ЛЮБОВЬ СУШКО Г.ОМСК 2005 год

 

 

ТРИ НОЧИ СЧАСТЬЯ

Преданья старины глубокой

 

1.КАК КОТ БАЮН ГОРЫНЧА СПАСАЛ

( Несостоявшаяся битва на Калиновом мосту)

2. ТРИ НОЧИ СЧАСТЬЯ. ЦАРЕВНА ЛЯГУШКА

3. КАК ИЗ ЦАРЕВНЫ СДЕЛАТЬ ЛЯГУШКУ

4 СКАЗКА ПРО ДОБРОГО ВОЛКА И ЗЛУЮ СТАРУХУ

5. ОСТОРОЖНО, АЛЕНЬКИЙ ЦВЕТОЧЕК

6 ЛЮБОВЬ ЗЛА. БОГИНЯ ТЬМЫ И ИВАН ЦАРЕВИЧ

7. ТАНЦУЮЩАЯ В МЕТЕЛИ ЖИВА - ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА МЕТЕЛЕЙ

8. СТАРАЯ СКАЗКА ПРО МОРСКОГО ЦАРЯ И ДОЧЬ ЕГО ВАСИЛИСУ ПРЕМУДРУЮ, РАССКАЗАННАЯ НА НОВЫЙ ЛАД

9 ДРЕВНИЕ СТРАСТИ ЛУЧШЕ БЫТЬ КРУГЛЫМ СИРОТОЙ

ЖИВАЯ ВОДА И МОЛОДИЛЬНЫЕ ЯБЛОКИ

10.КАК ОТРОК СТАЛ МУЖЧИНОЙ. ПУТЬ ГЕРОЯ (СКАЗКА КОТА БАЮНА)

11ЛУЧШЕ БЫТЬ КРУГЛЫМ СИРАТОЙ

12 ПОВЕРЬ В МЕЧТУ (Старые сказки на новый лад «Ненаглядная красота»)

13 ИВАН ЦАРЕВИЧ И СЕРЫЙ ВОЛК. Совсем другая сказка

14 ТРИ ДУНАЯ, ДВА КОТА И ВЕДЬМА АЖБЕТА

 

 

 

КАК КОТ БАЮН ГОРЫНЧА СПАСАЛ

( Несостоявшаяся битва на Калиновом мосту)

 

 

В некотором царстве, в некотором государстве, жили да были царь с царицей, боярин с боярыней, и служанка с мужем своим.

Как вы догадались, все это на Руси происходило, и конечно, во времена царя Гороха.

А еще, как нам с вами известно, в том самом царстве, был заповедный лес, и там в своей знаменитой избушке Яга наша с ее ученым котом Баюном обитала, и любимый ее сынулька младшенький Змей Горыныч часто к ним в гости наведывался.

Вот и на этот раз, неспокойно было и в царстве, и в лесу заповедном тоже, а Змей наш как раз прилетел. Уселся на полянку, на солнышке греется, кота дожидается.

Явился кот Баюн.

- Что это с тобой, ни здравствуй, не прощай, словно и не рад меня видеть, - удивленно Змей у кота спрашивает.

- А как не радоваться, может в последний раз и вижу, - кот ему отвечает.

Всполошился Змей от таких слов, взмок даже от напряжения.

- А что такое случилось? - спрашивает.

- Да случилось, у царицы нашей Марфы, у боярыни Арины и у служанки Чернавки по сыну уже народилось.

- Что, прямо сразу, в один день, не виноват я в том, здоровьем Яги поклясться могу, не причастен к этому, - отвечал ему Змей.

- Ты клятвами не бросайся, никто тебя ни в чем и не винит особенно, а лучше меня послушай хорошенько. Сам у прях под окном подслушал, что эти три добрых молодца и должны будут с тобой драться на Калиновом мосту.

- А что богатыри такие, что мне их и не одолеть, что пряхи-то твои говорят?

- А то и говорят, что в любом случае ты проиграешь, кровь прольется, потом тебе не отмыться от нее. Это богатырям все с рук сходит, они как дети малые, а ты мудрый змей, и не должен на их провокации поддаваться.

- И что ты от меня хочешь, чтобы я без боя сдался и лапы сложил заранее, словно Змей уже и не Змей совсем?

- Ну, зачем так - то, а разве я не кот ученый, надо что-то придумать, чтобы и парни свои подвиги совершили, и ты целым остался.

Горыныч долго думал всеми своими тремя головами, напрягался, пуще прежнего вспотел, а придумать так ничего и не мог.

Наконец, кот сжалился над ним:

- Ладно, Горыня, - живи пока спокойно, хотя девиц воровать не стоит, а то и до битвы не доживешь, тебя Леший с Водяным прибьют раньше, а я пока буду думать, и что-то придумаю.

Горыныч очень обрадовался, хлопнул кота по спине слегка, ласково, но весомо, тот чуть в землю не вляпался, да и полетел дальше, когда летать охота, то и самые горькие новости не такими страшными кажутся.

А кот Баюн отправился в дремучий лес к Соловью посоветоваться.

Не верьте тому, кто вам скажет, что Соловей наш разбойник, это его значительно позднее так Черноморы назвали, а тогда он был очень даже мудр и прекрасен, волхвом его называли в старые времена. И кот понимал, что без него не обойтись в таком ответственном деле, как спасение Змея от героев.

-Что делать будем? - спросил кот у Соловья, когда они у очага его расположились поудобнее.

- А нам в первый раз с тобой Змеев спасать, хорошо хоть чародейство еще не забылось, а то бы ему худо пришлось.

Теперь уже и кот успокоился, когда Соловей ему рассказал, как это примерно быть должно. Шел он, насвистывал песенку, коту даже летать захотелось, только крылья у него пока не выросли, вот и приходилось на лапах перемещаться, но тоже неплохо.

№№№№№№№

 

С того памятного разговора время пролетело незаметно. Подросли три добрых молодца, кое-чему они научились уже, и однажды, когда грозная весть о нападении Змеев пришла, и царь Горох всех своих воинов собрал, и отправились все три наши Ивана - царский, боярский да крестьянский на битву великую.

Подъехали они, как и полагалось к реке Смородине, видят, спалил кто-то землю, кости валяются (Все ночь кот собирал их кот вместе с Горынычем по разным местам, чтобы похоже было на правду, надо же богатырей разозлить хорошенько).

И как раз к избушке Яги у Калинова моста, куда прежде и боги на учение приходили, и остановились они, а где еще со Змеями встретиться можно было?

День добры молодцы в ус не дули, но устали очень от безделья, и ночью спать двое завалились, а Иван - царевич первым и остался ворога караулить.

- Мне из-за них еще ночи не спать, на девиц и хороводы и издалека не взглянуть? - возмущался Змей.

- Ничего, потерпишь, потом нагуляешься, - утешал его кот, - зато целее будешь, они ведь должны знать, что убили тебя и всех остальных Змеев тоже.

- Но ведь это не правда!- тяжело воздохнул Змей.

- А тебе правды хочется? Я лапы бью, голову ломаю, а ты у нас правдоруб, знаешь, их все больше мертвых, а не живых любят.

Это немного успокоило Змея, и решил он, что начатое надо до конца довести, а то бросит его кот, тогда точно уже девицы не понадобятся, зачем они мертвому Змею нужны?

А царевич важный такой, блестящий в дозоре ходит. Но сон его сморил, сам ли он заснул, кот ли усыпил, кто его знает. Только рано кот со Змеем успокоились, Ванюшке - то в избушке не спалось, не особенно он на царевича, видать, надеялся, вот и выскочил на улицу, огляделся, спящего, но живого нашего царевича. Под ракитовым кустом тот и прилег. Хотел разбудить, да не успел.

Вода на реке бурлит, то ли орлы, то ли вороны кричат, не разобрать, но страшно, аж жуть. Схватился он за меч свой, да и несется вперед, очертя голову.

А вокруг уже все полыхает, так, что и остается ему только в разные стороны прыгать. Правда, он не заметил, что огонь этот странный какой-то - он не жжет никого, но полыхает ярко. И тут же шестиглавый Змей и появился, - с него решил кот начать подвиги геройские. Настоящий Горыныч из соседнего леса выглядывал, сам ничего понять не мог, думал, что у него в глазах троится, да разбираться уже некогда ему было в то время.

И рвется Змей к Калинову мосту, в мир этот из того перепрыгнуть хочет.

Как давай Ванюшка мечом махать - не помогает, тогда дубинку с пояса сорвал, снес три головы, полетели они в разные стороны, Змей аж ойкнул из кустов да замолчал вовремя. Даже он поверил, а сам герой и подавно, что все было по-настоящему. С тремя другими головами дольше возиться пришлось. Но и их сшиб воин. Все тело змеево изрубленное пришлось в речку тащить. А куда девать такой ужас? Это вам не кости лошадиные, кровищи сколько, всю свеклу на огороде у Яги кот с Горынычем перевели, чтобы убедительно было. Можно было, в того Змея, конечно и просто воды залить, но ведь все знают, что кровь бывает красная только, вот и надо было все на совесть делать, чтобы сомнения не возникло.

Но когда воин управился со всем, то и рухнул прямо перед избушкой от усталости, да и захрапел.

Он уже не слышал, как ругался Леший:

- Что это вы тут насвинячили, а реку, какого хлама накидали, еще Водяной не видел, он даст вам, а я прибавлю.

Едва они смогли ему рассказать, что произошло на самом деле, но пока спящего богатыря с булавой в руках не увидел Леший, этим двоим так и не поверил.

- И что дальше? - спросил он у них удивленно.

- А когда все трое отличатся, тогда и можно считать дело сделанным, - твердо ответил кот.

Горыныч с ним спросить не решился.

Увидел утром проснувшийся царевич все, сконфузился немного, не знал, что остальным ответить, но больше всего интересно ему было, кто Змеюку побил, только решил он промолчать пока, чтобы себя ненароком не выдать, пусть думают, что он свой подвиг совершил, да и отдыхать может.

Теперь уже и глаз наш Ванюша не сомкнул, он был уверен, что и боярского сына под ракитовым кустом найдет, таким притягательным для них то место оказалось.

И не ошибся. А что делать, когда драться надо? Палицу он в руки взял да и пошел к Калинову мосту. И снова вороны с орлами кричали, словно друг друга перекричать собирались.

Одному только коту было известно, сколько он их тут насобирал со всей округи, да на этот раз и Леший ему помогал, и пришел взглянуть на то, что они тут со Змеем творят.

Испугался Леший, в первый раз он Змея девятиглавого увидел, даже со счета сбился , пока головы считал, а может он и до девяти считать не умел, кто его Лешего знает?

Но пока Леший змеиные головы считал, и прикидывал, куда их девать, когда Ванюшка все снесет, ведь легко сказать, уберите, а убирать - то куда столько всего?

Вот пока о своем хозяйстве думал Леший, воин уже дубиной махал, больше трех голов зараз снести не мог, иногда и промахивался, потому не так все быстро и просто оказалось.

Горыныч на этот раз видел лучше, луна вышла из-за туч, так он прослезился аж, представив себе, что это мог быть живой, настоящий змей, но у богатыря этого крестьянского никакой жалости не было.

Нот тут не выдержал Горыныч, со спины к нему подкрался, да и вогнал по колена в землю вояку этого беспощадного.

Больше кот ему ничего сделать не дал - погнал назад, пока его не увидел еще воин. Как же легко все испортить можно было. Уже в кустах Леший ему объяснял, как можно провалить любое хорошее дело.

- Душа у меня горит, как со змеями так поступать можно.

- А не ты ли его вместе с котом мастерил утром? - напомнил ему Леший.

- А ты за нами подглядывал, честный ты наш, так он-то этого не знает, он с живым расправляется вроде как, - не мог успокоиться Змей.

- Вот и хорошо, что не знает, целее будешь.

Когда проснулся боярский Иван, то картина ему страшнее прежнего показалась.

- Как же я мог так с ним расправиться, - гадал он, уверенный, что ночью, во сне видать, все и сотворил.

Он увидел одну из голов, которую потерял от усталости Иван, но подходить к ней не стал, так посмотрел издалека, да и пошел домой. Надо бы и позавтракать, после всего, что тут творилось.

На этот раз не сдержался Водяной, потому что вода в реке его поднялась здорово, после всего, что туда сброшено было.

- А что ты мне прикажешь делать, пусть пока там полежат, потом сами исчезнут, но у парня ведь доказательства должны быть его победы славной.

И Лешему пришлось еще уговаривать старого приятеля своего. Кое-как уговорили немного подождать.

Так до третьей ночи с горем пополам и дожили. На этот раз сам Иван в дозор отправился, и просит их не спасть, да когда это царские и боярские дети холопов своих слушались особенно?

На этот раз не только орлы с воронами вопили, но и волков пришлось согнать, для устрашения, а когда завыли те, вот жутко-то было. Тут уж не только Леший, но и сам кот едва двенадцать голов насчитал на Змее этом.

Оторопел Иван, он понял, что Змей еще страшнее на самом деле, чем в тех сказках, которые про него рассказывали, и со счету собьешься, о руках и говорить нечего, пока махать будешь - отпадут, и на братьев рассчитывать нельзя, а драться надо - деваться все равно некуда.

Кот со змеем издалека смотрели за всем, только головы хватали на лету, которые в разные стороны разлетались. А змей огнем дышит. Да настоящим.

- Что это? - Горыныч у кота спрашивает, но видит, что и сам кот не знал, пока в противоположном лесу Огненного не заметил.

Они его предупредить не успели, вот он и помогал незнакомому змею. Пришлось бежать коту с Лешим да остановить его, пока он все не спалил вокруг, вместе с ними. Едва они его успокоили, хотя тот не таким сговорчивым, как Горыныч, оказался, и когда кот на бой отвлекся, он его по пояс в землю и вбил, - отвел душу. Но больше обещал не трогать. А Ванюшка , сколько братьев своих не будил, добудиться не мог.

- Может, они сгорели? - спрашивал леший у кота.

- Да спят , как убитые, - спокойно отвечал тот.

- Вот то-то и есть, что убитые, - сокрушался Змей, хотя и непонятно было, почему он их жалеть должен был. И пусть они ему никакого увечья не нанесли, но враги все-таки. Но Змей был добрым созданием, и не желал другим того, чего и для себя не хотел.

Со счету Иван давно сбился, если вообще считал, только головы последние у Змея отлетели. Вот в тот миг и проснулись братья, уж непонятно как добудиться их удалось, но помочь убрать набитых голов все-таки успели, еще помахали мечами, когда Змея на части рубили - тоже дело.

Подошли они к речке, увидели, что там уже Змеев набито немало, переглянулись, да и стали друг другу рассказывать, как дело было, хорошо у них получалось, складно.

Дождались они, пока в полдень там же царь Горох со свитой своей появился. Полюбовался царь на то, что наделали они, поблагодарил воинов своих да на пир пригласил победный, как же не отпраздновать такое дело.

Отправились они домой все - можно было, и передохнуть, Змеев пока еще новых не народилось.

Чуть по дороге на Горыныча не наткнулись, очень ему захотелось на царя Гороха и победителей полюбоваться, вот и высунулся. Хорошо, что кот их отвлек как-то, и вороны ему помогли, царь в другую сторону и повернулся, а то бы худо ему было, уж с ним бы они все трое справились это точно, потому что на тех уже хорошо научились, как сражаться надо.

Но все обошлось. Ни царь, ни воины его не заметили, к счастью. И остался он цел да невредим.

Яга его отругала, конечно, за то, что он такой нескладный.

- Да я коту во всем помогал, - возмутился Горыныч.

- Я видела, не слепая, как ты ему помогал, вертелся наш Баюн, как уж на сковородке, а ты только мешал, как мог.

Обиделся Змей, хотя она и права была, и пошел к речке, на порубленных Змеев взглянуть, а может с горя утопиться хотел. Только когда увидел, что никаких Змеев там нет и в помине, так удивился, что и забыл, зачем пришел.

Но искупаться Горыныч все-таки решил. Тогда и увидел последнюю голову Змиеву, по воде плывущую рядом. Но когда потянулся к ней, она в его лапах и растаяла.

- А ты хотел, чтобы все это в моей реке навсегда осталось? - подплыл к нему водяной.

- Я бы хотел, чтобы они не трогали нас, потому что ничего мы им плохого не сделали.

- У них так на роду написано, но пока кот Баюн цел, с тобой ничего не случится.

- На него последняя надежда.

Он купался долго, успело стемнеть, и луна выплыла из-за туч. Змей развалился на воде и стал на звезды любоваться, он ведь был мудрым, и много знал, и стал думать, как мудрость свою людям передать, тогда ведь и они тоже переменятся, и может быть, коту не придется так суетиться.

Думал, думал Змей, но пока ничего не придумал, решил, что утро вечера мудренее, и завтра с котом Баюном они может, придумают, как немного изменить людей, они ведь не плохие, только поединки со Змеями их немного испортили.

 

ТРИ НОЧИ СЧАСТЬЯ. ЛЯГУШКА-ЦАРЕВНА

 

Фея была доброй.

Она увидела лягушку, вспомнила сказку, и решила сделать ее царевной.

И царевич тут же нашелся.

Он появился в тот момент, когда дева выходила из воды, оглядывая удивленно свое прекрасное тело, не в силах поверить в то, что чудо совершилось.

А потом она увидела царевича, взглянула в эти изумрудные глаза и влюбилась раз и навсегда.

Эта была единственная и неповторимая, и очень печальная любовь. Потому что самого главного еще не сказала фея лягушке, ставшей на миг царевной, что длиться ее колдовство будет только три дня и три ночи.

А потом она снова станет лягушкой и вернется в свое болото, и никакой царевич не найдет и не расколдует ее.

Такая вот странная у нашей доброй феи получилась сказка.

Она только училась колдовать, и училась не особенно хорошо, а потому не знала многих очень важных вещей.

Фея посмотрела на влюбленных и отошла в тень. Пока она одна знала страшную тайну и решила, что расскажет о ней царевне завтра. Может быть, после ночи страсти ей будет не так горько узнать страшную правду.

Фея была легкомысленна. Ей очень нравилось повелевать чужими судьбами.

И в тот момент она в смятении и исчезла.

На следующее утро она встретила девушку, когда та ждала своего царевича на том самом месте, где они впервые встретились - ей просто некуда было пока идти. И фея рассказала ей обо всем. А потом она смотрела, как рыдала царевна. И ей больше нечего было сказать.

И снова пришлось поспешно исчезнуть.

- Это даже хорошо, - думала фея,- что рыдать ей осталось только два дня, мы еще и со своей царевной несмеяной не знаем что делать. Царь уже всех женихов извел, а рассмешить ее никак не могут. Если их будет в одном царстве две, это уже больно много, что о нас люди подумают.

Фея ушла. Она больше ничем не могла помочь бедняжке и оставаться рядом с несчастной царевной не хотела.

А та, оставшись одна, вытерла слезы, и подумала:

- У меня еще осталось целых два дня и две ночи, это не так мало. Ведь самое главное не то, сколько ты жил, а то, как ты прожил это время.

Она весело рассмеялась и бросилась в объятия царевича.

И он радовался, что сделал свою любимую такой счастливой.

Как же они любили и как были счастливы.

Когда он отправился к ней на четвертое свидание, то прихватил с собой обручальное кольцо и твердо решил, что сделает ее своей женой. И неважно, что будет говорить отец и братья. Он третий сын, и вряд ли станет наследником трона. А значит, может жениться на той, которую любит.

И пусть ему не достанется трон, зато он будет самым счастливым и любимым из царевичей.

Каково же было его удивление, когда он нигде не нашел свою любимую.

И когда уже сбился с ног и отчаялся, ворон рассказал ему о том, что произошло. Он слышал разговор с феи с царевной, и знал страшную тайну.

- Этого не может быть, - только и шептал царевич. Но понимал, что все так и есть, как говорит мудрый ворон.

- Фея сама бы тебе сказала о том, но она просто трусливо убежала, - каркнул ворон на прощание. Он считал, что царевич должен знать правду, или лягушка попросила его о том. Ей не хотелось, чтобы он думал, будто она не любила, а обманывала его и только притворялась влюбленной.

- Но царевна, почему она мне ничего не сказала? - спросил он удивленно

- А зачем, ведь ты ничего для нее не сможешь сделать. И ты был бы самым несчастным в мире. А тогда ты был с ней самым счастливым. Разве этого мало?

Ничего не ответил царевич и поплелся домой, не разбирая дороги.

Берегини и сам Леший часто потом видели его бродившим около болота.

Иногда рядом с ним появлялась добрая фея, но она так не решилась к нему подойти и во всем признаться.

Наш царевич все-таки стал царем. Он дождался своего часа. И издал первый Указ, который удивил всех его подданных. В этом Указе запрещалось убивать лягушек и причинять им какой - то вред.

И сколько не гадали его министры и придворные, они никак не могли понять, почему это он так чудил.

Эту тайну старый царь унес с собой в могилу.

Свет на нее могла пролить добрая фея, вечно юная и прекрасная. Но и она никому не сказала ни слова.

Но это было единственное его чудачество, а в остальном он был обычным царем, не лучше и не хуже других.

Только не было у него своей царицы. Он все ждал ту ,единственную, надеялся на чудо, но так и не смог дождаться.

Такой грустной оказалась сказка.

И в том тумане, где тонули чувства,

И мысли вырывались из объятий,

Я знала, что меня он не отпустит.

И я ждала рассвета как проклятий.

Но он молчал, еще не понимая,

Что нынче ухожу я навсегда.

Что эта ночь, прекрасная такая,

Последняя. Темна была вода

 

И так прохладна, снова я лягушка,

И нет царевны, чары снять невмочь.

Целует он, а я печально слушаю.

Шуршанье листьев, и дыханье ночи.

О чем царевич говорит в тревоге,

Какие песни слышит он вдали.

Меня к болоту уводили ноги.

И в мире больше не было любви.

 

И там, в тиши сидят мои подружки.

Довольные и жизнью и судьбой.

И нечего терять, они лягушки.

Их принцы не водили за собой.

А мне лихая фея подарила

Всего три ночи, думала смогу

Я счастье испытать, и полюбила

И знала, что спокойно убегу.

 

- О, дорогая, ты о чем-то плачешь, -

Он спросил вдруг. - Не ведаю сама.

Болотная тоска, и обозначен

Лишь тиной черной век мой, кутерьма.

Но нет, не стоит, это все пустое,

Вдали сияла мутная луна.

И эту ночь побуду я с тобою.

И растворюсь в немых объятьях сна.

 

 

 

 

Как кот Баюн царевича воспитывал или руководство, как из царевны сделать лягушку.

 

 

 

Всем известно, что в обычные дни люди не особенно любят ходить в заповедный лес, да еще поодиночке, совсем, как в бани в неурочный час, потому что натворят чего-нибудь, насобирают на свои головы неприятностей, а потом и расплачиваются за беспечность свою.

Совсем другое дело праздники, особенно праздник Купалы, тут уж только ленивый, да безногий не заглянет сюда, чтобы если не цветок волшебный найти - цветок один, а их много, то хотя бы повеселиться от души да с духами пообщаться.

Заглянул и Иван царевич, младший сын царя Гороха на праздник в заповедный лес.

И не просто так заглянул, а, вспомнив сказку, которую ему еще в детстве рассказывали, решил он себе невесту отыскать тут, и не простую, а чародейку настоящую, чтобы братьям своим нос утереть. Коли он третий в семье и до трона царского ему так просто вряд ли дойти, то пусть поможет ему волшебница, которую он осчастливит тем, что в жены возьмет. А что была чародейкой в лесу дремучем, а станет царевной во дворце, да еще и он ей достанется в целости и сохранности, как настоящий подарок судьбы.

Такое вот скромное, впрочем, обычное желание было у царевича.

Вот и отыскал он в кладовке лук старый, с которым еще дедушка его хаживал, да говорят то ли царевну в лягушку превратил, то ли наоборот из царевны лягушку сделал.

Плохо слушал царевич сказку, не внимательно, но для себя решил, что сначала надо вступить в драку, вернее на поиски чародейки отправиться, а потом уж разбираться из кого и кого творить стоит. Вдруг какой зверь поможет , да подскажет что и как делать надо.

Только и кот Баюн в праздничную ночь не дремал.

Стоило ему внимательнее взглянуть на пришельцев и сразу ясно становилось, кто из них и чем дышит. А уж у царевича все вообще на лице написано было, Велес его хитростью обделил, зато глупости, как и полагалось третьему сыну, дать с лихвой.

- За лягушкой пришел, - сразу же про себя решил кот ученый, почесал лапой за ухом, вспомнил, сколько пришлось с дедушкой его возиться, когда он вот так вот получил почти даром чародейку, а потом только и делал, что глупости совершал, создавал трудности в их счастливой жизни и преодолевал их умело.

- Не стоит повторяться, - про себя решил кот, возжелавший роль Серого волка - помощника царевича сыграть. Чего только в чудесную Купальскую ночь не случается, когда коты себя волками ощущают.

Только в отличие от волка ни коня он есть не собирался, ни воровать для него ни птицу, ни девицу, ни тем более оборотнем становиться да чужих царей морочить. Обойдется и без таких жертв новый царевич.

Нет, он решил предупредить грядущие трудности, чтобы они и народиться не успели.

А потому незаметно и привел он царевича к избушке Яги, где даже в такой праздничный день, кострами расцвеченный, немного было охотников время провести. Все стороной обходили это место, и необычная тишина и покой тут царили - границу между мирами всегда уважали и люди и духи, и даже боги не особенно часто тут появлялись.

Да что там, кроме царевича и кота вообще никто туда носа не сунул.

-А что, здесь меня чародейка дожидается?- спросил царевич, который уже успел выложить коту, кто он такой и зачем сюда явился.

- Здесь тебя Яга дожидается, - ответил кот, досадуя на то, что он такой тупой да упертый, что, наверное, одно и то же, но кот все-таки эти два понятия разделил.

- А на что мне Яга, я на ней жениться не собираюсь.

- А то она за тебя замуж собралась! - расхохотался кот.

Царевич не понял, собралась за него Яга замуж или нет, говорил кот хотя и по-человечески, но как-то туманно, потому он и задумался очень глубоко.

- Да успокойся ты, Велес напрасно сватался, а тебе уж тут точно ничего не светит.

- Ну и ладно, мне молодая чародейка нужна, царевич я все-таки.

- Вот и одно только слово, что царевич, - кот злился все сильнее.

Баюн давно не был таким дерзким и хамоватым даже, но царевич любого из себя выведет, хотя обидеться на него царевич не успел. Яга все слышала, как всегда, да и вышла к ним.

- Вот царевича тебе приволок, - сообщил он, словно бесценный это был дар, а не пустой да напыщенный парень.

- Да уж вижу, что не Ярилу.

- Ярила где-то с русалками развлекается, и этому чародейку подавай, - кот решил без лишних слов объявить, что собственно ему надо. А что долго разговоры вести, пусть сразу знает и думает, что с ним делать надо.

- Жениться-то не напасть, только как бы женатым не пропасть, - задумчиво размышляла Яга.

- А что это я пропасть должен, наоборот может жена мне поможет трон батюшкин заполучить, - выпалил царевич, его тут в лесу на откровения потянуло вдруг.

- Может, и поможет, - согласилась Яга,- да и дело это не особенно хитрое, только ведь потом сам все попортишь, помяни мое слово, у вас в роду только так и было всегда.

- Может, и было, а со мной не случится, - упрямился царевич, словно с нянькой своей , а не Ягой разговаривал. Ничего не боялся царевич, потому что был он еще непуганый совсем.

Яга переглянулась с котом, и ни грамма доверия не было у них к царевичу, вот какие странные советники у него оказались и помощники еще те, но серого волка что-то тоже нигде не было поблизости.

И тогда выпалил наш Иван:

- Ну, если ты так сомневаешься, Старая, то дай мне кота в советники, пусть он руководит мною, а я царством.

Кот ожидал чего угодно, только не такого. Он оторопел даже от заявки такой

- А с какого это перепугу я к тебе в советники пойду, мне и у Яги хорошо советником быть.

Над лебединым озером повисло молчание тягостное, только что гром в небесах не ударил, так напряженно все было в те минуты.

А потом и царевич и кот услышали голос Яги.

- Его век не такой длинный, ты и ко мне успеешь вернуться, - насмешливо говорила Яга, сделав вид, что она парня поддерживает.

- И не подумаю, - противился кот, - от Дуная убежал, от Лешего убежал, от Велеса смотался, чтобы у простого царевича, третьего в роду советником стать да никогда в жизни ни за какие коврижки, не уговаривай даже .

От такого отпора очень царевич расстроился, сел и заплакал перед озером лебединым.

А кот с Ягой стали думать, что же с ним дальше делать.

Кот был настроен решительно, если бы сил у него побольше было, он бы просто столкнул царевича в то самое озеро, чтобы не мучился долго, или черта попросить? Только черти куда-то запропастись в тот момент.

Яга же решила, что для начала его можно поучить немного, а утопить никогда не поздно. Вдруг из этого что получится.

- Будет тебе чародейка, только хватит реветь, как дите малое, - заявила она

Царевич вмиг встрепенулся. Прислушался.

- Только послушай меня внимательно, да не так, как ты сказки в детстве своем слушал, а ладом послушай. Мужики они ведь что, они на две половину делятся, одни из лягушки любой царевну сделаю, да такую, что залюбуешься, а другие из царевны лягушку. Это уже на что способен.

- Это как? - удивился царевич, и даже кот прислушался.

- А вот так, получил дедушка твой в нашем лесу от Доли лягушку в жены, и что?

- Удавился наверно, с горя, жена - лягушка, - наивно произнес царевич.

- Да нет, здесь он тебя в рассудке своем обошел, женился на ней, убедился в том, что не та она за кого себя выдает, красавица, умница и чародейка оказалась, - с досадой говорил кот, - его уже наивность царевича доставать начала. Это у Яги терпение ангельское, а он первым дергаться начал.

- А как мне среди лягушек царевну найти, - сразу стал перебивать их Иван.

- Ты искать-то обожди, дослушай хотя бы старую историю, чтобы снова на те же грабли не наступать.

Но царевич уже приглядывался к лягушкам, которые прыгали в траве, пытаясь между делом среди них царевну отыскать.

Кот пришлось царапнуть его хорошенько, чтобы внимательнее был.

Наконец он снова вроде слушать начал. Только ненадолго хватило его.

- Тут и зажили они долго и счастливо, - подсказал он коту, - эту часть сказки он хорошо запомнил, пропуская все остальное.

- Если бы так, наш царевич, узнав, что не должен запретов нарушать, и шкуру лягушки до срока сжигать нельзя, угадай с трех раз как поступил?

- Попробовал сжечь ее? - догадался царевич, тут все они одинаково мыслили, родственники все-таки.

- Да что там пробовать, уничтожил, в золу обратил, вот и лишился всего, что имел.

- Бедняга, - снова пригорюнился царевич

- А по-моему так дурень настоящий, - не выдержал кот, - он был не особенно терпелив с такими вот учениками, и дивился тому, как это Яга все еще спокойствие хранила, а не дала ему в лоб хорошенько для того, чтобы не лягушек разглядывал, а думать начал хоть немного.

Она же только загадочно улыбалась и смотрела на эту парочку со стороны.

- Не обзывай царевичей, он ведь хотел, как лучше.

- Да, конечно, как лучше, вот и потопал потом свою царевну спасать за тридевять земель.

-И спас? - царевич тоже был нетерпелив, тут они с котом два сапога пара.

- Спас - то спас, только ему такой же глупый серый волк помогал, они друг дружку наши, а тебя сразу предупреждаю, никакого серого волка не получишь, один пойдешь туда, не знаю куда, когда подвиг его повторить захочешь.

Еще глубже задумался царевич. Теперь он припомнил сказку ту старую и только убедился в том, что хотя кот и язвительный и противный, но именно так он все и рассказывал, как в сказке было.

Кот же теперь уже молча на царевича смотрел и пытался угадать, что же тот решил про себя. Надо сказать, что для кота ученого это была непосильная задача, он видел только, что лягушек тот больше не разглядывает.

- Ты так договоришься, что он и жениться не захочет, - попрекнула кота Яга, понимая, куда тот клонит.

- Не велика потеря для лягушек, - заявил Баюн самодовольно.

Они снова к гостю своему непрошенному повернулись.

- Ну и что ты надумал, откажешься шкуру жечь, или как?

- Да нет, боюсь, что забуду про все клятвы да обещания, соблазн шибко велик все-таки.

- Так что жениться вовсе не будешь? - не отставал от него кот.

- Батюшка все одно заставит, это мне тоже не годится, а женюсь-ка лучше я на простой девице, царевне какой-нибудь, зачем мне чародейка, пусть за ними другие царевичи бегают.

И с этими словами поблагодарил он вежливо Ягу и кота, и отправился прочь, едва попрощавшись.

- Ну и чего ты добился? - спросила Яга у кота, лягушка не станет царевной, волку делать нечего, со скуки выть начнет ночи напролет, девица безродная царевной станет.

- Я хотел как лучше, - не унимался кот,- откуда мне было знать, что он такое решение примет.

- А ты у нас вроде ученый.

- Да только он непредсказуемый. На таких царевичей никакой учености не хватит.

- Уж, какие народились, других у нас все одно нет.

В это время появился Ярила, на руках он бережно нес чародейку, которая в эту ночь сбросила лягушечью шкуру.

- Еще не легче, - аж подпрыгнул на месте кот,- от царевича едва избавились, сам бог страсти появился, да с той же лягушкой, интересно, что он из нее сделает.

- Ну, в эту ночь ничего особенно страшного не случится, а там видно будет, - успокоила кота Яга.

Ярила улыбнулся и подмигнул кот.

Яге показалось, что эти двое в сговоре были, и не случайно он царевича подальше отправил.

За ночь с богом любая чародейка любого царевич отдаст , не задумываясь, так может и сама Лягушка уговорила кота царевича на Ярилу поменять?

Нет, в лесу определенно творились какие-то чудеса и чародейства, а как без них, ведь Купальская ночь была в разгаре, и страсти просто бушевали тут

 

 

Сказка про доброго волка и злую бабушку

 

СКАЗКА ПРО БАБУШКУ, КРАСНУЮ ШАПОЧКУ И СЕРОГО ВОЛКА

 

 

Жили были недалеко от заповедного леса девочка Алина со своей любимой мамой и бабушкой Любой. Конечно, рядом с ними жили и Домовой и Кикимора и все остальные духи. Компания была веселая, если бы не бабушка.

У бабушки был трудный характер. И это еще мягко сказано. Она так допекла всех вокруг, и маму, и папу, и девочку, и самое главное Домового и Кикимору, что стонали они и горькими слезами рыдали от бабушки Любы.

Только Банник рыдать не стал, он был парень серьезный. Когда бабушка наша мылась в бане и вопила так, что баня стала раскачиваться, словно избушка на курьей ноге, так схватил он бабушку да в дремучий лес и утащил. Прямо к Соловью разбойнику отправил ее охладиться. Скор на решения и тверд был Банник, его и черти побаивались, а бабушка страх потеряла, вот и получила то, что получила.

Соловей разбойник возмутился страшно, как только бабушку увидел, он понял, что спокойные его деньки кончились. Но с Банником он спорить не стал, потому что не знал, кто хуже и страшнее, бабушка или Банник, от кого ему больше достанется. Одно было только понятно Соловью, что в любом случае горе горькое в дремучий лес пожаловало.

Так приуныл Соловей разбойник, что голос он потерял, свистеть перестал. Рот откроет, а там только тишина - никакого свисту не раздается.

Бабушка же быстро в лесу освоилась, а так как духов, животных и птиц там было много, то дело у нее всегда находилось – ругать и изводить всегда было кого. Думаю, что все злые ведьмы от нее произошли. А когда Лешего она выжила из леса, так вовсе хозяйкой там сделалась.

Первым возмутился кот Баюн и обо всем Яге рассказал.

- Надо что-то делать, никому от бабушки житья нету.

- А попробуй без меня обойтись, я и погляжу, на что ты сам способен.

- И попробую, - отвечал кот, - только потом не говори, что я тебя не предупреждал, когда они тебя с этой бабушкой перепутают, и о тебе будут такие сказки рассказывать.

Кот как в воду смотрел, впрочем, именно в воду он и смотрел, и видел там наши страшили про лесную богиню.

- Ничего, - отвечала Яга, - умный все поймет, а дураку и объяснять не стоит.

Только кот не было так спокойно и философски настроен. Он переживал и за лес любимый и за Ягу тоже. А кто может помочь коту? Конечно, черти…

Только духи опомнились, и черти решили, что не стоит такую волю старухе давать.

Собрали они сход по защите Соловья разбойника от бабушки Любы. Долго решали, что делать и как быть, чего только не нарешали. Но даже чертям немного страшно было с ней связываться.

И трудно сказать, к чему бы они пришли, если бы Серый Волк не оказался рядом.

Надо сказать, что Серый волк всегда появлялся не вовремя и не там, где надо. Чего стоит история с Иваном Царевичем, сколько с ним волку тогда возиться пришлось.

Вот и тут вцепились в него черти, и стали требовать, чтобы он бабушку утащил.

- А куда? - спросил волк.

- Да в любое царство - государство, хоть к гемранцам, хоть к франкам, куда хошь, туда и тащи.

Пришлось волку подчиниться. Исчезла бабушка из леса. Словно ее и не было.

Какой покой, какая радость в дремучем лесу наступила. Соловей снова запел, только ненадолго. Словно в страшном сне проснулся он через пару дней, а бабушка наша снова по лесу шастает. Зайца пнула, лису подальше послала и все в своем духе.

- Откуда она, - взвыл нечеловеческим голосом Соловей. В тот момент он совсем не был на разбойника похож, может сказочники что-то перепутали?

- Джин притащил назад, не выдержали ее там и двух дней. Это славяне терпеливые, в все остальные совсем не такие.

- А нам что делать? – вырвалось у Соловья.

- Терпеть придется.

И пришлось бы, а куда от бабушки деваться.

Только подслушал речи Соловья гном в красной шапке - Тарас его звали. И решил он, что если от бабушки лес избавит, то ему можно будет требовать все, что захочется, вот он и поговорил с медведем, что-то там предпринял. Снова бабушка исчезла.

Никто не поверил в то, что такое случилось, но нет бабушки, а на нет и суда нет, впрочем, никто ее особенно сильно и не искал. Скоро все успокоилось, казалось, что беда с бабушкой их миновала совсем.

И все бы хорошо закончилось, если бы Алина наша не вспомнила про свою бабушку. И хотя мама о ней и слышать не хотела, но девочка была добрая и упряма. Взяла она пирожков, да и отправилась вместе с вороном Каром в лес дремучий, чтобы бабушку навестить.

- Может ей помощь какая требуется, скучает она без нас, - говорила девочка своему любимому ворону.

Ворон что-то знал, но пока молчал. А девочка шла все дальше. Тут ей Серый волк случайно и попался.

- Ты куда, дитя мое? - ласково спросил волк.

Ему вовсе не хотелось испугать девочку, а она его и бояться не собиралась. Вот бы удивился волк, если бы о том узнал.

- Бабушку пошла искать, она у нас пропала, - призналась девочка.

- Такие бабушки в огне не горят, в воде не тонут, - заявил серый волк, но больше ничего не сказал.

Признаваться в том, что отволок он бабушку в тридевятое царство и огорчать девочку волку не хотелось. Еще расплачется, а волк терпеть не мог детских слез. Он знал, что маленьких обижать нехорошо, и уже чертей нехорошими словами поминал за то, что они его делать заставили.

Как обычно в ближних кустах подглядывал и подслушивал гном Красная Шапка.

Он был вовсе не так чувствителен, как волк, и девочку жалеть не собирался, и возиться с ней не хотел. Но еще меньше ему хотелось снова с бабушкой, а потом и с Соловьем дело иметь. Потому он немного запутал дорогу, так, что она заблудилась в лесу. Вышел к ней навстречу, решил спасти Алину и подальше отправить.

Правда, девочка оказалась упрямая.

- А шла бы ты домой, пока совсем не заблудилась и на болото не попала, - заявил гном, при этом глаза его так грозного сверкнули, что вороненок с ветки дуба камнем свалился вниз.

Девочка подхватила его на лету, она очень шустрая оказалась.

- Я хочу сначала бабушку навестить.

- Много хочешь, она у медведя в лапах, - заявил гном и сделал еще более страшные глаза. Он уже начинал злиться не на шутку.

- Тогда она тем более в моей помощи нуждается, - упрямо топнула ножкой Алина.

- Не пущу, не дам медведя в обиду, - почему - то заорал гном, словно Алина могла медведю вред причинить.

Странный был гном, наверное, он мухоморы ел на завтрак, вот и перепутал все на свете.

Девочка ускользнула, пока он орал и за медведя заступался. За ней по следам, а вернее по макушкам деревьев, несся Соловей.

Два чувства в нем боролось – помочь девочке и отправить ее подальше, потому что жить спокойно ему еще не надоело, а что будет творить освобожденная бабушка, он знал или догадывался.

Но девочка была так мила и так упряма, что отправить ее подальше не получится.

Тогда Соловей, чтобы опередить гнома, который немного от них отстал, напрягся, отвалил огромный камень, за которым была берлога медведя и свистнул по- молодецкий.

Девочка улыбнулась, захлопала в ладоши. Она всегда знала, что нет плохих животных и духов, есть люди, которые о них страшные сказки от обиды и злости сочиняют.

Она готова была броситься на шею к Соловью, когда появилась бедная, бледная и исхудавшая бабушка.

Соловей не узнал ее, он был уверен, что гном подсунул ему какую-то совсем другую бабушку.

Но Алина бабушку узнала, и он поверил девочке. Дети все чувствуют и никогда не ошибаются.

Бабушка бессильно уселась на тот самый камень, и разрыдалась.

Она рыдала так громко и так долго, что все духи и все звери, кто был поблизости , пришли взглянуть на рыдавшую бабушку. Такое не каждый день увидишь, это точно. Диво-дивное, чудо-чудное.

Волк, как мы знаем, не переносил детских слез, слезы же старухи потрясли его страшно, как и то, что она тут оказалась, ведь он сам отволок ее так далеко, что жизни было мало, чтобы вернуться.

Алина уже кормила рыдавшую бабушку пирожками, уговаривала вернуться домой.

- Нам плохо без тебя. Возвращайся, что тебе одной в лесу делать?

- Она что белены объелась, - спрашивал Банник у Домового.

Но Кикимора расчувствовалась, сама готова была разрыдаться и их остановила.

- Да хватит вам, все исправляются, вдруг и она тоже исправится, как вспомнит про берлогу. Дома-то как бы плохо не было, все равно лучше.

Долго не соглашалась бабушка домой возвращаться, наконец, согласилась.

Провожали ее всем лесом.

Соловей весело свистел, волк улыбался, он любил, когда сказки хорошо заканчивались. Хмурился только гном Красная Шапка, ему было стыдно за то, что он сотворил.

- Ничего, не печалься, - говорил Леший, - может, ты сделал самое лучшее дело в своей жизни. А то, что жестоко немного поступил, так кому нужен кнут, а кому пряник, бабушки ведь тоже разными бывают.

И только когда гном улыбнулся, все облегченно вздохнули…

Бабушки бывают разными, это точно

 

 

 

ОСТОРОЖНО, АЛЕНЬКИЙ ЦВЕТОЧЕК

 

( Сказки бабушки Ажбеты)

 

 

В плену чародея опять задыхается дева.

И вроде бы любит, а может лишь терпит шутя.

И он не скрывает и власти безмерной и гнева.

О, как ты страдаешь, свободы и света дитя.

При первой при встрече, какой ты казалась счастливой

Но счастье мгновенно, оно догорит без следа

И после чаруют лишь песен его переливы.

И страшная клятва, что вместе вам быть навсегда.

В объятьях его позабудутся скоро родные,

Никто из друзей тебя больше не встретит улыбкой.

В плену чародея мертвеют и все остальные

А ты все металась, шагая по почве по зыбкой.

И это судьба твоя, бедная, бедная дева.

И это любовь, как страшная она будет порой.

В плену чародея, уже без улыбки и гнева

И жизнь догорит, только черная тень над тобой…

 

 

Был теплый и солнечный весенний день. Радуница. Веселый день встречи, живых с мертвыми.

Во все времена славяне выходили с песнями и дарами к курганам, и радовались, что не только земля, но и Ирий просыпается, и можно встретиться и поговорить с теми близкими и любимыми, кто давно или недавно покинул этот мир.

Вот и отправилась Любава в этот раз в степь к курганам, чтобы хоть немного воздухом вольным и свежим подышать, да на людей взглянуть. У нее была вечность - целый день для этого и грозный муж отпустил ее - вот чудо. Наверное, верил, что никуда она не денется, прибежит, приползет назад. Ведь ему нет равных ни в этом мире, ни в каком другом, так считали многие, и сам он в первую очередь. А что об этом думала она? Да кто бы ее спрашивал, она была счастлива, должна была быть счастливой.

Она старалась улыбаться. Не хотела, чтобы отец заметил как больно и горько ей, в такой день встречи.

Ведь потом весь год там он изводиться будет и виноватым себя чувствовать за то, что совершилось.

А никто ни в чем не виноват. Она вышла замуж, и поняла, что поговорка права, замужем можно и пропасть. Не потому ли так рано умирали жены и так долго жили мужья и те из дев, кто не пережил такого безмерного счастья.

А ведь как радовалась, когда встретила своего единственного и неповторимого волхва. Это вам не воин, пахарь или князь даже, который всегда в походе, и убит, может быть еще до свадьбы.

Нет, волхвы умны, живут долго, и главное он столько всего знает-ведает, с ним так интересно. Они избранные, она сияла от счастья на свадебном пире и потом, правда, сияние куда-то постепенно исчезало. И что самое удивительное, понять она не могла, что не так, что такое творится, когда оказалась рядом с лучшим из лучших, тем, кого она любить продолжала. И ведь как ей завидовали незамужние девицы.

Вот об этом она и хотела у старухи колдуньи спросить, конечно, если та захочет с ней говорить. Но уж если она не знает, как такое может быть, то и никто не знает.

Тени приближались к живым с радостными объятьями, а живые к теням.

Отец ее рванулся к любимой дочке, прижал к груди, говорил что-то ласковое.

Он не заметил ничего, значит, она смогла притвориться.

И если бы костлявые пальцы в тот миг не прикоснулись к ней, и не оторвали от отца, то она бы забылась, а может, и вместе с ним незаметно ушла туда.

Конечно, там живым быть не следует, только живая ли она?

Как холодна и печальна.

- Живая ли ты? - спросила ее старуха, отводя в сторону, за курган, где никого пока не было.

Здесь был тенек и прохлада, мох стелился повсюду, и сюда еще не добрались те, кто хотел поговорить со своими, о горе-несчастье рассказать, совета спросить. А теперь, завидев Ажбету, стороной это место обойдут.

Ее и тогда боялись и сторонились, а теперь и подавно.

И только Любава тянулась к ней, сама не ведая почему.

- Живая ли ты? Только туда рано еще и не хитри, и не вздумай заставить своего отца сделать то, о чем он потом пожалеет и в Пекло сброшен будет. Хотя из-за тебя он никакого Пекла не испужается, вот если бы тот, другой был таким , как твой отец, цены бы ему не было. Но таких больше нет в этом мире.

Ничего от взгляда старухи не ускользнуло, она все видела.

- Не позволю я тебе с ним так поступить, а ему потом перед Нием оправдываться, как он там оказаться мог.

- Ладно, -согласилась Любава, - только расскажи мне, как все это вышло.

Она не заметила, что старуха уже гладила рыжего огромного кота, рядом с ней расположившегося на мху и поглядывавшего искоса на печальную девицу.

- Бедняжка, - промурлыкал кот, - тебе наш волхв достался, но может, ты немного утешишься, когда узнаешь, что это не самое страшное.

Старуха слегка шлепнула кота, так, что он почти ласково зашипел, и начала свой рассказ. Кот тоже слушал, но с таким видом, что сразу было понятно - он не даст ей солгать.

№№№№№№

 

Давным-давно это было, в незапамятные времена случилось.

Прекрасный бог Велес всех очаровал, и не мудрено, такую любовь в душе его Лада разожгла, когда волшебным перстнем чела его коснулась, что и сам он полыхал, и всех, кто рядом был сжигал, не задумываясь.

Только долго - то полыхать никому не удавалось, и после этого зола одна и оставалась.

Вот и на этот раз так все было. Провел он страстную ночь с богиней Смерти, да и объявил о том, что расстается с ней. Но коварной оказалась Морена, она и бросила ему на прощание:

- Да если бы тебя они любили, это ладно, а ты чары Лады сними и поглядишь, что будет.

И так звонко смеялась она, что все в Ирии этот смех слышали.

Посмеялся и он над ней, а слова в душу и запали, уже не мог так просто выбирать Велес возлюбленных себе, потому что сразу думал о том, что не его они любят , вот если бы какая нашлась, чтобы и без чар все свершилось, и в него она влюбилась.

Никого не отыскал он и к Яге - первой своей и вечной возлюбленной и отправился - только она могла совет ему верный дать.

Понимала она все, о чем говорил он и печалился, а кот так и вовсе недоброе задумал. Решил он богу помочь и заветное желание его исполнить. И спали чары вмиг, а когда случилось это, то в огромное чудовище превратился наш красавец, да такое, что разбегаться стали все, Пан рядом с ним красавцем теперь казался, и если бы кому пришлось выбирать, то его бы и выбрали, а не Велеса.

Взревел он на весь лес по-звериному, а деваться некуда, сам хотел, сам получил. Только каково же было все потерять и такое пережить?

А тут и Перун обиженный подоспел, и шутка кота так ему понравилась, что он и покрепче чары на него наложил.

Тут уж кот всполошился, он бросился к Яге, чтобы во всем признаться, и рассказать , что натворил, ведь знал он, что от других Яга узнает, тогда ему точно несдобровать, забудет обо всем добром, и о том, что жили они душа в душу. Да и чудовища разъяренного кот боялся больше, чем Ягу саму, ведь он и представить себе не мог, как из любимца и красавца чудовищем вмиг стать, и хорошо, что не мог. А Велес, как в озеро лесное на себя взглянул, так чуть туда и рухнул, да вспомнил, что не смертный он и утонуть все одно не сможет, сколько бы не старался, так что толку Водяного пугать да русалок смешить.

Может он и чудовище, только посмешищем быть не собирался.

Яга уже все знала прекрасно, понимала, что тут без Морены и мести ее не обошлось, и нечего на кота пенять, если за богиней смерти не уследила. Ведь Баюн оказался только слепым оружием мести в ее прекрасных ручках тогда.

- Не был я оружием мести, я сам все делал, - возмутился Баюн

- Сам так сам, от этого ничего не меняется, - спокойно отвечала ему Ажбета и продолжала:

- И поругалась Яга на кота, потом поворчала, да и стали они думать, что сделать можно, как помочь Велесу из шкуры чудовища, в которую они его загнали по доброте или легкомыслию, выбраться.

И ничего не могли придумать лучше, как заставить какую-нибудь невинную красавицу полюбить его, чтобы и желание его давнее сбылось, и сам он переменился да остепенился, и узнал, что такое не страсть пламенная, а любовь да верность.

И чтобы все это красиво было и сказочно, и придумали они тот самый аленький цветочек, который потом стал Жар-цветом. И за ним все рвались в Купальскую ночь, чтобы найти его да желание заветное исполнилось. А тогда все по-иному было, как без цветка этого было деву-то невинную в лес заповедный заманить.

- И стал сниться Аленушке цветок аленький, - заговорил кот, когда Ажбета замолчала. Он при этом так усмехнулся, что ясно было, кто девице-красавице сны эти посылать стал.

Без кота там точно не обошлось тогда.

-Один он раз приснился, второй, третий, а тут и отец ее отправился по делам своим да за подарками дочерям любимым, вот и бросилась она к нему с мольбой цветок найти и привезти ей. Никаких других подарков ей не хотелось тогда.

Если бы знала девица неразумная, о чем просит, так если уж кота Баюна Морене провести удалось, то с этой наивной дурочкой и кот справится без всяких хлопот.

-Как нашел воевода наш цветок этот, - снова начала Ажбета, - тебе потом кот расскажет, - это совсем другая сказка, но привез он наряды для старших разумных дочерей, которых таких цветком не обморочишь, и для нее тот самый цветок Аленький. Только дорого воеводе за него заплатить пришлось. Потребовало чудовище, тут же появившееся и за руку его схватившее, чтобы прислал он дочь свою любимую, если хочет, чтобы она цела и невредима осталась.

Как только не просил его воин старый, сам готов был в том чудном саду оставаться. И услышал он хохот дикий:

- А на что ты мне сдался, Старик, - дочери твоей цветок понадобился, а мне она нужна.

- Это Пана мне удалось заставить то чудовище изобразить, - вставил кот, - если бы воевода настоящее чудовище увидел, то и до дома бы своего не добрался, там и помер бы, как представил, кому ему дочку отдавать надо. А Пан он добродушный и веселый, и музыкой своей все страхи его и усыпил.

- Заботливый ты наш, - усмехнулась Ажбета, кота поглаживая.

- А что воевод-то зря гробить, за напрасно пролитую кровь и коту расплачиваться придется, а я тогда и без того немало бед натворил, и так не расквитываться, а тут все новые да новые совершаются.

- Воевода вернулся домой, и рассказал Аленушке обо всем, что ему пережить пришлось, и как раздобыл он цветок этот чародейский.

- Никуда я не пущу тебя, пусть будет то, что будет, умереть лучше, чем в том саду оказаться.

Только улыбнулась она печально, прильнула к отцу своему, да и говорит:

- Ни в чем ты не виноват, батюшка, мне цветок этот снился, я тебя за ним послала, видно судьба это у меня такая.

Слезами сестры ее обливались, жаль им было наивную девицу губить, любили они ее, и никак отпускать не хотели, но ничего не могли они сделать, хотя надежды спасти и защитить ее не оставляли.

- Я встретил ее в том саду, да и рассказал обо всем, чтобы предупредить ее о том, что ждать ее тут будет. Она только взглянула обреченно, обещала, что не испугается, каким бы жених ее не оказался, - говорил кот.

- Он зато умный, мудрый даже, такие истории знает, ты привыкнешь , ведь и красавцы в душе чудовищами бывают, только это не сразу разглядишь, а он только внешне страшен, - старался успокоить ее кот, чувствуя собственную вину перед нею.

И согласилась с ним девица, наивной и доверчивой она была, а такие всегда чудовищам и достаются.

Она и звука не проронила, когда вышел к ней Велес, только глаза ее от ужаса округлились. Но в одном прав кот оказался, своими рассказами чудными, грустью своей вековой и печалью очаровал он ее быстро, да так, что скоро и про дом и про близких она позабыла, и стал он для нее всем в этом мире. Да и мудрено ли, ведь никого прежде и не видела она, а тут сам Велес, перед которым и богини про все забывали. А он очаровывать и богиню любую мог в свое время, уж теперь с девицей этой справился без особенного труда.

И все вроде получилось так , как хотелось коту, и не понимал он, чего это Яга-то недовольна оставалась все время, ворчала все больше. И стал кот у нее допытываться, что нехорошо, если все хорошо.

- А что хорошего-то, чары ты с него снял, добился, чтобы они ей перешли, она теперь уже и не жива и не мертва, тенью его сделалась. По мне, так лучше Морена, которая развернется да и пошлет его подальше, чем эта холопка безропотная, на нее без слез и не глянешь, а ты любовь да любовь.

- Все не так, а хоть чем-то ты довольна бываешь,- огрызнулся кот.

Но и Яга не унималась.

- Человек человеком и должен оставаться, век его и без того короток, а если он только будет все делать, что от него это чудовище требует, все прихоти его исполнять да в рот заглядывать, то свою жизнь он во что превратит?

Глубоко задумался кот, если и ревновала Яга любимца своего к девчонке, то никогда бы она не стала выдавать себя перед котом, видно в чем-то она была все-таки права.

А потому решил он немного грустное положение это поправить. Прежде снились Аленушке сны о цветочке аленьком, а теперь о доме родном. Батюшку видела она, сестер милых да ласковых, и так после этих снов сердце ее сжималось, что едва она слезы свои скрывать могла.

Но стал Велес допытываться, что с ней такое случилось вдруг. Не выдержала она и призналась. Он понимал, откуда такие сны к ней приходить стали, обругал кота самыми нехорошими словами, да и пообещал ее домой отпустить, если она даст ему слово вернуться назад в назначенный срок. Может, полюбил он ее, а скорее всего, хотел полную свою власть над ней показать. Представить себе, что и эта девица, как Морена сбежала, он никак не мог.

Задумалась на миг она, но так нестерпимо ей домой хотелось, что пообещала она ему это исполнить.

Только не знала тогда еще Аленушка, которое это счастье, из чудесного сада вырываться да на воле оказаться.

Птицы поют, люди улыбаются, и сама ты можешь лететь куда вздумается, и танцевать и кружиться, и взора тягостного над тобой нет, и никто не заставляет только на него смотреть и все его желания исполнять да еще и угадывать, никто недовольства не выражает , чего бы ты не сделала, и не показывает насколько он лучше тебя, умнее, и мудрее. А у тебя кроме чувства вины, долга и радости натужной ничего в душе не остается, только какой же это тяжкий груз оказывается.

Она только дивилась тому, как могла в клетке этой оставаться, ничего не замечать прежде - чародейство, да и только. Она скучала немного по тюремщику своему, только все, что снова к ней вернулось дороже, роднее было. А уж когда сам князь на белом коне улыбнулся ей, то разрыдалась она над судьбой своей и пленом своим и поняла, что лучше умрет, чем назад к чудовищу вернется.

- Но это завтра, а пока еще с батюшкой встретиться надо и с сестрами, - уговаривала она себя.

А уж как в дом родной шагнула, да обняла всех, да до самого утра от счастья глаз сомкнуть не могла, так и поняла, что никогда в тот чудный сад не вернется ни живой , ни мертвой.

Но срок ее счастливой жизни дома заканчивался даже быстрее, чем хотелось.

И приснилось ей в последнюю ночь, что, не дождавшись ее, упал да и умер муж ее от тоски и страданий, и для нее весь белый свет померк, ничего больше не радовало. Еще сильнее чувство вины в душе ее стало.

Что делать? Болело сердце, разрывалось на части, сестры слезами обливались, а она поспешно отца обняла, понимая, что не увидятся они больше, да и помчалась туда.

- Пусть я умру от тоски и горя, но он ни в чем не виноват, он будет жить, - убеждала она себя, приближаясь к высокой ограде сада, где ее счастливая семейная жизнь и длилась недавно.

Только человек полагает, а кот Баюн располагает, он натворил этих бед и страданий прибавил, он и поправить все должен был теперь. Так и сделал наш кот. Когда в сад она вбежала, то там так же светило солнце и трава зеленела, только никого не было больше в том саду. Сколько не звала она и не искала, не нашла никого, и калитка за ней не захлопнулась.

- Что это? - спросила она у кота.

- Ты свободна, - отвечал тот.

- А он? - вырвалось у девицы.

- Он к своим богиням вернулся, это только каприз бы, чтобы смертная его полюбила, а на самом деле Велес Велесом и останется.

- Так это был он, но ведь говорили, что он так красив, так великолепен…

- Он так и красив, только захотелось ему чудовищем побыть, любви испытать. У каждого красавца свои причуды.

- Он не любил меня? - выдохнула Аленушка.

- Любил, как тот аленький цветочек, только цветочек то завянет, и пропадет, а потом новый появится. Ты свободна теперь, дорогая.

Она медлила, хотя душа уже трепетала от радости. Если все так и кончалось, то она не могла не радоваться.

Но для пущей верности, потребовал кот, чтобы она яблоко в том саду чудесном съела да и забыла о том, что тут происходило, как страшный сон.

Так все и случилось.

А когда вырвалась Аленушка в мир, то князь уже и ехал к ней навстречу, и улыбался.

Они встретились случайно, и не было в душах их никаких чар, кроме чар любви.

Кот проводил этих двоих в мир, и пообещал Яге, что никакого плена, снов, насилий и аленьких цветков не будет больше.

Так и родились в мире любовь и свобода. Они вспыхивали в людских душах внезапно, и погаснуть могли так же внезапно, только винить людям было больше некого. Оставалось только радоваться тому, что с ними такое случалось.

№№№№№№№

 

Закончила свой рассказ старуха.

Любава взглянула на нее.

Она хотела понять, почему в этот день, когда они встретились только один раз в году, она рассказала ей эту сказку.

Старуха молчала, она хорошо ее знала, больше ни слова из нее не вытащить, все остальное решать ей придется самой.

Чувства, чары, аленькие цветки, когда ты даришь чужому свою душу и взамен ничего кроме плена не получаешь, как быть со всем этим?

Она уже привыкла к чудным сказкам, его власти над собой безмерной, но как же хочется воли и свободного паренья.

- Жизнь так коротка, стоит ли становиться только безропотной и безликой тенью, даже если ты влюблена в самого мудрого и самого могущественного чародея.

Она вздрогнула и оглянулась.

Он стоял на той стороне и звал ее.

Ведьма усмехнулась, кот широко открыл свои зеленые глазищи, словно душу ее разглядеть хотел.

Любава медленно поднялась и пошла.

Остановилась, посмотрела на старуху.

Каким кроваво-алым был закат. День встречи живых с мертвыми закончился. А где была она - по ту или по эту сторону кургана, что творилось с ней, и зачем старуха рассказала ей эту странную сказку?

 

 

 

ЛЮБОВЬ ЗЛА. БОГИНЯ ТЬМЫ И ИВАН ЦАРЕВИЧ

 

 

В некотором царстве, в государстве некотором жил да был царевич Иван, родители у него умерли, но три сестры остались: Марья-царевна, старшую называли, другую Ольга - царевна, а третью Анна-царевна.

И помнил он, как родители, когда в один день умирали, наказывали ему:

- Отдай ты сестер своих за первых встречных, не надо их при себе держать, так на роду у них написано было.

Знали родители еще от своих предков, что первые встречные - это и есть те самые суженные, а как искать да выбирать начнешь, так у разбитого корыта и останешься.

Ворон во время наказа недаром кружился над дворцом царя, услышал он это и быстро Яге рассказал, что должны три царевны за первых встречных замуж выйти. А Яга уж потом и решала, да в Книге судеб смотрела, кто и будет теми сами встречными, чтобы все ладом сладилось.

И чтобы не задерживаться особенно, да встретить уж кого, и отправился Иван царевич с сестрами своими в лес заповедный погулять. А тут и гроза страшная, откуда не возьмись, налетела. Это сам Перун вышел в небесах порезвиться. Понял Иван царевич, что на этот раз прогулка не особенно удалась, никаких встречных не было. И повел он сестер домой, пригорюнился, так хотелось ему поскорее завет отца исполнить, да и самому свободным стать. Три сестры взрослые, это дело не шуточное, за ними глаз да глаз нужен, а гулять когда?

А тут и бедствие стихийное во дворце настигло их, гром прямо в потолок ударил, тот чуть на них не обрушился, едва схорониться успели. Но в пролом в потолке покалеченном влетел ясный сокол, непонятно как тут оказавшийся. Это Ивану непонятно было, а мы-то знаем, что его Яга прислала, когда в Книгу Судеб заглянула, вот он и явился, не запылился.

А дальше чуднее - ударился он об пол, да и стал молодцам добрым и прекрасным.

- Едва догнал вас, - речь сокол завел,- что же вы так - то бежали быстро.

- Так ведь гроза, - удивленно говорил Царевич.

- Не простая это гроза, - говорил Сокол, - батюшка Перун отправил меня невесту искать первую встречную, а первой разглядел я твою сестру Марью, вот и должен в жены взять.

Взглянул Иван на сестру свою, и порадовался, думал, невесть кто попадется в такую непогоду, а тут сын Перуна перед ним в женихи набивается. И сестра его вроде рада. Попробовала бы не обрадоваться, и молодец красавец, и не просто царевич.

Сестры только грустили, да о своих судьбах загадывали, а Сокол Марью в свое царство небесное унес, только они ее и видели.

Полегче немного царевичу стало, но еще две сестры было при нем, и снова отправился в теплый погожий день царевич погулять, а тут снова гроза пуще прежнего, вихри да молнии вокруг них кружатся, еле до дворца добежали, а Стрибог за ними несется, и снова крыша развалилась, и влетел орел во дворец.

И объяснил он, что первая встречная у него на роду написана, а ею Ольга и оказалась царевна.

- Должен я на сестре твоей жениться.

- Да уж женись, - согласился Иван, а то мастера мои уже крыши чинить с такими женихами устали.

Но ворчал он больше для того, чтобы разговор поддержать. Ольга и бросилась к орлу своему на шею. Хорош, да силен он был, и опять же летает вон как никакая крыша, не то, что девица перед ним не устоит. И вдвоем с младшей сестрой остался Иван царевич, когда орел с Ольгой улетели в царство-государство его. Вроде уже и наказ отца почти исполнил он, но все тревожно было на душе у царевича нашего.

А тут ворон влетел в открытое окно, когда они с прогулки вернулись, уж и не думая, что на этот раз что-то сладиться может.

Конечно, ворон не орел и не сокол, но Анна царевна не противилась, что в девках -то сидеть, да и птица мудрая, авось с ним она не пропадет, и видела, как хочется братцу ее свободным да беззаботным быть, и заботу на мужа о ней переложить, потому они и поспешили после свадьбы в царство мужа ее, едва попрощаться успели.

Вздохнул облегченно да плечи царевич расправил.

Целый год вольному царевичу хорошо да свободно было, но решил он узнать да своими глазами посмотреть, как его сестры поживают с мужьями своими, даже устыдился того, что так беспечен был.

Оставил он царство свое на бояр толковых, идола нового богу Перуну для устрашения поставил, и предупредил их, что птицы все - и соколы, и орлы, и вороны теперь родичи его, если что-то будет не так, как надо пойдет, он быстро все узнает и назад вернется, тогда пусть на себя пеняют. Бояре заверили царя своего, что все у них будет так, как надо, еще лучше, чем при нем было станет. Это они зря сказали, но уж очень хотелось ему вырваться, да между делом и себе жену поискать, тоже первую встречную, раз у сестер так хорошо поучилось, почему бы и ему не попробовать?

Вышел он в чистое поле, и видит, лежит рать побитая, вороны кружатся, волки воют, картина такая - страшнее не придумаешь.

Оборотился царевич к волку:

- Кто побил рать такую.

И даже не удивился он, что волк человеческим голосом заговорил, а что дивиться то, пока с душами живыми и мертвыми этот помощник бога подземного мира Ния общался и не такому научился. И говорит ему волк такие слова:

- Все это войско королевна Морена побила, подруга господина моего. Можешь встретиться с ней и сам спросить, только не советовал бы я тебе таким безрассудством заниматься.

- А я хочу на такую богатыршу взглянуть, - упрямился Иван, обидными ему слова волка показались, словно и не царевич он, а трусливый смерд какой.

- Вон шатер ее, - волк отвечал, - только потом не сетуй, что не упреждал я тебя, когда Морену нашу сам узришь.

Прекрасна была королевна, ничего не скажешь. Правда, если с другой стороны посмотреть, то страшновата немного. Она вся в черном, на коне на черном, меч в руках огнем сверкает. Сразу видно, что и не такое войско погубит она, глазом не моргнет. И очень удивилась Морена, когда она увидела, что добрый молодец сам к ней спешит. Те вроде от нее бежали, да не ушли далеко, все в поле чистом валяются, кому, где придется. А этот к ней рвется. Но каких только царевичей не бывает. Может, он поля того не видел. Али страх где потерял, да так и отыскать не может, кто же его знает?

- Куда это черт несет тебя? - удивленно спросила Морена, потому что была уверена, что это шутка одного из помощников ее рогатых, которые решили ей услужить да царевича подсунуть ненароком. Когда богиня Жива от нее Даждьбога увела, больше не было никого рядом. Ний уже и шутить начал, что все женихи кончились, только насильно кого ловить надо, да и то, если не очень быстро он бегает, тогда и поймаешь. Но ворон видел, и волк тоже узрел, что не ловила она его - сам этот полоумный явился, не запылился.

А он еще и грудь распрямил и браво так отвечает:

- Добрые молодцы поневоле не ездят, и невесту ищу себе милую, первую встречную, так мне батюшка завещал. Тебя первую и встретил.

Оторопела Морена, сначала не знала, что и сказать, но потом все-таки опомнилась да и предлагает ему:

- Оставайся в шатрах моих, ты нашел уже ее, - усмехнулась Морена, а сама волка за Нием отправила.

- Да не говори ему, зачем зову, пусть полюбуется, что и у меня новый жених есть, сам пришел.

А между тем царевич бросился, очертя голову в объятия ее, да и забыл про все на свете. И когда Ний появился, уже и свадьбу они сыграли.

Подивился такому чуду невиданному Ний, волк его уверял, что точно сам он к Морене пришел, и молод вроде, и не совсем дурак. Но каких только царевичей не бывает. Даже ему не особенно охота было в объятиях Морены ночи проводить, нет он всегда нежную и добрую Живу предпочитал, а царевич вот Марену полюбил. Не зря говорят, что любовь зла и Морену полюбишь, если жребий такой выпадет. Но царевичу говорить он ничего такого не стал, с Мореной даже Ний не особенно шутить любил.

Пожелал он молодым счастья, хотя при этом и усмехнулся, понимая, что излишними пожелания будут, но так, для красного словца. Недоля и без его пожеланий к царевичу этому нагрянет, в том можно не сомневаться, волка своего прихватил, это не для слабонервных зрелище такое, да и в свой подземный мир вместе с ним отправился. Там они должны были управиться с теми, которых Морена уже к ним отправила, но не сомневались ни волк, ни Ний, что и царевич наш ненадолго переживет этих, с поля ратного, скоро к ним пожалует.

- Не стоит охранять его душу, не думаю, что Марена наша так скоро отпустит его, она его помучает сначала хорошенько, - заверил Ний волка, а он знал, о чем говорит. Не один век рядом с богиней смерти провел.

А в царстве его волхвы потом говорили, что с царевичем их что-то странное приключилось, потому что, сколько не искали его, сколько на блюдца серебряные с яблоками золотыми не таращились, нигде не могли найти его не среди живых, не среди мертвых. Вот и не знали слуги верные, ждать ли царевича назад, али тризну по нему отметить, но, пока слушая волхвов своих, ни на что не могли они решиться.

А тут как обычно собралась на войну воинственная жена царевича нашего. Она и без того немало дней с ним рядом провела. И решила его оставить за хозяйством смотреть - тут от него больше пользы. А воевать-то он не особенно умел, да и без него воинов хватит. Другое дело чертоги Марены, много там чего есть особенно после того, как таинственный пленник у нее появился, за которым глаз да глаз нужен. Ведь кто-то из чертей уже успел забраться сюда в чулан, да Яге рассказал о том, куда пропал бесследно, где томится старый ее приятель Кощей. А та, хоть и Ягой была, а все время за униженных да оскорбленных заступалась. Наверняка попытается освободить доброго молодца, который кроме проблем ничего даже Морене не доставлял с давних пор, едва удалось ей победить его хитростью да обаянием, да и пленить, и на цепь посадить.

- Не заглядывай даже в этот чулан, - наказывала она царевичу,- и никого туда не подпускай, ни один черт туда пробраться не должен. Смотри хорошо, а то всем нам плохо будет.

С этими словами и уехала Морена, ее уже ждали воины ее верные.

Царевич знакомился с новым своим хозяйством, и такое любопытство его разобрало, что она в том чулане прячет, и так он ходил, и сяк вокруг да около, и не выдержал. Про себя он решил, что охранник должен знать, кого ему охранять приходится.

Так и сделал он, и как заглянул, так чуть чувств царевич не лишился, висит там Кощей Бессмертный на двенадцати цепях прикованный, едва дышит, кажется, через минуту и помрет прямо у него на глазах.

Волк подоспел в тот момент, когда он чулан отпирал и на пленника любовался, и понял он, что и делать ничего не надо для Яги и Кощея, любопытный царевич и сам все сделает, зато не покусанным будет. Яга наказала ему припугнуть и укусить парня хорошенько, если он не полезет в чулан и не захочет завет Морены нарушить.

Даже немного жаль стало волку царевича, он всегда к ним неравнодушен был, с того момента, когда у первого коня на клочки порвал, а второго на дно морское к Царю провожал. Но первому он сам помог, второму Василиса Премудрая досталась, ему особенно волноваться нечего было, а у этого бедняги с одной стороны Яга кусать его заставляет, а с другой Морена - сама кого хошь укусит, и он, хоть и добрый, но все-таки волк, между ними.

Но царевич и сам не промах, все сделал без шантажа и насилия. Волк только облегченно вздохнул. Но наварное, вздохнул он за спиной царевича очень громко, потому что тот подскочил, как ошпаренный и не Кощея уже, а его испугался, хотя он не рычал, и не кусался. Потому видно, что Кощей на двенадцати цепях был, а он на своих лапах стоял и зубы скалил, от удовольствия, но кто разберет в страхе, радуется волк или злится. Но не знал еще царевич, что не тот страшен, кто страшен, а тот, кто таким бедным да бессильным прикидывается.

Но и это он скоро узнает, совсем ученым будет. Волк все-таки очень обиделся, на то, что он царевича больше, чем Кощей испугал.

Но действия разворачивались стремительно, и долго обижаться некогда было волку. Кощей уже взмолился, когда нового любимого Морены узрел, и понял, что для него любопытство - самый большой порок.

- Сжалься надо мной о, воин отважный и бесстрашный, - скулил очень жалобно Кощей, - дай мне напиться. Десять лет маюсь я, не ел, не пил, сил никаких моих нет больше терпеть это, только ты один помочь мне и можешь. А старших уважать надо, сам знаешь, тебя поди в детстве учили.

Ласковое слово да из уст такого слабого и беззащитного старика для любого приятно. Царевич схватил и принес ему целую бадью воды.

Проглотил Кощей воду, чуть саму бадью от жадности не проглотил, окреп немного, и еще требует.

- Дай еще.

И не заметил добрый Царевич, что крепчает пленник на глазах, он рад был старичку помочь, потому что на свою голову хорошо был воспитан. И третье ведро потребовал Кощей, хотя уже и так в силу стал входить.

И когда допил третье, тряхнул цепями, плечи расправил, и свалились с него цепи со звоном страшным.

Даже волк попятился, и шерсть на загривке его поднялась.

- Спасибо, царевич, - сделал ты доброе дело, только не видеть тебе теперь, Морены, как ушей своих, но ничего страшного, и без нее проживешь.

Вот и благодарность Старик коварного за доброе дело, недаром черти говорят, что добрыми нашими делами дорога прямо к Нию и стелется.

Закрутился он в вихре, так, что и не поймать его голыми руками, да и ловить не стоило, свистнул на прощание, и не было его больше. Догнал он Морену вероломную, которая чуть его вовсе не уморила, да и умчал неведомо куда. Добровольно или насильно она с ним пошла, издалека этого не разобрать, но пропали оба без всякого следа эти двое.

Волк уселся рядом с опешившим царевичем, который дар речи потерял, и провыл.

- Вот, а ты меня боялся, теперь Кощей тебе покажет, где раки зимуют, хотя то, что он женушку твою уволок, это не такая уж беда, думаю, не велика потеря и еще неизвестно, кому из вас повезло..

То ли он и на самом деле так думал, или только утешить хотел, но ничего не видел и не слышал Царевич.

И, конечно же, горько - горько заплакал Царевич, а что еще ему оставалось, и волк от него другого не ждал, и пошел, брошенный да обманутый, куда глаза глядят

- Куда это ты?- спросил волк на прощание.

- Пока не найду Морену мою, не вернулись.

- Как же все запущено, - вздохнул волк, но для начала решил доложить Яге, как все было тут, а потом уж куда пошлет его, туда и бежать, чтобы самому ни за что не отвечать больше.

Но диву он давался, как с царевичами все в этом мире повторялось. Сначала глупость совершают, дров наломают, а потом рыдать начинают, да еще умножают все свои печали.

И отправился в путь Царевич, шел, не зная куда, три дня без пути и дороги шел, уже и заблудился немного, пока волк догнал его. Яга сжалилась над ним и попросила волка не помогать, но посмотреть, что там твориться дальше будет. Добрый совет дать, если совсем туго будет, а если не послушает он его, сам виноват.

- Но ты особенно -то ему не помогай, а то попортил уже всех царевичей, без тебя и шагу ступить не могут, все у них из рук валится, путь закаляются.

№№№№№

 

И набрел царевич на дворец чудный. Около него дуб стоял, на дубу том ясный сокол сидел. И сразу же узнал он родственника своего. Выбежала сестра его Марья, и на шею брату своему бросилась. На третий день, убедившись, что все у них нормальное, отправился он жену свою искать.

Сокол предложил серебряную ложку оставить и до перекрестка несчастного Ивана и проводил. Через три дня второй дворец лучше первого вырос на дороге у него. Слетел к нему с дуба орел, так набрел он на царство второй сестры своей Ольги.

И стала она его целовать и обнимать, и про беды его и злоключения расспрашивать. И от них через три дня ушел царевич, не мог он уже без женушки своей темной оставаться. Вилку серебряную у них оставил на память о себе. И когда дуб с вороном разглядел, то понял, что и до третьей своей сестры Анны добрался. Волк к тому времени ворону рассказал все, что произошло, и то в чем у самого царевича признаться язык не повернулся. Потребовала серебряную табакерку на прощание Анна.

А еще через три дня и добрался он под руководством волка, конечно, которого ворон упросил проводить его, и до самой Морены, сколько можно было ему ноги бить и без дела слоняться.

Усмехнулась Морена, подивилась она упрямству его и глупости, и волк рядом.

- И что ты привел его, в другую сторону бежать надо было, а не к погибели своей.

- А ты с муженьком своим поговори сама, если ему в голову что взбредет, уже оттуда не вытащить, и я из-за него лапы бью, да дела все забросил. И Яга присмотреть просила, и птицы все за него горой, а ему тебя подавай, хоть тресни

Но она уже к Царевичу обратилась.

- И зачем ты интересно Кощея освободил, дурная твоя голова, и этого мало, еще и сам к нему в объятия явился.

- Виноват, помочь старику хотел, ведь старым всегда помогать надо, но поехали со мной, что тебе с Кощеем - то делать.

- А ты меня от него защитишь?- спросила она удивленно.

- Да уж попробую.

Только завыл волк, чтобы предупредить его, да куда там, увидев Морену, никакого воя не слышал он.

Морена знала, как все кончится, но она хотела немного поиздеваться и наказать Царевича за любопытство, потому и отправилась с ним.

Вернулся Кощей, а Морены и след простыл. И конь его и рассказал, узнав от ворона, что приключилось в его отсутствие.

- Догоним мы им? - Кощей коня пытать стал.

Тот и заверил его, что торопиться некуда.

Словно черная туча, могильным холодом дышавшая, набросился на них Кощей.

Схватил его Кощей, тряханул хорошенько, так что чуть дух из него не вышел. Но услышал он хрип Кощея.

- Прощаю тебя пока, ты водой меня напоил, и в другой раз прощу, а потом со света сживу, так и знай.

Схватил он Морену, и без лишних слов умчался с нею вместе. Вот и весь сказ

Камень оказался рядом, когда он поднялся да отряхнулся, уселся он и заплакал горькими слезами.

- И долго ты слезами обливаться собрался?- спросил у него волк, - пока еще жив и душу он из тебя не вытряс, действовать надо, слезами делу не поможешь, а еще лучше подальше от них бежать.

Но последнего совета царевич не расслышал.

Бросился он туда назад, вспомнив, что пока ему особенно бояться нечего, а вдруг повезет, и сбежать от Кощея смогут они.

Подивилась Морена упрямству муженька своего. Надоело ей туда-сюда бегать. Но он стал умолять ее, хоть часок до явления Кощея вместе побыть.

- Расскажешь Нию, каков муж мне попался, голову сложить готов за меня, - говорила волку Морена.

- Если бы он использовал ее по назначению, то и бегать не пришлось бы, а так недаром говорят, что дурная голова ногам покоя не дает, - резонно отвечал ей волк.

Ничего она на это не ответила, хоть и ворчливый, да мудрый был волк, и непонятно, что он под ногами только болтался? Если помогать им не собирался.

И на этот раз конь рассказал Кощею обо всем, а волк подвыл в знак согласия, и на этот раз Кощей без труда незадачливого своего соперника догнал, и подвился тому, что тот сильнее не стал, но и униматься никак не хочет, бывают же такие царевичи.

Но уже разозлился Кощей, надоело ему туда да сюда носиться, и удивительно, что царевич не слышит, и слышать ничего не желает, а еще разумным кажется, вроде не дурак. Но точно, страсть к Морене его совсем слабоумным сделала.

Один плакал, плакал Иван царевич, волк рядом сидел и ждал, пока успокоиться он. Терпеливый был волк, а вот ворону ждать надело, как каркнул он, как клюнул его в темечко, так, что в один миг и слезы пропали.

- Да мужик ты или царевна плаксливая, что-то не пойму я, тогда уж и за Мореной не надо было носиться.

И снова назад он бросился.

- А что, Кощей в куски его не обещал изрубить, - на лету ворон у волка спрашивал.

Оба они в тот момент едва за царевичем поспевали.

- Обещал, сам своими ушами слышал, только все равно ему, так Морена его видать приворожила, что помереть готов, если бы она так его любила, как он ее, то может, что-то бы и наладилось, - сокрушался волк в тот момент.

Уж он-то Морену знал как облупленную, сколько времени она у Ния проводила, даже тот не выдержал скверного ее нрава, едва отделался, а царевич вон какой упрямый да влюбленный оказался.

Выполнил на этот раз свое обещание Кощей, еще и нацеловаться, наобниматься они не успели, про остальное и говорит нечего, а уже в куски изрубленный оказался царевич. Чтобы больше не волноваться, побросал Кощей куски тела его в бочку, которую с собой приволок, и бросил в синее море, на берегу которого на этот раз разрубание да казнь и происходила.

Только смотрела на него Морена со стороны, радовалась она этому или печалилась, как знать. Но и она от страстей от таких притомилась, пусть уж успокоиться муж ее недавний, коли сам не мог, так Кощей ему поспособствовал.

Помнил волк еще Василису Премудрую и дивился тому, какими разными девицы бывают, правда, это богиней смерти была, но все одно женщина, а ни капли жалости к тому, кто из-за нее не только голову потерял, но и сам был изрубленный, да изувеченный. Как же загрубела она с тех пор, как с мертвецами возиться, ни ласки, ни жалости в ней - ничего не осталось.

Но не все кончилось в те роковые минуты, почернело серебро, царевичем оставленное у родичей его, и поняли они в тот миг, что беда с ним горькая и непоправимая приключилась.

И хоть странный был он парень, а родич все-таки, не могли они его на произвол судьбы бросить, да и Кощею надо было показать, что не так сильна власть его, как сам он думает. Не могли птицы - богатыри допустить, чтобы грозный старик по глупости освобожденный, верх одержал над ними над всеми, да и жены их рыдали, места себе не находили. Брата они своего жалели очень.

И все вместе птицы действовали, как только волк рассказал им, где бочку искать, орел бросился туда и бочку из моря синего вытащил. Сокола он отправил за живой водой, а ворона за мертвой, тут он опытным был, уже одного царевича, с которым братья расправилась, сам спасал. А теперь у него помощники были надежные, все исполнят, и вороненка не надо ловить, и шантаж не нужен был. Хотя многое повторяется, но каждый раз у них все по-разному тут бывает, как успел сравнить серый волк, он уже себя важным зверем почувствовал в трудной этой ситуации.

Вытащили парни из бочки то, что было царевичем недавно, да давай колдовать над ним да складывать, да мертвой водой смазывать, чтобы срослось. Сокол уже держал живую воду наготове. И стали они ждать, вздохнул, вздрогнул и глаза раскрыл царевич.

- Он посмотрел на них и очень удивился.

- Что-то долго я спал, а вы что тут делаете?

- И совсем бы не проснулся, если бы не родственники твои, - волка рядом он услышал, и понял, что-то посерьезнее стряслось с ним на этот раз.

Память медленно но ворочалась к нему на берегу теплого моря, и бочку разломанную он обнаружил, из которой его вынимали они.

Но как только немного оклемался он, от всего отказался, и снова на поиски рваться стал, чем очень остальных удивил.

- Я не буду тебе помогать, - сразу же волк запротестовал,- хватит с меня одного царевича, я и без того слишком часто с тобой рядом бываю.

- Хорошо, но ты можешь мне сказать, где такого коня раздобыл Кощей.

- Сказать-то могут, да что толку.

- Но ты скажи все-таки, - не унимался царевич.

Главное в нем все-таки кроме плаксивости упрямство было, как рыдать перестанет, так на новые подвиги его тянет и все тут.

- В тридевятом царстве живет сестра Яги нашей, - сообщил волк, а все четверо его внимательно слушали.

- Как огненную реку одолеешь, так ее там и найдешь, у нее одной кобылица есть, на которой свет она облетает. Если три дня будешь у нее пастухом, и ни одной кобылицы не упустишь, то и получишь жеребенка.

Задумался Царевич, волк думал, что он испугается и откажется от этого дохлого номера, но он уже пытать стал:

- А как мне через реку огненную перебраться?

Тут орел заговорил:

- Возьми платок, три раза в один махни, высокий мост появиться, по нему и переберешься туда.

Забрал платок царевич, поблагодарил он спасителей своих и ушел. Они еще остались на берегу и стали говорить о том, что он совсем ополоумел, если и туда за смертью своей двигаться готов.

- И зачем ему надо это?

- Да безумным он от страсти стал, что и говорить, - каркал ворон.

- А может, просто любил?- сокол у него спрашивал.

Волк рассказал им про прежнего царевича, за которого все Василиса делала, а он потом едва вспомнил про нее, чуть в лесу заповедном не бросил.

- А этот хоть и бесшабашный, но что-то сам делать старается, - уже не так плохо, - старался утешить их волк. Он и на самом деле так в тот момент и думал.

 

№№№№№

 

А царевич уже через огненную реку перебрался и до Яги второй добрался. Измаялся он за это время, пока в такие дали зашел, куда никто до него не добирался, но силы у него новые после воскрешения появились, рыдать он перестал, уж если вернули его птицы в этот мир снова, то и должен он все показать, на что способен. Он успел даже птенца, из гнезда выпавшего подобрать и назад его посадить, потому что птицы его родственниками были, и они спасли его недавно. А этого забыть никак наш царевич не мог. Волк, окажись он рядом, порадовался бы за него от всей души, вероятно, но волк остался в то время в своем лесу у первой Яги, и рассказал ей обо всей последних происшествиях подробно.

Хотел он меду отпробовать, но удержался, когда пчелы его о том попросили. Решил про себя, что если до сих пор от голода не помер, то и теперь потерпеть немного можно. Странно выносливым сделался он, пока за Кощеем гонялся.

А уж когда львенок ему попался, то вовсе замучился он, и понял, что если не съест его, то упадет и от голода помрет, а во второй раз помирать ему совсем не хотелось, да и Морены своей так давно не видел он, вот так и решил судьбу звереныша малого. Но в последний миг вышла львица и устыдила его даже, каким же он все-таки слабым себе показался, и почему звери да птицы за то ответ держать должны были непонятно.

Но сначала ему показалось, что от голода видения у него начались, когда увидел он дом кольями огороженный, а на каждом по голове болталось, только один пустой.

- Ничего не мерещится тебе, ты и пришел туда, куда надо, - услышал он голос ворона, то ли своего, то ли чужого, во мраке не разберешь, и надо же было сюда добраться, чтобы на кол голову повесить, вот шутка - то злая какая.

Хотел расплакаться царевич, но рассмеялся вдруг, и от этого немного легче ему стало. А разве не смешно, добираться сюда, чтобы помереть у бабы яги в батраках, да пастухах, не царское это дело. Только Морена да страсть безумная, на такое и могла его толкнуть, а она там, в объятиях Кощея, веселится, да над ним потешается.

Но гнал он от себя мысли скверные, которые, как рой пчел со всех сторон его обступали, и никуда от них не денешься, сколько не старайся.

Знал царевич, что если ввязался он в это, то должен до самого конца дойти, а той какой же он царевич.

Появилась и Яга, сама к нему вышла.

- Сообщил мне ворон о прибытии твоем, но что надо тебе в моих-то лесах непроходимых, мало кто сюда добровольно приходит, да и по нужде никто добраться не может, сколько не старается.

- Конь мне богатырский нужен, - так и выпалил с ходу царевич, а что долго разговоры говорить.

- Нужен, так нужен, тем более, если ворон на твоей стороне, три дня послужишь и получишь жеребенка, - пообещала старуха.

Но что-то с трудом верилось, что она так просто с ним расстаться была готова.

- Парень ты не глупый, понял уже видно, что если убережешь коней, одного получишь, а нет, вот тебе кол, все по честному.

Согласился Царевич, не торговаться же с Ягой, а то вовсе откажет, дорого не возьмет, нет не мог он с пустыми руками воротиться.

- А что он так к Морене торопится, все одно рано или поздно сама она за ним явится?- спрашивала Яга у ворона, - ладно бы девица смертная была, а то за богиней мрака гоняется.

- Кому, какая судьба досталась, любовь, как и смерть не особенно спрашивает.

- Да уж, думаю, нет у него выбора, на моем ли коле окажется, в ее ли объятиях - все одно.

- Ему об этом говорить не надо, пока он надеется на что-то, вроде все и не так горько да страшно, - отвечал ворон. Согласилась с ним Яга, хотя даже мудрый ворон не знал, что на уме у нее было в те часы , когда тьма мир весь окутала густой пеленой.

Наелся, напился царевич досыта, да и отправился кобылиц пасти. Он и не думал, что разбегались они в разные стороны, как только в поле оказались. Конечно, пастух он был не особенно хороший, никогда прежде не занимался этим, но больно ретивыми кобылицы оказались.

Что делать, сжал кулаки царевич, но рыдать не стал и стал думать, что дальше делать, сколько не думал, ничего придумать не мог. А тут и птица прилетела, та самая, птенца которой давеча спас он.

- Кобылицы дома уже, тебе бояться нечего.

Он поверил ей, и обрадовался, похвалил себя на то, что так с птенцом поступил, как все хорошо обернулось то пока, только то, что он на один день дольше проживет, это не особенно утешительно было, два дня еще впереди, а он теперь знал, с какими конями дело имеет.

Узнала Яга о том, что птицы со всего света налетели, и стала ворона пытать:

- Это ты собрал их всех, что еще за шутки такие, смотри у меня.

- Никого не собирал я, без меня все решилось,- упрямился ворон.

Он не любил, как и любой другой, когда ругали его за то, в чем не был он повинен. Но и Яга была не лыком шита, что она им наказала, кто его знает, только в лесах кобылы оказались на второй день.

Лег царевич на опушке, а что еще делать, перед смертью решил он поспать, если больше не придется. И тут львица уже лижет щеку его, как собака любимая и будит его:

- Иди домой, кобылицы уже в загоне стоят.

Обрадовался царевич, поблагодарил ее, и понял, что спать полезно бывает, проснешься, а беды как не бывало, как хорошо, что голодный он тогда остался, зато живой теперь, а то бы головы ему точно не снести. А сытому умирать еще обиднее было бы теперь.

И говорил ворон Яге про зверей лютых.

- А кто их знает, откуда взялись они, уж я точно их не собирал, здесь что-то другое, сам крылья едва унес, и твоим кобылам некуда деваться было, от них не спрячешься.

Осталась один день, но не сомневался он, что придумает что-то Яга, чтобы погубить его, да тут навсегда оставить.

Так оно и вышло, как угорелые, в воду бежали кобылицы, обо всем они позабыли. Попробуй, достань их оттуда.

На берег уселся царевич, сколько не звал он их, не просил, они выходить не собирались, норовили утонуть, но не выйти.

Как заснул он от переутомления, кто его знает, только пчелка стала над ухом его жужжать.

- Иди домой, там уже все твои кобылицы. Но ты спрячься в конюшне, больно Яга зла нынче, не любит она проигрывать, не понимает, почему все тебе помогают, привыкла она миром этим управлять, а тут все не то и не так выходит. И кол все еще пустует, а там твоя голова давно болтаться должна. Когда все утихомирится, возьми паршивого жеребенка, да и уходи в полночь, только так и спасешься.

Ворон Яге про пчел уже все рассказал. А она уже весь мир проклинает, только пастуха - царевича никак дождаться не может. Может, сбежал, голову свою спасает.

Заснула Яга, утомилась она уже с работником таким, вон такие смирные были остальные, а это прямо злодей настоящий оказался. Но утром и обнаружила она, что нет паршивого жеребенка, исчез он бесследно. Как она рассвирепела, да в погоню бросилась. А мост еще оставался, который соорудил царевич, когда платком он волшебным махал. Только не заметила Яга, что очень он хрупкий был, скорее видимость одна. На середине и рухнул он прямо в то самое пламя. Едва выбралась она, но на своей стороне, и больше туда ехать никак не рискнула, пусть там сам остается, как вздумается ему, только Кощея решила предупредить, что опасность ему грозит.

И грустно стало царевичу, когда ворон рассказал, как он чуть старушку не погубил.

- Душегуб ты этакий, как ты мог подслеповатую старуху обдурить так, едва она из огня того и выбралась.

Но поспешил прочь он, только просил ворона, чтобы тот за него прощения у Яги попросил.

- Может, сам к ней и отправишься, уж лучше она, чем Морена твоя, - предложил ворон, то ли шутил он, то ли правду говорил. Задумался наш царевич над словами этими, крепко на этот раз задумался, ведь в каждой шутке доля правды есть.

И в тот момент, словно пелена с глаз его спала, он увидел, как прекрасна жизнь вокруг. Какая-то прекрасная и лучезарная богиня к нему летела.

- Я давно ждала тебя, истосковалась уже, где же ты пропадал так долго? - спрашивала его Жива. А это была именно она - вечная Моренина соперница.

Она узнала от сокола своего, что не унимается царевич, и если не остановить его, то он точно с Мореной останется. Сам свою голову в пекло и сунет раньше положенного срока.

- Да разве он уйдет от нее, как и любой другой, только зачем туда нестись, если еще жизнь ему дана, спасали его спасали, да все без толку, на тебя последняя надежда, - так сокол Живе говорил в те минуты.

И хотелось ей не только царевича спасти и к жизни вернуть, но и Морене, вцепившейся в него досадить. Даже думать не хотелось, что сестра ее черная так легко победу одержит над ними над всеми.

Как увидел он ее, так и забыл о том, куда и зачем ехал. Кружился в танце, беседы вел, а потом оставила она его с девушкой пригожей, королевной первой встречной, которая попалась ей на пути.

- Приглядись к нему, парень уже и огонь и воду и все остальное прошел, пусть он будет счастлив и жизни порадуется, а Морена подождет, ей и Кощей пока в мужья сойдет.

Королевна темную богиню побаивалась, но как царевича увидела, так куда только страхи ее делись, и закружила она его в танце дивном.

А Морена от волка серого знала, что и коня он раздобыл, и от Яги убежал, непонятно только куда потом девался суженный ее.

Молчал волк, хотя видела она, что ведомо ему больше, чем говорит он. НО и сама она уже догадалась.

- Не хочешь ли ты сказать, что Жива меня опередила.

Молчал волк, но знала Морена, что и для волка молчание - это знак согласия. Побеленилась она, поярилась, а сделать ничего не могла. Если парень одумался, да от нее на время ускользнул, что с этим поделать, разлюбил он ее, а насильно даже Морена милой не могла быть.

Кощей следил за ней неустанно, знал он, что если появится царевич, то не догнать его ему, Яга предупредила его о том, что стащил он у нее самого быстрого жеребенка.

- Как не прятала я ничего не вышло, и сам сбежал, гад такой, и жеребенка стащил, и меня чуть в огненной реке не сжег, едва спаслась, и кости старые унесла от него, теперь твой черед настал, остановить его.

Потому и караулил Кощей, и дивился тому, что нет никакого царевича.

НЕ к Кощею с Мореной, а к сестрам своим и мужьям их отправился царевич с молодой женой своей.

Радостно они его встречали, уж не надеялись живого, да еще счастливого увидеть, но убедились все они, что старались не зря.

А когда вернулся царевич в свой мир, да своего серого волка встретил, тот ни ворону, ни глазам своим не поверил.

- Не может быть, чтобы это ты, а это что Морена твоя такой стала. Не узнаю я ее что-то, хоть убей ты меня на месте.

- Морена с Кощеем осталась, - услышали они голос черного всадника рядом - это сам бог Ний был.

- И лучше ни теперь, ни потом на глаза ей не попадайся, в свой смертный час, договорись, чтобы волк сразу ко мне тебя незаметно умчал, не будет тебе от нее пощады, потому что никто не обманывал и не бросал богиню смерти, ты один на такое безумство решился.

Морена таила план мести. Но она не узнала, а никто и не сказал ей, что и после смерти не дождется она царевича своего, и об этом Ний уже позаботился, но это был его подарок коварной богине, которая все время вела с ним войну страшную, и очень хотела на шаг впереди быть.

Так навсегда и удалось ему от гнева брошенной богини избавиться. Всякое случается, когда человек что-то светлое и доброе сделать хочет, и жизнь любит и может опомниться и измениться. Жил Царевич с женой своей долго и счастлива, уж Морена и ждать устала, а как помер он, волк его быстро к Нию вне очереди и отволок. Пришла к нему Морена, чтобы забрать, а его уже и след простыл. Злилась она, ярилась да все напрасно, так ни с чем и отправилась прочь.

Чего только в мире этом не случается.

 

ТАНЦУЮЩАЯ В МЕТЕЛИ ЖИВА- ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА МЕТЕЛЕЙ

( вариант сказки «Морозко»).

 

Она появилась на свет в те времена, когда и сам свет только что охватил этот мир, и отступила тьма. Но разве могла она просто так этот мир оставить? Снова и снова темные силы пытались вернуть себе мир, у них отнятый, но ничего пока у них не получалось, хотя желание это становилось все сильнее.

И как не любила прекрасная Жива свет и тепло, но когда увидела богиня Жива, что никак Чернобог и Кощей с Нием не могут отказаться от помыслов захватить этот мир, она сообщила всем, что станет зиму на страже стоять. Решение это было дерзким очень, даже богиня любви и гармонии Лада высоко подняла брови и понять не могла, как она могла такие обещания давать.

Кощей только рассмеялся в ответ, но смеялся он рано, потому что она договорилась со Стрибогом - повелителем ветров буйных, и тот на ее стороне оказался. А потому морозы без ветра были больше не так сильны, а стоило только теплому ветерку, невесть откуда взявшемуся, подуть, и вовсе не так грозен Кощей был.

Всем видно, что мир изменился, может, и решение Живы не таким безрассудным окажется?

Но для этого и ей пришлось без устали трудиться и следить, чтобы Кощей не особенно лютовал, а Чернобог в сговор с ним не вступил. Богиня, договорившись со Стрибогом, переносилась из одного места в другое, мелькала то там, то тут и стала она частой гостьей и в заповедном лесу. Хотя, кроме Яги почти никого там и не оставалось на зиму, но всякое случалось. Кто-то из домашних духов в лес проникал, а то и те сами не вовремя просыпались и появлялись неожиданно.

С Ягой же они часто и долго беседовали долгими холодными ночами. И много историй интересных поведала ей старуха.

- Не страшно тебе против Кощея идти, он хоть не коварен, но глуп, и оттого особенно яростным быть может, - спрашивала у нее Яга, когда Богиня метелей к ней заглянула.

А в тот момент сначала Кощей и с его легкой руки Стрибог уже стали Живу так называть, она на них не обжалась, ей даже нравилось это прозвище.

- Мне страшновато бывает порой, но часто весело, не так он много и может, как вы привыкли думать, - отвечала ей она

Молчала Яга, ей очень хотелось, чтобы богиня не ошиблась, чтобы все так и оказалось на самом деле. Да и пугать ее не хотелось, тогда вообще никто Кощею противостоять не будет, а это опасно.

Кощей выспрашивал у Яги, когда в гости заглянул, что этой дерзкой богине нужно, почему она уходить со всеми не собирается.

- Она жизнь должна хранить, но этого не понять тому, кто только и привык ее отнимать. Хотя твои спокойные деньки завершились. И в эти морозные дни есть та, которая не уступит тебе и бороться станет.

- Что за глупости, - возмущался он, - куда ей против меня.

- А это мы и увидим скоро.

Ничего не сказал Кощей, но показалось ему, что Старуха хочет помогать Богине. Все они заодно, уж не она ли и отняла у него бессмертие, правда сказала, что до смерти его никто не доберется, но это как знать, всегда какой-то безумец найдется.

Многое припомнил в те дни Кощей, когда обида совсем его захлестнула, ведь на самом деле все оказалось совсем не так, как при рождении ему было обещано

И стал думать Кощей, что он стар и лют, потому что когда-то они вырвали его из своих рядов. Все еще богом называли, но если рано или поздно придется уйти, когда они все останутся и жизнь будет прежней, то какой ты бог, а тут еще Жива на его голову, не дает ему спокойно свой срок отвести - одни сплошные неприятности вокруг.

Да и на Ягу он до конца не мог положиться, все остальные Боги и духи задурили ей голову тем, что она мудрая, вот и совершает непредсказуемые поступки, там , где за него горой должна стоять, она врагам его помогает, чтобы снова услышать, что она мудрая, а он туп и упрям.

Никакой жизни Кощею в этом мире не стало, хотя она и прежде была не сахар, но про ту он позабыть успел.

Так и маялся несчастный, и не знал, куда ему податься, что можно делать и как быть. А Жива все время со Стрибогом появлялась, смотрела на него с вызовом, и так улыбалась, словно она уже и победила, негодная.

- Он не только зол и беспечен, но непредсказуем и жесток бывает, - говорила Яга Живе, то ли предупредить ее стараясь, то ли наоборот запугать.

Но богиня только тихо улыбалась в ответ. А на прощание она и бросила ей, радуясь тому, что Жива о ней не забывает, и относится с почтением:

- Смотри внимательнее, нынче он хитрую девчонку одаривать станет, а завтра глупых девиц, сестер ее заморозить, как сосульки может. Если ты затанцуешься да загуляешься где-то в месте другом, то беда и случится. Он и раньше без царя в голове был, а тут и вовсе из ума выжил, сам ничего не соображает и других до беды доводит.

Жива могла быть уверена, что так и будет, кроме Мокоши самой только Яга к Книге Судеб доступ имела и наверняка туда заглядывала, потому она к ней и пришла в гости, времени не пожалела.

Она правильно заметила, что в эти морозные дни очень любила Жива танцевать, в летнюю жару она как-то не очень - то веселилась, а тут, чтобы согреться и просто порадоваться жизни кружиться могла до упаду и никто бы ее остановить не посмел.

- А тебе жаль их?- удивленно спросила богиня, она старалась понять Ягу.

- Да не особенно, - призналась та, - только думаю, что такой расправы они все-таки не заслужили. Нужно им еще возможность дать пожить, кто не совершает ошибок всяких, а вдруг и они переменятся. Но Кощей только о своей погибели и думает, вот и с ними решил заодно разделаться.

Жива устыдилась того, что плохо о старухе думала, и что она сама такой непонятливой оказалась, а ведь могла и не спрашивать. И она помнила о грядущем дне, только до того момента, пока в чистом поле в танце не закружилась.

Как она любила танцевать под завывание метели, какой легкой и прекрасной в такие мгновения казалась, никто не смог бы с ней сравниться. Это у нее русалки своим пляскам учились. Она весной появлялась перед ними и показывала, как и что делать стоит. И они оказались способными ученицами, на праздники уже новые танцы отлично знали. Но среди зимы она была вольна и так легка и прекрасна.

И время пролетало так быстро, что когда она заметила, что темнеть стала, не поверила даже, решила, что это шутка Кощея, который попугать ее собрался. Но темнота не проходила. Это не от Кощея зависело, на мир упала ночь. И не особенно волновалась бы Жива, если бы разговор прошлый с Ягой не припомнила.

И в тот момент она увидела Ния - бога подземного мира на черном коне его. Он остановился около дуба старого и неподвижно с восторгом, если можно было так назвать взор бога тьмы, и смотрел на нее.

Замерла от неожиданности Жива и слова вымолвить не могла, таким прекрасным и таким ужасным казался он ей в те мгновения в полумраке.

- Проси чего хочешь, все отдам, - услышала она его голос.

И только после этого опомнилась богиня.

- Ничего мне от тебя не надо, и тьма твоя не для меня создана была, и танцевала я потому, что хорошо мне тут одной против вас стоять. Сначала я боялась этого, но теперь только радуюсь, что решилась на такое.

И тут она услышала жуткий, пронзительный вой волка, опомнилась и вспомнила о том, что ей Яга вчера говорила.

Она бросилась к заповедному лесу, куда отвез своих дочек старик, они видели подарки сестры своей и тоже хотели получить побольше украшений от Кощея, чтобы замуж удачно выйти. Вот и сидели теперь в лесу, и ждали, пока он появится, и одарить их захочет. Только корысть и жадность никого никогда до добра не доводила, любому это понятно.

Волк сидел перед ними, и сам он побелел от инея, и пытался разбудить их, не давал заснуть. Но они не испугались даже зверя, и вой его казался им красивой музыкой.

Налетела на них Жива, стала трясти их изо всех сил, что-то говорила каждой. Не хотелось ей в глазах Яги беспечной и легкомысленной казаться.

- Хватит спать, Вы еще успеете в объятья к Нию попасть, он подождет пока,- уговаривала их богиня.

Но они закоченели и не видели, и не слышали ее больше.

- Очень надо, - услышал она его голос за спиной, - и без них обойдусь.

Он резко взглянул на волка, который должен был их души уносить, почему это тот занимался тем, что оживлять их вздумал? Но решил, что с ним он поговорит потом. Не мог забыть бог тьмы того, что видел совсем недавно, таким прекрасным казался танец богини.

А Живе он готов был за чудный ее танец подарить временную победу, ведь верх над этими девицами и над всеми остальными он все равно рано или поздно одержит. Ний умел ждать своего звездного часа. Он вообще старался не вмешиваться в дела земные, считая их пустыми хлопотами для себя.

Кощей был вовсе не так благодушно настроен, он не хотел отдавать ей своей добычи и искоса поглядывал на старшего брата своего, который появился так некстати.

- Не трогай их, ты со своими танцами не слышала, что как собаки они лаялись, одна другой спуску не давали, делили подарки, а я и дарить им их не собирался, размечтались, - ворчал Кощей.

Он видел, что в большом и в малом старалась во всем его обойти богиня.

Стрибог ей в том часто помогал, а тут и Ний стоит и усмехается. Так он совсем один скоро останется - все предателями были ими и остались.

Но одна из девиц уже очнулась от своего дурманного сна и застонала, потом стала пробуждаться и вторая.

- Будете знать, как с Кощеем заигрывать. Бегите домой быстрее, пока снегом вас тут не занесло, приказала им богиня.

Видя, что бежать они не могут, она повернулась к волку, девицы в ужасе отпрянули, но она уже усадила их на его широкую спину:

- Здесь недалеко отвези их, да не потеряй по дороге, а мы тебя на перекрестке встретим.

Волк подчинился богине, только искоса на Ния взглянув, тот таил молчание.

Кощей смотрел на Ния, ему совсем не нравилось то, что тот молчал и на этот раз и не остановил наглую богиню.

Но он не стал этого делать. И не стоило с ним связываться.

- Это волк Вас спас, а старичок безобидный, чуть до смерти не заморозил, и такое в этом мире случается, - говорила им Жива на прощание.

Кощей злился все сильнее, но поделать ничего уже не мог, как ни старался.

Она повернулась к Нию. Каким-то тихим и покладистым он был нынче, неужели ее танец так на него подействовал. Но какая разница, главное по ее желанию, и она все успела сделать, и потанцевать, и девиц спасти:

- Пусть поживут немного, а потом и заберешь их, я больше вмешиваться не стану.

Волк домчался до перекрестка, когда Ний рассказывал ей и Кощею о том самом добром и заботливом волке, как они вместе оказались.

 

 

 

СТАРАЯ СКАЗКА ПРО МОРСКОГО ЦАРЯ

И ДОЧЬ ЕГО ВАСИЛИСУ ПРЕМУДРУЮ, РАССКАЗАННАЯ

НА НОВЫЙ ЛАД

 

 

Жили и были в тридевятом царстве молодой царь с царицей своей. Хотелось царю, чтобы богатырь и наследник у него родился, кому же этого не хочется, но детей у них пока не было.

Любил царь путешествовать, и отправился он по чужим странам да землям, на мир посмотреть и себя показать. Путешествие это затянулась, долго его не было дома в царстве своем родном. И через девять месяцев или около того, раньше дети на свет реже появляются, но родила царица в ночь, не мышонка, не лягушку, а прекрасного сына. И как принята было в те допотопные времена, называла она его Иваном, а коли царский сын он был, то и стали звать его Царевичем.

И ничего о том нашему царю не было известно, видно не особенно он интересовался делами в царстве своем, или гонец его с ног сбился, но отыскать никак не мог, чтобы весть самую радостную передать царю-батюшке.

Но недаром говорится, что в гостях хорошо, а дома лучше, сон увидел он о доме милом, тоска запоздалая взяла его, и повернул он коня своего назад.

И если до сих пор не было с царем наших никаких страшных происшествий и испытаний, при его-то беспечности, то прямо перед домом родным и отвернулась Доля от него, может он ее чем и обидел ненароком. Только день выдался жарким, солнце пекло, умаялся путешественник, и жажда на него нестерпимая и напала. Много бы отдал царь, чтобы водицы испить студеной. Хотя и знал он, что разная опасность в воде таиться может, особенно в полдень, когда русалки завлекут, или еще какие бесы попутают, только охота пуще неволе, уже и вовсе бдительность царь наш утерял, ни о чем кроме воды студеной и думать он не мог более.

И стал метаться он, осмотрелся, да и увидел озеро лесное, то самое опасное. И бросился он к спасительному, или губительному источнику. В запарке он понять не мог, что принесет оно, да и не задумывался, беспечен был царь. Сначала делал он что-то, а потом думать начинал.

Выглянул серый волк из леса, хотел предупредить его о том, что за все платить надо, или хотя бы у водяного ласково разрешения испросить, потому что хоть и царь, но не над всем же миром царь, а в озере том и свой царь имеется, и почтения ему хочется, да ласково слова. Но не стал ни о чем серый волк говорить, он и без того среди других волков посмешищем считался - не в меру добр и сострадателен к людям беспечным был. А тут еще ворон над головой его раскаркался, предупреждая, что если вмешается он, то всем ворон расскажет о том, что волк не по-звериному себя ведет, слишком человечным стал.

Промолчал волк, но и ворона не слышал страдавший от жажды царь, бросился он к озеру, как угорелый, впрочем, почему «как» именно угорелым в тот полдень он и был.

А на беду его даже не добряк Водяной, а сам царь Морской в том озере оказался, заплыл он к водяному посмотреть, как дела у него идут. Жаловаться другие стали, что больно он добр, прощает бесчинства людям, а те совсем от рук отбились, озера поганят, и другим почтения не оказывают. Решил Царь Морской все своими глазами узреть, и что же он увидел.

Какой-то тип с бешеными глазами, не здравствуй не прощай хозяину озера, нагло вторгся, и пить давай. Подтвердились все скверные ожидания и доносы оправдались. Как тут не взбелениться было Царю Морскому.

Под горячую руку наш царь к другому царю попался, и схватил тот его за бороду, не раздумывая. А что, царь, не царь, но если ты не у себя дома сидишь, то не стоит особенно вольничать, на любого царя управа отыщется.

Напился уже царь, и хотел порадоваться тому, что самое заветное желание его исполнилось, да радость очень уже мимолетной оказалась. И понял царь, что поймал его кто-то и крепко держит.

- Пусти, - завопил царь.

- И не подумаю, а ты спросил позволения, прежде, чем в мои владения вторгаться.

Понял царь, что так задохнуться и жизни лишиться недолго. Не шутил с ним повелитель морей. Тогда и взмолился он:

- У меня свое царство есть, возьми, что желаешь, только отпусти меня.

Этот царь от других не особенно отличался, за свою бесценную жизнь отдать мог все, что вздумается, потому что был уверен, что нет ничего такого, что было бы дороже, чем его спокойствие.

И на этот раз не задумался он о том, что и в его царстве-государстве за такой долгий срок могло много чего случиться и появиться, что вовсе ему отдавать потом не захочется, потому и обещать так пылко не стоило.

И во второй раз ворон над головой дико заорал, а у волка сердце от боли сжалось, только он по-прежнему таил молчание, да и не услышал бы его полузатопленный князь, у которого совсем от страха и нехватки воздуха ум за разум зашел. Как за воду недавно, за свободу свою все бы он отдал, глазом не моргнув. А Царю Морскому только того и надо было, но еще ему нравилась власть свою почувствовать. И опять же Водяного поучить надо, как в строгости держать тех, кто не особенно с ним считается. Царь он или не царь? Вот пусть все и знают, и видят.

И был ли царь Морской очень мудрым, или только казаться ему таким хотелось, но он поспешно выпалил (наш-то царь и дух мог испустить, если тот помедлит, тогда толку от него немного будет), вот и спешил царь Морской с требованием:

-Ты мне отдашь то, чего дома не знаешь.

Мудреными слова были, и думать особенно долго некогда, воздуха бы дохнуть да побольше, и свободу почувствовать, и в третий раз не стал раздумывать князь, а быстро-быстро, на беду свою согласился с требованием пленителя своего.

И даже не поверил, что больше никто его не держит крепко-накрепко, и топить не собирается. И отбежал он от озера, оглядываясь, на коня своего быстро вскочил, и отправился в путь. И стал он по дороге убеждать себя в том, что ничего этого не было, а все ему только померещилось. И никому ничего он не должен.

И поверил бы, если бы ворон над головой не прокаркал:

- Вот так цари детей своих в рабства и отдают.

- Каких детей, не каркай, черный, - огрызнулся он.

Но вой волка зловещий подтвердил слова ворона, только далеко уже наш царь был, он знал, что чем быстрее заповедный да страшный лес покинет, где к царям никакого почтения нет, тем лучше будет и целее станет.

До дома и царство его на самом деле было рукой подать, царица его веселая да радостная встречает, едва дождалась, думала уж пропал, где царь совсем и волки его съели. Но на радости такой говорить ему ничего скверного не стала, а совсем о другом она заговорила. И сказала ему, что родился у них сын и наследник, и здоров он, не по дням, а по часам растет, никакой беды она с ним не знает.

И разрыдался тут же царь наш, смотрел на младенца он и горькими слезами заливался, словно родился у него мышонок или лягушка, или какой неведомый зверюшка, а не добрый молодец - богатырь. Бывает же такое. Конечно, цари, как и все остальные могут и от счастья рыдать, но что-то и на то не было похоже, уж больно убивался царь наш легкомысленный да беспечный.

Страх взял царицу, не знала она, что и сказать, как утешить его, кто же поймет царей, даже если они мужья ваши, но не любит их домовой, только и норовят они в путешествие отправиться.

И когда царица зарыдала вместе с ним, то пришлось ему всю ту историю, когда бояре разошлись озадаченные, и рассказать. И еще пуще царица зарыдала, теперь она знала , что за беда подкараулила их и в какой ловушке у владыки морского они оказались.

Ей-то бабки да няньки рассказывали, как себя с разными духами вести следует, чтобы не прогневить их, но что после драки кулаками - то махать. Вытерла слезы она, и резонно заметила, что слезами делу не поможешь. Но не в чем царя своего упрекать не решилась, она хоть и молодая была, но уже мудрая, да с таким царем другой и быть не стоило.

Жили они теперь в страхе все время, и смотрели на то, как рос и матерел царевич их, который им уже и не принадлежал вовсе.

И когда отправился царь на охоту уже со свитой своей, чтобы если что-то случилось, то защитить его воины доблестные смогли. Но так надоело царю всего бояться, как только за городские ворота он выезжал, что в тот день, как раз в полдень палящий и решил он, что отдавать все равно надобно, и захотелось все страхи разом и прогнать. Сын уже взрослым был, понять его и простить должен, потому что к родителям, даже таким почтение испытывать требуется всегда.

И хорошо, что в такой решительный момент, царевич, ни о чем не подозревавший, рядом был. Приказал он свите ждать на перекрестке, взял царевича и к тому самому незабвенному озеру и повел его.

Но не смог признаться царь, что они тут делают, может быть потом и придумает чего в оправдание, а тут ну ничего в голову ему не приходило. Незаметно перстень свой уронил он, и приказал сыну - поищи перстень мой, очень он дорог мне, а как найдешь, так и домой ворочайся. А сам его в песок поглубже и ногой загнал.

Ворон снова увидел старого своего знакомого и стал волка звать, чтобы тот полюбовался на того, которого давеча волк по доброте душевной спасти хотел. Пусть убедится в том, что не достоин царь спасения и усилий волчьих был.

И пока парень старательно приказ отца своего исполнял и перстень искал , того уже и след простыл, припустил он быстрее, к свите своей, и радовался еще, что все так складно получилось, хотя особенно-то радоваться нечему было. Но долг платежом красен. А он вроде никому, даже Царю Морскому ничего не должен был.

А волк на призыв ворона на этот раз не один явился, рядом с ним довольно шустро семенила старушка, чтобы встретить Царевича.

- Вот и пропажа наша, куда это ты, царевич.

Он отвлекся от поисков, увидел, что совсем один остался, и разозлился.

- Отстань от меня, и без тебя тошно, перстень сыскать никак не могу.

Старушка обиженно надулась.

И тут царевич вспомнил, как много раз матушка ему говорила, что нельзя обижать незнакомцев, особенно, если они в чем перед тобой не провинились, они и пригодиться, и помочь могут. Ведь не просто так она тут нарисовалась.

Царевич весь в отца своего пошел, сначала что-то делал, а потом задумывался о том, и как задумывался, так и всегда получалось, что не особенно хорошо он делал все, за что брался.

И бросился он за старушкой. И стал виниться перед ней.

- Ты уж прости меня бабушка, расстроился я очень, отец меня попросил перстень отыскать, а я никак не могу правиться с этим несложным делом.

Старуха решила, что лучше поздно, чем никогда, и хотя парень не особенно сообразителен, долго до него доходит, но все-таки, молод еще, исправится никогда не поздно.

А старушка эта даже не ведьма простая, а сама Яга была, которой волк давно ту самую историю рассказал. А ворон все подтвердил, потому она теперь и появилась перед ним, решив, что раз парень не в чем особенно не виноват, то надо ему помочь как-то, хотя бы добрым словом и мудрым советом, из одного мира в другой шагнуть. Когда цари от чего-то сбегали, то ведьмы в дело и вступали. Вот и она решила, что срок ее настал и этого парня на прочность испытать, да к Царю Морскому, который его уже заждался, проводить.

Вот и поведала она ему то, о чем ни матушка прежде, ни отец недавно сказать не решились:

- Обманул тебя царь - государь, не за перстнем он тебя отправил, отдал он тебя Царь Морскому, которому от бездумья своего пообещал когда-то в запарке. Вот сядь на камень да и жди, пока придет царь и заберет тебя, да бежать не вздумай, он и без того уже заждался, да больно сердит.

Как услышал такое царевич, так и заплакал он, волк аж передернулся. Сколько видел он в жизни царевичей, все они так плаксивы были, что противно аж. И этот не лучше других.

Но старуха, в отличие от волка к слезам царевичей привычна была, сколько их через руки ее прошло. Похлопала она его по плечу, да и говорит:

- Ну, хватит, успокойся, уж муж почти взрослый, а как девица брошенная рыдаешь, слезами горю не поможешь, лучше послушай меня, пока время есть, а если исполнишь все, что скажу, да ничего не перепутаешь, то и вовсе с тобой ничего такого не сделается. И от слов ли этих или от воя волчьего, но смолк в один миг царевич. Он решил, что полезнее будет старуху послушать.

- Спрячься за куст смородины, - уже говорила ему старуха, чтобы не видеть и не слыхать тебя было. Двенадцать лебедей тут появится, девицы это красные. Но ты на этих не особенно заглядывайся, жди тринадцатую, потому что в ней твое спасение и будет. А когда они обнажаться, да сорочки побросают, ты ту самую тринадцатую и забери, и не отдавай ее до той поры, пока кольцо она тебе свое не подарит. Только не в батюшкином перстне, а в том кольце и будет для тебя спасение. Если перепутаешь что, сделать не сможешь, пеняй на себя, никакого волк тебе на помощь не придет. Это она вспомнила, как волк из всех бед другого Ивана Царевича вызволял, когда тот за птицей, конем и девицей отправился. Но с тех пор запретили волку таким царевичам помогать. Когда бог подземного мира Ний, повелитель его узнал от той же Яги, чем его волк занимался, вместо того, чтобы души погибшие к нему везти в подземный мир, как он бестолковому царевичу помогал, да еще и воскресил его, когда братцы с ним расправились.

- Это правда? - спросил тогда грозный Ний.

А что было сказать на такое. Только молчал волк, да хвост прижал, как пес дворовый. Тогда Ний, помня о том, что до сих пор волк его ни в чем таком замешан не был и предупредил.

- Смотри, если еще хоть с одним царевичем непутевым возиться будешь, то мало не покажется.

Знал волк, что это не пустая угроза, вот и лапой не шевелил больше, что бы с царевичами не случалось, а ворон на всякий случай за ним еще и следил, чтобы не попал волк в беду да угроза Ниева, не исполнилась. Сжился он уже с этим волком, и скучно ему будет, если в дремучести свои упрячет его Ний, да на свет белый больше не выпустит, даже поболтать и поругаться не с кем.

Но не посмотреть на нового царевича он все-таки не мог. Вот и ворон его искушал, на тот самый берег и подталкивал все время.

А Яга тем временем допугивала царевича:

- Если не сделаешь этого, то сам узришь, какой частокол кругом дворца его есть и на каждом коле по черепку болтается, только один кол свободный, твоей головы он дожидается, не забывай про то.

Поблагодарил царевич старушку, хотел он радости обнять ее крепко, да остановила она его:

- Ты ступай, ступай, вот лебеди уже сюда летят.

И не решился он ее обнять, хотя и благодарил еще на ходу.

Двенадцать лебедей закружились над озером лесным, лучшего места для купания и не найти было, чтобы никакие наглые глаза чужие за нагими девами не подглядывали на беду свою, потому что дорого бы тем неразумным такое развлечение оказалось, не увидели бы они больше белого света. А девам лишних жертв никак не хотелось, потому что за пролитую кровь ответ держать надо было.

Они ничего тут не опасались, и даже очень вольно обнажались, кружились в странном танце и в воду и прыгали. Ягу они разглядели, конечно, потому что глазастыми были, только она всегда ходила, где ей вздумается, и пусть старуха на прелести их полюбуется, чего ее-то бояться? А того, кто за смородиновым кустом затаился и не дышал почти, они еще и не видели вовсе. Зато царевич их даже очень хорошо видел, как же они прекрасны были. Волк даже взвыл, но не от красоты девиц, а от того, что все повторялось, и никакие наказы и этот царевич не помнил, как только нагих девиц он видел.

Вой зверя и отрезвил его немного, и вспомнил он, в какой опасности остается. А девы между тем хохочут, плещутся, играю, и такая страсть охватила душу его юную, что окаменел он, и сам как волк выть уже готов был, но тут та самая тринадцатая и явилась. Она не просто была прекрасна, если верить старухе, в ней и спасение его было. А вот и сорочка уже на песке немного в стороне от остальных упала, как лист, от дерева оторванный. И с огромным усилием заставил себя двигаться царевич, и стрелой из лука выпущенной бросился он к веще заветной, а потом назад, еще быстрее прежнего.

- Успел, - одновременно выдохнули и волк и ворон, и перевели дыхание. А девицы так ничего и не замечали, а может русалки их отвлекали, потому что не любили они лебедей белых, которые летать могли, и были вольными птицами. А они же приговорены к воде и деревьям, и не могли взлететь, хотя и представляли себе, как прекрасно это, над землей парить.

Вот девицы и следили за тем, чтобы русалки им не навредили, ловушек в воде не сделали, не затащили их в омут, а за пустым берегом что смотреть - там ничего интересного нет.

Но на этот раз они просчитались. И когда все остальные уже прикрыли наготу свою прекрасную, одна из них так и осталась без одеяния своего. Удивились они , стали искать, как недавно царевич перстень искал. Сорочка не перстень , вскоре убедились они, что нет ее нигде, да это и сразу видно было.

- Время вышло, отправляйтесь домой, а то батюшка разлютуется, - говорила девица, - а мне одной ответ держать надо.

Уселась она на тот самый камень, где недавно сидел Иван да Ягу слушал, и потребовала она:

- Выходи, кто бы ты ни был, если старый человек, то будешь родичем мне милым, если средних лет, да женат, братом мне станешь, если добрый молодец, другом милым будешь.

- А точно так будет? - поинтересовался царевич.

Но он уже устыдился, что в словах девицы сомневался, не должен он ее недоверием обижать, тем более это его положение плачевное.

Но она уже протягивала ему кольцо золотое, и сразу узнала его:

- Ты не так глуп, или научил тебя кто, да все равно, пошли, пора нам к батюшке давно. Вот дорога в подводное царство, в этом озере она и начинается.

- Но кто ты? - не удержался Царевич.

- Я дочь его, Василиса, меня Премудрой называют, тебе повезло, что ты мою рубашку украл.

- Повезло, - повторил Царевич, - хотя он знал, что это было за везение. Если бы не опомнился он и не вернул старушку, то уж и не знал бы куда бежать и кому что сказать. А так еще надежда на спасение оставалась, а она, как известно, умирает последней.

Она же уже обернулась, стала Царевной Лебедью и улетела от царевича.

Побрел он по дороге указанной, но уже не так грустно и горько было ему, потому что хотелось Василису снова увидеть, а где, как не у отца ее Царя Морского мог он отыскать ее теперь? Потому как не крути, а все туда идти ему надо было.

Страшно было царевичу, если с земли на воду взглянуть, то там тьма кромешная, и что в темноте такой отыскать можно. Но еще раз ему удивиться пришлось, потому что как только перешел он границу то, то и оказалось, что там все так же как и на земле, и свет такой же белый, только его называют тот свет, но свет это, а не какая ни тьма была, вот диво-то дивное, и поля там бескрайние, как в царстве его, и леса дремучие, и поселки, и даже солнышко греет.

Оказывается везде жизнь была и жить можно, если бы не грозный царь Морской, а он уже заждался, говорят, то и печалиться не о чем, но там и Василиса была, а ее -то он успел всем сердцем полюбить, и кольцо на пальце было, и надежда оставалась, что не чужой он ей. Хоть и не особенно хорошо, он с ней поступил, когда сорочку ее украл, но она премудрая и понимает, что нет у него никакого другого выхода, а если поняла, то и простила его уже наверняка. Так все успокаивался царевич и уже песенку он веселую насвистывал по дороге той, и жизнь в теле молодом бурлила да кипела.

Но около дворца Царя Морского пылу у него немного убавилось. Потому что издалека он слышал, как тот гневен был и со слугами своими расправлялся, а уж ему точно милости ждать не стоило. Но он поспешил туда, навстречу царскому гневу, а что еще оставалось, раньше встретишься с ним - скорее успокоиться, а дрожать да прятаться - только хуже будет.

- Явился, не запылился, - взревел царь морской, - и сколько еще тебя ждать прикажешь? Уже и русалок за тобой посылал, и Яге наказывал, чтобы скорее отправляла, да с них, как с гуся вода. Все защищают да покрывают нагло молодца такого, словно я зверь какой, а может и зверь, только то, что обещано было вынь да положь, нечего обещания разбрасываться, если исполнить не можешь, али не хочешь, хитрости да трусости никогда я не потреплю.

Помолчал немного Царь Морской, чтобы дух перевести, умаялся он, пока с царевичем разговаривал, а потом, чтобы поскорее его отравить с глаз долой, и заговорил:

- Есть у меня пустошь в царстве моем на тридцать верст стелется, одни камни, да рвы, да буераки. Что хочешь, твори, но чтобы завтра там все гладко было, рожь посей, вырасти к утру, а если не сделаешь этого, то кол черепок твой уже дожидается.

И пальцем своим красивым с рубином на нем, на тот самый кол и указал царь морской.

Как услышал задание такое Царевич, который дома пальцем о палец не ударил и ничего толком не знал, так за голову и схватился, которой недолго еще на плечах его богатырских, судя по всему красоваться оставалось.

- Чего медлишь, али времени я тебе на работу много дал, могу убавить, - прикрикнул на него царь.

Он и припустил подальше, слезами обливается, только далеко ли убежишь. И думал он о том, что если бы и научился там, дома , чему, то и тогда бы не справился, потому и жалеть не о чем особенно. А черепа с колов на него уставились. Не каждый день живого и рыдавшего царевича видели они. Он же от горя своего горького и про Василису позабыть успел. Хорошо, что она из окна терема своего его увидела. И одна из всех, потому что не чужой он ей был, и спрашивает:

- Что с тобой Царевич, что такое у батюшки моего случиться могло, что рыдаешь ты, словно на похоронах, никто не помер вроде.

- Не помер, так помрет,- недолго ждать осталось, - сквозь слезы соленые царевич ей отвечал.

- Может, расскажешь, отчего помирать собрался, - усмехнулась Василиса.

Она знала о задании, но хотела, чтобы поведал он ей об этом сам, так и душу облегчит, а то противно на рыдающего царевича смотреть было.

И рассказал он ей во всех подробностях о тех заданиях, которые Царь Морской ему надавал.

Ушам своим не поверил он, когда сказала ему Василиса

- Это не беда еще. Поспи лучше, а утром видно будет.

- Но как же тут заснешь?- поразился царевич.

Только обманулся он на этот раз. Только на лавку улегся и заснул богатырским сном, если жизни до утра только осталось, - думал он в полудреме, то перед погибелью надо хоть выспаться хорошенько, а плакать всю ночь, так лучше все равно не станет, надо передохнуть немного.

Василиса же слуг своих призвала, и смотрела, как и что делали они в ту ночь. Но к утру все было сделано, что батюшка требовал. Проснулся царевич, посмотрел на колы сначала, где головы болтались, а когда ровное поле с рожью увидел, то глаза теперь начал - не могло быть такого, не могло, а было. Все исполнено в самом лучшем виде..

- Такого не может быть, - шептал царевич, но было, и он поспешил успокоиться, и с улыбкой подумал о том, что если и слетит голова его, то не в этот день. И хотел он Василису обнять, но та только строго взглянула на него. И понял он, что глупо ведет себя, нельзя им выдавать себя перед царем, потому что у того повсюду могут быть лазутчики, и донесут ему, что тут такое случилось вдруг. Но от радости великой забыл он про осторожность, хорошо хоть Василиса Премудрой была и за двоих думала в тот момент.

Он поспешил к Царю Морскому, потому что знал, что тот не любит ждать, да и печалиться больше ему пока не о чем было особенно.

И сразу заметил он, что и Царь настроен был по-доброму, ему уже донесли, что работа сделана, и не так глуп парень, как кажется. А то, что он не особенно смахивал на того, кто всю ночь трудился - тоже хорошо, значит, силы у него богатырские имеются, - так царь и рассудил в тот момент.

Но недолго восхищался трудами его грозный царь, еще раз испытать его решил он.

- Раз ты умелец такой, - усмешка скользнула на тонких губах его, - то есть у меня еще одно задание для тебя. Триста скирдов и в каждой по триста копен пшеницы обмолоти -ка ты, дорогой мой, если не сделаешь этого - на себя пеняй.

Едва вышел Царевич из дворца царского, понял он, что все напрасно было в ту ночь, и разрыдался пуще прежнего. Откуда только слезы брались у него, а еще говорят, что только царевны бывают несмеяны. Ведь и представить не мог он себе, что у Морского Царя такое хозяйство громадное быть может, и на что ему столько хлеба было, словно решил он поиздеваться над бедным пленником, и совсем извести его трудом непосильным, от которого, как известно кони дохнут, и отец тоже хорош, нашел кому обещать его. Уж коли виноват, то и отправлялся бы сам на царя этого батрачить с рассвета до заката, а он-то в чем повинен.

Долго бы он еще сетовал на судьбу свою несчастную, да слезы лил, если бы снова около терема Василисы не оказался, хотя ни о чем он ее просить во второй раз не хотел уже - язык не поворачивался, но ноги сами его сюда привели, а она и на этот раз равнодушна не осталась. Правда, терпения у нее было не меньше, чем мудрости, любой другой рыдавший царевич у которого забот только больше становилось, надоел бы уже. Но она терпелива была, и думала о том, что это ее дом родной, а он здесь хоть и в неволе, но все-таки вроде как и в гостях был, а законы гостеприимства обязывали помочь чужаку, потому что неведомо кем он может оказаться. Если простая лягушка царевной может обернуться, а она сама Лебедем белым, вдруг перед ней Даждьбог или Ярило, который ее на прочность проверяет, и в жены возьмет.

Догадывалась ли Премудрая, что это только простой и не очень умный, и ничего не умевший делать царевич или нет, как знать, но она помогла ему и на этот раз..

- Успокойся, и поспи до утра, а я что-то придумаю, - услышал он золотые слова, на которые и не надеялся особенно на этот раз. Конечно, она ему колечко отдала, но разве значило это, что должна она была все время спасать его и прикрывать, а если царь Морской дознается, что тогда с ними будет. Ему так и так помирать, но так, которая предала отца своего, да такого грозного.

Он испугался за помощницу свою, но боялся не особенно долго, если ее премудрой прозвали, то как-нибудь выкрутится, дома и стены помогают, а вот он за что горе мыкает такое, да бросает его судьба из огня и в полымя.

Засыпая на этот раз решил царевич, что если не лишится он головы и домой вернется, хотя верилось в это с трудом, то до самой Мокоши доберется и спросит у нее , кто ему такую судьбу определил, почему он столько страдать да маяться должен был, и пусть она ему за все ответит.

И странно было знать, что тот, чья жизнь на волоске висела, а он спать укладывался, смел так о богине думать, но каких только чудес в мире том не бывает.

Посмотрела Василиса на спящего царевича, усмехнулась, собрала муравьев и велела им зерно собрать из скирдов.

Едва добудились царевича утром русалки царские, потому что проспал он прием у царя морского.

- Спит, как убитый, - одна другой говорила, вот изработался, недаром люди говорят, что от работы кони дохнут. Может и он помер уже.

- Да ничего с ним не сделается, я не знаю, как это все делалось, только никогда не поверю, что он хоть один сноп сам молотил.

Но не пойман, не вор, русалки знали, что скор был на расправу Царь Морской и решили, что лучше не попадаться под горячую руку его. Снесут ему голову или нет, это еще вопрос, а вот то, что они неприятностей себе насобирают - это точно.

Так все и осталось укутано неразгаданной тайной, а неразгаданной она оставалась потому, что разгадывать ее никто особенно не спешил.

Проснулся царевич, и испугался даже, видно и на самом деле он все проспал, хорошо бы, если бы и расправу проспал тоже, но нет, с этим царь всегда успеет.

А царь Морской уже был на гумне и увидел своими глазами, что все сделано именно так, как он и велел, хотел он придраться к чему-то, да не к чему было. А то, что проспал работник, это понять можно было. Царь был хоть и строг, но справедлив. Нельзя казнить за то, что все исполнил. Но у него еще задание в запасе оставалось. Еще не все потеряно.

- Если ты мастер такой, - резко повернулся к нему Царь, то сделай мне храм из чистого воска, пусть к рассвету он будет, хочу свой храм, чем я хуже Громовержца, - говорил царь. Это последняя служба, ничего больше не потребуется от тебя.

Вот так вот, не успел порадоваться тому, что молотить не надо, все как-то само сделалось, а уже храм ему подавай.

Идет царевич из дворца, и как обычно слезами умывается. Уж лучше бы сразу голову ему царь Морской снес, сколько же он мучить может и над ним измываться.

И совсем духом упал царевич, решил, что лучше умереть, и спать не хотел и рассвета ждать тоже. Потому что отчаяние настоящее в душу его прокралось. И решил он, еще раз на Василису взглянуть, попрощаться с ней, потому что она одна была к нему добра, да и отправляться на тот свет. Хотя его вдруг осенило, что уже и отправляться - то некуда особенно, разве не на дне морском он в это время оставался.

И от этого ему еще хуже стало. Он вдруг понял, что в случае чего и помереть по-человечески не сможет.

И снова стала пытать его Василиса, только на этот раз все значительно дольше длилось, он вроде бы совсем не в себе был. Замучилась она с ним совсем и узнала, наконец, почти случайно, что батюшка храм хочет получить от царевича.

- Отправляйся-ка лучше спать, - уже не так ласково говорила она, - толку от тебя мало, а мне надо еще и дело сделать.

Обиделся он за такое обращение, но в чужой мир со своими правилами ходить нельзя, это всем известно, даже царевичам русским, и пошел он спать, потому что никаких сил не хватило на все это смотреть у бедняги.

В тот момент и Яга появилась, легкая на помине, должна же она была узнать, как питомец ее устроился у Царя морского. Плачевной картина эта оказалась, и спросила она у Василисы:

- А нужен ли он тебе такой, может, снесет ему Царь-батюшка голову, и потеря не велика будет..

- Ну, о чем ты говоришь, - возмутилась Василиса, - как могу я смотреть на такое, может он и не очень умелый мастер, но душа у него хорошая, а перед отцом моим любой богатырь растеряется, разве не видишь ты, каков он.

- Да все я вижу, тебя меня жаль.

- Не хорони меня заранее, еще надо храм ему построить, а там и видно будет, уж если чего он захотел, так не отстанет.

Василиса Яге была благодарна за то, что всему она ее научила и теперь не отказывала в помощи, а у царевича просто помощника такого не оказалось, вот он и мается, как неприкаянный. Может жалость это и не любовь, но тоже чувство, и не его вина, и не ее заслуга, что с ней рядом все время Доля была, а с ним Недоля еще до рождения его ходила. И только вместе они должны быть, чтобы он ни на том, ни на этом свете не пропал.

Так думала Василиса, пока Яга беседовала с Царем Морским.

Он насторожился, когда ее тут увидел, странно она как-то появилась, уж не колдует ли чего.

- Вот как ты старых знакомых приветствуешь? - обрушилась она на него, - не потому ли и гости у тебя только насильственно появляются. А еще про меня говорят, что я кого-то убиваю, посмотрели бы они, что творится с молодцами, которые у тебя побывали, только те, кто увидят это, уже никому ничего рассказать не могут, они тут и остаются, а в лес мой и выходят и заходят, потому и слухи распускают.

Заговорила его Яга совсем, и то верно, что язык без костей, а Василисе долго разговоры вести некогда было, пока царевич спал да во сне казнь лютую видел, и с жизнью прощался, она же уже собрала всех пчел и приказала им храм для Батюшки из воска слепить.

Когда Яга уходила от приятеля своего, почти уже храм был готов. Постояла она немного, усмехнулась про себя и еще раз Василису пожалела, и зачем только такой умнице достался жених такой, но кольцо ее у него оставалось, и сама она к тому приложила немало сил. Что теперь после драки кулаками махать.

Как только вернулась Яга, на той стороне ворон с волком уже встречали ее, стали они расспрашивать, перебивая друг друга, как царевич на дне морском поживает. И поведала она им.

- А что с ним сделается то, пока в этом мире Серых волков да Василис навалом, то слезы льет, то спит, как убитый, Царь уже извелся задания ему давать, а он чужими руками жар загребает, да и только.

Обидно стало Серому волку за то, что старуха так его старания с прошлым царевичем оценила, и решил он напомнить ей.

- А рубашку-то у Василисы не я, а ты ему посоветовала стащить, али забыла уже, с кого все это начиналось. Оторвал бы ему Царь Морской голову, кол бы украсил, и Василиса может и одинокой бы осталась, но, на мой взгляд лучше быть одной, чем с таким царевичем.

Ничего старуха ему не сказала. Не говорить же о том, что в Книге Судеб все это прописано. И будь ее воля, ни за что бы она не связала судьбу своей Василисы любимой с этим царевичем, но ни Лада, ни она сама, никто другой никогда не смогли бы пойти против Мокоши и судьбы, вот и творят только то, что творить им и должно. Но может не так и не права судьба, не могут быть оба одинаковыми, что тогда за жизнь у них будет, если два умных и трудящихся и два лентяя и глупца соберутся, нет, так будет только хуже еще. Это только на первый взгляд кажется, что все не то, и не так, а если присмотреться хорошенько, и мозгами пораскинуть…

Но что же в тот момент на дне морском происходило, пока Яга размышляла и превратностях судьбы и любви.

Проснулся Иван царевич, на этот раз он встал даже раньше срока, спать уже надоело, и осторожно в окошко выглянул. А там уже храм стоит, да такой, что дух у него так и захватило. И около храма того царь Морской стоит и любуется творением этим.

Он быстро, не особенно раздумывая, бросился туда, на ходу одевался, даже умыться забыл, но ничего страшного, это еще он успеет сделать, главное - напомнить царю, что задание было последнее, и вроде бы он ему больше ничего не должен был.

- Хорошо, убедил, - только и произнес царь, - быть тебе наследником, выбирай любую из моих тринадцати дочерей, да и женись, не хочу больше свадьбу откладывать.

А сам смотрит за тем, кого выберет мастер его. И как в воду смотрел, тот сразу к Василисе и бросился. Не знал царь Морской , что там за чертовщина была, но понимал, что помогала она ему.

- А еще мудрой ее называют, да ни одна дура такого жениха не выберет, вот уж точно, любовь зла. Но как эту кашу заварила, так пусть ее и расхлебывает, - про себя решил царь, но с грустью подумал о том, что у этой есть хоть какой-то жених, а у остальных двенадцати вообще никаких, одни головы на кольях и остались.

- Ничего, пока они здесь, страшного ничего натворить он не сможет, и выбраться отсюда никогда не сможет, сам за этим прослежу, - думал он, когда приказы о свадебном пире отдавал.

И все бы так и было мирно и гладко на дне морском, если бы не захотелось царевичу домой отправиться. Сны ему сниться начали, скучал он, да от безделья маялся, и так по землям родным погулять хотелось, батюшку увидеть и сказать ему, что ничего с ним не случилось, пусть не надеется, что сгинул он без следа.

А отец его ни на что особенно и не надеялся, главное, что он долг свой исполнил, и Царь Морской его в покое оставил, потопа не устроил в царстве его государстве, а сын, что же сделать - если нет его больше, на нет и суда , как известно нет.

Об этом он вечером перед сном Василисе и рассказал, она знала, что рано или поздно такое случиться, сколько в гостях не оставайся, а дома все одно лучше, только может ли он себе представить, во что это на деле выльется. Нет, конечно, никогда ничего Иван царевич особенно представить себе не мог.

- Беда пришла, - подумала молодая жена, но ничего она ему не сказала, что заранее расстраиваться, снова он слезы лить начнет. Но была такая странная вещь, что упрям был царевич, он не откажется от желания своего.

Но перед уходом она предупредила его.

- Мы пойдем туда, куда хочется тебе, но погоня будет великая, Царь Морской догонит нас и убьет. Не век же колу быть свободному

Она была уверенна, что он должен знать, что их ждет, чтобы потом не упрекал ее за то, что она его не предупредила.

- Лучше помереть, чем тут просто так оставаться, настаивал он.

Тогда поколдовала немного Василиса, как Яга ее учила, и убежали они, зная, каким долгим и трудным путь их на землю будет.

Когда утром пришли слуги царские в покои молодых, удивились, что все еще спят она и будить стали. Три раза за ними ходить пришлось, а все отвечала Василиса, что не выспались они и позднее поднимутся.

Понял царь, что происходит что-то у них, приказал дверь сломать, а там пусто, их уже и след простыл. Даже не поверил он сначала дерзости такой царевича, но теперь ему не стоило пощады ждать, если спокойно и сытно жить не хотел под его началом, пусть жизнью и головой своей расплачивается за строптивость свою дикую.

А погоня царская уже за ними неслась, так что все сотрясалось, и буря началась на море-океане. Много невинных людей потонуло. Но ни о чем не думал царь Морской, ему нужно было вернуть беглецов. Русалки уже тела собирать и пристраивать замучались, а мудрые водяные говорили, что это только начало, потому что царевич бы один далеко не убежал, конечно , но ведь с ним Василиса была, она вся в отца своего пошла, и никому не ведомо, чья победит.

Но когда припал к земле царевич, то услышал он погоню, и оглянулся на жену свою. Уже и пожалеть успел о том, что сбежали они, что он себя такой опасности подвергал и ее в это впутал, вот до чего необдуманные желания и капризы доводят. И хотел уже заплакать он и прощения попросить, но остановила его Василиса:

- Поздно о том думать теперь, и раскинулся перед ними по ее велению и заговору зеленый луг, стал он вмиг сгорбленным старым пастухом, возмутиться не успел, что ему этого совсем не хотелось, боль в костях такая началась, что стонал он без умолку, еле ногами перебирал. И Василисы уже не было рядом, только овечка сидит рядом с ним. И так он бессилен был, так немощен, что и плакать уже не мог, лучше помереть.

Но слуги царские наступали уже, некогда помирать стало, надо было ответ держать.

- Не видал никого я, люди добрые, да и не вижу почти ничего уже, - лепетал царевич.

- И как только тебе скот доверяют, - возмутились воины и повернули назад. Так и пришлось им царю рассказать о том, что старик один так стонет, а они словно сквозь землю провалились.

- Сквозь какую землю, балбесы, али не на дне мы морском, некуда им валиться. Самих вас баранами сделать надо, если вы не смогли такой простой хитрости разгадать, на что мне такие слуги бестолковые и ума не приложу, бегите и тащите и старика и всех его овечек сюда, если он вас там дожидается. Увидите, как этот старик сбежит от вас и след его простынет.

Но царь понимал, что ему просто предупредить их следовало. Теперь-то оплошности такой уже не допустят пади.

И снова погоня настигать беглецов стало, теперь уже не так боялся Царевич, он не понимал, почему еще больше волнуется любимая его, если им так ловок обмануть удалось воинов.

Тогда и моргнуть глазом не успел он, как капище перед ним раскинулось, и стал он жрецом, снова старым да немощным, только на этот раз дух великий был у него, такой, что кажется, мог он тучи на небесах останавливать и с богами говорить. А как шагнул волхв такой к ним навстречу, так и оторопели стражники, потому что знали они о повелителях бурь, да не сталкивались с ними прежде никогда, и теперь не хотели. Что-то быстро спросили они у жреца, но ответа не расслышали и дальше помчались. Рассказали они царю, что до самого края света добрались - пусто.

- И что нигде не было никого? - допрашивал он.

- До капища самого дошли, то ли Волхв, то ли Перун сам и никого более.

- Совсем сдурели воины мои храбрые, - взревел он, если вы царевича от Перуна не отличите, надо бы вас громами да молниями рассечь, да некогда мне, а я над ним потешался, а вы-то много ли стоите, если вас Царевич приблудный, как детей малых провел.

О Василисе он говорить не стал, потому что это особенно обидно и болезненно было. Не мог он душу свою рвать, да и некогда было особенно. И как волк за Еленой Прекрасной сам рванулся, а Царевича оставил дожидаться, так и царь Морской сам на коня вскочил и за ними бросился, умаялся он, но не мог допустить, чтобы они от него сбежали, и так уже опозорили его, дальше некуда, не хватало такого сраму, что выберутся со дна морского да на землю вернуться, не бывать такому. Что в море упало, то и пропало, так всегда было и так дальше будет.

Теперь уже Василиса и сама услышала и почувствовала, что не стражники глуповатые и доверчивые, а сам батюшка гонится, и не будет пощады им никакой. Тогда и появилось озеро бескрайнее в один миг на глазах у них, и селезнем уплыл царевич, потому что толку от него никакого, хорошо, если ускользнуть сможет, ну а нет, она его о том предупреждала, сама она серой уткой стала едва в камышах заметной, и ждет, трепещет.

Царь Морской взглянул на озеро, и сразу обо всем догадался, куда и кто подеваться мог. Пуще прежнего обозлился он на то, что дочь его упрямится, обхитрить его хочет, а таким протокам , как царевич всегда везет. Недолго думая, орлом он обернулся. И стал он то за одним, то за другим гоняться, а схватить никак не может.

И когда совсем он умаялся, то снова обличие свое принял, и домой вернулся, пусть делают, что вдумается, она еще наплачется в чужом мире с таким мужем.

Долго они еще не могли поверить, что он оставил их, а не затаился где-то, но потом все успокоилось, они снова назад превратились в добра молодца и красну девицу и отправились на землю.

И вот и солнечный свет настоящий, который чуть не ослепил их, и тридесятое царство перед ними раскинулось, о котором царевич и забывать уже начал.

Оставил он Василису в лесу заповедном, один пока к своим наведаться решил, ведь неизвестно еще что и как там у них, может уже и царь чужой, или вообще какое чудовище тут поблизости, не мог он такую бесценную жену, без которой давно бы погиб, подвергать опасности.

Бродила по лесу заповедному Василиса, сначала волка с вороном встретила там, а потом и до Яги - любимой своей добралась. И удивилась, и обрадовалась та.

- А муженек - то твой делся куда, - Яга ее допрашивать стала, неужто царь прибил его все-таки. Только не проси оживить, если так случилось, то к лучшему это. И тогда обо всем ей Василиса и поведала, что пошел он в царство свое, чтобы взглянуть на то, что творится там.

- Да как после всего, что ты с ним натерпелась, посмел он бросить тебя?- удивилась Яга.

- Не говори напрасно, вернется он.

Ворон и волк переглянулись, не особенно веря, старуха усмехнулась.

- То ли мудрость ты свою с ним растеряла, то ли над старухой издеваешься , да когда это такие, вырвавшись назад возвращались. Только ведь и тебе к отцу ворочаться никак нельзя.

Задумалась старуха. Она чувствовала ответственность свою за царевича этого, который никогда себя по-царски и не вел, так, только одно название, а на самом деле черт знает что.

Сначала волка она хотела на поиски, чтобы подсмотрел и подслушал отправить, но как черта помянула, так тот и появился.

- Тарас, дело тебе есть, а ну-ка к царю нашему отправляйся, да посмотри, что там царевич Иван творит. Смотри, если он Василису обидеть захочет, а ты проворонишь, рога повырываю, хвост в узел завяжу, со свету сживу.

Черт посмотрел на свой хвост, и решил, что должен все сделать, чтобы с ним, а особенно с Василисой беды такой не случилось.

Успел он в царский дворец как раз вовремя. Не знал старый царь печалиться ему или радоваться. Как можно было оценить то, что сын его с того света вернулся, не обрушится ли на их царство бед всевозможных. Сначала хотел он его назад отправить, но царица подсказала, она не так перепугана была, что тогда все беды и обрушатся на них.

- Как можешь ты в третий раз сына нашего предавать, да пусть все царство сгорит, но его не позволю Я тронуть, в первый раз промолчала, во второй, больше не собираюсь.

Он знал, как опасно с бабой глупой спорить, а если она царица, то особенно. Но решил, что и сам в чем-то перед сыном своим виноват, пусть остается, тем более что наследник ему все еще надобен был.

Когда черт Тарас появился, то он и заметил, что никакой речи о Василисе нет, словно ее никогда и не было. Та, которая столько для него сделала, и в дремучем лесу заповедном в избушке Яги ждала его, так и останется там до конца дней своих, пока такой же Ягой не станет.

Мог ли отчаянный черт такое допустить, да после этого еще с завязанным узлом хвостом ходить? Да ни за что на свете.

А царевич время даром не терял, он уже на пиру говорит о том, что жениться ему пора, и стал обсуждать с отцом, к какой королевне послов отправлять.

Черт и ушам своим не поверил, конечно, у царевичей память коротка, но не до такой же степени. Засучил он рукава и за дело принялся. Тарас и так бы все сделал, чтобы безобразия такого не случилось, но когда Яга с ее угрозами в спину дышит.

И появилась Лебедь перед царевичем, когда он прогуляться в сад вышел. И везде за ним она двигается, шагу не дает ступить, того и глядит клюнет его.

Прибежали с луками слуги царские, решили птицу убить, молчит царевич, то ли оторопел он, то ли дар речи потерял, и только когда стрелы ими выпущенные полетели назад в стрелков, и стали они падать, словно деревья подкошенные, и визжать от ужаса, тогда и приказал царевич убрать луки. Но еще до приказа его побросали они их на землю и разбежались кто куда.

Взглянул на Лебедь белую царевич, ни слова не сказал ей, и бросился в лес заповедный, где жену свою оставил. Черт Тарас, сбрасывая оперенье, едва за молодцем поспевал.

- Какой прытки, - ворчал он по дороге, - прямо и не догонишь, вот что значит припугнуть хорошенько. Ничего не понял царь, когда вышел он в сад свой, там валялись три воина его, стрелами прострелянные, и к земле пришпиленные, перья лебединые летали повсюду, как осенние листья и сын как появился неожиданно, так вместе с конем и пропал.

Правда, не совсем пропал он, а вскоре вернулся с красавицей девицей.

- Стрелу я пустил, и попала она в заповедный лес, но там жена моя и оказалась, - рассказывал Иван царевич отцу ту историю, которую для него Василиса по дороге сочинила, чтобы не особенно родителей пугать, и не напоминать о том времени, когда батюшка ее таким чудовищем для него оказался.

Она понимала, что царь старый был и больной, и пожалеть его надо было. А вот царице она сразу понравилась, почуяла та, что не только любит она его, но с такой царицей, ничего не страшно ни царству их, не сыну ее.

Черт Тарас вернулся после свадьбы их к Яге, и рассказал о том, как и что там было, как лебедем оборачиваться ему пришлось, да колдонуть немного, чтобы стрелы в другую сторону полетели.

- А в остальном все хорошо, а эти сами виноваты, нечего было так усердно службу нести, всего должно быть в меру, а прыти при таком беспамятном да бестолковом царевиче особенно.

Посмотрела на него Яга, но хвост решила ему все-таки не завязывать, похвалила даже и по голове погладила.

Умер скоро старый царь, но так и не узнал он Василисину тайну. А когда стала она царицей, то полюбили ее все в тридесятом царстве, и век ее золотым назвали. Конечно, царем Иван считался, но он с радостью все на плечи ее переложил, давно убедившись в том, что она Мудрая, вот и пусть правит, потому, что очень уж хорошо у него это получается.

Он отправился в путешествие, только скорее готов был умереть от жажды, но ни к одному озеру не приближался, от каждого из них страшная опасность исходила.

Ничего никому не хотел он обещать. И путешествовал, пока Василиса правила, очень хотелось ему на мир посмотреть и себя показать, видно было это в крови у него. Но не сердилась на него Василиса, потому что не мешал он ей. И все было ладно да складно в тот золотой век в тридевятом царстве. Это вам и Яга подтвердит, и волк серый, и ворон, а им все это известно было из первых уст.

 

ДРЕВНИЕ СТРАСТИ ЛУЧШЕ БЫТЬ КРУГЛЫМ СИРОТОЙ

ЖИВАЯ ВОДА И МОЛОДИЛЬНЫЕ ЯБЛОКИ

 

И в еще одно древнее царство привела нас с вами дорога. И у этого царя древнего, как и у многих других, было три сына. И назвали старшего Федором царевичем, а второго Василием царевичем, ну а третьего, как уже повелось Иваном Царевичем, а как его еще называть.

Жизнь быстро бежит, а хоть был он царь, а постарел очень даже сильно, и глазами слаб стал. И может быть, все так и завершилось бы плачевно для него, если бы не донести ему, что в тридевятом царстве или тридесятом, одним словом в Ирии нашем, именно там и есть сад чудный да дивный с молодильными яблоками и колодец с живой водой. И добрым молодцем старик становится, как только яблоко такое съест, водой умоется, так и прозреет. Недаром же боги так прекрасны были и молоды, потому что яблоки те ели, да водой живой умывались. И так захотелось царю молодость да силы богатырские вернуть, что и не думал он о том, что воровство дело не совсем хорошее, и не стоило бы так царю поступать, и объявил он по царству-государству своему, что тот, кто яблок да воды ему привезет, еще при жизни его половину царства получит. Толкал своих подданных царь на дела уголовные, но и плата была за то немалая. А сам он за вторую молодость, что хочешь готов был отдать.

Не только люди, но и ворон наш ученый услышал этот клич и волку Серому сразу и рассказал, какая блажь на царя нашего нашла. И ворон с волком были учеными и ясновидящими и тут же поняли они, что, судя по всему, четвертый по счету Иван царевич в путь отправится рано или поздно, не будем же он смотреть на то, как другие на наследство его зариться станут. И для батюшки родного молодость вернет, хотя и риск не только для репутации, но и жизни его немалый.

- А нам не привыкать, - говорил волк,- с одним царевичем я сам все прошел. Второго Василиса Премудрая, со дна морского на землю вернула, третий сам от Морены сбежал, без яблок мозги у него посветлели, ну а тут совсем другая сказка, посмотрим, что это за царевич такой, а там уж действовать станем по обстоятельствам.

И надо сказать, что засиделся волк в лесу заповедном без дела, а тут все-таки развлечение какое-никакое, хотя и не особенно законное. Да когда на Руси по законам жили, все норовили обойти их, и даже поговорки придумали о том, что в разные стороны законы наши повернуть можно, как какому царю понравится.

№№№№№№

 

А на пиру царском уже Федор царевич поднялся, да и объявил о том, что никому он царства своего не отдаст, ему по праву рождения отписанного, и сам за яблоками, да и водой отправится.

Царю решение такое по сердцу пришлось, и отправился добрый молодец на край света. Остальные дожидаться его остались у себя в царстве, ведь и дома быть кто-то должен. Не всем путешествовать на край света, да все на произвол судьбы бросать.

Прыти у него поубавилось, когда он подальше отъехал, потому что мир значительно больше оказался, чем ему из царства его казалось, да делать нечего.

А тут и камень уже на дороге лежит, а на нем все дальнейшее и прописано - выбирай, не хочу. Хорошо, что грамоте был обучен царевич, мог и прочесть, что на нем написано было. А было там написано буквально следующее:

« Направо пойдешь - себя спасешь, коня потеряешь. Налево пойдешь - коня спасешь, себя потеряешь. Прямой пойдешь - женатым станешь»

Наш знакомый волк из лесу выглянул. Он к тому камню приставлен был богом Нием с давних времени. И стал смотреть за тем, что за путь царевич наш выберет, а если что и в игру вступить ему придется, а как же без этого.

А вообще - то волк был просто психоаналитиком, и страшно интересно ему было, что каждый из встречных поперечных выбрать захочет, по выбору и о нем самом судить можно было. А главное и за дело приниматься, если выбор его таким окажется.

Федор царевич не особенно хотел ни себя, ни коня потерять, потому что это одинаково пагубно было, и решил, что лучше всего быть все-таки женатым, хоть какое-то удовольствие получишь. Хотя он не понял, почему эта приятная миссия и утехи с девицей приравниваются к смерти-погибели, но раз эту дорогу выбрал, скоро поймет.

Царевич этот волку сразу не особенно интересен стал. Какой - то он похотливый оказался. А то, что все там будет немного не так, как в мечтах его грезится, об этом волк пока ему говорить не стал. Сам узнает скоро. А ему запрещено было. Волк в отличие от царевичей заповедей старался не нарушать

И хорошо все сначала было, уткнулся он в терем распрекрасный, и порадовался, что на опасные смертельные дорожки не ступил. И девица к нему прекрасная явилась, не запылилась. Одета она была или раздета скорее, сразу не поймешь, но в телесах царевича от наряда такого кровь закипела, уже и про яблоки он забыл, которые скоро ему могли бы очень даже пригодиться. Но он еще пока и сам был молод да горяч без яблок всяких.

И голос у нее такой ласковый - добрый:

- Чего окаменел -то царевич, пошли, поедим да и спать ляжем, а может и спать не придется, посмотрим каков ты.

Все обещало ему ночь страстную да прекрасную, он аж задышал тяжело, а как за девицей пошел, так и совсем дыханье сперло, ноги ватные стали, а ей хоть бы что, вышагивает себе и тайно улыбается, а может, усмехается. Волк тоже поблизости, он это своими глазами должен был увидеть, но не совсем то, о чем уже царевич размечтался. Это царевич только о сексе думал, а у девицы мысли в другую сторону повернуты были.

Накормить она его накормила, и напоила достаточно, и когда уже последнее должно было совершиться, что на камне начертано, тут и началось. Спать они пошли, только, как лег он на кровать, и глаза закрыл, видя, как она над ним склоняется, так и полетел, но уже не от радости и мечтаний невиданных, как в первый миг показалось.. Подтолкнула она кровать, и в пропасти он оказался, в один миг, где ни дна ни покрышки не было. И хватал еще воздух руками, надеясь девицу обнять, да только одну пустоту и тьму и руками хватал он, а потом и вовсе больно о камни ударился. Вот тебе и ночь страстей. Видно по всему на самой богине смерти женился он.

Когда волк в покои заглянул, кровать на месте стояла, и девица, после трудов праведных спала.

Правда, на этот раз она за него работу сделала. Потому что, если бы другую дорожку выбрал царевич, то ему пришлось бы проблемы его решать, коня на куски рвать, или самого царевича, а она его просто отпустила во тьму кромешную, ей проще службу свою нести, потому и ушел волк к камню своему, другого путника дожидаться.

 

№№№№№

 

Не дождался царь ни яблок, ни сына своего, а время неумолимо идет, как узнал про новый пир средний сын его Василий царевич, так и заверил отца, что никому он царства не отдаст, сам отправится за яблоками и водой. И даже порадовался тому, что обойдет старшего брата своего и без очереди получит то, что ему по праву рождения только вторым получать надо было.

Довольно проворно и без особенных трудностей до того самого камня он добрался ,( волку долго ждать и скучать не пришлось) тоже надпись прочитал, с указаниями, куда дальше ехать. Второй царевич глубоко задумался, потому что чуял, что подвох какой-то есть во всем этом. Но и он все-таки решил женатым быть, о чем еще могли добрые молодцы в их летах, когда кровь играет да вовсе не головой, а другим местом они думаю мечтать.

- Опять у девицы хлопоты будут, - подумал волк, встречая второго царевича, он не мог тайком не радоваться этому, потому что не особенно ему хотелось коня или самого царевича на куски рвать.

Пусть лучше она уж посуетиться немного, а в яму сбросить не так и трудно. И первому там не так скучно будет.

Девица так же прытко выбежала к нему навстречу, и ласково в терем пригласила.

Он стал говорить что-то о том, что ехать ему пора бы, но она рассмеялась:

- И ты готов отказаться от ночи страстной да жаркой?

Что на это было царевичу ответить, а девица хороша, скорее раздета, чем одета, он даже и очнуться и одуматься никак не мог, не желал вовсе всего этого творить.

Но и на этот раз ночь не хуже прежней оказалась, и полетел он в ту самую пропасть, не оглядываясь. Вот и второй царевич женился, ничего не скажешь. Так если дальше пойдет, то не только без яблок молодильных, но и без наследников наш царь скоро откажется.

А во тьме уже спрашивает один из братьев второго:

- Кто там летит, интересно

- Василий царевич? А кто сидит?

- Федор царевич.

- И ты женился, - усмехнулся тот.

- Да и ты вижу тут, как тут, - брат его отвечает.

И все это было бы смешно, когда бы ни было так темно и так грустно, но что поделаешь, когда голова не особенно проворна, а охота переспать с кем-то незнакомым пуще неволи, так только все и получается рано или поздно у царевичей.

И самое печальное, что никто не может отцу их доложить, чтобы не особенно он на царевичей своих - то надеялся, уже до яблок им точно никак не добраться будет.

Царь еще не знал, что с ними приключилось такое, но уже и снова охотников ищет подарить ему молодость без старости. Тогда и вышел Иван царевич.

- Я должен ехать, не только видно яблоки, но и братьев искать и выручать мне придется.

Подивился царь тому, каким серьезным и ответственным его младший сын оказался, порадовался, что вовсе он не дурачок вырос. Но разве на Руси не было во все времена горя от ума. Рано радовался царь, был бы дураком Иван, и беды бы с ним такой не случилось. Но мы забегаем вперед, а все шло своим чередом

Вот и наш Иван царевич уже в дорогу собрался, да никак коня он себе отыскать не мог, сколько не старался. Все кони от него в разные стороны шарахаются. Нигде не может он друга верного отыскать, а всем известно, что без коня в путешествии ни туда и ни сюда - далеко не уйдешь. И пошел с конюшни печальным он. И если бы не старушка, которая ему случайно попалась на дороге, то и не знал бы он, что делать дальше, как быть ему.

- И что это ты такой хмурый, - стала любопытная старуха его допрашивать.

- А что радоваться, если коня никак найти не могу по разуму, все они от меня шарахаются да с ног валяться, как в дорогу - то отправляться, не подскажешь?

- Давно бы спросил, и подсказала бы тебе давно. Потому что если бы был любознателен, то давно бы разведал, что стоит добрый конь, закованный в погребу. Поблагодарил старуху царевич, да со всех ног к погребу и бросился он, пнул он плиту железную, вырвался конь на волю, едва он его оседлать и смог, но вскочить на него умудрился все-таки. Теперь и в путь-дорогу можно было отправляться, ничего не страшно. Да так несся конь его, что и разглядеть слуги верные не успели, куда это царевич от них укатил, где это он вдруг оказался.

А конь уже около нашего камня да волка тормознул, потому что тот камень судьбоносный никому обойти да объехать не удавалось, сколько не старались они. Прочитал царевич все, что для него писано было, а волк во все глаза на него смотрит и думает, как тот себя поведет дальше, что делать он станет, по пути ли братцев пойдет, или все-таки не таков он, как остальные. Если тоже жениться захочет, то и сказку уже кончать можно, но если он другой путь выберет, тогда и ему не так скучно будет.

На коня своего взглянул царевич, и понял, что должен он туда отправиться, где коня спасти, даже если себя потерять, потому что по его разумению это было самое мало зло. Сгинет он, и проблемы все разом его и закончатся. А коня второго такого в мире нет, это царевичей у нас пруд пруди.

Но пока ничего с ним не случилось, по горам и по лугам ехал он- вроде все нормально было. И когда закат нахлынул зловеще красный, и наехал конь его на избушку Яги. А где еще мог он смерть свою искать? Только Яга в те дни одних в печку сажала, да и со свету сживала, но некоторым и помочь могла, это как ей захочется, так и поступала, на все ее воля была.

Стал он избушку поворачивать, чтобы туда войти хоть можно было. Когда передом избушка повернулась, туда и вошел царевич наш.

- Сам явился, не запылился, царевич ты мой, - усмехнулась старуха,- и дорожку ко мне выбрал и пришел по ней. Порадовал старуху, а то все твои предшественники к девице - то шли, а старуху и позабыли. Вот и ищи их теперь - свищи.

- Хватит потешаться, накорми сначала, - усмехнулся царевич,- я все-таки гость твоя, не чужой человек.

Пришлось ей так делать, как только поняла, что не робкого парень десятка, и с Ягой ему палец в рот не клади, откусит быстро, и не подавится.

Волк подглядывал за ней, он и на этот раз без работы остался, но видел, что царевич не промах, соображает, как вести - то себя надо.

Рассказал царевич Яге нашей, откуда он и зачем пожаловал, рассказал о том, что молодильными яблоками и живой водой отправиться должен, чтобы батюшка не помер, а второй срок царствовать мог.

- Да уж, тебе к Синеглазке нашей отправляться надо, родственница она моя.

И замялась старуха, на волка взглянула, все думала, говорить ему, али промолчать лучше.

- Одно могу сказать тебе, бери коня моего и до средней сестры моей отправляйся, а уж она там и решит, что с тобой дальше делать.

Осталось Ягу поблагодарить только за то, что цел остался, хоть и не в объятьях страстных побывал, зато и не женился, и невредим остался, и то ладно. Знал царевич, что когда много хочешь, то чаще всего ничего и не получишь вовсе.

Конь у Яги говорящий оказался, как вскоре царевич выяснил, еще одна радость, есть с кем, и поговорить, и совет дельный спросить можно, одна голова хорошо, а две все равно лучше. Летел конь огонь, пока на избушку они не налетели. Этому царевичу только на старушек и везло, но если все хорошо будет, то есть где и переночевать - уже неплохо.

Яга средняя от ворона уже знала, что сестрица к ней гостя отправила, и коня она узнала, ни с каким другим его не перепутать было. И захлопотала она вокруг него - все-таки не просто так пришел, а сестра-то ее уж знает, кого к ней присылать надобно.

Посокрушалась она о том, как трудно ему будет до Синеглазки добраться, а он ласково просит ему мудрости одолжить. Понравилось это старухе, давно с ней такой молодец вежливо не разговаривал, а доброе слово и Яге любой приятно. А парень молод и красив, и не грубит, уважает, значит.

И отправила она его на коне своем к старшей сестре, чтобы и та полюбовалась, да поучила его хорошенько.

Еще шустрее прежнего этот конь оказался и тоже говорящим он был. Поговорили они о том, о сем, так и время пролетело, вез его конь, ветер обгоняя, вот и избушка замаячила рядом.

И хоть стара Яга старшая вовсе была, да и слепа совсем, но увидела, что и конь сестры ее средней, и седок молодой и прекрасный, только такие ей всегда и нравились, да и не лыком он шит, если две Яги с ним так ласковы были. Так она про себя в тот миг и решила.

- Ночлег с собой не возят, ты входи, милок, - Яга ему предложила в избу зайти и переночевать, она даже и радости своей в тот миг скрывать не стала, когда еще такой заявится, уж точно не в этой жизни.

А утром и говорит Старушка:

- Племянница наша Синеглазка, могучая и мудрая она девица. И стена вокруг царства ее неодолимая, а у ворот тридцать богатырей стоят. Но поедешь на моем добром коне в середине ночи. Когда доедешь, коня лупи так шибко, как сможешь, пусть через стену тебя конь перенесет, только так до нее и доберешься. А там, коня привяжи и в сад отправляйся. Там есть яблоня с молодыми яблоками, а под ней колодец. Запомни хорошенько, только три яблока сорвать ты должен, если будет больше, тебе хуже, только кувшин воды возьми. Спать будет в такой час Синеглазка, но не заходи в терем к ней, а убирайся скорее, если жизнь тебе дорога.

Все понял царевич, даже записал на дощечке то, что старуха сказала, чтобы чего не забыть и не перепутать, ночевать не стал, так рвался он в этот неведомый мир.

Конь по дороге и рассказал ему, что в сам Ирий пробраться им предстоит, там и Синеглазка, и стена, и яблоки и все остальные чудеса находятся.

Волк все это слышал, но дальше не пошел, не было ему в тот мир дороги. Но точно он знал, что если пожадничает царевич, или что не так сделает, к Синеглазке пробраться захочет, что с ним тогда делать, был, и нету, вот и весь сказ.

Но волку почему - то казалось, что этот Иван Царевич, который был четвертым на его счету, выйдет сухим из воды, уж очень он деловым и серьезным оказался, такому и серый помощник не особенно нужен, ему и коня волшебного достаточно. Впрочем, ему ли не знать, что всякое в мире этом случиться может, чего только тут и не бывает. Ждал он его возвращения с особенным нетерпением, ждал да мучился.

В полночь конь около стены громадной и тормознул, темно , страшно, только стражники со всех сторон спят да похрапывают. Старуха не обманула, тридцать могучих богатырей вход туда сторожат.

Но как стал хлестать коня он плетью, аж чуть плеть не сломал. И капли жалости тогда не было в душе его, потому как много от этого зависело.

Озверел конь совсем, он уже другом и соратником стал царевича считать, а тут такое. Но через стену его перевез - пусть ему хуже будет, может еще и пожалеет о том, что утворил он.

Вошел в чудный сад царевич, а вокруг чудо чудное, диво дивное, и яблоня с серебряными листьями и яблоками золотыми, как и говорила старуха. На дощечку на записи свои посмотрел царевич, чтобы чего не перепутать, от таких волнений всякое случиться может. Он и кувшин воды зачерпнул, и яблок только три взял - вся как надо, но от одного не удержался, красавицу-богиню увидеть захотел он, хоть умри, и ничего сделать с собой не смог после этого.

Мялся он, мялся, но в терем все-таки вошел. Там дюжина девиц вокруг нее спят, а она посередине сама. И такое желание его охватило, что не удержался он, да и поцеловал девицу эту, а потом только вышел. И что на него такое нашло, а кто его знает, бывает же такое, недаром волк никогда молодцам особенно и не доверял, сам за Еленой прекрасной бегал.

А конь хоть и на улице в саду его дожидался, да все ему ведомо было, стал он попрекать царевича.

- Сам виноват, нарушил ты запрет, царевич, и я не смогу через стену перемахнуть, одно за собой другое тащит. Тут нам оставаться придется.

Рассвирепел и богатырь и стал коня он хлестать, что было силы, да ругать всякими нехорошими словами, потому что опасность ему уже в спину дышала, но не понимал он, что могло с конем случиться, если он девицу поцеловал, чушь какая-то полная. Не мог поверить он в такое вероломство.

Правда конь через стену опять перемахнул, только копытом все одно задел за нее, как и предупреждал, и струны зазвенели, колокола озверело забили со всех сторон. Проснулась девица и увидела, что кража во владениях ее совершилась, и вор очень уж ловким да ученым оказался. А что ей еще делать оставалось, если такое случилось тут? Разбудила она всех стражников своих, которые не такими уж и надежными оказались, как думала она. Только пока никто в сад не пробирался и были они хороши.

А ведь знали, что ни одного яблока, ни одной капли воды не может пропасть, а вот что вышло.

А что потом было, летит богиня вместе с дюжиной воинственных дев своих за ними в погоню, только ветер свищет, молнии и громы сверкают. Может кто-то и порадовался бы такому, только царевичу не до радости было, когда от дюжины девиц удирал он.

До старшей Яги успел он добраться еще цел и невредим, да конь с ним умаялся совсем, все-таки ветер обгонять пришлось, он и сам так не от одной девы не бегал, а тут пришлось спасать царевича, не все же волку черным этим делом заниматься.

- Поцеловать ему хотелось ее, - ворчал конь, - еле копыта унесли, да что еще будет.

Но Яга не была так агрессивно настроена, хоть и стара, а понимала, что могло в душе юноши твориться.. Но новый конь, откормленный и отдохнувший уже готов был, когда от девиц убегаешь, только на старушек сердобольных и остается надеяться.

Едва поблагодарить Ягу старшую успел царевич, да на нового коня запрыгнул, ничего он не растерял пока, и оставалась хотя и невеликая, но надежда на спасение.

И только пыль от него улеглась, а внучка уже тут как тут. Старуха и вида не подала, что встревожена чем-то. Но разве ее проведешь так просто?

И стала она разговоры говорить, да угощать родственницу свою, словно и на самом деле ничего не знала и не видела. Хитрая старушка оказалась, хотелось ей от воинственной девы уберечь царевича, хотя он вороват был, и вел себя не особенно хорошо, но расправы по ее разумению он все-таки не заслужил, так и сестры ее считали. И все-таки поела, попила она, чтобы старушку не обидеть, да и снова в путь.

А царевич наш и до средней Яги домчался к тому времени, уже немного легче на душе стало. И к ней Синеглазка приехала, да стала та ее блинами угощать. А как от бабушкиных блинов отказаться? И не собиралась она этого делать вовсе. Да и есть хотелось все-таки путь-то не близкий. А тот уже и к младшей Яге поспел. Та знала, что и внучка пожалует, и баню для нее топить стала, ведь умаялась да упарилась видно давно та.

Больше никто уже не останавливал ее, вот и догнала она все-таки царевича, когда он немного успокоился и больше не волновался ни о чем особенно. А как только бдительность потерял молодец, так все и началось для него

Тринадцать девиц окружать царевича стали. Тут уже и волк был поблизости, как увидел их, оторопел даже. И стал он думать о том, что делать и как помочь царевичу. Ведь не так он плох, как те, что прежде были, да и тринадцать таких воительниц - больно много для него одного - не справится он никак.

И помчались они прямо на него, волк аж зажмурился, такими могучими и воинственными девицы оказались. Что случилось с царевичем в тот миг, он уж точно сказать не мог.

Тогда и предложил царевич, когда волк, то в себя пришел поединок ей. Дерзким парнем оказался, хотя, что еще ему делать оставалось? И стал он биться с ней за честь свою поруганную, хотя не зря она его, конечно, ругала, потому что яблоки - то он все-таки стащил, да еще таким дерзким оказался. Волк себя попрекал за то, что этому не помог, он-то точно Синеглазку бы целовать не стал. Но раз целовал, вот и дерись теперь.

Три раза сходились они, то палицы хватали, то копья, то сабли вострые, и все только оружие переломали, а никак ни девица боевая, ни царевич верх одержать не могли. И тому и другому на конях удержаться удалось - вот беда-то беда. Тогда с коней разом они соскочили и стали бороться. С утра до заката самого боролись, то ли обнимались, то ли наоборот, но помяли друг друга сильно, ничего не скажешь, волку и девицам остальным даже и смотреть надоело, не интересно, когда силы такими равными оказались. И, наверное, конца и края не было бы той борьбе, если бы нога у царевича не подвернулась, тогда Синеглазка на грудь его и наступила, да кинжал из потайного кармана и вытащила тут же.

Тут о пощаде он и взмолился, потому что во время той схватки страшной и влюбиться в нее успел. А всегда так было, что любовь и война рядом друг с дружкой были.

Что угодно готова была услышать дева воинственная, но не такое, растерялась она, но мы-то знаем, каким наш царевич непредсказуемым был, а она этого пока узнать никак не могла. И волк поддакивает царевичу.

- Что убивать то его, он парень неплохой, может сначала в шатре его испытать на прочность, а убить всегда можно.

Речь волка сразила девицу окончательно. Она и сама притомилась, и тоже думала о том, что убить его всегда успеется. Девицы под руководством того самого волка шатер в чистом поле раскинули, да и пир закатили, потому что как не торопились они, а скатерть-самобранку старуха средняя им в котомку сунула все-таки. Да, чтобы все было крепко и надолго, и обручились, и кольцами обменялись тут же при свидетелях - 12 дев да серый волк, да мудрый ворон, чем не свидетели, большего и не требуется вовсе.

Но потом пришлось им проститься, так невеста решила. Она уговорилась с суженным своим, что через три года и явится в царство его, а он, чтобы не смел забывать то, что тут случилось меж ними в шатре этом, и ждал ее.

Дела у царевича были пока еще наиважнейшие не сделаны. И снова он оказался у камня перепутного на том самом месте, где вначале дорогу себе выбирал.

И думал он о братьях своих, о которых ничего неведомо было, словно сквозь землю они провалились. Царевич не знал, а мы-то знаем, что и на самом деле провалились они, когда жениться решили, думая, что это самая безобидная дорога, только наяву вот что оказалось.

И хоть наказывала ему невеста не сворачивать, он на этот раз на ту же дорогу, где женатому быть и свернул, хотя и сам не знал точно, почему так поступил.

А около терема конь его ржать стал, и откликнулись кони его братьев, так и понял он, что судьба недаром его по той дороге повела, хотя на первый взгляд делать ему там нечего было особенно, а вот как вышло.

А девица прекрасная ржание услышала. Да и бежит уже к нему. Она уж думала, что этот -то молодец тут уже не появится, но он тоже пришел, явился, не запылился, кольцо на пальце сверкает. Но разве это смутит девицу нашу. Холостой или женатый, она свое дело вершит точно с любым

Но он уже знал, каким осторожным надо быть. Не ел, ни пил особенно, а в спальне оглядываться стал, да все думал, в чем там загвоздка, как бы не оказаться в дураках с девицей такой.

А она на кровать его подталкивает, да только он упирается, уже и одежда с нее сваливаться стала, а он и не такое видел недавно. Смутить она не могла его особенно, как ни старалась, подготовился царевич к встрече такой основательно, ничего не скажешь.

Только он сначала ее толкнул, и полетела она на кровать, а кровать под ней и перевернулась, так, что и след невесты его новой пропал. Стал он звать тех, кто еще в яме мог быть. И откликнулись братья его, понял он, как и где они оказались. Узнать их конечно, очень трудно было, за это время такими грязными и страшными они стали, пришлось немного живой воды на них потратить, не везти же домой таких, всех перепугать можно.

Так и доехали втроем до перекрестка. Волк порадовался за то, что все этот парень сам сделал, ему и советы даже не понадобились, все-таки лучше со временем царевич становятся, ничего не скажешь.

Но притомился он и на ночь, когда костер развели, и завалился он спать, оставив братьев караулить. И заснул богатырским сном.

Не спалось пленникам недавним, понимали они, что во всем обошел их младший брать, и не видать им ни царства, ни радости. И к рассвету, как ни трусливы были, но приняли они решение. Отобрали все, что было у царевича и в пропасть его сбросили, рано волк успокоился, только ворон один видел, как в черной ночи , черное дело творилось. Три дня и три ночи в ту пропасть царевич летел, и упал на берегу моря он. А когда очнулся и понял, что отплатили ему братья за спасение, только небо и дуб видел он. И птенцы, еще из гнезда выпавшие, с ним рядом валялись и пищали. Вспомнил он наказ Синеглазки о том, что сворачивать с пути прямого не стоило, да некогда было думать. Гроза началась такая, что едва птиц он спрятать успел под кафтан свой, потому что им точно погибель бы пришла.

И когда вернулась птица Нагай, то и узнала она, что царевич спас птенцов. Может, и случайно он тут оказался, и по доверчивости своей, а не растерялся, и дело доброе сотворил.

И когда успокоилась птица, то узнала она, что царевичи сбросили Ивана сюда, когда он их из тьмы вызволил, то они его на свое место и вернули.

И стал он только о том думать, как домой вернуться.

И согласилась птица назад его доставить, здесь серого - то волка и близко не было. Трудно пришлось им, путь - то оказался не близким, но долетели все-таки, уж не птица, не царевич, сами не могли понять, как это у них вышло.

А когда в третий раз около камня оказался, и простился он с птицей той, которая его из одного мира в другой принесла.

И радость ждала его, царь исцелился, помолодел, и снова готов был век править. И понял он, что никто ему не поверит, никто его из родственников не примет, да и что там было делать третьему сыну, когда и первые два теперь своего часа, чтобы царями стать, не дождутся, отец их после яблок молодильных младше и сильнее их самих казался.

С такими родственниками лучше быть круглым сиротой, так примерно себя царевич и ощущал. Потому поселился он безымянным в царстве своем, никто и не узнал его в те дни. Но оказалось, что время в шатре проведенное даром не прошло.

Родила Синеглазка сыновей ему, да и вырастила их, а росли они на тех яблоках очень даже быстро, и с ними вместе Ивана царевича мужа и отца родного и отправились они искать. Как узнала, что близко царство, серый волк и ворон дорогу ей указали туда, так в шатрах и расположилась. И потребовала она мужа своего, третьего сына царского. И угрозы ее страшны были, да и не только видно угрозы воинство-то знатное.

Как услышал такое царь, бросил он все дела свои, и стал гадать, кто из сыновей нужен ей. Как и уходили они, сначала Федора к ней послал:

-Иди туда, как яблоки добыл, так и утешай теперь воительницу, это твой долг.

Он не жив, ни мертв, приблизился туда, и двух детишек узрел. И так побили они его, что едва он ноги назад унес, пуще прежнего разозлилась она, снова требует царевича, пришлось Василия посылать, не отстает окаянная, еще сильнее побили парни дядюшку своего, сбежал тот, да едва домой дополз.

Тогда и понял царь, что произошло что-то непотребное, что тайным пока для него осталось.

- Что хотите, то делайте, но найдите его, иначе всем нам худо придется.

Переглянулись царевичи и к смерти приготовились, потому что там, куда проводили они его уже не найти и не достать, только на чудо и можно было надеяться.

Чтобы далеко не ходить, решили они признаться, как все было, как воду и яблоками у сонного стащили, и куда проводили его потом, пусть отец по лютует, а потом и решение принимает сам.

Ничего царь придумать не мог, понял он, что за все ответ держать придется, и к смерти приготовился. Недолго ему второй молодости порадоваться пришлось, раньше срока она закончилась. Это только казалось, что спасли его сынка, а на самом деле - погубили.

Но, услышав о том, что делается дома, и оставил Иван избушку Яги младшей, где на время поселился, да и пошел прямо в шатер жены своей, к отцу и братьям не заходя.

Узнала она его в тот же миг и отправилась вместе с ним в шатер свой.

- Пошли к отцу твоему, пора показаться - потребовала она, и хоть не особенно хотелось ему туда ворочаться, а что делать, отец все-таки.

Как увидел их царь, так и обмер, не знал он, радоваться ему или печалиться. Только царевичи так и не появились перед гостями, а когда узнали, что и братец с нею пожаловал, так и вовсе от мира этого прятаться стали.

Не сговариваясь, добрались они до дворца той девицы, вытащили ее из ямы, и стали втроем жить, но в мире их больше никто не видел.

Недолго пробыл в царстве своем и Иван. Хотя отец не особенно виноват был перед ним. Но у него еще два яблока оставалось, пусть остается, а ему все тут постыло стало, вот и уехал он в тот мир царем, куда в первый раз вором пришел, потому что там царство его и оказалось.

Волк их по дороге встретил, и почему - то спросил:

- А если бы ты не нарушил запрета, да не поцеловал ее, а все сделал так , как того требовалось?

- Один бы остался - одинешенек, и братцы бы мои были победителями, и некому меня было бы спасать тогда,

Вот и задумался волк о том, что некоторые правила и нарушать надо, потому что никогда не известно, что лучше, а еще он думал о том почему, тому царевичу, которого воскрешать пришлось ему самому все и досталось, а здесь вроде и хорошо все кончилось, но как-то все-таки грустно. Хотя этот семью обрел, и сыновья подросли, но все-таки не радовалась его душа на этот раз.

А на перекрестке том самом они уже и прощались с ним навсегда, под боком у него оставались только Василий с Федором, да той девицей, которую они из тьмы себе вернули.

Зато Синеглазка мужа хорошего получала, не зря тетушки ее видно старались.

Вот и попробуй угадать, где найдешь, а где потеряешь, жизнь она всегда непредсказуемой была, а для царевичей - особенно.

 

КАК ОТРОК СТАЛ МУЖЧИНОЙ.ПУТЬ ГЕРОЯ( СКАЗКА КОТА БАЮНА)

 

У моря видел дуб зеленый,

Под ним сидел и кот ученый

Свои мне сказки говорил

А.С.Пушкин

 

В семье Ивана, ставшего царем, родился долгожданный мальчик, он назвал его Дунаем. Славным рос парень, сильным и веселым был он. Отец решил, что в его жизни все будет по-другому. Он сам ходил в заповедный лес и видел там избушку, огороженную частоколом. И понял он, что должен отдать Яге наследника своего, если хочет, чтобы от него какой-то толк был.

Не из трусливого десятка был царь Иван.

Яга появилась и на этот раз перед ним, она возвращалась откуда-то в своей ступе и теперь пристально смотрела на пришельца.

- И никак ты ко мне пожаловал, соскучился по прежней вольной жизни, а ли минута у тебя какая свободная выдалась, а еще бают, что царям нет ни сна ни покою?

И он почтительно с ней поздоровался и рассказал о сыне своем:

- Негоже, чтобы он так долго доходил до всего своим умом, так уже было, он покосился на черепа.

- Правильно смотришь, - одобрила старуха,- там те, кому мое учение впрок не пошло, а не жаль ли наследника, он у тебя один только народился? - осведомилась старуха, она намекала на то, что всякое может с царевичем случиться от учения такого.

Недолго думал мудрый царь, и ответ держал он.

- Но если он будет шалопаем, то еще тревожнее мне будет уходить из мира, нет уж, забирай, дураки тебя боятся, а я верю, что если ты возьмешься, то хуже никак не будет.

И это одобрила старуха. Вера - это хорошо, куда без нее деваться. На том они и порешили, сговорились о встрече.

Через несколько дней, ничего никому не говоря, усадил на коня парня Иван, и отправились они к этому самому лесу. Долго ли коротко ехали, но до места добрались.

Отрок удивленно взглянул на отца своего, когда около озера этого тот коня остановил.

- Я оставляю тебя тут, коня пока уведу с собой, он тебе не понадобится, а когда срок подойдет, то волк тебя назад вернет.

Туманны и вовсе непонятны были речи его, только делать все равно нечего, не посмел бы Дунай ослушаться наказа отца своего, а показать, что трусит он, да лучше сразу тут и помереть.

Они оба увидели морду волка, из чащи показавшуюся, тот вроде даже кивнул в знак согласия.

Дунай никогда не показал бы отцу, что он робеет, но сердце уходило в пятки. Отец постоял еще немного и повернул коней назад. Поехал не оглядываясь. Он знал старую примету, что если оглянешься, то все скверно будет. Юноша еще стоял на поляне перед дремучим лесом.

- Пошли, путь не близок, - услышал он голос, и ему показалось, что говорит это волк, больше никого, кроме ворона и волка не было поблизости. Значит, сказка, которую он часто слышал в детстве от отца, и не сказка была, просто не хотел он его раньше срока пугать, а пока приучал к тому, что еще пережить придется.

Храбрый парнишка оказался, перед говорящим волком он вовсе не собирался пасовать, и шагнул в лес.

А лес заповедный, где издавна Яга жила, был таким густым, что день мгновенно превратился в ночь. Никаких тропинок там не было, каждый выбирал только свой путь, одно слово дремучий лес, ничего не скажешь. Не каждому там бывать позволено, только по особым случаям.

 

Из зарослей и вовсе непроходимых на него взглянул то ли медведь, то ли Леший. Он невольно отстранился и упал на колючий куст шиповника. Над головой страшно закричала и захлопала крыльями птица. Парень поднялся и двинулся дальше. Как обычно, Кикимора сердобольная наша хотела помочь ему, но бес Федор остановил ее:

- Не смей, обойдется без помощников, он не для того здесь, чтобы с Кикиморами возиться.

- Хочешь, чтобы волк его голодный сожрал, - огрызнулась она.

- Не мне тебе говорить, что волк наш не людоед, а очень даже мирное создание, хотя тебя бы проглотить не мешало, только под ногами болтаешься, да делу мешаешь.

Так они где-то рядом препирались, но не зло, а скорее добродушно.

Дунай слышал рядом какие-то голоса, но разобрать ничего не мог, ему казалось, что это ветер шелестел поблизости. Но неожиданно перед собой он увидел черта и остолбенел. Так неожиданно это ему показалось. А ведь он считал, что если водятся духи в этом лесу, то никак их увидеть нельзя.

- Ничего удивительного, - заговорил Федор, - кому хочу, тому и показываюсь, а в таких случаях, когда на обучения посылают - это необходимо, чтобы хоть одна живая душа была поблизости. Сочувствия тебе не обещаю, но и пропасть не дам, - сразу же предупредил он, и это странно успокоило парня в тот же миг.

Он много слышал про чертей и не знал, радоваться ему или прочь бежать, да куда тут убежишь. Они вышли уже к лесному озеру. И могу заверить, что никогда, даже в самом начале не бегал Дунай от трудностей, решил он стойко перенести все, что на роду у него написано и отцом велено было. Верил он, что отец ему злого не пожелает, и совсем не хотел подводить его.

- Ты спросить что-то хотел?- поинтересовался Федор.

- Долго мне здесь быть?- вырвалось у юноши невольно.

- Это трудный сказать, и никто не ведает ответа, времени тут вовсе нет, лес бесконечен, но по - разному бывает, кто, как пройти его умудрится.

Юноша огляделся вокруг, а бес продолжал:

- Духи у нас молчаливы, звери наоборот говорят слишком много. Но тебе к Яге, не забудь, что она богиня, и общайся с ней соответственно, а то и вовсе из леса не выберешься, - в голосе его не было угрозы, со стороны могло показаться, что он просто добрый совет давал, да так оно почти и было тогда.

С этими словами бес Федор исчез, а сорока повела его по неведомой тропинке, впереди лес был все гуще, становилось все темнее. И кто-то пронзительно вскрикнул под ногами.

- Кот? - удивленной спросил Дунай, откуда тут коту быть.

- На тебя посмотреть хотел дурака такого, а ты меня чуть совсем не раздавил своей ножищей.

- Говорящий, - выдохнул парень, - какому еще тут быть?

- Радоваться должон, что видеть и слышать меня можешь, а не слова глупые разбрасывать, кот - Баюн все-таки перед тобой.

- Тот самый, из бабушкиной сказки?- искренне удивился юноша, и совсем малым ребенком казался он в тот момент.

- Не знаю, что тебе бабушка рассказывала, но Баюн и есть. Один только в мире такой, надеюсь,

Это потом про него разное рассказывали, и такой он и сякой, а тогда просто Дунай был, красивый, высокий, сильный, но наивный в чем-то и разговорчивый, уж если в лесу дремучем дар речи он не потерял, то что про остальные места говорить.

Юноша не мог знать, что попадание кота ему под ноги были полным притворством, не на кота , а на кочку наступил парень. Но Баюну надо было его как-то встряхнуть, да себя пострадавшим выдать, вот и разыграл он парня немного, а как без шутки такой, совсем скучно в лесу этом оставаться. И испытания он отрокам разные часто уже на ходу придумывали, с Ягой обо всем заранее сговорившись.

Лес в тот миг расступился, мнимо раздавленный кот замер рядом с ним. До частокола, на котором черепки болтались, рукой было подать, и сам того от себя не ожидая, повернул и бросился прочь Дунай, кот едва за ним поспел.

- Куда тебя понесло, - пытался он остановить парня в тот момент, - такой путь проделал, я тебе помог к месту добраться, хотя бес мне запрещал, а теперь что, не забудь, что лес заповедный и все пути к избушке Яги все одно ведут.

Последние слова особенно подействовали и остановили его резко.

И понял юноша, что если плут не врал, то бежать ему некуда. Он отдышался немного, а потом нашел в себе силы признаться, что так сильно его перепугало.

-Там один кол был пустой, - едва слышно произнес он.

-Был, может, черепок ветром сдуло, а может, для тебя приготовила его Яга, - бросил Баюн ему раздраженно, потому что последний его поступок совсем ему не понравился, в болоте все лапы промочил, как угорелый за ним носился.

Из кустов за нами бес Федор, Кики и Леший следили. Кикимора тогда обиделась на беса, который запретил ей парню помочь и вопить стала:

- А что там кот делает, мне нельзя, а ему все можно?

- Он ученый, и не так глуп, как ты, может и поможет чем парню, а если и помешает, не велика беда. И потом кот не мне, а только Яге починяется, - спокойно отвечал ей бес, и едва ее тогда, помниться успокоить удалось.

Парень между тем уселся на полянке перед озером и избушкой, притомился он здорово, за всю свою жизнь прежнюю видно не переживал столько, сколько теперь и тут. Кот примостился рядом, он медленно повернул голову и взглянул на забор, потом снова зажмурился. Видно было, что ему очень страшно.

- Забор, как забор, - пробовал Баюн его немного утешить, - с украшениями. Никчемные были ребята, скажу я тебе, ни рыба, ни мясо. А с такими старушка наша поступает просто - на лопату, да в печку, нечего небо коптить. Но ты парень бравый, вот и покажи, на что способен. Ты уж не подведи меня, духи со всех сторон уставились и следят, потом позору не оберешься, -уговаривал он Дуная, и это было чистой правдой..

Настроение у Дуная было отвратительным. Хотелось домой, есть хотелось, к девице, он еще не знал какой, на свидание отправиться. И все это было на прекрасной его физиономии написано. Пришлось немного пыл его остудить, а что делать прикажешь?

- Про дом - забудь, - прочитал Баюн его мысли, - еда - проще, чем обычно у тебя, старуха покормит, девицы - русалки скоро появятся. Они холодноваты, но такие красавицы есть, залюбуешься.

И словно откликаясь на его зов, на поверхности воды появилась высокая, стройная русалка. И если бы она не была такой печальной и бледной, то Дунай бы и влюбился сразу, но от ее взгляда кошки на душе скребли. Ему расхотелось думать о свиданиях и девицах. И то хорошо, одной бедой меньше, если бы и с остальными было так просто справиться, но главные все трудности были еще впереди, это и коту понятно.

Над верхушками деревьев зашуршала еще одна птица, но они ошиблись в тот миг - это была уже сама Яга:

- А вот и чародейка наша пожаловала, - почти радостно замурлыкал кот.

Дунай готов был лишиться чувств, едва удержался. Не каждый, скажу я вам, так просто может ягу нашу выдержать, да еще первый раз на нее взглянув. Старухи вообще не подарок, а наша, что и говорить, - и кот махнул лапой, - но если захотите, сами скоро узрите, а я пока расскажу, что с героем нашим дальше случилось.

- Явился, не запылился, и кот около тебя вериться, а я думаю, что это так скоро дошел - то. Но предупреждаю, серый, если помогать ему станешь, не посмотрю, что Баюн, на колу болтаться будешь, там сказки свои и расскажешь тем, кто рядом на ветру болтается.

После таких слов кот для вида примолк, потому что знал, что она не его, а парня стращает, но не стал дожидаться, вдруг старуха не шутит, и затерялся в траве, а Дунай остался перед старухой в полном одиночестве.

- Сходи-ка за хворостом пока, - она указала в сторону болота,- жарить тебя ныне не стану, а надо огонь развести, еду нам с тобой приготовить, голод не тетка, а тебе силы беречь надо.

Старухе не нужен был никакой хворост, это и коту понятно, но откуда это парень мог знать, он и без того едва в себя пришел, вот он послушно пошел прямо в болото.

Баюн выглянул из кустов, покосился на свободный кол, но решил особенно шкурой не рисковать. Настроение у Яги было в тот день так себе, а любая баба непредсказуема, а Яга особенно. Но она увидела его и сама издеваться стала над бедным котом:

- Что-то ты труслив стал, котов мне еще на колах не хватало, тут и на людей не напасешься колов, и этот недолго продержится, но сходи за ним, помогать не помогай, но посмотри, чтобы он в первый день в болоте нашем не утоп.

Вот и пойми Ягу, зачем идти, если помогать нельзя, а если помогать начнешь, вдруг передумает, да на кол все-таки посадит? Трудна жизнь верного помощника Яги самой, ничего не скажешь.

Он побежал за ним - Яга два раза просить не любила, но было поздно, богатырь, желая подальше уйти от частокола жуткого, не заметил, как увяз в болоте, и как ни старался, выбраться не мог. Лазовики выглядывали то там, то тут, Баюн оглянулся на избушку, Яги нигде не было видно, это вовсе не спасло бы от расправы, потому что она вездесущей всегда оставалась, но вдруг попадет за то, что они так и не спасли его?

- Что стоите, покажите ему те кочки, где не проваливаются, да не бойтесь, сам ответ держать стану, когда и что Вам старуха делала?- заверил он их.

И засуетились они в тот же миг вокруг тонувшего юноши.

Дунай уже видел небольшие фонарики и понял, что на них и надо прыгать, он только дивился, как не заметил их прежде. А тут ловким оказался - любо-дорого посмотреть.

Охапка хвороста была не маленькой и не большой, можно сказать, что с первым заданием он справился.

- Пошли уже, - мяукнул рядом Баюн, он знал давно, что старуха ждать не любит.

Когда снова подошли к избушке странной, на пне, напоминавшем стол, уже стояли две кружки с водой. Яга удивилась немного, что он цел и невредим был, даже обсохнуть после потопления успел, и кивнула.

- Выбрался все-таки, притомился, милок, испей водички.

Кот хотел крикнуть ему, что в одной из кружек мертвая вода, и если он сначала живую выпьет, а потом этой запьет, то ничто его не воскресит, но старуха пригрозила, и пришлось молчать, как рыба.

Тут Коту в первый раз стало по-настоящему страшно, и он зажмурился, когда Дунай выпил одну и другую кружку, парень знал, что есть какой-то подвох, но не стал разбираться, что там и как, после всего пережитого, это было уже не так и важно для него. И хорошо, что не было никакого страха в душе его, а то худо бы пришлось.

Когда он растянулся на лавке с позволения Яги, ему показалось это блаженством. Кот, не мигая, смотрел на старуху и все-таки решил спросить у нее:

- А он от водицы твоей не помрет?

- Пока нет, правильно пил, но это только начало.

Могла бы и не говорить о том. Он это знал не хуже, чем она сама.

Дунай не мог видеть и слышать этого, он крепко спал. Храпела на теплой печи и старуха, но Баюну было не до сна, он так переживал, что глаз не мог сомкнуть, и видел, как собрались около парня души тех, чьи черепа на колах болтались и разглядывали его и гадали, сколько он тут протянет и когда к ним присоединится. Они так расшумелись, когда пари заключали

Он прыгнул на них с шипением, тени бросились врассыпную. Парень улыбался во сне, его обнимала любимая девушка, имени которой он никак не мог вспомнить и рассмотреть лица, хорошо улыбаться, когда другим приходится тебя защищать от любой напасти.

- Ничего, - размышлял кот, - завтра у тебя ночь с русалкой, она не так горяча, но зато такое тебе покажет, чего ни одна девица не сможет, главное, чтобы жив остался.

-Что ты там мурлычешь, - услышал он голос старухи, - она проснулась и на него смотрела. Иногда она вовсе не казалась такой уж глухой, как обычно показать хотела.

- Сказку новую сочиняю, старые уже все рассказать успел.

- Рано еще сказочками баловаться, пусть он все пройдет, что нужно, найди волка и скажи, что он мне нужен будет. Да русалку обрадуй.

Вот и пришлось, выслушав указания ее, на поиски отправляться. Все Баюн исполнил, как велено было, а что делать оставалось?

Днем Дунай заготавливал дрова. И снова кот под ногами у него вертелся.

- Ты не особенно махайся, у нас каждое задание, это не совсем то, что ты думаешь, не в мире людей чай, а силы тебе ночью понадобится, - предупредил заботливо он , потому как парень был все еще несмышленым.

- Со Змеем биться? - поинтересовался юноша.

Каким же наивным и неотесанным он тогда казался.

- Шас, дождешься, Змеи все наперечет, и они нам живые нужны, а то убьешь ненароком. У тебя битва пострашнее будет, сам узришь.

Он задумался о том, и уселся на пень, стараясь понять, что там может быть страшнее поединка с чудовищем. Потом Дунай мог сказать, что ни один Змей не отнял бы у него столько сил, сколько эта холодная печальная красавица..

От объятий русалки его бросало, то в жар, то в холод, но страсти не было конца, он вспомнил слова беса о том, что здесь время не течет, и решил, что рассвета никогда не настанет. И все-таки это было хотя и утомительное страшно, но приятное дело. Во всем теле его странно-приятная усталость была. Он взглянул на русалку, и понял, что уже без нее скучать начал, хотя ее объятия еще и не разжались, вот если можно было бы ее, как подарок, с собой забрать, а может ему иногда разрешит Яга при луне сюда приходить. Об этом он у русалки и спросил тихонько.

- И не надейся даже, такая ночь может быть только одна в жизни, а многим и ее не было, а кто-то уморился и не выдержал, - она махнула черепки, которые недалеко шуршали на ветру, они ему точно завидовали, потому что он уж снова был на ней, и тела их в свете луны изображали красивую замысловатую фигуру, было на что полюбоваться лесным обитателям. Такое и на самом деле только однажды случиться может - неповторимое зрелище.

Вернулся он на рассвете только и сразу же завалился на лавку. Но долго спать на этот раз старуха ему не дала. Она сказала куда идти, волк ждал парня на опушке - у них впереди было самое важное место - перекресток.

Они подошли к камню, кот и волк смотрели на Дуная, а он увидел, что камень не простой, на нем надпись: вправо - гореть, влево - тлеть, прямо - мудреть.

Он оглянулся на животных, стараясь угадать, что ему выбрать нужно, он уже знал, что все не так просто, как кажется, понять эти записи было очень трудно, но его помощники словно дара речи лишились, хотя ведь оба говорящие было. А что могли они ему посоветовать, если только сам он и должен был путь избрать для себя

- Пойду прямо, - наконец решил он, и они обрадовались - юноша выбрал мудрость, и было чему порадоваться.

Ворон и сообщил о том Яге.

- Поглядим, еще не вечер, - заявила она, глубокомысленно взглянув на Дуная.

И на следующее утро, когда богатырь сам решил еще раз по болоту пройти, ему приснился сон про царевну - лягушку, которую спасти надо было.

- Лягушку?- спросил кот, когда он сон свой рассказывать стал, - сказки все это, но пошли искать лягушку, если хочешь.

Долго они по болоту бродили, и странный свет вдруг над нами возник, и вышла из него богиня:

- Пошли, хватит во тьме бродить, Отрадно, что решил ты лягушку спасти, но пора в мир возвращаться, а кол пусть своего черепа дожидается, - он слышал слова эти, но ушам своим поверить никак не мог.

Остановился Дунай, он лепетал что-то о том, что Старуха его не отпускала, и неудобно не проститься.

- Полоумный, - мяукнул Баюн,- какая старуха, Лада перед тобой. Иди, не разговаривай.

От нее исходил удивительный свет какой-то. И он пошел на этот свет.

На этот раз лес не таким темным стал, а потом и вовсе перед ним расступился. И вышел он на поляну прекрасную. И встал перед ним белый конь.

Богиня протянула ему меч волшебный.

- Я сражаться должен?

- Если понадобится, но величайшая доблесть, если ты вообще его в дело не пустишь.

Ему непонятны были слова ее. Хотя по - другому богиня любви и не могла думать и говорить. Но он пошел вперед, вскочил на коня и понесся, кто-то подсказал ему, или он вспомнил старую заповедь, что когда уходишь, нельзя оглядываться.

Кот вместе с богиней и волком остались позади, и вся жизнь у Дуная еще впереди была. Много чего ему пережить предстояло, но первое испытание он выдержал, и голову не потерял, и даже не слишком плохо смотрелся.

Потом приходили другие, по-разному испытания какие-то проходили, кто-то на лопате да в пропасти оказывался, не многие возвращались назад, но зато какими богатырями становились, любо - дорого посмотреть.

 

ЛУЧШЕ БЫТЬ КРУГЛЫМ СИРАТОЙ

(Старая сказка на новый лад).

 

И снова наведались мы с вами в некоторое царство и государство. И был там царь, как в любом другом царстве, а как же без него. А серый волк, и он там был - волков везде полно, но это наш старый знакомый оказался, специалист по Иванам царевичам, уж сколько он их на своем волчьем веку видел, и не вспомнить, и не запомнить, и не сосчитать.

Царицу звали Настасья, и родила она царю не одного, как обещала царевича богатыря, как перед свадьбой обещала, а, как и повелось в наших сказках - трех. Какими они были богатырями мы еще вместе с волком и вороном ученым с вами узрим. Но и третий сын Иван царевич, здесь, как повелось, тоже был. А двух старших братьев его звали Петр и Василий, ну естественно царевичи, а как по-другому?

И беда на этот раз случилась иная, когда прогуливалась царица по саду своему, да неспешную беседу вела, сам Стрибог - повелитель всех ветров и ураганов, налетел, закружил ее в вихре, да и унес неизвестно куда.

Повелитель ветров редко влюблялся в кого, но видно хороша царица была, хотя и не особенно молода, если даже он не устоял. А потом ищи и свищи ее. Как только узнал царь, запечалился он, заплакал, а что делать и где искать царицу и не знает, и царство свое не бросишь, и не ведает он муж ли еще или вдовец уже. Благо, что есть кого на поиски послать - сыновья - то уже подросли и вполне могли отправиться по белому свету за матушкой своей в погоню.

Два старших сына собрались хотя и без особенного рвения, но быстро, больно хотелось им попутешествовать, мир посмотреть и себя показать, а вдруг еще и матушка найдется - совсем героями они станут. Ну а не найдется, но о плохом лучше не думать, это они точно знали, тогда и не случится.

Три года были они непонятно где - ни слуха, ни духа. Во все времена люди бесследно пропадали, конечно, что здесь прямо какая-то эпидемия началась. Тогда и стал Иван царевич отца уговаривать, чтобы отпустил он его родственников заблудших поискать. Молодой он был да неопытный, не понимал, что иногда лучше быть сиротой, чем родственников иметь, но так на печаль отцову устал он смотреть, что решил и из родного гнезда вырваться, и доброе дело сделать заодно

Еще больше расплакался и загоревал наш царь, ведь один единственный сын у него остался, а что если и он пропадет без следа, кто его знает, какой Горыныч по дорога бродит, да людей на обед съедает. Но упрям Иван оказался, что в голову его вошло, уж никак выйти не может. И так хотелось ему доброе дело сделать, да родственников спасти, а ведь говорила нянька в детстве, что добрыми делами дорога в Пекло стелется, но не слушал ее царевич, упрям шибко был всегда. Вот и доупрямится скоро.

- И без разрешения,- говорит,- твоего уйду, а то какой я царевич.

Серый волк, его поджидавший и дивившийся тому, что на подвиги свои царевич долго собирается, одобрил это его рвение, и хвостом от радости, как собака, замахал, потому что любил он приключения разные, они ведь никогда не повторялись. А тут все царевичи по домам сидят, и размяться не с кем, и с другой стороны, мать родная все-таки пропала, а женщина всегда в защите нуждалась, вот как не посмотри, и должен он был в путь собираться, чтобы там отец его не говорил при этом.

И выехал добрый молодец в путь. А волк незаметно за ним следует и радуется тому, что прогуляться по свету с новым царевичем можно. И привел царевич волка или волк царевича, кто их там разберет, кто и кого вел, к горе стеклянной.

Наткнулся он на два шатра около той горы стоявших не первый год видать. И сразу узнал он братьев своих Петра да Василия и обрадовался тому, что они целы и невредимы, родственники все-таки.

И поведали они, что нужно на гору забраться, чтобы матушку спасти. Это им Яга поведала, и ворон подтвердил - дело верное, там она, у Стрибога в плену.

Сами они вроде и пытались, да ничего не вышло у них, срывались они с горы той, никак зацепиться не могли, не особенно видать сильны были.

Что Ивану делать оставалось, стал он туда забираться, да скользкая гора оказалась, все кубарем сказывается, и сам понять не может вверх или вниз больше он двигается, шаг вперед, два назад делает.

Но упрям был этот царевич, хоть и поранился, ободрался весь, а забрался на ту самую гору он, потому что больше все одно некому было. Ворон за ним взлетел, волк сел с братьями сторожить, а он с вершины помахал им, да и пропал куда-то без следа. Стали братья его спорить да пари заключать - дойдет или не дойдет, спасет или не спасет, и что делать в том и ином случае. Долго спорили, подрались даже, упорно они шкуру неубитого медведя делили.

А Иван между тем, пока ждали его остальные, уже и до медного дворца добрался. И страшно там, аж жуть, около него Змеи хоть и на цепях сидят, да извиваются, и достать могут, и укусить. Очень обидно, когда столько усилий приложил, так от змеи, какой помереть вдруг. Но он шарахнулся к колодцу, а там уже и медный ковш заготовлен. И не только он испить воды от напряжения хотел, но и змеи оказывается, к воде рвались да достать ее никак не могли.

Иван думал недолго, решил, что Змеи, хоть и гады они ползучие, напоить все-таки надо - Сказано - сделано. И не прогадал, змеи были ему благодарны, и бросаться на него не стали после того, как напились досыта - доброе дело и Змеям приятно.

Вошел он во дворец, а к нему и царевна шагнула во всей красе своей нетронутой.

И стала она допрашивать, кто он да откуда взялся тут. И про матушку, чтобы сердце царевны смягчить, украденную Стрибогом, поведал. И про то, что готов он спасти ее, чего бы это ему не стоило.

- Не знаешь ли ты, где она?

Царевна ничего видно не знала, но к средней сестре его отправила, раз он так в бой рвется, пусть дальше идет, но подарила она ему шарик медный на прощание, чтобы с пути он не сбился и добрался туда, куда и надо.

Что было на уме у царевны, сказать трудно, да и некогда было Ивану с этим разбираться, но добрые дела он не забывал.

Пришел в серебряное царство царевич без забот и хлопот, с дороги не сбился, нигде блуждать не пришлось, и тут на змей наткнулся, но уже точно знал, как усмирить их. Напились Змеи воды из колодца и смирными стали да мирным. А он и во дворец пробрался без особенного труда.

- Я пленница властителя ветров, - говорит ему вторая царевна, - эта разговорчивее оказалась.

И рассказал он, что и с матушкой его то же самое случилось, а потому должен он и ту и другую освободить, но и они ему помочь в том могут.

- Я не могу тебе помочь, но в золотом царстве Елена Прекрасная живет, старшая сестра моя, туда и направляйся.

И здесь дорогу ему шарик без труда указал. А там дворец золотом сияет, и змей, как обычно пришлось поить, чтобы туда пробраться можно было, и не покусали они его от злости да жажды лютой.

Только на этот раз дара речи лишился царевич, так Елена прекрасна была, едва и смог он объяснить ей, зачем сюда пожаловал. И даже просить его не надо было, чтобы потом он ее на обратном пути прихватил с собой, только об этом царевич и думал. И так ему с Еленой хотелось ночку провести, что и сам он понесся туда, Стрибога обгоняя.

А четвертый дворец драгоценными камнями сияет, так, что и не взглянуть на него. Зато и змеи тут огнем палят, жаром дышат, так, что и самому сгореть недолго, еще и до колодца не доберешься. Пришлось царевичу на этот раз чудеса ловкости и выносливости проявить, а что делать оставалось.

Едва напоил он их, да и здорово при этом сам подпалился, отметины на нем остались. Но бросился он в покои дворцовые, уж очень матушку видеть хотел, соскучился все-таки.

А там царица, почти богиня, на троне сидит, но сына своего, хоть и возмужал он и опален был, признала сразу, но удивилась очень, когда опомнилась, и поняла, какой путь ему проделать пришлось. На третьего сына своего только и надеялась она, да все не особенно верилось, что и он одолеет такой путь, но вот ведь - справился, добрался.

Она была настоящая царица, потому и слезинки не проронила, и даже пообещала помочь ему, хотя это опасно было, могло обоим жизни стоить. Лют и неугомонен был Стрибог, если знал, что кто-то против него идти собирается.

- Трудно со Стрибогом сражаться, но защитить должна я сына своего, - говорила царица, любуясь им, и радуясь, что он так любит ее и заботится о ней.

Но пока спрятала она его в погреб, и заставила воды из кадок, которые там стояли, испить. И силы у него столько стало, что горы он мог обрушить, сам диву давался.

Но поведала ему царица, что в одной кадке сильная вода, а в другой бессильная. Это на случай, если перепьет, кто и сил больно много будет немного усмирить прыть свою. Потому и приказала она слугам своим верным кадки переставить местами, да все сделать так, чтобы незаметно было. Уж спасать сына, так спасать надобно.

- Не спрашиваться со Стрибогом, - говорила царица,- если на меч свой ты плащ его не намотаешь и не удержишь, то погибель твоя придет, но сил у тебя достаточно, только ловкости не мешало бы побольше теперь.

Помолчала немного царица, потом и прибавила

- Он может тебя в небо поднять, и понесется с тобой над морями и лесами, но ничего не бойся, и не выпускай его и тогда, - наказывала она сыну.

В тот момент трясение и началось, это Стрибог вернулся в покои к царице своей.

Только и успел царевич схватить за плащ его, пока он принюхался, и русский дух почувствовал, и понял, что у них гость непрошенный. Но поздно схватился Вихрь, намотал уже на меч свой его плащ царевич. Понял вихрь, что он оказался у царевича в плену, рванулся, да вместе с ним в окно и вылетел, только их и видели, послала царица ворона за ними, да разве ему угнаться?

Так и носились они над этим миром, пока не притомился он, да не захотел воды испить. А царевич хваткий оказался, никак его не отцепить, хоть помри. Весь свет они так и облетели, и никакого толку, не отцепился он, возвращаться пришлось во дворец, и тот все болтался на плаще его, да со временем все тяжелел. Бросился Вихрь в погреб, и стал воды пить , да кто же знал его, что кадки перепутаны были.

И не сразу он понял даже, что не только не прибавляется силы у него, но теряются и те, которые были, а Иван хоть и притомился во время полета этого страшного, а уже и не заметно совсем, а как воды напился - так и вовсе богатырем стал. Смотрит Стрибог и глазам своим он не верит, где ему было догадаться, что обманула его царица коварная вместе с сыном ее упрямым.

И не стал Царевич дожидаться, достал он меч и в том самом погребе и пригвоздил вихря к полукаменному мечом своим, так, что бедняга последние силы потерявший и вовсе изнемог и тише ягненка и ребенка малого стал.

- Не бей его больше, - крикнула царица, - а то оживет он, только один удар может его усмирить и умертвить.

Но торопились они в обратный путь собраться, потому что в чужом мире всякое быть могло, и на помощь ему прийти мог кто-то, потому мешкать не стоило особенно.

А им еще и царевен прихватить надо было, и братьев забрать - дел -то всегда найдется.

Елена Прекрасная уже ждала его и тревожилась. И дала она ему яичко золотое, в котором все ее царство было свернуто, в знак того, что станет она женой его. Но нежности разводить некогда было, хотя и хотелось больше всего, а тут еще ворон каркать начал, что и погнало их в обратный путь, ведь всем ясно, что затишье перед бурей бывает, а там уже и вовсе беда.

И стали они спускаться с той самой горы, прихватив с собой полотна, три девицы, да царица Настасья спустились вниз. Иван их крепко придерживал, и не расшиблась ни одна из них, не ударилась даже.

Братья, пока ждали да ловили их, совсем расслабились, и обзавидовались. И вовсе не головой они думать стали, а другим местом, а может особенно хитры оказались, только, как поймали они матушку и трех царевен, так и отпало у них желание Ивана назад возвращать. Посовещались они, разделили девиц и решили его на той самой горе оставить. А что еще от братьев ждать можно было. Но не ждал этого царевич, который от вихря спасся, и половину мира пришел. Не думал он даже, то, что свои ему в спину нож всадят - это уж слишком. Хотя в сказках такое уже случалось. Но кто на чужих ошибках когда учился у нас - только на своих собственных, и на грабли те самые норовили во второй и третий раз наступить. Хоть и героическим парнем был царевич, а в этом, как - как все оставался.

Полотно вспыхнуло неожиданно на глазах у всех и сгорело быстро, так, что уж бесполезным стало, только лоскутки ветер в разные стороны разносил, и сажа оставалась от него.

Братья руками только развели, погоревали притворно, поубивались около той самой горы, а так как темнеть уже стало, то пожитки они собрали, да и стали вместе с девицами в путь собираться.

Иван сверху только и заметил, как удалялись они. Совсем одним он остался, и стал свой меч крутить, вспоминать, как вихрь на него он намотал, каким героическим парнем тогда оказался, а что теперь? Наверное, для них герои хороши только мертвые, или без вести пропавшие.

Ворон один только до него и долетел, а волк у подножья горы сидел и выл. Он видел, как незаметно Петр, царевич еще называется, материю поджег, а потом еще притворно сокрушался громче остальных. Только что ему от знаний этих, они только печали умножают. А выл волк, потому что не знал он, как царевичу помочь можно, что сделать для него такое. Впервые растерялся волк, а ведь такой был смышленый, смекалистый. Но гора оказалась слишком высокой, и никак, как не крути, не спуститься по ней вниз.

Послал он четырех воронов в разные стороны за Горынычем, чтобы явился Змей да и снял его, только с ног вороны сбились, а Горыныча и след простыл, как сквозь землю он провалился, такое бывает порой, когда нужен особенно - так и не найдешь - ищи - свищи.

Уже и выспаться царевич успел и звезды на небесах пересчитать, а Горыныча и близко нет, как нет. Наконец летит он в сопровождении воронов, подхватил царевича, да и отпустил его прямо около его царства, у городской стены, а волк так переживал, что и спасибо Змею сказать забыл, но тот не особенно обиделся. Он знал, что от добра добра не ищут и не стал от царевича да волка благодарности дожидаться, потому что много у него и без них было дел, многие другие царевичи в скорой его помощи нуждались.

Но задумался царевич, догадался он, что братья будут не рады возвращению его. Потому что сами уже все распределили, а его наверняка похоронили, и не осталось ему там места.

Потому он яичко, данное ему царевной, и раскатал и понял, что это и есть теперь царство его единственное. И надо было только любимую свою вернуть, а на остальное и надеяться не стоит.

Слухи о том, что из-под земли, как гриб после дождя, вырос дворец золотой, быстро по всему царству раскатились. Но братья о той хитрости ничего ведать не могли. Совсем другое дело три спасенные девицы. Им эти фокусы прекрасно известны были, сами они их и творили.

Как только Елена Прекрасная узнала, что появился золотой дворец, словно из земли вырос, так и поняла она, что не придется ей замуж за никчемного и наглого Петра царевича идти, появился ее спаситель рядом. Вот и жить уже веселее стало. И бросилась она к тому месту, где золотой дворец появился. Петр занервничал, она и без того слишком умна была, а тут и вовсе хитрит что-то.

И побежал он за ней следом, чтобы в дураках не остаться. А тут уже и дворец золотой, и мост прекрасный, и Иван царевич на мосту стоит - их дожидается.

Кричал Петр, руками махал, чтобы остановить ее, да куда там, она уже в объятья его братцу и бросилась, недолго думала, на него и смотреть не желает больше. Она и прежде его не особенно слушала, а теперь и подавно. Но кто мог знать, что братец почти с того света вернется цел и невредим? Он точно этого не знал. Но глазам своим, когда Ивана увидел, все-таки поверил.

Тогда он понял, что одно у него спасение - это царевна серебряного царства, хотя она и не была так богата, как эта, но тоже ничего, а пока не поздно, надо было что-то делать.

Царь тем временем узнал от Василия половину правды - если всю рассказать, так и совсем прогонит. А Настасья царица уже бросилась к сыну своему младшему, чтобы убедиться в том, что жив он и невредим.

Узнала и царица Настасья, что сын ее вернулся. Да понять не могла, радоваться ей или печалиться теперь.

Только что-то поздно царица схватилась, Иван не был зол на них, только скатал свое царство он, да вместе с Еленой подальше и отправлялся, решил, что не стоит больше судьбу искушать. Потому что наверняка не успокоятся братцы его, и еще что придумают. Как только поймут, что прощены, а ему хотелось жить и радоваться. А если и сражаться, то не со своими, а с чужими ворогами лютыми.

Серый полк помог им подальше уйти, и в чистом поле, где не было больше родственников, и никто о них ничего не знал, то самое золотое царство и раскинулось, и до сих пор стоит.

И хорошо там живется царевичу, ставшему царем, и Елене прекрасной, больше никто особенно не завидует им и казней не стоит.

А волк отправился другого царевича искать, как только этого устроил. На его век еще царевичей хватит.

Но в старом царстве-государстве беда все-таки приключилась. Освободился Стрибог от меча царевича, на свободу вырвался и понесся он, все сметая на пути своем, хотелось ему до царевича добраться и отомстить. Много домов и дворцов разрушено было, царь с царицей под обломками погибли. Петра так шибануло крышей обрушившейся, что навсегда он память потерял, и Василий , глядя на все это и вовсе рассудка лишился. И никак не мог понять, за какие такие грехи на них все это свалилось.

Погоревал немного Иван царевич, когда узнал о стихийном бедствии, но жил дальше и не тужил. Каждый получил свое - именно то, что и заслужил.

Боги суровы, но справедливы, и все, что случилось, только еще раз это и подтвердило.

 

 

 

 

 

 

ПОВЕРЬ В МЕЧТУ

(Старые сказки на новый лад «Ненаглядная красота»)

 

 

В некотором царстве, в некотором государстве, как и всегда было, царь с царицей жили - поживали. Не особенно радовались, забот много, но и тужить особенно им не о чем было, пока не родился у них сын. Наследник любому царю всегда желанен был, а у этого он еще и единственным оказался. Этот малыш сразу стал называться Иваном, и естественно царевичем по рождению стал.

Сначала серый волк на него внимания не обратил, лежал себе, на солнышке грелся, а когда ворон ему поведал, что в их царстве - государстве царевич родился, он и ухом не повел, но ворон, в отличие от волка уже знал что-то, потому и приставал к нему, и тормошил его. А ворон знал самое главное, что этот царевич, в отличие от предшественников своих расти будет не по дням, а по частям, и беззаботные их денечки стремительно к концу подходили.

Да только горластый ребенок народился, никак укачать не могли его бесчисленные няньки. Так маялись они, маялись, да и разбежались, кто куда, в кто-то так прямо от труда непосильного и на другой свет отправился, такой вот царевич уродился.

Надоели приставания ворона волку серому, и решил он во дворец наведаться да на ребенка этого взглянуть. Если он прав, и пора уже шевелиться, то должен был знать, с кем дело имеет.

Серый волк его по крику и нашел, и ворон уже тут, как тут, рядом кружится, как ворону и положено было. Интересно им - специалистам по царевичам было знать, что из такого вырасти может. Опытные они помощники были, только в том шутка судьбы и состояла, что все по разному каждый раз случается, заранее ничего не известно никому, даже волку и ворону.

- А что он орет-то так, как уши болят, - поинтересовался волк.

- А кто его знает, ты пойми этих царевичей, попробуй, только знаю я, - ответил задумчиво ворон, который уже на загривке у волка примостился, чтобы беседовать удобнее было, и крылья напрасно не бить, - знаю, что от этого крика многое и будет зависеть.

А потом они молча наблюдали за тем, что в царском дворце творилось.

И много было слуг царских, как всегда, да уж самой царице пришлось с ним нянчиться, что неслыханным было по любым временам делом, а что делать -то еще. Сжалился царь над ней, когда совсем из сил выбилась она, того и гляди, помрет, да и сам за дело принялся. Пришлось ему все дела свои царские бросить, хотя их немного было в то лето, тишь, да блажь, никто на них нападать не собирался.

И пока он с ребенком возился то ли заговор, то ли песенку сочинил, от отчаяния и труда непосильного, и напевать ее над младенцем начал:

- Вырастишь большой, сосватаешь за себя Ненаглядную красоту: трех маток дочку, трех бабок внучку, девяти братьев сестру.

И сам не особенно понимал царь - государь, что такое сочинялось у него. С творцами так часто бывает, словно кто-то ему продиктовал это невидимый, а он только повторил это, а потом еще раз и еще.

Как услышал волк такое, так и хотел он к царю броситься, да и напомнить ему, что не стоит такими обещаниями разбрасываться, это ведь на ребенка повлиять может, как только в голову влетит, так ничем не вытащить и потом всю жизнь ему покалечить. Но что-то волка остановило неожиданно в этом благородном порыве его. Он только потом понял, что это была тишина, вдруг в мире воцарившаяся, ребенок заснул, и кричать истошно перестал. Ну разве не чудо, и все из-за каких-то слов, пусть и складных, но мало что значивших.

Да не просто заснул царевич, а спал и спал себе, словно решил время упущенное наверстать да сил набраться.

И сон этот волшебным был, потому что рос он во сне не по дням, а по часам, а то и по минутам, и как проснулся, уже довольно взрослым, внешне, по крайней мере, так к царю и бросился.

Увидел царь чудо такое и оторопел, а царевич уж и говорит ему:

- Обещания исполнять надо, вот и еду я Ненаглядную Красоту искать.

Так слова его странные и аукнулись и откликнулись в душе молодецкой

Едва в себя царь пришел, да останавливать его давай, но ничего он сделать не мог, вот и сбылись все предсказания волка, был царевич младенец и сплыл - словно корова языком его слизала.

Куда, зачем он отправился, неученый, мира не знавший, и разве такое это срочное дело было, спрашивал у слуг своих верных царь, а что они могли ему сказать, только с ноги на ноги переминались да плечами пожимали. Что не скажешь, все против тебя обернуться может, особенно когда дело царского сына да страсти невиданной касается. Лучше уж промолчать - целее будешь.

Волк едва за царевичем поспевал. Только на перекрестке он и остановился. А там и натолкнулся на волхва седовласого, который то ли по своим делам шел, то ли того самого скороспелого царевича дожидался уже стоял около камня того самого судьбоносного, который в те времена еще перепутным называли. Царевич догадывался, а ворон точно знал, что все самые важные дела тут и решаться только могут.

И стал старик пытать его, куда он отправился и ищет чего?

Парень хоть и неопытен был, но знал откуда-то, что надо ласковым да приветливым со встречным быть, тогда и помощи ждать можно будет. И старик, узнав про то, что ищет он Красу Ненаглядную, которую батюшка ему пообещал, чтобы успокоился он и не голосил, и сказал о том, что путь дальний ему предстоит. Обрадовался царевич, что хотя бы дорога уже известна стала. А то глаза во всем стороны разбегаются, и никто ничего сказать ему не в силах.

- На край света в царство золотое ты отправиться должен, к самому Даждьбогу в гости попадешь, коли дойдешь, - говорил старик, - а чтобы добраться туда, конь особенный нужен, потому что каждому известно, что в ногах правды нет, да и не уйдешь ты далеко.

Растерялся парень, не умел он коней выбирать, да и кто в этом что-то смыслит.

Волк только на клочки рвал их, если надо было, а потом сам конем становился, но пока он был вольным, и помогать ему не особенно рвался.

А как услышал волк, куда ему путь держать, так и вообще в кустах прятаться стал, потому что бежал он скорее в обратную сторону. Вот если бы во тьму ему надо было, он может, туда парня и проводил бы, а в мир солнечных богов, что-то не особенно хотелось, пусть лучше коня настоящего ищет, а он только консультантом, а не конем быть согласился, так по мелочам помочь.

Вот и пришлось Ивану царевичу внимательно чародея слушать.

Но еще более полезный совет волхв дал ему.

- Возвращайся на конюшню отца своего, и выбери того коня, который зайдет в море по самую шею и только тогда пить станет, он один домчит тебя до любви и страсти твоей и до края света самого.

Поблагодарил царевич чародея, вернулся во дворец, но рано царь обрадовался, узнал он, что не одумался парень, а только за конем богатырским вернулся он. Но противится, не стал. Если прежде его утихомирить не могли, то теперь и подавно никто с ним не справится. Все-таки любовь свою искать и завоевывать пошел, а это не самое худшее из всех дел для царевича.

Выбрал он коня, как ему и советовал волхв, и на рассвете во второй раз в путь он двинулся. И по дороге узнал он, что конь его разговаривать умеет. Ушам он не поверил, когда и говорит ему конь:

- А припади к земле, я тебя трижды ногой толкну.

Но только два раза конь толкнул его, а в третий толкать передумал.

- Что это ты остановился? - поинтересовался Иван.

-Передумал я, - отвечал ему конь, - если в третий раз толкну, то не снесет нас земля. Так конь ему сил богатырских и весу добавил, путь не близкий, ни одному слабаку его не одолеть.

Волк, пока за ними бежавший одобрил и выбор коня, и все, что тот предпринять успел. Но это только цветочки, ягодки впереди были.

Сколько они так ехали, кто его знает, царевич уже со счета сбился, хотя он и считать-то особенно не умел, учиться некогда еще было. Только рано или поздно доехали они, на ночь глядя, к городу чужому да терему большому. Но передумал царевич, обошел терем стороной - не все то золото, что блестит, и в избу пошел, а коня привязал на улице.

А там Яга на печи лежит. Не особенно она ласковой оказалась, но и парень наш не промах с самого рождения был. Уже и с чародеем он пообщаться успел, и теперь его волк по правильному пути отправил. Ругалась и ворчала Яга, недовольная тем, что потревожили ее, хотя на самом деле , все это сплошное притворство было

Но рассмеялась она хрипло, как только увидела, что не боится он ее, и приветливее сделалась враз. А Иван, уже как настоящий царевич требует, чтобы накормила да напоила она его, не все же сказками кормить, проголодался он в дороге, и привык, чтобы все вокруг него бегали да прислуживали.

Яга прищурилась, и поняла, что парень не лыком шит, настоящий царевич перед ней. А когда выглянула за окошко, да волка серого увидела, который сопровождал его, то поняла, что не ошиблась, и надо бы с ним поласковее. А то нажалуется волк Нию - повелителю тьмы, что службу свою она несет нерадиво, потом и не оправдаться.

У нее и скатерть самобранка припрятана оказалась, сразу смекнул царевич, что не простая ему старушка досталась, а ведьма настоящая, так и вышло оно. Наелся он досыта, и еще в котомку свою еды, которая осталась, прихватил, потому что не скоро новую такую старушку найти можно было. А как наелся, так и начал рассказывать ей о том, что больше всего его интересовало.

И рассказал он ей все про обещание отца своего, да про ту Незнакомку, которую так упорно отыскать захотел. Другой жены ему никакой и не надо было.

И стал он упрямо допытывать у Яги, куда ему идти дальше, где искать девицу следует.

Призналась старуха, что неведома ей дорога, а что обманывать-то молодца доброго, но чтобы не печалился он, решила расспросить кое у кого, да посоветоваться с духами разными, всегда кто-то и что-то знать должен. Как известно, мир не без добрых людей, и уж точно не без добрых духов существует

Утро вечера мудренее, а как вышли они в лес заповедный, так и свистнула старуха, молодецким голосом крикнула она, да так, что не только живые, но и мертвые слышать ее могли.

Всколыхнулась вода в озере, и деревья, и окружили их со всех сторон создания разные. Да только мало что сказать могли они, тогда к птицам она обратилась - они -то везде летали и все видеть должны были, но и от них толку не много было. Только на зверей лесных надежда еще осталась, и тоже самое , некого было спрашивать больше. Задумалась старуха, а царевич наш загрустил, очень ему хотелось осуществить свою мечту, и чем меньше было у него надежды, тем больше сделать это хотелось. А каким он упрямым был, и мы, и волк это знали прекрасно с самого начала. Не отступал он никогда и ни за что.

И когда уже надежда таять начала птица чудная и прилетела, и сообщила она им, что именно с той самой девицей была, ворон ее разыскал, да к ним и направил теперь.

- Ты мне и нужна, - обрадовалась старуха - не зря все-таки старалась.- Отнеси- ка, дорогая к ней царевича.

И согласилась птица, даже уговаривать себя не заставила, послушная оказалась, хотя Яга вроде и не страшной была. Но видимость бывает и обманчивой и это ведал царевич. А тут так он обрадовался, что даже обнял старуху и к груди богатырской прижал.

Понял волк серый, что за птицей ему не угнаться, но радовался тому, что его пристроил удачно, теперь можно было и отдохнуть, и возвращения его вместе с женой молодой ждать.

Только когда было такое, чтобы волк спокоен был и беспечен, пока царевич по краю земли прохлаждается.

Но каким же путь то долгим да трудным оказался, не в сказке сказать, не пером описать, чего только не видел царевич, каких стран не мелькало под крылом у той птицы.

И только когда белокаменный терем показался, ничем с высоты от других не отличавшийся, тут она и остановилась.. Поблагодарил он птицу, да в храм и отправился, и затрепетало сердце его, так близко к осуществлению мечты своей не бывал он прежде, и уже и не верилось, что до нее доберется.

Только впервые всему миру доказал наш царевич , что не надо с пути избранного никуда сворачивать, тогда все и получиться может.

Но пока добрался он до того терема, который на земле не так близко оказался, так много еще чего увидел и услышал. Увидел он человека, которого кнутом били на площади, не мог царевич не вмешаться, хотя и был не в своем царстве, а в чужом и всякое случиться могло. Но потерял он страх, а может, найти его просто еще не успел, как знать это точно? Стал он расспрашивать, в чем богатырь повинен, за что они так его лупят.

Оказалось, что царю самому крупную сумму задолжал он.

И видя, что царевич задумал что-то, предупредил его палач:

- А захочешь выкупить Булата нашего, так Кощей у тебя жену унесет.

Но не испугался он на этот раз, уж если Яга ему помощницей была, то отчего Кощея он бояться должен? Да и не женат он был, что Кощею отнимать-то, а парень мог ему в чужом мире и помочь как-то. Очень хотелось царевичу верного друга получить, вот и шагнул он навстречу этому типу, не остановился.

Заплатил он выкуп, и пошел спокойно прочь, решил, что от добра добра не ищут. Но молодец догнал его и заверил, что слугой его станет и никогда не забудет того, что тот для него сделал.

- Зовут меня Булат- молодец. Куда бы ты ни шел, во всем помогу тебе.

Такие обещания давать было опасно, но тот, кто спасен был, не особенно задумывается о новой опасности, которая еще вилами на воде писана.

Так стало их уже двое, и за невестой для царевича они вместе и отправились в тот самый терем, на который ему птица указала.

А она уже на крыльце стоит, словно его только и ждала. Только не он один оказался таким удальцом со всех сторон света туда тридцать кораблей наехали всем, наверное, родители в жены ее наобещали, вот теперь и разберись, кто может забрать ее с собой.

И стали женихи друг над другом насмехаться, а над нашим царевичем так все вместе и издеваться стали. Но пока отбивался да отругивался он от соперников своих, Булат не дремал, схватил незаметно невесту, на коня посадил, царевича на лету подхватил, и остались женихи, кто с ртом раскрытым, кому руками только развести осталось. Но не долго они думали, на коней вскочили, и в погоню за ними бросились, только догнать никак не смогли.

И конь стрелой летел, хотя троих вез на себе, и трудно даже сказать было, как только он с места сдвинулся, но вот ведь поехал, ничего.

Поняли они, что погони нет, остановились. А Булат незаметно перстень снял с руки, сделал вид, что потерял его и рвется вернуться назад. Стала его Ненаглядная уговаривать, чтобы он остался. Но он таким же упрямым, как и царевич оказался. В этом они два сапога пара были.

Встретил он погоню, всех перебил в поле чистом, а потом и назад воротился и объявил о том, что нашел перстень свой. Но теперь знал только он да серый волк, который все-таки сюда пожаловал, потому что заскучал и ждать их там не желал, только эти двое и знали, что на самом деле происходило, и как верой и правдой платил Булат за спасение свое.

И стал он на ночь шатер раскидывать в чистом поле. Легла Ненаглядная спать, они же охранять ее стали.

Царевич тут же заснул, потому что больно он притомился. Немного позднее задремал и Булат, почему его волк не разбудил, трудно сказать, только тут тот самый Кощей черной тучей и налетел на шатер этот, ведь предупреждали его, что так будет, да не послушался царевич, и так беспечен он оказался. Исчезла невеста, еще и женой она стать для Ивана не успела, а они спят и горя не знают, пока не проснулись. А проснулись, так сразу и поняли, что исчезла девица, только ленточка на том месте и оставалась. Оказывается не только он, но после схватки и Булат притомился, и он крепким сном спит.

Разрыдался царевич от полного бессилия и крушения мечты своей заветной. А ведь так она близка была - только руку протяни и достанешь, а вот ускользнула.

Едва успокоился он да рассказал, что такое с ними приключилось.

Вот так на царевичей и надейся, - думал Булат, все самому делать надо. Но молод он, да несмышлен был, еще моложе, чем казался тогда.

А как про Кощея Булат узнал, так и ему впору разрыдаться было, если бы слезами можно было делу помочь. А напрасно их лить он не стал, только угрюмым сделался, и сказал, что три года смерть его искать, потому что Яга когда-то запрятала ее в утку, а утка в колоде, а колода в море синем.

А Кощей тем временем взирал на похищенную девицу, и не нужна она ему совсем была , только раз положено сделать, так и украл он ее, а что ему Кощею оставалось. Только теперь не знал он, куда ее девать, вот с досады и твердил, что не добраться царевичу до нее, потому что кроме упрямство ничего нет у него за душой, а на этом далеко не уехать.

- У него еще Булат есть, а тот найдет выход.

- На это мы тоже посмотрим, - усмехнулся Кощей. Но как-то тревожно на душе у него становилось, хотя и сам не ведал, с чего бы это было.

№№№№№

 

Вот к морю и пошли они, больше все равно делать нечего, как же долго шли они, как истомились за это время. Хотел царевич с голоду хоть ястреба убить, но остановил его Булат, да и ястреб помочь в свое время обещал, едва сдержался царевич, голод - то не тетка.

А тут и медведь появился, и к нему бросился оголодавший царевич, но и его пришлось оставить в живых, а уж когда щуку он увидел, то и вовсе брюхо царское свело. И готовы были уже оба они на нее наброситься, только уговорила их щука отпустить ее.

Так и вышло, колода дубовая на берегу оказалась - это щука постаралась им тоже услугу оказать. А медведь расколотил ее, у них-то голодных на это сил не оставалось. Оттуда утка и вылетела, ее ястреб на лету и поймал. Яйцо в море упало, и снова щука на помощь им пришла, и успела изловчиться да схватить его.

Вот с тем яйцом к самому Кощею они и отправились в гости. Долго ли коротко шли, но до жуткого замка его так и добрались.

Девица, рыдающая, там их и встретила. Уж, какое ей житье все это время со стариком злым да гадким было, этого и представить себе не могли молодцы. Бросилась к нему на шею она, чтобы убедиться, что он живой, а не призрак какой-то. Сколько раз уже то сама она обманывалась, то Кощей над ней измывался. Но нет, живой вроде, только усталый, давно не кормленный.

Но Кощей - то далеко не ушел, тут он был в замке своем, когда молодцев в своем царстве обнаружил, и хотя многое забывать стал, но понимал он, что они вероятно не с простыми руками к нему явились, не запылились.

Как налетел он, да стращать гостей не прошенных стал.

- Убирайтесь, пока я с вами не разделался.

Но и с места царевич не сдвинулся, да еще его во всем обвинять и стал. Долго так ругаться можно было, потому что у каждого была своя правда.

Тогда и вынул Иван яйцо, чтобы долго с ним не припираться, силы - то уже на исходе у него давно были.

И потемнело в глазах у Кощея, он понял, что они и обманывать его могут, но был почти уверен, что оно то самое, в котором смерть его заключалась. И как быстро он утихомирился, как все переменилось в один миг. Подбросил яйцо царевич, а ловить его не стал, тут Кощеева смерть и пришла за ним, не замешкалась. Не стали они засиживаться в холодном этом замке пустом, коней взяли да и отправились назад.

Остановились они на ночь, как и когда-то и снова опасность нависла, потому что голубицы прилетели - сестры Кощеевы, да и решили они молодцам отомстить. И стали они о том говорить, что когда вернутся они домой, появится собака, вырвется от псаря, царевича на куски порвет, а если кто-то его предупредить захочет о беде, то тут же и окаменеет.

А за ними вороны стали пророчить, что конь любимый царевича дома убьет, а за ними со своими пророчествами и гады пожаловали, и стали они говорить о том, что корова любимая царевича дома и забодает.

Слышал все это Булат, да сказать он ничего не мог, потому что в камень не хотел оборачиваться, жизнь ему дорога была. И волк слышал, но волку еще меньше камнем быть хотелось, оставалось только молчание этим двоим хранить, как это ни трудно было, но своя рубашка и шкура ближе к телу.

А между тем воротились они домой, и верный друг за ними пожаловал, он еще не очень знал, как царевича спасти, но и оставлять его не собирался, потому что долг всегда платежом красен.

Свадьба в царстве его пышная прошла, только на этот раз не закончилась ей наша сказка, после нее все и началось. Но и Булат тут оказался, когда собаку посмотреть они захотели, саблю он уже наготове держит. Только другу верному известно, что из всего этого случиться может вдруг. Убил он пса, не задумываясь, хотя и подозревал, что не поймет и не простит его царевич за дела такие скверные. Но всякие причуды у друзей бывают, на этот раз промолчал он пока.

Но конь у него еще оставался богатырский, и решил царевич показать жене молодой красавца того, что может быть для любого из мужей, а особенно царевичей важнее. Но странно вел себя конь с самого начала, как ураган вырвался он, и прямо летит стрелой на собравшихся. Растерялись все, кроме Булата, он знал уже, что быть может, потому и расправился с конем-красавцем. Недаром же говорится, - предупрежден, защищен значит, только один серый волк, который поблизости был и одобрил его, да еще и порадовался, что не ему самому рвать коня пришлось, а то ведь во всех грехах еще обвинят спасителя - всегда так было.

И жена молодая заступилась за Булата, она если не знала, то чувствовала, что тот все правильно делал.

Только корова у царевича и осталась, когда и собаку и коня они порешили, уж она-то наоборот мирной казалась. И когда срубил ей голову Булат, то решил царевич, что друг его верный, и не друг ему больше, а враг настоящий, где такое видано, чтобы со всей скотиной разделаться. Никого не стал слушать царевич, приказал палачу явиться, и решил он расправиться с вредителем, который так и по миру его пустить может.

Молчал Булат, а волк сокрушался, и этот царевич оказался не подарок, хотя в начале вроде все правильно делал, в тут, что вытворяет, хотя и царевича, конечно, понять можно было. Он не знал пока еще, что далеко не всегда глазам своим можно верить. А опасность может таиться за каждым углом и в каждом даже домашнем животном.

А палач уже тут, и приготовил все, что для казни требуется. Но все знают, что надо последнюю волю казнимого исполнить.

А Булат не стал ничего такого требовать, только просит, чтобы слово ему дали перед расправой. Как в таком отказать?

Красноречив он оказался и рассказал собравшимся о том, как в тот момент, когда спал царевич богатырским сном, а он охранял покой его ( и в отличие от братьев других царевичей, не замышлял никого убивать вовсе, а наоборот охранял его).

Он про голубей рассказал, а после этого окаменел по колено, рассказал про воронов, и по пояс окаменел. Все происходило так, как и предсказано было когда-то. А когда про гадов рассказал он, так и вовсе в камень белый превратился, заклятие сработало. Палач на этот раз без дела остался, но он не особенно расстроился. А тут видя, как все происходить стало, и разрыдался царевич, и Ненаглядная его царевна рыдала вместе с ним, она более догадлива была и до нее все раньше, чем до него доходило. Поставили они камень перед дворцом, и памятником он стал другу их верному и спасителю. И знал царевич, что сам он стал причиной смерти его и приказ такой несправедливый отдал, но что теперь делать? Вот как отплатил спасителю своему.

Много времени прошло, царем царевич стал, и все у него хорошо было, если бы не одно - смерть Булата.

И часто царь к тому камню потом ходил, да и разговаривал с ним о том, как все было у них когда-то в юности, один раз камень ему ответил даже.

И поведал камень, что его можно спасти, если двух детей царских в лес на съедение лютым зверям отвести. И очень удивился он, когда царица согласилась на такое. А как сделали они это, так вместо камня ( место уже пусто было) и появился Булат во всей красе своей богатырской.

Взял он их да и в лес повел, чтобы посмотреть, что с детьми их стало. А там уже серый волк сидит, да от других зверей детей охраняет, и медведь пришел, дожидается их возвращения.

Только и осталось им забрать детей, да всем вместе и домой воротиться, но самое главное, что верного слугу своего они вернули и друга верного, теперь этому царю ничего не страшно было

 

 

 

Совсем другая сказка про Царевича и Волка

 

Серый Волк в ту осень отдыхал.

Такое случилось неожиданно, когда украли у них Смерть, и люди перестали умирать.

И решил Серый с ангелом немного побыть и показать ему не жизнь, а настоящую сказку.

За это время волк успел понять, что более чудесного, веселого и озорного создания в мире нет.

- Я поведу тебя в сказку, - сказал Серый волк ангелу, словно они не в сказке самой, в заповедном лесу, а в нашем мире жили..

- Тогда давай про Ивана Царевича, - предложил Ангел, - мне ее бабушка в детстве не раз рассказывала, но так хочется еще раз увидеть и услышать все, что тогда случилось и с тобой, и с царевичем, и с Жар-птицей, и с Девицей.

Волк обрадовался, хотя для него эта сказка была самой трудной, помнится. Но надеялся наш волк, что если у них с Ангелом и царевичем все получится, то он снова в чародея превратится. Ведь не просто же так он носился и бился с царевичем, да спасал его. Сам хотел себе человеческий облик вернуть.

А получилось все так: когда чародей однажды волком обернулся, чтобы противника своего сразить, другой чародей сильней оказался, и велел он ему в волчьей шкуре оставаться, пока не искупит он вину своею, когда кровь пролил и соперника убил, то за это расплата и наступила. Вот с тех пор Чародей-волк и хотел только одного - снова стать человеком. А тут ему Иван царевич и подвернулся, как последняя надежда на спасение.

№№№№№№№№

 

Так сказка старая на новый лад и началась.

Сидят волк и Ангел около Перепутного камня, царевича нашего дожидаются.

Волновался ангел. О волке и говорить нечего - его судьба решалась.

- Следи за ним внимательно, я увлекаюсь, мне трудно понять, что на самом деле происходит, а ты совсем другое дело. Ты ведь у нас невесомый, везде можешь оказаться, все увидеть и услышать, - напутствовал волк Ангела.

Согласился следить Ангел, ему очень хотелось самому в сказке поучаствовать.

Идет наш царевич с пером Жар-птицы в руке, да и говорит коню:

-Ты уж прости меня, конь верный, но тобой пожертвовать придется, мне волк нужен. Там, где ты не справишься, только волк мне поможет и птицу, и волшебного коня и девицу добыть.

Удивился Ангел. А говорили, что ничего он не соображает, вон даже как соображает. Только предательством и расчетом тут попахивало. Чтобы коня и деву добыть, наверное, все средства хороши.

Но хотел он предупредить царевича, что за предательства платить придется, да не смог. Тот его не видел и не слышал.

Как странно, когда ты все видишь и слышишь, а для героя невидимкой остаешься.

Ангел мучился от бессилия. Но ведь он только постигал, что это значит, быть по ту сторону, на том свете, как люди говорят.

№№№№№№№№

 

Так они к волку и камню судьбоносному и подошли.

Но делать нечего, выбрал Иван ту дорогу, где коня потерять он должен. Осталось только поужинать волку, да стае своей оставить загубленного коня, а потом и лететь за птицей и всеми остальными сокровищами.

Когда Ангел в глаза царевича заглянул, то понял, что птица его предупредила и о клетке.

- Бестолковый, - твердил волк, - все наоборот делает.

Но ведь птица ему успела сказать, что если он хочет волшебного коня получить, то клетку украсть должен.

- Ну и что ты скажешь? – спросил на привале, когда они за конем отправились, Серый волк.

- Этот парень знает, что ему нужно, - подтвердил Ангел. - Он возьмет уздечку, чтобы девицу получить с твоей помощью, что делать будем?

- А что тут поделаешь, если коня съел, - тяжело вздохнул Серый волк.

Сказка вроде самой обычной оказалась. А еще говорили, что эта другая сказка.

- Будь внимателен, - предупредил Серый Волк, она в любую минуту перемениться может. И нам надо угадать, когда и как это произойдет.

№№№№№№№№

 

Мы с вами выпустили кота Макара и Баюна из вида, зато сами они о себе всем и волку, и Ангелу и царевичу скоро напомнили.

Только кот Макар за ними незаметно увязался, он вовсе не хотел мириться с тем, что издевался над его любимым волком царевич. А уж совсем не собирался терпеть такое бесчинство кот Баюн.

Правда, он решил, что не стоит лапы бить там, где все будет как обычно в сказке. Он успел кое - что выпытать у Прях, и теперь ждал возвращения коварного царевича, со всеми сокровищами, которые он раздобыть успел, загребая жар чужими руками, вернее, лапами..

Это были птица, конь волшебный и девица. А вот волка пока нигде не было видно. Это очень удивило кота Баюна.

Но волк был вольным зверем, он же не Джин из кувшина, сделал дело и теперь гулял смело.

 

Куда делся волк, и как изменилась сказка?

 

Но только напрасно мы плохо думали про волка. Он в то время вовсе не прогуливался без дела.

Ангел успел заметить какую-то гору в чистом поле, и показал ее волку. Гора шевелилась. И это был старый наш знакомый Змей Горыныч, правда, Ангел видел его в первый раз, потому и не узнал.

Он вообще наивно полагал, что все змеи Огненные. А этот - то был с водой связан, вот и не похож на первый взгляд на Огненного, который недавно пролетал над болотом, медвежонка спас.

Да и вообще, хотя они и были братьями родными, но словно небо и земля друг от друга отличались Змеи.

- Горыныч, - взвыл волк, - интересно, что с ним опять случилось?

Волк не ошибся.

Они подошли к головам его, которых сверху и не разглядишь. Головы были хотя и не отрубленные, но почти безжизненные.

- Он погиб, а я его так и не увидел! – сокрушался Ангел.

- Не погиб, его должен Добрыня убить. Но нам его придется спасать, - заверил волк, - иначе, как мы Яге в глаза потом посмотрим? Он хотя и непутевый, но любимый ее сын.

И на самом деле одна из голов Горыныча дернулась и ожила.

- Что это с тобой, Добрыни вроде нет пока на свете, - стал пытать его волк

- Да какой Добрыня, - прохрипел тот, - тут Кащей разбушевался, говорит, что я его Василису украл, а я ее в глаза не видел.

- Василису мы украли,- признался волк, - она уже с Иваном Царевичем в царство Гороха направляется.

- Значит, я за вас страдал, - возмутился Змей, было видно, что сил у него прибавилось, взбодрился он сразу, оживился.

- Ладно, ты особенно не прибедняйся, пусть не Василису, но других-то девиц ты воровал, вот за это и получил. Ничего просто так не бывает.

Сказать на это Горынычу было нечего, вот и молчал он угрюмо.

№№№№№№№№

 

Но волк уже где-то нашел ручей с водой целебной, трав набрал, стал ему примочки делать. И тут выяснил, почему Горыныч почти не шевелится – Кащей его вдобавок еще и приморозил немного.

- Я и сам не понял, - жаловался Змей, - чего это шевелиться не могу, вот злодей какой. Во мне же столько воды было, когда мы повстречались, теперь она льдом сделалась. Так любой со Змеями сражаться может.

- Ну, как умеет, так и сражается, нечего Кощею на глаза попадаться, особенно, когда у него Василиса пропала, - ворчал волк.

Ангел куда-то пропал, они не сразу поняли, куда.

Но когда волк кончил врачевать раны, сам Даждь появился над тем самым лесом, где лежал Горыныч. И солнце яркое так сверкало, что растаял замороженный Змей, и целое озеро воды с него натекло –хотя бы одно полезное дело сделал Кащей – подарил лесу и миру еще одно озеро.

Ангел помахал солнечному богу и поблагодарил его. Змей его благодарить не стал, он только им спасибо сказал и поскорее прочь полетел, чтобы снова с Кащеем не столкнуться.

Ему теперь еще долго будут сниться эти кошмары, когда он был замороженным. Это же просто ужас какой-то.

Ангел и волк держали путь в царство Гороха. Но волк успел подумать, что когда спасаешь одного, то гибнет кто-то другой, вытащил голову - хвост увяз – это как у Горыныча всегда бывает. Да и не только у него одного.

Как не спешили волк и Ангел, но все-таки они на этот раз опоздали.

 

ДОРОГА К ДОМУ ПОЛНА ОПАСНОСТЕЙ

 

Пока Серый волк с Ангелом лечили и отмораживали Змея Горыныча, который неудачно столкнулся с Кащеем и чуть не погиб, наш царевич с котом Макаром отправился домой.

Ангел уговорил кота проводить царевича и присмотреть за ним, хотя тот сильно этому противился.

Но кого и когда ангел не уговаривал?

Если бы все коты были такими добрыми и послушными, как Макар, то многих проблем и бед бы не возникло.

Только Баюн особенно не дремал. От ворон он знал, что царевич, с одним котом возвращается, остальные где-то потерялись по дороге. Баюн понял, что лучшего случая ему не представится. Так оно и вышло.

И пришлось Баюну посуетиться немного. Он радовался тому, что никто за ним не следил, не останавливал.

Баюн был уверен, что хитрый царевич слишком много себе получил, не особенно для этого потрудившись. А то, что легко дается и потерять не жалко, и надо поделиться с другими какими-то волшебными вещами.

Вот разделом сокровищ Баюн в ближайшее и решил заняться.

Сказано - сделано.

№№№№№№№№

 

Когда подошли герои к заповедному лесу, то вышел навстречу кудесник- волхв, старик такой седоватый, высокий и худой.

Серый волк бы обязательно спросил, откуда такой мог в заповедном лесу появиться. Но царевич не был близко знаком с чародеями, даже издалека их не видел, потому и принял все за чистую монету.

- Какой красивый конь у тебя, и где только таких берут, - сверкнули глаза чародея.

Если бы настоящий волхв увидел этого, то он бы коту нашему хвост выдернул на такие художества, за обман и готовность его подставить. Но Соловью очень захотелось на время себя чародеем почувствовать, и он с радостью согласился переколдоваться, да еще и волшебного коня получить за труды тяжкие. Одним словом совместил приятное с полезным Соловей Разбойник, и делом своим привычным занялся – разбоем. А то с такими котами и ангелами можно забыть о призвании и деле любимом.

Побледнел царевич, попятился от коня, что-то такое ему приснилось, и слышал он уже историю, как какого-то древнего князя конь погубил.

Но самое главное, что и кот Макар никак не смог бы этого опровергнуть. Он никогда не утверждал того, чего не знал.

Царевич шел из леса пешком, с Василисой Прекрасной и котом, еще и клетку с Жар-птицей самому пришлось нести, вот так странно на этот раз наша сказка складывалась. Только думал он о том, что раз того коня волку скормил, то и этого у него отняли за дело.

Это ему даже справедливым показалось тогда.

№№№№№№

 

Только радовался Царевич недолго, что искупил пролитую кровь своего верного коня. Вдруг налетел на него какой-то печенег с парочкой воинов. Изверг этот кота подальше отшвырнул, своим красным сапогом по нему проехавшись, девица убежать и спрятаться успела, Василиса не робкого десятка оказалась, а вот птица в клетке была.

Ее и забрал этот иноземный разбойник, но, похоже было, что за птицей он и охотился. Девиц - то везде разных хватает, а Жар-птица одна, такой нигде больше нет.

Когда Василиса с котом вернулись из своих укрытий, то был царевич не только мертв, но и порублен еще очень сильно.

Так, что надежды на его спасение никакой не оставалось.

Хорошо, что Ангел с волком пока этого ужаса не видели, но скоро увидят. Они уже со всех лап и крыльев сюда неслись, хотя немного опоздали.

Ничего удивительного, сказка, как и прежняя, на этот раз заканчивалась смертью героя.

И теперь только от волка и кота, и Яги будет зависеть, спасется он или погибнет.

 

ДВА КОТА, ВОЛК и ВАСИЛИСА

 

Лежал порубленный Иван Царевич, мертвее мертвого, Василиса и кот Макар вокруг него бегали, Яга у печки возилась – зелье для воскрешения поспешно варила, словно она не знала, что должно случиться, Баюн издалека наблюдал за всем, что в избушке творилось.

Такую картину и застал наш Ангел, когда они с волком, наконец, до леса заповедного добрались до места происшествия.

- Что тут случилось? - стал волк у Макара допытываться.

Тот и рассказал сначала про чародея подозрительного, а потом и про Разбойника иноземного.

- Коня и птицы у нас нет, как нет, - сокрушался кот Макар, - да мало того, еще и царевич убит, вот тебе бабушка Яга и совершили подвиги…

Василиса рыдала над царевичем.

Баюн все еще из кустов смотрел на то, что происходит, в избушку зайти боялся.

Кот понял, что переборщил он с этими разбойниками, они не договаривались с ханом, что он парня прикончит. Предложил только чудо птичку отнять да ему оставить. А тот самовольничать начал. Теперь ни птицы, ни царевича, ничего у них нет больше. Восток - дело темное, только почему это ясно становится, когда царевич уже мертв, чудо-птица пропала, а над тобой серый волк нависает и разоблачить тебя готов?

Нет, нелегкая судьба у кота Баюна, а то, что осложняет он ее себе сам, так это уже издавна, с самого начала так повелось.

№№№№№№№

 

Баюн появился не сразу, но все-таки вышел из укрытия своего, не век же ему прятаться. Кто поверит, что в такой час он в другом месте находится?

Волк не поверил, как только на него взглянул.

- У нас что, царь Горох без наследника остался? - сокрушался Баюн, сделав вид, что все это в первый раз увидел – сплошное притворство.

Но чем громче он сокрушался, тем меньше доверия к нему было у волка.

Что оставалось делать? Не с котом же разбираться в такой момент, надо царевича назад возвращать. Вот и принялся Серый за дело.

Поймал волк парочку чертей, а это были Тарас и Захар – самые любопытные и близкие к духам и котам черти, и отправил к Ладе за яблоками молодильными.

Яга заверила, что мертвая вода у нее была, кое-что сделать она еще может. Но без молодильного яблока никак не обойтись.

У нее уже был горький опыт с Кащеем, когда того однажды оживили, а молодость не вернули, каждый знает, чем это для всего мира закончилось, лучше не вспоминать. Еще одного Кащея заповедный лес и весь мир не переживет- так и до конца света рукой подать.

Но пока Яга колдовала над порубленным ханской саблей царевичем, а остальные наблюдали молча, старались не мешать.

Любому ясно, что прежде чем воскрешать, его надо еще заштопать хорошенько, мертвой водой смазать. В этом волк лучше других разбирался.

А там и черти с яблоками молодильными подоспеют.

№№№№№№№

 

Кот Баюн, как неприкаянный, бродил вокруг избушки и обижался, что не у дел оказался. Не к чему и не к кому было ему лапу приложить.

Волк появился неожиданно, так, что кот, на котором шкура горела, вздрогнул, высоко подпрыгнул.

- А мне дело какое есть? – осторожно спросил он у волка.

- Ты уже сделал все, что мог, - как-то подозрительно намекнул ему волк, когда он жаловаться стал.

Словно тому было известно все, что он натворить успел. Но ведь этого не может быть, если какая ворона не наябедничала. Но если что-то узнает кот о предательстве, то со свету ее сживет – это точно – все перья по одному выдернет из птицы - ябеды. Пусть лучше прячется заранее от его праведного гнева.

Но пока ничего не было ясно, кот только прислушивался, присматривался, принюхивался ко всему, что вокруг творилось.

№№№№№№№№

 

А тут уже и черти воротились из Ирия, прямо одно копыто здесь, а другое там – очень проворными черти оказались, их только за яблоками и посылать.

Хотя хвалил чертей и радовался волк рано.

Птица Гамаюн прилетела очень скоро, и на этот раз она не особенно добрую весть Яге принесла.

- Будь осторожна, - твердила птица. - Твои черти украли у нас яблоки, только не те, за какими ты их посылала. Леля наша постаралась, и одно молодильное яблоко отравленным сделалось, кого-то она извести хочет, а они и забрали то, что плохо лежало. Хотя на нем не было написано, какое оно, но только одно целебное, а второе – наоборот, погубит любого, кто к нему прикоснется.

Леля была в ярости, когда пропажу обнаружила, пришлось ей во всем признаться. Вот Лада и отправила меня к вам, чтобы новой беды не случилось.

- Ну для царевича яблоко это уже не страшно, - размышляла Яга, - во второй раз его не убить, два раза еще никто из нас умереть не умудрился, и мы посмотрим, чтобы оно к другим не попало, вреда нового не натворило.

Так вместо радости, появилась еще одна проблема - яблоки уже исчезли- и молодильное и отравленное вместе пропали, духи и глазом моргнуть не успели, даже Яга за ними не уследила. Кто и как их стащил – неизвестно. Черти клялись, что ничего не знали, не ведали, и волк не заметил, пока птицу слушал, куда пропали яблоки, кто подкрался и украл их в такой важный момент.

Так не только царевич спал и не просыпался пока, хотя раны его и срослись, но и еще одна беда над лесом нависла.

Рядом с ним мог еще кто-то, из тех, кто размечался вечную молодость получить, заснуть вечным сном. С шустрыми героями судьба часто играет злую шутку.

Оно всегда так бывает, хочется одного, а получается совсем другое - противоположное.

№№№№№№№№

 

Ангел летал повсюду, старался хоть что-то о пропавших яблоках у птиц и духов узнать, но пока ничего он такого выяснить не мог, но упорно искал того, кто был просто легкомысленным или какое черное дело затеял.

Ведь даже этого они пока все не знали, а Яга если и знала, то молчала.

Черти сидели под арестом в своем тихом омуте, и объясняли Омутнику с Водяным, а те допрос вели долго и упорно, как так вышло, что они не только отраву в лес притащили, да еще умудрились допустить, чтобы ее стащили у них.

Черти только разводили руками и твердили, что добрыми делами дорога в Пекло и стелется, а они невинно пострадавшие во всей этой истории, их пожалеть, а не истязать надо.

- Да, если бы вы ничего не делали, хуже не стало бы, - вздохнул Омутник.

- Это ты брось, - уже к нему повернулся Водяной, - если они мух ловить перестанут, то кому от этого лучше будет?

- Мухам, - подсказал Тарас.

- Каким мухам, ты мне зубы не заговаривай, - Водяной уже к нему рванулся, - но то, что следить надо и рот не раскрывать – это точно, - и до чего дошло, неизвестно, кто у наших чертей яблоки украл, такого позора мы еще только не переживали.

Так история с Иваном Царевичем могла завершиться даже большей бедой, чем прежде. Сказка на самом деле как-то вкривь и вкось пошла.

 

Как свести концы с концами

 

В мир заповедного леса черти Тарас и Захар случайно принесли вместе с молодильным отравленное яблоко, хотя отправились за спасением, но вот прихватили и с собой и смертельно опасный плод.

Что было делать дальше?

Чтобы предотвратить страшную беду, наша отважная тройка коты и ангел бросились на поиски отравы, в яблоке том заключенной.

Им надо было отыскать это яблоко, от него так много в грядущем зависеть будет.

Серый Волк чувствовал свою вину. Ведь это он отправил чертей в Ирий, а они стащили то, что плохо лежало. Но не все то золото, что блестит и не каждое яблоко молодильное, некоторые и отравленными бывают.

Боги коварны, они вольны поступать так, как им хочется. Не особенно богиня Леля пеклась о ком-то, когда готовила его для соперницы своей.

Несколько часов они все только зря лапы и крылья били, а потом поняли, что без злыдней им не обойтись. Макар смотрел на Баюна, тот на Макара.

- Когда черти сами чего-то не могут, они всегда к злыдням обращаются, и нам придется, - уверил всех кот Баюн. Он был специалистом по чертям.

Макар и Ангел молчали.

- У вас есть другие соображения? – Баюн от нетерпения стал немного дергаться на месте.

Соображений у его спутников не было, тогда кот свистнул ворону, рассказал, чего им не хватает, и злыдни слишком быстро появились. Наверное, были поблизости и ждали, пока их позовут. Тут трудностей с их поиском никаких не возникло.

Объяснять им тоже долго не пришлось, они быстро поняли, что случилось, что от них требуется – они все знали и поняли с первого раза.

Баюн им чего-то наобещал. И они исчезли так же быстро, как и появились.

Теперь нужно было ждать, а это труднее всего. Но коты и ангел терпеливо ждали возвращения злыдней.

№№№№№№№

 

Злыдни и на этот раз вернулись быстро, одна тройка обгоняя другую бросила перед котами два яблока.

Они были совершенно одинаковые, как две капли воды похожи одно на другое.

- И какое из них отравленное? – стал пытать злыдней Баюн.

Злыдни этого никак не могли знать, они о том и понятия не имели. Но самое печальное, что этого наверняка не знали и черти. Да и сама Леля вряд ли отличила бы одно от другого. Такая путаница часто встречается в мире людей и в сказках.

- И что нам делать? – лепетал Макар.

Ни злыдни, ни кот Баюн ничего не могли ему ответить.

Злыдни мялись долго: говорить или не говорить им о том, что они по ходу услышали.

- Это чародей Мрак виноват, - выпалил один из них, - он влюбился в Василису, вот и решил царевича отравить, только опоздал немного, его хан заморский опередил. Но яблоки он украсть у вас все-таки решил на всякий случай, вдруг еще для кого пригодятся. Мы сами слышали, как он со своим вороном разговаривал.

Коты задумались, услышав такое странное известие.

- Да, сколько на нашего царевича напасти, ему трудно было уцелеть после такого нашествия врагов, - печально вздохнул кот Макар.

Он оказался особенно сердобольным, остальным жалеть мертвого царевича было некогда.

- Только теперь оно или не оно валялось у чародея, там было два яблока, мы их на всякий случай оба и захватили, - признались злыдни.

- Что делать будем? - спросил Макар.

- Понесли к Яге, яблоки мы нашли, а что с ними делать, пусть она и решает,- заявил Баюн.

Он всегда умел найти выход из безвыходного положения.

№№№№№№№№№

 

Все бы так и закончилось, если бы по дороге им не встретились две Василисы.

Так, ничего особенного, вроде бы просто гуляли, разговаривали наши царевны, с котами посмеялись, с ангелом пошутили.

Ангел отправился девиц провожать до дворца царского. По дороге он все пытался понять, какая из них Прекрасная или Премудрая ему нравится больше. Да все никак не мог этого для себя решить. Ему нравилась и одна девица и другая, хоть ты умри, а выбора он сделать не мог.

Коты тоже развлеклись немного, даже про еще не оживленного царевича забыли в такой суматохе

Только уже около избушки Яги Макар и говорит Баюну:

- Ты иди, яблоки отнеси, а мне к ведьме моей пора.

- Давай яблоки, - удивился Баюн.

- Так они же у тебя, - подпрыгнул на месте Макар.

- Да с какого перепою у меня - то, ты их забирал.

- И тебе отдал, - не унимался Баюн.

Они еще долго препирались, а потом бросились туда, где с Василисами были, решив, что яблоки в траве забыли. Когда с Прекрасной и Премудрой одновременно встретишься, то обо всем забудешь.

Яблок там не оказалось, конечно, сколько они в траве не искали, сколько птиц и чертей, и злыдней не пытали, никто ничего им сказать не мог.

Коты уселись в траву.

- Я надеюсь, что девицы не настолько глупы, чтобы украсть у нас проклятые эти яблоки, чего мы их только сразу не выбросили. Царевича оживить не можем, а уже над другим опасность нависла.

- Они слишком умны, если нас с тобой провести смогли, - отвечал ему Макар.

Ангел уже летел к ним веселый и влюбленный немного, о пропавших яблоках он ничего не знал, наверняка. Иначе бы веселиться сразу перестал.

 

Новая сказка про яблоко Сама себя перехитрила.

 

И на хитрых котов находятся свои Василисы. Так что же произошло на этот раз? Как только узнали девицы о том, что в заповедном лесу появились молодильные яблоки, так и бросились они туда погулять, да яблок прихватить.

Про себя они решили, что царевич и полежать пока может, ему черти еще яблок принесут, а им эти яблоки просто необходимы, для того, чтобы не только бессмертными, но и юными да прекрасными оставаться.

И какая девица от такого яблока откажется? Только Баба Яга была к ним равнодушна, остальные многое бы отдали за молодильный плод.

А так как птицы ничего не сказали о том, что с яблоками не все гладко, то и вовсе они устремились туда без оглядки.

Коты оказались наивным, а Василисы хитрыми и коварными, вот все так плачевно и вышло. Они еще по дороге спорили, что делать, если яблоко одно окажется, как его разделить.

Этот спор веками длился между богинями и девами помельче, а так как яблока была два, то Василисы и вовсе успокоились и стали веселыми и добродушными, котов заговорили так, что те только перед избушкой о тех плодах и вспомнили.

Когда же они выяснили, что если и забыли их в траве, то кто-то прихватил уже все одно, то бросились во дворец к царю Гороху, понимая, что угробят из-за легкомыслия своего не только царевича, но еще и одну Василису.

Баба Яга хотя и занята была своими чародейскими делами, и лежал перед ней один царевич, все остальные разбежались и разлетелись кто куда, но ворчать не уставала.

- Да что же такое делается-то. Черти растяпы, кот растяпы, ничего никому доверить нельзя, второй раз яблоки донести до леса не могут. И царевны у нас тоже хороши. Молодости им захотелось, получите вы молодость свою, держите карман шире. Уж одна точно помолодеет , да так, что не обрадуется.

Но если помрет одна из них, а в том, что это случится Яга не сомневалась, -то сами и будут виноваты, нечего котов и чертей винить, если такими шустрыми оказались, они вам отравленные яблоки не подсовывали.

Яге показалось, что царевич ее слышит. Только как такое могло быть, если он был все еще мертвее мертвого, и дело двигалось очень медленно.

№№№№№№№

 

Ангел сначала не понял, куда коты так шустро побежали, а когда понял, то обогнал их, врываясь в покои Прекрасной. Но там все нормально - тихо, вроде, она сидела, и на яблоко любовалась. Он уже хотел незаметно его забрать, когда раздались крики и стоны и беготня в комнате Василисы Премудрой, и он метнулся туда.

Но опоздал. Василиса лежала на кровати, и наполовину съеденное яблоко валялось на полу.

- Вот и сказке конец, - где-то рядом заверил его Баюн и развел лапами, показав свое полное бессилие.

- Царевича еще не оживили, а тут уже и Василиса яблок наелась…

Макар быстро схватил оставшееся яблоко, и бросился к Яге, - на этот раз он оказался самым шустрым, даже дыхания не перевел, пока до избушки добежал.

Бросил яблоко, потом только отдышался, едва в себя пришел.

Кот Баюн вместе с ангелом напрасно искали пропавшее яблоко.

- Надеюсь, оно в лапах у Макара, - отвечал Баюн, когда они возвращались с пустыми лапами и руками, назад в заповедный лес.

- Иначе нам крышка, царевича не оживили , Василису угрохали, Недоля так от нас никогда и не отстанет, проклятущая. Ей просто нравится над нами издеваться, гонять нас по всему миру – забавляется, проклятая.

Но на этот раз все обошлось, Макар был в избушке, яблоко на столе. Но Яга озадаченно на них взирала.

- Слышала про Василису, и что делать станем, их двое, деток непутевых царских, один хуже другого, ее хоть не порубили, воды мертвой не надо добывать, но оживлять все одно придется.

 

Спор Яги с котами и Ангелом – Кого спасать?

 

Яга отвлеклась от своих занятий и повернулась к собравшимся:

- И что делать станем. Я так поняла, что всеми правдами и неправдами яблоко вы раздобыли только одно, а спасать надо уже двоих? И что? Огрызок хоть выбросили, а то кто-то еще из бестолочей наестся, только глаз да глаз нужен за вами за всеми. Так что с яблоком делать будем?

Кот смотрели друг на друга, оба упорно молчали.

Мнения разделились.

Баюн вместе с волком были уверены, что надо одного спасти, только никак не могли выбрать, кого же они станут спасать.

Ангел с Макаром стояли на том, что надо разделить яблоко напополам.

- Молодцы, - усмехнулась Яга, - только огорчить я вас должна, ущербными они у нас оба получатся. Жить будут, но каждому чего-то станет не хватать.

Воцарилось молчание. Кот Макар нарушил его первым:

- А можно подумать прежде они были шибко хороши, если бы соображали лучше, так мы бы до такого не дошли, авось хуже уже не станут?

- Станут, - заверил Баюн, - тогда уже волку придется яблоко искать, и что делать будем, если он с тем царевичем замаялся, то с новоиспеченным, можно себе представить, какие беды и несчастья ему пережить придется.

- Не каркай и не мяукай, ты всегда все преувеличиваешь.

- Лучше преувеличивать, чем потом получить Царевича, которого прибить захочется. А Василису яблоко рубать, да и воровать никто не заставлял, вот пусть и подумает о своей непутевой жизни.

Они бы еще долго говорили, только Яга их тут же остановила.

- И долго из пустого в порожнее переливать будете? Вот если бы вас спасать надо было, я бы еще больше голову ломала, да и не одного бы не стала оживлять, а они все-таки люди, век их короток, можно с ними и помучиться немного. Все равно помрут раньше или позднее.

И только когда яблоко оказалось разрезанным ровно напополам, они поняли, каким будет решение главной чародейки заповедного леса.

 

А царевич воскрес

 

И тогда все четверо к царевичу устремились.

Он и на самом деле очнулся. Долго крутил головой. Немного успокоился, только когда волка своего увидел, тогда и решил, что все не так плохо, как ему казалось.

- А чего еще случилось, или мне показалось, что вы что-то поделить не могли.

- Ничего страшного, - заверил Баюн, - он оставался главным утешителем, - ну разве что порастерялся ты маленько: коня сам отдал Соловью ( теперь все узнали, кто был тем самым волхвом), Жар птицу хан утащил, он же и тебя прикончил, а Василиса твоя от горя померла, не перенесла всех потерь.

Какой ужас, очнуться, и сразу такое услышать, тут опять помереть недолго.

Царевич к волку повернулся.

- Это правда? - спросил он упавшим голосом.

- Частично, правда, - отвечал волк.

И показался он таким далеким и загадочным. Что хочешь, то и думай обо всем случившимся.

- Еще что-то случилось? – Иван едва говорил от страха и печали.

- Да нет, ничего страшного, Василиса не твоя померла, твою я видел в объятьях чародея Мрака.

Волк решил оставаться честным до конца и не обнадеживать особенно парня.

- Сестра померла, а невеста ушла к другому, да еще к Чародею, ничего себе, это как же все могло случиться? - свистнул он.

- Не свисти, мы в лесу все-таки, а не в царском дворце, Соловей этого не любит, - предупредил кот Баюн, он всегда за порядками следил.

- Коня моего утащил, ему еще и свист не нравится, - ныл царевич.

- Коня ты ему сам отдал, - настойчиво повторил волк,- тут нечего на Соловья пенять, он своим делом занимался - разбойничал. Соловей не всегда виноват, ты и сам не лучше Соловья.

- Скажи еще хуже.

- А кто вас разберет, лучше – хуже, не о том же речь, надо думать, как все поправить можно.

Царевич схватился за голову – волку он все-таки привык верить, тот никогда ему не лгал, хотя и говорил много обидных вещей, но не обманывал никогда.

№№№№№№№№

 

Но Ангел и кот Макар вместе с Ягой уже были в пути, они в царский дворец собрались. Баюн с царевичем и волком едва их по дороге догнали. Они совсем забыли про Василису, а ее тоже не мешало бы спасти.

Василиса Прекрасная и на самом деле куда-то убежала, Премудрая все еще в своих покоях оставалась, куда ей бежать было? Спящая царевна наша особенно не набегается, даже если и захочет.

- Еще Премудрой прозвали, - ворчала Яга, - а чертям да котам поверила, какие же они у нас бестолочи-то все народились, прямо диву дивлюсь.

Но Василиса поднялась быстро. И царь Горох бросился и волка и Ягу обнимать на радости такой, пир закатил и просил их непременно остаться. Царевича своего он заметил не сразу, сначала решил, что это кто-то из волхвов с ними пожаловал, потом Самозванцем его обозвал, и только когда волк заверил, что он настоящий и тоже воскрешенный, как и Василиса, но чуть раньше, тогда и обнял его царь и начал рассуждать здраво.

- Особенно не радуйся, - отметил Баюн, обиженный, что ему объятий не досталось. - Яблоко одно на двоих было, может, еще попросишь снова детишек своих прихлопнуть, если они особенно расшалятся.

- Я тебя прихлопну, если еще что такое услышу, - заверил его царь, но кот даже и не обиделся на царя.

Не каждый день ты видишь, как кого-то воскрешают. Тут любой растеряется, и соображать перестанет.

Но вскоре и царь убедился в том, что Баюн во многом был прав. Василиса и на самом деле была несколько глуповата. О том, какой она была премудрой, оставалось только вспоминать да вздыхать, да сказки рассказывать.

Но живая все-таки – это уже хорошо. При ней кот Макар тогда оставался, да и ангел был все время рядом. Они ей разные советы и давали.

Только потом, когда Баюн увидел, что она вытворяет, он отправил Макара подальше и Ангела с ним и с царевной сам остался.

- Ничего вам доверить нельзя, - ворчал он, тяжело вздыхая.

Только не просто так он кота и ангела отправил, велел за Кикиморой присмотреть.

 

 

ЧАСТЬ 2 Новогодняя Сказка о воине Дунае, сочиненная котом Баюном

Три Дуная, два кота и ведьма Ажбета

 

А не заглянуть ли нам с вами в заповедный лес в последний день декабря.

Холодно, снежно, но как красиво в зимнем, новогоднем лесу в это время.

А отчего тишина такая? Почему никто не готовится к празднику?

Хотя совсем забыла, там никакого праздника не намечалось. Если помните, тогда новый год славяне весной встречали. Отступал Кащей, начинало солнце землю согревать, жизнь зарождалась – вот и Новый год на дворе..

А в декабре был это самый обычный, хотя и последний день месяца.

Короткий, морозный день оказался - Кащей злился, аж лютовал, - деньки его сочтены. И унылый Старик бродил и морозил все, что под руку и под ногу попадется.

Черти все попрятались, а кто и что без них придумать мог, чтобы повеселиться от души?

Ну, разве что коты наши Макар и Баюн не захотят на теплой печке бока отлеживать, вдруг что и придумают?

Нет, в этот день надо определенно туда заглянуть.

№№№№№№№№

 

Над заповедным лесом, как и над остальным миром, навис последний день декабря.

Ничто не предвещало переполоха. День короткий и всегда он заканчивался очень быстро. Не успеешь глазом моргнуть, а уже и закат наступал, и тьма падала с разбега на белый снег.

Но на этот раз два наших кота Макар и Баюн, которых никогда мир не брал, как бабушка Яга говорит, задумали каждый свое, тайно желая переиграть один другого. Наивно полагая, что каждый из них самый умный и деловой, а остальные только бока отлеживают да бесплатные блины едят, а кормить их вовсе не следует.

Кот Макар в избушке у ведьмы Ажбеты думал о том, как устроить свидание царевны Василисы с красавцем Дунаем. Она приходила к Ажбете погадать и узнать, что их ждет. Вот кот и решил помочь немного и девушке, и воину в такую мрачную и темную ночь. И над Баюном поиздеваться.

А кот Баюн решил устроить свидание для Снегурочки с Ярилой. Надоела ему Снегурочка страшно, хуже горькой редьки.

Он узнал от Прях, что она растает весной, но понял, что ждать больно долго, он столько не вынесет в родном лесу.

Снегурочка кота Баюна тоже не любила, и просила Карачуна, чтобы он его заморозил, да снежным котом сделал.

- Только смотри, у них еще кот Макар есть, он такой славный. Ты не вздумай перепутать, а то я не знаю, что с тобой сделаю.

И если кот Баюн еще был жив, то только потому, что грозный старик боялся перепутать и капризов внучки своей боялся.

Как услышал это кот Баюн, чуть из шкуры своей не выпал, и понял, что пока не изведет Снегурочку - не успокоится.

Уж он-то лапу свою приложит и Старика опередит.

- Мы посмотрим, кто первый растает, - заявил Яге Баюн.

- Веселый у нас будет праздник, - бросила она и загадочно улыбнулась

Пока она одна только знала, что на этот раз к ним должен еще и Коляда спуститься. Посылали его на землю из Ирия, чтобы юный и прекрасный он напомнил Кащею о том, что время его подходит к концу, и людям добрую весть принес – морозы отступают, скоро весна, скоро новый год.

Но коту ничего Яга не сказала - так забавнее получится.

№№№№№№

 

Не спал во дворце своем и царь Горох. Бессонница в гости к властелину нашему пожаловала.

Он думу думал, как до весны до нового года дожить. И наступит ли та самая весна. Что-то уныло было кругом. Снег - утонуть в сугробах можно, мороз такой, что на двор носа не высунуть, слуги верные говорят, что птицы на лету замерзают и падают вниз, как шишки с деревьев, когда это такое видано было прежде? А если и бывало, то не помнил о том царь наш, ему казалось, что это в пору его правления в первый раз случилось. Видно боги на него за что-то сильно рассерчали. А уж он так старался быть честным да справедливым, но плохо это у него получалось.

Змей Тугарин жалуется, что кормят его плохо, Соловей разбойник расходился, Дунай совсем от рук отбился, да и Василиса, дочь родная, вздумала ему назло в того хитрого и коварного Дуная влюбиться. А теперь за ними обоими глаз да глаз нужен.

Как со всем этим было управиться царю Гороху?

Он пошел сам проверить, слугам царь не доверял, спит ли Василиса. Все ли во дворце у него в порядке? А потом снова вернулся, на трон свой уселся, да и задремал, решив, что утро вечера мудренее.

Потом и все другие так же решали тоже.

№№№№№

 

Когда Василиса вынырнула из дворца, он не видел. И серого волка - ее старого приятеля, не видел тоже. И хорошо, что не видел волка, а то бы кошмары царя замучили. Царь волка не любил, и нелюбовь эта у них была взаимной, вроде бы мирным был волк, но царя он пугал страшно.

Волк полетел стрелой и принес Василису в заповедный лес.

Они часто такие прогулки совершали. Только сегодня чего-то тревожился волк. Неспокойно у него было на душе, старые кости от стужи ломило и предчувствия были самыми нехорошими.

Василиса это заметила:

- Ты чего, Серый, словно и не меня, а душу мою не несешь в Пекло.

- Ты не каркай, злые силы не зови, они и без зова явятся, что-то тревожно мне, - отвечал волк

- А чего боишься? Поминать тебя на ночь, конечно глупым девицам не стоит, но если ты все равно тут, то чего уж бояться? – пожала плечами Василиса и крепче стала держаться за своего волка. Если он потеряет ее где-то, то потом из снега откопать не успеет, замерзнет она и задохнется в снегу, вот и прогулка будет на тот свет.

- Думаешь, я самый тут страшный зверь? - спросил волк.

- Я думаю, что ты лучше всех, что бы я без тебя делала. – Василиса потрепала жесткую, как стальная проволока шерсть волка и улыбнулась, хотя волк не мог видеть этой улыбки, но он ее кожей чувствовал.

Василиса ласково потрепала грубую шерсть еще раз, зная, что волку это нравится, так он успокаивался. Доброе слово и волку приятно, но тревога его не оставляла все равно.

И в тот момент Василиса и провалилась вместе с волком в глубокий снег. Волк еще больше приуныл - понял, что это плохая примета. Василиса захохотала, так понравилась ей такая снежная забава.

Только кругом было тихо и пусто. Куда же Дунай подевался?

А ведь она сама видела, как он еще раньше покинул дворец? Может быть, его украла какая богиня, да хотя бы Снежная королева…

Ревность невольно вспыхнула в душе Василисы….

 

№№№№№

 

А Дунай задержался немного в избушке ведьмы Ажбеты, он с котом Макаром беседовал о том, что надо бы не просто эту ночь пережить, а веселый праздник устроить. Все-таки последний день декабря, а все они словно бы спали день и ночь, как их Домовые. Но если они праздновать будут, веселиться, то боги их услышат. Свету прибавиться должно. А чтобы это точно случилось, они должны повеселиться от души, костры развести на лесной опушке, показать, что солнце на земле уже проснулось.

Они оба – воин и кот что-то бурно и порой буйно обсуждали, пока сама ведьма Ажбета у Яги в гостях была. И поджидали ее, чтобы рассказать обо всем, да посоветоваться. И так заобсуждались, что Дунай и про Василису забыл.

№№№№№№№

 

А ведьма Ажбета возвращалась по узкой тропинке, которую для нее медведь протоптал. Она смогла уговорить главного помощника Кащея, чтобы тот дорожку ей сделал – ему это просто было, а сама ведьма могла утонуть и затеряться в снегу. Тот не спал, да для Кащея тропинки топтал всю зиму. Старик терпеть не мог проваливаться в снег, вот медведю и приходилось трудить в поте лица, мерзнуть на страшном морозе, да недобрым словом зиму поминать.

И задержалась немного Ажбета, когда увидела, как появилась с волком Василиса, как бросился к ней Дунай. И она закружилась в метели, а потом объятья, поцелуи, обычное для влюбленных дело.

И когда Ажбета зашла в избушку свою, все еще улыбаясь - она умела радоваться за других, она окаменела.

Там сидел ее любимый кот с очень важным, напыщенным видим, и рядом с ним был Дунай.

- Ты чего, - услышала она его голос, - от красоты такой онемела.

Он широко улыбнулся и выпятил грудь.

- Да нет, боюсь, что последним не тебя смеяться, - пролепетала ведьма, с грустью думая о чем-то своем.

И она не только воину, но и коту теперь больно странной казалась.

Он ударил себя лапой по лбу. И как можно было Баюна без присмотра оставить. Он явно что-то натворил. Только что именно, как теперь узнать, да защитить весь мир от того безобразия?

- Да уж, натворил, - согласилась Ажбета, - вы оба не представляете, что или кого сотворил кот Баюн, пока ты тут Дуная своими речами сладкими усыплял.

Кот уже представлял, он заглянул в бочку с водой и увидел там Василису в объятиях Дуная. Да так ясно, что перепутать его ни с каким другим воином нельзя было.

Он пронзительно закричал, богатырь прыгнул туда. Теперь онемел он, потому что себя увидел на водной глади, только не рядом, а далеко..

Велес любит троицу, и третьей закричала Василиса. Она вдруг почувствовала, что перед ней вовсе не ее воин. Наверное, что-то было такое в Яриле, которого кот Баюн решил Дунаем обернуть, что заставило ее отшатнуться. И хотя внешне не отличить, кот колдовать умел хорошо. Но влюбленная девица-то может своего от чужого, да еще от бога страсти, отличить.

№№№№№№

 

Из своей избушки на курьей ноге, где он всегда и обитал, и Баюн следил за происходящим, тоже на воду глядя. Он готов был броситься на помощь молодому богу, потому что чувствовал ответственность за все, что там происходило.

Он слышал только крик Василисы, но рвал и метал, как это она так быстро смогла отличить Ярилу от Дуная? Да что за царевны такие пошли, прямо беда с ними.

Правда, Снегурочка не так умна, да и в объятьях у самого Ярилы она еще не была. Но он не собирался проигрывать да еще так громко - на весь заповедный лес позориться.. Надо что-то делать и срочно. Потом Ярила его порвет на куски, и правильно сделает, но кто же мог подумать, что все так повернется.

Кот пулей выскочил из избушки, бросился к дому Кащея, где Снегурочка и гостила, когда сюда переселялась на зиму.

И там он увидел Дуная.

- Как он сюда так быстро добрался? - соображал, притаившись, кот.- И какой это Дунай, настоящий или им сотворенный?

Кот не хотел признаваться себе, что он и сам порядком запутался. Но что тут делать? Оставалось только лапами разводить, смотреть, что дальше происходить будет с ними со всеми, праздник мог оказаться стихийным бедствием, если вожжи из лап выпустить.

№№№№№№№№№

 

А между тем, Дунай этот вел себя как-то странно. Он словно подглядывал за кем-то и что-то замышлял.

Но если он настоящий, зачем он сюда пришел и кого караулит? Что у него на уме здесь?

Насколько мог судить кот, воин, которого он ненавидел так же, как и Снегурочку, пришел на свидание и вовсе не к Кащею.

Связываться со стариком у него не было никакой причины. Он хитер и умен для того, чтобы себя самого не погубить, это уже скорее Илья на такое безрассудство способен, чтобы подвиг какой совершить.

Дунай вряд ли на такое способен, тогда что же его толкнуло к замку Кащея? Перепутать его с избушкой ведьмы даже спьяну трудно.

Но Дунай упорно ждал кого-то.

Может, он и влюбился в Снегурочку, конечно, хотя вряд ли, но почему тогда не бежит к ней, пока она там одна сидит и его дожидается.

Кот заглянул к Снегурочке в покои, чтобы убедиться, что она там одна. Такая ветреная девица могла двум сразу свидание назначить.

Снегурочка была не одна. Подозрения кота оправдались.

Только кот свалился с того самого окна, на которое так ловко запрыгнул. Потому что порой мы все видим то, что увидеть никак не могли бы при других обстоятельствах. Она была с Дунаем.

Вот потому тот второй или первый и остановился. Увидеть самого себя, тебя же и опередившего, это не каждый может. А как такое пережить? Поневоле сомнения закрадутся, что ты это не ты, а только тень настоящего воина.

Кот с трудом выбрался из снега. И хорошо, что парня волк отвлек. Тот подошел с другой стороны и тоже на Дуная наткнулся.

Нет, в последний день месяца в заповедном лесу творилось нечто необъяснимое.

Но ведь рано или поздно все равно тайное становится явным?

№№№№№№№

 

Баюн стрелой бросился к избушке Ажбеты, чтобы выяснить у них, что творится в эту ночь в лесу.

То, что второго Дуная наколдовал он сам, кот Баюн как-то забыл. И то, что он обещал, что во владениях кота Макара его лапы не будет - тоже. Когда такое творится, можно кое о чем и не думать вовсе.

Кот своим телом распахнул дверь, когда промахнулся и врезался в нее от быстрого бега и волнения. И кубарем покатился в комнату, где сидели трое: кот Макар, ведьма Ажбета и Дунай.

Кот заорал так, что огонь в камине ведьмы стал трепыхаться яростно и готов был погаснуть, тогда избушка погрузиться во мраке, хоть глаз коли. Этого нельзя было допустить. Да и вообще погасший огонь был дурным знаком.

- Ты чего орешь, чего носишься, как угорелый, я так понимаю, Банник тебя там приморил, угару надышался?

Но Баюн лежал, растянувшись, и ни одной лапой не шевелил. Он только тупо соображал, откуда берутся эти Дунаи, их становится все больше с каждым часом, но на диво плохо это у него получалось. И открыл один глаз, чтобы убедиться в том, что воин никуда не исчез.

Воин и на самом деле никуда не исчез, кот не ошибся.

- Что-то Баюн совсем плох стал. Наглости ему всегда не занимать было. Но сдается мне, он дух испустил, - говорил воин, улыбаясь обворожительно.

- И не надейся, - заявил Макар, - он нас всех переживет и всех уморит еще, меня точно. Может, ты скажешь, чего вы с Банником не поделили. Вряд ли кто-то другой тебя мог так тряхануть.

О старой вражде Банника Степана и Баюна знали все. И подкалывали обоих каждый раз, когда что-то случалось, переполох возникал. По лесу даже слухи и шутки ходили все время о их не стихающей вражде.

- Какой Банник, если этот злодей Дунай во всем виноват, - наконец промяукал кот.

- В чем это он на этот раз виноват? - спросила Ажбета, хотя она уже догадывалась, что кот тоже видел второго Дуная. Но решила над ним все-таки поиздеваться немного.

- Я еще ничего не успел натворить, - подтвердил Дунай.

- Может, и не успел, только вас трое, - выпалил кот.

- Сколько? - в один голос спросили кот Макар, Ажбета и сам Дунай.

- Трое, я говорю, вы все сразу оглохли или по очереди, - раздраженно отвечал кот Баюн.

- А ты до трех считать умеешь? – поинтересовался кот Макар.

Кот Баюн сначала просто зашипел, а потом замяукал снова.

- Один у Снегурочки, один за ними подглядывает, а третий вот он, и какой из них настоящий, я не знаю, хоть убейте меня. Но то, что их трое, да чтобы мне сквозь землю провалиться.

- Ты не очень, - попросила его Ажбета.

- Но их трое.

-Их может и четыре оказаться, - передразнил Баюна кот Макар, - а что, если есть трое, то почему бы не быть и четырем? Змеев вон сколько было, когда они Добрыню защищали и царя Гороха дурили.

Все замолчали в раздумье.

№№№№№

 

В комнате стояла жуткая тишина, только огонь трещал в старой печке..

-Значит, трое, я еще не всех видела, - размышляла вслух Ажбета, - она поверила Баюну первой.

Но кот Макар решил с другой стороны зайти.

- И ты хочешь сказать, что к этому не приложил лапы?- стал допытывать он Баюна, понимая, что тот с этим связан, но потом творение вырвалось из его лап, произошло еще что-то странное…

- Не смей нам врать и уворачиваться, - поддержал его Дунай.

В глазах его была ярость, и Баюн вспомнил, как он его с дерева стаскивал, когда добывал в тридевятом царстве в тридесятом государстве.

С таким спорить - себе дороже, и врать тоже не стоит – допытается и выведет на чистую воду.

- А если и приложил, то только к одному, про второго я ничего не ведаю, - чистосердечно признался кот Баюн.

- Не смей мне врать, - Дунай так схватил его за ухо, что Баюн понял - этот настоящий. Только он так умеет зло ухо крутить, Боги были веселее и добрее.

- Я и не вру. Да, я наколдовал одного Дуная, чтобы Снегурочку извести, иначе она меня с Карачуном вместе погубит, пусть лучше страстью да любовью упивается, а котов не трогает.

- А не скажешь ли нам, кого ты наколдовал?

- -Отпусти его, - потребовал Макар, - ему стало жаль уха Баюна, - кого он кроме Ярилы наколдовать может. Конечно, тут они с котом совпали в желаниях, тому нужно по лесу прогуляться да с девицами побыть, а этому Снегурочку погубить, вот они и пелись, у ведьмы спрашивать не надо.

- Василиса в объятиях Ярилы? - тут воин обо всем забыл.

Ревность душила его яростно, ни о чем другом он думать больше не мог.

До сих пор Дунай был уверен, что у него нет, и не может быть соперников в этом мире. Теперь понимал обратное. Если Ярила в его обличии рядом с Василисой, то ему лучше порвать кота на лоскутки, а потом помереть самому. Он часто в любовных утехах впадал в крайности, однажды все и привело к печальному результату, но пока он был молод, влюблен и полон сил.

Но остальные - то наши герои не были ослеплены ревностью лютой.

- А кто еще один Дунай, и кому понадобилось в него рядиться, - вслух размышляла Ажбета.

В комнате повисло молчание, только огонь потрескивал и странно искрился, словно хотел им подсказать, что же в мире происходит. У них не было ответа на этот вопрос, даже предположений никаких не возникло.

Третьим Дунаем мог быть кто угодно, но все подумали на Локи- бога коварства с севера, который часто заглядывал к ним в гости. Он всегда являлся непрошено, и был гостем, который хуже Тугарина. Что этот Дунай натворить может, даже подумать страшно. Особенно если погладить его против шерсти или просто ему что-то не понравится, кто-то из них на больную мозоль наступит.

Молчание казалось страшным, и паника охватила четыре души.

Вот тебе, бабушка, и праздник в последний день декабря. Боялись от скуки помереть обитатели заповедного леса. Теперь скука им может только сниться.

Глава 2 Три Дуная два кота.

По зимнему лесу шагая,

Порой утопая в снегу,

Спешили на пир три Дуная,

И я отличить не могу,

Какой их них грозный Ярила,

Какой - наш любимый герой.

А третий, откуда свалился,

Куда увлечет за собой?

Вот будет беда и потеха,

Когда в новогоднем лесу

Коты, задохнутся от смеха,

Вдруг весть до небес донесут.

И Велес, он троицу любит,

Ругает Ягу и кота.

Где боги, где черти, где люди.

Кругом суета-маета.

 

Скуки в заповедном лесу в ту ночь не было и в помине.

И если кто-то и выл от одиночества, тоски, то вовсе не Серый волк - это был Старый Кащей. Вот уж кому не позавидуешь.

Хотел он к Яге на огонек заглянуть, но передумал. Еще наколдует чего старая, когда он ее допечет. А он сам чувствовал, что она может ему такую свинью подложить. И что тогда?

Когда-то она его молодости и красоты лишила. Хотя жизнь и вернула, это надо признать, а теперь и последнее отнимет.

Снегурочку он дома застать не надеялся. Что ей томиться было в ледяном его замке, когда- то один герой и молодец, то другой появляется – везде опасность. Уж кого-то все одно найдет. Вот и Дунай мимо него пролетал вроде.

Но стоило только помянуть Кащею Дуная, как и полетел он сам, только не в небеса, а в какую-то пропасть.

Это ведь только в первый момент нам всем не понятно, вверх или вниз мы летим, потом быстро чувствовать начинаем, что камнем вниз, да прямо в объятия тьму несемся, если не лапы Горыныча или какого Змея подхватили незаметно.

Но Кащей быстро понял, что попал он в ловушку Соловья. Тот и зимой свои ямы выкапывал. Хотя непонятно для кого, никаких охотников не было, но наверное, по старой привычке. Не мог он уже не копать, не ловить. Так ему спокойнее спалось в его дремучем, непроходимом лесу.

Можно не сомневаться, что яма оказалась такой глубины, что из нее не выбраться без чужой помощи, в том Соловей всегда себе верен оставался.

А кто придет вытаскивать Кащея? Вот-то то и оно, что дурака такого в целом мире не найдется. Сидеть ему тут неизвестно сколько, и что за невезение такое?

Но над своей головой услышал Кащей два голоса. Один - точно Соловья, а второй черт его знает чей, никак он его узнать не мог, а может, и не слышал никогда прежде.

№№№№№№№

 

Соловей заглянул в свою ловушку и с радостью в голосе произнес:

- А я что тебе говорил, попадается, как миленький, и не выберется, пока мы его назад не выпустим. Нечего других морозить и праздник духам портить, правда, Дунай.

- Ты прав, Соловей, ты правильно все сделал, и от тебя есть польза, если чего захочешь.

Они ударили по рукам, и готовы были разойтись, бросив Кащея на произвол судьбы, если бы в тот момент на пороге замка Кащея не появился вместе со Снегурочкой еще один Дунай.

Соловей попятился, как от привидения, и сам чуть в ту яму к Кащею не угодил, настолько он был поражен, когда второго Дуная приметил.

Если бы Дунай, который с ним рядом стоял, его не подхватил, то и Разбойник сам бы в своей ловушке уже куковал. Тогда бы и подтвердилась примета о том, что нельзя копать яму другому, а то и сам туда попадешь.

Соловей бы оттуда выбрался, конечно, но уж это было бы самым большим приколом на весь лес. Да и Кащей бы ему тумаков дал хорошенько. Спасибо Дунаю, или кто он там такой, что он честь Соловья нашего спас.

- Ты кто? - спросил Соловей у парня, который стоял рядом.

-Не важно, - отвечал ему тот, даже не скрывая того, что он фальшивый герой.

- А он кто?- спросил Соловей, пальцем на другого Дуная показывая.

- Не знаю, - честно отвечал его новый знакомый.

Настоящего Дуная ему еще видеть не довелось, и потому сказать, кто это был, он никак не мог.

Зато к ним уже приближалась Василиса с другим Дунаем.

Она направилась к избушке Кащея, чтобы там найти и освободить своего любимого.

Теперь царевна не сомневалась, что он находится в плену, коли на свободе разгуливает другой. И она готова была на все, чтобы Кащей выпустил его из плена.

№№№№№№

 

Снегурочка позвала Дуная куда-то, уж непонятно зачем. Они оба скрылись за снежной стеной замка в тот момент, так что Василиса его увидеть не успела, и видела она только того, который рядом с Соловьем над пленным Кащеем издевался.

Сначала она бросилась к нему радостно, повисла у него на шее, прижалась к его груди. Ей не было видно, а Соловей видел ясно, как удивлен был так называемый ее любимый.

Он явно страдал от потери памяти, потому что не узнал свою Василису совсем. Не то, чтобы смутное что-то помнил, старался припомнить, а просто понять не мог, отчего она так его жарко обнимает. Разве они уже встречались где-то? - было написано на красивом, но растерянном лице.

Это заметил и тот Дунай (Ярила), который пришел с ней.

- Что это с Дунаем? - спросил он у волка, тоже около него на снег присевшего.

Волк еще ничего такого странного не разглядел, больно он за Василису волновался, потому что много лет за нее отвечал. Они уже сжились друг с другом.

- Она вроде счастлива, а он видит ее в первый раз.

Тут пригляделся и волк, и понял о чем говорит Ярила.

Он долго раздумывать не стал и бросился стрелой на красавца, прямо готов был свалить его и в снег замуровать, если получится.

- Что за черт, - хрипел он по дороге, - сколько тут Дунаев развелось. Словно царь Морской поколдовать успел.

Они все втроем повалились в сугроб, волк зарычал, так что и Василиса испугалась. Она была растерянна, обиженна и ничего не могла понять, сколько не пыталась.

- Ты чего это? - спросила она своего волка

- А ты чего, посмотри на него внимательно, это что Дунай? А его говорила, что влюблена, да ты же подделку от настоящего любимого отличить не можешь.

Василиса смотрела, потом на того, другого с которым пришла, но пока ничего не понимала.

-Ты кто? - на всякий случай спросила она

Дунай молчал.

Он думал, как на этот вопрос ответить.

- Ясно, значит чужой. А где Дунай?

В это время кто-то чихнул в пропасти, и Василиса больше не раздумывала, она кубарем скатилась туда, решив, что ее любимый томиться в ловушке, она готова была спасти его или оставаться там с ним, хоть живой, хоть мертвой.

Ни волк, ни Соловей, ни Дунай не успели и слова сказать.

№№№№№№№

 

Василиса всегда была слишком самоуверенным созданием. Вот и теперь, никого ни о чем, не спросив, она верила только себе и тому, что Дунай сидит в той самой ловушке, и Соловей его забросил из ревности к ней (а к кому он еще мог ревновать) хотя сам Соловей очень бы удивился, если бы о том узнал.

Так вот Василиса была уверена, что Соловей туда Дуная загнал. А он от гордости ни слова не скажет, так там и просидит.

Все на земле замерли.

Крик Василисы оглушил их через минуту.

Там уже она не четвертого Дуная, а единственного и неповторимого Кащея и обнаружила. И сама свалилась ему в объятия. Винить в такой оплошности капризную девицу было некому…

- Ты чего? - удивленно спросил ее Кащей,- они и тебя сюда сбросили, бедняжка.

- Кто сбросил? Что ты несешь, и не смей меня жалеть, - топнула ногой Василиса. Вблизи он вовсе не казался ей таким страшным, как обычно, когда она его видела издалека, а то и страшные сказки Баюна слушала.

Василиса замерла.

Только теперь она начала думать. Если там все фальшивые Дунаи, то может, настоящего они в Кащея оборотили? Если она полюбит чудовище, то спасает его?

Ей в свое время столько сказок кот Баюн нарассказывал, что они явно ее испортили.

А между тем, кот Макар бежал в ледяной дворец, чтобы предупредил Дуная, что это не Василиса его, а Снегурочка, только под Василису заколдованная. Впрочем, Яга постаралась на славу. Колдовство было на этот раз двойным. Все остальные видели прекрасно настоящую Снегурочку, могли любоваться снежной девой, и только Дунай видел свою Василису, и не чувствовал никакой разницы – бывает же такое.

Расчет Яги был точен как всегда. Если он ее любит, то узнает, ну а если нет, то на нет, суда нет. Старый проверенный сказочный способ женихов выбирать.

Ничего нового Яга не придумала. Она только пока одна видела то, что скоро все поймут - Дунай не смог отличить холодной и надменной Снегурочки от влюбленной и из-за него прыгнувшей в пропасть Василисы. Он ничего не почувствовал. А значит, воин не достоин ее любви, нечего о том и думать напрасно.

Тут чародейка заповедного леса для всех, кто не прошел такое испытание, оставалась неумолима.

От этого ей стало грустно. Остальные пока просто ничего не могли понять, и потому волк кусал Соловья и заставлял его вытащить Василису из ловушки. Там все стихло, он же даже не представлял себе, что там сейчас происходит.

- Не хочу, там Кащей, он меня от ярости задушит, - то ли в шутку, то ли всерьез отнекивался Соловей. Но волк не отступал.

№№№№№№№

 

Коты Макар и Баюн и ведьма Ажбета, как раз в тот момент и подошли к замку Кащея и оврагу.

Их уже ничего не удивляло. Они видели двух Дунаев с этой стороны и третьего на другой стороне, на крыльце рядом со Снегурочкой.

- А где Василиса? - спросила Ажбета, и кот Макар уже тряс всех. В Снегурочке он свою царевну никак признать не мог. Кого-кого, а кота провести было невозможно.

- Я тут, спасаю Дуная, - крикнула она из ловушки.

- Какого Дуная, - Ажбета повернулась к Баюну, - их что уже четыре?

А она думала, что все знает, и ее ничто удивить не может. Но в последний день декабря ведьма не переставала удивляться. А ночь подходила только к середине, кого и где они еще найдут, трудно даже представить.

Но Соловей и волк кое - что прояснили.

- Мы туда Кащея загнали, но Василиса совсем запуталась, она его тоже Дунаем называет. Влюбленные ни о ком больше думать не могут, только о своих близких и любимых.

Баюн попятился, для него не было тайной, почему это так происходит. Он понял, что она поверила в его сказку про красавицу и чудовище. Странно, ведь это только сказка.

Сначала он решил смыться, чтобы за это ответ не держать, но ему очень хотелось узнать, кто такой третий Дунай, да и кот Макар ему дорогу преградил.

- Ты как всегда в сугроб в трудную минуту ныряешь? - спросил он сердито, и всем своим видом показал, что у него на дороге лучше не стоять.

- Никуда я не ныряю.

- Так иди и помоги волку царевну спасать. Ведь этот переполох без тебя не обошелся.

И кот Баюн пошел к оврагу.

№№№№№№№

 

Все, кто собрался на поляне, услышали самую странную речь кота.

Волка Василиса не слушала, а его все-таки услышала.

- Василиса, дорогая, это я, твой Баюн, послушай меня, детка, там нет никакого Дуная, там настоящий Кащей. Это совсем другая сказка, и давай мы тебя от него вытащим, а то, я боюсь за тебя, как он тебя до сих пор в живых оставил, не ведаю.

- Не пугай ребенка, - крикнул кто-то из стоявших рядом, Баюн не разобрал, кто там кричал.

- Я не верю тебе, сказки сбываются, - кричала из ямы Василиса.

- Но это не сбудется, чтобы ты не делала, он никогда не станет прекрасным принцем. Это даже Яге не удалось в свое время, а тебе и подавно, не надо испытывать судьбу, ты же знаешь, как я тебя люблю, послушай меня хоть один раз, разве я когда тебя обманывал.

- А сказки? Они что не обман? - ехидно спрашивал Соловей.

Долго бы еще пришлось коту слова тратить и лапы морозить, но Яга тоже тут оказалась к тому моменту.

- Василиса, кот прав, это наш старый друг Кащей, а Дунаи и настоящие и фальшивые, они все тут в лесу стоят

Василиса закричала снова еще громче и пронзительней. Как она могла не верить Яге.

- Вытащите меня отсюда.

Волк подтолкнул Соловья, и тот полетел в свою ловушку, и моментально вынырнул вместе с девушкой.

К краю оврага подошел и Дунай, третий, настоящий Дунай со Снегурочкой. И он увидел Василису в объятьях Соловья.

Яга забрала ее, и послала Соловья назад:

- Вытаскивай и Кащея.

- А это с чего? И не собирался, - дерзко отвечал тот, только он один смел так разговаривать с Ягой.

- А с того, что нечего ему там делать. Не век же ему в твоей яме сидеть. Сам заталкивал туда, сам и спасай.

Яга так посмотрела, что Соловей и спрыгнул назад. Но на извлеченье Кащея из ловушки уже никто не обратил внимание. Все смотрели на Василису и Дуная.

Снегурочка удивленно к нему тянулась. Но он отошел от нее и к Василисе двинулся.

- Ты был с ней? - спросила она.

- Но и ты была с ним, - указал Дунай на Ярилу.

- Но я сразу узнала, почувствовала, что это не ты. А она ведь совсем на меня не похожа, как же ты мог нас перепутать?

Что на это было ответить Дунаю. Теперь он и сам видел, что она совсем не была похожа, но минуту назад, когда он обнимал ее гибкое тело, ему так не казалось.

Правда, видя перед собой еще двух Дунаев, он понимал, что и здесь могло быть какое-то колдовство, вон Яга как на него смотрела. Но как это было объяснить Василисе?

Она уже двигалась к другому Дунаю, она от него отстранялась с таким видом, словно это он был Кащей.

Правда, их было уж двое. С Ярилы чары колдовства спали. И он стал самом собой. Прекрасным, сиятельным богом. И Велес у него за спиной стоял.

Он поспешил на праздник, но видел, что переполох еще не кончился.

№№№№№№

 

Все, кто там были теперь хотели понять, только одно- кто там скрывается под личиной второго Дуная.

- Это Локи, - шепнул кот Макар Волку, - ты так просто отдашь нашу Василису этому Тугарину.

И тут все они услышали смех Велеса.

Тот, по крайней мере, показал, что это был не он сам, хотя и на него тоже подозрение падало.

- Кто это? - спрашивали все у своего любимого бога.

- Покажись им, наконец, - потребовал он, - хватит томить, тем более уже полночь близко.

И на самом деле, засияли какие-то ослепительные звезды вокруг. От прежнего Дуная и следа не осталось. Светловолосый голубоглазый красавец стоял перед ними. Даже те, кто никогда не встречался с богом коварства, не сомневался в том, что таким молодым и красивым он никак не мог быть.

- Кто он?- снова спрашивали на разные лады и коты, и Ведьма Ажбета, и Снегурочка, и Ярила даже.

- Это Коляда, наш звездный Коляда во всей красе. Он будет теперь приходить к вам каждый год в этот день, чтобы возвестить, что отступила тьма, и чем веселее вы его будете встречать, тем лучше будет год.

Они повернулись к Яге. Чародейка только подтвердила все это.

Снегурочка и Василиса уже направились к добру молодцу. Он обнял Василису.

- Я видел, как ты спасать бросилась, пусть и не меня, но все-таки, это было приятно.

И они закружились в танце. Снегурочка так рядом с Дунаем и осталась стоять.

Кот Баюн тяжело вздохнул. Ярила на Снегурочку пока не смотрел, а Дунай вряд ли ее погубит, он себя только и способен погубить. И коту придется ждать до весны, пока она растает.

Волк толкнул его носом.

- Не печалься, мы тебя охранять от Карачуна будем, да и когда пришел Коляда, нам никакой Карачун и Снегурочка не страшны.

И вдруг началась метель теплая и ласковая. Это Велес поднял все снега и туманы, чтобы повеселить немного порядком усталых героем, праздник им украсить, заставить забыть о горестях и печалях.

И закружилась с Ярилой ведьма Ажбета, и Дунай со Снегурочкой - эти двое стоили друг друга, и Коляда с Василисой, и даже коты кружились в метели. Соловей Ягу подхватил. Больше ему никого не досталось. Но он радовался от души.

Только волк и Кащей стояли внизу и смотрели на танцы заворожено.

И все - таки как метельно и красиво все было в эту ночь.

И на самом деле в мир пришел Коляда. Там теперь все будет по-другому.

И кто бы мог подумать, что самый темный, последний день в году будет таким метельным и красивым.

И таким танцем чудным весь переполох закончится.

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/