Чёрная метка взятки.

Два раза в год Алевтина Кирилловна Слепцова, врач-кардиолог областного медицинского центра, делала своему мужу Николаю Авдеевичу дорогие подарки – на Новый год и на День рождения. И 23 февраля как мужской праздник не был бы обойден вниманием заботливой супруги, но … Ещё в пору знакомства с будущим мужем Алевтина Кирилловна догадалась, что какие-то нехорошие воспоминания есть у мужа об армии, и славная дата 23 февраля в семье Слепцовых игнорировалась.

В этот раз на День рождения Николай Авдеевич получил от любимой супруги серебряную статуэтку рыцаря. Алевтина Кирилловна знала, что муж неравнодушен к таким изящным и дорогим, как он говорил, «штучкам».

- Спасибо, Алечка! – Николай Авдеевич явно был тронут и подарком, и вниманием жены. – Великолепная работа! Я думаю, это приличных денежек стоит! Алечка, хватит меня баловать!

Николай Авдеевич более 30 лет работал директором асфальтового завода, и семья Слепцовых жила достаточно богато, 19 летняя Даша (Дашуня – как звал её отец) вообще отказа не знала ни в чем. Доходов одного Николая Авдеевича с избытком хватало, хотя и жена вносила приличную лепту в семейный бюджет. Причем, в последние годы все больше и больше.

Николай Авдеевич был старше жены на 18 лет, ему было 65, но он был крепок и здоров и на заслуженный отдых не собирался.

- Алечка, твоя стезя – святая и важная, она ни в коем случае не должна быть с грешком!

- Уж не ты ли, мой миленочек, без грешка! – смеясь, отвечала, накрывая праздничный стол, Алевтина Кирилловна!

- Ну, я – это я. От государства не убудет, а у тебя люди, причем больные. Многие последнее несут. Впрочем, что это я тебя учить жизни собрался!

- Вои именно, - кивнула головой супруга, - дают – бери, бьют – беги!

- Что-то Дашуня задерживается, - Николай Авдеевич вышел из опасного фарватера разговора.

Алевтина Кирилловна пошла на кухню за салатом. Она уже давно не обращала внимания на ворчания мужа, но сегодня поймала себя на мысли, что что-то неприятное всплыло в её сознании после слов мужа о её «святой стезе». Но что? Неужели её отношения с этой неприятной Сидоровой? Алевтина Кирилловна присела за кухонный столик…

Давно, ещё в советские времена, когда она заканчивала последний курс медицинского института, в студенческой общаге во время вечеринки разгорелся спор: как должен относиться советский врач к благодарности больного. Тогда она громче всех выступала за принципиальность и неподкупность.

- Если, кто не читал рассказ Чехова «Ионыч», пусть прочитает! – доказывала она, разгоряченная стаканчиком дешевого вина. – Вещи нужно называть своими именами – взятка есть взятка, даже если тебе банку меда принесут! И у Ионыча деградация личности началась с небольших подношений!

Помниться тогда Сашка Мухин, а ныне хирург с мировым именем Александр Александрович Мухин, вскочил на стул и шутливо прокричал:

- А я бы медку на кусочек бы намазал! – и закрыв глаза, шутливо пожевал невидимый кусочек с медом. Все тогда захохотали. Да, были времена!

А когда первый раз взяла взятку она? Да, на втором году работы. Мужчина из райцентра, наверное, армянин по виду, но с русской фамилией Черепанов (фамилию она тогда запомнила), которому неправильно поставили диагноз, глядя её в глаза и восхищенно улыбаясь, протянул ей огромную коробку конфет:

- Алифтин Кэрэлвн! От чистого сэрдца!

Она рассмеялась тогда и взяла коробку. Мужчина ушел, а в коробке оказалось с конфетами несколько крупных купюр. Сначала она растерялась, а потом после работы зашла в кафе и устроила себе маленькое пиршество.

А потом? А потом лихие 90-е годы, когда их небольшие зарплаты бюджетников задерживали на 3-4 месяца, и тогда она, как и большинство коллег, стал брать всё и у всех.

В благодарность больные приносили рыбу, мясо, сметану, молоко, мед. Кто, что мог! Не все, конечно, но большинство! Как-то одна старушка притащила даже 3-х литровую банку квашеной капусты. Ну, похохотали они тогда с медсестрой! Но больше всего стало нравиться, как пациенты по окончании лечения (чаще всего это были женщины), благодарно клали ей денежку в карман халата. Через несколько минут Алевтина Кирилловна на ощупь пыталась определить сумму денежки, и научилась делать это безошибочно. Всё было хорошо! Если бы не эта неприятная Сидорова!

Лет 7 назад в её кабинет зашла высокая, статная, хорошо одетая женщина. Она вела за руку невысокого, достаточно упитанного с какими-то то ли заплаканными, то ли заспанными глазами мальчика.

Широко улыбаясь Алевтине Кирилловне как давней доброй знакомой, она по-начальнически уселась на стул, оставив стоять мальчика в сторонке и, не представившись, сказала:

- Алевтина Кирилловна, одна надежда на Вас!

- А что случилось, - поинтересовалась тогда она.

Медсестра, работавшая с ней, на приеме во все глаза смотрела на женщину.

- Да, вот сынок, Андрюшенька, радость моя и кровиночка что-то на сердечко жалуется!

- Ничего я не жалуюсь! – исподлобья глядя на мать, сказала «кровиночка», но та даже и ухом не повела.

- Ну, не беспокойтесь, пожалуйста! Конечно, мы все проверим, – и Алевтина Кирилловна направила их тогда делать все необходимые обследования. Позднее, глядя на результаты анализов, Алевтина Кирилловна объяснила как-то чересчур властно смотревшей на неё даме, которая зашла одна в кабинет без сына.

- Зря вы так беспокоились! Сердце у вашего сына абсолютно здоровое. Нет никаких замечаний! Пусть занимается спортом! Ещё в космос полетит!

Мама мальчика молча слушала её, не двигаясь, глядя в пол. Потом она решительно повернула голову к медсестре и попросила:

- Любезная! Прошу вас оставьте нас на одну минуту!

Изумленная медсестра, лишившись на мгновение дара речи, вспыхнув, быстро вышла в коридор.

- Алевтина Кирилловна! Я лукавить не буду. Андрюшенька у нас один сыночек, время летит быстро, и мне подсказали, чтобы он не ходил в армию – там знаете сейчас такая дедовщина, нужно «вести» несколько лет болезнь, чтобы не в последний момент бегать по комиссиям, а спокойно представить историю болезни …

- А почему, собственно, вы решили именно ко мне …

- Ой, Алевтина Кирилловна, у Вас такой авторитет, и потом сердце, это не дизентерия какая-нибудь, - фамильярно перебила её женщина.

- Ну, не знаю, - неуверенно сказала Алевтина Кирилловна.

- А вы подумайте, пожалуйста, - сказала напористо женщина, доставая из пакета какую-то книгу, - А это вам детективчик на досуге почитать, - добавила она, раскрыв книгу на середине. Алевтина Кирилловна увидела лежащие в книге доллары.

- А у вас-то, Алевтина Кирилловна, детки-то есть, - спросила женщина, вставая.

- Да, дочка, - как во сне, рассеяно ответила Алевтина Кирилловна, попав под гипноз напористой властности.

- Ну, девочкам легче, им в армию не идти! Ну, уж вы подумайте насчет нас – фамилия наша Сидоровы! Сидоров Андрюша! Извините! Огромное вам спасибо! Я на следующей неделе к вам загляну, - сказала женщина вконец потерявшейся Алевтине Кирилловне и вышла из кабинета.

И почему тогда она не выставила эту наглую Сидорову из кабинета? Интуиция её никогда не подводила. Интуиция подсказала – от этой женщины жди неприятностей. Нужно было решительно сказать «нет» во время этого первого визита. Почему же она пошла на поводу у этой Сидоровой? Доллары замаячили? Бес попутал? Или уже раньше рыльце в пушку было? Да, теперь это уже неважно …

Каждый год в феврале Сидорова со своим упитанным чадом появлялись в её кабинете. У мальчика был «признан» порок сердца, и настоящая история болезни другого мальчика-ровесника потихоньку превращалась в историю болезни Андрюши Сидорова. Каждый год мама-Сидорова повышала свой гонорар. И вот этот год стал последний – Сидорова Андрея уже от военкомата направили в кардиологический центр на подтверждение диагноза. И он успешно был подтвержден – Сидорова признала непригодным к армейской службе. Заботливая мама горячо благодарила Алевтину Кирилловну, сунув ей в руку увесистый огромный пакет. Но последние её слова очень насторожили и расстроили Алевтину Кирилловну. Уходя, Сидорова фамильярно приобняла её за плечи и сказала:

- Ну, вы мне теперь как родная сестра, …Алечка (!?) Как говориться одной веревочкой связаны!

- Да, ни чем мы не связаны, - попыталась возразить тогда она, но Сидорова, как-то плотоядно улыбнувшись, просипела:

- Да, ладно уж, чай все мы не ангелы! Если уж с кем заскочу – не откажите! – и, повернувшись, решительно зашагала по коридору …

Мысли Алевтины Кирилловны перебил муж:

- Слушай, Алечка, что-то я волноваться начал, Дашуни все нет! А обещала к шести быть! Что-то на неё не похоже так опаздывать!

Действительно, дочь знала, что сегодня у отца День Рождения и обещала быть к шести часам непременно. Волнения мужа передались и Алевтине Кирилловне.

- Может, задание какое трудное в университет получила и в библиотеке засиделась или в «пробку» попала? – предположила Алевтина Кирилловна.

Прошло ещё полчаса, а Даши не было.

- Надо же и сотовый она как назло дома оставила … Говорила ей, - возьми телефон, если что позвонишь … Нет, и слушать не захотела, - Алевтина Кирилловна уже не находила себе места. Телефон в прихожей зазвонил как-то резко и очень громко, так что напугал их обоих. Они рванулись оба к телефону, трубку взял муж.

- Да, здравствуйте! Да, квартира Слепцовых! Да, я не волнуюсь … Что? – лицо Николая Авдеевича побледнело, и он обессилено сел на банкетку под телефонной полкой. – Да, говорите … Она жива?

После этих слов Алевтина Кирилловна запомнила только испуганные глаза мужа, устремленные на неё … Ей стало плохо, и она упала в обморок. Потом, когда она пришла в себя и около неё хлопотала фельдшер «Скорой помощи», она узнала, что на Дашу напал какой-то юноша прямо перед их домом, ударил её чем-то по голове, сорвал золотые сережки, забрал сумочку, а вот золотое кольцо с пальца стащить не смог, - спугнули прохожие. Нападавший убежал, а Дашу с тяжелой травмой головы (был проломлен череп) отвезли в больницу. Операция, вроде бы, прошла успешно, но Даша находилась ещё в реанимации.

Через три дня дочери Слепцовых стало лучше и из реанимации её перевели в отдельную палату.

К Слепцовым приходил следователь. Он рассказал, что нападавшего уже поймали, что это был юноша – наркоман, у которого начиналась «ломка» и который любыми путями пытался найти себе денег на очередную дозу.

- Я все силы приложу, чтобы этот гаденыш получил по полной, - Николай Авдеевич был в бешенстве .Очередное испытание ждало семью Слепцовых на суде.

Второй раз с Алевтиной Кирилловной стало плохо на первом судебном заседании, когда в зал ввели наркомана, напавшего на их дочь. За решеткой был … Андрюша Сидоров, которого она, Алевтина Кирилловна Слепцова, отмазала чужой историей болезни от армии. В первом ряду восседала властная и пробивная мама Сидорова.

Вид у «скромной и простой» Сидоровой был такой, как будто её сыну должны были вручить, по крайней мере, медаль, а не обвинять его в бандитском нападении.

Алевтина Кирилловна ясно осознала, что все её отношения с Сидоровой станут известны всем присутствующим на суде. Сердце её забилось, перед глазами все поплыло, и она потеряла сознание …

 

 

КОЕ-ЧТО ИЗ СЧАСТЬЯ

 

 

-Ну, Утюг, твоя очередь, - наш вожак и главарь Санька Скобин по кличке «Скоба» кивнул мне на колодец. - Давай, не задерживай честную компанию!

А я не мог пошевелиться. Страх охватил всё моё существо! Я сидел на нижней ступеньке огромного деревянного колеса старого колодца, опустив голову. Встать и идти сделать то, что придумал Скоба - пройти по бревну над колодцем - я просто не мог. Моё воображение живо рисовало мне, как я поскользнусь и улечу в этот страшный глубокий колодец! Но, если я не пройду по этому бревну, на которое наматывалась толстая ржавая цепь с огромной бадьёй, пацаны будут презирать меня и объявят бойкот. И тогда все каникулы будут испорчены и придётся ехать домой к родителям. А я так любил проводить летние каникулы у бабушки в деревне, гуляя с пацанами. Было так интересно! Мы ходили ватагой на рыбалку, за грибами, ходили купаться и загорать, играли в футбол, лазили в колхозный питомник за яблоками и грушами. Разных фантазий и затей у Саньки Скобы в голове было столько, что часто нам не хватало светового дня, и к бабушке домой я приходил часов в 11-12 ночи!

Но то, что сегодня придумал Скоба, повергло в смущение не только одного меня. Сегодня, когда мы собрались на нашем обычном месте - в дощатом домике-сарае у старого колодца, Санька придумал страшное испытание для проверки смелости. Нужно было пройти по бревну с намотанной на нём цепью над колодцем! Колодец был очень глубокий! Когда мы заглядывали туда, делалось очень страшно! Вода поблёскивала где-то очень-очень далеко внизу. И вдруг Скоба предложил нам это испытание. Бревно, правда, было толстым, а пройти нужно было всего метра три. Но если бревно провернётся… Что будет дальше, даже представить было страшно. Скоба пошёл первым. Мы следили за ним, затаив дыхание, и, когда он благополучно спрыгнул с конца бревна, мы облегчённо выдохнули. За Санькой, побледнев, пошёл по бревну Витька Линёв, потом Вовка Шкапин, а затем и братья Митрохины с Колькой Рябковым. Все они, спрыгивая, радостно выдыхали и что-то начинали говорить, гордясь в душе своим подвигом.

А я … Я не мог сдвинуться с места.

-Ну, чё, Утюг, в штаны наложил что ли? -(Утюгом Скоба прозвал меня в первый день нашего знакомства позапрошлым летом, укоротив мою фамилию –Устюгов и «вытащив» из неё букву С ). - Ой, смотрите - антиллигент обкаканный - струсил!

Даже Рябой по бревну прошёл, а он тебя на два года младше! - Скоба продолжал издеваться надо мной. - Ну, чё, Утюг, пойдёшь или нет?

Я ещё ниже опустил голову.

-Ясно! Собздел! - Скоба итог подвёл незамедлительно и сурово. – Всё, пацаны! С Утюгом больше не водимся! Пусть сидит со своей бабкой и под подолом у неё нюхает! И в поход его не возьмём! ( Мы собирались в поход на три дня на ближайшую речку с ночевкой в палатках ).С трусами нет дружбы! Правильно я говорю?

Пацаны его поддержали, правда, не очень охотно. А мой самый закадычный друг –Витька Линёв, ничего не сказав, отвернулся от меня . Вскоре они ушли, а я со слезами на глазах ещё долго сидел на колодезном деревянном колесе. Я сидел и ругал себя в душе самыми последними словами за трусость, а перед глазами была жуткая глубина колодца, и я понимал, что у меня никогда не хватит смелости пройти по этому проклятому бревну, а Санька Скоба от меня никогда не отстанет, пока я не докажу всем свою храбрость.

На следующее утро вся ватага пацанов на велосипедах со сложенными палатками и с рюкзаками укатила на речку Змейку, которая находилась в шести километрах от нашей деревни, а я остался один. Я опять с утра поплёлся к ненавистному колодцу, ещё раз прикидывая, решусь ли я пройти по бревну, когда пацаны вернуться в деревню. Я сидел на большом колодезном колесе, по которому ходили раньше все жители деревни, набирая воду в бадью (прошлым летом в деревне сделали водопровод и все теперь ходили за водой на колонку), и на душе у меня было нехорошо - тоскливо и пусто. Наверху, на крыше колодца, ворковали голуби, солнечные лучики яркими отчётливыми полосками пробивались через щели колодезного домика, - день обещал быть жарким, а я сидел - потерянный и одинокий . Хотелось быть рядом с пацанами, которые, наверное, весело проводят время на речке.

Вдруг раздался странный шорох, и прикрытая, слегка перекошённая дверь колодезного домика стала со скрипом медленно открываться. Я напрягся, стало как-то жутковато. Дверь открылась полностью, и в дверном проёме я увидел девушку. Она осторожно заглядывала внутрь домика, не решаясь зайти. Потом она медленными шагами подошла к колодцу. Меня она не заметила. Я несильно кашлянул. Она взвизгнула и отскочила к двери. Я встал. Она повернулась ко мне.

-Ой, ну, ты и дурак! Так напугал меня! - мелодично проговорила она.

-Сама дура! Чё сюда лезешь, если боишься! - я решил быть грубоватым с ней.

-Ой, ты, конечно, извини, что я тебя дураком назвала! Я так напугалась! А колодец глубокий? - она примирительно сменила тему.

-Глубокий! - ответил я. Она подошла к срубу колодца и, привстав на цыпочки, заглянула за край и отпрянула назад.

-Бррр! Как страшно! А ты чего тут сидишь!

-Хочу и сижу! Тебе не всё равно!

-Слушай, а чего ты какой злой?

-Я не злой, а обыкновенный!

-Слушай «обыкновенный», пойдём на лавочке посидим, я тебя семечками угощу. Тебя как зовут?

-Женька!

-Женька? - переспросила она и засмеялась.

-Ну, Женька! А чё тут смешного-то?

-Так меня тоже Женька зовут!

-Ну, меня вообще-то меня пацаны Джоном зовут!

-Ну, ладно, - согласилась она. –Джон так Джон! Пойдём Джон отсюда, а то мне что-то тут не по себе!

Так мы познакомились. Оказалось, что незнакомку зовут Женя Зинченко. Ей было 16 лет (на полтора года больше, чем мне) , и приехала она из далёкого северного города Котласа к старикам Роговым погостить. Всё это поведала она мне, когда мы сидели на скамейке под старым высоким тополем напротив колодца.

Женя сразу понравилась мне, - она была очень красивая! Когда она смотрела на меня насмешливо, чуть исподлобья своими огромными голубыми глазами, хотелось почему-то улыбаться! Под цвет глаз на Жене был простенький голубенький сарафанчик, который удивительно подчёркивал красоту её ладненькой стройненькой девичьей фигурки. Во время разговора я больше любовался ей, чем внятно и логично отвечал на её вопросы. Ей приходилось переспрашивать меня что-то по нескольку раз, но, казалось, она понимала причину моей непонятливости и смущения. Этот день мы провели вместе, расстались только на полчаса, когда тётя Поля - бабушка Жени позвала её на обед. Я, на правах сторожила, показывал Жене местные достопримечательности: пруд; болотце, окружённое старыми берёзами на окраине деревни (там мы часто находили грибы); наше футбольное поле; качели. Ходили мы с ней и за колхозный питомник смотреть на огромную сосну, в которую прошлым летом попала молния. Потом я катал Женю по деревне на велосипеде. Вечером, когда я пришёл к бабушке и лёг спать, перед моими глазами была Женя. Я вспоминал, что она говорила, как улыбалась, как смеялась… Я размечтался. Размечтался до того, что представил, как мы поженимся с Женей через несколько лет. Представлял, представлял, да и уснул.

На следующий день мы снова в десять часов встретились у старого колодца.

-Слушай, Джон, а в деревне больше нет ни девчонок, ни мальчишек что ли?

-Да, нет есть, конечно, - неохотно ответил я. - Пацаны в поход на речку уехали на три дня. Сейчас купаются, наверное.

-А пошли и мы на пруд купаться! - предложила Женя. Я согласился.

А там во время купания произошло ТАКОЕ, чего в моей жизни, конечно, никогда не было! Я ПОЦЕЛОВАЛ ПЕРВЫЙ РАЗ ДЕВЧОНКУ! А произошло это так.

Мы долго купались с Женей. У нас на пруду был небольшой деревянный плот и , на моё удивление, Женя очень здорово ныряла с него. Мы дурачились, смеялись друг над другом, брызгались. Мне было так хорошо, как никогда до этого дня не было! Да , и вообще, у меня дружеских отношений с девчонками никогда и не было. А тут, нате пожалуйста, как будто всегда с девчонкой дружил!

Когда Женя решила последний раз нырнуть с плота, то забираясь на него, задела кончик гвоздя и оцарапала кожу на правом боку. Она стояла на плоту и старалась разглядеть царапину. А царапина была большая - сантиметров двадцать! Я отбуксировал плот вместе с Женей к берегу. Женя улеглась на травку, а я сбегал, нашёл большой подорожник, вымыл его, приложил к царапине и стал держать его рукой, чтобы он не упал.

-Спасибо, Женечка, ты такой заботливый, - улыбнулась моя «раненая» подруга и вдруг неожиданно попросила:

-Жень! Поцелуй меня!

У меня сразу пересохло во рту и кровь застучала в висках. Я, как будто нырнув в холодную воду, взял и чмокнул Женя в щёку, ткнувшись в неё больше носом, чем губами. Женя улыбнулась.

-Ой, дурачок! Это делается вот так!

Она привстала на колени, притянула меня за голову руками к себе и медленно, как мне показалось, очень медленно, поцеловала меня в губы. Сердце в моей груди так прыгало, что, казалось, готово было выпрыгнуть оттуда.

-Ты первый раз целовался ? - почему-то очень тихо спросила она меня.

-Да, - тоже очень тихо признался я и опустил голову.

-Ты меня не призираешь сейчас? - она продолжала пытать меня.

-Нет. Я тебя…, - чувства переполняли меня.

-Что «ты меня»? - она насмешливо смотрела на меня иcподлобья.

-Я тебя люблю! - выпалил я.

-Ну, так уж сразу и люблю? Мы с тобой знакомы всего два дня и потом я тебя старше на два года!

-Ну, и что? И старше не на два, а на полтора года. А ведь бывает любовь с первого взгляда?

-Бы-ва-ет! - протяжно повторила она и улеглась на траву загорать.

В деревню мы возвращались молча. И только у дома Роговых Женя спросила меня:

-На завтра планы какие?

-Может, завтра в город на автобусе съездим в кино? - несмело предложил я.

-Может, и в кино! - повторила она за мной. - Ну, пока!

На следующий день мы с Женей встретились снова у колодца. На улице было пасмурно, моросил мелкий дождик, и мы зашли под крышу-навес дощатого домика, внутри которого находился колодец. О поездке в город в такую погоду и речи не было. Мы сидели на колесе с Женей, и она рассказывала мне про свой родной город Котлас. Я восторженно смотрел на неё и не мог насмотреться! Вот что такое - первая юношеская влюблённость! Как окрыляет она человека!

Не знаю, что на меня нашло, но, когда Женя закончила свой рассказ, я решил погеройствовать перед ней.

-Смотри! Фокус покажу! - сказал я, затем снял с себя спортивную куртку, чтобы она не сковывала мои движения, и быстро залез на бревно-ось, по которому два дня назад ходили пацаны.

-Смертельный номер под куполом цирка! - бодрым голосом я старался придать сам себе дополнительную смелость и … пошёл по бревну маленькими шажками, разведя руки в стороны. Я старался смотреть только вперёд. Над колодцем ноги почувствовали намотанную на бревно цепь. Я сделал шажок подлиннее, стараясь переступить цепь. Бревно заскрипело. Я сделал ещё 3-4 быстрых шага вперёд и вцепился руками в деревянные жерди треноги, на которую упиралось концом бревно. Когда я соскочил с бревна и подошёл к Жене, она смотрела на меня расширенными от страха глазами, а потом громко закричала на меня:

-Идиот! Дурак ненормальный!

А для меня эти слова были самой наивысшей похвалой! В этот момент, если бы мне предложили лететь в ракете одному на Марс, я согласился бы, не раздумывая!

Вдруг за дверью раздались мальчишечьи голоса. Наверное, дождик заставил их вернуться домой раньше. Слышно было, как они ставили велосипеды к стене сарая, о чём-то оживлённо споря. Скоба зашёл в колодезный домик первым, за ним остальные.

-Вот это да! - Скоба даже присвистнул от удивления, останавливаясь. - Утюжок-то у нас не теряется! Смотри-ка какая мамзель! Вы чё тут в дочки-матери играете что ли?

Пацаны все рассмеялись.

-Сам ты «мамзель»! Придурок деревенский! Ты что - деловой очень? - я и не ожидал от Жени такой прыти, а она не унималась.- В дочки-матери, говоришь, играем? Да он вот сейчас, - Женя показала на меня, - по этому бревну над колодцем прошёл! Ты сможешь?

-Прошёл, говоришь, - Скоба внимательно посмотрел на меня. - Ну-ну, ещё бы не прошёл! Ладно, пошли, пацаны, а то, кажется, мы здесь помешали!

Они все вышли из домика.

-Придурок! - всё ещё кипятилась Женя. - В дочки-матери играем…

Но мне эта встреча «рассказала» другое. По тому, что драчливый, не упускающий любой случай с кем-нибудь поцапаться Скоба не стал выяснять отношения с Женей, я понял, что она ему понравилась, и это лично мне ничего хорошего не сулило Следующий день подтвердил мои опасения. Скоба катал Женю по деревне на мотоцикле «Ява», который выпросил у старшего брата. Они смеялись над чем-то, а мне казалось, что они смеются надо мной. Конечно, я понимал, что Скоба старше меня и Жене с ним намного интереснее, но…но сердцу не прикажешь. А вечером, когда мы купались на пруду, Женя нашла минуточку, когда мы с ней остались на берегу вдвоём, быстро сказала мне:

-Джон! Ты извини меня! Ты такой хороший и смелый очень, но ты маленький для меня! Не обижайся!

Она чмокнула меня в щёку, повернулась, разбежалась , нырнула в воду и, вынырнув, поплыла к Скобе, который сидел спиной к нам на плоту.

На следующее утро я уехал домой к родителям. Дома мать попыталась узнать у меня, почему я быстро вернулся, не обидел ли кто меня. Но я сказал, что никто меня не обижал, а уехал я потому, что у бабушки стало скучно.

И сейчас вот, когда прошло столько времени, и мне уже за пятьдесят, я вспоминаю те три дня, проведённые с приезжей девушкой Женей, как одни из самых счастливых дней в своей жизни!

 

 

Десять сеансов аутотренинга.

 

 

«Аутотренинг – самовнушение человека

с положительным воздействием на состояние

нервной системы и организма в целом».

(Медицинский справочник).

 

Сеанс 1.

Она.

«Я очень хочу, чтобы моя правая рука стала тяжёлой.

Очень хочу, чтобы моя правая рука стала тяжёлой.

Хочу, чтобы моя правая рука стала тяжёлой.

Чтобы моя правая рука стала тяжёлой».

Боже! Неужели это не сон? Неужели это Я сижу на сеансе у психотерапевта и повторяю с остальными пациентами какие-то глупые слова – «моя правая рука стала тяжёлой»? А, собственно, почему глупые? Если есть этот аутотренинг (ещё и не выговоришь), значит доказано в медицине, что он помогает людям. Может, и мне, действительно, поможет? И этот врач – как уж ему фамилия? Что-то с иконой связано! А! Окладников, кажется. Весь седой, и лицо у него решительное и суровое, в морщинах весь. Наверное, многое повидал в жизни…

Господи, что-то я отвлекаюсь. А ведь врач сейчас только что сказал, что нужно вдумываться в то, что говоришь. А я вдумываюсь в свои мысли? Господи, какая глупость – «вдумываться в свои мысли».

Рука стала тяжёлой.

Стала тяжёлой.

Тяжёлой.

Как врач-то хорошо сказал в начале сеанса: «Если вы не можете изменить мир вокруг себя, измените в себе отношение к миру». Да, но как его – отношение-то изменить? Все они – врачи – хорошо говорят, а денежки-то любят. И этот тоже. После консультации догнал её в коридоре и, задав какой-то пустяковый вопрос, затем, понизив голос, сказал: «А деньги вы можете не через кассу, а прямо мне отдать. Вам так дешевле выйдет на пятьсот рублей». Успела сегодня «случайно встретить» врача одного в коридоре и, пролепетав что-то, сунуть деньги ему в карман. Даже не поморщился, а величаво изрек: «Вы помните, - начало сеанса ровно в 12.00». Раз такие деньги заплатила – дома с семьёй целый месяц на них бы жили, - конечно, запомнила, что в 12.00. Да, и Бог с ними с деньгами-то, лишь бы помогло. А помочь может одно, - если муж пить бросит. А он не бросит. Вот и аутотренинг.

Да, даже не вериться, что она, Катерина Суглобова, которую подружки и друзья по техникуму знали как заводилу, хохотушку и жизнерадостную девушку, сидит сейчас на сеансе у психотерапевта с перекошенным на нервной почве лицом и повторяет какие-то бессмысленные слова. А она сидит и повторяет. Укатали Сивку крутые горки. Ещё только 34 года, казалось бы, живи и радуйся! А сейчас? Не то, что радоваться, - жить не хочется! Жизнь семейная оказалась непростой. А так счастливо все начиналось …

По направлению администрации своего колхоза она поступила в финансовый техникум, успешно закончила его, вернулась в родное село, стала работать бухгалтером, а вскорости и главным бухгалтером. Хозяйство развивалось успешно, председатель был толковый, в работе своей она видела интерес и её нужность людям, - благосостояние сельчан повышалось с каждым годом. И в её личной жизни произошли изменения. Она познакомилась с хорошим парнем – Егором Сивковым, который тоже после техникума по распределению попал в их колхоз на должность фельдшера-зоотехника. Они поженились. Через девять месяцев родилась Полинка, а ещё через четыре года Ксюша.

Первые пять лет замужества пролетели как-то быстро и незаметно. Было много хлопот – работа, домашнее хозяйство (колхоз выделил им хороший каменный дом как молодым специалистам), забота о дочках, которые росли почему-то очень болезненными, хотя ни она, ни муж на здоровье не жаловались. И как-то за всеми этими проблемами и хлопотами она просмотрела мужа. А, может быть, и не просмотрела, а все списывала на его работу фельдшера – зоотехника. Муж был уважаемым человеком в колхозе, - почти большинство жителей держали скотину, ну, а он помогал вылечить животное или принять приплод. И с работы он приходил очень часто навеселе. Выпивши, он был спокойный, немногословный, добрый, с постоянной улыбкой на лице.

С улыбкой. Вот от этой-то пьяной улыбки она и находится на приеме у психотерапевта.

Первый, кто поговорил с ней о муже, был председатель колхоза.

- Катерина Ивановна! – однажды он задержал её после планерки.- Вы извините меня, пожалуйста, но я хочу обратить ваше внимание – не частенько ли у нас Егор Михайлович выпивать стал? Выпивка-то к хорошему не приведет, только к плохому. Вы уж извините меня, старика, может и не мое это дело!

- Да, да, Валентин Николаевич, я и сама чувствую, что-то делать нужно! Я обязательно поговорю с мужем! – пообещала тогда она. Но убедить мужа отказаться от пристрастия к выпивке оказалось не так-то просто. Наоборот, тогда они очень сильно разругались.

- Я что на работу не хожу? Или плохо работаю? – кричал муж. – Меня в колхозе уважают все! Сама видишь, идем – все от мала до велика кланяются! Я что – алкоголик какой? Чтобы больше от тебя таких разговоров не слышал! Для себя муж никаких выводов не сделал. Жизнь продолжалась дальше, но это была уже другая жизнь – со страхами за дочерей, с постоянными раздорами, с желанием потрафить мужу во всем и с его придирками и все более возрастающей тягой к спиртному. Работа стала для неё уже не в радость. Она напряженно ждала вечера и загадывала – какой сегодня придет муж. А муж снова и снова приходил домой после работы изрядно выпивши. Заходил за порог, вставал и с улыбкой смотрел на неё. Людям его улыбка нравилась, - она была добродушной и дружелюбной, но её улыбка пьяного мужа стала бесить, выводить из себя. И в их интимных отношениях наступил кризис. Постоянные выпивки делали свое дело. Ночью в постели, если не успевал уснуть, муж пытался выполнить свои обязанности, но чаще всего уже не мог. Да, и у неё никакого желания не возникало: от мужа сильно несло перегаром водки, весь он потел, и его настойчивые сырые, холодные руки она уже просто отталкивала. Он злился, что ничего не получалось, и от этого становился сердитым и упрямым. Такие минуты, по большей части несостоявшейся близости, становились для неё сущим кошмаром. Утром муж обычно был злым, раздраженным и придирчивым по всем пустякам. Скандалы возникали все чаще и чаще. Дочки все больше и больше времени проводили у её матери, которая жила одна в своем доме в их селе. На работе, конечно, заметили перемены, происшедшие с нею. Она стала задумчивой, малоулыбчивой, раздраженной. Казалось, что она даже как-то сильно состарилась за последнее время.

Полгода назад экономист Фролова специально завела разговор в бухгалтерии, (чтобы слышала главный бухгалтер), о стрессовых ситуациях и рассказала о своей двоюродной сестре, которая впала в жуткую депрессию после гибели мужа в автокатастрофе. Лишь только сеансы аутотренинга в областной больнице, которые проводил известный на всю Россию психотерапевт Окладников, вернули её к полноценной жизни. Тогда, как будто специально для «шефа», экономист Фролова и адрес больницы, и сумму за все сеансы назвала и указала телефон врача.

И вот последний вечер дома, после которого она оказалась у психотерапевта, муж как обычно пришел пьяный, свалился в одежде на кровать и захрапел. Она помыла посуду, немножко посмотрела телевизор, легла на краешек кровати и заснула. Ей снился институт, субботние танцы в общежитии, звучит музыка, все пары разошлись танцевать, а она стоит у стены. И вдруг к ней подходит какой-то уголовный тип с бритой головой и с улыбкой на лице (как у мужа), хватает её за грудь и сильно жмёт. Она проснулась, ночник был включен и муж с самодовольной улыбкой, действительно, сильно сжимал рукой её грудь. Она вскрикнула так, что даже муж напугался и отпрянул от неё. А она почувствовала, как левый уголок её губ пополз куда-то вверх к глазу и всё лицо задеревенело и его свела судорога…

Утром на первом автобусе, никому ничего не сказав, она с перекошенным лицом уехала в областную больницу к психотерапевту…

«Я – спокойна. Я совершенно спокойна!» – повторяла она, а перед глазами было лицо пьяного мужа с его постоянной улыбкой.

 

Сеанс 2.

Он.

« Я очень хочу, чтобы мои руки и ноги стали тяжелыми и теплыми.

Очень хочу, чтобы мои руки и ноги стали тяжелыми и теплыми…»

Да, этот врач, без сомнения, большой психолог. Как здорово он угадал мои желания, когда мы с ним первый раз встретились. Выслушал, а потом так спокойно и говорит: «А хотите, я вам скажу, о чём вы сейчас мечтаете? Вы мечтаете пожить один где-нибудь в лесу в избушке хотя бы месяц! Угадал?» Я остолбенел. Он как будто прочитал мои мысли. Ну, словно Мессинг. Хотя все стрессовые школьные ситуации и домашние невзгоды, наверное, были написаны на моем лице. Да, как-то все сложилось одно к одному.

В школе вел русский язык и литературу. Работал на 1,5 ставки, - это приличная нагрузка с огромной подготовкой и бесконечной проверкой тетрадей. Так директор заставил после первой четверти взять ещё 8 часов дополнительно вместо одной дамочки, которая просто не справлялась с классом. «Виктор Алексеевич, вы человек молодой, у вас семья, ребенок маленький, лишние деньги вам не помешают!» Я не смог отказать ему тогда! Вот и результат! Попал по направлению невропатолога на сеансы к психотерапевту.

Да, вспомнить то время – мурашки по коже! Тетради проверял до двух ночи, а в шесть часов уже вскакивал, - дома холодно, ребенок маленький. Отгребал огромные сугробы около дома и растапливал котел в кочегарке. И так зимой изо дня в день, а зима выдалась холодная и снежная. Может быть, и справился бы с этой нагрузкой, а на другой учебный год глядишь взял бы поменьше часов, если бы не жена. Никак не мог предполагать, что жена окажется неважнецкой матерью. Дочке сейчас четыре года, а как тяжело дается её взросление. Жена расцветает только тогда, когда Валюшку заберёт мать или тёща. Вот тут она сразу становилась доброй, покладистой, веселой. А за дочерью ходить у неё ни желания нет, ни времени. Лишний раз дочку не обнимет. В садик я веду, на утренник я бегу, читать дочку я учу. Любимое занятие жены – ходить по магазинам и что-нибудь себе покупать. «Ой, я вот тут туфли на каблучке купила, мама денег добавила!» Чего там мама добавит, если она всю жизнь воспитателем в детском саду проработала, и зарплата у неё кот наплакал. Короче, видимо, нервы тоже предел имеют. На том уроке литературы я поставил пластинку – запись рассказа А. Толстого «Русский характер». И вдруг по ходу урока почувствовал – выступают слезы, в горле ком образовался, в голову что-то теплое ударило, - вышел в коридор, физкультурник идет. «Ой, Алексеевич, что с тобой? Ты белый весь!» Увезли в больницу с гипертоническим кризом. И вот невропатолог послал на эти сеансы.

Сеанс 3.

Она.

«Я очень хочу, чтобы мои ноги стали тяжелыми и теплыми…

Ноги стали тяжелыми и теплыми.

Тяжелыми и теплыми.

Я совершенно спокойна, совершенно спокойна!»

А спокойна ли я? Вот повторяю эти слова, а у самой на сердце не спокойно, - как там мои-то дома? Ой, лучше не думать, а то ещё расплачусь сейчас, - вон и так что-то врач сердито посматривает, как будто чувствует, что отвлекаюсь. А мысли всякие сами в голову лезут, хотя на эти сеансы вся надежда. Даже пришла сегодня из гостиницы при больнице, где с огромным трудом удалось устроиться, на 40 минут раньше. Походила по больнице, купила в киоске маленькую иконку Богородицы. Мужчина в сером свитере из нашей группы подошел. Похоже, он тоже в гостинице устроился. Молодой, симпатичный, а какой-то весь усталый, подавленный, измятый, даже лицо как будто измятое и взгляд как у загнанной лошади. Спросил меня, открытая ли столовая в больнице, а я и не знала, что здесь столовая есть, ой, опять отвлеклась.

«Я спокойна, я совершенно спокойна!»

 

Сеанс 4.

Он.

«Я очень хочу, чтобы моя грудь стала теплой.

Очень хочу, чтобы моя грудь стала теплой.

Хочу, чтобы моя грудь стала теплой».

Врач говорит, что если заниматься серьезно и настойчиво аутотренингом, то будешь управлять своими эмоциями и своим организмом в целом. А я что-то сомневаюсь. Сомневаюсь, потому что мысли уходят куда-то и нет полной сосредоточенности. Да, думаю и врач-то что-то сомневается в своей методике, иначе посредине сеанса он не читал бы вслух «Отче наш», да и не выставлял иконы на столах перед нами. Значит, уповает на Господа! Да, и правильно делает! Группа наша из семи человек – самая разношерстная: вон та дамочка, наверное, жена какого-нибудь директора – наряды меняет на каждом сеансе, вся в золоте, а вот мужичок рядом со мной в кресле – пролетарий. Его руки на подлокотниках кресла говорят сами за себя – такие руки только у трудяги. А вот эта женщина, у которой вчера я спрашивал про столовую, - миловидная, и фигурка замечательная, а лицо какое-то все перекошенное, как будто её напугал кто-то. Да, все приехали сюда со своими проблемами.

«Согрелось мое сердце.

Мое сердце купается в тепле!»

А ведь на самом деле как-то уютно делается и хорошо!

 

Сеанс 5.

Она.

«Согрелось мое сердце.

Мое сердце купается в тепле.

Я совершенно спокойна, совершенно спокойна.»

Сегодня уже пятый сеанс, а стало ли мне лучше? Да, пожалуй, чувствовать я себя получше стала, и застывшая судорога на лице пропадает. Недаром врач перед сеансом, поглядев на меня, сказал вслух: «Лучше! Значительно лучше!» Я переспросила: «Это вы мне?» А он уклонился: «Это я про всех, Екатерина Ивановна, про всех!» Надо же – даже знает меня по имени, отчеству. Ой, не буду отвлекаться, нужна полная сосредоточенность. Не только повторять, но и вдумываться в то, что говоришь.

«Сосуды сердца расширились, и в них влилась горячая кровь».

О, Господи, это предложение даже как-то пугающе звучит.

Вон мужичок слева сидит, - как придет, через пять минут засыпает. Во психика-то железная, его хоть в космос запускай. Хотя врач, поглядев на него на втором сеансе, сказал, если кто на сеансах спать будет – проку от этого мало. Но ведь не будит мужичка-то. А может, он просто не досыпал раньше.

А как внимательно делает все этот в сером свитере – Виктор Алексеевич Блинов. Да, сегодня мы познакомились. В столовой не было свободных столиков, и я с подносом подошла к столику, где сидел этот в сером свитере. Обедали вместе, познакомились, разговорились. Он – учитель русского и литературы, что-то в школе произошло. Сказал, что у него был сильный гипертонический криз. Я ему заметила, что от криза терапевты лечат, а сюда по направлению невропатолога попадают. Он рассмеялся и сказал, что я очень наблюдательная (хотя, причем здесь наблюдательность?) А потом сказал, что во время криза он чуть не умер, и боязнь смерти в нем, видимо, закрепилась. Потом были, как он сказал, панические атаки. Ему казалось, что он вот-вот умрет. «Я бегал по дому, думал все! - горько усмехнулся он. – И вот теперь здесь». Опять я отвлекаюсь и не повторяю за врачом.

«Я – спокойна, я – совершенно спокойна!»

 

Сеанс 6.

Он.

«Моя грудь теплая.

Моё сердце бьется ровно, спокойно.

Я совершенно спокоен. Совершенно спокоен».

Ну, никак не ожидал от себя такого!?! «Ай, да Пушкин, ай, да сукин сын!» Вот я приехал сюда лечиться, а увлекся женщиной! Это что-то! И повторы этого доктора на ум нейдут! Как все неожиданно происходит.

Вчера часов в шесть я решил прогуляться по городу. Закрыл номер, смотрю, передо мной идет по коридору эта бухгалтерша из нашей группы – Екатерина Ивановна. Догнал её: «Куда это вы, на ночь, глядя?» - говорю. Оказывается, она тоже пройтись решила. «Не откажетесь, если я вам компанию составлю?» - спросил я. Она равнодушно пожала плечами: «Пойдемте! С вами безопасней – город все-таки огромный, а уже смеркается!»

Мы с ней гуляли часа четыре. Кругов пять, наверное, вокруг всего больничного комплекса сделали. Она рассказала мне о себе, я о себе. Оказывается, у неё муж сильно пьет, вот нервишки-то и сдали. Она очень интересная женщина. (Да, на фоне моей жены, наверное, сейчас все женщины интересными покажутся.) Но что больше всего подкупило меня в ней – она очень естественная. Не скрывает, что живет в селе. Очень просто, с юмором рассказывала про свою работу, про своих дочек. И ещё у неё обаятельный голос. Я даже сделал комплимент, - сказал, что ей диктором на радио можно работать с таким голосом. Вести какие-нибудь вечерние программы. Очень женственный и мелодичный голос.

А когда мы с ней пришли в гостиницу, оказалось, что мы с ней поселились через шесть номеров. У меня 113 комната, а у неё 120. Я рассмотрел, что она… она просто красавица. Глаза голубые, улыбка обворожительная, фигура – ну, совсем не скажешь, что у неё двое детей.

И вчера, и сейчас я про неё думаю.

Вот кому-то досталась эта женщина – душевная, умная, красивая, а он пьёт. Остолоп. Ну, и женщина, как в песне поется «мне б такую!»

Врач глядит.

«Я спокоен, я совершенно спокоен!»

 

Сеанс 7.

Она.

«Расслаблены мышцы лица. Дышу свободно, легко. Мне приятно и я отдыхаю! Я совершенно спокойна, спокойна!»

Кажется, я понравилась этому учителю из нашей группы. Сегодня я пошла на ближайшую почту звонить своим, а он меня уже ждал. Напросился в провожатые. Не знаю почему, но мне этот мужчина приятен. Он очень умный, спокойный, рассудительный. С ним легко и просто. Ой, что спросил меня доктор? Купила ли я его брошюру для самостоятельных занятий дома? Купила, конечно, у медсестры. Попробуй не купи… Да, так вот этот учитель с потрясающим чувством юмора. Пока мы шли до почты, он меня раз пять насмешил. Дома я уж и не помню, когда последний раз смеялась.

А вообще жалко мужичка. Чувствуется ему в жены такая стерва досталась. А дочку-то свою он, похоже, без ума любит.

«Я спокойна, я совершенно спокойна!»

 

Сеанс 8.

Он.

«Мой живот стал теплым.

Живот стал теплым.

Стал теплым

Я совершенно спокоен».

Сижу на сеансе, а сам представляю эту бухгалтершу Катю… в роли моей жены. Ну, точно сеансы аутотренинга пошли на пользу. Ожил мужичок! Или я влюбчивый такой. Да, при чем здесь влюбчивый. Просто реальный. Я стал разбираться в женщинах! Это меня жена моя нелюбимая научила. Да, из Кати славная бы жена вышла. Господи, что я придумываю. Она и так жена. Только не мне. Другому. Тому, кто пьет и не ценит её. Почему так в жизни получается. Осталось два последних сеанса! И мы разъедемся «коротать ночи с нелюбимыми!» За свои ошибки самому и платить! Жену сам себе нашел такую, не хватило ума или житейской мудрости понять её характер, - вот и мучайся всю жизнь!

«Моё сердце бьется спокойно, ровно!»

Внушаю себе, - а разве так на самом деле?

 

Сеанс 9.

Она.

«Мой лоб приятно прохладен.

Моя голова ясная и свежая.

Я совершенно спокойна, совершенно спокойна!»

Нет, я совершенно не спокойна. Что-то сердце подсказывает нехорошее – неужели кто-то из дочек заболел, или муж натворил чего-нибудь. Завтра последний сеанс и сразу поеду домой.

Что мне дали эти сеансы? Наверное, прав этот учитель из нашей группы (вчера опять увязался за мной, когда в магазин ходила). Он тоже, видимо, задумывается, что дали ему эти сеансы? И, наверное, я с ним согласна. Он сказал, что польза уже больше в том, что мы на десять дней вырвались из той среды, где получаем отрицательные эмоции. Мы побыли как будто в маленьком отпуске. Жили без семей, без забот в общем-то. И это, конечно, пошло на пользу. Я согласилась, - лицо у меня выправилось. Я стала даже пользоваться здесь косметикой. «Вот-вот!» - подтвердил он и улыбнулся.

- «Да, вы и без косметики красавица!»

Мне давно не говорили комплименты, я даже покраснела.

И ещё он сказал, что у аутотренинга может быть и другая – неприятная сторона для человека. Если сила самовнушения будет большая, а у человека, например, будет резкая боль или сердце прихватит. Он напугается ещё больше, а мысль ему мгновенно увеличит эту боль. Да, в этом рассуждении есть что-то. Может, спросить об этом после сеанса у врача?

 

Сеанс 10.

Он.

«Дыхание спокойное,

Моё сердце бьется ровно, спокойно!

Я совершенно спокоен!»

Она не пришла! Она не пришла на последний сеанс! Значит уехала домой. Да, она вечером говорила, что у неё заболела младшая дочка.

А я даже адреса у неё не взял. Да, и нужно ли было брать его? Всё что должно было случиться – случилось…

Я сидел у себя в номере и читал детектив Агаты Кристи. Напарник по номеру – провинциальный врач – кожник, приехавший на курсы повышения квалификации (кстати, отличный мужик), спал. И вдруг в дверь тихонечко постучали. Я открыл – Катерина Ивановна, бухгалтерша из нашей группы, стояла перед дверью.

- Ой, извините, пожалуйста, наверное, вы уже спите? – тихо спросила она.

Я вышел в коридор и закрыл за собой дверь. – Да, нет! Книжку читаю!

Екатерина Ивановна опустила глаза:

- А я вас в гости в свой номер пригласить хочу! Завтра последний сеанс! Пойдемте, у меня торт есть, чайку попьем!

В двухместном номере Екатерина Ивановна оказалась одна, – оказывается её соседка срочно выписалась и уехала. Мы пили чай и разговаривали, разговаривали обо всем! Потом…, потом мы целовались – страстно, долго и, как раньше писали, «упоительно». «Останься у меня на эту ночь!» - у меня и сейчас звучат в ушах её слова.

Я – женатый человек, были у меня женщины и до свадьбы, но ничего подобного я не ощущал. Было такое чувство, что мы занимались любовью как будто в последний раз оба.

Потом она плакала, спрашивала меня: «Я – плохая? Ты меня осуждаешь?» А я ничего не нашел умнее (вот уж во мне учитель литературы застолбился), как сказать ей словами Пьера Безухова: «Если бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей!» Не мог сам что-то путное сказать. Эх, бестолковый! Она тихонько засмеялась и сказала: «Спасибо тебе, преспасибо огромное! Дай, Господь, тебе счастья!»

Я прошептал: «И тебе тоже!» - и стал её снова целовать…

Ну, а дальше, как писал Есенин: «Расстались мы с ней на рассвете с загадкой движений и глаз…»

Она ничего не сказала, что не придет на последний сеанс.

И вот не пришла.

Последний сеанс аутотренинга. Последний…

«Согрелось моё сердце.

Моё сердце купается в тепле!

Я спокоен, я совершенно спокоен!»

 

Письмо на конкурс

 

У Ольги Юрьевны Княгининой – главного редактора еженедельной женской газеты «Обручальное кольцо» в понедельник с утра все дела как-то сразу не задались. Перед уходом на работу муж надул губы, узнав, что кончился его любимый кофе, и гренки, которые тоже подгорели,  придется есть с чаем. Из брюк семиклассника сына, которые она решила перевесить в шифоньер, выпала пачка сигарет. «Ну, вечером приду, учиню ему допрос с пристрастием», - сердито решила Ольга Юрьевна, одевая плащ. Но сразу уйти она не смогла, котенок Мурзик, - любимец всей семьи, провожая хозяйку,  от избытка чувств у порога взял и сделал приличную лужу.
«О, Господи, действительно, понедельник – день тяжелый! Я уйду из этого дома сегодня или нет?» - и Ольга Юрьевна побежала за тряпкой в ванную.
На работе во время планерки радостного тоже было мало. Все сидели и молчали. Основная «ударная двойка» по обеспечению сносного материала для газеты – VIP-корры, как они называли сами, - Семенов и Санкин присутствовали в одном лице – изрядно помятом и неопохмелившемся – в лице Санкина, который известил Ольгу Юрьевну, что его собутыльник Семенов просит административный на один день по семейным обстоятельствам.
- Ага! По семейным обстоятельствам! Обстоятельство у него одно – пузырь с водкой!
- Ну, почему вы сразу так…, - робко попытался запротестовать Санкин.
- Что сказал? – подавила сопротивление на корню Ольга Юрьевна. – Опять квасили вчера где-нибудь вместе. Уволю вас к чертовой матери!
- Чё это - «вместе-то», - открестился от друга Санкин. – Я его с пятницы не видел!
- Работнички! – Ольга Юрьевна кипела от негодования, - Мне чтобы завтра после обеда все материалы были готовы в печать!
- Ну, хоть к среде, - очень тихо, как бы про себя возразил Санкин, опустив голову.
- Ты что опять сказал? – грозно переспросила Княгинина.
- Я? Ничего!
- Ну, вот и хорошо, что ничего! Как у нас с письмами по рубрике «Исповедь бывшей любовницы», - спросила Ольга Юрьевна, глядя на секретаршу Верочку, которой было поручено разбирать и анализировать поступившие от граждан письма. Чтобы оживить газету и удержать на плаву тираж, Ольга Юрьевна три недели назад сама придумала конкурс читательских историй «Исповедь бывшей любовницы» с последующим подведением итогов через полгода и вручением призов от газеты.
Этот конкурс Ольга Юрьевна предложила, чтобы личным активным подходом к работе всколыхнуть небольшой коллектив газеты, но ажиотажа писем не было.
Верочка сделала удивленно - испуганные глаза и начала докладывать:
- Ой, Ольга Юрьевна, писем всего пять пришло (Санкин злорадно ухмыльнулся, Ольга Юрьевна свирепо на него посмотрела). – Одно я вообще не поняла – почерк просто кошмар какой-то! В двух письмах пишут с матерными словами и неинтересно как-то, ещё в одном просят материальную помощь. А вот одно письмо, кажется, интересное!
- Чё-то, Вера, все тебе кажется! – раздраженно передразнила Ольга Юрьевна. – Взрослеть надо! Пора собственное мнение иметь, а то «мне кажется»… Где письмо-то, давай я посмотрю!
- Все свободны! Давайте-ка ребятки, работать, - вслед уходящим Книгинина сделала риторическое напутствие.
Вера положила перед ней довольно толстое распечатанное письмо и тихо удалилась.
Ольга Юрьевна вздохнула, достала носовой платок, протерла очки и вынула листы из распечатанного конверта. «Ого! Да тут целая рукопись!» - опытным глазом оценила она объем написанного. Начало письма было неожиданным.


«До Него я была  обыкновенной шлюхой. Пустой, вздорной, дрянной девчонкой без комплексов.
Я рано начала гулять, и к 15 годам у меня уже был приличный «опыт общения» с противоположным полом. После 9-го класса я поступила в медицинское училище нашего областного центра и без сожаления уехала из дома. А о чём было жалеть? Три сестры и малолетний братишка, которого я замучилась таскать в садик. Мать вечно усталая, раздраженная, крикливая. Отец постоянно пьяный и придирчивый. Маленькая, двухкомнатная квартира, где всегда было все развалено и разбросано, где постоянно домочадцы орали друг на друга, - родным, уютным гнездышком мне не казался; напротив, частенько туда не хотелось идти. А учеба на медсестру давала койко-место в общаге, новых чумовых подружек и интересную самостоятельную жизнь. Я даже на выходные не ездила домой. А чего мне было там делать-то? Сопли утирать младшему да слушать вечные поучения родителей?
Зачем я все это так подробно? Можно было короче: в 16 лет я оказалась одна в большом городе, где полно развлечений и соблазнов. Как говорил Высоцкий «Я вышла ростом и лицом – спасибо матери с отцом!» Без ложной скромности девчонка я была симпатичная и стройная. Учеба как-то сразу отошла на задний план, -  так, лишь бы не было «хвостов», да чтобы кураторша не прицеплялась. С подругами мы посещали многие злачные места города, и утром вместо лекций я оказывалась в кровати у какого-нибудь очередного «мэна».
Было у нас постоянное место «базирования» - ресторан-кафе «У Петровича». Да, именно «У Петровича» я познакомилась с Ним! Расскажу все подробно и по порядку! У вас все-таки конкурс!
Мы с девчонками отмечали какой-то очередной сданный зачет. Хохотали до слез над соседкой по комнате в общаге Соньке Силиной. Как у неё из-под юбки рассыпались на зачете шпаргалки. И когда изумленный препод, подняв литок, задал глупый вопрос: «Что это такое?» Сонька не растерялась и ответила: «Что? Что? Женская прокладка!» Мы хохотали и не заметили, как пожилой мужчина подошел к нашему столику.
- Добрый вечер, хохотуньи! – Он сделал паузу и как-то пристально и внимательно осмотрел нас всех. (Мне показалось, что на мне его взгляд задержался чуть дольше, чем на остальных.)
- Очень бы хотелось присоединиться к такому искреннему веселью!
- Присоединяйтесь, только входной билет за наш столик – две бутылки шампанского! – нагло с вызовом за всех ответила Танька Рыжова («Ржавая»).
- Ну, это не вопрос! – мужчина спокойно и степенно уселся на свободное место. Мне понравилось, что он совершенно не смутился. Шампанское нам тут же принесли.
- Ну, так, девчонки, над чем вы так заливисто смеялись?
- Над женскими прокладками! – ответила «Ржавая», и мы снова все расхохотались.
- Очень интересная  тема! – в очередной раз не смутился незнакомец.
- А что у вас есть тема лучше? – продолжала задираться «Ржавая».
- Ну, как вам сказать,…
- Да, так и скажите! Что-нибудь послушаем. Ну, анекдот, например!
- То есть я как бы зачет вам должен сдать? – улыбнулся Незнакомец. – Ну, хорошо! Я вам школьный анекдот расскажу! Вы ведь похоже школьницы?
- Знаете, мужчинка, как сказал Пушкин «мы все учились понемногу, чему-нибудь и где-нибудь!» - неожиданно вмешалась по-умному в разговор молчавшая до сих пор Верка Стеклова («Стекло»).
- Бедный Пушкин, как только его не переворачивают, - улыбнулся Незнакомец и неожиданно обратился ко мне. – А вот девушка что-то молчит? Она, наверное, не любит анекдоты?
- Ну, что это! Люблю! – я театрально подперла рукой подбородок, якобы, приготовившись слушать.
- Ну, тогда никуда не деться! Итак, школьный анекдот. Идет урок математики в первом классе. Ведет его пожилой учитель
- Как вы! – вставила «Стекло».
- Приблизительно, - согласился незнакомец и продолжил:
- А мальчик-первоклассник сидит и думает: «Курить, что ли бросить? Нет, не брошу! Пить, что ли бросить? Нет, не брошу! С Танькой, что ли из 5 «б» «завязать? Нет, не завяжу!» Учитель подходит и спрашивает его:
- Скажи-ка нам, Петя, сколько будет 2+2? Мальчик поднимает на него глаза и говорит задумчиво:
- Эх, Петрович, мне бы твои проблемы!»
Мы рассмеялись.
- А потом Петрович обиделся и ушел из школы, завел бизнес, купил ресторан, в котором мы и сидим! Кстати, вы не Петрович? – «Ржавая» продолжила обострять обстановку.
- Нет, к сожалению, я – не Петрович! – добродушно улыбнулся Незнакомец.
Заиграла музыка, и он, галантно поклонившись мне, сказал:
- Позвольте вас пригласить. Так давно не танцевал.
- А хочется? – спросила я. – А почему именно со мной.
- А вы одна на меня серьезно смотрели!
Танцевал он хорошо – легко и уверенно, хотя, когда мы с ним начали танец, девчонки прыснули, - я была выше Незнакомца на целую голову.
Танцуя, он спросил меня старомодно: «Позвольте узнать, как вас зовут?»
- Елагина Валентина, кликуха «Лажа», 17 лет, студентка 1 курса медицинского училища, комната 312 в общаге. Биография только начата, - бойко и нагло отрапортовала я.
- Слушай, Евочка, ты хочешь провести этот вечер со мной? Обещаю – не пожалеешь! А разницу в возрасте я материально компенсирую! – неожиданно предложил Незнакомец.
- Евочка? – я изумленно переспросила его, - кажется, я сказала, что меня зовут…
- Ну, да, - перебил Он меня, - ты сама сказала – Елагина Валя. Елагина – Е, Валя – ва, получается Ева! Я так тебя буду звать! Мне вообще имя Ева очень нравится! Да, женщины, в принципе, все Евы!
Вот так я с Ним познакомилась и стала Евой. Конечно, я поехала к Нему! Господи, а, почему собственно «конечно»! Поехала, да и все! Что-то мне в нем понравилось сразу! Что-то такое настоящее – чего не было в остальных мужчинах, с которыми я встречалась…
Пишу сейчас и думаю: «Кому нужен этот мой рассказ?» Да, никому, кроме меня самой. (А про ваш глупый конкурс с дурацкими обещаниями призов скажу, что это вообще неприлично – копаться в чужом постельном белье!) И тем не менее я вам пишу – пишу, чтобы вы-го-во-рить-ся, чтобы что-то снять у себя с души… А что? Боль утраты Любимого человека? А разве можно её снять?
Тот первый вечер, когда я попала в его квартиру, помню во всех подробностях. Если вы думаете, что мы сразу занялись любовью и ждете «горяченького», - то вы ошибаетесь, как я и сама ошибалась тогда, думая, что пожилой, «изголодавшийся» по молодому женскому телу дяденька набросится на меня, как только я переступлю порог его квартиры!
Нет. Он привел меня в уютную кухоньку, где напоил меня прекрасным ароматным с привкусом земляники чаем, угостил очень вкусным печеньем, какое я не пробовала ни разу в жизни.
- Ты, наверное, винца ещё хочешь? – спросил Он меня после того, как я напилась чаю.
- Нет, не хочу вина, хочу что-нибудь про вас узнать! – капризно попросила я.
- Про меня? – удивился он и на несколько секунд задумался, потом улыбнулся и сказал:
- Про себя скажу главное – я в свои 54 года – романтик, верю в любовь и все ещё надеюсь её встретить, а может быть, вот уже встретил!
Вот послушай!
Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно.

Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо!

Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По пескам, без дорог почти,
По горам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!

Всё пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что все не зря,
Что потом НЕ ПРЕДАШЬ в дороге.

Я могу для тебя отдать
Всё, что есть у меня и будет,
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб!

Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю тебя не напрасно!

- Здорово! – я задумалась. – Это вы сами сочинили?
- Нет. Это Эдуард Асадов.
- Здорово! Вы хорошо читаете стихи! Представляю, скольким женщинам вы читали это стихотворение!
- Нет, Евочка, ты первая, я его и сам недавно только нашел! А женщины? Да, я люблю женщин! Признаюсь – больше всего на свете я люблю женщин и … сгущенное молоко! – он засмеялся опять.
- Да, я представляю, сколько у Вас было   женщин!
- А я не представляю, я точно знаю, потому что записываю, как-то так повелось у меня. Три бывших жены и 789 женщин!
- Сколько? – моему изумлению не было предела.
- Ну, жизнь – штука длинная. 789 женщин, - спокойно подтвердил Он.
- Ага! Значит я – 790!
- Да! То есть, нет. Пока.
- А, значит «пока!» Слушайте вы не маньяк? – вставая со стула, спросила я.
- А что разве похож? – поинтересовался Он.
- Да, нет! Но я пошла! – я искала глазами свою сумочку.
- Ну, иди! А сумочка в прихожей! – грустно сказал Он, тоже встав со стула…
Я, конечно, никуда не ушла. А, впрочем, почему опять «конечно»? Могла и уйти! Даже очень могла уйти и хотела. Но что-то удержало.
А потом была ТАКАЯ ночь любви! ТАКАЯ!!! Казалось, на меня обрушилось море, нет, не море, а обрушился океан мужской нежности…
Что было потом? Три дня и три ночи потом пролетели как одно мгновенье! Я оставалась у Него и не думала о том, что где-то меня могут хватиться! По радио я как-то слышала фразу «Остановись, мгновенье, - ты прекрасно!» Если бы тогда эти мгновенья остановились, а вместе с ними остановилась и жизнь на Земле, я бы ничуть не пожалела…Так хорошо мне не было никогда!
Я жила с Ним все время пока училась в медицинском училище.
О Нем и за три неполных года я узнала немного. Даже, может быть, и не узнала, а догадалась. Ну, фамилию, имя, отчество упоминать не буду. Это ни к чему. Он – бывший военный. Полковник. Был на пенсии, но, похоже, где-то работал. Мне даже казалось, что он работал в ФСБ. Или сотрудничал. Потому что у него были внезапные командировки, и, уезжая, он становился сосредоточенным и отрешенным. Деньги у него водились. И меня он очень баловал. Не отказывал мне ни в чем, хотя, собственно, деньги я из него не тянула и в покупках не капризничала.
На голове у Него около макушки был небольшой заметный шрам. Рана была небольшая, но, видимо, в свое время глубокая. Однажды под хорошее настроение он пояснил, что шрам «подарок» от духов в Афганистане.
- Расскажи мне об Афганистане, - попросила я тогда.
Он усмехнулся и просто сказал: «Жара, песок и пить всегда хочется! Вот, пожалуй, и все!»
- Да, уж всё! – разочаровано повторила я.
- Слушай, мы же с тобой проветриться хотели! – перевел он разговор на другую тему и больше об Афганистане не говорил, как ни старалась я заставить Его что-нибудь повспоминать.
Он был невысокого роста, но очень атлетично сложен и чувствовалось, что он владел приемами рукопашного боя.
Почему я об этом вдруг?
Да, мое «прошлое» иногда всплывало…
Однажды под вечер в парке мы встретили одного «моего бывшего». Он остановился развязно перед нами, ухмыльнулся и, глядя на меня, сказал:
- Что-то твоя «клиентура» все старее и старее? Больше платят что ли?
Я не успела и глазом моргнуть, как «мэн» уже лежал перед нами. Мой крепко держал его за волосы и, наклонившись, спокойно попросил:
- Скажи «Извини, я не прав!»
- Извини, я не прав,  -  проскулил бывший.
- Вот и хорошо. Ступай с Богом!
Был ещё случай, я о нем узнала позднее. Оказывается на мой мобильник пришли такие скандальные SMS – пакости, что впору в петлю было лезть… Он удалил их, вычислил автора, и … больше ничего подобного не было.
Конечно, и у нас был откровенный разговор на темы верности и измен. Он сказал мне тогда:
- Евочка! Твое прошлое принадлежит тебе, моё – мне! Но пока ты со мной…
- Я не буду клясться на крови, но я тебя люблю и тебе не изменю!
- Ну, вот и спасибо, моя милая! Я другого и не ждал! – И Он так нежно стал целовать меня в шею, что голова пошла кругом.
Он умер внезапно от кровоизлияния в мозг. Виной оказался тот осколок, который попал ему в голову в Афганистане. Смерть настигла его на пороге квартиры, когда он открывал дверь… Лежащего на лестничной площадке, его нашла соседка, она и вызвала «Скорую», но было поздно. Все это я узнала позднее. Его я вечером увидела лежащего на столе, гроба ещё не было. Я пришла вечером в 6 часов и удивилась, увидев, приоткрытую дверь квартиры. За порогом меня встретила миловидная женщина лет 50 с усталым взглядом.
- Вы ему… - она как будто хотела что-то спросить, потом опустила голову и тихо сказала:
- Он умер!
Я прошла и заглянула в гостиную. Он лежал на столе. У меня в глазах потемнело, и чтобы не упасть, я повернулась и выбежала из квартиры. Целый вечер как неприкаянная я бесцельно бродила по городу и тихонько напевала что-то грустное. Люди шарахались от меня и удивленно смотрели в след. Потом на похоронах на кладбище я узнала, что женщина, встретившая меня в день Его смерти, была его последней – третьей женой.
Его не стало. И я осталась одна, как в пустыне, как в безвоздушном пространстве. Я заканчивала училище, но делала все по инерции. Девчонки меня пытались растормошить, втянуть в жизнь. Но жизни без Него не было. Я была сама не своя. Девчонки мне как-то признались, что со мной даже стало страшно оставаться: «У тебя взгляд какой-то ледяной, стеклянный стал! - говорили они мне. – Может тебе к родителям уехать лучше!»
Но я осталась в этом городе, где была  ТАК СЧАСТЛИВА с Ним. Я закончила училище, стала медсестрой, устроилась работать  в больницу. Сняла маленькую комнатку для жилья.
Жизнь шла своим чередом. Но это была ВНЕШНЯЯ жизнь, а внутренней жизни у меня не было. Не мечталось, ничего не хотелось, было полное равнодушие ко всему.
Наверное, Господь наказывал меня за мою начавшуюся беспутную жизнь. Да, не просто наказывал, он дал мне попробовать немножко счастья и … Наверное, к счастью нужно идти постепенно. Мой любимый так высоко поднял планку нашей любви и наших отношений, что я не могла и смотреть на других мужчин. И подружки, и рестораны, и беспричинный смех, – всё ушло в прошлое.
Свою историю я рассказала хозяйке моей комнаты – доброй, сердобольной старушке, и она сочувствовала мне:
- Ну, погорюй, Валюша, ещё немножко! А там жизнь наладится! Ты ведь еще очень молодая, найдется душевный человек, полюбит тебя, родишь ему деток, а там глядишь, и сама его любить будешь! Время сотрет все!
И действительно, через год в меня влюбился один студент. Ходил по пятам, цветы и шоколадки носил, замуж звал! Все знакомые врачи и медсестры в больнице уговаривали меня: «Валентина! Мы ещё таких ухаживаний не видели! Чего тебе надо, дурочка?»
Скорее от внешних разговоров, чем от внутреннего убеждения через полгода нашего знакомства я вышла за него замуж. Володька (так его звали) был на седьмом небе от счастья! А я…?
Я ушла от него через три недели. Про мою любовь он знал ещё до свадьбы. Я ему честно все рассказала! Он сказал, что будет ждать меня. Сейчас я одна! Как жить дальше? Как? Вот если дал Господь любовь в начале жизни, а потом забрал её? Такое ощущение, как будто из меня вынули сердце и вставили какой-то механический искусственный заменитель. Нет ни чувств, ни эмоций, ни желаний! Опустошенность и депрессия! Вот и всё! ВСЁ! Вообще, ВСЁ!»
Ольга Юрьевна ещё раз перечитала последние строчки и задумалась, потом нажала кнопку вызова. Секретарша зашла, вопросительно глядя на неё.
- Вера, выясни все о медсестре, которая работает в нашем городе. Её зовут Елагина Валентина.
- А в какой больнице она работает, Ольга Юрьевна? – Вера почтительно – услужливо наклонила голову чуть набок.
- О, Господи! Вера, так это я и прошу тебя узнать! Впрочем, ладно! Не надо! Я сама! Можешь идти! – и Ольга Юрьевна решительно взялась за трубку телефона…

 

Диктофон.

 

«Аще возненавидит муж жену неповинно…»
Молиться святым мученикам Гурию,

Самону и Авиву 28 ноября.

(Православный молитвослов)

 

Вагоны электрички «Шахунья – Нижний Новгород» сначала были полупустыми – немногочисленные пассажиры занимали места у окон, готовясь переждать время следования созерцанием унылого пейзажа за окном, - но постепенно от станции народу в вагонах становилось все больше и больше, шум и говор становился все громче и оживленнее.

Ко мне подсели две дородные женщины лет 40-45. Свои сумки на скамейки они разложили так, что к нам больше никому подсесть было невозможно, только с «боем», если немножко поругаться. И многие, недоброжелательно поглядывая на сумки и их обладательниц, проходили мимо. Но женщин, моих соседок, кажется, это мало смущало. На меня они тоже не обращали внимание, (я привалился плечом к стене вагона у окошка, сидел с полузакрытыми глазами и делал вид, что сплю). Разговаривали они громко, часто перебивая друг друга. Из их разговора я понял, что живут они в разных селах со своими семьями; но когда-то учились вместе, были закадычными подружками, встретились случайно, и им было, что рассказать друг другу. Да, и время за разговором, конечно, пролетало быстрее. И я невольно стал слушателем их разговора.

Сначала они рассказывали все о себе. Я так понял, что все у них хорошо – мужья непьющие, дети заботливые и трудолюбивые, лишь свекровь у одной, которую напарница звала Танюша, была парализована, и приходилось со свекровью, видимо, очень хлопотно. Танюша свою собеседницу называла Галкой. Чувствовалось по всему, что и раньше в их дуэте Танюша верховодила, а Галка была на подхвате. Галка и сейчас соглашалась со всем, что толковала её подруга, кивая головой, и время от времени приговаривала: «Ты подумай-ка! Подумай!» Или «Надо же! Кошмар какой!»

Со своей семейной жизни женщины перешли на обсуждение общих знакомых. Особенно крепко прошлись по какой-то Люське, которая «как стерва была, так и осталась, и «которая перед любым мужиком ноги раздвинет.»

- Да, я не говорила тебе, она сейчас с гасторбайтером с каким-то шляется! – сказала Танюша, доставая два яблока.

- С кем? – не поняла Галка.

- Да, с урюком каким-то, - уточнила Танюша, протягивая яблоко собеседнице.

- Кошмар какой! – заключила Галка, вытирая для верности рукой яблоко.

- Шкура ещё та, - подтвердила Танюша, смачно откусывая от яблока.

Пока жевали, несколько минут помолчали.

- А у вас Алевтина-то живет ли с мужем-то! – вытирая рот носовым платком, возобновила разговор Галка.

- Ну, да, живет! Мало ли живет! Муж её с хахалем прямо дома застал! Открыл дверь, а они голубчики в постельке лежат, милуются! Такое сраженье было! «Всё в дыму, бой в Крыму!» - И Танюша стала подробно живописать все подробности неудавшейся встречи со своим любовником какой-то незадачливой Алевтины. Рассказ этот так захватил Танюшу, что она даже привстала со скамейки и замахала руками, показывая действия оскорбленного Алевтининого мужа. Галка только вскрикивала: «Надо же! Подумай-ка! Подумай!» Танюша вошла в раж и изобразила Алевтину после избиения её мужем – «с какой мордой та после на работу ходила!» Изображение, видимо, настолько удалось и Галка живо представила физиономию избитой Алевтины, что не выдержала и захохотала. Танюша довольно улыбнулась и захохотала тоже.

- Потом они ещё долго фыркали и смеялись по-новой над этим рассказом про Алевтину. Съели ещё по яблоку. Помолчали. Как-то призадумались. Видать, каждая о своем, о житейском.

Потом Танюша посерьезневшим голосом вернула разговор на круги своя.

- Чё там говорить, если мужик в постели жену с любовником застукал! Разве будет потом с ней жить! Я в позапрошлом году медсестрой в городе работала. Так у нас с одной медсестрой тоже муж из-за диктофона на развод подал!

- Из-за чего? – опять не поняла Галка.

- Из-за диктофона. Ну, хреновина такая, как сотовый телефон, только он всё записывает. Весь разговор. Ну, например, сидим мы с тобой, а я в кармане этот диктофон включу и весь наш разговор запишу до словечка!

- Кошмар какой! – сказала любимое выражение Галка, - Интересно! Расскажи-ка.

- Да, чего рассказывать-то! Чай все как у всех! – протянула Танюша, которую, конечно, подмывало рассказать свою историю. Чувствовалось, что история поразила её воображение, и рассказывала она её не первому человеку.

- Вообщем, работала у нас в больнице процедурной медсестрой одна. Ларисой её звали. Знаешь, женщина очень видная – симпатичная, фигуристая, одевалась со вкусом всегда. Даже халат медсестры на ней всегда был свеженький, накрахмаленный, подогнанный. Идет по коридору – все больные любуются. Да, что там все больные – врачи её как-то всегда выделяли, что мужчины, что женщины – обязательно остановят, чего-нибудь спросят. Знаешь, с ней постоять-то вместе и то каждому нравилось. Ну, конечно, мужички-врачи вились около неё. Но она неприступная была… Как только кто приставать начнет – от ворот поворот! Так осадит, что мало не покажется! Да, и мужа своего , видать, любила. Он у неё сначала на «Скорой» водителем работал, а потом на «вольные хлеба» подался – таксовать пошел. Юрка, (так мужа её звали) тоже мужик видный был – широкоплечий, волосы черные вьющиеся, глаза голубые… Многие бабешки на него засматривались. Но ему кроме своей Ларки никого не надо было. Мальчик у них был – сынок, лет 5-6, наверное. Короче, парочка видная, жили душа в душу. Да, чего только в жизни не бывает, - философски подытожила сказанное Танюша и замолчала, вздохнув, сделав великолепную актерскую паузу.

- Ну, так и чего у них случилось… Начала, так досказывай, - Галка даже заерзала на месте от нетерпения!

- Вообщем, как-то накопилось народу на уколы полным-полно, а процедурный кабинет во время не открывается. Крики, ругань, пенсионеры жаловаться пошли к главврачу. А Лариска вскорости позвонила, запросила неделю административного . Неделя прошла – вышла она на работу. Все поняли, что-то у неё случилось. Вся она какая-то потерянная, заплаканная, кремом тональным синяк под глазом замазанный. Да, разве замажешь…

- Это уж точно! – подтвердила Галка.

- Ну, а бабы, знаешь, народ какой – до всего дознаются! Вот потом и выяснилось! У мужа Ларискиного, видать, в местной газете знакомый работал – ну, про надои молока писал, да про передовиков. И вот ему, видать, диктофон выдали на работе…

- Кошмар какой! – вставила Галка.

- Да, - продолжила Танюша, - и вот его Юрка-то Ларискин как-то подвозил на такси…

- Кого? – не поняла Галка.

- О, Господи, кого, кого? Да, этого журналюгу недорезанного! Тот, видать, и побахвалился своим диктофоном. А Юрка возьми да и попроси этот диктофон на выходные. Уж чего он хотел записать, я не знаю! Но так записал, что и себе жизнь сломал, и жене, и сыну.

- Вообщем, пришла к жене, видать, подруга, почаевничать. Они на кухне сидели. А Юрка взял да и подложил им куда-то рядом диктофон включенный, да и ушел сам в гараж. Видать, захотел узнать, о чем бабы треплются.

Ну, те, видать, говорили обо всем! А подружка Лариску про гинеколога новенького расспрашивать стала (сама, наверное, к нему на прием хотела сходить). Говорит, любитель большой он до бабенок, слухом земля полнится. А уж такой обходительный, заботливый. «Ну, профессия такая», - сидят, рассуждают, смеются. А подружка-то возьми да и спроси Лариску: «А у тебя с ним ничего не было?» И вот тут-то, наверное, из пустого бабьего бахвальства, Лариска возьми да и ляпни: «Может и было, чай, мы все люди, все человеки!» Зачем, она это сказала, она потом и сама толком объяснить не могла … Ну, потрепались они ещё немного, подруга домой засобиралась, а Лариска провожать её пошла. Она из дома, а муж домой из гаража пришел. Возвращается Лариска от подруги, домой заходит, а муж ей хрясть-хрясть по физиономии. Она не поймет, в чем дело, только видит мужик в невменяемом состоянии.

Кричит ему: «За что?» А он ей диктофон швырнул на диван и ушел из дома.

- Ты подумай-ка! Подумай! – Галка закачала головой.

- А вот хоть думай, хоть не думай! Не зря говорят «Слово - не воробей, вылетит - не поймаешь!»

Вообщем, у нас в больнице говорили, чего она только не предпринимала, чтобы мужа в семью вернуть: и уговаривала, и на коленях стояла, и перед иконой божилась – что ничего у неё с этим гинекологом не было, ни в какую. Муж сначала у друга жил, запил сильно, а потом к матери своей жить ушел. Лариска и к матери ходила, упрашивала её с мужем поговорить. Бесполезно.

- Ты, гляди, как он остервенел? – Галка даже печально рот рукой прикрыла, покачивая головой.

- Не то слово, как бык уперся, - соглашалась Танюша. – Говорит «сказано сделано», я с шлюхой жить больше не буду!

- Ну, а чё она к этому гинекологу не подошла? Объяснила бы все по-человечески…

- Да, подходила она, - прервала подругу Танюша, - да тот только посмеялся и сказал: «Буду я ещё ходить ревнивых быков успокаивать, у меня своих проблем хватает…» Вот так! А потом врач этот месяца через три уехал куда-то вообще!

- Да, дела! – протянула Галка, - Ну, потом-то они хоть сошлись или нет?

- Два-то года пока я в больнице работала точно не жила. Ну, а потом я не знаю – я уволилась, и мы с мужем в деревню уехали! Слушай-ка, а ведь следующая станция Линда! Давай-ка припасаться к выходу!

Через несколько минут мои спутницы - Танюша с Галкой - с огромными сумками в руках вышли из вагона, а я поехал дальше в Нижний Новгород, размышляя над историей с диктофоном, которую случайно услышал в вагоне электрички. Чего только на свете не бывает!

 

 

«Где ? Где? В Караганде!»

 

 

 

Во вторник он напился самогонки до беспамятства. В гараже у одного друга «обмывали» купленный автомобиль. Друзья, видя его состояние, предлагали ему остаться и отоспаться, но он заупрямился и решил идти домой. Как ноги занесли его в подъезд незнакомого дома, он не помнил. Его стало тошнить…

Она шла домой из магазина. Настроение было грустное. У двери квартиры её ожидал «подарок».Незнакомый парень сидел прямо на полу лестничной площадки, привалившись спиной к стене. Он что-то глухо мычал, недавнее содержимое его желудка покрывало рукав пальто, вдобавок ко всему под ним была солидная лужа.

« О, Господи!- она глубоко вздохнула.-Ну, достали эти алканавты!» У неё возникло желание заехать сумкой по пьяной роже. Она и собралась это сделать, как вдруг по-детски, но достаточно отчётливо парень проговорил, не открывая глаз: «Мама!»- и чувство негодования в её душе сменилось чувством жалости.

« Ну, ты, « морской пехотинец», давай, вставай!»- она стала поднимать парня с пола.

А ему снилось как он играет в хоккей, и кто-то применил против него силовой приём, и вот сейчас он сидит на льду, не может встать, а хоккейный судья пытается его поднять…

Утром он с трудом открыл глаза. Был он в чужой квартире, лежал укрытый одеялом на диване, а в двух шагах от него стояла молодая, но не очень-то красивая незнакомая женщина в длинном вязаном свитере и вопросительно смотрела на него.

«Я где?»- с трудом пролепетал он.

«Где? Где? В Караганде!»- сердито ответила женщина.- Очухался?»

«Не очень-то,- облизнув сухие губы, сказал он. Женщина сходила в соседнюю комнату и принесла откупоренную бутылку «Окского» пива. Парень только и выдохнул: «О-о!» в знак благодарности и в один приём выдул бутылку. Помолчали.

«Ну, что? Получше стало?»- спросила женщина. «Немножко,»- отозвался он. «Тогда давай одевай штаны свои обоссанные и мотай отсюда!»

Ему пришлось вставать и одеваться. Брюки были в порядке, даже поглаженные.

Через пару минут он был одет.

«Ну, ты это, мать, извини! Спасибо, что выручила,»- уже окончательно приходя в себя, сказал он, скрывая смущение за развязанностью.

«Давай иди! «Отец»- она выпровадила его за дверь и закрыла её на ключ.

Вечером этого же дня у неё раздался звонок . Она открыла дверь. У порога стоял «ночной гость».

-Ну, чё ещё?- недовольно спросила она.

-Слушай, мать , ты случайно у себя паспорта моего не находила?- сканфуженно спросил парень.

-Ты водку-то всегда с паспортом пить ходишь?- ехидно ответила вопросом на вопрос хозяйка.

-Ты не умничай давай,- взвился парень,- если «да» так «да», если «нет», так «нет»!

-Ты меня как в постели уламываешь!- продолжила издеваться она над ним. Потом посерьёзнела и резко ответила,- не видела я твоего паспорта!

И быстрым рывком захлопнула дверь.

На следующий день вечером снова раздался звонок в её квартире. Она открыла дверь. «Человек без паспорта» стоял с бутылкой шампанского и тортом в руках и улыбался.

-Это я опять! Ты это, мать, извини, я паспорт нашёл! А это тебе- за помощь и выручку!

Она пристально посмотрела на парня, покачала головой и неожиданно сердито ответила:

-Тамбовская волчица тебе- мать! Давай проваливай отсюда!-и захлопнула дверь перед изумлённым гостем. Затем она сходила на кухню, накапала себе пустырника в стакан с водой и залпом выпила. Чтобы успокоиться, включила телевизор. Прошло больше часа. Вдруг опять раздался звонок в квартиру. Она открыла дверь. Всё тот же парень стоял перед ней. Он улыбнулся и сказал:

-Слышь, «тамбовская волчица» это опять я!

Она посмотрела на него, сделала шаг назад и сказала:

-Ну, проходи, раз такой настырный!

Когда сели за стол, он попытался снова шутливо заговорить с ней, но она оборвала:

-Слушай! Помолчи. А?

Шампанское они пили молча, не чокаясь. А когда бутылка опустела, хозяйка встала, взяла гостя за руку и привела его в спальню. Любовью они занимались также, как пили шампанское,- молча и сосредоточено.А потом, когда он крепко уснул, она уткнулась лицом в подушку и заревела, и плакала долго, пока не уснула сама.

Знакомство их неожиданное продолжилось.

Иногда парень приходил к ней и оставался ночевать. Иногда пропадал на очень долго и , когда она начинала думать, что он никогда не придёт к ней больше,- он приходил опять. Они узнали основное друг о друге. Её звали Тая. Она работала учителем физкультуры. Ей было 32 года. Его звали Анатолием. Он работал в автосервисе и был моложе её на целых десять лет. Вдвоём им было очень хорошо. Но её тяготила их разница в возрасте и ещё… Однажды ночью, обливаясь слезами, она рассказала ему, что никогда не сможет иметь детей из-за аборта, сделанного в 16 лет. Анатолий молча выслушал и спросил:

-Ты любила этого, от которого забеременела?

Она опустила голову и тихо созналась:

-Да.

Потом поправилась:

-Тогда-да.

-Ну, а он чего? Бросил что ли?

-Он был женат.У него было двое детей.

-Ну, и козёл!

-Не надо! Всякое в жизни бывает!- защитила она свою первую любовь.- Ну, вот ты теперь знаешь всё обо мне- старуха некрасивая да ещё и бесплодная!

Он нежно её обнял и ничего не сказал, а она расплакалась снова.

Откровение Таи ничего не изменило, Анатолий снова и снова приходил к ней, но вести себя он начал уже немного по-другому- нагловато, по-хозяйски. Особенно, когда был выпивши.

Однажды он явился в два часа- пьяный и … богатый. Смятые денежные купюры торчали у него изо всех карманов.

-Тайка, видишь, Госпожа Удача любит меня! Сегодня чуваки в казино затащили!

Я навыигрывал там кучу денег! Пёрло как дураку! Новеньким, говорят, всегда прёт!

Слушай, давай отметим! У тебя есть что-нибудь!

-Толь, ты и так пьяный! Ложись, пожалуйста, а деньги давай сосчитаем и уберём, а завтра ты заберёшь их.

Он послушно стал выворачивать карманы брюк, деньги падали на пол. Вдруг его «осенило».

-Ну-ка дай мне пять тысяч, а остальное убери! Я опять туда съезжу, раз прёт- надо пользоваться!

-Толь! Не езди никуда1 Ты- пьяный, в беду попадёшь!

-Слушай! Ты меня не учи давай!-заорал он, потом сходил на кухню, напился воды из чайника и ушёл.

На следующий день в 11 часов- небритый, бледный, полупьяный, он ввалился в квартиру и заорал:

-Где мои деньги? Дай мне их живо!

-На,- она отдала ему вчерашний выигрыш,- и не ори на меня! Понял!

-Ну, ладно, Тай, ладно!- смягчился он.- Отыграться надо, понимаешь ?

-Понимаю! Смотри, штаны не проиграй!- зло сказала она ему вслед.

Вечером он пришёл, усталый и злой.

-Всё просадил! Ещё десятку должен остался!

-Сколько должен?- переспросила она .

-Десять тысяч.

-Молодец!

-Чё ты сказала?- он чуть не с кулаками набросился на неё, но сумел взять себя в руки и остановился.-Ты сама-то, сама-то…

-Что «сама-то»? Договаривай!

-Да, ничего от тебя путного нет. Даже родить, как все бабы, не можешь.- ударил он словами в самое больное место её души.

Тая побледнела, закрыла и открыла глаза, сходила достала из шкафа деньги, положила их на стол перед Анатолием и неожиданно спокойно сказала:

-Тут 10 тысяч! Иди отдай долг!

Он растерялся.

-Тай! Ты это серьёзно?

-Да, уж серьёзнее не бывает!

-Тай, я верну тебе их. Обязательно верну!

Анатолий схватил деньги и пошёл к двери. Тая пошла за ним и, когда он вышел на лестничную площадку, окликнула его:

-Толь!

Он оглянулся.

И она, глядя ему в глаза, громко и твёрдо сказала:

-Больше никогда ко мне не приходи!- и захлопнула дверь.

Прошло полгода. Однажды из автобуса Тая увидела Анатолия с незнакомой девушкой. Они шли и смеялись, им было хорошо вместе…Дома Тая налила себе полстакана водки, залпом выпила и легла на диван- перед глазами был Анатолий- смеющийся и счастливый.

Прошло ещё полгода И однажды вечером, когда Тая собиралась ложиться спать, раздался звонок. Тая открыла дверь. Перед ней стоял Анатолий и смущенно улыбался. После небольшого молчания он тихо спросил:

-Пустишь?

-Зачем?- также тихо спросила она.

-Ну, во-первых, долг тебе хочу вернуть. А во-вторых,- Анатолий замолчал.

-Что – « во-вторых»? - спросила она его, боясь, что он услышит, как гулко бьётся её сердце.

-Во-вторых, мне кажется, что без тебя мне никак! Хорошо мне с тобой! Просто и спокойно!

-Ну, если кажется, тогда перекрестись!

-Да, ладно , Тай, штампами-то говорить! Жить я хочу с тобой как с женой. Понимаешь?

-Я видела тебя с девушкой! Вы были так счастливы!

-Да. Было дело- влюбился1 И жениться на ней хотел! Только потом узнал, что она на «нескольких фронтах.» действует!

-Ах, вон что! Ну, ясно! То есть, как облом у тебя с молоденькими, так ты ко мне, старухе, идёшь! Нормально ты приспособился! Только я так не хочу.!

Они ещё долго выясняли отношения. Но, конечно, «победил» он. И позднее после бурных ласк, отвернувшись лицом к стене, он сонно спросил её:

-Тай, а где тут ближайшая действующая церковь есть?

-Где, где? В Караганде!- с грубоватой шутливостью ответила она.-А зачем тебе церковь?

-Как зачем? Поженимся с тобой! Венчаться там будем!- заплетающимся сонным голосом пообещал Анатолий. Потом, когда он уснул, Тая ещё долго беззвучно плакала в подушку.

Утром Анатолий засобирался на работу.

-Толь, ты это ночью серьёзно говорил?- замирая от страха и счастья, спросила Тая.

-Конечно, глупенькая!- Анатолий улыбнулся и поцеловал её.- Приду с работы, - всё обсудим!

Но с работы он не пришёл. Не пришёл он и на следующий день, и через день, и через неделю. Тая долго сдерживала свою гордость, но через месяц не выдержала и позвонила ему на сотовый.

-Толь? Ты где?- задала она ему вопрос, характерный для сотовой связи.

Он не ожидал, что позвонит она, но не растерялся и ответил её же присказкой:

-Где, где? В Караганде! Тай, ты это, извини меня, но у меня такие обстоятельства…Короче, это самое, нам не нужно больше встречаться! Всё, понимаешь?

И сотовый телефон подтвердил противными гудками всю серьёзность сказанного.

 

 

Тайные сомнения Ледышечки.

 

«Брак без любви не есть брак, только любовь

освещает брак и брак истинный только тот,

который освещает любовь.»

(Лев Толстой, «Крейцерова соната»)

 

 

 

Мне 25 лет. У меня замечательный муж, прекрасная дочка Анютка, правда, не родная, а приёмная, большой, недавно построенный дом с современной бытовой техникой и обстановкой, своя личная машина, которой, если честно сказать, я очень редко пользуюсь. Ну, в общем, полное материальное благополучие, такое благополучие, о котором большинство девушек может только мечтать, выходя замуж. А я? А я как-то не рада всему этому.

 

Сквозь полупрозрачные занавески, закрывающие окно детской комнаты, я смотрю на дверь домика через дорогу от нас и жду, когда появится ОН. Сегодня ОН должен придти, потому что сегодня вторник, а ОН навещает свою мать-старушку по вторникам, четвергам и субботам. Я уже запомнила дни, по которым ОН приходит. Наблюдать за НИМ из окошка я стала с прошлой осени. Делать было нечего, я укладывала Анютку днём поспать, а сама садилась к окошку. Сначала я на НЕГО смотрела безразлично - просто нужно было на что-то или на кого-то смотреть. А потом мне стало интересно наблюдать за НИМ. ОН приходил и сразу развивал бурную деятельность: осенью подметал листву у дома, зимой отваливал снег, ходил за водой на колонку, что-то мастерил, что-то приколачивал, бегал за продуктами в соседний магазин. Я наблюдала за его действиями с каким-то неосознанным восхищением и симпатией, которые возникли у меня к НЕМУ заочно. Я не знала ни ЕГО имени, ни ЕГО профессии. Не знала, есть ли у НЕГО семья или ОН неженатый. Его мама, к сожалению, совсем не выходила из дома. И понравился мне этот молодой мужчина совсем не своей работоспособностью (в этом плане мой муж, наверное, ему бы «фору» дал) и не своей ответственной заботой о пожилой матери. Нет. ОН понравился мне чем-то другим. А чем? Я даже долго это понять не могла. Было в НЁМ что-то искреннее, энергичное, иногда немножко неуклюжее и смешное, что-то, что находило отклик в моей душе. Я часто ловила себя на мысли, что мне хочется быть рядом с НИМ. Однажды зимой я, как всегда, тайно наблюдала за НИМ из-за занавески. ОН отгребал от калитки выпавший за ночь снег. И вдруг ОН воткнул в сугроб лопату и стал ловить ртом… падающие снежинки. ОН ловил их и чему-то улыбался, а потом поскользнулся, упал и стал ловить снежинки ртом лёжа. Не знаю, что на меня нашло, но мне так захотелось выбежать на улицу и ловить снежинки вместе с НИМ. Это было какое-то наваждение. Не подумайте, что ОН видел, как я наблюдаю за НИМ из окошка, и хотел произвести на меня какое-то впечатление. Нет. ОН совсем не знал о моём существовании. Потом через месяц я столкнулась с НИМ в нашем небольшом магазинчике. Я смотрела на витрину и выбирала конфеты к чаю. Кто-то зашёл в магазин, я и не обратила внимания. А когда продавщица спросила: «Вам что подать?» Я взглянула и увидела ЕГО. ОН улыбнулся и, показав рукой на меня, сказал: «Пусть девушка покупает, она вперёд меня пришла!» ОН улыбался, а я растерялась и совсем забыла, что мне нужно купить. «Покупайте, покупайте, я ещё не определилась», - только и нашлась, что сказать. У НЕГО была небольшая русая бородка и глаза голубые-голубые! Потом, когда ОН купил хлеба и ушёл, я, доставая кошелёк, увидела, как сильно у меня дрожат руки. ЕГО очарование в моём воображении росло, как снежный ком. Я ждала этих самых дней - вторника, четверга и субботы, чтобы только увидеть ЕГО. Ни какие дела, ни Анютка, ни муж, ни посещения свекрови и свекра, ни праздники, отмечаемые всей семьёй, не могли отвлечь меня, не могли заставить забыть ЕГО.

Муж стал замечать, что я стала какая-то задумчивая, малоулыбчивая, рассеянная, в общем, сама не своя.

-Ледышечка моя! ( Почему он зовёт меня Ледышечка, объясню позднее.) Что случилось? Ты не заболела? Может, мне взять отпуск и мы махнём к морю?

А меня вдруг поразила мысль, что, уехав, я не увижу загадочного соседа несколько недель. Я отказалась от поездки к морю. Муж пристально посмотрел на меня и, ничего не сказав, ушёл на кухню. А я как-то отчётливо осознала, что ТОТ МУЖЧИНА составляет для меня сейчас какое-то нынешнее счастье своим бытиём! Странно, неужели я влюбилась? Влюбилась в человека, совершенно его не зная, влюбилась заочно. А, может, я влюбилась в какую-то неосознанную свою мечту?

А как же семья, родственники, Анютка, муж? Вот именно, а как же муж, который меня любит, которому я обязана всем и даже собственной жизнью? Да, именно обязана жизнью…

Семья Осиновых приехала в наше село Раздольное в 1999 году. Я училась в 5 классе, когда наша классная Мария Викторовна привела на урок географии новенького мальчика и представила его:

-Ребята! У нас новенький. Его зовут Витя Осинов. Попрошу его не обижать! (На эти слова классной новенький усмехнулся.) Ну, в общем, я думаю, вы познакомитесь и подружитесь! А сейчас давай, Витя, садись вот здесь!

Мария Викторовна указала на пустовавший около меня стул.

-Там Толька Козырев сидит! - зашумел класс.

-Тише, ребята! Ну, пока Козырев болеет... Садись, Витя, сюда, садись! - настояла Мария Викторовна. - А потом, что-нибудь решим!

Решить Мария Викторовна ничего не решила, потому что сама на следующий день ушла на больничный. А вернувшийся Толька Козырев сцепился с новеньким, который ни в какую не уступал ему место. Они разодрались на перемене и, на удивление всего класса, новенький ни в чём не уступил первому драчуну и забияке Козыреву, а, наоборот, «поставил» своему противнику огромный «фонарь» под правым глазом.

Дерущихся растащил зашедший в класс на шум директор Иван Павлович.

-Опять ты, Козырев, в центре событий! Давно мать в школе не была? - грозно вопрошал Иван Павлович, держа Козырева за шиворот.

-А чего он на моё место сел? - глядя исподлобья на директора, не сдавался Толька.

-Ты его повыше, вот и давай садись за последним столом! Отныне и навсегда! Понял?

-Понял! - неохотно ответил Козырев, поправляя пиджак, и так посмотрел на новенького, что мы все поняли, что повторной драки не избежать. И она состоялась на следующий день после уроков за школой. Толька Козырев, по восхищённым рассказам мальчишек, потерпел полное поражение. Потом выяснилось, что новенький с семи лет занимался в секции бокса.

В селе семья Осиновых тоже закрепилась как-то сразу и уверенно. Бригада приезжих рабочих быстро построила им двухэтажный каменный дом, а отец Витьки обзавёлся лесопилкой в шести километрах от села. И дела у него, судя по отзывам сельчан, пошли очень хорошо. Скоро отношение в селе к Осиновым стало уважительно-заискивающим.

Витьку Осинова в классе тоже сразу стали уважать за то, что он побил Тольку Козырева. А вскоре, кроме драчливости, за Витькой заметили способности мастерить что-нибудь интересное. Учился Витька средне - на 3 и 4, но вот, когда у мальчишек проходили труды, то Витька был лучшим. Модель парусника у него была просто великолепная. Хоккейные клюшки он делал мальчишкам на заказ. А небольшой прибор, который он сделал на областную выставку технического творчества школьников, - оригинальные тисочки для колки… грецких орехов, занял первое место. Про Витьку даже написали даже в районной газете. Учителя в школе только головами качали: «Надо же! До чего додумался Осинов!»

Большинство девчонок нашего класса влюбились в Витьку Осинова. А ему… А ему понравилась я. Ко мне он относился по-особому - никогда не дёргал за косу, не толкался, не вредничал. Наоборот, защищал от других мальчишек. И вскоре ко мне мальчишки даже приближаться стали бояться. С седьмого класса Витька стал провожать меня до дома, таская постоянно мою школьную сумку. Мне очень нравилось, что такой мальчик ухаживает за мной. Взрослые села шутливо звали нас «сладкой парочкой». А Витькин отец несколько раз подвозил меня до школы на машине. « Ну, Варвара-краса - длинная коса!» - улыбаясь, говорил он мне: «Садись, до школы подброшу!» Однажды я услышала, как соседка говорила маме: «Надежда! Ты глядико, как Витька-то Осинов за вашей Варькой ухаживает! Прямо завидки берут! У нас так в селе ни за одной женщиной не ухаживали, я, по крайней мере, не припоминаю!»

-Ой, да ладно ерунду-то говорить. Маленькие они ещё! Дружат, ну, и хорошо! Лучше, чем воевать начнёт, как с Козыревым раньше! - отвечала мама, но чувствовалось, что ей самой нравится и льстит даже, что сын Осиновых ухаживает за её дочкой.

Да, дружили мы с Витькой, дружили, а потом произошло такое, что иначе, как судьбой, и не назовёшь!

Это случилось, когда я училась в 10 классе. Сразу за нашим селом был пруд, довольно глубокий. Зимой ребятня расчищала снег до льда, и получался небольшой каток. Мальчишки постоянно играли на катке в хоккей, ну, а когда их там не было, покататься на коньках на пруд приходили девочки. Правда, мальчишки постоянно ругались и девчонок прогоняли.

«Снег лопатой кидать их нет, а на коньках кататься лезут!» - кричали они нам..

Я на коньках каталась хорошо и в тот год упросила маму подарить мне на день рождения настоящие коньки для фигурного катания. Как-то мартовской субботой я пришла из школы рано, у нас было всего три урока, и решила покататься на пруду, пока мальчишки не собрались играть в хоккей. С утра, когда я пошла в школу, было достаточно прохладно, а днём заметно потеплело. Коньки у катка я одевала, сидя на жерди, которая летом обозначала чей-то участок, а зимой служила нам скамейкой. Выехав на лёд, я представила себя настоящей фигуристкой, даже присела, поклонившись, несуществующей публике. Затем я сделала круг и выехала на середину площадки, намереваясь сделать «волчок». И вдруг как-то всё случилось в одну секунду: лёд затрещал, и я медленно стала опускаться вниз. То ли снизу лёд подмыло, то ли он прогрелся сильно, но я очутилась в небольшой полынье. Глубина и летом на середине пруда была больше двух метров, а по весне, наверное, ещё больше. Я стала цепляться за края льда, но он обламывался всё больше и больше. Я поняла, что ещё несколько секунд, и я утону. Я так пронзительно закричала, как не кричала никогда в своей жизни. И вдруг я заметила, что с откоса бежит Витька. “Он спасёт!» - промелькнуло в уме. Я погрузилась с головой в воду, но снова успела вынырнуть, правда, ледяной воды хлебанула. А Витька был уже около той самой жерди, на которой я сидела, одевая коньки, перед этим неудачным катанием. Он с разбега пнул по концу жерди, она отошла от столба. Витька стал отбивать от столба другой конец жерди, но он не поддавался, видимо, сильно был приколочен. Я опять хлебанула воды и даже кричать уже не могла. Было страшно. Страх смерти поразил меня так, что я даже не чувствовала холода. Последнее, что я увидела, Витька отбил и второй конец жерди. Я снова погрузилась под воду. Витька, как потом выяснилось, бросил жердь поперёк полыньи и сам спрыгнул ко мне. Я почувствовала, что кто-то за куртку сбоку тащит меня вверх. Мы вынырнули с Витькой одновременно. «Держись за меня!» - крикнул он мне. Я уцепилась за него, а он держался уже за жердь. В намокшей одежде сил вылазить на лёд у нас уже не было. И мы пробыли в ледяной воде ещё минут десять, которые показались мне целой вечностью, пока на Витькины вопли не прибежал дядя Гриша Переверзев, и не вытащил нас из воды. Пока меня дотащили до дома, я вся окоченела, а Витька бежал рядом с дядей Гришей, и я видела, как его зубы выбивают дробь. Из дома меня на машине соседа перевезли в нашу сельскую амбулаторию. Меня чем-то поили, чем-то растирали, а я молчала. Последнее, что я слышала, как наш фельдшер Анна Филипповна говорила маме: «У девочки шок, она сильно напугалась!» Сознание моё отключилось, и я провалилась в какую-то черную яму.

Мне снилось, что я нахожусь в большом прозрачном куске льда, который лежит посередине нашего села. Я вижу, что все жители села собрались вокруг меня. Они что-то кричат, доказывают друг другу, показывая на меня. А я лежу и не могу шевельнуться, и никакие звуки не проникают ко мне. Я догадываюсь, что жители села хотят освободить меня, но ещё не решили, как это сделать. Кто-то зажёг паяльную лампу, кто-то показывает молоток со стамеской, у кого-то в руках лом. А самый ближний ко мне Витька Осинов прикладывает руки ко льду, пытаясь теплом рук хоть чуть-чуть растопить лёд. Но вскоре он начинает дуть на свои руки, они у него, видимо, очень сильно озябли. И вдруг я вижу, что толпа расступается, и к льдине, в которой я замурована, подходит молодой священник. Он встаёт на колени и начинает молиться. Я вижу, что многие сельчане начинают молиться вместе с ним. Затем священник смотрит на меня и широким крестом меня осеняет. Лёд пропадает. Священник, улыбаясь, подаёт мне руку. Я вижу, я чувствую, что улыбка у него добрая-предобрая. Я встаю с его помощью, и тут… И тут я проснулась. Я открыла глаза и увидела, что на табуретке около моей кровати сидит Витька Осинов и пристально на меня смотрит.

Ну, наконец-то проснулась, - выдыхает он. Я молчу и только хлопаю глазами. Витька достаёт из пакета огромный апельсин и кладёт его на тумбочку.

-Это тебе! Как ты себя чувствуешь?

Я вспоминаю, как дядя Гриша нёс меня на руках, а Витька бежал рядом, и зубы его выбивали дробь от холода.

-Вить! - чуть слышно говорю я. - Спасибо тебе большое!

Витька опускает глаза, смущается.

-Да, ладно тебе! Ты только поправляйся скорее!

-Вить! Мне сейчас приснилось, что я большая ледышка! И меня спасали, вынимали изо льда!

-Вынули? - улыбается Витька

-Да!

-Значит, хороший сон!

-Хороший, - повторила я за ним.

В это время в палату заходит Анна Филипповна.

-Ну, как дела, фигуристка?

-Нормально, - шепчу я.

-Заговорила! Вот и хорошо! А ты, Витёк, иди-ка домой. Устал сам-то, наверное. Пусть наша фигуристка ещё отдохнёт, восстановиться, а мы за ней понаблюдаем да и подлечим, если придётся!

Витька неохотно встаёт с табуретки.

-Ну, давай, Ледышечка, поправляйся быстрее! - говорит неожиданно ласково на прощанье он мне.

-Спасибо тебе, Витя, огромное! - ещё раз благодарю его я.

В больнице мне тогда пришлось пролежать три недели - двустороннее воспаление легких. И лежала я не в нашей сельской амбулатории, а в городской больнице, где меня навещали и родители, и родственники, и одноклассники. Чаще всех ко мне приезжал Витька Осинов. После нашего ледяного купания Витька, на удивление всем, не заболел , даже лёгкой простуды у него не было. Но пребывание в ледяной воде и для него не пройдёт бесследно. К сожалению, это выяснится гораздо позднее. От ребят нашего класса я узнала, что в школе была торжественная линейка по поводу Витькиного героического поступка. Сам глава районной администрации наградил его дорогими часами. А в областной газете про Витьку вышла большая статья «Спас свою одноклассницу». Газету мне принесла в больницу мама. Витька же, когда ему напоминали об этом случае, очень смущался и говорил: «Да, ладно вам». Он краснел и, опустив голову, начинал чесать затылок. Мне нравилось, что Витька не бахвалиться и ведёт себя очень скромно.

Я как-то сдружилась с Витькой, и он для меня стал как родной брат.

 

Подходил к концу последний год обучения в школе. На выпускном балу Витька не отходил от меня ни на шаг. Я танцевала все медленные танцы только с ним. А когда мы пошли встречать восход солнца к нашей красавице- речке Быстринке и отстали немножко от ребят, Витька, неожиданно резко повернувшись ко мне, спросил:

-Варь! А ты выйдешь за меня замуж?

У меня даже дыхание перехватило, так я растерялась. Но его прямой вопрос заставил меня дать прямой ответ. Я сказала, глядя ему в глаза:

-Да!

Витька подпрыгнул, схватил меня за руки, и мы начали с ним кружиться на месте.

Свадьба была осенью, в ноябре. До этого торжественного момента мы успели поступить учиться заочно - я на юридический факультет, а Виктор по совету отца поступил на специальность «Лесное дело». Свадьба наша была пышная и весёлая. Правда, мне казалось, что всё происходит, как будто не со мной. Словно, я наблюдаю за всем со стороны. И когда, по ходу свадьбы, мама, заглядывая мне в глаза, спросила: «Дочка! Ты счастлива сейчас?» Я ответила: «Наверно!» «Как это наверно?» - удивилась мама. - Ты ведь сама всего этого хотела!»

«Ну, раз хотела, так всё это и получила!» - я решила казаться беспечной. Мама, глядя на меня, с сомнением покачала головой.

Первые несколько месяцев мы жили у родителей Виктора. На следующий год Осинов-старший, у которого в подчинении было уже четыре лесопилки, купил под слом небольшой домик на окраине нашего райцентра. К осени для нас был построен великолепный большой дом, где мы сейчас и живём.

Жизнь у нас с Виктором началась хорошо. Я чувствовала его любовь и заботу обо мне буквально во всём. И старалась отвечать мужу тем же. Когда я вынуждена была ехать на сессию сдавать экзамены, каждый раз видела, как неохотно Витя отпускает меня, ревнуя непонятно к кому.

-Ледышечка моя! Ты сама не понимаешь, какая ты красивая! - говорил он мне. - Там (в областном центре) к тебе обязательно клеиться кто-нибудь будет!

Но я смеялась в ответ и говорила:

-Чудак ты человек! А вот это что? - и показывала ему своё обручальное кольцо. Но я видела, что это было слабым аргументом для Виктора. Несколько раз под разными предлогами он навещал меня в общежитии во время сессии. Но я никаких поводов для огорчения ему не давала, хотя в нашей студенческой группе заигрывать со мной ребята пытались.

Года через полтора – два нашей семейной жизни всё чаще и чаще за праздничным столом стали звучать полушутливые, полусерьёзные пожелания со стороны родителей Виктора родить мне ребёночка. Я, в общем-то, была не против, но забеременеть не удавалось. Однажды Витина мама после долгих «кружений» в разговоре дала мне понять, что мне нужно провериться в больнице: годна ли я, вообще, рожать. Она с опаской смотрела на меня, как я отреагирую на её «деликатное» предложение. Ну, что же! Надо, так надо! Я проверилась. У меня, по заверениям врачей, было всё в порядке. Прошло ещё месяца 3-4, как Витина мама снова усадила меня на кухне, чтобы, как она выразилась, «обговорить одно сложное дело».

-Варенька! Как у вас с Витей дела?

-В каком смысле, Татьяна Павловна? - насторожилась я.

-Ну, я, вообще, всё имею в виду! - отвела глаза она. - Не обижает ли Витя тебя или ещё что?

-Да, вы что, Татьяна Павловна! Всё у нас с Витей хорошо! - горячо стала убеждать я её.

-Ну, допустим, не всё уж так хорошо! - свекровь в упор, как-то не очень доброжелательно, посмотрела на меня. - Деток-то у вас до сих пор нет.

-Ну, я же проверялась, Татьяна Павловна! Вы же знаете, что у меня всё в порядке!

-Да, у тебя-то в порядке, - задумчиво проговорила она, глядя в окно, - а вот для Вити тот геройский поступок не прошёл даром. Застудился он, видимо, сильно тогда! А выяснилось это только сейчас!

-Да, что вы говорите! - я не могла поверить.

-Спокойно, Варенька, спокойно! - хладнокровно остановила она меня. - Я вот, что думаю. А не взять ли вам на воспитание малютку из Дома Ребёнка? А потом, может, Господь и своего пошлёт. Витя лечится очень активно!

Так через несколько месяцев в нашем доме появилась восьмимесячная Анютка, которую «забыла» какая-то горе-мамаша прямо в детской поликлинике. И через Дом Ребёнка, сдав кучу документов и разных справок, мы удочерили Анютку. С появлением ребёнка в доме муж несколько изменился по отношению ко мне. Стал более категоричен, более требователен. Особенно это касалось всего, что имело отношение к девочке. Я пыталась всеми силами души принять Анютку в сердце своём, но, если быть искренней, это у меня не получилось. Когда первый раз я купала девочку, а муж помогал мне, я всматривалась в малышку, наивно пытаясь разглядеть в ней что-то своё. Хотя бы какую-нибудь чёрточку в её облике, похожую на мою или мужа. Но, конечно, ничего не увидела. Я чувствовала себя няней при девочке, а не матерью. Мне хотелось как-то переломить себя, больше вжиться в образ счастливой молодой мамочки, но не получалось. И Виктор, видимо, это чувствовал, хотя ни разу, по большому счёту, не упрекнул меня ни в чём. Сам он старался уделять ребёнку очень много времени: много сюсюкал с Анюткой, катал её в коляске, покупал часто различные игрушки или что-нибудь из одежки. Всё было так, как и должно было бы быть в таких случаях. Пока не появился наш молодой сосед. Вернее пока я не обратила на него внимания.

И вот произошло то, что и должно было произойти - какой-то резкий сдвиг в прояснении всей этой ситуации. Была суббота. Было около трёх часов дня. Я находилась в детской у окошка. Анютка спала. Молодой сосед у дома напротив колол дрова. Это получалось у него очень ловко, я засмотрелась.

-Ты гляди, какой шустрый попик! - неожиданно раздался голос мужа сзади. Я не слышала, как он зашёл в детскую.

-Господи! Витя! Как ты меня напугал! - я попыталась прийти в себя и разговаривать спокойно и хладнокровно. - Попик? Почему он попик?

-Потому что попик! - несколько резко, не характерно для себя, ответил муж. - Священник он! Служит в старой деревянной церквушке в Соболихе. Правда, видимо, совсем недавно! Мы туда два куба половой доски отвозили, так вот этот попик принимал наш груз. А ты чего так побледнела? Что-то тебя этот попик заинтересовал не на шутку?

-Ой, Вить, ну, что ты такое говоришь! Кажется, Анютка просыпается!

Я пошла к Анюткиной кроватке, стараясь совладать со своими нервами. В душе у меня было полное смятение. Муж ещё немножко постоял у окна, задумчиво сказал: «Да, дела». И, наклонив голову, вышел из детской.

К вечеру Виктор уехал, якобы, по делам. Перед уходом, не глядя мне в глаза, сказал:

-Я, наверное, заночую у родителей! Завтра с отцом в одно место съездить нужно!

Я знала, что у родителей он остаётся ночевать, когда очень сердится на меня. За пять лет нашей жизни это был третий раз.

Ночью я лежала и не могла заснуть. Ещё и ещё раз перебирала в памяти все главные события своей жизни: школа, Виктор, купание в ледяной проруби, больница, ТОТ сон, свадьба, Анютка, молодой сосед-священник. Как быть? Покойный отец часто говорил мне: «Варька! Всё-таки характер у тебя мой, а не матери. В нужный момент ты сможешь сделать решительный шаг, я это точно знаю!»

Да, нужен решительный поступок! Я вдруг ясно и чётко осознала, что живу какой-то не своей жизнью. Да, я обязана Виктору; да, я его очень уважаю, уважаю как брата; да, я люблю Анюту, но люблю, как любила бы и другого маленького беззащитного человечка, люблю разумом, а не всей своей душой, не всем своим материнским сердцем! Значит, вся моя замужняя жизнь - одна видимость, и я существую в этой жизни, а не живу по-настоящему. А хочется ЖИТЬ! Хочется дышать в полную грудь, хочется ЛЮБИТЬ! Любить любимого человека! Хочется родить и нянчить собственного ребёнка!

Конечно, я могу разрушить всё, что имею, и ничего не приобрести взамен. Почему это я решила, что всё устрою лучше, чем сейчас? Не знаю. Но всё-таки мне хочется изменить свою жизнь!

И вот под утро я решила, что сделаю этот решительный шаг. Я выберу время, поеду в Соболиху на исповедь к этому молодому священнику и всё-всё ему расскажу, а там будь, что будет!

 

 

 

 

Печальная судьба Володьки Гуськова.

 

 

С Володькой Гуськовым я познакомился на волейболе. В августе на День физкультурника на нашем стадионе мы попали с ним в одну наспех «сколоченную» команду. На удивление ребята в нашей команде попались все игровые, а Володька Гуськов в атаке у сетки был просто красавец; чуть выше среднего рост, он был очень прыгуч и наши соперники никак не могли справиться с его хлестким атакующим ударом. Я, играя роль распасовщика, старался вывести на решающий удар именно его…

В общем, турнир мы выиграли, получили грамоту и небольшую денежную премию, которой, впрочем, хватило, чтобы взять винца и посидеть на трибуне, вспомнить минуты нынешнего успеха и поболтать «за жизнь». Часа через полтора из нашей «шестерки» игроков остались только мы с Володькой. (Перед волейболом он так и представился, чуть заикаясь: «В..В..Володька. Гу..Гуськов!») Бутылочка у нас заканчивалась, а мы сидели с ним как-то хорошо, домой мне лично идти не хотелось, и Володька предложил взять ещё одну «такую же». Я согласился. Мы скинулись на бутылочку, сходили в местную «Рябинку» и возвратились на прежнее место. На стадионе ещё продолжались игры по мини-футболу, и на нас как на зрителей никто не обращал внимание. Мы поговорили с Володькой о волейболе – я похвалил его хлесткий удар, он – мое умение отдать точный удобный пас; потом мы говорили про футбол, про работу, ну и, конечно, заговорили про «слабый » пол.

- Ты женат? – спросил я.

Володька как-то сразу сник, опустил голову и замолчал.

- Ну, если что не так спросил, ты извини! - Я почувствовал, что коснулся больной для него темы.

- Да нет. Ничего. Женат, то есть был женат, сейчас в разводе! Живу с матерью! – (кстати, я отметил, что, выпив, Володька перестал совсем заикаться).

Мы выпили ещё по чуть-чуть. Помолчали. И вдруг Володьку прорвало.

- Вот, знаешь, мы с тобой почти незнакомы. Но я тебе все расскажу сейчас, - может быть, ты мне что-то подскажешь или в чем-то укоришь… Почему? Да, потому, что все у меня в жизни как-то наперекосяк пошло! Короче, женился я уже поздновато – было мне уже 28. Наташка – жена моя бывшая была младше меня на шесть лет. Женились по любви! Ещё по какой любви! Короче, я как-то раз с пансионата ехал на машине друга (он бухать там остался, а машину домой отогнать попросил), а Наташка с подругой поспорила, что пешком быстрей до города дойдет, чем та на дневном автобусе приедет. Но погода испортилась – дождик пошел, засверкало … Я еду, смотрю: подруга в мини-бикини голосует. Но подобрал её, конечно. А она в меня … влюбилась сразу. Сама потом говорила. Я её до дома подкинул, поверь, даже и не знакомился, и телефон не спрашивал, хотя девка тоже сразу понравилась. Ну, гляжу, молодая, красивая, избалованная, - думаю, - не моего полета птичка. Да, я ещё тогда на работу опаздывал.

Короче, она потом сама меня нашла, сама в гости напросилась. Ну, и понеслось… И я так втрескался, что без неё дня уже не представлял. Через полгода мы поженились. Из семьи она была из зажиточной, - папаша её лесхозом заведовал. Денег как фантиков. Свадьба по полной! А я чё? Простой электрик. Жил с матерью (отец у меня давно помер) в простой «двушке». Мать мне, правда, говорила перед свадьбой: «Володя! Подумай! Подумай ещё раз! Не ровня ты ей! А как ты ей надоешь!» А я только смеялся. Ну, через девять месяцев после свадьбы у нас прибыль. Да, не простая, а двойная! Короче, Наташка двойню родила. Двух девочек! Машку и Сашку! Я был на седьмом небе от счастья! Две дочурки, жена – красавица, тестяга нам квартиру двухкомнатную купил! Ну, чего не жить-то!

Так и жили пять лет! Душа в душу! А уж нашими близняшками вся родня налюбоваться не могла! И Наташка прекрасной матерью оказалась – нежная, заботливая, трудолюбивая… Володька замолчал, отвернул голову в сторону, а когда повернулся, я увидел, что у него по щеке ползет слеза.

Я дипломатично кашлянул, взял бутылку и налил вина в пластиковые стаканчики. Володька взял стаканчик, не чокаясь выпил и, сам того не замечая, сжал стаканчик в кулаке.

- А потом с этой стервы все и началось! – как-то злобно произнес он.

- С какой стервы? – не понял я.

- Да, с её ей подруги, они со школы ещё дружили. Она мне с первой встречи не понравилась – наглая, развязная, настырная. Везде лезет, всегда и везде в центре внимания хочет быть. А её наглость по жизни моей Наташке почему-то нравилась. Как придет к нам эта подруга, как начнет чего-нибудь рассказывать – моя хохочет как сумасшедшая. Я попытался отвадить эту Антоновку (так жена её звала от имени Тоня), но куда там, - моя так взвилась: «Она у меня последняя подруга осталась, я что уж совсем право на личную жизнь не имею!» Ну, я махнул рукой – хрен с ней, пусть ходит! А сейчас знаю – зря! Тонька мою-то и сбила с пути. Короче, как-то мы на соревнования по волейболу поехали в Нижний на три дня, а моя Наталья со своей подружкой-ехидной к кому-то на свадьбу из их одноклассников выпросилась.

- Володечка, я только в пятницу в первый день погуляю, а в субботу не пойду! Мама с детьми посидит!

Ну, я с большой неохотой согласился! Сам-то тоже ведь уезжал!

Вообщем, я приехал в воскресенье, в четыре часа, домой захожу, а теща глаза в пол! Я спрашиваю: «А Наташа где?» «Она, - говорит, - со свадьбы не приходила ещё!» Я говорю: «Может, случилось чего?» А теща говорит: «Да, она звонила час назад – сказала скоро приедет!» Вот там – на этой свадьбе она и познакомилась с Тузом. Кликуха это одного «орла». Предприниматель, богатенький Буратино, «качок». Положил он глаз на мою Наталью, ну, а она … вообщем, схлестнулись они по полной программе. В воскресенье вечером явилась – совсем другой, чужой мне человек. Как будто подменили. На все мое возмущение только мне и сказала: «Не ори на меня! Я тебе не рабыня!» Вот так, чё там у нас осталось – давай наливай»

Я налил Володьке в свой пластиковый стаканчик вина. Он выпил и продолжил:

- Дальше все покатилось как снежный ком. Два дня мы не разговаривали. Я думал, она успокоится, одумается, - все-таки до этого жили мы неплохо, тем более двое детей! Куда там! На третий день её отец мне заявил: «Ты уж, Володя, извини! Не ты первый, не ты последний! Разлюбила она тебя. Завтра подаст на развод! А в эти дни она с детьми у нас поживет! Может, передать ей чего?» Представь такое – я сидел как оглушенный. Как кувалдой по голове ударили. Единственное спросил тогда у тестя, почему она сама мне это не сказала. Тесть вздохнул и сказал: «Боится она тебя!»

- Ага, значит, раньше не боялась, а теперь боится!

Он пожал плечами, встал и ушел. А я … Я запил. Я пил тогда, не просыхал целую неделю. Мать плакала днями и ночами…

Володька помолчал, проглотил душивший его ком в горле и продолжил:

- Утомил я тебя! Вообщем, дальше – хуже! Несколько раз я виделся с малышками у её родителей в доме, а потом перед самым судом сделал такое, что до сих пор самому стыдно! Пришел я перед самым судом к дому её хахаля. Дом такой солидный, ну, целый особняк двухэтажный у нас на Поле чудес, где все наши местные богачи домов настроили! Знаешь? Я кивнул.

- Ну, так вот! Наташка с детьми уже к нему переехала! Пришёл я, правда, выпивши! Звоню. Выходит Туз. В халате полосатом каком-то.

- Чего надо, - говорит.

- Не тебя, - говорю, - козла, конечно! Дочки где мои!

Он ни слова не говоря, разбегается и ногой мне в грудь! Я упал, пока вставал, он мне несколько раз и с ноги, и с руки, аж искры во все стороны! Я поднялся все равно, он отскочил и говорит мне: «Ещё хочешь! » Ну, что я скажу – стоит передо мной амбал накаченный, выше меня сантиметров на 20-30 и больше килограммов на 40. Чего я ему сделаю! А из окошка Наташка, наверное, смотрит, а может быть, и дети!

Опустил я руки, а он по-своему это понял:

- Ну, вот и хорошо, - говорит, - ты умный мужичонка! Ступай домой и больше к моему дому никогда не подходи!

Повернулся он и ушел в дом. А я стою, избитый опозоренный, слезы душат! Вышел я за его ограду, увидел осколок кирпича, взял да сдуру и запустил в окошко второго этажа. А окошко это, потом выяснилось, было окном детской комнаты, где Машка с Сашкой были. И как на грех маленький осколок стекла Сашке по щеке чиркнул. Представь…

Володька откровенно плакал, уже не стесняясь меня. Я положил ему руку на плечо, стараясь утешить.

Размазав слезы по щекам, Володька несколько раз глубоко вздохнул и, отпыхиваясь, продолжил:

- Ну, это дело они развернули по полной программе. Несколько раз был суд. Нас, конечно, развели без отсрочек! Тут папаня её постарался! Кроме этого мне дали год условно за хулиганство и запретили на несколько лет к детям подходить. Представили меня алкоголиком и извергом. Тут они все постарались и свидетелей нашли. Первая против меня в суде её подруга выступила!

Отлучили меня от девочек, а их больше всего на свете люблю!

Володька низко опустил голову и разрыдался опять. Прошло минут пять. Мы оба молчали. Потом он извинился, сходил умылся и вернулся.

- В прошлом году девочки мои в первый класс пошли, а я стоял за забором школы и смотрел на них и подойти не мог!

- А с этим Тузом ты по трезвому мог поговорить! Человек он все-таки или нет!

- Какое там! – Володька махнул рукой, - меня потом ещё пару раз его друзья отметелили!

- А ты в милицию обращался, - я пытался следовать логике.

- Да обращался! А что толку! Там все схвачено, за все заплачено! Там дело так разворачивали, что я всегда сам виноватым выходил!

- Да, дела! – протянул я. – Не знаешь, что и сказать.

- Ладно! Ты извини меня, что я расхлюпался тут! – Володька как-то встряхнулся, подобрался, взял себя в руки. – Давай допьем! Все-таки мы сегодня всех сделали!

Мы допили вино.

Володька поднялся первым:

- Ну, пойдем! А то мать меня ждет, наверное, уже волнуется.

Мы вышли со стадиона.

Последний раз Володьку Гуськова я видел под Новый год. С огромной выдвижной лестницы он вешал гирлянду лампочек на нашу высокую городскую ёлку. Володька помахал мне рукой и прокричал:

- С наступающим!

Я тоже помахал ему рукой и крикнул:

- И тебя тоже!

Потом месяца через два я узнал, что Володька Гуськов пьяненький, один сидел с бутылкой пива, может быть, дожидался кого, на ограде крыльца налоговой инспекции, покачнулся, не удержался, упал с трехметровой высоты назад, ударился головой, и по дороге в больницу на «Скорой», не приходя в сознание, умер.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Прощальный обед.

(Рассказ мамы).

 

 

Эту историю я слышал множество раз. Но снова слушаю маму, которой 83 года, и не решаюсь перебивать её рассказ. Я помню, как перебивал речь отца: умничал, что-то говорил своё, как казалось, более современное, а сейчас вот, когда отца уже нет, очень жалею, что внимательно и молча не слушал его.

-1941 год – страшный год для нашей семьи был! Война тогда началась, а к нам в семью смерть ходить повадилась! Сначала братик Толечка помер от воспаления легких, а ему всего 8 месяцев было. В ноябре умер брат Лёня от менингита, а он уж большенький был – 4 годика. Сестра Ольга катала его на санках, привезла к дому, а он встал, да и повалился. А в декабре папа умер.

И осталось нас у мамы четверо. Четверо девчонок. Мне тогда двенадцатый год шёл. Мама вся заплаканная ходила, она тогда вся даже как-то почернела от горя. А что толку плачь- не плачь, а жить-то дальше как-то надо! Нас кормить нужно, а тут ещё это война проклятущая! Жили-то мы в Матренине. Деревня к Городцу примыкала. Сейчас – это улица Новая, самый центр города. А в войну – сельская местность. Получала мама на каждого из нас 300 граммов муки в месяц.

-В месяц? – изумлённо переспрашиваю.

-Да, в месяц! Говорю, что мы к сельской местности относились. За счёт подворья своего и земли жить должны были. А у нас работников-то не было. Жили впроголодь. Есть всегда хотелось. Мама нам свой хлебушек отдавала. «Ой, - говорит, – девчонки, я сегодня есть не хочу – разделите мою горбушку!» А мы и рады! Выручало нас только мамино умение шить да швейная машинка «Зингер».

Начался 1942 год. Нам на постой пятерых новобранцев поставили. Их месяц должны были обучать и на фронт. В каждом доме солдаты были – где меньше, где больше. Спали они на полу. К нам относились хорошо: помогали, чем могли, в лес за дровами ходили.

И вот в последний день перед отправкой на фронт к одному новобранцу отец приехал из Мурома, хорошо это запомнила. Всех солдат на обед увели, а отец, видать, сына попрощаться у командиров отпросил. Пришли они к нам в дом, дома только я на печке сидела. Выложил отец на табуретку хлеб, сало, тушенку самодельную, пирожки, молоко в бутылке. Целое богатство! Обнялись отец с сыном, уткнулись лоб в лоб и стоят молча! «Что же это они не едят ничего? – думаю. – Может, они не хотят?» Слезла я с печки потихоньку, стою, рот разинула. Заметил меня отец. «Это кто? – спрашивает. «Дочка хозяйская, - тихо сын ответил. Отец отрезал толстый кусок хлеба, положил на него тушенки, да ещё сверху кусок сала. «Возьми-ка, милая!»( Мать моя заплакала, потом вытерла слёзы и продолжила).

-Залезла я с этим куском на печку счастливая! Хотела половину оставить сестре Оле, да где там! Всё и съела! Такая вкуснотища!

А солдат после обеда построили, посадили на машины и увезли на вокзал. Бабы потом судачили у колодца, что разбомбили немцы эшелон с нашими солдатиками, что все они почти погибли. Не знаю, жив ли тот парень из Мурома остался? Да. Вот такой у них с отцом тогда прощальный стол был! На всю жизнь я это запомнила!

Последняя любовница.

 

Познакомился я с ней в самолёте. Сидели рядом. Был я немножко подшофе, поэтому и затеял разговор.
-Вы-красивая, а я-умный! Думаю, нам нужно познакомиться!
Она сказала:
-Вы-умный, значит,богатый?
Я ответил:
-А вы – красивая, значит, жадная?
Она рассмеялась:
-Нет, я не жадная!
-Ну, вот и я- не богатый!
Она снова рассмеялась, потом нахмурилась, помолчала и вдруг неожиданно сказала:
-А вы, действительно, умный!
-А вы, действительно, красивая! Меня зовут Иван,- представился я.
Она чуть подумала, называть своё имя или не стоит, и произнесла:
-Марья!
-Славно! – сказал я.
-Как в сказке! – подтвердила она.
Немножко помолчали. Потом я сказал:
-Осталось лететь минут 30, и вы исчезнете! Жалко!
Она неопределённо пожала плечами что, пожалуй, больше означало «жалко», нежели «ну, и прекрасно».
-Я-женат! – зачем-то сказал я.
-Я тоже замужем! – улыбнулась она.
-Но мы должны ещё встретиться! –наступал я.
-А зачем? – спросила она. Я подумал и грубовато ответил:
-А затем!
Она немножко подумала и спокойно ответила:
-Вы прямолинейны как трамвай! Впрочем, мне это даже нравится!
Она достала из своей мини-сумочки визитку и протянула её мне. Я возликовал в душе от своей быстрой победы и технично перевёл разговор на будничные темы. Мы, как старые знакомые, говорили о погоде, о литературе и даже о политике. Вскоре стюардесса скомандовала: «Пристегнуть всем ремни!» Мы благополучно приземлились, и через несколько минут, чопорно поклонившись друг другу в зале аэропорта, мы разошлись, «как в море корабли».
Домой я прибыл в отличном настроении, раздал купленные подарки, много шутил, смеялся и, когда всем надоел, ушёл в свой кабинет, достал визитку своей попутчицы и прочитал.
                                                                      Ринко
                                                        Мария Демидовна,
                         Главный юрист торговой компании «Вундеркинд».
                         Телефоны (рабочий, домашний, сотовый).
Я ещё раз внимательно перечитал визитку и убрал её в тайничок, который был сделан у меня в книге Достоевского «Идиот».
Я позвонил Марии на сотовый через две недели. Её голос устало спросил: «Это кто?» Я как-то растерялся, и все мои подготовленные шутки и домашние заготовки улетучились. Чуть запинаясь, я сказал:  «Это – Иван!» «Какой Иван?»- без всякого интереса переспросила она. Мне стало грустно, но я решил идти до конца.
-Я –Иван-крестьянский сын! Но я – умный! Вы сами говорили…
-А ! Это Иван, который в самолётах к женщинам пристаёт…
-Да! Но только к красивым женщинам,- воспрянул духом я.
-Ну, так чего тебе надобно, старче?
Так слово за слово, мы и договорились о встрече.

Я ждал её в кафе торгового центра «Вундеркинд». Она опоздала на 10 минут, но…
-Кажется, вы стали ещё красивее!- изумлённо сказал я.
-К сожалению, не могу сказать, что вы стали умнее! – она рассмеялась. Я обречённо развёл руками.
-Ну, пойдемте ко мне в гости! – пригласила Мария. Она привела меня в свой кабинет, достала бутылку «Хенесси»  и налила мне в пузатую рюмку коньяка .
- Пейте! – сказала она. – Алкоголь делает мужчину смелее. А то вы как-то оробели!
-Мне кажется, вы всё знаете про мужчин! – только и нашёл что сказать я и залпом выпил коньяк.
-А почему вы себе не налили? – спросил я.
-Надо же! Вы вспомнили   вовремя! – она улыбнулась.- Но я на работе не пью!
-А не на работе?
-Пью!- просто ответила она.- Кстати, как вас полностью величать?
-Вы будете смеяться! – предположил я.
-Не буду!- серьёзно ответила она.
-Иван Иванович Демидов!
-А! Вот вы  про что! Я – Демидовна, а вы – Демидов! Ну, и что же тут смешного? Может, это судьба?
-Вот-вот! – я схватился за спасительную фразу. – Непременно судьба!
-Ну, ладно, Иван Иванович! У вас есть комната, куда вы можете меня привести? К жене ведь вы меня не поведёте, - правильно?
-Да, к жене, пожалуй, ни к чему! – согласился я. – А так, в общем, есть куда! ( Я понадеялся на квартиру младшего брата Стаса, который был в разводе и  иногда выручал меня крышей и алиби перед женой.)
-А если без «в общем», - настойчиво переспросила меня Мария, глядя мне в глаза. Я как кролик от удава не мог отвести глаз в сторону.
-Давай сегодня встретимся  у Павших Борцов Революции в 18 часов, -решительно предложил я, хотя о планах Стаса ничегошеньки не знал.
-Идёт! – кивнула она. – Ну, что на посошок?
-Ой, ты что! Я и так уже пьяный!
-Пьяный? – разочаровано переспросила она.
-Немножко! – бодро исправился я.
Про то, какую истерику закатил мне Стас по поводу квартиры, подробно говорить не буду. Когда Стас досыта наорался по телефону, я сразил его двумя предложениями. Что, если он не даст мне ключей от квартиры, то: 1) Он мне не брат. 2)На рыбалку в Карелию летом его с собой не возьму!
Стас замолчал, потом сказал:
-Ладно! Чёрт с тобой!
Я  прокричал ему, что он настоящий брат, и что я подарю ему свой спиннинг!
Он сказал, чтобы я засунул спиннинг себе…, но я тут же отключил телефон. Достал связку ключей и поцеловал нынешний золотой ключик от братниной квартиры.
Любовницей Мария оказалась изумительной: чувственная, темпераментная и – чего там греха таить - опытная , но в то же время она была тактична, изящна и нежна как японская гейша. (Ой, чего-то про гейшу я загнул. Я и японки-то  живой, пожалуй, не видел!) И ещё: мне очень нравилось, что во время нашей встречи время для неё как бы перестало существовать. Она никуда  не торопилась, не искала глазами часы, не ускоряла ситуацию. Я, кажется, её не разочаровал. Её фраза, как комплимент, сказанная мне: «Я в тебе не ошиблась, ты – настоящий гурман в сексе!» - вознесла меня в заоблачную высь! В общем, наше первое свидание удалось! Мы стали встречаться – иногда раз в неделю, иногда раз в месяц. Чаще мы стали встречаться на территории Марии – в уютной трёхкомнатной квартире в центре города, которая кому принадлежала, я так и не понял. Нам было безумно хорошо вместе! Ещё в первую встречу она предупредила: «Давай ничего не будем говорить о своих семьях, детях, проблемах! Пусть будет у нас с тобой необитаемый остров, на который ты попал по своим обстоятельствам, а я по своим!»
-Ага. Значит, мы будем играть в ролевую любовную игру под названием «Необитаемый остров», - пошутил я.
-Вот тебе штопор. Открой-ка эту бутылочку! – перевела разговор на другую тему она.
И всё-таки однажды она спросила меня:
-А у тебя нет угрызения совести от нашей греховной связи?
Я представил лицо жены, с которой прожил 15 лет и к которой, понятно, привык, вспомнил наше последнее занятие любовью с ней – аккуратное и быстрое, словно мы укладывались в трёхминутный норматив, и твёрдо ответил:
-Нет! А у тебя?
Она усмехнулась и сказала:
-Мой муж – теоретик и в работе, и в постели! Впрочем, что это я? Сама нарушаю правило, которое сама и ввела! Извини!
Мы встречались с Марией года два. И, признаться, для меня эти встречи много значили, - как будто я подпитывался её энергией. Кстати, как ни странно, это же самое однажды сказала и она мне. От наших встреч во мне прибывали жизненные силы. Я становился веселее, жизнерадостнее, бодрее. Догадывались ли её муж и моя жена о наших встречах? Мне, кажется, догадывались. Но лично у меня с женой никаких выяснений отношений не было. Да, и Маша была спокойна, какой-то тревоги у неё, озабоченности я не видел.
Но однажды Мария позвонила и неожиданно сказала:
-Демидов! Здравствуй и прощай! Больше мы встречаться не будем! Спасибо тебе за всё! Не поминай лихом! И не вздумай выяснять отношения! Всё имеет конец. Вот он и наступил! Счастья тебе и долгой жизни!
И в трубке раздались короткие гудки. С трубкой в руке я, наверно, в тот момент представлял из себя жалкую картину – открытый рот и стеклянные глаза неудачника.
И всё-таки судьба свела нас ещё один раз. Ровно через год после её последнего звонка мы встретились у ворот городского кладбища. Мария первая подошла ко мне.
-Здравствуй, Демидов! – грустно улыбнулась она, хотя глаза так и остались печальными.
-Здравствуй, Маша! – ответил я.
Она наклонила голову и носком сапожка попыталась сбить примёрзшую льдинку. Потом подняла голову и сказала, глядя мне в глаза:
-У меня умер муж от рака. Сегодня 40 дней.
-Сочувствую, - сказал я. – А у меня умерла жена. Скоропостижно. Сегодня 9 день.
-Да, ты что? – Маша инстинктивно отшатнулась от меня. А потом, побледневшая и взволнованная, почему-то шёпотом спросила меня:
-Это мы виноваты? Доигрались, да? Ты что думаешь?
Я ничего не успел ответить.
-Да! Да! Да! – раздался  рядом громкий голос. Высокий седой мужчина подходил к нам, раздражённо разговаривая с кем-то по сотовому.
-Я ещё раз повторяю вам – да, да, да!
Увидев нас и поняв, что очень громко кричал по телефону, он буркнул нам:
-Простите, пожалуйста!
-Вот и ответ! – сказала задумчиво Маша. – Ну, ладно, Ваня, прощай!
И она быстро пошла к воротам кладбища.
Первый раз она назвала меня «Ваня», но было уже всё равно. Какая-то опустошённость завладела всем моим существом. Наверное, наступал какой-то новый этап в жизни. Но какой? И я решил поехать домой и как следует напиться!

 

 

 

 

Логика мерзавца.

 

С Вовкой Шмелёвым я познакомилась на лёгкоатлетической эстафете. Мы бежали за наш техникум. Я бежала 5 этап, а Шмелёв – шестой. Эстафета была смешанная – девушка, юноша. С Вовкой я, правда, несколько раз сталкивалась в нашей столовке и раньше, но разговориться нам не довелось. Я учусь на 1 курсе, а он на 3 (меня девчонки просветили). Внимание третьекурсника (а я видела, как он на меня смотрел) льстило моему самолюбию. Да, и, вообще, Шмелёв был видный парень – высокий, черноволосый, симпатичный с приятной открытой улыбкой. Ну, вот на эстафете мы и познакомились-разговорились. Шмелёв предложил мне пройтись по набережной, я согласилась. На набережной, у павильона, где продают пиво и разные прохладительные напитки, мы «наткнулись» на компанию Вовкиных уличных друзей, которые сдвинули несколько пластмассовых столиков, сидели, потягивали пивко. Вовка меня представил, я напряглась, но его друзья встретили дружелюбно, без разных двусмысленных словечек, как это обычно бывает. Мы присели, нас угостили пивом. Ребята шутили, рассказывали разные смешные истории. Было весело.

-Смотри! Дуда едет! – крикнул кто-то, и все повернули головы в сторону белого микроавтобуса, остановившегося метрах в 20 от нас. Дверка открылась, и из автобуса вышел фирменно одетый молодой мужчина. Он медленно подошёл к нам.

-Привет, лузеры! – насмешливо обратился к нам тот, кого назвали «Дудой». – Животы пивом заливаете? Я бы тоже, пожалуй, бутылочку дёрнул, да нельзя – за рулём! Надо минералки взять!

Дуда пошёл за минералкой.

-А почему его «Дудой» зовут? И чем он так знаменит у вас? – успела я тихонько спросить у Шмелёва.

-Дуда, потому что фамилия – Дударев! У Дуды всегда бабла много. Деньги умеет из воздуха делать! – пояснил мне Владимир. Между тем Дуда подошёл к нам с бутылкой минералки в руке.

-Дерьмо, конечно, как и всё, что здесь продают! – Дуда тряхнул бутылкой. – Но что за компанию не выпьешь!

Дуда сел за столик. Все уважительно молчали.

-Ну, что, лузеры, притихли? Как говорил Остап Бендер – Задунайский: «Время, которое у нас есть – это деньги, которых у нас нет!»

-Ну, да, Колян, у тебя их нет! – кто-то уважительно и в то же время заискивающе произнёс.

-У меня? У меня они, конечно, есть! А вот у вас, у лузеров, их нет, потому что думать не хотите, потому что мозги не включаете!

Дуда покосился на меня – какое впечатление на меня произвели его слова. Я отвернулась.

-Так вот, орёлики, деньги-то, они под ногами валяются! Нужно только наклониться и взять!

-Я наклонился, - сумничал мальчишка в белой бейсболке. – Одни пробки от бутылок валяются!

Все захохотали.

-Вот. Только гоготать можете! – Дуда покачал головой. – А вот кто угадает – что у меня в автобусе сейчас находится? Ставлю бутылку шампанского!

-Мороженое?

-Водка?

-Тёлки?

Пацаны снова захохотали .Дуда качал головой, а когда все затихли, он сказал:

-У меня в автобусе говно!

Все опять рассмеялись, а кто-то крикнул:

-Ну, ты, Дуда, - приколист!

-А я не шучу. У меня в автобусе говно! Я сейчас на нём деньги делаю! Хотя, в общем-то, не совсем говно! Скорее опилки с говном.

-Так у тебя там, наверное, не продохнуть! – снова подколол мальчишка в бейсболке.

-Да, нет! «Товар» по мешкам разложен. Всё цивильно! Хотя, как сказал один умный мужик, «деньги не пахнут!»

-Так то деньги, а это – говно! – ребята явно настроены были шутливо. Дуда же был серьёзен.

-Поделюсь секретом, детки! Запоминайте, как можно заработать в день от 5 до 10 тысяч!

Сейчас весна. Все бабки, все живые дедки, короче, все пенсионеры, которые не бухают, - все они где сейчас находятся? Ну, включайте мозги! На огородах своих и на участках! Все они сейчас – земледельцы! Покопаться на грядках, вон посмотрите, даже бабки 80-90 лет выползают! Ну, вот! Я даю в местную газетчонку объявление: «Конский навоз в мешках. Доставка бесплатно. Стоимость мешка – 200 рублей.» Кстати, конский навоз – самое хорошее удобрение. Звонят на сотовый постоянно! Только привезите побыстрее! Дальше. Я еду на городскую свалку, там сбоку гора сырых опилок. Местные бомжи за бутылку портвейна мне насыпают мешков 30 опилок, а сверху в мешок кладём немножко настоящего конского «добра». И «товар» готов» Кстати, пенсионеры – самый платёжеспособный народ! А тут ещё многим к Дню Победы деньжонки дают! Короче, мешки идут нарасхват! Только подвози! Ну, а уж потом, что они там разглядят, - это уж их проблемы! Кстати, позавчера одной старухе я «впарил» 5 мешков, так она мне за переноску от автобуса до её дачи ещё стольник накинула. Я чуть не усикался!

-Ну, Дуда ,ты даёшь! – восхитился кто-то.

Дуда самодовольно кивнул и отхлебнул минералки.

-А что у вас из-за этого не было никаких конфликтов? – спросила я. Воцарилась тишина. Дуда посмотрел на меня так, как будто только что увидел.

-А это что за прелестное создание? – театрально спросил он.

-Это со мной! – Шмелёв перестал улыбаться и напрягся, я это почувствовала.

-А, ну, ясно! Нет, девушка, ничего такого почти не было. И совесть меня не мучает, если вы про это! Правда, неделю назад какой-то ветеран с тросточкой налетел на меня в магазине. «Прохвосты! – кричит. – Паразиты! Стрелять вас надо!» Весь позеленел, а мне даже смешно от его психа стало. «Народ! – говорю. – Успокойте батяню, а то у него, наверное, крыша поехала!»

Ну, а серьёзно, один раз два мужика наехали, пришлось даже деньги отдать. Они меня к совести начали призывать. «Наша мать, - говорят, - ветеран войны! Кого ты обманываешь, говнюк!» Я сразу типа звонить начал. « Сейчас, - говорю, - друганы подъедут, за «говнюка» ответите!» Они сразу резко слиняли. Помните, девушка, что Гитлер говорил: « Я освобожу вас от такой химеры как совесть!» Ну, ладно! Заболтался я с вами, лузеры! Время – деньги!

Дуда встал, сказал: «Чао – какао!» И уехал…

Домой мы шли со Шмелёвым молча. У моего дома Вовка робко спросил:

-Может, завтра встретимся?

-Знаешь, что, Володя, я хочу тебе сказать? Твой Дуда – мерзавец, да и вы все – трусы! Раз поддерживаете такого негодяя!

-Да, ладно, Лен, ты чего паришься так из-за этой истории! Ну, похохмили немного, поприкалывались…

-Что? Что ты сказал? - я повернулась и быстро пошла домой.

 

 

Два разных дома.

 

«У меня два дома. В одном я существую, в другом живу. В одном доме со мной моё настоящее, в другом моё прошлое и будущее. Один дом я ненавижу, другой люблю всем сердцем, всей душой.

Мой нелюбимый дом - Дом престарелых. Да, раньше так и называли – Дом престарелых. Сейчас, правда, какое-то другое длинное название, но сущность всё та же – Дом престарелых. Мне – 89 лет. Сюда меня определила четыре года назад дочь Светлана. Муж Светланы… Впрочем, что я буду писать про этого негодяя? Может быть, дочь и взяла бы меня к себе, но боится мужа. Ладно, Бог им судья! Светлана приходит ко мне раз в две недели – в среду. Она приносит мне пакет с продуктами, говорит торопливо, глаза отводит в сторону и вечно спешит. Я слушаю её молча, киваю головой, со всем соглашаюсь, а потом, когда она уходит, я беру пакет с продуктами и… Раньше я выбрасывал его в мусорку, а теперь отношу к женщинам в седьмую комнату.

Дочь повторяет всегда одно и то же – «здесь хороший уход, здесь тепло, здесь хорошо кормят, здесь всегда медсестра, здесь такие же, как ты». Да, именно такие же, как я! Старые и никому ненужные выжатые жизнью люди! Здесь всё напоминает о смерти: и очень частая ОСОБАЯ беготня персонала, когда опять какой-то жилец умирает; и укоризненный взгляд медсестры (возись с вами старыми пердунами); и ворчание санитарки и … Всё, всё напоминает о приближающейся смерти! Здесь я не живу, а существую, как в тюрьме .Нет решёток, но есть понимание, что отсюда дорога только на кладбище.

Живу я в другом доме. Здесь во дворе есть небольшая деревянная часовенка. Она всегда открыта. Но народу в ней, как правило, мало, а то и совсем нет. Сюда я хожу каждый день, если позволяют мои болячки. Службу в часовенке ведёт отец Иоанн. Он приходит из другого храма. Приходит и уходит. Он – добрый, но я не исповедовался у него, хотя он и приглашал. Что-то удерживает. Наверное, моё прошлое, ведь я был членом КПСС и даже ревностным атеистом. В далёком 1952 году я уволил женщину, работницу нашей фабрики, узнав, что она посещает церковь. Какую пылкую речь я произнёс тогда на собрании! И как все хлопали, а та женщина выбежала в слезах из зала. Да, такие были времена.

Первый раз, когда я зашёл в церковку, здесь никого не было. Я смотрел на лики святых, а они смотрели на меня. Мне сделалось как-то хорошо, словно, в детстве кто-то гладил меня по голове, как маленького. Слёзы текли из глаз, а я чему-то был рад, а чему сам не знал. Теперь я прихожу сюда, и многое из прошлого отчётливо встаёт перед глазами, словно на экране кинотеатра. Работа, покойная жена ,гибель сына, рождение дочери и снова работа. Я знаю, что я старый и скоро умру, но здесь, в этой церквушке, страх смерти уходит от меня. С иконы смотрит на меня Христос, и я …»

Врач Нестерова перечитала последнее предложение, на несколько секунд задумалась, затем сложила вчетверо листок и сунула его в широкий карман своего накрахмаленного халата. В дверь постучали. «Заходите, заходите! – позвала Нестерова санитаров. – Выносите Сутягина в покойницкую! И нужно будет позвонить его дочери.»

 

 

 

Т О Ч К А О Т С Ч Ё Т А.

 

Старой Жиганихе, так за глаза звали Капитолину Васильевну Жиганову соседи, плохо стало в четверг после обеда. Прежде чем лечь в постель, Жиганиха собралась с силами и позвонила младшей любимой дочери Галине, которая работала в ближайшем продовольственном магазине.

-Галинка! Не забежишь ли ко мне, что-то худо мне сделалось,- пожаловалась Капитолина Васильевна дочери. Дочь без лишних расспросов крикнула в трубку:

-Бегу, мама, бегу!

Галина первая примчалась к матери, сделала ей сосудорасширяющий укол, накапала корвалолу, вызвала «Скорую», позвонила сёстрам, которые прибежали к матери одновременно с приездом медиков. Фельдшерица сделала ещё один укол Капитолине Васильевне, попросила её постараться заснуть, а на выходе шёпотом спросила Галину:

-Мама-то у вас с какого года рождения будет?

-С двадцать третьего,- испуганно ответила Галина.

-Почтенный возраст, дай Бог каждому,- заключила фельдшерица и добавила:

-Пусть поспит, не тревожьте её!

И вышла за дверь.

Галина знаками вызвала сестёр, сидевших за столом в передней комнате, на кухню.

Капитолина Васильевна не стала их удерживать, закрыла глаза и попыталась забыться, отрешиться от всего, уснуть, как ей советовала фельдшерица. Но разные мысли приходили на ум. А один вопрос, мучавший её в последнее время особенно; вопрос, на который она знала ответ, но не решалась его произнести и подтвердить самой себе, снова особенно навязчиво возник в её сознании:

-Почему так несчастливы в жизни оказались все её три дочери?

Действительно, в судьбах её дочерей прослеживалась одна какая-то злая закономерность. Все три дочери по любви выходили замуж, ( свадьбы были пышные, не хуже, чем у других ) рожали детей, но потом семейная жизнь каждой давала сбой, и мужья оставляли их с детьми, уходили к другим женщинам.

Капитолина Васильевна вспомнила, как прибежала к ней вся в слезах Александра, старшая дочь. Саша работала бухгалтером в местной автоколонне, муж её Степан работал там же водителем автобуса. Прожили они вместе пятнадцать лет, нажили двоих детей- сына Владимира и дочку Наташу, и вот Степан загулял с кондукторшей Лизой. И ладно бы молоденькую нашёл или красоты необыкновенной женщину. Ничего подобного. По годам Лизка была даже старше Александры на два года, а уж на вид-то одно недоразумение- тощая, волосы короткие, крашеные, ноги кривые. Ну, не рожи, не кожи- как в народе говорят. А вот взял Степан да и ушёл к этой самой Лизке.Чем ему Александра не угодила- загадка. Александрой Капитолина Васильевна гордилась всегда. Была Александра ещё с подросткового возраста красивой, фигуристой, умной, приветливой. А замуж вышла- расцвела как сирень белая. Капитолина Васильевна видела как соседские мужички на дочь засматриваются. Но Александра одного своего Степана только и видела. Семьёй одной только и жила- в доме у неё всегда чистота, муж и дети как с картинки красиво одеты, обуты. Сама она всегда за делом- то что-то шьёт, то что-то вяжет. Домовитая женщина- все это подтвердить могли. И на вот тебе! Степан в сорок лет влюбился и ушёл из семьи. Ушёл раз и навсегда. Ничего не помогло: ни дети, ни уговоры, ни таскание Лизки за волосы. Ушёл, как отрезал свою прежнюю жизнь. Александра поплакала, поплакала, конечно, а куда денешься- жить-то надо, детей определять в жизни надо. И вот который год старшая дочь живёт одна. Детки-то выросли, разъехались, свои семьи завели. Набивались к Александре, конечно, женихи, да не судьба, видать, так и живёт она одна в одинокой трёхкомнатной квартире.

Со средней дочерью всё было по-другому. Её семейная жизнь начиналась просто.

Тоня ещё со школы дружила с мальчиком из параллельного класса, который и жил-то на соседней улице. Пашка (так звали ухажёра Тони) как преданная собачка всюду ходил за своей возлюбленной. И так боготворил Тоню, что сумел уговорить её выйти замуж за него ещё до службы своей в армии. Так сразу после школы и сыграли им свадьбу- шумную, весёлую, на которой с обеих сторон вся родня гуляла. Через полгода Антонина пришла к матери, которая жила одна (мужа-то давно схоронила), и после длительного молчания и тревожных расспросов матери, выпалила: « Я с Пашкой больше жить не буду!» И потом . отвернувшись и помолчав,добавила тихо:

-Понимаешь, мама, не мужик он!

-То есть как- не мужик?- не поняла тогда Капитолина Васильевна.

-А так! Неспособный он…Ты что, мам, не понимаешь что ли?- зло рассмеялась Антонина.

И разошлись они тогда с Пашкой. Каждый вернулся жить к родителям. Тонька-дурёха , видать, ещё кому-то причину развода рассказала. И вскоре на Пашку стали, смеясь, пальцем показывать в городке. И получил он обидное длинное прозвище- « Пашка, у которого не стоит!» Правда, вскорости его в армию тогда забрали, а потом он завербовался и уехал куда-то на север. Лет через десять отсутствия Павел со своей семьёй приехал в гости к родителям. Капитолина Васильевна как раз тогда встретила их, идя в магазин, Пашка гордо вёл за руки розовощёких девочку и мальчика, а чуть сзади шла немножко разомлевшая от июльской жара его жена- симпатичная, фигуристая женщина. Пашка гордо и с вызовом посмотрел тогда на Капитолину Васильевну, но не поздоровался. Антонина к тому времени тоже заимела сына Алексея, которому было восемь лет. Кто отец .Алексея, Капитолина Васильевна так и не дозналась у Антонины. Да, может быть, та и сама не знала. После развода с Пашкой устроилась тогда Антонина в местный Дом Культуры художником-оформителем (рисовала она со школы очень хорошо). Ну, а в Доме Культуры всегда разные юбилеи, концерты, мероприятия. Стала Антонина частенько оттуда домой под хмельком приходить. Вот так и Алёшку в Доме Культуры «нагуляла». Грешила Капитолина Васильевна на один известный на всю страну вокально-инструментальный ансамбль, который давал в ту пору единственный концерт в их городке. Вся молодёжь тогда, как с ума посходила. Подсчитывала Капитолина Васильевна по времени- всё совпадало. Но Антонина не признавалась, и когда заводили разговор про отца Алёшки, замолкала и по возможности куда-нибудь уходила.Правда, родив Алёшку, Тонька образумилась. Все гулянки прекратила. Стала жить только ради сына. Ну, и ,конечно, слепая материнская любовь принесла свои «плоды». Рос Лёшка избалованным, плаксивым, требовательным, маленьким эгоистом-тираном. Да, ещё был болезненным и слабеньким очень. Вообщем, доставалось и достаётся до сих пор Антонине от сынка.

Галинка- младшая дочь, была любимицей всей семьи. Шустрая, жизнерадостная, приветливая девушка росла. У неё спортивные успехи были- бегала Галинка быстро, и ещё со школы часто приносила домой спортивные грамоты за первые места в различных соревнованиях. А когда перешла Галинка в 8 класс, приехали к Капитолине Васильевне представители областной школы олимпийского резерва и уговорили отдать дочь им для обучения и правильного тренировочного процесса.

-У вашей дочери блестящее спортивное будущее! Она ещё по заграницам ездить будет и фамилию вашу прославит!- убеждали тренеры Капитолину Васильевну тогда. Да, и сама Галинка так просительно смотрела на мать, что не отпустить её просто было нельзя. Дочь устроилась в общежитии спортивной школы. Но сомнения и опасения не покидали тогда Капитолину Васильевну. Одна пятнадцатилетняя дочь в большом городе. И горькие предчувствия не обманули мать. Через два года Галинка приехала и призналась матери, что беременна. Капитолина Васильевна, ахнув, так и села тогда растерянно на стул, не зная, что сказать плачущей дочери.

-Я говорила, что эти общежития до хорошего не доведут! От кого нагуляла?- чуть собравшись с мыслями, набросилась она на дочь.

-Мам, ты не пойми чего. Славик жениться согласен!- робко стала оправдываться дочь.

-Славик! Знаем мы этих «славиков»! Ещё бы не согласен был! Я бы его из-под земли достала,- бушевала Капитолина Васильевна. Но ругайся- не ругайся, а что толку-то?

Отцом оказался хоккеист Славик, подававший, как оказалось, тоже «блестящие спортивные надежды» Его родители , конечно, тоже были не в восторге от всего

произошедшего. Но что сделано, то сделано. Свадьбу сыграли в городе. Было много молодёжи- с одной стороны хоккеисты, с другой- девушки-лёгкоатлетки, ну и родственники, конечно. Галинка родила мальчика- Олежку. А через два года она с Олежкой заявилась « в родительский дом- начало начал». С мужем у них произошла ссора. У матери Галинка прожила целый год, потом её хоккеист приехал и уговорил её вернуться. Она и вернулась в город. Прожили они ещё два года. Галинка ещё девочку родила- Сонечку. А на пятый год с сыном и дочерью на руках окончательно вернулась к матери. Причина ухода была самая простая- муж стал здорово пить, драться и гулять на стороне. Так и у младшей дочери семейная жизнь закончилась. Потом купила Капитолина Васильевна на скопленные за долгую жизнь деньжонки Галинке домик, думала и хозяина дочь в дом приведёт… Да кто на женщину с двумя детьми позариться. Правда, дети-то уже большими стали, да всё равно. Где хорошего-то мужика найдёшь, а пьяницы да побирушки нужны разве? Они жизнь ещё горше сделают.

Да, вот так все три дочери без мужей и оказались. А неполноценная семья- она и есть неполноценная. И вина в этом её - материнская вина. Капитолина Васильевна тяжело вздохнула. Да, Господь воздаёт по справедливости всё - предала она ещё в молодости свою любовь, вот Бог и дочкам счастья не даёт!

Капитолина Васильевна закрыла глаза и воспоминания с новой силой всплыли в её памяти…

1943 год. Телефонисткой- связисткой попадает она в штаб артиллерийского полка. На вооружении полка были дальнобойные гаубицы, и, в общем-то, всегда находились они на расстоянии 10-15 километров от передовой. Молодая связистка Капитолина была симпатичная, фигуристая, привлекательная девушка. На её столике в штабе всегда были цветы. Внимания от мужского пола был вагон и маленькая тележка. Но Капа ( Капочка как звали её в штабе ) вольностей не допускала. А когда она случайно подслушала разговор двух молодых офицеров, то и подавно стала относиться к мужчинам суше и строже. А разговор был такой. Один молоденький лейтенант спрашивал другого:

- Как думаешь? Доживёт у нас Капочка до октября или нет?

-Вряд ли,- отвечал собеседник.- Помнишь Тамарка была? Так ведь замужняя. Двое детей в тылу, а всё туда же… А до неё две телефонистки были - всё одно и тоже.

Капитолину этот разговор напугал тогда, и она решила расспросить обо всём вестового Силыча – степенного, пожилого дядьку.

-Дядя Стёп! У вас тут до меня три телефонистки погибли что ли? - приступила она тогда к расспросам вестового.

Степан Силыч крякнул, покраснел, на удивление Капы, и , отведя глаза в сторону, подтвердил:

-Можно сказать, что и погибли …Особенно Тамарка, дурёха !

-А что случилось, дядя Степан ? Снаряд взорвался что ли?- наивно продолжала расспрашивать она.

-Ага, снаряд! Всем снарядам снаряд ! - ухмыльнулся Силыч. – Да, забеременели они все. И в тыл их отправили рожать - известное бабье дело ! Наши кобели кого хошь обгуляют, Вот и ты, девка, смотри! Вон около тебя как вьются ! Сама-то замужем?

-Нет ещё, - растерянно и смущённо пролепетала она.

-Мужское дело - что : сунул, вынул и ушёл. А вам, бабам, расхлёбывать ! Вот что Тамарка-то мужу скажет - ветром надуло! - и Силыч, матерясь, пошёл по своим делам.

Долго тот разговор держала в памяти Капа, но жизнь есть жизнь. Понравился ей тогда капитан Васильев. Был он высокий, голубоглазый и , несмотря на свои 34 года, весь седой. Васильев всегда был нахмурен, молчалив, неразговорчив. На Капу, в отличии от других офицеров, он вообще не обращал внимания. Говорили, что в Ленинграде год назад бомба попала в дом, где была его жена и семилетний сын. Вот судьба и свела с этим капитаном Васильевым Капу. Послали их однажды вместе на новую позицию для батареи капитана. Капа должна была обеспечить связь, а капитан Васильев доложить в штаб своё решение о пригодности позиции. И когда всё было сделано, в их распоряжении до подхода батареи оставалось полдня. Вот за эти полдня всё и случилось…

Сначала они искренне разговорились. Неожиданно капитан Васильев разоткровенничался и рассказал ей всю свою жизнь. Рассказал и о погибшей семье. Капе стало до слёз жалко его. И то ли уловив её жалость и сострадание, то ли май был очень тёплый и сильно пахло сиренью, то ли Капа давно нравилась капитану – да он виду не подавал, а тут такой случай - одни оказались, но всё произошло так внезапно и стремительно , по согласию, конечно, что Капа сама не поняла, как она так потеряла контроль над собой…

Вскоре Капа поняла, что беременна. В штабе полка отнеслись к этому факту с пониманием - жизнь есть жизнь. Тем более капитана Васильева все очень уважали, и когда увидели серьёзность его намерений относительно Капитолины ( а капитан в любое свободное время старался придти к своей любимой, быть рядом с ней), то и общее мнение было такое - дай Бог, чтобы у этой фронтовой пары всё хорошо сложилось ! А было , действительно, всё хорошо!Провожая свою любимую в тыл, капитан Васильев целовал у неё руки и в тысячный раз спрашивал, будет ли она ждать его.

-Дурачок, -гладя волосы капитана, говорила Капитолина. - Конечно, дождусь. Да, и ребёнок твой, как же он без отца. Только ты будь осторожным, очень прошу тебя !

-Да что со мной сделается, - с улыбкой отвечал Васильев. –Ты сама знаешь, что мы далеко от передовой находимся, да и война скоро кончится.

Уехала Капитолина к своей тётке в небольшой российский городок. Там и родила мальчика в конце войны. Первые полгода после расставания письма от Васильева приходили регулярно, а потом как обрезало - ни писем, никаких известий. Извелась вся Капа - и запросы в штаб полка делала, и молилась, и надеялась, и не надеялась, что жив её капитан.

Однажды Капитолина встретила бывшую подругу по курсам, на которых их обучали связи. Обе обрадовались встрече. Много было чего рассказать друг другу. И зазвала подруга Капу на день рождения своего мужа, тоже фронтовика, демобилизованного по ранению. Капа прибежала тогда домой выпроситься на день рождения у тётки, которой было 76 лет. Тётка неодобрительно покачала головой:

- Не ходила бы ты никуда, Капа! Я что-то плохо себя чувствую, и Васютка тоже весь горячий. Температура у него большая, наверное.

Но уж очень хотелось пойти тогда Капе к подруге и уговорила она тётку поводиться с малышом, хотя что-то подсказывало, что уходить не надо…

Вернулась Капитолина домой на утре, - разгулялась компания, пели и танцевали всю ночь. Время пролетело незаметно. А дома ждало её горе - тётка стояла на коленях перед кроваткой Васютки и плакала. А когда Капа вошла в дом, тётка так злобно посмотрела на неё, что она замерла на месте.

-Помер Васютка !- всхлипнула тётка.

Похоронили они Васютку тайком на окраине местного кладбища.

-Знаешь что, Капитолина,, - посоветовала её тогда тётка. - Ты давай уезжай отсюда. Так, пожалуй, тебе лучше будет! Никаких расспросов, никаких пересудов! Уехала и уехала! Ты молодая - тебе ещё жить и жить! А Васютку не воротишь уже! Забрал Господь его душеньку1 Видать, так нужно было!

Поплакали они ещё с тёткой, да и уехала Капитолина. Уехала в тот город, где как раз учили её навыкам связистки для фронта.

1946 год для неё прошёл как-то горестно и быстро. Устроилась работать она в местном узле связи, откуда шла в свою комнату в общежитии, где горестные воспоминания не оставляли её. Как кляла и винила она себя за ту злополучную вечеринку, - один Бог знал!

Но время шло. И скоро повстречала она мужчину - тоже бывшего фронтовика - Фёдора Жиганова. Вестей от Васильева не было никаких, и решила Капа, что погиб он. А Фёдор предложил выйти замуж за него. В начале 1947 года они и сошлись. У Фёдора был небольшой домик на окраине города, доставшийся ему от родителей.

Туда они и переехали.

Через три месяца в дверь их домика постучали. Капа была одна дома, муж на работе был как раз. Открыла она дверь и ахнула. Перед ней стоял … капитан Васильев. Вместо правой ноги у него был протез , и лицо с правой стороны изувечено всё было. Васильев хотел её обнять, но Капа инстинктивно сделала шаг назад.

-Ты почему не писал ? - был первый её вопрос.

-Да, вот под снаряд немецкий попал. Сначала думал. вообще не выживу, потом калекой не хотел к тебе являться. Но всё равно вот пришёл ! А где наш ребёнок?- Васильев задал свой главный вопрос. Капитолина опустила глаза и тихо сказала:

-Нет его. Умер от воспаления лёгких…- и потом, чтобы сразу всё решить раз и до конца, подняла глаза на капитана, громко и решительно произнесла:

-А я замуж вышла ! Прости меня, если сможешь ! А теперь уходи !

Может быть, и не сказала бы она так, если бы не была к тому времени беременной от Фёдора. Васильев опустил голову и прошептал :

-Не уберегла , стало быть, дитё-то. Ну, ясно всё !

Он развернулся и пошёл прочь, но далеко не ушёл, а сел у дома напротив на скамейку и закурил. Капа видела это из окна. Сердце её сжималось от жалости и тоски, но сделать она уже ничего не могла. Потом Васильев ушёл. И больше она не видела его никогда !

А грех своего предательства любимого человека и вину за смерть младенца носила Капитолина в себе всю жизнь и никому не рассказывала.

И вот теперь – перед смертью – она захотела покаяться перед дочерьми, снять поздним раскаянием эти тяжёлые грехи с души.

- Галя ! – позвала она младшую, ей показалась громко, но на самом деле её губы только прошептали имя любимой доченьки. Никто её не услышал. Она хотела позвать громче, но какая-то невидимая сила тяжёлым прессом надавила на её грудь.

Капитолина Васильевна захотела вздохнуть и не смогла…

 

 

 

Жизненные ориентиры.

 

В последнее время водку он пил один. И только дома. Вообще-то, раньше он высмеивал «тихушников» - мужиков, принимающих на грудь в одиночку. Он не понимал, в чём тут кайф – не поговорить, не посмеяться, не покуражиться. Ему очень нравилась сцена из фильма «Осенний марафона», где артист Леонов убеждал, что после выпитого грех расходиться, нужно поговорить…

Но лет пять назад его мнение изменилось. Тогда друг-терапевт попросил помочь перевезти вещи на новую квартиру.

-Саня! Друган! Выручай! – кричал терапевт в телефонную трубку. – Я тут бригаду собрал! Будет мужиков восемь, но твоя силища нужна! Это ё----ное пианино! Короче, друган, выручай! А поляну я накрою, как положено! Не в обиде будете!

И как тогда не хотелось идти на эту погрузку. Какое-то шестое чувство подсказывало: «Не ходи!» Но отказать другу-врачу он не смог, - тот всегда выручал с больничным.

И вот после погрузки они крепко выпили на новой квартире. Потом почти все разошлись. Хозяин уснул на диване в соседней комнате. А он с 19-летним родственником врача остался за столом. Кажется, говорили о музыке. Да, не говорили, а он что-то рассказывал почему-то насупившемуся парню о «Битлс». Потом, помнится, захотелось покурить, и он пошёл к балкону. Резкий укол в спину заставил его обернуться. Он увидел отскочившего от него парня с кухонным ножом в руке.

-Тты что? Ох---енно умный? Да? – кричал ему парень.

Повалился он тогда вперёд не от боли, а от мысли, что его зарезали. Дальше было всё по житейскому порядку: больница; следователь; заявление; звонок от друга-врача, который хлопотал за своего родственника и просил забрать заявление; разговор с парнем, который пырнул ножом.

-Ты скажи, хоть за что ты меня? Может, обидел я тебя чем или слово какое нехорошее сказал? – допытывался он у парня. Но тот только пожимал плечами и на все вопросы отвечал: «Не знаю».

Дело закончилось тем, что парень расплатился приличной суммой, и заявление было отозвано. Правда, потом к другу-врачу за больничным обращаться больше не пришлось, «друган» сильно обиделся.

Вот после того случая Александр всегда пил один и дома. Не сказать, чтобы он был крепко пьющим человеком. Нет. Но раз-два в неделю он организовывал себе застолье. Вот и сегодня он получил зарплату и зашёл в супермаркет.

Дома он сварил пельмешки, «распахал» копчёную скумбрию, положил капустки с огурчиками в тарелку, нарезал сальца, которое всегда сам солил. Кусок студня, подумав, убрал в холодильник. Закуси и так было много. Александр торжественно отвинтил «белую головку» и налил себе полную 50-граммовую стопку.

-Ну, Санчес, - обратился он сам к себе, - вздрогнем!

Выпил рюмку и стал закусывать. Он знал, что через 3-4 рюмки голова его прояснится, станет тепло и легко во всём организме, и, главное, он придёт в состояние, которое ему самому нравилось, в котором он сам себе был интересен! Возникнет какая-то мудрая логика мысли, и он сам с собой… начнёт разговаривать! Разговаривать умно, логично, с доказательствами, которые в трезвом состоянии он просто бы не нашёл.

Однажды жена как-то бесшумно зашла в их квартиру. (С женой они жили порознь, в разных квартирах, не ругаясь и не расходясь. У жены года три назад умерла мать. Квартира пустовала, и потихоньку, как-то так само получилось, жена стала жить в квартире матери. И это устроило их обоих. В общем-то, они давно стали чужими друг для друга. А после того, как дочь вышла замуж за иностранца и уехала из страны, их вообще ничего не связывало).

Так вот, когда жена бесшумно зашла к нему, а он сидел за бутылкой и сам с собой разговаривал, она решила, что у него «белая горячка». Жена смотрела на него округлившимися глазами, а потом тихо сказала:

-Что? Допился?

Он встал, помолчал, потом спросил: «До чего допился!» А про себя с досадой подумал: «Дура! Припёрлась не вовремя!» Так что для приятного времяпрепровождения после двухсот граммов водки ему требовалось одиночество. И тогда он мог обсудить сам с собой тему, которую определял себе, садясь за стол.

Сегодня такой темой было: «Как прожить ему остаток своей жизни?»

Два дня в автобусе он прислушался к разговору двух мужичков приблизительно его возраста. Один говорил: «Понимаешь, Паша, я живу сейчас как будто по инерции! Ничего не радует! Потерял я все жизненные ориентиры!» И вот это словосочетание «жизненные ориентиры» запомнилось! А ведь и он, как тот мужик из автобуса, потерял все жизненные ориентиры!

-Да! Вот что мне интересно сейчас? Что радует? Что заставляет волноваться, переживать? От чего сердце может забиться быстрее?

Он выпил ещё рюмку и продолжил размышлять вслух:

-Да, ничего не радует! Ничего не волнует! Семья? Какая семья? Дочь уехала и даже не звонит! Жена ушла. Да, и что жена? Разве было интересно с ней? Всегда она чего-то боится, за что-то переживает, всегда у неё всё плохо, всегда ждёт плохого! И так тоска, так жена ещё большую тоску наведёт своим кудахтаньем. Ушла? И очень хорошо! Живёт он и без неё. И прекрасно живёт! Не опустился, не спился, работает.

Работает? Да, не работает он, а так… Дурака валяет! Устроился в школу вести… А что собственно вести? Ну, отвечает он за школьную музыкальную аппаратуру, чтобы микрофон на линейке работал, чтобы фонограммы ребятишкам подобрать, чтобы музыка в праздники в школе звучала! Ответственный за аппаратуру, которую давно на свалку выбрасывать пора! Но директриса его ценит! «Вы, Александр Николаевич, разочка 3-4 в неделю будете приходить, а я вам полторы ставочки проплачу!» Халява? Конечно, халява! А с пенсией нормально выходит! И бутылочку купить можно! Вот как сегодня, к примеру!

Да, вот и жизненные ориентиры. Чем жить-то? Жить-то, может быть, осталось, как говорит физкультурник, два понедельника. Работа утомляет. Неинтересно. Школьники бестолковые. Тыщу лет бы не видел эту школу!

Любил раньше музыку. Но теперь музыкальные композиции, которыми раньше восхищался, только раздражают. Включу, а до конца дослушать не могу, - выключаю!

Друзья. Кто умер, кто спился, кто богатым стал – на сивой кобыле не подъедешь! Лет 8 назад был на встрече институтских выпускников. Лучше бы не ездил! Помнил всех красивыми, молодыми, шустрыми! А тут собрались толстые, лицемерные тётки, которые всё про настоящую любовь говорят! Мужиков-то никого и не было. Даже выпить было не с кем!

Да. Вот и жизненные ориентиры. Один ориентир остался – рюмка с водкой! Наливай и пей! Никаких загадок в жизни! Нет, погоди! Одна загадка осталась! Это первая любовь – Наташка Патокина! Где она? Что с ней? Как сложилась её судьба? Ведь ради неё он был готов на всё! Горы мог сдвинуть! Ну, горы не горы, а обещал ей написать песню такую, которую бы вся страна слушала! Не написал, потому что развела их с Наташкой судьба.

Александр налил ещё полрюмки и выпил.

Да, Наташка, Наташка! Как я тебя любил! Познакомились на соревнованиях по лёгкой атлетике. Она бежала 1500 метров , я – 800. Оба стали вторыми. Тогда проводил я её со стадиона. Завязалась дружба. Наташка и в армию провожала, и письма два года присылала. А потом, когда вернулся из армии, и сразу побежал к любимой, случилось невероятное. Наташка вышла на крыльцо, побледнела и сказала: «Саша! Ты не приходи больше ко мне!» И ушла! Почему? Может, загуляла она с кем или более того – беременной оказалась? Знакомые парни ничего плохого про Наташку сказать не могли. Почему вдруг она поставила тогда на нём крест? Жизнь в тот год развела их – оба уехали на учёбу в разные города.

Александр подпёр щёку рукой и задумался. Вдруг неожиданно зазвонил сотовый. Незнакомый номер. Кто это?

- Да.

-Алло! Сашка – это ты? Здравствуй Ушастик мой любимый! Ты меня узнал?

Он остолбенел. До боли знакомый голос. И Ушастиком когда-то давным-давно звала его только..Наташка!

-Наташ! Это ты что ли? – пересохшим голосом спросил он.

-Узнал, негодник! Я это, конечно, я! Слушай, Сашка, я не знаю, как там у тебя жизнь сложилась, а у меня хреново! Вообщем, слушай и не перебивай! Сашка, ты меня слышишь?

-Да!

-Ты чего, как попугай заладил «да, да»! А впрочем, правильно! Слушай и не перебивай! Мы с тобой больше 40 лет не виделись?

-Да!

-Господи! Опять «да»! Ну, ладно! Я ведь тогда почему на тебя обиделась? Маме одна ваша родственница сказала, что ты в армии жил с разведённой женщиной!

-Да, я…

-Не перебивай, Саш! Я тогда поступила в университет. Ну, за мной преподаватель один приударил! Короче, он сейчас мой муж, но не муж в полном смысле этого слова. У него операция была в1992 году, и как мужчина он… Ну, ты, Саш, понимаешь, как мужчина с женщиной мы не живём уже столько лет! А я ему не разу не изменила. Ты поверишь?

-Верю! – ответил Александр растерянно, а в голове пронеслось: «Зачем мне она это всё рассказывает?»

-Саш! И почему мы с тобой друг друга не искали? Нарожала бы я тебе детей, и всё бы было о,кей!

-Да, - растеряно согласился он. – Всё бы было о,кей!

-Сашка! Дурачок! Ты что опять, как попугай! Сашка, а знаешь, как я тебя любила? Ты всегда был для меня самым хорошим, самым любимым! Я бы нарожала тебе детей, и у нас всё было бы о,кей!

Вдруг Александр с ледяным ужасом понял, что Наташка – его первая любовь- пьяна! Пьяна очень сильно!

-Наташ! Я сейчас…

-Ты что? Разговаривать со мной не хочешь? – капризно-пьяным голосом спросила Наташка. – Я с мужем уже столько лет не сплю! А тебе бы я родила и мальчика, и девочку! Саш! Ты кого больше хотел? Мальчика или девочку? – она как-то неприятно засмеялась.

Александр нажал кнопку телефона и прекратил этот странный, неприятный разговор. Потом он взял гранёный стакан, вылил туда остатки водки, залпом выпил, пошёл и лёг на диван.

-Жизненные ориентиры! Вот и последний пропал! – пробормотал он и … уснул.

Утром ,проснувшись, он первым делом набрал телефон жены.

-Марина! С добрым утром!

Его ласковый голос поразил жену, и она даже не нашла, что ответить.

-Марин! Слушай! Хватит жить порознь! Возвращайся! А квартиру вашу, может, продадим и съездим с тобой в Европу! Помнишь, как мы мечтали с тобой об этом! Ты в Париж хотела, а я в Лондон! Жить-то, может, осталось два понедельника! А?

Жена, затаившись, молчала.

-Марин! Ты меня слышишь?

-Саш! Ты это сейчас серьёзно сказал?

-Мариш! Ну, кто такими вещами шутит?

Жена молчала, потом собравшись духом, резко и зло ответила:

-А капустки тебе квашенной не надо? Квартиру ему продавай! Мне и тут хорошо! Без всякого Парижа!

-Дура! – прокричал он и бросил трубку. Потом отошёл к окну, обернулся к телефону, как к живому существу, и сердито добавил. - Гадина!

 

 

 

 

 

 

 

П р о с т ы е п р о с ь б ы т ё т к и Д у с и .

 

 

Димка Брунов пьянствовал шестой день подряд.

Ровно год назад к ,его 35-летию в октябре, жена сделала ему «подарок», возвратившись с юга, где она отдыхала с 7-летней дочкой Иришкой, - объявила ему о том, что встретила и полюбила другого мужчину, что «их 9-летний брак, в общем-то, был ошибкой, что за Димку в своё время она вышла замуж, потому что надо было выходить (родители торопили), что Иришке нравится новый папа, который очень умный, очень деловой» и ещё очень, очень, очень…

Дмитрий слушал тогда жену, гладя по голове сидевшую у него на коленях дочь, с изумлением. У него не было никаких слов. Всё было как в дурном сне. Он просто не верил, что женщина, с которой он прожил 9 лет, нажил ребёнка, вот так просто, взяв его, как щенка за шкирку, выкинет из своей жизни. Да, это объяснение было как сцена из нелепого кошмарного сна. Но это был не сон, и жена не шутила. Через три дня, забрав дочку, она уехала к своей «настоящей любви». Когда жена собиралась, Димка сидел за кухонным столом, перед ним была бутылка водки и банка огурцов. Жена напоследок сделала ему «контрольный выстрел». Она подвела Иришку к столу и язвительно сказала:

- Вот, Ира, полюбуйся на папу! «Приятная» картина! Какое чудесное воспоминание останется у ребёнка об отце!

Димке захотелось запустить в жену бутылкой, но глаза дочери смотрели на него испуганно и выжидающе.

-Дочка! Ты ничего не думай плохого! Всё будет хорошо! Я заберу тебя!

Жена только этого и ждала.

-Замучаешься забирать! - заверещала она. - Ты как был неудачник, так неудачником и останешься! Так и проживёшь в своей «халупе» всю жизнь! Пойдём, Ира!

И она потащила за руку к выходу испуганную дочь.

Так и остался в своей двухкомнатной «халупе» старого аварийного фонда Димка Брунов один.

Неделю он тогда попил винца, но потом взял себя в руки и месяца три к рюмке не прикладывался. Потом сорвался и недели полторы «гудел» с друзьями, каждому выпивающему с ним, рассказывая о подлости жены. За эти полторы недели Димку уволили с работы. И хотя за увольнение переживал Димка мало, считая, что со своей специальностью «слесарь-сантехник» он работу всегда найдёт, но вот что-то работа не находилась. И даже в местном ЖЭКе, где Димка считал, что перед ним раскатят ковровую дорожку, ему в работе отказали. А пьяных дружков-товарищей становилось всё больше и больше. И скоро его квартира превратилась в настоящий притон, куда приходили частенько совсем незнакомые выпивохи. Жильцы дома стонали от пьяных дебошей в Димкиной квартире и не раз высказывали ему угрозы-претензии, Но тише в Димкиной квартире делалось только на несколько дней, дальше всё продолжалось по-старому. Дошло до того, что однажды Димку посетил участковый и, показав заявление-жалобу жильцов, строго-настрого предупредил его. После этого предупреждения Димка не пил около месяца. Но лучше бы пил, как потом он сам решил, потому что в этом месяце Димка упросил соседа прокатиться на его новеньком внедорожнике, задел боком машины столб с рекламой и заполучил в свой адрес счёт на 30 тысяч рублей за ободранную машину. С горя Димка опять «загудел» и вот «гудел» уже шестой день подряд. Двое его полупьяных «друзей» играли в шахматы на бутылку, а Димка сидел на диване, опухший, безразличный ко всему, и жить, да, не больше, не меньше - именно жить, ему уже не хотелось.

Неожиданно в дверь громко постучали. Покачиваясь, Димка пошёл узнать, кто стучит. У двери стояла старушка тётя Таня - соседка с первого этажа.

-Иди, Димитрий, к телефону. Звонят тебе из Нижнего, - обиженно поджав губы, сказала старушка и, не удержавшись, добавила, - не устал лопать-то ещё? С харей-то не стыдно?

-Устал, тёть Тань, ещё как устал! - согласился Димка. - И с харей стыдно! Ох, как стыдно! Завтра в «завязку» ухожу!

-Всё шутишь? - старушка недоверчиво покачала головой. - Ты мне про «завязку» уже пятый раз говоришь!

-Четвёртый, тётя Таня, четвёртый!

-Да, ну, тебя еретика! На тот свет, видать, раньше времени хочешь?

-А кто звонит-то, тётя Тань? - заплетающимся языком сменил тему Димка, у которого телефон давно отключили за неуплату.

-А я почём знаю, - ответила обиженно старушка.

Когда вошли в её квартиру, оказалось, что в телефоне их ждали только длинные гудки, - связь прервалась.

-Ну, вот и тут неудача! - Димка обиженно развёл руками.

-Соседка твоей тётки звонила из Нижнего! Видать, плоха тётка твоя! Вот-вот Богу душу отдаст! С тобой попрощаться хотела! - тётя Таня, видимо, всё-таки успела поговорить по телефону.

-Тётка? Какая тётка? Нет у меня никакой… А погоди-ка… Может, это тётка Дуся? - неуверенно полупьяным умом начал вспоминать Димка.

-Я не знаю, кто у тебя там. А ты, милок, давай-ка иди к себе. Спать я буду ложиться! - стала выпроваживать Димку старушка.

Когда Димка зашёл в свою квартиру, то попытался выгнать двух «гроссмейстеров»:

-Всё, мужики, домой идите! Мне завтра в Нижний к тётке надо!

Но «шахматисты» в ответ только захохотали, потом поднесли Димке полстакана водки и всё закончилось в конце концов дракой, в которой Димке накостыляли как следует, чтобы «не выступал».

Утром, страдая с похмелья, Димка вспомнил про звонок из Нижнего. Но… Денег на поездку не было, да и лицо его было похоже на один большой синяк.

Прошло три недели. Димка отлёживался дома, заперев дверь и не отвечая на стуки дружков. Питался он, в основном, хлебом и молоком, экономно расходуя полторы тысячи рублей, которые «выручил», продав соседскому мальчишке почти новенький велосипед.

Однажды утром Димка услышал стук в дверь своей квартиры и голос соседки. Стучала снова тётя Таня. Дмитрий открыл ей.

-Ну, трезвый хоть, слава Богу! Знаю, что ты дома! А этим не открываешь - молодец! Давай, Димитрий, собирайся и в Нижний поезжай!

-А что случилось-то, тётя Тань?

-Да, вот опять тебе из Нижнего звонили. Соседка твоей тётки. Померла, видать, тётка твоя! Царство ей Небесное! - старушка перекрестилась. А тебе велено приехать. Вот адрес. Давай не тяни опять, а поезжай! Деньги-то хоть на дорогу найдёшь? А то я дам ради такого случая!

-Да, есть у меня на дорогу… Ладно, спасибо, тётя Таня!

Димка вернулся в свою комнату, сел за стол и задумался.

 

Тётку Дусю - Евдокию Ивановну Волынцеву, старшую сестру матери, - Димка последний раз видел лет 20 назад. Жила тогда тётка Дуся в их городке на улице Зелёной в небольшом уютном домике, который построил её первый муж Иван Петрович Волынцев - капитан речного флота, начальник небольшого буксира на Волге. Своих детей у семьи Волынцевых не было, и тётка Дуся часто забирала племянника Димку к себе, выручая младшую сестру, у которой на участке кипела стройка (возводили дом) и нужно было Димкиной матери строителей накормить да ещё и помочь им чем-нибудь. Тогда Димка много времени проводил у тётки Дуси. Мужа её - строгого Ивана Петровича Димка побаивался, а вот тётку любил. Тётка Дуся была добрая, щедрая и очень смешливая. Часто она так заразительно смеялась, что и все окружающие начинали смеяться тоже. Димке нравилось смешить тётку. Однажды, когда его, совсем маленького, тётка мыла в бане, он задал ей такой вопрос про различие полов, что тётка хохотала минут 20, потом ещё дома хохотала вместе с Иваном Петровичем, а потом рассказала сцену в бане Димкиной матери и снова хохотала вместе с ней. Димка чувствовал себя героем тогда. И потом Димка всегда чувствовал момент, когда тётку можно было насмешить, и с великим удовольствием делал это.C тёткой Димка собирал ягоды в огороде, ездил за грибами, ходил запасать берёзовые веники, и даже катался на буксире Ивана Петровича. Заменила ему тогда тётка Дуся мать на достаточно большое время.

Но потом Димка пошёл в школу. Дом его родители выстроили, и мать всё реже и реже стала отводить сына к сестре.

Вскоре Иван Петрович умер, и осталась тётка Дуся одна. Горевала она по мужу очень сильно, - Димка видел, что она всегда плачет в разговорах с матерью, вспоминая Ивана Петровича. Но время летело, одной тётке в частном доме жить было тяжеловато, и соседки уговаривали её («Ты, Евдокия, ещё молодая - одна-то целый век куковать!») подыскать себе «вторую половину». Сначала появился у тётки Дуси в роли мужа какой-то командировочный, с которым прожила она целую зиму, но потом оказалось , что у того семья в Саратове и , - и тётка выгнала его . Затем соседка сосватала её за какого-то приезжего, и целый год тётка Дуся жила с ним хорошо, нахваливая сожителя за хозяйственность. Но тот потом запил и устроил в доме тётки поджог (соседи показали в суде), за что был посажен в тюрьму, куда, как оказалось, он был частый ходок.

В личной жизни тётке Дусе явно не везло. А на подростка Димку тогда сильно повлияло мнение отца, который очень уважал покойного Ивана Петровича и осуждал сестру жены за неразборчивость в выборе «женихов» :

-Чужеумка она! Настоящая чужеумка! - говорил Димкин отец жене, - кого Евдокии соседки приведут, с тем и живёт! Пустушка!

Мать Димкина не пыталась возражать, зная вспыльчивый характер мужа.

А у подростка Димки, который, конечно, воспринимал всё тогда с юношеским максимализмом, к тётке со слов отца сложилось полупрезрительное отношение. И отцовы определения тётки - «чужеумка и пустушка» - прочно закрепились в памяти.

Когда Димке было 16 лет, тётка вышла в очередной раз замуж за нижегородца, продала свой дом и уехала жить к мужу в Нижний Новгород. С той поры Димка тётку Дусю не видел. Не приезжала она даже на Димкину свадьбу. Ну, а сейчас подсказать по жизни Димке было некому - родители его умерли. Да, и что тут подсказывать, нужно было ехать в Нижний Новгород.

В Нижнем Дмитрий быстро нашёл дом, в котором жила тётка, и, к его счастью, соседка-подруга покойной Евдокии Ивановны оказалась дома. Конечно, (к чему лукавить) Дмитрий в душе надеялся на то, что тётка что-нибудь завещала ему - единственному племяннику, но, может быть, (Димка и к этому был готов) и ничего не будет. Кто знает, какие родственники остались по линии последнего мужа?

К удивлению Димки, соседка - Инна Васильевна, как она представилась, выслушав сумбурные слова-сожаления, сходила в комнату и вынесла Димке листочек в клеточку, на котором что-то было написано

-Евдокия Ивановна очень хотела, Дима, увидеть вас перед смертью, но…

-Да, я, понимаете, очень занят был, - как-то неубедительно промямлил Димка.

-Но вы не приехали, - испытывающе глядя на него, продолжила Инна Васильевна, - и тогда она попросила меня передать вам эти три адреса, чтобы вы смогли помочь этим людям!

-Помочь? - разочарованно переспросил Димка, но тут же спохватился и уже более твёрдым голосом сказал, - Да! Да! Я обязательно схожу по этим адресам.

-Ну, а переночевать ко мне приходите, у меня есть отдельная комната.

-Да, я, пожалуй, сегодня по адресам схожу и домой уеду, - сказал Димка.

-Ну, это вряд ли вы так быстро управитесь, да и потом ещё одно письмо есть вам у меня от Евдокии Ивановны!

-Так давайте уж сразу…, - Димке стала надоедать эта загадочная канитель.

-Нет. Евдокия Ивановна просила отдать вам конверт после того, как вы сходите по этим трём адресам.

-А если я вас обману, скажу, что ходил, а сам…, - Димка улыбнулся.

-Видите ли, я этих людей знаю и у меня есть номера их телефонов.

-Надо же! - Димка покачал головой. - Всё предусмотрено! Ну, ладно, как Иван-царевич пойду направо - налево - и вперёд!

Желаю удачи! - пожилая женщина улыбнулась тоже. - Но на отдых, Иван-царевич, приходите сюда!

 

Первый адрес привёл Димку почти на окраину города. Дверь квартиры старого двухэтажного дома открыл… священник

- Здравствуйте! Извините, пожалуйста! Вам нужно в чём-либо помочь? - растерявшись, выпалил Димка.

-Помочь? - переспросил священник. Его одежда, добрый проникновенный взгляд и необычность самого вопроса совсем смутили Димку.

-Видите ли, я племянник недавно умершей Волынцевой Евдокии Ивановны, и она просила меня, - начал было новое объяснение Димка, собравшись с мыслями.

-Понял. Понял. Всё понял, - улыбнулся священник. - Вы по профессии - сантехник?

-Да, - подтвердил Димка.

-Евдокия Ивановна, Царство ей Небесное, - священник перекрестился, очень деятельная прихожанка нашей церкви была. Она рассказывала мне о вас. Незадолго до смерти она говорила, что вы должны приехать к ней.

-Да. Я не смог. Причины были разные, - Димка опустил глаза и покраснел.

-Да, конечно, в жизни всякое бывает, - согласился священник и представился:

-Меня - отец Александр зовут. А вас?

-Дмитрий.

-Ага. Очень приятно, Дима! Ну, раз уж вы пришли, дело у меня такое. Есть у меня тут рядом сарайчик, ну, а в нём - погребок. Сами понимаете: соления разные сохранить, картошечку…А у меня над погребом труба водопроводная проходит, сосед в сарай к себе провёл. Давно это было сделано. Конечно, мешает эта труба очень, нельзя ли её вдоль стены провести? Я всё припас там: и трубы такие же, и паклю, и ключи…

-А воду отключить можно, - спросил Димка.

-Конечно…

С трубой Димка провозился часа четыре. Отец Александр поблагодарил его, давал деньги и приглашал на обед.

-Знаете, что, батюшка, никаких денег я с вас не возьму, - а вот покушать у вас - покушаю, я ведь не знаю, где здесь столовые.

Священник только развёл руками.

-Проходи, проходи, мил человек, откушай, чем Бог послал! Домовничаю я сейчас один - матушка-то у меня к сестре в Пензу уехала.

Обед у отца Александра был вкусный и сытный, и слегка разомлевший от горячего чая Димка поймал себя на мысли, что чувствует себя очень комфортно в гостях у священника. Батюшка не поучал его, внимательно слушал и очень мудро отвечал на все Димкины вопросы. Димка и сам не заметил, как рассказал отцу Александру, который был старше Димки раза в два, наверное, историю всей своей жизни. Рассказал и про бывшую жену, и про дочку, и про развод. Батюшка сидел серьёзный, покачивая головой:

-Да, беда это сейчас! Очень много разводов! Живут, живут вместе, а потом вдруг осознают, что совсем чужие люди! - и вдруг неожиданно спросил Димку:

-Скажи, Дима, а в Бога ты веруешь?

-Верую, - не очень уверенно ответил Димка. - Только вот, если честно сказать, молиться я не молюсь, и в церковь не хожу тоже! А так понимаю, что есть над нами Высший Разум!

Отец Александр пристально смотрел на него, одобрительно кивая головой, и вдруг огорошил Димку неожиданным вопросом:

-Ну, а как вот жена от тебя ушла, к водочке, наверное, пристрастился?

Димка под пытливым взглядом священника не смог соврать:

-Да, последний год выпивал! И очень сильно!

Слышал ты, Дима, что-нибудь об Иоанне Златоусте? Очень мудрый человек был!

-Кажется, что-то слышал, - неуверенно сказал Димка.

-Так вот Иоанн Златоуст сказал: « Дьявол ничего так не любит, как роскошь и пьянство, поскольку никто не исполняет его волю так рьяно, как пьяница!» Знаешь, есть такая небольшая притча про египетского пустынножителя.

Явился один раз к нему бес и сказал: «Выбери один грех и согреши, и больше я тебя никогда искушать не буду! А грехи эти - прелюбодейство, убийство, пьянство!» Подумал пустынножитель про себя: «Ну, убийство - это страшнейший грех! Да, и прелюбодейство тоже. Не замолишь их! А пьянство… Ну, выпью завтра с вечера, а с утра протрезвею». Так и решил. Вечером пошёл в ближайшее селение, напился вина, к нему женщина пристала, к себе в дом увела, а там их муж вернувшийся застал, завязалась драка. И убил мужа женщины пустынножитель. Вот что такое пьянство!

Димка сидел, опустив голову.

-Ну, это старая, так сказать притча, - продолжил отец Александр, - а вот совсем недавно у нас при монастыре трудником работал бизнесмен один бывший. Он мне о себе вот что рассказал. Был у него друг, вместе бизнесом занимались, дело у них с машинами было связано. И вот однажды зашли они в ресторан, - хорошую сделку отметить. Сильно выпили. Часа в два ночи расстались, друг его ещё решил в ресторане посидеть, а Саша (этого трудника Сашей звали) домой пошёл. Лёг спать, и приснился ему сон. Друг к нему во сне пришёл, упал на колени и говорит:

-Саша! Не пей больше вина, а то будет как со мной!

-А что с тобой?

-Да, я в луже пьяный захлебнулся!

Проснулся наш человече, пошёл опохмелиться и узнал: действительно его друг шёл из ресторана домой, и около дома уже упал лицом в лужу и захлебнулся.

И так потряс тот сон Сашу, что он отпуск взял от всех дел, к нам приехал, исповедовался, трудником месяц работал. Говорил, что всё, что было важным для него, после этого случая стало неважным. Понял, как тяжело его другу, что в пьяном угаре на тот свет ушёл. Вот так!

-Да, - Димка согласился, - вот вроде умом-то всё понимаешь, а разные обстоятельства, друзья опять же…

-Вот - вот, - подтвердил отец Александр, - чтобы вино не пить, - сила воли должна быть, а чтобы сила воли появилась, - стержень духовный в человеке быть должен. А его Вера в Бога и церковь даёт! Душа-то наша - христианка!

-Душа - христианка? - воскликнул Димка. - Как хорошо Вы сказали!

-Это не я сказал, - улыбнулся отец Александр. - Это ещё Тертуллиан сказал, а, вообще, раскаяться нужно, исповедоваться, причаститься, и Господь даст силы от этой бесовской напасти!

Расстался Димка с отцом Александром очень тепло, как с мудрым старшим братом. И, когда приехал Димка на ночевку к Инне Васильевне, то долго ещё перебирал в голове разговор с отцом Александром.

Утром следующего дня Дмитрий направился по второму адресу, оставленному ему тёткой. К его удивлению, по второму адресу находился офис строительно-монтажной фирмы «Монолит». Зайдя в вестибюль, Дмитрий спросил у вахтёрши - дородной тётки в роговых очках:

-Скажите, а где мне можно Виктора Родионова найти?

-Виктора Алексеевича? Так это же генеральный директор. Поднимитесь на второй этаж, пожалуйста!

На втором этаже Димка, немного робея, открыл дверь с табличкой, «Генеральный директор Родионов В. А.». Симпатичная секретарша вопросительно подняла на Димку глаза, оторвавшись от экрана компьютера.

-Скажите, пожалуйста, - неуверенным голосом провинциального ходока начал Дмитрий, но в это время дверь соседнего кабинета резко открылась, и оттуда быстро вышел высокий, широкоплечий, седой мужчина.

-Линочка, я ухожу! Меня не будет до послезавтра. Ты - за главного! - на ходу быстро проговорил мужчина.

-Ой, Виктор Алексеевич, вот тут, похоже, к вам, - секретарша указала на Димку,

-Вы ко мне? Пойдёмте, по дороге расскажете, что к чему! - дружелюбно обратился Родионов к Димке.

-Пойдёмте! - с радостью согласился Димка. Официальная обстановка приёмной с ухоженной секретаршей начинала тяготить его.

Родионов пропустил его вперёд.

-Знаете, я здесь по просьбе покойной Евдокии Ивановны Волынцевой, - стал торопливо объяснять цель своего прихода Димка, спускаясь по лестнице.

-Всё! Всё понял! Врубился! - перебил его Родионов. - Вы, вероятно, племянник тёти Дуси? Да? Она говорила мне о вас незадолго до смерти! И вы по специальности «слесарь-сантехник»? Да?

-Да! - изумлённо повторил Димка.

-Тётя Дуся хлопотала за вас! Просила взять на работу. Вам работа нужна?

-Ну, в общем-то, нужна, - растерялся Димка.

-Как вас зовут?

-Дмитрий. Дмитрий Брунов.

-Знаете, Дима. Я - хороший знакомый бывшего мужа Евдокии Ивановны - Архипа Кузьмича. Однажды он даже от смерти меня спас.

Так вот он просил меня позаботится об Евдокии Ивановне, а она просила о вас, когда я был у неё последний раз. Короче, вот вам моя визитка. Послезавтра позвоните. Я возьму вас на работу в качестве слесаря-сантехника с испытательным сроком на три месяца. Зарплата - 25-30 тысяч, ну, а потом, если всё нормально будет, она увеличится. Лады? Да, кстати, как с «зелёным змеем»? Употребляете?

-Сейчас нет! - Димка яростно закрутил головой.

-Ну, вот и хорошо! Звоните! - Родионов пожал Димке руку и пошёл к поджидающей его машине.

Дома Димка рассказал свой разговор с Родионовым Инне Васильевне.

-Ну, и, слава Богу, хоть при деле будете! - перекрестилась пожилая женщина. И видя, что Димка находится в приподнятом радостном настроении, сказала:

-Ну, а третий-то адресок совсем рядом - только через сквер пройти да обогнуть первый панельный дом

Димка решил не откладывать дело в долгий ящик и направился по третьему адресу. На звонок дверь открыла симпатичная женщина с усталыми и даже, как показалось Димке, заплаканными глазами.

-Извините, - начал заранее приготовленную речь Димка, - я - племянник покойной Евдокии Ивановны Волынцевой…

-Очень приятно, - безразличным голосом сказала женщина и было видно, что ей всё равно, кто перед ней стоит.

Димка растерялся.

-В своей последней записке она просила помочь вам, - продолжил он упавшим голосом.

-Помочь? - переспросила женщина. - В чём вы можете помочь мне?

-Не знаю, - Димка был готов провалиться сквозь землю от своей беспардонной навязчивости.

- Спасибо вам! Я ни в чём не нуждаюсь. Прощайте. - Женщина стала закрывать дверь.

-Простите, - Димка повернулся, чтобы уйти.

Вдруг дверь открылась снова

-Ой, извините, вы, случайно, не сантехник?

-Да, - встрепенулся Димка.

-Извините меня, заходите, пожалуйста. Ванна у меня течёт. Соседи жалуются. А я за своим горем забыла обо всём! Да, действительно, Евдокия Ивановна говорила мне (мы с ней часто в сквере гуляли), что её племянник - то есть вы - отличный специалист и всё починит, когда приедет. Она вас ждала очень. Если сможете, уделайте, пожалуйста, ванну, я вам заплачу, конечно. Инструменты там в уголке лежат, от бывшего мужа остались. А вас, кстати, как зовут?

-Брунов. Брунов Дмитрий.

-А меня Варя, Варвара.

-А по отчеству? - уточнил Димка.

-Ой, Господи, да какое отчество! Впрочем, Варвара Петровна Астахова, если угодно! Ну, вот и познакомились! Знаете, пока вы ремонтировать там будете, я что-нибудь пообедать припасу. Вы с дороги, наверное.

-Да, нет. Я уже второй день в Нижнем. У соседки знакомой тёти Дуси остановился.

-Понимаю, наверно, юридические дела по наследству?

-Да, нет … по какому наследству! Вот оставила она мне три адреса, по которым я должен зайти помочь, ну, в основном, по специальности.

-Какой добрый, светлый человек была Евдокия Ивановна, - отозвалась Варя, - даже после смерти помогает, добро делает!

-Это точно, - подтвердил Димка, разбирая инструменты.

Повозиться с ванной ему пришлось долго, да ещё пришлось дойти до местного хозяйственного магазина, прикупить кое-что для ремонта. Часа через четыре работа была закончена. Димка подложил газеты под ванну, налил в неё до краёв воды и позвал хозяйку. Потом достал газеты, чтобы Варя убедилась, что ванна не протекает.

-Спасибо большое! Проходите, пожалуйста, в гостиную! - пригласила его хозяйка. Димка отметил про себя, что Варя успела переодеться в красивое элегантное платье и сделать причёску.

Стол был сервирован отменно, словно был какой-то праздник!

-Садитесь, пожалуйста, сейчас я пельмешек горяченьких вам принесу!

Варя пошла на кухню. Она принесла тарелку пельменей с бульоном, затем достала бутылку коньяка из серванта.

-Давайте понемножку, - предложила она.

-Вообще-то я, - Димка замялся, вспомнив отца Александра.

-Не пьёте? - Варвара удивлённо посмотрела на Димку. - Так это замечательно! Но сегодня под пельмешки-то можно немножко!

-Ну, с вами-то почему бы немножко и не выпить. - Улыбнулся Димка. - Только вот вы сказали, что горе у вас…

-Ну, давайте! - Варвара налила коньяк в пузатые рюмки и , как будто не слыша последние слова неожиданного работника, сказала:

-За ваши умелые руки! - и, не чокаясь, выпила коньяк.

Димка посмотрел на неё, на рюмку, вздохнул, взял и выпил тоже.

-Вы, Дима, кушайте пельмешки-то! Кушайте! А про горе? Ну, раз заикнулась, то скажу! Да, расскажу вам свою печальную историю. Мне - 33 года. Восемь лет была замужем. Родила мальчика в 27 лет. Больного мальчика. Был у него ДЦП - детский церебральный паралич. Как мы с мужем не ходили за ним, как не лечили, как не восстанавливали, - улучшения не было никакого, - Варвара отвернулась в сторону и вытерла ладонью выступившие слёзы. - А когда ребёнок - инвалид, то и отношения в семье уже другие делаются - напряжённые, нервные, раздражённые. Муж не выдержал и ушёл к другой. Бросил нас с Игорьком (так сынка звали). Там у него сейчас новая семья, новый здоровый ребёнок. А в прошлом году Игорёк у меня умер. Вот так! Ну, ладно. «Загрузила» я вас своими проблемами - простите, пожалуйста! Давайте выпьем! Вы только не подумайте, что я - алкоголичка на фоне депрессии. Нет. Работа спасает. Я в бухгалтерии метрополитена работаю. Стараюсь сейчас больше времени на работе проводить.

-Ну, вы такая молодая и красивая.. , - Димка неуверенно решил подбодрить собеседницу.

-Ой, да ладно, Дима! На душе пусто как-то! Ничего не радует!

В ответ на искренность Вари Димка за обедом рассказал свою жизненную историю. Бутылка коньяка давно кончилась, а они сидели за накрытым столом и разговаривали, разговаривали, разговаривали, делясь своими проблемами так, как можно это сделать где-нибудь в поезде в разговоре с незнакомым, но душевным человеком, зная, что он скоро выйдет на своей остановке, и вы никогда с ним больше не увидитесь.

К Инне Васильевне Димка пришёл грустный и задумчивый.

-Ну, что, Дима, застал Астахову дома? - встретила вопросом его хозяйка.

-Застал, - ответил Димка.

-Замечательная женщина! Сколько ей по жизни перетерпеть пришлось!

-А вы давно знакомы?

-Да, давно. Мы с твоей тётей гуляли, а Варенька мальчика на коляске на прогулку вывозила. Ты бы, Дима, присмотрелся к ней повнимательнее. Женщина одинокая, а молодая и красивая, и душа у неё замечательная. Мне кажется, такая никогда не предаст!

-Да, красивая женщина, - согласился Димка, - только зачем я ей - провинциал неотёсанный, у неё любовник какой-нибудь крутой есть?

-Да, нет у неё никого! - Инна Васильевна покачала головой. - А ты что-то уж очень себя недооцениваешь. Ну, ладно, по всем трём адресам был?

-Да, - отозвался Димка. - Завтра домой поеду!

-Погоди, - Инна Васильевна достала из ящика книжного шкафа два конверта - один маленький, беленький, а другой большой, жёлтый. - Я пойду на кухню, а ты прочитай это!

И Инна Васильевна вышла из комнаты. Димка сел на диван и вскрыл маленький конверт. Почерком тётки Дуси было написано.

 

Милый мой племянник Дима!

К сожалению, наверное, я уже не увижу тебя! А жалко! Хотелось бы посмотреть, каким ты стал. Впрочем, кое-что я о тебе знаю (недавно лежала в больнице вместе с одной твоей соседкой). Что могу сказать - жизнь прожить - не поле перейти! Нужно уметь держать удар судьбы!

Не отчаивайся - всё у тебя наладится!

Оставляю тебе три адреса и надеюсь, что эти люди помогут тебе в жизни. Это - правильные люди, и им можно доверять во всём! И ещё: в память о твоих родителях, о нашей счастливой молодости оставляю тебе всё, что нажила в этой жизни - двухкомнатную квартиру и денежные сбережения на сумму 75 тысяч рублей. Ну, что ещё? Будь добрым, люби жизнь и людям старайся делать только хорошее!

Храни тебя Господь!

 

Целую. Твоя тётя Дуся.

 

Димка вскрыл желтый конверт. Там было завещание на квартиру и ключи от неё, а также сберегательная книжка.

Когда Инна Васильевна вошла в комнату, Дмитрий сидел, обхватив голову руками…

Вечером, после ужина, когда они уже с Инной Васильевной всё обсудили и переговорили, Димка поднялся и сказал:

-Пойду я дойду до Астаховой, узнаю, не течёт ли у неё ванна?

-Сходи, Дима, сходи! - лукаво улыбнулась пожилая женщина. - Только позвони мне, если останешься!

-Тётя Инна!

-Ну, ладно, ладно!

 

 

Э П И Л О Г.

 

Через два месяца Дмитрия Брунова письмом из суда уведомили, что он разведён с бывшей супругой, которая через некоторое время привезла Дмитрию дочь Иру, чтобы оставить её на «несколько месяцев, так как они с мужем улетают в Канаду по важным делам». Димка дочку, конечно, с радостью принял, а ещё через несколько дней Дмитрий женился на Варе Астаховой, с которой они сразу же и обвенчались. Но самым главным, пожалуй, стало то, что Иришка сразу же стала называть Варвару Петровну мамой.

 

 

 

Шестая заповедь Бога.

 

 

Сон был один и тот же.

Солдат протирал тряпкой дверку машины – армейского ГАЗ-66, потом бросал тряпку, поворачивался и делал вперёд несколько шагов. Глаза у него были закрытыми, лицо сморщенное, словно сильно болел зуб. Затем медленно солдат приседал, потом опрокидывался на спину, раскидывал руки в стороны и замирал.

Сон был короткий, но отчётливый и …страшный для Максимова. После такого сна Борис Ефимович Максимов, 59-летний начальник охраны огромного торгового центра «Катюша», просыпался в холодном поту с учащённым сердцебиением. Прошлое не отпускало!

Ровно 35 лет назад молодой сержант милиции, гаишник Борис Максимов отличился на службе.

В ночное дежурство со своим напарником – водилой Иваном Будилиным они заметили армейскую машину ГАЗ-66, которая двигалась зигзагообразно на большой скорости.

«Дембеля» за водкой в город ездили!» - крикнул тогда Будилин. – Сейчас мы их достанем!»

Действительно, километрах в десяти от города располагалась воинская часть, и военная машина двигалась именно в ту сторону.

Дальше всё произошло, как в кино. Кураж погони подхлестнул молодых гаишников. На тройной приказ остановиться водитель армейской машины не реагировал. Раздался предупредительный выстрел вверх, а затем по цели, - машина съехала в кювет и перевернулась.

Милицейский «Уазик» тоже остановился.

-А ты чё по колёсам-то не стрелял? – почему-то шёпотом спросил Максимова тогда Будилин.

-Не знаю, - тоже шёпотом ответил он напарнику.

Выстрел на редкость оказался точным. Пуля попала солдату-водителю в затылок. Это определил врач «Скорой помощи». Солдатика вытащили из помятой кабины. В свете фар он лежал, раскинув руки в стороны, его безжизненное лицо было сморщено, словно он испытывал ещё какую-то боль. Сморщенное лицо убитого солдата Борис Максимов запомнил на всю жизнь.

После долгих разбирательств действия сержанта Максимова признали правильными. Да, ещё в крови солдата оказалась большая доза алкоголя. На торжественном вечере, посвящённом Дню милиции, Максимовау вручили медаль, грамоту и денежную премию. Будилину не вручили ничего, потому что к тому времени он уволился из милиции и устроился работать в пожарную часть. Но, в целом, всё было нормально. Правда, неприятный осадок на душе Максимова оставил последний разговор со следователем, который вёл тогда то дело:

-Любушкин (это была фамилия убитого солдата) – «молодой» был! «Дембеля» его тогда заставили для храбрости водки выпить и за вином в город послали! Кричали ему: «Хоть рожай, но без вина в часть не приезжай! А то «петухом» сделаем!» Об этом потом «молодые» рассказали! Ну, Любушкин –то и поехал! За своей смертью поехал! Вот такие дела!

-А я тут причём? – спросил тогда Максимов.

-Да, да! Стечение обстоятельств! Вы действовали в рамках закона! В рамках существующего закона… А парнишку всё-таки жалко!

Тот последний разговор со следователем частенько вспоминался потом Максимову. Ну, а дальше? А дальше жизнь пошла своим чередом. Встретил Максимов хорошую девушку Наташу, поженились, детки появились, сначала дочка Мариночка, потом сын Владислав.

По милицейской части Максимов подучился, стал офицером. Жена на высокой должности главного бухгалтера строительного треста работала. В семье полный достаток. Дети учились хорошо и в школе, и в вузах потом. Дочка выучилась на зубного врача, уехала в Москву, вышла там замуж. Сын Влад стал программистом и, судя по всему неплохим, потому что солидная фирма из Питера предложила ему работу! Сам Максимов по выслуге из милиции ушёл и возглавил охрану крупного торгового центра.

И всё бы было замечательно, если бы не убитый солдат Любушкин, который стал сниться Максимову. Не сказать, чтобы часто, но страшный сон в году раза 2-3 Максимову приходилось просматривать. Сон был, как пуля, застрявшая в груди, которую нельзя было удалить.

Сначала про этот сон Максимов пытался не думать, быстрей забыть его, захлестнуть текучкой. Но со временем в записной книжке стал отмечать ночи, когда неприятный сон приходил. И неожиданно выявил Максимов определённую закономерность – сон повторялся на Крещение и на дни рождения детей. Жене Максимов про сон долго ничего не говорил, но потом всё-таки рассказал. Жена с кем-то, видимо, посоветовалась и попросила Максимова сходить в церковь на исповедь. В Бога Максимов не верил, в церковь никогда не ходил, даже разговоры про душу и прочую загробную дребедень не любил и никогда не поддерживал.

Но жене Максимов дал слово сходить в церковь на исповедь и слово своё сдержал .Пересилив себя, Максимов пошёл в ближайшую церковь. Была пятница. В церкви почти что никого не было. Лишь какие-то древние старушки зажигали свечки перед иконами.

-А где тут на исповедь стоят? – громко спросил одну из старушек Максимов. Старушка испуганно отшатнулась от него, но рукой указала вправо на попа, который накрыл голову какой-то женщины материей и что-то на ухо шептал ей.

Через несколько минут Максимов уже сам стоял перед этим батюшкой. Священник прочитал какую-то молитву, затем велел ему наклониться , и накрыл его голову материей, от которой шёл запах, очень не понравившийся Максимову. Затем наступила какая –то тягостная пауза, - молчал Максимов, и священник молчал тоже.

-Слушаю тебя! – произнёс священник. И это «тебя» тоже очень не понравилось Максимову. Он привык, что все давно величают его по имени-отчеству – Борис Ефимович.

-Я человека убил! – глухо сказал Максимов. – Правда, давно это было! Но ведь убил! И вот снится мне он!

-А ты крест –то носишь? – почему-то спросил священник.

-Нет! – признался Максимов.

-А в том, что сделал, раскаиваешься?

-Не знаю. Я действовал по закону!

-А то, что есть заповедь Божья – «Не убий!» - слышал?

-Слышал. Только заповедь – заповедью, а жизнь – жизнью!

-А в Бога –то ты веришь?

-Не знаю, - после долгой паузы признался Максимов.

-Э, мил человек! Так как же я тебя исповедовать буду, - убирая с головы Максимова материю, похожую на шарф, - проговорил священник. – В Бога ты не веришь, креста не носишь, в проступке не раскаялся! Не готов ты, мил человек, к исповеди! Может, поговорим мы с вами, - почему-то переходя на «вы», предложил священник. – Давайте после службы поговорим!

Но на службу и на предложенный разговор Максимов не остался. Ушёл домой.

-Ты на исповеди был? – вечером спросила жена.

-Был. – хмуро ответил Максимов.

- Ну, и как?

-Никак!

-Что «никак»?

-А так! Никак и всё! И отстань от меня!

Жена обиделась и ушла на кухню и целый вечер молчала. Да, и потом они дня три не разговаривали.

 

И вот опять приснился этот сон. Проснувшись ночью, Максимов снова никак не мог заснуть. Раза два он выходил покурить. Потом накапал себе карвалолу и принял таблетку валерьянки. Сон ушёл. Чтобы не мешать спать жене Максимов ушёл на кухню. Какое-то непонятное беспокойство, какая-то непонятная тревога напали на него. Максимов посмотрел на часы. Была половина пятого. Вдруг громко зазвонил телефон. Даже как-то страшно громко.

-Да? – хриплым голосом спросил Максимов.

-А с кем я разговариваю? – спросил звонкий мужской голос.

-Максимов Борис Ефимович! – почему-то растерявшись, представился Максимов.

-Владислав Борисович Максимов – ваш Сын?

-Да, - прошептал Максимов, предчувствуя что-то недоброе.

-Ваш сын погиб. Он попал в аварию. Лобовое столкновение с армейской машиной. Примите наше соболезнование. Авария произошла…, - голос в телефонной трубке ещё что-то продолжал сообщать, а Максимов сидел на стуле, держась за сердце, и бессмысленно смотрел перед собой.

 

 

 

Второе свидание.

 

Они познакомились в духе времени: она обронила сотовый телефон в сквере, а он нашёл. Она позвонила на свой номер с телефона подружки, он ответил. Она приехала, благодарила, давала 200 рублей. Он отдал ей телефон, 200 рублей не взял, а только, смущаясь, говорил: «Да, ладно! Всякое бывает!»

Через 3 дня он позвонил ей и, опять-таки смущаясь, предложил встретиться. Она согласилась. Согласилась почему? Во-первых, парень ей «показался» с первого взгляда: симпатичный, черноволосый, высокий, с умными и добрыми глазами. И ещё понравилась его застенчивость и смущение. Во-вторых, она только что рассталась со своим бой-френдом, потому что… потому что тот запросил такое в интимных отношениях, что было в её понимании как-то уж чересчур. В-третьих, она была «средненькая». Она и сама про себя это знала. А тут у красивой подружки Алки как-то вырвалось в её адрес: «Ну, нужно по себе находить. Ты ведь так тоже – средненькая!» Она «проглотила» тогда это от подруги, смолчала, но это слово – «средненькая» врезалось в её память и застыло свинцовыми буквами.

Вобщем, встретились они у городского фонтана, который поздней осенью на зиму был отключён. Он подарил ей одну красивую красную розу и засмущался. Говорить, казалось, было не о чем. Она ещё раз благодарила за телефон. Он, смущаясь, нервно улыбался. Потом он как-то морально оправился и взял инициативу в свои руки. Он шутил, цитировал что-то из «Золотого телёнка», говорил голосом Брежнева, пересказал юмореску Михаила Задорнова и, наконец, перешёл к стихам. Чувствовалось, что парень он начитанный, стихов знает море, а от Есенина просто без ума! Она улыбалась его шуткам, что-то иногда говорила умное, смеялась, когда требовалось смеяться, а сама удивлялась про себя: «Надо же! Какого парня я «подцепила», подружки от зависти лопнут! И влюбился он ,кажется, основательно!»

Он же был в ударе. Читал ей «Письмо к женщине» Есенина – одно из своих любимых стихотворений.

Вы помните,

Вы всё, конечно, помните,

Как я стоял,

Приблизившись к стене.

Взволновано ходили вы по комнате

И что-то резкое

В лицо бросали мне.

Вы говорили:

Нам пора расстаться,

Что вас измучила

Моя шальная жизнь,

Что вам пора за дело приниматься,

А мой удел –

Катиться дальше, вниз.

- Ты представляешь, ей «пора за дело приниматься!» А ему – гению России – «Катиться дальше, вниз».

Юношу так взволновало своё рассуждение, что он остановился, повернулся к ней, намереваясь что-то сказать, и вдруг… сильно побледнел, глаза его закатились, колени начали медленно подгибаться. И он упал на тротуар, лицом вниз, прямо перед своей спутницей. Она испуганно отпрянула, не поняв, что случилось. Потом вдруг пронзительно завизжала и сразу же закричала: «Помогите!» Первой к ним подбежала толстая тётка. Затем подошёл мужчина в спортивной куртке.

-У него – инфаркт?! – спрашивала-утверждала женщина. – Нужно вызвать «Скорую». У вас есть мобильник? Нет. Вот и на моём денег нету.

-Погодите! – мужчина нагнулся, перевернул парня на спину и подложил свой пакет ему под голову. – Это – эпилепсия. У него припадок!

Тело парня, его руки и ноги судорожно напряглись. И его затрясло. Припадок вошёл в свою силу. Изо рта показалась белая пена, тело билось в конвульсиях. Девушка смотрела на него широко открытыми от ужаса глазами.

-Это ваш муж? – спросил её мужчина.

-Нет. Мы только познакомились.

-Ну, ясно. Сейчас, через несколько минут, он начнёт приходить в себя. У моего отца была эпилепсия. Я насмотрелся.

Минуты через три, которые девушке показались вечностью, парень открыл глаза. Девушка нагнулась к нему. Он улыбнулся бледными губами и попытался лёжа обнять её. Она инстинктивно отстранилась. Через несколько минут парень стал вставать. У него не получалось. И всё-таки с помощью мужчины он поднялся на ноги. Он ещё раз улыбнулся своей подруге и спросил:

-Ну, что?

-Ничего, - сказала она. – Пойдём.

-Куда? – спросил он.

-Куда-нибудь! – сказала она.

-Пойдём! – согласился он.

-Ну, идите с Богом! – мужчина взял свой пакет, покачал головой и пошёл, изредка оглядываясь, по своим делам. Толстая тётка засеменила за ним.

Парень с девушкой долго шли молча. Она привела его на автостанцию. Казалось, он пришёл в себя, но не совсем.

-Нормально всё? – спросила она его.

-Да. А почему ты так спрашиваешь? – насторожился он.

-Извини, но мне нужно домой! – заторопилась она.

-Мы ещё встретимся? – спросил он.

-Не знаю, - ответила она. – Я так занята на этой неделе.

-До свидания! – попрощался он.

-Прощай! – отозвалась она, уходя.

 

 

 

 

Подарок к 8 Марта.

 

После шестого урока учительница русского языка и литературы Серафима Лазаревна Большакова осталась проверять тетради. В учительской молоденькие практикантки громко обсуждали какой-то новый фасон летнего платья, и Серафима Лазаревна, прихватив пару пачек тетрадок, перешла в свой родной кабинет, где она без малого вела уроки почти 40 лет. Первая пачка тетрадок была уже почти проверена, как в дверь тихонько постучали.

-Открыто, заходите! – пригласила Серафима Лазаревна. Но в класс никто не входил. «Наверное, мальчишки балуются!» - подумала учительница. Но кто-то постучал ещё раз. Серафима Лазаревна встала и пошла к двери, которая вдруг открылась, и в класс несмело вошёл высокий седоватый мужчина в модном длинном чёрном пальто с красным пакетом в руке. Мужчина улыбнулся и, слегка поклонившись, произнёс:

-Здравствуйте, Серафима Лазаревна! Вы меня, наверное, не помните?

Что-то знакомое показалось пожилой учительнице в облике мужчины. Но кто это? Несомненно, бывший ученик. Но кто именно? Разве вспомнишь всех за 40 лет работы. Серафиме Лазаревне стало немного неловко.

-Старею я! Извините, не припоминаю!

-Я – Серёгин! Сергей Серёгин!

-Ой, Господи! Серёжа! Как ты возмужал! Какой стал высоченный, симпатичный и даже, смотрю, немножко седой!

-Да, Серафима Лазаревна, поседел я – это точно! Годы идут! А вы вот всё такая же! Вас время не берёт в плен!

-Ой, льстишь, Серёжа, льстишь! Последний год работаю! Уставать стала очень! Да, что это мы стоим? Пойдем, присядем, поговорим! Ты мне про себя расскажешь…

У Серёжи Серёгина лет 25 назад Серафима Лазаревна была классной руководительницей. Из начальной школы класс ей достался большой и сложный. Мальчиков было 25, а девочек 12. Класс был шустрый и драчливый. То и дело вспыхивали потасовки. И в большинстве случаев Серёгин был главным участником драк. Уже в 4 классе он стоял на учёте в детской комнате милиции. Семья Серёгиных была неблагополучной. Отец бросил жену с двумя детьми и подался на Север. Мать запила с горя и стала подыскивать себе спутника жизни. Но менялись только собутыльники. А один из её сожителей за какую-то провинность (этот случай рассказала Серафиме Лазаревне учительница начальных классов) маленького Серёжу чуть не швырнул в колодец, который находился во дворе их дома. Сколько-то времени пьяный мужик держал мальчика над колодцем, трехэтажным матом внушая ребёнку свои требования. После этого Серёжа стал немного заикаться. В школе Сергей учился плохо. Уроки дома не делал, в классе тоже не слушал, на переменах ввязывался во все разборки. Был он очень чуток к любой самой малейшей несправедливости. И вот это-то качество Серёгина подкупало Серафиму Лазаревну. Кроме того, она чувствовала всей душой какую-то полную беззащитность мальчика, понимала, что Серёжа в семье не дополучил внимания и родительской ласки. Частенько, когда Серёгина вызывали к директору или к завучам, Серафима Лазаревна старалась защитить мальчика, хотя потом и сама его крепко ругала.

Проучился Серёгин в её классе 3 года, а потом его исключили из школы за то, что на общешкольной линейке назвал директора Ивана Дмитриевича Силантьева при всех «плешивым дураком», когда тот в своей обличительной речи произнёс такую фразу: «Нарожают вас, а мы потом – расхлёбывай!» Да, Серёгина исключили из школы, а потом они, кажется, переехали куда-то на село к родственникам.

Вот этот самый Сергей Серёгин сидел напротив и улыбался какой-то грустной, усталой улыбкой.

-Ну, как, Серёжа, дела? Где живёшь сейчас? – задала первые вопросы Серафима Лазаревна.

-Да, всё нормально. Живу в Новосибирске. Здесь проездом.

-О! Как далеко! А где работаешь?

-Пока временно без работы.

-Женат?

-Был. Сейчас живу один.

-Ну, ты вон какой видный мужчина! Найдёшь ещё себе красавицу!

-Да, красавицу не нужно, лишь бы душевная была!

-Да. Это ты верно сказал. С лица не воду пить…

Что ещё спрашивать, Серафима Лазаревна не знала. А Серёгин сидел и молчал. Казалось, своими мыслями он был где-то очень далеко. Потом он как будто спохватился, резко встал, улыбнулся виновато, засунул руку в красный пакет, вынул оттуда небольшой увесистый мешочек из черного бархата и положил его на стол. Затем достал красивую двойную поздравительную открытку и сказал:

-Серафима Лазаревна! Я зашёл поздравить вас с 8 Марта! Здоровья вам и долгих лет жизни! Это мой подарок вам! (Серёгин показал на мешочек.) А это моё поздравление. ( Серёгин положил на стол открытку).

-Серёж! Так сегодня только 1 марта! – растерялась Серафима Лазаревна.

-Ничего.8 Марта уже скоро! А я сегодня уезжаю! Вобщем, это вам! И ещё раз здоровья и благополучия! Прощайте!

Серёгин слегка поклонился, по-военному повернулся и вышел из класса.

Удивлённая Серафима Лазаревна взяла открытку, развернула её и стала читать написанный от руки почти печатными буквами текст.

«Дорогая Серафима Лазаревна! – писал Серёгин. – Совсем недавно я освободился из заключения. Отсидел 12 лет за убийство жены и её любовника. В тюрьме был от звонка до звонка.

В каждой школе есть стенд «Ими гордиться школа» и нигде нет стенда «Неудавшиеся судьбы наших выпускников». Вот я бы на таком стенде занял центральное место! Да, не сложилась судьба у меня! Но кого винить? Только себя! Ну, да ладно. Сегодня я приехал, чтобы посмотреть на Вас, чтобы поздравить Вас с женским праздником! Я помню, как Вы всегда защищали меня, как по-матерински относились ко мне, как кормили меня в школе на свои деньги! Свою мать я не люблю! А когда слышу слова «мама, мать, матушка», вспоминаю и представляю Вас! Спасибо Вам, Серафима Лазаревна, за доброту, за чуткость, за справедливость, за сердечность! Мой подарок Вам – мешочек с золотым песком. Ровно 800 граммов золотого песка. Пенсия у Вас маленькая и лишняя денежка не помешает. Только не подумайте чего! Песок я намыл сам своими руками на заброшенном участке.

Здоровья Вам и долгих лет жизни!

Сергей Серёгин.»

 

 

 

 

Моя сестра – оракул!

 

-Я, как только твоего Валерку увидела, сразу подумала: «Что-то ненадёжное в его взгляде есть!» Честное слово! Что-то увидела я в нём такое, что не расположило меня к твоему Валерию! Я тебе ещё перед вашей свадьбой говорила: «Ой, Танька! Мне кажется, твой суженый не для семьи создан! Такое чувство, что не нагулялся ещё он! Не всю холостяцкую полосу жизни прошёл!» Говорила я тебе тогда это или не говорила? Ну, признайся честно! – моя старшая сестра Александра отодвинула от себя чашку с чаем и подалась ко мне всем телом, выжидающе глядя мне в глаза.

-Ну, говорила, говорила! – согласилась я. – Успокойся и пей, пожалуйста, чай!

-Как это я должна успокоиться, когда на моих глазах семья родной сестры рушиться!

-Ну, ещё не совсем рушиться…, - попыталась я смягчить резкие выводы сестры.

-Молчи, Татьяна! Слушать надо, что тебе опытные люди говорят! Я ещё тогда всё предвидела! Я ещё тогда всё тебе наперёд говорила, как оракул! А ты только смеялась, да отмахивалась от меня! Нет, твоя старшая сестра – настоящий оракул! Всё наперёд видит!

Похвалив саму себя, Сашка успокоилась и принялась пить чай. Час назад сестра зашла к нам в гости. Мой муж Валерка как всегда был на футболе. За чаем мы с Александрой разговорились о наших семейных проблемах, и дёрнуло меня пожаловаться, что живу я со своим мужем не очень-то.

-А что это «не очень-то»? – заинтересовалась Александра.

-Ну, понимаешь, Саш, мне кажется, что он свой футбол больше меня любит!

 

Да, мой муженёк Валерка был футболистом. Ну, не таким, конечно, великим, как Роналдо (я этого футболиста по рекламам запомнила). Нет. Валерка был футболистом мелкого масштаба. Он играл за команду нашего городка на первенство области. Футболист – любитель. Работал Валера в школе учителем физкультуры, а всё свободное время посвящал надоевшему мне футболу.

Замуж за Валеру я вышла поздновато для девичьих лет – в 27. Валерка был на три года меня старше. Он был в разводе. Детей у него от первого брака не было. Мы и познакомились-то с ним на футболе, куда я зашла совершенно случайно с подругой. Сначала мне даже льстило, что мой муж – футболист, и многие в городе его знают. Потом начались проблемы. Главная была та, что Валеры постоянно не было дома. То тренировки, то игры, то выезды куда-то. И я стала этот самый футбол ненавидеть самой лютой ненавистью! Денег никаких от своего футбола Валерка в семью не приносил. Приносил он только грязную спортивную и футбольную форму, которую я замучилась стирать. Но самое главное, конечно, было то, что я постоянно была одна. Особенно было обидно летом. Люди в отпуске ездили на речку купаться, загорать, а мой в воскресенье перед игрой боялся из дома на солнышко выглянуть. После игры он приходил, как выжатый лимон, падал на диван и засыпал богатырским сном часов на 8-10. А бывало, после каких-то особенных побед, Валерка приходил домой поздно и под хмельком.

-Да, мы, Тань, пивка попили, да про футбол побазарили, - оправдывался он.

-Ты хоть побазарил с кем-то, а я вот одна целый день сижу!

-Ну, женская доля такая! – смеялся Валерка. А мне было совсем не смешно. Футбол, отнимавший мужа, стал раздражать. С Валеркой у нас уже произошло несколько «сражений».

-Я хочу, чтобы у меня муж дома был! Чтобы всё было, как у людей! Чтобы мы в гости ходили, чтобы у нас гости были! Чтобы ребёночек у нас появился! Мне твой футбол, твои футболёры, твои пенальти – уже вот где!!! – кричала я.

-А когда мы жениться надумали, я тебя честно предупреждал, что в футбол играю! Так ты мне, что тогда сказала, а? – орал в ответ Валерка. – Ты сказала, что лучше в футбол играть, чем вино пить!

-Можно подумать, что ты не пьёшь со своими футболистами!

-А когда я пил?

-А в то воскресенье!

-В то воскресенье у нас у тренера день рождения был!

-Ну, вот так всегда, - какие-нибудь да причины появляются!

-Когда пожениться решили, тебя всё устраивало! А теперь тебе футбол мешать стал! – орал Валерка. – А я играл и играть буду, пока ноги бегают! Поняла! А ребёночка… Я - против что ли? Ребёнка мы хоть сейчас!

Валерка с оранья переходил на вкрадчивый шёпот и начинал приставать ко мне.

Вообще, Валеру я любила и расставаться с ним у меня и в мыслях не было. Но вот сестре пожаловалась. Наверное, захотела правильного понимания ситуации с её стороны, какого-то мудрого совета, но Александра всё поняла по- своему. Я даже пожалела, что затеяла этот разговор.

-Да, в муже нужно быть уверенной! – выпив чай, продолжила поучать меня Сашка. – Вот хоть возьми моего Виктора. Я за ним как за каменной стеной.

Мужу Александры Виктору было 42 года. Он был старше жены на пять лет. Работал Виктор в автосервисе, деньги зарабатывал приличные. Семья Саши жила очень хорошо. Дети – двенадцатилетний Антон и семигодовалая Диана – радовали родителей учёбой. Александра очень гордилась своей семьёй и мужем.

-Виктор у меня на все руки мастер! Работу ему показывать не надо – всё видит! И не пустобрёх какой! Молчит, молчит, но уж если скажет, как отрежет! Он два раза не повторяет!

Действительно, Виктор был очень немногословным человеком. В разговоре, если случалось его разговорить, он как-то испытующе, с хитрецой смотрел на своего собеседника. Разговаривать с ним было как-то тяжело, казалось, что ты был как будто что-то ему должен. Я чувствовала что-то жестокое в его характере, но сестре не говорила. Виктор напоминал мне Фёдора из фильма «Вечный зов».

Пробовали мы с Сашкой сводить наших мужей. Но после нескольких посиделок пришли к выводу, что это напрасная затея. Наши мужья друг другу не понравились.

-Хитрый он какой-то и жадный! И себе на уме! Мне он несимпатичен, - такую характеристику Виктору дал мой Валерий.

-Футболёр несчастный! Так и будет до пенсии бегать – мудями трясти. Правильно в анекдоте сказано – было у старика три сына. Младший – футболист! Типа дурачка значит! – так отозвался о моём Валерии Виктор. Я это по отдельным репликам сестры поняла.

Как не нахваливала своего мужа Сашка, но я видела, что она его боится, заискивает перед ним. Мне это не очень-то нравилось, но это были их отношения, и я в них не влазила. А вот Сашка в мои влезла!

 

-Вообщем, я так, Татьяна, тебе скажу. Посмотри, конечно, как дальше поведёт себя твой футболист. А то и от ворот – поворот! Пока детей у вас нет. Женщина ты видная, красивая! Одна не останешься! Ой, а сколько времени? Домой бежать нужно, а то вдруг Виктор на обед заедет.

 

Александра ушла, а на душе у меня остался неприятный осадок от разговора, который я сама и затеяла. Как будто я предала в чём-то своего мужа. И, когда пришёл Валерий, я была с ним особенно ласкова.

-Ты сегодня какая-то особенная! – заметил он…

 

Прошло лето. Дождями начался сентябрь. И в одно дождливое воскресенье Валерку привезли с футбола …с загипсованной правой ногой. Его друзья-футболисты на руках втащили его в квартиру и наперебой стали объяснять, что произошло. Оказалось, что Валерка в каком-то фантастическом прыжке выбил мяч из пустых ворот, а сам врезался в железную штангу. Он спас команду от гола, и теперь они вышли в какой-то там play-off, и, вообще, Валерка – настоящий мужик!

-Ага, настоящий… Добегался! – не удержалась я.

А Валерка молчал и смотрел на меня виноватыми глазами. Мне так жалко его стало, что я села на диван и разревелась. Футболисты бросились меня утешать, а Валера остановил их:

-Ладно! Спокойно, мужики! Мы тут сами во всём разберёмся!

И, когда все ушли, Валерка подскакал ко мне и обнял, и мы стали с ним целоваться так, как не целовались даже в медовый месяц…

 

Перед самым Новым Годом я решила зайти к сестре, поделиться своей радостью – подтвердилось, что я беременна!

Я хотела позвонить в квартиру сестры, но увидела, что дверь приоткрыта. Мне показалось, что кто-то плачет на кухне. Я зашла туда и растерялась. На кухне за початой бутылкой водки сидела с распущенными волосами и опухшими глазами Александра и ревела.

-Саш! Ты чего? С детьми что-то случилось? – спросила я, расстёгивая шубу.

Сашка замотала головой и заревела ещё сильнее.

-Виктор! А – а – а – а ! Виктор от меня ушёл! А – а – а – а!

-Куда ушёл? Как ушёл? – глупо спросила я..

-Куда? Куда? К девке какой-то ушёл! – Сашка дрожащей рукой стала наливать себе водку в стакан. Я отобрала у неё бутылку.

-Погоди, Саш! Водкой тут не поможешь! Дай-ка я тебе корваллола накапаю!

-«Не поможешь»! А чем поможешь? А – а – а – а! Жить не хочу!

-Ты не дури, давай! «Жить не хочу»! У тебя есть ради кого жить! И у меня вот тоже, кажется, скоро будет!

-Поздравляю! – свозь слёзы, хлюпая носом, отозвалась Сашка.

-Погоди! Может, он пошутил, Саш?

-Нет, он всё обдумал! Твёрдо сказал: «Ухожу!

-А дети?

-Он сказал, что дети уже большие и всё поймут! А – а – а – а! Это же надо, какая скотина! Мы 14 лет прожили! И он нас бросил! Может, ещё вернётся, а, Тань!

 

Но Виктор не вернулся. Более того, он даже не захотел платить алименты. С молоденькой официанткой он уехал из нашего городка. Говорили, что уехал в Москву сначала, а потом подался за границу. Больше мы его не видели. Сашка осталась одна с двумя детьми.

 

А у нас с Валерой сложилось всё хорошо! Родилась дочка Анютка, и нужно было видеть, как заботливо возился с ней муж! Валера оказался замечательным отцом.

 

Правда, в один прекрасный день он пришёл радостный и сообщил мне:

-Тань! Мне предложили стать главным тренером нашей футбольной команды! Ты, как к этому отнесёшься?

-Ну, как я отнесусь? Не в восторге, конечно. Но, что поделаешь! Футболёра нашего любимого будем всегда с Анюткой ждать!

Валерка просиял, обнял меня и поцеловал!

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/