.

- Рада здесь нет.

- Но он сейчас прийдет. Он тебе покажет! – Майка совершенно забыла от гнева, что стоит нагишом. Ей сейчас было не до этого.

- Ничего он не покажет, - подошел к ней ближе прыщавый, жадно протягивая к ней руки.

Майка с отвращением стукнула его по рукам.

- Что? Ты еще и сопротивляешься! – заорал прыщ, стараясь придать своему визгливому голосу больше значимости, и со всей силы ударил Майку кулаком прямо в скулу. Она от неожиданности пошатнулась и замерла. На глаза навернулись слезы.

- Я – девушка Рада. Он тебя убьет, - пригрозила Майка, твердо уверенная в том, что Раду это действительно не понравится. Сама она драться пока не решалась, боясь, что не справится с противником, который, хоть и худощав, но, все ж, сильнее Майки. Он ехидно улыбнулся в ответ на ее слова:

- Ты проигранная девушка.

- Что это значит?! – не поняла Майка.

- А то и значит. Он тебя проиграл в карты. Все знают, что ты с ним. Ты ведь дружка не дашь в обиду, мы знаем, он нам хвастался и обещал. Мы после дискотеки всю дорогу за вами следом шли, но так, чтобы ты нас не видела. Мы с ним об этом договорились. А теперь - ты наша.

- Я не хочу.

- Я хочу. Знаешь, что мы с ним сделаем. Убьем. А тебе все равно деваться некуда. За дверью на улице еще трое наших стоят.

Внезапно до Майки дошел весь ужас положения. Она поняла, что Рад не изменится никогда. Но она никак не ожидала от него такого мерзкого предательства. Все чувства к нему сразу же испарились, миф развеялся. Секунду поразмыслив, она выпалила:

- Нет, я не с ним. Я с вами не играла и ничего про это не знала. Он должен, он пускай и расплачивается. Делайте с ним что хотите, мне все равно.

Прыщавый опешил. Такого оборота он не ожидал. Он был уверен, что Майка, пожалев дружка, сделает все, что ей скажут, добровольно. Ведь, Рад именно такой ее зарекомендовал. Дело приобретало криминальный характер.

За насилие, да еще групповое, каждый мог схлопотать срок. А ведь Майку знали на поселке с положительной стороны и больше поверили бы ей, чем этим негодяям.

Прыщ замялся. Он не знал, что теперь и делать. Ему было стыдно возвращаться к дружкам ни с чем. В их компании, если девица отказывала жеребцу, считалось позором для него. Нужно было взять ее, хоть силой. Но Прыщ был трусом, он боялся тюрьмы сильнее, чем своих друзей и решил схитрить.

- Ну, что тебе терять, - спокойно стал он уговаривать Майку, - Подумай сама, мы тебе дадим денег, а Рад все равно за тебя не заступится.

Тут за дверями послышались мужские голоса.

- Эй, Сява, скоро ты? Мы тоже хотим.

Теперь решила схитрить Майка, поняв, что по-другому ничего не получится. Она сделала доброжелательную гримасу.

- Посмотри, там никто не подглядывает, скажи им, чтобы не заходили, а то я так не могу, я стесняюсь.

Прыщавый радостно поскакал к дружкам объявить, что у него сейчас все получится, а они пусть будут наготове.

Как только он скрылся за дверями, Майка по-солдатски быстро вскочила в штаны и мигом выскочила через достаточно большое окошко чердака, увитое диким виноградом. По нему она и спустилась с обратной стороны здания. Затем бросилась бежать домой со всех ног, пока ее никто не заметил.

На следующее утро под глазом у нее вспыхнул фингал. Мать в недоумении спросила:

- Откуда “украшение”?

- Подралась, - коротко ответила Майка, боясь последующих вопросов.

- С Радом, что ли?

- Нет, на дискотеке.

- Ох, и что ты у меня за дивчина. И хто ж тебя замуж-то возьмет. Всех мужиков, небойсь, перебила. Все теперь тебя бояться будут, - сокрушалась пожилая женщина, вовсе не подозревавшая, что пережила этой ночью ее дочь.

После этого приключения Майка твердо решила для самой себя, что просто обязана поступить в институт и уехать из этого городишки навсегда.

И без того упорная, теперь она целыми сутками напролет сидела за приевшимися до тошноты учебниками, решебниками и пособиями для поступающих в вузы, иногда даже обедала, не отходя от них и спала тут же, за столом.

«Ты бы хоть на улицу вышла, доченька, нельзя ж без воздуха, - уговаривала ее мама и жаловалась соседкам, - Жалко мне ее, вдруг не поступит, вот горе-то будет».

Но Майка отвергала все мысли о неудаче и неустанно двигалась вперед, постигая и преодолевая все новые и новые вершины и развязывая неподдающиеся узлы науки. На улицу она боялась выходить, ожидая, что ее снова будут преследовать и обижать.

Рад больше не приходил к ней. Но однажды, когда Майка все же осмелилась выйти на улицу, чтобы пройтись в ближайший магазин за хлебом, по пути она все же встретила Рада. Увидев его до боли знакомое лицо, она снова почувствовала неприятный комок в горле.

Он тоже заметил ее и остановился, словно размышляя, нужно ли подходить ближе. Но Майка решила за него эту задачу, подойдя, к нему сама.

- Здравствуй, Радик, - спокойно сказала она ему, но не подала руки, как прежде, - Я смотрю, ты опять на своей волне. Ну, как ты, после той чудесной ночки, что ж ты так рано ушел?...

Рад слушал ее, отвернув лицо в сторону, не решаясь глянуть ей в глаза, догадываясь о чем она говорит. Наконец, он принял снова властный облик и занял прежнюю свою позицию.

- Я же тебе говорил, я больше никому не верю. И тебе тоже,–пытался оправдать себя Рад, - Ты сама виновата, слишком быстро мне отдалась. Значит, ты такая же, как те шалавы, которые спали со мной и меня предавали. Я думал, что ты и от моих друзей не откажешься, раз со мной так быстро… Пусть лучше я сам предам, чем меня предадут. А выпивку не брошу. Только она меня спасает.

- Ну, вот что, - решительно оборвала его Майка, - Верить или нет – тебе решать. Но если ты или твои дружки ко мне хоть раз подойдут, вы все окажитесь в участке. И я от своего не отступлю.

С этими словами она круто развернулась и зашагала прочь от мнимого друга по своим делам. А Рад так и остался стоять посреди дороги, чувствуя, что на этот раз он остался полным дураком и, что единственный, желающий понять его человек отвернулся от него навсегда.

Позже Майка узнала, что Рад уже давно употребляет наркотики и что в тот вечер, когда он ее предал, должен был деньги за дозу. Но, не отыгравшись в карты, он решил отдать единственную, на данный момент, свою подругу, к которой у него никогда и не было пылких чувств, но, которая, по его понятиям, все могла отдать во имя спасения ближнего своего, потому, что была слишком добра. Другого выхода он не видел.

Через месяц Майке нужно было уезжать в Запорожье сдавать вступительные экзамены в пединститут. И сдала она их успешно, без троек. Ей тут же объявили, что она принята на первый курс института и, счастливая, она возвратилась домой похвастаться своим успехом.

Но на этом приключения Майки в сером городке не закончились. Хоть прошло много времени, но прыщавый Сява запомнил свою должницу. Ведь тогда она стояла голой перед ним и вот-вот должна была оказаться в его руках. Сява точно знал, что перед этим она была с Радом.

«Нужно было силой брать, - учили его дружки, - Если она уже побывала с кем-то, да еще голяком перед тобой стоит, значит, можно считать, что все по согласию. А бабы всегда упираются, им это нравится. Она бы ничего не доказала».

И, сожалея о том, что упустил такой удобный момент, Сява снова искал встречи с Майкой. И нашел.

Майка, забыв о своих неприятностях и, думая только о новой жизни, прогуливалась вечером вдоль изгородей, увитых душистыми декоративными цветами. На ходу она размышляла, к какой подруге зайдет сегодня поболтать о том, о сем. Сява застал ее врасплох, подкравшись сзади, и с ухмылкой ехидно произнес:

- Здоров, красотка. Какая встреча, это ж надо! Может, теперь поговоришь со мной начистоту, - стал протягивать он к ней грязные лапы.

- Отойди прочь. Я тебя ненавижу, - завозмущалась Майка.

- Что ж ты такая злая, ведь я теперь по хорошему, – не переставал ехидничать Сява, думая, что сила на его стороне.

- Ну и что. Отойди, ты мне не нравишься.

- Грубиянка. За грубость ответишь, - и прыщавый юнец схватил ее за запястье, потянув за собой, - Пошли со мной.

Майка, что было силы вырвала руку из его лап. Но прыщ круто развернулся и схватил ее за плечо. И тут Майка неожиданно для себя применила в борьбе один из самых простых и распространенных приемов. С силой ударила противника между ног и, пока тот загибался от боли, не помня себя, бросилась наутек. После этого случая Сява долго не пытался подойти к ней.

 

***

- Да, история неприятная, - выслушав ее, задумчиво произнес Серж, - Произошло то, что должно было произойти. Он добивался падения, и он его добился, - коротко сделал вывод Серега на счет Рада, - Ну, а дружки его и вовсе мерзость, даже говорить о них не хочу.

Серж нахмурил брови, ему больше не хотелось думать на эту тему. В голову опять начали ползти воспоминания о своей бывшей жене. Но он отмахнулся от них, подумав лишь одно: «И откуда берется это все. С виду все такие симпатичные, умные, добрые. Но как из этой чистоты появляется такая дрянь, которая не желает жить счастливо, и мучает при этом других. Всех тех людей, кто любит их и отдает им все лучшее». Он решил перевести свои мысли и внимание на ту, что больше всех заслуживает любви и сострадания, а вслух произнес.

- Так кем же ты решила стать после института?

- Учителем истории и географии.

- А математику зачем так усердно учила.

- Я учила все. Думала, что все спросят.

- А почему выбрала именно эти предметы.

- Нравится мне бывать в разных странах, хоть и по карте. Да еще в разные времена, эпохи.

- А не по карте ты много путешествовала?

- Да, в общем, нет. Только по Херсону и Запорожью.

- Жаль, - задумчиво произнес Серега.

«Жаль» - отозвалось это слово эхом где-то у Майки внутри. Они помолчали.

- Учиться тяжело? - снова нарушил тишину Сергей.

- Пока нет. Троек у меня нет. Да и не было никогда.

- Ну, что ж, молодец. Я ведь тоже институт закончил с физкультурным уклоном в Харькове. Теперь я могу работать учителем физкультуры или просто тренером. А сейчас подрабатываю вожатым в турлагере для детей под Херсоном, куда  и ты едешь. Вообще я не здешний. Родился в России. Любил путешествовать и оказался здесь. А имя у тебя тоже такое интересное. Майя – полностью. В мае, наверное, родилась.

- Нет, в октябре. Когда меня мама родила, в больнице по радио постоянно песню крутили «Ямайка» и я под нее хорошо засыпала. Мама так и решила назвать меня Майкой. И до сих пор мне рассказывает, что когда я подросла, то бегала по квартире так шустро, что никто не мог догнать. И кожа у меня быстро загорает, даже зимой немного смуглая. Вот мамка мне и говорит: «Не даром Майкой назвала. Горячая ты будешь, вроде из тех южных кровей». А я и в правду жару люблю больше, чем холод.

- А папка у тебя кто?

- Папки нет. Я его и не помню. Он очень давно нас бросил.

Они снова замолчали, прижавшись, друг к другу. Потом Сергей стал еще рассказывать о себе, о своем детстве, о ребятах из лагеря. Но о личной своей жизни он рассказывал очень мало. По его поведению Майка поняла больше того, что узнала из его рассказов. В его голосе и мимолетных грустных взглядах чувствовалось, что на душе у него сейчас тяжело и серо. Вероятно, он сильно обжегся в жизни, но где, с кем и когда – Майке было все равно.

Короткая летняя ночь подходила к концу. За окном уже забрезжил рассвет и темный квадрат начал становиться светлее. Бессонная ночь не оставила у обоих никаких признаков усталости, хоть в начале и была такой напряженной.

- Вот путешествие и подходит к концу. Нам скоро выходить, - произнес Сергей и снова задумался. Поезд уже подходил к самому Херсону.

Сереге не хотелось вновь оставаться наедине со своими тяготами. Но нужно было жить дальше. И жить, не причиняя боль другим своею болью. Для себя он твердо решил ни с кем не заводить тесных отношений, пока не расквитается со своими бедами и не забудет прежние чувства. И, вообще, впредь он будет более осторожный и внимательный при выборе спутницы жизни. Но к Майке у него появилась особая симпатия и уважение к ней. Осторожный Серж не стал ей ничего обещать, но и терять из виду тоже не хотел.

- Ты где живешь-то, на какой станции встаешь? - решил продолжить знакомство Сергей.

- Почти на конечной, возле леска и самого моря. Свободный порт - поселок называется.

- О, так это там же, где и мне. Но мне идти в противоположную сторону, примерно столько же, сколько и тебе. Ведь наш лагерь находится далеко от жилых домов. Так ты в своем доме живешь? На какой улице?

- Да, в своем. Но там одна всего лишь улица со своими домиками. Длинная-предлинная. Виноградная называется. Потому, что почти у всех заборы и крылечки увиты виноградниками. А у нас еще на воротах красиво выбит виноград в виде чеканки и разукрашен как настоящий, - похвасталась Майка, - А дальше за этой улицей уже пятиэтажки. Еще дальше магазины и еще дальше многоэтажки.

- Ясно, виноградная красавица, но на этой станции мы с тобой расстанемся. Ничего не поделаешь. Такова жизнь.

И с этими словами Серж начал натягивать красную майку и джинсы. Майка тоже поспешила собрать свои вещи, потому, что проводница уже ходила по вагону, будила спящих пассажиров и объявляла станцию, на которую прибудет поезд через полчаса.

Уже совсем рассвело. Серж вышел из вагона на свежий воздух и с наслаждением вдохнул запах полевых трав и прохладный утренний туман, который должен был рассеяться с первыми лучами солнца. Но солнце еще не взошло, и не высушенная им роса блестела на мелких листочках. Было прохладно, но терпимо. Майка прытко хотела соскочить со ступенек вагона вслед за Сержем. Но не успела. Сергей ловко подхватил ее под руки и легко, как пушинку, поставил на землю. Они стояли, нежно любуясь друг другом, но ничего не говорили вслух.

Не слишком густой туман скрывал от них все, что находилось рядом. И в эту минуту им казалось, что они одни на всем белом свете. Но такой же туман был сейчас на душе у обоих. Они оба знали, что сейчас расстанутся, но никто из них не знал, когда увидятся вновь, хотя каждый в глубине души надеялся на эту встречу, не думая о разлуке.

Майка чувствовала, что с этим человеком ее свела судьба, но сейчас они расстаются так же непринужденно, как и встретились. И после этого вновь поплывут перед ней серые будни, дни воспоминаний, надежд, ожиданий чего-то хорошего в этой жизни. Но Серж не переживал. Он знал точно, что они встретятся снова, ведь теперь он знает ее адрес. Но когда эта встреча произойдет вновь, этого он не мог сказать.

Еще с минуту они постояли вместе, не желая расставаться.

- Ну, что степная красавица, пора прощаться. К сожалению, нам не по пути. Но ты не унывай, - подбодрил Майку Серега, - Будь осторожнее и не влипай больше ни в какие истории.

- Нет, теперь не влипну, - пообещала Майка.

На прощание они пожали друг другу руки и разошлись каждый в своем направлении так беспечно, будто завтра снова встретятся.

 

***

Майка бодро шагала вперед по луговым дорожкам, стараясь не давать волю своему капризному унынью. Она знала, что ее ждет бабушка, новые заботы, жаркое солнце и море, по которым за зиму соскучилась она сама. Смуглая девчонка никогда не стремилась впасть в отчаяние, если что-то в жизни не складывалось и не получалось. Она точно знала, что если очень-очень захотеть стать счастливой, то рано или поздно счастье прийдет. А, может, оно уже здесь, только не все могут понять его и принять таким, какое оно есть. Такие мысли помогали Майке всякий раз перебороть страх, тоску, скуку, лень.

И каждый день приносил ей радость, а неприятности длились минуты, которые вскоре забывались насовсем. Но та встреча показалась ей яркой, как вспышка в темноте, чем-то таким, чего она не знала и не ведала раньше, но ждала, очень ждала, надеясь и веря в любовь. Ведь все время она сама придумывала развлечения и для себя, и для других, чтобы хоть как-то разнообразить унылую жизнь.

Она всегда являлась инициатором всех интересных занятий, которые могли еще приносить и пользу. Она поражала всех своей неуемной фантазией и оптимизмом. Но, вместе с тем была на редкость чувствительна, как к чужим обидам, так и к своим, и очень восприимчиво относилась к черствости других. Нередко в такие минуты Майка чувствовала себя совершенно одинокой, несмотря на то, что у нее было очень много друзей и приятелей, которым она симпатизировала.

Но новая встреча, общение с этим немного грубоватым и, в тоже время, необычным парнем, в глазах которого таилась глубина океана, оставили в ее душе неизгладимое впечатление. Тогда, на полустанке, она почему-то не решилась спросить, можно ли встретиться с ним еще. Ей просто не хотелось ломать естественность тех отношений, которые начали у них складываться. Но самым главным было то, что теперь она не чувствовала себя одинокой и ее не покидала уверенность, что они встретятся снова. И эти переживания она бережно хранила внутри, как дорогой талисман, который ее бережет, обещая самой себе, что никому не отдаст и не покажет его до поры до времени.

А Серж, тем временем, так же бодро шагал по тропинке, мурлыча под нос веселую песенку, но идя в противоположную сторону от Майки, и с каждым шагом удалялся все дальше и дальше от своей прекрасной спутницы. Он шел в турлагерь, где его, так же как и Майку, ожидали свои заботы: обязанности пионервожатого, походы к морю и раскопки, оставшиеся после древнего Херсонеса. Нужно было добраться до лагеря, пока солнце не взошло слишком высоко и не начало жечь своими обжигающими лучами. По пути Серж уже обдумывал план своей любимой работы, которая приносила удовольствие не только ему, но и радость его подопечным. Но что-то мешало сегодня волевому вожаку сосредоточиться на мыслях, которые всегда ему были так важны и дороги. Из головы никак не выходили воспоминания о дорожной встрече. Уж слишком он запал, незаметно для самого себя, на эту черноволосую мулатку, которая еще ни одного дня не была на море, а уже отличалась от всех своим загаром.

Ему хотелось узнать о ней больше, чем она рассказывала ему ночью. В памяти то и дело возникал её последний  взгляд  больших карих глаз, обрамленных ненакрашенными черными ресницами.. В нем скрывалась не то печаль, не то надежда на новую встречу, не то тоска далеко не глупого, но одинокого человека, испытавшего в жизни все, от любви до ненависти, узнавшего цену истинной доброты и предательства.

«Надо было ей, все-таки, намекнуть на встречу, - думал Серж, -А, что, если у неё кто-то есть. Какой же я дурак, надо было хоть спросить у нее. Такая красивая девчонка не может, не должна быть одна. Ей нужен защитник. Как только разберусь со своими делами, так сразу же ее и найду. А ждать развода осталось недолго. Самое большее – неделю. Придется, правда, снова отсюда уезжать на день-другой. Ох! Скорей бы все это закончилось!»

Так думали они друг о друге, с каждой минутой увеличивая расстояние между собой, но сокращая его между своими сердцами.

Тропка Сержа свернула в сосновый лесок и теперь идти ему пришлось по сухой хвое, которая падала с высоких деревьев. Здесь было прохладней. Солнце еще не пекло, но его яркие лучи и чистое небо говорили о том, что день будет жарким. Вдруг в глубине леса, метрах в ста от себя Сергей заметил яркое мелькание костра. Лесок не был слишком густым, и даже издалека можно было понять, что людей вокруг костра нет. Ни единой живой души...

Небольшой костерок, вероятно, был оставлен туристами, а, может, мальчишками, которые играли здесь же в свои игры, а потом поленились хорошо затушить его. Но теперь пламя начинало разгораться с новой силой.

«А, вдруг, пожар», - мгновенно пронеслось у Сергея в голове. Ему пришлось свернуть со своей тропинки и подойти к тому месту, где мелькал огонь. В костерке уже догорали последние сучья, но пламя перешло на сухую хвою, окружило одну из сосен, и уже готово было перекинуться на нее. Чтобы затушить этот, пока не разыгравшийся пожар, Сергею не потребовалось много усилий. Он даже не стал класть на землю гитару и рюкзак, а сразу стал затаптывать огонь ногами, пока не затушил полностью. Остатки костра он присыпал землей.

«Что за люди! - возмущался про себя он, возвращаясь на знакомую тропинку, - Неужели так трудно это сделать вовремя. Потом будут из себя героев корчить, в огонь кидаться, чтобы его затушить, жизнью рисковать. Но неужели так тяжело погасить его сразу, пока он еще маленький. Ведь это проще, чем когда пламя до неба доставать будет. Что это, человеческая беспечность или просто свинство – после нас, хоть потоп?… Вот и в жизни-то так, наделают глупостей, а потом не знают, как их исправить, хотя проще не совершать ничего плохого изначально», - таким образом грустные мысли Сергея переключились на философские размышления. Ведь главной чертой его характера являлось подмечать все, что делалось вокруг, неустанно делая выводы для самого себя из всего увиденного и непрерывно работая  над самим собой.

 

***

Майка подошла к знакомым воротам, украшенным нарисованными гроздьями винограда, когда солнце уже взошло и начался жаркий июньский день, который на юге начинался очень рано. Она нетерпеливо стала стучать и греметь калиткой, чтобы ей отворили.

- Бабушка, открывай, твоя внучка пришла, пирожков принесла, - шутливо кричала она во весь голос.

Майкина бабушка, счастливая выбежала на крыльцо.

- Наконец-то! Я неделю уж как жду. Что так поздно этим летом? - отворила она внучке засовы, сыпя на нее вопросы в нетерпении от радости, у самого порога.

- Только что сессию сдали, бабуля, - вошла в знакомый до боли дворик Майка.

Здесь за год почти ничего не изменилось. Только деревья молодые подросли, а старые стали старше. Изба немного облупилась, нужно было белить снова, и подоконники не мешало бы подкрасить. Но об этом Майке предстояло, думать потом. А сейчас ей хотелось выкупаться чистой ключевой водой прямо в огороде, где ее все равно никто не увидит, и завалиться вздремнуть на часик–другой на чистых простынях, заранее приготовленными бабушкой, в специально отведенной для Майки комнатке.

- Я тебе, бабуля, пирогов привезла. Вместе с мамой пекли.

- Да я ведь тоже всего наготовила. Который день уж тебя жду, не дождусь. Как учеба-то?

- Отлично. Задолженностей нет.

- Умница ты наша. Учителька будущая. Ну, а как здоровьечко твое, мамкино?

- Пока нормально. Мама не жалуется.

- Ну и хорошо, дай боже, - облегченно вздохнула бабуля.

На следующий день, немного повалявшись в постели, Майка до обеда помогла бабуле по хозяйству, а в палящий полдень, раскинув одеяло под тенистой грушей, уселась с книгой и углубилась в чтение с головой. Вечерком она планировала пойти на море. Бабушка тоже ушла отдыхать в прохладную избу. Вокруг не было никого, ни соседей за забором, ни прохожих на улице. Царили только полуденная тишина и зной. Бояться днем было некого и калитка оказалась не заперта. Вдруг Майка услышала легкий стук в нее.

- Не заперто, - крикнула она, ленясь подниматься.

Калитка едва покачнулась и медленно стала отворяться. У Майки дрогнуло сердце и что-то сладко заныло внутри. Сквозь щель, медленно приоткрывавшихся дверей показался огромный букет ярко-розовых роз, напоминавших такое же розовое солнце в закате. Такой их сорт отличался особенно сильным ароматом. Майка вскочила на покрывале, ожидая увидеть любимое, долгожданное лицо перед собой. Но, увы, ей суждено было разочароваться. Это был не Серж.

Соседский парень Андрей, давно интересовавшийся Майкой, готов был прибегнуть к всевозможным фокусам и уловкам, чтобы выделиться перед ней среди других ухажеров, которых у Майки было и так немало, даже здесь. Как только ловкий Андрюха заметил, что Майка приехала, он поспешил опередить всех.

Наломав в собственном огороде самых красивых роз, без ведома матери, которая так заботливо их выращивала, он нацепил на себя самую жаркую, но модную рубашку и направился к Майке в гости нанести свой визит внимания, как истинный джентльмен.

Майка, заметив перед собой наглаженные брюки и рубашку с длинными рукавами, но еще не разглядев лица за пышным букетом, сразу поняла – это не Серж. Искорка надежды вспыхнула в ней, но тут же погасла, растоптанная Андреевым каблуком. Майка догадалась, что это он и есть. Никто из парней во всем поселке больше не корчил интеллигента и не носил длинные штаны в такую жару, а все ходили больше в бриджах или шортах. Видя растерянное Майкино лицо, Андрей воспроизвел красивую белозубую улыбку:

- Что, не ожидала, а я к тебе пришел. И эти розы для тебя. Они такие же свежи и красивы, как ты, - наиграно начал речь он, - Возьми их, они от всей моей души. От меня и мамы, она сама просила тебе их передать, - таким образом, Андрей всегда умел намекнуть на предстоящие обстоятельства.

На крыльце показалась бабушка, и спасла растерявшуюся Майку. Она дружелюбно обратилась к гостю:

- Да ты в дом заходи. Чайку попьем, пирожков наших попробуешь. Вместе пекли. Мы теперь вдвоем хозяйничаем, - и, подтолкнув остолбеневшую Майку, зашептала ей на ухо, – Ну, что ты стоишь, принимай гостя, а вдруг свататься пришел. Ишь, как вырядился.

Майка стала накрывать на стол, она всегда любила принимать гостей, но это сватовство ей пришлось не по душе.

Они посидели втроем за столом, поболтали о том, о сем. Затем бабуля вежливо удалилась, предоставив молодым возможность побыть наедине.

Андрей стал ухаживать за Майкой, не покидая своих аристократических замашек, от которых ее всю коробило. Затем он пригласил ее в кино на вечерний сеанс. Ради приличия  Майка не отказалась, но один только раз. Хотя одним разом дело не обошлось. Андрей оказался достаточно настойчивым и, даже, можно сказать, навязчивым ухажером. Теперь он преследовал Майку с самого утра и до вечера, боясь, чтобы никто из парней не успел перехватить встречу с завидной барышней.

Но Майка ухитрялась спрятаться от него в тенистом саду на самой верхушке фруктового дерева, или же убегала на побережье моря. Бабушке Майка все-таки смогла объяснить свои чувства, и та ее поняла, несмотря на свою симпатию к изысканному ухажеру.

- Да не люблю я его, противен он мне, - изо дня в день твердила Майка.

- Ну, что ж, уж коль не мил, сердцу не прикажешь, - решила оставить ее в покое старушка.

С остальными мальчишками Майка умудрялась оставаться друзьями, не разбивая при этом сердец печальных влюбленных.

Но один раз, когда Майка возвращалась с дискотеки домой в компании мальчишек и девчонок, к ней снова подошел Андрей.

- Здравствуй, Майя,- как всегда он был наглажен и опрятен,- Позволь сегодня мне проводить тебя домой, я так давно тебя не видел.

Деваться Майке было некуда, и ей пришлось согласиться, но про себя она думала: «Ну неужели он не видит, что я ему не пара, у нас даже интересов общих нет, чего он от меня хочет?!»

Но Андрей опять начал разговор на надоевшую Майке тему.

- Мне кажется, ты скрываешься от меня. Скажи, чем я тебе противен? Ведь у меня к тебе серьезные отношения

- Да нет, что ты, тебе кажется, у меня работы много, ведь я приехала бабушке помогать, а не только загорать и купаться.

- Но давай подумаем о будущем, ведь тебе уже двадцать два - это подходящий возраст, чтобы строить семью, рожать детей.

- Я не собираюсь замуж, - резко оборвала его Майка, домостроевские понятия у нее вызывали отвращение.

- А надо бы собираться, годы быстро идут…

- Я тебя не люблю, ты же видишь.

- Ты хорошо об этом подумала, тебе, возможно, придётся об этом пожалеть. Ведь у меня есть гараж, машина. Мы будем вместе ездить на рынок торговать и разбогатеем еще больше. Ты ведь трудолюбива, я тоже. Нам будет хорошо вместе.

- Нет, не будет, это не моё. Я уеду в город, мне больше там нравится.

- Да что ты там забыла, туда все рвутся. Или, может, ты гонишься за этим своим городским в порватых джинсах и стёртой майке. У него что, одеть больше нечего.

Майка удивленно и негодующе взглянула на Андрея, откуда он все знает, будто мысли её читает. Но как он смеет так отзываться о единственном дорогом ей человеке.

- Да, да. Я видел, как вы прощались на полустанке. Я тоже ехал на рынок этим же поездом. Я всегда им езжу туда. И когда садился в поезд, заметил знакомую фигуру и тебя с ним. Сначала я подумал, что ошибся. Вы меня, конечно, не заметили, стояли и смотрели друг на друга, как голубки. Но ты не думай, у него таких как ты много, я его знаю, он из лагеря для малолеток. Все бабы за ним с ума сходят. А он поиграется и бросит. И тебя он уже забыл. Городские все такие, – кипя, распылялся обидными фразами Андрей.

Майке тяжело было слушать это все. К горлу опять подкатил комок. Она знала, что это все далеко не так.

- Нет, нет! Замолчи! Ты просто завидуешь ему, он хороший человек! Я не хочу тебя слушать! Я тебя все равно не люблю! Ты просто хам и подлец! Мерзкий тип! Не подходи ко мне больше! Не нужны мне твои цветы! – в бешенстве кричала Майка почти у самого своего дома, затем, плотно зажав уши ладонями, она бросилась к своей калитке и скрылась за ней, как за гранитной стеной.

- Ты сумасшедшая истеричка. Завтра все об этом узнают, сама потом ко мне приползешь, - не унимался Андрей вслед убегающей Майке. Затем, поняв, что ему уже ничего не поможет, махнул рукой и пошел прочь к себе домой.

 

***

После этого разговора Майка несколько дней не выходила на улицу, ей было тяжело переступить порог собственного дворика. Рана после нанесенной обиды затягивалась не слишком быстро. Все ее светлые воспоминания погрузились во мрак. Нет, не сплетням она поверила. Для нее не выносимым было то, что кто-то посмел прикоснуться к ее чистым чувствам своими грязными лапами. К тому лучику просветления в ее молодой, но не слишком легкой жизни, который стал для нее спасением и верой в удачу.

Плюс ко всему, она боялась снова встретить невезучего и достаточно озлобленного ухажера. Боялась, что он снова заведет свой бестактный разговор, разрушающий всякие чувства и уважение к нему самому, и, видя, что это не помогает, вдруг начнет силой добиваться от нее взаимности.

Майка не была ни злопамятна, ни труслива, но некоторый печальный опыт ей подсказывал, что таких людей нужно остерегаться. Обычно она не поддавалась никаким неудачам, стойко перенося все тяготы жизни, но слова Андрея ввергли ее в уныние. Она, конечно, не была легковерна и не слишком переживала о том, что скажут о ее поведении другие, если знала, что правота больше на ее стороне. И этим внушала только уважение и доверие друзьям, а враги ее даже побаивались, хоть у Майки их почти не было.

Но на этот раз ею все-таки овладела тоска. А вдруг она и вправду никогда больше не увидит парня в поношенных джинсах и красной, как у нее, майке, с гитарой за спиной. А, вдруг у него все же есть другая любимая женщина. Ведь почему-то он ничего не намекнул своей попутчице о встрече.

Да, в эти дни Майке было особенно тяжело, неизвестность всегда мучает сильнее всего. Ей хотелось с кем-то поделиться  своими переживаниями. Но с кем? Бабушке говорить обо всем она не могла, та была старомодных понятий и приняла бы подобные разговоры с некоторым непониманием. Хотя в ее времена тоже случалось всякое. Самой идти искать любимого Сержа Майка тоже не решалась. А спросить о нем, кроме как у ее недруга Андрея, было не у кого.

И только любимое имя она хранила в своем сердце, как символ счастья. Да красная маечка, такая же, как у него, и без того любимая ею, не снималась целыми днями с ее загорелого тела в знак того, что она ждет и помнит своего героя.

Четвертый день Майка не могла отойти от внезапно нанесенной обиды. Это состояние можно было сравнить с болезнью. Она никого не хотела видеть, даже своих подруг. Общалась только с бабушкой, дворовым песиком Стпкой и котом Мурлыкой, да еще с черепашкой, принесенной ею самой из зоомагазина. Майка делала абсолютно все в доме, понимая, что старенькой бабуле это делать одной тяжело. Вместе они и домик побелили, и покрасили все, что было нужно в нем, и огородик присматривали вместе, заботливо выращивая овощи и роскошные декоративные цветы, которые они обе так любили.

- Что ты, деточка, все дома и дома? Отдохнула бы, на море сходила б, в кино с подругами. Так и каникулы пройдут все в работе.

- Не хочется, бабуля, мне дома хорошо, с тобой.

- Ну, что ж, коли-так, отдыхай, как нравится. Время за полдень, пойду отдохнуть, пока жарко. А ты как?

- Я на дворике посижу, у меня книжка есть.

- Молодая еще. Не устала видно.

И с этими словами бабуля уходила в дом отдыхать, как обычно, а Майка оставалась общаться со своими питомцами.

Но читать она сегодня не хотела. Покормив песика и Мурчика, она присела на крылечке летней кухоньки прямо напротив входной калитки почистить картошку для ужина и нарезать яблок в компот. День был ветреный, и калитка немного приоткрылась, оставив небольшую щель.

Вдруг Майке показалось, что на улице за калиткой кто-то прохаживается, но она сначала не придала этому значения. Ей не хотелось вставать и отрываться от работы, чтобы захлопнуть калитку плотнее. Потом, краем глаза, она заметила, что этот человек одет во что-то красное. Майка подняла голову, отложив в сторону кухонный нож, чтобы посмотреть, кто там ходит. Быть может, прохожий просто заблудился или не может найти кого-то. Но в эту минуту знакомый незнакомец сам сделал первый шаг и, распахнув широко калитку, приветливо громко поздоровался с той, которую так долго искал. Всю жизнь.

- Привет, русалочка, как я по тебе соскучился! Ты меня еще не забыла?

У Майки широко распахнулись глаза, в них снова засиял огонек жизнерадостности при виде человека, который так глубоко запал ей в душу.

- Серж! Серега!

Она кинулась к нему, забыв обо всем и, не думая ни о каком приличие, повисла у него на шее.

- Как ты меня нашел!? – воскликнула она, но тут же поняла ненужность своего вопроса.

- А ворота с нарисованным виноградом… Помнишь, ты сама о них рассказывала. Я ведь не зря спросил у тебя тогда, где ты живешь. Эх ты, виноградная красавица… - ласково посмотрел на нее Серж и легонько шутливо нажал на нос, как на кнопку.

В ответ Майка крепко прижалась к его широкой сильной груди. Ей нравилось любое прикосновение Сергея, она знала точно, что этот человек не подведет и не обманет. Все движения его, все слова, все мысли были простыми и в тоже время восхитительно прекрасными оттого, что не лгали.

- Заходи скорее в дом, - потащила его Майка, прикрывая за ним калитку.

- Ну, что ты, мне не удобно, я на минутку. Тебя хотел повидать. Как ты? – засмущался Серж.

Но, не желая обидеть хозяйку и все же немного стесняясь, Серж последовал за девушкой на веранду. Майка никак не могла поверить тому, что ее милый Серега снова с нею рядом. Она забыла обо всем и лишь не могла им налюбоваться. Даже ее собственное стеснение куда-то отступило.

Они уселись рядом на диванчике, и стали рассказывать друг другу все, что с ними произошло за это время.

- Я бы мог и раньше тебя навестить, да вот, только-только с делами управился, - вздохнул Серж, но Майку это уже не волновало, она была счастлива видеть его и теперь сидела крепко обняв его мускулистую руку выше локтя. На глазах у нее выступали слезы от радости. И Сергей больше не скрывал от нее, что развелся с женой и причины этого развода. Все переживания для него были уже позади. А в Майке он теперь видел друга, надежного товарища, не считая нужным хранить от нее секреты, и с еще большим интересом вникал в ее собственные проблемы.

Теперь он также не скрывал свою симпатию и намерения к ней.

- А вот приятель твой не прав, нельзя проявлять такое нахальство, даже если и цветы даришь, - возмущаясь, рассуждал Сергей, - Это не красит нас, мужчин, а, наоборот, унижает. Человек должен, прежде всего, уважать другого человека, если хочет завоевать его внимание. И чувства, и понятия другого, даже если тот не совсем прав. Умение выслушать, сохранить лояльность и проявить искреннее желание помочь – вот залог успеха в любом деле. А этот болван что сделал? Похабно оскорбил твои чувства и вызвал этим отвращение к себе же. Да еще повел себя как базарная баба, вздумал распускать сплетни про тебя же. Нехорошо это все, не по-мужски. Майка с удовольствием внимательно слушала его неторопливую спокойную речь и грубоватый, но приятный голос. Его мысли вторили ее чувствам, и молодые люди быстро нашли согласие друг с другом.

– Но теперь к тебе никто приставать не будет, можешь быть уверена. Если будут обижать - сразу ко мне, я разберусь в чем дело. А за сплетни не переживай – это все пустяки, умный человек плохому не поверит, а глупцы да балаболки все равно сочиняют что-нибудь, - утешал ее Серж.

- Да я и не переживаю за это вовсе, - всхлипнула от переизбытка чувств Майка, - Я боялась, что ты меня не найдешь, и мы никогда не увидимся. Но я знала, что ты меня не забыл, я только этим и жила. А вот как мы встретимся, не представляла.

- Глупая… - он крепко обнял ее и снова поцеловал в алые губки.

Майка нравилась ему все больше и больше с каждой минутой. Столько простоты, радушия и искренности он ни в ком еще не встречал. Ему так хотелось жить с ней уже сейчас под одной крышей. Разделять не только красивые чувства, но и надоевший быт, зная, что рядом с ней их жизнь никогда не превратится в рутину, от которой рушится даже самая сильная и желанная любовь.

Ведь Майка не боялась трудностей, была вынослива и трудолюбива, и своим жизнелюбием могла все будни превратить в праздник. А душевной теплотой растопить все самые сильные обиды. Это все было нужно такому человеку, как Сергей, который не любил размениваться по мелочам, отдавая весь жар своей широкой души лишь одному человеку. Той единственной и любимой, которую выбрал он сам, которая угадала его своим проницательным сердцем, выделив и возвысив среди других. Она будет верна этому чувству всю свою жизнь. Он мог и желал, в свою очередь, стать ей надежной защитой, опорой в их нелегкой жизни и таким же теплым островком в океане житейских неурядиц и невзгод.

 

***

Через некоторое время, выспавшись, на крылечко вышла бабушка. Но голубки не сразу ее заметили, и она застала их в упоении сладкого поцелуя. Она не решилась их перебивать, хоть видела Сергея впервые. А ко всем незнакомцам, проявлявшим к ее ненаглядной внучке повышенный интерес бабуля питала недоверие. Но они сами, почувствовав ее присутствие, оторвались друг от друга, смущенно уставившись на нее. Бабушка так же с интересом молча смотрела на них, особенно на Сергея, не зная, что сказать и ожидала, что будет дальше.

- Бабуля, это – Серж, - вдруг пришла в себя от неожиданности Майка, - А это – моя бабушка, - познакомила она их друг с другом.

Сергей смущенно и растерянно кивнул головой в ответ, в знак того, что он очень рад познакомиться с Майкиной бабушкой.

- Очень приятно, - отозвалась бабуля, - А откуда он сам?

- Он из лагеря, работает вожатым со школьниками. А вообще он – учитель физкультуры.

- Так он не здешний?

- Нет. Он из Харькова, а здесь подрабатывает на время летних каникул.

- Городской, значит, - сделала вывод бабушка.

- Ну, что ж мы сидим, - перебила разговор Майка, - Давай гостя чаем угощать, у нас и наливка есть.

Бабуля никогда не была против гостеприимства, и они с внучкой отправились накрывать на стол.

 

***

Нельзя было сказать, что Серега не понравился бабушке. Как любая женщина, она ценила сильных и мужественных мужчин. Ей также понравилась его скромность и воспитанность, говорившие, что это порядочный человек во всех отношениях.

Но, как человек со старомодными взглядами, она никак не могла понять, почему он так истрепано одет. Она ведь не знала, как молодежь сейчас одевается в городе и стертые Серегины джинсы не вызывали у нее доверия. Понятно, ведь она желала любимой внучке лишь богатого жениха, но ничего не знала о том, что так могут одеваться даже очень богатые люди. Может, Серж и не был сейчас богат, но перспектива заработать деньги своим трудом у него всегда была. Но об этом поотставшая от жизни бабушка тоже пока не догадывалась. Ведь ее идеалом всегда был зажиточный мещанин, получивший в наследство хозяйство, накопленное его же родителями. И сейчас она пыталась выспросить у внучки, что ж ей все–таки сулит брак с этим молодым человеком, которого та подпустила к себе так близко на ее, бабушкиных глазах, не боясь ни людских сплетен, ни пересудов. Ведь даже через забор мог все увидеть какой-нибудь любопытный мальчишка.

- Неряшливый и без подарков, - нахмурила брови бабушка, - Они городские что – все такие? Вон Андрей, твой сосед, какой парень. И одевается так красиво, и цветы тебе чуть ни каждый день приносит. И сам вежливый, и машина у него… - пыталась переубедить она непутевую внучку, ничего не зная о ее ссоре с этим добропорядочным парнем.

- Бабушка, хватит, ведь я же сказала, что не люблю его, и ты с этим согласилась, а теперь опять. Сергей тоже вежливый и порядочный, он уже закончил институт, а теперь работает. А деньги у него тоже будут, он и так много работает. Но ведь не хорошо сразу об этом думать, для меня не это главное – горячо вступилась Майка за своего любимого.

- Ой, смотри, девка, хоть бы не загубил он твою судьбу, - качала головой бабуля, опасаясь за единственную внучку.

- Нет, не загубит. Он хороший, самый лучший!

- Да мне что, тебе жить. Смотри в оба.

Потом они втроем посидели за столиком в тенистом садочке. В Майке Сергею нравилось все, и ее прическа, и голос и движения, и то, как она готовит. Хоть он и так не был привередлив в еде, но сейчас ему казалось, что более вкусных пирогов он за всю свою жизнь никогда не пробовал. Гость искрение поблагодарил за это обеих хозяек, не прибегая к пышным фразам при этом, а ограничившись несколькими простыми словами.

Наконец, строгая бабушка, хранившая лед в своем сердце по отношению к незаурядному Майкиному ухажеру, начала оттаивать, сраженная его простотой. В ходе беседы она переменила свое мнение о Сергее, который начал ей нравиться своим открытым веселым характером. Он рассказал о себе буквально все, стесняться ему было нечего. Сказал даже то, что любит Майку и, если та не против, заберет к себе жить в Харьков, где у него уже есть однокомнатная квартира. Такие сведения успокоили старушку и мало помалу ее страхи за любимую внучку стали развеиваться.

- Ну, это хорошо, что квартира-то хоть есть, а то я уж переживать стала, хоть бы под открытым небом жить не пришлось, - не скрывала она своего беспокойства.

- Да, что вы, бабуля. Я ведь не сторонник легкомысленных браков. Что делаю – за то отвечаю, – утешил ее Серж.

 

***

Таким образом, спустя некоторое время Сергей уговорил бабушку отпустить Майку с ним в лагерь, заверив, что она в надежных руках и ничего плохого с ней не случится.

- Ведь она уже совсем большая, пусть развеется, а так всю жизнь дома просидит, да только с подругами. Может, ей у нас понравится. Ребята хорошие, дружелюбные. Да и я ее в обиду не дам – обещал Серега, и без того зная, что у них Майку никто не обидит.

Ведь она и так уже достаточно натерпелась обид, и теперь, как совершенно взрослый человек, может сама отличить, кто друг для нее, а кто нет. Что можно себе позволить в поведении, а чего нельзя.

Бабушка, хоть вначале и не соглашалась, но потом, отложив свои переживания, все же отпустила Майку. И та, счастливая, держа Сергея за руку, отправилась вместе с ним, чтобы успеть до заката полюбоваться заходом солнца над морем.

И в этот же вечер Серж перезнакомил ее со всеми ребятами. Улучив свободную минутку, пока она беседовала с ними, он собрал огромный букет самых красивых полевых цветов – колокольчиков, степных душистых розочек, клевера, и на закате положил к ее ногам, когда она сидела у моря на камне, любуясь прощальными лучами солнца. Более лучшего букета в своей жизни Майка не видела. Да, ей и не хотелось видеть другие цветы, чем те, что подарил ей любимый, пахнущих всеми ветрами с моря и переливающихся красками южного солнца.

Теперь Майка все свое свободное время проводила с Сержем и его ребятами, не забывая при этом о бабушке. Она ходила вместе с ними в походы. По вечерам вместе сидели у костра на берегу  моря, любуясь полыхающим закатом или туманными облаками, которые то и дело рисовали разные фигурки на горизонте, скрывая лучи заходящего солнца.

Днем играли в спортивные игры или искали диковинные черепки от древнего Херсонеса. С Серегой Майке было интересно все. Хоть она и раньше была любознательной, но теперь все интересовало ее в два раза сильнее. Началась новая полоса в ее жизни, которой она не знала раньше, но ждала все это время, потому, что была уверена, что она непременно наступит. Теперь это была жизнь, наполненная любовью и удвоенным желанием отдавать все хорошее в себе людям, умеющим так же горячо любить или ждущим такой же светлой любви.

Было так привычно видеть Майку и Сергея вдвоем, что казалось, будто они родились вместе и никогда не были в разлуке. Все, что хотел сделать Сергей, все его помыслы и желания поддерживались Майкой в первую очередь. Если Майке приходила в голову интересная идея, Сергей тут же старался воплотить ее в жизнь.

 

Эпилог

 

Теперь Сергей и Майка живут в Харькове в своей однокомнатной квартире. Обставить ее и сделать ремонт в ней пришлось им вместе.

После окончания института Майка устроилась работать учителем истории и географии в ту же школу, где работал и Сергей. Теперь летом, вместе подрабатывая вожатыми в лагере на Херсонщине, они могли проведать Майкину бабушку и маму. Майкина мама тоже переехала жить в Херсонскеую область в бабушкин домик. Но Серегиных родителей им удавалось проведывать реже, потому, что они жили в России.

И, хоть в душе Майка на всю жизнь оставалась такой же задорной неунывающей девчонкой, но выглядела теперь немного солидней. Она носила высокие каблуки и юбки с разрезом на уроки, а после них все же не забывала любимые джинсы, занятия физкультурой и спортивные игры.

Серега то же мало чем изменился. Его по-прежнему любили и уважали все ребята и учителя в школе. Хотя, чтобы заработать денег, он немного занялся коммерцией, но школу бросать не хотел, слишком он был привязан к ребятам.

В скором времени у них с Майкой тоже появились два озорных сорванца, сначала один, а через два года – второй. Так, что, хочешь-не хочешь, а жилплощадь расширять надо.

 

25 марта-14 мая 2004 г.

 

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/