Описание. Рассказ о том, как нам «втюхиваются» удивительные правдоподобные чудодейственные истории проявлений Божественной силы, воли и милости.
Посвящение. Посвящаю тем, кто всё ещё глупо пытается с помощью средневекового ключа войти в современное более прозрачное и светлое социально-общественное здание.
Комментарий автора. Когда говорят, что вера в Бога – это благо, это спасение от деградации человеческой морали – не верьте этим сказкам! Лучше прочтите всё, что связано с религией! И тогда хорошо поймёте, что как раз, наоборот, по вине религии происходила и происходит деградация морали. Особенно сейчас! Так как только из-за неё на смену старой религиозной формы единения не приходит новая более продвинутая и всеобщая.
Истоки чудес.
Предисловие.
«Второй» нажал на одну из кнопок дистанционного пульта управления информационными потоками и перед «Первым» во всю стену возник телепанорамный экран, на котором стал вырисовываться Земной Шар, контуры границ Советского Союза. Следом появились фотографии тринадцати человек и чётким прекрасно воспринимаемым голосом компьютера каждому давалась краткая автобиографическая характеристика. На первой фотографии была изображена женщина, работающая директором школы. На последней тринадцатой – трижды судимый 36-ти летний заключённый Иванов Владимир Сергеевич, отсидевший в спецприёмниках, КПЗ, тюрьмах и исправительно-трудовых учреждениях к этому времени семь лет и девять месяцев. Худой, осунувшийся, наголо остриженный, почерневший облик Иванова после семи месяцев проведённых в тюремных камерах, самый неподходящий из всех, в соответствии со сложившимся у людей стереотипом на сытый, мордатый, упитанный внешний вид современного руководителя. Далее звучит справка о том, что из жизни всех этих тринадцать человек отобраны 780 различных самых информативных о них сюжетных сцен. По шестьдесят на каждого. С необходимыми комментариями.
- Стоп! – поднял предупреждающе руку «Первый» повернувшись ко «Второму». – Одну минутку. Вот что. Мне семьсот восемьдесят сцен смотреть нет необходимости. Без них всё понятно. Те жизненный университеты, которые прошёл и проходит Иванов, остальным даже не снилось. Покажи мне только сцены, относящиеся лично к Иванову, на фоне эмоциональных кривых линий всех остальных отобранных двенадцати человек. Без «накруток», лирике, в обыденном стиле. Для меня этого будет вполне достаточно.
«Второй», переключив кнопки на пульте управления, тут же выполнил просьбу «Первого». На панорамном телеэкране вспыхнула надпись: «Справка 13. Иванов в жизни». И на экране появилось полное изображение Иванова в рост. Затем были показаны житейские моменты, где он смеётся, разгневан, хмур, задумчив, оцепеневший, зачарованный, думающий, охвачен страхом, плачущий.
Показ плачущего Иванова сопровождался комментарием: «Слёзы у Иванова невозможно вырвать физической болью. Увидеть их можно только при сильных волнениях в его душе, вызванных страданиями от несправедливости либо радостью при торжестве правды».
После справки и комментария на экране возникли надписи и показывались одна за одной сцены из личной жизни Иванова:
«Сцена 1. Город Ярославль. 13 июля 1974 год»…
«Сцена 2. Город Ярославль. 30 августа 1974 год»..
«Сцена 3. Ростовская область. Электропоезд «Ростов-Таганрог». 15 ноября 1974 год»…
«Сцена 4. Город Ростов-на-Дону. 22 ноября 1974 год»…
«Сцена 5. Город Краснодар. 29 ноября 1974 год»…
«Сцена 6. Город Одесса. 19 июня 1975 год»…
«Сцена 20. город Киев. Универмаг «Украина». 5 августа 1976 год»…
«Сцена 28. Город Куйбышев (Самара). ИТУ УР 65/2. 7 ноября 1977 года.
Предыстория.
Сцена 29. Крымская область. Железнодорожная станция «Краснофлотская». 30 июня 1978 год. Пятница.
Накануне прошёл сильный дождь. Пасмурно. Не по-летнему прохладно. Из громкоговорящего «колокола», прикреплённого к зданию железнодорожной станции, прозвучало объявление о прибытии к посадочному перрону пассажирского поезда «Феодосия-Киев». К входному тамбуру вагона с цифрой «10» подошёл тридцатитрёхлетний Иванов со своей стройной, симпатичной семнадцатилетней девушкой.
Иванов держит в руках две дорожные сумки. Одет он в светлые серые брюки, чёрную рубашку, плетёную блестящего чёрного цвета красивую обувь чехословацкого производства и серую спортивного покроя курточку, на которой прикреплена Золотая Звезда «Серп и Молот» Героя Социалистического Труда СССР.
В руках его молодой спутницы одна дорожная сумка. Девушка одета в джинсовый тёмно-синий костюм, хорошо облегающий её тело, а ноги обуты в белые спортивные кроссовки, с тёмно-синими нашлёпками.
У них 13 и 14 плацкартные места. Одно нижнее, одно верхнее.
Отдав билеты проводнице, они поднялись в вагон.
13-ое нижнее место было временно оккупировано тремя красиво загоревшими легко одетыми девушками. Они внимательно, с широко открытыми удивлёнными глазами, слушали сидевшую напротив пожилую женщину, рассказывавшую им проникновенно и увлечённо о чём-то интересном.
Поставив все три сумки на верхнюю четырнадцатую полку, Иванов с улыбкой посмотрел на свою спутницу, предупреждающе приложил палец ко рту, показал на свободные у противоположного окна боковые места, и они сели туда, ожидая, пока женщина не закончит своё повествование. Причём, Иванов сел так, чтобы хорошо видеть всех трёх девушек.
Глядя на их лица, он быстро понял, что рассказываемое женщиной достаточно сильно волновало и тревожило неопытные сердца. Ещё бы! Ведь речь шла о заранее кем-то и кому-то предсказанных, а затем неотвратимо сбывшихся роковых, необъяснимых ситуациях, в той или иной форме, изредка возникающих в жизни многих людей.
И всё же, вопреки леденящих душу случаев, один за другим приводимых женщиной в качестве доказательств наличия у каждого человека заранее уготованной судьбы и подтверждающих возможность её предсказаний, Иванов, как ни в чём не бывало, продолжал сохранять безмятежный вид с еле заметной ироничной усмешкой.
Это загадочное обстоятельство не осталось без внимания сидевшей наискосок привлекательной девушки с ярко выраженной и строго очерченной грудью. Она украдкой с доверчивым уважением раз за разом поглядывала на него, на Золотую Звезду, и стремилась по его реакции определить: насколько приводимые женщиной факты соответствует действительности.
Иванов чувствовал повышенный к себе интерес красивой девушки. Это его невольно радовало, приятно возбуждало, подбадривало, разжигало в нём азарт охотника до прекрасного, пусть и труднодоступного, в связи с присутствием своей спутницы Риты. Тем не менее, он всё же старался не пялиться на неё. Проявлять осторожность и сдержанность. Быть терпеливым. Не давать повода, из-за внимания к другой, обидеться на него Рите, с которой провёл пятнадцать трогательных дней, хотя через трое суток планировал с ней навсегда расстаться, согласно ранней договорённости.
- А вы, молодой человек? Неужели не верите в судьбу? В гадание? – в конце концов не выдержав, удивилась красивая девушка. – Или ваш статус Героя Соцтруда заставляет быть непримиримым атеистом?
- А вы, разве верите? – с вопросительной приветливостью улыбнулся ей Иванов и, пользуясь отличной возможностью, не таясь, лучше разглядеть понравившуюся ему девушку, стал пристально, с восхищением, словно только-только прозрев, всматриваться в её пленительные черты лица.
На какое-то время он, очарованный плавностью и совокупной красотой линий, обо всём забыв, потерял над собой контроль. И именно в этот миг их глаза неожиданно встретились. Встретились в упор!
Спохватившись, Иванов попытался скрыть от неё всё, что с ним происходит, но опоздал и потому увидел, как тёмно-синие глаза девушки, постигнув его внутренние потаённые чувства к ней, вдруг удивлённо распахнулись, вздрогнули, растерянно метнулись из стороны в сторону, как вспыхнул румянец на её нежных щеках, и запылали жаром её ярко-вишнёвые губы.
- Догадалась! Влип! – молнией промелькнула у него в уме досадная мысль.
Поняв, что совершил глупость, Иванов виновато опустил голову, слегка стеснительно покраснел. Тем не менее, быстро пришёл в себя, глубоко сдержанно вздохнул и снова поднял взгляд на девушку.
- Мой статус тут не причём, - закачал он головой и вновь стеснительно опустил глаза. – Я убеждённый атеист, но не по идеологическим причинам, а благодаря широким и относительно глубоким, по нынешним меркам, научно-техническим познаниям. То, что женщина рассказывала, действительно имеет место. Но надо правильно понимать, почему такие случаи происходят, а не придавать им религиозно-мистическую окраску. Не паразитировать на этом. Не приукрашивать. Не приспосабливать их в угоду того или иного религиозного учения. Не пользоваться, в конечном счёте, ими ради корысти.
Начинать же осознавать бесперспективность и бесплодность отыскивания будущего уготованного жизненного пути, желательно с понимания фундаментальности противоречия между результатом предсказания и результатом неизбежного. Ведь раз мы знаем, что может случиться, то появляется и шанс внести коррективы. Вплоть до существенных. И чем больше свободы и времени для действия и противодействия, тем такой шанс выше.
Кстати, именно поэтому, в примитивных нынешних гаданиях по предсказанию судьбы, тем более с упором на неизбежность и неотвратимость, многие элементы там несовместимы в принципе между собой по свойствам. Особенно при гадании на «кофейной гуще», то есть на пустом месте.
- Но как бы то ни было, предсказывают же, - робко возразила приглянувшаяся Иванову девушка. – Про это многие говорят. А дыма без огня не бывает.
- Вы, скорее всего, студентка? – вопросительно посмотрел на неё Иванов. – Интересно, на кого учитесь?
- На учителя физики и математики, - улыбнулась девушка.
- О! – поднял палец кверху Иванов. – Здорово! Умница! Приятная неожиданность. Следовательно, обладательница математического склада ума. И, значит, вы должны легко понять следующее. Чем большему числу людей делается одно и то же предсказание, тем больше вероятность, что оно у кого-то сбудется. Поэтому и бывает совпадения. Кстати, чем детальнее предсказание события, тем больше необходимо вариантов предсказаний, либо объектов предсказаний, чтобы какой-нибудь из них сбылся, оказался правильным. Причём, чем детальнее предсказание элементов события, тем несовместимее, даже можно сказать, антагонистичнее, предсказание с его неизбежностью. И во всём этом нет ничего удивительного. Простая арифметика. Два плюс два – четыре. Если, конечно, судить обо всём в целом. А если в отдельности… о каждой конкретной истории, то всё намного сложнее, со многими составляющими. И арифметика складывается, точнее, получается, непростая. Вот скажите, где возникает больше неприятных случайностей? Среди людей аккуратных, осторожных, собранных, внимательных, вдумчивых, умеющих правильно анализировать и оценивать обстановку? Или среди людей небрежных, рассеянных, спонтанных, с «геройской» грудью нараспашку, действующих на «авось»?
- Среди последних, - мило улыбнулась девушка.
- Правильно! – кивнул головой Иванов. – Среди них действительно выше процент больных, покалеченных, автомобильных аварий и катастроф, погорельцев, случаев травматизма в быту и на производстве. Кстати, не так давно я читал материалы очень интересного исследования по поводу того, кто больше попадает в неприятные и трагические происшествия: верующие или неверующие?
Так вот, те и те гибнут, становятся калеками, болеют, умирают вне зависимости от вероисповедания, атеистической или религиозной убеждённости, молитв и обращений за помощью к Богу. Многое, как было уже сказано, зависело от аккуратности, осторожности, собранности, внимательности, вдумчивости, умения правильно анализировать и оценивать обстановку и, безусловно, от совокупной социально-политической активности людей в рамках сообщества за более качественные условия своей жизни и своего сосуществования с природой.
Недаром существует в народе присказка: «Бережённого и Бог бережёт!». То есть, при гадании не на «пустом месте», а с учётом характера человека и условий внешней социально-бытовой среды обитания, шанс совпадений правильных благоприятных предсказаний ситуаций на жизненном пути резко возрастает. Вот вас как звать?
Иванов с улыбкой посмотрел прямо в красивые глаза симпатичной будущей учительницы физики и математики. Их взгляды встретились…
- Вера меня звать, - улыбнулась она, не отводя лучистых глаз.
Чувствуя, что тонет в них, Иванов стеснительно опустил голову. Вера уловила это и тайно тому обрадовалась. В ней проснулись и зашевелились женские инстинкты.
- Теперь, если не секрет, вот что, Вера, скажите? - попросил её Иванов. – Твой папа, когда выпьет, как себя ведёт? В смысле: песни поёт, поговорить любит. Или вдруг ругаться, задираться начинает?
- У меня папа редко пьёт. Тихоня! – засмеялась Вера. - Если чуть лишнего выпьет, спать ложится.
- Тогда скажите, - улыбнулся Иванов, не поднимая головы, – поверили бы вы сейчас информации какой-нибудь знакомой о том, что ваш папа вчера вечером напился вдрызг пьяным, учинил дома грандиозный скандал, избил маму, перебил всю посуду, порубил топором мебель?
- Тьфу, тьфу! Никогда! – качнув головой, засмеялась Вера.
- О, видите! – поднял палец кверху Иванов и с улыбкой поглядел на неё. – Говоря иными словами, лишь зная характер человека, можно наиболее правильно спрогнозировать, что с ним может случиться с большей вероятностью, а что с меньшей. Конечно, есть люди, не спорю, но это редкость, которые обладают способностями гадания, точнее: предсказывания, совершенно вроде бы не зная человека.
На самом деле, благодаря дару наблюдательности и опыту, такие люди способны в течение пятнадцати – двадцати минут и даже меньше, по облику, по мимике, по жестам, по поведению, по глазам, манере общения, разговору - многое понять в психологии человека, и на этой основе отгадать в общих чертах возможное прошлое, и предсказать возможное будущее.
Однако подобная проницательность никак не связана с чёткой предначертанностью у каждого его судьбы. Взять, к примеру, Вера, тебя. Мы вместе едем почти сорок минут. И лично мне вполне хватило этого времени, чтобы иметь представление о твоём прошлом, настоящем и недалёком будущем. Вот так-то!
- Надеюсь, поделитесь своими впечатлениями? – вопросительно и одновременно просительно улыбнулась Вера.
- Хотелось бы. Но не знаю, - пожал плечами Иванов, улыбнувшись. – Вдруг не успеем. Вы до какой станции едете и куда, если не секрет?
- До Киева. А из Киева домой в городок Малин Житомирской области на электричке в сторону Коростеня сто километров, - охотно ответила Вера. – Марина едет до Николаева, Лена - до Знаменки в Кировоград. Женщина - кажется, до Херсона.
- Ясно! – кивнул головой Иванов. – Значит, вы на практике были в пионерском лагере или детском санатории.
- В пионерском! – подтвердила Вера.
- В таком случае расскажу после того, как я со своей любимой племянницей Ритой, дочкой моего старшего брата, приберём вещи в багажный ящик, постелимся, переоденемся, чаю горячего попьём, - пообещал Иванов. - Но имейте, Вера, ввиду - не всё в вашей судьбе гладко, как со стороны кажется. Из всех здесь присутствующих, вы, как никто, нуждаетесь в дельном совете и помощи.
Вера явно смутилась и опустила глаза.
- Не волнуйтесь, Вера, - засмеялся Иванов. – Ничего лишнего, нетактичного не прозвучит. Только то, что положительно повлияло бы на ваше настоящее и будущее благополучие. Могу даже сначала на листочке отдельными фразами суть своего гадания коротко изложить, чтобы не смущать и подстраховаться от возможной публичной ошибки. Не Бог же я. Тоже немало раз ошибался и ошибусь, как в своей жизни, так и тем более в чужой.
Ужинали и чай пили все вместе: Иванов, Рита, три студентки и пожилая женщина. Иванову с Ритой не пришлось выкладывать на столик свои продукты. У девушек-студенток еды было предостаточно. В пионерском лагере их хорошо снабдили в дорогу котлетами, яйцами, беляшами, курицей, помидорами, огурцами, печеньем, конфетами. Единственно, что он выставил на общий стол, была бутылка Советского шампанского розового мускатного и две большие шоколадки.
После дружного весёлого и продолжительного ужина с шампанским и горячим чаем, Вера, расстегнув на белой летней блузке верхние пуговицы, чтобы не так было жарко, пересела за боковой столик и, пригласив Иванова сесть напротив, положила перед собой ручку и тетрадь.
- Желаете, чтобы я вам без помех погадал? – улыбнулся Иванов, садясь за столик напротив Веры… и вдруг замер. Из-под полурастёгнутой сверху блузки Веры просматривалась крупная без подпорок и лифчика жёстко стоящая с конусообразными вершинами манящая к себе сказочно красивая женская грудь.
Вера, уловив внимание Иванова к своей груди, озарилась ещё большей внутренней трепетной радостью. Выдержав паузу, она дождалась удобного момента и, когда он настал, когда их взгляды встретились, смело посмотрела ему в глаза и кивнула головой:
- Да. Погадайте!
Иванов застенчиво опустил голову, но наткнувшись опять взглядом на соблазнительную грудь Веры тут же поднял её.
- В таком случае покажите свои ладони, - попросил он, вздохнув.
Вера покорно протянула ладони.
Светлые, безупречно очерченные плавными линиями ладони и пальчики Веры тоже притягивали Иванова подобно магнитам. Однако он, обуздав свои страсти, стал разглядывать их без прикосновений, а разглядев – нахмурился.
- Что в них не так? – с любопытством спросила Вера.
- На данном этапе ничего страшного, - улыбнулся Иванов. – В целом нормально. Зато дальше по-всякому может быть. Точнее: по известному закону «Дышла» - куда повернули, туда и вышло! От вас, Вера, очень многое будет зависеть. В определённых общественно-социальных рамках, конечно.
- Рассказывайте. Не томите, – прошептала Вера, наклонившись к Иванову, отчего аппетитная голая грудь стала видна ему через расстёгнутый верх блузки почти полностью.
- Я вам лучше на листочке, как обещал, изложу, - стеснительно склонил низко голову Иванов. – Типа диагноза вашего душевного состояния, ваших, так сказать, забот, тревог и трудностей. В конце укажу самый эффективный метод, точнее, путь преодоления стоящих перед Вами очень непростых преград. А какое примите решение, как поступите – дело ваше. Вам свою жизнь жить.
- Пишите. Будет как память, - улыбнулась Вера.
Иванов взял ручку, раскрыл тетрадь, на несколько секунд, застыв над ней, задумался: с чего бы правильнее следовало начать, и, определившись, быстро, строчка за строчкой заполнил листок с двух сторон текстом вот такого содержания:
«Милая Верочка! Пока что, как бы то ни было, Вы достаточно крепкий орешек. Однако, к сожалению, уже с червоточиной. Но у Вас ещё имеется прекрасная возможность в корне изменить ход своей жизни к более лучшему. Вот только потребуется Вам глядеть в оба. Вы очень притягательны (кстати, не стану скрывать: я тоже очарован вами. Влюбился!). К вашему телу липнут (оно того стоит!). А Вы не можете, не научились выбирать, противостоять, отказывать. У Вас не хватает опыта, осознанности своей красоты.
Будучи неглупой в умственном отношении и полностью сформировавшейся физиологически, Вы отстали в социальном развитии. И живёте безрассудно. По принципу одного дня: как будет, как получится, на «авось!». Совершенно не задумываясь над тем, что коэффициент полезного действия (КПД) из всего происходящего вокруг Вас после школьных безвозвратно ушедших лет, Вы извлекаете не более чем на 10 – 15 процентов. Хотя могли бы извлекать в 2 – 3 раза больше. По сути, Вы остались взрослой школьницей, но с возросшими потребностями, присущими более зрелым годам.
Поэтому, если не желаете в ближайшие два-три года оказаться в венерологическом диспансере (а такая тропинка, правда, не совсем до конца протоптанная, на Вашей ладонях просматривается!), мой настоятельный Вам совет: воздержитесь на время учёбы в институте от беспорядочных спонтанно-импульсивных любовных связей с парнями вашего возраста. Найдите себе в качестве сексуального партнёра любовника постарше (в пределах 25-30 лет). Причём, умного и состоятельного. И ради Бога забавляйтесь-развлекайтесь с ним с одним, не угрожая, таким образом, своему здоровью.
(Поверьте! При Вашей неотразимой внешности, найти такого Вам не составит большого труда. Главное: будьте посмелее сами!).
Попутно приглядитесь получше к жизни, к психологии и характерам людей мужского пола. Выберите среди них для себя наилучшего и выходите замуж. Только в этом случае, используя в качестве капитала свою необыкновенную привлекательность, Вы окажитесь относительно счастливее большинства и не скажите с досадой о своей молодости словами: «Была красивой, но глупенькой! Не воспользовалась Божьим даром».
С уважением, Владимир Сергеевич. Поезд «Феодосия-Киев». 30 июня 1978 год».
Поставив окончательную точку, Иванов аккуратно вырвал листок из тетради, сложил его вчетверо и протянул Вере:
- Возьмите. Прочтите. Только прочтите молча. Если гадание моё ошибочное - верните. Если более менее точное – оставьте действительно себе на память. Идёт?
Вера в знак согласия кивнула головой, взяла листок, развернула и забегала по нему глазами.
То, о чём говорилось в листочке, своей неожиданностью ошеломило её, провинциальную девушку, «крутившую» любовь то с одним, то с другим, то с третьим, в среде себе подобной студенческой молодёжи из провинций. Она, чтобы прийти в себя и побороть состояние неловкости, прочитала письмо ещё и ещё раз, затем чувствуя, что на неё все с любопытством смотрят, спокойно, аккуратно и неторопливо сложила вчетверо листок, положила в нагрудный кармашек блузки и, подняв на Иванова признательный взгляд, тихо прошептала:
- Спасибо. Попали в точку.
- И вам спасибо, Вера! – смутился Иванов, не ожидавший от неё такого прямого, искреннего и откровенного признания, в то же время тайно радуясь столь удачной развязке своего далеко идущего замысла. – Спасибо в первую очередь за честность! За то, что не стали кривить душой, отнекиваться и ставить меня безвинно в неловкое положение. А вообще-то, что касается вопроса правдивости и точности гадания в целом, не знаю как у кого, но лично у меня мнение такое: смотря какое оно, кто гадает и о чём? Короче, верю порой. Однако, в любом случае не в такое, в какое верит большинство, включая нашу попутчицу-женщину, рассказавшую вам немало удивительных историй. Между прочим, в качестве противовеса, я тоже в состоянии порассказать кой о чём не менее поразительном и, к тому же, очень поучительном. Так как эти ещё более невероятные истории, о которых пошла бы речь, не укрепляют, как может показаться на первый взгляд, а наоборот, разрушают веру в подобную мистику…
Иванов повернулся к пожилой женщине.
- И знаете почему? Потому что очень точно и чётко обнажают и высвечивают контуры психологического механизма и питательной среды этого тёмного предрассудка и суеверия. Ясно и наглядно показывают всю несерьёзность и примитивность нашего мышления в таких вопросах.
- Ой! Вот здорово! – захлопала в ладоши одна из студенток. – Пожалуйста, расскажите. Нам, будущим учителям и воспитателям, интересно будет о том послушать.
- И полезно! – поддержала подругу Вера.
- Чем же? – весело улыбнулся Иванов, заглянув с близкого расстояния в тёмно-синие бездонные глаза Веры.
- А тем! – с кокетливой игривостью, придвинув ещё ближе своё лицо к лицу Иванова, улыбнулась в ответ Вера. – Что позволяет слушателям выработать собственное мнение по этому вопросу в свете столкновения двух полярных позиций. Ведь давно известно: что качественная работа мозга возможна лишь при наличии в голове на первом этапе большого количества взаимоисключающих мыслей и только потом способность к умению мыслить.
Иванов заколебался, стал задумчивым. Ему было о чём рассказать. Однако его не устраивала в такой ситуации долгая роль публичного рассказчика.
Взглянув на часы и вздохнув, он поднял извиняющий взгляд на Веру:
- Можно было бы, конечно… но честно скажу, что-то не очень-то хочется. Тут ведь не пятью минутами пахнет. А я и Рита устали.
- Владимир Сергеевич! – просительно заглянула Вера в глаза Иванову. - Не откажите, пожалуйста. Расскажите. Мы вас очень просим. До Киева вы отдохнуть и выспаться успеете. Я лично буду оберегать ваш сон. Обещаю. И кое чем вас с Ритой угощу вкусненьким собственного приготовления.
Не отводя от красивого лица Веры свои блестевшие восхищением глаза, Иванов мечтательно улыбнулся:
- Ладно. Считайте, что уговорили. Я падкий на вкусненькое. Так и быть. Расскажу парочку историй. Не больше! Поскольку, в принципе, суть остальных дьявольских метаморфоз, в том числе и тех, которые доведётся услышать вам в своей жизни не один десяток раз, почти одинакова. Договорились?
- Договорились! – чувствуя к себе особое расположение Иванова, радостно кивнула головой Вера. – Рассказывайте…
- Хорошо! – засмеялся Иванов. – Но у меня, девчонки, к вам небольшая просьба: постарайтесь быть двадцать минут предельно внимательными. И учтите: речь моя, возможно, тоже не всегда пойдёт о приятном, может, даже быть местами об ужасном. Зато она, поверьте, легче проникнет в ваше сознание и быстрее позволит понять, что к чему.
Кроме того, девчонки, пока я буду отыскивать в своей памяти для вас самые-самые в этом плане показательные истории, постарайтесь на это время расслабиться, постарайтесь вспомнить обо всём хорошем, что было в вашей жизни, а затем обязательно попросите у Всевышнего для себя новых милостей. Только, девчонки, на полном, пожалуйста, серьёзе. И истово трёхкратно перекреститесь, дабы внутренне, на бессознательно-подсознательном уровне, остались спокойными. Ибо в душе всё равно сохранится суеверие и, в какой-то степени, религиозная пришибленность.
Последняя часть просьбы: истово трёхкратно перекреститься, повергла девушек-студенток в забавное замешательство. Тем не менее, весело переглянувшись, они без лишних слов поудобнее сели, перекрестились, как умели, и в мечтательных позах замерли.
История первая.
Сосредоточившись и немного поразмыслив над чем-то, Иванов чуть подался своим телом назад и с озабоченным видом посмотрел на свою «племянницу» Риту:
- А может, Риточка, для примера привести наш прошлогодний «чёрный» день? Как ты считаешь?
Не надо, что ты, Володенька! – встрепенувшись, словно раненая птица, напугано съёжилась Рита. – Только не это. Лучше другое. Не хочу на ночь о том вспоминать. Боюсь. Смотри какая зловещая тёмная туча за окном над красным заревом. Вдруг что-то опять случится?
Рита пугливо отодвинулась от сумрачного окна и прижалась к Иванову.
Иванов обхватил её за плечи:
- Не бойся. На тебе же крестик, подаренный той бабушкой.
- Всё равно страшно! – прижалась она к нему. - И почему-то через окно сразу дуть холодный ветер стал?
Иванов закрыл окно и поменялся с Ритой местами.
- Ну как? – нежно провёл он своей ладонью по её щеке. – Не дует? Так не будет страшно? Разрешаешь рассказать?
Рита плотнее подвинулась к Иванову, доверительно положила свою голову ему на плечо и довольная тем, что оказалась в его объятиях, счастливо улыбаясь произнесла:
- Теперь разрешаю. Рассказывай. Постараюсь не расстраиваться. Только держи крепче, не выпускай меня.
Иванов достал из стоящей в ногах под столиком сумки фляжку, налил из неё в крышку-стаканчик жидкость красноватого цвета, понюхал, поморщился и выпил. Выпив, опять налил. И сунул стаканчик под нос Риты:
- Хлебни тоже! Для храбрости. Чтобы не так жутко было. Чтобы любое море казалось по колено…
Взяв нехотя стаканчик, Рита что-то тихо прошептала над ним, перекрестилась, выпила содержимое и, скривившись так, будто хватанула чего-то непотребного, возвратила стаканчик Иванову.
Спрятав фляжку в сумку, Иванов опять плотно прижал к себе Риту и обвёл взглядом студенток, чуть задержавшись на лице Веры.
- И так, слушайте, - нахмурившись, тяжко вздохнул он. – И слушая не сомневайтесь: то, о чём вы сейчас спустя несколько минут узнаете, чистая правда. Причём подтверждённая документально, включая: милицейскими протоколами осмотра места происшествия, показаниями десятков свидетелей, ворохом разных справок и заключений.
Впрочем, не знаю как у кого, но конкретно у меня, честно говоря, всё равно бы возникли непроизвольно сомнения насчёт правдоподобности того факта. Такой уж я недоверчивый по характеру. Если бы не одно существенное обстоятельство: тот страшный случай, который как укор до сих пор постоянно выныривает из моей памяти, произошёл лично со мной, точнее: на моих глазах и глазах вот этой Риты, моей племянницы.
Иванов ещё больше нахмурился, потемнел, крепче прижал к себе Риту и тяжко глубоко вздохнул:
- Случился он полгода назад, Точнее, в субботу 17 декабря 1977 года, накануне большого праздника 60-тилетия установления Советской власти на Украине и образования Украинской ССР. В тот день мы втроём, то есть я, вот эта моя Рита и её лучшая подруга, царство ей небесное и пресветлый рай, Валя Терехова, приехали в Киев из Москвы посмотреть спектакль ведущих питерских артистов знаменитого Большого драматического театра Ленинграда, прибывших в столицу Украины на гастроли, приуроченные к этому важному юбилейному торжеству, Девчонкам захотелось в спектакле «Тихий Дон», поставленным под руководством талантливого главного режиссёра Георгия Александровича Товстоногова, увидеть игру любимого артиста Кирилла Юрьевича Лаврова, исполнявшего роль Петра Мелихова. К сожалению, спектакль в тот день, из-за вспыхнувшей в городе эпидемии гриппа, был отменён. В довершении ко всему и погода не радовала. Дул, как сейчас помню, очень неприятный сырой порывистый холодный ветер, а с серого неба, по которому куда-то торопились свинцовые облака, срывался заряд за зарядом мокрый тяжёлый снег, сделавший дороги и тротуары в одних местах скользкими, в других – слякотными.
С грустным настроением от всего этого мы стали бесцельно бродить по центральным улицам Киева и вскоре нежданно-негаданно очутились рядом с великолепным Владимирским собором.
Я не хотел в него заходить. Нет, не потому, конечно, что предчувствовал приближение неотвратимой страшной беды. Как раз наоборот, такого предчувствия в помине не было. Просто не люблю столпотворений, постных либо отрешённо-серьёзных физиономий, к тому же там однажды был. Но Рита и Валя, сославшись на отмечаемый православными «Варварин день» в честь великомученицы Варвары, меня уговорили.
Пока мы от оградки по тротуарчику шли к входу, со всех сторон к нам, и больше всех к Вале, тянулись за милостыней руки. Я никому не подал: было не до них, хотелось тепла, горячего кофе, уюта. Зато вот эта Рита и Валя Терехова щедро раздали немало своих денег.
В соборе они тоже понапокупали разных свечек, решив поставить их за здравие, упокой и прочее. Однако, поскольку никто из нас толком не знал где, что и как надо свечки ставить, моя вот эта Риточка обратилась за разъяснениями и помощью к шустрой, приветливой старушке, торговавшей из-под «полы» всякой мелкой культовой атрибутикой.
Рита, по-видимому, чем-то приглянулась той старушке, и та перед нашим уходом из собора подарила ей и самолично надела на шею серебряный крестик.
- А ещё есть? - подумав о Вале, поинтересовался я.
- Есть-то есть!?- достав сразу несколько крестиков, показывает старушка. – Но тебе, мил человек, за него денежку придётся платить. К тому же немалую. Иначе не поможет. Слишком сильно душа грехами заросла.
- Да не мне! Мне незачем! Я в Бога не верую. Надо вот этой девушке – подружке Риты, - показал я на Валю и достал деньги.
Старушка внимательно поглядела на Валю, всплеснула странно руками, побледнев попятилась, и тут же спрятала крестики.
- Ей не дам! – неожиданно сухо ответила она и, снова взглянув на Валю, в испуге набожно несколько раз перекрестилась.
- Да не дайте, бабуся, а продайте! – уточнил я.
Старушка отрицательно покачала головой:
- Не просите. Не дам! Не могу!
- Почему? – удивился я. – Почему Рите можно, мне тоже, а Вале нельзя?
- Нельзя! – отрезала старушка. – У вас своя жизнь, у неё своя, уже особенная.
- Как это понимать: особенная? – не сдавался я, самоуверенно усмехаясь над бабусиной невежественностью.
Старушка осуждающе посмотрела на меня и Риту:
- А так?! Вам Господь бог ещё может помочь, если вы захотите к нему за помощью обратиться. До вас пока не дотянулась рука Сатаны, но ходит он за вами упорно по пятам. А девочке этой уже… - старушка перевела взгляд на Валю и запнулась…
- Бредни! – махнул я рукой и позвал девчат к выходу. – Этих старых, выживших из ума людей послушать – такое понаговорят… хоть не живи.
- Нет, мил человек. То правда! Вот те крест! – перекрестилась старушка. – Зря вы так. Не упорствуйте. Отгоните Сатану. Не губите себя! Не губите, прошу, Риточку – эту ангельскую душу.
Признаюсь, от этих справедливых бабкиных слов по моей спине, как от страха, мурашки побежали. Слишком действительно много я за последние десять лет грехов насовершал. И главное, не намеревался, это точно, успокаиваться. Хотя отлично знал, чем всё неизбежно кончится.
Воспользовавшись моим замешательством, старушка перекрестила меня и стала крестить Риту:
- И тебя, Риточка, прошу: опомнись, родимая. Послушай старуху, которая никогда не ошибалась, которая спасла многие заблудшие души.
Да куда там. Бабкин глас для нас был гласом вопиющего в пустыне.
Почувствовав, что до Риты её мольба не доходит и мы, так и оставшись при своём особом мнении, решительно настроены покинуть храм, старушка буквально вцепилась в Риту:
- Постой! Не уходи, голубушка! Подожди! Я сейчас напишу тебе записочку почему не дала крестик твоей подружке. Авось это откровение поможет спасти тебя. Только побожись не читать её раньше, чем пройдёт два часа.
Рита перекрестилась. Старушка быстро засеменила к находившемуся недалеко аналою, то есть столику, где прихожане указывали на бумажках имена тех, за кого просят помянуть перед Богом, что-то торопливо написала на листике, многократно сложила его и возвратившись, заставила Риту понадёжнее припрятать эту бумажечку. Отстав лишь тогда, когда Рита положила её в свой студенческий билет.
Между прочим, я до сих пор ругаю себя самыми последними словами за то, что отнёсся пренебрежительно, свысока, к напуганному виду и странному поведению старушки. Насторожись, будь повнимательнее, собраннее. Настройся на вполне реальные опасные неожиданности. Прочитай в конце концов ту бабулькину писульку… Мне, думаю, вполне удалось бы избежать последующие кошмарные, всё ещё преследующие события.
К сожалению, посчитав поступок старушки за чудачество, помешанного на религиозной почве и выжившего из ума старого человека, мы всё так же продолжали оставаться внутренне беззаботными. И, естественно, когда вышли из Владимирского собора вновь на заполненную шумом, людьми, машинами, злым встречным ветром и колючим снегом неприветливую улицу, тут же начисто забыли и о бабушке, и о записочке.
А зря забыли!..
Иванов тяжко вздохнул и качнул головой: - Зря! Стоило бы только нам не держать курс на Бессарабский рынок, а свернуть с него, либо остановиться, задержаться около чего-нибудь и не пришлось бы кусать свои локти. Однако мы хотели опять попасть в центр, на Хрещатик, к крупным магазинам, в какое-нибудь уютное кафе или ресторан. Увы, не попали!
Недалеко от станции метро «Площадь Льва Толстого» один из мчавшихся по бульвару Шевченко легковых автомобилей, желавший проскочить на жёлтый свет светофора находящийся впереди перекрёсток, при попытке не снижая скорости резко свернуть на Пушкинскую улицу вдруг неожиданно теряет управляемость из-за очень скользкой дороги и вылетает к нам на пешеходный тротуар.
Далее всё происходило с невероятной быстротой. Слегка коснувшись своим полированным корпусом Риты, машина, заюзив, задом столкнула меня на обледеневший асфальт, а Валю Терехову прижала к толстому стволу растущего рядом дерева и по касательной прокрутила её вокруг него.
Умирала Валя мучительной смертью при полном сознании. От самых ног и до грудной клетки всё было смято и поломано. Ужас! Почему у неё мозг не помутился от болевого шока, даже не знаю. По сей день жутко. Особенно её глаза покоя не дают. Огромные, в слезах. Просящие, умоляющие помочь удержать жизнь. Она верила, надеялась, что всесильный и заботливый Владимир Сергеевич в состоянии спасти её. Тем не менее, ни я, ни Рита от растерянности даже толковых утешающих слов произнести не сумели.
Когда примчалась с красным крестом «скорая», Вали уже никакой помощи не требовалось. Жизнь навсегда погасла в этом недавно красивом и весёлом девичьем теле.
Последующие несколько часов, по-моему, описывать нет нужды. Сами можете представить наше положение и внутреннее душевное состояние хоть на месте происшествия, когда уехала скорая, хоть в милиции, хоть в морге. Не говоря уже о междугородних телефонных переговоров с матерью Вали, затем с отцом, да и о прочих сопутствующих трагедии делах и хлопотах, разом свалившихся на наши неопытные головы, включая, в том числе, проблему транспортировки покойницы в Москву.
Вообщем, в тот период о записочке, что дала старушка во Владимирском Соборе, мы забыли напрочь. Нам было не до неё. И только в поезде при возвращении из Киева в Москву, когда отдавали проездные документы проводнику вагона и Рита предъявляла ему студенческий билет, в соответствии с которым ей позволялось оплачивать дорогу по льготному пятидесятипроцентному тарифу, та бумажечка старушки белой страшной тенью выпала на пол и напомнила о себе. Рита тут же подняла её, торопливо развернула, пробежала по ней глазами и, от испуга побледнев-помертвев, впала в глубокое обморочное состояние.
Случившийся с племянницей Ритой обморок, воспринялся мной с нескрываемым ужасом. Даже пробудился в душе какой-то оцепеняющий, леденящий тело суеверный страх. Встревожился и проводник. Он вопросительно смотрел то на лежавшую без чувств Риту, то на меня. От растерянности я пожал плечами. Тем не менее, самообладание и хладнокровие мне на сей раз не изменили. Убедившись в нормальной работе сердца Риты, я осторожно уложил её поудобнее на спальном месте и, не собираясь впредь рисковать либо проявлять халатность, попросил проводника вызвать как можно быстрее врача. В самом деле, мало ли что?
Проводник без промедления ушёл из купе, я же продолжал одной рукой неотрывно следить за пульсом Риты, другой рукой взял дрожащими пальцами записочку старушки и, похолодев от веющей из неё чудовищной неотвратимости, несколько раз прочитал то, что там написано. А написано в ней было вот что.
«Риточка. Ангел мой. Таким как твоя подружка крестик не дают. Ей Господь Бог не поможет. Она покойник».
Ныне записочка та хранится у Риты дома в специальной рамочке вместе с фотографией Вали Тереховой под иконкой с распятым Иисусом. Правда, до сих пор мне непонятно: почему Риточка именно там выбрала место для неё. Как-то я поинтересовался об этом. Но она в ответ лишь разрыдалась. Еле успокоил тогда.
Иванов тяжело вздохнул, закрыл лицо руками, низко склонил голову и застыл в скорбном молчании. Рита, тоже уткнувшись лицом в плечо Иванова, сидела притихшая, задумчивая, виноватая.
- Вот видите? – не стесняясь, перекрестилась пожилая женщина, обращаясь к девушкам-студенткам. – А говорите Бога нет! Слышали, какое серьёзное Знамение ниспослано им. Небось в душе теперь верят. Хорошо бы про это в газетах пропечатать, по телевизору показать. Пусть все знают.
Женщина ещё раз перекрестилась и повернулась к Иванову:
- А что? И в самом деле, Владимир Сергеевич, напишите туда. Я вам даже подскажу куда конкретно. У меня адрес есть.
Она полезла в сумочку, но Иванов остановил её:
- Не надо, подождите. Послушайте ещё одну историю, которую мне рассказала два года назад в поезде «Рига-Воронеж» очень пожилая женщина из Поныровского района Курской области, когда мы оказались случайными попутчиками из города Орла до Липецка, куда она ехала в грязелечебный санаторий.
История вторая.
В начале войны с фашистской Германией той женщине было сорок два года. Её двух сыновей и мужа забрали на фронт. Вскоре пришли на них «похоронки». Оставшись одна, она перестала видеть смысл в своём пребывании на Земле и за жизнь не держалась. Во время Курской битвы фашисты, пронюхав, что у них в некоторых сараях посёлка находятся в засаде советские танки, несколько раз бомбили их посёлок.
При приближении немецких самолётов все жители, кроме неё, разбегались и прятались подальше от домов и сараев. Ей же была смерть не страшна.
Однажды, при очередном фашистском налёте авиации, ей вдруг послышался с улицы, со стороны огорода, голос старшего сына, зовущего призывно: «Мама! Мама!». Женщина вышла из дома в огород. Никого не было. Пошла назад в дом.
И вновь ясно услышала зовущий голос, но уже второго сына из-за кустов смородины. Пошла к кустам. В это время фашистская бомба попала точно в хату.
После рассказа этой истории та женщина, уловив на моём лице сдержанную улыбку, тяжко вздохнула и усмехнулась:
- Не верите? Считаете меня богомольной выжившей из ума старухой? Если так, ошибаетесь. Я атеистка, материалистка, член КПСС с 1924 года. Долгое время преподавала в Высших учебных заведениях «Основы марксизма-ленинизма», затем работала лектором-пропагандистом в обществе «Знание». В сказочные чудеса, в существование загробного мира и жизни не очень-то верю. Однако что-то есть. Кому-то другому бы не поверила. Но себе-то должна верить.
- А сыновья и муж действительно погибли? – пытаюсь я прояснить случившееся. – Может, живые? Просто тут вмешались какие-то иные, пока неизвестные, непонятные нам чисто физические силы, к потустороннему миру совершенно не относящиеся.
- Я тоже поначалу так думала, - закивала головой она. – Надеялась, что с «похоронками» произошла ошибка, путаница. Такое бывало. Материнское сердце не соглашалось с их смертью. Поэтому после войны предприняла активный поиск тех, кто с ними был рядом и мог прояснить и точно подтвердить сам факт гибели где и при каких обстоятельствах. Нашла. Мои два сына и муж действительно погибли в конце января 1943 года в районе городка Острогожска, Воронежской области.
- А раньше или позже вам приходилось слышать голоса сыновей? - как бы между прочим, поинтересовался я.
- Ой, мне они постоянно и снятся, и слышаться, и чудятся, - тяжко вздохнула та женщина. – Все тридцать три года. Особенно младший сыночек Алёшенька. Его в восемнадцать лет на фронт забрали. Такой умница был. По моей просьбе он попал в ту же воинскую часть, где воевал мой муж и старший сынок Мишенька. Хотела как лучше. Не получилось. Их весь артиллерийский расчёт накрыл прямой наводкой снаряд немецкой самоходной гаубицы.
«Второй» выключил телеэкран и с улыбкой посмотрел на «Первого»:
- Далее попробуйте отгадать сами, какая будет концовка у этих действительно имевшихся в жизни Иванова историй, и чем они поучительны.
*** ***
(Внимание! Специальный авторский пробел!
Уважаемые читатели!
Попробуйте вы тоже, сами догадаться, какая будет концовка у этих историй, и чем они поучительны. А потом, когда прочтёте этот фрагмент в третьем томе романа под названием «Непристойная Арифметика», сравните с моей. - А.С.).
*** ***
- Попробовать-то попробую, - улыбнулся «Первый». – Но можно не пробовать. И так всё ясно, кроме полной ясности о нём. Кстати, интересно, а с Верой ему удалось ближе познакомиться или нет?
- Удалось! – засмеялся «Второй» - И встречались они, пока она училась в институте, много раз, более двух лет: с 5 июля 1978 года по 27 августа 1980 года.
- Покажи! – кивнул головой «Первый» - Но не всё. Лишь начало.
Послесловие, касающееся знакомства Иванова с Верой.
«Второй» нажимает на зелёную кнопку дистанционного пульта управления информационными потоками и на экране возникает продолжение сцены знакомства Иванова с Верой в поезде «Феодосия-Киев» ранним утром 1-го июля 1978 года.
Сердечно проводив подругу Лену на станции Знаменка, Вера потихонечку, чтобы не разбудить спящую на нижней полке Риту, а на верхней - Иванова, осторожно забралась на свою и с любопытством оглядела раскрыто спавшего Иванова в безукоризненно белых трусах и майке на загорелом упругом теле.
Иванов с момента подхода поезда к станции Знаменка на самом деле не спал.
- Красивый! – отметила про себя Вера и вздохнула. – Вот такого действительно надо заиметь любовника. А не связываться с недотёпами. Только где их искать. Если пути-дороги с такими не пересекаются. А если пересекаются, то неизбежно одно другому мешает.
Продолжая притворяться спящим, Иванов перевернулся со спины на бок лицом в сторону Веры и съёжился как бы от утренней прохлады. Из под его ног выскользнуло и упало вниз покрывало.
Вера спустилась с полки, подняла покрывало и принялась им бережно укрывать его. Иванов зашевелился, открыл глаза и, с благодарной улыбкой посмотрев на Веру, шёпотом спросил:
- Где мы едем?
- Знаменку только проехали, - укрыв Иванова покрывалом, тоже шёпотом ответила она. – Спите! До Киева ещё далеко.
Иванов сладко потянулся, поглядел в окно и дотронулся до плеча Веры:
- Дайте, пожалуйста, мне ручку и чистую тетрадь, из которой я вчера вырвал листик с гаданием. Хочется кое-что, пока не поздно, добавить к ранее сказанному.
Вера подала Ему ручку с тетрадью и, забравшись опять на свою верхнюю полку, легла.
Иванов открыл тетрадку и написал в ней следующее:
«P.S. Верочка! 5 июля (в четверг) я смогу на один день приехать в Киев. Давай встретимся в 9.00 утра около автоматических информационно-справочных устройств пригородного зала железнодорожного вокзала г. Киева? Рискните! Я не подведу.
Володя. 1.07. 1978 года».
Закрыв тетрадь, Иванов передал её вместе с ручкой Вере и, волнуясь, стеснительно спрятался под покрывало
.
Вскоре Вера протянула тетрадь с ручкой Иванову обратно. В ней она сделала такую запись:
«Володя! У меня нет уверенности, что смогу 5-го приехать в Киев. Поэтому не хочу обещать».
Иванов ниже сделал приписку:
«Вера! Не сможешь, так не сможешь. Как выйдет! Не обижусь! Одно только скажу: по любому 5-го июля с 9 до 10 утра буду там ждать. А вдруг к этому времени появится у тебя желание и возможность. Чем чёрт не шутит, когда Бог спит! Прикладываю на всякий случай 10 рублей на твою дорогу из Малина в Киев и обратно. Не хочу, чтобы приехать ты не смогла из-за отсутствия денег. Всяко бывает. Ну а если не Судьба, купи себе на них хороших шоколадных конфет в качестве подарка от меня за наслаждение и радость, которую я получил общаясь с тобой – чудом матушки Природы».
Закрыв тетрадь, Иванов написал на обложке дополнение:
«Вера! Выполни, пожалуйста, мою маленькую просьбу: прочти концовку не сейчас, а когда я с Ритой в Фастове выйду из поезда. Пообещай хотя бы это».
Пробежав по обложке глазами, Вера улыбнулась и, кивнув головой, спрятала тетрадь под подушку. Иванов повернулся к стенке и со спокойной душой безмятежно заснул, зная, что Вера обязательно прочитает всё задолго до Фастова.
Через два с половиной часа Иванов проснулся. Вера не спала. По её улыбчивому взгляду не него ему сразу стало понятно, что она всё прочитала, но в этом не признается и пятого июля непременно приедет.
Когда проехали станцию Белая Церковь, Иванов разбудил Риту, умылся. Вера угостила их рулетом с клубничным джемом собственного приготовления. В Фастове Иванов и Рита, тепло попрощавшись с Верой, вышли.
5-го июля Иванов и Вера встретились на пригородном вокзале Киева. Оба сильно волновались. И когда увидели друг друга, с облегчением вздохнули. Вере из Москвы Иванов привёз большую красочную металлическую коробку с шоколадными конфетами и духи с ароматом роз. Весь день они провели на солнечном берегу Днепра. Договорились о новой встрече и как, при необходимости, Иванову лучше всего предупреждать Веру о своих приездах в Киев.
Вечером Вера, провожая Иванова в Москву, позволила ему обнять себя, несколько раз поцеловать, а в самый последний момент прямо у вагона сама крепко обняла его и нежно расцеловала.
«Второй» нажал на красную кнопку дистанционного пульта управления и экран погас.
6 мая 2014 год.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/
Сконвертировано и опубликовано на https://SamoLit.com/