В. Двуреченский
Молекулы любви или… сентиментальные стрессы
Пьеса в двух действиях
Действующие лица
Катя - одноклассница Сергея
Сергей - врач
Действие первое
Сцена первая
Небольшой курортный городок, привокзальная площадь. К скверику, где в тени деревьев стоят скамейки, подходят Сергей с Катей. Катя в черной блузке, темной юбке, темных солнечных очках. В стороне видна привокзальная площадь с транспортом встречающих. Сергей подносит чемодан к скамейке, ставит рядом.
Катя (усаживаясь на скамейку, чуть откидывая голову назад, потом, осматриваясь). Ну вот, кажется, я уже почти и дома! А воздух, какой чудный! И пить не пьешь, а балдеешь! (Смотрит, как Сергей из пакета извлекает термос и стаканчики.) Может ну его, твой кофе? Надышусь, попривыкну слегка?.. И едем дальше?
Сергей (разливая кофе, протягивая стаканчик Кате) Дома – это дома. А твое «почти» – 70 км. Что мешало взять билет и лететь прямым рейсом?
Катя. Перестань! У меня с самолетом психологическая несовместимость. Можно доказывать кому угодно, но только не врачу. Сам все прекрасно понимаешь! А будешь еще раз настаивать, подумаю, что просто не хочешь меня встречать!
Сергей (наблюдая, как Катя, прежде чем сделать глоток кофе, приподнимает очки и закрепляет их в густых волосах). Встретил же? Не нагнетай, почти совпало! У меня такая же психологическая несовместимость с поездами, особенно кавказского направления!
Катя. (смотрит в глаза Сергею, наблюдая за реакцией). Не нравлюсь? Теперь я выгляжу так! Пять дней проплакала!
Сергей. Нормально! Как водяная лилия… Когда вечером в пятницу ты мне позвонила и сообщила, никак не мог сообразить, а почему приезжаешь только во вторник? Но Тамара всё объяснила… Хотя, чуть позже, я бы и сам догадался. Два дня выходных. Судмедэксперт тоже человек!
Катя (смотрит в сторону привокзальной площади) Посмотри! Видишь старушку? Идет к автобусу с табличкой «Центральный военный госпиталь»? Моя попутчица.
Сергей. Небесный одуванчик, запряженный в чемоданчик. Хорошо, что тот на колесиках. Плохо, что без моторчика…
Катя. Вот интересная женщина! Двадцать пять лет вместе с мужем проработала за границей, в разведке… И ничего не боялись! А я, как возвращаюсь на каких-нибудь несчастных дней пять… Трушу и всего боюсь! Только и слышишь: «Там взорвали, тех украли!..» А слово «заложник», вообще, приглашает на «танец Витта»! (Вздыхая, продолжая смотреть вдаль.) Сколько жизненных сил! Восемьдесят семь, а от моей помощи категорически отказалась!
Сергей. Могла бы, и продолжить: на улице стреляют, во дворе стреляют, курица на сковородке стреляет!.. С таким же трепетным чувством я хожу по твоей Москве. Всегда испытываю глубокое чувство унижения за свои глаза с черным наполнителем и, такой же подозрительной, не по годам, черной шевелюре. Берут в руки паспорт, точно заранее знают, что фальшивый, разворачивают: «Ё… Елагин Сергей Иванович!» И пауза… Чтобы лишний раз не останавливали, научился вот так скашивать глазки, к переносице, смотри! (Показывает.) Такому в душу не заглянешь, себе дороже! И детонатор в гранату навряд ли сможет вставить…
Катя (смущаясь, слегка касаясь руки Сергея) Перестань! Не то я засмеюсь, а мне смеяться не полагается! Потом себя буду чувствовать неловко, словно не на похороны приехала, а развлекаться… Ты же знаешь, как я сильно любила Коську!.. Когда он последний раз приезжал в Москву, подумала: «Наверное, старость нам с ним придется встречать вместе». Получим трехкомнатную квартиру. В одной мы будем с Валентином, в другой Ольга, а Коське отдадим третью… Хотя, он, как и ты, Москву не любил! А в «метро», словно маленький ребенок, даже боялся ездить. Говорил: «Пугаюсь замкнутого пространства и такого скопления народа!»
Сергей (иронично.) И всё? А очередей за фильтрами для воды и противогазами?!
Катя. Ты опять?.. Папа, когда его перетащила в столицу, очень долго не мог приспособиться. Мне казалось, от московского шума и суеты. Но когда он умер, и в его коммуналку я привезла Коську, предлагая поселиться хотя бы временно в комнате папы, - он отказался. «Пойми, Катюша, там у меня своя квартира, я сам себе хозяин! А здесь?..» И я впервые задумалась… Может я и папу сюда зря притащила? Может, это мне самой было удобно, что он не где-то там далеко, а рядом со мной! Может он, как и Коська, привык к своей квартире, а жизнь в коммуналке только ускорила процесс старения?..
Сергей. Извини, что я заранее не позаботился об индульгенции для тебя…
Катя. Несносный!.. Но ведь я как рассуждала? Он один, где-то там вдалеке. Мало ли что может случиться? А здесь с людьми. Не сможет сам позвонить, меня быстро разыщут соседи… Даже вот, Коська умер и никто не знает, сколько дней он пролежал в своей квартире, пока не кинулись! Никто понятия не имеет, от чего он умер!.. А однажды, я вместе с ним, здесь, у вас, пошла в поликлинику и посмотрела его медицинскую карточку. И поразилась! У него давление на нескольких страницах было отмечено 220 на 140! Мне казалось, что у худых в таком возрасте, - а было это лет восемь назад, - казуистика! Только у толстых! А он маленький, худенький, сорок пять едва исполнилось, - и на тебе! Откуда? Ты как врач, можешь мне сказать?!
Сергей. Удивляешь, «бэби»! Да что угодно! Почки, например, или ранний атеросклероз! Мне тебе что, прочитать весь курс лекций по симптоматической гипертонии?
Катя. Не надо! Вы все врачи одинаковые, я это уже давно поняла! Никогда ничего не объясните, только еще больше запугаете!
Сергей. Правильно! Потому что, чем больше знаешь, тем чаще сомневаешься! Нашла критерий: «худой – толстый»?! Одно могу сказать, что при таком давлении мог погибнуть от кровоизлияния в мозг. Поверь мне, это больше, чем достаточно!
Катя (задумчиво.) Не закипай!.. Постараюсь объяснить, что меня смутило и расстроило… Его смерть, как бы разрушила мою теорию. Рассуждения были следующими. Коська жил всегда один. Ни жены, ни детей. Ему приходилось заботиться только о себе самом. Когда на меня навалились семейные заботы, - боже мой, - как я мечтала об одиночестве! Я страшно завидовала всем, кто один. У кого нет ни детей, ни родителей. Ну, совсем одиноким, каким был он…
Сергей (словно желая закрыть тему разговора.) «Одиножды один – один!», - так говорят уже поэты.
Катя (не желая слушать комментарии.) Мне казалось, что он живет своей интересной жизнью, своим театром. Куда захотел – поехал, куда захотел – пошел! И никому не нужно отчитываться, что ты сделал, или, того хуже – ничего не сделал!.. Далеко ходить не будем. Только что. (Достает из сумочки мобильник, демонстрирует Сергею.) Я еще не успела сойти на платформу, а моя дочь уже звонит на мобильник в купе поезда: «Мама, у меня разболелся с утра зуб! Кто меня поведет в поликлинику?!» И это «ребенок», которому уже во-се-мна-дцать лет!.. А вчера? Ты не поверишь! Только я сажусь в поезд, звонит! «Мама, здесь в квартире милиция из охраны. Ты не знаешь, где документы? Я пароль забыла, а они приехали!» Объясняю. У нас в районе участились кражи, и мы решили поставить квартиру на охрану. Накануне, перед тем, как ей уходить в университет, показала, где пароль. В ее записную книжку тоже вписала, растолковала, куда звонить, что говорить! И тут… Поезд через две минуты отправляется, а у меня в квартире полно милиции! У папы четыре телефона и ни по одному она, видите ли, не может дозвониться?! Не суть! И вот я все время думала, что такие люди, как Коська, должны с их нервной системой жить лет до ста! Тем более, - ты его знал, - всегда тихий. Спокойный. Голоса не повысит… А тут? 220 на 140! С чего бы это? А теперь подумала: «Может, ему было плохо в этой жизни?» Просто нам никогда не говорил и свои проблемы не выставлял?..
Сергей. Может, порой, легче преодолеть то, что находится снаружи, чем то (постукивая пальцем по груди), что находится внутри…
Катя (кивает, словно нехотя соглашаясь.) Ты меня, конечно, прости за то, что я сейчас скажу, но так оно и было! Когда умерла твоя жена, ты стал вдовцом, я ведь тоже подумала: «А может, это и к лучшему? Поживешь для себя. Всю жизнь в заботах, психом стал! Теперь отдохнешь! Дети выросли, заботиться, в принципе, уже можешь только о себе, сам себе хозяин». И так разочаровалась, когда спустя полгода ты в Москву уже прилетел не один, а с женщиной! Мало того, у которой двое детей!
Сергей (иронично.) То, что, двое мало, согласен!.. Плохо, что опять не угодил!
Катя (качает головой, растягивая слова.) Да уж… Я так перенервничала, скажу откровенно, точно сама получила долгожданную свободу, а тут ее у меня взяли и украли! Утащили прямо из-под носа! Но теперь… После смерти брата, опять задумалась. Может, и, слава Богу, что ты не один? Ведь никто не знает, что нам укорачивает жизнь, а что продлевает? Вдруг ты бы тоже, оставшись один на один, как и он, со своими проблемами, сломался не справившись? И сейчас бы мы уже имели совсем другой результат?
Сергей (забирая пустой стаканчик, снова всё укладывая в пакет.) Ты хочешь сказать, что «не имели бы меня» и не сидели бы так близко друг с другом? И тебе нужно было бы звонить кому-то другому и плаксивым голосом просить встретить?
Катя. Именно, так! (Слегка улыбнувшись, поднимаясь со скамейки, снова опуская темные очки на глаза. ) И я теперь рада и счастлива, что встретил меня именно ты! Такой же злой, циничный и родной!
(уходят)
Сцена вторая
На следующий день после похорон, Сергей пытается связаться с Катей по мобильному телефону.
Сергей. Ало! Катя?..
Катя. Поняла, ты! Извини, говорить не могу, я у следователя. У нас возникли проблемы с квартирой. Пытаются забрать, представляешь?! Я тебе вечером перезвоню!
Вечер, в районе семи часов того же дня. Сергей в своей квартире, раздается телефонный звонок. Он поднимает трубку.
Сергей. Слушаю!
Катя (по голосу чувствуется, что не столько расстроена, сколько утомлена.) Подруга спит, буду говорить тихо, вникай. Квартиру опечатали! Мы с родственниками и Тамарой даже не можем попасть! Хуже того! У следователя находились еще и представители ЖЭКа. Так они, вообще, нагло заявили, что на днях собираются туда вселить какую-то бабушку! Полный бред! Театр абсурда!..
Сергей. А квартира приватизирована?
Катя. В том-то и дело, что приватизирована! Мотивируют всё это тем, что он, дескать, уже восемь месяцев нигде не работал и, естественно, не оплачивал счета! Мне постеснялся признаться, что уволили. Боялся – насильно перетащу в Москву! Даже Тамара ничего не знала. Только тревожно сообщала, что он запил, голодает, пытается продать кое-какие вещи и книги, чтобы прожить! Я ему неоднократно посылала с проводниками посылки, но, видимо, этого было мало. Да и дочерью занималась! (Слышно, что голос изменился, начинает всхлипывать.) Что стоит в наше время устроить ребенка в университет?! А взрослого ребенка упустила!
Сергей. Зато звезды на небе будут светить ярче! А то с годами как-то потускнели. Все же театральный режиссер по свету!
Катя (подумав, успокоилась.) Да?.. Ладно, считай, утешил…
Сергей. Лучше скажи, мне тебя ждать на ужин или ну его?
Катя. Во-первых, должны появиться родственники – обсудить поминки. Девять дней. Во-вторых, завтра снова тяжелый день. Собрала кучу документов и пойду с ними к нотариусу и в суд. А в третьих… Ты не поверишь! Тамара на антресоли сохранила мою коробку с письмами, которые я оставила, когда переезжала в Москву. Теперь сижу, перебираю. Письма Коськи откладываю отдельно. Нашла и твои, подписанные «некий Сережа»! Это, когда ты был еще один, учась на первом курсе института! Представляешь?!
Сергей. Если в следующий раз не передумаю, позвоню и снова приглашу на ужин, - принесешь!
Катя. Может быть, к следующему разу сама передумаю и не принесу! Помучайся! Но одно письмо Коськи ко мне, помеченное 86-м годом, ты обязан будешь расшифровать. Я тогда не придала значения!
Сергей. А я-то тут причем?
Катя. А вот при том! Он, оказывается, влюбился в мулатку-француженку, которая приезжала в санаторий, ведомственный! (По старой памяти, словно их подслушивают, понизила голос, с нотками интриги.) Память у тебя, как у всех врачей, профессиональная. Вспоминай! Девушка была с Сейшельских островов! Считай, что задание получил, напрягись! Потом мне все подробно расскажешь: кто такая? Почему Коська оказался в вашем санатории?!
Сергей. А отчего он влюбился в тридцать лет, тоже я должен рассказать?
Катя. Естественно! Можно подумать, что это твой единственный санаторный роман, который ты готов не рассказывать! Я же не про врачебную тайну спрашиваю?!
Сергей. Личные тайны – это гораздо серьезнее! Не слышал, чтобы их уже отменили! Разве только на исповеди или в Интернете? И то, замечу, если служитель культа или провайдер, плохо владеют русским языком!
Катя (воинственно - восторженно.) Им знать не обязательно. Мне, - как на духу!.. Когда нам разрешат войти в его квартиру, надеюсь, что отыщу и фотографию этой мулатки! Может, тебе легче будет вспоминать?! (Слышен звонок в дверь.) Это родня! Увидимся! Вспоминай!
Сергей (слышно, как кладет трубку.) Да, Дженнифер! Придется тебе попотеть хотя бы в моих воспоминаниях!..
Сцена третья
Вечер. Катя в гостях у Сергея. Квартира после капремонта, перепланировки, современный дизайн.
Катя возвращается на кухню, объединенную с гостиной, присаживается за столик.
Катя. Ну, что могу сказать? От былого не осталось и следа. Это даже не в европейском, а в Нью-йоркском стиле! Как раз, на двоих! Повезло. Женщина попалась тебе в сети, скажем прямо, со вкусом…
Сергей. А главное, без собачки в голове!.. Не лает, не кусает…
Катя. И тебя в свой дом впускает?
Сергей. Да, упустил, еще не маловажный теплый факт, частые командировки. «Накомандируется» и глядишь, снова возвращается…
Катя. Как ты ее называешь, признайся своим девчатам?! «Бэби» или все же «маленькая».
Сергей. А что, для вас это имеет принципиально значение?
Катя. И даже не вызывает ни малейшего сомнения. Если женщина тебе нравится, или… Впрочем, про «или» не будем, ты её называешь «маленькая». А если она тебе в принципе, как женщина безразлична, то «бэби»…
Сергей. Честно сказать, не задумывался. Видимо, машинально… Что будешь есть, пить? Чай, кофе, самогон?
Катя. Только тобой, собственноручно приготовленный, кофе. Там еще работы выше крыши. Сбежала на часок. А то что «машинально», кстати, и выдает твои истинные чувства и отношение к противоположному полу… Боже мой, я только сейчас узнала, сколько женщин Коську искренне любили! Да ты их всех, или почти всех видел во время отпевания! Думала, он как порядочный, пишет свой бесконечно- бестолковый длинный роман, как и обещал. А он, оказывается, не писал, а романы – переживал, да проживал!.. И пока ты будешь варить… (Копается в сумочке, извлекает конверт.) Вот! Почитаю для вдохновения! Узнаешь или нет?
Сергей (пытается забрать.) Покажи, все равно же всё буду отрицать!
Катя (отводит руку с конвертом в сторону.) Э… Не-е-т! Фигушки! Вари и слушай! (Открывает конверт, достает письмо, разворачивает, показывает издалека.) Вот что однажды написал «некий Сережа»!
Дрожали губы, черный свитер…
В глазах две веточки из Свифта,
А значит, жизнь опять разбита,
И можешь ты послать к чертям, -
Обид и горечь тёмный свиток!
Громи и бедствуй! Ведь элита –
Раздавит чуткий лепесток, -
Твою любовь, ладонью сытой!…
Про меня – один в один! И губы дрожат, и черный свитер вздымается и колышется, и голова кругом идет, как у Свифта в сумасшедшем доме… И тёмный свиток. Ума не приложу, что со всем этим делать дальше?! Может, и правда послать к чертям и оставить всё этой мнимой ЖЭКовской бабульке? Пусть хоть она порадуется на старости лет?
Сергей. А через пару дней увидеть чудесное превращение 78 – летней бабульки в 18-летнюю красотку! Сама знаешь, как наш кавказский климат и темперамент с умом вливают, и этот коктейль мгновенно омолаживает! (Подает кофе.) На, если не понравится, погадаешь на кофейной гуще «за жисть»! Правда, настоящий опыт приходит с годами, когда уже умеешь гадать и на растворимом кофе!
Катя. Благодарю. Кстати, о мулатке. Я здесь, не забывай, – потешить любопытство! Ни фотографии, ни дневников пока не нашла, найду! Потом сопоставим. Начинай, я вся внимание!..
Сергей. Ну что ж, осознавая твою привязанность к старушкам, начну издалека. Но учти, что это всего лишь версия!
Катя. Считай, что уже учла, продолжай!
Сергей. Старушку звали Марина Владимировна. «Божий одуванчик»! Она много лет преподавала французский язык в нашем университете. Уйдя на пенсию, занималась репетиторством. С твоим братом понятно. Он готовился поступать на франко-германское отделение. Но, вот что касается меня, четырнадцатилетнего подростка, то на изучение французского толкнуло любопытство. Согласись, в то время было удивительно услышать: «У Марины Владимировны родная сестра-близняшка живет до сих пор в Люксембурге!»
Катя. А Коська мне об этом ничегошеньки не рассказывал, ин-три-га-н!..
Сергей. И вот, в дополнение к сказанному. Каждый год, в декабре, с наступлением холодов, несмотря ни на что и ни на кого, наш «божий одуванчик» отправляется в Европу к сестре встречать Рождество! Их семья еще в далеком, - аж, двадцатом году! - эмигрировала из России. Но Марина Владимировна вернулась назад, опять же, не смотря ни на что и ни на кого, к любимому человеку. Вышла за него замуж и осталась в России. И в последующем, на все вопросы комиссий всех мастей, на каверзный вопрос: «Почему в 20-м уехали?», - отвечала, ни разу не сославшись, на, казалось бы, веский аргумент: «По молодости лет!» Нет! Она всегда с достоинством отвечала: «Позвольте! В то время все порядочные люди уезжали из России!» И ее в который раз не трогали, оставляли в университете на должности ассистента кафедры французского языка. Тем более, что муж её погиб на фронте. Оставшиеся годы прожила одиноко. Детей Бог не дал, все время посвящала работе… А я уже в те годы, по рассказам отца, понимал, как трудно выехать не то что в капстраны, но даже в страны социалистического содружества. И тут – Люксембург!.. Словом, когда твой брат предложил мне ходить к Марине Владимировне вместе изучать французский, уговаривать не пришлось, предложение упало на подготовленную почву!..
Катя. Теперь понятно… Я отказалась, и он нашел тебя! Уже тогда был помешан на французской культуре! Но главное не это. Он мечтал после окончания университета поступить во ВГИК на режиссерские курсы. Только и слышала от него: «Ты не знаешь Тарковского? Ты не слышала об «Андрее Рублеве»?! Во общем, «чморил» меня, как хотел! «Кому нужен твой волейбол?!» А у меня после тренировок и правда сил не хватало в то время, чтобы и английский прилично выучить…Но не суть, дальше! Уговорил и…Ты согласился!
Сергей. Ну, естественно! Меня как раз выперли из музыкальной школы, и когда я подъехал к родителям с предложением оплачивать уроки французского, они снова воспряли духом. «Оказывается, не все потеряно! – говорила мама. – Мальчик станет дипломатом!» На что отец, любивший вкусно поесть, - а после смерти бабушки, у плиты ее место прочно занял я, – потирая руки, недвусмысленно намекал: «Или поваром во французском посольстве!»
Катя. Ты опять? Мы же договорились, что ты не будешь больше меня смешить!..
Сергей. Слушай, рассказываю, как могу, не перебивай! Может, я еще не осознал, что Костя умер! Пока в моей голове это не укладывается…
Катя. В моей тоже, не злись, рассказывай!
Сергей. И началось: «Же сви, ту а, иль а!» Представь себе, Марина Владимировна всегда держалась ровно и спокойно, ни разу не повысив голос. Нас обоих называла на «вы» и неоднократно просила, чтобы между собой, в ее присутствии, мы обязательно обращались друг к другу только на «вы»! «За-Ты-чки» могут себе позволять только необгазованные люди!» И вот, к чему веду… Однажды, я застал ее в крайне возбужденном состоянии. Кости не было, но я сообразил, что и урока в этот день не будет. На столе лежал открытый конверт, рядом цветная фотография красивой девушки… Не смотри на меня так, не надо!.. Да, именно мулатки! А Марина Владимировна, впервые повысив голос ничего не объяснив, начала меня настойчиво выпроваживать: «Как вы можете позволять себе, Сэгожа, не посмотгэть этот замечательный фильм, «Андгей Гублёв», о котогом сейчас говогит вся Евгопа?! Пусть с купонами! Вы, Сэгожа, обя-за-ны пгиучать себя к настоящему искусству! Газвивать в себе чувство пгэкрасного!» Фильм тогда пустили в малом зале кинотеатра, в «Хронике», если помнишь…
Катя. Еще бы не помнить!.. Да меня Коська бы придушил ночью подушкой, если бы не посмотрела!.. Правда, я ему не призналась, что в тихом полупустом зале тогда полкартины проспала…
Сергей. Короче, с этого дня уроки французского прервались. Все было покрыто тайной. Толи Марина Владимировна умерла, толи окончательно перебралась в Люксембург. Брат твой в то время поступал в университет и тоже исчез. Увиделись мы уже осенью. Он кое-что прояснил. Оказалось, что дочь родной сестры Марины Владимировны вышла замуж и уехала жить с мужем на острова, какие, - не имели ни малейшего представления! И вот, годы спустя в Люксембург, для получения европейского образования приезжает родная внучка сестры, о чем и сообщалось в письме, с приложением фотографии. Марина Владимировна, у которой не было своих детей, как ты теперь знаешь, видимо, с учетом весомого возраста и веского желания увидеть родную племянницу, поменяла традиционный декабрьский отъезд, решила ехать немедленно… Вот, собственно говоря, и всё! Я конечно, не верю ни в какие совпадения… Но, если ты и правда найдешь фотографию, тогда и продолжим разговор…
Катя. Нет уж, дудки! Дальше! Как Коська оказался в вашем санатории?
Сергей. Ой, «бэби», ты как все женщины… Ну подумай своими куриными мозгами?!
Катя. Извини, не получается… Там мозгов осталось, разве что только на цыпленочка «табака»…
Сергей. Какая может быть культурная программа в санатории?.. У нас же сцена и вечерняя тоска с кефиром в «зимнем саду»… «Чем скрасить вечность между ужином и сном?»*
Катя. Поняла! Они привезли спектакль!.. Так?..
Сергей. Ну, наконец! Иначе, кто же его «туды» пустит, в ЦКовский-то санаторий!.. Оно и сейчас, поди, в наше, скажем так, другое время, не проще!.. А тогда и подавно!..
Сцена четвертая
Ранее утро. Квартира Сергея. Раздается телефонный звонок. Сергей еще в постели. Телефонный звонок его разбудил.
Сергей. Алло, Женя, ты?
Катя. И близко не Женя! Проснулся? Узнаешь?
Сергей. Извини… Вначале бессонница. Потом «беспробудница»…
В полусфере неинтимной
Ходишь с ночи до утра,
Где вторая половина, -
Пусть с интимом и без сна!
Катя. Зарабатывай побольше, она и не улетит! Экспромт-протест против смены климатических поясов?
Сергей. Точно. Смена климатических поясов заметно ослабляет пояса верности!
Катя. О, какой злой! Думала, нет ничего страшнее голодного мужчины, а оказывается, изголодавшийся еще страшнее! Приму к сведению… Даже, начинаю понемногу завидовать Жене…
Сергей. Как прилетит, попрошу, чтобы поделилась с тобой опытом…
Катя. Если что, то конечно… Во-первых, вопрос с квартирой решился положительно! Мне теперь нужен твой совет, какую марку коньяка, хорошего коньяка, но, естественно, не французского, ты знаешь. Подскажи, пожалуйста, где я могу его у вас купить? На подарки! Во-вторых, вечером приходила Настасья Петровна, профессор филологии. Не сомневаюсь, что ты ее видел на похоронах! Такая маленькая, стройная, изящная женщина, очень приветливая, я бы сказала, местами где-то утонченная натура. Мы с ней проболтали часа четыре! Много интересного рассказала про брата… Кстати, почему ты не пришел вчера на поминки? Почему-то интуиция мне подсказывает, что из-за неё. Во время похорон глаз с нее не спускал!..
Сергей. Нет, из-за себя… С учетом возраста, мне противопоказано посещать свадьбы и похороны. Слишком большие перепады настроения. У нас же республика маленькая, половина родственники, половина друзья. То свадьба, то похороны, да поминки… Даже появился расхожий анекдот. «Где ты любишь больше бывать, на свадьбе или на похоронах?»
Катя. Ну, и?.. Договаривай, раз уж начал!
Сергей. «Больше на похоронах. Там хотя бы не спрашивают: «Не ты ли следующий?!» Словом, нахожусь на изломе. Сопромат, надеюсь, еще помнишь? Износ материала. Переходный возраст, когда мудрость заступает на дежурство…
Катя. С тобой все понятно… Совсем одичал! Так вот, эта Настасья Петровна почему-то очень хотела знать, как Коська жил последние месяцы. Сама она долго болела и переживала, что не смогла его ни разу навестить, особенно, после того, как театр сгорел, и он потерял работу. Это я про неё тогда тебе рассказывала. «Профессор, помешанная на Фаулзе». Она кандидатскую делала на Байроне, докторскую получила за Фаулза!.. Вспомнил? Считает, что Коська настоящий ребенок, за которым необходимо было постоянно присматривать. Нарисовала грустную картину. Правда, в ее печальных мазках не было главного – упрёка. И на том спасибо! Но я то поняла, какой это камень в мой огород! И Тамара из-за своей астмы, практически безвылазно жила в горах. Получается, что он был просто-напросто заброшен и предоставлен самому себе!.. Оплатила все его счета за последние восемь месяцев. Сейчас пойду, дооформлю документы, потом мы с Тамарой поднимемся в его квартиру. Хотя мне и немного страшно, ну, как-то не по себе, - зайду, а его нет… Но тебя пока привлекать не буду! А вечером, если не сломаюсь, позову…
Сергей. Чтобы не очень пугаться, подойдешь к окну и посмотришь вниз в сторону соседнего двора. Увидишь мой гараж, выкрашенный небесно-голубой краской, и улыбнешься…
Катя. С чего бы это я должна улыбаться? С какой радости?
Сергей. Улыбнись авансом! Жалко, что ли? Это связано с твоим братом, потом, при встрече расскажу!
Катя. Слушай, с вами здесь, чувствую, сама скоро слягу! У всех какая-то недосказанность, полунамеки… Теперь еще и ты! Знаешь, что меня, можно сказать, удивило? Настасья Петровна настойчиво просила, когда получим разрешение войти в его квартиру, показать и ей! Очень хочет знать, как он жил последние месяцы. Всё-таки она странная, согласись!.. Впрочем, не больше, чем и все остальные!.. Может, на окраинах бывшей империи уже не осталось других развлечений?.. И нет милее родного пепелища? Коська, похоже, тоже «доразвлекался» своими театральными экспериментами. Ты в курсе? Они поставили спектакль по мотивам «Отелле» Шекспира, но на современный лад. К боевому генералу, захватившему маленькую строптивую республику, по линии «Красного Креста» приезжает француженка с гуманитарной миссией. Только тут наоборот. Отелло, - белый, взбунтовавшийся генерал, а Дездемона – черная француженка. Зовут Дженнифер. Генерал безумно влюбляется… Адъютант генерала, словом, Яго, - если еще помнишь Шекспира, подбрасывает платок. Генерал, на почве ревности душит возлюбленную… Они дали всего один спектакль, назывался «Внештатная наложница»… В этот же вечер театр сгорел, причем версия была, что как раз этот злополучный платок пропитали бензином и подожгли декорации. И если уж быть до конца откровенной, подозрение пало на Коську и его друга-художника декоратора… Откуда это имя, Дженнифер? Поэтому так иносказательно и спрашиваю: «Молилась ли ты на ночь, Дженнифер?». Неужели совсем ничего? Напрягись!
Сергей (после паузы). Гм… И правда. Если уж начинать молиться, так с утра!.. Говорят, потом мудрее смотришь на жизнь, воспринимаешь ее такой, какая она есть на самом деле.
Конец первого действия
Действие второе
Сцена первая
Катя и Сергей в однокомнатной квартире Кости. На стенах много фотографий, картин с изломанными силуэтами женщин «под Пикассо» или «Модильяни», над кроватью полка с книгами. Один угол у окна завален осветительными приборами. Участок возвышается над полом, что-то вроде небольшого подиума. Стены без обоев, обычная побелка. В противоположном углу небольшой письменный стол, заваленный книгами, бумагами, откуда торчит настольная лампа. Все более или менее приведено в сносный порядок.
Сергей. Пока не стемнело, давай сразу покажу. Подойди к окну. (Катя подходит, Сергей отодвигает занавеску, показывает.) Вон внизу гараж. А вот, напротив, в соседнем доме, застекленная лоджия, а следом балкон. На нашем уровне, подними глаза! Это квартира моей мамы!
Катя. И снова дождь! Точно преследует. Такой же сильный, как и во время похорон… Поняла какие, точнее, вспомнила! Мне как-то Тамара показывала…
Сергей. Давай только без обид, все же, моя мама. И выслушай до конца, не перебивай. Потом узнаешь, почему… Дело было в конце сентября или в начале октября. Сухо, солнечно, тепло. Прихожу к ней, она и говорит: «Пока ты уезжал, я попросила одного алкаша покрасить твой гараж! Выйди на балкон и посмотри, как он хорошо выглядит!»
-Кто, алкаш? Сверху хорошо выглядит? В это трудно поверить!
-Не алкаш хорошо выглядит, а гараж! А что? Я прохожу мимо, сидят во дворике, на скамеечке и потягивают пивко. А он такой приветливый, всегда поднимется, вежливо поздоровается: «Здравствуйте, тетя Шура! Как ваше здоровье?» А в этот раз он сидел с моим Юркой, бывшим грузчиком. Тот хоть слепой, в очках, а тоже меня вспомнил: «Здравствуйте, тетя Шура! Не узнаете?»
- Юрочка, говорю, - ну как тебя можно не узнать? Сколько ты моей кровушки попил?! Ты же золотце парень, когда трезвый! И жена тебя любила! Если бы не пил, не бросила!
Смотрю, оба засмущались.
-Нет, теть Шур, я уже не пью, как раньше! И пальцы дрожать перестали! – он вытянул вперед руки. Мне демонстрировать начал.
-Значит, это я «намолила»! Иконку, что ты мне нарисовал, в церкви освятила! По утрам, перед работой, когда молюсь, каждый раз и тебя, видать, вспоминала! Услыхал!
-Теть Шур, - говорит, - может, вам еще чем нужно помочь? Мы сейчас без работы остались!
Ну, я и подумала, раз художник, значит, и гараж сможет покрасить.
-Покрасьте с приятелем сыну гараж, а я вам оплачу! Это ж лучше, чем бездельничать? Как можно без работы? Вы оба молодые, здоровые и не работаете? Ну, где это видано, чтоб старики работали, а молодежь пьянствовала?!
-Ладно, отвечает, - покрасим мы вам гараж… А они, видать, тебя знают! Когда я им: «Тогда пошли, покажу!» « Не нужно, мы сами найдем его», - твой, стало быть, - гараж. Только у них не было зеленой краски, пришлось покрасить голубой. Я и разрешила!..
Катя. Поняла о ком речь. Оглянись. Это как раз все Юрины картины. Зная твою любовь к живописи, держала на сюрприз. И сама же получила… Юра сейчас в Бельгии, работает консультантом в галерее, а главное, выставляется и хорошо продается… Видел, во время похорон, чуть сбоку двора, стояла новая яркая, перламутровая иномарка? Это он своей жене презентовал! Сам пригнал из Европы! Унижение, сплошное унижение…
Сергей. Сюрприз еще впереди, дослушай. Мы с ней выходим на балкон. И тут мать ахнула:
-Ё… А крышу-то и не покрасили! Ну, я им устрою!
Она была не столько смущена, сколько огорчена, что работа не доведена до конца, а уже успела расплатиться с исполнителями.
-Вот так он в магазине работал. Начнет что-нибудь делать, ну хотя бы раз до ума довел! Еще и бочки какой-то херней мелками разрисовывал! И как я, старая дура, об этом забыла?
Как мог, стал их «выгараживать».
-Крышу, ма, красить нельзя. Она из другого материала! «Нержавейка»!
-Да? – она усомнилась и с явным недоверием посмотрела на меня. – Тогда хотя бы залезь сам на крышу и смети листья от груши!
-Опасно, ма, - отвечаю, - провалиться можно!
Теперь бы провалиться от стыда, когда вспоминаю, с какой обидой в душе были произнесены ее слова, да уже поздно:
-Конечно, это проще всего сказать, лишь бы ничего не делать! Ну, что за молодежь? Ничего невозможно заставить сделать! Ну, ни-че-го!..
Потом пошла в спальню и стала молиться за наше с тобой поколение, даже еще не осознавая до конца, как государственные мужи распорядились их поколением! Обманули и ограбили!.. Тогда-то и я ради интереса пошел впервые взглянуть на иконку. (Достает из кармана иконку, не больше фотографии.) Посмотри! Никого не напоминает?
Катя (пытается присмотреться к изображению.) Включи, пожалуйста, свет. (Сергей включает свет, Катя продолжает рассматривать иконку.) Вне всяких сомнений. Настасья Петровна!..
Сергей. Притом, заметь, уже при жизни – святая! Осталось только нам с тобой её канонизировать! Вот только бы еще хотелось узнать, за какие такие «чудеса»?!.
Катя. Точно не могу сказать, но, кажется, догадываюсь! Она единственная верила в их талант! Ты не представляешь, как это важно верить в чужой талант! Пусть остальные ничем не помогают, но хотя бы не мешали!.. Просто Юра себя успел реализовать, а Коська… Впрочем, «рукописи не горят», не правда ли? Теперь, я во всяком случае знаю, в каком заданном направление эту таинственную рукопись искать… Поможешь?..
Сергей. Как учил Пирогов? Давай подумаем, как восстановить или исследовать по срезу!
Катя. Ну что ж, давай! Попробуем сложить опилки его древа жизни? Ты начинай с его рабочего стола, а я займусь ящиками встроенного шкафа в прихожей и книжными полками…
Сцена вторая
Вечер. Катя в спальне у Тамары. Лежит в постели, включен ночник на прикроватной тумбочке, рядом будильник. Здесь же на тумбочке телефон. Катя читает письма. Раздается телефонный звонок. Звонит Сергей.
Катя. Как ты меня напугал своим звонком! Я уже с Москвой переговорила, умоляют возвращаться! Думала, что-то опять случилось! Представь себе, спрашиваю Ольгу: «А где папа, что делает?» «Папа гладит себе рубашку на завтра!» «И что? У тебя это никаких эмоций не вызывает?! Чувство протеста, например?» «Вызывает! Это меня раздражает! Слишком медленно гладит!» Без вопросов! В шоке, а тут твой звонок! Аж, подскочила на кровати от неожиданности! Только прилегла!
Сергей. «Барыня готовы… Разделись и ждут?» Подтвердите, что в остатке!
Катя. Поняла, ты «тюкнул»?! А если расскажу, то уже точно до утра не засну! Но поделиться не с кем. Зацвела липа и Тамара, чтобы пережить, решила подстраховаться. На пару дней отпросилась с работы и умчалась в горы. А нам с ней еще квартиру переоформлять, попросила продать ей… А вот, что в остатке… Лучше сказать в довеске! Вообще-то, я не хотела тебе рассказывать. Это наши, так сказать, женские дела… Но, учитывая твой мужской аналитический ум и умение сопоставлять…
Сергей. Ну и не надо! Хотел тебе рассказать кое-что про рукопись, но писательство, как ты знаешь… Не женское это дело, писательство… Поэтому в наши, так скажем, мужские дела…
Катя. Слушай, какой же ты не сносный?! Как же бедная Женя тебя терпит? Это же какие нужно иметь нервы! Немедленно рассказывай, это мой брат!
Сергей. История грустная, а может, и трагикомичная, как и все в нашей жизни! Поэтому, начнем с твоего веселого довеска, тем более, «бэби», что ты первая начала!
Катя. Ладно, мне самой уже не терпится раскрыться… Помнишь, я тебе говорила, что Настасья Петровна странная? В день похорон все складывалось более или менее удачно, если не считать проливного дождя и… Единственный, незначительный инцидент возник в морге, когда Коську переложили в гроб, и санитарка – высокая, белокурая женщина, - решительно вложила привезенный крестик в его правую руку. Настасья Петровна сопровождала нашу траурную делегацию. Она углядела в этом недомыслие санитарки и потребовала, чтобы крестик переложили в левую руку! Санитарка выполнила просьбу, но огрызнулась: «Вы что думаете, мне этим приходится заниматься впервые в жизни? Впрочем, как хотите!» Тут же накрыли саваном. «Он левша!» - объяснила всем Настасья Петровна и быстро перекрестилась левой рукой, но запуталась, так как санитарка добавила: «Не знаю, куда вы его повезете, - на кладбище или в церковь, - но, предупреждаю, что открывать больше нельзя! Передайте! Он и так пролежал у нас пять дней!» И уложила маленькую иконку прямо на саван, словно для острастки. И тут, Настасья Петровна целует иконку и отходит. Ты бы видел, во что превратились наша делегация! Смятение в наших рядах! Все встрепенулись и дружно перекрестились, даже мусульмане! До всех дошло, хотя знали немногие, посвященные! Представляешь?
Сергей. Ну, и что тебя смутило? Нормальная реакция! Бог един!
Катя. Ты такой всегда или прикидываешься? Да всем стало ясно, что она его любовница!.. Вот… (держит письмо, ищет на кровати конверт, поднимает), знаешь, как она уже тогда подписывалась? (Пытается разглядеть адрес). Думаешь в шутку? Вот… Армения, войсковая часть, где он год служил после окончания университета… «Целую, «Женщина французского лейтенанта»! У них любовь тянется с университета! Она уже тогда была его преподавательницей «зарубежной литературы»!
Сергей. Ну, так это же «замечтательно»! Что не так?
Катя. Больной врач, это звучит гордо! Да она была замужем! Семейный человек, репутация, маленькая республика, где ты, говоришь, каждый… Да, ну тебя! Прошу, вот только не прикидывайся! Терпеть не могу, когда люди делают вид, что ничего не понимают!.. Или снова издеваешься?
Сергей. Ну, а «кого сжигает пламенная страсть»? Им-то что тогда прикажешь делать? А может, это была платоническая любовь! Письма не доказательства!
Катя. Доказательства? Скажи на милость, а для чего я затеяла с тобой этот разговор? Я к ним еще и не приступала!
Сергей. Так приступи, в чем же проблема?
Катя. Ты стал неожиданной проблемой! Вместо того, чтобы их решать, создаешь! Прикидываешься, что это происходит сплошь и рядом, со всеми и всегда, и даже обязательно! Так, мне можно рассказывать? (Пауза). Так-то оно лучше!.. Теперь уже многое опущу, помучайся! Как ты помнишь, когда на Кавказе разгорелся локальный конфликт, всех беженцев разместили в вашем санатории, причем надолго. Заработал «Красный Крест».
Сергей. Я в то время уже там не работал! Уволился!
Катя. Не утруждай себя, я все это знаю, поэтому рассказываю и хочу кое-что для себя прояснить… Именно в этот период Коська встречается с загадочной Джессикой…
Сергей. До этого ты ее называла Дженнифер, если мне память не изменяет!
Катя. Именно поэтому я и хочу разобраться во всем! Меня это стало мучить и преследовать. Вспомни… Как далеко тогда зашли отношения той мулатки с Коськой? Не могла ли это приезжать его дочь? Вопрос номер один. Теперь предположения. Слушай внимательно!.. Тамара мне рассказывала, - откуда я собственно говоря все знаю? – что в то время было плохо с лекарствами и Коська периодически где-то ей доставал новые французские лекарства, там ингаляторы и прочее, причем, очень дорогие! Их и в Москве в то время не было, я все ноги сбила в поисках похожих… Ну, это, ладно… И у Тамары и у меня возникло ощущение, что Настасья Петровна приревновала. Хотя, судя по всему, на пустом месте. Дальше, осенью происходит следующее… Во-первых, спектакль, со странным сюжетом, премьера, пожар… Да еще некстати умирает ее любимый писатель Фаулз. Сама она говорит, что впала в депрессию после смерти ее кумира и все восемь месяцев лечилась от ситуационного невроза… Я, как и ты, очень не люблю совпадений, да еще такого плана… И, кстати… Хотела опустить, но для усиления… Мы с ней поднялись в квартиру Коськи… Помнишь в углу небольшой подиум и осветительную аппаратуру? Так вот… Настасья Петровна призналась, что в его творчестве она «как Галла для Дали»! Это ее собственные слова! Идеально подходила в качестве модели! Ну, я спорить не стала, так как заметила, что она несколько раз странно застывала у окна и смотрела куда-то вдаль!
Сергей. А на мой гараж?!
Катя. Убью!.. Я и так, от страха, чуть коленки не… Всё же шестой этаж! И дух Коськи еще не выветрился, а тут… Вопрос номер два. Не могла ли ревность привести к помутнению рассудка, пусть кратковременному? Но на «память» о нем, она ничего не взяла. Даже ни к чему не прикоснулась. Только сказала загадочно: «Мой генерал…» Поблагодарила и ушла… Видишь, чем все закончилось? Генералом! А начиналось (опять берет письмо, читает): «Целую, «Женщина французского лейтенанта»! Точно всю свою сознательную жизнь провела с ним в скитаниях по гарнизонам и казармам!..
Сергей. Теперь все?
Катя. На сегодня всё! «Страшилки» на ночь закончились!
Сергей. Думаешь? Выключи свет, может, в темноте найдешь черную кошку?!
Катя. Не мучай! Рукопись нашлась?!
Сергей. Она в редакции журнала «Литературная республика». Тебе отдадут, как родственнице, под расписку! Подробности узнаешь сама, что не доскажут, доскажу. Только ищи не на фамилию Васильев, ладно?
Катя. С псевдонимом, что ли?
Сергей. Да. Наум Кэмбель!.. Кстати, редакция располагается на шестом этаже!..
Сцена третья
Вечер. Комната Константина. За его письменным столом сидит Катя. Горит настольная лампа На столе раскрыта простая картонная папка с тесемочками в виде шнурков, объемная рукопись. К стене прислонена фотография красивой темнокожей девушки. Чуть в стороне телефон. Раздается телефонный звонок.
Катя. Слушаю?
Сергей. А я не только слышу, но и вижу, как что-то шевелится! Привет!
Катя. Ни на что другое, как просто шевелиться, сил моих больше нет! А ты откуда…
Сергей. С лоджии! Зашел к маме, решил поставить иконку на прежнее место. А то как-то все время неловко себя чувствую. Помнишь, батюшка опоздал, а начал отпевать, тут же пошел дождь. Он уже скороговоркой: «Упокой твоего раба Константина, прости ему вольные и невольные прегрешения…» Потом быстренько свернул свой ритуальный чемоданчик и кинулся к машине, правда, успев всех поздравить с наступающим праздником. Все за ним. Давай расспрашивать: «С каким, батюшка?» «Господнего Воскрешения!» И тут я мысленно согрешил: «Куда ж так спешите, святой отец! Не кувшин с вином закапывать едем! С годами, навряд ли, он станет лучше. А ваша речь живым на пользу! Может, кто задумается о вечном и станет человечнее?!.» И вот, пошли флюиды от иконки… Я бы это назвал «сентиментальные стрессы», что ли…
Катя. А у меня не стрессы! Я за эти дни превратилась в «стрессогузку»! Даже рукопись не могу спокойно, вдумчиво осилить! Скажи, ну как же такое возможно? Ведь он ждал, столько лет надеялся… Может, в этом и кроется причина смерти?.. Одни пытались отшутиться, другие просто глаза опускали и равнодушно разводили руками! Ты то хоть можешь поведать мне всю правду? Должна же я наконец-то успокоиться?
Сергей. На это и существует выражение: «Так сложились объективные обстоятельства».
Катя. Финал мне известен! Ты лучше расскажи, как они складывались! Это же, не пасьянс Марии Стюарт!
Сергей. Ладно, раз тебе так важны причинно-следственные отношения… Только выводы оставь при себе! Вся эта эпопея тянулась года три-четыре. Приблизительно в октябре-ноябре он пошел с рукописью в редакцию. Редактор его принял хорошо. Несмотря на большой объем материала, сказал оставить в редакции. «Отдадим на рецензию. Напишите свой адрес, телефон, чтобы можно было связаться. А лучше, сами интересуйтесь судьбой вашего детища. Загляните к нам на огонек через месяц». Костя, со своей скромностью, заглянул в середине февраля следующего года. Снова застал редактора, но тот спешно покидал свой кабинет. И не просто покидал, а уходил на пенсию! Но Костю узнал. Подбодрил: «Рукопись будут давать частями. Скорее всего, в осеннем номере. Сомневаетесь? А вы не сомневайтесь! В редакторском портфеле вообще нет русскоязычных авторов! Напечатают обязательно!» И началось! Не дари надежду или… «мы в ответе за тех, кого приручаем», как говорил французский классик! Но дальше - хуже. Костя стал каждые полгода навещать редакцию. Вначале не было главного редактора, одни замы. Потом пошла бесконечная ротация. Но самое главное, как понял Костя, никто его рукописи в глаза не видел! И вот уже в мае, за несколько дней до смерти, он не выдержал и потребовал рукопись отыскать и, если не хотят печатать, то хотя бы вернуть! В комнате сидел только один молодой человек и что-то одним пальцем печатал на машинке, даже не компьютере, заметь! Это уже само за себя говорило о нищенском существовании журнала! Услышав шум в редакции, явился солидный, уже в возрасте мужчина, стал выяснять, в чем причина шума. Выяснив, снял с полки регистрационный журнал. Отыскал номер телефона рецензента, позвонил. Тот оказался дома и клятвенно заверил, что вернул рукопись обратно в редакцию со своими замечаниями…
Катя. Да, скорей всего, он говорил правду. В рукописи много пометок, сделанных карандашом!..
Сергей. Так-то оно так… Стали на пару с молодым человеком перерывать шкаф, заваленный рукописями в папках разного образца и расцветок. А в это время старший набирал бывшего редактора. В тот самый момент, когда дозвонился, услышал, судя по всему, победный голос Кости: «Да вот же она!» Его рукопись подложили вместо одной отсутствующей ножки шкафа! Смотрит в недоумении на говорящего по телефону, а тот уже все понял и решил перевести в шутку, осознавая нелепость произошедшего: «Слушай, дорогой! В твоем кабинете шкаф не шатался?» Прикрыл трубку рукой и Косте: «Говорит, у меня там все шаталось! Какой шутник!» Потом быстро положил трубку. Почувствовал, что автор хочет покинуть редакцию. «Погодите, молодой человек, можно взглянуть? Так… Рецензия положительная, будут печатать. Не торопитесь забирать, оставьте… Да, и мой вам совет… Поменяйте фотографию! Во-первых, черно-белая, во-вторых, ракурс смените! А то, получается: «Их разыскивает милиция». Ну, а в третьих… Придумайте себе псевдоним. А то Васильев… Ну, сами понимаете… Похлопал по плечу, а выходя из комнаты, пальцем поманил «поэта». И тут, я так думаю, Костя взорвался! Каждый бы взорвался на его месте… Пока освободилась печатная машинка, перебил титульный лист. Автором рукописи стал Наум Кэмбель! А в кармане пиджака оказалась цветная фотография красивой темнокожей девушки. Он просто забрал свою, черно-белую, которую вы с Тамарой и поставили на панихиде, а цветную положил сверху на титульный лист, закрыл папку и потуже затянул тесемочки…
Катя (после долгой паузы). Да, наконец, я поняла истинный смысл вашей кавказской поговорки: «Много чего в жизни увидишь и услышишь, если никогда не умрешь!» Сегодня только узнала у нотариуса, что квартиру на Тамару можно будет оформить через полгода… А мы с ней вчера, две кошёлки, двинулись в банк. Она хотела перевести часть денег за квартиру, и уже по дороге вспомнили, что воскресенье! И слава Богу, что не перевела! Представь сегодня мое состояние. Мало редакции, так еще бы и это… Застрелиться можно!
Сергей. В тоскливый день, с сестрой моей
Достали два ствола
«Сейчас пойдем и снимем банк»-
Сказала мне сестра.
Вот через площадь мы идем
И входим, наконец,
В большой красивый светлый банк,
Похожий на дворец…»
Катя. Импровизируешь? Давай, давай! У тебя это всегда ловко получалось! Но не забывай, кто смеется последним! Рукопись теперь у меня! Смотри, как бы я потом сама не с импровизировала в твою сторону. Вот как узнаю всю правду о санатории!.. Что там произошло на самом-то деле?!.. (Пауза). А… Сам боишься, когда страшно!.. То-то же! Ладно, тебе самому не интересно… Внукам твоим расскажу!..
Сцена четвертая
Маленькая площадь со сквериком в аэропорту. Катин знакомый чемоданчик на скамейке. Она стоит рядом, в одной руке листы с записями, в другой мобильный телефон. Набирает Сергея.
Катя. Ну что, добился своего? Кто бы сомневался! Можешь радоваться! Не поверишь, звоню из аэропорта, прощаться! Вылетаю немедленно!
Сергей. Ё… А как же «психологическая несовместимость» с самолетами?
Катя. Это ты мне лучше скажи, как на медицинском языке называется еще большая несовместимость, которая поглощает меньшую? Во всяком случае, я теперь точно знаю, как вымерли большие динозавры!
Сергей. Общеизвестно…
Катя. Фигушки! Их довели маленькие динозаврики! Звонит моя дочь: «Мама, я досрочно сдала все экзамены на «отлично». Если ты меня хочешь застать дома, у тебя ещё в запасе есть пара дней! Мой приятель, темнокожий француз, я тебе о нем рассказывала, учится в наше группе… Короче мы с ним в субботу вылетаем на Ибицу!» Даже не успела порадоваться за экзамены. У меня в голове не укладывается! Какой темнокожий француз? Когда мне о нем рассказывала? Какая к черту Ибица… И биться сердце перестало!.. У папы четыре телефона и ни по одному он не может мне дозвониться и сказать, что у нас происходит в семье! Моя дочь уже все решила, в субботу вылетает, а я значит здесь, в аэропорту, абсолютно не владею ситуацией! И даже если француз, то почему обязательно темнокожий?.. Это что, наследственное, что ли? Может, нас всех уже давно научились клонировать, а рецепт человечество только недавно узнало? Или вражеское племя инопланетян подбросило?..
Сергей. А рукопись с собой увозишь?..
Катя. Удивительно! Никого не волнуют мои проблемы!.. Имей совесть, я ему про свою дочь, а он… Не переживай! Рукопись забрала Настасья Петровна! У нее есть знакомый переводчик. Ее бывший сокурсник по институту. Он специализируется на английской поэзии… Кстати, я его видела, чем то отдаленно напоминает состарившегося Байрона… Словом, он обещал перевести текст на английский… Потом попытаются пристроить на западе… К нам же все, в Россию, приходит обратным путем «оттуда»… Про славу не говорю, но хотя бы память о Коське… Но я успела сделать несколько выписок! (Разворачивает листки в левой руке). Аж дрожь пробирает, как мне хочется их тебе зачитать! А может ну его? Приложу к твоему письму «некий Сережа», потом отдам внукам со словами: «Вот он. Ваш любимый дедушка! Некий старый развратник Сережа»!.. Черным по белому написано: «Пользуясь служебным положением…» Вспомнил? Пока я буду добираться домой, постарайся вспомнить, все же кто у кого отбил девушку? Как вы на пару лечили бесплодие?.. Впрочем, о чем это я… Как я могу обвинять Коську в фетишизме, только потому, что он по фотографии, по молодости лет, влюбился в темнокожую племянницу этого вашего «божьего одуванчика», когда у моей дочери перед глазами целый живой француз!
Сергей. Ты хотя бы напоследок-то скажи, как называется роман? Не хочешь все говорить, так хотя бы из названия. «Мое воображенье дорисует остальное»!
Катя. «Молекулы любви»! От себя бы я добавила «… или сентиментальные стрессы»! Всё, зовут на регистрацию! Надеюсь, что через полгода увидимся, если не произойдет чего-нибудь чрезвычайного… А ты, уж пожалуйста, оставайся как есть… Таким же злым, циничным… И родным!
Конец.
Август 2008г.
г. Нальчик
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/