ЛЮБОВЬ СУШКО Г.ОМСК 2010 год

 

 

Мы будем встречаться всегда

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

ВСТУПЛЕНИЕ МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА

ПРОЛОГ ОТ БЫТИЯ К НЕБЫТИЮ

Глава 1 ДО СВЕТА

Глава 2 В ЭПОХУ АДРИАНА

Глава 3 РОКОВОЙ ТАНЕЦ

Глава 4 КИЕВСКАЯ РУСЬ Ольга и Свенельд

Глава 5 СТАРАЯ АНГЛИЯ

Глава 6 СРЕДНЕВЕКОВАЯ ИСПАНИЯ

Глава 7 В ПЛЕНУ. ДРЕВНЯЯ РУСЬ

Глава 8 ИТАЛИЯ НЕЗНАКОМКА (ЛАУРА)

Глава 9 ХУДОЖНИКИ И МУЗЫ

Глава 10 ШОПЕН В ОБЪЯТИЯХ СТРАСТИ И МУЗЫКИ

Глава 11 ЖИЗНЬ ПЕРВАЯ И ПОСЛЕДНЯЯ

Глава 12 МЕДЕЯ И ЯЗОН ТАЙНЫ ЛАБИРИНТА

 

 

ВСТУПЛЕНИЕ

 

МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА

Мы встретимся снова, пускай проплывают столетья,
И в жизни иной я узнаю тебя и приму.
И снова в объятьях твоих я проснусь на рассвете,
Средь тысячи лиц я увижу тебя и пойму..

Условности мира, его миражи, расстоянья -
Пустая забава, мы все одолеем вдвоем.
Сияние радуги после дождя и признанье,
На мокрых ладонях мы ежика в лес отнесем.

Ты помнишь, как он оказался, на нашей дороге.
Испуганный зверь о пощаде устало просил.
И кот зашипел в тишине - и гроза на пороге.
Он бегал по дому, о, как он тебя рассмешил.

Все врезалось в память - гроза и испуганный ежик,
И наше свиданье совпало с внезапной грозой.
Но мир был прекрасен: и тихо закончился дождик,
И радуги чудо. И так мы стояли с тобой.

В сиянии сказки летело усталое время,
Оно равнодушно взирало на счастье и боль.
Внезапно приходит любовь, если даже не верю,
Высокий мужчина мне послан судьбой и грозой.

И только любовь нам подарит покой и бессмертье,
А страсть отшумит и утихнет как эта гроза.
Мы встретимся снова, пускай пролетают столетья,
И в вечности, милый, мы будем встречаться всегда

 

 

Мужчина и женщина…

 

Две загадки, две планеты, два тела, существующие в одном времени, но разных пространствах. Иногда они встречаются, соприкасаются душами и телами, чтобы снова разойтись.

Мужчина и женщина - два мира, две звезды, две прямые, которые чаще всего идут параллельно и только иногда пересекаются, а во тьме ночной и соприкасаются. Она - уголек, чтобы разжечь костер, он пламя, которое может обогреть и защитить, но слишком часто сжигает дотла. И все-таки во все века и времена самые яркие и разноцветные бабочки летят на этот огонь и сгорают. От страсти остается только зола.

Иногда нас посещает такой недуг, как влюбленность, и пока женская душа витает где-то за гранью бытия, мужская стремиться к земле и к горизонтальному положению.

Хорошо это или плохо?

Но так устроена наша природа, и она уравновешивает падение со взлетом, и в такие минуты, если они совпали, если оказались вместе, в одной точке, если ощущается гармония, то и появляется в реальности мгновение счастья. Оно прекрасно и восхитительно, тогда рождается история любви, но гимн о ней часто важнее и выше самой этой истории, и все-таки она прекрасна, та, которая была в основе нового сказания.

Пустой и бесцветной остается жизнь, если в ней нет истории любви большой и красивой. Чаще всего о ней не принято говорить, но когда «внезапно попадаешь в такт такого же неровного дыханья», тогда просыпаешься, и начинаешь жить.

Но это первый момент, когда все мы видим только сходство между мужской и женской душой. Не хочется верить в то, что душа беспола, по-моему, это придумали люди, которые презирали физическое влечение, считая его чем-то постыдным, а духовного и вовсе были лишены, из их несчастных тел просто однажды вынули душу, ее не оставалось больше в телах, пусть и прекрасных, но бездушных.

И в тот момент, когда свершилось таинство, о котором чаще всего молчат от древних времен до наших дней, с той минуты и начинают проявляться различия, как черт из табакерки, как разбойники, готовые уничтожить все, что только появилось в этом мире. Причины возникают различные, кого-то угнетают и уничтожают со временем мелочи быта, кто-то разглядел в любимом нечто ранее незаметное, и оно особенно тяготит, у кого-то финансы поют романсы, а, как известно с милым рай в шалаше, только если милый атташе. Но есть еще более страшные причины - несовместимость человеческая, когда вместо души раскрылась бездна, туда очень легко упасть, но можно и не выбраться никогда назад. И тогда человек просто спасается, но если отчаянно падает, закрыв глаза, то и пропадает окончательно.

И что остается? Только тень и воспоминания, чаще грустные. И вроде бы он еще рядом и даже почти не изменился, но уже ничего не надо, ничего не хочется.

Думаю, что любая пара любящих людей (а я говорю только о мужчине и женщине, понятия не имея о том, как это бывает при отклонениях от нормы, уж простите, не убедите вы меня в том, что это нормально, чтобы не говорили). Только в том случае способны преодолеть все это влюбленные, если они приходят в мир и встречаются в пятый и десятый раз и снова узнают, влюбляются с первого взгляда и любят друг друга.

Я почти уверена в том, что варианты наших судеб рассматриваются как раз в нескольких, а вернее всех жизнях, которые нам отмерила судьба.

Представить себе, что мы пришли в этот мир в первый раз невозможно, ведь в таком случае без всяких ответов остаются слишком многие вопросы, очень простые и невероятно сложные:

- Откуда у нас есть опыт и знания в разных областях, которые мы не смогли бы приобрести и за 100 лет одной жизни. Почем эффект уже виденного прежде срабатывает снова и снова: страны, города, лица.

Думаю, что и сама история от древности до наших дней нам интересна только в той мере, в какой мы можем со временем вспомнить что-то из собственного прошлого.

Человек очень эгоистичное создание, он никогда не станет изучать время далекое, и с ним любимым никак не связанное. И если история Отечества интересна любому патриоту, то историю человечества мы никогда бы не осилили, если бы не прорывались в собственное прошлое, пережитое в иных временах и жизнях.

И если принять на веру теорию о том, что все уже было, и мы приходили в этот мир, и уже встречались и имели какой-то счастливый или горький опыт (он еще важнее первого), тогда и понятно, почему мимо проходят сотни и тысячи мужчин, и только один, никак не соответствующий идеалу, на первый взгляд чужой, вдруг остается рядом. И не хочется сначала расстаться, невозможно расстаться, а потом и возникает то удивительное понимание, которого никогда нельзя достигнуть с другими.

Беда в том, что он может быть на этот раз слишком стар или молод, еще какие-то причины должны явно вас разлучить навсегда. Но если это он, то сметаются все преграды, и нет никаких причин для того, чтобы не быть вместе.

Хотя часто нам не хочется ничего предпринимать, вроде бы все сляпанное кое-как устраивает, и тогда мы упускаем тот единственный шанс, который больше не будет дан в этой жизни.

Мы забываем, что общаться надо учиться, что необходимо строить отношения, приглядываясь и прислушиваясь к партнеру, все время помня о той пропасти, которая лежит между мужчиной и женщиной.

Над этой пропастью существует очень зыбкий, раскачивающийся в разные стороны мост - наши чувства.

Многие ли отвяжутся пойти по нему на другую сторону в стан потенциального противника (а именно такими изначально мы остаемся), в логово чужака и незнакомца. Притом, что каждый очень боится неприятия, критики, отказа.

Зачем туда шагать, рискуя свободой, а часто и жизнью, если легко можно оставаться на своем берегу, жить спокойно и не знать всех тех невзгод, которые обрушатся на наши бедные головы. Но безумцы такие есть. Они готовы двинуться и на вражескую территорию и попытаться устроить там свою жизнь. Но опять же, именно с тем человеком, с которым мы уже встречались в разных временах, имели какой-то опыт общения, и если он пока нам и не знаком, то мы помним и знаем, что от него можно ожидать.

Вероятно, можно рискнуть и ступить и в совершенно чужой мир, ведь все когда-то начинается, и всегда есть первый опыт, но в этом случае мы почти обречены на исчезновение. Сколько счастливых случаев союза, семьи на сотни несчастных? И самое страшное, что завершится все, может крахом, когда кажется, что душа превращается в лед, который можно растопить, а на самом деле - в камень. Но стоят ли эти отношения, стоит ли игра свеч.

Когда я думаю о творцах, просто потому что они сами о себе значительно больше написали, чем остальные, немного приоткрыли перед нами завесу тайны, то становится понятно это вечное хождение по мукам в поисках чувств, защиты и опоры, в то время как получаем мы совсем иное.

Вспомните роковой треугольник в знаменитом романе «Любовник леди Чаттерли» - прекрасная женщина, муж, прикованный к инвалидной коляске, и возлюбленный, у которого духовное на нуле, но есть похоть. Как выбрать между двумя совершенно чужими и чуждыми мужчинами, надо ли выбирать, в любом случае героиня проигрывает, а третьего мужчины ей не дано.

Чаще всего так и случается, когда мы не встречаем того единственного, которого успели узнать и полюбить в других мирах. Ведь если все начинать снова с нуля, много ли мы успеем пережить и сделать за одну жизнь?

Доказал нам мудрец Гете, что даже за очень долгую, искусственно продленную жизнь мы не можем построить своего мира, и остается только иллюзия, а достраивать будут другие, и что там у них получится, одному только богу известно. Потому и ждем мы чуда, его можно называть как угодно, но он приходит из иных времен.

№№№№№№№№№№

 

Когда в знаменитом стихотворении героиня А. Блока произносит:

Мой любимый, мой князь, мой жених…

То странное чувство возникает в душе. Я сколько раз не читала эту строчку, сначала не могла понять, почему это князь, не принц, не царь, хотя это бы звучало немного в ином контексте, а именно князь.

Но ведь это самое древнее из имен властелина, и того мужчину, с кем мы встретились веке в 10 в первой или одной из первых жизней, никак по-другому не назовешь. Все остальные титулы появились позднее, да и не как титул воспринимал это поэт, он подчеркивал древность души того юноши, с которым должна встретиться девушка.

И только при этом условии новой встречи они способны сначала узнать друг друга, а потом полюбить, и остаться и на этот раз вместе в гармонии и понимании, потому что все бездны уже удалось одолеть прежде, они прошли определенный путь и на этот раз могут его только продолжить.

Одиночество для многих (но не для всех) вероятно не особенно приятное состояние именно из-за того, что окружающие станут жалеть, осуждать, но еще древний мудрец подчеркнул, что «лучше быть одной, чем с кем попало».

Мы идем на компромисс, не найдя, не дождавшись родного и близкого человека. Кто-то может выдержать только очень короткий срок, иные маются всю жизнь, и убеждают остальных, что и не любимы, и не любят, но счастливы, и они могут обмануть нас, и даже себя - это не так трудно, и поверить в собственную ложь. Но у тех, кто ждет и не согласен «миллион менять по рублю», они достойны большего уважения, потому что у них есть надежда.

Каждый может себе представить, как трудно встретить своего мужчины и свою женщину, сколько ошибок совершается на этом пути. Но когда это все-таки происходит, когда не хочется расставаться утром, торопишься домой вечером, когда не устаешь беседовать (а не только молча жить рядом), это и есть счастье, большее, чем страсть. Хотя та возможно и с чужим человеком, и на короткий срок она может затмить разум и подчинить себе, но это очень быстро проходит, остается только «горстка пепла».

№№№№№

 

Мужчина и женщина куда-то спешат, двигаясь навстречу друг другу, они могут даже столкнуться, налететь один на другого и пройти мимо, могут остановиться, разговориться, и остаться вместе, могут познакомиться, разбежаться, а, встретившись через год, оставаться навсегда и благодарить судьбу за то, что был второй шанс.

Но если мы не встретились в этой жизни, будет ли еще один шанс в другой, или там надо будет все начинать с самого начала, с нуля, и снова на протяжении столетий обретать какой-то опыт отношений, часто горький и страшный?

Если вспомнить о том, что такое судьба, то это еще и та единственная встреча с человеком, который был близок и дорог всегда, с самого начала. Когда мы бросаемся ко всем другим и стремимся остаться с ними, чтобы была семья, чтобы не хуже, чем у остальных, думаю, судьба не позволяет нам снова встретиться с тем единственным, и это ли не самое страшное наказание.

Мужчина и женщина спешат навстречу друг к другу, ее кто-то окликнул, он увидел знакомую, зазвонил сотовый, и они прошли мимо, разминувшись в этом времени навсегда, ничего не случилось и не случиться. Но все-таки остается надежда, пусть и хрупкая и призрачная, на то, что они встретятся вновь, и любовь еще возможна в этом мире.

Иначе жизнь кажется пустой и бессмысленной.

 

Глава 2 Предчувствуя героя. Сначала ты мне снился.

 

Навстречу друг к другу по разным дорогам и снам
Мы двигались снова, забыв, о себе и о мире.
А что там случилось? Да это же Лада- весна,
Тебя мне швырнула, и снова  небесные шири
И дали миров вдруг скрестились у этих ворот,
И странные тени, куда-то исчезли внезапно.
- Мессир, вы крылаты, но кто там, ваш ангел и кот,
Да нет, Маргарита, мы  все - таки были крылаты.

Мы снова могли дотянуться до этой звезды
И в небе бескрайнем внезапно и дерзко столкнуться,
На Любинском полночь, откуда, о, звездный мой, мы
Посмели к истокам, и юности нашей вернуться?
Какие-то люди стоят у меня за спиной,
Какие-то тени тебя в этом мире встречают.
Но что там сегодня? И кто же пришел за тобой?
Но слепо и глухо немая мне страсть  отвечает.

Мы были спокойны пред смертью и жизнью опять.
Коровьев погладил небрежно в тиши Бегемота,
Бродяга - скрипач продолжает грустить и играть.
И знаю, что в полночь опять потеряем кого-то.
А кто-то остался, но снова прильнула к тебе
Душа ни жива, ни мертва, и просила о мире.
Навстречу друг к другу, и больше не веря судьбе,
Забытые путники в сером просторе парили…

 

 

Сначала ты мне приснился. И это был самый странный сон.

Тогда я впервые услышала звуки саксофона. Звучала «Песня первой любви».

Я никогда не видела тебя прежде, и я знала тебя всегда. Я точно знала, что мы встречались раньше, в разных пространствах и временах ты приходил ко мне снова и снова. Я всегда сразу узнавала тебя. Наверное, это и называют любовью с первого взгляда. Кто поверит в то, что мы в первый раз пришли в этот мир, где ничто не вечно под луной, но все повторяется в бесконечности.

Если ты под звуки своей завораживающей музыки перенесешься в другое пространство, то обязательно вспомнишь, что было с нами до этой жизни. А возможно тебе удастся припомнить и нашу первую встречу. Помнишь, тогда, в древней Греции, ты был бродячим философом. Не потому ли мне так хорошо известны все те мифы, да что там известны, чудесные сюжеты когда-то стали частью нашей реальности и остались с нами навсегда. А теперь, чтобы воскресить прошлое, я готова рассказывать их снова и снова.

№№№№№№№№№

 

А потом, в Италии ты был строителем храмов, а я - твоей возлюбленной. О, как ты хотел что-то сотворить своими руками, уверенный, что такие строения вечны, и они напомнят миру о тебе. И когда я прикасаюсь к камням древних строений, я снова возвращаюсь в наше прошлое, оно великолепно. Любили ли мы друг друга, что произошло в той жизни? Не знаю, но когда-нибудь обязательно вспомню, память всегда возвращается.

Разве ты не помнишь, но это ты был тем самым пророком в Иудеи, голову которого затребовала у грозного царя обольстительная танцовщица, и плененный ее танцем, ни в чем не смог отказать ей царь- это наша с тобой история, она повторится потом еще раз, но лучше не вспоминать о ней вовсе.

А потом ты потерял голову от любви и страсти, но это было уже не так трагично, хотя так прекрасно, мой любимый. Любовь, как и жизнь, длится только одно мгновение, но она бессмертна, в том и состоит ее особенная прелесть.

Мы встречались много раз и всегда безошибочно узнавали друг друга.

Но если ты все еще никак не можешь этому поверить и утопаешь в сомнениях, то я напомню тебе и о другой нашей жизни. Мы встретились на земле Древней Руси. Ты был безнадежно влюблен в княгиню и стал воспитателем ее сына. Ты на все готов был, чтобы оставаться с ней рядом, но она любила того, кого называли Олегом Вещим. Князь погиб. Им скоро пришлось расстаться, тебе казалось, что появилась надежда, но мертвого она любила еще больше, чем живого. А еще она любила власть, а потому это была самая печальная история о твоей безответной любви. Но даже неразделенная любовь прекрасна, нет ничего величественнее и краше, чем самое пленительное и самое таинственное в мире чувство. Страдания, если не убивают, то делают нас сильнее и краше.

Тогда ты поспешно покинул этот мир, чтобы снова появится на свет в Британии и стать королевским астрологом. Но магические книги и заклятия не помогли тебе получить руку и сердце королевской дочери.

Пять первых жизней, пять опытов, пять разочарований. Судьба бывала к тебе так жестоко, мой дорогой, но горький опыт всегда полезен. Он неизменно рождает желание вернуться в этот мир и если не все, то хоть что-то исправить с каждым разом становилось все сильнее.

В нашей шестой жизни была Испания, средние глухие века и костер инквизиции для ведьмы, в которую тебя угораздило влюбиться.

А она, как настоящая ведьма, никого не любила, и все оказалось напрасным. Ты пытался спасти ее, но она не собиралась спасаться и не приняла твою помощь, умереть, а вернее сгореть дотла ей было легче и интереснее, чем оказаться в твоих объятиях. Но и ты был женат на другой, и все что мог дать ей в той жизни - только сделать ее своей наложницей. А она всегда была самым свободным в мире созданием, такой и осталась, когда подобно древней царице сама шагнула в то пламя, которое разожгли для нее блюстители веры, морали и нравственности.

Сколько раз потом в твоих снах повторялась эта картина - она сгорала дотла у тебя на глазах, ты не пытался даже забыть ее, и никакая другая женщина никогда бы не смогла сравниться с ней.

В той жизни у тебя была немалая власть, но она оказалась не так велика, чтобы заполучить ее любовь. Ты покинул этот мир, навсегда отравленный этой страстью. Но снова вернулся на землю и стал Киевским князем в лихую годину, когда Окаянный Батый сжег твою столицу, и твоя возлюбленная была похищена им. Что оставалось светлому князю в те дни? Снова отстроить свой город и отправиться в орду, чтобы спасти любимую. Но только отрава в чаше, преподнесенной грозным ханом, оставалась тебе в той жизни. И русский Орфей, отправившийся в ордынский ад, вернулся оттуда полуживым, чтобы умереть в собственном мире, но вам не суждено было на этот раз даже увидеться.

Ты умирал в городе, который только начали строить твои умелые мастера, понимая, что в любой день Батый может налететь снова, и все уничтожить. Но и тогда они бы засучили рукава и снова принялись за дело, только тебе уже не суждено было этого увидеть.

Тогда ты снова вернулся в Италию, и был философом, а она знатной дамой и чужой женой, понятия не имевшей о твоей любви. Она была спокойна, отстранена и несчастна. И тебе оставалось только в сонатах и сонетах говорить о своей безумной страсти и неразделенной любви.

Она рано умерла, была похоронена в семейном склепе, куда ты не мог даже подойти, чтобы немного побыть наедине с незнакомой, но любимой женщиной. Унылой чередой тянулись пустые и одинокие дни, которые не могли уже принести ничего нового и интересного. Когда и как они закончились, какое это имело значение.

Но с невероятным упрямством ты вернулся в этот мир снова, на этот раз это была туманная Германия, в девятой жизни ты был почти гениальным художником. Впервые за все времена она любила тебя, да так, что можно было задохнуться от счастья. Ты знал, что не стоит заигрывать с судьбой, те, чьи портреты мы выставляем на обозрение, быстро нас покидают. Но ты был одержим и не мог не рисовать, тебе хотелось показать ее всему миру, рассказать о своей любви. И она очень скоро умерла от какой-то загадочной болезни. И ты остался в одиночестве, в объятьях только своего прошлого. Не было исхода твоему горю, не было ни одной женщины, которая могла бы утешить и вернуть смысл жизни. Ты хотел вернуть ее, но понимал, что бесполезно спорить с небесами, и тогда ты просто отправился к ней, не в силах больше оставаться в мире людей, таких холодных и чужих.

И в третий раз ты пришел в этот мир в Россию, чтобы писать стихи, любить императрицу, и бросить вызов всему миру, а потом, в полном отчаянии в 37 лет шагнуть под пистолет. На этот раз твоим врагом стал могущественный русский император. Ему удалось смирить твой бунт, но стихи остались тем памятником, который подарил тебе бессмертие. Его не может сокрушить время, он останется, пока «жив, хоть один пиит».

Так было в наших с тобой пространствах и временах, И потому, вернувшись в мир в 11 раз, ты не мог не выбрать музыку, и самый сексуальный из всех инструментов, который мог поведать миру о том, что переживала твоя душа, отправляясь в странствия в пространствах и временах.

Сначала ты мне приснился, потом я услышала звуки саксофона, а когда увидела тебя, такого юного и такого талантливого, то не могла понять, откуда ты взялся, как ворвался в этот мир. Но чем больше думала о тебе, чем больше вспоминала, тем яснее становилось, что никто из нас, талантливых и бездарных не приходит в мир в первый раз. Все мы прожили уже не одну жизнь, оттуда и опыт, и тайные знания, и умения, которых не могла быть на первый взгляд, но они есть. И любовь в наших душах, она появляется не сразу и не вдруг. Прекрасная чаша души постепенно наполняется теми чувствами и переживаниями, которые в один прекрасный момент способны перевернуть этот мир и подарить ему невероятную радость.

Я пою, и значит, я люблю,

Я люблю, и значит, я живу.

Помнишь, как пел ты мне это недавно, еще не осознавая подлинного смысла этих слов.

Музыка, стихи, картины - это те ценности, которые призваны пробудить в нас память о прошлых жизнях, вероятно, для этого они и существуют в мире. Они запечатлели уже ушедшие мгновения, то, что нам не дано вернуть никакими другими способами, и память воскрешает те страны, те миры, где мы уже были и любили, и страдали.

Все это я поняла, когда увидела тебя сначала во сне, а потом и наяву, когда услышала поразительную песню саксофона. Зал был полон, но играл ты только для меня, мы оба это прекрасно понимали.

В мире, залитом лунным светом, звездный мальчик играл для меня одной песню первой любви. Так было, и так будет в следующей нашей жизни, потому что мы встретимся вновь, мы не можем не встретиться.

Ты вернешься, и я всегда буду ждать тебя. И не может быть по-другому.

 

 

 

 

 

 

 

ПРОЛОГ ОТ БЫТИЯ К НЕБЫТИЮ

 

Не забудь, что я вернусь к тебе.

Еще немного и я страстным желанием

Соберу прах и пену для другого тела.

Пророк К. Джибран

 

Если в сумерках памяти

Нам суждено еще встретиться,

Мы вновь поговорим друг с другом

И ты споешь мне таинственную песнь…

 

Любовь не знает собственной глубины,

Пока не приходит час разлуки.

 

ДО ПРОЛОГА

 

На берегу моря стоял замок. Это серое величественное сооружение хранило в своей утробе многие тайны. Но за неприступными его каменными стенами еще продолжалась жизнь.

В старинном замке на берегу моря доживала свой век влюбленная пара пожилых людей.

Старик ходил по морскому берегу до самого заката и размышлял, вспоминая о прошлом. Иногда в памяти его всплывали, а порой вспыхивали, как молнии, какие-то факты и события, случившиеся ли в реальности, или вычитанные им из книг. Старинными изданиями классических произведений была забита его библиотека. Усталый философ искренне дивился тому, что удавалась вспомнить, и не знал, как ему поступить со своими воспоминаниями.

Иногда он думал о прошлом, не скрывая досады, потому что оно казалось блестящим, но совершенно ненужным хламом.

Его вечная спутница, забыв обо всем на свете, и даже о своем вечном возлюбленном, отложив дела, которые еще вчера считала очень важными, запиралась в своей комнате и, забыв о реальности, писала роман.

В такие минуты ей казалось, что она занималась творчеством всегда, хотя только недавно в первый раз взяла в руки ручку и листы бумаги, и никогда прежде ничего не писала, кроме очень коротких писем, похожих на открытки, где было не больше дюжины самых сухих слов, обращенных к ее старинным приятельницам. Старуха и не подозревала, что многих из них давным-давно нет на этом свете.

Теперь же, забыв окончательно о живых и мертвых, Она писала роман о прошлом, где в реальность врывались сны и грезы. Она не думала о том, плохо или хорошо это получается, просто хотелось успеть доделать то, что было задумано и стало внезапно ложиться на бумагу превращаясь в страстные, а порой и странные ее воспоминания, переживания, интриги….

Но когда она прочитала первые страницы своего творения Старику, то поразилась его реакции.

Ей ли не знать, каким умным и ироничным, часто беспощадным критиком он был. С ним невозможно было спорить, да она и не пыталась, давным-давно став кладбищем идей. Но философ был поражен и заинтересован, его глаза загорелись от любопытства и радости. Так он смотрел на нее, при внезапном столкновении и первом знакомстве, тысячу лет назад.

И сейчас она смела верить в то, что это не только из-за личных пристрастий к автору и к тому, о чем она пыталась поведать миру, с которым им обоим очень скоро придется проститься.

Она читала ему долгими вечерами то, что успевала написать днем. И они вместе вспоминали о тех временах и людях, которые растаяли без следа, и никакими другими способами их уже невозможно было вернуть в реальность.

№№№№№№№№

 

Два старика остались той единственной связующей нитью, которая еще существовало между прошлым и будущим. И прошлое, почти забытое, стертое из памяти, снова продолжало любить и жить..

Никому никогда еще не удавалось так ясно и четко проследить путь во все свои прошлые жизни и доказать миру простую истину. Появившись в незапамятные времена, два человека встречаются, любят друг друга, умирают и снова возвращаются в мир, чтобы встретиться и любить друг друга. Все остальное только случайные черты времени и жизни, которая может чем-то отличаться от предыдущей, но неизменной и вечной остается любовь, какие бы странные и порой трагические оттенки она не обретала.

Влюбленные и любящие, они спокойно покидают этот мир, потому что знают, что вернутся и встретятся снова. По-другому не может быть, если бы они не встретились снова, жизнь с ее радостями и страданиями не имела бы никакого смысла.

№№№№№

 

Старуха писала свой роман. Иногда, когда слезились глаза или она чувствовала усталость, Алина невольно прерывала работу и шла к морю, чтобы еще раз взглянуть на своего любимого, прикоснуться к реальности и полюбоваться красотой заката.

- Это только прошлое, - говорила она себе и ему,- это только причудливое воспоминания. А реальность - это море, замок на берегу, закат. Прошлое не должно так влиять на настоящее, которое ускользало незаметно.

Но она понимала и чувствовала совсем иное. Прошлое не могло не влиять на настоящее. Оно казалось порой таким реальным, что сны были похожи на явь, возникали давно забытые голоса и запахи, которые нельзя было перепутать ни с какими другими.

В такие минуты она была особенно спокойна и счастлива. Прошлое могло жить в настоящем. Соединились разные времена и события, и все обретало причудливые, часто фантастические формы, но от этого становилось еще интереснее и важнее.

Теперь Алина жила в предполагаемых обстоятельствах, которые и были и не были кусками ее прошлой жизни.

Но они казались такими прекрасными.

ПРОЛОГ

 

 

И была только пена на песке, ночь и страх, когда Учитель решил поговорить о главном.

- Я не знаю, что такое любовь и страсть. Но я хотел бы провести этих двоих по всем их жизням. Пусть они появляются в разных временах и разных странах, пусть находят и снова теряют друг друга, теряют и находят..

Пусть их любовь окажется сильнее смерти, как было сказано у мудрого царя, только это и стоит нашего внимания и оправдания бренного существования. И пусть хоть иногда она будет счастливой. Но это должно происходить не всегда, иначе это было бы скучно.

- Ты напрасно тревожишься, счастливой любви, которая бы длилась долго никогда или почти никогда не бывало, потому что они смертны, едва встретившись и узнав друг друга, им снова придется расстаться, а потом мучительные поиски, бесконечные ожидания, и потери, страх перед новой не встречей.

- Тогда я спокоен, - улыбнулся Он, - у нас в запасе вечность, у них только миг. И мы не будем терять их из вида все это время.

Учитель не скрывал своей грусти. Он слишком хорошо знал своего собеседника. И то, что для того было только забавой и развлечением, для него, всегда принадлежавшего роду человеческому, казалось еще важнее, чем прежде - это вспышка звезды - одна человеческая жизнь.

Он знал, что вступил в сговор, в странную игру с великим духом. И он сочувствовал заранее тем двоим, которым предстояло находить и терять друг друга дюжину раз, любить и ненавидеть, очаровываться и разочаровываться снова и снова, на миг обретать душевное равновесие и даже счастье и снова с ним расставаться, какая это должно быть невероятная мука. Они будут, в отличие от всех остальных, вспоминать свои прошлые жизни, вернее, они просто не смогут их забыть.

Он не противился этому, потому что знал, что тот, другой слишком упрям, и будет поступать только так, как сам этого хочет. Но было и еще одно. Если он решил подарить двум душам столько страсти и любви, почему бы ни принять такой дар. Разве лучше будет, если они все свои жизни, которые им отпущены, проживут без любви, в тоске, покое и одиночестве?

Нет, он вовсе не хотел для них такого кошмара.

Любовь и страдания - это лучше, чем ничего. Тишина и покой - удел кладбищ, а для них еще существует жизнь, потому пусть живут и страдают, теряют и находят снова. И этого хотел он, написавший когда-то Фауста еще ничего не зная наверняка. Он и сам на склоне своих лет полюбил юное и очаровательное создание, вкусивший этого невероятного счастья и боли.

Потом были и другие жизни в других временах и пространствах, но такого больше не бывало никогда. И он стал Учителем по праву, но разве не хотелось ему порой снова жить, любить и страдать. Но он вынужден был теперь смотреть со стороны на все происходящее

Нет, не зря он любил Мефистофеля, и он сам создал его таким в своей трагедии. Это была одна половина его души, и не самая худшая, это надо было признать.

Когда Мефистофель исчез, Учитель даже загрустил немного, а что если ничего этого не будет, и он только обманул его ожидания?

Но волнения были напрасными. Все будет так, как задумано.

 

 

ГЛАВА 1 ОТ БЫТИЯ К НЕБЫТИЮ

(АПРЕЛЬ 1999 года)

1.

 

Приближалась Пасха. В воздухе витал пленительный запах сдобы и грусти. Где-то в небесах звенели колокольчики ангелов, и слышалось хлопанье их крыльев. Они возвещали о приближении праздника, который всегда ждали с восторгом и нетерпением.

Но почему в этот раз все было иным? Казалось, что Пасхи не наступит никогда. Ведь были же и серые и более дикие времена, когда одним приказом, росчерком пера можно было запретить этот праздник. Но праздник врывался в реальность, где ей не было места. А теперь службу транслировали по телевизору, для тех, кто не дошел до храма. И красивый патриарх охрипшим голосом возвестит о том, что чудо совершилось, и Христос воскрес.

Но Алина знала, что на этот раз тоска не рассеется и после этого заявления. Она чувствовала, что должна еще раз увидеть его. Сесть на краешек кровати и взять его сухую и холодноватую ладонь в руки и тихо сказать о том, что она здесь, что она пришла к нему, и молча посидеть рядом. Хотя, скорее всего он ничего не услышит, и может быть, даже не почувствует. Страшный недуг вот уже полтора года испытывает Учителя на прочность, и почти одержал над ним победу. За этот время этот невидимый, но лютый зверь превратил молодого мужчину, в столетнего старика, отнимая у него все больше и больше сил, постепенно лишая жизни.

В это невозможно было поверить, когда они обо всем узнали. Даже собственным глазам и чувствам верить не хотелось. Но от этого невозможно было убежать.

Такое уже было 10 лет назад, когда умирала бабушка. Но она видела, говорила, даже улыбалась при ее появлении и странно мужественно переживала дикую боль. Она говорила, что это бог посылает ей такие страдания на земле, чтобы там, в небесах, на том свете было легко и спокойно.

Но у Алины тогда и возникло недоверие к богу и яростный протест. Зачем ему нужно было так мучить человека, невинного, кроткого и всех любящего. Ведь она никому никогда не сказала злого слова.

И теперь, глядя на Учителя, Алина не могла забыть тех страданий. И все повторяется снова. Ей показалось, что это и ее испытывает грозный бог, и она причастна к этим если не физическим, то душевным страданиям любимого и близкого человека.

Так много всего случилось за эти годы. О чем-то больно и горько было вспоминать. Но многое исчезло и забылось, в душе осталось главное, она поняла за эти годы, что любовь не знает собственной глубины, пока не наступит час разлуки. Правда, и раньше Алина подозревала это, но не хотела особенно задумываться, она просто жила и радовалась жизни.

Теперь-то ясно, что все это время она любила только его одного, но тогда, разве была она в том уверена? Об этом можно было и не думать, можно было жить с другими и только знать, что он жив и невредим. Но от этого в ее чувствах ничего не менялось.

Учитель вдруг очнулся, и произнес внятно и четко:

- Не обманывай себя, орленок, ты просто не хочешь признать, что был совсем другой парень, его ты любила по-настоящему.

- Не было никакого парня, - шептала она, - но по тому, как дрогнула ее рука, становилось очевидным, что она лукавит даже с собой.

- Сейчас наступил такой час, что не нужно утешать меня. Он далеко, только не дальше моего. Когда-нибудь вы снова встретитесь и будете счастливы, но не теперь, пока это не возможно.

Алине хотелось спросить, о ком говорил Учитель.

Он угадал ее вопрос, но только улыбнулся.

- Это он, и тебе это отлично известно, дорогая. Я просто устал нынче с ним бороться, но не могу тебя отпустить, прости мне эту слабость.

В те минуты она готова была простить что угодно, но потом, будет ли она так же великодушна, как теперь?

Но он рухнул с обрыва в бездну, и все страдания разом оставили истерзанное тело.

Почему, зачем она должна была узнать это, да еще в такие минуты.

Хотел ли он отвлечь ее от кошмара, который несла с собой смерть – он знал, как она боялась смерти, вселял в душу надежду, наоборот мстил ей за то, что она любила не его, а высокого , светловолосого, голубоглазого юнца, который никогда бы не узнал ее в толпе студенток, хотя они учились рядом?

Пока не узнал, но ведь потом они будут счастливы, так как она никогда не была счастлива с ним. Только для этого они должны снова встретиться и дотянуться до любви.

Но они встречались всегда, во всех жизнях. Только в этой предпоследней он спутал все карты и привязал ее к себе на половину жизни, а прежде они были вместе всегда и везде.

Не за это ли Учитель был так жестоко наказан, так страдал. Но не правда, он ни о чем не желал ни тогда, ни теперь, она все еще оставалась с ним, хотя душа его уже парила в небесах.

 

№№№№№

 

И были пышные похороны, добрая половина города стояла в центре перед его домом. Цветы. Сколько их было в тот день. Стальное небо над головой, странного серого цвета и порывы ветра. Солнце ни разу так и не появилось в тот день, но и дождя не было.

Нужно было оставаться в этом мире, жить дальше, и знать, что в этом времени, в этом пространстве они не смогут больше встретиться. Но на кладбище было спокойно. Еще несколько мгновений он оставался рядом, но это был уже не он, а восковая фигура, из которой навсегда вынули душу. Но она поняла, вдруг, что ничего не кончилось, он никуда не ушел, а стоит рядом с ней, смотрит на все, что происходит и улыбается. Но это была не солнечная, а лунная, таинственная и странная улыбка, она это чувствовала всей душой.

- Теперь никто нас не разлучит, - так ясно услышала она этот неповторимый голос, что странно побледнела. Вероятно, в такие минуты близкие и падают в обморок. Пока остальные суетились около гроба, она была с ним. И что-то, похожее на улыбку, появилось на ее лице, хорошо, что никто этого не видел, наверное, странная это была картина. Да и как они, хоронившие его, могли такое понять. И тогда Алина не пошла прощаться. Зачем прощаться с тем, с кем не собираешься расставаться?

Кладбище было в двух шагах от ее дома, и она поспешила уйти. Никаких поминок, поминают мертвых, а он был жив, она только что в том убедилась.

- Я не прощаюсь с тобой, - говорила она у ворот кладбища, понимая, что он должен вернуться туда, где еще собрались те, кто пришли его хоронить. А она вернется сюда через несколько дней, когда все разойдутся, чтобы побыть с ним наедине, поговорить о самом главном.

 

№№№№№

 

Была в разгаре пасхальная неделя. Мир жил своей жизнью, и для многих ничего особенного не происходило. Только Алина знала, что в одной из прошлых своих жизней была ведьмой, которую сожгли на костре. Но это было тогда, а теперь ничего и никого в этом мире не было - ни бога, ни дьявола, и она позабыла за наслоением времени о своих чудных способностях. Забыть - то забыла, только ведь понятно, что ничто никуда не исчезает.

- Он чуть не свел меня с ума, доказывая мне, что меня не существует, - говорил самый странный и любимый их герой, в романе, который они вместе открыли в первый раз и знали почти наизусть. Но в отличие от Ивана Бездомного, поверившего, в конце концов, в его существование, она наоборот, готова была его отвергнуть, посчитать чудовищем, которое убивало и забирало к себе всех, кого она только успевала полюбить.

Вещие сны, знаки, предсказания, таинственные происшествия - все это было доказательством существования того самого создания, которое не было таким уж страшным, каким они его малевали в своем воспаленном воображении.

За этот год она прочла все о жизни после жизни, потому что хотела убедиться в том, что с уходом любимого Учителя ничего не кончается, и никуда он не денется, даже когда уйдет, наоборот теперь он останется с ней. Она ничего не боялась на том свете, она готова была заглянуть в бездну.

Теперь, когда можно было сбросить с себя непосильный груз ожидания краха, и бояться было больше нечего, она пошла в храм и поставила свечу за упокой.

Она благодарила его за то, что закончились мучения, и завершились они в пасхальную неделю, возможно, он и попадет в тот рай, о котором мечтал тогда. Ему там не должно быть одиноко и плохо. После всего, что пришлось пережить, он должен, наконец, отдохнуть и прийти в себя. У него было время задуматься и посмотреть на этот мир совсем иными глазами. И хотелось ей в те минуты заглянуть за черту в те жизни, которые были до этой. Свеча начала колыхаться от этих мыслей, но потом пламя успокоилось, она снова горела ровно.

Осенний вечер был, - вспомнилось стихотворение любимого поэта, то самое, где его отговаривает Мефистофель, и не желает, чтобы он возвращал свою молодость и жизнь.

Алина видела Учителя в углу в кресле в тот вечер, и чувствовала, что больше никогда не будет одна в этой квартире.

- Ты и на самом деле этого хочешь? Но не забудь, что часто бывает не то, что тебе представляется.

- Пусть так, но покажи мне все, что ты можешь показать, - упрямилась она.

И он заговорил:

- Когда-то давным-давно даже по моим меркам мы взяли две души, никогда еще не бывшие в человеческих телах, и вместе выпустили их на землю в одно время и в одном месте. Потом они покинули этот мир примерно в одно время- ведь 20 лет - это сущие пустяки в масштабах вечности, - важно произнес он, - они вернулись снова в другое время и в другом месте. Они всегда были очень близко и рано или поздно встречались, испытывали какие-то чувства, порой даже страсти переживали. Наблюдать это каждый раз было забавно, очень интересно.

- Ты это все увидишь, но хочу предупредить тебя еще об одном, не зацикливайся на этом особенно, вам не рядовые тела подбирались, так было интереснее. Но и не радуйся, часто все получалось еще хуже, только даже мы много предвидеть не могли.

Он испытывал Алину, старался найти слабое место, что-то предпринять, но она оставалась стойким оловянным солдатиком. Может мудрецы и правы, лучше ничего не знать заранее. Но он был здесь, и она решилась тогда заглянуть в бездну. Она зашла слишком далеко, и отступать не собиралась.

- Хорошо, - наконец сдался он, - ты все узнаешь и все увидишь своими глазами. Но не забудь, я отговаривал тебя.

Он исчез в тот момент, когда хотелось приблизиться и получше его разглядеть, он всегда успевал уходить во время.

Бравада исчезла. Стало немного страшно. Что-то стукнуло рядом - упала со стола книга, к которой никто не прикасался. Это, скорее всего, все еще он, пытается заставить испытать ужас, но у него на этот раз ничего не вышло. Алина приняла его вызов.

Она подошла к окну. Только начинало светать, но неужели прошла целая ночь. Огромное солнце выплывало из-за горизонта. Заворожила поразительная красота. Она казалась вечной, хотя и должна была скоро исчезнуть, но ведь появится снова.

Любовь, бесконечная, вечная по-прежнему жила в усталой душе.

 

ГЛАВА 2 ДО СВЕТА

 

 

Души, которые еще не жили в человеческом обличии остаются на небесах. Возможно, им никогда не случится появиться на земле. Тогда они со временем станут ангелами, воителями или хранителями.

Со временем ангелы и демоны смирятся со своей участью, но пока им об этом не объявлено, они ждут и надеются.

Возможно, потому они так легки, что не опечалены воспоминаниями, не испытывали страданий, не имели тела, которое старело и изнашивалось со временем. Они радовались тому, что ничего не знали сладости наслаждений жизнью и не имели тела, способного чувствовать счастье и боль. Но порой они так завидовали смертным и хотели поменяться с ними местами, что готовы были расстаться с бессмертием, и прожить короткую, но яркую, полную разных ощущений жизнь, оставаясь в плену у страстей и иллюзий. И хотели они пережить и почувствовать все, что переживали люди.

Их предупреждали о том, что они перестанут быть ангелами, снова и снова будут рваться на землю, но и этот странный плен их больше не мог испугать и остановить.

Мефи выбрал две души на свой вкус, осмотрел их со всех сторон и решил, что они вполне подходят.

Избранники же обрадовались, как дети малые, хотя были уже солидными ангелами, но даже не представляли того, что ждет их впереди, какие испытания еще предстоит им пережить.

- Что было бы, если бы они знали обо всем? - спрашивал он, и не находил ответа.

Так все начиналось когда-то, очень давно.

№№№№№

 

Взгляд беса был устремлен в те дни в Македонию. Прошло уже достаточно лет, для того, чтобы дети, родившиеся там, стали взрослыми. Как странно видеть, чувствовать переживать все в первый раз. За душой еще нет, и не может быть никакого опыта, все постигается впервые. Весь мир у ног, но непонятно, к чему лежит твоя душа. Нужно просто проживать и созерцать этот мир, потому что ты увидел его в первый раз.

Любопытство - главное, что жило в душе юноши. Он родился в семье строителя храмов. И сам он старался все сотворить своими руками, хотя это у него и никак не получалось, и отец только насмешливо на него смотрел. Он позвал раба, понимая, что тот все сделает лучше, чем его собственный сын. И все твердил, что из парня не будет толку. Но мать в нем души не чаяла. Хотя даже она боялась, что он мог стать праздным бездельником, если бы не был так любопытен. Но он смотрел удивленно на скучноватых людей, вечно занятых своим делом. Они бывали злы, и почти яростны, и он не понимал, почему они не могут жить в мире хотя бы с самими собой.

В том году они строили храм, отец знал свое дело в совершенстве, но в душах мастеров было пустота и печаль, они били своих жен и проклинали судьбу.

Филей с жаром говорил, как прекрасна жизнь, как необходима их работа, как долго будут стоять их храмы, когда от них, даже от их внуков и правнуков больше следа не останется, храмы будут укрощать этот мир.

Рабочие только усмехались, глядя на него, как на умалишенного, и клали ему в руки камни потяжелее. Он нес их, продолжая с жаром доказывать, каким великим и замечательным делом они занимаются.

 

№№№№№№№№№

 

Когда появился его отец, юношу отправили подальше, чтобы Мастер не наказал и не прогнал строителей, им надо было кормить детей и жен, как =то жить в этом странном мире.

Тогда Филей уходил на берег моря и долго смотрел, как плещутся и переливаются в свете заходящего солнца волны. И это чудо- бескрайнее море, он видел в первый раз. Ему казалось, что и душа его так же огромна и бесконечна, как эта водная ширь и стихия. Порой она бурлила, иногда казалась спокойной и неподвижной. Страсть – вот что и радовало и печалило прекрасного юношу больше всего в такие минуты, когда закат алел, погружая этот мир во тьму.

Юноша становился взрослым, но он так был увлечен постижением мира, что до сих пор еще не познакомился ни с одной женщиной, а потому так и не стал мужчиной. Странными и непонятными были все желания, томившими его душу. Ему хотелось познать тайны наслаждения, но он был слишком застенчив, никак не мог решиться приблизиться к женщине. Он знал, что смерть может настигнуть любого человека в любой миг, но разве он мог уйти, так и не узнав самого важного в этой жизни. Нет, этого не может быть…Он дождется своей любви и той единственной женщины, в объятьях которой сможет наконец стать не только взрослым, но и счастливым.

№№№№№

 

Несколько раз видел Филей на берегу девушку с золотыми волосами. На закате она все время приходила сюда одна, садилась на песок, задрав колени к подбородку, и обхватив их руками, замирала надолго и смотрела на море. Казалось, что она ждет возвращения из дальнего плаванья какого-то капитана, которого смогла внезапно встретить и полюбить.

Так давно ему хотелось подойти к ней, заговорить, но Филей так и не решался этого сделать. Он не боялся показаться смешным, это было полбеды, он боялся, что она может отвергнуть его и просто посмеяться над ним, тогда разрушиться, сгорит дотла самая его пылкая и прекрасная мечта. А пока в душе оставалась надежда, казалось, что не все потеряно. Потому он оставался на берегу, и, не отрываясь, смотрел на нее. Он не приближался к девушке, но душа оставалась в плену

- Так вот что такое любовь, - думал в такие минуты Филей.

Он знал, что рано или поздно должен что-то сделать для того, чтобы приблизиться, убедиться в том, что она живая, существует не только в его мечтаниях. Парню нужно было почувствовать, что сам он был живым человеком.

Проснувшись утром, он пообещал, что на этот раз обязательно к ней приблизиться, и скажет девушке хотя бы несколько слов.

В закатный час он медленно пошел по берегу, но когда дошел до того самого места, то заметил, что ее там не было.

- Этого не может быть, - выдохнул он.

Филей рванулся вперед, метался на берегу, но она так и не появилась. И тогда он медленно пошел по берегу, уже ничего не видя, ни о ком не думая. Одиночество его теперь было больше похоже на отчаяние.

 

№№№№№

 

Девушка была очень красива. Мать часто гладила ее золотистые кудри, и понимала, как опасно быть такой яркой и привлекательной. Она, скорее всего, будет несчастна, потому что привлечет к себе внимание многих, а от этого все беды и происходят. Она к тому же ничего не знала и не умела делать, и все время проводила в праздности. Она просто жила ожиданием, но кого и зачем она ждала, вот в чем были главные ее тревоги и переживания.

И напрасно она внушала дочери, что та не должна уходить из дома и подолгу оставаться в пустынных местах. Она только смеялась и убеждала матушку, что с ней ничего не может случиться. Она ждала того, кому можно будет выгоднее продать свою молодость и красоту. Она успела понять, каким даром обладает, и знала, что должна предпринять, чтобы разумно им распорядиться. А холод в сердце. Это даже хорошо, ее никто не сможет обмануть, она не станет несчастной и брошенной, не будет страдать из-за любви. Но если бы она имела хоть малейшее представление о том, что ей было нужно на самом деле. Она так мало знала об этом мире.

Филина заметила юношу на берегу. Она видела, как часто и как пристально смотрел он в ее сторону. Но это не особенно ее волновало. Тот, кто праздно в одиночестве бродит по берегу, может быть и умен, но он не мог привлечь ее внимания.

Разве сможет он хоть что-то для нее сделать. Она не должна смотреть в его сторону и говорить с ним, из такого знакомства ничего хорошего никогда не получится.

Но какой-то насмешливый голос твердил ей, что если бы на берегу была еще сотня мужчин, она бы заметила только этого и с ним бы осталась, даже если совсем этого не желает.

- Нет, - возмутилась Филина, - мне не хочется этого. Так не должно быть и не будет.

Но забыть юношу с печальными глазами она тоже никак не могла, сколько не старалась.

Тогда она решила вышибить клин клином и сама приблизилась к нему, чтобы лучше разглядеть, а когда она с ним познакомится, то и уйти будет легче, и не думать никогда о нем.

№№№№№

 

Филей стоял на берегу такой печальный в тот момент, такой потерянный, что Филина невольно улыбнулась, решив, что появилась в самый неподходящий момент. Она часто приходила не вовремя, и что было с этим делать? Но она будет выглядеть смешной, и он может прогнать ее, потому что слишком мрачен и далеко от мира. Лучше всего уйти незаметно, пока еще он не увидел ее. И она почти ушла в тот момент, но он повернулся и окликнул ее. И такая радость звучала в голосе, что она невольно остановилась, откинув волосы, пожала плечами, и направилась к нему навстречу. Чему быть, того не миновать.

- Как ты прекрасна, - прошептал он и протянул к ней руки, - но откуда ты. Я думал, что больше не увижу тебя никогда, а ты рядом.

Он говорил восторженно еще что-то и казался бесхитростным и открытым. Она смотрела на него удивленно и молча. Он зачаровал ее своими речами. Она тоже хотела быть с ним откровенной, потому и произнесла:

- Однажды мне приснился сон - император сошел на берег, он появился, чтобы забрать меня с собой. Я ясно видела его, я бы его сразу узнала. Его зовут Филипп.

Филей вспомнил, что их императора и на самом деле так зовут.

- Да, - говорил юноша, - он смел и жесток, за ним много всякого числится, но разве можно любить призрак? Ведь ты, похоже, никогда с ним не сталкивалась прежде.

- Любить вообще никого не следует, - бросила ему она, - это доставляет много хлопот, и наверняка оставит в дураках влюбленного.

Воцарилось молчание, юноша невольно отстранился от нее, и не мог повернуться и уйти. Он стоял рядом молча.

- Власть и слава, вот что только может меня волновать, - говорила она задумчиво, - это согревает и остается в душе, но не любовь, я не хочу любить, не могу и не хочу подарить этому странному чувству свою жизнь.

Самой себе она казалась страшно разумной. Не потому ли он замолчал, куда делись его восторги и красноречие, он стал задумчивым и отрешенным. Ему больше нечего было ей сказать.

Сколько всего пришлось пережить. Сначала ему казалось, что он потерял ее навсегда, а потом она приблизилась к нему на опасное расстояние. Он, не задумываясь, отдал бы в тот момент жизнь, но этого не требовалось. Холод ее суждений не оставлял в душе никаких надежд. Она появилась вовсе не для того, чтобы сделать его счастливым. Она не собиралась отвечать его на чувства. Она хотела, чтобы от них не оставалось и следа. Но если бы она хотя бы влюбилась в этого далекого и непостижимого человека, ему бы не было так обидно, но она не могла его любить, ей нужна была слава и деньги. Глупая и пустая мечта. Она не понимает пока, что никогда не будет счастлива, но не думает об этом сейчас. Даже если произойдет чудо и все, о чем она мечтает, сбудется, она никогда не будет счастлива.

№№№№№№№№№

 

Волна припала к ногам его. Девушка еще была рядом и считала себя победительницей. Он не хотел и не мог обидеть ее в тот миг. Он хотел спасти ее от нее самой. Потому он и начала этот разговор, хотя слова никак не могли вырваться из груди

- Но власть его слишком велика и любая из девиц в любой момент может стать его возлюбленной.

Она рассердилась, но в тот момент казалась еще прекраснее. А он уже не мог остановиться, уверенный в собственной правоте.

- Не забывай об императрице, она может тебя уничтожить.

- Она просто злобная и обиженная старуха, я не боюсь ее.

Филей улыбнулся в первый раз в тот день.

- Вот именно. И месть ее будет страшна.

- Мне казалось, что ты добрый и милый, но это ты злой и жестокий, и почему я еще с тобой говорю?

Он и сам понял, что увлекся и сказал много лишнего, но ему так хотелось ее спасти. Но он почувствовал, что теряет ее навсегда. Но почему он сам никак не мог остановиться вовремя. Девушка передернула плечами и пошла прочь. Она пожалела о том, что приблизилась к нему, ничего кроме раздражения и разочарования не было в ее груди больше. Но от своего она отступать не собиралась.

Этот противный мальчишка напомнил о многих вещах, о которых она старалась не думать. Но она понимала, что от них не спрятаться.

Императрица, если правда хотя бы половина из того, что говорят об Олимпиаде, то она доставит ей массу хлопот. Только и отступать она не собиралась, даже если бы перед ней оказалась богиня.

 

№№№№№№

 

Ночная тьма прогнала всех с морского берега. В воздухе пахло бурей. Волны громадной величины обрушились на то место, где стояли эти двое. Они уходили в свой мир от стихии, но не сильно торопились.

Учитель вдыхал ночной воздух и радовался, что можно побыть в одиночестве. Хотя он и не мог ощущать земного притяжения, но какие-то чувства в душе его все-таки еще оставались, а остальное он мог просто припомнить, потому что тоже когда-то жил в этом мире, любил, страдал, мечтал.

Его спутник чувствовал себя прекрасно. Он казался совершенно спокойным и настроен был на этот раз благодушно.

- На этом месте они вчера впервые встретились, - отметил он.

- Бедный мальчик, для него все начинается с такого разочарования.

- Ничего страшного, пусть закаляется.

- Но как он может в первый свой приход в этот мир соперничать с императором?

- А тебе станет легче, если его соперник будет жалок и ничтожен?- тот не скрывал сарказма своего вечного.

- Но если для начала вообще обойтись без соперника. Он такой славный и окрыленный, отчего ей просто не полюбить его всей душой?

- Таких не любят. Да и что в нем такого особенного, кроме потока слов, восторгов, желаний и жестокости?- воскликнул Мефи

Он начал раздражаться или только притворялся, что злится.

- Нет, он должен хлебнуть разочарований и потерь. Так быстро это не делается.

Наверное, он прав. Учитель и сам о чем-то подобном догадывался. Просто не хотелось думать о грустном.

Но начиналась настоящая буря на морском берегу.

- Нам пора убираться отсюда, - услышал он голос беса, тот не дал ему уйти в размышления, - а то наверняка не поздоровится.

И они на самом деле исчезли.

 

 

№№№№№№№№№

 

Волны со всей своей невероятной мощью обрушились на опустевший берег, здесь не было больше ни одной живой души.

Буря бушевала всю ночь. Но не всех мучила бессонница только из-за страшной бури, некоторые не могли заснуть, от чувств, переполнявших их души. И сны в ту ночи становились настоящими кошмарами, потому что принесены были порывами страшного ветра. И стихия неразделенной любви не утихнет так быстро, как ветер на морском берегу, еще долго будет она терзать тех, кто оказался захваченными стихией.

Обида, ярость, горечь, отчаянье - вечные ее спутники, навсегда они оставались рядом с тем, кто оказался вовлечен в ее ураганы и вихри.

Ночная тьма усиливала чувства и смятение в душе, и хотелось только одного, чтобы поскорее наступил рассвет. При свете дня, даже если буря не утихнет, она больше не будет казаться таким безобразным чудовищем, ее можно как-то усмирить.

Но на рассвете все стихло, от нее не оставалось больше и следа

№№№№№

 

Тишина поражала слух. Юноше казалось, что все это только приснилось ему накануне. Немного утихли и горести и обиды, подаренные ему прекрасной незнакомкой. Правда, он с опаской оглянулся на то место, где она обычно бывала прежде. Но там было пусто.

Только дерево, под которым она обычно оставалась, лежало на боку, странно наклонившись почти до земли, словно его сгибала невидимая рука.

Филею показалось, что и его душа похожа на то самое дерево, наполовину вывороченное из земли.

- И пусть, - говорил философ, - мне никто не нужен, пусть она живет так, как ей вздумается, мир удивителен и прекрасен, а без людей он еще лучше и спокойнее.

Мир прекрасен и без женщин, - думал юноша, хотя в последнем вовсе не был уверен. Тогда ему казалось, что он обойдется без них, но жизнь не так уж и коротка, и всякое еще может приключиться. Уже первая из них стала единственной его радостью и страшным наказанием, и так горько было сознавать это в те минуты.

№№№№№

 

Девушка не появлялась несколько дней, а он все бродил по берегу и ждал ее, потому что просто хотел хотя бы взглянуть на нее еще раз. Почему теперь он был лишен и этого? И уже тогда, если и не знал, то почувствовал он, что можно сбежать в другой мир, только от себя самого и от своей любви все равно не убежишь, она будет преследовать тебя, как злая Эринния, которая мстит за то, что ты предал свои чувства и себя самого.

В этот момент какая-то сила заставила его оторвать свой взор от берега и посмотреть на море.

Корабль. Только этого не хватало, там показался корабль. И хотя пока еще невозможно было разглядеть его, он был слишком далеко, но дурные предчувствия охватили его душу - это был тот самый корабль.

Император приближался к их берегу.

Не случайно ему хотелось убежать подальше. Но нет, теперь он останется и увидит все, что будет происходить своими глазами. Кто сказал, что все будет так, как она мечтает, а что если ей понадобится его помощь? Или он и не посмотрит в ее сторону, тогда и у него останется надежда. Как же он цеплялся за любую соломинку. Хотя соломинка трещала, готовая сломаться в любой миг.

Но и тогда он не переставал любить жизнь, она казалась ему странно интересной штукой, пусть и не совсем такой, какую ему хотелось получить, но все-таки не такой уж и скверной, как показалось вчера, когда нарастала буря. И скоро уже все должно было решиться.

№№№№№№№№№

 

А корабль между тем приближался к берегу, к их берегу. И в тот момент узрел Филей странное видение - златовласую танцовщицу. Она парила над морскими волнами. И таким прекрасным был ее невиданный танец Ее ножки только легко касались воды. Она была невесомой и пленительной.

Но когда она к нему повернулась, он заметил, что это совсем другая девушка, ничего общего с его возлюбленной. Да и волосы были темнее.

Он оглянулся на берег, Филина стояла на своем привычном месте. А на море уже было пусто, и только неумолимо приближался его корабль.

Но почему его так взволновало это видение и этот танец? И почему грусть нарастала в душе?

Разве может быть такая красота печальной, разве способна она погубить? - спрашивал он и не находил ответа. У него пока не было прошлого, только грядущее, но каким оно будет?

№№№№

 

Император Филипп приближался к родным берегам. Он устал, его угнетала слава, походы в чужие миры, чужие женщины. Милый край снился по ночам все чаще. Ему казалось, что в мире больше нет такой радости и такой печали, которую бы он еще не испытывал.

С раздражением подумал он об императрице. Она с годами становилась все более злобной и мстительной. Она совсем не волновала его больше, даже после столь длительной разлуки. Он устал бороться с ней, их любовь всегда была похожа на противоборство, когда-то это его даже забавляло, но страшно надоело со временем.

Император должен погибнуть молодым, чтобы не пережить все разочарования и беды. Ему не повезло, вот и придется маяться. Ярость никак не унималась в его душе. И только встреча с Македонией немного утихомирила его страсти. Теперь он знал, что можно завоевать весь мир, но остаться одиноким и несчастным. И только родная земля - это та вечная, дивная радость, которая ему оставалось в этом мире.

Он подошел к борту корабля и, не мигая, смотрел теперь на берег. Ему надоело море и скорее хотелось ступить на родной берег, время тянулось бесконечно.

Он вспомнил об Одиссее. Тот большую часть своей жизни скитался по морям и отступил от борта, испугавшись страшного знака. Теперь ему казалось, что едва к нему приблизившись, и он будет отброшен назад.

Но буря стихла незаметно, и об Одиссее император тут же постарался забыть. Он возвращался домой. Фортуна оставалась к нему благосклонна.

№№№№№

 

Девушка видела корабль, который так долго ждала и вздрогнула- все сбывалось так, как ей того хотелось. Она бросилась туда. Она всегда верила в то, что мечтания ее сбудутся, но чтобы это случилось так скоро - невероятная радость.

Она не сомневалась в том, что император находится на этом корабле, и в том, что она станет единственной его возлюбленной. И у нее не может быть соперниц. Она еще помнила, что где-то за спиной оставался влюбленный юноша, но она почти забыла о его существовании. Да и как можно было о нем помнить? И властелин - прекрасный и величественный уже визира на нее. И она закружилась в танце, а как еще она могла выразить свою радость. Она и сама не знала, что может так хорошо танцевать, что танцы могут доставить ей такое удовольствие.

Не ведала она и того, что одно неясное видение может так все изменить в жизни.

А философ опустился на камень, около которого и стоял в тот момент. И ощутил себя в этом мире лишним. Хотя император еще и взгляда в ее сторону не бросил, но он не сомневался в том, что она очарует властелина и сама окажется в его власти. Почему он должен смотреть на все это? Но ведь и прежде он был только наблюдателем и созерцание - главное, самое для него важное. И кажется, что все созданное в мире к нему никак не могло относиться. Он размышлял о жизни, почти не участвуя в ней. Он сожалел о той безоблачной жизни, которую невозможно было вернуть назад.

С горечью и обидой смотрел философ на приближавшийся корабль.

 

№№№№

 

И император смотрел на родной берег. Сюда он вернулся еще юношей из Фив, как только узнал о гибели своего брата и понял, что он станет царем. И никто больше не сможет преградить ему дороги. Своим мечом доказал он правоту слов и помыслов. Но как же давно это было. Вот и Олимпиада тогда была самым восхитительным в мире существом. Они любили друг друга еще детьми. Если бы он был поэтом, то написал бы поэму о любви.

Но такая пустая забава не к лицу грозному императору. Он не собирался прославлять самого несчастного из всех богов Аполлона, который ни в чем никогда не знал удачи. Пусть они помнят обо всех его подвигах и завоеваниях, а не о том, как он любил и страдал.

Хотя оказаться в объятиях юного и прекрасного создания, разве это не главное завоевание для мужчины и воина? И кто ему посмеет отказать? Но он не собирался использовать для этого силу и власть и понимал, что нужно что-то совсем иное. Пусть она полюбит не царя и героя, а человека и примет его таким, каков он есть. В тот момент он увидел юную златовласую красавицу на берегу. И залюбовался ее танцем. Люди уже собирались для встречи с ним. Но она стояла в стороне, пришедшая из его мечтаний и грез.

Наконец-то он спрыгнул в воду, едва шлюпка причалила к берегу, и ступил на родную землю. Он пошел к встречавшим порывисто и решительно, и только мельком взглянул на девушку и устремился вперед.

 

№№№№№

 

Филей отправился к себе. Он понимал, сколько шумихи поднимется в городе после возвращения императора. Отец призвал его к себе и потребовал, чтобы он был на празднике. Открывали новый храм. Он радовался, что его успели закончить вовремя. Он дивился и сердился, видя, как мало это волнует его сына и наследника. Но его поздно было переделывать. И этот высокий и седовласый человек мог только признать, что он совсем не знает своего сына. Но у него было слишком много забот, он никак не мог ничего изменить.

На празднике, как и раньше, было шумно и скучно. Он еще раз убедится в том, каким одиноким можно быть в толпе. Со многими он и сам бы никогда не стал сближаться, они казались ему бесцветными и тупыми созданиями, большинство было невежественными и далекими. И он мечтал о том, как вернется в пустой дом, отца не скоро дождешься, но он здесь на этом празднике был чужаком. В тот момент он и припомнил все свои беды и разочарования.

№№№№№№№№№

 

Тогда император и вышел к своему народу в белых одеждах, величественный и прекрасный - это должен был признать даже он. И гул приветствий и восторгов долетал до него.

Юноша никогда не думал, что и сам он, в объятиях толпы так оживится в тот момент. Но у него были для этого особые причины - он хотел лучше разглядеть своего соперника, лишившего его единственной любви. А еще он хотел знать, насколько тот может быть опасен. Он пытался понять, что будет с Филиной после того, когда она окажется в объятиях императора.

Он понимал, что самое разумное - вовсе об этом не думать, но кроме разума у него было еще и сердце, и с ним не так просто было сладить. И в чувствах своих не мог он следовать за рассудком, как ни старался.

Может быть, он единственный из всех так пытливо разглядывал царя. Он видел, насколько тот устал и пресыщен, как он далеко от толпы ( в этом они казались родственными душами, как самозабвенно он любит себя, единственного и неповторимого.

- Она думает, что императрица - ее главная соперница ( он и сам еще недавно так и думал). Но она только одна из его бесчисленных наложниц, и ни одна из них не может быть счастлива рядом с таким созданием. Император устал, и ему нужны развлечения, и он найдет их даже раньше, чем может предполагать. Она уже мелькнула в толпе, он заметил походку пантеры, и придвинулась к нему настолько близко, насколько это было возможно в тот момент.

До сих пор взиравший в толпу поверх голов, куда-то в заоблачную даль, Филипп видел богов и себя среди них. Но в тот момент он увидел золотоволосую девушку, и понял, все, что она испытывает, и те чувства, о которых он только мечтал, были так близко. Хватило бы одного жеста, одного приказания, чтобы все сбылось.

Заметила это и императрица, за всем зорко наблюдавшая. Началась игра страстей, невольным свидетелей которой стал и Филей. И скука куда-то незаметно исчезла.

В свете луны его возлюбленная была похожа на прекрасную статую. И один из императорских слуг уже приближался к ней. Как все это выглядело дико и страшно для него в лунном свете. И он бросился прочь, не желая видеть то, чего никогда потом не сможет забыть.

Он не помнил, как добрался до своих покоев и рухнул на постель не раздеваясь, последние силы оставили его в тот момент. Так и пролежал он неподвижно до самого рассвета.

- Она добилась своего, она получила то, что хотела, какая ирония судьбы. Он навсегда потерял ее и никогда больше она не вернется к нему и не появится на берегу.

В тот момент он почувствовал, что умирает.

 

№№№№№

 

Филина ощущала свою победу с самого начала. Пока она не могла приблизиться к императору, но и ждать долго не хотела. Он не должен привыкнуть к ее красоте, которая сразу померкнет, как только это случится. Она давно знала, как покорить любого мужчину, у нее были искусные любовники, но она не ведала, как удержать императора. Потому она решила разыграть саму невинность перед ним. Пусть он считает, что первым разбудил в ней страсти, тогда и дорожить будет больше.

№№№№№№№№№

 

Ждать пришлось недолго, когда она услышала шаги за спиной, то поняла, что кто-то идет за ней. Она думала только об одном, и вероятно, так сильно хотела этого, что все в тот миг сбылось.

А потом, когда с незнакомцем она пошла в императорские покои (а возможно и в темницу, кто мог знать это точно?) она была спокойна и счастлива, уверенная, что там может быть только он.

Она услышала низкий и глуховатый голос, так можно было только отдавать приказы, и резко, слишком резко, повернулась. Он был так близко, что девушка перестала дышать. Но это была не влюбленность в мужчину, а восторг перед почти безграничной властью, которую он и олицетворял. Но он готов был заблуждаться и на этот раз, потому что больше всего хотел любви и нежности, и каждый из них в тот момент получил то, что хотел.

- Мой повелитель, - звучал особенно звонко ее голос, прежде чем она бросилась в его объятья.

Она легко и спокойно шла к своей цели. Легкость и свобода невлюбленной женщины очаровывали ее. Ничто не могло ее остановить.

 

 

№№№№№

 

И потом были свидания. Она ждала только одного, когда он прикажет ей переехать во дворец. Но не было такого приказа. Каждый вечер сменялся разочарованием, когда она должна была возвращаться в лачугу. Она понимала, хотя и не могла пока поверить в то, что он не собирался делать ее своей царицей.

- Но почему? Что его останавливает? - размышляла по дороге домой Филина, - я не собираюсь оставаться его наложницей, не бывать этому.

Она не думала об опасности, о том, что императрице было все известно, она двинулась по следам своего мужа. А утром она появилась со свитой своей в покоях его. О чем они говорили? Этого не знал никто, но он был мрачен, и резок вечером даже с ней.

А когда ее привели к Олимпиаде, душа невольно сжалась.

- Ты ничтожна, хотя и не лишена привлекательности. И я тебя предупреждаю, если еще хоть раз ты приблизишься к нему, ты исчезнешь навсегда, и поверь, что так и будет. Я люблю власть больше, чем ты, и я тоже так когда-то начинала, но даже после смерти моей, хотя я не собираюсь умирать раньше, чем он, ты не станешь императрицей, а ведь именно этого тебе больше всего хочется.

Девушка молчала. Она была благоразумна. Да, как ты могла поверить, несчастная, что он тебя на меня променяет? Мы с ним во всех временах и во всех наших жизнях вместе останемся. Ты только игрушка. Таких тут бесчисленное множество, и каждая думает, что она единственная и любимая.

После этих слов она величественно взглянула на юную соперницу и отправилась прочь, так и не услышав от соперницы ни звука, да и что та могла сказать императрице?

№№№№№

 

Еще час после ее ухода Филина сидела неподвижно. Она никак не могла понять и придумать, что ей делать дальше. Все случилось как раз в тот момент, когда она решила идти напролом и сообщить ему о том, что ждет ребенка. И это было правдой. Когда она узнала об этом, то уже считала себя победительницей, но что будет теперь?

Она понимала, что не сможет больше там появиться. Она погубит и себя, и малыша, в том можно было не сомневаться. Она почти ничего не знала об Олимпиаде, но в том, что совершится расправа, не сомневалась. Она надеялась на то, что успела стать всем в его жизни, но можно ли быть когда - то в этом уверенной до конца?

А днем Филей прогуливался по берегу, как обычно, теперь одинокие прогулки его были так привычны. И там он увидел женщину в алой накидке. Она стояла над обрывом и смотрела вниз. Он решил, что это была императрица. Спутать ее с кем-то было невозможно. Хотя он редко видел ее прежде и не особенно запомнил.

- Она знает все, ей грозит беда, - промелькнуло у него в сознании.

Больше ни о чем не мог он думать в те минуты. Подозревает ли Она о том, какая опасность ей грозит? Как должна поступить императрица, которую хотят лишить власти? Олимпиада не потерпит такого бесчинства.

Он знал, что должен найти и предупредить ее, иначе, если случится беда, он никогда не простит себе этого. Исчезли все обиды и горести, которые оставались в его душе. Он просто любил ее и не помнил ни о чем скверном.

И юноша отправился туда, где она должна была по его соображениям быть. Он хотел только одного, - предупредить ее, если она там снова появится. Но в назначенный час пришел император. Он ушел и только после того, когда, не скрывая своей ярости, Филипп развернулся и отравился прочь. Он злобно оглядывался по сторонам. Но в последний момент, когда он уже уходил, Олимпиада вышла из своего укрытия и шагнула к нему:

- Не меня ли ты тут ждал, мой повелитель, - усмехнулась она.

Он не произнес ни звука. Но что стало с Филиппом? Он был спокоен и невозмутим, он и глазом даже не повел. Как он может так притворяться?

 

№№№№№

 

Филина рыдала несколько дней и стала такой безобразной. Император так и не появился, не послал никого из слуг.

Ее больше никто не мог испугать и обрадовать. Она потеряла слишком много - мечту о короне и власти, что же и кто может дать ей еще.

На пороге стоял Филей. Мальчишка, здесь, зачем? Она хотела прогнать его, но потом не стала этого делать. Он лучше, чем ничего. Ему ничего не нужно говорить, он знает все.

- Вчера царица была там, на свидании с ним вместо тебя, - просто сказал он.

- Я знаю, она видела меня и все сказала

- Он не придет сюда больше, я видел его лицо, когда они встретились.

Ему совсем не хотелось ей лгать.

- Забудь о том, что случилось, забудь совсем.

Она на этот раз готова была броситься в его объятия, но удержалась. Ей показалось, что он тащит ее на самое дно, и она готова утонуть вместе с ним. Она не хотела и не собиралась себя чувствовать перед ним все время виноватой. И было еще что-то. И она носила ребенка, который еще может помочь ей вернуться туда, в императорский дворец.

Но если Филипп не вернет ее, что станет и с ней, и с ребенком?

- Может, он меня и бросил, - ей нравилось чувствовать себя жертвой, - но это его ребенок. Пусть он распоряжается его судьбой сам.

Филей смотрел на нее.

- Ты отдашь императрице своего ребенка? На растерзание?

- Это и его ребенок, она не причинит ему зла. Она не посмеет сделать этого.

Ей хотелось так думать. Но если это будет и не так, какая разница. Пусть он поступает, как хочет.

В глубине души она надеялась на то, что, забрав ребенка, он заберет и его мать, и она займет там какой-то место.

- Ты должен найти девушку, свою девушку, и жениться, а я совсем не та, хотя я благодарна тебе за заботу.

№№№№

 

Теперь ее живот был заметен всем, и только сама Филина не обращала внимания, и ходила бесцельно по городу. Она хотела, чтобы он узнал, увидел, услышал о ее существовании. Она все еще была красива, хотя уже переменилась.

Однажды она наткнулась на его носилки, он открыл занавески и выглянул, когда заметил ее издалека. Но не произнес ни единого слова. Но и после этого она надеялась, что все в жизни ее переменится.

И в ее доме появилась служанка с деньгами, но сам он так и не посетил ее ни разу и мальчишка куда-то исчез.

Филей ждал того момента, когда ребенок появится на свет. И тогда станет понятно, либо царь заберет ребенка и она будет свободна. Или ребенок останется с ней. Тогда понадобится его помощь. Все решится само собой. Очень медленно, но он шел к своей цели. И он готов был заботиться о той, которая могла при других обстоятельствах стать их царицей, просто оказалась слабее и наивнее.

 

№№№№№

 

Они давно не заглядывали на берег моря. Теперь учитель с удовольствием шагам по мягкому песку. Ему не хотелось думать о тех, которые заставили их прийти сюда. Но Мефи хотел поговорить именно о них.

- Ну и каковы твои соображения, что нам с ними делать дальше?

- Я думаю, что все уже сделано.

- Нет, - возражал ему бес, - все только начинается. Нынче самое интересное и произойдет. Нужно как-то завершить всю эту странную историю.

Учитель мог себе представить, что кроется за его словами, хотя не стоило, он разобидится и сделает все еще хуже. Он постарался не думать ни о чем.

Первая жизнь - юноша любил всем сердцем, девушка хотела с первого захода достичь небывалых высот, недаром ничего у них так и не вышло, да и могли ли случиться.

Правда, пока об этом знали только они одни, а те двое еще оставались в этом мире, надеялись, что им еще что-то удастся построить.

 

№№№№№№

 

Несколько раз Филей заглядывал к ней, но она была так далека от него. Он решил не ходить туда, пока все не определится. Она должна расстаться с последней иллюзией. Только потом можно будет что-то сделать. Самому себе он казался страшно мудрым, но лучше ему от этого не становилось. Одиночество сжимало его душу своими железными когтями.

Ребенок появился на свет темной ночью. Филей поднялся и побежал туда, потому что почувствовал, что там происходит.

Служанка уносила куда-то корзинку с ребенком. Он хотел преградить ей дорогу, но понял, что это приказ императора.

Она спала, он сидел и смотрел на нее еще какое-то время. Все было, как когда-то ребенок исчез во тьме. Она даже не спросила его ни о чем. Наверное, у нее совсем нет сердца. Ему стало страшно и жутко рядом с ней. Он знал, что она бесчувственна, но знал и другое, что не может без нее оставаться.

Она усмехнулась:

- Я рада видеть тебя, правда, рада. Ребенок остался с ним.

Он поднялся, и сам не понимая, что делает, пошел прочь. Она окликнула его, но он не обернулся. И потом не приходил больше. Тогда она отправилась на берег, сама не очень понимая, зачем.

Она уселась туда, где проводила целые дни в ожидании своего императора. Никого не было, а она не могла поверить, что жизнь с ней так обошлась. Она поднялась и шагнула к краю обрыва. Филина хотела увидеть его там, внизу. Только в следующий момент она поняла, что шагнула в пустоту. Она пронзительно закричала и рухнула с обрыва в воду, даже не особенно понимая, что произошло.

Но это была легкость освобождения и странная радость.

Когда Филей не выдержал и пошел ее разыскивать, он увидел, что ее нигде больше не было. Он понял и почувствовал, что ее нет.

- Я не прощаюсь с тобой, - крикнул он, глядя на море вдаль.

У него и на самом деле было такое чувство, что он с ней не простился.

Он прожил еще какое-то время, но в город пришла чума. Он старался всем помочь, бросался из одного дома в другой, ничего не чувствовал, ничего не боялся. Когда казалось, что чума отступила, он заразился и очень быстро умер. Почти никто не заметил его ухода, когда умирали все вокруг.

Отцу удалось похоронить его в отдельной могиле, но никого, кроме слуг не было на этих похоронах. Они не могли видеть тех, двоих, остановившихся около этой могилы.

Учитель взглянул на безжизненное тело философа.

- Какой финал, как это грустно.

- Это только начало, - перебил его Мефи, - первый блин комом. Но у них будет еще столько попыток и столько возможностей все исправить.

- А император? Что будет с ним?

- Он будет убит, в тот момент, когда появится без охраны. Считавший себя полубогом, погибнет, как обычный смертный, но кто-то должен остановить его и остудить его пыл.

Могилу уже зарыли, все разошлись, и еще раз взглянув на нее, и они отправились прочь.

Мир жил своей жизнью во всем ее величии и ничтожности.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЧАСТЬ 2 В ЭПОХУ АДРИАНА

 

Солнце осветило край неба, снова наступил рассвет.

- На этот раз эти двое родились в Италии, - говорил Мефи, когда речь зашла о двух влюбленных, которые обречены были встречаться, - я сам выберу им подходящего императора, ведь теперь пора исправлять ошибки.

Это будет совсем другая история.

Девица наша должна чему-то научиться после всего, что с ними в прошлый раз случилось. Подарим каждому из них, то чего им в прошлый раз не хватало - ему деловитости, он станет хорошим строителем храмов, хотя и не особенно старательным был учеником. Она должна полюбить императора, без чувств ничего у нее не вышло.

-Нерона? Калигулу, Тиберия? Кого ты хочешь дать ей в любовники?- ужаснулся учитель.

- Ну к чему такие красности? Любовь к чудовищу - худшее из зол, на это даже я не могу и не хочу решиться. Ты все время подозреваешь меня в чем-то скверном. А для тебя и Цезарь недостаточно хорош? - спросил он деловито, - ну и ладно, мы возьмем Андриана, на мой взгляд, он лучший из них. Есть другие предложения?

Ничего на это не ответил Учитель, он понимал, что из вредности его спутник мог поступить так, как ему вздумается.

- Посмотрим, что сможет сделать не любовь к власти, а любовь к человеку.

- А он?

- Ей пока не за что его любить, - отрезал Мефи и всем своим видом показал, что не потерпит возражений.

- Не переживай, если они захотят чему-то учиться, то с каждым разом все будет лучше.

2.

 

Девушка была тоненькой, изящной и грациозной. Проходя мимо строящегося храма, она все время останавливалась и разглядывала работу мастеров. Но когда строители замечали ее и начинали шутить, она только пожимала плечами и торопливо уходила дальше.

Но их шутки никогда не были злыми и грубыми. Они все знали, что их мастер Аякс давно заметил эту девушку и влюбился в нее. И он никому не даст ее в обиду. А лишиться работы из-за какой-то девчонки никому из них не хотелось.

Но в глубине души этот двадцатилетний мастер не понимал, почему он на нее все время смотрит. Она была вовсе не в его вкусе. Ему всегда нравились высокие блондинки, капризные и своенравные. А о таких говорили:

- Она пойдет за тобой, стоит только пальцем поманить.

Вот и не хотел он ее за собой звать. Он слыл воспитанным и вежливым человеком. Так ему казалось тогда.

У него была белокурая гетера, с которой он проводил свободное время и был искусным любовником. Но и только, в остальном никто ничего не мог сказать о нем больше. Такая вот загадочная личность этот строитель храмов.

Но тайна придавала его облику еще большую прелесть…

 

№№№№№№

 

Девочка, а звали ее Антея, была дочерью одного из всадников императора Андриана и только на первый взгляд казалась тихой и рассеянной. Ее своеволию и упорству отец не мог не дивиться, хотя часто видел ее отрешенной и задумчивой. Она словно бы старалась что-то вспомнить, а при имени императора вздрагивала и взирала на отца, словно ей угрожала опасность.

Была у нее и еще одна странность - она боялась моря. А когда вместе с отцом они остановились на обрывистом берегу, она онемела и так попятилась назад, что отец даже рассмеялся.

- Это море, дитя мое, посмотри как оно прекрасно, дорогая, разве нам на берегу что-то может угрожать? Не бойся, не думай о плохом, я всегда смогу тебя защитить.

Но даже его голос, его уверенность и сила не могли ее утешить и остановить.

Она все время уходила от моря.

Было и еще одно необъяснимое и таинственно чувство и стремление в ее душе.

Антею никто никогда не учил танцевать. Но она делала это великолепно, и все, кто случайно видел, как она танцует, приходили в восхищение неизменно переходящее в восторг. Но случалось это вдохновение очень редко.

-Не бывать тому, чтобы ты стала танцовщицей, - твердо произнесла мать, когда увидела ее танец.

Она странно побледнела, словно вспомнила что-то ужасное, но так ничего и не рассказала, что же могло ее так напугать.

Она любила своего отца и не хотела быть похожей на свою мать, хотя и не могла тогда еще объяснить, почему страшный холод царил между ними.

И ей хотелось подальше оставаться маленькой девочкой, и не иметь отношения к взрослому миру.

Никак не могла забыть Антея и другого - того, как она в первый раз увидела императора.

Адриан был молод и красив, но он был еще умен и образован, что показалось ей странным, хотя она не могла объяснить почему. Он стремился быть ближе к остальным, но все-таки оставался чаще всего на недосягаемой высоте для тех, кто окружал его со всех сторон, и стремился к нему приблизиться.

Когда отец заговорил о нем, она вдруг стала протестовать:

- Он должен быть не таким.

Отец удивленно посмотрел на нее. Словно его маленькой дочери было известно заранее, каким должен быть император. Что это? Детское упрямство или какая-то необъяснимая случайность, а может быть страшная тайна.

- Я видела его во сне, - говорила Антея.

- И что же ты могла видеть?- спросил он, тревога в душе его нарастала, он помнил, как матушка, бабушка девочке рассказывала много раз о снах, которые сбывались. Неужели это передалось и ей, ничего хорошего в том, что ей снились вещие сны, не было.

- Огромный корабль, высокого и очень красивого человека в белых одеждах. Он спустился на берег, и его встречала толпа, и там была танцовщица. Он не был похож ни на кого другого, но он был прекрасен. Никто тогда не смог бы сказать, что он похож на императора.

Отец удивился, если она рассказывала свой сон, то не слишком ли явственно она его видела?

Он никак не мог понять, что это был за сон, как и что, могло ей пригрезиться в тот момент. И что это за цезарь такой явился во сне к его дочери? Он читал об этом греческом полубоге, потому что его император Адриан тоже любил все греческое. Этот император мог присниться Андриану, который много знал о том и слышал, но не его девочке. В ее жизни с самого начала происходили какие-то странные вещи. Прошлое оживало, врывалось в настоящее. Но это не их, а чужое прошлое, вот что странно.

 

№№№№№

 

Антея и сама удивилась, когда рассказала отцу этот сон. Она видела его так ясно и во всех подробностях, что он казался ей каким-то знаком - бывают же такие сны. Пока она была уверенна только в одном - надо избегать встреч с Андрианом. Она чувствовала, что от императора исходит опасность. Девушка остановилась около почти достроенного храма. В тот момент там никого не было. Это ее порадовало. Она проскользнула туда и остановилась под его сводами. Все там было таинственно и торжественно. Время остановилось, а она говорила со своими богами.

Послышались чьи-то шаги. Она резко оглянулась и увидела в дверях императора. Она не видела его прежде, но точно знала, что это Адриан. Но человек этот был в обычных одеждах и вовсе не казался величественным.

- Тебе нравится храм?- спросил он, мягко улыбаясь.

Антея страшно перепугалась, хотя он был совершенно спокоен, и ничто не могло вызывать тревоги. Он казался даже ласковым. Но он не мог не заметить ее страха.

- Тебя что-то испугало, детка?- спросил он очень тихо. - Я совсем не хотел тебя пугать.

Она видела, что напрасно пыталась обидеть его, потому и стала невольно оправдываться.

- Я не знаю, что со мной происходит. Иногда мне кажется, что я живу в другом времени, и здесь все другое. И императора я вижу совсем другого, греческого.

Адриан вздрогнул. Его это заинтересовало. Он так любил все, связанное с мистикой, и греками. Если эта девочка расскажет ему прекрасную историю, то он готов был слушать ее, забыв обо всех делах.

- И какой же это император? - живо спросил он,- опиши мне его.

Она подробно еще раз рассказала обо всем, что и вдруг сама припомнила имя, и почти воскликнула:

-Филипп, да, конечно, его звали Филипп, как я могла это забыть.

- Я сразу о нем подумал, - ответил Адриан, - отец Великого Александра. Его сын затмил его, но думаю, что это случайность, шутка истории нашей, довольно злая шутка. Он был так прекрасен, потому я никогда не хотел иметь сыновей. А он получил в наследство разваленную страну и армию, стал первым и победил всех, и так укрепил свою империю, что стала она такой мощной, какой никогда прежде не бывала.

- А как он погиб?- вырвалось у девушки.

- Скверно, как и многие из нас, в своих белых одеждах он пришел на площадь, и один из воинов, за что-то на него обиженный, проткнул его ножом. Но царица за него отомстила, убийца был распят, а потом сожжен и прах его развеян по земле. Но вот сын его танцовщицы Филины…

- Филины, - воскликнула девушка, - почему мне так знакомо это имя.

Но она оборвала свои речи, он смотрел на нее как на больное несчастное создание. И понятно было девушке, почему это известно императору, но на самом деле откуда она могла ведать про то, что происходило так давно в Греции - объяснить этого девушка никак не могла, как ни путалась.

Она поторопилась уйти из храма, где происходили такие странные события. Но главное даже не в том, что она вспомнила то, чего не должна была помнить, но в том, что император Андриан показался ей таким добрым и хорошим человеком, совсем как ее отец, а ведь в ее понимании он должен быть другим. Он так много знал, так интересно обо всем рассказывал. Это открытие пугало и смущало ее еще больше, что-то во всем этом было не то и не так. Она не перестала его бояться, наоборот, тревоги становились сильнее.

Вечером, перед сном, она рассказала отцу о том, что зашла в новый храм и пробыла там довольно долго, но о встрече с императором не сказала ни слова, словно в этом было что-то горькое и постыдное.

 

№№№№№№

 

Засыпая, император вспомнил о странной девушке. Она вовсе не казалась ему сумасшедшей.

Адриана не особенно интересовали женщины вообще, а если кого-то из них он выделял, то взрослых и замужних матрон, умных и проницательных, он всегда общался только с такими.

Что же случилось на этот раз? Он даже сам не понял, почему эта девчонка могла заставить его говорить с ней. Что-то таинственное и необъяснимое было в ней, потому он и теперь еще не выкинул ее из головы.

Но боги в храме, возможно, послали ему девушку, чтобы напомнить о его странном детстве. Он любил таинственные вещи и тянулся неизменно к ним, словно бабочка на огонь летел, и все казалось таким прекрасным. И просыпались старые воспоминания. И родная Испания, из которой он был родом, манила его. Взрослая жизнь дала ему возможность осуществить любимую мечту - он стал путешествовать по всему миру. Его принял даже древний Египет. Правда, он оказался не таким уж мирным и добрым.

Адриан поморщился, когда вспомнил, как какой-то сумасшедший раб бросился на него с мечом. Девочка заставила его вспомнить о гибели Филиппа. Он воспринимал ее как нечто случайное, каприз судьбы. Он же вспомнил безумные глаза раба. Тогда у него хватило хладнокровия, чтобы обезоружить убийцу, когда подоспели слуги. Прошло одно мгновение, никто ничего не понял, но тот уже валялся на земле с переломанной шеей. Но теперь ему стало больно и страшно жить в этом мире. Но почему он думал о том, что эти два события как-то переплелись между собой. Ему на этот раз удалось избежать того, что стало роковым для Филиппа.

 

№№№№№

 

Аякс стоял неподвижно перед своим уже построенным храмом. Ему было грустно прощаться с делом стольких дней и трудов своих, когда он работал не покладая рук.

Это был его третий храм. И каждый раз в такие минуты ему казалось, что он теряет частицу души. Он знал, что пройдет несколько дней и начнется новое строительство. Но в дни затишья, когда он еще не был занят делом, становилось особенно грустно. Ему хотелось все свои дни, часы и минуты заполнить работой, безделье и пугало, и тяготило его одновременно. Видимо, в прошлой своей жизни он был праздным бездельником. А теперь стремился наверстать упущенное – работал за себя и того парня из прошлой жизни. Всему он хотел найти объяснение и своему рвению в труде тоже. Он видел, что много с самого начала знал о жизни, о людях. И все время пугался того, что касалось женщин и любви.

И это все притом, что он был чувственной натурой и страстно хотел любить. Но страх оказывался все время сильнее всех остальных чувств. Ему оставались только наложницы и работа, и долго юноша уговаривал себя, что этого достаточно, ничего другого ему и не нужно больше.

Он был деловым человеком и не мог позволить себе тратить время и силы на чувства - это лишнее, так много хочется успеть сделать. А в те дни, когда он покинет этот мир, останутся его храмы, и с каждым разом они будут все прекраснее и совершеннее. И люди через 100 и 300 лет будут стоять под их сводами и обязательно вспомнят о мастере, который подарил им такое чудом.

Аякс очнулся и посмотрел на женщину, лежавшую с ним рядом. Золотистые волосы, стройные, длинные ноги. Она была именно такой, какую ему всегда хотелось видеть рядом. Но почему же он ничего к ней не чувствует, откуда в душе этот странный холод? Разве о такой личной жизни он мечтал? Но если мечты не исполняются, они перестают волновать.

Сторож говорил ему, что накануне вечером император заходил в храм, он встретил там девушку - дочь всадника - Антею, они долго о чем-то говорили под его сводами, потом она неожиданно ушла.

- Он был с нею груб?- почему-то спросил юноша.

- Нет, наоборот, мы же знаем, каким порой мягким и очаровательным бывает наш император, но она смотрела на него, словно видела кого-то другого. Она боялась, но не его, а какой - то призрак, который витал над ними, сам император удивился, а она так поспешно ушла, никакого почтения к нему не высказав. Странная девчонка, я не понимаю ее совсем.

Аякс хорошо знал императора. Он знал его вкусы и пристрастия. Потому он и был убежден в том, что император не мог быть груб, нетерпим с юными созданиями. Непонятно, какое ему дело до императора и до девчонки. Пусть о ней заботится ее отец, он так ее любит. Но какие-то дальние и тайные воспоминания все-таки никак не давали ему успокоиться. Была какая-то непонятная история, но о ней лучше не думать вовсе.

Надо заниматься делами, что-то сделать своими руками и забыть о том, что творится вокруг - это только суета сует, которая ничего не дает ни уму, ни сердцу.

№№№№№

 

А император между тем направился на пир к своим воинам. Он любил эти пиры больше своих собственных, именно там он мог узнать столько нового и интересного. Все здесь виделось совсем в ином свете. Там ему казалось, что он вовсе не так одинок, как принято было считать прежде. Он мечтал о новой поездке в любимую Испанию, где он отдыхал душой, преображался и становился счастливым. Но здесь, где пришлось ему жить, он пировал и искал чего-то непонятного и необъяснимого.

Историки не льстили ему, когда уверяли, что он особенный правитель, на все времена единственный. И он гордился этим, разве так плохо быть ни на кого не похожим? В этом есть своя неповторимая прелесть.

На этот раз храм - вот что заставило его мгновенно перемениться, хотя он и не был таким уж верующим человеком, скорее наоборот, но когда видел его, был там, то и сам себе казался выше и прекраснее.

Но, увидев храм, он думал только о путешествии. Так он и оказался в доме одного из своих всадников, почти случайно. Каково же было его удивление, когда там он снова увидел девушку, ту самую, с которой столкнулся накануне в своем храме. А столкнувшись, никак не мог забыть…

В этом не было ничего удивительного - она оставалась у себя дома, просто он не знал этого прежде. Адриан не поинтересовался, кто она такая и откуда взялась, когда она неожиданно убежала. Он был удивлен и не скрывал своего удивления.

Их новая встреча - случайность? Но он никогда не верил в такие случайности.

 

№№№№№

 

Отец болел уже несколько дней. Это не было чем-то серьезным, и все-таки Антея волновалась. Он был единственным и близким для нее человеком. Если с ним что-то случится. Она бегала по всем знахаркам и принесла всех снадобий и следила за тем, что происходило вокруг. Она всегда гордилась им, но в минуты болезни он становился беспомощным и ничего не мог поделать с собой - таковы все мужчины.

Антея никого не ждала, и вдруг дверь распахнулась. И она замерла на месте - перед ней стоял император.

- Это ты, - усмехнулся он, - какими странными бывают встречи.

Она мгновенно побледнела, отец смотрел на нее удивленно. Он сразу заметил, что его дочь что-то от него скрывает, в то время как император знал значительно больше. Но она так юна и так бесхитростна. И он понимал, что лучше всего прислушаться к его речам. Девочка уже куда-то улизнула. Она должна была перевести дух и подумать обо всем происходящем.

- Император здесь, - думала она,- почему он появился снова? Этого не должно было случиться, этого не могло быть. Но он оставался за полу прикрытой дверью, она слышала его голос, чувствовала запах, круживший голову.

Она и прежде слышала о том, что он навещал больных воинов. Но она становилась подозрительной, словно какая-то неведомая рука толкала его сюда. Она много и часто о нем думала. Она глупая девица, и не смеет даже думать и мечтать об императоре, это величайшая глупость, которую можно совершить в жизни, потом не расплатишься. Она понимала, что должна вернуться в покои отца, и без того сбежала без всяких объяснений.

- Ты должна заботиться о своем отце, - услышала она его мягкий голос, - а я перед объездом еще загляну к вам, непременно загляну.

Он ушел, дверь за ним захлопнулась, они остались вдвоем. Отец взглянул на нее. Она не смотрела на него, да что за чертовщина такая.

- Я так понял, что вы сталкивались уже, но память отшибло, не помню, когда ты мне о том говорила.

- Это было вчера в храме, и это случайность, - еле слышно произнесла она.

У нее был такой виноватый вид, что это заставляло его тревожиться еще сильнее.

- Беседа с императором - случайность, о которой не стоит даже вспоминать?- удивленно спросил он, и почувствовал, что впервые не может ей верить.

Она совсем растерялась, понимая, что не сможет даже себе, не только ему объяснить, что на самом деле происходит.

Он волновался из-за своей дочери. Слишком велика была опасность для нее. Такая девушка не может не потерять голову, когда этот человек рядом. Он не просто человек, наделенный неограниченной властью, еще он обаятелен и красноречив. И если ему захочется очаровать ее, то ничего не стоит сделать этого. Но этого не может случиться, это просто невозможно.

 

№№№№№

 

Аякс в те дни с радостью занялся делами - они закладывали новый храм на другом конце города. Если он о чем-то и жалел, только лишь о том, что далеко до него добираться.

Ему грустно было оттого, что девушка тут вряд ли появится, а он так привык иногда с ней встречаться. Но не мог он понять, почему это для него так важно.

Появился император, говорил он о храме и о путешествии. Это было его страстью, и даже угроза жизни ничего не меняла, Аякс не сомневался в том, что он бросит все и уедет, куда глаза глядят, никто, и ничто не смогло бы его удержать в этом мире больше.

Антея в то время поняла, что отец совершенно здоров и сам ушел в императорский дворец, и заскучала. Она тут же вспомнила о странном строителе храма, и решила побродить по городу и поискать его. Она хотела увидеть, как храм будет строиться, каким станет со временем. Но еще больше ей просто хотелось видеть этого человека, возможно для того, чтобы перестать думать о другом. Она хотела на этот раз клин клином вышибить. И хотя она казалась такой беспомощной, но в душе человеком она была очень сильным. Она долго бродила по городу, не решившись ни у кого спросить, куда они перебрались, но она была упряма и нашла то, что искала.

Он поднял глаза от камней и был поражен, как только увидел ее.

- Откуда ты взялась? - удивленно спросил юноша.

Ничего она на это не ответила.

- Я не призрак, - улыбнулась она, - мне просто хотелось взглянуть, как все начинается, как из груды камней рождается такая красота.

Он молчал. Она растерялась.

- Тебе не нравится то, что я пришла сюда? - наконец спросила Антея. - Я знаю, что не должна здесь бывать.

В голосе ее был вызов и насмешка одновременно. Он смотрел на девушку и не узнавал ее больше.

Она готова была разрыдаться, а он рассмеялся громко и пронзительно, это был особенный смех, никто так больше не смеялся, только почему ей казалось, что она уже слышала его? Какое странное чувство охватило душу.

- Приходи, когда захочется, я рад тебя видеть, и польщен даже, я ждал тебя, - стал оправдываться он.

Она улыбнулась, наконец, поняла, что происходит, развернулась и пошла прочь. Настроение Аякса после этого значительно улучшилось. В одно мгновение все изменилось, и мир стал иным, но он и сам не мог еще понять, что с ним такое тогда творилось и не смог бы объяснить, почему у нее была над ним такая власть.

№№№№№

 

По дороге домой Антея думала о греческих гетерах, танцовщицах и жрицах. О, как хотелось ей уйти в жрицы и стать далекой от мира людей, от их радостей и огорчений, здесь она путалась и ничего не могла понять. Нет, она не была борцом, не готовилась отстаивать собственное место в этом мире. Все это казалось ей горьким, хлопотным и совсем ненужным делом.

Потому и смотрела она так радостно, с таким любопытством на храм. Она хотела обо всем рассказать отцу и знать, что он об этом думает. Но как только она вернулась домой и взглянула на него, она даже рта раскрыть не смогла, и разговор отложила на потом.

А все вокруг уже говорили о том, что Андриан оставил наместника и снова отправился в путешествие. И услышав об этом, Антея загрустила не на шутку.

Все теперь было не то и не так. Вроде бы ничего особенного не случилось, но она скучала и тосковала без него.

Она была уверена в том, что если встретится с ним, то совсем не скоро это произойдет. Никогда прежде не знала она, что такое влюбленность, из-за чего она возникает и как выглядит. Она только брела вслепую по ее тропинке и никак не могла справиться со своей грустью и болью.

№№№№№№

 

Учитель взирал на римскую землю. Этот вечно благословенный уголок земли казался особенным, неповторимым. И он удивлялся, что с героем ничего не происходило. Все толкало их в объятья друг друга. Но его вечный спутник, наполовину им же и созданный, с ним не соглашался.

- Но почему так, там они были капризными и наивными детьми, здесь значительно повзрослели. И я усложнил их задачи, подарил ей любовь, которой не было в прошлый раз, и император не такая бесчувственная и самодовольная скотина, как тот, так почему ничего не выходит? Он выглядел обиженным, словно в его игру вмешался еще кто-то невидимый даже ему и путает все карты.

- Поживем, увидим, - неопределенно заявил учитель, - возможно, все эти сложности еще скорее все погубят, чем та наивность.

Потом они бродили по берегу молча, словно чего - то ждали.

Учитель понимал, что бес только делает вид, что ему известно что-то заранее, на самом деле это было не так. И его увлекала именно неопределенность, как и любого смертного, в этом он мало чем от них отличался.

Он не собирался сдаваться. Он был уверен, что там, где костер долго разгорается, он горит еще ярче и дольше.

№№№№№

 

Бес недаром в те дни что-то затевал, любовь и ее перипетии были той областью, о которой он не имел никакого представления.

Антея продолжала скучать и томиться. Через весь город она брела к храму, чтобы немного побыть среди его строителей. Она была уверена, что этот странный неутомимый человек может заменить того, другого. Она убедила себя в этом и привыкла в это верить. Они оба ждали чего-то, какого-то озарения. Он волновался теперь, когда видел ее, и еще больше, если она опаздывала.

Он даже разозлился, когда в неурочный час пожаловала его наложница и говорила о чем-то скомкано, странно гримасничая. Но она только делала вид, что ей это было интересно, и пыталась утащить его в укромный уголок. Она разговаривала со всеми, показывала свои дорогие одеяния, а, уходя, обняла его так, чтобы это видели все, кто был поблизости. Она не замечала того, что он страшно сердился.

Аякс не заметил в замешательстве появившуюся Антею. Она взирала на них, широко открыты были ее глаза, а потом развернулась и бросилась бежать. Об этом ему позднее рассказал один из его мастеров. Ничего на это не ответил Аякс, он медленно пошел прочь.

Он злился на себя, его раздражали обе женщины, пусть они убираются, он готов был оставаться в одиночестве, никто не был ему нужен больше. Он не хотел большой любви, в которой его соперником будет сам римский император (при этой мысли он только усмехнулся растерянно), ни той, которую делить ни с кем не надо. Но ее присутствие и появление, как оказалось, было еще менее приятно. Вот с такими грустными мыслями он оставался в своем храме допоздна и никуда отсюда уходить не хотел. А когда она появилась рано утром, он все еще упорно работал. Антея была странно тихой в те минуты.

- Скажи, ты спишь с этой женщиной? - неожиданно спросила она.

- Нет, с ней невозможно заснуть, - попробовал пошутить он.

Н в ее глазах появились слезы, она никак не могла удержаться, хотя и обещала себе по дороге, что не выдаст своих чувств, что бы он ни ответил на все ее расспросы.

- Я мужчина и у меня есть женщина, с которой я иногда сплю, - решил ничего не скрывать юноша - это было пошло и глупо, словно перед этой девчонкой он в чем-то и на самом деле виноват.

-Я нормальный мужчина, мне нравятся не юнцы, а красивые женщины, что же в этом плохого, это жизнь и по-другому не бывает.

Ему хотелось, как можно больнее уколоть того, кого она любила всем сердцем, и ему удалось сделать ей больно и на этот раз.

- Да, конечно, я это заметила, - говорила тихо она, - прощай, мне пора, я заглянула только на минутку. Больше я не стану навязываться, будь с ней счастлив, если сможешь.

И она торопливо удалилась.

 

 

№№№№№№

 

Антея шла, не разбирая дороги. Она натыкалась на других людей, не слышала ни грубых окриков, ни ласковых слов сочувствия. Она и сама не понимала, отчего так расстроилась, словно бы увидела измену мужа. Но он даже женихом ее не был, ничего ей никогда не обещал. Они были чужими людьми. Интересно, если бы на его месте оказался император. Все было нелепо и глупо. Но как только она вспомнила об императоре, тут же рассмеялась. Нет, она бы не стала ревновать его. И в один миг девушка излечилась от всех своих бед и страданий и стала спокойной и невозмутимой.

А вот Аякс после этого никак не мог успокоиться. Он не мог работать, он смертельно устал от всего пережитого: ее слезы, внезапное появление и исчезновение - это было нечто запредельное, но странно его волновавшее.

Ему казалось, что он обидел ребенка и после этого не мог успокоиться.

- Она больше не придет, - подумал он, и грусть захватило душу его в свои тиски. И ему было не все равно, как он не старался себя успокоить, он наконец понял, как много она значила в его жизни.

№№№№№№№

 

А в это время император Андриан озирал восхищенным взором Египетские просторы. Здесь на этот раз все было на удивление тихо и мирно. Не было даже сумасшедшего раба, с которым он мог столкнуться. Но еще более удивило его другое, даже древности и красоты Египетские его больше не радовали. Он не мог понять, почему все так переменилось.

- Старость, она крадется по пятам.

От таких мыслей стало грустно и тягостно жить и дышать. И девушка в храме, там, где он царил, неожиданно проступила на усыпальнице фараона. Он никак не мог понять откуда взялось это видение, но оно неотступно следовало за ним и не оставляло его в покое.

Он не помнил ни жены своей, ни надоедливых наложниц, и только она оставалась рядом с ним, повсюду за ним следовала.

Возможно, его задел ее рассказ о блестящем Филиппе, и ему захотелось, чтобы и его кто-то так же любил. А девчонка показалась ему даже важнее его любимца Антиноя, которого в тот момент он отправил подальше, что крайне удивило юношу. Он почувствовал страшную опасность и запаниковал с невероятной силой. Ему так нравилось беззаботно жить рядом с императором, и исполнять его маленькие прихоти, получая за это так много, все, о чем он мог только мечтать, а если это закончится, оборвется в один миг?

У императора были слабости, он благодушно прощал их себе, но она, что позволяет себе творить она?

Он, как и сам Зевс, больше всех любил Ганимеда, а не Геру, и это было скорее достоинством, чем недостатком, но теперь все как - то вдруг переменилось, и она делала его простым смертным, скинув в один миг с Олимпа.

№№№№№

 

И наступил день, когда всадники на берегу встречали своего императора. Оживление росло по мере того, как приближался корабль к берегу. Сам император стоял впереди остальных и взирал на них, словно хотел в той дали разглядеть кого-то.

И один из них, а это был отец Антеи, странно заволновался, дурное предчувствие не оставляло его души. Он радовался тому, что не сказал ничего дочери - она мирно спала, когда он уходил из дома.

Император был хорошим человеком, но плохим властелином. И трудно было представить, что может случиться, если его дочь будет рядом с ним. Меньше всего хотел он для нее такой участи. Но ему показалось, что волнения его напрасны, волноваться вроде бы не о чем было.

Но когда Властелин сам появился в их доме на следующий день, подозрения вспыхнули с новой силой. Правда Антеи в это время не было дома, и она не скоро вернется назад. Он мог перевести дыхание. Но то, что Адриан ничего не спросил о дочери, еще больше усилило подозрение. Отец волновался и о том, что она ушла непонятно куда. Возможно, она тоже чувствовала опасность.

Антея встретила его на берегу, она знала, что играет в прятки с императором, и не могла остановиться. Она до этого момент надеялась, что все придумала, но когда он на нее взглянул, она поняла, что это правда.

Девушка была совершенно спокойна. Для такого юного возраста она умела искусно притворяться. Он узнал ее. Конечно, улыбнуться он мог любой девушке, но она чувствовала, что он узнал ее. Он напомнил ей о Филиппе и о том, прежнем разговоре. Но она не знала, радоваться или огорчаться. Антея была слишком юной и неопытной, чтобы в этом разбираться. Он сожалел только, что она больше не была с ним откровенна, почти ничего не говорила, думала только о том, как бы скорее уйти и оставить его одного.

№№№№

 

Было еще одно совпадение. Аякс, впервые бросив работу, отправился на морской берег. Он ничего не мог делать, но и безделье не доставляло ему радости. Была еще одна причина - ему хотелось увидеть девушку, которая так поспешно в последний раз от него сбежала и больше не появлялась.

И увидел он ее именно в тот момент, когда император к ней подошел. И она остановилась перед ним.

- Конечно, - почти воскликнул Аякс, разговаривая сам с собой.- Я должен был знать, она поступает со мной так же, как я с ней. Она узнала, что я не свободен и решила отомстить мне. Но нет, не так, там была только шлюха, а здесь сам император, это вероятно, не одно и то же.

Он развернулся и пошел прочь, горестно при этом усмехнувшись. Он и радовался и печалился, зная, что она его даже не заметила. Императору о нем вообще не было ничего известно, потому и волнения его были напрасными.

№№№№№

 

Антея долго собиралась с духом. Она ничего не говорила отцу, да и что она могла ему сказать.

Но с императором она решила поговорить о том, что происходило.

- Мы встречались в храме не случайно.

- Ты ждала моего прихода?- удивленно спросил он.

- Да, я ждала моего императора, чтобы полюбоваться на него, и спросить у него разрешения.

Адриан смотрел на нее и слушал ее молча.

- Проси всего, чего ты хочешь, - он предчувствовал грядущую радость.

- Я решила просить позволения стать жрицей в этом храме.

Император молчал. Он ожидал чего угодно. Он готов был спуститься с Олимпа ради нее. Он порвал с юношей, которого очень любил, хотя никогда к нему не вернется. Он пришел к ней, и нашел бы ее, где бы она ни была, но он не ожидал такого поворота, это слишком жестоко.

Он давно убедился в том, как лукавы женщины, как могут они загнать в тупик любого и своего императора в первую очередь.

- Жрицей?- удивленно спросил он, - но зачем тебе это нужно? Нет, я все понимаю, конечно, но жизнь так прекрасна, и не обязательно уходить от мира.

Он замолчал, мельком взглянув на небеса, если бы Юпитер пустил в него свою молнию, этого бы не удивило его, вероятно, ему не следовало произносить таких речей, но он не раздумывал в тот момент о том, что и как говорить. Вот что творила с ним эта девчонка. Он вернулся из Египта, чтобы от нее услышать такое?

- Хотя поступай, как хочешь, думаю, ты огорчишь в первую очередь отца своего.

Он махнул рукой и отправился прочь.

- Ему нет дела до меня, он просто устал притворяться, - подумала она об императоре, и только утвердилась в своем решении стать жрицей в храме Юпитера.

Дома она сообщила отцу, что добилась того, чего хотела. Он тоже удивился, но оставался доволен ее решением. Видно, так и должно быть. Ему не нужно будет о ней беспокоиться, когда придется в поход отправиться.

Она все еще казалась спокойной, а разрыдалась, когда оказалась в своих покоях. Отец не увидит ее слез, она приняла решение и не станет его огорчать.

№№№№

 

- Она сбежала от меня, то с яростью, то с грустью думал император, - ей это удалось очень ловко. Хорошо, что я не успел всему миру рассказать о своих чувствах, старый дурак. Как смешно бы выглядел император. Хорошо, что нарвалась она на меня, а не Нерона, он показал бы ей жрицу. Надо будет вернуться к юношам, они верны и откровенны, а эти змеи холодные и ускользающие, от них нет никакого проку.

Он решил просто выбросить ее из своей души и никогда больше к ней не возвращаться. Это помогало и прежде, должно помочь и теперь. Он не собирался нарушать слова, данного себе самому.

Антея удалилась в храм. Она ни о чем не думала и не волновалась больше, хотя точно знала, что бежит от любви и от жизни. Но у нее не было другого выхода.

Она смотрела на море на закате, любовалась им. Отец был далеко. И он как-то обрадовался и успокоился. И если что-то и взволновало ее в тот последний вечер, то встреча с Аяксом. Он снова был на берегу, на этот раз она увидела его и очень удивилась.

- Почему ты больше не заходишь? - спросил ее юноша.

Она не сердилась на него за прошлое, даже не помнила того, что с ними тогда случилось.

- Я решила уйти в храм, в тот, который ты построил, и император позволил мне сделать это, - говорила она.

Сначала ему показалось, что она шутит. Но она не улыбнулась даже. Более того, она подтвердила свои слова.

- С завтрашнего дня я стану жрицей.

- Но зачем?- удивленно спросил он, все еще не веря до конца тому, что было сказано.

Она ничего не сказала. Но потом все-таки решила ответить ему:

- Ты с таким рвением строишь храмы, и там должны быть жрицы. Я с самого начала их выделяла среди всех остальных и лучшей участи для себя не хочу.

- Я прошу тебя, я тебя умоляю, не делай этого, не хорони себя заживо.

Он забыл обо всем, он, наконец, выплеснул все свои чувства, но было уже слишком поздно.

- Я не хочу оставаться одна, когда отец уйдет в поход, он одобрил мое решение, и император одобрил, - говорила она, и казалась при этом спокойной и твердой.

- Мне нравилось смотреть, как ты работаешь, жаль, что я не смогу больше бывать там, но у меня будет свой храм, этого достаточно.

Она прикоснулась горячей ладошкой к его щеке, улыбнулась и пошла прочь

Он звал ее напрасно, она даже не оглянулась.

Аякс побрел по берегу. Все в тот миг потеряло всякий смысл.

- Она сбежала от меня, - думал он, когда первая волна отчаянья отхлынула немного. Но в этом нет ничего удивительного, все это время его интересовала только работа, он даже не попытался быть с ней, а теперь слишком поздно о чем-то сожалеть.

Любовь можно оценить только тогда, когда с ней приходится прощаться. Он понимал это теперь, но не слишком ли поздно?

Хотелось выть и все рушить на своем пути, но он не был разрушителем, и рука все равно не поднялась бы

И он почувствовал себя зверем в клетке, из которой никак нельзя было вырваться.

Глубокой ночью Аякс вернулся к ее дому. Но там было темно и тихо. Он не решился проникнуть в жилище императорского всадника. Нет, он все-таки оставался благоразумным созданием.

Когда он вернулся к себе и завалился спать, то провалился в бездонную пропасть. И только в полдень обнаружил, что бесследно исчезла его возлюбленная. Он не только не расстроился, но вздохнул облегченно. Он даже радовался тому, что остался совсем один. Он чувствовал себя часто одиноким и несчастным, но даже не предпринимал попытки для того, чтобы изменить что-то в странной своей жизни. Он просто строил свой храм. И так яростно он работал, что однажды, когда сорвался с огромной высоты и разбился, Мастер даже не понял этого, он был уверен, что у него выросли крылья, и он полетел куда-то без оглядки.

А мастера смотрели на него, и все еще боялись приближаться к нему. И только потом, кто-то первый шагнул и замер перед ним.

Жрица узнала о смерти Аякса. Она не произнесла ни слова, просто молча взглянула на небеса и ни о чем никого больше не спрашивала.

Адриан в ее храме не появился ни разу. Он не собирался напоминать ни себе, ни всему миру о том, что с ним однажды случилось. В его городе было много других храмов и незнакомых ему жриц, которые с почтением склонялись перед своим императором.

Его история была так похожа на историю Аполлона и Кассандры, кто бы мог подумать, что с ним может такое случиться.

Она так и осталась в храме, но никто точно не знал, когда она умерла, и как это случилось.

№№№№№

 

Когда Учитель и Мефи дожили до ее смерти и увидели пожилую женщину, в которой не просто было узнать юную девушку, они оба не могли скрыть своего разочарования.

Они должны были признать, что у них на этот раз вовсе ничего не получилось.

- Они стали осторожнее и бесцветнее, - разочарованно говорил Учитель,- в них даже первозданная прелесть пропала куда-то, здесь вообще все завершилось ничем. Они, не успев сойтись, просто разошлись и только.

- Я не виноват, - говорил Мефи, что эти двое оказались просто эгоистами, что могла она, если они любили только себя. Власть, работа, все это хорошее прикрытие и отговорка, она не виновата.

Но после этих слов бес загадочно усмехнулся. Могло показаться, что он задумал и готовил в тот момент что-то очень важное и значительное, и это было понятно, по странному огоньку в его лукавых глазах.

И они будут свидетелями или участниками этого действа. Когда закрывалась одна книга, то неизменно открывалась другая.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЧАСТЬ 3 РОКОВОЙ ТАНЕЦ

 

 

Облако, похожее на медвежонка, появилось на небосклоне. Девочка лежала в высокой траве и смотрела в небо. Она сбежала от взрослых, которые ей страшно надоели и ничего не понимали, да и не хотели особенно понимать.

Сначала она горько плакала от обиды, а потом примирилась с происходящим. Давно примирилась. У нее была своя собственная жизнь, до которой им, к ее счастью, не было никакого дела.

И так хорошо было смотреть в бесконечное небо, мечтать, а потом, услышав удивительную музыку, отрешиться от всего и танцевать.

Откуда эта страсть к грации и движению в пространстве? Она не знала этого, еще за чертой, когда она не пришла в странный этот мир, в душе ее жили музыка и танец. Она знала, что будет танцовщицей, самой лучше в мире танцовщицей.

Хотя пока не было других зрителей, кроме птиц и облаков, но она танцевала так страстно и так отрешенно, что казалось, еще одно дуновение ветра , и она взлетит к облакам, и долго, без всякой усталости будет парить над землей.

Танцовщица кружилась над этим миром, пока окончательно не обессилила и не повалилась в траву, впрочем, повалилась довольно изящно и звонко рассмеялась.

Девушка была счастлива. И в легкой усталости испытывала особенное наслаждение. Она считала себя счастливой до тех минут, пока на закате ей не приходилось возвращаться во дворец отца.

Филипп - в этом имени была скрыта особенная тайна. Именно в этом имени, хотя она любила отца больше всех на свете, но было еще что-то более таинственное и странное, ей непонятное, тайна витала в воздухе, но никак для нее не раскрывалась. Но была и большая печаль, потому что его жена, женщина, которую не поворачивался у нее язык назвать матерью, хотя она была ею, жили открыто вместе с его братом, императором Иудеи. И это стало и необузданной страстью и вызовом обществу.

Может, он и не любил ее достаточно сильно, да и не за что было любить, в этом она с ним всегда была согласна. Но он когда-то женился на ней, и она клялась ему в верности. А когда эти двое с ним так поступили, все перевернулось в душе его, и Филиппу стало казаться, что дороже и роднее дочери никого в его жизни не было.

Брата своего он не собирался прощать никогда, потому что тот мог быть с любой женщиной, но он выбрал именно эту, назло ему. В душе оставалась только грусть и ожидание возмездия, ничего другого он признавать не собирался. Но он хотел мстить императору и брату, вот что казалось страшнее всего.

Отец , вероятно, мог сойти с ума от желания мстить и жалости к себе, если бы не его чудо, не его дочка. Она не ушла в императорский дворец, который он оставил, а осталась с ним, и о матери больше не произнесла ни слова.

Саломея была великолепна.

Возможно, они с царицей и встречались изредка, но он никогда не знал о том, где и как это происходило.

Девочка оказалась преданной ему до конца, словно хотела искупить вину своей матери, и это согревало его душу, ведь прельститься на дядюшкины богатства, и оказаться одной из них было так легко и просто.

Филипп, встречаясь с другой женщиной, никогда не забывал о ней, и если ей было что-то нужно, немедленно бросал все и доставал с неба звезды.

Так они и жили в те дни в роскошном, но пустом и холодном дворце, храня молчание о предательнице матери, словно она умерла. Хотя вероятно она и на самом деле умерла, для них – точно.

А царица выдавала себя за жертву - этакую покорную служанку своего императора, хотя всем было понятно, что это только гнусное притворство.

Если бы она выбрала кого-то другого, Ирод ничего не стал бы предпринимать. Он был слишком самолюбив, чтобы держать рядом с собой не любившую женщину, а она слишком самовольна, чтобы терпеть насилие. Нельзя верить глазам своим. Все совсем не так, как они пытались это представить. Так в самом начале и столкнулась юная Саломея с предательством и коварством, запутанными отношениями между взрослыми людьми, и решила от них отстраниться, потому что это был совсем иной мир, к которому она не имела никакого отношения, и хотела разбираться в происходящем там еще меньше.

Даже само слово - император - вызывало в душе ее какую-то странную дрожь -оно притягивало и отталкивало одновременно. Но больше было отторжения и мстительности в сложных ее чувствах.

Возможно, если бы императором был ее отец, а не дядюшка, она все чувствовала бы по-другому. Хотя догадывалась, что тогда появились бы какие-то другие сложности. Она знала, что пришлось бы терпеть бесконечные приемы и пиры, у нее совсем не осталось бы времени, она перестала бы себе принадлежать, а разве это жизнь?

И с отцом она осталась еще и потому, что оба они в один миг оказались далеки от императорского дворца.

Если отцу это не особенно нравилось, то она была почти счастлива. Радость от вольности и полной свободы переполняла ее душу. И она понимала, что в каждом скверном деле есть что-то удивительно приятное. Для нее таким подарком оказалась свобода от материнской опеки и вообще свобода. Этого уже не мало.

№№№№

 

- Ну и как? - спросил Мефи у учителя. На этот раз мы с тобой неплохо устроились. При самых ярких, можно сказать ключевых событиях будем присутствовать

- Да, - согласился Учитель.

Он заглянул в мудрые книги и в общих чертах уже знал, что это за земля, что за время и какие события будут происходить. Но народившиеся для третьей жизни уже росли и крепли.

И все-таки что-то его тревожило и не устраивало.

- Герой? - переспросил бес, показывая, что он бесцеремонно вторгся в помыслы его. Но ведь вполне логично, что после строителя храмов он должен стать проповедником, да еще каким - первым, и темперамента у него для этого хватит. Может быть, любви в душе окажется не так много, но пусть на этот раз он станет историческим лицом большего масштаба, а страсть, которая ему так мешала жить, пусть она уходит в проповеди.

Усмешка беса делала его речи почти зловещими, но ситуация с его подачи могла показаться и забавной, хотя улыбаться Учителю совсем не хотелось. Он уже знал в общих чертах обо всем, что тогда случилось, но одно дело листать книги, и совсем иное - самому оказаться свидетелем того, что будет происходить с влюбленными, к которым он научился относиться трепетно и нежно, если вспомнить их первую жизнь и грустную первую любовь.

- У меня нет выбора, - успокоил он сам себя, - я должен и это пережить, раз ввязался в происходящее. Вероятно, в этом есть какой-то особый смысл.

Это казалось иллюзией и сном, но не такова ли была и вся остальная его жизнь. Только длилось это видение дольше обычного сна. Они будут жить, любить, страдать у них на глазах, и не смогут повторить и сыграть этого еще раз, как бы не стремились все переделать, исправить.

А после гибели своей они не смогут подняться, чтобы выйти на поклон к двум своим зрителям, которые неотступно следят за ними - вот и вся разница.

Они смотрели, как кружилась в вихре своего первого танца обольстительная Саломея, и не могла остановиться. Учитель даже испугался, он считал, что человек не может столько кружиться, она упадет и умрет, она просто задохнется, это не во власти человека, даже если перед нами юная девушка.

- Она умрет только когда сыграет свою роль, - заверил его бес.- Но должен сказать, что она прекрасна, даже меня пробирает, а что уж говорить о царе Ироде, Вот что значит танцевать третью жизнь подряд, можно научиться и такому совершенству. Опыт - великая вещь.

Учитель знал, о чем говорит его спутник. Но сам он в тот момент думал о другом. Для двоих этот танец может стать страшным знаком. А один из героев заплатит за него головой. Он не мог припомнить всех деталей того, что должно было случиться с ними, и ему хотелось бы ошибиться в своих предположениях.

Человек в рубище, ему было жарко в летний день в этом одеянии. Он вышел из леса и остановился, стал внимательно разглядывать девушку. Она еще не видела его, полностью поглощенная своим танцем. Но он почти восторженно смотрел на нее, хотя и старался подавить в душе своей любые человеческие чувства.

 

 

№№№№№

 

Иоанн взирал на незнакомку. Он устал, дорога была такой изнурительной, он шел в столицу, чтобы встретиться с людьми и сказать им о самом главном, о том, что было пока известно только ему одному. Он хотел рассказать им о новом Боге, который скоро будет с ними и спасет их всех, принеся себя в жертву.

С какой яростью служил он ему, отрекаясь от всего земного. Иоанн с самого рождения чувствовал в себе эту странную силу, верил, что никто и ничто не сможет сбить его с пути.

Но на лесной поляне он столкнулся с чудом иного рода - девица в легких прозрачных одеждах одна перед ним танцевала. Она была прекрасна, это он должен был признать, хотя даже мыслей греховных не хотел допускать.

Допускать не хотел, но словно стоногий паук, они охватили его душу так быстро, что он даже и вздохнуть не успел. Как только он увидел Саломею, рассудок отказался ему служить.

Но она не замечала его и вообще ничего не видела и не слышала вокруг, какая дерзость и безрассудство. Он много чего видел на бесконечных дорогах, по которым пришлось пройти, но такое в первый раз. И какие-то смутные воспоминания пригвоздили его к земле. Он был уверен, что они уже когда-то и где-то встречались с пленительной незнакомкой. Сон. Какой это был далекий и странный сон. Но как во сне можно видеть то, чего никогда не случалось наяву, что может значить такой сон?

Тогда, в той жизни он видел этот танец, не смог приблизиться к ней.

- Жрица древнего бога, - прошептал путник.

И смутные воспоминания не давали ему покоя, но еще больше волновал этот чудесный танец. Так прошлое слилось, сплелось с настоящим, и уже не разобрать как и что там происходило. Но чары были так сильны, что плоть его ответила на происходящее, и сам он был потрясен еще больше, когда обнаружил это.

В то мгновение девушка неожиданно остановилась и взглянула на него с вызовом, словно бы почуяв его присутствие.

- Кто ты такой и что тебе нужно? - спрашивала у него Танцовщица.

- Ты танцуешь, это должен был кто-то видеть, - как -то неопределенно произнес он.

- Мне никто не нужен, - отрезала Саломея, - иначе я бы танцевала в императорском дворце. Но не дождутся они от меня этого танца.

Никто никогда прежде так не разговаривал с Иоанном.

- Она просто сумасшедшая, - решил он про себя.

Впрочем, мало ли людей в этом мире, которые и его самого считают умалишенным. Но он не оступится от того, чтобы изменить этот несовершенный мир, что бы они по этому поводу не думали.

Но пока он огляделся на окружавший мир и отвлекся, девушка растворилась в тумане и исчезла. Что это за шуточки такие? А он не верил, что в мире есть что-то, способное потрясти его до глубины души. Это он привык всех заставлять удивляться и подчиняться, и вдруг. Но кто она такая на самом деле, как она легко и просто говорит про императорский дворец, словно и на самом деле всегда там оставалась.

Мальчик, родившийся в семье, где уже и не мечтали о детях, посланник небес, после того, когда мать узнала о его появлении в утробе своей и готова была умереть от счастья, этот мальчик покинул близких и отправился в пустыню, как только подрос и возмужал. Он так мало общался с простыми смертными, взор его все время был устремлен в небеса.

Мать пыталась понять своего сына и не могла, как ни старалась. А он думал только об одном, он должен вернуться к людям, чтобы нести им истину, открывшуюся ему, и крестить для новой жизни.

Именно там, в пустыне, в одиночестве он привык к отказу от многих радостей и не думал даже о том, что они возможны, но закалил свою волю, и ни на что никогда не жаловался. И там, в пустыне, где все казалось нереальным, он видел другие страны и города, к нему приходили люди из прошлого и грядущего. И он твердо ведал, что это не просто картинки чужой реальности, а как - то и с ним самим связанно.

Порой реальные люди специально или случайно приходили к нему за советами, и он понял, какой это бесценный дар - общение с людьми. Но он все еще медлил, и никак не мог до конца вернуться туда, откуда ушел так поспешно, и только теперь он брел в Иудею, которая жила своей особенной жизнью, и спокойно без него обходилась, пока обходилась. Но разве не наступит завтра, когда он станет для них необходим?

Он шел от одного города к другому и дивился тому, что видел и слышал тут, а вот и сердце ее - царство Ирода.

Иоанн знал о страшных злодеяниях, которые творил отец нынешнего императора, для того , чтобы избавить и себя и сына своего от грозного соперника - царя небесного.

В страхе и ярости Ирод расправился со всеми младенцами, но ничего у него тогда не вышло, да и не могло получиться, потому что это было не в его власти.

А этот император? Он должен был расплатиться за злодеяния отца своего. Иоанн надеялся, что его речи дойдут до императора, как бы далеко от него тот не был, и он смирит свой гнев и постарается понять его и искупить страшные грехи.

Тогда и он будет считать свою миссию исполненной. И очень удивился нищий проповедник, что первой на своем пути он встретил именно Саломею, и она потрясла его, хотя ничего для этого не предпринимала. Конечно, она могла очаровать его, но удержать никак не могла, но она задела в душе его какие-то струны, и темные силы, так долго в ней таившиеся, готовы были вырваться наружу.

Но вот уже снова в одиночестве стоял Иоанн, пытаясь смирить страсти в собственной душе, а там, в один миг уже не стало покоя. А если бы ей захотелось приблизиться, коснуться его руки? Он даже думать о том не хотел, и, сбросив свои грязные, потрепанные одежды, нырнул в небольшую речку, на берегу которой и стоял все это время. Он долго смывал с себя всю ту скверну, которая готова была уже окутать его своей паутиной. Он так упорно мылся, что казалось, готов был содрать и собственную кожу, но никак не мог успокоиться, как ни старался.

Вдруг от напряжения, в глазах его все потемнело. Он поспешил на берег и рухнул на землю.

- Женщина - это всегда наказание и испытание божье. А если она так юна и так обольстительна, если она так танцует. От нее не просто исходит дух беды, но и гибели самой. Странно, что теперь, когда опасность вроде бы миновала ( ее больше было поблизости) он еще упрямо и настойчиво об этом думал. Как это страшно и странно, словно и не с ним происходило такое.

Кажется, Иоанн задремал, потому что в тот момент, когда открыл глаза, на земле давно царила ночь.

Звезды нависали над ним, поблизости темнела и шуршала вода. Наверное, любой другой должен был испугаться, задрожать от страха. Но он столько времени провел под открытым небом, что этот мир был подарком судьбы. И он снова ощутил свою избранность. Иоанн почти с восторгом смотрел он на звезды. Сон вернул ему покой, забылась Саломея, словно ее не было в реальности, и она приходила к нему только в тревожном сне. А потом, словно бабочка, она была унесена и из сна его, и казалось, что навсегда, потому что он был уверен, что выдержал и это испытание и искушение.

Но это оказалось иллюзией, не в первый день смотрел Иоанн на этот мир и на эти звезды, он знал о нем больше, чем можно было подумать, глядя на него со стороны. Он даже подозревал, что не в первый раз пришел сюда, а уже были какие-то жизни, страны , чувства.

И ему стало немного грустно, хотя в тот момент он не смог бы объяснить, откуда взялась эта странная грусть.

 

№№№№№

 

Забрезжил рассвет.

Царь Ирод только что вернулся с пира, хотя его город медленно просыпался и принимался за дело. Он одним махом сбросил дорогие одежды, решив не дожидаться слуг верных. Он слишком устал, чтобы медлить и беседовать с кем-то, объяснять что-то.

Царь завалился, как подрубленное дерево на ложе, украшенное дорогими шелками. Взор на миг скользнул по узорам высокого потолка.

Ирод попытался закрыть глаза и не мог - настолько устал от пира и от жизни самой. Это заставило его в гневе встрепенуться. Он узрел отца своего. Перед ним во всей своей зловещей красе стоял Ирод Великий. Его со всех сторон окружали младенцы. Непонятно было живы они или мертвы, но они были повсюду.

- Проклятие, - прохрипел царь, - что ты натворил, отец. Почему это мне нынче видится? Я не причастен к этому. Я не могу отвечать за твои злодейства, но эти бродяги, невесть откуда они берутся и во всем обвиняют не тебя. Они боятся тебя трогать. Весь гнев валится на меня, потому что я еще жив, и я твой сын, но к несчастью, я не так силен, как ты. Дети отвечают за своих родителей.

Он даже не заметил, что Иродоиада стояла около его изголовья.

- Милая, - прошептал он, наконец увидев ее.

Но царь понимал, что самые большие грехи для него таит в себе эта женщина. Она -самый страшный упрек уже лично ему, а не грозному отцу. Он не должен был оставаться с ней, но ничего не мог поделать царь с чувствами своими. Власть и сама его жизнь не имеет никакого смысла, если ее не будет рядом. Но брат его никогда его не простит, так же, как и он не может простить своего отца.

А ведь прежде он никогда не любил ее, он даже не замечал жены своей, пока она не шагнула в царские палаты, а теперь волен во всем его винить. Любовь победила, и он не раскаивался, ни о чем не жалел. В ней вся его жизнь и заключалась. Кто бы ни требовал этого от царя Ирода, не мог он от нее отказаться, и никогда не сможет.

И власть помогла ее заполучить, он смутно представлял себе, чтобы было, если бы он не был императором и не смог сделать ее своей императрицей. Ни в чем он не сравнится с отцом своим, и только в любви к этой женщине, тут он был тверд и несгибаем и никому не уступит.

Сон окутал пеленой его сознание и увлек от странного этого мира.

№№№№№

 

Иродоиада еще немного постояла около своего императора, и отправилась прочь. Она любила его, как любила бы любого из тех, кто правил этим миром, мужчины вне власти и трона для нее не существовало.

Когда она поняла, что ее муж не станет императором, она спокойно покинула его, чувствуя себя обманутой. Она была бесконечно благодарна Ироду за то, что он так смело вырвал ее из серости бытия и поселил, вопреки всему шипению вокруг, в своем дворце, больше ей и не нужно было, о чем еще может мечтать женщина, которая рождена для того, чтобы сиять рядом с императором и повелевать остальным миром?

И это при том, что у его ног были все остальные женщины, а она не особенно молода- взрослая дочь напоминала о ее возрасте, и в те времена она была несчастна с его братом, а мужчины не любят унылых женщин, готовых не расхохотаться, а разрыдаться. Это теперь она забыла о тех временах и о своих настроениях. Да что там, она была просто бесцветной пленницей нелюбимого и нелюбящего мужа, когда он выбрал ее. Она даже сама махнула рукой и перестала обращать внимания, а он разглядел и полюбил. Как же после этого она должна относиться к мужчине, который смог сделать ее счастливой?

А бывший муж, он и нынче пытается отнять у нее дочь, глупец, словно эта девчонка, так похожая на своего отца, могла заменить ей императора, и она бы вцепилась в нее, если бы нужно было выбирать.

Саломея была его, а не ее дочерью - это императрица знала всегда и не печалилась по этому поводу тогда, а теперь, когда девочка выросла - тем более.

Кроме вспышек гнева и досады ничего она не подарила. Она соглашалась охотно с тем, что плохая мать, но она вовсе не собиралась прослыть и плохой женой. Царица готова была пожертвовать всем ради собственного счастья. С дочерью в последнее время они почти не виделись. Она радовалась жизни с императором, и никто ей больше не был нужен.

№№№№№

 

Саломея вернулась к себе и страшно злилась, думая, что какой-то грязный дикарь смеет стоять и любоваться ею. Откуда он мог появиться в ее любимом месте, где прежде не было ни души? Ее не волновало, кто он такой и откуда пришел, но злилась она не только потому что он был грязен и чужд ей, но она узнала его с первого взгляда, хотя этого не могло быть на самом деле. Узнать его она никак не могла, потому что никогда и нигде прежде не видела. Откуда в душе ее появилось это странное чувство?

Она ничего не могла сделать и постаралась просто его забыть. Но девушкой Саломея была волевой, она была уверена в том, что может распоряжаться своими чувствами.

Утром она отправилась на площадь перед императорским дворцом, хотя и не могла до конца понять, зачем туда пошла. Она любила мелькать в этой толпе и ощущать собственное одиночество, порой она просто упивалась им. Она бросила взгляд на толпу зевак и подошла к ним ближе. Каково же было ее удивление, когда в пламенно что-то вещавшем оборванце она узнала вчерашнего незнакомца. Она хотела уйти, но услышала что-то о страшном суде и пламени, которое их сожрет, и прислушалась к его речам.

И все, кто слушал его, заговорили, как только он замолчал.

Он что-то отвечал им, но Саломея уже не слышала его слов:

- Он сумасшедший, - растерянно думала она. Но перед глазами у нее стояли стены какого - то храма, и она была в это храме, который в реальности в Иудее никогда не видела.

- Он сумасшедший и я становлюсь такой же, - обреченно подумала она. Но в это утро все только начиналось, когда она от него улизнула. Она столкнулась с дядюшкой - императором, как только отошла от пророка. Вот уж чего точно не ожидала, хотя он любил незаметно прогуливаться по улицам, все видеть и слышать, обходя свои владения.

- Саломея, дорогая, - позвал он ее своим низким, но приятным голосом, - ты куда-то пропала, а я хочу видеть тебя чаще.

- У меня нет времени, - буркнула она.

- А для бродяги пророка оно находится, только для императора нет, - мягко упрекнул он ее, показывая, что ему все известно, и даже больше, - но я подожду, потому что ты - единственная, дитя мое, кого твой император готов ждать.

Она усмехнулась и поспешно попрощалась с ним. Если вдруг появится отец, то его очень расстроит то, что она разговаривал с братом его на глазах у многих. Но отце не было к счастью здесь, зато пророк увидел ее, и прервав свою речь, смотрел на нее. Он узнал девушку, и видел, что она беседует с императором, и более того, она не солгала, он и на самом деле ее хорошо знает, а она кажется дерзит ему - случаются же чудеса в этом мире.

 

 

 

№№№№№№№

 

Саломея быстро добралась до реки. Ей хотелось остаться одной и избавиться и от дядюшки, и от сумасшедшего пророка, и от всех, кому было до нее какое-то дело.

Это слишком утомительно, быть при царском дворе, хорошо, что мать избавила ее от придворной жизни, где никто не может принадлежать сам себе.

- Он будет меня ждать, долго же тебе ждать придется, старый дурак, - усмехнулась она.

Но ведь бывают и другие императоры, она была уверена в том, что они могут быть могучими и прекрасными и вовсе не похожими на того, с кем она только что говорила.

Здесь, в уединении, она больше не слышала музыки и не могла танцевать. Но как они смеют, все эти людишки, лишать ее последней радости в жизни?

И ей вдруг стало так больно и грустно, что она разрыдалась. Саломея рыдала она все сильнее, и понимала, что никак не может остановиться.

Он, как и в первый раз появился неожиданно, она не видела и не чувствовала даже его приближения. Он просто сел на траву и обхватил колени руками.

- Что тебе надо?- с яростью крикнула она, как только увидела Пророка.

- Я хотел увидеть тебя еще раз и знал, что ты здесь, - тихо, но твердо говорил пророк, - но если ты так злишься.

Он поднялся с травы.

- Оставайся, мне все равно давно пора уходить, как же вы все мне надоели, - бросила она на ходу.

Иоанн рассмеялся, странный этот смех пронзил ее душу.

Она слышала его прежде, она знала его, но где и кто еще так смеялся?

Память дерзко играла с ней в прятки, она ничего не могла вспомнить, от этого злилась еще сильнее.

Саломея остановилась.

- Что это тебя так рассмешило? - спросила она.

- Ты назвала меня стариком, а мне ведь нет еще и трех десятков лет, - перестав смеяться, произнес он.

Он не лгал. Когда она присмотрелась, то заметила, что он на самом деле не был стар. Только эта борода и усы его так старили.

- Я и не разглядывала тебя, может, ты и не так стар, как кажется, но зачем ты им морочишь головы своими сказками.

- Это не сказки, я говорил о том, что будет, и случится это очень скоро.

- Все это подлая ложь. Да разве таким должен быть бог, у нас бессильный император, а если еще и он так слаб, зачем вообще оставаться в этом мире. Я уйду к Зевсу - это он настоящий Властелин, прекрасный и могущественный, а этот твой бог, он мне не нужен, и никогда не понадобится.

- Ваши боги столько всего натворили, что остается только надеяться, что он спасет от беды.

- Твоему богу даже жрицы не нужны. Он от женщин, как от чумы шарахается, ему, наверное, только проповедники вроде тебя и милы, - усмехнулась она, видя, как потемнело его лицо.

Он смотрел на нее, она была не просто упряма, она была непробиваема.

Их взгляды встретились, и она перестала быть царской дочкой, а он нищим пророком, они перенеслись в другое время и там любили друг друга - в это невозможно было поверить, но так она чувствовала.

Иоанн же видел высокий обрыв и девушку с золотистыми волосами, она тоже кружилась в танце, как вчера Саломея. Но она вдруг качнулась и полетела с берега в пропасть. И он понимал, что тогда не мог и теперь не сможет ее спасти. Она уже скрылась в морской пучине, и он не мог больше ее видеть.

- Что ты увидел, - спросила рыжеволосая падчерица и племянница Ирода, она была рядом и жива.

- Да нет, ничего такого, о чем можно было рассказать. Со мной иногда такое случается, я вижу то, что уже было или то, что только должно случиться.

Она, обиженная таким невниманием, ушла, упорхнула от него, как и в прошлый раз. Иоанн не понимала, почему он считает, что имеет право вторгаться так бесцеремонно в ее жизнь. Она говорила с ним, хотела понять его, но все еще не сомневалась, что он точно не от мира сего.

 

№№№№№

 

Царь Ирод, когда вспомнил об оборванце, понял, что проблем у него прибавится. Сам он почти не слышал речи этого проходимца, но ему передали почти все, что тот вещал. Он увидел рядом с бродягой и свою любимую племянницу, что было уж совсем возмутительно. Он понял, что отец и младенцы пришли к нему во сне не случайно.

Тот, который случайно уцелел, вырос и возмужал, больше не хочет скрываться в пустыне. Ему придется столкнуться со взрослым человеком, и неизвестно, что еще случиться может. Ирод растерялся в первый момент, он забыл, что находится один, без свиты своей, он хотел зазвать этого человека к себе и послушать его, а потом найти предлог для того, чтобы бросить в темницу. Но он так и не мог решить, что предпринять, и что нужно делать. Но приказал, чтобы пророка привели к нему, а там будет видно.

№№№№№№№

 

Пока слуги императора сбивались с ног в поисках пророка, он сидел на берегу речки, за его спиной шумели деревья. Иоанн думал о странной девушке, которая отвергала императора. Наверняка какая-то нищая девица, которая стремиться любыми путями войти в императорский дворец, но она не так проста, и хочет там задержаться не на одну ночь, а надолго. Но самое большое, что им всегда удавалось - стать наложницами, на несколько дней или лет, и почти ни одна из них не становилась императрицей, для этого они были слабы и слишком честолюбивы. А ведь могла бы такая девица сделать счастливым какого-нибудь смертного, но ей обязательно нужен был император на одну ночь, и за эту ночь каждая из них готова отдать душу дьяволу, вот как странно, как несправедливо устроен этот мир.

Развращенный, одуревший от власти тип потом и не вспомнит даже кто она такая, и никогда не сможет сказать, был он с ней на самом деле или ей это только приснилось.

Вот так заблуждался по поводу Саломеи тот, кто называл себя пророком, хотя по сути своей он был прав, но все его размышления никак не могли коснуться самой девушки, они были не про нее.

Он говорил вслух - старая привычка, когда остаешься один в пустыне надо слышать хотя бы свой собственный голос, но на этот раз он не заметил, что она была рядом и слышала его речь.

Саломея чихнула и снова появилась перед ним во всем великолепии.

- И давно ты здесь?- сердито спросил он.

- Я не хотела тебе мешать, - призналась Саломея, - и много чего для себя полезного узнала. Значит, ты считаешь меня простолюдинкой и самозванкой, которой нужна постель императора. Как же они могут считать тебя пророком и верить тебе, если ты не знаешь и не видишь даже того, что известно любому из них и так заблуждаешься? В постель Ирода давно пробралась моя мать, и она не пустит туда никого, пока жива. И мне не нужно прорываться в императорский дворец, они всегда для меня открыт, но мне, вероятно, придется отдать свою девственность и невинность такому самоуверенному бродяге, как ты.

И он отпрянул, когда она, улыбаясь, приблизилась к нему, она и сердилась на него, и радовалась чему-то, хотя сама не ведала, что там было главным.

Но в тот момент он понял, что она не к императору, а к нему странно близка. И он чуть не задохнулся, от тех неведомых чувств, которые переполняли его душу. Иоанн в ужасе от нее отпрянул. Словно не прекрасная девица, а холодная и мерзкая лягушка была рядом.

- Уйди, не смей приближаться, - прохрипел он, - ни одна женщина, ради дикой похоти своей не коснется меня.

Он торжествовал, расправив плечи, в тот миг и ощущал себя победителем, только длилось это очень не долго.

Она и сама отошла в сторону и усмехнулась. Совсем другим стало ее лицо.

- И ты думаешь я, дочь Филиппа и племянница Ирода на самом деле отдалась бы тебе? Да ты настоящий безумец, но ты заплатишь за то, что пытался оттолкнуть меня, - прошептала она.

И он сразу понял, что слова ее не были пустой угрозой. И в одно мгновение его мнимая победа обернулась жутким поражением. Он знал, что должен уйти отсюда, сейчас, не терять ни минуты. Но гордость и чувство правоты не позволяло ему так просто бежать.

Он не может сбежать из Иродова города, словно и на самом деле боится его. Пророк не мог позволить себе такой слабости. Она уже исчезла, словно ее и не было вовсе. Он направился в город. А ведь он мог быть с нею и пережить то, что потом не сможет замолить. Но с ним бы остались сладостные воспоминания о мгновении счастья. Он отказывался понимать, что такое победа, а что поражение, как их можно отличать.

Когда Иоанн вернулся на площадь, императорские стражники быстро схватили его.

Это она послала их - так решил в тот момент Иоанн. Но он понимал, что от судьбы не уйти, не стоит и пытаться.

Он и не предполагал, что это только совпадение. Саломея не только ничего не успела сказать дядюшке ( она никогда ему не жаловалась, и нынче не стала бы), но и сама ни о чем не имела представления. Она и во дворец не собиралась идти в тот день, и когда Иоанн так и не увидел ее там, он решил, что она просто испугалась того, что совершила, и боится посмотреть ему в глаза.

Но император был спокоен и ласков, он встретил пророка приветливо и стал расспрашивать о новом боге. И он решил рассказать все, что ему самому было известно. Он говорил все, что знал и посмел напомнить и убиенных младенцев, и неправедную жизнь с женой брата своего, и о многих грехах помельче. Он и не заметил сначала, что Иродоиада появилась за троном его. Она была страшна. Даже сам Ирод не знал, что его любимая может так гневаться. Ему же нужно было выбирать - жена, любви которой он боялся лишиться больше всего, или этот странный оборванец, от которого ничего кроме беды и быть не может.

- И ты станешь угрожать мне расправой?- очень тихо спросил император, мгновенно сделав выбор. - В темницу его, немедленно. А потом посмотрим, как твой мессия спасет тебя и уничтожит меня.

И после этого застыл от бессилия император, что за времена такие на земле настали?

Стражники увели пленника, но покоя в душе его так и не наступило.

№№№№№

 

Два чувства боролись в душе Саломеи. Она не могла избавиться от лютой ненависти к пророку, который посмел оттолкнуть ее, и желания подчинить его себе, чтобы он не смог жить и дышать без нее и дня. Разве она не дочь своей вероломной матери? Ей хотелось встретиться с ним, поговорить, и она огорчилась, когда не нашла его на привычном месте. Она могла еще больше на него разозлиться, но пока пребывала в благодушном настроении.

Он не пришел, он и на самом деле так ненавидел ее, и это была не игра. Она еще пару раз приходила туда, но больше ни разу его так и не увидела, его не было и в городе, он исчез, и больше никто не слышал о нем. Она, вероятно, ничего бы о нем не узнала, если бы не услышала разговор отца с кем-то из гостей.

-Может быть, мой братец совсем сошел с ума, только жены ему показалось мало, ему в темнице и пророк собственный нужен, безумец.

Саломея удивленно взглянула на него и поняла, где тот теперь находится. Больше они о нем не говорили, и она ничего не могла узнать нового.

Филипп взглянул на Саломею в тот момент и почему то подумал, что не только братец его, но и любимая дочь как-то связаны с этим несчастным. Ему хотелось обмануться в последнем. И тогда он ощутил приближение беды. Но он старался об этом не думать, уверяя себя, что это только его домыслы. Он был в стороне и не хотел ступать в тот гадюшник.

 

№№№№№№

 

Саломея ничего не сказала вечером отцу, а когда убедилась в том, что он заснул в объятьях одной из своих наложниц, она выпорхнула из дома, завернувшись в темный плащ так, что никто не смог бы ее узнать. Она направилась в царский дворец. Она впервые за много дней хотела увидеть мать. Но она даже и думать не хотела о том, зачем все это делает.

Она открыла лицо только перед стражниками, и они пропустили ее туда.

- Я иду к своей матери, - спокойно говорила девица.

И когда стражник удалился, она повернула в темницу. И хотя была она здесь только несколько раз, но дорогу помнила хорошо, и боялась, что вот так к отцу придется пробираться, но Ирод не осмелился пленить брата своего, тот оставался на свободе, пророку повезло меньше.

Девушка, так и незамеченная стражниками, остановилась перед решеткой.

Иоанн сидел на голой земле.

Уже несколько дней томился тут Иоанн. Он верил, что царь небесный спасет его и покарает Ирода, поднявшего на него руку, но вера эта слабла со временем, хотя и не исчезала совсем. Он знал, что Ирод ведет прежнюю жизнь, и забыл о его существовании, шум его пиров долетал даже сюда. А о нем не вспомнит, видно ни одна живая душа. И все, что делал он - напрасно, горько было от таких открытий, от тяжких раздумий.

В тот момент он и услышал ее.

 

№№№№№

 

Царь Ирод не забыл про пророка. Когда он оставался так близко, ему казалось, что заноза была прямо в душе его, и она страшно болела.

- Не волнуйся так, - успокаивала его императрица, - он только шут. Ничего он не может, и нам нечего опасаться, пусть он крысам рассказывает о своем боге, им это не повредит.

Она рассмеялась весело, сознавая свою правоту. И ему от ее смеха стало немного легче жить. Но сомнения оставались в душе. А что, если он только затаился, а потом обрушится на него. Нужно было с ним решить, как можно скорее, он должен исчезнуть и из темницы, и из реальности.

Иродоиада обнимала его с такой страстью, что он забывал обо всем на свете, но она умела казаться жертвой, хотя еще надо подумать и решить, кто из них настоящая жертва.

Это он совершал то, что только хотела она. Ей же хотелось отомстить проклятому пророку, за те слова, которые тот осмелился произнести под этими сводами. Она только не знала, как лучше расправиться с ним.

№№№№

 

Саломея приблизилась к решетке. Он казался теперь зверем в клетке. Она окликнула его, потому что времени было мало, стражники могли появиться в любую минуту.

Он поднял голову и, хотя там был полумрак, узнал ее сразу.

- Зачем ты здесь, - удивленно спросил пророк, кажется он смутился, - решила посмотреть на дело рук своих?

Она отошла от решетки, не понимая, в чем он может ее винить?

- Но где же твой бог? Почему он пальцем о палец не ударил, чтобы спасти тебя? - удивленно спросила она,- отчего он не спасает тебя.

Она снова усмехнулась, и это привело его в ярость.

- Я проклинаю тебя, ты сдохнешь в муках, и дети твои, если они появятся на свет, будут прокляты.

Иоанн еще что-то кричал. Но Саломея бросила свечу и отправилась прочь. Свеча, мигнув, тут же погасла, мрак сгустился над головой пророка.

Она знала, что не забудет и не простит ему этих слов. Только месть могла как-то утешить и успокоить ее. Чувство любопытства и симпатии быстро превратилось в ненависть, только о ней она и могла думать в те часы и дни. И чтобы спастись от нее, она должна была расправиться с этим несчастным бродягой. Трагедия в те минуты казалась неизбежной.

А она еще в минуты затишья хотела спасти его - не бывать этому никогда. Она так решила и так поступала.

Она добралась, наконец, до своей постели и пролежала до рассвета с широко открытыми глазами. Она проклинала тот день и час, когда встретила его.

№№№№№

 

Когда Ирод готовился к празднеству, ему сообщили, что один из его воинов случайно заглянул на лесную поляну и там увидел поразительное зрелище - его падчерица танцевала, и как. Сначала издалека они приняли ее за богиню, только потом узнали и поняли, что это Саломея.

Они так об этом говорили, что Ирод решил взглянуть на нее. И он повернулся к жене своей:

- Это правда, наша Саломея так танцует?

- Да, дорогой, она всегда любила танцевать.

- Она должна быть на пиру, почему только я не видел этого?

- Та знаешь, как капризна и упряма эта девчонка, возможно, я и не смогу ее уговорить. Если ей не захочется.

- Я даже слышать о том не желаю, - отвечал он, живая или мертвая, она должна быть здесь, это приказ.

Императрица задумалась, она знала, что сделает все, чтобы доставить ему удовольствие. Но если это еще поможет решить и другие их проблемы, почему бы и нет.

№№№№

 

За эти дни ни одна живая душа, кроме безмолвных стражников не появились перед Иоанном. Он старался забыть тот миг, когда девушка появилась перед ним, и не мог уразуметь, почем теперь был так зол. Иисус не давал о себе знать, на других вообще не стоит полагаться. И только та, которая презирала его и издевалась над ним, она смогла к нему вернуться. Может быть, она ведьма и ей не страшны никакие застенки.

- Проклятие, видно в другой жизни я любил ее, вот и задержался в этом граде, когда надо было бежать, и оказался в плену.

- Он ненавидит меня, но откуда взялась эта ненависть, мы не встречались прежде, - размышляла Саломея. И его ненависть толкали ее на новое безумство, она просто хотела от него избавиться раз и навсегда.

В ту последнюю ночь Иоанну снова снился сон, он видел берег моря, и там опять танцевала золотоволосая девушка, но на этот раз она не погибла, она толкала его к пропасти, и он знал, что не сможет удержаться на краю этого обрыва. Он пробудился, потому что летел камнем вниз, и перед ним склонилась темноволосая жрица.

Две женщины, две чужих женщины, которых он никогда не видел в этой жизни, откуда они взялись и куда ушли? Ему казалось, что обе они хотели его предупредить о чем-то.

 

№№№№№

 

Во второй раз посылала императрица за дочерью своих служанок, но они возвращались без нее. Она злилась и вымещала свое зло на ни в чем не повинных людях, и впервые не знала, что еще предпринять.

Тогда она приказала слугам своим отнести ее во дворец бывшего своего мужа, где не появлялась с тех пор, как ушла от него к Ироду и думала, что не переступит порог этого дворца больше никогда.

Она знала, что если не сможет уговорить ее, то заставит связать и притащит с собой насильно, так решительно она была настроена в тот момент. Ей было особенно уютно в этом доме, но она погрузилась в отчаяние и не знала, что еще можно предпринять.

Служанка умоляла Саломею выйти к императрице, та, наконец, поднялась и пошла.

- Ты решила вернуться домой?- вместо приветствия дерзко спросила она свою мать.

-Не говори глупости, тебе прекрасно известно, почему я здесь, - я требую, чтобы ты исполнила приказ императора и была на пиру.

- Я не хочу там быть, и ты не можешь меня заставить.

- Могу, - послышалось в ответ, - или хочешь оказаться в темнице рядом с бродягой?

- Если он посмеет со мной так поступить, я посижу в той темнице, но танцевать перед ним не стану, сама танцуй.

Она блефовала, на самом деле не собиралась она еще раз приближаться к Иоанну.

- Если ты не появишься, я отдам приказ, чтобы тебя привели силой, а ведь ты не потерпишь такого унижения, да и твой отец бросится тебя защищать, трудно сказать, что с ним будет, конечно, они не решатся убить брата императора, но в потасовке всякое случиться может. И тогда ты останешься сиротой, только когда случится беда, не вини нас в том, знай, что во всем виновата будешь ты сама.

Саломея вдруг поняла, что если случится так, как она говорит, а она уже все продумала, то и на самом деле отец бросится ее защищать, а они просто избавятся от него.

- Ты не так глупа, в отличие от меня, ты любишь своего отца, - уже спокойнее говорила императрица, идя, что слова ее дошли до девушки.

- И что он от меня потребует, если так жаждет видеть? - спросила она.

- Император наслышан о том, как ты можешь танцевать, он хочет увидеть твой танец. Он исполнит любое твое желание, если танец ему понравится, это такая малость, - улыбнулась она благосклонно.

Ничего на это не ответила Саломея. Она только думала, что в этом мире нет более чужой ей женщины, чем ее родная мать - бывает же такое.

- И что я должна у него попросить? - спросила Саломея.

Вопрос прозвучал так неожиданно, она требовала ответа на него.

- Голову Иоанна.

Саломея удивилась - насколько их желания вдруг совпали, но если они думали об одном, то, возможно, этого хотят и их боги.

Ей показалось, что она сама произнесла эту фразу, и она побледнела понимая, что участь пророка решена. Она отомстит им всем: матери, Ироду, Иоанну, она, наконец избавится от той нестерпимой боли, которая терзала ее душу, и она ни в чем не будет виновата - за слова и мысли не судят.

Она никогда не забудет, как дважды отверг ее Иоанн, и он заплатит за это своей головой.

- Я пойду туда, - наконец произнесла она ту заветную фразу, которую так хотела услышать императрица.

В тот момент обеим им стало легко и весело. Словно бы освобождение наступило. И от нее требовалось только танцевать - то, что она умела лучше всего, единственное, что она умела делать в этой жизни, впрочем, как и во всех предыдущих.

 

№№№№№

 

Отец появился через несколько минут после ухода матери. Он казался одиноким и несчастным. Она не собиралась ему говорить о том, что от нее требуется. Ему лучше не знать этого, а потом, когда все совершится, он ничего не сможет изменить, но он не бросится в драку и не погибнет - это главное.

Он ничего о ней не спросил, и Саломея ему ничего не сказала. После столкновения с отцом она только утвердилась в своем решении идти туда и сделать то, что они от нее хотят.

Императрица вернулась во дворец. Она вовсе не была уверенна в том, что девчонка появится, тогда придется осуществить угрозу. И когда Ирод взглянул на нее , она успокоилась и улыбнулась. Ирод не особенно ей верил, но она исполнит то, что было обещано.

Иоанн разговаривал с новым стражником, он особенно страдал от многодневного молчания, и хотя собеседник его был косноязычен, но он говорил, и радовался тому, что его кто-то слушал. Он и рассказал о том, что Саломея дочь императрицы, но терпеть не может своего отчима, и желает только отомстить ему, она все время строила козни. Месть - ее единственная страсть, она и прежде была непредсказуемой, а после того, как ушла мать, стала совсем невыносимой, с ней никто не может сладить.

Она заинтересовала его, и если бы она пришла к нему теперь, то он вел бы себя с ней по-иному.

Уходя, стражник рассказал ему о пире во дворце императора, и о том, что он требует, чтобы Саломея явилась и танцевала перед ним.

Иоанн удивился тому, что она снова будет так близко от него.

А Саломея уже готовилась к пиру. Она понимала, что может еще отступить, сбежать, но не собиралась оставлять отца своего, она молча смотрела на собственное отражение, когда рабыня делала ей прическу и помогала одеваться. Ей было немного жаль Ирода - он полностью оставался в руках ее матушки, но главный удар придется на него, а она выйдет как всегда сухой из воды.

№№№№№

 

Учитель уже вольно долго издалека следил за происходящим. Но он не посмел бы ни во что вмешиваться. Он ощущал беду, и жалел о том, что станет свидетелем трагедии, отголоски которой звучат в веках.

-Мы можем только наблюдать за ними, - напомнил ему бес, словно он мог о том забыть.

Бес знал, что Учитель не сможет уйти, не увидев, как это было, хотя, картина не для слабонервных, но раз они попали сюда, как можно уйти раньше срока? Но все, что происходило, оно выросло из их прошлого и еще отзовется в грядущем.

№№№№

 

- Во дворец императора, - приказала Саломея, - она была на диво хороша в новом своем наряде. Она не хотела, чтобы отец что-то знал, и уехала, когда его не было дома. Ей хотелось только одного, чтобы скорее все это закончилось. Она чувствовала, что не просто гость здесь, но член семьи императора, принадлежит этому дому и ближайшему кругу, то, что любую другую привело бы в восторг, вызвало у нее гримасу сожаления и отвращения, но это надо было пережить.

Императрица улыбнулась, ее тревоги с появлением Саломеи улетучились, хорошо, что не надо было прибегать к насилию в такие минуты, это было бы уж слишком.

И хотя она только притворялась покорной и в любую минуту могла что-то выкинуть, но она была здесь, и мать как-то сможет с ней справиться. Ей не нравилось, что ее дочь была такой взрослой и такой прекрасной, это бросало невольно тень на нее саму. Каким заносчивым был этот тип (она невольно вспомнила о пророке, и о том, о чем они говорили с Саломеей утром). Он считает себя богом на земле и уверен, что она, императрица, упадет перед ним на колени, и будет просить о пощаде, но он никогда не дождется этого.

Наоборот, через несколько часов он лишится головы. Пусть его бог пронзит ее молнией, но она сделает это и сначала расправится с ним. И даже если она умрет с его головой на блюде, то не так уж плох конец стареющей императрицей, которой больше незачем жить. В тот день и час она бросила вызов богам, и в упорстве своем готова была идти до конца.

№№№№

 

Пир был в полном разгаре. Саломея едва прикоснулась к самым изысканным блюдам и молча следила за происходящим. Она оставалась одинокой и здесь, и это не пугало и не тяготило ее больше. Но вдруг она увидела в видении своем, когда отключилась от реальности, черноволосую жрицу. Она остановилась перед императором. И она говорила ему:

- Вы в первый раз появились здесь с тех пор.

- Я был обижен, - отвечал ей этот незнакомый человек, - ты пришла не в объятия ко мне, хотя знала, что я люблю тебя больше жизни, а только чтобы испросить позволения стать жрицей в этом храме, как же я мог простить такое.

Она молчала, а он смотрел на нее такими влюбленными глазами.

Саломея не понимала, какое отношение это имеет к ней, почему она вообще все это видела. Но как не хотелось ей, очнувшись снова вернуться к реальности - к императорскому пиру. Почем этот самодовольный, высокомерный мерзавец был совсем не таким?

Но и она видела и знала другого императора, таким мог быть и ее отец, если бы этот не уселся на трон, и они все должны были терпеть его, но еще больше дивилась она тому, что матушка его даже любит, хотя они друг друга стоят. Она ненавидела себя и презирала их, вот что владело душой юной девушки, которой завидовали многие простолюдинки.

В тот момент и заиграла музыка. Ее слышал в своей темнице и Иоанн, но не мог знать, что это последние мелодии, которые он слышал. Он странно тосковал по тому миру, который пришлось так поспешно оставить.

 

А Саломея уже танцевала, забыв обо всем на свете, и о тех, кто взирал на нее заворожено. Ей вовсе не было дела до этого странного мира. Она кружилась и торжествовала, поднимаясь все выше и выше в своем порыве, и казалась им самим совершенством, такое можно было видеть только однажды, и они видели это.

Она растворялась в музыке. И когда музыка неожиданно (так ей показалось) стихла, она и сама была наверху блаженство, то же самое испытывали и зрители.

Император был очарован, он видел это в первый раз, и ничего подобного никогда прежде не показывали ему его танцовщицы. Он воскликнул, когда пришел в себя:

- Требуй чего угодно, я все исполню для тебя, дорогая моя.

Ирод даже предположить не мог, чего она от него потребует. Она была опьянена и счастлива от того впечатления, которое на них произвела. И как только немного отдышалась, она бросила небрежно:

- Голову Иоанна, пророка из твоей темницы на золотом блюде.

Толпа замерла. Такого не ожидала ни одна живая душа, в этот час оказавшаяся здесь.

Ирод еще раз взглянул на нее, словно желая убедиться, что она это сказала, ему все не послышалось случайно, это не плод его воспаленной фантазии. Он пожалел о своем порыве, но понимал, что не сможет нарушить своего обещания. И только императрица торжествовала, дочка исполнила все, как они договаривались.

№№№№№

 

Ирод подал знак своим стражникам, они должны были исполнить то, что требовалось. Они уже удалились в темницу. Иоанн подумал о том, что его, как диковинного зверя, хотят тащить на пир к императору. Но он готов был даже к такому повороту, чтобы еще раз взглянуть на оставленный мир, как же он скучал в одиночестве, в этой темнице.

- Саломея потребовала твою голову, император обещал исполнить любое ее желание, я же говорил тебе, что она несносна и непредсказуема. Чем это ты мог ее так обидеть, что она совсем свихнулась.

Он не верил ушам своим. Она удивила его снова. И если бы императрица, но ведь она спускалась к нему и что? Как же она будет жить с этим.

Он побледнел и замер, понимая, что все кончилось. В комнату вошли палачи. И почему - то он больше не надеялся на то, что Иисус спасет его, от надежды, согревавшей его в эти дни, не оставалось и следа.

Его жизнь совсем ничего не стоит, если она оборвалась по капризу этой несносной девицы.

В царских палатах была тишина, протрезвели даже те, кто много пил. Саломея хотела только одного - покинуть императорской дворец, вырваться из этой золотой клетки. Они отпустят ее скоро и никогда больше здесь не узрят.

В тот момент и появились стражники. Они направились к императрице:

- Ты об этом просила, - услышали все голос Саломеи, - получай, я исполнила твою волю.

И она взяла поднос. И выхватив из прически булавку, она вонзила ее в ярости в язык пророка.

- Больше он не сможет оскорбить свою императрицу, и так будет со всеми, - бросила она им, и громко засмеялась, торжествуя.

Пир продолжался, заиграла музыка, но Саломею они искали напрасно. Она была уже далеко и не по какому царскому приказу не собиралась возвращаться назад.

Ирод ярился напрасно. Вернуть восхитительную танцовщицу он больше не мог, и никто никогда не сможет.

 

№№№№№№

 

Мир странно переменился с того дня. Саломея больше не слышала музыки и не могла танцевать, этого дара она была лишена раз и навсегда Она поняла, что погибла вместе с ним. Природа больше не цвела и не благоухала, она не хотела делать то, чем увлекалась прежде. Она знала, что отцу все известно, и он вряд ли захочет теперь с ней говорить. От этого ей стало совсем плохо. У нее не было больше дома, и любимого отца и ей некуда было идти.

Когда стало темно, она была уверенна, что призрак появится на том самом месте, где они встречались. И тогда она бросилась бежать во дворец, пронеслась в свою комнату и закрыла тяжелую дверь.

Она заснула почти сразу, но среди ночи проснулась и поняла, что на нее кто-то смотрит. Отец стоят перед ней молча, ему только что рассказали о том, что произошло на пиру в царском дворце.

- Значит, все это правда? Зачем тебе понадобился этот шут гороховый? Что ты с собой сотворила, дорогая моя? И братец мой, ни твоя мать не стоят этих страданий.

Он уселся на кровать и прижал ее к своей груди. Но я останусь с тобой, что бы ни случилось, я не стану любить тебя меньше, не бойся.

Девушка, шагнувшая в пропасть с обрыва, ворвалась в ее сон. Но она знала, что не поступит так, по крайней мере, пока жив ее отец, потому что тогда он останется совсем один, если он нашел силы понять и простить ее, то и она не покинет его никогда.

Он винил себя за то, что обо всем узнал слишком поздно и вовремя не остановил ее, а ведь она еще совсем ребенок, эти коварные люди творили то, что вздумается, а она стала только орудием мести в их руках.

№№№№

 

На девятый день после пира перед нею появился Иоанн. Он смеялся над ней, так звонко и заразительно, словно она рассказывала ему какую-то страшно веселую историю.

- Теперь ты довольна тем, что совершилось?- услышала она его голос, - неужели столько усилий потрачены зря?

Ничего на это не ответила Саломея. Она просто продолжала молча жить, понимая, что сделанного нельзя вернуть. Только все приказы Ирода были нарушены. В его дворце она больше не появлялась и не разговаривала с материю.

Но Ирод знал, что если бы даже она и пришла, он не решился бы просить ее танцевать. Танцы здесь стали запретной темой на долгие времена.

Но царь чувствовал, что племянница была единственной радостью, счастьем его, мелькнувшим только на мгновение. Удержать ее не смог даже сам император, это было не в его власти.

Саломея умерла после того, когда покинул этот мир ее отец. Больше о ней никто ничего не слышал.

№№№№№№

 

Учитель и Мефи стояли на берегу и смотрели на гладь воды. Им на этот раз нечего было больше сказать.

- Мне казалось, что все происходило совсем по-другому,- наконец сказал Учитель, - они не были такими уж злодеями, скорее одинокими и несчастными созданиями.

- Может и так, - согласился бес, - только головы он все-таки лишился, женщины всегда были коварны и обольстительны, но и без них вы никак не могли обойтись. А на близком расстоянии все и на самом деле кажется иным.

- Не печалься, в следующий раз все будет иначе, - заверил его бес, - тебе нужна была трагедия, ты ее и получил. Я ничего там не делал специально.

Наши герои встретятся снова, и все будет совсем по-другому.

Учитель и бес исчезли, никого больше не было на этом берегу. Оборвалась еще одна удивительная история жизни и любви, но на самом деле ничего не закончилось - все только начиналось

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЧАСТЬ-4 КИЕВСКАЯ РУСЬ Ольга и Свенельд

 

 

Учитель получил известие от своего старого приятеля и последовал на морской берег, где они всегда прежде встречались. Он хорошо помнил все, что в прошлый раз произошло в древней Иудее, что пришлось пережить им, а главное тем двум юным созданиям, которые по воле Мефи вынуждены были встречаться, и любить друг друга. Хотя порой они о том долго даже и не догадывались, а когда начинали понимать, то было уже слишком поздно.

И если сначала Учитель с радостью принимал все, что с ними должно случиться, то потом уже стал бояться того, что еще с ними произойти могло.

Жизнь и судьба человеческая чаще всего непредсказуема, но если за дело берется бес, тогда все вообще становится слишком опасным, и он не может по-другому, потому что так устроен. Он не знает что такое любовь и чувства, а потому довольно спокойно относится ко всему, что между ними происходит. Но тот, кто сам жил, любил и знал не понаслышке, что это такое, как ему все это переживать?

И все-таки он поспешил туда, потому что не привык отступать, и чувствовал ответственность за тех, кто беспомощно и бессильно должен был снова и снова появляться в этом мире. Ему хотя бы что-то было известно, они же вообще пребывали в неведении.

Но игра, которая станет для них жизнью и судьбой, продолжалась.

 

 

№№№№№№№№№№

 

 

Бескрайние просторы земель русских простирались от моря и до моря. Сколько помнил себя юноша, всегда хотелось ему уехать из отцовского замка. И уехать хотел он очень далеко. Он родился и вырос среди могучих деревьев и суровых людей, но никогда не мог сказать, что это его мир. Такое иногда случается с людьми, которых не могут удержать стены родного замка, и родные земли кажутся только малым и жалким клочком мира, где очень трудно бывает развернуться порой. И это им все остальные должны во все века быть благодарны за открытие всего остального бескрайнего мира.

Свенельд отказался среди открывателей неведомого. Тот, кто страстно хочет чего-то рано или поздно это получает, потому что весь остальной мир начинает ему в том помогать, а если у тебя на дороге стоит сам бес и руководит твоей судьбой, тогда о другом и мечтать не стоит.

Вместе с другими воинами отправился он в Гардарики искать счастья и места, где возможно он уже бывал в другой жизни, недаром его так тянуло туда снова.

Но если он и не появлялся там прежде, то в новых своих жизнях обязательно отправится, в этом юноша не сомневался, когда ладья покачивалась на волнах бескрайнего моря.

Чужие берега, он видел их в первый раз, но они казались ему теплыми и по-особенному уютными. Он сразу решил, что навсегда тут и останется. Всякое могло случиться, но ему больше всего хотелось именно этого.

И хотя он был в ту пору совсем юным, но добрые предчувствия никогда прежде его не обманывали.

Так Свенельд и появился на земле русичей в тот странный час.

№№№№№№

 

Девочка была дочерью княжеского наместника в Пскове и жила в роскошных палатах, которые казались многим краше княжеских, потому что самого старого князя роскошь не особенно интересовала. И уродилась Рада своенравной и гордой. Никто не мог с ней сладить. Отец был зол с самого начала, когда она появилась на свет, он ждал наследника, и жена его вскоре захворала и померла, так и не услышав от него не только слов благодарности, но и ласкового слова, посла рождения дочери, которую она назвала Радой, только чтобы побольнее уколоть неблагодарного мужа.

У него были наложницы, но он не получил желанного наследника, и знал, что все им завоеванное, перейдет к чужаку. Он грустил, и в грусти этой было что-то тайное и тяжелое.

Рада любила неожиданно появляться в лесу у волхва. Он и рассказывал ей увлекательные истории о богах и духах, о делах давно минувших дней.

Туда она и решила отправиться - в Киев, в княжеский дворец. Но пока бродила по лесу, прислушивалась к голосам птиц и шороху листьев, и надежда сменялась тревогой, радость, грустью. Она знала, что будет жить во дворце, хотя князь стар и несносен, но ведь у него есть наследник. И боярин княжеский или воевода не так плох, на меньшее она бы никогда не согласилась.

Однажды Рада исчезла из родного замка, но этого и не заметил никто. Она пошла в Киев сначала пешком, но, убедившись, что путь туда не близок, попросила, чтобы подвез ее всадник, невесть откуда взявшийся. Это был юноша среднего роста, ничем не приметный, но видно добрый и доверчивый.

И ей показалось, когда они разговорились по дороге, что с этим человеком она уже где-то встречалась прежде, хотя такого не могло быть. Она хорошо помнила всех, кто появлялся в замке отца на его пирушках, там этого парня не было никогда.

Деве показалось, что и он испытывает подобные странные чувства. Рада сделала вид, что смущена и равнодушна, хотя всей душой потянулась к нему. Откуда у такого юного создания было стремление к обольщению и хитрость, переходящая в коварство, кто его знает, но оно оставалось в душе.

Игорь, а это был тот самый наследник, о котором она недавно думала, довез ее до своего града. И смущенно пригласил в гости. Бывает же такое в этом мире. Все случилось именно так, как ей того и хотелось в те странные и туманные, а порой и тревожные дни. Но может ли быть по-другому, если сам бес вмешивается в происходящее? Тогда любая случайность совсем не так случайна, как кажется.

 

Наследник и не скрывал того, что он был покорен ею сразу и навсегда. Он так радовался, что заглянул в замок и встретил девушку, о которой можно было только мечтать, а ведь ему и жениться было уже пора. Свести этих двоих бесу не составляло труда, это оказалось проще простого, вот только настоящей любви он никак им не мог внушить.

Она в первые минуты уже была уверенна в том, что в свой Псков больше никогда не вернется. Волшебное слово «князь», вырывало ее из прошлой жизни и бросало в новую, таинственную и прекрасную. И она была на седьмом небе от счастья, и, оказавшись там однажды на заре своей юности, уже не собиралась покидать города никогда.

 

№№№№№

 

А через несколько дней Рада узрела князя Олега. Вот кто был, и до конца останется настоящим князем и будет владеть ее душой.

Даже сама девица не заметила, как исчезло имя Рада, к которому они еще и привыкнуть не успели, она сразу же стала называть себя Ольгой, словно ее так и звали с самого начала. Рядом с Олегом ее Игорь казался только глупым, испуганным и слабым отроком, и с этим надо было смириться, чтобы стать его женой и оставаться рядом с прекрасным князем.

Князь Олег был к ней благосклонен, но тут же объявил ее женой своего племянника. И то, что вчера еще могло сделать ее такой счастливой, на этот раз она приняла только как данность. Но новоиспеченная княгиня Ольга знала уже тогда, что не стоило рассчитывать на многое, главное - она оставалась рядом с ним, будет все время видеть его и слышать, а большего ей и не нужно было пока.

Потом она пыталась вспомнить, когда же в первый раз увидела Свенельда в своей резко изменившейся и теперь бурной жизни, и никак не могла вспомнить. И тогда ей казалось, что он был всегда. Они с ним не расставались, а если и расставалось, то только для того, чтобы встретиться снова.

Но на этот раз он был только воином князя, только одним из свиты его. И она не особенно о нем думала, хотя и выделяла его среди остальных, пока снова не возникал Олег. И более взрослые жены не могли отрицать, что рядом с князем все остальные вмиг становились только бесплотными тенями. Их уже нельзя было разглядеть, да никто и не разглядывал.

№№№№№

 

Свенельд же видел все, он видел, как княгиня вцепилась в человека, которого никогда не любила, да его и не за что было особенно любить, только то, что он был князем, и выделяло его среди остальных. Сам же воин понимал в глубине души, что княгиня очень на него похожа. Но он к ней, как и ко всем остальным, относился подозрительно, и не мог скрыть своей тревоги. Но он знал и от волхва и сам догадывался, что рядом с Ольгой ему придется весь путь земной пройти. И с нею надо было считаться.

Но было еще что-то необъяснимое - суровый и мужественный юноша рядом с ней менялся на глазах. И эти чувства были так необычны, так волновали его, что он готов был воспрянуть духом, и что угодно для нее сделать в те минуты. Но потом, он страшно терялся и никак не мог понять, что делать, как поступить дальше.

И только сила воли и умение властвовать собой спасали его в те минуты. Как только Свен оставался один, он чувствовал странную слабость. Он понимал, что чем чаще он будет переживать такое, тем хуже все для него окажется потом.

Странно, но, сколько не пытался потом вспоминать, он не помнил того года, когда умер князь Олег. После смерти его ничего не изменилось. Князь Игорь все время оглядывался, словно бы кто-то стоял у него на пути и руководил его действиями, он и после ухода великолепного дяди своего оставался все время в тени.

Тогда юноша и понял, что не главное родиться князем, надо им оставаться, и можно им стать. Тогда и стал он стремиться к власти, как никогда прежде не бывало. Ему приходилось думать и заботиться о себе самом и вовсе не хотелось служить никчемному владыке.

Игорю все чаще приходилось уезжать, а Ольга в такие дни чувствовала себя совсем одинокой, и так как рядом с ней было вовсе не так много людей, то она и потянулась к воеводе Свену. Она гнала от себя скверные мысли, и понимала, что в чужом мире он был ей очень близок. Ольга была счастлива, когда узнала, что беременна. Она ждала наследника очень долго, и он стал самым желанным ребенком для нее. Она приносила щедрые дары богине Ладе и та, наконец, сжалилась над ней. Именно ее Святослав станет наследником всех завоеваний Олеговых. Она их сохранит для своего сына. Так получилось, что Свен узнал об этом первым. Князь в то время отправился к древлянам за данью. Она была спокойна и даже весела, что с Ольгой случалось редко после смерти Олега.

Но в улыбке Свена в тот момент было что-то зловещее. Он слышал, как она говорила служанке, что беременна и подарит этому миру наследника.

Но как далек всегда был от нее Игорь. Сначала князь Олег затмил его, а теперь не было Олега. Но он продолжал исчезать. Глядя на простолюдинок, она тайно завидовала тому, что они всегда были со своими мужьями. Но она сама когда-то возжелала для себя такую судьбу и не должна жаловаться. Ей нужен был только князь. И она примет все, что с ним было связанно.

 

№№№№№

 

Ребенок появился на свет глухой зимней ночью в тепло натопленной бане. Выл буран за окнами. И казалось, сама Марена заглянула в окно, где она с ним все еще оставалась. Игорь оставался в замке у одного из своих вассалов, а Свен снова первым появился перед ней, словно старался опередить своего князя. Она взглянула на воина и перевела взгляд на ребенка, словно почувствовала опасность - сначала Марена, теперь он.

Ей хотелось защитить младенца от этого человека. Но ведь перед нею стоял воевода, один из княжеских воинов. И все-таки тревога оставалась такой сильной.

Все решилось само собой, когда Свенельд стал учителем мальчика. Она сначала и не думала об этом. Но сколько не искала подходящего учителя, так никого и не могла найти, остановиться пришлось на нем.

Игорь сказал ей, что лучшего учителя не может быть для их сына. Она постаралась спрятать подальше свои сомнения и разочарования и смирилась с неизбежным. Так все ближе и ближе оказывался Свенельд к княжескому двору, хотя он виду не подавал, насколько это его волновало. Судьба подбрасывала ему еще одно испытание.

Ольга в ту ночь видела самый странный сон в своей жизни. Она кружилась в танце, не касаясь земли, и была так спокойна и весела, и танец ее был невероятно красивым. Но потом, не успела она порадоваться, вся тяжесть в мире на нее обрушилась, и была она уже придавлена к земле. Вывели связанного Свенельда и бросили к ее ногам. И какой-то незнакомец, которому все подчинялись, оставался с ними и готов был исполнить любую его просьбу. Она хотела попросить его, но какой-то ужас охватил сознание. Она не могла дышать. Должно было случиться что-то страшное, она поторопилась проснуться. Никто не смог бы ничего объяснить ей из этого странного сна. Но что это был за мир, кем она там себя ощущала? Никогда прежде сны и грезы не загоняли ее в такой тупик. Она понимала, что происходит что-то необъяснимое, и некому было даже рассказать о сне, о том, что случалось с ней. Все было таинственно и странно.

Сначала ей казалось, что сон ее вещал, что со Свеном что-то должно случиться, но потом она заметила, что с ним все в порядке и немного успокоилась. И он был как обычно невозмутим. Это значило что-то совсем другое, и сон не забывался.

№№№№№№

 

А между тем стало очевидно, что мир странно переменился, и хотя самое страшное не произошло, Свен исправно нес свою службу при княжеском дворе. Но Ольга стала присматриваться и прислушиваться к себе самой. Скоро от снов и мечтаний ее уже не осталось и следа.

Князь, как и обычно, с дружинниками своими отправился к древлянам за данью, за него посадником остался Свен. Ничто не предвещало беды. Но беда скоро грянула. Она почувствовал недоброе, когда половина дружины вернулась в Киев без князя. Воины сказали, что он просто задержался в пути, а им приказал вести все полученное в дань, домой. Но это ей показалось зловещим знаком. И то, что так оживился в тот момент Свен - только усилило тревоги в ее душе. Как странно сверкали глаза его. Все это подсказывало Ольге, что хотя он упорно молчит, но думает о скверном. Она готова была принести жертвы всем богам, чтобы они вернули князя живым и невредимым домой.

- Не поможет, - говорил ей кто-то невидимый.

Самые худшие предчувствия скоро оправдались. Чудом спасенный юноша-воин рассказал, как все там было после того, когда уехали дружинники. Что стало с тем, кто привез ее сюда, сделал княгиней и подарил ей город и весь мир. Его больше не было, они жестоко с ним расправились. Свен стоял за ее спиной и слышал весь этот рассказ.

Она даже не повернулась к нему, понимая, что в этом жестоком мире осталась совсем одна.

Ей хотелось забыться, рыдать, бежать куда-то, но она понимала, что не может и не должна ради сына своего и себя самой быть слабой. Но княгиня Ольга давно научилась властвовать собой. Она должна объявить своим воеводам, что нуждается в поддержке Свена, и объявить его князем, и это было разумно и необходимо. Или она покажет ему и остальным, что он только первый ее помощник, а единственная властительница тут только она.

Ольга понимала, как это трудно. Но ей показалось, что сам князь Олег встал в тот момент за ее спиной. А если Свен не захочет мириться с ее решением, ведь он думает совсем о другом. Но она готова была проиграть, но не подчиниться. Она не собиралась менять своего решения.

- Князя больше нет, - произнесла она, выходя в гридню, там, где уже собрались все, кто в то время был в граде. Но вы будете служить мне и его сыну так, как служили князю Олегу (она снова почувствовала его поддержку) и ему.

Свен странно удивлен был тому, что услышал, но даже вида не подвал. Он молчал, еще не очень понимая, как должен поступить.

И только потом, зная, что она ждет решения от него, при всех только и сказал:

- Все будет, как прежде.

Никому, даже его древнему богу не было известно то, что творилось в его душе. Минуту назад он не сомневался, что поднялся на вершину горы. Но теперь он уже точно знал, что не прошел еще и половину пути до той самой вершины. Но то, что смущало его больше всего - власть затмила его любовь к ней. А еще недавно он так наслаждался этим пронзительным чувством. Оно казалось самым главным в жизни его. Оно куда-то незаметно исчезло, от него не осталось в душе его и следа. А ведь он был еще недавно так счастлив, когда казалось, что исполнилось его последнее желание, чужими руками он убрал никчемного Игоря со своего пути. Но в тот момент все беды в его жизни и начинались, как скоро стало ясно честолюбивому воеводе. А ведь это несправедливо, так не должно быть. Но все-таки было.

№№№№№

 

Свен вскочил на коня и помчался прочь. Чужой мир со всеми его тайнами странно тревожил воеводу, но в его глазах он так и оставался тем таинственным миром слабых воинов, прекрасных дев и могущественных волхвов. Их, воинов русичей, нельзя было даже близко сравнивать с самым захудалым берсеркером. Но если что-то и пугало в этом мире, то это могучие чародеи, которых они называли волхвами.

К ним и приближаться не стоит, как и к духам их лесным, с которыми ни один самый могучий викинг никогда не справится.

Земли их были так бесконечны и богаты, что любой бы сюда пожаловал и остался навсегда, если может он сражаться и побеждать, конечно.

Княгиня отказала ему в главном. Эта упрямая княгиня не понимает, во что она ввязалась, когда оттолкнула его, но он останется, и будет ждать своего часа, который раньше или позднее все равно наступит. А пока он готов оставаться на заднем плане, и она без него не обойдется, ей это известно и ему тоже, вот и надо немного потерпеть, а потом он все равно добьется своего.

И повернул он коня назад к древнему Киеву, к Олегову граду.

№№№№№№

 

После истории с Саломеей, учитель страшно замкнулся. Его не интересовало, скорее пугало, происходящее на земле. Он ничего не спрашивал о новых героях, Мефи казалось в тот момент, что взор его устремлен в прошлое, словно грядущего уже и быть не могло. Но возможно, ему не нравилось это глухое место, и те роли, которые он для себя избрал. Но слабость была у него в отношении к древней Руси, совсем скоро вспыхнут и расцветет ее звезда, и такой могущественной и прекрасной она станет, что хотелось ему просто понять, как это начиналось, а между делом и славянскую карту разыграть.

Они еще вернутся в старую Англию и другие более известные и привычные для него Земли, а пока ему хотелось побыть именно тут, пообщаться с этими дикарями и подняться на вершину того холма, который именуется Древней Русью.

Но Учитель все дальше уходил от земного своего бытия, его не особенно волновало странное противостояние любви и власти, которое в эпоху князя Олега обострилось, а при Ольге стало просто чудовищным, беса оно волновало всегда. Он ясно видел, что теперь, когда Ольга расправила плечи и приняла решение, когда Игоря древляне убрали с ее пути и наступили самые интересные времена. Он не собирался допускать к власти воеводу Свенельда, ему придется умереть свой пыл. Пусть иногда он поступает так, как ему вздумается, но только иногда. И недаром послал он ей сон о Саломее, она все поняла, и в нужный момент смогла все сделать так, как следует, а потому и подняться сможет значительно выше, чем в прошлой своей жизни, яркой и такой странной. Страшноватая легенда уже есть, теперь нужна власть, пусть ее будет столько, сколько может быть.

№№№№№

 

Ольга, объявив о своем решении, чувствовала, что поступает она правильно. И эта уверенность при ее неосведомленности и неопытности, сходила с небес. Она распорядилась о щедрых жертвах для богов своих, и так как не могла угадать, кто из богов ей помогает, то жертвы были принесены всем, от самого могущественного Перуна, до юного и прекрасного Световида. И только после этого она немного успокоилась, и поблагодарила жреца за пыл и усердие, хотя он и не ждал особенной благодарности.

И тогда она почувствовала себя не женой князя Игоря, не матерью его наследника, а княгиней и повелительницей. И это вдохновило ее на новые поступки. И глядя на мальчика, который играл со своими ровесниками, она понимала, что у нее есть дюжина лет, а потом она все оставит ему и уйдет на покой. Но за эти годы всякое еще может случиться. Ей подчинился даже этот дикарь Свен, а если он не проронил ни слова, когда услышал волю ее, то, что говорить об остальных? Они будут с ней и никуда от нее не денутся - это главное.

Но в тот момент, когда она только и думала о мести, прибыло первое посольство древлян. Она ушам своим не поверила, их князь Мал говорил о сватовстве, по праву сильного и победителя.

Княгиня мучительно стала думать о том, как с ними поступить. Она приняла решение быстро - их зароют в землю вместе с ладьей, на которой они до нее добрались, чтобы неповадно было другим свататься к княгине, расправившись с ее мужем.

Она оставила Свена в гридне после пира и стала объяснять, как это нужно сделать. Он одобрительно кивнул, не ожидая такой твердости от новоявленной повелительницы. Она вела себя как настоящая дочь севера, одна из тех, среди коих он вырос и возмужал, хотя по рождению никогда к ним не относилась, и он рад был в точности исполнить все, что она от него требовала.

Она приказала закопать живыми тех, кто расправился с ее мужем и покусился на ее мир. И все больше в душе его было гордости за нее, но все меньше оставалось любви к этой женщине, хотя она никогда до конца не исчезнет, но она уменьшалась, он это чувствовал.

Но уже все переживший, он не хотел расставаться с этим чувством, но разве в первый раз он его терял? Во снах и видениях его она то срывалась со скалы, то была убита, то растворялась, где-то исчезала прямо на глазах. И он переживал гибель любимого создания, а потом удивленно взирал утром на живую княгиню и радовался тому, что она жива и невредима.

№№№№№

 

Ольга вкусила власти в те дни в полной мере, и еще могла ею наслаждаться от всей души, если бы какая-то иная сила пошла против нее, возможно, она остановилась бы и задумалась. Но в те дни, когда, скрипя зубами, Свенельд смирился со своей участью, она оказалась на невероятной высоте.

Княгиня все решала махом и не терпела возражений, даже разумные доводы отвергала, не дослушав до конца. И закопанные живыми под Киевом послы не снились ей ночами. Возможно, бес вел тайную игру и решил повременить с такими снами, а возможно что-то другое происходило в мире. Ольга готовила дружину против древлян, те наверняка захотят спасти своих послов или отомстить за них.

Свен все больше времени проводил с князем Святославом, ему иногда казалось, что парень презрительно на него взирает, испытывая его на прочность.

Рос он молчаливым и угрюмым. Учитель не понимал, как с ним быть, как к нему относиться, потому что чувствовал опасность, которая все время исходила от воеводы.

Тебе хорошо взирать с высоты своего положения, но окажись ты на моем месте, посмотрел бы я, что ты станешь менять в этом мире. Не для того я сюда пробирался и так долго служил им, чтобы взлететь на миг, силой меча своего, а потом рухнуть с утеса этого обрывистого.

Но пока они готовились к тому, чтобы разгромить древлян, которые не нынче, так завтра к ним пожалуют, те пришли к ним скорее, чем можно было думать.

Когда им доложили о прибытии нового посольства, Ольга удивленно взглянула на Свена.

- Этот взгляд, это было уже, где-то далеко, когда-то давным-давно, но это уже было, - думал он напряженно, хотя и не подавал вида.

Свен знал, какое решение примет она и на этот раз. Но почему померещилось ему, что со временем она затребует и его головы?

И кто-то могущественный, более могущественный, чем он сам, исполнит этот ее страшный приказ. Тот, кто сеял зло и смерть, и сам должен был рано или поздно от меча умереть, в том не было сомнения.

Они оба в разное время переживали странные чувства и настроения.

- Мы должны истопить баню для них, - говорила Ольга, - пристально глядя на своего воеводу, - пусть сваты наши помоются хорошенько.

Понимали ли ее остальные, но он понимал прекрасно. Когда все было исполнено, Свен вместе со Святославом и другими воинами отправились на охоту, он не хотел, чтобы парень все это видел. Одно дело слухи и рассказы, совсем другое - все видеть своими глазами.

В тот момент, когда полыхала княжеская баню, которую никто кроме злого и обгоревшего Банника и не пытался спасти, а он оказался бессилен, княгиня Ольга стояла на городской стене. Она видела, как эти странные люди туда отправились, даже и не усомнившись в том, что никакая беда их не ждет. Княгиня же была уверенна, что ни один из них не вырвется оттуда живым.

Она и потом не сомневалась, что должна была это сделать ради сына и собственного спокойствия.

 

№№№№№

 

Это видел и Мефи, случайно оказавшийся на той самой стене с ней рядом. Он не решился на этот раз захватить с собой учителя, но сам пошел взглянуть на то, что происходит там.

Когда-то девушка потребовала в награду за свой танец голову пророка Иоанна, на этот раз в горящей бане по ее приказанию голову потеряет ни один, но она защищает себя и собственный мир. И как художник Пигмалион, гордившийся своей Галатеей, так и он годился своей княгиней.

Сколько бы раз она не появлялась в этом мире, как бы ее не звали, в каком бы времени она не возникала, но она будет становиться все краше и могущественнее. Он вспоминал, как каталась она в чистом поле на белом коне своем, он тогда выехал сам навстречу послам, они не чуяли опасности, безумцы, и только на двух лицах - седовласого мудреца и юнца отразилось что-то напоминавшее тревогу.

Но ничего он не стал говорить им, у него вообще не было привычки вмешиваться в то, что тут происходило. Им передали приказ княгини о том, что баня для путников уже истоплена, и она ждет их после того, когда они ее отведают, на пир.

Они были довольны и весело переговаривались. Луна появилась на небосклоне, первые звезды вспыхнули, но никто из них и не думал, что все это видели они в последний раз. Не могли они в те минуты еще этого знать, даже догадываться о том не могли.

Они верили своему князю, который уверял их, что княгиня Ольга проста и умна, ей некуда деваться, она примет их предложение, и отправиться к нему. А они могут оставаться в Киеве, который со дня гибели Игоря уже принадлежит им.

Только милость князя Мала позволит ей надеяться на то, что Морена обойдет ее земли стороной и Жива будет к ней благосклонна. Сам же он радовался тому, что у него хватило духу разделаться с Игорем.

Княжеская баня была хороша, и жаль было жечь ее дотла, но это была только баня, и мастера отстроят ее еще лучше прежнего, благо не перевелось их на землях Киевских.

Княгиня вернулась в гридню. Она помедлила немного, оглянувшись на собственное отражение. На какое-то мгновение та, другая, оставшаяся за пределами, коснулась ее. Но рядом с ней появился там еще кто-то, Ольга резко повернулась, хотя она и без того знала, что за спиной ее стоит Банник.

- Ты все исполнил, как следовало и получишь свою награду за доброе дело, - только и сказала она ему в тот миг.

Они оба хорошо понимали, о чем идет речь. Она ни о чем не пожалела и не отказывалась от отданного недавно приказания.

Она понимала и теперь, что не имеет права на слабость и жалость - это удел ее холопов, от которого она отказалась в тот момент, когда юный Игорь поднял ее в свое седло и повез в княжеский дворец. Она оставила все на суд бога, если бы ему неугодно было, то, что она творила, то он погасил бы этот пожар немедленно, но он не сделал этого, видно так тому и быть.

Бес все еще оставался на стене, когда княгиня ушла к себе, и смотрел на то, как догорала княжеская баня, и еще недавно пламя, вздымавшееся почти до небес, оседало и утихало. Разве какой-то Саломее с ее обидами и танцами и в дурном сне могло привидеться такое? Нет, конечно.

- Молодец, эта далеко пойдет, - похвалил ее бес и стал следить за тем, чтобы никому не удалось выбраться, хотя он поздно об этом пекся, если они не сделали этого до сих пор, то теперь точно не смогут.

Огонь совсем погас, и мир погрузился во тьму, пока она укрыла от посторонних глаз все, что здесь совершалось, но это скоро кончится, и утром, когда ее сменит свет, все увидят, что натворил пожар. После этого бес удалился, больше здесь ничего интересного не могло случиться.

 

№№№№№№№

 

Свен и Святослав вернулись в город в полдень, они оба заметили только то, что бани не было на привычном месте. Воевода стал спрашивать у воинов, никто ли не пострадал. Мальчику хотелось показать матери убитого им волка, и он страшно гордился этим своим поступком.

Он так и не понял, что там такое произошло, но руины сгоревшей бани врезались в его память, и он догадался, что произошло что-то страшное, но не мать, ни Свена расспрашивать о том не стал. Воевода казался угрюмее и молчаливее, чем обычно. Княгиня была на диво спокойна, словно бы она ни о чем не ведала.

- Пожар вспыхнул внезапно, - говорила она, словно речь шла о чем-то очень незначительном.

Они ни о чем не стали ее спрашивать. Но Свенельд знал, что он должен готовиться к походу на древлян, когда исчезло второе посольство, особенно больше надеяться было не на что.

- Я должна быть там, и все видеть, - говорила ему княгиня, и он соглашался с ней, а что еще оставалось воителю после случившегося?

Но к влюбленности его присоединилось какое-то странное чувство, хотя любовь и не исчезла совсем, но от нее мало что осталось.

 

№№№№№

 

А тем временем бес рассказывал учителю обо всем, что произошло, и понимал, что тот ему не особенно верил.

Ну и пусть, но мне-то ясно, что все это истина, - успокаивал он себя. Свенельд отправился в поход, бес последовал за ним, а почему бы и не взглянуть, как и что там будет происходить?

Он видел, как остановилась княгиня около града древлян. На первый взгляд можно было подумать, что это невеста прибыла к своему жениху и готова соединиться с ним. Если бы она не была вдовой того, кто здесь был зверски убит, то именно так и можно было подумать.

Князь Мал странно всполошился, все было покрыто мраком и тайной, он не знал, что делать и что думать. И он так и не решился выйти к своей предполагаемой невесте. Ему никто точно не сказал о том, что же решила княгиня, и советники его намекали на то, что не стоило рисковать своей головой. Он ждал своих посланников, но никто из них так и не пришел в гридню растерянного князя, не приходили и ее люди, вообще никто к нему не приходил, что было совсем уж странным делом. Смятение в душе князя нарастало, и он понимал, что вдова над ним просто издевается, и стал подумывать, что она будет скверной женой. Он убеждал себя, что именно терпение иногда помогает одержать победу. А он считал себя мудрым и хитрым и не собирался так просто сдаваться.

В тот момент, когда город окутала тьма, и он загорелся в разных местах одновременно, это могло показаться чудом, если бы не было таким кошмаром. И князю так и не суждено было узнать, что там произошло на самом деле, почему погибал город.

Князь Мал оказался выносливее многих, он смог добраться до городских ворот, но они оказались запертыми, и он рухнул перед ними на той стороне. Все кончилось, его невеста оказалась огненной змеей. Только узнал он об этом поздно, и даже не понял, какая смертельная опасность над ним нависла.

 

№№№№№

 

Княгиня Ольга отправила на рассвете своих воинов, чтобы они добили тех, кому удалось спастись каким-то чудом в этом пламени. Вероятно, таких оказалось немного, потому что воины вскоре вернулись назад.

- Я пришла справить тризну по моему бедному мужу, и тризна получилась на славу, - говорила она, повернувшись к дружинникам и воеводе.

После этого приказала своим воинам собираться домой.

Святослав вспоминал сгоревшую в Киеве баню, и видел это огромное пепелище, он понимал, что все это крепко связанно. Свен последовал за ней.

- Она злодейка, - подумал он, - и эту женщину я люблю по-прежнему.

И он почувствовал, что был приговорен к этой зловещей и прекрасной одновременно женщине. И не под силу было ему от этого наваждения избавиться.

 

№№№№№

 

В те дни княгиня Ольга была на невероятной высоте и от него отдалилась. И ничего не осталось больше от отношений между княгиней и ее воеводой. Возможно, прежде он был ей симпатичен, она нуждалась в нем, но те времена давно миновали. Но теперь она была влюблена во власть, и никто бы не смог ее с властью той разлучить.

Свен не просто ее ревновал, но он был так зол, так яростен, что и не пытался ничего менять. Он не стал бы просить руки княгини в те дни, чтобы кто-то подумал, что ему нужна не только она, но и княжество - это уж слишком.

Лучше оставаться только воеводой, но он не станет князем, только потому, что любит ее. Более того, в те дни он твердо решил жениться на другой. Она становилась сильнее и выше всех. Он никак не собирался этого терпеть. Он понимал, что скоро не будет нужен и юному князю, это угнетало еще сильнее.

Сказано, сделано, в те дни Свенельд и женился на дочери боярина Младе. Ему нужны были наследники и воины, и он хотел вырвать княгиню из души своей раз и навсегда.

Он сообщил княгине о своей женитьбе и надеялся в глубине души, что она ему на это что-то ответит. И тогда он готов был вернуться к ней. Но она только усмехнулась.

- Давно пора, а то я уж и не надеялась, что ты женишься вовсе. Она достойна тебя, - спокойно говорила Ольга. И казалось, что она и на самом деле так думала.

И голос ее не дрогнул, и не было в душе никаких сожалений. И он порадовался тому, что больше не стал сидеть и ждать.

Свен успокоился, но тяжелый камень оставался в душе его. Она ничего не могла и не хотела. Семейная жизнь для него быстро стала обыденностью. Жена его была настоящей славянкой - доброй, нежной и терпеливой, и в доме воеводы царил достаток и лад. Но она даже не пыталась понять, что у него творится на душе. Она, его Млада, любила грозного воина так, как могла и как умела. И со временем он свыкся с происходящим. И только один поход вместе с юным князем все расставил по своим местам. Тогда они задержались на чужих землях дольше, чем полагали сначала.

 

№№№№№

 

Сначала княгиня не могла понять, с чем связаны ее волнения и тревоги. Она давно умела властвовать собой. А Святослав был так силен и так могуч, что она никогда не волновалась за своего сына. И тогда она поняла, что волнуется о чем-то совсем другом. И в граде ее все было спокойно, давно не было у нее никаких врагов и соперников. После сожженного града древлян никто не решился бы с ней спорить.

- Свен, - прошептала она задумчиво, это без него в мире было странно пусто. Она так привыкла видеть его по утрам и вечерам рядом. Она так привыкла ощущать его несокрушимую силу и мощь, что теперь казалась себе самой беззащитной и одинокой.

Княгиня понимала, что совершила страшную ошибку, когда позволила ему жениться. Она рано научилась жечь города и людей, и стала к этому спокойно относиться. Но не смогла сладить с чувствами к этому таинственному и молчаливому человеку.

- Он вернется, - пыталась успокоить себя княгиня, - а о глупых чувствах надо позабыть и не думать совсем.

Но это оказалось труднее всего. И в его душе тоска со временем становилась все сильнее, от нее уже невозможно было избавиться. Он изнывал от чувств, разрывавших душу. И хотел воевода только одного - поскорее увидеть свою княгиню. И он упрекнул себя за то, что ни разу не вспомнил о милой своей жене, она таяла где-то в глуши его памяти и исчезала там навсегда, от нее ничего не осталось больше.

 

 

№№№№№№№

 

Княгиня Ольга казалась печальной и приветливой, когда они, наконец, возвратились назад. Но он поспешил уйти, сказав, что еще не был дома, и его там ждут родные. Она усмехнулась и отпустила его. И он ушел без лишних слов.

- Пусть уходит, если обычная бабенка для него важнее меня, я не стану о нем жалеть, - думала она, но обида была слишком велика.

Когда Свен ушел, она повернулась к совсем уже взрослому сыну своему, и почувствовала, что между ними пролегла пропасть, и со временем она становилась все больше.

- Святослав, - прошептала она.

Он был ее плотью и кровью, ее сыном. Но он совсем не похож на своего несчастного отца. Но он смотрит на нее и не видит, слушает и не слышит. Ей так хотелось знать, что творится в его душе.

И увидела княгиня гибельность на челе его, все яснее проступал этот тайный знак. Ей хотелось как - то защитить его, но она не могла этого сделать, потому что не знала, что от нее теперь потребуется.

Она сердилась, зная, что должна уступить ему власть, с которой совсем не хотелось расставаться.

Но к ее удивлению все решилось иначе, взор ее сына был все время устремлен на земли болгар, он рвался к Царьграду, и совсем не волновал его древний Киев. Он не стал и никогда не станет его градом.

№№№№№№№

 

Отчего я так разозлилась на Свена? - не понимала княгиня.

Она в покоях своих оставалась одна, спать совсем не хотелось. Ей показалось, что какой-то колдун позвал ее за собой, и она готова была туда отправиться, в этот мрак дремучего леса, и ничего не было страшно. Да и что можно бояться в лесу, это люди всегда коварны и опасны.

Она давно мысленно призывала Волхва, и хотела, чтобы появился древний князь-чародей и остался рядом с ней до конца. Только его она могла считать достойным спутником своим. Ольге очень хотелось любить, но еще больше - быть любимой.

Тем временем тень отдалилась от дерева и вышла на ту тропинку в саду, где она и стояла неподвижно. Но она не остановилась, а пошла дальше, словно ее ничего не могло испугать в этот мире, которым она уже давно владела.

Свен первым перед ней остановился. Видя, что это даже не князь-призрак Олег, а только ее воевода, Ольга улыбнулась про себя.

- Твоя ненаглядная женушка успела прогнать тебя?- спросила она, - а ты так к ней торопился.

- Я пошел прогуляться и полюбоваться хороводами на Днепре, так давно не было этого всего.

- Но ты ушел далеко от хороводов. Уж не девица ли какая дерзкая голову твою задурила?- допрашивала она.

Он ничего не успел ответить, она развернулась и ушла к княжеским палатам. Она всегда добивалась того, чтобы последнее слово оставалось за ней ну что за дева такая….

Свенельд стоял и смотрел ей в след. Он не знал, что думать, хотелось сжимать ее в объятиях. Но он понимал, что это невозможно, она не позволит ему этого никогда. Они оба были обречены делить власть, но не страсть, откуда такое наказание.

Но в лунном свете перед ним была не женщина, а видение, что-то неуловимое и далекое, до чего невозможно было дотянуться. Но видение не обнимают, им можно любоваться, но его нельзя любить, а он любил ее, как никогда и никого не любил прежде. Он знал, что Млада тихо рыдает, понимая, куда он отправился. Разве могла она соперничать с княгиней?

И вероятно, он не был никогда ей верен, он просто поспешно сделал ее своей женой и только. Ни теплоты, ни ласки, ничего она не добьется, даже если княгиня внезапно умрет.

Она заметила, что в последнее время часто думает о смерти соперницы.

№№№№

 

В те дни княгиня Ольга собиралась в Царьград, и не позвала его с собой - он должен был остаться в Киеве. Этого и обсуждать нечего было. И хотя Млады к тому моменту уже не было в живых, и он снова был свободен. Но княгиня не собиралась приближать его к себе, обида оставалась, она была горда и злопамятна, и с этим ничего не сделать ни Перуну, никакому другому богу, уж не говоря о ее воеводе.

- Что было бы, если бы я не женился тогда?- спрашивал воевода.

Но думать о том, что могло бы быть, было величайшей глупостью и занятием праздным, жизнь шла так, как она шла. Она уезжала, а он оставался. Ладья уже качалась на волнах. Она не оглядывалась назад, княгиня Ольга вообще никогда не оглядывалась.

Свенельд и представить себе не мог, как долго ему придется ждать ее возвращения. И он чувствовал, что никак не может вырваться из этого тупика. Все в прошлом, как и жизнь сама. Они вернулся в Киев после проводов, и казалось бы, должен был радоваться, потому что он оставался князем, Святослав даже и не спорил с этим, его стол Киевский, как и прежде почти не волновал. Сбылось на какой-то срок то, о чем он мечтал с самого начала - он стал князем. Но ни радости, ни просто удовлетворения не было в его душе. Оставалось только тоска и пустота. Свен понимал, что совсем не к этому стремился, не о том мечтал, все получилось не так, как хотелось.

 

№№№№№№

 

С радостью и восторгом взирала Ольга на мир прекрасный и таинственный. Она видела Олегов град, то место, где ее любимый князь одержал свою самую громкую победу.

Княгиня была уверена, что тень Олега рядом с ней все время остается, а потому забыла о тех, кого оставила в своем мире. Все они и родные и дальние, оказались дальше, чем сам князь.

Тоска о первой любви становилась только сильнее. Это он вел ее всю жизнь, помогал, заставлял поступать так, как было нужно, как ему этого хотелась, это ему она спокойно подчинилась, даже не раздумывая о том, больше никто не смог бы похвалиться подобным…

Она не волновалась о Киеве, Святослав давно был взрослым и со всеми бедами он справится лучше, чем она, она волновалась о том, что встретит тут. И если даже она не вернется назад и погибнет в дороге, о нем и о Киеве можно не волноваться.

Но морским богам были принесены щедрые жертвы.

Княгиня не хотела умирать на чужбине. Главное – добраться до своего берега, а там будет видно.

 

№№№№

 

Свен никак не мог справиться с тоской и той пустотой, которая образовалась после ее отплытия. Он волновался и боялся, что княгиня не вернется назад - всякое может случиться с княгиней в открытом море и в чужом мире. Но еще больше он боялся, что Святослав или воеводы заметят как ему скверно. Но разве может викинг оставаться слабым, даже если он стар и устал?

И слухи о каком-то смехотворном новом боге не могла его не тревожить, а что если эта зараза и в их дружину вернется с ней вместе. С княгини, какой спрос, но что тогда делать им, храбрым и отважным воинам. Если они только почувствуют себя рабами, все пропало.

А ведь после всего, что они пережили за эти годы, она может потянуться к нему - к этому Богу.

Ольга и на самом деле ощущала перед Неведомым богом странную вину, словно она была в муках его повинна, откуда это, если она почти ничего о нем не слышала. Она почувствовала, что видела и знала больше, чем из Киева своего могла зреть.

Она чуяла, что сотворила что-то страшное, еще более жуткое, чем сгоревший город древлян. И в храме в помыслах своих она уносилась куда-то в необозримое прошлое, и не могла вернуться назад, как ни старалась.

- Будет ли прощена Саломея? - думала она, понятия не имея, кто она такая, но когда спросила у жреца, и он странно побледнел, и ничего говорить ей не стал. Монах в храме оказался сговорчивее. Он охотно через переводчика-грека поведал ей о царской дочке, прекрасно танцевавшей и казнившей пророка. Он только удивился, что и до Киева дошли их истории, мир не так велик, как кажется.

Ольга не стала говорить о том, что в Киеве ничего не знают о Саломее, это она заглядывает каким-то чудесным образом вглубь веков.

 

№№№№

 

С высоты своей смотрел на незнакомку император. Он знал истории о победах Олеговых и тайно радовался, что она пришла не с дружиной своей. Он был уверен в том, что она влюблена в него, как и все вокруг, и только потому стоит перед ним нынче. Так думать ему было и приятнее и проще.

- Это женщина не так проста, как кажется, - думал советник императора, но зачем нужна ей новая вера в диком ее мире.

Ему было страшно за тех священников, которые должны с ней вместе отправиться. Но он так и не мог понять, почему это происходит. Когда она объявила о своем отъезде, император был слегка удивлен, он привык думать, что княгиня в него влюблена, а теперь понимал, что если это и так, то не особенно сильно она его любит. И он разозлился на нее, привыкший купаться в чужой, часто притворной любви. Он был уверен, что она его обманула.

- Император, - повторяла княгиня загадочное слово, которое было ей мало знакомо, но так много значило для нее в каком-то ином измерении.

Он сухо попрощался с ней и удалился. И странный свет вспыхнул в ее глазах. Незнакомая девушка удалилась в храм, чтобы стать жрицей, она просила о таком позволении своего императора. Ничего нет в нового в мире. Все повторяется из века в век, русская княгиня о том догадывалась.

Ольга так соскучилась в этой роскоши чужой без собственного мира, без сына своего и воеводы, без тех, кто все эти годы окружал ее. Чужая холодная красота и роскошь только отталкивали.

 

№№№№№

 

Свен ждал ее возвращения слишком долго, но дождался.

Но с княгиней рядом был черный человек, чужестранец. Вернее, их там было несколько, но в глаза бросился один. И черной была не только одежда его, но и лицо, и мысли, словно крылья черного ворона на них легли на всех в миг появления. От него исходила настоящая опасность, и только княгиня улыбалась и не замечала этого.

Зачем она его привезла на свою землю. Это была не ревность, а что-то более страшное и дикое, то, что угрожало не только ему, но и всему миру, который Свен уже привык считать своим.

И когда он услышал рассказы об их боге, то понял, что так его пугало. Воины поверили ему, а не Черному, и это было единственной радостью в последнее время.

И вдруг во сне своем Свен увидел себя в подземелье, услышал над головой голоса и музыку, странную, никогда прежде не слышанную им, потом к нему спустился стражник и сказал, что царевна требует его головы, и император на все готов.

Стражники сочувствовали ему, но никто не решился бы нарушить приказа императора Ирода. Какое странное имя, его не раз произносил этот черный, но он знал его и без тех рассказов. И тот человек в его сне до последней минуты ждал, что совершится чудо, но его не произошло, тогда безжизненное тело его рухнуло на камни.

Свен в холодном поту проснулся. Он знал, что так закончилась его прошлая жизнь. А эта - настоящая?

И там все продолжалось еще какой-то срок. Только жрецы нового бога стали его личными врагами, в этой жизни он признавать их не собирался, и не хотел лишаться головы во второй раз.

Он отправился в поход вместе со Святославом, Ольга осталась в своем Киеве одна. Ей казалось, что после всего пережитого, они могут быть, наконец, вместе, но теперь этого явно не хотел ее воевода, а она была слишком горда, чтобы просить его о чем-то.

Такая им выпала жизнь - короткие встречи и долгие разлуки, стали для них привычными и ничего другого уже и не хотелось этим двоим.

Последняя вспышка молнии была, когда осадили город чужие воинства, узнав, что там осталась только старая княгиня с малолетними внуками. Она послала гонцов за Святославом.

 

Словно черная туча, налетел на ворогов своих князь. И она могла гордиться своим славным сыном. Но после победы он не мог усидеть в городе и снова умчался прочь. У него всегда был свой мир и своя, ей неведомая жизнь. Она не могла даже приблизиться к нему. Она мало значила для него в юности, а уж теперь и вовсе он не подпускал княгиню близко.

С ним умчался и Свен. Ольга не знала, но чувствовала, провожая их, что сына не узрит больше никогда, а с воеводой им еще доведется встретиться.

- Он ушел, - с грустью и радостью подумала в тот миг Ольга.

Они оба и без того на этот раз задержались в этом мире. Она умирала одинокая и усталая. И в один миг вся последняя жизнь пронеслась перед глазами княгини.

Игорь на коне своем белом спустился к ней с небес, чтобы забрать ее с собой. Каким же молодым и красивым он казался в тот миг, почему она не шагнула в тот костер, где его тело обращалось в прах, нужна ли была жизнь без него и без Олега, она надеялась на любовь и близость к сыну, но он был страшно далек. Ей ничего больше не осталось.

И где- то далеко оставался, пока совсем не растаял воевода Свен, единственный из мужей, любивший ее всю свою жизнь.

Княгиня умерла на рассвете, она не знала о беде, которая нависла над ее сыном, не знала, каким чудовищем станет внук ее Владимир, сын ключницы –рабыни Малуши, как разрушит он все, что ими создавалось, но потом придет правнук Ярослав и постарается как-то искупить грехи своего вероломного отца.

 

№№№№№

 

Когда, оставив Святослава, Свенельд вернулся в Киев, он узнал, что княгиню похоронили уже давно, он опоздал на этот раз. Он пошел к тому месту, где она была зарыта в землю, и представить такое невозможно было гордому викингу. И теперь она была так же далека, как и всегда прежде. Он молчал. Да и что скажешь обо всем случившимся?

Свенельд отправился в мир, его жизнь еще не завершилась, у него оставались дела и сыновья, и внуки.

Он только боялся, что им никогда не встретиться больше на небесах, но ведь есть другая жизнь, когда они снова вернутся в этот мир, и будут вместе, они обречены возвращаться, разве не убедился в этом суровый воин.

 

 

 

 

ЧАСТЬ 5 СТАРАЯ АНГЛИЯ

 

 

Мир распахнулся перед принцессой свои объятья.

Девочка оказалась необычным ребенком. С детства те, кто были рядом, внушали ей, что она единственная дочь самого могущественной из королей в этом мире. Гида и ощущала себя королевой с самого начала. Эти чувства казались Гиде такими приятными, чарующими и необычными, что она порой теряла голову и кружилась от счастья. И была принцесса мечтательна, весела, немного капризна. И верила с самого начала, что весь мир живет только для того, чтобы ублажать ее и все для нее делать: самые лучшие наряды, самые дорогие украшения, лучшие учителя и мастера, готовые исполнить любое ее желание, и даже угадать их – они знали, что это и их делает больше и значительнее.

Было еще одно великое чудо, все это и возглавлявшее - это ее отец король Гаральд. Он был Любовью, Радостью, гордостью ее и олицетворял ту неограниченную власть, которая позволяла ей ощущать себя с самого начала свободной и счастливой. Если девушка кого-то и любила, только своего великолепного отца.

В детстве она видела его не часто, вероятно подданные его и воины были с ним тогда значительно чаще, чем собственная дочь. Но так было всегда и со всеми в этом странном мире.

Гида только запомнила, что был он в великолепных одеяниях, казался сильным и прекрасным. Он был поразительно красив, это отмечали все, даже враги его, которые явно не собирались ему льстить.

Она задыхалась от этой красоты и радовалась тому, что видела и знала о своем короле. Его ясные серые глаза были так прекрасны, что никакие иные не смогли бы с ними сравниться. И когда король смотрел сурово, все трепетало в ее душе. А когда он улыбался, хоть это случалось не так часто, как хотелось бы, и она смеялась, радовалась всему происходящему, была спокойна и счастлива.

Говорят, даже смотрел он на дочь свою по-особенному. И она всегда радовалась ему и радовала его.

Гида была самым счастливым ребенком на свете, хотя она и замечала, что далеко не все люди в мире чувствуют себя так, как она, кто-то страдает и мучается, но это ее тогда совсем не волновало.

Она знала, что у нее будет особенная участь в этом мире. И когда она стала юной и прекрасной девушкой, то радовалась еще больше всему, что происходило вокруг, и гордилась тем, что пришла в этот мир.

Она усвоила с самого рождения, что станет женой короля, такого же могущественного и прекрасного, как ее отец.

Много разных гостей появлялось в то время в замке английского короля, и однажды, когда пожаловали послы князя русов, все стали как-то странно говорить, поглядывая в ее сторону.

И тревожно забилось сердце юной Гиды. Она понимала, что говорили они о ней, и не просто говорили, а совершалось что-то странно-важное для нее. И когда вошла к ней потом сама королева, она невольно отшатнулась.

Мать всегда казалась ей холодным и чужим созданием. Она была больше похожа на призрак, задержавшийся в королевском замке с незапамятных времен, только иногда говорившей о чем-то со слугами и дочерью и снова надолго замолкавшей. Вот и на этот раз, каким-то чужим до неузнаваемости голосом, она говорила о том, что князь русичей Владимир, хочет забрать ее к себе и сделать своей женой.

- Но что это за мир, что это за князь, - почти с ужасом повторяла она.

- Они сильны и могущественны были прежде при Ярославе, - словно эхо, произнесла королева, - нынче не ведаю, он - внук славного Ярослава прозванного Мудрым, дочери князя этого стали королевами у франков и на севере. Говорят, Владимир сей держит земли в своих руках, и твой отец считает, что ты должна быть рядом с ним.

При этом странно побледнела Гида, она понимала, что если этого хочет ее отец, то так тому и быть. Но отцу ли нужен этот союз или неведомому князю? Она и сама не понимала, почему это было для нее так важно знать.

При матери она старалась хранить спокойствие, но волнение свое унять становилось все труднее. И в глубине души она чувствовала, что неведомый мир не был совсем уж чужим для нее, и какие-то смутные воспоминания все время возникали в душе. Она была там когда-то, она чувствовала, что уже жила в этом мире, но когда и как?

Но как не хотелось покидать родной замок и этот мир, чтобы отправиться по воле рока в одиночестве в неизвестность, королеве хорошо говорить, она до конца останется здесь, но что станет с ней, как она будет там жить без отца с неизвестным чужим человеком?

 

Но при всех ее тревогах даже мысли у нее не возникло просить о чем-то отца своего. Она с самого начала была и оставалась маленькой королевой - гордой, спокойной и твердой.

Король Гаральд только позднее подумал о дочери, сначала ему хотелось добиться этого союза, он понимал, как это много значит для его собственного, не такого уж сильного, каким он казался на первый взгляд, мира.

И тогда их взгляды встретились, Гида направлялась к его трону в простом белом одеянии, без всяких украшений, она казалась очень юной и очень бледной. Гаральд и не знал пока, что именно такой он и запомнит свою дочь навсегда.

Она не произнесла ни слова, когда он повторил почти все, о чем говорила ей недавно мать. И только кивнула в ответ. Она знала о решении и была готова к нему.

Даже грозному королю пришлось подивиться ее странному спокойствию.

С того дня и стала Гида готовиться в странное это путешествие, самое длинное и трудное в ее жизни. Она сама следила за тем, как проходили сборы, сама отбирала воинов и служанок. Печально и торжественно было все вокруг. И такая сила и воля вдруг в ней проявилась, что любой должен был перед ней отступить.

И потом, до последней минуты она оставалась дочерью короля Гаральда. И никто никогда не решился бы с ней спорить больше, даже когда речь пойдет о ее муже, воинство отца всегда останется на ее стороне.

 

№№№№№

 

Священник увлекался звездными предсказаниями. Этот Артур, названный в честь легендарного короля, был вообще странным человеком. Однажды он появился на землях Гаральда, окутанный какой-то тайной вечной. Никто не смог бы поведать, откуда он родом, зачем пришел сюда. Но король часто с ним советовался - бесстрашный и дерзкий, он был суеверен и ценил таинственного пришельца.

Никто представления не имел о том, сколько лет этому человеку, но многие догадывались, какое влияние оказывал он на короля. Звездочет же как-то выделял только одну девушку - дочь короля. У Артура не было никаких корыстных целей (так ему тогда казалось). Он никогда не позволил бы себе роскоши действовать через женщину, достигая свои цели, и был уверен в своих силах. Потому он долго держал чувства при себе. Они были тайной даже для него самого. Но постепенно все стало ясно. Он был убежден, что на этой деве клином сошелся белый свет, и не важно было - простолюдинка она или дочь короля, он любил бы ее с одинаковой силой, но в первом случае было бы значительно проще, чем теперь.

Когда все говорили о замужестве Гиды, он оставался спокоен, только в душе его бушевала страшная буря, он хотел только одного - отправиться вместе с ней в этот неведомый мир. Он знал, что король не отпустит его просто так, да и не мог он объяснить, почему хочет туда отправиться.

Гаральд же успел заметить, что с астрологом его что-то творится, но он не мог понять, что с ним такое может быть, да и некогда было думать ему о чужой душе, которая, как известно - потемки.

- Мне кажется, я уже однажды отправлялся в этот мир. Из совсем другого мира я приходил туда, и оставался там до своего смертного часа.

Он даже видел, пока только во сне какие-то места, города, лица и события, но они все путались, и трудно было понять и разобрать, где и что было тогда. Он понимал, что отправляется в путешествие в свое прошлое. Даже если он потеряет многое, из того, что успел получить, и в этом случае ничто не смущало его больше.

Артур тайно от своего короля, очень осторожно стал говориться в путь. Он знал, что всегда может вернуться назад и как-то объяснить свое возвращение и король с радостью его примет, но пока он должен сделать этот шаг.

 

№№№№№№

 

Король Гаральд не скрывал грусти, когда прощался с Гидой, но он еще не подозревал о том, что с ней потеряет и звездочета. Конечно, он бросится за нее в любое сражение, но вряд ли узнает, как она там и что делает теперь.

Ему вряд ли придется воевать с князем Владимиром после того, как она окажется там. И ради этого он должен был отправить ее в неизвестность. И в своих намерениях в этот раз он был особенно тверд.

Король молчал, и в молчании его была какая-то угроза. И это в те минуты ощущали многие.

Гида собиралась в путь. Все было готово к этому путешествию. Она хотела запомнить все, что было в этом мире родного и близкого.

Она поднялась на закате на городскую стену. И долго смотрела девушка на город, который ей предстояло покинуть навсегда.

Она не могла знать, откуда пришли эти странные видения. Она видела себя вместе с сыном, хмурым и дерзким принцем, не особенно любившем свою мать- что это - прошлое или грядущее?

Огромный город с причудливыми храмами и странными богами, расстилался в тот момент перед ней. И она видела его снова и узнавала улицы, знала, где находится княжеский дворец, какие странные это были видения, объяснить их никто не смог бы никогда. И она больше не была прежней, металась душа из прошлого в грядущее, и не могла остановиться в мире, который придется покинуть.

 

 

№№№№№№№

 

В тот момент Гида и увидела звездочета. Ей захотелось узнать свою судьбу. Он удивился, она никогда не интересовалась его предсказаниями.

Артур не мог скрыть удивления. Она, наконец, разглядела его, он был среднего рода, не особенно красив, очень подвижен и громко смеялся. Но ее не волновала все это, ведь завтра уже она будет далеко.

- Я хочу заглянуть в грядущее перед отплытием, - просто говорила она.

И ее не смущало то, что в такой поздний час они были наедине.

- Скажи, что ждет меня на земле русов, - еще раз спросила она.

Артур не расслышал ее слов, так он был потрясен тем, что происходило.

И он заговорил о бедах и радостях, о величии и низости того странного мира, и коварстве и силе князя Русов.

- Твой жених - внук того, которого прозвали Мудрым - силен и могущественен. Там другого и быть не может.

Странные чувства в тот миг встрепенулись в душе дочери короля, она не знала, как и что там может быть, она была уже там, и стояла рядом с незнакомцем. Конечно, она нуждалась и в звездочете, в его помощи, его советах. Но она никогда бы не сказала ему о том – гордость не позволила бы в этом признаться. И она сердилась оттого, что чародей этого сам не чувствует и не понимает, что завтра она отправится в путь, и они больше никогда не увидятся.

 

№№№№№№

 

Артур ушел из покоев королевны, пораженным до глубины души. Мысли теснились в душе его, не давая покоя. Дикая гордость его была задета, он никак не мог понять, что ему делать дальше. Радоваться или печалиться, как это вообще можно было понять в те минуты?

А между тем уже наступил рассвет. Это начало другой жизни для Гиды. Она снова оставалась замкнутой и отрешенной.

Воины, стражники, слуги - все они шли за ней на корабли. И когда ладья уже готова была отправиться в путь, она взглянула в последний раз на родной берег и увидела всадника. Ни с кем и никогда не могла бы перепутать девочка, отправлявшаяся в неизвестность, гордого и прекрасного короля Гаральда.

- Он все-таки появился, - с радостью отметила она про себя, но даже виду не подала, что это ей очень приятно.

Корабль медленно отошел от берега. Король Гаральд оставался на своем берегу. Они никогда не поймут того, как горько и страшно было ему расставаться с ней, какая жертва была принесена в угоду миру и союзу с могущественным князем русов.

Оставалось надеяться на то, что князь Владимир не только хитер, но и разумен, ведь он сметет все с лица земли, как только узнает, что дочь его несчастна, обижена, предана чужаком.

 

№№№№№

 

Корабль давно покачивался на волнах. Гида не думала о родном замке, душой она устремилась вперед. Она навсегда останется дочерью могущественного короля, а не пленной рабыней, потому нечего ей особенно бояться. Она будет королевой в этом мире русов.

Только теперь она заметила среди своих воинов удивительно знакомое лицо и не сразу поняла кто это такой. А потом догадалась, что в странном наряде ( такого она никогда на нем видеть не могла) перед ней ее звездочет Артур.

- Почему ты здесь? - удивленно спросила его Гида.

Она показывала всем видом своим, что не звала его сюда. Но снова в глубине души скрывала она радость, от этой внезапной встречи. Он говорил, что ему было видение, будто он был прежде на этих землях, знал и любил этот мир, как свой родной.

- Служа тебе, я буду служить своему королю, он должен простить меня за это исчезновение, - говорил Артур.

Все в реальности было совсем не так, как ей хотелось, он не из-за нее на ладье, а потому что ему хочется увидеть этот мир, от этого и стало немного грустно, но что с этим поделать?

Звездочет был проницательнее других. Он заметил ее смятение и таинственно улыбнулся.

- Дева не так холодна, как кажется. Он видел какие-то свечи, зажженные в храме. И она там в чем-то легком и прозрачном танцевала. Как же она была прекрасна в тот миг. Но потом произошло странное, она полетела с обрыва вниз.

Артур видел себя странником в изгнании, и ему говорил кто-то, что он заплатит своей головой за то, что происходит тут теперь.

Звездочет в ярости пробудился, очнулся и возвратился к реальности - вокруг было только бескрайнее море и люди, вместе с ним отправившиеся в неизвестность. Но прошлое или грядущее мог означать его сон, вот в чем вопрос.

- Что с тобой?- спросила Гида, она в тот момент оказалась поблизости, что удивило его не меньше, чем странные картины сна.

Она стояла рядом и не требовала его головы, хотя всякое еще может случиться. Он помедлил, не знал, как все это ей можно объяснить. Он считался мудрецом и ясновидящим, но почему ничего не знает и не понимает?

Но он знал и другое - все тайное рано или поздно становится явным. Хорошо, что все это время море было спокойным, морские боги неведомого мира были к ним благодушно настроены. Только в последнюю ночь плаванья, когда корабль был погружен во мрак, и никто их не мог видеть, Мефи с учителем спустились на палубу и посмотрели внимательно на отважную девушку, которая прямо и спокойно смотрела в лицо своей судьбе. И она невозмутимо принимала все, словно бы это было чем-то обыденным и привычным.

- Она хороша и уверена в себе, король прекрасно ее воспитал, князю достанется даже слишком хорошая для него жена, - говорил задумчиво учитель.

- Еще бы, ты ее увидишь еще и княгиней, - отвечал второй, которого совсем не было видно из-за тумана.

Бесу хотелось подчеркнуть, что к четвертой жизни она многое прошла и пережила, только потому теперь и стала такой отважной и спокойной.

Но учитель был погружен в какие-то свои раздумья и не обращал на него внимания, это задело его, но не слишком, если бы он психовал каждый раз, когда на него не обращают внимания, то давно бы уже рассудка лишился.

Предоставленный сам себе, бес думал о том, как он вычислил дикую девицу где-то в глуши. Ради дела он готов был даже одеть ее простолюдинкой, хотя это было не совсем так. Он вспомнил, как князь Игорь, который никогда и не был князем, пришел к ней и в нее влюбился, как, столкнувшись с Олегом, она стала взрослеть и становилась совсем иной, как беззаветно влюбилась во власть, отвергнув другие чувства. Ей все удалось, она стала повелительницей метелей - так он называл тогда княгиню Ольгу. И разве не логично было, чтобы потом она вернулась в тот самый мир, только в новом качестве, да и мир изменился почти до неузнаваемости, и не могло быть по-другому. Но ведь так еще интереснее.

Когда бес в прошлый раз помогал ей все совершать, и с врагами расправляться и города жечь, ему было даже немного забавно видеть все, что с ней и с ее миром происходило. Но он не задумывался о том, что готовил ее для совсем иной жизни. Она была только первыми ступеньками лестницы, по которой будет в свое время (и это время уже наступало) подниматься дочь короля Гаральда.

Бес оставался доволен тем, что успел проделать в те дни.

 

№№№№№№

 

Артур первым увидел эти земли. Они наплывали на них со всех сторон.

Он стал узнавать величественные леса, которым не было конца и края и равнины тоже бескрайние и далекие. И весь этот мир был перед ним в неповторимом своем величии и красе. Казалось, что вся Русь уместилась на его ладони. И мир был невероятно красивым и ярким.

- Это она, Русь, - прошептал он, завороженный таким зрелищем. И в душе его осталось легкое и удивительно приятное чувство, словно он и на самом деле возвращался домой после долгого странствия.

В отличие от звездочета, бриты смотрели на все, что открывалось их взору с недоумением. Это была настоящая глушь на первый взгляд. НО это была земля, а они так устали за это время качаться на волнах. И оставалось только причалить и ступить на эту землю.

 

№№№№№

 

Из рассказов послов Гида уже знала, что земли тут обильны и путь до Киева предстоит им неблизким.

Гида двигалась по бескрайним землям русов. Самые странные чувства владели ее душой. Некоторые города были ей хорошо знакомы, другие она не знала вовсе и видела впервые, как-то объяснить она не могла этого, а спрашивать даже у Артура не хотела. Но невесту великого князя везде встречали с радостью и лаской удельные князья, все самое лучшее преподносилось ей в дар. И чувство тоски и тревоги давно куда-то исчезло, от него не осталось больше и следа.

С каким сожалением, почти ужасом смотрел Артур на то, как она купается в лучах слав, и власть оплетает паутиной душу ее.

Он знал, что власть всегда сильнее любви, для нее, по крайней мере, так были расположены ее звезды. И он понимал другое, то, что навсегда останется в тени киевского князя. Но есть и еще одна грозная соперница у обоих мужчин - это сама власть. Она будет владеть ее душой и никому ее не отдаст. Как не взвыть при такой расстановке сил.

Все сбылось так, как ему того хотелось, и все было не то и не так. Ему казалось, что и звезды и весь этот мир его дерзко обманули, но понятно в тот миг это было только ему одному.

Так и встретила в те дни их Русь, когда они оказались в таинственном и незнакомом мире.

 

№№№№

 

Князь Владимир встретил Гиду только в пригородах Киева, вместе с теми же посланниками, которые были и в замке ее отца. Она улыбнулась им благосклонно.

Князь был среднего роста, и ничем кроме величия на лице и очень дорогих одежд и украшений, от остальных не отличался. Она не выдала ни одним жестом, ни одним взглядом своего разочарования. Как же он не был похож на ее отца. Он станет только мужем ее, и никогда в душе ее не возникнет тех чувств, которые она испытывала к отцу и королю. Но это и хорошо, в глубине души она боялась, что этот человек может затмить отца, но к счастью этого не случилось. Король Гаральд Красивый для всех недосягаем.

Князь Владимир был с ней мягок и вкрадчив.

Гида отнеслась к нему спокойно, чего нельзя сказать о далеком граде.

Она помнила улицы Киева, узнавала их, как только ступила на эти улицы. И по ее улыбке очень тихой, он понимал, что незнакомкой, которая была уже его женой, происходит что-то необычное, но он всегда был и оставался от нее страшно далек.

Она узнала от него, через переводчика, когда они остановились около храма, что его построила еще прабабка его - княгиня Ольга.

И после этих слов, произнесенных еще до перевода, она странно вздрогнула, словно уже что-то знала и понимала о том, что он пытался ей сказать.

Храм. Гида с волнением вошла туда. Сколько храмов было в разное время на ее пути, трудно даже представить и сосчитать их. Князь последовал за ней. Он видел, как она спокойна и своенравна, как истинная дочь короля. Она смела даже самого князя и мужа не замечать, порой не слышала того, что он говорил, обращаясь к ней.

А потом она уже великой княгиней ступила во дворец княжеский. Служанки ее не скрывали восторга перед роскошью, и только укор ее заставил их немного успокоиться.

Но князь все видел, его не так просто было сбить с толку. Несколько недель еще гостьей жила Гида в княжеском дворце в ожидании свадьбы.

Это были довольно странные дни.

Воспоминания вдруг нахлынули волной и обволокли ее душу, и это были воспоминания о том, чего с ней не было в этой жизни. Она могла бы заблудиться в хитросплетениях дворцовых переходов и коридоров, и девушки роптали, оказавшись там. Они привыкли к простоте и прямоте коридоров в королевском дворце, а здесь казалось, что повсюду в темных углах кто-то прятался, и не доберешься туда, куда нужно идти. Они вечно терялись, путались, опаздывали.

Но она знала почти все комнаты и замечала какие-то перемены, произошедшие с тех пор, но с каких именно? - вот в чем вопрос. Все было таинственным и странным.

Княгиня заглянула в огромную просторную комнату, в которой давно никто не жил, оглядела ее с любопытством.

- Это было здесь, - говорила она звездочету, - когда он незаметно подошел к ней и позвал княгиню.

Но и князь появился непонятно откуда в тот миг, и для них обоих было что-то странное и необъяснимое во всем происходившем.

Гида смутилась. Владимир в первый раз увидел ее в смятении и понял, что душе ее есть какие чувства. Она привязана к его владениям, и воспоминания, которых не может быть у чужестранки, были в ее душе. Он давно наблюдал за ней и ясно это видел.

Князю очень нравилась Гида - она была не просто прекрасна, но и умна, что он особенно ценил в юных девицах. Он надеялся на сильного союзника, а получил еще и любимую жену, такое случалось не часто, а возможно, не было никогда прежде с его предками. Он только никак не мог понять, как она к нему относится. Это вдруг стало для него очень важным.

Если бы он спросил у звездочета (тогда еще князь не знал, что в личине воина к нему звездочет пожаловал) о чувствах Гиды к нему, то тот бы сказал, что она ценит и уважает его, но и только, и даже не солгал бы. Но ни о чем не спросил его князь русов, только удивленно взглянул, словно тот охранял свою принцессу и от него самого - странно такое было видеть.

Он представил себе гнев короля Гаральда, если с ней что-то случится, и усмехнулся.

Но и сам Владимир видел, что она не радовалась дорогим (очень дорогим) подаркам, не горевала по покинутому замку. Она просто жила в мире, который с самого начала не был ей чужим. Она получила то, что по праву рождения и должно было ей принадлежать. Не было, ни ярости, ни упреков, ни обид.

Но она все больше тянулась к Артуру, не могла без него обходиться более. До сих пор все было тревожно, но как только Гида обнаружила, что он едет с нею, и все бросил и сбежал из ее мира, она понимала, что есть человек в этом мире, который значит для нее не меньше, чем отец, и на него она всегда может положиться в трудную минуту. Но было и еще какое-то странное чувство, которое не оставляло его даже в те минуты, когда она о нем совсем и не думала. Оно жило в душе, от него никуда не деться.

Он говорил о том, что возможно в другой жизни она была связанна с Русью, но она не спросила его, были ли они там вместе, ведь это казалось невероятным, но чего только в мире не случается.

И он, словно ощущая эту связь, был где-то поблизости, и возникал в жизни ее и думах с завидным постоянством.

 

Князь замечал, что она много времени с ним проводит, но что он мог сказать ей? Она не была и никогда не станет его рабыней, история бабки его Рогнеды была наглядным тому примером. А уж о дочери короля Гаральда и говорить было нечего, он не брал ее в плен - он заключил с ней союз. И если бы не та привязанность и любовь, которую он к ней испытывал, то он вообще бы не замечал этого, но Гида была ему дорога все больше и больше, и с ревностью становилось все труднее бороться.

Когда в очередной раз вместе со своей свитой великий князь отправился на ловы, Гида почувствовала неясную тревогу, она знала, что должно что-то произойти. Она пошла в переход, замысловато петлявший в непонятном направлении, и оказалась там одна, ее свита не ожидала в тот момент свою княгиню, она никого ни о чем не предупредила.

И она увидела Артура, в том тоже не было ничего удивительного, и все-таки она диву далась. Он пристально на нее смотрел, словно видел впервые.

- Что-то случилось? - спрашивала она.

Она казалась спокойной, но он знал ее лучше других. Это была только маска, знакомая ему с детства.

- Почему ты так грустна? - спрашивал он, - мне больно смотреть на тебя, на такую печальную….

Она почувствовала вдруг, что начинает забывать родную речь, и никак не могла уразуметь, что же он хочет ей сказать.

- Глупости, звездочеты тоже ошибаются, но мне приятно, что ты обо мне заботишься.

Она видела, что подает ему надежду, и мысленно упрекала себя за это. Она поспешила удалиться, но оба понимали, что первый шаг в сторону чувств был сделан. И они не смогут и не захотят отказаться от вспыхнувших чувств.

Она долго молилась, отправившись со свитой своей в храм, но спокойствие не возвращалось. Мир без него больше не имел никакого цвета и запаха.

Она оставалась в одиночестве, и то, что прежде не тревожило ее, теперь приносило невероятные страдания. Она нуждалась в его обществе, разговоры с ним стали той радостью, которую не мог подарить ей никто другой.

И снова вернувшись в храм, она давала себе обещание забыть о нем, но понимала, что не сможет его исполнить, даже если бы и захотела.

- Пусть он возвращается к отцу, так будет спокойнее, - думала она, но тут же отвергала это свое желание.

- Отец без него вполне обойдется, а мне в этом чужом мире он необходим.

Она сообщила Артуру, что должна с ним поговорить. И он тут же появился перед ней. Но она молча на него взирала, не зная, что же скажет ему, она вовсе не была в тот момент уверена, что поступает правильно.

- Мне снился дурной сон об отце, - не узнавая свой голос, говорила она.

- Гаральд Норвежский идет, чтобы убить его, скажи, это может быть правдой? Я хочу, чтобы ты взглянул на звезды и сказал, что на самом деле будет происходить? Чему ты удивляешься? - вырвалось у нее невольно.

- Мне странно, что ты не спрашивала о нем так долго, ведь никого кроме него ты никогда и не любила так самозабвенно.

Это было правдой, она не пыталась даже отрицать этого.

Он сказал, что это правда, но больше они о том не говорили, хотя теперь снова все мысли Гиды были направлены в родную Англию, если ему грозит беда, то ни о чем другом она не могла и думать.

Так радость в душе княгини сменилась страшной тревогой.

Она понимала, что должна вернуть себе покой, чтобы жить дальше. Она узнала от монахов о том, что еще при князе Ярославе у них велись летописи. Она попросила служанок и свиту возвращаться во дворец, сама же решила остаться в белой и пустой келье монастыря.

Княгиня была так безупречна в поведении своем, что никто ни о чем и подумать бы не посмел. Но тайна оттого и казалась еще более значительной, что не связывали ее с кем-то из мужей.

Она стала смотреть самые древние летописи.

- Что-то особенное найти требуется?- только и спросил он в тот момент.

Она замялась, не зная, как ему это объяснить, потому и особенно путалась в чужих словах:

После князя Олега был Игорь, - она и сама не думала, что будет помнить их имена,- мне хотелось узнать о том времени, и о сыне его Святославе.

- О нем мало что ведомо, - говорил задумчиво монах, словно сам старался то время припомнить, а вот про жену его княгиню Ольгу писано много.

И он положил перед ней летопись.

 

№№№№№№

 

Князь к тому времени знал о звездочете Артуре и при всех затруднениях часто к нему обращался. Он старался не лукавить в своих предсказаниях. И все-таки, если это касалось княгини, он готов был на что угодно. Вероятно, и умер бы, глазом не моргнув, но этого от него не требовалось. Князю нужен был живой звездочет, а от мертвого какой прок?

И бес в те дни понимал, что хотя внешне там и затишье, но на самом деле вовсе не все так тихо, как кажется. Он не понимал другого - того, что происходит с Гидой, потому и захватил туда с собой учителя. Они вместе и втиснулись в келью, когда она вглядывалась в летопись и просила монаха перевести то, что сама не могла разобрать.

Учитель смотрел на нее с нескрываемым интересом.

Дочь короля в первый раз поразила его воображение. И хотя он понимал в глубине души, что над ней и ее душой они работали уже несколько столетий, и сколько всего пережить пришлось и испытать прежде, чем она шагнула уверенно и гордо в этот мир. Он любовался ею и хотел верить, что весь мир ей и принадлежит. Она почти все забыла о прежних своих жизнях, в памяти ее хранились только мелочи и обрывки незначительных событий, которые никак нельзя было связать воедино. Но она должна все вспомнить теперь.

Она заворожено взирала на страницы. Она прочитала о гибели Игоря и оторвалась на миг, закрыв глаза. Она знала, что было написано дальше. И все это очень испугало ее в те минуты.

- Ты откроешь ей эту тайну? - спросил учитель у беса.

И тот не мог отрицать, что этого ему очень хочется.

 

В келье появился Артур, он внимательно смотрел на нее, не замечая никого больше. Он тихо окликнул ее, она не услышала видно, как он вошел в комнату.

- Тебе не надо ничего этого читать, ты это и так знаешь, - говорил он.- Я смотрел по звездам, в том времени ты была княгиней Ольгой.

- Этого не может быть, - прошептала она, хотя и была уверена в обратном.- Почему ты не сказал мне этого раньше?

- И мне не все было ведомо, - как-то неопределенно говорил Артур, но когда посмотрел внимательнее, то все сошлось, люди все время возвращаются в этот мир, ничего не начинается и не кончается здесь. Мы были на этой земле прежде, и были вместе. Воевода, викинг, который воспитывал князя Святослава, тогда я пришел к тебе из другого мира, на этот раз из другого мира мы пришли сюда вместе и не могли расстаться. Даже больше, когда мы покинем этот мир, то снова вернемся в другой и будем вместе, и я тебя обязательно найду и там, и где бы мы снова не появлялись.

- Он слишком прозорлив даже для звездочета, - с досадой говорил бес Учителю, тот только молча улыбался.

Что-то этакое промелькнуло во взгляде Гиды.

- Они были влюблены друг в друга, - наконец произнесла она то, что боялась говорить.

- Нет, - резко ответил звездочет, - она слишком любила власть, и так и не успела его полюбить, она добилась всего сама, но на это ушла вся ее жизнь. И ей показалось, что не Артур, а Свенельд, обиженный на княгиню Ольгу, стоит перед ней и говорит наконец то, что в той жизни поведать так и не решился.

Но Артур знал, что не случайно забывается прошлое, оно было таким горьким, там осталось столько обид, что лучше их вовсе не помнить никогда. Только забыв горькие минуты того, что уже пережито, и можно надеяться и верить в то, что на этот раз все будет по-другому, и вовсе не так скверно, как тогда.

Гида, дочь короля Гаральда, или Ольга из глубины веков смотрела на него, как это можно было понять и разобрать, даже звездочету?

- Тебе все было дано от рождения, - говорил он ей, - потому ты можешь себе позволить любить и быть любимой.

О себе или князе говорил звездочет, кто его знает.

Артур почувствовал, что кроме них тут еще кто-то есть, хотя никого разглядеть не мог. Но сможет ли она пойти дальше Ольги? Он не мог этого знать, не ведал.

Но зачем им новая жизнь и эта и потом, если женщина так и не отважится его полюбить?

Бес услышал или угадал эти его мысли.

- Это только дьявольская игра, - думал он в те минуты, в ней нет смысла и исхода нет никакого.

Но почему все нужно на нее оборачивать, возможно, суть в том и состоит, что это он должен преодолеть прежнее неравенство и подняться над ней выше, значительно выше?

Для чего нынче открылось ему их общее прошлое? И он понимал, что в душах их совершался перелом, и должно произойти нечто очень важное.

Не желая больше оставаться в опасной близости от нее, Артур поспешно вышел. Ему захотелось оказаться как можно дальше от нее, в Англии или вообще на краю света, только быть подальше. Он знал, что не согласится быть игрушкой в чужих руках. Ведь и Свен часто и надолго уезжал их Киева. Лучше быть дальше и забыть о ее существовании, чем такие муки переживать.

Уехать решил Артур тайно, чтобы не возникло никаких осложнений, и она не смогла бы его удержать. Отказывать и менять решение он не собирался, и объясняться с князем, как и прежде с королем не намеревался.

Он вскочил на коня, и объявил воинам, что князь дал ему поручение в Новгород отправил, никто не удивился этому, почему бы и нет?

Он растворился за городской стеной, город жил обычной своей жизнью. А воин почувствовал ту поразительную легкость, которой не было у него уже долгие годы. Как странно тяготил его этот груз любви и невозможности быть с ней вместе. И запрятал он эту любовь очень далеко, так, что в те дни до нее уже никак нельзя было добраться. И только в минуты грусти он вспомнит о ней и тут же забудет снова. И только звезда в небесах мигнула где-то на прощание и растаяла вдали.

Но он уже знал, что человек не умирает только потому, что не может достать до этой звезды. А возможно он живет и живет долго, именно потому, что не может до нее дотянуться.

Так и успокоился Артур, когда возвращался к королю своему, и путь этот оказался на редкость легким, ему все время сопутствовала удача на этом пути. И более того, в те минуты он чувствовал себя победителем. Он не сомневался в том, что король примет его с великой радостью

И не надо будет ничего ему объяснять. Но у него оставалось время для того, чтобы придумать красивую историю о звездах и о любви и жить полной жизнью, вдыхая холодный воздух перемен. Губить свою жизнь и делать из нее трагедию он никак не мог.

Еще какое-то время видел Артур того викинга в своих фантазиях, но был уверен, что он стал совсем иным. Он возродился снова. Ну а любовь, да что такое любовь - это болото, в котором слабый тонет, а он должен гордиться тем, что ему удалось выбраться из него и продолжать жить.

№№№№№№№

 

Еще какое-то время провела Гида в келье. Все, что она узнала из летописи и особенно то, что поведал ей Артур во время их последней встречи, внесло душу ее небывалую смуту, так все перевернуло, что от покоя больше не осталось и следа. И она стала мучительно думать о том, что же ей делать дальше, как поступить?

Она понимала, что именно Артур был ей предназначен судьбой, теперь не оставалось никаких сомнений. Если княгиня Ольга так и не смогла понять этого, но ей открылись глаза, и она была уверена, что еще не поздно все исправить.

Она боялась даже подумать о том, что должна предпринять, как поступить дальше. Она княгиня и отец ее король, и не просто король, а Гаральд Красивый, и ничего ей не сможет сделать хитрый и коварный муж. Он так и остался далеким и чужим. Но она никогда не боялась наказания, ей просто неведом был страх. Но все-таки шаг стал таким решительным и важным, что не так просто было одолеть эту пропасть.

Но она все решит, это не последний день в их жизни, они молоды и полны сил. Если Артур ее вечный возлюбленный, если он будет настойчив и что-то предпримет, то княгиня останется в его объятьях. Она верила, что когда все открылось, то и изменится, они не смогут больше быть прежними, не для этого ли он и приходил сюда накануне.

До вечера, когда они должны встретиться, было еще какое-то время. Княгиня оставалась в одиночестве в раздумьях. И хотя внешне она оставалась такой же спокойной и невозмутимой, но трудно даже представить, какие страсти в тот миг бушевали в душе ее. Она очнулась от сна и решила жить и любить.

К вечернему пиру она облачилась в лучший свой наряд, удивив девиц своих. Князь Владимир немного усталый и растерянный дольше и пристальнее, чем обычно взирал на нее.

« Бедная девочка, игрушка в чужих руках, как ей должно быть скучно и одиноко в этом чужом мире, но она так старается быть спокойной и невозмутимой, что даже в летописи заглядывала»

Он решил закончить с трапезой пораньше на этот раз и весь вечер и ночь провести с ней. Ему хотелось все начать сначала. Но богатыри еще долго о чем-то беседовали и договаривались, а потом появился Боян, и они хотели послушать былины, которые всегда любили. И таким странным показалось князю все происходящее.

Сколько же надо здесь прожить, чтобы привыкнуть к этому странному миру. И за это он боролся добрую половину своей жизни? Что все это скучая презирать во вторую половину? Как дар небес была дана ему такая чудесная жена, а он чуть не просмотрел ее, чуть не упустил.

В тот момент она наклонилась к нему, как удивительно пахли ее светлые волосы. Она спрашивала, куда и с каким поручением он отправил Артура.

Князь сразу же понял, о каком воине идет речь, о волховских способностях его ходили легенды. Князь долго сторонился его, потому что не мог до конца доверять, ведь он был чужаком, и мог использовать все против него. Но со временем все чаще стал к нему обращаться, и понял, что он ему необходим.

- Но указания моего не было никакого, - растерянно говорил он, - я думал, что это ты его куда-то услала, я уже посылал за ним, но его нигде не могут найти.

Гида странно побледнела. Она о чем-то догадалась, но до конца поверить никак не могла.

- Этого не может быть, - растерянно повторяла Гида. - Он не мог уехать, не сказав мне ни слова.

Но она в глубине души понимала, что именно так он и сделал. А разве он что-то сказал королю, когда во след за мной помчался? Она понимала, что он отправился навсегда куда-то в неизвестность.

Князь, решив, что она уже успела позабыть о пропавшем воине, спрашивал ее о чем-то другом, что-то говорил, но она даже голоса его не расслышала, таким чужим и далеким ей казался муж.

- Я совсем не знаю своей жены, - думал он сердито,- и она ничего не делает для того, чтобы хоть в какой-то мере быть открытой и понятной. Как все нелепо и странно в этом мире. О чем она может думать, чем она может быть недовольна?

 

Князь появился в ее покоях, казался особенно предупредительным и внимательным. Но он пришел в тот миг, когда душа ее стонала от горя, и ей меньше всего хотелось его видеть. Но она даже бровью не повела. Она и в постели с ним оставалась, тиха и благоразумна. Но он отвлек ее от самых горьких размышлений.

И наступило утро. Ей показалось, что она начала новую, какую-то совсем другую жизнь. Все было в этом мире, утопавшем в роскоши, серым, мрачным и безжизненным.

- В прошлой жизни я любил ее, - слышала она голос Артура или Свенельда, как это можно было понять и разобрать, а она любила только власть.

Так все и осталось на этот раз, Артур не поверил в то, что что-то могло перемениться.

- Если бы он любил меня, - думала она, - то он бы не уехал так просто, - это был только каприз и блажь, о которой не стоит и думать больше. Он вернется, если он меня и на самом деле любит, как смел это утверждать.

Но голос рассудка говорил совсем другое:

- Он не вернется больше никогда, не в этой жизни.

Она вернулась неожиданно в келью и стала спрашивать монаха, что стало потом со Свенельдом, какова была его судьба. Тот только пожал плечами. После смерти Ольги они больше не замечали его.

- Он жил еще какое-то время, потом умер и прах его развеян над морем, а она была похоронена по-человечески, как христианка, - тут же прибавил он. И стал рассказывать о том, как подарил им Владимир истинную веру, как счастливы они были потом, когда времена Святослава и Свенельда завершились.

Гида пошла в тот храм, где покоилось прежнее ее тело. Как странно было стоять ей около этой могилы.

Когда Владимир узнал, что она была у могилы княгини Ольги, он удивился, но ничего говорить не стал. Он не понимал только, почему дочь бриттов так близко к сердцу принимала чужую историю, зачем ей это?

 

Княгиня осталась совсем одна. И когда князь отправился куда-то в удел, она даже обрадовалась. Сколько можно было притворяться и лгать? Может быть, Ольга и могла ценить наряды, украшения, этот дворец, доставшийся ей по воле случая, но она принимала это как должное, и никакой другой жизни не знала и не представляла себе. Она потеряла или не смогла обрести чего-то более важного, и это очень ее тяготило в те дни.

Гида страдала в чужом и ненужном ей мире, страдания ее становились все сильнее с каждым днем.

Но это было только началом. Ее страшный сон, который она рассказывала когда-то звездочету Артуру, сбылся - посланник рассказывал о гибели ее отца и Гаральда Храброго, короля Норвегии. И был еще один князь - Изяслав, погибший недавно в сражении. Он едва добрался до Днепровских берегов, и полуживого привезли его тогда в Киев. И она уже знала, что беда никогда не ходит одна. Эта фраза, которую повторяли во время похорон Изяслава Ярославича, показалась ей тогда зловещей. Теперь и над ее землей уже слетелись вороны, чтобы поживиться, стали говорить о Вильгельме, самозванце, который не перед чем не остановится, чтобы покорить этот мир.

И душа ее летела туда, где она была любима, беззаботна и счастлива, хотя Гида понимала, что того мира уже не существовало после гибели отца. Она осталась совсем одна. Вдовой стала и королева Елизавета, ее Гаральд, шел на них войной и тоже погиб, как странно все переплетается в один узел. Если она вернется в Киев, то сможет рассказать ей об отце, о том, как там все было. Но в те дни она рыдала и почти не выходила из своих покоев. Ей некуда больше было возвращаться.

- Они погибли в сражении, как настоящие воины, - говорил Владимир, хотя понимал, что в этом для нее небольшое утешение.

А потом он прибавил то, что еще более страшным ударом отозвалось в ее душе, в этом же сражении погиб и Артур.

Теперь она знала, что в этой жизни он больше никогда не вернется к ней, им не суждено больше встретиться, как это глупо и странно все.

Ей нечего больше ждать и не о чем мечтать. Два самых дорогих ее мужчины были мертвы, и их убил тот, кто теперь приходился ей родственником, но и он тоже был мертв. Рядом был Владимир, он, кажется, любил ее, но какое ей до этого дело.

Почти каждую ночь княгине снился отец. Он надвигался грозной белой тучей. Он смотрел на нее и улыбался, а потом растворялся на глазах, Она звала его назад, но он не возвращался и даже не оглядывался.

Она не могла представить его мертвым. Это было невозможно. Их земли принадлежали чужаку. Она потеряла все, что ей было близко и дорого. Конечно, ей навсегда останется древний Киев, но она страдала без родной земли.

И с тобой поры она больше и не жила, хотя ходила, говорила, смеялась даже порой, когда было совсем не смешно. И это был странный и тревожный смех.

Она хотела только одного - уйти на небеса навсегда.

Гида звала смерть, и смерть к ней пришла. В тот момент, когда она однажды не проснулась, на мертвом лице ее появилась странная улыбка. Кажется, что она торжествовала, потому что освободилась от непосильного груза.

Были торжественные похороны. Князь Владимир понял, что очень ее любит, но он знал, что так и не понял и не смог сделать ее счастливой.

Душа ее с такой радостью унеслась на небеса, что никого из живых больше не тревожила на земле княгиня.

Князь Владимир на похоронах своей любимой жены услышал странный разговор.

- Все кончилось, - сказал кто-то рядом с ним.

- Ничего не кончается, они встретятся снова в новой жизни, и там все будет не так печально.

Кто и о чем говорил здесь. В гридне, где никого не было, он слышал голоса. Он оставался совсем один. И ему было горько и уныло оставаться.

- Они встретятся снова в новой жизни, и там все будет не так печально, - повторил князь и замолчал, понимая, что тайна навсегда останется тайной

 

 

 

 

 

 

 

 

ЧАСТЬ 6 СРЕДНЕВЕКОВАЯ ИСПАНИЯ

 

 

Испания была укрыта мраком, когда в этом мире стал править Дон-Карлос. Его серый замок стоял в самом центре земель этих, и был он отделен от всего остального мира, там царили свои нравы и порядки. Его боялись и совсем не любили подопечные его.

Он громко смеялся над теми, кто его боялся, и даже радовался тому, что они не любили его, потому что был уверен, что любовь унижает человека и лишает его сил. Все, связанное с любовью вызывало у него ядовитую усмешку. Чувства и страсти- это развлечение для слабаков, которые ничего другого и не ведают. У него были большие и очень важные дела, и любовь он отметал яростно.

Но была и другая страсть у Дона Карлоса, он был странно любопытен, и всем он интересовался необычным и странным, что в окружающем мире происходило. Это многих удивляло, при его-то суровости и нетерпимости к чувствам откуда такое любопытство.

Он оставался властелином в этом мире и делать мог все, что вздумается. Жена его, обрученная с ним, еще в те дни, когда они только появились на свет, была из самого богатого и родовитого семейства в Испании, но оставалась толстой, заносчивой и медлительной госпожой. И кроме упреков и скандала с многочисленными слугами своими, заняться ей было особенно нечем.

Он появлялся рядом с ней, скорее для того, чтобы резко отдать какое-то приказание, о чем-то сообщить ей, не глядя на нее саму. Свои супружеские обязанности он никогда не рвался исполнять, и вообще считал, что не перед кем нет у него никаких обязанностей. А он никогда не делал того, чего не желал.

Она только презрительно усмехалась, когда служанки долго и упорно рассказывали о своих любовных утехах с мужьями, или с теми, кого они мужьями считали.

Дон Карлос был уверен в том, что он пришел в этот мир для того чтобы спать с какими-то (неважно с какими) женщинами, имен которых он не знал, а лиц никогда не запоминал. Но это так, мимолетно. А вообще он изучал мир и людей в нем обитавших.

Он был свободен и по-своему счастлив, потому что махом решал проблемы, которых в жизни его было не так уж и много. По крайней мере, он был уверен в том, что все это так и было в его жизни.

С подозрением относился он и к вере и к богу, а особенно к ее служителям, что считалось в те времена невероятной дерзостью, да еще в его Испании темной и мрачной, но ему не было дела до того, что и как считали другие.

Когда-то в детстве он видел костер, на котором сжигали святоши ведьму, и возненавидел всех, кто носил этот клоунский наряд, потому что уже тогда знал, что вместе с ними уходят, обращаются в прах тайные знания, которые больше никогда не вернутся в этот мир. Власть, страшная власть, которую захватили тупые священники, а именно такими он их и знал, позволяла им оставаться варварами, с которыми он не собирался никогда мириться.

Забирая свет знаний, они делали мир все темнее, в тот момент, когда переставали полыхать костра, мир погружался во тьму, которая была ему ненавистна. И если он чего-то боялся, то только того, что глупцы, полные идиоты в рясах захватят этот мир, и не останется в нем больше света, они просто не позволят ему разгореться, потому что он совсем не нужен, глубоко противен им самим. А ведь глупцам никогда не понять тех, кто наделен светлым и пытливым умом, и воинственная серость всегда будет с ним яростно сражаться.

Больше всего любил он общаться с художниками, которым суждено было на полотнах остановить время и запечатлеть их мир. Они были для него если не жрецами, он ненавидел это понятие, то хранителями того света, который упорно у них отбирали святоши.

 

№№№№№

 

В его замке что-то явно творилось, хотя внешне все было вроде бы спокойно, почти как в фамильном склепе. Но, несмотря на его несносный характер, слуги его верные всегда могли с ним ужиться, хотя никто не мог сказать, как это у них получалось.

А все было очень просто, именно в этом странном замке и появился в тот момент Мефи. Он и сам не мог объяснить, почему его выбрал. Но этот мир был совершенно чужим, и не из чего особенно выбирать. Для своей девицы он решил заполучить все самое лучшее, а кто это в Испании разберет, что тут лучшее. Он чувствовал, что не хватало ему чего-то важного, но никак не мог уразуметь, чего же именно, потому и решил тут остановиться.

Тогда, когда он выбрал замок и задумался глубоко бес о том, что такое тут можно будет сотворить. Для начала он решил в этом мире кое - что переменить.

Его герой только в 6-ой жизни получил то, что ему было необходимо - богатство и власть, и независимость. Он не был королем, но в этом-то и было его преимущество - любой королевский вассал в меньшей мере зависит от короля, чем тот от них. И он угадал все правильно. Все свои ошибки и неудачи он пока оправдывал тем, что у него не было власти и размаха. Теперь он получил и то, и другое. Но что же ему необходимо было еще?

И тогда Мефи решил вернуться к тому, от чего он ушел - к любви. Его герой на этот раз на удивление был похож на него самого.

Но бес знал, что любой человек сильный и слабый, умный и глупый должен любить, без любви мир если и будет существовать, то погрузится во тьму окончательно.

Но ему хотелось создать на этот раз любовный треугольник, где есть две женщины и мужчина - это самая забавная в мире штука, а почему бы и нет. Он и решил, что должен найти тех самых двух женщин. Но это и оказалось для него самой трудной задачей. Ему нужна была настоящая любовь и настоящее соперничество.

Но с одной стороны все решалось довольно просто. У него была вечная возлюбленная Берта. Но кто может стать ее достойной соперницей, не женушка же его несчастная. Но больше было некому. И он привел Берту откуда-то и поселил в замке.

Душа гордой княгини и дочери короля в прошлой жизни, на этот раз обрела гибкое и прекрасное тело коварной и безродной ведьмы- танцовщицы, владеющей многими тайными знаниями.

Если выше не прыгнешь, с ее родовитостью, то остается только спуститься на грешную землю. Это вечный и непреложный закон, который и может породить любовь в двух душах.

Берта проснулась в старинном замке, и удивилась всему, что тут увидела. Она была уверенна в том, что ее молитвы дошли, наконец, до небес и были услышаны. Она оказалась здесь благодаря усердиям и помощи ангела. А то, что девица заблуждалась, пока она о том понятия никакого не имела, да и зачем ей было такое знать? Мефи мог бы усмехнуться, если бы подслушал слова ее благодарности тому, кто и крылом не повел ради того, чтобы все это для нее сделать. Но как часто мы заблуждаемся, когда благодарим тех, кто бездействует, и забываем тех, кто ради нас трудится, не покладая рук, и сбивая копыта до самой кожи.

На первый взгляд этот мир и на самом деле казался ей невыразимо прекрасным, но только на первый.

Хотя, говорят, что первое впечатление всегда остается самым сильным и его потом трудно забыть, пусть разное, самое невероятно со временем случается.

Берта не знала, откуда у нее было стремление к дорогим нарядам и украшениям, она не терпела ничего дешевого. И там, где она появилась на свет, над ней просто потешались и называли инфантой. Но она знала, что заткнет им рот однажды и смеяться будет последней.

Даже мать как-то сказала отцу, после всего, что случилось:

- Может мне ведьма, какая ребенка подменила, у нас оказалась дочь короля.

Он только посмеялся, и ничего не ответила. Но это так понравилось девочке, что только о том она с тех пор и думала. Но она даже не пыталась меняться, черт сидел в ней и не собирался ее покидать.

И надо же было такому случиться, а говорят, что дыма без огня не бывает, что именно она в один прекрасный момент исчезла из родительского дома, хотя никто за ней не приходил, и только друг ее отца готов был взять ее в жены, и дело это было уже решенным. Да вот видно не совсем все так оказалось.

И мать заявила любопытным соседкам, что в родном доме они ее больше не узрят. Но ведь и до нее девицы нередко исчезали бесследно, она была не первой и не последней. Так вскоре о странной девочке и позабыли те, с кем рядом она недавно еще жила.

 

№№№№№

 

Девушка проснулась в замке, полежала немного и отправилась к его властелину. Она ничего не могла придумать о том, как ей объяснить свое появление здесь. Но нет ничего страшнее неопределенности, а девицей она была решительной, потому и не терялась. Она хотела узнать, какое место ей будет в этом мире отведено.

Она столкнулась с Донной Сильвой сначала, и та удивленно взглянула на девушку, и выслушала ее объяснение, хотя ничего толком и не поняла, а только махнула:

- Иди к нему, мне не досуг всякий вздор слушать, только не дури ему голову, для него женщины ничего не стоят, и реветь не смей, это никак не поможет.

Она и сама не ведала, почему была так добродушно настроена по отношению к этой оборванке.

Она верила в то, что девчонка была ей послана в помощницы небесами, или дьяволом самим, но какая разница. Она и сама уже даже не могла представить себе какая скука смертная жить тут.

Она и подтолкнула ее в мрачную залу, огромную и холодную. Берта не стала раздумывать. Медлительны и осторожны те, кому есть что терять, она же была вольна, как птица, и бедна, как церковная мышь, а потому напориста и решительна.

Властелин и не взглянул на нее, погруженный в какие-то бумаги, и она должна была что-то громко сказать, чтобы привлечь его внимание. Он с такой яростью взглянул на незнакомку, которая посмела войти к нему, и мешавшая его важнейшим делам. Надменное лицо осветилось снисходительной усмешкой.

Она и представить не могла, что он может ей так не понравиться. Берта что-то прошептала про то, что она оказалась тут случайно, и хозяйка оказалась к ней добра. Она казалась смиренной, но только слепец мог не разглядеть того притворства, которое сквозило в ней. И он слегка заинтересовался странной девицей. И он в первую минуту не отправил ее прочь. Она сказала все, что хотела, что само по себе было уже чудом, которого при этом властелине не видели стены этого замка. Наконец она услышала его странный и пугающий голос.

- Я не могу принимать всех, кто окажется на пути к замку, - усмехнулся он.

Она почувствовала, что должна его просить о чем-то, но не собиралась этого делать.

- Я не нуждаюсь в милость, - услышал он, то, что должно было, по меньшей мере, его поразить, - и меня бы уже не было тут, если бы меня не попросили ваши слуги поблагодарить за приют, вероятно, этого требует гостеприимство.

Он усмехнулся. Она вовсе не была похожа на тех святош, которые исполняли все обряды и придерживаются каких-то правил, что ей нужно и чего она желает?

Личина превращалась в дым, она никак не могла удержаться, чтобы не усмехнуться, а он все пристально смотрел на нее.

Она развернулась, чтобы уйти, и медлила только мгновение. И во всем ее облике мелькнуло что-то странное и невыразимое словами. Вздрогнуло и окаменело сердце. Дон Карлос узнал, но кого он мог узнать в ней?

- Подожди, - потребовал он, - и сам не мог не дивиться тому, что происходило.

Она повернулась, но всем своим видом показывала, что свободна и не собирается подчиняться.

- Она никуда не уйдет и останется со мной, - услышали они оба голос Донны Сильвы. И он, всегда и во всем готовый ей перечить, на этот раз промолчал.

Он молча отмахнулся от обеих, понимая, что они тянут его в неведомый омут, из которого даже он потом не сможет выбраться. Но раздражало и еще что-то таинственное и непонятное. Странная перемена в жене, вторжение какой-то девицы, с которой они где-то и когда-то встречались, хотя, если хорошенько подумать, этого просто не могло быть. Но с каких пор женщины стали его интересовать? Что-то во всем этом было странное и необъяснимое.

Так все это и происходило в те дни. Хозяйка в очередной раз проявила свой характер, а девушка осталась в замке - ее тайная мечта сбылась. Какое-то время все было тихо и спокойно. Она привыкала к новой жизни. И все пыталась понять, что она должна делать в этом мире. Но это оказалось не так просто, как она думала когда-то со стороны, Берта скучала, потому что ничего не нужно было делать, но она никого не видела, и ее никто не видел в тот момент. Она была далека от того, что там происходило. И тогда отправлялась она в пустую залу, где никого не было и начинала танцевать. Она снова и снова взлетала в свете луны, и потом отпускалась на землю. И какие-то странные блики скользили за нею в след. Она была счастлива, хотя этого никто не мог видеть. Ей нравилось летать над землей, и в душе воскресали какие-то удивительные воспоминания, от которых становилось и странно и приятно. Но почему после этого великолепного танца она ощущала какую-то вину и чувствовала себя такой далекой и несчастной. Разве танец мог принести боль? Могла ли она чувствовать себя обиженной?

Потом она не могла вспомнить, в какой момент он перед ней появился. Она не видела его, потому что кружилась и стояла спиной в тот миг, когда он вошел и остановился в дверях. Но смолкла музыка в его душе. Она резко остановилась и замерла, не в силах больше двигаться. Она боялась пошевелиться, когда поняла, что он здесь.

- Почему ты остановилась, - насмешливо спрашивал властелин. Но она сорвалась с места и бросилась прочь. И хорошо, что окно было распахнуто, она могла исчезнуть, раствориться в старом парке в этой ночной тишине, и только гибкая фигура мелькала где-то, когда он подошел к окну и долго смотрел в пустоту.

А потом пожал плечами и отошел. Как редко видел он за всю свою жизнь что-то подобное: танец, луна, девушка все это будоражило душу. Но он отогнал от себя странные помыслы, и не собирался погружаться в них.

Он не понимал, почему встрепенулся и растерялся вдруг. Почему он стоит неподвижно посередине залы и ничего не делает, словно собирается что-то вспомнить.

Она больше не появлялась. Несколько дней он не видел ее тогда, но потом снова была тут, только все время стремилась ускользнуть, словно ей было приказано бежать от него подальше.

Она не понимала, почему он пришел во время танца. Скорее всего, просто проходил мимо, и заметил, что в зале кто-то есть, но она все-таки не могла вернуться к прежнему спокойствию.

После того столкновения Берта не перестала танцевать, она просто уходила на берег пруда в старом парке, где никого из замка не бывала, и снова с упоением танцевала там. Она не боялась темноты и одиночества, она просто не хотела, чтобы он ее видел. И тогда она была еще счастлива и спокойна.

 

№№№№

 

Дон Карлос еще несколько раз подходил к зале, но там больше никого не было, она была пуста. И от этой пустоты он делался, то грустен, то яростен, но никак не мог успокоиться. Ему снова хотелось вернуть те мгновения чуда, но возможно ли это было? Как знать.

Но однажды он заметил тень. Она выпорхнула из окна. Он последовал за этой тенью. Он затаился в тени кустарника около поляны, залитой лунным светом. Теперь он видел ее танец от начала до конца, и содрогнулся сначала от восторга, а потом от ужаса. Но что такое с ним в тот момент случилось? Что происходило в его душе?

Он очнулся и отправился прочь потрясенный и никак не мог понять, какие перемены вторглись внезапно в душу его. Медленно, очень медленно вошел он в свою комнату и опустился на постель, еще ни о чем не догадываясь. Внешне все оставалось прежним, но что-то с душой его происходило, словно засыхавшее растение вдруг попало под дождь и снова встрепенулось.

- Болезнь, это болезнь, - прошептал он растерянно. - Но я не могу, я не должен поддаваться этому, если мне удавалось до сих пор избегать этой заразы, то почему теперь.

Он быстро погрузился в сон и решил, что утром все переменится раз и навсегда.

Но сон его был страшен. Сначала люди в масках с прорезями вместо глаз. Один из них разжигал костры, а остальные ему помогали в том. На площади шумел народ. Они вели к кострам женщин в белом и бросали их в эти костры. Крики, вопли, ужас и смех, он так отчетливо слышал этот смех. Около одного из костров он и увидел Берту, иногда ему казалось, что там стояла его жена, и он никак не мог понять, кого они хотят сжечь у него на глазах.

И когда он протянул свои руки и протиснулся ближе, кто-то прохрипел над ухом:

- Не делай этого.

И он видел, как она, охваченная пламенем, расхохоталась. В ушах его звенел этот странный смех. Он пробудился и содрогнулся. Вокруг стояла тишина. Нигде не было никаких костров, все тихо и спокойно. Но откуда взялись эти картины. Но он чем мог предупреждать его странный сон? Он не мог забыть его несколько дней. И, вскочив на коня, он умчался подальше от своих владений, чтобы избавиться от наваждения. ОН никому ничего так и не сказал. Но он не стал охотиться и только все носился где-то и не мог остановиться.

Ему казалось, что мир перевернулся и стал иным, ему чудилось, что он сгорел на том костре. Было ли этой в какой - то прежней жизни или случится в грядущей, а возможно и то, и другое вместе.

Ему казалось, что он не сможет выбраться из болота, в котором все сильнее увязал. И только в последний момент вырвался, но каких усилий ему это стоило?

 

№№№№№

 

Бес расхохотался. Он очень любил такие реальности, когда несгибаемый, гордый и сильный человек сопротивлялся происходящему. В этом было что-то такое приятное. Борьба всегда вдохновляла его, а особенно такое противостояние.

- А возможно на этот раз можно обойтись и без любви,- то ли противился, то ли соглашался учитель.

Он готов был защищать Дона Карлоса оттого, что ему предстояло еще пережить. И ему казалось, что Мефи готов был с ним согласиться, но только казалось.

- Нет, - неожиданно отрезал он, - не могут наши истории быть без любви. Именно любовь и волнует нас больше всего.

Властелину только казалось, что он мог принять одно и прогнать иные чувства - на самом деле, как и все остальные, и он оставался во власти случая и всего происходящего. Если ему на какое-то время и была дана передышка, только на очень короткий срок.

Дон Карлос вернулся в свой замок на рассвете на третий день и был мрачнее тучи. Он направился в покои своей жены. Она удивленно на него взглянула и не могла понять, что происходит. Он отдавался страсти неистово, хотя казалось, не особенно понимал, что с ним происходило. Все было так непривычно и странно, что она невольно окаменела. Но разве этого ему хотелось? Ради нее он мчался, не разбирая дороги?

И Дон Карлос, едва одевшись, пошел прочь, что-то грубо говоря своему слуге. Ему хотелось только вернуть себе душевное равновесие, иначе все горело синим пламенем, и не до чего ему больше не было дела.

 

№№№№№

 

Берта чувствовала себя погруженной в жуткий огонь. Она не сразу поняла, что больна. И ощутив вечером странный жар, она бросилась в озеро, и видела, что силы ее стремительно покидают. Она увидела собственную смерть рядом. И в тот момент, когда она стала тонуть и коснулась телом дна озера, то какая -то странная сила вытолкнула ее наверх. Она не могла понять, как такое могла случиться, если у нее не было сил. И хотя дышать было еще трудно, но опасность миновала.

Дон Карлос отправился к тому самому озеру, он видел, как она пошла ко дну и понял, что она могла просто утонуть в озере. И тогда в одежде он бросился в воду, ни о чем больше не раздумывая.

Он положил ее на берег, и когда понял, что она жива и ничего ей больше не грозит, разозлился еще сильнее и быстро ушел. Ему совсем не хотелось, чтобы она видела его здесь. Но девушку обнаружили и бережно перенесли в замок слуги его. Еще какое-то время она провела в постели. И служанка сидела рядом. Хозяйка и сама заглядывала в ее комнату. О властелине в те дни она ничего не слышала.

И он о ней не спрашивал. Как он мог быть так равнодушен к бедной девушке, спрашивала себя жена его. Она не сделала ему ничего дурного. И она даже радовалась тому, что у них не было детей, каково было бы им с таким отцом?

В какой- то момент ему даже хотелось, чтобы она умерла. Тогда, возможно все снова станет прежним, таким, как было до ее появления в замке, кто бы усомнился в том, что прислал ее сам дьявол.

- Но с ее уходом не станет легче - возражал его разум в тот момент.- Человек , умирая , никуда от нас не уходит, наоборот, он становится ближе и дороже , только тогда уже все станет невозможным, даже просто обнять его будет очень трудно.

Дон Карлос страшно страдал, и из-за этих страданий он сам готов был броситься в то самое озеро, из которого вытащил ее недавно. Ему так хотелось покончить со всем разом. Он сам не понимал, откуда все это возникло, что это было такое. И хотя он понимал, что она ни в чем не была виновата. Но знал и другое - она повинна уже в том, что оставалась рядом все это время.

- Она умирает, - услышал он голос жены.

Она говорила со служанкой за неплотно прикрытой дверью. Он отошел подальше к окну, чтобы не слышать того, о чем они говорили. Но сердце сжалось так, что ему показалось, что оно остановилось, и он никогда больше не будет дышать.

И он чувствовал, что солнце взошло на одно мгновение и тут же погасло у него на глазах. Но что с ним происходило, он, что никогда не видел, как умирают люди? Да сколько угодно, и ничего такого не чувствовал сроду.

И снова на ночь глядя он покинул собственный замок. Как часто приходилось ему бежать теперь отсюда, словно кто-то за ним гнался по пятам, но ведь не было никого, кроме, может быть, любви самой. Он был почти уверен в том, что когда вернется, то узнает, что она мертва и ее похоронили.

Но если бы кто-то сказал ему, что из-за какой-то девчонки он потеряет покой и бросится в ночную тьму очертя голову, он только расхохотался бы, и заявил, что у этого человека с головой не все в порядке. Но что теперь происходит с ним самим, вот в чем вопрос.

 

№№№№№№

 

Когда Берта, наконец, очнулась, ей казалось, что все это время она провела в воде. Никто ее там не тревожил, никто и близко к ней не подходил. Но она услышала голоса, и поняла, что находится в кровати, в комнате, а не на дне озера, да и была ли она там вообще?

И все-таки она помнила сильные руки и берег, хотя, что произошло потом, как она добралась до замка, этого вспомнить никак не могла. Может быть, водяной вернул ее назад, решив, что она ему там не нужна. Но что-то напомнило ей, что у Водяного было лицо Дона Карлоса. Но в это невозможно было проверить, просто в голове у нее все в один миг перепуталось. Ей стало горько и больно от таких воспоминаний и мечтаний, которые не могли быть реальностью. Она увидела перед собой лицо хозяйки и каких-то других женщин. И после этого странно смутилась. Она чувствовала, что не особенно хочет жить в этом мире. Она не видела Дона Карлоса, и не могла понять хорошо ли это или худо.

№№№№№

 

Когда на закате Дон-Карлос вернулся назад в свой замок, там стояла тишина. И он долго не мог понять и определить, случилось ли там что-то или все остается по-прежнему.

Он улегся спать, так ничего и не узнав, но решил, что утром все выяснится. И почему его должно волновать, жива ли Берта, или уже нет ее больше здесь? Но и не думать о ней он тоже не мог. Он понял, что ничего не произошло. Она не умерла, иначе бы о том уже было известно.

Он подошел к окну и распахнул его. Холодный ветерок ударил ему в лицо. И в тот же момент она, едва касаясь земли, шла к озеру. Она была в каком-то наряде странном полупрозрачном. Призрак или реальная женщина? Он не мог понять этого. Но ему хотелось только того, чтобы она оставалась живой.

Сначала он хотел броситься туда, Но остановился, и ничего больше не хотелось ему делать, понимая, насколько слаб и беззащитен перед ней. Он не собирался выдавать себя.

Она побывала на озере, и память вернулась к ней. Она помнила, как плохо себя тогда чувствовала, и поняла, что какая-то сила толкнула ее в озеро, а потом она же подняла ее со дна. Она чувствовала, что происходит какая-то неразбериха, игра, в которой не было ей места. Она изнывала от одиночества.

- Зачем я должна была вернуться, если здесь по-прежнему пусто?

И слезы покатились по щекам. Она опустилась в высокую траву и сидела, окаменев. Она оказалась в покоях хозяйки, когда он вошел туда. Она о чем-то оживленно рассказывала, но в тот же миг неожиданно замолчала, и едва поздоровавшись, отправилась прочь. В ту минуту, когда он на нее взглянул, она уже успела отвести глаза, и растворилась за высокой дверью.

Они столкнулись позднее в полутемном переходе замка, и девушка резко отскочила к каменной стене. Он чувствовал, что она дрожит всем телом, и в глазах был неподдельный ужас. Он пробормотал что-то и отстранился от нее, и она услышала, что не такое уж он чудовище. Наверное, это так, но она боялась его. Но она смогла разглядеть, а может быть почувствовать, что такого одинокого и несчастного создания больше не было в этом мире. Он постоял немного и пошел в другую сторону. Почему он чувствовал себя несчастным и раздавленным. Мир ушел из-под ног.

 

№№№№№

 

Берта после этого столкновения решила покинуть замок. Она готова была остаться бродячей нищенкой. Пусть с ней случится что угодно, но только не этот человек, не ее странное положение здесь. Но она не могла уйти, не простившись с хозяйкой, которая так много для нее сделала, хотя бы взглянуть на нее.

Я не знаю, что со мной происходит, - говорила она, - но мне снятся костры. Я вижу пепел вместо своего тела, и знаю, что от меня больше ничего не осталось. И только после этой пламенной речи она замолчала, перевела дыхание.

- Не покидай меня, - взмолилась хозяйка, на глаза ее навернулись слезы. Мне так одиноко.

Она колебалась только мгновение. Что-то и на самом деле ее удерживало. Но она предупредила.

- Я погибну, - почти жалобно произнесла она.

И понимая, что так и случилось, Берта почти бегом покинула замок, который так долго был ее домом. Хорошо, что никого не было поблизости.

Лон Карлос увидел только удалявшегося коня.

- Мне жаль ее отпускать, - говорила его жена.

Она отвернулась, чтобы скрыть слезы. Он рванулся в другую комнату, но этого в тот момент никто не заметил.

№№№№№

 

Спешить особенно было некуда. Как только Берта отъехала подальше от замка, она ощутила еще большее одиночество и пустоту. Как странно вдруг оказаться в чистом поле и забыть обо всем происходящем. Она успела пожалеть о той поспешности, с которой отправилась туда, но повернуть коня назад еще не решилась. В тот момент и послышался конский храп за спиной. Она обернулась и увидела, как на нее летит всадник. Она не могла выдержать этого странного, взиравшего прямо в душу взгляда.

- Что случилось? - тихо спросила она, едва выговаривая слова.

- Почему ты уехала? - вопрошал он

Но голос звучал при этом так отстраненно, и лицо его застыло от замешательства.

- Не знаю, просто я поняла, что должна так поступить и все.

Она не боялась его здесь, в чистом поле. И хотя это тоже были еще его владения, но не ее замок, и он вряд ли будет здесь так себя вести, как там. Но чувства казались совсем иными. Все казалось отсюда совсем другим.

- Зачем ты пошел за мной?

- Мне хотелось тебя увидеть, - просто сказал он и понял, что ничего другого сказать не сможет.

Он и сам в тот момент был свободен от своего замка, и не собирался скрывать того, что было в душе его

Она не скрывала своего удивления. Но больше ничего она сказать не успела, потому что оказалась в его объятьях. И столько страсти и ярости было в том, что с ними творилось.

- Это ты спас меня, - говорила Берта, - хотя трудно было понять, о чем она говорит теперь. - Я помню эти руки.

Но он ничего не слышал и ни о чем не хотел больше думать. Ей показалось, что на этот раз она может задохнуться в его объятьях. Он был счастлив, и это странное чувство показалось таким новым и таким прекрасным.

Они не знали, но догадывались о том, что соединились впервые за долгие годы. Он шептал какие-то странные слова. Но в те минуты он забыл о себе прежнем и замирал от любви.

Берта очнулась первой и уселась в высокой траве, охватив колени руками. Она внимательно смотрела на этого человека. Он спал, положив голову на руку. Лицо его казалось спокойным и умиротворенным. И чувствовалось, если приглядеться, что он впервые получил то, чего ему все это время хотелось больше всего.

Но она растерялась еще больше, когда видела его не гневным и не раздражительным.

- Что будет теперь?

Время перестало течь вовсе. Его как будто больше и не существовало. Самое разумное было сбежать подальше, пока он мирно спал.

Она так и сделала - вскочила на коня, и помчалась прочь. В тот момент она и не понимала даже, что делает, просто летела вперед. Она неслась, пока лошадь не выбилась из сил и не рухнула на землю. И тогда, бросив ее, она пошла прочь пешком, желая только одного - уйти как можно дальше, будто какое - то чудовище гналось за ней. Ей хотелось затеряться в городе, куда она и спешила в те минуты. Она чувствовала вину перед хозяйкой своей, да и перед Доном Карлосом она была в чем-то страшно виновата, только не понимала и не знала, что пугало ее больше всего.

И только когда она дошла до городских ворот, то передохнула и улыбнулась. Ей показалось, что она нашла там свое спасение.

№№№№№№

 

Впервые проснулся Дон Карлос счастливым. Но он потянулся к ней и ощутил пустоту. Сначала ему показалось, что она где-то рядом, и через мгновение появится. Может, она чего-то перепугалась и спряталась от него, но ведь она появится. Но потом стала возникать в душе тревога, и он никак не мог с ней бороться. Он понимал, что если она не вернется, то отчаянью его не будет предела, но она не возвращалась.

Она поселилась в доме у старушки, которой понравилась сразу. Берта смогла перевести дух и немного успокоиться, правда не могла никак забыть того, что между ними происходило. Но уже через несколько дней она заскучала, и слезы навернулись на глаза.

Он убедился в том, что Берта исчезла бесследно. Он вернулся в замок, еще более угрюмый, чем обычно. И вроде бы в его жизни все было как прежде. Жена говорила, как ей тоскливо без девушки, он ничего на это не отвечал. И он понимал, что все предрешено было, разлука еще до новой встречи. У него не было сил, чтобы сохранить то, что существовало в этом мире. Девица была слишком вольна, такой она вероятно и останется навсегда, он просто не мог за ней гоняться повсюду, но и мириться с этим ему никак не хотелось.

Он потребовал от своих вассалов, чтобы они перевернули город, но нашли ее.

- Она должна ответить за свои грехи,- грозно говорил он, но не стал уточнять, что же она натворила.

А беглянка пока понятия не имела о том, что ей делать. Мир рухнул, она не знала, что делать дальше и как быть. Только ночами она видела танцы, обрывы, какие-то чужие лица. Она ощущала себя маленькой и потерянной девочкой в чужом мире. Так было, пока в дом не ввалились люди властелина, но это были не люди Дона Карлоса. Злобные старухи- соседки обвинили ее хозяйку в колдовстве. И они были схвачены.

И обрывки воспоминаний возникли в душе ее - костер, крики сгоравших женщин, мелькание огня, Это должно было скоро стать реальностью и для нее самой - какая злая шутка судьбы. Она увернулась от стражника, старуха не противилась, и она ничего с ними сделать не могла.

№№№№№№

 

Дон Карлос почувствовал, что с ней происходит что-то страшное и дикое, и никак не мог успокоиться, как не пытался. Недаром ему мерещились костры и судилища инквизиции. Тогда он сам вскочил на коня и бросился в город, никого ни о чем не предупредив, это надо было видеть и знать ему теперь. Оставаться в замке становилось невыносимо и страшно.

№№№№№

 

Берта проснулась и поняла, что она избита и изнасилована, на ней нет живого места. Но она не могла понять, как тут оказалась, и что с ней такое происходило.

Она думала, что снова больна, и никто не может ее излечить больше. Но она помнила и поляну, залитую солнцем, и сильное тело Дона Карлоса, и то, какое это было блаженство. В тот момент старуха застонала рядом. А она думала, что это не человек, а какие-то старые вещи, сброшенные в угол тут.

- Ты страдаешь невинно, детка, хотя ничего не бывает просто так, наверняка в какой-то своей жизни ты немало грехов совершила, потому нынче тут и оказалась.

Старуха пошевелилась и пронзительно закричала.

- Другая жизнь, - шептала девушка, - а была ли она - другая жизнь.

Берта закрыла глаза. Ни о чем больше думать не хотелось. Какой бы не была ее предыдущая жизнь, но более мерзкой, чем эта и представить себе было невозможно. Говорили, что надежда умирает последней, но и ее не осталось больше. Она знала, что ни одна живая душа не станет ее спасать, никому кроме любопытных чужаков не было до нее дела. Но как такое могло случиться именно с ней?

Старуха снова застонала. И она почувствовала, что перестала дышать. Она не могла даже лишить себя жизни, потому что под рукой ничего не оказалось. Но если старуха и на самом деле ведьма, то это не трудно для нее сделать, почему они все еще живы? И тогда она резко к ней повернулась.

- Я по твоей воле тут оказалась, чтобы ты не говорила, так сделай одолжение, убей меня, избавь от этой странной жизни. Я не хочу, я не заслужила костра.

- Я не могу, - отозвалась старуха из угла,- мне бы хотелось тебе помочь, но я не могу это сделать, ты сама пришла ко мне и выбрала меня.

Она замолчала, там послышался шум, и стражники открыли их двери. Их схватили и поволокли к кострам. Палачи готовы были спалить своих жертв.

 

№№№№№№

 

Дон Карлос появился на площади в тот момент, когда полыхали костры. Он не особенно понимал, почему оказался в этот момент тут, словно сам черт привел его, чтобы он видел своими глазами, что происходит. Он знал, что ему надо искать Берту, но он был на этом зрелище.

Ему показалось, что он увидел ее, но никак не мог поверить своим глазам, это несчастное существо не могло быть той, ради которой он все бросил и сюда примчался. Он яростно рванулся вперед, чтобы все увидеть своими глазами.

Он знал, что если она там, то он уже не сможет ее спасти - слишком поздно. Но он продвинулся, расшибая толпу еще ближе, и содрогнулся, в муках на огне корчилась она. Как еще недавно от страсти в его объятьях. Только теперь это были совсем другие страсти. И этот крик, готовый лишить чувства любого или вселить в душу безумие.

Отхлынули сомнения. Ему больше некого было искать. Она замолкла и умерла, наконец.

 

№№№№№

 

Берта в последний миг взглянула на толпу. Каким огромным и многоголовым было это чудовище. Ей хотелось только не кричать. Не доставить им еще и этого удовольствия, но что-то оборвалось в душе. Сначала ей показалось, что кричит кто-то другой, когда пламя охватило ее гибкое тело. А потом она ничего больше не видела, только его зеленые глаза. Но все рухнуло в один миг, и ничего больше не связывало ее с этим проклятым миром. Она летела в пропасть и могла еще ощущать что-то подобное.

Он не мог оторвать взгляда от того, что было недавно ее телом. Он понимал, что сгорела его страсть и его любовь. А огонь все еще металась, пожирая то, что оставалось, он был ненасытен. И ему не было дела до боли и людских чувств. Тот, кто и сам никогда не был добр, потрясен был от жестокости, на его глазах совершенной. Ему суждено было на обратном пути наткнуться на карету королевы Изабеллы. Она сидела внутри в густой вуали неподвижная.

- Это ты, - бросился он к ней, - без тебя они не могли бы жечь этих несчастных. Они ни в чем не виновны, ты во всем виновата.

Кто-то из стражников бросился к нему, но она их жестом остановила. Она ожидала чего-то подобного после того, как появилось соглашение об инквизиции, которое у нее шантажом вырвал Папа. Она знала, что услышит обвинение, но не от Дона Карлоса. И все-таки она видела, как он ненавидит ее.

Но ему легко было кидать свои обвинения, он никогда не был на ее месте. Впрочем, о том лучше не думать, королева не собиралась не перед кем оправдываться..

№№№№№

 

Он бросил свой замок и отправился путешествовать в полном одиночестве, понимая, что рано или поздно где-то найдет свою смерть.

Его ничто не интересовало особенно и не увлекало. Он был уверен, что сам дьявол сыграл с ним злую шутку. Но Дон Карлос решил не отвечать на этот вызов.

Мефи не любил Испании. Там все было соткано из страсти и безумства. Вот и эти костры, где еще узришь такое зрелище?

- Зачем тебе все это было нужно? - спросил его учитель, неожиданно подавший голос, хотя он до сих пор его не замечал.

- А как могла Саломея искупить зло, которое она принесла в мир?- удивленно спросил он, -теперь они квиты. И можно двигаться дальше. Половина пути пройдена.

Он молчал и улыбался собственным мыслям, о чем-то думая, с чем-то сравнивая происходящее.

- Но мы погрузились в сплошные трагедии, - противился ему учитель, можно ли все по-другому представить?

- Есть тысячи тысяч серых и невзрачных жизней, но разве это ты хотел увидеть?

- Надеюсь, что самое страшное уже случилось? - пытался утешить себя Учитель.

И он растворился в тот момент, когда беса и след простыл

 

 

ЧАСТЬ 7 В ПЛЕНУ. ДРЕВНЯЯ РУСЬ

 

 

А время между тем текло своим чередом, одни века сменяли другие, испанский Дон растворился где-то на дальних землях. Никто из близких его, коих было вовсе немного, так и не узнал, где и как он погиб. Замок его был захвачен соседом, потому что никто его без хозяина и не охранял особенно. Но тот, кто умер в Испании в 40 годы, должен был родиться и появиться на Руси снова.

Руст снова была в центре внимания, потому что по-особенному любил эти земли Мефи, да и события тут разворачивались яркие и трагические.

Со времени из последнего появления тут прошло столетие с небольшим, но за десятилетие, не то, что за 100 лет все менялось до неузнаваемости. Но если сын самого могущественного из князей того времени Всеволода Большое Гнездо и вспоминал что-то из своего прошлого, то воспоминания эти были очень смутными и непонятными ему самому.

Сколько не пытался князь Ярослав, но ничего определенного вспомнить он так и не мог.

Наш герой на этот раз был русским князем, только никакого смысла не было этому радоваться. С раннего детства он наблюдал за интригами, которые вел его отец. Он объединялся то с князем Рюриком, которому со временем был отдан Киев, то с грозным и яростным князем Романом Галицким, на которого никак нельзя было положиться. Но в те времена был он слишком мало, чтобы понимать, что в их мире такое творится, и только мучительно думал о том, что будет в тот момент, когда он сам повзрослеет, и станет совсем другим.

Но вскоре совсем мальца отправил его отец в Переславль. И он обрадовался, что на какой-то срок вырвется из этого осиного гнезда.

Но и там недолго он мог спокойно пробыть. Не мог далеко и надолго оказаться от всего, что происходило в стольных городах, которых к тому времени уже несколько образовалось. Вскоре пришло указание отправляться в Новгород. А это пострашнее любой столицы, никто из князей не мог с сумасбродными и вольными новгородцами ужиться, никому особенно они подчиняться не хотели.

И какая-то дьявольская рука именно в это пекло и швырнула юного князя.

В 15 лет по воле отца он женился на дочери половецкого хана и был уверен, что лучшего и не придумать, и никто ему в этом мире не страшен. Но союз этот оказался сплошным обманом.

Хан тут же забыл и о своей дочери и о Ярославе. Кроме досады и раздражения ничего в душе его не оставалось. Это было его первым разочарованием. Ярослав почувствовал, что и во всем будет у него все не так гладко, как хотелось бы. Это подтвердилось, как только вошел князь в Новгород, только что оставленный грозным и яростным Мстиславом Удалым, о котором ходили в мире самые противоречивые слухи.

Он слыл дерзким, сильным и наглым, и только напор Всеволода - отца Ярослава и позволил освободить легендарный град для его юного сына, но мог ли тогда да и потом тягаться Ярослав с Мстиславом, тот кто считал себя великим князем и думать о том не хотел. После смерти Всеволода, и навсегда он дерзкий и прекрасный Мстислав, и останется главным и вечным его соперником.

Он отправил княгиню назад к ее отцу с дорогими подарками и посланником, чтобы напомнить хану о том, что тот не исполняет никакие свои обещания, а потом и князь волен поступать так, как ему вздумается.

Но у них не было детей, а он не мог оставаться без наследника, потому и не мог он порешить все иначе. Ярослав считал, что прав во всем, хотя на душе было тревожно в те странные дни.

Она уехала молча, только оглянулась, специально, зная, что это дурная примета, и это принесет несчастье, а что еще могла она желать так подло предавшему ее мужу?

Ярослав в последний раз взглянул в ее глаза и отвернулся. Ему тяжело было оставаться. Он должен был без всяких колебаний идти вперед, чтобы никто не смог остановить его больше.

 

№№№№№№№

 

Новгород недолго оставался в его власти. Вскоре неугомонный князь Мстислав снова заявил о себе. И пришлось юному князю готовиться к сражению.

Оно должно было стать самым главным в его жизни. Но если до сих пор, все, за что он не брался, заканчивалось неудачей, то, что было теперь, когда против него идет могущественный и яростный князь?

Потом князь Ярослав не любил вспоминать о тех днях. Одна победа, если даже она и будет, ничего не изменит в судьбе его, но за нее придется заплатить невероятную цену.

И тогда, вспомнив о ханской дочери, он в один миг понял, что ему надо - жениться на дочери Мстислава, того самого, который поднял против него свою дружину. Он дивился тому, что не понял этого до сих пор. Послы тут же отправились в Галич к Мстиславу. И к его немалому удивлению тот тут же принял его предложение.

И забыв обо всем, выехал князь навстречу невесте своей милой, которую прежде он и не видел никогда в глаза, но уже пылко любил. И было в душе его какое-то странное предчувствие. И хотя он был разочарован первым союзом, который так много обещал, и это было делом сомнительным, но невероятно сильна была вера его в те минуты, он и сам дивился тому, что с ним творилось в те минуты.

В чистом поле было солнечно и тихо, не было сильных и слабых, не было соперничества, и видел он ясно, что сам бог княжий Перун выехал к нему навстречу на огненной своей колеснице.

Но вот уже растаяло прекрасное видение, и вернулся князь к реальности. Так хотелось полюбить эту княжну. И он готов был молиться всем богам, которые были в этом мире.

 

 

№№№№№

 

Ростислава обожала своего отца. Она гордилась победами и отвагой этого князя, которого недаром прозвали Удалым, так просто такого прозвища не получить. Он подарил ей жизнь, и она уверенна была, что ее отец в этом мире властелин и великий князь.

Не было никого сильнее, обаятельнее, благороднее и великодушнее, чем он. Когда он уезжал, для нее все превращалось в миг ожидания, которому не было конца и края. С матерью, половецкой княжной она почти не общалась, и не выносила ее скверный нрав и презрение к этому миру. Они с отцом едва терпели друг друга, и по ее разумению та была во всем виновата.

Она казалась красивой, но бесполезной вещью, которую им подарили, и они не могли от нее избавиться, если бы и захотели. О родных со стороны матери девица и слушать не хотела, служанки и подруги были ей ближе и дороже Когда какие-то черты Кончаковны в ней проступали, она приходила в ярость..

Однажды служанка сказала ей о том, что ей придется выйти замуж по воле отца, вовсе не за того, кого выберет она сама. Это показалось ей чудовищным, и она пришла в ярость.

- Князь найдет только того, кто будет ему нужен в тот момент больше остальных.

Ее отдадут куда-то в чужой мир, как и мать, где она останется чужой и несчастной, одинокой и никому не нужной, даже собственным детям. И она невольно стала ждать, когда отец объявит ей об этом решении, каким будет это решение. Но она так любила его, что понимала, что слова не скажет о том, ничего делать не станет против него. Он не увидит ее слез, не услышит ее мольбы.

И такой час настал неожиданно, хотя она только и делала, что ждала его.

Но сначала была встреча с волхвом. Он был великолепен - этот удивительный человек. Который не боялся ни князей, ни священников, люто их ненавидевших. Но в тот момент князь Мстислав был очень далеко - он отправился в Киев, а священник никогда не связывался с капризной и своевольной девицей, когда служанка рассказала ей о таинственном монахе - так они его между собой называли, хотя никаким монахом он не был, она потребовала, чтобы та повела ее к нему.

Она поняла с первых слов, что ему многое ведомо. Он и сказал ей о том, что станет она матерью великого князя и муж у нее будет не из худших, хотя с ее отцом и не сравнится.

Когда она хотела ему что-то ответить, он остановил ее:

- Такого как твой отец больше нет в этом мире, поверь мне, с этим тебе придется смириться.

- Прошлое, скажи мне о прошлом, - впилась она в него зеленоватыми глазами и готова была вцепиться изящными пальцами.

- Но зачем тебе прошлое.

- Я хочу знать, откуда у меня такие странные видения случаются.

- Человек ни один раз приходит в этот мир. И мы все уже тут бывали

- Я догадывался о том, но где и когда?

- А вот этого я знать не могу, но может быть и к тебе самой придет прозрение. и ты все увидишь сама

- Откуда мне так хорошо ведом Киев, если я там не была ни разу. Я провела там много лет. И звали меня Гидой. Но откуда у меня такое странное имя.

- Я читал летописи, так звали дочь Британского короля. Но почему Киев, - не унималась девица, она, похоже и на самом деле ничего не ведала из прошлого этой земли.

- И это объяснить можно, она стала женой великого князя Владимира, того самого, который был предком Киевских князей.

- Как странно, - говорила Ростислава, как все это чудно. Королева Бриттов жива во мне, но почему я в этот раз вернулась сюда.

- Здесь твое предназначение было, а может исправить что-то из совершённого в прошлом должно?

Долго еще беседовала княжна со стариком, не раз к нему и позднее она приходила. И тогда поняла она откуда сны о танцах и прекрасных девах, которые уже не мог истолковать старик, так далеки и неповторимы они казались.

Но когда она не удержалась и рассказала о прекрасной танцовщице, из-за которой царь древний убил пророка, он молчал, и пришлось спросить ей:

- Тебе неведомо это?

Но по странному выражению его лица поняла Ростислава, что он все знает, но говорить не хочет, и ей стало страшно и горько и жутко. И все было укрыто от глаз каким-то странным туманом, из которого не было исхода никакого.

Она же поняла, что знает очень страшные сказки, которые лучше всего не рассказывать другим. Она и сама хотела бы не знать этого, но то было уже не в ее власти в те странные дни.

Она ведала что все: и заповедный лес, и седовласый старик, и ее хоромы, где она была так вольна и спокойна с отцом своим - все скоро исчезнет, когда на княжеском пиру отец объявил свою волю.

В том мире все время была и борьба и бесконечные столкновения. В них ее отец всегда выходил победителем, но она не задумывалась даже, какой ценой это ему удалось сделать. Она в первый раз подумала о том, что ему понадобиться его помощь, и она готова была сделать все для него в тот миг, она была самой послушной и любящей из всех дочерей. И это старое чувство отличало ее и прежде, оно не могло появиться внезапно, возникнуть ниоткуда.

В княжеское дворе в жаркий полдень появились всадники. И хотя их и прежде сюда немало приезжало, но теперь она понимала, что это как-то будет с ней связанно, они словно пытались оторвать ее от прошлого и увезти с собой в грядущее, она догадывалась о том, хотя пока не было даже речи никакой.

Послы Переславского князя Ярослава Всеволодовича прибыли за ней. Только несколько часов еще она тешила себя надеждой на то, что отец не примет их и они снова отправятся к себе. Но их кони напрасно грызли удила, время шло, а они все не уезжали. И когда Мстислав стремительно вошел в ее покои, она все сразу поняла. Она вспомнила немного запоздало, что должна улыбнуться, выслушать все, что он скажет ей, хотя мог бы и не говорить, и все-таки она хотела послушать, как он ей это сообщит.

Но она казалась спокойной в тот момент. Но почему именно Ярослав, есть и более достойные князья, она это точно знала,

- Когда мне нужно уезжать? - только и спросила она.

Чертовка, она заставила почувствовать себя виноватым. Князь готов был отменить собственное решение, если бы она его о том попросила, но она упорно молчала. Но она его никогда не просила. Он повернулся и ушел, решив, что негоже ему малодушничать. Он всегда шел вперед, потому и опередил всех своих соперников. Она поняла, что должна отправляться в путь, сначала рассмеялась, потом разрыдалась. Дочь Мстислава Удалого, Галицкая княжна станет женой князя Ярослава, сына Всеволода, вот и все просто и почти весело. Она станет великой княгиней, и весь мир будет лежать у ее ног.

Она торопливо вскочила в седло, потому что не любила прощаться, и не хотела этого делать теперь. Но ей очень хотелось еще раз увидеть и обнять отца своего. И он уже мчался вслед за ней, понимая, что должен проститься и что-то сказать ей на прощание

- Я не дам тебя в обиду, если он посмеет.

- Он не посмеет этого, - дерзко говорила она. И Мстислав понял, что дочь его достойна отца своего. Она торопливо обняла его и произнесла:

- Мне пора, отправляйся назад.

Она знала, что ни в этом мире, ни в каком другом нет никого лучше ее отца, нет и быть не может.

И с этими словами она рванулась вперед, свита едва за ней поспевала. И ни одной слезинки, только дерзкая усмешка, такой и запомнил князь Мстислав дочь свою милую.

Он стоял на перекрестке и смотрел ей вслед. Она была прекрасна и восхитительна. Это самое дорогое, что могла подарить ему его жена. А если за что-то он и будет наказан в Сварге, богиня Лада упрекнет его за то, что он был суров и равнодушен к собственной жене, к матери его детей, за то, что так много было у него наложниц, за то, что он не отправил ее назад, и не забрал его любимую дочь. Хотя еще неизвестно, кто из них поступил честнее, только боги могут это рассудить.

Может быть, нужно было освободить из собственного плена ту, к которой ты никаких чувств не питал. Но Мстислав считал судьбу женщины слишком незначительным для него делом, он не хотел заниматься этим теперь.

№№№№№

 

А тем временем Ростислава мчалась вместе с воинами и слугами своими навстречу собственной судьбе. Она знала, что первой женой князя была половчанка, но и в ее жилах течет та же кровь, и ее отец хотел получить от половецкого хана слишком много и не получил ничего.

- Пусть он попробует меня назад отправить, - ей льстил собственный боевой дух, - тогда он узнает, как можно распоряжаться женскими судьбами.

Князь жалел о том, что в суматохе этой нет времени на то, чтобы передохнуть, побыть в одиночестве, посмотреть на плывущие мимо облака. Он привык завоевывать этот мир и не знал даже каков он. Но в следующий миг он и увидел Ростиславу. Он уже был настроен на эту странную волну. Он взглянул на странную темноволосую девицу, летевшую к нему навстречу т узнавал ее

- Это она, - прошептал он, сам дивясь тому, что в те минуты с ним происходило. И какая-то странная музыка зазвучала с небес. И он увидел богиню, ту женщину, которую он мог полюбить, хотя все это были глупости недопустимые, но с той минуты он не мог больше размышлять здраво. Его жизнь должна была в тот день перемениться. Он был заворожен и околдован, и торжествовал.

Ростислава сразу заметила, как взволновался князь Ярослав, когда увидел ее. Он казался каким-то усталым и отрешенным. Но она наслаждалась собственной неотразимостью.

Пир соединил их. И брачное ложе они оба приняли с восторгом. Там и появятся со временем самые лучшие в мире сыновья.

Она не задумывалась о том, каким он был. Ничего не было в Ярославе от ее великолепного отца, но что-то совсем иное, необъяснимое, заставило их с первой минуты чувствовать себя единым целым. Она чувствовала, что многие горести и тягости были для нее нынче одолимыми. Они были вознаграждены теми светлыми чувствами за переживания прежние, за все, что с ними когда-то случилось. Они прошли тот рубеж, за которым были светлые чувства и обещание счастья, которого не было в их общем прошлом. На фоне страшных внешних событий появилась в душах та гармония, которой не было и в более спокойные времена. Она случается только однажды, в самый неподходящий момент, а потом снова исчезает без следа

Александр, Андрей, Ярослав, Василий - четыре сына появились в те счастливые дни на свет. Но о них она уже думала с тревогой. Потому что не затухал спор между отцом и мужем, и он умрет только с их уходом. И татар уже подбирались к ним со всех сторон, и нельзя было у них просить о пощаде.

Внук Чингисхана черной тучей кружил над их землями. Еще вчера за широкой спиной отца она даже и не прислушивалась и не внимала тому, что происходило там, теперь все перемешалось, и она знала, что с мужем нельзя быть такой спокойной и уверенной, да и враги лютые рвались именно сюда.

№№№№№

 

Через несколько месяцев после ее появления они отправились в Новгород. Ярослав был мрачен, хотя вроде бы это был подарок отца. Новгородцы избавились от ее отца, пусть и слишком сурово с ними обходившегося, но примет ли они молодого и более мягкого ее мужа? В этом княгиня не была уверенна. Но тогда они оба не могли знать, в какой страшный круг вступают.

Еще трижды с разным настроем они будут сюда возвращаться снова и снова. Но пока это казалось победой и их триумфом, только казалось, конечно.

Впрочем, уже в первые дни Ростислава почувствовала злобный дух этого града. Она видела черных колдунов - волхвов, которые в других местах давно вывелись или спрятались, черных воронов и черных всадников, и как не стремилась, не могла потом изгнать их из своей памяти. Она могла только порадоваться за своего отца, вернувшегося в свой мир, где он был настоящим властелином.

Уже сгинул грозный князь Роман, который так и не смог примириться, ни с великим князем, ни с тем, кто себя таковым всегда считал - ее тестем, и Галич для ее отца был открыт, и отдан в его руки на долгие годы, возможно навсегда.

А вот мужу ее, да и ей вместе с ним повезло меньше, пока они оставались на проклятой этой земле. Он посматривал на жену свою милую и видел как грустна она и задумчива. Но впереди был Новгород, и ему некогда было особенно раздумывать.

Она тайно приносила жертвы богине Ладе, как учила ее прабабка , и не особенно доверяла новым богам и священникам .

Ее первенец был веселым и крепким парнем, она, глядя на него понимала, что Лада приняла ее дары и была к ней благосклонна. Мальчика они назвали Александром. И он рос настоящим богатырем, таким, о которых поют древние Бояны в былинах своих.

С гордостью смотрел на сына и князь Ярослав.

Но неожиданно появился отец. И когда они так и не смогли ни о чем договориться с ее мужем, он ворвался в покои дочери, велел забрать внука и отправляться с ним.

- Ты не останешься в этом осином гнезде, пусть твой безумный муж поступает, как ему вздумается, но тебе я не позволю. Тебе он не муж более, а мне не зять.

Ростислава смотрела на отца, но решила хранить спокойствие. Она его слишком хорошо знала. Он не потерпит, чтобы она перечила, а муж не сможет ее защитить, да и не могла она его новой опасности подвергать.

Мстислав удивился ее спокойствию и порадовался тому, что еще и так сможет наказать зятя своего. Она поселилась в незнакомом замке под Галичем. Но этот мир казался ей таким чужим в то время, хотя и в Новгород возвращаться совсем не хотелось. Она поднималась в темные и узкие башни по высоким ступеням и самой себе казалась пленницей невидимого дракона.

А когда- старуха служанка рассказала ей о том, что одну из непокорных наложниц другого Ярослава Осмомысла замуровали по его приказу в этой стене каменной, и долго еще ее плач слышался, она уже не скрывала своего страха , переходящего в ужас, и хотела только одного - поскорее отсюда уехать, и маленький Александр только о том и думал в те дни.

Но от мужа не было никаких вестей, хотя и тревоги в глубине души не было. Она помнила его слова, ласки и верила в то, что он непременно за ними вернется, он не может ее оставить. Но и тревоги порой рождались в душе, ей снилась та другая, которую он сам отправил назад, к отцу, и даже ни разу не вспомнил о ее существовании, а что если.

Но даже если и так, рядом с ней оставался отец, ей было на кого надеяться, - пыталась утешить себя княгиня.

Время текло страшно медленно в замке, где роскошь была привычной и обыденной, но не было чего-то большего и главного, без чего теперь ей было так скверно на душе.

.Она встречала венгерского короля, словно хозяйка и короля ляхов и всех, кто решил посетить ее отца. Она видела с каким любопытством и интересом они на нее взирали. И так хотелось ей и самой все забыть и стать королев, и подальше уехать от всего, что было связанно с Ярославом. Она никак не могла простить себе таких мыслей и слабости, но что если он никогда к ней больше не вернется? И только когда она видела сына своего, то понимала, он один и может ее остановить. Но разве она не должна была и о собственной жизни подумать?

 

 

№№№№№

 

А тем временем князь Ярослав рвался в Галич. Он понимал тестя своего, он почувствовал что-то неладное, и просто испытывал его, решив, что в любом случае тот должен был быть с ним откровенен, он не хотел оказаться проигравшим, и потому решил помочь ему принять решение, но он не собирался расставаться со своей женой, которую успел полюбить и с сыном. И по мере того, как росла обида на Мстислава, все время стоявшего у него на дороге, по мере того ему хотелось получить назад его дочь.

Не было ни одной ночи, когда засыпая в пустой постели, он не думал о них и не обещал себе и ей, что завтра уже все переменится. Но наступал новый день , и все оставалось прежним, ничего не происходило.

Он понял в тот момент, что откладывать больше не может, произойдет что-то страшное, если он так поступит. Тогда он вскочил на коня своего, только полдюжины всадников было с князем, и он помчался дальше. Он и сам не ожидал, что может быть так горяч.

 

№№№№№

 

Ростислава в то утро поднялась поздно, всю ночь она просыпалась в тревоге, а потом никак не могла заснуть снова. Она разрыдалась от бессилия и не хотела больше встречаться с отцом, считая его виновником всех своих бед. И Ярослава она старалась оправдать, у него за плечами было слишком много всего. И он не мог думать только о ней. Есть еще какие-то трезвые и холодные расчеты, от которых никак нельзя отказаться.

Тогда она и увидела его, когда перестала ждать. Она бы никогда и ни с кем не перепутала его, хотя и не верила, что он появился. И сразу исчезли сомнения и огорчения.

Это было очень похоже на сон. Но это было реальностью, и он стоял рядом, и она готова была броситься к нему, только какая-то странная сила удержала на месте.

Князь Мстислав внимательно за ними. Он был страшно недоволен всем, что теперь видел, да и как по-другому. Ярослав после всего имел наглость тут появиться - неслыханно.

И скрипя сердцем, он объявил о пире. И все расселись за столами. Все последние годы они только и дели, что подчинялись ему, не смея и слова произнести. И только сын Всеволода, который никогда не вступал с ним в борьбу, оказался таким дерзким и странным созданием. Вот и теперь, приветствуя незваного гостя, он только и успел отметить:

- Моя дочь сама решит, оставаться ей здесь или отправляться с тобой.

- Твоему внуку скоро в Новгород отправляться, - спокойно отвечал ему Ярослав, и негоже ему за спиной деда прятаться.

- Я так понимаю, что тебе от отца твоего Владимир достанется или Киев ждет тебя7- он не скрывал своего издевательства. Ярослав молчал. Он понимал, что с ним не стоит связываться.

Мстислав был уверен в том, что ни Владимир, ни Киев от него никуда не денутся. Он забыл о том, что стар и устал, и всю жизнь свою провел в бесконечной борьбе, и никак не может смириться с тем, что теперь происходит. Но и Ярославу было страшно заглянуть в грядущий день, потому что о татарах он никак не переставал думать. Чингисхан, как черный ворон пролетел где-то стороной, едва задев стариков. И все только начиналось с его потомками. И не будет ему покоя ни на том, ни на этом свете, никогда не будет.

Ростислава понимала хитрость отца. Если она будет с Ярославом, он омоет руки и скажет о том, что ни за что не отвечает, все на мужа ее и сопрет. Никто не посмеет его упрекнуть в том, что он отдал дочь чудовищу и не заботился о ней - он сделал то, что мог, и большего ему не дано.

- Я отправляюсь с мужем своим домой, - просто сказала Ростислава отцу.

- Это твое решение, но врата отцовского дома для тебя всегда открыты, - говорил князь. Мир растворился за стенами замка. И она видела, как тень княгини Ольги, жены Ярослава и дочери Юрия, рванулась от этих стен и помчалась в сторону земель, которые смог завоевать для нее дед ее мужа князь Юрий. Она была отдана Ярославу, с ним навсегда и останется теперь.

Сын удивленно на них смотрел. Кажется, ему было не особенно понятно, но нравилось происходящее.

№№№№№

 

И потом она еще часто просыпалась в холодном поту и была уверенна, что остается в Галиче, в замке отца. Хотя там было так спокойно и безопасно, как потом больше нигде не бывало, но она не хотела этого. Она могла быть спокойна только рядом с ним, с ее Ярославом.

Отец винил его в том, что он не сможет защитить свой мир и найти достойных союзников, что татары сметут их с лица земли, но она верила ему и до конца хотела с ним оставаться.

Мир не так плохо устроен, как кажется отцу, - думала она.

А потом все пошло своим чередом, сыновья рождались каждый год, она стала любящей и заботливой матерью для них. Если бы не татарские набеги, то она была бы счастлива в те годы затишья, когда еще могла рожать своих сыновей.

Когда Александру было 4 года, она узнала о том, что все князья отправились к Киеву к старому Мстиславу, чтобы вместе выступить против Чингисхана.

Никогда таких огромных стай ворон не кружило над их землями, никогда не кричали они так пронзительно. И никогда прежде столько призраков не появлялось рядом, и рыбы вместе с русалками не выбрасывались на берег из озер.

Но и в Новгороде в то время не было никакого покоя. А все стремились в Киев. Страшно было даже подумать о том, что могло происходить в этом мире в самое ближайшее время.

Во Владимире в те дни оставался князь Юрий. Он был уверен в том, что должен сам вести туда дружину свою. И как-то ему удалось договориться с остальными князьями. Правда, она узнала о том, что ее отец рванулся в Пекло первым, опередив остальных, и был разбит, но сам каким-то чудом вырвался от Чингисхана - удача всегда оставалась на его стороне.

Потом она снова и снова слышала рассказ о том, как были татарами все уничтожены. Их бросили на землю, доски на них накидали, и по телам их и мертвым и еще живым проносились татары и еще три дня они пировали, не зная устали и страха. И дикие крики еще несколько дней разносились повсюду. Никак не могли ни души, ни тела их успокоиться..

Она знала, что их ждет, и что живые скоро будут завидовать мертвым.

№№№№№

 

В тот момент, когда грозный властелин расправлялся с русскими князьями, Бес вместе с Учителем встретились на том бранном поле, где только что прошел Чингисхан и показал славянам всю свою невероятную мощь.

- Впечатляет, - говорил он, - но отчего с ними такое случиться могло?

- Да погрязли они в распрях своих и сражениях бесконечных, вот и весь сказ.

- И чем тогда все это кончиться может?

- Полным разгромом. Сотни лет воевать им еще придется.

- Но наша героиня, - не выдержал Учитель, - как она там обитает в этом странном мире. Зачем ее в такой мир бросать было?

- Чтобы поняла, что и счастливая любовь невозможна, если все в таком пламени горит.

- Но Ярослав в Новгороде, да и отец ее остался невредим, - напомнил ему учитель.

- С ее отцом покончено, - возражал бес, а для их испытаний просто срок еще не подошел. Но это все скоро случится.

Они долго молчали. Учитель не понимал, почему бес, который так пекся именно об этих землях, на этот раз забросил их и пальцем о палец не ударил. И вроде даже радуется тому, что все так тут складывается.

Но может быть, этому и не было никакого разумного объяснения, кто это может знать.

- Может, взглянуть на нее? - не выдержал учитель, когда почувствовал, что они собираются покидать эти места, - какая она интересно на этот раз? У них столько призраков побывало, что одним больше, одним меньше, от этого ничего не изменится.

Учителю не понравился большой и холодный Новгород. Он кичился богатствами, свезенными из всех остальных миров.

-Здесь было столько правителей, что они просто захламили его, - говорил он раздраженно, - ей тоже не особенно уютно тут

Они смотрели на молодую с грустными глазами женщину. Она занималась своими детьми и о чем-то говорила слугам

- Это второй град в этом мире, он не может ей не нравиться, а плохое всегда дороже хорошего.

Но они знали, какой путь она проделала от начала сюда. И можно было только порадоваться за нее. Но вероятно в последних жизнях он припасет для нее что-то особенное. Но пока у нее есть еще какой-то срок для того, чтобы мирно жить

№№№№№

 

Княгине показалось, что кто-то невидимый за ней наблюдает, Когда она оглянулась вокруг, то никого там не нашла. Но посмотрела на небеса и заметила две поразительно белые тучи. Она почему-то не могла назвать их облаками. Они исчезли где-то.

- Что это было?- спросила она, но понять не могла, что это такое.

Она с тревогой взглянула на своих сыновей, а потом стала заниматься обычными своими делами. Ей казалось, что крики с поля брани долетели до нее. Она поняла, что это какой-то знак Она запомнила тот день, до нее долетело известие о том, что умер и уже похоронен отец. И Ростислава в тот момент взглянула на мужа своего невольно. Она не могла требовать от него чувств, которых не было в душе его. Для него князь Мстислав всегда был явной и тайной угрозой, с которой он никак не мог сладить. Она должна была быть благодарна судьбе за то, что он смог так полюбить ее, и чувства его пока не остыли.

Несколько недель княгиня была в трауре по отцу своему. Она старалась уединиться, особенно много думала о нем. И таким печальным и далеким казалось ей все, что там происходило в те дни. Ей казалось, что земля уходит у нее из-под ног.. Только с ним она чувствовала себя спокойной и защищенной. И когда она уезжала с мужем своим от отца и тогда она знала, что если будет тяжело, то случится беда. Она должна была знать о том, что все у него в порядке, она может укрыться за его спиной. Теперь она и сама должна была оставаться сильной.

№№№№№№

 

Князь Ярослав мог перевести дыхание, когда узнал о внезапной смерти тестя своего. Но он видел, как страдает его любимая жена. И когда угрозы для него больше не было, он мог порадоваться и проявить свое благородство

Ярослав во снах своих видел замученных князей. Они призывали всех живых измениться, объединиться и стать иными.

- Беда на пороге, - звучало на разные голоса . И понимал это Ярослав, но никак не мог уразуметь, что же ему делать и как быть дальше. Они должны были забыть о вражде.

 

№№№№№

 

А в жизни их все после происшествий и трагедий налаживалось как-то возвращалось на круги свои. Они так радовались, когда узнали о смерти Чингисхана. Но орда оставалась, и она теперь казалась от них еще ближе, чем прежде. Но не мог он подняться, и призвать всех князей к себе, не хватало у него решимости для того, чтобы быть во главе земель русских. Но со всеми своими тревогами и сомнениями обращался он к жене своей. Отец бы никогда ничего такого не позволил.

Ростислава выслушала мужа молча. Она старалась вникнуть в каждое произносимое слово. Она чувствовала, что он ждет от нее каких-то решений. Она не могла и не хотела его успокаивать. И тогда она сказала то, что и должна была сказать.

- Князь Игорь хотел единения, отец мой поднимался, но ничего не вышло. А нынче они все разрознены и перепуганы, не скоро еще сможем мы объединиться и подняться. Я не знаю, какая беда случиться должна, чтобы они опомнились, и враждовать перестали. Какая бы не случилась беда, они с чужими против своих идти будут и ничего не сделать с этим.

Потом она себя долго корила за такие слова. Надо было хоть какие-то надежды в душе его оставить, но как могла она его обманывать, как смела?.

И вскочил на коня своего князь Ярослав и помчался он прочь.

 

№№№№№№

 

А потом еще какой-то срок они жили и растили сыновей своих. Но все время возникали то черные тучи, то странные знаки.

Ростислава несколько раз видела зарево на небесах, какие это были таинственные и красивые знаки. Однажды вместе с сыном она возвращалась с прогулки, когда оглянулась и увидела его прямо над головой, появилось оно неожиданно. Тогда мальчику исполнилось пять весен, хотя сама она и не верила в то, что уже столько лет прошло. И совсем скоро им придется расстаться. Ярослав все время рвался во Владимир, а маленький князь с воеводой останется в Новгороде- этот град с рождения предназначался ее старшему сыну и их наследнику.

- Дорого мне град сей достался, не могу я отдавать его в чужие руки, - говорил задумчиво князь, понимая, что ее это только огорчить может, но он не станет из-за этого менять решение. Она и не думала его о чем-то просить - не бывать этому.

Но она замкнулась, ушла в себя и с того разговора стала неузнаваемой, так было и после смерти князя Мстислава, но тогда это прошло быстро, а тут - расставаться с малолетним сыном, зная, куда ты его отправляешь, для любого страшное испытание.

 

№№№№№№

 

Александр вместе с дружиной своей и воеводой скрылся из глаз, а она стояла на перекрестке, хотя конь ее давно рвался сдвинуться с места и оглядывался на нее. Она, наконец, очнулась, и увидел вихрь, столбом около нее закрутившийся. Испуганный конь ретиво отпрыгнул в сторону. Она едва удержалась в седле. Казалось, что все летело в пропасть.

№№№№№

 

Ярослав, узнав о том, что она отправилась провожать сына, ждал ее с тревогой, он знал, как княгиня его любит. И приготовился он к ее слезам и упрекам. Но она казалась спокойной, это удивило его еще больше. И только в голосе ее какие-то странные нотки звучали, так, что князь даже встрепенулся. И когда он о чем-то спросил, она не смотрела на него больше.

Князь понял, что она очень сильна, но каким же слабым он должен ей казаться. Он стал торопиться с отъездом во Владимир. Город , о котором он мечтал всю свою жизнь теперь ждал его, вероятно. И только взгляд княгини как-то смущал его немного.

И в тот вечер он видел тень Мстислава, оказывается, и мертвый, он не оставлял их в покое. Да и как он мог на то надеяться, если с ним оставалась княгиня вместе с его внуками. И Ярославу тогда казалось, что требовал от него князь Мстислав, чтобы он был другим, этого же требовал и отец, но если так у него не получится, что тогда?

И Батый, внук проклятого хана - завоевателя, все время возникал где-то рядом и уже с черной тьмой своих воинов рыскал по порубежью, вытаптывая и сметая все на пути своем. И завтра он и до них доберется легко и никого не оставит в покое больше. Он чувствовал себя великом князем. Он им и останется навсегда. И за плечами его и Киев, и Владимир, и Новгород оставались, пока сын его мал и несмышлен был.

Но всем, кто боролся друг с другом до него: ни Игорю, ни Мстиславу, ни Роману, не снилось даже то, что ему еще пережить предстоит. Но у него не было никакого выбора, он должен был против победителя, против Батыя самого идти

 

№№№№№№

 

Из Козельска прибыл гонец, и задыхаясь рассказал великому князю о набеге татарскому, уничтожившим их мир.

Взгляды Ярослава и княгини встретились. Но она не могла понять в тот миг, о чем он мыслил. И он ощутил страшное одиночество. Она не понимала и не принимала его бессилия и боли.

- Умирая, мой князь велел передать, что молодой Батый, если будете по городам своим сидеть, всех вас перебить успеет, всех судьба Козельска нашего ждать будет.

И эти слова удельного князя, которого не было уже в живых, странно ранили князя Ярослава и навсегда врезались в память его. Но опасность в мире была все более ощутимой, от нее уже никуда не деться.. Но каково было тут оставаться, после того, как он на небеса шагнул?

Ярослав поднял кубок с вином и осушил его до дна.

Княгиня едва высидела до конца обеда, она поднялась и пошла в сад, не в силах оставаться среди этих тревог и горестей. Люди сожженного града напрасно надеялись на помощь, Она уже не о муже думала, а о молодом хане и сыне своем, которым наверняка столкнуться придется.

 

№№№№№№№

 

Прибыл гонец из Рязани. Они недавно слышали о том, что рязанский князь со всеми братьями своими рассориться успел, и теперь его земли ближе всех к ханским оказались, сгоревший Козельск не просто его волновал, а стал знаком того, что он будет следующим на пути у тьмы, все сметавшей с дороги своей.

Она понимала, что худо будет всем, и правым, и виноватым, никого не пощадят они теперь. Иногда княгиня просыпалась среди ночи в холодном поту, и была уверенна в том, что появился новый гонец со страшной вестью.

Она отправилась во Владимир, решив посмотреть, что творится во второй столице, и все время ждала вестей от Александра из Новгорода. Отсюда, из центра всех земель русских сыну ее помочь было значительно легче. Это и заставляло ее держать сына в шумном и неугомонном, но все-таки далеком граде .

И все понимали, что следующий удар по Киеву придется.

Странное это было время. Владимир в покое и роскоши в то время оставался, она подивилась даже, словно совсем в другой мир попала неожиданно. Они не хотели ничего знать и слышать о татарах, уверенные, что если даже весь мир падет, они останутся непоколебимы.

 

№№№№№№№

 

Приближалось лето 1240-е, она убедилась в том, что радость и горести порой в одной упряжке ходят. Шведы подошли к Новгороду - вести оттуда были одна тревожнее другой. Она всю ночь простояла в храме и молилась за сына своего и всех, кто с ним в сражение должен был отправиться. И было после ночи этой княгине видение. Она видела сына своего, но уже взрослого очень. И мчался он к ней навстречу на темном своем коне. Но конь был черным, это она хорошо помнила

- Мы победили, - кричал он ей, - шведы на дне озера.

И тогда усталость от нее отступилась, и на душе такой покой и счастье в один миг появилось. И если что-то показалось ей странным, только то, что она больше не думала о муже своем. А ведь настоящая беда ему грозила наверняка. Она еще хорошо помнила, как закончилась схватка на Калке, что быть могло после всего, там приключившегося.

Она понимала, что невозможно оказаться сразу в двух местах, это никогда не закончится миром в душе, но и поделать ничего больше не могла. Мир погряз в распрях, они оставались и в душах людских все время.

Когда гонец привез добрые вести из Новгорода, она приняла это как должное и даже не особенно радовалась. Во второй раз знамения, с ее сыном связанные, оправдались. Но что будет с Киевом? Если Новгороду помогает князь-чародей Волхв, он просыпается в самые тяжкие для него минуты и рвется в сражение, и полки мертвых встают рядом с живыми наверняка, потому никто и не мог одолеть его прежде и теперь не сможет. Киев во все времена оставался без охраны древнего чародея, если не считать князя Олега, которого прозвали Вещим, то ничего больше не было у града ее родного.

И снова о сожженной Рязани думала княгиня Ростислава- одни были уже повержены, другие - страшно упрямо, и некуда было податься от тех и других.

Княгиня все еще оставалась во Владимире, она бродила по улицам новой столицы и пыталась понять, что еще можно сделать для этого мира, и можно ли что-то вообще сотворить для того, чтобы все переменилось.

Противоречивые чувства были в душе ее. Юрий, прозванный Долгоруким, и все время изгоняемый из древнего Киева, стоил град свой с небывалым размахом. Он был уверен в том, что сделал для того, чтобы они признали его град и его мир. Потом сын его Всеволод, продолжил дело это. Он был хитрее и страшнее одновременно. В то время как князья в Киеве бездействовали, здесь жизнь кипела. И хотя он не пугал и не волновал ее, как вольный Новгород, он не дарил угрозу. Но они верили, что город непобедим, и родные стены их защитят от любого нападения. Они были слишком самодовольны и беспечны. Это не могло не пугать и не тревожить княгиню.

 

№№№№

 

Мир затаился за высокими стенами, которые казались неприступными, но ведь пока никто не собирался их приступать. Вместе с воеводами княгиня готовилась к смертельной схватке. И люди почувствовали в ней силу и решимость, которой не было в муже ее, но передалась сыну Александру..

- Пойдем ли мы на Киев, если Батый туда красного петуха пустит?- спрашивал один из воевод ее.

Они не называли вещи именами своими, решив, что так смогут оградить мир от беды

- Мы будем Владимир защищать, - отвечала она просто, но резко, не можем мы града Всеволода без защиты оставить.

И было два видения, одно из них на второе наслаивалось. Она поняла, что вот так вот не нынче так завтра все и рухнет в один час, потому что, если даже ее любимый муж падет вместе с Киевом, она не отправится к нему на помощь, а будет только о Владимире своем думать, как и сын их о Новгороде. Ведь везде окружили их враги, и не могут они свои города оставить, как бы того не желали.

А потом она увидела еще одно женское лицо, в каком-то чудном женском одеянии была она, та, из видения ее. Но столько силы и решимости было на лице этом в тот момент, что и у нее сил после этого прибавилось. Древняя княгиня не простит ей поражения и слабости, о том не стоит даже и мечтать.. И она была в тот момент ее сущностью тоже. И сила и гордость с той минуты в душе ее возникли небывалые.

 

№№№№№№

 

Ярослав оставался в Киеве все это время, хотя он тосковал без жены своей, но не мог к ней отправиться, как когда-то без промедления в Галич последовал, как же давно все это было. И снился ему все время и Владимир, и бояре его верные и преданные, эти, киевские, чужими и далекими оставались, они только перед лицом беды и терпели его едва.

Он понимал, что встретит Батыя, и не уйти ему от сражения этого жуткого. Долго стоял у могилы Ярослава Мудрого, в честь которого и был назван князь, и спрашивал у предка своего, как жить ему дальше, что еще сделать можно было, как быть.

Но как же хотелось ему хоть во сне перенестись во Владимир и с женой рядом оставаться.

Княгиня проснулась среди ночи от какого - то толчка. Ей показалось, что она окаменела. Она понимала, что произойдет нечто странное и страшное. Но сначала вернулся ее сын. Он рассорился с Новгородом, и теперь стоял около нее задумчиво.

 

№№№№№№

 

А тем временем хан Батый пошел на Киев, Об этом князь Ярослав во Владимире узнал. Он не знал, что думать и что ему делать еще. Обида на новгородских бояр у него никак не походила. И пыталась ему мать объяснить, что такое случалось во все времена. Они всегда так со своими князьями поступали, потому что строптивы и безрассудны, но ничего знать и слышать не хотел юный князь, обиды сильны были.

Александр оставался во Владимире, он был не по годам взрослым и смышленым, княгиня могла перевести дух немного. В те дни она летела к Киеву, потому что знала, как там тяжело в эти дни мужу ее оставаться, и радовалась, что у сына не его, а ее характер, это оставляло хоть какие-то надежды на то, что не все так плачевно окажется в их жизни.

Но как тихо было в чистом поле в тот день, когда она с дюжиной воинов поспешно добиралась до града этого, готовая быть сразу и там, и тут и разорваться, если придется. И только черные птицы, как много их было, стаями пролетали над ними и исчезали где-то, растворяясь в сером небе.

И такими солнечными и счастливыми казались ей дни, проведенные в Галиче, где жила она и потом с отцом и маленьким сыном своим, если бы и теперь можно было там укрыться от всех несчастий, готовых на их головы обрушиться, но это было уже невозможно сделать.

В Киев они въехали на рассвете. Он казался спокойным и мирным в утреннем тумане. И она остановиться пред золотыми вратами его зачарованной.

- Господи! Какой он древний и прекрасный, разе у кого-то может подняться на него рука?

Она не знала этого огромного города, но до древнего княжеского дворца добралась уверенно. Но она не думала о том, а спешила встретиться с мужем. Он видел в гридне. Но на том самом столе увидела она другого человека, высокого и темноволосого, с мрачным лицом. Он относился к ней с таким почтением, словно она была чужестранкой, от которой его жизнь зависела, что за чертовщина такая, откуда пробудилось в ней такое воспоминание.

- Владимир, - позвал кто-то из бояр кого-то, и она сразу поняла, как звали этого человека.

Но она сразу же забыла об этом, как только услышала голос Ярослава. Он оставил тех, с кем беседовал, и стремительно пошел к ней навстречу, он обнимал ее и улыбался, и даже не скрывал своих чувств.

- Откуда ты, дорогая, что-то случилось? Почему ты здесь?

Ему не хотелось при всех показывать свои чувства. Но и скрывать их он никак не мог.

 

№№№№

 

Какая трогательная встреча под небом древнего Киева, - прошептал Бес. Он был невиден и неслышен для людских глаз и ушей. - Жаль, что князь наш больше волнуется из-за города своего, чем из-за нее, а ее это даже и не обижает.

- Она мудра, - возражал ему учитель, но ее это на самом деле волнует не меньше, чем его. Но оба они, волнуясь и любуясь своими героями, в первый раз были довольны ими.

Они создали их когда-то, следили за ними, но они давно уже жили своими жизнями и страшно подумать - у каждого из них это была не много не мало, а седьмая жизнь.

- Не так уж много у них осталось впереди - меньше половины, - заметил бес, по нашим меркам вообще одно только мгновение. Да и в этой жизни почти ничего.

Они покинули в тот момент Киев и по дороге наткнулись на татарские полчища. В любую минуту они готовы были сорваться с места и двинуться в путь.

Ростислава оставила князя и пошла побродить по княжескому дворцу. Она попросила не зажигать огни, и в полумраке какие-то тени мелькали повсюду. Она толкнула узорную дверь, перед которой невольно остановилась.

- Я жила здесь. Я проводила тут дни и ночи, - думала она, и не могла понять откуда могли взяться такие догадки.

Она шагнула за порог комнаты в страшном волнении и остановилась перед большой кроватью, нажала на потайной замочек и достала из тайника перстень, который был укрыт тут когда-то. На нем стояли инициалы английского короля Гаральда, и она помнила их и знала, кому они принадлежат.

Когда князь Ярослав оказался в этой комнате и разыскал ее, она показала ему перстень.

- Ювелир короля выписывал эти буквы, - говорила Ростислава, - но отчего мне эта вещь так знакома, будто она мне и принадлежала всегда.

- И я видел ее, но не могу вспомнить когда и где, - отвечал ей князь Ярослав

Они могли только догадываться о том, что какая-то древняя тайна окружает их в этом странном мире. Ростислава надела перстень на палец, и он оказался ей впору. И снова она удивленно посмотрела на мужа своего и оставила его у себя.

№№№№№№

 

Батыю донести верные лазутчики его, что отважная жена князя Ярослава из Владимира прибыла в Киев. Он усмехнулся, искоса поглядывая на доносчика своего. Это было трудно объяснить, но у него с детства всегда особенная страсть была к светловолосым и голубоглазым славянкам. Потому и рвался он на земли их и в их города, чтобы отыскать ту единственную, самую главную, которая бы не просто очередной женой его стала, но и звездой на небосклоне заходящей славы его.

Они должны были рожать для него особенных сыновей, таких же сильных, как русичи, и таких же красивых как монголы, тогда с этим воинством, он и деда своего в славе превзойдет. И потому он забирал в плен все новых и новых славянок, и сам первым входил в шатры, где располагались они, и оставлял особенно приглянувшихся себе, а остальным доставались темникам его и особенно отличившимся воинам, как высшая награда.

№№№№№

 

Во время пира вечером рассказывала княгиня обо всем, что происходило во Владимире, как вернулся туда из Новгорода Александр.

-Эти строптивцы еще обо всем пожалеют очень сильно, - говорила она о новгородском вече, которое посмело обидеть ее сына.

И в том никто не мог усомниться больше. А потом они вместе с князем, наконец смогли удалиться в покои свои.

- Ты должна воротиться назад, - сразу подступил к ней великий князь, - я не хочу, чтобы ты тут оставалась, я не буду себе места находить, зная, в какой ты опасности.

- Не бывать этому, - заявила она сурово, - я буду с тобой, пока наш сын там, только когда он вернется в Новгород, я во Владимир отправлюсь, так мы с ним договорились.

И иссякло красноречие князя, он понимал, что увезти ее может только силой, а на это у него не оставалось времени.

 

№№№№№

 

Почти вся их дружина была в чистом поле, когда там проявились полчища Батыя. С ходу приходилось вступать в сражение. Но таким был натиск татрвы, что сжались русичи в один миг. Потом в душах их вспыхнула ярость страшная, особенно когда увидели они первых убитых и раненных, и ярость эта перешла в праведный гнев. Только силы их не были равны.

Батый следил за поединком, зорко на князя Ярослава взирал. Но князь уже отдал приказ отступать к городским стенам. На головы татар посыпались камни и полилась смола, как только укрылись они там.

Но Батый не собирался уходить, он знал, что пока не сметет город этот, не будет ему покоя, а потом и на Владимир пойдет он, немного передохнув, и натешившись со славянками.

Плащ князя был перепачкан грязью и чужой кровью. Он сам обходил раненных русичей, и велел ведьмам лечить их.

- Нам неоткуда ждать помощи, - говорил он уцелевшим дружинникам своим, - вы видели, что это такое, какая это силища. Но княгиня уже посылала гонцов в Чернигов, Галич, Ростов, и требовала, чтобы они пришли на помощь, и спасли старую столицу.

- Скажите, что отпор всем вместе здесь давать надо, настало время забыть все обиды. Только смотрел на нее князь Ярослав и не в силах он был ни одного слова произнести более. Но посланников ее встречали то угрюмо, то враждебно, никто не собирался свои владения покидать и на чужих землях погибать. За гробовым молчанием скрывались и обиды, и упреки страшные, она понимала, слушая гонцов, что они так и не образумились и вряд ли такое случится.

Она понимала , что Киев обречен, и молилась теперь за Владимир, который был укрыт от татар и мог спастись, туда им после разгрома и придется перебраться.

А Новгородцы уже посольства за Александром присылали, и она понимала, что должна туда вернуться, здесь больше нельзя оставаться, она должна отправить сына подальше в Новгород, а сама быть во Владимире.

Она прощалась с Ярославом, и была почти уверенна в том, что больше не увидит мужа своего. Но ни одной слезинки не проронила она, только пальцы сжимала, пока кровь из ладоней не показалась. Она узнала, что Галицкий князь Роман вообще отправился в Рим, и корону из рук Папы римского принял, такого предательства ожидать невозможно было, но про себя она полагала, что он будет наказан жестоко за такое предательство. И особенно обидно было знать, что было это именно в Галиче, на него особенные надежды у нее всегда оставались, и что теперь?

Она почувствовала острую боль в груди, подошла к окну, глотнула воздуха свежего, но боль немного утихла, а совсем не проходила. И почувствовала она себя древней и никчемной старухой, от которой нет никакого проку. Но и Ольга и дочь короля Гаральда стояли рядом с ней, и кажется сам король коснулся ее плеча

- У каждого в этом мире были свои победы и поражения, - услышала она такой знакомый и ласковый голос, - главное уметь одно от другого отличать.

Но хорошо было им говорить, а для нее это еще была жизнь. И она разрушалась на глазах. И уныло и пусто было там. Она отправила гонца в Новгород, чтобы знать, что там происходит. О Киеве лучше вообще не думать. Известия о гибели князя еще не было, но сколько смогут продержаться они в осажденном граде? Она знала, что если он останется жив, то ему будет только хуже от этого, смотреть на развалины города - не каждый выдержит такое.

Она видела пока во сне разрушенный город. И Ярослав стоял на этих развалинах и не знал, что делать ему дальше, и хан на черном коне своем летел к нему навстречу, с обнаженным мечом. Она одна видела это, хотела кричать, но не было больше голоса. Она дрожа старалась проснуться, и порадовалась тому, что это только сон, пока сон.

Но весь день от видения этого жуткого княгиня так и не могла избавиться. И Ольга, приведшая нового бога в этот мир, смотрела вместе с ней на то, что с ним происходило. Что было, если бы бог рабов в мире не появился том.

Батый оставался язычником, и весь этот христианский, рабский мир он покорил. И бог только взирал на это. Как тяжек был дух прошлого.

 

№№№№

 

Черный всадник, а всадники теперь были только черными, появился во Владимире. Он предстал перед ней в тот день, когда на деревьях появились первые желтые листья. Сколько раз видела она наступление увядания, вздрогнула и отвернулась. Ей показалось, что на этот раз она наступила слишком рано.

- Киев сожжен, - только и произнес он и сам испугался своих слов, и страшной бледности на лице княгини, она уже и не живой теперь казалась ему.

И страшное зарево, кажется отражалось в тот момент в глазах его печальных. Князь остался там, - говорил он. - Они снова стали отстраивать город. Батый убрался к себе, прихватив с собой все, что мог и дев наших несчетно, приказал и князю к нему в орду явиться. Он и тебя потребовал.

- Я - то ему на что?- удивилась княгиня.

- Он забирает всех жен и девиц молодых, прихоть и поганого такая.

Он не нашел тебя и был сердит, но велел князю прислать в дар.

Усмехнулась княгиня, она знала, что убьет хана, если такое случиться, лучше ему подальше от нее держаться.

И вспыхнул в душе ее пожар, и насилие над девицами, и жуткая эта реальность никак не давала ей покоя.

Она знала, что они придут сюда скоро, опьяненный победой хан уже не остановится.

 

№№№№№№

 

И это случилось, поднявшись в один из солнечных дней на городскую стену она увидела эту тьму, и среди них маленький человек на сером коне( сверху он казался коротышкой, но воины его были до самого горизонта, как саранча, и так близко в те дни они оставались, что она почти задохнулась от ужаса и ярости. Она понимала, помня слова гонца, что он пришел и за ней тоже. Хорошо, что Александра не было тут, иначе сын бы точно бросился туда и погиб, он не терпел поражения, а потому был обречен. А стрелы уже неслись со всех сторон, как разъяренные шмели и жужжали пронзительно вокруг.

В тот день они отошли от городских стен, но шатры стояли повсюду.

- Они пошли к Суздалю, - говорил вечером воевода, оттуда начать решили, зная, что укрепления и воины все тут. Она тоже так думала. Ожидание было невыносимым, но ничего им больше не оставалось. Она знала и другое, они приведут с собой Суздальцев, чтобы заставить их воевать против свои- вот что самое горькое и тяжкое.

Она отправила младших сыновей вместе со слугами в лесной замок волхва, как они не противились тому, но княгиня была неумолима.

= Что бы ни случилось, вы должны остаться, - говорила она им.

- Мы должны пойти к Батыю и просить его о мире, - наперебой твердили бояре, но княгиня понимала, что это ничего не даст, не согласится на мир Батый, он рвался к городу, и он пойдет в сражение.

Когда они стояли в храме, она видела, как дрожали руки у епископа. И он напрасно старался скрыть это от глаз ее. Но голос был сильным и уверенным, им он владеть умел лучше, чем руками.

№№№№№№

 

Батый рванулся в сражение на следующее утро. И это было воскресение по роковой случайности. Им пришлось отступить и укрыться за городскими стенами. И потом, она со свитой своей, в последний момент вырвалась из горящего города, ясно понимая, что ничего больше сделать не может. Она не собиралась умирать - это непозволительная роскошь для нее уходить теперь. Потому что нужно было еще вернуться, и отстроить этот город, Ярослав прав, за них это никто не сделает, но и пленницей и игрушкой в руках похотливого хана она становиться не собиралась.

Умереть слишком просто, оставаться и жить дальше на развалинах трудней, но она никогда не искала легкого пути, да и не было его в этом странном мире

И потом никогда и никому не рассказывала княгиня Ростислава о том, что пережила в тот день. Батый ушел прихватив всех девиц и одну из княжон, но так и не найдя княгини самой. Он был зол и нетерпим, понимая, что она от него ускользнула. Он объяснил им, что оставит у себя нескольких остальные пойдут к воинам его. Они не выражали особенной радости, и это разозлило его еще сильнее. С этими немощными они ласковы и нежны, а он, победитель, недостоин их внимания. В том было что-то порочное, но славянки таковы, с ним любому трудно сладить. Но он сделает их другими, если их отцы и мужчины не смогли их защитить, это не его вина, а их беда, вот и пусть расплачиваются.

№№№№№

 

Только через несколько месяцев увидела княгиня мужа своего. Он был устал и измучен, еще больше, чем тогда, когда ей пришлось его оставить. Она не говорила долго о том, что произошло с Владимиром, сколько князей и бояр убито, потому что боялась разрыдаться, но он не должен видеть ее слезы, как и никогда прежде не видел.

А потом туда прибыл и Александр из Новгорода своего. Его граду ничего не грозило от татар, а со всеми остальными он справится, как со шведами разделался, неодолим только хан Батый.

Она понимала, что он пойдет в сражение первым, и оттуда не вернется, если Батый на него двинется.

Княгиня в сожженном храме никак не могла молиться. Она больше не верила этому богу, и у нее были на то причины. Но разве когда-то прежде она в него поверить могла?

Когда в городе все наладилось, и вечером они отправились в покои свои, князь Ярослав произнес то, что она так боялась от него услышать:

- Я должен отправиться в орду, я не могу допустить, чтобы он устал ждать и снова воротился назад. Она и представить себе не могла, что может случиться, что ему там еще пережить придется, но у них не было выхода, и она тоже понимала это не хуже, чем он сам.

Он уехал на рассвете, она проводила его до перекрестка и вернулась назад. И снова видела она кошмары, князь возвращался к ней, но он был окровавлен и изранен, валился к ее ногами и умирал, она никак не могла понять и пережить этого. Казалось, что его нет очень долго, время тянулось до бесконечности. И только когда князь вернулся, она перевела дух и немного успокоилась. Он страшно переменился, хотя ни на что не жаловался, он ничего не рассказывал о том, что пережил там, как и что там было с ними, и запретил это воеводам своим делать. Они помалкивали.

Она смотрела на него и порой никак не могла узнать, он стал другим не только внешне, но словно бы в аду побывал, вероятно, так оно и было в те дни.

Последней радостью в ее жизни было известие о победе князя Александра над немцами. Но об этом узнал и Батый и устремил туда свой взор. Он пошел на Новгород, но с половины пути повернул назад. Что заставило его это сделать так и осталось для всех тайной вечной.

После этого известия княгиня немного успокоилась. Наступало его время, а их безвозвратно ушло, они не заметили даже как и когда это случилось. В один из осенних ясных дней служанка нашла ее мертвой в постели своей. Ярослав бросился к ней, не понимая и не веря тому, что произошло, он был всегда уверен в том, что это она его похоронит и не представлял себе как без нее останется в этом мире. Несколько часов стоял он на коленях перед телом жены своей. Пока служанка не упросила его отдать тело княгини, он отвернулся и ушел, закрыв лицо руками.

Он чувствовал, что больше всего любил эту женщину, но в угоду татарам они так мало были вместе, хотя почти вся жизнь прошла с ней рядом. И в его жизни навсегда оставалась только она одна. НО он даже не успел сказать ей, как она была ему дорога, теперь оставался только тот мир, в который он тоже скоро отправится. Они встретятся там и останутся навсегда.

На похоронах он сообщил сыну своему, что отправится в орду еще раз, а потом уж его черед наступит.

- Ты должен с ними договориться, как бы тяжко это не было, татары никогда не останутся на наших землях, то, что сделал князь Даниил Галицкий, погубит его, он отдал Риму свои земли, обменял их на корону и не получит никогда назад. Обещай мне, что ты не будешь таким глупцом, перед гробом матери своей обещай, мы слишком дорого за это заплатили.

И обещал молодой князь. Пока он единственный из всех ощущал себя победителем, но тем труднее ему придется потом.

Александр остался во Владимире, в Новгород отправился его брат Андрей, для него началась совсем другая жизнь.

Александр никогда не понимал отца своего, он слишком похож был на мать и на деда его Мстислава, он не переносил поражений, даже думать о них не хотел.

Ярослав уезжал на этот раз к хану, и знал, что не вернется живым, но это его не особенно волновало, он и сам хотел скорее оказаться на небесах и встретиться с любимой своей, жизнь больше не могла его радовать, она должна была пронестись где-то мимо.

Он выпил кубок отравленного вина, Батый хотел уже видеть около себя его сына Александра, того, кто себя считал победителем, с ним будет значительно интереснее, чем с этим.

Князь Ярослав умер по дороге домой. Он двигался вперед пока не упал с коня своего, прижимаясь щекой к земле, которую так и не смог защитить и испустил дух.

В тот день Александра Ярославича Невского и объявили великим князем, но он должен был еще склониться перед Батыем в низком поклоне, чтобы это стало реальностью для него. Теперь его жизнь будет проходить под пятой у Батыя, но он обещал своему отцу, и пред телом матери своей обещал, что не станет противиться ему. А клятвы свои великий князь всегда исполнял

 

 

 

 

 

 

ЧАСТЬ 8 ИТАЛИЯ НЕЗНАКОМКА ( ЛАУРА )

 

 

На этот раз Учитель и Мефи даже не спорили о стране, куда они должны были отправиться. Многое было испробовано. Все меньше оставалось дорог и судеб впереди, все больше позади. У этих двоих был опыт семи жизней. Душа героя уже пережила и страсть, и власть высокую. В ней появились зачатки творчества - всего понемножку, и при всей необъятности выбора оставалось не так уж и много вариантов.

Это была снова Италия, знакомая для них, и все-таки совсем другая. Давно пора было вернуться в мир Адриана. Пусть поживут они немного в благоуханной прелести этого неповторимого мира, - так решили в тот миг эти двое.

Это была благословенная и прекрасная земля еще с античных времен, а не дикая Русь со всеми ее противоречиями, которые погубят легко любую душу, не особенно заботясь о том.

Поэт и властелин дум должен был на этот раз там появиться и захватить этот мир в плен высоким творчеством своим. Бесу хотелось подарить Учителю чудные мгновения, да и сам он не был чужд поэзии вовсе, хотя упорно от всех и даже от себя самого пытался скрывать этот факт. Герой должен проникнуться вдохновением, а героине пора было дать немного передохнуть - пусть она окажется просто женщиной, матерью и женой, хватит с нее всяких невероятных испытаний.

Возможно, сам бес предложил бы Данте и Беатриче и стоял бы на своем. Но учитель не хотел этого, слишком тяжелыми и непонятными были их судьбы для двух душ, он знал кое-что и противился этому выбору.

- Петрарка, - ответил тот на молчание собеседника своего, - на меньшее я не соглашусь, и не уговаривай меня.

На том и порешили сразу.

Он понимал, что не хотелось в аду Учителю скитаться, и даже в рай подниматься не хотелось, пусть это будет обычная земная история, а если и необычная, то все-таки земная. А там еще и неизвестно, что и как приключиться может, и в какой круг ты свалишься, а вдруг и выбраться оттуда сил не останется, всякое может быть.

Учитель знал, что Петрарка известен ему значительно меньше, чем Данте, и ему интереснее было еще раз пристальнее на него взглянуть. А после русских схваток, усобиц и татар, это был и на самом деле божественный уголок, где можно было перевести дух и насладиться всем, что в том мире человека окружало: солнце, воздух, умиротворенность и простое течение жизни. А еще там были поэзия, музыка, удивительная живопись и все те, кто ее творили упоенно и радостно.

Они в этом благословенном мире провели еще несколько лет, пока ожидали их появления на свет. Но вот и наступил тот знаменательный 1304 год, пока он не был ничем примечателен. Но через столетие его назовут во всей средневековой Европе особенным, это был год рождения Франческа Петрарки. А пока только эти двое, тайно взирая на происходящее, могли знать, то, что еще ни одной живой душе непонятно и неизвестно было. Они заглянули к 40 летнему Данте, как можно было пройти мимо. И видели, как он устал и растерян, но к моменту его ухода у Италии будет новый поэт. Никто не забудет в этом мире его и женщину, которую он воспел.

№№№№

 

Девочка была хорошенькой, доброй и улыбчивой, она очень любила свой дом и свой Рим, и вечерами, когда с важными делами было покончено, любовалась им от всей души. Иногда ей казалось, что она всегда была только в этом городе.

Она бродила между скульптурами, изображавшими императоров древности, и могла не читать табличек с именами. Она знала, как зовут каждого из них. Но это не просто хорошая память, ей о них никто и ничего не рассказывал прежде, но она все знала сама.

Она читала стихи Данте - самого знаменитого поэта и чувствовала особенное к ним притяжение. Всей душой воспринимала эти строки юная Лаура. А еще она любила подолгу бродить под сводами храмов. И переживала при этом невероятные чувства.

Однажды во сне она увидела одного из императоров, перед его бюстом она задержалась дольше, чем перед остальными.

- Адриан, - произнесла девушка задумчиво.

И видела она его то ласкового, то злого и раздраженного. Но перед глазами у нее он стоял живым, и она любила его, не фигуру из камня, а живого человека. Тогда и переживала Лаура странную тоску по прошлому. И так хотелось ей туда вернуться снова, если бы это только было возможно.

Но за окнами отцовского дома шумел Рим. Лаура знала, что скоро ее выдадут замуж. Отец и без того боялся, что она засидится в его доме, потому примерялся к каждому из женихов. И их пока было достаточно к его радости, можно и повыбирать немного

Но у нее было свое представление об отце, и этот человек мало ему подходил к ее удивлению.

Мать добра, криклива и безвольна, а потому не о ком будет особенно сожалеть, когда она покинет родительский дом, в этом Лаура не сомневалась.

 

 

№№№№№

 

Франческо стоял под сводами храма. Он постигал и науку, и веру с одинаковым рвением, но не собирался оставаться слепцом. Его любопытству и трудолюбию мог бы позавидовать любой. И в молодом возрасте, достиг он уже немало. Но самое главное он полюбил слово, не просто научился им владеть, но и сам писал стихи, сначала неуверенно и не так много, но потом все больше и ярче. Это так быстро стало любимым занятием для него, что он просто расстраивался, когда приходилось тратить время на сон и какие-то необходимые занятия со стихами не связанные. О развлечениях, обычных среди его сверстников, он никогда и не думал вовсе. Так мало времени на это в жизни человека отводится, что просто губительно тратить на что-то подобное.

Он читал и перечитывал все, что писал Данте. В своих молитвах он просил о встрече с ним, как высшем даре, и готов был признать, что никогда прежде ничего подобного, похожего на его комедию, не читал. Он первым с восторгом называл ее божественной, и с легкой руки так ее потом назовут и остальные

Он знал, что не способен написать такую огромную и многогранную поэму, но ведь есть и малые формы. И в них можно достичь совершенства. И тогда появится его Беатриче - у нее тоже должно быть звучное имя. Он отыщет и воспоет ее, и подарит ей бессмертие, какой дар может быть краше этого? И вместе с клятвой богу он произнес клятву и единственной, своей любимой женщине. И так важны, так серьезны были для юноши обе эти клятвы, что понимал он, что бы ни случилось, сколько бы лет не прошло, он никогда не сможет от них отказаться.

В тот момент никакой девушки не было еще и в помине рядом с ним. Но он бродил по улицам и пристально вглядывался в лица. Одна казалась ему недостаточно прекрасной, вторая была прекрасна, но глупа и простовата. В третьей не было ни того, ни другого. И словно опавшие золотистые листья, пролетали они где-то мимо, порой едва касаясь его ладони или щеки, а чаще всего и не касались вовсе. Одиночество творца - вот что упорно обещала ему жизнь.

Но мир продолжал существовать во всем своем величии и безрассудстве и удивительной красоте.

Вечером поэт, а ему хотелось, чтобы именно так они его и называли, садился к живому огню, читал, написанное за целый день и сжигал большую часть его. Он долго смотрел на огонь, пожирающий листы и думал об адском труде, итоги коего порой так ничтожны и незначительны. Но сетования его оставались праздными. Добровольный затворник не смог бы от него отказаться никогда. Он уже навсегда погрузился в стихию вдохновения. Он знал точно, что ради этого в мир и пришел и останется в нем столько, сколько потребуется.

 

Когда, как солнца луч внезапно озаряет

Любовь ее лица спокойные черты,

Вся красота других бесследно исчезает,

В сиянье радостном небесной красоты.

 

Он читал, останавливался, и сам дивился чуду, созданному его руками. А ведь на первый взгляд это были только обычные слова, которые ставил он в определенном порядке, и только

 

Смирясь, моя душа тогда благословляет,

И первый день скорбей, и первые мечты,

И каждый день любви так тихо подымает.

Мой дух, мою любовь до светлой высоты.

 

Это была первая победа поэта над косноязычием и не способностью выразить в слове и в звуке то, о чем так много приходилось размышлять.

И это была первая победа над собой. Где-то высоко в поднебесье сияла звезда Данте. Но в тот момент он убедился в том, что тоже умеет летать. Он мог взлететь и никакая сила не оставит его на земле.

Он знал, что навсегда запомнит этот день и этот вечер.

№№№№№

 

Комедия, написанная мастером, не давала юноше покоя. Но он был практичен, и уверен в том, что прославиться должен в какой-то иной форме. Сонеты. Только 14 строк, в которых весь мир и любовь, и жизнь сама запечатлеются - вот его стихия. Но люди так привередливы, поймут ли они его, примут ли?

Они слишком быстро обо всем забывают. И даже взлетев на значительную высоту, сможет ли он там удержаться? А он был честолюбив и обидчив, он не переживет взлета, за которым будет падение.

Данте смог заинтересовать их адом и небесами - это интересно и важно для каждого, а что даст он им? Любовь? Но каждый считает, что он знает о ней больше , чем сам поэт, и имеет свои представления и суждения, станут ли они его слушать, будут ли внимать ему? Сомнения, сомнения, им не было конца и края.

Тогда он и почувствовал, что гений очень мешает ему. Из сотни оставалось только пара стихотворений, и это было так ничтожно мало даже для того, чтобы просто о себе заявить. А если завтра он уйдет в мир иной, и останется только автором нескольких стихотворений?

Шло время. Он много читал и в философии и в богословии достиг невероятной высоты. Но это могло быть интересно только нескольким людям, десятку, сотне, не больше. И он останется в их памяти просто чудаком-ученым, если вообще останется.

Если бы он не был так честолюбив. Если бы достаточно было для него попасться в книгах и писать свои труды. Но он хотел чего-то совсем иного, неведомого пока. И он все время жил, словно в преддверии этого дня, когда за творчество свое получит он лавровый венок, и все будут гордиться тем, что он родился и живет в этом граде.

А такое непременно должно скоро случиться.

Но пока тянулись серые дни, и почти ничего в этом мире не менялось. И только однажды на улице, в толпе, он столкнулся с Данте. А потом случилась еще одна встреча, а это не одно мгновение, ее он запомнил навсегда.

В тот день он был у своих знакомых. Все шло как обычно, порой весело, но чаще очень скучно.

И вдруг среди гостей прошел ропот, а хозяин сорвался со своего места и бросился к входу. И только поэт был увечен каким-то спором и ничего не замечал.

Он почувствовал, что говорит один, а все остальные смолкли. Он оборвал речь свою и тоже повернулся. И там, в центре залы стоял он КУМИР, почти бог. Но показался он ему сухим и высоким стариком, он был похож на старую, нахохлившуюся птицу. И хотя он стоял неподвижно, но казалось, что парит над ними. Кто-то что-то услужливо говорил рядом. Он ответил тихо и устало. И было видно, что все, тут творившееся, его мало волновало. Побыв с ними еще немного, он удалился. Так ничего не сказав, не ответив ни на один вопрос, словно тень неведомого бога пронеслась мимо и исчезла так же неожиданно, как и появилась.

Какое-то странное разочарование с той минуты поселилось в душе у Франческо. Он пообещал себе, что никогда не будет таким, как этот человек. Но одно дело столкнуться со знаменитостью и почувствовать, что язык твой одеревенел и не слушается тебя. Ты не можешь ни единого слова произнести, и совсем другое - взять в руки его труд, и общаться с ним почти на равных. Эти беседы с гением продолжались у юноши долгими зимними вечерами, когда его товарищи оставались у подружек, и постигали искусство страсти нежной, а он радовался тому, что можно побыть одному в тишине и никто не посмеет нарушить покой.

Тогда все представляется совсем иным. Он согласился с тем, что с огромным удовольствием будет общаться с его творениями, но никогда не станет к ним приближаться в реальности.

 

№№№№№№

 

Когда он вспомнил о той встрече с кумиром, то понял, насколько он на самом деле одинок. Любой в этом мире одинок, но если ты вдруг выше многих оказался, если дерзнул быть кем-то в этом мире, то нужно просто уйти от всего, с чем был когда-то связан. Творцы всегда остаются затворниками, и это известно с самого начала.

Он радовался тому, что шумные общества и развлечения ему никогда особенно не нравились, не составит особенного труда от них отказаться. Он просто бродил по улицам города среди десятков людей и чувствовал себя с ними рядом совершенно одиноким. Но в толпе этой разноликой так хорошо думалось.

Его не особенно смущали взгляды девушек, и не напрягали предложения уличных дев. Он просто не замечал и не слышал их, многие отставали почти сразу. Для столь юного возраста, он казался им слишком мрачным и нелюдимым, но каких только чудаков не бывает в этом мире.

Флоренция и прежде знала многих чудаков, он оставался только одним из них. Данте быстро покинул их мир, после той первой, второй и вероятно последней встречи, и мог убедиться в правоте или не правоте мироустройства, которое он так упорно описывал недавно. Юноша верил, столкнувшись со смертью гения, что у него впереди еще немало славных лет и дел, и он не особенно верил, как и все остальные в собственный уход. Хотя и говорил мудрец о том, что никому еще смерти избежать не удавалось, но если о ней не думать, то ее вроде и не существует вовсе.

Если это когда-то с ним и случится, то он уже не будет так молод и полон сил - это главное. И уходить будет не так страшно и горько. Он взял в руки потертый томик гения и стал снова листать его, и подумал о том, что появятся люди, которые даже представить себе не смогут, каким он был. Но они будут читать все, что для них напишет и он, и Петрарка.

№№№№№

 

В то время Лауру выдавали замуж. Она должна была уехать из Рима во Флоренцию. Она плакала, как и все невесты на ее месте, но скорее от радости, чем от огорчения. Накануне она не сомкнула глаз и представляла себе, как будет устраивать свой дом, вести хозяйство, какими делами она будет занята. Она радовалась этим переменам, когда превратится в женщину, жену и мать семейства. И она уже жалела тех девиц, которые никогда не испытают этого счастья. Они должны быть служанками в чужих домах и исполнять черную работу, просто для того, чтобы не умереть от голода.

Она благодарила свою святую Клару за то, что избежала такой плачевной участи, и молилась о том, чтобы завтрашний день не стал для нее хуже. Но откуда в душе появилась вдруг тревога? Никто не смог бы заметить, как вползла она туда, и сама она сначала ничего не замечала. Но ей показалось, что теряет она в тот миг что-то очень большое и важное. Лаура была проницательной и рассудительной девушкой, она не получила чего-то очень важного и значительного, и это понимала в тот момент, когда наступали перемены, радостные на первый взгляд, и ничто не предвещало беды.

Оставалось утешаться тем, что невозможно получить всего сразу, и не стоит о том даже и мечтать.

И хотя ночь выдалась тревожной, но она знала, что потом будет о ней с великой радостью вспоминать. Она дремала, когда увидела томик Данте, недавно покинувшего мир. Это был знак, который она никак не могла для себя объяснить. Но стала спокойно вчитываться в строки. И удивительные картины возникали в те минуты перед глазами. О, как она завидовала этой Беатриче, толстой и противной старухе, к которой он все время обращался в своих стихах. Она была еще жива тогда. И ей показывали ее ни раз. Но если он мог оставить в веках такую женщину. Вся ее беда была в том, что она слишком поздно родилась, или это он рано пришел в мир. Потому они и остались в разных мирах и во времени не совпали, какая досада. И все для нее сложилось так печально. Но этого невозможно было выразить словами. Но в мечтаниях своих она могла быть той самой возлюбленной. Это никому не принесет никакого вреда, - успокаивала себя девушка. Она могла прятать под подушкой от мужа томик стихов, оставаясь той самой возлюбленной, из-за которой поэт сначала спустился в ад, а потом поднялся на небеса. Наверное, и нынче есть поэты, но разве хоть в какой-то мере они могли сравниться с ним?

Она заметила, что наступил рассвет. Вспомнила, что так и не сомкнула глаз, и начала собираться туда, на свое торжество. День будет долгим и трудным. Сколько всего должно было еще случиться?

 

№№№№№№№№№

 

Для Петрарки это был самый обычный день. Только какие-то странные чувства теснились в его груди. Он понимал, что нечто должно произойти с ним и с кем-то из его многочисленных знакомых. Он потом отметит и запомнит этот день. Хотя до самого вечера так ничего и не было, но все-таки день был какой-то особенный. И сила, которой он не замечал прежде, на него вдруг обрушилась в тот момент.

- Я еще узнаю об этом дне, - говорил он себе, когда садился дописывать сонет. И вроде бы все было замечательно, но чего-то не хватало в творении его. И он злился, потому что никак не мог понять, чего именно.

Лаура же стояла под сводами храма торжественная и печальная. Она должна был отправиться в новый, пока еще ей неведомый мир. Но она не могла понять, почему так печальна стала. Странная тревога возникла в душе ее, и ничто не гасило огня этого невиданного. И тревога становилась все сильнее со временем. Хотелось бежать из-под венца, но она знала, что не сделает этого. Жених ( или уже муж) в тот момент взглянул на нее. Она не слышала слов, а скорее чувствовала, что он о чем-то говорит, но никак не могла понять о чем. И вдруг произошла еще более странная вещь - она взглянула на него, но увидела совсем другого - незнакомого юношу. И он был поэтом. Она моргнула. И видение исчезло, и снова перед ней стоял ее муж.

Она растерялась и не знала, к чему был этот знак странный под сводами храма, в день, когда она становилась чужой женой. В мирное ее существование врывалась страшная буря. Мир оказался с первой минуты новой жизни особенно зыбким, все исчезло куда-то.

А потом наступили будни. Она взялась за хозяйство. И больше ничего не интересовало ее. Хотелось, чтобы день длился дольше, а ночь не наступила совсем. Потому что в те минуты, когда не было дел, и надо было оставаться наедине с этим мужчиной, она страшно терялась, не знала, как быть, что делать, и что от нее требуется, и страшно боялась того, что делает все не то и не так. Но он только добродушно улыбался. Он видел, как она юна и был терпелив.

№№№№

 

В те дни в душе Франческо появилась странная тревога. Он всегда верил предчувствиям. Он подошел к окну и увидел удивительно красивую девушку. Она шла к нему навстречу

- Любовь, Любовь, - повторял он завороженный тем солнцем и светом, который был всюду.

Но он боялся невесть откуда нахлынувших чувств. Наука и служение богу - вот что могло быть главным и единственным в жизни его. Не было сил и времени на любовь отвлекаться. Но что-то подсказывало ему, что напасть эта не обойдет его стороной.

И женский образ расплывался в первых творениях его, но они не могли обойтись без него. Но он прорывался из небытия, но никак не проявлялся четко, его просто не было такого, чтобы любой, прикоснувшись, смог воскресить его и в своей памяти. А если он так никогда и не появится. Порой было страшно, иногда накатывало отчаяние.

С этим надо было как-то бороться, но что-то говорило ему о том, что он проиграет в таком сражении, как и любой другой на его месте. А незнакомая дева возникала во снах и видениях, и снова исчезала почти без следа. И уже никакая наука не могла от нее отвлечь - это стало и радостью ему и огорчением, а потом и горькой печалью.

№№№№№

 

Это был весенний день. Флоренция сияла, залитая солнцем, заполненная самыми разными звуками и красками.. Ему так хотелось раствориться в удивительном этом мире. И он невольно подошел к церкви святой Клары, хотя никогда прежде не делал этого. У входа он увидел женщину с зеленоватыми глазами. Она была в голубом плаще и казалась такой прекрасной и восхитительной. Никогда прежде не видел он ее в своей Флоренции. Поэт остановился, словно вкопанный. Он просто стоял и смотрел на нее в тот момент. Она казалась невозмутимой.

Она уходила. Он все стоял и смотрел, как она уходит. Он не понимал, почему не побежал за той, которая ему была предназначена, почему оставался тут, околдованный.

Нет, он вернулся в незнакомый храм и долго молился о душе своей.

- Не бросай меня в ее объятия, - просил он бога своего. Ничего, кроме страдания вечного не принесут такие чувства, - говорил он своему богу, но тот вроде бы и не собирался его слушать.

Чувства безнадежности - вот что в душе его оставалось в те дни. И он не мог с собой сладить.

- Как так, я дал обет посвятить себя наукам и творчеству, откуда она взялась и почти пришла в мир этот, зачем мне нужно было с ней встретиться? Этого не должно было случиться, но произошло.

И была бессонная ночь. Он не сомкнул глаз. Женщина все проходила мимо в видениях его. Сколько их было в его жизни. И только эта не собиралась исчезать и забываться.

Тогда и писались на рассвете сонеты, все они были словно стрелы Амура, пронизаны любовью. Он писал и не мог остановиться, и понимал, что нет спасения, нет, и не будет никогда. Он оторопел и обессилил, вся бумага была исписана, но он не мог освободиться от переполнявших душу чувств. Спокойствие покинуло его душу, и это пугало, да что там, страх переходил незаметно в ужас.

№№№№№

 

В тот вечер Лаура, вернувшись в свой дом, не находила себе места. Она никак не могла понять, что с ней происходит. Хотя все иллюзия - ничего и не происходило. Как обычно она делала что-то, с подругой своей была в храме. Там был какой-то человек , но она понятия не имела о том, кто он такой. Данте был мертв несколько лет, никакого другого поэта она не знала. Да и мог ли он, другой поэт, появиться. Никогда. Ни в ее жизни - это точно. Она любила только его, и ушедшего, еще сильнее, чем живого, таков вечный закон - мертвые нас не оставляют, но они становятся безупречными, потому что старые их ошибки и промахи мы сразу же забываем, а новых они просто не могут совершить.

Но в минуты ночной тишины, когда все в доме спали, она казалась себе очень одинокой, и очень несчастной. И в новом своем доме ей было так же неуютно, как и в старом. Но такова жизнь, никому и никогда не дарит она никаких особенных радостей, Лаура знала о том.

Дремавшая в глубине души тревога становилась все сильнее и настойчивее.

- Я должна успокоиться, потому что ничего, кроме новых огорчений не будет в жизни моей.

В те дни она видела странные картины. Девушка, какая-то незнакомая и дерзкая, танцевала рядом, а потом покачнулась, и куда-то летела или падала, как понять это. Это не было несчастным случаем, она поступала так, как того хотела.

Но потом она воскресала и танцевала снова. И этот танец мог бы заколдовать любого. Только сама она на этот раз не умирала. Она получила какие-то дары от грозного царя, но даже не прикоснулась к ним и убежала, хохоча громко и пронзительно.

Отрубленная голова - откуда этот кошмар, как он связан с танцовщицей. Рвались какие-то нити и связи, Лаура ничего не могла понять в чужом мире и чужой жизни, с которой она и сама была как-то связана в те минуты, только не знала, как именно.

И снова совсем другой мир. Она видела всадника, который летел куда-то, конь его казался крылатым. Но куда он несется? Всадник остановился перед костром, в котором горела женщина. Что за жуткие и странные видения?

Такого не может быть. Почему полыхает ее тело, словно огонь уже охватил его. Она захотела очнуться и проснуться, так все и случилось. Она была спокойна и счастлива, если бы это все больше не снилось ей. Но она видела костер. Она видела всадника, и не могла от странных снов наяву избавиться.

Мужчины, разные мужчины стояли перед нею, и она никак не могла уразуметь, какие из них живы, а какие мертвы.

 

 

 

№№№№№

 

Поэт не мог успокоиться в те дни, хотя для волнений и не было никаких особенных причин. И в реальность приходили люди из видений: императоры, всадники, они наплывали на него и уносились незаметно прочь. Он был связан с тем, запредельным миром, хотя и не мог понять, как. Но он старался отстраниться от него, как и от той незнакомки, с которой внезапно столкнулся вдруг. Иногда в этом странном мире с нами происходят необъяснимые вещи.

А потом, хотел он того или нет, но двигался к храму, и замирал около его стен.

Но все разрешилось быстрее, чем он думал. Один из его знакомых узнал Лауру и приветствовал ее радостно. Он и рассказал, чья она жена и отметил, что она готовится стать матерью. Тогда впервые ее имя и прозвучало.

Он старался хранить спокойствие, хотя это было очень трудно сделать.

Франческо решил избавиться от всех наваждений, и дар его должен был в том помочь. Он понял, что не сможет приблизиться к этой женщине. Только слово может соединить их навсегда, а жизнь способна лишь раскидать в разные стороны. И в сознании его вспыхнули какие-то мифы и предания. И Дафна появилась в новых его сонетах, и Лавр обвивал ее в тот миг. Сначала он верил в то, что писал только для себя и никому не покажет этих творений. Он стал избегать встреч с живой женщиной, внесший смуту в душу его. Но стихи стали сами бродить по Флоренции, кажется, что и без его помощи даже они возникали, то там, то тут.

Он бросал вызов своему вечному сопернику, и старался рассказать миру о собственной любви. Флоренция скучала без своего поэта, она уже привыкла к мелодиям стиха, и хотела слышать все новые и новые вариации. Комедию они называли божественной. Он хотел получить что-то подобное и еще лучше, хотя это было и невозможно.

Но они сразу заметили его, потому что ждали и хотели видеть. Вот Петрарка и появился.

Они знали, что неведомая женщина существует, и некоторые девицы уверяли, что и были они музами, проснувшегося знаменитым поэта. Он сразу оказался в центре внимания. Сначала это ему понравилось, потом он искренне тому возмутился, но это уже от него не особенно зависело. Его называли вторым Данте, но это было только начало. Он знал, что тот уже все написал и больше ничего не сможет, а у него еще есть время и силы.

Лаура услышала новые стихи. Но у нее и в мыслях не возникло, что они могут к ней как-то относиться. Она не связывала их с человеком, с которым несколько раз сталкивалась на ступеньках храма. Но она хотела узреть человека, который осмелился равняться с самим Данте. А вдруг его душа переселилась в это новое тело, и она снова увидит его. Ей хотелось этого и так могло случиться.

Он же только наблюдал за ней издалека. Она была спокойна, и невозмутимости ее мог бы позавидовать в тот миг любой. Казалось, что она не принадлежала этому миру. Но в чужой женщине странно угадывались знакомые черты, хотя, сколько не старался, он никак не мог припомнить, чьи это были черты.

Он узнавал улыбку, жесты, взгляды, хотя черты были иными, но что-то сокрытое и тайное все время проступало сквозь пелену чужой оболочки.

- Ирина, - какое-то странное, далекое имя прорывалось сквозь времена. Они были близки в другой жизни, они были рядом, вместе. Тогда не было силы, которая могла бы разлучить их. Теперь она замужем и принадлежит другому. Он стал рабом творчества и толпы. Они восторгались его творениями, порой слепо и невнятно. Его никак не могли согреть и даже утешить такие восторги. Если бы она оказалась свободной, если бы они могли быть вместе, все было бы совсем по-другому, но это было уже невозможно.

Он должен был оставаться только влюбленным то ли в богиню, то ли в тень ускользавшую, он не мог даже одежды ее коснуться, слова ласкового сказать ей никак не мог. Но образ этот был странно привлекательным. И он должен был принять эти правила игры, ничего другого ему не оставалось.

 

№№№№№№

 

Но однажды вечером пышнотелая соседка вторглась в его дом неожиданно. И заулыбалась, заворковала, сначала он возмутился и хотел прогнать ее прочь. Но что-то остановило ее. Она заглядывала в свитки, и просила что-то почитать, хотя на самом деле ей не было никакого дела до того, что он писал. Но он все понимала в другом, чего тоже ему не хватало, и почему бы не испытать все эти чувства пусть и не с Лаурой, а если закрыть глаза и представить себе ее. У поэта была бездна фантазии. И когда это случилось, он сам почти поверил в то, что эту ночь провел с ней. Она удивилась, что этого недоступного человека не пришлось обольщать долго. На близость согласился он почти в тот же миг, и это приятно удивило деву. Он оказался страстным любовником. И все было восхитительно, хотя говорили они только на языке тела. Но ее это устраивало вполне. Она думала, что придет только один раз, но захаживала часто, отказываясь от разговоров. Он не хотел быть с ней, но и отказаться от нее никак не мог. Она удовлетворяла его желания, и в постели давала даже больше, чем он мог желать, и потому не стоило ничего менять в этом мире.

Он знал, что не сможет никогда жениться на той, но и на этой жениться не будет, хотя и не собирался себе и ей отказывать в такой малости, как их мимолетные свидания.

А потом они снова сталкивались с Лаурой, чаще у храма. Чувства нежности переполняли его душу, он готов был целовать землю, по которой она ходила. Плотские утехи никак не влияли на его чувства к ней, они существовали в другом измерении.

 

Улыбки вашей видя свет благой,

Я не тоскую по иным усладам,

И жизнь уже не кажется мне адом.

Когда любуюсь Вашей красотой,

Но стынет кровь, как только вы уйдете,

Когда покинут вашими лучами

Улыбки роковой не вижу я.

 

Он снова и снова сообщал этому странному миру о своих чувствах и переживаниях. И все его сонеты были о любви, только о любви. И тот, кто совсем недавно распахнул перед ними жуткие адские бездны и небеса, сначала перепугал до смерти, а потом немного утешил несбыточными надеждами - великий и божественный Данте, должен был немного померкнуть в их сознании и подвинуться. Они пока хотели больше знать о любви и о жизни, и страсти не были чужды им, а смерть, это то, что случится завтра, тогда и надо будет заглянуть в темные ее очи.

 

№№№№№№

 

Лаура отошла от окна. Она давно забыла человека, с которым сталкивалась на пороге храма когда-то, Но она не могла не интересоваться новым поэтом и его стихами удивительными.

- Петрарка, - повторяла она, стараясь запомнить это имя.

Оно казалось слишком длинным и неуклюжим. К нему еще надо было привыкнуть, но никакого другого все равно не было. Она просила переписать для нее новые сонеты, и когда вечером дети засыпали, а мужа не было рядом, она перечитывала их снова и снова. Иногда она задумывалась и спрашивала себя, хотелось ли быть ей на месте незнакомки, к которой обращается все время поэт?

Она знала, как это трудно, как изменчивы и капризны поэты, как страшно будет жить, сброшенной им безжалостно однажды с Олимпа. И все остальные будут считать, что посвящено это именно им, а не ей одной. Сколько их уже толпится около него, желая получить бессмертие и остаться в памяти потомков, ей там просто нет, и не может быть места. В те дни она даже не догадывалась о том, что это к ней как-то может относиться.

Она знала, что скоро вместе с мужем она отправится в Рим, и заранее тосковала о том, что здесь, дома оставляла. Она знала, что пропустит какие-то события и его новые творения. Она грустила, но даже и не подумала бы ослушаться своего мужа, который был добрым и мягким человеком.

 

№№№№№№

 

Поэт подошел к окну и не увидел там Лауры. Он ждал еще какое-то время - все напрасно, ее там не было. Он решил, что она где-то задержалась. Но время шло, а ее не было. Он понял на третий день, что ее нет в доме и в городе. Это была разлука, первая в его жизни, и его терзала неизвестность.

Он не знал, куда она уехала, не ведал, вернется ли назад. Ему казалось, что он потерял ее навсегда. Его покинуло вдохновение, он понимал, что ничего не сможет написать больше.

Он знал, что, не успев взлететь, он уже рухнул вниз. И все, кто восторгались, будут издеваться, и смеяться над ним. Недаром он видел юношу, летевшего в пропасть. Только это ему и оставалось в те печальные дни. Он хотел уехать в другой город, где никто о нем ничего не знает, и там спокойно жить. Но тогда он не увидит, когда она вернется, и вообще никогда ее не встретит больше. У него родился сын, и он признал ребенка, смутно помня его мать, не собираясь на ней жениться.

А время тянулось страшно медленно. Он подходил к окну, чтобы убедиться в том, что ее по - прежнему нет там. Появились сонеты о разлуке с любимой. Он чувствовал, что жизнь его закончится, оборвется, если она не вернется в ближайшее время. Он должен был знать, что она в этом городе, что она все время рядом.

- А если в другой жизни я уже отлюбил и отстрадал?- с тревогой размышлял в минуты уныния он.

Он ощущал связь с иным миром, и эта жизнь, только кусочек огромного полотна, и когда все частички будут соединены в один рисунок, тогда и ясна станет вся картина, а тут особенно много не разглядеть. И ему снова придется возвращаться на землю. Тогда многое и откроется ему. А пока следовало дописать тот отрывок пейзажа, который только слегка проступал на холсте. И на его фоне только проступали черты неясные великолепной женщины. Она никогда не будет ему принадлежать, он не коснется даже края ее одежды, и хорошо, если вообще увидит.

Она только на миг приблизилась и снова исчезала. И только в творениях его будет прописана великолепная история любви. Здесь он только поэт. Много это или мало?

 

 

№№№№№

 

В великолепном Риме было тоскливо. Все здесь оставалось чужим. Но главное - чужими были люди. Она ничего не знала о новом поэте, сюда слава о нем еще не дошла.

А потом, когда они узнали о том, что появился новый Данте, их интересовали не красоты стиха, а то, кто она такая, его прекрасная дама, и как посмела пленить поэта. Но самое главное - что между ними происходило и происходит в жизни, тайно или явно они вместе проводят время. Об этом они ее расспрашивали все время. И ничего им не могла ответить Лаура. Но ее собеседники не верили, что ей ничего не известно, Флоренция не такой уж большой город, чтобы ничего не знать о единственном поэте.

Лаура обрывала разговор и искренне убеждала их в том, что такие подробности ей не ведомы, и это было правдой.

Но она и сама дивилась тому, что до сих пор его ни разу не встречала. Он исчезал куда-то. Ни разу не появился, хотя и она там почти нигде не бывала. Они словно играли друг с другом в прятки. Хотя это только случайность, совпадение.

№№№№№

 

Как обычно в тот день он подошел к окну, без всякой надежды на то, что сможет ее увидеть. Но она мелькнула в окне, и это было похоже на чудо. А потом она направилась к храму.

Это была она, и он узнал бы ее в любой толпе, даже если бы кто-то решил обрядить всех женщин в городе во все одинаковое. Ему показалось даже, что и она посмотрела на него. Но она шла своей дорогой и скрылась за стенами храма. Восторг перерастал в счастье, которое, как ему казалось, недавно было навсегда утрачено. Он знал, что напишет нынче новые, еще более яркие строки. Вдохновение вернулось вместе с его музой, с единственной женщиной, которая существовала в этом мире для поэта.

И Лаура читала аккуратные, для нее переписанные строки Петрарки и радовалась, что снова могла наслаждаться ими.

- Его возлюбленная тоже уехала, - отмечала она про себя. Словно это было совсем в другом мире и времени, а в реальности и быть не могло. Но как же он любил ее.

Она расстроилась и рассердилась из-за того, что неведомый поэт заставил ее убедиться в том, что огромная и всепоглощающая любовь существует, и она просто не дождалась и не получила ее. Она обойдена богами, хотя у нее есть семья и дети, и на мужа ей грех жаловаться, и не стоит требовать особенно много, иначе отнимут даже то, что уже есть у человека. А любовь - это болезнь, она же совсем не хотела болеть.

Лаура не знала, как и где могла она встретиться с поэтом. Она слышала, что он затворник и большую часть времени проводит в храмах и библиотеках. Он не любит появляться среди людей, и никто толком не может сказать какой он. Это показалось ей обидным, словно бы много пообещали и почти ничего не дали ей в тот момент.

Она чувствовала, что он был где-то рядом, но словно тень все время от нее ускользал. Она никого не могла даже расспросить о нем, чтобы не вызвать подозрений. Ей совсем не хотелось огорчать своего мужа. Ревность - это очень страшно, она вовсе не хотела, чтобы он страдал и мучился, только потому что она так любит поэзию.

А если она потеряет его доверие, и непонятно что обретет, столкнувшись с незнакомцем, то это будет самой большой глупостью в мире.

Она не собиралась рисковать ничем, ради призрака, о котором ничего не ведала. Она решила, что на исповеди признается во всем, что ее мучает и забудет о своих сомнениях и страданиях.

Так она и оставалась в этом мире, окруженная тайнами, стихами и призраками. Для него же она становилась все более далекой, недоступной. Ни в одной другой жизни эти двое не были так далеки, как теперь. Она видела, она помнила Данте, но он был мертв, а этот человек, вроде и живой еще был дальше и недоступнее ушедшего в мир иной кумира.

До Рима дошли его стихи к тому времени, к нему пришло там признание. Его должны были там венчать лавровым венком. Душа его рвалась туда, но он понимал, что во второй раз придется с ней расстаться. Душа его разрывалась на части. Ему казалось, что, едва встретившись, они должны были расставаться снова и снова. Но и отказаться от такой чести поэт никак не мог. И он бросился в путь, чтобы как можно скорее вернуться назад.

Дорога казалась долгой и скучной, тоска - невыносимой. И его белая лань оставалась в заповедном лесу, она была для него все более недоступна и далека, хотя куда уж более, казалось бы еще недавно.

Но он мог представить, какой радостной и желанной окажется потом встреча.

К этому времени у него уже подрастали сын и дочь. Безымянная женщина ( он ни разу не назвал имени матери своих детей) рожала и воспитывала их, а он убеждал себя, что это и была его Лаура. О, пленительная прелесть обмана. Откуда она берется вдруг, и как легко запутаться в ее паутине. В стихах своих он запутывал все больше, хотя и тень на нее бросить не посмел бы в те дни.

И эти трое - женщина и дети, тоже ждали его. Она ведала, каким большим поэтом стал ее мужчина, и не требовала от него венца, не особенно заглядывала и в писания его. Ей было достаточно того, что он возвращался к ней и был рядом.

Франческо очнулся от забытья и оглянулся на давно покинутую Флоренцию свою, он с грустью думал о том, что в первый раз в назначенный час не подойдет к ее окну. Боль и утрата сжимали его душу.

Лаура узнала о том, что теперь в Риме поэт, и подумала, что если бы они задержались там, то смогли бы встретиться, да видно этому так и не суждено было случиться. Сердце ее странно сжалось. Его увидят там все, даже странные зеваки, которым до поэзии нет никакого дела, и только для нее одной он останется загадкой и тайной. Это вдохнуло в душу ее почти отчаяние. Они никак не могли совпасть, то в пространстве, то во времени. Что ей еще оставалось? Только надеяться на то, что после триумфа в Риме он вернется снова, и пусть запоздало, но встреча их состоится. Она знала о том, что у него есть дети, хотя с той женщиной он и не был обвенчан, но почему он с ней так поступил? - вот что не было для нее вовсе понятно.

Хотя, для поэта и странника это, наверное, нормально. И хорошо, что ее муж дал ей все, что было необходимо, для того, чтобы ей стать хозяйкой их дома, а дети их имели все права на то, чтобы спокойно жить в этом мире.

Но зачем бог подарил ей такую восприимчивую к музыке и поэзии душу, если ничего кроме беды не могли принести ей эти люди?

 

№№№№№№

 

Венок из лавра возлежал на голове поэта. Как часто представлял себе он эти минуты торжества, смотрел на ликование толпы, читал снова и снова свои стихи, которые были столь высоко оценены. Все было, кроме одного, если бы только совершилось чудо, и та, к которой он обращал свои послания, появилась и встала рядом с ним, чтобы они могли ее видеть, потому что без нее не было бы многого, может быть, ничего бы не было в его жизни и творчестве вовсе.

Но этому не суждено было случиться ни тогда, ни потом. Ему просто хотелось поскорее вернуться домой. Но и там не многое изменилось. Он избегал вечеринок и сборищ, иногда появлялся только среди немногочисленных, но близких людей. Он так и оставалась совершенно загадочным и очень далеким от мира созданием.

Флоренция за это время совсем не изменилась, и чувства его остались прежними. Он видел ее, она оставалась на таком расстоянии, да и в душе его такой же юной и прекрасной, восхитительной. Это и было настоящим счастьем его жизни, спать с одной женщиной и трепетать при виде другой.

Тогда Лаура случайно увидела своего поэта. Впрочем, она никогда не считала его своим. Он стоял на площади и с кем-то беседовал, но ничего не замечал вокруг. Видно, спор был жарким. Но кто-то окликнул его по имени, и он повернулся. Так она и поняла, кто же столько времени владел ее помыслами. Он обернулся и взглянул на нее - это длилось только миг.

Ничего особенного, обычные черты, она с ужасом подумала о том, что не запоминала даже его лица, хотя это и казалось невероятным. Она думала о том, что где-то уже видела его, но когда и где так и не могла припомнить, он ускользал от нее снова, как и всегда прежде.

Данте был другим, особенным, а этот такой же, как и все - как удивительно было это сознавать

Мимолетная улыбка, почти неподвижное, каменное лицо обычного человека - ничего примечательного. И только где-то, может быть в другой жизни, увидев один раз, она уже не смогла бы его забыть, но не здесь и не теперь.

-Фантазии, иллюзии, - повторяла она и ничего не могла с этими чувствами поделать.

 

ЧЕРЕЗ 7 ЛЕТ

 

С того момента, когда они случайно встретились, прошло семь лет. Он был признан и обласкан, так что даже Данте пришлось немного посторониться. Оставались признание, стихи, жизнь. Но они были счастливыми, потому что Лаура была если не рядом, то все-таки в этом мире и в этом городе- близко.

Они даже приближались друг к другу несколько раз, но так и не были представлены. Он радовался тому, что она знает, если не мужчину, то поэта и стихи. Иногда ему казалось, что она догадывается даже о том, что они посвящены ей. И тогда холодность ее особенно его удивляла.

На самом деле она не подозревала, что они с ней как-то на самом деле связаны. И если бы ей кто-то сказал о том, что они с ней связаны, она бы этому просто не поверила. Они обращены к женщине, она тоже была женщиной, вот и все совпадение, как считала в те дни Лаура. А то, что он видел ее и думал о ней, - этого просто не могло быть. У нее не было голубого платья и фиолетовых глаз. Она продолжала жить в неведении, так и умерла 6 апреля, окруженная своими близкими, слабо им улыбаясь и вспоминая всю свою жизнь, хотя особенно и нечего было вспоминать.

Она прожила обычную и благополучную жизнь, в которой не было только одного - страсти и любви. В глазах оставалась грусть, но прошла, как только душа покинула тело, она была неподвижна и спокойна в тот миг.

В ее гроб кто-то из слуг положил несколько стихотворений поэта, аккуратно переписанных для нее, но она так и не успела их прочесть. Этому человек казалось, что это очень важно.

Поэт узнал о ее смерти накануне похорон. Об этом говорили служанки, и все бросив, еще ничему не веря, отправился туда. Шок не проходил несколько дней, он никак не мог поверить этому. Такого по его разумению просто не могло случиться, он должен был уйти первым. Он долго надеялся, что это жестокая фантазия и сплетня, которая не подтвердится, как только он увидит ее снова.

- Лаура не могла умереть, - убеждал он себя, - этого не могло случиться, все, что угодно, но не это.

Он был уверен, что смог зачаровать ее своими стихами, она должна была жить если не вечно, то значительно дольше, чем он сам, почему боги оказались к нему так жестоки?

К дому подъезжали кареты, там был траур и тишина. Он вместе со всеми , в этой толпе смотрел на процессию, и казалось, что появился он тут случайно. Муж, невзрачный и обычный, шел за гробом. И он имел отношение к этой женщине, а не поэт.. Больше она никогда ничего не узнает. Но если поверить в то, что на небесах все известно, тогда она, наконец, поймет, кому он посвятил все свои творения. Только как отнесется к этому? Знать этого он уже не мог.

Но ему показалось, что стихи его не так уж и важны теперь, когда ее нет, какое дело этой толпе до его чувств и переживаний?

Странная боль пронзила его сердце, но он стоял со всеми вместе неподвижно, и старался не замечать ее. Но немного меньше после этого стала болеть душа, ему и на самом деле стало легче.

Ему показалось, что мягкая, нежная ладошка коснулась его щеки. И он услышал голос. Ее голос. Он никогда его не слышал.

- Я знала стихи, я любила их всегда, они прекрасны

- Они твои, - хотелось ответить ему, но он только молча смотрел на уплывавшую тень. Теперь он оставался совсем один. Но она была с момента ухода не так далека, как прежде, когда оставалась на соседней улице в одном с ним городе. Уходя, она стала ближе, это было трудно объяснить, но так было.

Потому он так и не взглянул на мертвое тело, торопливо ушел прочь. Он не имел к этому никакого отношения. Его Лаура оставалась жива и невредима.

В том мире они будут рядом, навсегда, они останутся близки, иначе как объяснить то, что он так долго (половину своей жизни) был связан с этой женщиной. Он понимал и знал ее лучше всех, о ней он писал и грезил.

Он вернулся к женщине, которая делила с ним постель и рожала детей. Он никогда не женится на ней, потому что там, на небесах, он должен снова встретить Лауру, он был уверен, что она там его ждет. А жизнь земная - только одно мгновение, которое ничего не значит.

Он был эгоистичен и жесток, как и любой творец, и недаром, та, единственная, боялась к нему приближаться. Он перечитывал все, что для нее написал, и писал снова.

Он доживал свою жизнь здесь. А любители его поэзии были удивлены и говорили друг другу:

- Петрарка решил похоронить свою возлюбленную, бедная женщина, кто бы она ни была, как тяжело узнать ей при жизни о собственной смерти, и что за причуды такие. С ушедшей навеки Лаурой его героиню никто не сравнивал, как ни странно.

Кто-то писал поэту гневные письма и требовал оживить Лауру. Но он отвечал им молчанием, и даже сам удивлялся тому, как мало ему было дела до этой толпы.

Он вспомнил легенду о том несчастном, которого богиня Эос сделала бессмертным, но забыла испросить для него вечной молодости, и он постарел в свой срок. Поэт не сразу понял, какое отношение к нему имеет эта легенда, а потом испугался. Она осталась вечно молодой. А он очень скоро станет стариком. И взирать она на него будет только с жалостью с высоты своей небывалой.

И текли годы без Лауры, они были наполнены тоской и унынием, хотя он понимал, что это страшный грех. Они писал о религии, углубился в науку, но какой же серой и унылой была его жизнь теперь.

Он надеялся только на то, что снова вернется к реальности в другой жизни, и они снова встретятся, после всего, что уже было пережито, они не могут не вернуться, не встретиться.

№№№№№№

 

На небесах узнала Лаура, все те тайны, которые были скрыты от нее на земле. Она вспомнила и сопоставила все, что было и чего не было тогда, и вдруг она все поняла, мимо какой невероятной любви прошла в свое время.

Юноша, которого когда-то заметила она около храма, поэт, которого никак не могла встретить потом - это один и тот же человек, и он писал стихи о ней. Но может ли быть такое? Он был ее поэтом в большей мере, чем обожаемый Данте, а она и не подозревала о том.

Это был союз двух душ в вечности. Как мы бываем далеки и отрешены от того, что происходит рядом, а ведь такая удача, уже то, что совпали во времени и пространстве.

Но ничто не появляется внезапно и не исчезает бесследно, поэт прекрасно знал это в те дни.

 

№№№№№№

 

Учитель и Мефи долго молчали, когда все это закончилось. Прошла еще одна жизнь, а что тут такого можно было сказать.

- Какая печальная история, - услышал бес почти приглушенный голос.

- Да что в ней печального, ведь ничего не случилось.

- Потому она и печальная, нет ничего печальнее платонической любви и неудовлетворенных страстей.

- Как ты заговорил, а мне кажется, что так должен был говорить я, - искренне удивился Мефи

Но это было сплошное притворство, он хотел скрыть собственное смущение, потому что и сам не ожидал, что история эта простая так подействует даже на него, а что о человеке говорит.

Но кто в этом мире может знать, что и как закончится, и что получится в итоге. Бес точно не знал. Но тем жизнь и интересно, и у них еще будут другие истории, что-то можно и поправить. Там будет видно.

ЧАСТЬ 9 ХУДОЖНИКИ.

 

 

И была в этом мире страна живописцев. Именно туда по воле рока отправились две вечно обреченные встречаться души.

Они провели на небесах вместе почти 300 лет, земных лет, на небесах лета никто и никогда не считал, и потом, снова устремились на землю.

Бес решил, что им и на самом деле пора возвращаться. Учитель не возражал. На этот раз Мефи позволил ему все выбрать самому - пусть он найдет и то место, где они будут обитать, и то, что делать там станут.

- Художники, - воскликнул учитель. - Я просил тебя, чтобы ты согласился. Рафаэль с Леонардо прошел мимо нас.

Они понимали, что придется придумать что-то еще, но что можно было делать?

- Но создатель мадонн не особенно подходит для нашего героя, он должен быть иным.

- Ты слишком эгоистичен, и можешь все испортить, - стал упрекать его бес, а мы уже такой путь прошли, столько всего было.

Он так долго об этом говорил, что Учителю невольно пришлось с ним согласиться.

Они стали говорить о Голландии. И назвал он тут же имена двух художников.

Они пока еще ни о чем таком и не говорили. Но было понятно, что это будут самые блестящие творцы. Правда, он не стал сообщать, кто из двух художников будет героем, а кто станет только его соперником.

- Разве не ты зовешься учителем, скоро мы об этом узнаем, - сделал он свое заключение. Но больше не произнес ни одного слова.

- И пусть, вечно он со своими тайнами, - ворчал учитель, но уж из двух одного как-то можно определить.

К живописи он относился с особенным трепетом и жалел о том, что до сих пор никак не удавалось столкнуться с ней поближе.

- Рубенс и Рембрандт, кто они такие и что таится за этими именами. Неужели они превзойдут Рафаэля и Леонардо. Или в этом мире будет что-то иное, непонятное, невероятное.

Он жалел о том, что не мог заглянуть в грядущее. Придется верить и во всем тому доверять. Но все могло оказаться только обманом.

№№№№№№

 

Из всех искусств в этом мире торжествовала живопись. Она должна была прославить Голландию и заставить говорить о ней весь мир, как Шекспир заставил говорить о своей Британии, а поэты Данте и Петрарка об Италии. Но об Италии заставили говорить и живописцы. Но и эта страна больше не будет белым пятном в мире. Так думал молодой художник, уже успевший создать несколько шедевров, которые заставили трепетать всех, кто их видел.

И на самом деле никто прежде не видел здесь ничего подобного, таких красок, таких сюжетов, такого мастерства не существовало в старом мире, довольно тусклом и мрачноватом. Но им казалось, что после долгой зимы наступила буйная и прекрасная весна, такой никогда прежде не бывало. Она царила в этом мире. И ее торжество пленило и удивляло.

Слава его росла стремительной и уже была грандиозной. И все стремились взглянуть на то, что он смог сотворить. Они с любопытством взирали на его полотна, и не скрывали своих восторгов.

№№№№№

 

Саския пришла в мастерскую, чтобы взглянуть на Святого Георгия. Она несколько раз подходила к нему на выставке и никак не могла забыть. Вот и решилась вместе со своей подругой наведаться в мастерскую художника. Это, вероятно, казалось дерзостью со стороны. Но она была уверенна в том, что картина имеет к ней самое прямое отношение. Золотоволосая женщина на втором плане - разве это не она сама? Она боялась только, что сходство заметит кто-то из близких и начнет выяснять, когда и где она позировала художнику.

Она не позировала, это просто совпадение. Но какое поразительное совпадение - просто знак судьбы.

Девушка с детства любила все необычное и таинственное. Оно казалось ей особенно прекрасным.

Хотя бы то, что родилась она в состоятельной семье и не должна была заниматься черным трудом, разве это не великая радость? И с художником и во времени и в пространстве совпала.

В тот момент, когда она неподвижно стояла перед картиной, он появился на втором этаже своей мастерской и смотрел на нее внимательно. И хотя он был в домашнем одеянии и не казался таким уж франтом, но он был прекрасен. Никто в этом мире не мог с ним сравниться.

Он смотрел на них и улыбался. Его и самого удивило сходство этой девушки перед картиной, с той, которую он изобразил на полотне, и он никак не мог понять, как она вдруг тут оказалась.

Но он рисовал свою мать в молодости.

Та, вторая, с ней стоявшая, поторопила ее, и она развернулась и ушла, растерянно улыбнувшись художнику, словно она была в чем-то перед ним виновата. Но и без того прекрасное настроение его стало великолепным. Ему казалось, что в тот день он в первый раз увидел Изабеллу и понял, что безнадежно влюблен. Наверное, то же испытывали и Данте, и Петрарка, когда увидели своих любимых. Но он не хотел вздыхать издалека и воспевать ее. Он был влюблен, и желания в душе его бурлили. Художник не собирался сдерживать своих порывов.

- Изабелла, - повторял он это удивительное имя, и не мог дождаться того для, когда она войдет в его дом, в его жизнь, в его покои. Он рисовал упоенно себя и свою невесту. Он хотел сообщить всему миру, что влюблен и счастлив. И так будет всегда.

Он знал многих из своих друзей - художников, которые и, женившись, твердили миру, что они свободны и беззаботны, это привлекало молодых особ, и создавало массу проблем для них самих. Нет. У него было много более важных дел, чем метания между прекрасными девицами.

Пауль собирался вести совсем иную жизнь. Он расскажет всем об Изабелле и их близости ни одна не сможет помешать. Может быть, в этом стремлении было что-то от соперничества с Петраркой. Но тот никогда не смог бы создать такого портрета и показать миру свою Лауру во всей ее неповторимой красоте.

На этот раз он работал втайне от всех, даже от своей невесты. И как она его не просила, он не показал ей холста, пока не убедился в том, что это получилось лучше, чем даже сам он мог ожидать.

Она довольно живо взглянула на полотно, и сказала, что ее он бы мог сделать и немного красивее.

- Ты не узнаешь себя?- удивленно спросил он.

- Слишком хорошо узнаю, - отвечала она, - но нет никакой тайны и загадки.

Первая и самая главная оценка оказалась не особенно лестной. Хотя она расхваливала его автопортрет, и говорила о том, как он прекрасен, что именно таким она его видит и знает. Но сразу было видно, что ее смущает что-то еще. И обнимая ее, он спрашивал, что же так могло ее опечалить?

- Говорили, что те, кого изображают художники, быстро умирают.

- Ну, о чем ты говоришь, дорогая, все это глупости. Они живут вечно, даже когда уже и следа нашего в мире не останется, ты будешь жить.

- Я не хочу, чтобы меня разглядывали чужие люди из чужого времени.

- Ты останешься навсегда такой же юной и прекрасной, как и теперь, - пробовал он ее утешить. На этом портрете мы навсегда останемся рядом.

Он говорил еще долго, и так ярко, насколько могло позволить его красноречие. Она, наконец, немного успокоилась, и поняла, что ее муж на самом деле перед лицом всего мира ставит их рядом.

Сколько девиц, о нем мечтавших, должны были убедиться в том, что их мечтания будут напрасными. Она его жена, и он принадлежит только ей одной. Она любила его и гордилась им.

Она только со временем убедилась в том, что все и на самом деле замечательно, и она счастливейшее в мире создание.

 

 

 

 

№№№№№

 

В те дни Саския страдала невероятно. С того дня, когда она побывала в мастерской и увидела художника и его творение, она почти сразу же поняла, что безнадежно влюблена. И так растерялась, что не знала, как ей надо поступить. Она понимала, что больше не переступит порог его мастерской. Его торжественное появление, снисходительная улыбка. Все это породило в душе такую робость, что она онемела и остолбенела с того момента, никак не могла выдать своих чувств.

Но как хотелось ей видеть и слышать его. Хотя и не могла ума приложить, кто и как мог бы такое для нее устроить. И вдруг, когда вместе с братом она проходила мимо мастерской, где была выставка, она потянула его туда. Франс удивленно взглянул на свою сестру, но пошел за ней. А она с восторгом смотрела на автопортрет художника, и только в следующий миг взглянула на картину, рядом с ним висевшую.

Саския отстранилась. Слезы навернулась на глаза в один миг, она еще ничего и сообразить не успела. Кто она? По какому праву она сидит рядом с ним? И казалось, что душа ее была смертельно ранена и никогда больше не воскреснет.

Было понятно с первого взгляда, что она его невеста, он любит ее и гордится ею. И она принадлежит ему, и так будет всегда пока они живы. Ни одна другая не займет ее места рядом с ним.

Но откуда ей было знать это? И хорошо, что брат, которому надоело глазеть на странные картины, потащил ее прочь. У входа в мастерскую они столкнулись с художником. Он приветливо улыбался всем, кто тут был. А она-то думала, что он ей улыбается, какая иллюзия. Но, похоже, что он даже не узнал ее, или принял ее брата за мужа. Хорошо, если так, иначе все кажется совсем невыносимым в ее реальности.

Если бы еще она не была так безнадежно в него влюблена, то это можно было бы как-то пережить.

Женщина с хитрыми глазами и лисьей мордашкой, маленькая и глупая спокойно растоптала все ее чувства и надежды, не особенно задумываясь, даже не ведая ни о чем.. Она просто увела его, привязав к себе и все. Она заставила его написать этот портрет. Но разве такой должна быть жена такого художника, королевского живописца, первого среди равных?

Едва дойдя до дома, она бросилась на постель и не поднималась до самого вечера. Она была уверена, она чувствовала, что ее обокрали. Но никому не могла она пожаловаться, и должна была таить в душе эту страшную тайну. Это была главная беда в такой еще короткой жизни Саскии.

А ведь она и тогда и теперь надеялась, что они принадлежали друг другу и пришли в этот мир для того, чтобы встретиться.

В этом божественном художнике и была вся ее жизнь. Ее он изобразил на первом своем полотне и теперь, это она была повсюду с ним.

- Изабелла, - повторяла она чужое имя, и никак не могла примириться с тем, что слышала и переживала. Она знала, что не сможет никогда даже поговорить с ним об этом. Он сделал свой выбор.

А потом был сон. Длинный зал на стенах висели картины, его картины. О них она ничего не знала, не видела еще их. И мимо нее мелькали девушки и женщины, и каждая из них влюблена так же сильно, как и она, и каждая считает его своим. Она затерялась в этой разноцветной благоухающей толпе. И она только слышала, как каждая из девиц и дам утверждала, что он принадлежит ей, она его никому не отдаст и отдавать не собиралась.

«Он только один, оставьте его в покое, - хотела крикнуть она, но у нее совсем не было голоса.

Она проснулась и не могла больше заснуть, как ни старалась. Он не видел и никогда не увидит ее. Брат понимал, что произошло, или только догадывался, но он старался ее как-то успокоить, только, как такое могло быть? Ничего не оставалось за душой, она была одинока и брошена, и не будет никогда никакого утешения для нее в этом мире.

В доме молчали о молодом, но уже знаменитом художнике. Он отдалялся от мира по мере того, как приближался к королевскому дворцу. Если бы она была более набожной, то, вероятно, ушла бы в монастырь. Но и дома она в те дни оставалась в таком же заточении. Она должна была оставаться одинокой и незамужней. Женихи со временем исчезли, от них не оставалось и следа.

Тогда она и отправилась в гости к подруге. Они так давно не виделись, что едва узнали друг друга.

С ней она впервые и заговорила о художнике.

- Говорят, он талантливее всех, - проворковала подруга.

Потом она похвасталась, что к обеду у них будет другой художник.

- Не Рубенс, конечно, но чем черт не шутит, возможно, он и потеснит его скоро, мрачноват правда, немного, но у нас так много горящих и пылающих и все сжигавших на своем пути, кому-то надо быть и мрачным.

Ей хотелось похвалиться знакомствами, она и не задумывалась о том, какую боль доставляет Саскии

Первым ее желанием было уйти. Но потом она как-то успокоилась и осталась, упрекая себя в слабости и трусости. Если это не Рубенс, то нет никакой опасности. Она не может всю жизнь прятаться от мира. Пусть все идет своим чередом.

И он появился. Во всем противоположный гению, в такого она никак не могла влюбиться.

Если бы они случайно столкнулись на улице, она бы не заметила его в толпе, да и теперь не запомнила его лица. Хотя когда он улыбался и говорил, как-то преображался и становился иным. Но влюбиться в него она никак не могла. Она столько мечтала, столько думала о Рубенсе, так хотела оказаться с ним рядом. Если бы она могла купить себе его Святого Георгия. Хотя бы какая-то его картина должна быть у нее дома.

Мастер радовался и не понимал, из-за чего она грустила. А Саския пообещала, что если она еще хоть раз встретится с этим человеком, то ни за что на свете не расскажет она ему о Рубенсе. Да и что было рассказывать? Она подумала вдруг о том, что только Рембрандт ей и остается, если никогда не будет того, другого. Но рядом с этим, она будет ближе к тому, другого выхода у нее все равно не было.

Она привыкла, чтобы ее желания исполнялись, и тем паче - такие.

К концу вечера заговорили о живописи. И она проявила поразительную осведомленность. Мастер был удивлен, потрясен, восхищен.

№№№№№

 

В те дни Рембрандт был молод и очень горяч. Он верил как никто в свой талант, да что там - гений. Уже тогда ему не мешал ни Тициан, ни Рубенс, хотя это могло казаться странным самовольством юноши.

Но они существовали, один уже в мире ином, второй - совсем рядом - в этом мире, но он не паниковал, сталкиваясь с ним. Он ценил их таланты и величины, но и сам мог соразмерить себя с ними. А при его веселом нраве, он был уверен, что там, на Олимпе, всем хватит места. Уж если великие итальянцы уживались рядом, то им сам бог велел.

Рубенс великолепен, но он по-другому видел этот мир, чувствовал иначе, и писал иначе, это любому понятно без слов. Его волновал не внешний блеск, а внутренняя суть души, и он всегда с этим останется.

Он видел и хорошо запомнил снисходительную усмешку Рубенса, когда совсем юным несколько лет назад пришел в его мастерскую и пытался что-то объяснить ему. Получилось изысканно и остроумно. И в этом тот так был похож на свои королевские полотна. Только в первый раз он понял, что тот никогда ни с ним, ни с кем иным не станет говорить откровенно, даже если выпадет такой случай. И он никогда не станет учеником Мастера.

Рембрандт не мог пожаловаться на то, что им не восхищались, его не признавали. Но успех Рубенса был сокрушительным, с ним не сравнится никакой иной. Они жили в каком-то фуроре. Они были в восторге, хотя им не надо было притворяться - самого художника в тот момент в мастерской не было. Люди были представлены сами себе.

И лишенный чувства завести, он странно изменился с того дня, совсем по-иному себя ощущал. Ему очень хотелось, чтобы так же люди пришли к нему и так его воспринимали. Но он понимал, что, скорее всего такого никогда не будет, потому что он не станет рисовать королей, разговаривать с ними и все время среди них оставаться на странной высоте. Он не мог потерять свою свободу, он не мог стать придворным художником. Но он видел, что взамен получил Рубенс. Ни у кого не было такой великолепной мастерской, такой роскоши, таких возможностей. За любое полотно богачи, не торгуясь, выбрасывали такие деньги, которые ему и не снились, а может, никогда и не приснятся даже.

Но такова судьба, одному - порхать по жизни, победно улыбаясь, а другому - пахать, не разгибаясь, и просто делать свое дело, не зарывая таланта в землю.

№№№№№

 

Мастер думал за работой о той женщине, которую он полюбит раз и навсегда. Он и сам удивлялся порой тому, что до сих пор не было никакой женщины в его жизни. Но ему так не хотелось себя обременять ее появлением, менять что-то в своей холостяцкой берлоге и жизни. А возможно, он просто еще не встретил эту женщину. Она не попадалась ему на пути, это бы он сразу почувствовал. И в этом Рубенс обогнал его, все только и говорили о его женитьбе и счастливой жизни с Изабеллой. Какое чудное имя у жены художника. Она была восхитительно хороша, они так дополняли друг друга. Но с ним такой стала бы любая из его избранниц, потому что она всегда отражала его свет - это самое главное.

Мастер невольно отстранялся от гения, но он в те дни все-таки оставался на слишком близком расстоянии. Но он знал, что покажет этому миру не просто другой стиль, а высший класс, без этого блеска и великолепия, без королей и придворных острот - это будет простой, но настоящий мир.

Как-то он сказал об этом своим друзьям за кружкой доброго эля, сказал, оставаясь спокойным и беззаботным.

И вдруг он услышал от кого-то из пировавших вместе с ним:

- Когда ты найдешь невесту и захочешь жениться, позови нас до свадьбы, и мы спросим, за кого бы она с большей охотой вышла замуж- за гениального Рубенса или столь же гениального Рембрандта? Только пусть твоя невеста еще и в живописи что-то смыслит. Но на красивой дурочке ты у нас и не женишься, она тебе еще и для души нужна, а не только для постели.

Задумался художник, крепко задумался он в те минуты, о том, кого бы предпочла любимая женщина, окажись у нее такой выбор, хорошо, что его не было. Самой умной женщиной из всех, кого он знал, и с кем имел честь говорить, была Изабелла - жена Рубенса. И она свой выбор сделала еще до встречи с ним. Но он не решился бы даже спросить ее о том, кого бы она выбрала, ответ был ясен любому. И он был вовсе не в его пользу. Его сопернику повезло и с женщиной, что тут еще сказать можно?

Но и он, когда станет женатым, будет больше работать, сейчас слишком много времени отводится на гулянки. Хотя он не нуждается ни в чем и ему не нужны деньги, но ведь так будет не всегда.

Но никого не было рядом, он томился от ожидания, и ему очень хотелось какой-то определенности, семейного счастья, даже детишек. Ему совсем не нравились случайные связи, он не был бабником, и хотел стать женатым и счастливым, разве это слишком много для того, кто однажды пришел в этот мир.

Но для этого нужно было приложить какие-то усилия, он прекрасно понимал это. Но сначала любовь должна была все перевернуть в его жизни и только потом. Он делал массу эскизов самых великолепных женщин. Большинство из них так и не становились картинами. Он был страшно недоволен собой при этом. Но все казалось не то и не так . Но и женщины были только придуманы им самим , он не мог встретить их где-то на улице.

А работал он упорно и самозабвенно, вчитываясь в страницы Библии, делал эскизы и зарисовки и знал, что там будут его главные сюжеты и главные картины. Но он не знал, как это все вольется в его творчество и преобразится в нем.

Так все и протекало до той самой вечеринки, где художник столкнулся с Саскией. Он сразу понял, что это она, как только на нее взглянул. Может, он ждал ее слишком долго или это было видение и озарение. Но это было даром небес. Он проводил ее домой и направился в этот дом. Он знал, что она даст согласие, и никто не сможет противиться этому. Но что-то тревожило его и заставляло глубоко задуматься.

Особенно поразил мастера брат девушки. Он так странно на художника взглянул, когда они были представлены друг другу. Он был не только холоден, но не хотел ни о чем думать, и слышать ничего о нем не хотел.

Возможно, он просто не любил художников, или он не особенно богат и знатен для них. Тогда он понял, что она может и не стать из-за родственников его женой. Но если такое все-таки случится, и они согласятся на брак, то он будет самым счастливым в мире человеком. О другом и думать не хотелось.

И он был доволен тем, что в этом мире происходило в те минуты. В первый раз все складывалось удачно.

 

 

 

№№№№№№

 

Саския взглянула на брата своего. Он вовсе не так глуп, как казался ей прежде.

- Зачем ты познакомилась с этим человеком? - спрашивал он.

- Он умен и симпатичен.

- Это я и без тебя видел. Но меня не это волнует

- Он недостаточно богат и знаменит, может быть.

Она упорно уводила его от главного, но он никуда не хотел и не собирался уходить.

- Ты знаешь, о чем я говорю - он художник

- Ну и что из этого?

- Может, он и хороший парень, но не он тебе нужен, с его помощью ты решила дотянуться до королевского шута, вероятно, а этот так и останется простым смертным, он никогда не станет художником королей.

Но ей хотелось знать только одно - о Рубенсе или о деньгах говорит ее брат. Она решила это и выяснить, чтобы не оставалось никаких сомнений.

- Ты ведь все еще любишь Рубенса? Зачем же морочить голову этому парню?

- Но я не морочу голову, - возмутилась она, поражая его своей проницательностью.

- Морочишь, и, судя по всему, он уже очарован. Но ты сказала ему о том, другом?

- Нечего говорить, и ты не станешь даже имени его упоминать, - стояла на своем Саския.

- Как хочешь, только не забудь, что бывает, когда за двумя сразу бежать хочется.

- Я стану счастливой и без него, я буду счастливой все равно.

Он знал, что она всегда добивалась своего. Но сможет ли она полюбить. Он знал, что такое любовь, хотя никогда никому не говорил об этом. И сердце подсказывало ему, что когда человек старается заполучить что-то обманом, и лукавством, то ничего у него не выходит.

№№№№№№

 

С их первой встречи прошел какой-то срок. Мастер решил нарисовать несколько ее портретов, чтобы был повод встречаться. Сначала он боялся, что из этого ничего не выйдет, и ему откажут. Но все получилось, и в набросках она казалась ему великолепной. И она была довольна тем, что он сделал. Он обрядил ее в великолепные одежды античной богини. И стала она несказанно красивой.

Она все поняла сама, когда он работал. В его портретах таилось все, что он хотел сказать ей словами. И услышит это тот, у кого есть уши.

Мастер ждал. Он знал, что влюблен до безумия, но что при этом чувствовала она? У него и прежде были женщины. Но ни одна из них не появлялась до нее на полотне.

Он радовался тому, что происходило. Оставалось вверить ей свою судьбу и ждать ее решения.

Саския загрустила, когда несколько дней прождала его, но не было никаких вестей

- И этот художник обо мне забыл, - говорила она.- Брат обманулся, он слишком много нафантазировал. Но почему во второй раз с ней случилось подобное? Разве мало ей было страданий с королевским мастером, зачем нужно было еще это. На все вопросы она не находила ответа.

Тогда и появился посыльный. В обед, когда она совсем перестала ждать и поняла, что все кончилось, он и пришел.

Брат с тревогой на нее смотрел. Казалось, что он передумал и отказался от своей затеи. Но нет, мастер не забыл о ней. Скорее всего, на свою беду не забыл. Да и не верилось с самого начала, что он забудет. Брат оставался в раздумьях, иногда ему хотелось поведать о безответной ее любви к шуту королей. Так он называл того, кто блистал и зарабатывал огромное состояние, и понятия не имел ни о ее любви, ни о ее существовании даже.

Но, поразмыслив, он решил, что не имеет права на такие разговоры.

Вместе с ней и на этот раз он отправился в мастерскую художника. Все повторялось, хотя он и догадывался, что ничего не повторяется. Более разных людей, чем эти двое не было в мире. Порог этой мастерской они переступили вместе.

И первое, что увидела Саския - ее портрет. Сходство было поразительным, только почему она никак не могла опомниться. Она остановилась перед ним в нерешительности, не могла понять, что ей делать и как надо поступить. На этот раз он не удивил и не поразил ее. В нем не было той красоты и одухотворенности. И хотя мастерство автора давало о себе знать, но она не радовалась этому. Ей хотелось выглядеть более величественно и прекрасно, но ничего этого не было. Какой восторг вызывала та, слегка ее напоминавшая, а тут - ничего, только плоть, может быть она бездушна вовсе. Она ждала чего-то другого, но опомнилась, потому что не хотела обижать художника. Это было его видение мира, и ничего другого ей и не осталось вовсе. Но когда она немного свыклась с этим портретом, то поняла, что он не так уж и плох. Она видела то, что ускользало недавно. Немного позднее, чем хотелось, но она получила то, о чем мечтала. Только это было не совсем то, чего ей так хотелось, и человек рядом с ней совсем не тот.

- Но что наши желания, - про себя думала девица,- и почему они должны совпадать с тем, что было задумано на небесах.

- О Рубенс, я смогу стать счастливой и без тебя, если тебе так мила другая. Я смогу быть музой художника. И он сделает меня бессмертной.

Ей показалось, что подобные мысли уже посещали ее прежде, что-то такое уже случалось. Только она понятия не имела когда именно и где такое могло быть. И на этот раз она сможет снова это пережить. На рабочем столе у мастера она увидела томик стихов на итальянском. Она знала, что перед ней знаменитые сонеты Петрарки. Саския пожалела о том, что не знает итальянского языка.

- Мне читали это, там так восхитительно все звучит, и я купил книжку в надежде, что появится итальянец, и я услышу снова все, о чем он поведал миру.

И она, беря в руки эту книгу, ощутила странное тепло. Ей казалось, что она их тоже знала. Еще немного и она припомнит все, что скрывала эта тайнопись.

И погружаясь в неведомое, она не услышала даже, как художник делал предложение. Впрочем, он разговаривал с ее братом, говорили они негромко. Но потом, когда оба обратились к ней, не могли поверить тому, что она ничего не слышала.

И Саския была удивлена. Мастер рассмеялся, он решил, что это она так сильно волнуется. Братец же ее настроен был вовсе не так весело. Он знал больше и думал о другом художнике. Но тайны не мог выдать и на этот раз. Этот художник нравился ему все больше. Лучшего мужа было трудно и представить себе. И не все было так плачевно на этот раз, как тогда. Она достаточно разумна для этого. Но по дороге он все-таки не удержался и спросил ее.

- Хотя он все время был весел, но предложение он сделал тебе серьезное. Что же ты на это ответишь?

- Я должна отвечать прямо сейчас? - удивилась Саския.

- Но что ты думаешь о нем и о своем будущем?

- С ним легко и интересно, - пожала она плечами. - Он вроде бы создан для меня и мне порой кажется, что я его хорошо знаю. Но если бы я не встретила прежде Рубенса, то была бы счастлива, а так только наполовину, словно бы меня обманули.

- Тогда оставь его. Он достоин лучшего, - вспылил юноша, вдруг представив себе, что это его невеста говорит про него.

- Не командуй, я думаю, что любовь - это болезнь, и она вовсе не годится, если хочется семьи и хороших отношений. Не путай замужество с чувствами. Хорошая семья и любовь почти несовместимы, это не только любовь, а многие другие вещи, более важные и значительные.

И вдруг она поняла, что вообще ничего не знает о хорошей семье. У нее не было никаких мыслей по этому поводу.

Он ничего не стал отвечать ей на это, пусть думает то, что хочет. Ведь и он не уверен был в том, что прав, только время их рассудит. Такие важные решения человек принимает сам.

 

№№№№№№

 

Всю ночь Саския провела без сна.. Память вдруг возвращала ее куда-то в иное пространство, где у нее уже была семья. Но могло ли повториться все и на этот раз? Трудно сказать. Но этот человек - художник и он любит ее, как никто никогда прежде не любил, хотя она и не знала, откуда у нее была такая уверенность, но она была.

- Я буду с ним счастлива, - говорила она.

Но так часто повторяла эти слова, что убедила в этом себя. Она хотела только одного - выйти замуж за художника. Так проще и легче было и жить и встречаться с другим человеком. Но она понимала другое - эти двое, хотя и живут в одном городе и мире, но они несовместимы. Даже их полотна рядом представить невозможно. Они дальше друг от друга, чем те, которые живут в разных временах. Оставалось только надеяться на чудо, но надежда была слабой.

Но она хотела только одного - быть к нему как можно ближе.

Она знала, что Рубенс больше не рисовал Изабеллу, ее же портретов со временем становилось все больше. И рано или поздно, но они попадут ему на глаза, он увидит их и поймет, что она любима. Она так и оставалась обиженной и хотела только одного - отомстить художнику. Она не могла пережить равнодушия того, которого так самозабвенно любила.

Она столкнулась с Изабеллой скоро. В каком дорогом и красивом одеянии она была спокойна и полна достоинства, такой и должна быть королева.

И пришлось раздраженно отвернуться Саскии. Она боялась, что выдаст себя. Изабелла же и не подозревала и не знала ничего о страстях, которые теснились в душе ее. Такое столкновение показалось ей очень болезненным ударом. И она ускорила подготовку к свадьбе.

№№№№№№

 

Мастер был счастлив. Она согласилась. Она станет его женой. Он добился своего, хотя не верил в это еще вчера, но ему повезло, его женой станет именно та, которую он так любил.

О чем еще можно было мечтать и думать? Все остальные женщины перестали для него с того дня существовать. А ведь он был уверен, что в прошлой жизни не был женат, потому что его любимая женщина была замужем. И только на этот раз ему все удастся исправить и изменить.

Он пировал с теми же художниками, которые тогда просили привести невесту, чтобы задать ей крамольный вопрос о нем и Рубенсе, за кого бы она предпочла выйти замуж. И кто-то из них снова напомнил о том споре.

- В этом нет необходимости, она, кажется, и не знает о нем, и не поймет, о ком вы спрашиваете. Для нее существует только один художник, у меня нет соперников.

Как же наивен и беспечен он был, когда о том говорил, вот уж точно никогда не знаешь, кто, о чем думает, особенно если это женщина, пусть и любимая.

Ему так казалось, ведь его Саския ни разу не назвала фамилии королевского художника. Видно, ей до него не было никакого дела. Он был так далек от них, как звезда на черном небосклоне.

. Она уже часто бывала здесь, любовалась его полотнами, и знала, что скоро это будет ее дом. Он больше не боялся сравнения с Рубенсом, не чувствовал этой опасности. О свадьбе говорил весь Амстердам, все художники желали приветствовать мастера, и он радостно раздавал приглашение. Сюда стремились попасть все, даже те, кто не был в восторге от его творений.

Молчанием ответил только один из них - это был Рубенс, ему не было никакого дела до того, что происходило в мире живописцев. Это не особенно расстроило Мастера, хорошо, что его не будет. Он неуютно чувствовал бы себя на собственной свадьбе рядом с ним. Невесте своей он о том вообще ничего не сказал. И только из разговоров других художников она знала, что Рубенс промолчал. И это как-то странно ранило ее. Она молчала, а он был занят и беспечен и не заметил перемен ее настроения.

Она не просто узнала и стала привыкать к нему в это время, но после шумной свадьбы полюбила его всей душой. Но это было совсем другое чувство. Он не был для нее божеством. Он казался живым и обычным человеком. Но он с такой детской радостью стал единственным ее художником. Он так много и так ярко рисовал ее, что любое сердце должно было растаять рано или поздно. Она сдалась на милость гению и какое-то время на самом деле была счастлива и спокойна. Она купалась в лучах любви и счастья. Но не могла забыть о том, что ни ей, а Изабелле достались драгоценности, дворец, близость к королю. Она получила не так мало - бессмертие, легенду о любви, которой не было, но она могла бы быть вполне. Даже тень Лауры меркла рядом с ней. Та была так далека от своего поэта. Она получила больше, чем могла, и все - же, все же. Никакая живая или мертвая женщина не сможет с ней больше поспорить.

Художник мог немного успокоиться. Он обратился к Библейским сюжетам-

Это было ему дороже всего, Она однажды вдруг спросила его о Святом Георгии.

- Нет, дорогая, - говорил он. Этого несчастного столько рисовали все, кому не лень, нет никакого смысла повторять этот сюжет. Я буду писать жертвоприношение Авраама. Ангел отводит руку с мечом, юноша остается цел и невредим.

Она промолчала. Но она понимала, чем они отличаются друг от друга. Один сам приносит жертвы и воюет. Второй старается примирить невозможное.

Как страшно сознавать такую разницу. Но та первая настоящая картина так запала ей в душу, что не могла она о ней позабыть, как ни старалась. Она хотела скопировать картину Рубенса и оставить ее в своих покоях. Но это мог сделать только его ученик. А художник даже из любви к ней не станет ничего такого делать - она точно знала это.

А Мастер между тем уже погрузился в свои сюжеты. И когда Саския увидела его наброски к «Жертвоприношению» она была страшно удивлена - совсем другие тона, другая школа. Она видела, насколько он изменился у нее на глазах, и никак не могла объяснить происходящего.

. Он стал другим, и они должны пригласить его к королевскому двору, и она получит хотя бы часть того, чем владела в полной мере Изабелла. И в те дни она казалась веселой и беззаботной, хотя это быстро закончилось.

Она поняла, что беременна. И если его даже туда пригласят, то он отправится без нее.

Узнав о том, что у него будет наследник, он не сомневался в том, что это будет мальчик, он был счастлив, и стал рисовать ее - его любимая стала Флорой. Этот портрет был одним из лучших ее изображений. Саския могла гордиться тем, что она видела теперь. Но она и радовалась и огорчалась одновременно. Все было и так, и не так, как ей того хотелось. Даже чужие люди, увидев ее, верили в то, что она счастлива. Но Рубенс по-прежнему понятия никакого о ней не имел, они так и остались в разных мирах, находившихся рядом, не пересекались даже. Он, правда, видел многие полотна того, которого даже и соперником своим не считал, так высоко взлетел гений в те дни. Кому - то он говорил о том, что это бесспорно мастер, но слишком мрачноват.

И она слышала эти отзывы, и никак не могла защитить своего мужа от нападок.

Когда «Жертвоприношение» было выставлено, его ждали, но он так и не появился, был слишком занят. И она должна была совсем успокоиться к тому времени, если бы не услышала реплику короля художников, и реализме и мрачных тонах на полотнах ее мужа.

За все это время она видела его только несколько раз. Он немного дольше задержал на ней свой взгляд и старался вспомнить, где мог видеть ее прежде, но так и не вспомнил этого, видно. Для него она не была живым человеком, а оставалась только на картинах ее мужа - одним из персонажей. Это надо было признать и забыть о нем навсегда, чтобы спокойно жить дальше.

Но в минуты раздумий она хорошо понимала, что не может быть до конца счастлива, как не старается. Она хотела знать, испытывает ли что-то подобное Изабелла или она одна такая, но такого случая у нее никогда не было в жизни. А еще ей хотелось знать, каково быть женой гения. Хотя она понимала, что разговор этот невозможен, но мысли такие ее не оставляли. Этого не случилось, до королевы она дотянуться не могла.

№№№№№

 

В назначенный срок у них родился сын. Мастер бурно отмечал появление первенца. Он говорил о том, что у них будет много детей своим друзьям, но жена его только грустно улыбалась. Она знала, что ребенок останется единственным. И не только на полотнах мужа ее, но и в душе ее зарождалась уже неизлечимая болезнь, от которой она никогда не сможет избавиться.

А потом она спрашивала себя: - Почему я?

Астролог и знахарка, к которым она ходила тайком от него, говорили о том, что так было начертано в судьбе ее, она страшно грустила. И возникла мысль о том, что Рубенс стар и возможно они отправятся в последнее путешествие вместе . Странно то, что в тот миг она подумала о человеке, который всегда был от нее дальше многих. Мужу она и потом ничего не сказала. Пусть он живет и радуется. Даже допустить мысль о том, что ей придется его оставить было как-то страшно и невыносимо для него.

Она знала, что все переменится, и весь мир узнает о надвигавшейся беде, и станут ее жалеть, а ей совсем не хотелось этого тогда.

Но пока Саския думала о собственных бедах, произошла еще более странная и страшная вещь - умерла Изабелла. И даже услышав об этом и в пятый и в десятый раз, она никак не могла этому поверить. И она забыла о собственном недуге и решила, что ей представился случай сменить Изабеллу, и пробыть рядом с ним какой-то срок.

Но судьба оставалась к ней страшно несправедливой. Когда желание почти исполнялось, происходило нечто такое, что все рушило вокруг.

Она издалека видела эти пышные похороны. Она видела, как он убит горем, как он страдал, и понимала, что никто больше не сможет сделать его счастливым. И даже если бы он позвал ее, она не смогла бы уже прийти к нему, чтобы не огорчать его и своим скорым уходом, круг замыкался на этот раз. Но такое не могло случиться даже в сказке, он никогда не позовет ее, если этого не случилось даже 15 лет назад, когда она пришла к нему, то теперь не произойдет тем более.

Когда мастер, бывший на похоронах со своими друзьями, заметил карету своей жены, то он очень удивился. Но потом понял, что ей просто было интересно посмотреть на то, как хоронят жену художника, только об этом несколько дней все и говорили в городе. Но удивило его еще сильнее другое - вечером она ему ничего не сказала о том, что была там.

Но он долго не раздумывал и скоро о том забыл. Он думал еще о том, как печально было потерять свою жену такой молодой и любимой. Он остался там, в одиночестве, во всем этом великолепии.

А потом он забыл о похоронах, и с уехавшим из города художником видеться не мог. Но скоро ему стало не хватать второго, если бы это было в его власти, он вернул бы его назад. Иногда он видел, что его жена грустна. Он слышал ее разговор со знакомой. Ему показалось, что после печальных событий она нашла у себя болезнь, которой не было. И в те странные дни он проникся к ней особенной нежностью, окружил ее заботой, и чувства вспыхнули с особенной силой. Он еще и не ведал, что это будет в его жизни последней вспышкой радости.

А потом наступил 1636 год, это был странный и самый вдохновенный год в его жизни. Сначала вернулся Рубенс, - особенно хорошо работалось, когда они соперничали с ним. Он удивил всех снова, когда женился на юной и восхитительной Елене. Она появилась на многих его картинах и казалась настоящей богиней, и укутанной в меха, и обнаженной. И все были в восторге и говорили о его вечной молодости. Но он был весел и счастлив, хотя ему было уже 60. Несчастным быть королевский художник все-таки не мог.

И передавали из уст в уста его ответ одному из вельмож, когда тот спросил

- Дипломат ли это развлекается живописью.

Он ответил, что художник развлекается дипломатией. И надо признать, что и то и другое получалось у него блестяще.

Как ему хотелось быть таким легким и остроумным, но, скорее всего для него это было просто нереально. И с грустью размышлял он о том, что у сына мельника может быть какой угодно талант, но если нет того воспитания и образования, какое требуется, то потом наверстать этого невозможно, и лучше всего просто оставаться собой, чтобы не казаться еще более смешным.

В те дни он и задумал свою Данаю, и хотел хотя бы на полотне ощутить себя Зевсом. Эта вещь должна стать особенной, в противовес всем богиням, которых задумал старик. Никто не перепутает его картину ни с какой другой, она останется единственной, хотя кто только не писал и еще не напишет Данаю.

Ему исполнилось тридцать, у него еще вся жизнь была впереди.

 

 

 

№№№№

 

Саския давно знала о том, что Рубенс снова женился. Но она не верила, что он женится так быстро, да еще на такой молодой и красивой девице. Елена показалась ей ослепительной, настоящей королевой. Вероятно, она тоже ждала своего часа и любила художника, и она его дождалась.

Она уверяла себя, что ничего не осталось в ее душе от тех чувств и той любви. А портреты то ли королевы, то ли богини заполнили уже весь мир. И это было для нее закатом, триумф Елены наступил в те дни. Она жалела только о том, что не ушла раньше, что ей приходится это видеть.

И появилась Вирсавия, рядом с ней Даная казалась уродливой старухой ведьмой. Она рыдала от обиды и даже забыла о том, что ему ничего не известно о ее тайной любви.

Он так вдохновенно работал, и что из этого получилось?

Она еще радовалась тому, что все еще молода и красива, в то время, когда Изабелла уже давно в гробу. Но она не могла соперничать с Еленой - вот в чем беда. Это было для нее то время, когда живые охотно завидовали мертвым.

Она позировала обнаженной, и во время одного из сеансов приступ страшной боли пронзил ее тело и душу. Она не могла этого скрыть. Он это заметил и впервые встревожился. Но ей удалось убедить его в том, что она просто отравилась, и это пройдет. Он не до конца в это поверил, но возражать не стал, но относился к ней терпимей и бережнее. Она все время думала о том, что умрет раньше мужа, не останется в одиночестве. В этом была своя прелесть, но и грусть никак не давала покоя. Елена же останется вдовой, и что бы потом с ней не случилось, никогда больше не будет такого, что она переживает теперь. «Даная» была дописана в то время.

И бес узнал ее помыслы, он никак не мог понять, чему она так радуется, когда положение плачевное. Ему показалось, что впервые она похожа на него самого, раньше за своей героиней он ничего такого не замечал. Кто еще мог радоваться оттого, что она обречена и уйдет из мира раньше своей соперницы.

Он мог только догадываться, но где ему было знать, что и как было у людей на самом деле, да еще у женщин - это вообще создания не от мира сего.

№№№№№

 

О Данае говорить начали еще до того, когда картина была завершена. Саския с радостью думала о том, что слухи на этот раз дойдут до короля и до его художника, и он, наконец, появится, и произнесет те слова, которых достоин ее муж. Впрочем, когда она взглянула на холст, то от радости не осталось и следа. Она готова была умереть в тот же миг. Грудь, живот, бедра - все казалось старым и страшным, она не могла так безобразно выглядеть. Разве Рубенс бы такой нарисовал ее? Она едва сдерживалась, чтобы не сказать все, о чем в тот момент думала.

Почему она, всю жизнь рядом с ним проведшая, так и не может понять самого главного, не разглядела того, о чем они говорили, когда с восторгом смотрели на полотно.

Но постепенно Саския смирилась и успокоилась. Он был гением, он останется в веках и полотно переживет ее и обессмертит - это самое главное, большего ей и не нужно было в этом мире.

- Я люблю тебя, - шептал он ночью, - когда они остались одни, и я брошу живопись, если мне придется выбирать.

Хорошо, что во мраке он не видел ее глаза, переполненные слезами. Но грусть смешалась с радостью, и она была счастлива. И это был тот редкий случай, когда третий не стоял между ними, он исчез, растворился, затерялся где-то в тумане среди своих дворцов и великолепных картин.

А потом она снова думала о Рубенсе и пыталась понять, что же такое было в нем особенно, и могла ли она так любить того, с которым ни разу и не разговаривала и видела лишь мимолетно несколько раз, совсем не знала. Но она знала его искусство, разве этого не достаточно?

Но возможно, они уже жили, были рядом в другой жизни, а на этот раз она получила в мужья для разнообразия чужого, другого человека. А тогда они были вместе и счастливы. Но если это так, то остается надежда на то, что они снова встретятся в иной жизни.

Мастер о чем-то спрашивал ее, она что-то ответила невпопад, и ко всему в тот же момент потеряла интерес. И ей тогда хотелось все ему рассказать от начала до конца, как в первый раз она увидела «Святого Георгия», как все эти годы была безумно в него влюблена и до сих пор только о нем одном и думала, но что-то все время ее останавливало. Она боялась его потерять. Она не хотела ранить того, кто так любил ее, и готова была унести эту тайну с собой в могилу. В минуты, когда ей было особенно тяжко, она хотела написать большое письмо Рубенсу, решив, что от этого ей станет легче. Но она представила себе его ироническую улыбку, а потом, если о нем станет известно многим. Это было настоящим безумием.

№№№№№№

 

Часто глядя на свою любимую, художник не мог не думать о том, как много она ему дала. Он не смог бы жить без любви, без женщины, без внимания и света, от нее исходившего. И хотя он иногда так увлекался живописью, что забывал обо всем, и о ней забывал, но, возвращаясь назад, в реальность, всегда радовался этому. Она была единственной женщиной, только ему в этом мире предназначенной. Он знал ее всегда и был всегда только с ней, в том не было никаких сомнений.

В его мире существовали Саския и все остальные женщины. Он многого не понимал, но знал, что наступит день и час, когда он вспомнит обо всем. Тогда напишет роман. Он не представлял себе, как можно изобразить на полотне историю встреч и разлук и новых встреч во вселенной и в вечности. А ведь так должно быть и так будет всегда.

Он и сам сначала не понял, откуда возникли мысли о смерти, ее смерти. Потому что сам он чувствовал себя великолепно, и для того не было никаких причин.

Она больна? Что с ней. Отчего он кривил душой и старался убрать на полотне эту болезненную бледность? Она всегда хотела на полотнах выглядеть краше. Но он, в отличие от вечного соперника своего никогда не лукавил. А теперь почувствовал и увидел его грозную соперницу Смерть, с которой бесполезно спорить.

И этот подвал, в который безумцем отцом была спрятана Даная, он не случайно возник в сознании его. Но если просто молчать о той бездне, которая тебе открылась, то возможно пророчество и не сбудется. Но он думал об этом позднее, после того, когда все было исполнено и проступило на холсте.

Королевский художник снова вспомнился ему, ироничный, блестящий и довольный жизнью и собственным положением, и молодой женой. Как же они далеки друг от друга. А он так и остался праздным гулякой, и только талант как-то мог оправдать его существование в этом мире.

И вдруг ему показалось странным, что Саския, которая знала художников, не говорила о Рубенсе. Ни разу не слышал он в разговорах, которых было великое множество, имени королевского живописца. Как это странно и непонятно. Что бы значило это молчание?

И такое любопытство его разобрало, что он нынче же решил с ней о том поговорить. И есть ли кто-то из художников, кто нравится ей, кроме ее несравненного мужа? Он представить себе не мог, что творит, какой огонь разжигает.

№№№№

 

Она сидела в большом и удобном кресле. Ему так странно было видеть ее одетой и молчаливой, после всех сеансов, когда он рисовал ее. Это была уже не Даная. Отрешенная незнакомка даже не заметила его сначала, и он боялся ее потревожить. О чем она думала? Почему она отстранилась от мира, словно ее больше и не было рядом. Какой-то странный призрак, лишь немного напоминавший его возлюбленную.

Много бы он дал за то, чтобы понять, о чем она в тот момент думала. Но она казалась иноземным растением, одиноким и отрешенным.

Он окликнул ее. Странно медленно она повернула к нему голову. Он смотрел и не мог произнести обычных слов. Но любопытство оказалось сильнее.

- Меня осенило, дорогая, - услышала она его голос.

- Что же тебя могло удивить?

Шестым чувством своим она ощутила страшную опасность и постаралась собраться, но сделать это было очень трудно

- За все время нашей жизни, - он замолчал, словно ему нужно было подобрать слова чужого языка, значения которых он никак не мог припомнить.

- Чего же не было за все годы нашей жизни?- с тревогой подумала она.

Она теряла власть над собственной душой и это ее очень пугало.

Он видел, что она побледнела еще сильнее, но что же испугало ее, если он еще ничего не сказал?

Что привело ее в такое замешательство, какая тайна таится в ее душе. Он понял, что совсем не знает свою любимую.

- Не пугайся, милая, я бы не потревожил тебя, если бы знал, что ты так расстроишься.

Он растерялся, и все дальше уходил от сути сказанного. Она первая пришла в себя, хотя это было не просто.

- Но о чем ты хотел спросить?

- Да это и не важно, мне просто вдруг подумалось, что за все эти годы, когда мы столько говорили о живописи, ты ни разу, ни слова не сказала о Рубенсе, словно его и не существует.

Она уже успела успокоиться, когда прозвучали эти слова. Но удар оказался невероятной силы. Она вцепилась в подлокотники кресла, словно хотела их оторвать. Дерево жалобно скрипнуло, боль пронзила пальцы. Она пришла в себя.

- Я видел столько девиц, умирающих от восторга перед его полотнами. И только ты одна могла позволить себе роскошь не замечать его.

Он рассказывал о той давней пирушке, когда друзья просили привести к ним его невесту, чтобы она ответила на вопрос за кого бы охотнее вышла замуж.

- Почему он не сделал этого?- вдруг подумала Саския.

Она все еще была лишена дара речи и плохо соображала. Но когда он замолчит, надо будет что-то ему ответить. Какая же сила воли ей потребуется, чтобы не выдать себя?

- Я видела его картины когда-то, - говорила она тихим и отстраненным голосом. Так можно было говорить о Рафаэле, а не о том, кто жил и творил рядом.

- Но самого мне видеть не доводилось. А ты меня о нем не спрашивал.

Это была правда, он никогда ее не спрашивал. Саскии можно было перевести дыхание, но оставалось что-то странное и недосказанное во всем. И показалось ей, что только чудо позволило отойти от края пропасти. Но кто и что мог сказать ему о Рубенсе? Она не изменяла, ни в чем не была перед ним виновата, откуда же тогда это странное чувство вины, почему приходилось оправдываться.

О, Рубенс, Рубенс, по какому праву он ворвался в жизнь и не дает оставаться спокойно и счастливой посторонней женщине. Почему он так и не отпустил ее, хотя и не держал вовсе.

Почему он рушит жизнь с художником, который глубже, самобытнее, и так ее любит, по какому праву?

Сам король удивился бы, если бы услышал такие вопросы, и вероятно, не понял бы, о чем с ним говорят, но так все сложилось.

№№№№№

 

Зачем ты посеял смуту в его душе? - раздраженно спросил учитель, наблюдавший за этой напряженной сценой.

- Мне было интересно, и потом тайное всегда становится явным, разве тебе неведома эта истина?

- Но они могли быть счастливы.

- А что это за роман без третьего, ущербный какой-то и почему они должны быть спокойны, пока живы, на кладбище успокоятся, - буркнул он, сетуя на то, что его старания не оценены.

- Но это не треугольник даже, - все еще не мог успокоиться учитель, - а черт знает что.

- Вот в этом - то и суть, - он поднял вверх руку, - им все время кто-то или что-то мешает, как всегда и должно случаться. Да и что это такое - счастливая любовь, сказка, а о сказках мы с тобой не договаривались. Она любит его все больше от одной жизни к другой. Но всегда есть кто-то, кто мешает ей до конца отдаваться этому чувству. Да и сам он себе еще больше мешает, чем кто-то посторонний. Он грешен, легкомыслен, не практичен, не блестящ, не честолюбив. Это все есть у соперника, только его нет, да и не будет никогда с ней рядом. Да и когда и где было по-другому, может, ты знаешь, а я нет, - заявил бес, так, что спорить с ним было бесполезно.

Учитель усмехнулся своей наивности - ему казалось, что они все время приближались к гармонии, но они снова от нее отдалялись, словно в этом и была главная суть всего, что с ними происходило.

- Очередная жизнь - только игра, а там всегда все по-разному случается, а за победой всегда по следам плетется поражение.

- Но мы о живых людях говорим, - не выдержал он.

- О живых, - подтвердил Мефи, - а у них никогда ничего не бывает гладко, они грешны, противоречивы, несчастны, и всегда заблуждаются.

На этом разговор их оборвался. До самого конца они больше не возвращались к нему.

 

№№№№№

 

Рубенс вышел на балкон и спокойно огляделся вокруг. В его замке, с которым мог спорить только королевский, продолжался бал. Он очень устал, но радовался тому, что Елена счастлива. Она так любила и танцы и гостей, так ждала праздника. Но в эту ночь ему приснилась Изабелла. Он никогда не забывал о ней, да и как ее можно забыть. Она тихо смотрела на него и не обвиняла его ни в чем, и все-таки ему хотелось попросить у нее прощение, за то, что он все еще жив и счастлив. А с нею была Клара - его ангел, так быстро его покинувший. Это он так долго задержался, а они там ждут его, и он понимал, что пора уходить.

Елена танцевала без устали. Она казалась настоящей королевой. Он очень любил ее, и все-таки душа его была там, в другом измерении. И не смолкала музыка на балу и в его жизни. Он ушел в свой кабинет, сидел в кресле и смотрел на свой портрет с Изабеллой, тот самый, которым он когда-то оповестил мир, что влюблен и женится, и что душа его всегда будет принадлежать этой женщине. Так оно и было тогда. Если бы Изабелла не покинула этот мир так рано, он не думал бы ни о какой другой женщине, но и в одиночестве оставаться просто не мог. И он был благодарен Елене за то, что она прожила с ним все это время.

Он опустился в кресло и задремал, какие-то то ли девы, то ли музы в легких нарядах окружили его, подхватили и понесли куда-то прочь. И так легко, так весело ему было при этом, что он улыбнулся невольно. Это показалось ему последним мигом блаженства. Но почему последним?. Но не было в душе его ни жалости, ни страха, ни желания остаться. Елена осталась где-то очень далеко. Он стремился на встречу к Изабелле.

№№№№№

 

Весть о смерти Рубенса потрясла этот спокойный мир. Никто не верил в то, что он может покинуть их так неожиданно.

Саския сжалась от боли, и физической и душевной, как хотелось ей уйти раньше, чем он. Почему она так долго болела, а он упорхнул, как мотылек, даже никакого намека на то не было. Она ждала пока уйдет муж, а потом, прилагая невероятные усилия и корчась от боли, тоже стала собираться, радуясь, что служанка ушла на базар, и не станет ее задерживать. Она не боялась столкнуться с мужем, просто ничего не сказала, потому что он не позволил бы ей туда пойти. Но она боялась того, что кто-то из знакомых увидит ее и заметит, как она переменилась. Как не похожа она на свои портреты. Но возможно ее просто не увидят, потому она и была без мужа.

Елена и здесь казалась королевой. В траурном наряде она выглядела еще великолепнее и ярче. Саския подумала о том, что ей никогда не быть такой, даже в лучшие времена она никогда не была так хороша. Но она подумала и о том, что, скорее всего, никогда и нигде не хоронили так живописца. Судьба многих из них была плачевна, даже Рафаэль, умерший так рано, в зените славе, вероятно, не достиг такого.

И только он один был совершенно счастливым, и жизнь его казалась безоблачной и неповторимой.

И тогда она спрашивала себя, а смогла бы она сделать его таким? Если бы не Елена, а она стала его женой. Она не знала ответа на этот вопрос. Вероятно, такого просто не могло быть. Они были все-таки в разных пространствах и разных мирах. Ее мечта были напрасными, это надо было признать теперь, надежда умирает последней, но она умерла накануне вместе с ним. Комета Рубенса навсегда умчалась от нее, это надо было признать, хотя смириться невозможно.

Им посчастливилось родиться в одно время и в одном месте, и это не помогло соединиться, им ничего не могло уже помочь.

В этой толпе Саския почувствовала себя совсем плохо и поспешила к своей карете. Она едва добралась до дома и рухнула на постель, тут же послышались шаги служанки.

Но она поняла, что не поднимется больше с этого ложа, да и не было в том необходимости. Ночью в забытьи она звала его и умоляла забрать ее с собой. Когда Мастер подошел к постели и коснулся ладонью ее лба, и услышал имя художника, он не удивился, ведь его только что похоронили, но что с ней такое.

- Не бойся, дорогая, - ласково говорил он,- он был стариком, а мы с тобой молоды и полны сил.

Мастер не умел лгать, и потому особенно тяжело дались ему эти слова. Она не могла себе представить, какое впечатление на него произвел уход соперника. Но в тот момент он вдруг заметил, как изменилась она, словно у него глаза открылись. Дыхание смерти оставило след на дорогих ему чертах, - она уходила от него. Но в это все еще невозможно было поверить.

Он вспомнил, как она, еще невестой, испугалась собственного портрета, и говорила, что те, кого рисуют, уходят очень быстро. Смерть Изабеллы, вероятно, только умножила ее страхи, он просто о том не думал - так проще, они не говорили об этом, но что должна была переживать она?

Но если портрет остается, а любимый уходит, то не слишком ли велика цена. Впервые, стоя на краю бездны, теряя ее, он готов был отказаться от своего дара, словно это можно было сделать.

Согреет ли его то, что через 100 или 200 лет кто-то начнется восхищаться его работой? Нужно ли ему это? А жизнь стремительно исчезает, и много за что мог бы он себя упрекнуть. Самое лучшее все уже было и никогда не повторится. От того праздника, который он ощущал еще недавно, больше не оставалось и следа.

Он медленно поплелся к себе, вглядываясь в темноту этого нового, неведомого мира.

№№№№№

 

Уже несколько дней Саския лежала в забытьи, и лекари говорили о том, что надеяться не на что, они только разводили руками и дивились тому, что художник об этом узнал вроде бы только что. Неужели он и на самом деле ничего не видел прежде?

А она видела себя в изысканном наряде перед королем. И монархи приветствовали жену великого художника. Но она уже не могла понять, чьей женой она была, пыталась расслышать собственное имя и не могла, она искала взглядом того, кто был в этом видении ее мужем, и не находила.

- Мой Рембрандт теперь так знаменит или они говорят о Рубенсе, - пыталась угадать и не могла она.

В это время все повернулись к выходу, туда, где и шел он. И она повернулась со всеми. Но так и не поняла, кто же к ним шел

-Рубенс, - произнесла она, - они знали мою тайну - На этот раз они были великодушны и поступили так, как и хотелось.

Она так и оставалась стоять неподвижно, а он прошел мимо и растворился где - то вдали, не коснувшись их. И тогда она рванулась за ним, не в силах больше здесь оставаться. И весь мир остался для нее только странными картинами.

№№№№№

 

В те дни Мастер был безутешен. Он пытался подготовиться к этому и не мог. Он вспоминал Рубенса, после смерти его жены, и только теперь мог понять, что тот мог испытывать

Он видел свою Данаю в последний раз, хотел проститься с ней и никак не мог этого сделать. Тьма опустилась на его душу, и не было сил, что-то делать. И даже дневной свет раздражал и пугал, только мрак казался тем любимым состоянием, без которого он никак не мог обойтись, сколько не старался.

И вообще в те дни он никак не мог понять, жив или уже мертв. Да и какое значение теперь имела его жизнь, если в ней больше не было ее. И только его служанка терпела все капризы и заставляла его что-то делать.

Как невыносимо тяжело было ему жить дальше. Но Саския была уже на небесах, только как же она могла бросить его, и уйти? У него не хватило сил на то, чтобы вернуться к реальности и обольстить какую-то другую женщину. Он не хотел возвращаться к этому миру. Рядом была верная служанка и только, больше ему ничего и не хотелось.

Остались старики на его полотнах. И каждый раз ему казалось, что это портрет его души, его страданий, потерь и тьмы, к которой они были значительно ближе, чем к свету. И значит, раньше, чем он встретятся там с ней. Он завидовал им, хотя, когда начинал о том говорить, они никак не могли его понять и только смотрели молча на странного художника.

Невозможно было и представить себе Рубенса, который бы забыл обо всем, и довольствовался служанкой, а для него это было нормально. Наверное, Саския с небес его укоряла за это, но он только рукой махнул, когда подумал о таком, и просто жили или доживал дальше.

№№№№№

 

Елена. Он сталкивался с ней несколько раз. Он восхищался ею, но она даже и не смотрела в его сторону. И странно сжималась душа, когда он представлял себе, что это он ушел, а Саския осталась. Что чувствовала бы она, как ко всему бы относилась?

Но они скоро соединятся, ведь никакой разлуки не существует в этом мире.

А Рубенс, он как всегда счастлив, потому что уже соединился с Изабеллой. Его только удивляло то, что она ушла вслед за его вечным соперником, как будто была его женой. Конечно, мы не можем определить дату своего ухода, но почему так получилось?

Он жил еще 27 лет - не так уж мало по земным меркам, и одно мгновение по небесным. У него оставалось только «Возвращение блудного сына», а что еще оставалось творить ему. И он вернулся к своему богу нищ и наг, ничего не осталось от того праздного гуляки, кроме таланта и света его мрачноватых полотен.

Он оказался среди полу знакомых людей, и был скорее королем бродяг, и в отчаянии писал своего блудного сына, это оказалось последней повестью о мире и о себе.

Он видел какие-то другие миры, видел лица женщин, к которым не смел приблизиться. И она, другая любила его значительно сильнее, хотя он никогда не коснулся даже ее руки. Он понимал, что в реальность врываются другие жизни, которые он никак не может припомнить.

Но как же ничтожен и жалок он был теперь. Если на небесах она от него отвернется, то он заслужил это.

 

№№№№№

 

Был пасмурный осенний день, солнце не собиралось показываться. Ему хотелось взглянуть на картину, в которой было все от его последней жизни. Чтобы рассчитаться с кредиторами, он должен был отказаться даже от Данаи. Когда ее уносили, ничего и от него жизни не осталось больше. Но теперь они должны были унести и блудного сына. И он смотрел на творение, словно старался навсегда запомнить его.

Он знал, что больше ничего не возникнет, ничего не оставалось, все было потеряно раз и навсегда.

Но он уже не мог особенно печалиться, хотелось только, чтобы солнце появилось хоть ненадолго и согрело его душу.

Солнце появилось в тот момент, когда в его дом вломились чужие люди, еще одно странное совпадение, сколько их было в жизни мастера. Но он был мертв, хотя никто еще о том не знал, да и некому было этим интересоваться.

Он от многих слышал о том, как старый Рубенс во время бала вышел на балкон своего великолепного дома, полюбовался на этот мир и величественно прошел в свою библиотеку, чтобы взглянуть еще раз на автопортрет с Изабеллой. Там его и нашли с улыбкой на устах, что было правдой, что только красивой легендой, сказать трудно, но о нем такого точно не расскажут. Но ему до их рассказов в тот момент уже не было дела. А тот другой, он видел только свет, никогда не сталкивался с изнанкой жизни, и ничего о ней не ведал.

Но и он больше не страдал, ни о чем не думал.

№№№№№

 

Учитель молча стоял около хижины Мастера. Даже для него, уже знавшего о том, как это должно быть, очень страшно было сознавать то, что происходило на его глазах снова

Но они сами выбрали жизнь этого художника, а не того.

- Что дальше? - спросил он у молчавшего рядом беса.

- Его похоронят без нас, - отозвался тот, - а я хочу вернуться в Россию, ну каприз у меня такой. Золотой Петербург, там и должно все быть теперь. Я так давно хотел посмотреть на жизнь их Поэтов и художников.

Можно было с ним и не согласиться, но он все равно поступит по-своему. Но возможно теперь ему Россия понравится больше, сколько времени прошло с тех пор, когда они здесь бывали.

И была завершена одна повесть, другая еще не началась, - самое странное для них время. Странное и таинственное. Но все идет своим чередом.

Часть 10 В ОБЪЯТИЯХ СТРАСТИ И МУЗЫКИ

 

 

Когда в наш мир врывается музыка, то возможны любые чудеса. Она подтверждает и самую любимую теорию о том, что ничего не начинается и не заканчивается, что все мы не в первый и не в последний раз приходим в этот мир. И были у каждого какие-то иные жизни, которые особенно ясно проступают именно в такие часы смены года, когда распахнуты времена времени и одни души устремляются в грядущее, а другие в прошлое свое.

А рождественскую ночь было предчувствие, что должно случиться что-то невероятное, до двенадцати оставалась еще четверть часа. И Алина почувствовала, что тьма отступила.

Ничего нельзя придумать, можно только вдруг вспомнить то, что уже случалось с нами, что было когда-то.

Тьма отступила. Это было такое странное чувство, что она поняла, что может задохнуться, от радости, восторга и страха перед тем миром, который и должен был открыться в такие минуты.

Когда мы стоим на пороге какой-то давней тайны и понимаем, что она будет раскрыта через мгновение, то именно такие минуты ожидания и предчувствия и остаются в памяти на все оставшиеся дни.

Но что мы знаем о нашей реальности, когда возникает неожиданно чувство, что все уже было, мы переживали что-то подобное. Почему услышав впервые «Баллады» Шопена, она узнала их и не просто узнала, но и сама могла бы воспроизвести каждую из них, как выученное когда-то стихотворение, и если какие-то кусочки и ускользали из памяти, то за миг до звучания, они возникали снова.

В тот момент ей предстояло узнать и увидеть, как это было прежде, в иной жизни.

Почему она тянулась с самого начала именно к пианистам, и остальные музыканты стояли только в тени. Конечно, рояль зазвучал в ее жизни немного раньше, чем все остальное, но ведь не только это было главным. И она знала, что этим ее пристрастиям есть еще какое-то объяснение. Должно быть.

Она немного испугалась и растерялась. Она боялась покинуть привычное пространство, но любопытство оказалось значительно сильнее. Если так и оставаться здесь и не использовать этот шанс, то тайна навсегда останется тайной, а этого ей вовсе не хотелось. Так много было обещано, и вдруг.

Вдруг странный вихрь закружил с невероятной силой. Она закрыла глаза и замерла, понимая, что лучше не видеть того, что происходит в снежном пространстве, хотя, почему оно обязательно должно быть снежным?

Нет, там стояла золотая, очень теплая осень, она сначала почувствовала, а потом и увидела это. И это была старая усадьба. Конечно, та самая, о которой она читала не только у любимого Тургенева, но и сама писала так часто, в таких подробностях, что ей это прекрасно известно. Особняк белел где-то в глуши старого сада. Окна распахнуты в сад, и она сидела на какой-то скамейке. Но она ли это была или кто-то совсем другой, какая разница, главное видеть и слышать все, что там происходит.

А она видела и слышала. О такой усадьбе она мечтала и ненавидела революционеров именно за то, что они разрушили всю эту жизнь до основания.

Но в памяти каждого из тех, кто жил прежде, она непременно должна была оставаться.

Алина поднялась и шагнула в тот огромный дом с его коридорами и залами. Сумрак опустился на этот мир, ветер колыхал прозрачные шторы, и где-то звучала музыка, она пошла на эти звуки, и они стали приближаться. Шопен увлекал ее за собой.

Свечи вспыхивали за ее спиной, их словно зажигала какая-то неведомая рука.

Она вспомнила собственный роман, самый удачный, который писала на одном дыхании, даже не понимая, как это происходило, и конечно он назывался «Лунная соната». И теперь Алине казалось, что она сама шагнула в пространство этого романа. И в зеркалах, от которых так трудно было оторваться, она видела стройную даму лет тридцати пяти. И здесь у нее должна была быть взрослая дочь. Но что есть реальность и что сон, ворвалась ли она в другую свою жизнь или только остается свидетелем жизни чужой.

Сон был явью, а явь, та, к которой она успела привыкнуть, исчезла где-то и в тот момент она не смогла бы до нее дотянуться.

Легко вписывающая себя в начало двадцатого века, все знавшая об этом времени, пушкинскую эпоху она не трогала пока, и вторая половина 19 века вдруг открыла перед ней свои просторы. Может быть, потому ей так и хотелось проникнуть в этот мир.

Она пыталась понять, где находится эта усадьба, но пока не могла этого знать.

Но в тот момент, когда она шагнула в этот мир, зал заполнился людьми. И какие-то нарядно одетые дамы направились к ней, и она растерялась только на миг, а потом улыбнулась, заговорила и почувствовала себя в своей тарелке.

Она говорила о чем-то, спрашивала кого-то и улыбалась своим гостям. Алина поняла, что она была тут хозяйкой. И конечно, это была ее усадьба. Здесь ее называли Анной, и она дала себе установку привыкнуть к этому имени. Тем более что и в той жизни оно было для нее не совсем чужим.

- Мама, мамочка, - он приехал, - услышала она голос юной девушки. Она должна была ей что-то ответить и улыбнуться. И она только слегка кивнула. Удивительно было увидеть свою почти взрослую дочь, она была наверняка влюблена в того незнакомца, о котором оповещала эта Наташа Ростова всех ее гостей.

И самое удивительное, ее и на самом деле звали Наташа, какое совпадение, хотя она понимала, что память, так причудливо действуя здесь, подсказывает ей правильные ответы.

Но кто же там приехал. Ведь это может быть, и сам император пожаловал, вдруг мелькнуло у нее в сознании, и от этого ей стало дурно, и платье было так сильно затянуто, что она не могла нормально дышать.

Но кто же здесь император - Александр Первый или Второй, или, скорее всего, Николай Первый - этого ей и хотелось больше всего. Она так часто думала о нем и о его эпохе, что было бы обидно узнать, что он уже ушел, или еще не пришел в этот мир.

Она хотела понять что-то о странном бунте, которым ознаменовались первые дни его правления. Ей хотелось видеть, как он поднялся и расправил плечи, общался с Пушкиным и его красавицей - женой и встретил известие о гибели мятежного гусара, который осмелился бросить ему в лицо такие обвинения в крамольных своих стишках. Но, перечитывая их позднее, она понимала, насколько злобный и запальчивый гений был не прав по отношению к нему, хотя стоило ли на эту писанину вообще обращать внимание. Может, от этого и произошли все дальнейшие беды и страдания, что литература играла совсем не ту роль, которая была ей отведена и пыталась все перевернуть беззастенчиво с ног на голову.

Но у императора была железная воля, и она помогла ему удержать бунтовщиков в узде, и сохранить те самые великолепные усадьбы, которые были разрушены значительно позднее, после его ухода.

Высокий худой человек в черном шагнул к ней навстречу, она не могла не узнать самого Шопена, и от этого затрепетала еще больше. Конечно, не в императора, а именно в него должна была быть влюблена ее дочь, чтобы через века передать своим далеким потомкам этот восторг и эту странную любовь.

Она и представить себе не могла, что этот человек существовал, что он не был таким же мифическим персонажем как Добрыня Никитич или Дунай, но ведь свидетельством его жизни остается его гениальная музыка. И он жил и творил в то время.

По восторгу окружавших она поняла, что он уже прекрасно им известен, а еще говорят, что гении признаны были только после смерти. Но это не могло касаться Федерико Шопена.

А он уже стоял около нее и как-то странно улыбался, такой грустной была эта улыбка:

- Мы с вами еще не встречались, графиня, но я много слышал о вас от вашей дочери, - слышала она немного глуховатый и очень тихий его голос.

- Судьба не сводила нас до сих пор, - улыбнулась она, и поняла, что почти уже владеет собой.

Она хотела понять, пустая ли это любезность, или было нечто большее, и вдруг отрывки каких-то воспоминаний промчались перед нею, бедный скрипач, гусляр на берегу реки. Еще какой-то странный человек, и она в его объятиях. И она поняла, что они с этим человеком встречались и в других жизнях, и даже были близки, очень близки, но она снова перенеслась в этот зал, куда только что прибыл знаменитый пианист и композитор.

Кажется, и он понял и почувствовал то, что они уже где-то встречались. Но она, пристально взглянув в его глаза, поняла, что они не улыбается даже, когда он сам улыбался, наверное, именно его и видел мятежный поэт, когда писал своего Печорина.

И она окунулась в водоворот той жизни. И был раскрыт рояль, и зазвучала в тот же миг «Баллада», большего чуда и представить себе было невозможно. Самая ее любимая. Это было похоже на бред, на чудо, но она слышала каждый ее звук. Баллада Соль минор, вторжение огненных, дерзновенных сил, и раскат мягкого тембра заставила погрузить в мир живой музыки. Она забыла об окружающем ее мире. И только взглянув на Ольгу, так звали ее дочь, и поняла, насколько та влюблена в Пианиста. Скорее всего, эта первая любовь. Но музыка, ее отрешенность и восторг, затмили все в одно мгновение. И странно чувство возникло в ее душе, когда они встретились взглядами. Впрочем, в то мгновение, потрясенная, она даже не была уверенна в том, что он видит ее или кого-то из окружающих. Он просто смотрел в глубину собственной души.. И в этом порыве она неотступно следовала за ним.

Анна ясно поняла, почему она до сих пор боялась прикоснуться к музыке и старалась держаться от нее на приличном расстоянии. Она поглощала, заставила человека раствориться в ней. Какими странными могут быть сближения.

- Он остановится у нас, мамочка, как обычно, - говорила ей Ольга.

Она только растерянно кивнула в ответ, хотя и понимала, что должна бежать от него. В мире музыки и чувств может случиться что-то невероятное, она больше не была вольна в своих порывах.

Восторг был смешен со страшной тревогой, с которой взрослая женщина никак не могла справиться, но что должна была чувствовать юная девушка. Она мимолетом взглянула на свою дочь.

Она распоряжалась о комнатах, в которых должен был поселиться пианист. И вдруг Анна поняла, что она не просто врубилась в ткань своего романа о пианисте, но рождался новый сюжет, реальность, в которую она попала, расшифровывала ей то, что происходило тогда, но чего она не вспомнила, или просто не могла знать. Она знала, что обязательно перепишет и появится новая версия ее повествования. По-другому они и не рождались, кто бы мог с этим поспорить.

Смолкла музыка, разъехались гости, в усадьбе все заснуло, когда она отправилась в свои покои. Теперь это был ее мир и ее жизнь. И она знала, где расположены ее комнаты. И служанка, поджидавшая ее, помогала ей раздеваться. И это было самым странным в ее реальности, но и на этот раз Анна постаралась сохранить спокойствие. И только когда она осталась одна, а служанка незаметно исчезла, она услышала знакомый голос, и порадовалась тому, что осталась там все-таки не одна.

- Ты все время рвалась в начало 20 века, прости, я немного перепутал времена.

- Но куда мы попали, ты хоть немного расскажи мне о том, - попросила она своего невидимого собеседника.

- Это 32 ой год 19 века, все еще живы, - процитировал он слова известной песенки.

Какое-то мгновение бес молчал, ей показалось, что он успел сбежать, но тот снова подал голос.

- И как ты успела заметить, в усадьбу графини Анны Лопухиной приехал знаменитый пианист, который еще при жизни был окутан мифами, один из них ты своими руками и должна сотворить, а почему бы и нет, - то ли шутил, то ли говорил серьезно бес.

- Я так и подумала, здесь император Николай, пять лет до гибели Пушкина, красавец Дантес очаровывает первых красавец. И я могу с ним встретиться.

- А он-то при чем тут? - возмутился бес.

- Но мне в детстве всегда хотелось увидеть его портрет, и пусть простят меня пушкинисты, но я никогда не считала его в чем-то виноватой. Это он невольник чести, это ему исковеркали всю жизнь и карьеру.

- С каких это пор тебя пустые красавцы волнуют, мы должны на музыканте остановиться, не путай правила игры, а то хуже будет.

Угроза казалась шуточной, но кто мог знать, когда он на самом деле шутил, а когда был серьезен.

Она могла порой удивить даже самого беса, и он должен был признать, что никогда не мог угадать, что ей нужно на самом деле, он не ждал такого поворота. Если ей нужен был Дантес, отчего она его не предупредила. Ну да ладно, некогда угадывать, что главное, а что нет. И в ее усадьбе остановился Шопен. Да и где он только не останавливался, этот грустный чародей.

- Но что мне ждать еще, - уже допрашивала его Алина.

- Ты все увидишь и узнаешь сама, - оборвал он ее вопрос, обидевшись на то, что, эта дева так спокойно помыкает им. В это время бес исчез на самом деле, а в коридоре послышались очень легкие шаги.

И Ольга впорхнула в покои своей матери.

- Ты должна знать, я влюблена, - лепетала она, - его невозможно не любить, я убегу с ним, даже если отец будет против нашего брака.

Она прекрасно знала, что муж ее будет против, но было еще что-то, что заставляло графиню, насторожиться. Потому она мягко произнесла.

- Я верю тебе, дитя мое, его невозможно не любить, скажи, но господин Шопен, он любит ли тебя?

Она замерла на миг, словно не понимала ее, они говорили на разных языках, хотя это был французский.

До сих пор Анна даже не заметила того, что, и она сама изъясняется по-французски, а она только очень смутное представление имела там о нем, другое дело английский или польский к примеру. Но почему здесь она совсем не помнила ни слова по-польски, вот что ей казалось еще более удивительным. Но дочь была рядом, и она уже пылко говорила.

- Любит ли? Да это совсем не важно, главное, что я люблю его больше жизни самой. Ты была недостаточно внимательно, если не услышала, что такое его музыка.

Она молчала. Ей хотелось сказать, что она слышала, она и в другом веке жила все еще этой музыкой. Но ничего этого здесь дочери своей она не могла сказать, чтобы не прослыть сумасшедшей. С этим у них очень просто. Ей-то хорошо известны все примеры и литературные, и исторические.

Именно она будет прабабушкой для нее в грядущем, конечно, именно так люди и могут обрести бессмертие.

Анна усадила ее напротив себя в мягкое кресло.

- И ты считаешь, что можешь быть счастлива с музыкантом, у которого нет собственного дома, и ничего нет кроме музыки, дорогая, ни одну женщину он не будет любить так, как свою музыку, и ты готова быть на втором плане.

- Ты так говоришь, как будто уже была его женой.

- Слава богу, нет, иначе бы нам негде было принимать твоего музыканта, - резонно отвечала она.

Но девушку вовсе не устраивал этот шутливый, иронический тон.

- Я знаю, что он не богат и не так знатен, как бы вам с отцом хотелось, он столько раз повторял это, но от тебя я хотела услышать другое. Но он так прекрасен, так талантлив, я так люблю его.

- И он сделал тебе предложение?

- Еще нет, но раз он вернулся, то именно за этим, он сказал в прошлый раз, когда ты жила в Европе, что вернется только за тем, чтобы сделать меня своей женой, - уверенно говорила она.

Она не нашла что еще ей ответить. Этот человек безумен, если он думает, что граф отдаст ему в жены свою единственную дочь, и ладно, это юное создание, но как он может рассчитывать на то, что это возможно?

В ее времени столько говорили о том, что все равны, и все возможно, но, оказавшись здесь, она понимала, не хуже других, что положение у тех, кто хочет связать свою жизнь, должно быть равным, а потом уже все остальное, нельзя нарушать вечные, разумные законы.

И сердце ей подсказало, что случиться должно нечто странное и страшное, и связанно оно будет именно со знаменитым музыкантом, который вероятно хочет осуществить свою прихоть, взяв в жены юную русскую графиню. Он уверен, что талант его позволяет ему так поступать.

Она стала вспоминать поспешно какие-то факты биографии маэстро, но поняла, что ничего толком не знает о нем, и всякое могло быть. Но представить это было почти невозможно. Она точно знала, что случится что-то другое вместо этой мифической женитьбы музыканта, даже если ему этого и хочется. А может быть, это только ее глупые мечтания, а он значительно благоразумнее. Она понимала, что не заснет до утра. И странная дерзость, увидеть его и постараться выяснить все, овладела ее душой. И в той реальности случалось такое, когда ей хотелось чего-то больше всего, и она скорее готова была умереть, чем отложить желанное, и тогда как танк шла напролом.

И словно в ответ на ее терзания из комнаты, где они поселили его, раздались негромкие звуки музыки. И это позволило ей шагнуть туда, едва взглянув на себя в зеркало. Какая разница, как выглядела женщина, у которой была взрослая дочь, готовая выскочить замуж за самого Шопена.

Это было одно его знаменитое скерцо. Она невольно остановилась и прислушалась, прежде чем постучаться.

- Второе скерцо си бемоль, - прошептала графиня Анна.

Как часто в этой удивительной музыке менялись образы и настроения, светлый колорит слегка был окрашен грустью. Она нерешительно остановилась у рояля, почти уверенная в том, что он не видит и не слышит ее, и ему нет дела до нее, как и до всего остального мира, он был погружен в свою музыку, именно она и была его жизнью.

Музыка оборвалась неожиданно, он поднял глаза и заставил ее пристально на него посмотреть.

- Откуда вы знаете, что это второе скерцо, я только что сел его писать, - услышала она его голос.

И снова не знала, как сказать ему, что знает все четыре, и те, которые он еще писать и не начинал. Нет, об этом говорить не стоило.

- Простите меня за вторжение, что-то не спиться, и мне хотелось послушать вас без этой толпы гостей.

- А я могу общаться с замужней дамой только в толпе, потому что и без того столько слухов обрушивается, - говорил он, и вдруг усмехнулся.

- Вы утомлены переездом, и хотели бы отдохнуть, простите, - вырвалось у нее.

- Я утомлен переездом, - повторил он, словно эхо ее слова, - столько новых лиц и впечатлений. И только музыка может привести мои мысли и чувства в порядок.

Она молча оторвалась от рояля, на который облокотилась, и хотела повернуться, чтобы уйти.

- Нет, нет, не уходите, я умоляю вас, я сыграю для вас все, что вы не захотите.

- Тогда четвертую «Балладу». Я слышала, как ее исполняют столько пианистов, но все они не могут сравниться с вами.

Он удивленно на нее взглянул, но уже погрузился в музыку. Она могла бы рассказать ему многое, но она слушала его музыку, и умирала от восторга. Не было и тени отрешенности и усталости на его лице больше. Она вспомнила разговоры, о высокомерности, замкнутости и даже наглости, но ничего этого не видела и не чувствовала. Она боялась только, что он заговорит о цели своего приезда и попросит у нее руки ее дочери. И она должна будет ему отказать, что было похоже на безумие, но еще большим безумием будет согласиться на этот брак.

Он не произнес ни слова о женитьбе, и это она посчитала тревожным знаком. Но она понимала, что должна сама начать разговор о том сейчас, когда стихла музыка. Хотя момент ей казался совершенно неподходящим.

Но странное молчание воцарилось в тот момент между ними, когда смолкла музыка.

- Я не стану больше утомлять вас, спасибо за музыку, пан Фредерик, спокойной ночи.

Она закрыла за собой дверь, и ушла оттуда еще более озадаченной, чем входила, на все ее вопросы пока не было никаких ответов.

Но, укладываясь в постель, графиня благоразумно решила, что завтра будет новый день и тайное станет явным.

№№№№

 

Любому человеку, в каком бы времени он не оказался, судьба преподносит самые разные дары, и хорошо, если он готов их принять.

Утром Ольга прибежала к ней в слезах, и сообщила о том, что на рассвете, ни с кем не прощаясь, пианист поспешно уехал.

Она удивленно взглянула на дочь, лицо девушки было залито слезами.

- И он никак не объяснил свой отъезд? - только и осталось спросить ей.

- Сказал, что кто-то болен, и он там должен быть, но этого не может быть.

И она пристальнее смотрела на матушку.

- Разве вы ночью вчера не разговаривали, когда он играл для тебя, что случилось.

- Я услышала музыку, и хотела с ним поговорить о тебе, но не решилась сделать этого. Мы почти не знакомы и я не могла допрашивать его, дитя мое, - говорила она очень тихо, словно кто-то мог их услышать.

- Я не знаю, что с ним происходит, но на этот раз он был таким чужим и таким далеким, хотя играл великолепно, но это совсем не тот человек, которого я знала до сих пор, - призналась вдруг девушка.

Но она видела, что дочь не верит ей, она считает, что мать от нее что-то скрывает. Но что именно? Ей так трудно было разобраться даже в собственных, уж не говоря о чужих чувствах.

Графиня же вспоминала высказывание знаменитого философа из будущего о том, что любовь застигает нас в тот момент, когда мы не ждем ее больше и совсем не готовы к этой встрече. Но какое это может к ней и к нему отношение иметь. Это только доказывает ее догадку о том, что в разных временах и в разных жизнях они все время сталкивались. Разве не почувствовала она это сразу. Конечно, там был восторг перед знаменитостью, но даже в тот момент она знала, что они уже встречались в другом времени и пространстве и встретятся снова, и всегда будет момент неподходящий и непреодолимые препятствия.

Он не решился сказать ее дочери, что все кончено, но разве было что-то. Это только ее детские грезы. Но она не могла знать, что творилось в душе этого человека, что он чувствовал, если вообще что-то мог чувствовать. Да и человек ли он, а не ангел или бес, о котором она имела смелость написать в своем романе? Разве не этот герой, так спокойно распоряжался судьбами других и пришел в этот мир исключительно для того, чтобы вести свою удивительную игру, состоящую из вереницы разлук и встреч для всех этих людей, случайных, подвернувшихся ему под руку, в том месте, где он задумал остановиться.

Она и не заметила, что пересказывала дочери страницы своего романа, который будет написан во второй половине века ХХ.

- Мама, - услышала она ее голос, - остановись, ты считаешь его дьяволом? Ты сошла с ума.

- На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ, и погибни славной смертью, страшной смертью скрипача.

- Что это такое? - воскликнула она, и в глазах ее появился ужас.

- Это о скрипаче знаменитом, и о творчестве вообще написал один хороший поэт, - говорила она, уже плохо понимая, где реальность и где бред, что говорить стоит, а что надо оставить в тайне.

Ольга убежала, она не могла и не хотела слушать ее больше.

- Если он не хочет на мне жениться, так и скажи, но не стоит его сравнивать с дьяволом, ты несправедлива к нему, - на прощание бросила она.

И что на это могла ответить графиня? Она понимала, что восторг 16 летней девушки мог увлечь музыканта на какое-то время, но вряд ли это могло продолжаться долго.

Но еще больше ее удивило то, что в тот момент, когда все для нее сложилось наилучшим образом, сама она продолжала думать о загадочном Пианисте.

Что происходило ночью? Да ничего, в сущности, музыка, обрывки разговора, где ничего, в сущности, не было сказано, да и могли ли они что-то сказать друг другу в момент первой, внезапной встречи. Правда, существовала ее теория о том, что они встречались в иных жизнях, но и только, что же такое было там и теперь? Она не могла ответить на новые вопросы, да и старые повисали по-прежнему в воздухе.

Можно было обмануть юную восторженную девицу, но женщину средних лет, которая успела достаточно пожить и в грядущем, и знать, чем все закончится для него, по меньшей мере, что могло в прошлом произойти с ней? И здесь и там она упорно восхищалась художниками и литераторами, и судьба все время дарила ей с ними встречи, они были ей знакомы, понятны, а потому не так опасны. От страсти, которую они вкладывали в полотна и тексты, в любую минуту можно было отстраниться, закрыть, захлопнуть, и под этой завесой она переставала существовать. От звучащей музыки, которая подобно потокам дождя проникает в душу, так просто не закрыться и не спрятаться, а потому самое разумное - быть от нее подальше. Она так и поступала тогда, но вдруг в чужом времени самый знаменитый из музыкантов решил испытать ее на прочность, да возможно ли такое?

Она ничего не понимала, и не хотела думать о том, что происходило вокруг. Если ей каким-то чудом удалось осуществить свою мечту и оказаться в старой усадьбе, в которой веками жили ее предки, и стать ее частью без особенных усилий, то она должна была принять и понять все, что там происходит в том времени и пространстве. Ведь это бесценный материал для ее грядущих романов, но и для жизни самой опыт немалый.

Но стоит ли с первой минуты пребывания здесь погружаться в страсти, флирт и романы. Хотя из чего еще может состоять жизнь молодой женщины в любом времени, как бы безрассудно это не казалось на первый взгляд. Любовь всегда застает нас неожиданно, и мы сами не замечаем, как оказываемся в ее сетях, из которых пытаемся вырваться, чаще всего, разрубая все узлы.

Он молод, таинственен и так талантлив, она может прикоснуться к его душе, а не только слышать его музыку, и здесь он живой человек. Хотя почему она решила, что он собирается флиртовать с графиней, сколько таких графинь стоит на его пути. Он ничего не говорил. И только в глубине глаз и глубине его музыки она могла что-то почувствовать, хотя он правильно сделал, что так поспешно покинул их. Ее дочь здесь, рядом, и если она еще ничего не подозревает, то скоро все увидит сама. И как она сможет объяснить такое соперничество, да и не смешно ли она будет выглядеть, рядом с юностью и красотой, и очарованием, хотя последнее ее очень мало волновало.

№№№№№№

 

Она выпила кофе и вышла в сад. У нее было время для того, чтобы подышать этим воздухом, и полюбоваться старой усадьбой, запомнить все в мельчайших подробностях, и в этом величайшее счастье, а встречи и расставания - это случайные черты. Им не стоит уделять столько времени. Какое умиротворение тут царило. Если бы она прожила здесь все свои тридцать пять лет, то может, и успела бы соскучиться, но, вернувшись сюда на миг, невозможно не восторгаться и не любоваться всем, что вокруг происходит.

Какая тихая и чудная осень. Таких не бывало в той ее жизни, да и вряд ли когда-нибудь будет. Ей показалось, что она слышит музыку, его музыку, но этого не могло быть, потому что утром он поспешно их покинул, и у него были на то свои причины.

Жизнь текла медленно, время длилось, и это приводило ее в восторг. Если бы это никогда не кончалось, в тот момент она готова была тут остаться навсегда, и умереть в один из таких спокойных и теплых вечеров.

№№№№

 

Вечером графиня Анна снова вышла в сад. На этот раз было прохладно, высоко в небе светила луна. Она медленно пошла по этой лунной дорожке ничего, не боясь, да и что тут с ней могло случиться. Но где-то высоко над головой пронзительно закричала птица, и Анна невольно посмотрела вверх. Потому она и не видела, как какой-то человек, закутанный в черный плащ и почти сливавшийся с темнотой, подошел к ней бесшумно, так умели передвигаться только призраки.

Пес зарычал у ног, она невольно вздрогнула, но не произнесла ни слова. Она не ощущала опасности. Все казалось таким спокойным. Была ли эта умиротворенность обманчивой? Вряд ли. Она скорее почувствовала, что это он, потому что разглядеть что-то было очень трудно.

- Это вы? - на всякий случай спросила Анна.

- Да, я был в гостях у вашего соседа, князя Тургенева, он болен и не мог приехать на ваш вечер вчера, хотя так хотел повидаться со мной.

- Значит, вы не покидали нас, Ольга все перепутала, она так испугалась и расстроилась.

- Мне показалось странным оставаться в доме девушки, на которой я хотел, но не могу жениться, знаете, я обещал ей подумать об этом, но понял, что это совершенно невозможно.

Нынче он говорил о том, что она хотела услышать от него накануне.

- Я не спрашиваю вас о причинах таких перемен, сударь, - говорила она, не зная, обрадуют или опечалят ее эти слова.

- Но почему вы сейчас здесь?- спросила графиня, хотя она и не хотела слышать ответа на свой внезапный вопрос.

- Вы правы, я не должен был здесь появляться,- говорил он, - но мне до отъезда так хотелось еще раз поговорить с вами, вчера у меня было такое чувство, что я знал вас всегда и не только в этой жизни.

- Но может ли быть такое?- удивленно спросила она, понимая, что он думает о том же самом, - мы с вами едва знакомы.

Она ощутила себя перед ним совершенно беспомощной, да такой и оставалась.

- Это не так, и вы знаете это сами, Анна, как только я увидел вас в этой толпе, я понял, что наконец-то и здесь снова встретил вас.

Он вдруг замолчал, словно опомнился, и всматривался в ее лицо пристально, оно показалось ему странно побледневшим. Она невольно пыталась отстраниться, но тревога охватывала ее душу все сильнее, словно ураган пронесся где-то высоко, и едва задел ее своим крылом.

А тревога все усиливалась.

- Но это невозможно, - наконец услышал он ее голос, когда коснулся ее холодной руки, - вы так молоды и так далеки от мира, что вам до нас до всех, маэстро, вы хотели жениться на моей дочери, и это еще, куда не шло.

Она уже готова была согласиться на эту женитьбу. Даже страшно представить, что из всего этого могло получиться.

- Но любовь, понимание, только это имеет значение в странном нашем мире, как и в любом другом, - говорил он тихо, - мы случайно встретились, чтобы навсегда расстаться из-за каких-то условностей. Ты и прежде всегда сталась убежать от меня, ничего не меняется, дорогая.

На этот раз звучал совсем иной голос. Он должен был напомнить ей о чем-то ином.

- Уходите, маэстро, я не хочу ничего не слышать, это выше моих сил.

Она повернулась и поспешно пошла в дом, пес бежал немного впереди, оглядываясь на хозяйку, он готов был броситься на обидчика, но тот вел себя так миролюбиво, что по его разумению этого не потребовалось.

Графиня не знала, что ее дочь все видела и слышала. И она стояла в раздумье. Сначала ей хотелось броситься к матери и обвинить ее во всем. Но она понимала, как не расстроена была, что она не справедлива, что так получается, хотя сама графиня ничего такого не делала для того, чтобы увести ее несостоявшегося жениха. Ведь и до ее появления она чувствовала, что ему нужна была взрослая и умная женщина, такая, как ее мать. Ведь это она любила и восхищалась, а он был просто так одинок и неприкаян, что понял, с ней ему будет немного лучше, чем одному, если нет любви, то есть хотя бы понимание. И бабушка твердила ей, что, как только появятся взрослые женщины, он будет уходить от нее и искать у них то, что она ему никогда не сможет дать. Только безмозглые глупцы ищут молодости, потому что все остальное им не нужно и не важно, но ведь он далеко не глуп. Но даже если он будет уходить в мир музыки, то и этого ей не будет достаточно.

Она помнила того, кто с детства был влюблен в императрицу, а потом, волочился за всеми женщинами без разбора, и даже женился на одной из них совсем недавно, но стал еще более несчастным после всего этого. Разве не об этом до сих пор говорит весь свет. Он сделал несчастными всех, кто был с ним, и теперь ищет смерть. Жалкая и ничтожная жизнь. Не хочет же она для себя такую судьбу.

Она растерялась, ничего не могла и не хотела делать больше, и не могла винить свою мать, но почему именно она, разве мало чужих женщин. Но она раскрыла ей глаза на все, и заставила исчезнуть последним сомнениям. Она предотвратила еще большую беду.

№№№№№№

 

Анна металась в своих покоях. Она понимала, что он уедет навсегда, исчезнет из ее жизни. Но и остановить его, что-то пообещать она не могла. И понимала, что он не согласиться просто оставаться рядом. Любовь не терпит недоговоренности и полу действий.

Это надо было пережить и забыть обо всем, как она делала прежде. Но в тот же миг где-то рядом зазвучала музыка, и она пошла в ту залу.

Он снова сидел молча за роялем. Скерцо звучали одно за другим. Он загадал, что если она придет, то он останется до той поры, пока она не прогонит его, если нет, то на рассвете исчезнет навсегда. Когда ее бело платье мелькнуло в зале, он только ниже опустил лицо к роялю. Пианист улыбался и не хотел, чтобы графиня видела его улыбку.

Она всегда приходила, чувства для нее оказывались сильнее долга. Объятия и забвение, вот что могло принести ему счастье, и зыбкий стон врывался в его творения.

Когда утром Ольга слушала его новое сочинение, она поняла, что происходило ночью. Но она не собиралась выдавать себя, ей было достаточно видеть и слышать его. Она готова была на какие-то компромиссы. Он оставался рядом - это главное.

№№№№№

 

И тогда Ольга вспомнила историю, которую рассказывала ей бабушка еще в детстве.

В соседнем замке, где давно никто не жил, она услышала поразительную музыку, там так жалобно пела скрипка, что никто не мог выдержать этого странного зыбкого стона. Она никак не могла понять, кто там мог играть, и спрашивала о том у своих слуг, они только испуганно крестились и ни о чем не говорили девочке. И все-таки она узнала, что когда-то давно там жил старик- скрипач, который давно умер, но так и не дождался возвращения домой любимой дочери.

Он рано потерял жену, и как они утверждали, в жизни его больше не было ни одной женщины. Всех их заменила ему великолепная музыка, но она была такой печальной, что, слушая его, невозможно было не разрыдаться. Однажды они не услышали ее больше и поняли, что скрипач умер. Пока он был жив, никто не осмелился бы к нему прийти, настолько суровым казался этот странный старик. Каково же было их удивление, когда и на девятый и на сороковой день после его похорон они снова услышали его скрипку. И потом эта странная мелодия всегда звучала, когда случалось какое-то несчастье, умирал кто-то из влюбленных, уходил из жизни тот, кто испытывал безответную любовь. И все они были уверенны в том, что старик следит за ними с небес или из ада и ему известно обо всем, что творится в их мире.

И когда они очень долго не слышали этой скрипки, то и сами себя считали умершими, потому что человек жив только до тех пор, пока он любит и страдает.

- Неразделенная любовь - это лучше, чем пустая и равнодушная душа.

Чтобы не слышать рояля, не видеть свою мать в объятиях ее возлюбленного, она отправилась, несмотря на глухую ночь, к тому замку, о котором ей рассказывала бабушка. И она слышала скрипку, ту самую, старик скрипач- возвещал, что она живая, что она любит, и живет.

Но как же звучала эта поразительная скрипка, сколько в музыке было боли и страсти, даже сам Дьявол на рояле не смог бы передать ничего подобного. Она старалась убедить себя в том, что знаменитый композитор не так хорош, как она привыкла о том думать.

Но в тот момент звуки скрипки смолкли, и она поняла, что натворила, и бросилась, задыхаясь бежать назад в свой собственный мир. Не стоит тревожить призраков, тот мир очень опасен, она это прекрасно понимала в тот миг.

 

№№№№№№

 

В ту странную ночь графине Анне снился странный сон. Она видела себя в небольшой, но очень красивой часовне, куда пришла совсем одна, повсюду горели свечи, и все-таки тут царил полумрак. И никак не могла понять, зачем она тут. Но в тот самый момент она и увидела темный гроб. И там был тот, кого она обнимала совсем недавно. Она окаменела перед этим гробом, и это одухотворенное лицо было печальным и прекрасным.

Он умер молодым, но я не хочу этого видеть, и знать этого не хочу,- думала она в своем странном сне. Она положила почти черную розу на его руки, сложенные на груди. Ладонь ее коснулась его холодной щеки. Но он больше не шевелилась. И во всех своих жизнях, она больше всего боялась заглянуть в глаза смерти. И все время, так или иначе, это случалось.

Она все стояла и смотрела на того, в которого была так влюблена. Сон во сне, какое страшное состояние, и как трудно оторваться от зеркал, особенно если это зеркало твоей любви и бессмертной музыки.

Но это было только пророчеством, она знала, что пианист еще жив, он не мог умереть, сначала она покинет этот мир, бес подарит ей такую милость, она не сомневалась в том.

Последнее, что она видела в том сне - звездная ночь и кромешная тьма. Она знала, что ни музыка его уникальная, ни любовь не выведут ее к свету, потому что в том мире это было невозможно.

Для этого она должна найти, дождаться совсем другого музыканта, она смогла понять это, если умер Шопен, то должен быть кто-то иной.

 

№№№№№№

 

А когда пришло приглашение на бал к императору, Ольга долго противилась.

- Я не могу и не хочу там быть, он бросил меня, и все будут показывать на меня пальцем.

- Дитя мое, но ведь не было даже помолвки.

Анна понимала, что она не может пропустить этого бала. Приглашение получил и их гость. Она ехала в карете вместе с мужем своим. Красавец граф, как выяснилось, славился своими слабостями ко всем страстям того времени и если бы нее ее приданное, он давно стал бы нищим и вовсе не казался бы таким блестящим мужем. Потому у него не повернулся язык упрекнуть в чем--то свою жену, а она просто решила, что у них равный счет, и, наверное, здесь так живут если не все, то многие.

Но странная ревность вспыхнула в ее душе, когда она увидела, каким успехом здесь пользуется не только ее муж, но и ее возлюбленный. Было отчего отправиться в еще одно путешествие.

Ольга ожила на балу, когда поняла, что до нее этим людям нет никакого дела. И в огромной зале звучала его музыка, когда появился государь император. Ради этого только стоило оказаться в этом мире.

Что мог чувствовать человек, шагнувший сюда из другого времени. Для них это было привычным с детства действом, а она напряглась, и слезы блестели в глазах, когда он появился.

- Мама, что с тобой, это же наш государь, он жив и невредим, но что с тобой?

Она не понимала, этого она точно никогда не поймет. Торжество и пышность, то, что они навсегда потеряли, если бы она знала, что никогда уже не будет этого величия и могущества русского самодержавия.

Император высок и строен, императрица прекрасна и кажется воздушной, ни одна картина, ни один фильм никогда не смогут передать этого, и когда она вместе со всеми склонилась в почтении, то поняла, что от восторга можно умереть.

И когда она пошла медленно в сад, словно в тумане, ее возлюбленный сидел за роялем, он только на миг повернул голову, чтобы на нее взглянуть. Он чувствовал, как и поэт, своим соперником самого императора, и в музыке его возникла тревога, почти отчаяние, но он не мог прекратить играть, и в тот момент возненавидел свое искусство, такое с ним случалось порой, но потом проходило, музыка одерживала верх над всеми иными чувствами.

Она прислушалась к его музыке, и почувствовала в ней и тревогу, и волнение, но возвращаться туда не могла и не хотела, потом, когда они вернуться, она ему все расскажет, и постарается объяснить, и про свое время расскажет, даже если он посчитает ее сумасшедшей.

И она все яснее ощущала, что должна была появиться здесь, сейчас, что ради этого мгновения можно жить.

 

№№№№№№

 

Они вернулись в разных каретах. Полночь давно миновала, когда графиня шагнула в покои Пианиста.

- Я вела себя странно, это все заметили, говорила она.- Но на это есть свои причины.

Он покрывал ее тело поцелуями. Он пребывал в той стихии страсти, которую невозможно озвучить, тут бессильна была даже его гениальная музыка. И только когда они выбились из сил, она поспешно стала говорить о том времени, в котором живет без него. О том мире, который ему никогда не суждено увидеть. Она говорила и о девочке, с детство влюбленной в его музыку. О тех, кто знает ее и любит не меньше, чем те, кто слышат его здесь. Но там нет императора, никакого, ни хорошего, не плохого, проклятая революция, которой вы так восторгаетесь, она уничтожила империю. Невозможно рассказать все, что там происходило, но если бы вы знали, что наделали ваши революционеры и борцы.

Она и сама не понимала, почему и его отнесла к революционерам, так вышло, а он только сжимал ее в своих объятиях и старался успокоить.

Он думал о том, что если даже это и фантазии и видения, то ему там отводится достойное место, и он не мог не радоваться такому открытию. Если там продолжает жить его музыка, то это замечательно, ради этого стоит жить и писать.

- Мир и тьма преследуют меня здесь, только твоя любовь, только музыка и остается еще со мной и чего-то стоит. Я знаю, ты мне послана для того, чтобы я не оставался в полном одиночестве.

Ольга слышала их разговор, она хотела знать причину странного поведения матери на балу. То, о чем так говорила, никак не укладывалось у нее в голове, но если он верил ей, то возможно так и было. Они были уверенны, что она отправилась в путешествие. Если она оказалась в каком-то ином времени, если она и на самом деле в первый раз увидела императора, тогда это что-то объясняет. Но она рассказывала о другом мире, о его музыке, которая будет жить, когда его уже не будет, и он радовался этому, как ребенок.

Но впервые Ольга не могла не радоваться тому, что она живет здесь и сейчас, она еще больше полюбила свою старую усадьбу, отца, бабушку, которые были настоящими и не пришли из какого-то другого времени, в котором ей вовсе не хотелось оказаться.

Наступил рассвет. Когда он обнимал ее так, словно они прощались навсегда, она поняла, что покинет этот мир еще до заката.

- Пора, - услышала она голос беса где-то рядом, и постаралась не подать вида, но и на самом деле было пора. Не оставит же он ее тут навсегда, каждый должен оставаться в своем времени, она не могла требовать от него слишком многого. Надо быть благодарной уже за то, что он смог ей дать, даже если это иллюзия, то самая прекрасная из всех возможных.

- Ты хочешь, чтобы он дотянулся до света? - спросил у нее бес, - это невозможно, он превзошел себя во многом, но он никогда не будет из них числа.

-Любовь, эта безбрежная и прекрасная любовь, только она одна и заполняла этот странный мир, и музыка, за которую он заплатил слишком дорого, она успела в том убедиться.

И в тот момент она взлетела в небеса или провалилась в бездну, ни с кем не прощаясь, больше никого не видя вокруг. И там, очень далеко звучала четвертая «Баллада» Шопена. Она точно знала, что он склонился у рояля и самозабвенно играет, зная, что она может еще слышать его в своем невероятном полете.

- Мы не расстанемся никогда, - твердил он, прикасаясь к клавишам, - я подарю тебе свою музыку, она придет к тебе сквозь время и пространство, она останется с тобой навсегда.

Не забудь, что я вернусь к тебе.

Еще немного, и я страстным желанием

Соберу прах и пену для другого тела.

 

В пространстве, котором она оставалась в то время, она слышала странный голос, и эти слова из какого-то древнего трактата звучали то, отдаляясь, то, приближаясь к ней снова

Если в сумерках памяти

Нам суждено еще встретиться,

Мы вновь поговорим друг с другом

И ты споешь мне таинственную песнь…

Любовь не знает собственной глубины,

Пока не приходит час разлуки.

Она так хотела запомнить этот голос и эти поразительные строки, но они таяли и исчезали где-то в недрах вселенной, она знала, что забудет их, а потом больше нигде не сможет отыскать.

Она помнила только первую строчку, и повторяла ее как заклинание:

- Не забудь, я вернусь к тебе

Снова и снова звучал ее голос в ритме этой удивительной, этой ни с чем не сравнимой музыки.

№№№№№№

 

В комнате горели свечи, за окнами послышались раскаты хлопушек, и к небесам взлетали звезды. Но это был совсем другой мир и совсем другая музыка. Рождественская ночь вступила в свои права.

И только она все еще слышала Шопена, ни в каком времени никто не мог его заметить

Нам суждено еще встретиться,

Мы вновь поговорим друг с другом

И ты споешь мне таинственную песнь…

 

ГЛАВА 11 ЖИЗНЬ ПЕРВАЯ И ПОСЛЕДНЯЯ

 

На берегу, где они уже привыкли встречаться, на этот раз было тихо и пустынно. Бес усмехнулся.

- Мне даже жаль с тобой расставаться, столько времени проведено вместе, но все однажды кончается. Помнишь, когда мы встретились в первый раз, ты хотел узнать, кто же героиня - первая и последняя, тогда я не стал тебе рассказывать эту историю, потому что все остальные бы померкли рядом с ней, теперь уже можно сорвать маску с лица незнакомки.

Учитель замер. Это была шутка беса. Но кто же та, чьи жизни отражались в других, и порой были почти угаданы, но снова ускользали.

Глаза беса загадочно сверкнули. Учитель если и догадывался, то имени произнести никак не мог.

- Медея. Это она обречена была возвращаться снова и снова. Тебе известная эта история, и все-таки ты увидишь и услышишь ее еще раз.

Спорить с ним не имело никакого смысла. Да он и не собирался. Только сердце сжималось от самых дурных предчувствий, пережить такое еще раз.

Но он приготовился смотреть и слушать.

 

 

 

ГЛАВА 1 БЛАГОСЛАВЕНИЕ БОГИНИ

 

Прекрасная девушка с распущенными золотистыми волосами стояла перед алтарем, усыпанным цветами. Она была так счастлива оттого, что из всех юных и прекрасных дев он выбрал именно ее. Да. Она дочь Колхидского царя, ее род восходит к богам, но ведь бог мог и не обратить на это внимания.

Учение это было и интересным и захватывающим, и многозначным. Но когда оно завершилось, она стала самой могущественной из всех волшебниц в этом мире. Пророчица предсказала ей, что даже богини будут обращаться к ней за помощью, не говоря о героях и простых смертных. Она знала предназначение всех трав и могла изготовить любые снадобья и яды. Те, кто ценили молодость и радовались жизни, всегда станут обращаться к ней. И отдадут они ей все, чего бы она у них за это не попросила. Она знала, что будет обладать несметными богатствами, к которым, впрочем, никакой страсти не питала.

Медея было рождена в царском дворце, и никогда ни в чем не нуждалась. При помощи особенных заклятий Медея могла управлять природными стихиями. Она спокойно вызывала бури на морях, топила корабли, сгоняла тучи в одном место, и начиналась жуткая гроза, снимала с неба звезды и бросала их на дно морское шутки ради. Погруженные во мрак путешественники легко могли заблудиться, и даже погибнуть, особенно если поддавались панике. Она могла перемешать все пути дороги, когда все запутывалось. Она собиралась добиться самого главного, но со временем это стало казаться ей скучным и бесполезным. Стоял перед алтарем Богини Ночи, она приносила ей щедрые жертвы и благодарила за познания. Она знала, что Черная богиня должна благословить ее на новую жизнь. Радостно и восторженно затрепетала ее душа - о чем еще может мечтать царская дочка в свои восемнадцать лет? Чего у нее не было и не будет в дальнейшем?

Нет, этого просто не могло быть на свете, не существовало в природе, а если это и существует, она не могла ничего придумать, то рано или поздно это будет у нее.

№№№№

 

В тот миг она вздрогнула, ей показалось, что мраморное лицо ее богини потеплело и ожило. Оно стало живым. Хотя и длилось это только мгновение, но это было, и она сама, в знак величайшей милости приняла это.

Мимо проплывало облако, которое вело себя довольно странно. От этого облака отделился золотой Дракон, запряженный в колесницу. И не сомневалась она в том, что к ней пожаловала тетушка - великая волшебница Цирцея. Конечно, разве могла она не навестить ее в такое время, в такой знаменательный день. Она отпустила Дракона, что-то шепнув ему, и шагнула навстречу к племяннице. Она улыбалась, глядя на Медею, но глаза ее оставались грустными. Странно, на это мог не обращать внимания кто-то другой, но Медея за всем чутко следила. Она странно расстроилась от такого явления, и взглянула на нее вопросительно.

- Ты хочешь поздравить меня, но ты как будто не рада всему происходящему, - спросила она, не скрывая своего удивления, - о чем же печаль твоя, ведь в целом мире нет человека счастливее, могущественнее и прекраснее меня, так чего желаешь ты и о чем печалишься?- продолжала она задавать свои вопросы.

- Не знаю, - уклончиво ответила та, - когда человеку много дано, с него много и спросится, а каждый ли умеет распоряжаться тем, что ему дано. Страсти, разрывающие твою душу вознесут до небес или погубят тебя, многие из тех, кто рядом будут, пострадают.

Как странно здесь в этот час звучали ее речи, кем бы она ни была, в это не хотелось верить, да и понять ее таинственных слов было невозможно.

-По-твоему я неразумна? - с обидой спросила племянница.

- Разум слишком слабый помощник, он бессилен в трудных ситуациях, - говорила она, в голосе ее звучал приговор. Если бы они не были родственницами, то Медея подумала бы, что она завидует ее и желает зла. Но на самом деле это было не так.

Тогда что же ей известно такое, отчего она никак не может опомниться и так грустит?

-Но ведь Богини выбрали меня, - еще пыталась убедить себя Медея, она не могла не надеяться на лучшее. Она порядком растерялась после всего услышанного, и не знала, что думать обо всем этом.

-Выбрали, - насмешливо согласилась та, - только у них свои дела и свои игры - ты для них больше подходишь, чем кто-то иной, от этого мне и страшно за тебя.

Теперь Медея испугалась за тетушку. Она так вольно и так непочтительно вела себя с богинями, что заслужила наказания.

Зачем же она вызывает на себя гнев, что она хочет сказать и что сделать после всего этого? Это странно сжало ее сердце, но только на одно мгновение, радость оказалась сильнее, и в следующий миг она была уже уверенна, что тетушка испугалась больше за себя, ведь она станет ее главной соперницей в чародействе, и это скоро станет видно всем. Вот она и хочет любыми путями запугать и остановить ее. Сейчас, когда она в самом начале пути, когда все только начинается, этому не бывать, - решила она для себя. И она почувствовала новый прилив сил, и уверенность ее удвоилась.

Это поняла и Цирцея, уж она ли не умела читать чужих мыслей, не знала, что у других на душе творится? Она понимала, что пришла сюда напрасно, и добрые ее намерения обернуться полным провалом. Она еще раз убедилась в том, как слепы и глухи бывают те, кто даже овладел какими-то секретами магии. Что же, Боги видят, что она сделала все, что могла. Она рисковала навлечь их гнев на свою душу, но ничего не вышло, и пора бы удалиться с чувством исполненного долга.

И она позвала дракона своего, не желая продолжать бесполезной беседы, и не прощаясь, отправилась в свой мир. Но потом вернулась, сетуя на свою горячность, и решила все-таки преподнести ей подарок. Она улыбнулась через силу, и не могла простить заносчивости и высокомерия Медеи, но подала ей кольцо. Тоненькое золотое колечко, в котором не было ничего особенного, пришлось ей впору. И волшебница, и юная колдунья знали, что оно дороже самых прекрасных и бесценных украшений. Ведь оно позволяло ей владеть таким же золотым драконом, и в случае опасности или скуки, или неотложного дела, стоило только повернуть его обратной стороной, как он тут же появлялся перед нею, где бы она в тот миг не была.

Она молча поблагодарила тетушку, склонив голову, и устыдилась своих темных мыслей. Может, она и на самом деле слишком плохо о ней думала. Но как только колесница с Драконом растаяла в воздухе. Она перестала думать о том, что теперь там происходило. У нее было весь день чудесное настроение.

И сама Цирцея облегченно вздохнула, как только покинула свою племянницу, она не собиралась участвовать в тех бесчинствах, которые будут тут происходить, на земле древней Колхиды. Словом, а не только заклинанием, можно было убить спокойно, хотя заклинания, это тоже слова, но особенные. Это был ее день, пусть Медея еще повеселится, потому что таких дней в жизни ее почти больше не будет.

№№№№

 

А Медея тем временем остановилась перед Отцом. Он смотрел на нее насмешливо. Он не особенно верил ни сестре своей и не дочери, считал, что все их чудеса - пустая блажь. Царь Этт надеялся только на силу своего меча. И знал, что если грянет беда, только сражение поможет ему. Она капризна и своенравна, пусть забавляется, но это ничего не сможет ему дать.

Она хочет властвовать, но только сильные и мужественные мужчины могут добиться всего, чего им хочется, а женщина навсегда останется женщиной, волшебница она, наложница или простая рабыня. Мужи будут захватывать чужие земли, чужие богатства, диктовать свои условия и подчинять себе этот старый мир. Женщины, такие прекрасные, как его дочь нужны совсем для другого. Не стоит преувеличивать их роль и придавать им большое значение. Он снисходительно улыбнулся, не подозревая даже, как дорого ему будут стоить эти слова и эта снисходительная усмешка.

Медея торжествовала. Она оставила отцу еще какое-то время для заблуждений…

 

ГЛАВА 2 ЯВЛЕНИЕ ГЕРОЯ. ПРЕДЧУВСТВИЕ ЛЮБВИ.

 

Любовь, до сих пор она не думала о ней, не обращала на нее никакого внимания. Но что стало вдруг происходить в душе ее. Ведь Медея была уверена, что никогда подобная болезнь не коснется ее, волшебницу, почти богиню. Но говорят, что боги страдают и мучаются из-за любви, как и простые смертные. Но ведь такими были не все. Как она смеялась над сестрой свой, когда та убивалась из-за того, что ее возлюбленный обратил взор к другой. Да разве можно так страдать и отчаиваться? Да еще из-за пустого мужчины, не способного ценить чувства и страстные порывы. Из всех страстей, только страсть к власти и убийству имеет значение, а любовь лишит тебя радости жизни, и станешь несчастной, раздавленной и брошенной усталой бабой, на которую и взглянуть страшно.

Она никому не позволит измываться над собой, насмешливо игнорировать все ее желания. Да и кто он такой этот мужчина? По какому праву он должен вмешиваться в ее жизнь и что может от нее требовать?

А если он захочет воспользоваться для достижения своих целей ее даром? Заставит ее совершать все, и потом будет почивать на лаврах, не приложив для этого никаких усилий? И не вспомнит даже, кому он обязан всем, что имеет, а люди всегда отличаются черной неблагодарностью. Она не собиралась быть игрушкой в руках проходимца даже царских кровей.

Цирцея говорила ей о том, что богини наверняка будут использовать ее в своих играх. Пусть так, она не сможет противиться Гере или Афине, но уж с Афродитой как-нибудь справится. Она готова была служить самым могущественным из них и попросит защиты от коварной богини любви. Так думала она всегда и в те дни, когда беда уже стремительно к ней приближалась. Но Медея еще верила в то, что будет так, как ей того хочется. О страстях Цирцеи, о ее возлюбленных уже складывали забавные сказания. Но может быть тетушка и отлюбит за них двоих. Но она не позволяла себе думать о том, что та никогда не ошибается, и все о чем она говорила, осуществится рано или поздно. Дни ее спокойствия были сочтены.

Мужчины в их мире и на самом деле не стремились приблизиться даже к царской дочери, они поглядывали на нее издалека, а оставались всегда с теми, кто попроще, для кого не надо звезд с небес доставать и подвиги каждый день совершать.

Никто и ничто не нарушила ее покоя до той минуты, пока в порт их не пошли корабли. Она в тот момент стояла на высоком откосе и любовалась морем, его вольностью и бескрайностью.

Сначала Медея хотела испробовать свои способности и передвинуть эту скалу на другое место, но потом решила, что это пустая забава и делать этого не стоило. Она любила эта место с детства, здесь можно было укрыться от всего остального мира и ей вовсе не хотелось, чтобы тут вдруг появилась пустота по ее милости. Нет, свои умения надо было использовать для полезных дел. В трудный час, когда нужна будет ее помощь, они увидят все, на что она способна. И все по-настоящему смогут оценить то, о чем сейчас только смутно догадываются. Она снова взглянула на гладь моря и порадовалась тому, что смогла остановить свои необузданные желания. Но через мгновение она уже забыла обо всем и больше не вспоминала.

В тот миг и появились корабли. Она удивилась тому, что не заметила их раньше. Не знала волшебница, откуда они взялись. Но ясно было одно, что-то странное и страшное произойдет в ее жизни, и связанно оно будет именно с ними.

Медея смотрела туда и не могла от них оторвать своего взора. Корабли, между тем причалили, люди стали выходит на берег.

И все они были высоки, стройны и прекрасны. Но видела она только одного, самого высокого и самого красивого из них. Она не сомневалась в том, что этот человек и был их царем и предводителем. Он был так горд и так властен. Медея знала, что в их мире не было никого, кто мог бы с ним сравниться.

И потом, поняла Медея о них немного. Она узнала, что они эллины и направились к ее отцу совсем не с добрыми вестями. Привело их сюда вовсе не желание на мир посмотреть и себя показать. Знала она и то, что без ее помощи они не справятся со своими делами, и более того - не уйдут отсюда живыми.

Отец уже говорил что-то о видении пришельцев, но ей не было тогда до слов его дела, теперь же это ее странно интересовало, и виною всему стройный юноша с царственной осанкой.

Они не видели девушку, стоявшую около живописной скалу и почти слившуюся с ней. И только тот незнакомец, к которому Медея обратила свой взор, он, немного отстав от своих спутников, словно бы желая в чем-то убедиться, посмотрел туда, где она стояла, и пошел к царю последним.

Но Медея уже укрылась за скалой, словно бы испугавшись чего-то. Увидеть он ее никак не мог, как ей тогда казалось. Но странное предчувствие сжало ее сердце. « Он почувствовал, что я о нем думаю. Он оглянулся». И от такого открытия становилось и радостно и по-настоящему страшно.

Она возвращалась во дворец по тайной тропинке, не желая встречаться ни с кем из них, в душе возникло такое чувство, будто она была в чем-то повинна.

Она знала, что не хочет их видеть и не хочет показываться им на глаза. Мало ли к ним кораблей причаливало, но такие настроения она за собой замечала впервые и была от этого в полном смятении.

Напрасно ждала девушка, тревоги не исчезали. Со временем они становились сильнее. От ее безмятежного покоя ничего не осталось. Она была уверенна, что можно спрятаться до тех пор, пока они не уедут дальше. Они тут же исчезнут из ее мира и ее жизни, и она будет радоваться оттого, что оказалась такой благоразумной.

Но на этот раз она не была вольна в своих чувствах и порывах. Все было против нее. Вот и служанка рассказывала о гостях. И о том, что царь их был с ними не особенно ласков, но они и не скрывали того зла, которое с собой привезли.

-Ему нечего бояться, - говорила Медея об отце, - он и не с такими расправлялся. А если не поможет меч, то он обратится к своей сестре Цирцеи, она не сможет отказать родному брату в трудную минуту, хотя они и не особенно ладят.

-Неужели эти люди так глупы, что не понимают, что они обречены. Как бы отважны они не были, но видно, они совсем не знают царя Этта, если пожаловали сюда

Он расправится с ними, если только она не согласится им помочь. А с какой стати она должна помогать чужакам? Они никогда не предаст своего отца. А потому он непобедим. Но им некого будет винить в собственной гибели. Только тот, высокий, который обернулся, как же быть с ним? Но чем он от них от всех отличается?

Но уже вечером, когда она заснула, Медея увидела странный сон. Наверное, ее богини думали по-другому.

 

ГЛАВА 3 СОН МЕДЕИ

 

И снился Медее сон, будто пришла к ней какая-то незнакомая ведьма, и сообщила, что ее прислали богини. И сообщила, что читала она Книгу Судеб, на той странице, где ее судьба написана. И указанно там, что выйдет она замуж за Ясона и в Грецию вместе с ним отправится. И там, в Греции, сначала счастлива, а потом несчастна она будет. Большие блага и злодеяния большие совершить ей суждено. Но все на других направлено будет, а ее не особенно это коснется.

-Что ты такое говоришь? - возмутилась она, - не правда это, не может такого быть.

Но старуха только смотрела на нее и как-то странно смеялась.

-Не уходи от ответа, это не понравится твоим богиням, - произнесла она, но ничего на это не ответила ей девушка.

Она хотела проснуться, поскорее проснуться и забыть о кошмарном предсказании.

И показалось ей, что доброе и светлое ушло из ее жизни, а какие-то странные тревоги не исчезнут больше никогда. Странное совпадение. С невероятной силой вырвалась она из объятий Морфея. Но и проснувшись, ей не удалось забыться и успокоиться. Наверное, она застонала, просыпаясь, потому что поспешно вбежала служанка, и легонько тряхнула свою госпожу.

-Что случилось?- вопрошала она.

-Нет, ничего, - растерянно произнесла Медея, - но какие - то дурные предчувствия, наверное, вчера мне надо было передвинуть скалу.

- Скалу? О чем ты говоришь, - искренне удивилась девушка, - но зачем тебе это?

Но Медея уже не слушала ее лепета, совсем о другом она думала. И какие-то странные, вовсе ей непонятные видения и тревоги теснились в ее сознании. Ей было хорошо известно, что все это не случайно. Но сон только в первый момент так сильно тревожит, а потом он забудется и ничего от него не останется.

Девушка видела, что госпожа ее чем-то очень потрясена и странно тихо, словно заколдованная, двигалась по комнате. Она умела быть незаметной, не вмешивалась в чужие дела. Потому она так долго продержалась в покоях своенравной царевны. Она знала, что та может творить чудеса. Правда, никто ничего особенного не видел. Но ведь о скале недавно она сказала серьезно. Хотя, разве такое возможно? Но служанка верила каждому ее слову.

Медея снова попыталась заснуть, но скоро поняла, что ничего из этого не получится. Она боялась засыпать. Боялась, что снова появится эта безобразная старуха (она тоже рано или поздно будет такой). Но она знала, как навсегда избавиться от старости, и ради этого можно было пожертвовать и самым дорогим - собственной душой. Темная кожа, скрюченные пальцы, морщины на лице, - никогда она не получит подобного. Старуха не говорила всего, что знала, и знания ее, конечно, страшны, ведь добрых не скрывают так упорно, не прячут под мощными заклятиями. Лучше уж вовсе не спать, она знала, сон, который ей приснился и так ее волновал, не забудется весь день.

Этот юноша с красивого корабля, как сон со всем этим связан?- спрашивала она и не находила ответа. И какое-то странное озарение снизошло к ней.

- Гела, ты не знаешь, как зовут предводителя наших гостей?- спросила она, словно о чем-то догадавшись.

- Кажется, его называли Ясон.

- Нет, нет, - яростно воскликнула она, - это не может быть, так не бывает.

 

 

 

ГЛАВА 4 ЯВЛЕНИЕ ГЕРОЯ. ВЫБОР

 

Уже несколько дней стояли корабли эллинов в их порту. Несколько дней царь Этт только и делал, что издевался над ними и намекал на то, что никогда не видать им Золотого руна.

Она знала, как только ей надоест эта игра (а греки оказались на редкость упрямы) он под каким - то предлогом от них отделался, и не будет слишком разборчив в средствах - отец всегда был жесток и несправедлив, а они слишком долго испытывали его терпение. Но за это она и любила его, и гордилась им. Сила - власть и гордость - вот те качества, которые необходимы любому мужчине, а тем более царю. Но сейчас все становилось слишком серьезно и грозило бедой. И смерть близка для красивых и упрямых людей, один из которых их герой. А по предсказанию он должен был стать ее мужем. Но это невозможно. В этой книге что-то очень сильно напутано. Она точно знала, что такого не может быть, но тогда почему все время избегала встречи с ним, боялась взглянуть на него? Это она-то царевна и самая могущественная волшебница. Но как бы могущественна она не была, она понимала, что богиня, владевшая ее душой, значительно сильнее ее самой, а они непременно выполнят то, что задумали, потому что, скорее всего им и на самом деле нельзя возвращаться домой без этого руна. Но пока Медея сопротивлялась, не желая поддаваться таким адским искушениям.

Уединенное место среди скал на долгое время стало любимым ее приютом. С утра она уходила туда и будто шахматные фигуры, двигала эти скалы, развлекалась, и ей это казалось любимой забавой. И как можно было не позабавиться, когда какой-нибудь путник, оказавшийся здесь и знавший эти места, видит вдруг, что не все находится на месте. Он почти уверен, что на пути не должно быть никакой скалы, а она возвышается, стоит, словно ее здесь поставили.

Только на закате выходила Медея из своего укрытия и неизменно смотрела, не ушли ли прочь корабли греков. Но они все время стояли на том же самом месте. Она почти не интересовалась тем, что происходило во дворце, будто это не должно было ее касаться, и несколько дней этого Незнакомца не видела. Вероятно, он был где-то рядом, но на глаза ей не попадался, хотя Гела говорила, что он спрашивал о ней.

- Нет, сердито говорила она, - не говори ему ничего, я не хочу его видеть.

Даже служанке такой отпор казался подозрительным, но она ничего не могла возражать ей

- Но почему, они так милы и обходительны, - напоминала она своей царевне. Медея все это время оставалась, непреклонна, Говорить с ней о Язоне было бесполезно. А она сама уже поддалась его обаянию и сожалела о том, что он погибнет от рук их сурового царя, такой молодой и красивый, и помочь ему будет невозможно. Но неужели какое-то руно стоит человеческой жизни, и, скорее всего не одной?

Они встретились на следующее утро. В очень ранний час, когда Медея надеялась, что ей удастся незаметно ускользнуть из дворца, она выбежала в сад и обратила свое лицо к восходящему солнцу, пытаясь угадать, что ждет ее нынче. Она почувствовала, что за ней кто-то следит. И незнакомец был так близко, что до него можно было рукой дотянуться. Но кто из безумцев посмел нарушить покой царевны. Он либо потерял страх, или не имел его вовсе. Помешать ей на рассвете общаться с духами и божествами не мог тот, кто хоть немного ценит собственную жизнь.

Зло и насмешливо взглянула она на смельчака и готова была превратить его в лягушку или кузнечика. Но, еще не взглянув на него, она уже знала, что это был Язон. Это он встал раньше всех и вышел полюбоваться рассветом. А может быть, он случайно хотел столкнуться с ней. Она не знала этого наверняка и не пыталась угадать, коли это совершилось. Встреча, которой она не желала и старалась избежать, все-таки состоялась. И это не могло обрадовать Медею.

Он стоял перед ней, такой высокий и такой сильный и улыбался, хотя и во взгляде ее и во всех движениях было столько вызова и злости, что их хватило бы, наверное, чтобы свалить быка, но он не обращал на это никакого внимания.

Медея развернулась и пошла прочь. Она не произносила не единого слова, хотя и не могла оставаться равнодушной.

- Интересно, это и есть человек, который должен стать моим мужем по предсказаниям. Но этого не может быть, его жизнь висит на волоске. Хотя он и улыбается, но не может знать об опасности, которая его подстерегает. А может он презирает ее? Но ему от нее не уйти - она это точно знала.

В этот день она больше не думала о Язоне. Она купалась в маленькой горной речке, вода в которой была всегда очень холодной. Но это ее только возбуждало и радовало. Она заставляла птиц комом лететь к земле и разбиваться, лишая их чувств. Ни одна из них перед ней не устояла. Она спокойно позвала барса. И он стоял перед ней на задних лапах, как котенок. И только на несколько мгновений ей снова показалось, что она не одна, что кто-то следит за ней, но она не обратила на это особого внимания. Она казалась свободной и веселой, могла повелевать и радоваться своей безграничной власти над этим миром.

И только когда она приблизилась к дворцу, лицо незнакомца снова мелькнуло в ее сознании. Она помнила все черты его до последнего штриха, будто видела и знала его все эти годы.

Это должно завершиться в ближайшее время. А может быть мне помочь ему, раз он так настойчив, ведь не так уж необходимо отцу это золотое руно. Он упирается скорее из-за гордости и честолюбия, а если Язон проделал такой долгий путь полный опасности и лишений, может быть, стоило ему все это и отдать, конечно, за определенную плату. Они уедут навсегда, она снова будет жить в мире и ладу с собой, - уговаривала себя Медея.

Но волшебница себя обманывала, никакого мира и лада больше быть не могло. Отец никогда не просит ее предательства, он отречется от нее раз и навсегда. Он прогонит ее, а пришельцам не будет до нее никакого дела. Она не может так рисковать, она не должна этого делать. Но этот парень так хорош, если он падет от вероломства ее отца, разве она простит себе потом это? А разве мало их, смелых, молодых и отважных уже беседуют с Богами в царстве теней по его милости. Она не задумывалась об этом прежде, но Язона было жаль, и самое главное - она еще могла его спасти.

Но как он может так бесцеремонно вторгаться в ее жизнь и требовать от нее чего-то. Хотя, если быть честной, он от нее и не требовал ничего особенного. А она потом не простит себя того, что могла, но не спасла его от смерти.

Но тучи сгущались очень быстро. В тот вечер, когда Медея уже лежала в постели, прибежала ее сестра, испуганная и подавленная.

-Там что-то происходит, - выпалила она, - ты должна вмешаться. Я слышала, что отец поставил им какие-то особенные условия. Они все погибнут, если ты не поможешь им, - словно бы заколдованная, твердила она.

Медея старалась сохранить спокойствие. Но она понимала, что завтра на их земле разыграется трагедия. И тогда уже будет поздно. Никакие волшебные травы, ничто не воскресит его. Сестра все еще не уходила. И она понимала, что должна на что-то решиться.

- Веди его сюда. Его зовут Язон.

 

ГЛАВА 5 ЗАГОВОР ОБРЕЧЕННЫХ

 

Девица уже исчезла, обрадованная, а ей оставалось только ждать их возвращения. Она еще не сознавала, что сделала и чем это может закончиться. В таких случаях не стоит задумываться, либо прыгать в холодную воду, либо уходить подальше и забыть обо всем. И тогда все запутается, она ничего не сможет для себя решить.

Она еще могла отступить и от всего отказаться в тот миг, пока этот человек не шагнул в ее комнату и не завладел окончательно ее душой. Если он войдет, то в один миг все решится, и она уже не сможет отступить.

Она была готова сбежать, но в коридоре раздались едва слышные осторожные шаги, дверь распахнулась очень осторожно.

Он стоял на пороге ее покоев, никто в этом мире не знал, что Язон был у нее. Он молчал, кажется, забыл, зачем он тут появился. Язон был очарователен и очарован. А потом он поспешно стал говорить о том, что должен сделать. Она прекрасно знала, чего потребует от него отец, и знала, как он должен все это сделать.

Он слушал ее очень внимательно, кажется, все запомнил. Медея взглянула на него с вызовом. Он был не только красив и силен, но еще и умен, что очень важно.

- А теперь уходи, пусть ни одна живая душа не узнает, что ты был здесь, и я тебе помогала.

№№№№

 

Медея хорошо понимала, что произошло. Как только бесшумно закрылась за ними дверь. Она все поняла, но было поздно. Ничего невозможно сделать.

«Господи, что же я наделала, - иступлено шептала она, - и что теперь будет?»

Об этом лучше было не помнить вовсе. Но она не могла не думать. И хорошо понимала волшебница, что произошло что-то ужасное. И Зевс в своей колеснице уже мчался к ней навстречу. Он должен был поразить ее стрелой молнии. Но она даже не сожалела об этом, и не думала о том, что было совершено ею. Случилось только то, что случилось, нет ни желания, ни сил что-то изменять.

Отец узнает или догадается об этом немного позднее, когда они исполнят все невыполнимые его задания, перехитрят его и уедут с богатой добычей, а он будет гадать о том, как такое могло случиться. В тот день, она, узнав о его приближении и скорой расправе примет яд, и покинет этот мир. Вот тогда все и разрешится. Но уход - разве это выход из положения? А как же Греция, которая должна быть у ее ног? О, как хотелось ей хотя бы взглянуть на эту сказочную страну. Она станет там самой прекрасной и самой могущественной царицей.

Ей показалось, что Язон любит ее, что он уже успел влюбиться, хотя они еще и двух слов не сказали друг другу. И, скорее всего она просто заблуждается. Хотя мужчины не способны притворятся. Медея, как и любая женщина, готова была обманываться.

Все перепуталось в ее сознании, все сбилось в один сплошной комок. Она больше ничего не понимала.

 

ГЛАВА 6 РЕШЕНИЕ О БЕГСТВЕ

 

Медея решила все бросить и убежать. Она ни о чем не задумывалась в тот миг. Все свершилось. Наступил момент, когда она не могла и не хотела больше тут оставаться. Она понимала, что невозможно исправить того, что при ее помощи натворил Язон. Но красавец - грек был спасен, ему больше ничего не грозило. Но на душе ее было очень тяжело, потому что она воевала с собой и с собственным отцом. Она его предала ради чужестранца, и никогда не сможет после всего оставаться с ним рядом. Но еще больше ее испугало то, что она была по-настоящему влюблена. И ради него она готова была разрушить свой собственный мир - вот что такое любовь, которой наградили ее всемогущие боги. Хотя, впрочем, они и сами от нее страдали не меньше. Но ведь отцу ее ничего не грозило. Если бы они хотели убить его, она бросилась бы его защищать так же, как Язона.

Позор? Но что такое позор рядом со смертью и уничтожением. Пройдет время, боль утихнет, и он обо всем позабудет. Он поймет ее, может быть, даже простит, но она смогла спасти Язона - это главное.

В жизни всегда приходится выбирать и чем-то жертвовать. И она - гордая, непреступная, насмешливая Медея, выбрала вопреки всему любовь. Для всех, даже для нее самой это оказалось полной неожиданностью. Она знала, что еще не поздно отправиться к отцу и обо всем ему рассказать. Она снова и снова подходила к двери и останавливалась перед нею. Она убедилась в том, что не сможет этого сделать, долгу она сразу и безоговорочно предпочла любовь, с нею и останется навсегда. И этот выбор поднимает ее в небеса и бросает в бездну. Она спокойно и достойно приняла свою гибель. Она помнила то утро, когда надела лучшие наряды и отправилась в храм к своей богине. Там было тихо и светло. Никакого наказания не последовало. Все было светло и торжественно, казалось, что весь мир был на ее стороне.

- Но неужели я поступила правильно? Так вот о чем тогда твердила Цирцея. Но я женщина, полюбившая в первый и последний раз, а любовь многое оправдывает. Она еще долго оставалась в храме, а потом отправилась на помощь чужестранцу. Они не справятся без нее. Она почти уверена была в том, что больше не вернется в свой дом, она сожгла мосты, с ним связывающие. Не слишком ли велика жертва? - снова и снова спрашивала себя Медея.

По дороге ее догнала сестра и радостно сообщила, что им все удалось, Язон уже собрался за руном. Да, конечно, она должна быть с ними. Это она должна усыпить дракона особенным заклятием.

Все происходило стремительно. Она не могла о чем-то думать и испытывать какие-то чувства. Язон любовался и восхищался ею, но в важном и опасном деле от него было немного толку. Зато она все делала точно и верно. Он будет ей за это благодарен, и будет гордиться ею. Они вернулись в Колхиду только за тем, чтобы забрать остальных спутников, поджидавших их.

Грек уговаривал ее отправиться с ними и дальше. Она порадовалась этому. И не стала особенно раздумывать. Она понимала, что дома ее никто не ждет больше. Они оставались вместе. Герой больше не спускался на берег. И она понимала, что там на каждом шагу поджидают опасности.

- Прощай, - прошептала она еле слышно всему, что ей было дорого и мило в этом мире. Она не думала о том, что отец может догнать и убить ее, потому что этого не было написано у нее на роду. В этот момент отец еще и не догадывался о том, что она задумала. Но Колхида растворялась и исчезала. Впереди была неизвестность, неведомый ей мир таил и радости и беды, но там она останется совсем одна. Язон был горд тем, что сумел украсть не только Золотое руно, но и дочь царя, тем более что у него самого царства еще не было и может быть не будет никогда. Правда, об этом он думать пока не хотел.

Факел сорвался с кормы, упал в воду и погас. Это было плохим знаком, но разве есть в мире такой знак, который остановит Медею? Его крепкие и сильные руки так нежно обнимали ее. Он радовался как ребенок тому, что они оставались вместе. Они давали клятву, убеждали ее в том, что никогда не забудут того, что она для них сделала.

Пока волшебница ни о чем не жалела. Пусть ее считают вероломной и коварной дочерью, но она преданная и любящая жена. Женщине всегда приходится выбирать между отцом и мужем. И не ее вина в том, что эти двое вынуждены враждовать. Она выбрала любовь. И не могло быть для нее иного выбора.

Она в глубине души знала, что все переменится, она заплатит за предательство. И богини возмездия настигнут ее.

Она рассказывала Язону о сне, который видела накануне. Она видела себя царицей в Греции.

- Да. Конечно,- подтвердил он, думая о том, что она одна из самых могущественных волшебниц, и она получит царство и сделает его царем. С ее помощью он всегда будет побеждать всех своих врагов. Это вдохновляло и радовало его. Да и как он мог ее не любить? К тому же, она очаровательна, хотя и диковата. Но Греция склонит перед ней свои колени. Какими радужными были его мечтания в тот летний, солнечный день.

№№№№

 

Наступил рассвет новой ее жизни. Она проснулась в объятиях Язона. И поняла, что счастлива, да так, как никогда не бывала раньше.

Они по-прежнему двигались в неизвестность. Она не могла трезво оценить всего, что с ней произошло и того, кто был с нею рядом. И только предчувствие беды вдруг врывалось в ее душу и больно сжимало ее. Она старалась не обращать на них внимания. Снова вспомнились слова тетушки о том, как много она принесет всем несчастий. Но темные помыслы тонули в морской пучине. Она любовалась мужчиной, которого подарила ей судьба. Он тоже пробудился и сразу потянулся к ней, обнял, поцеловал. И она чувствовала себя самой желанной и самой счастливой в мире. В самые тяжелые минуты, она так часто вспоминала это утро, и все пыталась припомнить, когда и как это начиналось.

Но были ли эти светлые дни. Не обманывала ли она себя с самого начала? И с течением времени она больше не верила в это.

 

№№№№№№

 

Медея отправлялась в Грецию, в мир, о котором она столько мечтала, ради которого всем пожертвовала. Ричард отправился в Австралию - эту страну он не знал и не любил. Но она должна была стать его спасением и приютом, местом его вечного изгнания. Сколько героев во все времена бороздили моря и океаны, гоняясь за иллюзорным счастьем, спасаясь от горестей и бед, которые их окружали со всех сторон.

Они, скорее всего не ведали о том, что их ждет, с чем им еще придется столкнуться, чем придется пожертвовать. Море увлекало, уводило, успокаивало. А потом, когда все казалось далеким и недоступным, вдруг что-то менялось в душах их, и несчастье оборачивалось счастьем и великой радостью, а горе казалось не таким безнадежным. Но чтобы произошло это, должно пройти какое-то время. Уже на борту корабля Ричард думал о том, что хотя бегство и не спасение, но ничего другого ему не остается.

Россыпь звезд на небе напоминала о том, что этот мир вечен, а человек, только песчинка в мироздании. Он исчезнет незаметно, когда придет его срок. Совсем другие люди будут плыть навстречу своей любви, или страдать из-за разлуки с ними, может быть вечной разлуки.

Он, не отрываясь, смотрел на звезды, и убеждал себя в том, что жизнь все-таки прекрасна и неповторима, и стоит жить и любить.

 

ГЛАВА 7 ПУТЕШЕСТВИЕ В НЕИЗВЕСНОСТЬ

 

Слезы появились в глазах Медеи. В душе было что-то такое, с чем она не могла справиться. Но в тот момент Язон появился рядом.

- Не грусти, дорогая, Греция уже рядом. Нашу любовь ничто не разрушит, она сильнее смерти.

Ее возлюбленный был красноречив, и ее странно согревали эти слова и заверения его. Но призраки недавнего прошлого все-таки преследовали ее. Она усыпила Дракона, заставив служить себе бога сна. Она смирила бурю на море, она уничтожила огнедышащих быков, и воинов, родившихся из зубов драконов. Язон только следовал ее советам, ничего бы он не смог без нее сделать. Сознавать это было тяжело, груз на душе ее казался невыносимым. Но назад, на родину, брошенную к ногам чужестранца, дороги ей не было. И надо было как-то жить дальше. Пробуждение ее было тяжелы, даже любовь не могла скрасить всех потерь. То, что скрывает непроглядная тьма, обнажается при дневном свете, тогда трудно со всем этим справиться.

Но вдруг волшебница ясно почувствовала, что тревоги ее не в прошлом, а в грядущем. Она прекрасно знала своего отца. То, что промелькнуло, как смутная догадка, стало почти реальностью со временем. Он отомстит самым жутким образом. Не успокоится, пока не отомстит.

Она родилась в стране варваров - жестоких и безрассудных завоевателей. Они никому, и никогда не простят предательства. Но для нее то, что вчера было родным, теперь стало чужим и далеким. Она хорошо помнила слова Кирки о том, что разум отступит перед страстями. Но тогда она ни одному ее слову не поверила. А она - то наивно думала о том, что знала все, и никаких тайн для нее не существовало. Но дурные предчувствия и в самые светлые дни не отступали. Она знала, что не бывает счастья светлого и безоблачного, особенно если все начинается с вероломного предательства. Он сказал, что ничто кроме смерти не разлучит их. Значит, единственное, чего ей следует бояться - смерти. Но пока они живы, она уберет с их пути любые преграды. На смену недоверию и терзаниям в один миг пришла решимость. Назад пути не было, не стоит об этом и думать.

Факел любви и страсти не погаснет в ее душе. Он будет пылать как можно дольше. Она проводила все ночи в объятиях сильного и отважного вождя. Она отдаст жизнь за него и за свое счастья, и ничего менять не собиралась. Впереди было великое счастье и безмерная радость.

- Медея, опомнись, - услышала она голос где-то рядом, - счастье только короткий миг, оно оборвется даже быстрее, чем тебе кажется. Оглянуться не успеешь, оно исчезнет бесследно.

- Так было с другими, у меня все будет иначе, мы так любим друг друга, нас столько связывает. Нет в мире силы, способной разрушить его.

- Но кроме любви в мире есть и другие ценности.

- Нет ничего важнее любви и быть не может, - упрямо твердила она. - Я и сама недавно смеялась над чувствами, но теперь понимаю, какой это дар, как много он значит для меня. Только ради любви я готова принести любые жертвы.

Она победила, голос совести смолк навсегда, а может только на короткий срок. Наступил момент, когда наивная и упрямая девушка превратилась в верную жену - такой она себе нравилась еще больше. Она с недоумением думала о том, что могла тогда помедлить, изменить свое решение и навсегда остаться в своей Колхиде, несчастной, нелюбящей, нелюбимой.

Но Богиня бы не допустила такого. Только тревога и дурные предчувствия никак не давали ей покоя. Что же тогда заставляло так сжиматься ее сердце?

 

Но она не позволит одолеть себя, для этого у нее дар богов - магия, и она сумеет ею воспользоваться.

№№№№№

 

А тревоги были не напрасными. Около берега, к которому они держали путь, их поджидало воинство ее отца. Колхидцы томились в бездействии и были готовы к схватке с аргонавтами. Первым среди всех она различила своего брата.

Медея побледнела, всматриваясь в то, что происходило рядом. Значит, все завершится, не успев еще и начаться? А она беспечно размечталась о счастье. Отец велел привести ее живой или мертвой, они расправятся в два счета и с Язоном, вернут назад то, что было украдено. За ночь блаженства она должна заплатить ценой великих мук. В один комок сжалось ее сердце. Ни о чем больше она не могла и не хотела думать.

Она размышляла только о том, что они обречены. Она забыла даже о чудесных своих талантах. Язон все время смотрел на берег и не подавал вида, хотя он понимал, что, скорее всего, им придется вернуть завоеванное и сложить здесь свои головы. Ее немного успокоило то, что он казался сильным, вроде бы мужество ему не изменило. Но почему он так спокоен? Страх ему неведом или с ней рядом он не знает никаких тревог? Он не мог не помнить, какие чудеса она вытворяла совсем недавно. Но как бы храбр и отважен он не был, без ее колдовства они бессильны, она знала, что надо идти до конца и на этот раз она не оставит его. Но сражаться придется против своих, на той стороне ее брат. И она пошла против них.

Язон выжидал. Он не хотел предпринимать опрометчивых шагов.

Корабли стремительно летели навстречу опасности. Он даже не пытался остановить их. Они не должны понять, что он чего-то боится. И когда гордые греки боялись варваров. Лучше смерть на миру, чем трусость на глазах у варваров. Но пока о смерти не было речи. Она не чувствовала ее приближения. А может, он просто слишком самоуверен. Это не так уж плохо для воина.

Хотя ему не хотелось даже себе в том признаваться, но он должен был положиться на женщину, его показное мужество должно было заставить ее сделать то, что было противно естеству. Но она спасет его еще раз и спасет свою любовь, ради того, чтобы стать царицей, и не в варварской Колхиде, а в прекрасной, величественной Греции.

 

ГЛАВА 8 БЕЗРАССУДНОЕ КОВАРСТВО

 

Язон ждал с надеждой. Счастье их и жизнь сама зависела от нее одной. Это она безрассудно ринулась в сражение против брата своего, хорошо понимая, что как бы огромна не была его армия, без предводителя, без Аспира, она мало что значит. От этой догадки у нее странно заныло в груди. Но действовать надо сейчас, не теряя ни минуты, совсем скоро будет поздно. И тогда останется проклинать небо, себя и богов за сомнения и промедления. После того, когда она уже так много сделала, осталась малость, хотя об этой малости страшно и подумать. Она должна была уничтожить предводителя, их вожака, тогда они спасены. О том, что это был ее брат, Медея старалась не думать. Это был враг, который не посчитается ни с чем, и будет рад видеть ее муки и смерть саму.

Время неслось стремительно. Она должна была действовать, если уже не поздно.

- Отправь к вождю послов, пусть они скажут ему, что я сама буду говорить с ним на острове. Он не может отказать мне, пусть будет благоразумен.

- Ты поедешь одна?- невольно воскликнул Язон.

В тот момент он не знал, что ему делать и как поступить дальше, когда лодка с посланниками их уже отчалила от берега.

- Ты и пара твоих надежных людей будет там, я не смогу сделать этого одна. Она пристально взглянула на возлюбленного. Он понимал, что она останется с тем, кто будет сильнее, и хотя у него пока не было причины ей не доверять, но что если она просто отдаст его на растерзание, чтобы как-то оправдаться перед отцом и братом. Он давно про себя искал ответа на вопрос: женщина ли перед ним или сам Дьявол в женском одеянии. Но до сих пор, слушая ее советы, он побеждал, и стоит идти до конца, если он проиграет с ней, то без нее - тем более. Лодка, отделившись от корабля, направилась к необитаемому до сих пор острову. На корме сидела только Медея, остальные скрылись на дне. В полумраке ничего нельзя было различить.

№№№№

 

Остров казался пустынным. Они легко спрятались за уступами. Она прохаживалась по берегу, прикидывая, что нужно сделать, если брат решит применить силу. Но это вряд ли, он силен физически, но доверчив, и никогда не решился бы ее обманывать. Это должно сослужить им хорошую службу и спасти их от неминуемой смерти.

Она, как и прежде, быстро принимала решение и ни о чем не задумывалась. От этого зависело ее счастье, ее грядущее. Все это по его воле могло исчезнуть, и она окажется в аду. Брат вернется домой победителем, ее проклянут и навсегда забудут. Она была источником всех их бед, или просто пламенно влюбленной женщиной. Об этом она успела подумать перед тем, как в последний раз взглянуть в глаза Смерти. А что, если он не согласится с ней встретиться? Если Боги не на ее стороне? У них нет особенных причин для того, чтобы ей помогать. Но показалась лодка, на которой тоже был один человек. И даже в полумраке она и видела и чувствовала, что это был ее брат. Лодка причалила, и он легко ступил на берег. Он шел легко и насмешливо. В полутьме она залюбовалась им, и забыла о последних событиях, словно бы он решил навестить ее. Он был хорош - ловок и силен. Жаль, что отец его впутал во все это.

- Что ты хотела от меня, подлая, - спросил он, чувствуя свою правоту.

Он взглянул на нее смело и прямо.

- Подлая, - повторила она, - а где ты был, когда они схватили меня. Когда они заставили меня все это сделать, ты со своими девицами развлекался, тебе не было до меня дела. Сколько я звала тебя, сколько молила о помощи, сколько раз слуг своих к тебе посылала, но ты явился только сейчас, не слишком ли поздно, братец мой милый. Целой войско собрал против сестры своей, опозоренной, подвергнутой насилию, - в голосе Медеи звучала тоска и скорбь, так что юноша невольно заколебался, и не было больше следа от его превосходства. И на самом деле тогда он оставался со своей возлюбленной в одном из дворцов отца, и не интересовался тем, что у царя творилось. Отец сам со всем спокойно справится, - думал он, уверенный в своей правоте. Он хвастался тем, что слуги отца его там никогда не отыщут. И это была чистая правда. Разве было ему дело до его сестры.

- Что ты хочешь от меня?- спросил он, понимая, что, несмотря на гнев отца, постарается ее защитить, если она захочет с ним вернуться назад.

Язон, слышавший ее речь, гадал, как же она поступит, и что она от брата потребовать хочет. Он уже убедился в том, насколько его возлюбленная непредсказуема.

- Я хочу вернуться домой, - голос ее прозвучал громко и отчетливо на пустом острове., - я сама отомщу насильникам - чужеземцам и верну награбленное домой. Но ты все должен объяснить отцу, меня он не станет слушать, а тебе поверит.

- Хорошо, я исполню все, что ты хочешь, - согласился он, - и тени его гнева не оставалось больше в душе.

Он не заметил движения за спиной Медеи. И только когда две тени метнулись к нему, он вздрогнул, и взглянул на нее широко открытыми глазами, словно все еще не верил в то, что она так сможет с ним поступить

- Проклятая, - во второй раз прошептал он. Но клинок Язона уже вонзился в его сердце, и он рухнул на землю, словно подкошенный.

Медея в тот же миг отвернулась, она не хотела на это смотреть, не могла этого видеть, как не убеждала себя, в том, что им грозила смертельная опасности, и они просто защищались, но червь сомнения терзал ее душу. Все оказалось тяжелее, чем она полагала. Она повернулась, когда он бездыханный, уже лежал на земле. Она заметила кровь на своей одежде и невольно пронзительно вскрикнула. Это был знак того, что и на ней навсегда останется след этого преступления. Никогда не смыть ей кровь брата - это она точно понимала. Она опустилась перед ним и поцеловала его холодный лоб.

- Прости меня, мы встретимся в другом мире, и я расскажу тебе, как сильно его люблю, прости, из вас двоих мне пришлось выбрать его, но ты сам в этом повинен.

Язон подошел к ней и сказал о том, что им надо торопиться, до рассвета добраться до своего корабля, чтобы не видели те, кто пришли сюда вместе с ним.

- Они нагрянут сюда, тогда все наши жертвы будут напрасны, - тихо говорил он, словно убитый мог их услышать. Она и сама все хорошо понимала.

- Его нужно похоронить, - прошептала она

- Его похоронят воины, - твердо произнес Язон.

Всю дорогу они плыли, не произнеся больше не одного слова. Это была почти полная победа, вряд ли еще что-то могло им угрожать. Но не только радоваться, даже говорить о ней не хотелось, так погано было на душе.

- Я не убивала его, не убивала, - твердила Медея, стараясь в этом убедить себя саму, - я подлая, коварная, но не убийца. Наверное, в тот момент она лишилась чувств, потому что небо со всеми звездами на нее тут же обрушилось. Кто-то склонился перед нею. Сначала ей показалось, что это был ее брат, но, приглядевшись, она поняла, что это ее возлюбленный. Она сделала свой выбор.

Тезей оставил Ариадну, после того, как они благополучно уплыли прочь. Почему эта мысль первой предательски резанула ее сознание. На нее лили воду, она была соленой.

- Кровь,- едва слышно говорила Медея, - кровь брата, как же я люблю тебя, если настолько обезумела.

- Подумай, что бы он сделал с тобой, - твердил Язон. Они перебрались уже на корабль, но она не могла понять, как это случилось.

- Мы отбились от них, у них паника, нет вождя, и они не знают, что делать, - говорил он, когда она пробудилась через какой-то срок. Он склонился и поцеловал ее. Сначала она противилась этому, но потом прильнула к нему, и решила забыть обо всем на свете. Она была в объятиях своего любимого.

Когда Язон поднялся и отошел, она подняла глаза к небесам. Медея молилась, прося свою Богиню прекратить так жестоко ее испытывать « Разве мало тебе жертв, отпусти нас, дай нам спокойно добраться до Греции, мы достаточно страдали. Позволь нам пожить спокойно, мы заслужили передышку, мир и любовь. Не заставляй меня больше страдать и убивать, этого достаточно.

И ей снова послышался голос. Но говорила не богиня, а Цирцея.

- Помнишь нашу последнюю встречу, - усмехнулась она, - ты не поверила мне тогда, но разве все не так, как я тебе предсказывала? Сколько несчастий ты перенесла, как могла, как смела ты на такое решиться? Ведь он доверял тебе, он гротов был спасти тебя, но тебе нужно было совсем другое.

- Я не могла поступить иначе, - говорила она сердито. - Без Язона мне не нужно ни спасение, ни прощения.

- Понимаю. Это не трудно понять. Но я не лгала тебе прежде, не стану лгать и теперь. Очень скоро ты раскаешься во всем, тебя постигнет жуткое раскаяние. Какая ты ослепительная, и представать себе не можешь. Вот тогда ты и останешься совсем одна в чужом мире. Это страшное злодеяние, возмездие будет страшным, - заговорила она. Голос ее растворялся и стал исчезать.

 

Нет, Медея яростно сопротивлялась таким словам. Старуха просто очень любила Аспира и никогда не сможет ей простить этого. Но пророчество не осуществится. Она сделает все, она спасала, и будет спасать свою любовь. Никакие угрозы ее не смогут остановить.

Корабль отправился дальше. На море начиналась буря. Но какая буря может испугать ее после всего, что случилось. Но если бы можно было смирить бурю в собственной душе. Несмотря на внешнее спокойствие, Медея понимала, что не скоро еще успокоиться встревоженная ее совесть. Может быть, в этой жизни она не обретет покоя никогда? Но главное - они все целы и любимый рядом. Они неуклонно следуют к намеченной цели.

 

ГЛАВА 9 ВОСШЕСТВИЕ НА ОЛИМП

 

Дальнейшее путешествие было цепью горестей и радостей, которые переживала Медея. Они сменяли друг друга, и казалось, что им не будет конца. Она помнила волшебные песни Орфея, и рассвирепевших воинов, требовавших выдать ее. И мудрость царя, который заставил их еще по дороге жениться, и она не принадлежала больше отцу, Ээт не имел на нее никакого права больше. Она вспоминала в тревожных снах бури и жертвоприношения, изгнание из дома Цирцеи, а потом она совершала очищение от крови. Она смертельно устала качаться на волнах, это было невыносимо. Ей показалось, что Греция была на самом краю света. Иногда она не верила, что когда-нибудь доберется до заветных берегов.

Единственное, что скрашивало их путешествие - нежность и преданность Язона, он был так заботлив и ласков, он смог ее оценить по достоинству, и что еще нужно было юной и прекрасной женщине, вся жизнь которой до сих пор была только ожиданием любви. Все остальные беды и лишения были не так уж страшны, а со временем они вообще забудутся и перестанут ее мучить.

Она думала о том, как убедить Богов в своей невиновности и испросить у них прощение. Но полоска заветной земли уже показалась вдалеке.

О, как волновалась Медея в те минуты, она боялась чего-то непонятного и необъяснимого, иногда ей казалось, что не хватит сил справиться с этим страхом. Но может быть, она просто смертельно устала.

В последний момент она взглянула на Язона, какой гордый и независимый, стоял он рядом с нею - настоящий царь и герой.

Но волнения оказались напрасными. Как только она ступила на землю Эллинов, она была принята как царица. Но Медея еще не знала, что они приветствуют дочь могущественного царя, а не жену мальчики - Странника у которого нет и, скорее всего никогда не будет своего царства. Но понять это в той суматохе было очень трудно. Она о многом еще не имела никакого представления.

Ясон сразу понял разницу. И странная тень ревности и разочарования пробежала по его лицу. Но она не видела этого.

Медея торжествовала - это было время ее триумфа. От тревог и страха не оставалось больше следа. Они уже знали о ее колдовских способностях, боялись или уважали, сказать трудно, но они преклонялись перед нею, Язон почти все время был рядом и гордо улыбался. Сколько времени это продолжалось? Своего первенца она родила еще любимой и счастливой. И на земле, где они поселились в те минуты, Язон устроил праздник. Она только уже знала маленькую тайну - Язон не был царем, и, скорее всего, не скоро еще им станет. Но она так любила его, что даже на это не обратила внимания.

Ей вспомнились слова тетушки о том, что ждут ее горькие разочарования, и улыбнулась - наверное, и знаменитые волшебницы иногда ошибаются. Да и как могло быть по-другому, если счастье завоевано такой ценой.

А потом Язон попросил омолодить его отца. И она согласилась - это было ей по силам. Семидесяти летний старик стал выглядеть лет на сорок. Она радовалась этому вместе с остальными. Они видели, на что Медея способна. Это был ее подарок новым родственникам. Но потом она вспомнила о собственном горящем ненавистью отце и перестала улыбаться. И этот мир все еще казался ей чужим, а тот, родной, она тоже видно навсегда потеряла. А если бы что-то случилось с ее мужем, что делала бы она здесь с ребенком на руках? Страшно даже представить себе. Но она знала, что страхи ее напрасны. С ним никогда ничего такого не случится, она об этом позаботится.

Потом родился ее второй сын. Праздник был не так пышен, у них в мире были какие-то трудности, но она на многое привыкла смотреть сквозь пальцы.

Муж сказал в те дни о том, что царь Пелий угрожает им, на старости лет он стал кровожаден. Но открытый бой для них смертелен. Он так коварен и жесток. В народе ходили невероятные тревожные слухи.

Она не задумывалась, когда реальная или мнимая угроза нависала над ее мужем и детьми.

Эллины настороженно переговаривались о том, что Медея решила сделать моложе их злейшего врага. Но если она предала отца и расправилась с братом, то почему бы нет?

Но Язон только усмехался, словно это его не касалось. Он отвечал, что жена его уехала на один из островов, отдохнуть. Но слухи о том, что это за остров и как она там отдыхает, быстро расползлись по их царству.

Они говорили о том, что Язон боится открытой схватки и хочет сделать врагу своему невероятный подарок, надеясь на то, что он не будет после этого нападать, но это было слишком рискованно, и только самонадеянный глупец может не понимать этого.

Они узнали почти одновременно и о возвращении Медеи, и о страшной смерти, которая настигла их врага. Говорили, что собственные дочери разрезали его на куски и бросили в кипящий котел. С царицей этого никак не связывали, никто не мог сказать наверняка, что она была там. Им легче и проще было думать, что в это время Медея была совсем в другом месте.

Язон торжествовал. На этот раз они все были целы и невредимы, и, наверное, не скоро кто-то решится идти против него войной. Она прекрасна, с ней не страшны никакие враги, о чем еще можно было мечтать тому, кто только готовился стать царем? Она уверила его, что только с ней он может добиться того, чего захочет.

И в дни этой радости только однажды ему приснился странный сон. Он увидел себя связанным, огромный котел с кипящей водой был рядом, и Медея, смеясь, склонилась над ним. Она набросилась на него и стала отрезать от него куски мяса, хотя ему вовсе не было больно, она со смехом бросала их в котел »Нет, - кричал он, - ведь ты любишь меня, ты любишь меня, нет».

« Я готова все для тебя сделать», - слышал он ее голос, и кошмар этот продолжался. До тех пор, пока он, наконец, не пробудился в холодном поту. Она мирно спала рядом с ним. Она была очаровательна, и он несколько минут смотрел на нее, залитую туманным светом луны.

Странное видение исчезло, забылось, кажется навсегда. Он старался не думать, не вспоминать, но тревога не исчезала.

Она оставалась дерзкой и любимой, веселой и могущественной.

Это было чем-то таким красивым и пленительным, как песни Орфея, которые они слышали все это время. Она подумала о том, что если бы не Язон, то юный певец наверняка покорил бы ее душу. Но пока она только со своей высоты взирала на него с легкой усмешкой. Не стоит гневить бога, ничего кроме очаровательного голоса не было у этого юноши. Но сейчас счастье и покой ее были под угрозой. Но она сделала правильный выбор, и будет идти до конца.

Она знала о легкомысленном отношении гречанок к семье и мужьям. Но она оставалась во власти его и так будет всегда. А за счастье заплачена слишком большая цена, потому оно и казалось ей таким огромным и замечательным.

Она ничего не боялась. Даже если Язон начнет стареть, она знает способ, как вернуть ему молодость, она преподнесет ему этот дар, как самое дорогое, что у нее осталось.

Разочарования не наступит никогда, никто не смог бы ее в том разубедить, она была слепа, как и все женщины. Для этого небо должно лишиться всех звезд.

 

ГЛАВА 10 ВЕЛИКОЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО

 

Все было так замечательно, но рухнуло в один день, так казалось Медее. В тот день, когда Медея обо всем узнала. Но и услышав обо всем, она не могла понять, как такое могло произойти.

Накануне несколько дней Язон казался странным и боялся поднять глаза, взглянуть на нее. Но это не насторожило ее. Она так привыкла к своему счастью, оно казалось ей таким незыблемым, что в тот момент, когда он вошел, и скороговоркой сказал о том, что женится на Главке, принцессе, дочери царя Креонта, чтобы взойти на царский трон самому.

Она молчала, не веря и не понимая, что могут значить эти слова. Ей показалось, что кто-то рассказывает ей занимательную историю, которая случилась давно и не с ней.

- Не гневайся, Медея, я все делаю для нас и наших детей. Им нужен будет трон, и я могу получить его для наших сыновей, Главка даст нам его без колдовства и без сражение, об этом можно было только мечтать, я и поверить не мог, что ее грозный отец согласится на такое. Я устал от крови, меня преследуют призраки, если ты любишь меня, ты должна согласиться, ничего другого я придумать не мог. Ты моя жена, единственная и любимая, но что весь мир, если ты никогда не станешь настоящей царицей, а я царем.

На этот раз он говорил слишком много. И заметив, что она спокойна, он решил, что ей давно все известно, и он должен просто договорить, и решить все раз навсегда. Он муж и мужчина и будет так, как он скажет. Зря он даже сомневался в этом, она не только умна, но и мудра. И все -таки, на всякий случай он прибавил:

- Не говори ничего, подумай обо всем хорошенько и ты поймешь, что я был прав.

Она по-прежнему молчало, но это не насторожило и не испугало Язона, он слишком был поглощен подготовкой к свадьбе с царевной.

- Почему ты не сказал мне этого раньше? - словно речь шла о какой - то мелочи, спросила она.

- Мне не хотелось расстраивать тебя, пока еще ничего не решилось, - признался он.

Он чувствовал, что не знает и не понимает своей жены. Почему она была так спокойно, отчего ни о чем не говорила? Он даже обиделся, потому что она и не упрекнула его, словно ей было все равно, и она и прежде хотела от него избавиться. Может, и у нее есть какие-то свои планы, о которых ему ничего неизвестно?

Она сразу же поняла, что Язон лукавил, ему нужен был не только трон, но тихая, ласковая, юная царевна, уж это она почувствовала ясно с самого начала. Златокудрая принцесса - гречанка, мечта всех неприкаянных искателей удачи, богатства и власти, столько таких историй было уже сочинено, сколько их еще будет у них, даже представить себе трудно.

Так внезапно в один день все изменилось в жизни ее, никто и ничто больше не могло ей напомнить о вчерашнем счастье, которое исчезло в один миг, но разве не об этом ее предупреждала Цирцея? Любил ли он ее когда-то. Конечно, он был благодарен ей за то, что она для него сделала когда-то, но не больше. Любви не было никогда, страсть просто исчезла, она приходит и уходит. Ее сменила привычка.

Он не мог забыть, что ему все время приходилось подчиняться этой женщине, от нее зависеть, а это для любого мужчины было гибельно, хотелось вырваться из сетей и забыть обо всем. Впервые в жизни он принял решение и хотел подчиниться всему, что дарила ему судьба.

И все те кровавые события пронеслись перед глазами, в свое время она не пощадила ни отца, ни брата своего, так почему ему даже упрека не бросила?

Он поспешил уйти. Оставаться рядом с ней было невыносимо. Разве не так же бежал когда-то Афинский царевич Тезей от спасшей его дочери Критского царя Ариадны, подарив ее богу виноделия Дионису? Но почему она не училась на чужих ошибках, а предпочитала совершать свои собственные?

Медея на самом деле потеряла дар речи. Она заперлась в своих комнатах, закрыла окна и двери и упала на мягкий ковер. Сколько времени она так лежала? Ее разбудил резкий стук в дверь. Но она крикнула: «Прочь, проклятый». И рыдала, катаясь по ковру.

Она только чувствовала, что рухнуло небо, и она полетела в бездну, из которой больше не выбраться. Язон женат на царевне, ей придется покинуть дворец, он говорил о сыновьях, но о ней не сказал ни слова, это было понятно и без слов. Она станет изгнанницей, и никогда больше не вернется в такую желанную Грецию.

Отец должен быть доволен, когда узнает, он отомщен, смерть родного брата, смерть царя - эти бесконечные жертвы, принесенные такому проходимцу и ничтожеству, как ее муж, теперь это в голове не укладывалось, но все это было и ничего нельзя вернуть назад.

За такой короткий срок, ее великая любовь превратилась в яростную ненависть, а тени всех убиенных сошлись вместе и плотной стеной окружили ее со всех сторон.

- Он будет женат и счастлив, - говорил ее брат и улыбался.

Она слушала его молча, но кроме мести ни о чем другом думать не могла.

И тени отпрянули от нее так же неожиданно, как и появились. Не будет она Медеей, если он не получит все, что заслужил полной мерой. Его жизнь станет настоящим адом, об этом она позаботиться. Как он, этот глупец и брехун, мог подумать, что она его просто так отпустит? Не бывать этому.

Если бы кто-то видел ее в тот миг, то он почувствовал бы, как содрогнулся этот мир. Но Медея пока была в полном одиночестве.

Ярость и ненависть оказались сильнее любви. Ни понимания, ни сочувствия и следа не оставалось в ее душе. Она не думала о последствиях, когда искала и творила яд, который действует не сразу, но уничтожает все без остатка. Но кто отнесет царевне прекрасную тунику и корону, которую она сотворила для соперницы своими руками? Она может поверить только детям, чужим или собственным сыновьям. Кажется, мальчиков по-настоящему любил он и гордился ими, значит так и быть нечего им оставаться с таким отцом и с таким наследством, которые они оба для них приготовили. Они все должны умереть на его глазах, а он останется, потому что недостоин смерти. Пусть он живет и помнит о том, что натворил, разве не так нужно поступать с предателями? И только принимая решение, она победно усмехнулась, ей стало после этого немного легче. Боль уже была не такой сильной, как прежде.

Она знала, что все получится так, как ей того хочется. До сих пор Медея и не думала, что она может так ненавидеть, но она мстила за всех преданных женщин, она одна за всех, пусть не думают, что им все простится, и они смогут делать все, что захотят.

 

ГЛАВА 11 МЕСТЬ ЦАРИЦЫ

 

Она оставалась дочерью самого грозного из царей, и должна была сейчас сделать то, что не смогла и не захотела из-за наваждения сделать у себя дома, но лучше поздно, чем никогда.

Когда он, наконец, пожаловал, она снова была совершенно спокойна. И он снова подумал, что есть такой царь, с которым она готова связать свою жизнь.

- Я все решила, - торжественно объявила она, - я оставляю вас, у меня есть возлюбленный, мы квиты. Мне было жаль бросить тебя первой, но раз ты сам так решил, я рада, трудно жить без любви, а от нашей страсти, если она была когда-то, и золы уже не осталось.

Она говорила обидные слова, но Язон старался слушать ее молча.

- Я оставляю тебе твоих сыновей. Моя ненависть и презрение слишком велики, я вряд ли смогу им что-то хорошее о тебе сказать. Царевна будет лучшей мачехой, чем я матерью. Она так мила и так добра, думаю, она примет наших детей, как родных. И пусть мои дети принесут ей подарок, в знак моей признательности за то, что она освободила меня от такого пустого и никчемного человека, как ты, я не желаю вам счастья, вряд ли оно возможно с тобой, но живите, пока сможете. Я должна удалиться, потому что больше ни дня рядом с вами оставаться не хочу.

От прежней радости и спокойствия в душе Язона не оставалось и следа. Она вроде бы была рада, но говорила такие обидные вещи, так унижала его мужское достоинство, что он облегченно вздохнул только когда она, наконец, удалилась.

Она изменяла ему, как он мог терпеть такое до сих пор, почему ничего не замечал. Но поздно было выяснять и разбираться.

Дети оставались с ним - это главное, они уже говорили с Главкой и царем о сыновьях, они были рады принять их у себя - оставалось только провести свадьбу и забыть о Медее. Он жалел, что не успел поблагодарить ее за то, что она оставила их в покое, это самое разумное из всего.

Величественная, надменная, непреклонная, она словно благодарила его за все, но что на самом деле было у нее на уме? Дети взяли подарки и отправились с ним знакомиться с царевной. Ему хотелось поскорее увести детей из их дома, на случай, если она передумает и захочет вернуться? Почему он даже не сделал вид, что хочет остановить и удержать ее?

Уже в полете на золотом драконе думала Медея о том, как ей хотелось пронзить грудь клинком. Но она задохнулась от радости полета, и поняла, что жизнь продолжается, если она будет подальше от этого мира.

Она остановила его на лесной поляне. Не удержалась и склонилась перед озером, чтобы при помощи заклинания, взглянув на его гладь, увидеть, что там происходило во дворце.

Царевна встречала их ласковой улыбкой. Она гладила по головкам их детей. Счастье светилось на лице ее. Она по-настоящему любила Язона. Что удивительного, если сама Медея обманулась, почему бы царевне ни сделать той же ошибки, и ей она так же дорого будет стоить.

Она не могла видеть злорадной усмешки Медеи, следившей за всем, что там происходило. Она благодарила их за подарки, решив, что купил их для нее сам Язон. Она примерила их. Дети и Язон стояли перед нею - счастливое семейство. Жаль, что эта идиллия могла длиться только мгновение, потому что яд начнет действовать. И ей не надо бросаться туда, громить и крушить все вокруг. И Медея ждала, терпеливо ждала, потому что хотела увидеть, как это будет.

Первым упал младший мальчик, он и нес эти зловещие дары, страшно пронзительно он воскликнул и стал кататься по коврам. Старший пошатнулся и упал на колени, будто кто-то его сильно толкнул в спину. Царевна уже сбрасывала с себя накидку. Но она не могла сорвать их с себя, они вросли в кожу ее. Страшные вопли заставили Язона содрогнуться. Обгорелый труп - все, что осталось от царевны. И сам царь бросился к дочери своей. Он смотрел на мертвых детей. Как она могла убить сыновей? Он смотрел и не верил в то, что это возможно.

Медея отпрянула от озера и снова вскочила на Дракона, она больше не хотела видеть и слышать этого.

- Ты получил все, что хотел, - зловеще усмехнулась она, отрезая себя от того мира и от той жизни.- Ты думал, что так просто от меня отделаешься, будешь счастлив, нет, ты будешь проклят навеки.

Она хохотала, так что тучи срывались с мест своих и уносились прочь.

Он и сам уже не понимал, как мог быть так беспечен и доверчив. Язон бросился из дворца, чтобы разыскать ее, но и след Медеи уже простыл, он не мог верить, не должен был отпускать ее. Только что же он должен был сделать.

Она летела прочь, то хохоча, то рыдая. И слезы превращались в смех, а смех в слезы. Великая ненависть выросла из великой любви. Дракон не останавливался, они унеслись далеко от этого странного и дикого мира.

 

ГЛАВА 12 ПРОЗРЕНИЕ

 

Она неслась все выше и выше. И драконы, подгоняемые плетью, были неудержимы, как молнии. И чем выше поднималась Медея, тем быстрее слетал с нее налет земного, все дальше и нереальнее казалось случившееся с ней. А через час она уже пронзительно смеялась над всем случившемся, так громко, что от ее мощного голоса в разные стороны разбегались облака. А драконы неслись все быстрее и быстрее.

- Что случилось такого? Есть ли в мире то, о чем стоит жалеть, я свободна, снова свободна. Да как могла я, верная подруга самой Гекаты еще вчера радоваться и быть довольной земной любовью и жизнью земной, быть служанкой, рабыней рядом с ничтожнейшим из людей. Что со мной случилось, какое затмение могло на меня найти? Разве не знала я и не понимала, как все закончится, но просто не хотела тогда ничего знать - и в этом моя беда. Но еще по пути к нему я должна была вспомнить о своей сущности и своем предназначении. Да разве я, ничтожная и жалкая, была тогда настоящей Медеей - волшебницей и пророчицей. В этом мой дар и судьба. И я должна быть благодарна этому безмозглому трусу, за то, что своей женитьбой он вернул меня мне, а не оставил рядом с ним влачить ничтожное и жалкое существование. Как орала и извивалась его царевна в отравленном наряде. Она-то думала, что я смирилась, что она победила саму Медею. Но они вполне достойны друг друга, и все мои усилия были напрасны, скорее всего. Но разве я могла так просто уйти и позволить им победить меня, Медею

Никогда и ни за что не допустила бы я этого. Он и понятия не имел тогда, с кем имеет дело. И только теперь он поздно понял это и обезумел от своего понимания. А я, вернувшая молодость и второе дыхание его ничтожному отцу, я сама возродилась. Я от всего отреклась и все позабыла. И никто больше мне в этом мире не страшен и не будет страшен никогда, - немного рассеянно думала она.

Где-то внизу в тот миг мелькнула Колхида и дворец Этта, и она повернула туда. Она не может умчаться, пока не увидит своего отца, не поговорит с ним, не повинится перед ним. Только он один и достоин ее в этом мире. Он ничего, даже войска своего не пожалел, для того, чтобы вернуть ее. Он предугадывал большие беды и разочарования, или это была только отравленная честь и гордость, и уязвленное самолюбие?

Он единственный из мужчин в мире, которого она по-настоящему любила и перед кем чувствовала свою вину. Она вдруг поняла, что он находится в беде и ему необходима ее помощь.

Она поможет ему, потому что для Медеи нет ничего невозможного, она все может. Драконам нравилось летать, они вовсе не собирались останавливаться, но Медея властно направила их к земле. Она правила целым миром, они подчинились ей, как скоро подчинится и весь мир.

Она увидела родную землю, которую не видела столько лет, и поняла как она без них без всех соскучилась. Невозможно оставаться одной в этом мире, но что тогда произошло, как она могла бросить и предать такой прекрасный мир? Какое помутнение на нее вдруг нашло?

Она смотрела вокруг, словно видела все впервые, и ничего больше не понимала, как ничтожна и немощна была любовь в сравнении с ее предательством.

Мир, сотворенный богами - это то единственное ценное, что в этом мире существует. Только простые смертные, у которых ничего нет за душой, могут так смело расплачиваться за любовь рабством, предательством, отречением, жизнью, но она не может этого сделать. Она благодарила богов за то, что они вернули ее в ее собственный мир.

Драконы, недовольные тем, что им пришлось ждать, рвались вперед, и она потрепала их по гривам.

- Ничего, потерпите немного, я рассчитаюсь с самыми крупными своими долгами, и мы понесемся туда. И она приблизилась к царскому дворцу.

Она была так свободна, так вольна в своих помыслах, так радовалась тому, что видела вокруг, что навстречу разочарованию пришло невероятное счастье, ему не было предела. Никто не смог бы его отнять у нее.

Даже Громовержец, взглянув на нее свысока. Хотел пошутить, но потом решил не связываться со вздорной бабой. И она только усмехнулась, на него спокойно взглянув.

 

№№№№№№

 

На этом повествование свое и закончил Мефи. А вернее, почти оборвал, и только усмехнулся:

- Потом будут Афины и она встретит юного Тезея, и станет для него снова первой, история может повторяться бесконечно, но нам пора со всем этим заканчивать.

Учитель молчал. Он хотел что-то ответить, но молчал.

- Мы начинали с Грецией, здесь и остановимся, она отразилась во всей остальных жизнях, эти женщины, они все были в какой-то мере ею, хотя я напрасно ждал все это время, что ты все - таки узнаешь ее.

- Тогда все мужи были Язонами.

- Прости, ничего более яркого и убедительного не попалось. Вероятно, мне надо быть на вашей стороне, но не хочу идти против реальности.

- А что других не существует?

- Есть, вероятно, только если наша героиня Медея, то с ней рядом всегда будет Язон.

Мы можем взять другое время и другие судьбы, но большой разницы в том не будет, они всегда возвращаются.

- Нет, - запротестовал учитель, - он ощутил, насколько устал и измотан чужими жизнями и судьбами.

Они вернутся, но без нас, они всегда будут возвращаться, и стараться хоть что-то в этом мире исправить, что-то будет у них получаться, но не многое.

Давно уже пусто было на морском берегу.

И только две невесомые тени, появились в разных местах и пошли навстречу друг другу. Они еще не были знакомы, но очень скоро встретятся. Это были мужчина и женщина - один и одна, он и она.

Когда заканчивается одна история, начинается другая, и так будет всегда.

 

Часть 12 МЕДЕЯ И ЯЗОН ТАЙНЫ ЛАБИРИНТА

1

 

Прекрасна залитая солнцем Колхида,

Там девы чудесны и грозны цари.

Но что это вдруг? Зазвучит панихида…

О темном коварстве и светлой любви,

Слагаются дивные вечные песни.

И где-то в тумане все слушает царь,

О том, как погибнет и снова воскреснет

Прекрасная дева, вещать не устанут.

 

Внезапно волшебница в этом тумане,

Заметит с усмешкой богиню любви,

И тонет. И тонет она в океане,

Страстей, только Гелиос светит вдали.

А где же Медея, куда твою внучку

Уносит во тьме золотистый дракон?

И дивно поют о любви и разлуке

Прекрасные барды далеких времен.

 

2.

 

Эрида была нетерпима и зла,

Когда к Афродите внезапно пришла,

- Ты снова с Язоном, зачем тебе он?

Печальная песня грядущих времен.

- Он мил и отчаян, грядущий герой,

Руно золотое мне снится порой,

И я награжу им, поверь мне, царя.

Эрида вздохнула, - пришла она зря.

Сам Зевс с Афродитой не сладит порой,

- Ну что ж, ты увидишь, какой он герой.

Плечом повела и капризно молчит.

Эрида страшна, скучен мир без Эрид.

И вот уж корабль для героя готов.

И он подчинился богине без слов.

 

3.

 

Цирцея с Ээтом в ту пору была,

Но брата утешить она не смогла.

- Придут испытанья, мой брат дорогой,

Я видела сон, больше Зевс не с тобой.

- Но разве не с нами наш звездный отец?

- Он слишком далек, и печали венец

Подарят упрямые боги опять.

И сыну Титана едва ль устоять.

И гневно на солнце взирает Ээт

Что в жизни случится, но сил уже нет.

- Я с нашей Медеей спокойна была,

Пока Афродита сюда не пришла..

- Богиня любви? Ты о ней говоришь?

Она перед нею едва ль устоит.

4.

 

Но если б Эрида не спорила с ней,

Мы б все становились нежней и сильней.

Богиня раздора свой гнев не скрывала,

Когда о Язоне Афро ворковала.

-Язон, кто такой? – Я не знаю пока

Но жди для Медеи своей жениха.

Он явится скоро, о, брат, мне поверь,

И не было в мире страшнее потерь,

Чем этот нелепый и горький союз.

- Но как избежать? – Я судить не берусь.

- Так значит, повержен Титан здесь опять?

И боги готовы опять пировать?

Молчала Цирцея, и что ей сказать,

Царь будет сражаться с богами опять.

 

5.

В печали и неге бродила она.

А в милой Колхиде бурлила весна,

Сам Гелиос снова обнимает с небес,

Ей будут покорны и небо и лес,

Лишь море готово беду подарить

Душа, словно чайка над бездной парит,

Там тетушка где-то колдует вдали,

Медея живет в ореоле любви.

Когда Афродита заглянет тайком,

В Колхиду, любуясь драконом, руном.

За этой вещицей сюда устремясь,

И хан иноземный, и царь наш, и князь,

Могли б о подарке чудесном мечтать,

Да только руна никому не видать.

 

6.

Лишь дерзкий юнец с Афродитой своей

Собрал аргонавтов, идет все быстрей,

Спокойно взирает во мгле Посейдон,

На эту забаву грядущих времен,

Он все позволял Афродите своей,

Язон покорил все просторы морей.

И бродит устало Медея без сна

И грустною думой томится она.

Волшебнице небо покорно и лес,

Но грозное море – шкатулка чудес.

Раскрыть – о появятся чудища вновь,

Ей море подарит Язона любовь.

Она на скале в это утро была,

А даль так туманна, душа так светла.

 

7.

Но хмурился Гелиос в небе в тот час,

- Несет Афродита погибель для нас.

- Да разве же Ээта юнец страшит?

- Любого сразит он, лишенный души.

Его ослепило однажды руно

И всех он погубит, мальчишка шальной.

И снова умчался в туман Посейдон,

Немного виновен и вечно влюблен.

От всех Афродиту готов защищать,

Во мгле на Язона он сморит опять.

- Ну что же красавец, могуч и силен,

Но звезд не хватает на небе Язон,

Медее бы лучше сгодился жених,-

Властитель морей загрустил лишь на миг.

8.

 

Как царский дворец и огромен и нем.

- Зачем ты явился, Язон, о, зачем,

- Подарит мне власть золотое руно, -

Твердил он, от страсти немой и хмельной.

Да только губительна голая страсть,

Она безрассудна, как дикая власть.

И грозно шипит золотистый дракон.

Но воины снова спешат за руном.

И вот пред царем он стоит в тишине:

- Но если явился сегодня ко мне,

То должен ты поле вспахать, а потом,

Взрасти и сразишься с незримым полком,

А после невесту себе раздобыть,

Чтоб в мире безжалостном гордо царить.

9.

 

И лишь усмехнулся суровый Ээт,

- Быть может, отступишь? Язон ему:- Нет,

Я столько прошел, и теперь отступать?

И поле он начал уже засевать

Зубами драконов отчаян и нем.

Измаялся бедный царевич совсем.

И молча взирала из башни Медея,

От страсти нахлынувшей вдруг холодея.

Забыла про дом и не помнит отца,

С Язоном остаться решит до конца.

Богиня исполнит наказы царя,

Старается Ээт испытать его зря.

Беда угрожает герою опять.

Он должен погибнуть, коварен наш царь

10.

 

Но кто б с золотым вдруг расстался руном,

Гуляет Язон там от страсти хмельной,

Сама Афродита Медеею вдруг

Предстала, дракон засыпает от рук,

От ласк ее нежных, навеки пленен,

В объятьях богини затихнет дракон.

- Руно забирай, да и дочь прихвати,-

Богиня герою из мрака кричит, -

Я вас догоню. И послушен ей он,

Язон с золотым уносился руном.

О, как же Медея тревожно спала,

Но сладить с богиней любви не могла.

И где-то Цирцея молчала вдали.

Ей тоже хотелось тепла и любви.

 

11.

Лишь в море открытом очнулась она,

Медея тогда поняла – пленена.

Язон и Руно. Не простит ей отец.

А ей Афродита готовит венец,

Ну что же, до тетушки ближе теперь,

Душа исстрадалась от бед и потерь.

Но как объяснить деду, ей и отцу.

Язон же в объятьях, дриады несут

Любимцу богини такие дары.

Медея молчит в тишине до поры.

- Как страшно коварство богини любви.

И даже Эрида растает вдали,

Помедлив немного, она не смогла,

Медею спасти, так коварна и зла

 

12.

 

У нас Афродита, - Цирцея твердит,

И скроется где-то в пучине обид.

В печали Цирцея племянницу ждет.

К ней нынче Медея с Язоном придет.

И знавшая тайны коварных богинь,

Она в эту бездну печально глядит.

-О, тетушка, что же нас ждет впереди?

- Не знаю , дитя, этот путь ты пройди.

Отца задержу, только там, за чертой,

Держись, лишь Аид там пребудет с тобой,

А Зевс с Посейдоном теперь далеки,

Им проще с Язоном, себя береги.

И долго махала волшебница вслед,

Ведь это начало грядущих всех бед.

13.

 

Цирцея к Аиду устало спешит.

И зря говорят, будто он без души.

В свою Персефону навеки влюблен,

Не то, что наш Зевс или злой Посейдон

- О, грозный правитель, - она говорит.

Смотри, что Эрида в тумане творит.

Легко с Афродитой сцепилась она.

И тает Медея в безумных волнах.

Ты сможешь ее от кошмара спасти.

Прости, что угодно, ее защити.

И лишь усмехнулся устало Аид,

Когда Персефона ему говорит:

- Я знаю, как пусто ей в мире чужом,

И знаю, не любит Медею Язон.

 

14.

 

Иначе б Цирцея сюда не пришла,

Какой же жестокой Афро с ней была,

Но если б Эрида забыла о них,

Все скверно: богиня раздора, жених,

Спаси ее, милый, упрям Посейдон,

Не хватит ей силы, коварство кругом.

Вот так же когда-то весь мир ополчился,

Когда ты со мною в свой мир возвратился,

И матушка даже принять не могла,

А я ведь богиней, не девой была.

Медея становится верной женой,

Язон вновь бесстрастен глухой и чужой.

Он к милой царевне, забыв обо всем,

Все рвется в порыве безумном своем.

 

Мифоложка 2 Лабиринт ошибок

 

1.

Царь тело наследника вдруг получил,

На трон опустился Ээт наш без сил,

- Скажи мне, что было там с ними потом,

Будь проклят коварный, безумный Язон,

- Он зять твой, ты дочь проклинаешь шутя? -

Спросила Эрида: - Не рады гостям?

Когда над Колхидой сгущается тьма…

- Медея свой путь выбирала сама.

- Не льсти, мой владыка, богиня любви

Ему помогала. Тревоги твои

И беды тебе принесла Афродита,

Медея похищена, сын твой убитый,

Руно у Язон, бессилен Дракон,

Все беды свалились, и ты побежден.

 

2.

И снится Медее Колхида родная,

И вольные степи, конца им и края,

Не будет, и странно вздыхает она,

Тоской этой дикой Медея пьяна.

- О, тетушка, что же мне делать теперь?

Как жить на чужбине средь бед и смертей?

- И это пройдет, только ты не грусти.

К тебе твой дракон золотистый летит.

Я вижу, как дивно-прекрасен дракон.

Но что ты грустишь? – Это видно Язон,

Готовит опять нам беду за бедой.

- Ее не зови, о, Медея, постой!

Но как успокоиться, если в глуши,

Лишь волком глядит он, лишенный души.

 

3

И хочется снова Медее домой,

Рыдает она без Колхиды родной.

И видит во сне, как царевна мила,

И с ней откровенна богиня была.

- Любовница ты, но не станешь женой,

Язон предназначен судьбой для другой

Он станет царем, ты помеха теперь.

Перечить не смей, избежишь ли потерь?

А если ты любишь, смирись и оставь,

Дай царствовать, ты не царица, он –царь.

Царем он Карифа в бессмертье уйдет.

Оставь его, Главка царевича ждет.

Она обмерла, не могла говорить,

Богиню ль Медее за это корить?

 

4.

- Ну, вот и прекрасно, о, будь же мудра.

Эрида взывает: - Отмстить нам пора,

Ты это потерпишь, Медея, опять?

Увидишь, как с Главкой он будет стоять

Пред богом, оставив тебя навсегда?

Но я не оставлю царя никогда.

Молчала Медея, к Эриде прильнув,

Она не посмеет забыть ту весну,

Она Афродите готова перечить.

Милы ей Эриды опасные речи,

А та приготовит и плащ, и венец.

- Проснись же, Медея моя, наконец.

Пусть всем неповадно любовь предавать,

И ненависть тоже способна пылать.

5.

 

Молчать, отпустить и вернуться к отцу,

Потом посмотри, как идут там к венцу,

И тот, кто твой мир разорил, он опять

С царевной готов до зари пировать.

- Медея, - взывает влюбленный Язон,-

Меня отпусти, я влюблен, я пленен,

О прошлом забудь и оставь нас теперь.

А я одарю здесь по-царски детей,

Тебя не забудет любимый твой царь.

Но ты не перечь, нас с царевной оставь.

- Конечно, мой милый, о чем разговор?

Земля тебе пухом, - и пламенный взор

Смущенный Язон больше медлить не мог.

К царевне бежит, да простит его бог.

6.

 

А что же Медея так странно бледна,

Зачем она нынче с Эридой дружна?

Готовит им дар, об обидах забыв,

И праздник, он будет по-царски красив.

Язон ошалел, он не верит, но ждет,

Когда же царевна в объятья придет,

- Венец золотой, от кого этот дар?

Эриде для Главки подарка не жаль.

Царевна примерила сразу венец,

Ну, вот и герой с ней теперь наконец.

Но что это? Пламя ее охватило,

И дикая боль гибкий стан пепелила,

Смеется Эрида, Медея молчит,

Пусть царь свою дочь от беды защитит?

7

 

- Останешься жив, о проклятый Язон,-

Эрида смеется, сжимается он.

От боли и страха бежит в никуда.

Аид усмехнулся: - С Язоном беда.

Молчит Афродита – с Эридой не спорит.

- Язона постигло извечное горе,

Но я ей впервые не стану мешать.

- Ни дна, ни покрышки тебе, о наш царь.

Богини закончили яростный спор,

А что остается, кошмар и позор.

Никто в целом свете его не поймет.

И снова куда-то, забывшись, бредет.

Хрипит, что во всем виновата Медея,

Меж жизнью и смертью висит , холодея.

8.

 

Дракон уносил ее снова куда-то,

В Афины пришла чародейка крылатая

И видит – Эгей ею вечно пленен.

Медее так верит в отчаянье он.

Она с ним спокойна и даже мила,

Надежду на молодость снова дала.

И к жизни второй возродиться готов,

Эрида смеется: - И будет любовь.

Не этот старик, я героя найду

И к милой Медее его приведу.

Мне будет служить, проиграв, Афродита,

И сын Посейдона готовится к битве.

- Герой, - усмехнулась устало Медея,

- Все будет, ты жди, дорогая, Тезея.

 

9.

Медея в Афинах прекрасных царит.

И ждет вдохновенно она до зари,

Но только не верит Медея в добро,

И в грозный свой час, то красиво, то зло,

Все видит те страстные, дивные сны.

- С Тезеем иначе поступим здесь мы.

Ты будешь все время в тиши ускользать,

Он будет стремиться, надеяться, ждать.

Едва обнимать, терять и манить.

Медея, позволь лишь страдать и любить,

Цирцея с Эридой не спорит опять.

И ей Одиссея в тумане встречать.

Но счастье, оно мимолетно, увы.

Царица сильна, если чувства мертвы.

 

10.

Отрава страстей посильнее иной,

И старый Эгей сына ждет и покой

С любимой Медеей решил обрести,

Но вот и герой уже вроде в пути.

Медея, на глади прозрачной воды

Чарует Тезея за миг до беды

Эрида с усмешкой отметит: - Он твой,

Но делай, как надо, не спорь же со мной.

- Отравлен, - Афина твердит Афродите,-

И как ты могла уступить их Эриде.

- Хочу посмотреть, что же сможет она.

Тезей покорен, он скользит по волнам,

И с женщиной первой, от страсти сгорая,

Понять он желает, но кто же такая?

 

11.

Царица, богиня, волшебница, страсть.

Он знает Медеи безумную власть,

И что ему царства, и что ему мир,

Медея всевластна сегодня над ним.

И зла не скрывает теперь Афродита,

Пусть страсть торжествует, любовь позабыта,

Но хочет узнать, что же будет потом,

Медея сегодня играет с огнем.

Ее забавляет веселая власть,

Его покоряет безумная страсть

И все остальные в пылу роковом,

Уйдут незаметно, оставят потом.

И в том лабиринте тревог и страстей

Мечтает Тезей о Медее своей.

 

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/