- Слушай, Опп! А, может, уже и могут удалять нерв сострадания и жалости? – размечталась я как-то, ложась спать, и пытаясь таким вопросом вызвать образ моего виртуального ОППонента-спорщика. – Зажить бы без этого надоедливого нерва покойно и невозмутимо, неомрачённо и удобно…
- И ничтоже сумняшеся, хотела ты продолжить? – и его тёмные глаза блеснули вдруг в темноте. - Да, можно и удалить, есть у меня знакомый врач.
- Так… сразу… и?.. – испугалась я. – Нет, ты подожди!
- А чего ждать-то? – осклабился его рот. – Вот только договорюсь, хоп!… и нет твоего надоедливого нерва!
- Нет, ты всё ж подожди… Надо подумать, - всполошилась я.
- И думать нечего, - снова нагло улыбнулся рот. – Не будете ни о ком страдать и споку-уха настанет!
- Что-что? – удивилась я, собираясь усомниться в красоте нового словообразования.
- Да ладно, успокойся, - появился он и весь, плюхнувшись в кресло. - Это я осовремениться захотел… а как всё же насчет предложения?
Да нет, мы с мужем в общем-то живем «клёво», как говорит внучка, и волноваться причин особых нет, - родные живы-здоровы, всё необходимое в квартире есть, за продуктами в очередях не стоим, да и понимаем друг друга… почти, но…
- Но всё равно мешает вам этот нерв сострадания, - словно скачал Опп мои мысли. – Вам и брата твоего жалко, когда в морозы по утрам просыпается в своей дырявой хате при ноле градусов; и бомжей, что ночуют на теплопроводных трубах; и собак, и кошек беспризорных, и голубей, попрошайничающих на подоконнике, а еще: и гибнущих ополченцев в Украине, и жертв оползня в Афганистане, землетрясения на Гаити, в Японии, и… художника Михно, из картин которого устроили в квартире целую галерею…
- Ну да, устроили, - прервала его затянувшийся список. - Но он же недорого продавал! Вот эта картина, что висит напротив тебя, стоила... как пять килограммов сёмги.
- Вот-вот, лучше б тогда сёмги своей любимой и купила, а то сидите на скумбрии и радуетесь: зато дешевле в десять раз! – передразнил, и тут же подытожил: – А сэкономленные деньги ухнули на его картины.
Ну да, ухнули, - забурчала про себя. – Встретила его раз на остановке: бледный стоял, тощий, словно заморенный… А, может, и заморенный, ведь картины-то его продавались плохо, народу нужны размалёванные фотографии, а не «новаторские поиски художника. Да еще и жена из дома выгнала, пил же!
- А раз пил, так чего жалеть-то? – ухмыльнулся Опп, снова считав мои мысли.
- Ну, как же? Талант же… надо ж было поддержать…
- Вот и поддержите себя, и вырвите этот никчёмный нерв, - услышала уже прямо над ухом. – Пофигически заживёте! - хохотнул: - Так что давай, решайся.
- Пофигически, спокуха… Словечки у тебя, однако! Летаешь, где попало, вот и нахватал разной шелухи.
- А при чём тут словечки? Ты за смыслом следи!
- Слушай… Не торопи! – Опп ничего не сказал, метнул в меня темно-синим бездонным взглядом и тогда я решилась на атаку: – Ну, подумай только, вселенская твоя башка! Как же без нерва-то? Кто ж тогда купил бы обогреватель моему брату? Кто ж тогда будет выносить кошкам и собакам остатки обеда? А кто посыплет овсянки на подоконник хромому голубю, который вот уже два года прилетает по утрам завтракать? - Снова ничего не сказал мой оппонент, и тогда я взглянула ему прямо в глаза: – Конечно, жертвам хунты в Украине, жертвам терактов и землетрясений ничем не помогу, но тем, кому смогу, помогу-гу…
- Смогу… гу-гу, - ехидно скривил он рот. - Так, значит, не хочешь удалять свой нерв? – и вроде как спохватился, хихикнув: – Между прочим, даром, быстро и без боли.
- Нет, ты понимаешь, - защищаясь, метнулась я в тень философии, - если удалить, то получится, что нам будет на всех наплевать? – Опп улыбнулся, развёл руками. - А как же тогда быть с тем, что приобреталось всю жизнь: с идеями гуманизма, с заповедями Христа? – Он еще шире развёл руки. - Что, всё это забыть? Тоже вырезать из своей памяти, нажать «delete» и всё, прощайте, мол, заветы и наказы предков! – Опп быстро-быстро закивал головой. – Но что ж тогда? В голове-то пустота образуется, пропасть!
– Ага, - весело выкрикнул он, - но какая убаюкивающая пустота и пропасть!
- Но ведь в этой пустоте не так-то и уютно будет! Я бы сказала даже и тоскливо.
- Ага-а-а, - сказал Опп уже как-то мягче и отдаленней.
А если удалят нерв сострадания и другим… так же мягче и отдалённей пронеслось и в моём сознании…
- Удаля-ят… непре-еменно удалят… уже и удаля-яют, - еще более размыто и успокаивающе пропел мой невидимый оппонент.
А если не удаля-ять?.. а если не удали-им мы-ы… а если и они… и те, и другие…
-Ага-аа-а-аа-а-аа… - услышала я, уже засыпая, его уносящийся голос.
А ночью приснился сон, похожий на те, что - часто…
Передо мной чужой сумеречный город со странными домами из почти черного кирпича, с крутыми лестницами в гору… и я уже спускаюсь по одной из них, и уже вижу там, за домами, проносящиеся красные огни машин? поездов?.. ну да, мне надо туда, на вокзал, но как пройти?.. нет, не знаю… Ага, там, у домов, стоят люди, и все – ко мне спиной… но подойду, спрошу… и уже спрашиваю… и оборачивается мужчина, но у него вместо лица - затылок!.. Шарахаюсь в сторону, подбегаю к другому… Тоже!.. В ужасе мечусь меж этих, спиной стоящих ко мне людей, но как только притрагиваюсь к чьему-то плечу… опять!.. затылок, затылок, затылок! В отчаянии хочу что-то выкрикнуть!.. и уже кричу, но лишь - густая, вяжущая, тишина.
И отчаяние.
Дорогой читатель!
Приглашаю Вас на свой сайт, где кроме текстов, есть много моих фото пейзажей. Веб-адрес для поисковых систем - - http://galinasafonova-pirus.ru
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/