из книги "РУГАЧЁВСКИЕ ЧУДЕСА
МАРС СЕМЁНЫЧ ЯБЛОЧНЫЙ
В те жаркие летние дни отовсюду доносилась, недавно прозвучавшая на центральном радио песня с незабываемыми словами: « …и на Марсе будут яблони цвести!»
Эта песня стала тотчас шлягером тех лет на долгие годы. И казалось, что конца края этой песни не было. Потому что доносилась она одновременно; из окон женского общежития веселых крутобедрых малярш, в низко повязанных пестрых «павловских» платках, скрывающих их лбы. Разноцветные капли и брызги красок, которыми красили они стены домов, заборов Ругачёво - оседали на их головах, вплетаясь в рисунок их платков с яркими букетами,словно так и было задумано, чтобы легко было прочесть, что они красили на своем пути. И вся их лако-красочная биография красовалась и пестрела открыто у всех на виду.
Звучала та песня о следах на пыльных дорожках забытых планет и из старинного купеческого особняка с единственным балконом в центре города, в котором обосновался Райком Комсомола, и из динамиков на центральной площади Ругачёва, и из молодежного кафе «Эврика» и напротив кафе - из рюмочной «Незабудка». А, если, где-то эта песня и смолкала, то уж наверняка тотчас начиналась в другой стороне Ругачёва. Например, неслась из открытого в жару окошка такси. У таксиста, включившего эту песню погромче, чтобы и всем было слышно, или из модного в те годы Рижского приемника тогда : «Spidola» , стоявшего на рыночном прилавке кого-нибудь из торговцев помидорами или яблоками, обильно созревшими в тот яблочный год к яблочному Спасу.
Даже в Ругачёвском Роддоме из старенького приемника «Маяк», висевшего на побеленной стене в «акушерской», что находилась за стеной «родилки». Как называл мед.персонал то место, где рожали будущие матери своих малышей. И их крик новой жизни сплетался со словами песни, доносившейся из-за стены :
-" И на Марсе будут яблони цвести!»
Наверное, поэтому новорожденного "отказника" в Ругачёвском Роддоме, родившегося на Яблочный Спас, тихого и улыбчивого мальчугана, так и назвали : Гражданин - Марс по фамилии – Яблочный.
Нянька - пенсионерка, работавшая еще и на полставки,как уборщица ухаживая за мальцом, жалела его. И, сокрушаясь о его судьбе, Полина Семёновна тихо и нежно разговаривала с улыбчивым малышом, не выпуская швабру из рук и старательно протирая больничные полы мокрой холстиной с едкой хлоркой, вытеснявшей из палаты все запахи цветущего августа. Того плодоносного яблочного августа:
- Эх, ты ! Марсианин наш!!! Подкидыш - ты наш! Ну, что ж такое не человеческое имя дали безответному малышу-сироте?! При живых неизвестных науке родителях, жить будешь! И вот так; кто, как захочет, так и обзовет безответного малыша??? И, продолжая мыть полы Роддома, в сатиновом мрачно-синем халате, она переместилась из палаты в коридор. А потом и в сестринскую, где пили чай сестры и акушерка с подаренным , каким-то благодарным папашей тортом «Полет». Уже исчезли с торта «Полёт» почти все кремовые розочки, и взметнувшийся в небо космический корабль с шоколадным гордым росчерком: «СССР» на боку, когда она вторглась с гремящим ведром и в «Сестринскую», продолжая свой монолог:
-Что ж вы, дурёхи, всё только насмешничаете?! Пожалели бы человечка!- сетовала уборщица, протирая «Сестринскую» толстой холстиной, намотанной на, видавшую виды швабру. Нарочито громко опуская ее в алюминиевое ведро, словно этот дрязг был ее союзником, отдающий свой голос борьбе за справедливость в отношении рожденного сиротой.
- Да, ладно, тебе, Семёновна! Отдохни! Садись с нами чай пить! Вот и тебе розочку оставили, розовую! Мы тебя ждали! Чай свежий заварил –«Три слона»-Цейлонский! Уж, все вымыла на сегодня! Отдыхай!
Полина Семеновна, действительно закончила свой ежедневный обход Роддома со шваброй и ведром. И поэтому , помыв руки здесь же в «Сестринской» , и сняв ситцевый синий халат, чинно присела за общий стол. Заметив вслух, что она-то предпочитает чай «№ 36», сразу дав понять, что у неё на все свое мнение имеется. Хотя в то время , и было-то только те два сорта чая: «Три слона»- цейлонский чай и «Чай № 36».
Поэтому , пробуя треугольник торта с уважительно оставленной ей красной розочкой, она продолжила, чтобы исправить этот выбор смешливых медсестер и акушерки. Она уговорила дать мальчонке хотя бы отчество правильно-человеческое. Поэтому отчество, родившийся аккурат на Яблочный Спас, Марс – Марсюня -Марсюшка Яблочный, получил по святцам. В тот день -18 августа было два имени: Семён и Иван. Оба имени, предложенные нянькой роддома, нравились всему медперсоналу. Поэтому чаепитие медперсонала затянулось в спорах. Сначала все были за отчество : «Иваныч», потому что радостная советская гордость тех лет начала освоения космоса была главной интонацией социальной жизни страны в те годы. И идея , что русские на Марсе будут яблоневые сады разводить , в сочетании имени Марс с отчеством Иванович легко прочитывалась. Так же впрочем, как и на других замечательных планетах, эта размашистая идея всех веселила , но не вступавшая до того в обсуждение нянечка , евшая молча яблоко , возразила:
- Семёном назвать нужно! Потому что «Семён»- от семени, от семечка все начало берет, вот будет он по отчеству-вроде, как от семечка развившийся!
Тут все и сообразили, смеясь и подкалывая Полину Семеновну-заступницу малыша:
- Понятно, Семеновна! В тою честь и дадим отчество!!!! Семёнычем будет!
Поэтому и решили, что румяному, как наливное яблочко мальчику , зваться так: Марс Семёнович Яблочный. Словом-Семёнычем.
Так и потекла его жизнь - Семёныча Яблочного; кто-то решал, чему и ,как ему учиться, во что ему обуться-одеться, что хорошо, а что-плохо, чем ему в жизни заниматься. Но, вот, что удивительно; что его тихую, улыбчивую покорность ничто не задевало, ни об какие углы не стукалась, ни о раздражительность и гневливость нянечек и воспитательниц,ни позже-учителей. Текла себе меж берегов чужих мнений и судеб. Словно милостью сиротской была ему подарена на всю жизнь эта тихая вдумчивая смиренность. Всё, решенное свыше разными начальниками, начиная с воспитательниц и уборщиц, позже-учителей , а позже начальников и директоров-принимал Марс Семёныч со спокойствием в душе и без вариантов и зряшный сомнений. И без рассуждений отправлялся вживаться в новые обстоятельства, как обживают новые углы и стены , по возможности украшая их, то новой табуреткой, то вырванной из журнала «Огонек»репродукцией картины из Третьяковской галереи. Только все всматривался в лица и глаза молодых женщин-сначала нянечек и медсестер, потом учительниц и уборщиц, потом во все встреченные ; в голубые, карие, зеленые, пытаясь узнать в них, вернее; найти единственные-материнские. А с годами стал ловить себя на том, что с печалью останавливал свой взгляд на женщинах в годах , а то и вовсе-пожилых. И с теми же мыслями: «… а быть может-это она! Мать моя?»
Но и это притупилось с годами, перестало душевно тревожить его. Особенно после того, как увидел, встретил Марс Семеныч на жизненном пути такие глаза - словно изначально материнские. Глаза, той женщины, словно всю-то жизнь она ему дала. Только с нею жизнь общая, счастливая. Это была его Валя-Валентина, приехавшая в их колхоз по распределению работать агрономом. Марс Семенович, а тогда по молодости еще просто Марс, которого, часто ,передразнивая называли, - "Маркс", сразу прикипел всем сердцем к приехавшей издалека Валюше. Оба они были увлечены идеями великого русского селекционера Мичурина. Оба увлекались темой селекции новых сортов яблок. И песня та: «…и на Марсе будут яблони цвести»- обоим была очень мила и любима ими. Мечтали сады новые, невиданные разводить. Особенно яблони они любили, за стать, за красоту цветения весной, за разноцветья и аромат осенних плодов. Да и, как их не любить- яблоки-то? Так они всю жизнь вместе и работали агрономами в аграрном комплексе «РУГАЧЁВО»,куда их обоих , как молодых специалистов, распределили после учёбы. Как раз там в Совхозе "Ругачёво" неожиданно образовалась вакансия. Правда по печальной причине "перегибов". Под натиском новомодных модных влияний из-за океана на наше сельское хозяйство в начале начале 60-х Н.С. Хрущев после его визита в Америку, пожелал засеивать , как можно больше плодородных посевных площадей кукурузой. Вот тогда и вырубили большой старый , раскидистый, тенистый дивный яблоневый сад. Выкорчевывали сад под причитания и сожаления стариков, точно на похороны , приходивших проститься с яблоневым садом, где звенела и пела их молодость,в том огромном саду, приютившем ни одно свидание ругачёвцев,где с цветением по весне расцветала и их любовь. Как, впрочем и во все другие времена года. А, когда после вырубки сада, стали выкорчёвывать пни, оставшиеся от старых яблонь,бродили ругачёвцы между вывороченных пней со взметнувшимися словно в мольбе и отчаянии в небо чернеющими и искореженными корнями.Сердце старого совхозного агронома не выдержал этого разорения и уничтожения любимого сада, которому столько сил, столько лет отдал он! Подрубили вместе с садом и его жизнь. И, глядя во что превратило начальство яблоневый сад, словно прокляли ругачёвцы от досады и сожаления то, обезображенное порубкой место. Потому что "не пошла кукуруза" на том месте, как ожидалось. Гонора- шик! Прибыли -пшик! А вскоре и по всей стране "кукурузная компания" стихла. И решено было Ругачёвским начальством вернуть всё на свои места. Насадить новый яблоневый сад.Отправили заявку, чтобы прислали "молодого специалиста-агронома". Так и получили по распределению эту работу не один, а сразу два молодых специалиста - агронома. Они не видели, ни того, как вырубали сад, ни того, как жгли ветви, пилили на двора стволы яблонь. Ко времени их приезда в Ругачёво на том месте, где раньше был сад, унылой проплешиной распластался заброшенный пустырь. Поэтому с легким сердцем и радостью энтузиастов принялись Марс и Валюша разводить новый сад. И одновременно с увлечением занялись селекцией - выведением новых сортов яблок.
Там у Марса Семёныча вроде, как творческая лаборатория образовалась для его уникальных селекционных опытов. Идея с юности была у Семёныча Яблочного – вывести такой сорт яблок, чтобы они, созрев , не опадали «падалицей», как принято называть в народе упавшие вокруг корней яблонь созревшие яблоки, а терпеливо висели бы. Усыхая на ветке яблони. Словно – вежливо дожидаясь , когда их соберут и утилизируют. Потому что не только жаль упавших яблок, досадно и то, что яблоки упавшие - «падалица» -гниют, и заражают гнилостными бактериями корни и почву , на которой стоит яблоня, соками которой она питается и рождает свои румяные плоды. И такие интересные сорта они выводили, и даже награды разные они с Валюшей получали, но такого, как было задумано, ради чего работали - ну, никак не получалось! Вывели и морозостойкие! И гибриды разные. Очень преуспели Марс Семенович Яблочный и его супруга Валентина Алексеевна в выведении разных видов карликовых сортов - да таких, что оказались декоративными сортами, потому что – то они пирамидальные, то с резными кленовидными - красноватыми листьями, то с резными, то сердечком. То и вовсе, такой декор и эстетика получились в новом сорте яблони, что на ВДНХ призы выдали им обоим , как замечательным селекционерам. Потому что тот сорт такой, что по весне такими крупными и красивыми, ничуть не хуже, чем жасмин пахнущими цветами, махровыми и крупными, как июньские пионы. Вот ведь , как преуспели они в своих работах , как видные селекционеры, но…Они не только сами сорта разрабатывали, но и удобрения свои , авторские создавали, без которых эти чудеса селекции были бы не возможны. Но, тот самый сорт, как задумал его еще в молодости -ученик аграрного техникума Марс Яблочный, напевая : " и на Марсе будут яблони цвести!"-вот такой сорт – никак не получался у них с Валентиной! Как бы не был - прекрасен созревший плод, любого из выведенного ими сорта, как бы не любовался наливным яблочком Марс, а жена его Валентина цветением , но -все равно; наступает срок , и падает созревшее яблоко на землю. Пропадает урожай, если не успел его человек собрать вовремя. Точно жизнь человеческая, уж каким бы разноцветьем событий не была наполнена, а все равно, приходит срок и…
И уж , какой бы вид селекции, из каких бы лучших сортов скрещено то яблоко ни было б, а наступает миг…и сворачивает отсчет времени с прямого пути в завтра. И падает на землю яблоко-гнить. Вот с этой неизбежностью и сражался в своей селекционной работе Марс Семенович -или Семеныч Яблочный, как привычно звали его односельчане и сослуживцы по колхозу. Пока выводили они тот заветный сорт, успели и родить и вырастить сына и дочь. Свадьбы им сыграть честь по чести. Но, правда, выросли и разъехались дети, устраивая свою новую жизнь. Многое менялось в их жизни, а тема их работы над селекцией заветного сорта яблок развивалась словно в другом течении времени-оставаясь неизменно не решенной. Не перевернутой страницей их общей жизни. Многое пришлось пережить. И то, что некоторых из колхозного начальства- упорство Марса Семёныча в поисках и выведении нового сорта яблок даже раздражало. Потому что были разные разнарядки свыше – то кукурузу сеять, то какие-то новомодные идеи увлекали колхозное начальство. Словом, не раз приходилось Марсу Семёнычу защищать колхозный яблоневый сад. Спасали не только его упорство, но и полученные на ВДНХа грамоты и награды за замечательную селекцию, за новые морозо-устойчивые и декоративно цветущие сорта. Заработанный годами труда авторитет. С большим трудом удалось супругам Яблочным отстоять яблоневый колхозный сад от вырубки яблонь - любимое детище Семёныча Яблочного. С трудом защитил тогда Семёныч яблоневый сад . Да и спустя годы, вернулась та же напасть, когда пришла перестройка, когда большой яблоневый сад –детище Марса Семёныча, захотело начальство перепродать под строительство коттеджей. Да и смерть его супруги , Валентины - в те же годы, подкосила его силы и здоровье.
Забылась песня его молодости, их с Валентиной любимая: «И на Марсе будут яблони цвести!» Новые времена привнесли и новые, чужие песни. И точно гниль перезрелого яблока коснулась и души Марса Семеныча, вползла тоскливой и безысходной печалью ненужности на земле всего, что было так важно для него и дорого. Что было его миром, жизнью каждого дня. И упрямо падали яблоки на землю в том, обреченном на вырубку, бывшем колхозном яблоневом саду, пренебрегая всеми его усилиями селекционера и изобретателя новых , неизвестных науке удобрений. Неизвестных, потому что времена такие настали , что наука стала обществу не интересна и не востребована. А преданные науке люди, резко перестали быть уважаемыми членами нового, пост перестроечного общества, а мигом превратились в «местных чудиков»- дурачков, которые вместо того, чтобы посвятить себе зарабатыванию денег, занимаются мутными, и не прибыльными делами. Вот и погнала его из дома в сад та тоска. Прямо среди ночи в полнолуние августовской ночи , когда висела Луна над Ругачёвым нестерпимым прожектором, лучи, которого, точно метла бессонной уборщицы изгоняет покой и сон из всех уголков дома. И никакими шторами от полнолуния не спастись. Что в наши времена, когда достоинство человека стало измерятся размером достатка и порой – неважно , как добытого. Потому что даже в «Новостях» по ТВ- все чаще в речи дикторов, когда речь шла о грабежах и воровстве-проскальзывало уважительное :«работа» Пришел он в сад, чтобы проститься с яблоневым садом, ставшим таким же лишним и не нужным в новой наступившей жизни. Захватил с собой старенький еще кассетный магнитофон с любимой кассетой , на которой жила любимая песня : «И на Марсе будут яблони цвести!» И еще притащил два тяжеленных чемодана с химикатами, чтобы составить то, самое последнее из его изобретений: чудо-удобрение.Вроде, как на прощанье угостить сад, пока его еще не вырубили. Он гладил стволы яблонь, называя их по данным покойной Валентиной красивым и звучно-гордым названием сортов, словно данным при рождении именам. Сорта-гордость его селекции -«Глория», «Аделаида Спелая», «Марсианские Поздние»- эти были особенно «лёжские»до самой весны пролежать могли , не портясь. И, конечно любимые, из первого, выведенного с Валентиной вместе -«Ругачёвские ранние» яблоки, те, что весной такими махровыми цветами цветут, что по розовому цвету и пышности цветка от пиона не отличить. Он лил им в корни на землю свои удобрения из лейки, точно прощальную чарку наливал каждой яблоньке. И после каждого полива, нежно шептал, обращаясь к ним уважительно: "Аделаида Спелая" , " Фердинанд-Рафинад". Он обнимал и целовал шершавые стволы и нижние ветви яблонь, вдыхая запах листвы и яблок, разогретых жаркой августовской ночью. И, когда осталось совсем немного удобрений на одну лейку, Марс Семёныч пошел полить и ту яблоню, что вызрела первыми яблоками в первую, наступившую без Валентины осень. Так он и назвал эту яблоню нового сорта её именем, сам: «Валентина Ругачёвская ». Назвал уже без неё - эту ладную яблоню, цветущую по весне незабудками. С красноватыми листиками в форме сердечек. И, созревающую мелкими – мелкими, очень красивыми сладкими яблочками, для варенья. Отдаленно напоминавшую знаменитую в пятидесятые- «Китайку» или «Райские яблочки». Яблоки их тоже были с мелкими яблочками , это был сорт , выведенный специально для варенья. А теперь редко, где встретишь тот сорт. Не востребован стал, еще бы! В любом деревенском магазинчике – столько разного варенья и джемов, что перестал народ сам варенье варить. Вот и позабыли такой сорт.
Марс Семёныч включил не громко в ночи : «И на Марсе будут яблони цвести!»
И пошел Семёныч к свой раскидистой , увешанной блестящими яблочками, как украшениями, как новогодняя ёлка игрушками, поблескивающими в темноте густой листвы, как прощальные слезинки. Подошел к «Валентине» с полной , тяжелой лейкой. Чтобы полить яблоню, угостить и ее на прощание. Да, чуть не выронил лейку. Но, глубоко вздохнув, поставил своё удобрение медленно на землю, не отрывая изумленного взгляда от ветвей яблони. На одной из нижних ветвей сидела странная крупная птица, которую Марс Семёныч сначала принял за сову. Но пригляделся и увидел, что крепкие и цепкие лапы птицы, рябые крылья по бока-верно: были похожи на совиные. А вот выше…на грудке птицы оперение редело и заканчивалось, словно вырез пушистого платья. И грудка, милая округлая переходила в полноватую округлую шею. Такую знакомую и родную. И вместо мордочки совы- личико такое любимое. И молодое, молодое, как в те времена, когда они еще только начали «Марсианские Поздние» выводить с Валюшей, его женой. Тоже - молодым специалистом: колхозным селекционером.
-Марсюша! Ну, что же ты ? Поливай и мою прощальную яблоньку. Что ж ты замер? Полей нашу «Валентину Ругачёвскую»
- Так..я…Валюша??? Ты ли это???
- Как видишь! Вот прилетела, тебя повидать! И с садом нашим проститься. Вырубят его скоро…жалко-то как. Марсюшенька, родной мой! Но, ты полей на прощанье, обязательно полей. Наш труд не пропадет! Вот увидишь. Марс!
-Как там??? Может и я там «своих» встречу, узнаю, кто мать моя. Да и, кто отец? А? Валюша! Ты-то...Своих там встретила???
- Нет, Марс, там всё не так, как мы себе представляем. Свои только здесь, а там своих нет! Хорошо, что ты нашу песню включил - сказала Валентина и тихо, как прежде, подпела песне, звучащей из старого кассетника: « На пыльных дорожках далёких планет останутся наши следы!»
-А что ты делаешь там-то? А?- дождавшись, когда она допоет, спросил Марс Семёныч, вглядываясь в любимые и родные черты.
-Так то же, что и здесь. Яблоневые сады развожу. И там все продолжают тем же заниматься. Чему здесь научились, то и там годится.
- Не уж-то на Марсе???
- И на Марсе тоже ! Но без тебя…трудно мне, Марсенька, родной мой. Ох,как трудно мне без тебя! Вот поэтому, за тобой я и прилетела. И за нашими яблоками, раз они не нужны стали на земле. Так, что ты полей наше удобрение под эту яблоню. И будут твои дела на земле закончены!Полей яблоню и сам всё увидишь.
У Марса Семеныча даже не возникло страха, а только радость одна теплым облаком обволокла его. Радость, что видит он свою Валюшу. Он боялся отвести взгляд от Валюши, ставшей ночной птицей. А ну, как исчезнет? Он полил яблоню. Начался звездопад. И тут случилось , то, на что он даже не надеялся за все годы работы своей работы селекционера. Спелые яблоки , не падали вниз на землю, а , отрываясь от ветвей, взлетали вверх, улетая и исчезая среди звезд. Сила неведомой светлой радости, поднимала в небо яблоки всех , выведенных им сортов. И они взлетали и взлетали ввысь. Яблоки не падали на землю унылой «паданкой», а уносились в небо. Марс Семёнович замер в восторге, ожидая, что эти плоды всей его жизни сейчас попадают обратно , прямо ему на голову. Но яблоки не возвращались , они действительно улетали в небо. Эта сила, с которой они взлетали, подняла и Марса Семёновича, приподняв его над землей. И он полетел, в облаке своих спелых яблок рядом с женой Валентиной все выше и выше. Так что : « И на Марсе будут яблони цвести» вскоре уже не было слышно. Туда, в вышине небесной, где нужны новые яблоневые сады.
Бывший колхозный яблоневый сад, как и было, намечено,- вырубили под коттеджное строительство и распродали. К счастью, вырубали не тщательно, -шаляй-валяй, как обычно. Особенно безалаберно, как и любую работу теплой, неожиданно солнечной осенью. Когда все манит и располагает к задумчивости и созерцанию , а не к топорной и тяжелой работе. Поэтому несколько яблонь осталось-уцелели из селекционных разработок Марса и Валентины. Их оставили жить некоторые из новых владельцев коттеджных участков в своих садах. Пара яблонь оказались, как раз на моем участке.Поэтому в ночь августовского полнолуния уж который год наблюдаю , как летят яблоки в небо, а не падают на землю, как мечтал Марс Семёныч, когда-то. И тогда тихонько, чтобы не беспокоить соседей среди ночи, завожу : « И на Марсе будут яблони цвести!» , любуясь, как летят спелые яблоки к своему праотцу-селекционеру Марсу Семёнычу и любимой его супруге Валентине в их новые прекрасные яблоневые сады. Но не рассказываю об этом, потому что …я ведь сказочница. А для народа частенько сказочник-тот же врун. Ну, кто сказочнику поверит? Поэтому всё это; уж, пожалуйста, как говорится: пусть останется только между нами!
Но....
Хотя я сама об этом и помалкиваю, но слухи об этих яблочных чудесах у нас в Ругачёво ходят. Значит не одна я это видела. А признаться народ открыто об этих августовских чудесах побаивается, чтоб не засмеяли, не пустили слушок обидных, что , де мол: совсем "ку-ку" соседушка. А тем яблокам , того последнего выведенного Марсом Семёнычем сорта , совершенно всё равно; молчим ли мы о том, как они на Марс улетают или обсуждаем. Они летают себе и летают!
НО одно не могу понять отчего же это яблоки улетаю в августовское полнолуние; сорт такой летучий вывели Марс и Валентина или удобрения такие изобрёл Марс Семёныч?
http://sovetskaya-estrada.ru/load/meridian/quot_i_na_marse_budut_jabloni_cvesti_quot/47-1-0-536
Текст песни
"На Марсе будут яблони цвести", Юлия Началова:
Жить и верить - это замечательно.
Перед нами - небывалые пути:
Утверждают космонавты и мечтатели,
Что на Марсе будут яблони цвести.
Хорошо, когда с тобой друзья товарищи,
Всю вселенную проехать и пройти,
Звезды встретятся с Землею расцветающей
И на Марсе будут яблони цвести.
Я со звездами сдружился дальними,
Не волнуйся обо мне и не грусти.
Покидая нашу Землю обещали мы,
Что на Марсе будут яблони цвести!
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/