1
Я проснулся от шороха собственной двухдневной щетины по подушке, когда переворачивался на другой бок, еще не открыв глаза, я уже знал, что Жанна лежит рядом, по запаху, ее гель для душа и бальзам для волос потрясающе душистые. Она видимо только недавно приехала и теперь притворяется мертвой до того момента, пока я не открою глаза, что бы встретить меня белоснежной улыбкой и сверкающими глазками от счастья, и тут же похвастаться как она у меня умничка, всего за день собрала свои вещи и самостоятельно их перевезла ко мне. Не открываю глаза, боюсь спалить "контору", вообще стараюсь не шевелиться, но рука подо мной безумно затекла и беззвучно стонет. Приходиться в очередной раз пошевелиться, и я кожей чувствую, как в голове у моей самочки начинают зарождаться сомнения о правдивости моего богатырского сна. Она издает звук, нечто среднее между стоном и мурчанием кошки. Все пропало, придется вставать. Я загребаю ее в охабку и начинаю наугад целовать, она смеется, и признается, что давно меня раскусила. Ее веселый смех заполняет это утро, полупустую квартиру, на миг жизнь замирает, такие моменты четко откладываются в памяти, как одни из самых счастливых секунд в жизни, что будут в последствие долгими вечерами в старости согревать изнутри и заставлять кожу на щеках собираться в морщины от улыбки. Она фыркает, и отстраняется, не в серьез, наиграно, но неприятно, от меня пахнет алкоголем, я снова не удержался и пил вечером, пока ее не было, но это уже не войдет в мой музей памяти.
К слову, меня зовут Илья Иных и мы молодожены. На прошлой недели мы официально стали новой семьей. Кольцо на пальце пока еще не тянет, но и не встало, но свое место, так сказать не прижилось к плоти. Сегодня очень важный день, я собираюсь ее познакомить со своими родителями, скажите поздновато, но я отвечу, лучше поздно, чем никогда, тем более что я уже 5 лет не виделся не с одним из кровных родственников. С ее стороны все проще – она сирота, и это практически все, что я о ней знаю, а, ну еще, если верить глазам, она безумно красива, и у нее очень много вещей.
Мы поднимаемся с кровати и начинаем разбирать ее многочисленные вещи из сумок. Меня всегда удивляло, зачем женщинам столько вещей, столько разных образов, ведь меняя эти шкурки они по-прежнему остаются собой, да и мир вокруг них не меняется, меняется оболочка, внешняя ширма, то она бизнес леди в строгом костюме, то она веселая студентка в галерее в легком летнем платьице, то она шикарная стройная дама в изысканной шубе, но в душе то, в душе, она все та же Маруся, из колхоза в Среднем Крыжопале. Обязательно полюбопытствую у Жанны. Двери моего шкафа купе разъезжается от легкого прикосновения, и перед глазами не большая свалка, и все тот же чемодан, с которым я приехал в эту квартиру 5 лет назад, до сих пор до конца не разобранный. Жанна делает глубокий вдох, и ее обмякшие руки бьются о бедра, да, разбирать придется два чемодана.
Я вытягиваю наугад первую попавшуюся вещь, и бинго, это цветастое платье в котором она была, когда мы познакомились. Это произошло ровно 360 дней назад, я занимался, тем что писал не большие статейки в несколько журналов, денег было не много, но хватало, для того что бы пить практически каждый день. Я ехал на день рожденье к другу, с которым мы вместе учились в Москве, и вот судьба нас свела снова под одним небом, в другом городе спустя 3 года. Егор, так зовут друга, то же писатель и тоже пьет, но женат, поэтому пьет в меру. Мне нужно было пересечь полгорода, что бы добраться до его дома, и я воспользовался метро, на одном из переходов из соседнего потока я замечаю девушку, первое, что навсегда отпечаталось в моей памяти - это ее глаз, боже, карие прекрасные глаза. Такие глубокие, при желтом освещение метро они казались практически черными, как дно океана. Я пропускаю ее вперед себя и встаю на эскалаторе, на пару ступень ниже, и допускаю самую большую мужскую ошибку, я концентрирую свой взгляд на ее ягодицах. Кажется, с этого момента у меня наступает легкий транс, я в не пространства и времени до того момента, пока она не поправляет рукой платье, я поднимаю взгляд выше по талии к шее и замечаю, что она все это время смотрит на меня через плечо. Первые две мысли, как сбежать вниз по эскалатору, который движется вверх, и вторая, я обязан жениться. Она, должно быть, замечает мою панику и теряет ко мне всякий интерес, это и обижает меня и вроде как освобождает и от спасения бегством и от разговора с ней. На выходе из метро, я все-таки притормозил, отпустив ее из виду, сильный ветер охладил прилипшую к спине рубашку, мне захотелось выпить, ну или как минимум закурить. Я уже представил, как буду рассказывать Егору о прекрасной брюнетке, о которой только можно мечтать, меня даже не пугала мысль о том, что я оголю свою трусость, меня распирало изнутри, мне необходимо было с кем-то этим поделиться, иначе бы я сам себе завтра не поверил. Я видел мое личное НЛО, я живой свидетель земного чуда, я обязан поведать миру о случившемся, или хотя бы одному человеку иначе я не журналист, и самой собой я сегодня напьюсь, толи с горя, толи от счастья, я пока не решил.
У Егора дома, я был в первые, мы никогда не были лучшими друзьями, и нас обоих это устраивало, иногда приятно поговорить с человеком по душам, который держится от тебя на безопасном расстоянии и не набивается к тебе в судьи. Но теперь стоя, перед его дверью, держа занесенный палец над звонком, я задумался, а какого мое место в этой всей пирушке? О себе я мог сказать только три вещи: на гулянках я либо центр всеобщего внимания, либо я тихий алкоголик, улетающий в космос первее всех, либо я одинокий расстроенный в меру пьяный мальчик. Прелесть двух последних положений, что из третей я всегда мог уйти во вторую, без угрызений совести. Но сегодня не устраивала ни одна из моделей моего поведения на пьянках, поэтому я мысленно для себя решил уйти через пару часов, прогуляться по мостовой и если получиться сложить пару строк к моей к книге с новой главной героиней.
За дверью послышалась глухая турель звонка, мне открыла хозяйка квартиры, по совместительству жена моего друга – Ирочка. Ирочка - это так же 28 летняя женщина, ста пяти килограммов отроду, по профессии парикмахер, очень милый человек по натуре. Она широко улыбается, увидев меня в руках с коньяком, чему она больше рада остается по сей день загадкой. Я прохожу в трех комнатную квартиру доставшуюся Ирочке в наследство от бабушки, и заговорчески спрашиваю, кто из гостей уже пришел, кого еще ждут? Она отвечает – Ждут тебя, коньяк и веселья. В опровержение ее слов из гостиной раздался смех и звон бокалов. И тут я увидел свое личное НЛО, земное чудо, свою прекрасную незнакомку. Мы снова встретились глазами, в этот раз ни одной мысли, я только чувствовал, как запылили мои щеки. Она быстро проскользнула на кухню мимо меня, кажется тоже в состоянии легкого шока. Не знаю зачем, да и как, видимо на автопилоте я пошел следом на кухню. Она открыла настенный шкафчик достала пару бокалов, сполоснула их, и отошла к столу, стоящему посередине кухни. Я машинально раскупорил бутылку, взял у нее бокалы и плеснул в них коньяка, протянув один моей собутыльнице.
– Ну, за знакомство – говорю я, и не чекаясь выпиваю. Она изучающе смотрит на меня из-под челки, но следует моему примеру. Она сказала ее, зовут Жанна, и я через секунду уже забыл какое имя, она назвала.
Мы пошли к гостям, к столу, к алкоголю, но мне уже не было дела, не до чего кроме, как сидеть и гадать, кто же она такая? Я все чаще наблюдал, как она в разговоре с кем-то из гостей, отрывается от собеседника, теряя к нему интерес на долю секунды, что бы ответить моему взгляду. Мое тщеславие в эти мгновения разрасталось до размеров комнаты.
И вот, спустя какой-то промежуток время, большая часть людей за столом, неожиданно начала ловить ритм музыки, которая играла с того момента, как я зашел в квартиру. Возглавила ряды танцующих, конечно же, кто? Правильно, Ирочка, она легкими и не весомыми па из серии балерин Большого театра, сразу вызывала панику у соседей снизу, негодование всех остальных жильцов дома и бешеный восторг всех присутствующих на дне рождение. Я честно сказать, на секунду сам забыл о Жанне, но беспамятство длилось не долго. Она тоже вышла из-за стола, и начала танцевать. Я видел, как к ней все ближе пододвигаются мои знакомые, и не знакомые мне мужчины, как будто каждый хотел урвать от нее кусочек красоты. Мне стало не по себе от всего их веселья, стало так тошно на душе, как вдруг она подошла к имениннику, сидящему рядом со мной, и шепнула что-то тому на ухо, положив при этом руку мне на плечо. И как ни в чем не бывало, ушла опять танцевать. Я чувствовал ее руку на своем плече, даже когда вышел покурить на балкон, курить не так уж сильно хотелось, больше хотелось побыть одному в тишине. Мои мысли витали в воздухе, их было такое множество, но ни одна не цепляла мое внимание, лишь образ Жанны танцевал перед глазами. Мне так хотелось, что бы она вышла на балкон, да хоть что бы кто-нибудь заметил мое отсутствие. Но я стоял один.
На середине сигареты, я уже гулял на мостовой вдоль реки, меня насквозь продувал северный ветер, он подхватывал пепел от сигареты и уносил в темноту, вместе с ее образом, и моим похмельем. Мне посвежело, и я решил пойти домой, как в моем кармане ожил телефон. Номер не определился, это звонила Жанна. Она от самого дома шла за мной с бутылкой виски.
2
Пока я блуждал по лабиринтам памяти, сконцентрировавшись на складках платья, Жанна достала из моего чемодана старые потёртые джинсы, с пятнами крови. Они доживали свой век, вяло свисая с ее рук, я думаю, если бы они могли дышать, то обязательно бы кашляли, как курильщик с большим стажем, что со дня на день отдаст богу душу. Жанна смотрела на меня с немым вопросом, застывшим на губах «что это?» Я сделал вид, что не заметил и как ни в чем небывало повесил ее платье на вешалку.
На джинсах кровь моего отца, кровь, пролитая при нашей последней встрече. Но говорить об этом жене я не имел ни малейшего желания. Поэтому продолжил дальше разбирать ее чемодан.
Жанна сирота наверно, поэтому у нее столько вещей, она с детства привыкла, что всегда все общее. А повзрослев и начав сама зарабатывать себе на жизнь, она вдруг ощутила свободу и любовь к собственичеству. К слову работает она парикмахером в одном из салонов красоты, название которого я до сих пор не знаю. Да я ее паспорт только в ЗАГСе первый и последний раз видел, похоже, натура у меня такая, полностью отсутствую в реальности, отрывками получаю информацию, все остальное сам додумываю, в таком мире куда безопасней и удобней жить, чем как все вникая в каждый день, пропитываясь его повседневностью. И самое главное никто не замечает моего отсутствия. Мой мирок куда приветливей вашего, в нем нет тупости, нет жестокости, нет позора и вражды, он пронизан мной, моими чувствами, я научился в нем не скапливать злость и обиды, я убрал все лишнее и оставил лишь себя и то, что мне дорого. Не то что бы я пройду мимо плохо одетого мужчины в переходе и не подам ему денег, нет, я замечаю несовершенство мира и его злость, я просто не оставляю все в вашем мире, не тащу в свой. Я живу у всех на виду, но на самом деле скрыт в глубине себя.
И тут я достаю не чем не примечательные джинсы, из заднего кармана которых выпадает не большая карта. Я наклоняюсь, что бы поднять ее, она мне знакома. Это карта злачного места в Москве, любимое заведение успешных людей, в том числе и моего отца.
Там работают девочки, очень молодые девочки, и работают усердно не покладая рук и прочих частей тела, любой каприз там исполняется, стоит о нем только подумать.
Я помню, как я первый раз туда зашел, огромные разукрашенные потолки покрытые золотом, на стенах оригиналы картин мировых художников, под ноги мягкий персидский ковер. Все до мелочей указывает тебе, что ты не на своем месте если твоя кредитка не золотая. и машина на который ты приехал, стоит дешевле квартиры.
О сколько там женщин, каждая по своему красива, это целая галерея женских тел, идеальных пропорций, это ад для тех кто хоть раз смог сюда заглянуть одним глазком, потому что не вернутся сюда просто не возможно, тебя так и тянет полизать "раскаленную сковородку" ради острых ощущений. Не удивительно, что мужчин сюда тянет как магнитом, что супружеская ложа становиться местом тоски и печали, могилой семейного счастья после того как супруг переступает порог заведения.
О сколько слез было пролито женами, сравнимо только с количество макияжа нанесенного на кожу куртизанок.
Конвейер по удовлетворению мужской похоти был запущен в начале 1900г. и мой отец залип на его ленте.
Вскоре состоялся огромный скандал по поводу отцовских гулянок в этом заведение, мать все узнала и бросила ему в лицо обвинения. Она истерила разбрасывая вещи, переходя из комнаты в комнату, она упрекала отца, в том, что он уже и так импотент, а все ходит по девочкам, что, мол, не хватает силы ее раз трахнуть, а на шлюху с радостью залазит. Она била посуду грозилась его без штанов оставить, подать на развод, и выгнать из дома, и тут отец не выдержал, он ударил мать. Я подскочил и ударил в ответ, он отшатнулся, поднял на меня глаза, сказал «Пошли вы все» схватил пиджак и вышел.
Я собрал какие-то вещи и ушел в след за ним, прыгнул в машину и уехал на север в Питер.
Я вспоминаю все это, и сердце бешено начинает колотиться, в мой мирок прорывается все это дерьмо из прошлого.
Я вспоминаю что позже был ссуд и мой коллега журналист нашел ту проститутку с которой спал мой отец, и прислал мне газету.
Я бросаю ее джинсы, достаю из кармана своего чемодана не большую вырезку, смотрю на фотографию в газете и не верю своим глазам. На ней красуется, вся заплаканная, моя молодая жена…
Она молча посмотрела на меня и заплакала.
Я тихо притянул ее к себе, и мы никуда не поехали.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/